|
|
||
Высокий свод Храма Творения гулко отзывался на малейшие звуки. Шаркающие шаги Главного Жреца Берне услышал задолго до появления его самого. "Он совсем плох...", - подумал Берне. Сегодня предстояло последнее Моление, самое длительное по протяженности и совершаемым ритуалам. "Трудно ему будет выдержать... Надеюсь, боги Лакки не оставят его своей милостью...". Берне видел, что с того времени, когда Главный Жрец объявил ему свою волю, здоровье патриарха стало стремительно угасать. Главный Жрец намеренно не стал посещать Медцентр. Он хотел уйти из жизни. Это было несколько странным. Еще месяц назад Главный Жрец был полон сил и планов. Должно было случиться нечто такое, что вот так, в одночасье, мудрый и облаченный могущественной властью служитель богов Лакки вдруг превратился в немощного, страдающего от тайных страхов человека.
Берне чувствовал, что Главного Жреца гнетет некое страшное знание. Что за знание могло так быстро убивать самого верного адепта богов Лакки, Берне не хотел выяснять. Оно, должно быть, действительно было обременительным для того, кто вынужден был носить его в себе. Ибо где-то с неделю назад, уходя из покоев своего повелителя, он случайно услышал его Моление. Не дожидаясь, пока его поверенный предикт закроет за собой двери, Главный Жрец, простерся перед Доской Знания. Берне чуть приостановился. Шепот патриарха, как бы ни был он слаб, донес до слуха Берне слова Моления, полных искреннего раскаяния, стенаний, покаянных слов о милости и надежды на прощение...
Берне уходил в задумчивости. Что за власть хочет передать ему патриарх? Что заставило Главного Жреца отказаться от реинкарнаций и исчезнуть в безвременьи небытия? Боги Лакки всемогущи и милостивы, но столь уж их пределы владений так привлекательны? Почему этот, познавший все тайные пути к бессмертью человек, так страшиться предстать перед богами Лакки? Сегодня, на последнем Молении все должно разрешиться. А потом он, Берне, наберется смелости и попытается узнать истинную причину безвременного ухода его повелителя.
Главный Жрец показался из-за центральной колонны. Эта колонна была самым важным ритуальным предметом в Храме Творения. Ее размер и форма, какими бы привычными не были, всегда казались Берне какой-то потусторонней машиной. Хотя весь Храм Творения был увешан многочисленными ритуальными панелями, колонна была самой огромной, развернутой полусферой в виде изогнутой плоскости серпообразной формы. Она висела на решетчатом основании, упиравшемся в пол храма тремя короткими черными столбами. По центру ее серпообразной впадины на разной высоте находились четыре толстых, серебристых штыря, увенчанных тускло светящимися алым светом шарами. Главный Жрец в дни особых Молений подходил с определенной стороны колонны, там, где выступали из ее серповидного фокуса штыри с шарами. Он подступал к ее низко висящему срезу, делал некие пассы и исчезал. Это невозможно было постичь разумом и осознать до конца. Оставалось только принять чудо, как вещественное доказательство могущества богов Лакки.
Чудо повергало собравшихся в священный трепет. На их глазах совершалось особое таинство - явление милости богов Лакки. Берне не понимал, как такое возможно, но никогда ему и в голову не приходило спросить об этом Главного Жреца. Никто из предиктов не мог объяснить этой загадки. Она была для всех чудом, не требовавшим объяснения и только. Может, кто-то из них пытался проникнуть в таинство его свершения, но никто из них не делился с кем бы то ни было своими мыслями. Это было кощунством, табу для посвященных в Священное Знание.
Берне, движимый нестерпимым любопытством, пытался хоть как-то узнать, что происходит при приближении Главного Жреца к чаше колонны. И почему только в определенные, известные лишь Главному Жрецу дни Молений, тот, входя в пространство чаши, исчезал. Те же самые действия Главный Жрец проделывал многократно во время других отправлений службы. И ничего, подобного чуду исчезновения во все остальные разы с ним не происходило.
Берне не один раз тщательно осматривал и исследовал место, откуда Главный Жрец уходил к богам Лакки. Но обнаружить что-либо ему не удавалось. Оно было обыкновенной обстановкой, видимой глазу и доступной прикосновению рук. Но он понимал, что дело не только в пассах, которые совершал Главный Жрец во время исчезновений. Берне в точности повторял их стоя на том же самом месте, но все оставалось по-прежнему. Не в силах понять суть свершаемого чуда, Берне на время отступал в своих намерениях, но желание проникнуть в тайну Священного Знания его не оставляло никогда. И сейчас, судя по всему, наконец, настало время узнать смысл самого великого таинства.
Главный Жрец появился из-за колонны. Согбенная фигура сильно постаревшего за несколько дней старца медленно продвигалась по направлению заветного места. Берне следил за патриархом с расстояния, на котором ему было приказано находиться. Он видел, как Главный Жрец стал в пределы пространства, откуда происходил исход патриарха к богам Лакки. Главный Жрец замер на несколько мгновений, затем, не оборачиваясь, произнес:
- Берне, подойди...
Поверенный предикт торопливо пересек зал и, приблизившись к патриарху, преклонил колено:
- Я здесь, ваше Превосходство...
- Поднимись и стань рядом...
Голос Главного Жреца был глух и едва слышен. Но в его звуках Берне почувствовал неимоверное напряжение и значительность, присущее высокому моменту свершения деяния. Он выпол-нил приказание. Главный Жрец попрежнему не смотрел на своего преемника. Он стоял, обратив лицо вверх, к штырям с алыми шарами. Лицо его быстро покрывалось бисеринками пота. Оно исказилось, как будто Главный Жрец преодолевал немыслимое для него физическое усилие. Через несколько мгновений патриарх, выдохнув, обмяк. Опершись на жезл, засверкавший множеством искрящихся блесток, Главный Жрец обернулся к Берне:
- Время пришло... То, что ты должен будешь сейчас услышать и узнать, никому в Аврелионе не дано и недоступно... Боги Лакки были милостивы и ко мне, и к тебе... Ко мне потому, что не окажись рядом человека, достойного... мне еще долго пришлось бы нести эту священную, но и тяжкую ношу. К тебе потому, что ты сможешь исполнить их Волю, которую я уже не в силах удержать на своих плечах.
Патриарх умолк. Опустив голову, он некоторое время что-то обдумывал. Затем, не глядя на Берне, прошептал:
- Это невыносимо... но надо так. Пусть мне не суждено...
Он поднял голову и посмотрел на предикта. Берне на его набрякших, покрасневших веках увидел слезы:
- Тебе предстоит... предстоит нечто такое, что для любого интеллакта, каким бы он ни был мудрым и сколько бы не прошел реинкарнаций, никогда не постичь ожидающего тебя Знания. Ты сможешь принять в себя бесчисленное количество информации, накопленной твоими предшественниками - Главными Жрецами, и, вместе с тем, остаться собой, сознающим свое "Я" как прежнюю личность... Ты будешь их всех знать, слышать от них советы, какое принять решение, но только от тебя будет зависеть его окончатель-ный выбор...
Главный Жрец смолк и с трудом сделал несколько вздохов. Берне не прерывал его затянувшегося молчания. Он чувствовал, что патриарх должен высказать еще что-то, что тяжелым грузом обременяло его.
- Берне, если ты понял, что я тебе сейчас сказал, то остальное, что я хочу тебе высказать, будет для меня последней волей своего мнения. Я был неосторожен в своих исканиях истины и должен за это поплатиться. Среди патриархов, чьи знания и личности ты будешь ощущать, меня не будет. Я исчезну из этого мира, из мира богов Лакки навсегда... Но... мне будет горько и страшно сознавать, что те знания, которые мне удалось получить всего лишь приоткрыв завесу запретов и табу, исчезнут вместе со мной... Я тебе говорю об этом только лишь потому, что давно наблюдая за тобой, понял, что искания истины тебе не чужды. Ты сам по себе носишь сильный заряд жажды истины... Он тебе не дает покоя и побуждает к поискам истины... Мне стоило большого труда обратить мнение богов Лакки в твою сторону. Потому ты сейчас стоишь здесь и я хочу знать, - ты действительно хочешь прорваться за пределы дозволенного Священным Знанием?.. Хотя... не возражай и не трудись с ответом. Я знаю...Ты готов к этому. Но будь готов и к тому, что наградой за преумножение истинных причин Бытия тебе будет уготована моя участь, - вечное забвение. И теперь я еще раз вопрошаю - ты готов к этому?
- Ваше Превосходство, я почту за величайшую милость оказанное мне благоволение. Моим единственным желанием всегда было стать достойным вашим учеником.
Главный Жрец качнул головой:
- Что ж, я чувствую, твое желание искренно. Приготовься услышать нечто такое, что потребует всего твоего мужества и силы воли. Здесь, где мы стоим, можно говорить то, что в других местах непозволительно. Тут нет всевидящего глаза и всеслышащего уха богов Лакки. А потому, собери все свое внимание и слушай...
Мир, который ты знаешь, не заключен в одном Аврелионе. Мир много больше, настолько больше, что даже если пережить несчетное количество реинкарнаций и то за это время возможно узнать лишь малую часть той Вселенной, которая сотворена богами Лакки. И в ней таких поселений как Аврелион, Ситарион, Герикон... и многие несравнимо больше по размерам, существуют тысячи. Мне не довелось увидеть воочию все поселения даже нашего Консорциума, но... Размышляя над теми сведениями и фактами, которые мне довелось узнать во время своего предстояния перед двумя Высшими богами Лакки, я невольно обрел недоступную ранее Истину... Но об этом потом...
Главный Жрец повернулся к Берне:
− Дай мне руку... − Он оперся на локоть предикта и продолжил. − Они при мне вели беседы, как между собой, так и с невидимыми мне другими богами Лакки. Я находился в их мире в определенные моменты времени по их повелению. Они давали мне знать об этом через вот этот жезл. Он излучает определенный набор световых узоров, когда боги Лакки желают дать мне очередное наставление. Их наставления касались множества аспектов нашего Бытия. Это расписание посещений Медцентра жителями Аврелиона по различным причинам и целям, и общественного уклада поселения Аврелион, отношений между мегалонами и интеллактами, и всего того, что определяет будущее Аврелиона. Я не буду говорить обо всем, что ты и так узнаешь из их указаний и уведомлений.
Главный Жрец отдышался, вытер пот, и слабая улыбка скользнула по губам:
- Вот это место, где мы сейчас стоим, есть точка входа в мир богов Лакки. На священном языке богов Лакки оно называется Порталом. Через этот Портал я попадаю к ним, но как это происходит, мне неизвестно. Я должен, получив вызов, стать сюда, где стоишь сейчас ты и, нажав на углубление в навершии жезла, сделать несколько движений руками. Как ты заметил, они заключаются в раздвигании рук в стороны и обращении с распахнутыми руками вокруг себя. Я осмелился спросить однажды богов Лакки, для чего нужны эти жесты, так как все равно в другое время они бесполезны. Мне дали ответ на мой вопрос: "Для того, чтобы ты смог убедиться, что около тебя не находиться ничего постороннего, - ни предмет, ни человек".
Главный Жрец бросил искоса взгляд на Берне:
- Я знаю, ты часто пытался проделать те же манипуляции, что я делал во время ухода к богам Лакки. Потому я тебе так подробно рассказал и о своих попытках. Я тоже много раз хотел проникнуть в их Мир, но только до того момента, когда мне разъяснили суть этих движений.
- Ваше Превосходство, мне позволено будет спросить...
- Ты можешь меня спрашивать о чем угодно, - прервал Берне патриарх, - но только после того, как я посвящу тебя в тайны ритуалов. Беседа наша будет долгой и я молю богов Лакки, чтобы они дали мне сил закончить ее.
Марк уже несколько минут наблюдал из-за приоткрытой двери бара за столиком, за которым он должен был сидеть. Он внимательно рассматривал двух парней, сидевших там с непроницаемо-безразличным видом. Они, потягивая эль, неспешно переговаривались. Казалось, что их совершенно не интересует ни суматошно-взвинченная обстановка вокруг них, ни рев полупьяных посетителей, бурно реагирующих на стремительно меняющуюся ситуацию в игре флетбол, ни сама игра. Эта ситуация была как нельзя кстати. Только во время региональных матчей любой мегалон имел возможность помимо определенных часов отдыха, прийти со своей компанией для просмотра в любой бар.
Один из парней, тот, что был ему знаком, несколько раз искоса бросал взгляд на висевшую сбоку панель с часами. Другой парень, продолжая прихлебывать из кружки, только кивал головой в ответ на несколько брошенных слов товарища. Если их и беспокоила задержка Марка, то внешне они ничем этого не проявляли. Марк, убедившись, что их присутствие никого больше не интересует, шагнул в дверь.
− Привет, парни. Мне пришлось задержаться. Дела. - Марк уселся на свободный стул и улыбнулся. - Ну, что, по паре кружечек за знакомство?
− Неплохая идея, − усмехнулся недавний знакомый, − а то мы было уже засомневались, не поискать бы других напарников для игры в трип.
− Это хорошо, что мы вот так сразу перешли к делу, − взглянув на другого парня, ответил Марк. - Значит, выпьем за хорошее партнерство! Ты как?
Парень, судя по его габаритам и бугрившимся рельефными узлами мышцам, был не хилого десятка, неторопливо кивнул головой:
− Можно и выпить. Но только хотелось бы не промахнуться. Партнерство, это еще не игра. Тут не со всяким можно разделить удачу.
"Э, да у этого верзилы еще и голова имеется. Ну, что ж, проверим...", − подумал Марк. Подняв кружку, он тихо сказал:
- Это верно, торопиться не стоит. Но наше время коротко и не мне вам об этом говорить. Еще несколько эувенизаций в Медцентре и кто знает, где мы окажемся. И окажемся ли вообще в живых... Но, я думаю, раз вы здесь сидите, то знаете, на что идете.
− Идем мы на партнерство в игре трип. Разве не так? Может быть, стоит сразу обговорить условия нашей совместной игры? - Верзила насмешливо смотрел на Марка, будто его забавляла эта наивная игра в конспирацию.
Марк молчал. Он медленно обвёл взглядом парней и, усмехнувшись, сказал:
− Очень подозрительно выглядит наша троица. В баре принято выпивать. А то вон несколько блоков слежения уже направлены в нашу сторону. Так как, за партнерство?
Все трое, нацепив дружелюбные улыбки, сдвинули кружки и затем одним махом осушили их. Составив их на поднос, они заказали еще по одной. Поднос мгновенно провалился в крышку стола и из этого отверстия незамедлительно показались три кружки, наполненные зеленовато-коричневой жидкостью.
− Вот и славно! Нас теперь зарегистрировали как вновь образовавшуюся компанию. Не будем же разочаровывать наших благодетелей, дающих пищу и эль! Да пребудут с нами боги Лакки!
Трудно было не уловить едва скрываемую иронию и насмешку в словах Марка, но, тем не менее, парни с серьезными лицами отхлебнули по доброму глотку за его тост.
− Вот что, партнеры. Самое время сейчас обговорить некоторые принципы нашего партнерства. Если позволите, то я возьму на себя роль капитана нашей команды для игры в трип. - Марк особо подчеркнул последние слова. - Теперешнего количества игроков, которое позволит нам легально принять участие в региональной тусовке, вполне достаточно. Но... главным нашим принципом станет увеличение их численности, если мы хотим достичь практических успехов. И тут нам предстоит тяжелая и опасная работа. Не все, кто хотел бы играть в нашей команде, будут для этого пригодны. Ваша задача, − прощупывать и отбирать. Поначалу те, кто вольется в команду, должны пройти что-то вроде испытательного срока. То, се - в разговорах можно выяснить многое. Присматривайтесь и анализируйте.
− Мне одно непонятно. - Недавний знакомец Марка, до сих пор помалкивавший, озабоченно хмыкнул. - О чем может идти разговор, если у нас даже нет определенного плана на, скажем, часы тренировок, места для них и всего остального. Что скажешь на это, капитан?
Марк весело усмехнулся:
− Хороший вопрос! Но перед тем как обсудить его, предлагаю принять по глотку эля. Не то он сам по себе испариться из кружек. Да и видеоблоки что-то стали чаще подергиваться в нашу сторону. За успех, партнеры!
Он демонстративно поднял кружку. Его жест как раз совпал с взрывом рева окружающих мегалонов. На трехмерном видеопласте чья-то команда флетчеров заколотила удачную серию. Оба парня присоединились к Марку, и их удачный тост закрепил за ними статус заядлых фанатов флетбола.
− А сейчас мы сможем обговорить и твое дельное предложение Хэд. Этим ником будем называть тебя в нашей команде. Постарайся его запомнить. Очень многие из тех, кто вольется в команду, будут знать тебя только как Хэда. И заодно определим ник для тебя. - Марк с прищуром оглядел возвышавшегося над столом приятеля Хэда. − Не возражаешь, если ты будешь Боди. А я для всех остальных буду Треком.
Парни переглянулись. Хэд кивнул головой и сказал:
− Как хочешь, кэп, то есть Трек. Если нужно так для дела...Но зачем нам менять наши имена?
− Именно так нужно. Мне об этом стало известно из блока запрещенной информации. Так когда-то, жившие в очень далекие времена люди, оказавшись в нашей ситуации обезопасивали свою деятельность. Если кто-то из них оказывался в руках врага, он ни на кого не мог указать в жизни, так как не знал настоящих имен своих товарищей.
− Дельно, − кивнул Боди. - Так и мы, сколько бы ни набрали игроков, никто из них не узнает наших идентификаторов. Для всех мы будем абсолютно лояльны.
Боди довольно потер руки.
− Теперь за дело. - Марк сделал паузу. - Вы знаете на юго-востоке большие отвалы пустой породы? Так вот, в них есть несколько площадок, где раньше стояло оборудование по переработке и транспортировке скарана. Эти площадки по какой-то причине не могут быть обнаружены. Они не числятся в секторах видеообзора. Мне удалось узнать, что остаточное излучение скарана глушит все пакеты импульсов. Для мегалонов это излучение уже не опасно, но жрецы и власти считают, что излучение столь велико, что эти площадки даже не пытались обследовать для регистрации в секторах видеонаблюдения. Я думаю, что боги Лакки не заинтересованы в этих брошенных землях. Вследствие этой счастливой случайности у нас есть возможность собираться и проводить, скажем, "тренировки" на одной из этих площадок.
Когда мы определим, на какой из них будут проводиться "тренировки", мы установим правила строжайшей конспирации. Никто не сможет проникнуть на эту площадку, если не будет знать ее истинного положения в полях отвалов. Ни один прибор там не работает и только знающий проводник сможет указать дорогу. Этим проводником будет один из нас, каждый раз меняясь без всякой системы, только по жребию. Так что нельзя будет заранее сказать, кто из нас в следующий раз поведет "игроков".
− Разумно, − качнул головой Хэд. - Я бы даже не смог придумать лучше. Но одно соображение скажу. Все "тренировки" нужно проводить в дни, которые не определены, как свободные. Лучше пожертвовать временем сна, чем обнаружить уязвимое место. А из нас троих у двух время сна совпадает, тогда как свободные часы нет. А потому всегда можно определить по отсутствию отпускника, кто мог в этот период быть проводником. В отличие от тех, кому из нас положено время сна, мы можем определять проводником одного из них. Ставим автоскан на "сон", оставляем его в жилблоке и вперед.
Боди ткнул приятеля в плечо:
− А ты и впрямь оправдываешь свою кликуху! Теперь мы сможем свободно распределять силы. Подбирать "игроков" будем в свободные время, а проводить "тренировки" с ними без всякого шума и возни.
Он довольно подмигнул Марку. Марк, ответив на его подмигивание легкой улыбкой, думал в это время о чем-то недоговоренном. Его чутье говорило ему о какой-то малозначимой сейчас детали, о которой не было упомянуто, но которая впоследствии может обернуться большой проблемой. Он никак не мог поймать эту ниточку ускользавшей мысли. Эти двое, что сидели сейчас перед ним, − уж очень быстро они сориентировались в обстановке и проблемах, которые предстояло решить... Что-то говорило ему о слишком быстрой их реакции. Не так соображают мегалоны... Любой из знакомых Марка, начни он излагать что-либо из малоизвестного им, засыплют вопросами "что" да "как", с трудом увязывая последовательность информации. Эти же и говорят и думают чуть ли не на опережении его мыслей...
− Вот что, парни. Распорядок наших встреч будем согласовывать по свободным часам каждого из нас. Следующее собрание намечаю в баре у Хэда. На нем мы определим задачи и сектор района, в котором каждому предстоит действовать. И постарайтесь за это время не ввязываться ни в какую заварушку. Не стоит светиться. Теперь идите. Я еще могу здесь побыть. Не стоит упускать такую возможность, не так ли?
Марк усмехнулся. Хэд и Боди кивнули головами в знак понимания и встали:
− Реальных благ тебе, Трек. Все будет ...
Глядя в спины пробирающихся сквозь толпу ребят, Марк продолжал упорно думать: "Кто же вы такие, парни? Чьи шкуры на вас надеты? Что ж, попервоначалу поосторожничаем! Пустим их по пустому кругу Посмотрим, что они сварят...".
Сколько длилось забвение, Пэр не знал. Но едва он смог увидеть что-либо, Пэр почувствовал ясно ощущаемое изменение восприятия окружения, в котором находился до сих пор.
На него обрушился мощный поток структурной упорядоченности пространства. Хотя он по-прежнему мог видеть ту обстановку, что и до его кратковременного отключения, континуум, в котором он сейчас оказался, был разительно непохож на прежний. Если до этого Пэр мог пребывать только в мире чистого разума, то в тот миг, когда он вновь обрел сознание, ему показалось, что мир внезапно стал на порядок больше. И первое, что стало ему доступно, это хаос зрительного восприятия нескольких плоскостей... или вариантов, а, может, погружений в глубины каких-то иных пространственных сущностей, совмещенных в единой ипостаси.
Все, на что он глядел, сливалось в многократных интерференционных отражениях. Поначалу невозможно было локализовать что-либо из перемежающейся массы контуров и цветовых пятен. Не торопясь, сосредотачивая взгляд на определенной точке помещения, он стал анализировать увиденное. Интерьер, оборудование и самую разнообразную обстановку Пэр воспринимал без удивления. Многие предметы, поначалу казавшиеся единой вещью, ему пришлось логически разделять на самостоятельные.
Пэр не понимал, как это происходит. Те знания, которые он получил в Репетитории, могли бы прояснить, что с ним происходит на самом деле. Физика и математические теории допускали существование иных измерений. Ради развития когнитивных способностей им даже как-то доводилось решать несколько задач по определению физических параметров таких миров с точки зрения восприятия интеллакта, живущего в трехмерном измерении. Но то были абстрактные умозрения. Тогда Пэр даже не задумывался о том, что такое возможно в его мире, прагматичном и жестко определенном рамками физических законов.
И вот сейчас Пэр смотрел на то, что уже хорошо знал, видя одновременно те же знакомые образы и обстановку будто сразу и изнутри, и почему-то сразу пришла на ум мысль о свершившемся наяву переселении в одно из тех воображаемых многомерных пространств...
Странное дело, его сознание не путало ни одно из пространственных видений. Они все были доступны одновременно − и в общей картине и порознь каждая. На общем фоне привычного окружения он видел то же самое как-бы изнутри, в расплывчато-фиолетовых тонах. Четкая прорисовка контуров заменялась рас-плывчатым облаком плоскостей, среди которых ясно вырисовывалась общая внутренняя структура предмета.
Параллельно с этим другой совокупный объем образов давал четкий анализ увиденного. В нем, как в многогранном кристалле отражалась суть направленного взгляда. Остальное виделось только как вспомогательные отражения этой сути. Аспекты такого восприятия, хотя и были совершенно непривычны, но не вызывали у Пэра особого затруднения. Он быстро сориентировался в таком калейдоскопе поступающей зрительной информации.
Но был еще один непонятный параллельный поток информации, воспринимающийся им как взгляд, принадлежащий другому человеку. И этот взгляд был настолько един по времени и совокупности со всем остальным зрительным восприятием, что Пэр не мог сначала отождествить его с реальной сущностью своего зрения. Он поначалу принял этот фантом за побочный эффект огромного потока информации. Нечто вроде эха, только зрительного. Но спустя малое время он понял, что слишком большое расхождение по времени в получаемых образах не может быть никаким артефактом.
Якобы побочный канал зрения транслировал то, что сам Пэр никак не мог бы увидеть. Наряду с обычными ракурсами, он видел все окружение так, как будто его глаза находились на противоположной ему стороне помещения. Предметы, своеобразную конфигурацию которые он явно видел рядом, тот, кто был его глазами, видел этот же предмет уже на расстоянии нескольких метров и с противоположной стороны. Соотнеся и проанализировав еще несколько видов и ракурсов, Пэр понял, что этот параллельный оптический канал принадлежит тоже ему.
Едва подумав о желании обозреть помещение со стороны, как оно мгновенно исполнилось. Видимо, такое переключение было запрограммировано в его новых возможностях. Пэр облегченно вздохнул. Это сильно снижало нагрузку на его изможденное сознание. Ему было невмоготу от того, что в его мозгу были от-крыты еще несколько каналов, через которые непрерывно стремительно поступала непонятная информация. Пэр решил воспользоваться способностью регулировать эти потоки. Приказав отклю-чить все, за исключением внешнего оптического канала, Пэр сразу почувствовал неимоверное облегчение. Тишина тонкой звенящей ноткой сменила грохочущий водопад информации.
Пэр чуть повременил, чтобы дать себе передохнуть, но то, что он увидел прямо перед собой, привело его в состояние шока. Непроизвольный выплеск эмоции встряхнул весь его индивидуал. Пэр вообразил энергичный выдох и воображаемо тряхнул головой. Метрах в пяти, в ажурном полунаклоненном коконе стояла конструкция, напоминающая человеческий скелет.
Пэр ясно различил торс, состоящий из правильного усеченного овала объемного сосуда, расположенного на перевернутом усеченном конусе. У овала в верхней его половине имелись руки, больше похожие на манипуляторы. Но эти манипуляторы заканчивались кистью с шестью пальцами, которые были совершенно неотличимы от человеческих. Сам торс в нижней части конуса опирался на две конечности идентичных по конструкции верхним. Пэр понял, что это ноги, увидев, что они заканчиваются стопами. Он мельком заметил еще несколько выступов, сглаженных овалов и сетчатых решеток на корпусе. Но эти подробности, как и само подобие скелета, были отмечены взглядом сразу и в тот же момент были стерты. Все его внимание приковал вид верхнего завершения скелета. На торсе, в мрачном ракурсе устрашающе надменного вида возвышал-ся тот самый череп, который был изготовлен на глазах Пэра.
Из светящихся фиолетово-синим пламенем овалов на него смотрел тот, в чьем черепе был заключен мозг Пэра. С содроганием он понял это в тот же миг, когда от ужаса и отвращения инстинктивно закрыл глаза. Не открывая глаз, Пэр с безнадежной тоской страстно захотел, чтобы это все оказалось плодом его измученного воображения. Невероятным мысленным усилием Пэр собрал ментальную энергию и единым порывом воли покинул эту беспощадно жестокую реальность, уйдя в мир воспоминаний...
Проводы старшей матери Миссы были торжественными и многолюдными. Жрецы, отправлявшие ритуал, в этот раз были особо почтительны. Все знали, что избрание богами Лакки старшей матери Адель стало для Аврелиона высшим проявлением их благоволения. Но отчего-то, несмотря на обставленное празднично-ритуальными атрибутами шествие к Храму Творения, в воздухе была разлита невидимая аура печали. Может быть, все интеллакты, так или иначе обязанные старшей матери Адель воспитанием их жен, матерей и сестер за последние несколько сроков эувенизации, не желали ее скорого ухода. Никто не смел об этом говорить вслух, и даже, идя в процессии, обменивались мнением на этот счет лишь в радостно-благожелательном тоне о мудром провидении богов Лакки.
Пэр и Мисса шли рядом с небольшой платформой − "Дланью богов Лакки", парившей над землей на расстоянии в полметра. На ней располагалась прозрачная чаша в виде длинного овального кокона. Ее верх был наполовину открыт и крышка, удерживаемая двумя упорами, ослепительно сверкала на солнце множеством расположенных по борту четырехугольных граней. Рядом с чашей по обе стороны ее удлиненных концов стояли предикты. Облаченные в балахоны из блестящей ткани темно-серого цвета, они неподвижно замерли, будто более были принадлежностью ритуальных предметов, чем живыми людьми. Их лица скрывали глубоко надвинутые капюшоны.
Пэр смотрел на Миссу. Ее лицо было белее скаранового кристалла. Она казалась ему храмовой статуей, а не живой девушкой. Утром, перед началом процедуры подготовки Исхода старшей матери, Мисса старалась держаться принятых норм поведения. Но потом, когда они на минуту остались одни в комнате, Мисса подняла лицо на Пэра. Ее глаза, отразившие скрытую до этого времени боль и тоску, наполнились слезами. Мисса уткнулась лицом в грудь Пэра, и беззвучные рыдания сотрясли ее тонкую фигурку.
Пэр стоял молча, приобняв Миссу за плечи. Он знал, как Мисса любила свою старшую мать. В те дни, когда Пэра приглашали к ней в дом, он всегда испытывал почтительную робость перед строгой величественностью облика Адель. И, тем не менее, он знал, что ее доброта и любовь, скрывавшееся под строгой внешней маской, были таковыми без меры и границ. Адель понимала каждое движение души своих подопечных и всегда знала, что сказать им в горькие или трудные моменты жизни...
Размеренный ход процессии, мерно-торжественный голос, возглашающий Моления о восхвалении мудрости и высшей справедливости богов Лакки, раздающийся в головах людей, погружал всех в состояние умиленного экстаза. Поднятые вверх одухотворенные лица, светящиеся взгляды были полны неподдельного проявления чувств. Пэр искоса наблюдал за идущими рядом людьми, и почему-то у него возникло чувство неприятия всего того, что он видел. Этот голос, звучавший ровным рокотом, не мешал Пэру предаваться своим мыслям. Он думал о том, почему так случается, что те, кто дорог и полон сил, еще нужен многим интеллактам, по воле богов Лакки должен без раздумий и просьб остаться с родными хоть еще немного, уходить в неизвестность навсегда.
Главный Жрец был предельно лаконичен и сух: "Ты, юноша, просишь меня о великом деянии. Многие об этом просили, но так определено изначально богами Лакки, так тому и быть впредь". Пэр никому не говорил о своей встрече с Главным Жрецом. Это было его личным велением души и сердца. Он не мог дольше переносить состояние Миссы. Ее погруженность в себя, отрешенность от всего, что еще недавно приводило ее в восторг, вызывали у него чувство беспомощности и сострадания к ней.
За то время, что было отпущено для приведения всех дел старшей матери Адель в Аврелионе, Мисса замкнулась в себе и ее отношения с Пэром стали казаться ему какой-то сухой оболочкой, в которой гремят сухие, прошлогодние семена. Он безуспешно пытался пробиться к душе Миссы. Не то, чтобы он не понимал ее состояния, но тот замкнутый наглухо мирок мог навсегда замкнуть ее душу. Она даже отказывалась встречаться с Адель.
Отчаявшись, Пэр в какой-то момент решился на невообразимый поступок. Никогда до этого он не пользовался своим сверхъестественным даром. В силу своей душевной деликатности Пэр инстинктивно чувствовал недопустимость такого вмешательства в разум кого-бы то ни было. Но сейчас, не в силах вырвать подругу из бездны отчаяния, он решился стать ее, пусть и нежеланным, избавителем от невыносимой муки страданий. Выбрав время, когда Мисса была одна, он незаметно для нее притаился поблизости. Погрузившись в ментальный канал, Пэр соприкоснулся с разумом Миссы.
То, что случилось потом, он сразу не смог осознать. На него обрушилось яростное пламя ненависти, горя и бессилия. Эти волны стремительно, без малейшего сбавления своего напора, бились в его мозгу тяжелыми обжигающими душу валами! Жар, пламень, огненные всплески и стон... непрерывный стон душевной ауры! В первый момент Пэр от неожиданности отпрянул в чистое пространство своей ауры. Но придя в себя, он немедленно погрузился назад, в израненное душевной мукой ментальное пространство Миссы. Осторожно, едва осязаемой паутинкой мысленного посыла, Пэр коснулся воспалённой чувственной сферы души Миссы: "Тише... тише... Ты не одна... Ты поймешь и успокоишься...Я здесь... рядом... Прошу, не держи горе в себе... Тише... Приходи ко мне... приходи... приходи... Я пойму и буду всегда рядом...". Пэр повторял слова как заклинание. Он не выбирал их. Он возникали как огненные письмена и во тьме едва мерцавшей ауры Миссы горели яркими росчерками букв. Вскоре Мисса подняла голову. Не открывая глаз, она что-то исступленно шептала. Звука ее голоса Пэр не слышал, но мысль Миссы была для него такой же яркой, как и его посыл ментальной энергии: "Я не хочу вас слышать, боги Лакки! Вы жестоки и несправедливы! Вы губители... бессердечные и злые! Мне не нужна ваша притворная жалость! Верните мне Адель! Тогда я поверю, что вы милостивы и благодетельны! Оставьте меня... уйдите...".
Пэр испугался своего поступка. Он не ожидал, что Мисса сочтет его слова за откровения богов Лакки. На минуту его охватило замешательство. Желание помочь обернулось еще худшими последствиями. Он не мог тайно раскрыться перед Миссой, привести в свое оправдание какие-то слова. Едва она узнает, что он сделал, она расстанется с ним в тот же миг навсегда.
Что нужно было сделать еще, Пэр не мог сообразить. Но что-то надо было сделать. И он сделал первое, что пришло на ум. Осторожно отступив из своего укрытия, Пэр обошел его и пока-зался Миссе с другого края:
− Мисса, привет. Я едва тебя нашел. Ты отлично спряталась. Можно, я посижу рядом?
Мисса не ответив, едва кивнула головой. Пэр подошел и, усевшись на свободный край скамейки, сказал:
− Ты, наверное, давно сидишь здесь? Может, ты проголодалась. А то пошли в гасторий − пора принимать пищу. Я уже голоден, как лесной кот.
Мисса, не ответив, только покачала головой. Пэр не знал, что же ему предпринять. Но тут же, по какому-то наитию, произнес слова, будто они были неким паролем и Пэр знал их магическую силу. Он вдруг понял, что Миссу нужно вырвать из ее самоуничтожительного плена. А потому слова, которые он сказал, даже не обдумав последствий, произвели на нее немедленное воздействие. Она медленно подняла голову и, широко открыв глаза, спросила:
− Что? Что ты сказал?
− Сказал? Я сказал, "что ты не одна... Ты поймешь и успокоишься...Я ведь рядом. И прошу, не держи горе в себе... Я пойму и буду всегда рядом...". Что-то не так?
− Нет... так... − Мисса сдвинула брови и с минуту что-то осмысляла. Потом она встала.
− Хорошо, пойдем в гасторий...
Несколько минуть они шли молча. Пэр не решался прервать ее молчание, но что-то подсказывало ему, что Мисса сама задаст вопрос. Она вдруг остановилась и взяла Пэра за руку:
− Пэр, скажи, ты эти слова... Ты откуда их взял?
− Как взял? - непонимающе улыбнулся Пэр. - Я их сказал и все. А что, нужно было что-то сказать другое?
− Нет, я не о том хотела тебя спросить. Понимаешь, Пэр, за минуту до твоего появления я уже слышала эти слова. Они звучали у меня в голове, как будто их сказали мне боги Лакки. Понимаешь, слово в слово. Ты можешь объяснить это?
− Ну, − замялся Пэр, − в теории психологических феноменов такое встречается сплошь и рядом. Помнишь, мы это изучали несколько семестров назад. Наверно, так получилось и в этот раз. Обыкновенное "дежа вю".
− Нет, − задумчиво покачала головой Мисса. - Это было что-то другое. Я не понимаю, как ты смог услышать эти слова, но то, что ты их сказал мне почти слово в слово - это неспроста. Что-то тут не так...
Пэр ликовал. Он, сам того не зная, поддавшись инстинктивному желанию, попал в точку. Мисса восприняла этот случай, как проблему, в которой ей необходимо было разобраться. В гастории она, хотя и ела нехотя, но общалась с Пэром охотно. Отвечала, сама спрашивала, рассматривала соседей и даже перекидывалась с некоторыми репликами, но в какой-то момент Пэр, поймав ее взгляд на себе, вдруг почувствовал, что его эксперимент стал для нее почти что решеной задачей. В ее взгляде он ясно увидел, что Мисса связывает услышанные по наитию слова с ним самим. Будто он знает, откуда они взялись в ее мыслях, но почему-то не говорит ей этого...
|