Мурышкин Пётр Сергеевич : другие произведения.

Всё возвращается на круги своя

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сырые дорожки пустынного парка цепко держат отпечатки следов прохожих. Вечерело. В это время здесь практически никого не бывает. Весь лес притих в ожидании первых холодов. Все усыпано принявшими тысячи оттенков красного и желтого листьями с берез, кленов. Влага пропитала каждую веточку и мягко каплет на жухлую траву. Это все осень.
  Сырые дорожки пустынного парка цепко держат отпечатки следов прохожих. Вечерело. В это время здесь практически никого не бывает, а мне всегда нравилось послоняться в одиночестве.
  
   Весь лес притих в ожидании первых холодов. Все усыпано принявшими тысячи оттенков красного и желтого листьями с берез, кленов. Влага пропитала каждую веточку и мягко каплет на жухлую траву. Это все осень.
   Облупившаяся краска на скамейках приводит меня в странное состояние. Я словно вспоминаю что-то, о чем всегда старался не думать.
   Похоже, сегодня я не один в парке. Мне навстречу шагает лысоватый мужчина в дурацком одеянии, напоминающем тогу. Он загородил мне дорогу, решительно выпятил челюсть и, подавшись вперед, заговорил звучным, внушающим уважение голосом:
   - Будьте любезны, вы не подскажете мне... - Он осекся на полуслове и вгляделся мне в лицо.
   - Если вас интересует время, то я вынужден вас огорчить: я не люблю жить по чьей-либо указке, даже будь это просто часы, а посему никогда не ношу их с собой. - Сухо ответствовал я.
   - Это лицо! И голос... - прошептал он, но тут же поправился:
   - Простите. - Он было прошел мимо меня, но обернулся и извиняющимся тоном прговорил: - Вы не думайте, что я... В общем, вы напомнили мне одного моего друга... Впрочем, неважно. - И он отвернулся и зашагал дальше.
   У меня вдруг пересохло во рту. Я был абсолютно уверен, что никогда не видел этого человека, но в то же время помнил его речь, внешность, манеры... Будто бы мы с ним когда-то очень много общались, и я знал его настолько хорошо, что мог почти предсказать, что он скажет или сделает в следующий момент. Я облизал губы и закричал:
   - Эй, постойте!
   - Ну, чего вам? - сурово произнес незнакомец.
   - Простите, пожалуйста, за глупый вопрос, но вы меня точно не знаете?
   Он приблизился и медленно вздохнул:
   - В том-то и беда, что нет. Значит, я прав: катастрофа надвигается. Я понял это еще сегодня утром. Все дышит тревогой.
   - Что-то я не...
   - Послушайте! - прошептал он, стиснув мой локоть. Глаза незнакомца горели огнем безумия.
   - Но только не думайте, что я ненормален. Все мы в каком-то смысле сумасшедшие, безумен и весь этот огромный мир. Я несчастный математик, достигший заметных высот в научной сфере. На свое горе я увлекся историей, которая почему-то соединялась в моем представлении с комбинаторикой...
   Я вырвал локоть и прошипел:
   - Безумец! Я не желаю слушать ваши бредни. Убирайтесь!
   И я зашагал прочь. Еще не хватало вступать в беседу с каким-то сумасшедшим в темном парке.
   В автобусе, глядя на проплывающие в темноте улицы, я задумался об относительности. Например, взять шлагбаум. Он может существовать в двух вариантах: либо открытый шлагбаум, либо закрытый. Не странно ли, что, когда вы едете на электричке, вам попадаются только закрытые шлагбаумы, а находясь в ином транспорте, вы никогда не можете предсказать, какой из пространственно-возможных шлагбаумов вам встретится.
   - Куда лезешь! - пробурчал на одной из остановок толстый дядька в очках, когда влезавшая в автобус женщина слишком уж сильно пихнула его огромной сумкой.
   - А ты бы помолчал! - достойно ответствовала ему матрона в клетчатом платке.
   Опять меня захлестнуло то муторное ощущение, что и в парке. По-моему, я уже как-то развивал ту детскую идею о шлагбаумах. Все бы ничего, но... Уж слишком знакомыми мне показались эти два пассажира и их раздраженные реплики.
  
   - Хорошо-хорошо, дорогая, - сказал я жене на ее привычные излияния. - Я просто загулялся в парке. Посмотри лучше, что я для тебя принес.
   Она, похоже, осталась довольна собранным мною в парке пуком кленовых листьев - моя жена их обожала.
   - Какой-то ты сегодня не такой, - лукаво сказала она за ужином. - Али жаркое пересолено?
   - Нет, что ты, - пробурчал я, отнимая у сынишки листок бумаги с его каракулями. Он, разумеется, захныкал. Я очень не люблю, когда маленькие дети плачут, и совершенно не умею их успокаивать.
   - Ну что ты делаешь! - возмутилась она. - Сам как маленький!
   - Тшш, тшш, - я потрепал сына по его светленьким волосикам. Папа сейчас посмотрит и отдаст. Откуда, кстати, это у тебя?
   Колька увидел мою заинтересованность и забыл недавние слезы.
   - Это я сам налисовал! - гордо объявил он.
   - Посмотри-ка! - Я протянул Асе листок с карандашным рисунком. - Как тебе художественные способности нашего сына?
   По мере того как она всматривалась в рисунок, ее тонкие брови медленно поднимались кверху. Я обожал эти гримаски.
   - Давай отдадим его в художественную школу! - наконец предложила она. - Это что-то оригинальное! Смотри, какой интересный замысел кроется за внешней небрежностью линий!
   - Давай, - охотно согласился я, стараясь не выказать свои ужасные подозрения и перевел разговор на другую тему. А листок сунул в карман.
   Ночью, когда они уже спали, я тихонько снял с верхней полки, куда Коля никогда бы не добрался, толстый альбом репродукций Пикассо. Не дыша пролистал его. Вот оно. Я приложил рисунок сына к репродукции одного из не самых удачных карандашных набросков великого художника. Так и есть. Мои опасения подтвердились. Наброски - Колькин и Пикассо - совпадали практически один в один.
   Я пять раз закрыл и открыл глаза. Нет, ошибка исключалась. Тогда я со злостью захлопнул альбом вместе с листком и сунул его обратно на полку.
   - Ну что там копаешься? - послышался сонный голос Аси, в котором звучало явное недовольство. - Не спится, что ли?
   - Все хорошо, милая, - заверил я ее, в чем сам глубоко сомневался.
  
   Когда шел обеденный перерыв, я, запыхавшись, вбежал на шестой этаж и забарабанил в дверь. Здесь располагался вычислительно-координаторский центр нашей фирмы. Его можно было считать мозгом организации.
   - Кто там еще? - рокочущий бас Михи всегда вызывал у меня улыбку. Миха, с которым я когда-то учился в одном университете, работал у нас компьютерщиком, и, надо сказать, работал лучше, чем нам представлялось возможным. Он обладал таким колоссальным интеллектом, что запросто справлялся со всеми нашими проблемами, успевая параллельно разрабатывать собственный проект. Я догадывался, что он нанялся сюда именно по той причине, что здесь у него приличная зарплата, рабочее место с первоклассной аппаратурой и довольно много свободного времени. Вот осуществит он втихомолку свой проект на наших мощностях, и уйдет с ним куда-нибудь в Майкрософт или повыше. Возможно, без его участия наша корпорация была бы обречена на провал.
   - Это я, Миха, - сказал я и приоткрыл дверь. - Ты не очень занят?
   - Да нет. - Он развернулся вполоборота на своем кресле, дожевывая огромный бутерброд. - Кофе будешь?
   - Нет, спасибо.
   - Так чего тебе? - бесцеремонно осведомился программист, стряхивая с черной бородищи последние крошки. - Надеюсь, это не связано с работой - сейчас обед.
   - Что ты, что ты. У меня к тебе один вопросик... - Я замялся. - Не уверен, что он по твоей части... но мне показалось...
   - Да говори ты, не томи душу, - посоветовал Миха и залпом осушил свою литровую кружку с крепчайшим кофе. Я постарался не обращать внимания, как он зачавкал вторым бутербродом, и спросил:
   - Что такое комбинаторика? Только, пожалуйста, не смейся над моей глупостью, ты знаешь, что у меня всегда было плохо с математикой.
   - Никто не собирается над тобой смеяться! - возмутился Миха. - Комбинаторика... Честно говоря, я и сам плохо помню эту теорию. Хотя послушай! Как бы тебе это попроще объяснить...
   - Да, попроще, пожалуйста, - поддакнул я. Не люблю, когда тебя по уши засыпают терминами, заставляя убедиться в твоем непроходимом невежестве.
   Миха один за другим пооткрывал ящики стола, поднимая столбы пыли и бумажек. Существенным недостатком Михи было то, что он не желал признавать такие понятия, как организованность и учет.
   - Нашел! - торжествующе завопил Миха, сжимая что-то в волосатом кулаке. - Сейчас я все расскажу, только помоги мне поднять с пола этот хлам. Не смей ничего выбрасывать! Давай все сюда!
   Наконец нам удалось запихать все обратно в стол. Миха налег своей грузной тушей на последний ящик и с треском его задвинул.
   - Уф! - тяжело выдохнул он, потом разжал ладонь, и я увидел маленький красный кубик, какие обычно поставляются с детскими играми. Кажется, он еще называется игральной костью. - Видишь?
   - Ну, и что?
   - Так вот, комбинаторика граничит с теорией вероятности; предположим, мы бросаем кубик раз, другой... Скажем, ты выкинешь его четыре раза, и каждый раз получится новое число. В последующие два раза вероятность повтора довольно велика - чисел-то всего шесть. Это понятно?
   - Вроде бы да, но это все теория вероятности.
   - Ты слушай! Давай теперь допустим, что ты кинул кубик шесть раз, и повтора ни разу не было. И подумай, что получается: когда ты будешь кидать дальше, вероятность повтора стопроцентна!
   - И что?
   - Да ты подумай! Комбинаторика - это когда у тебя много кубиков, очень много. Она изучает их сочетания. Понял?
   - А зачем ты сказал мне про повторы?
   - Не знаю. Может, я тебе вообще неправильно все сказал. Но я точно помню, что комбинаторика - это наука о сочетаниях. А про кубик я прочел в какой-то очень интересной статье. Недавно вышла. - И Миха уткнулся в монитор.
   Я вышел от него несколько озадаченный. Во мне разросслось какое-то непонятное чувство или даже предчувствие. Я знал одно: по неизвестной мне причине мне было нехорошо.
  
   Снова в автобусе. Следующая остановка - у парка, где я вчера прогуливался, еще через четыре - мой дом. Я не хотел снова идти в парк.
   Но когда двери раскрылись там, я неожиданно для себя растолкал других пассажиров, не обращая внимания на их гневные крики, и соскочил на тротуар.
   И вот снова я неслышно шагал по влажным тропинкам этого безлюдного парка. Миха на работе, Ася с сыном дома - все казалось туманным, далеким. Не было ничего, кроме императорского сада. Предчувствие будущего всплыло из глубин подсознания, почти превращаясь в уверенность. Это чуть не случилось вчера... Но было неизбежным сегодня.
   Вот и он. Я сразу разглядел знакомый орлиный профиль. Хотя кто еще может гулять здесь?
   Тот, с кем я здесь вчера беседовал, снова шел мне навстречу. Его тога развевалась на холодном ветру, тонкие губы плотно стиснуты.
   - Добрый вечер, - стараясь не выдать волнения, проговорил я. - Как поживаете?
   - Отвратительно, - ответил он, вглядываясь в мое лицо. - Так это вы? - Он явно нервничал, но почему-то успокоился, едва признав меня.
   - Понимаете, мне страшно сегодня. Боюсь чего-то, сам не знаю. Еще вчера это началось - я вам говорил. Хотя вчера я боялся за всех, а сегодня у меня страх мелочный - за свою шкуру только и опасаюсь, а на остальных наплевать. А у вас как?
   Я с минуту помедлил. Стоит ли его спрашивать? Вообще-то нехорошо. Хоть он и должен знать больше меня, но еще, видимо, не все понял. Получается вроде игры кошки с мышью. Но мне очень хотелось знать, как он себе все это представлял, поэтому я сказал ему:
   - Вы вот вчера что-то сказали про комбинаторику в связи с историей... Я хочу попросить у вас прощения за мою вчерашнюю грубость...
   - О, не стоит, - горько рассмеялся он. - Не вы первый, не вы последний. А моя теория весьма элементарна, и раз уж она вас заинтересовала, я охотно поделюсь ей с вами.
   У человечества за плечами огромный опыт. Бесчисленное множество личностей, событий, изобретений, произведений искусства. Отмечу, что любое событие складывается, в свою очередь, из огромного числа маленьких ситуаций. Будем считать каждое из перечисленного элементами истории.
   Элементов истории больше, чем звезд на небе. Тем не менее, их все же не бесконечно много. Невероятно, но еще ни одно событие практически ни разу не повторялось. Очевидно, мы имеем дело с невообразимым количеством комбинаций. Я проанализировал некоторые данные - не буду утомлять вас подробностями - и составил формулу...
   - Минутку, - прервал я его. - Это не вы написали ту статью? И еще объясняли на примере кубика?
   - Совершенно верно. Тогда вы все должны знать. Но я не описал в ней практических выводов, а то бы меня посадили на Пряжку.
   - И какие же выводы? - в душе смеясь над ним, спросил я.
   - Да как же... - Растерялся он. - По-моему, совершенно очевидно следующее. В силу столь долгого варьирования все новых элементов истории они наконец должны повторяться! Причем совершенно необязательно в известном порядке! На нас посыплются вперемешку все исторические деятели и события. Более того: раз все исчерпано, то все, что будет происходить, окажется уже имевшим место в истории. Любая мазня окажется оригиналом Рембрандта или Пикассо! Везде и всюду, буквально на каждом углу, вживую разыграются исторические события.
   Я улыбнулся и наклонил голову в знак согласия:
   - Вы правы, мой император. Я преклоняюсь перед вашим интеллектом.
   - Что? - выпучил глаза он. - О Боже... Теперь я понимаю, почему ваше лицо показалось мне таким знакомым...
   Из-за кустов выбежали люди с кинжалами в руках. Император затравленно оглянулся и побежал, но было поздно. Сенаторы наносили ему раны одна страшнее другой.
   Наконец он вырвался и подбежал ко мне. Я хладнокровно вынул из-за полы своей тоги перочинный нож и пронзил императору сердце. - И ты, Брут... - прохрипел он.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"