Мурышкин Пётр Сергеевич
Еще не поздно

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В полутьме парадной загадочно поблескивало лезвие огромного ножа, старательно заточенное и отполированное. Человек в засаленной тельняшке крепче сжал рукоятку и блаженно улыбнулся. Он не знал, кто он и как сюда попал. Он не помнил даже своего имени. Но прекрасно сознавал, чего хочет. Крови.
  Тимофей Михайлович ходил из угла в угол по пыльной квартире и что-то бормотал себе под нос. У старика ныла спина - вообще надо бы лежать, но он сложил руки за спиной и старательно мерил свои нищенские двадцать пять метров.
  Он судорожно шевелил пожухлыми губами, с них слетали отдельные бессвязные фразы. Неожиданно Тимофей Михайлович замер у зеркала и задумчиво всмотрелся в своего двойника, замершего напротив так близко, всего в нескольких сантиметрах, и одновременно в недосягаемой бесконечности.
  - Неужели это я? - прерывающийся голос эхом раздался в полупустой квартире, глухо отдаваясь от облезлых стен, и ему стало страшно. В глаза смотрел кто-то совсем чужой.
  Но только не Тимофей. Ну что это такое - нечесаные грязно-седые волосы до плеч, кожа неопределенно-мертвенного цвета, вспаханная каньонами морщин... Оставшаяся половина догнивающих зубов превратила милую улыбку мечтательного молодого человека в безумно-зловещую усмешку. Старик медленно ощупал высохший подбородок, провел узловатыми пальцами по впалым щекам, вновь стиснул подбородок... Затем скрипнул зубами и вернулся к своей добровольной вахте.
  С кухни по истертым плиткам пола в коридор, там до конца него - и обратно. Уже не одна сотня километров намотана им в этой клетушке, раздражавшей рвущийся, непокорный дух Тимофея. Думал ли он о чем-нибудь? И да, и нет. Его с некоторых пор захватило такое странное ощущение, когда одновременно и ни о чем не думаешь, и все же в голове не то что бы проплывают различные картины, а стоят, что ли, и как-то так получается, что думать не надо, поскольку все возможные мысли и воспоминания разложены пред внутренним взором, как на волшебной карте, на которой изображены все заморские страны, но при вглядывании в отдельные области можно увидеть, где что происходит, и даже услышать, о чем там говорят. Он мгновенно охватывал все, что накопилось в памяти за долгие годы, но не анализировал, а просто без конца ходил туда-сюда, сгорбившись и бормоча.
  
  Конечно, основные линии в этом лоскутном одеяле, простершемся в мозгу, можно было выделить... Когда-то он был молодым, возможно, красивым... Была и жена, но она не вынесла его бесконечных проповедей о мерзости окружающего мира; она бы еще терпела их, но когда Тимофею отказали в субсидиях на его проект, все имущество было принесено в жертву науке.
  Жена ушла, а молодой ученый почти и не заметил, настолько он был тогда поглощен делом - все казалось таким легким и увлекательным... Постепенно на горизонте величайшего открытия появилась дымка, внезапно разросшаяся в беспросветный туман, в котором зачастую приходилось брести наощупь. Вдруг оказалось, что создать требуемое, пользуясь лишь имеющимися средствами, невозможно. А потом Тимофей понял: чтобы приступить к работе непосредственно над самой идеей, нужно пройти многолетний путь сложнейших технологических процессов, и только тогда у него в руках окажутся мало-мальски годные устройства и сырье.
  Разумеется, на кухне всего не сделаешь, и пришлось с горечью отказаться от многих задуманных параметров. Сколько раз обращался он в институты, министерства и даже к частным лицам! Но все смеялись над ним и безжалостно прогоняли, а пару раз в бульварных газетках мелькнули статьи о полубезумном лишенном ученой степени академике, угрожающим всему миру. Потом и вовсе забыли. Никто не хотел воспринимать гения серьезно, а денежных средств уже не оставалось, и Тимофей, скрепя сердце, предложил свои услуги криминальным структурам. Он работал на них почти два года, занимаясь детищем лишь урывками, и наконец получил достаточное состояние для завершения труда. Но за эти два года, читая о убийствах единичных и убийствах массовых, где применялось сверхдейственное, никому доселе неведомое оружие, созданное им ради денег, ученый возненавидел преступников за их черные помыслы, себя за подаренную бандитам возможность осуществить их, людей за то, что они своим существованием вызывали спрос на оружие. Постепенно Тимофей начал все чаще задумываться, насколько лучше был бы без них мир.
  
  Долгие годы спокойной работы не утихомирили дикий огонь, разбушевавшийся в нем. Он даже начал чувствовать себя человеком-детонатором, всесильным вершителем судеб. Тимофей добровольно принял на себя всю тяжесть отвественности за существование человека, больше же всего его мучала собственная человеческая сущность. Это было ужасно. Он терзался долгими ночами, и хуже всего было летом, когда его охватывало странное состояние, и он уже не мог работать, а лишь наблюдал из окна петербуржские закаты и то судорожно стискивал кулаки, то вцеплялся в свои уже начинавшие редеть волосы и лихорадочно шептал: "Твари, мерзкие вши... И я вместе с ними... почему я человек? Человек! Почему он вдруг перестал чесаться и смастерил первую лопату? Природа бережно вскормила его, и как он ей теперь платит? Впрочем, еще не поздно..." - и он вспоминал о своей работе и опрометью бросался к автоклавам и прочим хитрым штукам.
  
  Работая, он тоже не мог спокойно заниматься делом и торопился, словно его кто подгонял. Тимофея неотвязно преследовала мысль, что какой-нибудь идиот, возможно направленный рукой провидения, вдруг помешает ему завершить разработку, и долгие годы мучений окажутся напрасными.
  Вот и теперь он в который раз подумал о своем возрасте, но полностью осознал его только сейчас. Он был стар. Силы ушли вместе с молодостью. Тело скоро перестанет повиноваться воспаленному мозгу. Только бы успеть...
  Ведь человеческая плоть так несовершенна... Руки человека слабы и тонки. Впрочем, именно этими руками уже столько сделано на пути к великой цели. Хотя остается тоже немало. Если получится...
  Тимофей Михайлович любовно погладил непонятный предмет, напоминающий не то гроб, не то ванну, и еще раз обежал взглядом циферблаты приборов. Ага, вот здесь не мешало бы ослабить давление... А там что-то кислотность упала... Старый ученый трепетно вернулся к основному делу всей своей жизни.
  
  В полутьме парадной загадочно поблескивало лезвие огромного ножа, старательно заточенное и отполированное. Человек в засаленной тельняшке крепче сжал рукоятку и блаженно улыбнулся. Он не знал, кто он и как сюда попал. Он не помнил даже своего имени. Но прекрасно сознавал, чего хочет. Крови.
  
  Тимофей вдруг вырвался из объятий тайком обволокшего его морока и затравленно глянул на одну из шкал. Так и есть. Чуть не опоздал! С судорожным вздохом облегчения Тимофей дрожащей рукой перещелкнул тумблеры и открыл вентиль. Что-то начало куда-то переливаться. Он еще раз дотронулся до похожей на пластик поверхности. Потом заварил крепчайший кофе. Взялся за пакетик с тонизирующими таблетками... Покачав головой, отложил. Кофе тоже лучше бы не пить, но выхода нет.
  Старик оперся на облупившийся подоконник, немного прихлебнул. Живем.
  У него с детства была мечта. Еще мальчиком он быстро заметил, что очень уж ограничивают нас жестоко поставленные условия бытия. Человек ведь очень хрупок. Жарко - темнеет в глазах, кровь назойливой мухой стучит в висок. Чуть подморозило - конечности стынут, могут и отвалиться. Это только температура. Влажность? Сыро ли - простуда. А сухо, так сразу обезвоживание. Питательные вещества, минералы, освещение, радиоактивный фон... Гравитация! В природе ресурс физических величин неисчерпаем. Человек же способен существовать только на ничтожном отрезке любой из них. Ведь если взять ту же температуру, границы термоустойчивости человеческого существа - ничто по сравнению с температурными значениями иных объектов во Вселенной.
  Мы заботливо выращены в инкубаторе, несмотря на кажущееся превосходство, - горько думал ученый позже. - Какие-нибудь жалкие сульфобактерии и то поживучей нас. Они готовы часами нежиться даже в недрах атомного реактора, не испытывая ни малейшего неудобства.
  Тимофей подошел к микроскопу в уголке и посмотрел в окуляр. Вот, пожалуйста. Недавно взял срез их культуры из реактора, теперь сунул в концентрированную кислоту. Похоже, бактерии продолжают благоденствовать. В самом начале исследований Тимофей все же кое-чему у них научился. Он взял склянку с кислотой и аккуратно налил несколько капель на руку. Вот. С усмешкой Тимофей Михайлович перевернул ладонь, и кислота вылилась на пол, с шипением прибавив похожему на лунный ландшафт паркету еще пару кратеров. Рука, конечно, покраснела, но жжение было словно от крапивы, не больше. Украденный у бактерий навык, конечно, пригодился бы обществу, но у Тимофея были другие планы. Тем более, он вскоре изменил направление исследований.
  Реактор тоже был предметом гордости старика. Сколько средств выброшено только на этот ящик весом с добрую четверть тонны! И для чего? Только ради уверенности в успехе дела. Заключительная серия опытов имела бы смысл только при стопроцентно гарантированной подаче энергии. Требуемую мощность, естественно, городская электросеть тоже не могла дать. Поэтому платежи старика за свет были ничтожно малы. Реактор нового поколения мог питать весь город, и Тимофей освещал квартиру за счет сети разве что смеху ради. Впрочем, одинокий пенсионер, не нуждающийся в электричестве, быстро вызвал бы подозрения.
  Старик же так трясся над своей идеей, что огласка быстро стала его худшим ночным кошмаром (после живого орудия Провидения). Он давно порвал контакты с друзьями. Постепенно пропали без вести все клиенты времен криминальной деятельности. Обретя богатство, Тимофей мог себе позволить от них избавиться. Это было не только необходимо, но и немного снижало ответственность за содеянные негодяями при его косвенной помощи гнусности. Никто даже не подозревал о соредоточенном на двадцати пяти вытертых метрах научно-техническом достоянии. Деньги лежали здесь. Их было еще много, но Тимофей практически в них не нуждался. Все необходимое давно куплено через подставных лиц (об их существовании тоже все забыли). Когда-то всю квартиру наводняли ящики и канистры. Теперь она почти пуста - осталось только все необходимое... И еще есть то, ради чего вся эта каша заваривалась. Оно стоило затраченного!
  Стать сильным. Не бояться за свою бренную оболочку. Тогда можно искоренить зло и навести порядок. Наконец люди будут счастливы...
  
  Кровь. Он жажадал крови. Почему никого нет? Звериная ярость билась в нем. Глаза затуманены, все плывет.
  Если бы он мог думать, то вспомнил бы, что когда-то был одним из семерых детей в семье алкоголиков. Быстро пошел по наклонной, несмотря на искренние, но тщетные усилия воспитателей детского дома, куда его отдали. Это были в самом деле добрые люди и прекрасные психологи, но с маленьким, чуть что кусающимся зверенышем им ничего не удалось сделать.
  Он с рождения ненавидел мир и населяющих его существ. Любимой игрой Коли была... "Ты что?!" - в ужасе вскрикнула Катя, милая нянечка. "Я играю в вампиров", жутко ухмыляясь, ответствовал двенадцатилетний мальчик, даже не пытаясь скрыть от окаменевшей девушки искусанный трупик котенка без головы.
  Года с три его продержали в какой-то жуткой психиатрической клинике. Тамошний главный психиатр писал диссертацию о различных отклонениях, и несчастный Коля оказался для него настоящей золотой жилой. Правда, выжав из него все, что можно, вывернув окончательно эту увечную душу, доктор вознамерился остановить хлеставший из нанесенных и без того расстроенной психике мальчика ран поток безумия, и выписал курс довольно дорогих препаратов, сочетавшихся с сеансами гипноза.
  Едва уверившись в полной социальной безопасности больного, они поспешили сбыть Николая с рук. Еще несколько лет он провел в интернате, уже без эксцессов. Потом общество любезно дало ему инвалидность, пенсию, дали и работу. "Мы о всех заботимся!"
  Разумеется, предоставленный самому себе, Коля хоть и начал что-то соображать, но все же не был спокоен. Возможно, все бы обошлось, - у него вдруг даже появился интерес к чтению, и от букваря, едва разбираемого им еще два года назад, он неожиданно шагнул к Гофману и готическим романам. Почему-то заинтересовался кельтскими языками.
  Но случилось так, что он втянулся в круг наркоманов и стал одним из них в считанные месяцы. Годы развития пошли прахом. Денег не было, начались эксперименты. Вспомнились уроки ненавистной химии. Один из полученных препаратов привел к поразительным результатам. Остатки личности, никогда не знавшей внутренней гармонии, теперь к тому же изъеденной кайфом, улетучились. Зато остался мучивший бессловесных тварей демон; как оказалось, он никуда не исчез, а тихо рос вместе с Николаем. Теперь он был полон сил... и жаждал крови.
  Где-то в паутине беспорядочно сплетенных лестничных маршей - скрип открываемой двери. Скорей, скорей! Пот на заросшем лице. Поблескивают в сумраке стекла очков. Лезвие замерло в предвкушении жарко трепещущей плоти.
  
  Вот он, момент, неустанно ожидаемый с тех пор, как Тимофей впервые вывел Уравнение! Он поднес мутный, годами кипевший раствор, к свету. Потом, все еще не доверяя глазам, вновь проверил спектр осевших на дно колбы бурых кристаллов. Нет, это не ошибка. Вот так же он когда-то двадцать раз пересчитал полученный на бумаге результат. А теперь открытие прошло долгий путь, и вместо длинных формул он держит... Впрочем, это лишь один из элементов изобретения, к тому же не самый главный. Но какой дорогой и невообразимо сложный! Зато последний. Теперь все готово.
  Проклятый кофе! Надо ждать, пока он хотя бы немного выйдет из организма. Впрочем, теперь можно насладиться успехом и немного потянуть время. Тимофей Михайлович блаженно разлегся на расшатанной кушетке и потянулся так, что кости затрещали. Старик звонко рассмеялся, как не смеялся уже много десятилетий. Он в одиночку сделал то, с чем не с первого разу справится весь Пентагон!
  Как глупы и недальновидны были те, кто беспощадно высмеял его великую идею! Как они испохабили ее... Но чего бы не дал сейчас любой человек за право подвергнуться разработанной процедуре! Впрочем, как давно понял Тимофей, пройти ее должно только одно человеческое существо. После этого все следовало уничтожить. Не было даже записей. Разве у Тимофея нет права быть этим счастливцем? В конце концов, именно он все создал, и кто еще, кроме него, должным образом сможет применить открывшиеся возможности?
  Откуда-то долетел приглушенный крик. Похоже, кричала женщина. Ученый поморщился: "Люди меня определенно утомляют". Даже если она кричит не зря, он все равно бессилен помочь. Вот через какой-нибудь час он уже не потерпит, чтобы страдали невинные...
  Надо бы пойти прогуляться. Требуется насытить кровь кислородом, иначе ничего не получится. И хочется просто погулять - первый и последний раз. Потом будет не до того. Тимофей Михайлович быстро разложил на столике у квазипластиковой койки все необходимое. Легко пробежал пальцами по приборной панели, следуя уже давно задуманной комбинации клавиш, тумблеров... Сколько раз он представлял себе это сладкое мгновение!
  За время прогулки система как раз придет в рабочее состояние. Тогда он ляжет сюда, оденет вот это неуклюжее подобие шлема... Тимофей Михайлович содрогнулся. Он до сих пор не верил - и боялся.
  Неужели грядет исполнение мечты ранних лет? Неужели станет возможным осуществить задуманное?
  - Я люблю вас, люди! - гаркнул Тимофей из окна. Впрочем, ему лишь показалось, что гаркнул - клич вышел слишком уж сиплым. Впрочем, в скверике под окном все равно никого не было. - Вы омерзительны мне своей слабостью, но есть в вас что-то прекрасное... Я научу вас радоваться жизни, я искореню снедающие вас пороки - и тогда люди станут достойны своего существования!
  Старик отдышался, сплюнул и зашаркал к входной двери. В его распоряжении двадцать минут. Когда он последний раз не знал, чем занять время? Тимофей Михайлович отпер двойную дверь с подозрительно большим количеством замков, чуть постоял на пороге, недоверчиво глядя во мрак парадной. Потом решительно захлопнул за собой дверь. Та-ак. Лифт, разумеется, не работает. Что ж, можно и по лестнице.
  Ученый почти на ощупь прошел пару пролетов, кривя губы от болей в сердце. Годы берут свое. Почему темно? Влага. Липкая влага капнула ему на голову. Так было в одном из его кошмаров. Борясь с ужасом, он задрал голову. Еще. Теплая струйка течет откуда-то сверху. И шаги. Топ, топ. Кровь капает ему на голову - он не сомневался в происхождении этой солоноватой жидкости. Шаги приближаются. Тоже сверху. Что делать? Наверх дорога закрыта. Вниз идти далеко. Остается затаиться кроликом и ждать. Звук шагов стал почти осязаемым. Старик провел рукой по лбу. Рука тоже влажная, липкая - не то от пота, не то от крови. Запах диких джунглей. Адреналин напористо циркулировал в крови. Неслышной тенью прилепился Тимофей к маленькой выемке в грубо размалеванной стене. Сердце размашисто отбивало мерные удары. Они разрывали грудь и пульсируя отдавались в ушах. Старик ненавидел свою человеческую слабость. О, только бы пробраться к заветной двери! Правда, там ничего нет, кроме Ложа - и все же плохо, если не удастся погулять - нужен кислород... Хотя есть кислородная подушка. "Что за чушь я несу!" Топ, топ. Шаги замерли. Слышно чье-то прерывистое дыхание. Протяни руку и дотронься до своей смерти. Почему он встал где-то рядом?
  Неожиданно Тимофей увидел его. Невысокий мужчина в грязной тельняшке. Она заляпана чем-то, что кажется черным при таком освещении. Кровь! Запах крови пропитал всю Вселенную. Гул сердцебиения оглушал ученого. Так нельзя! На щеках у убийцы щетина. Щеки, глаза болезненно впалые. Взгляд сквозь стекла обжигает. Он глухо кашлянул и прошел еще шаг. Теперь окровавленное лезвие мясницкого ножа отстоит от Тимофея лишь на два пальца. Одно неуловимое движение - и оно рассечет его жилистое тело. Почти не больно. Потом Тимофей вдруг ощутит щекой могильный холодок бетонного пола... Жизнь вытечет из него маленькой лужицей. Гениальный мозг затухнет тлеющей искоркой. А этот маньяк пойдет дальше, победоносно размахивая тесаком. Кто же спасет мир?
  Снова кашель. Шаг, еще шаг. "Ну же, давай!" - мысленно молил Тимофей. Вот он начал спускаться дальше. Топ, топ. Все дальше, тише. Старик перевел дыхание и как мог медленно, сдерживая желание понестись через две ступеньки, пошел к своей квартире. О прогулке не могло быть и речи.
  
  Он медленно, ступенька за ступенькой, спускался вниз. Николай вроде бы получил все, что хотел. И все же... Он смутно чувствовал - самое важное было упущено. Только что? Голова чуть прояснилась, но инстинкт хищника нимало не притупился. Тот, кто не должен жить, еще дышит. Откуда он это знал? Почему зашел именно в этот дом? Впрочем, если надо, то ему дадут еще один шанс. Но надо успеть. По неизвестной причине он физически ощущал неумолимое шуршание песчинок, отмеряющих оставшийся отрезок времени. Где же зацепка? Николай замер. Сейчас или никогда! И правда: высоко вверху кто-то выронил связку ключей. Как долго тянулась секунда едва слышного полета их к полу... Они глухо звякнули и замолкли. Звяк этот погребальным звоном раскатился по колодцу этажей, неумолчно отражаясь от стен, и умер. Владелец немедленно подхватил связку и опрометью бросился дальше. Но он был немощен... а Николай уже бежал, мрачно сцепив зубы. Топ-топ, топ-топ! Жертва была уже у спасительной двери. Руки трясутся, никак не подобрать нужный ключ. Ярость преследователя и страх преследуемого слились во мраке. Их запах, разлитый в пыльном воздухе, придавал обоим сил. Еще несколько шагов... Дверь распахнулась. Успеть! Убийца занес нож...
  Но лезвие прочертило глубокий овраг на крашеном дереве, сокребая стружку. Николай со злобой пнул дверь. Задача неожиданно усложнилась, и все из-за его собственной глупости. Далась ему та тетка...
  
  Старик опрометью бросился к Ложу. Идиот! Сидел бы дома. Даже страшно подумать, что могло бы случиться... Да и сейчас может! Стараясь не слышать, как ломятся в дверь, Тимофей быстро принял необходимые препараты. Подумал и решил на всякий случай погасить свет. Лег, снял с изголовья шлем и бережно одел его. Через полминуты все электроды были подсоединены. Аппаратура мерно гудела, упоенная скрытой в себе мощью. Силы стремительно убывали - действовали таблетки. Тимофей слабеющей рукой потянулся к заветной кнопке и нажал. Наконец началось. Он не мог пошевельнуть ни одним членом - тело неподвижно застыло. Но мозг заработал с удвоенной силой. Продержаться только четверть часа... Какая ирония! Потрачена вся жизнь, а тут не хватает пятнадцати минут. Удары в дверь. Почему он так рвется сюда? Старик заставил кажущийся многотонным язык облизать не менее омертвевшие губы. Может, если он сюда ворвется, все же удастся потянуть время... Как наивно! Это зверь, а не человек. Тимофей попробовал было помечтать о почти осязаемом блестящем будущем, но страх сковывал его мысли. Дверь трещала, словно там бесилось стадо бизонов. Время тянется, стуча звонкой каплей секунд. Невозможно. Десятилетия развеялись как дым... и надо ждать еще десять минут.
  Одна из дверей уже прекратила свое существование. Со второй убийца справится еще быстрее. Почему, о почему он не заказал стальную дверь? Почему не сконструировал между делом какие-нибудь охранные системы? Неимоверное усилие... глаза почти не поворачиваются в орбитах. Вот оно, началось. В причудливо-многогранном хрустальном сосуде затлела искорка. Сначала она была красной, но медленно разгорелась. Потом превратилась в танцующий язычок жидкого пламени. Он был то желтый, то оранжевый. В сосуд этот вливались два мощных потока энергии - энергия электрическая от реактора, преобразованная в новую, неведомую науке форму (впрочем, практически все в этом помещении вызвало бы у любого ученого мужа искренний возглас изумления - и восторга), и энергия психическая, исходящая от Тимофея.
  Сокрушительный удар разнес и вторую дверь. До поворотного момента в истории человечества оставались считанные минуты. Топ, топ.
  
  Руководствуясь непонятным чутьем, Николай быстро подошел к распростертому на койке ссохшемуся телу. Опасливо покосился на танцующее в большущей, в человеческий рост, стеклянной банке пламя. На него можно было смотреть, забыв обо всем. Подобное богатство красок еще не видел ни один смертный. Искрящийся оранжевый сменялся кроваво-рдяными лоскутами, тут же заплывавшими зеленой синью. Синь вдруг вспыхивала золотом. Пламя, казалось, вертелось все быстрее, все ярче... Гудело оборудование, загадочно перемигивались лампочки на консолях. Николай приложил руку к телу. Сердце не билось. Значит, он опоздал? Впервые Николай почувствовал нерешительность. А зачем у этого старика на голове шлем? А грудь с седыми волосами вся утыкана присосками. И провода, провода... Ничего не понятно. "Что же ты стоишь, олух?" - шепнул кто-то ему на ухо. "Круши скорей все, что под руку попадет, ломай, вспори трупу живот!" Он замахнулся...
  - Остановись! - прошептал старик. - Я полностью в твоей власти. Прежде выслушай. - Шепот его неожиданно подействовал на Николая. Жажда убийства странно смешалась в нем с любопытством. Алчущий крови демон вдруг примолк, оставив подопечного в покое. Замутненное наркотиком сознание неожиданно прояснилось. И все же Николай знал, что старик должен умереть.
  - Чего тебе? - вдруг осознав нелепость происходящего, буркнул он. Но, проследив за взглядом старого ученого, взял стул и присел у Ложа.
  - Что ты думаешь о людях? - еле слышно проговорил Тимофей. - Только честно.
  - Ненавижу! - лицо Николая исказила ненависть. - И тебя ненавижу!
  - Неплохо для начала, - криво усмехнулся старик. - Когда-то у меня тоже были подобные идеи. И что бы ты с ними сделал?
  - Передушил бы, отравил, не знаю, что еще можно! - выпалил убийца. - Одно время я мечтал стать микробиологом... и вывести страшный вирус. Он мгновенно распространился бы по всему свету. Но смерть не была бы легкой, нет! Они мучались бы, желая себе смерти, но бесполезно. Вирус бы не боялся любых вакцин, передавался всеми возможными путями... Подумайте, какое наслаждение было бы вылить склянку с моим вирусом в центральное водохранилище...
  - Но ведь есть и хорошие люди, - спокойно вымолвил Тимофей Михайлович. - Я прекрасно понимаю твое отношение, но... разве не любопытно избавиться лишь от ненужных людей...
  - От меня? - оскалился Коля, сжимая нож.
  - Хотя бы и от тебя. Но на самом деле ты не самый опасный. Впрочем, это не имеет значения. Так вот, изничтожить не только бесполезных, но и слишком деятельных особей... и создать новое общество. Представь себе: все органично задействованы. Нет междоусобных распрей, нет войн, нет наций, нет религий! - Старик как-то сумел приподняться на локте. Только бы этот парень не отвлекся ненароком! Ведь там, в хрустале... - Все люди подчиняются одной воле, одной идее! Все сыты, все счастливы - никто даже и не помышляет о бунте. Ты скажешь, они скорее будут ютиться по подвалам, разглагольствуя о свободе? Да у них будет больше свободы, чем можно себе вообразить! Это будет совершенно иное общество. Люди дотянутся до звезд!
  - Хорошо ты треплешься, папаша, - грубо оборвал его убийца, - но откуда тебе все так известно? Какими силами можно подобного добиться? И любой диктатор рано или поздно умрет. Все-таки он человек. Тем более его ближайшие соратники помогут ему...
  - Хорошо соображаешь! - восторженно захихикал Тимофей. - Правильно. Все-таки он человек. - Долгожданный момент почти настал.
  - Золотые слова. "Все-таки он человек, человек, че-ло-век", - нараспев повторял ученый. - А теперь представь себе, что у тебя появилась возможность сделать свое тело... ну, неуязвимым, если попроще. Обрести колоссальную мощь, не думать о еде, крове... Ты бы смог находиться сразу в нескольких местах. Да что там! Можно одним мизинцем свернуть горы или раскрутить Землю в другую сторону! И ты думаешь, люди смогли бы что-нибудь этому противопоставить?
  - Но... - с трудом проговорил Николай, - разве такое возможно? Ты выжил из ума, старик! Такая власть людям не дана.
  - То-то и оно, что человеку не дана. А я теперь... наконец-то! Я больше НЕ ЧЕЛОВЕК! - Старик закатил глаза, упал на свою койку и испустил дух.
  - Ха-ха, - вымученно засмеялся Николай, пытаясь рассеять доселе незнакомое ему чувство жути. - Теперь ты и в самом деле не человек. Ты просто труп.
  - Ты проиграл! - донесся до его слуха... скорее, сознания, глубокий рокочущий голос. Николай затравленно оглянулся... и увидел то, о чем смутно начинал догадываться, но никак не хотел поверить.
  В колбе стоял светящийся человек. Последние лохмотья плазмы облегали его, превращаясь в светящуюся плоть. Человек, смеясь, потряс небу кулаком. - Ты проиграл!
  Николай вскочил с места и огляделся в поисках чего-нибудь тяжелого. Им вновь завладела пульсирующая ярость. Он перестал думать. "Бей-ломай-круши" - трепыхающийся комар безумия тоненько зудел ему в уши.
  - Стой! - властно приказал человек. Он был похож на Тимофея, каким тот был в молодости. - Ты не понимаешь, что делаешь. Смотри! - Он вытянул указательный палец в сторону Ложа. Что-то полыхнуло, и койка растеклась кипящей массой по полу.
  Николай схватил металлический прут и сделал шаг к новому Тимофею. Они посмотрели друг другу в глаза. Тимофей грустно покачал головой:
  - Сначала я мечтал о твоей смерти. Потом ты мне понравился, и я решил подарить тебе жизнь. (Надо было слышать, как он произносил это Я). Но ты не оставляешь мне выбора. Впрочем, брось эту штуку, и я пощажу тебя.
  Николай сделал еще шаг. Тысячи вынырнувших из ниоткуда маленьких игл вонзились в его тело. Убийца стиснул зубы и шагнул вперед. Новая мука - вонючая кислота окатила его с ног до головы. Он почти ослеп, но продолжал идти.
  "О, если бы я мог его испепелить, - безучастно подумал Тимофей. - Я глупо растратил энергию ради показухи, а мне еще надо сидеть здесь. Если он разобьет колбу... Ведь на самом деле я не совсем готов. Еще минута! Впрочем, я убью его!"
  Николай на последнем дыхании занес над головой ломик... "Только бы эта банка не оказалось слишком крепкой!"
  - Умри же! - решительно приказал ученый, и Николай почувствовал, как с треском обугливая кожу, его окутывает жаркий сгусток огня. Крича от невыносимой боли, он все же с размаху опустил на хрусталь прут. Это было последнее, что он успел сделать. Сосуд треснул, и поток освободившейся энергии захлестнул комнату.
  
  Сознание меркло. Тимофей с сожалением посмотрел на уничтоженную аппаратуру. Перевел взгляд на скорчившиеся у его тающих ног обугленные останки. "Идиот... - тоскливо подумал он. - Откуда такой на мою голову?" Светящаяся тень в закопченном, разбитом сосуде из хрусталя погасла.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"