Аннотация: Далеко-далеко, на самом краю света, стоит утес. На краю утеса, высоко-высоко в небе, навис Атлант.
Далеко-далеко, на самом краю света, стоит утес. Даже не утес, а исполинская гора, возвышающаяся над морями, лесами, долинами и реками.
На краю утеса, высоко-высоко в небе, навис Атлант. Раскинув широкие плечи, наклонив голову по-бычьи вперед, держит он на себе небосвод. Зубы стиснуты, по лицу и бокам катятся крупные капли пота, которые нельзя вытереть.
Небосвод держать нелегко - это и небесная твердь, и Солнце, и Луна, и планеты и даже далекие галактики.
Атлант устал. Иногда ему кажется, что ноши и нет вовсе, а он плывет в небесной синеве. Но груз постоянно напоминает о себе, и Атлант стискивает зубы еще сильнее, а по телу его пробегает крупная дрожь, которую ему всегда удается успокоить. На такой ответственной работе нельзя расслабляться.
Каждое утро видит он исподлобья, как Солнце встает на Востоке и заходит на Западе. Где-то внизу, среди облаков, проглядывают зеленые долины, из селений тянется дымок, пускаемый печными трубами, на пашнях копошатся кажущиеся отсюда муравьями люди.
Лицо Атланта изрезано ветром, его когда-то горевшие ярко-голубым огнем глаза потухли. Он чувствует, как внутри него что-то происходит, уже давно, он тоскует и боится каждого нового дня. Неясная боль гложет его, иногда ему кажется, что в его жилах течет огненный лед, а может быть, леденящий огонь.
Он знает, что ему достаточно сделать лишь один шаг вперед, чтобы все прекратилось. Один шаг. Он постоянно думает об этом, в последнее время все чаще. У него странные ощущения, он хочет как будто бы вырваться из самого себя. Но еще больше хочет он освободиться от своей ноши. И в то же время ненавидит себя за эти мысли - что будет с вверенным ему миром, поддайся он им?
Однажды, впав в беспокойную дремоту, он чувствует легкую щекотку. Открыв глаза, он видит, что на его руку садится мотылек. Атлант знает: мотылек вот-вот улетит, и думает, рискнет ли он в этот раз протянуть руку, чтобы поймать его. Мотыльки так изящны и прилетают так редко. Но что будет он делать с мотыльком, если рухнет вся небесная твердь?
Через некоторое время мотылек взмывает в воздух, и Атланту безумно хочется протянуть руку, чтобы поймать его, и он кричит в отчаянии. Дикий вопль, полный звериной тоски, страшный, раскатывается под небосклоном.
Небесная твердь дает трещину, раскалывается, и все мироздание рушится.
Видя это, Атлант сбрасывает с себя остатки небосклона, он наконец свободен. Солнце с грохотом катится вниз и разбивается вдребезги, сжигая кипящим огнем долины и поселки, за ним шурша и звеня следуют холодные потоки звезд Млечного Пути, траурно звякает катящийся полумесяц, и все скрывается в клубах пара. Только гора под Атлантом остается стоять, но и она расселась и вот-вот рухнет в мглистую бездну.
Видя последствия своей слабости, Атлант впадает в еще большее отчаяние и кричит еще громче, так, что в груди становится больно, и вдруг он осознает, что с ним было не так последнее время.
Изнутри раздирает он свою старую оболочку голыми руками, это адская боль, но он не может иначе, он задыхается. Хрустят ребра, с треском лопаются кожа и плоть. Окровавленный, стоит Атлант в новом обличьи, собственные останки у ног. Он почти не изменился, только нет борозд на лице и глаза горят ярко-голубым пламенем. Легкие судорожно глотают воздух.
Гора под ним обрушивается, грозно рокоча. Атлант вновь раскидывает руки и с покорностью на лице падает вниз. Он только что родился заново, но мир разрушен, все жившие в нем погибли и он сам готов умереть, такова цена.
Стремительно падая, он видит под собой приближающуюся водную гладь нового Океана. За пару секунд до удара он вспоминает, что у него теперь есть крылья. Как только они раскрываются, мощный поток воздуха больно ударяет в них, но крылья выдерживают и уносят Атланта в бесконечные дали, откуда он когда-то пришел.
***
Далеко-далеко, на самом краю света, стоит утес. На краю утеса, высоко-высоко в небе, навис Атлант. Пробудившись от беспокойного сна, с нечеловеческой тоской смотрит он вслед улетающему мотыльку. Он так устал держать небесную твердь. Всего один шаг...