Приключилось это давненько, в концежаркого августа. Чёрное море шуршало прибоем понимая, что мне и Алексею по 19, а в головах завалы хаоса. Но, видит небо, мы умели наблюдать и даже причинно посмеяться.
В санаторной столовой были три категории едоков: законные, которые с путёвками; шатуны, которые приобрели курсовки; и никтожества, которые получали "дежурный обед" по ежедневным талонам. Мы оба были никтожества, талоны покупали у медсестры при входе.
Дня три-четыре попадали за стол, где сидел гражданин из законных, дожидаясь освобождения места за законным столом. Нас этот дядя не замечал; когда с ним здоровались, не отвечал. Мы прекратили здороваться, обозвали его Бункерсом (от слова "бункер"?.. - уже не вспомню).
Бункерс был суховат, тощеват, к пляжу и морю не приближался. Он имел три задачи: браниться в столовой с персоналом, испытывать раздражение от жары, всего вообще и настырно подлечиться. Мы понимали, этот санаторный курс не упустит, всё своё по путёвке получт, увезёт. Пока ему не несли, он непрерывно ругался, шипел, покрикивал на разносчиц и точил хлеб. Хватал кусок паучьими пальцами и перетирал его в крошки, засыпая половину скатерти.
Так вот, однажды он заказал гороховый суп. Суп девушка ему принесла и ушла. Суп был горячий, но отстоявшийся: то есть, был верхний более жидкий слой и осадочный слой - более плотный. Едоки слои смешивали и суп поедали. Бункерс ложкой взболтал нижний слой, а из него на поверхность всплыла помойная большая муха золотисто-зеленоватого оттенка. Всплыла целиком. Он издал вопль, затрясся, замахал хлебом и ложкой.
- Негодяи!.. Да я насквозь вас вижу, наглые рожи! Да я вам... Эй ты, идите-ка сюда! Притащите мне самого директора!
- Секундочку, сейчас к вам подойду! - крикнула наша разносчица, которая тащила поднос с грязной посудой. - Мальчикам тоже сейчас принесу!
- Плевал я на мальчиков! Я по путёвке, они посторонние! Мух им пихайте! Я приехал без мух лечиться!
Бункерс навёл на нас побелевший, ненавидящий взгляд. Ниже взгляда была муха в тарелке, а Алёша в тот день был задумчив. Он очень спокойно скандалисту сказал:
- Вы что же, гражданин, не понимаете...
- Молчать! - Бункерс треснул ложкой о стол.
- Суп унесут, муху вынут и вам принесут ту же тарелку, - продолжил Алексей.
- Да ты-то болва... А что же сделать? - на лице крикуна возник признак рассудка. - Что?!
- Закажите бульон с яйцом или борщ без мухи, - посоветовал я.
- Но вчера вписал им в заказ... - Бункерс затряс подбородком. - Я с утра и желудок настроены на гороховый суп. Суп гороховый...
- Если гороховый, то пометьте свою тарелку.
- Я что, у неё край должен отгрызть?! - дядьку всего затрясло. - Тупая глупость! Потом зубы буду лечить?
- Грызть не надо, ссыпьте соль из солонки.
- Это что-то, - он выхватил солонку из прибора. - Мерзавцы! Соль не насыпали!
Алёша вскочил, прогулялся до посудной тумбы, принёс пару солонок. Бункерс обе высыпал в суп и суп вместе с мухой тщательно размешал. Пометив гороховый суп, дядька немного успокоился, стал выжидать. И мы выжидали. Затем был скандал. Мы ели наш борщ, а дама в белом, которая явно была не директором, так как на ней не сходился спереди халат, руками разводила, сыпала извинения и обещала кого-то понизить и уволить. Вздыхая она удалилась, Бункерсу принесли новый гороховый суп.
Он присмотрелся к тарелке, суп разболтал, зачерпнул его на треть ложки и осторожно, с опаской попробовал кончиком языка.
- Что? - не выдержал я.
- Ничего.Смотри в свою тарелку!
Дядька съел весь гороховый суп, отодвинул свою тарелку в кучу крошек и вот что чеканно нам заявил:
- Вы оба пошляки, скверно о нормальныхлюдях судите, которые мне дали свежий суп. На уме у вас только шкоды и гадости одни, вы оба...
Речь Бункерса перебил громкий вопль. Голосил здоровенный, дородный отдыхающий с потным и красным лицом от злости, сидевший через стол от нашего дежурного стола:
- У вас повар-рр, эгм... ко-оп-по-пля, свихнулся?! Гороховый суп варит на морской воде! Лень за нормальной водой сходить! Позовите директора!
Пока мы рассматривали потерпевшего, сзади раздался приглушённый всхлип за нашим столиком. Оказалось - Бункерс смеётся, даже хохочет. Смеялся и хохотал он всем организмом, но беззвучно, в крахмальную салфетку. Мы тоже посмеялись. От остатков души насмеявшись, дядька бросил салфетку на пол и заорал:
- Сегодня мне дадут второе?! Я заказал куриную котлету с рисом!
Он обожал скандалы, смеяться личный ангел его не научил.
Позже в Москве, вспомнив в конце октября эту историю, непроизвольно я подумал, что тот смех, - пусть даже очень странный, уродливый, - точно продлит Бункерсу меру жизни, лучше отпуска и санатория, ибо где смех, там и жизнь. Впрочем, октябрь - время обманов и всевозможных заблуждений, поскольку "окто" на латыни и греческом означает восемь, а он десятый месяц...