Муромский Андрей Павлович : другие произведения.

Княжич Данила и голубка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Приключения княжича в сказочных дальних краях.


   Комментарии: О
   Џ Copyright - m_a_p/dairen22007
   Глава: Сказки. Княжич Данила и голубка
   Иллюстрации: 1 картинка (стандартн., без права авторства)
   Аннотация: приключения княжича в дальних краях
   формат: две страницы на лист (удобное чтение, Print Layout View)
   _______________ ________________________________________________
   Содержание:
  
   0x01 graphic
0x01 graphic

Княжич Данила и голубка R

   Жил-был князь Елисей, он правил богатым княжеством со стольным градом Софот - при произнесении названия города, ударение надо делать на второй слог. Так вот, от Софота расходились три главных дороги: на север, на юг и на запад; а к востоку от города текла широкая и большая река - Моряна, которая вёснами так разливалась, что становилась, будто море, бескрайней и топила равнины, луга и леса. Никто не ведал, какие земли лежат за рекой, их называли Заморьем. В Заморье люди не плавали, так как в княжестве было вдоволь земель и всем хватало дел и забот. При разливе Моряна водой подходила к пяти холмам, на которых возведён был Софот, где находился княжий двор с белокаменным красивым дворцом. Стольный град защищали крепкие стены с воротами на три стороны, а в сторону Моряны только и были две узких калитки. Вели к реке лишь тропки да плохие пути; шли они, петляя лесами и по лугам, и доходили до берега; по ним свозили в Софот рыбу, раков да малые грузы, которые по воде доставлялись из ближних княжеств. Однако купцы и торговцы везли товары в основном по тем трём главным дорогам, а по Моряне мало что прибывало в Софот.
   Были у князя два сына: старшего княжича звали Демьяном, а младшего - звали Данилой. Когда князь Елисей постарел, стал хворым, а голова и борода его сединами плотно покрылись, он как-то позвал сыновей, велел им сесть против себя и сказал:
   - Вот что, Демьян и Данила, сил у меня поубавилось и, пока я в здравом уме, желаю вам, как князь и отец, о важном сказать. Оба вы статью и ликом пригожи, стройны, сильны и разумны. Готовы ли слушать да накрепко в головы взять?
   - Готовы, батюшка, - ответили сыновья.
   - Тогда сидите и слушайте. За мои времена трижды супостаты на княжество нападали. Приходили враги по всем трём главным дорогам и было шесть битв, но я с дружиной своей всех победил и изгнал. А почему? Потому, что княжество наше едино, не дроблено. Вон, в южных землях князь Елизар перед кончиной разделил земли на четырёх сыновей, каждому - по уделу. И начались там споры: то поле, то луг, то дубравы не смогли сыновья поделить по уговору после смерти отца. Сперва только спорили, потом за мечи взялись и погубили зря много народа. А чем же всё кончилось?
   - Позволь, скажу, батюшка! - молвил Демьян. - Сын старший потерял половину удела и платит дань хану Чермею, средние братья поубивали друг дружку, их земли забрал князь Бобон, а младший самый - сидит сам в заложниках, уделом его правят два старца с длинными бородами, грабят народ. Их воеводы перешли нашу границу и тебе били челом. Ты их принял, оставил, а войска - всего триста ратников. Пришли они все в лохмотьях со впалыми животами.
   - Позволь и я скажу, батюшка, - к отцу обратился Данила. - Не дели наше княжество! Мы с Демьяном дружны, пока оба холосты. Но, как женимся, всякое может случиться. Пусть брат будет князем и имеет наследников. Я стану ему всегда и во всём помогать, клятву дам! Но сперва лет на семь от того дня, сам который назначу, уйду, поищу земли новые. Если найду, Демьян мне поможет там укрепиться. Не найду, порожним вернусь, попрошу тогда брата дать кров над головой да кус хлеба на пропитание. Он мне не откажет. Я и тогда ему буду помощником.
   - Что ж, - князь нахмурился, но кивнул, - будь по-твоему. Я хотел посадить, Данила, тебя не владеть, а лишь править, на город Погожев, который далече стоит от границ, чтобы ты отделиться не смог, но речь твоя лучше мысли моей и меня вполне успокоила. Всё то, что ты сказал, я принимаю. Теперь же оба мне и друг другу поклянитесь никогда не враждовать. А затеете склоки или драку какую, я загробно вас прокляну. Клянитесь, сыны, друг другу и мне!
   Братья поклялись отцу и друг другу.
   После этого каждый из княжичей в помощь отцу делом своим занимался. Демьян следил за хозяйствами в княжестве, за казной, за торговлей и за ремёслами. Данила в этом ему подсоблял, а кроме того заходил к ратными людям, учился бойцовским делам: из тугого лука точно направить стрелу, палицей или мечом круг "незаступ" вокруг себя очертить, метко ножом-летуном или копьём цель поразить.
  
   Прошли два года и ранней весной, ещё до разлива Моряны, старый князь отошёл. Стал Демьян княжить в Софоте. Младший брат ему присягнул. Потом, через год, князь Демьян женился на пригожей царевне. Данила брата и княгиню Елену поздравил, пожелал им в потомство здорового мальчика, а сам из дворца переехал в маленький домик. С ним из тех, кто прежде был у него в услужении, переехали только трое: старая нянька, её внучок Ваня и дядька Самсон. Ване было в ту пору лет девять, а Самсону - все сорок, но был он широк в плечах, кряжист и силён. Стал Данила к отъезду готовиться, в путь собираться. А куда собирается никому и слова короткого не сказал.
   Мечтал Данила мир посмотреть, проехать другие страны, своими глазами лучшее из лучшего и чудеса увидать. Хотел он узнать такое, чего в Софотском кяжестве никто и не знает, и таким овладеть, чего никто не умеет, не может. Для отъезда выжидал он зрелой весны или раннего лета.
   Так или иначе, но князь Демьян прознал, что брат уехать готовится и позвал Данилу в палаты к себе. Он спросил:
   - Верно ли, братец, что уехать готовишься? Мне не сказал ты, но земля слухом полнится. Я случайно узнал.
   - Верно. Как условились, на семь лет уезжаю, - ответил Данила. - Не серчай, я до отъезда пришёл бы проститься с тобой. Буду из чужбины слать тебе весточки.
   - Не спрошу, из какой - чтоб не сглазить. Однако ж, дружину возьми в сто человек с воеводой. Так тебе и мне будет спокойнее.
   - Спасибо, не нужна мне дружина, - отказался Данила. - А про воеводу спрошу, о ком ты говоришь? Назови, брат, его.
   - Боярин Савватий Мозгирь, он умом силён и он опытен, - сказал брату князь.
   - Мозгирь хитёр и коварен. Ни в одной битве не сражался он вместе с батюшкой. А как помер батюшка и стал ты княжить, он и ещё два боярина подходили ко мне, подбивали меня на раздел. В князья меня прочили, предлагали мне злато-серебро. Да я их прогнал. Он тебе присягал, но тебя скоро предал. Мозгирь предаст и меня. Кто раз предал, всегда ведь потом предаёт.
   - Почему не сказал мне об ихней измене? - спросил князь Демьян.
   - А знай ты об измене, что бы ты сделал? frdc
   - В острог посадил бы.., - князь призадумался, - и отсёк бы им головы.
   - Ты начал бы с казни. Тебя стали бы все бояться. А кого боятся, того ненавидят. Я этого не хотел. Спросишь меня, как с ними быть? Посоветую: отдали от себя, заставь их потрудиться на княжество. А когда они приуспеют - их похвали. Они тебе в ножки поклонятся. Мне в моих странствиях некуда Мозгиря отдалять, только прогнать его и останется. Так что, не надо никакой мне дружины. Позволь взять с собой мальца Ваню да дядьку Самсона. Они сами просятся.
   - Дозволяю, бери, - князь кивнул, улыбнулся. - Над тем, что сказал ты мне, я спокойно подумаю. А вот это в дорогу возьми! Это шкатулка с золотыми монетами.
   - Благодарен! - воскликнул Данила, шкатулку раскрыл, покачал головой. - Мне, дорогой брат, половины этого хватит. Шкатулку я не возьму, половину сложу в узелок прочной кожи и подвешу на пояс. Давай-ка обнимемся и простимся!
   Князь Демьян и княжич Данила обнялись и простились.
  
   На следующий день ранним утром Данила, с ним Ваня и дядька Самсон, на двух телегах с погонщиками тихо отъехали от Софота, но не главной какой-то дорогой, а узкой, кривой, которая в лес уходила и выводила к Моряне. Данила давно так рассудил: ехать на север, там те же селенья и те ж города; ехать на запад, там давно всё изъезжено; ехать на юг, там княжит Бобон, у которого жадность и злоба ум обскакали. И решил переплыть он Моряну, чтобы достичь её берега на другой стороне, то есть - в Заморье, где ничья, как он думал, нога не ступала.
   По дорогам кривым проехали они двадцать вёрст и поехали прямо на берег. А там поджидал уже дед Аверьян, который ещё старому князю в дружине служил и Данилу знал сызмальства.
   - Привет тебе, дедушка! Жив ли, здоров? Почитай, мы неделю не виделись, - сказал Данила и вниз поглядел прямо на воду, где виднелись два паруса. Всё ли готово? Будто б готово и ровно ветрит!
   - Готово, княжич, готово! - ответил дед Аверьян. - За деньги, которые ты оставлял, я нанял две барки гребные под парусом. Все кони, которых пригнал ты, здоровы, свежей травки наелись на воле. На каждую барку по два коня завели. Ждём уже! Все гребцы и кто барками правит готовы! Канат в кольца продет, так как пойдёте вы в сцепке. Водица быстра, но буд- то б спокойна!
   Поклажу с телег перетащили на барки и Данила отпустил извозных людей. Сам он залез на первую барку, Самсона и Ваню послал на - вторую. Дед Аверьян приглядывал с суши, а как всё кончили, крикнул:
   - Готовы ль отплыть-то?
   - Спасибо тебе, мы готовы! - ответил Данила и громко крикнул. - А ну, отплывай!
   - Доброго ветра и попутной волны! - пожелал им вслед дедушка. - Спаси их головы буйные, Господи! ***
  
   Барки подхватило боковое течение и вместе с ветром, что дул в паруса, понесло к коренному. Коренное течение стало барки гонять: то одну понесёт, ей нос вниз направит, то другую. Оказался долог путь через Моряну и плыть тяжело. Полдня, почитай, пролетело, прежде чем стал заметен другой её берег. Гребцы все измотались, самый старший на барке стал шибко хмуриться.
   - Что ты, Аггей, хмур да суров? - тихо спросил его княжич.
   - А то, что нас шибко снесло. Берег тот я ни разу не видывал. Знать, князь Водяной крепко шутит и бородой волны крутит. А по берегу, глянь, какова везде крутизна, конём и не заехать! С божьей помощью будем причаливать?
   - Пусть ещё маленько снесёт, - ответил Данила. - Уж больно круты берега, лес на них... и не видно нигде места ровного да пошире.
   Когда ещё их по Моряне снесло течением ниже, велел он грести под берег, причаливать. От коренной быстрой воды еле-еле барки пробились в почти стоячие воды и наконец тверди достигли. Сгрузились, простились с командами барок и остались с нехитрой поклажей одни они на узком песке. Набрали быстро воды в бурдюки, на трёх коней сами сели, на четвёртого что имели навьючили и поехали берегом дальше, вниз по Моряне. Лишь к вечеру, позволил им берег подняться вверх от реки. Данила первым поднялся, поглядел на чащобу и к лесу поехал. Искал он дорожку или тропу, не нашёл, но через час отыскал ровное место. Тут они спешились, костёр разожгли, пищу сготовили, не стали спешить, поели и решили остаться в том месте на ночь.
   В сумерки Данила заметил на ветке голубку, перо у неё было бело и чисто, как снег. Этому он удивился, потом хлеб покрошил, отошёл на тридцать шагов и ссыпал его на колоду. Голубка с ветки слетела, хлеб поклевала, пролетела над ним и села на ветку. Тогда он взял кусок бересты, свернул из неё плотный кулёчек, налил в него воду и на колоде в щель вотк- нул. Голубка снова слетела и попила. Напилась она, ещё раз пролетела над его головой и пропала. Дядька Самсон стреножил коней, укрылся накидкой и лёг спать ближе к ним, а Данила и Ваня легли у костра.
  
   Утром, чуть свет, проснулись, вскочили они, а коней - как ни бывало. Кони пропали. Побегали все, покричали, следов поискали, но ни коней, ни следов их не нашли. Ваня сказал:
   - Данила, видать, этот лес колдовской...
   - И воровской! Посмотрим, что дальше увидим. Теперь не только гляди, но и слушай в два уха, - ответил мальцу Данила.
   Делать нечего, разделили поклажу, на себя нагрузили, кое-что бросили у кострища и дальше пошли через лес. Лес их встретил угрюмо и неприветливо: кругом такая висит тишина, что в ушах от неё зазвенело. В иных чащах они тесаками путь прорубали, но дальше шли. Данила и дядька Самсон мечи себе за плечо на спину подвесили, кинжалы приторочили под живот, а луки и стрелы Ваня нёс за спиной.
   Дошли они до поляны и, пока отдыхали, вдали с одной стороны медведя увидели, с другой - кабана. От этого все повеселели - не такой уж колдовской лес оказался. И правда, донёсся ещё издали шум, голоса померещились. Дядька Самсон первым вскочил, а Данила поднял палец к губам:
   - Тсс! Цепочкой пойдём, след в след. И ни звука! Самсон, ступай-ка ты первым.
   - Добро, - кивнул дядька Самсон. frdc
   Через полчаса хода лес поредел и стало ясно, что скоро он кончится или прервётся. Так всё и вышло: добрались они до опушки и затаились в кустах, так как увидели скопище всяких людей в странных одеждах. Люди эти громко кричали, руками размахивали.
   - Подойдём к ним? - спросил Ваня.
   - Сперва поглядим, что тут затевается, - ответил Самсон. - Вон, с правого края их кони стоят под охраной. Чего ж охранять своё от своих-то?
   Тем временем люди в странных одеждах разбились на половины: одни встали правее, другие - левее и опять стали кричать - будто ругались они друг на друга. Потом в середину вышел старик с большой бородой и воткнул два коротких копья, одно от другого шагах в десяти. К этим копьям вышли два человека и тоже стали кричать друг на друга. Старик вскинул руку - эти двое умолкли. Старик вскинул обе руки, голову запрокинул и сам стал протяжно кричать. Потом он опустил обе руки и попятился. Теперь закричали те двое, которые стояли у копий. Долго и страшно кричали они, потом выхватили из ножен сабли кривые, ножи и стали ими размахивать. Тут все закричали, завыли, замахали руками и что-то случилось, так как один из крикунов у копья запрокинулся, рухнул на спину и затих. Тогда шум прекратился, к упавшему подошли другие два старика с бородами, склонились над телом, забормотали, что-то сделали и отошли. Отходя старики забрали оба копья. Вскоре все сели на коней и уехали.
   Когда совсем стало тихо, дядька Самсон и Данила от кустов подошли к телу, которое осталось брошенным на земле. Это было тело мужчины лет тридцати. Они осмотрели сверху его, потом на живот повернули и увидели обломок чёрной тонкой стрелы, который торчал под лопаткой.
   - Хм, пока шум да гам, кто-то пустил эту стрелу из засады, - заметил Данила. - Старец и старцы это шаманы или местные прорицатели, а те двое - враги или же спорщики. Главный шаман их семьям пообещал, мол спор небо рассудит.
   - А два старца вчистую его обобрали, - продолжил дядька Самсон. - На запястьях и пальцах убитого видны следы от колец и браслетов, а на шее остался шнурок от амулета. Сам амулет старцы срезали и ещё унесли хвост от стрелы. Воровское тут обретается, как вижу, племя! А правят шаманы или кто-то ещё... Кликнуть Ваню?
   - Не надо. Уходим! На стреле потрава была, у погибшего на губах видна серая пена. Положим его, как лежал, и уходим. Там, куда все они ускакали, должна быть дорога.
   Но кроме местами примятой травы не нашлось ни дороги, ни тропки. Раз так, подивились они и решили идти краем леса. Зрелище разрешения спора им подсказало, что потребна-нужна осторожность, коли не хочешь получить в спину стрелу.
   Только к раннему вечеру отыскали они явный путь со следами ног и копыт. Пошли этим путём. Долго шли, да так долго, что следы все пропали, а дорога вдруг стала шире, что показалось им очень странным. Через час увидали: далеко впереди стоит большая сосна; сама ушла в рост под облака, а над землёй имеет четыре мощные ветви. Подошли они ближе к сосне и приметили, что под каждой ветвью ровной спиной торчит из земли плоский камень зелёный, а на камне каждом что-то написано. Ваня вынул тряпицу, протёр сверху все камни, отметил:
   - Тут давно никто не бывал, камни в землю ушли, песком покрылись - пылью, плесенью! Теперь лучше видны слова, которые выбиты. Читай, Данила, с первого камня, к которому мы подошли!
   Склонился княжич над камнем, на нём вязь слов незнакомая, ничего не понятно. В досаде опёрся он о камень рукой и чудо свершилось: камень вспыхнул, а надпись сменилась, стала понятной. Вслух Данила прочёл: "Назад пойдёшь, попадёшь в далёкое прошлое". Все обернулись назад и приметили, прежней дороги уж нет, а лежит иная дорога, хвост её за туманы заходит. Тогда перешли к левому камню, его Данила коснулся рукой и прочёл: "Налево пойдёшь, станешь твердокаменным, не воротишься". Тотчас влево дорога легла, хвост её убежал, скрылся в мареве. Третий камень тронул Данила рукой и увидел: "Прямо пойдёшь, сам не захочешь вернуться". Третья дорога взгляду открылась, хвост её уходил в синеву с желтизной. И, наконец, на камне четвёртом было написано: "Направо пойдёшь, сам попадёшь в то, что сбудется". А дорога легла вся в извилинах, хвост её вниз слетел и далече поднялся на гору, скрылся за гору. Оступил Данила назад и увидел, что разом все четыре дороги исчезли. Догадался он: "Раз не выбрал я ничего, вот они и упрятались..."
   - Куда же, княжич, пойдём-то? - спросил дядька Самсон. - Уже ночь на носу.
   - Выбор наспех глупец только делает, - ответил Данила, сел на траву и задумался, а потом вдруг спросил. - А что бы ты, Ваня, нам посоветовал?
   - Не нам, а тебе? - переспросил его мальчик.
   - Нам, ведь всем пропадать или... - Данила вскочил, обнял Ваню за плечи и подвёл его к четвёртому камню. - Ну-к, ты руку клади, а я прочитаю!
   Опустил Ваня на камень ладонь, а Данила прочёл для него: "Направо пойдёшь, туда попадёшь, откуда не выбраться". И открылась та же дорога в извилинах. Тогда стали они под ветвями, над камнями, снова ходить, друг за другом к камням руки прикладывать. Вскоре стало ясно Даниле, что и для него предсказания хоть чуть-чуть, но меняются. "Ну да, время-то движется и всё изменяет! - понял он и даже вспотел. - Так мы от сосны вовек не уйдем!.." В этот миг раздался над ним шорох крыльев и на траву села голубка. Белокрылая перепорхнула на камень четвёртый, лапой по камню ударила несколько раз и быстро взлетела. Данила опрометью бросился к камню и успел прочитать: "Направо пойдёшь, туда попадёшь, где окажешься и с удачей".
   Как только открылась дорога, он на неё наступил и она не пропала. Тогда Данила крикнул своим сотоварищам:
   - Скорее идите, голубка трижды лапой в камень ударила! Это за всех нас!
   - А мне показалось, четырежды... - произнёс тихо Ваня и взошёл на ту же дорогу.
   Когда и Самсон ступил на дорогу и они прошли по ней десять шагов, Данила назад обернулся, увидел, что и голубка влетела следом за ними. А ещё он заметил, что сосны больше нет. Голубка быстро умчалась вперёд, а они пошли, не спеша, так как шли по неизвестной дороге.
   Между тем по краям, и над ними ночь раскинула своё покрывало с яркими звёздами. От их света и дорога прекрасно стала видна - до мельчайших камней.
   - Ай, звёзды какие! Посмотреть любо-дорого. Полюбуйся, Данила!
   - Я таких и не видывал, - признался Данила. frdc
   Хотел и Ваня полюбоваться, но котомка соскользнула с плеча и он нагнулся её подобрать. А в это время Самсон и Данила вскрикнули громко, рукой заслонили глаза и закричали.
   - Ослеп, ничего я не вижу! - крикнул дядька Самсон.
   - Я тоже ослеп! - вскрикнул Данила. - Ваня, вверх не смотри! Если землю ты видишь, то ты наш поводырь. Давай-ка растянем веревку, мы будем крепко держаться, ты нас потянешь. Верёвку подёргивай!
   Пошли они дальше, теперь все молчали. Данила и дядька Самсон сильно маялись от слепоты, Ваня верёвку легонько подёргивал и смотрел только под ноги. Но вскоре по небу тучи надвинулись, звёзды прикрыли и тьмущая тьма легла над дорогой.
   - Тучи звёзды закрыли, - сказал спутникам Ваня. - Теперь мы равны, по слуху идём. До немочи хочется пить.
   - У меня тоже во рту пересохло, - заворчал дядька Самсон. - Поищи, Ваня, ручей или родник.
   - Как поискать, кругом темнота!
   - Не надо искать! - донеслось из темноты. - Я чёрный ворон, зовут меня Карар, сижу на суку. Я вам подскажу: впереди, через сорок шагов, будет колодец с волшебной водой. Жажду она утоляет и лечит глаза! Если не так, не ругайте меня; считайте, что в темноте чёрный ворон не водится. Ещё опасайтесь белой голубки, ведь это она сюда вас направила!
   - Она и направила! - крикнул дядька Самсон. - Спасибо тебе, чёрный ворон!
   - Не спеши, через сорок шагов ты меня вспомнишь с большей ещё благодарностью! - ответила птица и раздалось хлопанье крыльев.
   - Ванюша, считай вслух шаги! - Данила подёргал верёвку. - Считай!
   - Ох, я не смекнул! - расстроился мальчик. - Я ведь сколько-то раз уже шагнул, но тридцать шагов можно смело пройти!
   Так, он смело прошёл ровно тридцать шагов и - земля ушла у него из-под ног. За Ваней вниз полетели Самсон и Данила. Когда они долетели до дна, то поняли, что под ними груды костей. А водой или даже сыростью тут и не пахло. Далеко наверху зашуршало крыло и злобно им тот же голос прокаркал: "Вот теперь вы попали туда, где оказались! Дней через десять сгодитесь мне на обед! А я, чёрный ворон, оказался с огромной удачей!"
   - Подлая птица! - разозлился дядька Самсон и было схватился за острый нож.
   - Давайте молча подумаем до утра или поспим, - княжич, откинулся спиной до стены из камней. - При свете Ванюша расскажет нам, где мы, тогда станем думать, как выбраться.
  
   Утором все разом проснулись. Оглядел Ваня то место и тихо сказал: "Это будто б старый колодец, в котором давно нет воды. Под нами мусор и несчётно разных костей. Стены сложены из крупного камня. Колодец глубокий, если встанем друг другу на плечи, так локтей десять до верха его не дотянемся". Тут он прервался и вдруг говорит:
   - Верхом над нами вьётся глубка и что-то носит. Данила, как быть, что мне сделать?
   - Крикни ей, рукой помаши и посмотри, что дальше случится. Не мешкай!
   Ваня подал голос, рукой помахал и видит, что-то слетает в колодец. Он схватил это что-то и рассказал:
   - Я встал и поймал три длинных ветки, низ у каждой расщеплён и насажен на край куля из бересты, а в бересте есть немного водицы. Я хотел бы попить.
   - Нет, не пей! - Данила вытянул руку. - Мне дай бересту.
   Он окунул в бересту один палец, потом протёр им оба глаза и рассмеялся:
   - Братцы, я снова вижу, да лучше прежнего! Самсон, подвинься, поверни ко мне голову!
   И дядьке Самсону Данила смочил целебной водой оба глаза, Самсон тотчас прозрел и с облегчением гулко вздохнул.
   - Теперь сделаем хоть по глотку? - спросил Ваня, трогая губы, которые начали трескаться.
   - Вода эта не нам! - ответил Данила. - Дай мне все три ветки, это подкормка для них.
   Он опустил концы веток в воду и они сразу ожили. Листья расправились, древо очнулось, стало шириться и потянулось к свету. А вскоре все трое по крепким ветвям вылезли из колодца. Потом дядька Самсон горько сказал:
   - Я виноват, о голубке подумал худое. Ворон хотел нас погубить, а она спасла нас. Она наш ангел-спаситель! Спасибо ей!
   - Истина, - кивнул, согласился Данила. - Раз мы остались живыми, пойдёмте искать, где можно напиться и подкрепиться.
   Пошли дальше они по дороге и увидели слева двор постоялый, а с ним рядом - трактир. Свернули с дороги, подошли все к трактиру, а навстречу выбегает хозяин и громко кричит:
   - Ах, прибыли драгоценные путники! Заходите скорее! Всё лучшее тут кипит, шипит и готовится для ваших благословенных желудков! Вчера мне шепнули, что вы гости великого нашего шаха!
   - Как имя этого шаха? - спросил дядька Самсон.
   - Имя его, клянусь этой чалмой и тем, что под ней, Гафаради! Он приказал вас поить и кормить, чем пожелаете. Скорее откройтесь, во имя небес, что вы желаете? Проходите к столу и садитесь, вам всё подадут!
   - Честь и хвала великому шаху! Укажи мне, где можно руки отмыть? - спросил Данила и крепко схватил хозяина за полу халата.
   - Ступай туда, о, гость из гостей, там слуги поджидают с чаном и свжими полотенцами, - хозяин показал на калитку в ограде. - Как войдёшь, иди сразу влево!
   Данила вошёл в калитку и нарочно пошёл сразу вправо, так как в глазах и в лице хозяина приметил нечто воронье. Тут он увидел рещётку, увитую виноградной лозой, а через листья приметил двух старцев, которые стояли у края стола. Один из них лил красную жидкость в кувшин, другой подсыпал в кувшин порошок жёлтого цвета. Ему показалось, что именно эти старцы на поляне и срезали амулет с тела убитого. Данила тихо вернулся назад и отыскал слуг, которые помогли ему руки помыть и умыться. Когда он ополаскивал руки, зачерпнул в ладони воды и напился. Затем его проводили к столу, за которым сидели Ваня и дядька Самсон. Оба они пили с жадностью воду.
   - Я велел им подать... - начал было дядька Самсон.
   - Мне всё равно, - перебил его сразу Данила. - Я так голоден, что съем и чёрствый калач. Вино пить не станем, его отравили. Поднимем стаканы, ко рту поднесём, но губ касаться нельзя.
   - А дальше-то что?
   - Под стол его выльем. Хороша ль тут водица?
   - Вода? Вода кисловата, но холодна, - сказал дядька Самсон. - Мы с Ваней обпились да так, что бурчит в животе.
   Вскоре им подали всё, что было заказано. Но вот что все трое заметили: стоило в рот кусок положить, он в рот попадал; когда начинаешь жевать его, он жевался; но когда наставал черёд проглотить, глотать было нечего. За два раза разобрался Данила в этой уловке и угрюмо взглянул на сотоварищей. Те кивнули ему, мол такое и с ними творится. А тут приходит старец с седой бородой и ставит на стол кувшин с узким горлом:
   - Это, драгоценные гости, лучшее наше вино! Каждый глоток молодость кличет назад, сил прибавляет, ум просветляет, счастье приносит. Пейте на радость себе и всем вашим близким! Позвольте мне перелить его в ваши кубки и выпейте за здоровье нашего шаха!
   - Коль вино молодит, отчего сам его ты не пьёшь? - нахмурил брови Данила. - Где твой хозяин? Кликни хозяина!
   - Нет его, славный гость! Он помчался обрадовать шаха вестью о том, что вы уже близко и скоро будете у него во дворце. А вино сам не пью, так как стоит оно очень дорого.
   - Кликни тогда старца другого, который ростом с тебя и с такой бородой, как твоя борода!
   - О, гость, да исполнится твоё и моё пожелание! - глаза старика злобно сверкнули и он прокричал. - Брат мой, Фурлах, благодарный гость хочет видеть тебя, похвалить за вино и одарить!
   Вскоре второй злобный старец дотащился к столу и смиренно склонил свою голову. Глаза его полыхнули злым, змеиным огнём.
   - Вот что, мудрейшие из мудрейших, я хотел сказать вам спасибо, но уже не хочу. То, чего сказать не хочет мой рот, вам скажет дядька Самсон, так как он застоялся и хочет размяться, - Данила взглянул на Самсона и подмигнул ему.
   Дядька Самсон громко гикнул, вскочил, схватил старцев за бороды и так их стукнул лбами, что искры посыпались. Старцы с ног было стали валиться, но не до земли упали, они оба мгновенно покрылись чёрными перьями, по-вороньи закаркали, захлопали крыльями и улетели. А постоялый двор вместе с трактиром тотчас с треском провалились под землю. На их месте остались лишь пыль да два лопуха.
   - Ай, ладно вышло! - рассмеялся Ванюша. - Только плохо, что остались мы голодны.
   Данила кивнул и, взглянув на него, испугался. Перевёл он взгляд на Самсона - ещё больше расстроился. Ваня и дядька Самсон ростом вдвое понизились и продолжили уменьшаться. Ещё за минутку стали оба размером с кузнечика. Данила было схватился за голову, застонал от горя, с досады, но вскоре нашёлся, поднял обоих с земли на ладонь и негромко сказал им:
   - Чую, беда случилась от той кислой воды. Она, видать, колдовская, но теперь поздно сетовать. Посажу вас в котомку, в котомке проткну сзади малую дырку. Сидите у меня за спиной до поры, глядите назад. Позже что-то вместе сами придумаем или спросим совета у того, кому довериться можно.
   Сказав это, княжич собрал всё, что было; надел, нацепил на себя и в горестях дальше пошёл.
   Шёл он быстро и долго и наконец увидел вдали город какой-то с высокими стенами. Башни города сверкали под солнцем а дальше, за башнями тоже что-то сверкало время от времени. Вместе с тем и дорога постепенно заполнилась: теперь уже многие шли по ней или ехали. Кто ехал верхом, кто в коляске катил. Постепенно появились с обеих сторон лавчонки и лавки со снедью, с товарами. Кое-где он приметил и воду в ручьях, но не стал пить, так как вода в них была шибко мутная. Многих торговцев едой и зазывал княжич мимо прошёл, а зашёл он туда, куда и не звали. В этой харчевне всяк ел не за столом, люди жевали, сидя на камнях или под деревом. За одну лишь монету он получил гору лепёшек, мясо с приправами, воду и чай. Поев и излишки в котомку убрав, Данила служку спросил:
   - Что это за город, что сверкает за ним и кто тут правитель?
   - Ах, господин, город этот Аль-Эхмади зовётся, волнами сверкает бескрайнее море за ним, а правит всеми и городом Гафаради.
   - Шах Гафаради? - переспросил служку Данила.
   - Он не шах, он злодей и колдун. Настоящий наш шах на его острове в темнице томится. Горе нам! Настоящий наш шах был мудрым и добрым правителем, а этот - подлый злодей...
   Слуга вдруг в испуге умолк, поклонился и поспешно ушёл. А Данила приметил, что на ветку дерева сел чёрный ворон и злобно сверкнул угольным глазом. Он тоже встал и вернулся к дороге, но, вскоре заметив узкую тропку, свернул на неё. Остановился он над ручьём под развесистым деревом и присел в тени на жухлую траву.
   Огляделся Данила и поскрёб край котомки. Из неё тотчас вышли через дыру Ваня и дядька Самсон. Ваня руки сложил вокруг рта и прокричал:
   - Данила, следом ворон летел! Пока шёл ты, он взлетал и садился за кочки и камни, чтобы ты не заметил. А теперь он сидит над тобой!
   - Не кричи во всё горло, я без крика услышу. Вы хотите ведь есть и напиться?
   - Мы сверх меры напились той кислой воды, - ответил дядька Самсон, - а в котомке крошки нашли и оба наелись. Ты об этом вороне думай, а мы снова покуда упрячемся!
   Данила кивнул и подумал о вороне; незаметно приготовил лук и стрелу, прикрыл их накидкой и сунул под левую руку. Потом он повалился на спину и притворился, что хочет поспать. Глаза ладонью прикрыл и стал глядеть между пальцев. Ворон попался на эту уловку, перелетел из листвы на голую ветку, ниже склонил свою голову с клювом. Тут княжич выдер- нул лук и стрелу - тетива зазвенела, стрела полетела. Ворон камнем свалился на землю, забился у ног его и вдруг превратился в чёрного кобеля, кобель обернулся гиеной, гиена побелела от злости. И увидел Данила, как из белой гиены получился злобный старик с бородой, а стрела в груди у него оказалась. Старик прохрипел:
   - Прошу тебя, выдерни стрелу из груди, очерти её остриём петлю вокруг моей головы и воткни её в землю над левым плечом. Ни о чём другом тебя не прошу! У меня всего три минуты...
   - Три минуты до смерти - время ценное, время долгое! - ответил Данила. - Мне прежде скажи, как товарищей возвратить в их обычный размер, как зло миновать, как убраться отсюда скорее подальше?
   - Для них надо добыть две капли алой воды, свою кровь смешай с соком персика и ядом змеиным. Пусть оба напьются. Зло не отвратишь, покуда цель не имеешь. А хочешь убраться отсюда скорей, вернись из колодца к той самой сосне. В колодце имеется тайная дверца... Теперь сделай то, что обещал!
   - Врёшь, не давал я слова тебе никакого! - крикнул Данила.
   Тут старец зашипел по-змеиному и стал таять всем телом. Тело исчезло, но тут же под камень скользнула чёрная вёрткая змейка. Данила ногой сдвинул камень, поднял его и размозжил змейке голову. "Гадом меньше, - подумал он и задумался. - В одном старец-ворон прав оказался - о цели сказал он. В чём цель моя или я дурачок?.. Будто хотел добыть новых земель я дня княжества... А и добуду, как их забрать с собой за Моряну?.. Нет, не то всё: цель сам себе просто так не придумаешь - будет глупая выдумка! Надо крепко помыслить..."
   Поднял Данила взгляд над ручьём и увидел над ним ещё одно дерево, которого раньше он не приметил. И показалось, что в кроне его будто б мелькнули крылья белой голубки. Он подобрал всё с земли и пошёл к тому дереву. Как подошёл, увидел: стоит за стволом конь добрый гнедой под богатым седлом, а на земле одежды из белого шёлка, малый бурдюк, плётка и плотная ткань для тюка с петлями и завязками. Конь увидел Данилу, головой закивал, вздыбил гриву, ударил в землю копытом и тихо заржал. "Добрый знак! - подумал Данила. - Всё ладно задумано. На кого теперь я похож? На оборванца или бедного странника, которого стража в городские ворота не пустит. А на этом коне, с плёткой в руке, в чистой одежде..." Дальше думать не стал он - делом занялся.
   Как оделся Данила во всё новое, чистое, спрятал деньги на теле, подвязал два меча и ножи к старому поясу, прикрыв их накидкой, и перемётом малый тюк нагрузил на коня, а к седлу приторочил только лук да колчан со стрелами, так он вызвал товарищей и сказал им:
   - Вот что, еду в город теперь, нам его не объехать. А вы полезайте мне в уши или за уши, под височные локоны, или в чалму и там крепко держитесь. В этом городе Аль-Эхмади дня три мы все вместе осмотримся, а потом будь, что было на камне написано.
   - А что было написано? - крикнул дядька Самсон. - Позабыл я!
   - Не кричи, ради бога! - рассмеялся Данила. - Будешь в ухе кричать, я оглохну.
   - Направо пойдёшь, туда попадёшь, где окажешься и с удачей, - напомнил Ваня и попросил. - Дозволь мне, княжич, залезть тебе в левое ухо?
   - Полезай! А ты, дядька Самсон, забирайся в правое ухо. ***
  
   Как и думал Данила, при въезде в город стража его не окликнула. По узким улочкам он доехал до главной площади, подивился на шахский роскошный дворец и проехал до пристани, где под разными флагами стояли семь больших кораблей. Он взглянул на них мельком, стал рассматривать море и три скалы в отдалении. Огромное море плескало волнами под солнцем и понял Данила, что далече за морем, как за Моряной, есть и другие дальние страны, раз туда плавают корабли.
   - Данила, к тебе слева сзади подходит худенький юноша. Не думаю, чтобы он был опасен, но просто знай, - шепнул ему Ваня.
   - Спасибо тебе, - негромко ответил Данила и стал рассматривать корабли.
   - Очень рад, что ты наконец к нам приехал, - сказал за спиной его незнакомец. - Если нужна какая-то помощь, Данила, то я готов тебе подсказать и бескорыстно посильно помочь.
   - Разве ты знаешь меня? - изумился Данила и обернулся. - Как твоё имя и кто ты такой?
   - Меня зовут Иринархом - ответил юноша. - Мне четырнадцать лет.
   - Это странно для этих мест, у нас тоже есть это имя.
   - Да, это имя есть у многих народов, его выбрала моя матушка. Я думаю, что ты из тех дальних земель, что и она. У тебя светлые волосы и голубые глаза. Взгляни, у меня тоже светлые волосы!
   Данила взглянул на Иринарха, который сдвинул чалму, и отметил, что он не солгал, что одет он опрятно и чисто.
   - Ты ещё о чём-то спросил, я отвечу. Мой отец был тут шахом, он правил этим городом и теми землями, что вокруг. Теперь он в заточении на острове колдуна, а городом правят жадность и зло. Тот кто правит, грабит нашу страну и на кораблях, которыми ты любовался, увозит всё лучшее, что создаётся трудом и руками многих людей, которые привыкли трудиться, к себе на тот остров, который похож на издали на три огромных скалы.
   - Те три скалы? - княжич плёткой указал в сторону моря.
   - Нет, это обман. Колдун многократно повторил образ скал над водой. К ним стоит подплыть, как они исчезают. Но по ним его мореходы выверяют свой путь к настоящему острову колдуна.
   - Мудрёно... - вздохнул Данила, нахмурился. - Скажи мне, Иринарх, отчего этот колдун и мне строит козни? Что я ему сделал плохого или чем опасен ему?
   - Нет, это секрет, ключ от которого, возможно, ты носишь в себе. Мой отец тоже не сделал худого этому колдуну, лишь... - юноша внезапно умолк.
   - Доскажи то, что начал, - попросил Иринарха Данила.
   - Не могу правдиво ответить, так как это тоже секрет, который кто-то другой, возможно, носит в себе. Лучше скажи, где ты поселился?
   - Нигде. Посоветуй мне, как отыскать для постоя надёжное место. Спокойное место, куда не летают чёрные вороны.
   - Я подскажу, покажу. Только запомни, чёрные вороны всюду летают. Будь всегда осторожен в словах и в поступках. Теперь следуй за мной.
  
   Благодаря Иринарху, Данила поселился в домике пильщика камня, который уехал в другой город работать, а ключ отдал юноше. Тут было чисто, уютно, но шумно до ночи, так как задний дворик выходил в переулок, который вёл на многолюдный базар. При домике было короткое стойло для мула, на котором уехал ремесленник. Данила поставил в стойло коня и купил ему корм. Себе он купил более скромное платье, а также купил на базаре много разной еды и вечером сел пить и есть с Ваней и дядькой Самсоном под настенную лампу за обрезок широкой доски, который приспособил под стол. За столом он сидел, конечно, один, так как спутники сидели перед ним на доске.
   Поев Данила прилёг на тюфяк, набитый травой, на циновки и скоро крепко, сладко заснул.
  
   Ранним утром он проснулся от шума и криков торговцев. Ещё раз оглядел Данила жилище и понял, что в нём на виду нельзя ничего оставлять. Подумав, он хитроумно спрятал внутри часть оружия и всё то, что ему надоело таскать при себе. Надев скромное платье, он обратился к дядьке Самсону:
   - Останься в жилище. Устройся в углу и приглядывай! Ни во что не встревай и не суйся. Сейчас нам важно знать, что творится вокруг. Я пешим уйду. Ваня будет со мной. Удачи тебе и спокойствия!
   Тотчас он вышел на задний дворик, бросил взгляд на коня, на засов запер калитку и поспешил в кривой переулок, которым добрался до края площади, где успешно смешался с толпой. Тут было много всякого пёстрого люда, поэтому он перешёл на замедленный шаг. Из лавки с прилавком, заполненным всяким съестным, его вдруг окликнул торговец:
   - Эй, господин, приблизься ко мне на минуту, даже если не голоден! Я покажу глазам твоим что-то ценное для тебя!
   Данила посмотрел в глаза зазывавшему, тот быстро ему подмигнул. Тогда он пробился вплотную к прилавку, а торговец склонился к нему и тихо сказал:
   - Ты чужестранец, мой господин. Тебя глаза выдают и то, что наша одежда сидит на тебе, как на тигре седло. К тебе пристроились сзади три вора. Скоро один из них толкнёт тебя сбоку, сразу станет громко кричать, изиняться, потом обнимет тебя. В это время двое других у тебя из карманов и с пояса всё украдут. Они ловкачи. Стерегись и ходи здесь так же, как все. Ступни ставь вразнос, шаг делай короче, немного расслабься, сделай лицо безразличным. А начнёшь говорить, делай шум и руками размахивай. Ты понял меня?
   - Благодарен тебе, - ответил Данила, - но почему ты решил подсказать мне всё это?
   - На рынке не все ведь мошенники. Мне захотелось тебе подсказать. Раньше я был при шахском дворе младшим визирем, я изучал и постиг много разных наук, а теперь стал торговцем, чтобы дом сохранить и семью прокормить.
   - Если ты был при дворе, то должен знать, почему и за что прежний шах томится в темнице?
   - Ах, лучше б ты не спросил! Шах не хотел отдать свою дочь в жёны злому волшебнику. Она стройна и гибка, как тростник, красива, как всеннее свежее утро, умна, как все мудрецы вместе взятые. И это в неполных семнадцать...
   - Как имя принцессы и что с ней стало теперь? - Данила вдруг ощутил, как к нему подступило волнение.
   - Имя её Яснокора. Не знает никто, что с ней стало. Сейчас ей должно быть уже восемнадцать или чуть больше. Смотри, над рынком летит вороньё! Я ничего тебе не сказал и мы никогда не встречались. Возмутись, прокричи что-нибудь.
   - Не желаю киш-миш, не хочу леденцов! - замахал руками и крикнул Данила. - Сладости портят мне зубы! Я и так сплю через день! Я ищу зубной эликсир и настои для крепкого сна!
   Крикнув это, Данила поймал руку вора у пояса и так её сжал, что она захрустела. От боли вор завизжал, завертелся на месте. Его соподельники разразились проклятиями. Под шум, вопли и выкрики княжич быстро ушёл с рыночной площади. Вскоре мимо фонтана он дошёл до высокой ограды, за которой увидел деревья, кустарники и цветники роскошного сада. С той стороны по дорожке пробежали две чёрных пантеры в ошейниках и появились стражники в кожаных латах.
   - Люди добрые, - обратился он к ним, - чей этот сказочный сад?
   - Убирайся отсюда, пока не лишился дурной головы! - рявкнул один из охранников, потом оглянулся и тише добавил. - Тут всем владеет шах Гафаради, будь он неладен. Уходи, человек!
   Тогда Данила перешёл к чайхане и мимо неё опять направился к порту. Сейчас он шагал так, как его научил торговец из лавки. Чалму он надвинул на лоб ниже бровей и теперь мало кто признал бы в нём чужестранца. В этот день на пристани было очень пустынно, у причала загружались всего три корабля.
   Вдруг чья-то рука легла ему на плечо. Он обернулся и увидел трёх человек; из них двое были слугами, а третий выглядел как их господин. Он был толст и одет в дорогие одежды. Глаза и губы его отражали высокомерие и брезгливось.
   - Подойди, хозяин хочет с тобой говорить, - небрежно сказал Даниле тот, кто тронул его за плечо.
   Данила сделал три шага и опустил голову, так как старался скрыть цвет своих глаз.
   - Я владелец тех кораблей, - сказал человек в богатых одеждах. - Ты крепкий юноша высокого роста, а я набираю матросов. Если ты хочешь стать быстро богатым, я возьму тебя на корабль. Дел там очень немного: отплыть да причалить, в остальном трудится ветер. Ты хочешь плавать на большом корабле?
   - Хочу, - ответил Данила. - А сколько ты платишь?
   - Три монеты: две из чистого серебра и одну золотую за всякий путь от порта до порта. За месяц получишь девять или ещё больше монет. Хорошая плата?
   - Хорошая плата, - согласился Данила.
   - Тогда забудь всё, что было и останется у тебя за спиной, и следуй за мной!
   - Нет, я должен прежде подумать. Если надумаю, завтра утром вернусь и тогда соглашусь.
   - Корабли отплывают сегодня, а ждать я не привык. К тому же, ты уже согласился. Ты сказал при свидетелях: "хочу" и "хорошая плата". По местным портовым законам, ты уже мой матрос. Эй, слуги, схватите его!
   Оба слуги бросились на Данилу и хотели схватить его за руки, но он так помахал кулаками, что оба свалились на землю и, громко охая, в страхе расползлись в разные стороны.
   - Жалкие свиньи и трусы! - заорал толстый богач. - А ну-ка ещё!
   Теперь оба слуги достали ножи и, цокая языками, шипя, пошли с двух сторон на Данилу. Он же выхватил плётку и всё повторилось: слуги опять расползлись по земле. Толстяк на этот раз схватился за брюхо и стал хохотать, он досмеялся до слёз, потом отдышался, утёр слёзы платком и спросил:
   - Так кто ты таков? Не бойся рассказывай! Такие ловкачи мне тоже нужны. Откуда ты родом?
   - Слишком много вопросов, - ответил Данила. - Своей болтовнёй ты потратил два времени, за моё - по портовым законам придётся платить.
   - Ты мне угрожаешь?! - заорал, затрясся от злости толстяк и нос его тотчас загнулся, стал клювом ворона. - Я брат шаха! Я тебя растопчу, раздавлю!
   - Передай шаху сердечный привет! А чтобы ты не забыл, завяжу тебе два узла! - разозлился Данила и крест-накрест плёткой проехался по его жирной спине.
   Владелец судов завизжал, рухнул и тоже пополз по земле, а княжич зашагал торопливо к домишкам, с которых начиналась торговая улица.
   У пятой лавки он увидел побледневшее лицо Иринарха, стоявшего у прилавка менялы, и понял знак юноши: мимо пройди, я тебя догоню. Иринарх нагнал его у казённого серого здания и быстро увлёк в глухой переулок.
   - Я всё видел, - шепнул он. - Ты ударил Шрампаба, он владеет судами, перевозит для Гафаради товары, сам торгует цветными камнями, но главное, чем он занят, это торговля рабами. Он всякий раз набирает матросов и в первом порту продаёт половину команды. Берегись его!
   - Он в самом деле брат Гафаради? - в глазах Данилы вспыхнули искры.
   - Он обманщик и лжец. Мог и солгать. Но теперь, через час, вороньё и конники в латах прочешут весь город. Тебе срочно надо сменить всю одежду и спрятаться. Я постараюсь помочь, но...
   - Что - но?
   - Прости, у меня совершенно нет денег, - ответил юноша и покраснел.
   - Не печалься об этом, - княжич протянул Иринарху пригоршню монет. - Забери, что останется. Позже сочтёмся.
   - Я куплю тебе тёмное платье в заплатах и посох, чтобы ты выглядел немощным стариком. Жди меня здесь, в проломе стены, и не двигайся.
   - Хорошая мысль, - согласился Данила. - Постой-ка, назови мне имя сестры.
   - Яснокора, - ответил ему Иринарх.
   - Ответь, ты видишься с ней?
   Юноша печально качнул головой, ничего не сказал и быстро ушёл.
   Как только он скрылся, Данила кликнул Ваню, спросил его:
   - Не устал ли, Ванюша? Ты всё это время молчал.
   - Ты слишком быстро всё делал, невсклад болтать было под руку.
  
   Целых три часа крались они переулками к домику камнетёса, обходя широкие улицы, по которым скакали всадники с саблями и над которыми непрерывно кружили чёрные вороны. Когда приходилось пересекать открытое место, Данила нарочно приволакивал ногу и часто бил посохом в землю, так как Иринарх ему сообщил, что в городе много доносчиков и шпионов. Наконец оба они добрались до задней калитки и вошли в маленький дворик. Конь был на месте и это Данилу слегка успокоило. За минуту они условились о новой встрече и Иринарх попрощавшись ушёл. "О главном его не спросил!.. - подумал Данила, вздохнул и легонько нахмурился. - Так он и не скажет... Нет, позже скажет, где искать Яснокору".
   - Данила, вынь же из уха меня и кликни скорее дядьку Самсона! - попросил его Ваня. - Спросим его, кто тут был или не был и что тут творилось.
   - Ай, правда! - воскликнул Данила и кликнул Самсона.
   Через минуту он сидел у той же доски, а сотоварищи сидели поверх её. Рассказывал дядька Самсон:
   - Как вы ушли, сперва тут было спокойно, я даже вздремнул под шум с переулка. Потом влез в отдушину рыжий кот, шерстью взъершился стал всё обнюхивать. Я забился, заполз под край тюфяка, а он всё ближе и ближе. Спасла меня мышь, она от угла шмыгнула в норку, а кот сел у норы сторожить. Потом соседи зашли, не тронули ничего, постояли, забрали кота и ушли конём любоваться. Потом вылезла мышь из норы, с пола подъела хлебные крошки и заходила кругами. Я опять затаился. Спас меня малец, он чем-то снаружи поскрёб, дверь открыл и вошёл. Он тоже стал ползать, тоже землю пола обнюхивал. Глаза у него вороватые. Он залез в нашу котомку, достал две лепёшки, халву и забрал их. Потом он ушёл, но скоро вернулся сюда с мужиком. Мужик охал-ахал, ругался, то потирал правую руку, то дул в неё на ладонь. Потом он сел на тюфяк, почти придавил меня и всё бранился. Спас меня жирный паук, который шлёпнулся ему на колено. Мужик вскочил, сбросил его и вместе с мальцем ушёл глядеть на коня. Потом стало тихо совсем. Я тоже вылез на свет, прокрался на двор и влез по былинке на куст. Но тут меня приметила птица и стала верхом кружить, чтобы склюнуть. Спас меня рыжий кот, он двор пересёк и птица улетела куда-то. Потом в калитку вошли сразу трое: тот мужик, который дул на ладонь, и двое в чалмах с вороньими лицами. Как только вошли они, те двое схватили дубинки, мужика по спине отлупили и прогнали совсем. Долго-долго смотрели они на коня, потом зашли в дом. Я тоже вошёл, но с опаской спускался с куста, припозднился и не слышал всего. А слышал я вот что. Один говорил, что виновны во всём те два старца, которые были на постоялом дворе. Когда хозяин отъхал шаху на нас донести, они оплошали и нас упустили. Их кто-то так лбами шибанул друг о друга, что у них в мозгах помутилось, они всё забыли и наш след потеряли. А потом оплошал ещё один ворон-старец, который дух испустил у ручья. Другой сказал, что надо коня увести. А первый ответил - вовсе не надо. Коль ты поскачешь куда, увидят тебя на коне за версту. И что возиться с конём, коли ночью они захватят тебя. Эти двое в кувшин и в еду подсыпали нам какое-то зелье. Теперь с четырёх сторон этот дом и дворик обложены, за нами зорко следят.
   - Это всё, что ты слышал? - Данила прищурился и нахмурился.
   - Нет, не всё. От них я узнал, что за тем хлопцем, который Ири... Ах, я забыл!
   - Я понял, о ком ты. Продолжи, не мешкай!
   - За ним тоже следят, так как тайно он изредка видит сестру, след которой шах потерял. А потерял он, так как ей помогает какой-то белый маг и волшебник из Вавилона. Сам помогает и учит её волшебстству. Теперь самое главное...
   - Для нас самое главное было б узнать, - сказал Ваня. - зачем вороньё за Данилой гоняется?
   - Так и я ведь о том, - продолжил дядька Самсон. - Будто бы белый волшебник год назад обещал прислать молодца с голубыми глазами, который...
   - Что, который?
   - Этого они не сказали, замолкли. Потом оба ушли. Что теперь будем делать?
   - Ни поесть, ни уйти... - задумался Ваня. - Что если сесть нам всем на коня и прочь ускакать? Конь-то добрый, его не догонят. Мы в другой город уедем.
   - Так его стрелы с потравой догонят. Это дело пустое, - вздохнул дядька Самсон.
   - Есть один выход, да только такой, что сам в него почти я не верю, - усмехнулся Данила. - Вся надежда на вас, но, видит бог, силёнок у вас маловато.
   - Прежде скажи нам, что нужно сделать? Мы постараемся! - воскликнул Ваня.
   - Сядьте поближе, я скажу это шёпотом...
   С тем, что нашептал княжич, согласились его сотоварищи, а потому он их вынес на двор, разнёс в разные стороны и опустил у щелей, которые отыскались в ограде.
   К первым сумеркам, Ваня и дядька Самсон возвратились и ему рассказали, что в засадах с любой из сторон вокруг дома затаились люди шаха по пятеро. Раз в два часа их сменяют подменщики, пока отходят засадные все в одно место попить и поесть, а потом они возвращаются. Смены со всех сторон были только что.
   - Тогда хватит нам времени, - решился Данила, достал из котомки сухую еду, на которой был порошок, и развернул её. - Ваш размер нам во благо. Вы малы, а собрать нужно меньшее. Он по мне порошок, а для вас порошинка будет с горошину. Собирайте помалу!
   Вскоре зелье было собрано в две малых кучки, а Данила оторвал от одежды два маленьких лоскутка и из неё же вытянул тонкие длинные нити.
   - Пора теперь, - шепнул он малышам. - Идите один за одним. Дойдёте до места, с песчинками на конце закинете нити снизу на ручки, по ним подниметесь к горлу кувшинов. Если стоит их питьё под ветвями, по нитям спуститесь вниз и сверху из лоскутов сбросите зелье. Я свет ярче в лампадке зажгу, буду громко зевать, топать и всё задевать, чтобы знали они, что я тут, зелье будто бы принял, скоро спать сам повалюсь, но не сплю ещё.
   Пришлось Даниле ждать три примерно часа, за это время он не только в голос зевал, гремел по двору, но успел все копыта коню обмотать плотно тряпицами, вьюк подготовить, приладить седло и проверить его. Сам он переоделся в свой прежний наряд, подвязал пояс с оружием, но и другие платья тоже собрал.
   Наконец расслышал он лёгкий стук от ограды, и от земли поднял своих сотоварищей до груди:
   - Ну?
   - Все засадники спят и храпят, - рассмеялся Ванюша.
   - И подменщики спят, - добавил дядька Самсон. - Ночь темна, пора б уезжать.
   Данила посадил их обоих в котомку с дырой, и сел на коня. Он спокойно проехал по спящему городу к гавани и по краю прибоя доехал туда, где городская стена прерывалась у моря. Тут не было стражников. Должны были бы быть, но их не было. Они, видно, тоже не шибко старались сторожить для Гафаради.
  
   Утренний свет застал Данилу на новой дороге. Ехал он тихо, жалея коня. По пути княжич его напоил из ручья, чуть дальше купил себе пищи и вскоре зехал в редкую рощу. Показалось ему, что в ветвях мелькнули крылья белой голубки. Подъехал он ближе и огорчился, так как ошибся. Не зная, куда дальше ехать, спрыгнул Данила с коня, под дерево сел, выпустил сотоварищей из котомки и за едой призадумался. "Спасся я бегством. Но нужно ли было бежать? Теперь Иринарх остался один под надзором слуг шаха и чёрных воронов. Не помог я ему спасти из неволи отца, не хватило ума мне и хитрости..."
   Только он об этом подумал, глядит - голубка села на дерево. Покрошил он ей хлеба в траву, она не клюёт; водицы налил, голубка не пьёт. Тут белокрылая быстро взлетела и села ему на колено. Данила заметил на лапке голубки алую ленту и тонкий папирус, свёрнутый в плотную трубку, из которой точала обычная хворостинка, но с красным кончиком. Он развязал алую ленту, снял папирус, а голубка тотчас улетела, пропала. Пропала она не одна, пропал с ней и конь. В расстройстве раскрыл лист папируса княжич, хворостинку в сторону бросил. На папирусе очень мелко было написано:
   " Данила, всю ночь и утро в городе стража ловит тебя. На корабле негодяя Шрампабы
   Гафаради срочно уплыл на свой остров. На этом острове скрыта погибель его: во лбу черепа чёрный глаз в кровавой оправе размером с воронье яйцо. В этом глазу он хочет увидеть: где Яснокора и где теперь ты. Пока тебя не было, увидеть сестру он не мог, но ты с ней как-то связан. Она послала тебе палочку-выручалочку, которая три раза способна тебя защитить и спасти. Спрячь её в складках одежды. Она сразу откликнется на слово "кора". Запомни его и вслух, до крайней нужды, не произноси. Желаю тебе побед и удачи! Иринарх."
   Дочитав до конца, Данила вскочил и стал искать хворостинку, но безуспешно. Тогда он позвал Ваню с дядькой Самсоном и втроём они продолжили поиск. Дело в том, что вся земля вокруг и трава были усеяны подобными хворостинками.
   А в это время со всех концов рощи раздался топот конских копыт, послышались крики. Лишь в последний момент Ваня нашёл хворостинку по красному кончику и её поднял с трудом над головой. Княжич быстро взял хворостинку и запихнул в шов рубахи, потом посадил сотоварищей в уши и схватил два меча.
   Когда спешились и обступили его стражники в латах с длинными саблями, он стал с ними биться и сразил в неравном бою восьмерых. Вся роща наполнилась криками, воплями, поскольку Данила ранил ещё пятерых. Но тут вперед выступил их предводитель и отозвал латников прочь. Вместо латников лучники княжича окружили и нацелили в него острые стрелы. Тогда он чуток отдышался, воткнул в землю оба меча, но правой рукой нащупал нож-летунок и со свистом запустил его в брюхо старшему лучников. Сделав это, Данила развёл руки в стороны и воскликнул:
   - Всё не чёртова дюжина битых! Ваша взяла!
   - Заарканить его и связать! - раздалась команда. - Обыскать, всё отнять! Оружие, деньги несите сюда!
   - Сам себя не забыл! - рассмеялся Данила.
   Его арканами повалили, связали, избили, усадили на клячу и повезли в Аль-Эхмади. Там Данилу заточили в тюрьму, которая находилась в подвалах дворца.
  
   Два дня в полутьме отсидел он в узилище, есть ему не давали, лишь два раза через решётку налили воду в ладони. Но на третий день к вечеру вдруг дали лепёшку и вдоволь воды. По ту сторону от решётки сидела и спала или зевала охрана, которой было запрещено с ним говорить. От грязного пола каменной камеры поднимались мерзкие запахи. Ночью Данила опасался отпускать от себя сотоварищей, так как боялся крыс и мышей. Он слышал их писк и возню за решёткой, но в камеру они не забегали, поскольку тут скверно пахло и не пахло едой. Дядька Самсон отыскал на полу старую ржавую шпильку и с ней, как с копьём, днём хаживал в тюремные коридоры. Конец этой шпильки княжич о стену ему заточил.
   В тот вечер, когда дали лепёшку, Ваня сказал:
   - Пора подобраться к ключу.
   - И сам думаю так, - согласился Данила. - Но мне совестно вас попросить, риск смертельно велик. А так я просунул бы руку в решётку и отпер замок с той стороны. Потом подобрал бы хоть палку и...
   - Лучше делом заняться, - заворчал дядька Самсон, доедая хлебную крошку. - Нам нужны две длинных нити. Одну я накину на крюк, на котором наш ключ. Потом подтяну туда Ваню, он ключ и спихнёт. Донести ключ нам не под силу Я его одним концом обмотаю и подвяжу. Потом подвяжу ещё одну нитку и ты, Данила, ровно потянешь и вытянешь ключ. Это у нас должно получиться! Делаем?
   - Делайте, - одобрил Данила, - всё остальное беру на себя.
   - Тогда тяни нам две нити из подола рубахи.
   Через час, как только охранник проснулся и отошёл по нужде, малыши занялись этим делом и вскоре Данила протащил в камеру ключ. Он просунул руку, ключом отшёлкнул замок, пихнул в него мякиш лепёшки и снова закрыл. Вскоре вернулся охранник, позевал, лёг на тюфяк и заснул. Только тогда, Данила открыл второй раз руками замок, бесшумно вышел из камеры и быстрым шагом прошёл полкоридора. В середине его тоже спал и сопел старший охранник. Если у первого сторожа была только палка, то рядом с этим в ногах лежали дубинка с шипами и длинный нож. Он тихо забрал с пола оружие и вскоре дошёл ещё до двух стражей, которые спали. Пройдя между ними, княжич почуял порыв свежего воздуха и по нему отыскал путь из подвалов наверх.
   Так он вышел к двум низким постройкам и шагах в тридцати между деревьями усмотрел ту ограду, которая окружала шахский дворец. Нужно было дойти до ограды. Тут вспомнил Данила про чёрных пантер и поёжился. Стражников сада он совсем не боялся, они притворились бы, что его не заметили, но как поступить, когда появятся злобные кошки?
   Княжич прошёл двадцать шагов и они появились. Сначала появились огнями глаза из тёмных кустов, а следом и чёрные хищники. Сдвинув за спину нож и дубинку, Данила замер, глядя поверх голов двух пантер. Они обе грозно приблизились, стрельнули хвостами, обнюхали его ноги с боков, зарычали и унеслись в темноту. "Спасибо тюремному запаху, и в лихом худе таится песчинка добра!" - восхитился он и легко влез на ограду, перемахнул её, спрыгнул с другой стороны.
   Через полчаса он шёл мимо пристани, в сторону от кораблей у причала и, сделав пару сотен шагов, наконец спустился к самой воде. Здесь он быстро разделся, из ушей вынул Ваню и дядьку Самсона, сказал им:
   - Я лезу первым отмыться, потом ваш черёд. После будем стираться и полоскаться. К утру мы должны быть сухими и чистыми. Я матросом наймусь на торговый корабль. Собаки Шрампабы не будет на пристани, ничто не должно нам помешать.
  
   Ничто им и не помешало... Ещё до полдня стал Данила матросом; сперва носил тяжести при погрузке, потом помогал якорь тянуть, а затем проследил, как на мачтах ставили паруса, как на судне трудится рулевой. Команды давал и вёл корабль в море сухопарый пожилой капитан, который княжичу глянулся, так как в глазах его не было теней злого коварства. Звали его Карифоном.
   Лишь на второй день плаванья судно с попутным ветром стало подходить к трём скалам, которые с берега видел Данила. Но как подошло оно, скалы эти ухнули в море под волны, а вдали появились такие же новые скалы. Так повторилось несколько раз.
   А раз утром Данила увидел стаю гусей, которые мчались на север над морем, и тотчас подумал: сколько же времени уже утекло, а он не отправил в Софот весточки брату; да как и отправить-то? Но грустить было некогда, всё ближе был тот - главный остров и дел стало больше. Вечером капитан Карифон Даниле сказал:
   - У меня такой груз, с которым в любой порт заходить мне не велено. На обратном пути я зайду в столько портов, сколько надо, чтобы места в трюме порожнего не было. Ты силён и старателен, пойдёшь ли дальше со мной? Много узнаешь, много увидишь.
   - Много узнать редко очень матросу случается, коли иной им управляет, - ответил Данила. - Мне, капитан, прежде нужно подумать.
   - Подумай! - Карифон усмехнулся. - Но я намекну, что на остров Гафаради сойти не всякий сумеет. Нужно быть сильнее кита, быстрее акулы, умнее дельфина, чтобы даже в прибрежной воде оказаться и не пропасть в первый же день. Я всё сказал тебе. Лучше б и дальше ты плавал со мной... Или, как хочешь!
   - Спасибо тебе, Карифон, - Данила не отвёл глаза в сторону, - я всё же подумаю. Как надумаю, скажу тебе: да или нет.
   Поздней ночью втроём они думали. Тут впервой рассказал Ване и дядьке Самсону Данила про палочку-выручалочку, про ту самую хворостинку, которая сможет спасти их три раза, и объяснил, что ни раз ещё не потрачен.
   - Вдруг хворостинка способна вернуть меня и Самсона к обычному облику? - воскликнул Ваня с надеждой. - Вдруг сбудется?!
   - Не спеши, не шути, - возразил дядька Самсон, - втроём нам на острове будет трудно запрятаться. Тут Даниле впору стать самому муравьём или ласточкой. Муравей не годится однако, он не сможет носить нас с тобой.
   - А ласточка сможет? - на этот раз Ваня слегка напугался, нахмурился.
   - Сможет, она хвостатая, прыткая... - ответил дядька Самсон, умолк и задумался.
   - На острове, думаю, полно воронья и, слышал, чёрные коршуны водятся, - Данила, лежавший на койке, привстал. - Что если в крота превратиться? Пророю ход под скалу, где замок злодея находится. Я просил вас узнать, что за груз у нас в трюме. Удалось вам узнать что-нибудь или нет?
   - Кое-что мы узнали, но вниз не спустились, там крысы. Внизу, кажется, короба с чистым золотом. Один короб сбоку крысы прогрызли, так оттуда сверкается. А поверх коробов много кож и шерсти в тюках. А есть верхняя полка, прикрытая плотной решёткой, на ней ящик, который медью окован, с хитроумным замком. Что в нём хранится, не знаем. Не смогли за решётку пробраться.
   - Хм, не густо, однако, - Данила вздохнул и нахмурился. - Я ещё ночью, не засну, так подумаю, утром додумаю. Вы оба ложитесь-ка спать, но до сна хоть маленько со мною в ладки тоже оба подумайте.
   Засыпая он проверил на груди хворостинку и шепнул ей: "Как на берег сойду, сбереги меня и спаси, на тебя большая надежда".
  
   Ранним утром наступившего нового дня, море было спокойным и совсем уже близко был виден остров со скалами. Карифон приказал часть грузов поднять на верхнюю палубу. Данила работал вместе со всеми, а потом отошёл на корму, достал хворостинку и шёпотом произнёс слово "кора". Тотчас палочка-выручалочка ярко вспыхнула и погасла, потом ровно треть длины от неё отделилась и повисла в воздухе у лица его. Он ей быстро сказал: "Сделай, палочка-выручалочка, так, чтобы, как на остров сойду и пройду по нему десять первых шагов, стал до поры я невидимым и бесплотным со всем тем, что есть во мне и на мне. А назавтра под вечер верни мне мой облик и плоть без потерь и ущерба. Прошу тебя, так как сам и мои сотоварищи будем скоро в опасности. Кора!" Тут треть хворостинки вспыхнула, стала пеплом, а пепел тонкой змейкой унёсся в сторону острова. (Shruti)
   Когда их корабль почти вплотную приблизился к острову, Данила увидел, что вокруг него из пучины морской взлетают такие валы с пенными серыми гребнями, что страшно приблизиться. Но Карифон повёл своё судно от солнца и влево. Они обошли край ближней скалы, а за краем открылся между рифами узкий проход в спокойную гавань. Вскоре корабль их причалил.
   На пристани рядами стояли стражники в латах с зелёными лицами, у каждого было по четыре руки. Вокруг, на ближних камнях и деревьях сидели чёрные вороны. По небу летали пять чёрных коршунов. Начальник стражи, который был выше и шире любого из стражников, с пристани крикнул:
   - С корабля никому не сходить! Сейчас к сходням пригонят рабов, они всё разгрузят. Карифон, своим прикажи носить из трюма на палубу!
   - Слушаюсь, Саристон! - крикнул вниз капитан и дал своим людям нужные указания.
   Данилу поставили подвигать по палубе тюки и короба ближе к трапу и сходням. Он отсюда увидел, как погонщики малого роста, одетые в чёрное, пригнали толпу полуголых измождённых рабов, которые стали подниматься на борт. За каждым рабом поднимался погонщик и непрерывно палкой лупил его по спине. Поняв, что творится с разгрузкой, Данила в ужас пришёл: ведь ему обязательно нужно было остаться и пройти по земле десять шагов. Он глянул за борт, но вокруг корабля кружили стаи голодных акул.
   Тогда он присмотрелся к погонщикам и рабам. Рабами были светлокожие и темнокожие люди, а погонщиками - чёрные карлики с глазами жёлтого цвета и без зрачков. Он нарочно замахнулся на карлика, тот и не двинулся, не отпрянул, а продолжил колотить палкой раба. Данила смекнул, что погонщик видит только спину раба, остального не видит. Тогда он принял решение и быстро закатал вверх обе штанины. Когда появились новые раб и погонщик, Данила быстро поднял на голову рыхлый тюк, раба ногой пихнул в сторону борта и подставил погонщику спину. Карлик стал колотить его по спине и направил в сторону сходней. Так ему удалось добраться до берега и пройти по нему десять шагов...
   На десятом шагу Данила исчезтюк шлёпнулся наземь, а карлик замер. Два стражника с зелёными лицами подбежали к тюку, нагнулись над ним. Но как только карлик увидел спину одного из охранников, он принялся колотить по ней с удвоенной силой. Над пристанью полетели крики и брань. Княжич поспешно убрался подальше от места разгрузки и пристани. Шагалось ему теперь непривычно легко.
   - Потише, Данила! - крикнул Ваня ему в левое ухо. - Ведь я тоже бесплотен и еле держусь, так как бесплотное не может держаться за другое бесплотное! Слева вижу дорогу к скале, в которой ворота и стражники с чёрными псами. Присядь на минутку на камень и отдышись. Вместе подумаем, как нам дальше быть!
   Данила послушался, осторожно на камень присел и спросил:
   - Дядка Самсон, тут ли ты? Я и вправду не чую тебя, как тот камень, на котором будто б сижу.
   - Тут, но прошу не ходи слишком быстро! - отозвался дядька Самсон. - Надо в ворота пройти, псы нас не смогут унюхать. Мы воздухом пахнем. Иди же!
   Опять Данила послушался и быстро встал, сотоварищи разом в оба уха ему закричали. Он рассмеялся и пошёл очень тихо. По пути снял Данила с пояса нож и рубанул им по ветке. Нож как бы рассёкся на половины и целым остался, но и ветка осталась цела. Тогда он нагнулся и хотел схватить камень, но камень прошёл через пальцы и остался лежать, где лежал. Это ему не очень понравилось, так как был он теперь безоружен до вечера нового дня.
   Но у ворот, где стояла охрана, Данила повеселел, поскольку свободно, лишь с малым усилием, прошёл за ворота прямо сквозь стражника и сами ворота, которые были плотно закрыты. Точно так же прошёл он многие двери и стены, пробираясь в замок Гафаради и его главную башню. Он понял: чтобы сквозь скалу или стену пройти, нужно было устилие, а не прилагая усилия, можно было прислониться к той же стене. Так и наконец, по винтовой лестнице он поднялся на самый верх башни, в круглый зал, и увидел здесь в окружении слуг и стражи самого колдуна, о котором так много слышал.
   Но первым услышал княжич не голос колдуна, а слова горбуна, который в почтительном, низком поклоне пятился к двери, держа в корявых пальцах широкий папирус, испещрённый колонками знаков и цифр. Еле слышно горбун бормотал:
   - Мой господин и величайший, повелевающий несметным богатством, все слитки золота, доставленные кораблём, учтены, добавлены к золоту замка и накрепко заперты в неприступном хранилище...
   - Смотри, Барбагус, чтоб ни один не пропал! - мерзким, скрипучим голосом напутствовал казначея хозяин замка и острова. - Силы зла мне нашептали, что при пересчёте слитков часть золота способна прилипать к рукам казначея. Если пыль золотая налипнет, я добавлю твоему телу и спереди горб и не позволю жениться на толстой мулатке, которую ты по глупости полюбил.
   - О, величайший, Оно не налипнет! Я служу тебе...
   - Умолкни! Проваливай, ты мне мешаешь!
   Гафаради с крючковатым носом, одетый в чёрный бархат, сидел у стола, а высоченный прислужник в зелёном наряде в четыре руки для него открывал ящик, окованный медью. Из этого ящика он извлёк точно такой же, но меньших размеров. Потом ещё один, из которого вынул шкатулку очень тонкой работы, обтёр её тканью, внимательно осмотрел и поставил на стол:
   - Шкатулка цела, мой господин! Её не вскрывали и не касались. О том, где отпирающий ключ от неё, знает лишь тот, чьи желанья определены им самим.
   - Отправляйся за дверь в синюю комнату, жди! Кроме старшего карлика, все вон убирайтесь за двери! - колдун шумно вздохнул, его рыхлое тело заколыхалось под бархатом. - Ты, самый тупейший, помрачись ещё больше умом, приблизься!
   Как только прислужник и слуги вышли за двери, Гафаради щёлкнул толстыми пальцами и снял из воздуха над столом блеснувший огранкой маленький ключик. Ключик он вставил в шкатулку, забормотал и повернул его. Со скрипом и звоном шкатулка раскрылась, колдун с удовольствием руки потёр и рассмеялся. Короткие чёрные усики запрыгали вместе с верхней губой, а нос его ещё больше загнулся.
   - Что же в шкатулке? - шепнул Ваня в ухо Даниле. - Слегка голову поверни, мне не видно.
   Гафаради вздрогнул, вскинул голову, обернулся, медленно встал и кругами заходил у стола, вытянув руки в сторону стен круглого зала. В это время Данила боялся дышать. Постепенно колдун успокоился и вернулся к шкатулке. Тем временем карлик расстелил на полу тёмно-зелёную ткань и отступил от её края. Гафаради извлёк из шкатулки прозрачный сосуд с алой жидкостью, саму шкатулку протянул в руки карлику и приказал:
   - Разложи их рядами!
   - Слушаюсь, господин, - ответил карлик и взялся за дело.
   Он доставал из шкатулки и рядами раскладывал какие-то зёрна похожие на бобы, но со странным оранжево-красным налётом. Когда карлик кончил раскладку, Гафаради резко спросил:
   - Сколько их?
   - Их больше, - ответил старший карлик, - на сотню голов.
   - Прекрасно! - воскликнул колдун. - Увидим сейчас, как мой дед постарался! Он вырастил их в рыхлой земле Шестиречья, которое сгинуло от его заклинаний. Он поливал их свежим вином, потом на самых высоких горах сушил их под солнцем, поливая кровью быков. А я выдержал их в воздухе Аль-Эхмади, опрыскивая кровью людской до той поры, пока не стали они шевелиться. Отойди-ка, самый тупейший! Настал черёд их увеличить!
   Гафаради поднял сосуд с алой жидкостью, наклонил его и вылил часть жидкости. Но вниз эта часть не пролилась, жидкость в виде шара повисла над зёрнами. Колдун навёл взгляд на шар - тот лопнул, обратился в туман, который плавно осел на зёрна бобов. На ткани всё моментально задвигалось и зашуршало.
   - Гелурсы, мои рабы, восстаньте все шестирукими, в кожаных латах с тремя острыми саблями! - крикнул колдун.
   И тотчас на ткани поднялся первый ряд воинов; и были все они шестирукими, с бело-жёлтыми лицами.
   - Я ваш господин, - сказал им Гафаради. - Ступайте вниз и изрубите уродов с зелёными лицами, я перестал им доверять. Вы замените их!
   Так двадцать раз повторилось. Вокруг замка разразилось сражение, в котором гелурсы к ночи почти одержали победу.
   Ровно в полночь в круглый зал один из гелурсов привёл Шрампаба и вышел.
   - Брат мой, что творится вокруг? - воскликнул толстый судовладелец. - У меня под окнами настоящая битва! Грохот сражения мне мешает заснуть!
   - Я меняю всех воинов, которых поднял мой отец из волшебных зёрен гороха. Я почти перестал им доверять.
   - Но почему? - Шрампаба искренне удивился.
   - Они ленивы и глупы. Сегодня на пристани они упустили какого-то человека. Начальник стражи солгал, будто он выпал за борт и его сожрали акулы. Но это ложь. Есть, однако, и другая причина. Мне надоели их зелёные лица и так опротивели, как и ты сам. Ты ухитрился стать толще меня, ты совсем жиром заплыл! Ровно на год ты станешь псом, который будет неотлучно лежать в чёрной комнате и охранять магический череп с чёрным глазом во лбу. Если с черепом ничего не случится, я расколдую тебя. Как это сделать не узнает никто и никогда. Поэтому береги магический череп! Пошёл вон, убирайся на место!
   - Брат, пощади! - взвыл Шрампаба, поджимая брюхо и глядя на ноги, которые уже становились собачьими лапами. - Ты ведь сам упустил того чужака с голубыми глазами! Ты сам не смог отыскать Яснокору! Ты сам во всём виноват! Ты сам... - р-ррр, ав-гав-гав!..
   - Чужака мне найти - проще простого, - захохотал Гафаради. - Яснокора летает белой голубкой, её защищает белый маг из Вавилона, но далеко она не улетит, так как любит отца и вскоре сама здесь окажется. Её родной брат у меня под надзором. Если она заставит меня долго ждать, я лишу отца и брата голов. Ты понял, пёс? Теперь марш на место, в чёрную комнату! Если забыл или не знаешь, я напомню тебе, где она. Она выше пятой ступени, но ниже четвёртой, в ней нет окон, а вход в потолке. Кстати, я туда перед сном загляну, посмотрю в чёрный глаз, он мне точно укажет, где тот чужеземец. Исчезни!
   Пёс с визгом исчез. Гафаради вызвал стражников и велел им сопровождать его в чёрную комнату.
   Данила не знал, как ему поступить: то ли скрыться подальше, то ли идти за колдуном. Он выбрал второе и крадучись последовал за Гафаради. В сопровождении шести гелурсов-охранников колдун дошёл до винтовой лестницы и отослал прочь всю охрану. Оставшись один, он вскричал: "А ну-ка, лестница, поменяй счёт ступеней со снизу-вверх на сверху-вниз и раск- ройся ход между четвёртой и пятой ступенями!" Шорох пронёсся под сводами башни, вспыхнули жёлтым светом ступени лестницы и она как бы раздвинулась, открывая проход для колдуна. Данила за ним еле поспел, так как Гафаради, войдя в лестницу, приказал ей: "Сомкнись!"
   Вслед за ним, слегка поотстав, княжич вниз спустился до пола по другой узкой лестнице и увидел, как на стене в темноте ярко вспыхнул череп с чёрным глазом в кровавой оправе во лбу. Сперва он зажмурился но чуть позже открыл глаза и услышал, как бормочет колдун:
   - Глаз магический и всевидящий, сам найди да увидь и мне покажи того чужестранца, который хочет Яснокору похитить и которого она призывала, а теперь дождалась. Я хочу знать, где он сейчас?!
   - Жди и увидишь, как было, как есть, - ответил череп и вспыхнул пустыми дырами глаз.
   Лоб черепа тотчас стал шире, с ним увеличился чёрный глаз, сидевший во лбу. В нём рассыпались искры, потом небо раскрылось и на фоне неба встала сосна с ветвями над камнями. У камней Данила увидел себя, потом он увидел: как сидит в глубоком колодце, как моет руки на постоялом дворе, как скачет по пути в Аль-Эхмади, как бродит по пристани, как ест и спит, как сражается в роще, как сидит в подземелье в тюрьме, как выбирается из тюрьмы, как матросом плывёт по широкому морю, как отталкивает раба от погонщика... На этом глаз ещё шире раскрылся, по нему проплыла почти прозрачная тень и глаз закрылся, а череп сказал со стены:
   - Теперь он где-то на острове и много ближе, чем можно представить.
   - Он мне враг! Почему не видишь его? - сердито закричал Гафаради.
   - Он бесплотен и невидим теперь, оттого он неопасен. Спи спокойно. Завтра чары спадут с чужестранца и ты найдёшь его во плоти. Убей его, так как он станет смертельно опасен!
   - Лечь ли мне спать сегодня с охраной? - спросил в тревоге колдун.
   - Это лишнее! - череп хрустнул двумя челюстями. - Но выставь, если сам того хочешь, стражников у двери и спи трижды спокойно. Завтра к ночи вернись!
   - Я вернусь, - Гафаради отстранился от глаза. - Но где же тот пёс, который должен тебя охранять?
   - Он в сотый раз взбегает по лестнице и ищет вход в чёрную комнату. Я ему подскажу, я его призову.
   Глаз погас, но колдун в темноте свободно нашёл узкую лестницу и стал подниматься по ней к потолку. А княжич попробовал и здесь пройти сквозь чёрную стену. Это у него получилось и раньше Гафаради он оказался снова на лестнице. Он проследил, как колдун раздвинул и сдвинул ступени, поднялся выше и вместе с охраной направился к спальне.
   Напротив, Данила спустился по лестнице к подножью скалы и увидел в свете многочисленных факелов, как рабы и чёрные карлики из подобия каменных нор выметают останки зелёнолицых. Как только нора становилась свободной, гелурсы - по два занимали её. "Худо вам тут живётся, - подумал он. - Слишком жаден хозяин. Каково же тут узникам? Жив ли прежний шах или помер от голода? Как его отыскать?"
   Только Данила подумал об этом, как заметил мелькание крыльев белой голубки у самой скалы. Он пошёл за голубкой. Голубка обогнула скалу и привела его к тёмной пещере. На входе под своды пещеры Данила увидел решётки и новую стражу из шестируких гелурсов. Сквозь них он тихо прошёл и увидел узилище, хуже которого трудно придумать. От стен подземелья исходил слабый свет, похожий на тот, которым светились пустые глазницы у черепа. Ему стало ясно, что место охвачено злым волшебством, но он крикнул: "Достойнейший шах Аль-Эхмади, откликнись, если ты жив!" Из угла долетели слабый стон и слова:
   - Я здесь, княжич Данила, подойди ближе ко мне...
   - Иду к тебе, шах, я рядом с тобой, - Данила присел и склонился над шахом.
   - Я жив, но обессилел. Дочь мне сказала, что ты непременно придёшь. Если ты одолеешь злодея, силы вернутся ко мне. Но для победы тебе нужны серебряный лук с поющими волшебными стрелами и хрустальный кинжал, которые спрятаны в зелёной комнате замка. Как только пустишь стрелу из этого лука, в полёте она обратится в десять стрел, которые точно сразят тех врагов, на которых укажешь глазами. А кинжалом надо сильно удатить в чёрный глаз в кровавой оправе, чтобы разрушить злые чары и самого колдуна. Но лук со стрелами и кинжал в зелёной комнате стерегут четыре чёрных гиены, которые не спят никогда. Чтобы каждую из них усыпить, надо отгадать ту загадку, которую она загадает. Эти загадки придумал сам Гафаради. Мне тут шепнула старая мышь, что ответом на них является будто бы одно и то же слово или два слова, а, возможно и имя... - шах внезапно умолк. - Ты слышишь в узилище шорох? Это глаз ищет тебя. Воображением перенеси себя как можно дальше отсюда или я сделаю это вместо тебя. Тсс!
   Через минуту, когда шах взмахнул слабой рукой, Данила спросил:
   - А как попасть в эту комнату?
   - А-аа, чуть не забыл подсказать! Та же мышь мне шепнула, что в спальне Гафаради под ковром из пола торчит маленький камень. Чтобы раздвинулся пол и открылся вход в зелёную комнату, нужно чтобы на камень разом встали три человека. Сам камень меньше следа одной ноги мальчика...
   - Теперь мне почти всё известно, - шепнул Данила. - Но можно ли верить той мыши?
   - Думаю, можно... Я с ней делюсь теми крошками, которые мне тут дают. Теперь уходи и будь осторожен. Успеха тебе!..
   Данила выбрался из пещеры и прошёлся до берега моря. Тут он продышался после воздуха подземелья, проверил своих сотоварищей и повернул назад к скалам и замку. Вскоре он поднялся по той же лестнице, прошёл насквозь круглый зал и по безмолвной охране у крепких дверей отыскал место, где спал Гафаради. Колдун спал под балдахином в широкой постели, пол вокруг неё был обложен коврами.
   Напряжённо подумав, Данила прошёл сквозь левую стену и оказался в комнате с окном и с дверью, за которой оказался узкий балкон. Пол его также был устлан коврами. Над балконом светила луна, а внизу с шумом налетали на берег крутые валы морского прибоя. Он сел в угол балкона и очень тихо сказал:
   - Ваня и дядька Самсон, я хочу до завтра тут отсидеться. Давайте спать здесь по очереди. Ваня, первым не спи три часа, потом дядька Самсон подменит тебя.
   - Хорошо, буду первым, - откликнулся Ваня. - Но завтра до первых звёзд не забудь пройти стену в спальню этого Гафаради.
   - Чего ждать первых звёзд! Войди туда раньше, поспим на постели проклятого колдуна. Волшебный глаз нас будет повсюду искать, а в спальню он и не заглянет.
  
   Прошла ночь, утро настало и побежал новый день. Данила теперь никуда не спешил, так как знал, что и когда нужно делать. Он выспался, пить и есть ему не хотелось. А хотелось ему думать о Яснокоре. "Увидеть бы, посмотреть бы, сколь она хороша..." - думал княжич и попытался представить её. Но в это время в воздух над балконом через дверь выплыл шорох и как бы застыл. Тогда Данила быстро представил себе караван из верблюдов, который идёт через пустыню; погнал свою мысль за море туда, где могла быть пустыня. Шорох скрипнул по воздуху и полетел над волнами в ту же сторону. "Знать, нельзя мне думать о ней, а думать надо о всяком другом!" - понял он и представил себе, как мерно шагает и везёт его на себе самый первый верблюд в караване.
   Задолго до вечера Данила проник в спальню Гафаради и лёг на постель колдуна. Сначала он, Ваня и дядька Самсон долго слушали, не прибудет ли шорох. Потом малыши забрались под ковры на полу и нашли тот самый камень, на который разом должны встать три человека. Они пометили место и Данила поднял их с пола.
   Когда приблизился вечер, Гафаради вошёл в чёрную комнату, пинком отшвырнул чёрного пса, который был раньше Шрампабой, и спросил череп, который вспыхнул, угас и заскрипел челюстями. Но глаз во лбу его не засветился.
   - Глаз магический и всевидящий, осветись, сам найди и мне покажи того чужестранца, который хочет Яснокору похитить, а меня погубить. Я хочу точно знать, где он сейчас! - зашипел злобно колдун.
   - Глаз закрылся от устали, он весь мир осмотрел и нигде его сперва не нашёл. А потом отыскал в караване.
   - Где отыскал? В каком караване? - Гафаради от злости сжал кулаки.
   - Караван пересекает пустынный полуостров за западным морем, - ответил череп.
   - Что везут караванщики, кто хозяин товаров? - ещё больше разозлился колдун, но вдруг изменился в лице и рассмеялся. - Можешь не отвечать! Ха-ха-ха! Я знаю слабости человека. От такой несравненной красавицы чужестранца могло поманить и отвлечь только золото, много золота! Капитан Карифон соблазнил его золотом. Я пошлю туда чёрных коршунов, а потом заберу всё их золото! Проследи, когда у них будет привал на пути. Я же проверю тем временем, всё ли золото мне сгрузил Карифон.
   Гафаради покинул чёрную комнату и сопровождаемый шестирукими стражами спустился в ту часть подземелья, где были его кладовые. Он стал сам пересчитывать слитки золота, которые доставил корабль Карифона.
  
   Когда появились на небе первые звёзды, Данила стал видим и вернул свою силу. Он вскочил с постели Гафаради и отшвырнул с пола ковёр. Через секунду княжич, с Ваней в одном ухе и с дядькой Самсоном - в другом, каблуком правой ноги наступил на выпуклый камень и оторвал другую ногу от пола. Раздался скрежет, плиты пола плавно разъехались в разные стороны, открывая проход, в котором зажёгся зелёный свет, поднявшийся вверх. Данила немедля сбежал вниз по узкой лестнице и увидел высоко на зелёной стене серебряный лук, колчан с поющими стрелами и хрустальный кинжал. Он бросился было ближе к стене, но понял, что с пола до них не дотянуться. В это время из четырёх углов комнаты с рыком выскочили четыре огромных чёрных гиены, сели на задние лапы под ту самую стену и навели горящие злобой глаза на незваного гостя.
   - Привет вам, гиены! - воскликнул Данила. - Я готов отгадать ваши загадки и тогда вам удастся поспать. Я желаю вам отдыха от бессонницы!
   - Что же, слушай первый вопрос, - рявкнула первая из гиен, - и крепко думай! Кто таковы, коли оба в одном, но одному всё доступно, а другому ничего не достанется?
   Княжич немедленно вспомнил поговорку про око и зуб, но вспомнил также трактир у дороги, где и на зуб еда попадала. Тогда он так гиене ответил:
   - Это глаз и желудок одного и того же бедного человека; глаз его может тешить себя любой самой вкусной едой, вот только брюху она не достанется!
   Эта гиена сразу рухнула на пол и крепко заснула, а другая раскрыла зубастую пасть:
   - Теперь слушай меня! У кого всего больше всех?
   - У того, у кого ни в чём нет нужды, - ответил сразу Данила.
   На загривке гиены вздыбилась шерсть, ещё шире распахнулась её страшная, клыкастая пасть.
   - Это Гафаради! У Гафаради! - крикнул княжич.
   Вторая гиена закрыла глаза, на пол свалилась и тотчас заснула, а он приметил, что лук со стрелами и кинжал уже опустились пониже - до середины стены.
   - Слушай новый вопрос! - зарычала третья гиена. - У кого под конец ничего не останется?
   - У всякого, кто посмеет мешать Гафаради! - смело ответил Данила и увидел, как рухнула на пол третья гиена.
   - Последний вопрос! - зарычала последняя из гиен. - Кому всё достанется?
   - Гафаради, - ответил Данила и рассмеялся.
   У четвёртой гиены закрылись глаза и она тоже свалилась. Сон лишил её сил.
   Он подошёл вплотную к стене и поднял с пола оружие. Надевая колчан, Данила подумал: "Жадность даже в мыслях колдуна такова, что лишь в первой загадке он чудом не вспомнил себя, а в остальных никак не сумел себя обойти..."
   Через минуту Данила поднялся в спальню и быстро отошёл в её дальний угол, так как за дверью загремели шаги и послышался крик колдуна:
   - Он здесь! Глаз нашёл его наконец! Гелурсы, принесите мне его глупую голову, а тело мы бросим голодным акулам! Вперед, шестирукие!
   Княжич наложил на тетиву три стрелы разом, и как только множество воинов вломились внутрь через дверь, пустил их в гелурсов. Стрелы запели разными голосами и множась понеслись на врагов. Пели стрелы в полёте так громко, что заглушали вопли и стоны гелурсов. Данила отметил, что и в колчане число стрел не убывает. Пустив ещё три-четыре стрелы вдогонку бежавшим гелурсам, он вскоре добрался до круглого зала и побежал быстрее к столу колдуна. На счастье шкатулку Гафаради не запер и Данила извлёк из неё прозрачный сосуд с алой жидкостью. Затем он достал из ушей сотоварищей и, поставив их рядом на стол, сказал с дрожью в голосе:
   - Помните, злобный старец, который был вороном, перед смертью сказал про алую жидкость! Он хотел, чтобы смешал я свою кровь с соком персика и ядом змеиным и вам дал бы напиться, чтобы вернуть ваш обычный размер. Из всего, что он сказал было многое ложью, но про алую жидкость он проболтался. Стойте смирно и ждите!
   Данила наклонил сосуд над столом, из него вытекла струйка и распалась на две маленьких капли. Он повёл капли глазами и довёл до голов сотоварищей. Как только капли коснулись голов, обе лопнули и осели тонким туманом. Тотчас стол затрещал и с него с криком радости и облегчения спрыгнули на пол Ваня и дядька Самсон. Данила, однако ж, подметил, что дядька Самсон стал как бы прежним, а Ваня сделался ростом повыше. Но он только обнял друзей и сказал о другом:
   - Ваня, тебе отдаю лук со стрелами. Мы сейчас подберём сабли и копья гелурсов. Надо быстро пробраться в чёрную комнату.
   - Это верно! - замахал кулаками дядька Самсон и понёсся вперёд за оружием.
   Вскоре они все стояли на винтовой лестнице там, где и надо стоять. Данила громко лестнице приказал: "А ну-ка, лестница, поменяй счёт ступеней со снизу-вверх на сверху-вниз и раскройся ход между четвёртой и пятой ступенями!" Шорох пронёсся под сводами башни, вспыхнули жёлтым светом ступени лестницы и она тотчас раздвинулась, открывая проход. Данила первым спустился по узкой лестнице вниз и только коснулся он пола, как череп ярко вспыхнул, потом из глазниц его полился слабый свет. Но света хватило, чтобы увидеть чёрного пса, который с рыком и лаем бросился на пришедших. Княжич быстро метнул в зверя копьё и, поразив его насмерть, с усмешкой сказал:
   - Прости, Шрампаба, но ты ведь хотел обманом продать меня в рабство. Дядька Самсон, сними-к со стены этот череп с магическим глазом!
   - А чем сковырнуть-то? Если копьём?
   - Действуй копьём.
   Не прошло и минуты, как череп оказался у Данилы в руках и он вслед за дядькой Самсоном стал подниматься по лестнице. Втроём вернулись они в круглый зал и быстро зажгли над столом и на стенах тридцать лампад. Когда в зале стало светло, Данила подвинул череп в середину стола и снял с пояса хрустальный кинжал. Крепко взяв его в правую руку, он занёс кинжал над столом, целя в глаз.
   - Стойте безумцы! - закричал злой колдун, появившийся с факелом в двери. - Я готов выполнить любые ваши желания! Заберите себе магический глаз и поступите с ним так, как пожелаете, но отдайте мне череп. Этот череп мне дорог как память о матери!
   - Хороша твоя память! - воскликнул Данила и хрустальным кинжалом нанёс в зрачок глаза точный удар.
   Глаз рассыпался в мелкие крошки чёрного и красного цвета, лоб черепа треснул, но Гафаради остался цел и невредим. Он швырнул на пол факел и, подходя ближе миролюбиво добавил:
   - Это сказка для слабоумных, что вместе с глазом я должен погибнуть. Ничто не способно меня погубить! Отдайте мне череп, за это я снаряжу вам быстроходный корабль и вы уплывёте. Весь трюм прикажу загрузить чистым золотом.
   - Смотри-ка, Данила! - воскликнул дядька Самсон. - Весь череп изъеден червем внутри! А вот и сам гад! Только взгляни, какая это белёсая мерзость!
   - Отдайте мне череп! - заорал Гафаради в неистовстве. - Я отдам за него все драгоценные камни!
   - Мы с тобой ещё поторгуемся! - рассмеялся Данила, забрал череп и поднёс его под лампаду. - Я-то ведь понял, в черве твоя смерть, так как гадость воплощается в гадком. Ты и есть этот червь, который живёт сразу в двух разных обликах. Глаз - глазом, а погибель твоя только скрывалась под ним. Что скажешь теперь?
   - Отдай! - завизжал Гафаради и схватился за горло.
   - Получай! - княжич стряхнул червя на поверхность стола и раздавил его рукоятью кинжала.
   Раздался ужасающий грохот, так как стали спадать злые чары вокруг, сам колдун свалился на пол снопом и рассыпался в пыль. Пыль долетела до стен, которые закачались и стали рушиться.
   - Я знаю, как нам спастись! - крикнул Данила. - Гляньте, вон там широкий пролом, за ним та самая комната, у которой балкон!
   Они проскочили в пролом, успели выбежать на балкон, который вбок наклонился, стал отделяться от башни и дружно прыгнули вниз в кипящие волны. Летя к тёмной воде все трое услышали, как рухнул замок.
   Данила, Ваня и дядька Самсон глубоко ушли в воду морскую, так глубоко, что едва им хватило дыхания, чтобы вынырнуть. Но когда они выплыли на поверхность, пришлось им зажмуриться, так как вместо ночи вокруг стоял ясный день. Море было спокойно, а глазам их предстал изумительный остров с холмами, поросшими зеленью.
   Они доплыли до берега и осмотрелись. На тропинке вдали показались вдруг люди, идущие к берегу. Все они были худы, с измождёнными лицами, но в опрятных и чистых одеждах. Княжич вскочил и помахал им рукой. Встретились все в середине чистого берегового песка, по которому безбоязненно бегали крабы. К Даниле подошли двое: в сединах пожилой человек очень достойного вида и бледный юноша. При солнечном свете все они рассмотрели друг друга. Пожилой человек вскинул руку и негромко сказал:
   - Там, в темноте подземелья, я не мог тебя рассмотреть или увидеть, но почти не ошибся. Таким именно я себе и представлял тебя, добрый Данила. Этот юноша - сын Карифона. Его захватил злой колдун и грозился убить, если отец не станет возить на тот остров товары и грузы для замка. Теперь, благодаря твоим храбрости и смекалке, мы снова свободны.
   - Я тоже, как все, благодарен тебе! - воскликнул юноша. - Надеюсь, скоро за нами приплывёт мой отец и все мы вернёмся домой в Аль-Эхмади. Отец всякий раз старался проплыть ближе к острову, так как знал, что я знаю и чувствую будто он где-то рядом. Мы дождёмся его, не продёт и трёх дней...
   - Я очень рад, что смог вам помочь, - улыбнулся Данила и внезапно смутился.
   - Ведь ты хотел о ком-то спросить? - седой шах заглянул в глаза княжичу. - Отчего же не спросишь?
   - Я узнать хотел, где Яснокора... Ведь она мне во всём помогала, что с ней теперь?
   - Ты разбил злые чары. Дочь опять стала девушкой. Она и мой сын Иринарх нас встретят на пристани, - шах ласково улыбнулся. - Как отец, хотел бы спросить, если дочь моя уже полюбила тебя, то как ты поступишь?
   - Полюбила ли?.. Мы ведь... Я не видел, но лишь представлял себе Яснокору. Её мать ведь из наших краёв. А какая она?
   - Ах, она! Я дважды видел близко её! Простите меня, почтеннейший шах! - заговорил сын Карифона. - Лучше её не сыскать! Она хороша, как ясный свет, как...
   - Довольно, умолкни! - шах покачал головой. - Оставим все сравнения глазам княжича, которого ждёт Яснокора. Она просто славная девушка. Теперь нам лучше перейти на южную сторону острова. Там будут сигнальные наши костры.
  
   Сын Карифона немного ошибся, так как уже на следующий день все увидели паруса торгового корабля. Когда судно приблизилось, юноша радостно всем сообщил: "Это отец, на флаге - символ шаха и родовой знак нашей семьи!"
   Вскоре судно бросило якорь в спокойной гавани и матросы на лодках доставили на него всех бывших узников. Когда Данила поднялся на палубу, там стоял Карифон со своим сияющим сыном.
   - Привет тебе, Карифон! - первым приветствовал бывшего своего капитана Данила. - Вот я и опять на твоём корабле.
   - Привет, чужестранец! - обнял его Карифон. - Добился-таки своего и сына мне спас, возвратил. Оставайся со мной! Разные страны увидишь, много узнаешь!
   - Прежде мне надо крепко подумать, - улыбнулся Данила. - Много узнать редко очень матросу случается, коли иной им управляет...
  
   Затем десять дней и десять ночей плыло судно в порт Аль-Эхмади. Наконец в золотой дымке возникли купола прекрасных дворцов и минареты славного города. Все жители знали, что прежний шах возвращается в город, но никто толком не знал как достигли всех эти приятные вести. На пристани собрались огромные толпы людей.
   А на корабле, шах прослезился, увидев свой любимый дворец. Но вскоре стёр слёзы, взглянул на Данилу и посоветовал:
   - Мой друг, на меня не гляди и по мне не суди, но тебе нужно срочно красиво одеться. Сделай это, прошу тебя!
   - Но как я сделаю это? - удивился Данила.
   - Очень просто, - сказал Карифон. - Идём вместе скорее в каюту!
   Вместе с Данилой в красивые платья облачили Ванюшу и дядьку Самсона.
   Когда корабль причалил, народ на пристани громко привествовал шаха. Затем подали сходни, увитые лучшими из цветов той поры и навстречу отцу вышел сын Иринарх в красивых одеждах. Он громко крикнул:
   - Знайте, люди, отец мой вернулся и больше не будет в Аль-Эхмади злых колдунов! Мы все будем жить достойно, счастливо и весело!
   Тотчас запели рожки и флейты, ударили бубны и барабаны, шумно возликовали все горожане. В это самое время кто-то нежно и робко взял княжича за руку. Он обернулся и увидел рядом с собой высокую стройную девушку в изящном наряде.
   - Это я, мой суженый, - мелодично сказала она и скромно опустила головку в чадре.
   - Яснокора?! - воскликнул Данила.
   - Да, Яснокора! - рассмеялась она, как серебряный колокольчик. - Друзей позови и следуй за мной. Для тебя во дворце готовы семь комнат.
   - Зачем же так много? Не слишком ли это?
   - Одна из них для тебя, две - для друзей, а в четырёх, окна которых глядят во все стороны света, мы будем часто вместе бродить и будем знакомиться.
   Данила послушался и вслед за дочерью шаха слуги отвели его и сотоварищей во дворец. За час он всё осмотрел и вернулся в ту просторную комнату, окна которой выходили на море.
   Он залюбовался бирюзовыми волнами и не услышал, как сзади к нему подошла Яснокора. Она ещё раз взяла его за руку, он обернулся. Девушка сняла головной убор вместе с чадрой, её светлые волосы упали водопадом на плечи и глаза их в первый раз встретились. Княжич понял, что лучшей пары ему не найти и, любуясь несравненной её красотой, верно подумал: "Тот, кто над нами, совершил всё очень правильно. Хвала и слава ему!"
  
   Надо ли дальше рассказывать? Надо, но очень коротко и лишь самое главное. Через четыре месяца молодым во дворце свадьбу сыграли по местным обычаям. Через год у супругов был уже первенец. Назвали они его Александром, а по местному - Искандером. Яснокора, баюкая сына, Данилу как-то спросила:
   - Муж мой, ведь на палочке-выручалочке так и остались ещё две защиты, для кого же они?
   - Для тебя, Яснокора, и для нашего сына, так как для меня вы дороже всего.
   Ещё через год созвал Данила в большой караван сто купцов с дорогими товарами и дошли они до Моряны. Через реку удачно переправились караванники и пришёл день, когда братья, Демьян и Данила, опять обнялись. Они обменялись подарками; купцы Аль-Эхмади с купцами Софотского княжества торговлю наладили и стали в мире все там и тут поживать, детей растить и добро наживать.
   Тут и сказке конец, кто её дочитал до конца или слушал, тот - молодец и прибудет всегда в добром здравии и с удачей!
  
   А перо, сверкнув белизной, уже дальше летит с ветерком и готово писать по окну сказки новые.
  
  
  
   А+АЯ Андрей ПАНАЕВ оva
   _______________________________________________________________________________
  
  
  
  
  
   121
   зссп
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"