Аннотация: Рассказка с очень оригинальным названием и сюжетом :)
С недавних пор Валко начал бояться снов. Он старался оттягивать момент засыпания, не ложась допоздна, хоть и был прежде изрядным жаворонком. Нарочно выматывал себя, чтобы усталость свалила с ног и погрузила в крепкий сон без сновидений. Он пробовал даже сон-траву - но она скорее вредила, хоть и помогала быстро заснуть. Но потом, проснувшись, Валко чувствовал себя еще более разбитым и уставшим, и долго еще ходил, словно в тумане, с трудом ворочая полной сонного дурмана головой, натыкаясь на деревья и спотыкаясь на ровном месте. А сон, от которого он пытался убежать таким образом, все равно его настигал.
Один и тот же кошмарный сон, повторявшийся едва ли не каждый день, изматывавший душу и тело, забирающий силы и не дающий отдыха. Мрачное, тяжелое видение без внятного сюжета и смысла; провал в реальности, оставляющий после себя неприятное послевкусие и головную боль. Пробудившись, Валко поначалу ничего толком не помнил - лишь тошнотворное мельтешение смутных пятен и звуков, и неприятное ощущение собственной беспомощности, неизменно охватывавшее его во сне. Но с каждым разом удавалось удержать все больше воспоминаний, и постепенно из обрывков складывалась цельная картина. Мир сна выглядел все более и более знакомым, и в то же время чужим, искаженным, словно Валко смотрел на него из чьих-то глаз. Глаз, принадлежащих кому-то другому, совершенно непохожему на Валко. Да и сам он ощущал себя другим - настолько были чуждыми и непривычными чувства, ощущения, да и мысли, приходившие в голову во сне. Лишь только в самом уголочке сознания сохранялась память о том, кто он есть на самом деле, но этот настоящий Валко не мог докричаться до Валко-из-сна, напомнить, что все происходящее - всего лишь иллюзия, плод его воображения, а мир не таков, каким кажется.
Поначалу это казалось даже забавным. Бродить по искаженному миру, дивиться непривычным цветам, звукам и ощущениям, быть не собой, а кем-то другим. А проснувшись, с удивлением и недоверием вспоминать все, что минуту назад казалось реальным, но сейчас выглядело порядочным бредом. Забавным бредом. Поначалу. Пока не появилось чудовище.
***
Первым пропал Станко Борзый, шалопай и сорвиголова. Никто и не встревожился - поначалу. С него сталось бы внезапно сорваться с места, прошляться где-то несколько дней, и потом вернуться как ни в чем ни бывало. Но в тот раз он так и не пришел обратно. Начавшие поиски родичи вскоре вернулись ни с чем. Следы Станко обрывались на краю леса - а дальше вели совсем другие следы, ни на что не похожие, странные и непонятные. На месте их встречи была примята трава, виднелись пятна засохшей крови, и еле уловимо пахло чем-то непонятным, но отчетливо страшным. Словно неведомый зверь схватил Станко и унес в неведомо куда, оставив после себя только с трудом различимые отпечатки уродливых лап. Да и те вскоре пропали, так что искавшие Станко вернулись ни с чем.
Как ни странно, тогда никто не встревожился. Решили, что парню просто не повезло. Наверняка сам первым голову свою дурную сунул куда не надо, вот и нарвался. Жаль, конечно, но что поделаешь - это жизнь. Порой случается и не такое, но, как правило, всему можно отыскать простое и логичное объяснение. И когда через пару дней после Станко пропала Марта-чудачка, прославившаяся на всю Стар-Гору тем, что каждую ночь подолгу сидела на холме у реки и смотрела на звезды, то этому никто тоже особо не удивился. Сколько раз ее предупреждали, что там уже чужая территория, и в одиночку у реки бывать небезопасно, да и мало ли кто там в воде может обитать, но Марта неизменно посылала всех советчиков далеко и надолго. И каждую ночь приходила на холм - к звездам. Вот и догляделась, дурочка.
Несколько дней все было тихо и спокойно. А потом таинственные исчезновения продолжились. Сначала пропадали те, кто подобно Станко и Марте любил бывать за пределами Стар-Горы, особенно в такое время, когда все остальные спят. Молодые, любопытные, уверенные в своих силах, и легкомысленно отмахивающиеся от советов старших. Что им бубнеж замшелых стариков, если даже явственно начавшаяся волна исчезновений их не испугала и не отвратила от дальних прогулок? Даже наоборот - кружила голову возможность самому выследить и поймать таинственного убийцу, и стать героем. Но эти самонадеянные выходки продолжались недолго - пока убийства не стали происходить в самой Стар-Горе.
К тому времени стало ясно, что речь идет не о несчастных случаях. Слишком уж часто повторялись эти случаи, и слишком уж были похожи друг на друга. И каждый раз поблизости находили те же самые следы. Неведомого зверя. Чудовища - как вскоре вслед за суеверными стариками стали называть похитителя (и, несомненно, убийцу) и остальные жители Стар-Горы.
***
Примерно в это же время сны Валко стали повторяться гораздо чаще - и стали куда как реальнее. Теперь он мог не только смотреть и слушать, но еще и обонять и осязать непривычный мир сна. И эти чувства тоже были непривычными, неправильными. Как и мысли и эмоции, что захлестывали Валко во сне. Проснувшись, он им немало удивлялся, но во сне все казалось совершенно естественным. И особенно - охватывавший Валко азарт погони. За кем он гнался, кого преследовал - понять было трудно, но тот, чьими глазами он видел во сне, точно знал, кого он преследует. Жертву. И она не уйдет. Не от него - это точно.
И Валко, быстрый, сильный и ловкий во сне, виртуозно выслеживал ничего не подозревающую жертву. Терпеливо распутывал следы, предугадывал все ее перемещения и телодвижения, устраивал засады. Это занимало много времени и было порой довольно утомительно, но усталость забывалась, стоило Валко увидеть, что все расчеты оказались верны, и сейчас добыча сама идет к нему. Тогда оставалось только сосредоточиться и одним плавным, но стремительным движением завершить начатое. А потом проснуться, чувствуя себя усталым, но довольным - словно и в самом деле проделывал все это, а не спал спокойно в своей постели.
Разумеется, не всегда все складывалось так гладко. Порой жертва оказывалась слишком хитра или непредсказуема, и Валко, проснувшись, бывал угрюм и раздражителен. Ноги гудели от усталости, в горле пересыхало, мысли путались, и Валко даже не мог сразу сообразить, проснулся он уже или еще нет. К сожалению, где заканчивается сон и начинается явь, он понял позднее, чем следовало бы.
***
В действиях чудовища просматривалась система. Оно всегда нападало днем, и уносило с собой тела жертв. Кое-кто предполагал, что чудовище их поедало на месте, но в это поверить было сложно - насколько же огромным оно должно быть, способное одним махом проглотить взрослого? Ведь порой с момента нападения и до того, как удавалось обнаружить место, где оно произошло, проходило довольно мало времени - следовательно, хищник должен был поедать добычу очень быстро. А после трапезы зверя, разрывающего своих жертв на куски, должно было остаться хоть что-то еще, кроме пятен крови и клочков шерсти. Но если чудовище было настолько велико и сильно, чтобы спокойно унести с собой тело - как оно могло незаметно подкрадываться? Как усыпляло бдительности лучших охотников, становившихся жертвами с печальной регулярностью?
С каждым новым случаем нападения появлялось все больше вопросов и сомнений, но тем не менее паники не начиналось. Слишком уж привыкли жители Стар-Горы к спокойной и размеренной жизни, и трудно было поверить, что когда-нибудь она может серьезно измениться. Да, некоторые говорили, что это только начало, и дальше будет хуже, и лучше бы сейчас жить не по отдельности, семьями или одиночками, а сбиться покучнее, чтобы зверь не смел соваться туда, где много народа. Другие возражали, что напротив, чудовище скорее пойдет туда, где учует больше добычи, и поэтому лучше не дергаться и не суетиться, а соблюдать осторожность и по возможности реже отлучаться от дома. Скоро зима, а по снегу чудовище выследить будет гораздо легче. Проголодается оно, потеряет осторожность, как медведь-шатун, и рано или поздно попадется. Большинство соглашалось с такими доводами, и никуда с обжитых мест срываться не собиралось.
Валко в первое время тоже участвовал в этих обсуждениях. Потом перестал и наоборот, начал сторониться общества - когда понял, что происходит и кто во всем виноват. Истина, открывшаяся ему, оказалась столь простой и однозначной, что Валко только диву давался, как он мог раньше не замечать очевидное. И сколько времени понадобится остальным, чтобы догадаться?
***
В тот вечер Валко забаррикадировал вход в свою холостяцкую нору, и полночи нервно мерил ее шагами, отчаянно гоня прочь единственно верный ответ на мучившие его вопросы. Это он - неведомый убийца, чудовище, наводящее на всех страх. Оборотень. А кто еще мог устраивать засады прямо у входа в дом, обычно спрятанного так, чтобы обмануть посторонних, как не свой, живущий тут с рождения? Кто еще мог знать все тайные тропы и укрытия, и не идти по запутанному следу жертвы, а срезать путь и нападать внезапно? Странно, что никто еще не догадался, но это и к лучшему. Пока еще строят догадки и предположения, пока ни у кого нет точной уверенности, но неизбежно наступит день, когда кто-нибудь поймет, что происходит. Или увидит, как Валко, крадучись, выходит наружу и превращается в ужасное на вид чудовище. Что случится дальше - Валко хорошо себе представлял, помня, как однажды спокойные, дружелюбные и рассудительные жители Стар-Горы буквально растерзали пришлого чужака, покусившегося на ребенка. Валко и сам бы себя растерзал, если бы мог разделиться. Но, увы, чудовище жило не снаружи, а внутри, и каждый раз овладевало им и заставляло совершать все те жуткие вещи.
Оборотень. Чудовище из страшных сказок, зверь, лишь притворяющийся человеком. Или человек, притворяющийся зверем - но на тонкости терминологии Валко было наплевать. Гораздо больше его сейчас интересовало, кого он может убить (и съесть - подсказывал привыкший мыслить последовательно внутренний голос, но Валько малодушно от него отмахивался) в следующий раз. И если все предыдущие убийства совершил тоже он - что ему делать теперь? Все когда-либо слышанные легенды и сказки заканчивались одним и тем же - смертью оборотня. И смерть эта, как правило, была далека от естественной. Случаев же "излечения" он припомнить и вовсе не мог. Это и тревожило больше всего - продолжать убивать Валко не желал, но умирать самому не хотелось еще больше.
Когда первый приступ паники прошел, Валко немного успокоился и заставил себя рассуждать логически. Если он сам чего-то не знает, то это вовсе не означает, что этого вовсе не существует. Сумей он найти излечение от проклятия, он бы тоже молчал и никому ничего не рассказывал. Мало того - он бы ушел из Стар-Горы, и не потому, что боялся, а потому, что невыносимо было бы каждый раз смотреть в глаза тем, за кем охотился, как за диким зверем, у кого отнял члена семьи или друга. И вспоминать, как ликовал, если охота складывалась удачно. Хоть Валко не знал, что такое "лицемер", но он им определенно не был.
Теперь, когда все встало на свои места, сны Валко окончательно превратились в реальность. Сопротивляться им стало почти невозможно. Сон мог подкараулить его где угодно - и Валко стал редко выходить из дома. Он пытался запереть сам себя внутри, но зверь неизменно выбирался наружу - в прямом и переносном смысле. И снова шел убивать. И Валко убивал вместе с ним, наслаждаясь охотой и очередной победой в противостоянии с жертвой. А потом Валко просыпался в своей постели, к которой вела цепочка грязных следов. Взлохмаченный, в пыли и грязи, с неприятным привкусом во рту, он выглядел жалко и неприятно. А уж чувствовал себя гораздо хуже. Особенно когда вспоминал, где он бродил в этот раз и на кого охотился.
***
Больше всего Валко ужасало то, что зверь, в которого он превращался, вовсе не был кровожадным. Он не терял разума и самоконтроля при виде жертвы, не впадал в ярость и не совершал роковых ошибок. Оборотень был хладнокровным и расчетливым убийцей. И он был сильнее. Настолько, что Валко сомневался - сможет ли он когда-нибудь одолеть свое чудовище? Пересилить, заставить слушаться, и если не избавиться от него, то хотя бы загнать глубоко внутрь, и цепко держать его там, не давая вырваться?
Валко старался из всех сил. Каждый раз, открыв глаза и увидев искаженный мир, он пытался подчинить себе это чужое тело и чужие мысли. Порой казалось, что получается - и тогда зверь просто занимался какими-то своими непонятными делами, не выходя на охоту. И Валко начинал робко надеяться, что ему все же удалось укротить чудовище. Но через несколько дней с горечью убеждался, что это была лишь временная передышка - и они со зверем, слившись в едином восторге, вновь кого-то преследовали. Зверю было все равно, а Валко потом боялся выходить из дома и узнавать, кто из друзей или знакомых пал его жертвой на этот раз. Но он выходил и узнавал, и потом засыпал с ненавистью в сердце и отчаянной уверенностью, что больше он такого не допустит. Все повторялось заново, но отчаяние помогало Валко по крайней мере помнить, кто он есть, и пытаться совладать со своей темной половиной.
Это было нелегко. Зверь был большой и сильный, а Валко, притаившийся в уголке его чудовищного сознания - маленький и слабый, и зверь даже не подозревал о его существовании. Валко мог видеть глазами чудовища, слышать его ушами, но только то, что желало видеть и слышать чудовище. Ни повернуть голову, ни двинуться с места, ни остановиться во время преследования - Валко не мог сделать ничего. Почти ничего.
На мгновение прикрыть глаза, отвести взгляд, чуть заметно дернуть конечностью - с каждым разом у Валко получалось все лучше и лучше, но все равно приручение сидящего внутри зверя шло медленнее, чем хотелось бы. А оборотень продолжал убивать.
***
Добыча была обречена, хотя пока не знала об этом. Но у нее не было другого выхода - только этот, где неслышной тенью притаился оборотень. Вот она подходит все ближе, ближе, еще несколько шагов - и охота будет закончена. Теперь надо замереть, выбрать момент и... Только вот где-то на периферии сознания что-то щекочет и не дает сосредоточиться на цели, словно он забыл что-то очень важное, и это нужно - нет, крайне необходимо! - вспомнить прямо сейчас, в эти стремительно утекающие мгновения. Что, что это? Оборотень злится сам на себя, но не может отмахнуться от неожиданной помехи, выбросить из головы. Заставить замолчать этот назойливый внутренний голос, взявшийся неоткуда и настойчиво шепчущий что-то неразборчивое...
- Да ты что, Валк? Стреляй, уйдет же! - от неожиданности Валко вздрогнул и нажал на курок, но вместо выстрела послышался сухой щелчок осечки. Перезаряжать было поздно - темно-серый волчий силуэт уже растаял в густом подлеске, и охотник разочарованно опустил карабин, недобро косясь на подбежавшего загонщика.
- Ушла, зараза! А ты чего ушами хлопал, охотничек? Тезку пожалел, что ли? - Стефан загоготал, довольный собственной шуткой. - Или это, после вчерашнего до сих пор руки трясутся, а?
Валко, отмахнувшись от напарника, зашагал к выходу из леса. На душе было погано, и хотелось кого-нибудь пристрелить. Лучше всего - вот это плетущееся следом великовозрастное недоразумение, и плевать, что он любимый и единственный сын местного головы. Нет уж, больше он на такие уговоры не поддастся. Сколько уже в одиночку охотился в этом лесу, и ни разу за всю осень не возвращался с пустыми руками. Так и репутацию лучшего стрелка всего края можно потерять. Так что к черту таких напарников. И внутренний голос тоже к черту. И дурацкие сны.