Мурашкин Михаил Георгиевич
Конец Света - Конец Всем

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В книге речь идёт об опасностях в будущем. Художественные произведения, вошедшие в издание, отражают стремление автора предупредить наступление неизбежного.

МИХАИЛ МУРАШКИН

0x01 graphic

КОНЕЦ СВЕТА - КОНЕЦ ВСЕМ

  
   Михаил МУРАШКИН
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   КОНЕЦ СВЕТА - КОНЕЦ ВСЕМ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Днiпропетровськ
   "СIЧ"
   2012
  
   УДК 081/082
   ББК 94; я44
   М91
  

Текст печатается по изданиям:

   Мурашкин М.Г. Записи 2000 года. - Днiпропетровськ: СIЧ, 2006 (ISBN 966-511-269-4); Мурашкин М.Г. Записи 2001 года. - Днiпропетровськ: СIЧ, 2008 (ISBN 978-966-511-338-0); Мурашкин М.Г. Записи 2002 года. - Днiпропетровськ: СIЧ, 2008 (ISBN 978-966-511-339-9); Мурашкiн М.Г. Записи 2003 року - Днiпропетровськ: СIЧ, 2007 (ISBN 978-966-511-282-1); Мурашкин М.Г. Записи 2005 года. - Днiпропетровськ: СIЧ, 2009 (ISBN 978-966-511-367-4); Мурашкин М.Г. Записи 2006 года. - Днiпропетровськ: СIЧ, 2009 (ISBN 978-966-511-371-2); Мурашкiн М.Г. Записи 2007 року - Днiпропетровськ: СIЧ, 2010 (ISBN 978-966-511-374-7); Мурашкин М.Г. Записи 2008 года. - Днiпропетровськ: СIЧ, 2010 (ISBN 978-966-511-389-5); Мурашкин М.Г. Записи 2009 года. - Днiпропетровськ: СIЧ, 2011 (ISBN 978-966-511-392-5); Мурашкин М.Г. Записи 2010 года. - Днiпропетровськ: СIЧ, 2011 (ISBN 978-966-511-399-2); Мурашкин М.Г. Записи 2011 года. - Днiпропетровськ: СIЧ, 2012 (ISBN 978-966-511-397-6).
  
  
  
  
  
   В книге речь идёт об опасностях в будущем. Художественные произведения, вошедшие в издание, отражают стремление автора предупредить наступление неизбежного.
  
  
  
   ISBN 978-966-511-407-7 No Мурашкiн М.Г., 2012
  
  
  

ПРЕДИСЛОВИЕ

  
   В стихотворных и прозаических художественных текстах предлагаемого издания читатель ощутит воочию опасности, крторые ожидают человечество.
   На полотне страниц книги ярко проступает авторское стремление предупредить наступление гибели всего живого. Здесь слышен призыв к сплочению жителей планеты перед надвигающейся бедой.
   Сборник содержит в себе тексты, созданные более чем за десятилетие.
   "Конец света - конец всем" - это выборка из записей различных лет, которые публиковались в предыдущих книгах автора.
  

2000

   ...
   ...
   Вот и все; окончательный час. Виснут руки, и ремень не впору, что охватывать должен мне бедра.
   Я - парящий; и я - ничто. Я желающий; и грядущий.
   Время вышло. А я как есть. Будто жить начинаю сызнова.
   Я оставлю вот этот портфель. Там проект мироздания нового. Там есть способ. Он главный из всех; как уберечь людей от людей.
   ...
   ...
   Прихожу и вижу. И молю. Молю.
   Час сдирает кожу.
   Глаз сереет, чахнет.
   Я желанный самый для себя лишь только.
   Только в этом мире я такой несчастный.
   Только в этом мире я хромой без палки.
   Без поддержки самой.
   Без поддержки самой; самой, самой малой.
   Я без костылей.
   Опираться надо.
   Силы все забрало то без меры чудо, что зовется счастьем.
   ...
   ...
   И не верю; нет же. Все - обман сплошной. И сплошные муки; и сплошные ставки. Ставки на блаженство. Ставки на безумство. И на все другое, чтобы жить сполна.
   Жить сполна? Что будет?
   Будет то, что было. Только лишь сильнее. Ну, хоть во сто крат.
  
   Жизнь - лишь моленье о былом; о счастье.
   Жизнь - лишь моленье; пенье петухов.
   ...
   ...
   Ветер. Ветер. Говорю о тебе вновь. И несу, и несу любовь. Не к тебе, не к тебе. Посмотрю исподтишка лишь на силы твои, на твой нрав, от которого зависть; оттого, что ты можешь, что ты могуч. Посмотрю и подумаю: страшно. Эта сила, могущество, сколько скорбей принесла, принесет еще.
   Ветер. Ветер. Любовь не к тебе, не к тебе.
   ...
   ...
   Заблаговременно умираю я совсем.
   Воспоминания исчезают вовсе.
   Над горным потоком стою, созерцая.
   Мир превратился в мое существо, будто я и не знал своей прежней жизни.
   Бегу, переливаясь на солнце, вместе с быстрыми водами; упразднив свой внутренний взор, исчезнув вовсе.
   ...
   ...
   Не знаю, как во мне цветет покой, который так закончится случайно, когда вдруг взбеленится во мне высь; такая неприступная; горою. Подступит к горлу. Тишиной воскреснет. И сдавит грудь. И распрямит ее. И высветит вдруг самоцвет блаженства, что истекает так из самого меня, испепеляя на своем пути все яства.
   И пусть, даруемые яства. Пусть. Ну, пусть. Они ничто. Ничто и море грез от них. Приходит новизна, и все. И я живу. Полезно это всем.
   ...
   ...
   Когда я однажды к тебе прибегаю, гора!? Смотрю на огромную, лесом покрытую спину твою. Дух вдруг захватит; и мыслей поток в голове.
   Мал бесконечно я. Мал без конца, без конца.
   Да; я не знаю; где счастье мое, где предел тишины. Но чую, как тиха гора; и живет и грохочет. И все так веками, веками. И время идет; и идет без конца. И будто бы мимо. И будто бы мимо; и мимо. Ох не стареет гора. А, стоит. И веками; веками. И нету рецептов, как жизнь сберечь, у нее.
   А тут; обложился методами, как тормозить тот окислительный гвалт, что внутри организма. Но все равно - седина прорастает. И годы, так чую, уходят.
   ...
   ...
   Я видел линию горизонта, и - две пустоты, совмещенные воедино с обеих сторон ее, сверху и снизу; видел корабль, покинутое создание, туго пробирающейся точкой вдоль полосы восхода. И - восход; розоватым оттенком в одной из пустот. Себя, стоящего на берегу, понимал я как противоположность всему этому. Я - дикий аист с человеческим сердцем, загнанный в забытье от суетности жизни; я - жаждущий благ. Для кого? Не знающий сам.
   Для меня сотворение миров - это работа, кипучая работа повседневного пребывания в этом мире; в данное время - на берегу океана.
   Я не видел еще океан таким спокойным. Казалось, есть некая сила, которая выше его, которая способна его укротить. Но это только казалось. Иллюзия спадала, когда он начинал бесчинствовать. Тогда пропадала линия горизонта и две пустоты становились в одном танце; будто небо было тоже заодно. А корабль, эта темная точка, - ничто. Таких точек миллиарды в этой бездонной стихии.
   Я творец миров лишь в своей голове, лишь своими руками. Я чувствовал себя тогда песчинкой.
   До слез было больно. Стихия хаоса выше меня, сильнее. Гармония; где она? Почему ее создатель - человек - ничто?
   Я владыка миров лишь в полете своей мечты, по утрам созидающий грядки на своем земельном участке. Нахлынет волна, и нету больше моих конструкций, как бы и не творил, как бы усилий и не прикладывал.
   Но нет уж, в сердце остается все; все мотивы и деяния рук своих собственных. Зарождение всех помыслов там, в сердцевине человеческого существа.
   Пусть смывает стихия труды. Я буду возобновлять попытку. Как я мягок; хотя и вид дикого аиста. Как мягок океан в сегодняшнюю тихую погоду розового утра. На самом деле он зверь, холодный кровожадный зверь. Сейчас, в этот великий миг, стоя на берегу всей своей статью, я символизирую противоположность ему, озорнику бездушному.
   Всегда не будет этого сейчас; этого великого мига.
   Что будет потом?
   Хоть бы его не было! Страшно подумать.
   Но все не может оставаться в настоящем.
   ...
   ...
   Изначально погружен в тишину. Ищу свое даже в ней. И правильно делаю? Все так временно и быстротечно. Ведь подумать только, и тишина - не тишина. Скрежет мыслей перебивает это благостное состояние покоя, при котором сама Вселенная своею целостной полнотой проникает в мою кровь, в мои кости; в клетки моего мозга, такого чувствительного, нежнейшего. Погружен в тишину. Нарушаю ее в поисках своего.
   ...
   ...
   Ходили тени по листам. И солнце яркое сквозь ветви шептало мне, что день младой свой бег в смятении лучистом уж начал. Утро белым светом отогнало ночную синь. Поблекли звезды и ушли. Вот лишь луна не уступает и полукруг свой бледный в небе хранит, неся наперекор победоносным и могучим лучам зари, лучам восхода; так убивающим невинно ночной покой, покой ночи.
   ...
   ...
   Вот и я говорю. Говорю, говорю. О любви, о печалях. Обо всем, обо всем. Говорю и молю; только Бога молю, чтоб не дал ничего, чтоб не выжить совсем. А то мне процветать и терять, и терять ту покинутость, грусть, что рождает иное.
   ...
   ...
   Пройду я тысячу дорог. Склонюсь у дерева усталый. Где цель? Какая? Мне идти? Или сидеть; и дом построить? У того дома все ходить. Чтобы размяться для сиденья. Сидеть! Не двигаясь, сидеть. И умереть, заснув случайно.
   ...
   ...
   Ах да! Не знаю я, зачем мне ветер косы развивает. Не знаю я, куда иду. И это - худшая из мук.
   А в общем-то, иду я к смерти.
   Всем ясно, всем понятно это.
  
   И мне бы всех предупредить.
   А всем известно это. Всем!
   Но многие про жизнь забыли.
   ...
   ...
   Я, как незримая тень, пробирался меж людей; стараясь не потревожить этих существ. Стараясь не выказать их недовольство на своем лице.
   Но однажды глаза мои исказились непроизвольно. Блеснул смех и гнев, доходящий до восторга. Я излил всю правду, которую копил в себе с надеждой, что все образуется. Но как я ошибся. Наглый становится наглей. Кровопийца не желает выпивать кровь порциями; и ждать, пока селезенка восстановит потери у жертвы. Нет; все хотят до конца, до предела, до изнеможения. Но им же хуже. С хитрецами сложнее. Они сосут кровь незаметно и, бывает, торжествуют до конца дней своих. При таком же положении вещей, в котором оказался я, всегда происходит взрыв, революция, ломка, восстание.
   Довольно! Сказал я себе; никого не трогать. Иначе мне не выжить в этом черном мире людей. И я говорил в глаза; бунтовал. Все в жутком смущении меня окружали, дабы что-либо сотворить. Моя правда их косила и резала под корень. Я жил и цвел; торжествуя как солнце в зените, палящее и сжигающее. Вокруг меня все ложное ежилось и хрустело, ломаясь само по себе.
   И все бы так превосходно и было. Если бы ко мне не приступили физически.
   Вначале, когда были только прикосновения ко мне, я еще воспарял в своей проповеди свободы. При толчках и ударах мысль еще искала выход. Но вот когда потекла из носа кровь, пришлось отступить. Жить ведь надо. Со свободами повременим. Со временем возобновим движение. Пока селезенка справляется со своим предназначением как кроветворный орган.
   Они же ведь не знают, что я неисправим. Убить бы меня надо!
   ...
   ...
   Солнце! Ты даешь теплоту; остывая. Ты святое, могучее, светлое. Пусть не можешь ты кашлять, чихать и дышать; не умеешь ходить, говорить или думать; и волос не имеешь, губ, ресниц и ушей. Пусть ты есть неживое, материя, хаос. Пусть души в тебе нет, созерцать не способно, говорить, восхищаться. Все равно ты превыше многих душ; многих дум; потому что ты греешь и хранишь теплоту. От тебя зародилась вся жизнь на земле: от амебы до сверхчеловека, который пытается вспять повернуть все живое, и бомбой грозится. Он холоден, как лед. Пусть и душу имеет, сочиняет стихи, музицирует, пляшет. Пусть протоны, нейтроны досконально познал и постиг необъятную магию чисел. Все равно он как червь, даже более - смерть, а точнее бездушность и хаос. Да! Тот хаос природы, что, не ведая, движет и, не зная зачем, порождает иное.
   ...
   ...
   Вот и я говорю, что мольбы и печали возвещают о том, что так смутно дымит где-то там, в глубине.
   Где-то там только я, умирающий ангел.
   Где-то там только ты, изощренный поэт, что меня перебил прихотливо и дерзко; настоял на своем, будто прав ты, и все.
   Но ведь прав-то лишь я. Потому что страдал я. Потому что я выстрадал эти слова, что вдруг вслух произнес, захлебнувшись слюною, и, разбрызгав ее, прохрипел: "Мир слепой! Человек только часть тех миров бесконечных. Но он тоже ведь слеп.
   И он мал!
   И он мал!
   Уберечься он может, прозрев.
   Он не хочет.
   Значит, он и потонет, как песчинка, былинка, в океане страстей, в океане страстей, что Вселенной подобны; тех страстей, что подобье вселенского жара; что как солнце, как звезды лишь мерцают, и все".
   ...
   ...
   В этом мире мольбы нахожу я ничто.
   И иду по горам от людей, от людей.
   Как настигнут меня, то я их, то я их.
   Надевай только маски; и лавируй давай.
   А иначе не свой. Ты иначе чужой.
   Заклюют и забьют.
   Люди - звери с мозгами. С ними трудно вдвойне.
   ...
   ...
   Я прихожу. Говорю, что счастлив;
   Что песок сыплет мимо меня.
   В своих исканиях я безосновный.
   Я - маленький день на огромной Вселенной.
   ...
   ...
   Падают звезды с небесного склона.
   Прямо на землю.
   Прямо на землю.
   Душа моя; так замирает порою.
   Падают звезды прямо на землю.
   ...
   ...
   И я приду слепой и дикий. И я найду покой в себе. Однажды видимой звездой промчусь. Затем навеки сгину, в самом себе выковывая сущность, тех лет, что прожил невзначай.
   ...
   ...
   Когда приходишь к какому-то заключению; когда прожил более шестидесяти лет, то это уже серьезно. В нервах накопилось столько песка, солнечного света, морозных узоров, и легких образов о песчаных пустынях, о солнечных закатах и восходах, морозных вечерах и прочем, что такая перегруженность срывается единожды и навсегда, до конца, до смерти. Или же терпится с легкостью, ибо управляется высшим опытом просветленного ума от спустившейся вниз тяжести приобретенного.
   ...
   ...
   Вот и все. Нескончаемо бдит и бдит этот мир безысходный, мир без конца. Смутно все. Ветер листья гоняет. Ту отжившую жизнь, за которой ростки весны.
   Я ли это, в прошествии долгих годов?
   Так ли надо?!
   Не знаю, не знаю.
   Только взгляд вперед и вращенье миров пред глазами вдруг напомнит, что я - это я.
   ...
   ...
   Смутно, смутно все. Солнце тает; рокот неба; громы, громы. Мы, сидящие съежившись, мы, смотрящие вдаль; даль туманную, в тумане дождя; серого, серого; что стеною вокруг.
   Тишина в этом мире. Тишина и гром, как угроза. Задуматься надо. Впрочем, думай, не думай - надо идти, прикоснуться к мирам непогоды.
   ...
   ...
   Приходим. Уходим. Поем-голосим. Ну, что нам пределы? Ну, что нам печали?
   Поем мы и пляшем. Без мук и желаний. Без счастья, без счастья, земного, земного.
   Небесные люди? Безумные просто. Со звездами дружим. Гадаем по ним. Не ждем мы угрозы излюбленца неба. Безумные мы звездочеты-астрологи. Когда же нас небо накажет, когда?
   Не знает никто.
   Мы беспечные очень.
   Непросто печали хранить.
   Хотим непосредственно лишь наслаждаться. Будто духовным хотим наслаждаться, будто космическим разумом счастья.
   ...
   ...
   В этот час нам случайно привидится тихий день, море, небо и грусть об ушедшем и уходящем; обо всем временном. И о любви. О бессмысленной той, непокорной, что не приносит нам ничего. Да, ничего ровным счетом. Только ввергает нас в новизну. Мало этого? А? Новизны? Новизны? Мало?
   ...
   ...
   Иногда говорю. И пою свои песни. Столкновенье миров в них найдет человек. А душа моя - смерть. Сам я ангел небесный, что на звезды взирает, не тоскуя о них; но живет на земле, грязь земли ковыряя.
   Иногда он как ветер, иногда как покой.
   Что-то там неизменно!
   Вглубь души окунувшись, ты найдешь неизменность. Ты найдешь то, что сам не могу я найти.
   Да, и ты не найдешь; в общем так я скажу. Это просто не ищут. Это просто не знают, обретая сполна на прогулках под звездами, темной ночью зимой; на прогулках под солнцем на морском берегу, жарким летом случайно.
   ...
   ...
   Синий ветер и я. Отражаемся оба, в мирозданье времен, что в нас грусть поселяет. Может быть, и не надо вместе с ветром лететь, с этим синим до холода и горячным в движенье. Кем же буду тогда, когда вдруг я замру?
   Время движет и движет, замирай или нет.
   Время даст седину, и морщины, и смерть.
   Буду делать я дело против смерти, наверно.
   ...
   ...
   Когда приходим мы опять к самим себе, к себе случайным; то лишь ниспосланным живем, не превышая жаждой жизни тот минимум, что жизнь хранит.
   ...
   ...
   Мы приходим опять, как голодные кошки. Что хотим мы? Скажу! Жить хотим. Только жить. И хотим мы еще верить в чудо природы; иль в божественный призрак, что спасет нас, спасет.
   Каждый так говорит:
   "Мне хотелось бы жить; и бессмертно...
   Ощущать это солнце, тепло.
   Я бы смог находить новизну, обновлять ощущенья свои".
   ...
   ...
   Солнце слепое греет и греет. Жар от него. Небо ночное так морозит, что спасения нету.
   Я человек. Применяюсь я к этому. Тело свое сохранить я хочу. Чтобы его не поджарило солнце. Чтобы оно не заледенело.
   Чтобы продолжилась жизнь моя.
   Весь я в заботах. Стараюсь. Стараюсь. Жизнь стараюсь спасти, сохранить; жизнь свою и детишек своих; жизнь друзей, да и недругов тоже. Я человек же. Я человек.
   Порой замираю. И принимаю кипучее солнце. И звездное небо ночное. В него я вхожу. Растворяюсь весь в нем. Я символ покоя. Я символ блаженства и безмятежного духа души. Я как не я. Сплошь чарованье, и беззаботность, и созерцательный пыл. Пыл, что не греет и не спасает от холода ночи.
   И потому до костей весь замерзший...
   Я, вдруг очнувшись, к жилью и к теплу движусь, теряя случайное счастье.
   ...
   ...
   Смутно, смутно вокруг.
   Тишина уходящего лета.
   Что же будет-то с нами?
   Мы еще не имеем любви.
   Мы умеем лишь жечь.
   ...
   ...
   Я говорю, говорю. Песни пою, дружище.
   Смутное время порой. Снег на дворе и слякоть. Звезды мерцают вверху очень уж тускло и странно. Света конец может быть? Это не признаки, правда. Но перемены будут. Хотим мы того, не хотим. Надо готовиться, друг мой, к новым несчастьям и горю. Небесный огонь придет, а мы развлекаться будем?
   ...
   ...
   Не приходит покой. Мыслей вновь череда. Я порою хотел вам поведать про счастье. Но меня заметет. Мир же больше, чем я. Кто поведает вам, как блаженство по жилам течет; как оно, благодать, благодатью из боли приходит?
   Кто поведает вам?
   ...
   ...
   Мы уходим в никуда. Смерть стучится. Лужи. И дожди, дожди, дожди. Ну, куда же нам деваться? Смерть стучится. Так откроем? Стоит двигать ли руками? Ведь за нас же ветер движет. Мы летим себе по ветру. Это принцип, но не наш. Если наш, то лишь на время.
   ...
   ...
   Прихожу. Говорю, что счастлив. Горы проблем за плечами. Я улыбаюсь довольный. И тяну свою лямку, тяну. Ведь мне лишь нести свой крест. Зачем же мне горевать, лишний крест приплюсовывая?...
   ...
   ...
   Прихожу, говорю, что счастлив. А слезы бегут, бегут. Изнываю от смуты, смуты. И пою, умываясь слезами. Отчего? Отчего? Скажи? Не отвечу. От жизни всей! Оттого, что живу, смотрю; как уходит в небытие, что рисуется перед глазами. Даже камень ветром счищает.
   Что душа? Хрупкость предельно высокая!
   ...
   ...
   Прихожу я в свой дом.
   И опять говорю. И пою свои песни.
   Сердце жжет тишина той Вселенной нетленной, что внутри у меня поселилась вчера, когда чистил картошку на кухне.
   И с тех пор я другой. И не ведаю страха при ужасном, при самом ужасном. Сколько будет так, сколько? Ох, не знаю. Говорю и пою я сейчас.
   ...
   ...
   Когда руки были мои изранены при движении вверх. Когда, глядя вниз, я ощущал себя птицей. Был сделан привал.
   Голубое озеро под моими ногами; а там дальше бездна; там дальше мир людей со своими радостями и огорчениями. Здесь же мир пустоты и счастья; какого-то временного, мимолетного, торжествующего, созерцающего самого себя счастья; счастья на пять дней провизии, на пять завтраков, пять обедов и четыре ужина.
   Окунаясь в ледяную воду голубого озера, ощущаешь восторг. Цветущие склоны рододендронов растворяют тебя; и только в уголке сознания блестит память одной точечной заботой, что надо совершить тебе.
   И тебе уже ясно, что здесь нечего делать; что надо спешить туда вниз, к своим делам. Прощай, Кавказ.
   ...
   ...
   Я иду в этот вечер по синим горам.
   Там закат потухает. Здесь восход не начался.
   Облака, словно стая, проносятся мимо, и бесчинствует ветер. Осень в полном разгаре. Листья разных цветов, отживши свое, шуршат мне и шепчут о том неземном мире пустот, что покой, тишину может вновь подарить...
   Но в ней же ведь нету дыхания жизни.
   А дыханье во мне, и его я несу по безбрежным долинам, и синие горы шлют привет, говоря:
   "Ты велик, человек, окрыленный мечтами.
   Мыслью режешь ты осень, по которой идешь, и огромные горы, на которые смотришь.
   Ты от нас отошел, но природой ты - наш.
   Потому и желаешь иногда превратиться в горный ручей, чтоб стремительно мчаться, безмятежно сверкая; в желтый листок, чтобы, ветром гонимый, невесомо, ликуя, лететь".
   ...
   ...
   Я приду в тишине. И зашторю я окна. И сидеть буду днями. И ночами сидеть. И смотреть. И смотреть, как нежданно-негаданно поднимается вдруг то во мне, что болит. И смотреть буду я. И не думать о прошлом. И о будущем тоже. Только смерть там, и все. Буду верить в себя. Буду верить в обманы. И неистово жить в тишине и покое.
   ...
   ...
   В этом мире нетленном мы как праздничный лик, люди земли; провозвестники песни о жестокой борьбе между хрупкой душой и бездушной природой, что дарит красоты тишину и покой нашим мыслям мятежным. Ей бы каяться надо за такие подарки. Но она ведь бездумна.
   Потому бороздим мы просторы ее и любуемся ею, превращая миры в идеал наших чувств.
   ...
   ...
   Ветер листья срывает.
   Я в долину спускаюсь. Там затишье, покой.
   А деревья стоят в желто-красном убранстве, возвещая о том, что одежды падут, оголяя стволы, в скором времени даже, если ветер не сможет шелохнуть и листа.
   Перемены идут. Солнце больше не греет.
   И нельзя уберечь листьев тех красоту.
   Она канет...
   Ничто сохранить не способно багряный венец.
   Он уходит.
   Исчезнет до новых времен, пока вновь пожелтеют макушки деревьев, возвещая осенней поры живописность.
   Если вздумаешь ты воспрепятствовать этим всем движениям осени, то победы не жди.
   Ты потратишь себя в бесполезном желанье, потеряешь души безмятежный покой, и тоска одолеет в дальнейшем...
   Последствия страсти обычно имеют.
   Загубишь себя и по той лишь причине, что желал невозможного...
   А красоту можно найти даже в листьях опавших, даже в голых ветвях, если будешь взирать без предвзятых понятий, непосредственно видя жизни всей превращенье и бег.
   ...
   ...
   Тишина небосклона. Горы вдали.
   Иду, будто ветер, средь равнины широкой.
   Дорог вовсе нет. Предо мной один путь.
   Даже где он, не знаю и ведать не могу.
   Но в нем нахожу я свое существо.
   И так бы всегда.
   Только вот лишь сомненья, праздничный лик мне откроет другое.
   ...
   ...
   В этот час приглашаю тебя вновь к себе. Говорю о погоде, о солнечном свете. О том, что уж осень. Лист срывают ветры.
   Говорю о былом. Хоть и все позабыл.
   Мне тебя только надо. Теплоту прошлых лет. Дружбы прежней.
   Ушедшей. Горячей. И с улыбками теми. Не так, как сейчас!
  
   Сейчас?
   Хотя это признак.
   Настороже я очень.
   Разлад меж людей; то похуже космических бедствий.
   Люди вместе могут всем овладеть.
   Так мы раньше с тобой понимали.
   Понимаю! С годами житье засосало. Юный пыл растворился в быту, в неполадках.
   Все можно поправить.
   И жить продолжать.
   Хоть и желтая осень на дворе наших дней.
   ...
   ...
   Нисхожу я в ничто. Звезды там не горят. Там одна лишь звезда, что ведет и ведет. Там и я сам не свой; или свой до конца. Там другой просто я. Там другой.
   Почему так бывает, нельзя и сказать. Почему необъятность такая, как песня? почему, почему... Без конца: почему.
   Но, я в буднях опять. Тяжесть дум вновь идет. Как? Хотелось божественный лик обрести до конца своих дней?
   Но, ведь так не бывает.
   Запрягайся опять. И вези; и вези. Строй, расти...
   Такой выход в мирах.
   ...
   ...
   Сжигая себя дотла, живу как живу.
   И сколько так жить, не знаю.
   И звезды не скажут,
   Не скажут.
   Жить. Так и жить.
   Всем смерть одна.
   И думать не надо совсем ни о чем.
   Всем смерть.
   Всем смерть.
   Оставлю я что-то;
   что хочу.
   Оставлю с надеждой жизнь продлить после себя другим.
   ...
   ...
   Прихожу я в свой дом. Мой ли это, скажи? Или там за горами мой тоже, мой тоже? И каждый мой дом на планете Земля. И за все я в ответе, за всю чехарду, что творит человек; этот скотский предел в беспредельных бесчинствах.
   Ну, скажи мне, мой друг.
   А, примолк!
   Ну, молчи!
   Говорить буду я, все, что в мыслях моих; опьяненный до боли страданьем родни.
   ...
   ...
   Вначале истекаю, перефразируя. Затем гомоню. И, наконец, изливаюсь по поводу проявленного. А за спиной снег падает большими хлопьями. И замерзает какая-то одинокая душа. Неужели я зверь, который увековечивает собственную душу?
   ...
   ...
   Коты плачут, как дети.
   И во мне - жалость.
   Ночь беспросветная.
   ...
   ...
   Всю жизнь я провел среди книг. Я с ними научился разговаривать, как с людьми. Я спорил с ними. Но когда ясно было мне для самого себя, что я спорю сам с собой, я выходил из своей маленькой домушки посмотреть на звезды. Они были рассыпаны по небу так густо, как сор, как пыль. Светящаяся пыль. Они были разных размеров. Были большие, яркие. А были действительно как пыль; светящаяся пыль.
   И я среди них, глядящий вверх.
   Грядущее, что оно? Что оно для комочка живой материи? Жизнь. Или смерть?
   Мириады звезд.
   Книжный червь выполз.
   И мириады звезд.
   Книжный червь рассуждает.
   Жизнь идет.
   Жизнь или смерть?
   ...
   ...
   Собака беременная. Подошла.
   Сдохнет, наверное. Жрать нечего.
   Дал хлеба.
   Подумал: никто никому не нужен.
   ...
   ...
   Я прихожу. В жизнь прихожу. Открываю глаза. И смотрю, смотрю, смотрю. На жизнь смотрю. И на смерть смотрю; как выносят гробы, выносят гробы.
   Что же еще? Я познал все.
   Все познал.
   Кончину познал.
   Как теперь же я буду думать о праздном?
   ...
   ...
   Падают звезды с небесного склона.
   Прямо на землю.
   Прямо на землю.
   Душа моя так замирает порою.
   Падают звезды прямо на землю.
   ...
   ...
   Я опять говорю о тебе, о тебе. Звезды падают вниз. А я все... говорю. Простоять до утра против звезд, против звезд. Противопоставив себя им, безмерным таким. Да, себя; то лишь теплое хрупкое, что добраться не может опять до ночлега.
   ...
   ...
   Я не ведаю, как воплощаю себя в этом смутном движении ног на песке, что волна так смывает следы и мечты. Звезды смотрят и смотрят. Свидетели, что ли? Ох не знаю, не знаю. Какою тропой мне пробраться к себе восвояси? Что мне жизнь и смерть, если я нелюдим. Если я, будто бренная бочка, все плыву и плыву на волнах бытия. Я - тот первенец смуты и счастья. Из сиропов я склеен; я сладок и нежен, утекаю водой из-под скал. Я - скала. Я - скала. Иногда. Иногда. Иногда же я сумрачно-дерзкий. Что ли слабость нашла? Покорись. Покорись. Ты потомок лишайной кошки. Кошка-мать у тебя, извиваясь, мурлычет. Неуловимая вся.
   ...
   ...
   Просыпаюсь. И вдруг тишина.
   И откуда? Случайно?
   Случайно.
   Вспоминания во мне просто нет.
   Я живое не мучил, не мучил.
   ...
   ...
   Вот и я говорю. Говорю, говорю. О любви, о печалях. Обо всем, обо всем. Говорю и молю; только Бога молю, чтоб не дал ничего, чтоб не выжить совсем. А то мне процветать и терять, и терять ту покинутость, грусть, что рождает иное.
   ...
   ...
   Приходит ветер. Зовет. Зовет. Куда? Куда? Кто знает? Кто? А сердце - дома. В тепле. С родными. Ведь с ними умирать не страшно.
   ...
   ...
   Упавшие листья несет ветер. Одни падают в лужи, другие взмывают вверх. Какие из них есть, все мертвы. Желтые. Красные. Зелень ушла из них.
   ...
   ...
   Ветра синего новый предел постучит ко мне, ко мне. И прошепчет. И прошуршит.
   И пробьет окончательный час.
   Я из всех выбираю это. И пою свои песни надгробные. Окончательно, в край обезумевший, о былом в бесконечной тоске. О былом. О самом печальном песни мои и скорбь.
   ...
   ...
   Пройдет пять тысяч лет
   И десять,
   Двадцать...
   Что те две тысячи, которые сейчас?
   Нагромождение миров, что люди сотворят...
   Если останутся, конечно, жить.
   Так вот!
   Нагромождение миров, и все?
   Что подлинного там?
   Что изначально здесь!
   ...
   ...
   Я составлен из пепла.
   Я составлен из камня.
   Я, который парит.
   Я, который ликует.
   Замороженный в сумрак,
   Я живу той звездой, что на сердце в глубинах моего
   существа.
   И приходят морозы.
   И приходят морозы.
   И приходят невзгоды.
   А звезда все мерцает, подавая сигналы о небытии.
   Я не верю в разлуки.
   Все едины, едины.
   Разлучит только смерть.
   Разлучит только смерть.
   Когда к вам прикоснусь я -
   Вы поймете; мы вместе.
   Вы поймете, мы вместе,
   Как единый простор.
   Пусть вы не согласитесь умирать тоже вместе.
   Все равно мы как сфера,
   Как единая сфера;
   Та единая сфера,
   Что рождает живое.
   ...
   ...
   Вот он - день, воскресший пеплом; зверский день, распятый, разбитый; день судьбы и мольбы напрасной, когда я повидал столетья, что так быстро мелькали. Быстро! Что никак и не зацепиться, чтоб остаться, чтоб быть, чтоб жить. Ну, хоть в памяти! Только жить.
   А зачем?
   Неизвестно, право.
   Кто шепнул, что так надо?
   Зверь!
   Самка-зверь!
   ...
   ...
   Я как будто не ведаю, что, почему и зачем.
   Я как будто не знаю, какие пределы Вселенной.
   Я как будто не-Я, и как будто не тот, что поет безысходным пределом любви, опираясь на счастье.
   И живу как всегда, узнавая себя иногда; и так, зная порыв, бесконечные гонки к пределу.
   Тот предел! Он покажет однажды пределы, все пределы, за которыми нету и смысла совсем; пустота, пустота...
   Что - тогда?
   Тогда гонки опять и опять...
   О, какое предчувствие счастья земного!
   ...
   ...
   Вот простор, пред глазами; окрыляет, куда-то ведет. Но куда? Безвозвратность присущая этому. Знаю! Но откуда? И как?..
   То вопросы одни.
   Вечно живший я есть.
   И живущий вовеки...
   И от этого час распластался в себе и почил перед вечным пределом, что настанет однажды; когда позабуду имена - путеводные звезды; превратившись в звезду, что сияет и все; созерцает простор как свое.
   ...
   ...
   Все проходит; и мчит, и мчит, ускоряя движение к старости, ускользая в туннель как в смерть, без возврата, без выхода к свету. Свет другим, начинающим жить, чтоб ускорить движенье их к смерти, чтоб пролить перемены времен, ощутив свою вечность в единстве.
   ...
   ...
   Поговорим о жизни.
   Увидим смерти лик.
   Увидим то, что мы люди. Но смерть приближаем быстро.
   Увидим то, что мы люди; вовсе не люди, нет.
   И не животные тоже.
   Просто бактерии, вирусы, что, размножаясь, сжирают все на своем пути.
   Может, мы саранча? Саранча?
   Может быть ...
   ...
   ...
   Где то, что уходит, уходит?
   Где улетающий час?
   Мне позолота небес в виде лучей неземных оборотится тоской, что не владею ничем этим спустя столько лет; что прозябаю в соблазнах; дух меня высший покинул, только тянусь за приятным, вовсе себя позабыв.
   Где то, что уходит, уходит?
   Вот он я, уходящий! Вдруг, отрезвев, осознаю. И зарыдаю сполна, что упустил я время; тот улетающий час.
   ...
   ...
   Я рожден, чтоб сказать
   О всех ритмах былого,
   О слезах и глазах,
   О любви и вражде.
   Я рожден воссоздать
   Муки в жизни слепого.
   Чтоб другие терзать
   Могли сердце себе.
   ...
   ...
   Над потухающим закатом,
   Когда ночи густая синь
   Уж подступила. Вдруг, как златом,
   На небе звезды. Взором кинь...
   Оборвалась душа. Поплыла.
   По этим звездным небесам,
   И все, что будет, все, что было,
   Внутри восстало. И глазам,
   Своим глазам, не веришь. Может
   Такое быть, что небосвод
   Как море синее. Он тоже
   Весь, весь с душой моей плывет.
   Таких закатов было мало,
   Но мне ни чуточки не жаль,
   Другие были. Но играло
   Души блаженство и печаль.
   ...
   ...
   Заскучали березы между небом огромным,
   И ручьи побежали между темных полей.
   И весна как весна, только тихим и томным
   Слышен в сердце бездомном крик журавлей.
   Может, крик этот сонный мне напомнит о прошлом?
   Может, будущий мир мне причудился в нем?
   Только в сердце огромном, в сердце роскошном
   Радость жизни пробила сиротливым лучом.
   ...
   ...
   Я бы хотел рассказать вам о том,
   Как умирают люди.
   Это грусть и печаль. И дело все в том,
   Что здесь проявляются будни.
   Так повседневно жил человек.
   Он строил, дерзал и метался,
   И вот он ушел под землю навек,
   С ней навсегда распрощался,
   А прежде на ней он растил хлеба,
   Прежде пахал и сеял.
   Вот какая у смертных судьба.
   Могильный песок развеял
   Ветер, летящий через поля.
   А он ведь не знает преграды,
   Не вспоминает о людях земля,
   Не дарит она награды.
   Вспомнит лишь только тот человек,
   С которым в нужде делился
   И вместе в трудах провел с ним свой век.
   За жизнь и истину бился.
   ...
   ...
   Человек - и покой,
   И нежданная нега,
   Он бессменный простор
   И беззвучный порыв.
   Человек - высший пик
   И бескрайнее небо.
   Он смирения лик,
   И он ярости взрыв.
   ...
   ...
   Как в первый снег стало светло,
   Все сразу мигом расцвело.
   Лучи горячие стремглав,
   Листву кустарника достав,
   В миг осветили зелень. День
   Величественно встал. А тень
   Ушедшей ночи скрылась там,
   В чащобах леса. По пятам
   Шел радостный веселый свет,
   Но все он осветил? О нет!
   В глуши лесов, как прежде, мрак.
   Он, правда, не ночной, а так,
   Деревьев грозная листва
   Его собою создала.
   Когда закат придет опять,
   Уж мраку не в лесу лежать,
   Собравшись в ком. Он весь в поля
   Помчится, чтобы вся земля
   Оделась темной синевой,
   Оборотившись тишиной.
   ...
   ...
   Быть может, нам в тиши ночей
   Причудится, что мы бессмертны,
   Что мы всех горестей сильней
   И подчинились нам все ветры,
   Что можем мы повелевать
   Просторами небесной сферы
   И что не надо создавать
   Нам идеал священной веры.
   Быть может, нам в тиши ночей
   Причудится, что мы бесстрашны,
   Что принимаем жизнь и с ней
   Все беды, горести все наши,
   Что мы без страха лезем в бой
   И что смеемся дерзновенно,
   Имеем власть мы над собой
   И дарим мы себя забвенно.
   Но что с того, если мы так
   Подумаем и помечтаем,
   Реальной жизни встретив мрак,
   Мы вдруг, как снег под солнцем, таем
   И не встречаемся в бою
   С пороком, с жизненной невзгодой,
   Стоять не можем на краю
   Бездонной пропасти. Свободой
   Мы называем жизнь одну
   И несвободою другую.
   В пустых словах идем ко дну,
   А душу, душу-то больную,
   Мы бережем. А для чего?
   В бездействии мы умираем,
   Не можем сделать ничего,
   Хотя и много очень знаем.
   ...
   ...
   Синее небосвода нет.
   Сильнее ветра только ветер.
   На свете всех белей рассвет.
   Всего прелестней теплый вечер.
   И зная жизнь эту всю
   До бесконечности просторов,
   Я только лишь ее ценю
   Без пересудов, разговоров.
   Слова здесь пыль, ничто. Всегда
   Я принимаю жизнь, и всюду,
   Безумный вымысел любя,
   К реальной правде склонен буду.
   Слезам я верю и душе,
   Страдальческой и вдохновенной,
   Не верю даже я себе,
   А только ей одной, забвенной,
   Порыв души я отдаю
   Всем мукам тем неуловимым,
   Все время песни им пою
   И замираю, недвижимым
   Дыханьем сжатый, и молю,
   Чтоб продолжался бег природы,
   Чтобы всегда цвели цветы,
   Чтобы сверкали небосводы,
   Как человечные мечты,
   А не мечты-уроды.
   ...
   ...
   Вот и я говорю, что бывают разлуки,
   Что бывает покой и бывает порыв.
   И еще говорю, что тогда только муки,
   Когда ты с человеком идешь на разрыв.
   ...
   ...
   В этом мире любви, в этом мире злодейства
   Я всегда нахожу себе тропку мольбы.
   И не знаю зачем, без того фарисейства
   Унижаю себя перед ликом судьбы.
   ...
   ...
   Я не верю, мой друг,
   Что незримая вечность,
   Что незримая вечность
   Пребывает во мне.
   Я не ведаю круг,
   Где царит лишь беспечность,
   Где царит лишь беспечность,
   То, быть может, во сне?
   ...
   ...
   Прозрачный вечер. Тишина.
   И я, стоящий у окна.
   И я, смотрящий в никуда,
   Как в забытьи на миг, на время
   Потом осознающий бремя
   Всех пут земных и тяжесть смуты.
   Потом опять придут минуты,
   Когда уходишь в никуда,
   Весь растекаясь, как вода.
   ...
   ...
   Я не верю во все, что живёт,
   что живет.
   Только в смерть без исхода
   и счастья.
   Верю в смутный и сумрачный лет
   и полет.
   На огонь, на огонь,
   на несчастье.
   ...
   ...
   И не радости. Только грусти.
   Снова сумраки и мольбы
   Мне хотелось бы дать напутствий.
   Дать напутствий? Несут гробы.
   ...
   ...
   Густая тьма
   И ночь - сплошной покой.
   Блестит река,
   И чудится порой,
   Что с высока на нас глядит чужой
   Созвездий мир; холодный и слепой.
   ...
   ...
   Луна, плывущая под облаком массивным.
   Река, внизу текущая пассивным
   И необъятно-диким мощным телом,
   Цветисто-серебристо-грузно смелом,
   Движением рождает тишь небес.
   Как будто шум ветров совсем исчез,
   Как будто нет движения; покой.
   Как будто незнаком природе бой,
   Как будто бы и вовсе нет вражды,
   Борьбы за место, или просто так борьбы
   Без нужд, без всякого желанья победить.
   А просто для того, чтобы избить
   Движением все то, что возлежит,
   Все то, что рядом тишиной лежит.
   ...
   ...
   Иногда; иногда лишь, не боле,
   Голубые мечты узнаю,
   А то все подчиняется воле,
   Тогда песен совсем не пою.
   Тогда только в стремлении к цели.
   Тогда только в желании жить
   И пройти сквозь буран и метели,
   Океаны, моря переплыть.
   Тогда только, в слепящую муку
   Обратив свой безумственный крик,
   Все тянуть обессиленно руку,
   Напрягать каменеющий лик.
   ...
   ...
   Жил я только в одной лишь мольбе
   И в безверии к смуте ночной.
   Ах, скорей бы, скорей бы к тебе
   Прикоснуться своею рукой.
   И спешу, и лечу в поездах,
   Полустанки бегут за окном.
   Неужели меж нами лишь прах?
   Ты в письме говорила о том.
   ...
   ...
   За бегущей волною
   Вдруг опять мне волна.
   За безмерной душою
   Вдруг опять тишина.
   Вдруг опять бесконечность,
   И любовь, и печаль,
   И безмерная вечность,
   Бесконечная даль,
   И кричащие совы
   Где-то там, в полутьме,
   И земные оковы
   Лягут на руки мне.
   ...
   ...
   Тихо хлещет луной по реке и по скатам
   Строгих горных вершин, что стоят вдалеке.
   И одной тишиной все в округе объято.
   Слышен танец дождинок на прибрежном песке.
   ...
   ...
   Я уйду спозаранку бродить по дорогам.
   Я уйду спозаранку себя расточать.
   И вот только тогда грош цена всем тревогам,
   И счастливое сердце будет снова кричать.
   ...
   ...
   Ночь нежна. Рассвет уж близок. А душа кричит.
   Говоришь. А голос низок. Будто не болит
   У тебя внутри. И счастья нет совсем с тобой,
   Будто ветры и ненастье. И разбит покой.
   ...
   ...
   За какое такое житье
   Демон нищенства снова летает?
   В этом мире твое и мое
   В нашем общем всегда нарастает.
   ...
   ...
   Простота - это розы души.
   И в морозы они хороши.
   И в снега и в метели живут,
   И не нужен совсем им уют.
   ...
   ...
   Придет, уйдет; и что оставит
   Мне мыслей смутных череда?
   В горах овец идут стада.
   Угроза атомного века.
   И мизер жизни человека.
   И войны, войны и вражда.
   Цветет, цветет святая Мекка,
   И мусульмане шепчут: да.
   И постоянно, век от века,
   Для многих на земле нужда.
   ...
   ...
   В этом мире, мой друг,
   Только смута как круг.
   Только смута как круг, завершенный.
   Мир другой? Его нет.
   И не жди ты рассвет.
   Весь мечтой, лишь мечтой упоенный.
   ...
   ...
   Отзвучали, отзвенели
   Звуки маршей, песни птиц.
   Откачалися качели,
   Свежесть юных глаз, ресниц
   Потускнела. Время мчится.
   Время скачет напролом.
   Посильнее бы излиться,
   Остальное все - потом.
   ...
   ...
   Может быть, только мы -
   Быстрокрылые вещи?!
   Припадаем свободой,
   Голосим и поем.
   Жизнь ли это? Увы,
   Не найдем мы там трещин,
   И такою породой
   Мы вскоре умрем.
   А пророческий голос?
   Не хотим его слушать.
   Мы и сами пророки,
   Мы и сами с собой.
   Поседеет вдруг волос,
   Станем вдруг себя слушать,
   Вспомним наши пороки,
   Сделав жизненный сбой.
   ...
   ...
   Могильный песок развеет
   Ветер, летящий через поля.
   Он тронуть меня не смеет,
   При жизни я умер для...
   ...
   ...
   Я не буду в тебе
   Синим ветром блуждать,
   Говорить и томить свою душу.
   Я лишь только в себе
   Нахожу благодать,
   Когда вновь выбираюсь на сушу.
   ...
   ...
   Тонны разных мнений,
   Всяческих суждений.
   Я порою думал:
   Простота - порок.
   Сотни впечатлений,
   Всяческих влечений
   Тянут бесконечно.
   Жизнь, как поток.
   Хочешь оглянуться?
   Но не повернуться,
   Все летит и мчится,
   Все свистит, кружит.
   Сам уже не знаешь,
   Где ты обитаешь,
   А вокруг по-прежнему
   Простота лежит.
   Простота как небо,
   Как краюха хлеба,
   Как основы жизни,
   За которых - в бой.
   Ну, а мы, как племя,
   На котором время
   Начертало жизнь
   Вечно голубой.
   Чтобы все, как птицы,
   Захотели взвиться,
   Посмотреть на землю
   С точки простоты
   И понять: все рядом,
   Что для жизни надо.
   Ведь реальней стали бы
   Наши все мечты.
   ...
   ...
   Ветер срывает листья.
   Ветер срывает цвет.
   Ветер, ах ветер, ветер,
   Сколько-то длится лет?
   Жизнь пробивает стежку,
   Снова растут цветы.
   Ветер, ах ветер, ветер,
   Бессилен ты.
   ...
   ...
   Я однажды приду запыленный с дороги
   И однажды скажу, что я здесь навсегда,
   А потом пусть добьют. Больше нету тревоги.
   Умер я. И не будет тревог никогда.
   ...
   ...
   Я желаю прийти
   Ветром синим и мукой,
   Я желаю войти,
   Распластавшись во всем,
   Я желаю найти
   То, что было разлукой,
   И к тому лишь сойти,
   Чем мы были вдвоем.
   ...
   ...
   И будет смерть. Хотим того иль нет.
   И будет день; и будет ночь воспета.
   Земля - туманная из всех планет!
   Но почему? А человек - кончина света.
   ...
   ...
   Я во всем нахожу, что было,
   Я во всем нахожу, что есть,
   Когда сила, небесная сила,
   Умудряется в мир мой пролезть.
   ...
   ...
   Ветер. Ах, ветер, ветер!
   Как ты ломаешь грусть...
   Будто и вечность - пепел,
   Будто, что будет - пусть.
   ...
   ...
   Жизни этой сладкой,
   Жизни вопреки
   Кажется, что небо,
   Небо от реки.
   Когда смотришь в дали
   И в речной простор,
   Будто не страдали
   Жилы; разговор...
   ...
   ...
   Я из любви к покою,
   Душу свою храня,
   Нежно снимаю рукою
   То, что болит у меня.
   Я из любви к порыву
   Нервную массу дней
   Вновь подвергаю взрыву,
   Чтоб было еще больней.
   Я из любви к простору
   Все возвращаю вспять.
   Из-за любви к разговору
   Буду опять молчать.
   Дрогнет рука, лениво
   Слеза покатит вниз.
   Жил я, наверно, красиво.
   Но, не был ли это каприз?
   ...
   ...
   Я не знаю, не ведаю я,
   Что почем в том сумбурном мире,
   Что растет на планете Земля,
   Уподобившись нежной лире.
   И не знаю я, где, когда
   Мне засветит иное солнце,
   А пока - только так же вода
   Бьет дождями в оконце.
   И пока только тот же я,
   И пока только те же проблемы,
   Пока вертится так же Земля,
   У людей пока те же эмблемы.
   ...
   ...
   Птица прилетает.
   Птица жизни просит.
   Если нету жизни -
   Улетает прочь.
   Но душа все тает,
   Птицу ту приносит.
   Как душа без птицы?
   Ночь, сплошная ночь!
   ...
   ...
   Я не знаю, право,
   Что мне жизнь покажет.
   Или скажет вправо,
   Или вниз укажет.
   Знаю только, стоит,
   И душа все строит.
   Пусть порою ноет
   И порою воет.
   Это ее право,
   Будь то влево, вправо.
   ...
   ...
   Ветер снимает негу,
   Ветер снимает дрожь,
   Если поддаст нам снегу,
   Дрожь остается все ж.
   Если прибавит вьюга
   Град, эти комья льда,
   Воля не так упруга
   Станет, она - вода,
   Что потечет сквозь щели
   Тех несгибаемых тел,
   Что нам однажды пели,
   Что им я однажды пел.
   ...
   ...
   Все, что белеет светом,
   Все, что чернеет тьмой, -
   Станет одним ответом,
   Встанет новой тюрьмой.
   И это нежданно станет
   Где-то внутри души,
   Новым покоем поманит,
   Новым соблазном тиши.
   И лишь однажды будет
   Бог, что конечность глуши
   Сердцебиеньем пребудет.
   Его получать не спеши.
   ...
   ...
   Я угаданный, и я разгаданный,
   Я такой, бесконечно такой.
   И качаются светлые ладаны,
   Не забыл я чего-нибудь? Стой!
   Вечно первый, и вечно знакомый,
   И себе и другим сполна,
   Чем ведомый, скажи; чем ведомый?
   И стесненья нахлынет волна.
   Где недвижимый? Лишь ведомый!
   Где себя воскрешаю в других?
   Я знакомый; и незнакомый.
   Никакой. Хоть я это постиг.
   ...
   ...
   И пребудет во мне одночастно
   Та мольба, что со мною всегда,
   Та, что мне никогда неподвластна
   И не будет такой никогда.
   Та мольба о другом, как моем,
   Когда в лестничный узкий проём
   Закричу, что есть только сил:
   Я любил, но никто не просил!
   Дай же времени, Господи правый!
   Для себя всяких благ... И отравы...
   Для себя заработать сполна...
   И отравленного вина.
   ...
   ...
   Я не останусь вечно
   Среди других людей,
   Буду бродить бесконечно
   По разным телам. Злодей?
   Что вы! Я просто призрак,
   Не приходящий час.
   Есть этому даже признак,
   О нем я молчу сейчас.
   ...
   ...
   Этот ли час тишины голубой?
   Этот ли мир без возврата?
   Я ли его поведу за собой?
   И полюблю ли как брата?
   Нет уж. Не знаю. Другой настает
   Мир тишины и покоя.
   Может быть, этому сердце поёт?
   Сердце слепое такое.
   ...
   ...
   В тишине, в незатейливых спорах
   Говорящая часть луны
   Все висит на поникших заборах,
   Дожидаясь прихода весны.
   А весною, забыв разговоры,
   Побежим по цветам в поля.
   Будут ссоры, конечно же ссоры,
   Чья земля? Чья земля?
   Протоптав травяные дорожки,
   Снова стукнемся грудью, рукой.
   Мы безумцы; наставивши рожки
   Нашим детям, своей головой.
   ...
   ...
   Эта любовь воспрянет
   Или восстанет вновь,
   Ненависть тоже встанет,
   Ненависть тоже любовь.
   Я запрокину забрало,
   Душу открою вам,
   Вырву последнее жало
   Лишь из себя. Но нам,
   Нам ли от этого радость,
   Если и вы и я
   Все же находим сладость
   В мире небытия.
   ...
   ...
   Я как будто бы снова вам
   Возвращаю поток души
   И иду, и иду по горам,
   По низинам своей тиши,
   Что в глубинах сердечных мук
   Вдруг восстанет, и быть начнет,
   Тогда сердца сильнее стук,
   Тогда сердце как будто поет.
   ...
   ...
   Счастье! Может, это слово
   Мне поможет пережить
   То, что так грядет сурово,
   То, что так мешает жить.
   Ох, не знаю, ох, не знаю,
   Что слова? Зачем они?
   С ними ввысь я залетаю,
   Натыкаясь все на пни.
   Натыкаюсь, натыкаюсь.
   Каюсь, что поверил, каюсь.
   Что слова? Ну что они?
   Могут вылечить недуги?
   Если могут, то на час.
   Нужны личные потуги
   Настоящие; сейчас!
   ...
   ...
   Улица. Дом. И ветер.
   Ветер средь гнущихся древ...
   Ну, а потом: вечер,
   Тихий такой лев
   Вдруг всколыхнет ураганом,
   Вдруг разразится град,
   Бьет смертоносным наганом,
   Этому уж не рад.
   ...
   ...
   Везде людское безмолвье.
   В нем, слепом таком,
   Человеческое поголовье
   Спит беспробудным сном.
   Будет ли спать столетья?
   Или тысячу тысяч лет?
   От такого долголетья
   Смерть - свет.
   ...
   ...
   Верю в святую обитель,
   Верю в слепую страсть,
   Я двигатель и недвижитель,
   Что хочет порою пропасть.
   Что хочет порою исчезнуть,
   Стереться с лица земли.
   Прошлое сжечь; посчезнуть,
   Чтоб отыскать не смогли.
   Чтоб хотя бы потом вернуться,
   Пережечь своим нервом грусть,
   Что не дает повернуться.
   Пусть не дает. Пусть!
   ...
   ...
   Про все, про все нам петь, нам петь и плакать.
   Про все, про все нам нежить нежность, боль,
   Чтоб новая земная гарь и слякоть
   Не полонила святость душ, и голь.
   ...
   ...

2001

   ...
   ...
   Я ли буду в диком мире
   Говорить о вас, мой милый?
   Я ли буду в диком мире
   Говорить о вас, дружок?
   Только бы мне снова силы!
   Только бы мне снова силы!
   Чтобы снова стали милы
   В диком мире степь, рожок,
   Что звучит с утра вокруг, -
   Звук уносится в поля,
   Чтобы не сказал я вдруг:
   - Все лишь зря, все зря и зря...
   И земля моя лишь зря...
   ...
   ...
   Может быть, нам так случится,
   Что заколышется час,
   Время куда-то умчится,
   Будто сегодня - сейчас.
   И мы заживем на свободе
   При самой зловредной погоде.
   ...
   ...

2002

   ...
   ...
   Пробьется, пробьется, пробьется
   Опять в никуда, в никуда.
   И снова прольется, прольется
   Во мне и огонь, и вода.
   И нету единства, гармоний,
   А только кидание вспять.
   Нехватка опять благовоний,
   Зажженных под утро опять.
   Нет! Снова не видел я ясно
   Небес поутру, тишины.
   И дел много делал напрасно,
   Загадывал новые сны...
   ...
   ...
   Миры никогда не будут
   На свете на этом, на том.
   Однажды меня позабудут,
   Хотя мы гуляли вдвоем.
   Но что нескончаемо длится,
   И будет во веки веков
   На пепле миров тех теплиться?
   Упорство мое от оков!
   ...
   ...
   И в час ночи приходит тишиной
   Мой нервный всплеск блаженного начала.
   Он вдруг во мне запахнет так весной,
   Что кажется Ђ душа давно кричала.
   ...
   ...

2003

   ...
   ...
   Мне все без остатка будет.
   Мне все без возврата случится.
   И песни петь, и смеяться
   Не мне на том белом свете,
   Что смерти подобный порою,
   Когда возвещает о благе.
   На самом же деле сжирает
   Как человек, как вепрь...
   Я так и не думал раньше,
   В розовый цвет обутый.
   Сейчас прохудились ботинки.
   У рядом стоящего - тоже.
   Мы будем однажды плакать
   За все, что содеяли в мире.
   Торты не полезут в горло.
   И сладости горькими станут.
   Ребенок родится
   С одной ногой.
   Этого мало?
   А?
   ...
   ...
   Вижу, не вижу?
   Не знаю!
   Вновь за забором забор.
   Люди исчезли вовсе.
   Все в телевизоры смотрят.
   И там им полощут мозги.
   Они рады, как дети.
   Конец света идет.
   ...
   ...
   Будет вечность нам сниться раскатами.
   Будет час упадающе синий,
   Когда мы, невзирая на смуты, говорим только "Да". И все тут.
   Счастье это?
   Не знаем; и знаем.
   Лишь порыв нас влечет в непокорность.
   Это благо?
   И да. И нет.
   Все зависит от степени зрелости,
   Чтобы вдруг оставаться на месте,
   Сохраняя плоды, и плод
   В женском теле всех женщин мира,
   Собирая в единое жизнь духом собственной теплоты.
   ...
   ...
   Рассвет. Приходит тишина. И небеса светлы до боли. Лишь облака в луче плывут, напоминая о бессмертье и лишь о том, что до него идти, идти через преграды, которые пошлет нам небо, своим случайным дуновеньем похолодящим благодать блаженства нашего, нирваны, которая с ней рядом спит в душе нетленной и свободной, но вспоминающей о смерти при взгляде в эти небеса. От них всего нам ожидать. Так стоит с водкой на траве встречать рассвет орозовелый?
   ...
   ...
   Ночные просторы, когда звезды издают тишь, кажутся бессмертными сами по себе. Но стоит вспомнить, как все вокруг меняется, как однажды несколько звезд падали с небосклона, как еще раньше наблюдался звездопад, то и понимаешь, что все по отдельности временно.
   И время поглотит все. Даже бессмертную тишину моей души, когда она в покое даже в те времена, когда за мною гналась свора собак и хозяева с ружьями наперевес.
   Каждый в своих условиях.
   Одни люди хозяева других.
   Собаки, конечно же, меня догнали, повалили наземь и истерзали тогда до полусмерти. Пока не подошли хозяева.
   Собаки. Преданные существа, ведомые своим желудком.
   Люди тоже преданные существа других людей.
   Я не предан никому.
   Я страдаю от этого.
   Но зато я могу созерцать звездопад и думать, что все тщета. Стоит только этому звездопаду стать помощней, и людей на Земле не будет. И Земли самой не будет.
   Не будет людей-хозяев и людей-подчиненных. Люди об этом не задумываются. Они думают, как подчиняться и повелевать.
   Нету у людей общего дела для спасения.
   Смерть поджидает их.
   ...
   ...
   Вот он, пришедший праздник, ветром гонимый, бурей. Вот он прошедший рядом, как времена мои. Будет ли что-то однажды? Что для меня, для близких? Капают капли с крыши. Так и проходит весна. Также проходят годы. Также проходят жизни. Где же скопилось все это?
   Вода просто уходит в песок.
   Все безвозвратно! И что же? Будем пытаться выжить.
   С этим возможность не чахнет.
   С этим она цветет.
   ...
   ...
   Когда настанет час, что будут ветры синими.
   Когда вдруг ураганы покроют землю серым.
   Тогда нам вспомнится, что делали не так.
   Но нам тогда лишь умирать останется.
   ...
   ...
   Все улетит в никуда.
   Я просветленья достигну.
   Где же тот маленький двор, дом, где я рос, и лужайка?
   Среди бетонных громад, в городе дышим бензином.
   Я просветленья достиг?
   Среди бетонных громад?
   ...
   ...
   Слепок своих мозгов оставлю на белой бумаге; слезы свои и боль, когда пишу эти строки.
   Затем замолчу, притихну. Ни мысли, ни шелеста листьев.
   Природа замрет однажды даже в грохоте волн, когда я увижу себя доподлинно сущностным самым.
   Потом все опять в движенье снова придет сполна. Волны морские нахлынут на берег, вновь грохоча.
   И сколько то будет лет продолжаться со мною? Все отражу на бумаге.
   Волнам достанутся эти листы?
   Людям? Друзьям для прочтенья?
   Космосу? Огненным солнцам Вселенной?
   Лаве вулканов?
   Не знаю.
   Не знаю.
   Нам бы беречь для других нежность души и воли.
   ...
   ...
   Пройдет мой век осиротелый.
   Пройдет второй и третий.
   Восстанут ангелы, умрут.
   Восстанут души и исчезнут.
   Все будет смерть.
   И только вечность нам будет синевой протонов.
   От них пронизывает дрожь радиоактивной пыли. От них не уберег я жизнь, за пивом все гоняясь лучшим.
   Сейчас я перед фактом. Да!
   ...
   ...
   Будет буря.
   И будет гром.
   Деревья валиться будут.
   Что еще вам сказать, мой друг?
   Такие пророчества.
   Все тут.
   Взгляни в Библию.
   Или - в Коран.
   Веды перелистай.
   В упанишадах найди страницы катастроф, души катастроф. Не случайных, впрочем.
   Так было. И так будет.
   Готовься, мой друг.
   Начинай!
   Тебе захотелось новых блюд?
   Пищи простой мало?
   Мало просто для рожденья детей проникать друг в друга?
   Мало пищи простой человеку.
   Простого мало.
   Но, главное - тратит он время.
   А его не так уж много.
   Бури не за горами.
   ...
   ...
   Что доказать вам надо?
   Что города - не люди?
   Что не могут они смеяться?
   Камень один и только?
   Что доказать вам надо?
   Что машины блеск - не вечный?
   А человек что - вечный?
   Ну, это посмотрим еще!
   Засучи рукава, и работай!
   ...
   ...
   И в час любви нисходит к нам покой.
   И в этот час придет очарованье.
   Вон та звезда небес улыбкою одарит.
   А может быть, нам просто хорошо, что рядом друг надежный греет?
   ...
   ...
   Я пас. Мне спорить с ветром?
   Нет!
   Мне побеждать. Мне побеждать.
   Иначе смерть мне!
   Ветер так холоден.
   ...
   ...
   В мире - и в вас, и в нас,
   В вечном, в слепом, святом
   Час говорящий придет.
   Найдет меня, позовет.
   И я иногда - не я,
   И ты иногда - не я,
   И мы - говорящая тень,
   Как будто бы в нас покой.
   Ничто в этом мире грез,
   Ничто в этом мире гроз,
   И мы, как всегда, одни,
   Немые пред молнией дикой.
   ...
   ...
   Мне говорить и верить. И умереть, умереть.
   Час испещренный недугом, час испещренный тобой.
   Нам разорвать все связи.
   Но, мы на одной планете. Решать нам одну задачу. И потому берегись.
   ...
   ...
   И двигаясь к иным просторам звездным...
   Дерзаю только.
   Что еще?
   А ничего!
   Лишь выжить средь пространств Вселенной.
   ...
   ...
   В этот час говорю я вновь про тебя, про тебя опять.
   Льется дождь, льется дождь слезой.
   Промокает одежда всласть.
   Радость бьет вдруг по нервам моим.
   Знаю все то, что будет с нами.
   Но исхода не ведаю все ж,
   Потому непрестанно тружусь.
   ...
   ...
   Час тишины восстанет
   Миром свободным вновь.
   Я же, прикованный мыслями, все о былом, о былом...
   Былым я исчислил будущность
   И там не нашел себя.
   Пространства простых веществ:
   Гелия и водорода, меди, воды, кислорода...
   Нет городов, эмоций.
   Только простор Вселенной.
   ...
   ...
   Час, говорящий с нами,
   Будет опять, опять.
   Мир бесконечно нервный.
   И не простой.
   Час, говорящий с нами все о былом, о былом...
   Будет еще в покаяньях.
   Когда звезда упадет.
   Когда вихри закружат закружат.
   Метель заметет окно,
   И света не будет видно.
   То вспомним, что делали мы.
   ...
   ...
   Пройдет, может быть, немного, пять миллиардов лет, и космос все успокоит. Солнца не будет совсем. Как человек тогда будет? Думать о сладостях, что ли?
   ...
   ...
   Узнаем мы час напрасный. Узнаем мы мир и боль. А слезы засохнут вовсе пред тем, что бывает однажды, когда мы увидим жестокость при всяком благополучье.
   ...
   ...
   Будет черное небо, будет!
   Я смеюсь. Я смеюсь, смеюсь.
   Сколько сил, сколько сил и здоровья. И напрасно, скажи мне, скажи?
   Боже мой, я не знаю другого.
   Мне наука шептала законы, хоть мистический шок рядом бродит.
   Вишну спит в глубине души над Вселенной.
   И я весь смеюсь!
   Все равно надо что-то делать!
   Я родил ведь детей, потомство.
   ...
   ...
   Новый час, уходящий прочь, мне напомнит о том былом: о святом, о простом таком, что голова кружится. Я не весь поглощен мольбой. Что-то будет другим, и всем. Мне бы только примерить шляпу, небольшую, для каждого дня. В ней и я к простоте прильну.
   ...
   ...
   Будет час, проходящий мимо. Будет день в никуда. Научись извлекать уроки и идти далеко вперед, чтоб спасти и себя и милых, милых женщин своих; и чужих мужчин, тех, которых прибить бы надо, за отсутствие светлых мозгов, что на скачках, все время на скачках и в азарте жгут время свое.
   Будет час, проходящий мимо.
   Время часто проходит мимо.
   Научись извлекать уроки.
   ...
   ...
   Будет солнце сгораемой лампой
   Напоминать нам конец всему.
   Все поправит звезда,
   Что на небе исчезнет.
   Зашевелятся люди.
   ...
   ...
   Я все узнаю вдруг однажды. Приду, увижу тихий склон. Мне ветер кудри развивает. Затем затишье и покой. Все перемены движут миром. Я недвижим. Я недвижим. Гора. Скала. Стою в тиши душевных шорохов. Однажды познаю смысл бытия, когда нога жука растопчет. И посмотрю я на себя. На небо глянув. Вдруг присунет?! Размажет, как жука.
   Зачем? Страдать и мучиться зачем? Чтобы другие тоже также? Не знаю ничего совсем.
   Я весь покой, блаженный возглас.
   ...
   ...
   Мы погибнем все.
   Столкнутся однажды планеты.
   Жили не жили: одно.
   Час несравненно движет.
   Делай же что-нибудь!
   А ты закурил опять.
   ...
   ...
   Чему улыбается Будда?
   Мона Лиза чему?
   По поводу собственных мыслей улыбки все эти.
   По поводу их появленья.
   Они ведь сидят и не движутся вовсе.
   Миры промелькнут, столетья.
   Джоконда улыбкой накроет.
   Замрет все в недвижимом танце.
   Прощай, суета и боль.
   ...
   ...
   Будет предел всему, что сотворил человек.
   Ради собственной жизни - убийство.
   Ради собственной жизни - грабеж.
   Кто же воздаст за это?
   Только мертвые звезды смотрят из глубины Вселенной.
   И ни конца, ни края безжизненной той Вселенной.
   Я, возвещая имя,
   Ему преклоняю колени.
   Но люди другие, рождаясь, плюют, убивая все.
   Мне меч надо взять.
   Сразиться.
   Так без конца неурядица.
   Что нам до жизни вечной?
   ...
   ...
   Эта лазурь и солнце.
   Этот свистящий ветер.
   И голубое небо. До самых глубин души.
   Душа та, как нега света в молчанье святом и диком, в безмолвном потухшем мраке, что светом пробьет основы, которых не счесть в округе, в пространствах вселенных всяких. Все важно в том вечном мире, который парит всегда.
   Я ведаю только это. И в том сокрушаюсь тоже. Ведь мы же потомки бдений над всем, что зовется мрак.
   ...
   ...
   Проходит час. Проходит два и три. Так промелькнули миллиарды лет. Так промелькнет еще в три раза столько. Так жизнь - тьма. Так мир пустой для нас.
   Лишь только мы друг друга восхищаем.
   ...
   ...
   В этом мире сплошной туман тишиною покрыт и негой.
   Всколыхнется волна!
   Печаль.
   Сотни жертвенных тел в потемках. Что не сделаешь, все не так. И не знаешь, чего творить, чтобы жить, чтобы жить и быть в этом мире на равных с негой.
   ...
   ...
   Все промелькнет. И все тут. Встанет забота одна: как уберечь себя, друг мой, от умиранья навеки?
   Как нам остаться, остаться хоть в продуктах своих творений, в детях, внуках остаться искоркой малой нетленной?
   А унесут внуков волны? О скалы они разобьются?
   Солнце погаснет, и нету внуков, и правнуков - тоже.
   Тогда и людей не будет, когда ни тепла, ни света.
   Так делайте что-нибудь, люди, а то все рулетки да карты. Придурки вы, что ли?
   ...
   ...
   Восстанет душа из пепла. Поскачет, как мяч, в пространства. Куда-то туда за горы, за синие звезды неба.
   А там что? Пустоты, пустоты. Душа, пустота, нирвана.
   И боль, лишь о близких, о близких.
   А так, что та жизнь, право?
   ...
   ...
   Прохожу в свои комнаты вечером. И сажусь. И сажусь недвижимым. Столько дней и годов за плечами. Столько кровавой борьбы, неполадок. Что я есть на сегодняшний день, не скажу. Ну, не знаю, и все тут. Были промахи. Были потери. Но за что же борюсь так отчаянно?
   Я хочу, чтоб осталась жизнь на века, в бесконечность веков. Тогда я, что создал, сотворил, в том останусь. Хоть в малом, хоть в малом. От меня только дочь и сонаты. Пусть останутся, вовеки живут. Потому я за жизнь дерусь. Эгоист? Может быть; может быть.
   Пусть!
   И пусть, что творил, ничто!
   До меня только Моцарт жил!
   Пусть его перенял я, пусть.
   Но хочу, чтоб он жил и жил.
   И тогда, когда солнце потухнет, когда звезды погаснут совсем.
   Пусть в звездный корабль садятся те, что будут когда-нибудь жить; пусть спасаются, пусть спасутся, сохранив звуки Моцарта нежного.
   Пусть летят, пусть летят и летят...
   Выживают...
   Я думаю это.
   ...
   ...
   Пройдут года.
   Пройдут.
   Пройдут.
   Ниспослан будет ветер, вечер.
   И в старости покоя нет.
   Что будет после, после, после?
   Никто не знает.
   Право, нам бороться только, изнывая.
   Испепеляя свое счастье, питать им все вокруг.
   ...
   ...
   Что я?
   Песчинка!
   Нервный импульс!
   Возобновленная печаль о прошлом.
   О будущем все дума без конца.
   О том, что жить должно на свете?
   Зачем и для чего?
   И сам не знаю.
   Такой характер неприродный.
   ...
   ...
   Миром блаженным будем жить и любить, любить.
   И восхищать столетья. Плакать порой навзрыд.
   Что оттого?
   Очищаем нервы свои и печень, желчных протоков пределы, через которые движет часть из того, что жмется в стенах сосудов наших.
   Что оттого?
   Все надо!
   Надо и жить и верить, верить в богов и в безбожье, верить в простор и в сжатость, верить во все, что угодно, чтоб только спастись, спастись.
   Или хотя бы спасти часть от себя проклятого, ту часть, что здоровьем зовется и не пахнет голубизною гомика, что, как картинку, малюет себе глаза. Ту часть, что зовется гений, вобравши все духи высот, высот Аристотелей, Листов, Ньютонов, Лотреамонов, вобравши все светлое солнце. Ведь с ним нам придется проститься.
   ...
   ...
   Проходит, проходит, проходит.
   Уходит случайный пролет.
   И небо вздымается пылью.
   Светящейся звездной пылью, где я - потерявшийся.
   Немощь?
   Где я бесконечно мал.
   ...
   ...
   Я исходил многие страны пешком. Величественно проходили мимо меня исполинские деревья. Потом я уже их не видел, когда опять попадал в те места...
   Все меняется, превращаясь в ничто.
   Человек созидает.
   Человек, человек...
   Знаешь ли ты, зачем это делаешь?
   Знал бы, очеловечивал бы аккуратнее и побыстрее, поглядывая на своих деточек.
   ...
   ...
   Все превращается в пыль. Пыль улетает вдаль. Все исчезает, тает. Я превращаюсь в ничто при возрастанье морщин и кривизны спины.
   При воскрешенье дел пыль замирает в движенье и, собираясь в сгустки архитектур и скульптур, шепчет о шансе выжить, спастись, изменить ход движенья.
   ...
   ...
   Прислоняюсь к двери. Говорю. Все о прожитом, о былом. За окном мокрый снег идет. Слякоть.
   Где же конец всему?
   Так я думал. Не мог найти окончанья миров бесконечных.
   Человеку конец ведь есть. Посмотреть лишь на нежность тела.
   ...
   ...
   Приходящее уходит. Тишь и мир. Зловещий рай. В никуда все люди движут, без забот о ближнем.
   ...
   ...
   У моря, где нетронутая первозданность пышет своим здоровьем и красотой, когда раскидистые деревья и травы подступают к самой воде и зелень смешивается с бирюзовым цветом волн, теряешь себя, свое тело, воссоединившись с миром, тебе подобным по своей природе, когда даже разум вписывается и растворяется, не проявляя никакой тревоги своим потоком мыслей; ты начинаешь сжимать ладони и напрягаться, вспоминая бетон городских улиц, оставшихся за твоей спиной далеко, далеко, куда можно добраться лишь машиной на больших скоростях. Что есть сжатие, сужение, напряжение? Несвобода. Что есть расширение, раскидистость в пространствах? Свобода. Что есть ты как колеблющееся существо между крайностями? Наполовину свободное.
   ...
   ...
   Не хочу, не хочу ничего. Только час убегающий зреть в опадающих листьях, и в смерти. В неизбежности этого чуда.
   Не хочу даже страсти земной, когда, эросом весь раскаленный, забываюсь в мятежном бреду.
   Только час, убегающий вдаль! Отрезвляющий, вещий и смелый. Непомерную тайну "ничто" предъявляющий, как по заслугам.
   ...
   ...
   Сапогами стесывать пол.
   Говорить, что такой уж мир.
   И бежать в бесконечность куда-то,
   Позабыв молоко на плите.
   Это мы, бесконечные в общем,
   В общей массе космических тел.
   Осознав же свое существо
   В хрупкой жизни,
   В нежнейшей самой,
   Хочешь плюнуть:
   В тебя, человек!
   Весь такой из себя духовный,
   Что на рвоту потянет всегда,
   Когда видишь, как час прожигаешь.
   ...
   ...
   Я преклоняю колени.
   Затем я рву одежду, что так меня стесняет, порывы сужает мои.
   Но не в одежде дело.
   Рву я душу, и все тут. Просто о смерти подумал и о том, что не сделано нечто, чтоб сохранить себя в людях и в близких своих, о том, что для них не сделано в праздной погоне за благами.
   ...
   ...
   Вот он, пришедший ветер, голову кружит, кружит...
   Кружит меня и звезды, те, что в ночи горят.
   И оттого мерцают
   Или же исчезают.
   Тают, порою тают.
   Ну, а другие горят.
   Это ли признак несчастья или же гибели скорой? Если не скорой, не скорой, то делать бы надо что-то. И я запрягаю лошадь - тело свое худое. И я говорю: "О ветры, с вами и против вас".
   Вечность нам будет сниться.
   Сниться нам будет верность, когда променяем жизнь на праздный поток ветров.
   ...
   ...
   Вот и настал предел жизни твоей, моей, нашей всей до конца, нашей всей до предела. Забагровеет час. Нас же не будет вовсе на этой черной земле. В том ли счастье, скажи? Не пропоет петух иль пропоет однажды...
   Нам все ж равняться надо на звездный ряд в небесах. Он пропоет нам час, что назовем последним. Он уложит весть в наши сердца, чтоб сжались. Чтоб вспомнили мы грехи, чтоб каялись, каялись, каялись.
   ...
   ...
   Я упорядочил свои страсти.
   На женщину смотрю, как на камень.
   Так мне сказали отцы и деды.
   Так мне сказала судьба. Сказали все судьбы знакомых людей.
   Наконец, сказал я себе: "Народил детей?! Довольно.
   Есть вещи теперь поважней.
   Блаженство найдешь в утонченных красотах.
   Оттуда возврата нет".
   ...
   ...
   Звезды запляшут, запляшут.
   Смерть не привидится, нет.
   Все так реально будет.
   Что же ты сделал для блага?
   ...
   ...
   Вот он - предел, что с нами,
   Сердцем, любовью, счастьем.
   Я подойду к обрыву
   И посмотрю вдруг вниз.
   Это низина будет,
   Пропасть глубин безмерных!
   Что говорить о небе?
   Там без конца, без конца...
   И посмотрю я в выси.
   В голубизну. На солнце.
   Солнце слепит. Не видно.
   Надо придумать что-то.
   Я заслоняю ладонью
   Яркое то светило.
   Я говорю, что надо...
   Делать нам что-то надо.
   Нам перестроить все надо,
   Чтобы живыми остаться,
   Чтобы живыми остались домашние кошки наши.
   Сердце мое в покое.
   Это нирвана, наверно,
   Иль благодать Вселенной,
   Что поселили родные,
   Родные отец и мать.
   Сердце мое в покое.
   Руки и разум в движенье.
   Выбрано все на свете.
   О домашних своих пекусь.
   ...
   ...
   Будет час, впадающий в бездну.
   Будет кровь. Будет кровь рекой.
   Будут горы сворочены напрочь.
   Человеку нет места здесь.
   Человек! О спасенье не думай,
   Если раньше о том мысли не было.
   Человек! О спасенье не думай,
   Если раньше о том мысли были.
   Уже поздно что-либо делать.
   Умирать. Умирать и все тут.
   В стороне от грохочущих скал можно вспомнить, как праздно блаженствовал раньше. Правда, больно от этого очень.
   ...
   ...
   Будет лишь только ветер,
   Ветер гулять по стенам.
   Будет лишь только пустотность,
   Пустотность подобно нирване.
   Здесь не живут люди.
   Здесь одни только стены.
   Видно, что-то случилось.
   Но стены, дома остались.
   Значит, не страшная буря,
   Не космичный удар Вселенной.
   Видно, повздорили просто.
   Вышли куда-то подраться.
   И не вернулись больше.
   Эка глупцы, однако.
   Черные люди просто
   От злости своей. И все тут.
   Не понимают опасность.
   Дележку все не закончат.
   А может, то вирус выкосил всех?
   Вирус. Простое созданье.
   Малое. Очень малое.
   А сила какая? Всех бугаев наповал.
   ...
   ...
   Есть час любви, любви осиротелой.
   О ком-то мир печется?
   Ну, о ком?
   О гении, который все отдал для мира и людей?
   О нет!
   Весь мир печется о себе.
   И каждый - за себя.
   Как где?
   Как в стаде тех...
   Баранов.
   ...
   ...
   Я, может быть, еще и день и два... и десять, двадцать
   Буду видеть солнце.
   Потом потухну я.
   Потом потухнет солнце.
   Оно еще пять миллиардов лет светить нам будет.
   Затем вся жизнь прекратится.
   А смысл в чем?
   Не знаю.
   Ковать нам надо этот смысл, выковывая солнце.
   В запасе есть пять миллиардов лет. А сможем мы энергией владеть?
   Когда мы превратимся в муравейник?
   ...
   ...
   Прихожу.
   Говорю, что стар.
   Море крови я видел за жизнь.
   В основном в те последние годы, когда телевизор смотрел.
   Каждый день - все новые жертвы.
   Жертвы... Жертвы... Не счесть числа.
   Пролетает кометой окурок. Это неуч-верзила лишен воспитанья. Никто ему рот не заткнет. Здоровый он, дюже здоровый.
   Подумал: такие и делают жертвы.
   Что Бог? Их пособник?
   Почему он молчит?
   Правда, один напоролся на пулю верзила.
   Видел такое. Видел. В телевизоре видел.
   ...
   ...
   Смутное время катит.
   Смутное время мчит.
   Хватит его мне, хватит.
   Достаточно тело болит.
   Смутное время проходит.
   Смутного времени нет.
   И от меня исходит
   Свет невечерний, свет.
   Время приходит всякое.
   Я остаюсь собой.
   Хоть и однажды заплакал я.
   Просто в сердце - порыв и бой.
   ...
   ...
   Я не всегда так мерзок.
   Я не всегда так ленив.
   Бывает, что очень дерзок.
   Бывает, что очень спесив.
   Но если накатит нега,
   Сжимаюсь буквально в ком.
   Вода прислоненного снега
   Тепла. Говорю о том.
   ...
   ...
   Я буду жить и верить,
   Верить до сдохоты.
   Жизнь свою доверить...
   Доверить тебе? Но ты,
   Ты ли хранить ее станешь?
   Нужна ли тебе она?
   И меня, и другого поманишь.
   Тебя же поманит весна.
   ...
   ...
   В мире пустом и диком,
   Где суетится народ,
   Я говорю о великом,
   О том, как продолжить род.
   ...
   ...
   Мне бы хотелось верить.
   Мне бы хотелось любить.
   Жизнь тебе доверить.
   Жизнь благословить.
   Мне бы хотелось все видеть.
   Мне бы хотелось жить.
   Многое ненавидеть.
   И ничего не просить.
   ...
   ...
   Я выпадаю в осадок,
   Я пропадаю совсем.
   Мир был раньше сладок,
   Мир был раньше всем.
   Сейчас разделилось забвенье,
   Разделился шум и гам.
   На каждую мысль - мненье.
   На каждый порыв - девять грамм.
   И каждые дети - не наши.
   Один только наш, родовой.
   Перед ним родитель пляшет.
   А он все равно чужой.
   ...
   ...
   Ветром лететь наскучит,
   Камнем лежать претит.
   Что же так меня мучит?
   Что во мне так болит?
   Тоска обо всем ушедшем?
   Неясность будущего всего?
   Но, что мне тужить о прошедшем?
   И как угадать того,
   Кто через годы будет
   Вновь вырастать и жить?
   И Бог его не осудит,
   Ведь он только хочет быть.
   Быть и в себе и во внуках.
   Жить и растить покой.
   Не чувствовать страха в стуках
   Колесных. Снимая рукой
   Всякий внутренний шорох
   Неопределеннейшей души.
   Все превращая в порох,
   Подгоняя себя: "Спеши!",
   Для всех, для других, для внуков.
   Для правнуков, прадедов. Но...
   И для нескончаемых стуков,
   Пьянящих, словно вино.
   ...
   ...
   Я - уходящий закат.
   Ночь наступает снова.
   Знает ли друг мой, брат,
   Что в нашей жизни основа?
   Знает ли черный день,
   Что он нежность людскую губит?
   Знает слепая тень,
   Что ее человек зарубит?
   И только движеньем своим
   Воскресит то, что всегда.
   Когда много мечтаем и спим,
   Подходит тогда беда.
   ...
   ...
   Я буду жить и верить
   В мир и покой души.
   Пусть даже захлопнутся двери,
   Не будет совсем тиши.
   Пусть будут и неполадки.
   Пусть будет не то, не то...
   Минуты всегда во мне сладки.
   Вера дана на то.
   ...
   ...
   Мы будем жить, отчасти,
   В мире блаженной мольбы.
   Мы по законам страсти,
   Мы по законам судьбы...
   Мы будем жить без меры,
   В мерах, которые есть,
   Сутью священной веры,
   И называть то - честь.
   Мы будем жить и плакать.
   Или смеяться всегда
   На непогоду и слякоть.
   А время - как будто вода.
   ...
   ...
   В мире блаженного счастья,
   В мире блаженного дня,
   В мире такого ненастья,
   В мире такого огня,
   Что перехватит дыханье,
   Что перережет покой
   Вен. Это нервов стенанье
   Вечером звездным порой,
   Если взглянуть в бесконечный,
   Тихий на вид небосклон.
   Он - космоса хаос беспечный.
   В нем человеческий стон,
   Будет. И нам бы то знать,
   В иллюзиях меньше летать.
   ...
   ...
   В мире блаженном и бренном,
   В мире бессменном таком,
   В мире простом, сокровенном
   Есть прямота и излом.
   То же в душе человечьей
   Львиной или же овечьей.
   То же у всех на земле,
   По-своему зрящих во мгле.
   ...
   ...
   Я безупречно молод,
   Я безупречно стар,
   Будто бы новый молот,
   Будто бы солнца жар.
   Но солнце когда-то остынет.
   Скажи, ну во что мне верить?
   В Бога? И сердце стынет.
   Ну, прекрати все мерить!
   ...
   ...
   Я буду верить в Бога,
   Даже когда немею,
   Даже когда у порога
   Будет лишь смерть одна.
   Мне б продержаться немного.
   А то уж совсем зеленею.
   Сколько причин? Ради Бога,
   Это моя вина.
   ...
   ...
   В новом предельном счастье
   Я - говорящий Бог,
   Я - избранное ненастье.
   И это - святой итог.
   В этом предельном мире
   Я - говорящий час.
   Час отражен на лире.
   Час отражен для нас.
   В этой предельной жизни
   Час или Бог - одно.
   В этой предельной жизни
   Оба - веретено.
   ...
   ...
   Люди бродят по ночам.
   Их союз непрочен.
   Будет жизнь на земле?
   Кто тем озабочен?
   Где же связь меж тем и тем?
   Люди. Ночь. Планета.
   Жизнь связывает всем.
   То - предел ответа.
   ...
   ...
   Как может такое присниться,
   Когда бесконечный закат
   Уляжется мне на ресницы
   И песни в меня полетят?
   То песни о тайнах природы,
   Что шепчут мне так небосводы,
   О тайнах души моей нежной,
   Случайной такой и безбрежной.
   ...
   ...
   И все уходит в никуда.
   И все умрет, исчезнет, канет.
   И, растекаясь, как вода,
   Неясным миром нас поманит.
   Но мы блаженствием горим.
   И в этом тоже смысл зрим.
   ...
   ...
   Все, что было средь нас священным,
   Перепахано в черный дым.
   Все, что было для нас нетленным,
   Все сгорело. И мы сгорим!
   Только ветер напомнит:
   "Надо!" Жить и жить.
   Говорить. Говорить.
   Мы ж - не рогатое стадо.
   Нам себя покорить.
   ...
   ...
   Новый час будет снова сниться.
   Новый час будет снова мой.
   Тихий вечер придет на ресницы.
   Сядет, сядет. Не мой, не мой.
   Только кровь родная
   Говорит и поет обо всем.
   Все, что хочет душа святая,
   Все то выжжено в сердце огнем!
   Ну а ветер приятный, нежный,
   Притворившийся чудным таким...
   Знаю. Будет во зло безмятежный.
   Мне не звать его другом своим.
   ...
   ...
   Все в нас случайно, случайно
   Будет и петь и плясать.
   Так в нас откроется тайно
   То, что не можем мы знать.
   ...
   ...
   Все мне хотелось сполна.
   Все мне хотелось вдвойне.
   Или побольше вина,
   Или: "Карету мне!!"
   Годы уносят все.
   И нету желанья на все.
   ...
   ...
   Новый час, новый час отчасти,
   Этот час, словно час души,
   По законам любви и страсти
   Пребывая, живет в тиши.
   Этот час, этот час отчасти
   В этом мире глухих потерь.
   По законам любви и страсти
   Не живем, не живем. Поверь!
   ...
   ...
   Но хочу я только к тебе
   Прикасаться своей рукой.
   И, конечно, опять в себе
   Вижу то, что смешно порой.
   Может быть. Может быть, все так.
   Я такой и сякой совсем.
   Только вот не хочу никак
   Быть неистово близким всем.
   ...
   ...
   Ветер срывает листья.
   Ветер ломает грусть.
   Ветер, ах, ветер, ветер!
   Жизнь уходит! Пусть!
   ...
   ...
   Мир весь, как ветер синий,
   Мир весь, как вещий пес,
   Сильный, безмерно сильный.
   Тяжесть его я нес.
   Или свою? Не знаю.
   Легок я просто не был.
   Сейчас я лишь все вспоминаю.
   Вспоминаю и небо.
   Оно - тяжелейшая ноша.
   Казалось бы, легкость должна быть.
   Да нет же, застряла калоша.
   В грязи утопаю! Доплыть...
   Доплыть, чтобы в небо взглянуть.
   И ноги потом протянуть.
   ...
   ...
   Сдохнем мы все на свете,
   На этом или на том.
   Не жить, не жить на планете.
   Человек виноватый в том.
   ...
   ...
   Расцветут цветы. Увянут.
   Будет новый всплеск волны.
   Мыслей снова потоки встанут.
   Чувства встанут, воскреснут сны.
   Движет мир! Что в нем жить достойно,
   Оценить только можем мы.
   Потому не шагаем стройно.
   Рыщем в поисках новой тьмы.
   ...
   ...
   Скажут вдруг вам: "Напрасно
   Верили вы в любовь.
   Жизнь и так прекрасна.
   Есть красота и кровь.
   Есть бесконечность значений..."
   Даже когда один.
   Ворох учитывать мнений?
   Да ты - сам себе господин.
   Вот только что можно оставить,
   Когда свою жизнь не править?
   И тело свое лишь кормить,
   Как будто бы с ним вечно жить.
   ...
   ...
   Я буду жить и верить
   Людям, все в мире знавшим.
   Мне бы себя доверить,
   Лечь бы листом опавшим.
   Мне б преклонить колени.
   Мне б позабыть, что было.
   Когда понесут олени?
   Чтоб сердце опять забыло!
   Не знаю, когда что будет.
   Не сделаю - и убудет.
   ...
   ...
   Не говорил ни слова.
   Не говорил ни разу.
   Но все же скажу, что основа,
   Что жизнь прекращает сразу:
   Животных станут терзать,
   Размышляя про благодать.
   ...
   ...
   Я однажды привстану,
   Посмотрю за окно.
   И открою вдруг рану,
   Что зажила давно.
   Там закат догорает.
   А восхода здесь нет.
   И душа моя знает.
   Солнце гаснет. Привет!
   ...
   ...
   Сколько годов впустую?
   Сколько годов - в ничто?
   Жизнь зачем такую
   Я превратил... И во что?
   В пестрый фурор амбиций.
   В жажду, как дольше жить.
   Чтобы, как римский патриций,
   В праздности все прожить.
   ...
   ...
   Что будет, когда Небо и Земля
   Восстанут пляской? То не случайно, право!
   Не ведали мы? Но судьбу моля,
   Ретиво колебались влево, вправо.
   А стоило бы внутрь посмотреть. Зачем живем?
   Какие в том пределы?
   О чем все детям по утрам поем?
   И почему дела все так несмелы?
   И почему мы нервностью своей
   Не на себя становимся все злей?
   ...
   ...
   Все, что нам будет сниться
   Ясным погожим днем,
   Вдруг упадет на ресницы,
   Вдруг загорится огнем.
   В сердце войдет неслучайно.
   Это ж у всех на виду.
   И близким откроется тайна.
   Ту, что я сам не найду.
   ...
   ...
   Я обращаюсь к миру,
   Трогая пальцем лиру,
   Телом своим исхудавший,
   Душой изголодавший.
   Я обращаюсь к миру,
   Не трогая вовсе лиру,
   Телом своим потолстевший,
   Душою своей ожиревший.
   Я обращаюсь всякий,
   Гоголевский Акакий.
   Акакий ХХХ века,
   Когда нету уже человека.
   Когда нет уже жертвы собою,
   Когда все уж сдаются без бою,
   А если идут уже в бой,
   То жертва - не только собой.
   ...
   ...

2005

   ...
   ...
   Я дикий, дикий, дикий. Не вижу ни часа, ни дня. Блуждаю средь скал одиноко, листаю все в памяти даты про то, как исчезли родные, погибли, ушли безвозвратно. И что? Перемены движут. А движут они невпопад. За ними - ничто. Лишь они бесстыдно листают жизнь. Ох, я одинокий перст. Совсем уж, совсем одичал.
   ...
   ...
   Я заплачу однажды. Ветер будет стучать ветками ивы в окно. И говорить, говорить о далеких пространствах Вселенной, что те ветры порождают, о конечной и временной жизни, что так хрупка и мала, что так нежна в сравнении с камнем, камнем, глыбы которого пляшут по округам космических далей.
   Я заплачу однажды. И в окошко взгляну, в свое малое.
   ...
   ...
   Кому я нужен?
   Они мне все нужны, чтоб меня спасти, чтобы через них я остался во веки.
   И потому я иду к ним, к людям.
   И потому я им кричу свою философию, чтобы они спасли себя самих, через что - и меня.
   ...
   ...
   Смогут ли новым временем, миром новым и кровью, кровью своею, конечно, все покорить просторы, люди, те люди убогие, что только знают лишь ширму, себе глаза заливая, крича с пеной у рта о правах человека?
   ...
   ...
   Когда и я заблаговременно прибуду к тебе, простор, простор степей цветных, и посмотрю в твое многообразье, и взмолюсь о том, что участь я не брал, чтобы украсить цветом твои дали... А кто же брал? Цветет само собой. Срывай лишь только цвет; лишь - на погибель.
   ...
   ...
   Вытекаю рекой из себя, охватив все в округе словами обо всем, что случается с нами, если мы неразумно живем.
   Кто же слушал меня?
   Тот почил.
   Кому надо?
   Идет все к концу.
   И не слушают люди себя.
   И не слушают люди друг друга.
   ...
   ...
   Я вышел из дому. Возле меня плясала зеленая трава. Травинки вырывались из земли и своими корешками как ножками танцевали в такт маршруткам, которые с гудением проносились вдоль газонов. Одна маршрутка, правда, остановилась и, завидев танцующие травинки с их розовыми корешками-ножками, вдруг тоже начала выплясывать чечетку своими колесами.
   Я своими ногами не стал ничего такого выделывать, отделившись от всего, мной воображаемого. Не то настроение. Движется осень. Да и травинки, впрочем, приобрели налет желтизны. И это не мое воображаемое в отношении танцев. Это - реалии.
   ...
   ...
   Впрочем, не нам судить жил ты на свете, нет.
   Скажут они; они, те поколенья грядущие, что расселяться будут по близким планетам от Солнца.
   Когда-то отдавшего тепло.
   И рассыпавшегося в пыль небес вселенского мира большого.
   Тогда-то и вспомнят тебя: чем помог в страданьях?
   ...
   ...
   Все переполню простором - и горы, и реки, и море. И полечу в пространства скромных, на два миллиона лет...
   И это все даром? Все даром!
   Все это мое и ваше.
   Наше все то представленье, о том, что так может быть.
   Но может не быть ведь тоже.
   Ну, соскользни в немилость.
   Тронь червяка и птицу.
   Живое призадуши.
   Нет! Лучше нам в могилу.
   Это все равно, впрочем.
   Будешь бесчинствовать очень, так-то все между прочим, сам уплотнишься, впрочем, в трупный пробел всему.
   Это возмездье?
   Нет уж. Впрочем, не так все будет. И по-другому, может. А может, и вовсе никак.
   Но заскребут все же кошки, за то, что творил на свете. А впрочем, это не кара. Так, настроенье души.
   ...
   ...
   Звезды горят мне в лицо.
   Я говорящий все это.
   На свете много всего.
   На свете и я один.
   Стою и смотрю на мир.
   Что он, в сравненье со мною?
   Мне жалко кошек, собак.
   А там все людей стреляют.
   ...
   ...
   Планеты стукнутся одна об другую однажды.
   Ты это предвидеть не мог?
   Чем занят был ты все это время?
   Не говори. Все известно.
   У тебя и сейчас твое рыльце в пуху.
   И что?
   Ты - лишь зло!
   И всем нам страдать. Всем конец!
   Тебе - тоже!
   ...
   ...
   Я возьму твои руки и пальцы. Прислоню ко щеке, и - к другой. Что нам делать? Повсюду снега!
   Холод. Холод. Горячая кровь начинает не так шевелиться.
   Где спасенье найдем?
   А вот здесь!
   В этом месте начнем снова строить. Чтобы тот ураган, что, наскочив, оказался слабее всех нас, прислоненных щеками, руками к общему кругу общих дел о спасенье. А иначе - что Бога молить? О любви говорить - это грех! Надо жить и дарить все себя, отдавая себя для других. Царство Божие в нас лишь живет. И что Бога молить, кичась, кичась, и искать для себя что-нибудь?
   ...
   ...
   Смуглое, вещее, вечное все говорит и ворчит.
   Просит смотреть и смотреть, как ветер листья срывает.
   Просит подумать о том, как будем жить без просторов тех, что отнимет огонь, тех, что отнимет вода, тех, что отнимут невзгоды памятью больно седой.
   Впрочем, надеяться надо.
   Что остается, скажи?
   Я поднимаю забрало.
   Я открываю себя.
   Жертва - собой!
   Что еще?
   Так только в вечность вплетаюсь.
   ...
   ...
   И я опять приду к вам и заплачу.
   О том былом... И о своем, своем. Как нежен мир людей. А твердый камень режет. Гранит везде - в горах, на небесах. Что делать нам, нежнейшим тем созданиям, что так зависимы от солнечных лучей, от твердых астероидов, комет? От скал, морей, от океанов буйных. Нам это знать. И то - начало дела.
   ...
   ...
   Все улетает куда-то: горы, грачи, человек. В бездну? Вселенскую бездну? Где звезд мириады не счесть? Что, друг мой, нам жизнь наскучит? Наскучит нам только дерзать? И потому пропадем мы. Звезды сожрут и сожгут.
   ...
   ...
   На дереве листья танцуют. Ветер бесчинствует очень.
   Ветер листья сорвет, унесет. Осень не скоро, не скоро.
   Ветер клонит деревья, ломает.
   Кто защитит их? Кто?
   Корень, который глубокий!
   Человек! Находи свои корни, чтоб не гнуться под тем ураганом, что валяет деревья, дома.
   Человек! Находи свои корни, чтоб не гнуться под тем ураганом, что подобно Вселенскому смерчу астероидом сыплет как бомбой, той, что так неподкупно разумно изобрел человеческий гений.
   ...
   ...
   Накатит слеза однажды. Потом пройдет, пройдет... Ветер иссушит щеки. Потом - глаза и брови. Ветер горячий очень. Солнце палит нещадно. Раньше такого не знали. Солнечный луч был в меру. Другое время движет. Может, конец всему. Нет! Не хочу! О Боже! Разве такое мнилось, когда усилием общим городов поднимали стены? Теперь что, пустыня только? Океаны совсем обмельчали. Надо нам что-то делать! Думать; все думать, думать. Авось попадем случайно на истинно праведный путь.
   ...
   ...
   А как еще мне в этом мире плыть?
   А как еще мне в этом мире знаться?
   Природу что ли мне боготворить?
   Перед опасностью ни с чем остаться?
   ...
   ...
   Все начинается снова.
   Снова покой и порыв.
   Это вся наша основа.
   Тишь. Пламенеющий взрыв.
   Словно космический. Впрочем.
   Был он когда-то давно.
   Но если мы сильно захочем,
   Его повторим. Все равно.
   Если не будем творить,
   Нас разнесут небеса.
   Ну, а тогда нам не жить.
   Жизнь положить на веса?
   Что перевесит, гадать?
   И дальше что будет, не знать?
   ...
   ...
   Смутное время мчит,
   Смутное время движет.
   Почему же душа молчит?
   Почему она старое лижет?
   Посмотрела б она вперед.
   Сердце щемит, и в горле дерет.
   ...
   ...
   Все, что бывает с нами.
   Все, что бывает снова,
   Все, что порою ветрами
   Вновь подымает ввысь,
   Все то - не за горами.
   Но то - не твоя основа.
   Того не творим мы сами.
   Его особенно берегись.
   ...
   ...
   И все опять во мне перевернулось,
   И все как будто бывшее ушло.
   Но, что-то во мне словно поскользнулось,
   Ну, а потом, потом все зацвело.
   Так перемены движут безвозвратно,
   А я бреду по пыльной мостовой.
   Куда бреду, мне вовсе непонятно.
   Но в этот миг я становлюсь горой.
   ...
   ...
   И в этот час я буду петь и петь,
   И в этот мир я окунусь как прежде,
   И в этом мире буду все гореть,
   Гореть в надежде.
   Но иногда я оборву миры,
   Отколупаю иногда просторы,
   Чтоб водрузить те детские дворы,
   Где так велись о правде разговоры.
   ...
   ...
   Вселенная будет не с нами,
   Она ведь сама по себе
   Вдруг забросает камнями.
   Поздний урок то... тебе.
   ...
   ...
   И час ночи мне будет петь и петь.
   И час любви все душу мне лелеять.
   Я - тот излом, которому гореть.
   И на других все дымом своим веять,
   О том, что есть преграды у меня.
   О том, что есть преграды в вашем взоре.
   И что не стоит, ближнего виня,
   К нему припихивать все человечье горе.
   ...
   ...
   Я буду видеть невзгоды!
   И непогоды - тоже!
   Скрещивать все народы
   И расселять их. О Боже!
   Все на себя беру я,
   За все отвечаю тоже.
   Над всею Вселенной паруя,
   Землей окрестив свое ложе.
   А завтра те земли не будут.
   Они разлетятся на части.
   Но жизни их не забудут.
   Блуждают Вселенною страсти.
   ...
   ...

2006

   ...
   ...
   Осень. Промозглая осень.
   Не цветет в душе цвет.
   Хотя цвет вокруг - до удивления.
   Лист и желтый, и красный, и фиолетовый.
   Но - мертвый.
   ...
   ...

2007

   ...
   ...
   Небо! О звездное ночное Небо! Люди у тебя под колпаком.
   О солнечное голубое Небо! Та же история. Люди остаются в том же положении в отношении тебя.
   Что тот древний океан, который воспел Лотреамон? Ничто! В сравнении с твоей таинственной силой. О Небо! Ты свободно можешь иссушить этот океанический простор, расколоть Землю своими кометами и расплескать по капелькам эти, на первый взгляд, недосягаемые толщи воды.
   Небо! Ты - всесильно!
   Что человек? Маленькое создание. Он под твоей голубизной, и синевой по ночам, словно муравей, таскающий в свое жилище крохи снеди. Таскающий и радующийся каждой минуте прожитой.
   О Небо! Как тебя мне не хватает!
   Но и не хватит никогда.
   Ты для меня угроза. Как великолепно ты своими ночными звездами. Они словно ссор рассыпаны по твоей синеве. И сбоку - луна, это удивительное создание, светлое, ясное, в виде рогалика. Такое сходство не случайно. Конечно, не хлебом единым жив человек. Но без какого-либо самого маленького рогалика он все же ноги не потянет. Человек жив и хлебом тоже. Но, что ты даешь этому человеку? Небо! Только угрозу! Хлеб он сам в поте лица добывает на полях, чтобы как-то прожить. Но ты, о Небо, угрожаешь не просто проливными дождями. Твои тайны разгаданы. Ты намереваешься испепелить Землю - кормилицу человека. Значит, намереваешься покончить с самим человеком.
   О Небо! Мы здесь как муравьи созидаем свои крохотные богатства.
   ...
   ...
   Небо!
   И я. И я.
   Я - маленький червь такой. Ползаю. Роюсь в земле. Мне бы взлететь, взлететь... Мне бы летать, летать...
   Но приземлюсь все равно, зелени всласть поклевать. Я - маленький червь такой.
   ...
   ...
   Небо, Небо, Небо. Ты мне все же родное. Сколько лет мы вместе смотрим друг другу в глаза? Мои все о том же песни: как ты прекрасно, Небо! Божественно ты в непогоду. Гляди, облака фантастически движут.
   Последнее время, правда, что-то во мне случилось. Порою задумаюсь я, - а что облака мне сулят? И что фантастически движут? То я наделил их этим! А так - никакие они! Бесцветные, серые сунут. Вот-вот поглотят меня вовсе. Я видел в них белых лошадок, замки, глаза... видел многое; себя восхищая порою... Чтобы не видеть угрозы?
   Экий глупец, скажу право.
   Отдохновение надо!
   Руки совсем опустились!
   Одухотворю себя снова...
   Чтобы прикинуть опасность, бег прекратить облаков...
   Все прекратить в этом мире. Не для себя!
   Для других!
   ...
   ...
   Небо! Ах Небо, Небо. Ты ли мне что предоставишь?
   Коль не возьму я сам, пучина меня расчленит. Пучина твоя, о Небо, с синим простором безмерным. Вот потому стараюсь. Рвать и метать готов я. Усталость нагрянет случайно... Нет, не случайно, впрочем. Усталость нагрянет с трудами, по мере усилий безмерных. Все против тебя, о Небо, против синих твоих просторов; чтобы их сжать, приблизить, чтоб покорить хоть малость той бесконечности синей, куда-то идущей, идущей...
   Так вот; как усталость нагрянет, я прекращаю бороться. И кажется, время теряю. Ведь ты неусыпное, Небо. Отдых ведь ты не потерпишь. Вмиг поглотишь с концами. И не оставишь нисколько мира моей культуры, что так возделывал рьяно тысячи лет на планете. Что там тебе до традиций? Случайно ты, в сущности, дышишь. Это вселяет надежды? В отчаянье так повергает! Один я, один. И все тут!
   ...
   ...
   Небо! Какое ты! Все из тебя идет! Вот из меня - ничего. Просто застой такой. Творчески я иссяк? Или безвыходность дел? Меня приморили люди. Границы все ставят, границы. Туда не пойди, не надо. Сюда не пойди, нельзя. Все для себя пекутся. Не смотрят на Небо, нет. Впрочем, и я пекусь - во что одеваться зимой. Ведь Небо для всех клокочет. Мороз посылает на всех. Всем - поровну. Все - для всех. Придумывай сам как выжить.
   Небо! Ах, Небо, Небо! Человек только думать должен. Хранишь ты чудес без меры. Но, что человеку? Что? О буднях печется он только. В суетности дней пропадает. Правда, не так, если только... пропал бы совсем, совсем. А чудеса? То будут. Взглянуть по-другому надо, на горы, на море; на Небо, вглядеться в его просторы и ощутить безмерность себя в этом мире большом.
   ...
   ...
   Небо! То Небо! То Небо!
   Листья на дереве пляшут. То Небо и мечет и рвет.
   Скоро тех листьев не будет. Осень прикатит сполна. Все в переменах клокочет. Все Небом ниспослано нам. Кому же? Деревьям и людям, живому, что выжить, и жить все желает. Не потому ли утеху изобретая порой, чтобы отвлечься от будней, чтобы отпасть и отстать.
   Чтобы немного привстать над этим же миром скаженым.
   О Небо! Все ты-то творишь.
   Листья на дереве пляшут. Вот-вот их ветра унесут. И как нам тогда в этом мире!? То Небо не думает вовсе.
   ...
   ...
   Небо! Что-то случится со мною, я посмотрю снова в Небо...
   Ну, а куда мне смотреть-то? Земля ведь уходит
   из-под ног.
   Еще лет так тысячу, две... .
   Что будет, со мною, с Землею?
   В содружестве с братством людей построим ракеты; взлетим.
   Что будет, то будет. Посмотрим.
   Спасаться нам надо. Спасаться.
   Что-то случится со мной, я посмотрю в то же Небо.
   ...
   ...
   Небо, горит и пляшет.
   Небо, стоит, молчит.
   Все в нем - простор и нега.
   Небо: огонь, вода... .
   Я поднимаю счастье к тем небесам и свету.
   Нет, поднимают сами силы, во мне ликуя!
   Я, и не я! Что будет?
   Буду и я; и Небо.
   Нет!
   Будет только Небо. Я ж разойдусь во тьме.
   Так не устроит всех нас.
   Мы опускаем брюхо.
   И за себя, за деток Небо грызем, грызем.
   ...
   ...
   Небо! Ах Небо, Небо! Что ты мне уготовило?
   Пасть растопыришь однажды. И нет меня, нет на свете. А то, что боролся я сильно, то мелочи и случайность. Случайность закончит ту жизнь. Случайность случайно настанет.
   Я разгадал тебя, Небо. Такое ты вот, такое! Не легче мне, правда, не легче. Детишки, смотрю, играют. И их поглощать ты будешь? И их унесешь в никуда?
   Небо! Ах Небо, Небо! Что уготовило? Что?
   ...
   ...
   Небо! Ты закончишься когда-нибудь? Высвободишь ты меня к полету?
   Впрочем, я и не мечтаю. Сам пробиваю себе путь к свободе. Сквозь тебя пробиваю путь.
   ...
   ...
   Небо! О Небо, Небо!
   Как ты меня достало.
   Как ты во мне клокочешь!
   Как ты во мне поешь!
   И я из себя должен выжать все, что во мне клокочет.
   И я из себя должен выжать все, что во мне поет.
   Небо! О Небо, Небо! Как ты меня достало. Шапкой висишь надо мною... .
   Ты побуждаешь меня!
   И потому мои песни - только тебе, о Небо!
   И потому моя нега - только тебе, тебе.
   А так, ну, и чтоб я делал?
   Если б не стало тебя...
   Повесил бы все на свете.
   И сам бы повесился вскоре.
   Нет продолжения силам.
   Это беда, беда.
   ...
   ...
   Небо! О Небо, Небо.
   Мы отражаем время - мыслями, чувствами, знаньем; знаньем тебя, о Небо; знанием малым совсем. Ну, что же то можем мы, люди? Ну, поскандалить, вспылить. Оттого-то и знание наше - на уровне близких преград.
   Мы отражаем время - знание наше малое.
   ...
   ...
   Небо! Ах, Небо, Небо.
   Ты мне родное, родное.
   Как без тебя? Никак!
   Я без тебя - ничто.
   Ты ведь питаешь меня.
   Другой вопрос, как долго?
   И я что-то делать должен.
   А то стану как ты: стихией.
   ...
   ...
   Небо. Вот женщина. Она несет свои бедра. И в ней - твоя природа: множиться. Множиться! Лучше всего это происходит при определенных условиях. Домашний комфорт? Да! Комфортная нора! Что может быть лучше?
   Люди поделали себе норы. Мощные как крепости, с домофонами. Как временны эти норы!
   Но у женщины природа множиться неиссякаема даже на руинах. И это твоя природа, о Небо.
   ...
   ...
   Небо. Люди кишат по городам. Уж кишат на всем земном шаре. Переделывают окружающий мир. Люди Земли будут пробираться в космические дали. А что им остается делать? Без наполнения своего желудка и без завоевания пространств они ведь просто-напросто исчезнут. Ведь давишь ты, Небо. Ты побуждаешь их с целью добычи энергии для своего существования просыпаться рано утром и стремиться поначалу к поглощению зеленых растений, которые с помощью хлорофилла собирают в себе солнечную энергию. Затем, насытив себя этой энергией, люди начинают расширительные движения в пространства, дабы, предвидя будущие нелады с окружением, предупредить нежелательные ситуации в отношении обретения энергии для себя и для своих подрастающих маленьких отпрысков, которые поначалу не знают всех сложившихся ситуаций, а затем начинают соображать, что дает жизнь, а что ее губит.
   А губишь жизнь ты, Небо. Как порождаешь ее, так и разлагаешь. Вот уж бессердечное создание. Даже нельзя сказать, что создание. Существо! Даже нельзя сказать, что совсем бессердечное. Ведь порождаешь жизнь; даешь шанс... Даже нельзя сказать что-либо вообще о тебе, о Небо! Монстр? Не монстр! Ангел? Не ангел! Так! Ввергающее в неясность. А это шанс человеку обратиться к себе, к своим сущностным силам, если они, конечно, имеются.
   ................................................................
   А то зачем человек оскорбляет себе подобных? Жалкое создание! Зачем он чинит несправедливость? И только из-за этой злосчастной энергии, которую хочет отобрать для себя у себе подобных существ? Вон солнце! Бери - сколько хочешь, пока оно светит. А однажды перестанет светить. И представим - насколько увеличится озлобленность лиц у этих существ под названием Homo sapiens.
   ...
   ...
   Небо! Проклинаю тебя. Не знаю, за что. Наверно, за то, что мне не достичь такого совершенства. Разве что на минуты, на время в своих особых состояниях сознания.
   И точно, вряд ли достичь такого могущества, силы, мощи, энергии. Вся энергия от тебя, Небо!
   Мое же дело - питаться зелеными растениями, в которых центрируешь ты часть своего могущества, чтобы трансформировать его в изобретение всяческих машин, тракторов и ракетных двигателей, бороздящих твои просторы, о Небо, с надеждой разгадать тайну твоей всесильной природы, дабы стать вместо тебя первым. Если твоя всесильная энергетика даже временна, если она рассеется в твоих же собственных пространствах и умрет, все равно, разгадав тайну твоей природы, есть надежда суметь порождать такое положение вещей, от которого вся энергия пребудет в своей полноте, которая сейчас видна в миллиардах солнц, в миллиардах звезд.
   Вот они передо мной на ночном небе!
   Они, конечно, умирают на моих глазах, рассеивая свой свет в безмерность пространств. Но они имели рождение, центрацию этих световых энергий. Как ты это сделало, Небо? Мои вопрошания - без конца. Хотя для разгадки необходимо привести в движение всю силу моего мышления, всю мощь мыслительных процессов всего человечества Земного шара, которое занимается праздным препровождением времени, бряцая оружием на поле боя, звеня бокалами в ресторанах, всхлипывая в подавленном настроении после онанирования в связи с тем, что не произойдет зачатия от таких услад и не появятся новые молодые мыслители возобновлять надежды по разгадке тайн Вселенной. Безмозглое создание - человек в своих увлечениях и пристрастиях. Ему ли тягаться с тобой, о Небо, тебя ли проклинать. Прокляни себя, о человек. Вот здесь уже есть за что.
   Небо! Проклинаю тебя. Не знаю за что! И сразу же каюсь. Бьюсь о стенку головой в истерике. Я один! А значит, ничто. Где же люди? В праздности войн, ресторанных гуляний, онанирования впустую.
   ...
   ...
   Небо! Я прокаженный, в смысле пронзенный, привороженный тобой. О другом нет мыслей. Только о твоей голубизне. Только о твоей синеве. Только о твоей серости в пасмурный день. Только о тебе! А о чем еще? Ведь все производное - от тебя. От тебя и я. От тебя все мои дети, все мои друзья и любовники моей жены. Ты так творишь! Чтобы я не был узнан в своих ребятишках, в своем родстве.
   Будь ты проклято, Небо. Ты говоришь вроде, что все бесчинства творят люди. Но ведь это твой принцип: лишь бы что творить. Творишь войны, проституцию, обжорство, распутство и онанирование. Несерьезное отношение к жизни должно быть серьезным. А у тебя? Безумная, дегенеративная праздность. И кто назовет такое умным? Разве что человек порочный.
   Небо, ты порченое. Ты сотворило порченого человека. А впрочем, ты никакое. Что-то моральное к тебе применить нельзя.
   ...
   ...
   Небо! Мы здесь на Земле, словно полчища муравьев шастаем и снуем. Голову поднимаем лишь иногда к тебе, Небо. Нам не хватает наших глаз объять тебя, Небо. Мы даже вывели на орбиту Земли телескоп, чтобы заглянуть вглубь тебя, Небо. Глядим. Но краев не видно. Как ты необъятно, Небо!
   Мы вышли из Земли. Потому опускаем головы вниз и копаемся в буднях, выискивая возможности выжить. Лишь иногда запрокидываем головы вверх в надежде овладеть ситуацией и, преодолев земное притяжение, царствовать на больших пространствах. Но какие расстояния необходимо знать, чтобы сказать себе, что ты что-то? Узнал ли эти расстояния человек, измерив пути к ближайшим галактикам? Вряд ли. А может, и узнал, потому что далее ничего нет, даже пустоты. Небытие. Абсолютное ничто! В таком случае мы кое-что знаем, зацепившись за имеющиеся галактики; и вообще за имеющееся.
   ...
   ...
   Небо! Отрываю от тебя свой взгляд и перемещаю вглубь людей, дабы дать им завет на века, дабы был этот завет до скончания века всякого, людского и твоего, Небо.
   Любите друг друга и ненавидьте друг друга, люди (а не только любите для постижения Бога), и всякое творите, дабы не прекратилась жизнь, и не скончался человеческий род.
   Любите и ненавидьте Небо, в полную силу, в зависимости от того, насколько оно поддатливо, насколько сопротивляется вашему желанию утвердить и расширить жизнь человеческого рода.
   А Бог? Он приходит. И вы воспаряете, одухотворенные до поры до времени.
   Возлюбите! Когда надо, ненавидьте, контролируя себя, не упуская священную цель: жизнь человеческого рода.
   Тебе, может быть, не по нраву такие рассуждения, о Небо. Впрочем ты выше этого всего. Ты вмещаешь всех нас.
   ...
   ...
   Водные пространства. И мост - тоненькая ниточка. Все это - твое, Небо! Только вот нитчатое сооружение, от вольности человека, которое воспроизвело ты, Небо. Не на свою ли погибель?
   Впрочем, мал человек, и мосты его тонки.
   ...
   ...
   О Небо. Рев женщины как рев самки за свое дитя исполнен любовью. Остальная людская любовь - фарс, достойный презрения. И это на протяжении всей истории человека. И ты это знаешь, о Небо. Этим пропитан весь воздух в пространствах. Этого нельзя не знать. А человек, это безмозглое существо, забывает это.
   ...
   ...
   Небо. Небо. Пляшет оно во мне нескончаемо. Ибо оно везде. И никуда мне от него не деться. И никуда оно никогда не девается. Оно - вечное присутствие. Я - при нем. Что бы не творил. Что бы не придумывал. Оно всегда здесь своею непосредственностью. Иду в магазин? Оно здесь. Чищу картошку на кухне. Оно - тоже рядом своею необъятностью при мне. Нет. Нет. Я - при нем. Но если даже и наоборот. Какая разница? Факт присутствия есть. Так и живем. Иногда ты исчезаешь, Небо. Я погружаюсь в суету, рутину. И ты прямо-таки испаряешься. И я в себе. Что-то вычисляю, отмеряю, выгадываю. Что? Зачем? Ведь опять за ответом прихожу к тебе, Небо. Ты - на все ответ. Всполыхнешь своими кометами. Распустишь огненные хвосты. И что те мои вычисления и выгадывания? Много ли выгадаешь? Мал телом. О Небо!
   ...
   ...
   Небо! Я порой удивляюсь твоей беспечности. Ты породило горы и море, человеческий дух и множество удивительных богов. И что? И теперь ты поступаешь так, будто норовишь все это стереть с лица Земли? Где логика твоих поступков? Или в тебе есть уверенность, что ты можешь породить все это заново и в бесконечном колличестве раз? А как твое же собственное свойство в отношении того, что все в твоем мире необратимо, все единожды и однажды порождается и восходит? Как? А? Не знаешь! Показываешь, что твое горячее Солнце регулярно каждое утро восходит на небосклоне и каждый вечер ложится на нежную зеленую траву, чтобы потом погрузиться в нее и исчезнуть. Но эта повторяемость видимая и временная. Каждое утро Солнце восходит, но немного другое. Каждый вечер Солнце укладывается на молодую зелень травы, но уже не такое горячее как в первый раз. И это зафиксировал исследовательский гений человека. Он предусматривает окончательную жизнь Солнца, его потухание. И - исчезновение всякой жизни.
   И что, о Небо? Ты думаешь, все это возродить изнова? Впрочем ты ничего не думаешь. Безмозглое существо! За тебя должен думать человек. Как уберечься?! Как выжить? Тебе то что? Порождать и уничтожать. Точно, безмозглое существо. Злость накатывает по поводу тебя, о Небо! Злость накатывает из-за любви к малому, беспомощному, беззащитному. Ко всякой букашке. К человеку. К малым народностям с их неповторимым и изысканным орнаментом, неподражаемой культурой, которую норовит рассеять не только мощь Неба, но и народ побольше количеством, растоптать своей силой. Всему научены у тебя, о Небо.
   ...
   ...
   Небо! Как я мал!
   ...
   ...
   Небо. Небо. Что делать мне, маленькому человеку, когда жизнь моя короткая, а я спланировал сделать столько всего, чтобы как-то выйти на полосу равенства с тобой, о Небо? Хотя как ты тут выйдешь на равные, если, глядя вглубь тебя, Небо, даже приблизительно не нащупываешь пределов? Как ты тут рассчитаешь свои возможности? А они бесконечно малы, глядя на необъятность твоих пространств. Да еще и малое количество лет, отмеренных для существования на Земле. Очень малое. Сто. Ну, сто двадцать - уникальная максима. Каждый год имеет триста шестьдесят пять дней. И сто двадцать лет. Подсчитайте.
   ...
   ...
   Небо. Небо. Злость разбирает порою. Ты висишь себе веками. Бессмертно! А тут даже черепахи перешагивают тебя своим количеством прожитых годов. Не говоря уже о деревьях. Некоторые из них достигают возраста четырех тысяч лет. Что твои сто человеческих к этим четырем тысячам? Однако сто - это тоже у человека редкость. Совсем не часто человек доживает до такого возраста.
   ...
   ...
   Небо. Я подметил у людей много тонкостей. Их я унесу в могилу. Всего не скажешь. Всего не передашь. Да и существенны ли они, эти тонкости, для тебя, Небо, такого необъятного?
   ...
   ...
   Небо. Когда ты прекратишь свое существование, то и мы, люди Земли, задолго до твоей кончины завершим свой путь во Вселенной и исчезнем, превратившись в небытие. Но будет, видимо, это не скоро. Ведь ты только разворачиваешь свои звездные вспышки, Небо. Впрочем, если бы ты их и заканчивало, все равно нам искать и искать объективности дабы воспрепятствовать твоим движениям. Нам они по любому не подходят, ибо противоречат устойчивости нашего гомеостаза, случайно возникшего и существующего, о Небо, существующего до сих пор.
   ...
   ...
   Небо. Небо. Я тебя знаю. Ты - непредсказуемо. Вдруг зашелестишь дождем. Некуда спрятаться. Промокаешь. Потом солнце... И так - без конца. Сплошные перемены. В Сахаре, конечно, сплошная жара. Без изменений. Но там периоды смен другие. Ты, Небо, однозначно изменчиво. Невзирая на твое видимое постоянство в виде звездной ночной картины, на первый взгляд, одной и той же. Но только - на первый взгляд. Поглядев в телескопы, можно видеть как рождаются, сталкиваются и умирают целые галактики. После таких впечатлений, обращаясь к своему хрупкому, мягкому телу, понимаешь его беспомощность в отношении окончательной победы над Космосом, над его стихиями.
   О человек! О Небо! Вы вместе? Вряд ли. Противостоите? Не думаю. А впрочем и по-другому не думаю. Голова кругом идет. Масштабы охвата не по зубам. Космос! Человек! Там бесконечность вовне; здесь - в глубинах нутра. И - без конца. Кто выдержит головокружение, тот спасется.
   ...
   ...
   Небо! Все конкурируют со всеми. Одни против других. Америка - великая страна. Как бы ее не обливали грязью российские нацисты и шовинисты, она остается такой даже в своей патологии. В своей патологии она равна мусульманскому миру, но с противоположным знаком. У нее все боги на равных. Она обнимает всех. Разве что евреи пытаются выскользнуть с этих объятий со своим Богом. Читая Тору, еврей насмехается надо всем человечеством. Он изобрел Бога живых, а не мертвых. И никто этого не понял. И все блуждают в потемках. Разве что Иисус Христос приоткрыл эту тайну для всех. За это евреи успели растоптать своего соплеменника. Америка - великая страна. Она ставит всех богов на равных, снижая пыл нацизма и шовинизма у евреев с их Богами: Авраамом, Исааком, и Иаковом; снижая пыл нацизма и шовинизма у россиян с их продолжением Византии Иисуса Христа. Америка - великая страна. Конкурент ей - Китай, своей численностью, биомассой.
   Да, да, Небо! Речь идет о конкуренции, которую ты устроило. Человечество не доросло пока до состояния единства в сотрудничестве. Потому ты, Небо, властвуешь беспредельно. Люди, объединившись, могут и смогут противопоставить тебе что-нибудь, Небо! Но пока человечество в междуусобицах, ты, Небо, безраздельно властвуешь. Ты будешь всегда властвовать. Разве что не так безраздельно, если люди между собой найдут общий язык. Но пока эта тенденция не замечена. Пока на это надежды нет. Безмозглые существа.
   ...
   ...
   Все вдруг потянет к простору.
   Небо! То ты говоришь. Голосом гроз и волны; о сущем, о сущем все молвишь. Правда, может волны и не быть. Она превратится в просторы. Но грозы; но грозы угрозой над человечеством реют.
   И пусть мы в космических далях сердце свое распластали. Угрозы, угрозы и там нас настигают сполна. Ведь Небо везде на просторах. Оно словно тени за нами. А мы, сизокрылые птицы, хотим все от них улететь. Что мы, если Небо - невзгода? Что я, если Небо - невзгода? О Небо! О Небо! О Небо! На коленях ползу по тебе. Умоляю - детей хоть не трогать. Молю, все молю и молю. А сам, все так тайно задумав как бы, сковать, обманув, и подчинить часть пространства, расположив в нем детишек.
   Небо, ты чуешь, ты чуешь? Я ведь иду на тебя. Выиграть время мне надо, что-то придумать опять.
   ...
   ...
   Небо, Небо. Я порой задумываюсь, что я в этом мире, а порой не думаю вовсе, превратившись в тебя, о Небо. Превратившись в волны океана, в чайку, летящую над ними, в облака, движущиеся над птицей, в солнце, сияющее над облаками, в простор, обнимающий и солнце, и облака, и чайку над волнами, и сами волны. Тогда я бездумно движусь. Ох, лучше бы не двигался. Ибо соплеменники воспринимают бездумно движущегося как сумасшедшего. Но я движусь в ритме. В ритме движения солнца, в ритме движения облаков, в ритме взмахов крыла птицы, в ритме наката волн. Я превратился в них. О Небо! Я знаю тебя.
   ...
   ...
   Небо! Вот я. Стою перед самим собой. Перед миром, открываясь ему. Перед тобой, о Небо! Что я? Раз - и нету! Что - мои дети? Раз - и нету! Как могущественно ты, о Небо! Слепая сила? Слепая! А так бы присмотрелось, какое из моих деток особенное. Чтобы не всех своей стихией сничтожить. Небо, ты явно слепая сила. Твое могущество бездумно. В этом и твоя беда. Ведь этим ты смертно. Ты можешь дойти до состояния небытия и исчезнуть, превратиться в ничто. Да что тебе оттого? Ничего! Это вот я имею шанс на бессмертие как разумное существо. Это я забочусь о себе и пекусь проблемой реального бессмертия помимо того, что переживаю состояние души, когда смерть невозможна. Невозможность смерти - это тоже лишь возможность бессмертия. В тебе всего этого нет, о Небо! Но ты - всесильное. В этом твоя прелесть.
   ...
   ...
   Небо, Небо. Мои речи к тебе видно будут запрещены; запрещены книги о тебе, о Небо. Ведь я часто проклинаю тебя, Небо, проклинаю жизнь, которая расточает себя, как ты, Небо, расточаешь тепло в свои пространства безвозвратно.
   Проклинаю тебя, Небо, я лишь в своих проклятьях. Это мое отношение к вещам. И я совершенно не хочу притворяться. Что приходит на ум, то и говорю, словно пьяный.
   Я, наверно, буду запрещен. Но это - временно. Народ откроет меня заново, вновь. Ведь я не хотел ему зла. Напротив, я ориентировал его к благу. Примером тому был сам я, бескорыстно отдающий себя целиком и полностью людям, не беря себе ничего взамен. Открывая людям подлинное лицо Бога...
   А проклятья свои я выказывал лишь образно говоря, побуждая. И ты это знаешь, Небо; даже если и ничего не знаешь, а сверкаешь, наделенное моими собственными представлениями. Ведь все это - лишь образно говоря... Отчего облегчение душе, облегчение от правд, от большой правды жизни. Ведь истины так тяжелы, что их не перенесет ни одна страдальческая человеческая душа. Истина о тебе, Небо, тяжелее всяких чугунных плит. Оттого облегчения, и освобождения не наступает.
   ...
   ...
   Небо! Ты вселяешь надежды. Отчего это так, я и сам не знаю. По-видимому, это что-то тайное, подлежащее расшифровке.
   Может, это связано с тем, что я был повергнут всякими соблазнами? "Но где же здесь связь?" - спросите вы.
   Отвечу и повторюсь: это что-то тайное. Будучи в соблазне, пребывал я в грехе. На мне их много. Но, слава Богу, все они мелкие, из-за недостачи воли. Грехи мои не те, от которых я бы каялся и - грызла меня совесть, ела поедом... Но время, время чувствую потерянным оттого, что был ведом соблазном, и не воплотил максимально свою неповторимость против тебя, о Небо! Не оттого ли ты вселяешь надежды, что соблазны отпадут от осознания мною твоих угроз. Не был бы я ведомый соблазном и полностью воплотил свою неповторимую богатейшую натуру в реальность, ты бы, Небо, запрыгало как ужаленное. Ты бы не смогло больше угрожать человеческому роду. Я бы сковал тебя своими проектами так, что ты бы и не шелохнулось, и не пикнуло.
   Все это я шепчу про себя, чтобы ты, не дай Бог, не услышало, Небо! Я во многом безвольный; соблазн и праздность владели мной. И во многом я растранжирил и растрынькал себя по пустякам. Теперь не собрать те силы, не восстановить ушедшие возможности. Потому и говорю против тебя, Небо, лишь про себя, полушепотом; чтобы ты, не дай Бог, все то не услышало. И не разгневалось. Ибо жаль мне мой человеческий род, который ты способно смести с лица Земли в мгновение ока. Молчу. Впрочем говорить-то и нечего. В соблазнах и праздности мною было многое потеряно. Многое? Ни много, ни мало, было потеряно одно-единственное, но самое главное,- время! Оно дано было мне в распоряжение вместе с документом о совершеннолетии, с которым была дана мне ответственность за каждый мой поступок. И я пошел по жизни, колыхаясь со стороны в сторону, ведомый периодически всевозможными соблазнами, начиная с принятия влияний витрин магазинов, встречающихся на моем пути, и заканчивая неразумными интимными отношениями, после которых женщина имела возможность оставаться не беременной, имела возможность не зачать ребенка и воспринимать мою пустую праздность как должное.
   Сейчас я каюсь и замаливаю свои грехи, но не молитвами, раскаяниями у священников и покупкой индульгенций, снимающих греховность, после чего ее можно с новой интенсивностью наращивать. Нет, Небо! Я снимаю свою греховность просто - недопущением тех ошибок, которые я совершал. Дабы хоть как-то добраться до тебя, о Небо! Сковать твою натуру своими проектами. То есть, навязать тебе свою волю, свою натуру.
   Впрочем какая натура? Время и силы потеряны! Может, мои дети что-то смогут сделать, с тобой, Небо?! Хотя, глядя на меня, они уже часть порочного поглотили и скрыли на бессознательном уровне в глубинах своей души. И как можно это выдержать! Я перед ними в разъяснениях о себе, о своей нелегкой доле дворового мальчугана.
   Впрочем есть надежда, что ты в ближайшее время не снесешь с поверхности Земли наш человеческий род, о Небо. Надежда умирает последней. Мы на пути исправления ошибок. Ну, погоди, о Небо!
   ...
   ...
   Небо. Я так волнуюсь, так волнуюсь порой, когда смотрю в твои глубины. Что будет с нами со всеми? Будущее так неопределенно. Оно расплывается буквально на глазах. Нельзя ничего вычленить. Все куда-то уходит, уходит. Канет. Что остается? Моя непосредственность и неповторимость. И желание жить. Но этого мало, чтобы быть в чем-то уверенным.
   А впрочем - голова идет кругом. Небо нависает, как нависало над всеми нами и тысячу и две, и три, и четыре тысячи лет назад. Мы, конечно же, за эти тысячи лет многое передумали. Повзрослели. Впрочем праздность пробивает нам головы порой, и мы перестаем отвечать за всех нас в будущем. О Небо. Мы не правы.
   И если ты нам устроишь конец, то будешь несомненно правым. О Небо.
   ...
   ...
   Небо. Мы, люди, заложники у тебя. Ты в любой момент можешь прекратить существование нас всех, сразу; прекратить тысячелетние усилия по развитию наук, по установлению истин, дабы как-то организоваться.
   Ты нависло над нами как дамоклов меч, Небо. Мы у тебя под колпаком. Забывая об этом, мы становимся преступниками, перестаем организовываться, чтобы противостоять тебе, Небо. Преступник имеет лишь свои интересы.
   Ты, Небо, преступник. Для другого ты и не существуешь. Да у тебя и другого нет.
   ...
   ...
   Небо, Небо. Я знаю, что я смертен. Ну, а ты знаешь, что рассыплешься, о Небо, через энное количество времени? Вначале до квантов, а затем - и вовсе исчезнешь! Не знаешь? Да куда тебе знать? Ведь в твоем основании кванты. А точнее - пустота, которая останется после них. Надо остановить этот процесс!
   О Небо, Небо. Хотелось бы пожалеть тебя. Но придется пожалеть все же себя. Ибо не знаю свой путь во Вселенной. Разве что спасать своих детишек от надвигающихся катастроф. Тобою посланных, о Небо!
   На том и порешил однажды что-то делать. Даосский путь недеяния - момент лишь внутреннего постижения себя.
   ...
   ...
   Небо, Небо. Я такой одинокий. Говорить не с кем. У всех мозги набекрень. Только у меня одного они направлены лишь к тебе, о Небо. У остальных все как-то спутано. Они попались в сети собственных мыслей. Копаются там. Выкапывают что-то. И тешат себя этим, оставаясь в самих себе. Они не могут вырваться на простор, к тебе, Небо. Они замкнулись в себе, в частностях. Перебирают эти частности как четки, по кругу. О Небо! Что ж - пропащие они. Но мало ли пропащих? Алкоголики. Наркоманы. Азартные игроки - в рулетку, в карты. Без них, конечно, возможностей мало, тебя околдовать, Небо. Просто, людей меньше. Они выбывшие. Но что поделаешь? Такова жизнь. Будем использовать то, что есть. Лишь бы с тобой быть на равных, о Небо. Утопично? Но - время движется.
   ...
   ...
   О Небо! Я знаю все наизусть. И повторяюсь в своих дифирамбах к тебе. И много раз буду повторяться. И пусть не ропщет слушатель, когда я стою у моря и глаголю в голубую высь; подняв голову кверху, глаголю к тебе, к тебе. И только изредка, инстинктивно подкатывает мой кадык, когда я глотаю слюну, обильно выделяющуюся в состоянии экстаза, того замирания, которое свидетельствует о моем слиянии с тобой, Небо. Тогда мои длинные волосы, ожиревшие от долгой разлуки с водой, и превратившиеся в плети, развиваются во все стороны света и неистово бьют меня по лицу. Но я этого не замечаю и вовсе не чувствую. Прилив эндорфинов, которые продуцируются моим телом и разбегаются по всем углам его, делают особым мое существо. Оно воспаряется, одухотворяется и летит, растворенное, во все концы твоих пространств, о Небо. Тогда чувствуешь невозможность смерти. Тогда становишься тобой, Небо.
   ...
   ...
   Небо, я люблю тебя. Не знаю, за что... Наверно, за то, что ты можешь все. Развиваясь и превращаясь во времени, ты можешь сотворить самое небывалое. Бессмертие? Пожалуйста! Бессмертие тела? Тоже, пожалуйста! А что еще, что еще человеку надо? Наверное, ничего другого и не требуется. Все остальное есть, даже если его и нет. Нет только бессмертия тела, которым я могу воспринимать бесконечно праздничный голубой воздух твой, о Небо. Так сделай же, чтобы я это смог! А-а-а... Может быть, просто со временем? Ведь ты же, не в обиду будет тебе сказано, Небо, ты - просто слепая сила, и не более. Сила! Но - какая сила. Ты всесильно! Как и иудейский Бог. Вы - наравне. Ты, конечно же, не потерпишь такого приравнивания. Но не бесись. Я молчу. Я знаю, что ты можешь смести меня и весь мой род, все мои роды в одну долю секунды. Молчу, молчу. Хоть ты же - слепая сила. Хе-хе...
   О Небо! Я восхищаюсь тобой. Слепая сила. Но какая! Самая, самая.
   О Небо, меня охватывает любовь к тебе!
   ...
   ...
   Небо. Небо. Как ты роскошно. В тебе купаться - одно удовольствие. В тебе купаться - словно в океанических водах. Впрочем эти воды - тоже ты.
   Мне выпала честь купаться в хрустально чистых, прозрачных твоих водах. Стоя на скалах, я вижу многие метры вглубь через мощную толщу воды, вижу дно. Я прыгаю в воду, в этот чистый хрусталь. Это блаженство. Это жизнь. Это здоровье, наконец, здоровье, которое необходимо нам для новых и новых свершений.
   Мне выпала честь быть поглощенным прозрачностью чистых вод. Что будет после меня? Страшно подумать. Я не раз видел, как черный мазут вливается в хрустальные океанические воды. Что будет дальше с человеком?
   ...
   ...
   Небо, ты бываешь такое ясное, светлое, в легкой дымке, что хочется жить и жить.
   Но, бывает, заволокет черными грозовыми тучами так, что говоришь сам себе надорваным внутренним голосом: "Конец всему, всем конец..."
   И действительно, что с нами будет, если ты разбушуешься, о Небо?! Ведь мы такие малые. Даже если мы и покорим ближайшие космические просторы, овладеем близлежащими пространствами, скуем твой хаос своими структурами и проложим четкие пути для космических перелетов, все равно наша ракетная техника будет всегда ничто, в сравнении с твоими безмерными глубинами, угрожающими своими черными дырами, норовящими поглотить и растереть все наши усилия даже на стадии развития межгалактических, и тем более, межпланетных цивилизаций. Ну, ну.
   ...
   ...
   Небо, Небо. Как ты темно. Мой голос в тебе - как в пустоту. Мои чаянья - ничто для тебя. Никакого привета от тебя нет.
   Да, да. Ты неживое. Но я одинок. Не чуют меня и близкие. Они тоже превратились в Небо, бесчувственные чурбаны. Тебя-то я могу простить, Небо. Но их - никогда. Всепрощение - это лишь шокирующий парадокс, чтобы выбить из-под ног почву, чтобы человек очнулся, протрезвел. Но не более. После того, как очнешься, придется смотреть все равно в тебя, Небо.
   Да, я одинок. Но я не скучаю. С тобой не заскучаешь, Небо. В тебя можно глядеть и глядеть, до бесконечности.
   Смерть трезвит. Небо, ты смерть, хоть и породило жизнь.
   ...
   ...
   Небо! Я уже стар. Кости мои похрустывают. Тело к старости становится суше, а кости - хрупкими. Уже другие интересы. Но они есть, есть эти интересы. Черт бы тебя побрал. Еще есть порох в пороховницах. И могу оказать сопротивление тебе, Небо. Ты конечно, везде. Ты пронизываешь воздух, воду, которая в моих жилах, пронизываешь хрупкость и эластичность, которые в моих костях, ты - все.
   Все это - Небо.
   Но я тоже есть, как свойство, как жажда, как желание, как благородная и милосердная мысль, которая меняет атмосферу в моем теле, над которым властвуешь ты, Небо; которое пронизываешь ты, всепроникающее Небо.
   Я все же что-то есть, что-то значу. Я все же существую. И надеюсь на то, что буду существовать завтра. А послезавтра? - спросят у меня. Может, мои дети? Сам я уже буду не в силах. Может, мои дети смогут пробиться сквозь твои толщи, Небо? Может, они смогут просочиться сквозь твои земные породы, о высокое Небо? Ты же везде. Древние говорили, что есть Небо и Земля. Как они ошибались. Какую наивность надо было иметь, чтобы предположить два начала. Есть одно. И это ты, о Небо. Ты и в земле, и в космических далях, и в других землях, которые зовутся планетами. Ты в моих жилах пульсируешь, и руководишь мной. Но, может, я все же что-то значу, и смогу оказать сопротивление? Может быть. Но, может и не быть. Все временно. И это твое свойство, о Небо. Все твое.
   Окажу сопротивление!
   ...
   ...
   Небо! Небо! Мои потуги преодолеть пространства мизерны, если взглянуть в твои световые годы глубин, по которым можно лететь и лететь, от которых можно ожидать чего угодно, Небо. Опасность неминуема. И я это понимал, когда обзаводился детьми. С малолетства я их настраивал, правда, не говорить с тобой, Небо, так как это тщетно, а втихомолку делать свое дело, не то чтобы против тебя, о Небо, так как это не имеет смысла, а за себя, работать на то чтобы пробиться сквозь твои просторы, овладеть хоть какими-то возможностями властвовать над небольшим будущим временем, чтобы расположиться для дальнейших дел. Хотя я, конечно же, понимаю, что от глубин таких просторов как у тебя, о Небо, все что угодно можно ожидать.
   ...
   ...
   О Небо, когда ты порождаешь землетрясения на Земле, то все памятники и обелиски, выстроенные человеком, все монументы и мавзолеи валятся, врываясь в землю, и исчезают под обломками близлежащих высотных строений. Человек и сам валяет порой своих кумиров, как это было однажды в древнем Киеве. Но то - уже его дело. То он уже переосмысливает свои проблемы, Небо. Согласуются ли они с тобой, о Небо?! Учитывают ли они тебя, о Небо?! Если нет, горе таким деяниям человека. Следствия их плачевны.
   ...
   ...
   О Небо! Небо! Я положу на тебя пять пальцев руки, заслонившись от Солнца. Более того, я положу и вторую руку. Вряд ли потемнеет. Вряд ли я скроюсь от пронизывающих лучей. Просто игра. Хочу утвердить себя. Но перед чем? Перед Небом! Перед огромным раскидистым Небом. Да твоего взора не хватит, чтобы окинуть частичку этого голубого тела. А впрочем, шмыгнул глазами от правой части линии горизонта к левой. А далее? Туда! Вглубь! Вглубь небесных сфер. Слабо. Конечно, слабо. Ни по силам. Конечно же! Маленькому человеческому существу. Пусть даже настрою громаднейшие телескопы, которые создавали мои братья люди тысячи лет от зари до зари. Все равно не постигнуть даже взглядом, не то что умом.
   О Небо! Вызываю тебя на поединок. Смешно. Но вызываю. Самоубийца? А какой выход?
   Ты пытаешься поглотить меня, нас всех, всех моих братьев, и сестер.
   А отец и мать? Что мне говорить у их могил если я не брошу вызов этому сияющему солнцами голубому монстру?
   ...
   ...
   О Небо. Твой тяжелый серый пласт придавливает меня к земле, тем самым указывая мне место. Чтобы я не рвался к небесам? О нет! Непроглядная серость твоя меня не пугает. Я все равно буду пытаться разгадать твои тайны, о Небо. Хотя бы ради себя. Чтобы быть более устойчивым перед твоими несокрушимыми силами.
   О Небо! Древние тебя величали как ясное Небо, как Диво, потому что когда вглядываешься в голубизну твоих далей, мир весь вокруг становится дивным. От дивности твоей и бессмертие. Потому седые мудрецы тебе говорили "Божественное Амри", помимо чаши Амриты и всякого стимулирующего напитка обреталось бессмертие. В ту же минуту человек сам себе говорил: "Немри". И силы в его кровеносных движениях прибавлялись, и оттого он мог и горы переставлять. Не это ли тебя пугало, о Небо?! Пугало, что кто-то становится сильнее тебя. Не бойся, Небо, посмотри внимательнее на себя. Ты же бесконечное в пространствах, и вечное во времени. По тебе человеку лететь и лететь, триллионы световых лет лететь и не достичь твоих конечных очертаний, хотя и перелететь все галактики, все черные дыры.
   ...
   ...
   Небо, Небо. Ты простерлось во все концы. Тебя не объять. Да и не надо. Лишь бы нам видеть этот мир, чувствовать его. Лишь бы нам жить. Чтобы ты не трогало нас. Не сметало с лица Земли своими ураганами, своими звездопадами, смерчами. Но послушаешь ли ты нас? Нет! У тебя нет ушей. Ты - слепая сила, сама не знающая куда движешься, что творишь...
   О Небо! Небо! Я говорю с тобой, что с самим собой. Не слышишь ты меня. Не то что не хочешь слышать, а просто глухота в тебе связана с отсутствием ушей. У меня же они есть. Я иногда вставляю в них наушники, чтобы послушать завывания ветров, отраженных в музыке, в тех музыкальных произведениях, которые насочинялись людьми, слушая... твои завывания.
   Но я и без наушников частенько слушаю эти завывания.
   В них я нахожу много уместных и, скажем, жизненных образов, над которыми стоило бы задуматься человеку грядущего, ибо в них проскальзывают тонкие угрозы. Но и лиризм! Значит, есть в тебе, о Небо, что-то человечное, нежное (может, эта нежность лишь тополиный пух от тебя, мягкость которого несравненна?), отзывчивое, доброе...
   Есть? Или же я нахожу просто то, что хочу найти?
   Видимо, так оно и есть!
   О Небо, сколько в тебе всего я нахожу! В твоих движущихся облаках столько всего. Здесь и скачущие лошадки, и несметные количества лиц с выразительными глазами. Среди этих лиц я вижу и выдающихся людей, и просто расползающихся субъектов, превращающихся в те же скачущие лошадки. Откуда в тебе все это? О Небо! Нет, нет. Это во мне, во мне.
   ...
   ...
   Небо! Ты сотворило человека. Но не дало возможность ему вновь после смерти воскресать, и возвращаться к жизни. Люди у тебя уходят в небытие и растворяются вновь в тебе. Человек противостоит тебе. Он уже может воссоздавать себя сызнова. Человек способен концентрировать наследственную информацию и воспроизводить себя заново. Разве что он не может это делать сам. На это работают множество людей, проводя массив технологий. Поэтому люди воспроизводят тех людей, которые при жизни не имели эгоизма и отдавали себя другим. Такие просто нужны всем, такие нужны для жизни. А что ты, Небо? Сотворяешь неясность.
   ...
   ...
   Небо! Ты создало человека, богов, предложивших бессмертие. Но это бессмертие только на словах. Когда появилась возможность у человека реально обрести вечную жизнь, ты норовишь стереть все с лица Земли. Тебе все равно. Одна игра. Безмозглая игра твоя, о Небо!
   Воистину безмозглое существо!
   ...
   ...
   Небо! Слезы у меня текут из глаз. Сколько жизней? Сколько жизней безвозвратно кануло! Некоторые проклюнулись. Остались в памяти. Гении. А так все безвозвратно. Скажешь, ничто бесследно не исчезает и не умирает?
   Но нет речи о тебе, Небо! Человечество замкнулось в себе, занимается склоками, междуусобицами. Когда же проклюнется здоровая ветка к тебе, Небо, в направлении тебя, всемогущее, но не направленное. Для этого человек пока негоден. Он может себя направить; и не знает - куда. Он борется за одних богов, и топчет других. Но все боги, и все люди - под тобой, Небо, от тебя исшедшие, о несравненное.
   От тебя все исходит. И потому все подобно тебе, в хаосе войны, холодной в мирное время, но войны. Будто человек без разума. Да, да, он наполнен тобой, о Небо! Ты пронзило все. Как быть? Люди воюют на протяжении всей своей истории. С оружием в руках на фронтах. В парламентах. В жарких телевизионных дебатах. Будто не догадываются, как лучше для всех, как лучше для всех в будущем. Тебе то что, Небо? Ты можешь вообще начать все с нуля, устроив конец света. Ты - хаос, Небо! Люди как безумные существа следуют тебе. Им кажется, что они поступают разумно. Но, только эмоции для себя, лишь для своего тела владеют ими. Да! Люди сами себе устраивают исторические казусы и перипетии. Но ведь они действуют согласно объективной реальности, которую представляешь ты, Небо! Следовательно, все исходит от тебя, Небо.
   Небо! Как ты устраиваешь исторические казусы, можно только диву даваться.
   Скажешь, не ты? Скажешь, люди сами себе все это устроили? Но мы ведь у тебя под колпаком, о Небо. Ты пронизываешь собой все, о Небо!
   Хотя мы разве что под колпаком. А так много случайного, думается, неподвластного Небу. Это я уже говорю шепотом, про себя.
   В подобных рассуждениях можно, конечно же, запутаться окончательно.
   Мы, люди Земли, блуждаем мыслями в межзвездных пространствах; и ни на йоту не уступим десять сантиметров земного участка своему соседу. Как правильно, уступить или нет? Какой поступок послужит всеобщему процветанию и возможности для людей расселяться по другим планетам и завоевывать Космос в надежде выжить? А, молчишь, Небо, хаотическое существо без роду и племени. И это ты, Небо!
   Ты!
   Ты - хаос.
   Говорю в открытую.
   ...
   ...
   Однажды я песни свои заведу. Пусть Небо просмотрит меня как рентгеном.
   ...
   ...
   Небо! Мы все заложники у тебя.
   В любое время ты можешь устроить конец света.
   ...
   ...
   Я открываю людям глаза. И вставляю в эти глаза спички, чтобы они никогда не закрылись на эту проблему, проблему конца света.
   ...
   ...
   Конец света. Свет когда-то начался. Прекратит ли он свое существование?
   ...
   ...
   Мир больше нас. Этим все сказано. Нам предстоит спасаться от этого мира испокон веков.
   ...
   ...
   Принимаюсь за дело. Мир больше меня... Планета Нибиру движется к Земле. Она вращалась возле Бурого Карлика. Теперь намеревается пройти сквозь нашу солнечную систему. Нибиру уже разрушила Мальдек, превратив его в груду астероидов. Что, очередь за планетой Земля? Не знаю. Может, просто будет мощное цунами и смена полюсов? Не знаю. Не знаю. Но надо готовиться к катастрофе. И потому принимаюсь за дело, за подготовку.
   Вполне возможно, что это довольно неточные сведения о планете Нибиру, которые я прочел в утренней газете.
   Но, мир больше нас...
   И потому мир случайными взмахами нас уничтожит.
   Всех ждет конец. Это есть самая главная проблема. Другой проблемы у человечества нет.
   Ни рождаемость и перенаселение, ни загрязнение окружающей среды, никакая иная проблема не главенствует. Главенствует проблема конца всех. Но если загрязнения окружающей среды не будет, то этот конец отдаляется. Так мы решаем насущные практические проблемы, отдаляя свою кончину...
   .... Но не лучше ли заглянуть в глубины своего существования и существования окружающего мира, и решить коренные вопросы, от которых исходят все остальные.
   "И какие это вопросы?" - спросите вы.
   Это вопросы, лежащие на поверхности.
   Это вопросы энергии. За счет солнечной энергии мы живем, существуем, поддерживаем постоянство внутренней среды своего организма. Съедая фрукты и овощи, которые накопили в себе солнечную энергию при помощи хлорофилла, мы, рассеивая эту энергию, движемся, живем.
   Но эту энергию рассеиваем не только мы, а все. Эту энергию рассеивает Солнце, отдавая её в холодные, темные космические пространства. Все небесные звезды как и солнце отдают свою энергию в космические пространства и гаснут. Энергия перетекает от теплого к менее теплому или прохладному, от горячего к холодному как в случае с Солнцем.
   Энергия рассеивается. И когда она полностью рассеется, то все замрет. Движение прекратится. Движение существует, так как существует перетекание от теплого к менее теплому, или прохладному.
   Но откуда она взялась, эта энергия в концентрированном виде в сверхгорячем сгустке под названием Солнце, в сверхгорячих сгустках небесных звезд?
   Эти сверхгорячие сгустки не только рассеивают свою энергию в холодные пространства Вселенной, но и сами разбегаются друг от друга, от изначальной точки, где они были вместе как единая раскаленная капля.
   Откуда же взялась эта энергия, эта раскаленная капля, этот раскаленный центр, который раскололся на мириады солнц и рассеялся в виде космических звезд? Была изначально эта энергия? По закону сохранения энергии? Была. Но только не в таком виде.
   Раскол произошел. Этот раскол был внезапный, был разлет раскаленных кусков, не успевших остыть, но очутившихся на больших расстояниях друг от друга.
   Да! Да! Возможно, так и было. Но откуда взялось горячее в противоположность холодному? Должно быть что-то одно.
   Мир - одно!
   Видно, случайно что-то произошло! И из Небытия возникло Бытие как горячее раскаленное начало, породив и бытийствующее холодное, как противоположность этому чему-то произошедшему какому-то изменению, движению.
   Но что случайно произошло, порождая горячее?
   Это коренные вопросы, ответив на которые, мы, люди Земли, нежные крохи в бесконечных просторах Вселенной, можем иметь шанс овладеть энергиями и остаться жить.
   "За дело, друг мой", - прошептал я себе, и рука повисла от изнеможения из-за нахлынувших мыслей, ставящих ряд новых неразрешимых вопросов.
   Нам как бы приостановить загрязнение окружающей среды? Как бы уклониться от движения приближающейся планеты Нибиру, которая может за раз прекратить существование человеческой цивилизации вообще? А тут еще такие коренные вопросы, которые не под силу недоразвитым цивилизациям типа нашей, члены которой еще не разобрались в себе, не выяснили вопрос обретения высших состояний собственного духа, духа, который мог бы вдохновить и одухотворить на великие открытия, дающие возможности сохранить в процветании человеческий род. Мы не обрели Святой Дух. Да мы просто забыли о Святом Духе. А это, значит, хула на Святого Духа. А как известно из Святого Письма, Бог всепрощающий. То есть, Бог все простит. Но хулу на Духа Святого не простит.
   Это известно из Библии. Хула на Духа Святого не простится. И если мы забудем двигаться в направлении Духа Святого, то Бог или состояние Божественности нас никогда не посетит. И мы будем также продолжать заниматься ненужными делами. А расплата одна: конец света.
   Мы виновны, что будет конец света и какая-то планета типа Нибиру налетит на планету Земля и покончит с нами, с нашей цивилизацией.
   Это будет! Это обязательно будет. Мир больше нас. А мы ничего не делали, чтобы противостоять наступлению этого мира, хаоса этого мира.
   Мы занимались боем быков, уничтожая несчастных животных. Устраивали корриду. Устраивали гордыню смелости.
   Мы крутили рулетку в казино в погоне за выигрышем.
   ... Или ползали в скафандрах на дне морей в поисках сокровищ затонувших кораблей.
   Мы боксировали на рингах, надеясь получить большой куш и с помощью своих кулаков удовлетворить свое тщеславие.
   Мы... Мы... Мы... Мы занимались всем, чем только можно. Но только не тем, чем надо. Мы не спасали мир от конца света.
   Конец света. Это когда света не станет. Когда светящиеся точки Вселенной, типа нашего излюбленного Солнца, отдадут свое тепло, а точнее рассеют его по холодным пространствам. Тогда все замрет в беспросветной тьме и бытийствующее исчезнет.
   Такое неотвратимо будет. И мы, люди - разумные существа, можем этому воспрепятствовать. Вместо того, чтобы заниматься корридой, забивая несчастных животных, займемся-ка делом. Оттолкнем от себя варварство наших диких предков, их нечеловеческую ритуалистику; отторгнем все это, мы, цивилизованные люди.
   Двадцать первый век. Казалось бы, пора уйти от дикости древних времен. А нет. В цивилизованной Испании забивают быков надменные торреадоры. В некоторых племенах африканского континента людей ритуально приносят в жертву, расчленяют. И это не убийство у них. Это священнодействие религиозной обрядности. Ну, это не дикость?
   Дикость!
   Наша дикость может оказаться причиной конца света, причиной того, что конец света произойдет.
   А произойдет оттого, что мы не препятствовали этому прекращению существования света. А точнее - мы не научились и не сумели возрождать свет. Ведь свет все равно исчезает, растворяется в темных пространствах Вселенной. Солнечный луч растворяется и гаснет. Задача - распознать тайну того, как возродить из ничего нечто, то есть, тепло, свет, энергию.
   Конец света. Да! Да! Конец!
   Обливаюсь слезами. Кричу внутри себя, навзрыд: "Ко - не - е - е - е - ц ..."
   Что люди делают? Что творят?
   Дискотеки. Для случки? Бесятся до упаду, до измождения. Выбивают из себя дикость цивилизованным путем.
   Футбол. Фанаты. Обезумевшие кричат что-то. Готовы убивать друг друга, если будет какое возражение против их команды. Это их команда. Другой команды они не признают. Они не представляют, что на земном шаре лишь одна команда: люди. И китайцы как желтая раса, и негры, и белая раса протоариев в одной ситуации: перед лицом всеобщей кончины, ниспосланной силою неба.
   На Земле нет своей команды и чужой.
   Но футбольные фанаты видно об этом не догадываются. У них своя жизнь. У каждого из нас - своя жизнь. Мы все по отдельности. Со своими заботами, со своими проблемами. Забываем общую проблему. Бредём в одиночестве своим путем. Солидарность! Но солидарность ради чего?
   И тут встает смысл жизни, смысл жизни каждого из нас. Ради чего мы длим свою короткую жизнь? Ради того, чтобы попасть в Рай? Но когда его обретаешь, то понимаешь, что он рядом как присутствие; он в нас и он вокруг нас. Надо его только обрести, пережить состояние бессмертия. И что дальше? А дальше - возвращение к телу. Чтобы его спасти. Чтобы спасти другие тела, сохранить постоянство их внутренней среды. Чтобы они были. Чтобы мы все были. Чтобы мы не оканчивались, не скончались ни через миллион лет, ни через миллиард лет, ни через триллион лет. Так надо! Так надо кому? Так надо нам, пережившим состояние бессмертия. Спасти жизнь. Это, наверно, уберечься от конца света.
   Кто желает возразить?
   Я на взводе.
   Если не аргументами, то кулаками я готов отстаивать свою позицию.
   Мир больше нас, мощнее!
   Но я просуну свой кулак сквозь черные дыры Вселенной, я заставлю считаться со мной, с моим "Я", жаждущим и страждущим, а потом замирающим в переживании бессмертия, будто ничего-то и не надо, будто все есть, будто благодать вокруг и внутри.
   Мир больше нас!
   Этим все сказано. Нам предстоит спасаться от этого мира испокон веков. Но я готов на это. Бесконечные гонки меня не страшат. Лишь бы ощутить солидарность с другими. Ведь в противном случае один в поле не воин.
   А они занимаются маникюром, педикюром, выпендриваются.
   Скажете, это не мешает?
   Ну, ну!
   Я открываю людям глаза и вставляю в эти глаза спички, чтобы они никогда не закрылись на эту проблему, проблему конца света. Ведь без солидарности с ними я ничто.
   Конец света. Свет когда-то начался.
   Прекратит ли он свое существование?
   В этом предельном мире я восхищаю вас, люди! Восхищаю, чтобы добиться солидарности с вами. Ведь без солидарности с вами я ничто. Я готов на всё, чтобы быть солидарным с вами.
   Вот гора. Что будет с нее через два миллиарда лет? Пыль! Может, что-либо другое. Но горы не будет. Вот лазурный океан, к которому мы съезжаемся в летнее время, чтобы поплескаться в прозрачных его водах. Да через миллион лет Солнце его высушит и потом само потухнет, отдав свое тепло в холодные пространства Вселенной. Новым поколениям не плескаться в лазурных водах океана. Если к этому времени еще будут новые поколения. Я - за новые поколения. И за это я готов пересчитать зубы каждому, кто - за другое. Пусть недемократично, пусть негуманно, пусть нетолерантно. Но сколько можно плодить гомиков своей толерантностью, сколько можно выслушивать их представления о мире, в котором каждая дырка предназначена для семяиспускания.
   Конец света. Это и мне - конец? Мне конец во веки веков? И что, я буду считаться с какими-то гомиками?
   Скажете: " хотя и так конец. Проживешь жизнь и умрешь".
   О нет! Я буду жить в памяти моих детей, в памяти потомков. Я столько много сделал добрых дел!
   Я жил не для себя. Мне необходимо было самое элементарное. Простая пища. Простая одежда. Скромное жилье.
   ...
   ...
   Конец света. Не хочу себя одергивать за полы одежды, себя, погруженного в эти страшные слова. Они производят во мне глубокие смыслы, которые переворачивают все мое существо, переворачивают миры, сложенные по кирпичикам в башни, в добротные здания. Конец света! Раз! И этих добротных строений нет. Как нет и меня, мечтающего о благе, благодати; говорящего о благородстве. Но что о нем говорить? Наше время нарушило всякие нормативы. Мы не воруем, не убиваем, потому что боимся, что нас поймают, а не потому, что считаем это неблагородным, непозволительным согласно нашей философии, нашим моральным принципам. Значит, мы ждем случая, когда бдительность полицейских задремлет. Мы - за свою шкуру.
   "Но при чем здесь конец света? - скажете вы. - Он будет или его не будет, дело вопроса. Наша философия формируется с другого края: после меня хоть потоп, - или нет? "
   Нет! Нет! Так это один и тот же край: после меня хоть конец света, - или нет?
   Потоп и конец света здесь синонимы. Это та объективная угроза, перед которой мы должны распорядиться своим отпущенным жизненным временем, все равно на благо чего-то. На благо людей, на благо себя. Или во вред.
   ...
   ...
   Ален Роб-Грийе, я поучусь кое-чему у тебя. Но мой стиль будет иным. Я ведь говорю о конце света. Какой здесь уже стиль?
   Здесь просто нервный тик.
   И я дергаюсь как парализованный от произнесения этих двух слов. И не могу успокоиться.
   Кто меня успокоит? Что меня успокоит? Выбор. Четкий выбор. Чтобы уже без сомнений жить свободно, даже хоть на погибель. Свободно проявлять свой исконно природный стиль.
   Тогда и Ален Роб-Грийе я преподнесу уникальности неповторимого стиля. Да что там Роб-Грийе, всем непревзойденным стилистам мира. Ведь мне уже ничто не будет мешать парить в своих свободах без капли сомнений.
   Правда, такое парение будет остановлено органами внутреннего порядка.
   Ведь неизвестно, куда меня занесет в моих свободно-спонтанных проявлениях. Я ведь не опираюсь ни на что, кроме своего окончательного выбора. И ежели он опережает движения людей, окружающих меня, если они движутся в другую сторону? То мне не сдобровать. Я натолкнусь на их массивные тела. Нам надо двигаться где-то в одном направлении, чтобы сталкиваться не в лоб, а по касательной. Потому я кричу всем окружающим:
   - Конец света будет!
   - Делай вместе со мной что-то в этом направлении, - а это я уже произношу тихо, отчаянно, почти про себя.
   Но по первым словам "Конец света будет!" меня окружающие определяют как сумасшедшего.
   Может, я действительно таковой?
   Все ведь окружающие заняты делом. Одни - строительством коммунизма. Другие - приобретением Царства Божьего после своей смерти. Третьи - приобретением того же Царства, но при жизни, выказывая солидарность с буддистами, сопоставляя это Царство как преображение Духа с их Нирваной. Четвертая часть населения не витает в метафизических эмпиреях. Она занята строительством семьи, зарабатыванием денег. И им все равно, за счет чего получены эти деньги. За счет экологического нарушения в природе или за счет банковских махинаций при строительстве валютных пирамид. Здесь своя рубаха ближе к телу, а свой желудок должен быть наполнен. Но этот желудок должен быть наполнен и у тех, кто витает в метафизических эмпиреях. Иначе конец света наступит именно для них, и скоро.
   Значит, все упирается в желудок?
   В этом деле, главное - не переедать. Это вредно. Не переедать за счет природы, экологии, нарушения равновесий в окружающей среде, не переедать за счет недоедания других.
   Переедание может приблизить конец света!
   Тогда мы не успеем найти выход из положения и спастись. Ведь ближайшее природное равновесие будет нарушено.
   ...
   ...
   Свет постепенно расходится. Солнце гаснет. Звезды гаснут. Свет рассеивается в темных пространствах Вселенной.
   Конец света - это рассеянный свет во Вселенной. Может, выйдет в конце концов полумрак? Может, не совсем чернота, черные пространства?
   ...
   ...
   Больно. Ох, как больно, что все погибнет. И те египетские пирамиды. И та Эйфелева башня в Париже.
   Конец света.
   ...
   ...
   Солнце рано или поздно остынет, отдаст свое тепло в холодные пространства Вселенной.
   Земля к тому времени уже будет безжизненным объектом. Условий для жизни на ней не будет. Если она вообще останется к этому времени.
   Можем ли мы с уверенностью утверждать в отношении массива космических случайностей?
   Нет!
   Но ход движения событий уже намечается. Солнце рано или поздно остынет. Конец света. Во всяком случае, конец солнечного света.
   Конец! Готовься! Начинай сейчас готовиться? Распознай природу энергии, причины ее возникновения и превращения. И тогда Солнце у тебя в кармане.
   Ох, не знаю!
   ...
   ...
   Закатится мой светильничек. Закатится. Если бы только в моем доме. А то - по всей округе.
   Конец.
   Конец света.
   Солнце излучает свет? Излучает.
   Закончит свое излучение? Закончит.
   И тьма. Наступит тьма. Свет рассеется. И... Даже не посереет в бесконечной Вселенной, даже не возникнет полумрак.
   ...
   ...
   Я маленький человек. Закидает меня огнем. Зальет меня водой. Та! Великая сила небес, что зовется Космос.
   Космос! Пощади!
   Ни ответа. Ни привета.
   Гробовое молчание. Пока.
   Что потом? Потом неизвестность.
   Но неизвестность ясно чем разрешается. Мы видали как гаснут звезды. С развитием науки мы пронаблюдали массы космических катастроф.
   Космос! Пощади!
   Э - э - э - э... Пощады не жди.
   Действуй! И поскорее.
   Начинай. Думай. Думай. Думай. Как выкрутиться. Конец света - не за горами.
   ...
   ...
   Три правила, три запрета: для тела, для духа, для отношения к окружающим. Находятся во всех Священных Писаниях. Исполняя их, есть шанс обрести высшее состояние духа, обрести Божественное, которое в высших своих проявлениях - одно во всех религиях. Турия, Мокша, Самадхи - в индуизме. Сияние Благого Помысла - в зороастризме. Нирвана, Сатори - в буддизме. Дао, Ву - в даосизме. Знамения Аллаха, Фана - в исламе. Царство Божие, Преображение - в христианстве. Явление Господа, Эйн Соф - в иудаизме. Все эти состояния в высших своих предельных проявлениях есть одно, Божественное. Оно и для материалиста, атеиста переживаемо. Здесь даже твои взгляды ни при чем. Человек обретает и ему открывается.
   Потом встает вопрос: что делать, когда есть угроза конца света?
   ...
   ...
   Конец света. Что делать мне, ни во что не верящему, чувствующему как обмен веществ во мне угасает? Как появляются на коже дополнительные родинки, а прежние становятся более выпуклыми. Как кожа морщинится, становится не такой эластичной, не такой свежей; не такой... как в молодые годы.
   Сказать: я есть? Почувствовать себя? ... Пережившего все состояния на свете... И Преображение. И Просветление. И Явление Господа. И Царство Божье. И Знамения Аллаха. И Фана. И Дао. И Ву. И Нирвану. И Сатори. И Сияние Благого Помысла, И Турию. И Мокша. И Самадхи. И Эйн Соф. Пережившего всех друзей на свете, всех одноклассников... Сказать: я есть? Как быть в моем положении? Отжившему свое? Отжившему ли? Все ли я сделал, чтобы быть в реалиях даже миллионы лет после своей смерти? Или же продолжать кичится своим "Я есть!".
   Мне продолжать кичится своим "Я есть! "? Или творить на века, творить такое, от которого Микеланджело покажется временным, от которого сам осознаешь, что это надо всем и на века. Это спасет всех в будущем! Но, что это? Я напрягаюсь... Конец света движется.
   ...
   ...
   Я имею единственную возможность остаться в живых после своей смерти - это пребывать в мной написанном, нарисованном, сконструированном, пребывать в тех делах и вещах, которые мной сотворены за долгие и упорные годы жизни. Все мои дела будут среди людей, когда я умру. Но если эти дела даже окажутся не нужными и забудутся, я не ропщу. Я буду присутствовать в людях как попытка, попытка к благородному стремлению длить человеческую жизнь. Потому я борюсь за людей, за жизнь. Потому нет равнодушия к концу света.
   ...
   ...
   Государства - волки. Они грызутся между собой. Государства - лисицы. Они хитрят. Стараются перехитрить.
   Государства на одной Земле, на одном Земном Шаре перед лицом будущих катастроф, перед будущим концом света.
   Надо как-то бы наладить отношения!
   Ведь угроза одна для всех.
   И эта угроза - конец света.
   ...
   ...
   С неба придет огонь. Или замрет все небо, потеряв все огни на свете с Солнцем потухшим вместе.
   Это конец?
   Конец!
   Света конец зовется!
   Что человек здесь, что?
   Места ему здесь нет.
   И потому подумай, как создавать пространства, те, что тебе подходят, детям твоим и внукам.
   А ты все - за чаркой виски.
   А ты все - в футбол играешь, в гольф или же в рулетку.
   Игрок ты, однако, друг мой; ты человек планеты, безмозглое существо.
   Жизнь научит впрочем.
   Потом некого будет учить.
   ...
   ...
   Нам всем придет конец, конец. Надо нам что-то делать, милый, милый мой брат, человек Земли, милый мой друг, хоть по-разному мыслим. Я о Христе говорю не так, не так и о Будде, о Кришне. Все для меня они - одно, лишь просветленье души, не более. Преображенье - и всё.
   Твори; спасай себя и всех братьев меньших.
   Ты по-другому всё это видишь.
   Но!
   Нам всем придет конец, конец. Надо нам что-то делать вместе.
   ...
   ...
   Я должен иметь много здоровья. Мы, люди Земли, должны иметь много здоровья, чтобы противостоять натиску природы. Мы должны много сил положить на ее изучение, дабы предвидеть повороты в сторону, повороты, которые она может сделать. И зачем все это? Дабы уберечь себя, как-то уберечься от бурь и гроз; чтобы сохранять постоянство своей внутренней среды, когда-то возникшего постоянства, от которого мы никуда не денемся. Нам необходима определенная температура для тела. В будущем мы свои шубы и полушубки сменим на скафандры. Это будет очень модно? Жизнь заставит - и красота изменится. Жизнь заставит двигаться лишь в одном направлении, направлении сохранения здоровья. Мы должны иметь много здоровья. Для свершений. Свершения просты: спастись, сберечься. Чтобы не настал конец света.
   ...
   ...
   Я знал, что это может случиться, чувствовал каким-то десятым коленом, что в один момент Земля может сойти со своей оси, и тогда нас накроет огромной океанической волной.
   Знал всё это, и все же пошел в магазин за пивом. Хотя буквально позавчера решил не употреблять этот напиток в силу его низкой полезности и присутствия алкоголя, повысив тем самым свое здоровье с целью направить дополнительные силы организма на размышления и поиски выхода из положения, и предотвращения будущего сошествия Земли со своей оси.
   Ведь тогда конец света. А что я сделал, чтобы уберечь Землю? Пил пиво?
   ...
   ...
   Конец света. Конец. Конец.
   Свет потухнет. Рассеется вовсе. Солнце, звезды растают совсем.
   Вот и думай, что делать, мой милый. А то - пиво с утра бадяжишь. Потом смотришь футбол, хоккей...
   Футболисты и сами не знают,
   Зачем мяч так ретиво гоняют.
   Чтобы тешить тебя спозаранку.
   Отвечаем за жизнь на Земле? Иль рождены, чтоб собак лишь выгуливать?
   Впрочем нам скажется все, что содеяно.
   Мы так незримо рассеем себя.
   Словно мы - Солнце. Словно мы - звезды.
   Ни за что не в ответе. Растаем - и все.
   ...
   ...
   Конец света. Конец. Конец.
   Доподлинно, кто я? Кто?
   Вместе с миром уйду, уйду... В небытиё, в никуда. Обидно; и все уйдут. Некому Моцарта будет слушать. Значит, и Моцарт уйдет, погребенный навеки. Всё сломается; всё. Переломает огонь и лед, все, что вселенское царство имеет.
   Человек защитил себя? Нет уж. Нет! Баловством занимался. Сперму спускал в унитаз - тысячи мальчиков, девочек. Затем рулетку крутил, сшибал что-то трудом не своим. Авось, повезет игроку. Разбогатеет в безделье болеть. Конец света. Конец. Конец. Человек себе рады не дал.
   ...
   ...
   Оставь курение; развлечение.
   Почуй - как движется Небо.
   Однажды будет конец тебе и всем.
   Света конец будет.
   Твой конец.
   Твой конец.
   Очнись!
   Умоляю тебя, мой милый.
   Не гоняй же ты попусту мяч.
   Переключись на другие творенья; если устал, невмоготу. Но заслони своим действием всюду, где происки Неба возможны хоть как-то.
   Я впрочем без сил от таких умалений. А ты все по-прежнему мячик гоняешь. По-прежнему куришь, по-прежнему пьешь. Жгёшь своё время в кафе. Дискотеки? Так это безумие, власть той отдушины, что породилась иллюзией личной.
   Ах, милый.
   Что мне?
   Лет-то нет. Скоро смертельный исход.
   ...
   ...
   Зачем же? Выпей-ка чарку водки и поболей за команду, что из родных то мест.
   Нет уж. Не вижу смысла. И потому дерзаю, и потому болею, болезнью совсем иною.
   Знаю. Хочу остаться. Ну, хоть в детишках малых. Через наркоманов-придурков, через гомиков странных, через молящихся до упаду я прорываюсь к жизни, чтобы ее хранить. Вместе со всеми придурками, вместе с собаками, кошками, с живностью той, что метит в Красную книгу попасть, я всё стремлюсь к единству, чтобы нам всем построить мир, безопасный от Неба, что посылает кометы.
   Я все стремлюсь.
   ...
   ...
   Когда развернулось все? Когда совпадения не было? Чему совпадать не было? Было лишь все одно. Потом развернулось все, и сразу. Нечто вдруг появилось.
   Я появился однажды.
   Отчего появляться все стало? Раньше ведь случая не было. Отчего появился момент, когда капля накала возникла?
   Перемена.
   Впрочем не знаю.
   Узнать бы!
   Ох, догадаться бы все же. Иначе конец мне придет.
   Я появился однажды. И вот приближается смерть. Нагроможденье случайностей жизни задавит, и все тут.
   ...
   ...
   Горы...
   Море...
   Небо...
   Что нам еще дано?
   Дан ураган Вселенной; движенье космических тел.
   И горы, и море, и небо - все в столкновении диком с этим простором Вселенной, через который несутся камни планет...
   Так дико все в бесконечном мире!
   Нам бы немножко силы.
   Нет! Мы ее растратим в той межусобной резне, горячей, холодной войне.
   Что мы - забыли совсем, зачем родила нас мать?
   ...
   ...
   Мы так затеряны очень в этом миру бесконечном.
   Впрочем...
   Нам выпало, впрочем, тихо помыслить о жизни, тихо..., и в тишине.
   Пока нет разгульного шквала.
   Помыслить...
   Предупредить...
   С целью предупредить шквал-то весь этот.
   ...
   ...
   И опять я иду по горам.
   Там - бескрайняя даль предо мной.
   Как я мал! Как я мал!
   Океан распростерся вдали - и бушует.
   Порыв ветра и здесь чую я.
   Чую слабость свою.
   С тем великим сравнения нету по силе.
   Потому я к уму обращаюсь порой. Обойти, обмануть эту силу безмозглую.
   Ну, и так - без конца.
   Он велик.
   Океан!
   По размерам велик. И работы хватает.
   ...
   ...
   И что я есть?
   Лишь пыль. Лишь пыль одна...
   Взойду зарей над своим телом мерзким. И ворочусь в него, чтобы поесть, поспать, понежиться, замученный порывом. А для кого порыв? Чтоб убедить других, чтоб возродить других; тех недоумков, которые на звезды не глядят - как гаснут по ночам они, не оставляя и следа.
   ...
   ...
   Горы, и горы, и горы там без конца, без конца.
   Волна океана нахлынет глыбой своею, громадой. Потом отойдет, отойдет...
   Мир весь колышется, впрочем.
   Я же в долине, в затишье, среди цветов, среди трав.
   Солнце сверкает в высотах. Луч его теплый и мягкий. Все для телесного всхода мне предоставленно миром, чтобы расти мне и крепнуть, сил набирать сколько можно...
   Не за горами туманы, бури и ветры, и грозы.
   Не за горами обманы. Солнце взойдет, но и холод.
   Мне для телесного всхода - всем овладеть, что в округе!
   Мне для телесного всхода - миром своим неподкупным не дорожить, ну, ни грамма. Все положить за детишек, что, ох, как мало узнали. А перемены уж катят.
   ...
   ...
   Я и не знаю, что будет. Ветра порывы мне рвут волосы, шлейфы на платье. И нескончаемы муки, что я не смог и не ведал, что обманулся случайно, став на другие дороги. Мне несказанно сиротски в мире, в мирах, во Вселенной, в той, что блистает звездами, бестолку, впрочем, не к месту. Ведь мне сегодня шестнадцать, предкам моим - девяносто. Год или два, заберете, звезды, вы их, моих милых. Я не всегда так упорен. Но за своих ненаглядных звезды Вселенной урежу; чтоб им пожить еще малость. Впрочем, мечтатель я очень. Время хапает все скопом. Думай, предвидя, что будет, чтоб увернуться, остаться, не раствориться в желаньях, а помогать моим милым; пока они живы на свете этом, безмерном и глупом.
   ...
   ...
   Листья на дереве пляшут. Это бесчинствует ветер. Небо в тумане. И Солнца ты не найдешь во Вселенной. Просто иное настало. Просто иному дорога. А до тебя - нету дела. Ну, погибай! Что с того? Просто не будет белковой части, комочка, кусочка. Просто огонь и морозы скрестят силищи случайно. Ну, и погаснут, потухнут. Просто неясно, зачем все? Правда, тебя там не будет. Что размышлять спозаранку? Тело белковое преет, палится, жжется... И вонь! Правда, все то не услышишь. Правда, все то не увидишь. Тебя ведь не будет на свете. Только - огонь и мороз.
   ...
   ...
   Я хотел бы узнать про вас, про ликующих и парящих, говорящих о том, о сем, ни о чем, про свое не зная.
   Мы все - мы. Оттого не я - эта челка, и этот разум, что в мозгах у меня сидит, шепчет, шепчет о самом главном. Лишь о том, что покой, покой, окрылит снова нас случайно, коль скотами не будем мы.
   Ох, скотиной ты был порою!
   ...
   ...
   По лесам и полям белым, белым-белым, никаким-никаким, прокручу свою жизнь в вечность, вечность атомов тела и духа... Дух без атомов, правда, витает, то на чай приземляясь в кофейнях, то на масленицу поближе к блинной; чары настроит свои. Все позволено духам и душам. Поселяясь в мозгах, могут много. Они в памяти, что прожил. И в надежде на будущий стан, возвещают все что-то иное, позабыв, что все духи условны. Прекращается память, и нет их.
   Как все зыбко в мирах и в миру!
   ...
   ...
   Иду. Долины предо мной встают; проходят.
   Я - часть Небес. То Небо надо мной, раскинувши тепло и благодать, лучами Солнца обливает тихо. А ветра нет. Там лист на дереве, так смирно и так строго, висит, ни капли не затронутый ничем. Весь воздух спит. Движение одно; мое. Скую его! Все обнесу! И Небо, и себя!
   ...
   ...
   Вот я.
   Стоящий у окна.
   Как будто бы у пропасти.
   Что там?
   Там воспоминаний рай!
   О будущем печется сердце там!
   Там пропасть у окна раздвинется как бездна.
   Проблем лишь тьма. И я, дерущийся к вершине.
   Мне иногда так жалко всех, себя.
   Порою хочется кричать.
   Порой бездумно созерцаю.
   Переживаю Жизнь Вечную, Нирвану...
   Но все равно...
   Нам жить или не жить?
   Не жить и окунуться в бездну, что у окна простерлась в бесконечность.
   Да, в бесконечность, в тьмы моих усилий.
   В карабканье наверх
   ...
   ...
   Горы и море, и небо.
   Я, распластавшийся навзничь,
   Я, неизвестно откуда,
   Я, неизвестно куда.
   Впрочем родительский, вечно.
   Впрочем, куда?
   В неизвестность.
   Жизнь короткая очень.
   Детство.
   Взросленье.
   Старенье.
   Что после нас?
   Эти строки?
   И те мосты, что построим?
   Бомбы разрушат их, впрочем.
   Люди! Безмозглое племя!
   Все говорят, зубы точат.
   Горы, и море, и небо.
   Я, распластавшийся навзничь.
   Нет человека в округе.
   О! Тишина; благодать.
   ...
   ...
   Я жил и не жил на свете.
   Когда-то Земля пойдет прахом.
   И человек - малый винтик - будет расплющен Вселенной.
   Что же труды мои, песни?
   Их слушать никто не будет.
   Не то, что никто не будет. Просто - людей не станет.
   Их разнесет в осколки, в атомы малых объемов, в те, что в сравненьи с галактикой, пыли любой помельче.
   Ну, а что песни?
   Скрежет кометный слышен будет кому?
   Никому!
   Мое назначенье - не песни, а мысли.
   Мысли, как быть нам дальше?
   Думать я, впрочем, уж начал.
   Мне жалко кошек, собак...
   ...
   ...
   Может, нам так и случится, что заколышется лист; что затрепещет однажды, что так запляшет, запляшет.
   То к нам конец тихо движет, сеть ураганов и муки. Как выбираться оттуда? Ну, и куда? Ну, куда? Все покрывают туманы. Место очистить ты должен; должен был раньше... Но поздно. Поздно сейчас что-то делать. Бури все движут и движут. Вот и тебя уж задвижут. Задвижут, завертят, замучат.
   Счастье! Ну, где ты? Ну, где ты?
   Счастье - в хорошей погоде.
   ...
   ...
   Все ниспослано Небом.
   Все снизошло с Земли.
   Я в этом мире крученый.
   Я в этом мире кручусь, чтобы добыть себе пищи, одежды немного, и мыслей, как ниспослать что-то Небу, что-то Земле низошедшей, чтобы они, ну, как надо
   вертелись вокруг меня,
   даруя мне всякие блага
   для процветанья
   и жизни
   не только моей случайной, но и другой, другой...
   ...
   ...
   Что-то туманное светит там впереди без конца. То звезды Вселенной мерцают мне непонятным огнем.
   Что человек на планете средь океанов и гор? Вылезет как-то повыше, и закричит что есть сил Небу великому синему, что ему делать на свете. Будто не знает и вовсе, как умертвляется жизнь, как забирается жизнь, впрочем - еще не окрепши.
   Да ты спустись в ту низину, где твои дети клокочут, где твои дети воркочут, где твои дети пищат. И возведи ряд конструкций рядом с детишками малыми с дальним прицелом добраться к ближним планетам и дальним, заполонить все, что можно, новым пределом Вселенной, чтобы твой чих на досуге слышали звезды галактик, съежившись там, на задворках чернеющих дыр в отдаленьи. Нет? Так ракеты воздвигни.
   Живи! Умались! И все разом!
   ...
   ...
   Мы все никак не увидим плес тот далекий и длинный, как не бежать нам по краю берега дальше, все вдаль, как не скакать на просторе, что так вокруг нас обнимет вдруг, показав как мы малы с тем горизонтом волны, что серебром там грохочет, что даже здесь замирает сердце в груди нашей юной.
   Мы возмужали с годами.
   Ну, а просторы нас больше.
   Нам применять свои силы? Нет, применяться все ж как-то!
   ...
   ...
   Что я? Когда громады скал.
   Что я? Когда океанические волны грохочут о прибрежный камень.
   Что?
   Я - только мысль в голове мельком.
   Ну, а потом претворю все это царство в Божественное царство для себя.
   А там - будь, что будет.
   Но, мне судить как уберечь себя от мира пострашней; от астероидов, комет, метеоритов; от Космоса, что угрожает смертью всему живому, хрупкому такому.
   И хрупкому, и нежному - живому.
   Я - только мысль в голове мельком, о главном, самом главном; все о жизни.
   ...
   ...
   Все пролетает случайно.
   Вижу звезду, луну...
   Что я на белом свете?
   Что я на черном свете?
   На черном - уж ничего!
   На белом?
   А с белым справляться надо!
   ...
   ...
   Смотрю, смотрю - как расцветает мир, блаженный мир блаженного начала.
   То все во мне ландшафтом синевы с небесным слито, будто мир один.
   Потом - лишь тишь. Потом лишь тишь и гладь. Потом - покой, покой в святом блаженстве.
   Но то - во мне! Что я? Что я в миру?
   Скала, смотрящая на все?
   Зачем же я?
   Пропасть, пропасть в бою! Не за себя, за всех людей на свете. И погубить; губить, губить себя. Лишь добиваясь правды ото всех; о том, что ветер нас снесет однажды, и нам держаться надобно всем вместе.
   ...
   ...
   Все проколышет простором. Все промелькнет, промелькнет. Звоны. Погоды... Но все же вспомню я лишь о тебе. Вместе мы бегали в детстве. Вместе нам старость не видеть. Ты ведь давно на том свете. Силы твои во мне тлеют. Сил же моих уже нету. Что ты за диво такое?
   ...
   ...
   И что я есть? И что я буду снова, когда горами я пройду к тебе, к тебе, простор все новый, новый, новый? И без конца; так, без конца - вперед. Вперед, вперед. Открыть пространства снова, и удержаться, застолбить себя, тянуть весь груз; все за собой; детей; родителей; и прадедов; картины, что вдохновляют на движенье снова. Потом продвинуться в другую тишину, других просторов и других столетий, таская за собой картины те же, и ту же музыку, и те же танцы света, что зафиксировал однажды предок наш для нас для всех, что будут жить когда-то, чтобы не маялись в тех дальних временах.
   ...
   ...
   Все опрокинется снова, все, что я строил и бдил. Тогда я встаю до рассвета; иду по полям, по горам. Чтобы развеяться малость. Смыслы ушли ведь совсем. Что остается? Пустоты! И ветер, что хлещет в округе; будь то поля, или горы.
   Я несомненно в печали. Слезы. Иссохшие губы. Мне доползти до вершины?
   Нет!
   Просто пройти, проползти. Улечься на травы, в глубины. На небо взглянуть; в бесконечность. Бессмысленно все! Но есть силы. Давай! Вытрачай! Вытрачай! Пролей все в другого, в другого, в того, кто моложе тебя.
   ...
   ...
   Поет и греет тишиною закат, восход. Их смена есть. И оттого во мне ликует священный голос торжества. Но если же нагрянут ветры, задумаюсь, что будет с нами... Задумаюсь, что будет с нами, с детьми, со старым поколеньем. Как будто ясно все... Но все же и им продлить желаю благо. Закат! Восход! Пусть смена их все тешит старые фигуры, что тенью брызжут вдоль дорог, и наслаждаются приветным лучом от Солнца на закате; иль поутру, глядя на небо, синеющее вдалеке.
   Но дети! Дети! Мало знают и потому играют так.
   ...
   ...
   Все, что случается с нами, ветер несет куда-то. Ветер несет что попало. Не разбираясь ни капли.
   Все, что случается с нами, мы не уносим куда-то, мы все складируем в душах, чтобы все знать наперед. Все, что случается с нами, все, что в складах наших служит, вдруг оборвется по ветру. Ветер сильнее, сильней.
   Стоит, наверно, в пустоты вдруг окунуться однажды, всю застаревшую память, начисто, всю низвести. Ведь ветер приносит другое. А в старых складах то, что было. Так стоит же нам обновиться, опасности ветра учесть.
   Опасности ветер приносит.
   ...
   ...
   Все летит.
   Все кружит, кружит.
   Не останется камня на камне.
   Что покажется завтра мне?
   Что увижу в себе я когда-то?
   Мир и нега.
   Потом - порыв.
   Воплощенный, покинутый буду. И сорвется слеза, заплачу.
   Потом радость меня обнимет.
   Так живу - в благодарность о том, что всему научила мать. То печалям, а то блаженству. Но печалям светлым таким.
   ...
   ...
   Все презренное канет. И воспрянет дивность. Дивность презренной будет, словно покой в раю. Так возвращаюсь снова к миру святому и бденью. Так говорю: мой милый, час не настал еще. Впрочем не это важно. Главное - плыть в пространства. Главное - жить и верить, и испытать все то.
   ...
   ...
   Я говорящий тоже.
   Ветер сносит, уносит... , в те пространства Вселенной, в те бесконечные дали, что замирает сердце, мускул дрожит в напряге.
   Ну, разойдитесь, думы!
   Ветер сносит, уносит.
   Я говорящий тоже.
   Говорящий об этом всегда.
   ...
   ...
   Когда я буду светлым очень, когда непримиримо синим, затихну в тот момент; и кану в бескрайний мир безмерной неги... И низойду и умалюсь до пыли и до пустоты. Не это ль то начало света, что так рождает страсть огня, что разгорается в глубинах душевным жаром. Всполыхнет однажды утром спозаранку. И вздыбится по телу плавно. Огонь тот встрепенется в выси. И неба нет. Один лишь я. Нет! Мы! Ведь я - частица.
   ...
   ...
   Море. Море. Волны. Волны. Шум в прибрежной полосе.
   Говорит он мне о силе.
   Я смотрю на свое тело.
   Камни буду поднимать!
   Но ворочать глыбы, скалы, как волна, когда бушует, не смогу никак, никак.
   Как бороться с морем мне?
   Одиночество приходит.
   Все другим лишь заняты.
   А один я не смогу.
   ...
   ...
   Солнце рассыпалось на морских просторах тысячами бликов, нагревая слегка волнующиеся воды. Так оно нагревает все близлежащее, все, попадающееся на пути. Оно рассеивает свою красную и оранжевую энергию темносинему простору. Пока все движется, изменяется. Через определенное время тепло будет отдано пространствам, равномерно распределится среди холода, и настанет момент замирания, прекращения движения, изменения. Так будет. И я это знаю. И человечество это знает, но молчит об этом как будто всего этого не будет. Знает, но продолжает делать свои мелкие делишки.
   ...
   ...
   Красное Солнце, разделенное надвое тонкой полоской облака, лежало на водных просторах. "Что это - чудо? " - сказал я себе. Горячее, раскаленное соприкасается с водой и никаких признаков уничтожения, столкновения, борьбы. В моем видении - это соприкосновение горячего Солнца с водой. На самом же деле, это светило находится на довольно большом расстоянии не только от морских вод, но и от самой Земли как планеты, на довольно большом расстоянии. Мы знаем из научных фактов, что Солнце окружено не водами, а холодными пространствами как противоположностью своей раскаленности, отдавая этим темным просторам свою энергию красного и оранжевого цветов. Да тепло перетекает от горячего к холодному, а не наоборот. Этот закон термодинамики вселяет ужас. Небесные звезды вместе с Солнцем - эти маленькие раскаленные крохи поминутно рассеивают свое тепло в бесконечные холодные просторы... И... наконец замрут, погаснут. Движение и всякое изменение остановится и в наших кровяных руслах. Тела замрут?
   Надо что-то делать!
   Думать!
   Думать!
   Подымать народы на благое дело. А благое дело одно: спасти человека с перспективой на далекое будущее, такое далекое, когда Солнце начнет тухнуть.
   ...
   ...
   Я не знаю, конечно, зачем все; эти горы, поля, просторы... Чтоб нельзя было просто видеть, заглянуть за края небес? Впрочем я побывал на Небе, упираясь руками в Землю, когда пот заструился по шее, по глазам, помутневшим от боли, что приходит от тех напряжений, когда плуг не вонзается в землю, когда так невозможно лопатить, когда мы и не мы-то совсем. Повидал я на свете благо, когда знал - чтобы выжить, делай, претворяй небеса как хочешь, лишь бы жизнь хранить, лелеять, чтоб детишки, комочки веселые, раскатились дорогами Космоса. Он у нас и внутри и снаружи.
   ...
   ...
   Все, все, все...
   Все проклинаю; себя.
   Весь человечий уклад, что так до боли доводит.
   Мы лишь поднятьем руки все прекратим, если вместе.
   Очистим пространства Земли от чрезмерных захватов ее.
   И сделаем райский напев по всем уголкам, до пределов, что ставит Вселенная нам.
   Потом мы и там сотворим свой мир и уклад.
   Но сначала разделим на равных себе наделы земли повсеместно. Законы введем, чтоб ни на йоту не мог обладать кто-то большим.
   Мы - люди Земли голубой,
   Планеты, что кормит всех нас.
   ...
   ...
   Ветер, ветер, ветер.
   Несет все меня куда-то.
   Я восхищаю Небо.
   Я восхищаю Землю.
   Зачем и за что, не знаю.
   Так, в настроении просто.
   Что, впрочем, немаловажно в наш век, так прискорбно скорбящий о жертвах тысячелетий, что нанизались на память: о жертвах невинных, невинных, что люд совершил в своих жизнях по пьянству, по глупости, в гневе, что брызжет с пеной у рта, рта черного, черного, черного, с улыбкой свободной такой.
   За все нам расплата настанет.
   И лишь оттого, что время, время ценнейшее, тратили,
   В интригах запутав себя.
   ...
   ...
   Смеемся, коль мысли приходят.
   Или же, так улыбаясь, видим, что с нами творится, как движется в нас мир лукавый.
   О чем нам поется порою?
   О тех же пределах Вселенной, когда мы узнаем, что будет, скончаемся мы или нет.
   О тех же пределах, что дух наш вдруг повергают в просторы, вдруг повергают в глубины, что так непорочны, в покое, в гармонии с другом, с подругой, с близкими всеми на свете, с миром, со страшною негой, что надвигается снегом, бураном и лютым морозом.
   С этим всем мы в равновесном жжении часа, минуты.
   Мы постигали; постигли.
   Нам теперь все надо делать, чтобы моря были морем, чтобы гора той горою оборотилась однажды, что нависать нам не будет.
   Мы лишь подымемся в выси, глянем в моря...
   Океаны будут видны - там далече.
   Будем лишь мы во Вселенной.
   Будем, убудем, прибудем. Не надоест нам все это.
   ...
   ...
   Звезды Небесные канут.
   Души людские - что?
   Мелочь!
   Крохи Вселенной!
   Их разбросают ветры. Случайно закинув куда-то, куда-то к далеким галактикам, где нету ни света, ни газа, воды питьевой там не сыщешь.
   И начинай все сначала!
   Воссоздавай, дерзай...
   Дабы жить, процветать, летать, к новым Вселенным, к туманам, к новым неясностям будней.
   Земля позади давно уж.
   И неизвестно, что с ней.
   ...
   ...
   Смешно от собственных деяний. Туда взглянул. Не так повел. То зачесалось что-то сильно; и перебила тишину своим движением телесность от вспыхнувших процессов мысли.
   ...
   ...
   Созерцаю вспыхивающие мысли как будто звездочки на небосклонах моих миров, когда, закрыв глаза, я погружаюсь в ночь; открыв глаза, встречаю день, даже в ночи.
   Пробъется свет случайный, когда все - тьма.
   То свет от лампочек и от Небесных звезд.
   Они нам говорят, что день всегда.
   ...
   ...
   И все во мне восстанет и воскреснет; все в памяти моей седой; слепой. Слепой, безмолвной как и я - до корня. Все делал, все не то, как я хотел. Хотел я так! А мне хотелось что-то и я бежал за тем, что веяло мне смаком.
   Но вот однажды посмотрел на звезды, и умер навсегда для всех соблазнов мира. Конец пришел мне, смерть. Хотя живу и движусь. Но исполняю, что велит предел.
   ...
   ...
   Просторы. Просторы. Просторы. Я узнаю только вас.
   Море!
   И Небо. И Небо. Там не простор, а покой. Просто средь грома Вселенной, когда налетают планеты, когда в бесконечном движеньи массивные звезды столкнутся... Там человек как пылинка вдруг замирает - конец. Покой тогда шумом в ушах, внутренним ухом пробъется. Грома Вселенной не слышно!
   ...
   ...
   Я как случайный ветер вдруг нанесу свои силы
   В этот покой природный, что так незримо тешит.
   Впрочем, не он ли, ветер - тишь, превратившись во что-то?
   ...
   ...
   Случайно восстанет предельный мир из моей души. Случайно воспрянет незримо час, что зовется ничто.
   А я, как и прежде, по лужам. А я - по горам, по долинам.
   ...
   ...
   Я встану и выйду во двор. Там звезды ночные гудят мне хороводы тиши. В той тишине только гул, когда вспоминаю весь треск, с каким астероидный шквал может обрушить всю мощь на ту же планетную сеть, что возле звездных огней мирно простерла себя.
   А так - тишина и покой. Собака и та только спит. Хоть и хозяин пришел.
   Что нам всем нервная дрожь, если свободный покой? Что нас воздвигнет в одно? Та вон звезда, что сгорит!
   ...
   ...
   Я - слепок столетий.
   И все же я ваш, только ваш до конца.
   Но, все же я...
   Я выскользну все же однажды.
   И полечу, полечу...
   Спасать мне всех надо на свете.
   Всех, кто там жил, в тех столетьях, не зная, что надо, что нет.
   Спасай меня тоже, мой милый.
   Я жил. Я ведь жизнь прожил.
   Осталось лет двадцать, тридцать.
   Осталось совсем ничего.
   Что сделано мной на планете?
   А! Мелочь! Ну, аж ничего!
   За эту я мелочь сражаюсь. Ее воплощаю в века. Я сын человеческий все же. Мне жалко всех кошек, собак.
   Я выскользну все же однажды.
   С объятий твоих; полечу
   Спасать и тебя и себя.
   Спасать всех на свете, кто жил.
   Кто делал скульптуры с натуры, не зная к чему приведут все эти затеи с твореньем.
   Не зная.
   И зная.
   И зная.
   Ведь всем было так хорошо.
   ...
   ...
   Я пробегу среди пальм.
   Я пролечу среди звезд.
   Восстану, восстану, восстану.
   И низойду в никуда.
   Кто я?
   Лишь обломок столетий, тех, что все мы проживали.
   Ну а сейчас?
   Тоже! Тоже!
   Живем. Говорим. Говорим.
   О чем?
   Все о том же, о том же...
   Что астероид примчится.
   Однажды зацепит, зацепит.
   И всем нам конец вдруг настанет.
   А мы здесь шары надуваем
   Против других. Ну, таких же!
   Таких же. Таких же, как мы.
   ...
   ...
   Она несет свои бедра и знает, что это - для жизни. Для продолжения и углубления жизни. Потому она кидается в авантюру по отношению к мужчине, который еще не догадывается, что он - тоже носитель жизни. Она же изначально ее несет в силу того, что рожает и размножается. Когда же мы все будем знать это изначально или хотя бы от малого намека? Может, тогда общность людей переменится?
   ...
   ...
   Я, может быть, смогу ветром лететь однажды! Я, может быть, смогу жизнь вложить во что-то!
   Только во что? Скажи мне! Только зачем? Скажи мне! Только зажги меня, чтоб полетел я вдруг. Чтоб побывал везде. Может, тогда пойму, что и лететь не надо. Может, тогда пойму, что незачем мне все на свете. Только остаться здесь. И распластать себя. И покорить округу до самых далеких звезд. Ум приложить лишь надо. Как бы не просчитаться. Округа съедает, съедает. Движением хаоса ест. А нам познавать и тешить, тешить себя надеждой на лучший простор, что будет когда-то благоухать. И вот за этим и длиться. И вот за этим и плакать, плакать от счастия, впрочем, плакать слезой горючей как благодатью Божьей, что в нас восходит разом с нашей потерей мира, мира, счастливого, впрочем, но не того, не того... , что отобьется верой, верой во все, что будет, а сокрушится жизнью нашей, твоей и моей, в полной единством нашим как Благодатью Божьей, напоминаньем об этом, напоминаньем слегка.
   ...
   ...
   Приблудный я, наверно, в этом мире. Не понимают то, что я хочу. Что я хочу? Все просто, очень просто. Хочу хоть как-то я остаться жить в миру, запечатлев себя в движениях других людей, в манере их, в повадках пребывать.
   Но чтобы так случилось в этом мире, нужна мне жизнь людей в космических пространствах, чтоб узнавать манеру моих рук; в движенье их через столетья тоже. Мне надо, чтобы жили люди.
   Я строю корабли космических полетов.
   Я по Вселенной размножаться буду.
   Ну, коли хватит сил!
   Если поймут меня.
   ...
   ...
   Горы. Долины. Долины. Я размещаюсь там маленькой точкой, что бликом вновь возвещает о жизни, вновь говорит о движеньи, о теплоте той телесной, что поднимает к просторам души, замерзшие навзничь,
   пороком и страхом,
   все позабыв человечье.
   ...
   ...
   Наперекор судьбе, мольбе, печали...
   Наперекор всему, что есть на свете,
   Мне утвердить желанье жить, смеяться; с себя смеяться и с миров, что будут. Не так ведь будут жить на свете люди. И - на погибель всем.
   И что мне делать?
   Кричать; кричать.
   И в проповедях сгинуть.
   Твердить, твердить одно лишь слово:
   "Жизнь! "
   Отдайте.
   Отдайте все, что есть для жизни.
   Надежда и появится когда-то.
   Надежда на бессмертие слепое.
   А зрячее сейчас в порыве ласки.
   В порыве гнева, крика, исступленья.
   ...
   ...
   Боже правый.
   Боже правый.
   Где та тишь, что миром веет?
   Позабавлюсь я на свете, а потом - лишь гром в висках.
   Оглянись! Все в мире благо, если ты готов все жизни отдавать для той же жизни, для детишек, стариков.
   Для людей!
   А для чего же?
   Все уходит. Все уходит.
   Даже камни разъедает новый мир, что движется, движется...
   А живому нет предела, если ты себя вольешь, взрастишь...
   Ну, скорее! Ну, скорее!
   Впрочем все - слова, не боле, и призывы, и призывы...
   Впрочем каждый сам с собою.
   Прислонись ко мне, дружок.
  
   ...
   ...
   Плачем, плачем, плачем.
   О нашей всеобщей кончине в будущем. О той катастрофе вселенской, что расколет нашу планету.
   Все остальное движение наше - лишь пир во время чумы.
   ...
   ...
   Так оскорбленные будем снова блуждать в потемках?
   Нам ни за что не встанет новый предел за все?
   За все, что творили на свете?
   За все, что случайно случилось; за всю тишину и нервозность, сменяясь, которая длит?
   Продлит она новым пределом, который однажды примчится...
   Примчится однажды к нам ветром, загомонит на просторах. Повеет прохладой, прохладой. Нету тепла. Лишь сиротство. Я же, безвестный, печальный возрадуюсь новым движеньям. Авось, они жизнь приносят, для жизни приносят хоть что-то?
   ...
   ...
   Когда я однажды взмокну от тяжестей тех, что таскаю; когда я однажды увижу, что зря все я то творю... Нет, не творю, повторяю. Как деды и прадеды наши. Таскаю. Таскаю. Таскаю. И нет ни конца, ни края. Зачем? И за что? Где там смысл? Какой он, тот смысл, скажи мне?
   Не ведаем, что творим. А кровь-то по венам все движется. Так пусть же все движется.
   Таскай для того!
   ...
   ...
   Все пустота. На свете нет иного. Бежит река. Впадает в океан. А океан, разлитый по просторам, иссушит Солнце. Нет его. Ах, нет!
   И жизнь замирает. Пустота. Когда оборотится все в нейтрино, тогда уж поздно думать о живом. Тогда - конец. Живое не воспрянет. Тогда пустоты лишь займут свое начало.
   Пока есть шанс. И напрягись скорей. Но ты рулетку напрягаешь снова. Ты заслужил предельного распада.
   Конец тебе. Нейтрино, торжествуй.
   ...
   ...
   На что человек себя переводит?
   На бокс? Рулетку? Футбол?
   Развлеченья высокие!
   Но, что затем?
   А затем - конец!
   Не готов он к более важному.
   Выбор - лишь страсть.
   Потому - конец.
   Ведь спасенье забыто, забыто.
   Увлечен человек.
   Расчитать не может новых опасностей тьму.
   ...
   ...
   Тишина давит на уши. Погружаешься в некий мир блаженства после гомона людей, громкой музыки ритмического характера.
   Перемены - благо.
   ...
   ...
   Я прожил жизнь странную, разную; в погоне за чем-то неизвестным.
   Это неизвестное, мистическое, я обрел. И все остановилось, замерло.
   Потом я дальше гнался за чем-то неизвестным, но ближе к жизненным проблемам.
   Все гнался, гнался.
   Остановила меня однажды информация о кометах, которые движутся в космических пространствах и могут зацепить Землю, что для Земли будет фатальным, ибо она расколется на множество частей. Фатальным будет это и для человечества. Оно прекратит существование. Оно просто исчезнет. Исчезнет вместе со своими достижениями в области ядерной физики или в области изящных искусств. Область ядерной физики тогда не найдет применения, а изящными искусствами некого будет одухотворять. Вот и все. Однако вернемся к области ядерной физики. Подобные изыскания можно направить на овладение физическими пространствами, дабы управлять ими, управлять небесными звездами и защитить жизнь, однажды возникшую, хрупкую и нежную жизнь. Ведь причины есть тому, что когда-то возникло нечто бытийствующее, возникла энергия космических звезд, энергия солнц, в противоположность остальному как холодному, лишенному энергии, близкому к ничто.
   ...
   ...
   Придурки заселяют планету. Надо им противопоставить научную точку зрения.
   ...
   ...
   Изменения.
   Я хотел быть таким как все. Похожим на взрослых. Не отставать от моды. Потом пошел обратный процесс. Я был собой и утверждал жизнь по-своему. Следовал своему образу жизни, не похожему ни на какой. Я просто не знал, что я есть на самом деле.
   ...
   ...
   Побежит. Побежит. Побежит. Этот вечер. И этот ветер полетит, в никуда полетит за туманы, за негу, за вечность. Упаду я в росу. Упаду. Буду жить спозаранку, и - вечером.
   Только ведать бы смысл всему.
   Впрочем нет, добывать его надо.
   ...
   ...
   Промчится. Промчится. Промчится
   Тишь, благодать в никуда...
   Умчится, умчится, умчится
   Сердце куда-то туда,
   Где еще тьма и безлюдье, где астероидов шквал, где человек нежеланный, выжить ему нету места...
   Но прежнее место растает,
   Коль не расширить его.
   В этих мирах только тает
   Все, что не держим мы силой, все, что мы грызть не умеем...
   ...
   ...
   Опять уповаю на счастье. Опять уповаю на волю. На что-нибудь то, что пожестче. На что-нибудь то, что помягче.
   А люди грызутся, грызутся. Голубят просторы, просторы. Потом же - опять за свое. На что же надеются, право? Когда разбегаясь в сужденьях по поводу лишь интересов и - лишь для себя, для себя. Свое лишь научены славить и пестовать только родное. Поверить нам надо в безмерность, которая будет лишь с нами; через любые невзгоды и непогоды...
   Свободы - мы заслужили, наверно.
   Сколько пахали, пахали, чтобы прожить мало-мальски, не погрузившись во тьму.
   Мы же ведь птицы-синицы, что прилетают из рая.
   Впрочем в нас совесть больная.
   Не доживем до зари.
   ...
   ...
   То камни мне под ногой. То горы вдруг вырастают. Шкребусь и шкребусь в желанье, чего-то, достичь вершин? Чтобы с Неба на землю глядеть; свысока. Зачем, расскажи? Может, снизу на Небо приятней глядеть, где-то в низине себе притаившись, в затишье от ветра, от бури? Впрочем так лучше, спокойнее жить-проживать. А дальше? А дальше? Мы знаем, что бури бушуют, и к Небу подняться нам надо, и дальше, и дальше над бурей себя водрузить. А там - нескончаемо бурь во Вселенной.
   ...
   ...
   Что мне, ах, что мне то счастье?
   Я ведь бегу как ручей.
   Я извиваюсь змеёю среди скалистых брегов.
   Скалы подтачивать надо.
   Я и стараюсь сполна.
   Когда же я все ж разольюся по миру, по небу, по небу?
   Чтобы захватывать звезды новые, новые, новые...
   Чтоб овладеть всей Вселенной.
   Быть, быть ей всею сполна.
   Что мне, ах, что мне то счастье?
   ...
   ...
   Зачем все мне? Ведь мир погибнет. И зря мы жили на Земле.
   А может, не погибнет все же?
   А может, сможет уцелеть?
   Предотвратить паденье камня; метеорита иль чего. Потом суметь энергий ток перевернуть себе на пользу. И уцелеть! И уцелеть, вовеки всех веков на свете. На этом свете. Лишь на нем. Другие - лишь в воображенье.
   Мы - мир, что так стареет все же. Сумеем ли прожить в веках, в веках веков? Не прекратить преображенье...
   И приспособлять лишь к телу миры, что звездами блистают.
   ...
   ...
   Что человек? Что он может? Это - разумное существо. Шарик Земли все мчится среди гигантских звезд; хрупкий он очень, очень; и человек - на нем.
   Что ж хорохорится?
   ...
   ...
   Я не знаю, как спасти людей. Они на крошечном хрупком шарике Земля плывут по великому океану Космоса. Чуть колыхнутся некоторые звезды из числа миллиардов галактик - и скомкают Землю.
   А люди? Их не будет.
   Я не знаю, как спасти людей.
   ...
   ...
   Мы не здесь все будем. Будем и там. Везде! Мы - человечье племя. Множимся мы, и знаем, что заселять всё надо.
   Только вот слабо множим себя, заселяя планеты. Миры наступают быстро. Галактик в просторах - не счесть.
   Но мы заселим все это. Может быть, выживет кто-то? Воду мы делать умеем. Свет добывать умеем. Зелень растений храним. Вот только бы толще панцирь, скафандр от мира бескрайних вселенных. А так сотворим мы много, творя нежности тел своих.
   ...
   ...
   Море. Это не просто море. Это множество разнообразного. Можно без устали часами смотреть на одно море. Чуть Солнце сдвинулось. И оно - другое. Чуть время ушло. И оно - преображенное.
   ...
   ...
   Что ими движет на свете?
   Теми людьми, против звезд,
   Так непокорно блестящих среди миров первозданных.
   Что ими движет на свете?
   ...
   ...
   Ах, не знаю, проскочит мысль все о том же: "Что потом? Прекратится движение жизни? Так сейчас, может быть, прекратить?"
   Нет! О, нет! Лишь борьба. Подавленье всего и вся. И движенье вперед, вперед. И захват тех просторов Вселенной.
   ...
   ...
   Мне неведомо, где тихий час средь Вселенских разбегов, разлетов? Там. И там. Что-то есть, что-то есть; и парит и грохочет; прибив тишину.
   ...
   ...
   Жалко расставаться с жизнью. Так хочется жить. Что-то узнавать. Что-то открывать. Смотреть на бескрайнее море. Смотреть на звезды, и думать как глубоки и непостижимы просторы Вселенной.
   Жалко расставаться с жизнью.
   Но придется.
   ...
   ...
   У каждого бессмертие свое. У меня все просто. Я хочу остаться жить хоть в какой-то форме. Не обязательно в форме гениальной музыки, как Бах, Моцарт, Чайковский. Не обязательно в форме открытых законов, законов Ньютона, законов Эйнштейна, законов Менделя.
   Хочу остаться жить хотя бы в форме манеры других людей, которую я им передаю, общаясь с ними. Но для этого надо, чтобы эти люди продолжали жить и передавать друг другу в общениях манеру, которую переняли от меня.
   Чтобы люди продолжали жить, не должно быть космических катастроф, которые сотрут с лица Земли все человечество вместе с привитыми мною манерами.
   Я решаю проблемы безопасности людей.
   ...
   ...
   Периодически присматриваюсь как стареет моя кожа. Как она морщится. Это происходит наедине. Когда я остаюсь один. И... есть время. Я разглядываю себя.
   Но вскоре все прекращаю. Что там смотреть? Дело надо делать. Спасать себя хоть в чем-то. Спасать других хоть как-то. Спасать жизнь, на которую надвигается цунами. Цунами - это образ и символ всяких катастроф.
   Второй символ - это комета, с длинным огненным хвостом.
   Я игрок с этим миром. Как бы уцелеть игроку. В каком направлении играть?
   ...
   ...
   Сердце кровью обливается. Маленький котенок мяукает, холодный, голодный, покинутый. Взять надобно, согреть. Но куда? Полный дом котят и кошек. Сам нищенствую. Вот жизнь!
   Теперь сердце что-то щемит, щемит.
   Кто же оставил его, котенка?
   Посмотреть бы на это существо.
   ...
   ...
   Плачу за всех погибших.
   Плачу за всех святых.
   Плачу за всех, кто будет мучиться здесь на Земле
   Потом, в те далекие годы,
   Когда и Земли не будет.
   Снесут ураганы Землю,
   Весь чернозем пахучий,
   Что так всех кормит нас хлебом.
   А перемены грянут.
   Плачу за всех на свете.
   Потом веселюсь, смеюсь.
   Ведь живы мы, все ведь живы, на Небо смотрящие вместе; на то бесконечное Небо, что так угрожает порою.
   ...
   ...
   Миром блаженным зреет
   Час тишины и весны.
   В сердце зазеленеет,
   Растают цветистые сны.
   И открываешься миру,
   Не понимая себя,
   Прекращаешь надавливать лиру,
   Что-то свое долбя.
   ...
   ...
   Все нам в мирах тех будет,
   Все нам в мирах тех светит.
   Сердце когда позабудет,
   Сердце когда не заметит,
   То и миров не станет,
   Будущих тех и прошлых.
   Значит, мелочь поманит,
   Сгусток миров всех пошлых.
   ...
   ...
   Смутно. Смутно. Смутно.
   Смутно покой поет
   И режет все поминутно,
   Все. Мой порыв и взлет.
   Я полностью обесточен,
   Покоем весь озабочен.
   ...
   ...
   Престол. Престол. Все остальное ниже.
   Престол. Престол. Алмазами блестит.
   Но вот волна престол сурово лижет.
   Но вот гора обрушиться грозит.
   ...
   ...
   Все промелькнет, проскользнет.
   Только не плачь, не горюй.
   Старое все отомрет.
   Новое детям даруй.
   Пусть вспоминают слегка
   Новую жизнь старика.
   ...
   ...
   Хлещет и хлещет, и хлещет
   Ветер в лицо, по щекам.
   А впереди что-то блещет.
   Стоит подбадривать нам
   Наши усталые ноги,
   Руки, что плетью висят?
   Может, сойти нам с дороги?
   Цели того не хотят!
   А разум все снова и снова
   Нас сильно толкает вперед.
   Разум? Он наша основа.
   В горле от жажды дерет!
   ...
   ...
   Может, не надо в футбол играть?
   Может, не надо брата боксировать?
   Силы отдать и построить рать.
   Чтоб астероида путь аннулировать.
   Но, расточив свои силы на все,
   С детства пылил я про все
   Ну а теперь понимаю - зря!
   Может не встать новым днем заря.
   Нам сконцентрировать бы себя,
   Землю родную чуть-чуть любя.
   Каждый момент астероид мчит.
   Сердце какое, скажи, не болит?
   ...
   ...
   Миром блаженным и бренным,
   Миром бессменным таким,
   Миром, таким сокровенным
   И лишь отчасти благим,
   Я проклинаю раздоры.
   Просто невмоготу,
   Ну, а потом - разговоры,
   Мол, указал не на ту
   Истину. Что лишь другое,
   Что и не наше совсем.
   Где наше родное, родное?
   Это когда жить нам всем?!
   ...
   ...
   И что я есть на этом белом свете?
   И кто я есть среди людей? Людей?
   И что мы все на этой вот планете?
   И кто мы все за мелочью идей?
   ...
   ...
   Свет незакатный блещет,
   Всем светом священным вея.
   Сердце так сильно трепещет,
   Знак о единстве лелея.
   ...
   ...
   И может быть, нам жизнь невпопад,
   И может быть, нам мир наперекор.
   А может, просто сильно млад
   Мой дух? Работая в укор
   Всему и вся.
   Неистово неся
   Неистовство пустое и себя,
   Тесьму на джинсах нервно теребя.
  
   ...
   ...
   И что? И как? Все - за пределом где-то...
   Поет покой. Поет голубизна.
   И вертится по-прежнему планета,
   По-прежнему приходит к нам весна.
   Но вот однажды, видя перемены,
   То, как ветшают каменные стены,
   Мы напрягаем мускулы и вены.
   Вперед! Все мелкое уходит прочь,
   Когда другому мы хотим помочь.
   ...
   ...
   Нам надо однажды, однажды
   Вдруг выйти к пределам Вселенной.
   Нам надо однажды и дважды,
   И трижды воспеть сокровенной
   Той сущности, жизненной сути,
   Что дух возрождает из мути.
   ...
   ...
   Все как случится, мне будет.
   Все как случится, мне есть.
   Что же меня позабудет?
   Что же не делает честь?
   Может быть, просто живот?
   Слишком разинутый рот?
   ...
   ...
   Вот он - призрак и признак славы,
   Утешения и тишины.
   Вот он - праздник моей отравы,
   Что я вытравил до весны.
   Вот он - смысл и час столетий,
   Что так ясно сверкает в высь,
   В ту, что выше тысячелетий,
   Ту, что так обращенная в жись,
   Жись как жизнь ту сокращенную...
   Коротка она и длинна,
   Просто жертвенна. В немощенную
   Ту дорогу так вплетена.
   ...
   ...
   Что там в будущем? Ох, не знаю.
   Ну, наверно, конец нам всем.
   Но я снова в мечтах залетаю...
   Думы ходят. Не сплю. Не ем.
   Мне бы надо чуток подлечиться,
   Отдохнуть от навязчивых дум.
   Время катит. Жизнь - волчица,
   Она не задействует ум.
   ...
   ...
   Прикатит, прикатит, прикатит
   Такой голубой, голубой
   Ветер. Волною накатит -
   Не знаешь, что делать с собой.
   Иль в мир тот сполна окунуться,
   Бурлить вместе с ним, растворясь?
   Иль к разуму вновь прикоснуться,
   К основам своим прислонясь?
   Отторгнуть миры, что вокруг,
   Оставив лишь миг, тот, что вдруг
   Приходит к тебе не спеша,
   Твой разум слегка вороша.
   А с миром вокруг - воевать,
   Который тебя поглощать
   Намерен своей синевой
   Под вечер. А днем - голубой.
   ...
   ...
   Пробьет в тишину наше счастье!
   Прольет в то, что не было с нами!
   Уйдет вдруг внезапно ненастье...
   И мы остаемся лишь сами!
   Но распахнись всем просторам.
   Открой себя всяческим взорам.
   ...
   ...
   Священный мир приходит снова
   И говорит, все говорит...
   Скажи, какая в том основа?
   Ведь сердце за других болит!
   ...
   ...
   Увидеть час, увидеть час во тьме,
   Услышать мир, услышать мир случайный.
   Узреть, узреть порою в вышине
   Твой голос нежный, тихий, тайный.
   И обо всем об этом рассказать
   Себе. Друзьям. Ну, всем другим на свете.
   Под небесами малость полетать,
   Не сделав скверного чего-нибудь планете.
   И жить по-разному, везде!
   Вонзаясь в мир вокруг!
   Охвачен спазмами на новой борозде
   Однажды будешь вдруг.
   ...
   ...
   Вот он - час, ниспадающий в негу!
   Вот он - день, исходящий тьмой!
   Первый раз я прошелся по снегу
   И весь мир окрестил: "Не мой! "
   Мой, что теплит тепло материнства,
   Мой, что тихо поет устами,
   Пересматривая единства
   Той библейности между нами.
   ...
   ...
   Ничто мое не наскучит,
   А только поет, поет...
   Но, что же меня так мучит?
   Что во мне не живет?
   То, что во мне восходит,
   Как поминутный бред?
   Внезапно так вдруг приходит
   И оставляет след?
   Я погляжу в просторы,
   Я погляжу в покой.
   И заведу разговоры.
   Прошел тот кипучий зной,
   Когда я ни тех, ни этих
   Не знал ни в каком раю.
   На этом, на том я свете?
   А песни пою, пою...
   ...
   ...
   В этот ли час багровый?
   В этот ли час слепой?
   Щелкнут однажды засовы -
   И на покой...
   Или же просто смутно
   Все понимаем так,
   Живем будто бы поминутно,
   Впрочем - никак...
   Не можем свое вздвигнуть.
   Его просто нет.
   Пора бы уж это постигнуть.
   И изменить свой цвет.
   ...
   ...
   Я прекращаю движенье свое
   И твое прекращаю тоже.
   Мое - мелкое бытие!
   Твое лучше? О Боже!
   Одинаковы мы в пути.
   Мы не знаем, куда идти.
   Не понятно, что жизнь есть?
   И - кому отдаем мы честь?
   ...
   ...
   Впрочем не знаю: стоит
   Жить и не жить в раю?...
   Сердце уже не строит
   Даже судьбу свою.
   Мне ниспослала нервность
   Новый открытый взгляд.
   Слезы тогда и нежность
   Кутают свой наряд.
   ...
   ...
   Не знаю, что мне предстоит на свете,
   Но знаю все, что было и что есть.
   Что будет на той маленькой планете,
   Когда пеньков сейчас уже не счесть?
   ...
   ...
   Все сошлось на этом свете -
   Другого просто нет.
   И на этой лишь планете
   Будет нам ответ.
   На все то, что мы творили.
   На все то, как жизнь губили.
   ...
   ...
   Весь мир - не мой!
   Или я сам не свой?
   Весь мир - не наш!
   Или я просто ваш.
   Без стержня; без чего-то своего,
   Все ложное приняв за естество.
   ...
   ...
   Смутная часть Вселенной,
   Сумрачный бег времен.
   Временно сокровенной
   Страстью я так пленен,
   Чтобы себя воздвигнуть,
   Чтоб превзойти миры,
   Чтобы опять постигнуть
   Детства дворы, дворы...
   Там, где рождалось живое,
   Неясное впрочем такое.
   ...
   ...
   Проскочит, проскочит, проскочит
   Сквозь угол дырявый в просторы,
   Потом он и жить не захочет.
   Уж сколько проблем, разговоры...
   О том, куда дальше, зачем?
   Ну, выбери, выбери всем!
   ...
   ...
   Я-то однажды буду
   Ветром безмерным мчаться.
   Я-то однажды буду
   Ветром стремительным мчать.
   Я-то однажды буду
   Вечностью колыхаться.
   Для этого надо просто,
   Просто действовать и молчать.
   Делать, всё делать, молчать...
   А то - криком кричать.
   ...
   ...
   Снова блаженным буду.
   Снова блаженным - я?
   Скажи мне, кого позабуду?
   И что есть душа моя?
   Душа - только то забвенье,
   Когда уже было терпенье.
   ...
   ...
   Все, что бывает однажды,
   Все, что бывает вновь,
   Вдруг повторяется дважды.
   Ненависть это? Любовь?
   В принципе, в чем здесь суть?
   Нам бы понять что-нибудь.
   ...
   ...
   Может, мне так все случится,
   Так все случится вдруг -
   Время куда-то умчится,
   По новой начнется круг.
   Круг возрождений, борений.
   Только бы - меньше сомнений.
   Разве что - наедине
   Помыслить захочется мне.
   ...
   ...
   И все, что будет с нами,
   И все, что будет в нас,
   Опять не за горами,
   Опять как в первый раз.
   Что не приходит впрочем...
   Что нам смертельно жаль...
   А жить нам нету мочи,
   Когда о других печаль.
   ...
   ...
   Я может быть, позабуду
   Мир, тишину и покой.
   Я может быть, и не буду
   Тем, как создал меня зной.
   Но обязательно будет
   Во мне, что я вижу и чту.
   Потом меня жизнь рассудит -
   Забвенья положит плиту?
   ...
   ...
   Что я есть на свете?
   Вдруг покачнусь однажды...
   А мы живем на планете,
   Будто нам жизнь - дважды,
   Трижды дана в обиход.
   Не знаем, как дать ей ход!
   ...
   ...
   Может, такое случится,
   Что я, как один из них.
   Значит, пришлось наловчиться -
   И жизнь вести на двоих.
   Для момоны, наверно, то все,
   И даже - благое питье!
   ...
   ...
   В этом случайном мире
   Я восхищенный буду.
   Я восхищенный буду
   В смутном миру таком.
   Все посвящаю лире
   И ничего не забуду -
   Злодействия все против люду...
   Лишь говорю о том.
   ...
   ...
   Я обречен. То ладно.
   Обречены мы все.
   Как? Говорю я складно?
   Печатать на первой полосе?
   Да! Еще бы! Впрочем...
   О реальном говорю.
   Мы делаем то, что хочем.
   Или хотим? Не за то корю,
   Не за грамотное песнопение.
   А за то, для чего?
   Для чего души горение?
   После горения - ничего?
   Ради нас, ради нас планетных
   Мы горим и сгораем в прах,
   Чтоб просторы миров несметных
   Нам освоить. Иначе? Крах!
   ...
   ...
   Мы все исчезнем на Земле,
   Исчезнем сразу.
   Повиснет черный цвет во мгле,
   Распространив заразу
   Всех дел, что так свершали мы
   Во всех столетьях.
   Накопленный мешок чумы
   Взорвется в детях!
   Все то, что мы творим в веках,
   Вернется снова.
   Не понесут нас на руках.
   Тюрьма готова
   Для нас, для наших всех детей,
   Страдать которым
   Лишь оттого, что новостей
   Отвергнут кворум.
   И по старинке все столбим,
   Что жить нам вечно.
   Жизнь прожигаем; и долбим,
   Живя беспечно.
   ...
   ...
   Прокатит. Прокатит. Прокатит.
   Тишина не моя, не моя.
   Однажды случайно накатит.
   Тогда исчезаю и я.
   Тогда возрождается новых
   Блаженных миров торжество.
   И веток зеленых еловых
   Прямится во мне естество.
   Тогда эта зелень живая
   Вздымается вверх словно стая.
   ...
   ...
   Мой дух, мой дух. Он должен жить
   По-всякому. Хоть как, хоть как.
   Себя в пустоты превратить,
   Но жить. Хоть в форме пыли быть.
   А смысл? Не найти никак.
   ...
   ...
   Я невзначай и случайно
   Вдруг прислоняюсь к тебе.
   И открывается тайно
   Новая грань о себе.
   Что то за грань, что так светит?
   Когда все ушло, все ушло...
   И куда она все-таки метит?
   В другом просто что-то нашло.
   ...
   ...
   Мне жить и жить. И думать - о высоком.
   Порой не думать вовсе ни о чем.
   Спасать людей в краю совсем далеком.
   А жизнь, знать - невзгоды нипочем.
   ...
   ...
   Мне, мой милый... Ах, милый мой друг,
   Все до устали осточертело,
   Будто старый назначен мне круг
   И душа моя раньше не пела.
   А ведь все во мне - лишь новизной
   Поднимает поникшие крылья
   И все дарит блаженный покой -
   Что соринка и что пикадилья.
   ...
   ...
   Только миром блаженным мне петь
   И иных этим пиром лелеять,
   Чтоб другой мог когда-то гореть,
   А не тусклые истины сеять.
   ...
   ...
   Я не то, я не то, чтобы был,
   Да и не был я, в принципе, тоже.
   Просто, что-то я в мире пролил,
   Чтобы людям дышалось, дай Боже.
   ...
   ...
   Белый ветер. Нет! Просто прозрачный.
   Я его пел когда-то,
   Теперь я хожу весь мрачный.
   Мне подарили злато.
   ...
   ...
   Я впрочем не знаю, что будет.
   Пройдут миллиарды лет.
   Людей тогда вовсе не будет?
   Померкнет последний свет?
   Что будет, я впрочем не знаю.
   Но что человек совершал?
   Зачем за него я страдаю,
   Если он только пил и гулял?
   Чтобы как-то ему уцелеть,
   Надо было бы этим гореть.
   ...
   ...
   Столько лет, перешедших в ничто.
   Иногда размышляю о благе.
   Лист зеленый, скажи мне: за что
   Жгем друг друга все время в отваге?
   И все нервным мы тиком живем,
   Но за что столько жертвы невинной?
   Благородные песни поем,
   Пьем вино, обращаясь с повинной
   То к друзьям, то к врагам, то к себе
   В бесконечной безмозглой мольбе.
   Да к зеленым листам обратись ты!
   Или к жизни иной мы - артисты?
   Как же, к жизни иной мы невинны?
   Пить вино мы умеем с повинной
   Так ли мы все свое отдаем?
   Нет не так. Все гребем и гребем.
   И потом, в оправданье, поем,
   А покаясь, как жили - живем.
   ...
   ...
   Напрасно стоит сражаться,
   Не стоит напрасно жить.
   Лучше умом помешаться,
   Чем по течению плыть.
   Лишь утвердить свою
   Для всех поколений суть.
   Я ей только песню пою,
   Все остальное - муть.
   ...
   ...
   Я в этом мире, без устали смешной,
   Все буду верить, без остатка верить,
   Как будто изначально я больной,
   Не собираясь ничего измерить,
   Плетусь своим путем, плетусь своим...
   Для будущности. Значит, не чужим.
   ...
   ...
   В этот час будет мне не то
   И не это совсем, совсем.
   Я одену своё пальто.
   Для себя еще пью и ем.
   В этот час будет мне не то,
   Хоть здоровье, достаток есть,
   Хоть живу я на все те сто,
   Что мне, впрочем, не делает честь.
   От чего я богатый такой?
   Оттого, что во всем - не святой!
   ...
   ...
   Вот опять невзначай, невзначай
   Тихий призрак забродит, забродит.
   Я когда-то давал всем на чай,
   А теперь нищета ко мне ходит.
   Я когда-то себя раздавал,
   А теперь, куда делось здоровье,
   Почему просто так отдавал?
   То природа? Сказалось сословье.
   ...
   ...
   Я верю в вас. И верю я в себя,
   И верю я во всех, кто есть на свете.
   Порою никого и не любя,
   Всё думаю, что будет на планете.
   Чего? Казалось, пусть! Все - в тарары.
   Живи, гуляй и восхищайся небом.
   Теперь, сейчас, просматривай углы,
   Чтоб напитать потомство свое хлебом.
   Ну, напитаешь. Будут жить. И что?
   Если вся жизнь закончится в ничто.
   ...
   ...
   Я буду жить или не буду жить.
   Я буду петь или я петь не буду.
   Но то, что я не буду ворожить,
   Так это ясно. Я же ведь - повсюду.
   ...
   ...
   И ветер вдруг воспрянет в никуда,
   В ничто - как сумрачная бездна.
   И разольется словно та вода,
   Что наводнением заносит бесполезно.
   Возьми, сожми ее, направь туда,
   Где жизнь усыхает, есть нужда.
   Все переделай. Чтобы только жить.
   О старых думах нечего тужить.
   ...
   ...
   И впрочем... Я впрочем не знаю,
   Когда запою, запою.
   Покамест я просто летаю,
   Покамест гнезда я не вью.
   И что обосновывать счастье
   На шаткой планете Земле?
   А завтра примчится ненастье,
   Огнем пробиваясь во мгле.
   Сожжет метеорная буря,
   Что строил и что создавал.
   А человек, себя дуря..,
   Считает, что он и немал,
   Что он побороться способен.
   А силы свои рассчитал?
   Нет, недоразвит, утробен -
   Все в гольф СШАнский играл?
   ...
   ...
   Конец света? Не может быть!
   Может, друг мой, протянем все же?
   Нам бы радости позабыть,
   Заодно - наши горести тоже.
   Засучить рукава и - в бой.
   Созидать! Отдыхая на взморье порой.
   Пока взморье у нас еще есть.
   Впрочем отдых не делает честь.
   ...
   ...
   Все вдруг очутится с нами -
   С теми блаженными днями,
   Когда мы играли и пели,
   А сил своих мы не жалели.
  
   По сторонам разлетелись
   Силы. Они - как не пелись.
   Петь не о том надо было,
   Сначала - помыться. Где мыло?
   ...
   ...
   Впрочем, все впрочем, случайно
   Вдруг забелеет рассвет.
   Что? Нам откроется тайна?
   Нет! Ну, конечно же, нет.
   Тайна, когда нам неясно,
   Что делаем мы все напрасно.
   ...
   ...
   Вот он - час! Приближает меня
   К тем пределам, что снятся однажды.
   Все те сны, так порою маня,
   Воскресают во мне как-то дважды.
   Дважды, трижды, поднявши во всем...
   Рассчитал я, что будет потом?
   ...
   ...
   И в этот час, я буду смутой греться,
   И в этот день голубизной лететь.
   Но будет ли от этого мне петься?
   И что я буду для других хотеть?
   ...
   ...

2008

   ...
   ...
   Семя уходит в песок. Вместо того, чтобы в тело, в женское тело ушло, и породило жизнь - девочек, мальчиков много, чтоб расселять по планетам, чтоб утверждать человечье.
   Семя уходит в песок.
   Разумный ли человек?
   Разумное существо?
   А как говорит о себе!!!
   Я приоткрою дверь. Послушаю, что он глаголит.
   Заплачу что только сил.
   Семя уходит в песок.
   Выход не найден совсем.
   ...
   ...
   Безысходно шумит океан. Безысходно шумит что-то в нервах... и - в душе.
   Думы; думы... Идут и идут...
   Что оставлю я сиротам-детям, так гуляющим важно по миру?
   То всё дети, все люди Земли. Ни о чем говорящие просто.
   Ни о чем говорят. Сбить лишь с толку хотят. Лишь желание жить, и не боле...
   Что оставлю я людям-сиротам?
   О любви было сказано много.
   Ну, а воз?
   Ну, а воз... Он всё там же.
   Та же жажда цвести и цвести.
   Я оставлю тот маленький кейс. Там записка, и слов очень мало: "Умереть ради жизни живой, чтоб в веках могло длиться начало".
   ...
   ...
   Я порою узнал не тебя. Закружил. Закружил. Закружил. Я порою узнал тихий час, тех раскидистых веток прохладу, жажду жизни, что так утоляет, воскрешая в душе огонёк, малый-малый, но главный из всех; остальное всё чахнет и чахнет, умирает, и так - насовсем. Остается основа, основа. Огонёк! Ветер дунет сполна...
   И уж нет его, нет?
   А взберусь я на гору!
   ...
   ...
   Всё проходит порой, проходит. Всё промчится, промчится однажды. Забелеет уж иней висков. Кожа станет морщинистой очень.
   Это осень твоей души. Там прохлада тенистых парков. Ещё холода нету того, что нельзя совместить с нашей жизнью. Но приблизились мы ко всему, что есть мир неподкупно-простой, мир покоя, холодных просторов, ледяных оснований Вселенной. Там нет нас, ох, живых, тех живых, что, пульсируя, жаждут.
   Пока осень тенистых аллей..., на душе та прохлада, что знает размышленье под тенью сосны. Это нужно, чтоб вспомнить о жизни. И потом никогда не забыть. Хоть порою раскаянье точит.
   ...
   ...
   Всё; ухожу; улетаю. Куда? И зачем? Почему? Душа моя нервная, нежная, вдруг превращается в камень. Душа моя камень и нежность; сразу и то и другое.
   Всё; ухожу; улетаю. Туда. И за тем. Потому...
   Просто другой я однажды, стал, воскресив первородность.
   ...
   ...
   Смотрят эти глаза, что с неба, неба высших вершин душевных...
   Смотрят эти глаза, что с неба. И в меня, в мою душу, в просторы, что в глубинах душевных раздались, так значительно, небу под стать. Там вселенные тоже клокочут, уходящие в пропасть куда-то, в ту бездонность расщелин, что жизнь начертила в нейронных сплетеньях. Там просторы теплятся немного, а порою - гарячие очень.
   А что небо? Холодное впрочем. Солнце разве что шпарит огнём. Но что Солнце с просторами Космоса? Так мало; как душевный мой пыл, когда я зацеплюсь языками с моим братом, сестрой и роднёй, возжелая родню увеличить до размеров Земли как планеты.
   ...
   ...
   Прихожу. Говорю: "Я есть". Ощущаю возвышенность духа. Но не смотрит никто на меня. На меня и единственный глаз не направлен.
   То сиротство. И я ни при чем? Мои мысли и чувства, и сущность? Что, не нужно все то никому? Тот контакт?
   Мне утопнуть лишь только осталось.
   А пойду-ка я в прорубь со льдом окунусь; если выживу, будет то счастье.
   ...
   ...
   Как заглянуть в ту даль безбрежную, что называем жизнь в будущем? И как увидеть несравненное, что вещим сном возведено? Возведено, конечно, к небу, к мольбе безмерной о безумстве, что против всякого, что жизнь всю унижает..., принижает..., своё выпячивая благо, что для себя лишь светит вечно, а значит, без учета нашего совместно верного, святого, объединяюще-прямого пути вперед для дальних странствий в никуда, чтобы и там взрастить ту жизнь, что веселить так сможет взоры, чтобы и там, превозмогая, расти, цвести на благо падшим, их трансформируя в иное, снимая грех их, возрождая к бессмертью всех сторон на свете.
   ...
   ...
   Я не заметил, как я стал старик. Много лет промелькнуло так сразу.
   Фигура такой измененною стала.
   Что затем?
   А затем - держись.
   Новой жизни поклонником стань.
   ...
   ...
   Опять и вновь я подымаю крылья.
   Опять и вновь я говорю всё о тебе... Всё о тебе, мой милый.
   И что ты будешь делать, когда закатится заря, заря? Что, тьма? Что тьма на белом свете? Ударь же камни; пламя воскреси. Сильней, сильней, в удар вложи всего себя. Отдай себя. Зачем себя хранишь? Чтоб тьмой оборотиться?
   Движенье воплоти. Воскреснет пламя.
   Потом лишь созерцай, покой медитативный сохраняя.
   И то, как передышку от движений.
   ...
   ...
   Тёмные комнаты.
   Листья деревьев по стенам колышутся.
   Тени их ходят.
   Как уберечься на белом свете?
   Так говорил я в потёмках однажды - и размышлял...
   Как уберечься на белом свете?
   Вопрос задавал.
   Не знаем, что делать. Оттого мы так в праздность кидаемся. Кумиров всё ищем. Иль развлеченья.
   ...
   ...
   Я не сеял и я не пахал.
   Жил свободно, срывая бананы.
   Ветер, ветер, скажи мне, ты кто?
   Все бананы мои поламал.
   А мои они были? Мои?
   Я не сеял и я не пахал.
   Ветер, ветер, твоё всё то диво, что кормило меня много лет.
   Упадаю к тебе на коленях.
   Распластавшись, я весь пред тобой, лишь молю мне продлить пару дней. Ты могучий, о ветер; всесильный. Всё ты можешь. И всё здесь твоё.
   Пару дней только дай!
   Этого будет достаточно мне, чтоб вогнать твои силы в трубу, чтоб сковать твои силы железом.
   Но, Космический ветер, забыл я?!
   ...
   ...
   Сумрачно всё в этом мире. Камни. Всё камни, и твердь. Мягкого нету, не сыщешь. Разве немного живого где-то затерянным будет среди комет и планет, миром спокойным живущее.
   Живое то мягкое, нежное... Как уцелело оно?
   Впрочем ещё сколько будет тихо и плавно трубить, жить и трубить о своём, что продлевать надо время, как-то бороться с тем камнем, что норовит размозжить мягкость телесную, тело.
   А море?
   Море. Ах, нежное море! Воды его так мягки.
   Нет; неживое оно. Ласкает прибрежные камни. Ласка ли то, расскажи? Просто шлифует, шлифует... И превращает во что? Впрочем не знает само. Оно неживое совсем. Нет в нём заботы о ближнем.
   ...
   ...
   Я поднимаю голову. Я гляжу вперёд. Там пространства навзничь мне предстают постепенно.
   И без конца, без конца; будто я их не знаю, что они представляют.
   Я в курсе. Их не счесть.
   И я попадаю в тиски. Их не могу охватить. Они же хватают, и всё тут. Мне никуда не деться. Не вырваться мне никак.
   Я опускаю голову. И не гляжу никуда. Но это только на время. Жизнь требует жить. Поднимаю голову снова. Усилие. Взгляд вперёд. И так - без конца в попытках.
   Тем бесконечный впрочем.
   Вот вся бесконечность моя.
   ...
   ...
   Расселять по планетам людей.
   Может, кто уцелеет когда-то, в том далёком будущем мире, для которого нету названий.
   Мы не знаем совсем, что там будет.
   Раздвигаем ноги - сношаем.
   Расставляем ноги - рожаем.
   Расселять нам детей по планетам.
   Может, кто уцелеет когда-то.
   ...
   ...
   Вот он я. Стоящий. Смотрящий. И куда? В бесконечную даль? Что затем?
   Отложу-ка я дело. И конкретно взгляну на миры. Их не счесть. Мириады созвездий небесных. Небо синее, всё в желтизне. Что я - мал? Да, я мал бесконечно. Созову я друзей. И про это, лишь про это глаголить начну.
   Солидарны должны мы быть все. Раскажу это всем, всем, кто есть. Солидарны для жизни, для жизни. Расселяться скорей по планетам. Пока вихрем не сбросило вдруг.
   Мы все есть. Но нас мало, однако. Побороть что мы можем звезду? А другую, другие, что светят? Их не счесть; их не счесть до конца. Напрягаться нам надо отчаянно; и служить только правдой одной тем мирам сотворённым, всем людям, для людей, без конца для людей, всех, хранящих людское начало, телом множить такое с лихвой, чтоб хватило на случай обвала, и облома, и нервного срыва.
   Закачу я глаза вдруг однажды. Засучу рукава - и в пространства...
   И месить, и месить все миры без конца, чтобы жить...
   Да всё жизнь-то это. Жизнь для жизни. А что же ешё?
   ...
   ...
   Горы. Долины. Долины. Затем предстаёт океан. Волны свирепые свищут. У берега - шума от них.
   Но в мыслях затишье. Расправил себя средь просторов Вселенной; вовеки.
   Вечный ты, что ли, скажи?
   Нет! Набегают проблемы. Мир обустраивать надо. Чтоб тело в надежде на вечность могло настроенье иметь.
   ...
   ...
   Стою. Смотрю. Не вижу ничего. Лишь только звёзды, звёзды, звёзды в небе. А дальше - тьма, всё тьма и тьма.
   А звёзды - крохи в этой тьме кромешной.
   Неужто поглотит она нас всех?
   А звёзды лучше?
   Они жар для тела!
   О Бог ты мой...
   Кто я во тьме ночной?
   Случайно я пришедший в этом мире.
   ...
   ...
   О Вселенная, замедли своё движение, дабы дать шанс придумать что-нибудь, чтобы противостоять тебе. Не засыпай нас метеоритными камнями, нас, людей на маленькой планете Земля.
   Так шепчу я, стиснув зубы, каждое утро. Хотя Млечный Путь, в котором располагаются наша Солнечная Система и планета Земля, ещё не скоро сблизится с туманностью Андромеды.
   Я каждый день делаю усилие. Живу для решения этих проблем.
   Может быть непоправимое - исчезновение живого из космических пространств.
   Экий глупец, - скажут.
   Выпей пива. Расслабься.
   Праздность?
   Хмельное. Нельзя. Надо быть в здравом рассудке. Воспринимать реальное положение вещей.
   Шиз?
   ...
   ...
   Да будет воля Твоя, - говорится в молитвах. Не моя. Моей воли уже нет. А некая сила мне что-то диктует. И я записываю ноты; исполняю.
   Это подлинное бытие; истинное существование.
   Это - я, на некоторое время.
   Но и навсегда, в какой-то степени.
   Я ведь это уже знаю.
   ...
   ...
   Тотальная бдительность сознания. Будьте бдительны в отношении ваших побуждений. Они - не ваша истинная сущность. Лишь одно-единственное побуждение - подлинная сущность. Ваша истинная сущность лишена страха.
   Так бормочу я на трамвайных остановках, в театрах и кинотеатрах.
   Чем вызываю настороженность окружающих. Они не знают меня.
   А я знаю себя?
   Знаю, что без них я ничто. Хочу как-то синтонно жить с ними как с самим собой.
   Я человек планеты!
   Мои мысли разорваны. Постоянно в разорваном состоянии. Я живу чувствами. Я - пульсирующее сердце, пульсирующая планета, летящая в тартарары. Я - предсказатель армагеддона, конца света. Такова моя природа. Вслушайтесь в неё.
   ...
   ...
   Я ставлю ногу, уверенно и плотно. Я вскидываю руки; к небесам. Я говорю своё слово, жестокое и неумолительное, от которого не только мурашки по коже, а просто кружится голова, тошнит и хочется рвать, от которого не просто руки опускаются вниз, а приземляются вместе с телом, и сознанием, которое в обморочном состоянии заливает глаза слезами, проступающими из глубин мозга и из глазниц потоками. Я говорю, что все наши дети (дiточки-квiточки) погибнут во всемирной катастрофе будущего времени, отчего материнская волевая ненависть вокруг меня всколыхивается волной до небес, подобно цунами, и обрушивается на меня с воплем: сатана! Ты ничего не знаешь и знать не можешь, дьявол.
   Им просто не нравится вариант таких событий. И они готовы меня растерзать, видеть во мне зло, злую силу, нарушающую их умиротворённость. Но я исхожу из их дел, в своих суждениях. Они не заботятся о сохранении будущей жизни. Они просто рожают эту жизнь.
   Но космический мир больше нас. И он - хаос. Он может уничтожить всю земную природу и человека в том числе. Если не заниматься предусмотрением опасности и ничего не предпринимать, а устраивать времяпрепровождение в бессмысленных играх в рулетку, дабы добыть для себя нетрудовыми усилиями богатство, значит, только терять дорогое время и не работать на спасение. Значит, покончить с собой. Покончить с будущими поколениями.
   Ну-ну. Что?
   ...
   ...
   Я подымаюсь. Иду к окну. Смотрю вдаль через запотевшие стёкла. Они скрывают ясность окружения. Я злюсь. Неужели всё так? Не можем уловить подлинного. Не можем прояснить для себя окружения! И как в потёмках. Как слепые котята. Тычемся. Тычемся. В поисках свободы. Хотя свобода здесь рядом. В жизни нашего пупка, который сыт и живёт.
   Жить. Жить. Жить. Что ещё?
   Жить в будущем!
   Я народил восьмерых детей.
   Им требуется будущее!
   А их детям требуется будущее?
   А детям их детей требуется будущее?
   Потому я не опускаю руки. И с упорством вглядываюсь в запотевшее окно, в надежде узреть там что-то жизненное, способствующее жизни.
   И так всегда.
   И я прилагаю усилия. Правда, с этим сложнее. Я могу чего-то не учесть.
   ...
   ...
   Я говорю, что с нами, что пользу приносит жизни.
   Я говорю, что против, что зло, с чем бороться надо.
   С этим взобрался на крышу. Не говорю уже, а кричу.
   Люди внизу в удивлении. Странным всё это им кажется.
   Что? Все меня не поняли? А речи? А крики? Призывы?
   Я знаю, что скоро будет. О том говорю, кричу. Неужто не ясно, что делать? Доводы веские надо?
   А довод один: что за жизнь?
   За жизнь витамины. Вита!!!
   Так много могу наворочать всего, что настроит на дело.
   Однако решаться всем надо.
   Отказ от всего для жизни!
   ...
   ...
   Стою. Смотрю. Предо мною блещут и синь, и даль, и гладь, и тишина.
   Там вышина.
   Гляжу на небо зорко.
   Что зоркость та моя? Там звёзд не счесть, не счесть.
   А я? Одним лишь взором обладаю, направленным лишь к той или же к той звезде.
   О братья-други, вас не так уж много, как тех небесных звёзд, но мы все вместе. Есть шанс у нас остаться телом белым нетронутыми средь огня тех звёзд.
   ...
   ...
   О жизнь, жизнь! Как ты проходишь быстро. То всё теплишься, шевелишься. И тут уже седины, старость; холодеешь, костенеешь.
   Многое не сделал. И то, и то надобно было свершить.
   Но, главное?
   Главное сделано.
   Кричал людям: Берегите себя!
   Ведь какие бы иллюзии люди не носили в себе, какой бы иллюзорной деятельностью не занимались, на передний план выплывает вопрос: А будут ли жить ваши дети в дальнейшем, через тысячу, две, три тысячи лет? И будет ли жизнь вообще? Или же всё сожмёт холод Вселенной?
   И второй вопрос, наверно, самый страшный, страшилка под старость: А что ты сделал, чтобы жизнь была? Всегда по графику водил трамвай? Забастовками и неповиновением делал экзекуции богатым олигархам, чтобы они не жирели, а производили реальную жизнь вместо ресторанной?
   Что ты делал?
   Спускал сперму между ног своей возлюбленной на дорогие ковры, на которых она становилась безжизненной? Или замораживал её в жидком азоте для будущих поколений, которые будут путешествовать в космических пространствах? Что ты делал, чтобы люди в будущем путешествовали в космических пространствах, дабы иметь шанс уцелеть? Ты блокировал парламент, чтобы он не принимал закон о создании ядерного космического оружия вместо космических кораблей дальнего следования, несущих жизнь к другим галактикам? Или ты просто водил трамвай и довольствовался бутербродом с яишницей? Ты произвёл что-либо существенное? Ты восставал? Или ты был чистым исполнителем и не вдавался в подробности, к чему твои исполнительские действия могут привести?
   Да и вообще, что ты собой представляешь? Ты кто? Амёба? Волк? Человек-практик? Человек-созерцатель? Человек инструментальных склонностей или коммуникативных? Какой человек?
   Хе-хе!
   Однако этого мало для определения твоей сущности. Какого бы характера твои действия не были, на суд представлены их результаты.
   Почему твои действия не повлияли на то, чтобы человечество перестало производить ядерное оружие?
   Почему твои действия не повлияли на то, чтобы человечество перестало производить алкоголь и табак?
   Почему твои действия не повиляли, чтобы прекратился игровой бизнес и всякий азарт по поводу несущественного?
   Почему твои действия не повиляли, чтобы прекратилась проституция, чтобы женщины только бы рожали детей для дальних космических цивилизаций? Или ты сам такой, чтобы подцепить на пару часов какую-либо смазливую девчонку, витающую в мечтах, а потом покинуть её, не интересуясь, что потом будет в её внутренних каналах после прохождения твоей спермы?
   И вообще, почему ты не раздираем совестью, живя в таком паскудном мире, мире, подобном мусорному ведру, в котором копошатся люди-червяки, тоже не раздираемые никакой совестью и вообще не раздираемые ничем, потому что имеют такие машины, что дороже жилья, имеют дом на колёсах помимо многочисленных домов на земельных участках, отгорожены от всего мира высокими заборами, и плюют на этот мир, на весь этот мир природы через лобовые и боковые стёкла своих лимузинов, ибо имеют счёт в банке на покупку ещё таких мощных средств передвижения? Таким не нужны луноходы. Таким не нужна вообще рядом живущая жизнь. Они отгорожены от подобной мерзости как от червяков; сами будучи червяками, украшают себя костюмами и бабочками на белых рубашках, дабы просидеть очередной вечер в ресторанах, а не простоять под стенами парламента, дабы воспрепятствовать принятию закона, дающего дополнительные права гомосексуалистам и транссексуалам, которые с жиру бесятся, распространяя свою патологическую философию слюнопускания.
   Ты не сделал ничего особого, дабы воспрепятствовать нарастающей волне патологии в человеческих взаимоотношениях.
   Значит, ты не должен претендовать на что-либо после своей смерти.
   Значит, закончи свою жизнь в тихих муках своей совести, и не возмущайся.
   Главное - не возмущайся. Ты ничего особого не сделал.
   Ты водил трамвай! Это да! Приносил пользу.
   Но ты не бросил его вести. И, невзирая на потерю заработной платы, сулящую отсутствие на завтрак бутерброда с яишницей, не восстал. Конец тебе. Это говорю я, такой же как ты. Оттого и говорю подобные речи. Что-то заело внутри.
   Есть вещи поважнее вождения трамвая. И вообще, надо переходить на другие средства передвижения.
   ...
   ...
   Смысла никакого нет, в жизни. Всё - не на века. И быть гением тоже нет смысла. Ну, произведёшь ты какой-то гениальный продукт. Им будут некоторые поколения людей пользоваться. Затем всё равно - конец света. А тебе что оттого в следующих поколениях? Ты живёшь сейчас, в этой жизни. В ней и будешь умирать. Жить и пользоваться благами, какими сможешь, и какие выпали на твою долю! А может, надежда на будущее есть, что люди выживут и будут жить? Тогда ради этого и стоит жить, и надо жить! Но как? Каким образом жить, чтобы человеческая жизнь не прекратилась в будущем? Как жить, чтобы жизнь человечества удлиннялась в будущем?
   Задача!
   ...
   ...
   Стою. Смотрю. Всё убегает в даль, в ту даль, что безвозвратно манит, манит... И мы идём. Что остаётся делать? Есть мы и даль. И пропасть между этим.
   Ещё закралась пропасть между нами. И потому идём пока на гибель.
   ...
   ...
   Однажды увижу, увижу...
   И побегу, побегу...
   За полем, за лесом, за негой не нахожу ничего.
   То плес одинокий напомнит простор без конца, без конца...
   И я потеряюсь в нём сразу. Оповестить не смогу, чтобы меня возвратили к людям, родным и друзьям.
   ...
   ...
   Стою смотрю. Там две волны скрестились. Потом пропали. И новый шквал навис над новыми волнами. То ветер свищет, поднимая бури.
   Над небом нависает ураган. Всё так и есть. Я не ошибся вовсе. Не... оговорился невпопад.
   Над небом нависают ураганы.
   В том прелесть?
   О, нет, и нет.
   Но в том конец.
   Не справишься, ты, человек; никак. Всё захлестнёт: долины, реки, горы.
   Что думал раньше ты, о человек?!
   Разумное ты существо, скажи?
   ...
   ...
   Стою. Смотрю. Там облака сшибают себя друг в друге. Вот так и я среди людей напрасно всё высекаю искры из себя, не зная, стоит это делать или же надобно всё ж осмотреться, право. Зачем? Куда идти? Что в будущем нам всем?
   ...
   ...
   Горы-громады стоят. К морю совсем подступили. Там облака плывут. Солнце палит нещадно.
   Но как бы энергию эту так разложить для пользы, чтоб тем и нужды не видеть, когда умирают от рака, совсем без лекарств, от боли в больнице обшарпано-грязной?
   А там, в тех других кварталах энергия Солнца в зелёных, зелёных купюрах играет, в тех нефтеносных, счастливых...
   Нефть породило Солнце. Добыли её. Закачали себе лишь. Природа их! Не наша. Да и не ваша.
   Потом в тех других кварталах, в тех ресторанных сходках нефть, превращённая в деньги, в доллар весь тот зелёный, учит людей разврату, безучастно смотреть на больницы, где без лекарств умирают.
   Солнце! Не делишь всё честно.
   Всё распускаешь в пространства.
   ...
   ...
   Я поворачиваюсь на восток. Затем поворачиваюсь на запад. Затем - на север. На юг. Нигде мне места нет. Я хочу всё. Объять необъятное.
   А как иначе?
   Посмотрите на мир вокруг. Он огромен. Необозрим. Как им овладеть?
   А никак!
   Хоть частично обрести устойчивость. Хоть как-то продержаться. Чтобы не захлестнуло цунами.
   Кручусь как юла. Восток. Запад. Север. Юг. Где повезёт. Как повезёт.
   Я - испытатель счастья, видящий его в ином, в ином, как люди его видят. Для меня счастье - это ощущение, что я всё сделал для будущей жизни, находясь в неблагоприятных условиях людского окружения, думающего по-своему.
   О чём они думают?
   ...
   ...
   Стою смотрю. Там облака всё движутся, движутся... То хаос без конца миров безмерных. Их не победить. Но надобно хоть как-то знать себя! Зачем пришёл? Что надобно для жизни? Так люди в принципе всё знают. И не бросаются на ближних за тем благом, что жизнь требует для тела, для души.
   Но коль забрали хлеб у человека, и в желудке пусто?...
   А на эти деньги вновь Иерусалим построили второй, и третий...
   Что же?
   Вдруг возмущение нахлынет к голове.
   Не так обрёл Иерусалим святой. Он - в сердце.
   Ну, а про это кто подумал?
   Вот и война, резня...
   И что? И что?
   И Шамбала в сердцах стоит как счастье!
   И что мы ищем на Тибете?
   ...
   ...
   Конец света. Говорю себе: это реальность. Солнце рассеет свою энергию в безмерных тёмных пространствах Вселенной. Все звёзды небес рассеют свою энергию в безмерных тёмных пространствах Вселенной. А эти пространства и не посветлеют, и даже не посереют. Останутся тёмными. Конец света.
   Человек должен научиться вырабатывать свет сам, а не использовать ресурсы Солнца, урановых руд и прочего. Это для того, чтобы уцелеть, остаться жить.
   Но чем занят человек? Пустым времяпрепровождением. Праздным времяпрепровождением. Он не овладевает Вселенной. Значит, Вселенная овладеет им. А проще сказать: растопчет этого человека вместе с его богами - Христом, Кришной, Буддой.
   Ох, человек! Гореть тебе в Звёздных огнях. Не думал ты о будущем. Всё рулетку крутил. Власти добивался. Ублажал себя стимуляторами и спрыскивал сперму на простыни, вместо того, чтобы пустить её внутрь тела возлюбленной, дабы зачала, дабы размножать род человеческий, расселяя его по Вселенной, оживляя Вселенную силами, пытающимися добыть свет, овладеть Вселенной, а значит, стать Богом реально, а не в компенсаторных и катарсичных реакциях своего сознания ощущать невозможность смерти, ощущать Божественное.
   Эх, человек, человек! Протратил ты время. И протратишь ещё. Ибо не одумался, не понял элементарных вещей: храни тело, а значит, и Дух!
   ...
   ...
   Конец света. Тело человеческое жить не будет. Душа, Дух - тоже не будут. Вновь восстановятся безжизненные пространства. Всё вернётся на круги своя.
   Нам это нужно?
   Скажи мне: нам это нужно?
   Конечно, мы можем сказать: лишь бы прожить свою жизнь.
   А смысл?
   Если после меня руины, исчезнет живое как таковое... И останется вокруг лишь камень, раскалённый или замёрзший во льдах.
   Неподходящие условия для жизни.
   ...
   ...
   Я подхожу к пропасти. Гляжу вниз. О бездна! Так и тянет туда броситься. Но я удерживаю себя. Мне надо много сделать. Я имею смыслы в своей жизни и обязан их воплотить. Мне рано расставаться с жизнью - говорю я себе. Есть ещё дела на этой земле. Бездна! Подожди! Кричу я что есть сил, немного подавшись вперёд, но слегка, чтобы не переборщить и не оказаться птицей с подбитыми крыльями, летящей камнем вниз, в тот страшный низ, от которого попахивает смертью. Смерть, подожди - говорю я себе. Я есть на этом свете, делающий своё великое дело.
   Отринув от бездны, подавшись назад, я очутился на зелёном лугу, лежащий и смотрящий в другую бездну, в голубое небо, с краю подёрнутое облаками. А так бездна, небесная бездна. Здесь уже не я буду лететь вниз, а нечто сверху будет лететь на меня, дабы покончить с той жизнью, которая во мне. Что это будет?- спрашиваю я себя. Град, величиной с яйцо? Или астероид? Метеорит?
   Комета... В таком случае угроза не только мне. Здесь пахнет не угрозой. Здесь попахивает прекращением существования человечества в целом. Землю раскалывает комета. В таком случае космические пространства остаются без живого, безжизненные. Всё возвращается на круга своя, к существованию Вселенной из камня, льда и огня. Огонь-звёзды, как вкрапления в виде солнц, рассеют своё тепло в холодные пространства Вселенной и всё замрёт, приняв состояние абсолютного равновесия. Всё остановится в силу отсутствия сгустков энергии в виде солнц.
   Может ли тешить такая перспектива?
   Меня - нет.
   Потому я строю свою жизнь согласно тому доподлинно живому убеждению своей жизни, что если не приложить усилия во спасение жизни в будущем, даже далёком будущем, то катастрофы точно не миновать.
   Люди, окружающие меня, в таком направлении не мыслят. Они праздно проводят время, не ищут выхода из положений во спасение жизни. Если они и строят ракеты, то ядерные, в виде вооружения, чтобы уничтожать друг друга, а не направлять эти ракеты на приближающуюся комету, дабы отклонить траекторию её полёта и предотвратить столкновение её с планетой Земля.
   Никому в голову не придёт, чтобы жить ради спасения жизни в будущем. Если разрабатываются научные проекты, так не для того, чтобы проникнуть вглубь мироздания и получить знания, дающие возможность выжить. Развиваются научные проекты прикладного характера с целью облегчить человеку жизнь, не высвобождая её для творчества, а высвобождая для ещё более пустого времяпрепровождения, отупляющего, ведущего просто к потере времени, дорогого времени, направленного на спасение, спасение в самом жизненном идеале.
   Может бать, я глупец, что поглощён идеей спасения человечества? Может быть, я просто больной, имеющий определённую форму шизофрении. Проще заколачивать деньги, эксплуатируя природные ресурсы, жить всласть и говорить "после меня хоть потоп", сосредоточиться на своём достатке, развлечениях и ни о чём не думать.
   Я не думаю.
   Оно само думается. Мне дали жизнь. Я тоже должен дать жизнь.
   Иной вариант. Мне дали жизнь. Но я не дал жизнь. Жизнь закончилась. Зачем же тогда она была?
   Или я больной шизофренией, или все вокруг меня шизофреники, устроившие пир во время чумы. Чума - это знание конца света, понимание этого.
   ...
   ...
   Сердце кровью обливается. Столько красот создал человек. И всё будет разрушено. И человека не будет во Вселенной.
   ...
   ...
   На деревьях цветы. Будут яблони, груши. Потом листья падут. Потом вновь зацветёт всё вокруг.
   Перемены идут. Их поток без конца. Не вскружило б мне голову всё это!
   ...
   ...
   Человек!
   Выношу тебе приговор! Утонешь ты в своих пристрастиях и исчезнешь с поверхности Земли. Потом и Земля распадётся и исчезнет. Ведь некому будет её сохранять, некому будет заботиться не то что о Земле и её существовании, некому будет заботиться о месте пребывания человека, о земном месте пребывания, или о неземном, космическом месте. Людей не будет.
   Некому будет заботиться. Но и проблем не будет, какого супруга или какую супругу выбрать, чтобы резус-фактор был нужный, группа крови нужная, чтобы дети были нормальные. Людей не будет; некому будет проблемы решать. Но и проблем не будет. Людей же не будет!
   Человек!
   Выношу тебе приговор. Цепляю за самое больное место. Ты многого не можешь в своём спасении. Ты мал пространственно.
   Но ты и не хочешь! Не хочешь спасения!
   Глупец.
   ...
   ...
   Умирать надо.
   Нет, нет. Конечно, я ещё поживу. Но такая вещь как временность жизни, конечно, меня достаёт.
   Три часа ночи. Посмотрел на часы. Осмотрел комнату.
   В чём смысл?
   Ситуация рождает смысл!
   Ситуация одна: жизнь и смерть. Жизнь в данный момент. Смерть завтра, послезавтра..., через десять лет, через двадцать...
   Всё безвозвратно. Идёт..., идёт...
   Если потом ничего не будет, то в данный момент делаю то, что останется; если не от меня останется, то останется от рядом живущих.
   Забарабанил пальцами по столу.
   Но этого не останется.
   Три часа ночи. Тихая комната. Звуки растаяли, растворились. Ничего от них не осталось. Но и никто не слышал этих ушедших звуков. Для окружающих они умерли, стали недоступными. Не напомнили ни о барабанном бое африканских племён, ни о барабанах симфонического оркестра, ни о чём. Но мой стук пальцами по столу изменил что-то во мне. И это что-то я как-то передам в контакте с людьми, когда придёт утро и я выйду на улицы города, пойду на службу.
   В общем, мой стук пальцами по столу изменил какие-то молекулы вокруг меня, изменил молекулы во мне. Что-то изменил. Как это отзовётся потом на жизненных ситуациях будущей жизни никто не знает. Будущее потёмки. И это прискорбно. Нет уверенности, что ты делаешь для жизни, а что для смерти. Плачевная ситуация. Ведь ты хочешь оставить жизнь, после себя жизнь, а не смерть, делая своё добро. Что ведёт к жизни? Что её сохраняет? Что ей способствует? Всё непредсказуемо! Непредсказуемы последствия барабанного боя моих пальцев по столу. Я в ловушке. Непредсказуемы последствия многого, что я делаю. Но я живу, делаю...
   Что будет?
   Что будет?
   Наделал детей. Наделал всяких дел, музыкальных, строительных... Всё это живёт. Я этим живу. Каждый день что-то творю. Что будет от моих творений? Как оно отзовётся в будущих поколениях?
   Не знаю!
   Не знаю последствий.
   Буду наугад, но для жизни.
   ...
   ...
   Смысл жизни - это направлять людей в правильное русло; как они должны жить, какой подлинной жизнью они должны жить, чтобы их собственная жизнь продолжалась в будущих поколениях. Потому речь идёт о будущих поколених, так как без них невозможно ничего.
   ...
   ...
   Что я должен завещать родным, близким, друзьям?
   Право не знаю!
   Завещать могу только человечеству. Будет человечество, что-то останется и от родных, близких, друзей... Будет человечество, что-то может остаться и от меня. Не будет человечества, не будет ничего.
   В принципе, в моих предыдущих словах и кроется всё моё завещание, весь смысл жизни. Я говорил: "Будет человечество...". Так и завещание кроется в том, чтобы оно было. Делай всё, чтобы человечество было. Но что для этого надо делать? Рожать детей? Да. Питать своё тело; и питать другие тела? Да. Но не всё так просто. Рожать детей? Да! Но и регулировать рождаемость. Питать своё и другое тело, но и регулировать этот процесс. Например, спасая себя от обжорства, спасая других от обжорства, понижая их доходы, в основном - доходы богатых, которые незаконным путём присваивают богатства других.
   ...
   ...
   Завещание.
   Нельзя делать ни одного движения лишнего.
   Полностью посвятить свою жизнь стойкому развитию жизни в будущем. Всё предусмотреть, чтобы жизнь не прекратила своё существование даже в отдалённом будущем.
   Тогда себе будет хоть какое успокоение, что вместе с жизнью ты тоже длишься, ибо вложил в неё свои силы. Хоть какие силы, хоть малые, но вложил.
   ...
   ...
   Что не упражняется, то умирает. Упражняюсь в утверждении устойчивости жизни. А повод для упражнения есть. И проблема есть. Проблема простая. "Кранты" называется. Солнце начнёт расширяться и гаснуть. И земному шару конец. Человечеству - тоже.
   ...
   ...
   Что я, что я в этом мире? Один взмах рукой, вытирающей сопли; одно смахивание слёз о том, что будет?
   О человек, как ты никчемен! В своих иллюзиях ты блуждаешь по мирам бесконечно воображаемым, оторванным от реальности.
   О человек!
   На твоих глазах нету слёз? А надо бы, если взглянуть, сколько зла ты натворил, притесняя себе подобных. Но сколько ещё натворишь?! Ведь ты не угомонился. Понятно, что у каждого свой желудок, каждый тянет к себе. Но не в таких же количествах! Всё ж не съедается. Желудок не безразмерный.
   Ты забыл своё предназначение, человек. Спасаться и спасать других. Ты забыл опасность, надвигающуюся со стороны звёзд, опасность от двигающихся галактик. Конец тебе.
   ...
   ...
   Мне заканчивать дело; закругляться однажды.
   Был я там во Вселенной.
   Был я здесь под ногами в сточных водах бурлящих.
   Выбирать мне не надо. Всё не с нами, не с нами. Просто мы только сами; что-то смутно поём. Иль мурлычем, своё только делая дело. О чужом и не вспомним.
   А нам всё едино должно быть. В одних мы условиях все.
   А мы все так кичимся знаньем; своим, бесконечно своим.
   Но что же в том проку, скажи мне, когда снова звёзды уходят с небесного свода внезапно? И наша уйдёт безвозвратно.
   Прижмёмся друг к другу мы всё же.
   ...
   ...
   И что я есть, когда цветут сады?
   И что я есть, когда рассвет идёт?
   Что сделал для того, чтобы он шёл и шёл? А впрочем раскалённостью-то пахнет, той раскалённостью, что аж невмоготу, что тело всякое не выдержит жары.
   Для тела мне нужны условия простые. То пища и вода, то воздух и тепло, тепло - лишь в меру, чтоб не повредить тем тонким тканям, что снабжают мозг для всех работ его по сбереженью тех же тканей.
   Так что я есть, когда цветут сады?
   Так что я есть, когда рассвет идёт?
   Что сделал я, чтоб ткань моя была в том будущем движеньи перемен?
   ...
   ...
   Я выжал из своей природы, ну, максимум того, что есть.
   И что ещё?
   Всё дальше - пусто...
   Там пустота; там пустота.
   Потом по книгам погулял, по интернету, по природе...
   Зашелестели токи мыслей. Ожил я вновь. Бурчу; бурчу.
   И новый мир нагрянул сразу своею чистой простотой. Нагрянули миры, миры...
   Их не испытывал ни разу.
   Нужны кому они? Постой...
   ...
   ...
   Конец. Конец. Погаснут Солнце, звёзды.
   Где найден человек?
   В себе?
   В себе?
   В себе?
   Он найден, когда звёзды зажигает.
   Собой?
   Реально добывая свет!
   ...
   ...
   Когда я был юношей, то хотел, чтобы у меня на теле росли волосы. Я брил руки и грудь, но волосы всё равно не росли. Так было заложено генетически. Всему своё время.
   Со временем у меня появились волосы на руках, на ногах, на груди. Значит, я опережал время в своих желаниях. Хотел быть мужчиной. Хотел - как мужчины-образцы, идеалы.
   Теперь я не хочу, чтобы волосы росли.
   А впрочем мне всё равно.
   Как я изменился!
   Приблизил желания к реалиям. Больше знаю. Я!
   ...
   ...
   Заплачу; значит, я ещё на что-то годный.
   ...
   ...
   Упокой мою душу, нега,
   Упокой мою душу, крик.
   Не хочу я холодного снега.
   Впрочем: время. Уже я старик.
   Забелели виски как иней,
   Не теплится внутри ничуть,
   Впереди не желтый, а синий,
   Синий, синий открылся путь.
   ...
   ...
   Всё начинается снова.
   Час тишины и покой.
   Где же во всём том основа,
   Чтобы смогли мы порой
   Чувствовать жизнь без конца,
   Не потерять цвет лица
   От мыслей, что планы напрасны
   И перспективы неясны?
   ...
   ...
   Нету больше тепла и света.
   Уготовил мне мир покой.
   Закружилась тогда планета,
   Будто шёл я в последний бой.
   Будто нету мне больше счастья,
   Умирать только благодать,
   Будто встретил я мало ненастья,
   Будто мало пришлось страдать.
   ...
   ...
   Может, час; может, час, что будет,
   Будет прыгать, ласкать, лобзать?
   Для кого он? Для нас позабудет,
   Что мы вместе вчера?... Пристать,
   Хоть к кому. Лишь бы жить и жить.
   Или чувствовать: смог пролить
   Я себя до конца в миру.
   И не страшно - возьму умру.
   ...
   ...
   Что хотел я от мира этого?
   Ничего! Только гул и - вскачь.
   Но тогда мне на что же сетовать?
   Стоит вздёргивать внутренний плач?
   Нет, не стоит мне даже щуриться,
   Закрываясь от мира сего.
   Веселиться не стоит, хмуриться.
   Не имел ничего своего.
   ...
   ...
   Может, мне, мне и не понять,
   Где тот ветер благой ликует?
   Может, мне и вовсе не принять
   То, что всех за воротами чует?
   Я - прохожий, один, что вдаль
   Уходящей походкой мчится.
   Впрочем, жаль, впрочем, всё мне жаль.
   Тогда, впрочем, пора лечиться.
   ...
   ...
   Вот в этот час я буду жить и жить
   И не тужить о том, что будет после.
   Но только каждою минутой дорожить
   И строить, строить, далеко и возле.
   ...
   ...
   Генетический провал.
   Пятна движутся на теле.
   И другим совсем я стал.
   Что же будет, в самом деле?
   Аллергия? Рак? И что?
   Долго жить? Или же нет?
   Превратившийся в ничто,
   Никакой не дам ответ.
   Потому дерзаю миг
   Тот, что есть. И рвусь к свободе.
   Много? Мало я постиг?
   Разгадал я, что в природе?
   Я дерзаю всё сейчас.
   Это лучший, высший час.
   ...
   ...
   Всё вдруг однажды случится.
   Время куда-то умчится...
   И остаюсь я один.
   Сам себе лишь господин.
   Что с той господской натуры?
   С той ожиревшей фигуры?
   ...
   ...
   И не знал я, не ведал, что будет.
   Просто было со мной всё то,
   Что однажды вдруг позабудет
   Тело нежное. Брюки, пальто...
   Скину всё, чтоб предаться миру,
   Слиться с ним голым телом своим.
   И забросить потом даже лиру.
   Мир и я. Разом. Вместе мы спим.
   Вместе слились. Я тих. Растворился.
   Пусть бушуют миры надо мной.
   В них я полностью смыслом пролился.
   Даже смерти не чую собой.
   ...
   ...
   Мне однажды приснился простор.
   Твои губы; глаза; разговор.
   Потом снилась другая, не ты.
   Потом снились всё время цветы.
   Отчего? Отчего эти сны?
   Далеко до тепла, до весны.
   Холода! Холода... Холода...
   Они будут, наверно, всегда.
   Нам тепло доставать! Добывать!
   Или даром хотели вобрать
   То, что солнце подарит весной?
   А потом что нам, всем на покой?
   ...
   ...
   Может быть, я тот один человек,
   Что так порою ликует?
   А может быть, я безымянный навек?
   Впрочем, душа не тоскует.
   Просто она воплотила себя.
   Нет её. Даже любя, теребя.
   ...
   ...
   Вот он - тот ветер синий!
   Заговорит опять.
   Деревья покроет иней.
   Реки не движут. Вспять?
   Остановились, право.
   Морозы сковали спор -
   Ни влево нельзя, ни вправо.
   И у нас прекращен разговор.
   ...
   ...
   Я чую, будет тишина.
   Потом вдруг всплеск, потоки жажды.
   Потом накатит вдруг весна.
   Внезапно так, порой, однажды.
   И побегу я по лугам
   Как бы расстаться с вечным миром.
   Решил я сам, всё только сам,
   Насыщенный весь внешним пиром.
   ...
   ...
   Новый час. В этот час всё случайно.
   Этот час, словно мир тишины.
   Открывается снова мне тайна.
   А потом? А потом - только сны.
   ...
   ...
   Промчаться. Промчаться. Промчаться...
   Года, города, и снега.
   Умчаться. Умчаться. Умчаться...
   Скажи мне, скажи мне, куда?
   Не знает, не ведает, право,
   Никто в этом светлом миру.
   Хоть видит он влево и вправо.
   И чует мороз на ветру.
   Мороз? Это значимо сильно.
   А ветер? Ох, что всё так пыльно?
   ...
   ...
   Я буду жить, я буду жить как прежде,
   Как прежде ворошить себя и тех...
   Лишь только в маленькой, ну, крошечной надежде
   Для жизни в будущем, в том будущем для всех.
   ...
   ...
   Всё то идёт из ниоткуда.
   Бредёт, идёт. Идёт, бредёт.
   А я? Немытая посуда?
   Как ветер тот, что всем поёт?
   ...
   ...
   Я не могу понять, кому всё это надо?
   Я не могу понять, зачем всё это, а?
   Если придут часы, и человечье стадо
   Войдёт в предел всему. И всё то - на века.
   Мир без людей останется навеки.
   С поверхности Земли исчезнут человеки.
   Да и сама Земля растает во Вселенной.
   Где будет моё "Я"? В мольбе своей забвенной?
   Его не будет, нет. Какой вопрос? Ответ?
   Не будет ничего. Безжизненный простор.
   Рисую всё-то я тебе, тебе в укор.
   О человек, ты праздное созданье.
   Порушится фундамент, твоё зданье.
   Не жил спасеньем ты.
   Не те твои мечты.
   Расплату получай!
   Визжал ты: расточай!
   И время прожигал!
   Как будто бы не знал,
   Что мир сильней тебя.
   Усилий не любя,
   Ты время проводил.
   А жил ты? Иль не жил?
   ...
   ...
   Может быть, всё так случится...
   Ветер и вечер во сне...
   Может, куда-то умчится
   Новый предел по весне.
   И открывается благо -
   Вещий весь наш небосвод.
   То просто проснулась отвага
   В тихой телесности вод.
   ...
   ...
   В чём нам наскучит жить?
   Во что нам наскучит верить?
   Чем мы должны дорожить?
   И чему нараспашку двери?
   Наверно, всему и вся,
   Собой жизнь и свет неся.
   ...
   ...
   Может быть, мне не стоит
   Гладить своей рукой?
   Или же просто устои
   Мчатся сквозь голову? Рой...
   Рой их, меня прибивает
   К прежним движениям тела.
   Кажется мне, что не знает
   Тело значения дела
   Для процветанья, цветенья
   В райском своём саду;
   До здохоты там пенья
   Будут. И что найду
   Я под конец желаний?
   Новый поток их, что ль?
   Ну, а потом оправданий
   Новый воскреснет рой.
   Роль их нам всем известна.
   Песенка их только лестна.
   ...
   ...
   Может быть, мне всё наскучит?
   А может быть, вовсе нет?
   Но что меня сильно мучит?
   Новый придёт рассвет.
   И заиграет нега. И запоёт душа.
   Будто бы вовсе от снега
   Холода нет. И дыша
   Светлым порывом в небо,
   Я посмотрю опять -
   На свете как будто бы не был.
   Снова начну ворковать...
   ...
   ...
   Я припадаю к жизни и к тебе.
   Я упадаю в вечные напевы.
   От них мне самому не по себе,
   Когда несут меня куда-то Девы.
   И вновь, и вновь я раскрываю час,
   Я раскрываю день, который был и будет.
   Сочится ли во мне всё будто в первый раз,
   А память, что она когда-нибудь забудет?
   И вновь, мой милый, милый мой дружок,
   Я подымаю новые напевы.
   И вновь трубит, трубит во мне рожок -
   И восстают из Дива снова Девы.
   И возрождает новый небосвод
   Во мне другой, чужой, и свой народ.
   ...
   ...
   И вот опять тот праздник без конца.
   И я лечу, лечу опять, к тебе лечу.
   И нет на мне, и нет на мне лица.
   И ничего от жизни не хочу.
   Хочу лишь быть помеж друзей, врагов...
   Не оттого ль я снова без оков?
   Опять, опять тот праздник без конца.
   На мне же нет, ну, нет совсем лица!
   ...
   ...
   Как всё убегает, ах...
   Как всё возрождается снова.
   Но будет когда-нибудь крах?
   И есть в том какая основа?
   Всё знать наперёд невозможно.
   Иногда сотворяй осторожно!
   ...
   ...

2009

   ...
   ...
   Может, просто мы будем все вместе говорить и плясать, и играть?
   Может, всё своё мы позабудем ради наших детей на Земле?
   Может, мы позабудем обиды?
   Или нет, будем помнить и жить ради будущих тех поколений, чтоб они продолжали себя.
   Я открою глаза и увижу солнце, реку, долину в огне. Это осень, и лист уже красный опадает с деревьев слегка.
   Осень душ только вряд ли увидим, если вместе - для будущей жизни.
   ...
   ...

2010

   ...
   ...
   Вот он - час, упадающий в муку!
   Вот он - день, упадающий в тьму!
   Как сейчас ощутил я разлуку.
   Отчего? О! Совсем не пойму.
   Оттого, что простился я с негой
   Голубых и сиреневых дней?
   Или просто наехал телегой
   На конструкции мысли своей?
   Нет! Узнал, что Вселенная будет
   Наступать на тебя, на меня...
   Но скажи, милый друг, кто рассудит,
   Если ты только лишь за себя?
   А Вселенная движет и движет.
   Уже льдом и огнём пятки лижет.
   ...
   ...
   О Божественное!
   Ты сидишь во мне где-то там в глубинах...
   Довольно корректно подмечено в Евангелии от Луки, что Царство Божье внутри нас.
   О Божественное!
   Кое-кто ищет тебя на небе. Но там лишь сталкивающиеся галактики, гаснущие звёзды, постоянные угрозы человеку. В то же время ясно как божий день, что преображение происходит с нами, внутри нас; мы узреваем Бога в себе.
   О Божественное!
   Как ты запутало людей! Или они сами себя запутали? Или они хотят быть запутанными? Право, трудно распутать клубок этих несоответствий. Но ясно одно: "Вы боги"; то есть мы - боги. Но нам об этом поначалу ничего неизвестно. Мы как слепые котята тычемся в страницы Священных Писаний, будь то Библия, Коран или Веды; и не можем понять, что мы есть на самом деле.
   ...
   ...
   О Божественное!
   Ты рождаешься где-то там в глубинах... Или нет... исходишь из глубин моего существа, моего сердца...
   Откуда ты? Ты появляешься из ниоткуда. Разливаешься в моём сознании, заполняешь меня своей полнотой. И я - другой. Я не такой как всегда - перепуганный жизненными обстоятельствами.
   О Божественное! Ты восхитительно.
   ...
   ...
   О Божественное!
   Ты приходишь как снег на голову. Ввергаешь меня в удивительное состояние.
   Вопрос. Зачем? Зачем ты приходишь? И затем оставляешь меня в неопределённости? Я не знаю, что и подумать.
   После твоего ухода я покинутый.
   Но нет!
   Во мне есть глубокий след от тебя. И это, наверное, на всю оставшуюся жизнь. Да, да! На всю оставшуюся жизнь.
   Вопрос. Зачем ты приходишь?
   Чтобы показать, что есть совершенство?
   Чтобы восстановить во мне гармонию и равновесие?
   Чтобы открыть меня для самого себя?
   Чего ты хочешь?
   Ведь ты приходишь как отдельная сила, без приглашения.
   Затем уходишь, указав, что я занимался не тем, чем надо.
   И я возвращаюсь к жизненно важному. О Божественное!
   ...
   ...
   О Божественное! Твоё царство внутри нас, как говорится в Евангелии от Луки. Правда, многие представляют это царство вовне, спутывая все карты, весь расклад. Надо спутать, шокировать? Надо!
   Всякое преображение, просветление Духа происходит только изнутри, как говорил Рамана Махарши. Так какой же смысл рассуждать о Боге, о Высшем Бытии, об Абсолюте как о чём-то внешнем по отношению к нам? Сам Иисус Христос говорил: "Вы боги". На это намекали в иносказательных формах и Моисей, и Мухаммад, и Кришна, и Будда, и Лао Цзы. А к ним бы надобно прислушаться. Они что-то постигли великое. Может, даже для самих себя. Но - великое. Значащее и для других.
   О Божественное! Ты входишь в меня из моих же собственных глубин. А кажется, что извне.
   Божественное!
   Божественное рождается из наших глубин. И становится рядом как некая объективная сила, помогающая нам.
   ...
   ...
   Люди уходят, дома остаются. Потом, конечно, уходят и дома. Строятся новые дома. Но люди уходят быстрее, чем дома.
   Надобно построить дом на всю Вселенную. Надолго построить. Чтобы его долго не менять. Высвободить человека на иные дела.
   ...
   ...
   Всё прошло, пролетело всё, житиё-бытиё моё...
   Ладно я! Как другие? Как? Если временно тоже живут. И закатится их звезда. Звёзды стукнутся в небе однажды. И огонь километрами встанет.
   Не готовился ты человек к таким жизненным оборотам.
   ...
   ...
   Вот он - час, упадающий в смерть!
   Вот он - смерч, подымающий снова!
   Я - идущий. И я - ничто.
   Может быть, всё такое сразу?
   Подыму-ка я свой предел.
   И что будет, то будет. Пусть!
   ...
   ...
   Я однажды приду и скажу: "Только ветер. И вечер, и вечер..."
   А зачем?
   Почему?
   Я не знаю.
   Говорю.
   И пою... И пою...
   Есть надежда на что-то иное.
   ...
   ...
   Дожди всё идут и идут.
   Кончится это когда-то?
   Может быть, что-то случилось, и так бесконечно всё будет?
   Тогда погибать нам, и - всё. Вода до предела всем будет.
   Вода до предела везде; будет расти и расти.
   То новых миров наступленье. Иную нам жизнь вести.
   ...
   ...
   Ставлю, что было в карманах, на стол.
   Сажусь.
   Пересматривать буду, что на столе в совокупности есть?
   Не буду. Нет мочи.
   Выбился вовсе из сил в поисках карты Вселенной.
   Что я искал?
   Да всё то же, всё то же...
   Андромеды туманность!
   И всё?
   Да!
   И всё!
   Вот она надвигается смертью на нас.
   Что ещё?
   Что ещё?
   О другом разговор?
   ...
   ...
   Стою. Смотрю. Бушует океан. Как мал я! Как? Ну, щепка прямо, всё тут!
   Воображаю прямо всё то из себя. Я покорил! Я превозмог просторы!
   И что?
   Нахлынет вдруг волна... Невообразимо; на тебя; случайно. И - нет тебя...
   А я теряю время много зря, воображая из себя всё что-то.
   А надобно кряхтеть, коптеть и двигать. Иначе всё, конец нам всем придёт.
   Не океан, так космос нас проглотит. А мы всё кичимся компьютерной игрой.
   Вперёд, вперёд - за жизнь и свободу.
   Вперёд, вперёд - за всех людей на свете.
   А здравомыслия у многих, впрочем, нет. Но и за них, за жизнь их - нам двигать. За всех, за всех, за кошек и собак; за жизнь всю мы отдуваться будем.
   ...
   ...
   Разлом в моей душе давно. Потом всё собирается по каплям. И застывает, словно тот гранит. И я бегу, проламывая стены. Я побеждаю.
   Я - победа.
   Мир!
   Нет, нет: миры; те все миры, что могут быть на свете.
   Потом?
   Зачем?
   Встаёт вопрос: "Зачем?". Зачем всё это? Пробиванье стен...
   Разлом (в моей душе) опять приходит. И по-другому сбор себя веду.
   А время движет; против нас; всех нас.
   Когда же в мире будет по-другому?
   Не знаю, право.
   Надо только жить!
   И бороздить вселенские просторы.
   ...
   ...
   Стою. Смотрю. Не вижу ничего. Всё облака идут, идут, идут...
   А что ещё?
   Всё канет и умрёт. А я смотрю и думаю о благе. Я думаю о нас, о всех тех нас, которые останутся вовеки.
   Вовеки ничего не остаётся!
   Так скажут все.
   И я скажу.
   Скажу!
   И что?
   Попытки продолжаю.
   Мне жить и жить.
   Бессмертие со мной? Я водрузил знамёна во всём мире.
   Бессмертие и то перечеркнул. Для жизни, для неё.
   ...
   ...
   Беру я камень, камень от Вселенной. Другой беру.
   Огонь я высекаю. Камнем о камень бью.
   Как изначально было? Я не знаю.
   Ни камня, ни Вселенной, ничего.
   Что ударялось? Разгадай, поди.
   Я ударяю!
   Или я молчу, в покое, сливаясь с миром, что вокруг меня.
   Но лишь на время. Я потом жую и ем, чтобы держать телесное для жизни.
   ...
   ...
   Подхожу. Говорю. Что с нами?
   Мы как борзые псы - ни о чём, всё ругаемся, зубы оскалив, всё ругаем других, не себя.
   Облака надвигаются быстро. И на всех нас придёт беда. Грянет гром, и гроза, и ветер... Шквал кометный!
   То будет, будет.
   Солидарность нужна во спасенье.
   А мы кроху земли не поделим.
   ...
   ...
   Солнце!
   Лучи солнца пробивают облака и падают на гладь моря. Всё так просто. И всё так кошмарно. Весь этот мир неподвластен нам, владеет нами. Может однажды низвергнуть нас в ничто.
   ...
   ...
   Я опять говорящий, что будет.
   Улетающий в смутный туман...
   Я опять дерзновенный как ветер. Отчего и парю; и парю.
   А устану, спущусь и утихну, - растворюсь во Вселенной; сольюсь...
   А потом встрепенусь - и в бега за спасеньем для близких своих.
   Столько чувств у меня для ближайших; сумасшедших таких, донельзя.
   ...
   ...
   Приходим. Уходим. Такие смешные.
   Чего-то хотим мы... Чего-то хотим.
   Потом обрывается ворох желаний.
   Тогда уж парим мы. Как птицы. Как птицы. И нету предела тем крыльям, что реют. И есть упоенье тем духом, что есть. Мы только просторы, но радости - горы. Мы - только Вселенные, те, что так есть.
   Парим и парим мы. И где-то в глубинах проходит желанье. То мысль, чутьё. И мы приземляем на грешную Землю себя для решенья насущных проблем.
   ...
   ...
   Я восстану, однажды восстану.
   Побегу, побегу, побегу...
   И замолкну потом насовсем, ошарашенный новым виденьем.
   В моём голосе будет хрип?
   Нет!
   Безмолвие только одно!
   Уяснил я простую вещь: что другие со мной не согласны.
   А я вижу, что прав; и всё.
   Подхожу и смотрю сквозь ограды.
   Эх, смести бы все их навсегда, чтобы люди раскрылись друг другу. Ведь у всех нас одна судьба.
   Но для тела порою грешим. А оно не нуждается в этом. Переесть ему - только болезнь. А мы так его пичкаем пищей, отрывая её от других.
   ...
   ...
   Морщины по телу пошли. Время наносит всё время что-то на тело моё.
   То шрамы. То ссадины.
   Впрочем морщины - не случай тот, что мог и не быть.
   Время - тотальный предел. С ним не считаться не можем.
   ...
   ...
   Слеза не течёт.
   Окостенел.
   Огрубел.
   ...
   ...
   В этот прекрасный день - тень. Вдруг тень.
   ...
   ...
   Вот он - случайный разбег!
   Я прибегаю к нему.
   Что в жизни свершить самому,
   Если в ней - только лишь бег?
   Но и спокойствие есть,
   Его нам порою не счесть,
   Когда мы у моря лежим
   И нам неизвестен нажим -
   Тело на мягком матрасе.
   А раньше мы - в храмовой рясе...
   Деньги должны доставать,
   Чтоб у моря спокойно лежать.
   Раньше потуги и бег.
   Но знаем, куда наш разбег?
   ...
   ...
   Может быть, просто буду жить и не жить на свете?
   Может быть, просто буду жить и не жить... никак?
   Господи, сколько люду? Сколько его на планете?
   А я не нашёл, с кем бы вместе... Ах! Не нашёл. Вот так!
   Что-то во мне не то?
   Одену, сниму пальто.
   ...
   ...
   И новый час опять назначен будет.
   И новый день опять ворвётся... Ах!
   Но кто меня, скажите, позабудет,
   Когда себя я превращаю в прах?
   Когда я про себя и знать не знаю.
   Когда лишь только для других желаю.
   ...
   ...
   Опять, опять я говорю о ближних.
   Опять, опять я говорю о вас.
   О дальних тех; о верхних и о нижних.
   О всяких; но живущих для всех нас.
   ...
   ...
   Может быть, я опять, опять
   Говорящий, что смута будет.
   Мне не хочется так желать.
   Оттого мне ничто не пребудет,
   Но смотрю на житьё людей!
   Нет спасительных вовсе идей!
   ...
   ...
   Опять и опять я буду
   Жить и любить сполна...
   Может быть, я позабуду
   То, что на мне вина?
   Но что раздирает нервы?
   Что раздирает меня?
   Был я когда-то первый.
   За счёт чего? Ото дня...
   День ото дня я плачу,
   Утерян я тот, иной,
   Который давал себе сдачу,
   Глядя на мир больной.
   ...
   ...
   В этом предельном мире,
   В этом предельном миру,
   Что посвящаю лире?
   Когда без остатка мру?
   ...
   ...
   Что нам случится однажды?
   Тихий покой или лик?
   Мы не живём в мире дважды.
   Молод. Потом ты - старик.
   Жизни проходят, проходят.
   И убегают века.
   Люди порою находят
   То, что всегда на века.
   ...
   ...
   Внезапно мир откроется нам вновь.
   И снова жизнь будет изначально.
   И будет вновь хлестать из вены кровь,
   Когда поймём, что всё не так печально.
   ...
   ...
   Вот он опять я; иду и бреду,
   Новым пределом вскормлённый.
   То ли найду? Ничего не найду!
   Мутный такой; убелённый
   Той сединой, что со мною всегда.
   А молодые года?
   Там я в трудах весь сполна пропадал
   И седину набирал.
   Ох седина, седина, седина...
   Времени отблеск она.
   ...
   ...
   Может быть. Может быть, мне всегда,
   Мне всегда всё сполна и не будет.
   Только знаю, что всем - навсегда!
   Когда дерзость себя позабудет.
   ...
   ...

2011

   ...
   ...
   Конец мира!
   Когда он будет? Нам ничто не вещало. Хотя...
   Зазвенела степная лира,
   О пожухлых травах шутя.
  
   Конец мира!
   Когда он будет? Нам никто не сказал. Хотя...
   Раззвенелась степная лира
   О засохших травах, спустя.
   ...
   ...
   Что-то случилось однажды с нами - с тобой и со мной.
   Чего-то не будет в жизни. Что-то убудет совсем.
   Что остаётся?
   Печали. Плывут там печали вдали.
   Не лучше ль напрячь свои силы?
   Возрадовать солнце и дали; возрадовать мир и покой. Даже покой окрыляем, если живём полной жизнью.
   Я положу свои пальцы на воду. И что я имею? Нету устойчивой силы, чтобы держала меня.
   Я в небесах, в тех пространствах, что так все не держат меня.
   Ну, а Земля?
   Всё-то - время! Время сожрёт и её.
   Так напрягай свои мышцы. Может, хоть что-то пребудет.
   Нет?
   Хоть печали уйдут!
   ...
   ...
   Горы. И море... И море...
   Я - говорящий туман.
   Мне бы той ясности кроху, чтобы взлететь в высоту; к горным вершинам коснуться; через моря пролететь.
   Только забыть мне не стоит друга, что рядом со мною.
   Удачи всё время не будет.
   ...
   ...
   Мне ничто, мне ничто не подвластно. Я кручусь и верчусь, как юла.
   Прибиваю для жизни хоть что-то.
   ...
   ...
   Стою смотрю. Там даль передо мною. Хотел бы знать, куда ведёт она. А впрочем, что? Вся даль со мною тоже, когда иду я в мир таких частиц, что глазом не увидишь, не торкнёшься.
   Стою смотрю. И думаю о нас.
   ...
   ...
   Стою смотрю. Там волны блещут. Море! А там звезда небесная блестит. Потом угасла. То миры распались.
   А мы живём. Живём пока, живём.
   Стою смотрю. А новых звёзд всё нету.
   К распаду всё?
   К исчезнувшим мирам мы ближе?
   Никто не знает.
   Владеть нам надо многим.
   Ты дёргаешь за плечи.
   Зачем, скажи?
   Нам вместе что ли жить?
   ...
   ...
   Прикладываю руку и рублю дерево.
   Топор вонзается в древесину.
   Сколько таких безмолвных созданий скосила рука дровосека? Сколько ещё скосит?
   Уже немного.
   Немного осталось.
   Ещё прошерстить джунгли Амазонки, и начнём задыхаться без кислорода.
   Джунгли Амазонки - лёгкие планеты. Именно они вырабатывают большой процент кислорода для всех.
   Немного осталось - вонзать топор в древесину деревьев.
   О человек!
   Безмозглое существо.
   Не ведает, что творит.
   ...
   ...
   Подымаюсь над травами. Подымаюсь над водами. Лечу самолётом. Крыльев нет, как у птицы. Нет и не будет. Придумал; придумаю, новое, новое...
   Вот я уже в Космосе. Там я летаю. Какая же птица туда залетит? А никакая. Простор - не для жизни.
   А человек? Он предвидит, что будет. И залетает далёко, далёко...
   Когда и Земли-то не будет совсем; он приспособится к новым просторам.
   Что остаётся ему совершать?
   ...
   ...
   Что за картина такая? Там всё поля и леса.
   Я оглядел все просторы.
   Что же, я в них утону?
   Мал я в сравнении с бездной, что пролегает меж гор!
   Что-то мне надо придумать. Так же не может всё быть, чтобы моё превосходство было лишь ноль от всего. Чтобы зависел я очень от мира, в котором живу.
   Я напрягаюсь в подъёме. Встаю отряхая траву. Зачем отряхаю, скажи мне? Здесь нет никого. Только лес.
   Люди! Запреты их были, когда среди них я блуждал.
   Теперь я свободен, свободен. И отпадают запреты; запреты, заветы, заветы...
   Нет правил. Средь гор я один.
   Тогда как ты справишься с миром, когда ты один во Вселенной, когда среди гор и лесов ты только песчинка, соринка?
  
   И речь забывать стал я тоже.
   Не человек я? О Боже!
   Скорее к собратьям. Спешить!
   Но что-то своё говорить?
   Они не послушают, нет.
  
   Люди смирились, что им всем конец.
   А что я средь них? Одинокий певец.
   ...
   ...
   О ты милая родина Русь,
   Я к тебе никогда не вернусь.
   Меня ждёт мир свободы в упор.
   Но не твой бесконечный простор.
   Буду сжат в европейской стране.
   Но насколько подходит то мне?
   Будет там без мозгов поводырь?
   Олигарх, одновременно хмырь?
   Там себя мне придётся узнать.
   Что я есть по природе, понять.
   ...
   ...
   Опять в тебе немые очертанья.
   Опять в тебе нетленное идёт.
   И что это? Твои ли дарованья?
   Нет! То всеобщий наш полёт!
   ...
   ...
   В этот ли час я буду
   Жить и не жить сполна?
   Что же я позабуду?
   Есть в том моя вина?
   Впрочем не знаю, право.
   Мир промелькнёт. И всё!
   А мне что, идти направо?
   Налево? Но всё ж за всё
   Надо платить, платить...
   За выбор... Чтоб жить, нам жить.
   ...
   ...
   Вот опять! Вот опять; и снова
   Перелистываю себя.
   Где же спряталась та основа,
   Что умрёт, только лишь любя?
   Нет её. Только скачки, скачки...
   Для чего? Чтобы сделать заначки?
   ...
   ...
   Всё прекращает движенье
   И замирает вдруг.
   Это - моё песнопенье.
   Было когда-то всё вкруг,
   Вкруг, тот который с нами,
   Когда собираемся мы.
   Теперь всё, как за горами.
   Теперь - будто бывшие сны.
   Теперь я другой, не как прежде.
   Теперь я другой, не как все.
   Теперь я всё время в надежде!
   Поймут меня? Только не все.
   ...
   ...
   Весь этот мир как будто бы не мой.
   Не мой; безмолвный вдруг воспрянет снова.
   А я как прежде будто бы больной.
   Всесильный Бог всему тому основа.
   ...
   ...
   И всё опять во мне переменилось.
   И всё опять во мне куда-то мчит.
   А может быть, всё это мне приснилось?
   Ох, что-то мне опять во рту горчит.
   Всё это жёлчь, и напряженье, нервы.
   Всё это - от безвыходности той,
   Когда хотел я быть всё время первым,
   И до сих пор от этого больной.
   ...
   ...
   И жить, и жить без счёта и без власти.
   И петь, и петь без меры на ветру.
   И мне не знать, совсем не знать напасти,
   Когда с зарёю снова поутру.
   ...
   ...
   Простор небес, безмерность голубая
   Прошепчет: "Ну, беги, беги, беги..."
   Там где-нибудь начнётся жизнь святая!
   Скажу себе: "Ты ноги береги".
   ...
   ...
   Мне всё же жить в том мире долгожданном.
   Порою вижу: в мире том слепом,
   Но всё ж до бесконечности желанном,
   Безмерном, до бессмыслицы большом.
   ...
   ...
   Мне в мире том, безмерном и богатом,
   Мне в мире том, без устали смешном,
   Захочется побыть порой солдатом,
   Чтобы узнать хоть что-нибудь о том.
   ...
   ...
   Мне жить и жить...
   Мне жить и жить на свете?
   Мне плыть и плыть...
   Мне плыть и плыть в века?
   Но иногда смотреть, что на планете
   Кончается вода, питьё, мука.
   ...
   ...
   Новый час, новый час придёт.
   Новый час вдруг придёт, закружит.
   Новых песен поток споёт.
   Ну, а сердце? Оно затужит.
   Всё за прежним, за прежним днём,
   Когда чистым был водоём.
   ...
   ...
   Просто будем мы жить на свете.
   Говорить о судьбе своей.
   Пока будет ещё на планете
   Воздух, зелень, волна морей.
   Но и этого впрочем не станет...
   Ах, не станет! Случайно? Вдруг?
   Постоянно нас что-то манит.
   Замыкает "непотриб" круг.
   Возвратись, возвратись к пределам.
   Посмотри, что будет с тобой.
   Проявись же в поступке смелом
   Для других, для жизни другой.
   ...
   ...
   И я пройду сквозь бури и сквозь грозы.
   И воплощу себя во всём, что есть.
   И не страшны мне лютые морозы.
   Согреет меня истинная весть.
   Что истинного в ней? Скажу. Скажу.
   За всех людей я жизнь свою ложу.
   ...
   ...
   Я не знаю, что было с нами,
   И когда мы желали быть.
   Только снова за теми горами
   Новый мир собирался плыть.
   А мы всё по старинке кочуем,
   Новизны в новом мире не чуем.
   ...
   ...
   Вот он! Предел! Наступает.
   Свободным покоем мчит.
   Порою во мне он не тает.
   Оскалится так; и гарчит.
   Потом растворяется всё же.
   Приходит иное ко мне.
   Но что же забыл я? О Боже!
   Забыл обратиться вовне,
   Чтобы спасти своё тело,
   Чтобы спасти все тела.
   Должно быть, серьёзное дело.
   Зачем? Чтоб удача вела.
   ...
   ...
   В этом мире, слепом и диком,
   Говорю о тебе, дружок.
   В этом мире, совсем безликом...
   Высоко так звучит рожок!
   ...
   ...
   Иногда лишь не знаю, что будет
   Через тысячу, тысячу лет.
   То, что мир весь меня позабудет,
   Не услышу в свой адрес: "Привет!"
   Ничего. Но когда мир разбудит,
   Из-за глупых деяний, людей,
   То никто, ну, никто не осудит,
   Что я мало направил идей,
   Чтобы мир этот всё ж уберечь,
   От опасностей предостеречь.
   ...
   ...
   Новый день, новый день души?
   Не спеши!
   Новый час, снова новый час!
   Он - для нас!
   Кто узнает, узнает кто?
   Может быть, то ничто, ничто?
   Просто силы свои взвинти -
   И расти.
   ...
   ...
   Прольётся, прольётся, прольётся
   Туман и мольба, и печаль.
   Начнётся, начнётся, начнётся
   И смута, и мерзкая даль...
   Но я угадаю в том тоже,
   В тех далях, себя и тебя.
   Обоих! Обоих! Быть может,
   Спасенье возьмём для себя.
   ...
   ...
   Вот он ли я, незрячий?
   Вот он ли я, слепой?
   Сумрачный и висячий.
   Такой я, и не такой.
   Вот он и ты, тоже странный.
   Такой иль не такой
   Поиск мой неустанный?
   Ненужный в принципе зной.
   Небо всё движет, движет...
   Наедет? Близостью лижет.
   ...
   ...
   Я, быть может, когда-нибудь буду
   Говорить о себе, о себе.
   Я, быть может, себя не забуду,
   А то впрямь - пропаду весь в мольбе
   О других. Тех, которые движут.
   А не только лишь выгоды лижут.
   ...
   ...
   Где-то там промелькнёт что-то в голове в виде мысли одной. И замрёт, и растает всё же, отпустив развернуться покой. Он восстанет, и в далях предтечей несравненного часа взойдёт. Распрямится вся ясность, домчит. Суетное всё то отойдёт.
   И останется свет и проблема.
   ...
   ...
   Встанет просветом новым, новым пределом, воспев ту первозданность духа, что так заблуждала в потёмках новых воскресших будней для тишины небес, что так случается с нами наперекор столетьям нищенским тем и зримым, что изобрёл человек, чтобы всё в будущем сникло, распалось и раздвоилось, а та тишина небес, что с нами так вымерла "вщент" однажды и не дождавшись блеска некой души благородной, что возродит престолы духа святого жизни, в будущий мир направив тело слепое наше, что лишь на зелень салата радостно бъёт ногами, даже руками крестит духа великий предел.
   ...
   ...
   Уходит.
   Стою, смотрю.
   Уходит.
   Река уходит, мчит куда-то. Куда-то в никуда.
   Река уходит в никуда.
   А я?
   Я тоже мчу куда-то. Куда-то в никуда лечу. Ну, кто б меня остановил, а то действительно исчезну.
   Но нет!
   Смотрю я на себя, в свои глубины.
   Пропадаю!
   И возвращаюсь в суть вещей. Не мчу, а делаю как надо. Для жизни, для неё.
   ...
   ...
   Говорю. Говорю, что будет. Будет мир и покой, и благость.
   Только ты ни во что не веруй, а иди по дорогам прямо, прямо в рай, прямо в райский символ, что висит над кроватью криво, оттого что минуты нету, чтоб поправить, порядок дать.
   Только ты ни во что не веруй, а иди по дорогам вкось, наискось, перекрыв, что было, и забыв навсегда всё детство, и открыв лишь дороги в туманах, сквозь которые светит заря.
   Ты не веруй; лишь обретай.
   ...
   ...
   Прихожу, говорю о счастье. И пою всей душой о нём.
   Что я есть в этом мире скользком, когда горы смещаются просто?
   Ну, сместятся к несчастью на меня как носителя счастья. И раздавится счастье, не будет ни меня как носителя блага, ни идеи о счастье совсем.
   Мне одно. Только горы двигать, от себя, чтобы тело хранить, чтобы дикие камни природы не давили на счастье моё.
   Счастье, счастье!
   О хрупкое очень. Вместе с телом сраслось и живёт.
   Тело, тело. Ты хрупкое очень. Мне хранить, и хранить тебя.
   ...
   ...
   Стою. Смотрю. Потом ногою двинул. Я всколыхну хоть что-то в этом мире. А то всё замирает однозначно перед светилом неба и судьбы, что в небе по утрам зарёй восходит. И греет, и печёт. Ну, всё, что хочет.
   Не справиться мне с ним.
   Ногою двинул. Лишь от безысходности нервный тик во мне.
   Я буду жить пока, дышать и верить, что овладею миром навсегда. Не я? Другой, идущий мне на смену.
   ...
   ...
   Побегу. Побегу. И стану. И замру. А там звёзды парят; в тех глубинах небесных, что синь, только синь, мне в глаза направляют. А я всё же смотрю на луну. Она отблеск того, что мне светит. Я могу разобраться в себе. И куда мне идти по дорожке. Ну, по лунной, по лунной пойду. Всё же свет.
   Как нужна мне хоть капелька света. Ориентиры. Дорожки из камня. Выпирают каменья. Споткнусь! Мне хоть капельку света луны. А до солнца дождусь, доживу?
   Вот и утро. Рассвет наступает. А луна побледнела совсем.
   Свет, о свет! Перемены.
   ...
   ...
   Я не знаю. Пришёл. Говорю. В основном о своём, о своём. Правда так промелькнёт иногда всё о будущем дне, и для всех...
   Значит, я что-то делал не так? И раскаянье в голосе брызжет. Значит, я о своём очень много? Хотя всё, что для жизни, имею. Ну, а лишнее? Нужно оно? Если всё лишь за счёт, что растёт. А растёт и растительный мир, поглощая лучистое солнце, поглощая лучистую силу, поглощая лучи, что с небес.
   Значит, мне надо всё ж упразднить то, что греет желанье исполнить; чтобы лишь бы желанье исполнить...
   И не лучше ль подумать, зачем мне потребности лишние в жизни?
   Пусть же зелень растёт и растёт. Для меня. Для других. Всё для жизни.
   Видно, делал я что-то не так, если кошки скребут, если снова об этом глаголю.
   ...
   ...
   В этом я буду, впрочем, тихим таким и скромным.
   В том я ведь тоже буду тихим таким совсем.
   Буду во всём таким я. Не шевелить ногами, не шевелить руками, пальцами, нет, не двигать. Лишь бы не тронуть мир. Тот, что вокруг клокочет. Тот, что вокруг гремит.
   Что же хочу я сделать, не шевелясь нисколько?
   Просто решил убить я, убить самого себя.
   ...
   ...
   Стою. Смотрю. А облака плывут. Куда плывут? Зачем? Никто не знает. Так всё устроено на этом белом свете.
   Так перестрой! Зачем плывут куда-то?
   Спускаюсь с гор. Здесь - облака вдали. Вон там идут в небесных далях где-то ...
   Но... посмотри, засох росток в долинах.
   Я, что? Ничто? Зачем кружусь на свете?
   Поднял ладонь ко лбу.
   Ох! Далеки так реки! Где-то там. Усилий приложить немерено нам надо.
   Живая жизнь! Её предел - во мне.
   ...
   ...
   Движет, движет, движет по миру мой дух сполна. Там горы, я вижу, висят. Там реки провисли над бездной, которая Небом зовётся, в которой легко утонуть; тонуть и тонуть в бесконечность, в пространства Вселенной - без меры. Висит, всё висит в этой бездне. И нет ей конца и краёв.
   Я это скажу своим близким. Они все...; всё в землю уткнулись.
   ...
   ...
   Если вы за свободу покупаете безопасность, то не будет у вас ни свободы, ни безопасности. Так говорят великие.
   И даже не только поэтому я бросаю тебе вызов, Небо. И отправляюсь в опасное путешествие своей жизни.
   ...
   ...
   Вижу, бегут сразу три покалеченные собаки. У каждой - одна лапа не действует. Подумал. Вместе выживать легче.
   Как нам, человечеству, выжить? Мы, искалеченные, с массой недостатков перед тобой, Небо. Бесконечное, беспредельное, всесильное Небо.
   ...
   ...
   Небо. Небо. Такое огромное, такое мощное, а размениваешься по мелочам. Делаешь жизнь, например, несчастного, бедного, старого, больного человека ещё невыносимее. И зачем тебе это? Или ты совсем безмозглое?...
   Небо!
   ...
   ...
   Небо. Такое синее, синее ночью, становишься совершенно белым под лучами восходящего солнца, даже если стоит сплошной туман. Так какое же ты, Небо? Или ты вообще себя не имеешь? Под влиянием тебя составляющих, таких как солнце, например, ты изменяешься до неузнаваемости. Ты что, себя не имеешь?
   ...
   ...
   Свет. Когда я распрощаюсь со всем, что есть на Земле, когда я точно соберусь восвояси, то есть на тот свет, а точнее - соберусь уже расплавиться в этом мире, разойтись своими молекулами и атомами в ничто, то подумаю, а всё ли я сделал так, чтобы после меня была возможность собираться молекулам и атомам в образования, подобные мне, оставлять после себя образования, подобные мне, подобные мне, потому что я всё же запечатлел себя как-то в окружающих меня людях. Так всё ли я сделал, чтобы жизнь после меня была? Возможности у меня естественно малы. Но большие, чем у заключённого Освенцима. Я всё же свободен в рамках законов, в рамках во многом глупых законов, законов без будущего, законов для того, чтобы одних сдерживать в отношении к другим, чтобы богатые могли пользоваться бедными, чтобы богатые могли ещё больше, забыв, что они ничто, что они ничего не сделали для жизни вечной, а лишь просаживали свои капиталы. Вот у кого есть возможности побольше, чем у меня, - у богатых. Но всё ли я сделал для жизни вечной, возможно, вечной, если подключить к решению вопроса людей побогаче, чтобы они вкладывали свои капиталы в экологию, в космические проекты по защите Земли от астероидов, метеоритов, комет.
   А нужно ли делать что-то для жизни вечной? Может, всё пустить на самотёк? Что будет, то будет. Но тогда уж точно жизни вечной не будет. Ведь мир больше нас. Мир - это космос мчащихся галактик. Одна из них, Туманность Андромеды, точно мчится на нас. И нам точно тогда не уцелеть, если что-либо не предпринимать. Я оставил отпечаток небольшой, крохотный, еле заметный, отпечаток на окружающих меня людях. Мой отпечаток - это я, это моя сущность. Мой отпечаток будет жить после меня, пока живут люди. Если их не будет, то и меня не будет, моего отпечатка. Надо что-то делать, чтобы они были после меня. Тогда моя жизнь хоть какой-то имеет смысл. Что-то останется от меня. А там - будь что будет. Что-то придумают, чтобы возрождаться. Но зачем? Пусть будет что будет? Пусть всё растворится в космическом хаосе? Пусть вся жизнь растворится и исчезнет? Это что? Чтобы не прикладывать усилий? Не сушить мозги, как длить жизнь? Это что, уход в сторону, уход с поля битвы? Чтобы тебя поглотила мерзкая Вселенная? Чтобы твоих братьев и сестёр поглотила эта мерзкая Вселенная?
   О! Что делать, чтобы длить жизнь, жизнь в вечность, туда, туда, в дали будущего, в которых будут оставаться и мои формы, формы, мной придуманые и изобретённые?
   Одни вопросы!
   Но один ответ.
   Напрячь себя всего, до покраснения лица, до вздутия вен и жил.
   Другой вариант - от нечистой силы, от сатаны, от дьявола, от демонов, которые роятся в тебе порой и нашёптывают: "Расслабься".
   Но порой надобно и расслабиться, чтобы восстановить силы для будущих свершений.
   ...
   ...
   Свет. Я возвращаюсь к себе, собираю свои пожитки, которые разбросал в округе для привлечения внимания к своей персоне.
   Зачем, зачем пиариться? Есть во мне содержание, которое пригодится окружающим? Или только личный интерес, интерес что-то иметь?
   Впрочем возвращаюсь к себе, собираю свои пожитки в силу того, что не нашёл в них ничего особенного, ничего того, что бы могло пригодиться всем. А должно пригодиться всем! Для чего? И что подойдёт всем?
   Вот это и есть точка отсчёта, от которой я начал возвращаться к себе, начал собирать свои пожитки, никому не сгодившиеся, а лишь привлекающие внимание, отвлекающие от дела.
   Так с чего началось?
   Просто чётко установил, что спасение нужно всем. Всё связано со всем. Все связаны со всеми. И один не спасёшься. Чем больше спасается людей, тем больше шансов уцелеть в далёком будущем.
   А спасаться от чего? Спасать жизнь, человеческую жизнь от эпидемий, метеоритов и прочего... Что ещё?
   Ничего!
   Это мне подсказало ощущение конечности после смерти.
   ...
   ...
   Свет! Я не знаю, что мне делать. Что я хочу, не знаю.
   Остаться в веках хоть каким-то образом! Ведь смерть наступает. Чтобы остаться в веках в какой-либо форме..., должны остаться люди в веках.
   Но как они останутся, если Солнце всё равно погаснет, Туманность Андромеды столкнётся с нашей галактикой, а Земля в будущем никак не уцелеет?
   Может, люди что-нибудь придумают в этом отношении. Единственный выход - всё время что-то придумывать, продлевая своё существование. Японцы ничего не придумали и не убереглись от цунами (2011 год). От космических катастроф что-нибудь придумать во много раз сложнее.
   Приложу-ка я свои силы, чтобы человеческий род не прекратил своё существование! Но что для этого надо делать? Что надо делать в первую очередь, во вторую...?
   В любую очередь надо овладеть тобой, Свет.
   ...
   ...
   Свет! В моём казалось бы абсолютном эгоизме, когда я вижу смысл своей жизни лишь в том, чтобы остаться жить (иметь бессмертие); так вот, в этом эгоизме проглядывает как обязательное альтруистическое начало, потому что остаться я могу лишь с тем условием, что останутся и будут существовать люди. Поэтому я должен делать всё, чтобы люди остались в будущем, а значит, жить для жизни людей.
   Вопрос в другом, что конкретно надо делать, чтобы люди остались в будущем жить? Что делать в первую очередь? Что делать во вторую очередь?
   Ну, в первую очередь нарожать детей, чтобы жили в будущем.
   Во вторую очередь - обеспечить этих детей, да и себя самого, окружающей средой, не нарушающей гомеостаз, постоянство внутренней среды организма. То есть, экология.
   Это да!
   Но главное - овладеть тобой, Свет; повелевать тобой, подчинить тебя.
   ...
   ...
   Свет! Зачем люди живут, если они умрут? Зачем они живут, если вообще человечество исчезнет? А вдруг не исчезнет, вдруг будет длиться?
   Ты так точно исчезнешь, Свет. Солнце потухнет. Звёзды потухнут. И ты перестанешь идти, Свет.
   К этому времени люди что-то придумают, чтобы продолжать жизнь.
   Свет. У нас, у людей, есть шанс; есть.
   ...
   ...
   Свет льётся.
   Смотреть возможность есть.
   Стою смотрю.
   Миры проносятся. То тучи под ветрами всё мчатся предо мной.
   То свойства тех миров, которые восстанут в нас когда-то.
   То свойства тех миров, которые в реалиях придут.
   И что? И что мне делать с этим завтра сейчас, стоя пред движущимся туманом? Он движет в никуда меня. Скорей! Скорей спасайся! Ну, придумай что-то!
   И думал!
   Думы, думы!
   Пораскину мозгами..., умом..., пораскинув мысли...
   И побреду на отдых в тишь дворов.
   Скорее думать надобно, скорей.
   Те ветры налетят на все ограды. Снесут, снесут заборы быстро впрочем.
   Открыты миру мы пред дикостью стихии.
   ...
   ...
   Свет. У меня сердце кровью обливается, когда я вижу маленького бездомного котёнка и понимаю, что не могу его взять с собой, приютить его. Оттого-то, наверно, и обливается кровью. Если бы я мог взять и помочь этому беспомощному существу, если б я участвовал в жизни, то сердце кровью бы и не обливалось.
   ...
   ...
   О Свет! Ты - основание для всего живого. Ты - причина. Ты породил это живое. Но это не значит, что ты основание самого себя. Ты ведь только лишь вкрапления в виде звёздных россыпей в теле бесконечной тёмно-синей Вселенной. Но какие вкрапления! Во всяком случае для всего живого твоя желтизна... О Свет! ...как спасительное основание. Не будь тебя, не жить нам на этом белом свете. Белизна этого белого света - от тебя, Свет! О жёлтый цвет Солнца! Из чего ты возник, сплошная загадка. Из Большого взрыва, от которого вся Вселенная расширяется? А из чего Большой взрыв? Здесь вопросам нет конца.
   Во всяком случае ты просветляешь. О Свет! Ты порождаешь. О Свет! Порождаешь всё живое, включая человека. О Свет!
   Но отчего же ты породил такое неразумное существо как человек?
   То, что это существо лишено разума, очевидно. Какое разумное существо может создавать законы и жить согласно им, если эти законы делают богатых ещё богаче, а бедных - ещё беднее. Ведь в таком случае нет возможности развития жизни. Одни погибают от обжорства, а другие - от недоедания.
   Но у власти - богатые. Они принимают закон, по которому человек имеет право иметь много квартир, много заводов и фабрик, имеет право иметь огромные земельные угодья. А что другому человеку, если есть необходимость для всех продуцировать кислород и потому отдавать всё под парковые зоны и заповедники? Что делать другому человеку, другим людям?
   О Свет! Ты просветляешь. Вот ты бы и просветил парламентариев, чтобы приняли закон, по которому человек имеет право собственности лишь на двести квадратных метров. Сто под жильё, а сто - для производства, как рабочее место. Для слесаря мастерскую в сто квадратных метров, для учёного - кабинет в сто квадратных метров. Но не больше. Вся остальная земля - под парковую зону, для продуцирования целебного воздуха, кислорода.
   О Свет! Подскажи. Хотя они не согласятся. У них - власть. Они делают законы под себя. Живя по этим законам, они с каждым днём всё больше и больше обогащаются, всё больше и больше жиреют от обжорства. Остальной народ чахнет.
   Свет! Ты будто бы забыл, что ещё в Спарте люди имели равные наделы земли, и один перед другим не выделялись. И это всё забыто? В двадцать первом веке забыто то, что было изначально разумно? Намеренно забыто? О Свет, Свет! Ты, наверно, на стороне сильных мира сего. Ты сам сильный. Можешь согревать, а можешь сжигать.
   Свет. Согласно их законам, нефть, которая является достоянием всех, - их нефть. Газ, который является достоянием всех, - их газ. Море! Да к нему не подойдёшь. Море - достояние всех! Но теперь, по закону, это их море. Они перегородили подступы к нему и требуют деньги. У меня нет денег, Свет. Я их зарабатываю своим трудом. Почему мои дети не могут подойти к морю, не могут искупаться? О Свет, сделай что-нибудь! Или ты на их стороне?
   По-видимому, ты - неразумное существо, Свет. Неразумное, как и они. Ты - вещество! Потому тебе всё равно, кому отдавать свою энергию. Потому ты не вмешиваешься в передел людских законов. Но эти законы - против жизни. Они не дают развиваться всей человеческой жизни, а тем более - всему человечеству. Эти законы - лишь для некоторых. Если у меня умные дети, они не смогут выучиться и принести колосальную пользу всем. Учёба платная. А у меня нет денег. Значит, учиться могут дети только тех, кто имеет деньги? Потому учатся часто глупые, а умные работают обслугой. И кому это на руку? Всем? О нет! Это против жизни. И таких примеров - тысячи. О Свет! Сделай что-нибудь! Измени законы! Чтобы по ним учились, кто может учиться. Кто не может, пусть имеет простую работу, а не бездельничает и просаживает деньги родителей.
   Свет! Измени законы. Чтобы каждый имел равный надел земли, а значит, равное с другими жильё, достаточное, чтобы восстанавливать силы после трудового дня, достаточное согласно санитарно-гигиеническим нормам. По науке! Все мы должны жить по найденным объективным законам. Но мы живём как животные. По законам джунглей. Кто сильнее, тот и прав. Это пагубно для всех. Это возвращает нас обратно в животное царство вместе с нашими компьютерами, мобильными телефонами, интернетом.
   Свет! Дай земельный надел каждому одинаковый. Пусть это будет сто, пусть это будет двести квадратных метров. Но одинаковый всем. Чтобы стартовые условия были равные. Пусть кто-то на этом участке земли строит небоскрёб и с каждым этажом на сто или двести квадратных метров увеличивает площадь, пусть. Законом и эту ситуацию можно изменить. Например, принять закон, по которому можно строить не больше четырёх этажей. Законом можно изменить всё. Но надел земли у людей должен быть ограниченный. Иначе не будет места для парковых зон и заповедников. Тогда мы уж точно задохнёмся на этой Земле. И задохнёмся все. О Свет, не допусти этого!
   Мне конечно самому смешно обращаться к тебе, Свет. Ты ведь неживой. Ушей не имеешь, не услышишь. Но в этом обращении - мне отдушина.
   ...
   ...
   Свет, Свет. Я взываю к тебе. Но ты просто светишь. Светишь, пока есть источник. Солнце! Солнце - твой источник. Ночное небо - сплошная тьма. Где-то там вдали такие же образования как Солнце. Они нам кажутся маленькими звёздочками. Их мириады рассыпаны по небу. Свет от них слабый. Слишком они далеки от нас.
   Свет! К тебе обращаюсь. Ты - от Солнца. Речь идёт только о тебе, который от Солнца. Ты согреваешь. Но ты и сжигаешь.
   Солнце! Ты источник. Ты закончишься и мы все здесь на Земле закончимся.
   Но сейчас я обращаюсь не к тебе, о Солнце! Моё обращение к Свету, который исходит из тебя.
   Свет! Ты должен просветлять. Ты светишь. От этого Свет должен быть как-то и в мозгах. Ну хоть какая-то просветлённость.
   Свет! Ты просветляешь! Ты должен хоть как-то просветить такое неразумное существо как человек. Посмотри, что он творит! Веками воюет. Веками убивает себе подобных. Нет, чтобы проявить солидарность вокруг проблемы - как защититься от природных стихий.
   Нет, нет... Свет! У меня голова идёт кругом, когда я начинаю перечислять неразумные поступки людей. Каждый бъётся за своего Бога, когда нет Бога буддистского или христианского. Бог один, Божественное одно.
   Буду резать и резать эту жизнь. Буду выуживать главное. Свет! Ты мне в этом помощник. Если бы не было тебя, то о каком резании тогда бы шла речь. Тогда бы я погрузился в сплошную тёмную густую синь неба и замер, потому что не смог бы даже пошевелиться, не наталкиваясь на предметы, обступившие меня.
   Но почему синь? Почему не сплошная чернота царит ночью? Это звёзды. Они, рассеивая свой свет, как-то достают нас из тьмы. Если тучи набегают на небо, мы погружаемся в кромешную чёрную тьму. Свет. Ты и здесь служишь человеку, дабы он окончательно не потерялся. Но служишь ли ты человечеству, если допускаешь, что неразумные поступки отдельных людей приобретают такие маштабы, что дурно всему этому человечеству, всем людям, живущим на Земле, на этой маленькой планете Земля? О как она мала, когда мы смотрим в интернете видеофильм по астрофизике, демонстрирующий нам бесконечные просторы Вселенной, где не то что человечеству, можно затеряться всем живущим на Земле слонам и китам, где может затеряться сама Вселенная, освоенная лишь нашим взором, таким неукротимо долгим, проникающим к далёким звёздам с помощью телескопа "Хаббл", пытающимся объять необъятное.
   Свет, Свет. Ты освещаешь нам путь. Но куда? Если ты способствуешь неразумным поступкам людей шириться до масштабов Вселенной... Да, да! Я не оговорился. Эта неразумность уже крутится вокруг земной орбиты. Удивляешься? А металлолом от запущеных нами множества ракет и огромного колличества спутников? За собой надо убирать. Чистота - залог здоровья.
   Нам только и остаётся, что чистить своё тело, дабы продлить свои дни на земле. Другого в принципе и пути нет. В нуклеиновых кислотах нашего тела уже намечено, сколько нам жить. Наследственностью всё определено. Если черепаха живёт дольше человека, то так у нее на роду написано. А сколько живёт секвойя дендрона гигантского? Четыре тысячи лет. А сколько живёт сосна остистая? Четыре тысячи триста лет. Может такому позавидовать человек, это крайне неразумное существо? Хотя он одной завистью и живёт. Иначе его неразумные поступки не принимали бы таких огромных масштабов. Иначе бы его скверные деяния не разрастались бы до космических размеров.
   Ну! И с такими эгоистическими тенденциями подмять всё под себя, человек бы жил как секвойя дендрона гигантского четыре тысячи лет? И что бы было? А он бы не выжил. Обязательно срубил бы себя ядерным оружием, радиацией. От радиации и секвойя загнётся...
   Ничто живое не может противостоять радиации. Как только повышается её уровень в организме, сразу усиленно идут мутации, и организм гибнет.
   О Свет! Ты несёшь радиацию. От Солнца идёт радиация. В малых дозах она слегка стимулирует. Но стоит усилиться радиационному потоку - и человеку конец. И это всё ты, Свет! Мы у тебя на крючке.
   ...
   ...
   Свет! Я умру. Но я хочу жить! Это говорится на любом языке. Это чувство. Оно во мне и без речи. Оно есть.
   Свет, ты тоже умрёшь. Ты, конечно, этого не осознаёшь. Но ты идёшь, потом закончишься. Как Солнце прекратит своё существование, так и ты - вместе с ним.
   У тебя могут быть возражения, что звёзды будут продолжать давать свет? Но нет! Звёзды тоже когда-нибудь отдадут свой свет в холодные пространства Вселенной и исчезнут. Правда, это будет через много миллиардов лет. Но это будет. Свет, ты не вечный. Ты закончишься, умрёшь. Я умру значительно раньше. Моя биохимия тела даже запрограммированна генетически на определённый срок. Если не буду пить алкоголь, курить табак, вести нездоровый образ жизни, то умру в срок, как написано в моих генах. Ты ещё будешь жить, Свет, долго долго. Но зачем?
   ...
   ...
   Свет. Свет. Я не могу в толк взять, как ты светишь без конца. Бежишь к нам, к Земле, без конца. Я так не могу никак. Даже если я бегу долго, долго, то должен остановиться. Ну хотя бы передохнуть, а то и вообще пойти дальше пешком. А ты что, миллиарды лет так всё и бежишь? Вряд ли. Да тебя не было пять миллиардов лет назад. Ты - от Солнца. Солнце возникло пять миллиардов лет назад. И ты, Свет, тоже возник пять миллиардов лет назад. А что когда-то начинается, то когда-то и кончается. Так что ты прекратишься. И звёзды прекратятся. Опять-таки ты можешь возразить, что свет идёт и будет продолжать идти от звёзд. Но и звёзды когда-то прекратятся и свет их исчезнет.
   И ты ни на что не надеешься, Свет? Прекратишься, и всё?
   А я человек, человек Земли, надеюсь, грею надежды, что буду вечным. Для этого, конечно, нужны усилия. Если для этого ничего не предпринимать, ты, Свет, не согреешь, а сожжёшь. Да и вообще Вселенная в своём хаотическом движении возьмёт и смахнёт такой рой козявок как человечество. Но я предпринимаю, предпринимаю постоянные усилия. Верю и надеюсь, что всегда будет оставаться шанс для выживания.
   ...
   ...
   Небо! Свет! Человек может испытывать состояние, когда он есть само бытие, а долженствование при этом ничем не отличается от этого бытия, превратившись в него. В основе подобного состояния, как и в основе бытия как объективной реальности, лежит случайность. Необходимость же сливается с этой случайностью как замеченные частные случаи открытых человеком закономерностей, повторяемостей. Такое бытие есть состояние Бога. Но вначале было небытие как несуществующая объективная реальность. Она начала раздуваться от собственного несуществования в силу наличия свойства изменяться. Как только начался этот процесс, так и началось новое качество, началось бытие. Это бытие породило своё отражение, человеческое бытие. И через это породило возврат к изначальному как состояние Бога в человеке. То есть породило состояние Богатства изначальной целостности. Но человек и сам может как-то повлиять на подобные процессы. Конечно, пути Господни неисповедимы и влияния могут быть зазря. Однако если есть истовая воля в молении, то шанс больший. Но истовость во спасение жизни должна быть превыше всего. И здесь не нужны гипотезы, чтобы обмануть время и спасти жизнь. Здесь разрушение всяких гипотез, что порождает новые возможности в силу появившегося очищенного места. Здесь разрушаются всякие ограничения; и потому возможно всё. Срабатывают компенсаторные механизмы. Мозг имеет большие компенсаторные возможности. И это за счёт существования в организме противоположностей. Тебе больно, но можно синтезировать в организме эндорфины и энкефалины, вещества счастья и блаженства.
   Так-то, Свет.
   ...
   ...
   Изначально была энтропия. Да и её не было; потому что не было Бытия. Существования. Не было того, что бытийствует. Ничего не было.
   Исключительное ничто изначально. И чисто случайно, в силу самой природы этого ничто, возникло бытие в виде места низкой энтропии, энергетически ёмкое место.
   Кто скажет, что я не прав?
   Ты что ли, Небо, со своим коренным свойством изменяться?
   ...
   ...
   Придёт время - и меня не станет на белом свете. Исчезну. Растворюсь. Превращусь в ничто. Через некоторое время не станет того, что я сотворил; не станет мостов, которые я строил. Они постареют, разрушатся.
   Я полностью сотрусь из памяти людей.
   Потом и люди исчезнут. Земля и Солнце перестанут существовать. Произойдут значительные космические катаклизмы.
   Но ты будешь, Небо.
   (Сторож?! Сторожишь?!).
   Мои слова не к тебе, Небо. Ты ничего не поймёшь. А жаль.
   ...
   ...
   Небо. Я указываю человечеству, как с тобой бороться. От этого я ничего не имею. Одни шишки на голове. Но я продолжаю показывать человечеству, как спастись от тебя, Небо. Хотя, зачем я это делаю? Люди не заслужили спасения. Дурачатся. Юродствуют. Пьют. Развлекаются. Да им всё это и неинтересно. Они живут одной жизнью. Теперь. Сейчас. Живут как трава. Но живут, ублажая свою прихоть. Они заслуживают смерти. Во всяком случае заслуживают ответа за совершенные поступки.
   Но зачем я пекусь о человечестве; суюсь со своими спасительными указаниями? Может, оттого, что после меня останется моя дочь? Хотя и она живёт не лучшей жизнью. И не по моим заповедям, Небо. Беда. Беда.
   ...
   ...
   Небо. Я знаю, что за мои речи мне никто ничего не заплатит. (Лишь одни убытки!) От них мне не будет государственной пенсии. Выложенные в интернете мои слова ничего не стоят. Опубликованые в книгах, романах, эссе - не будут куплены! Из-за чего? Из-за отсутствия таланта, косноязычности фраз? Вообще, из-за невостребованности в силу определённого исторического времени.
   Я знаю, что мои речи не принесут мне никаких доходов, но будет потрачено время на их произношение и письмо, и что в конце концов меня ждёт нищета, глубокая нищета и забвение...
   Но я всё равно кричу, говорю, пишу, Небо, о тебе, что ты опасно, что от тебя можно ожидать всего, всего, чего угодно, и внезапно.
   Предупреждаю!
   Знаю, что мои дни сочтены, что мне не выжить в этом резком, крутом мире материального достатка с моими фразами о тебе, Небо, не выжить в силу того, что я полностью истратил себя на письмо о тебе, Небо, и не произвёл достаточно молока, хлеба, овощей, чтобы не голодать, не смог это сделать, ибо всё время отдал тому, чтобы предупредить всех людей земного шара о единственной страшной опасности, которая может быть только от тебя, Небо, чтобы предостеречь людей, даже ценой своей жизни. Что моя жизнь? Гам! И съело её Небо.
   ...
   ...
   Моё завещание человечеству одно, Небо, предупредительное. Предупреждаю о твоих повадках, Небо, о твоём коварстве, о тебе, о тебе, Небо. И ни о чём другом. (Заметь!).
   Сколько той жизни? Дни утекают как вода. Нет, нет! Дни мчат и исчезают. Так быстро появляется седина, дополнительные родинки на теле, а тело, лицо покрываются морщинами. Только бы успеть всё сказать.
   Но зачем? Ну, и помирай себе весело, человек.
   Нет, нет! После меня остаются мои дети. Им жить и умирать на этой земле, быть может, просто в космических пространствах. Потому делаю над собой усилия, чтобы сказать всё, что я о тебе думаю, Небо. Хорошо это или плохо, не знаю. Не от меня это зависит. Фразы приходят из ниоткуда. Я только и успеваю их записывать. Пишу, пишу... Пусть это будет в стол. Говорю, кричу о тебе, Небо. Но тогда меня принимают за сумасшедшего. Не бездомного бродягу, нет. Я чистенько одет. Но принимают за умалишённого. Я не воспринят в этом мире. Кричу о тебе, Небо. Но люди заняты игрой в рулетку, пьют пиво, сношаются с утра до вечера, устраивают скачки, гонки, корриду, футбольные матчи, боксёрские поединки, фестивали и прочее, прочее, прочее... Шоу! Сплошное шоу. Переселяюсь из прежних своих жизней. Живу в Украине. Здесь называется это "майданс". Наверное, оттого устраивают, чтобы этот майдан не захватили другие люди и не потребовали от властей правильного перераспределения богатств. Оттого на этом майдане и устраивается шоу. Чтобы занять место. Чтобы не пустить других на майдан около президентских апартаментов.
   Шоу. Сплошное шоу. Везде - сплошные шоу. Ну, пир во время чумы.
   Небо. Может быть, это ты устраиваешь все эти развлекательные безобразия, дабы отвлечь внимание от главного, от тебя. Но ты это устраиваешь, дабы отвлечь внимание людей от их желудков, оттого, что неправильно правительство и олигархи, которые у власти, неправильно перераспределяют богатства страны.
   Э - э - э - э ...; правительство просто неспособное. Неспособное на элементарное. Способное только лишь разворовывать, мстить предыдущей власти и давить всё национальное, ибо в нём есть подлинные жизненные ценности, и подлинная угроза.
   Ну это же надо додуматься - закупать гречку в Китае, живя на чернозёмах. Вместо того, чтобы обеспечить китайский народ гречкой, не говоря уже о себе, её, эту самую гречку, ввозят из-за недостачи. Взвинчивают цены. Чтобы нажиться? Мало угребли за свою жизнь? О Небо, Небо! И это всё - с твоей лёгкой руки. Ты главное, Небо. Значит, ты поощряешь подобное. Нет-нет, я забыл. Ты безмозглое. Слепая сила.
   Правительство явно безмозглое. И ты этому потакаешь, Небо.
   О! Опять забыл. Ты такое же безмозглое, Небо; слепая сила.
   Что-то частенько стал забывать. Не старость ли это подкрадывается незаметно? Потом начну обвинять потусторонние силы, когда начну падать ни с того ни с сего. И никак не буду указывать на стареющее тело.
   Нет, нет. Надеюсь, такого не случиться. Во всяком случае буду стремиться к объективности, к тому, чтобы адекватно отражать реалии.
   ...
   ...
   Небо. Человечество всё придумало. Всё на свете придумало. Многое придумало. И огромный массив развлечений... Книги? Любые! Книги электронные, когда целые библиотеки можно содержать на одном диске. И читай, сколько хочешь. Видео? Любое видео. Качели? Карусели? Какие угодно.
   Оно не придумало, как избавиться от тебя, Небо. От твоей угрозы. И вряд ли придумает. Ты - бесконечно огромное; необъятное. Человек пойман. Пойман, ещё не родившись. Человек всё равно пойман, невзирая на свой гений, способность придумывать выход из любой ситуации, даже самой, казалось бы, безысходной.
   Сколько раз бури, ураганы, твои сожители, Небо, валяли телеграфные столбы, рвали провода электросвязи, а человек восстанавливал всё это. Вовеки суждено ему восстанавливать всё это. А тебе рвать, Небо? Бесчинствовать? Так всё устроено, скажешь ты, насмехаясь.
   Э - э - э - э ... Иди знай. А вдруг человек изловчится в своём гении и овладеет тобой, Небо? Вдруг овладеет твоими энергиями, их истоками? Хотя он занят совершенно другим. Футболом, например. И не на поддержание здоровья, а на его потерю, подрыв, ради денег. Футбол это ещё что. А азартные игры? Дни напролёт крутит рулетку. Ему не до того, чтобы овладеть истоками твоих энергий, Небо. Да многим и в голову это даже не приходит. Они в погоне за прибылями. Значит, есть недостача? Недоедание что ли? У одних - сильно много, в избытке, некуда девать, и потому многое просто выбрасывается, невзирая на то, что были затрачены труд и время. У других же - сплошная недостача. Не могут концы с концами свести.
   Не ты ли это устроило, Небо?
   Массив всевозможных чудес придумал человеческий гений. Видео, аудио... Не оттого ли, чтобы отвлечься от главного, коренного, изначального - овладения тобой, Небо, твоими энергиями, выявив как порождаются эти энергии?
   Не ты ли отвлекаешь человека от главного, Небо?
   А проституция, лесбиянство, гомосексуализм? Это что? Это, чтобы сперма уходила в никуда? Превращалась в ничто, вместо того, чтобы рождались всё новые и новые полчища людей, расселяясь по планетам, захватывая территории? Твои территории, Небо. Только так можно добраться до тебя, овладеть тобой. Завоёвывая пространства. И ты это знаешь, Небо, понимаешь. А впрочем, наверно, ничего не понимаешь. Человек, не владея собой и не представляя своего плачевного будущего, просто живёт - как растение, как трава. Человек от травы недалеко ушёл. Разве что придумал интернет. Да и то - на свою собственную погибель.
   ...
   ...
   Небо. Почему я указываю путь человечеству? Зачем оно мне надо? Может, пусть оно погибнет? Зачем я указываю?
   Славы? Не хочу!
   Отчего указываю путь спасения?
   Лучше я буду с тобой заодно, Небо. Ты экспериментируешь. Потом покончишь со всеми.
   К тебе что ли присоединиться? Хотя ты в моей помощи не нуждаешься. Ты вообще ни в чём не нуждаешься. Играешь случайностями - и всё.
   ...
   ...
   Небо. Ну почему люди не могут устроить свою общую жизнь так, чтобы всем всего хватало? Ведь так развита сельскохозяйственная техника. Столько производится продукции. И куда всё это девается? Почему столько народа недоедает? Одним с лихвой, а другим не хватает.
   Так устроено.
   Нет; так устроил ты, человек; порождение Неба.
   Нет, так устроили вы, кучка олигархов-денежных мешков, устроили в своих интересах, и в интересах Неба. Будучи у власти, вы приняли законы, по которым лишь вам выгодно. Другим невыгодно. Вообще человеческой жизни невыгодно. А тем не менее, законы приняты, утверждены. Их нельзя нарушить. По этим законам лишь гомосексуализм развивается, а детей нет, не рождаются. По этим законам развивается алкоголизм, наркомания, табакокурение. И это называется свобода, демократия. Свобода для алкоголиков? И кому это выгодно? Алкоголикам! И власти!
   И власти? Ах, как же так?
   Мы не можем нарушить свободы!
   Человек подобен тебе, Небо. Сплошной хаос.
   Ты ищешь себе подобных, Небо?
   Ах, да! Ты вообще ничего не ищешь. Ты просто дуешь. Твоё производство - ветер. И чтобы у человека был тоже ветер в голове? Ты этого хочешь, Небо?
   Ах, да, ты ничего не хочешь. Хочет человек, подражая тебе. Нет, нет. Хотят некоторые люди-олигархи, чтобы другие подражали тебе.
   ...
   ...
   Да, Небо, демократия выбирает несведущую толпу, чтобы она голосовала, отдавала голоса.
   А не является ли эта демократия демократией богатых людей, демократией олигархов, которые вводят свои правила игры, будучи при власти, дабы продолжать своё пребывание при власти для ещё большего обогащения?
   А результаты? Результаты только нулевые. Из населения выжимаются силы. И лишь для того, чтобы малая часть населения жила, не привнося ничего полезного своими трудами, но сжирала огромную часть материальных ценностей, богатств.
   Так придумали люди. Дабы жить, не учитывая объективные законы, выработаные наукой, а жить, учитывая расширяющиеся потребности части населения, олигархов. Им нужно много квартир и много домов, много дач? Пожалуйста. Свобода, демократия. А то, что часть талантливого населения просто бездомная, никого не волнует.
   Так-то, Небо. Такая прихоть некоторых. И твоя, наверное?
   ...
   ...
   Я - графоман. Мне многие это заявляют, Небо. Они все, наверное, с тобой в сговоре. Хотят, чтобы я не писал о тебе плохо. Но я пишу, как пишется. Полное отсутствие контроля над собой. Тогда я становлюсь тобой, Небо. И тебе от этого не по себе.
   Ты в сговоре с ними, Небо! Чтобы я не писал! Но во мне что-то пишется. И я двигаю рукой, нажимаю пальцами. И тебе этого не остановить, Небо. Разве что нашлёшь на меня болезнь, что руку скрутит. Пока я здоров, буду продолжать.
   От меня ушли все женщины, с которыми я был связан. Я пишу. Публикую за свой счёт книги о тебе, Небо. Их не раскупают. Но в публикации я вкладываю все свои деньги, время от времени появляющиеся от преподавательской деятельности. Какая женщина это выдержит? Такое безденежье.
   На все деньги публикую свои книги о тебе, Небо. Книги не раскупаются. Пропадают и книги, и деньги. Не ты ли это устроило, Небо? Чтобы я слыл графоманом. Все женщины, с которыми я встречался, советовали больше заниматься преподавательской деятельностью. Хоть какие-то доходы. Преподавать и деньги пускать на их наряды? Это твои проделки, Небо! Это оттого, что я о тебе пишу?!
   Я - графоман. Но рука сама движется по бумаге; пальцы сами делают нажимы в нужных местах. И будет двигаться; всё о тебе, Небо. Не обольщайся, что ты соблазнишь меня некой женской красотой и я пущу все свои доходы, дабы наряжать эту красоту, и перестану печатать о тебе книги. Нет, Небо! Этого не будет. Весь смысл моей жизни - развенчать твоё коварство. Только этим я занят с остервенением. И ничто меня не скрутит. Разве что болезнь. Разве что тюремные решётки, когда мои руки заломают назад и свяжут, чтобы мои пальцы не могли двигаться не то что по бумаге, производя о тебе информацию, Небо; а вообще двигаться.
   Так-то, Небо! Надвигай болезни. Надвигай тюремные решётки на своего графомана. Но я кое-что написал и издал. Тебе не уцелеть, Небо, в положительных героях. Тебе не прикрыться красотой ночных звёзд и лунным светом, не прикрыть свою ненажорливую пасть.
   Я выведу тебя на чистую воду, Небо. Хоть ты и всесильное. Вроде еврейского Бога что ли? Еврейскому Богу подстать? Или он тебе подстать? В этом не следует разбираться. Всё путано в человеческой культуре. Я есть альфа и омега. Верю в себя и продолжаю графоманствовать. Да пальцы с пером сами скользят по бумаге. И от меня это не зависит. И их не остановить, Небо. Придумывай что-нибудь. От меня мои действия руки не зависят. Я неуправляем. Я в эти минуты становлюсь тобой, Небо. Я - Небо. Тебя это коробит? Я такое могу сотворить!
   ...
   ...
   Я потерял смысл жизни. Только что. И мне не за что цепляться. Я страшный человек. Обрёл Высшее Состояние Духа, Нирвану, Царство Божье. Людям страшно со мной. А тебе, Небо? Хотя ты ничего не боишься. Лишено страха. На какое-то время и я становлюсь тобой.
   ...
   ...
   Для меня этот мир людей чужой, Небо. И не оттого, что я богатый человек, и вижу его только через бронированное стекло своего "мерседеса", вижу этот угрожающий мир обиженных людей, обиженных мной, богатым человеком, олигархом. Нет, нет. Для меня этот мир людей чужой в силу того, что меня не понимают, не принимают в расчёт. Другие идеалы? Да! Другие ценности? Да!
   У людей другие ценности, чем у меня? Но это тоже навряд ли. Ведь ценность одна - жизнь. Но в силу своей слабости люди забывают об этом. Кидаются в бессмысленные развлечения, крутят рулетку, устраивают бесконечные шоу. Пир во время чумы! Всё стало известно. Мир под угрозой. Под угрозой жизнь. Так принимайся же за дело! А ты пируешь, человек. Ты подстать Небу в своих случайных движениях, в своём уме.
   ...
   ...
   Переселяюсь из прежних своих жизней. Живу в Украине.
   В этом году большие урожаи и фруктов, и овощей, и зерновых, и бобовых. Говорят, это беда. Всё пропадает, гниёт. невозможно сбыть. Хотя во многих частях света люди не то что недоедают, а голодают.
   Переселяюсь из прежних своих жизней. Живу в Украине. Да и в Украине недоедание сплошное при таких урожаях.
   Говорят, нету хранилищ, зернохранилищ, овощехранилищ. И это - беда. Нет хранилищ, их не построили, и оттого всё пропадает и гниёт.
   Не построили хранилищ. Семьдесят лет советской власти. Двадцять рокiв незалежнiй Українi (Двадцать лет независимой Украине). И не построили хранилищ? Так кто виноват? Хранилища виноваты, что их не построили? Человек, человек. Ты безмозглый. Тебя породило безмозглое Небо. За семьдесят лет советской власти и за двадцать лет независимой Украины никак не могли предвидеть урожайный год - и не построили хранилища. Человек, ну ты явно безмозглое существо. Ты подстать Небу. Хотя ума хватало забирать последние крохи у себе подобных в урожайные годы, и, устраивая голодоморы, всё вывозить куда-то. Куда? Другим людям, которые ничего не выращивали. А те, что выращивали, пусть мрут с голоду? И не додумался ты, человек, немножко оставить, чтобы не умирали с голоду? Ну, ты явно безмозглое существо, человек. Ты подстать Небу.
   ...
   ...
   Кто владеет телеканалами, тот владеет людьми; забивает мозги людям бредовыми передачами.
   Небо. Как ты допускаешь это, чтобы каналами владели не учёные, а пропагандисты патологии?
   Хотя ты допускаешь всё. Без выбора и отбора. Сознательной жизни нет.
   ...
   ...
   Искусство - это способ объединения людей. И я это понимаю, Небо. Насильно их не объединишь, не вызовешь в них солидарности. Надо привлечь их внимание, заинтересовать. Они как маленькие дети, как безмозглые существа, наподобие тебя, Небо. Явно видно, что надо делать, явно видно, как поступать надо в жизни. А они? То заботятся о своём желудке, когда он полный. То помышляют объегорить всех вокруг, дабы сложить капиталы на чёрный день, не понимая, что чёрный день для них и для всех - один. Источник этого чёрного дня тоже один. Небо!
   ...
   ...
   Человек. Ты застёжки на обувь придумал, ну, такие оригинальные. И это - для улучшения твоего положения.
   И всё по овладению тобой, Небо.
   Человек! Ты забыл об этом?
   ...
   ...
   Небо. Я наступаю ногой на землю. Она твёрдая. Есть опора. А ты там - что-то такое воздушное. Хотя земля - это тоже Небо. Всё Небо. Холодное. И это первый признак.
   Земля - это Небо.
   Воздух - это Небо.
   Вода, прохладная небесная вода есть Небо.
   Солнце и звёзды - тоже Небо. Из него всё. Оно всё породило. Породило две свои противоположности. Холодную воду и горячее Солнце, звёзды.
   Вода ближе к тебе, Небо. Она хододная и текуче неуловимая. Горячая вода - не ближе к Солнцу. Ближе - испарение воды, пар. Но всё то - тоже Небо. Голова кружится. Некуда податься.
   ...
   ...
   Всё путано. Вода; солнце; земля; воздух. Что от чего произошло? Всё произошло от той бесконечности... Значит, от тебя, Небо.
   ...
   ...
   Я верить буду только в однозначность. Иначе я концов не соберу.
   Человек! Ты прокажённый. (Нi з ким не розмовляй. Нiкого не торкайся). Верь только в однозначность. Иначе ты концов не соберёшь. И Небо тебя поглотит.
   ...
   ...
   Человек! Твоё великое сердце больше Неба!
   Небо. Из-за этих слов ты, конечно, не станешь завидовать.
   Небо есть Небо!
   ...
   ...
   Человек. Даю свою руку на отсечение...
   Нет, нет. Даю свою голову на отсечение, что ты не сможешь овладеть Вселенной, разгадать её глубинные тайны и повелевать ею.
   И не оттого, что ты мал, а она большая, бесконечно большая. Нет. Не оттого. Просто ты не занимаешься этим. Ты занимаешься лишь собой с целью отобрать лишний кусок у соплеменника, кусок хлеба, кусок земли, кусок усадьбы, кусок дома. Ты занят интригами по поводу этого. Ты стремишься к власти, чтобы делать законы, по которым ты сможешь отобрать у близстоящих больше. Дабы жить за счёт других, за счёт тех, кто ничего не имеет. Все силы, вся мощь у тебя направлена на это. Потому ты не занимаешься проблемами всеобщего характера, проблемой всех, как спастись и уцелеть от надвигающейся Вселенной, от грозных перемен, которые произойдут в будущем.
   Не овладеть Вселенной - это погибнуть. Но тебя это не волнует; человек. Ты занят интригами; междоусобными разборками. И лишь с одной целью. Иметь больше, чем это положено по санитарно-гигиеническим нормам, установленным научной объективностью. Например, иметь избыток пищи, отчего ты ожиреешь и, повредив своё здоровье, от болезней раньше времени уйдёшь из жизни. Другие тоже уйдут раньше времени из жизни - от недоедания или от модифицированной пищи, которую ты им придумал на погибель. В этом направлении твои мозги работают. А, так ты - тунеядец, для общего блага ты тунеядец, человек. У тебя один интерес, человек. Мелкий. Мелкий интерес. Интерес своего живота. Ну, как у животных. Потому ты недалеко откатился от братьев своих меньших, прикрываясь христианским милосердием. Но тоже для себя, чтобы другие милосердствовали, а ты этим пользовался и нагуливал себе жирок.
   Но если ты милосердствуешь, то лишь бы милосердствовать. Алкоголиков потчевать вином. Не для того ли, чтобы ухудшить их положение? Человек, человек.
   Ты - порождение Неба.
   ...
   ...
   Для толстых (пикнический) - жиры. Для атлетиков (атлетический) - аминокислоты, белки. Для худых (астенический) - углеводы. Но для худых нужны и минералы, и хром, нерафинированные продукты, чтобы не переборщить с чистыми, рафинированными углеводами, так как может быть недостача инсулина.
   Это еда по природе. Но человек ест не по природе. Как он будет сражаться с большими пространствами, утверждать себя?
   Никак!
   Небо. Ты победишь. Твои пространства необъятны.
   ...
   ...
   Небо! Солнце!
   Я хочу стать гением на все века и во всех веках.
   Чтобы стать гением на все века и во всех веках я должен придумать - как уберечь и спасти человечество.
   Да!
   Задача не из лёгких.
   ...
   ...
   Солнце. Когда ты погаснешь, меня не будет. Тогда меня уже давно не будет. Сейчас я лежу, наслаждаясь твоими золотыми лучами. Лежу у синей реки.
   Всё это - речь обо мне. На мой век хватит и Солнца и воды. Сколько той жизни?
   Сколько мне осталось? Ну, двадцать; ну, тридцать; ну, сорок лет. Моим внукам и правнукам, думаю, тоже хватит и солнца и воды. Ну, а что потом, в глубине будущего? Не хватит. Чем отдалённее будущее, тем ненадёжнее существование. Солнце со временем будет тухнуть, гаснуть. Но вначале оно расширит свой огненый круг и высушит океаны и моря на Земле. И это - научный факт. Нет перспектив у человечества. Ничего оно такого и не придумает, чтобы спастись. Оно занято мелочами. Модой, футболом, шоу, изысканной и вредной кухней. Не говоря уже об алкоголе, наркотиках. Ему - не до этого.
   ...
   ...
   Солнце! Я такой маленький. Ты тоже кажешься маленьким, между прочим. Но это только кажимость. На самом деле, если посмотреть в телескопы, ты огромное огненное светило. Тебе ещё светить и светить миллиарды лет, испуская свою лучистую энергию в холодные космические пространства; согревая, между прочим, и нас, людей Земли, своими тёплыми жёлтыми лучами.
   ...
   ...
   Солнце! Поднимаю к тебе лицо. Закрываю глаза. Твои лучи сильно бъют. Устоять невозможно. Мощное создание. Пять миллиардов лет пронеслись как один день. Осталось ещё пять миллиардов лет существовать тебе, Солнце. Ну, семь от силы. Твоя жизнь - десять-двенадцать миллиардов лет. Половину прожито как один день. Хотя ты не наблюдало этого, Солнце. Тебе всё равно. Это мне не всё равно. Я оставляю на этой земле маленьких детишек. Они оставят после себя своих детишек греться в лучах твоих, Солнце. А те в свою очередь оставят своих детишек. А потом что, всё прекратится? Солнце кончится?
   Солнце! Не оставляй меня в недоумении.
   Моё обращение и к Небу. Ведь ты - от него.
   ...
   ...
   Хе! Конец Света!
   И что ты шевелишь пальцами, человек?
   Я сам ими шевелю. И что?
   Это, значит, Света не будет?
   Да, может быть, ещё и будет...
   Солнце погаснет лишь через пять-семь миллиардов лет.
   А другие звёзды? Ещё будут светить.
   Но для тебя, Человек, Конец Света будет всё же раньше.
   Посмотри, что ты вытворяешь!
   Проблем не решаешь. Живёшь за сценарием абсолютных иллюзий. Этим иллюзиям посвящаешь девяносто девять и девять десятых времени.
   ...
   ...
   Человек. Ты знаешь, что будет Конец Света? Знаешь.
   Почему же ты ковыряешься в носу?
   Я понимаю, надо порой доставать из этого носа мешающие козявки. Но нельзя же посвящать этому занятию столько времени.
   Постоянное копание в мелочах, как в носу, тебя засосало. Голову ты совсем не поднимаешь вверх не то, чтобы посмотреть на звёзды, а вспомнить о существенном. А существенное - хлеб наш насущный. Может, ты смотришь вниз, выискивая ростки? Тогда мои замечания не по адресу.
   ...
   ...
   Человек. Мне с человечеством не по дороге. Но без человечества моя жизнь теряет смысл. Поэтому единственный выход - это борьба, утверждение своей точки зрения.
   И начну я свою борьбу прямо с тебя, Человек.
   С каждым конкретным субъектом я начинаю войну. К чему это приведёт, не знаю. Наверно, к моему поражению, ибо ношу в себе идеалы, довольно не стыкующиеся с этим социальным хаосом, который устроил человек, устроили определённые люди в своих интересах.
   Поэтому демонстрирую немного своей философии, дабы раскрыть свои идеалы, с которыми некоторые могут не согласиться. Оговорился, не некоторые, а большинство, с которым я намерен сразиться.
   ...
   ...
   Небо (небесные пространства) - это вода (небесные воды) и огонь (Солнце и звёзды). Вода - синее. Огонь - жёлтое. Они не в равновесии, не в гармонии. Бог, Божественное как абсолютное равновесие и гармония могут быть только в будущем. В настоящем - лишь хаос, когда Солнце и звёзды отдают свой свет в космические пространства. В настоящем Божественное отсутствует. Человек же может испытать состояние Бога, когда в нём абсолютно уравновесится тёплое вдохновение и прохлада воли.
   Так вперёд же, человек! Уравновесь в себе противоположности, чтобы они не разрывали тебя, не нарушали процессы ассимиляции и диссимиляции в тебе. Сделай что-нибудь для себя полезного. А то всё тянешься за сигаретой, дабы нарушить в себе всё.
   ...
   ...
   Человек. Скажу определённо, определённо и уверенно. Объективно Бог как равновесие, гармония горячего (Солнце, звёзды) и холодного (пространства, небесные воды) может быть только в будущем; в будущем может быть пришествие Бога, Божественного. Но этого может и не быть. А ты продолжаешь тянуться за сигаретой?
   В настоящем же существует лишь неравновесие горячего (Солнца, звёзд) и холодного (космических пространств, небесной воды). В настоящем отсутствует гармония. Божественное лишь придёт, когда Солнце и звёзды отдадут свой свет в космические пространства.
   Человек же может в какое-то время испытать состояние Бога, состояние Бессмертия, когда в нём установится абсолютное равновесие и гармония жёлтого-тёплого и синего-прохладного.
   Но ты продолжаешь тянуться за сигаретой, человек, дабы усугубить и так неравновесное состояние в себе. Ты попался на крючок. В тебе уже укоренилась зависимость. Надо что-то делать.
   ...
   ...
   Когда говорят, что великая мировая семья человечества - это утопия, достойная самой посредственной логики, что мы слышим от Лотреамона, то перехватывает дыхание.
   А выхода другого у человека нет. Перед ним встаёт одна проблема, решать которую можно лишь совместно, слившись в одну семью. Чистая солидарность всех может привести к каким-либо успехам. В противном случае - смерть. И объект для солидарности есть один-единственный - это Вселенная наступающая. Есть с кем воевать. Отчего же ты, человек, воюешь с себе подобными? Производя мощные технические орудия по добыче пищи, ты заявляешь, что еды на всех не хватает, что есть целые континенты, где люди недоедают. Как же ты умудряешься распределить богатства, добытые техническим вооружением, что многим не хватает ломтя хлеба? Куда идут деньги? На многочисленные шоу и фейерверки? И это ты считаешь разумным, человек? По-твоему, обеспечить часть населения - этого достаточно? А другая часть? За счёт первой части пускает фейерверки? Так где же тогда взяться той солидарности? Если человек не накормлен, не обеспечен самыми элементарными вещами, продуктами первой необходимости в ситуации, когда он не бездельничает, а пашет за двоих в забое, на полях. Странные законы придумал человек для своего существования. Законы, по которым перераспределение жизненных продуктов производится так, что эти продукты не попадают именно тому, кто их производит. А как же встретить наступающую Вселенную, когда люди между собой никак не могут поделить всё по справедливости? Часть пытается прихватить лишнее, обмануть. Некоторые с голодными желудками будут встречать наступающую Вселенную?
   ...
   ...
   Бог - это гармония, абсолютное равновесие и покой, тишина, состояние счастья. Бог - это счастье.
   В мире нет покоя. Есть лишь движение. При этом Солнце и все остальные звёзды космоса рассеивают свои жёлтые лучи в синие холодные пространства. Бог ещё не пришёл. Некоторые люди, Моисей, Христос, Мухаммад, Заратуштра, Будда, Кришна, Лао Цзы, испытывали состояние Бога, ощущая будущий идеал, когда звёзды отдадут свои лучи в синие космические пространства и воцарится покой, наступит Божественное.
   ...
   ...
   Бога ещё нет. Он не пришёл. Бог ещё придёт. А может и не прийти. Просто у человека есть способность обретать состояние Бога, идеал будущего. А не прийти Бог может оттого, что человек этому помешает, убив себя и всё живое, не сохранив живое от хаоса космических движений.
   ...
   ...
   Человек. Смотри. Делаешь усилие над синим, холодным, применяя волю, и самопроизвольно без усилий возникает жёлтое, тёплое вдохновение. Воля сменяется вдохновением. Такая постоянная смена ведёт к Высшему Озарению, к Божественному.
   ...
   ...
  
  

СОДЕРЖАНИЕ

  
   2000 ..................................................4
   2001 .................................................41
   2002 .................................................42
   2003 .................................................43
   2005 .................................................71
   2006 .................................................78
   2007 .................................................79
   2008 ................................................163
   2009 ................................................194
   2010 ................................................194
   2011 ................................................204
  
  

Лiтературно-художнє видання

МУРАШКIН Михайло Георгiйович

КIНЕЦЬ СВIТУ - КIНЕЦЬ ВСIМ

Росiйською мовою

  
  
   Вiдповiдальний за випуск Г. М. Гарченко
  
  
  
   Пiдписано до друку 03.01.2012. Формат 84x108 1/32. Гарнiтура лiтературна. Папiр офсетний. Друк офсетний. Ум. друк. арк. 14.7. Обл.-вид. арк. 16,5. Тираж 2000 прим. Замовлення. N ___.
  
  
  
   Державне пiдприємство
   "Всеукраїнське видавництво "Сiч",
   49000, м. Днiпропетровськ, пр. К.Маркса, 60.
   Свiдоцтво про внесення до Державного реєстру
   серiя ДК N 60 вiд 25.05.2000 р.
  
  
  
   Надруковано в друкарнi видавництва "Свiдлер А.Л.",
   49041, м. Днiпропетровськ, а/с 2493,
   Тел./факс +38(056) 776-39-16
   http://svidler.dp.ua
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Мурашкiн М.Г.
   М 91 Кiнець свiту - кiнець всiм. - Днiпропетровськ: СIЧ, 2012. - 250 с.
  
   ISBN 978-966-511-407-7
  
   У книзi мовиться про небезпеку у майбутньому. Художнi твори, що увiйшли до видання, вiдбивають прагнення автора попередити настання неминучого.
  
   УДК 081/082
   ББК 94; я44
  
  
  
  
  
   На обкладинцi використано зображення "Никшарум" (Свiдоцтво про реєстрацiю авторського права на твiр N 32181).
  
  
   Зв'язок з автором здiйснюється через електронну пошту й мобiльний телефон:
   Е-mail: michailmurashkin@gmail.com
   Мобiльний телефон: 097 45 90 308
  
   Додаткова iнформацiя в iнтернетi:
   1) michailmurashkinbooks.blogspot.com [або: Издания Михаила Мурашкина]
   2) Мурашкин Михаил Георгиевич - Lib.ru: Журнал "Самиздат"
   3) murashkinmg.narod.ru
   4) templeamr.blogspot.com [або: Храм АМР]
   5) obshinavsech.blogspot.com [або: Община всех]
   6) Jnan.blog.ru
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   3
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"