Авантюра (фр. aventure -- приключение) -- рискованное и сомнительное дело, предпринятое в надежде на случайный успех...
Пилотам СВС-новичкам посвящается
Я заметил одну закономерность, касающуюся лично меня. Стоит мне прочитать какую-нибудь историю, касающуюся кого-либо, и, если она произвела на меня впечатление, через некоторое время примерно такая же история происходит со мной.
Вспоминается такой случай.
В 1985 г. я был участником Чемпионата ВВС по дельтапланерному спорту, который проводился в Крыму в окрестности г. Феодосия. Жили мы в поселке Приморском, а летать ездили либо в Планерское, либо в Ленинское.
Каждый день до полетов с очень раннего утра, когда еще солнце даже не обозначало восточный горизонт, когда было еще плохо видно, я успевал убегать на море и уплывать очень далеко от берега. Я не знаю, какое расстояние отделяло меня каждый раз от береговой черты, но плыл я всегда до тех пор, пока огни поселка скрывались в предрассветных сумерках, когда ориентироваться можно было лишь по более светлому горизонту со стороны восхода солнца. Затем возвращался. Плыть было легко, так как в этом мне помогали предусмотрительно захваченные с собой на Чемпионат ласты, маска и трубка.
Как-то после очередного такого заплыва, возвращаясь обратно, я уже начал различать береговые огни. Плыл не спеша и, почему-то, думал о том, что за каждым из этого большого множества огоньков таится своя особенная жизнь со своими житейскими радостями, проблемами, историями. Интересно получается. Когда я был далеко от берега все эти огни сливались в один ореол обозначая как бы один мир, но стоит приблизиться к нему и он начинает распадаться на множество огоньков, показывая, что каждый большой мир состоит из множества других миров, наверное, таких же огромных по отношению к образующих их самих... Вот тот, еле заметный огонек слева. Что там скрывается за ним? Наверное, какой-то военный собирается на службу. Скорее всего, он образцовый военный, который должен успеть до выхода на службу привести в порядок свою форму. И, наверное, он очень любит свою жену и детей и, поэтому, не зажигает больше огней, чем это необходимо для сборов. А тот огонек, что справа, очень яркий. Там, скорее всего, живет холостяк, которому незачем думать о том, как бы никого не потревожить. Или не холостяк, что вполне возможно, а законченный эгоист, которому наплевать на то, что яркий свет будет мешать его жене, которой очень хочется выспаться. И это все потому, что вчера она легла очень поздно, так как гладила ему рубашку и брюки, готовила что-нибудь вкусное на завтрак, вкладывая при этом, в свою домашнюю работу всю свою женскую душу. Такой горе-супруг в этот ранний час может и музыку включить. Ему не заржавеет. Скорее всего, в этом мире нет ни покоя, ни обоюдной любви... А, может быть, я ошибаюсь? Может быть, его жена просто уехала к маме в гости и все у них хорошо, и зря я наговариваю на человека... А что там за зеленоватым огоньком?.. Вдруг, монотонную последовательность моих мирно текущих рассуждений прерывает едва видимый на светлом фоне огней какой-то силуэт, очертания которого по мере приближения становились все более четкими, похожими на что-то, очень знакомое... Этот силуэт, в котором я к ужасу узнал спинной плавник акулы, двигался, равномерно разрезая морскую поверхность, от берега слева направо как бы обозначая границу и отрезая меня от суши. От этого прозрения мне стало очень даже жарко, несмотря на то, что находился я в прохладной морской воде. Я, как загипнотизированный кролик перед прыжком в пасть удава, ничего не мог с собой поделать и плыл в том же направлении, не смотря на быстро сокращающееся расстояние между мной и плавником. Неужели акула? Но ведь по свидетельству источников, с которыми мне пришлось познакомиться, в Черном море водится только акула катран, которая не относится к акулам-убийцам. Да и маленькая она - до полутора метров. Интересно, а могут ли ошибиться ихтиологи. Ведь, Черное море соединяется с мировым океаном. Ну, почему бы не заплыть хотя бы одной такой акуле-людоеду в Черное море? Сейчас трудно сказать было ли мне тогда страшно. Скорее всего, было очень жутко в одиночестве перед надвигающейся неизвестностью. Просто я, наверное, этого не ощущал, находясь, как будто, в этом гипнотическом состоянии и только смотрел и продолжал плыть в том же направлении к спасительному берегу. Примерно метрах в десяти-пятнадцати плавник пересек линию моего курса и, к моей великой радости, не останавливаясь ни на мгновенье, проследовал дальше, удаляясь в сумеречную сторону горизонта. Тем не менее, я почему-то заработал ластами быстрее и вскоре был на берегу. После того как ко мне вернулась способность рассуждать более адекватно, чем это было некоторое время назад, я пришел к выводу, что это, скорее всего, был обычный дельфин-одиночка, который плавал по своим дельфиньим делам к берегу. Может быть, поохотиться за мелкой рыбешкой, выплывающей ночью на мелководье, а может быть, полюбоваться на мерцающие огни поселка, поразмышлять, как и я, над несовершенной жизнью людей... Дельфины же достаточно высокоорганизованные животные с очень развитым мозгом. После этого случая я больше не стал в одиночку плавать в сумерки. Интересно в этом случае все то, что примерно недели за две до Чемпионата мне попалась в руки подшивка старых журналов "Дружба народов", где я прочитал роман Питера Бенчли "Челюсти". Теперь представьте, что мог чувствовать человек, увидев плавник, который совсем недавно прочитал такое произведение...
Однако, я изрядно отвлекся. Ведь рассказать я хотел пилотам СЛА-новичкам одну реальную поучительную историю, которую по-другому, кроме как авантюрой, не назовешь.
Каждый сезон я обычно собираю библиотечку из любимых мне книг и разных необходимых для работы документов.
Было это в одном из районов Воронежской области, где мы выполняли работы по защите растений. Жили всем коллективом, на так называемой "фазенде", располагающейся автономно восточнее одного из районных центров, примерно в семи километрах, недалеко от трассы "Курск-Воронеж". В нелетную погоду мы обычно занимались рыбалкой, чтением литературы, техникой и всякими другими делами. В один из таких дней я прочитал "Ночной полет" Антуана де Сент-Экзюпери. Конечно, преклоняешься перед мужеством пилотов того времени, которые на летательных аппаратах, мягко говоря, далеких от совершенства, смело вступали в схватку со стихией и, часто, выходили из нее победителями. Так вот, несколько дней спустя, как только позволила погода, нам необходимо было выполнить небольшой объем работы на поле, которое находилось северо-восточнее нашей фазенды в десяти-пятнадцати километрах. Название населенного пункта, в котором находилась площадка, точно не помню. К назначенному времени я перегнал туда аппарат. Работу выполнили к вечеру, когда до захода солнца оставалось совсем немного времени. К тому же еще показалось, что со стороны, откуда я прилетел, что-то назревало в смысле непогоды. Поэтому возникло два альтернативных варианта возвращения: перелететь или разобрать крыло и осуществить переброску наземным транспортом. После недолгого обсуждения названных вариантов решили, что проще перелететь, - все меньше хлопот, состоящими в самом процессе подготовки к транспортировке и самой транспортировке аппарата на прицепе. Тем более, что полет кратковременный. Всего-то минут на десять. Как оказалось, это решение стало первым шагом на пути к авантюре. Сколько раз нас учили старшие, более опытные товарищи: если есть, пусть даже самое небольшое, сомнение, - не лети! Однако, как показывает жизнь, человек устроен так, что всегда хочет найти более легкие пути достижения поставленной цели. Правда, часто, вернее сказать, чаще бывает так, что кажущийся на первый взгляд более легкий путь, практически оказывается более трудным.
Сомнение было в какой-то темноте, надвигающейся со стороны нашей фазенды. В пользу перелета было то, что эта темнота, вроде бы, была еще достаточно далеко. Пилотов-кандидатов на перелет было двое: я и товарищ, который приехал к нам пару дней назад. Поскольку он с окрестностями нашего базирования еще толком не познакомился, я, пользуясь положением старшего группы, принял решение лететь самому. Кто его знает, может быть, ему повезло бы больше, чем мне, а, может быть, нет. Тем временем, пока решались организационные вопросы: лететь или не лететь и кому лететь, начало смеркаться. Учитывая ситуацию, быстренько выкатили аппарат на асфальтовую дорогу и я, пристегнув ремни, запустил двигатель. Прикинул быстренько план полета, который состоял в том, что надо было всего-то выдержать определенное направление полета, достичь трассы Воронеж-Курск, повернуть вправо и идти вдоль трассы до фазенды, которую с нее должно было быть видно. Вторым шагом к авантюре стал тот факт, что не было нормальной подготовки, следовательно, и готовности к полету, кроме желания пилота, которого, как оказалось, было недостаточно для благополучного его завершения. Не было карты, по которой можно было бы предварительно оценить нужный курс. Не было также ни одного прибора, с помощью которого можно было бы этот курс контролировать. И это, наверное, самое главное. Был бы обычный магнитный компас, который мы брали в походы в школьные годы, тогда, думаю, ничего такого бы не произошло. Просто после взлета повернул аппарат по направлению так, чтобы оно совпадало с требуемым курсом и смотри, ищи трассу, которую даже в темноте можно было бы определить по огонькам фар двигающихся машин. Однако, процесс начался и отступать уже не хотелось. Держу тормоз и плавно увеличиваю обороты. Мотор, показывая свою мощь, придавил переднюю стойку и уже, несмотря на зажатый тормоз, начинает страгивать аппарат с места. Пора. Отпускаю тормоз, Аппарат, быстро разгоняясь, уносит меня вверх. Сразу после взлета разворачиваюсь относительно дороги, с которой только что взлетел, примерно на девяносто градусов. Продолжаю набирать высоту. В процессе набора ощущаю на лице редкие капли откуда-то взявшегося дождя, которые на скорости около ста километров в час ощущаются как очень даже неприятные покалывания иголками. Хорошо хоть глаза защищены полетными очками. Отмечаю, что поверхность земли стала плохо просматриваться. Это, наверное, потому, что солнце уже заходило, и освещало лишь предметы, находящиеся на высоте. То есть, там внизу уже намечались сумерки, а вверху еще было светло. Между тем частота покалываний увеличилась. Еще этот дождь совсем некстати, - подумал я.
-Может быть, вернешься обратно?
-Во! Кто это, вернее, кто ты, я же, кажется, взлетел один?
-Да я это. Вернее, второй ты. Тот, который до поры, до времени живет незаметно в любом человеке, и, который, появляется лишь в ответственные моменты, когда возникает проблема выбора. А выбор, как ты знаешь, есть всегда. Надо всего-то проявить волю и принять решение. Подумай, пока не поздно. Еще и поселок, который ты оставил там внизу, виден.
Озадаченный таким бесцеремонным вмешательством в ход моих мыслей, я начал разворот в сторону поселка. Немного снижаясь, вижу ток, различаю дорогу, с которой только что взлетел. Можно выполнить посадку, спокойно подготовить аппарат к транспортировке наземным транспортом и, пусть затратив лишний час, все же гарантированно, попить горячего чайку на фазенде, обменяться мыслями о жизни с товарищами. Правда, машины Володи Каржавина уже нет. Значит ребята уехали. Правильно сделали. Им целый час добираться по здешним полевым дорогам, петляющим в обход оврагов и лесов, а мне всего минут пятнадцать лету.
-Так что извини, друг. Дорогу я вижу. Сейчас встану под девяносто градусов и пойду в этом направлении до самой трассы.
Тем временем, пока я размышлял и выполнял маневры, стало заметно темнее. Видимо, здесь сумерки короче, чем у нас в Подмосковье. Дождь уже моросил непрерывно. Землю стало видно совсем плохо. Начал всматриваться прямо по курсу в надежде, там впереди, увидеть так нужные мне огоньки машин, которые круглые сутки должны двигаться по трассе. Однако, как ни старался, ни одного автомобильного огонька по курсу я не обнаружил. Прошло уже десять минут, но трассы не было. Ситуация существенно осложнилась. Низкая облачность, моросящий дождь, откуда-то взявшаяся довольно ощутимая болтанка, видимость - хуже некуда.
- Да ты, парень, влип...
- Снова ты? А я думал, что это мне показалось...
- А куда мне деться от тебя?
- Чего ты хочешь?
- Просто вижу, что ты в напряге. Вот, и появился.
- Что думаешь делать? Ведь ты, кажется, заблудился? У вас, пилотов, это называется, если мне не изменяет память, потерей ориентировки на местности?
От этой мысли мне стало, мягко говоря, на букву "х". Ладно, если бы это произошло днем, когда есть видимость и можно восстановить эту ориентировку. А сделать это сейчас, когда видимое пространство вокруг тебя весьма ограничено, когда поселки, определяемые уже только как группы огней всего с нескольких километров, стали похожи друг на друга как близнецы-братья, без приборов практически невозможно.
- А ты развернись обратно, топлива же хватает. Может быть, найдешь поселок, из которого вылетел...
- Снова ты, советчик. Я уже подумал об этом.
Разворачиваюсь, иду обратно. Какие-то огни вижу по курсу справа. Вроде поселок, но какой не узнаю. Понял, что потерялся окончательно. Скверное состояние, когда не знаешь, где находишься и еще не знаешь, куда тебе надо лететь. Вспомнились слова Р.Быкова: "...когда не знаешь куда плыть, ни один ветер не может быть попутным...". И он был прав на сто процентов...
Нормальной логике, которая нужна именно сейчас, мешает постоянно возникающая мысль, что топливо когда-то закончится и все равно придется падать... В такие минуты ощущаешь себя беспомощным, но если перестанешь бороться, опустишь руки, то финал может оказаться самым скверным...
Небо, такое приветливое и доброе в хорошую погоду словно было чем-то огорчено. Я не мог понять, почему усилилась болтанка. Обычно к вечеру, тем более к ночи, почти всегда атмосфера успокаивалась, и мы выполняли работу, которую нельзя было выполнить днем из-за жары, термиков и ветра. А сейчас это доброе небо остервенело, словно сорвавшийся с цепи пес после долгой привязи. Теперь, когда я понял, что заблудился окончательно, все внимание мое было занято выдерживанием безопасной высоты, а также контролем пространственной ориентировки, по периодически возникающим огням населенных пунктов. Как здорово там внизу. Кто-то, расслабившись после трудового дня, пьет чай и смотрит телевизор, совсем не зная о моей проблеме, которую я сам себе создал.
По моим ощущениям прошло уже около часа времени.
- Может быть, хватит летать?
- А ты - то, чего переживаешь за меня?
- Да, не за тебя я, а за себя. Если упадешь ты, упаду и я вместе с тобой... А мне не хочется этого. Завтра хотели с ребятами сходить на рыбалку, да, и позвонить любимому человеку обещал...
- Понимаю, что это теперь под вопросом, может быть, большим.
- А кто этот любимый человек, он или она?
- Ты за кого меня принимаешь? Она конечно. Просто если я не позвоню, она подумает, что я не хочу этого. А я очень хочу позвонить.
- Тогда надо выкарабкиваться из этого дерьма, в которое ты вляпался по собственному легкомыслию.
- Да. Если все обойдется, ребятам скажу, чтобы без компаса никогда не вылетали. Кстати, о ребятах. Они, скорее всего, меня простят за то, что я о них вспомнил только сейчас. Я это твердо знаю. Но каково им там? Они же места себе не находят. Знаешь по себе, когда ждешь чьего-нибудь возвращения из полета. Волнение проходит только после того, когда закончится пробежка аппарата после посадки. Вижу очередной островок огней - снова поселок.
- Если это поселок, то вокруг него должны быть поля, но могут быть и лесопосадки, овраги и, что совсем плохо, линии электропередач (ЛЭП), которые сейчас, как ни старайся, не увидишь.
- Смотрю, ты, кажется, начал соображать!
- Причем тут соображать? Смотри. Видишь регулярно-равномерную цепочку огоньков? Это, скорее всего, уличное освещение, то есть, улица. Часто бывает, что улицы поселков являются продолжением ЛЭП, которых сейчас не видно. Поселок небольшой. Следовательно, есть надежда, что это, может быть, единственная улица и, следовательно, единственная ЛЭП, дающая тепло и свет поселку. А это значит, что по сторонам поселка, перпендикулярным направлению улицы, могут быть только естественные препятствия. Правда, потенциально опасными остаются еще вышки сотовой связи... Однако, учитывая, что поселок маленький, вероятность нахождения здесь вышки должна быть небольшой. Что ж, положимся на Елену Сергеевну Вентцель. Разворачиваю аппарат примерно под девяносто градусов по отношению к направлению предполагаемой улицы и, включив фары, осторожно снижаюсь до высоты примерно метров двадцать. По крайней мере, так я ее оценил по отношению к огонькам поселка. Руки как сжатые пружины - готовые в любой момент дать ручку вперед. Наконец ловлю в свете фар землю. Сразу стало веселее. Теперь-то я тебя не отпущу, родимая! К великой радости эта земля оказалась свежескошенным полем, что легко определялось по стерне, которая, почему-то, набегала на меня справа градусов под сорок пять. Значит достаточно большой снос вправо. Терпимая болтанка при таком сильном сносе говорила о том, что ветер очень сильный и, что поле должно быть большое, но для посадки неплохо бы развернуться примерно на двести семьдесят. Лечу, не меняя направления. Вот, лесопосадка. Разворачиваюсь вправо и двигаюсь вдоль нее. Ага, вот и вторая под девяносто. Еще разворот на девяносто. Считаю медленно до двадцати, что примерно должно соответствовать четыремстам...пятистам метрам. Если исходить из того, что поле большое, то этого вполне достаточно. Отворачиваю на девяносто от посадки и внимательно рассматриваю землю на предмет наличия неубранных копен соломы, которые остаются после уборки. Скорость заметно снизилась. Ветер встречный. Прохожу примерно полкилометра. Достаточно, чтобы сесть с таким же курсом. Вместо копен обнаруживаю лишь следы их недавнего присутствия - круглые черные пятна золы. Здесь часто солому, оставшуюся после уборки, сжигают прямо на полях. Теперь осталось повторить один в один полную коробочку и попробовать нормально сесть. Первый разворот. Вот, посадка, обнаруженная первой. Выполняю второй разворот. Вот, вторая. Третий разворот. Один, два, три...двадцать. Четвертый разворот. Заход на посадку. Полоски стерни немного под углом. Чуть доворачиваю аппарат вдоль них. Педаль газа отпущена, ноги напряжены, ручка зажата. Земля быстро приближается больше снизу, чем спереди. Приличный ветер. Выравниваю. Выдерживаю. Касание. Очень короткий пробег. Все, что-ли? Приехали?
- Да ты молодец, однако!
- Снова ты. Погоди, дай отойти.
Рулю влево в направлении ореолов огней поселка. Крыло от порывов ветра справа трудно держать. Через метров двести упираюсь в огромную, огромную копну, величиной примерно с ангар. Заруливаю с подветренной стороны. Сразу стало спокойно. На всякий случай, вплотную к копне подрулить не решаюсь. Не дай Бог, загорится еще. Выключаю двигатель и вручную подтаскиваю аппарат носом к копне. Привязываю ручку трапеции к сиденью. Все. Тут же падаю в солому и, ничего не соображая, просто лежу. Через некоторое время замечаю, что моросит противный мелкий дождь. В небе ни одной звездочки. Да, и неба самого не видно. Итак. Что делать дальше? Для начала решаю осмотреться. Обхожу копну. Замечаю, что с другой стороны копны приличный ветер. Удачно подрулил. Метрах в пятистах или меньше видны огоньки населенного пункта. Еще раз, подойдя к аппарату и осмотрев его, решил направиться к поселку. Постучался в первый же дом. Открыла очень древняя бабуля.
- Это ты здесь кружил? Как уж я молила Бога, чтобы не на мой дом упал. Гудит чтой-то в верхе, а не видно. Страх Божий!
Наверное, догадалась по моему внешнему виду: я был в летном комбинезоне с ЗШ-5 в руках.
- Да, заблудился, немного. Не подскажите, куда это меня занесло?
- Курская область тута.
- Есть здесь у вас телефон?
- Да, вон, у том доми, супротив моего какой, кажется, есть.
Откуда-то появилась молодая девушка. По виду и разговору она, скорее всего, была с Украины из приезжающих каждый сезон на заработки.
При разговоре бабуля сразу расставила все по местам: к себе, милок, ночевать не пущу. Я мужчин в дом не пускаю, тем более, на ночь.
- Давайте его к нам, у нас найдется место - вклинилась в разговор "хохлушка".
Честно сказать, мне ее предложение очень даже понравилось... Однако, как там ребята? Они же, наверняка, не спят. И ничего не знают. Пришлось поблагодарить ее за предложение и направиться в соседний дом "с телефоном", которого, как оказалось, там не было. Вернее, он там был, но связи, все равно, почему-то не было. Поговорил с хозяином. Он мне объяснил, что их поселок находится километрах в шести от трассы Воронеж-Курск, "...но напрямую туда ночью не пройдешь - много оврагов, легко заблудиться. Вокруг по асфальту километров пятнадцать будет..."
Подумав, я решил выбрать длинный, но более понятный путь.
- А волки здесь водятся?
- Да, есть, но сейчас же лето... сыты они...
- Не найдется ли у вас черенка от лопаты?
- Посмотри там, в углу.
Сбросив лишнюю одежду и оставив ЗШ, я взял черенок и налегке побежал по асфальту к трассе. Там должен был быть пост ГАИ.
Бежал, как показалось, быстрее, чем обычно бегал на марафонских дистанциях, опыт преодоления которых у меня был хороший. Это, наверное, от чувства ответственности перед волнующимися, где-то там, в Воронежской области, товарищами, которое заметно стимулировало бег. Да, и дистанция по марафонским меркам небольшая. Всего-то километров пятнадцать. С обеих сторон дороги, по которой я бежал, и, которая упиралась в трассу, были лесопосадки. Дистанцию преодолел быстро. В конце дороги, по которой я бежал, рядом с трассой действительно был пост ГАИ. Было заметно, что гаишники, увидев меня с черенком лопаты, сначала напряглись, но потом, разобравшись с ситуацией после моих объяснений, успокоились и даже помогли, посадив в первую же, следующую в направлении Воронежской области, фуру. Понятно, что радость от встречи с ребятами была обоюдной. Они поняли, что со мной что-то случилось, когда приехали на фазенду и не обнаружили меня там. Ведь они хотели организовывать поиски, но потом решили выждать еще какое-то время и, как оказалось, правильно сделали. Поскольку на ночь по радио передали штормовое предупреждение, решили съездить к месту нахождения аппарата с тем, чтобы снять крыло и подготовить его к завтрашней транспортировке. Так и сделали. Вернулись на фазенду часа в два ночи. Решение было правильным, поскольку, как мы узнали утром, когда поехали второй раз за аппаратом, ночью ветер был до двадцати метров в секунду. Таким образом, из-за предпринятой авантюры нам пришлось дважды ездить в Курскую область, не считая миллиардов убитых нервных клеток у каждого из нас. Правда, это, конечно, такие мелочи в сравнении с тем, что было бы в случае, если бы со мной что-нибудь случилось нехорошее, например, влетел бы в ЛЭП или еще чего... Поэтому, обращаясь, прежде всего, к молодым пилотам СВС, хочу сказать - не надо никогда вылетать, если не готов к полету ни морально, ни технически, особенно, в вечернее время... Исход такого неподготовленного полета априори не известен, так как, практически полностью, находится во власти случайностей...
1999/V.Sokol
Вентцель Елена Сергеевна - известный ученый и специалист в области теории вероятностей и исследования операций, писатель.