Мухина Елена Георгиевна. Роковое сходство ч2

"Что это был за день", - думала Шеннон, войдя в свою комнату. Она остановилась и прислонилась спиной к двери. На губах девушки блуждала улыбка. Все время, пока она работала в замке, её не покидала мысль о человеке, привезшим её сюда, и вот сегодня они снова встретились. Шеннон усмехнулась, вспомнив, какое у него было лицо, когда он столкнулся с ней на лестнице, и до него дошло, кого он, собственно, видит. Девушка от души забавлялась его замешательством. Но и сама она была поражена, рассмотрев его при свете дня. Она уже успела позабыть, какое сильное впечатление он производит. Такой большой, мощный, уверенный в себе, с густыми черными бровями, с резкими чертами лица, но скорее красив, а уж его волнистые волосы ниже плеч и глаза темно серые, а не черные, как ей показалось в свете свечи! И еще, он совершенно менялся в зависимости от настроения, во всяком случае, в восприятии Шеннон. Серьезный, с нахмуренными бровями, он казался опасным, как штормовой ветер, что бросает волны на скалы. Недоумение делало его более земным, а улыбка, подмеченная девушкой, когда он обращался к кухарке, придавала ему обаяния. А еще остроумие, Шеннон покачала головой, вспоминая его замечание насчет яда со змеиного язычка Лорен. Конечно, с ней он был резок, и даже намеренно груб, но Шеннон не воспринимала его слова на свой счет, а такое отношение к её кузине девушку совершенно не огорчало. Ей только было очень интересно, чем оно было вызвано. Но спросить она не смела, такой вопрос с её стороны наверняка привел бы его в ярость. Ей же было гораздо приятнее его недоумение, удивление и замешательство. Шеннон вовсе не сердилась на Ролонда, но её очень забавляло, что она может лишить равновесия такого уверенного в себе человека, и для этого ей просто надо быть собой.

Шеннон уже привычно поднялась с рассветом и отправилась на кухню помогать Марии печь хлеб. Её нравилось вставать вместе с солнцем и бродить по тихому спящему замку, нравилось месить тесто и болтать с Марией обо всем и ни о чем. Ей нравилась эта веселая жизнерадостная женщина, которая умела быть счастливой, и так же щедро одаривала счастьем окружающих. Мария любила свою работу и вкладывала в неё всю душу. Секрет её божественно вкусных блюд был прост: все, что она делала, она делала с большой любовью. И к продуктам, и к тем, кто их будет есть. Она напевала над тестом и пританцовывала, взбивая белки, и еще, она не боялась экспериментировать, подбирая необычные сочетания, и надо сказать, она обладала поразительным чутьем. Конечно, Мария не могла научить всему, есть что-то неощутимое, божий дар, который не передашь другому, но, в то же время, Шеннон открыла для себя много нового, и к тому же, они говорили не только о готовке.

-- Помни, чем бы ты ни занималась, все надо делать с душой, с радостью! - Наставляла Мария, - и уж тем более по отношению к еде, она настроение чувствует, особенно тесто, чутье приходит с опытом, но без любви к искусству еда вкусной не бывает, в лучшем случае, съедобно. Была у меня сестра, и мать нас учила готовить, но как сестра ни старалась, ничего не выходило. А все от того, что душа у ней к этому не лежала, зато шила она замечательно, ни лоскуточка у неё не пропадало, из старой юбки модное платье для младшей сестренки сделает, моя Анна вся в неё.

Мария с удовольствием вспоминала детство и итальянскую деревушку, в которой она выросла. И Шеннон не только постигала секреты кулинарии, а еще и разучивала народные итальянские песни. Она с удовольствием слушала истории Марии и как-то, не удержавшись, рассказала в ответ случай из монастырской жизни, правда, спохватилась, сказала, что все придумала и призналась, что любит придумывать всякие истории. Потом про это узнала Анна и младшие горничные, и теперь, как только выдастся свободная минутка, слуги просят её что-нибудь рассказать. И она с удовольствием вспоминает разные случаи, а их за то время, что она провела в монастыре, набралось немало. Но сейчас было раннее утро, слуги спали. Мария пошла в огород за какими-то приправами. А Шеннон, оставшись одна, посыпала стол мукой, вытряхнула подошедшее тесто из кадушки, и тихонько напевая, стала его вымешивать. Оставалось совсем немного перед тем, когда можно будет поставить будущий каравай в печь, когда хлопнула дверь черного хода. Сначала Шеннон не придала этому значения, решив, что вернулась с огорода кухарка, но затем в тишине коридора раздались тяжелые мужские шаги. Открылась дверь. И девушка удивленно подняла глаза, как раз в тот миг, когда на кухню вошел Ролонд. В костюме для верховой езды, ладно облегающим его мощную фигуру, с блестящими от возбуждения глазами, легким румянцем, проглядывающим сквозь загар, с длинными прядями волос, выбившимися из хвоста на затылке, весь он дышал свежестью и какой-то дикой первобытной силой.

-- Привет - поздоровался он слегка удивленно, но без уже привычной для Шеннон враждебности, видимо настроение у него было мирным, - не ожидал тебя здесь увидеть.

-- Я помогаю по утрам Марии, а она учит меня готовить.

-- Я слышал об этом, но, если честно, не мог поверить, не знал, что ты любишь вставать с рассветом.

-- Ты многого обо мне не знаешь, - улыбнулась Шеннон. "Даже то, что я - не Лорен" -подумала она про себя, потом нахмурилась, - а почему не спишь ты, что- то случилось? - тревожно спросила она.

Ролонд отрицательно покачал головой, отчего из хвоста выбилось еще несколько прядей, и он машинально провел по ним рукой, чтобы они не закрывали глаза.

-- Нет,- ответил он - просто я тоже ранняя пташка, когда позволяют дела, я встаю с рассветом и катаюсь верхом. Нет ничего лучше, чем промчаться наперегонки с зарей ранним утром.

-- Завидую, - мечтательно сказала Шеннон, - мне очень давно не выпадала возможность поездить верхом, а уж пронестись галопом во весь опор...

Девушка замолчала, погружаясь в воспоминания, когда она подростком скакала по полям и лесам, и ветер свистел в ушах, и кровь пела в жилах, наполняя её ощущением свободы, от которого хотелось кричать, ибо не было сил сдержать восторг. Как давно это было, казалось суровые годы в монастыре вытравили счастливые воспоминания, но теперь... Хотя теперь её жизнь тоже не назовешь полностью свободной, Шеннон вздохнула, возвращаясь к суровой действительности.

-- Ты, наверно, хочешь есть? - спросила она, - завтрак еще не готов, но я могу что-нибудь состряпать на скорую руку, вот только поставлю хлеб в печь.

-- Не суетись, я шел через кухню потому, что тут самый близкий путь от конюшни.

-- Конюх, небось, очень этому рад,- усмехнулась Шеннон.

Ролонд откинул голову и от души рассмеялся, тут дверь хлопнула снова, и на кухне появилась Мария Анжелини. Ролонд вежливо с ней поздоровался, кивнул Шеннон на прощание и покинул кухню. Шеннон же долго еще смотрела ему вслед. Сегодня Ролонд был почти дружелюбен, приятно было просто поболтать с ним, услышать, как он смеется, увидеть его улыбку, а не привычно мрачное лицо. Из разговоров со слугами Шеннон знала, что обычно Ролонд очень редко улыбается, чаще его видят очень серьезным, сосредоточенным, задумчивым, и хотя он не бывает несправедливо суров, новые слуги его побаиваются, зато те, кто служат в замке давно, знают: Ролонд не терпит лентяев, но никогда не срывает на слугах плохое настроение. И все же он почти всегда хмур. Шеннон подумала, может, она сможет его расшевелить, ведь она заражала своим настроением даже суровых монахинь. А если... Но тут Мария стукнула дверцей буфета, и девушка вернулась к действительности. "Не все так просто, - напомнила она себе, вымешивая еще раз тесто, - он ведь принимает её за кузину и считает врагом. А я даже не знаю, в чем Лорен перед ним провинилась. Но можно быть уверенной в том, что все попытки сближения Ролонд воспримет в штыки". Девушка тряхнула головой, она понимала, что будет трудно, но сложности никогда её не останавливали. Но что бы ей ни предстояло, все это еще впереди, а сейчас она поставила хлеб в печку и спросила Марию, что она может сделать еще....

Ролонд вошел в свою комнату, все ещё улыбаясь. Хорошее начало нового дня. Ролонд всегда радовался возможности встать до рассвета, оседлать своего любимого коня и нестись во весь опор, вдыхая утренний свежий воздух, чувствуя работу мощных мышц, ощущать себя единым целым с конем и со всем окружающим. Потомок рыцарских коней, Снежный всегда выкладывался полностью, он был могуч и силен, он понимал хозяина с полуслова, умный и преданный. Ролонд гордился им, и знал: конь его не подведет. Но Ролонд не брал Снежного в город, ибо казалось кощунством заставлять его медленно лавировать между экипажами, или простаивать в конюшне, пока хозяин занят делами. Ведь кроме Ролонда, жеребец подпускал к себе только старшего конюха. И все-таки, Ролонду очень не хватало этих прогулок, ведь только в такие моменты он был свободен от всего, от груза прошлого, тревог и волнений, пожалуй, лишь в этот миг он был счастлив. А сегодня после прогулки его поджидал необычный сюрприз. Ролонд улыбнулся, вспомнив, как он вернулся в дом, и как завороженный, пошел на звуки пения, как он вошел на кухню и был встречен ласковой улыбкой прелестной девушки. Ему нравилось, что она его не боялась и не вздрагивала при его появлении, было приятно просто поболтать с кем-то, не взвешивая каждое свое слово, а как озарилось её лицо, когда он упомянул, что катался верхом. Он не мог не любоваться ей в этот момент: блестящие глаза, трепещущие ресницы, слегка учащенное дыхание, как будто она тоже неслась сквозь пространство и время и знала, что это счастье. У Ролонда потеплело в груди, но через минуту он нахмурился, нельзя расслабляться, нельзя забывать, с кем он имеет дело. Лорен вовсе не простая деревенская девушка, и стоит ему расслабиться, она может нанести удар в спину. Он воскресил в памяти все, что знал об этой женщине: все её каверзы и интриги, тех людей, которые пострадали от её злобных выходок. Нет, он не должен был подпасть под её очарование, но так не вязался образ Лорен де Шанти с той милой и приветливой девушкой, которую он видит в своем замке, трудолюбивую, внимательную, веселую, рассказывающую слугам занимательные истории и встающую на рассвете, чтобы помочь Марии печь хлеб. Еще одна загадка, зачем Лорен учится готовить? По слухам, она не задумывалась над тем, где в её доме находится кухня. Остается сделать вывод, что все это спектакль для него, возможно, она узнала, что он любит вставать до рассвета и решила этим воспользоваться. Но все же, Ролонд не мог до конца поверить, что все, что он видел - чистое притворство. И, несмотря на суровые доводы рассудка, на сердце теплело, стоило вспомнить мечтательное выражение её лица.

Ролонд позвонил, чтобы ему принесли воды для умывания, и стал переодеваться к завтраку. Он всегда делал это сам, не прибегая к услугам камердинера. Мысленно он перечислял дела, которыми ему сегодня стоит заняться. Вчера он изучал отчеты управляющих, так что надо начать объезжать свои земли, посмотреть на все своими глазами, не то, что бы он сомневался в тех, кого поставил присматривать за имуществом, но, когда он здесь, он всегда брал все заботы на себя. В первую очередь, он собирался проведать деревню у реки, где, по донесению управляющих, прорвало плотину и размыло несколько домов. Надо проверить, как ведутся восстановительные работы, где разместили пострадавших, не нужна ли дополнительная помощь. Потом можно будет проехаться по полям, поговорить с крестьянами, навестить леваду, где разводят коней, к обеду вернуться в замок, а потом, Ролонд вздохнул, опять бумаги, бумаги, бумаги... Но ничего не поделаешь, обязанность хозяина - всегда быть в курсе того, что происходит с его состоянием и его людьми, быть в ответе за них. Потом перед ужином можно позаниматься с мечом. Ролонд всегда следил за своей физической формой. И хотя в стране уже давно был мир, а современные дуэлянты предпочитали шпаги и пистолеты, находясь в поместье, он всегда выполнял тренировочный комплекс упражнений рыцарей. И уверенно работал с тяжелым двуручным мечом, который славно служил его предкам. Впрочем, стрельбу и фехтование он тоже не обходил своим вниманием и овладел ими в совершенстве, не забывая оттачивать свои навыки, хотя давно уже не мог припомнить, чтобы кто-то набрался смелости и вызвал его на дуэль. После упражнений - ужин, а потом можно будет спокойно посидеть с книгой у камина. Ну что же, с планами определились, и теперь можно спокойно идти завтракать.

Ролонд сидел за столом и хмурил брови. Нет, надо было по-простому заскочить на кухню и попросить у Марии какой-нибудь бутерброд. А он сидит, как дурак, в столовой и чувствует себя чуть ли не людоедом, потому что служанка, которая приносит ему еду, вздрагивает всякий раз, когда он поднимает на неё взгляд, и это при том, что он в жизни не обижал служанок, а когда он попросил принести джем, вздрогнула, разлила чай и, залившись слезами, убежала. И что ему теперь делать? Ждать, когда придет кто-то еще, или проще встать и обслужить себя самому? Но "не положено", Ролонд вздохнул. "Хозяин обеспечивает слугам места и держит дистанцию, если хозяин начнет все делать сам, слуги начнут переживать за свое положение в доме", - вспомнил Ролонд слова наставника. "Чушь, - подумал Ролонд, - всем ясно, что мне не под силу в одиночку содержать замок в чистоте, что я не буду часами мыть полы, стирать белье, чинить всякие там шкафы, и уж тем более стоять весь день у плиты. У меня и своих дел по горло. Но почему я не могу в своем замке сам взять себе еду, а еще лучше спокойно поесть на кухне вместе со всеми? Дистанция, чтоб её! Слуги не могут расслабиться в присутствие господина. Марии-то, конечно, все равно. Она не различает людей по чинам и ко всем относиться с материнской нежностью. Но вот экономка может недовольно поджимать губы, ничего не скажет: "как можно возражать хозяину", но будет выражать молчаливое неодобрение, хорошо еще Гейтс, дворецкий, остался в городском доме". Пока Ролонд размышлял, в зале появилась девушка с подносом.

-- Опять ты, - воскликнул Ролонд, хмуря брови.

-- Пришлось, - пожала плечами девушка - Джейн прибежала на кухню вся в слезах, миссис Мил выясняет, что случилось, а Мария послала меня сюда с подносом. Чем ты так довел девушку?

-- Чем- чем, всего лишь попросил джем, такая вот невыполнимая просьба, - проворчал Ролонд, становясь еще мрачней.

-- Ясно, - улыбнулась девушка, - а наша тихоня Джейн вздрогнула от звуков твоего грозного голоса, и наверняка совершила какую-то оплошность. Надеюсь, ты хоть не пострадал?

-- Нет, пострадал всего лишь стол, - иначе девушка бы скончалась на месте от ужаса, - мрачно пошутил он.

-- Да ладно тебе, не переживай, девчушка от каждой тени шарахается, не только от тебя.

-- Кто тебе сказал, что я переживаю?

-- Да у тебя на лбу вот такими буквами написано, - девушка ловко сгрузила еду с подноса на стол и развела руки в стороны, желая показать, какого размера буквы.

-- А ты опять дерзишь, - покачал головой Ролонд, но тон его был не слишком суров, - а кто-то обещал вести себя подобающе.

-- Как скажете, мой господин, - поклонилась девушка, но глаза её продолжали светиться веселым лукавством.

-- Кстати, а почему Мария не пришла сама?

-- О, она готовит какой-то восхитительный десерт в честь Вашего посещения замка и не может отойти от плиты, мой господин.

-- Ты можешь уже идти, не хочу отрывать тебя от обязанностей.

Девушка коротко поклонилась и, размахивая подносом, побежала на кухню, весело смеясь.

-- И что мне с ней делать? - проворчал Ролонд себе под нос.

Не так, совсем не так, представлял он себе пребывание Лорен в его замке, и что хуже всего, всерьез рассердиться на эту веселую девушку, которую он видел, у него не получалось. Оставалось только молиться, чтобы эта игра Лорен побыстрее надоела. Тем временем, он доел свой завтрак, а из кухни появилась Мария, торжественно несущая восхитительно пахнущий десерт, и все плохие мысли вылетели у Ролонда из головы.

Час спустя Ролонд уже был у затопленной деревеньки и думал, что не зря он проводит инспекцию лично. Дела в деревеньке действительно были плохи. Наводнением размыло много домов и пару общих складов с припасами. Потерявших дома разместили в амбаре на краю деревни, там было сухо, но очень тесно, многие люди были больны, особенно дети, и помогать им было почти некому, все здоровое население деревни чинило плотину. А между больными и ранеными ходила лишь старая знахарка. Обтирала лбы, меняла повязки и тихо жаловалась себе под нос, что вода унесла все её снадобья. Ролонд быстро заехал в две соседние деревни, снял с работ людей и отправил на подмогу - чинить плотину. Отправил знахарей с лекарствами к амбару, договорился со старостами, что оставшихся без крова примут на постой, пока не отстроят новые дома. Потом вернулся к амбару, куда уже подъезжали телеги, чтобы забрать наименее пострадавших, и поинтересовался у знахарки, не нужно ли еще чего. Сделав для деревни все, что можно, Ролонд продолжил свой путь. Настроение у него опять было испорчено, такие трагедии невольно возвращали его в тот день, когда горел замок, и погибли его родители, тогда он ничего не мог сделать, теперь пытался спасти все, что можно, но, увы, не всем удавалось помочь. Тряхнув головой, отгоняя тяжелые мысли, Ролонд пустил коня во весь опор, надеясь, что бешеная скачка поможет ему развеяться. В остальных пунктах его сегодняшнего маршрута дела обстояли неплохо, поля радовали глаз, у лошадей подрастали перспективные жеребята. И все же, горечь не покинула Ролонда, когда он вернулся домой к обеду. Обед ему принесла, недовольно поджимая губы, одна из старших горничных, её кислая мина тоже не доставила Ролонду удовольствия. После обеда, просмотрев несколько документов, Ролонд понял, что ему просто необходимо размяться, иначе он своим видом будет пугать не только впечатлительную Джейн. Кстати, о Джейн, к нему приходила миссис Мил с докладом, что девушка плачет в своей комнате и боится, что её уволят. И Ролонду пришлось убеждать экономку, что он не собирается прогонять девушку, посоветовав напоследок занять горничную чем-нибудь полезным, взял меч и вышел на плац.

Сначала просто разминка, чтобы разогреть мышцы, а потом можно браться за меч. Упражнения с мечом были для Ролонда не просто данью традиции, не только способом поддержания физической формы. Работа с тяжелым старым двуручником требовала не только силы, но и большой сосредоточенности на том, что делаешь. Одно неверное движение, и можно сильно пострадать. Занятия с мечом заставляют забыть обо всем, что тревожило днем, есть только ты и меч." Друг, не раз спасавший на поле битвы его предков, теперь ты, пусть и по-другому, спасаешь меня" - думал Ролонд. Шаг, замах, блок, шаг назад, разворот, замах, блок назад, разворот, контроль над телом, контроль над мыслями, ничего лишнего, шаг, замах, блок, разворот. Ты чувствуешь окружающее с потрясающей четкостью, но ничто не может нарушить концентрацию. Ничто не может нарушить этот смертельный танец с мечом. Краем сознания отметил, что его пленница, замерев у окна, которое мыла, за ним наблюдает, но сейчас это было не важно, сейчас он жалел лишь о том, что его учитель- мастер меча в отъезде, и ему не с кем устроить спарринг.

С утра Шеннон приступила к мытью окон, вообще день начинался очень интересно. Сначала она встретила хозяина замка ранним утром, а потом ей пришлось принести ему завтрак, потому что пугливая Джейн устроила истерику. Шеннон вздохнула, вспомнив Ролонда, угрюмо сгорбившегося над столом, такого одинокого в этой большой столовой. Бедняжка! Трудно, когда тебя считают чудовищем, но вроде бы ей удалось его расшевелить. Или, может быть, помог десерт сеньоры Анжелини. Но уходил он уже вполне веселый. А она отправилась мыть окна. Еще один пункт в списке исправительно-трудовой деятельности, придуманной для Лорен. Забавно, он велел ей мыть окна только на первом этаже, видно, боится, что на втором она может убиться, выпав из окна. Впрочем, если бы тут действительно была Лорен, она могла пострадать и на первом. Хотя, думаю, она бы застряла еще наверху с метлой, и все-таки интересно, сколько он еще собирается её тут держать, пока не выполнит все, что наказано, или, может, пока не извинится, тогда она влипла. Шеннон провела рукой по лбу. Извиниться она готова прямо сейчас, только понятия не имеет, за что. И Ролонд ей явно не поверит. Он и так смотрит на неё с подозрением. Но что она может сделать, если вести себя как Лорен ей не хочется, да и поздно уже. Шеннон успела подружиться со слугами, и начинать смотреть на них свысока - глупо. Лениться Шеннон тоже не хотелось: скучно сидеть целыми днями у себя в комнате. Да и не привыкла она сидеть на месте, так что работа ей в радость. Вот и теперь она весело напевала, протирая окно влажной тряпкой. После монастыря её до сих пор радовало, что можно носиться по лестницам и петь целыми днями не только церковные гимны. Что нет строгого режима и суровых монахинь, правда есть строгая экономка миссис Мил, но куда ей до сестер Еухении и Клары. Если честно, Шеннон признавалась в этом себе самой, ей не хотелось покидать замок слишком скоро, ей было тут интересно, особенно с тех пор, как вернулся его хозяин, но, в то же время, неизвестность несколько напрягала. Больше всего её тревожила мысль, что она не знает, что же натворила Лорен, это могло быть опасно. Так например, один из лакеев, приехавших с Ролондом, очень странно на неё смотрит, возможно, он тоже имеет на неё зуб, но молчит, верный приказу. Спросить прямо у лакея Шеннон не решилась. Девушка подхватила тазик, тряпки и направилась к следующему окну. В принципе, как и все прочие, это задание было чисто номинальным. Окна тут достаточно чистые, не то, что заросшие столетней пылью полуподвальные окошечки монастырской библиотеки. Вернее не самой библиотеки, а старого архива, в который уже много лет никто не ходил, во всяком случае, до того, как туда пробралась Шеннон из любопытства и на спор. Шеннон улыбнулась воспоминанию. Перед её мысленным взором возникла комната при монастырской школе. Комната была рассчитана на двух человек, но сейчас там сидело пятеро: сама Шеннон, Сара, Элоиза, Кетрин и еще Васса, девочка, которая училась вместе с ними в школе. Но потом благополучно вернулась домой. И, кажется, успешно вышла замуж, так они слышали. Письма самой Вассы перестали приходить вскоре после того, как она вернулась домой, в тех, что приходили, с восторгом были описаны модные наряды, балы, красавцы-кавалеры и куча пирожных, которые никто не мешал ей есть, в школе Васса всегда жаловалась на голод, но сейчас это не важно. Тот вечер, который вспоминала Шеннон, был, когда они пробыли в школе всего четыре месяца, они все еще отчаянно скучали, а здания монастыря казались полными тайн. Сара и Кетрин сидели на одной кровати, Васса разместилась на другой и торопливо поедала коржик, отданный ей доброй Сарой, Элоиза и Шеннон, не мудрствуя лукаво, расположились на полу.

-- А я говорю, что там была тюрьма, - заявила Элоиза.

-- Какая тюрьма? Это ведь монастырь, а не замок!

-- Ну и что, а еще, - не успокаивалась Элоиза, - там пыточная и скелеты на цепях.

Васса вздрогнула и подавилась коржиком.

-- И призраки, - довольно добавила девушка.

-- Ой, - вскрикнула Васса

-- Какие призраки, кого?- возмутилась Шеннон.

-- Пленников, которых зверски пытали.

-- Это всегда был женский монастырь, вряд ли тут стали бы кого-то пытать, - сказала Сара.

-- А я слышала, - задумчиво произнесла Кетрин,- что в древние времена провинившихся монахинь живыми замуровывали в стену.

-- Вот, вот! - торжественно воскликнула Элоиза.

-- Провинившихся в чем? - спросила Васса.

-- Не знаю, - смутилась Кетрин, - там было написано: "нарушивших обет", как именно они это делали, я не поняла.

-- И все равно, я не верю в тюрьму и призраков, - сказала Шеннон, - туда давно никто не ходит.

-- Потому и не ходят, что боятся, - настаивала Элоиза

-- На святой земле не может быть не упокоенных душ, здесь все пронизано покоем.

-- Вечным! - воскликнула Элоиза.

-- Мне страшно, - шепнула Васса.

-- Шеннон тоже, - заявила Элоиза - потому она и говорит, что не верит в призраков.

-- А вот и нет, - вспылила Шеннон, - я не верю в призраков потому, что здесь их нет и быть не может.

-- А вот и да, - завелась Элоиза.

-- Девочки, не ссорьтесь! - попросила Сара.

-- Неправда, ничего я не боюсь, могу пойти туда и убедиться, что ничего там нет: просто старые кладовые или вообще пустые подвалы.

-- Ага, а почему там заперто? Ты туда не попадешь.

-- А вот и попаду, найду ключ, я слышала: ключи от подвалов хранятся у наставницы Еухении.

-- Шеннон, не надо, - взмолилась Сара, - тебя накажут.

-- И ты туда же, - возмутилась Элоиза - если она утверждает, что не боится, пусть докажет, и нечего её отговаривать.

-- Я пойду с ней, - вдруг сказала Кетрин.

-- Я тоже, - кивнула Сара.

Элоиза и Шеннон вместе попытались отговорить Сару от этой затеи, тихая и спокойная, она не была создана для проказ, но тщетно. Если она что-то решила, переубедить её не получалось.

-- А ты, Васса? - спросила Элоиза.

-- Я останусь здесь, мне и так страшно, если я пойду с вами, то все испорчу.

-- Ладно, тогда пошли, - скомандовала Элоиза.

-- Не сейчас, - возразила Шеннон.

-- Что, все-таки сдрейфила?

-- Ни в коем случае, но ты сама сказала, что без ключа нам туда не попасть, так что нам нужен план, как достать ключ. Думаю, делать это удобнее днем.

-- И что, пойдем в подвал у всех на виду? Нас засекут мигом, - засомневалась Элоиза.

-- Нет, я предлагаю днем добыть ключ, а в подвал пойти вечером.

-- А если отсутствие ключа заметят?

-- Вряд ли, туда ведь никогда не ходят.

-- Да, но наставница Еухения любит порядок, она мигом заметит, что что-то пропало, поднимет шум.

-- А если взять ключ и сразу вернуть? - вмешалась Кетрин.

-- Точно! - обрадовалась Шеннон.

-- Зачем тогда вообще брать, ведь в подвал решили идти ночью.

-- Да, но дверь можно отпереть и днем, если мы войдем у всех на виду в дверь, которая должна быть заперта, это одно, но если мы просто ненадолго остановимся возле неё, никто не обратит на это внимания. Одна нас прикроет. Быстро отпираем двери и возвращаем ключ на место, пока кто-то отвлекает наставницу, а вечером пробираемся в подвал и выясняем что там. Все согласны?

-- Да, - ответила Элоиза.

Две другие девушки согласно кивнули.

-- Осталось только определить, кто будет отвлекать Еухению.

-- Я, - сказала Сара, - тут я вам и пригожусь, если к наставнице подойдет Шеннон или Элоиза, это вызовет подозрения, но если я подойду с вопросом, или вроде Кетрин стало нехорошо, и я прошу помочь, точно не удивятся.

-- Сара, - удивленно спросила Шеннон, - ты же считаешь, что врать нехорошо?

-- А я и не буду врать по возможности, что нехорошо, так это, если вас накажут из-за этого спора.

-- Но если нас поймают, накажут и тебя.

-- Это справедливо, если я не смогла вас остановить, - улыбнулась Сара.

Девушки на миг пристыжено притихли, но они были уже не в силах отказаться от своего плана. Первая его часть с ключом прошла гладко. Сара и Кетрин мастерски отвлекли внимание строгой наставницы, и Шеннон без труда нашла ключ, тяга сестры Еухении к порядку тут очень помогла: у всех ключей были пометки, от каких они дверей. Также девушкам удалось открыть дверь, не привлекая внимания. И вот ночью несколько девушек отправились в поход. Они тихо, стараясь не шуметь, крались по коридорам, передавая друг другу свечу и заслоняя тонкий огонек, чтобы его не увидели издалека дежурные по коридорам. И вот, наконец, нужная дверь. Шеннон взялась за ручку и потянула, дверь не поддалась, Шеннон потянула сильнее, дверь сдвинулась, но совсем чуть-чуть, тогда Шеннон дернула из-за всех сил, и дверь с тихим скрипом открылась. На мгновение девушки замерли. Но, кажется, никто не обратил на шум внимания. И они с замирающим сердцем по пыльным ступеням спустились в подвал. Шеннон волновалась, в тюрьму и приведения она не верила, но её беспокоило, а вдруг внизу еще дверь, и она заперта, тогда все их усилия напрасны. К счастью, им повезло, дверь была, но без запора, и вот они оказались внутри. И теперь тревожно оглядывались, пытаясь понять в слабом свете свечи, что же их окружает, вон там, похоже, стул и стол, а с другой стороны вроде шкафы, стеллажи. Что лежит в них, издалека разобрать не получалось, они подошли поближе, в огоньке свечи высветились стопки книг и свитков, покрытых толстым слоем пыли.

-- Бумаги,- разочарованно вздохнула Элоиза, резко отворачиваясь.

Зря она так сделала, от её движения пыль поднялась в воздух, девочки стали сильно чихать, свеча погасла, в темноте они наталкивались на стеллаж и друг на друга, что-то с шумом упало, кто-то закричал. Естественно, на шум прибежали монашки, дежурные по этажу, обнаружили их и повели нарушительниц спокойствия к матери настоятельнице. Та, выслушав сестер, обвела взглядом испуганных девочек.

-- Ваше стремление к знаниям похвальны, - лукаво улыбнулась она, - но лучше будет, если в следующий раз вы предупредите наставниц о желании посетить старый архив, а не станете пробираться туда среди ночи. К тому же, там лежат в основном старые расходные книги, да дневники прошлых настоятельниц и некоторых монахинь, но вы можете изучить их.

Девочки облегченно вздохнули, вроде бы пронесло.

-- Только сначала уберите там все, нельзя же находиться в такой пылище, я попрошу ваших наставниц проследить.

И потом они целую неделю по вечерам после занятий отмывали комнату от столетней пыли, оттирали, стоя на шаткой лестнице, маленькие окошечки под потолком, так запорошенные пылью и грязью, что через них и днем не пробивался свет. Потом они все-таки изучали архив, счетные книги их не привлекали, но именно дневники монахинь подвигли Элоизу по пути веры.

Шеннон улыбнулась, выплывая из воспоминаний. Время шло уже к обеду, но мысли о прошлом не мешали делу, и половина окон была уже помыта, хорошо еще, что ей поручили мыть окна только в обжитых помещениях, иначе это могло затянуться очень и очень надолго. После обеда Шеннон пришлось выслушивать жалобы одной из старших горничных, которой поручили обслуживать Ролонда, та восприняла поручение как понижение статуса. Шеннон фыркнула, как будто перестилать постели, на которых никто не спит, более почетно, чем прислуживать ему. Потом Шеннон вернулась к прерванному занятию, теперь она мыла окна, выходящие на плац и внутренний дворик, она уже домывала очередное окно, когда на плац вышел Ролонд с тяжелым двуручным мечом. Пока он разминался, Шеннон старалась не обращать на него внимания и заниматься своим делом, но когда он взял меч, она уже не могла удержаться и стала смотреть. А посмотреть было на что. Еще перед началом занятий Ролонд снял тунику, и теперь Шеннон могла полюбоваться красивым обнаженным торсом, чуть тронутой загаром кожей, на которой блестели капельки пота, работой рельефных мышц, плавными, красивыми уверенными движеньями. Этот танец с мечом завораживал, но больше всего девушку поразило выражение лица Ролонда, казалось бы, оно должно быть напряженным, но нет, оно было спокойным и словно озаренным внутренним светом. Шеннон подумала о том, что наверное именно с таким лицом шли в бой древние паладины, защищая свою страну и свою веру, а сейчас их потомок обретает покой, взявшись за старый меч. Затаив дыхание, наблюдала она, как медленные движения сменяют быстрые выпады, удары, развороты, блоки, все четко и слитно, будто подчинено какой-то мелодии, это гипнотизировало, заставляло забыть обо всем окружающем, и только когда Ролонд остановился, девушка смогла нормально дышать. Ролонд оделся и вернулся в дом, а Шеннон все еще стояла у окна и смотрела вдаль.

Ролонд закончил тренировку и вернул меч в оружейную, там наскоро помылся заранее приготовленной водой, надел чистую тунику и отправился в общий зал ужинать. Проходя мимо одной из комнат, заметил силуэт у окна и остановился, присмотревшись, он узнал свою пленницу, она стояла над тазиком с водой. Одной рукой она сжимала уже почти сухую тряпку, другой оперлась на раму, глаза её смотрели куда-то вдаль.

-- Эй, - позвал он, - я не настаиваю, чтобы ты работала до глубокой ночи.

-- Что? - девушка вздрогнула и обернулась.

-- Я говорю: темно уже, можешь пока оставить свое занятие, окна никуда не убегут, - пояснил Ролонд.

-- Хорошо, - покладисто согласилась девушка и вышла из комнаты.

Вместе они отправились в столовую, в зале уже зажгли свечи и камин, но стол еще не был накрыт.

-- Интересно, кто на этот раз будет мне прислуживать, - подумал Ролонд вслух.

-- Наверное, Мария, - предположила девушка, - ужин готов, и слуг уже наверняка покормили.

-- Хочешь остаться и поесть вместе со мной, - неожиданно для себя предложил он.

Девушка замерла на миг, но потом отрицательно покачала головой.

-- Я думаю: не стоит. Если ты позволишь, я лучше пойду спать.

-- Но, как я понял, ты сегодня не ужинала, в мои планы не входило морить тебя голодом.

-- Я знаю, но все-таки я предпочла бы пойти к себе.

-- Хорошо, не стану возражать, - кивнул Ролонд.

Девушка коротко поклонилась и побежала вверх по лестнице.

Ролонд удивленно нахмурил брови. Странно, он был уверен: Лорен воспользуется его предложением и постарается извлечь из него максимум выгоды. Ролонд вздохнул и махнул рукой, не стоит забивать себе этим голову, со временем все прояснится, но то, что она отказалась, даже хорошо, не стоит проявлять к ней повышенное внимание. А сейчас ужинать и, пожалуй, тоже можно идти спать. Впрочем, он все же не удержался и посоветовал Марии послать кого-нибудь с ужином для новенькой. Такая его просьба не вызвала удивления, так как он всегда старался заботиться о своих слугах.

Шеннон бегом поднялась к себе в комнату и захлопнула за собой дверь. Ей было приятно, что Ролонд предложил остаться и поужинать вместе с ним. Но сейчас она была просто не в состоянии это сделать. После того, как наблюдала его тренировку с мечом, Шеннон очень странно ощущала себя в его присутствии, она была слишком смущена и взволнована, все время вспоминала, как он выглядел без рубашки, и ничего не могла поделать. Шеннон не понимала, отчего она так сильно взволнована, и знала точно, ей нужно время, чтобы взять себя в руки, отвлечься и не думать о глупостях, когда они встретятся в следующий раз. Плохо все-таки, что она убежала, она ведь решила, что попробует сделать жизнь Ролонда радостней, и все же оставила его в одиночестве. Ведь ясно, ему грустно сидеть одному в огромном зале. Но, возможно, не все потеряно, и завтра он позовет её снова, а может и нет. Сегодня он, скорее всего, поддался влиянию момента, а потом вспомнит все гадости Лорен и снова станет держать дистанцию и напоминать: здесь она всего лишь служанка. Девушка грустно вздохнула, и тут раздался стук в дверь. Шеннон вздрогнула, представив на миг, что это Ролонд. Но в эту минуту дверь распахнулась. И она увидела одного из поварят. Мальчик принес ей ужин. Девушка поблагодарила его и попросила передать благодарность кухарке. Закрыв за мальчиком дверь, девушка принялась за еду, размышляя: ужин в комнату - это личная инициатива Марии, или о ней позаботился сам хозяин замка. Шеннон чувствовала, что, несмотря на грозный вид и ужасную репутацию, в глубине души Ролонд очень добрый, она ведь видела, как внимателен он к тем, кто ему служит. Он ласков с Марией, учтив с миссис Мил, он не наказал Джейн за истерику, хотя многие другие тотчас выгнали бы нерадивую служанку, да еще и без всяких рекомендаций. Шеннон недовольно покачала головой и сказала себе, что ей пора перестать думать о Ролонде, лучше попробовать подсчитать, сколько окон ей осталось помыть, а еще лучше просто лечь спать. Завтра будет новый день и новые заботы, значит, надо набраться сил, чтобы встретить рассвет с улыбкой. Шеннон переоделась в ночную рубашку и быстро легла, хорошо, что ей больше не надо два часа стоять на коленях и молиться перед сном, но, может быть, молитва поможет привести её мысли в порядок.

Лорен де Шанти проклинала все на свете, она устала трястись в этой жалкой повозке. Ей до смерти надоел этот нелепый монашеский балахон. И еще больше она мечтала избавиться от своего "жениха". После нескольких дней поездки ей наконец удалось убедить своего похитителя устроить отдых в придорожном трактире. И вот с трудом отослав этого оболтуса за новыми нарядами для неё, она сама стала очаровывать приятного вида постояльца, надеясь в конце концов уехать с ним. Из-за её балахона дело продвигалось нелегко, но вот, наконец, постоялец осмелел и стал оказывать ей знаки внимания. И не успела Лорен обрадоваться, как за её спиной образовался этот недоумок "жених" и грозным тоном велел не докучать девушке, постоялец тут же спекся и испарился. Лорен оставалось стонать от досады, утешала только мысль, что теперь она сможет переодеться, эта мысль грела её только до тех пор, пока она не вошла в комнату и увидела, что принес ей этот олух. На кровати лежало платье селянки. Лорен не удержалась от ругательства, она конечно давно мечтала переодеться. Но чтобы сменить один мешок на другой! Чтобы она надела "это"! Она, привыкшая к шелкам и бархату, к белью из тончайшего батиста, к пышным юбкам и глубокому вырезу, открывающему плечи и выгодно подчеркивающего её достоинства, к ярким тканям, к модному фасону! Она привыкла быть заметной, оригинальной, несравненной, а тут мешок из грубой ткани, с какой-то примитивной вышивкой красной ниткой по подолу и вороту, к этому простоватому убожеству прилагался плетеный пояс.

-- Мне только венка не хватает, - проворчала Лорен.

-- Хочешь венок, - оживился придурок, я мигом достану.

-- Я пошутила, - нервно рассмеялась Лорен, потом оглянулась и увидела свое отражение в зеркале, тут уж она не выдержала и завизжала.

За время путешествия её прическа не то что слегка растрепалась, она как будто пережила катастрофу. Локоны развились и висели, как пакля, на затылке был сплошной колтун, из которого под немыслимыми углами торчали отдельные свалявшиеся пряди. И что с этим делать - непонятно. Она никогда не доводила волосы до такого ужасного состояния. И тут даже нет служанки, которая могла бы её как следует причесать.

-- Что случилось? - взволнованно спросил недоумок.

-- Это, - коротко ответила Лорен, указывая на волосы.

-- Да не беда, гребешок я тоже купил.

-- Думаешь, я сама с этим справлюсь?!

-- Хочешь, позовем одну из трактирных служанок.

-- Ни за что! Эти коровницы ко мне не прикоснутся!

-- Ну, хочешь, я тебе помогу?

-- Ты?!

-- Ну, не ходить же тебе так - не волнуйся, я справлюсь.

Лорен ничего не оставалось, кроме как согласиться. "Жених" бережно усадил её на кровать, устроился сзади и стал осторожно выпутывать из остатков прически покореженные шпильки, потом неспешно распутал пряди, и начал аккуратно расчесывать волосы от самых кончиков, и медленно поднимаясь все выше. Через час волосы, хотя еще немного сальные, светлым плащом покрывали спину Лорен.

-- Ну, вот и все, осталось их только вымыть, я попросил служанок наполнить бадью в соседней комнате, можно также попросить их тебе помочь.

-- Вот еще, я же сказала: я не доверяю этим крестьянкам.

-- Как скажешь, - не стал спорить "жених" и вышел.

Лорен осталась одна,она прошла в соседнюю комнату, где стояла большая бадья, наполненная горячей водой, через служебную дверь появилась служанка, несущая кувшин воды, мыло и полотенца.

-- Помочь Вам? - спросила девушка.

-- Я сама, - вскинулась Лорен, - поставь сюда, - она указала на приступочку бадьи - и можешь быть свободна.

-- Как скажете, - пожала плечами девушка, установила кувшин на указанное место и вышла.

Лорен подошла к двери и задвинула засов. Нечего тут шастать. Потом разделась и нырнула в воду. Тяжело вздохнула, бадья конечно глубокая, но не её ванна, где остались её бальзамы, ароматные соли, розовое и лавандовое масла, мягчайшие губки, а не это грубое мочало, но все-таки после стольких дней пути она рада хоть какой-то ванне. Как всегда, радость Лорен продолжалась недолго, ровно до тех пор, пока она не попыталась самостоятельно вымыть волосы. Мыло пенилось и норовило попасть в глаза. Волосы опять запутались. К тому же, они были так длинны, что отдельные пряди все время выскальзывали из-под рук, или, наоборот, обвивали ладони, мешая собрать все волосы над головой, и как следует взбить пену. Лорен сильно пожалела о том, что отослала служанку, когда пришло время ополоснуть голову чистой водой. Кувшин стоял на приступочке бадьи, но Лорен не могла открыть глаза из-за мыльной пены, и искать его приходилось на ощупь, руки скользили, и Лорен боялась нечаянно уронить кувшин. Как же ей не хватало её камеристки Салли, которая помогала ей с волосами дома! Лорен даже подумала: не позвать ли ей на помощь, но гордость взяла свое, к тому же, она, наконец, нащупала ручку кувшина. Облившись чистой водой и протерев лицо лежащим рядом с кувшином полотенцем, Лорен вылезла из бадьи, вытеревшись, она вернулась в комнату, там она развернула сверток, в котором лежала ночная рубашка. Лорен вынула её, рассмотрела и подняла глаза: "Боже, за что!" - воскликнула она.

Ролонд проснулся ранним утром, когда он открыл глаза, в комнате было еще темно. Он лежал и смотрел, как за окном постепенно светлеет небо, вставать еще не хотелось, приятно было нежиться в тепле и уюте. Он не помнил, что ему снилось, но явно что-то хорошее, отчего на губах играла улыбка, и хотелось уплыть обратно в сон, в мир без забот и волнений, без проблем и загадок. Но все-таки Ролонд уже проснулся и готовился к новому дню. Хотелось надеяться, что он пройдет лучше, чем предыдущий. Хотя и вчера были приятные моменты, но огорчений хватало. Находясь в имении, Ролонд всегда испытывал двойственное чувство, с одной стороны, именно тут он был дома и ощущал себя свободней, чем в Городе, или где-либо еще. Здесь много веков жили его предки. Здесь рос он. Это место хранило много счастливых детских воспоминаний, но также оно напоминало ему о трагедии, когда он потерял своих родителей и чуть не умер сам, поэтому именно здесь ему часто снились кошмары, чудился запах дыма, слышались голоса, и вспоминалось чувство слабости и беспомощности, ощущение беды, которую не в силах остановить. Ролонд знал: замок не виноват в его детских страхах и все же не мог до конца отделаться от тяжелого чувства. Именно поэтому он тщательно следил за хозяйством, но не оставался здесь надолго, со смертью его матери, казалось, замок потерял душу. С другой стороны, Ролонд предпочитал деревню городу, в городе мир казался плоским и серым: куча людей, погруженных в свои заботы, балы, влияние, знатность, мода, сплетни и заговоры... Город, двор мир вежливых лицемеров. Ритм жизни, когда нет времени остановится и подумать, ощутить гармонию и красоту мира. Да, конечно, в Городе регулярно устраивались представления и концерты, но не всегда исполнители были достойны внимания. Ролонд старался не оставаться в городе дольше необходимого, хотя его обязанностью было регулярно появляться при дворе. Часто он так же негласно помогал службе безопасности короля, посещая балы и выясняя планы и настроения в высшем свете, конечно, он был не один такой, но он был один из тех немногих, кому король мог полностью доверять, Ролонд чтил своего короля, и не мог не защищать "малыша Рики". Король ценил друга и понимал его как никто, он сам с удовольствием проводил бы больше времени на природе, но с короля никто не мог снять его обязанностей, что заставляло его большую часть времени проводить в Столице. И хотя король наслаждался обществом друга, при котором он мог позволить быть самим собой, а не только символом власти - мифическим существом, сильным и уверенным, готовым выслушивать и защищать, карать и миловать, неприкосновенного и далекого от всех, всегда правого и никогда не высказывающего страха и сомнения. С Ролондом король мог поговорить по душам, мог выказать слабость, не боясь последствий. С Ролондом за спиной король чувствовал себя защищенным от предательства. И все же он отпускал его, зная, насколько удушающая для друга атмосфера двора и высшего света. Ролонд так же подозревал, что Рики тайно боится, что, несмотря на ужасающую репутацию, кто-нибудь из придворных попытается поступить с Ролондом так же, как с его отцом. И хотя все знали о доверии Ролонду, Эльрик старался это лишний раз не афишировать. Ролонд улыбнулся, думая о своем короле, из Эльрика получился хороший правитель, он успешно заботится о своей стране. Но, хватит думать о политике. Сейчас он в замке, и ему тоже есть о ком и о чем заботится, пора вставать. Два часа спустя он сидел в столовой, ожидая завтрак, сегодня возвращаясь с верховой прогулки, он не видел Лорен и теперь гадал, появится ли она сейчас, но нет с подносом вышла другая девушка... Ролонд вспомнил, кажется, её зовут Жанна, вчера миссис Мил, извиняясь за Джейн, говорила, что она приболела. Сейчас Жанна поправилась, и, глядя на неё, Ролонд понял, эта его не боится, но легче от этого ему не стало. Ведь именно такого поведения он мог ожидать от Лорен. Девушка дула губки, строила глазки, хлопала ресницами, наклонялась к нему так, что его нос буквально оказывался в вырезе её платья. И еще она хихикала, нет, и сколько надо времени, чтобы переставить с подноса на стол пару тарелок и чашку. Пока Жанна с этим справилась, у Ролонда уже начало рябить в глазах. Все это огорчало и заставляло задуматься, что у него с прислугой? Как же он раньше-то ел? Он, конечно, часто приезжал в замок в подавленном состоянии и ел, работал, спал, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, но если бы служанки всегда вели себя так, он бы заметил - или нет? Надо будет поговорить с миссис Мил по этому поводу, но не сейчас, сейчас его ждут бумаги, которые он забросил вчера, а потом ближе к вечеру он хотел еще раз съездить посмотреть как дела в пострадавшей деревне. Всех ли расселили, починили ли плотину, и не нужны ли им дополнительные запасы еды и лекарств. Наметив план на день, Ролонд быстро поел и удалился в кабинет заниматься бумагами. Вечером после ужина Ролонд вспомнил о своем желании поговорить с миссис Мил. Он отправился на кухню, место, где прислуга собиралась во время отдыха. По дороге он с удовольствием вспомнил посещение деревни, крестьяне уже справились с бедой, всех потерявших дома расселили, начали строить новые. Ролонд оставил старосте деньги на закупку новых запасов. С кухни донесся смех. Ролонд невольно пошел тише, он помнил, как в первый день приезда слуги просили его пленницу рассказать историю, ему было интересно. Осторожно, стараясь не шуметь, он проскользнул на кухню, к его облегчению никто не обернулся, все взгляды были устремлены на девушку, сидящую на краю стола. Ролонд отошел в тень и, привалившись к стене, приготовился слушать.

-- Еще, еще, - просили слуги, - вчера вечером тебя не было, так что давай за вчера и за сегодня.

Девушка склонила голову на бок и задумчиво улыбнулась.

-- Хорошо, - сказала она, - только надо решить про что...

-- Про "Птичку"! - загудели слуги.

-- Ну, про "Птичку" у меня историй много, - усмехнулась девушка - что бы такое придумать. Ага!

Глаза у девушки засветились, а улыбка стала озорной, она пожала плечами, поудобней устроилась на столе и начала рассказ:

-- Однажды Птичка проснулась очень рано, задолго до подъема. Дело было летом, и Птичка решила отправиться в лес за черникой, она встала, быстро оделась и, держа в сандалии в руках, выскользнула из комнаты. На цыпочках вдоль стены, замирая, услышав малейший шум или увидев вдалеке отблеск свечи дежурной сестры, прокралась на кухню. Слава богу, там было еще темно и тихо. Птичка нашла туесок и выбралась в окно, там обулась и, прячась за кустами, побежала к тому месту в ограде, где она слегка обрушилась, образовались выбоины, скрытые плющом, и держась за вьющиеся растение можно было без проблем перелезть на ту сторону, с другой стороны было еще легче, там росло большое дерево, и его ветка как раз нависала над стеной. Птичка начала карабкаться вверх, но туесок в руке мешал, пришлось снять пояс и, обвязав туесок, повесить его за спину, лезть стало легче. Но тут послышался какой-то шум: стук, стук, стук. Птичка замерла, почти забыв дышать и стараясь как можно ближе прижаться к стене, слиться с плющом. Стук не прекращался и был совсем близко, на какое-то время Птичка застыла в неподвижности, но потом подняла глаза и увидела качающуюся от ветра ветку дерева, видимо, остальные ветви тоже качались и стучали по стене. Птичка полезла дальше, и вот она уже на свободе. Еще очень рано, тихо, пустынно, небо еще серое, и вдалеке в туманной дымке темнеет лес. Птичка бегом побежала по полю к лесу, прохладные травинки щекотали ноги, Птичка подобрала полы своего балахона и помчалась наперегонки с ветром. Вскоре приблизился лес, черные силуэты деревьев на фоне светлеющего неба. Птичка притормозила и медленно ступила под полог леса, пока еще темный, тихий, таинственный. Но небо на востоке светлеет, и лучи пронизывают туман, с восходом солнца он осядет росой на листьях и траве и засверкает в свете алмазной россыпью. Но сейчас еще мир серый, расплывчатый, зыбкий... Птичка осторожно шла по лесу, стараясь не нарушать тишину, прерываемую лишь шорохом ветвей да шепотом листьев. Вот уже и ягодные заросли. Птичка присела на корточки и осторожно отправила первую ягоду в рот, важно было не раздавить ягоду и не испачкаться. Тихонько напевая себе под нос, Птичка начала собирать ягоды, и так увлеклась, что вот уже и солнце взошло, и птицы запели, роса засияла на ветках. А Птичка все собирает, одну в рот, пять - в туесок. Только наполнив его, Птичка опомнилась и поняла, ей пора бежать. Иначе, её отсутствие обнаружат, и будет скандал. Подхватив туесок, она понеслась назад, уже не обращая внимания на красоту утра, скорее, скорее. Когда она перелезала через стену, уже звонили колокола, вот и заветное окно кухни, тяжело дыша, Птичка влезла на кухню и привалилась к стене, кажется, пронесло, и, слава богу, в помещении никого нет. Хотя, Птичка была уверена, дежурящие на кухне сестры её не выдадут. Сегодня должны были дежурить сестры Пышка и Смешинка, и Птичка хотела попросить их напечь пирожков с черникой, но видимо, сестры уже ушли на молитву. Не успела Птичка вздохнуть с облегчением, как в коридоре послышались тяжелые шаги Строгой наставницы. Шаги приближались, и Птичка заметалась по кухне, думая, куда бы запрятать туесок. Ведь если её застанут с ягодой, поймут, что она без спросу покидала территорию, что строжайше запрещено. Увы, кладовка была закрыта, а другого места для туеска не находилось, в отчаянии Птичка высыпала ягоду в котел, надеясь, что там травяной отвар, она еще успела боком запихнуть туесок за стеллаж и обмакнуть руки в муку, лежащую на столе. Дверь открылась, и Строгая наставница вошла на кухню, оглядела её суровым взглядом, отругала Птичку за нерасторопность и велела идти в молельню. Завтрак, на удивление Птички, прошел спокойно. Скандал разразился к обеду, оказывается, в котле кипел уже суп. Девушка замолчала, пережидая смех слуг.

Тут открылась дверь и на кухню вошли лакей, дежуривший в зале у входа, и королевский посыльный.

-- Проходите, устраивайтесь, - говорил лакей, - сейчас пошлем кого-нибудь найти хозяина.

Увидев посыльного, Ролонд отодвинулся от стены и вышел на свет, посыльный подтянулся и вручил конверт, там было приглашение от короля присутствовать на балу в честь прибытия посольства одной из соседних стран.

-- Это срочно? - спросил Ролонд, понимая, что за приглашением могло стоять что-то еще.

-- Бал завтра вечером, - сказал посыльный, - король просил не торопиться, но выражал надежду, что Вы прибудете.

-- Хорошо. Тогда завтра утром выезжаем, если у вас нет других поручений, можете остаться ночевать и поехать с нами в карете.

-- Благодарю Вас, сударь.

-- Я распоряжусь, - Ролонд кивнул посыльному и повернулся к миссис Мил.

Той хватило лишь взгляда, и она уже послала Жанну готовить комнату, Мария тем временем принесла ужин для посыльного. Старший конюх послал мальчишку позаботиться о коне. Лакей вернулся на свое место в зале.

" Не так уж все и плохо",- подумал Ролонд, но все же подошел к экономке и поинтересовался насчет девушек, прислуживающих за столом.

-- Вы правы, сударь, раньше Вам прислуживали другие, но одна была уже пожилая и ушла на покой, а вторая недавно родила и пока сидит с малышом. Так как сейчас для младших горничных работы в замке немного, я не беспокоилась, но если вы хотите, я найму еще несколько девушек.

-- Да нет, не стоит беспокоиться, сейчас нам не нужны новые люди, если я передумаю, позабочусь об этом сам.

-- Как скажете, - кивнула миссис Мил, наверняка решив как следует отчитать Жанну.

Переговорив с конюхом и кучером и велев им готовить карету к шести утра, Ролонд отправился спать, гадая, что ждет его при дворе.

Вечером следующего дня посреди бала король, улыбаясь и болтая о пустяках, как бы невзначай вывел Ролонда на пустующий балкон, тут же снаружи у дверей встал гвардеец. Король огляделся и, убедившись, что никто их не подслушивает, начал:

-- Тут ходят слухи о таинственном исчезновении графини де Шанти, твоя работа?

Ролонд только кивнул.

-- Хорошо, отлично - просиял король и тихим шепотом уточнил - Ты не мог бы продержать её у себя подольше?

Ролонд снова кивнул и выразительно поднял брови. Эльрик слегка замялся.

-- Ну, все ведь знают о её честолюбивых устремлениях, она явно мечтала блистать при дворе и не только...

Ролонд только покачал головой:

-- С каких пор ты стал бояться честолюбивых дамочек, она не настолько влиятельна, что бы создать тебе проблемы.

Король снова замялся и тихо выдохнул:

-- Не мне, - понимаешь, Ролонд, я тут встретил одну молодую леди, за которой я намерен ухаживать, если бы вмешалась Лорен, она могла бы попытаться очернить мою будущую невесту.

Ролонд нахмурил брови.

-- Рики, скажи мне, ты опять ходил в Город без охраны?

Король тяжело вздохнул:

-- Так уж и без охраны, думаешь, начальник безопасности это позволит, ну скажи, как можно сохранить инкогнито, если за тобой, прячась по кустам, следует полдюжины королевских гвардейцев! Вот как в таких условиях налаживать личную жизнь?

-- Рики, ну ты же все прекрасно понимаешь, - вздохнул Ролонд, - а устраивать элементарно, пригласишь её ко двору, к тому же- он усмехнулся - найти уединенный балкон не проблема....

-- И начать знакомство: "Да, я король - просто король!", - это только для тебя я Рики, а для других - предмет для поклонения.

-- Эльрик, - серьезно сказал Ролонд, - ты король, и этого у тебя не отнять! А если девушка стоящая, в чем я не сомневаюсь, она разглядит и все остальное, не только корону, нечестно было бы начинать знакомство с обмана.

Король приосанился и улыбнулся:

-- Ты прав, конечно, но тем более мне не нужна тут эта интриганка де Шанти, ты обещаешь подержать её хотя бы пока все не решиться?

-- Обещаю, - сказал Ролонд, - но знаешь, у меня в поместье она ведет себя очень странно...

Ролонд уехал, а у Шеннон, наконец-то, стало меньше работы, и появилось время получше обследовать окрестности, например, она еще не осмотрела сад, ей было интересно, тем более после разговора с Анной, дочкой Марии. Девочка рассказала, что в дальнем углу сада в отдельном домике живет индус, он ухаживает за розами и еще какими-то необычными цветами и не говорит, даже не ест и вообще не появляется в замке. Правда Мария сказала, что ему посылают рис и чай, которые закупает для него хозяин. Анна же очень расстраивалась, что индус ни с кем не общается, хотя живет тут уже много лет. Этот рассказ так заинтриговал Шеннон, что она решила, не откладывая, найти таинственного индуса. И она отправилась по тропинкам сада к его дальнему концу, скрытому кустами роскошных роз. Еще издалека она услышала, как там кто-то напевает, мелодия показалась ей смутно знакомой. Шеннон ускорила шаг, она шла, невольно подпевая, дорожка вилась и изгибалась, уводя девушку не только в глубину сада, но также в далекое-далекое, почти уже забытое прошлое. Там в другой жизни она уже бежала между зеленых зарослей, напевая эту песенку, тогда она была совсем мала и не подозревала, что в мире есть беды. Шеннон вышла из лабиринта кустов и увидела немолодого смуглого, худощавого мужчину, девушка удивленно вгляделась в него.

-- Даршан! - Вырвалось у неё.

Мужчина вздрогнул, обернулся и долго смотрел на неё, казалось, он не мог поверить глазам.

Шеннон постаралась припомнить несколько слов того индийского диалекта, на котором говорили в деревне, где жил Даршан, а недалеко располагался дом родителей Шеннон. Девушка неуверенно произнесла приветствие.

-- Шани! - Просиял индус.

Девушка улыбнулась, она знала, почему здесь индуса считали немым. Вера в той деревушке не разрешала её жителям говорить на чужом языке. Но для маленькой Шани это не было проблемой, она с трех лет бойко лопотала на дивной смеси двух языков своих родителей и том, на котором общались между собой местные слуги и жители деревни, она часто убегала из дома и играла с индийской детворой. Мама не возражала, только просила, что бы за ними присматривал кто-то из старших, все-таки индийские джунгли таили в себе много опасностей. Даршан был одним из тех, кто за ней присматривал. Незадолго до их знакомства, он пострадал в схватке с тигром-людоедом и поэтому сидел в деревне, лепил горшки, пек хлеб, присматривал за малышней и рассказывал интересные истории. Родителей Шеннон в деревне уважали. Как пояснял Даршан, они не смотрели на крестьян как на дикарей, не навязывали чужую веру, уважали их обычай, в отличие от других европейцев, что глядели на индийцев сверху вниз. Шани не понимала, как это сверху вниз, Даршан казался ей очень высоким. Девушка грустно усмехнулась, она многого не понимала в то время. Сейчас Шеннон с улыбкой глядела на это невозможное чудо, давнего друга.

-- Шани, как ты выросла, - говорила он, - еле узнал, но забыть такие глаза довольно трудно, да и улыбка у тебя осталась прежней.

-- А ты совсем не изменился, совсем такой, как я тебя помню. Как же ты тут оказался?

-- Господин этого замка спас всю нашу деревню, и я решил, что моя жизнь теперь принадлежит ему, он не просил оплаты, но я почувствовал, что так будет правильно, с тех пор я с ним, сначала мы путешествовали, а потом вернулись сюда и я остался ухаживать за цветами.

-- Трудно тебе пришлось.

-- Ничего. Путешествовать интересно, а тут я нужен, цветам необходима моя забота, ведь сад - он живой.

-- Да, но тут ты совсем один на чужбине, слуги считают, что ты немой.

-- Это конечно печально, но я не могу нарушить запрет, я говорю с растениями, а теперь меня нашла ты. Ты гостишь в замке?

-- Почти,- улыбнулась Шеннон, и рассказала, как она тут очутилась.

-- Отвечать за чужие грехи - это очень нехорошо, - нахмурился Даршан.

-- Да ну, не переживай, по-моему, все это даже забавно, и подумай, в противном случае мы бы не встретились. Хотя знаешь, я рада, что тут оказался тот, кто знает кто я на самом деле, с кем я могу поговорить по душам. Можно я буду приходить к тебе время от времени?

-- Конечно, мне тоже будет приятно с кем-нибудь поговорить, цветы, конечно, все понимают, но иногда хочется, чтобы тебе отвечали, только тебе не надо оставаться тут ради меня, если будет возможность покинуть замок, уезжай, не волнуйся.

-- Ладно, но пока я не намерена уезжать, у меня тут еще куча работы и я, пожалуй, пойду, мне пора возвращаться, до встречи.

-- До встречи, удачи тебе, - поклонился Даршан.

-- Спасибо.

Шеннон поклонилась в ответ и побежала назад к замку. У неё было еще много дел, но после этой неожиданной встречи ей казалось, что она может все...

Ролонд устало откинулся на сидения в карете, пять утра, а впереди еще долгий путь до имения, можно было конечно остаться и отоспаться в городе, но Ролонд спешил вернуться, после поручения короля он был намерен не спускать с Лорен глаз. Он волновался, что в его отсутствие она уговорит кого-то вывезти её из замка. Конечно, в этом случае она вряд ли осмелится появиться в столице, но Ролонд хотел исключить все случайности. Сейчас же ему нужно отдохнуть, Ролонд улыбнулся, какие это были вечер и ночь, совсем как в старые времена....

После разговора на балконе Эльрик вернулся к своим обязанностям и направился к послам, в честь которых затевался бал, знаком показав Ролонду, чтобы тот задержался во дворце после его окончания. Ролонд смотрел, как послы кланяются Эльрику, который сейчас просто излучал властность и уверенность. Вряд ли послы могли предположить, что этот король умеет сомневаться или у него есть слабости. Впрочем, когда Эльрик такой, никто не отваживался ему перечить, даже Ролонд, который, опекал его в детстве. Тем временем, бал продолжался, и Ролонд устроился у стены с бокалом вина, делая вид, что пьет. На самом же деле он хотел сохранить трезвую голову, подозревая, что король неспроста попросил его задержаться, а значит, расслабляться не следует, танцевать же он не хотел. Несколько минут спустя к нему присоединился господин, который тоже делал вид что пьет, а сам под прикрытием бокала, внимательно следил за залом, и ни одна мелочь не ускользала от его взора. Это было один из немногих друзей Ролонда - начальник службы безопасности короля. Хотя вряд ли это можно было заподозрить по его виду. Сейчас Дарви напоминал легкомысленного щеголеватого повесу, слишком изящного и утонченного, чтобы занимать такую должность. Только Ролонд знал, какие сухощавые, но крепкие мышцы скрывает камзол, который, действительно являлся шедевром портняжного искусства, заставляя его владельца казаться в два раза тоньше и уже в плечах. Не могли обмануть Ролонда ни водопад завитых каштановых локонов, ни томный мечтательный взгляд зеленых глаз, ни показная излишняя веселость. За годы их дружбы Ролонд вполне оценил его цепкий ум, силу, ловкость, преданность и изрядную долю актерского таланта. Не родись Дарви в одном из самых знатных и старинных родов страны, наверняка бы имел успех на сцене. Ролонд подружился с Дарви в школе, их сблизило чувство одиночества и некая замкнутость, отчужденность. Часто они вдвоем оставались стоять у стенки, когда шумные стайки подростков носились по своим делам или обсуждали очередную шалость, они часто становились объектами шуток старшеклассников. Дарви не был сиротой, но его отношения с родителями не сложились. Его мать была француженкой и мечтала о девочке, которую она могла называть французским именем, наряжать, возиться с ней, обучать женским премудростям, то, что родился мальчик, стало для неё жутким разочарованием. Отец поначалу был доволен, но вскоре стал опасаться, что мать дурно влияет на Дарви, пытаясь превратить того в девочку, и что он растет слишком изнеженным для потомка воинов. Отец стал очень строг и требователен, а затем отдал Дарви в закрытую школу и запретил навещать, вскоре у Дарви появилась сестренка, и мать вовсе перестала обращать на него внимание, отец же был вечно недоволен. В конце концов, Дарви надоело убеждать отца в том, что он чего-то стоит. Но от занятий стрельбой, фехтованием, уроков владения двуручным мечем и других упражнений, развивающих силу и ловкость, он не отказался, наоборот, он посвящал все свое свободное время учебе. Если конечно они с Ролондом не строили планы мести старшеклассникам, пытавшимся их унизить. Только во время встреч с отцом он изображал ленивого оболтуса, которого складка на камзоле волнует больше, чем все остальное. И если учителя его хвалили, отец думал: они просто хотят угодить. После окончания школы Дарви отправился в путешествие вместе с Ролондом и кронпринцем. А когда Эльрик стал королем, занял свою должность. Сейчас же Дарви бодро отсалютовал Ролонду бокалом и пристроился к стене рядом.

-- Ролонд, рад тебя видеть. Наслаждаешься праздником?

-- Примерно так же, как и ты, - усмехнулся Ролонд, поднося бокал к губам, но так и не делая глоток.

-- Ясно, - Дарви кивнул,- Эльрик вызвал.

-- Просил задержаться после бала, - Ролонд провел рукой по лбу, убирая мешающую прядь волос, и тревожно взглянул на друга.

-- Да расслабься, - успокоил его тот, - ничего страшного у нас не происходит, поверь мне, так что смело можешь пойти танцевать.

Ролонд хмыкнул.

-- Сам что не танцуешь? - чуть ехидно спросил он у Дарви.

-- А, - тот махнул рукой, - скучно все это.

Девушки млели от Дарви, но хотя он принадлежал к древнему роду, ни одна не осмеливалась отнестись к нему серьезно. Репутация легкомысленного повесы отпугивала их.

-- Все для них не так, я для них слишком веселый, ты - слишком суровый, да и сами они стали, поговорить не о чем, все, что их интересует - это мода, драгоценности, положение в обществе, ну, еще сплетни да интриги, они простую беседу о погоде поддержать не в состоянии...

-- Когда это ты вел простые беседы? - Сказал Ролонд и тут же нахмурился, - а...

-- Нет, эта как раз нормальная, - мигом понял его Дарви - насколько я успел выяснить, но стоящая девушка - настоящая редкость в последнее время.

-- Это от того, что им нечего делать, с нас ведь в свое время три шкуры драли, внушая идеи об ответственности за свою собственность, о долге перед своей страной. А девушек сейчас растят как куколок, учат танцам да вышиванию, да и юноши сейчас бывают очень поверхностны, их тоже стараются не нагружать раньше времени, а в результате они не учатся думать о других и отвечать за свои поступки.

-- Увы и ах, но что-то мы затронули грустную тему, не дело ворчать на балу, тем более он скоро закончится.

-- Ты уверен? Последнее время балы длятся чуть ли не до рассвета.

-- Ну, мы же в королевском замке, а король имеет свои планы, так что оглянуться не успеешь, как он всех разгонит, аккуратно и тактично, но вряд ли кто-то посмеет спорить.

-- Спорить не посмеют, что верно, то верно, даже не обязательно действовать тактично. Эльрику достаточно сказать: "Король устал, и бал окончен!"

-- Ты прав, но не стоит ему вести себя грубо при послах, пока ему это не выгодно.

И действительно, не прошло и пятнадцати минут, как король взял слово и очень вежливо объявил, что послы устали с дороги, пора отдохнуть, и всем стоит оказать им уважение и откланяться. Музыка смолкла, гости, заверив послов в своем почтении и пожелав им хорошего отдыха, поспешили отбыть. У дверей их уже поджидали лакеи с плащами и тростями, у ворот наверняка ждали вереницы экипажей или слуги с фонарями. Самих послов гвардейцы короля торжественно проводили до их покоев. Эльрик же подошел к ожидающим его друзьям.

-- Ну, вот и все, теперь можно заняться своими делами.

-- И что желает ваше величество? - Спросил Ролонд

-- Король желает знать, как живет его народ, так что мы пойдем в город, - в тон ему ответил Эльрик.

-- В такое время его народ в основном спит, кроме тех людей, которых ты только что разогнал.

-- Ну не весь, к тому же я не могу сбегать из дворца, днем слишком много дел.

-- Король желает подготовить торжественный выезд? - Чуть насмешливо осведомился Дарви.

-- Король желает дать вам обоим по шее, вы знаете, что я имею в виду, так что нечего кривляться, или вы осмелились утверждать, что не в силах меня защитить?

Ролонд и Дарви грустно переглянулись.

-- Тогда пойдемте переодеваться, Ваше величество! - поклонился Дарви.

И они направились в специальную комнату, устроенную еще прадедом нынешнего короля под тем предлогом, что во дворце должен быть театр. На самом деле она была приспособлена для тайных вылазок особ королевской крови в город. В принципе, древние короли выходили в народ не таясь и открыто пили с крестьянами и рудокопами. Но с течением времени властители заметили, что всем спокойнее, когда люди не знают, что среди них король. Вот и теперь Эльрик сел за стол перед зеркалом. А Ролонд и Дарви рылись в шкафах, подбирая костюмы. Так как комната оборудовалась под предлогом театра, костюмы тут имелись самые разные: и римского императора, и эльфа с крылышками, мужские и женские, но все-таки преобладали современные наряды: горожан, крестьян, рыбаков, солдатские формы, костюмы торговцев и монахов.

-- Ну и кем мы сегодня будем? - спросил Дарви, вынимая из шкафа пурпурную императорскую мантию.

-- Ну, если ты оденешь это, короля можно оставить как есть, никто не заметит.

-- Ладно, я серьезно, - сказал Дарви, убирая мантию и присматриваясь к одежде горожан.

-- Нет, это тоже не пойдет, - рассуждал вслух Ролонд, - порядочные горожане уже спят. Торговцы? За торговца у нас сойдешь только ты, из меня в лучшем случае получится немой телохранитель, нет. Ну ладно, рыбаки, крестьяне - тоже не то.

-- Может, вот это? - Дарви встряхнул очередной наряд. Это было кокетливое женское платье, и все трое согнулись от хохота.

-- Дарви, прекрати дурачиться, - попросил Ролонд.

Но все они не переставали смеяться и подначивать друг друга. Затея с вылазкой в город напомнила им, пожалуй, о самом беззаботном периоде времени, когда они путешествовали вместе с юным Эльриком по странам Европы. Они приезжали официально, но часто сбегали, переодеваясь, и самовольно бродили по городу, заглядывая в те места, куда вряд ли повели кронпринца, устраивали веселые розыгрыши. И сейчас это настроение веселого озорства переполняло их. Но не мешало вполне серьезно и основательно готовиться к выходу в город.

В конце концов, они решили нарядиться вольными охотниками. Сапоги выше колен, плотные штаны, ремень с охотничим ножом и кольцами, к которым крепилась баклажка с водой, и всякая нужная мелочь, поверх туники без рукавов - короткий плотный жилет и плащ с капюшоном не для тепла, а скорее, чтобы оставаться неприметным. Ролонд переоделся, зачесал назад волосы, скрутил в хвост кожаным ремешком, слегка разлохматил густые брови, большего не потребовалось. Глядя на мощные мышцы рук, вряд ли кто усомнится, что он голыми руками может заломать медведя. Дарви возился чуть дольше, выпутывался из узкого камзола, снимал перчатки, кольца, смывал с лица пудру, придающую ему бледность, волосы зачесал назад, слегка заплел в косу и умело пристроил на затылке хвостом, в ухо вдел медную серьгу, на скуле и брови провел ниточки шрамов.

-- Ну, мы готовы, теперь надо решить, что делать с ним, - повернулся он к успевшему переодеться Эльрику, и доставая коллекцию накладных усов и бород.

-- О нет, - застонал Эльрик, - терпеть не могу эту растительность.

-- Сам знаешь, надо, - сказал Дарви.

-- Знаю, но в последний раз борода отклеилась в самый неподходящий момент.

-- Как будто для этого может быть момент подходящий.

-- Вот-вот, мне хочется развеяться, а не думать каждый момент: не отклеится ли у меня борода. И мне все время приходится носить эти космы..

-- Что поделаешь, - вздохнул Ролонд, подбрасывая на ладони золотую монету с чеканным профилем, - народ обязан знать короля в лицо.

-- Да ладно, в основном обороте монеты с отцом.

-- Один черт, - проворчал Дарви - ну ладно, сейчас я тебя так замажу, никто не узнает.

И стал доставать разные бутылочки и баночки. Сначала он протер темной жидкостью лицо и руки, чтобы они казались смуглее, потом втер в волосы что-то похожее на сажу, отчего Эльрик из блондина превратился в темно-русого, потом собрал волосы в хвост, но такой свободно расхлябанный, что несколько сальных прядей выбивались и падали на лицо, специальным карандашом добавил морщин, визуально изменил абрис губ, форму носа, один глаз закрыл повязкой через голову.

-- Мне только деревянной ноги не хватает, - усмехнулся Эльрик.

-- Неплохо было бы, но она затрудняет движения - невозмутимо произнес Дарви, - и последний штрих.

Он по пиратски обвязал голову короля платком, но не ярким, а невнятного буро-зеленого цвета, закрывая лоб.

-- Ну все, пошли, - заключил он.

И они, накинув плащи, через потайной ход направились к выходу из дворца. Ночной город принял друзей в свои объятия. На небе светила луна в россыпи звезд, плескала река, округлые камни мостовой поблескивали, как галька на пляже, в свете фонарей. Друзья шли по набережной, мимо ряда особняков, пронзающих небо высокими, остроконечными, синими крышами, на строгие белые стены легли мягкие серовато сиреневые тени, под дуновением ветра, гнавшего облака, они норовили слиться с темной листвой кустарников. Улица была пуста, лишь вдали слышались шаги часовых, да доносились откуда-то приглушенные звуки музыки. Друзья перешли на другую сторону реки по изысканному причудливо изогнутому над водой мосту. Дальше по течению был другой мост, широкий ровный и удобный для подвод и карет, этот же был произведением искусства, удобным для прогулок знати, можно было стоять на нем и любоваться на королевский дворец или течение реки, за мостом начиналась улица дорогих магазинов, уютных кафе, картинных галерей, любимое место городских модниц. За этой улицей была площадь, где днем шумел обычный рынок для людей попроще, вдоль реки расположились лавки торговцев средней руки, плавно переходящие в районы ремесленников: гончаров, сапожников, резчиков по дереву и других. На западной окраине стоял речной порт, возле него был оплот ночной жизни города. Сюда стекались рыбаки, купцы, матросы, на веслах пригнавшие баржи от моря, и зашедшие пропустить стаканчик другой, перед тем, как отправится назад, грузчики, ожидающие приход следующей баржи, да и вообще любой народ, которому не спится ночью и хочется повеселиться. В один из прибрежных кабачков и направились сквозь сонный город наши друзья. Они шли по узким улочкам мимо домов мастеровых, аккуратных и уютных. Каждый дом имел свое лицо: у гончаров домики расписаны узорами, под крышами лепные карнизы; у кузнецов - кованые решетки и навес над дверью; у сапожников - резные наличники на окнах, на двери узор, если присмотреться, можно разобрать на домах множество разных сапожков и туфелек. У ткачей и красильщиков дома покрашены в яркие насыщенные цвета: темно-синий, лиловый, оранжевый. И везде, у всех цветы: в горшках на подоконниках, в кадках у двери, на клумбах вдоль стен. Цветы разные, веселые и строгие, сейчас в основном спящие, но даже узор листвы, покачивающейся на ветру, украшал дома.

Друзья шли и радовались ухоженным домам, ведь, если о домах заботятся, люди живут хорошо. Но вот уже послышался шум голосов, и показалась площадь возле речного порта, тут горели факелы, освещая лотки с едой, театральный помост в конце площади, яркие вывески веселых заведений. Но друзья прошли мимо них в небольшой кабачок у самой реки. Там было почти темно, да и вывеска не блистала красками, зато аромат доносился такой, что трудно было пройти мимо. Друзья и не пытались, они открыли дверь и проскользнули в зал. Окна трактира были закрыты кожаными шторами, зал освещался тяжелыми светильниками оригинальной формы, установленными на столах и барной стойке. В центре зала размещались длинные столы и лавки для больших компаний, а вдоль стен ютились столики поменьше, на троих-четверых. Вдоль стойки расположились высокие табуреты, в углу недалеко у стойки находилось небольшое возвышение, сейчас там играл старый шарманщик. По стенам трактира были развешаны рыбацкие сети, якоря, гарпуны, гирлянды разноцветных ракушек, на каминной полке стояла модель драккара, небольшая, но очень точная, а на стойке бара дремал огромный черный кот. За стойкой стоял сам хозяин трактира, чуть выше среднего роста, немолодой, плотный, коренастый, смуглый, с обветренным лицом, голубоглазый блондин с густыми ресницами и гривой вьющихся волос почти до талии. Он встречал всех ласковой улыбкой, но вряд ли кто-нибудь осмелился бы ему грубить. Друзья кивнули хозяину и устроились за столом у стены недалеко от камина. Оттуда хорошо просматривался весь зал. Между столами проворно сновали подавальщицы в белых блузках с вышивкой по вороту и кромке коротких рукавов, в ярких юбках, вышитых передниках, с бусами из ракушек и цветами в волосах, они смеялись и перешучивались с посетителями, ловко разносили блюда и выпивку, нигде не задерживаясь надолго. Сделав заказ, друзья скинули плащи и устроились поудобнее, прислушиваясь и осматриваясь. Народу в трактире было не очень много, судя по разговорам, в основном завсегдатаи, которые частенько заходят пропустить тут кружечку пива, согреться, вкусно поесть перед сном, или, наоборот, скоротать время перед ночной сменой.

-- Что-то не густо сегодня у тебя? - сказал шарманщик, прекращая играть и усаживаясь за стойкой - проблемы?

-- Да, нет, - отвечал трактирщик, выставляя перед стариком кружку дымящегося грога, - просто баржа припоздала, вот ребята еще разгружают, закончат - придут вместе с матросами, да и старик Пин с сыновьями проверят сети да вернутся, подождешь?

-- Не, стар я уже стал, допью и спать пойду, спасибо, что приютил.

-- Не за что, ты же знаешь указ, - усмехнулся хозяин.

-- Указ все знают, да не все помнят, кто проверит, сколько нищих ты пригрел.

-- Ну, ты не нищий, не наговаривай, сколько лет с шарманкой ходишь, детишек моих радуешь.

-- Детишки твои уже в дубы выросли, семьи свои завели. А я... Вот и Чи моя умерла, кому я нужен один...

-- Не тоскуй, Морн, скоро внуки пойдут, для них играть будешь, а хочешь, старшему черкну, он тебе какую-нибудь зверушку привезет, экзотическую!

-- Моя Чи - ворона была умная, - нахмурил брови старик - с птенца её растил, а живность заморскую чего мучить, но все равно, спасибо, хороший ты человек.

-- Ну, так мне не в тягость, дело процветает, вчера вот купцы были богатые, да и вы приходите, народ мой веселите, оплаты не требуете.

-- Так в трактире все теплее, чем на площади, да и народ у тебя в основном приличный с понятием, ладно, пойду. - Старик встал и пошел в соседнюю комнату, заскрипели ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж.

Подавальщица принесла друзьям пиво и жареную картошку с тушеным мясом, дверь трактира распахнулась, и в зал повалил народ. Вошедшие возбужденно переговаривались, обсуждали разгрузку баржи, матросы и грузчики подначивали друг друга, смеялись, хлопали по спинам своими огромными ручищами, с шумом усаживались за общий стол, который шустрые подавальщицы успели уставить едой и кружками с дымящимся грогом. На какое-то время мужчины притихли, подкрепляясь едой, слышны были только частые шварканья ложек по дну мисок и стук кружек. Потом кто-то попросил добавки, кто-то - еще грога, а кто-то запел мощным басом, несколько голосов стали ему подпевать. Наши друзья тоже успели поесть и теперь, не спеша потягивая пиво, наблюдали за шумной компанией.

-- А хорошо тут, - заметил Эльрик

-- Уютно, - кивнули Ролонд и Дарви.

-- И кормят вкусно, не так конечно, как твоя Мария, но вполне на уровне.

-- Хочешь попробовать переманить повара?

-- Да, нет, тут он нужнее, просто хотелось бы бывать здесь почаще.

-- Бедный Рики, совсем оголодал...

-- Не оголодал, конечно, только иногда хочется простой и вкусной пищи. Ну, да это не так уж и важно. Кстати, можем присоединиться к веселой компании.

-- Не стоит, во всяком случае, не сегодня.

-- Жаль, но думаю: ты прав, значит, просто наслаждаемся вечером. Эй, красотка, принеси еще вина...

Так они и сидели, попивая вино и прислушиваясь к веселым разговорам. В какой-то момент на помост вышла девушка-танцовщица. Она танцевала, напевая себе под нос и аккомпанируя на бубне, мелодично позвякивали браслеты в такт движениям. Зал завороженно наблюдал за ней. Но она, казалось, не обращала на это внимания, она танцевала для себя. Кто-то из посетителей достал гитару и стал наигрывать мелодию, которую девушка напевала, её движения стали четче, уверенней, гибкий стан, взлетающий ворох юбок, руки-крылья. Она была то огнем, то птицей, лепестком на ветру, радостью... Танец дышал страстью, но в нем не было пошлого, это было искусство. Когда музыка смолкла, девушка растерянно оглядела зал, будто только что проснулась. Сейчас, когда она стояла и не двигалась, можно было рассмотреть, какая она тоненькая, маленькая, огромные тревожные глаза на худеньком лице, босые ноги, обветренные, загорелые. Юбки и блуза из дешевой ткани не блещут новизной, но чистые, кое-где аккуратно заштопанные.

-- Да, такой талант, и явно не густо с деньгами, - печально заключил Дарви, - хорошо хоть трактирщик приютил.

Посетители трактира тем временем опомнились и стали кидать к ногам девушки мелкие монетки.

-- Может, ей как-то помочь, - предложил Эльрик, - пригласить ко двору...

-- Откажется, она гордая. Да и что, твои придворные будут смотреть на неё сверху вниз, нет, готов биться об заклад её судьба - дорога. Подождите...

Дарви вышел из-за стола и тихонько, не привлекая внимания, направился к той стороне зала, где было возвышение. Вскоре он вернулся.

-- Надеюсь, она обрадуется, обнаружив в бубне пару золотых, - сообщил он, - ну ладно, время позднее, пошли отсюда.

И они вышли из трактира, оставив на столе плату за еду. Ночной воздух бодрил, на площади все еще не утихало веселье, друзья побродили среди народа, послушали странствующих музыкантов, а потом гуляли по ночным улицам спящего города, разглядывали дома, тихо переговаривались. На одной из площадей им показалось, что где- то плачет грудной ребенок, но шум раздавался вовсе не от домов, а откуда-то с середины площади. Друзья пошли на звук и оказались у большого дерева, украшавшего центр площади, там наверху сидел котенок и дико орал.

-- Бедняга, залез на самый верх и боится спуститься.

-- Надо как-то ему помочь, киса, киса, ну иди сюда, не бойся, маленький.

Котенок только глубже вогнал когти в дерево, мяукая уже совсем жалобно. Как назло, поднявшийся ветер еще и раскачивал ветку.

-- Нет, сам он не спустится, придется его снимать. Кто полезет?

-- Я, - сказал Эльрик, - думаю, у меня больше шансов.

Друзья не спорили, во-первых, Эльрик с детства увлекался лазаньем по деревьям, стенам, решеткам, потайным ходам и прочее, во-вторых, прекрасно ладил с животными и умел уговорить и успокоить кого угодно.

-- Ролонд, подержи мой плащ! Дарви, подстрахуй! - приказал Эльрик и полез на дерево.

Ветер тем временем усилился и раскачивал уже всю крону.

-- Черт, ветки в лицо, ничего не видно, - ворчал король.

-- Осторожнее, Рики - предупредил Ролонд, увидев, как прогнулась очень тонкая ветка под ногой друга, но поздно: ветка громко хрустнула, нога соскользнула.

-- Три тысячи чертей!!! Надо было самому лезть, - ругался Дарви.

-- Да тихо вы, со мной все в порядке, не волнуйтесь.

Эльрик наконец долез до ветки, где сидел котенок, и стал ласково его уговаривать, успокаивать, пытаясь дотянуться.

-- Ну, не бойся, не бойся, все хорошо, маленький, я уже с тобой, - ласково и твердо говорил Эльрик, - иди сюда, не бойся, я тебе помогу, ну иди чуть-чуть поближе, хороший, маленький, вот так, ну, милый, еще чуть-чуть, уже почти держу, - он ласково коснулся котенка кончиками пальцев.

-- Держи его, - взволнованно крикнул Дарви.

-- Да тише вы, - прошипел Эльрик, держа котенка, который, отцепившись от дерева, впился когтями в его руку. - Ну, полегче, полегче, малыш, вот так.

Эльрику наконец удалось устроить котенка за пазухой, и он стал спускаться.

Тем временем на краю площади показались стражники, прибежавшие на шум. Эльрик спрыгнул на землю и бросился бежать в противоположном направлении, друзья поспешили за ним.

-- Стойте! - неслось им вслед.

Но они и не подумали остановиться. Стража побежала за ними, звеня доспехами, но друзья были быстрее, свернули в один узкий проулок, другой, оторвались, потом спрятались в темном проеме какого-то дома и затаились, стража с шумом промчалась мимо. Они подождали, когда стража пройдет обратно, и не спеша направились к дворцу.

-- И чего мы убегали, - ворчал Дарви.

-- А как бы мы с ними объяснялись?

-- И что такого? Снимать котят с деревьев у нас не запрещено, так бы и сказали, гуляли, услышали, решили помочь.

-- Да, а если бы меня узнали? Это ведь не провинциальные крестьяне, стражники регулярно видят меня на плацу.

-- Ты прав, слухи, что король гуляет ночами по городу, нам ни к чему, может, они сразу тебя бы и не узнали, но заподозрить что-то могли, - согласился Дарви.

-- Да уж, вот был бы казус, бдительная стража арестовала своего короля! -рассмеялся Ролонд.

-- Тебе смешно, а мне пришлось бы решать, что с этим делать, - нахмурился Эльрик, - с одной стороны, нельзя наказывать стражу за бдительность, а с другой, неуважение к королю - страшное преступление.

-- Политика, чтоб её, - пробормотал Ролонд, - ну ладно, хорошо все то, что хорошо кончается, вот и замок.

Через потайной ход друзья без проблем вернулись во дворец. В костюмерной комнате обнаружилось, что котенок все еще у короля за пазухой.

-- Оставлю его себе, - сказал Эльрик.

Друзья попрощались и разошлись. И теперь Ролонд задремал в экипаже после насыщенной ночи. Экипаж двигался не спеша и добрался до поместья во второй половине дня. Ролонд поднялся к себе, умылся, переоделся, велел приготовить ванну. Потом спустился вниз, слегка перекусил, заглянул на конюшню проведать Снежного. А после устроился с книгой, ожидая, когда нагреют и натаскают воду для мытья. Но Ролонд не мог сосредоточиться на чтении, что-то ему мешало, и он не мог сразу понять, в чем дело. Потом до него дошло: в замке было тихо, слуги, конечно, сновали по своим делам, шумели, переговаривались, но с тех пор, как он привез в замок пленницу, откуда-нибудь всегда доносилось пение, работая, девушка все время что-нибудь напевала. Встревожившись, Ролонд остановил проходящего мимо слугу:

-- Где новенькая? - спросил он.

-- Это Метелка, - уточнил слуга, - миссис Мил отправила её помогать прачкам, но так как сейчас стирки нет, она направилась погулять по саду. Послать за ней?

-- Нет, не надо, - Ролонд решил не выказывать повышенного интереса, - раз она помогает прачкам в свободное время, пусть делает, что хочет.

На какое-то время Ролонд успокоился, но когда он помылся, а Лорен все еще не появилась, его с новой силой охватила тревога. Что можно делать столько времени в саду? Вдруг Лорен все-таки нашла способ выбраться из замка. Он спустился вниз и готов был уже отправиться на поиски, когда услышал приближающееся пение. Девушка влетела в дом, веселая и оживленная.

-- О, привет! - поздоровалась она.

Шеннон вернулась к себе в комнату, переоделась, села на кровать, но сон не шел, в душе опять не было покоя. Сегодня, как только она закончила работу в прачечной, девушка снова отправилась в сад, ей не терпелось снова встретиться с Даршаном, к тому же в прошлый раз она так и не осмотрела сад, и ей хотелось наверстать упущенное. Найти Даршана не составило труда, он опять напевал, копаясь в земле в уголке сада. Шеннон окликнула его и присела рядом помочь, они сидели и тихонько переговаривались, вспоминали прошлое или уточняли, что делать с растениями. Закончив с клумбой, Даршан поднялся и предложил Шеннон провести её по саду. Девушка с радостью согласилась, она любили сады, а в обществе такого знатока, как Даршан, прогулка обещала стать особенно интересной.

Сад был как бы поделен на две части. В том углу, где стаяла хижина Даршана, преобладали яркие тропические цветы и растения, буйство красок и ароматов. Саму хижину скрывали кусты жасмина, усыпанные огромными белоснежными цветами, дорожки были посыпаны разноцветным песком, в самом дальнем углу, огороженном кустарником выше человеческого роста, была площадка, в центре которой находился небольшой, около метра в диаметре, рукотворный водоем, окаймленный цветущими ирисами. Площадка была свободна от травы, посыпана светлым песком, на котором цепочками небольших цветных камешков был выложен причудливый узор, в саду Даршана, как мысленно окрестила эту часть Шеннон, было много разных сортов роз, и вьющихся, оплетавших решетки и арки, и кустарников в половину человеческого роста, и клумб. Алые, бордовые, крупные темные почти фиолетовые, нежно розовые, тугие бутоны и изящные розетки. Даршан же, казалось, знал тут каждую травинку, каждый цветок, он разговаривал с ними и рассказывал Шеннон, когда и как эти растения попали сюда, сколько усилий тогда пришлось приложить, чтобы они тут прижились и начали цвести, некоторые гибриды Даршан вывел сам. Тут и там, полускрытые кустами, виднелись выточенные из камня фигурки птиц и животных, в ирисах около пруда притаились ибисы, под магнолией резвились танцующие обезьянки, из-за куста роз выглядывал любопытный мангуст, посреди клумбы расположился павлин. Эта обстановка нравилась Шеннон, пробуждала детские воспоминания и ощущение радости, беззаботности. За разговорами о прошлом они обошли этот райский уголок и вошли во вторую половину сада. Эта часть, ближняя к замку, была вотчиной старого садовника, служившего еще родителям Ролонда. Извилистые дорожки тут были посыпаны слоем серого гравия, их окаймляли подстриженные кусты лавра в треть человеческого роста. Вдоль стен замка и над арками в концах дорожек вился дикий виноград. На клумбах идеально круглой или ромбической формы цвели лилии, садовые ромашки и колокольчики. Каменные беседки, тоже оплетенные виноградом и вьюнком, окружали кусты сирени и шиповника. В тени деревьев росли роскошные папоротники. Сад был более строгий, менее яркий, но, в то же время, уютный. Если в части Даршана все кричало радостью, этот сад напоминал о спокойствии и умиротворении.

Шеннон с Даршаном неторопливо шли, любовались кустами и деревьями. А Даршан, закончив рассказывать о саде, стал говорить о том, что случилось в деревне после отъезда Шеннон, о том, как он отправился в путешествие, как впервые увидел море и плыл на корабле, какое впечатление произвел на него безбрежный океан и буйство природы. Шеннон вздрогнула:

-- Мои родители погибли в море, - сказала она.

-- Прости, не знал, - помрачнел Даршан, ты не упоминала о них, но я не понял, что они умерли.

-- Я не люблю об этом вспоминать, - призналась Шеннон, - предпочитаю говорить себе, что они живы, только где-то очень-очень далеко.

-- Я сожалею, прости меня, - покачал головой Даршан.

-- Ты не виноват, - Шеннон дотронулась до его руки, а потом поспешила сменить тему - ты повидал столько стран, почему ты остался здесь? Ты ведь и дальше мог плавать на кораблях Ролонда.

-- Я уже говорил: почувствовал, что тут я нужен. Садовник хорошо ухаживал за садом, но та часть, где работаю я, принадлежала матери Ролонда. Она любила выращивать розы. Садовник редко ходил в ту часть, а цветы нуждались в любви и внимании. Я стал ухаживать за ними. Ролонд позволил, он также стал привозить семена и ростки тропических растений, думаю, он хотел, чтобы что-то напоминало мне о родине.

Они еще долго говорили. Шеннон рассказывала о монастыре. Даршан вспоминал о странах, которые посетил, он живо описывал дома, природу, всяческие происшествия. Шеннон слушала с восторгом. Но, в конце концов, поняла, что ей уже пора возвращаться. Попрощавшись с Даршаном, она, тихонько напевая, пустилась бегом. Влетев в дом, девушка обнаружила, что его хозяин уже вернулся и сейчас хмуро на неё смотрит.

- Привет - поздоровалась она.

Ролонд чуть заметно расслабился и даже слегка улыбнулся.

-- Привет, - кивнул он, потом задумался и, будто что- то для себя решив, вскинул голову и предложил разделить с ним трапезу.

Шеннон согласилась, после встречи с Даршаном и прогулки по саду ей море было по колено, и к тому же она все еще расстраивалась, что в прошлый раз оставила его одного. По знаку Ролонда им накрыли в столовой на разных концах стола, слуги удивленно косились, но ничего не говорили. К недоумению Шеннон ужин проходил в молчании, даже после того как они утолили первый голод. Казалось, как только им принесли еду, Ролонд погрузился в мрачные мысли, пару раз Шеннон порывалась заговорить, но он поднимал на неё хмурый взгляд и слова застревали у неё в горле, мысли путались. Да и о чем ей с ним разговаривать? Благодарить за то, что привез её в замок?- глупо, рассказывать о монастыре Шеннон не хотелось, обсуждать трудности уборки и стирки - нелепо. На самом деле не будь Ролонд так замкнут, она быстро бы нашла тему для разговора, но его настроение ощутимо давило на девушку. Шеннон сделала глубокий вдох и сама себя отругала за трусость. Она же как раз хотела развеять вечную мрачность хозяина замка. Она огляделась, тучи сгущались не только в большом зале, но и за окном, собравшись с духом, Шеннон с широкой улыбкой произнесла:

-- Хорошая погода, не правда ли?

Ролонд вздрогнул как от удара, глянул в окно, потом перевел взгляд на неё, грозно сведя брови:

-- Вот-вот пойдет дождь.

-- И правильно, - продолжала улыбаться Шеннон, - для деревьев полезно.

-- А для путников - нет, - возразил Ролонд.

-- Тем более есть повод порадоваться, что мы под крышей.

-- Интересная точка зрения, - пожал плечами Ролонд, - но стоило подумать о тех, кому не повезло, как нам.

-- Ну, если бы я знала кого-то определенного, кто сейчас мокнет под дождем, я бы его пожалела, но печалиться неизвестно о ком, по-моему, бессмысленно, все равно ведь наше настроение никому не помогает, а вы переживаете за кого-то конкретного?

-- Опять на Вы? - Ролонд удивленно поднял брови.

-- Стараюсь со всем уважением, - рассмеялась Шеннон.

Ролонд попробовал было снова нахмуриться, но невольно тоже улыбнулся. Шеннон почувствовала себя увереннее:

-- Итак? - спросила она.

-- Нет, я не знаю кого-то конкретного, - ответил Ролонд, - только отметил, что не всем хорошо в дождь.

-- Ясное дело, но в жизни и не бывает, чтобы хорошо было всем, если переживать за всех кому помочь мы не в силах, нам самим скоро понадобится помощь.- Шеннон вздохнула, - что за мрачную тему мы завели, лучше я разожгу камин, чтобы в зале стало уютнее.

-- Я сам, - возразил Ролонд.

Шеннон не стала спорить, она вспомнила рассказы о том, как Ролонд чуть не погиб при пожаре. Когда огонь осветил зал, они перебрались поближе к камину.

-- Ужин окончен, - заметила Шеннон - мне остаться, или уйти?

-- Как хочешь, я не держу тебя, но можешь остаться, еще рано идти спать.

Шеннон осталась, она стала рассказывать Ролонду, как хорошо было сегодня в саду, описывала цветы, птиц, деревья, свои ощущения. Ролонд слушал её, и казалось, слегка оттаял, во всяком случае, он уже не пытался язвить или опять перейти на мрачные темы. Шеннон приятно провела вечер, но когда за окном окончательно стемнело, она попрощалась и поднялась к себе. И вот сейчас она сидела на кровати, уставившись в пространство, за окном все сильнее бушевала гроза, и в душе у девушки не было покоя. Встреча с Даршаном, упоминание родителей, непогода за окном и слова Ролонда о несчастных путешественниках пробудили в Шеннон воспоминания, о которых Шеннон так давно пыталась забыть, вытравить из своей памяти. Но теперь она опять переживала тот шторм, который разлучил её с родителями... Шум волн, заливающих все вокруг, крики людей, треск и грохот рушившихся снастей, свист ветра, рвавшего корабль на части. Буря смяла его, как ребенок хрупкую игрушку. Было темно, страшно, люди метались в панике, где-то возник пожар, все кричали, и она кричала тоже, одинокая, потерянная, оторванная ошалевшей от страха толпой от родителей, безумные люди пугали Шеннон больше бури... За окном полыхнула молния. Шеннон не знала, сколько времени прошло, потому что она была поглощена кошмаром прошлого. Но девушка попыталась взять себя в руки, дышать ровнее, кошмар не отпускал, тогда она взяла со стола расческу, распустила косу и стала аккуратно расчесывать длинные пряди, надеясь, что монотонные движения помогут ей успокоиться. ... Только капитан не потерял голову, он возвышался, казалось, надо всеми, усмирял по мере сил толпу, велел спустить спасательные шлюпки, проследил, чтобы первыми погрузили детей в сопровождении наиболее вменяемых взрослых. Легкую лодчонку несло по волнам, люди непрестанно молились, от качки и постоянного бормотания Шеннон провалилась в какой-то транс, она почти не помнила, сколько она провела в море, как их подобрали и перевезли в порт. Первое ясное воспоминание - холодный кирпичный дом и дядя с тетей, которые пришли за ней... Шеннон слегка успокоилась, дыхание выровнялось, боль еще не прошла, но девушка уже способна была воспринимать окружающий мир. Гроза за окном, казалось, чуть-чуть притихла. И поэтому Шеннон ясно расслышала раздавшийся громкий звук - гром? Нет, скорее, внизу хлопнула дверь. Шеннон прислушалась и расслышала топот, кто-то бежал вверх по лестнице. Обеспокоенная, девушка выглянула в коридор, ей послышался всхлип, потом еще шаги, к удивлению Шеннон, они удалялись. На секунду девушка замерла в нерешительности, потом, осененная догадкой, бросилась вперед в старую часть дома. Так и есть: в одной из комнат старого крыла, сжавшись в комок, плакала насквозь мокрая Эльзе. Шеннон опустилась на колени и притянула девочку к себе.

-- Все хорошо, - повторяла она, гладя девочку по спине.

Эльзе вцепилась в девушку как в спасательный круг, уткнулась лицом ей в грудь, плечи её вздрагивали от рыданий, но постепенно девочка затихла.

-- Что случилось, - поинтересовалась Шеннон.

-- Бабушка увидела, как гувернантка бьет Альберта, и уволила её.

-- И хорошо, ты ведь гувернантку терпеть не могла?

-- Да, но теперь я боюсь, бабушка заберет меня к себе, разлучит с отцом, - Эльзе опять заплакала.

-- Тише, тише, - шептала Шеннон, нежно обнимая девочку.

Тут в дверях комнаты возник Ролонд, на миг застыл, наблюдая сцену, а потом обратился к девочке:

-- Эльзе, что случилось?

-- Дядя Ролонд, - Эльзе отпустила Шеннон и повернулась к нему, - бабушка хочет забрать меня к себе, но я не поеду, убегу, но не поеду.

Ролонд присел на корточки и протянул руки к Эльзе.

-- Успокойся, девочка, - ласково заговорил он - не бойся, я все устрою, - потом обернулся к Шеннон, - можешь идти спать.

-- Но, - начала было девушка.

-- Я уже сказал, все устрою, - продолжал Ролонд, не отрывая от неё взгляда,- иди спать,- повторил он с нажимом.

Что-то такое было в его взгляде, что девушка поспешила удалиться. До своей комнаты Шеннон добиралась почти бегом, и только закрыв дверь, как бы отгородившись от мира, она перевела дух. Она была в смятении, что же такое происходит, почему он буквально прогнал её, почему рассердился, почему смотрел так пристально. Девушка снова присела на кровать, и только тут до неё дошло, в каком она виде: с распущенными волосами, в одной тонкой изящной ночнушке Лорен, да еще и изрядно промокшей, облепившей её тело, совершенно неприлично. Интересно, Ролонду понравилось то, что он увидел, Шеннон покраснела, о чем она только думает, но сколько она себя не отчитывала, мысль о том, что она может нравиться Ролонду приятно грела, волновала. В неполные шестнадцать лет, до того как Шеннон попала в монастырь, она не обращала внимания на противоположный пол, приставания соседского оболтуса её только раздражали. В монастыре некому было обратить на неё свое внимание, а вот сейчас ей ужасно захотелось проверить на Ролонде свои чары, правда в романах, которыми зачитывались подруги по монастырю, особенно Васса, подобное добром не кончалось, но Шеннон верила: Ролонд не допустит, что бы все зашло слишком далеко, он ведь не доверяет Лорен, но если он хоть пару раз посмотрит на неё с восхищением... Окрыленная мечтами, девушка легла спать и наконец-то мирно уснула.

Ролонд обнимал плачущую Эльзе и пытался её успокоить.

-- Тихо, тихо, - говорил он ей уверенным ласковым тоном, - не бойся, я обо всем позабочусь.

Он поднял девочку на руки и вышел в коридор, из крыла прислуги выглянули проснувшиеся от шума экономка и старший конюх. "Отлично"- подумал Ролонд. И начал отдавать распоряжения: велел миссис Мил приготовить комнату для Эльзе, переодеть девочку в сухое и уложить спать, у конюха он поинтересовался, не спит ли Мария и может ли она приготовить теплое питье, также он велел позаботиться о коне Эльзе и оседлать Снежного.

-- Нет, - закричала девочка, услышав последнее- я не вернусь.

-- Никто не собирается тебя возвращать, но ты же не хочешь, что бы твой отец с ума сходил от беспокойства, надо сообщить ему, что с тобой все в порядке.

-- Я не хочу, чтобы отец волновался, но она меня заберет.

-- Я не позволю тебя забрать, - твердо пообещал Ролонд, - только хочу их успокоить и обо всем договориться. Ты ведь мне веришь?

-- Да, - кивнула Эльзе, прижавшись к Ролонду.

Он отнес девочку в приготовленную комнату и оставил на попечение прислуги, а сам спустился вниз на конюшню, где его ждал оседланный Снежный и принесенный кем-то заботливым непромокаемый плащ. Ролонд оделся, вывел коня на улицу, вскочил в седло и пустил коня галопом. Он спешил сквозь ночь, понимая, как важно быстрее успокоить отца и бабушку Эльзе. Но думал он сейчас о другом, он вспоминал сегодняшний вечер. "Метелка", как называли её слуги, опять его удивила. Он сам не знал, что дернуло его пригласить её на ужин. Возможно, слишком переживал, что она могла сбежать, и не хотел спускать с неё глаз. Ролонд сидел за столом и ругал себя: привлек внимание, выделил из общей массы слуг. Лорен должна есть на кухне с прачками, лакеями и конюхами. Хотя в последнее время создавалось впечатление, что ей все равно, где и с кем есть, еще Ролонд ежеминутно ожидал, что графиня де Шанти начнет пользоваться совместным ужином, чтобы улучшить свое положение. Каждый раз, когда она собиралась что-то сказать, он опасался, что сейчас начнутся охи, вздохи, двусмысленные улыбки и "завлекательные" предложения. Он, как минимум, ждал просьбы отпустить. Но он ошибся, какое-то время "Метелка" сдерживалась, замечая его хмурый взгляд, но потом набралась смелости и заговорила... о погоде, и так весь вечер, никакого кокетства или нытья и просьб. Она просто развлекала его хорошей беседой, а потом отправилась спать. Ролонд подумал, что недоумение стало постоянным чувством с тех пор, как Лорен оказалась в замке. Поднявшись к себе, Ролонд вспоминал, с каким воодушевлением она описывала красоту его сада, так трудно было сомневаться в её искренности. И все-таки, воспоминания о поведении Лорен в Городе заставляли не расслабляться. Только прошлым вечером он видел многих людей из тех, кому она насолила, заезжая в свой городской дом, он разговаривал с Розой, он специально придумал ей дело в городе, чтобы не смущать её еще больше и не впутывать в эту историю. Ролонд не мог успокоиться и прислушивался, словно ожидал чего-то. Вдруг раздался звук открывающейся двери и послышались легкие шаги. Он вышел в коридор и бесшумно прокрался, надеясь проследить, куда его пленница направляется среди ночи. А потом увидел её в одной рубашке в облаке распущенных светлых волос, нежно обнимающую и успокаивающую плачущую Эльзе, она была похожа на ангела, у Ролонда все внутри перевернулось от того ласкового голоса, которым она разговаривала с девочкой, и ведь она не могла знать, что он на неё смотрит. Через какое-то время он обнаружил свое присутствие. И ему стоило больших усилий сосредоточить свое внимание на несчастном ребенке, когда она стояла перед ним, такая нежная и прекрасная. Хорошо, что ему все-таки удалось заставить её уйти. И хорошо, что рядом была Эльзе. И помощь его маленькой соседке требовала немедленных и активных действий. Нельзя было оставлять ребенка мокрого и напуганного, нельзя было оставлять в неведение её родных. И теперь Ролонд скакал сквозь дождь и ветер и надеялся, что скачка погасит огонь, разгоревшийся у него в крови.

Впереди уже показалось имение отца Эльзе. Это была небольшая уютная усадьба, обширный участок земли, обнесенный забором с кованой решеткой ворот, прекрасный парк и просторный дом, в которых сейчас не было покоя. Даже от ворот было видно, что в окнах горят огни, по парку носились люди с факелами, ворота были распахнуты. Ролонд подъехал к дому как раз вовремя, чтобы увидеть вылетевшего отца Эльзе. Слуга у подъезда держал коня. Видимо, хозяин дома сам решил отправиться на поиски дочери.

-- Спокойно, - сказал Ролонд, - можете никуда не ехать, Эльзе сейчас у меня в поместье и с ней все в порядке, если не считать, что девочка напугана.

-- Слава богу, - отец Эльзе, казалось, весь обмяк - Я чуть с ума не сошел, гроза, ночь, а девочки нигде нет, а уж когда выяснилось, что с конюшни пропал конь... Но что же мы тут стоим, пойдемте в дом.

Ролонд кивнул и спешился.

-- Позаботьтесь о Снежном, - приказал он, отдавая поводья слуге и направляясь вслед за хозяином.

В прихожей их встретила высокая, худая, пожилая женщина. Хотя голова её была совсем седая, спину она держала прямо, и в ней чувствовалась большая сила, лицо женщины было совсем невозмутимо, и лишь в глубине глаз плескалась тревога.

-- Камила, Эльзе нашлась! - Воскликнул хозяин дома, - Это...

-- Я знаю, кто это, - с достоинством перебила его старая леди, - добрый вечер, Ролонд, с Вашей стороны очень любезно лично уведомить нас о местонахождении моей внучки, хотя проще было бы послать слугу.

-- Возможно, - кивнул Ролонд, - но я хотел поговорить с вами.

Женщина удивленно подняла брови и сделала приглашающий жест рукой.

-- Не знаю, о чем тут можно разговаривать, но если хотите, пройдемте в гостиную. Мирис, окликнула она пробегающую мимо девушку, - позаботьтесь о чае для нашего гостя.

Они прошли в просторную комнату, отделанную светлыми деревянными панелями, расселись на невысоких, но прочных диванчиках, друг против друга. После того, как служанка принесла горячий чай и подогретые булочки, Камила подняла глаза на Ролонда и произнесла:

-- Итак...

-- Итак, - повторил Ролонд, - как я уже сказал, девочка у меня в поместье, и физически с ней все в порядке, я поручил слугам о ней позаботиться и, надеюсь, она не разболеется, но ребенок напуган, она не хочет возвращаться домой.

-- И что, - нахмурилась Камила, - неужели вы думаете, что здесь с ней плохо обращаются?!

-- Нет, конечно, я уверен, ни у кого и в мыслях этого нет, но это ничего не меняет. Элзе не хочет возвращаться домой.

-- Можно спросить, почему?

-- Все просто, она боится, что вы заберете её с собой.

-- Понятно, - кивнула Камила, - мы действительно говорили об этом.

-- Я решительно против, - вставил отец девочки.

-- А я считаю, что так будет лучше, детям нужен присмотр, Эльзе необходимо женское влияние.

-- Возможно, но я не расстанусь с дочерью.

Ролонд с шумом поставил чашку на стол, привлекая к себе внимание, отец и бабушка Эльзе замолчали и посмотрели на него.

-- Девочка не хочет покидать отца, я приехал сказать, что какое-то время она поживет у меня, и я не позволю её забрать, пока она не успокоится.

-- Как Вы смеете! - возмутилась Камила, - Вы ведь даже не являетесь её родственником.

-- Смею, - спокойно возразил Ролонд, - я действую в интересах ребенка. Сегодня она прискакала ко мне в замок, ночью в грозу ища защиты, если вы попробуете её увезти, кто знает, что случится в следующий раз.

-- Но, - Камила чуть заметно смутилась - нельзя же так, она еще слишком мала, чтобы решать, к тому же я её родная бабушка, а не какой-то монстр.

-- Я понимаю, - сказал Ролонд мягким тоном, - и уверен, Вы искренне хотите как лучше, но поставьте себя на её место, девочка в раннем возрасте потеряла мать, а теперь Вы хотите забрать её у отца, увезти в чужое место, я боюсь, если вы так поступите, она может тяжело заболеть.

-- Хорошо, я подумаю - сказала Камила, - к сожалению, я не могу надолго поселиться здесь, мое поместье требует присмотра.

-- Спасибо, Ролонд, - сказал отец Эльзе, - я бы боролся, что бы девочка осталась здесь, но пришлось бы поссориться с её бабушкой, а ведь в чем-то она права, из-за меня девочка растет без присмотра.

-- Ну, надеюсь, вы найдете способ решить эту проблему, а пока она не успокоится, как я уже сказал, девочка поживет в моем замке.

-- Можем мы хотя бы её навестить.

-- Это нежелательно, она может расценить ваш приезд как попытку забрать её. Однако я обязуюсь держать вас в курсе всего, что с ней происходит, и отвезти домой, как только она будет готова.

Камила собралась было что-то возразить, но передумала, видимо поняв, что спорить бесполезно.

-- Хорошо, - сказала она, - думаю, нам придется с этим смириться.

-- Останешься на ночь?, - спросил отец Эльзе, - я распоряжусь...

-- Не стоит, пусть Снежный отдохнет, и если дождь не пойдет снова, я, пожалуй, вернусь.

-- Как скажешь, - пожал плечами отец Эльзе, - пойду на кухню, скажу, пусть принесут еще чаю.

Хозяин дома вышел из комнаты, оставив Ролонда наедине с бабушкой Эльзе. Какое-то время они молчали, каждый погруженный в свои мысли. Потом Камила задумчиво произнесла.

-- Ты очень похож на отца.

-- Спасибо, - кивнул Ролонд.

-- Не уверена, что это комплимент, - чуть улыбнулась Камила, - он был такой же упрямый, если считал, что действует во благо, не свернуть. И так же любил лезть в чужие дела, как будто своих мало.

-- Как бы то ни было, я всегда гордился отцом, и такое сравнение для меня похвала.

-- Как знаешь, - пожала плечами Камила.

Тут вернулся хозяин дома, а за ним горничная с подносом. Ролонд посидел еще какое-то время, попивая чай и закусывая пирожком, потом тепло простился с отцом Эльзе и отправился домой. Когда он выходил из гостиной, расслышал, как Камила прошептала вслед.

-- Будь осторожен.

И вот он снова мчится на коне сквозь ночь, дождь уже прекратился, на небе появилась луна и звезды, было красиво. Но Ролонд размышлял, почему он не остался у соседей до утра, это было бы куда разумнее. Но он ничего не мог с собой поделать, его как магнитом тянуло обратно в замок, хотелось лично проконтролировать, что там снова все в порядке. А потом он собирался лечь спать и проспать до полудня, в конце концов, это вторая бессонная ночь подряд, а чтобы справится с Лорен, он должен быть в форме. Вернувшись в замок, Ролонд первым делом поинтересовался, как Эльзе, убедившись, что ребенок спокойно спит, он поднялся к себе, оставив распоряжение сообщить девочке, что она может остаться здесь, подготовить все для её пребывания, и будить его, если случится что-то чрезвычайное, например Эльзе почувствует себя плохо. Добравшись до постели, Ролонд мгновенно уснул.

Не смотря на бурное начало ночи Шеннон как всегда проснулась до зари и, умывшись, девушка спустилась на кухню. Там уже вовсю что-то готовила Мария.

-- Привет, Метелка, - улыбнулась она, - рано встаешь.

-- Доброго здоровья, Мария, если я встаю рано, - ответила на улыбку Шеннон, - то ты, похоже, вообще не ложишься.

-- Бывает, - кивнула кухарка - но редко, сегодня просто девочка Эльзе осталась у нас в гостях, хочу её порадовать.

-- Эльзе, - обрадовалась Шеннон - как здорово.

-- Ты уже в курсе, девочка прибежала сюда среди ночи.

Шеннон кивнула, не вдаваясь в подробности.

-- Был большой переполох, - продолжала Мария, - хозяин сам ездил к родне Эльзе, а вернувшись, сообщил, что она погостит у нас некоторое время.

-- Я рада, - сказала Шеннон, - Эльзе - хорошая девочка, с ней интересно, но как бы она не разболелась, вчера ведь была такая гроза.

-- Надеюсь, все будет в порядке, я напоила её теплым отваром на травах, и она спокойно уснула, на всякий случай с ней сейчас Джейн, но вроде все тихо. Я думаю, девочке будет приятно, проснувшись, отведать чего-нибудь вкусненького.

-- Я согласна, - воскликнула Шеннон, - и готова во всем помочь.

-- Вот и хорошо, - улыбнулась Мария.

Они занялись приготовлением пищи.

-- Знаешь, - вдруг сказала Мария - иногда я жалею, что тут не устраиваются приемы, суета конечно, но временами так хочется приготовить чего-нибудь этакое: суфле, желе, заливное, малюсенькие тарталеточки с креветочным муссом, разные паштеты, пирожные с кремом, которые тают во рту, горячий шоколад со взбитыми сливками, огромные бисквитные торты с экзотическими фруктами, печенье с миндалем и корицей..

-- Хватит, Мария, - засмеялась Шеннон, - у меня уже слюнки потекли.

-- Прости, - Мария покачала головой, - просто действительно иногда хочется устроить что-то грандиозное.

-- Возможно, когда-нибудь тебе это удастся.

-- Возможно.

Мария хотела еще что-то сказать, но тут в дверь постучали, а потом на кухню вошел старший конюх, а за ним лакей из имения Эльзе. Шеннон встревоженно вскинула голову.

-- Меня прислали с вещами девочки, - пояснил лакей - вчера как-то не догадались, а потом подумали, что её надо во что-то переодеться.

-- Присаживайтесь - предложила Мария.

-- Я отнесу вещи, - сказала Шеннон, - заодно и проверю, как она там.

-- Спасибо, - кивнул лакей.

Мария уже суетилась, уставляя стол едой. Шеннон подняла сумки и отправилась наверх. В гостевой комнате было тихо, Эльзе спала, свернувшись клубочком посреди огромной кровати с балдахином, на одном из кресел в углу сидела Джейн и что-то читала. Шеннон, стараясь двигаться беззвучно, положила сумки с вещами в другое кресло и подошла к кровати. Девочка казалась совсем маленькой на огромном просторе постели, волосы разметались по подушке, сама Эльзе сжалась в комочек, но дыхание было ровным. Шеннон осторожно приложила ладонь ко лбу девочки, лоб не был ни горячим, ни потным. Тихонько погладив Эльзе по голове, Шеннон вышла из комнаты. Спустившись, сообщила лакею, что девочка спит спокойно, признаков жара не наблюдается. Лакей успокоенно кивнул и стал собираться в обратный путь. Шеннон наскоро позавтракала и отправилась помогать прачкам. Стирка и глажка не заняла у работящих женщин много времени, Шеннон в этот раз поручили аккуратно складывать уже постиранные и отглаженные вещи, к утюгу её, видно, решили не подпускать. И освободившись к полудню, девушка бежала по саду, чтобы поговорить с Даршаном.

Даршан, увидев приближающуюся Шеннон, встал и улыбнулся. Девушка была явно взволнованна, видимо её распирало от новостей. Индиец не возражал, с появлением тут Шеннон стало лучше, все-таки трудно столько лет не слышать родной речи, не говорить с кем-то, кто может ответить. Хорошо, что есть, с кем вспомнить родное селение, и узнать, что твориться в большом доме. Он слышал вчера, как кто-то ускакал среди ночи и гадал, не случилось ли чего серьезного. Но судя по виду Шеннон, ничего плохого не произошло. Она была взволнованна, но скорее приятно возбуждена, чем встревожена. Она подбежала, поздоровалась и стала с воодушевлением рассказывать про грозу и соседскую девочку Эльзе, и Ролонда, который скакал сквозь ночь к её родным и разрешил девочке остаться погостить, и о Марии, которая печет торт по этому случаю.

-- Я думаю, я вас познакомлю, - заявила Шеннон.

-- С Марией, - не понял Даршан.

-- С Эльзе, ну можно и с Марией, но у неё много дел на кухне, и она с неё почти не уходит, а вот у девочки много свободного времени и она умненькая, я её буду учить вашему языку и вы сможете болтать, тогда ни тебе, ни ей не будет так одиноко, если ты конечно не против.

-- Не против, но как же ты? Думаешь, Ролонд тебя скоро отпустит?

-- Не знаю, - Шеннон замялась и опустила глаза.

-- Что-то случилось?!- обеспокоился Даршан.

-- Да, нет, - Шеннон слегка покраснела.

-- Рассказывай, - настаивал Даршан.

-- Ничего не случилось, - повторила Шеннон, - просто, - девушка набрала в грудь воздуха, - он вчера так на меня смотрел, на меня еще никто так не смотрел, понимаешь, тот соседский придурок не в счет, к тому же его очаровала Лорен. А тут... не могу же я очаровывать слуг, это нечестно, а он...

-- Он считает тебя Лорен, - напомнил Даршан.

-- Вот-вот, значит, он не позволит, чтобы все зашло слишком далеко, я ничем не рискую.

-- Шани, - Даршан вздохнул, как объяснить этой наивной девочке, что она собирается играть с огнем, что страсть захватывает людей и не поддается разумным доводам. И если им даже удастся удержаться, счастливее это их не сделает.

-- Я знаю, наша наставница сказала бы, что даже думать об этом грех.

-- При чем тут грех, - покачал головой Даршан, - ты же знаешь, в Индии по-другому на это смотрят, но ты просто не понимаешь...

-- Ну, пожалуйста, не осуждай меня, Даршан, я просто хочу, чтобы он взглянул на меня с восхищением пару раз, ну что в этом плохого, - Шеннон смотрела на него жалобно, но в тоже время было видно, что она не откажется от своего решения.

Даршан снова вздохнул, может, просто это судьба, и не зря она привела сюда эту девушку. Спорить с судьбой бессмысленно, твердо верил Даршан.

-- Будь осторожна, девочка, - нежно попросил он.

Шеннон улыбнулась, поцеловала его в щеку и побежала назад к замку. Даршан долго смотрел ей вслед и молил всех богов, чтобы она не пострадала...

А в это время на другом конце страны в безнадежно застрявшем в грязи фургоне сидела Лорен и проклинала все на свете. Она возводила глаза к небу и вопрошала: "за что?" Нельзя сказать, что Лорен сильно верила в бога, скорее даже, она никогда о нем не думала, захваченная суетой дней и заботой о собственном удовольствии. И только когда подступало отчаяние, она вспоминала о всевышнем и взывала к нему. И вот сейчас настал такой момент. Лорен пребывала в ярости и растерянности, она даже не знала, что делать. Впервые она не могла с кем-то справится. Она не понимала, как ей быть, этот оболтус все время сбивал её с толку. Вечером в трактире он пришел в её комнату и помог высушить и расчесать волосы, а потом, как ни в чем не бывало, поцеловал её в лоб, пожелал спокойных снов и ушел. Но когда она среди ночи попыталась сбежать, оказалось, что он спит возле её двери, объяснил, что охраняет её от всяких темных личностей. Лорен пыталась его соблазнить, признаваясь себе в глубине души, что, несмотря на некоторую неотесанность, он ей отнюдь не неприятен. Но он будто бы не замечал её ухищрений, он позволял себе только мимолетный поцелуй в губы, и заявлял, что уважает свою невесту и не позволит себе ничего лишнего до свадьбы. Её заявления, что она уже не девочка и была замужем, он игнорировал. Она пыталась притвориться больной, надеясь, что он отправится за врачом, но он послал за врачом кого-то еще, а сам не отходил от её постели. Тогда она решила выказать весь свой капризный характер и довести его бесконечными требованиями и придирками. Ей было это совсем не трудно, это путешествие вызывало в ней такое отвращение, что упреки и ругательства сами срывались с губ, но как оказалось, снова безрезультатно, все её вопли он пропускал мимо ушей. С тем же успехом можно было ругаться на каменную стену, к требованиям относился внимательней, но тоже несколько по-своему. Единственно, чего она добилась своими капризами, это того, что сейчас фургон намертво застрял в грязи. Вчера, заметив ухудшение погоды, они успели укрыться в крестьянской хижине и переждать грозу. Но сегодня Лорен категорически потребовала продолжить путь, заявляя, что она ни минуты не хочет оставаться в этой жалкой лачуге, окружающие пытались её отговорить, советуя подождать. В результате фургон застрял в жидкой грязи размытой дороги, да и дороги тут собственно не было, так, раскатанная ухабистая колея. Убедившись, что своими силами вызволить застрявший фургон не получится, её "жених" отправился за подмогой, благо они не успели отъехать далеко от жалкого крестьянского поселения. Лорен наконец-то осталась одна, но сбежать она была не в состоянии, не пойдет же она неизвестно куда по колено в противной чавкающей грязи. Именно из-за грязи она осталась в фургоне, её "жених" очень не хотел оставлять её здесь, но было понятно, что без помощи фургон не сдвинется с места, так что идти было надо. Олух уговаривал её, "ЕЁ!" идти с ним, но Лорен даже помыслить о таком не могла. И вот теперь скучала одна в фургоне. Палило солнце, время, казалось, тянется бесконечно, а вдали появились пугающие силуэты. Они быстро приближались, росли, обретали четкие очертания. И вот четыре огромных мохнатых существа с неспешной хищной грацией приближались к фургону. В нескольких метрах от него они остановились, подняли морды и втянули носами воздух, обошли фургон по кругу, не приближаясь... Но Лорен хватило и этого, с такого расстояния ей прекрасно были видны и блестящие глаза и распахнутые пасти, полные острых зубов. Сердце её ушло в пятки, как она сейчас жалела, что не поддалась на уговоры придурка... Неужели ей, такой красивой, суждено погибнуть во цвете лет, зачем, ну зачем, она осталась здесь одна, зачем она вообще покинула свой дом и вынуждена была отправиться в это путешествие, проклятый Ролонд. Но он далеко, а твари здесь близко, а у неё даже оружия нет, правда, стрелять она не умела, но это уже другой вопрос. Мохнатые чудовища продолжали кружить вокруг фургона, и Лорен казалось, что круги постепенно сужаются.

-- Кыш, кыш - не выдержав, завопила она.

Твари остановились, навострили уши и повернулись на голос. В отчаянии она швырнула в них первое, что попалось ей под руку, это оказался мешок с провизией, от удара о землю он раскрылся и продукты посыпались на землю. С удовольствием подкрепившись ветчиной и жареной курочкой, твари целенаправленно потрусили прямо к фургону.

-- А-а-а -а-а, на помощь! - в ужасе завыла Лорен во всю силу своих легких.

Твари на миг замешкались, и тут раздался грозный мужской окрик.

-- А ну, пшли вон!

Твари остановились, глянули в сторону, а потом, прижав хвосты и уши, неспешно потрусили прочь.

Лорен судорожно вздохнула. От облегчения у неё подкосились ноги, и как только её "жених" подошел к фургону, она повисла у него на шее.

-- Ты прогнал их, - воскликнула она, пряча лицо у него на груди, - мерзкие чудовища!

-- Всего лишь деревенские собаки, они не опасны, - мягко возразил он, - ну все, все, - приговаривал он и ласково поглаживал её по спине, - ничего страшного не случилось.

Лорен подумала, что надо бы отчитать его за то, что он оставил её одну, но у неё не было сил, слишком уютно ей было, слишком приятно необычное чувство защищенности. Но тут до них дошли крестьяне с волом, и олух пошел помогать вызволять фургон из грязи.

Как только Шеннон вернулась в замок, её тут же перехватила Эльзе.

-- Ах, вот ты где, я тебя везде ищу, - воскликнула она, - сначала мне сказали, что ты занята, а потом ты исчезла. Где ты была?

-- Здравствуй, Эльзе, - поздоровалась Шеннон, слегка выделяя слова, - как ты себя чувствуешь, жара нет? Голова не болит? Я была в саду. А почему ты меня искала? Что-нибудь случилось?

-- Здравствуй, Метелка, - послушно поздоровалась Эльзе, поняв намек, - чувствую себя нормально, ничего не болит, но я все еще немного боюсь, что меня заберут. Ничего не случилось, просто мне с тобой интересно, не то что с Джейн, но миссис Мил распорядилась, чтобы пока я в гостях, за мной кто-нибудь присматривал. То ли боится, что я заболею, то ли сбегу.

-- Миссис Мил любит порядок, а сейчас она за тебя отвечает, так что все правильно. Значит, ты хочешь, чтобы за тобой присматривала именно я?

-- Да, я настаиваю на этом.

-- Ну, если мне разрешат, я буду рада, но вообще-то у меня много другой работы.

-- Я попрошу.

-- Но если ты думаешь, что я во всем буду тебе потакать, ты ошибаешься, предупреждаю сразу.

-- Не волнуйся, я знаю, но все равно с тобой интереснее. А ты расскажешь, что делала в саду?

-- Конечно, возможно позже мы по нему погуляем, и я расскажу тебе все подробно, но сейчас пойдем на кухню, наверняка ты не ела как следует, поджидая меня, а Мария приготовила торт.

-- Торт - это здорово, - сказала Эльзе, но без особого восторга.

-- Что такое, - удивилась Шеннон, - ты не любишь сладкого?

-- Люблю, просто мне до сих пор не верится, что я могу остаться тут, моя бабушка, она знаешь какая упрямая. Она с папой спорит, а дядя Ролонд мне даже не родной. Вдруг она меня все-таки увезет?

-- Не выдумывай, - сказала Шеннон, а сама подошла ближе и обняла девочку, - Хозяин замка может тебе и не родной, но он знает, что говорит, и не нарушает своих обещаний.

-- Знаю, но все равно мне страшно - Эльзе уткнулась носом в грудь Шеннон - я не смогу жить, если меня разлучат с отцом.

-- Тише, тише, не волнуйся, ничего не случилось, - приговаривала Шеннон, поглаживая девочку по спине, - ты сильная, и все у тебя будет хорошо.

-- Что тут происходит? - раздался голос Ролонда.

-- Ничего нового, - Шеннон подняла на него глаза и непроизвольно крепче прижала к себе девочку.

В глубине души она испытывала смущение, вспоминая прошлую их встречу, и потому, старалась держаться с нарочитой уверенностью и даже некоторым вызовом.

-- Эльзе все еще боится, что бабушка заберет её.

Ролонд кивнул, опустился возле Эльзе так, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с ней, и очень серьезно сказал:

-- Не волнуйся, я вчера говорил с твоими папой и бабушкой и убедил их позволить тебе погостить у меня, пока ты не успокоишься, поверь, я никому не позволю забрать тебя без твоего согласия.

Эльзе посмотрела на Ролонда и неуверенно кивнула. Ролонд поднялся и взял девочку за руку.

-- Ну что, пойдем посмотрим, что там сотворила Мария, - предложил он.

Эльзе последовала за ним, второй рукой крепко держа Шеннон. Так что девушка тоже волей-неволей должна была идти с ними. Шеннон радовалась, что все внимание Ролонда было направленно на Эльзе, сама она была еще слишком смущена от воспоминаний о последней их встрече, о его взгляде, о тоне, которым он велел ей идти спать. Ей нужно было время, чтобы успокоится и смотреть на него без волнения, но Эльзе не отпускала Шеннон, к тому же, она сама обещала девочке прогулку по саду. Но, вот наконец они оказались на кухне, и все тревоги покинули их, ведь просто невозможно думать о чем то постороннем, когда их радостно встречает Мария, окружая теплом, а на столе, благоухая свежеиспеченным бисквитом, стоит огромный шоколадный торт, украшенный густыми облаками взбитых сливок с вкраплениями цукатов из экзотических фруктов.

-- Наконец-то вы пришли! - буквально пропела Мария, - а тут уже ждет сюрприз.

-- Это ради меня? - восторженно воскликнула Эльзе, от радости даже выпуская руку Шеннон, за которую цеплялась, как за спасательный круг.

-- Конечно ради тебя, - улыбнулась Мария.

-- Потрясающе, - глаза Эльзе сияли.

-- А мне можно? - спросил Ролонд, принюхиваясь.

-- Это как решит маленькая госпожа, - пожала плечами Мария.

-- Эх, надо было и мне из дому сбежать, - тихо пробормотал Ролонд.

-- А тебе не поможет, если сбежишь, точно не достанется, - вырвалось у Шеннон, забывшей смущение.

Ролонд глянул на неё и рассмеялся. Тем временем Эльзе взяла на себя роль хозяйки, с помощью Марии накрыла на стол, сама отрезала по кусочку для Ролонда и Шеннон и большой кусок для себя. Чтобы запивать торт, Мария принесла дорогой крепкий чай и клюквенный морс. Какое-то время ели молча, как всегда, говорить или даже просто отвлекаться на что-то, поедая шедевры Марии, не представлялось возможным, а торт был именно шедевром, нежный ароматный бисквит таял во рту, в горах сливок, оказывается, еще прятались маленькие хрусткие безешки, а экзотические цукаты оттеняли вкус взбитых сливок и шоколада, внося нотку свежести. Запивать все это кисловатым клюквенным морсом было истинным наслаждением. Ролонд с Шеннон быстро расправились со своими порциями и обменивались довольными улыбками. Шеннон встала, чтобы разлить чай. Эльзе почти доела свой кусок и неспешно подбирала ложечкой последние крошки, на лице у неё промелькнула тень задумчивости.

-- Что такое, - обеспокоилась Шеннон,- тебе не нравится торт?

-- Нравится, только я подумала, я тут ем торт, а брат - нет, это как-то не честно.

-- Ты хорошая девочка, - улыбнулась Шеннон.

-- Не печалься, если хочешь, мы упакуем часть торта и отправим твоим родным, - предложил Ролонд.

-- Спасибо, - Эльзе улыбнулась.

-- Или может послать за твоим братом?

-- Он не поедет, скажет: "Не честно оставлять папу одного." - его ведь не пытаются забрать, - Эльзе опять погрустнела.

Ролонд помрачнел и бросил обеспокоенный взгляд в сторону Шеннон, словно безмолвно прося о помощи. Шеннон широко улыбнулась.

-- Эльзе, если ты поела, - сказала она бодрым тоном - пойдем гулять в саду, там красиво, и я расскажу тебе кое-что интересное, только по секрету.

Эльзе просияла и вопросительно посмотрела на Ролонда.

- Идите, девушки, - развел руками тот.

Шеннон подала Эльзе руку, и они вышли.

Ролонд проводил взглядом ушедших и перевел его с хлопнувшей двери обратно на стол, куда Мария выставила еще несколько блюд. Ролонд пожал плечами и решил не думать больше о странностях Лорен, итак в последнее время она постоянно занимала его мысли, так что пусть все будет как будет, время само покажет, что к чему. Главное, пока она под присмотром, и можно не волноваться, что она куда-нибудь исчезнет. А ему пока вполне можно заняться своими делами. Покончив с завтраком, Ролонд первым делом отправился на конюшню навестить Снежного и проверить, не повредила ли ему ночная прогулка. Проведав Снежного, поговорив со старшим конюхом и заглянув в денник, где разместили коня Эльзе, убедился, что и он не пострадал, что за животными как всегда прекрасный уход. Напоследок, пройдясь по рядам и угостив сухариками лоснящихся обитателей стоил, Ролонд с сожалением покинул конюшню и отправился на очередную встречу со своим управляющим, до обеда ему опять предстояло возиться с бумагами.

А тем временем Шеннон и Эльзе гуляли по саду.

-- Тут красиво, - заметила девочка, - но ты ведь хотела мне что- то рассказать, что- то секретное?

-- Да, - кивнула Шеннон, - не только рассказать, но и кое с кем познакомить, ты ведь знаешь, в саду живет индус.

-- Знаю, но Анна говорит: он немой и ничего не рассказывает.

-- Он вовсе не немой, просто он говорит только на своем языке, он понимает все, что говорим мы, но вера запрещает ему разговаривать на чужом языке, если хочешь, я научу тебя его понимать.

-- Конечно, хочу, - рассмеялась Эльзе, - это будет нашим секретом, идем к нему.

Они пошли к Даршану, и Шеннон их познакомила. И стала учить Эльзе самым простым словам. Потом Даршан стал рассказывать Эльзе об Индии, а Шеннон переводила. Слушая, они не сидели без дела, а помогали Даршану сажать цветы, так они провели несколько часов, но потом спохватились, что пора возвращаться к обеду, и припустили к замку.

-- Было здорово, - воскликнула Эльзе на бегу- а откуда...

Эльзе запнулась, переводя дыхание, но Шеннон её прекрасно поняла и ответила:

-- Я знаю Даршана с детства, но это тоже большой секрет, поклянись, что никому не скажешь.

-- Клянусь, - торжественно пообещала девочка.

Вернувшись в дом, они поднялись наверх и отправились в комнату Эльзе, чтобы помочь ей переодеться к обеду. Закончив с девочкой, Шеннон пошла к себе тоже переодеться. Оставшись одна в комнате, она застыла перед шкафом. Шеннон не забыла о своем желании очаровать Ролонда, но вдруг поняла, что она понятия не имеет как. Шеннон попыталась вспомнить уловки Лорен, но махнула на это рукой, все равно она не хочет быть на неё похожа и не сможет так себя вести, но что же ей остается, как ей привлечь к себе внимание, девушка стиснула руки неужели она зря все это затеяла. Потом Шеннон помотала головой и заставила себя дышать спокойнее, рано отчаиваться, она пока даже не попыталась. Для начала, например, можно просто одеться так, чтобы выглядеть красивее. Просмотрев содержимое шкафа, Шеннон выбрала рубаху с рукавами на три четверти и вышитым растительным орнаментом по вороту и юбку синего цвета, которую она еще ни разу не надевала. Обернув несколько раз талию широким поясом, она распустила косу, расчесала волосы и обвязала лентой как в детстве вокруг лба, завязав сбоку красивый бант, на ноги она одела красивые домашние туфельки Лорен. Одевшись, Шеннон зашла за Эльзе и они спустились вниз. Стол еще не был накрыт, и они пошли на кухню проведать Марию. Шеннон перехватила поднос с посудой и вернулась в столовую, Эльзе задержалась, девушка уже закончила расставлять посуду, когда спустился Ролонд.

-- А Эльзе где?

-- Осталась поговорить с Марией, сейчас разложу приборы, схожу за ней.

-- Смотрю, ты переоделась?

-- В хороших домах так принято, - пожала плечами Шеннон, потом скорчила забавную гримаску - на самом деле мы так извазюкались в саду, переодеться в любом случае надо было.

Ролонд посмотрел на нахмуренный лоб Шеннон и рассмеялся.

-- Извазюкались, значит?!

-- Ага, - Шеннон задорно улыбнулась.

Ролонд перестал смеяться и серьезно смотрел на неё. Девушка внутренне смутилась, но не позволила себе отвести взгляд, слава богу, тут пришла Эльзе.

-- У Марии все готово - сообщила она.

-- Я принесу, - Шеннон повернулась к кухне.

Ролонд остановил, её взяв за руку.

-- Нет, сегодня пусть прислуживают другие, а ты садись, будешь показывать пример Эльзе, если мы заговорили о том, что принято в хороших домах.

Он подвел её к стулу и предупредительно его отодвинул, потом так же поухаживал за Эльзе и сел сам.

-- Подавайте, - громогласно велел он.

Шеннон выпрямилась на стуле, расстелила на коленях салфетку, и в ожидании еды незаметно потирала запястье, все-таки у Ролонда железная хватка. Интересно, он рассердился на неё, или просто не рассчитал силу, не поймешь, сидит с непроницаемым лицом. Ролонд почувствовал её взгляд, повернулся, заметил, что она потирает запястье, поморщился, но ничего не сказал. Тут принесли суп, и все занялись едой. Когда суп был съеден, Ролонд обратился к Эльзе:

-- Ну, как вы погуляли в саду, интересно было?

-- Очень, - ответила Эльзе - там красиво и... - девочка заговорщицки подмигнула Шеннон - мы сажали цветы.

Ролонд,заметив перемигивание, удивленно поднял брови, Шеннон глядела на него, безмятежно улыбаясь.

-- Ты сам-то когда в последний раз был в саду? - продолжила девочка.

-- Эльзе!! - хором воскликнули Ролонд и Шеннон.

-- А что - девочка недоуменно поглядела на Шеннон - Я просто поддерживаю беседу за столом.

-- Поддерживать беседу, - вздохнув, сказала Шеннон, - надо вежливо, тем более по отношению к хозяину дома.

-- Ну я всего лишь спросила, был ли он в саду.

-- Но твой вопрос звучал бесцеремонно и бестактно.

-- Да ладно, он не обиделся, - пожала плечами Эльзе.

-- Может и так - покачала головой девушка, - но говорить о присутствующем в третьем лице тоже не вежливо.

-- Воспитываете, - возмутилась девочка.

-- В жизни пригодится, - тихо сказала Шеннон - если ты и дома ведешь себя так, не удивительно, что бабушка беспокоится.

Эльзе слегка поникла.

-- Ну ладно, воспитывайте, - буркнула она.

Шеннон с улыбкой посмотрела на Ролонда, в глазах её блестели озорные искорки.

-- Итак Сударь, давно ли вы имели возможность наслаждаться вашим прелестным садом? Не правда ли, лилии в этом году диво как хороши.

-- Увы, сударыня, - подключился Ролонд, комично изображая огорчение, - дела не позволяют мне отвлечься и оценить должным образом великолепие сада, но я рад, что его краса доставляет вам наслаждение.

-- С вашей стороны очень любезно заботится он нашем наслаждении, - ответила Шеннон, слова прозвучали слегка двусмысленно и девушка смутилась.

-- Не стоит благодарности, - Ролонд нахмурил брови, то ли рассердился, то ли что-то задумал - заботится об удобстве гостей - обязанность хорошего хозяина.

Слово "гостей" Ролонд выделил особо. Шеннон подняла голову и поглядела прямо ему в глаза, Ролонд не отвел взгляд, в его глазах горел некий вызов.

-- Вот это да! - воскликнула Эльзе разрушив напряжение момента. - такому действительно надо учиться.

Шеннон облегченно перевела взгляд на Эльзе и улыбнулась девочке.

-- Я всегда рада буду тебе помочь.

-- Спасибо, - кивнула Эльзе - хотя я и не понимаю, почему нельзя говорить по- простому.

Шеннон снова улыбнулась и покачала головой.

-- Знаешь, в детстве я задавала тот же вопрос. В хорошем обществе принято быть предельно уважительными и вежливыми друг с другом. К тому же, это развивает мышление и речь.

-- Но с Марией ты так не разговариваешь.

-- Правда, но ведь Мария не привыкла разговаривать так, её не учили с детства, это тоже вежливость не подчеркивать разницу в воспитании, не заставлять хорошего человека чувствовать себя ущербным.

Услышав это, Ролонд хмыкнул и поднял брови, но глянув на Эльзе, промолчал. Тем временем с кухни принесли десерт: фруктовое желе, и разговор прервался. После обеда Шеннон увела Эльзе наверх, уговорив пораньше лечь, все-таки перенапрягаться после вчерашнего приключения ей не стоило, девочка согласилась, но только с условием, что Шеннон посидит с ней и расскажет интересную историю. Когда, освободившись, девушка спустилась вниз, Ролонд еще сидел в большом зале и похоже ждал её, но тут Шеннон перехватил один из слуг.

-- Метелка, иди к нам, мы тебя заждались, без твоих историй скучно.

-- Ой, нет, - воскликнула Шеннон, - я целый вечер забалтывала Эльзе.

-- Жалко, - погрустнел слуга, - но, может, ты хоть споешь.

-- Ладно, спою, - согласилась девушка.

И они отправились на кухню. Ролонд не стал её окликать.

Ролонд сидел в зале и ждал, когда его пленница спустится вниз, в последнее время он все меньше понимал происходящее, слова, которые, она произнесла за обедом, поразили его, звучали они так искренне, но так не вязались с причиной, по которой она оказалась здесь. Неразумно было напоминать ему об этом, а она как будто не заметила. Как будто понятия ни о чем не имеет, неужели она могла забыть о случае в театре, а если нет, что за игру она ведет? Ролонд готов был поговорить с ней начистоту, но по дороге вниз её перехватил слуга, и Ролонд позволил ей уйти, потому что, завидев девушку понял: он не достаточно владеет собой, и если станет допрашивать её сейчас, то, скорее всего, наделает глупостей, а не доберется до истины. "Плохая была идея поджидать её вечером в полутемном зале", - думал Ролонд, вслушиваясь в звуки её серебристого голоса, доносящегося с кухни. Он стал слишком чувствителен к влиянию её чар, а потому лучше им не оставаться наедине, ведь сколько ни повторяй, что все обман, слова не приносят успокоения. И уехать нельзя, пока король не уладит свои дела, он отвечает за то, чтобы Лорен не сбежала. "Хорошо, что дел в поместье накопилось много, - хмуро усмехнулся Ролонд, - будет на что отвлечься". Еще раз вздохнув, Ролонд отправился к себе. Но еще долго в ночи его не оставляло видение: струящийся водопад волнистых светлых волос, бирюзовые глаза, глядящие на мир открыто, прямо и с некоторой усмешкой... В конце концов он все-таки уснул.

Потекли дни, Ролонд усердно занимался делами, внимательно изучая документы, советовался с управляющим, согласовывал планы работ на будущее, привел все бумаги в идеальный порядок. Много ездил по округе. Лично наблюдал за состоянием своих земель и соответствием реального положения дел отчетам. Часто заезжал в пострадавшую деревню, следил как ведутся восстановительные работы. Не забросил Ролонд и тренировок с мечом, наоборот, увеличивал нагрузки и уделял этому гораздо больше времени. Ролонд сознательно старался загрузить себя как можно сильнее, чтобы вытравить неподобающие мысли и чувства, вспыхнувшие по отношению к пленнице. Чтобы видеть её как можно реже. Но все равно он часто сталкивался с ней по утрам, когда возвращался с верховой прогулки, а она уже на кухне пекла хлеб и с улыбкой приносила ему перекусить. Сидя в кабинете, он слышал её серебристый голосок - она всегда напевала, занимаясь делами. Он слышал, как они смеются и перешептываются с Эльзе, направляясь в сад, он знал, что там они проводят много времени. Иногда он порывался пойти и проверить, что они там делают, но тут же одергивал себя, достаточно того, что есть еще и обеды: каждый день они обедали вместе с Эльзе, подавая пример вежливого поведения за столом. В такие моменты его пленница держала себя как истинная леди, несмотря на скромный крестьянский наряд, а он не знал, куда себя девать. Казалось бы, ему должно быть легче, её манеры должны напоминать, кто она на самом деле, и почему оказалась здесь - но нет, ничто в поведении девушки, не выдавало той стервы, которую он видел в Городе. Присутствие за столом Эльзе тоже не давало Ролонду расслабиться, приходилось следить за своим языком, не позволять себе язвить, и без конца отвечать на вопросы, которыми она забрасывала то его, то девушку, так что заставляла их сплотится и обмениваться сочувственными взглядами.

Сейчас Эльзе расспрашивала про балы:

-- Но ведь на них танцуют, - заключила она, - я никогда не видела, как танцуют на балах, когда была жива мама, я была совсем маленькая, а после у нас не устраивали приемы.

-- Вырастешь, увидишь, - попытался упокоить её Ролонд, - и сама будешь танцевать.

Эльзе покачала головой.

-- Я хочу увидеть сейчас, я читала, но я не могу представить - девочка обратила умаляющей взгляд на девушку, - Метелка, я же знаю, ты умеешь и ты, дядя Ролонд, ну пожалуйста, - почти с отчаянием просила маленькая упрямица.

Им ничего не оставалось кроме как согласиться. Ролонд со вздохом поднялся, подошел к девушке и предложил ей руку.

-- Только у меня небольшой опыт - предупредила она.

Ролонд скептически поднял брови

-- Неужели?! - не сдержавшись, ехидно произнес он, - Не знал.

Девушка приняла его руку, поднялась и серьезно посмотрела ему в глаза.

-- Ты много обо мне не знаешь, - заявила она и улыбнулась.

Ролонд с трудом сдержал порыв стереть улыбку поцелуем и нахмурился. Девушка заметила и бросила на него сочувственный взгляд.

-- Придется - тихо произнесла она, - нельзя расстраивать Эльзе, раз уж мы взялись её воспитывать.

Ролонд пожал плечами и улыбнулся, по крайней мере, она не читает его мыслей. Потом вывел спутницу на середину зала. Девушка присела в изящном реверансе, он снова галантно подал ей руку. Они танцевали, девушка напевала мелодию, и Эльзе ей помогала, смены поз, легкие прикосновения кончиками пальцев, сначала они были скованны, но постепенно, казалось, забыли обо всем, стало не важно, кто они, и почему здесь оказались, только музыка и танец, учащенное дыхание, сияющие глаза, удивительно слаженные движения, сердца, стучащие в унисон... Эльзе зааплодировала, волшебство кончилось, они остановились, Ролонд поклонился, по кусочкам собирая свое самообладание, девушка присела, опустив глаза. Ролонду захотелось грубо выругаться, но тут подбежала Эльзе.

Шеннон стояла и как завороженная смотрела на Ролонда, хотелось спросить что это было, хотелось придвинуться ближе, хотелось...... Шеннон сама не знала чего, но тут, слава богу, подбежала Эльзе, обняла её, отвлекла от странных ощущений, возвращая в действительность, теперь Шеннон ясно видела, что сам Ролонд вовсе не доволен и сдерживает проклятия только из-за присутствия девочки.

-- Надеюсь, я не отдавила вам ноги, - выпалила Шеннон первое, что пришло ей в голову.

Ролонд гневно оглядел её с головы до ног.

-- Нет, сударыня, Вы мне ничего не отдавили и прекрасно это знаете.

Шеннон почувствовала, что сейчас лучше оставить его одного.

-- Если позволите, я бы хотела удалиться, - произнесла Шеннон, - Эльзе, не хочешь составить мне компанию?

Ролонд кивнул и бросил на неё почти благодарный взгляд, потом ласково попрощался с девочкой. Шеннон взяла Эльзе за руку и поднялась наверх. Сначала они пошли в комнату девочки. Эльзе беспрестанно болтала, восхищалась тем, что увидела в зале, благодарила, выражала надежду, что со временем и она так научится. Но Шеннон, поддакивая невпопад, её почти не слушала, чисто автоматически она помогла девочке переодеться, потом распустила косички, взяла расческу и стала расчесывать густые рыжие волосы девочки. Эльзе притихла. Шеннон знала: ей нравится этот их вечерний ритуал, он напоминает девочке то время, когда была жива её мама. Уложив девочку и поцеловав её на ночь, Шеннон отправилась к себе. Проходя по коридору мимо комнаты Ролонда, она всматривалась, не пробивается ли из-за двери свет. Но, похоже, в комнате было темно. Облегченно вздохнув, девушка пошла дальше, она сама себе не могла объяснить, что она хочет или чего боится. Укрывшись в своей комнате, она сидела на кровати, обняв подушку, и смотрела на темнеющее небо за окном. Шеннон любила музыку и танцы, но такого она не ощущала никогда. Может потому, что они были одни, или нет? На самом деле, у неё был действительно небольшой опыт. На вечеринках до монастыря она, избегая придурка, старалась держаться в тени. В монастырской школе были уроки танцев, но там, Шеннон улыбнулась, все было совсем по-другому. Так как школа была при монастыре со строгими правилами, учителя танцев туда не приглашали (поговаривали, что раньше пытались, но все это кончалось плачевно, неудивительно, единственный мужчина в окружении молоденьких девушек, отрезанных от общества монастырскими стенами, к тому же по традиции учитель танцев был образцом галантности, так что, в конце концов, учитель или начинал бегать от влюбленных учениц или сбегал с одной из них). Так что во времена Шеннон танцы преподавала одна из монахинь сестра Клара. И девочки танцевали друг с другом. Шеннон, как правило, была в паре с Элоизой, и они все время спорили, кому вести, из-за чего часто путались во время танца. Сестра Клара была строга. Она следила за ученицами менторским взором, поправляла осанки и позы, заставляла дотягивать мыски и кончики пальцев, перетанцовывать одни и те же "па" по несколько раз, пока девочки не добивались идеального (с её точки зрения), исполнения. К нерадивым ученицам она была особо сурова и нередко доводила некоторых девочек до слез, например пухленькую Вассу. Элоиза и Шеннон прозвали её "сестра Карла". Однажды у них должен был состояться показательный бал по поводу окончания четверти, приезжали родители, многие девочки покидали школу. Воспитанницам дали задание украсить залу, многие плели гирлянды, делали украшения, одна группа из девочек вышила панно, Шеннон выпало нарисовать плакаты, и она, расшалившись, изобразила сестру Клару в форме военного и это бы еще ничего, но Элоиза, в ту пору еще не ступившая на религиозную стезю, пририсовала на каждом плакате пышные усы, причем один ус был явно длиннее, оправдывая это тем, что усы указывали путь в залу. Гости школы восприняли плакаты с юмором, но после бала девочек наказали - отправили убираться на кухню, хотя остальных воспитанниц освободили от обязанностей... Улыбаясь своим воспоминаниям, Шеннон уснула, обнимая подушку, во сне она опять кружилась по залу вместе с Ролондом.

Пара дней прошла относительно спокойно. Шеннон почти не видела Ролонда. Даже утром он не отправлялся верхом и не проходил через кухню, во время обеда он сидел молча и, не дождавшись десерта, извинялся и уходил в свой кабинет, Эльзе тоже притихла, если раньше болтала без умолку, то теперь часто сидела, задумчиво глядя вдаль. То ли чувствовала общее настроение, то ли что-то мучило её душу. Сама Шеннон тоже чувствовала некоторое смятение, она ведь хотела привлечь внимание Ролонда, привнести радость в его жизнь. И, поначалу, вроде дело сдвинулось с мертвой точки, они вместе с девочкой шутили, болтали, даже устроили танцы, но теперь он явно её избегал и похоже стал еще мрачнее, чем раньше. Шеннон это очень огорчало, и еще она задумывалась:сколько её будут держать в этом замке? Конечно, пока здесь гостит Эльзе, об отъезде не может быть и речи. Но что потом? Если она не может помочь Ролонду, её присутствие здесь бессмысленно, не пора ли подумать о том, чтобы выбраться отсюда. Или она рано сдается? И стоит подождать, а может ей все-таки удастся поговорить с Ролондом начистоту. Как поступить, Шеннон еще не решила, но на всякий случай стала расспрашивать слуг об окрестностях. Как назло, один из таких разговоров услышал Ролонд. Он стоял у стены, скрестив руки на груди, под его хмурым взором плотник, которого она расспрашивала, стушевался и испарился быстрее молнии. Шеннон тоже собралась уйти, но Ролонд удержал её:

-- Интересуешься географией, значит, - резко спросил он.

-- Тяга к знаниям похвальна, - отвечала Шеннон, невольно передразнивая одну из своих учительниц, - я не знала, что это запрещено, - добавила она.

Ролонд тяжело вздохнул.

-- Не запрещено, но мы оба знаем, что это не праздное любопытство.

-- Возможно, - пожала плечами Шеннон, - но мне действительно интересно.

-- Да! - Ролонд иронически приподнял бровь, - а мне-то казалось, тебе так нравится в замке, - ехидно продолжил он, - а как же Эльзе, ну, конечно, тебе как всегда наплевать...

Шеннон побледнела.

-- Я всего лишь расспрашивала про земли вокруг замка, а меня обвиняют черт знает в чем. Но вряд ли девочка хочет оставаться здесь вечно, как и я впрочем, несправедливо обвинять меня в стремлении к свободе! - с этими словами девушка развернулась и побежала прочь.

Оставить комментарий © Copyright Мухина Елена Георгиевна (little_mouse80@mail.ru) Размещен: 12/04/2013, изменен: 12/04/2013. 154k. Статистика. Глава: Любовный роман Разбивка		Ваша оценка:

Мухина Елена Георгиевна : другие произведения.

Роковое сходство ч2