Простофиля Фил
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Когда-то мы были одним народом - ты и я.
Дамы и господа присяжные заседатели!
Клянусь самым дорогим, что у меня есть в жизни - моими девчонками, - что никогда, нипочём и никому я не хотел сделать ничего плохого. Да, вы скажете, что нельзя клясться тем, что тебе, то есть мне, по сути не принадлежит и принадлежать не могло. Но что тут поделаешь? Никогда не был ни особо грамотен в ваших писаниях, ни утончён. Вот и говорю как на духу, подразумевая, что это моё последнее свободное слово.
Тогда наше государство только что прихватило землицу в океане, которая в давние времена была открыта нашим же аналогом капитана Кука. (Только и разницы, что тутошние жители им не пообедали, его не убивали, предоставив это кому-то менее цивилизованному, - а было это давно и неправда). Тягомотное занятие, похожее на эпопею присоединения Гавайев к Америке; и как по первому времени штатники, так и мы, рядовые члены своего государства, не знали, что делать с этими долбаными тропиками, обитатели которых навыкли промышлять туризмом (главным образом, этнически-сексуальным) и экспортом редких фруктов. Кроме как ввести сюда парусный... извиняюсь, военный флот. Ну, да что я распинаюсь: вы это знаете не хуже моего.
Я приехал на Таури в бессрочный отпуск, радуясь, что теперь не надо оформлять загранпаспорт и лепить туда визу. Забросил вещи в гостиничку, которая показалась мне малость почище остальных, и прямиком на пляж.
На пляжу было роскошно: песок и еле остывшая лава слиплись этакими фантастическими скульптурами, сзади горный склон, а по бокам всякие пальмы с бананами. На берегу кишела уйма разноплемённого народа - сказывалось героическое прошлое острова, который то завоёвывали, то развоёвывали снова, причём покорители стандартно ассимилировались с коренным населением.
Первое время я прямо шалел - никак не мог привыкнуть ко всем этим чокнутым инопланетянам с их разношёрстными полуголыми костюмами. Но где-то через недельку тоже ассимилировался по полной. Спасатели даже предложили мне составить им компанию: держался на воде я как заядлый серфингист. Сами они были больше привычны к дауншифтингу и подводной фотоохоте.
Дежурить мне показалось легко: народ был опытный, никто не тонул и даже не пытался. Мы со сменщиком болтались у берега на шлюпке, один дремал, другой, на вёслах, лениво посматривал по сторонам. И вот однажды отбыл я ночную смену, самую ненапряжную, отпустил товарища, а сам решил пройтись по песочку - поглазеть. Стояло раннее утро: вода ещё не совсем нагрелась, до двадцати пяти, по местным понятиям - прохладно.
Вот тогда я и приметил компанию девиц в накидках до самой земли. Их было пятеро, а может - шестеро, в общем, все на одно лицо. Только одна чуть пофигуристей, вот на неё я и запал.
Пошушукавшись, девы сбросили свою одёжку и сиганули в воду полным голышом.
Есть такая общеизвестная шуточка. Ну, то есть я считал, что она добралась и до Таури. Если тебе нравится пташка - утащи её платье и всё остальное, пока купается, и спрячь, а когда она хватится своего барахлишка - предложи помочь. Пташка въедет, что нехило тебе понравилась, только ты стесняешься знакомиться без особых причуд, по типу здрасьте.
Ну, я и прибрал заметный плащик. До того показался мне мягким и нежным - будто из замши на ворсистом бархатном подбое, но куда лучше. Расцветка тоже приятная, серо-стальная и чуток переливалась. Покрой самый немудрёный: капюшон и никаких застёжек, только вроде липучки по всей длине. Сразу видать модельную штучку. Если честно, мысль о том, чтобы заныкать с концами и продать, у меня шевельнулась, но я решительно её подавил. Смотал в пышный комок и спрятал в лодочном сарае, а оттуда взял кое-что из того, что у нас, бывало, несостоявшиеся утопленники оставляют: платьишко и тапочки-шлёпки.
Компания хором вышла из моря где-то через час - я заждался сидеть в засаде. Все, кроме одной, со смешками похватали своё шмотьё - там ещё цветочные бусы обнаружились, сумочки из сушёных водорослей, в общем, чепуха - и прямиком в соседнюю бухту. Там пляжа нет, семь метров глубины под скальным обрывом - самое то для ныряльщиков за жемчужницами. Местный промысел с ручными животными - хвосты и плавники так и шныряют.
Что вы, я ничего не имею против животинок, просто так сказалось. И вообще тогда не понял, что к чему, кроме того, что все они приняли ситуацию за данность. И стал аккуратно подбивать клинья к своему улову.
Нет, сперва, когда она подняла глаза, на меня прямо жуть напала и дрожь во всех членах. И вроде не из-за самих глаз - хотя они у неё были удивительно карего оттенка и буквально бездонные. Вот, сплетничают, крымские русалки умеют жуть нагонять ультразвуком, так ведь русалок не существует в природе - я правду говорю?
А потом схлынуло, как вода: без следа. Она ведь стояла невинная такая, словно младенец, только мокрые волосы веером по спине и груди аж до коленок. Про жопку вообще не говорю: угадывалась, но мельком.
- Ты красивый юноша, - говорит. - Таким сами боги морские велели нахальничать. Шкуру мою ведь не отдашь, верно? Вон, сарафанчик у тебя за спиной в кулаке спрятан и сандалии. Для меня в самый раз эти лохмотья придутся. Давай сюда.
Я удивился слегка, но не самим словам, а свойскому, знаете ли, тону. И ещё тому, с каким видом моя принцесса нырнула а одёжки: будто и до того голой не была, и сейчас не одета.
Дальнейшая игра состоит в том, что кавалер ведёт загарпуненную даму в ближайшую модную лавку, потом в кафе, а немного погодя - как карта ляжет.
Имя своей девушки я по ходу вызнал - Коханья.Диковатым показалось.
- Какое-то ненатуральное, - пожаловался я, - это же вроде как "любимая", Амита или Аолоха на здешнем португальском пиджине.
- Истинное имя тебе нипочём не произнести, - усмехнулась она.
И буквально высвистела затейливую трель.
- Я ведь хапа-гринди, - пояснила она с оттенком гордости. - А ты, я думаю, нездешний, раз щеголяешь своим знанием о нас?
- Филипп, - представился я. - Да нет, вроде как здешний - с недавних пор. Плюс побочные таурийские корни и всё такое. Мои дальние предки здесь типа Америку открывали.
- Человек есть то, что он ест, - кивнула Коханья. - Поняла. Желудочное родство. Впрочем, не исключено, что капитана до принесения в жертву свели с местной красавицей.
И улыбнулась. Зубки у неё были ровные, как на подбор, острые внизу и белые: так и светились между тёмных губ. Я решил, что буду звать её Катюшей - если всё склеится путём, конечно.
Продавщица в бутике прямо руками всплеснула, увидев нас:
- Свента Инеш Ривейрана! Косы какие роскошные: текут водопадом, вьются, словно руно.
Я так понял, что она своим островным кумирам молится от восторга. А косами в старину просто долгий волос называли. Что имеется портрет святой Инессы, где она обросла шерстью, как медвежонок, о том я позже услыхал: когда супруга всерьёз принялась за моё художественное образование.
В общем и целом, этой похвалой да лестью развели они меня почти на все карманные бабсы. Так и носились с охапками тряпок в примерочную кабину и обратно, в служебное помещение и обратно.
Когда Катерина появилась перед моими глазами в полном сборе и ещё с объёмистым пакетом в руках, я только подивился, как много денег требуется, чтобы перевести женщину из одного неодетого состояния в другое. Вообще-то полупрозрачный саронг цвета моря на закате (что-то лазурное с чем-то золотым и отблесками красного) шёл к смуглой коже необыкновенно, а подошвы на тонких ремешках буквально приросли к ступням. Кроме того, ей накрутили на макушке что-то вроде тюрбана, откуда через плечо спускалась длинная прядь, воткнули в тюрбан пару гнутых перламутровых гребней один другого выше, а все двадцать ногтей на совесть отпедикюрили.
Карту мне выскоблили не дочиста, на посещение кафешки кое-что оставалось. Моя подружка освоилась уже настолько, что плыла впереди, а я скромно тащился у неё в фарватере. Движения у неё были такие лёгкие и грациозные, что я прям-таки взгляда не мог оторвать от изгибов талии, бёдер и того, что ими очерчено, - ну, вы понимаете. И не вникал, до чего много человечьих сил требуется, чтобы этак непринуждённо переставлять ходульки. Примерно с десяток - теперь-то я вник.
Едальню она выбрала не из самых дешёвых, и блюда тоже. Рыбу и моллюски здесь подавали полусырыми или слегка "припущенными" в солоноватой воде, так что на мне мы сэкономили. Хоть едал ведь я строганину, устриц с кальмарами в уксусе и даже бифштекс с кровью, так что непонятно, с какой стати меня этак отворотило. Всё казалось, что еда прыгает на тарелке или извивается в прелестном ротике моей подруги.
Десерт получился вообще дармовой, по крайней мере, для неё. Пока гуляли, обрывала прямо с веток, нависших над головой, всякие там гуанабаны, черимойи и пухалы - я даже обозначить такое не смог как полагается.
- Это ведь чужое, - упрекнул я.
- То, что перевесилось через забор, - законная доля пешехода, - рассмеялась Катя. - Нередко хозяин поближе к ограде сажает дерево-другое не из самых ценных. Заветы читал? Когда иудеи жали пшеницу, на меже оставляли колосья для нищих, словом, тогдашних странников. Иисус с учениками разминали их в пальцах и ели. Вот и здесь так.
- Грязное, пыльное и автомобили близко - значит, соли свинца, - солидно возразил я.
- У меня отличный иммунитет ко всему. А до вас и ничего колёсного тут не ездило. На траках - тем более. Да и море раньше было чистым.
Танки мы на самом деле ввели - для защиты от провокаций. И, конечно, транспорты и корабли-авиаматки. Таури - природная океанская база, с какой стати ей зазря пропадать?
Море в городе было повсюду, куда ни сверни по этим их лестницам, в которые превратились улочки, и обрывам, которые оказывались всего-навсего ступенями, по которым скакали двуногие козы. Я совсем с ног сбился, полз на одном упрямстве, но Катя скользила вперёд так же изящно, как всегда.
Нет, прямо тогда я усталости не замечал: едкий морской запах прочищал лёгкие, ветер сушил кожу, солнце играло в крови.
Всякий раз, доходя до места, где море перекрывало нам дорогу, мы говорили себе "стоп" и любовались его зеленоватой синевой. Катерина с чего-то философствовала:
- Ты никогда не думал вот о чём: океана на земле куда больше, чем суши, он создаёт кислород, необходимый для дыхания, материки поднимаются из него, разламываются, опускаются назад и восстают обновлёнными. А одни люди внушают другим, что разумная жизнь возможна лишь на тверди!
- Жизнь вышла из воды, потом отчасти туда вернулась, - ответил я, как помню. Мне была неохота поддерживать такой разговор. Вообще любой. "Вот, - думал я, - мы пока друг друга совсем не знаем, а эта куколка уже вошла в мою плоть и кровь. И её невозможно сравнить ни с чем".
- Там, под водой, роскошные сады и пажити, - продолжала Катерина, словно читая наизусть чьё-то священное писание. - Коралловые дворцы и невиданная красота. Существование без забот о хлебе насущном, отданное чистым размышлениям. А люди думают, что цивилизация, оградившая себя камнем и в поте лица добывающая хлеб свой, - единственно возможное совершенство.
- Ты в своём уме? - сказал я. - Там ведь сплошная грызня стоит. Большая рыба лопает малую, малая жрёт рачков и водоросли.
- Наверху разве не так же точно? - она рассмеялась, потому что я в самом деле многое перепутал. Это ведь киты цедят планктон. - И у сухопутных людей имеются естественные враги - даже если не причислять к ним самих людей. А вот представь себе существо, которое может совладать с кем угодно на морских просторах. И всё побережье принадлежит ему, и заботиться о пропитании, жилье и защите от врага нет надобности.
- Сказочный зверь Левиафан, что ли? - фыркнул я.
- Разум в сто голов, населяющий сто совершенных тел, - Катя укоризненно на меня поглядела, и в тот миг я отчего-то понял, что сморозил дикую глупость. А потом как-то прошло-рассосалось.
Мы проголодались, стоя на солёном ветру, и отправились искать ужин. Платил, натурально, я - монеты у неё явно не завелось. Народная же мудрость гласит: кто девушку ужинает, тот её и танцует.
Вот по этому слову всё и получилось. Она, кажется, не была знакома со стыдом, а секс был для неё тем же, что для других дыхание. Гладкое тело без единого волоска скользило в моих руках, будто маслом смазанное, принимая невероятные позы; волосы то жгли, словно щупальца медузы, то приникали к обожжённой коже лебяжьим пухом, руки овевали жарким пассатом, а кожа пахла как все неведомые земли сразу. Это были все четыре стихии в одном лице. Блин, я становился в такие экстатические минуты поэтом!
Утром после бурной ночи погляделся в зеркало ванной - урод уродом. Чернявый, кучерявый, бледнокожий и нос горбом. Как такому удержать около себя писаную кралю?
Что краля на меня конкретно запала, я не верил. Что затевал интрижку на одну ночь, то мне уже не вспоминалось. А вот про заклад подумал. Типа что надо бы хоть его проверить, пока моя зазноба почивает на ложе страстей. Фу, как меня развело на выспренность!
На прежнем месте плащу было вроде неплохо, но я заметил, что верхний слой чуть пересох. Под боком как раз случился мой друган Вадим, по фамилии Бердашов, он волонтёрил здесь уже около года и поднатаскался кое в чём. Только я, на беду, не вник - в чём конкретно.
- Мех держат в хорошо проветриваемом месте, - заметил он, - а этот надо ещё хорошенько смазать жиром из тех, что не протухают, и раз в неделю прыскать увлажняющим спреем. Могу одолжить коробку и флакончик - мне уже без надобности. Тебе надолго требуется?
Я кое-как объяснил.
- Смотри, парень, определяйся скорее, а то рискуешь, - хмыкнул он. - Игрушки игрушками, но как бы тебе не войти во вкус. Девочка совсем не из простых, предупреждаю. Я-то вовремя слинял, после второго перепихона.
И надолго замолк.
Словом, я арендовал в надёжном банке камеру-сейф с эйр-кондишеном, запрограммировал в ней специальный музейный режим, то есть примерно как в их бездонных запасниках, и запер кодовым словом. Теперь уже неважно, каким именно. Что я выдам его моей милой партнёрше лишь в качестве брачного дара, как-то само собой уразумели обе стороны.
Настало время озадачиться куда более насущными вещами. Например, регистрацией союза: с какого-то рожна мне она понадобилась вот прямо позарез. Хотя, с другой стороны, загс - хороший способ узнать имя, отчество, фамилию и конкретную нацпринадлежность. Но поскольку связать нас обоих по-быстрому, без волокиты, согласились только в главной канцелярии доминиона, паспорта невесты мне в руки не дали. Только заверенную факсимильную копию, в которой было написано чёрт-те что и непонятно по-каковски: типа арабская вязь, обведенная египетским картушем. Читалось это примерно на тот же смутный лад.
Я, положим, не такой неуч, каким кажусь. Иные слова, например, "хапа-гринга", - в конечном счёте расшифровал. Или думал, что расшифровал по типу как это... народной этимологии, а ведь для этого тоже требуется иметь соображалово. Катька - наполовину гринга, скорее всего, по отцу: здесь же до нас америкосов было навалом - и самого разного колера. Нет, я не расист, конечно: ещё чего! Оно само по себе разумеется, как и название острова. "Таури" ведь происходит от народа маори, который когда-то выплыл оттуда на восьми каноэ, чтобы устроиться на прожитьё в Новой Зеландии. Произошла адсорбция генов плюс измена согласных. И, прошу вас, не упрекайте меня, что балакаю не очень складно, - мне, по правде, нынче не до литературных излишеств.
Так вышло, что секрет остался при мне: к слову не пришлось или ещё чего. Если бы Катька хотя бы попросила - но она лишь глядела на меня, скорее - сквозь меня, и загадочно улыбалась.
Загадочная она была по жизни - тем меня и взяла. И держала.
Да нет, мне и в голову не пришло, что держал-то её я сам - на короткой привязи. Даже сейчас толком не приходит. Откуда мне знать, что ваша грёбаная этика не позволяет владельцу или владелице так вот просто, без экивоков, забрать назад позаимствованное другим?
Помню, просыпаюсь я ночью - а она мигом открывает глаза, будто не спит или спит не как обычные люди. Ну, вот как у юной матери в мозгу открывается "сторожевой очаг" - настрой на крик грудного младенца.
А днём мы работали. Моя тунеядка по призванию очень быстро нашла себе работу переводчиком в очень продвинутой конторе - прогнозирование подводных извержений и землетрясений, и это по меньшей мере. В кулуарах поговаривали, что ширма для чего-то каверзно-политического. Не удивлюсь, если моя супружница играла в оркестре не последнюю виолончель: знала она, стоило лишь копнуть, столько, будто под боком у неё был супер-пупер-секретный интернет со множеством удобных порталов и ёмкостью на тысячу мировых разумов. Порой казалось, что она сама путается, какой из множества языков для неё родной, а какой выученный.
Забивала бабсов она, положим, ненамного больше моего, если приплюсовать мои сверхурочные дежурства. Так длилось весь сухой сезон, пока не случилось крупное ЧП. Одно славно: не мы за это отвечали.
Если кратко. Мы выловили свежего утопленника, причём погрузился он не на наших глазах и не в нашей зоне влияния. Должно быть, нырнул по соседству и в полёте приложился башкой о скалу. Или скала приложилась к нему - непонятно. Ссадины были не очень впечатляющие, зато всё тело в круглых таких синяках.
В общем, качался мужик на спокойной вечерней волне и в полном пляжном прикиде - и выглядел вполне умиротворённым. Мы с Вадимом подцепили его багром и поволокли на прицепе: неохота была нырять и обвязывать канат по талии или ещё где, а потом обрубать узел служебным топориком. Выгрузились на свой причал, чтобы не создавать особой паники. Да купальщики не так чтобы интересовались: местные - народ бывалый и хорошо обученный.
- Жертва брачных игрищ, - заметил Вадька, немного отдышавшись.
Я не понял, к чему он клонит, но с готовностью проблевался на эти его слова. Прямо на месте, еле успел нагнуться через край досок.
- Ты что, брат? Я ведь пошутил! - ахнул Вадим и обхватил меня за спину. Словно боялся, что я тоже нырну куда подальше.
Надо было тогда его расспросить, что ли. Хотя с вероятностью на все сто Вадька сбрехнул для красного словца. По свидетельским показаниям вышло, что утопленник - из приезжих, а его спутница - уроженка острова, то есть пловчиха и ныряльщица хоть куда. Словом, тот парень всего-навсего решил повыставляться перед девушкой.
Но я, дурень, со страху отмазался, предоставив Вадьке одному разгребать дела с полицией и врачами. Сказал, что прибуду по первому и те де требованию, а сам заявился под Катькино крылышко. Утешит, подумал, и приголубит.
Держи карман шире.
- Что тебя тревожит? Это ведь был его личный выбор, разве не так? - суховато отозвалась жена. - И его собственный риск.
Кажется, на работе ей поддали жару, так что обычная нежность и вкрадчивость из неё испарились начисто.
- Никто не должен гибнуть, - ответил я. - Как ты не понимаешь!
- Это ты не понимаешь, - возразила она. - Существует множество вариантов реальности, мало или почти неотличимых друг от друга. Они сложены как своего рода паззлы, и куском одной реальности можно исцелить другую - даже шва на заплате не останется, они же изначально подогнаны друг к другу. Чужак погиб лишь в одном из малых миров, а в остальных, возможно, остался невредим. Или хотя бы в одном.
- Ну и заумь ты городишь.
Она с виду вроде не обиделась:
- Это ваш философ Переслегин. Он также и фантаст, я признаю, но параллельные миры придумали не фантасты, но учёные. И если это лишь сомнительная теория, так ты числишься в христианах, тебе положено верить в вечную жизнь, - в чём проблема?
- А ты во что веришь?
- В истинное бытие, что плещется вокруг нас в ритме приливов, отливов и дыхания земной коры, заключено в берега, но ограничивает себя одной лишь своей волей и подчиняется лишь себе самому.
Вот такая она была вся - затейлива не по моим скромным мозгам.
Вкалывать на прежнем месте я, как ни пытался, не смог. И мне отыскали "синекуру". Причём тут синий цвет, я так и не понял, в отличие от куры. Потому что сделали меня курьером в той же епархии, что моя жена, и зарабатывал я теперь слегка побольше её самой: Катерина ушла на полставки, потому как в нашем доме стряслась великая радость. Она от меня забеременела, о чём и сообщила с небольшой грустью. Типа ребёнок - не самое худшее, что может случиться с женщиной.
Существуют бабы, которым по душе мужские занятия, и мужики, которым по душе женское ремесло. И тех, и этих загоняют в стереотип кувалдой. Вот какое резюме она мне преподнесла, а что имела в виду - непонятно. Если вынашивать и рожать ляльку - женское дело, судя по Катиной кислой улыбочке, то распространять умеренно секретную корреспонденцию - мужское, что ли? Мне ведь в самом деле нравится, и вякнуть не смей! Особенно когда надо обеспечить будущее семьи. Мы ещё и жильё сняли: широкие окна выходили на самый распрекрасный обрыв в море, какой я видел по жизни.
Вот и пришлось мне развозить по адресам бумажки с ажурными пиктограммами, попутно обменивая их на другие, с портретом нашего обожаемого всеобщего президента. Уточню: первые были копиями, зато вторые - оригиналами, имевшими хождение по всему государству.
Естественно, я не просил покупателей переводить мне, помимо еврорублей, ещё и тексты, но в них иногда попадались вменяемые клочки. Речь там шла, как я понял, о неких "охотниках на кашалотов". Ради того, чтобы овладеть добычей, Охотники способны уходить на ту же глубину, что и сам морской гигант, и хотя им также необходим воздух, способны задерживать дыхание более чем на два часа... С помощью радиолокации Охотники собираются в косяки из сотен особей, которые действуют с грацией хорошо отлаженного механизма... Имеются предположения, что Охотники могут легко переходить с кислорода, содержащегося в воздухе или растворённого в воде, на дыхание самой водой, что совершенно невероятным образом расширяет диапазон промысла... Предполагается, что Охотникам не страшны никакие глубоководные погружения, потому что их кровь содержит до пятидесяти процентов неизвестного аналога перфторана - так называемой "голубой крови" или "текучего алмаза" и не позволяет телу ни задохнуться, ни быть раздавленным массой воды... По фантдопущению, именно перфлюрокарбоновые эмульсии составляли секрет атлантов, позволивший им воскресить свою культуру на дне океанских впадин. Их препараты, как можно предположить, не вызывали органических поражений, легко удалялись из печени, хотя ограничивали возможность зачатия плода и способствовали прерыванию неудачной беременности, а также очень быстрому протеканию самих родов... Собственно, то вовсе не "препараты", а вещества, имеющие к ним точно такое отношение, как растительные опиаты к эндорфинам... Также у Охотников имеется сдублированный кровоток, позволяющий обеим жизненным жидкостям циркулировать в сменном режиме...
Я проглядывал эту несвязную херню очень бегло - в той мере, в которой она казалась мне применимой к моим обстоятельствам. Теперь-то я догадался, что подсовывали мне её нарочно. Знай, мол, с кем связался...
А Катя всё тяжелела, хотя внешности это почти не портило: наоборот, она совсем чуток пополнела и донельзя расцвела. И не думала бросать свою службу.
Прошли дожди, настало ясное солнышко. Плащ, когда я его навещал, чувствовал себя прилично и даже ко мне ластился - я твёрдо решил, что отдам его сразу после родов, как бы в награду, и перевёл в домашний сейф. Места он занимал не очень много.
Дальше моя история быстро подходит к завершению - начала сматываться, как лента с киношной бобины.
Месяцев через десять - я уже стал опасаться, что жена перехаживает, - Катя резко встала из-за стола, на котором расположился ужин, и сказала:
- Мне время. Звони сёстрам, они у меня на экстренной связи. Только не в "Скорую", там провозятся.
Каким сёстрам? Которые в пышных мантиях? Вот именно. А ведь я и не подозревал, что жена с ними встречается. Вот ведь поганство! Весь мир на ней самой закоротило.
Пока я нехотя копался, хотя по сути ничего такого делать было не надо, только набрать и вздохнуть в трубку - началось. Роженица опрокинулась на спину, упираясь руками в пол, согнула ноги в коленях - и выстрелила плодом так, что он ударился в ближайшую стену, словно пуля.
Я даже не успел сообразить: очень уж оно было маленькое и шло вперёд ступнями. Но инстинктивно подставился, и следующий заряд ударил прямо в меня. Этого я подхватил и тотчас подобрал с полу номер первый, тоже весь в каком-то свалявшемся сером пуху. Оба молчали, только губками чмокали, потом враз выхаркнули по тонкой струйке чего-то молочно-белого и звонко завопили.
Ну да, признаю: если бы я мигом вызвал тех её сестриц, меня бы не контузило этой чугунной чушкой в форме младенца. Но между прочим, ребятишек, которые у вас от нас, простой сухопутной люди, вы ещё и покруче плющите на соответствие стандарту!
- Только не дивись, человече, - пробормотала Катька. - Они обе как надо. Теперь живо процветут.
Приняла обеих девчонок на колени (я уже сумел разглядеть, что они девчонки), протянула к ним груди и пальцами сдавила соски с обеих сторон. Молоко брызнуло в оба рта, словно из инжектора: двойной целенаправленной струйкой.
- Маликита, Далуэта, - проворковала она.
Я про себя решил, что буду звать их Марией и Дарьей. Машенька, Дашенька, Катерина...
Но тут набежали родные и близкие, оттеснили от меня родильницу и малышек, и я как-то слегка позабыл, какому чуду был свидетелем.
На следующее утро с малявками было норм: смугло-розовенькие, кареглазые, гладкие, словно прибрежная галька, и вовсю улыбались. А уж лепетали как бойко! Я сразу влюбился в обеих без памяти и твёрдо решил, что не отпущу от себя мою троицу ни за какие коврижки с пирогами. А моё слово - моё и более никаковское: хочу даю, хочу беру назад.
Когда я поделился своей радостью с ребятами вообще и Вадимом в частности - мы решили обмыть событие в ближайшей пивной, - тот прокомментировал:
- Близнецы - это у морского народа редко случается и повышает твою великосемейную ценность. C мамаши-то взятки гладки. Она ведь предупредила тебя, что хапа-гринди, так что крепись.
- Да что за нечисть такая? - воскликнул я. - Мне казалось, Катерина - полукровка. Мама сошлась со штатником, то, сё.
Ребята обменялись взглядами, Вадим покрутил пальцем у виска - и тут откровения полились на меня как из поганого ведра.
Я ведь, как и все, слышал, что люди и дельфины - единственные, кто знаком с радостями секса, а не просто хочет - и размножается? Что всякие там афалины охотно заигрывают с людьми и наблюдались случаи, скажем так, далеко идущего флирта? И что у многих приморских этносов имеются легенды о детях от подобных союзов?
Ну вот. Но ты и все мы вообще - люди цивилизованные и в этот развод не верим. Или верим, но считаем зоофилией. А жители Таури полагают, что когда-то люди и дельфины были одним народом оборотней, только разошлись на две больших расы: кое-кто выбрался на сушу, а остальные сделались одним дружным племенем и освоили морские хляби. Именно от морских погруженцев идёт их Высокое Писание, которое местные так охотно цитируют, пытаясь и нам навязать Высокий Закон подчинения хапа-гриндам вообще и их самкам в частности. И так как таурийцы - люди простые и наделены архаичным мышлением, то по их вере и выходит.
- Так гринда - это дельфин такой? - ахнул я.
- Или дельфиниха - без разницы. По крайней мере, на острове их приплод почитают прямо как принцев и принцесс, а сами королевские инфанты без своих шкурных мантий шагу не сделают.
- Считается, что мантия - нечто вроде квазиживого симбионта или симулякра. В общем, модель для более точного метаморфизма, - вступил в разговор Серёжка, самый тихий из спасателей, и я подивился, до чего умный и строгий стал у него вид. - Если кто-то читал Саймака, "Почти как люди"... Где живые скопища чёрных шаров плюс их куклы.
- Шкура поддерживает подобие тактильной связи с владельцем, - добавил Вадим. - Ты, Филька, был такой наивный, а ведь не напрасно говорят, что дурака Бог бережёт. Мы и не рисковали тебя просвещать. Вон как хитрецы скверно кончали: на прибрежных скалах да в прибое. А ты с великого ума неприкосновенное забрал и удержал - и позволили тебе. За красивые глаза и сильные ляжки, наверное.
Крупная дрожь прошествовала по моей спине мокрыми ногами.
- То, что вы, Филипп, стали двойным агентом, причём куда более успешным, чем остальные, тоже помогло, - снова заговорил Сергей. - Власти доминиона вам явно доверяли. До вас нам приходилось расшифровывать тексты всякий раз заново, а к вашим всякий раз был приложен ключ.
Не ключ, осенило меня. Предупреждение о том, в какую хрень я вляпался, адресованное лично мне. Причём поэтапное. Основная инфа по факту была дезой.
- Но как они меняются, эти метаморфы? - пробормотал я вопрос.
- Да в точности как спят. У дельфинов мозг огромный - больше человеческого. Половина отдыхает, половина стережёт отключку. Потом наоборот, - отозвался Вадим.
- Существует подтверждённая экспериментом гипотеза: левое, логическое, полушарие ответственно за человеческую квазиформу, правое, образное, - за дельфинью, - пояснил Сергей. - Что поделать! Надо же нам как-то защищаться от местных чуриков - ведь за форменных оккупантов держат.
Остальные парни смирно молчали, отводя глаза. И тут я в точности просёк насчёт самого эксперимента. В чём именно он состоял.
- Спасибо, ребят, за науку, - промямлил я, - только мне уж итить треба. Вдруг дома почуют неладное.
По пути на всякий случай завернул в лодочный сарай - хоть бы там всё и оставалось, как год назад!
И уже на подходе услышал тонкий голосок с небольшим присвистом или прононсом:
- Фили вертит катушку в двери железного короба - мой слух ловит щелчки и длину между ними, сестра чует за ними шорох. Наш слух свежее маминого. Мали умная? Далу правильная?
- Вы обе хорошо поступили, и ты, и твоя сестра тоже, - ответил Катькин голос. - Ведь мне самой было не к лицу так делать.
Я прыгнул на крыльцо и с грохотом рванул дверь к себе.
Супружница восседала на табурете лицом к оконной панораме, её дельфинья кожа была накинута на спину и расстелена на коленях. Девочки с перепугу жались к стенке.
- Вижу, ты всё понял, - сказала она в упор. - Напрасно я тебе потакала: но ведь наша земная ипостась нуждается в постоянном обновлении, оттого мы с вами и сходимся. Напрасно было мне ждать, пока ты, наконец, выучишься чести, благородству и примешь Высокий Закон. Ты безнадёжен. Твои собратья пытали, убивали и расчленяли моих повсюду, где могли: в холодных морях и тёплых. Ты сам лгал, крал и предавал. Иди по их стопам.
Тут Коханья начала стремительно превращаться, и, скажу я вам, зрелище это было жуткое: коричнево-золотая плоть местами стала сизой, серой, цвета вороной стали. Вся пошла такими длинными полосами. А когда на распухшей голове начали прорезаться острые зубы частоколом, я не выдержал и бросился, подняв топор...
Погодите-погодите, не надо темнить. Если она стала такой страховидной, почему я должен догадываться, что гринда всего-навсего пытается удрать с пафосом? Если я нанёс раны и пробоины, несовместимые с человеческой жизнью, а они затянулись вообще без шрамов, - какой Катька человек после этого? За покушение на тварь судить не положено!
Эй, куда вы меня потащили всем скопом? Утёс Карадаги - опасное место: буйков нету, дно круто уходит вниз и сплошные глыбищи по сторонам. Зачем отходите от меня и выстраиваетесь в круг, выпятив лбы? Я вам что, грёбаная акула?
...Господи океанских глубин, помилуй мою многогрешную душу...