Они приходили по тропинке, карабкались на холм, к избе, чаще всего - под вечер. И Черныш, котище желтоглазый, понимающе кивал лобастой головой, когда Бабнюра о-хо-хонюшки говорила, и что опять идут, и нужно угощение нехитрое готовить - хлеб да молоко.
- Вечер добрый, - на этот раз девица явилась. Худая, рыжая, и глазищи такие, что впору водой плеснуть, чтобы солома на полу не вспыхнула.
- И тебе вечер добрый, - Бабнюра отвечает, а сама прикидывает, достанет ли молока на двоих, да еще Черныша не забыть. - Издалека пожаловала? - это Бабнюра девицу спрашивает. Пусть лучше расскажет что-нибудь, а то стоит да головой вертит во все стороны. И чего не видела? Печку? Лавки деревянные? Или стол с крынкой молока диковинкой показался?
- Из города я, который за речкой, и там еще от речки неделя пути, это если подвезет кто, а если пешком, то и дольше, - и смотрит так, как будто для Бабнюры честь большая - горожанку у себя принимать. Да только Бабнюра и не таких принимала.
- Ишь ты... а в наши-то края - за какой такой надобностью? - хотя и понятно, за какой, а все равно Бабнюра спрашивает. А то мало ли - может, заблудился человек. Всякое бывает. - Да ты присядь на лавку, чего стоишь? Высоченная какая - мне на тебя и смотреть-то не очень удобно, голову задирать.
- Я, - девица замялась и поерзала на лавке, устраиваясь - тут у вас, говорят... - и как в омут головой - очень нужно мне! Очень-очень! Вы же знаете, как туда попасть? Правда? Вы точно знаете? Точно? - и глазищи еще больше стали, и руками к Бабнюре так и потянулась... как будто чтобы схватить и ответ вытрясти.
- У-у-у... - Бабнюра на рыжую глянула, головой покачала, - ишь как... прямо очень-очень... и что - не боишься?
- Боюсь, - ответила девица, и Бабнюра даже хлеб нарезать перестала - удивилась. Те, которые по тропинке приходили, чаще хорохорились, мол, вряд ли там, за Лесом, вообще что-то есть. Так что бояться нечего, просто пойти да посмотреть, а вдруг и правда чего получится.
- Так и не ходи, раз боишься. Тебе еще жить и жить, а там неизвестно, как оно повернется...
- А я все равно пойду, - тряхнула челкой рыжая и притихла, и крошила хлеб, и посматривала на Бабнюру искоса и вздыхала, и вертелась, - Все равно пойду!
- Иди - если жизнь не мила. Кто ж тебя держит? Много здесь таких было... сердешных...
- Да это вы все нарочно! Назло говорите, чтобы досадить, чтобы... сидите здесь и каркаете! Ведьма! - вскинулась девица и глазищами своими - так и вспыхнула.
Бабнюра молча поднялась из-за стола - налить Чернышу молока.
- Врете! Все вы врете! - рыжая выскочила из-за стола и бросилась к Бабнюре. Черныш подпрыгнул и чуть не сбил девицу с ног, налетев и вцепившись в юбку.
Вдвоем едва отцепили шипящего Черныша и рядышком присели на лавку.
- Пойдем, - поднялась Бабнюра, шикнула на Черныша и оглянулась на рыжую. - Пойдем.
Талка едва поспевала за старухой. Вроде и сгорбленная вся, и в обувке несуразной, а идет - как скользит над травой. Точно - ведьма! Думает, что ее, Талку, так просто напугать можно. Нет уж, не дождетесь.
Вдруг старуха остановилась - Талка чуть на нее не налетела - и сделала шаг в сторону.
- Смотри, раз не веришь.
Талка присмотрелась. Вниз по склону сбегали небольшие холмики - как будто кроты нарыли - только не черные, зеленые. Почти все - зеленые.
- Смотри, смотри, - повторяет старуха. - Они вот тоже не верили.
- Они? - переспрашивает Талка, уже понимает, но еще не верит. - И это вы их всех...
- Их Черныш, котик мой, находит. И меня приводит. А я уж... как могу...
- И что? И вот так? Вот здесь? И никто за ними...
- А кто знает? Ты вот кому сказала, куда наладилась?
- Никому, - Талка и правда никому не сказала.
- А почему? Почему их... за что?.. - и стоит как завороженная.
- А никто не знает, - в упор на Талку смотрит старуха, - кого-то Лес пускает, а другой пойдет - и все. На то и Лес.
- Но кого-то ведь - пускает, - едва слышно упрямится Талка.
- Кого-то - пускает. Да вот - куда?
- Туда... - Талка вскинула руку и вся потянулась вперед, за холмики, за перелесок, где за первыми редкими деревьями мерцал, проглядывал сквозь туман Лес. - Туда! Там все по-другому, там настоящее! А здесь... Не хочу! Туда пойду! Хоть пугайте, хоть не пугайте, пойду, все равно пойду! - вскочила и рванулась бежать, но старуха удержала.
- Завтра пойдешь, если невтерпеж. Куда в ночь? Лучше уж сразу - под холмик.
Назад в избу возвращались молча. Талке и боязно было - и не хотелось старухе верить. Так жарко шептала заезжая цыганка, которой Талка две монетки за гаданье отдала. Так поверила Талка что там, за Лесом, там ее настоящая судьба ждет, другая...
Бабнюра спит чутко - услышала, как чуть свет подхватилась девица рыжая и на цыпочках из избы вышла. Передумала? Домой возвращается? Бабнюра к окну - нет, к Лесу отправилась. Не быстро идет, но видно: не остановится.
- Вставай, лежебока, пора, - это Бабнюра Чернышу.
Черныш с печки прыгнул, потянулся, скосил на Бабнюру желтый глаз, вздохнул совсем по-человечьи и вдруг подернулся дымкой, замерцал - и клочком тумана поплыл к окну.
- Вот нет бы через дверь, все в окно, - буркнула Бабнюра, провела руками вдоль тела, пошептала - и второй туманный шмат, побольше первого, направился к двери.
Талка повела плечами и прибавила шагу. Зябко... или боязно. Или зябко и боязно. Хорошо, хоть старуха не проснулась. А то бы снова завела свое - не ходи да не ходи. Чего там такого страшного может быть? Палку найди прочную, да и проверяй, что под ногами - твердая земля или топь. А если и топь, то можно по кочкам... а если бурелом - тоже Талка переберется. Звери? Какие тут могут быть звери...
Чтобы она, Талка, да в лесу сгинула? А вот и не сгинет. Назло - не сгинет.
- Ой, - что-то как будто мелькнуло по правую руку, Талка вздрогнула, присмотрелась. Нет, показалось. Нет ничего. Просто туман сгущается. Неприятный туман, зябкий. И Талка пошла еще быстрее, почти побежала.
Возле первых деревьев замешкалась. Казалось, что в лесу еще ночь. И как будто кто-то недобрый смотрел из глубины и вздыхал иногда.
- А вот и не боюсь, - пробормотала Талка и вступила в лес.
Трудно идти, каждый шаг дается с трудом. Земля под ногами неприятно пружинит и как будто даже покачивается, в тумане ничего толком не видно и даже ветер дует наперекор, в лицо.
Вдруг что-то впереди изменилось. Туман как будто стал плотнее, собрался, пошел волнами - и Талка отпрыгнула, больно ударилась локтем о дерево. Впереди, совсем как живой, только весь белый, стоял отец.
Талка замерла. Туманная фигура двинулась, раскинула руки... и Талка рванулась вперед, с закрытыми глазами, насквозь пробивая туман, головою прямо в брюхо огромной фигуре... налетела на дерево, остановилась. Осторожно оглянулась. Никого. Только туман. И кто-то как будто кряхтит - старуха? Да спит она, спит...
Шаг за шагом, вприглядку, потихоньку - а все-таки идет! И не страшно совсем. Только звук... что-то зимнее, темное... волки! Воют, и вой все ближе и ближе, и что-то серое метнулось из тумана, и Талка с криком взлетает на ближайшую ветку - и нет никого. Показалось?
Чуть помедлив, Талка спрыгивает на землю.
- Тоже мне еще... шутки какие... - сама себе говорит - страх разогнать, и дальше идет.
Вот какие-то руки из тумана тянутся - Талка шарахается в сторону, встряхивает рыжей челкой и дальше идет. Подумаешь, руки. Не страшно. Всем назло - дальше.
Вот уже деревья редеют... выход из леса? Пришла, добралась, уже совсем скоро!
Вдруг - опять звук какой-то. Как будто плачет кто под деревом. Талка осторожно подходит ближе.
- Кирка! А ты что здесь... - и осекается. Не может быть здесь Кирки, дома братишка. Дома... и ручки тянет не к ней, не к Талке...
А может?.. Талка оглядывается, закусывает губу. Уже не так и манит то неведомое, что за Лесом, уже как будто и хочется домой, увидеть Кирку, пробежаться по саду...
Нет, не дождутся! Назло, всем назло - Талка стискивает зубы, проходит мимо туманной фигурки, не смотрит на морок. Шаг, еще один шаг. И еще один. И радостная улыбка, и Талка бежит туда, вперед, где ее уже ждут... а из Леса за спиной не то стон, не то вой, но Талка не оглядывается. Она уже там, на другой стороне.
Солнце стоит высоко, Лес притих, туман прибился к земле. Медленно идут Бабнюра и Черныш, тяжело ступают. Что-то бурчит себе под нос Бабнюра. Еще замедляет шаг, ждет Черныша.
- А с братишкой - это ты хорошо придумал, почти ведь вернул... почти...
Черныш виновато вздыхает и машет хвостом. Замирает, оглядывается на Бабнюру, потом на зеленые холмики - как будто хочет что-то спросить.
- Завтра, завтра все сделаем, пойдем в избу.
В избе Черныш прыгает на печку, шебуршится там и затихает.
А Бабнюра сидит у окна и смотрит на Лес. Может, там и правда другая жизнь, хорошая - там, за Лесом. Может, и правда находят то, что искали - те, кого Бабнюре не удалось удержать, испугать, вернуть. Может, там, за лесом, они и живут себе, припеваючи... все может быть... одно Бабнюра знает точно - в этом мире их больше нет.
А иногда они до края Леса не доходят, возвращаются - и не приходится Бабнюре насыпать на пригорке новый холмик.