За чьи ошибки мы расплачиваемся? Кто-то скажет: за свои... и будет прав. Но в день, когда мой братишка покинул этот мир, я думал иначе. Виновными оказались все.
Дыхание Андрея стало прерывистым. Несколько раз я уже думал, что смерть забрала его. Разумом я понимал: для брата все кончено. На часах его жизни больше не осталось делений. Я гладил Андрея по спутанным волосам, целовал в лоб, молился и боялся... Страх в пустоту, кажется, так называла его мама. В нем не было смысла. Ничего не изменить. Мою грудь сдавили рыдания, но я держался. Я всегда был сильным.
В отсек зашла Анна со стаканом воды, посмотрела на Андрея, затем - на меня. Ее глаза спрашивали.
- Осталось совсем чуть-чуть... - прошептал я и склонился над братом, стараясь уловить его дыхание.
Вдох. Длинная пауза. Я ждал. Ждал, когда его грудная клетка снова поползет вверх, едва заметно, совсем чуть-чуть. Но так и не дождался. Я нащупал сонную артерию. Кажется, слабый пульс, или дрожь моих собственных пальцев?.. Господи, я не хотел отпускать братишку. Я вдохнул в него воздух, и крикнул Анне:
- Скорее, позови Дока!!!!
Она вздрогнула, но не сдвинулась с места. Ужас отразился на ее лице, и слезы, эти проклятые слезы... крупными каплями срывались вниз с ее узкого подбородка. Только сейчас я заметил, как сильно Анна похудела за последние месяцы. Какая у нее сейчас стадия... 4А или Б? Но в тот момент, у меня не было времени об этом задумываться, и я снова закричал:
- Ну же! Не стой!!!
Стакан выпал из ее рук и разлетелся на тысячи осколков. Анна качала головой и что-то шептала, но я не слышал ни единого слова. И тут до меня дошло: какая нелепая просьба... позвать врача. Всего три дня назад я точно так же держал голову Дока на коленях, когда у того открылось кровотечение. С тех пор наш сектор без врача.
Я прижал тело братишки к груди и завыл от ужаса, боли и злости. С моих губ срывались многочисленные проклятья в адрес эгоистичных людей, самодовольного правительства, тупых ученых и Бога, позволившего допустить все это. Я возненавидел всех, кто хоть малейшим образом был причастен к нашему заключению на остров. Каждого, кто голосовал за новый закон. Как же быстро люди избавились от нас, дабы защитить себя от инфекции. Выставили из своих городов и мыслей. Выбросили за борт цивилизации, сняв с себя ответственность за наши жизни и смерти. Оставили умирать.
Раз в месяц нам привозили "новейшие разработки", а на деле: не была ли в тех ампулах всего лишь подкрашенная водичка? И с каждым днем число умерших возрастало, но новенькие быстро заполняли места. Конвейер работал без сбоев. Райский остров в Тихом океане все больше походил на загородную резиденцию смерти. Кто следующий?
Я поднял взгляд на Анну: ее хрупкая фигура сотрясалась от рыданий. У нее обнаружили ВИЧ всего шесть лет назад. По идее, она могла еще жить да жить, но здесь, на острове, все сроки становились короче. Скоро я потеряю ее. А потом - себя...
- Нет! Мы должны жить!!! - я вопил так, словно меня резали по живому.
И вдруг понял, что не могу оставить все как есть, не могу снова и снова закрывать глаза на смерть близких людей и ждать своей собственной. Я должен расквитаться с виновными! Заставить почувствовать их ту боль, что охватывает меня.
Я аккуратно положил тело Андрея на кровать и завернул в одеяло. Затем, крепко обнял Анну.
- Куда ты собрался? - она обо всем догадалась по одному моему взгляду. - Не надо, Вик! Пожалуйста...
- Не могу.
Я поцеловал ее и вышел, запахнув за собой шторку отсека. На улице стояла удушающая жара, впрочем, как и всегда на этом долбаном острове. Навстречу шли люди, но моя голова была опущена, я ни с кем не здоровался. Боялся, что чей-то вопрос, слово, улыбка - смогут изменить мое решение. Жилые отсеки закончились, и я вышел на просторный двор перед воротами. Охранника звали Денис, он раскуривал трубку, облокотившись на огромную винтовку. Славный малый, я часто разговаривал с ним о пустяках. Пару лет назад я смог бы вырубить его одним ударом, но болезнь быстро отнимала силы.
- Жаркий выдался денек...
- И не говори, - Денис улыбнулся и протянул руку, тем самым, позволив мне ловко выхватить винтовку. Пара ударов, и он лежал без сознания. Камеры, безусловно, все засекли. Каждая следующая секунда стала моим врагом.
Пластиковый ключ Дениса открыл ворота. Я должен был прорваться в одиннадцатый сектор, куда свозили новичков. Там находился отсек начальника охраны, а также - единственный путь с острова. Всего два поворота до цели, но уже за первым меня ждали.
Пуля влетела в левое плечо. Сначала я ничего не почувствовал, но потом, словно огонь загорелся внутри, и адская боль поползла в разные стороны. Меня повело в сторону, винтовка вывалилась из рук. Я почти упал, когда один из охранников схватил меня за ворот рубашки и рывком поставил на ноги. Именно в эту секунду моя рука оказалась в сантиметре от пистолета, торчащего за поясом второго охранника. Я и не думал выхватывать оружие, не хотел убивать. Хотя, нет, так я считаю сейчас, а тогда...
Я снес полчерепа охраннику, что держал меня. Брызнувшая кровь ослепила другого, и я всадил ему пулю в горло. К этому времени из соседних секторов подоспела целая армия. Я схватил винтовку, стал стрелять в разные стороны. Не смотрел, куда летят мои пули и где завершают свое путешествие. А затем, просто побежал вперед. Мне попали в спину, в левую голень, одна из пуль прочертила кровавую канавку на моей щеке, но я не останавливался.
Впереди второй поворот, я влетаю в него и, поскальзываясь, падаю на пол. Навстречу летят пули охранников, собравшихся у ворот одиннадцатого сектора. Но вместо меня под пули попадают мои преследователи. Все путаются, стреляют друг в друга. Кто-то кидает дымовую шашку, усугубляя положение. Сквозь шум выстрелов я слышу знакомый голос с хрипотцой, командующий: "Отставить стрельбу!" Я ползу на него, и уже через несколько метров приставляю дуло винтовки к животу начальника охраны.
Тут наступает тишина. Настоящая... пустая тишина. Исчезли шум прибоя и пение птиц, служившие фоном для всего, что происходит на острове. Я слышу лишь частые удары собственного сердца. Дым рассеивается: передо мной лицо начальника охраны. Он улыбается. Я могу убить его в любую секунду, стоит лишь нажать на курок, но страха в его глазах нет. Там лишь презрение. Он достает из кармана сигарету и, закуривая, пускает дым мне в лицо.
Два холодных дула упираются в мою голову, и я понимаю причину спокойствия начальника. Ну и пусть! Я все равно убью его! Хоть как-то отомщу за брата! Пускай всего несколькими жизнями, но заплачу за свою боль, за отчаяние всех, кто собран на острове!
Какая разница, что умру через мгновение? Я знаком со своей смертью... уже давно. С той самой секунды, как тестер выдал положительный результат и меня выволокли из очереди. Помню только белый фургон с надписью АнтиСПИД и лица людей, провожавших меня испуганными взглядами. Помню страх съедающий изнутри... И жить хотелось, как никогда! А смерть близка на столько, что, кажется, протяни ты руку и коснешься ее кончиками пальцев. Будущего больше нет. Прошлого не вспомнить. А настоящее - лишь пропасть, в которую ты летишь, связанный по рукам и ногам.
Со временем все чувства притупляются. Ты живешь и даже строишь планы, словно ничем не отличаешься от других. Страх смерти куда-то удаляется. Но это лишь иллюзия. Теперь он навсегда с тобой, просто ищет подходящего момента, чтобы прокрасться со спины и ударить побольнее. А старуха с косой ждет в сторонке, когда защитное поле твоего организма рухнет под натиском вируса. И какая-нибудь мелкая бактерия, о которой ты раньше и не задумывался, сомнет тебя.
Я размышлял об этом, стоя посреди пустых гильз, чувствуя запах пороха и собственной крови. Все правильно. Я покрепче ухватился за винтовку. Мой брат хотел жить. Вот бы напоследок увидеть нормальный мир: толпы людей, мириады машин, самолеты над головой. Мир, который отказался от нас. На моих глазах выступают слезы, хотя я не хочу плакать.
- Ну что же ты делаешь, Вик? - Анна пробивается сквозь толпу с той стороны. - Он бы этого не хотел!
- Он хотел ЖИТЬ! Они виновны в его смерти! - от боли мне трудно говорить, но я стараюсь.
- Нет. Послушай, Андрей ведь... - ее слова прерываются рыданиями, - он ведь голосовал ЗА...
Я чувствую, как ледяной ужас сковывает мысли.
- Брехня! - смотрю на Анну в надежде, что она откажется от своих слов, но ее глаза не врут.
Силы разом покинули меня. Братишка никогда не говорил об этом. Молчал. И что же получается... Он был одним из тех, чьи взгляды предрешили наше будущее?.. Выстроенный мной логический ряд сорвался в пропасть безумия. Сильный удар по голове, и меня поглотила тьма.
Очнулся только в вертолете. Узкоглазый доктор возился с моим плечом.
- Куда мы летим? - я едва смог это выговорить.
- На материк, - сухо ответил он и продолжил заниматься своим делом.
- Выбил себе билет домой, сукин сын, - крикнул охранник, сидевший неподалеку,- ну ничего, все равно скоро сдохнешь!
Узкоглазый сурово посмотрел на охранника, но я и так знал, что мне не выкарабкаться. С такими ранами, да еще учитывая мою стадию заболевания... Итак, я убил минимум двоих - это пожизненное. Как смешно звучит данный приговор по отношению ко мне. Превращается в неделю или месяц. Я улыбался.
За окном решетка, а дальше - пустыня, куда ни посмотри, простирается до самого горизонта. Одиночная камера. Час прогулки в день: попинать мяч по искусственной траве. И мои собственные мысли не дающие спать по ночам. Что же врачи кололи мне? Какие сильные антибиотики они вытащили со своих тайных складов, чтобы не дать мне умереть? Или нашли лекарство от СПИДа? Я не должен был выжить.
Замок камеры щелкнул, и внутрь вошел доктор. Как всегда вовремя: один раз в неделю он посещал меня. Мне страшно задавать вопросы, но прошло уже шесть месяцев, как я здесь и чувствую себя лучше, чем на острове.
- Ваши лекарства творят чудеса... - мой голос дрожит от напряжения. - А на Остров их тоже поставляют?
Он удивленно поднял брови:
- Острова больше нет. Все вернулись домой.
Доктор взял у меня кровь и вышел, а я не мог сдвинуться с места. Через пару часов луч солнца проник в окно. Я обернулся: все та же пустыня от края до края.