Аннотация: Это последняя часть романаЮ ставящая точку в истории "Каменной Радуги". А может, и многоточие...
Часть 5. Новый виток истории
Глава 1. Не глядящие на звёзды
Темнело. Радужное зарево ушедших за горизонт Алионы и Каменной Радуги, осветило ясный осенний вечер.
Всё тот же четырёхместный флаер-трансформер кружил над верхушками векового леса в поисках тех, кто уже много столетий прятался в гуще его почти непроглядной гривы.
- Думаю, тут нужно опуститься, - сказал Мараньятэ, указывая на пятно более светлого оттенка, чем остальной лес, - Там, наверное, возвышенность среди болот, и селение может быть на этом пригорке.
Паоль спустил воздушную машину до самых древесных верхушек, подлетел ближе к светлой области, и оттуда стало видно небольшое пространство, которое, если немного поработать силовым винтом, могло послужить посадочной площадкой.
Люди, покинувшие борт флаера, ступили на пропитанный влагой мох и огляделись. Вернее, сделать это в полной мере смог только Мараньятэ, остальным пришлось бестолково пялиться в непроглядную тьму гниющего леса. Фонари не включали намеренно, так как их яркий свет мог напугать здешних обитателей. Генокостюмы же светились очень тускло, сияние их таяло в густой, ненасытной мгле.
- Обвязываемся, - скомандовал Мараньятэ, и все послушно закрепили на поясах походную связку. Здесь, в этих опасных смрадных болотах, лаедеру был их вожаком.
- Идём.
Всем путникам было страшно, даже их проводнику. Особенно ему. Он не просто шёл сквозь таящую опасность, неведомую затхлую мглу, он двигался в направлении прошлого, которого совсем не знал, шёл в гости к родной крови, забывшей его.
Под ногами жутковато хлюпало, хотя прошедшее лето по здешним меркам было весьма засушливым. В окрестностях Искристой Длани подобная хлябь случалась разве что после очень продолжительных дождей.
Здесь же даже пригорки были немного заболоченными, а уж о более низких местах даже думать не хотелось.
- Как же здесь воняет! - пробормотал Даниарэ со слишком явной брезгливостью в голосе, - неужели они и вправду здесь живут? Дети Белого Капитана - и в этих топях!
- Жизнь куда угодно может загнать, - сказала Арсения, легонько ткнув его локтём в живот
- Тихо!
Мараньятэ вдруг резко остановился, и вся связка чуть было не налетела на него.
- Что? - спросил Даниарэ, по старой привычке недовольный больше остальных.
- Там кто-то есть...
Никто не видел, куда указал Мараньятэ, но сердца их взволнованно забились.
- Зверь?
- Не думаю.
- Может, всё-таки включить фонарь? - спросил Паоль, более всех страдавший от непривычной темноты.
- Подожди немного, - шепнул Мараньятэ и добавил громко, чтобы скрывавшийся в темноте некто слышал его, - Я Мараньятэ, сын Даяртери и шае Роткарнэ из Искристой Длани. Я Алексо из рода Климента. Если кто есть там, отзовись.
- Климент? - откликнувшийся голосок был детским - это не вызывало сомнений.
- Да, я потомок Климента. Со мной мои друзья - достойные и честные люди. А ты кто?
Поначалу было тихо, и Мараньятэ уж было подумал, что ребёнок испугался, и более на этом месте никто не появится, но ответ всё же прозвучал.
- Иоанна Климент. Талии. Я внучка шае.
- Так мы с тобой, выходит, родичи? - вымолвил Мараньятэ на выдохе, рад уже хотя бы тем, что разговор до сих пор продолжается, - А кто сейчас шае?
- Лэйдэ, сын Йадаррэ. Дедушка говорил, что у него была старшая сестра по имени Даяртери.
- Племянница, стало быть, - прошептал Мараньятэ и добавил громко, - Талии, девочка, можешь ли ты отвести нас к шае или позвать его сюда?
- Пойдёмте, - сказала девочка, не раздумывая.
- Верно, у них не одно селение, и лаедеру не боятся быть раскрытыми в одном из них, - прошептал Мараньятэ, ведя друзей вслед за маленькой болотницей.
Вскоре гости тёмных топей ощутили, что сопровождает их не одна Талии. За ними, впереди и вокруг двигались еле различимые белые тени, едва слышно шелестя прелым мхом под ногами. Дышать становилось всё труднее, и даже Мараньятэ почувствовал дурноту от болотного смрада.
А лаедеру белыми призраками скользили впереди, и красноватые глаза их сверкали во тьме.
- Шае, я привела родственника, - голос девочки в чёрном, застоявшемся смраде болотистой чащобы прозвучал неожиданно звонко.
Из тьмы меж двух корявых деревьев вышел человек. Тело его, подобно всем лаедеру, было обмотано чем-то грязно-белёсым и совершенно бесформенным.
- Родственник? - недоверчиво переспросил шае.
- Да, он сказал, что его матерью была Даяртери, твоя сестра и моя двоюродная бабка.
Правитель болотного народа кивнул.
- Шае, дозволь нам зажечь свет, принесённый с собою, - попросил Мараньятэ, видя, что спутники его, кроме разве что Даниарэ, всё больше нервничают из-за непроглядной для них темноты, - Мои друзья ничего не видят, даже я с трудом различаю тебя и твоих подданных.
- Зажгите, - сказал шае недовольно, - но только пусть это будет неяркий свет.
Паоль активировал принесённый из звёздного лагеря распылитель световых частиц, и слабое сияние разлилось вокруг пришедших на несколько шагов во все стороны, вырвав из темноты бледные, почти бесплотные тела лаедеру.
Мараньятэ едва не ахнул, когда понял, из чего были сделаны одежды его сородичей. Кожа болотных червей, грязно-белая с тонкими красными прожилками! Не вспоротые шкуры были просто вычищены изнутри и натянуты на руки, ноги, туловища и даже головы, вместо капюшонов. Страшные зубы обрамляли худое лицо вождя. Шкуры разных размеров были плотно подогнаны одна к другой, но сидели на тощих фигурах болотников ужасающе нескладно.
Кожа болотных червей очень плотная и совсем не промокает, без неё на болотах не обойтись, но всё же это повергло Мараньятэ в уныние, а Даниарэ заставило брезгливо поморщиться.
- Зачем ты пришёл, сын Даяртери?
Мараньятэ с трудом улавливал интонации в голосе родственника. То ли их совсем не было, то ли, наоборот, было слишком много, что бы оценить их.
- Я пришёл спросить у вас, помните ли вы свои корни? Кто вы и кем были ваши предки?
- Мы лаедеру, - отозвался Лэйдэ, - наши предки пришли сюда с дальнего юга. Это все твои вопросы?
- Нет, не все, - последняя недружелюбная фраза не то чтобы разозлила, скорее раззадорила Мараньятэ, - А помните ли вы, кем был ваш... наш общий предок?
- И кем же он был?
- А он был звёздным человеком, одиноким странником по прозванию Белый Капитан. Климент. Это имя что-то вам говорит? - Лэйдэ едва заметно кивнул, а Мараньтэ продолжил, - Много столетий назад он пришёл со звёзд в этот мир и породил наших пращуров. Один из них отвратительно поступил со своим создателем, и за это весь его род поплатился вековым заточением в гнили болот, во тьме непроходимого леса, вдали от звёзд. Скажите, родичи, когда вы в последний раз видели звёзды?
Лаедеру все как один стояли в полнейшей тишине и неподвижности. Пламенная речь Мараньятэ повергла их в странное состояние, которого они до сих пор не знали. Они задумались о жизни.
- Вы их не видели, так ведь? - продолжал Мараньятэ, немного успокоившись, но не сбиваясь с намеченного пути, - Вы - потомки звёздного человека - никогда не видели звёзд и Каменной Радуги. Да и солнца тоже! Почему?
- Сын сестры, ты полагаешь, нам нужно их видеть? - спросил шае так, словно и сам не знал, желает ли услышать оба противоположных друг другу ответа или нет.
- А разве вы не хотите? Они прекрасны, они нужны, как воздух! Если не верите мне на слово, пойдёмте, и сами всё увидите.
Лэйдэ молчал.
- Пойдём сейчас же, шае, вечер уже и скоро должны зажечься первые звёзды. И все, кто хочет, пойдёмте!
Голос Мараньятэ пробуждал души лаедеру, поселяя в них тоску и желание пойти за ним, он звал, он почти кричал, хоть и был не очень-то громок.
Снова воцарилась тишина, но шае вдруг подошёл к племяннику и протянул в его сторону руку, предлагая вести его.
- Кто-нибудь ещё хочет последовать за нами? - окликнул Мараньятэ затихшее селение.
Маленькая девочка по имени Талии подошла к нему и взяла за другую руку. Из-за дерева вышла женщина и тоже приблизилась к Мараньятэ и его спутникам. А через некоторое время оказалось, что звёздное небо хотят узреть все: молодые, старики, дети. Всего тридцать восемь человек; их было немногим больше, чем столетия назад пришедших сюда клонов.
Паоль связался с "Ветром", и через некоторое время двадцатиместная шлюпка зависла над лесом с силовым трапом наготове. Изумлённые лаедеру смотрели на неё во все глаза и долго не решались подойти. Кто-то даже ретировался в спасительную, с детства знакомую темноту, но шае, характер которого так же трудно поддавался определению, как и возраст, подал всем пример отваги и решительности: встал на круглую платформу под брюхом шлюпки и медленно поднялся внутрь. Через несколько мгновений в одном из иллюминаторов показалось его невозмутимое лицо, и он жестом призвал остальных следовать за ним.
Сумерки сгущались, и в почти ясном небе зажглась первая звёзда - Ланнаи - Мерило Жизни.
Глава 2. Песня Белого Капитана
Шлюпка два раза совершала рейс от селения лаедеру до Долины звёздных людей. С первой группой отправился Паоль, со второй - Мараньятэ, Арсения и Даниарэ последовали за ними на флаере. И вот уже все тридцать восемь лаедеру в своих жутковатых и несуразных одеждах из шкур болотных червей стоят под куполом тёмного неба, бледные, как сияние светлячков, словно громадные тколу на двух ногах; дышат непривычно чистым, вольным воздухом, пошатываются от головокружения, и смотрят, смотрят вверх, в небо, на первые, мигающие в густеющем сумраке звёздочки.
Звёздные люди изо всех сил пытались скрыть от диковинных гостей своё удивление, но те вряд ли замечали это. Даже малые дети не отрывали взглядов от мерцающих в вышине огоньков, и казалось, что они простоят так всю ночь, и головы их уже никогда не смогут опуститься.
И тут послышалась песня. Люди не сразу поняли, кто поёт, а когда узнали, ахнули, ибо это был Мараньятэ. Сначала он пел совсем тихо, но с каждым звуком голос его набирал силу. Песня была на чистейшем галактическом языке!
Голос Мараньятэ, глухой, хриплый и совсем не певческий, разносился над Долиной, и то тут, то там ему начинали вторить голоса лаедеру: мужские, женские, детские.
Звёзды небесные -
Очи Вселенной,
Души любимых,
Ушедших безвременно.
Бренное тело,
Как звёздная пыль...
Только лишь вы мне -
И небыль и быль.
Звёздочки ясные -
Странницы вечные,
Сны безначальные,
Явь бесконечная....
Может и ты,
Тот, кого я люблю,
Светишь средь них,
Как маяк кораблю?
Может, пошлёшь мне
Свой луч - серебро,
И сердцу разбитому
Станет светло...
Звёзды, храните людскую любовь
Средь звёздной пыли и звёздных ветров.
Никогда звёздные странники не слышали ничего более волнующего, странного и прекрасного.
Лаедеру, иссия-белые, как молочная сыворотка, стояли, будто призраки из кошмарных сновидений, и пели песню, сочинённую столетия назад Белым Капитаном. Она, пожалуй, не была верхом стихотворного искусства, но в ней было всё: и печаль о потерянном, и надежда на встречу, и вера в вечную жизнь, и непоколебимая уверенность в том, что случится вопреки всему и всем: расстояниям, времени, непониманию.
И в то время, когда звучали последние строки песни, на звёзды смотрели все, даже Даниарэ, мало чего понимающий в происходящем.
Паоль кусал губы, пытаясь удержать в себе слёзы вновь взбудораженной боли. Он сразу всё понял. Это была песня его отца, Белого Капитана. Он сочинил её после расставания с женой и сыном, а потом передал своим клонам, а те - потомкам. И так продолжалось до сего дня, хотя никто из лаедеру, очевидно, уже не помнил значение заученных слов.
- Что это за песня? - спросила Арсения.
- Мне её пела мать, когда я был совсем ещё мал, - ответил Мараньятэ, оторвав, наконец, взор от неба, - Сперва била меня, сходя с ума от безысходности, а потом жалела и пела эту песню. Я не понимал её слов, но запомнил, а когда Хранители позволили нам с Паолем повидаться с Белым Капитаном, он попросил меня напомнить эту песню лаедеру, дабы они вспомнили, кто они есть на самом деле. Чтобы вспомнили, что они заблудшие дети звёзд, и вновь научились бы мечтать, надеяться и верить. Кстати, - добавил он совсем другим, будничным тоном, - ты научишь меня звёздному языку?
- Конечно, - ответила Арсения и крепко обняла любимого.
А ночь вступала в свои права. Звёздные люди стали расходиться по своим каютам. Лаедеру так и не уснули тогда - Мараньятэ, Арсения, Даниарэ и Паоль до утра говорили с ними, рассказывали, объясняли, слушали сами.
Глава 3. Оглянись, уходя
Даниарэ сидел на порожке, образованном крылом стоящего на земле флаера, и смотрел на заходящее за горные хребты солнце.
Звёздные странники, а ныне жители Релтана, закончили возводить из принесённых с собой материалов нечто вроде небольшого домика с металлическим резным крестом на островерхой конической крыше. На вопрос Даниарэ: "Что это?" - Арсения ответила - Храм, жилище Эя на земле, где они смогут, войдя, пообщаться с Ним, подумать о жизни, о близких, о себе и своих поступках.
Даниарэ глядел на отблески заката в медных завитках креста и тоже думал о своей жизни.
На днях он обрёл брата, и тот всё простил ему. От этого на душе было легко.
Но тот же самый брат стал избранником его, Даниарэ, любимой. При мысли об этом становилось невыносимо тяжко.
Он многое узнал за то время, что провёл с пришельцами, многое понял. Можно сказать, теперь только по-настоящему повзрослел, открыл, что мир может быть совсем другим, нежели он привык его видеть, да и сам человек может быть в этом мире иным: лучше, выше. Это обнадёживало.
Однако Даниарэ, по всей видимости, предстояло вернуться домой. В тот мир, который он уже не мог принимать как должное, не в состоянии был мерить людей и события привычными мерками - общение с пришельцами и всё случившееся за последнее время до неузнаваемости изменили его. Он не был более тем Даниарэ, к которому привыкли в Искристой Длани, но и здесь, в селении звёздных странников, он не был своим. Нужно было вернуться в отчий дом, но он не знал как. Не знал, как его примут там с его новыми мыслями. И это удручало.
Как ни поворачивал он в голове все эти ситуации, а всё равно "да" и "нет" было поровну, и решить что-либо было невозможно.
"А что если зайти в обиталище Эя? Может, Он и правда, незримо находится там? А вдруг ниспошлёт озарение?"
Даниарэ встал и направился к домику с крестом. У самого порога он остановился и долго стоял так, не решаясь войти.
"Эя грозен. Достоин ли я войти в Его дом?"
Но Арсения говорила, будто их Эя, который, впрочем, един для всех, вовсе не страшен, но милосерден и мудр, как любящий отец. И он готов простить любого, кто придёт к нему с искренним раскаяньем.
Шумно выдохнув, Даниарэ переступил едва заметный порожек и ему, довольно рослому, пришлось согнуться в низком проходе.
Внутри оказалось темновато, но не от того, что не было окон - окна, наоборот, были, и немаленькие для столь крохотного домика, а просто от того, что снаружи начинало темнеть.
Даниарэ огляделся и отпрянул, заметив в полутьме маленького замкнутого пространства ещё кого-то.
Уж кого, а Арсению он здесь совсем не ждал, но она сидела в уголке у полукруглого окна и смотрела на нечто, напоминающее алтарь. На небольшом возвышении стояла коробочка, обитая изнутри белоснежным материалом, а посреди её лежал, поблескивая, тот самый крестик, что передал своей наследнице Хранитель Арлие.
Даниарэ сел на низкую лавочку у стены. Света становилось всё меньше, но волосы девушки продолжали серебриться, словно обсыпанные звёздной пылью.
- Что тебя сюда привело?
Арсения говорила непривычно робко. Чего она боялась: незримого присутствия высшей силы или возможного ответа на свой вопрос?
- Я пришёл подумать. Вдруг Эя даст знак, как жить дальше.
- А какие есть варианты?
Глаза звёздной девушки смотрели влюблённому релтанцу прямо в душу, по-доброму, с неистребимой, чисто женской лаской, но всё равно не так, как ему хотелось бы.
- Как ты думаешь, звёздная шаи, мне стоит остаться здесь или вернуться к своему народу?
Арсения вскинула на него пронзительный сероглазый взгляд и, покраснев, отвернулась.
Даниарэ прекрасно понял всё без слов и тоже потупился.
- Значит, так тому и быть, - сказал он, невероятным усилием воли сдерживая клокотавшие внутри чувства.
- Прости, Даниарэ, но ничего другого я тебе сказать не могу. Не обижайся.
- Я и не обижаюсь. Разве можно обижаться в обители Эя?
- Наша древняя мудрость учит, - произнесла Арсения, вставая и подходя к собеседнику, - что жилище Эя - в душе человека. Ты сам Его обитель, и потому не обижайся ни здесь, ни где бы то ни было ещё. Знай только, что мне, как и всем людям, нужны верные друзья. Ты мне нужен.
И словно для того, чтобы подтвердить сказанное, она присела рядом с Даниарэ и положила голову на его плечо.
Даниарэ закрыл глаза, и перед внутренним его взором замаячил в кромешной тьме маленький, но упорно горящий огонёк, он уносил с собой все не выплеснутые страсти, всю не изошедшую из сердца боль. Оставалось лишь необычайное спокойствие, полусонная тишина внутри.
Сидевшая подле него девушка теперь не вызывала ничего, кроме простой человеческой нежности, и Даниарэ со всей своей огромной любовью поцеловал её в звёздно-серебристую макушку.
Даниарэ чувствовал, что это Крест Аллектарэ так подействовал на него, и стоит только покинуть Храм, как муки неразделённой любви вернутся, для того чтобы терзать его душу. Правда знал он и то, что больше ни эти страсти и ни какие другие не смогут поглотить его волю и разум. Свет Эя и запах серебряных волос будут его щитом от скверны грешного мира.
Нет, не быть ему соперником родному брату, во веки вечные!
- Как я люблю вас обоих, - прошептал он, вновь прижимаясь губами к волосам Арсении.
****
В лучах уже занявшегося рассвета Каменная Радуга казалась сложенной из аметистового, рубинового и янтарного крошева. Даниарэ невольно засмотрелся на эту красоту, словно и не ждало его впереди неведомое. Что-то творится в Томээ Тэвэ? Как примут их в селении Великого шае?
Никто из трёх друзей, летевших теперь на флаере к Искристой Длани, не желал вступать в конфликт, но отказаться от парализаторов и "излучателей страха" они всё же не решились.
Сам Даниарэ, прекрасно знавший непредсказуемый нрав своего отца, посоветовал вооружиться, и вот, когда нижний краешек солнца уже оторвался от горизонта, летающая машина, похожая на гигантское насекомое, опустилась на землю прямо посреди Искристой Длани. Но ещё до того, как флаер "сел", пассажиры его заметили внизу что-то неладное.
- Сеча! - воскликнул Даниарэ, неосознанно потянувшись к висевшему на поясе мечу, - На Искристую Длань напали!
В это трудно было поверить, но вокруг флаера, действительно, сражались люди. Судя по тому, сколько защитников селения лежало теперь мертвыми, битва началась ещё до рассвета, и нападение было внезапным.
Даниарэ словно бешеный выскочил из флаера и ринулся в бой. Казалось, надежды Мараньятэ на то, что его младшему брату не придётся в этой жизни убивать, не оправдаются, но лаедеру вовремя бросил ему парализатор, и враги, теряя сознание, стали отлетать в разные стороны даже лучше, чем если бы их били мечом.
Мараньятэ тоже не остался в стороне. Даниарэ, привыкший орудовать более тяжёлым оружием, как-то неловко махал тонким и совсем лёгким стерженьком, едва не ломая его о тела недругов, старший же его брат, более ловкий и быстрый, сновал между дерущимися людьми и "отключал" их направо и налево.
Но врагов было слишком много. Арсения это видела и из опасения потерять обоих дорогих для неё людей, подняла флаер в воздух и решилась включить "излучатель страха" - микроволновое устройство, способное таким образом воздействовать на психику людей, что они, получив разряд, кидались кто куда, обуреваемые диким, необъяснимым ужасом.
Арсения плохо разбиралась в том, кто нападает, а кто защищается, и потому направила излучение в ту сторону, где было меньше всего чёрно-алых одежд жителей Искристой Длани. И сразу более сотни людей с дикими криками, побросав оружие, кинулись врассыпную. Они не соображали, куда бегут, ноги сами несли их подальше от селения Великого шае, пока сердца их не разорвались от этого неописуемого, непонятно откуда взявшегося страха.
Защитники Искристой Длани, те, кого не задело излучение, побежали было вдогонку, но кто-то прокричал: "Оставьте их!", и воины бросили все силы на помощь остальным оборонявшимся.
***
У порога своего же хорэ, Великий шае Роткарнэ бился с родным братом, который, узнав об исчезновении племянника, решил захватить власть над Северным Краем, собрав довольно большую армию единомышленников. Фоэ был моложе на одиннадцать лет, и Роткарнэ приходилось несладко. Брат-предатель теснил его, всё больше прижимая к раскрытому проходу в жилище. Великий шае понимал, что если Фоэ удастся затолкать его внутрь хорэ, то он потеряет пространство для манёвров, и тогда...
Роткарнэ не успел додумать эту мысль, как она сбылась. Запертый в стенах короткого узкого прохода в сени, шае споткнулся, и враг его воспользовался этим.
Братоубийца вышел из хорэ, потрясая окровавленным мечом.
- Роткарнэ мёртв! Я теперь Великий шае! Сдавайтесь...
Но не судьба ему было воцариться в Искристой Длани. Сразу два парализатора ткнулись ему под рёбра, и сердце Фоэ не выдержало такого удара.
Битва окончилась быстро. Лишившись предводителя, нападавшие ретировались в лес. Кого-то догнали и привели на суд, но пленных в Искристой Длани было и так немало: их, лежавших без сознания, связывали и оставляли лежать на залитой кровью земле.
Но радости от нечаянной победы в селении не было.
***
Роткарнэ уложили на шкуру смайелу в его горнице. Он ещё дышал.
Увидев перед собой Даниарэ, Великий шае пошевелил губами, но долгое время ему не удавалось издать ни звука.
Даниарэ подошёл ближе, он смотрел на отца растерянно, как-то даже совсем не по-мужски.
- Вот видишь... как... - проговорил Роткарнэ, в осоловевших глазах его читалось разочарование, - Я был неправ... Надо бы исправить... что возможно. Сын... Даниарэ... Правь, как знаешь...
Даниарэ только и смог, что кивнуть в ответ. Жизнь покидала Великого шае, и он намерен был сказать что-то ещё, но всё никак не мог собраться с силами.
- Сын... Мараньятэ... признаю, - вымолвил он, наконец, и замолчал навсегда.
Последняя фраза шае поразила всех, и даже Мараньятэ, который так долго ждал этих слов, не мог поверить, что они всё же прозвучали. Великий шае назвал его сыном. Случись это раньше и при других обстоятельствах, он, пожалуй, сильно бы обрадовался, но теперь даже не знал толком, что чувствует.
- Что же, выходит, лаедеру теперь наш господин? - спросил вдруг один из старых воинов, ещё помнивших битвы при отце почившего владыки.
- Не лаедеру, а старший сын Великого шае, потомок звёздного человека, - осадил его Даниарэ, хотя и сам, откровенно говоря, не представлял Мараньятэ правителем Северного Края.
Воины хмуро смотрели на Даниарэ, не в силах понять, что же могло так изменить его отношение к сыну болотницы.
- Не будет вашим господином ни лаедеру, ни потомок звёздного человека, - тихо, но уверенно возразил Мараньятэ, и все, даже брат, посмотрели на него с удивлением: никто не ожидал услышать столь самостоятельные и решительные речи, - Наследником был и остаётся Даниарэ, а теперь он - Великий шае.
- Но ведь ты старший, - начал было Даниарэ, но Мараньятэ его перебил.
- Вот именно: я старший, и потому говорю - тебе быть хозяином Северного Края.
Даниарэ покорно замолчал. Задетое самолюбие требовало вопреки всему стоять на своём, но слово старшего брата было для него непререкаемым.
Мараньятэ вышел из шаева жилища. Солнце грело Искристую Длань, серебря её, и это было очень красиво. Но мысль о том, чтобы остаться в этом месте, не вызывала у старшего шае-дарэ ничего, кроме дрожи. Вон там он подбирал за животными тухлые отбросы, там когда-то лишился глаза, по той дорожке нёс для Роткарнэ голову его врага, там убили его мать... Вспомнив о матери, он хотел уже отправиться к её могиле, но Даниарэ, тоже вышедший вслед за ним из скорбного хорэ, остановил его.
- Знаешь, Марэ, я понимаю, что Северный Край тебе ни к чему. У тебя есть Арсения, а она стоит больше целой Вселенной, но ведь и я не знаю, что мне теперь делать с этой властью. Боюсь, эта ноша непосильна для меня. Отец был неправ, но и мои воззрения, вероятно, тоже не совсем верны. Что мне делать?
Мараньятэ задумался. Брат ждал от него мудрого совета. Но что же ему сказать?
- Не ломай себя, Дание, и всё будет хорошо, - промолвил он и опустил взгляд, - С поломанной душой даже самая абсолютная власть не будет тебе в радость.
Даниарэ кивнул. Он сомневался, что совет, данный Мараньятэ, идеально подходит для этой ситуации, но он всё же грел душу, так как не противоречил его взгляду на вещи.
- Мы с Арсенией, наверное, улетим сегодня же, - сказал Мараньятэ, - ты уж не обижайся. Не то чтобы я спешил оставить все заботы тебе, а самому поскорее очутиться в спокойствии и безмятежности. Просто не хочется волновать народ - он и так неспокоен. Мне бы только здесь два дела сделать. Не возражаешь.
- Тебе больше спросить нечего?
Старший брат виновато улыбнулся.
***
- Пойдём, шаи, я кое-что тебе покажу, - сказал Мараньятэ, беря звёздную девушку за руку.
Они спустились по склону, которым с севера заканчивалась возвышенность Искристой Длани, к огибавшему её ручью. Там, у самой кромки подступавшего леса они и остановились. Пространство в изгибе русла можно было отмерить вдоль и поперёк десятком шагов, и посреди его лежал довольно большой, неровной формы камень, заострённый с одной стороны. Мараньятэ остановился подле него, тяжело вздохнул и опустился на колени. Арсения не знала, что это за место и в чём, собственно, дело, но всё же последовала его примеру.
- Здесь моя мать лежит, - сказал он больше самому себе, нежели Арсении, но потом обратился к ней напрямую, - Я вот думаю, если ушедшие люди видят живых из-под ладони Эя, то мать должна быть рада за меня?
Надежда в его голосе мешалась с печалью, и девушке до боли стало жаль его.
"Как бы сделать так, чтобы он никогда больше не страдал?" - задалась она вопросом, и ответ тут же пришёл, как озарение, данное любящим сердцем.
- Конечно, рада. Скажи, а как её звали?
- Даяртери.
Арсения взяла в одну руку холодную ладонь Мараньятэ, а другую положила на камень в изголовье могилы.
- Мать Даяртери, если ты слышишь меня, а я уверена, что слышишь, - произнесла девушка торжественно и в то же время очень душевно, пропуская через сердце каждое слово, - то знай, что сын твой счастлив, и я сделаю всё, чтобы горе никогда больше не досаждало ему. Я обещаю тебе, что буду о нём заботиться так же, как если бы это делала ты. Я клянусь!
Мараньятэ удивлённо и благодарно смотрел на неё, всё больше убеждаясь в любви звёздной девушки, и всё меньше веря в то, что это возможно. Тенистый пятачок в изгибе ручья навевал покой, и в сердце его рождалась такая нежность, что и описать нельзя.
- А как звали твоих родителей? - спросил он и положил свои руки ей на плечи.
- Маму - Ирмой, она погибла очень давно, случайно, в этом никто не был виноват, а отец - Родио Рэй - ушёл совсем недавно. Он спасал Тома, но сам не выжил.
- Так пусть они знают, - сказал Мараньятэ, глядя в глаза любимой, - что я тебя никому не отдам. Пусть будут спокойны.
Они обнялись, свято веря в то, что всё сказанное сейчас будет услышано теми, к кому было обращено.
***
В небольшом домике-хорэ горел тусклый, неровный свет, хотя до вечера было ещё много времени. Внутри было темновато, но не это нагнетало тоску и мрачные мысли. Домик был чист, но в нём не было жизни.
Там, на лежанке напротив входа, чтобы не чувствовать себя словно в могиле, сжалась очень маленькая, худая женщина на вид уже весьма преклонных лет. У постели суетилась молодая девушка.
- Латки? - обрадовалась Арсения, узнав служанку. Та застенчиво улыбнулась, но продолжать разговор девушки не стали. Слишком серьёзен был в тот момент Мараньятэ. Он подошёл к лежащей старушке и опустился на колени, как совсем недавно у могилы матери.
- Здравствуй, почтенная Руддари.
- А-а-а, - женщина медленно, с великим трудом, растянула в подобии улыбки свои бескровные губы, - Это ты, мальчик... Я про тебя слышала. Вон ты теперь какой. Теперь я - не чета тебе.
Мараньятэ едва заметно усмехнулся, но тут же вновь стал серьёзен.
- Я за тобой пришёл, Руддари. Я хочу взять тебя с собой в селение звёздных людей. Ты одинока и больна, а там всё будет по-другому. Ты согласна?
- Не зови меня по имени, мальчик, - отозвалась Руддари, отчего-то вдруг повеселев и даже оживившись, - Считай меня матерью. Жаль, что не сказала этого раньше. А ведь хотела!
Мараньятэ взял её иссохшую руку и приложил к своим губам. Несомненно, она была согласна отправиться вместе с ним и Арсенией в загадочное звёздное селение.
Служанка сперва забегала по дому, исполняя приказание, но потом отчего-то остановилась в замешательстве.
Мараньятэ как-то тяжело взглянул на неё - он всё ещё помнил нанесённую Латки обиду.
- Я непременно всё исполню, шае. Я только хотела... хотела попросить, чтобы ты взял и меня с собою.
Девушка обратила взгляд к Арсении, надеясь на её поддержку.
- Кажется, я уже предлагала тебе дружбу, - сказала звёздная странница, - Я - за то, чтобы ты жила у нас, если, конечно, Мараньятэ не против, и если Даниарэ разрешит.
Мараньятэ ответил не сразу, но в то же время он прекрасно понимал, что надо забыть прошлые обиды. Не хотелось начинать с ними новую жизнь.
- Я не против, и Даниарэ, думаю, тоже согласится.
Счастливая девушка бросилась собирать небогатые пожитки Руддари, а своих у неё, почитай, и не было.
***
Флаер снова готовился к полёту. Все четыре места в нём должны были быть заняты, но сидели только две релтанки, а Мараньятэ с Арсенией прощались с Даниарэ и его селением. Косые взгляды жителей Искристой Длани заставляли поторопиться с этим делом, хотя их уход и так был поспешным - солнце только начинало клониться к закату. Даниарэ смотрел на уходящих так холодно и отстранённо, как только мог, и не столько от того, что так полагалось держаться перед людьми, сколько из-за тяжести предстоящей разлуки.
- Я думаю, Великий шае, нам стоит держать связь, - произнесла Арсения так громко, чтобы услышали все релтанцы, собравшиеся проводить её и Мараньятэ, - Знай, что звёздные люди друзей в беде не бросают.
- Искристая Длань своих друзей тоже не оставит, - ответил Даниарэ так, как требовал обычай, но слова его при этом были совершенно искренни, - Прощайте, - добавил он, ибо душевные силы его были на исходе.
- Прощай, - отозвался Мараньятэ.
- До встречи, - поправила их обоих звёздная девушка.
Мараньятэ и Арсения рука об руку направились к флаеру. Не дойдя до машины несколько шагов, мужчина вдруг остановился и оглянулся на мир, который собирался вот-вот оставить, наверное, навсегда.
Возможно, он и появится здесь в будущем, может, и не раз, но душой он всё же уходил отсюда, чтобы не возвращаться. Что он здесь оставляет? Страх, боль, отчаянье...
Правда, есть тут и брат, и могила матери, и первая встреча со звёздной шаи...
С этой минуты он должен был забыть всё, что наполняло душу тяжестью и скорбью, сделать свою память короткой, как жизнь маленького йуру, чтобы ничто не отравляло предстоящее счастье.
Молчаливые, надменные, хмурые лица, среди которых выделялось лишь одно дорогое ему, живое, но очень печальное, остались за спиной, а впереди маячил кусочек драгоценного звёздного неба, искрящийся и дышащий ветром - волосы Арсении.
Вот теперь его память должна была стать такой же длинной, как их дорога друг к другу.
Глава 4. История без конца
Где-то на южном континенте, очень далеко от тех мест, что со спокойной душой покинул Мараньятэ, искал свою судьбу молодой восьминогий по имени Нарге. Хранитель Сагрэ указал ему время и место встречи с этой самой судьбой, и с момента расставания с друзьями в Пещере Забытых он ощущал незримое присутствие высших покровительственных сил. И вот наступил Тот вечер...
Нарге, давно бредущий к истоку одной их многочисленных южных рек, остановился, завидев вдали маленькую фигурку тану. Он, не любивший смотреться в зеркало, почти уже забыл, как выглядят его сородичи. Этот, правда, был меньше его и тоньше. Он сидел на берегу реки и задумчиво-печально глядел в бегущую куда-то воду.
- Добрых мыслей тебе, друг, - поприветствовал Нарге незнакомца, а у самого сердце зашлось от волнения Первой Встречи.
Маленький тану вздрогнул и отпрянул перед внушительной фигурой пришельца. Он никогда не видел столь высоких тану. А для Нарге рост не имел значения. Этот тану не был просто его соплеменником, он был чем-то большим. Голубые глаза его с жёлтыми лучиками, идущими от зрачков, так походили на два ярких солнца в чистом небе, и они пронзали его сердце насквозь. Да, Встреча состоялась, как и обещал Хранитель Сагрэ. Теперь всё зависело только он него самого.
- Я Нарге - потомок тех, кто улетел вместе со звёздным народом, ища спасения, - сказал он, осторожно подсаживаясь рядом с маленьким тану, - но я вернулся на землю предков, и хочу быть со своими родичами, с вами...
Тот, к кому он обращался, пристально смотрел на него с вполне объяснимой настороженностью, но всё же решился ответить.
- Меня зовут Скальягрэ.
"Немного, - подумал Нарге, - но какое же красивое имя - Снежный! Необычное для этих тёплых краёв".
Нарге не знал, как продолжать разговор, но начало новой жизни было положено.
***
Двое - высокий молодой человек и девушка, миниатюрная, но ладно сложенная, сидели на развалинах чего-то очень древнего, непонятного, и от того непреодолимо влекущего.
- Я вот тут подумала, шае Паоль, - начала девушка всё ещё не очень уверенно, хотя их совместное путешествие длилось уже не меньше десяти дней, - а вдруг это Слова Эя? Может, древние люди высекали их на камнях, чтобы они не забылись?
- Слова Эя? - заинтересовался её собеседник, со всех сторон оглядывая внушительный каменный осколок у своих ног.
- Да, Эя когда-то дал людям десять Слов, но никто их толком не помнит и им не следует.
- А что это за слова?
- Любовь и Надежда, Мир и Разум, Понимание и Милосердие, Верность и Вера, Смирение и... Я не знаю последнего Слова, - виновато промолвила девушка.
- Не расстраивайся, Латки, найдём мы это последнее Слово. И ещё много чего найдём!