Притча о будущем
Жил когда-то странный художник, рисовавший людей. Он был искусен, но беден.
В его время мало кто стремился запомнить себя молодым, оттого и жизни пролетали сквозь яркие краски, а люди без интереса проходили мимо дверей его крошечной мастерской с широким окном во всю стену. Через незанавешенное стекло сам свет подглядывал за редкими оказиями его мастерства, а косяки любопытной детворы мелькали под деревянными створками рам, пуская солнечных зайчиков и отвлекая от работы.
Художник искренне любил свое ремесло, но не мог понять, отчего так редко звонит его колокольчик.
И вот однажды утром пришел к нему богач. Это был славный монетой купец, известный по всему городу и даже за его пределами. Дородный и тучный, он всем своим обликом выражал добро - сытое да спокойное. Громко распахнув дверь, он присел на самый красивый стул в мастерской, и художник немедленно принялся его рисовать, лишь на долю секунды выглядывая из-за укрытия холста.
Шло время. Купец сидел, стараясь удерживать снисходительную улыбку. Ноги его отекли, бока обвисли, живот урчал, а спина заныла. Он смотрел на убранство комнаты насмешливо, и нетерпеливо спросил художника, долго ли еще осталось ждать. Художник ответил, что только начал.
Время тянулось медленно, как старая кляча, влачащая сломанную телегу. Толстосум, не видевший ни того ни другого со времен своей скромной молодости, теперь тяжко претерпевал перемены. А зевнув еще несколько раз, он грубо повторил художнику свой вопрос, на который тот лишь кивнул неопределенно.
И когда голодный, изрядно уже уставший богач готов был встать и уйти, еще громче хлопнув дверью, художник наконец перевернул мольберт. Гость едва не упал со стула.
На холсте был нарисован человек, удивительно мало похожий на купца. Одетый в старый, потертый кафтан, со злым выражением лица на красной голове он скорее напоминал протухший помидор. Этот нарисованный господин, раздувшийся словно павлин, был мокрым от пота и ярости, да еще и потрясал кулаком. На поясе, лишенном всех золотых пряжек, висел худой кошель из шкуры драной кошки, а монеты звонко рассыпались по холсту, будто повиснув в воздухе.
Увидев свой портрет, богач рассвирепел, кинул в художника полный мелочи кошелек, плюнул, обругал его род, а потом, страдальчески нагибаясь, собрал все выброшенные на ветер деньги и ушел, чуть не сбив с петель дверь.
Прошло время, лучшая половина дня уплыла в прошлое, и в самой середине суток, знаменующей у бездельников перерыв на сон, к художнику в мастерскую постучался бедняк.
Скромно отворив дверь, стараясь не скрипеть полом и не ступать на ковер, он приблизился к неказистому стульчику, молча сел и попросил срисовать его облик любым удобным для живописца способом, но только используя как можно меньше красок.
Попрошайка сразу предупредил, что не сможет заплатить сегодня, но непременно достанет деньги, как только люди в мире станут добрее. Художник, ни секунды не сомневаясь, приступил к портрету.
Времени прошло немало, но бедный натурщик сидел стойко, изредка оглядываясь по сторонам с неподдельной белой завистью. Он то и дело уверял, что скоро рассчитается с художником, описывал ему свои надежды и чаяния, искренне веря, что они принесут монету, отзывчивую на общечеловеческое горе. Нищий вслух перечислял всех зажиточных горожан, вспоминал их привычные маршруты и времена променадов.
Часы шли ровным строем, и когда не привыкший к труду бедняк все-таки устал сидеть без дела, художник повернул к нему готовую картину.
На ней была нарисована комната, нарисована мастерски, сохранив все мелочи своего пространства, яркими красками скопированные у самой природы. А посреди расчерченных стен, полок и занавесок стоял пустой стул. На картине присутствовало все, кроме самого нищего.
Скромный гость, увидев свой портрет, радостно, но довольно неловко взял его в руки, завернул во вчерашнюю прогрессивную газету, тысячу раз поблагодарил художника и ушел, обещая сильно постараться и принести монету еще до заката.
Но не вернулся он и к Рождеству.
Летом же солнце садилось поздно, давая живописцам чуточку больше времени и вдохновения. Вот и сегодняшнему огню оставалось висеть на небе час или два, но колокольчик больше не зазвонил.
Тогда художник, предпочитающий потерять натуру, нежели мастерство, поставил у мольберта одного с ним роста зеркало и начал писать автопортрет.
На подобных штудиях он вырос. И там же, на холсте, постарел на два десятка лет. Изображая себя без прикрас и самобичевания, он с любопытством наблюдал за изменением своего облика. И теперь, в погоне за уходящим солнцем, он срисовал еще одного себя.
Мягкий закатный свет верно отражал предметы, и одежда живописца точно переносилась на холст, не теряя красок. Особенно удачно получилось подобрать оттенок каштановых волос с золотистой рыжинкой. Но только вот тело художника на картине предстало своей тусклой копией - белое, словно у мертвеца. Темные круги под глазами отпечатались страдальной меткой, а руки безвольно повисли.
Закончив автопортрет, художник ожидал получить плату: ведь любая работа чего-нибудь да стоит. Но карманы его были запылены и пусты, как кухонный шкаф. Однако судьба не перестает тасовать карты и, имея огромное окно за плечами, иногда достаточно лишь смотреть и ждать...
Когда зевающий мальчишка, разносящий газеты, вместе с самим солнцем засобирался домой, он остановился у мастерской и вложил последнюю из отпечатанных бумажек в зазор оконной рамы. Художник выглянул за дверь, протянул руку до послания и прочел его.
Располагая редким талантом, художник и не подозревал, что кровь он имеет крайне распространенного вида. Откликнувшись на смелое объявление, он отправился в больницу и пожертвовал нуждающимся краску своего тела, за что и получил горсть монет, достаточную для расплаты по собственным счетам.
(Автор: Казимир Либанов)
Другая притча