Contract
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
 Две корпорации подписывают договор о слиянии. Две влиятельные семьи подписывают контракт. Юлия Атти и Евгений Гайсин вынуждены подписать брачный контракт. Разгильдяй и мисс Совершенство должны жить под одной крышей. Сколько времени им понадобиться, чтобы дойти до черты? А что должно произойти, чтобы преступить черту?
|
Контракт.
Юлия Атти и Евгений Гайсин.
Каждый мой день начинается одинаково - с прихода стилиста-визажиста и двух личных помощников. Я не говорю, что это плохо. Нет. Мне это нравится. Но иногда хочется неожиданности. Хочется сюрприза, преподнесенного жизнью, оставленного на пороге не яблочного пирога в плетеной золотистой корзине, а послания в бутылке. Чтобы сорваться на поиски капитана Гранта. Чтобы отчалить от берега, не жалея, что оставила после себя лишь записку...
Сегодня день, когда меня снова ждет пирог. А из бутылок - лишь оставленные молочником.
Я сижу в удобном кресле перед зеркальным трюмо. Вокруг меня порхает стилист-визажист. У меня на сегодня назначено много встреч.
- Лиз?
Я вижу в отражении свою помощницу. Чуть менее секунды назад она удивленно заломила бровь, просматривая информацию на экране планшета. Вот эта заломленная бровь и заставила меня произнести ее имя вслух.
- Пришло сообщение от вашего отца.
Я не подгоняю помощницу. Вижу, как на ее лице отражается борьба с сомнением. Не тороплю ее. Зато пришло время оценивать образ на сегодня.
- Экселлент!
Мой второй помощник любит вставлять словечки, имеющие аналог и в нашем языке, но у каждого из нас есть свои фишки. У Егора - словечки из словарей других стран. Но они идут Егору, приклеиваются к образу, как крохотные рыбки к коралловым островам.
Я гляжусь в зеркало. Но вижу, почему-то, все еще хмурящуюся Лиз. Стилист делает выпад и все-таки заставляет меня сконцентрироваться на своем лице. Сегодня мои волосы застыли в холодной волне. Отливают пшеничным медом. На их светлом фоне особо ярко смотрятся алые губы и голубые глаза. Как по мне, сегодня стилист переборщил с румянами. Подчеркнул впалые щеки. Говорю об этом Егору.
- Экселлент!
Егор отрезает, как серпом. Стоит, подпирая рукой подбородок.
- Деловой обед с вашим отцом согласован. Мы успеем посетить реабилитационный центр и строительство медгородка. Вечером встреча меценатов-сердечников.
Все наши встречи назначены не просто в разных концах города. Нам придется прибегнуть к помощи пилота, чтобы успеть везде и вовремя.
А вот неожиданная, незапланированная заранее встреча с родителем - это сюрприз. Надеюсь, приятный. Потому как появиться на сборище меценатов-сердечников в образе пациента, а не спонсора, мне не шибко хотелось.
Выбор Егора на сегодня - светлый брючный костюм. Он обещает, что на строительстве я смогу снять пиджак и оставаться в майке. Затем же снова облачиться в полный комплект элегантности на обед с родителями.
Папе, на самом деле, все равно, во что я одета. А вот мама...
Реабилитационный центр расположен на берегу большого озера. Его финансирование - папино раскаяние. Искупление.
Наша финансовая империя выросла на костях жертв Второй Мировой. Семья Атти, сумевшая сохранить материальные ценности, сберегла и ценности духовные. Выплатами государственных репараций мой отец был недоволен, поэтому и взялся за восстановление доброго итальянского имени. Он рьяно восстанавливал исторические памятники, используя на строительствах людей, потерявших почти все на полях боев. Он мотался по странам, собирая по крупицам разграбленное, привлекая инвесторов. Он выращивал гениев из потомков уничтоженных в лагерях. Он личным примером заставлял других выплачивать по долгам.
Мой папа - бывший военный. И сейчас он с ума сходит, когда видит человека, искалеченного чужой войной. И вкладывает в таких деньги, которые со временем возвращаются с лихвой. А моя работа - обворачивать его одержимость в красивую обертку.
Строительная компания сумела вписать в горный пейзаж высотку в пару десятков этажей, и теперь мы подлетаем к центру на вертолете, пугая диких жителей ревом двигателя.
Мне все еще не дает покоя внезапно назначенная встреча, но я должна улыбаться и радоваться встречам. Сейчас у всех с собой камеры. Если ты не хочешь ударить в грязь лицом, ты должна быть во всеоружии. Даже если ты не отправлял пресс-релиз, в сеть в любом случае сольют видео и фото с тобой. О комментариях лучше не беспокоиться. Сейчас каждый считает себя в праве облить тебя грязью, даже если кому-то просто не понравился оттенок твоего блеска для губ.
С реабилитационным центром мы разбираемся быстро. Егор успевает поулыбаться воякам, смущая последних, и порой шокируя. Лиз продолжает неотрывно следить за новостями в сети и подсказывать ответы на вопросы. Мы - персоны публичные. Нам следует быть осторожными с высказываниями.
На строительстве не все в порядке. Но снова на люди мы сор не выносим: у нас все в порядке, мы справляемся, идем по графику, успеваем вовремя. Я не читаю по бумажке, но вежливо отклоняю вопросы журналистов, которые не относятся к теме встречи.
Усаживаясь в кресло геликоптера, спрашиваю у Лиз:
- Тебе удалось выяснить причину внезапного желания лицезреть меня?
Помощница закусывает губу и не поднимает взгляд. Мне кажется, что она вот-вот разгадает загадку, но, увы... Она отрицательно качает головой. Я вздыхаю, снимаю наушники и отворачиваюсь к окну.
На крыше небоскреба сумасшедший ветер. Он ударяет меня в бок с такой силой, что Егору приходится поддерживать меня. Прическе каюк...
Пока спускаемся в лифте, Егору удается вернуть мне утреннюю свежесть, а образу - шик. Он прыгает вокруг меня, как яркий апельсиновый мячик. Но стоит створкам разъехаться в стороны, как тут же становится в свою излюбленную стойку, подпирая рукой подбородок, и выдает что-то вроде "сносно".
Меня ждут в конференц-зале. И что самое подозрительное - просят помощников оставаться в холле. Это мне жутко не нравится. Это значит, что встреча будет носить крайне деловой и крайне личный характер. И сердце начинает бешено стучать.
В огромном зале стоит овальный стол. Я последняя. Меня ждут. Пятеро. И видя, кто именно меня ждет, я начинаю лихорадочно перебирать варианты: обморок, метеорит, внезапно образовавшая встреча... Нет, лучше, наверное, метеорит...
- Юлия, присаживайся.
Папа говорит привычно бодрым голосом. Я слышу в его интонациях финальный исход встречи. Он будет доволен вне зависимости от моего ответа. Так как ноги отказываются меня держать, я падаю в ближайшее ко мне кресло. Ровно по диагонали от меня сидит мужчина, лицо которого мелькает на страницах бульварной прессы с регулярностью, угрожающей популярности Мадонны.
Мой отец - единственный, кто не сидит. Мама не смотрит на меня. Она избегает моего взгляда.
Родители Евгения сидят рядом с сыном. На столе перед ними лежат две стопки бумаги. Не толстые, но внушающие страх.
- Юлия, нам поступило деловое предложение, и я намерен ответить согласием.
Я надеваю улыбку внимательного слушателя. А внутри горят леса Сибири. Единственное деловое предложение от влиятельной семьи, родители которой привели на деловую встречу взрослого сына, может предполагать слияние. Физическое. И на столе лежат не просто бумаги. На столе лежат брачные контракты.
Я не смею оторвать взгляд от отцовского лица. Хоть и уверена, что меня изучают несколько пар любопытных глаз. Но и здесь я должна держать марку. Не должна проявлять истинность переживаний.
- Юлия, мы подготовили все бумаги. Вам лишь следует поставить подписи...
- Я могу их изучить?
Давно не я не осмеливалась перебивать отца. Но мою попытку хоть как-то изобразить независимость оценила мама. Она благодарно улыбнулась.
- Сутки.
Тон отца похолодел. Я уверена, что он просчитал все варианты. Что выбил лучшие условия. Не знаю, сколько времени он планировал и сколько денег потратил на консультации с лучшими юристами, но я все равно хочу посмотреть некоторые пункты контракта.
- Двадцать минут.
Я снова перечу отцу, но на этот раз он доволен. И готов ждать. Поэтому садится возле мамы.
В зале нет помощников. Никто не принесет мне экземпляр контракта. Поэтому мне приходится перебороть слабость в коленках и пройти по изогнутой линии позора. Меня продали, а я улыбаюсь.
Мой будущий муж не соизволил помочь. Как сидел, так и продолжил сидеть. Зато у меня появилась возможность его рассмотреть. Он развалился в кресле. Кажется, его нисколько не напрягает сложившаяся ситуация. Он расслаблен, и я готова поклясться всеми предками, что он не станет исполнять пункт контракта о супружеской верности.
А именно этот пункт меня и беспокоит больше всего.
Евгений красив. Настоящей мужской взрослой красотой. Но он ее прячет. Умело выставляет напоказ ребячество и разгильдяйство. За то время, пока я иду вдоль длинного стола, мне удается припомнить самые яркие моменты его биографии: брошенных подружек хватило бы, чтобы замостить их сердцами площадь Сан Марко, разбитых машин на его счету больше, чем могут уместить чикагские штраф-площадки вместе взятые, а статей о публичных выходках хватит, чтобы занять все места на полках полного собрания налогового кодекса Канады.
Я присаживаюсь около мамы, подвигаю бумаги к себе и ищу пункт про исполнение супружеского долга и сохранении семейного очага. Удивительно, но именно эти пункты обозначены дополнениями. А весь контракт сводится к слиянию не нас с Евгением, а к финансовому соитию двух империй. Нашей банковской и их строительной.
Не знаю, благодарить ли отца за сдержанность в вопросе личного характера или плакать. Он захотел закрепить слияние корпораций старым проверенным способом, но не посчитался с нашими интересами. Мы подпишем эту часть. Старшие уйдут, а нам с моим будущим супругом придется еще обсуждать пункты контракта, относящиеся к продлению рода. Это будет пыткой. И чтобы поскорее закончить ее, Евгений прибегнет к каноническому поднятию рук в жесте "сдаюсь". Чтобы я или наши юристы ни предложили, он все равно будет жить по собственным правилам. Я могу хоть миллион евро запрашивать за каждый его выход в свет с любовницей, он все равно будет выходить к прессе с новой любовницей. И каждый раз - с все более глупой и страшной.
- Ваши юристы согласны со всеми пунктами контракта?
Я бросаю холодный, как адриатический ветер, взгляд на моих будущих родственников. А сама в душе надеюсь, что они бросят мне спасательный круг.
- Со всеми.
"Пух!" Моя надежда лопается мыльным пузырем. Им выгодна сделка в лбом случае. Их империя меньше нашей. И они уже не чаяли женить отпрыска.
- Хорошо!
Я хватаю ручку и размашисто перечеркиваю свою жизнь. Затем тянусь за вторым экземпляром и снова пачкаю лист. Оставляя ручку, как закладку, возвращаю оба контакта на место. Теперь осталось дело за малым - должен расписаться Евгений.
Он лениво отрывается от спинки кресла, лениво тянется за бумагами. Я не слышу ничьего дыхания. Все ждут от Евгения какого-то подвоха, взбрыка в последний момент. А я даже мысленно не пытаюсь его умолять сделать что-либо. Это бесполезно. Сын Бертрис и Влада Гайсин бросает на меня короткий взгляд исподлобья. Мне на секунду кажется, что именно он ждет от меня чего-то неординарного. Но уже через мгновенье ставит свою подпись рядом с моей. После повторной закорлючки его и мои родители облегченно вздыхают.
- Всем спасибо!
Евгений хлопает ладонями по столу и, опираясь на руки, поднимается, глядя на меня.
- Мои юристы свяжутся...
Он не дослушивает. Я вижу, как он кивает головой, соглашаясь на то, что какие-то люди будут снова за него решать его судьбу, и уходит. В медленно закрывающуюся дверь на долю секунды просовывается голова Егора, но я отмахиваюсь.
Наши родители что-то увлеченно обсуждают, размахивают руками, переходят с одного места на другое. А я продолжаю сидеть и думать, что как-то не так я представляла себе свою свадьбу...
До мен доносятся обрывки разговора.
- Венеция - прекрасное место для медового месяца.
- А церемонию нам позволят провести в Гранд-Опера?
Мои мамы обсуждают свадьбу.
- Нет!
Я поднимаюсь из-за стола. Злость придает мне сил. Я позволила решать им за меня. Но поставив свою подпись под новым папиным проектом, я автоматически стала его пи-ар руководителем.
Удивленные взгляды придали ускорение потоку мыслей.
- Свадьбы века не будет. Это невыгодно нашим компаниям. Всплывут подробности. Нет. Мы устроим фото-сессию в костюмах. Никаких венчаний и Гранд-Опера.
- Но почему?
Возмущение Бертрис отражается в ее распахнутых, неумело накрашенных глазах.
- Мы хотим поднять стоимость наших акций на пять или пятьдесят пунктов?
Отец по-дружески похлопывает по плечу Влада и говорит успокаивающе:
- Юлия знает, что делает!
Да, к сожалению, я знаю... Знаю, что сейчас развернусь и пойду переодеваться к следующей встрече, дам задание Егору найти свадебные наряды мне и всей семье, Лиз займется поиском фотографа и местом съемки. Объявления о помолвке не будет. Зато СМИ будут трубить о нашей внезапной свадьбе, как минимум неделю. И акции поползут вверх.
Надо предупредить супруга. Было бы неплохо еще и мальчишник Евгению устроить. Но это не сыграет на руку финансам. Возможно, можно будет устроить шоу в честь анонсирования скорого появления наследника. Но до этого момента еще дожить надо. Как бы хотелось, чтобы мой нрав был не настолько сильно пропитан практичностью...
Что это? Почему я не плачу? Почему не устраиваю истерик? Ведь у меня только что забрали право выбора быть счастливой!
Я все-таки добираюсь до последней точки. Меценаты-сердечники не впечатляют моего помощника. Егор стоит по правую руку от меня и, переводя взгляд от одного наряда к другому, дает свои оценки: "моветон", "катастрофи", "шрекен".
Мне сейчас не до нарядов. Я занята обдумыванием обоюдно невыгодного пункта контракта. С отца станется свалить все неудачи слияния корпораций на наши головы. Следующим решением станет для него расширение нашей семейной идиллии до образца "два плюс один". То есть, он потребует наследника, и будет считать его появление гарантией успеха на финансовом поприще. Но тут я его разочарую.
Я улыбаюсь на камеру, а сама слушаю, как Лиз озвучивает пункт про совместное проживание:
- У вас будет общий дом за чертой города. Но в собственности корпорации.
Я киваю в знак понимания, а кто-то из гостей решает, что я с ним здороваюсь, и на долю секунды на его лице отражается замешательство, ведь мы уже и так здоровались!
- Про общую спальню ничего не сказано.
Вот, в этом весь мой отец - дальше порога спальни не заходит.
- Раз в месяц вы должны будете появляться на благотворительных вечерах и спортивно-развлекательных мероприятиях исключительно в паре.
- Кто у них прописывал пи-ар?!
Я возмущена! Подобные пункты всегда должны согласовываться со мной! Но на этот раз за меня все решили. Одного раза в месяц "выход в люди парой" будет недостаточно. А ведь Евгений будет настаивать на беспрекословном исполнении именно этого пункта! Нет, следует отшлепать их пи-арщика по самое не балуй!
Все же я не в состоянии мыслить трезво. Вокруг все картонное, плоское. Даже звуки. Начинаю осознавать, что на инъекции работой смогла продержаться полдня. А сейчас адреналин растворился. Пошел откат...
- Лиз, мне необходимо на свежий воздух...
Но я не успеваю договорить. Помощница уже тянет меня к выходу на террасу. Егор остается прикрывать тылы. Его платоническая улыбка отбивает всякую охоту у охотников на меня. А для охотниц у него прибережено нечто из ряда вон выходящее. Он часто бывает неуклюж. И если в его руках бокал красного вина...
Я пытаюсь глубоко вдохнуть, но не успевший еще остыть вечерний воздух царапает горло, засыпая легкие пустынным песком. Чтобы удержаться на ногах, мне приходится опереться на перила. Подо мной - бездна, сверкающая ночными огнями. Где-то далеко внизу - асфальтовая река. И корабли по ней плывут, подмигивая прохожим охровыми маячками.
- Я вышла замуж, Лиз...
Она гладит меня по плечу. Она знает.
Еще пару минут я стою, раздумывая, в какую сторону шагать. Но спустя несколько мгновений мир обретает объем. Я оборачиваюсь к помощнице.
- Я хочу, чтобы на платье была опушка цвета бордо по подолу и по верху лифа. В тон помаду.
И решительно направляюсь в зал.
Аукцион уже закончился. Меценаты бродят от столика к столику, запивая обыденность искрящимся праздником. Они делают вид, что отвлекаются от работы, но на самом деле, только этим и заняты. Богатые люди не перестают думать о работе. Только степень увлеченности меняется в зависимости от посещаемого мероприятия.
В глубине зала видно волнение. Там кто-то пришел. Его встречают радостными окриками.
- Прошу вас, господа! Еще минутку внимания!
На подиум поднимается распорядитель аукциона.
- Последний лот!
- Опоздавший лот!
Я слышу знакомый голос и на сцене появляется мой формальный муж. Его слегка пошатывает. Видимо, он уже выпил. И слегка переборщил.
- Поможем сердцам биться мощнее!
Он объявляет себя королем вечеринки и стаскивает через голову джемпер цвета вороного крыла. Зал наполняется женскими вздохами и мужским смехом.
- Начальная стоимость...
Он замолкает, но не потому, что еще не определился с ценой, а потому, что встречается со мной взглядом. Меня уже не волнует его выходка. Первый шок я испытала чуть ранее общего выдоха восхищения.
- Тысяча местных динаров! Шаг - пятьсот!
На помощь заиндевевшему Жене приходит его друг.
- Брат тоже хорош!
Лиз шепчет мне на ухо, и я понимаю, что была не в курсе о наличии еще одного родственника.
Борьба за тряпку набирает обороты, а мне становится совсем плохо. Меня тошнит от пьяных, от потных, от жаждущих чужого тела. Женщины завелись, в воздухе витает дух плоти. Их мужчины рады, что хоть что-то в этой жизни, кроме пин-кодов на платиновых картах, может еще расшевелить их алчные сердца.
- Мы можем уйти?
Я спрашиваю, потому что уже и так чувствую поддержку Лиз и Егора. Они стоят у меня за плечом. Мои ангелы-хранители.
- Мы можем уйти.
И мы уходим. Я не спешу домой. Сегодня произошло слишком много всего. И если встречи в реабилитационном центре я смогла пережить, то встречу с родителями...
Мы едем к Лиз. Егор, к его многим умениям, имеет еще одно - он отличный водитель. Он умеет отрываться от папарацци.
- Господи!
Я готова схватиться за голову. Что будет, когда пресса узнает о свадьбе!
Лиз пытается меня успокоить. Гладит по плечу.
Мы паркуемся во внутреннем дворе жилого дома. В нем три этажа. Квартира Лиз на втором. Но мне нужна дверь напротив. Я прощаюсь со своими помощниками и нажимаю звонок. Дверь открывается вовнутрь. Там темно, но меня, я знаю, ждут.
Я не знаю его настоящего имени. Да мне и нет необходимости его знать. Он всегда молчалив. Я не разговаривать к нему прихожу. Он делает шаг назад, чтобы впустить меня в квартиру. Я закрываю за собой дверь.
В темноте ничего не вижу. Протягиваю руку, касаюсь лацкана его пиджака. Тяну на себя, чтобы, приподнявшись на носочки, поцеловать его в губы. Тягуче. Мягко. Именно так я хочу, чтобы меня любили.
Я даю сигнал.
Он берет меня на руки, как принцессу, зарывается носом в заправленные за ухо волосы, и несет в комнату. Шторы закрыты. Свет не включен. Здесь я могу чувствовать в полной безопасности. Здесь меня никто не найдет.
Он кладет меня на диван, склоняется надо мной, позволяя вдохнуть знакомый запах. Его руки гладят мою шею, а губы ласкают скулы. Я закрываю глаза и отдаюсь всецело на волю чувств. Его поцелуи прокладывают по моей коже звездные тропы. Его дыхание плавит мою волю. Он нежен, как я и просила.
Его пальцы ищут в темноте молнию на боковом шве платья. И от каждого касания мое тело вздрагивает, пугаясь и трепеща от предвкушения. В его руках побывало слишком много женщин. Но он никогда не показывает, насколько искушен. Я готова поверить, что для него я одна единственная.
Он пересаживает меня к себе на колени, чтобы избавить от платья. Снимая его через голову, окончательно лишает мою прическу изысканности. Он гладит мои бока вверх и вниз, все сильнее сжимая пальцы так, что кажется, ребра затрещат.
Я склоняю голову, запутывая пальцы в его волосах, а он целует мне грудь, подвигает ближе к себе, чтобы я могла почувствовать его силу.
Я распускаю узел его галстука. Я очень люблю этот мужской аксессуар. Заставляю его откинуться на спинку дивана, а сама медленно расстегиваю пуговки на рубашке. С каждой новой расстегнутой пуговкой все больше оголяется его грудь, и я, наконец, могу поцеловать натянутую на упругие мышцы кожу. Пуговка - и поцелуй. Пуговка - и касание. Он шумно выдыхает каждый раз, как мой язык щекочет его сосок, а ногти царапают пресс.
Я не снимаю с него ни пиджак, ни рубашку. Мне нравится этот символизм. Недосказанность. Скрытность. Частичность...
Я не снимаю с него рубашку, а он оставляет на мне чулки. Я не успела заметить, как с меня слетело кружевное белье.
Он опускает меня на пол, на пушистый ковер, и располагается между моих ног. Мне больше не хочется игр. Я думаю, что им придают слишком большое значение. Порою, они отвлекают...
Я пытаюсь притянуть его к себе. Он поддается и ложится сверху, прижимаясь всем телом. Его губы тонкие, но мягкие. Они могут ласкать, а могут и наказать. Но сегодня я хочу нежности. Я требую поцелуя. И получаю его. Я двигаю бедрами, чтобы подсказать, что готова, что хочу почувствовать его внутри.
Игры закончились. Я пришла получить желаемое, и не согласна отступать. Я прижимаюсь к нему всем телом, подаюсь вперед. Темнота мешает рассмотреть его глаза, но я все равно знаю, что они закрыты. Он никогда не смотрит в глаза, когда занимается любовью. Мы двигаемся друг другу навстречу, врезаясь, отступая и роняя капли сладкой росы на ворсистый ковер.
Мне хорошо. Уютно и спокойно. Ровно до тех пор, пока я не вспоминаю, что сегодня должна была быть моя первая брачная ночь. Но, видимо, мой муж не возжелал встретиться. Неужели я должна выполнять все пункты договора прямо с сегодняшнего дня?
Евгений Гайсин.
"Который час? Шесть? Не рано ли для петухов? А! Это новый ринг-тон! Кто тут у нас? Воу! Рыжая?! Нормально! А тут кто? Лысая?! Ну, вообще!"
- Так, девочки! Пора и честь знать!
Глупая шутка, я знаю. Но она мне нравится! Так же, как и чувствовать себя всесильным, просыпаясь в собственных апартаментах в кольце из ноги и рук первых красавиц, сошедших ко мне прямо со страниц журнала "Максим".
Я хлопаю в ладоши, доводя до озверения сонных мух. Они могут до обеда спать. Но у меня свое расписание.
Сначала - поход в бассейн. Полчаса интенсивных занятий - я плыву против течения. Это лучше, чем бег по пластиковой дорожке сквозь нарисованный на панорамном экране лес.
Затем плотный завтрак. Я не изменяю злакам. Но привык запивать горячим шоколадом.
Срабатывает напоминалка: "Завтрак в инстаграм". И я улыбаюсь на селфи. На фоне тарелки со злаками. Смартфон тут же оповещает - у вас тысячи лайков. И это в семь утра! Надо бы поднажать и добраться до миллиона!
Снова срабатывает напоминалка: "Стройка века!!!" и три восклицательных знака должны указать мне на важность события. Сегодня на стройку приезжает инспекция от "Атти-Финанс". Это важность, да! За чашкой шоколада решаю - опоздать или приехать раньше?
За меня решает звонок друга.
- Жека, ты сегодня на тест-драйве?
Вспоминаю, что именно сегодня я назначил свидание с самой прекрасной из всех мне знакомых созданий.
- Тесла, жди меня! - отвечаю другу и тут же меняю статус в ФБ.
На стройку прилетаю. Железный конь, хоть и имеет лишь два колеса, но летает не ниже пегасов. Естественно, я не предупредил, что появлюсь раньше. Девчонки в приемной суетятся, убегают в уборную подкрасить губы и расстегивают верхние пуговки блуз. Веселье в самом разгаре. Они стреляют глазками в меня, я отражаю атаки, умело выводя их из строя комплиментами. Бабы любят ушами!
Просматриваю документацию. Не нахожу ничего необычного. Возможно, потому, что мысли мои уже далеко...
- Я возьму это с собой! - машу перед носом прораба бумагами и наблюдаю, как он спадает с лица.
Видимо, эти бумаги были подготовлены для инспекции, и теперь ему придется попотеть, чтобы очень быстро сообразить копии. Даже не собираюсь входить в его положение. Мне нравится. А этому жиртресту полезно согнать пару слоев.
Уже оседлав байк, прислушиваюсь к звуку. Вертолет. Инспекция прибыла. Достаю смартфон и делаю селфи в шлеме на фоне приземляющегося геликоптера. А потом даю по газам.
На треке полным-полно людей. Мои друзья из команды техников прилипли к посетившей их красотке. Но лишь мне позволено ласкать ее.
Я переодеваюсь и забираюсь на сиденье пилота. Я в предвкушении. Я опьянен запахом кожи. Я одурманен рокотом двигателя. Я включаю музыку и меня разрывают роковые турбины. Я давлю на газ, срывая асфальт. Я лечу, забывая о времени. Меня прижимает к креслу. Наверное, так чувствует себя женщина, когда я ложусь на нее всем телом. Это неописуемо. Это непередаваемо. Это фантастика!
Кажется, мой победный клич заглушает мотор.
Я завершаю круг, заставляя команду механиков ругаться в дыму. Им придется менять покрышки.
- Дорогая малышка... - Комментирует мой брат.
Я знаю, он мне завидует.
- Возможно, я дам тебе подержать ее за ручку.
Я смеюсь, не замечая, как мелькает злоба в его глазах.
На моем телефоне куча пропущенных звонков. Я перезваниваю.
- Да, пап! Дай мне пять минут, и я буду у тебя.
Подозреваю, что я где-то напортачил. Возможно, прокололся с инспекцией объекта. Но у меня есть только три минуты, чтобы снова просмотреть планы. И останется еще две, чтобы добраться до места встречи. Я бросаю многозначительный взгляд на "Теслу" и слышу, как Николя возмущается:
- Нет!
Но мне плевать. Я обещал папе быть на месте через пять минут...
Неожиданностью для меня становится адрес. Меня позвали в головной офис "Атти-Финанс". Значит, все же напортачил!
Мня проводят в огромный конференц-зал. Здесь меня уже ждут. И желание сделать селфи в крутом кабинете улетучивается, как только я вижу лицо главы корпорации Атти.
Плюхаюсь в кресло рядом с отцом и сразу вижу титульный лист какого-то контракта. "Контракт"... Бросаю молчаливый взгляд на отца. Он кивает мне в ответ. Мать жует губу. Ненавижу ее эту привычку!
Чешу подбородок и открываю последнюю страницу контракта. Вижу две фамилии. Свою и Атти. Обе графы для подписи пусты. Как и место Юлии. Интересно, в каком кресле она предпочитает сидеть на совещаниях?
Осознавая всю полноту провала, откидываюсь в кресле и стараюсь не думать о Юлии. Стараюсь думать о "Тесле".
Дверь открывается, впуская новых посетителей. Это она. Как всегда шикарна, изысканна и холодна. В отличие от меня, она сразу понимает, что собрание столь значимых личностей знаменует нечто сногсшибательное. Она улыбается, но я вижу, как слабнут ее ноги. Она садится в кресло далеко от меня. Тем лучше. Я не буду чувствовать запах ее страха. А она - моей обреченности.
- Юлия, присаживайся.
Ее отец, как по мне, чересчур деловит. Он поставит дочь перед фактом, не посчитается с ее мнением. Интересно, она упадет в обморок или устроит истерику?
- Юлия, нам поступило деловое предложение, и я намерен ответить согласием.
А она ничего так... держится!
Чтобы разобраться с условиями ей приходится поднять свой хорошенький зад и продефилировать вдоль длинного стола. Я не готов сейчас пялиться на нее, но знаю, что она идет с гордо поднятой головой. Надеваю маску полнейшего безразличия и снова думаю о "Тесле". Она садится достаточно близко, чтобы завладеть моим вниманием. Я чувствую аромат хвои и горького табака. Но ведь она не курит!
Мне интересно, какие именно пункты контракта ее интересуют. Если про исполнение супружеского долга, то я соглашусь лишь на "раз в год" и после распития чертовски дорогого бренди из погребов их славных винных запасов. И плевать на чужое мнение!
Она задает еще какой-то вопрос, но я уже не слушаю. Решаю, как быть с мальчишником. Как-то неправильно ставить подпись на брачном контракте, прежде, чем отгуляешь хорошенько по поводу.
Кажется, я слегка увлекся планами на вечер. От меня чего-то ждут. Ах, да! Подпись.
Я, слегка заторможенный, бросаю сомнительный взгляд на Юлию. Неужели не будет истерик?! А потом мысленно отмахиваюсь. Рано или поздно меня бы приперли к стенке. Наступило рано или поздно - уже не столь важно. Я, блин, женат!
На телефон приходит сообщение с неизвестного ему номера: "Про свадьбу никому. Лиз. Помощник Юлии." Запишем...
Возле "Теслы" стоит брат.
- Пригнал мой байк?
Он недоволен. Я вижу. Знал бы он про мое недовольство!
- Ты чего?
А брату я могу говорить о том, что женат? Наверное, могу... Подхожу, присаживаюсь на капот рядом с ним. Машина нагрелась на солнце. Я не загонял ее на подземный паркинг. Такую-то красавицу и в темницу!
- Есть планы на вечер?
- А есть повод?
Николя, как всегда, знает, что спросить...
- Есть повод.
Я провожаю взглядом идущую мимо красотку. У нее длинные волосы и ноги. Она неумело облачила их узкие джинсы и надела чересчур высокие каблуки. Никакого уважения к геометрии. Невольно сравниваю ее с Юлией. Вся семья Атти носит одежду гордо. Они относятся с уважением к каждой детали. Но они - снобы...
- Так что за повод?
- Я скажу, только громко не надо, да?
Брат кивает понимающе.
- Мальчишник...
- ...!!!
- Ну, я же просил...
Николя извиняется, и достает сигарету.
- Я думал, ты бросил.
- Я не думал, что ты решишься! - мямлит он, подкуривая.
- За меня решили.
Я хмыкаю и тянусь за пачкой.
Брат удивляется.
- Я думал ты бросил...
А я уже думаю, что отличный способ не говорить ничего, но предупредить. Достаю телефон, забираю у брата кожаную куртку, натягиваю ее и делаю селфи снизу. На экране я с сигаретой, в куртке. А за спиной - огромная вывеска "Атти-Групп". Пускай мои фолловеры покумекают, с чего это такие совпадения: корпорация, моя сигарета и я.
Бросаю брелок от "Теслы" брату, принимаю подачу с мото-брелком.
- Так, что с планами на вечер?
Николя думает, затягиваясь. Затем открывает дверцу авто, бросает окурок и тушит его ногой.
- Я заеду за тобой. Поедем покорять сердца...
Я возвращаюсь домой и достаю пыльную коробку. В ней - мои старые проекты. Возможно, если я стану хорошим мужем, финансы моей супруги помогут мне воплотить идеи в жизнь?
Но работать не выходит. Старое не становится новым. Мои мысли снова возвращаются к "Тесле". И вскоре на новом листе появляется Бэт-мобиль, очертаниями очень схожий с моей красавицей. Забрасываю эскиз в Пинтерест и мгновенно нахожу отклик. Только он меня не радует. От восторга пищат девушки, желающие забраться ко мне в постель.
Сижу и думаю - хорошо это или плохо? Сколько еще времени мне отведено? Скольких я еще успею покорить своим обаянием, прежде чем в силу вступит новый критерий оценки - толщина моего кошелька?
Телефон пиликает напоминанием: завтра инспекция прибрежного объекта. Напоминание неимоверно меня воодушевляет. Я бросаю короткий взгляд на незавершенные проекты, смахиваю их снова в коробку и отправляюсь отмывать руки от пыли.
Николя приезжает ко мне, когда ночь расчерчена огнями вдоль и поперек.
- Куда мы едем?
- Я же говорил - разбивать сердца!
Я ухмыляюсь. Из этого клещами не вытянешь!
Мы приезжаем на какое-то мероприятие. Но прежде, чем зайти в парадный вход, сворачиваем за угол и спускаемся в подвальчик. Здесь нас ждут сигаретка и легкий коктейль из дыма и горьких поцелуев темнокожих красавиц. Я пьян. Я молод. Я богат...
Николя тащит меня на свет. В вестибюле слишком ярко светит солнце. Я удивляюсь и спрашиваю у брата, кто у нас тут такой богатый, что выкупил монополию на солнце ночью. Он хохочет и продолжает меня тянуть за собой.
В лифте душно. Я начинаю обмахиваться ладонью, которая с каждым движением становится все шире и шире, пока не превращается в веер. Я начинаю хохотать, сгибаясь пополам, и никак не могу объяснить брату, что я - королева Датская и машу веером, потому что мне слишком давит корсет.
Дышать становиться легче, когда мы вываливаемся из лифта. Пентхаус...
- Пентхаус... Пентхаус...
Я повторяю слово до тех пор, пока оно не начинает терять смысл. А Николя ржет.
Глоток прохладительного напитка прочищает мозги. Я слышу, как кто-то борется за право обладать какой-то вещицей.
- Лот... лот... Нет, это слово не потеряет смысл.
Мы пришли под самый конец аукциона. Вокруг нас - сплошные снобы. Именно в такой компании себя бы, как рыба в воде, чувствовала Юлия Атти. Да она бы всех за пояс заткнула бы!
- Дьявол!
Я не понимаю, почему я должен именно сейчас думать о ней?
Николя сообщает мне, что здесь собрались богачи и богачки, желающие выбросить пару звонких монет на благотворительность. Помочь какому-то центру сердечников. И что пора расшевелить это сонное царство. В конце концов, лучшие мальчишники начинаются с потери контроля над головой!
Я подзываю к себе распорядителя и приказываю продолжать торги. На кону - шмотка от лучшего срывателя головы!
- Опоздавший лот! Начальная стоимость...
Мой взгляд выхватывает знакомый блеск волос. Я запинаюсь и, кажется, впервые в жизни сражен наповал. И кем же? Собственной женой! Она смотрит на меня с презрением. Хотя большая половина зала и ее широкоплечий помощник, в том числе, готовы откусить от меня кусочек и ни с кем не делиться.
Кажется, Николя приходит мне на помощь, и продолжает торги. А я пытаюсь отвести взгляд от удаляющейся к выходу фигуры, и понимаю, что ничего не выходит. Не выходит отвести взгляд, не выходит объяснить себе причину, по которой меня тянет на выход, как магнитом.
- Продано! Милой леди с оголенным плечом!
Николя трясет меня за плечо, по-братски обнимает, возвращая меня на землю. Мои волосы взлохмачены. Во рту пересохло. Я смотрю на брюнетку, что поднимается на сцену и целится в меня опытным взглядом. Вспоминаю, что у меня - мальчишник. А еще... я остался без джемпера...
- Вы не одолжите мне свою блузку? Кажется, ночи похолодали...
Я пьян. Я молод и я беззаботен.
Брюнетка, кажется, спрашивает, как же быть ей? Ведь она останется почти, в чем мама родила, и ночи имеют влияние и на нее. Я обещаю ей, что со мной она не замерзнет, и подмигиваю.
Уже через десять минут она сидит у меня на руках и шарит языком в моем рту. Слегка отодвигаю ее и обнаруживаю нас в салоне лимузина. На коленях брата вытанцовывает еще одна брюнетка. Я вижу, как он счастливо улыбается.
Говорю ему, что, кажется, мы слегка переборщили с дозой, но Николя меня не слышит, а моя подруга снова требует внимания. Она и ее огромные коричневые соски.
- Ого!