Страшный день.

Солнце еще только садилось за горизонт, как вдруг во всем Городе все телевизоры включились на одном канале, все приемники настроились на одну волну и вся эта электронная толпа рявкнула:

"Внимане, жители. Завтрашний день объявляется Днем Настоящей Любви."

Щелк. И тишина.

Милиционеры тут же принялись искать хулигана, люди ухмыльнулись дурацкой шутке, некоторые вспомнили ужасы Дня любви в одном из фильмов.

Физик Преквантов, который на досуге любил наблюдать за дворовыми котами, заметил, что их поведение удивительным образом изменилось. Он даже заварил себе Особого Ядерного Чаю, который с друзьями выращивал в лаборатории назло всяческим запретам, и уселся у окна с кружкой и мощным биноклем. Кот Бойль вместо того, чтобы по привычке драться с Мариоттом, неожиданно пошел, поймал голубя и отнес его забитой кошечке без имени. Та сначала очень испугалась Главного Кота Двора, но потом робка подошла и стала есть. Преквантов готов был поклясться, что на морде Бойля расплылась чеширская улыбка.

Но завтра у физика намечался очень важный Эксперимент, способный перевернуть представление мировой общественности о значимости промокашки в строительстве несущих конструкций ускорителя субатомных частиц, и потому он бросил наблюдательный пост и пошел спать. Очумевший Марриот пытался петь, но чей-то ботинок прервал его концерт для рыжей кошечки Монро...

Утро следующего дня встретило людей солнцем, поющими птицами и очумевшими календарями. В последних сегодняшний день был выделен красным и назывлася Днем Настоящей Любви.

- Шутка затянулась, - заметил интелегентный дворник Горностаев и отложил метлу. Потом взял томик любимого Горация и прочитал пару страниц.

Слегка удивленные люди позавтракали, немного посудачили о "чудесах" и отправились по делам. Но и тут их поджидала неожиданность: работы не работали, предприятия обслуживания не обслуживали, транспорт не траспортировал, детсады были бездетны, а школы - бесшкольниковны.

Известная истеричка Кассандрова не выдержала и закричала:

"Караул". Потом подумала и продолжила: "SOS". Последнее слово ей особенно понравилось и она покатал его на языке, а потом спохватилась и побежала куда-то, переодически разрывая тишину сиренообразными криками. Вопли Кассандровой постепенно ослабевали и вскоре совсем стихли где-то в районе Кисельнобережной улицы.

Люди были обескуражены. Они совершенно не понимали, что происходит. И тут в небе выросла огромная голограмма головы градоначальника. Голова сказала:

"Дорогие мои жители Города. Сегодняшний день - самый необычный в вашей, да и в моей жизни. Только сегодня вы можете испытать чувство Настоящей любви, а самые удачливые даже сохранить его на некоторое время. Для этого всего-то и нужно, что каждый желающий бросил вон в тот...", - голова кивнула на возникший невесть откуда ящик титанических размеров с прорезью, похожий на урну для голосования: "... Взносовый Аппарат то количество ценностей, в которое он ценит эту Настоящую Любовь. Счастья вам, любимые горожане".

Голова исчезла. Потом опять возникла: "Да, совсем забыл - сегодня выходной ДЛЯ ВСЕХ и ничего не работает, даже телевизоры. Впрочем, вы уже, наверное, догадались. Еще раз с праздником."

Люди в растерянности смотрели друг на друга, а потом разбрелись кто куда. Но никто, даже любопытная бабка Сигизмундовна, не подошел к ящику на площади.

Пользуясь случаем, кто-то размораживал холодильник, кто-то играл в футбол - благо, погода позволяла, - кто-то отсыпался. А ветер, заглянувший во внутрь ящика и не нашедший там ничего интересного, унесся прочь.

Бедная девушка Ниагарова, затравленно озираясь, подкрадывалась к площади. "Я же не хочу ничего особенного", - шептала она себе. "Почему не попробовать?"

Вот и ящик. Тоненькая рука девушки опускает что-то в прорезь. И ничего не присходит.

"Ну и ладно, все равно мне не к чему было надеть эти бриллиантовые серьги." Ниагарова шла прочь с площади и в уголках ее глаз потухали гасимые слезами последние искорки надежды.

А на следующее утро ящик исчез и все вернулось на старые рельсы. Преквантов проводил дополнительные рассчеты, бедная забитая кошечка опять стала бедной забитой кошечкой без имени, Горностаев подметал улицу, переодически останавливаясь и читая припрятанного в кармане фартука Сартра, Кассандрова вернулась на угол, где продолжила торговать пирожками с вареньем из васильков, а бабка Сигизмундовна вернулась к сплетням. Никто ничего не помнил, как будто и не было вчерашнего дня, когда каждый испугался или не захотел или просто пожадничал или не поверил или понял слишком хорошо, что...

...Ниагарова проснулась. Перед ней на специальном кроватном столике стоял поднос с завтраком. Она подняла глаза и улыбнулась...