Франк Роман : другие произведения.

Изnаnка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Тот же мир, десять лет спустя. Герои возмужали, изменились. Корпоративные игры остались те же. Борьба за власть, деньги и место под солнцем.


Роман Франк

И З N A N K A

Добро - изнанка зла

(японская пословица)

  
  
  
  
  
   Пауль Коэн, управляющий "Коблайн" уверенно шагнул в раздвигающиеся двери лифта. Холёное лицо выглядело усталым: подготовка к совету акционеров всегда отнимала много сил.
   Следом за шефом семенили референты. В руках - стопки объёмистых папок: в зелёных годовой финансовый отчёт, в красных - секретный проект. Его разрабатывали по заказу Пауля целых шесть лет. Специалисты учли каждую мелочь, каждую юридическую закорючку. И вот наступил момент истины. Управляющий вынес проект на ежегодный совет акционеров.
   Полсотни метров от лифта до зала заседаний Пауль пролетел, как на крыльях. Задержавшись у двери, он подержался - на счастье - за деревянный косяк и налёг на дубовые створы.
   Зал поражал роскошью - по меркам колонии. Двери, мебель и ткань для обивки везли из метрополии. Под потолком висела эмблема Компании: два наложенных друг на друга оранжево-красных треугольника. Рельефные (верхний чуть выше и левее), они нависали над креслом как дамокловы мечи.
   Одну из стен занимала панорама марсианского заката. Каменистая пустыня играла оттенками рыжего, бледный Фобос летел по чёрному небосклону, а Солнце устроилось на горизонте сияющей монеткой.
   Пауль с достоинством подошёл к своему месту, улыбнулся и подал знак референтам. Зажглись потолочные плафоны, гостям начали раздавать папки.
   - Уважаемые господа, - начал он. - Как управляющий делами Компании я собрал вас, чтобы обсудить состояние текущих дел и чтобы принять решение, от которого зависит будущее не только Марса, но и всех территорий, которые могут стать колониями Империи. В зеленых папках находится финансовый отчёт за прошедший год, в красных - проект "Неодарвин". Содержание папок секретно. Вы должны ознакомиться с ними прямо сейчас, здесь, в этом зале. У вас есть около часа. Прошу приступить.
   Гости зашуршали бумагами. Они, опытные менеджеры, лишь временно выражали волю финансовых монстров. За каждым стояла команда экспертов и аналитиков, наёмников корпораций, являвшихся истинными держателями пакетов акций "Коблайн".
   Компанию создали больше века назад, когда выяснилось, что запасы ценных руд на Марсе велики, а их добыча и переработка - выгодны. Со временем у Компании появились другие статьи дохода: содержание заключённых, производство защитных куполов, скафандров, одежды, воды, пищи и воздуха. Покупка акций "Коблайн" считалась в Империи хорошим вложением. Но экономический подъём в метрополии сыграл с Компанией злую шутку: зарплаты специалистам поднялись так, что даже дешёвый труд заключённых еле покрывал затраты. Цены на воду и воздух нельзя было поднимать до бесконечности - как нельзя было позволить роскошь безработицы.
   Как перестать тратить деньги и ресурсы на содержание отбросов? И как извлечь из их существования выгоду, если от них так и не удастся избавиться? Пауль Коэн потратил уйму средств, чтобы найти ответы на эти вопросы. Умные люди составили проект, который управляющий назвал "Неодарвин". Если его примут, марсианская колония, расположенная на принадлежащих компании землях получит свой свод законов.
   Оставалось убедить дорогих гостей в правильности решения, которое они примут. Пауль уже предпринял для этого меры: он не полагался только на удачу.
   Стрелка неслышно ползла по циферблату, дорогой симуляции механических часов. Гости внимательно рылись в бумагах. Управляющий нервничал.
   Наконец один из менеджеров с шумом захлопнул поочерёдно обе папки. Его примеру тут же последовали остальные, да так рьяно, что у Пауля заложило уши.
   - Что ж, похоже, вы ознакомились с документами, - заметил он, поморщившись. - Продолжим обсуждение, господа. Есть замечания по финансовому отчёту?
   Представители молча переглянулись. Дивиденды по акциям оставались более чем приличными, эта часть совета управляющего не беспокоила.
   - Похоже, финансами вы довольны. Перейдем к обсуждению проекта "Неодарвин". Вам ясна его суть?
   - В самых общих чертах, - сказал один из менеджеров. Он сидел недалеко от Пауля и представлял в совете интересы нескольких мелкий компаний. Те, похоже были довольны: он прилетал на Марс не впервые. - Вы хотите начать контролировать рождаемость, сделав Компанию опекуном всех новорождённых. Таким образом, вы получите право распоряжаться судьбами детей до наступления совершеннолетия. Интересно, как отнесутся к этому их родители?
   - Им придётся смириться, - улыбнулся Пауль. - Когда проект начнёт действовать, в каждом стандартном контракте (а их пока перезаключают каждый год) появится новый пункт, в котором это будет оговариваться.
   - Но те, кому это не понравятся, расторгнут контракты, - возразил менеджер. - А те, кто прилетает на Марс с контрактом в кармане - отличнейшие спецы! Вы спровоцируете утечку мозгов!
   - Вовсе нет. Видите ли, мистер Брисбейн, - управляющий, наконец, вспомнил его имя, - на Марсе контракт с "Коблайн" примерно то же самое, что и гражданство на Земле. Без него вы никто и ничто. Пол, раса или возраст здесь не при чём. Просто компания владеет здесь всем: землёй, водой, воздухом... Тем, кто не имеет контракта, приходится оплачивать пищу, воду и воздух по реальной стоимости. А она довольно велика.
   - Они могут покинуть Марс, - не сдавался менеджер.
   - При расторгнутом контракте им не продадут билета.
   Пауль не стал говорить, что на Марсе пост управляющего даёт власть, не ограниченную ворохом законов. И даже император не в силах что-либо изменить. Пока.
   - Это делает вашу позицию мало уязвимой, - Брисбейн, похоже, догадывался о реальном положении дел. - А как насчёт юридической чистоты вашего проекта?
   - Мы не нарушили ни одного закона Империи, - улыбнулся Пауль.
   "Разумеется, вас волнует только это", - подумал он. - "Вам наплевать, как мы получаем астрономические прибыли... пока мы их получаем"
   - Даже Конституцию? - заметила сидящая напротив дама. Управляющий порылся в памяти, но так и не вспомнил её имени. Видимо, служба безопасности отнесла её к категории "неподкупных и принципиальных", на чью обработку не тратились. - Это ваше опекунство сильно похоже на рабовладение.
   В ответ управляющий только пожал плечами:
   - Сударыня, рабства не существует.
   - Вам так кажется? Суррогаты рабовладения существовали и в прошлом веке. Он, кстати, недавно закончился.
   Пауль натянуто улыбнулся, скрывая раздражение. Не хватало ещё, чтобы всё пошло прахом из-за одной щепетильной курицы.
   - По сути, - продолжала дама, - вы хотите вынудить родителей отказываться от ещё не рождённых детей, чтобы воспитать из них людей, лояльных вашей системе управления.
   "Ты верно ухватила суть, сучка", - подумал Пауль, но вслух мягко произнёс:
   - Мы только хотим дать возможность работникам не тратить время и силы на решение проблем, связанных с воспитанием. Мы хотим избавить их от бессонных ночей, нервных срывов, возни с подгузниками... Короче всего, из-за чего дети перестают быть цветами жизни и начинают раздражать. А раздражённый человек плохой работник. Падает производительность труда - падает и прибыль, с которой выплачиваются дивиденды.
   Гости переглянулись. На лицах отразилось беспокойство за деньги нанимателей и за размер своих комиссионных. Управляющий мысленно поздравил себя с тем, что правильно выбрал тактику для спора. Гостей интересовали деньги и только деньги, а общественное мнение... что ж, оно расположено на Земле, а не на Марсе.
   - Есть ещё вопросы? - поинтересовался Пауль.
   - Только один. - Брисбейн, похоже, уже решил проголосовать "за". - Когда появятся первые результаты?
   Сердце Коэна замерло: вопрос задел одно из самых слабых мест проекта.
   - Так как мы имеем дело с естественно возобновляемыми ресурсами, - с каменным лицом произнёс управляющий, - то основные меры, предусмотренные проектом "Неодарвин", начнут оказывать существенное влияние на деятельность компании, как минимум, через пятнадцать-двадцать лет...
   Менеджерам это явно не понравилось, и Пауль поспешно добавил:
   - ...однако проектом предусмотрены и другие меры, отдача от которых наступит примерно через год. Диаграмма денежных потоков, рассчитанных на ближайшие пять лет, представлена в приложении.
   Менеджеры опять зарылись в бумаги. Видимо, Брисбейна устроили найденные расчёты - он одним из первых закрыл свою папку, причём очень тихо. Пауль, который едва стерпел предыдущее хлопанье, вздохнул с облегчением. Но тут сторонница Конституции захлопнула папку с таким треском, что Брисбейн подскочил на стуле от неожиданности, а Коэн испытал сильнейшее желание размозжить голову женщины об стол. Это, похоже, отразилось на его лице, поскольку дама, пролепетав: "Я воздерживаюсь от голосования", пулей вылетела из комнаты.
   Недоуменно переглянувшись, гости принялись выражать своё мнение. Голоса фиксировались вездесущей электроникой. Дождавшись, когда все покинут зал, управляющий вызвал личного секретаря:
   - Лу, ты можешь присылать людей за документами. Кстати, как распределились голоса?
   Секретарь взглянула на монитор и улыбнулась:
   - Поздравляю, шеф. Если не считать той тётки, проект получил абсолютное большинство... - Может, организуем вечеринку?
   - Не сейчас. Отложим праздник до отъезда дорогих гостей.
   - У вас грустный голос, шеф. Что случилось? Вы заболели?
   - Со мной всё в порядке, - Пауль потёр лоб ладонью, - просто... У меня такое сложное чувство... Если бы на моём месте оказался Архимед, он бы меня понял.
   - Ар... что? - удивилась секретарь.
   - Не что, а кто. Давным-давно на Земле жил человек, который однажды произнёс: "Дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир". Звали его Архимед.
   - И ему дали?
   - Что? - усмехнулся Пауль. Теперь, когда у него был и мир, и рычаг, и точка опоры, он ощущал странную пустоту и нежелание действовать.
   - Перевернуть мир?
   - Конечно, нет.
   - Мне кажется, я догадалась, - хитро прищурилась блондинка. - Вы добились от этих олухов всего, чего хотели, а теперь не знаете, что с этим делать.
   Управляющий пристально взглянул на монитор:
   - Видишь ли, я не Архимед. И хорошо представляю большую часть последствий.
   Женщина презрительно фыркнула.
   - Когда это вас останавливало? Неделю назад вы приказали стерилизовать целый сектор, чтобы гости не узнали о бунте заключённых. А там были не только зэки, но и колонисты.
   Пауль лишь усмехнулся.
   1.
   Турагентства называют Марс "красной планетой". С Земли он, наверно, так и выглядит. Уткнувшись лицевым щитком скафандра в песок, начинаешь считать его грязно-оранжевым или цвета ржавчины - кому как больше нравится. Марсианское небо, неожиданно для земных туристов, в ясную погоду оказывается голубым, звезды - яркими и колючими. Происходит это за счёт "эффекта приближения", он один напоминает, что атмосфера у нашей планеты всё же есть.
   Правда, сейчас не сезон, чтобы любоваться небесами: вот уже две недели там висит красно-коричневая пыль, поднятая очередной бурей. Из-за этого туристы боятся покидать купола: они думают, что здешняя пыль опасна для капризных скафандров.
   Е-рун-да! Я говорю это, лёжа в гальке и песке, весь засыпанный пылью, в самый разгар вызванной нами мини-бури. То же самое повторит весь мой взвод, если я свяжусь с ребятами по радио. Но делать это во время боя я не буду. Я коренной марсианин и примерный офицер, я должен выполнить приказ - захватить находящийся передо мной купол.
   Марсианские купола - разговор особый. Несмотря на малый (по отношению к размерам) вес, они успешно защищают людей от холода, радиации, ультрафиолета и пыльных бурь. Разумеется, войти туда можно лишь через охраняемые шлюзы. Сейчас их охраняют лучшие ученики, вооружённые до зубов. Они, наверное, уже все глаза проглядели, высматривая нападающих, то есть нас.
   Ну-ну.
   Заряд вызывателя кончился, галька и песок перестали падать, но пыль осталась висеть, окутав рыжеватым туманом и купол, и нас, грешных. Её плотности хватало, чтобы свести с ума включённый радар. Под этим прикрытием мы быстро, минут за двадцать, переделали пескоход в землеройку.
   У этих машин одинаковые шасси и двигатели, различно лишь назначение. Так что мне с ребятами пришлось немало повозиться, изготавливая тайком от "противника" детали на замену и тренируясь в скоростной сборке-разборке агрегатов.
   Прообразом марсианских землероек были проходческие щиты для строительства метро. Стандартная землеройка роет тоннели, которые увеличивают жизненное пространство под куполами. Грунт нашей планеты рыхлый, внешняя обшивка землеройки похожа на сетку - через неё продавливается особый гель. Каждый сектор обшивки заправляется своей разновидностью. Скорость затвердевания примерно равна скорости прохождения машины через грунт. В итоге за землеройкой остаётся тоннель с прочными и герметичными стенками.
   Основной задачей нашей землеройки было только рытьё тоннеля. Прорытая нора обваливалась сразу, отрезая нам путь к отступлению. Внутрь мы набились так плотно, что я слышал, как молится Лерой, а ведь сидел он человек за пять от меня!
   Глухой удар - это мы пробили настоящий тоннель. Вмонтированная между бурами диафрагма раскрылась, и мы посыпались внутрь коридора на одном из нижних уровней. Двоих я отослал в дозор, остальные принялись заливать герметиком пробитую стену. Сделать это нужно было до того, как приборы засекут утечку воздуха и поднимут тревогу.
   Судя по показаниям моего наручного барометра, мы оказались достаточно оперативны. Затем я дал приказ разойтись. Четыре тройки отправились к шлюзам, одна к центру связи. Я, прихватив Лероя и Тафлу, взял на себя командный центр.
   Я слушал переговоры защитников. Они уже сообразили, что буря - только прикрытие, и врубили всё освещение, чтобы не дать нам подобраться незамеченными.
   Слишком поздно.
   Двое рядовых, совершающих дежурный обход, достались Тафле: она шла впереди нас. Бросившись на шум, мы увидели валяющихся без сознания парней и наклонившуюся над ними точёную фигуру. Девушка спокойно подпитывала разрядник от аккумулятора одного из горе-вояк.
   - Прикрой нас, - бросил я ей и взломал первую попавшуюся дверь. За ней оказалась кладовка. Перетащив внутрь "убитых" и сняв их личные жетоны, мы продолжили движение. Иногда мы прятались, а иногда нет; мы вырубали незадачливых вояк и прятали их в первой попавшейся комнате. Снятые жетоны мы убирали в специальный карман на поясе.
   Я уже почти закрыл очередную дверь, когда услышал стук подошв о пластиковый пол. От командного центра нас отделяло только несколько поворотов. Краем глаза я видел, что Тафла и Лерой замерли с оружием наизготовку у "слепой" стены коридора. Но комната, куда мы складывали очередные жертвы, была напротив. Противник не мог не заметить приоткрытую дверь.
   Грех не использовать такой шанс.
   Заблокировав дверь в положении "открыто", я приказал своим людям спрятаться, а сам нырнул внутрь. Помещения на Марсе редко снабжаются всякими выступами - это затрудняет естественную циркуляцию воздуха. Чтобы закрепиться в положении "вниз головой", мне пришлось сесть на шпагат и использовать ноги в качестве распорки. К счастью, расстояние между стенами оказалось подходящим.
   Как я и ждал, заметив непорядок, командир отдал приказ взводу перегруппироваться в стандартную штурмовую позицию - двое прикрывают вход, двое тыл, остальные лезут на рожон - и начал отсчёт.
   Ворвавшись внутрь и увидев неподвижные тела своих товарищей, рядовые остановились как вкопанные. Это были юнцы лет десяти-двенадцати. Судя по их растерянным лицам, они впервые участвовали в бою, пусть даже учебном.
   И тут я обрушился из-под потолка на одного из них. Не выдержав моего веса, пацан упал. Оказавшись на полу, я извернулся, вырубил олуха с командирскими нашивками и только после этого встал на ноги.
   Испугавшись неожиданной атаки, потеряв лидера, молодёжь кинулась было назад, в коридор -- но там уже ждали Лерой и Тафла.
   Бесполезно пытаться описывать свои действия в бою. Выдрессированное тренировками тело совершает их само по себе, сознание фиксирует лишь отдельные детали, эпизоды, которые при всём желании невозможно увязать в ясную картину. Единственное воспоминание из той стычки - когда один из пацанов направил разрядник мне в горло, я попытался парализовать его. Неудачно; пришлось увернуться и придать мальчишке дополнительное ускорение в направлении стены. С теми, кто ещё оставался на ногах я расправился, применив в качестве оружия своё собственное тело.
   - Отличная работа, командир, - сказал Лерой, нагибаясь за аккумулятором одного из "убитых". Батареи у выданных нам разрядников были дохлые, их постоянно приходилось подзаряжать, а небольшая ёмкость аккумуляторов превращала это занятие в проблему. Среди попавших под моё командование выпускников ходили слухи, что трюки с оружием - подсуживание нашему противнику. Жаловаться, однако, никто не решался.
   Глядя, как напарник приводит оружие в боевую готовность, я решил взглянуть на своё. Разрядник был в норме, но нежные лепестки силового разъёма оказались безнадёжно испорченными случайным ударом.
   - Теперь ты безоружен, - заметила Тафла. Втащив в кладовку очередное тело, она бросила его поверх остальных.
   - Но всё ещё опасен, - ухмыльнулся я в ответ.
   - Думаешь, что сумеешь обойтись без разрядника? - Удивилась девушка, снимая значок с очередной жертвы.
   - Он думает уложить всех шавок Бернарда своими длинными ногами, - вставил словечко Лерой, накачанный рыжеволосый гигант.
   - С такими бойцами, как вы, это будет трудновато, - отшутился я. - Итак: собираем бирки, укладываем деток, запираем дверь и двигаемся дальше. Вопросы есть?
   - Есть. Какого чёрта мы тратим время на этих сопляков? Не проще ли было бы скинуть их в мусоросборник?
   - Полегче на поворотах, Лерой!
   Убийство на Марсе наказывается пожизненной каторгой; карается даже высказывание таких идей. Ещё бы: в каждого из нас, в наше воспитание и обучение Компания вкладывает чёртову уйму денег. Лишая кого-нибудь жизни, ты не просто убиваешь человека, ты обворовываешь "Коблайн" на довольно ощутимую сумму. Факт высказывания становится известным начальству вовсе не из-за соседа-стукача. Вся наша школа - и не только она - напичкана "жучками" всех мыслимых конструкций. Наставникам известен каждый наш чих.
   Лерой понял, что сморозил глупость:
   - Я только хотел сказать, что мусору в мусоре и место.
   - Ладно, - оборвал я его, - работаем!
   Покончив с кладовкой, наша тройка двинулась по коридору. Командным центром условного противника был кабинет директора, оборудованный связью со столицей, терминалом школьного компьютера и прямым выходом в систему слежения. Кроме лидера "красных", там были наблюдатели и четверо рядовых - личная охрана Бернарда. При виде их фигур за полупрозрачной стеной, я облизал губы в предвкушении хорошей драки.
   Так уж вышло по жизни, что мы с Берни ненавидим друг друга. Причина - в несхожести: Клейн мускулист и хорошо сложён, я же костляв и угловат, его обожают девчонки и преподы, меня не любят ни те, ни другие. Взять хотя бы учения. Красный цвет на Марсе - самый патриотичный: это цвет планеты и Компании. Для офицера-кадета командовать "красными" всё равно что уже держать в руках золотой выпускной сертификат. За последние десять лет все командиры "красных" получали именно такие, им давали лучших кадетов и лучшее оружие.
   Теоретически на выпускных учениях шансы "синих" и "красных" были равны. На деле же у меня людей меньше, чем у Берни, половина - второгодки, их личные дела полны взысканий. Вооружение простейшее: почти бесполезные в реальном бою разрядники плюс доступ в мастерскую и на склад запчастей. Задача: взять крепость, которую, согласно всем расчётам, взять невозможно.
   И что мы имеем в итоге?
   Пустые - нашими стараниями - коридоры школы, закрытая на обычный замок дверь директорского кабинета и трое против пяти.
   Внутри мы оказались одновременно. Тафла разрядила оружие в одного телохрана, Лерой - в другого. Со "своими" я расправился не только эффективно, но и эффектно. Первый отправился в нокаут после мавэси-гири. Второй налетел сзади, и, получив локтями по рёбрам и затылком по черепу, тихо осел на пол.
   Наблюдатели одобрительно хмыкнули.
   Бернард потянулся за своим оружием, но Тафла ударила его по руке, словно по макиваре, и та безжизненно повисла.
   - Ах ты, сука!
   - Будем считать это комплиментом, - я приставил к затылку "врага" бесполезное оружие. Тот сразу замер. - Я поставил его на максимальную разрядку, Берни. Всю дорогу сюда я экономил энергию. Примерно так, как ты сейчас видел.
   - Если ты меня убьёшь, наблюдатели не зачтут победу "синих", - процедил тот сквозь зубы.
   - Думаешь, меня это волнует?
   Конечно, я блефовал. Даже смерть слизняка Берни, которого я ненавидел всей душой, была слишком низкой ценой за сломанную карьеру. Но я ставил на свою репутацию сорвиголовы и крутого парня.
   Через секунду я увидел, как напряглись шейные мышцы Берни, как заблестел пот, выступивший на бритом затылке.
   Он меня боялся! Любимчик, вечно задиравший нос, считавший себя самым крутым головорезом в нашей школе, боялся какого-то "туннельного крысёныша"! Так вот он каков, вкус власти! Позабористей любого разрешенного наркотика!
   Мои мозги сорвались с цепи, побесились на воле и вернулись в конуру.
   Так-то лучше.
   - Кстати, о победе, - сказал я. - Чтобы её признали официально, ты должен сделать заявление в присутствии наблюдателей.
   - Зачем? Чтобы тебе достался мой диплом?
   - Он ещё пока ничей, Берни, - заметил я.
   - Наставник, - в панике заверещал тот, - зарегистрируйте: этот кадет оскорбил меня действием!
   - Что ты там вякнул? - поинтересовался я, надавив короной разрядника на его затылок. От этого простого движения волнение Бернарда перешло все границы. Пот потёк с него рекой. Ткань комбинезона покрылась влажными пятнами.
   - Тебе лучше поторопиться с заявлением, - сказал я. - Ещё пара минут - и ты вспотеешь так, что моё оружие разрядится само по себе.
   Бернард выругался.
   - Наблюдатель, - глухо сказал он, - регистрируйте: "Под угрозой убийства со стороны офицера-кадета Ричарда Хогана, я, офицер-кадет Бернард Клейн, сдаю вверенный мне под временное командование купол вышеназванному офицеру-кадету Ричарду Хогану. Шестое августа текущего года, 22:03 вечера".
   - Спасибо, Берни. Теперь моя очередь. Господа, регистрируйте: "Я, офицер-кадет Ричард Хоган, используя военную хитрость, вынудил под вымышленной угрозой убийства офицера-кадета Бернарда Клейна сдать купол, доверенный ему во временное командование. В доказательство своих слов даю офицерам-наблюдателям своё оружие для освидетельствования. Офицер-кадет Ричард Хоган. Шестое августа текущего года, 22:04 вечера".
   Услышав это, Тафла и Лерой заулыбались. Они тоже недолюбливали Берни и пользовались каждым удобным случаем, чтобы делать ему гадости. А лучший ученик, потерявший образцово-глянцевый лоск - самая лучшая награда за все испытания.
   Один из наблюдателей подошёл ко мне. Повертев в руках изъятое оружие, он показал его остальным. Преподы совещались недолго. Через пару минут мы услышали официальное заявление. "Синие" выиграли вчистую.
   Я уже говорил, что на Марсе следят за каждым, кто может дышать. Каждое слово и движение фиксируются, сканируются поисковиками и попадают в банк данных. Преступности у нас почти нет: только идиоты нарушают закон, зная, что на суде главным доказательством будет документальная съёмка. Нотариусы тоже не нужны: любое устное заявление или обязательство имеет юридическую силу.
   Постепенно до потрясённого, мокрого, как мышь, Бернарда дошло, что его надули. Обдурили. Обвели вокруг пальца. Что на самом деле не было никакой угрозы для его драгоценной, воняющей потом шкурки. Сидя в директорском кресле - звание командира "красных" давало ему такое право - он переводил удивленный взгляд с одного участника событий на другого, пока не остановил его на мне:
   - Ты блефовал! У тебя была пустая батарея - а я-то, дурак, сдал тебе купол, думая, что...
   Тафла, услышав это, расхохоталась - так, что от падения на пол её удержала лишь стеклянная стена, на которую она опиралась. Лерой вместе с наблюдателями пересчитывал добытые нами жетоны.
   Итоги учебного боя оказались таковы: три из четырёх шлюзов были захвачены примерно в то время, когда я ломал перед Берни комедию, центр связи пал ещё раньше (уж больно самоуверенные сидели там люди), четвёртый шлюз сдался по приказу самого Берни. При этом я "потерял" троих, а он - больше сотни.
   Но мистер Клейн рано прощался с золотым сертификатом. Спустя неделю его, как "отличника боевой подготовки", отправили в аналитическую школу. Кадетом.
   2.
   Кабинет Сэвиджа подавлял чёрно-серым пластиком в камуфляжных разводах, модной обстановкой, современной техникой, дипломами в золотых рамках. На столе красовалась бутылка настоящей русской водки, два стакана, пепельница и открытая шкатулка с сигарами.
   Ещё в кабинете было два стула. На одном из них восседал полковник - старая хитрая свинья, он удачно притворялся очаровашкой. Сэвидж был коренным землянином. По одним слухам, его отправили на Марс военным советником. По другим - присматривать за Паулем Коэном: старик постепенно впадал в маразм.
   Второй стул занимал я.
   Конечно, я не был обычным кадетом - как Лерой, Тафла или тот же Берни. В военной школе я проходил дополнительный курс после досрочного выпуска из школы аналитической. Сэвидж пригрел меня по вполне прозаической причине: он нуждался в человеке, которому мог доверять больше, чем остальным. А доверять в нашем мире, полном интриг, лжи и обмана, можно лишь тому, кого ты крепко держишь за глотку.
   Сэвидж хотел иметь на службе не обычного стратега-аналитика, безвылазно сидящего в штабе - их хватало и без меня - ему нужна была стратегически мыслящая машина для убийства. Зачем? А вот это уже другой вопрос.
   В военной школе меня тренировали по особой программе. Кэмпо, история - общая и профильная - психология, социология и многое другое. Обычно кадетам запрещают выходить в ИнфоСеть, у меня же был допуск к закрытой сети, для тех самых штабных аналитиков. Так что я был в курсе того, что у нас назревало.
   Жизнь на Марсе сосредоточена под куполами. Хороший купол стоит больших денег, и их тут немного. Под ними расположены Марсoполис, имение Пауля Коэна, элитные школы Департамента образования и посёлки местных богачей. Остальные живут там, где их поселит Компания. И так, как она им это позволит. Само собой, этим порядком довольны не все - недовольные есть всегда и везде, при любых режимах и способах правления. Но есть просто недовольные, которые возмущаются "на кухне", и есть недовольные агрессивные: совершающие теракты, организующие подполье, революцию, оппозицию; способные повести толпы просто недовольных куда-то вдаль, к "светлому будущему".
   С точки зрения любого режима последняя группа - самая опасная. Проект "Неодарвин" позволил Паулю Коэну осуществить заветную мечту правителей: отделить тех, кто страдает молча, от людей активных. Таких, как показал опыт, немного. Департамент образования выявлял их ещё в ясельном возрасте и воспитывал из потенциальных бунтарей и разрушителей режима его цепных псов. Таких, как я.
   А теперь посмотрим, что представляет собой "Коблайн". На первый взгляд это мощная компания, учреждённая крупными земными корпорациями сто лет назад. А Марс - не весь, конечно, а та его часть, что освоена и используется человеком - собственность Компании. Частное владение, где царят свои законы, зачастую весьма отличающиеся от законов Империи.
   Ещё пару слов о "Неодарвине". Мало кому доводилось читать весь проект целиком - за исключением самого Коэна. Но все знают: он лежит в основе законов, по которым живёт наша колония. Мы дышим, едим и пьём, пока работаем на Компанию.
   Казалось бы, все должны ходить по струнке. Но нет, остались люди, которые принципиально не заключали постоянного договора. Подозреваю, что Коэн сберёг их, чтобы стращать колонистов. Живой пример того, что станет с тобой, если ты нарушишь приказ. Большинство этих людей - уроженцы Земли, выросшие, как они сами говорили, "при демократии".
   Режиму они не угрожали. Пока их тихо ненавидели... но только пока. В воздухе чувствовалось напряжение. Слово здесь, слово там; драки под нелепыми предлогами - всё это были мелочи, но мелочи важные.
   У нас явно назревали события.
   Это я сказал в ответ на поздравления Сэвиджа по поводу блестяще проведенных выпускных учений. Тот хмыкнул, достал из шкатулки и раскурил ужасно вонючую сигару. Прикинув нагрузку на систему очистки воздуха, я содрогнулся.
   - Знаешь, сынок, - ответил полковник, - в этой конторе ты не единственный, у кого работают мозги. Мне доложили: на днях это отребье попытается организовать манифестацию. Ты знаешь, что это?
   Я сказал, что да.
   - Превосходно. Вообрази, они решили устроить это безобразие прямо тут, у здания Компании. Я хочу, чтобы ты взял отряд гвардии и уничтожил всех.
   Я похолодел. Вот так, открыто, говорить о массовом убийстве, и где - в главном офисе! Но никто не ворвался в кабинет и не арестовал Сэвиджа.
   - Ты не ослышался, сынок, - улыбнулся он, глядя мне в лицо. - Площадь перед зданием должна быть усеяна трупами.
   Я глотнул водки. Жидкость обожгла рот и, смешавшись со слюной, устремилась в пищевод. Она была заметно лучше того дерьма, что выдавали за водку местные бармены. Набравшись смелости, я задал один, важный для меня вопрос:
   - А что будет со мной после того, как я поработаю на мусоросборник?
   - Ничего.
   Я глотнул из стакана ещё:
   - Странно. Обычно грязную работу поручают тому, от кого хотят избавиться.
   Сэвидж захохотал:
   - Я не хочу избавляться от тебя, Ричард. Ты слишком дорого мне обошёлся.
   "Очередной тест, полковник? - встревожено подумал я. - А есть ли у вас разрешение на проведение этого "мероприятия"? Если это ваша личная инициатива, нам не поздоровится. Мы угодим на рудники, или вы в опять "спасёте" меня - чтобы крепче насадить на крючок?"
   Моя жизнь уже давно была в руках Сэвиджа. Это напрягало. Однажды моё терпение закончится, и я появлюсь за спиной полковника с удавкой в руках.
   - Так ты берёшь на себя эту миссию?
   - Я выполню ваш приказ, сэр, - отчеканил я.
   - Не мой приказ, - поправил Сэвидж, - приказ Пауля. И, кстати, мне велено передать исполнителю - то есть тебе - его личное пожелание. Крови должно быть как можно больше.
   - Слушаюсь, сэр, - я залпом допил водку, козырнул и вышел из кабинета. Личные пожелания старого маразматика, оказывается, равны приказу! Это меня бесило. Как бы я хотел отправить кого-нибудь, - Лероя, скажем, - выполнять мои личные пожелания. Но я стоял в самом низу служебной лестницы и не мог отдавать такие приказы. Пока не мог.
   Я долго ломал голову над тем, как выполнить "личное пожелание" мистера Коэна. Расстреливать людей принято из огнестрельного оружия - но под куполами оно запрещено. Пули, знаете ли, дуры, а дырки в защитной оболочке убивают не хуже удара мечом. Так что огнестрельное оружие на Марс не ввозилось. По крайней мере, официально. Внутреннюю охрану Компании вооружали разрядниками, сетемётами, резиновыми дубинками, слезоточивым газом. Всё это могло остановить человека, не убив, и тем более не могло повредить купол.
   Огнестрельное оружие использовала только гвардия. Да и то - пневматическое, и с большой неохотой. Ребятам больше нравилось холодное: мечи и кортики. Гвардейские кортики не были просто ножами. Внутри каждого клинка был сердечник из особого сплава, а в рукояти - генератор и батарея приличной ёмкости. Стоило притопить большим пальцем навершие, и лезвие превращалось в универсальный инструмент. Хочешь - режь металл или камень, хочешь - кромсай человеческое тело, хоть в доспехах, хоть без. А мечи... В условиях ближнего боя под куполом нет ничего лучше пары хорошо заточенных клинков.
   Чтобы выстрелить из современного пистолета, не нужно тренироваться годами. Навести ствол по целеуказателю и спустить курок сумеет любой. И спрятаться от пули (если повезло, и в тебя не попали сразу) проще. На Земле есть места, где психи палят в белый свет как в копеечку - много там жертв? При нынешней-то медицине?
   Холодное оружие намного опаснее. Во-первых, любая резаная рана вызывает либо потерю крови, либо болевой шок. Во-вторых - даже на самом начищенном клинке обитает куча голодных бактерий. Из-за них всякая проникающая рана брюшной или грудной полости даёт стопроцентную гарантию смерти (если поблизости не окажется хорошего хирурга и запаса антибиотиков). Множественные поверхностные ранения (в пылу схватки их просто не замечаешь) приводят к смерти от потери крови. Точно нанесённая резаная рана бедра или предплечья рассечёт всё - мышцы, сосуды, нервы - вплоть до кости, а хороший клинок может сломать и её. Меч в руках мастера - свирель, поющая врагу отходную.
   Но для этого дела придётся использовать пневматики.
   Утром я выстроил перед собой отряд. Полсотни человек, из них только двое новичков: я и рядовой Дольф Метрикс. Нескладный и тощий, в синяках и ссадинах - похоже, ребята устраивали ему "тёмную".
   - Господа, - начал я, скользя взглядом по лицам выстроившихся в две шеренги гвардейцев, - руководство Компании приказало мне возглавить отряд на время проведения особо секретной миссии чрезвычайного характера. Как вам известно, среди колонистов появились активные антиобщественные элементы. Руководству стали известны их планы о проведении в ближайшее время массовых беспорядков. На нас возложена ответственность за поддержание общественного спокойствия во время проведения акции, которую эти преступники называют "мирной манифестацией". Управляющий разрешил гвардии использовать любые средства, и не останавливаться перед крайними мерами, включая смертоубийство. Повторяю: миссия особо секретна.
   - А мы имеем право отказаться от её выполнения? - раздалось из второй шеренги. Присмотревшись, я узнал в выскочке Метрикса.
   - Причины?
   - Я не хочу стрелять в таких же, как я, в бесправных и обездоленных, - заявил новичок. Такие слова не должны раздаваться в казармах гвардии. Солдаты почуяли запашок бунта и подобрались.
   А Метрикс совсем разошёлся:
   - Люди впервые решились выступить против Компании. И что же? Нам приказывают их расстрелять!
   - Молчать, рядовой! - гаркнул я. - Приказ руководства для нас - закон!
   Но Метрикс не заткнулся:
   - Эти приказы нарушают законы Империи!
   - Мы не в Империи, - жёстко отрезал я. - Планета Марс - частное владение Компании. Здесь действует один закон: воля Коэна, и мы исполнители этой воли.
   - Коэн приказывает стрелять в невинных! - новичок вёл себя, как паршивый агитатор времён Первой Мировой. Если я сейчас же не прекращу это, отряд расформируют и отправят на рудники, сторожить заключённых.
   В ладонь скользнула метательная игла. На крайний случай.
   - На площади не будет невинных, - отчеканил я. - Кто выступит против гвардии? Те, кому нечего терять. Остальные будут сидеть по домам. Стрелять мы будем во всякое отребье. Их смерть только очистит воздух.
   Я смерил новичка тяжёлым взглядом. Если это - очередной тест полковника, мальчишке ничего не будет. Если нет - ему же хуже.
   - О'Киф, Накамара - отведите рядового на гауптвахту. Питерсон, подготовьте материалы для суда. И отметьте в рапорте, что слова Метрикса не нашли отклика у гвардейцев.
   Лицо новичка было растерянным. Не этого он ждал. Дюжие О'Киф и Накамара, взяв его под руки, повели "агитатора" в подземную тюрьму. Его наверняка приговорят к каторге, как и всех, кто нарушал порядок, установленный Компанией.
   - Кто ещё не хочет выполнять приказ? - спросил я у остальных гвардейцев. - Попрошу называть причины более веские, чем у мистера Метрикса.
   Через три секунды я понял, что идиотов в моём отряде уже нет. Правда, теперь он насчитывал сорок девять человек.
   3.
   На полу изолятора, свернувшись калачиком, лежал человек. Ядовито-зеленый комбинезон выделялся на тускло-сером покрытии. Освещение работало непрерывно. Пытаясь укрыться от раздражающего света, человек закрывал голову то руками, то воротом комбинезона. За ним бесстрастно наблюдали видеокамеры.
   Отчаявшись заснуть, человек встал на ноги и стал ходить по холодному, неприятно упругому полу. Шорох босых ног был единственным звуком в крохотном помещении. Казалось - время остановилось, увязло в тишине и мертвенно-бледном свете.
   Но это было не так. Отросшая щетина зудела, желудок урчал от голода, низ живота тянуло - с тех пор, как его покормили, сводили в туалет и дали переодеться в безразмерный балахон, прошло несколько часов.
   "Да тут спятить можно", - думал Метрикс, шагая от стены к стене. Он догадывался о том, что его ждёт. И сделать Дольф не мог ничего. Оставалось только мерить ногами пол и проклинать длинный язык и самоуверенность.
   "Хоган. Сволочь. Как лихо он заткнул мне рот! А как слушали его эти гориллы - развесив уши! Дорого я бы дал, чтобы они вот так же слушали меня. И как он взбесился, когда я сослался на имперские законы!"
   Устав ходить, Дольф сполз на пол и вытянул ноги. "Зря я дразнил Хогана, - подумал Дольф отстранённо. - Он запросто мог свернуть мне шею. Простым бойцам расстрелы не поручают"
   С тихим шипением входная дверь отошла в сторону. В проёме показался серый коридор и пара дюжих охранников в чёрной форме гвардии. Метрикс подошёл к двери, повернулся к охранникам спиной и протянул руки. Сухо щёлкнули кандалы.
   Дольф не раз одевал такие на преступников. На узкой полоске металлопластика крепились кольца под локти и запястья. На кольцах - особые замки, те самые, которые от резких движений сжимаются всё туже и туже. Если будешь сильно рыпаться, то руки затекут, опухнут и - со временем - омертвеют. Вторую пару кандалов одели на ноги. Двигаться в этой "сбруе" узник не мог, и тюремщикам пришлось на время стать няньками. Гвардейцы перетащили Дольфа через порог, закрыли бокс и повели его по коридору, навстречу судьбе. Всё это было сделано равнодушно и молча. Похоже, такая работа была для них обычной.
   Коридоры, по которым охранники вели Метрикса, были пустыми и стерильно чистыми. Он понятия не имел, как гвардейцы ориентируются в лабиринте, где двери и стены покрашены в один цвет. Наконец его остановили и повернули лицом к стене.
   Откуда-то из-под потолка высунулась камера, обвела людей пустым взглядом, мигнула диафрагмой, пристально разглядывая узника и, задрав объектив, убралась обратно. Дверь тихо скользнула в сторону. Стал виден просторный зал с высоким потолком. Дольфа снова потащили через порог.
   В дальнем конце, на оранжево-красном подиуме, восседало трое судейских в мантиях. Над спинкой центрального кресла красовалась эмблема Компании. Тюремщики подвели Метрикса к подиуму.
   - Внимание! - прозвучал бесстрастный голос. - Слушается дело N СА-0002-0840-5067. Обвинение: подстрекательство к бунту в действующей военной части. Рекомендуемый приговор: смертная казнь. Поправка: на территории Марса смертная казнь заменена пожизненным заключением. Рекомендовано: пожизненное заключение с привлечением к общественно-полезным работам на усмотрение суда.
   Трое в мантиях с интересом переглянулись. Похоже, Метрикс оказался первым подсудимым с таким обвинением. Неудивительно, что судьи пожелали ознакомиться с делом. Из боковых стен выдвинулись две вертикальные штанги. Почти сразу между ними возникло нечто вроде плёнки. Она задрожала, но через пару секунд выправилась, и на поверхности появилось рельефное цветное изображение.
   На секунду Дольфу показалось: это не камера, а он сам завис над строем. Но вот он разглядел себя, такого тщедушного (худее был только Хоган) услышал писклявый голос, сравнил его с уверенным голосом командира - и ужаснулся.
   Нет, ему определённо надо было молчать!
   Громадный экран пошёл полосами: документальные кадры, уличавшие подсудимого, закончились. Дольф вздохнул с облегчением: ему было неприятно видеть себя со стороны. Но одного эпизода судьям оказалось мало, и через несколько секунд им показали те же события, но под другим углом. С этого ракурса Метрикс был почти не виден - слышалась только его речь - зато Хоган представал во всей красе коренного марсианина и примерного офицера. Мелькнувший на экране металлический блеск Дольф принял за дефект записи. Хотя какой, к чёрту, дефект, при такой-то технике?
   Всмотревшись, Метрикс разглядел между пальцами бывшего командира нечто вытянутое и заострённое, явно приспособленное для метания. Смертоносное жало мелькнуло, дразнясь, и снова убралось куда-то в рукав.
   Он почти услышал звук проломленной кости, почти почувствовал, как металлическое остриё входит в его мозг. Первым побуждением было - прокричать напыщенным судьям, что его могли убить вот так, ни за что, просто за глупые слова! Дольф только прерывисто вздохнул, представив, как острое метательное жало вонзается в шею, прямо в яремную вену, отворяя кровь. Или в глаз. "Сукин сын мог убить меня! В любую секунду!, - хотел закричать Дольф. - Судите его! Его, не меня!"
   Тот Метрикс, который на экране ожесточённо спорил с командиром, непременно закричал бы, но сутки в тюрьме изменили его взгляды на жизнь. Сейчас Дольф был уверен: по одному его слову никто не помчится арестовывать офицера только за намерение убить глупого бунтовщика. И он промолчал.
   Дольф молча выслушал приговор - "пожизненные работы на горнодобывающем комплексе "Улебек" - молча дал отвести себя на непривычно маленькую и тёмную станцию подземки. Увидев на путях одиноко стоящий вагон, он понял, что станцию используют только для отправки заключённых, а ещё, может быть, для поездок топ-менеджеров - когда им надоедает путешествовать между куполами в герметичных бронированных лимузинах.
   На платформе тюремщики сняли с Метрикса изощрённые ручные кандалы и заменили их обычными наручниками. Ножные кандалы остались. Звеня цепями, Дольф вошёл в вагон и просеменил к свободному ещё месту. Конвоиры и гвардейцы обменялись документами; дали сигнал к отправлению.
   Вагон тряхнуло. Плафоны освещения мигнули, и тут же ускорение вжало Дольфа в спинку кресла. Сосед пытался заговорить с ним, но измученный Метрикс нырнул в сон, как в спасительный омут.
   4.
   Было замечательное воскресное утро. Погода за куполом стояла великолепная. Казалось, что мохнатые бледные звёзды растут прямо между шестиугольных, армированных кевларом плоскостей.
   Купол над столицей был огромен, но даже он не мог скрыть лежащую вокруг каменистую пустыню. Земляне ходили сюда, чтобы словить кайф от контраста между буйной зеленью и мёртвым оранжево-красным плоскогорьем. Но сегодня тут не было ни одного человека. Туристов отвадили под благовидным предлогом: медики "обнаружили" в системе вентиляции отелей "болезнь легионеров", а местные жители, почуяв заварушку, сидели дома.
   Марсoполис похож на земные города, и поэтому необычен. Его накрывает самый высокий и самый большой по диаметру купол. Главная площадь - пятачок, выложенный плиткой из спечённого марсианского песка. Там нет ни статуй, ни фонтанов: для первых не нашлось скульпторов, а для вторых воды. Вокруг площади, как гвардейцы на параде, выстроились небо-, вернее, куполоскрёбы. Самый высокий (естественно, здание Компании) насчитывает двадцать пять этажей, в остальных, пониже - отели для состоятельных туристов.
   На соседних улицах расположены гостиницы попроще. За ними - кварталы развлечений. Потом цепь кордонов и аккуратные ряды коттеджей. Там живут те, кто имеет вес в Компании. Все, кто стоит на ведущей вверх служебной лестнице, мечтает устроиться там - ходить по усыпанным гравием дорожкам, между газонов и розовых кустов. Там растёт много сосен, и воздух Марсополиса отличается от привычной всем восстановленной атмосферы. Обслуга этого рая живёт и отдыхает внизу, в бесконечных тоннелях.
   Я долго сидел над генеральным планом Марсополиса. Над той его частью, где были главная площадь со зданием Компании и прилегающие улицы. Высота зданий, окружающих площадь, оказалась достаточной, чтобы разместить снайперов на крышах. Дюжину отменных стрелков, которые должны были следить за демонстрантами и направлять толпу. Остальных гвардейцев я хотел выстроить перед главным офисом.
   В аналитической школе я изучил немало хроник и знал, как выглядит исполнение таких приказов. Шеренги вооружённых солдат косили толпы людей из автоматического оружия. Точность его была невысока, основная масса людей разбегалась, обезумев от страха. Чтобы выполнить "пожелание" Пауля - перебить всех - я не должен был дать толпе разбежаться. Тут требовался психологический расчёт.
   После первого залпа люди испытают шок, но продлится он недолго. Уже через секунду толпа в панике ринется врассыпную, сметая все на своём пути. Их не остановят никакие заслоны. Единственный шанс не дать людям уйти - разбить их на мелкие группы, загнать в боковые улицы.
   С пневматиками я оставил два десятка человек.
   Управлять толпой будут снайперы: испуганные люди побегут туда, где вокруг них не будут падать трупы. Там их будут ждать оставшиеся гвардейцы.
   План был неплох, оставалось только хорошо его выполнить. Ожидание - очень коварная штука. Я нервничал, меня стало подводить чувство времени. Секунды растягивались на километры. В очередной раз глянув на часы, я забеспокоился: манифестация должна была начаться десять минут назад. Хотя - кто знает этих гражданских? Может, подумав, они сочли за лучшее отменить акцию?
   На их месте я бы вообще её не планировал. В последнее время в новостях их звали не иначе, как "отребьем, обливающем грязью великий замысел Пола Коэна". Люди употребляли слова и порезче, но смысл сводился к одному: никто не придёт и не поддержит "демократов". Те, кто родился под проектом "Неодарвин", их не понимал.
   Демократические выборы! Ха! Выбирать можно президента, парламент (их у нас и в помине не было), королеву красоты, наконец - но выбрать главного инженера или оператора компрессорной установки технически невозможно. Проект гарантировал: каждый специалист занимает достойное его место. Как говорится, от каждого по способностям. К тому же "демократы" не были успешными людьми. Что хорошего даст обществу человек, который не может позаботиться о себе?
   Я подобрался: ожидание закончилось. Между сверкающими башнями отелей возникли серые человеческие фигуры. Они собрались в нестройную, разношёрстную толпу, и стали медленно пересекать площадь. На гвардейцев у здания Компании они пока не обращали внимания. В руках люди держали одноразовые простыни с надписями. Я читал о таком; непременный атрибут манифестации - лозунги и транспаранты.
   "КОМПАНИЯ - ШАЙКА РАБОВЛАДЕЛЬЦЕВ"
   "СВОБОДУ ДЕТЯМ И ВЗРОСЛЫМ"
   "НАШИ ЖИЗНИ - НАША СОБСТВЕННОСТЬ"
   И нечто, совсем уж философское: "БОГ ДАРОВАЛ ЛЮДЯМ СВОБОДНУЮ ВОЛЮ; КОМПАНИЯ - АПОСТОЛ ДЬЯВОЛА"
   Выйдя на середину площади, люди сбились в кучу и стали произносить речи. Они наверняка были "возмутительными". Я не стал ждать долго; на третьей или четвёртой фразе горло оратору заткнула пуля - в прямом и переносном смысле.
   Гвардия открыла огонь. Со стороны могло показаться, что стрельба ведётся беспорядочно, но толпа вела себя именно так, как я и планировал. Через минуту в боковых улочках появились те, кого снайперы оставили для нас. Эта бойня также не заняла много времени.
   В мою память врезался один эпизод. Я выбрал самую тихую - как мне тогда казалось - улочку. Не из трусости, а чтобы не отвлекаться. И бойца при себе оставил только на всякий случай. Когда в наш закуток вбежали перепуганные люди, мы стали действовать автоматически.
   Среди них была, кажется, только одна женщина. Она, прижавшись к стене, широко раскрытыми глазами смотрела, как мы убиваем остальных. Внезапно она ринулась ко мне, и, вытащив кортик из ножен у меня на поясе, стала наносить удары - в плечо, в грудь, в спину.
   Накануне я сдуру отказался от полной брони, надел только лёгкий бронежилет. Бoльшая часть ударов пришлась на него, соскользнувший клинок пару раз рассёк кожу под форменкой. А женщина продолжала бить - молча, исступленно. Перехватив рукоятку кортика, она случайно включила силовую накачку лезвия. Новый удар, и клинок вошёл мне под ключицу, сквозь броневую пластину, по самую рукоять. Само собой, я не стоял всё это время. Я расправлялся с напиравшими со всех сторон бунтовщиками. Ощутив боль, я развернулся и смахнул женщину с себя. Она была убита тем же самым клинком.
   Трупы вывозили целый час, а кровь отмывали до самого вечера.
   5.
   Развалившись в кресле, пыхтя вонючей сигарой, полковник Сэвидж с интересом смотрел, как Пауль Коэн наблюдает за резнёй на главной площади. За этот год управляющий сильно сдал. Теперь он мало напоминал того волевого и упорного человека, который выдвинул совершенно дикое, на первый взгляд, предложение: построить на Марсе государство будущего, создать идеальное общество - законопослушное, высокоморальное, свободное от преступности и насилия. Тогда Пауль смог убедить всех, несмотря на скепсис, с которым в Империи относились ко всяким утопиям. Да и Марс казался тогда более лакомым кусочком. Проект "Неодарвин" был идеей Пауля, но все, кто разрабатывал его и воплощал в жизнь, служили Империи.
   Сэвидж вгляделся в лицо Коэна. Мысленно управляющий был там, внизу. Казалось, его дух носится над площадью, впитывая запах крови и страдания умирающих. Глаза старика были широко раскрыты, губы - влажны. Грудь вздымалась и опадала в частом поверхностном дыхании, руки судорожно цеплялись за обитые натуральной кожей подлокотники инвалидного кресла.
   "В последнее время у старика определённо не все дома, - думал Сэвидж, покачивая ногой, - взять хотя бы этот приказ. Сколько трат с ним связано: эвакуация туристов из отелей, подготовка общественного мнения, премиальные гвардейцам, уборка, наконец. Общество правильно поступило, прислав меня сюда присматривать за Паулем. Ещё немного - и он спятит окончательно"
   Полковник увидел, что руки управляющего расслабились - видимо, самое интересное внизу уже закончилось. Несколько секунд старик пребывал в этом состоянии, затем, словно очнувшись, бросил последний взгляд на площадь и, блаженно улыбаясь, отъехал от окна.
   - Прекрасное шоу, мой дорогой, - прошамкал он. - Кстати, полковник, вы не замечали, что трупы с такой высоты напоминают разбросанные по полу тряпичные куклы?
   - Затрудняюсь сказать, сэр, - полковник выпустил из лёгких причудливый клуб дыма. - У меня никогда не было тряпичных кукол.
   - Ахх-ха-ха! Браво, Станислас, браво! У вас дивное чувство юмора.
   - Вы находите?
   - Не скромничайте, - Пауль занял своё место за столом. Год назад там можно было найти документы государственной важности. Огромную дубовую столешницу по-прежнему заполняли бумаги, но важных там уже не было.
   - И вы, и я - мы оба знаем, что последние десять лет главный акционер не одобряет проводимую мной политику. Именно поэтому он прислал вас в качестве соглядатая, а вовсе не из-за заботы о моём здоровье...
   - Сэр!
   - Заткнитесь, полковник. - Пауль слегка поёрзал в кресле. Движение, которое не стоило усилий здоровому человеку, почти истощило старика. - Император думает, что я окончательно впал в маразм. "Слишком много стимуляторов!" - передразнил он упомянутую личность. - Ни черта не много!
   - Я прекрасно вас слышу, Пауль, не кричите, - поморщился Сэвидж. Управляющий не обратил внимания на просьбу главы отдела безопасности.
   - Не отрицайте, Станислас - я кажусь вам вздорным, выжившим из ума старикашкой. Вы постепенно отстранили меня от дел, окружили врачам и сиделками. Я увяз в них, как муха в варенье. Думали, я ничего не вижу?
   Полковник промолчал.
   - Я умираю от скуки, Станислас, - продолжил старик жалобно. - Это маленькое развлечение заняло меня ненадолго. Но я с ужасом думаю - что позабавит меня завтра? Может, стоит завести на Марсе преступников? Воры, убийцы, маньяки - как на старушке-Земле?
   Вообразив охоту за таким психопатом, Сэвидж пришёл в ужас. "Только этого тут не хватает! Нужно отговорить старика", - решил полковник и удивлённо заметил:
   - При местной-то слежке? Простите, Пауль, но главная - если можно так выразиться - "прелесть" этих преступлений в интриге, в соперничестве гениального сыщика с извращённым разумом преступника. Но тут, где всё напичкано "жучками", где жителей постоянно тестируют психологи...
   - Значит, преступность отпадает, - вздохнул Пауль. - Как жаль! Вы правы, Станислас: мы слишком хорошо контролируем жилое пространство и население. К тому же маньяки - штучные изделия. Рано или поздно от них избавляются и тогда - снова скука. У меня есть идея получше: оппозиция. А, полковник? Что вы об этом думаете?
   - Об оппозиции? - по спине Сэвиджа пробежали мурашки. - Я думаю, что она сведёт на нет всю вашу работу.
   Полковник решил, что управляющий выжил из ума. Он уже давно ждал этого, и носил при себе баллончик с хитрым аэрозолем. Сделав своё дело, яд разлагался, не оставляя в организме никаких следов.
   - Вот именно, Станислас. Мою работу, - подчеркнул Пауль. - Марс - моё детище, моя планета, что бы там ни думал император.
   Сэвидж подошёл к окну, рассеянно слушая речи старика. Над Марсoполисом висело фиолетовое небо, усыпанное мохнатыми белыми звёздами. Гвардейцев на площади уже не было. Маячили ядовито-жёлтые комбинезоны уборщиков, вывозивших трупы и засыпавших реактивами кровавые лужи.
   "Как там мой мальчик? - мелькнула шальная мысль. - Жив? Не ранен?". Подавив эмоции, полковник незаметно достал баллончик.
   - И я буду делать с ней, что захочу. - Пауль выехал из-за стола и направился к полковнику. Электромоторы натужно гудели, толкая кресло-коляску по длинному ворсу. - Я знаю, у вас есть каналы для передачи информации. Так вот, они должны быть пере...
   Закончить фразу старику не удалось: в лицо ударила прохладная струя. Несколько секунд он бился в судорогах, хватая ртом смешанный с ядом воздух. Потом затих. Глаза потемнели, стали безжизненными. С правого края губ потянулась тонкая струйка слюны.
   - Ну вот вы и выжили из ума, сэр, - сказал полковник, пряча баллончик.
   ...Сегодня, в два часа по общеимперскому времени, с Марса поступило сообщение о беспорядках, которые учинили так называемые "нетерпимые". Это первый случай выступления оппозиции на марсианских территориях, принадлежащих "Коблайн".
   Видимо, администрация предполагала это - накануне гражданам Империи накануне предложили временно покинуть Марсoполис. О численности участников беспорядков и жертвах противодействующих сторон пока ничего неизвестно. С минуты на минуту мы должны получить пресс-релиз от администрации компании "Коблайн".
   {рекламная пауза}
   Мы снова с вами. Только что получен пресс-релиз администрации компании. В нём не содержится информации об участниках выступления. Господин Коэн утверждает - цитата - что незначительные беспорядки враждебно настроенных лиц имели место, но их удалось подавить военизированным формированиям компании. Конец цитаты.
   О жертвах не сообщается. Как и о том, имели ли события политическую окраску. Нам пока неизвестна реакция императора, но можно предположить, что действия администрации "Коблайн" не вызовут у него горячего одобрения.
   6.
   Надрывное гудение просочилось в сознание, и приятный сон обернулся кошмаром. Дольф застонал и проснулся. Его ждало ещё одно утро, ещё одна смена, ещё один день рабского существования. Скинув одеяло, он натянул несвежий комбез - никак не мог приучить себя ходить раздетым - ужом выскользнул из спальной норки и начал спускаться по узкой лестнице. Слева, справа и сзади тянулись, насколько хватало глаз, спальные ячейки для таких же, как он, заключённых.
   Колонистов тут было немного, а вот землян - хоть отбавляй. Кражи, угоны, шпионаж, торговля наркотиками, оружием, собственным телом, вымогательство, шантаж, разбой, убийства. В первый же день Метрикс понял, что загремел сюда, как дурак, почти ни за что.
   Шлёпая босиком - сначала в душ, потом на завтрак - Дольф раздумывал, почему его, неопытного новичка, определили в проходческий щит, на один из самых ответственных участков. Работать там могли только вольнонаёмные, слишком уж дороги эти гиганты.
   Старший оператор, Беру, постоянно расспрашивал, как он попал за решётку. Вчера Дольф сказал ему, что влип по собственной дурости. "Ты легко отказываешься от убеждений", - заметил на это Беру. Метрикс ответил что нелегко, для большей убедительности он даже подержался за ядовито-зелёную робу. Да и в чём тогда заключались его убеждения? Что стрелять в живых людей плохо? Можно подумать, это ему помогло.
   "Помогло, - сказал Беру тихо, - ты не стал убийцей, как остальные. Как, ещё не слышал? Три дня назад в Марсoполисе была расстреляна мирная демонстрация".
   От такой новости у Дольфа потемнело в глазах.
   "Говоришь, я не убийца? - хмыкнул он. - Я пытался их остановить и не сумел - значит, тоже приложил руку. Точнее, язык"
   "Скажи, - улыбнулся оператор, - если бы у тебя был шанс исправить ошибку?"
   "Как исправить?! Воскресить убитых, что ли?!" - взорвался Дольф.
   Этот разговор был вчера. День оказался трудным, вымотались оба, но выдержки не хватило ему, тренированному. "Надо будет извиниться, - думал Метрикс, поглощая безвкусный завтрак. - Он хороший дядька, только обидчивый. И всё-таки, почему меня приставили к вольнонаёмным? Распространять политическую заразу?"
   Новый сигнал напомнил заключённым, что нечего рассиживаться с едой, пора идти работать. Люди нехотя поднимались, строились в шеренги и понуро брели к выходу с заложенными за спину руками. На землянах были тёмно-синие комбезы уголовников, местные носили оранжевые робы административно наказуемых, ядовито-зелёные не попадались вообще.
   "Только я такой зелёный, - усмехнулся Метрикс. - Зелёный дурак. Идиот, возомнивший себя спасителем человечества".
   Он дал надеть на себя наручники и покорно отправился к рабочему месту. Сначала Дольф шёл в плотном потоке синих и оранжевых роб. Затем поток поредел, рассосался по многочисленным туннелям. Метрикс остался с охранником один на один. Прекрасный шанс для побега, если не знать, что наверху, на выходе из тоннелей, его ждёт каменистая безвоздушная пустыня - верный смертный приговор. Да и сами тоннели не рассчитаны для выживания. Бежать туда без воздуха, воды и пищи - идиотизм.
   - Сэр, слухи о резне в Марсoполисе - правда?
   Гвардеец зыркнул на него исподлобья, но промолчал: говорить с заключёнными было запрещено.
   - А то парни вчера такое рассказывали, - продолжал Метрикс вполголоса. - Мол, трупов было столько, что до самого вечера вывозили.
   - Врут они, - буркнул гвардеец. Ему надоел настырный заключённый. - Это кровь до вечера замывали, потому как мистер Коэн велел, чтоб ни единого пятнышка на потеху туристам не осталось. А трупы вывозили всего час. Полковник дал прикурить сволочам.
   - Какой полковник? Сэвидж?
   Гвардеец смерил его любопытным взглядом:
   - С чего ты взял, что там был Сэвидж? Работал у нас?
   - Ну...
   - Вот тебе и "ну", - поджал губы гвардеец. - Сэвидж подал в отставку. На площади был другой, Хоган. Тот, говорят, ещё сукин сын. За что сидишь?
   - За глупость, - искренне сказал Дольф.
   - Оно и видно, - заметил гвардеец, подходя к вырубленной в скале нише. Там висели лёгкие скафандры. Гвардеец надел скафандр, снял с заключённого наручники и отошёл в сторону, чтобы не мешать. Проверив герметичность, он ввёл код и завёл Метрикса в шлюз. За ним была горная выработка.
   Яркий свет нашлемных фонариков выхватывал куски скал и неровный пол под ногами, сотрясавшийся от мерной вибрации. Это был признак того, что проходческий щит стоит на месте, а алмазные буры вхолостую молотят... чёрт, не воздух, тут его и в помине нет - огромные, в рост человека, агрегаты вращаются в пустоте. Звуки тут не передаются, поэтому не слышно ни скрипа, ни рёва, а в ушах гудит из-за той же вибрации, сотрясающей не только скалы, но и человеческие кости.
   Вход в операторскую помечали тусклые габаритные огни. Поручни ведущей к шлюзу лесенки слабо отсвечивали жёлтым - кто-то покрасил их "светяшкой" в целях безопасности. Метрикс без понуканий поднялся к люку и надавил на звонок. Когда люк открылся, Дольф картинно помахал сопровождающему и шагнул внутрь. Через минуту он уже здоровался с Беру.
   Места в операторской - кот наплакал, но проходчик разместился там с комфортом. Заднюю стенку украшали плакаты с роскошными красотками в голом виде, с потолка свисал пикантный талисманчик, а к решётке кондиционера была прилеплена разрезанная на полосы пластиковая лента, лениво шуршащая в потоках воздуха.
   - Ты оказался прав, Беру, - сказал Метрикс, пристёгиваясь к креслу второго оператора. - Я имею в виду недавние события сами-знаете-где.
   - Задал глупый вопрос охраннику? - усмехнулся тот. - Об этом уже доложено куда следует. Тебе, похоже, нечего скрывать.
   - Да я вообще открытая душа, - буркнул Дольф. - Весь нараспашку, как общая помывочная.
   - Это заметно, - Беру сдвинул рычаг, и огромная машина начала вгрызаться в скальную толщу. Раздалось низкое гудение, переходящее в визг на высоких оборотах. Вибрация достигла максимума и наступила оглушительная тишина.
   - У меня для тебя есть новость, - улыбнулся оператор. - Что ты скажешь про амнистию для твоего хорошего знакомого? - он подмигнул.
   - А это возможно?
   - Иначе я не говорил бы с тобой на эту тему, - резонно заметил Беру. - Я понимаю: с человеком, который приговорён к пожизненной каторге, такими вещами не шутят. Ну так как, согласен?
   Дольф закусил губу. Свобода и возможность изменить свою жизнь.
   - На каких условиях? - спросил он. Дольф уже не верил в бескорыстие.
   - Слова не мальчика, но мужа, - похоже, оператору нравились осторожные. - Став одним из нас, ты должен будешь помогать нашему делу.
   По тону колониста Метрикс понял: его принуждают работать на ту самую оппозицию, против уничтожения которой он недавно выступал. Заметив его колебания, Беру пустился в объяснения:
   - Ты станешь свободным и будешь помогать освобождать таких же как ты, от вездесущей воли Компании. Резня загнала нас в подполье, но не сломила. Мы будем бороться.
   - За что?
   - За Марсианскую Республику, - сообщил Беру тоном заговорщика. - Против Компании. Против Империи.
   - Да ты, похоже, ещё больший идеалист, чем я, - фыркнул Дольф. - Это грозит ещё одной пожизненной каторгой. Вам не будет жалко потраченных усилий?
   - Ты не веришь в успех нашего дела?
   - Верю, верю, - поспешно согласился Метрикс. - И буду вам помогать, но только на одном условии.
   - Каком?
   - Империю пока не трогайте.
   7.
   Стоя перед зеркалом, я опять примерял новый мундир. Повязка на ране мешала, сковывала движения, но я был готов потерпеть. Абсолютно чёрный, лишённый знаков отличия мундир сидел на мне, как вторая кожа. Всё, за что мог зацепиться глаз - тонкие ярко-синие полоски на плечах. По ним можно было судить о моей специальности, а не о звании. Впрочем, отсутствие регалий всегда говорит больше, чем их наличие.
   Выглядел я в нём великолепно. Я уже говорил, что не отличаюсь красотой. У меня неестественно смуглая кожа, седые волосы, холодные тёмные глаза, резкие черты лица и костлявое тело, вытянувшееся на два с лишним метра. Звание и должность добавили мне привлекательности - доказательство лежало на кровати и наблюдало за мной большими карими глазами.
   Уж кто-кто, а такая красавица могла бы найти ухажёра симпатичнее. Заметив мой взгляд, она улыбнулась, грациозно поднялась с кровати и, подойдя сзади, обняла меня тонкими, но крепкими руками.
   - Ты великолепен, - прошептала она в ухо.
   - Лицемерка.
   - Я говорю так всем, кто выше меня чином.
   - Так ты ещё и подлиза, - я потрепал её по голове.
   - А вот и нет.
   - А вот и да.
   Обмен любезностями прервал стук в дверь моей конуры.
   - Ты кого-нибудь ждёшь? - спросила красотка.
   - Официанта с икрой и шампанским, - подмигнул я ей.
   Девушка скорчила обиженную рожицу:
   - Какой же ты врун, Дик. - Выпустив меня из объятий, она вернулась на кровать и спряталась под взъерошенным одеялом.
   Никакого официанта я, разумеется, не ждал. За дверью стоял надутый от важности посыльный, дело на Марсе редкое. Протянув мне пакет, он тут же испарился. Прочтя записку, я скомкал её и отправил в зев комнатного мусоросборника.
   - Что это было? - спросила девушка, услышав, как прибор чавкнул проглоченной бумагой.
   - Любовная записка, - улыбнулся я, - меня позвали на срочное свидание.
   - Ох уж эта служба, - красавица соблазнительно потянулась. - Мне выметаться прямо так или ты разрешишь мне одеться?
   - Дай подумать, - почесал я подбородок. Вопрос был чисто риторическим: любому из нас приходилось вставать по тревоге и мчаться на пост в чём мать родила. Форма нужна гвардейцу только для ношения оружия и знаков различия. Ну, и чтобы туристы не шарахались.
   - Вот что я скажу, солдат, - изрёк я командирским тоном. - Я буду к тебе добрее, чем начальство. Я разрешу тебе понежиться в кроватке, принять душ и даже позавтракать...
   - За твой счёт? - хихикнула красотка.
   - До таких пределов моя доброта не простирается.
   Вместо ответа девушка скорчила гримасу. Я не остался в долгу, но, не желая втягиваться в очередное молчаливое соревнование, выскользнул из комнаты.
   Сэвидж уже ждал меня в "сфере тишины" - бронированной комнате с превосходной звукоизоляцией и электромагнитной заглушкой для жучков любого формата. "Сфера" предназначалось для тайных разговоров. Сердце забилось от скверного предчувствия. Я взял себя в руки, и, извинившись за опоздание, скользнул внутрь. Раздалось гудение сервомоторов, закрывающих стальной люк.
   - Чепуха, - буркнул Сэвидж. - На твоем месте я задержался бы не на пять минут, а на тридцать.
   Похоже, он присматривал за мной по видео. И не скрывал раздражения из-за того, что я привёл к себе женщину.
   - Работа прежде всего.
   - Только не говори мне, что эта мосластая цапля имеет отношение к работе. - Руки полковника едва заметно дрожали, когда он раскуривал сигару.
   - Станислас...
   - Не оправдывайся. Я сам в твои годы бросался на всё, что шевелится.
   - Станислас, - я сжал его плечо. - Дело не в этом. Неужели ты хочешь, чтобы вся колония знала, с кем спит начальник службы безопасности?
   Вместо ответа он испепелил меня взглядом.
   - Лучше присядь. У меня есть новости, которые вполне могут снести с ног.
   Я послушался. Комната была невелика, до меня доносился тяжёлый запах перегара. Случилось действительно что-то серьёзное, гораздо серьёзнее, чем моё ночное приключение - по пустякам Станислас не напивался.
   - Ты уже знаешь о смерти Пауля, в отличие от колонистов, - начал он. - Пока высокие люди решают, кто будет его преемником. Скорее всего, им буду я.
   - Поздр...
   - Заткнись. Я уже подал прошение об отставке, готовься к повышению. Разумеется, первые должности тебе не светят. Пока в метрополию идёт информация, что управляющий в коме. Да не об этом речь, - Сэвидж глубоко затянулся. - Перед смертью Пауль сказал такое, от чего у меня волосы стали дыбом. И я решил провести кое-какие следственные действия.
   Разрабатывать управляющего? Дело серьёзное. Я навострил уши.
   - Он сказал мне, что его одолела скука. Что он - единственный полновластный хозяин созданного им идеального общества и волен делать с ним всё, что угодно. Но главное не это. Пауль вздумал играть в политику и создал оппозицию.
   - Оппозицию?
   - Совсем одурел на старости лет, - кивнул Сэвидж. - До вчерашнего дня я надеялся, что это лишь бред. Оказалось, что нет.
   - У Компании есть политическая оппозиция? - я не верил своим ушам. - Политическая оппозиция у технической администрации?!
   - Согласен - звучит, как бред. Но воспринимать это именно так будет нашей ошибкой.
   - Но разве недавние события не решили эту проблему?
   - Ричард, - глухо сказал полковник, - ты знаком со стратегией и тактикой, водил в бой людей, скажи: разве ты не оставляешь резерв? Так, на всякий случай? Политика - тоже война. Оружием и полем боя в ней служат умы и сердца людей. Трофеем является власть. На площади ты уничтожил неприспособленных к политической борьбе наивных идеалистов, путавшихся под ногами у серьёзных ребят. У тех, кто действительно может попортить нам кровь.
   Несколько секунд я молчал, поражённый. Вот в чём заключался смысл приказа Пауля - озлобить тихих и вполне управляемых "демократов", настроить их против Компании. Хотя нет: тихие и управляемые остались на площади. Перед глазами встало лицо убитой мной женщины. Мёртвая, она была опасней, чем живая.
   - Что же делать?
   - А пёс его знает, - Сэвидж встал и начал ходить по комнате. - Для начала нужно собрать данные о структуре, резервах, политической платформе. Потом внедрить туда агентов, а дальше - саботаж.
   - Это лишь техническое решение проблемы, оно неполноценно.
   - Что ж, изложи свой план, умник.
   - Нужно играть на опережение. Первое, чем они займутся сейчас - агитация.
   - Ну, пресечь это будет просто, - отозвался Сэвидж. - Телесеть мы контролируем, сложнее будет с ИнфоСетью и оргтехникой. Но и эта проблема "только техническая", - передразнил он. - Что ещё?
   - Мы и сами можем заняться агитацией.
   - Поясни.
   Я откинулся на стуле, глядя на Станисласа снизу вверх. Несмотря на явно бессонную ночь и количество выпитого, держался он великолепно.
   - Во-первых, нужно смешать их с грязью. Внушить всем, что оппозиция - горстка отщепенцев. Им напекло голову и они слетели с резьбы. Пусть департамент здравоохранения придумает какое-нибудь "вакуумное бешенство", что ли. Во-вторых, я предлагаю выпустить в оборот акции с небольшим фиксированным доходом и распространить их среди колонистов. Акции должны быть и доступными, и престижными одновременно.
   На лице полковника отразилось непонимание.
   - Покупка акции заставит их считать Компанию своей собственностью, - объяснил я. - Когда людей будут призывать к саботажу - я не исключаю такого развития событий - они не отзовутся. Какому хозяину придёт в голову ломать своё имущество? Один из лозунгов воинствующей оппозиции - "грабь награбленное". С ним она победила в России, в октябрьском перевороте 1917-го года. Имущественная заинтересованность "угнетённых масс" была тогда основной движущей силой.
   - Ты думаешь, возможно и такое?
   - Как самый худший вариант.
   - А может, всё закончится ещё одной манифестацией?
   - Вряд ли. На площади я уничтожил сторонников демократических технологий смены власти. Тем самым усугубив проблему. Новой администрации придётся создавать механизм сброса политического напряжения - со временем положение только ухудшится.
   - Думаешь?
   - Остановить развитие революционной ситуации невозможно. Так утверждает история последних пятисот лет.
   - Ты хочешь сказать, что сначала нам придётся считаться с оппозицией, потом бороться с ней и, в конце концов, уступить? - Сэвидж выругался. - Ты не знаешь тонкостей этого дела, Дик. Марс - настоящий форт Нокс. Нельзя позволить хозяйничать тут всяким... - полковник выплюнул на пол. - Мы должны укрепить свою власть здесь, чего бы это ни стоило!
   - Не усугубляй уже сделанную мной ошибку, - бросил я. - Никаких репрессий. Никаких массовых убийств. Внешне администрация должна проводить старую политику. Как будто ничего не случилось и недавняя бойня всем пригрезилась.
   - А на деле вести себя более жёстко, так?
   - Именно.
   Сэвидж вытащил очередную "вонючку", откусил кончик, аккуратно раскурил. Всё это медленно и неспешно - привычка отвлекать собеседника, даже близкого ему, от процесса размышления.
   - Чёрт бы побрал старого маразматика, Дик, - наконец сказал он. - Император не вмешивался в дела Марса лишь потому, что планета является частным землевладением. Только вдумайся: первая в истории человечества космическая колония - частная собственность. Знал бы ты, сколько мечтателей перевернулось в гробах, когда Курт Коблайн, первый человек на Марсе, едва выбравшись из утлой ракетишки, объявил его своей собственностью, а его жена стала продавать участки.
   - Есть данные, что лунные и марсианские участки были распроданы ещё в начале XXI-го века, - заметил я.
   - Это были афёры на грани законности. Как и то, чем занималась предприимчивая семейка. Разница в том, что Коблайны вовремя подсуетились. И распродали землю на Марсе государственным фондам, крупным компаниям, корпорациям - всем, у кого были влияние, наглость и деньги. Тогда это считалось перспективным вложением. После геологических открытий Второй и Шестой экспедиций владельцы участков организовали компанию, на которую мы с тобой работаем. Соучредителям удалось получить исключительные права на разработку недр сроком на сто лет. Потом "Коблайн" должна будет поделиться имуществом и властью с государством. То есть с императором - если к тому времени ничего не случится.
   - Когда был заключён договор? - быстро спросил я.
   - Соображаешь, Дик, - одобрительно кивнул Станислас. - Конец всевластию придёт через шесть лет. Марсианских, разумеется, это особо отмечено в договоре.
   "Двенадцать земных лет, - перевёл я. - Выходит, Пауль не такой уж маразматик. Он нашёл выход: сделать карманную республику, формально независимую от Империи. Жизнь без Компании на Марсе невозможна, значит, Компания останется и по-прежнему будет влиять на всё".
   - Тогда выбор невелик: либо пустить императора в число соучредителей, либо позволить "отребью" захватить власть, - произнёс я.
   - Император уже является главным акционером, - ухмыльнулся полковник. - Как тебе такая ситуация?
   - Ничего себе, - выдавил я. На меня свалилось слишком много информации, нужно было уединиться и спокойно всё обдумать. - Мы-то на чьей стороне, Станислас? На стороне имп... главного акционера?
   Сэвидж грязно выругался:
   - А ты угадай с трёх раз!
   ...Администрация "Коблайн" сообщила, что после долгой и продолжительной болезни скончался Пауль Коэн, который управлял компанией последние двадцать семь лет. "Отрезок времени, в течение которого господин Коэн управлял делами компании, стал целой эпохой в жизни колонии. В этот час весь Марс оплакивает этого волевого целеустремлённого человека, блестящего экономиста и талантливого администратора", - говорится в пресс-релизе, поступившем из администрации "Коблайн".
   Решение, кто будет следующим управляющим компанией, примет совет представителей акционеров. Он соберётся в январе будущего года. Сейчас обязанности управляющего исполняет Станислас Сэвидж, до недавнего времени возглавлявший службу безопасности. Такое междувластие, однако, практически не повлияло на биржевые котировки акций компании.
   Переходим к другим новостям. Сегодня наш император...
   8.
   - ...и упокой, Господи, души рабов Твоих, верующих и неверующих, по именам доподлинно неизвестных. Идите с миром. - Священник отработанным движением включил запись. Небольшое помещение заполнили звуки органа. Малочисленные прихожане, крестясь, потянулись к выходу.
   Не дожидаясь, когда люди уйдут, отец Майкл начал снимать церемониальное облачение. Он всей душой ненавидел похороны, считая, что большинство гостей не испытывают сожалений по поводу кончины покойного. Им только дай волю - и тело в открытом гробу получит плевок вместо прощального поцелуя. Опять же, не исключено, что оный труп, будучи жив, грешил так, что иной церемонии прощания не заслуживает. На втором месте по лицемерию у святого отца были свадьбы. Он еле терпел невест, идущих под фатой невинности к алтарю - сочетаться вторым или третьим браком. Да и престарелые женихи, надевающие обручальные кольца девчонкам лет восемнадцати, восторга у него не вызывали.
   А ещё сегодня было сорок дней резне на главной площади. Там были и его прихожане. Он, глупый идеалист, благословил их пойти на митинг. Отец Майкл знал, что запрет ничего бы не дал, люди всё равно пошли бы.
   "Хотя, - думал священник, - никто не ждал, что Гвардии отдадут такой приказ: Компания не одобряет убийств. Не по доброте душевной, а из-за нехватки рабочих рук и дороговизны наёмных работников. Мало кто знает, что больше половины горняков - заключённые. Это и нарушители внутреннего распорядка, и земляне, отбывающие тут длительные сроки. И вдруг - такое"
   Резня, похоже, не возмутила Империю. Во всяком случае, отец Майкл об этом ничего не слышал - а в часовню любили ходить туристы и космолётчики, как правило, любящие почесать языком.
   "Наверное, в метрополии ничего не знают. То есть, - поправил себя священник, - мне хочется верить, что император ничего не знает. Ни о гибели подданных, ни как тут с ними обращаются. Но если окажется, что он всё знает, и просто закрывает на это глаза, моя вера в справедливость и правосудие изрядно поколеблется".
   Аккуратно развесив по плечикам облачение, отец Майкл занялся житейскими делами: заказом еды, варкой кофе и разборкой электронной почты. Писали ему в основном люди неверующие и малограмотные. Терминал записывал то, что говорил ему хозяин и конвертировал в текст. Эту белиберду преподобный читал редко. Морщась, будто от зубной боли, он отправлял их в корзину, не читая. Сегодня было только два необычных письма. Первое напоминало рекламную листовку.
   "Всем. Всем. Всем.
   Сочувствующим гибели наших друзей и тем, кто выжил.
   Нас мало, но наша решимость намного больше, чем была.
   Всем, кто хочет соединиться с нами, посылать сообщения по..."
   Далее следовал электронный адрес в сети, куда следовало послать ответ. Если, конечно, колонист захочет поближе познакомится с ребятами из отдела безопасности - ведомственной полиции Компании. Усмехнувшись, священник отправил письмецо туда же, куда и предыдущие - в корзину. Открыв второе, он непроизвольно вздрогнул и ощутил, как по коже пробежали отвратительные мурашки. Накаркал!
   Это письмо выглядело, как официальное приглашение, со всеми положенными степенями электронной защиты, и было очень кратким и выразительным. Обращались к нему по мирскому имени, которым он подписывал счета. Священнику предлагали встретиться с начальником отдела безопасности в приватной обстановке. Указывалось название бара и время встречи. Подписи не было.
   Отец Майкл сглотнул.
   Он отлично понимал: это приглашение необходимо принять. То, что встречу назначили не в кабинете безопасника, вселяло надежду. В конце концов, всё может кончиться наполненной намёками и двусмысленностями беседой, суть которой выражается четырьмя словами: прекратите сочувствовать оппозиционерам, иначе... О том, что может следовать за этим "иначе", преподобный лишь догадывался. И догадки эти носили далеко не оптимистичный характер.
   9.
   Обычно вечерами в барах полно народу, но этот день выдался необычным для владельца, управляющего и персонала этой забегаловки. Компания (в данном случае - Гвардия) всегда берёт своё, вот о чём им следовало думать, когда нарушались данные бизнесменам рекомендации. Потерянная выручка заменит штраф и приучит хозяев к послушанию.
   Отец Майкл появился в дверях заведения ровно за две минуты до назначенного времени. Невысокий, по марсианским меркам, жгучий брюнет с живыми тёмными глазами и лёгким пушком на щеках казался моложе указанных во въездных документах двадцати девяти лет. На встречу он надел простой чёрный костюм, такой же, какие носили чиновники, занимающие низшие ступени в иерархии Компании. Единственное отличие заключалось в крохотной белой полоске, пропущенной под воротом чёрной сорочки. Окинув взглядом полутёмный бар, он неуверенно направился в мою сторону. Сев за столик напротив меня, отец Майкл спросил:
   - Это не вы пригласили меня сюда?
   - Разве на приглашении была чья-то подпись? - ответил я вопросом на вопрос. - Считайте, что это личная инициатива одного из безопасников Компании.
   - То есть вас, - уточнил священник.
   Конечно, я мог бы состроить удивлённую мину - мол, почему вы так решили и всё такое прочее, но в этом случае всю эту старательно устроенную встречу (я в баре даже всех "клопов" оглушил) можно отправлять прямиком в мусоросборник. Вместо этого я лишь слегка пожал плечами: мол, принимайте меня за кого хотите, хоть за призрак самого Пауля Коэна.
   - Могу я узнать, почему меня пригласили сюда? - голос священника оказался глубоким, хорошо поставленным. Несмотря на то, что говорил он тихо, почти на самой границе слышимости, понять сказанное благодаря отменной дикции не составляло труда. Передо мной сидел оратор. Я бы сказал: "хорошо тренированный", но не уверен, что к подобным людям применимы такие термины.
   - Причина заключается в вас, - сказал я с улыбкой, - точнее в вашем опасном даре убеждения.
   - Вы считаете его опасным? - в голосе священника возникло нечто, похожее на страх. Для того, чтобы усилить реакцию, я снова ему улыбнулся - на сей раз еле заметно обнажив клыки. Они у меня немного длиннее, чем положено. И реакция на них всегда одинаковая.
   Отец Майкл не подвёл - слегка вздрогнул и сглотнул пересохшим горлом.
   - Абсолютно безопасных людей не бывает, - пояснил я, наслаждаясь выражением лица перепуганного священника. - Ваш язык так же остёр, как мои клинки, только вот применяете вы его не совсем разумно.
   - И в чём же это выражается?
   Выдерживая паузу, я склонил голову и смерил святого отца взглядом, от которого у того душа должна была ползком отправиться по направлению к пяткам.
   - В том, что я не всегда пою хвалы вашей администрации? - произнёс тот одеревеневшим языком.
   - Вы забываете одну маленькую, но важную деталь: с тех пор, как вы ступили на почву Марса, это и ваша администрация тоже, - уточнил я.
   - Но я не подписывал с компанией никакого договора!
   - Мне это известно. Ватикан безоговорочно выделяет средства, необходимые на содержание вашего скромного прихода. Вероятно, у него есть тут свои интересы. - Услышав это, отец Майкл подобрался. От спровоцированного мной страха не осталось и следа. Заметив это, я поспешил вернуться к прежней теме. - Я бы хотел знать, насколько они совпадают с интересами оппозиции?
   - Ни на сколько! - священник потёр ладонями друг о друга, пытаясь сохранить случайно обретённое душевное равновесие. - Похоже, вам неведомо, что церковь уже давно отделена от государства!
   - Но не от политики, - заметил я. - Сочувствуя оппозиции, вы углубляетесь в политику, а ведь ещё Иисус сказал: "Богу - Богово, кесарю - кесарево". Тогда ещё, помнится, всякие смутьяны подговаривали людей не платить налоги. Вы вмешиваетесь в дела "кесаря", то есть Компании, своими проповедями, благотворительными базарами, сборами пожертвований в пользу пострадавших при Августовском бесчинстве и всем таким прочем.
   - Я помогаю страждущим! - выпалил отец Майкл. - Это мой долг, и никакая Компания... - он осёкся, запоздало вспомнив, как любят приглядывать за ближними мои работодатели.
   Выражение его лица вызвало у меня лёгкую улыбку:
   - Не беспокойтесь, святой отец. Вам ведь обещали, что встреча будет личной.
   Достав белоснежный носовой платок, священник вытер со лба выступивший пот, бросил беглый взгляд на пустующий бар и решительно спросил:
   - Чего вы от меня хотите? Чтобы я перестал читать свои проповеди?
   - С равным успехом я мог бы попросить вас станцевать стриптиз, - усмехнулся я. - Ну что вы, отче, я не так туп. Проповедуйте, пожалуйста, в своё удовольствие - для вас ведь это удовольствие, не так ли? - Компания даже предоставит вам отдельный канал для прямых трансляций служб из вашей часовни на всю колонию. Каждый день. А в перерыве - проповеди и пение гимнов. Как обрадуются в Ватикане!
   - И сколько вы просите за мою душу? - буркнул священник.
   - Стопроцентная лояльность. Никаких реверансов оппозиционерам. Компания правит и поэтому права, - жёстко произнёс я, не смущаясь приписанной мне ролью. - К счастью, церкви не впервой поступать таким образом.
   - Это было давно! - воскликнул он.
   - И вообще неправда, - ехидно усмехнулся я. - Католическая церковь всегда помогала угнетённым и обездоленным, давала им надежду на светлое будущее. Никаких костров из еретиков, ужасов инквизиции, отлучений целых городов, сжигания запрещённых книг, отпущения грехов за деньги, крестовых походов...
   - Прекратите! - отец Майкл ударил ладонью по столешнице. - Сыновья не отвечают за грехи отцов!
   Я прекратил. Не из жалости, а из-за того, что не хотел окончательно выводить его из себя: всё-таки выбирать меньшее из двух зол следует на спокойную голову. Но какую страсть обнаружил священник в порыве защитить честь мундира! На ум невольно пришли всякие интересные мысли. Как говорили когда-то в викторианской Англии, "не слишком ли громко возражает леди"?
   - Что меня ждёт в случае отказа? - наконец спросил он. Я не нуждался в разъяснениях, чтобы понять - это и есть окончательный и бесповоротный ответ.
   - Ничего.
   - Что, совсем ничего? - Удивился священник.
   - Не верите в мою душевную щедрость? Правильно делаете. К сожалению, я не имею права тронуть вас и пальцем - по крайней мере, в ближайшем будущем. Мне нельзя делать из вас мученика, - холодно сказал я.
   Отец Майкл понимающе кивнул:
   - Вы хитры, как сам дьявол.
   - Это звучит, как комплимент.
   Поднимаясь, он бросил на меня презрительный взгляд - ещё бы, зелёный юнец смеет гордиться тем, что его сравнивают с Врагом рода человеческого! - и, не прощаясь, пошёл к выходу. Спустя пару минут за столик подсел Лерой, торчавший до этого в задней комнате.
   - Ну что, командир, обмоем выгоревшее дельце? - бодро спросил лейтенант, ставя бутылку с прозрачной жидкостью, на глазах покрывающуюся изморозью. Судя по чёрно-золотой этикетке - настоящую русскую водку, импортированную с Земли.
   Мне казалось, что обмывать нечего, но не отказываться же от настоящей водки?! С хрустом отвернув пробку, я наполнил принесённые Лероем стеклянные бокалы. Никакого льда или тоника - нечего портить божественный напиток. Роль закуски отвели сухарикам, блюдо с которыми перекочевало со стойки.
   - Ну, - зычно произнёс Лерой, подняв стакан на уровень глаз, - за встречу!
   Чокнувшись, мы отправили в желудки содержимое стаканов. Холодная водка, ручейком промчавшись по пищеводу, окатила внутренности волной приятного жара. Я сразу вспомнил, что с самого утра практически ничего не ел, и зачерпнул из блюда целую горсть сухариков.
   - Как живется молодому офицеру? - полюбопытствовал я, грызя длинные тонкие палочки, отдающие беконом и корицей. - Как карьера? Личная жизнь?
   - В целом неплохо, - улыбнулся однокашник, наливая по второй. - Та авантюра с захватом купола дала мне хорошее стартовое ускорение. Ну, а на личном фронте глухо, как в пескоходе. Ты-то как?
   - Примерно так же. Пара интрижек не в счёт, - мы снова чокнулись.
   - Ну знаешь, - коротко хохотнул Лерой, смахнув рукавом прилипшие к губам крошки, - с твоей внешностью "пара интрижек" очень даже большое достижение. Не обижайся, ладно?
   Я не обижался, прекрасно зная, что мой успех у женщин напрямую зависит от положения на служебной лестнице. Вновь наполнив бокалы, я произнёс новый тост:
   - За то, чтобы не останавливаться на достигнутом!
   Мы выпили сначала за это, потом за успехи у женщин, потом - за то, чтобы не тупились клинки и, наконец, за лёгкую смерть и лёгкие раны. Убрав пустую бутылку, Лерой отправился за второй. А заодно прихватил из холодильника затянутые в пластик нарезки: ажурные ломтики ветчины, обильно посыпанный красным перцем шпик и что-то розовато-оранжевое, исходящее капельками жира. Мы набросились на деликатесы, словно дикари, и прикончили их в мгновение ока. Оглядывая разбросанные по столу обрывки упаковки, однокашник произнёс заплетающимся языком:
   - Мы с тобой за такой пир вовек не расплатимся.
   - Не дрейфь, - похлопал я его по плечу, - контора заплатит.
   - Ну, если так...
   В глазах Лероя промелькнул хорошо знакомый озорной огонёк. В кадетском прошлом он предвещал очередной загул, длящийся, пока наши жалкие сбережения не подходили к концу.
   - Я могу ещё раз смотаться на кухню, - предложил он.
   - А что, там ещё что-то осталось?
   - Обижаешь, начальник! Местный холодильник даже обжоры из моего взвода за один раз не выгребут!
   Отпуская Лероя, я подумал, что владелец этого бара наказан за самоуправство на два года вперёд.
  
   ...Сегодня администрация компании "Коблайн" объявила о дополнительной эмиссии своих акций. Но на ситуацию на фондовом рынке это вряд ли повлияет: все акции будут распространены среди живущих на Марсе работников компании. По мнению обозревателей, такой шаг администрации свидетельствует о большей демократизации технократического управления Марсианской колонии.
   Переходим к другим новостям. Сегодня наш император...
   10.
   Девочка лет восьми - если считать по земному - молча собрала грязную посуду, очистила стол и, поставив на него кофейник и пустые чашки, вышла. Дождавшись момента, когда она плотно прикроет за собой дверь, Вилма продолжила:
   - Выпустив акции, Компания выбила почву у нас из-под ног. Все наши планы рухнули.
   - Пасуешь перед трудностями? - удивился мужчина, сидевший напротив неё. Выглядел он то ли на тридцать, то ли на шестьдесят - седые волосы, покрытое сетью лёгких морщинок лицо, воспалённые глаза. Истинный возраст выдавала лёгкая, задорная, молодая улыбка. Собеседники не обращали внимания на странную внешность: так выглядели все, кто работал в шахтах компании, от горного инженера до оператора установки.
   - Вовсе нет! - возмутилась женщина.
   Она была все ещё молода, но уже когда-то красива. Девочка, пришедшая убрать со стола, была её единственным, незарегистрированным ребёнком. Сидевший напротив Беру диву давался, гадая, как ей удалось сохранить в тайне беременность, роды, рост и воспитание ребёнка - и это на планете, где слежка за всеми, кто ещё дышит, была нормальным явлением. Несомненно, тут не обошлось без участия Тома, третьего участника застолья, администратора систем жизнеобеспечения. Не зря же все эти годы Вилма провела именно на "Улебеке".
   - Я просто хочу, - продолжала женщина, - чтобы все мы осознали тяжесть положения. Компания не ограничится расстрелом. Следует ждать репрессий, жертвами которых, возможно, станем мы... или те, кого примут за нас.
   Том испуганно вздрогнул:
   - Ну зачем ты так, Вилма?
   - Она права, - сказал Беру. - Нам всем пора прикусить языки. Хватит трепаться о своих убеждениях с каждым встречным и поперечным. Я бы даже предложил купить каждому по парочке-другой акций - чтобы не выделяться. Что же касается твоей дочери, Вилма... я даже не знаю. Это наше слабое место.
   - На что ты намекаешь? - взвилась женщина. - Я не отдам моё сокровище! Ни тебе, ни этим сволочам из Компании!
   - Вилма, Вилма... - Том обнял её за плечи, пытаясь успокоить, и бросил в сторону Беру укоризненный взгляд: довёл, мол. - Прекрати, прошу тебя.
   - Я ничего такого не имел в виду, - попытался оправдаться проходчик, - я только хотел предложить тебе покинуть наше движение, пока не поздно. Расстрел в Марсoполисе, городе для туристов, показал: Компания готова на всё, лишь бы избавиться от нас. Я не хотел бы, чтобы девочка рисковала.
   - Она уже рискует, - заметила Вилма. - Каждый день своей жизни в этом поганом мире. Том, ты лучше покажи ему сообщение, которое нашёл в сети.
   - Сейчас, сейчас, - мужчина извлёк из нагрудного кармана комбеза штатный наладонник, раскрыл нужный файл.
   "Всем. Всем. Всем", - показалось на экране. - "Сочувствующим гибели наших друзей и тем, кто выжил. Нас мало, но наша решимость намного больше, чем была. Всем, кто хочет соединиться с нами, посылать сообщения...", - далее следовал электронный адрес, на который следовало отправлять сообщения.
   - Прочитав его в первый раз, я обрадовалась, - сказала Вилма. - А теперь думаю, что это провокация.
   - Но я проверил канал, по которому оно поступило, - возразил Том. - Всё чисто, никаких ловушек!
   - Его мог послать кто-то вроде нас, - кивнул Беру.
   - Или отдел безопасности компании. - Сказала женщина.
   - Зачем им это? - удивился Том. - Установить электронный адрес легко, но отождествить его с реальным расположением корреспондента - дело не одной минуты. Программа с этим не справится, нужен человек.
   - Неужели непонятно? - вздохнула Вилма. - Они прекрасно знают, что на площадь вышли далеко не все и просто выманивают оставшихся.
   - Тогда я вообще не вижу смысла. Те, кто имел отношение к собранию на площади, напуганы до предела. Они сто раз подумают, прежде чем ответить на такое. А уж сделать рассылку...
   - Вот именно, Беру, - продолжала настаивать женщина. - Это провокация!
   - И как же нам поступить? - подал голос администратор.
   - А никак, - Беру наполнил свою чашку и стал потягивать терпкий, успевший остыть эрзац-кофе. - Ждать. Затаиться. Кто знает, может нам повезёт, и мы выживем. Как выжил тот парень, о котором я вам говорил.
   - Кстати, - оживилась Вилма, - как он?
   - Да всё так же. Ждёт не дождётся, когда мы вернём ему свободу.
   - Ты ещё не рассказывал ему о нашей ячейке? - спросила женщина.
   - Конечно, нет, - улыбнулся Беру. - Я ведь не Том. Впрочем, он довольно неглуп для гвардейца, может и сам догадаться. Кстати, Том, как дела с нашей амнистией?
   - Пока без перемен, - тяжело вздохнул администратор. - Надеюсь, он не разболтал о нашем предложении уголовникам, с которыми отбывает срок. Крайне ненадёжная публика.
   - Том, ты что, боишься, что он нас сдаст? - изумилась Вилма.
   - Можно подумать, что их интересует политика, - фыркнул Беру. - Им наплевать на всё, кроме срока, пайки и сплетней. Они до сих пор считают зелёную робу признаком оригинальности. Кстати, недавно он сказал, что на место главного защитника интересов взяли нового человека.
   - И кто же он? - икнул администратор, которого окатило дурное предчувствие.
   - А то ты не понимаешь, Том! Вместо пираньи могут поставить только акулу.
   Вздохнув, Вилма опёрлась рукой на подбородок:
   - Том, пожалуйста, поторопись. Этот юноша рискнул всем, чтобы спасти хотя бы нескольких наших. И так жестоко за это поплатился. А что касается того адреса, ты на всякий случай хоть изредка проверяй его.
   Том устало кивнул. Он уже привык повиноваться этой взбалмошной женщине. Сначала ребёнок, потом Оппозиция.
   Вилма, ни разу в жизни не ударившая человека, относившаяся к насилию, как к смертному греху, вот уже восемь земных лет вела личный крестовый поход против Компании. И этим своим, казалось бы, сугубо житейским противостоянием наносила гораздо больший урон, чем все происки оппозиции, вместе взятые.
   11.
   Получив кабинет полковника Сэвиджа "в наследство" (официально главой безопасников меня так и не сделали, оставив сомнительную приставку "Вр. И. О."), я не стал делать шикарный ремонт. Временщик - он и есть временщик, хоть и говорят, что нет ничего постояннее временного.
   Я сидел за столом, в который была вмонтирована консоль, соединённая с главным сервером ИнфоСети и интерактивный голографический экран. Такая техника давала возможность заглядывать в любые, самые потаённые места и документы. Сидя в удобном вращающемся кресле, я ощущал себя владыкой этого мира.
   Приятное чувство, которому нельзя было дать угнездиться в душе. Меня грызла эта злосчастная приставка - Вр. И. О., временно исполняющий обязанности, греющий чужое кресло. А Сэвидж хотел, чтобы я работал с полной отдачей!
   Я хмыкнул. Полковнику не повезло. Судьба подкинула ему в качестве "тыла" заносчивого, самоуверенного и честолюбивого головореза.
   Чтобы успокоиться, я занялся текущими делами. Самым важным из них была подготовка к очередному совету акционеров. Заросшие бюрократическим мхом старые пни - то есть представители акционеров - заявлялись на благословенный оранжевый шарик раз в год. Чтобы утвердить очередной финансовый отчёт и пожить в своё удовольствие в люксах "Плазы" и "Карильона", выпить по дюжине-другой бутылок выдержанного марочного вина, прошвырнуться по местным борделям и выиграть несколько тысяч, не облагаемых налогом. Старая истина, "не подмажешь - не поедешь", работала тут на все сто. Я понимал, чего ради Сэвидж перетягивал на себя всё "веселье", но мне-то этот геморрой зачем?
   С досугом особых проблем не возникнет - любой из колонистов будет рад оказать услугу гвардии. Хотя бы потому, что в качестве ответной любезности их бизнес ждёт не обычная дотошная проверка, а только поверхностное любопытство. Ну в самом деле, зачем гвардии знать, за что выдают в таможенных декларациях кубинские сигары, до ужаса любимые Полковником, или то же марочное вино? Или что в некоторых массажных салонах девушки оказывают не только официально перечисленные услуги? Сложности были с безопасностью: гвардия работала как пожарная команда, внимание и силы направлялись туда, где горело. Пока пожаров было немного, но это - пока.
   Систему нужно было перестраивать. От этого не отвертеться даже временщику. Первое, что я сделал - организовал переработку информации, получаемой во время тотальной слежки за населением колонии. Теперь данные не архивировались, а сканировались по сложному алгоритму. Программа обработки знала десятки тысяч ключевых слов, фраз, движений. При каждом совпадении подключались другие программы - поисковые, идентификационные, аналитические. Очень скоро у гвардии будет полная информация на каждого подозрительного колониста. Найти среди них тех, кто реально копает под Компанию, не составит труда.
   Потом я обратил внимание на космопорт. Расположенный на отшибе - космический мусор не должен угрожать целости и сохранности купола над столицей колонии - он до сих пор выпадал из сферы интересов Гвардии. Я догадывался, что тут не обошлось без Пауля. Ему были нужны контрабандисты; в результате запрещённые товары на Марс не ввозил только ленивый.
   Дело было не только в ущербе, который этот "бизнес" причинял экономике. У меня волосы вставали дыбом, когда я думал о тайком провезённых сюда автоматах, пистолетах, гранатомётах и взрывчатке.
   Особенно о взрывчатке.
   Два года назад у нас рванул цех по её производству. По невыясненным до сих пор причинам. Цех, расположенный - как и весь оружейный завод - под землёй, просто исчез. Схлопнулся, как банка из-под пива. Теперь на его месте была огромная вмятина. Никаких раскопок, никаких спасательных работ. Новый цех, тоже подземный, выстроили неподалёку.
   Марсополис, лежащий в доброй сотне километров, тряхануло так, что едва не "потёк" купол. Поговаривали, что Коэн хотел запретить производство взрывчатки вообще. Его остановила только астрономическая цена за перевозку: транспортные компании тоже не хотели рисковать кораблями и экипажами.
   Когда я думал, что оппозиция рано или поздно поднимет голову, организует восстание и, возможно, использует провезённые контрабандой взрывчатку и оружие, мне становилось нехорошо.
   Но сейчас нужно было отложить все текущие проблемы: с минуты на минуту прибывал курьерский корабль, на борту которого летели наши дорогие - в прямом смысле этого слова - гости. Задействовав голографический экран, я нашёл камеры, которые давали хороший обзор посадочной площадки и купола космопорта, изготовленного из специального сплава. Полузанесённый песком и галькой, он был похож на творение рук давно вымерших - если вообще существовавших - аборигенов этой планеты. Его окружала сожжённая до стеклянного блеска каменистая пустыня.
   По одной из посадочных полос катился, тормозя носовыми дюзами, потрёпанный челнок. Увидев, что он скрылся в подземном ангаре, я переключился на внутренние камеры. Я знал: в ангаре, челнок состыкуется со шлюзом особым переходником, через который пассажиры и экипаж пройдут внутрь космопорта.
   В идеале это - дело пяти минут, но сейчас, похоже, что-то не заладилось. Толстый шланг переходника полыхнул красным, камеру тряхануло, остервенело взвыли ревуны - и автопилот челнока направил судно к следующему шлюзу.
   Я запросил запись с этой камеры и прокрутил её ещё раз. Медленно. Кадр за кадром. Увиденное мне не понравилось. Протянув руку к консоли, я связался с командиром взвода гвардейцев, которые дежурили в порту.
   - Слушаю вас, господин начальник, - услышал я знакомый голос.
   - Здравствуйте, лейтенант Лерой.
   - Командир! - обрадовался тот. - Поздравляю с повышением!
   - Нашёл повышение, - сказал я обиженно, - одна видимость. Слушай, пару минут назад у тебя взорвался переходник. Пошли туда ребят. И предупреди их, чтобы не трепали языком: есть подозрение, что шлюз был заминирован.
   - Принято, - отозвался Лерой уныло. - Какая, однако, мерзавка судьба!
   - Отставить разговорчики. У тебя есть человек, знакомый с сапёрным делом?
   - Откуда? - удивился Лерой. - У нас тут не сейсморазведка.
   - Ладно, - я вздохнул, поняв, что в подготовку гвардейцев пора вносить изменения. Все эти взрывы и прочие фокусы террористов, однажды начавшись, сами по себе не прекратятся. - Официальная версия событий: короткое замыкание в системе электропроводки шлюза, а гвардию привлекли заранее, на всякий случай, для обеспечения повышенной безопасности высоких гостей.
   - Понял. Командир, а как ты узнал...
   - Неважно. Работаем.
   Уже положив трубку, я с усмешкой подумал, что только что породил легенду о сверхъестественной осведомлённости нового начальника отдела безопасности. Что ж, вот и первая страшилка для начинающих террористов.
   Сообщать о взрыве Сэвиджу я не стал: не хотел нервировать старика перед собранием, где его должны были назначить управляющим Компании.
   12.
   Низкий утробный гул, заполнивший всё пространство бара, перешёл в мелкую дрожь, от которой висевшие над стойкой бокалы и рюмки нежно зазвенели. Бармен прекратил трепаться с миловидной туристкой и бросился проверять посуду.
   Пробрав всех до костей, неприятная вибрация стихла, оставив тишину, которая тут же наполнилась обычным для таких мест шумом и гомоном. Такие "спецэффекты" сопровождали все посадки космических кораблей. При желании любой мог научиться различать разницу между "примарсением" пассажирского челнока и грузового судна. В этот раз, похоже, на Марс прибыла очередная партия туристов.
   Бармен едва слышно вздохнул: надежда на флирт с симпатичной землянкой растаяла - минут через десять-пятнадцать здесь появится шумная толпа страдающих от жажды пассажиров, и он, чёрт возьми, должен быть к этому готов. Змейка принялся деловито переставлять бутылки, выставляя напоказ более дорогие, экспортированные с Земли вина, коньяк и водку.
   - Можешь не суетиться, - лениво проронил один из завсегдатаев, невысокий колонист с шапкой курчавых чёрных волос. - Это не туристы.
   - Откуда ты знаешь, Урикон? - полюбопытствовал бармен.
   Вместо ответа темнокожий колонист, одетый в серо-синюю форменку технических служб, лишь пожал плечами. Бармен понял, что ответом его не удостоят, но продолжал настаивать:
   - Так кто же сейчас прилетел?
   - По слухам, - сказал Урикон, постукивая по стеклянному бокалу длинными пальцами с младенчески розовыми ногтями, - на этом челноке прибыли те, кто может решить судьбу нашей Компании.
   - Ух ты, - ошеломлённо выдохнул бармен. - И кто же это?
   В ответ темнокожий смерил его взглядом, в котором ясно читалась невысокая оценка умственных способностей бармена.
   - Несколько старых пней, которых охраняют, как зеницу ока, - снизошёл наконец Урикон. - Холят и лелеют.
   Он залпом допил пиво. Бармен услужливо подогнал новый бокал, доверху заполненный золотисто-янтарной жидкостью. Шапка пены у кромки шипела, оседая. Забрав пиво, Урикон отошёл к одному из столиков. Почти сразу к нему подсел ещё один человек. Столик был далеко от стойки, и любопытный бармен не мог подслушать интересующий его разговор.
   - Как дела, Урикон? - спросил гость, невысокий черноволосый землянин в помятом дорогом костюме.
   - Неплохо, - отозвался колонист. - Тот переполох, что был у нас недавно, на них не отразился.
   - Я рад за нас, - улыбнулся землянин. - Но этот, как ты выразился, переполох, может плохо отразиться на наших отношениях. Видишь ли, часть моих компаньонов считает, что может потерять свои вложения. А это уже плохо для бизнеса.
   Урикон приложился к бокалу с пивом:
   - Если я правильно понял, кое-какие твои приятели хотят забрать свои денежки обратно. Интересно, по каким причинам?
   - Кое-кто из них полагает, что в обстановке всеобщей открытости наше тайное дело может стать явным, - пояснил гость. - Для, как ты выразился, "кое-каких моих приятелей" это нежелательно.
   Колонист пожевал губами в задумчивости. Ему не нравилась вычурная и манерная речь гостя, его костюм, сильно отличавшийся от привычной форменной одежды, запах дорогого одеколона. Но встреча была чисто деловой, а ради прибыли, что светила в случае успеха переговоров, стоило и потерпеть.
   - Им что, не нравятся "клопы"? Да, их тут немеряно. И что? - пожал плечами Урикон. - Те, кто сидит за контрольными экранами, любят дешёвый импорт не меньше других. Нужно только знать, кому, когда и что вручать. В конце концов, я же ещё не погорел. Тьфу-тьфу-тьфу! - Он постучал по своей голове.
   - Что ж, это веский довод, - согласился землянин. -  Но даже он не гарантирует стабильности в нашем деле.
   "Вот зараза, - подумал Урикон, - гарантий от меня требует, контрабандист чёртов!"
   - В нашем мире ни в чём нельзя быть уверенным, - заявил колонист, глядя прямо в водянистые глаза гостя. - Как и в вашем. Хотя нет. Видал в порту громил в чёрной форме?
   - Заметил. Их там довольно много. Кто они? Ваша полиция?
   - Гвардия, - спокойно произнёс Урикон. - Карманная армия Компании. Любой из них перегрызёт глотку каждому, на кого укажет начальство. Это единственное, в чём я могу дать тебе стопроцентную гарантию.
   - Это угроза? - холодно поинтересовался землянин, слегка меняясь в лице.
   "Это ж надо - проняло", - усмехнулся про себя колонист, а вслух произнёс:
   - С чего ты взял? Нам ещё бизнес вместе делать, какие тут могут быть угрозы? Мы ж эти, как их, партнёры, разве нет?
   - Разумеется, партнёры, - гость немного расслабился. - Колония - очень перспективный рынок для наших товаров. Равно как и метрополия для ваших.
   - Эт какие же у нас товары? - не без ехидства поинтересовался Урикон. - Руда, что ли? Иль самогон местный?
   Услышав про самогон, землянин поморщился. Он вспомнил, как в предыдущую встречу Урикон от души угостил его ядрёной белёсой жидкостью. Похмелье мучило его до самой Земли, а про курс восстановительной терапии для исстрадавшейся печени вспоминать не хотелось вообще. Конечно, среди землян могли найтись любители напитка, обладавшего высоким градусом и повышенной "убойной" силой, но гость имел в виду другой товар. О чём он и сказал будущему партнёру.
   - Мантийные силикаты? - переспросил Урикон. Он не мог понять, отчего ушлый землянин заинтересовался этим бросовым продуктом. Компания не сумела извлечь из них выгоду. Считалось, что разноцветные кристаллы способны только радовать глаз.
   - Да-да, они, - кивнул гость. - Я навёл справки. Один ювелир оценил эти камни как полудрагоценные, как нечто новое и оригинальное. Конечно, по его словам это не алмазы и даже не аметисты...
   Колонист, слушая землянина, кивал с умным видом. "Полудрагоценные, как же, - ворчал он про себя, - ради дешёвых камней ты не стал бы лететь сюда. Тут пахнет, как минимум, этими, как их, аметистами"
   - Слушай, - заявил наконец Урикон, - я человек простой, алмаза от рубина не отличу. Так что ты мне тут не крути, скажи прямо, сколько за сколько.
   - Как это "сколько за сколько"? - оторопел землянин. - Бартер, что ли?
   - А на фига нам с тобой деньги при взаимных расчётах? Ты мне один товар, я тебе - другой. Сочтёмся.
   - Ну уж нет, - покачал головой гость. - Деньги всё же нужны, хотя бы в качестве эквивалента.
   Заслышав очередное длинное и наверняка очень умное слово, Урикон вздохнул. Похоже, этот деловой визит, как и прошлый, не ограничится коротким разговором.
   - На какую дату у тебя обратный билет? - спросил он. Услышав число, колонист посоветовал:
   - Сними-ка ты номер в "Карильоне". Или нет, лучше в "Марс, Инн", а то тут очередное собрание акционеров на носу, все приличные номера будут заняты. Да и меня гвардейцы в отель не пропустят.
   - Может, мне вообще не стоит оставаться. Раз у этой гвардии есть веская причина для обострения внимания.
   - Да не тушуйся ты, - хмыкнул Урикон. - Они всю неделю, кроме старпёров, никого видеть не будут!
   - Ловлю тебя на слове, - в тон ему произнёс гость.
  
   ...Новости с Марса. Корреспонденты сообщают, что новый год принёс в колонию долгожданные перемены. Вместо скончавшегося Пауля Коэна Советом директоров избран новый Управляющий - Станислас Сэвидж, который ранее занимал пост начальника службы безопасности компании.
   Господин Сэвидж вступает в должность в трудные для Марса времена: департаментом здравоохранения отмечены вспышки нервных расстройств среди сотрудников. Это расстройство проявляется в виде агрессивного поведения и физического насилия, направленного против представителей администрации.
   Несколько раз жертвами нападений становились туристы, граждане Империи. Так как преступности в колонии нет, остаётся предположить, что главными виновниками этих нападений являются заболевшие...
   13.
   Тестер заглотил прямоугольный кусок пластика, помусолил его в электронных внутренностях чуть дольше положенного и выплюнул, высветив зелёный огонёк. Том обрадовался: это была седьмая попытка сисадмина подделать личную карточку. Шесть карт испытание не прошли, но эта, похоже, была пригодной для постоянного использования. Сам он считал подделку настоящим произведением искусства, ведь марсианские личные карточки снабжались всеми мыслимыми степенями защиты. Они не только удостоверяли личность, они были ещё и ключами от квартиры, пропуском на работу, кошельком и много чем ещё.
   Делая фальшивку, Том влез в систему опознавания служащих компании. Там он изменил информацию из файла заключённого Метрикса на данные недавно погибшего проходчика. Том понимал, что подделка далека от идеала, и от всей души надеялся, что никто не станет подвергать тщательной проверке огромные массивы информации.
   - Прекрасная работа, - похвалил Беру, увидев результат.
   Сисадмин, передав ему оранжево-красный прямоугольник, сдержанно кивнул. Если бы не уговоры Вилмы, шиш с два он согласился бы на эту авантюру.
   - Пользоваться карточкой можно будет после полуночи, - предупредил он инженера. - Придумайте там что-нибудь. Как ты сам понимаешь, с завтрашнего утра нашему протеже уже не будет места в его нынешнем общежитии.
   Беру спрятал карточку в один из нагрудных карманов рабочего комбинезона:
   - Не переживай. Мы уже всё сообразили.
   "Ну и замечательно, - подумал Том, - не хочу лишний раз светиться". Он и так думал, что оставил в массивах Компании слишком много следов.
   - Передавай привет Вилме, - бросил проходчик, закрывая за собой дверь.
   Вздохнув, администратор убрал со стола компромат - неудачные экземпляры подделок, идентификационный тестер, контрабандные хакерские софты, шлейфы и прочую мелочь, за владение которой ему светила долгая и бесплатная работа на Компанию. Но ящик собственного стола - не самое удачное место для хранения таких вещей. Всё это нужно уничтожить, и как можно скорее.
   Неожиданный стук в дверь заставил его вздрогнуть: Том никого не ждал. Хотя, учитывая должность, внезапные визитёры не должны были его удивлять.
   - Войдите, не заперто, - отозвался он, проверяя взглядом, всё ли в порядке.
   - Добрый день, - вежливо произнёс рыжеволосый мужчина с переломанным носом, аккуратно прикрывая дверь. Как и все гвардейцы, он был высок ростом, широкие плечи распирали чёрный комбез с тёмно-зелёными погонами и знаками отличия лейтенанта. - Моё имя Лерой. Вы арестованы.
   Услышав это, администратор превратился в живой памятник самому себе.
   - За незаконное проникновение и взлом корпоративных массивов, - закончил офицер. Вытащив глухо брякнувшие металлом наручники, он подошёл к Тому и защёлкнул браслеты на его запястьях.
   - Я ни в чём не виноват, - сумел выдавить администратор.
   Гвардеец хмыкнул. Буркнув что-то в закреплённое возле губ переговорное устройство, он бросил арестованному:
   - Мы невиновных не арестовываем.
   В кабинет - на этот раз без стука - вошёл ещё один гвардеец. Подняв Тома, как мешок с песком, он выпроводил его из комнаты в переполненный солдатами коридор. "Вот оно, - мелькнуло в голове у насмерть перепуганного сисадмина, - скорое наказание за участие в авантюре". В ушах гулко стучала кровь, перед глазами роились зелёные мошки.
   Полубесчувственного Тома проволокли через целый лабиринт коридоров в тесный мрачный зал - станцию подземки. Но не та, которой пользовались простые смертные, а особая, служебная, с одиноко стоящим на пути вагоном, куда его довольно грубо втолкнули. Приглядевшись, Том увидел ещё несколько гвардейцев. Его снова схватили, приковали к жёсткому сиденью и оставили в покое. Сидя в полутьме, он вслушивался в разговоры сторожей. Из-за обилия военного жаргона они казались ему совершеннейшей тарабарщиной. Незаметно для себя он заснул.
   В реальный мир Тома вернули несколько сильных рывков. Приоткрыв глаза, он увидел, что один из гвардейцев трясёт его за плечо. Затёкшие руки, которые наконец отстегнули от сиденья, безвольно болтались. Очень хотелось пить. И есть. А ещё в туалет. Но удовлетворение всех этих желаний явно следовало отложить до лучших времён.
   Лейтенант Лерой, которого Том узнал по мощной фигуре, сделал несколько знаков подчинённым, и те потащили вон из вагона его и несколько больших коробок. "Мои вещи. И компромат из кабинета", - сообразил он. От этой догадки сисадмина прошиб холодный пот.
   Том не сопротивлялся, но и не помогал своим тюремщикам - им приходилось волочь его на себе, как мешок с песком. Гвардейцы молчали, но одного взгляда на перекошенные лица хватило, чтобы понять, что конкретно они думают об этом гражданском.
   После того, как гвардейцы под чутким руководством лейтенанта заставили Тома пережить ещё одно долгое путешествие по коридорам (включая поездку в лифте), сисадмину показалось, что он лежит без скафандра по ту сторону купола. Финальный бросок от двери чьего-то кабинета до стула, стоявшего напротив простого чёрного стола мужчина совершил на руках охранников. Очутившись на жёстком холодном сиденье, Том расплылся по нему, как вытащенная на берег огромная медуза и только вздрогнул, услышав, как щёлкнули наручники на его запястьях.
   - Арестованный доставлен, сэр, - донёсся до сисадмина зычный голос лейтенанта. - Все улики уже переданы экспертам.
   - Спасибо, Лерой, - сказал хозяин кабинета. - Можешь идти.
   Неимоверным усилием воли Том заставил себя разлепить глаза и посмотреть на сидящего за столом человека. Подсознательно он ожидал увидеть такого же громилу, как и тот, что приволок его сюда - со зверским выражением лица и много раз переломанным носом, с огромными волосатыми ручищами и пудовыми кулаками. Но хозяин кабинета оказался худощавым молодым человеком с седыми волосами, смуглой кожей, характерными мозолями на костяшках пальцев и едва заметной хрипотцой в голосе.
   - Итак, Томас Альберти, системный администратор, что именно подвигло вас на совершённые преступления? - с лёгкой усмешкой осведомился он.
   Том сглотнул. С теми уликами, которые были у него в столе, гвардейцам ничего не стоило обеспечить ему пожизненную каторгу. Вне зависимости от того, будет он молчать или говорить. А выдавать друзей он не намерен.
   Седой, похоже, ждал чего-то в этом роде. Выдвинув один из ящиков стола, он поочерёдно выложил на стол стандартный медицинский иньектор, резиновый жгут и прозрачный контейнер со стеклянными пузырьками, в каждом из которых плескалась жидкость своего цвета.
   - Стесняетесь? - приподнял он бровь. - Это поправимо.
   Открыв контейнер, хозяин кабинета начал выставлять на стол крохотные пузырьки. Свет, преломляясь в их содержимом, играл всеми оттенками радуги. Том вздрагивал каждый раз, когда донышко пузырька клацало о пластиковую столешницу, а седой обзывал длинным словом находящееся там вещество. Администратор не разбирался в химии, но обожал шпионские фильмы, так что кое-какие названия ему были знакомы. Все эти весёленькие жидкости были известны, как "сыворотка правды".
   - Проблема заключается в том, - заметил седой, ставя на стол последний пузырёк, - что я не знаю, какую нагрузку способен выдержать ваш организм. Я не врач, и у меня не было времени взглянуть на вашу медицинскую карту. Так что у вас есть последняя возможность избежать плачевных последствий.
   - Я ничего не знаю, - выдавил из себя Том, глядя на него, как удав на кролика. Хозяин кабинета внушал безотчётный страх - от него веяло способностью убивать. Без сожалений и оглядок на всякую там философию. Сисадмину казалось, что на свете нет ничего ужаснее этого тихого, с лёгкой хрипотцой голоса.
   - Весьма распространённое заблуждение, - сказал тип, беря в руки иньектор, похожий на большой чёрный пистолет. Длинные пальцы с коротко остриженными ногтями рассеянно прошлись по пузырькам, выбирая снадобье.
   - Память человека, - продолжил он, - как бездонный колодец. Она хранит всё пережитое, однажды увиденное или услышанное. Остаётся лишь извлечь это на свет божий.
   Пальцы седого остановились на ампуле с ярко-бирюзовой жидкостью, оторвали её от стола, ловко вложили в специальное гнездо. Послышалось характерное шипение, на панели иньектора замерцал изумрудный огонёк - прибор был готов к работе.
   Молодой человек, встав из-за стола, улыбнулся. Подойдя к Тому, он одним резким движением прижал его ноги к стулу, а затем, схватив мужчину за волосы, запрокинул ему голову. Глаза Тома на мгновение встретились с парой чёрных туннелей, в глубине которых притаилась смерть. Правой рукой седой вдавил иньектор в незащищённую шею и нажал на спуск. Раздалось глухое "пум-м!" и порция снадобья устремилась внутрь по короткой полой игле, раздвинувшей живую, дрожащую плоть.
   Сисадмин взвыл и попытался вырваться из железной хватки хозяина кабинета. Стул заходил ходуном под тяжестью двух мужчин. Мелодично звякали браслеты наручников. Бирюзовая жидкость, проникнув в кровоток, текла по жилам ядовитой волной, подбираясь к мозгу. Через несколько секунд арестованный обмяк, прекратив всякое сопротивление.
   Оставив в покое безвольное тело, седой вернулся за стол:
   - Итак, начнём. Зачем вы взломали файлы идентификации?
   - Карточка, - выдохнул Том едва слышно. - Личная карточка... подделать...
   - Зачем?
   - Было велено...
   - Кем?
   - Беру Смил... Смилаксом, - запнулся бывший администратор. Попытавшись вздохнуть, он закашлялся вытекавшей изо рта слюной.
   - Вы не знаете, для кого понадобилась поддельная личная карточка?
   - Для Дольфа Метрикса.
   - Повторите, - попросил седой удивлённо, - для кого?
   - Для Дольфа Метрикса, заключённого... Беру работает вместе с ним...
   - Какое имя он будет носить после того, как получит подделанную вами личную карточку? - потребовал хозяин кабинета.
   - Тад... Тадеуш Вол... енчек, - арестованный сглотнул с видимым усилием.
   - Кто-нибудь ещё знает, что вы изготовили поддельную карточку?
   - Вилма Мун, - арестованный снова закашлялся. - И её дочь.
   - Дочь? - изумлению хозяина кабинета, казалось, не будет предела.
   - Да... свободный ребёнок, - на побледневшем лице администратора выступила слабая улыбка. - Вилма держит её в своей квартире, я помогал ей... укрывать дочь.
   Седовласый откинулся в кресле, сверля взглядом арестованного и задумчиво теребя пальцами тщательно выбритый подбородок:
   - Сколько ей лет?
   - Восемь... земных, - Том уставился на хозяина кабинета залитыми кровью глазами: на этой стадии действия сыворотки резко повышалось давление, разрывая капилляры. Ещё немного, и та же участь постигнет сосуды мозга. Следовало торопиться.
   - Имя? - потребовал седой.
   - Линда Мун.
   - Обе женщины, Метрикс, Смилакс, вы сами - вы одна из ячеек оппозиции?
   - Да, - прохрипел арестованный, лицо которого уже начало приобретать землистый оттенок. Из ноздри потекла тоненькая струйка крови.
   - Вы знаете, как связаться с остальными?
   - Нет... пока нет. Мы получили письмо... долго спорили...
   - Как оно начинается?
   - "Всем, всем, всем...", - голова мужчины упала на грудь. От падения на пол тело удержали лишь наручники, которым тот был прикован к стулу.
   - Я предупреждал вас о последствиях, Томас Альберти, - сказал хозяин кабинета, обращаясь не столько к человеку, сколько к включённой в данной момент системе регистрации. Одновременно он убирал в стол иньектор, набор сывороток и прочие устрашающего вида побрякушки. - Но вы меня не послушали. Что ж, тем хуже для вас.
   Подойдя к обмякшему телу, он попытался нащупать пульс на сонной артерии. Безрезультатно. Подняв трубку телефона, седой вызвал уборщиков.
   14.
   Закуривая очередную сигарету, я смотрел, как уборщики с невозмутимым видом укладывают труп в жёлтый пластиковый мешок. Стремительно теряющее гибкость тело не желало принимать нужное положение. Наконец им удалось кое-как затолкать покойника в мешок, и края "молнии" с глухим шелестом сомкнулись над лицом Томаса Альберти. Взявшись за углы, уборщики выволокли ношу в коридор.
   Не люблю, когда люди мне сопротивляются.
   Этот вот тоже намеревался, внутренне готовился, собирался с силами. Чего он ждал, спрашивается? Что его поволокут в тёмный подвал, набитый механическими ужастиками из средневековья, где будут долго и нудно пытать, отливая в промежутках холодной водой? Щас прям. На Марсе никто не станет тратить бесценную воду на такие экзотические нужды. В подвалах Компании имеются более современные и эффективные средства для достижения тех же результатов. Иногда мы шутим, что можем разговорить даже мёртвого.
   Однако в данный момент большая часть оборудования была на профилактике. Дознавателям приходилось использовать подручные средства - банальный мордобой и достижения современной химии. Но и с этим можно выяснить много интересного. Одна информация о Метриксе чего стоит!
   Обнаружив, что сигарета истлела до фильтра, я прикурил от неё следующую и выбросил остаток в пепельницу. Эта привычку мне пришлось завести, демонстрируя подчинение требованиям корпоративной моды - с тех пор, как Сэвидж занял кресло управляющего, спрос на сигары и сигареты вырос в несколько раз. Беглый взгляд на марку курева позволял определить положение чиновника на служебной лестнице. Я отдавал предпочтение одной из самых распространённых в колонии марок: мне совсем не улыбалось быть опознанным по случайно брошенному окурку. Как ни странно, табак стал для меня неким подобием транквилизатора. В последнее время я ловил себя на том, что с сигаретой в руках мне легче собраться с мыслями. А проблемы, которые я решал, требовали максимальной сосредоточенности.
   Проблема первая. Поиск людей, заложивших взрывчатку в переходник шлюза в начале года. Не сработай как должно автоматика системы безопасности космопорта - и мне пришлось бы отвечать головой за жизни трухлявых пней из совета акционеров.
   Проблема вторая. Оппозиция. Что она такое и где её искать? То, что она есть, не вызывало сомнений ни у меня, ни у Сэвиджа. Главным препятствием для расследования было полное отсутствие там организации. Те, кто руководили движением с самого начала и с ведома Пауля Коэна, полегли во время Августовского бесчинства. Лишившись руководства и надёжной связи, оппозиционеры затаились, не решаясь действовать в одиночку. Пущенная в сеть утка, фальшивое послание, не дала особого эффекта. Всё-таки подозрительность у нас, марсиан, в крови. Конечно, можно было, понадеявшись на их нерешительность, пустить всё на самотёк, но... всегда могла найтись парочка радикалов, способная организовать теракт. И не обязательно с использованием взрывчатки. Взять, к примеру, Томаса Альберти. На него мои ребята вышли случайно: мужик вёл себя в массивах данных компании так же небрежно, как в своей локалке. Будь этот Томас поумнее и потехничнее, он смог бы нанести Компании большой урон и уйти незамеченным. А так - вычислить точку проникновения было для нас делом техники, провести арест - тоже.
   А вот допрос оказался очень интересным. Ребята Лероя напугали Альберти до колик в желудке; собственно, им и было велено вести себя "угрожающе". Томас залез в раковину, приготовился сопротивляться. А я этого не люблю, и тратить ценное время на всяких трусливых ломак - тоже. Пришлось применить спецсредство. И не напрасно: выложенные мистером Альберти данные позволили мне продвинуться в решении проблемы номер два.
   Докурив сигарету, я связался с казармой, где размещалась группа Лероя и вновь отказался от дружеской попойки.
   - Надеюсь, ты ещё не забыл дорогу в кабинет сисадмина "Улебека"?
   - Нет, сэр. А что? Требуется доставить его обратно, извинившись по дороге?
   - Не дождётся, - усмехнулся я. - Я получил от него интересные данные. Оказывается, он не только пытался подделать личную карточку, но и помогал одной дамочке укрывать незарегистрированного ребёнка.
   - Ух ты! - ошеломлённо вздохнул лейтенант. Похоже, его сразила наповал моя способность выговаривать без запинки длинные слова.
   - Тебе предстоит арестовать и непутёвую мамашу, и её бедную девочку. Тётку привезёте сюда, а ребёнка передадите в департамент образования. С аттестационной комиссией я свяжусь.
   - Принято, командир. Когда отправляться?
   - Чем скорее, тем лучше. Доплату за сверхурочные я гарантирую.
   Положив трубку, я невольно представил себе, как Лерой молодецким криком поднимает успевших задремать гвардейцев и гонит их, второпях нацепивших униформу, к ближайшей платформе служебной подземки. Иногда я завидовал рядовым: в их жизни нет проблем, о которых нужно думать больше пяти минут.
   Два следующих звонка решили проблемы с департаментом образования и, как мне хотелось верить, с Метриксом. Судя по докладам из тюремного сектора комплекса "Улебек", заключённый Дольф Метрикс резко изменил жизненную позицию и уже не рвался атаковать ветряные мельницы. Правда, примкнуть к местной ячейке оппозиции ему это не помешало. Оно и к лучшему: свой человек по другую сторону баррикад никогда не помешает. Вопрос - что предложить ему взамен за вновь вспыхнувшую верность Компании.
   Чем там его заманил некий Беру Смилакс? Чистой личной карточкой, без отметок о судимости и пожизненном общественно-полезном труде?
   Что ж, в моих силах было предоставить ему такую. И, кстати, настоящую.
   15.
   Новый сисадмин, совсем зелёный ещё парнишка, вжимался в стул, пасуя перед огромным рыжим громилой, сидящим напротив, за его же собственным служебным столом. Собственно, стол, должность и кабинет принадлежали ему недолго. Прежний хозяин исчез, по слухам - не без помощи гвардии Компании. Так что страх паренька был вполне понятен.
   - Значится так, - вещал детина в чёрной форменке, уложив на угол стола ноги в армейских ботинках. - Беспрекословное сотрудничество - всё, что от тебя требуется. Слушай сюда.
   При этих словах новый администратор превратился во внимание.
   - Видишь эти две чёрные коробочки? - гвардеец подбородком указал на приборчики, которые принёс с собой. - Одна с лампочкой, другая с кнопочкой. Ту, что с лампочкой, я оставляю тебе. Я нажимаю на кнопочку - лампочка мигает. Понятно?
   - П-понятно.
   - Хорошо. Жмакаю один раз - ты блокируешь все двери в коридоре, который я показал тебе на плане. Жмакаю другой - ты гасишь свет в нём и прилегающих к нему коридорах. Полностью. Жмакаю третий - двери квартиры, номер которой я тебе дал, должны открыться. Ясно?
   - Ясно, - кивнул паренёк, опасения которого не спешили оправдываться. С грозным на вид офицером оказалось возможно найти общий язык.
   "Ни хрена тебе не ясно", - скривился Лерой, но всё же попросил:
   - Повтори.
   - По первому сигналу я блокирую все двери... аварийные тоже?
   - Какие ещё аварийные? - наморщил лоб тот.
   - Блокировка коридоров у нас тоже предусмотрена -  на всякий случай.
   - Их ты можешь оставить в покое, - милостиво разрешил лейтенант. - Дальше.
   - По второму сигналу я отключаю всё освещение, а по третьему - открываю двери квартиры пятьсот шестьдесят семь, - закончил новый администратор.
   Пораженный такой понятливостью гвардеец скорчил удивлённую мину:
   - Да ты у нас просто гений!
   Услышав эту немудрёную похвалу, паренёк расплылся в улыбке.
   - Ладно, - бросил Лерой, снимая ноги со стола, - выполни в точности всё, что ты счас сказал - и Компания тебя не забудет.
   Выйдя в коридор, лейтенант придирчиво оглядел своих архаровцев, выстроившихся у стены. По приказу Хогана они надели полные комплекты полевой брони, в которых выглядели, как вымазанные углём боевые роботы из фантастических телесериалов. До сих пор ими редко пользовались, и Лерой беспокоился: непривычное оборудование могло стать причиной нештатной ситуации. "Надо бы погонять парней на досуге", - некстати подумал он, надевая гребенчатый командирский шлем. Электроника включилась, едва автоматика соединила гибкими шлейфами разъёмы шлема и кирасы. На лицевом щитке замерцал план жилого комплекса "Улебека" с отмеченной на нём жирной красной точкой - квартирой, которую сегодня предстояло захватить.
   Ричард, по своему обыкновению не вдаваясь в подробности, приказал, чтобы ребёнка, скрываемого в этой квартире, доставили в департамент образования. Лероя не интересовал ни пол, ни возраст "объекта". Главное - выполнить приказ.
   Не включая связи - служебные переговоры рудокопов заполняли местный эфир до отказа - лейтенант рукой просигналил парням: "следуйте за мной". И помчался трусцой по лабиринту коридоров навстречу маячку. Дюжина гвардейцев устремилась вслед за командиром практически бесшумно. Тяжёлые с непривычки доспехи причиняли немало неудобств, но Лерой был уверен, что ни услышит ни одной жалобы. Спешащие на смену работяги испуганно вжимались в стены, уступая дорогу веренице бронированных гигантов.
   Оказавшись в нужном месте, Лерой нажал на кнопку захваченного с собой прибора. Ярко-красные маячки на электронных замках одновременно мигнули - теперь никто не мог ни войти, ни выйти из своей квартиры. Представив озадаченную мину какого-нибудь проходчика, без толку терзающего запертые двери родного дома, гвардеец ухмыльнулся и нажал на кнопку ещё раз. Новый сисадмин повиновался быстро и беспрекословно: рассеянные по потолку и стенам плафоны освещения мигнули и погасли. Тут же, разогнав воцарившиеся сумерки, включилась размещённая на шлемах инфраоптика. Привыкнув к необычному виду и искажённым цветам, лейтенант выглянул из-за угла в соседний коридор - тот самый, где находилась нужная им квартира. Убедившись, что коридор пуст, Лерой обернулся к ребятам, семафоря приказы.
   "Окружить вход, -  значили угловатые жесты, - ворваться внутрь по сигналу". Подтверждения лейтенант дожидаться не стал, первым рванув к заветной двери. Остальные гвардейцы оказались там почти одновременно с командиром, собравшись по обе стороны от входа. Лерой поднял руку.
   Гвардейцы подобрались.
   Досчитав про себя до трёх, он нажал на кнопку ещё один раз и опустил руку.
   Пластиковые двери с нужным им номером квартиры раскрылись, и гвардейцы устремились в скудно освещённое пространство. Обломки мебели полетели в разные стороны. На то, чтобы понять, что комната пуста, им понадобилось несколько секунд.
   Зная, что другого выхода из квартиры нет, лейтенант хотел было приказать своим людям искать тайники, но прикинув, сколько это может занять времени, решил обратиться за помощью к новому сисадмину.
   - Переправь-ка мне самый свежий план сектора, - потребовал Лерой.
   - Прошу прощения, сэр, - дрожащим голосом заявил паренёк, - но процессор даже вашего шлема не справится с таким объёмом информации, не говоря уже о рядовых. Может, я смогу решить ваши затруднения?
   - Ладно, - скрепя сердце буркнул лейтенант. - Похоже, твой предшественник оборудовал в этой квартире тайник. Сможешь его найти?
   - Конечно, - заявил администратор. - Тут у нас на счету каждый кубический метр пространства, так что ни одно помещение невозможно просто взять и исключить из пользования.
   - У тебя есть пять минут, - отрезал Лерой, одновременно жестом приказывая продолжать поиски. Гвардейцы разошлись по комнате, срывая со стен обои и занавеси. Спустя пару минут пол был усыпан толстым слоем обрывков и обломков, пружинящим под грубыми армейскими ботинками.
   Результат, как и ожидалось, был нулевым. Конечно, можно было вызвать бригаду "нюхачей", которые, просканировав каждый квадратный сантиметр на стенах, полу и потолке нашли бы, в конце концов, этот чёртов тайник. Но Лерой знал, что Хоган не любит подчинённых, которые зовут на помощь при малейшем затруднении, и избавляется от них при первой же возможности.
   Оказавшись на месте командира, он, скорее всего, поступал бы так же.
   - Сэр... - раздался в наушниках неуверенный голос, - сэр...
   - В чём дело? - рявкнул лейтенант, не узнавший голоса администратора.
   - Я нашёл ваш тайник, сэр. То есть не ваш, а тот, который вы искали.
   - И где же он? - Лерой поднял руку, привлекая внимание подчинённых.
   - Сейчас... я как раз взламываю защитный код... секунду... ап!
   Стена, до этого казавшаяся монолитной, с лёгким гулом разошлась надвое, открыв небольшую, скудно освещённую комнату со странными ярко-зелёными стенами. Приглядевшись, Лерой понял, что стены - это огромные стеклянные капсулы, внутри которых заключены разнообразные тропические растения. На полу валялись небрежно брошенные маленькие человечки, одетые в обрывки ткани. Возле стены находился топчан, на котором, свернувшись калачиком, лежали две женщины. Одна молодая, почти ребёнок, другая - постарше, с выбеленными в рудниках волосами. Разбуженная шумом открывающихся дверей, старшая подняла измождённое лицо и устремила туманный взгляд на стоящих в соседней комнате гвардейцев.
   - Кто вы? - спросила она хриплым со сна голосом.
   - Вилма Мун, Линда Мун, - произнёс лейтенант, не поднимая забрала. - Вы обе арестованы за нарушение внутреннего кодекса Компании.
   И сделал знак подчинённым. К женщинам устремилось сразу несколько чёрных фигур. Вилма Мун крепко обхватила руками дочь.
   - Нет! - закричала она страшным голосом. - Не отдам!
   - Мама! - вторила ей успевшая проснуться девочка.
   "Ну что за мелодрама!", - чертыхнулся про себя Лерой и, сняв с пояса разрядник, приложил активный конец к правому плечу женщины. Ярко-синие молнии змеями опутали её руку, мгновенно вызвав паралич. Она закричала - теперь от боли - и выпустила кричащего, извивающегося ребёнка, которого сразу же подхватили. Кому-то из гвардейцев хватило ума повторить трюк с разрядником на девочке. Маленькая дикарка затихла, потеряв сознание. Другой надел наручники на рыдающую женщину.
   - У вас всё в порядке, офицер? - раздался в наушниках голос. - Мне тут послышался странный шум.
   - В полном, - прорычал лейтенант. Подумав, что командир захочет узнать подробности задержания, он осведомился:
   - Кстати, как именно ты обнаружил тайник?
   - Ну, - начал администратор, - мне показалось странным, что при моём предшественнике эта квартира внезапно из двухкомнатной превратилась в однокомнатную. Отметок о причине ремонта и перепланировки я не нашёл, зато наткнулся на счета за переоборудование жилого пространства в зимний сад.
   - Так вот как это сейчас называется, - пробурчал Лерой.
   - В общем, по документам выходило так, словно какой-то начальничек решил украсить жильё райскими кущами. Только вот находились они в секторе, где никто, кроме горняков, не селится. Плюс защищённый кодом вход.
   - Ты молодец, - похвалил паренька лейтенант. - Опечатай-ка эту квартиру. Кстати, оранжерея там есть на самом деле.
   - Я знаю, - невозмутимо заметил тот.
   - Откуда?!
   - Система регистрирует постоянный расход воды, электроэнергии и помехи от работы небольшой климатической установки.
   - Компания тебя не забудет, - пообещал он администратору, переключая рацию шлема на связь с ребятами. Первый приказ Ричарда они выполнили, арестовав обеих женщин. Теперь следовало доставить пленниц по назначению: мать в подземные этажи главного офиса, а дочь в аттестационную комиссию департамента образования. Правда, Лерой сомневался, что после стольких лет укрывательства из неё может получиться приличный специалист. Девчонке на вид было около восьми, а значит, самый лучший возраст для обучения уже упущен. Теперь ей не светит приличная работа, хорошая квартира и карьерный рост. "Чёртова баба, - выругался про себя лейтенант, - так испортить жизнь своему ребёнку!"
   16.
   - Не трусь и не тушуйся, - в тысячный раз повторил Беру, толкая в бок своего подопечного, стоящего рядом в очереди, змеящейся у пропускника в жилой сектор комплекса. - Здешней охране обрыдла рутина, им нет никакого дела до тебя, они полагаются на автоматику, а эта проблема уже решена.
   Дольф Метрикс, тяжело вздохнув, пощупал свою новую личную карточку, лежащую в нагрудном кармане. Он не разделял энтузиазма напарника. Ещё в военной школе ему вдолбили, что подделать карточку невозможно в принципе. Дольф смог избавиться от арестантской робы, от прикреплённого к щиколотке браслета с опознавательным микрочипом, но от беспокойства по поводу своей дальнейшей судьбы избавиться так и не сумел. Метрикс едва не стучал зубами, воображая, как идентификатор, мигая красными огнями, выплёвывает карточку, а его и Беру хватают охранники.
   Очередь дрогнула и сдвинулась вперёд на шажок. Необходимость безропотного ожидания приговора судьбы бесила Метрикса; ему на память приходил тюремный изолятор Компании. Почувствовав скверное настроение подопечного, Беру попытался отвлечь того праздной болтовнёй:
   - Как только попадём внутрь - поволоку тебя в один бар. Отличное местечко, там всегда могут налить в кредит. Задавим по паре пива, познакомимся с девушками. У нас на "Улебеке" самые симпатичные девушки!
   - Если мы попадём внутрь, - прервал его излияния Дольф, - я поставлю тебе пива на первую же свою зарплату.
   - Остряк! - усмехнулся напарник, делая ещё один шажок вместе с очередью. До входа в пропускник осталось всего ничего. - Если ты сейчас не сбежишь, у нас будут и девушки, и пиво.
   Метрикс снова тяжело вздохнул. Мысль о побеге из-под крылышка Беру и возвращении в тюремный сектор действительно его посещала; бывший гвардеец даже ужаснулся, поймав себя на ней. Начав размышлять о разнице между жизнью на свободе и жизнью в тюрьме, Дольф пришёл к странному выводу: между ними почти не было разницы. И там, и там приходилось работать на износ. На свободе - чтобы оплатить еду, жильё, воду, воздух и одежду, в тюрьме - чтобы спокойно уснуть на своей коечке, а не мёрзнуть голышом в каменном мешке карцера. И там, и там за каждым его шагом следили микрофоны и видеокамеры, каждое слово и движение записывалось и подвергалось анализу. Единственное, но важное отличие - свобода передвижения колонистов по планете и возможность надраться до розовых слонов в любом баре в её пределах. Ну и, конечно, женщины, снующие "на свободе" там и тут в необходимом минимуме одежды.
   - Пора, -  выдохнул пристроившийся сзади Беру, вталкивая напарника в створ пропускника. Они и ещё несколько горняков оказались в залитом светом узком коридоре с металлическими стенами. В другом конце, рядом со входом в жилой сектор, темнело окошко идентификатора.
   - Прошу всех приготовить свои личные карточки, - произнёс бесцветный голос.
   Люди завозились, доставая из карманов прямоугольные кусочки пластика.
   - Подойдите к идентификатору и вставьте личную карточку в приёмную щель, - продолжал инструктировать голос. - Затем поместите ладонь правой руки на считыватель. При положительной идентификации вы сможете получить свою карточку на выходе.
   Стоявший первым горняк выполнил описанную процедуру ещё до начала инструктажа. Прибор зажёг зелёный свет, усиленная металлом дверь автоматически раскрылась и человек шагнул внутрь жилой части комплекса.
   - Вот видишь, - шепнул напарник на ухо Метриксу, - сплошная рутина.
   - В случае отрицательной идентификации, - добавил металлический голос, - вы будете препровождены в местное отделение Службы Безопасности Компании.
   Настроение у Дольфа заметно упало. "Десять против одного, - подумал он, - что этот день для здешней охраны будет необычным". Бросив затравленный взгляд на прочные стены, бывший гвардеец покорно двинулся навстречу судьбе. Как и все, он сунул карточку в обведённую красным щель и, вытерев о комбинезон потную ладонь, положил её на тёмно-серую плоскость считывателя.
   Умная машина подумала немного, затем икнула (никогда раньше Метрикс не слышал, чтобы набитые электроникой сундуки икали) и выплюнула карточку.
   - Мистер Воленчек? - раздался над ухом Дольфа человеческий голос. - Прошу вас пройти с нашим сотрудником в комнату охраны, для выяснения.
   Бывший гвардеец бросил через плечо взгляд на Беру, остолбеневшего от такой неожиданности. "Ничего не понимаю", - прошептал тот одними губами.
   Металлические створки пропускника раскрылись перед носом Метрикса. За жёлтой чертой, отделявшей жилую зону от рабочей, возвышался здоровяк в чёрной, идеально подогнанной по мощной фигуре форме. Едва заметно шевельнув массивной нижней челюстью, гвардеец пригласил его следовать за собой. Выбирать Дольфу не приходилось. Топая ботинками, он мысленно проклинал себя за то, что понадеялся на помощь так называемых "подпольщиков". В том, что им не удалось подделать личную карточку, уже не осталось сомнений. Автор подделки уже наверняка дал показания дознавателям Компании. По слухам, те могли развязать язык даже мёртвому.
   "Всё, что мне остаётся - прикинуться тупым проходчиком. Таким тупым, что нужно присматривать, как я работаю. И делать вид, что я понятия не имею, из-за чего меня пригласили в эту дурацкую комнату", - решил Дольф.
   Серая, под цвет стен, дверь распахнулась. Гвардеец отступил в сторону, и Метрикс влетел в ярко освещённое квадратное помещение. Правая стена комнаты состояла из мониторов. Входная дверь с лёгким шорохом закрылась, отрезая путь к отступлению.
   Внутри был только один человек в чёрной форме. На его плечах одиноко синели две тонкие полоски. Они выдавали специализацию (эксперт-аналитик), но не звание. Впрочем, имя, звание и должность этого человека были известны всему Марсу. Кроме того, нашивки лгали: тот, кто вольготно расположился в неудобном кресле, был экспертом не только в области аналитики. Седые волосы гвардейца топорщились, словно иглы, ехидная ухмылка на смуглом лице источала презрение успешного охотника к незадачливой добыче:
   - Привет, Дольф.
   - И вам того же, мистер Хоган, - обречённо поздоровался Метрикс.
   - Я вижу, ты уже почти вписался в местное подполье? Поздравляю.
   - Насколько я понимаю, меня должны вернуть обратно на рудник и посадить в карцер, мистер Хоган, - упавшим голосом сказал бывший гвардеец. Он прекрасно знал, что нет смысла ломать задуманную им комедию перед главным безопасником Компании.
   - Не лезь в бутылку, - спокойно посоветовал седой, - никто тебя отправлять обратно не собирается. Пока.
   Дольф обвёл помещение оценивающим взглядом. Поняв намёк, Ричард Хоган произнёс:
   - Можешь говорить совершенно свободно. Аппаратура отключена.
   В ответ на это узник только пожал плечами, дав понять собеседнику, что сомневается в его искренности. Тот ухмыльнулся:
   - Я не хочу в один "прекрасный" день отправится вслед за тобой, поэтому подстраховался. Такой аргумент тебя устраивает?
   - Вполне, - отважился раскрыть рот Метрикс. - Почему меня задержали? Идентификатор засёк поддельную карточку?
   - Мы засекли не карточку, - улыбнулся седой, - а процесс её изготовления. Твои приятели слишком понадеялись на свой профессионализм.
   - Что с ними? - вскинулся Дольф.
   - Некоторые ещё живы.
   - Кровожадный ублюдок! - процедил сквозь зубы бывший гвардеец.
   Седовласый откинулся в кресле:
   - Дольф, ты уже большой мальчик и должен понимать, что борьба за власть не обходится без жертв. Это не аттракцион для туристов, и не гонки на симуляторе. Это реальная жизнь. С очень жёсткими правилами.
   "Большой мальчик" прекрасно всё понимал, но всё равно грозно сверкал глазами на безопасника.
   - Могу я узнать, зачем ты организовал этот разговор? - спросил он, глядя в лицо Хогану. Что, следует признать, требовало отваги.
   - Разумеется, можешь, - ухмыльнулся Ричард - Я хочу тебя купить. Со всеми потрохами. И желательно - по сходной цене.
   Метрикс сглотнул:
   - Осталось только выяснить, что каждый из нас под этим понимает.
   Хоган улыбнулся ещё шире, обнажив два ряда жемчужно-белых зубов. Острые, чуть выступающие клыки, превратили дружелюбную улыбку в хищный оскал.
   - И соглашусь ли я продать свои потроха, - твёрдо сказал Дольф, не обращая внимания на предательскую дрожь в коленях.
   - Разумеется, согласишься, - почти нежно произнёс шеф службы безопасности. - Ты ведь отлично понимаешь: у тебя нет другого шанса вернутся к нормальной жизни. Поддельная карточка накрылась, обратно в тюрьму не хочется. Или ты уже успел соскучиться по баланде и робе?
   Метрикс отрицательно покачал головой.
   - Я так и думал, - кивнул седой, доставая оранжевый бумажный конверт. - Поэтому я приказал восстановить твою личную карточку, с небольшими изменениями. Теперь там нет отметок о суде и приговоре. Ты просто ушёл в отставку. Сменил место службы, так сказать.
   - И чем я буду обязан? - спросил Дольф, догадавшийся, какой предмет находится в конверте. При одном взгляде на оранжевый прямоугольник все сомнения относительно будущего рассеялись.
   - Да так, - пожал плечами Хоган, - мелочами. Ты просто будешь выполнять кое-какие мои поручения. Станешь активным оппозиционером, например.
   - Что ещё? - Метрикс скрестил руки на груди, справедливо полагая, что такой "мелочью" начальник отдела безопасности не ограничится.
   - Ещё ты будешь снабжать меня информацией и следовать кое-каким ценным указаниям. Связь через ИнфоСеть; пользуйся только общественными терминалами. И, пожалуйста, никакой самодеятельности - вроде той, на построении.
   Вспомнив о "самодеятельности", с которой начались его злоключения, Дольф скривился.
   - Вот именно, - ухмыльнулся Хоган, заметив его гримасу, - в этот раз я лично позабочусь, чтобы ты легко не отделался. Вопросы есть?
   - Что станет с Беру Смилаксом и его приятелями?
   Ричард, вставая, пожал плечами:
   - О приятелях можешь не беспокоится, но Беру - на твоей ответственности. Надеюсь, ты понимаешь: от этого зависит твоя жизнь. Что же до Вилмы - она на время она выведена из игры.
   - Что ты имеешь в виду? - удивился Метрикс.
   - Скоро поймёшь, - сказал безопасник, протягивая конверт.
   Сжав в потных ладонях бумажный анахронизм, бывший гвардеец ощутил внутри твёрдый пластиковый прямоугольник. Дав Хогану возможность выйти, он вскрыл оранжевый конверт. В руке оказалась стандартная личная карточка с символом Компании: двумя наложенными друг на друга оранжево-красными треугольниками. На обороте красовалась его фотография, настоящее имя и бляха микрочипа с данными об его физиологическом, финансовом и общественном состоянии. Теперь Дольф мог не трястись от страха всякий раз, когда ему нужно было проходить через створ идентификатора. Он превратился в полноправного марсианского колониста, служащего Компании и лично Ричарду Хогану. Последняя мысль напомнила Метриксу об "ответственности" за судьбу Беру Смилакса.
   Что ж, на этой планете бесплатных пирожных не бывает.
   Стоявшие с той стороны двери гвардейцы смиренно ждали, пока мимо них прошаркает рудокоп в заношенной робе. Вновь оказавшись на территории жилой зоны, среди простых смертных, Дольф отыскал взглядом Беру. Свою "заботу" о приятеле он решил начать с обещанного накануне пива.
   17.
   Дверь изолятора бесшумно закрылась за поджарым дядькой в чудном одеянии, состоящим из двух частей. Верхняя, двубортная куртка на пуговицах с накладными карманами, налезала на свободного покроя брюки, сшитые из такой же ткани. На вопрос Линды дядечка пояснил, что одеяние это называется "костюмом", а сам он работает школьным психологом. Других вопросов он ей задавать не позволил, настойчиво спрашивая сам. В основном про то, что она знает и что умеет.
   Психолог изо всех сил пытался притвориться добрячком.
   Линда молчала: она не любила, когда всякие психологи пытаются добиться от неё чего-нибудь силой. Пусть даже это "чего-нибудь" - ответы на всякие идиотские вопросы. Поняв, что все попытки потерпели неудачу, дядечка удалился. На краткий миг сквозь приоткрывшуюся дверь в тишину изолятора ворвался шум голосов, гул механизмов, звуки шагов.
   Дверь снова плотно закрыли и на девочку навалилась тишина. И одиночество.
   Против своей воли Линда погрузилась в воспоминания прошедшей ночи. В охвативший её страх при виде ворвавшихся в тайник тварей. В судорожную крепость объятий, в полный отчаянья крик матери: "Нет! Не отдам!"
   Твари были странными и страшными.
   Они до отвращения походили на людей, закованных в угольно-чёрную броню. Главный в украшенным гребнем шлеме ткнул её мамочку искрящейся палкой, и она очутилась в сильных враждебных руках, которые сначала тащили её куда-то, как куклу, а потом бросили Линду в новый, абсолютно неизвестный и потому страшный мир. Игрушки, книги, друзья - всё это в мгновение ока превратилось в сон. В дым. Осталось в прошлом. Что ожидало её в будущем, она не знала.
   Девочка села на мягкий, пружинящий, быстро нагревшийся от её тела пол, свернулась калачиком и заплакала. Тихо, поскуливая как щенок. Погружённая в одиночество, она не заметила, как в изоляторе появился ещё один человек. Двигался он совершенно бесшумно. Молча подойдя к льющему слезы ребёнку, человек опустился на колени рядом с ним. Провёл ладонью по спутанным льняным волосам.
   Ладонь была тяжёлой и тёплой.
   Линда хлюпнула носом и, подняв голову уставилась на худощавого парня с седыми волосами, в идеально сидящей чёрной форменке без знаков различия. Встретилась с проницательными глазами непонятного цвета.
   - Привет, - сказал загадочный незнакомец.
   Услышав хрипловатый, уверенный голос девочка ощутила, как одиночество отступает, а все её страхи превращаются в безобидные тени.
   - Как ты себя чувствуешь?
   - Плохо, - честно призналась Линда, сама не зная почему.
   - В школе нельзя чувствовать себя плохо, - тоном знатока заметил парень, - это не нравится наставникам.
   - Кто такие наставники?
   - Наставники? - казалось, его удивило то, что есть человек, ничего не знающий о наставниках. - Это люди, которые учат. Наблюдают. Приглядывают. Заботятся о том, чтобы все всё делали правильно.
   - Зачем? - изумилась девочка. - Они что, знают как правильно?
   Парень только хмыкнул в ответ.
   Разговор становился интересным. Линда шмыгнула носом, втягивая сопли и, прижав колени к подбородку, села напротив сидящего на корточках незнакомца. Про себя девочка назвала его "человек в чёрном", из-за формы.
   - Ясно. Думают что знают, - заключила она. Тонкие губы парня изогнулись в подобии одобрительной улыбки. - Ну и что?
   - Они не любят, когда у воспитанников есть другое мнение. Если узнают - наказывают. Иногда крайне жестоко, - парень поморщился, вероятно, вспомнив о пережитом.
   - Кто ты такой, чтобы обо мне заботится? - со слезами в голосе выговорила Линда. Если бы она сказала такое матери или кому-нибудь из её друзей, те бы смутились непременно. Но только не "человек в чёрном".
   - Никто, - согласился он с ней, нимало не изменившись в лице. - И я о тебе не забочусь. Мне просто интересен человек, который начал свою жизнь не в интернате компании. И не имеет понятия, на что там похожи отношения между людьми.
   Девочка насупилась. Её пугали присущие незнакомцу прямота и неприкрытый цинизм. С другой стороны, ему ничего не мешало сказать то, что она хотела бы услышать, и завоевать тем самым её доверие.
   - Мне, наверное, тяжело придётся, - вздохнула Линда. - Особенно в начале.
   - Начало всегда бывает трудным, - кивнул гость. - Но ты справишься.
   - Почему ты так думаешь?
   - У тебя нет иного выхода, - объяснил он, - ты просто вынуждена бороться. С дисциплинами, с наставниками, сама с собой - иначе у твоей жизни не будет смысла.
   Девочка промолчала. От незнакомца веяло спокойствием и решимостью, в его присутствии Линде было почти так же хорошо, как с мамой. Слёзы, вроде бы совсем переставшие течь, снова навернулись ей на глаза.
   Заметив это, "человек в чёрном" осуждающе покачал головой:
   - А вот этого в школе делать не следует. Здесь не любят слабаков и нытиков.
   Посмотрев на то, как ребёнок размазывает слёзы по щекам, послушно пытаясь сдержать рыдания, парень тяжело вздохнул. Потом молча сел рядом и обнял девочку за плечи, стараясь успокоить. Та замерла: то ли испуганно, то ли выжидая. Затем коротко вздохнула и прижалась к горячему мускулистому боку.
   18.
   Беру поёрзал в кресле, пытаясь устроить поудобнее голову, которая буквально раскалывалась после вчерашнего. Рядом молча страдал виновник торжества. От работы отвлекало буквально всё: от отражений роскошных красоток в зеркальце над пультом до талисмана, танцующего под потолком. Шорох прикреплённых к решётке кондиционера пластиковых ленточек напоминал раскаты грома.
   Как и следовало ожидать, проходческий щит шёл неровно, обломки породы то и дело попадали между бурами и вынужденные остановки следовали одна за другой. Проходчикам оставалось лишь по очереди выходить наружу и, перебираясь через отвал, вытаскивать булыжники из нежного механизма, приводящего буры в движение. Для этого им приходилось облачаться в переживший множество ремонтов скафандр. Каждый раз, проверяя герметичность старого костюма, Беру гадал - удастся ли ему вернуться в операторскую живым и невредимым?
   Вспыхнувший на пульте красный огонёк сообщил о новом туре лотереи. Автоматика перевела щит на холостой ход, и агрегат отвратительно задрожал, протестуя против очередного простоя. Растолкав напарника, проходчик обрадовал его известием о новом походе через отвал.
   - Я только что там был, - пробурчал Дольф, не открывая глаз. - Твоя очередь.
   - Нет твоя, - настаивал Беру, не желавший идти на "свежий воздух". - Ты так крепко спал, что даже не заметил, как я выходил.
   - Думаешь, я тебе поверю? - ухмыльнулся напарник. - Тебе же становится дурно от мысли, что придётся вновь лезть в скафандр! Скажи сразу: хочешь пропустить очередь.
   - Хочу, - облегчённо сознался проходчик. Врать он не любил и не умел.
   - И я хочу, - лишил его Дольф последних надежд. - Так что пойдёшь ты.
   - Это несправедливо, - бурчал Беру, забираясь в скафандр. - Ты младше меня и должен уступать.
   - Тебя послушать - так только я должен бегать камни вытаскивать, - заметил Дольф, вставая помочь напарнику с застёжками. - Где же тут справедливость?
   Ответ он не расслышал: Беру уже пристегнул шлем и запускал тест-программу, проверявшую герметичность скафандра. Не дожидаясь результатов, напарник махнул на прощание рукой и шагнул в шлюз. Через стенку донёсся глухой гул откачивающих воздух насосов.
   - Вот именно, - сказал Дольф себе под нос, - справедливости не существует.
   Возвращаясь с прошлой расчистки, он испортил дыхательные клапаны скафандра. Стоя в шлюзе, Метрикс едва не задохнулся, ожидая, когда дыхательная смесь заполнит камеру. Сейчас он надеялся на то, что страдания не будут напрасными, и Беру не вернётся обратно. И никогда не удивится тому, что "поддельная" личная карточка выписана на другое имя и не расскажет об этом другим. И не будет неудобных для него, Дольфа, вопросов, сомнений в его честности и преданности "делу оппозиции". Вздохнув, Метрикс согласился с Хоганом: аттракцион для туристов эти игры напоминали меньше всего.
   Дождавшись, пока истечёт время, отпущенное на устранение поломки строгой инструкцией, Дольф связался по радио со спасателями.
   19.
   Интересная работа имеет отвратительное свойство: затягивает. Сначала возникает безобидное, на первый взгляд, желание вникать в каждую мелочь. Затем оказывается, что на это уходит огромное количество сперва только рабочего, а потом и личного времени. И, наконец, новоиспечённый трудоголик обнаруживает, что без его внимания дело не двигается вообще.
   Мне удалось затормозиться на второй стадии. Большую часть суток я проводил в офисе, но всё-таки из-за каждой мелочи подчинённые ко мне не бегали. Жаль, что такого отношения к работе добиться удалось не сразу. Некоторых чиновников, плохо выносивших такую самостоятельность, пришлось подвергнуть трудотерапии. Иными словами, отправить на рудники. Поразительно, насколько возросла продуктивность оставшихся. А ещё утверждают, что террор неэффективен.
   Он действует почти всегда. В основном потому, что шантажу, подкреплённому террором, как правило, уступают. Сейчас перед Компанией маячила незавидная перспектива стать объектом такого шантажа. А всё потому, что в рядах оппозиции завелись террористы. Первой ласточкой стал взрыв шлюза в порту в начале года. Если бы в момент взрыва в нём находились люди - несколько десятков "особых гостей", представителей членов совета акционеров - они неизбежно погибли бы. Не от взрыва, а от разгерметизации шлюза. Что, согласитесь, особой роли не играет.
   Информация о взрыве в новости не пошла. Ну зачем людям знать, что среди них есть псих, способный в любой момент отправить всех жителей Марсoполиса к праотцам? Просто-напросто заложив пару зарядов в основание купола?
   Вам удалось бы заснуть спокойно после таких новостей?
   Вот именно.
   Расследование взрыва я поручил молоденькой выпускнице аналитической школы, Луми Соренсен. Девушка взялась за дело со всей увлечённостью новичка и увязла в нём, как муха в сиропе. Проглядывая вполглаза её отчёт, я в который раз удивлялся косноязычию Луми. Не знай я девушку ближе, чем это допускалось инструкцией, я бы решил, что это писал идиот с ограниченной фантазией, настолько безрезультатными казались на бумаге её действия. Разумеется, полный химический анализ следов взрывчатки был проведён сразу после взрыва и ничего необычного не показал. Стандартная промышленная смесь.
   То же с остатками электронной начинки мины, вмонтированной в переходник шлюза. По фрагментам серийных номеров ребятам удалось выяснить, из чего её собрали и какими путями детали могли попасть к террористам. У меня описание многомесячной кропотливой работы заняло несколько фраз, Луми же использовала их тысячи - лишь бы не создалось впечатление, будто её группа ничего не делает.
   Прикинув, сколько времени ушло на сочинение этих отписок для начальства, я решил выразить девушке неудовольствие. Попытка связаться с Луми по её личному фону провалилась. "Наверное, спустилась в какой-нибудь туннель", - решил я и отправил вызов "на ковёр" по электронной почте. Больше заняться было решительно нечем - если, конечно, начхать на ежедневную текучку, от которой, по моему мнению, избавиться невозможно. Я бегло просмотрел несколько файлов. На глаза попался отчёт о расследовании гибели некоего Беру Смилакса в результате несчастного случая, написанный тем особым чиновничьим языком, который обычный человек начинает понимать, только когда завиднеется донышко второй бутылки.
   Внезапная гибель Беру означала, что Метрикс согласился с моими условиями. Это радовало: всегда удобно иметь в стане противника своего человека. Но мой "крот" пока ничего не знал об оппозиционерах-террористах. Я в который раз проклял свойственную гражданским разобщённость и неорганизованность. Конечно, можно заподозрить в этом некую изощрённую хитрость. Тьфу, что за паранойя? Какие хитрости? Кроме тех, что придумываю я, естественно.
   От слишком умных мыслей есть хорошо испытанное средство - спортзал. Вернувшись в кабинет, я сразу заметил на консоли тревожный красный огонёк. Вызвав из небытия интерактивный голоэкран, я скользнул в ИнфоСеть через прямой канал соединения с главным сервером. Запросил текущую информацию. Через пару секунд компьютер выдал последние новости.
   Взрыв в отдалённом горнодобывающем комплексе. Жертвы - шесть человек, из них двое местных специалистов, три сопровождавших их гвардейца и...
   И дознаватель отдела безопасности Луми Соренсен.
   Привычное кресло сразу перестало быть удобным. Маленькая Луми, с сияющей улыбкой и задорной чёлкой цвета воронова крыла. Одно мгновение - и все её чувства, надежды и перспективы обратились в прах.
   Ощутив боль, я разжал сами собой сжавшиеся кулаки и заметил синяки на внутренних сторонах ладоней. Так же автоматически потёр их друг о друга, разгоняя кровь. И мысленно поклялся себе: наступит день, когда я своими руками отправлю на тот свет убившую её сволочь. Просто для того, чтобы этот гад перестал убивать тех, кто идёт следом за мной.
   20.
   Стук в неработающую дверь, заклиненной в положении "открыто", был скорее уступкой приличиям, чем необходимостью. Тотальный обыск и отсутствие хозяев превратило уютное жильё в заброшенную хибару. От прежней роскоши остались только оранжереи, где автоматика поддерживала климат, привычный растущим там тропическим растениям. Вилма сидела на полу среди этого безобразия, вертя в руках чудом уцелевшую безделушку.
   Дольф постучал ещё раз.
   Женщина вздрогнула, будто очнувшись от сна, подняла заплаканное лицо. Увидев почти зажившие синяки и царапины, Дольф растерялся.
   - Не знаешь, что сказать? - улыбнулась Вилма. Нескольких зубов не хватало.
   - Не знаю, - смущённо признался Дольф, вертя в руках упаковку одноразовых простыней - нехитрый подарок на "новоселье". Если, конечно, можно было назвать так её возвращение.
   - Тогда лучше помолчи. А то в последнее время у меня руки чешутся - врезать всяким там сочувствующим.
   Мужчина кивнул и протянул хозяйке мятую упаковку:
   - Вот. Я подумал, тебе понадобится. Ну, и это... вода там или что ещё. Заходи, в общем.
   - И это всё? - наморщила лоб Вилма. - Никаких призывов встать под знамёна оппозиции, возглавить движение и всё такое прочее?
   - Нет, - улыбнулся Дольф, - Хотя... Обращайся, если будет нужно профессионально врезать всяким там сочувствующим.
   Женщина молча взяла подарок, прижала к груди, как ребёнка или куклу. Плоская казарменная острота не вызвала у неё даже усмешки. Бывший гвардеец догадывался, что она пережила, и собрался уходить, но Вилма остановился его:
   - Поможешь убраться?
   Вместе они быстро освободили помещение от мусора, в котором иногда попадались уцелевшие пожитки. Сначала Метрикс откладывал их в сторону - в хозяйстве всё сгниёт - но Вилма, заметив это, велела выбрасывать всё. Даже если под руку попадётся что-то совершенно новое.
   - Я не хочу натыкаться взглядом на знакомые вещи, - сказала она, и Дольф понимающе кивнул: он тоже ободрал все плакаты и безделушки со стен операторской.
   Оглядев голые стены, он спросил, что Вилма хочет делать с квартирой.
   - Пока не знаю, - ответила женщина. - Для начала подыщу мебель. Стол, стул, кровать и так далее. Куплю что смогу и когда смогу, ведь теперь я - пожизненная должница Компании. - Она горько усмехнулась:
   - И всё это - побои, застенок, судилище - только за то, что я не отказалась от дочери. За то, что я воспользовалась естественным правом быть матерью. Компания - настоящая шайка рабовладельцев!
   - Вилма, стены имеют уши, - мягко напомнил Дольф.
   - Наплевать, - отмахнулась она. - Кстати, где Беру? Почему вы не пришли вместе? Ведь наша маленькая проказа удалась, разве нет?
   Метрикс кивнул:
   - Удалась. Почти. Тома взяли, и, похоже, именно он тебя выдал.
   - Не верю! Он не мог расколоться!
   - Вилма, дознаватели Компании разговорят даже мёртвого! Взгляни на факты: вас с девочкой арестовали через двенадцать часов после ареста Тома! Беру погиб через сутки. Я не знаю, почему ещё жив и на свободе. Наверное, они решили следить за мной персонально, чтобы получать больше информации о подполье.
   - Как ты можешь так говорить? - покачав головой, Вилма оглядела жилище, и с горечью констатировала:
   - Полный разгром.
   Она имела в виду не только квартиру.
   Уйдя от Вилмы - ремонтники уже чинили входную дверь - Метрикс побродил по коридорам, ища свободный общественный терминал ИнфоСети. Пользование ими было платным и абсолютно не анонимным, но при известной сноровке это можно было исправить. Увидев на экране знакомое лицо, Дольф облегчённо вздохнул:
   - Я рад, что наша договорённость в силе.
   - Испугался? - ухмыльнулся Хоган, как умел лишь он: одной стороной рта. Бывший гвардеец заметил, что во взгляде шефа появился опасный блеск.
   - Есть немного, - признался Дольф. - Я видел Вилму, рассказал ей последние новости. Похоже, решимости у неё меньше не стало.
   - Это в её стиле. Кстати, о новостях. У нас появились террористы - меньше часа назад они взорвали одну из следственных бригад. Взрыв произошёл внутри купола.
   Метрикс выругался. Ему, как всякому жителю Марса, было прекрасно известно, что произойдёт, если лишить поселение защитного купола. На дознавателей Компании ему было наплевать, но вот колонисты - на их месте мог оказаться любой, даже он сам.
   - Купол цел? - выпалил Дольф.
   - К счастью, да. Но сам понимаешь: дурной пример заразителен. В другой раз эти типы используют взрывчатку с большей эффективностью. Здесь или в Марсoполисе, - Хоган зевнул, прикрыв рот ладонью. Похоже, у него был тяжёлый день.
   - Я даже не знаю, где их искать.
   - Посоветуйся с преподобным.
   - С этим святошей?
   - От этого, как ты говоришь, святоши, прямо-таки несёт оппозицией, - ядовито заметил начальник отдела безопасности. - Деньги из церковной кассы уплывают неизвестно куда. К тому же он связан с контрабандистами.
   - Это и есть моё домашнее задание? - нахмурился Метрикс. - Наладить связь?
   - Не только, - ухмыльнулся Хоган. - Ты должен подписать Вилму на это дело. Знаешь ведь, как говорят: одна голова хорошо, а две лучше.
   - Ей сейчас ни до чего нет дела.
   - Работа - лучшее средство отвлечься от личных проблем, - Хоган кисло улыбнулся.
   Дольф уставился в экран, пытаясь понять, что творится в душе у этого странного человека. Вид шефа гвардейцев с перекошенной улыбкой мордой напомнил ему земную легенду о сфинксе - вечном олицетворении всех тайн и загадок.
   - Ладно, я попробую.
   - Не пробуй, - холодно посоветовал сфинкс, носящий лицо и имя Ричарда Хогана. - Делай.
   И отключился.
   Несколько секунд Метрикс ошалело таращился в чёрную пустоту экрана, пока не догадался нажать на кнопку отбоя. "Бесплатных пирожных не бывает, - напомнил он себе, идя домой. - Но иногда сладкое обходится слишком дорого"
   21.
   С виду бар казался совершенно обычным, одним из многих в Марсoполисе. Как и все бары в колонии, он одновременно был клубом. Залогом популярности заведений становилась их уникальность: правила Компании запрещали иметь больше одного бара на каждый жилой сектор. Исключение делали только для кишевшего туристами центра и жилых комплексов горнодобывающих компаний.
   Бар, как и большинство построек в подземной части города, имел выход в прорытые первыми колонистами катакомбы, спрятанный за фальшивой зеркальной стеной. От остального помещения её отгораживала стойка, за которой суетился крепко сбитый пожилой бармен. Часть стены занимал стеллаж, заполненный бутылками разнообразных форм, расцветок и размеров, в которых плескалась остро пахнущая спиртом жидкость. Всё это пойло считалось импортированным с Земли и продавалось по соответствующим ценам, хотя все прекрасно знали - владельцы заведения льют туда местный самогон.
   Вечер только начинался, народу в заведении было немного. Бармен, скучая, наводил лоск на стройные ряды фужеров, бокалов и рюмок, изредка поглядывая на вход. Появление на пороге заведения "песчаной крысы" в линялой робе не вызвало у него особых эмоций. Геолог, ни с кем не здороваясь, прошёл прямо к стойке и, бросив на пластиковую столешницу металлическую бляху с изображением сокола, произнёс:
   - Мне полпинты "горького".
   Это был пароль.
   Бармен, выполнявший обязанности швейцара другого, подпольного, заведения за дополнительную плату, невозмутимо пожал плечами:
   - Не знаю, осталось ли, мистер. Вчера тут была знатная пьянка.
   Это "песчаную крысу" не смутило. Ткнув пальцем за спину бармена, он произнёс:
   - Тогда чего-нибудь из этого.
   Мужчина взял со стеллажа пузатую бутыль и, откупорив её, налил до краёв в подставленную стопку жидкость грязно-розового цвета. Некоторое время геолог молча смотрел на выпивку, гадая, из чего та сделана. Затем единым махом отправил её в пищевод. Пересчитав наличные, бармен заговорщицки подмигнул щедрому клиенту:
   - Я вижу, ты не прочь потратить денежки, парень. Внизу ты сможешь сделать это с большим удовольствием. Там есть не только выпивка.
   "Песчаная крыса" кивнул, соглашаясь, и бармен, нажав на спрятанную кнопку, заставил зеркальную стену отодвинутся в сторону. Знакомый с местными порядками геолог прошмыгнул в образовавшуюся щель. Сделав несколько шагов в кромешной темноте, он оказался в залитом искусственном светом туннеле. С обеих сторон на него взирали соблазнительные красотки, упрятанные, словно в витрины, в забранные стеклом ниши. В нескольких из них шторы были задёрнуты; из-за непрозрачной красной ткани доносились характерные звуки.
   Миновав туннель, мужчина попал в небольшую полутёмную комнату - офис скупщика мантийных силикатов. Напротив двери стоял письменный стол, на котором лежали две коробки. За столом находился сморщенный худой человечек, который, увидев геолога, радостно оскалился:
   - Джованезе! Какими судьбами?!
   - Ты и сам отлично знаешь, какими, Мортон, - пробубнил "крыс", садясь на стул, жалобно скрипнувший под его немалым весом. - Деньги нужны.
   Пошарив за пазухой, он вытащил оттуда аккуратно свёрнутую тряпицу и осторожно положил её на стол перед тщедушным человечком. На развернутой ткани влажно блеснули крупные разноцветные кристаллы.
   - Прекрасно, - выдохнул скупщик, доставая пинцет, лупу и портативные электронные весы. Расставив их на столе, он приступил к священнодействию, разглядывая и взвешивая каждый камешек. Проделывал он всё так медленно и дотошно, что невозмутимый пока геолог начал ёрзать на стуле от нетерпения. Скрип мебели заставил скупщика действовать немного быстрее. Наконец он отложил лупу в сторону со словами:
   - Товар весьма удовлетворительный. Я могу дать за всё... девяносто.
   - Как девяносто?! - возмутился "песчаная крыса". - Это же грабёж! На твоём столе лучшие камни по эту сторону Олимпа!
   - У меня сегодня целый косяк таких камней, - невозмутимо хмыкнул скупщик.
   - Так дай честную цену!
   Худосочный пожал плечами и снова взялся за лупу. Он то подносил стекло к самым глазам, то отодвигал его к столу, где на тряпице были разложены кристаллы. Немного погодя сморчок, пошамкав губами, отложил лупу в сторону и потянулся к стоящей слева коробке.
   - Ну? - нетерпеливо осведомился геолог.
   - Сотня. И ни монетой больше, - вынес скупщик окончательный приговор, отсчитывая деньги. - Да и то лишь из сочувствия к тебе, Джованезе. Ты, небось, уже готов лопнуть от воздержания.
   - Засунь сочувствие сам знаешь куда, - процедил геолог сквозь зубы. - Туннельный крысёныш! Ты даёшь мне жалкую сотню за камни, которые на Земле будут стоить больше двух тысяч!
   - Так то на Земле, - резонно возразил скупщик, пропустив оскорбление мимо ушей. В качестве окончательного и решающего аргумента он положил рядом с камнями пистолет-пулемёт с воинственно торчащим магазином. - Бери свою сотню и проваливай, а то девки уже заждались.
   Геолог чертыхнулся и, пробурчав что-то обидное про нижнюю часть тела скупщика, смахнул монеты со стола в тощий кошелёк. Худосочный же, притянув к себе стоявшую справа коробку начал перекладывать туда лежавшие на тряпице камни.
   В нескольких десятках метрах от офиса скупщика двое мужчин наблюдали в монитор за бурным торгом. Изнутри небольшое, пышно отделанное помещение было похоже на шкатулку, выложенную бархатом и шёлком. Драпировки чередовались резными деревянными панелями. На полу лежал роскошный шерстяной ковёр. Крохотные светильники ненавязчиво рассеивали полумрак.
   Мужчины сидели в огромных кожаных креслах. Рядом с каждым были резные столики, где лежали привычные им мелочи - сигары, спички, телефоны, ножи. Неписаные правила вежливости предписывали демонстрировать содержимое карманов. Так же, как их пещерные предки протягивали друг другу широко раскрытые пустые ладони, показывая, что там нет камней.
   Потеряв интерес к торгу, темнокожий колонист в серо-синей форменке технических служб, отключил трансляцию.
   - И вот так каждый раз, - шумно вздохнул он, кладя пульт. -  Жадность "песчаных крыс" не знает границ.
   - Может, твоему человеку реально следовало накинуть? - прогудел дородный кудрявый брюнет, едва умещавшийся в кресле. - Камни в самом деле были неплохими.
   - Какой ты добряк, Карим, - сощурился темнокожий, закинув ногу на ногу и сплетя на колене длинные пальцы с младенчески розовыми ногтями. - Тому немного, этому немного, а что тогда останется нам с тобой? Черствый хлеб без масла и икры?
   Названный Каримом толстяк громко засопел. Мысль, что ему придётся довольствоваться одним хлебом, без масла и тем более без икры, отрезвляла. За время сотрудничества с Уриконом он привык к контрабандно ввезённым на Марс деликатесам. Тем более, что здесь было практически невозможно потратить нетрудовые доходы на что-нибудь ещё.
   - Кстати, об икре, - брюнет потянулся за сигаретами и зажигалкой. - Точнее, о деньгах, на которые я её покупаю. Что мне с ними делать? Солить?
   - Вкладывать, - не растерялся Урикон. - Вкладывать в наше дело.
   - Ну не до бесконечности же, - урезонил его толстяк. - Мне ведь ещё и тратить хочется. А на что? Сам знаешь, тут не разгонишься: у Компании каждый грошик на счету.
   Урикон тоскливо вздохнул:
   - Да знаю, у самого те же проблемы. На Землю деньги не переправишь: я не настолько доверяю партнёрам, чтобы просить их отмыть наши доходы, полиция обыскивает марсианские транспортники чуть ли не до обшивки. На контрабанду своих товаров в метрополии закрывают глаза: видно надеются, что рано или поздно Компания откроет им рынок, но ввоз... у-у-у!
   - А как же проходят досмотр наши камешки?
   - Тебе зачем знать? - пристально глянул на своего компаньона контрабандист.
   - Неспокойно мне, Урикон, - пояснил тот, не отводя взгляда. - Волнуюсь, понимаешь? Даже похудел.
   Темнокожий хмыкнул. Мысль о том, что Карим Да Силва, весящий почти две сотни килограмм, может похудеть от беспокойства, забавляла.
   - Ладно, - смилостивился он, - но только для твоих ушей.
   - Естественно.
   - Всё очень просто, - пустился в объяснения Урикон, продолжая ухмыляться. - Таможенники проверяют груз, корабль, но на экипаж, с которым им ещё работать и работать, особого внимания не обращают. Так, просветят немного сканером - и всё. Всю дорогу до Земли камешки проделывают среди личных вещей, в особых контейнерах. Перед посадкой каждый член экипажа глотает свой контейнер и спокойно проходит досмотр.
   - И сканер ничего не видит?
   - Он видит полупереваренную соевую сосиску из стандартного обеда. А экипаж видит лучших моих девочек, с которыми он будет бесплатно забавляться целые сутки после возвращения, - рассмеялся контрабандист. - Гениально, правда?
   Да Силва почесал затылок:
   - Неужели никто не пытался продать товар на сторону после того, как он избавлялся от контейнера?
   - Разумеется, пытались, - откинулся в кресле Урикон. - И, если бы не бдительность партнёров, попытки были бы удачными. Эти колонисты никогда не вернутся обратно. Даже в запаянном гробу. Так что с этой стороны безопасность наших вложений обеспечена. Чего не скажешь о другом.
   - О чём? - быстро спросил Карим.
   - Да понимаешь, подгребает тут к одному из моих человечков на днях тип и говорит, что ему нужны оружие, взрывчатка, детонаторы. Полный набор террориста. Ты понимаешь, чем это грозит?
   Брюнет нахмурился.
   - Вот именно, - кивнул Урикон. - Нам только революции тут не хватало. Что делать будем?
   Несколько минут прошло в молчании. Да Силва то запускал в кудри пятерни, похожие на связки сарделек, то сплетал их выпиравшем бугром животе - думал. Темнокожий контрабандист успел за это время выкурить пару сигарет. Устремившийся к вентиляционным отверстиям дым обладал запахом дорогого табака.
   - Знаешь, - нарушил тишину Карим, - я бы им помог.
   - Ты в своём уме? - приподнял бровь Урикон. - Слыхал о взрыве на шахтах недели две тому назад? Там чуть купол не обрушило! Это же форменные психи! Им ведь ничего не стоит заложить купленную у нас взрывчатку, скажем, в один из шлюзов Марсoполиса. И получится, что мы с тобой сами вырыли себе могилу.
   - Минус взрывчатка, разумеется, - уточнил брюнет. - Ты прикинь, что случится с нашей колонией, если эти психи, как ты их называешь, скинут Компанию.
   - Ничего особенного, - буркнул контрабандист. - Кто, по-твоему, будет заниматься добычей, обогащением и доставкой руды, производством продовольствия, воздуха, воды? Без Компании нам не обойтись. А вот сменить руководство можно. Мне надоела дотошность нынешнего главного безопасника. Сколько можно держать это "Вр. И. О."!
   Похоже, шеф гвардейцев здорово достал Урикона: одного воспоминания хватило, чтобы вывести его из себя. В приливе ярости тот принялся терзать кожаную обивку поручней.
   - Ну-ну-ну, ты ещё кресло раздолбай, революционер хренов, - добродушно усмехнулся Карим, почёсывая огромный живот. К вывезенной с Земли мебели, стоящей в кабинете, он относился особенно трепетно: большая её часть приобреталась с учётом его вкусов и на его капиталы. - Для нас важнее, что эти чёртовы террористы начнут мутить здесь воду. По своей инициативе и с нашей посильной помощью. А сил у нас мало.
   - Очень мало, - подхватил темнокожий делец, с ходу разгадав затею партнёра, - сами чудом держимся, еле-еле от лап Хогана ускользаем.
   - Вот именно. Как говорят в Метрополии, лучше всего рыбка ловится в мутной воде, - Карим раскурил очередную сигарету. - Авось эти придурки отвлекут внимание нашего общего "приятеля".
   Контрабандист задумчиво поскрёб подбородок, уже начинавший покрываться щетиной. Черты его лица сложились в скептическую гримасу:
   - Я не уверен, что террористы станут плясать под нашу дудку. На твоём месте я бы сдал этих психов с потрохами.
   - Кому? - удивился ДаСилва. - Хогану что ли? Да ты в своём уме? Он ведь тоже псих в своём роде. Нашпиговал жучками все туннели, приходиться за каждым словом следить. Знаешь что говорят о его дознавателях?
   - Что они способны разговорить даже мёртвого.
   - Ну вот, - кивнул брюнет, - и ты слышал. Нет, в этом дурдоме под колпаком нельзя доверять никому. Я имею в виду - нам с тобой как компаньонам. Будем пудрить мозги и тем, и другим.
   - И надеяться, что не получим по морде ни от тех, ни от этих, - усмехнулся Урикон. Ему не хотелось вмешиваться в политику. Его дело - тайная, не облагаемая налогами и пошлинами торговля. Контрабандные товары на Марсе очень популярны, вывозимые на Землю камешки - тоже. Правда, в последнее время с ними творилось что-то странное. Началось всё с того, что хитрый делец решил увеличить цену продаваемых гангстерам камней. Заручившись поддержкой Да Силвы и найдя среди вольнонаёмных толкового спеца, он организовал небольшой гранильный цех. Сперва земляне не брали обработанные камни, ссылаясь на низкое качество огранки, но постепенно Урикон поставил дело так, что всё добываемое "песчаными крысами" сырьё стало проходить через гранильный цех. У гангстеров не осталось выхода - ведь они могли покупать камни только у него, вне зависимости от цены и качества. Контрабандист, однако, считал себя разумным человеком и соблюдал умеренность. Он где-то слышал, что такой способ организации производства и сбыта товара зовётся "монополией". Словечко ему нравилось.
   Компания, чьей основной заботой являлась добыча, обогащение и отправка на Землю руд редких металлов, оставляла без внимания известия о находках мантийных силикатов. Чиновники Компании не считали ценными разноцветные камешки с жемчужным блеском. Мысль о том, что пригоршня блестящих камней, обработанных должным образом, может стоить как центнер ниобия с учётом транспортных расходов, не приходила им в голову.
   А теперь, похоже, у камешков появилась ещё одна, весьма специфическая ценность. Пару дней назад, проверяя вольнонаёмных рабочих в цехе, Урикон заметил, что гранильщики скрупулёзно собирают пыль, оставшуюся после огранки. Дальнейшее её применение было самым разнообразным: вдыхание носом, слизывание языком, втирание в дёсны. Результат же был одинаков: на лице человека, измождённого однообразной работой, появлялось выражение неземного наслаждения. Не долго думая, он послюнявил палец, подобрал немного пыли и, следуя примеру рабочих, втёр её в десну, а затем постарался остаться в одиночестве.
   Результат превзошёл все ожидания. Контрабандист будто очутился в раю, среди гурий, причём ощущения были самыми натуральными. Ему случалось пользоваться виртуальными секс-симуляторами и особого восторга он при этом не испытал. Но эта чёртова пыль... что называется, почувствуйте разницу.
   Приход длился всего полчаса, но наркотик продолжал действовать весь день. Урикон был смешлив и жизнерадостен, что смутило всех, кто привык видеть его серьёзным. С тех пор он часто ловил себя на желании лизнуть порошок. Желание это легко подавлялось. Пока.
   "На размол можно пускать не самые ценные камни, - размышлял делец, - а ту мелочь, которая сейчас уходит за бесценок".
   - Что скалишься? - спросил Да Силва. - Радуешься возможности получить по морде?
   Вместо ответа Урикон бросил толстяку пакетик с блестящим порошком - пробной партией, изготовленной по его просьбе.
   - Что это? Приправа? Или в кожу втирается?
   - В слизистую, - пояснил контрабандист. - Хочешь нюхай, хочешь лижи. Я, например, предпочитаю втирать в десну.
   - Наркотик, - догадался Карим. - Импортный?
   - Наш.
   - Откуда?
   - Догадайся.
   Брюнет озадаченно повертел пакетик в мясистых пальцах, пожал плечами:
   - Сдаюсь.
   - Это измельчённые мантийные силикаты, - произнёс Урикон, улыбаясь, словно чеширский кот. - Ручаюсь, в таком виде они обойдутся нашим партнёрам значительно дороже. Пробуй, не бойся. После одного раза привыкания не возникает.
   - На себе испытывал? - глянул исподлобья толстяк. Раскрыл пакетик, ухватил щепоть порошку, высыпал на язык, облизал пальцы, сглотнул. - Ну и что?
   В ту же минуту его пробрало. На лице появилась блаженная улыбка и застыла жуткой гримасой. Без малого два центнера живого веса Карима Да Силвы превратились в желе и расплылись по кожаному креслу. Глаза остекленели, уставившись на виды иного, лучшего мира. Контрабандист еле успел подхватить выпавший из ослабевших пальцев пакетик с остатками порошка.
   22.
   Дверь в помещение вела самая обыкновенная. Двойная, раздвижная, с замком на фотоэлементах. Отличало её стилизованное изображение распятия, наклеенное так, что расходящиеся створки делили его надвое. Внутри было прохладно и сумрачно, тихо играл орган.
   Увидев высокие стрельчатые окна и залитые светом витражи, Вилма удивилась: уровень был ниже "нулевой" отметки, о солнечном свете тут и не мечтали. Подойдя ближе, она поняла: "витражами" были голографические обои высочайшего качества. Женщина огорчилась. Ей бы хотелось, чтобы витражи были настоящими.
   - Могу я узнать, что привело вас сюда? - раздался приятный мужской голос. Обернувшись, Вилма увидела невысокого, по марсианским меркам, жгучего брюнета с тёмными живыми глазами и почти юношеским пушком на щеках. Простая одежда и открытое лицо внушали доверие.
   - Если вы не хотите говорить об этом, - произнёс он, - не стесняйтесь, скажите прямо. Здесь Дом Божий, никто не станет принуждать к откровенности.
   Вилма почувствовала, как кровь прилила к щекам. После ареста прошло много времени, но боль от потери дочери не утихла. Она плакала каждый раз, когда вспоминала её.
   - Люди приходят сюда, чтобы уединиться, отдохнуть душой, - продолжил священник. - Дважды в день я служу здесь мессы, а по субботам и воскресеньям читаю проповеди. Конечно, вы не обязаны приходить на каждую службу, но многие поступают именно так.
   - Возможно, им нравится обстановка, - предположила Вилма.
   - Фальшивые витражи и записи органа? - улыбнулся брюнет. - Вряд ли. Как сказал бы один знакомец: "и всё остальное здесь тоже пропитано лицемерием".
   - Ваш знакомец очень циничный тип, - сказала женщина, разглядывая "витражи". Она давно не держала в руках Библию, но сцены Рождества и Поклонения Волхвов не узнать было невозможно.
   - Это одно из его достоинств.
   - Воображаю себе его недостатки, - хмыкнула Вилма.
   - У него их нет. Он - идеальный продукт воспитательной машины Компании; точный инструмент, созданный, чтобы служить и защищать. Когда я думаю о нём, мне становится жаль детей, лишённых детства. Вы знаете, что здесь начинают обучать с первого года жизни?
   - Нет.
   - Теперь знаете. Методики тут оригинальные, очень эффективные. Уже к семнадцати годам - по земному счёту, разумеется - Компания получает отличных специалистов. Но при таком подходе каждый упущенный год сказывается на будущем ребёнка. Чем позже он начал обучение, тем больше он отстаёт от сверстников. И тем более низкую квалификацию и менее престижную профессию он получит.
   Вилма похолодела. Этой чёртовой Компании мало было отобрать у неё дочь, теперь эти гады хотели обречь её девочку на жалкое существование уборщика.
   - Неужели ничего нельзя сделать? - вырвалось у неё.
   Священник воздел глаза к потолку:
   - Нам остаётся лишь уповать на чудо Господне.
   - В наше время чудеса редкость, - вздохнула Вилма. Ей хотелось немногого: получить хоть какие-нибудь известия о судьбе дочери. Но это было невозможно.
   - Вы действительно не хотите ничего рассказать? - продолжал настаивать священник. - Не сомневайтесь: всё, что вы скажете, останется между нами троими.
   - Троими? - удивилась женщина. - Ах, да.
   - Нет, я имел в виду не Компанию. Исповедальня в часовне экранирована. Всё, что там сказано, действительно остаётся между троими - включая Господа. Впрочем, я не настаиваю.
   Женщина снова ощутила, как кровь приливает к щекам:
   - Отец...
   - Майкл.
   - Отец Майкл, сейчас я просто не могу. И я храню не только свои тайны.
   - Я тоже, - понимающе улыбнулся священник.
   Выслушав откровения Вилмы Мун и проводив заплаканную женщину к выходу, преподобный налил себе стаканчик. Выпив, он горячо поблагодарил Господа за то, что тот надоумил его заказать исповедальню, защищённую от прослушивания. Тогда это была скорее дань осторожности. Теперь, когда Ричард Хоган понатыкал везде следящую аппаратуру, отец Майкл хвалил себя за предусмотрительность. Немногие из его прихожан решились бы на таинство исповеди, зная, что их откровения будут известны не только святому отцу и Господу Богу.
   Закрыв двери часовни, священник обошёл помещение, привычно проверяя, всё ли отключено на ночь. Оказавшись в спальне, служившей заодно и кабинетом, и ризницей, отец Майкл заварил крепчайший кофе и, развалившись на диване, стал думать над услышанным. На первый взгляд это казалось бредом: политическая оппозиция у администрации, сроду не занимавшейся политикой. Однако чиновники Компании распоряжались не только добычей и переработкой руды, производством воды, воздуха и продуктов, они управляли целым миром. Но больше всего священника удивило то, что мятежники сумели выжить после Августовского бесчинства.
   Усевшись за стол, священник достал чистый лист бумаги, проверил ручку и принялся строчить послание, изредка задумываясь над той или иной фразой. Факт отправки письма, выполненного таким древним способом, едва ли насторожит Хогана: он каждый месяц отправляет в Ватикан написанные от руки рапорты. Правда, на сей раз это не отчёт о трате переведённых на его имя денег, а описание сложившейся ситуации. В конце письма отец Майкл рискнул испросить дозволения участвовать в грядущих событиях. В том, что вскоре Марс ждут потрясения, он не сомневался. Не такой Хоган человек, чтобы позволить телеге катиться своим путём.
   23.
   В перерывах между стартами и посадками кораблей с туристами заведение, такое же старое, как и сам порт, пустовало. Цены там кусались; обслуга, привыкшая к имперской валюте, глядела косо на личные карточки колонистов. Контрабандист это знал, и отдельную кабинку заказал заранее. Он не хотел показывать Леону Карсаку свои реальные финансовые возможности. Но террорист, похоже, ориентировался в местных ценах. Идя к кабинке, он искоса окидывал завсегдатаев горящим, полным злобы взглядом. Заметив это, Урикон содрогнулся. Старый хрыч явно имел зуб на всех, кто хоть немного выше его по положению. Идейный борец, песок ему в печёнку.
   "Такому дай в руки оружие - тут же пристрелит", - сообразил гангстер. Но продажа оружия была уже решённым делом. К счастью, это только стандартные разрядники гвардии Компании. О чём Урикон и сказал хрычу, едва они уселись за столик.
   - А как насчёт взрывчатки? - голос Карсака оказался таким же злобным, как и он сам. - Мне нужна взрывчатка и детонаторы.
   - С этим сложнее, - соврал контрабандист, не моргнув глазом. - После истории со взрывом все заводские склады конкретно охраняются. Особенно со взрывчаткой.
   - Мне говорили, что вы можете достать всё.
   - В пределах разумного, - уточнил гангстер. - Я деловой человек, идеи меня не колышут.
   - А зря.
   - Давайте без агитации, Леон, - поморщился темнокожий контрабандист. - Я понимаю, что взрыв купола или шлюзов Марсoполиса покончит с верхушкой Компании, но ведь не только с ней. Как насчёт пятнадцати тысяч рабочих и служащих, которые там живут?
   - Они оросят своей кровью дерево свободы, - с важностью в голосе произнёс Карсак. - Потомки их не забудут.
   - Чьи потомки? - издевательски усмехнулся гангстер. - Ваши? Своих эти люди уже не заведут. Да и остальным эта ваша свобода до лампочки. После взрыва всех будет волновать лишь охота на мерзавца, устроившего теракт, все будут требовать вашей головы. император в первую очередь. А его вы, при всём старании, на тот свет не отправите. Так что со всякими там взрывами лучше пока не высовываться.
   Карсак молча скривился. Он не любил, когда им командовали, тем более такая сволочь. Неужели этот тип думает, что всё можно купить за деньги? Но ради оружия стоило потерпеть. Жаль только взрывчатки - с рудника, где теперь стали учитывать каждый грамм, много не утащишь.
   - Дело свободы не терпит суеты, - сказал наконец Карсак. - Время для больших дел ещё не настало. Но моим людям нужно оружие. Гвардейцы должны узнать, что на их силу у нас есть своя.
   Урикон чуть не подавился пивом от смеха. И тут же сделал вид, что хмельной напиток попал не в то горло. Вообразить, что техники справятся в рукопашной с теми, кого с детства натаскивали убивать, мог только сумасшедший.
   - Ещё моим людям необходимы базы для тренировок, места встреч, склады.
   - Разумеется, - кивнул гангстер: он ждал этой просьбы. - Кое-что надёжное мы вам найдём. Но я деловой человек, и благотворительностью не занимаюсь. Чем вы мне заплатите?
   Карсак опять скривился. Урикон спрятал улыбку. Вот они, мечтатели. Первое же столкновение с реальностью выбивает их из колеи.
   - Считайте, что это вложение в вашу будущую свободу, - процедил сквозь зубы старый хрыч, которому страшно не нравилась безыдейность собеседника.
   - Уже посчитал, - заметил гангстер. - Иначе бы не согласился на встречу.
   - Чего вы хотите? - буркнул Карсак.
   - Участия в добыче и доставке мантийных силикатов.
   Леон ядовито осведомился:
   - Может, вам Деймос приволочь?
   - Кому нужна эта ледышка? - усмехнулся гангстер. - Нет, мистер Карсак, раз уж вы решились иметь дело с бизнесменом, отложите на время в сторонку эти ваши идеи. Я уже говорил: меня ими не проймёшь. Ближе к делу.
   И гангстер стал объяснять Леону особенности подпольного бизнеса.
   24.
   Музыка гремела и стонала. Включённые на предельную мощность динамики вбухивали в мозг незатейливый ритм. Грудная клетка содрогалась в ответ.
   С трудом выбравшись из потной, танцующей под новый хит толпы, Дольф с облегчением перевёл дух. Проверив, на месте ли вложенная в потайной кармашек на поясе личная карточка - мало ли что могло случиться в толчее - новоиспечённый двойной агент решил, что настало время для очередной беседы с шефом.
   У терминала он заказал просмотр свежего выпуска каталога удовольствий. Это был единственный режим, при котором допускалось закрывать двери кабинки и затемнять её прозрачные стены. Потом он провернул нехитрый, усвоенный ещё в военной школе трюк, и набрал личный номер Хогана.
   Ричард не отвечал. Дольф собирался уходить, когда тёмный экран расцвёл яркими красками. Метрикс разглядел мраморную плиту в розовых прожилках, разбросанную в беспорядке одежду и что-то телесное на границе фокуса. Похоже, что шефу было, мягко говоря, не до него.
   Видеофон подняли резким рывком. Изображение поплыло, затем вошло в норму и на экране возникло смуглое лицо с резкими чертами. Чуть раскосые тёмные глаза смотрели не то чтобы враждебно, но и не слишком дружелюбно. Едва заметный холодок во взгляде говорил, что его обладателю не нужно становиться поперёк дороги.
   - Давно же ты не показывался.
   От звуков хриплого голоса по спине пробежали мурашки. Дольфу показалось, что пол прогибается у него под ногами.
   - Что стряслось? - спросил Хоган, прикуривая.
   - Да так, ничего особенного, просто решил доложить.
   Правая бровь Хогана вопросительно приподнялась.
   - Доложить о текущих делах. Похоже, Вилма и преподобный нашли общий язык. Она ударилась в религию после того, как... - Метрикс осёкся: за спиной шефа возникла женская фигура во всей первозданной красоте. Заметив, что внимание агента поглощено мелькающей на заднем плане красоткой, Хоган кашлянул: продолжай мол, я внимательно слушаю.
   - В общем, мисс Мун теперь не пропускает ни одной службы, - затараторил Дольф, с трудом оторвав глаза от загадочной незнакомки. - И, похоже, рассказала попу всё, что знает. Она ему доверяет. Сейчас я пытаюсь убедить её, что поп может работать на тебя.
   - Вот как? Интересно.
   - Вилма меня не слушает. Похоже, она верит, что единственный способ вернуть себе дочь - избавиться от Компании. Это уж точно работа попа.
   - Ты теряешь инициативу и влияние, - заметил Хоган неодобрительно. - Ещё немного, и она начнёт задаваться вопросом: а стоит ли тебе доверять?
   - А что я могу?! - раздражённо прошипел Дольф, который и сам понимал, что дела его плохи. - Заставить её не ходить в церковь? Этим я только наживу себе врага! У попа язык подвешен будь здоров, не мне с ним тягаться.
   Шеф, задумавшись, нахмурил лоб. Потом отложил видеофон в сторону - в поле зрения аппарата вновь попала размытая женская фигура. Красотка успела накинуть на себя простыню и спокойно дожидалась, когда любовник покончит с делами.
   - Попробуй намекнуть, что у тебя есть возможность получить информацию о её дочери, - предложил Хоган, выдыхая в камеру клубы дыма. - Скажем, через своего давнишнего приятеля. Мне кажется, такое предложение заинтересует её больше, чем все проповеди преподобного, вместе взятые.
   - Но у меня нет такого приятеля! - выпалил Дольф.
   - Зато есть возможность, - усмехнулся Ричард так, как умел лишь он, правой стороной рта. - Не стесняйся, забрасывай удочку подальше. Скажи, что твой приятель готов даже на то, чтобы переправить ей письмо от любимой дочурки.
   - Она мне не поверит, - покачал головой Метрикс. - От этого предложения несёт провокацией.
   - Не стесняйся, - повторил шеф. - Чем больше ложь, тем легче в неё поверить. Рыба должна проглотить наживку, крючок, леску и грузило. Иначе - сам понимаешь.
   Дольф понимал. Провокаторов и двойных агентов не жаловали во все времена. Самое малое, что ему грозило - "несчастный случай" на производстве. Попрощавшись с Хоганом, он вернулся к каталогу удовольствий. Посмотрел на девочек, понял, что сейчас это ему неинтересно - и выключил терминал. Идя домой, Метрикс ломал голову над тем, что означают слова "рыба", "удочка", "наживка", "крючок", "леска" и "грузило".
   25.
   Иногда я ненавидел свою жизнь на виду. Этой ночью мне хотелось быть у Станисласа. Сидеть в его ногах, пить скотч и обсуждать тонкости земной политики. А потом сесть к нему на колени и целоваться до головокружения, пьянея не столько от выпивки, сколько от вкуса губ и прикосновений, от возбуждения, охватившего всё тело.
   Мне хотелось секса с ним, а не с очередной туповатой карьеристкой.
   Часть женщин мыслит очень странно. Почему-то они уверены, что красивая внешность и доступное поведение откроют им любые двери. В обществе, где профессионализм ценится превыше всего, эта уверенность выглядит по меньшей мере странно.
   В любом случае, я использовал таких девушек ради прикрытия, не стесняясь. Наши со Станисласом отношения должны были оставаться тайной. Вначале - потому что я по земным законам (а полковник очень их уважал) считался несовершеннолетним. Потом... потом он просто этого не хотел. А я не задавал вопросов, предпочитая являться к нему по вызову.
   Может, мне стоило ему позвонить и сказать прямо: "Станислас, я хочу тебя". Однажды я так и поступил. И услышал вежливую отповедь. Мол, ты сейчас не вовремя. Занят и всё такое прочее. Как я потом выяснил, он действительно был занят - говорил по защищённому каналу с главным акционером. Но в тот момент его слова подействовали, как удар под дых
   От мрачных размышлений меня отвлёк звонок Дольфа Метрикса. Похоже, выражение лица у меня соответствовало мыслям: "крот" порядком струхнул. Это было заметно даже на крошечном мониторе. Очень скверно. Подчинённые не должны бояться своего начальника: это плохо влияет на работоспособность. Но тут моя гостья решила немного пройтись. Провожая взглядом стройную фигурку, зазывно покачивающую бёдрами, Дольф тут же забыл про страх.
   И выложил передо мной проблему. Я слегка пожурил его - чтобы не увлекался подглядыванием - а потом, как всегда в минуты раздумий, мои руки сами потянулись за сигаретами.
   Скромная чёрная пешка, отец Майкл, похоже, решил пробиваться в ферзи. И начал с того, что приобрёл влияние над человеком, которого я прочил в руководители возрождённой оппозиции. Неслыханная наглость. Священник, песок ему в печёнку, должно быть, зашёлся икотой в часовне.
   Всякий хорошо подвешенный язык можно обезопасить тремя способами. Первый, радикальный, отдаёт средневековьем - хотя, если б мне дали волю, только им бы и пользовался. Второй не годится по причине полного отсутствия у Дольфа дара убеждать. Остаётся третий: снабдить моего агента железобетонными аргументами, способными перешибить хитроумное словоплетство попа. Такими аргументами должны были стать известия от Линды.
   Я мог только предполагать, какие чувства испытывала Вилма Мун. То, что здравомыслящая женщина с головой окунулась в религию, говорило само за себя. Если так и дальше пойдёт, то оппозиция превратится в клуб психов и фанатиков.
   Этого допускать нельзя.
   Выдав Дольфу ценные указания, я сделал пометку в ежедневнике - поговорить с Линдой Мун и попросить её написать несколько писем матери. Пара якобы случайных бесед с одиноким, испуганным ребёнком сделала своё дело: девочка мне доверяла.
   Покончив с делами, я с головой ушёл в прерванную "личную жизнь".
   26.
   Старшая наставница школы лихорадочно поправила воротничок и, кашлянув, прочистила внезапно пересохшее горло. В нескольких метрах от неё, за прозрачным пластиком шлюза и металлом бронированной кабины герметичного авто, находилось третье по значимости лицо в Компании после управляющего.
   Грязно-оранжевая пыль осела. Стала видна потрёпанная обшивка машины: начальник отдела безопасности обожал гонять по пустыне в бурю. Шлюзование закончилось, и створки разъехались, впустив под купол шестиколёсный приземистый пескоход. Единственная дверь отошла назад, и из кабины выпрыгнул худощавый молодой человек в чёрной форме гвардейца без всяких знаков различия. Единственным намёком на занимаемое положение были тонкие ярко-синие полоски на погонах. Впрочем, смуглое лицо и лёгкие, полной кошачьей грации движения знали все.
   - Как поживает мисс Мун? - спросил он, подойдя к наставнице.
   - Прекрасно, мистер Хоган, - ответила та, безуспешно пытаясь приспособиться к широкому размашистому шагу. - Она прошла тестирование. Со временем из неё выйдет хороший техник, но и для этого ей придётся постараться, - заметила женщина.
   Шеф безопасности смерил чиновницу насмешливым взглядом. Похоже, у него было своё мнение о способностях Линды Мун:
   - А как у неё отношения с другими учениками?
   - Напряжённые. Ей не удалось влиться в коллектив. Разное отношение к жизни.
   - Я хотел бы повидаться с ней.
   - Зачем?! - удивлению наставницы не было предела. - Девочке будет гораздо проще, если она забудет всё и сразу. Вы только бередите её душевные раны.
   - А вот это уже не ваша проблема, - сухо заметил Хоган, продолжая, как ни в чём не бывало, идти по коридору. - С её душой я буду разбираться сам.
   - Ну да, конечно, - пробурчала женщина так, чтобы её услышал этот циник, - вы тут натворите дел и уйдёте, а нам расхлёбывать.
   Шеф безопасности остановился. Смуглое, с резкими чертами лицо повернулось к старшей наставнице. Женщина с содроганием ощутила взгляд, полный холодной ярости. Он вонзился в её душу как острый нож. Ноги наставницы стали ватными.
   - Так вы проводите меня к ней? - услышала она чуть хрипловатый голос.
   - Д-да, р-раз-зумеется.
   - Отлично.
   Больше важный гость не проронил ни слова, до самой границы жилого сектора школы. Там его встретила стайка возбуждённых, галдящих детей. Они вороньём кружили над сжавшейся в углу фигуркой, выкрикивая оскорбления и ругательства.
   Заметив нарушение прядка, директорша налетела на ребят. Последовал целый град тычков, затрещин и ругательств, самым безобидным из которых был "туннельный крысёныш".
   Хоган поморщился. Когда обидчиков оттащили и отправили в карцер, девочка приподняла голову.
   - Не плачь, - посоветовал ей шеф гвардейцев. - Тут этого не любят.
   - Знаю, - всхлипнула Линда, вытирая слёзы рукавом. - Меня все ненавидят.
   - Это не причина для слёз.
   Девочка снова всхлипнула и поднялась на ноги, опираясь на стену. Одежда порвалась в нескольких местах, коротко остриженные волосы растрепались, всё лицо было в красных пятнах от рыданий.
   - Почему они меня ненавидят?
   - Потому, что ты другая, - в голосе Хогана слышалось только объяснение. - Не такая, как они. Здесь это веская причина для ненависти.
   - Ты говоришь так, как будто знаешь.
   Дик вздрогнул: в брошенной ребёнком фразе была изрядная доля правды. Да, он знал, каково это - быть не таким как все. И каково быть мишенью для нападок. Буквально.
   Он пригладил растрёпанные льняные вихры:
   - Слезами делу не поможешь. Жалеть тебя всё равно никто не станет. Любить тоже. А вот ненависть никуда не уйдёт, она просто изменится.
   - Меня мама любит, - внезапно прошептала девочка. - Но она далеко.
   - Тогда, может, напишешь ей письмо?
   - Письмо? - Линда оживилась. - А как оно до неё дойдёт? Мне не дают пользоваться ИнфоСетью.
   - Давай я передам, - с улыбкой предложил Хоган. - У меня много знакомых, один из них знает твою маму. Только писать придётся сейчас же.
   И Дик протянул девочке блокнот и ручку - вещи в колонии довольно редкие. Линда немного повертела их в руках, затем устроилась тут же, на полу, и принялась выводить каракули на плотной мелованной бумаге. Она исписала одну страницу, другую, третью. В полной тишине, высунув от усердия язык и прикусив губу.
   - Оно не слишком большое? - спросила девчушка, возвращая блокнот. - Взрослые говорят, здесь где-то бродит злющий человек по имени Хоган. Ты сумеешь спрятать от него письмо? Я не хочу, чтобы он сделал тебе больно.
   Ричард Хоган улыбнулся - широко и беззаботно:
   - Сумею. Он мне ничего не сделает. Я сам ему глотку перегрызу.
   Линда широко улыбнулась в ответ. Она была рада, что её друг может постоять за себя в этом страшном мире и не боится даже Хогана.
   27.
   Стоя перед зеркалом, отец Майкл придирчиво разглядывал новое облачение. Его прислали из метрополии к первому Рождеству, которое он собирался праздновать в колонии. В посылку было вложено письмо - ответ на его письмо с рапортом. На случай перехвата текст зашифровали, и священник целый вечер провозился с хитрыми значками, превращая абракадабру в связный текст.
   Как и ожидал отец Майкл, отцы церкви благословляли его на любые действия "во имя торжества церкви Христовой в мире греховном и безбожном". Формулировка была резиновая, под неё подпадали и благотворительный рождественский базар, и вооружённое восстание - при условии, что мятежники пойдут в бой с именем божьим на устах. Священнику это подходило. Он уже знал, через кого свяжется с оппозицией. Через женщину по имени Вилма Мун, недавно потерявшую ребёнка. Девочку отобрали гвардейцы Компании, ворвавшись в квартиру среди ночи. Немного сочувствия - и женщина оттаяла, раскрыла свои и чужие тайны. До сих пор священник мог только сочувствовать мятежникам.
   Убедившись, что платье сидит идеально, отец Майкл переоделся в привычную одежду, а парадное облачение убрал в шкаф. Места в ризнице хватало ещё на кровать и стол с компьютером, но преподобный не жаловался. Летя сюда, он готовился обходиться немногим.
   Выйдя в часовню, он не удивился, увидев знакомое лицо:
   - Приветствую вас в доме Божьем, дочь моя. Пришли облегчить душу?
   - Поделиться радостью, падре, - глаза Вилмы светились от счастья, бесцветные губы растянулись в широкой улыбке. - Мои друзья... они нашли способ. Недавно я получила от дочери письмо.
   - Письмо?
   - Записку. Бедная Линда! Ей так плохо в интернате! Нагрузки огромные, да ещё одиночество. Она сильно по мне скучает.
   - Я сочувствую вам и вашей дочери, - сказал падре. Не от чистого сердца, а потому что мятежница хотела услышать именно это. - Ваши друзья совершили подвиг, отважившись переправить это письмо. Компания не одобряет переписку посредством пера и бумаги.
   - Она не одобряет ничего, в чём нуждаются нормальные люди, - бросила женщина. - Я выросла на Земле, в обыкновенной семье. Меня жуть берёт при общении с воспитанниками Компании. Работа, выпивка, секс, дешёвые развлечения - всё, что их интересует.
   Священник снисходительно улыбнулся:
   - Ну что вы, Вилма - на Земле тоже хватает подобных типов. Будь здесь всё так, как вы говорите, у меня не было бы прихожан.
   Женщина присела на скамью, преподобный устроился рядом.
   - Мне кажется, я сумел бы помочь вашему делу, - вполголоса предложил отец Майкл. - Я пользуюсь доверием у прихожан, я мог бы посеять сомнение в их сердцах. Действительно ли бескорыстно Компания печётся о них? Разве они не заслуживают лучшего? И как насчет гражданских прав?
   - Вы подвергнете себя большому риску, падре. Говорят, шеф безопасников - на редкость коварный и жестокий тип.
   - Я знаю, - кивнул преподобный. Заметив удивлённый взгляд женщины, он пояснил:
   - Я уже встречался с ним. На удивление циничный молодой человек.
   - Молодой? - ещё больше удивилась Вилма. - Сколько ему?
   - Не знаю точно, - пожал плечами священник. - Около двадцати.
   - Невероятно!
   Падре снова пожал плечами. Он не хотел вспоминать "свидание" с Хоганом. Мало того, что этот дьяволёнок пытался его купить, он посмел угрожать духовному лицу! Вилма истолковала жест по-своему:
   - Тем более не стоит рисковать!
   "Ну конечно, - усмехнулся про себя падре. - Закрыться в часовне, как в норе и лишить церковь влияния на жизнь колонии. Сейчас, когда Ватикан теряет позиции, это равнозначно предательству. На Марсе у католиков есть шанс возродить былое могущество. Государство-колония, руководимое не продажными политиками, а отцами церкви - вот чего я хочу достигнуть". Конечно, отец Майкл рассчитывал, что окажется не на последнем месте среди новых правителей.
   - Я уже давно рискую, дочь моя, - улыбнувшись, сказал падре. - В то воскресенье на площади убивали не только ваших друзей. Компания, которая хочет обладать людьми, их умами и душами, есть апостол Дьявола. А Церковь нужна, чтобы бороться с Врагом. В любом обличье.
   - Простите, падре, но что вы можете? Молиться? Читать проповеди? В борьбе с таким апостолом это плохое подспорье.
   - Вот мы и вернулись к гвардии.
   Женщина вздохнула:
   - Они достанут нас, рано или поздно. Это не пораженчество, а реальный взгляд на вещи. Я в оппозиции потому, что хочу вернуть дочь, без неё моя жизнь не имеет смысла. А что хотите вы, падре? Что заставляет вас идти на риск? Христианская любовь к ближнему? По-моему, это недостаточно веский довод.
   Преподобный сглотнул мгновенно пересохшей глоткой: удар был нанесён не в бровь, а в глаз.
   - Вы долго общались с безбожниками, дочь моя, - сказал он, вновь овладев собой. - Вам передался их цинизм, их неуважение к церкви. Подчиняясь Компании, я подчиняюсь Врагу. Для меня это равносильно предательству. Я не желаю прожить спокойную жизнь и умереть Иудой. Вот почему я хочу помогать вам.
   Голос падре внушал доверие. Тщательно подобранные слова западали в самую душу. Вилма нуждалась в советчике и друге, ей хотелось верить отцу Майклу - и она поверила.
   - Хорошо, - сказала она. - Я поговорю о вас с друзьями.
  
   ...Криминальные новости. Сегодня была обнаружена крупнейшая за год партия наркотиков. Их перехватили таможенники в карантинной зоне космопорта. Приблизительная рыночная стоимость партии - два миллиарда. Курьер, перевозивший наркотики погиб. Обстоятельства его смерти выясняются.
   Переходим к другим новостям. Сегодня наш император...
   28.
   На первый взгляд казалось, что всё в порядке. Пассажиры так же торопились на рейсы. Так же сновали автоносильщики, путались под ногами робоуборщики, в просторечии именуемые "крысами". Приятные голоса делали объявления на четырёх основных языках Империи, отовсюду доносился навязчивый аромат сосны. Почему-то завхозы отдавали предпочтение чистящим средствам именно с таким запахом. Капитан полиции Курлыгин, немало помотавшись по командировкам, выяснил это на своей шкуре.
   Объявили посадку на "крыло", гигантский планер, парящий высоко, на границе атмосферы и открытого космоса. Люди попадали туда на огромных, неповоротливых челноках, регулярно курсирующих между небом и землёй. Вот этот, к примеру, доставит пассажиров на "крыло", которое спустя пару часов пролетит над анклавом Новый Йорк. Зал ожидания был полон людьми, которые возвращались в анклав.
   Капитан, брезгливо морщась, уступил дорогу суетливым тёткам с огромными баулами, в которых могла уместиться половина порта. Тётки говорили между собой на англике, своём диалекте, не обращая внимания на окружающих. Неудивительно, что они наткнулись на хорошо одетую пару, изучавшую у стойки расписание полётов.
   Разгорелся скандал. Прилично одетый господин завёлся и выдал тёткам всё, что думает о них и об их чёртовом анклаве. При этом он не запнулся, не повторился и не скатился на нецензурщину: всё-таки рядом была дама, а чуть дальше высилась мощная фигура капитана полиции. Курлыгин лишь усмехался, наблюдая за перепалкой - тётки тоже не лезли за словом в карман, припоминая господину события столетней давности.
   - Надо же, - буркнули за спиной, - сколько времени прошло, а они ещё помнят.
   - И ты бы помнил, - заметил капитан припоздавшему напарнику, - если бы твою родину разнесли десятком ядерных зарядов. Где тебя носило?
   - Пробки, - улыбнулся здоровенный, простецкого вида детина с капитанскими шевронами на плече и небольшим чемоданчиком в правой руке. Внешность капитана Мусаева вводила в заблуждение. Широкоплечий шатен с квадратной челюстью, кроме чёрного пояса, имел две докторские степени - по химии и медицине. В сочетании с интуицией и дипломатическими талантами Курлыгина это давало поразительные результаты.
   - Ладно, - вздохнул Мусаев. - Что у нас там?
   - Труп в "отстойнике". Обнаружили после карантина марсианского грузовика.
   Мусаев задумчиво кивнул: с тех пор, как на марсианских территориях обнаружилось "вакуумное бешенство", грузы и пассажиры отстаивались несколько дней, прежде чем оказаться на земле Империи.
   - Подданство?
   - Колонист, - бросил Курлыгин, шагая к ближайшему служебному входу, незаметному на фоне ярких торговых автоматов. Напарник без шума устремился за ним. - Причина смерти неизвестна.
   - Вскрытие уже сделали?
   - Нет. Я велел тебя дожидаться.
   - Правильно, - кивнул Мусаев. - Нечего им без меня копаться в нашем трупе. Кто вызвал?
   - Таможенники. Они подозревают, что экипажи перевозят с Марса наркотики.
   - Да какие на Марсе наркотики? - удивился напарник. - Там ни черта не растёт!
   - А "звёздная пыль"? Её ведь оттуда везут. Наши всё не могли понять как - до сих пор. - Капитан сверкнул бляхой перед замком, и дверь открылась. Напарники шли по полутёмным туннелям, густо оплетённым техническими магистралями всех размеров и назначений. Трубы шипели и журчали, перегоняя что-то по лужёным внутренностям. В воздухе висел неистребимый запах сосновой хвои.
   Наконец офицеры оказались в медицинской части, которая занимала три просторные комнаты. В первой были компьютерный терминал и стоматологическое кресло, во второй в прозрачных аптечных шкафах магнетически посверкивали склянки, в третьей разместилась сверкающая металлом операционная. Там на высоком столе лежало накрытое простынёй тело. Рядом находились врач и таможенник.
   - А где остальной экипаж? - спросил Курлыгин.
   - Сидят под охраной в корабле, - сказал таможенник, поздоровавшись. - Формальности соблюдены.
   - Вы прогнали их через сканеры?
   - Разумеется. И корабль тоже. Ничего не обнаружили.
   Мусаев скептически фыркнул. Таможенник презрительно сморщился в ответ.
   - Должно же быть хоть что-то, - не сдавался Курлыгин. - Хоть какой-то тайник.
   - Мы и сами так думаем, - ухмыльнулся офицер. - Скоро придут результаты анализов.
   - Вы должны были дождаться нас, - обиделся Мусаев.
   - Речь шла о том, чтобы вскрытие происходило в вашем присутствии. Об анализах не было сказано ни слова. - Таможенник смерил обоих полицейских фирменным взглядом, отработанным на десятках тысяч выходцев из Нового Йорка. Чуть-чуть неуважения, немного презрения и бездна уверенности в том, что стоящий перед ним человек есть тля и ничтожество. Мусаев и Курлыгин переглянулись.
   - Вы сэкономили нам время, офицер, - кисло улыбнулся Мусаев. - Приступим?
   Таможенник, отступив на шаг, кивнул заждавшемуся медику. Простыню убрали и офицеры увидели синюшный труп с распухшим животом.
   - О, чёрт, - пробурчал Курлыгин. - Если что - я вышел покурить.
   На самом деле капитан не курил. И не выносил вида выпотрошенных покойников. Оставив коллег наедине с трупом, капитан прошёл в комнату с терминалом, и, войдя в сеть, принялся собирать данные о Марсе. Мелочи вроде тяготения, периода обращения вокруг Солнца и состава атмосферы его не интересовали. Сегодняшний день марсианских территорий, вот что требовал от программы поиска Курлыгин. Та выдала ему тысячи ссылок, в том числе и на официальный сайт компании "Коблайн". Просмотрев некоторые, офицер убедился: компания пустила в колонии глубокие корни. Без этого монстра не обходился даже частный бизнес: любой предприниматель обязывался включать компанию в число соучредителей. Особенно его удивило то, что колонисты отказывались от новорождённых, отдавая их под опёку "Коблайн". От дальнейших поисков Курлыгина отвлёк напарник.
   - Ты даже не представляешь, что мы обнаружили, - заявил он, прислонившись к стене. Руки в хирургических перчатках, заляпанных кровью, Мусаев держал поднятыми. - Этот тип нафарширован контейнерами с дурью. Один был надрезанным, часть содержимого проникла в желудок...
   - Ужас.
   - ...так что диагноз можно ставить смело: отравление "звёздной пылью". Про какой ужас ты говоришь?
   - Про этот ужас, - Курлыгин кивнул на экран. - На Марсе всем заправляет "Коблайн". Никто не то что дыхнуть, рожать не смеет без её согласия.
   - Значит, контрабандисты повязаны с компанией, - хмыкнул Мусаев. - Летим туда, арестовываем управляющего и парочку топ-менеджеров, привозим на Землю...
   - Вряд ли тебе это позволят, - осадил напарника Курлыгин.
   - Да кто посмеет? - удивился тот.
   - Гвардия посмеет. Там это что-то вроде полиции. И даже больше.
   Мусаев, забыв об испачканных в крови перчатках, скрестил руки на груди:
   - Ни один закон не может быть выше закона Империи.
   - Эта планета - частная собственность "Коблайн", - сказал Курлыгин. - И порядок там устанавливает она. Наши бляхи не имеют на Марсе никакого значения. Скажу больше: если ты вздумаешь сверкнуть ей, то вылетишь из колонии на ближайшем корабле.
   - Круто. Но дурь-то идёт оттуда!
   - Полетим как частные лица. Встретимся и поговорим с временно исполняющим обязанности начальника отдела безопасности, Хоганом.
   - Англикское имя, - заметил Мусаев.
   - Большая часть колонистов - выходцы из анклава, - пояснил капитан. - Но с языком сложностей не будет. Иди, мойся, а я выбью у начальства отгулы. Командировку нам явно не отметят.
   Рослый шатен расплылся в улыбке: он обожал путешествия и приключения. Из-за этого он и поступил работать в полицию - с его талантами он мог найти работу поспокойнее и подоходнее.
   29.
   Отец Майкл сидел в тесной исповедальне, с трудом сдерживая зевоту. Обычно он в это время уже спал. Но человек, заглянувший в часовню поздно вечером, жаждал облегчить душу. Преподобный не имел права отказать и, зевая, слушал рассказ мужчины:
   - ...подруга даже разговаривать со мной не желает. После того, как ей дали попробовать эту штуку, я стал ей неинтересен. Во всех смыслах.
   Падре вздохнул. Этот колонист не первый и, как он догадывался, далеко не последний пострадавший от "райского праха" человек. Этот наркотик быстро набирал популярность. Никто не знал, откуда он берётся и почему вездесущая Компания ещё не наложила на него лапу, но все слышали, какой от него отменный кайф.
   Тяжко пастырю, когда ему приходится соперничать не с языческим верованием, религиозным течением или сектой, а с таким вот доступным заменителем рая. Не нужно изнурять себя постом и молитвой, не надо напрягаться и работать над собой, стремясь к добродетели - щепотка блескучего порошка легко переносит человека в Эдем, зачем же мучаться?
   - Я сочувствую твоему горю, сын мой, - тихо сказал падре. - И буду молить Господа за исцеление твоей подруги.
   - А лекарства вы не знаете? - нетерпеливо перебил его мужчина.
   - Увы, нет, - снова вздохнул священник, физически ощутив разочарование этого человека.
   - Но все говорят, что... Что вы можете...
   - Я могу лишь дать утешение измученной душе. Отпустить грехи. Помолиться.
   - И всё? - в голосе мужчины был целый океан разочарования.
   - Да, сын мой. Иногда этого бывает достаточно.
   Сегодняшний день выдался тяжёлым для отца Майкла. Всё, о чём он думал - это кровать и подушка с одеялом. Циничную реплику колониста священник пропустил мимо ушей. Чинно вышел из кабинки и проводил запоздалого гостя.
   Но день на этом не закончился. В дверях часовни мужчина разминулся с человеком, которого падре считал не менее опасным, чем Хоган. За его спиной маячила пара крепких парней.
   - Добрый вечер, Леон, - сухо поздоровался преподобный.
   - Ты уверен? - процедил сквозь зубы бесцветный старичок.
   - Все вечера добрые. Злыми их делают люди. Зачем пришёл?
   - Сделать вечер злым.
   Вначале падре решил, что Леон так шутит. Но, вспомнив, что у старого хрыча чувство юмора выпало раньше, чем последние зубы, испугался не на шутку.
   - Может, внутрь пустишь? - спросил Карсак. - Не люблю через порог разговаривать.
   Священник пожал плечами и отступил назад. Леон вошёл первым, тяжело опустился на ближнюю от входа скамейку. Крепкие парни двигались размашисто, уверенно, по-хозяйски оглядывая часовню. Сели на скамьи, задрали ноги на спинки. Падре, сев напротив Карсака, неодобрительно покосился на них, но промолчал: старый хрыч уважал только физическую силу, сила слова Божьего была ему неведома.
   - Ты уж прости молодых, - прошамкал Леон, заметив взгляд падре. - Глупые они ещё. Давай лучше о делах поговорим.
   Отец Майкл невольно закатил глаза к потолку. Да, сегодня не его день. Сначала трудности с получением денег, потом возня со сверкой счетов, вереница жаждущих исповедаться, и, наконец, визит Карсака.
   - Каких ещё делах? - нахмурился священник.
   - Таких, - сказал повстанец. - Твои проповеди мешают делу свободы.
   - Это как же? - удивился падре.
   - Так! Что это за призывы на борьбу с общим врагом? Думаешь, твою конуру ещё не напичкали "клопами"?
   Священник глубоко вздохнул. Усталый мозг скрипел, пытаясь найти выход из щекотливой ситуации. Карсак тоже хотел отнять власть у Компании, и ему было безразлично, сколько людей поляжет на пути к светлому будущему. Падре ужаснулся. Если дать старику волю, то он зальёт кровью всю колонию. А это не входило в планы святого отца.
   - Я не считаю эти призывы идиотскими, - сказал он, овладев собой. - Думай, что хочешь. Мне вот не нравятся твои методы.
   - Они работают, - твёрдо сказал Леон. - Люди Компании умирают и будут умирать, освобождая место под куполами. И псы Хогана нам не помеха, что бы ни говорили в новостях.
   Отец Майкл ужаснулся, поняв, чем именно занимается Карсак. Церковь никогда не жаловала террористов.
   - Не забывай, на Марсе все - люди Компании, - заметил падре.
   - Все, - улыбнулся старик, - кроме тебя. Ты у нас от другого ведомства.
   - И поэтому я не заслуживаю доверия?
   Карсак улыбнулся ещё шире, и медленно произнёс, глядя в лицо падре:
   - Ты нам мешаешь. Ты и твои идиотские призывы. Не для того мы выжили во время августовской резни, чтобы попасть в застенок из-за паршивой проповеди.
   - Вы попадёте туда за взрывы и сбыт наркотиков, - отчеканил преподобный. - Из-за вас оппозицию принимают за сборище террористов и уголовников!
   Головы пришедших с Карсаком крепких парней повернулись в их сторону.
   - Тише, - прошипел Леон. - Почему тебя волнует, что люди думают об оппозиции? Неужели?..
   - Ужели, - недовольно буркнул падре. - Твои старания загонят нас в гроб.
   - Не уверен, - хихикнул Карсак. Теперь на нашей стороне есть нужные люди.
   Преподобный возвёл глаза к потолку, всмотрелся в роспись. "Уж не Хогана ли бешеный старец имеет в виду?" - промелькнуло у него в голове. Секундой позже он отмёл эту догадку: Хоган не из тех, что бегают на посылках. У людей формата Карсака, по крайней мере.
   - Кого же это вы завербовали? - холодно спросил падре. Леон, наклонившись к уху священника, прошептал имена. Лицо преподобного вытянулось:
   - Не может быть!
   Карсак часто-часто закивал: да, главный хозяйственник Марсoполиса на их стороне. Как и его партнёр по тёмным делам.
   - Что ж, - вздохнул священник, - с их помощью мы продержимся чуть дольше.
   - Мне нравится твой оптимизм, попик, - хмыкнул Карсак. Заметив, как скривился отец Майкл, он добавил. - Прости, если не так обозвал. Привыкай к простому языку, падре. - Последнее слово Леон будто выплюнул. В него старик вложил всю злобу, которую испытывал ко всем, кто хоть обошёл его в этой жизни умом, талантом или зарплатой. Из-за этих уродов он, великий и мудрый, прозябает на задворках, ест дешёвые концентраты и экономит на всём. Из-за них терпит жажду, не моется неделями и всё равно не может позволить себе визит к дантисту.
   - И бросай эти проповеди, - закончил Карсак. - Не светись понапрасну.
   - Только не проси за Компанию агитировать, - холодно сказал падре. - Кстати, об агитации. Ты в курсе, что в новостях тебя называют ублюдком и бешеным псом?
   - Слышал. Так что с того?
   - Не думаю, что колонисты будут сочувствовать людям, которых возглавляет такой герой.
   - Какой есть, - огрызнулся Леон, - других героев пока не видно. Тебе какое дело?
   Отец Майкл сухо улыбнулся:
   - Раз у нас общее дело, я имею право высказывать своё мнение. Нам пора задуматься над тем, как к нам относятся колонисты. Хватит считаться террористами.
   - А кто же мы ещё? - удивился Карсак. - Мы взрываем и уничтожаем, наводим страх и ужас. Кем нам ещё считаться?
   - Борцами за свободу, - сказал падре. - Освободителями от рабства Компании.
   - А-а, - протянул Леон, с трудом поднимаясь со скамьи. - Только ты этим сам занимайся. Умный больно. И языком хорошо треплешься. Только не в часовне!
   - Я подумаю над этим, - кивнул падре, стараясь не рассмеяться.
   Крепкие парни, внимательно следившие за беседой - при этом они старательно притворялись глухими - встали следом за шефом. Прошли мимо падре, обдав потом и перегаром. Услышав, как закрылась дверь, отец Майкл рассмеялся. Дела шли лучше, чем он мог надеяться.
   Усталость сморила его, едва голова коснулась подушки. Падре снилось что-то цветное, вызывающее улыбку. Возможно, горящие в аду Хоган и Карсак.
   30.
   Вид Марса из космоса поражал. Нависающая над кораблём планета была похожа на яшмовую чашу, запорошенной на полюсах серебряной пылью. Освоенные территории сверкали ярко освещёнными куполами, похожими на земные подводные города. Снижаясь, корабль устремился к самому крупному из них. Курлыгин успел разглядеть очертания небоскрёбов внутри прозрачной скорлупки до того, как на него навалилась перегрузка. Затем всё слилось в красно-оранжевом беспорядочном мелькании.
   Несколько раз мигнул свет. Тело челнока зашлось мелкой противной дрожью, передавшейся всему, что находилось у него внутри. Пристёгнутый слева Мусаев, слегка зелёный лицом, застонал сквозь плотно сжатые зубы. Челнок хорошенько тряхнуло и сила, вжимавшая их в противоперегрузочные кресла, ослабла.
   - Экипаж приветствует вас на планете Марс, - прохрипел динамик. - Просьба не оставлять кресла до полной остановки корабля. О начале высадки вам сообщат дополнительно.
   - Интересно, тут всегда так? - негромко спросил Курлыгин, сглатывая засевший в горле комок. Он спросил просто так, ни к кому не обращаясь, но сидевшая справа дама отнесла это на свой счёт:
   - Увы, нет. Иногда тут бывает такая ужасная тряска!
   Слышавший это Мусаев позеленел ещё больше.
   - Сегодня ещё тихо. Погода, наверное, хорошая.
   - Похоже, вы часто летаете этим маршрутом, - заметил Курлыгин.
   - Приходится, - кисло улыбнулась дама. - По работе.
   - А я вот, - капитан внезапно ощутил себя полным идиотом, - первый раз за пять лет в отпуск собрался.
   - Крайне неудачное место для отпуска, - заметила дама, изучая страдающего от неудобств Мусаева. Тот натянуто улыбнулся в ответ. - И добираться тяжеловато.
   - Зато мы своими глазами увидим красную планету, - бодро заявил Курлыгин.
   - Она не красная, она цвета ржавчины. - Женщина, оценив случайных попутчиков, тут же потеряла к ним интерес. - Или грязно-оранжевая, кому как больше нравится.
   Поняв, что ему не грозит ни флирт, ни интрижка, капитан откинулся в кресле и принялся изучать мелькавшие на экране виды. Марсианская пустыня, мягко говоря, не впечатляла. Солнце как раз поднималось над изрытым холмами и впадинами ландшафтом. Там, куда уже добрались солнечные лучи, неровная поверхность имела неприятный грязно-оранжевый цвет. Тут не было атмосферы, а значит, и рассеянного света. Освещённые участки резко контрастировали с тёмными провалами, напоминая старую ржавую железяку.
   - Дерьмовая планета, - вполголоса простонал напарник. Похоже, силы начали возвращаться к нему. - Никогда сюда не перееду.
   - Провинция, что с неё взять, - так же тихо отозвался Курлыгин. Он чувствовал себя неловко среди богатых туристов и курьеров - даже в век развитых технологий есть документы, которые нельзя доверить межпланетной связи.
   Между челноком и портом установили герметичный переходник, люди начали покидать неудобный салон. Полицейские вышли последними, толпа встречающих - в основном таксистов и гидов - уже рассосалась, остались лишь типы в чёрных комбезах. Все, как на подбор: рослые, широкоплечие, с квадратными челюстями и уставными выражениями на лицах. Заметив их, Курлыгин удивлённо приподнял бровь: местные спецслужбы работали быстро.
   - Капитан Курлыгин, капитан Мусаев, - послышался хрипловатый голос. - Я Ричард Хоган, начальник отдела безопасности Компании. Могу я узнать, какие дела привели вас на Марс?
   Курлыгин приподнял голову: неслышно подошедший безопасник оказался довольно высок. Он посмотрел на седой ёжик волос, оценил молодость начальника.
   - Личные, - соврал капитан, не моргнув глазом. Напарники прилетели в отпуск, как туристы. Все документы подтверждали это.
   - Два офицера полиции в отпуске, - Хоган недоверчиво ухмыльнулся. - Ваш выбор кажется мне неудачным. Отдых на Гавайях гораздо лучше. Разницу в расходах вам компенсируют.
   Капитаны переглянулись. Мусаев выдавил из себя улыбку - я же говорил тебе, тут все повязаны. Но Курлыгин не торопился с выводами. Начальнику было лет двадцать, для этого возраста характерен максимализм. Скорее всего, парень гонит чужих с территории, которую считает своей.
   - А чем полицейские лучше других граждан Империи? - спросил Курлыгин. - Все любят Марс, мы тоже. И с чего вы взяли, что мы полицейские?
   - Информацию о вас можно найти в сети, - опять ухмыльнулся марсианин. - Как и материалы дознания, которым вы сейчас занимаетесь.
   - И кто же просил вас заняться нами? - бросил Мусаев. - Наши фигуранты? Что они вам приказали? Удалить с планеты как нежеланных гостей?
   Хоган вздёрнул подбородок, будто принимая вызов:
   - Вы здесь не гости, а я не мальчик на побегушках у тех, про кого вы подумали. Сказочка про отпуск сгодится для регистрации в отеле. Что же до вашего расследования... Не вижу причин вам помогать.
   - А препятствовать? - приподнял бровь Курлыгин. - Тоже не будете?
   - Увидим, - холодно сказал безопасник. Взгляд тёмных глаз не обещал полицейским ничего хорошего. Сделав знак подчинённым, Хоган вышел из холла, типы в чёрном тут же исчезли из поля зрения.
   Мусаев тяжело вздохнул:
   - Надеюсь, я ничего не испортил?
   - Похоже, нет, - Курлыгин поднял сумку с вещами. - У тебя с этим парнем много общего.
   - Например?
   - Молодость, - взглянув на указатели, капитан направился к стоянке такси. Его напарник, взяв багаж, топал следом. - Ты видел, как он завёлся, когда я намекнул, что на него могут давить? Похоже, юнец вообразил себя одним из хозяев этого мира.
   Стоянка такси была пуста. Взять напрокат электромобиль тоже не удалось.
   На взгляд Курлыгина, намёк был предельно ясен.
   Раздосадованные напарники пошли к туннелю, который соединял холл порта с городом под куполом. Рядом с дорогой стоял обшарпанный шестиколёсный пескоход. Единственная дверь машины была откинута. На широком, обитом кожей сиденье развалился молодой безопасник с седыми волосами.
   - Ну что? - спросил Курлыгин. - Рискнём?
   И, не дожидаясь ответа, отправился к пескоходу.
   31.
   Перелёт в экономическом классе здорово измучил полицейских. Лицо молодого было бледно-зелёным: похоже, во время полёта на челноке его вырвало. А вот старший держался молодцом. Окинув холл внимательным взглядом, он поставил сумку с вещами на пол, давая понять, что не сделает шага до полного выяснения обстоятельств. Пришлось подойти и заговорить.
   - Капитан Курлыгин, капитан Мусаев, - кивнул я и тоже представился. - Могу я узнать, какие дела привели вас на Марс?
   Вообще-то я знал, почему они сюда заявились. Капитаны грузовиков обязаны докладывать о происшествиях куда менее значительных, чем смерть члена экипажа. Ну, а то, что трупом заинтересовались полицейские - событие, что называется, из ряда вон. К сожалению, добиться от капитана толкового рассказа я не смог. Моё обаяние дознавателя уменьшается, как гравитация - пропорционально квадрату расстояния.
   - Личные, - соврал Курлыгин, не стесняясь. Я видел документы, где было написано, что эти двое прилетели сюда в отпуск.
   Ага, держи карман! Ни одно начальство не отпустит следака в разгар дознания. Если только этот "отпуск" - не ширма для самочинного расследования.
   Я недоверчиво ухмыльнулся:
   - Два офицера полиции в отпуске. Ваш выбор кажется мне неудачным. Отдых на Гавайях гораздо лучше. Разницу в расходах вам компенсируют.
   Земляне переглянулись. Моё предложение им не понравилось - напарникам приспичило "отдохнуть" именно здесь. Мусаев недоверчиво улыбнулся.
   - А чем полицейские лучше других граждан Империи? - спросил старший. - Все любят Марс, мы тоже. И с чего вы взяли, что мы полицейские?
   - Данные на вас можно найти в сети, - слукавил я. - Как и материалы дознания, которым вы сейчас занимаетесь.
   - И кто же просил вас заняться нами? - молодой завёлся с пол-оборота. - Наши фигуранты? Что они вам приказали? Удалить с планеты как нежеланных гостей?
   Похоже, юноша не понимал, о чём болтает. Такие домыслы для марсианского офицера - оскорбление. Я вздёрнул подбородок, принимая удар:
   - Вы здесь не гости, а я не мальчик на побегушках у тех, про кого вы подумали. Сказочка про отпуск сгодится для регистрации в отеле. Что же до вашего расследования... Не вижу причин вам помогать.
   - А препятствовать? - быстро спросил старший. Похоже, расследование интересовало его больше местных интриг. - Препятствовать тоже не будете?
   - Увидим, - сухо ответил я, жестом приказывая гвардейцам уйти. В самом деле, почему бы этим двоим не порыться чуток в нашем муравейнике? Разумеется, под моим чутким наблюдением.
   Расставшись с полицейскими, я быстро пошёл к своей машине. Пескоход стоял у самого выхода из зала ожидания космопорта. На планете с атмосферой её назвали бы привокзальной площадью, но здесь это лишь большая пещера с толстым слоем герметичной изоляции. В обычное время тут постоянно толчётся народ, продающий туристам услуги и сувениры. С потолка и стен атакует навязчивая реклама; отовсюду доносятся обрывки мелодий, голоса, хохот.
   Гигантская зала с высоким потолком резко обрывается чёрным жерлом туннеля. По нему проложена трасса до Марсoполиса, единственным шоссе на планете. Под остальными куполами обходятся без колёсного транспорта. Другого пути отсюда до столицы колонии попросту нет.
   Стоянка такси уже опустела под наплывом пассажиров, опередивших офицеров. Над стойкой проката автомобилей переливался оранжевым сдвоенный треугольник. Девушка под эмблемой тоже лучилась приветливой улыбкой:
   - Чем могу служить, сударь?
   Я сверкнул перед ней личной карточкой, и улыбка тут же погасла:
   - Что я... что случилось?
   - Ничего, - сухо произнёс я. - У меня есть для вас поручение, мисс. Сейчас к вам подойдут два землянина. Им будет нужен транспорт, но ваша стоянка окажется пуста. Ясно?
   - Ясно, - с облегчением кивнула девушка. - Мистер Хоган, а для остальных машины есть?
   - Разумеется. - Бизнес есть бизнес. Дело, освящённое эмблемой Компании и приносящее ей доход, неприкосновенно; для прочих землян прокат должен быть открыт. - Компания вас не забудет.
   Уладив проблему с транспортом, я сел за руль пескохода. Машина у меня хитрая: под обшарпанным пластиком скрываются броня и аккумулятор повышенной ёмкости, который снабжает энергией раздельные приводы шести колёс. Транспорт служебный, но вожу его и распоряжаюсь им я, Ричард Хоган.
   Пятнадцать лет назад мысль, что я буду вот так, по-хозяйски восседать на кожаном сиденье электромобиля, казалась мне нереальной. Что ещё раз подтверждает: никому не дано предвидеть своё будущее. По крайней мере дальше, чем на два-три года.
   Дверь я оставил открытой. Это выглядело намёком, ненавязчивым приглашением к беседе. По крайней мере, именно так его воспринял старший из двух полицейских, как его там - Курлыгин, кажется? Бросив на мозаичный пол сумку с вещами, он подошёл к пескоходу.
   Сев рядом, землянин бросил:
   - Вы, кажется, обещали нам не препятствовать.
   - Разве это препятствие? - я закрыл единственную дверь. Герметизация салона включилась автоматически. - Нехватка транспорта. Туристский бум, знаете ли. Ваши сограждане спешат заглянуть в глаза вечности, смотрящей на них из марсианских песков.
   - Ну да, конечно, - в его голосе слышалось недоверие.
   - Неужели вы, как и ваш напарник, думаете, что меня прислали сюда те, кого вы хотите вывести на чистую воду?
   - Почему вы так решили? - уставился он на меня. Я только улыбнулся в ответ. К несчастью, большинство людей радости от моей улыбки не испытывает. Землянин оказался в меньшинстве.
   - Действительно, глупый вопрос. Значит, вы представляете тут самого себя?
   Ожидая Курлыгина, я включил глушилку, которая парализовала всех "жучков" округе. И сейчас мысленно погладил себя по голове за предусмотрительность.
   - Можно и так сказать, - сухо заметил я. - Вы очень ясно выражаетесь. Слишком ясно для наших кишащих "клопами" мест.
   По лицу землянина пролетела вся гамма чувств, от удивления до неприязни.
   - Компания опекает колонистов, присматривает за нами. Везде. И всегда, - пояснил я. - А заодно и за теми, кто с нами общается. Так что вам для бесед с напарником лучше обзавестись вот этим, - я кивнул на блокнот и ручку, которые лежали на торпедо. - Но учтите, тут это большой дефицит.
   - Спасибо за предупреждение, - сказал Курлыгин. Оценивающе посмотрел на меня:
   - Вы приготовили это для нас с напарником? Сейчас это не нужно?
   - Да.
   Секунду-другую он пытливо смотрел на меня. Затем, решив, что безопаснику виднее, где можно развязывать язык, начал рассказывать.
   Я услышал интересную историю о трупе, фаршированном контейнерами с наркотиком, о налаженных каналах поставки и о том, что тут замешан кто-то из высших эшелонов Компании.
   - Что ж, - сказал я, - обвинить любого из топ-менеджеров нелегко. Для этого нужны серьёзные доказательства. И не просто серьёзные, а бронебойные. С урановым сердечником.
   - В этом-то и вся проблема, - вздохнул полицейский.
   - Конечно, я могу найти то, что вам нужно. Но вряд ли ваш суд примет это доказательство.
   - Это ещё почему?
   - В Империи надзор за людьми без разрешения суда незаконен, - пояснил я, - а тут это в порядке вещей. Очень помогает, знаете ли. Мало кто решается нарушить порядок, зная, что доказательством будет документальная съёмка.
   - Ну да, конечно, - скептически ухмыльнулся Курлыгин. Я пропустил его замечание мимо ушей:
   - Личности, которая вас интересует, больше сорока. Скорее всего, это эмигрант с Земли в первом поколении. Род занятий - технический специалист. Возможно что-то, связанное с обслуживанием и жизнеобеспечением куполов. Это всё, что я могу сообщить так, навскидку.
   Землянин посмотрел на меня, как на шарлатана. Сам он наверняка не мог похвастаться такой осведомлённостью о своих подопечных. Я вообще-то тоже не могу. Просто из верхнего управленцев я - единственный местный, родившийся после вступления в силу проекта "Неодарвин". Я уже знал: один из топ-менеджеров приторговывает наркотой. Он не остановился на сбыте дури в Империю, и дрянь наводнила внутренний рынок. Что сразу же сказалось на производительности труда и всём, что влияет на прибыль. Станислас уже просил обратить меня внимание на проблему, а просьба, высказанная управляющим, на Марсе равносильна приказу.
   - Скоро я добуду для вас более точные сведения, - твёрдо заявил я. - Да, вы не сможете использовать их как вещественное доказательство. Только как оперативную информацию. Цепочка, которая вас интересует, здесь только начинается. Большая её часть находится на Земле.
   - Вы всё же решили нам помочь, - уточнил Курлыгин. - Почему?
   - Потому что у нас с вами одна и та же проблема, - объяснил я. - Только здесь она называется не "звёздной пылью", а "райским прахом".
   - И вы надеетесь решить её с нашей помощью? - хмыкнул землянин.
   - Ну что вы! Со своей задачей я разберусь сам, - улыбнулся я. - Если, конечно, вы не спутаете колонию с Империей и не вызовите гнев управляющего. В этом случае я буду вынужден выдворить обоих с Марса в двадцать четыре часа.
   - Мы в отпуске, - улыбнулся в ответ Курлыгин, - вполне официальном, кстати. Вашему начальству не придётся волноваться из-за нас.
   - Надеюсь, всё будет именно так.
   Дверца пескохода откинулась назад, давая понять землянину: встреча окончена. С этого момента я для него - лишь официальное лицо.
   - Прощайте, господин Курлыгин.
   - Прощайте. Приятно было познакомиться. - Отвесив дежурный кивок, полицейский вернулся к напарнику и сумке с вещами. К ним тут же подрулило заказанное мной такси, и гости исчезли в тёмном зеве туннеля, ведущего в Марсoполис. Я задумчиво глядел вслед.
   Похоже, у меня появилась хорошая страшилка для колонистов, которые решили податься в криминал. Впрочем, "душевный разговор" с полицейским, прилетевшим на Марс под видом туриста - лишь официальный предлог, чтобы оказаться в космопорте. Здесь меня ждёт ещё одно дело.
   Покидая пескоход, я положил в карман неприметную коробочку глушилки. Прошёл через гомонящую толпу, как нож сквозь масло. Сегодня в порту было много гвардейцев, и на меня не обращали внимания.
   Оказавшись у стойки, я заказал пиво. Янтарно-жёлтая струя с глухим шипением вырвалась из крана и гулко ударилась о стеклянное дно, высекая пену. Высокая кружка мгновенно запотела. Схлебнув пену и расплатившись, я отвалил к угловому столику.
   Там, весь на нервах, меня дожидался Метрикс.
   - Привет. Как жизнь? - я положил на стол глушилку. Дольф облегчённо вздохнул:
   - Спасибо, хорошо.
   - Вот и ладно. Выкладывай, что там у тебя накопилось: у меня мало времени.
   Метрикс отхлебнул пива и начал перечислять свои успехи. Которые (на самом-то деле) гораздо больше мои. Ну да ладно, ему так веселее. Вилма уже не была так зациклена на священнике, хотя отец Майкл делал всё, чтобы сохранить контроль над ней. Падре всерьёз надумал сколотить активное подполье, и даже установил связь с решительным типом, который тоже связан с кем-то очень важным. И будто бы этот важный может получать информацию и оборудование с самой Земли.
   - Слова, слова, одни слова, - прервал его я. - О настроениях попа известно давно, террористы в колонии тоже не новость. Скажи мне то, о чём я не знаю, Дольф. О чём я не имею ни малейшего понятия. Кто этот важный тип, например?
   - Тебе нужны имена? - тихо спросил он. Вообще-то тут всем на нас плевать: за соседним столиком идёт шумная игра в карты и всё внимание обращено туда. Но Дольф упорно играет в шпионские игры.
   - Конечно.
   Он оглянулся по сторонам - не подслушивает ли кто? - и, наклонившись ко мне, прошептал на ухо имена. Первое мне знакомо: Леон Карсак. Его файл я нашёл среди материалов, изъятых Сэвиджем (тогда ещё начальником отдела безопасности) из кабинета покойного Пауля Коэна. Один из лидеров первой волны оппозиции. Упёртый радикал. Террорист. В Августовском бесчинстве участия не принимал - по причине идейных разногласий с организаторами. Второе я тоже слышал. Работать в Марсoполисе и не знать менеджера систем жизнеобеспечения - даже не знаю, кем нужно для этого быть. На третье имя тоже должны быть данные.
   Я поблагодарил осведомителя коротким кивком. Метрикс, осушив кружку, растворился среди посетителей бара. Его можно понять: мало кто хочет иметь со мной дело. Что-то во мне отпугивает людей, делает меня парией. Хотя я из кожи вон лезу, чтобы приблизиться к ним.
   Оставив на столе кружку с пивом, я медленно возвращался к машине. Кутерьма и суматоха на площади казались мне пустыми и идиотскими. Все эти люди не имели ни малейшего понятия о том, что ждёт их в будущем. Как не имел Пауль Коэн, заваривая эту кашу.
   План покойника был прост, как всё гениальное. Официально территория Марса принадлежала императору. "Коблайн" арендовала её сроком на сто местных, марсианских лет - и срок аренды уже подходил к концу. А прибыли не падают. Ну не удалось Компании выжать недра планеты за неполных две сотни земных лет! Возвращать сытную кормушку в метрополию не хотелось. А теперь представьте себе такую ситуацию. На марсианских территориях каким-то, пока никому не ведомым образом возникает государство, которое не хочет вливаться в Империю. Недра автоматически становятся собственностью "народа Марса". Останется только решить вопросы о "карманном" правительстве, акциях Компании, дивидендах и так далее.
   Сэвидж, приставленный к управляющему главным акционером (то есть императором), счёл это бредом выжившего из ума старика и приложил все усилия, чтобы отстранить Пауля от дел. Контроль над ситуацией был утерян. Последнюю попытку направить события в нужное русло управляющий предпринял за несколько дней до смерти, отдав приказ, исполнителем которого я стал. И пошло-поехало.
   Обнаружив такое, с позволения сказать, наследство, Сэвидж (который занял место Коэна) поручил мне решить проблему. Каким угодно способом. И, поскольку гвардия уже вырезала всех, кого сумела, оставалось работать головой. Я использовал Метрикса в качестве двойного агента. Он-то и выяснил, что отец Майкл, католический миссионер, присланный на Марс из самого Ватикана, понял, куда ветер дует. И захотел положить нашу колонию к стопам матери-церкви.
   Удивившись внезапной тишине, я огляделся и понял, что забрёл в мало посещаемую часть площади. Этот угол был отгорожен рекламными щитами и торговыми ларьками, здесь не было ничего, что стоило бы показывать туристам.
   Здесь, замурованные грунтом и временем покоились останки людей, которые долетели до Марса, но так и не сели тут. Корабль по неизвестным причинам взорвался на орбите, а спас-капсула приложилась о поверхность в этом месте. Сила удара была такова, что сплющила прочный корпус в лепёшку. Вместе со всем, что было внутри. И всеми. Официально спас-капсула так и не была обнаружена, то что выступает здесь из скалы - всего лишь "неоднородность породы".
   Столько крови, столько жизней. Марс стоил того, чтобы сражаться за него. И за власть над всеми, кто его населяет. Так почему бы и да?..
   Улыбнувшись собственным мыслям, я выбрался из-за щитов и отправился к пескоходу. То, что Карим Да Силва и некий Урикон связались с подпольем, было мне на руку. Только что прилетевшие земные полицейские станут для них замечательным пугалом. Правда, управлять ими нельзя. Что ж, их нужно как можно быстрее удалить с Марса. Сразу же, как только представится случай.
   32.
   Карим ничего не сказал партнёру о полученной записке. В неведомо как подброшенном клочке бумаги его приглашали в бар "Дольче Вита", на беседу с Ричардом Хоганом. Бар этот получил известность как излюбленное место отдыха начальника отдела безопасности. Да Силва не раздумывал и минуты. Менеджер систем жизнеобеспечения Марсoполиса прекрасно понимал, что шеф СБ - один из тех, чьи желания имеют силу приказа. Конечно, Хоган по головке не погладит, но не прийти вообще значит подписать себе приговор. Возможно, смертный. А так - кто знает, может, и обойдётся.
   Сердце менеджера, когда он входил в бар, бешено стучало. Карим ожидал увидеть всё, что угодно: воронок у входа, взвод гвардейцев у стойки. Но в баре гуляла обычная для столицы колонии вечерняя публика: туристы, чиновники средней руки, шикарно разряженные девицы. Подойдя к официанту, толстяк назвался и последовал за юрким юношей в отдельный кабинет за лаковой ширмой. Там, в отличие от главного зала, царил полумрак. Да Силва заморгал, привыкая к смене освещения. И вздрогнул, когда густая тень в углу щёлкнула зажигалкой:
   - Приветствую вас, мистер Да Силва. Как жизнь?
   Голос был глухой, с едва заметной хрипотцой. Фраза абсолютно безобидной. И всё же Карим испугался, задумался мысли о боли и смерти.
   - С-спасибо, мистер Хоган, - выдохнул менеджер. - Неплохо.
   - Не прибедняйтесь, - огонёк сигареты выхватил из сумерек высокие скулы и тёмные холодные глаза. - По моим данным, ваши дела идут даже слишком хорошо. Особенно те, что вы проворачиваете на пару с Уриконом.
   Толстяк застыл от неожиданности. Мысли беспорядочно шумели в голове. Как же так? Они были осторожны!
   - Как видите, Карим, скрытность бессмысленна. По крайней мере, когда приходится иметь дело со мной.
   - И что теперь? - голос Да Силвы упал. - Суд? Пожизненная каторга?
   - Ну зачем так сразу? Вы ещё можете стать полезны обществу. Если откажетесь распространять наркотик среди колонистов.
   - Но я не...
   - И попросите об этом же мистера Урикона.
   "Он знает, - запаниковал Карим, - знает всё!" Об информированности начальника отдела безопасности ходили легенды. Сам менеджер считал их сплетнями и выдумками самого Хогана. В самом деле, на что не пойдёшь, чтобы создать репутацию всезнающего и вездесущего цепного пса, крутого парня, не боящегося проливать кровь. И вот теперь, заглянув в глаза, изредка озарявшиеся огоньком сигареты, Да Силва понял: это не байки. Это путаные рассказы выживших счастливчиков. Как ни странно, осознание этого помогло успокоиться и начать торг:
   - Я попрошу, но я ничего не могу гарантировать. Это, видите ли, бизнес.
   - Дерьмовый бизнес, - фыркнул собеседник. - Плохо для компании и для колонии. Вы в курсе, что тут шныряют имперские ищейки?
   - Н-нет, - Карим похлопал по карманам, ища носовой платок. Вспомнил, что оставил его во вчерашнем комбинезоне и утёрся по-простому, рукавом. - Нет, а что? Вы хотите нас им сдать?!
   Хоган выдержал драматическую паузу
   - Признаю - у меня была такая мысль. Но я отбросил её. Как бесполезную. Меня не интересует порошок, который вы с Уриконом переправляете на Землю. Меня интересует только здоровье колонистов. И доходы компании.
   "Вот значит как", - сглотнул Карим внезапно пересохшим горлом. Оказалось, что с безопасником торговаться нелегко. Юнец отлично знал цену предлагаемому товару: жизни и свободе. Но попытка не пытка.
   - Вы хотите, чтобы мы делились доходами? - выдавил он. - С компанией или с вами лично?
   Полутьма скрывала выражения лиц собеседников. Тем не менее, ДаСилва явственно ощутил сгустившееся в воздухе напряжение.
   - Боюсь, я плохо понял смысл предложения, - в хрипловатый голос, казалось, влетела целая стая стервятников и закружила над Каримом. - Вы предлагаете мне деньги? Интересно, за что?
   - Всего лишь скромный подарок, - забормотал толстяк, испугавшись, что перегнул палку. - Символическая сумма... Пожертвование в фонд... в фонд...
   Твёрдая узкая ладонь плашмя ударила о столешницу, заставив его умолкнуть. Невидимая в полумраке пепельница подпрыгнула и звонко шлёпнулась обратно:
   - Довольно! Ты же знаешь, Карим - меня подкупить невозможно. Побереги наличную валюту для полицейских. Впрочем, в их продажности я тоже не уверен.
   "Чего он добивается?", - промелькнуло в голове Карима. Будь на месте Хогана любой из его ровесников, топ-менеджер не успокоился бы, пока карьера наглеца не была сломана. Но этот юнец сам мог переломить ему хребет - и в прямом, и в переносном смысле. "Чего ему надо? Денег? Вроде бы нет. Услугу? Но какую?"
   - Что же вам от меня нужно? - рискнул он задать прямой вопрос.
   - Я уже сказал - прекращение сбыта наркотиков.
   - Ну, - замялся толстяк, - это для всех. А для вас лично?
   Кончик сигареты вспыхнул на мгновение, озарив смуглое лицо Хогана, на котором застыл неподдельный интерес:
   - Ты всё ещё думаешь, что меня можно купить?
   - Нет-нет, конечно нет, - Карим облизнул полные губы. В баре было прохладно, но у него под мышками, похоже, разверзлись хляби небесные. Едкий пот ручьями тёк вдоль туловища. Намокший комбинезон прилипал к коже, заставляя нервничать ещё сильнее. - Всего лишь услуга. Личная услуга. В дополнение к той, первой.
   Хоган помолчал, раздумывая. Вслушиваясь в тишину, Да Силва ликовал: если безопасник не наорал на него сразу, значит, есть надежда. Менеджер подозревал, что верность шефа гвардейцев основана не на идее - всему Марсу известно, что в колонии нет большего циника - а на чём-то более материальном.
   - Хорошо, - раздался чуть хрипловатый голос. - На ваше счастье, мистер Да Силва, я как раз нуждаюсь в подробной схеме подземной части Марсoполиса.
   - Насколько подробной? - уточнил толстяк. Эта самая подземная часть на деле была местом жизни и работы большинства живущих в столице колонистов. Ставший лабиринтом слоёный пирог из жилых уровней, технологических и транспортных тоннелей. За долгие годы существования колонии здесь всё не раз перестраивалось и ремонтировалось, и если в схемы технических уровней изменения ещё вносились, то о совершенно надёжном плане тоннелей, расположенных в жилых уровнях, приходилось только мечтать.
   - Самой подробной. - Хоган не привык размениваться по мелочам.
   - Это будет, э-э... - настроение менеджера резко упало. - Это будет довольно сложно.
   - Вы сами вызвались, - ехидно сказал безопасник. - Значит так: с вас схема подземных троп и прекращение сбыта наркотиков, с меня - полное равнодушие к вашим с Уриконом личностям. Договорились?
   Да Силва угрюмо кивнул:
   - А как насчёт имперских полицейских?
   - А что с ними?
   - Их же вроде интересует "райский прах". Или я что-то не так понял?
   - Вы всё поняли верно, - в голосе Хогана появился металл. - Им очень хочется узнать имена людей, снабжающих отравой подданных Империи. К несчастью, эти достойные люди сейчас в отпуске.
   - Значит, они тут как туристы, - с облегчением произнёс Да Силва.
   - Они могут подмочить вашу репутацию в глазах управляющего, - терпеливо объяснил шеф гвардейцев. - И тогда прощай высокий пост, приличный доход и положение в обществе. Вам это надо?
   "Шантаж, - подумал Да Силва. - Одна услуга в обмен на другую. Вот что Хоган называет взаимовыгодным сотрудничеством!"
   Впрочем, особого выбора не было. Уже выйдя из бара, толстяк счёл заключённую им сделку дурным предзнаменованием. О чём и сообщил компаньону, едва того увидев.
   - Ты в своём уме? - спросил Урикон. - Поддался на чьи-то нахальные уговоры!
   - Во-первых, не "чьи-то", а Хогана. Во-вторых, ты не видел его живьём. Это монстр, холодный и расчётливый.
   - Тем более надо было послать его! - компаньон, устав шагать по тайной комнате, обессилено рухнул в кожаное кресло.
   - Пошлёшь его, как же, - вздохнул Карим, тяжело опуская полное седалище на мягкую подушку. - Он мне пять минут объяснял, почему я не могу так поступить. Закончил тем, что в случае непослушания нас обоих ждут рудники. Пожизненно.
   - На пушку брал, - заявил партнёр. Но уже без былой уверенности.
   - Сомневаюсь. Он знает очень много. В том числе и... - Да Силва обвёл рукой кабинет, похожий на выложенную бархатом и шёлком шкатулку. Пышные драпировки перемежались деревянными панелями с тонкой резьбой, изображавшей исторические сцены. Пол прятался под роскошным шерстяным ковром. Спрятанные в складках ткани крохотные светильники ненавязчиво рассеивали полумрак. - И об этой комнате, и о том, о чём мы тут говорим.
   Кожаные подушки кресла неприятно скрипнули, когда Урикон, заинтересовавшись, подался вперёд:
   - Но мы же всё проверяем! Как?
   - Откуда я знаю? - Карим в раздражении хлопнул потными руками о подлокотники. От сотрясения из шва выпало крохотное нечто, похожее на тёмную бусину. Повертев "бусину" в руках, менеджер швырнул её на пол и со всей силы топнул каблуком. Раздался характерный хруст. - Вот как!
   - Должно быть, засунули на таможне, - пробормотал Урикон, обводя взглядом сразу переставший быть уютным кабинет. - И наверняка не одну. Что же это за человек?
   В голове контрабандиста стало тесно от мыслей. Тот, кто так ловко сумел всунуть свои уши в их кабинет, мог оказаться чересчур сильным противником. Он сразу припомнил все эпитеты, которыми награждал безопасника, уверенный в своей безнаказанности. Откинувшись на спинку кресла, Урикон прикинул шансы избежать рудников, в том случае, если он и Карим выполнят требования этого монстра. Выходила очень даже приличная цифра - Хоган старался не давать невыполнимых обещаний. И держал данное слово. Шефа СБ можно было не любить, но уважения и доверия он, как сильный и по-своему честный противник, заслуживал.
   - Я бы на твоём месте задался другим вопросом: что делать? - проворчал толстяк. - Это предложение из тех, от которых просто невозможно отказаться.
   - Нужно дать ему то, что он просит, - задумчиво отозвался контрабандист. - Или тебя смущает потеря прибыли?
   Карим Да Силва выругался. Собственная шкура была ему гораздо важнее прибыли. Тем более, что они найдут возможности возместить убытки и расходы. Менеджера больше заботила схема подземных ярусов, которой он обещал снабдить Хогана. Адская работёнка. Перелопатить архивы, найти изменения, далеко не все из которых отмечены на планах: не каждый колонист считает нужным извещать администрацию о проводимых им земляных работах. "А, - мысленно махнул он рукой, - я дам ему ту же схему, которую изготовил для Карсака. Может, дополню чем-нибудь. Вот будет потехи, когда эти двое станут охотиться друг на друга в туннелях!"
   33.
   Невысокая плотная женщина с волосами, давно утратившими природный цвет, деловито толкалась между туристами. Курлыгин не обратил бы на серую мышь никакого внимания, если бы не заметил направленный на неё пристальный взгляд детины в чёрном комбезе. Гвардеец явно приглядывал за колонисткой и за теми, к кому она приближалась. Капитан, знавший от Хогана, что пространство под куполами заполнено электронными ушами и глазами, немало удивился. У безопасников могли найтись дела поважнее слежки за какой-то старухой.
   Он вновь повернулся к напарнику. В ожидании экскурсии по пустыне Мусаев увлечённо листал глянцевый проспект. Его не смущала оживлённая толпа туристов, заранее восторгавшихся зрелищем вечности, смотрящей на них из марсианских песков.
   Вот уж действительно туристский бум. Сам Курлыгин не находил ничего привлекательного ни в море грязно-оранжевого песка, ни в наполовину засыпанных пылью канавах, гордо именуемых "каналами". Но прилететь на Марс и ни разу не выйти за пределы купола - дурной тон. Это им постоянно твердили в гостинице, это кричала реклама на улицах, в это, наконец, уверовал Мусаев.
   Что ж, они ведь вроде как в отпуске.
   Серая мышь наконец-то добралась до места, где стояли полицейские. Курлыгин с удивлением понял: женщина далеко не так стара, как кажется. Вернее, ей с равным успехом могло быть и тридцать, и пятьдесят - настолько бесцветной и высушенной она выглядела. В руку ему ткнулось что-то шероховатое и тёплое. Скосив глаза, офицер разглядел нечто серое, скомканное, исписанное. Колонистка для виду потолкалась возле соседей и пошла к выходу. Курлыгин развернул "нечто" (им оказался кусок одноразовой простыни) и ухватил взглядом первые строчки.
   "КОМПАНИЯ - ШАЙКА РАБОВЛАДЕЛЬЦЕВ, ИДУЩИХ ПРОТИВ ВОЛИ ИМПЕРАТОРА. У КОЛОНИСТОВ НЕТ ПРАВ, ТОЛЬКО ОБЯЗАННОСТИ"
   Капитан смял записку и нарочито небрежно засунул её в карман куртки. Огляделся в поисках женщины. Никого, если не считать стаю чёрных комбезов на углу. Гвардейцы деловито укладывали что-то мягкое в багажник электромобиля.
   Курлыгин бросил взгляд на детину, следившего за женщиной. Тот докладывал о чём-то по рации. Взгляд гвардейца не отлипал от широкой спины Мусаева. Капитан толкнул напарника под локоть, возвращая к суровой действительности:
   - Похоже, у нас проблемы.
   - Какие проблемы? - растерялся тот. - Экскурсию отменили?
   Капитан возвёл глаза к небу, точнее - к куполу:
   - Тоже мне, важность. Любоваться ржавой пустыней. Нет, у нас проблемы с гвардией. И, похоже, из тех, которыми грозил Хоган.
   Мусаев уставился на напарника непонимающим взглядом. Тем временем число гвардейцев увеличилось. Они грамотно взяли толпу туристов в кольцо, оставив небольшую прореху - как раз там, где из мобиля вышла рослая красотка в идеально сидящей чёрной форме. Взяв у подлетевшего по её зову гида громкоговоритель, женщина представилась и обратилась к негодующим туристам:
   - Господа, на оплаченную экскурсию вы отправитесь после небольшого обследования. Как вы знаете, на Марсе есть случаи так называемого "вакуумного бешенства". Вблизи вашего отеля была замечена больная колонистка.
   Туристы возмущённо заохали, зашептались с соседями.
   - В целях профилактики, - продолжила красотка, дождавшись, пока шум стихнет, - мы предлагаем вам пройти экспресс-тест прямо сейчас. Желающим сделают укол вакцины, предотвращающей возможное заражение. Прошу вас запастись терпением и позволить нам позаботиться о вашем здоровье.
   "Забота о здоровье, как же, - зло подумал Курлыгин, - вы просто хотите знать, какому туристу передала записку "серая мышь". Десять против одного, "профилактический" укол пустышка, показуха для наивных туристов". Пристраиваясь в очередь следом за напарником, он напряжённо размышлял, куда бы приткнуть несчастное послание: карман курки явно не годился.
   Земляне из категории вечных торопыг, любящих везде и всюду быть первыми, уже проходили "осмотр", который, как и ждал Курлыгин, сильно напоминал обыск. Гвардейцы деловито водили сканерами по телам туристов, охлопывали туловище, руки и ноги, заглядывали в карманы и сумки. Курлыгин нащупал скомканную записку и придал мягкой бумаге продолговатую форму. Затем, прячась за широкой спиной напарника, спрятал послание в самом надёжном, на его взгляд, месте. Ну не станут же эти черти просить его снять брюки!
   Он почти не ошибся.
   После личного досмотра туристы попадали в лапы рослого детины в белом халате. Его рыжая, едва отросшая шевелюра и перебитый нос наводили на мысли о близкой принадлежности к гвардии. Зычный бас предлагал господам и дамам уколоться, для сохранения здоровья. Господа и дамы смущались (то, что подставлялось под иньектор, как-то не принято обнажать посреди бела дня на улице), но не отказывались. Изображая стеснительность, Курлыгин жался и мялся, пока не убедился в том, что записка не выпадет. Получив укол, капитан поправил одежду и с видом оскорблённой невинности отправился к остальным счастливцам. Гвардейцы продолжали осматривать и ощупывать, явно надеясь на результат.
   Наконец у одного из туристов в кармане обнаружилась сложенная вчетверо бумажка. Её вытащили из кармана, будто конверт со спорами сибирской язвы. Землянина опрыскали какой-то гадостью и вкатили двойную дозу "вакцины". Найденную бумажку запаковали в пластиковый пакет.
   - Это всего лишь листовка, - шепнул напарнику Мусаев, - мне та баба такую же всучила.
   - И как ты протащил её через досмотр? - с интересом спросил Курлыгин.
   - Прилепил слюнями к проспекту и свернул его трубочкой. Туда вложена куча купонов - одной бумажкой больше, одной меньше. Я заметил, что к бизнесу и рекламе тут относятся трепетно.
   - Ладно, находчивый ты мой. Потом посмотрим, стоило ли это риска, - капитан демонстративно отвернулся от напарника, скользнул взглядом по довольным гвардейцам. Остатки туристов резво проходили не слишком внимательный осмотр, получали укол и присоединялись к группе. Скучающий неподалёку гид лениво пересчитывал землян по головам. Возможно, так всё и должно быть.
   От размышлений его отвлекло настойчивое постукивание по плечу.
   - Простите, сэр, - один из гвардейцев протягивал Курлыгину рацию. - С вами желает говорить мистер Хоган.
   Полицейский состроил удивлённую мину и взял плоскую трубку, удивительно напоминающую обычный земной мобильник.
   - Приветствую вас, капитан, - услышал он знакомый, с характерной хрипотцой голос. - Вам не кажется, что вы и ваш напарник только что превысили выданный мной кредит доверия?
   Сердце Курлыгина ухнуло в пустоту. Он молниеносно оглянулся в поисках видеокамер, но, конечно же, ничего не заметил. Технический прогресс, чёрт бы его побрал!
   - Что конкретно вы имеете в виду?
   Хоган сухо рассмеялся:
   - Не дёргайтесь, пожалуйста - изображение портится. В метрополии нам позволено закупать только морально устаревшее оборудование. Камеры, которыми оснащен ваш сектор, жутко тормозят.
   - Итак, вы всё видели, - капитан решил сразу прояснить ситуацию. - Что нам грозит? Высылка с Марса в двадцать четыре часа?
   В трубке что-то зашуршало, затем начальник отдела быстро спросил:
   - Вы читали подброшенную вам записку? Можете говорить свободно, линия уже не прослушивается.
   - Нет. Не успел.
   - Хорошо. А ваш напарник? Он заглядывал в листовку?
   - Похоже что нет. Нас тогда интересовало нечто другое.
   - Да, мои парни отлично натасканы на агитаторов.
   - Натасканы? - изумился Курлыгин и, похоже, немного громче, чем положено: на него начали оглядываться. Ситуация складывалась мерзопакостная. Им с Мусаевым "повезло" увидеть часть того, что скрывает администрация колонии. Следовало ждать неприятностей. Понизив голос, он задал вопрос по существу:
   - Так что нас ждёт?
   - Если вы сейчас же не вернётесь в гостиницу, - сухо уведомил Хоган, - то несчастный случай в пустыне. Грядёт песчаная буря, возможны отказы оборудования, разгерметизация скафандров, потеря связи и прочие гадости. Вам ясно?
   "Куда уж яснее", - чертыхнулся про себя капитан. Ему и раньше доводилось слышать угрозы в свой адрес. По большей части это было бессильное скрежетание зубами. Но Хоган не угрожал - он ставил в известность. И это пугало больше всего.
   - А если вернёмся?
   - Ближайший челнок отваливает через пять часов и вам лучше оказаться на его борту, - посоветовал шеф гвардейцев с прямо-таки убийственным спокойствием. - Само собой, что на сборы и дорогу до порта не должно уйти много времени. Скажем, минут сорок.
   - И что, - спросил капитан, - без вариантов?
   - Без, - отрезал Хоган. - Я предупреждал. Управляющий не хочет видеть вас на Марсе. Нужные вам материалы вы получите в порту. Прощайте.
   Возвращая гвардейцу умолкнувшую рацию, Курлыгин подумал, что ещё никому не удавалось вызвать у него чувство страха несколькими удачно подобранными словами. Когда он оглянулся в поисках напарника, оказалось, что за время разговора гид успел отбить туристов у гвардии. Сейчас они грузились в салон видавшего виды пескохода. Полицейский скользнул оценивающим взглядом по мощным стенам, люку и иллюминаторам, отделявших праздных наблюдателей от безвоздушной пустыни. По деловитым парням в чёрной форме, отиравшимся у машины. По сосредоточенной мине рыжего "доктора", внимательно следящего за поднимающимся в салон Мусаевым. В два прыжка преодолев расстояние, отделявшее его от пандуса, капитан стащил напарника на бренную землю.
   - Что за дела? - возмутился тот.
   - Хреновые, - прошипел Курлыгин ему на ухо. - Нам нужно срочно улетать. У нас есть сорок минут на сборы.
   - А как же экскурсия? Она ведь денег стоит!
   - Не будь мелочным, - сказал капитан, вцепляясь в локоть ошеломлённому парню. Тот скривился от резкой боли, но продолжал упираться:
   - Ведь ближайший челнок...
   - Знаю. Только через пять часов.
   - Так какого?..
   - Скажи спасибо тётке, подсунувшей нам макулатуру.
   - Кстати, о макулатуре, - вклинился в разговор бесшумно подошедший рыжий детина. Он всё ещё был в белом врачебном халате. - Мне поручено её изъять.
   - Кем поручено? - Мусаев быстро обернулся на голос.
   Курлыгину ответ не требовался. Он и так догадывался, кем. Без лишних слов вытащил из брюк "сувенир", жестом приказывая напарнику поступить так же. Гвардеец с интересом проследил за тем, как тот отлепляет серую бумажку от яркой глянцевой поверхности.
   - И что же нам делать теперь? - ядовито спросил ничего не понимающий Мусаев. - Прыгать по свистку? Или стать мальчиками на побегушках?
   - Не горячись, - спокойно, но от души посоветовал рыжий. - Чуть погодя старший тебе всё расскажет.
   Прежде чем отойти, "доктор" козырнул, приложив два пальца к пустой голове. Увидев забытые на Земле англикские порядки, капитан недовольно поморщился. Разговор с Хоганом он пересказывал напарнику уже по дороге в гостиницу. Особо упирая при этом на описанные шефом гвардейцев смертоносные перспективы. К моменту сбора вещей Мусаев поостыл.
   В космопорте они оказались даже раньше отпущенных им сорока минут. У девушки за регистрационной стойкой их ждал пакет - завёрнутый в клочок бумаги носитель. Бумажный лоскут оказался запиской. Корявым, не привыкшим к перу и бумаге почерком было выведено: "Здесь данные, которые я вам обещал. Советую больше не проводить отпуск на Марсе. Хоган".
   - Вот так. Чётко и ясно, - буркнул Курлыгин, убирая флэшку во внутренний карман пиджака. - Не суйтесь на Марс, господа полицейские, тут вам не рады.
   Поймав себя на том, что заговорил не как гражданин великой и могучей страны, а как какой-то заштатный колонист, капитан выругался.
   34.
   Под куполом Марсoполиса нет улиц как таковых. Есть узкие проходы между небоскрёбами в деловой части города, есть изумрудные газоны, пересечённые засыпанными гравием дорожками, есть, наконец, тоннели и галереи, соединяющие уходящие вглубь уровни. Ориентироваться в путанице прямых, тупиков и поворотов может далеко не каждый. Даже те, кто родился и вырос на Марсе, не всегда находят нужное место. В этом смысле Карим Да Силва обладал определённым талантом - он никогда не блуждал в трёхмерном лабиринте, носящем гордое название столицы. Вот и сейчас, пробираясь по узким улочкам навстречу судьбе, он уверенно вёл за собой подельника и компаньона. Урикон, который давно перестал обращать внимание на хаотичную путаницу переходов, тихо кипятился за спиной:
   - Не понимаю, почему мы должны слушаться престарелого идиота? Зачем нам связываться с каким-то чёртовым подпольем?
   Карим, ища на запылённых стенах одному ему известные ориентиры, промолчал. Вопрос, по его мнению, был пустым. Всё уже по сто раз передумано и обсуждено, дальше эту тему поднимать не имеет смысла. Хоган припёр их стенке. Оставил в покое их незаконный бизнес... на время. Теперь наступала пора платить по счетам. Первым взносом стала схема подземной части Марсoполиса - самая полная, какую только удалось составить. Сейчас пришла очередь второго: визита на дурацкое собрание дурацкого подполья. Карим сильно подозревал, что двумя "взносами" дело не ограничится.
   - Нам ведь от этого никакой выгоды! - продолжал горячиться Урикон, отлично знавший, из-за какой выгоды они угодили во всё это. Да Силва, найдя наконец нужную метку, потянул компаньона за рукав:
   - Нам сюда.
   Они скользнули в узкий проход, в котором полный Да Силва едва не застрял. Помогло то, что он шёл впереди, показывая дорогу - поджарый контрабандист протолкнул его через щель. За ней проход расширялся и обрывался, перегороженный шероховатой пластиковой панелью. Нажав на скрытый рычаг, Карим заставил её сдвинуться в сторону. Открылся тёмный проём, пахнуло сыростью и пылью. После того, как парочка оказалась внутри, в кромешной тьме, дело пошло легче: дорогу указывали метки, нанесённые светящейся краской, да и коридор стал шире. Миновав несколько поворотов, сообщники оказались ещё перед одной панелью. Та скользнула в сторону сама, не дожидаясь никаких действий с их стороны.
   За ней оказался залитый светом зал. Бетонные стены во влажных потёках подсказали Кариму, что где-то неподалёку находится резервуар для хранения воды. Эта жидкость имеет свойство просачиваться даже там, где не должна. Например, здесь.
   - Приветствую, господа, - навстречу им шагнул брюнет в одежде католического священника. - Надеюсь, вы не привели за собой гвардейцев?
   - Там, за входом стоят, - мрачно пошутил Урикон, которого подобные детские игры в конспирацию выводили из себя. Даже они с Каримом, имея деньги и возможности, не смогли укрыть от Хогана свой бизнес. Чего уж говорить о таких любителях?
   - Успокойтесь, снаружи никого нет, - быстро сказал Да Силва, заметив напряжение, мелькнувшее на лицах присутствующих: измождённой женщины с выбеленными на рудниках волосами, таком же обесцвеченном долговязом парне и уже знакомым им Леоном Карсаком. - Мой партнёр всего лишь неудачно пошутил.
   - Пускай засунет свои шутки в...
   - Леон, тут дама, - оборвал его брюнет. - Такого рода шуток здесь не любят, мистер...
   - Урикон, - буркнул темнокожий колонист. - Рядом со мной - Карим Да Силва. Карсака мы знаем. Встречались, - он не счёл нужным упоминать причину этих встреч. Точнее, причины. Тускло поблёскивающие заводской смазкой шокеры, аккумуляторы и зарядники. - А вот кто остальные, хотелось бы узнать.
   - Дольф Метрикс, Вилма Мун, - брюнет указал холёной кистью на обесцвеченную парочку. - А я - преподобный отец Майкл, миссионер католической церкви, несущий слово веры на эту Богом забытую планету.
   - Не перебирай, попик, - проскрипел Карсак, сидящий на колченогом стуле, таком же кривом и обшарпанном, как он сам. - Мы здесь не на проповедь собрались.
   - Ну отчего же, - заметила женщина. Её голос, в отличие от внешности, оказался очень приятным. - Именно на проповедь. Нам, господа, предстоит убедить вас в необходимости организованного сопротивления. Проходите, присаживайтесь.
   Прочие стулья отличались от выбранного Карсаком полным комплектом ножек. Видавший виды стол, вокруг которого с грохотом и стуком расселись вероятные соратники по борьбе, жалобно скрипнул - стоило только Кариму облокотится на него. Толстяк недовольно крякнул, с сожалением вспомнив удобное кресло в похожей на шкатулку комнате. К сожалению, не могло быть и речи о том, чтобы перевести заседание в её уютный полумрак.
   - И кому же предстоит сопротивляться? - холодно поинтересовался Урикон.
   - Компании, - ответил священник. - Монстру, поработившему нас всех.
   Карсак шумно вздохнул. Стало ясно: такое словоблудие для попа обыкновенно.
   - Вообще-то мы хотим просто сменить администрацию, - пояснила женщина. - А заодно и политический строй. Марс должен перестать быть сырьевым придатком Империи.
   - Прошу прощения, мэм, - негромко кашлянул Да Силва. - Возможно, я скажу нечто, для вас всех очень неприятное. Но Марс не может перестать поставлять сырьё в метрополию. И политика тут не при чём, - жёстко добавил он, в упор глядя на помрачневшего Карсака.
   - Вот именно, - поддержал компаньона Урикон. - Мы здесь не из-за политики, как некоторые думают. Нас интересуют деньги. И обстоятельства сложились так... Короче: эта администрация нам тоже мешает. Будет неплохо, если все гвардейцы, хоганы и управляющие денутся куда-нибудь подальше.
   Зала погрузилась в молчание. Карсак, падре и горняки обменивались взглядами. Похоже, их расстроило нежелание контрабандистов работать за идею. Хотя трудно ждать иного от деловых людей. Молчание нарушил долговязый парень, которого священник обозвал Метриксом:
   - Похоже, единственное, что нас объединяет - нелюбовь к администрации. По самым разным причинам. На данный момент этого достаточно.
   - А что потом, Дольф? - заметил священник. - Когда этого станет недостаточно?
   - Не стоит загадывать на такое далёкое будущее, падре, - вяло отмахнулся тот.
   "Какие тут пессимисты собрались, однако, - разочаровано подумал Карим, - сплошное уныние, никакой надежды. И эти люди хотят делать революцию? Нет, пока Сэвиджа подпирает Хоган, у них нет шансов" Справедливо рассудив, что им не понравится его мнение, Да Силва промолчал.
   - Давайте лучше посмотрим, что мы уже можем сделать, - предложил парень.
   - Я могу обрушить купол над каким-нибудь рудником, - без тени сомнения предложил Карсак.
   - Не стоит, Леон, - отмахнулся священник. - Этим вы лишь восстановите всех против нас. Агитация - вот ключ к успеху!
   - Ну нет! - вспылил старикашка. - Эта ваша агитация дерьмо собачье!
   Разгорелся спор. Ни Урикон, ни Да Силва не приняли в нём участия. Террорист оказался в меньшинстве. Впрочем, никто не пытался мешать ему и дальше взрывать служебные машины гвардейцев, грабить туристов и устраивать пьяные драки в центре столицы. Остальные спорили, ожесточённо пытаясь перекричать друг друга.
   В итоге все остались при своих убеждениях. Согласившись, однако, что свалить Компанию можно только общими усилиями. Горняки вместе с падре вызвались заняться агитацией. Контрабандистам поручили организацию снабжения и потайных мест, благо неизученных туннелей под городом хватало. Террористу позволили заняться любимым делом. Когда буря стихла, в дело вступил отец Майкл:
   - Приятно видеть ваше согласие. Однако следует решить, как нам называться, когда встречаться, где собираться.
   - Это ещё зачем? - набычился Карсак. - Для картотеки Хогана?
   - Для истории? - рискнул предположить Карим.
   Лицо попа скривилось так, словно ему вместо воды в стакане подали уксус:
   - Для нас самих. Неужели вы думаете, что всё закончится этой встречей?
   "Не хотелось бы, - мысленно вздрогнул Да Силва, - а то я буду вечно обязан Хогану"
   А падре между тем продолжал вещать, соскользнув в одну из бесконечных проповедей. Карсак зевал открыто, горняки - прикрыв рот ладошкой, Урикон сидел с каменным лицом. Наконец решили: собираться по мере надобности, посылая друг другу по сети письма с условленными словами. Обменялись адресами и поодиночке покинули залу. Выйдя на нормальный свет, Карим с облегчением вздохнул:
   - Ну, как они тебе?
   Компаньон скривился:
   - Дети. Хоган их в два счёта уделает. И бешеного старика поймает.
   - Как пить дать, - согласился толстяк. И контрабандисты зашагали вперёд, к светлому будущему.
   35.
   Стерев кровь с чуть изогнутого, голубовато-серого, ещё вибрирующего после удара клинка, я вложил меч в простые чёрные ножны, снабжённые лёгким пластиковым ремешком и, встав на колени, водрузил его на специальную стойку. Сделав традиционный поклон, я накинул сверху шёлковый платок, продемонстрировав таким образом своё уважение к мечу, к изготовившему его мастеру и ко всем его предыдущим владельцам. Запечатлённый на платке рогатый дракон (понятия не имею, к какой стихии он принадлежал) прихотливо изогнулся вокруг ножен вместе с тканью. Подлинный японский ниндзё-то оказался превосходным - как и другие подарки Сэвиджа.
   У Станисласа был хороший вкус. А ещё он хотел мне угодить.
   Странное дело, если принимать в расчёт только видимую сторону наших отношений. Начальник и подчинённый. Управляющий компании и исполняющий обязанности начальника СБ. С официальной точки зрения, между этими двумя должностями - пропасть.
   На деле же между нами пропасти не было никакой.
   Раздался шум: стадо автоматических уборщиков принялось наводить порядок. Через несколько часов под куполом начнётся приём - только для своих, не больше сотни гостей - и к тому времени на белоснежном мраморе не должно остаться даже намёка на кровь.
   Я подошёл к пледу, раскинутому прямо на газоне, лёг рядом с полковником. Тот сразу притянул меня к себе, провёл ладонью по спине - привычная, любимая ласка.
   - Спасибо за меч, - улыбнулся я. - И за возможность его опробовать.
   - Хотел убедиться, что роскошная жизнь не ослабила тебя, - пояснил Станислас свой несколько странный, с точки зрения современного общества, поступок. Пробу меча, или, если использовать терминологию самураев, тамэси-гири, я провёл на одном из тех заключённых, которые прибывали на Марс в качестве дешёвой рабочей силы. Основную её массу составляли уголовники, осуждённые пожизненно, так что я не испытал угрызений совести, отправив одного из них к праотцам. К тому же быстрая смерть от меча легче, чем медленная на руднике.
   - Тебя это не ослабило, - заметил я, обводя пальцем его сосок. - С чего такие мысли?
   - Я - другое дело, мой мальчик. Вырос в мире с атмосферой, пригодной для дыхания, с богатой флорой и фауной. Всё это - он сделал круг свободной рукой, обводя пространство под куполом: газоны, розарий, бассейн с фонтанами, дом в японском стиле из настоящего дерева - слабое подобие того, что я имел бы на Земле даже в качестве обычного клерка. Понимаешь?
   Я кивнул. Всё-таки у меня был доступ к межпланетной Инфо-Сети, и я видел натурные съёмки с Земли и Рина. Станислас был прав.
   - А мысли... - его пальцы, будто в ответ на мою ласку, скользнули между ягодиц, и я невольно сжался. - Ты изменился, стал более утончённым, что ли. Внимательным к своему комфорту.
   Я усмехнулся:
   - И что? Это один из множества отвлекающих манёвров, ничего более. Даже ты на него повёлся. А почему ты не остался на Рине или на Земле?
   - Пришлось выбирать между природой и карьерой, - пальцы любовника настойчиво гладили чувствительное место, и я прижался к нему плотнее. - К тому же я не ангел, как и ты. Если как следует покопаться в моей биографии, можно найти немало интересного. И не у всего есть срок давности. Понимаешь?
   Я кивнул, соглашаясь. И заскользил ладонью по мускулистому телу - невзирая на кучу бумажной работы, Станислас продолжал держать себя в форме. Грудь, живот, лобок... И знаки одобрения - тихий стон, возбуждённая плоть под моими пальцами.
   - Возможно... что тебе тоже... не оставят выбора... - его пальцы наконец скользнули в меня, и я закусил губу, чтобы не застонать. Возбуждение растекалось по телу огненной волной, сжигающей остатки здравого смысла. Из последних сил я вслушивался в слова любовника. - Так что лучше... не будь честным с системой.
   Я снова кивнул и распрямился над ним, встал так, чтобы оседлать его бёдра - так, как нравилось обоим. Выгнулся, направляя его в себя, помогая заполнить собой, уже в который раз за ночь. Вгляделся в лицо, безмятежное и довольное, и начал вести, задавая ритм, осаживая Станисласа в моменты, когда ласки начинали переходить в безудержный трах - до тех пор, пока не сорвался сам, отдаваясь всепоглощающему наслаждению.
   Очнулся я, лёжа у него на груди. Как обычно, не хотелось ни шевелиться, ни думать о делах. Самым важным на свете сейчас были две тёплые ладони, оглаживающее моё тело.
   - Ты говорил о выборе, - прошептал я, возвращая нас с небес на землю.
   Станислас только хмыкнул:
   - Выбора нет, в принципе. Во всяком случае, для таких, как мы. От нас ждут чёткого выполнения отданных приказов, и не более. В случае ослушания или измены есть только один выход.
   - Смерть, - закончил я за него. Помолчал немного. - Мне нужно сказать тебе важное.
   - Что именно?
   - Речь о прощальном подарке Пауля.
   "Прощальным подарком" мы между собой называли оппозицию.
   Сэвидж кивнул: говори, мол.
   - Я пришёл к выводу, что мы не сможем долго поддерживать имеющийся статус-кво. Компании придётся становиться чисто экономическим предприятием.
   - А сейчас она, значит, им не является? - усмехнулся Станислас.
   - Знаю, что является.
   - Ладно, продолжай.
   - Люди вовсе не так глупы, как порой хочется. Агентам всё труднее их сдерживать. Ты знаешь, каковы их последние требования - повышение тарифных ставок, снижение цен на кислород и воду, отмена налога на бездетность. Это чисто экономические требования, и они находят отклик даже среди акционеров.
   - Всё-то им мало, - проворчал Станислас.
   Я соскользнул с него и сел рядом.
   - С такими настроениями второе восстание неизбежно.
   - Прости, а что было первым? Та резня на главной площади?
   - Да. Августовское бесчинство.
   - Излагай дальше.
   - Я предлагаю не противодействовать оппозиции. Напротив, даже помогать. Конечно же, незаметно. Когда восстание произойдёт, тебя и членов правления случайно не окажется в Колонии. Победители провозгласят республику, изберут президента и парламент.
   - А как же компания?
   - Коблайн останется. Кто-то ведь должен заниматься добычей руды, её обогащением и доставкой, производством еды, воздуха и воды. Без компании марсианам не выжить. Именно это я и имел в виду, когда говорил, что компания станет чисто экономическим предприятием.
   - И кто же будет ею управлять после восстания? - полюбопытствовал Сэвидж.
   - Я.
   - Ты?! - Станислас оглушительно рассмеялся. - Ну, ты даёшь! Да кто из оппозиции тебя к власти подпустит?
   - Никто. Я сам её возьму. Извини, но Коблайн в умах людей связана только с насилием. Руководить ей чистому и пламенному герою революции - примерно как повторить судьбу Люцифера. А мне терять нечего. О том, чтобы стать лучшей кандидатурой, я позабочусь сам.
   - Конкретнее, Дик, - в голосе полковника зазвучал металл. Теперь со мной говорил не любовник, а начальник. - Что ты хочешь сделать?
   - Предать вас.
   Глаза Станисласа полыхнули гневом. Правая рука легла на горло в знакомом приёме.
   - Я, если это можно так назвать, выйду в отставку, - пояснил я, стараясь не думать, что будет, если полковник решит довести приём до конца. - Свяжусь с подпольем через агентов. Сделаю себе карьеру в оппозиции - с моей-то квалификацией это раз плюнуть.
   - Авантюра. Тебе не удастся заручиться их полным доверием.
   - Да ладно тебе, - я нашёл силы улыбнуться, - кто тут говорит о полном доверии? Два специалиста по обману и подглядыванию? В виде исключения абсолютно честные друг с другом? - рука Станисласа скользнула мне на грудь, и я облегчённо перевёл дыхание. - Пока ты полируешь кресло управляющего, Марс очень сильно изменился. Колония коррумпирована, как любая земная территория. Уголовщина тоже есть. Мошенничество, воровство, наркомания, проституция; ещё чуть-чуть - и дойдёт до разбоя и убийств. От зародыша того идеального общества, которое пытался создать Пауль, не осталось и следа.
   - Нам всё-таки следовало запретить туризм, - пробурчал Сэвидж себе под нос.
   - И лишиться надёжного источника валюты? А чем прикажешь оплачивать контракты на новейшее оборудование для шахт и фабрик? Таможенными пошлинами на ввоз токсичных отходов?
   Станислас лишь хмыкнул себе под нос. Пару лет назад одному землянину пришла в голову "гениальная" идея - захоранивать токсичные отходы на Марсе. Тут, дескать, и так пустыня безвоздушная. У нас тоже нашлись "умные головы". Идею поддержали, приняли инструкцию о порядке приёма и захоронения отходов и приготовились считать барыши.
   Но, поскольку людей на Земле живёт намного больше, чем на Марсе, здравомыслящий человек там отыскался быстрее. И задал очень простой вопрос - про стоимость межпланетных перевозок. "Конечно, - сказал он, - такую гадость следует держать как можно дальше от Земли с её и без того подпорченной экологией. Но раз уж мы решили вывозить отходы с планеты, то гораздо проще не начинать травить ещё одну, а сбрасывать их прямо на Солнце. Там всё-таки несколько миллионов градусов, всё подчистую сгорит, за те же деньги".
   Я в это время находился далеко от куполов, история дошла до меня уже в виде анекдота. Как бы там ни было, среди правления Компании были люди, сожалевшие о таком исходе событий. Причина их сожалений, как я позже выяснил, заключалась в действии, которое на Земле называют "лоббированием", и которое, как и все земные обычаи, довольно дорого оплачивается. Даже моих, практически беспредельных, полномочий не хватило, чтобы воздать чиновникам за их аппетиты.
   - У Пауля была великая идея, - заметил я, поднимаясь. - Рискни он воплощать её на Земле, его бы освистали. Стали бы обзывать утопистом, безумцем. Как всех великих. Поэтому Коэн отправился воплощать её на Марс, на девственную землю, ещё не осквернённую присутствием человека. Он только не учёл того, что всё новое всегда вырастает из старого. Новое - это я, и те, кто родился до и после меня; приёмыши Компании, результат воплощения проекта "Неодарвин". А старое-то никуда не делось. На его стороне сражаются корысть, эгоизм, ксенофобия и тысячи тысяч человеческих недостатков, которых мы, к сожалению, не лишены. Поэтому идеальное общество навсегда останется утопией.
   - Значит, фундамент виноват? - вкрадчиво спросил полковник. - Основание, значит, подводит? Ты хоть понимаешь, что говоришь? Мне кажется, что нет. - Станислас поднялся на ноги и зашагал в дом. - Прикажи подать лимузин через полчаса. Я не хочу, чтобы твои гости видели, что я приехал на приём раньше всех.
   Я тяжело вздохнул. Ну что такого я сказал?
   Зайдя в душ, я уткнулся лбом в плечо Станисласа.
   - Ты слишком мало пережил, - проворчал он, поворачиваясь ко мне. - Ты ещё плохо чувствуешь тонкие связи, которые превращают толпу полудиких людей в цивилизованное общество. Но вот в своих аналитических выкладках ты прав. Поэтому я даю тебе добро. Будем надеяться, что тебе удастся эта авантюра.
  
   ...Новости с Марса. Наш корреспондент на территориях сообщает, что накануне ночью в самом центре столицы, в небоскрёбе, где расположены офисы "Коблайн" произошёл взрыв и пожар. По предварительным данным жертва только одна - начальник отдела безопасности компании Ричард Хоган. Этот офицер, несмотря на молодость, отличался высоким профессионализмом. Официальных данных об обстоятельствах взрыва пока не поступило.
   Переходим к другим новостям. Сегодня наш император...
   36.
   Вечерами в офицерском клубе бывало тесно. Надраенные знаки отличия и золотое шитьё чёрных мундиров сияли под яркими лампами; офицеры, не обращая внимания на звания, пол и возраст пили, играли в карты и флиртовали друг с другом.
   Капитан Лерой, заняв привычное место у стойки, делил своё внимание между хорошенькой блондинкой в гражданском платье (красотка явно зашла немного развлечься) и вечерними новостями. Он только что вернулся из такой дыры, где даже о нормальной выпивке почти забыли, потребляя чуть ли не тормозную жидкость, а про такую вещь, как телевизор, и говорить нечего.
   Лерой наслаждался сочностью красок, чёткостью изображения и чистотой звука. После наполненных помехами радио переговоров обычная человеческая речь звучала, словно музыка. К тому ж не мешало знать, чем дышит сегодня вечерний Марсoполис. На фоне эмблемы Компании - двух оранжево-красных треугольников - миловидная девушка со скорбной миной на личике зачитывала очередное сообщение:
   - Компания "Коблайн" с прискорбием сообщает о безвременном уходе из жизни полковника Ричарда Хогана, возглавлявшего отдел безопасности, воспитанника Компании, отдавшего ей всю свою жизнь. Это трагическое событие произошло, когда отряд неизвестных террористов напал на личный кабинет полковника. Целью террористов, несомненно, являлось уничтожение собранных начальником отдела безопасности материалов о сети подпольных террористических организаций. Однако, как верный и старательный служащий, Ричард Хоган работал в офисе даже в неурочное время. И сейчас весь Марс скорбит вместе с гвардией и управляющим "Коблайн".
   Дикторшу сменила заставка новостей, - без звукового сопровождения - и офицерский клуб погрузился в гробовое молчание. Капитан осушил свой бокал и опустил голову.
   Верить не хотелось. Ни в то, что какие-то террористы способны пробраться в главный офис компании, современную крепость, и взорвать кабинет главного цепного пса, ни в смерть Хогана. Блондинка в гражданском, неведомого как оказавшаяся рядом, пододвинула полные стаканы:
   - Ты его знал?
   Лерой угрюмо кивнул, отрешённо глядя на выпивку.
   - Я тоже. Такая смерть не в его стиле, - блондинка разом опустошила гранёный сосуд. - Как и хранение каких бы там ни было материалов в собственном кабинете.
   Лерой только хмыкнул. Смерив девушку пристальным взглядом, он оценил и длинные ноги, и тонкую талию над упругими бёдрами, и пышную грудь, и живые карие глаза. Только вот где такая красотка могла познакомиться с Ричардом?
   - Толула, - назвалась она, - одно время мы с Диком, - девушка осеклась, прикусила губу, - были близко знакомы.
   - Лерой, - ответил капитан, - однокашник. Дик... был моим командиром.
   Оба они с великим трудом выдавили из себя это слово. Был. Теперь Дик уже всегда будет - был. Бармен, увидев на стойке пустые стаканы, наполнил их снова.
   В этот вечер запасы спиртного в офицерском клубе почти иссякли, а выручка подскочила до самого купола.
   37.
   Полупустая комнатушка ничем не отличалась от десяти тысяч прочих клетушек, волей строителей купола углублённых в толщу марсианской породы. Планировка отличалась редкой рациональностью. Одну из стен занимал огромный экран телевизора, напротив стояла тахта стандартных размеров и расцветки. На другой стене располагались мусоросборник, два выхода сети доставки - для продуктов и для одежды - решётка кондиционера и терминал. Остальные удобства располагались в коридоре, из расчёта один освежитель на десять комнат. Жилище украшали роскошные голографические обои, изображавшие тропическое побережье. Казалось, будто предметы обстановки вырастают прямо из песка или стволов пальм.
   Сейчас комнатку освещал только экран телевизора. Любовникам, которые оторвались друг от друга ради вечерних новостей, сумерки были скорее подспорьем, чем помехой. На фоне двух треугольников - эмблемы Компании, миловидная девушка зачитывала очередное сообщение.
   - Противно слушать, - проворчал крепкий черноволосый мужчина, снижая звук телевизора до разрешённого пользователям минимума. Но всё равно было слышно, кто в этот час скорбит вместе с Марсом. - "Ах, как нам всем жаль тебя, безвременно откинувший копыта лапуля Хоган!" Тьфу! Интересно, кому хватило наглости отправить его на тот свет?
   - Кто бы это ни был, он оказал нам медвежью услугу, - заметила женщина, выбираясь из клубка простыней. У неё была отличная фигура, хорошо развитые мышцы перетекали под ровной белой кожей. Светлые, коротко остриженные волосы облегали идеальной формы череп. Утолив жажду водой из бутылки, на которой красовались всё те же два треугольника, она продолжила:
   - Теперь гвардия будет грунт рыть. К тому же это убийство странно выглядит: если у Хогана действительно были материалы, о которых намекают, то, во-первых, он постарался бы ими воспользоваться, а во-вторых - вряд ли стал хранить информацию там, где до неё легко добраться.
   - По-твоему, в главный офис так просто зайти и выйти? - рассмеялся мужчина. - Да ещё взорвать кабинет начальника отдела безопасности?
   - Знаешь, Дерек, - сухо заметила женщина, - если бы террористов возглавлял Хоган, он проделал бы всё это, не моргнув глазом. Мы учились вместе, - при этих словах мужчина обратился в слух. - Так вот, на выпускных учениях он умудрился захватить школьный купол, который охраняли три сотни вооружённых до зубов учеников. У него было всего восемнадцать человек, включая его самого.
   Дерек почесал в затылке, и, поднявшись с тахты, заказал свежий комплект простыней.
   - Должно быть, Хоган покрытый мышцами великан, если ему это удалось, - пробурчал он.
   - Вовсе нет, - улыбнулась женщина. - Дик невзрачен с виду, но когда доходит до дела - равных ему нет.
   - Ты так хорошо отзываешься о нём, что я начинаю ревновать, - заметил мужчина, падая на постель рядом с подругой.
   - Дерек, - укоризненно заметила та, - я имела в виду военное дело. Кстати, если я не уйду сейчас, то опоздаю на дежурство.
   - К чёрту дежурство, Тафла! Подумаешь, оштрафуют - зато мы всю ночь будем вместе.
   Мужчина попытался запечатлеть поцелуй на губах подруги, но у женщины не было настроения продолжать любовную игру. Оттолкнув его, Тафла встала и принялась одеваться, поясняя:
   - Это гражданских штрафуют. А военные получают синий штамп в личное дело, переводятся в дальний гарнизон и прощаются с возможностью сделать карьеру. Пока. - И, помахав рукой на прощание, женщина покинула холостяцкую конуру.
   На самом деле ей оставалось до вахты часа полтора, а от сектора, где жил Дерек, до службы ближе, чем от казармы, где она делила кубрик с тремя коллегами. Однако у Тафлы были ещё кое-какие дела.
   Первой остановкой по дороге на работу стала общественная помывочная. Оплатив изолированную душевую кабинку, Тафла разделась и встала под распылитель. Первая порция воды смочила тело молодой женщины, и та выдавила на ладонь специальный гель. Натираясь ароматной пеной, она размышляла о смерти и о превратностях судьбы. Её, как и всех выпускников элитных спецшкол, обучали выживать и убивать на службе Коблайн - везде, при любых условиях, которые могут встретиться на Марсе. Ричард Хоган был одним из лучших, недаром он дослужился до главы отдела безопасности. И вот такая глупая смерть.
   Ощутив прохладные упругие струи, женщина вздрогнула от неожиданности. Поворачиваясь и так, и эдак, она смывала грязь вместе с пеной, а когда оплаченная вода закончилась - вытянулась навстречу потоку тёплого воздуха, сгонявшего с кожи остатки влаги. Когда бриз отключился, женщина освободила кабинку, и, подойдя к люку сети доставки, оплатила новый форменный комплект. Машинально одеваясь, она продолжала размышлять.
   Жизнь - один бесконечный риск. Особенно с тех пор, как она связалась с Дереком и его "подпольем". Никто из этих шутов гороховых не имел и малейшего понятия о конспирации и безопасности. Она удивлялась тому, что их ещё не арестовали, пока не обнаружила море "жучков" в штаб-квартире подпольщиков.
   Игры в оппозицию были под контролем Хогана и его отдела - странно было бы, если бы оказалось иначе. "Значит, - размышляла Тафла, - не было никакого "отряда неизвестных террористов", по крайней мере, террористов, неизвестных Хогану. Никто не проникал в здание компании и не взрывал кабинет Ричарда. Скорее всего, он взорвал его сам, инсценировав собственную смерть. И, несомненно, с какой-то целью".
   Вот уж новость, так новость. Молодая женщина вышла в коридор и, пройдя сотню метров, постучала в дверь комнаты своего приятеля. Дерек открыл почти сразу.
   - Вот так сюрприз! - обрадовался он. - Как здорово, что ты передумала!
   - Я не передумала, извини. Просто меня посетила одна идея, пока я мылась, а тратиться на звонок не хотелось.
   На самом деле проблема была не в деньгах, а в том, что связь наверняка прослушивалась. Вспомнив, что "слухачами" напичкано всё пространство купола и туннелей, она усмехнулась собственной наивности.
   - Ну и скряга же ты, Тафла, - покачал головой приятель. - Что за идея?
   - Я не могу сказать это сейчас. Давай встретимся после дежурства в парке. Устроим пикничок с друзьями, - она подмигнула Дереку, надеясь, что тот поймёт. Тот, почесав в затылке, молча кивнул.
   - Тогда до встречи, - дежурство Тафлы длилось восемь часов, этого должно было хватить Дереку на организацию "пикника".
   Перед тем, как пойти на службу, женщина заглянула в бар сектора. Увидев знакомое лицо, бармен кивнул и протянул клиентке небольшой пакет. Снял с личной карточки нужную сумму, вернул её хозяйке. Зайдя в туалетную комнату, Тафла открыла пакет и слизнула немного блестящего порошка. Глаза женщины закатились, на лице появилась блаженная улыбка.
   Об этой её страсти не знал никто. Придя в себя, Тафла от души поблагодарила Хогана за то, что он поставил камеры слежения в душах и туалетах.
   38.
   Марс прекрасен.
   Не та его часть, которая покрыта куполами и изрыта землеройками, нет - она предназначена для коренных землян, туристов и ностальгирующих старослужащих. Я говорю про настоящий Марс: дикую, почти неисследованную пустыню, которая уничтожит любого, кто не будет уважать её опасностей.
   Впадины и возвышенности, припудренные тончайшей пылью. Земля цвета ржавчины. Вздымающийся на двадцать шесть километров Олимп - чтобы объехать его основание, мне понадобился целый день. Небо, фиолетово-чёрное ночью и лазурно-голубое днём, усыпанное мохнатыми звёздами, с торопыгой Фобосом и степенно плывущим Деймосом. От величественности увиденного перехватывало дыхание.
   Земляне считают, что основное богатство Марса заключено в его недрах. Именно эта мысль привела их сюда и заставила зарыться в грунт, ни разу не посмотрев по сторонам. Ещё бы - ощущение одиночества в бескрайней пустыне здорово давит на мозги. Хорошо, если есть, чем заняться; а если нет?
   Впервые за всю свою жизнь я никуда не спешил. Моё естество, привыкшее к жёсткому расписанию, сначала протестовало против затянувшегося безделья. Но мне было необходимо выждать, прежде чем воскреснуть в новой ипостаси.
   С тех пор, как я пришёл к выводу, что новое восстание неизбежно, работы у меня прибавилось. Нужно было сформировать оппозицию, это незаконнорождённое многоголовое дитя, научить его бороться с системой официальной слежки (и при этом не обнаруживать за собой неофициальной), ставить реальные цели, наконец.
   Разумеется, рано или поздно мятежники освоили бы всё это самостоятельно, но процесс этот занял бы не один десяток лет. К тому времени могло измениться слишком многое. В частности, кресло начальника отдела безопасности Компании занимал бы другой человек, и кто знает, хватило бы ему ума и отваги пройтись по лезвию клинка - так, как хотел сделать я?
   Свой кабинет я подорвал аккуратно, тщательно рассчитав мощность и расположение зарядов, ёмкость контейнеров с напалмом. Письменный стол, заваленный бумагами, и кресло с телом заключённого разнесло по комнате. Контейнеры взорвались одновременно, залив помещение мгновенно вспыхнувшей горючей жидкостью. Система пожаротушения сработала сразу, и обгоревшие обломки скрылись под сугробами из углекислоты. Это сбило открытый огонь, но бумага и синтетика продолжали тлеть под этим покрывалом, уничтожая оставшиеся улики.
   Всё это я наблюдал из заранее подготовленного убежища. Когда в остатки кабинета ворвался взвод охраны, я отключил камеру, чтобы не засветиться, и занялся внешностью. Первым делом я расстался с элегантным чёрным мундиром, который мне так шёл. Следующей жертвой стала имитация моей белесой шевелюры, от которой я с радостью избавился. Самих волос я лишился гораздо раньше, проведя себе курс депиляции головы. Через несколько месяцев они начнут расти опять, до тех пор я похожу лысым. Несколько подкожных инъекций гидрогеля изменили лицо и тело до неузнаваемости. Ещё одна простая операция - и я приобрёл мозоли, характерные для геологов, "песчаных крыс". Я оделся в бесформенный пластиковый комбинезон, втиснул ноги в тяжеленные ботинки на рубчатой подошве.
   Полюбовавшись на результат, я тяжело вздохнул: в ближайшие месяцы на меня из зеркал будет пялиться угрюмый мужлан, помешанный на породах и жилах. Но лицо соответствовало фотографиям на документах, подлинных документах реально жившего человека, а это главное. Кивнув отражению в зеркале, я выбрался из убежища и спустился в гараж.
   Марсианские колонисты живут не столько под куполами, сколько под землёй, которую они накрывают. Там расположены службы технического обслуживания, заводы для получения воздуха, жилые помещения и гаражи. Гаражи расположены на "нулевой" отметке, или, как сказали бы на Земле, на уровне моря. На "минус первом" уровне и ниже, вплоть до отметки "минус девять" размещаются спальные районы, ниже - технологические и транспортные тоннели. Разумеется, всё это пространство, напоминающее слоёный пирог, абсолютно герметично: Компания не будет тратиться на производство излишков кислорода.
   Тот, на кого я сейчас был похож, официально находился в тяжёлом рейде по пустыне. На самом деле человека уже не было в живых. Дата его возвращения в Марсoполис была мне известна, и я прилагал максимум усилий, чтобы внешний вид - и мой, и пескохода - соответствовал легенде. Сначала я просто гнал на запад, не разбирая дороги, чтобы оставить на корпусе машины побольше отметин и сработать гусеничные траки. Попадись на моей дороге живая душа, она узрела бы впечатляющее зрелище: рыжий от пыли пескоход с расцарапанными ветровыми стёклами, переваливал через дюны, натужно взрыкивая мотором. Сам я тоже не мылся и не брился, так что, когда в нужный день я на своей колымаге ввалился в гараж для "песчаных крыс", ни одна из них не признала во мне бывшего офицера.
   Разумеется, внешностью преображение не ограничилось. Для большей достоверности пришлось вызубрить не один учебник по геологии, научиться отличать выходы водоносных горизонтов от выходов рудных жил, определяя на глазок примерную рентабельность переработки. За время одиночного рейда я собрал неплохую коллекцию мантийных силикатов, обнаружил два мерзлотных выброса - выдавленную на поверхность породу вперемешку со льдом - и один настоящий ледник. Судя по показаниям сканера, под ним вполне могла находиться взаправдашняя подлёдная река. Так что возвратился я не с пустыми руками, принеся пользу Марсу и Компании.
   Компания начала обживать планету больше сотни лет назад. За это время подземная часть куполов не раз перестраивалась и ремонтировалась, и если в схемы технических уровней изменения ещё вносились, то о надёжном плане жилых уровней приходилось только мечтать. Я не был склонен к мечтательству, и раздобыл схему тайных троп, входов и выходов.
   Последние располагались в самых неожиданных местах - например, за фальшивой стеклянной стеной в баре 16 сектора. В разгар смены заведение пустовало. Единственной живой душой был бармен за стойкой, от нечего делать наводящий блеск на стройные ряды стаканов и рюмок. За его спиной высились бутылки разнообразных форм, расцветок и размеров. Общее у них было только одно: высокоградусное содержимое. Пойло считалось импортированным с Земли и продавалось по запредельным ценам, но я точно знал: вся эта жидкость местного производства. Войдя в бар, я прошёл к стойке и, бросив на пластиковую столешницу металлическую бляху с изображением сокола, произнёс:
   - Мне полпинты "горького".
   Это был пароль.
   Бармен, ни капли не изменившись в лице, пожал плечами:
   - Не знаю, осталось ли, мистер. Вчера тут была знатная пьянка.
   На секунду я засомневался - туда ли попал? Спокойствие бармена трудно было объяснить только хладнокровием. Решив играть до конца, я поступил так, как любая "песчаная крыса" на моём месте. Ткнув пальцем за спину бармена, я сделал заказ:
   - Тогда чего-нибудь из этого.
   Бармен потянулся за пузатой бутылкой, постаравшись незаметно, как он считал, нажать на скрытую под стойкой тревожную кнопку. По моим данным, кнопка не только давала знать о приходе гостей, но и наводила паралич на электронных насекомых, которых тут, как и везде, было в изобилии. Наполняя стопку, бармен шёпотом осведомился:
   - Неужели это ты, Джованезе? Ходили слухи, что ты попался.
   - Они ходили в городе, а я шёл по пустыне, - ответил я шёпотом и единым махом опустошил протянутый мне стакан - так, как делали настоящие "песчаные крысы". Оглушительно-синяя жидкость обожгла пищевод, но на нёбо и язык всё же не попала. - Так что теперь я при деньгах и гуляю.
   Зазвонил телефон. Бармен схватился за трубку так быстро, что стало ясно: он ждал этого звонка.
   - Да, - буркнул он. - Здесь. Сейчас.
   - Я вижу, ты хочешь потратить денежки, парень, - обратился он ко мне. - Внизу тебе помогут, - бармен заговорщицки подмигнул. Заметив, что намёк не понят, он пояснил:
   - Там есть не только выпивка.
   Я лишь тупо кивнул.
   О борделе в туннеле за стеклянной стеной я тоже знал. Спустившись туда, я повёл себя как всякий мужик после долгого рейда по пустыне. "Джованезе" имел успех; пару раз бармену пришлось возвращаться и пресекать несвоевременный флирт. Он вёл меня тёмными закоулками до помещения, в котором я узнал заброшенную атмосферную станцию. Напротив входа стояло два переносных фонаря.
   Как только мы пересекли некую условную черту, они вспыхнули, ослепив нас. Бармен закрылся от яркого света рукой, я тоже - нормальная человеческая реакция. Ожидая чего-то в этом роде, я одел контактные линзы-хамелеоны.
   Из-под руки я разглядел мужчину, который сидел рядом с правым фонарём, и женщину, которая притаилась в темноте за левым. Что-то в её позе наводило на мысль о гвардии.
   - Рад приветствовать тебя, Джованезе, - заговорил мужчина. - Я слышал, тебе удалось перехитрить шавок Хогана?
   Интересное устройство было в стойке! Оно не только известило о прибытии гостя и заблокировало "жучки", но и удлинило уши любопытным.
   - Мне помог Марс.
   - И теперь ты должен помочь ему. Ты привёз?
   - Да, - я вытащил из-за пазухи контейнер, который прятал на себе настоящий Джованезе, и протянул его мужчине. Он не рискнул приближаться ко мне, а дал бармену условный сигнал. Тот взял контейнер, и, прикрываясь ладонью от фонаря, отнёс его мужчине. На долю секунды "террорист" вступил в конус света, и я разглядел нашивку службы воздушного контроля.
   - Молодец. - Террорист сделал отмашку бармену: сигнал просьба отвести "песчаную крысу" к выпивке и девочкам. Но у меня были другие планы на этот вечер.
   - Я ещё не всё сказал, Дерек.
   Настоящий Джованезе не мог знать - да и не знал - человека, которому он должен был передать контейнер. Услышав своё имя от бродячего геолога, Дерек сильно удивился.
   - Говори, - выдавил он.
   - В пустыне я видел человека, про которого тут говорят, что он умер. - Я сказал это так небрежно, как только мог. И тут же почуял, как подскочило напряжение между мной, Дереком и женщиной, которая пряталась в тени. Бармен явно не понимал, о чём речь, и Дерек отослал его.
   - Под куполами каждый день умирают, - сухо заметил он. - Имя.
   - Дик Хоган.
   - Ты спятил, Джованезе, - отрезал террорист. - Его собирали шваброй со стен личного кабинета. Компания даже траур объявила.
   - Шикарные похороны могут убедить кого угодно, правда, Тафла? - обратился я к женщине. - Хотя ты всегда была доверчива. Иначе разгадала бы мой простенький камуфляж.
   - Твоя маскировка не так уж и проста, - бросила она из темноты. - Чем ты воспользовался, латексом или гидрогелем?
   - Сама-то как считаешь?
   Дерек почесал затылок в задумчивости:
   - Если этот человек - Хоган, то где Джованезе?
   - В морге, - равнодушно бросила Тафла. Лицо мужчины исказилось, и до меня дошло, как сильно покоробил его пренебрежительный тон моей однокашницы.
   - Мало кто может молча выдержать все пытки, которым нас обучали, - пояснила она. Тафле не стоило говорить об этом. Лицо у Дерека было мрачное. Похоже, он горько жалел о близком знакомстве с девушкой. Что ж, если террористы понятия не имеют о цинизме, то это не моя проблема. Люди, которые меня растили, сделали всё, чтобы я не был способен на сочувствие, привязанность, милосердие. Дерек считал нормой скорбеть о человеке, которого почти не знал, я же считал это бесполезной рефлексией. Да и Тафла тоже.
   - Ты уверена, что этот человек - не Джованезе? - наконец спросил террорист.
   - Уверена. Внешне он похож на "песчаную крысу", но ведёт себя, как этот сукин сын - каким я его помню.
   - А вот мне легче поверить в то, что Джованезе бредит, - заметил мужчина. - Мало ли что могло случиться вне купола.
   Тафла скрестила руки на груди и принялась внимательно меня разглядывать.
   Этого я не ожидал. Конечно, маскировался я тщательно (мне предстояло обманывать не только людей, но и считыватели, а их провести трудно), но даже не надеялся одурачить человека, с которым проучился не один год. Стать жертвой собственных стараний, что может быть глупее?
   - Нет, - сказала она наконец. - Это не Джованезе. Хотя очень, очень похож.
   - Значит, это Хоган?
   - Точно не скажу.
   - Почему? Неужели он так сильно изменился?
   - Да, Дерек, - Тафла скрипнула зубами. - Не дави на меня.
   - Я не давлю. Мне нужно принимать решение. Хоган или Джованезе?
   Я подумал, что предусматривать всё до последней мелочи не может даже профи. С другой стороны, неожиданности разбавляют скуку просчитанного бытия.
   Глядя на Тафлу, я удивлялся тому, как резко меняется её настроение. Как из покладистой любовницы она мгновенно превращается в тигрицу, которая с пеной у рта доказывает свою правоту. Она то хотела задушить Дерека в объятиях, то была готова размазать его по стенке. А мужчина говорил с ней так, будто она была сумасшедшей или наркоманкой.
   Но Тафла всё равно сорвалась.
   У неё всегда был хороший удар правой, мало кто мог устоять. Дерек не избежал бы нокаута, будь он с ней один на один. А так - он просто испугался, когда я толкнул его поперёк линии удара. Хлопнувшись задницей об пол, Дерек проворно отполз в сторону. И правильно: нечего мешаться под ногами.
   Вмазала Тафла от всей души; теперь её кулак, не встретив сопротивления, по инерции увлекал женщину вперёд. Я встретил её тело ударом в солнечное сплетение и усилил эффект, как следует приложив локтем в основание черепа. Этого хватило бы любому здоровому мужику. Но Тафла будто ничего не почувствовала. Она приземлилась на руки, ушла перекатом от моей подсечки и замерла в боевой стойке. На лице - ухмылка, дыхание не сбито. "Что она принимает?", - мелькнуло у меня в голове.
   Женщина разразилась серией ударов, надвигаясь на меня, как циркулярная пила. Маскировка, которой я так гордился, мешала мне двигаться. Тафла была намного быстрее. Она отжимала меня в угол, ещё чуть-чуть - и она размазала бы меня по стенам.
   Улучив момент, я контратаковал. Несколько тычков по нервным центрам, и парализованная женщина рухнула на пол. Широко раскрытые глаза таращились в пространство, лёгкие судорожно прогоняли через себя воздух. Я подошёл к Тафле и начал делать ей массаж, положив её голову себе на колени так, чтобы не дать задохнуться.
   Дерек привязан к этой наркоманке, значит, пока она мне нужна. Здоровый человек оклемался бы после моих тычков через час-полтора, но с Тафлой случай особый. Скоро она придёт в себя, и задаст нам жару.
   - Здесь есть наручники? - спросил я у Дерека. Тот успел подняться на ноги, и теперь отряхивал с комбеза пыль. - Мне нужно три пары.
   - Сейчас принесут, - сказал он, убрав рацию. - Теперь я верю, что ты - Ричард Хоган, якобы мёртвый. Джованезе не справился бы с гвардейцем Компании.
   - Ты сильно рисковал, Дерек. Здесь действительно мог быть Джованезе.
   Террорист лишь гаденько ухмыльнулся. Я понимал, что Дерек не дурак, и что он не стал бы провоцировать на драку любовницу-наркоманку, не имея козыря в рукаве. Вернее, двух козырей - второй наверняка был припасён на случай, если придёт настоящий геолог, мир его праху.
   Наручники принёс уже знакомый бармен - видимо, Дерек не хотел засвечивать своих людей. Поступок разумный, но бесполезный: в базах гвардии была информация на всех, кто сочувствовал "делу свободы". Взяв наручники, я подошёл к Тафле - женщина уже начинала шевелиться. Стащив с её ног ботинки, я защёлкнул "браслеты" на оголившихся лодыжках, остальные сковали локти и запястья. Тафла застонала.
   - Ей же больно!
   - Снимешь одну пару - она справится с остальными, - сказал я. - Твои люди её не одолеют. Кстати, что она принимает?
   - "Райский прах", что же ещё?
   Я скрипнул зубами. Чего ещё ждать от Урикона и Да Силвы? Моя мнимая смерть освободила их от данного обещания, а того, кто пришёл на моё место, проблема наркотиков, похоже, вообще не волновала.
   - Ладно, - я поднялся с колен. - Что вы намерены со мной делать?
   - Пока не знаю. Нам нужно собраться, обсудить варианты, принять решение.
   - Надеюсь, это не займёт много времени?
   Дерек только хмыкнул. Взмахом руки показав мне, куда идти, он пристроился следом. Отсветы фонарей исчезли, темнота обхватила нас плотным мешком, и я понял: мы вошли в туннель. Дорогу указывали стрелки, нарисованные светящейся краской, "террорист" то и дело толкал меня в спину - наверное, думал, что я задержусь, чтобы полюбоваться видом.
   - Это было хитро придумано, - сказал вдруг Дерек. - Заставить всех поверить в свою смерть. Интересно, ты сделал всё сам или тебе кто-нибудь помогал?
   Отвечать не хотелось. Впрочем, Дереку собеседник был не нужен. Это был монолог, который он пытался выдать за диалог.
   - Мы почти сразу тебя раскололи. И поняли: ты придёшь к нам. Джованезе был одним из вариантов, на которые ты не мог не клюнуть.
   Интересно получается. Если верить Дереку, оппозиция заранее предусмотрела каждый мой шаг, даже использовала сочувствующую им "песчаную крысу" в качестве приманки для меня, грешного. Что ж, если так, то больших мерзавцев купола ещё не видели. Впрочем, о чём это я? Подставить мне Джованезе было неплохим тактическим манёвром; на их месте я, возможно, поступил бы так же.
   Но я не верил Дереку. Оппозиция моих планов не предугадывала и Джованезе не подставляла. Просто кто-то, чуть более сообразительный, чем все остальные, сложив два и два, сделал правильные выводы. Этим человеком могла быть Тафла, Дерек, или кто-то другой, неважно. Важно, что своим временным успехом эти люди были обязаны лишь счастливому стечению обстоятельств. А удача - капризная дама.
   - Так что мы тебя ждали. Но учти: мы не любим гвардейцев, наркоманов и предателей. Особенно предателей, - эхо голоса Дерека чуть изменилось, и я понял: туннель закончился. К несчастью, того же нельзя было сказать о красноречии моего провожатого.
   - Похоже, ты, думаешь, что мы оставим тебе жизнь. Думаешь, мы не упустим такую светлую голову. Разумная позиция.
   Голос Дерека уплывал, растворялся в невесть откуда взявшемся шуме.
   Я, наконец, понял, зачем он толкал меня в спину. Утомивший меня словесный понос должен был отвлечь внимание от того единственного толчка, когда в его руке был зажат иньектор с транквилизатором. Мысленно я поставил Дереку "отлично" за проведённую операцию.
  
   39.
   Выйдя из транса, я прикинул время по своим внутренним ощущениям. Выходило, что прошло около трёх суток с момента, когда я впервые очнулся в этой камере. Моё состояние никого не волновало: освещения в камере не было, еду и воду приносить "забывали". Замкнутого пространства я не боялся, голодать приходилось и раньше, а жидкость поставлял утративший стабильность гидрогель. Канализация в камере имелась, так что это можно было назвать скорее отдыхом, чем заключением. С наружным миром каменный мешок связывала нацеленная на меня камера слежения, которая фиксировала каждое движение. Лёгкое гудение сервоприводов казалось громом в окружающей тишине.
   Раздалось характерный звук открываемого замка, и я повернул голову. Привычное гудение заглушил скрип несмазанных катков. На месте двери возник пылающий светом проём. Я не ослеп только потому, что с меня не сняли контактные линзы-"хамелеоны". Стоявший за порогом "мистер шкаф", не тратя лишних слов, жестом пригласил выйти в коридор.
   Я послушался. Шкаф поставил меня впереди себя и ткнул в спину - двигай, мол. Я двинулся. Невольно вспомнилась прогулка в компании Дерека. Но эта закончилась у входа в освежитель.
   Должно быть, я истратил уйму воды, зато вновь ощутил себя чистым. Настроение испортило зеркало: оттуда на меня смотрело измождённое, обросшее щетиной существо, чья кожа обвисала множеством складок. Трудно сказать, какое чувство оно вызывало больше - отвращение или жалость. И то, и другое было ни к чему, но изменить свою внешность усилием воли я не мог, а на просьбу дать бритву "мистер шкаф" не отреагировал. То ли его начальники считали электробритву самым опасным оружием, то ли им было приятно смотреть на офицера гвардии в таком виде.
   Извилистый, как складки головного мозга, коридор, увитый трубами различного цвета и диаметра, вывел нас в зал, где, укрытая серыми кожухами, гудела климатическая установка. Похоже, неподалёку была хорошая гостиница или жилой сектор для младших клерков. Зал проектировали не для заседаний, но стол и несколько стульев тут поместилось.
   Я прекрасно знал всех, кто сидел за полукруглым столом: лица по снимкам, характеры по психопрофилям. Они не сочли нужным скрываться. И я внезапно осознал, - не умом, а сердцем, - насколько велик риск. Любой из этих людей мог подать знак "мистеру шкафу", стоящему рядом, и тот в мгновение ока отправил бы меня на тот свет.
   Мной овладела паника. Я ощутил давно забытое чувство страха перед смертью, пустой желудок завязался в плотный узел. Не знаю, что именно отразилось на моём лице; наверное, оно было похоже на лица заключённых, которых приводили в моё поместье для тамэси-гири.
   Нашёлся я с трудом. И медленно оглядел тех, кто собрался на моё судилище.
   Вот сидящая справа от края Вилма Мун. Ей тридцать четыре, уроженка Земли. По её внешности нельзя определить возраст, на пол намекают скупо накрашенные губы и серёжки в ушах.
   Администрация горнорудных комплексов, стремясь удешевить выпускаемый продукт, экономит на содержании жилых комплексов, занижая процент содержания в атмосфере кислорода и водяного пара. Кожа людей становится сухой и дряблой, глаза краснеют, волосы становятся сухими, ломкими и теряют меланин. К тридцати годам мужчины и женщины становятся похожими друг на друга бесцветными роботами.
   Впрочем, целью администрации является не только снижение себестоимости. Вилма работала на комплексе "Улебек"; его управляющий однажды подарил мне на день рождения вывезенное с Земли настоящее миртовое дерево. Прикинув, сколько ему пришлось украсть, чтобы оплатить такую "безделушку", я едва не снёс ему голову (в буквальном смысле), но сдержался. Растение я приказал поместить в главный холл небоскрёба компании.
   В том, что мисс Мун примкнула к оппозиции, была моя заслуга. Я отдал приказ арестовать её и дочь, мои люди заставили Вилму подписать отказную. Несколько месяцев она была на грани нервного срыва - и совместными усилиями Метрикса и падре стала одним из лидеров нового подполья.
   Рядом с ней сидел Карим Да Силва. С момента нашей последней встречи он растолстел ещё больше. Остроносое лицо с небольшим, будто срезанным подбородком и бегающие с места на место глаза делали его похожим на крысу, безобразную жирную крысу. В подполье его заманили потому, что он, во-первых, был менеджером систем жизнеобеспечения Марсополиса, то есть распоряжался туннелями и служебными помещениями, а во-вторых, был старым приятелем и компаньоном Урикона. Сам же гангстер был с оппозицией постольку, поскольку и так находился в подполье по отношению к любой власти.
   В центре стола, отодвинувшись от Урикона настолько, насколько возможно, сидел измождённый, уже немолодой человек с взлохмаченной седой шевелюрой и горящим взором. Леон Карсак, последний осколок "старой гвардии", переживший мясорубку Августовского бесчинства. Под ним ходило две сотни горячих голов, любящих махать кулаками и крушить всё вокруг - "воинствующее крыло оппозиции". Леон хотел терактами подорвать могущество Компании, но взрывы наносили гораздо больший урона его союзникам.
   Следующим был Метрикс, внешне он почти не отличался от Вилмы Мун. Он посмотрел на меня так, будто впервые видел. Либо это было хорошей игрой (на что Дольф способен не был), либо он и в самом деле меня не узнал.
   Последний человек за столом звался Майкл, отец Майкл. Фамилией он пользовался, только оплачивая счета. И был скорее политиком, чем священником. Лозунг, так поразивший меня когда-то ("Бог даровал людям свободную волю; Компания - апостол Дьявола"), придумал он. Большинство людей, которых он тогда позвал на площадь, остались лежать там, а падре стал одним из лидеров новой оппозиции. Он обладал магнетической внешностью и тем, что называют "харизмой". Но всё это меркло перед его даром красноречия. Проповеди отца Майкла впечатляли даже в записи. Он был из тех вождей, которые готовы силой заставить людей строить "светлое будущее" из собственных трупов по его личному проекту.
   Я прекрасно понимал, что падре, с его знанием людей и даром убеждения был самым опасным противником. В стоящем перед ним небритом типе с ввалившимися глазами и обвисшей кожей он видел не предателя и перебежчика, а конкурента в самой азартной, увлекательной и смертельно опасной игре - борьбе за власть. С него вполне могло статься убедить всех отправить меня вести беседы с Паулем Коэном.
   - Здравствуйте, Ричард, - сказал он, и все остальные разом вскинули головы.
   Неужели им не сказали? Это было возможно, если Дерек был его человеком, и если все эти люди не делились информацией. Единая оппозиция, тоже мне. Минуту назад я дрожал от страха, сейчас же мне хотелось смеяться.
   Нервы, однако.
   - Я слышал, вы поклонник самурайских традиций, - начал падре. - И даже возродили некоторые.
   Похоже, священник намекал на пробу меча. Будто у меня был не один клинок, а сотня, и я упражнялся с каждым три раза в год. А те, кого я убивал, были образцовыми колонистами. Ну-ну, падре. Выживу - припомню.
   - Как может сочетаться предательство с кодексом самурайской чести, которому вы подражаете?
   - Что вы имеете в виду? - уточнил я.
   - Самурай не может предать господина, насколько мне известно, - блеснул познаниями отец Майкл. - Даже смерть хозяина не может освободить от вассальной клятвы. Так что, либо вы лжёте нам, Ричард Хоган, либо вы - не самурай.
   - Я не буду рассуждать о тонкостях, падре. Хотя тут есть за что уцепиться. Например, можно ли приравнять акт усыновления меня компанией к вассальной клятве? Мы живём не в средневековой Японии. Да, иногда я действительно подражаю самураям. Именно подражаю, и больше ничего. Что же до кодекса чести - я не средневековый самурай, чтобы его иметь.
   - Да, человек чести не стал бы учинять кровавую бойню на площади, - бросила Вилма.
   - Итак, мы установили, что я бесчестен и способен на предательство, - заключил я. - Следующий вопрос.
   Люди за столом удивлённо переглянулись. Восставшее из гроба чудовище вело себя так, будто проходило собеседование при приёме на работу.
   С моей точки зрения, так оно и было.
   Первым на эту удочку "клюнул" Урикон:
   - Какую выгоду ты ищешь?
   - Личную, - честно ответил я. Не уточняя, правда, в чём именно она заключается. - Дальше.
   - Компания вырастила вас, Хоган, - подала голос Вилма, - а вы хотите помочь нам уничтожить её. Почему?
   - Я не хочу уничтожать Компанию, мисс Мун. Она - неотъемлемая часть марсианской колонии. В экономическом смысле она и есть колония. Компания не только эксплуатирует заключённых, она производит воду, пищу и воздух для вас.
   - И продаёт по бешеным ценам! - встрял Леон.
   - Это отдельный разговор. Компания также обеспечивает нас рабочими местами и жильём, - продолжил я, глядя в глаза старика. устремив на него свой взгляд. Карсак побледнел и замолчал. - Качество этого - отдельная тема, но то, что компании зависим все мы - факт.
   - Вы предали Компанию, но не хотите её уничтожать, - уточнил отец Майкл. - Вы думаете, что можете быть ценны для нас. Чем?
   - Я профессионал, падре. Мне известны слабые места в защите компании. К тому же никто из вас не сможет организовать и провести акцию по захвату власти оппозицией.
   - Полегче на поворотах! - прошипел Карсак. - Мы тоже не пальцем деланные!
   - Пара сотен бомбистов и уличных хулиганов против нескольких тысяч натасканных цепных псов? Вас сметут, Леон.
   Старик нахмурился. Идиотом он не был, и прекрасно знал, что может добыть победу лишь одним способом: надеть на своих людей пояса с взрывчаткой и отправить их подрывать ключевые пункты. Но кому будет нужна колония, разнесённая в пух и прах? И против кого выступят выжившие в таком аду?
   - Что вы сделаете в первую очередь, если мы поручим вам это? - отец Майкл, похоже, был единственным, кто ожидал такого поворота.
   - Начну с рекламы, падре. Сейчас люди принимают вас за преступников, террористов, вредителей. Колонисты считают вас паразитами, они поддержат любую акцию, направленную против вас.
   Священник поморщился, как от зубной боли. Похоже, ему часто снились кошмары, в которых гвардейцы зачищали его часовню.
   - Мы уже занимаемся этим, - резко бросила Вилма. - Мы каждый день раздаём листовки, где изложена наша программа и перечислены основные требования.
   - Знаю, мисс Мун, - улыбнулся я. - Читал. Увы, большинство колонистов не знают и половины тех слов, что вы использовали. А часть вообще разучилась читать. Зато в любой комнате постоянно включён телевизор. Почему бы вам не вклинивать агитацию в передачи компании? И поменьше политики: люди этого не любят.
   - Он хочет вывернуть наизнанку наши идеи! - возмутился Карсак. - Товарищи! Этому ублюдку место в мусоросборнике!
   - Вместе с вашими листовками? - ухмыльнулся я.
   - Нет, он ещё и издевается! - всплеснул руками Леон.
   - Тише, господа, тише, - отец Майкл сложил руки перед грудью, будто на проповеди. - Не осуждайте его, друзья мои. К великому моему сожалению, он прав. Каждый день я общаюсь со своими прихожанами, простыми людьми. Так вот, большинство из них очень плохо отзывается о нашем деле. И при всей дерзости Ричарда Хогана ему нельзя отказать в здравомыслии. Несколько лет назад, когда мой приход был ещё невелик, он предложил мне целый канал. Круглосуточная трансляция проповедей, молитв, гимнов и служб из часовни. С одним маленьким условием - уговаривать верующих быть лояльными компании. Разумеется, я отказался.
   - И вас не арестовали? - удивлённо спросила Вилма.
   - Разговор был сугубо личным, - пояснил я. - Никаких "жучков".
   - Ричард очень дальновиден, - добавил отец Майкл.
   - Чёртова политика, - пробурчал Леон, - рыбак рыбака видит издалека.
   Взгляд, которым от сверлил меня, был красноречивее. Будь Дерек человеком Карсака, в шприце оказалось бы не снотворное, а яд.
   Урикон скучал. Он знал: его основной "товар" найдёт сбыт при любом режиме. Запрещать и преследовать бесполезно - это позволит ему задрать цены и наводнить рынок суррогатом. Как ни крути, он и Да Силва будут в выигрыше.
   Вилма Мун что-то писала в блокноте. Ещё одно письмо дочери, наверное. Я не знал, сколько их лежало неотправленными - после моей "смерти" переписка заглохла.
   И только отец Майкл загадочно улыбался Карсаку.
   - Все мы имеем основания не любить этого человека, - начал падре. - Для нас он воплощение карательной машины компании, демон из преисподней. Мы ему никто. Ни друзья, ни родственники. Хоган - мощнейший инструмент, настроенный на победу. То, что сейчас он стоит перед нами и предлагает свои услуги, говорит сам за себя. Компания стала уязвимой! Мы получили шанс нанести сокрушающий удар! Провидение даёт нам в руки совершенное орудие! Некоторым из нас кажется, что мечты о лучшем будущем милее борьбы за него. Пусть они вспомнят о не рождённых пока младенцах, которым предстоит окунуться в ад, похожий на жизнь Хогана. Думайте о них, принимая решение. Цена за это - их будущее, не наше.
   Закончив эту то ли речь, то ли проповедь, отец Майкл сел. А я и не заметил, как он поднялся! Хороший он всё-таки оратор, к тому же - честолюбивый, стремящийся к власти, не чуждый политики.
   На кого он работает? Ватикан? Охранка? Какая разница? В бизнесе, войне и политике нет абсолютно надёжных союзников и абсолютно враждебных противников; граница между ними определяется соотношением личных выгод. Сейчас я был нужен падре, и это спасло мне жизнь. В мусоросборник меня не отправили. Накормили, побрили, выдали упаковку средства от растяжек и эластичную ткань для бандажа.
   Обмотанного, как мумию, меня погрузили в контейнер, и везли так долго, что я уснул по дороге.
   40.
   Сидя на разобранной постели и поедая кошмарную, даже по меркам "песчаных крыс", еду, я смиренно дожидался часа "Р". Покорность моя была вынужденной: в настоящий момент на Марсе не существовало ни Ричарда Хогана, ни Карло Джованезе. Вернее, в их личных делах стояла отметка о смерти, которая превращала документы на эти имена в бесполезные и даже опасные для меня, нелегала, куски пластика.
   Марианские личные карточки - гибрид паспорта, связки ключей, кошелька и водительских прав - блокировались автоматически после смерти их владельца. Стоит мне с любой из них оказаться в пределах фокуса считывателя, как система немедленно поднимет тревогу. А эти машинки понатыканы на каждом шагу, так что я даже обрадовался, когда мне не вернули карточку. Пусть мои "товарищи по борьбе" ломают голову над тем, как утилизировать палёный документ.
   Правда, без карты я не мог ничего. Ни выйти из конуры, ни заказать обед по вкусу, ни принять душ. Я был почти ноль. Подпольщики не упустили случая поиздеваться, и подселили меня к парню, который давно и упорно меня хотел (и как только раздобыл моё фото и вообще узнал обо мне?). Так что выяснять отношения пришлось в первый же час.
   Разобравшись с этим, я, как и планировал, занялся рекламой. Скачал из сети пару сотен любительских фильмов на самые разные темы, от историй типа "как мы оттянулись в отпуске" до жёсткого порно. Поработав с материалом, я нарезал дюжину роликов, в которых повстанцы выглядели белыми и пушистыми, а гвардия и компания представлялись гадами и сволочами. После чего оставалось подкинуть "произведения искусства" в вещательную сеть.
   Дерек привёл на квартиру паренька, который оказался гениальным хакером-самоучкой. Мне казалось странным то, что компания не прибрала его под своё крылышко, пока не узнал - парень был так называемым "вольным ребёнком". Как Линда Мун. Его тоже утаивали от властей, тоже насильно отобрали у матери. В школу он попал десяти лет от роду, и наставники решили: программистом ему уже не стать. Но талант пересилил всё.
   Узнав, что именно ему придётся внедрять в сеть, хакер приуныл: вирусы были намного меньше роликов, но и с ними хватало проблем. А тут не крохотная программа, а довольно тяжёлый массив. Я вспомнил древний земной миф о чудище, у которого вырастало по две головы вместо срубленной, и поделился с ним идеей.
   Сделанные мной ролики снабдили хитрыми программами и замаскировали под модные клипы. Предполагалось: они как вирусы просочатся в систему вещания, проникнут в рекламу, в новости, в шоу, развернутся там, и будут транслироваться вместе с "родными" передачами. Мы знали - рано или поздно наших "диверсантов" найдут и уничтожат. И заложили в них способность копировать самоё себя через определённые промежутки времени. Сколько ни уничтожай "диверсантов", их всё равно будет больше. Со временем их станет столько, что системе, отвечающей за трансляции передач, понадобится перезагрузка. И наступит черёд нового "сюрприза".
   Я сидел на кровати, впихивал в себя несъедобные концентраты и ждал, когда на экране появится один из моих роликов. Сейчас на огромной плоскости красовался Бернард Клейн. Шеф отдела безопасности компании - постоянный, не временный. Как ни странно, меня это радовало. Старый знакомый Берни, любитель поступать так, как написано в учебниках. Большего Сэвидж просто не мог для меня сделать.
   Новости закончились, началась реклама - пышная девица уговаривала какого-то придурка съесть пачку соевого печенья. Этот блок я видел не раз. Дальше шёл ролик с простым, грубоватым юмором. Я приготовился рассмеяться - по привычке.
   И замер.
   Вместо привычного ролика на экране шёл совсем другой.
   Глаз выхватывал детали: голые тощие люди в собачьей упряжи, огромные железные колёса, попирающие трупы, колья с воздетыми на них телами.
   Первым желанием было переключить на другой канал, второе - досмотреть этот "бред" до конца. Я знал, почему. Сам встраивал хитрую начинку в видеоряд. Ничего не подозревающим колонистам будет постепенно внушаться отвращение к Компании, к её чиновникам, к вездесущей гвардии. Ну, а Берни сделает столько ошибок, сколько сумеет - и всё на пользу нашему делу.
   "Вам сообщение", - полыхнуло на экране.
   Я нажал кнопку на пульте: "принять". Побежали строчки:
   "МЫ ДОВОЛЬНЫ ВАМИ, МИСТЕР.
   ПРИХОДИТЕ В ЧАСОВНЮ К ВЕЧЕРНЕЙ СЛУЖБЕ"
   Подписи не было. Я рассмеялся и зашвырнул пачку с концентратом через всю комнату. Меня приняли в оппозицию!
   41.
   - Заходи, - раздался голос Вилмы. - Квартира не шикарная, но вполне удобная. Две комнаты. Внутренний освежитель. Оборудование стандартное, но часть моей комнаты переоборудована в оранжерею. Не волнуйся, водообмен там замкнутый, на счетах за воду я не разоряюсь и никого не заливаю.
   - Мне здесь нравится, - заметил я, вертя головой по сторонам.
   Квартирка действительно была ничего. Вместо офисного ультрапластика или модных сейчас голографических обоев на стенах и потолке была недорогая ткань. На этом фоне современная мебель и бытовые приборы выглядели неуместно. Первую комнату, видимо, отвели мне. Я швырнул сумку с нехитрыми пожитками на брошенный прямо на пол матрац и отправился вслед за Вилмой во вторую комнату. Дверь туда была занавешена той же тканью.
   Войдя, я остолбенел. Женщина, говоря о части комнаты, забыла уточнить: большую её часть. За стёклами буйствовали настоящие джунгли - лианы, орхидеи, бамбук и ещё чёртова уйма растений, названий которых я не знал. Всё агрессивно зеленело, отстаивая жизненное пространство под искусственным солнцем.
   - Здесь тебе тоже нравится? - улыбнулась женщина, вдоволь насмотревшись на мою отвисшую челюсть. - Конечно, это не английские шпалерные розы и не миртовые деревья в горшках, но у них есть своё очарование, не правда ли?
   В ответ я смог лишь кивнуть.
   - Ладно, - вздохнула она, - экскурсия закончена. Выметайся из моей комнаты. И постарайся лечь пораньше - завтра у тебя тяжёлый день.
   Чёрт! Совсем из головы вылетело.
   Я схватился за карман, где лежали документы, которые мне выдали в часовне. Личная карточка на имя Ричарда Бауэра (подпольщики сменили мне только фамилию), диплом, медкарта, билеты с челнока и подземки, направление на работу, ордер на подселение к мисс Мун - падре и его люди расстарались на совесть. И сработали лучше, чем в своё время человек самой мисс Мун. Сегодня я приехал на "Улебек", а завтра должен был выйти на работу помощником оператора проходческого щита. Документы были на месте.
   - Спасибо, что напомнила, - сказал я. - Вилма, ты позволишь мне изредка любоваться твоей оранжереей?
   - Что, проняло? - усмехнулась женщина. - Конечно, можно. Когда я одна и не сплю, например. А теперь выметайся - мне тоже нужно выспаться.
   Я вышел, аккуратно занавесив за собой дверь, и стал раскладывать по полкам нехитрые пожитки. В сумке лежало лишь то, что вписывалось в мой нынешний образ: смена белья и одежды, наладонник, чипы с новой музыкой. Я бы с удовольствием взял из поместья ниндзё-то, но меч был записан на покойного Ричарда Хогана. Ричард Бауэр не имел права ни прикасаться к нему, ни держать его при себе. Сейчас он был у Сэвиджа - старик обещал сохранить его для меня. Ну, а пока, тренируясь, придётся довольствоваться обрезком трубы, чтобы не потерять форму.
   Перед сном я мысленно поздравил себя с тем, что выжил на самом трудном, начальном этапе авантюры.
  
   ...Новости с Марса. Система вещания "Коблайн" подверглась атаке террористов - другого объяснения лавине отвратительных роликов нет. Первая антиреклама появилась три недели назад. Террористов, взломавших сеть, ищут лучшие специалисты. Однако до сих пор вместо заявленных передач туристы и местные жители видят на экранах лишь это.
   Это первый случай, когда администрация компании открыто признала существование на Марсе террористических организаций. Ранее все неприятности подобного рода объяснялись техническими неполадками и так называемым "человеческим фактором".
   Переходим к следующим новостям.
   Сегодня утром супруга нашего императора изволила почтить своим присутствием благотворительную выставку современного искусства...
   42.
   Строительство небоскрёбов под защитным куполом столицы колонии вызвано было скорее желанием уподобить Марсoполис земным деловым центрам - таким, как лондонский Сити - чем насущной необходимостью. В ограниченном пространстве, где нет ни ветров, ни осадков, где климатические установки поддерживают постоянную температуру и влажность воздуха, крыша нужна лишь для того, чтобы служить кому-то полом. А стены должны скрывать жизнь человека от любопытных взглядов окружающих.
   И всё равно здание компании поражало монументальностью. Двадцать пять этажей стекла и бетона вонзались - если смотреть на них снизу вверх средь бела дня - в сверкающий солнечными бликами защитный купол. Между входом в здание и холлом был стеклянный лабиринт. Человека, который проходил по нему, обнюхивали, осматривали, обмеривали и сканировали с головы до пят. Если приборы не выявляли враждебных намерений, служащих компании пропускали внутрь. А посетителей ждала беседа с двумя или тремя гвардейцами - они решали, впустить гостя внутрь или нет.
   Такую систему придумал и воплотил в реальность покойный шеф гвардейцев, Дик Хоган. Она продолжала работать безупречно - потому что у нового главы отдела безопасности до неё руки не доходили.
   Казалось: за время, прошедшее со смерти Хогана, в Марсoполисе почти ничего не изменилось. Стало меньше туристов - но ведь от них, любопытных и бесцеремонных, одна лишь морока. Зато прибавилось людей в чёрном. Гвардейцы были везде: у входов в "Плазу" и "Карильон", в патрулях на улицах, на переходах между уровнями и возле шлюзов. Обвешанные считывателями и средствами связи, они, как говорили в новостях, "помогали поддерживать правопорядок". Правда, колонисты за кружкой пива всё чаще называли их "бездельниками". Все помнили, что "при Хогане" гвардейцев на улице не замечалось, однако всё было тихо и спокойно.
   Внутри здание Компании осталось прежним: огромные, по марсианским меркам, холлы с настоящими деревьями в кадках, деревянная мебель, шерстяные ковры ручной работы в кабинетах высшего руководства, широкие, ярко освещённые коридоры. Сохранилась и традиция работать столько, сколько нужно для дела, а не тянуть отмеренную табелем волынку. Поэтому, несмотря на раннее утро, в здании главного офиса компании толпился народ.
   Случился очередной кризис: накануне вечером в новостях метрополии прошла информация о том, о чём на Марсе знали даже туристы, и теперь Станислас Сэвидж был, мягко говоря, не в духе. Сейчас он как раз устраивал выволочку начальнику отдела безопасности. Остальные старались вести себя тише воды, ниже травы, дожидаясь, когда босс сорвёт зло на мистере Клейне.
   Два месяца назад террористы проникли в систему телевещания, и теперь вместо одобренных администрацией компании передач по всем каналам непрерывно крутили ролики, как выражался мистер Клейн, "возмутительного содержания". Сами колонисты называли их другим, более точным, но нецензурным словечком. Как будто мало слухов о террористических актах и "вакуумном бешенстве", из-за которых поток туристов, ещё год назад валом валивших на Марс, заметно поредел. Теперь землян сюда ничем не заманишь, поток туристов иссякнет окончательно, а вместе с ним - жалкий ручеёк валюты, которой управляющий латал дыры в бюджете колонии.
   - Неужели ты, паршивый щенок, не в состоянии этого понять?! - выкрикнул Сэвидж и с такой силой опустил кулак на столешницу, что лак на деревянной панели расцвёл сеткой трещин. - Почему ты выпустил эту информацию за пределы Марса? Чёрт побери! Да Хоган бы уже извлекал выгоду из этой ситуации!
   - Прошу прощения, сэр, но я не Хоган, - заметил Клейн.
   - К моему великому сожалению, - вздохнул управляющий, откидываясь в кресле. - Покойник был мастером, в отличие от тебя, дипломированного идиота.
   - Я имел в виду, что в обязанности моего отдела входит обеспечение безопасности и правопорядка на территории колонии. - Бернард увидел, что шеф остыл и стал разъяснять ему свою позицию. - Я не собираюсь тащить всё, что взвалил на отдел Хоган.
   Управляющий смерил его презрительным взглядом:
   - Ты и с этим уже не можешь справиться. Понаставил везде гвардейцев - люди уже ворчат. А клипы? Их вертят почти два месяца - что ты сделал? Ты даже не смог выяснить, как вышло так, что они заполонили все каналы.
   - Мы работаем над этим.
   - Плохо работаете! - рявкнул Сэвидж. - Плохо! Ещё немного, и...
   - Что "и", сэр?
   "...и компания обрушится от одного меткого удара", - вот что хотел сказать Сэвидж, но сдержался. Положил руку на сердце: оно и в самом деле побаливало, тут управляющий не играл.
   Сэвидж придерживался выработанного Хоганом плана. Прежде, чем взорвать свой кабинет, Ричард взял с него два обещания - сохранить меч и взять на работу Бернарда Клейна. Тогда управляющий думал, что Дик окончательно сдвинулся на японских заморочках. Смысл просьбы дошёл до него позже.
   Имея все возможные награды и степени, Клейн был, что называется, зубрилой, и, буква в букву цитируя учебники, блистал на экзаменах. Но жизнь, самый сложный экзамен, не сдашь по учебникам и конспектам. В отличие от Ричарда, Бернард не умел и не любил действовать по обстоятельствам.
   - Это ты мне должен разъяснять ситуацию, Клейн! - рыкнул управляющий, сердясь на себя за то, что чуть было не усложнил жизнь своему протеже. - Пшёл вон!
   Красный как рак, Бернард вылетел из кабинета. Выволочку он считал незаслуженной: он поступал, как учили в школе. Он не виноват, что террористы, жалкие любители, не имеют понятия о правилах, по которым играют профессионалы.
   Размашистым шагом глава отдела безопасности преодолел несколько десятков метров, отделявших дверь кабинета управляющего от шахты лифта. К счастью для изнывающего от нетерпения Клейна, кабина оказалась на месте. Поднявшись вверх на четыре этажа, он вошёл в помещение, битком набитое приборами.
   Тут, в тесном от техники зале, размещалась аппаратная кабельной сети. Отсюда шли трансляции передач и - чёрт бы их побрал! - тех самых роликов. В чём бы ни была причина пиратских трансляций террористов, её следовало искать здесь. Выше были только крыша здания и взвод охранявших её гвардейцев.
   - Джонс! - закричал Бернард во всю мощь своих лёгких. - Джонс! Где вы?!
   - Мы тут, мистер Клейн, - послышался хрипловатый голос.
   - Как дела? - спросил Клейн рослого худощавого человека, который вышел из-за стойки с аппаратурой. Техник был одет в стандартный серо-синий комбинезон, седые немытые волосы свисали до плеч. Как всякому обитателю марсианских подземелий, ему можно было дать и тридцать, и пятьдесят. На носу человека красовались очки с толстыми линзами.
   - Ничего нового. Техника в порядке, - сказал наладчик. - Нам с Маком всё больше кажется, что это дело для программистов.
   - Чертовщина! - Бернард стукнул кулаком по стене. - Компьютерщики твердят, что проблема в железе, вы - что в программах.
   - Прошу прощения, мистер Клейн, - напарник Джонса неслышно возник рядом. - Если глючит домашний комп, я поступаю без затей - перегружаю его, и всё. Может, и вам стоит поступить так же?
   - Убери идиота, Джонс, - простонал глава отдела безопасности. - Только его советов мне и не хватало!
   - Сгинь, Мак! - бросил напарнику очкастый техник, и тот растворился среди бесконечных стоек с аппаратурой. - Он, конечно, идиот, мистер Клейн, но совет дал неплохой. Вам нужно вынести всё и поставить заново. Железо в порядке, мы с Маком ручаемся. Установив заново программное обеспечение, вы решите проблему с вирусами, - наладчик осёкся. - Конечно, мистер Клейн, вам не к чему нас слушать. Мы уже всё тут проверили. Можно идти?
   - Да, конечно, - Бернард, не глядя, подмахнул протянутый очкастым наряд. Его напарник уже стоял рядом, держа в руках чемоданчики с инструментами.
   "Что делать? - думал шеф безопасников. - Продолжать искать пиратов рискованно - без арестов меня самого отправят на рудники".
   Клейн даже вздрогнул, представив себе такой конец карьеры.
   "Нужно простое, быстрое и эффективное решение - вроде того, что предложил этот придурок. Возможно, именно так и придётся сделать".
   - Чертовщина, - повторил шеф безопасников, глядя техникам вслед. Старший из них, Джонс, оглянулся, и Бернард вздрогнул. На мгновение ему почудилось, что сквозь толстые линзы на него лукаво смотрят тёмные глаза Дика Хогана.
   43.
   Вагон идущей от Марсoполиса подземки был пуст: основной поток пассажиров направлялся сейчас в другую сторону. В герметичном салоне ехало лишь двое: я и Метрикс. Ещё час назад мы были в главном офисе Компании, на засекреченном этаже - вставляли хитрые электронные штучки в не менее хитрую систему трансляции.
   - Их-ха! - Дольф плюхнулся на сиденье, разбросал ноги в стороны ноги. - У нас получилось!
   Я промолчал: считал, что праздновать рано. Мы выполнили вторую часть задуманной мной диверсии. Дело было за Берни. За тем, как скоро он соблазнится нашим "гениальным" предложением. От нас сейчас не зависело ничего, так зачем изображать хозяев судьбы?
   В аппаратную мы с Дольфом наведались не ради удовольствия. Задачей акции было обеспечение подпольщиков свободным доступом в систему вещания. Так оппозиция хотела воплотить в реальность право колонистов на свободу информации. Эта свобода, как и все остальные, была не без изъянов: люди получали сомнительное удовольствие наблюдать, как противники поливают друг друга грязью.
   Но просто взять и подключиться невозможно. В системе кабельного вещания легко засечь посторонний сигнал. Поэтому мы сначала забили эфир клипами, от которых у людей появлялась аллергия на "Коблайн". Естественно, Берни начал искать "пиратов". И, само собой, проверять технику и программы. Проникнув в здание под видом наладчиков, мы с Дольфом установили наше оборудование. Если Клейн сделает то, что я от него жду, система воспримет новые приборы как родные, и не будет поднимать тревогу, когда с них пойдёт сигнал.
   И оппозиция получит свободный доступ в систему вещания компании.
   - Ричи, ты не рад? - Метрикс тряхнул меня за плечо.
   - Рад, - кивнул я. - Тому, что всё ещё жив и на свободе.
   - А я вот обязательно выпью после смены. Ты как, со мной?
   Несмотря на то, что играл я по возможности честно, подпольщики относились ко мне с недоверием. Дома за мной наблюдала Вилма, на работе - Метрикс, с которым я делил тесную кабинку проходческого щита. Пить не хотелось, особенно ту бурду, которую в местном баре выдавали за пиво: ничего крепче не позволял внутренний устав рудника. Но выбора не было, и я неохотно кивнул.
   - Нужно, чтобы знающий человек последил за вещанием, - сказал я Метриксу. - Если штучки включат до часа "Х", все старания пойдут прахом.
   - Хорошо, я скажу нашим, - он наклонился, изображая доверие. - Ричи, почему ты для этой акции выбрал напарником именно меня?
   - Выбора не было, - сухо пояснил я. - Из нашего клуба самоубийц только мы хорошо тренированы. Или ты думал, я предпочту человека Карсака?
   - Мне показалось, у тебя была и другая причина.
   Да, была. Её звали Леон Карсак. Старый террорист ненавидел меня настолько, что готов был использовать любую возможность, чтобы подложить свинью. Несмотря на то, что это могло помешать общему делу. Но говорить об этом Метриксу я не хотел.
   - Ты вправду надеешься, что мы будем тебе доверять? - спросил он.
   - Какое выразительное "мы", - ухмыльнулся я. - Дольф, ты не переигрываешь?
   Я хотел напомнить ему, кто, на кого и по какой причине работает. Хотя сейчас всё так запуталось... "Ну нет, - пронеслось в голове, - я не дам подпольщикам использовать меня и выбросить, как грязное бельё". Дольф всё ещё был готов подчиняться мне. Он замолчал, отвернулся к узорчатой стене, но через пять минут снова начал донимать меня.
   - Надеешься обдурить наших? Очаруешь всех, как Вилму? - улыбнулся он, подмигивая не то чтобы глазом, а всей половиной лица.
   - Это не твоё дело, - сказал я как можно суше. Наши с Вилмой отношения уже перестали быть дружескими. У меня давно не было секса, она тоже долго жила затворницей. Всё вышло естественно и как бы само собой. Я старался не думать, каково Станисласу спать одному. Да и вообще старался не травить себе душу мыслями о том, что мы с ним значим друг для друга.
   - Конечно, не моё, - ухмыльнулся Метрикс. - Третьим возьмёте?
   - Фонарик держать? - так же холодно спросил я. - Перебьёшься.
   Металлический голос объявил, что вагон достиг нужной остановки. Мы не двинулись с места - предстояло ещё шлюзование и медленный въезд на станцию.
   Колонисты не любят запирать себя в жилых комплексах. В единственный выходной люди стремятся уехать подальше от опостылевшей работы, увидеть другие места - пусть даже соседний купол. Так что подземка, единственный на Марсе регулярный транспорт, популярен и рентабелен. Он соединяет все обжитые места: купола, рудники и космопорт.
   Наконец поезд медленно вплыл на станцию. Серую, как и все остальные. Два выхода в жилой комплекс, бегущая строка с информацией о составе воздушной смеси, давлении, влажности и температуры внутри комплекса, несколько пустых скамеек, рекламные щиты и автоматы со всякой всячиной. Наша смена начиналась через восемьдесят минут, и надо было успеть заскочить домой.
   А через сутки нас ждал сюрприз.
   Мы с Вилмой, как обычно, "поужинали" друг другом, и теперь отдыхали, глядя в экран телевизора. Там мелькали оранжево-красные треугольники, звучал гимн Компании: начинался выпуск новостей.
   Внезапно изображение зарябило и покрылось полосами. Экран потемнел, а когда посветлел опять - там был тёмный силуэт человека на фоне трёх вертикальных полос, красной, синей и зелёной. Это был флаг будущей Марсианской Республики, каким его придумали ещё в начале двадцать первого века. Красная полоса означала настоящее Марса: бескрайнюю пустыню и редкие оазисы куполов среди враждебной природы. Зелёная олицетворяла будущий Марс, такой же зелёный и свободный, как и историческая родина его колонистов. Синяя - перемены, которые должны ещё были произойти.
   - Добрый вечер, - произнес силуэт изменённым голосом, - сегодня вы увидите непривычные для вас новости. В нашем выпуске...
   Продолжения я не расслышал: Вилма завизжала и бросилась меня целовать. "Сладкий мой, хороший ты мой", - шептала она. - "Спасибо, спасибо..."
   И это было только начало.
   ...Марсианские корреспонденты сообщают: в последнее время по системе вещания "Коблайн" вместо новостей компании транслируются выпуски новостей оппозиции. Как мятежники организовали эти трансляции, остаётся загадкой. Администрация компании оставляет без комментариев этот факт, который, по мнению аналитиков, говорит об её слабости.
   Вообще за последний год политика администрации "Коблайн" претерпела изменения не в лучшую сторону. Если раньше ей удавалось без труда разрешать возникавшие кризисы - вроде манифестации, которая в Империи известна как Первое Марсианское восстание, а на самом Марсе как Августовское бесчинство - то теперь она не может справиться даже с пиратами в собственных сетях связи.
   Наши аналитики полагают, что это одно из последствий внезапной гибели Ричарда Хогана, три года занимавшего пост главы отдела безопасности компании. Несмотря на молодость, Хогану удавалось эффективно сдерживать оппозицию в течение своего краткого пребывания на этом посту. По официальной версии, Хоган погиб во время нападения террористов на главный офис "Коблайн". Его личный кабинет был взорван и подожжён, останки Ричарда Хогана удалось опознать лишь с помощью генетического анализа.
   В настоящее время этот пост, к неудовольствию земных акционеров, занимает Бернард Клейн, который эффективен не так, как его предшественник. Несмотря на все усилия, мистер Клейн по-прежнему остаётся на своём посту. Что, в свою очередь, отражается не только на порядке внутри колонии, но и на стоимости акций компании. Только за вчерашнюю торговую сессию биржевая стоимость акций "Коблайн" упала на двести пунктов, а суммарное падение стоимости акций с начала года составило...
   44.
   Ещё час назад это утро практически ничем не отличалось от любого другого, проведённого отцом Майклом в марсианской колонии. Отстояв утреннюю мессу, священник дал короткие указания служкам, прибиравшим уютную часовенку, и пошёл в кабинет, готовить вечернюю проповедь. От этого благого занятия его отвлёк сигнал почтовой программы. Вчитавшись в текст, падре вздохнул и покачал головой, в который раз удивляясь наивности соратников по борьбе.
   Его приглашали на пикник.
   В последнее время пикники в парковой зоне Марсoполиса были в большой моде. Особенно среди рабочих и техников. Отец Майкл не раз наблюдал за парочками и целыми компаниями - сначала они с удовольствием валялись на зелёной травке, а затем бродили среди коттеджей чиновников Компании. И если бы только бродили! Людишки глазели на хозяев особняков, как на зверей в зоопарке, кидались накопившимся мусором, разрисовывали стены нецензурными словечками.
   Падре вздохнул. Он знал: такие развлечения приходятся на выходные, а сегодня была среда. И он сомневался, что техники шлют друг другу вычурные письма, полные намёков и условностей. Текст выглядел так нелепо, что мог вызвать подозрения даже у самого тупого гвардейца. При такой "маскировке" попасть в лапы сотрудников отдела безопасности ничего не стоило.
   Отец Майкл истово молился ангелу-хранителю всякий раз, когда отправлялся по адресу, указанному в очередном приглашении. Будь его воля, падре не стал бы якшаться с этими недотёпами, а целиком положился бы на Хогана.
   "Сложность заключается в том, что он - главный противник, - размышлял священник, торопясь на очередную встречу лидеров оппозиции. - Я это знаю, и он это знает. Сейчас мы, разделённые этими людишками, делаем вид, что подчиняемся их решениям - хотя на самом деле каждый пытается достичь цели окольными путями. Но, когда придёт время сбрасывать маски, мы, увлёкшись борьбой друг с другом, потеряем то главное, к чему стремились с самого начала. Единственное средство избежать схватки за власть - физически уничтожить Хогана. Только бы не поторопиться, не избавиться от Ричарда до того, как он сделает всю работу. Всё же никто не может равняться с ним в этих играх".
   Скользнув за декоративную панель в стене расположенного рядом с часовней кафе, падре оказался в комнатке, где складывали хозяйственные принадлежности. Протиснувшись между коробками с моющими средствами и уборочным агрегатом, он отодвинул ещё одну панель и уверенно ступил в узкий тёмный проём, откуда несло пылью и застарелой мочой. Ложная стена автоматически вернулась на место, и погрузила отца Майкла во мрак. Проявились указатели, намалёванные на стенах светящейся краской.
   "Любой дурак, случайно попавший сюда, найдёт нас по значкам, - раздражённо думал падре, - и приведёт гвардию". Он вообразил, какой фурор произведёт арест единственного в колонии священника, и усмехнулся. Дойдя до конца тоннеля, падре достал из-под сутаны фонарик и, проведя лучом над головой, заставил сработать закреплённый там фотоэлемент. Искусственная стена раздвинулась, глухой тупик превратился в ярко освещённый вход. Оказавшись внутри, отец Майкл широко улыбнулся:
   - Доброго утра, братья и сёстры! Могу я узнать, какие события заставили вас призвать меня сюда?
   Стена с лёгким шорохом закрылась за его спиной. "Братья и сёстры" нехотя кивнули в знак приветствия. Нехристи, и даже не язычники, а самые убеждённые атеисты - что с них возьмёшь? Падре ещё раз прошёлся взглядом по соратникам, отмечая присутствующих: Урикон, Карсак, Бауэр, Мун. Не хватало Да Силвы и Метрикса. Оставалось лишь надеяться, что сейчас с ними не "беседуют" гвардейцы.
   - Вести с Земли, преподобный, - сказал подпирающий стену Урикон. - Похоже, Компания уже не приносит столько прибыли, сколько от неё ждут.
   Отец Майкл кивнул, будто соглашаясь.
   Сейчас любые новости из метрополии могли быть поводом для срочного вызова. Компания всегда подвергала цензуре предназначенную для колонистов информацию, тщательно выстраивая в их головах искажённую, выгодную для себя картину мира. В ней Империи отводилась роль жестокой и равнодушной метрополии, не проявляющей интереса к делам колонии, пока оттуда поступает всё необходимое. В этом свете "Коблайн" представала единственной силой, заботящейся о благе колонистов. Из его соратников только Урикон да Дик Хоган ("То есть Ричи Бауэр", - поправил себя преподобный), могли добывать правдивую информацию. И если о каналах Урикона падре имел представление (гангстер и контрабандист всё-таки), то об источниках Хогана-Бауэра оставалось лишь гадать.
   - Акции Компании непрерывно падают в цене, - добавил перебежчик, который сидел верхом на колченогом стуле. - Ещё немного, и Марс поменяет хозяев.
   - Разве мы не к этому стремимся? - удивился падре, не понимая, какое отношение имеют биржа, акции и облигации к общему делу.
   - Не совсем, - улыбнулся Бауэр. - Мы хотим, чтобы наша родина перестала быть чьей-то собственностью, а чёртовы капиталисты играют ею на биржах так, будто Марс - их личный задний дворик.
   - С каких пор тебя это возмущает? - язвительно спросил Карсак.
   - С тех самых, как это перестало возмущать тебя, - парировал Хоган-Бауэр. - Ситуация, которая сложилась на Земле, очень подходит для захвата власти.
   - Какого захвата? - настороженно спросил падре. В ответ Хоган-Бауэр равнодушно пожал плечами:
   - Ну, переворота. Какая разница? Пока на биржах царят разброд и шатание, самое время половить рыбку в мутной воде. Телевещание - а значит и общественное мнение - в наших руках, тренированные люди имеются, осталось выработать план - и вперёд, к светлому будущему.
   Подпольщики обменялись недоверчивыми взглядами. С тех пор, как к ним присоединился Ричард Хоган, события разворачивались прямо-таки с молниеносной быстротой.
   - Шустрый ты, однако! - выдохнул первым пришедший в себя Карсак. - План ему осталось выработать! А как ты обезвредишь гвардейцев, рассеянных по всей колонии? Я уж не говорю о тех, кто живёт в казармах под Марсoполисом!
   - Вот именно, - встрял контрабандист. - Эти парни всегда начеку. Именно они обеспечивают порядок под куполом.
   - Как раз их нейтрализовать будет проще простого, - заявил Хоган-Бауэр. - Там изолированная система вентиляции. Несколько баллонов газа, который медики используют для наркоза - и про гвардейцев можно будет забыть.
   - Вообще или на время? - уточнил падре. Заметив удивлённые взгляды, он пояснил:
   - Нехорошо начинать новую жизнь на крови.
   Хоган-Бауэр, который по основательным экскурсам в историю знал, что ни одно судьбоносное предприятие - будь то строительство города или смена власти - не обходилось без крови, лишь усмехнулся, глядя священнику прямо в глаза. Видя циничную ухмылку, падре ощутил себя беззащитным кроликом перед голодным тигром. "Свят-свят, - обмахнулся он тайным, воображаемым крестом, - нужно кончить его сразу после того, как он спихнёт этих чинуш. Да и Карсака заодно... ну, или чуть раньше"
   - Ну хорошо, - продолжал Леон, не заметив обмена напряжёнными взглядами. - Предположим, с гвардейцами мы разобрались. Что дальше?
   - Одновременно захватываем все шлюзы и главное здание компании, лучше всего ночью. Затем наводим порядок под остальными куполами, хотя это скорее административная проблема.
   - Надеешься, после переворота и провозглашения республики гвардия и управленцы не будут сопротивляться? - недоверчиво хмыкнул Урикон. - Не ждал от тебя такой наивности!
   - Я упоминал общественное мнение? - приподнял бровь Хоган-Бауэр. - Нужно, чтобы люди не хотели бороться за компанию.
   - Надеюсь, ты помнишь - они владеют малой её частью? - сказала Вилма Мун, которая до сих пор тихо сидела в своём углу. - Ты сам предложил продавать акции, чтобы обезопасить компанию от саботажа. Как ты убедишь людей, что их вложениям ничего не грозит?
   - Но им на самом деле ничего не грозит, - ответил Хоган-Бауэр.
   - Ричи, ты слишком хорошо заботился о безопасности компании, - улыбнулась женщина. - Трудно ломать свои укрепления, правда?
   Некоторое время Хоган-Бауэр молча барабанил пальцами по спинке стула. Вилма была права: всё то время, пока он работал на оппозицию, главным противником был он сам, точнее - созданная и отлаженная им система безопасности. Эта борьба выглядела лёгкой лишь со стороны - мол, "я тебя породил, я тебя и убью", - на деле бороться против собственного детища оказалось трудновато.
   - А что бы ты им сказала? - наконец спросил он.
   - Я? - удивилась женщина. - Ричи, я не умею убеждать. Спроси совета у падре, он это умеет. Кстати, - обратилась она к священнику, - в последнее время вы несколько отошли от нашего дела. Почему?
   - Я не умею делать перевороты, мисс Мун. Я могу глаголом жечь сердца людей, но насилие - не моя стихия, - и священник укоризненно взглянул на Хогана-Бауэра, чей цинизм вошёл в поговорку.
   - Вилма, а мне интересно послушать тебя, - возразил Ричи, ответив падре насмешливым взглядом. - Уверен, отец Майкл обеспечит поддержку нашему делу со стороны верующих, но их немного среди колонистов. Гораздо больше таких, как ты - одиноких, уставших, никому не доверяющих. Их умы и есть наша основная цель.
   Женщина задумчиво потёрла рукой подбородок:
   - Ты хочешь, чтобы колонисты сидели по квартирам во время переворота?
   - Для их же блага, - кивнул Хоган-Бауэр.
   - Какой тут смысл?! - удивился Карсак. - Нужно поднять массы, вернуться к старым лозунгам, которые этот прохиндей, - кивнул он в сторону перебежчика, - спустил в мусоросборник: повышение зарплат, снижение цен на воду и воздух, отмена налога на бездетность. У работников компании даже нет профсоюза! Давно пора рассказать им, что такое гражданские права. Поняв, что они бесправны, колонисты возмутятся и в приливе праведного гнева сметут угнетателей!
   - Ну да, - хмыкнул Ричи, - конечно. А вместе с "угнетателями" - половину добра, нажитого за последнее столетие. Это будет не "праведный гнев" возмущённых масс, а бунт стада голодных дикарей. Давайте, внушайте людям бредни о демократии и социальной справедливости.
   - Бредни?! - от возмущения Карсак подскочил вместе со стулом. - Бредни?!! Благодаря этим "бредням" человечество выбралось из тьмы веков! Освободилось от рабских оков!! Устремилось к звёздам!!!
   - Успокойтесь, Леон, - вмешался падре, испугавшись, что без крови перепалка не кончится. Учитывая разницу в возрасте и физической подготовке, уже сейчас было ясно, чья возьмёт. - Вы же знаете, он циник. А вы, Дик, уважайте убеждения союзников.
   - Уже уважаю, - сказал Хоган-Бауэр, примирительно разведя руки. - Леон прав: ничто не толкает на подвиги так, как высокие убеждения. В этом я с ним полностью согласен.
   - С чего это ты вдруг стал такой согласный? - ядовито осведомился Карсак, не заметив подвоха в том, что сказал перебежчик.
   - Ты убедил его в своей правоте, Леон, - объяснил Урикон; ему тоже не хотелось разнимать назревающую драку.
   - Перестаньте оба, - попросила Вилма. Обведя взглядом подпольщиков, она добавила:
   - У нас появился реальный шанс провозгласить республику, превратить компанию из рабовладельца в обычное предприятие. Ну хорошо, - поправилась она, - не совсем обычное, но всё же. А вы ссоритесь вместо того, чтобы решать реальные проблемы.
   - Мисс Мун права, - кивнул падре. - Если Ричард говорит, что скоро наступит подходящий момент для финала, то, похоже, так оно и есть. Ричарда можно не любить, но в том, ради чего мы приняли его в свой круг, Бауэру равных нет. Тут было сказано, что я отошёл от дел, - падре глубоко вздохнул. - Так вот, увидев вашу, Леон, и вашу, Урикон, неуверенность, я решил вновь взять инициативу на себя. Отныне мы начинаем готовиться...
   - Ко второму тайму, -  подсказал Хоган-Бауэр.
   - Почему ко второму? - удивился отец Майкл.
   - Ну, во-первых, потому что первый мы уже отыграли, - с улыбкой пояснил Ричи, - а во-вторых, на следующий день после исторических событий рая, как правило, не наступает.
   Услышав это, Вилма покачала головой, Урикон хихикнул, а Карсак смерил наглеца горящим взором. Идейный борец, похоже, всерьёз верил, что на следующий день после провозглашения республики все проблемы начнут решаться сами собой: воздух станет чище, вода - мокрее, а предатели и преступники либо покончат с собой в приступе раскаяния, либо в один миг сделаются белыми и пушистыми.
   - Ко второму тайму, - сказал падре, делая вид, что не заметил реакцию Леона. - В первую очередь следует подготовить общественное мнение. Этим займётся мисс Мун. Новости, что вы даёте в эфир - просто чудо. На ваши плечи, Урикон, ложится доставка оружия. Какого именно, вам подскажет Бауэр, на нём, кстати, лежит и разработка плана. Вы же, Леон, займётесь тренировками наших бойцов, если что - привлечёте Метрикса. Как обычно, помещениями вас обеспечит Да Силва. Ну, а я буду молиться за всех нас, за наш успех, и убеждать прихожан в правоте нашего дела.
   Бауэр, выслушав "ценные указания", кивнул в знак согласия и молча ушел. Следом за ним - Вилма Мун и отлепившийся от стены Урикон. Задержавшийся Карсак подошёл к падре, и спросил вполголоса:
   - Святой отец, не слишком ли мы доверяем перебежчику?
   - Ваша подозрительность настораживает, Леон, - так же тихо ответил падре. - Да, безраздельно доверять Бауэру глупо, но то, что вы чувствуете, тоже неуместно.
   - Хотите помирить нас? - нахмурился старый террорист.
   - Это невозможно при всём желании, - вздохнул священник. Он должен использовать старого маразматика для борьбы с Ричардом. Но сделать это надо аккуратно, чтобы Карсак, не приведи Господи, ни о чём не догадался. - Я прошу вас быть терпимее. Поймите, никто, кроме него, не доведёт наше дело до конца. Его же с пелёнок учили видеть уязвимые места, плести интриги, вставлять палки в колёса.
   - Ну да, ну да, - покачал головой Леон. - Предлагаете терпеть все его выходки?
   - Пока терпеть, - смиренным, как у агнца, голосом поправил его отец Майкл.
   - До каких пор?! - вспылил Карсак.
   - Вы сами знаете, Леон. До тех пор, пока не приблизится окончание нашего дела, - чётко сказал падре. - Ну а потом...
   - Потом он уже не будет нужен, - хихикнул Карсак.
   - Леон, как вы можете.
   - Простите, - старик радостно улыбнулся. - Я пойду.
   - До свидания, Леон, - сказал падре удаляющейся спине. Дождавшись, когда за Карсаком закроется дверь, отец Майкл облегчённо вздохнул.
   Похоже, ему удалось удержать старика от бездумного, а потому наверняка неудачного, покушения на жизнь Хогана-Бауэра. Теперь он будет терпеливо ждать момента, когда подготовка переворота войдёт в финальную стадию и размышлять, размышлять, размышлять.
   "Остаётся надеяться, что хорошо обдуманная попытка будет удачной, - улыбнулся про себя падре, - иначе старику не сносить головы".
   45.
   "До свидания, Леон", - услышал я и вжался в нишу, чтобы не быть замеченным Карсаком. Впрочем, ему было не до обстановки вокруг. Старика буквально распирало от радости, как пса-людоеда, которому сказали "фас!" и отпустили поводок. Н-да. Я, конечно, и сам той же породы, но счастья от получения команды никогда не испытывал.
   Не было ничего нового ни в мечте падре сжить меня со свету, ни в ненависти Карсака. Их сговор был вопросом времени. Теперь я был предупреждён, а с оружием и так никогда не расставался.
   Дождавшись, когда отец Майкл уйдёт, я вернулся в потайную комнату и отскрёб микрофон от спинки стула (зря я, что ли, долбил её пальцами?). Свою задачу он выполнил, а я не любил разбрасываться дорогим оборудованием и оставлять прямые улики. Предполагалось ведь, что я слепо доверяю "товарищам по борьбе".
   Ну-ну.
   Выйдя из ведущего в тайник лабиринта, я подошёл к ближайшему терминалу и передал короткое анонимное сообщение в почтовый ящик отдела безопасности. Там я указал, где расположена последняя база ребят Леона и сообщил, что "эти твари хотят отравить воздух, которым мы дышим".
   Когда я оказался возле базы, улицы уже заполнили гвардейцы в угольно-чёрных защитных доспехах. Глядя, как ребята готовятся к захвату - заряжают пневматики, подключают к кирасам шлемы, достают из чехлов короткие клинки, мерцающие полями силовой накачки - я испытал прилив ностальгии по старым добрым временам.
   Вызвав из памяти карту подземных тоннелей, добытую когда-то у Да Силвы, я нашёл ход, ведущий на базу. Оказавшись в комнатке, где парни Карсака держали редко используемую технику, я позволил себе передохнуть.
   Инструкция рекомендовала обезвреживать "подрывные элементы", запуская в систему вентиляции сектора слезоточивый или нервно-паралитический газ. С пульта можно было изолировать нужную часть сектора, чтобы не травить газом честных колонистов. Но, насколько я знал Карсака, задвижки на магистралях наверняка были выведены из строя, а Берни не позволит заполнять газом целый сектор, чтобы отловить десяток-другой террористов.
   Выйдя из комнатки, я посмотрел наверх. Там, под самым потолком, пролегал вентиляционный канал. Между потолком и каналом места для меня было достаточно. Подпрыгнув и подтянувшись на руках, я увидел: там хватает пыли и мусора. Мало того, под моим весом железный короб угрожающе заскрипел. Какое тут, к чертям, скрытное передвижение?
   Я шёл по пустым коридорам базы, шалея от собственного нахальства, пряча в рукаве хорошо заточенный нож из фибергласса: парни Леона Карсака знали меня в лицо, и ненавидели не меньше шефа. Везде были видны следы поспешных сборов - брошенные порножурналы, недоеденные консервы, грязное бельё.
   Боевики уже знали о приближении гвардейцев.
   Знали, и собрались в тренировочном зале. Единственном, не считая коридоров, месте, пригодном для боя.
   Я притаился у "слепой", невидимой людям из зала, стены коридора. Леон и его парни укрывались за наспех возведённой баррикадой из пластиковой мебели, вооружение самое безобидное: шокеры и пневматики, Леон прижимал к груди какую-то коробку. Другая сторона зала была черна от гвардейцев в доспехах с пневматиками наизготовку.
   Шансов у боевиков Карсака не было никаких.
   - Предлагаю сдаться, не причиняя вреда сотрудникам и имуществу компании, - раздалось с тёмной стороны зала. Голос показался мне знакомым. Ответ Леона состоял из непечатных выражений и не отличался оригинальностью. Закончить ему не дали.
   Стрелки получили неслышный мне приказ и открыли огонь. Тяжёлые пули прошили хлипкую баррикаду насквозь, вместе с парнями Карсака. Двое или трое замертво упали на пол, остальные, зажимая кровоточащие раны и подволакивая перебитые конечности, поползли ко мне.
   Меня они не видели, просто искали убежища в том же коридоре. Зря: подпустив боевиков, я закончил начатое гвардейцами и продолжал смотреть, укрывшись за бруствером из остывающих тел.
   Ажурное нагромождение пластиковой мебели разнесли на куски вторым же залпом. Под обломками стонали и извивались остатки группы Леона Карсака. Их командир полз в мою сторону, прижимая залитую кровью левую руку. В зубах Леон сжимал пластиковый цилиндр, на торце которого вызывающе торчала красная кнопка.
   Коробка, которую он раньше прижимал к груди, лежала в груде обломков, почти посередине зала. Гвардейцы рассредотачивались по залу. Передвигались они парами, поочерёдно прикрывая друг друга, и я мысленно похвалил их командира за осторожность.
   Похоже, Карсак захотел уйти, наделав напоследок как можно больше шума. Коробка наверняка была набита взрывчаткой. Если она сейчас рванёт... Оставалось надеяться, что мощности устройства не хватит, чтобы снести защитный купол над Марсoполисом.
   Стараясь оставаться незамеченным, я покинул укрытие и, оказавшись за поворотом коридора, задал стрекача. Я признаюсь в этом без стыда, заранее отвергая все возможные упрёки в трусости. Оставаться там, где будет взорвана бомба - это, знаете ли, не смелость, а отсутствие здравомыслия. На Земле есть ящерицы, которые могут вырастить отброшенный в минуту опасности хвост. Но я не ящерица, и голова не хвост. Так что затормозил я только возле комнаты, где был запасной вход на базу.
   Оказавшись на улице, я посмотрел на забегаловку, которая служила крышей последней базе Карсака и прилегающие к ней улицы. Ничего необычного, если не считать маячивших тут и там фигур гвардейцев.
   Внезапно пол ушёл у меня из-под ног. Редкие прохожие, падая, звали на помощь. Кого - непонятно: облачённые в тяжёлые доспехи гвардейцы тоже летели вверх тормашками, как оловянные солдатики.
   Раздался жалобный звон; прозрачные панели, отделявшие "улицу" от забегаловки, раскрошились и рассыпались пригоршнями осколков, сверкающих в солнечных лучах. Почуявшие сотрясение датчики включили систему безопасности и воздух огласили истерические вопли ревунов.
   За то, что защитный купол устоял, следовало поставить свечку в часовне падре. Людям, которые проектировали и строили купол. И, чёрт возьми, тех ублюдков, что собирали бомбу.
   Разозлённый, я поднялся на ноги и принялся отряхиваться. По всей улице лежали и сидели люди, осыпанные пылью и осколками. Поразительно, но больше всего стонали те, кто дёшево отделался. Закованным в доспехи гвардейцам пришлось хуже, чем гражданским: броня, защищающая от пули или кортика, совершенно не спасала от ударов. Под целыми с виду доспехами наверняка были переломы. А пострадавшие колонисты ждали от них помощи.
   Оставалось надеяться на автоматику. Наверняка она уже сделала своё дело, и к месту взрыва спешили медики и дополнительный контингент гвардейцев. Следовало как можно скорее убираться отсюда.
   Внезапно моё внимание привлёк основательно припорошенный штукатуркой, едва стоящий на ногах тип. Не обращая внимания на ушибы и ссадины, он молча ковылял в сторону ближайшего переулка, явно пытаясь сделать то же, что я - уйти отсюда подальше и побыстрее. Приглядевшись, я заметил: на левой руке человека сквозь белую пудру штукатурки проступает кровавое пятно. Это был неизвестно как уцелевший Леон Карсак.
   В моей памяти всплыла Луми Соренсен, с её сияющей улыбкой и задорной чёлкой цвета воронова крыла. Она и её команда дознавателей были первыми жертвами старого террориста. Когда-то я дал себе клятву прибить бешеного пса. С тех пор прошло много времени, мой счёт к Леону вырос. Похоже, Карсак уцелел при взрыве для того, чтобы умереть от моей руки. И я поспешил за ним.
   Переулок заканчивался тупиком, который хозяин расположенного поблизости магазинчика использовал под склад. Карсака это не обескуражило - похоже, ему был известен какой-то ход. Уверенно лавируя между сложенными в башни коробками, он даже не оглядывался. И зря.
   Я могу двигаться быстро и совершенно бесшумно - когда это нужно для дела. Усилием воли разогнав туман, который образовался в голове после взрыва, я достал нож. Догнать Леона не составило труда. Оказавшись рядом, я приник к нему всем телом, зажав левой рукой рот. Правая тем временем пускала в ход оружие. Остро заточенное лезвие, устремившись вертикально вниз, рассекло мышцы, дотянулось до сердца. Карсак мгновенно обмяк.
   Вытащив нож, я спрятал тело, аккуратно уложив его среди коробок.
   Покидая переулок, я вспомнил имя гвардейца, голос которого показался мне знакомым. Тафла. Однокашница, приложившая руку к моему внедрению в оппозицию. Вряд ли ей удалось покинуть территорию базы до взрыва бомбы. Что ж, своей смертью Леон оплатил и этот счёт. А в том, как она погибла, была приличная нотка чёрного юмора.
   Интересно, как отреагирует падре на смерть Карсака? Ведь теперь ему придётся решать проблему моего существования абсолютно самостоятельно.
  
   ...Несколько часов назад нами получена информация о мощном взрыве на марсианских территориях. По некоторым данным, он не был промышленным. Источник сообщает, что в результате взрыва была уничтожена подземная секция одного из технологических сооружений купола. Сам купол не пострадал, чего нельзя сказать о местном населении. Есть сообщения о жертвах и разрушениях.
   По версии источника, взрыв был террористическим актом. Целью, очевидно, было уничтожение воздухоочистительного центра одного из жилых секторов. Данные о подготовке взрыва поступили от анонимного лица в отдел безопасности "Коблайн", и к месту предполагаемого теракта была направлена команда специалистов. К сожалению, они прибыли слишком поздно и не оказали влияния на ситуацию. Предположительно, все они погибли.
   Нами ещё не получена официальная трактовка событий администрацией компании. Однако в пресс-релизе из канцелярии императора отмечается, что он недоволен политикой, которую администрация кампании проводит на марсианских территориях.
   "Наличие под куполами террористических организаций, готовых к совершению таких масштабных акций, - говорится в документе, - говорит о неэффективной работе администрации компании. Территории, ставшие популярными среди туристов благодаря отсутствию преступности, опасны теперь не меньше, чем любая из окраин земных городов. Если в ближайшее время администрация компании не ликвидирует эту опасность, Его Величество сочтёт необходимым реализовать право суверена".
   По сути дела, это ультиматум администрации "Коблайн". Упомянутое в релизе "право суверена", введённое двести лет назад, применялось трижды. И каждый раз подпавшее под это право территориальное или экономическое образование становилось личным владением Его Величества...
   46.
   Люк распахнулся резко, будто его сорвали, и в помещение главного модуля ворвался брызжущий слюной Метрикс, на ходу раскрывая застёжки скафандра:
   - Дети чумы и пыли! Чтоб песчаные твари сожрали их яйца!
   - Что случилось? - устало спросил я. Дольф был известен своей вспыльчивостью; до такого состояния его могло довести всё, что угодно - от случайного камешка в носках до вышедшего из строя силового привода.
   - Лежишь? - накинулся он на меня. - Прохлаждаешься? А на одном из наших "кротов" опять бур полетел!
   "Кротом" на жаргоне геологов назывался автономный бурильный агрегат. Он представлял собой нечто среднее между маленькой, метров тридцати в длину, "землеройкой", и проходческим щитом, которые использовались для добычи полезных ископаемых. "Кроты" применялись на начальных стадиях разработки обнаруженных "песчаными крысами" месторождений. Кому-то ведь надо было первыми залезть под грунт, осмотреться, приготовить комфортабельные норки для рабочих и инженеров. Дело это неблагодарное, но необходимое.
   Но в этот раз команда, которую я возглавлял, занималась кое-чем другим. Официально мы расширяли жилое пространство купола за счёт дополнительных туннелей, залов и галерей. Неофициально - добавляли к отвоёванной у Марса территории несколько помещений для оппозиции. И то, и другое выполнялось от имени и по поручению Карима Да Силвы. Наша база состояла из десятка жилых и технических модулей, соединённых изолированными ходами. Сейчас главный модуль пустовал, а в остальных отдыхали свободные от смены люди.
   - Меньше надо по лавовым следам лазить, - посоветовал я, откладывая книгу и неохотно поднимаясь с тёплой лежанки. Вечная экономия приводила к тому, что температура в модуле не поднималась выше восемнадцати градусов, так что Метриксу в скафандре было гораздо теплее, чем мне. - Тогда и буры целее будут, и нервы.
   Несколькими уверенными движениями я снял с напарника скафандр, спасая тем самым его от поломок. В последнее время оборудование всё чаще выходило из строя и запчастей не хватало.
   - Ты не понял, Ричи, - ярость Метрикса набирала обороты. - За рычагами "крота" был не я!
   - А кто же?
   - Фенг, песок ему в печёнку!
   Фенг Хоми, молодой геолог, проходил в нашем лагере полевую практику. Выглядело это так: неопытный, но брызжущий энтузиазмом юнец лез куда надо и не надо, пытаясь всё понять и всё постичь, абсолютно не понимая, что вреда от него пока гораздо больше, чем пользы. Лет пять назад его бы ещё в школе на совесть погоняли бы и на "землеройках", и на "кротах", но отток живых денег из компании сделал своё дело: администрация начала экономить. И, естественно, не на себе, а на образовании, медицине, качестве воздуха, воды и пищи.
   - Интересно, кто его туда пустил? - задал я риторический вопрос и вернулся на лежанку. Пытаясь согреться, разобрал постель - неслыханное нарушение порядка! - и накинул на плечи жёсткое синтетическое одеяло.
   Дольф продолжал кипеть:
   - Ричи, как ты можешь быть таким хладнокровным? "Крот" сломан, ремонт продлится неизвестно сколько, а ты лежишь и ничего не делаешь!
   - Я читаю, - поправил я его. - И потом, что изменится от того, что я вместе с тобой начну бегать по потолку? Агрегат сам собой, что ли, починится?
   Метрикс со вздохом опустился на свою лежанку, стоявшую напротив моей.
   - Что же касается моего хладнокровия, - продолжил я, - то не вижу причин для паники. Виновный получит выговор за халатность на рабочем месте, приведшую к поломке ценного оборудования. А виновным в этой ситуации я считаю того, кто допустил неопытного практиканта к управлению сложной машиной.
   Я выражался так запутанно потому, что помнил об электронных насекомых, подслушивающих, подглядывающих и записывающих каждое слово и движение. Разумеется, вина за поломку "крота" лежала на Метриксе, но я не хотел подставлять напарника системе: уж слишком много он знал. Потеряв интерес к книге, я закрыл её и убрал в нишу над лежанкой. Дела в лагере обстояли не так хорошо, как мне хотелось бы: из-за многочисленных поломок мы отставали от графика, и даже сверхурочные не давали желаемого результата.
   Единственной причиной, по которой я прохлаждался в модуле в разгар своей смены, была травмированная нога. Сухожилие жутко чесалось под регенерирующей повязкой, и я, чтобы отвлечься, взялся читать неведомо как попавшую сюда книгу. Роман оказался интересным, сюжет перекликался с моими мыслями.
   Недавно гвардия под чутким руководством Берни расправилась с фанатиками Леона Карсака. Но подпольщикам были нужны бойцы, и нам с Метриксом поручили их натаскать. Начинать приходилось с нуля: места расположения баз, которыми пользовался Карсак, были засвечены. Прямо поветрие какое-то обрушилось на ребят Леона: всех их либо арестовали, либо перевели подальше от города, на дальние рудники. Говорили, что сдали их схваченные гвардией боевики, которым развязали языки дознаватели, не потерявшие квалификации со времён Хогана.
   Оппозиции требовались новые базы и новые отряды. Падре казалось, что наспех обученные гражданские могут соперничать с цепными псами Компании. У меня имелось своё, особое, мнение на этот счёт, но оно никого не интересовало. Падре, воспитанный на байках из истории католической церкви, полагал, что знает всё о бунтах и восстаниях. Я ему не перечил.
   Как бы там ни было, планы расширения жилой зоны Марсoполиса пришлись как нельзя кстати. Начиная работы, я составил график с таким расчётом, чтобы построить туннели для нужд не только колонистов, но и оппозиции. И вот планы срывались - из-за того, что подводила изношенная техника. Помассировав ноющую ногу, я принялся натягивать скафандр прямо на форменку.
   - Куда это ты собрался? - спросил Метрикс.
   - Хочу потолковать с Фенгом, - отозвался я. - А заодно взглянуть на "крота". Алмазный бур штука крепкая, сломать трудно - вдруг там ничего серьёзного.
   - А нога?
   - Дольф, я же не собираюсь идти пешком в Марсoполис. Туда и назад, - я подпрыгнул несколько раз, удостоверяясь, что всё закреплено так, как следует, не гремит и не болтается; старая армейская привычка. Затем надел шлем и включил режим герметизации. Теперь со мной можно было говорить лишь по радио или, если приспичило посекретничать, прислонив свой шлем к моему. "Подожди меня", - попросил жестами Метрикс, снимая со стойки скафандр. Главный модуль мы покинули вместе.
   Погода снаружи была великолепна: голубое небо, яркое солнце и ни малейшего намёка на ветер. Взглянув на термометр, закреплённый на левом браслете скафандра, я узнал, что сейчас около нуля по Цельсию. Нормальная летняя температура для тех широт, на которых располагался Марсoполис. Да-да, несмотря на то, что официально сейчас был март, на дворе стояло марсианское лето. Происходила такая путаница из-за того, что колонисты упорно пользовались земным календарём на триста шестьдесят пять дней, отсчитывая ровно по двадцать четыре часа в сутки. Но марсианские сутки длиннее земных почти на час, а год длиннее земного почти вдвое. Даже если принять сутки равными земным, в году окажется шестьсот семьдесят четыре календарных дня или шестьсот шестьдесят четыре астрономических. Казалось бы, чего проще - поделить эти дни по месяцам наподобие земных, обозвать в соответствии с местным колоритом и получить нормальный марсианский календарь, а не уродовать земной. Но руки до этого как-то не доходили.
   Пройдя метров триста, мы увидели "крот" и толпу рабочих вокруг - почти всю смену. Фенг был там же; лица его я не видел, но догадывался, что выражение на нём не из радостных. По радио шла оживлённая дискуссия: народ выяснял, кто виноват и что делать.
   - Что с буром? - вклинился я, и рабочие разошлись, дав дорогу боссам. - Фенг?
   - М-м-м... сэр, - начал он. - Я сидел за рычагами, агрегат шёл по мягкой породе, как вдруг раздался скрежет и визг. Я затормозил: мне показалось, что я сломал бур.
   - Так показалось или сломал? - спросил я у опытных проходчиков.
   - Как бы это сказать, сэр, - ответил мне самый пожилой из них. - Бур он, конечно же, не сломал, но, как бы это сказать, поцарапал.
   Озадаченный, я скрестил руки на груди:
   - Дальше, Фенг.
   - Ну, я постоял немного, соображая. Вперёд двигаться не решился и дал задний ход. Я знаю, что это запрещено инструкцией, но я испугался, решив, что иначе мне выбраться на поверхность не удастся, - Хоми тяжело вздохнул. - На обратном пути я чиркнул обо что-то правым бортом.
   - Ничего себе чиркнул, - зашумели вокруг. - Кусок обшивки как ветром сдуло!
   - Молод он ещё, чтобы породу грызть, - выносили Фенгу приговор одни. - Паникует, порядки нарушает.
   - Забыли, что ли, как сами такими же дураками были? - защищали его другие.
   Только митингов мне сейчас и не хватало.
   - Мюррей, - подозвал я проходчика, доложившего о состоянии бура. - Проверь, на что ещё годен этот "крот" и какой ремонт ему нужен. И захвати с собой Фенга, пусть поучится. Гиббонс, ты, кажется, должен был сегодня закончить пятый туннель? Как там дела?
   - Совсем немного осталось, сэр.
   - Тогда тебе не стоит тут трепаться. Куонг, как дела с обедом?
   - Вот-вот должны подвезти.
   - Так встреть их, а то опять заблудятся, придётся совмещать обед с ужином, - озадачив подчинённых, я обернулся к Метриксу. - Дольф, чует моё сердце, неспроста эти приключения с буром. Сейсморазведка показала наличие большого количества пустот, разделённых более плотными областями. Возможно, Фенг с дури впёрся в одну из полостей. Если бы он не запаниковал и не дал задний ход, то сейчас бы валялся где-нибудь внизу, в "кроте" вместо гроба.
   - Что ты предлагаешь?
   - Давай возьмём одну из наших "землероек", ту, где два люка - один в хвосте, другой между бурами - и пройдём путём Фенга.
   Рука Метрикса потянулась было к затылку - почесать, но натолкнулась на шлем и бессильно повисла вдоль туловища:
   - Что, прямо сейчас?
   - Нет, после Рождества! - вспылил я. - Тебе известна причина, по которой мы находимся здесь? - дождавшись утвердительного кивка, я продолжил:
   - Тогда бегом марш за припасами для двоих на трое суток. Собирай всё и тащи в ангар, встретимся там.
   - А почему именно на трое суток? - спросил озадаченный Дольф.
   - Мне цифра понравилась, - прошипел я. - Бегом марш!
   По пути в ангар я заглянул в главный модуль, чтобы скопировать карты, оставленные сейсморазведчиками. Набросав записку Мюррею - в отсутствие меня и Метрикса он оставался за старшего - я, порывшись в своих вещах, достал короткоствольный лазерный излучатель. Это оружие на Марсе запрещено, в основном из-за способности проделывать дырки практически в любом материале. Батарея и зарядный блок излучателя были переделаны. Теперь он мог подзаряжаться в любых условиях и от любого источника тока. Взвесив на руке "эксклюзивную модель", я убрал лазер в подсумок скафандра. Туда же отправились карты и - после недолгого раздумья - недочитанная книга.
   Метрикс оказался в ангаре чуть раньше меня, и теперь убирал привезённые им припасы в багажник "землеройки". Механики суетились вокруг машины, заправляя баки кислородом, водой и топливом. Я спросил, заменили ли картриджи у биотуалета.
   - А то как же, -  усмехнулся дородный механик, скафандр на котором так и лоснился от смазки. - В таких путешествиях, как ваше, сухой нужник первое дело.
   - Как машина?
   - Эта? Или та, над которой поработал стажёр?
   - Обе, - отрезал я.
   Механик закатил глаза, соображая, и постояв с минуту, вынес приговор:
   - Ваша работает, как часы. А стажёра... бур вроде цел, нужно только заменить пару секций обшивки и проверить герметичность. Выпущу вас и займусь тем "кротом" вплотную.
   К нам подошёл освободившийся Метрикс:
   - Так значит, с буром всё в порядке?
   - В порядке, в порядке, - пробурчал механик. - Не заблудитесь в дыре, что нашёл стажёр.
   - Как это понимать? - уточнил я. - Как пожелание вернуться целыми и невредимыми?
   - И как можно скорее, - уточнил механик.
   - Да пошёл ты, - буркнул я, ныряя в темноту салона. Напарник скользнул следом. Запустив движок, мы степенно протарахтели к прогрызенной машиной Фенга дыре, навстречу приключениям.
   С нами произошло то же, что и со стажёром, с одним-единственным отличием, маленьким, но важным: после того, как в мерный гул движка вклинился леденящий душу визг, мы не затормозили, а наоборот - прибавили мощность. В ту же секунду машина угодила в провал. Несколько длинных мгновений не созданная для полётов металлическая гробина камнем летела вниз. Когда наконец она приложилась о грунт, лампы в салоне замигали, из обшивки посыпалась накопленная за несколько лет пыль, вопящий благим матом Метрикс прикусил язык и наконец заткнулся, а я лязгнул зубами и выругался.
   - Ну, и где мы? - спросил я, откашлявшись. Не для того, чтобы услышать ответ, а так, голос проверить. Внутри "землеройки" царила темнота, светились только значки на пульте управления. В мониторах внешнего обзора тоже было темно. Щёлкнув несколько раз тумблером внешнего освещения, я убедился, что фарам каюк. - Придётся кому-то из нас вылезать наружу.
   Дольф, еле вертя прикушенным языком, прогудел что-то вроде: "Ага, как же!"
   - Ладно, - смирился я, не бросать же его тут, безъязыкого, - идём вместе.
   Выбравшись из машины, мы упёрлись лицевыми щитками в частокол наростов, хищно вытянувшимся навстречу таким же зубьям, свисавшим откуда-то сверху. Оглядевшись, я понял, как нам повезло - машина, влетев через пробитую "кротом" Хоми дыру, спикировала на кучу песка и гальки, которая смягчила силу удара. Не шлёпнись мы так удачно, торчать бы "землеройке" на одном из каменных зубьев.
   Метрикс, увидев это, икнул.
   Отойдя от первого шока, мы с напарником обвязались тросом и пошли исследовать пещеру. Чтобы не заблудиться, мы закрепили на обшивке нашей колымаги включённый фонарик рефлектором вверх. Яркий жёлтый луч пронзил тьму, осветив диковинные разноцветные арки, причудливой формы колонны, гроты, статуи.
   - Карстовая пещера, - удивлённо выдохнул я, вспомнив геологию.
   - У? - промычал Метрикс.
   - Угу! - раздражённо буркнул я, освещая потолок. В круге света показался наплыв причудливой формы, в нём жёлтый цвет сменялся розовым, а розовый - зелёным. - Давным-давно здесь текла вода: штучки на потолке растут тысячелетиями. Потом Марс лишился атмосферы. Дольф, это далёкое прошлое нашей планеты!
   - У! У! - Энергично закивал напарник и принялся дёргать верёвку. Разумеется, я не обратил на его ужимки ни малейшего внимания - прямо передо мной возвышалась толстенная витая "свеча" из полупрозрачного минерала. Даже сейчас можно было разглядеть каждую оставленную водой бороздку.
   Метрикс дёрнул ещё разок, посильнее - и, поскользнувшись на гладком, словно облитой водой камне, я полетел вниз, в какую-то трещину. Как оказалось, любуясь "свечкой", я стоял на краю пропасти. И, если б не верёвка, лично измерил бы её глубину. Больно ударившись плечом, я уцепился за выступ и посмотрел вниз. Там, кувыркаясь, продолжал лететь мой фонарь.
   - Лучше ты, чем я, - прошептал я. Запасной фонарик висел на поясе - не дотянешься, да и на двух руках висеть надёжнее. "Только б Метрикс опять за верёвку не дёрнул, - мелькнула мысль, - чтобы потерять весь воздух, скафандру одной дырки хватит. Интересно, радио действует?"
   Над моей головой забрезжил свет.
   - Эй, - прошелестел вставленный в ухо динамик, - Ричи, где ты?
   Дурацкий вопрос, на который последовал не менее дурацкий ответ. Чтобы не показаться совсем уж малохольным, я уточнил:
   - Вишу под тобой. Не тяни за верёвку.
   - Хорошо, - согласился Дольф, разом излечившийся от дефектов речи, - не буду. Чем тебе помочь?
   - Посвети мне фонариком.
   - Как?
   Мать моя женщина! Что за олух! Хотя... лучше такой, чем никакого.
   - Придумай что-нибудь, Дольф, - медовым голосом попросил я, пообещав себе, что когда-нибудь вытрясу душу из двуличного хорька. Немного подумав, я добавил, совсем уж жалостливо:
   - Пожалуйста.
   В аду у Метрикса будет отпуск.
   После минуты томительного ожидания в трещину упал яркий луч света. Скалы тут же заиграли всеми цветами радуги: на склонах росли - иного слова не подберёшь - кустики разноцветных кристаллов.
   - Мантийные силикаты, - выдохнул Дольф. - Тут их на целое состояние!
   - Не отвлекайся, - буркнул я, сосредотачиваясь на окружающих меня камнях. Света отчаянно не хватало; опору пришлось искать на ощупь, пробуя каждый выделенный тенью уступ. Распластавшись на почти отвесной стене, я поднимался, словно автомат, забыв о скафандре, о верёвке - обо всём на свете. Нащупать рукой уступ, проверить его, подтянуться, найти опору для ноги, перенести на неё свой вес, нашарить щёлку другой рукой. И так далее, до бесконечности. Лежащий на гребне расщелины фонарь стал моей путеводной звездой. Достигнув верха, я аккуратно, чтоб не порвать скафандр, примостился рядом с ним. Свет тут же убрали.
   - Вот это, я понимаю, дыра, - пробурчал Метрикс, пытаясь распороть лучом тьму на той стороне трещины. - Всем дырам дыра. Прямо-таки королевских размеров.
   Я нашёл в себе силы оглянуться и убедился, что напарник прав: все усилия фонаря пропадали впустую. Место, куда мы провалились, следуя по пути Фенга, было похоже на огромный каменный мешок.
   - Не ворчи, -  подбодрил я Дольфа. - У нас сегодня чертовски удачный день. Для разнообразия.
   - Не говори, - поддакнул тот. - Интересно, когда нас вытащат?
   - Понятия не имею, - простонал я: повреждённая нога напомнила о себе судорогой. Да, нелегко мне дался этот подъём.
   - Я почему спросил: мы будем обследовать эту пещеру или как?
   - Или как, - процедил я, смиряясь с тем, что пещеры не моя стихия. Я вообще человек городской. К тому же одноногим и олухам в тёмных, изрытых трещинами пещерах явно не место. - Разведчики из нас сейчас, как вода из песка. Придётся возвращаться и сидеть внутри "землеройки". Заодно запасы сэкономим, а то чем чёрт не шутит.
   - Он ничем не шутит, - заметил Дольф тоном знатока.
   Перед тем пойти к машине, я достал из подсумка скафандра лазер и, переведя его на полную мощность, несколько раз полоснул по потолку пещеры над расщелиной. Ощутив дрожь под ногами, я понял, что добился своего: падающие с потолка клыки и шипы превращали в пыль кристаллы мантийных силикатов. Метрикс догадался, что означает эта дрожь.
   - Зачем? - крикнул он, возвращаясь и освещая фонарём остатки кристаллов. - Зачем ты это сделал? Мы бы вернулись сюда и стали богачами!
   - Ну, это вряд ли, - проворчал я, пряча лазер. - Дольф, неужели ты устроишь свою судьбу на костях наркоманов? Нехорошо это.
   - Кто бы говорил! - прошипел он, глядя мне прямо в глаза. - Тебе что, жаль пары тысяч имперских монет?
   Действительно, такой циник, как я, и вдруг такие упрёки. Впрочем, мной двигала не забота о душе Метрикса (этим пусть занимается падре), а мысль о тех, кому суждено вскоре попасть под моё начало. Возможно, наркоманами проще управлять, но на производстве с ними каши не сваришь.
   - Хочешь заработать? Лезь, мешать не буду, - кивнул я на расщелину, от которой во все стороны расползались клубы пыли. Идти туда сейчас, даже с освещением и страховкой было настоящим безумием.
   Чертыхнувшись, Дольф двинул обратно к машине. Я отправился следом, размышляя о превратностях судьбы, жажде обогащения и ненависти ко мне падре.
   47.
   Тёплый бриз приносил с моря запах йода и зелени. Ветер продувал террасу насквозь, раздувал белоснежные занавеси - те парили над натёртым воском паркетом. Женщина в шёлковом халате пила кофе, сидя на широких перилах.
   - Недовольство Его Величества политикой, которую проводит администрация "Коблайн", наконец приняло конкретное выражение, - доносилось из комнаты, где был включён телевизор. - Вот что сказано в пресс-релизе, который наш канал недавно получил из имперской канцелярии. Цитата: "в связи с дестабилизацией обстановки на Марсе и неспособности руководства компании принять меры к восстановлению порядка, император просит подданных быть осторожными и воздержаться от путешествий и деловых поездок на Марс". Конец цитаты. Далее в релизе сообщается о вероятном посещении Марса личным послом Его величества.
   - Ушлые твари, - фыркнула женщина, - уже раззвонили!
   Сама она узнала о назначении час назад, заглянув по привычке в электронную почту. Предложение её не обрадовало, письмо отправилось в корзину - и вот... Она почти видела ухмылку в глазах государя: "всё голубушка, не отвертишься!"
   - Лена! - раздался мужской голос. - Леночка, это правда?
   - Что, дорогой?
   - Что ты опять уезжаешь. - На террасу вышел молодой мужчина и потянулся, красуясь. Женщина скользнула взглядом по телу, доведённому до совершенства тренировками и косметическими процедурами. Улыбнулась, вспомнив, что он творил сегодня в постели.
   - С чего ты взял?
   - Ну, - любовник сел рядом, - я видел, как ты снимаешь почту, видел утренние новости. Оставалось сложить два и два.
   - Сообразительный.
   Он обнял её, прижал к себе:
   - Когда-то мне платили и за это тоже.
   Дипломат грустно улыбнулась. Когда-то Родж, Роджер Пейн входил в "золотую тысячу" наложников империи, женщины соперничали за контракт с ним. Пять лет назад Елене повезло: Пейн выбрал её из десяти или двенадцати кандидаток. И это был его последний контракт. С тех пор они просто жили вместе, встречаясь и расставаясь - не по велению сердца, а по воле обстоятельств и приказу императора.
   Елену это бесило. Её огорчали долгие разлуки с надёжным другом, весёлым, остроумным собеседником и неутомимым любовником. Будто ощутив её тоску, мужчина прошептал:
   - Если хочешь, я поеду с тобой.
   - Боюсь, мне там будет не до тебя, милый.
   - Пока ты будешь работать, я объеду весь Марс, - улыбнулся Родж. - Говорят, он очень красивый.
   - Там сейчас неспокойно.
   - Боишься за меня? - любовник шутливо укусил её за ухо.
   - Боюсь, - легко согласилась женщина. Ей не хотелось возвращаться к работе, но вопреки желанию она уже прикидывала, кого из своей проверенной команды можно отозвать из отпуска и какие материалы запрашивать в имперской канцелярии.
   - Всё ясно, - вздохнул Родж. - я пошёл собираться.
   Елена сухо кивнула, прощаясь. Кофе вдруг показался горько-солёным. Телефон забился в кармане халата раненой птицей: женщина положила его туда автоматически, едва открыла письмо с личной подписью императора.
   - Гончарова слушает.
   - Доброе утро, Елена Сергеевна.
   - Кому доброе, а кому нет, - раздражённо ответила женщина. - Вы обещали, что после разрядки Ринского кризиса я буду отдыхать как минимум год.
   - Я...
   - У меня была чёртова уйма планов, - продолжала Елена. - Я хотела привести в норму свою личную жизнь...
   - Я отзыва...
   - Выйти наконец замуж, - она будто не слышала собеседника. - Родить...
   - Елена Сергеевна, я отзываю вас из отпуска, - чётко произнёс император. - И ни слова больше о свадьбе. Брак с бывшим наложником станет концом вашей карьеры.
   Женщина спрыгнула с перил:
   - Не поняла.
   - Елена Сергеевна, я уволю вас, как только вы станете мадам Пейн. Выброшу на улицу без рекомендаций и выходного пособия, с волчьим билетом. Я не смогу лишить вас наград и состояния, но жизнь ваша будет невыносимой. А торчать в любовном гнёздышке вечно вы не сможете. Вы меня поняли?
   - Да.
   - Единственный выход - принять мои условия. Полететь на Марс, уладить проблему - и тогда я приму вашу отставку.
   Женщина нахмурилась. В дверном проёме показался её друг - уже одетый, с дорожной сумкой в руках. Увидел, что она разговаривает, и подходить не стал.
   - Ясно, - сказала Елена. - Считайте, что прошение уже на вашем столе.
   В трубке раздался шорох бумажных листов.
   - Отлично, - наконец произнёс император. - На Марсе сложилась щекотливая ситуация. Почти как на Рине.
   - В чём там дело?
   - Компания, с которой заключён договор на разработку недр планеты, вконец распоясалась. Они хотят сделать там контролируемую революцию и привести к власти нужных людей. Чтобы продолжать качать из планеты прибыль.
   Женщина взглянула на Роджа. Он ждал конца разговора, затаив дыхание.
   - Если я не ошибаюсь, вы в любом случае получите свой процент, - сказала она в трубку. - Что вас смущает?
   Снова раздался шорох.
   - Я не рантье, Елена Сергеевна. И не могу спокойно наблюдать, как денежные мешки проверяют мою власть на прочность. Если выпустить из-под влияния Марс - поднимет голову Анклав. А за Анклавом потянутся остальные.
   Женщина задумчиво кивнула.
   - Вы должны полететь туда и сделать всё, чтобы акции компании продолжали падать. Если для этого будет нужно поддержать мятежников - поддерживайте. Я откомандирую с вами и людей, и технику, и даже авианесущий крейсер. Прошение об отставке подадите, когда вернётесь. Не сомневайтесь: я подпишу его немедленно.
   Услышав короткие гудки, посол нажала на кнопку "отбоя". Подержала телефон в руке, раздумывая - и внезапно с усилием швырнула его на мраморный пол террасы. В стороны брызнули осколки хрустального футляра.
   Родж быстро подошёл к ней, обнял, прижал к себе:
   - Что случилось? Что он сказал?
   - То же, что и в прошлый раз, - тихо произнесла Елена. - Что это моё последнее задание.
   Бывший наложник вздохнул. До встречи с послом он был дорогой игрушкой богатых дамочек. Контракт с Гончаровой стал первым, который не хотелось разрывать. И он же стал последним контрактом в его жизни.
   - Я всё-таки полечу с тобой, - заявил Родж.
   - Нет, - твёрдо сказала женщина. - Ты останешься здесь, в этом доме. И будешь меня ждать. Если что - созвонись с братьями, передай им документы, которые я тебе оставлю. Это очередное секретное поручение, я смогу рассказать о нём лет через семьдесят, не раньше.
   48.
   Я медленно шёл домой. На комплексе была пересменка. Угрюмые после вчерашнего горняки неохотно выползали из обжитых клетушек. Полусонные, тянулись вдоль стен, завидуя тем, кто сейчас возвращался домой.
   Кожа чесалась от накопившейся грязи. Тело устало от долгого сидения в тесной "землеройке", а душа - от непрерывного общения с Метриксом. Дольф приглашал зайти в бар промочить горло, но я отказался. Мне нужно было время, чтобы вытеснить из сознания раздражение напарником, матюги спасателей и спесь дознавателя.
   Я не хотел нести всё это домой. В место, которое я считал домом, в крохотное жилище Вилмы Мун. За свою жизнь я сменил немало обиталищ - интернатские и казарменные ниши, гостевые апартаменты жилых комплексов, суперлюксы "Плазы" и "Карильона", собственное поместье - но везде чувствовал себя временщиком.
   За двое суток заточения я понял, как сильно можно соскучиться, когда знаешь, что тебя ждут. И хотя бы чуточку любят.
   Дойдя до знакомой двери, я открыл замок личной карточкой, бросил у порога сумку с вещами, стянул и швырнул сверху форменную куртку. Вилмы, похоже, ещё не было. Морщась от запаха, я выкинул всё, что принёс и двинул в освежитель. Конечно, это не баня и даже не душ, но расстаться с накопившейся грязью можно и там.
   Когда я вышел оттуда, Вилма как раз открывала дверь.
   - Ричи, - выдохнула она, стоя на пороге, - живой.
   И бросилась в мои объятия.
   Целуя её, я разрешил себе поверить: Вилму действительно волнует моя судьба. Мысль, что есть человек, который ждёт меня, беспокоится обо мне, согрела сердце. До сих пор всем было на меня наплевать - кроме Сэвиджа да пары-тройки лучших врагов.
   - Конечно, живой, - сказал я, отдышавшись.
   - Я слышала в баре рассказ Дольфа, - прошептала она в самое ухо. - Не думала, что ты способен на такое.
   - Он, наверное, наврал с три короба.
   - И про твоё падение в щель - тоже?
   - Ну... я оступился, с кем не бывает.
   Она рассмеялась. Мы лежали в оранжерее, от входа в квартиру тянулся след из сброшенных Вилмой вещей. Я чувствовал странное желание рассказать ей, что было со мной, и даже приукрасить свои подвиги. Но привычка к скрытности взяла своё.
   - И всё? - Спросила она, водя по моей груди тонкими пальцами. - А как же восхождение по отвесной стене с риском пропороть скафандр? Выдумка Дольфа?
   Я промолчал: не люблю врать без особой необходимости. Вилма, похоже, отлично это поняла. Оторвавшись от моих губ, она сказала:
   - Я очень сильно за тебя волновалась. А мне теперь нельзя.
   С минуту я обдумывал услышанное. Я не обрадовался и не огорчился, поняв, что имела в виду Вилма. Это была ещё одна проблема, которую предстояло решить. Проведя ладошкой по жёстким квадратам брюшного пресса, Вилма заметила:
   - Я поняла это совсем недавно. Мне уже приходилось...
   Я спешно закрыл ей рот поцелуем - чтобы она не сказала лишнего, но Вилма поняла это по-своему:
   - Ты рад?
   - Не знаю. - Я увидел её озадаченный взгляд, услышал: "Ах, да...", и понял - в покое меня не оставят. И не ради бурного секса, а ради несмышлёного червячка где-то внутри, который для неё уже как живой, а для меня пока чистая абстракция. - Сколько уже?
   - Девять недель.
   Я прикусил губу. Сколько пройдёт времени, прежде чем станет виден живот? Два, три месяца? Спросить бы, да нельзя - и в постоянно включённый терминал, и в здоровенный экран телевизора встроены "жучки", глаза и уши системы. Рано или поздно наш разговор отсканируют, выловят нужные словечки, и... В общем, лучше молчать. Вилма тоже притихла, свернулась калачиком у меня под мышкой.
   Я глядел в потолок и размышлял. Было ясно: малыша (если сам факт его рождения удастся сохранить в тайне, что тоже непросто) ждёт заключение в четырёх стенах - пока гвардия не отберёт его так же, как отобрала Линду.
   Либо это, либо...
   Похоже, строительству хитромудрых планов и тщательной подготовке настал конец. Время поджимало. Рассчитывать я мог только на себя и на тех, кого знал. На Урикона и Да Силву - с оглядкой, на Лероя - почти как на самого себя. О Метриксе я даже не вспомнил. Нельзя полагаться на человека, который сначала был слепым идеалистом, потом двойным агентом, а под конец стал готов на всё ради денег.
   49.
   Звёзды, что кажутся огромными и яркими с Земли, с Марса похожи на мелкие колючие льдинки. Им не хватает глубины земной атмосферы, чтобы предстать во всей красе. Как и розам, которые чахнут вопреки усилиям садовников, как рыбам, птицам, мухам и прочей живности, которую человек хотел переселить под купола. Бесполезно. Из всех земных тварей здесь прижились лишь крысы да тараканы. Вон, топают в ночи, шевеля усами.
   Тяжело вздохнув, Сэвидж достал очередную сигару, аккуратно снял обёртку - воздух наполнился терпким ароматом табачных листьев - откусил кончик, пошарил по карманам в поисках зажигалки. Слуга щёлкнул зажигалкой перед самым носом.
   - Не тычь в глаза, урод, - раздражённо буркнул управляющий.
   - Как скажете, сэр, - услышал он полузабытый голос.
   - Ричард?! - обрадовался Сэвидж. - Как ты тут оказался?
   - Секрет, - ответил тот. - Я же не спрашиваю, откуда вы берёте настоящие кубинские сигары.
   - Ты это и так знаешь, - парировал Сэвидж. - Что случилось? Проблемы с нашим... эээ... проектом?
   Дик хмыкнул. Присев на корточки рядом с креслом управляющего, он снова клацнул зажигалкой и с наслаждением затянулся сигаретой:
   - Да нет. Я просто зашёл сказать, что у нас осталось мало времени.
   - Вот как?
   - Обстоятельства поджимают.
   Управляющий запыхтел сигарой. Ему очень хотелось услышать подробный отчёт, но спрашивать Дика не имело смысла. Это не Бернард, который докладывает о каждом шаге. Сэвидж хмыкнул:
   - Что, пришёл меня инструктировать?
   - Да.
   - Я весь внимание, - в голосе управляющего проскользнули иронические нотки. Ещё бы: какой-то перебежчик даёт ценные указания главе компании! Но это была операция Дика, Сэвидж был там одной из фигур, не более. И играл на его стороне.
   - Вам нужно убраться с планеты, - огонёк сигареты то ярко вспыхивал, освещая упорно сжатые губы и точёный профиль с нависшими над ним седыми прядями, то тлел в ночи малиновой точкой. - Я не смогу гарантировать вашу безопасность, если вы останетесь. Но сначала отдайте в моё негласное распоряжение две роты гвардейцев.
   - Интересно, как я это сделаю? - усмехнулся Сэвидж, и осёкся, увидев перед собой блокнот и карандаш. Ричард щёлкнул зажигалкой; желтоватое пламя светило на бумагу, пока управляющий неловко царапал кривые строчки.
   - Ты ещё думаешь о моей безопасности, - пробурчал он, возвращая блокнот, - а сам стоишь первым номером в чёрном списке Бернарда Клейна.
   - Было бы обидно стать там десятым, - насмешливо заметил Ричард. - И как велик этот список?
   - Берни заносит туда всех, кто ворчит на Компанию.
   - А как насчёт отца Майкла?
   - Католического миссионера? Он-то чем может насолить?
   - Зря, зря вы принимаете его за овечку, - вздохнул Дик. - Он не последнее лицо в оппозиции, идейный вдохновитель... и мой соперник.
   - Даже так? - удивился Сэвидж.
   - Он умён, честолюбив, амбициозен, стоит ему раскрыть рот - и пожертвования текут в церковную кассу рекой. Ватикан послал его сюда не просто так. Берни считал, сколько появилось верующих?
   - Он утверждает, что это не важно.
   - Ему всё не важно! - Ричард с силой отшвырнул сигарету, её разгоревшийся в полёте кончик, описав дугу, рассыпался угольками по ту сторону розария. - Развалить с таким трудом отлаженную систему! Я ему голову снесу!
   Сэвидж рассмеялся:
   - Ты бы лучше поблагодарил его, Дик. И чем ты отрубишь его голову? Твой меч ещё у меня.
   - Уже нет, - Хоган похлопал по лежащему рядом свёртку. - Спасибо вам.
   - Скучал? 
   - Скучал, - с неохотой сознался Ричард. - Похоже, байка о духе меча появилась не на пустом месте. У хорошего бойца клинок - продолжение руки, а я всегда считался хорошим бойцом. Да и бунтовщикам не помешает иметь в своих рядах хотя бы одного профессионала.
   - Ты им сочувствуешь?
   - Лишь тем, кто пойдёт на смерть с задуренной головой. Мне всё ещё снится лицо убитой на площади женщины. Её тоже заставили поверить в чепуху. Свобода, равенство, братство. Красивые слова, приманка для пушечного мяса.
   - Это политика, мальчик мой, - вздохнул Сэвидж. - Занятие более грязное, чем самая кровавая из битв.
   - Я это знаю, - просто сказал Ричард.
   - Хорошо. Вот тебе ещё пара банальностей. Первая: будешь рефлексировать, играть в кисейную барышню - долго не проживёшь. И вторая: недосып ухудшает реакцию. Извини, что брюзжу, - Сэвидж опять вздохнул, мысленно коря себя за то, что даёт чувствам много воли. - Мне будет горько слышать о твоей настоящей смерти.
   Хоган, закуривая очередную сигарету, насмешливо бросил:
   - Не дождётесь.
   Управляющий кивнул:
   - Это радует. Знаешь, на Земле заинтересовались нашей колонией.
   - Скорее тем, куда вдруг подевались бешеные доходы.
   - Император послал сюда одного человека, большого мастера по решению деликатных проблем. Через две-три недели на орбиту ляжет авианесущий крейсер, и все игры в революцию не будут стоить ломаного гроша.
   Ричард не ответил. После того, как вторая сигарета повторила участь первой, он холодно сказал:
   - Вам нужно улетать. Срочно. Предлог - внезапное ухудшение самочувствия. Такое, в котором только земным врачам с их клиниками под силу разобраться. И пусть Берни останется за вас, сэр. Он столько дров наломает, что никакой мастер не разберёт.
   - А ты? Ты разберёшься?
   - Время покажет, - философски заметил Дик.
   Сэвидж вздохнул.
   За время, прошедшее с Августовского бесчинства, его мальчик возмужал и повзрослел. Не только телом, но и духом. Наблюдая, как Фобос мчится по небосклону, управляющий вдруг понял: так непринуждённо, с одной зажигалкой на двоих, им уже беседовать не придётся. Повинуясь внезапному порыву, он спросил:
   - Ричард ты когда-нибудь интересовался, кто твои родители? Для части твоих сверстников это прямо-таки навязчивая идея.
   Хоган усмехнулся:
   - Почему вас это беспокоит?
   - Я за тебя волнуюсь, - признался Сэвидж.
   Ричард закурил ещё одну сигарету.
   - Было время, - тихо сказал он, - когда я думал, что мой отец - вы.
   Управляющий хмыкнул:
   - Это ещё почему?
   - Ваше отношение. Вы явно выделяли меня, хоть и держали на расстоянии. Потом, когда мы стали спать вместе, я какое-то время переживал. Инцест всё-таки - в том случае, если вы действительно мой отец, - Хоган сделал несколько глубоких затяжек. - А потом мне стало всё равно. Когда ты мал, хочется нежности и ласки. Хочется, чтобы тебя слушали и слышали, чтобы гордились, любили - не за что-то, а просто так. Взрослея, начинаешь понимать, как это всё глупо и невыполнимо. Хозяину Марса родители не нужны. Улетайте на Землю, полковник. Там и воздух чище, и розы цветут лучше.
   Услышав шорох с места, где сидел Ричард, Сэвидж даже не оглянулся, не кивнул головой на прощание.
   "А чего ты хотел? - пульсировало в его голове. - Чего ты хотел от парня, из которого с пелёнок растили цепного пса? Били, ломали, травили - чтобы вырос злобным, обманывали и предавали - чтобы стал коварным, пичкали знаниями и умениями, отучали от страха своей и чужой смерти..."
   Внезапно в груди возникла боль, проткнув её раскалённой спицей. Отдалась в руку, затем в шею, накатила в голову огнём, обездвижила, ослепила.
   Последней мыслью Сэвиджа было: "теперь мне не придётся симулировать".
   50.
   Сначала Лерой получил записку, в которой "один старый собутыльник" назначал ему встречу. Текст капитана насторожил: уж слишком много проскальзывало там оговорок весьма и весьма личных. Чего только стоил намёк на место встречи. Откуда автор письма мог знать, где и что они пили с Хоганом после встречи того с падре?
   Лерой отправился в "Дольче Виту", как говорится, с расчехлённым кортиком. В баре к нему долго не подходили (за исключением обслуги, конечно). Самым подозрительным типом был худосочный седой верзила - то ли проходчик, то ли "песчаная крыса". У ног парня лежала видавшая виды сумка, истрёпанный комбез висел мешком, грязные волосы сосульками падали на лоб. Переглянувшись с барменом, капитан подошёл к верзиле:
   - Похоже, ты ошибся баром, колонист.
   - Это вряд ли, - ответили ему почти забытым, хрипловатым голосом. Не узнать голос было невозможно. Лерой замер: похоже, с ним говорил призрак.
   - Кто ты?
   - Бауэр, - назвался тощий. - Ричи Бауэр.
   И усмехнулся, как умел лишь один человек - правой стороной рта. Сердце капитана замерло, а потом вжарило так, что едва не вырвалось из груди.
   - Одна знакомая попросила найти вас, - Хоган-Бауэр сложил пальцы в знакомом жесте, означающем, что в усеянном "клопами" баре разговора не будет. - Сказала, вы тут бываете. Ей очень нужен именно ваш совет.
   Потрясённый гвардеец кивнул:
   - Да-да... Может, я сам с ней поговорю?
   - Она тут недалеко, в парке дожидается. Проводить? - восставший из гроба командир слегка кивнул: правильно, мол, подыгрываешь.
   - Разумеется, - Лерой без сомнений вышел из бара следом за Ричардом. Оказавшись в сквере, Хоган-Бауэр первым делом тщательно проверил сканером наличие следящей техники. Капитан оценил место по достоинству. Открытое, незамеченным не подойти, а пушистые ветки сосен закрывают обзор с крыш высоток.
   - Ну здравствуй, командир, - наконец сказал он.
   Мужчины крепко обнялись.
   - Рад тебя видеть. Прости, что водил за нос: так было нужно.
   - Я понимаю, - согласился Лерой, - политика.
   - Именно, - кивнул Дик. - Сразу скажу одну вещь. Лучше тебе узнать от меня.
   Капитан нахмурился:
   - Это ты о чём?
   - Подполье. Я на них работаю.
   Лерой глухо выругался. Но словами всю ярость не выразишь. Гвардеец широко замахнулся, вкладывая в удар массу всего тела. И, как обычно, промазал: там, куда угодил мощный кулак-кувалда, уже никого не было.
   Рука рассекла воздух, не встретив сопротивления. Инерция движения увлекала Лероя за собой. Сообразив, что раскрылся и глупо подставился, он попытался развернуться вокруг оси и поймать взглядом противника, который двигался как всегда стремительно и бесшумно.
   Хоган не стал дожидаться, пока он развернётся, и напал сзади, в излюбленном стиле. Резко ударил по нервным центрам прямыми и жёсткими, словно металл, пальцами. Капитан, ощутив внезапную немоту во всём теле, мешком осел на траву.
   - Извини, - Ричард опустился рядом, поддерживая однокашника за плечи. - Твоими кулачищами убить можно, а мне сейчас умирать нельзя.
   - Сволочь, - прохрипел Лерой. Просто чтобы опробовать голос. Раньше таким манером командир мог не только дара речи лишить, на тот свет отправить.
   - Как ты думаешь, почему я решился на всю эту авантюру?
   - А пёс тебя знает.
   - Я хотел завершить то, что начал Коэн, - сказал Ричард. - Оппозиция не возникла сама по себе, её организовал Пауль, чтобы совершить переворот и объявить Марс суверенной республикой, независимой от Империи. Понимаешь?
   - Нет. Я, в отличие от тебя, не занимаюсь политикой.
   - В этой жизни либо ты занимаешься политикой, либо она занимается тобой. Так вот, "Коблайн" арендует территорию Марса. После того, как закончится срок аренды - а осталось немного - колония автоматически станет частью Империи.
   Слегка остывший Лерой пожевал губами, осмысливая услышанное.
   - Не понимаю, что в этом плохого, - пожал он плечами. - Все получат имперское гражданство, станут ходить нормальные деньги, компания не будет отбирать детей у родителей. Я прав?
   - Не совсем, - тихо сказал Хоган. - Наша колония - огромный новый рынок. Как только Марс станет частью Империи, сюда рекой хлынут товары, за которые мы будем вынуждены расплачиваться только сырьём. А это не такие уж большие деньги, поверь мне. Доходы упадут, расходы вырастут, и мы превратимся в сырьевой придаток Империи на ближайшие пятьдесят-сто лет.
   - И ничего нельзя сделать?
   Ричард грустно улыбнулся:
   - Пауль придумал выход, но не успел воплотить его в жизнь.
   - И ты решил подхватить знамя, - кивнул офицер. - А как же Сэвидж? И все, кому принадлежит компания?
   - Всё, что я делаю, Лерой, одобрено управляющим. Вот доказательство, - Хоган протянул записку. Капитан вгляделся в неровные буквы, узнал роспись Сэвиджа, уважительно покачал головой. - Что же до компании, - Ричард вздохнул. - Она собственность императора. Формально, конечно, это не так, но он - хозяин большей части акций. Он диктует свою волю остальным совладельцам, а им это не нравится. И потом, сейчас даже мы не разделяем Марс и "Коблайн". Получается, колонисты - такая же собственность компании, как "землеройки" или купола. Если у нас не будет республики, мы из рабов "Коблайн" станем рабами императора.
   - А если будет?
   - Если? - переспросил Хоган. - "Когда", а не "если". Когда Марс станет суверенной демократической республикой, с правительством, парламентом и вооружёнными силами, император будет вынужден считаться с нашим мнением. Самостоятельное государство всегда уважают больше, чем колонию.
   - Чёртова политика, - выругался Лерой, которому высокие интриги были до одного места. - Два старых друга встретились - и чем они занимаются вместо того, чтобы раздавить бутылочку-другую? Лясы точат!
   Ричард усмехнулся. Пошарив в объёмистой сумке, он извлёк оттуда пластиковую канистру, до половины заполненную мутной жидкостью и одноразовые стаканчики:
   - Это, конечно, не "Посольская", но градусы те же.
   - Неплохо, - широкое лицо Лероя расплылось в улыбке. - От компании к подполью, от водки к самогону. Дальше падать некуда.
   - Значит, время прыгать вверх, - заметил Хоган, наполняя стаканы.
   Лерой усмехнулся:
   - Звучит убедительно.
   На Марсе начальник отдела безопасности являлся третьим по важности лицом после управляющего и технического директора. Гвардеец знал: у Дика Хогана есть голова на плечах, и если он отказался от немалых благ, положенных по должности, то сделал это ради благ ещё больших. "Похоже, командир нацелился в управляющие, никак не ниже", - подумал Лерой. Капитан думал, что хорошо знает однокашника. В тех пределах, в которых тот сам позволил себя узнать. Капитана всегда поражала способность Хогана добиваться поставленной цели. Он помнил, как горели глаза Дика перед штурмом школьного купола на выпускных учениях; сейчас там тоже сверкали искры. "Если я хочу иметь свой кусок пирога, нужно идти за командиром", - решил гвардеец.
   - Скажи, наконец, зачем я тебе нужен? - сказал капитан, опорожнив стакан. Самогона в канистре уже заметно поубавилось. - Не эту же дрянь глушить позвал.
   - Не, - хмыкнул однокашник. - Помощь нужна. Ты видел записки Сэвиджа? Одна из них для тебя, вторая - для Конвея. Управляющий дал мне ваши роты.
   - Зачем? - повторил капитан. - Власть захватывать?
   И по молчанию Ричарда понял: угадал. Лерой задумчиво почесал затылок. Он слышал о разгроме шайки террористов, "воинствующего крыла Оппозиции", которой руководил Леон Карсак, но капитан даже протрезвел, поняв, кто занял место старика.
   - Что, у подпольщиков с людьми напряжёнка? - спросил он.
   - У меня, - поправил Хоган.
   Лерой не стал уточнять, что да как. Политика - паршивое дело, чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Допил на пару с командиром самогон, а на следующее утро отнёс Конвею записку. Но пересказывать коллеге то, что слышал от Ричарда, не стал. Хватит с него и воскресшего Хогана.
   51.
   Маленький юркий кораблик мчался через пространство на огромной скорости. Разумеется, он был построен так, чтобы ускорение не отражалось на самочувствии пассажиров. Никаких дёрганий, зависаний и размазывающих по креслам перегрузок: люди с высоким общественным положением любят комфорт и скорость.
   Капитан единственного на Марсе курьерского корабля, он же пилот и штурман (из-за чего Джона Корвелла, смеясь, частенько называли "Троицей"), знал об этом не понаслышке. Ведь начальники - обычные пассажиры "Курта Коблайна". Сейчас на его борту летел сам управляющий. По слухам, старику требовалась операция на сердце, да такая, на которую ни один местный врач не подписывался; пришлось везти на Землю.
   Капитан окинул придирчивым взглядом сферу голоэкрана, которая окутывала пилот-ложемент серебристым полупрозрачным сиянием. Всё было в порядке: судно шло точно по заданному курсу, жалоб от пассажиров не было. Никто не проявлял любопытства и не ломился в капитанскую рубку. А значит, можно было немного расслабиться.
   Послушать музыку, например.
   Капитан Корвелл, шевельнув мизинцем, включил режим воспроизведения звука. Подумав, остановил выбор на классике - и пространство наполнилось волшебными, чарующими звуками.
   U 2, "Beautiful day".
   Умели же сочинять раньше! Не то что новомодные "творцы", у которых получается не музыка, а сотрясение воздуха в кишках. Заметив сигнал радиовызова, капитан поморщился. Отвлекать его в такой момент! Да он этому стюарду все ноги поотрывает с кой-чем в придачу, премии лишит и вообще!
   Корвелл уже открыл было канал внутрикорабельной связи, как вдруг до него дошло, что сработавший маячок находится совсем с другой стороны. А это уже связь класса "корабль-корабль".
   "Кому мы могли понадобиться в пустоте?", - удивился капитан и выключил музыку. Секунду спустя он плавным движением левой руки задействовал канал:
   - Говорит "Курт Коблайн", назовите себя. Приём.
   - "Курт Коблайн", говорит борт "Полста-семь". Как слышите? Приём.
   Связь была великолепная, почти без помех - похоже, второй корабль находился очень близко. "Но почему борт номерной?", - удивился Корвелл.
   - Борт "Полста-семь", это "Курт Коблайн", слышу вас отлично. Приём.
   - "Курт Коблайн", говорит борт "Полста-семь". Приказываю вам заглушить двигатели, лечь в дрейф и принять на борт призовую команду. Приём.
   - Это по какому же праву? - вырвалось у Джона Корвелла. - Кто посмел отдать такой приказ?
   - Личный посол его императорского величества на марсианских территориях, пельмень, - просветил капитана невидимый грубиян. - Глуши движки, а не то влеплю из главного калибра по ходу с упреждением - мало не покажется. Приём.
   Корвелл нервно сглотнул. Конечно, как он раньше не догадался. Только палубный истребитель с имперского авианосца сумел бы сблизиться с "курьером" настолько, чтобы обеспечить хорошую связь. Капитан вообразил агрессивный силуэт, зависший возле его кораблика, и содрогнулся.
   - "Курт Коблайн" - борту "Полста-семь". Начинаю торможение. Через минуту буду готов лечь в дрейф. Приём.
   - "Курт Коблайн", говорит борт "Полста-семь". Давно бы так. Принято. Отбой.
   Капитан перевёл дух, предупредил всех по внутренней связи. Представил, как занервничали пассажиры, узнав, что им предстоит общаться со всякими грубиянами. Пусть даже посланными личным послом его императорского величества.
   После капитан пошёл к шлюзу, наблюдать за стыковкой. Он знал, что имперцы всё сделают сами. И пристыкуются, и переходник протянут - в лучшем виде. Ему останется лишь открыть кодовый замок на шлюзе, чтобы десантники не решили, что им оказывают сопротивление. Но Корвелл всё-таки опоздал.
   Кораблик тряхнуло, когда он был у самого шлюза. Джон сильно ударился головой - перед глазами всё плыло. Видимо, имперский десант редко брал на абордаж курьерские суда. Замок на шлюзе десантникам тоже не понравился. Последовал ещё один толчок, послабее, и из открывшейся диафрагмы люка посыпались тёмные человекообразные фигуры.
   Корвелла затошнило. Лёжа ничком на палубе, он выругался сквозь зубы. Как, спрашивается, эти олухи собираются закрывать шлюз обратно?
   Фигуры разбились на пары и рассредоточились по коридору. Десантники были облачены в стандартные боевые "Хамелеоны", которые уже подстраивались под двухцветные переборки. Увидев над собой вооружённые, словно разрезанные пополам оранжево-коричневые фигуры, Корвелл решил не чертыхаться, а молча поднял руки.
   - Кто вы? - спросила левая фигура, вероятно, командир.
   - Джон Корвелл, капитан курьерского судна "Курт Коблайн". Шёл открывать вам шлюз и основательно приложился головой, - прохрипел он.
   - Можете держаться на ногах?
   - Не знаю, - сказал Джон. Фигура, стоящая справа, подняла его, не напрягаясь.
   - На борту есть врач?
   - Разумеется, - пробурчал Джон. - В этом рейсе корабль играет роль "скорой помощи".
   Это десантников уже не интересовало. Есть врач на корабле - и ладно. Джона Корвелла оставили подпирать переборку, а сами рассредоточились по кораблю, ища возможную опасность для того, кто шёл за ними.
   Если десантники в "Хамелеонах" выглядели чудовищами, то важный гость казался тем, чем был: человеком в стандартном скафандре лёгкой защиты. Когда он поднял забрало шлема, Корвелл с удивлением понял, что перед ним - женщина. Молодая и, чёрт побери, красивая.
   - Вы капитан этого судна? - услышал он.
   Джон кивнул и тут же пожалел об этом: его замутило с удвоенной силой.
   - Не подскажете, где находится медицинский отсек?
   - Я могу вас даже проводить, - сказал он, преодолев приступ тошноты. - Нам, можно сказать, по дороге.
   - Буду рада помочь, - женщина с готовностью подставила ему плечо.
   "Какая романтика, - думал Джон, ковыляя к медотсеку в обнимку с послом. - Раненый отважный пилот и спасающая его прекрасная дама. Прямо телесериал какой-то. Правда, дама не торопится восхищаться моей храбростью, да и я ей в подмётки не гожусь".
   - Вас не десантники ударили? - спросила посол.
   - Нет. Приложило о переборку, когда вы швартовались.
   - Мне казалось, что в это время все должны находиться на своих местах.
   - А я и был на своём месте, - буркнул Джон. - Торопился распахнуть перед вами шлюз. Вот ваши крутые ребята разнесли все замки, а как теперь быть с судном? Пока наши корабли соединяет переходник, всё в порядке, но стоит вам отстыковаться - и из "курьера" улетучится весь воздух. "Курт Коблайн" такого не заслужил.
   - Похоже, вы привязаны к нему, - заметила женщина.
   - Это мой второй дом.
   - Тот шлюз, через который ворвались десантники, единственный?
   - Разумеется, нет.
   - А что, если я попрошу командира десантников заварить замки шлюза, когда мы будем уходить?
   - Методом ваших пилотов? Тут один уже грозился подпалить мне нос. То есть не мне, а кораблю, конечно, - поправился Джон, окидывая взглядом люк медицинского отсека. - Ну, вот мы и пришли.
   - Станислас Сэвидж, управляющий "Коблайн" находится здесь?
   - А где ему быть? - удивился Джон. - У него ведь сердце, потому его врачи на Землю и везут. То есть везли.
   - Вы не будете возражать, если я поговорю с ним наедине?
   Формально Корвелл имел право возражать даже императору. Но, вспомнив о пушках летящего рядом борта "Полста-семь", перечить не стал. Врачи тоже оказались сговорчивыми - под дулами пушек, установленных на боевых скафандрах. Медики занялись капитаном, дав важным персонам возможность пообщаться наедине.
   Женщина в скафандре скрылась за металлическими створками.
   Изнутри медотсек "Курта Коблайна" был похож на палату-люкс дорогого частного госпиталя. В центре внимания приборов и врачей находился единственный пациент - лежащий в противоперегрузочном ложе рыхлый человек с залысинами над усталым морщинистым лицом.
   В имперской канцелярии были парадные фото управляющего. Там Станислас Сэвидж выглядел молодцеватым и подтянутым. Контраст был впечатляющим. Женщина закусила губу, достала из кармашка на поясе шприц-тюбик, вонзила его в капельницу. Дождавшись, когда препарат смешается с лекарством, она шагнула в поле зрения пациента и присела на край ложа:
   - Здравствуйте, господин управляющий.
   - Вы, - с усилием произнёс человек. Правая половина его лица осталась неподвижной.
   - Босс недоволен создавшимся на территориях положением.
   Сэвидж усмехнулся:
   - Он продолжает считать Марс территориями?
   Мужчина говорил медленно, с паузами, тщательно подбирая слова. Так, будто каждое обходилось ему в несколько минут жизни.
   - До сих пор там не случалось ничего, что могло бы изменить это мнение.
   Пациент закашлялся. Елене хотелось верить, что это не было попыткой скрыть смех.
   - В результате ваших неумелых действий цены на акции компании падают, вложения его величества обесцениваются, - продолжала она. - Такое можно счесть государственной изменой. Если я не ошибаюсь, вы сохранили подданство империи?
   - Да, - прохрипел управляющий.
   - Тогда я имею право арестовать вас за государственную измену.
   Сэвидж снова закашлялся.
   - Я не доживу до суда. Наследников нет. Не запугаете.
   - Да, вас практически нечем шантажировать, - кивнула Елена Сергеевна. - Разве что предложить одну вещь. - Она мастерски выдержала паузу. - Восстановить те записи в личном деле, которые были изменены перед отправкой на Марс. Вернуть доброе имя и честь офицера.
   Управляющий перевёл дух.
   - Мёртвые сраму не имут, - наконец сказал он.
   Женщина равнодушно кивнула. Бросила взгляд на часы. Прошло больше десяти минут с тех пор, как препарат попал в капельницу. Растворённое в крови вещество уже должно было достигнуть мозга. Пожалуй, стоило задать несколько прямых вопросов.
   Она активировала "умник" и начала беседу.
   - Лично вы верны империи?
   - Да.
   - А императору?
   Старик улыбнулся понимающе:
   - Методы те же.
   Елена Сергеевна повторила вопрос, усилив повелительные интонации. Услышав правдивый ответ, сделала в памяти зарубку.
   - Руководство компании саботировало её деятельность?
   - Да.
   - Кто?
   - Пауль Коэн. Я.
   - Каким образом?
   - Пауль... создал подполье. Я помог... воплотить замысел.
   Женщина насторожилась. Человек, находящийся под действием препарата, не мог лгать, отвечая на прямые вопросы. Но уйти от ответа, исказить информацию - вполне. Сейчас управляющий пытался проделать именно это. У Елены Сергеевны был опыт общения в такой ситуации, и в своих ощущениях она не сомневалась.
   - Каковы детали замысла?
   - Вначале Пауль хотел создать на Марсе идеальное общество. Чтобы у людей даже не возникало вопросов о справедливости. Никаких бунтов, забастовок, требований, профсоюзов и прочей ерунды. Рай для менеджеров, - управляющий перевёл дух. - Потом он решил, что это скучно. И что Марс слишком жирный кусок, чтобы отдавать его империи.
   Посол кивнула. Она читала и проект "Неодарвин", и ранние отчёты Сэвиджа. До того, как полковник занял место управляющего компанией, он был вполне лоялен к императору. Ей очень хотелось узнать причину, которая изменила точку зрения мужчины.
   - Пауль хотел, чтобы Марс перестал быть только освоенными территориями. Колония будет самостоятельным государством, - Сэвидж дёрнулся и захрипел. Приборы, следящие за его состоянием, тревожно запищали. Елена Сергеевна не пошевелилась. Будто хищник, она отслеживала малейшие изменения в мимике старика. - Карманная демократия. Правительство под контролем "Коблайн". Мой мальчик сделает всё как надо, Пауль...
   - Ваш мальчик? Кто он? Как его зовут?
   Управляющий закашлялся. Приборы снова тревожно запищали.
   - Нет.
   - Что, простите? - Елена Сергеевна была удивлена. Мало кто мог сопротивляться действию её фирменного коктейля, "сыворотки правды" и суггестора. Старики, лежащие на смертном одре, в это число не входили.
   - Не скажу, - повторил Сэвидж. Жилы на лбу мужчины вспухли, лицо покраснело - разум человека боролся с самим собой.
   - Уверены? У меня есть антидот.
   - Нет, - прохрипел старик. Автоматика взвыла, сообщая миру о критическом состоянии пациента. Елена Сергеевна подождала несколько минут, затем встала.
   - Прощайте, - сказала посол.
   Едва она вышла, в медотсек устремились врачи, готовые бороться до последнего за жизнь управляющего компанией. Елена Сергеевна сомневалась, что это поможет: время уже упущено. Впрочем, для Сэвиджа всё только к лучшему.
   Женщина задумчиво посмотрела на десантников в "Хамелеонах". Маскировка боевых скафандров была отключена, и матово-чёрные громады выглядели донельзя угрожающе.
   Посол шагнула в коридор, десантники - вслед за ней.
   "Кто этот парень? - думала Елена, идя к шлюзу. - Сэвидж назвал его "мой мальчик". Кто он? Сын? Любовник? Кто захотел отобрать у императора кусочек власти? Из-за кого меня разлучили с Роджем?"
   Да, это не Рин, где многое решалось силой. Точнее, не столько ей, сколько угрозой её применения - когда все участники конфликта поняли, что хрупкая на вид человеческая самка может не просто требовать. Там она не боялась применять силу, не побоится и теперь.
   Пилот борта "Полста-семь" не блефовал, угрожая влепить по "курьеру" из пушек. И не проявлял личной инициативы. У него был чёткий приказ: задержать судно во что бы то ни стало. Невзирая на присутствие на его борту гражданских лиц. Эскорт посла состоял из бойцов элитных частей, не первый год сражавшихся в необъявленной антипиратской войне. Их верность трону, впрочем, как и способность выполнять такие приказы, не вызывала сомнений.
   "Мальчик! - хмыкнула Елена Сергеевна. - Я прикажу убить его, едва вычислю".
   Вернувшись на корабль, она приказала десантникам заварить шлюз, чтобы сохранить герметичность "Курта Коблайна". Как экипаж будет выбираться из посудины на Земле, посла не волновало.
   52.
   Подходящую к случаю одежду я подготовил заранее. Чёрные свитер и джинсы, трикотажную шапочку-маску, ботинки имперского десанта на жёсткой рифлёной подошве. Обувку мне подогнал Урикон, содрав, как водится на чёрном рынке, тройную цену, бронежилет подкинул Лерой, с которым я едва успел наладить контакт. Всё это, вместе с мечом и фирменным кортиком марсианской гвардии, я сложил в большую мягкую сумку, чтобы переодеться уже в Марсoполисе.
   События подгоняли. На Марс уже летел представитель императора, и наверняка не на лёгком прогулочном катере. В чреве Вилмы копошилось существо, в котором спаялись наши с ней гены. Я не испытывал священного трепета перед этим комком плоти. Он был всего-навсего средством укрепить непрочный политический союз - Вилме нравилось полагать, что ребёнок в её чреве является надёжным рычагом давления на меня, и причин разочаровывать женщину пока не было. Ещё имелся падре и его одураченное войско, от которых тоже следовало ждать всего, чего угодно.
   Сэвидж помог мне с людьми, Урикон и Да Силва - с материальным обеспечением. Особенно старался Карим: снабдил детальным планом здания компании, добыл у медиков баллоны с наркогазом, организовал их установку и даже взял на себя ответственность за то, что газ проникнет в казармы в условленное время.
   Гангстеров не удивило, что я откололся от отца Майкла. Как сказал Урикон, это был вопрос времени. Подельники знали: священникам и гвардейцам светят разные звёзды, их дороги могут лежать рядом, но никогда не пересекутся.
   Все детали нового плана были обговорены, час "Х" приближался. Вжикнув молнией замка, я встряхнул сумку, чтобы убедиться - там ничего подозрительно не брякает. В двери соседней комнаты показалась Вилма:
   - Ричи, ты уверен, что поступаешь правильно?
   - Уверен. Я действую в наших с тобой интересах - значит, я прав.
   - А другие? - она взглянула на меня, словно богиня совести. Материнство проявлялось в ней обострённой чувствительностью и чувственностью. - На их интересы тебе плевать?
   - Угу, - я чмокнул её в лоб, - горбатого могила исправит. Найди безопасное местечко на эту ночь. Чтобы я за тебя не волновался.
   Вилма задумчиво улыбнулась. Что поделаешь, у нас очень разные взгляды. До сих пор нам хватало ума не вмешивать политику в личную жизнь, но всему рано или поздно приходит конец.
   - Какой же ты у меня, - она немного помолчала, водя ладонью по моей чисто выбритой щеке, - заботливый.
   Сказала, будто ядом капнула. Я не отреагировал: сейчас было глупо заводиться из-за пустяков.
   - Не хочешь пожелать мне удачи?
   Вилма вздохнула, но всё-таки поцеловала меня. Холодно, будто незнакомца.
   - Возвращайся, - сказала она, когда я уже стоял на пороге. - Живым.
   И снова мне показалось, что она хотела сказать что-то совершенно другое. Я атеист и никогда не был суеверен, но, выйдя из квартиры, трижды плюнул через левое плечо.
   53.
   Перевернув листок календаря, Бернард машинально отметил, что прошёл уже месяц с тех пор, как Сэвидж покинул Марс. Компанией управлял заместитель, которому старик велел прислушиваться к советам Клейна. И тот, будто издеваясь, спрашивал его мнения по каждому поводу.
   Коридоры главного здания, обычно полные народу, поражали безлюдьем. Сотрудники продолжали ходить на работу, но сидели по кабинетам тише воды, ниже травы. Прибыль падала. Со дня на день ждали прибытия личного посла императора, который - по слухам - обещал навести здесь порядок.
   Бернард окинул кабинет управляющего хозяйским взглядом. Тут всё было так, будто Сэвидж ненадолго вышел: открытая коробка с сигарами на краю рабочего стола, разбросанные схемы и графики - он любил читать информацию с бумаги - экран терминала с последними экономическими сводками.
   Сев в кожаное кресло, Бернард уложил ноги на стол и, дотянувшись до коробки с сигарами, взял одну. Повертел в пальцах, провёл перед носом, вдыхая запах настоящего кубинского табака. В чём-чём, а в этом управляющий толк знал. Чёртов Хоган, говорили, почему-то отдавал предпочтение дешёвым сигаретам.
   Ублюдок. Туннельный крысёныш. Других слов для предшественника у Клейна не было: урод клал его на обе лопатки даже после смерти. Взять хотя бы внутреннюю безопасность колонии - все улучшения только ломали придуманную и отлаженную Хоганом систему. Бернард хотел, чтобы его противник воскрес из мёртвых. Может, хоть тогда он сумеет потягаться с ним на равных.
   А чёртова оппозиция? В последнее время только и слышно: при Хогане подпольщики как по струнке ходили, а вот он, Клейн, их распустил. Теперь они по кабельному телевидению агитацию ведут, общественность переманивают, "Новости Свободного Марса" выпускают. В один и тот же час, каждый день, из одной и той же студии. Бернард голову сломал, пытаясь понять, как они такое проделывают.
   Начиналось всё почти безобидно: повстанцы требовали повысить зарплату, снизить цены на воду и воздух, отменить налог на бездетность - под такими словами даже ленивый подпишется. Со временем они обнаглели, а теперь и вовсе призывали не ходить на работу, не слушать начальство, помнить, что компания огромное частное предприятие, а никак не государство, ну и так далее. Если так и дальше пойдёт - не миновать мятежа. Усмехнувшись, Бернард достал футляр с сигариллами из настоящего виргинского табака. Конечно, это не скрученные вручную кубинские сигары управляющего, но ведь и он пока лишь советник его заместителя. Воздух в кабинете наполнился терпким ароматом.
   Разумеется, никакого мятежа не будет: только идиот решится выступить против тренированной гвардии компании. Конечно, этот психованный священник - как там его, отец Майкл, кажется? - может запросто отправить на смерть всех прихожан, да и старый маразматик Леон Карсак оставил немало обученных людей. Но эта жалкая кучка против целого гарнизона Марсoполиса?
   Бернард Клейн усмехнулся, представив себе эту картину. Резня получится ещё более впечатляющей, чем во времена Августовского бесчинства, когда трупы вывозили целый час, а кровь отмывали до самого вечера.
   54.
   Далеко внизу, под хитросплетением технических уровней, была крохотная комнатка. Там, в недрах Марса, как в бункере, укрывался главный пульт управления климатическими установками Марсoполиса. От дежурных за пультом зависела жизнь целого города. А жизнь дежурных зависела от Карима Да Силвы.
   Мало ли у человека способов влезть в долги? Десятки и сотни; а вот расквитаться с ними - проблема. Тем, кто сидел за пультом в эту ночь, Карим простил долги в обмен на "небольшую" услугу.
   В назначенный час операторы выключили системы кондиционирования и очистки воздуха в секторах, которые им указал Карим. Там размещались казармы гвардейцев и квартиры офицеров; на служебных графиках сектора были помечены грифом "отключать в последнюю очередь". Нарушение этого правила означало увольнение и высылку на рудники.
   Стихли ураганные воздушные потоки, перестали вращаться лопасти огромных вентиляторов. Заслонки автоматически скользнули вниз, изолировав сектора от остального мира. Затем сработали таймеры на баллонах с наркогазом, установленных с наружной стороны вентиляционных каналов.
   Выполняя приказ Да Силвы, операторы держали систему обесточенной ровно сорок минут. За это время газ из баллонов смешался с воздухом в секторах.
   Операторы не имели понятия, зачем Кариму Да Силве понадобилось отключать вентиляцию в казармах гвардии. Они отрабатывали свои долги. Через сорок минут исполинские машины снова заработали, протягивая через фильтры отравленный воздух.
   55.
   Сработал будильник на часах, и капитан гвардии Лерой открыл глаза. До часа "Х" осталось немного. Пружинисто спрыгнув с верхней полки, капитан стал будить своих людей. Большинство уже не спали, лежали в темноте с закрытыми глазами, дожидаясь сигнала. Прихватив одежду и личное оружие, сто двадцать тренированных бойцов скрылись в боковом туннеле казармы. Вставив в замок личную карточку, Лерой набрал код, и герметичные двери изолировали "их" туннель от остального пространства. Придирчиво оглядев ребят, Лерой спросил:
   - Все прихватили антидот? Напоминаю: с этой минуты мы нарушаем присягу, данную Компании. Повторяю: мы идём против администрации колонии.
   - Не читай мораль, командир, - прервал его один из офицеров. - Мы не кадеты. Понимаем, на что идём. Скинуть этого придурка Клейна и поставить своего парня, Хогана! Все помнят Хогана?
   Гвардейцы зашумели, соглашаясь. Все поминали его в барах и клубах, когда в новостях сообщили о гибели безопасника. Лерой и сам надрался тогда, в компании с одной из любовниц Ричарда. Жаль, он плохо запомнил то, что было потом.
   Бойцы стояли в закрытом туннеле, держа наготове шприц-тюбики с антидотом. Казарму уже заполнял наркогаз, официально считавшийся безвредным. Но одно дело дышать им в клинике под присмотром врачей, сдав накануне кучу анализов и получив точно рассчитанную дозу, и совсем другое - вдыхать полной грудью на глазок и от души отмеренную отраву.
   Лерой не верил, что газ не причинит вреда оставшимся в казарме бойцам. Меньшее, что им грозило - адская головная боль на следующее утро. Усилием воли капитан отогнал эти мысли: сейчас его должны заботить только свои люди. Вколов антидот и проследив, чтобы все получили по дозе противоядия, он раскрыл дверь.
   Воздух пах имбирём. Аромат щекотал нос и горло. Кто-то, не сдержавшись, громко чихнул. Лерой пригляделся:
   - Зборовски, ты? Укол сделал?
   Боец угрюмо кивнул.
   - Постарайся сдерживаться, не кашлять. Не раздражай горло. Это ко всем относится! - повысил он голос. - Держаться вместе, не отставать!
   В арсенале гвардейцы разбрелись между стеллажей. Парни деловито отбирали нужное, складывали в большие сетчатые тележки, выкатывали в коридор. Уже там надевали защитные доспехи, подключали оружие и шлемы, загружали картриджи запасными боекомплектами. Кто-то стал закрашивать чёрными маркерами эмблемы Компании, каплями янтаря сиявшими на угольно-чёрных кирасах.
   - Отставить! - рыкнул капитан. - Не убирать треугольники! Нас должны принимать за своих!
   - Ясно, - буркнули сзади. - Военная хитрость. Чтоб от других не отличаться.
   "Умники, чтоб им!", - скрипнул зубами Лерой. Из казармы он вышел последним, запечатав за собой внешний люк. У спящих за массивными створками людей оставались запасы воды, еды и необходимых медикаментов. К тому же капитан не сомневался, что ребят скоро освободят.
   Сверившись с часами, Лерой повёл гвардейцев на верхний уровень, к выходу в центр Марсoполиса. Бегом: у них не оставалось в запасе ни минуты. Он действовал по инструкциям, которые Хоган передал ему и Конвею. Его рота отвечала за шлюзы и главный офис, рота Конвея - за космопорт и энергостанцию.
   Ранним утром улицы Марсoполиса были пустынны. Тускло светили фонари, а купол подсвечивало медленно встающее Солнце. Мало света и много теней, прячась в которых мятежные гвардейцы вышли на главную площадь. По дороге от них отделились четыре группы - им предстояло заняться шлюзами.
   Оказавшись в назначенном месте, капитан поискал глазами командира. Безрезультатно. Ни шума, ни движения. Внезапно из переулка выскользнул силуэт, молниеносно пересёк открытое пространство и растворился среди гвардейцев. Те даже не успели среагировать.
   - Похоже, твои ребята ещё не проснулись, - заметил Хоган. На нём был чёрный облегающий костюм, высокие, туго зашнурованные ботинки и надвинутая на брови вязаная шапочка. За плечами виднелась рукоять меча. Кортик он заткнул за пояс.
   - Молодёжь, - буркнул Лерой. - Привыкли к лёгким прогулкам.
   - Ясно, - кивнул Дик. - Что ж, - он чуть повысил голос. - Ставлю задачу: захватить главный офис, уничтожить архив и вывесить на фасаде флаг Марсианской Республики. - Он похлопал по свёртку со скатанным полотнищем, притороченному к поясу.
   - Не иначе святоша хочет нашими руками жар огрести, - сказал кто-то себе под нос. Лерой напрягся: опять политика! Но Хоган, как всегда всё расслышавший, знаком приказал ему не вмешиваться.
   - Дело не в попах и не в террористах, - сказал он, обходя людей, - дело в том, какое будущее ждёт Марс. Станет ли он задворками империи или превратится в самостоятельное государство. Сейчас удобный момент, чтобы получить результат, не увязнув в бойне и терактах. Что же до святоши - оставьте его мне, - Хоган усмехнулся так, как мог только он, правой стороной рта. - А теперь я скажу вам, как мы войдём в здание.
   Гвардейцы замерли. Они были готовы исполнить любой его приказ. Лерой видел: Дик это чувствует и наслаждается моментом.
   - Вы меня арестуете, - улыбнулся он.
   - Как это? - удивился кто-то.
   - Я возглавляю составленный Клейном список врагов режима, - улыбаясь, пояснил Хоган. - С таким пленником передовую группу пропустят в здание без лишних вопросов. Оказавшись там, группа разделается с охраной и впустит остальных. Далее стандартная зачистка. Технику не трогать. Гражданских, что не будут сопротивляться, тоже.
   Мысленно Лерой согласился с командиром. Брать здание Компании штурмом - рисковать куполом. Гражданских лиц там немного, сейчас в главном офисе только гвардейцы. Он дотронулся до фирменного кортика, единственного оружия, перед которым не могли устоять защитные доспехи, прошептал: "у тебя сегодня будет тяжёлый день".
   - Ричард, - обратился он к Хогану, едва тот закончил инструктаж. - Разреши мне идти с тобой, в первой группе.
   - А как же иначе? - ответил тот. - Ты забыл служебные инструкции? Особо опасных арестованных сопровождают высшие чины.
   - Действительно, - усмехнулся Лерой. - Ваше оружие, сэр!
   Ричард покорно отдал ему меч с кортиком и свёл руки за спиной так, чтобы со стороны казалось, будто на запястья одеты наручники. Капитан, критически оглядев "пленника", покачал головой:
   - Не хватает одной детали, командир. Ты уж извини. - И, размахнувшись, аккуратно припечатал ему левую скулу. Стоящие рядом гвардейцы ахнули: рука у Лероя была тяжёлая. Хоган качнулся, потряс головой. Из разбитой губы выступила кровь. Следующий удар, нанесённый тыльной стороной ладони, облачённой в защитную перчатку, пришёлся точно в правую бровь и содрал изрядный лоскут кожи. Кровь хлынула на лицо рекой.
   - Чтобы такой крутой парень, как ты - и сдался без сопротивления? Да кто мне поверит? - пояснил капитан извиняющимся тоном.
   Гвардейцы переглянулись: мало кто из них сумел бы сдержаться и не ответить на такие удары. Не иначе и Хоган сейчас как врежет! Для большего правдоподобия. Но "арестованный" лишь морщился, ощупывая бровь и скулу, опухающие на глазах.
   - Только не надо накидываться всем скопом, - сказал он, оглядывая гвардейцев, затаивших дыхание в ожидании хорошей драчки. - Я и так смотрюсь в самый раз.
   56.
   Падре не удивился, увидев в часовне Вилму Мун посреди ночи: женщина часто навещала духовника. Но сейчас она явилась на удивление невовремя. В ризнице ждал инструкций Дольф Метрикс. Судьба свела под одной крышей двух неравнодушных к Хогану людей. И если Вилма, похоже, была влюблена в Ричарда, то Дольф его смертельно ненавидел.
   "У дьяволёнка талант заводить врагов, - с улыбкой думал падре, - и лишь один способ от них избавляться". Способ этот, радикальный и эффективный, Хоган освоил в совершенстве. Это мог бы подтвердить Леон Карсак, наверняка беседующий сейчас с апостолом Павлом.
   - Здравствуй, дочь моя, - широко улыбнулся падре. - Что привело тебя в дом Божий?
   - Как всегда, святой отец, - улыбнулась женщина. - Желание успокоить душу, тем более, что сердце у меня всегда спокойно.
   - Двери храма всегда открыты для верующих. С Ричардом всё в порядке?
   - Да. А почему вас это волнует?
   - В последнее время он стал очень скрытным. Конечно, некоторые дела, - падре значительно улыбнулся, - требуют именно такого отношения, но не все.
   Вилма продолжала улыбаться, глядя отцу Майклу в глаза:
   - Эти дела, отче, Ричард не обсуждает даже со мной. Сегодня я пришла просто помолиться.
   - За него?
   Женщина кивнула. Падре окинул взглядом часовню, еле освещённую огнями восковых свечей, и предложил духовной дочери помолиться вместе. Ничего не случится, если Дольф немного подождёт; отец Майкл чувствовал: Вилма пришла сюда по очень важной для неё причине. Хоган сейчас в отпуске, с чего бы им разлучаться?
   Стоя рядом с ней, священник вслушивался в произносимые шёпотом слова молитвы. Он слегка вздрогнул, поняв, что женщина просит Бога даровать победу над врагом. Какого врага она имела в виду? Неужели?..
   "Неужели Хоган сам организовал восстание? Туннельный крысёныш!"
   - Скажите, Вилма, - невинным голосом спросил падре, - Ричард знает, что вы здесь?
   - Конечно нет, святой отец. Он ведь не видит никакого смысла в религии.
   - Безбожник, - покачал головой падре. На краю сознания зародился и начал формироваться ужасающе греховный план. - Атеист. И вы не пытались его переубедить?
   - Увы, отче. Как говорит он сам: "горбатого могила исправит".
   Священник кивнул. План обрёл ясность, оставалось решиться. К несчастью, он не знал, как нужно брать в заложники людей вообще и молодых женщин в частности. Поэтому он просто встал, схватил тяжёлый подсвечник и опустил его на голову женщины. "Не убил ли я её?", - возникла запоздалая мысль. Испугавшись, падре стал нащупывать пульс на шее Вилмы.
   - Что вы делаете, отче? - раздался над самым ухом голос Метрикса. Бывшему агенту Хогана надоело сидеть в тёмной ризнице.
   - Н-ничего. Пульс проверяю.
   Смерив падре взглядом, Дольф довольно профессионально приложил пальцы к сонной артерии женщины:
   - Жить будет. Какого чёрта вы её ударили?
   - Не сквернословьте в храме, сын мой! Она пришла сюда помолиться.
   - И вы поставили за это подсвечник ей на голову? Отче, да вы просто маньяк!
   - Ты ничего не понимаешь, - прошипел отец Майкл. - Она пришла молиться о победе для своего любовника!
   Метрикс сглотнул:
   - Но это значит, что...
   - Именно! - падре замолчал, вспомнив об электронных "жучках", которыми была напичкана колония. - Пойдём в исповедальню, сын мой.
   Оказавшись в тесной кабинке, священник продолжил:
   - Сейчас Хоган со своими людьми штурмует офис компании, а мы можем оказаться в стороне, если ничего не сделаем. Вилма - наш единственный шанс. Хоган привязан к ней, его можно шантажировать ей.
   - Чушь собачья, - перебил его Метрикс. - Дика нельзя шантажировать бабой, ему на неё плевать.
   - Не надо грубить, - чётко произнёс священник. - Если я говорю, что можно - значит можно. Пока она у нас, мы будем им управлять. Недолго. Тебе должно хватить времени, чтобы уничтожить Хогана.
   - Убить, отче, - поправил Дольф. - Называйте вещи своими именами.
   - Хорошо, - неожиданно легко согласился падре. - Убить. Но знай, Дольф: ты далеко не первый. Все предыдущие попытки провалились, тебе следует быть осторожным.
   - О ком это вы? - ухмыльнулся двойной агент. - О Леоне? Этой старой перечнице? Карсак был старым маразматиком, а я прошёл ту же подготовку, что и Хоган. Не надо нас равнять.
   Священник закатил глаза. Если Дольф считает, что может прикончить Хогана, пусть попробует. Если не убъёт, то хотя бы измотает. А там подоспеет он с заложницей в одной руке и с оружием в другой. Никакого промедления. Одна пуля взбрыкнувшему перебежчику, вторая его незадачливой любовнице.
   Оружие у падре было. Короткоствольный шестизарядный револьвер, ввезённый на Марс в качестве антиквариата. В колонии спиленный боёк заменили новым, достали патроны, и теперь в барабане масляно поблёскивали их латунные бока.
   - Я вас не ровняю, - сказал падре. - Но женщину мы всё равно возьмём.
   - Почему?
   - Я ведь не проходил ту же подготовку, что и вы с Хоганом. Вилма станет моим щитом и мечом.
   57.
   В то, что блеф сработает, я поверил, только увидев, как расходятся перед моими ребятами тяжёлые бронированные створки. Двери тут что надо, - сам заказывал, - они могут выдержать даже небольшой взрыв, а потому проникать в здание следовало только хитростью.
   К счастью, охрана привыкла надеяться на автоматику. В холле сидел единственный дежурный, спросонья не соображавший, о чём идёт речь. Лерой кое-как втолковал ему, что хочет сдать недавно арестованного особо опасного преступника.
   - Чёрт! Это же сам Бауэр! - воскликнул гвардеец, сразу же узнавший меня, несмотря на наведённый Лероем "макияж".
   - А ты как думал? - проворчал капитан. - Сказано же тебе: "особо опасный".
   - Неплохо вы его отметелили, - донеслось из динамика.
   - Сопротивлялся. Открывай давай, у меня там дыра в периметре, - поторопил гвардейца Лерой. - Чёрт те что может случиться, пока мы тут душевно болтаем.
   - Сейчас, сейчас, - тот принялся жать на кнопки. Через секунду двери дрогнули и стали медленно расползаться в стороны. Дождавшись, когда створки разошлись на нужное расстояние, мы вошли внутрь.
   Гвардейцы - никудышные притворы. Едва очутившись в холле, "конвоиры" развернулись в цепь, а те, что держали меня, отпустили руки и схватились за оружие, собираясь пристрелить охранника.
   - Отставить! - прошипел я, выуживая из прикреплённых к запястью ножен метательную иглу. - Тут нужна тонкая работа.
   Мгновение концентрации - и сильный удар отшвырнул труп на спинку кресла. Игла вошла точно в середину лба и торчала там блестящим металлическим рогом. Перепрыгнув через стойку пульта, я усадил вахтёра так, чтобы казалось - парень устал и решил подремать, положив голову на руки. Теперь нужно было впустить остальных. Разбираясь в экранах и кнопках, я заметил, что в последние минуты жизни он смотрел боевик, очередную пародию на реальную жизнь.
   Создатели охранной системы не рассчитывали на умниц: управиться с пультом смог бы и ребёнок. Когда в холл вломились ребята Лероя, я отобрал у него меч и кортик. Ниндзё-то я привычно забросил за спину, рукоятью вниз, - чтобы было удобно вытягивать правой рукой, - а кортик закрепил на правом плече. Он у меня предназначен для левой, хотя разницы нет: обеими руками я владею одинаково.
   - Ну что? - спросил Лерой, глядя, как я пристраиваю клинки. - Расходимся?
   - Да, как и договаривались, - я протянул ему крохотную пуговицу носителя. - Здесь подробная схема здания, проследи, чтобы все загрузили. И дай пару толковых ребят - я уйду в свободную охоту.
   - Значит, ты не будешь командовать нами?
   Я сказал Лерою, что у меня есть дела поважнее. Этот день наверняка войдёт в историю, и каждый из нас получит долю славы и памяти. Переворот должен выглядеть, как народное восстание, а не как внутренние разборки компании. Кроме того, заглянув в архивы, имперские дознаватели получат очень любопытную картинку.
   И ещё. Посол, о котором рассказывал Сэвидж, наверняка был крутым парнем. Десять против одного - он прилетит на Марс с хорошей поддержкой, достаточной, чтобы навязать нам волю императора. А уж тот, захватив власть, наверняка захочет почистить ряды. Я не хотел угодить на рудники за то, что носил чёрную форму, занимал роскошный кабинет и выполнял приказы управляющих. Я должен был войти в новую жизнь с чистой биографией. А мои файлы были не только в архиве компании, но и в кабинете Сэвиджа. Про это я, разумеется, умолчал.
   - Капитан, - заметил я, прилаживая к горлу микрофон, - ты уже большой мальчик, мне незачем стоять у тебя над душой. К тому же у нас будет надёжная связь. Свистнешь если что.
   - Выбирай, кого хочешь, - сказал Лерой, - дураков тут нет.
   Я поблагодарил его и, выбрав наугад, повёл ребят на этажи начальства. Там были свои, внутренние лестницы, а от простых смертных офисы боссов отделял натуральный блокпост. Раньше хватало сканера и двух гвардейцев.
   Людей на блокпосту мы застали врасплох. Заспанные охранники бросились к оружию, но было уже поздно. От пуль не увернулся никто. Покончив с коллегами, парни озадаченно уставились на трупы.
   - Какие-то проблемы? - спросил я.
   - С-сэр, - сказал один, - мы их всех... знали.
   - И что?
   Гвардейцы угрюмо промолчали. Я подошёл ближе:
   - Думаете, они поступили бы иначе? Забрали у вас оружие и отправили на губу? Как же, - я кивнул на трупы. - Вы сами лежали бы на полу.
   Парни сглотнули. Им не хотелось умирать. И замечательно.
   - Сейчас мы должны подняться на самый верх, к кабинетам больших боссов, архиву и аппаратной кабельной сети. Задача - изолировать аппаратную и уничтожить архив.
   - Это ещё зачем?
   - Там хранятся данные о нас, - ответил я. - Клейн превратил гвардейцев в карателей. С таким послужным списком нам будет одна дорога: в уборщики.
   Вопросов больше не было.
   Мы шли по верхним этажам центрального офиса, похожим на огромный лабиринт. Здание компании строилось так, чтобы его защитники везде могли устроить противнику кровавую баню. В путанице залов, коридоров, кабинетов и переходов хорошо иметь рядом надёжных людей. Людей, которых связывают радио, общая цель и пролитая вместе кровь - лучший цемент во все времена.
   Я натянул маску, чёрную вязаную шапочку с прорезями для глаз, поправил микрофон. Парни не поднимали непроницаемо-угольные забрала шлемов.
   - Караулка чиста, - доложился я Лерою, - мы идём на самый верх, по западной лестнице.
   - Мы на втором этаже, - донеслось в ответ, - сопротивления пока не встретили. Так, пара истеричных дамочек. Мы заперли их в кабинете и отключили связь. Выдрали с корнем все провода, какие нашли.
   - Ясно. Отбой.
   Моя группа помчалась вверх по лестнице.
   58.
   Бернард Клейн варил на спиртовке кофе. Это был ритуал, отточенный за сотни бессонных ночей. Он презирал кофеварки, считая, что машины портят вкус напитка.
   Ритуал начинался с размалывания пригоршни загодя обжаренных зёрен на ручной мельнице. Древнее устройство скрежетало, наполняя воздух ароматом раздробленного кофе. Тем временем на спиртовке в колбе из огнестойкого стекла нагревалась вода. Изюминка состояла в том, чтобы зёрна смололись точно к началу закипания воды. Бернард с упорством маньяка придерживался этого правила и ненавидел, когда его отрывали - ведь тогда либо выкипала вода, либо кофе терял часть аромата. На следующем этапе размолотые зёрна смешивались с корицей, насыпались в медную турку, уже стоящую в нагретой до нужной температуры песчаной бане и заливались закипающей - но не кипящей! - водой. После этого оставалось только следить, чтобы кофе не сбежал.
   Кофейное хозяйство размещалось на особом столе. Там же стояли чашки, похожие на глиняные напёрстки, жестянки с кофе и пряностями и графин с водой. От кабинета стол отгораживала лаковая ширма, взятая из поместья Хогана. На порыжевших от времени створках красовались призрачно-лёгкие пейзажи, вычурные цветы и птицы с ярким оперением. Похоже, Дику нравились восточные штучки.
   Бернард предпочёл бы взять знаменитый клинок, подаренный Хогану лично Сэвиджем, но в поместье его не оказалось. Позже Клейн увидел в доме управляющего деревянную стойку с мечом в простых чёрных ножнах, тем самым ниндзё-то. Он долго ломал голову, гадая, почему Сэвидж забрал подарок - и наконец списал это на старческую причуду.
   "Ничего, - думал Бернард, проворачивая ручку мельницы, - скоро я пойду туда и заберу меч. А потом найду Хогана и отрублю ему голову этим клинком".
   Клейн всё ещё помнил, как Дик унизил его на выпускных учениях.
   Кофе уже варилось, когда раздался вызов.
   - Гвардейцы поймали Ричи Бауэра, сэр, - доложили ему, - и, похоже, отделали его по полной программе. Сейчас мы его оформим и отправим вниз.
   - Действуйте, - разрешил Клейн.
   Он подошёл к зеркалу и самодовольно улыбнулся. Жаль, что Сэвидж улетел, он похвалил бы его за эту удачу. Поймать самого неуловимого террориста!
   "Удача изменила подпольщикам, - думал Бернард, наливая кофе. - Арест Бауэра лишь начало. Дознаватели раскрутят его по полной программе. Он сдаст всех, кого знает, и я вырву оппозицию с корнем!"
   Чашка выскользнула из его рук и разбилась. На белом ковре расплылось пятно цвета запёкшейся крови. Клейн забористо выругался и вышел из кабинета.
   В коридоре царила пустота. Даже гвардейцы у дверей в кабинет управляющего куда-то исчезли. Отделанные деревом створки лифта съезжались и разъезжались, как заведённые. И больше ни одного звука.
   Клейн завернул в холл, украшенный живыми цветами. Там неподвижно, будто статуя, стоял рослый худощавый человек в чёрном. Лицо прикрывала вязаная маска с прорезями для глаз. Из-за спины выглядывал меч, на плече красовался гвардейский кортик.
   Оглянувшись, Бернард увидел широкоплечих гвардейцев, перегородивших коридор. Увидев их, Клейн машинально приказал арестовать пришельца.
   Гвардейцы не пошевелились.
   - Сегодня они не с тобой, Берни, - раздался знакомый голос. Человек стянул маску, отбросил её в сторону.
   - Дик Хоган, - потрясённо выдохнул Клейн. - Но ты же... Ты же погиб.
   - Надо же, имя вспомнил, - насмешливо сказал тот. - А то ведь иначе как "туннельным крысёнышем" не обзывал.
   - Ты тоже в долгу не оставался, - буркнул Клейн. - Зачем пришёл?
   В ответ Хоган лишь улыбнулся:
   - Угадай с трёх раз. - И, протянув руку за спину, вытянул меч из ножен. Покидая их, клинок шипел, словно змея. - Сразимся? Со школы мечтал.
   Бернард показал пустые руки:
   - Ты же не станешь убивать безоружного?
   - Почему бы нет? - ухмыльнулся Дик. - Хотя... Парни, - обратился он к гвардейцам, - принесите Клейну меч! Посмотрите, на что способны ваши начальники.
   Ощутив в руках знакомую тяжесть, Бернард открутил "мельницу", вспоминая полузабытые навыки. Конечно, его клинок не японский ниндзё-то Хогана. Тот - лёгок как пёрышко и остёр как бритва, с простой квадратной цубой и рукоятью, обтянутой шероховатой акульей кожей. Его же меч - парадное оружие с почти метровым клинком и крестовой гардой, украшенное золотой насечкой и камнями.
   "Ничего, - подбодрил себя Клейн, - главное тут мастер, а не инструмент. Кто знает, где провёл Хоган всё это время. Может, он даже не тренировался".
   И тут он увидел, как Дик перебросил кортик одному из "гвардейцев".
   - Я готов, - объявил Берни, хотя понимал: надеяться ему не на что.
   - Наконец-то, - хмыкнул Хоган. - А то я уже соскучился.
   Противники сблизились. Начали со степенного шага и закончили резким броском, перейдя на бег. Последовал быстрый обмен ударами. Из тех, которые не видно непривычным глазом. Мгновение - и два шефа гвардейцев, бывший и настоящий, вновь оказались по разные стороны холла.
   Клейн бросил взгляд на свой меч, разглядел зазубрину на металле.
   - В чём дело, Берни? - небрежно бросил Дик. - Запыхался?
   Будто развлекаясь, он провёл кончиком меча по дубовому паркету, очерчивая дугу, и в воздух взвился тонкий золотистый локон. В запахи пыли и пота вплёлся свежий аромат дерева.
   Клейн закусил губу. Шансы победить утекали, как вода меж пальцев. Парадный меч против сказочного клинка, который Сэвидж подарил своему протеже. Не меч, а песня. С таким оружием можно горы своротить - если знать, за какой конец хвататься.
   Хоган знал.
   Противники сошлись вновь. На сей раз они закружили друг против друга без молодецких наскоков, примериваясь, выбирая подходящий момент для нападения. Хоган никогда не любил ждать слишком долго. Клейн знал, что внезапность его единственное преимущество.
   Как ни вглядывались гвардейцы в их движения, они так и сумели понять, кто начал первым. Просто вдруг в залитом светом коридоре к шипению распарываемого воздуха добавился звон металла.
   Со стороны казалось, что эти двое просто танцуют, окружённые серебристыми молниями клинков, которые из-за быстроты движений расплылись, превратились в прерывистые линии. Внезапно одна из чёрных фигур оборвала замысловатый танец, согнулась пополам и с глухим стоном осела на пол неопрятной грудой.
   Грудная клетка, рассечённая мастерским ударом, обильно кровоточила.
   Человек, застывший с устремлённым в пол клинком, тяжело дышал. Широкая грудь вздымалась и опадала, лёгкие гнали через себя поток воздуха, насыщая кровь кислородом.
   Вынырнув из боевой горячки, выживший отступил на шаг от расширяющейся алой лужи. Гвардейцы подошли к нему, держа оружие наизготовку - на всякий случай.
   - Ну что? - спросил Хоган, отирая пот со лба левой рукой. Правая висела плетью вдоль бока, мокрая от крови ткань облепила мускулистое плечо. Холодные тёмные глаза оживлённо блестели, на обычно бледных щеках горел лихорадочный румянец. - Как вам мастер-класс? Сумели увидеть хоть что-нибудь?
   - Вы очень быстро двигались, сэр, - потрясённо сказал кто-то. - Не хотел бы я оказаться на месте мистера Клейна.
   Другой гвардеец проворно накладывал перевязку на раненую руку. Ещё один протягивал Хогану кортик.
   - Дело ещё не сделано, - сказал он, принимая клинок. - Нас ждёт архив.
   59.
   Очередь из пневматика просвистела над самым ухом, и пробарабанила по спине там, где только что находилась голова Лероя. Капитан выругался и вызвал на лицевой щиток шлема схему этажа. Всмотрелся в хитросплетение коридоров и коммуникаций, выругался опять. Позицию умники выбрали удачно: ни с какой стороны не обойдёшь.
   Зал, где застряла его группа, находился на пересечении нескольких коридоров и простреливался с баррикады, наспех сооружённой защитниками здания. Единственный удобный подход в тыл позиции - параллельный коридор - начинался за тридцать метров от зала.
   Минут пять назад они ещё могли вернуться и задать перцу уродам с баррикады. Но Лерой понадеялся на хватку своих парней. И теперь вжимался в стену, опасаясь лишний раз поднять голову: снайпер, затесавшийся среди защитников баррикады, бил без промаха и бронебойных не жалел. Один из его людей уже лежал посередине залы с аккуратной дырочкой в шлеме. Пуля прошла насквозь, и у головы солдата растекалась ярко-алая лужица. Отступить они тоже не могли: коридор за их спинами выставлял напоказ всех, кто по нему двигался.
   - Что будем делать, командир? - прошептала рация голосом Зборовски. - Застряли мы тут, как шило в заднице.
   Лучше не скажешь. Лерой выругался, и, переключив волну, позвал:
   - Ричард? - капитан надеялся, что голос звучит спокойно и твёрдо. - Слышишь меня?
   - Какие-то проблемы?
   - Можно и так сказать. - Лерой кратко описал ситуацию.
   - Ого, - присвистнул Хоган. - Похоже, ты вляпался по самые уши.
   - С чего ты взял?
   - А ты обычно так вежливо не разговариваешь, - объяснил хрипловатый голос. Лерой вообразил ухмылку командира и сразу почувствовал облегчение: Дика не бросал друзей в беде. - Есть идеи, как выбраться?
   - Ну, на схеме есть технический коридор, похоже, по нему можно зайти в тыл этим уродам. Проблема в том, что мы уже прошли эту развилку.
   - Какого цвета стены коридора?
   - Синего, - недоумённо сказал капитан. - А что?
   - Это аналитический сектор, там одни "головастики", - прохрипела рация. - Какое может быть сопротивление?
   Лерой только хмыкнул. Спорить с командиром - себе дороже, но против фактов, как известно, не попрёшь:
   - Я уже потерял здесь одного человека.
   Хоган смачно выругался.
   - Ладно, - сказал он. - Мы сейчас подойдём к тебе. По моему сигналу начнёте обстреливать баррикаду. Конец связи.
   Лерой облегчённо вздохнул, и, вернувшись на "родную" частоту, стал подбадривать гвардейцев.
   60.
   Как ни странно, Берни оказался крепким орешком. Я ожидал, что он удерёт после первой же атаки, но нет - он снова встал в позицию и атаковал. Быстро, но без лишней суеты. Клейн будто не фехтовал, а играл партию в шахматы. Чувствовалось, Берни много и усердно тренировался - в отличие от меня, занятого в последнее время совершенно другими делами. Он ухитрился сплести комбинацию, а я, как дурак, попался на удочку.
   Закрыться мне удалось лишь в последний момент и далеко не полностью. Его парадный клинок с шипением распорол воздух перед самым носом, скользнул по верному ниндзё-то. Боль резанула предплечье. Стряхнув чужой меч, я перебросил свой из онемевшей правой руки в левую - и сразу вспомнил, что Берни не владеет одинаково обеими руками. Так у меня появилось преимущество.
   Я парировал и контратаковал. Вынудил Берни оставить брешь в защите и обрушил мощный удар на противника. Увернуться он не успел, и сталь ниндзё-то рассекла его наискось. С хрустом и чавканьем развалила грудную клетку и остановилась, не дойдя до бедра.
   Клейн, сердце которого ещё билось, с глухим стоном согнулся пополам. Я отступил назад, высвобождая клинок. Лишившись опоры, тело повалилось на пол с неприятным стуком. Из перерезанных сосудов толчками выплёскивалась кровь: алая, насыщенная кислородом.
   Заметив гвардейцев, я, встав поудобнее, спросил:
   - Ну что? Как вам мастер-класс? Сумели увидеть хоть что-нибудь?
   - Вы очень быстро двигаетесь, сэр, - поражённо сказал один из них. - Не хотел бы я оказаться на его месте.
   Второй протянул мне кортик.
   Правая рука висела плетью, свитер, пропитавшись кровью, облепил плечо. Боль грызла и дёргала. Стиснув зубы, я пошевелил пальцами, согнул руку в локте. Кости и нервы, похоже, целы, а остальное заживёт. Парни наложили тугую повязку, прикрыли её сброшенной перед боем маской.
   Бросив ниндзё-то в ножны, я прошёл в кабинет управляющего. Я знал, где Сэвидж хранит свой личный архив. Активировал кортик, вскрыл замаскированный сейф. Вместо папок с бумагами и дисками внутри лежала одинокая записка.
   Я развернул её.
   "РИЧАРД, Я УНИЧТОЖИЛ ФАЙЛЫ С ТВОИМИ МАТЕРИАЛАМИ.
   ОСТАЛЬНОЕ ЛЕТИТ СО МНОЙ НА ЗЕМЛЮ."
   Я чертыхнулся. Сэвидж писал, что сам уничтожил то, чем держал меня на коротком поводке - но как я мог ему верить? Документы окажутся на Земле, а там попадут в руки имперских дознавателей. Или не попадут?
   Может, стоило поверить старику?
   Я снова выругался. Услышав мат, в кабинет заглянул один из гвардейцев - проверить, всё ли в порядке. Я покосился на него, махнул рукой, и он исчез.
   Если Сэвидж написал правду, то информация обо мне теперь есть только в большом архиве компании. А если нет... Что ж, я ведь не собираюсь уезжать с Марса.
   Оставалось подняться на самый верхний этаж, и раздолбать архив, огромный компьютер, набитый жёсткими дисками. Ни взрывать, ни поджигать его не хотелось. Я уже собирался отдать приказ идти наверх, когда услышал искажённый помехами голос Лероя:
   - Ричард? Слышишь меня?
   - Да. Какие-то проблемы?
   - Можно и так сказать. - Лерой кратко описал ситуацию.
   - Ого, - присвистнул я, заталкивая бумажку в карман джинсов. - Похоже, ты вляпался по самые уши.
   - С чего ты взял?
   - Обычно ты так вежливо не разговариваешь, - пояснил я. - Есть идеи, как выбраться?
   - Ну, на схеме есть технический коридор, похоже, по нему можно зайти в тыл этим уродам. Проблема в том, что мы уже прошли эту развилку.
   - Какого цвета стены коридора?
   - Синего, - недоумённо сказал капитан. - А что?
   - Это аналитический сектор, там одни "головастики", - пояснил я. - Какое может быть сопротивление?
   - Я уже потерял здесь одного человека, - нехотя признался Лерой. Я выругался.
   Сначала управляющий забирает с собой архивы, теперь вот сопротивление там, где его быть не может. Но отступать было поздно: механизм бунта запущен, кровь пролита. Теперь - либо взять главный приз, либо умереть. А для начала сыграть роль пожарной команды.
   - Ладно, - бросил я. - Мы сейчас подойдём к тебе. По моему сигналу начнёте обстреливать баррикаду. Конец связи.
   Выйдя в коридор, я сказал:
   - На четвёртом этаже застряла одна из наших групп. Мы идём на выручку. Зайдём в тыл к противнику и расчистим им дорогу. Вопросы...
   Гвардейцы молчали.
   - Вопросов нет. Вперёд!
   61.
   Утро неуклонно приближалось. Встающее где-то под горизонтом Солнце излучало потоки света, который задерживали только паруса-батареи орбитальных доков. Их яркие пятна, как привязанные, следовали за космопортом. Казалось, что золотистые осколки зеркал висят прямо над куполом. Дотянись до этих стёклышек, и они упадут на Марсoполис.
   Падре шумно перевёл дыхание, любуясь небоскрёбами. Здание компании выделялось голубыми плоскостями окон. Под самой крышей пламенел сдвоенный треугольник, эмблема "Коблайн".
   - Ну что, отче? - спросил Метрикс, поправляя женщину, лежащую без сознания у него на плече. - Готовы идти внутрь?
   - Давно готов, сын мой, - сказал падре, жалея, что в семинарии нет места воинским наукам.
   Дольф внимательно посмотрел на прозрачный холл главного офиса. Яркое освещение позволяло разглядеть фигуры в защитных доспехах. Начав их считать и остановившись на начале второго десятка, Метрикс чертыхнулся:
   - Тут мы не пройдём. Придётся низом, через технологические туннели.
   Отец Майкл поморщился. Карим Да Силва не раз говорил, что эти туннели настоящий лабиринт. И намекал на подробную карту, которую у него выманил Хоган. Священник понимал, что без карты или проводника в хитросплетении подземных ходов делать нечего. Но прорываться с боем через вооружённых до зубов гвардейцев было безумием.
   - Те самые, что ведут на платформу служебной подземки? - уточнил падре.
   - Да, оттуда есть ход в здание компании.
   - А как быть с ней?
   Метрикс провёл ладонью по шее, священник поморщился.
   Вилма застонала. Она наконец-то пришла в себя и, свешиваясь с плеча Дольфа, растерянно оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, где находится.
   - Наконец-то, - обрадовался Метрикс, роняя заложницу, как мешок с песком. - Мне уже надоело тебя таскать. Ричард не говорил, что тебе пора похудеть?
   - Да пошёл ты! - процедила сквозь зубы Вилма. Женщина слегка покачивалась и морщила лоб как от сильной боли.
   - Зачем грубишь, красотка? Тебе нужно быть вежливой.
   В ответ Вилма выругалась. Слова Метрикса её не пугали. Падре вздохнул и взял инициативу - точнее револьвер - в свои руки.
   - Вам действительно нужно быть вежливой, - сказал он, надавливая стволом под рёбра женщины. Та вздрогнула и, повернув голову, смерила отца Майкла гневным взглядом:
   - Как вы можете? Вы же священник!
   - Все мы не без греха, дочь моя.
   - Не смейте называть меня своей дочерью!
   - Как хочешь, Вилма, - согласился падре. - Ты пришла в себя на удивление вовремя. Дольф не смог бы втащить тебя в тоннель, а оставлять тебя наверху живой глупо.
   - Сволочи... какие же вы сволочи.
   - Не больше, чем твой любовник, - отрезал Метрикс.
   - Давайте обойдёмся без лишней нервотрёпки, - предложил священник. - Пусть Дольф идёт первым, как проводник и как боец. Следом за ним Вилма, а после - я. Тебе, Вилма, следует помнить: я вооружён и выстрелю, не задумываясь.
   - Даже если это переполошит всех гвардейцев в округе?
   - Тебе уже будет всё равно. Ну так как?
   Женщина насупилась и замолчала.
   Вход в туннель нашёлся за искусственной туей. Мужчины включили фонарики, осветив грязные, запылённые стены. Из темноты, потянуло ветерком. Они спускались всё ниже, и ветер крепчал. Он нёс с собой запахи озона и машинного масла, шум механизмов - всего того, что говорит о близости электрического транспорта. Наконец впереди показался рассеянный свет.
   - Ну вот, - облегчённо вздохнул Метрикс. - Дошли.
   Оказавшись на платформе, Дольф узнал в ней ту самую, с которой его когда-то отправляли на "Улебек". Всё было на месте, даже одинокий вагон для перевозки заключённых.
   Даже часовой.
   Дольф без церемоний затолкал падре и женщину в ближайшую нишу, чёрную от скопившейся маслянистой пыли, и тут же потребовал у отца Майкла револьвер. Резонное возражение - чем ему, мол, угрожать заложнице - Дольф пропустил мимо ушей. Поняв, что Метрикс ему не помощник, падре как следует обхватил женщину руками, вызвав целый поток ругательств, самыми мягкими из которых были "дурак" и "козёл". Следует отдать Вилме должное: материлась она шёпотом.
   Проверив оружие, Метрикс вышел из тени и, направив ствол на часового, нажал на курок. Раздался жуткий грохот. Часовой рухнул на пол, словно мешок с песком. Эхо выстрела, многократно отражённое бетонными стенами, медленно утихало. Подбежав к трупу, Дольф снял доспехи и оружие и принялся переодеваться.
   Убедившись, что на шум никто не пришёл, отец Майкл пинками выгнал заложницу из ниши и, крепко держа её за руку, приблизился к сообщнику, наполовину облачённому в броню.
   - Револьвер, - потребовал он. Дольф сразу протянул священнику воронёную игрушку. Вновь ощутив вес оружия, падре воодушевился. - Что будем делать дальше, сын мой?
   - Что, что, - пробурчал Метрикс. - Мы ведь договорились: я убиваю Хогана. Лучше скажите, что будете делать вы?
   - Это не так уж важно, - бросил падре. - Всё будет зависеть от ситуации.
   - Вот именно, - криво усмехнулся Дольф, пристёгивая микрофон. - Неужели вы не благословите меня, отче?
   - Служители церкви не имеют права освящать убийства, - покачал головой падре. - Даже те, что имеют благие цели.
   - Что, и удачи не пожелаете?
   - Чтоб ты сдох, паршивец, - хрипло сказала Вилма. - Такого пожелания хватит?
   - Слушай, как с тобой Хоган уживается? - вспылил Метрикс. - Я бы уже давно тебя прикончил!
   - Только попробуй!
   - Заткнитесь! - прикрикнул на них священник. - Не трогай её, Дольф: она пока нужна живой. Иди, и делай то, что умеешь лучше всего. С моими наилучшими пожеланиями.
   Рывком опустив угольно-чёрное забрало, Метрикс козырнул - по старой привычке - и помчался вверх по лестнице, охотиться на самого опасного хищника в каменных джунглях.
   - Ну а мы, дитя моё, - сказал падре, не обращая внимания на шипение Вилмы, - мы пойдём следом. Искать того, кто окажется сильнее и уцелеет. Почему-то мне кажется, что это будет твой любовник.
   И отец Майкл повёл упирающуюся заложницу вверх по лестнице.
   62.
   Елена Сергеевна Гончарова, личный посол его императорского величества на марсианских территориях, потомственный дипломат в седьмом поколении, отдыхала после долгого перелёта. По её просьбе, воспринятой как приказ, служащие космопорта передвинули одно из кресел к огромному окну, из которого открывался, как заверяли они, "великолепный вид на Марсианскую пустыню". При других обстоятельствах она согласилась бы с местными. В конце концов, ежегодно тысячи туристов летят сюда, чтобы поглазеть на пески.
   Пустыня её не впечатлила. Солнце находилось за горизонтом и вид изрытого холмами и впадинами ландшафта был не из приятных. Там, куда солнечные лучи уже добрались, неровная поверхность имела неприятный грязно-оранжевый цвет. Из-за отсутствия атмосферы тут не было ни теней, ни рассеянного света, и освещённые участки резко контрастировали с тёмными провалами.
   Пустыня напомнила Елене старую, в потёках ржавчины железяку. Оглянувшись на большой, во всю стену, рекламный плакат, который обещал туристам "рай на красной планете", женщина снисходительно усмехнулась. Провинция, что с неё взять.
   Вид на эту сторону планеты из космоса поразил её гораздо больше. Марс был похож на яшмовую чашу, припорошенную у полюсов серебряной пылью. Освоенные территории сверкали ярко освещёнными куполами, похожими на россыпь призрачных жемчужин. Снижаясь, корабль устремился к самой крупной из них, пронзая густое фиолетовое небо. До того как перегрузка навалилась на хрупкое тело посла, она сумела разглядеть очертания небоскрёбов внутри прозрачных скорлупок. Затем всё слилось в красно-оранжевом беспорядочном мелькании.
   Насколько она поняла, их посадкой никто не руководил. В космопорте засело какое-то вооружённое формирование, обслуга попряталась. Десантникам пришлось выбивать боевиков из порта - и только после зачистки послу разрешили выйти из челнока. Елена подозревала, что зачистка ещё не окончена, иначе бы она не отдыхала так долго.
   Шаги десантника прозвучали как гром среди ясного неба. В бронированном стекле, которое отделяло зал для важных персон от безвоздушного пространства марсианской пустыни, отразился силуэт зачернённого "Хамелеона". Рука посла дрогнула, потянулась к рукояти пневматического пистолета - и упала на подлокотник кресла.
   - Как дела, офицер?
   - Ваше превосходительство, космопорт под нашим контролем, но связи нет.
   - Вот как? А что говорят местные?
   - Они ничего не понимают. Сначала в порт заявились гвардейцы - это местное вооружённое формирование - заняли все ключевые точки, никого не впускали и не выпускали. Потом сели мы.
   - Когда пропала связь?
   - Они не знают. Сами понимаете, было не до этого.
   - Ваше мнение, офицер?
   Десантник переступил с ноги на ногу:
   - Похоже, в Марсoполисе беспорядки. Возможно, переворот.
   - Вот как? - женщина поёжилась: после жаркого салона челнока и душного скафандра в зале было холодно. Рука посла сжалась в кулак. - Мне нужна информация, офицер. И я не могу сидеть тут бесконечно.
   - Связь будет, ваше превосходительство. Транспорт тоже, - десантник козырнул и вышел. Женщина поставила пистолет на предохранитель.
   К оружию её приучил отец. "Не знаешь, когда пригодится", - любил повторять он. И учил дочь стрелять из винтовки и пистолета, драться и бегать кроссы. Мать возражала; младшую сестру она воспитала по-своему - и та выросла шальной тусовщицей, бестолковой красоткой, прожигающей жизнь без оглядки.
   Иногда Елена завидовала ей. Можно научиться делать идеальный макияж, но с умением жить в своё удовольствие нужно родиться. Или впитать его с пелёнок.
   Прицепленный к поясу "умник" завибрировал: поступила новая информация. Посол раскрыла файл, пробежала его глазами. Брови женщины удивлённо поднялись.
   В панорамном окне снова отразился силуэт "Хамелеона":
   - Сударыня, транспорт готов.
   - Отлично, - женщина лёгким хлопком пригасила голоэкран, засунула пистолет за пояс. - Мне одевать скафандр?
   - Транспорт бронированный.
   - Это хорошо, - сказала она, идя за десантником. - Дипломат в скафандре выглядит нелепо, особенно под куполом. Связь не восстановилась?
   - Пока нет. Скорее всего, её отключили централизованно.
   Елена кивнула своим мыслям: переворот; всё как обычно - мятежники в первую очередь захватывают связь, транспорт, энергостанции. А на Марсе, возможно, ещё и шлюзы с атмосферными фабриками.
   "Интересно, - думала она, - с кем мне придётся иметь дело? С мятежниками или с управленцами "Коблайн"?"
   63.
   Вентканалы Марсoполиса - лабиринт внутри лабиринта, как и все технические коммуникации. Тут постоянно дует ветер, а в затишках лежит жирная чёрная пыль, пропитанная статикой и неистребимым запахом сосны.
   Моя группа медленно ползла по длинной суставчатой норе. Дойдя до места, где канал изгибался вверх и в стороны, я сверился с планом. Включил фонарик, посветил во тьму.
   - Нам туда, - прошептал я в микрофон рации.
   "Туда" - это в горизонтальное ответвление, которое тянется под потолком одного из коридоров. Представив себе, как будет раскачиваться и грохотать под нашим весом здоровая металлическая кишка, я мысленно ухмыляюсь.
   Но делать нечего, приходится лезть. Медленно и осторожно, соблюдая тишину. Аккуратно, на четвереньках.
   Раненую руку жгло и дёргало под повязкой. Я постоянно останавливался, якобы заглянуть в прикрытые решётками вентиляционные отверстия. На самом деле - чтобы дать руке передохнуть. Всё равно там, за решётками, темно и пусто. Хотя не за всеми. В этом офисе шумели так, что заглушали нашу возню в вентканале.
   Заглянув через решётку, я увидел, как две влюблённые парочки сосредоточенно занимались друг другом. То, что рядом творится история, их не касалось.
   Я только усмехнулся.
   Нам было нужно следующее отверстие. Заглянув туда, я увидел, что помещение забито гвардейцами. Двери широко распахнуты, видна перекрывшая холл баррикада. Почти все они в облегчённой броне, зато оружия и боеприпасов у них до чёрта.
   Отыскав взглядом снайперов, я показал их остальным:
   - Этих нужно уложить первыми.
   Один из парней расчехлил прицел на своём пневматике.
   - У кого есть светошумовая граната?
   Отозвались трое или четверо. Остальные активировали кортики и стали аккуратно резать стену. Я связался с Лероем:
   - Как дела, капитан?
   - Спасибо, хреново, - прохрипел он. - Нас прижали к полу. Мы не можем отвлечь их, командир.
   - Вот зараза! - я хотел, чтобы наши группы атаковали защитников баррикады разом с двух сторон. Но Лерой не любил загребать жар чужими руками, и если он сказал, что дела плохи, то значит так оно и есть.
   - Ладно, - бросил я в эфир. - Ждите. Как там дыра? - спросил я, выключив рацию.
   - Готова, командир. Когда бросать гранаты?
   - Сейчас.
   Чёрные "шайбы" полетели вниз. Яркая вспышка, грохот, и следом - сухой кашель пневматика.
   - Чисто, - доложился снайпер.
   Гвардейцы подались назад, их ботинки с размаху ударили в разрезанную стену. Кусок перегородки с грохотом упал, и мы спрыгнули в клубы серой пыли. Резать ошеломлённых, ослеплённых врагов.
   Мы прикончили половину защитников баррикады до того, как они опомнились. Дальше пришлось тяжелее. Пули защёлкали по кирасам моих людей, рикошетя во все стороны. Я стащил броню с трупа и натянул её на себя.
   О Лерое и его парнях на время забыли. И зря. Баррикада разлетелась в стороны с жутким грохотом, пол содрогнулся. "Ай да Лерой, - подумал я. - Он таки освоил минно-сапёрное дело". Теперь, когда его гвардейцы прорывались навстречу моим, защитники баррикады оказались между двух огней.
   Отойдя в сторону, я прислонился к стене. Быстрый спуск по лестнице и марш по вентканалу на четвереньках дался непросто: рана на плече раскрылась, и рука занемела окончательно. Всё, что мне нужно было сейчас - аптечка и шприц-тюбик с лекарством, которое может поднять мертвеца. "Вовремя", - подумал я, увидев гигантскую фигуру Лероя. В броне капитан был похож на танк.
   - Кто тебя так? - спросил он, доставая аптечку.
   - Бернард.
   - Вот сукин сын! - выругался он, вкалывая мне снадобье. - И где он теперь?
   - На том свете.
   - А ты куда собирался до того, как пришёл нас выручать?
   - Наверх. Уничтожать архив.
   Лерой понимающе кивнул:
   - Хорошее дело. Помочь тебе покромсать эту штуку?
   Я молча кивнул. Лекарство уже начинало действовать: боль отступала, мышцы наливались силой. Ещё немного - и можно будет горы сворачивать.
   Лерой уже вовсю командовал смешанным отрядом. Громовой голос и брань давали отличный эффект - через пару минут готовые к сюрпризам бойцы выдвинулись к лестнице. Меня прикрывало сразу несколько человек.
   Капитан не хотел нарываться, и наш отряд двигался медленно. Я не торопил его. Несмотря на "волшебный" укол, я чувствовал: скоростной забег по лестничным маршам небоскрёба мне не по силам.
   Этаж, где находились архив и аппаратная сети вещания, оказался заблокирован. Лестничную клетку перегораживала капитальная стена. Похоже, Берни отдал приказ изолировать этаж недавно - когда мы с Метриксом ставили пиратские устройства подпольщиков, её не было. В стене темнела бронированная дверь, хитроумный замок пялился красным зрачком.
   Тоже мне, препятствие.
   Достав фирменный гвардейский кортик, я включил генератор (клинок тут же стал молочно-голубым) и, вонзив лезвие в замок, поковырялся там. Красный глаз мигнул, выключился - и бронированная створка медленно отъехала в сторону. Ненамного, только чтобы боком протиснуться.
   - Добро пожаловать, - тихо сказал я: за дверью царила темнота. Шлемы гвардейцев автоматически переключились в режим ночного видения, а я ухватился за одного из них.
   Ребята быстро нашли бронированную дверь архива. Вырезав в ней лаз, парни скользнули внутрь. Лезвия кортиков засветились в темноте. Молочно-голубые полосы выписывали странные фигуры, кромсая дорогущее оборудование, которое хранило информацию о наших жизнях.
   Я радостно улыбался, слыша треск и хруст. Пусть эксперты попробуют считать информацию с этих осколков. Интересно, сколько времени это займёт? Десять лет? Двадцать? Пятьдесят? К тому времени их работа потеряет всякий смысл.
   Внезапно что-то хрустнуло - и тут же затрещало, засыпало искрами, завоняло горелым. Чуткие датчики уловили изменение в составе дыхательной смеси, послали сигнал аварийной системе.
   - Внимание, - раздался женский голос. - Пожарная тревога. Объявляется эвакуация. Через шестьдесят секунд сектор будет изолирован, система пожаротушения заменит воздух инертным газом. До изоляции осталось восемьдесят пять секунд. Внимание!..
   - Лерой! - крикнул я, забыв про рацию. - Выводи людей!
   - А ты? - послышалось из наушника.
   - Выводи, идиот! Я сам о себе позабочусь! - я прижался к стене, чтобы не быть сметённым бегущими гвардейцами. Парни, в отличие от Лероя, в понуканиях не нуждались. Как ошпаренные, выскакивали они из архива и сломя голову мчались по коридору. Я шёл на ощупь, чувствуя, как выдвигаются из стен противопожарные перегородки.
   - ...До изоляции осталось сорок пять секунд, - напомнила система до отвращения приятным женским голосом. Рык инструктора по физической подготовке в этой ситуации выглядел бы куда уместнее.
   - Да не толпитесь же! - раздался могучий бас Лероя, который уже был у выхода с этажа. - Проходите по одному! У нас целая пропасть времени!
   Ну да, конечно.
   - ...Тридцать пять секунд...
   Капитан поставил одного из парней лицом к коридору - красноватый датчик инфраоптики светил мне, будто маяк. Теперь я мог идти быстрее. Но странное дело: "маяк" не стоял на месте. Гвардеец шёл ко мне.
   "Наверное, - подумал я, - его послал Лерой, чтобы вывести меня отсюда".
   Но тут в воздухе появилась молочно-голубая полоска. Метнулась ко мне - гвардеец пытался меня прирезать.
   - ...Тридцать секунд...
   - Ублюдок! - завопил я, едва успев отскочить. - Я твой командир!
   - Ты предатель!
   Опущенное забрало искажало голос, да и мне, если честно, было не до опознания - выхватив свой кортик, я включил генератор и сосредоточился на светящейся полосе в руке противника. Лезвие с силовой накачкой может резать даже самые крепкие сплавы, не говоря уже о костях или мышцах. В поединке на кортиках броня становится недостатком. Меняется координация, теряется скорость и свобода движений.
   Мой враг знал это. Он двигался так, чтобы свести на нет моё преимущество, заставляя раскрываться, вынуждая отчаянно контратаковать, принуждая отступать - вглубь коридора, назад к архиву.
   - ...Двадцать секунд...
   Я уставал. Эта сволочь медленно загоняла меня в гроб. Должно быть, на мне уже не было клочка целой кожи - от потери крови шумело в ушах. И я поставил всё на кон. Уклонившись от очередного выпада, я сделал обманный финт, повернулся спиной и побежал от закупоренной в броню сволочи. Так быстро, как только мог.
   Затем развернулся и метнул усиленное энергией лезвие.
   Прямо в голову незадачливого убийцы.
   Клинок угодил прямо в датчик инфраоптики. Рука в бронированной перчатке потянулась к внезапно выросшему рогу, гвардеец зашатался и рухнул навзничь в стелившийся по полу удушливый дым. Я подошёл, высвободил свой кортик. И, повинуясь импульсу, взял чужое оружие.
   - ...Пятнадцать секунд...
   Я вдохнул дым, закашлялся. Вход на этаж слабо светился, и я быстро шёл к нему по коридору, который вот-вот мог стать ловушкой.
   - Десять... девять... восемь...
   За мной стали закрываться противопожарные перегородки. Я перешёл на бег.
   - Семь... шесть... пять...
   Мне казалось - я почти лечу.
   - Четыре... три... два... один...
   Стальная перегородка с лязгом захлопнулись перед моим носом, отрезав путь к спасению. Я выругался.
   - Внимание, - объявила система. - Начинаю замену воздуха инертным газом. Смена займёт некоторое время. Сохраняйте спокойствие.
   - Электронная уродка! - я пнул герметичную заслонку. - Какое спокойствие?
   Я отлично знал: нашей системой пожарной безопасности не предусмотрено ни респираторов, ни дыхательных масок. Никто не рассчитывал, что в изолированном помещении может остаться живой человек.
   Но даже самая мощная вентиляционная система не может быстро заменить весь воздух. У меня оставалось немного времени.
   Я активировал оба кортика и бросился к перегородке. Вложив в удар все силы и вес, вогнал клинки в металл. Те сразу утопли там, прочертив сквозные щели. Я тут же сделал ещё два разреза, поперёк первым. И выбил ногой держащийся на тонких перемычках кусок.
   От выхода меня отделяло метров шестьдесят. Я выключил кортики, заткнул их за пояс - и побежал. Признаюсь: это была не самая быстрая пробежка в моей жизни. Лёгкие горели, будто ошпаренные кипятком, в ушах шумело, перед самой дверью в глазах замельтешило что-то зелёное. Я не заметил, как оказался в коридоре и упал лицом на пол.
   Некоторое время я лежал без движения. Вокруг не было никого: ни врагов, ни союзников. Если бы не опасность снова очутиться за стальной дверью - лежал бы и дальше. Только это заставило меня подняться на ноги и, держась за перила, сползти на этаж ниже. На лестнице остался кровавый след.
   Мне требовался ещё один "волшебный" укол.
   Я снял со спины меч и, опираясь на него, как на трость, пошёл искать Лероя.
   64.
   Недовольная собой, Вилма шла по пустому коридору. Локоть больно сжимала рука падре, в рёбра упиралось тупое дуло револьвера.
   - Ничего страшного, - говорил ей священник, - если его не убъёт Метрикс, у меня остаёшься ты. Почему-то Хоган к тебе привязался. Странно.
   Вилма молчала. Вслушивалась, запоминала. Она уверила себя, что услышанное может пригодиться Ричарду. Они ещё увидятся - и она расскажет ему всё.
   - Не красавица и вроде бы не умница, чем же ты его подцепила? - продолжал падре.
   Женщина молчала.
   - Постель? Этого у него было навалом, пока он командовал гвардейцами. Как-никак важное лицо в местной администрации.
   "У него всего хватало, - думала Вилма, - и он от всего отказался. Почему?"
   - Всё шло отлично, пока Хоган не взбрыкнул. Поднять мятеж через мою голову! Да как он смел?
   - У вас мания величия, - тихо, но отчётливо сказала женщина. Падре выругался. Сейчас он не был похож на благообразного святого отца, который по воскресеньям читал колонистам проповеди. - Без Ричарда наше дело не сдвинулось бы и на миллиметр. Без него мы были бы жалкой горсткой туннельных крыс. Если бы ещё были.
   Воронёное дуло больно садануло по рёбрам. Вилма пошатнулась, но не упала: падре подхватил её за руку. Хватка у него оказалась железная.
   - Если бы не твой Ричард, - прошипел он, - Леон Карсак был бы жив. Ничего, он ещё ответит мне за все свои художества. Шевелись, стерва!
   Женщина скривилась от боли и обиды, но подчинилась: в руке мужчины (язык уже не поворачивался называть его "отцом Майклом") был заряженный револьвер. И Вилма демонстрировала покорность, думая о второй жизни у неё внутри, раскаиваясь, что спорила с Дольфом и падре. Это была глупость номер два. Первой была идея переждать заварушку в часовне.
   "Хотя кто мог знать? Ричи почти не говорил со мной о делах. Про Майкла - так вообще ни слова, ни плохого, ни хорошего. Сунулась, не зная брода, и нарвалась, как дура. Теперь, дорогуша, будь добра - неси себя как драгоценную вазу. Вернее, береги того, кто растёт внутри тебя. Остаётся только не брякнуть об этом Майклу. То-то он обрадуется, узнав, что у него два заложника вместо одного!"
   Падре насторожился. Женщина прислушалась, уловила размеренный стук и шарканье. Майкл оторвал револьверное дуло от рёбер Вилмы и направил его навстречу приближающимся звукам.
   Через секунду из-за угла, прихрамывая и тяжело опираясь на кривую чёрную палку, медленно вышел человек. Седые волосы сосульками падали на лоб, закрывая лицо. Чёрная одежда, вымокнув в чём-то блестящем, прилипала к телу.
   Челюсть Майкла отвисла. Толчком заставив женщину остановиться, он опустил левую руку с зажатым в ней оружием:
   - Ричард? Не ожидал увидеть тебя живым.
   - Обожаю делать сюрпризы, - сказал бледный, как смерть, Хоган. - Особенно тем, кто думает, что их уже нельзя удивить.
   Падре живо приставил револьвер к голове женщины.
   - И не мечтай, поп, - в левой руке Ричарда, как по волшебству, возникла обойма метательных игл. - Я не в лучшей форме, но сумею устроить тебе беседу с апостолом Петром.
   - Не в лучшей форме? - переспросил священник. - Зато твоя подружка свежа, как роза. Пока я не нажму на курок. И не делай вид, что она тебе безразлична: я её духовник.
   - То есть, тебе всё известно, - слабым голосом произнёс Ричард. - И ты используешь информацию, полученную на исповеди, в корыстных целях. Неслабое опущение морального облика.
   - Все мы грешны, - отозвался падре.
   - Красивое оправдание, - согласился Хоган. - Может, не будешь зря тратить время и отпустишь женщину?
   - А может, ты просто перережешь себе горло? - предложил отец Майкл. - Не хочу тратить пулю. Кстати, где Метрикс?
   - Кто? Тот тип, что раньше работал на две стороны, а потом решил меня убить? - Дик паскудно ухмыльнулся. - Он мёртв. Лежит где-то там, среди обломков архива.
   На скулах падре вздулись желваки - он понимал, зачем Хогану и его людям потребовалось уничтожать архив. Колонисты стали одинаково равны перед властями - имперскими и местными, все начнут жизнь с чистого листа. Конечно, могут найтись свидетели, пойти слухи, но все документы, все доказательства - уничтожены. Никаких судов, никаких трибуналов и чисток. Ну, почти никаких.
   - Именно поэтому я прихватил с собой её, - священник толкнул Вилму вперёд, прикрывшись ей, как щитом. - С ней ты мне не страшен.
   - Размечтался, - процедил Хоган сквозь зубы. Неуловимое движение кистью - и женщина с криком обвисла в руках священника. Из её бедра торчал кончик метательной иглы.
   Вторая летела в лоб падре.
   Он попробовал отмахнуться от иглы, как от мухи. Рукой, которая держала револьвер. Смертельное жало срикошетило от ствола и чуть слышно клацнуло, войдя в пластик над головой Ричарда. Третья игла вонзилась в висок священника. Тело, увлекаемое инерцией, неловко повернулось и упало, широко разбросав руки. Вылетевший из ладони револьвер отлетел к дальней стене.
   - Прости, дорогая, - прохрипел Хоган. Он с трудом пересёк коридор и тяжело опустился, почти упал на пол рядом с Вилмой. - Я должен был отвести вас с линии огня.
   - Ничего, - всхлипнула женщина, зажимая кровоточащую рану на бедре; иглу она уже вынула. - До свадьбы заживёт.
   - Кстати о свадьбе. Милая, я думаю, что в ближайшее время её не будет. Нет-нет, - Ричард поднял руку, заранее обрывая поток возражений, - я от тебя не уйду. Просто наш брак... как бы это сказать? Не в государственных интересах.
   - Чьих интересах? - переспросила Вилма.
   - Государственных, - обнял её Дик. - Император и колонисты могут косо посмотреть на то, что первый президент Марсианской Демократической Республики выйдет замуж за управляющего компанией.
   - Ричард, ты бредишь, - прошептала женщина. - Ни один нормальный имперец не возьмёт на работу бывшего босса гвардии компании.
   Ричард через силу улыбнулся:
   - Полчаса назад я уничтожил все доказательства моей работы на "Коблайн". Майкл понял меня с полуслова, а ведь он намного глупее тебя.
   Вилма вздохнула:
   - Сейчас нам с тобой нужны не призрачные должности, а вполне реальный врач. Особенно тебе.
   - Где-то здесь должен болтаться Лерой. Мой однокашник. Когда увидишь его, не пугайся, - предупредил Дик, вспомнив, что капитан когда-то арестовывал Вилму. - Он всего лишь верный пёс компании. - Он достал рацию. Женщина покачала головой, но ничего не сказала. Молча слушала, как он ищет своих. Наконец Хоган сообщил однокашнику, где он и в каком состоянии находится.
   - Ричи, - наконец спросила Вилма, - это тот самый тип? Ну, ты понимаешь.
   - Да, - просто сказал он. - Тот самый.
   - А что будет с моей дочерью?
   - Где-то через полгода у неё появится братик, - Хоган усмехнулся. - Ты будешь первым беременным президентом в истории Марсианской Республики.
   - Я не об этом. Как она отнесётся к тебе?
   - Лучше, чем ты думаешь. Я тот "приятель", который передавал тебе записки.
   - Правда? - насторожилась Вилма. - А ну-ка, опиши мою дочь!
   Хоган скосил на неё глаза:
   - Ей почти десять, если считать по земному. У Линды светлые волосы, - в школе их остригли, - карие глаза и острый язычок. Этим она похожа на тебя. Ещё ей одиноко. Мало того, что чудовища отобрали её у мамочки, так и я пропал неизвестно куда.
   - Признайся: ты продумал всё заранее.
   - Не всё, - сказал Дик, немного подумав. - Хотелось выйти из передряги невредимым. Мне ведь ещё разговор с личным посланником императора предстоит.
   Послышался нестройный шум - возвращался отряд Лероя. На труп священника им было наплевать. Едва заметив раненого командира, капитан подтолкнул к нему заспанного человека:
   - Вот врач. Он турист с Земли, так что сам понимаешь. Доктор, - обратился к человеку Лерой, - у нас с собой только полевые аптечки и медпакеты.
   - Этого хватит, - кивнул врач. Его неловкость испарилась, едва он увидел пациентов. - Расцепите их и займитесь дамой: похоже, с её ногой ничего серьёзного.
   - Совершенно верно, док, - кивнул Хоган, неохотно отпуская Вилму. - Колющее в мякоть, кость не задета. Перевязки будет достаточно.
   - Если вы не перестанете командовать, молодой человек, - заявил врач, - я предоставлю вас самому себе. Сдаётся мне, что профессионально наносить раны вы умеете, что же до их лечения - это совсем другое искусство.
   - Он уже молчит, - ответил за командира Лерой. - Дик, мы вывесили на фасад ту штуку, которую ты принёс с собой. Прямо поверх треугольников, чтобы всем с утра было видно.
   - Отличный флаг, - согласился врач, меняя повязку на плече. Хоган лишь морщился. - Красный, синий и зелёный. Что, кстати, означают эти цвета?
   - Какая разница? - удивился капитан.
   - Я спрашиваю не вас, а раненого.
   - Зубы заговариваете, док? - невесело усмехнулся Ричард, которому заклеивали многочисленные порезы. Медицинский клей жутко щипался, обеззараживая их. - Ну что ж. Этот флаг придумали на Земле, в начале двадцать первого века. Красная полоса означает настоящее Марса: бескрайнюю пустыню и редкие оазисы куполов среди враждебной природы. Зелёная - символ будущего: Марс зелёный и свободный, как родина его колонистов. Синяя - всё то, что мы должны сделать для этого.
   - Начали вы активно, - кивнул врач, роясь в полевой аптечке. - Кровезаменителя нет? Жаль. Придётся по старинке - физраствором и стимуляторами. А, может, кто-нибудь желает поделиться с командиром своей кровью? Успокойтесь, - сказал он, заметив напряжение на лицах гвардейцев, - мне никто ничего не говорил, я сам догадался. Вряд ли бы меня выдернули из номера ради простого бойца.
   - Что ж, доктор, в ваших же интересах оставить догадку при себе, - от души посоветовал Хоган. - Всякие разные спецслужбы проявляют большое любопытство к сообразительным случайным свидетелям.
   - Но я только врач, - запротестовал человек. - Турист на отдыхе!
   - Ага, - подтвердил Лерой. - Ничего не видели, ничего не слышали. Спали в номере, как и все.
   - Так что колите лекарства, док, - попросил Ричард. - И не забудьте отдать шприцы и иглы: я не хочу, чтобы мою кровь подвергали исследованиям.
   Врач пожал плечами и сноровисто занялся делом: поставил бледному от потери крови Хогану капельницу с физраствором (от души жалея, что в аптечке не оказалось кровезаменителя или ампул с кроветворителем), соорудил на скорую руку "коктейль" из найденных в аптечке подходящих к случаю препаратов, проверил перевязку Вилмы. После чего, оглядев дело своих рук, произнёс:
   - Должен вас предупредить, молодой человек. Некоторое время вы не сможете передвигаться самостоятельно. Вашему организму хватит хлопот и без этого. На месте ваших, гм, друзей, я бы позаботился о кресле-каталке или чём-то похожем. Надеюсь, меня проводят обратно в номер?
   - Естественно, - сказал капитан, кивая двум гвардейцам. Доктора вежливо, но твёрдо подхватили под руки и увели. - Насчёт кресла даже не знаю.
   - В музее, - сказал Хоган. - Кресло Пауля Коэна.
   В его взгляде плясали чёртики. Что и говорить, символики - хоть отбавляй!
   65.
   Восходящее солнце отражалось в плоскостях защитного купола, золотило верхние этажи небоскрёбов, проливалось мягким светом на выскобленные каменные плиты. Главная площадь поражала пустотой. Ни статуй, ни фонтанов: похоже, для первых не нашлось скульпторов, а для вторых - воды. Никаких памятных знаков типа "Здесь человек впервые ступил ногой на землю Марса". Единственное, за что мог уцепиться глаз - красно-сине-зелёное полотнище на одном из зданий.
   Елена усмехнулась: ей был хорошо знаком этот сухой практицизм. В колониях редко находились деньги на украшательства - основная часть доходов шла в Империю. А людям хотелось жить не хуже, чем на центральных планетах. Именно жить, а не вкалывать от зари до зари.
   Ей вспомнился Рин. Серо-чёрные язвы промышленных районов - и яркая, бурлящая жизнью остальная планета. Местное начальство хотело и выслужиться перед метрополией, и обеспечить себе безбедную старость на матушке-Земле. Оно давило на людей, будто пресс. И спровоцировало бунт. Чиновники думали, что имперские войска подавят мятеж, не задавая вопросов - и просчитались.
   Вряд ли марсианские чиновники были честнее своих ринских коллег. Но здесь полвека действовал проект "Неодарвин", который выявлял потенциальных бунтарей. Кроме того, "Коблайн" фильтровала информацию и активно внушала колонистам, что лишь она защищает их от произвола империи. Какой здесь может быть мятеж?!
   - Проверьте эфир, - попросила она. Рослый и мощный, даже без "Хамелеона", десантник потянулся к аппаратуре.
   - Вся активность сосредоточена в здании с флагом, - спустя минуту доложил он. - Сканеры показывают, что там находится около двухсот человек, и не все они живые.
   Елена приподняла бровь:
   - Интересно. А как они рассредоточены внутри здания?
   - Трупы в основном на первых этажах, живые наверху, - отозвался десантник. - Точнее не скажу, ваш-ство: помехи.
   - Связь с командиром, - потребовала она; ей тут же протянули рацию. - Как вам обстановка, офицер?
   - Странно тут, - послышалось в ответ. - Улицы будто вымерли. Холл пуст. Разрешите войти?
   - Разрешаю, - чуть помедлив, сказала посол. Одну из камер броневика направили на главный вход в здание "Коблайн". На центральном экране показались силуэты "Хамелеонов". Люди в скафандрах разбились на пары и, прикрывая друг друга, ворвались в холл. Через прозрачные стены было видно, как десантники обследуют помещение.
   - Здесь был бой, сударыня, - услышала Елена голос командира. В холле пусто, следов почти нет - мелкие царапины на стенах и немного крови. Разрешите двигаться дальше?
   - Нет. Оставайтесь внизу. Попробуйте связаться с верхними этажами.
   - Мы заметили много камер, сударыня. Так что сейчас нас видят. Думаю, люди с верхних этажей сами выйдут на связь.
   66.
   Имперские броневики - зрелище не для слабонервных. Огромные, серые, все из матовых изломанных плоскостей, они медленно двигались по улицам Марсополиса, с трудом вписываясь в повороты. Не заметить эти каракатицы было невозможно. Ребята из центра слежения забили тревогу, едва увидев их в тоннеле, соединяющем город и космопорт. Но Берни в тот момент было не до имперцев, он сражался со мной. Я тоже был занят (кромсал архив, разбирался с Метриксом и падре), так что броневики без помех впёрлись на главную площадь и высадили десант.
   Скафандры на имперцах были ещё те: мигом подстроившись под освещение и обстановку, они буквально растворились в воздухе вместе с начинкой.
   Мне тут же захотелось иметь такой.
   - Лерой, - поднёс я к губам рацию, - отзывай людей наверх.
   - Принято, - откликнулся тот.
   На экране было видно, как имперцы проверяют холл. Я оглянулся - на диване за моей спиной лежала Вилма, бледная, как мел.
   - Как ты?
   - Нормально, - прошептала она, - почти нормально.
   - Прости, но только так я смог вывести вас из-под удара.
   - Я понимаю, Дик. Но мне было бы приятнее слышать, как ты торгуешься из-за меня с Майклом.
   Я счёл за лучшее промолчать: раздражённая Вилма всегда искала, на ком бы сорвать досаду. Ссориться с ней сейчас - значит пустить под откос все мои старания. Теперь, когда до цели рукой подать, это будет огромной, непростительной глупостью.
   - Ты готова к встрече с послом, дорогая? - улыбнулся я.
   Будущий первый президент подняла на меня запавшие глаза. По дороге сюда она потеряла заколку, и выбеленные волосы рассыпались по сутулым плечам.
   - Почти, - тихо сказала Вилма. - А ты?
   Я прислушался к себе. Раны под грамотно наложенными повязками ныли, но не отвлекали от решения проблем. Кресло Пауля Коэна из музея парни добыли - сейчас я сидел в нём, будто король на троне.
   Мы были в самой роскошной комнате, которая только была в здании Компании. Остальные не шли ни в какое сравнение - ни по обстановке, ни по оснащению, ни по количеству принятых исторических решений. Зал заседаний строили, чтобы пускать пыль в глаза имперцам. Где же ещё прикажете встречать посла?
   - А я уже давно к этому готов.
   Я вновь поднёс к губам рацию и отдал Лерою очередной приказ.
   67.
   Имперцы обошли холл, заглянули в караулку и на лестничные марши. Везде была одна картина: вмятины от пуль в стеновых панелях, трупы, поломанная мебель. Услышав шаги, десантники вскинули оружие, взяв лестницу на прицел.
   Сначала показались ноги в угольно-чёрной броне, потом - мощные бёдра и торс. Рослый гвардеец держал в руках белую тряпку. Он был без шлема, короткие рыжие волосы слиплись в сосульки от пота.
   - Я бывший капитан гвардии компании Лерой, - назвался рыжий, показав, что оружия у него нет. - Мне велено передать: администрация "Коблайн" больше не владеет ситуацией.
   - Кем велено? - спросил имперец через секунду. Будто передавал чужие слова.
   - Теми, кто захватил власть.
   И снова пауза:
   - Кто поднял мятеж?
   - Оппозиция.
   - Разве она есть на Марсе?
   - Теперь уже нет, - криво усмехнулся тот, кто назвался Лероем. - Эти люди ждут вас, господин посол.
   Теперь пауза длилась почти минуту.
   - Хорошо, - сказал десантник. Посол скоро будет.
   Рыжеволосый поднёс к губам рацию и доложился своему начальству. А потом, сев на ступеньки, стал наблюдать за входом. Минут через пять туда подвалило плотное кольцо десантников. За боевыми скафандрами укрывалась женщина. Стройная, длинноногая и очень красивая. Чеканя каблучками шаг, она подошла к лестнице.
   Рыжеволосый тут же вскочил, его брови удивлённо поднялись: за поясом у женщины был пневматик, на руке толстый серебристый браслет "умника". По слухам, эта игрушка была и компьютером, и телефоном, и передатчиком, и много чем ещё.
   - Так что вы говорили про оппозицию? - спросила она.
   - Ну... э-э-э... люди... мы... - замялся Лерой и вдруг выпалил:
   - Да здравствует Марсианская Демократическая Республика!
   - Всё ясно, - кивнула посол. - И где заседает эта ваша новая власть?
   - Наверху... в зале заседаний.
   Посол сухо улыбнулась: мол, где же ещё заседать-то?
   - Проводите нас?
   Рыжеволосый окинул десантников подозрительным взглядом.
   - Мои люди пока останутся здесь, - пояснила женщина. - Со мной пойдут только двое.
   - В скафандрах? - уточнил рыжий.
   - Разумеется.
   Колонист опять взялся за рацию.
   - Ладно, - наконец сказал он, - пусть идут. Только не отставайте от меня: здание Компании настоящий лабиринт.
   68.
   Рыжий верзила не соврал. Небоскрёб строили с расчётом на долгую и упорную оборону, когда защитники цепляются за каждый офис и каждый коридор. Но следов боя попадалось мало; похоже это "восстание" не обошлось без предательств и хитрой подковёрной игры.
   Елена уже догадывалась, кто может ждать её наверху. Тот самый "мальчик", о котором обмолвился Сэвидж.
   Одолев последний лестничный пролёт - лифты не работали - женщина удивлённо распахнула глаза: этот этаж отличался от всех предыдущих. Деревянные полы, живые цветы, и - картины, картины, картины. Два ряда неплохих работ на исторические темы. Важные моменты из жизни колонии.
   "Первый человек на Марсе"
   "Основание Компании"
   "Строительство Марсoполиса"
   "Голосование по проекту "Неодарвин""
   Тут посол задержалась. Вгляделась в горящее энтузиазмом лицо молодого ещё Пауля Коэна, в заискивающие лица представителей акционеров. Художник нагло льстил заказчику, посол знала: если кто и заискивал тогда, то только сам Коэн. В то время проект был нужен лишь ему. И ещё одному человеку.
   - Хорошо тут у вас, - заметила Елена, - тихо, уютно. Ваши лидеры уже решили, что будут делать с картинами?
   - Не знаю, - буркнул рыжий. - Мне это до лампочки.
   Они прошли ещё немного. На стенах оставалось свободное место, должно быть, для новых картин на "исторические" темы. Рыжий здоровяк, подойдя к двум резным панелям, с усилием раздвинул их. Имперцы и марсианин оказались в большом зале с огромным, во всю стену, панорамным окном. Именно этот зал изобразил на картине художник, и всё в нём осталось так, как было полвека назад.
   Включили свет, и Елена прикрыла глаза, чтобы не видеть кричащих оранжево-красных стен. Открыв их, она увидела странную пару: измождённую бесцветную женщину, лежащую на диване и молодого парня в кресле-каталке. Над их головами темнело пятно, след от недавно содранной эмблемы "Коблайн". Елена пристально взглянула на парня. Тот был неестественно бледен, седые волосы торчали клочьями, правая рука - перевязана.
   "Хороший мальчик, - отметила она. - Если это действительное он"
   - Представьте меня, - сказала женщина десантнику, застывшему за её спиной. Второй остался у дверей, вместе с рыжим. Первый настроил внешние динамики "Хамелеона", и по залу раскатисто громыхнуло:
   - Её превосходительство Елена Сергеевна Гончарова, личный посол императора на Марсианских территориях!
   Женщина на диване зажала уши, а "мальчик" только поморщился.
   - Вы ошиблись адресом, мисс Гончарова, - сказал он. - Марсианских территорий не существует. Есть только Марсианская Демократическая Республика.
   - Вот как? - приподняла бровь Елена. - Как давно она есть? И, кстати, назовите себя.
   - Я Ричард Хоган, а это, - он чуть повернул голову, - Вилма Мун.
   Женщина склонила голову в еле заметном поклоне, посол сухо улыбнулась обоим. Напарница Хогана ей не понравилась: слишком похожа на одержимую; Елена с детства не любила фанатиков. А вот с молодым тигром, похоже, можно иметь дело.
   - Республика очень молода, - улыбнулся Ричард, - можно сказать, вы явились прямо на роды.
   - Я заметила беспорядок, - сказала посол, усаживаясь на ближайший стул. - Но это меня не пугает. Император дал мне поручение, и я обязана его выполнить.
   - Вы уверены, что хотите иметь дело с нами, а не с "Коблайн"?
   - А при чём тут вы? - улыбнулась Елена. - Компании больше нет, марсианские территории переходят под управление личного представителя императора, то есть под моё.
   Хоган только ухмыльнулся - одной стороной рта. А вот в глазах его напарницы загорелся огонь.
   - Не много ли вы на себя берёте? - спросила она звенящим от напряжения голосом. - Это наша планета! И никакие имперские представители тут не нужны!
   - Может, вам и Империя не нужна? - холодно сказала Елена. - Кому вы будете сбывать продукцию? Чужим? Это уже расстрельные статьи, Мун: мятеж с целью отделения от Империи, сепаратизм, измена родине...
   - Дамы, - поднял руку Хоган, - не начинайте.
   Его никто не услышал.
   - Вы привезли с собой войска, - горячилась Вилма. - Одно это изобличает тоталитарную сущность имперского режима! Вы ещё на Земле хотели удушить нашу молодую демократию!
   - Единственная причина, по которой я нахожусь здесь - забота императора о благе подданных, - отчеканила Елена. - Нам нужно думать о людях, а не играть в молодую демократию.
   - Люди?! Вам просто нужна рабочая скотина!
   Резкий стук оборвал их спор. Посол бросила взгляд на Хогана - тот клал поперёк колен изогнутый меч в чёрных ножнах. Секунду назад эти ножны громко ударились об пол.
   - Это пустой разговор, - низкий, чуть хрипловатый голос наполнил зал, отбив всякое желание спорить. - У нас нет выбора, Вилма. Либо Марс работает на Империю, либо воюет с ней. Второй вариант - заведомый проигрыш, что бы ты ни говорила.
   - Приятно слушать разумного человека, мистер Хоган, - кивнула посол.
   - Приятно иметь дела с разумными людьми, - заметил тот. - Зачем вы прилетели сюда, мисс Гончарова? Взять под свою руку "Коблайн" и весь Марс впридачу? Сэвидж не уступил бы вам своё кресло. Так почему должны уступать мы?
   Елена откинулась на спинку стула:
   - Вы сильно удивили бы меня, сделав так.
   Хоган положил руку на блок управления коляской, и та медленно подкатилась к Елене. Женщина всмотрелась в скуластое, с резкими чертами, лицо, в тёмные проницательные глаза, тонкие бескровные губы. Парень тоже её рассматривал.
   - Нам нужно поговорить наедине, Елена Сергеевна, - наконец сказал он.
   - Хорошо, - легко согласилась Елена. - Где?
   - Кабинет управляющего недалеко. Но разговор должен быть личным. Иными словами, никаких жучков.
   Женщина улыбнулась, сняла с руки "умник" и отдала десантнику. Потом взялась за спинку кресла-каталки и подтолкнула его к выходу. От Хогана пахло кровью, потом и лекарствами. Левой рукой он поглаживал меч, будто надеясь получить от него совет или дружескую поддержку.
   - В чём заключается поручение императора, Елена Сергеевна? - спросил колонист, едва за ними закрылась дверь кабинета.
   - Он хочет получить абсолютное большинство акций "Коблайн".
   - Так в чём проблема? Акции компании падают, он мог бы получить их, играя на бирже. Или он не хочет быть простым рантье, - Хоган внезапно посмотрел вверх, в глаза посла, - ему нужно карманное правительство. Не так ли, сударыня?
   "Дьяволёнок, - подумала Елена, - Потерять столько крови и всё ещё соображать! И как соображать!"
   - Допустим, - сказала она вслух.
   - В зале вы намекнули, что можете взять Марс под своё управление, - продолжал Хоган, - но я сомневаюсь, что вы пойдёте на это. - Он снова заглянул ей в глаза. - А Вилма Мун не годится на роль марионетки: слишком верит в демократию. Будто общественный строй это идол, которому нужно поклоняться и приносить жертвы.
   Марсианин перевёл дух:
   - Вам нужен союзник, Елена Сергеевна. И этот человек должен быть либо глупой продажной тварью, либо прожжённым циником. К сожалению, продажные глупцы не выжили.
   - Остались только вы, - закончила Елена. - Но почему вы решили, что императору нужно карманное правительство? Гораздо проще сделать Марс частью метрополии. Колонисты получат имперское гражданство и все связанные с ним выгоды. К чему им трёхцветная тряпка?
   Хоган потёр заросший щетиной подбородок:
   - Как раз из-за гражданства и выгод он не будет этого делать. Елена Сергеевна, как вы думаете, почему главный акционер дал добро на реализацию проекта "Неодарвин"? Ведь он знал, что колонисты станут фактически имуществом компании.
   - Но юридически...
   - Да, юридически рабства на Марсе не было. Но называть колонистов свободными людьми не стоит. Компания для нас всё. Вам трудно понять это, вы выросли в другом мире. Там бесплатный воздух и дешёвая вода. Цветы растут просто так, сами по себе. И никто не считает роскошью деревянный стол.
   Елена помолчала.
   - Да, - сказала она наконец. - Я действительно росла в другом мире. Но я знаю, откуда в империи берутся деньги на помощь голодающим, на научные исследования, которые нужны людям, но не интересуют корпорации, поскольку не принесут им прибыли в обозримом будущем. Они берутся из кармана императора, Ричард. А карман этот наполняется за счёт таких компаний, как "Коблайн".
   - Сейчас зарыдаю, - фыркнул Хоган.
   "Действительно, прожжённый циник, - улыбнулась про себя Елена. - Интересно, почему у него седые волосы? Именно седые, а не бесцветные, как у большинства колонистов?"
   - Что вы хотите для Марса, Ричард?
   - Недра. И право распоряжаться ими. Плюс треть акций.
   Брови посла удивлённо поднялись:
   - С какой стати император станет делиться властью и доходами?
   - С той, что иначе ему придётся думать о целой планете рабов. Ему что, больше делать нечего? Он получит абсолютное большинство акций, как и хочет. И лояльную империи планету. К тому же большая часть доходов с трети акций пойдёт на содержание колонии.
   - А меньшая?
   - Я люблю розы, Елена Сергеевна, - улыбнулся Ричард. - Разводить их на Марсе - очень дорогое удовольствие.
   - А Вилма Мун?
   - Это моя личная проблема, - снова улыбнулся он.
   Посол выдавила из себя улыбку. Она не завидовала бесцветной женщине.
   - Похоже, мы достигли взаимопонимания, - сказала она Хогану. Тот кивнул:
   - Нужно рассказать всем об этом.
   Елена откатила кресло обратно в зал. Вилма так и лежала на диване. Хоган направился к ней, заговорил шёпотом. Посол готова была поклясться: беседу в кабинете управляющего Ричард представил в самом выгодном для себя свете.
   - Этого недостаточно! - услышала она возглас бесцветной женщины.
   - Вилма, - повысил голос Хоган. - Император не даст больше. Даже если придётся разнести в щепки весь Марс. Ты хочешь умереть?
   - Нет, - вздохнула женщина.
   Посол сухо улыбнулась, забирая "умник".
   Сэвидж был прав: "мальчик" оказался на удивление талантлив. Убивать такого - напрасная трата человеческого ресурса. Похоже, скоро в корпоративной галерее появится новая картина, "Признание Республики" или что-то вроде. Елена не сомневалась: художник изобразит на полотне лишь двоих: императора и сильно приукрашенную бесцветную женщину. Тем, кто в соседнем кабинете договаривался о судьбе целой планеты, места на парадной картине не будет.
   Елену это устраивало. Почему-то ей казалось, что Хоган тоже этим доволен.
   69.
   На экране телевизора полоскалось трёхцветное полотнище. Постепенно оно сделалось прозрачным, стали видны заполненные людьми трибуны и возвышение, задрапированное оранжево-красным бархатом. Картинка непрерывно менялась. Мелькали лица гостей и зрителей, фрагменты торжественных выступлений, вежливые улыбки и рукопожатия.
   - Сегодня великий день, - вещал голос за кадром. - Марсианская Демократическая Республика отпраздновала шестую годовщину. Первые лица дружественного Империи государства почтили своим присутствием церемонию открытия памятника погибшим при Втором Восстании. Во время церемонии было зачитано послание императора к народу Марса, в котором его величество выразил уверенность в прекрасном будущем двух народов, идущих по Вселенной рука об руку. За эти шесть лет на Марсе изменилось многое. Ушла в прошлое страшная гвардия, эта тайная полиция компании. Сегодня "Коблайн" - только мощная корпорация, основа благосостояния республики. Возродились демократические традиции. Республикой успешно управляет всенародно избранный президент - организатор восстания мисс Вилма Мун. Многие марсиане хотели бы избрать её на второй срок.
   Елена дотянулась до пульта и выключила звук. Родж остался среди гостей, а вот она, не выдержав официоза, ушла. Набрела на тихий уголок с телевизором и сбросила надоевшие за день шпильки.
   На Марс они прилетели вчера, и сразу попали под опёку гида. "Мистер и миссис Пейн? - улыбнулась девушка, - Управляющий приказал отвезти вас в своё поместье". Родж тогда шепнул ей: "С такой женой, как ты, можно облететь Империю и не разориться на отелях". Бедняга, он ещё не понимал, как сильно выматывают протокольные обязанности.
   Место, где она отдыхала, нравилось не только ей. Люди Ричарда оборудовали его в соответствии со вкусами хозяина - много тропической зелени, искусственный водопад, с журчанием падающий в бассейн с живыми рыбами и черепахами. Елена знала управляющего достаточно хорошо, чтобы догадываться: где-нибудь под искусственными панелями скрыто все, необходимое для работы.
   Бескрайняя марсианская пустыня, отгороженная прозрачным защитным куполом, контрастировала с яростной зеленью маленького сада. Багровое Солнце уходило за горизонт, медленно лишая каменистую пустыню яркости красок. На стремительно темнеющем, наливающемся ультрафиолетом небе проступали яркие звёзды. Это плоскости причальных станций и орбитальных верфей отражали лучи уходящего в ночь светила.
   - Здесь очень красивые закаты, - сказал Ричард. Ходил он, как и шесть лет назад, бесшумно. - И они никогда не повторяются.
   - Я вижу, у Марса появилось много искусственных спутников. Спать не мешают? - Спросила Елена, кивнув на звёзды.
   - Только конкурентам, - Хоган сел на соседнее кресло. Он уже давно не был похож на усталого, израненного, измазанного кровью и копотью мятежника, с которым она говорила в кабинете управляющего. Прежними остались только глаза - тёмные, бездонные, проницательные. Елене уже показывали парадную картину, посвящённую восстанию. Как она и предполагала, там не нашлось места ни ей, послу в отставке, ни Хогану, нынешнему управляющему "Коблайн".
   - Как дети? - улыбнулась Елена.
   Губы Ричарда изогнулись в улыбке:
   - Отлично. Используют родительские возможности на полную катушку - и в учёбе, и в отдыхе. Но Вилма не любит, когда они живут у меня, - Хоган пожал плечами. - Говорит, это странно выглядит.
   Елена рассмеялась:
   - Она что, думает, тут никто не знает, от кого она родила сына? Её всё равно изберут на второй срок. Если кто и выглядит странно, так это она.
   Ричард немного помолчал.
   - Юридически Вилма - мать-одиночка. И хочет, чтобы её реальная жизнь совпадала с официальным статусом. Мешать я не собираюсь.
   - А дети? Только не говори, что они неважны тебе. Я не поверю.
   - Наверное, должны быть важны. - Хоган посмотрел ей в глаза. - Но я предпочитаю, чтобы все считали иначе. Это самое лучшее средство их защитить. Поэтому у меня нет прав на сына. А Линда - почти взрослая, и решает сама. Кстати, как ваша двойня, Лен?
   - Великолепно. Сейчас они у тётки, - женщина поняла, что Ричард намеренно меняет тему разговора, но лишь улыбнулась. Не хочет говорить о детях - так тому и быть. Хоган не из тех, кто любит плакаться в жилетку. - Правда, сестрица долго упиралась, говорила, что ей даже няньки не помогут. На всякий случай мы с Роджем решили надолго не задерживаться.
   - Тоже правильно, - кивнул управляющий. - Уезжайте, как только сочтёте нужным. - Мужчина замолчал, его глаза радостно заблестели. Елена обернулась посмотреть, кто или что привлекло внимание Ричарда.
   По дорожке быстро шла девушка, вернее, подросток, угловатая и нескладная. Светлые волосы были коротко острижены, кричащая одежда совершенно не вписывалась в интерьеры поместья. Увидя, что её заметили, Линда подняла руку в приветствии. Елена кивнула в ответ, но девушке уже было не этого. Подойдя к креслу Хогана, она почти упала на подлокотник, обняла приёмного отца за шею.
   Женщина с улыбкой смотрела на их возню. Девушка расчёсывала седые волосы отчима и рассказывала, что в её жизни нового. Хоган блаженствовал.
   - А Лекса мать не пустила, - сказала наконец девушка. - Сказала, будет мешать гостям.
   - В её доме он гостям не мешает, - ворчливо заметил Хоган.
   - А ещё мать сказала, что я скоро улечу на Землю.
   Ричард открыл глаза:
   - Как? Когда? Куда?
   - Я пока сама не знаю, Дик, - тяжело вздохнула Линда. Оставила в покое волосы Хогана, перебралась к нему на колени. Мужчина обнял девушку, как хрустальную вазу: нежно и совсем не по-отечески. - Мать сказала: я должна учиться в хорошей школе, потом поступить в университет и получить великолепное образование. А я не хочу улетать с Марса.
   - Ну, - севшим голосом произнёс Дик, - насчёт образования Вилма права.
   - Вот как? - Линда вскинулась. - И ты, значит, туда же!
   - Не понял.
   - Я думала, ты захочешь, чтобы я осталась. - Фыркнув, девушка слезла с колен отчима и ушла. Елена пристально взглянула на растерянного, помрачневшего Дика:
   - Вилма могла заметить то, что сейчас видела я?
   - Да, - холодно сказал он. - И что? Я не животное, умею держать себя в руках.
   - Я это знаю.
   - Если честно, я даже рад, что она уедет. На Земле много хороших парней.
   - И ревновать не будешь? - усмехнулась Елена.
   - Буду.
   Женщина вздохнула, покачала головой. Солнце исчезло, навалилась тьма. Под зелёными листьями разгорались крохотные лампы-светлячки. Ричард закурил:
   - Погружусь с головой в интриги, махинации, сплетни - во всё то дерьмо, что называется "большим бизнесом". Там я как рыба в воде.
   - Думаешь, это поможет?
   - Это отвлечёт. Я надеюсь, - огонёк сигареты высветил упорно сжатые губы. - Знаешь, когда я заваривал кашу с восстанием, то думал, что кресло управляющего поставит меня над системой. Как бы не так.
   - И сколько тебе было шесть лет назад?
   - Чуть больше двадцати.
   Елена снова вздохнула. Император и Пауль Коэн запустили "Неодарвин" за тридцать лет до рождения Дика, так что его судьба была предрешена ещё на генном разборе. Из него вырастили стратегически мыслящего хладнокровного убийцу, почти робота - но человека убить так и не смогли. Получилось искорёженное, ненормальное существо, с которым Елена сумела подружиться за тот год (по земному счёту), что жила на Марсе. Иногда она жалела его, иногда - ненавидела. Но никому не говорила, что прожжённый циник Ричард Хоган привязан к сыну и приёмной дочери; правда, совершенно по-разному.
   - По нашим законам совершеннолетие наступает в двадцать один год, - сказала Елена.
   - На Марсе свои законы, - Дик раскурил новую сигарету от старой. - Взять хотя бы тот, что парламент утвердил вчера. Он разрешает устанавливать аппаратуру для слежки только в общественных местах. А где у нас не общественные места? Туалет, душ и спальня. Не закон, а издевательство. И эти люди говорят, что на Марсе прочно установлена демократия.
   Женщина хмыкнула: похоже, бывший цепной пёс "Коблайн" знал о демократии больше, чем избранные народом депутаты.
   - И кто же будет следить за коло... за марсианами?
   - Как кто? Служба безопасности компании, - Хоган усмехнулся одной стороной рта. Оговорки он будто не заметил. - Гвардию никто не распускал, её только назвали по-другому да форму новую пошили.
   - Похоже, здесь ничего не меняется.
   - Похоже.
   - Гораздо проще сменить мир, чем изменить его. - Елена ощутила холодный пытливый взгляд, поёжилась.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Только то, что сказала. Проще улететь на другую планету, под другое солнце. На то, чтобы изменить Марс, одной жизни мало.
   Глаза Хогана потемнели:
   - Тебе звонил он?
   - Да, перед самым отлётом. Хотел, чтобы я передала тебе это предложение. Император думает, что ты созрел для настоящей работы.
   Ричард хмыкнул:
   - Так прямо и сказал? Не уточнил, кто именно ему нужен - стратег, убийца, диверсант, каратель?
   - Дик, - холодно сказала Елена, - не кипятись. Обдумай всё.
   - Я умею думать, ваше превосходительство, - отрезал Хоган. Помолчал минуту, играя желваками. - Ты прилетела сюда только ради этого поручения?
   Женщина покачала головой: нет.
   - Если бы я отказалась, меня и Роджа не выпустили бы за пределы атмосферы, - добавила она вслух.
   Хоган откинулся в кресле, смял в ладони тлеющую сигарету:
   - Когда он позвонит в следующий раз?
   - Понятия не имею. В любом случае, он будет разговаривать только с тобой.
   Управляющий промолчал.
   - Ты начинала так же? - спросил он наконец.
   - Нет, - Елена улыбнулась. - Я была идеалисткой. Хотела спасать миры.
   - Вот как? - Хоган криво усмехнулся. - Тут поройа не знаешь, как от себя спастись... - Дик увидел Роджера и смолк. Женщина, проследив за его взглядом, вскочила, заботливо усадила мужа в кресло, сама устроилась на подлокотнике. - Как вам праздник, мистер Пейн?
   - Просто Родж, - поправил тот. - Праздник замечательный. Ваша дочь - душа компании, она никому не даёт скучать.
   - Да, она чудо, - голос Ричарда был холоден и ровен. Он снова превратился в скрытного, расчётливого монстра. - Надеюсь, вам понравились комнаты?
   - Всё хорошо, спасибо, - машинально ответил Родж. Управляющий поднялся:
   - Тогда позвольте вас оставить. Мистер Пейн... Миссис Пейн...
   Церемонно поклонившись каждому, Хоган ушёл.
   Родж прошептал жене:
   - Тот парень, о котором ты рассказывала дома, нравился мне больше. У него нет клона? Или брата-близнеца?
   - Он уникален. И может быть очень разным, - Елена вздохнула, прижалась к мужу. - А ещё он слишком хороший инструмент, чтобы просто отпустить на волю.
   - А ты?
   - Я - отдельный разговор, - она поцеловала Роджа в затылок. - Кроме того, мне всё равно приходится выполнять кое-какие поручения. Неофициально.
   - Даже сейчас? Мы что, прилетели сюда только ради поручений?
   Елена вздрогнула: муж невольно повторил вопрос Хогана. И если Дику она намекнула - их яхту могли сбить, если бы она ответила отказом, то сказать об этом Роджу язык не поворачивался.
   - Конечно нет, дорогой, - женщина нашла в себе силы улыбнутся. - Просто оно совпало с нашим вторым медовым месяцем.
   "Будь проклята ложь, которой пропитана наша жизнь, - думала она, крепко обнимая мужа. - Интересно, сколько времени понадобится Хогану, чтобы согласиться на предложение императора?"
   О том, что Дик может отказаться, дипломат в отставке даже не думала. Императору отказывать не принято.


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"