- Каурус Аус, - добавляю чуть громче, вылавливая левой рукою, из медного таза рыбку, поярче, и отправляя в котёл.
Вдыхая ароматный пар и дым, от яблоневых дров и ивовых щепок, в котёл отправляю когти горного Шрима и чешую Льдистого Харва, сброшенную в сентябре - Сайкес Эмрус.
В комнате душно и жарко, но окно открывать нельзя, ветром выдует волшебство творимое мною. Убранные в лохматый пучок длинные волосы так и норовят вырваться на свободу непослушным рыжим локоном. Льняная рубаха, мокрой тряпкой липнет к вспотевшему гибкому телу. Песок на полу, смешанный с крупинками соли, режет больно голые ступни...
Не важно!
Важно то, что в котле!
- Навиш Астиц, Цорине, - продолжаю шептать, кидая в котёл кожу младенца и волосы мертвеца. - Эстис, де Эстис.
Полная луна заглядывает в не зашторенное окно, поторапливая, но я продолжаю шептать старые заклинания, творя запрещенную волошбу...
Тороплюсь...
Смешивая золу, от сожжения сердцевины старого Ясеня, с солью морскою и чёрным перцем... кардамона щепотку и каплю семени, того, кто спит за стеной, сном безмятежным, оккурат до полудня сегодняшнего уже дня.
- Милиш Чииш, - то, что смешала, кидаю в котёл, следом кладя корень Соава, думая:
"Пусть гость мой не вспомнит вечер вчерашний уже не когда. Пусть не останется сна, о том времени, что он провел здесь, в моем доме, в нежных объятиях ведьмы."
- Ватори Ирвиш, Ахамо Ветериш, Ахамо, - вздыхаю, капая крови своей же, в проклятый старый котел и наблюдаю, как остывая, варево богомерзкое меняет свой цвет: с черно-красного на молочно-белый, а затем, становясь словно зелень листвы по весне.
" - Не смотри! - говорю я себе. - Ты успеешь, успела уже. Не смотри..."
- Дэйвум Эвектум, - шепчу, посыпая зелье свое семенами укропа, пока оно из ярко-синего не станет прозрачным и холодным, словно вода родника...
Тороплюсь...
До рассвета осталось чуть-чуть, уж оставила окна в покое луна и ветер, так рвавшийся в гости, отправился дальше. Я хватаю котёл и распахнув, обычно скрипучую, дверь, спешу в лес по тропе, видной лишь птицам, да кошкам.
Там на поляне, в тумане сумерек предрассветных, горит адским огнём пептаграмма, начерченная не вчера.
А в ней...
"- Потерпи, потерпи, - шепчу мысленно демону, что ещё жив, слава богам. - Потерпи, мой хороший..."
Мне бы сказать... чтоб он услышал, чтоб не спешил уходить... Но я боюсь сбить даже словом, сваренное в чёрном котле волшебство.
Для него... пусть и он, то же не вспомнит...
Но все же...
- Силу тела, силу души, я тебе отдаю, силу магии, той, что во мне, - кричу громко, скидывая надоевший уж лен и ступая в обнимку с котлом в пентаграмму, всхлипываю чуть не плача, от приближенья рассвета, - Пусть хранит тебя сила, той что жизнь подарила, до конца твоих дней.
Зелье холодное, почти ледяное, я выливаю на демона и на себя, стараясь, что бы оно до капли впиталось в штрихи пентаграммы и молюсь всем богам, чтоб услышали женщину, что творит волшебство.
И смеюсь... Я успела!
Сын мой меняется, становясь из уродливой твари, красивым мужчиной... и дышит!
А я? Я, тоже меняюсь...
- Спасибо Бабуля, - говорит мой нечаянный гость, собирая мешок свой. - Спасибо за кров и за стол, за беседу, - улыбается парень с седеющей прядью волос. - Здоровья тебе, - бросает он мне, уходя.
- Удачной охоты, охотник, - устало шепчу ему в спину, улыбаясь тому, кто пойдет за ним следом...