Аннотация: Сериал "Школа". Общее у классиков и современников.
У Германики и её соавторов - толстовкий взгляд на духовную жизнь, образование, религию и характер человека.
И многие другие следы, кстати, домашнего образования.
И толстовская же стилистика: провокационно, для своего времени, неряшливая, "грязная", "низовая" но тем более искренняя и "родная".
При всей разнице культурных уровней (я бы не стал просто делать такую отписку для ханжей, всё равно бы не помогло, - но культурный уровень действительно различен; вряд ли Толстой в молодости мечтал бы снимать подростковое порно) все герои - неоднозначные, с пассивно положительными и отрицательными качествами.
Другое дело, что с таким мировоззрением невозможно достоверно показать, собственно, школу, хотя бы один нормальный урок, ответ у доски, который не прерывался бы чрезвычайным событием или просто входом директора в класс.
Чуковский, вот, писал (правда, это в упрощённом устном изложении В.Короленко), что у Толстого нет "персонажей". В его статье о Толстом можно даже прочесть, что о любом из сотен героев Толстого нельзя сказать больше определённого, чем о самом себе.
Это не совсем так. Есть персонажи. Целых две группы чистых "персонажей". В основном немецкого происхождения.
Одна-солдаты. Каратаев - не персонаж; ну а вот полковые друзья Вронского, генералы-шахматисты в ВиМ - "эрсте Колонне марширт", или, хотя бы, урядник "ты тае с большими пуговицами" во "Власти Тьмы" - это же насекомые!
Вторая - профессура.
Художнику толстовского склада невозможно "влиться" в ход мыслей системно образованного человека ли, увидеть мир в преломлении научного или государственнического взгляда, выработанным сознательными направленными культурными усилиями над собой. "Преломление" явно представляется автору "Анны Карениной" - искажением. Вернее, чем "у Льва Толстого нет персонажей" было бы - "у Льва Толстого нет уроков". В худшем случае, герой вроде Константина Левина уверует в какую-то, импонирующую его образу мыслей, научную теорию, с демоническим азартом покорпит над научными фолиантами - чтобы в первой же дискуссии с определённым персонажем (немецким профессором) на первом же случае, знакомом герою не понаслышке, разочароваться вообще в способностях структурированного разума.
Так их (уроков) нет и у Германики и Ко. Если это всё было к нацпроекту "доступная Школа" (или как его там), то это всё-таки провал. Выкрики "а за что вас уважать, вы учить не умеете" - даже по-своему художественны, эстетически актуальны, но так же необязательны, как учение о тысяче причин в "Войне и Мире". Может быть, именно в таких философствованиях - и, во многом, умозаключениях - и состоит запрос современности. Но это не художественный факт, а значит, даже и взаимопонимание сторон в дискуссии о школе не улучшается. Возникает исследовательский зуд - выискать в повествовании ещё больше морали, чем там есть, а в персонажах ещё больше глубины, чем в себе. Тем и ценно - только не для выискивающих.
Всё сказанное моей любимой Екатериной Сальниковой насчёт "камеры в мушиных лапках" - по-человечески понятно (вообще, без иронии, обожаю этого автора за просвещённый инфантилизм), и реальные школьные учителя, не находящие статистической правды в подобном сериальному градусе неадеквата в одном классе - правы (учебное заведение не смогло бы функционировать, если бы в нём все подростки были настолько трудные!), но это не вся правда. "Быдло" из "Все умрут, а я останусь" или "Школы" - не более быдло, чем Наташа Ростова. Для своего времени (вспомните поэтическую повестку дня! и вспомните "прямые линии" и "монографии" Толстого на такую повестку дня) обрюзгшая домохозяйка была, думается, не меньшим эстетическим и этическим "правдивым шоком", чем беременная старшеклассница или девочка-эмо - для нашего. Поэтому некорректно обвинять авторов фильма в отстранённом высокомерии, я думаю. Чужая мысль в своём бестолковом и нескончаемом развитии, что подметил у Толстого Чернышевский - та самая муха, и работы западных мастеров артхауса могут оказаться вообще иррелевантны - это привлекатльный, не только эстетический, но и этический принцип. Возможно.