Аннотация: выкладываю большую часть первой книги с правками.
Весна. Многим это время года кажется романтическим, наполненным приятным ожиданием чего-то радостного, предчувствием грядущего пробуждения жизни. Сонное зимнее солнце стряхивает с себя слабость и уныние, наполняется силой, и оживляет всю природу. Весной появляется на полях трава, прилетают из далеких стран весело щебечущие птицы, даже воздух наполняется пробуждающейся от зимнего сна жизни. Только весной можно увидеть белые и грязно-серые пятна снега, лежащие на земле, и зеленеющую прямо возле них молодую, еще робкую травинку, на которой, тем не менее, уже намечается и лист и цветок. Одним словом - весна, это радость. Крестьяне выходят на поля, и под песни, запрягши кто волов, а кто посостоятельней, и коней, а самые нищие впрягшись сами, начинают пахать начинающую оттаивать землю. Воины готовятся к весенним и летним походам, чинят сбрую, заменяют подковы, приводят в порядок оружие и броню. В общем, весна, это весна.
Но не всем эта весна была в радость. Далеко на востоке от срединных, названных благодатными, земель, лежит в окружении могучих орчьих гор, где покрытые небольшим слоем плодородной почвы плоскогорья чередуются со скалами, кряжами и хребтами. Мало кто, кроме орков, мог спокойно передвигаться в этих негостеприимных горах. Предательские обвалы, покрытые дерном трещины, утесы, обитающие в горах хищники и монстры, все это делало орчьи горы идеальным буфером между внешним миром и древней Ахеей, землей великих героев и великой славы.
Но ушла в прошлое была слава Ахеи, и потускнела слава орков. Пришло новое время. Подул ветер перемен, неся с собой войны, горе и моря крови. Еще в древности привел младший бог Зевс великий народ, но не захотел Зевс быть объектом поклонения, и отверг он титул бога, оставшись лишь покровителем. И сейчас Зевс был близок к отчаянию. Именно поэтому он послал особого разведчика, духа-разведчика, потому что по другому разобраться не получалось даже у него.
Дух-разведчик Зевса не замечал ни птиц, ни траву, ни пробуждение жизни. Для него все это было несущественно. Многие сотни раз он видел весну, и никогда не понимал, что такого необычного в ней находят романтики. Для него, лишенного физического тела духа-разведчика, чувства людей представлялись чем-то, схожим с самообманом, ведь люди радовались несущественному, абсолютно не замечая важного и значительного. Они радуются бесполезной траве или еще более бесполезному золоту, и не радуются доброму отношению богов к их никчемным жизням. В эту весну люди как обычно ничего не заметили, но на то они и люди, что от них еще ожидать? Он же чувствовал могущественное изменение, которое еще не было видимо даже для него, но, как хороший разведчик, он умел сопоставлять разнообразные данные и делать на основании этих данных выводы и далеко идущие прогнозы. И еще, он, как правило, не ошибался, почему и стал личным разведчиком Зевса.
Эта весна принесла с собой перемены. Еще не сошел снег с высоких и крутых гор, неприступным каменным кольцом опоясавших благословенную Ахею, как разведчик покинул чертог Ахейского Князя, и перешел в мир живых, ведь источник этого изменения был именно там. Дух ожидал найти могучего мага, прожившего не одну сотню лет, знающего тайны магии, умеющего общаться с духами и творить великие заклинания. Дух допускал, что этим магом может оказаться чудовище-некромант, которому служат легионы живых мертвецов, и для которого любая армия всего лишь материал для увеличения числа своих подданных. Но поиски не дали результата. Дух проверил всех серьезных магов во всех прилегающих к Ахее землях, проверил всех ведьм и колдунов, некромантов, мудрецов и ученых, но все они оказались непричастны к грядущему изменению. Когда снег сошел с предгорий, разведчик взялся за героев, правителей, богатырей и бардов. И когда горы совсем лишились снега, он понял, что опять ошибся, и искал не там где нужно. Но дух не зря был разведчиком и, наконец, когда луга вовсю зеленели травой, появились пчелы и комары, когда весна вошла в полную силу и начала задумываться о подготовке к приходу лета, он нашел источник.
Даже если бы это оказался спятивший некромант, даже если бы это оказался возжелавший захватить весь мир ученый, он бы обрадовался, но то, что он нашел, повергло его в отчаяние. Существо, пришедшее в мир, было настолько древним, что рядом с ним даже Зевс казался ребенком. И это существо было столь жутким, что у людей не осталось даже легенд. Каждый, кто знал о нем, мечтал навсегда забыть об этом знании, но, увы, такое не забывалось. Это существо внушало ужас магам и мудрецам, это существо заставляло героев визжать, словно женщины, и бежать без оглядки, забыв честь и долг, это существо заставляло даже богов считаться с собой, и это существо несло хаос и разрушения. Но хуже всего, что ЗВЕРЬ жил в душе мальчишки-варвара, которому нет и двадцати, и который, это было самым худшим, знал, кто живет в его душе.
Вести были настолько серьезными, что дух со всей возможной скоростью направился к Чертогу Зевса, желая лишь не опоздать, и надеясь, что Зевс знает, что делать в этой ситуации.
Великий Князь разрушения смотрел вслед послу ВЛАДЫКИ, который сообщил ему волю правителя всего сущего, и пытался понять, чем вызвано нынешнее приглашение. Вернее, он пытался понять даже не причину вызова, а тщательнейшим образом просматривал свою жизнь и свои поступки, пытаясь найти то, что могло вызвать неудовольствие ВЛАДЫКИ. Неисчислимые тысячелетия он занимал этот пост, и всегда делал лишь то, чего хотел ВЛАДЫКА. С того самого момента, когда на заре времен, когда не было еще ни одного мира и ни одного князя, ВЛАДЫКА в первый раз призвал его в свой чертог, и объявил свою волю. И с тех пор он не допустил ни одного большого промаха, да и маленький промах был всего один раз. Тогда он едва не лишился жизни, но ВЛАДЫКА был милостив, и Разрушитель усвоил урок. Быстро пробежав по последней тысяче лет своей жизни, он не нашел ничего, что сделал бы без позволения ВЛАДЫКИ, которого он почитал своим ВЛАДЫКАом, тяжело вздохнул, и решил не затягивать неизбежное. Если он в чем-то нарушил волю ВЛАДЫКИ, то это выйдет ему боком, хотя, если бы на нем висело неповиновение, то ВЛАДЫКА не прислал бы посла, а выдернул бы его из того места, где бы Князь Разрушения ни находился, и поставил бы перед собой. А раз был посол, то есть надежда, что вызов связан не с его ошибками, а с чем-то другим.
В мире Духов Великий Князь Разрушения предпочитал вид человека. Не слишком впечатляющий, обычный крепкий мужик, чуть за сорок, слегка седой, голубоглазый, одетый в простые одежки - льняные штаны и кожаную куртку, с какой-то дурацкой шляпой на голове. Тем не менее, никого из обитателей мира Духов такой вид не мог ввести в заблуждение, слишком уж тяжелой фигурой он был.
Разрушитель шел размашистым шагом, и князья слегка склоняли перед ним головы, признавая его силу, мощь, мудрость и власть. Но могучего Князя Разрушения это совершенно не трогало. Для него все эти божки были пустым местом, не стоящим даже капельки внимания. А те, кто был действительно серьезным, не толклись в предместьях Чертога ВЛАДЫКИ, имея возможность в любой момент попасть внутрь. Но они, имея неограниченное право доступа, предпочитали находиться в своих мирах, занимаясь заботой о своих подданных, чем собственно и должны заниматься настоящие боги. Ему же мира не досталось, чему впрочем, Разрушитель совершенно не расстроился. Его дело гораздо интересней, хотя, иногда ответственность становится слишком большой. Вот как сейчас. ВЛАДЫКА вызвал его, и насколько разрушитель знал ВЛАДЫКИ, причиной вызова стало отнюдь не желание попить чаю с могучим Князем Разрушения. Князь не пытался угадать причину вызова, понимая, что это невозможно. Причиной могло стать что угодно, начиная от перевода в разряд высших князей, и заканчивая прекращением существования. Разрушитель приближался к прекрасным воротам чертога, и с каждым шагом все сильней и сильней внутренне сжимался от страха. То, что он верный слуга ВЛАДЫКИ не говорило ни о чем, потому что для ВЛАДЫКИ он лишь инструмент, собственность, и как подозревал сам князь, собственность не слишком ценная.
В отличие от земных владык, ВЛАДЫКА не нуждался ни в охране, ни в привратниках, поскольку все вокруг исполняло его волю. Не только замок, или как его называли тут, чертог, ВЛАДЫКИ, но и весь мир Духов. А что касаемо охраны, то Разрушитель знал наверняка - если даже все боги объединятся против владыки и пойдут на него войной, эта война станет самой короткой за всю историю, и окончится едва начавшись. Для ВЛАДЫКИ разбить такое войско, все равно, что человеку раздавить таракана. Едва он подошел к воротам, как громадные золотые створки украшенные прекрасной инкрустацией, выложенные множеством прекрасных драгоценных камней, медленно распахнулись, словно приглашая его пройти. Князь на мгновение замер, глубоко вздохнул, и уверенно прошел внутрь.
Замок не то, чтобы выглядел величественным, десятиметровый ров, за ним пятиметровая каменная стена, двор вымощен пиленным камнем, на стене несколько дозорных башен. Внутри все было как в обычном баронском замке в мирах средних веков - сразу за воротами площадь, слева хозпостройки, справа жилые казармы, в которых правда никто никогда не жил, и в дальнем конце площади донжон. Высокий, почти пятнадцати метров высотой с тремя башенками. Именно к донжону и шел Разрушитель.
ВЛАДЫКА не слишком жаловал роскошь, и узорные ворота были лишь потому, что такие ворота очень хотелось видеть четырем клоунам, ходившим у ВЛАДЫКИ в любимчиках. То, что двое из них имели смертных матерей, ничего не меняло, равно как и то, что другие двое по своему положению были ниже большинства мелких божков. Эти четверо были Паладинами, первыми Паладинами ВЛАДЫКИ, и их отношения с ВЛАДЫКАОМ выходили далеко за рамки, допустимые для других. Ближе их к ВЛАДЫКЕ стояли только Форм и Фабиалл, сын и внук ВЛАДЫКИ.
Внутри замка все было весьма скромно. Простые каменные стены, деревянные строения, мощеная камнем площадь, вот только все это было пропитано таким величием, что будь даже все это сделано из одного куска алмаза, и тогда не внушало бы такого уважения. Вообще, Форм как-то обмолвился, что чертог отражает чувства ВЛАДЫКИ, и не верить великому князю у Разрушителя причин не было. Разрушитель еще раз окинул взглядом чертог, и покачал головой. Если судить по увиденному, то, скорее всего, ВЛАДЫКА не гневается, что не может не радовать, с другой стороны, и радости в окружающем его пространстве тоже не в избытке. В любом случае, скоро он все узнает, ждать осталось совсем не долго.
Внутренние двери вполне соответствовали всему прочему внутри чертога, и были на вид крепкими и неказистыми, без всяких излишеств. Обычные дубовые ворота, усиленные стальными полосами, и висящие на добротных кованых петлях, словно бы в замке у какого-нибудь мелкого барона. Внешне. И, так же как и все прочее, они буквально бурлили силой и величием. Князь подошел к ним, и ворота медленно и величественно открылись, и глазам разрушителя предстал громадный зал, посреди которого стоял золотой трон. Зал был пустым, ни украшений, ни колонн, ничего, только трон, и Сидящий на нем. ВЛАДЫКА поднял глаза на вошедшего, и усмехнулся. Разрушитель еще раз окинул взглядом чертог, и покачал головой. Если судить по увиденному, то, скорее всего, ВЛАДЫКА не гневается, что не может не радовать, с другой стороны, и радости в окружающем его пространстве тоже не в избытке. В любом случае, скоро он все узнает, ждать осталось совсем не долго.
Внутренние двери, ведущие собственно в сам донжон, вполне соответствовали всему прочему внутри чертога, и были на вид крепкими и неказистыми, без всяких излишеств. Обычные дубовые ворота, усиленные стальными полосами, и висящие на добротных кованых петлях, словно бы в замке у какого-нибудь мелкого барона. Внешне. И, так же как и все прочее, они буквально бурлили силой и величием. Князь подошел к ним, и ворота медленно и величественно открылись, и глазам разрушителя предстал громадный зал, посреди которого стоял золотой трон. Зал был пустым, ни украшений, ни колонн, ничего, только трон, и Сидящий на нем. ВЛАДЫКА поднял глаза на вошедшего, и усмехнулся.
Разрушитель подошел к престолу и низко, до самого пола поклонился Сидящему на нем. Страх не то, чтобы отражался на лице великого князя, но внутри словно бы бился комок ужаса.
- Долго же ты шел, - насмешливо произнес Владыка, поглядев на склонившегося великого князя, - Я уже ждать устал.
По спине Разрушителя побежал холодный пот. И страх схватил за горло не хуже душащего добычу удава, но князь постарался чтобы голос его звучал спокойно и уверенно, но не нагло.
- Простите, Господин, я виноват.
- Да ладно, пошутил Я. - Сидящий на троне махнул рукой, и на лице, которое никак не получалось рассмотреть, словно бы оно состояло из живого огня, появилась улыбка, - Ты лучше вот что скажи, кто из князей поглядывает на Рунус?
- Простите, ВЛАДЫКА? - от удивления князь сделал шаг назад. Он ждал любого вопроса, но именно к такому оказался не готов. Но опыт тысячелетий служения настоящему БОГУ не прошел даром, и Разрушитель взял себя в руки.
- Ну, кто из них был бы не прочь прихватить его.
- Лишь Туллс, да Доминион, ну может еще парочка каких-нибудь мелких, - голос князя зазвучал спокойно. Он уже обдумал вопрос, и вытащил из своей памяти всю информацию по данному вопросу. Гнездящийся где-то в глубине души ужас слегка отпустил его, и спрятал холодные коготки ужаса. Хоть страх полностью и не ушел, но уже не мешал работать голове.
- Молодец, не теряешь нюха, - голос бога прозвучал ободряюще, да и использование выражений из лексикона 'великолепной четверки' явилось хорошим знаком, и на сердце Великого Князя отлегло, между тем ВЛАДЫКА легко спрыгнул с трона, оказавшись рядом с Разрушителем, и начал ходить туда и сюда. Голос его звучал казалось отовсюду сразу, словно бы отражаясь от стен, потолка и даже пола, но не искажаясь и не наполняясь эхом.
- Что ж, вот тебе новая задача - слегка подтолкнуть кого-нибудь одного, или всех их попытаться захватить мир Форма, - ВЛАДЫКА сделал какой-то неопределенный жест рукой, но Разрушитель понял, и его разум, обладающий опытом бесчисленных тысячелетий начал обрабатывать задачу, а ВЛАДЫКА внимательно посмотрел на него, и добавил, - Но не заставлять, а легонько-легонько качнуть. Да так, чтобы они и не поняли, что за этим ты стоишь.
- Господин, но ведь они не могут быть столь глупыми! - сама мысль о том, что кто-то может напасть на мир Форма, не самого сильного из великих князей, если говорить о голой силе, но самого могучего, потому что на его стороне ВСЕГДА сила. Потому что за него всегда ВЛАДЫКА.
- Еще как могут, они гораздо глупей, но Мне нравится, что ты так мыслишь, - ТВОРЕЦ улыбнулся ободряюще, и страх в душе князя растворился, оставив после себя лишь память и небольшой холодок. Сердце разрушителя наполнилось благодарностью к своему ГОСПОДИНУ.
- Спасибо, ВЛАДЫКА, - сказал князь и еще раз поклонился.
- Пожалуйста, так вот, они спят и видят себя князьями Рунуса, и не понимают того, что хоть Форм и слабее многих, а хранит Мир, который Я очень люблю. И того они не понимают, что для меня люди вообще и того мира в частности гораздо дороже их. И что именно Я решаю, кому, когда и чем владеть. В общем, задание тебе ясно?
- Да.
- Хорошо. И запомни, не от своего имени и незаметно. Все иди. У тебя все получится.
- Простите, ВЛАДЫКА, что спрашиваю, - разрушитель смотрел в пол и собирался с духом, чтобы продолжить вопрос, но Владыка усмехнулся и ответил.
- Ладно, ладно, я и так тебе объясню. Они мне надоели, и я нашел замену. Но, согласись, все должно быть красиво, и по закону, к тому же я ведь не заставляю их нападать, и тебя не заставляю их заставлять, они ведь и так хотят этого. И сдается мне, что рано или поздно они бы все равно попытались поделить мир Форма, но у меня нет желания ждать, да и их замена должна научиться и воевать и править. И запомни, не от своего имени и незаметно. Все иди. У тебя все получится.
Разрушитель понял, что последняя фраза была не пожеланием, что Владыка уже дал ему дополнительную силу и мудрость, и если вдруг у него не получится ... об этом даже думать не хотелось. Что ж, если понадобится, он их как коров погонит, как миленькие побегут. К тому же этих придурков совсем не жалко. А учитывая, что людей они считают за грязь, то возможно их и гнать то не придется, лишь легонечко подтолкнуть. И еще надо бы поговорить с Фабиаллом, может тот, что присоветует, как и приказ исполнить и излишней смерти людей избежать, все-таки любимцы ВЛАДЫКИ. Он поклонился и быстро покинул чертог.
Зевс ничего не знал о аудиенции, которой удостоился Разрушитель. Это был совсем не его уровень. Это уровень Богов, а он лишь мелкий хранитель небольшой территории. Духовный князь всей ахейской земли ждал посланного на разведку духа с тяжелым сердцем, по крайней мере, у людей это называется так. Он не был человеком, не имел видимого людям тела, да и если честно, никогда в нем не нуждался. Зевс, один из младших духов в свите Форма, владыки Рунуса, был очень удивлен, когда могучий Форм предложил ему, не обладающему ни большим умом, ни большой силой стать князем Ахеи, тогда еще пустой и почти безлюдной, но уже крайне привлекательной для людей. На этой земле было все, что нужно - плодородная почва, многочисленные леса, полные всякой живности, реки и озера, полные разнообразной рыбы, высокие горы, защищающие от врагов и ураганов, полные угля, меди и олова, большие запасы золота и серебра. И хотя та земля не была пустынна, а населена разнообразной нечистью, хорошие воины быстро смогли бы очистить ее. Это было много-много тысяч лет назад по времени людей. Ему, молодому, не так давно созданному духу-правителю явно польстило такое предложение, хотя он и ощущал в нем какую то интригу, но все равно, азарт и желание стать князем перевесили осторожность и страх.
Потом были труды по заселению пустой но плодородной и благодатной земли, поиски племен готовых и способных эту землю освоить, доставка их на место и забота о своих народах.
Орков он нашел на севере, поманил густыми лесами и цепью могучих гор, Оррогу пообещал горы в вечное владение, в обмен на защиту рубежей от всяких угроз. Потом, когда орки выбили нечисть с гор, стал искать жителей для равнины. Две тысячи лет он искал, приводил разные племена, но все они погибали. Наконец Зевсу посчастливилось найти народ с древней как мир кровью. С далекого запада привел их в новую землю Михаил, сын Ахана, военный вождь одного из племен древнего народа Этрусов, и за пять сотен лет они заполнили всю равнину, и дали ей имя - Ахея.
Больше пяти тысяч лет назад это было. И все это время орки были непобедимы, и ахейцы жили за ними как за каменной стеной. Никто не мог одолеть его орков. Ни орды болотников, ни полки венедов, ни даже тысячи асов. Но что-то изменилось в мире. Появилась новая сила. С запада неслась угроза. Еще не было ни одного проигранного сражения, но, заглядывая в будущее, Зевс видел смерть и разорение на своей земле, видел разрушенные стойбища орков, выжженные дотла ахейские города, видел горы трупов, наваленных впопыхах и кое-как подоженых. А еще ВЛАДЫКА Ахеи видел воинов и монстров из других миров. Это уже ни в какие ворота не лезло. Либо Форм не контролировал ситуацию, либо велась, какая то очень глубокая интрига. А весь его жизненный опыт говорил, что сильные становятся еще сильней после этих интриг, вернее в процессе их, а слабые часто становятся расходным материалом для умножения сил сильных. А уж к сильным Зевс себя никогда не причислял. Его господин да, тот силен, но еще сильнее его отец, который мало того, что жутко хитер, так еще и сын ВЛАДЫКИ, а о Том, князю даже думать страшно. В любом случая, дух вернется и кое-что станет ясней, хотя уже и так понятно, что придется идти к Форму на поклон, может он что прояснит.
938 год. Венедия, Кол-Город.
Тор проснулся как обычно, с первыми лучами утреннего солнца. Он почти никогда не спал долго. За двадцать шесть лет жизни лишь пара месяцев пришлась на те дни, когда он спал дольше, чем до позднего рассвета. Тор потянулся с наслаждением, зевнул и, скинув с себя тонкое шерстяное одеяло, сел на кровати. Крепкое молодое тело уже проснулось и жаждало действия, потихоньку наполняясь силой и жизнью.
Сегодня они должны уйти из Кол-Города обратно в Ахею. Все телеги загружены, сборы закончены, охрана собрана, сборы уплачены, и караван готов к выходу. Для Тора это означало, что спать теперь придется в основном в седле и лишь изредка в палатках. Но это-то смущало молодого кертянина меньше всего, ведь он любил жизнь вне города, под открытым небом, на свежем воздухе, где мрачные творения рук людских не портят местность и не давят своей угрюмостью и унынием.
Встав с кровати и умывшись, он подошел к зеркалу, посмотрел на себя и скептически хмыкнул. Обычное лицо, чуть смуглей, чем у венедов и чуть светлей, чем у ахейцев, немного узкое, что впрочем, не редкость в этих землях, с тонким, средней длинны прямым носом, холодными серо-голубыми глазами и густой иссиня-черной шевелюрой. В общем, почти похожий на аса или венеда, вот только ни те, ни другие не обладают такой могучей комплекцией, хотя на Керте все такие. Но среди венедов он все-таки чувствовал себя лучше, чем среди низкорослых, коренастых ахейцев, которые были на полголовы ниже своих восточных соседей, ведь среди них Тор выглядел настоящим гигантом. Правда, ахейцы из каравана, за те почти четыре года, что он находился с ними, успели привыкнуть к гиганту варвару и не косились на него, как на какое-то загадочное чудовище. Во всяком случае, они уже не пялились на него во все глаза. Не то, чтобы это его сильно раздражало, но все же.
Почистив зубы, кертянин вышел во двор и занялся разминкой. Время не позволяло заниматься полноценно, и он воспользовался одной из хитростей, которым научил его старый Миото, лучший воин Тасану, а может и всего мира. После этого, вернувшись в дом, он стал быстро складывать свои вещи в большой седельный мешок. Вещей оказалось совсем не много: три сорочки из хорошего льна, пара крепких шерстяных штанов, две пары сандалий, легкое, но теплое шерстяное одеяло, легкая кожаная куртка и добротный шерстяной плащ. Потом подумав, Тор развязал другой мешок и выложил на постель его содержимое - кольчугу, лет пять назад подаренную ему на Тасану, великом острове великих магов, изготовленную тайными мастерами - асийскими гномами из АСГАПА , металла, превосходящего не только широко распространенную на материке бронзу, но даже железо и сталь, из которых делают оружие кузнецы-колдуны асов и ванов и тайну которых они оберегают более всех остальных тайн ), наплечники, тоже из АСГАПА, стальные наголенники, стальные кольчужные перчатки, стальной асгардский шлем, купленный у торговца-аса за сто золотых, и широкий боевой пояс с двумя десятками метательных ножей. В последнюю очередь он достал небольшую фляжку с маслом и кусок чистой шерстяной ткани. Оторвав от нее кусок, кертянин смочил его маслом и стал тщательно смазывать доспехи. По окончании этой процедуры, он опять сложил броню в мешок. Лучше потерять полчаса, чтобы последить за броней и оружием, чем потом потерять и оружие и броню и жизнь, когда неухоженное оружие подведет тебя в бою. Эту истину на Керте и Тасану знали все, даже совсем маленькие дети.
'Вроде все', подумал Тор и, поставив оба мешка у двери, направился в таверну, более напоминающую казарму, где расположились пять сотен человек, весь караван Альгендикса. С самого первого похода, после того, как ему довелось пожить в этой казарме и всего того кошмара, связанного с проживанием в одном месте такой кучи людей, постоянного галдежа, запаха нечистот, протухшей еды и немытых тел, он договорился с Альгендиксом о том, что будет жить отдельно. Караванщик согласился, но с условием, что Тор сам будет оплачивать свое проживание. Он нашел подходящее жилье стоящее десять серебряных в месяц, что при окладе в сто золотых, а именно столько получал командир разведчиков, было не накладно, и с тех пор всегда останавливался там.
Таверна находилась в десяти минутах пешего хода от его жилья, а до завтрака оставался еще целый час, поэтому он пошел не спеша, наслаждаясь ласковым весенним солнцем, прохладой утренней свежести и веселым щебетанием птиц. Город только-только начинал просыпаться, на улицах было тихо, еще не стучали молотами кузнецы, не кричали, срывая голос, торговцы, предлагающие рыбу, пирожки или квас, не расхваливали свой товар купцы, не ходили туда-сюда жители, спешащие на работу, идущие по делам или шатающиеся без дела, не носились кругами дети. В общем, было хорошее весеннее утро. Минут через сорок Тор подошел к таверне, огороженному мощным частоколом комплексу из пяти весьма немаленьких зданий - казармы, конюшен, складов, столовой, и всяческого рода мастерских. Вдоль частокола стояли сторожевые башни, на которых всегда дежурили лучники, да и внутри всегда находился караул - полсотни копейщиков.
Владел всем этим добром один венед, здоровый толстый мужик по кличке Барсук. Его заведение никогда не пустовало, ведь караваны шли один за другим. Из Асгарда в Ахею, в пустошь за великими горами, в Венедию или Хонт, все они проходили через Кол-Город и останавливались в его таверне. Это давало возможность отдохнуть людям и животным, пополнить запасы провианта, починить оборудование и совершить несколько неплохих торговых сделок.
Сборы в таверне кипели вовсю. Охранники проверяли броню и оружие, погонщики - упряжь и состояние телег, Фикс - караванный врач и алхимик проверял содержимое своих многочисленных сумочек и кошельков со всякими разными травами, мазями, порошками и настойками, Гелло - маленький толстый ахеец, караванный маг приторачивал мешки со своими приспособлениями к невысокой крепкой степной лошади, в общем все были заняты делом. Тор не торопясь, подошел к складу оружия и взял с полки свой громадный двуручный топор из хорошей стали. Такой топор стоил целого состояния и, как и кольчуга был подарен магами Тасану. Крепкая дубовая рукоять, отполированная мозолистыми руками Тора, была гладкой и чуть блестящей. Обух и лезвие имели форму классического кертянского боевого топора, идеально подходящего для высоких и мощных бойцов, враги которых защищены толстой крепкой броней - широкое полукруглое лезвие уравновешенное толстым и острым шипом, с широкой длинной рукояткой, пользоваться которой могут лишь люди с большими ладонями и очень сильными руками. Кертянин взял в руки оружие и внимательно осмотрел его. Лезвие, за которым он постоянно и тщательно следил было чистым и блестящим, без малейшего намека ржавчину, и острое, как лезвие хорошего меча. Он провел пальцем по острию, желая убедиться в отсутствии щербинок и заусенец. Все было в порядке, как впрочем, и должно. Положив топор обратно, Тор взял с полки хороший, венедской работы арбалет и также придирчиво осмотрел. Он всегда тщательно следил за своим оружием, поэтому знал, что оружие в порядке, но проверить никогда не помешает. После этого Тор осмотрел тетивы. Три абсолютно новые, одна нормальная, две так себе. Хмыкнув, он смазал новые маслом, потом, подумав минуту, пошел к оружейнику и купил еще две новых и три подсумка болтов. Кертяне не любили луки и арбалеты, потому, что они не позволяли сойтись в бою лицом к лицу, а значит, были оружием ' не почетным для воина', но Тору повезло с учителями, поэтому арбалет всегда был у него под рукой, да и владел им кертянин недурно. Упаковав тетивы, он собрал все свое оружие, прихватил седельные мешки и подошел к своему коню - могучему черному жеребцу по прозвищу Дым. После того, как все было упаковано, прицеплено и проверено, включая немаленький мешок овса, он задал коню корма и пошел в столовую.
Завтраки в таверне сильно отличались от завтраков во время пути. Здесь были и свежие овощи, которые венеды-огородники выращивали круглый год, и свежий хлеб, испеченный ночью в пекарне неподалеку, и парное молоко, и нежнейшее вареное и жареное мясо молодых овец и телят. В походе всего этого не будет, зато будут сухари, жесткая солонина, безвкусные, но питательные каши и слабый травяной чай. Такой будет их еда в ближайшие четыре недели, за которые караван доберется до ахейского Фиса.
Тор занял свое место за длинным деревянным столом, за которым всегда сидели разведчики и следопыты. Появление начальника они восприняли спокойно, ведь Тор почти никогда не пропускал завтраки. Он кивнул в ответ на приветствия и принялся за еду. - Да, умеют венеды готовить вкусную еду, в который уже раз подумал кертянин, с удовольствием жуя нежное, тушеное в овощах со специями мясо - не то, что Ахейцы. Варвар никогда не пытался понять, почему венеды лучше готовят, лучше и ладно, тем более, что сам он хоть и умел готовить некоторые блюда, но сам процесс готовки, мягко говоря, не любил, и занимался этим малоприятным делом лишь в тех случаях, когда другого выхода просто не было, и делал лишь то, что требовало минимум времени и усилий, предпочитая спокойствие удовольствию. Закончив завтрак, и выпив большую кружку молока, Тор достал из кармана серебряную монету и положил ее на стол. Это его личная благодарность поварам за вкусное и сытное кормление в течение целого месяца. Он делал так каждый раз, когда караван уходил из Кол-города.
Вскоре закончившие завтрак воины и погонщики потянулись к выходу. До отправления каравана оставался всего один час. Сначала будет построение, потом перекличка, потом вывод коней и составление каравана, потом каждый займет свое, строго определенное место в этой длинной веренице людей, коней и повозок, и караван длинной змеей потянется на юго-запад, в далекую теплую Ахею. Тор осмотрел караван, и вспоминал события, приведшие его сюда.
925 год. Фисанский перевал. Становище Регго.
Громадный, покрытый шрамами - следами множества давних боев, гоблин смотрел на стоящих напротив него орков налитыми кровью глазами. Любой из них был на три пальца ниже и вполовину уже в плечах, и весил втрое меньше. И это при том, что гоблины всегда мельче орков. Но этот гоблин был не просто гоблином. Он был даже не вождем. А великим вождем. Два десятка орков разозлили его настолько, что он уже готов пролить кровь, и это его пугало. Стоит капнуть хоть капле, или сломать хотя бы руку, и он уже не сможет остановиться, пока не убьет их всех. А хуже всего, что стоящий сзади эльф уже тоже готов убивать. Вопреки расхожему мнению, Лени, именно так звали этого эльфа, не был ни трусом, ни истериком, как большинство его собратьев, и убивал не раздумывая, и Хег-Без-Головы это видел не один раз. Они дружили тридцать лет, прошли плечо к плечу сотни битв, и гоблин знал, что прежде, чем он убьет или хотя бы покалечит первого орка, Лени успеет убить, по крайней мере, семерых. И эльф, как и он, будет бить наверняка. Одна стрела - один труп.
Хег-Без-Головы был умен, умен настолько, что вполне мог потягаться и с венедом, и с ахейцем и с эльфом. И он понимал, что нужно что-то сделать, чтобы предотвратить это побоище. Да, два десятка юных орков не способны остановить ни его, ни эльфа, но с ними эта девчонка, которую они должны доставить в становище Регго, а их всего двое. И оба с приветом.
- Скажи им кто ты, - вдруг прошипел сзади Лени, и его голос стегнул гоблина словно плеть, - иначе они на нас нападут.
В сердцах гоблин обматерил себя. Надо же быть таким дурнем! Его имя гремело по всем перевалам, и его знал любой уважающий себя орк, а он так и не представился.
- Я Хег-Без-Головы, - прогудел он, и лица орков побледнели, - и я иду к Трину-Кровавая-Грива. А эльф и девчонка идут со мной.
- Прости, грозный, - глядя в землю, сказал старший из орков, стараясь чтобы страх не был слышен в словах, ведь перед ним не абы кто, а великий вождь Хег, ужас гор, - но мы все равно не можем пропустить тебя. Становище Жуу прислало топор, и мы не пускаем никого из чужаков.
- Чего? Чужаков? - на губах гоблина появилась пена, а глаза стали совсем кровавыми, - ты кого назвал чужаками, Дитя-Без-Мозгов?
Хег-Без-Головы вполне контролировал себя и не собирался никого убивать, но орки не знали этого. Внутренне Хег совсем даже невесело рассмеялся. Он сорок лет работал на свою репутацию жестокого и беспощадного убийцы, для которого не убивать то же самое, что не дышать, и теперь она стала работать на него, и как - запугивать глупых детей.
- А может у тебя есть лишняя голова? - брызжа слюной во все стороны, продолжил великий вождь, - так это я быстро исправлю.
Пальцы громадного гоблина отстегнули ремешок на петле, в которой висел топор, и лица гоблинов из некогда смуглых, стали серо-зелеными, а глаза стали огромными, словно чашки.
- Я Хег-Без-Головы, - проревел он, - на моей груди топор, а в сердце кровь, прочь с дороги, пока живы!
Орки задрожали, но не разбежались. Характер есть, это хорошо. Но мозгов нет, это плохо. Внутренне гоблин вздохнул. Эти дети вынуждают его на убийство, а приходить домой после стольких лет отсутствия, измазанным кровью братьев, это очень плохо. Но, кажется, выбора нет. У этой девочки, которую они тащили за собой почти два месяца, из родных осталась лишь Кира, сестра скольки-то-там-юродного дядьки. И семья Киры примет ее, ведь сама Кира-Легкий-шаг - эльфийка, хоть и вышла замуж за это лохматое чудище Трина-Кровавая-Грива, лучшего воина этой части перевала.
- А ну тихо! - прогремел голос, откуда-то из-за спин орков, и от этого голоса, орки бросились врассыпную, - а ты, Безголовый, оставь в покое топор.
Говорящий был огромен. Правда, Хег подозревал, что шаман Челюн хоть и высок, но сложением невелик, и поэтому всегда ходит одетым в свой шаманский наряд, делающий его похожим на большого, вставшего на дыбы медведя.
- Ты чего шумишь, Хег? - уже спокойным голосом спросил он, - твой лай аж за горой слыхать.
- Так, меня, - чуть смущенно отозвался вождь, рассматривая шамана, которого не видел лет двадцать, - пускать не хотели...
- Почему? Ты им что, в сапоги нагадил? - Челюн поднял лицо и тусклые глаза уставились на гоблина. И Хег к своему облегчению увидел в них насмешку. Затем шаман повернулся к эльфу, и голос наполнился откровенной насмешкой, - кстати, и тебе привет, Тощий.
- Привет, Старый, - осклабился эльф, а лица орков, которые смотрели на грозного шамана с безопасного расстояния, вытянулись от удивления. Так говорить с шаманом становища Регго не решался даже Бэил, который вполне мог плюнуть в лицо разлогу.
- А это, - шаман вперился взглядом в девочку, - не дочка ли Лисарта?
- Я тебе потом все объясню, - перебил шамана гоблин, на лице которого на мгновение промелькнула та боль, что была в его душе, - сейчас мне нужен Трин.
- Трин, - шаман перевел взгляд на гоблина, и глаза шамана потухли, отчего лицо превратилось в мертвую маску, - понятно.
Шаман покачал головой, вздохнул, и повернулся к стоящим неподалеку воинам.
- Ну-ка, идите сюда.
Те задрожали, зная крутой нрав шамана, и осторожно подошли поближе. Каждый из них смотрел в землю, не решаясь встретится взглядом с Челюном.
- Почему вы его не пропустили?
- Так с ним белый, - ответил старший орк, с трудом подняв взор на шамана, - а вождь велел не пускать никого чужого.
Шаман покачал головой, и тяжело вздохнул, затем надломленным голосом спросил.
- Резун велел?
- Нет, - орк покачал головой, и вздохнул. Он был простым воином, дело которого подчиняться всем вождям, - младший вождь Васса.
- Этот задохлик стал вождем? - Хег удивленно покачал головой, - тогда неудивительно, что вам прислали топор. Вернее, наоборот удивительно. Становище с такими вождями можно взять даже без оружия.
- Помолчи, - одернул его шаман, махнув рукой, его голос снова обрел властность и силу - это не твое дело.
- Верно, - гоблин рассмеялся, впрочем, радости в его смехе не было, скорее наоборот, - не мое, поскольку Трин в вашем становище. Только поэтому. Ладно, вы тут разбирайтесь, кто кому вождь, а мы пошли.
Воины дернулись, было остановить их, но под тяжелым взглядом шамана понурились.
Орк, эльф и девочка продолжили свой путь.
Чрез час они уже входили в форт становища. Стражники на воротах покосились на них, но остановить не посмели. Гоблин снял с себя куртку, кольчугу и рубаху, и все видели на широченной, словно стол, почти лишенной растительности и покрытой рубцами жутких шрамов груди татуировку в виде топора и отрубленной головы. Такая татуировка была только у великих вождей, а Хег был именно таким. Вожди его уровня стояли над племенами, над распрями родов и становищ, и вступали в дело только тогда, когда собиралось большое ополчение. Только такие вожди водили в бой объединенные отряды, набранные из многих родов, кланов и становищ, и только такие вожди, если конечно соглашались, возглавляли кланы племен. Такой вождь мог убить любого орка или гоблина, за исключением маленьких детей, и не объяснять причины своего поступка. Достаточно того, что он посчитал это нужным.
Едва они прошли ворота, как к ним устремился Резун-покрывало, вождь становища Регго. Вождь был молод, едва за тридцать, но уже успел побывать в десятках боев, показал себя удачливым и мудрым командиром, отличным стратегом, и отважным воином. Когда Хег видел его в последний раз, тот был лишь младшим десятником, и был несколько мельче. Сейчас же это был настоящий гоблин - не слишком высокий, коренастый, с тугими канатами мышц на длинных руках, и мощными, чуть кривоватыми мускулистыми ногами. Да и лицо его, наконец, потеряло свою юношескую смазливость, и стало лицом настоящего воина.
- Приветствую тебя великий, - вождь склонил голову, демонстрируя искренне уважение, - и рад твоему приходу. Для тебя всегда есть вода, еда и кров.
- Спасибо, Резун, - ослабился гоблин, - только сначала помоги мне найти Трина и его жену.
- Конечно, - Резун-покрывало кивнул, - я провожу тебя к их дому.
Этот дом гоблин узнал сразу. В отличие от прочих домов становища, жилище Трина было крепостью, предназначенной для обороны. Неказистый на вид, дом был сложен из крепкого камня, и скреплен раствором. Хег был уверен, что этот дом появился на свет не без участия Гимли, лучшего строителя среди гномов, и частого спутника в их странствиях. Правда и Гимли и Трин уже лет двадцать как осели, обзавелись семьями, и в большой мир выходили очень редко и ненадолго, предпочитая пыльным, голодным и кровавым дорогам тихий семейный уют. Впрочем, он их не осуждал, даже наоборот. Если бы ему повезло встретить ту единственную, которая стала бы для него якорем, он может быть тоже осел бы где-нибудь, но пока Хегу не везло. Или наоборот везло, смотря, откуда посмотреть.
- Это дом Трина?
Вождь удивленно посмотрел на громадного гоблина, и кивнул.
- Хорошо. Если ты не будешь против, то вечером я загляну к тебе.
- Конечно, великий, - ответил Резун глядя ему прямо в глаза, - мой дом всегда открыт для тебя и твоих друзей.
Хег кивнул и направился к дому-крепости.
От ударов гигантского кулака, размером с голову не слишком крупного орка, дверь лишь слегка задрожала. Хег одобрительно кивнул. Такую дверь даже его топором не сразу побьешь, видно, что строил воин.
- Открывайте, мухи сонные, - проревел он, и снова застучал.
- Кто там ломится? - голос, раздавшийся из-за двери, не был ни испуган, ни раздражен, а просто интересовался, кому это не сидится дома? Говоривший был уверен в своих силах, и гоблин знал, что эта уверенность имеет под собой очень серьезный фундамент. Немного жителей орчьих гор смогли бы справиться с хозяином этого дома в одиночку, как впрочем, и с ним самим. И не факт, далеко не факт, что сам Хег-Без-Головы одолел бы Трина-Кровавая-Грива, прозванного еще и Трином-Кривые Руки, поскольку тот бился так, что противник никогда не знал, откуда придет удар. Может да, а может и наоборот. Как повезет. Но они всегда были друзьями, эти титаны, исполины войны, с самого детства, и всегда стояли друг за друга горой.
Щелкнул засов, дверь распахнулась наружу, и в дверном проеме показался волосатый крепкий орк, нормального для орков телосложения, со спокойным умным лицом.
- А, это ты. Привет, Лени, - орк кивнул эльфу, и тот радостно улыбнулся в ответ.
- Трин, - раздался из дома звонкий приятный голос, и воины вздрогнули, - кто там?
- Хег, Лени и, - орк задрожал, голос его стал тих и печален, - Великий Оррог, нет, только не это.
Эльфийка выплыла подобно лебедю. Во всем ее виде не было ни капли надменности или спеси, но были жизнь и красота.
- Привет, Хег, - она поцеловала и обняла гоблина, - привет Лени, - поцеловала и обняла эльфа, и подошла к девочке.
- Здравствуй, Хмелька, - теперь в ее голосе было сочувствие. Она знала, что за причина могла заставить двух лучших воинов континента привезти эту девочку к ним, и на лицах воинов эльфийка увидела все. На глазах Киры появились слезы. Эльфы не должны проходить через такое, ведь даже для людей и орков смерть всех близких - большое горе. Тем более, этой девочке уже десять, и она многое понимает, - мне жаль твоих маму и папу.
На глаза девочки набежали слезы, и через секунду она бросилась в раскрытые объятия эльфийки.
- Они налетели, когда ни меня, ни Лени рядом не было. - Хег сидел на полу, а Трин напротив него на самодельной табуретке. Оба пили горячий и пахучий местный чай. Они специально отправились на кухню, чтобы поговорить без соплей, как воины, прекрасно понимающие друг друга, и умеющие видеть происходящее таковым, каковым оно было на самом деле. И еще им нужно было решить, как быть дальше. Гоблин шумно отхлебнул, поставил красивую бронзовую кружку, больше похожую на кубок, на стол, украшенный красивыми гномьими рунами, не иначе, как вырезанными толстенными руками Гимли, и продолжил, - посекли кучу народа, а остальных связали и увели. А девочка спряталась, и сидела молча, как мышка, пока мы не вернулись. А вернулись мы лишь через четыре дня. Всю ее семью... в общем, мы их предали огню, и двинулись сюда.
- Как не вовремя, - покачал головой орк, - но выбирать не приходится. Теперь нам нужно уходить.
- Не понял? - Хег уставился на Трина тяжелым мрачным взглядом из под бровей, и в его темных глазах отражался блеск огня в очаге, делая гоблина похожим на жуткого демона.
- Чего не понял? - Трин ответил на взгляд друга своим прямым взглядом, и под этим взглядом гоблин поежился, нутром ощутив наползающие будто лавина неприятности, такие же мощные и неудержимые.
- С чего это тебе вздумалось уходить?
- Помнишь Тристана?
- Еще бы! - Конечно, гоблин помнил Тристана, своего боевого побратима и, пожалуй, лучшего копейщика на всех перевалах, - Как такое забудешь? Слушай, а он ведь к тебе собирался.
- Он доехал. Частично.
- Так, - гоблин снял кружку со стола, снова шумно хлебнул, аккуратно поставил ее на пол, и уставился на своего друга, внутренне приготовившись к тому, что Трин станет говорить то, что ему совсем не понравится, - рассказывай.
- Охотники за рабами. - Трин махнул рукой в воздухе, и лицо перекосило в непонятной гримасе, помеси отчаяния, ненависти и растерянности, затем на лице орка появилось такое презрение, что гоблин поежился. Мало что могло так вывести из себя криворукого, чтобы его мысли проявились на лице, но если мысли проявлялись, значит жди беды, - Тристан со всем семейством двигался ко мне, и повстречал доблестных орков, охотящихся за рабами.
- Их было немного, - продолжил Трин, справившись с нахлынувшими чувствами, - десятка два, может три, но он был один. Дети и жена не в счет. Они сумели остановить кровь, и привезти его сюда.
Орк замолчал, но гоблин не перебивал. Он знал своего друга, и знал, что тот все расскажет. Главное не торопить.
- Они привезли его ко мне, без левой руки и правой ноги, едва живого, но моя жена сумела его выходить. А через два месяца явились те самые охотники.
Гоблин почувствовал, как что-то обожгло ему руку. Он с удивлением обнаружил в кулаке скомканную кружку, и удивился, ведь помнил, как поставил ее на пол. Внутри было пусто. Не было ни гнева, ни отчаяния. Не было даже боли. Пустота. Орки продают в рабство орков. Пришло последнее время.
- Я распял их на стене становища, хотя многие были против, но Резун поддержал, и никто не решился помешать. Но мои дети, как и его дети, мы живем одной семьей, и все в становище, за очень редким исключением смотрят на них как на детей предателя. Мы должны уйти.
- Но...
- Еще до этого на меня косились из-за Киры, но боялись задирать, - голос Трина потух, лишившись даже намека на эмоции, да и глаза перестали блестеть, став тусклыми сгустками тьмы, - а когда родились дети, то весь гнев этих слизняков обратился на них.
- Дела...
Гоблин замолчал и задумался. Вдвоем они могли бы полностью вырезать все становище, и никто не вякнул бы. Но сделай они это, и слава детей предателя станет несмываемой. Да и не решит это проблемы. Выходит Трин снова прав, и теперь им точно придется уйти.
- Что ж, мне всегда хотелось иметь свой дом, - прогудел гоблин, - хотелось, чтобы рядом были не такие же уроды как ты, Лени или я, а нормальные гоблины, орки, эльфы, люди, чтобы все было не как на войне. Ты примешь меня в род?
- Дурак, - беззлобно сказал орк, покачав головой, и на его лице появилось выражение вселенского терпения, словно бы разговаривал с ребенком лет пяти, - мы породнились еще сорок лет назад. Вы мой род, ты, Тристан, Лени, Гимли. Кира моя семья, но вы мой род. Мы уйдем все вместе.
Ночью друзья так и не легли спать. Они сидели на полу в комнате Тристана, пили чай, изредка добавляя в него крепкое ахейское вино, время от времени обменивались парой фраз, но в основном молчали. Каждый вспоминал былых друзей, живых, мертвых, пропавших, и каждый с тоской смотрел на своих сородичей, потерявших саму соль их племени.
Утром, едва рассвело, большой род Трина занялся погрузкой на телеги. Обитатели становища смотрели с нескрываемым злорадством. Трина не любили, потому, что он следовал завету Оррога, который давно уже стал бесполезной традицией. Но три воина такого масштаба были достаточной силой, чтобы никто не решился на какие-нибудь гадости, ведь они втроем вполне могли вырезать все две сотни обитателей становища. За пять телег Трин отдал дом, еще за две отдал хороший кусок серебра, но он не жалел. Становище Регго обречено, ведь оно лишилось лучших воинов и отвергло Оррога, а орк потерявший связь с Первым Орком уже не орк, уже не часть народа Оррога, а отрезанный ломоть, который сам по себе. И кто бы ни взял его, Оррог не вступится за потерянного. К полудню погрузка завершилась, и купленные на все сбережения лошади потащили телеги прочь из обреченного места. А жители радовались тому, что избавились от столь противного соседа, и не знали, что соглядатаи становища Жуу уже побежали к своим, неся ошеломляющую новость - богатырь Трин с друзьями, великим вождем Хегом и страшным эльфом Лени, покинул Регго, и лишил его своей защиты. Уже через три дня становище обратилось в руины, и почти всех жителей перебили. Выжили лишь Резун, Челюн и те самые два десятка воинов. Когда телеги Трина покинули становище, они сложили возле дома вождя свое оружие и броню, взяли с собой еду, отошли на километр, и уселись на землю. Они не собирались сражаться за орков, презревших Оррога, поэтому орки Жуу предложили им идти в свое становище. Так Резун, Челюн и их воины стали членами племени Бэила.
Три дня Трин вел свой род в одно из примеченных ранее мест. Место было хорошим. Небольшая равнина, окруженная крутыми скалами и отвесными ущельями, она идеально подходила для обороны. По узкой тропинке с трудом проходила телега, и два-три воина вполне могли задержать сотню врагов. Земля долины плодородна, родники не пересыхают, а предгорья покрыты обильной травой. Единственный минус, зато весьма существенный, был в наличии в этой долине привидений, но в отличие от почти абсолютного большинства орков, и сам Трин, и весь его род умели с ними ладить. До ближайшего становища было не меньше двух дней пути, и род Трина-кривые руки оказался представлен самому себе. В течение дня воины сложили три хижины, и занялись подготовкой к основательному строительству. Трин конечно жалел, что с ними нег Гимли, но год назад гном куда-то спешно ушел, и с тех пор от него не было никаких вестей. Но они и сами были достаточно умелыми строителями, поэтому к зиме большой деревянный дом был построен. Лени подружился с привидениями, обычно боящимися детей света, и они стали надежными сторожами становища Трин.
930 год.
Молодой тощий орк уклонился от тяжелого удара в голову, отбил удар в печень, и попытался заблокировать руку своего брата, но вместо этого более сильный и тяжелый Олбер легко перевернул его и стукнул спиной об землю.
- Нет, - сказал Тристан Ингу, опираясь на гладко оструганную клюку, - так ты с ним не справишься.
Инг и Олбер занимались Ором, традиционным боевым искусством орков, и в данный момент изучали бой без оружия.
- Ты пытаешься сломить его силой, но ведь он и сильней и тяжелей тебя. Зато ты гибче, быстрей и более ловок. Если ты не можешь сломить противника силой, обрати его силу против него самого. Помнишь тряпку на ветру? - увидев, как молодой тощий орк, более похожий на эльфа, чем на орка кивнул, покалеченный орк продолжил, - то же самое и здесь. Противник силен? Отвяжись снизу или сверху, и он будет тебя болтать как тряпку, без особого вреда. Давай сначала.
Олбер, на пол ладони ниже своего родича, был в половину шире в плечах, и имел солидную для своих четырнадцати лет мускулатуру. Он уже умел быть тряпкой, и теперь помогал тринадцатилетнему родичу освоить это искусство.
Они оба встали в круг, и Олбер атаковал. Он бил быстро и сильно, не изо всех сил, а немного слабей, учитывая разницу в силе и подготовке. Инг уклонялся, отводил удары в стороны, а затем, поймал братца на ударе и несильно ударил под дых. В ту же секунду костыль Тристана сильно ударил его по спине.
- Ты ничему не научишься, - прорычал Тристан, стоя на единственной ноге, без усилий сохраняя равновесие и тряся клюкой перед лицом Инга, мгновенно повернувшегося к нему, - если не будешь бить сильно. И твой брат ничему не научится. Бить нужно сильно. Всегда. Начинайте заново.
Олбер нанес несколько резких сильных ударов в корпус, затем завертел обманную карусель, и сильно ударил коленом в грудь. Инг слегка повернулся, легонько подтолкнул Олбера, и когда юноша, потеряв равновесие, взмахнул руками, коротко, но сильно ударил его в печень. Олбер охнул, упал на землю, и скрутился. Инг растерянно опустился рядом.
- Ты как, Ол?
- Нормально, - прохрипел тот, размазывая по лицу непроизвольные слезы,- сейчас отдышусь, и встану.
- Прости, что я тебя так, - в голосе Инга было неподдельное раскаяние.
- Вроде в печень я получил, - Олбер повернул искривленное от боли лицо к Ингу, - а глупости говоришь ты. Я даже и не знал, что можно так ударить. Теперь буду знать. Сейчас, отдышусь, и продолжим.
- Нет, тебе на сегодня хватит, - довольно произнес Тристан, - как поднимешься, скажи Гилу, что я его здесь жду. А ты, Инг, пока придет Гил, будешь отжиматься.
Инг вздохнул, оба брата рассмеялись, Инг весело, а Олбер преодолевая боль, и юный орк начал отжиматься. Занятия Тристана ему нравились. Отец Березки каждый раз открывал ему что-то новое, и это было интересно. Зато, когда за дело брался Лени, было не интересно. Было больно. Сначала было так больно, что он ревел, не переставая, но эльфа его слезы совершенно не трогали. Этот садист проделывал с ними такое, что все дети потом с трудом передвигались. Но уже через полгода любой из них спокойно стоял, когда ему по животу били толстой палкой. А еще через полгода любой из них ударом кулака запросто пробивал пятисантиметровую доску. И пропусти такой удар Олбер год назад, скорее всего маме пришлось бы собирать его печень по кусочкам. А сейчас минуту полежал, и уже снова бодр и свеж, будто ничего и не было.
Но хуже всего были занятия, которые вел Хег. Эти занятия были избиением. Он гонял их палкой, и лупил так, что оставались толстенные фиолетовые рубцы, зато через несколько месяцев они научились уклоняться от палки, а когда не удавалось увернуться, смягчали удар. Зато на занятиях, которые вел его отец, никто никого не бил. Трин учил их слушать воздух и землю, видеть тени, и понимать зверей. Отец учил их читать следы, охотиться и выживать. Все эти занятия были между работой в поле, охотой, готовкой, и прочими прелестями жизни. Почти тому же самому учили и Хмельку с Березкой.
Отжимался Инг долго, не менее получаса, но сейчас это уже не было тем выматывающим упражнением, как вначале обучения. Лени научил их экономно расходовать силы, и порой они отжимались по нескольку часов. Наконец пришел Гил, родной брат Олбера, одногодка Инга. Гил тоже пошел в брата, такой же коренастый и широкий, только более сухой, жилистый и подвижный. И с ним бой прошел не так гладко. Четыре раза Гил пропускал тяжелые удары, и четыре раза возвращал их. К концу боя оба едва стояли на ногах, но прекращать схватку не собирались. На ссадины, синяки и рассечения никто не обращал внимания, ведь в бою тебе не предложат промыть рану, и не станут ждать, пока остановишь кровь или сделаешь перевязку. Наконец Тристан остановил бой.
- На сегодня все, - хмыкнул одноногий воин, - и теперь вы пойдете к Березке, и поможете ей с дровами на кухне. А перед сном четыре раза оббежите становище.
- Да, дядя Тристан, - кивнули оба парня, - и резво направились к кухне.
Вообще, ничего сложного в работе на кухне не было, но Тристанова дочка, следуя мудрым папиным указаниям, находила для ребят каждый раз все более ненавистное занятие. Вначале их это раздражало, теперь же Ингу начинала нравиться работа на кухне. И не в последнюю очередь из-за этой маленькой красавицы Березки, у которой милое личико, острый язычок, и очень тяжелая рука, ведь ее тоже обучали ОРУ.
934 год.
- Я думаю это хорошее дело, - Трин смотрел на Тристана, и лицо его улыбалось.
- Наверно. - Тристан тоже улыбнулся, - они ведь давно любят друг друга, да и в возраст вошли, так что я возражать не буду. Ты старший в роду, ну не считая твоей жены и Лени, но они эльфы, и как дети, по крайне мере Тощий. В общем, я согласен. Только где они жить то будут?
- Поле большое, - безразлично пожал плечами Трин, - поможем домик поставить. Вон, Олберу поставили, Гилу с Хмелькой поставили, Фарлу поставили, и им поставим.
Трин шагнул к другу, осторожно поднял его, помог опереться на костыль. Тристан вздохнул и запрыгал.
- Ты куда? - окликнул его Трин.
- Поскачу, погляжу на поле, на солнце, понюхаю воздух. Первый раз дочку замуж выдаю.
На лице гоблина появилось довольное выражение.
- И, скорее всего последний, - рассмеялся Трин, взмахнув гривой, - дочка-то у тебя одна. Кстати, слышишь, кривой, помнишь, что бледный говорил?
- Насчет забора?
- Да, - согласился орк, и внимательно уставился на увечного гоблина.
- Глупая идея, - Тристан скривился, словно бы куснул кислого, - если они нас не испугаются, то забор их тем более не остановит. Нет, нам не забор нужен.
- А что?
Пару раз подпрыгнув, Тристан повернулся к другу, и уставился в лицо своими бесцветными глазами.
- Союзники.
- Где же их взять, этих твоих союзников? - Трин удивленно почесал голову, - все соседи косятся, и не нападают лишь из страха.
- А Прыгун?
- Да он же пацан, - Трин мотнул лохматой головой, от чего его роскошная грива взметнулась в воздух, и пожал плечами, - его никто всерьез не воспринимает. Одно только название - младший вождь, а на деле шпуняют кто как хочет.
- Так-то оно так, - добродушно усмехнулся калека, - да не так. Он умный, и видит то, что даже его отец не сразу замечает. И он дружит с Ингом.
- И за это на него косятся, хотя и не так сильно, как на моего сына. Вообще, ты наверно прав. Если у кого искать союза, так только у племени Бэила. Тем более, что до них всего день пути. Но что мы можем им дать? У нас ведь ничего и нет. Ни овец, ни золота, ни пшеницы, всего в обрез.
- Зато мы можем учить их молодежь. Бэил хороший вождь, умный, сильный, но воин из него такой же, как и из меня сейчас, а ведь он один из лучших. С ним, пожалуй, даже Инг справится, а ты говоришь, что дать им нечего.
Калека смотрел на своего друга выжидающе. Тристан на самом деле считал именно так. И понимал сомнения своего друга.
- Не нравится мне это, - голос Трина был полностью лишен даже намека на оптимизм, потому что ему эта идея совсем не нравилась, - от отца к сыну шло это искусство, и никогда не выходило за пределы рода. Как впрочем, и в каждом уважающем себя роду орков и гоблинов.
- В таком случае, нужно с ним породниться, - Тристан не заискивал, а просто объяснял, и от этого объяснения шовинизм Трина трещал по швам, ведь орки и гоблины были весьма продуманны . У него есть дочка, говорят красавица, а у меня еще три сына, и у тебя один. Но даже если и не породнимся, невелика беда. Племя Бэила маленькое, всего десяток становищ, и бойцы из них никакие. Так что мы впрямую заинтересованы в увеличении их боевой мощи. Подумай над этим.
- Я думал, - Трин пожал плечами, промелькнувшая на лице гримаса выдала его мысли и чувства, - и знаю, что ты прав, но мне это не нравится.
- Тебе же не нужно им выдавать все тайны! Просто научить основам, позаниматься с ними год - полтора, и вперед.
- Может, ты и прав, - судя по голосу Трин смирился с неизбежным, но принял это без особой радости, впрочем, пытливый ум воина уже приступил к решению задачи и поискам способов выполнить нужное минимальным средствами и с максимальным эффектом, -но породниться все равно нужно. Надо будет сходить, посмотреть на эту его дочку, да и своих оболтусов показать. Вот ты этим и займись. Заодно и соли прикупи.
- Ладно, - жизнерадостно рассмеялся Тристан, которому было трудно ломать нелогичное замшелое сопротивление Трина, - займусь. Я уже женил двух сыновей, опыт есть.
Сборы для поездки были недолги. Шкурки белок, которых набили Павка и Тигг уместились в один небольшой мешок, и их как раз должно хватить на четверть пуда соли. Подростки положили мешок со шкурками в самый конец телеги, чтобы никому не мешал, и в случае нужды мог быть использован в качестве подушки. На дно постелили теплых мягких шкур, взяли запас еды на два дня, по бутыли воды, вот и все сборы. Каждый из тех, кто собирался ехать тщательно вооружился, проверил броню, коней, и отряд двинулся в путь.
Тристан лежал на телеге, и смотрел вперед. Дети постелили ему удобную лежанку, и старый воин, лишившийся возможности ходить и нормально сидеть, ехал с комфортом. Накрытый сверху тонким одеялом он не ощущал холода, который донимал его отрезанные конечности. К тому же это не первая поездка, дорогу дети уже знают, да и шагающий рядом Хег одним своим видом отпугивает всех желающих поживиться содержимым телеги. Павка сидел на козлах, и с уверенным видом правил конями. Парню всего пятнадцать, но он кое в чем не уступит и старшим братьям, невысокий, узкий в кости, он был быстр, словно молния, проворен, как вода, и точен, как эльф. Он не мог пока тягаться с Ингом в Оре, но с Ингом вообще никто из детей не мог тягаться в этом искусстве, а вот в стрельбе из арбалета Павка всех оставил далеко позади.
Сидящий рядом с братом Тигг держал в руках короткий гнутый лук, готовый в любой момент наложить стрелу и выстрелить во врага. Тигг был не похож на своих братьев. Маленького роста, широкогрудый, с толстыми руками и толстой шеей, он умел стрелять так, что со ста шагов сбивал влет птицу, и на дальность успевал выпустить шесть стрел за то время, пока первая летела к цели. При этом все стрелы падали в круг диаметром в полтора-два шага. Арбалеты Тигг не любил, ведь они не позволяли стрелять столь быстро и не требовали такой силы рук, как луки. А то, что они стреляли дальше, парня не смущало. Мало стрелять далеко, нужно уметь еще и попадать. Тем не менее, слева от него лежал заряженный двойной арбалет, как раз под правой рукой Павки, так что вздумай кто напасть, их встретит дождь стрел. В телеге рядом с отцом сидел Жук. Он был старше Павки, но младше Тигга. Что о нем сказать - Жук, он жук и есть. Если нужно кого-то обвести вокруг пальца, то Жук сделает это легко и непринужденно. Этот юноша, стройный и красивый, с наивными детскими глазами и невинным лицом, мог почти любого заставить плясать под свою дудку, за что, кстати, был нередко бит и старшими и младшими братьями, но не обижался, сам понимал, что иногда его шутки слишком тяжелы. Тем не менее, братья давно привыкли к его характеру, и драк не было уже несколько лет. Рядом с Хегом вышагивал Дарши, старший из неженатых детей Тристана и, пожалуй, самый разумный. Дарши был обычным орком, в меру владеющим Ором, в меру умеющим ходить по горам, стрелять из лука и лечить раны. Как говорится всего понемногу. Зато если нужно понять происходящее, то лучше него этого никто не умел делать. Дарши мог зацепиться за случайно брошенное слово, и в течение нескольких секунд понять, что происходит вокруг. Он быстро все замечал и анализировал, и на те же выводы, к которым приходили его отец, Трин и Хег, у Дарши уходило вполовину меньше времени. А еще Дарши не любил сражаться. Юноша умел воевать, и уже побывал в нескольких стычках, которые на орчьих горах так же часты, как и птицы на небе, но юноше было противно. Даже когда остальных затягивала схватка, голова Дарши оставалась чистой и светлой, и он все время ощущал отвращение. Ему претило любое насилие.
- Там впереди кто-то есть, - негромко сказал Тигг, - который был более глазастым, чем прочие, кроме, пожалуй, только Павки, но Павка был занят дорогой, и так далеко не глядел.
- Далеко? - прогудел Хег.
- Пять, может шесть стрел.
- На кого похож?
- Я бы сказал, что похож на лежащего на земле человека, только здоровенного.
Хег и Тристан переглянулись. Никто в здравом уме не станет лежать возле дороги во время, когда племя воюет с соседним, и даже внутри племен воюют роды и становища. Во всяком случае, это вряд ли орк, а если и орк, то значит, с ним что-то приключилось, и это что-то вряд ли хорошее. Павка бросил поводья и, схватив арбалет, стал позади Тигга, а на его место сразу же забрался Жук. Хег отстегнул ремешок, удерживающий топор в петле, взял его в левую руку, а в правую взял метательный нож. Тигг быстро наложил на лук тетиву, и слегка натянул ее, чтобы быть готовым выстрелить в любой момент. Жук осторожно направил коней к лежащему на земле незнакомцу. Вскоре и остальные увидели его. Незнакомец был огромен. На голову выше большинства орков, которые ростом не уступали коренастым ахейцам, этот парень имел такие плечи, что вполне мог бы потягаться с Хегом. Одет незнакомец был в шерстяные штаны, местами порванные, кожаную куртку, и легкую, необычно блестевшую кольчугу. Рядом с ним на земле валялся изрядно помятый шлем.
Хег огляделся по сторонам, и осторожно приблизился к незнакомцу. Голова в засохшей крови, а рядом куча камней. Гоблин хмыкнул. Это точно не орк, ведь ни один сын Оррога, как бы глуп он не был, не допустит падения обвала себе на голову. Хег осторожно пощупал пульс - незнакомец был жив. Гоблин медленно повернул голову и вздрогнул. Он уже видел похожее лицо, и даже спустя два десятилетия те события были свежи в его памяти, словно все было только вчера.
Тот кертянин был наемником, и оказался с ними в одном отряде. Он был немолод, громаден, жилист, и невероятно силен. Глядя на гиганта-варвара, Хег понимал, что тот обладает невероятной силой, но истинную мощь сына океана он понял только в бою, когда на три десятка наемников навалились полторы сотни гвардейцев Хедидо. Одетый в стальную кольчугу, островитянин носился по полю боя как смерч. Его тяжелый топор порхал словно бабочка, и с легкостью разрубал даже стальные панцири. Кертянин был быстр, настолько быстр, что никто не мог толком попасть по нему, зато его удары всегда попадали в цель. Каждый удар оставлял противника либо искалеченным и умирающим, либо совсем мертвым. Один удар, и воин уже бьет следующего врага. Никогда ни до того боя, ни после, Хег не видел такого побоища. Половина погибших пали от того страшного топора.
Хег жестом подозвал Дарши, ведь тот был более искусным лекарем, нежели старый гоблин. Дарши легко подбежал, и опустился на колено. Вскоре юноша вынес вердикт - незнакомец просто без сознания от удара камнем по голове, но никаких опасных для жизни травм нет. Просто удар по голове, и большая потеря крови. Хег и Тристан переглянулись. Слово Оррога однозначно велело помочь раненому, если он не враг, но они едут в становище Декси, а там не слишком жалуют чужаков. Да и на них тоже косятся, считая полуорками. Как же, дружат с эльфами, женятся на эльфийках, и имеют от них детей. Позор!
Тристан усмехнулся, словно прочитав мысли друга. Да, они едут заключать союз, но они ОРКИ, это главное. Если кому-то это не нравится, им нет никакого дела. Орки дети Оррога, а не Бэила, или кого-то другого. Значит, парень едет с ними, благо телега большая и удобная. Вчетвером они погрузили бесчувственного кертянина на телегу, и только сейчас заметили, что он молод. Могучему воину не было и двадцати. Лицо, хоть и жесткое, было, тем не менее, почти детским. Тристан покачал головой. Он слышал о кертянах, воинах столь свирепых и умелых, что превосходили даже асов, мастеров войны, но чтобы воинами становились дети?
- Ты ведь встречался с такими, - негромко спросил калека у громадного гоблина и, увидев мрачный кивок, невесело усмехнулся. Одно дело слышать о сынах океана, а другое дело видеть вживую. Но они орки, и живут по слову Оррога, а значит, этому парню с островов путь лежит в становище Трин.
Дарши быстро закинул в телегу шлем, и с трудом положил внутрь воза тяжелый топор, сработанный очень искусным мастером. Тяжелая и длинная рукоять, отполированная мозолистыми руками, переходила в мощный обух, увенчанный тяжелым округлым лезвием, с чуть выступающим вперед острием, которым вполне можно уколоть, словно копьем. На другой стороне обуха был тяжелый шип, больше похожий на крюк, уравновешивающий лезвие. Таким крюком можно запросто переломить меч, или отбить топор, а можно и вогнать его внутрь, ведь он пробьет любой доспех, словно бронебойная пика ахейцев. Дарши по лицу Хега заметил, что тот знаком с таким оружием, и что это знакомство надолго запомнилось могучему гоблину.
Дальнейший путь до становища Декси прошел без происшествий. В самом становище на отшельников смотрели с презрением, и орки быстро поняли, что сейчас не лучшее время для смотрин. По указанию отца, Жук быстро купил небольшой мешок соли, и они засобирались обратно.
А чуть позже к ним подошел Бэил.
Лицо вождя было мрачным. Оба старика прекрасно понимали его состояние, и знали, что вождь злится отнюдь не на них. Бэил негромко переговорил с Тристаном, и телега двинулась в обратный путь. Когда они преодолели четверть пути, наступила ночь, и орки остановились на ночлег. Костер разжигать не стали, оставили Жука на страже, велев через два часа разбудить Дарши, и легли спать. Впрочем, они не в первый раз путешествовали с ночевкой, и каждый знал свою роль. После Дарши сторожил Павка, после Павки Тигг, а последнюю стражу, самую тяжелую, нес Хег.
Утром развели костер, сварили чай, наспех перекусили, и быстро двинулись домой, потому, что Дарши показалось, что состояние кертянина ухудшилось. Во всяком случае, настоящие лекари есть лишь дома, и для трех эльфов вылечить одного раненого кертянина никакого труда не составит. В два часа пополудни телега вкатила на домашнее поле, и к ней сразу же устремились родичи. Узнав, что свои все живы и здоровы, они успокоились, и эльфы занялись кертянином. Как они его лечили, никто не знал, да не особо и интересовался, ведь лекарство эльфов не имеет ничего общего с лекарством орков, но действует превосходно. Оно идет от самой сути детей жизни, и никто кроме них такого не умеет, хотя, кое-что получалось у Березки, редко, но, все же получалось. Лучше всего молодой жене Инга давались напевы. Это было нечто среднее между орчьим и эльфийским целительством, и работало, конечно, когда работало, весьма неплохо.
На третий день варвар очнулся. Он был настолько слаб, что не мог даже сесть на кровати, но сидящая рядом с ним Березка встрепенулась, и сразу же напоила воина лечебным отваром. Кертянин выпил его, поморщился и взглянул в глаза девушке. От этого взгляда, столь разного, она ощутила неуверенность. Во взгляде юноши, который вряд ли был старше ее будущего мужа, была и детская наивность, и взрослая мудрость, было удивление необычной обстановкой, и уверенность что он находится в правильном месте, была беспомощность тяжелораненого человека, и сила свирепого варвара.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила девушка, чтобы прервать затянувшееся молчание.
- Как собака, которую долго били по голове, - ответил он хриплым негромким голосом.
935 год. Ахея. Фис.
Восточные ворота Фиса были открыты. Тяжелые бронзовые створки, способные выдержать даже удар тяжелого тарана открывали четыре десятка стражников, на стенах стояли сотни лучников, а в первом дворе, за которым стояла еще одна стена с не менее мощными воротами, и так же с лучниками, встречала врага тяжелая пехота, в основном из фтийцев-наемников. Но сейчас проход в Фис был свободен, время мира. Показавшийся на горизонте караван растянулся на добрый километр. Восемь десятков телег, несколько сотен охранников, сотня несравненной Фтийской пехоты, и три десятка разведчиков, все это обходилось полному ахейцу в изрядную копеечку, но оно того стоило. Несравненный булат из страны Ванов расходился в ахее на ура, и приносил десятикратную прибыль. А уж что говорить о шелках из темных земель, или о ледяных перцах из Асгарда, или о самоцветах пограничья, все это давало отличный доход. Реальных конкурентов на этом маршруте у Альгендикса не было, ведь как тягаться каравану из двух десятков телег, с полусотней стражников, с таким отрядом как у него. Караванщик ехал в голове колонны, рядом с командиром разведчиков Аскольдом, мрачным парнем откуда-то с севера, который сейчас был особо мрачен. Еще бы, он ведь прозевал две засады, которые едва не погубили весь караван. И оба раза они избежали разгрома благодаря этому громиле-островитянину, и его друзьям оркам. Первый раз Тор предупредил Аскольда о засаде, но тот отмахнулся, а уже через полчаса кертянин на свой страх и риск налетел на засаду, и благополучно разогнал бандитов. Не один конечно, сначала с ним были эти дети гор, а когда завязалась драка, подоспели и две сотни кавалерии с сотней копейщиков, и силы оказались равны. Но бандиты, они бандиты и есть. Чуть получили по зубам, и бежать. Во второй раз снова Тор заметил засаду первым. К чести Аскольда, он не стал спорить и поверил варвару, но поступил совсем не так, как было нужно. Вместо того, чтобы сразу же выслать разведку, и остановить караван, он без ведома Альгендикса отправился туда с двумя сотнями конницы. Вернулись лишь три десятка. Бандиты, вооруженные длинными копьями и луками буквально выкашивали кавалерию, и только прибытие кертянина с орками и пятью десятками копейщиков предотвратило окончательный разгром. Претензий Аскольду караванщик не предъявил, ведь ошибиться может каждый, даже два раза подряд, но вот в следующий раз его вряд ли возьмут даже простым разведчиком, и если даже с ними не пойдет этот островитянин, это уже ничего не изменит.
Поэтому северянин был мрачен. Каждый поход давал ему сотню золотых, и одну сотую долю прибыли, а простой охранник за поход получит лишь двадцать золотых монет. Да и получит ли он за этот поход свою сотую долю неизвестно, ведь он не справился с обязанностями. А у него долг, пять сотен золотых монет, и все из-за той зеленоглазой дряни, которая все время терлась рядом, высасывая из неглупого, в общем-то, парня деньги не хуже профессионального вора. Если Альгендикс смилостивится, и даст ему хотя бы десятую часть от его доли, тогда Аскольд сумеет вернуть долг, но на месте караванщика он бы не дал ни медной монетки тому, кто два раза чуть не погубил караван.
- Не грусти, Аскольд, - проворчал караванщик, конь которого шел рядом с конем северянина, глядя куда-то вдаль, отчего на его обветренном лице морщин стало больше, чем обычно, - такое с каждым может приключиться.
- Может быть, - пожал плечами северянин, тяжело вздохнув, дураком он не был, и прекрасно понимал, что если ему очень сильно повезет, то его возьмут простым охранником в не слишком большой караван, ведь кому нужен страж, приносящий неприятности, и не умеющий думать? Шоркнув ногой по земле, он с каким-то остервенением, злясь на себя, прорычал, - с кем-то может, а со мной случилось.
Подняв взгляд на караванщика, северянин тяжело вздохнул. Он не умел просить, предпочитая брать, в крайнем случае, требовать, но сейчас ему приходилось ломать себя. Просительных ноток в голосе не появилось, но отчаяние с легким налетом надежды, словно умирающий от жажды в пустыне надеется встретить оазис, он произнес:
- Надеюсь, что ты возьмешь меня в следующий поход хотя бы охранником.
- Я рад, что ты понимаешь, - ни радости, ни даже удовлетворения в голосе караванщика не появилось, для него это была всего лишь работа, - а насчет охранника, то я могу взять тебя даже десятником.
- П-почему? - от удивления Аскольд выпучил глаза, и несколько раз открыл-зарыл рот, словно рыба, глотающая воздух, - я ведь едва все не погубил!
- Я ведь уже сказал тебе почему, - Альгендикс повернулся к бывшему командиру разведчиков, и взглянул в холодные северные глаза, - разведчиком не могу, во всяком случае, пока, а десятником с удовольствием. Ты ведь командовал сотней?
- Большой сотней. Под моим началом было почти полтысячи воинов, но это было очень давно.
- Ничего, с десятком ты справишься, - Альгендикс повернулся к охраннику и впервые взглянул в глаза. В глазах караванщика не было осуждения, впрочем, сочувствия там тоже не было, непозволительно это торговцу, но и разбрасываться хорошими бойцами, а Аскольд был не просто хорошим, а отличным бойцом, было непрактично, потому караванщик продолжил, - вот только с той ведьмой тебе нужно завязать. Сдается мне, что из-за нее ты потерял голову. Долг я тебе помогу отдать, а дальше смотри сам.
- Спасибо тебе, Великий Альгендикс, - северянин поклонился караванщику, склонившись до земли. Так Асы и Ваны поклоняются своим пожилым родителям и великим князьям, и тем, кого на самом деле уважают.
- Не такой уж и великий. Кстати, из похода мы уже вернулись, так что можешь приступать к своим обязанностям. - Альгендикс почесал седоватую голову, - будешь командовать десятком Тора, а тот займет твое место.
- Еще раз спасибо тебе, мудрый.
- Всегда пожалуйста. И будь добр, передай Тору, что я его хочу видеть.
Аскольд кивнул и, притормозив, стал дожидаться Тора.
- Эй, островитянин, - окликнул он кертянина, и когда громадный варвар подъехал, произнес, - тебя желает видеть караванщик.
Тор коротко глянул на Аскольда, и устремился вперед. Его кобыла, которой давно надоело это медленное нудное шествие, радостно рванула вперед, поднимая копытами клубы пыли с иссохшейся, тоскующей по дождю земли.
- Я хочу предложить тебе место командира разведки, - напрямую заявил варвару ахеец, - ты обладаешь всеми данными для этой должности. Ты умен, наблюдателен, везуч, и умеешь не только воевать, но и понимать противника. Что скажешь?
- Вроде бы это место Аскольда? -Тор не то, чтобы отказывался, просто предпочитал понимать происходящее.
- Да, - согласился Альгендикс, усмехнувшись, и с интересом уставился на молодого островитянина, который в очередной раз показал себя намного умней большинства охранников каравана, - по крайней мере, до сегодняшнего дня, но караван-то мой, а не его. Я сам решаю, кого и куда ставить. В общем, с сегодняшнего дня ты мой новый начальник разведки.
- Если я стал начальником разведки, то могу я сменить свою команду?
- Можешь, только скажи, кого на кого ты хочешь заменить, - на лице Альгендикса промелькнула улыбка, этот варвар нравился ему все больше и больше.
- В десятке Устаха есть венед, по имени Егор, - ответил Тор, глядя куда-то вдаль, и вспоминая этого самого венеда, с которым познакомился еще до прихода к Альгендиксу, затем повернулся к караванщику и добавил, - и эльф Ланс. Я возьму их вместо Типы и Нерга.
- Согласен, - кивнул ахеец, вполне доверяя мнению кертянина. Типа и Нергал конечно приятели Тора, но дружба и работа редко рука об руку идут. Караванщик вздохнул и продолжил, - если еще кого решишь заменить, просто сообщи мне об этом. Теперь насчет оплаты. Поскольку ты работал в этом походе поровну с Аскольдом, то и долю получишь равную с ним, одну двухсотую. Это примерно полторы тысячи монет. Ну и оклад десятника разумеется тоже. А в следующий поход получишь одну сотую и сто монет оклада. Тебя все устраивает?
- Почти. Я хотел бы в походе жить не в казарме.
- Пожалуйста, - Альгендикс махнул рукой, тем более, что просьба Тора не была чем-то необычным для разведчиков, - но ты должен находиться неподалеку и, разумеется, оплачивать жилье будешь самостоятельно. Теперь доволен?
- Вполне, - согласился островитянин.
Венедия, Колгород.
Когда Тор закончил проверку снаряжения солнце уже светило вовсю. В это время года в Венедии вообще светлеет рано. Кертянин еще раз окинул взглядом комнату, где жил целый месяц, вытащил из кошеля серебряную монету, и положил ее на стол. Это не плата за проживание, потому что плату он отдаст в руки хозяину этого дома, это выражение его благодарности хозяину, который содержит эту комнату в образцовом порядке, и всегда освобождает ее к приходу каравана.
Вытащив свои пожитки на улицу, он постучал в соседнюю дверь.
Через минуту дверь открылась, и на пороге появился крепко сбитый венед, среднего роста, уже немолодой. Как и кертянин, он весь был покрыт шрамами, тяжела жизнь воина, и зачастую большая или маленькая рана, цена риска, без которого не победить в безнадежном бою. Умные глаза были полны иронии, и некогда черные, а сейчас обильно покрытые сединой волосы лишь добавляли ему обаяния. Широко расставленные ноги говорили о том, что он всегда предпочитал тяжелую броню и тяжелое оружие. Впрочем, этот венед умел эффективно работать и легким оружием, но мастером был именно в тяжелом. Венед улыбнулся еще шире, и сделал приглашающий жест рукой. А затем увидел стоящие возле входа мешки, и улыбка на лице поблекла.
- Стало быть, - голос у венеда под стать внешности, слегка хрипловатый, грудной и мощный, - ты уже уходишь?
- Ухожу, - кивнул Тор, и глянул на солнце, - сегодня в обед снимаемся с места. Вот зашел поблагодарить и рассчитаться.
- Что ж, - венед вышел на улицу и заглянул в глаза гиганту-варвару, - давай рассчитаемся. Хотя, жаль, что ты уходишь так рано.
- Это не от меня зависит, - пожал плечами Тор, - вот, здесь вся сумма, как мы договаривались.
Деньги перекочевали из мозолистой лапы кертянина в не менее мозолистую руку венеда.