Люверсы на ботинках, хаотично произрастающих грибами в коридоре и распространяющихся вокруг мицелием шнурков, десятками маленьких удивленных глазок вопросительно таращатся на меня. В духоте слишком сильно отапливаемой по весне квартиры разносятся споры этой грибницы, проникая через ноздри, неспособные к фильтрации поступающего воздуха из-за удаленных волосков, напрямую в мозг. Там они расцветают новой грибницей живучих и цепких вопросов, звучащих очень тихо, на грани слышимости: "Как же так? Почему у нас нет специального шкафа? Когда ты присвоишь нам место и уберешь нас на него? Мы же заслужили, пронося тебя через любую грязь и слякоть, словно боевые фрегаты!"
Я поджимаю губы и, демонстративно отвернувшись от обувной грибницы ухожу в спальню. Кое-где разбросаны вещи, но разящего наповал беспорядка в ней нет. Хотя на самом деле, это не я минуту назад поймала образ обуви-грибов в коридоре, а он поймал меня. И крепко держит в своих метафоричных объятиях, заставляя видеть растительность с глазами во всем.
Вот стул с навешанной на него одеждой. Типичная роль стула в спальне, в этой комнате он и все другие предметы мебели, предназначенные для сидения, уже давно стали актерами одной роли. А одежда, свисающая с его спинки, теперь представляется многослойным папоротником. Он растет на коряге стула много часов, превращающихся в дни и даже недели. Он живет по другим законам времени, и для него прошли уже годы, превращающиеся в столетия и века. Он пережил эпохи засух, когда комнатный увлажнитель не был вовремя подключен к розетке, и ледников, когда окно на пока еще холодную улицу не было вовремя притворено. Он видел войны спешки, когда до коряги стула долетали снаряды скомканных штанов и футболок, спешно сменяемых мной на вечернее платье. Он принимал и его, забрызганное шампанским и ягодным соком, с крошками санкционного пармезана в складках. Он провожал в вечную потерю вонючие комочки носков и дырявые сопли колготок. И теперь этот лишайник из одежды укоризненно смотрит глазками пуговок, дырочек, крючочков и кнопочек на меня, всем своим видом задавая вопрос "когда же ты нас развесишь по вешалочкам и разложишь по полочкам? Чем мы тебе не угодили? Не тем ли, что не можем сами заштопать на себе проделанные твоими ногтями дырки и почистить нанесенные твоими неловкими руками пятна? Это, вообще-то, твоя обязанность!"
Или куча машков и коробок в углу у окна - она угрожающе прищуриватеся на меня своими штрих-кодами на этих коробках, таращится зияющими провалами не до конца застегнутых молний на сумках и зыркает складками нетуго завязанных пакетов. Все эти средства упаковки неохотно сдерживают надсадные вопли лежащих в них вещей. Тут лежат заказанные в интернет-магазине и дожидающиеся своего часа еще одни ботинки, там - нераспакованная электроника, здесь вообще отложенный на продажу хлам в нашем понимании, а в понимании потенциальных покупателей, как я надеюсь - весьма полезные вещицы. Над всем этим богатством нависает кощей чехла для горных лыж, ботинки от которых в специализированных сумках лежат тут же, в могучей куче. Еще совсем недавно (по нашим меркам), а может и сотни лет назад (по меркам папоротника из одежды на коряге стула), в углу лежало всего пара пакетиков, небольшая коробочка да одна средних размеров сумочка. Но на всех них быстро нарастал культурный слой за счет активной жизнедеятельности осознания того, что нам с моим молодым человеком в скором времени предстоит переезд на новую жилую площадь.
Она уже приобретена на взятые в долг у надежного человека средства, и в данный момент перерабатывается в мельнице бюрократической машины нашего государства в муку завершенной сделки, из которых мне с молодым человеком предстоит испечь буханку переезда, каравай косметического ремонта (который захочет выбрать, вне всяких сомнений, наш непревзойдённый вкус по части отделки жилья), пару сотен булочек распаковки вещей и бесконечно длинную лапшу привыкания к новому месту жительства на сдачу. Для этого рецепта еще понадобятся яйца помощи подруг в расфасовке вещей по шкафам, дрожжи грузчиков для транспортировки этих вещей, молоко генеральной уборки, немножко сахара услуг сантехников и слесарей, чайную ложечку соли наладки электриками - и готово! Хлебосольное жилье - к нашим услугам.
Я уже испытываю сильный голод по таким хлебобулочным изделиям. Те, что продаются в продуктовом магазине за углом меня интересуют мало, только такие, как описано выше. Я жду переезда всем, что есть за грудиной, и очень надеюсь, что этот голод не успеет превратиться из посасывания под ложечкой, хоть и настойчивого, в мучительные судороги желудка души и злобу. Мне хочется переехать с доброй душой.