Спящий кот не дает мне, лежащей на боку, дотянуться коленками до зубов, иначе я бы давно их прокусила. Второй пушистый друг притулился по другую сторону свода согнутых коленей, уютно закопав нос в образовавшуюся на домашних мягких брюках складку. Эти двое всегда точно знают, когда хозяйку ни в коем случае нельзя оставлять в одиночестве, и изо всех своих кошачьих сил пытаются разнообразить серую палитру грусти нежными цветами своей трогательной привязанности. Чуть ранее сегодня, когда я лежала на животе, они пошли на небывалый для них шаг - легли сверху на мою спину и ноги. Когда я пребываю в обычном состоянии, от них не дождешься такой пронзительной внимательности.
Уголки моих губ бьются в эпилептическом припадке от попытки слабо улыбнуться, а пальцы сами собой находят пушистые бакенбарды котов и начинают их чесать. Я с упорством, достойным марафонца, гоню прочь от себя мысль, что причина такой обескураживающей нежности кроется не в их чуткости к моим душевным состояниям, а в резком похолодании за каждым из моих открытых нараспашку окон: сегодня солнце заперлось на засов из туч и категорически отказывается прогревать серый в этот пасмурный день августовский воздух. Если обманка еще тешит, то нечего копаться в мыслях, приводящих к плачу. Потому что иногда только вот такие кошачьи нежности и не дают украсить колени (или любую другую часть тела) новым шрамом, которых и без того уже более, чем достаточно.