С непривычки активность наушников для стрельбы заключалась, казалось, в интенсивности сжатия ими черепной коробки в своих звукоизоляционных объятиях. Это было первой мыслью после снятия устройства с головы по окончанию первой тренировки в тире, которая, впрочем, была моментально поражена наповал заглушенными только неплотно закрытой дверью звуками выстрелов других людей. В процессе же занятия завод мыслетворчества намертво встал, конвейеры образов заглохли, ленты подачи идей перестали струиться, шестеренки логических механизмов замерли в кружении вокруг своих осей. Только пули разочарований, усталости, агрессии и расстройств покидали ствол моего сознания со звуками выстрелов из автомата Калашникова, управляться с которым я и училась сегодня. А наушники только обеспечивали необходимое внутричерепное давление для столь интенсивного избавления от деструктивных переживаний.
Я держала столь серьезное оружие в руках впервые. Как и вообще любой другой огнестрел. И, как всегда это случается в новых для себя начинаниях, "начинала за здравие", но готовилась "кончить за упокой". Быстро пристрелявшись и разобравшись, как работать с оптическим прицелом, я не могла не испытать радость и удовлетворение от успеха здоровой частью своей психики. Менее же стабильная ее часть выкорчевала бы эту радость, даже не дав ей толком укорениться в сознании. Если бы в моих руках не был зажат автомат, выплюнувший и это разрушительное мышление очередной пригорошью свинца. В более миролюбивых своих начинаниях это ожидание резкого снижения достигнутого на старте успеха само по себе обеспечивало реализацию именно такого сценария. Стоило несколько раз подряд пройти по подобным маршрутам, оканчивающимся наступанием на грабли неудачи, как мое доверчивое сознание расценило такой путь как единственно возможный, и теперь, выдрессированное питательной морковкой чужой жалости к моему расстройству от очередного провала, вело себя всегда одинаково.
Однако в этот раз что-то пошло не так. Даже после завершения сеанса стрельбы, устроившись на заднем сидении такси и пугая водителя сочетанием блаженной улыбки на своем лице и местом подачи автомобиля - стрелковым клубом - я не торопилась начать винить себя за еще не случившуюся неудачу. Все переживания вместе с мыслительными шаблонами, к ним приводящими, остались валяться россыпью патронных обойм на полу в тире, чтобы после его закрытия ночной уборщик их утилизировал равнодушно и безэмоционально. В голове остались только самые простые логические механизмы, предназначенные для выполнения простейших ментальных задач и не обладающие потенциалом для возведения хрустальных замков мечты. Возможно, даже излишне простые для существования в архитектурных хитросплетениях застройки хрустального мегаполиса, созданного жителями моего города, частью которого являлась и я. Но на этом короткий полет мысли о причинах такого мыслетворчества жителей городов-миллионников, больше напоминавший короткий и уверенный шаг, закончился. Не успев толком начаться.
Вместо всего этого я, спокойная, удовлетворенная и простая, как пять копеек, включила электронную книжку и принялась за чтение. Вместо обычной борьбы с мельницами лени и самоуничижения. Безусловно, пройдет всего несколько часов, прежде чем выверенный сейчас геометрический орнамент мышления начнет вновь обрастать беспорядочными побегами сложной органики. Однако в данный момент эта простота форм не воспринималась как деградация или тот самый провал. Шкала оценок с ценой деления в завышенное ожидание тоже осталась где-то там, на стрельбище, и не мучала меня приступами перфекционизма. Именно такой отдых мне и требовался. И не было мучений из-за страха неотвратимого усложнения моей внутренней системы в ближайшем будущем.