Разложенное под тупым углом стоматологическое кресло выглядело очень привлекательным для уставшего организма, переживающего все прелести недосыпа. Оно так и манило своим почти горизонтальным положением ломаемые желанием поскорее лечь суставы и ноющие об отдыхе мышцы. Песок в глазах выталкивал остекленевшие глаза из орбит, заставляя их неприлично таращиться на такое привлекательное ложе нежно-бирюзового цвета.
Так я и вошла в кабинет, мечась между желанием поскорее лечь в это прекрасное кресло и животным страхом перед тем, что должно сейчас начать происходить на нем. В фазе желания лежа отдохнуть вспоминались многочисленные истории, прочтенные в интернете, о засыпании в стоматологическом кресле. Костыли таких цитат, как "я замечательно отдохнул от беготни у стоматолога", "да чего там делать-то и бояться, все заморожено, лежишь себе, релаксируешь", "я уснул во время удаления зуба мудрости" помогали утомленному телу необычайно резво для моей степени усталости добежать до кресла и запрыгнуть в него. А вот вид каких-то трубок, кюветок, игл, держателей, элеваторов и бормашин прогоняли настрой расслабиться и заставляли и без того выпученные глаза вылезать на лоб еще сильнее.
Сидя в кресле, я-то сжимала кулаки и вдавливалась в его спинку, то умиротворенно улыбалась кончиками губ. Сокращаясь и расслабляясь в такт биению своих настроений, я слушала хирурга, объясняющего, что не так с моими шестеркой и семеркой и почему, по его мнению, их нужно удалить, а не заниматься лечением с околонулевым шансом на успех. То ли сама персона врача вызывала безоговорочное доверие, то ли незнание азов стоматологии со стороны пациента и склонность поэтому принимать любую информацию как истину, то ли общая усталость, заставляющая отбросить все сомнения во имя скорейшего завершения предстоящей пытки, то ли хорошая рекомендация от моего терапевта на этого специалиста - но что-то заставило меня быстро согласиться на удаление и откинуться в кресле, готовом вот-вот стать плахой, в ожидании всех ужасов чистилища у меня во рту.
Хотя сердцу, в которое я превратилась, размеренно сокращаясь от страха и расслабляясь от желания спать, не нужны никакие зубы на месте его клапанов. Кровь этой жизни жевать не нужно, а мусолить жвачку бытия, собранную из сочных всходов на полях приложенных усилий - бесполезная трата собственных сил. Я же не корова, моей системе пищеварения жвачка не нужна. Вернее, я надеюсь, что я не корова, и с удовольствием считаю себя коварной хищницей. Даже если таковой не являюсь.
Тем временем анестезия заморозила мои десны, нервы в них, половину языка и щеки. Я с удивлением ощупывала вроде бы родную, собственную поверхность перечисленных наружных органов, и не узнавала их. Я и без заморозки часто проводила пальцами по губам и окружающей их ноже щек, но без дополнительной информации со стороны их нервных окончаний пальцы как впервые щупали знакомые ландшафты. "Интересный подход для познания себя", - подумалось мне тогда.
Подчиняясь требовательной просьбе открыть рот, да пошире, я сцепила напряженные пальцы, превратив их в подобие морского узла, и принялась следить за процессом удаления зубов, насколько это позволяло ограниченное количество точек наблюдения: скошенные к носу глаза быстро уставали, и перехватить боковым зрением, какой инструмент находится в руках у хирурга, было трудно. Особенно, когда он уезжал на своем кресле на колесиках мне "за спину" - сказала бы я, находясь я в вертикальном положении - а так "за голову". Ничего страшного или болезненного не происходило, и с течением операции я все больше смотрела на серо-голубую стену кабинета напротив меня, посеревшие жалюзи на окне, магнитофон, стоящий на тумбе в углу помещения и раскидывающий по нему ноты бодрых ритмов дискотеки 80-х. Я действительно смогла если не отдохнуть, то уж точно расслабиться. Настолько, что не заметила, как был вытащен изо рта второй зуб. Спинка кресла внезапно поползла вверх, повинуясь нажатию хирурга на какую-то, мне невидимую, педальку, и дискотечные мотивы радио были прерваны полным удовлетворения и, как мне показалось, желания выпить уже наконец кофе, голосом хирурга: "Все! Готово!". "Что, уже? Так быстро?" - недоверчиво уточнила я, "вытекая" из кресла на заплетающихся ногах. "Да", - ответил врач, аккуратно улыбаясь под маской.
Готова поклясться, что в этой улыбке читалось еще и сильное удовлетворение от факта более чем приятного ознакомления своего пациента с миром стоматологии. Действительно, это был мой первый раз после детства на призывно разложенном медицинском кресле. А первый раз, как известно - это очень важно.