Я то мягко и настойчиво, то агрессивно и безапелляционно пыталась уговорить себя проснуться. Какими бы ни были эти уговоры, все они неминуемо растворялись в теплых водах сновидений, которые, вместо того, чтобы ожидаемо накрыть меня волной сонного цунами ночью, обрушились на меня только под утро, когда весь честной народ уже просыпается на работу. И то, добиться этого удалось только приняв снотворное, которое сейчас и придавливало мое безвольное тельце к постельному белью. Поэтому в перерывах между приступами неконтролируемого засыпания, из которых выудить себя получалось только неводом усилий воли, я не просто чувствовала себя не честным человеком, потому что сплю вместо работы, но еще и обиженным малым, сознание которого, не имея на то ни одной уважительной причины, отказалось вознаградить своего хозяина сном после тяжелого дня.
Впрочем, стоило вырваться из водоворота сюрреалистичных образов в стиле "Алисы в стране Чудес", рожденной в болезненно-воспаленном мозгу тяжело больного гриппом графомана, не умеющего передать мысль кратко и полно и потому "размазывающего" ее масло по огромной площади машинописного бутерброда, как им на смену приходили привычные мне чувство вины и стыда. Сменить такую компанию на общество безумных, но дружелюбных разумных грибов или тощего Чеширского кота, чья улыбка многократно дублируется в изгибах его далеко выпирающих на пределы боков ребер, совершенно не хотелось. Что делало задачу по приведению себя в бодрствующее состояние почти невозможной, потому что без вкусной приманки-награды за пробуждение никакие доводы разума не давали достаточной мотивации для завершения процесса. Действительно, зачем просыпаться и уходить оттуда, где так хорошо, спокойно и интересно?
Однако, я была не первый день знакома со своими чудовищами вины и стыда, чтобы быть уверенной в том, что они смогут найти для меня выход. Скорее всего он не будет иметь ничего общего с победоносным возвращением полководца-завоевателя в родные края, где население - эмоции и мысли - каждой деревушки, которую он минует на пути к родному замку, встретит победителя восторженными и благодарными криками, будет носить на руках и осыпать своими небогатыми, но такими искренними дарами. Нет, этот выход будет одинок и темен, измазан слизью сомнений, опутан паутиной сопротивления, плесень самоуничижения будет выделять в воздух зловонные пары самоуничижения - но, тем не менее, это будет выход.
И, действительно, я не ошиблась. Грибы и кот незаметно изменились, скрыв момент метаморфозы от моего внимания, и теперь разумом первых завладело плотоядное стремление меня сожрать, а улыбкой второго - насмешливая презрительность, высмеивающую мою слабость. Я недостаточно хорошо осознавала происходящее, чтобы начать сном управлять и превратить этих недружелюбных тварей в своих союзников, но оставаться рядом с их уродливыми телами и злобными взглядами хотелось меньше, чем привести себя в порядок в реальности. Это нежелание оставаться с сонном королевстве стало моей путеводной звездой, или ниточкой Ариадны, или следом из крошек на земле - в общем, тем ориентиром, который позволяет вернуться к началу путешествия.
Я открыла глаза. Спать все еще хотелось, но уже не так мучительно-непреодолимо. С этим уже можно было работать: кофе выпить, принять контрастный душ и, наконец, начать свой рабочий день (чтобы и закончить его позже большинства представителей честного народа).