Колеса хрустят по снегу в колеях. Ломают прозрачные скелеты снежинок, оставляя за собой их грязные осколки. Снег, сыплющийся с неба, пытается отомстить за своих маленьких собратьев, с силой ветра влетая в лобовое стекло машины. Но ему суждено быть так же уничтоженным - вначале снег превратятся в слезы на прозрачном щите машины, а потом будет размазан дворниками по стеклу. Впрочем, у снега еще будет шанс отыграться. Стоит автомобилю уснуть на парковке во дворе дома, как он попытается похоронить его под массой холодных снежинок. Утром придется откапывать машину из сугроба. Снежинки - твари мстительные, и к моменту, когда я заканчиваю очистку своего четырехколесного друга, я оказываюсь вся с ног до головы в снегу. И потом, сидя за круглой баранкой, становлюсь вся сырая. Но у меня тоже будет шанс наказать снег за плохое поведение, ведь машина безжалостно проедет по насыпанному мной сугробу.
Сейчас ночь, и холодный свет фар высвечивает белых снежных мух, летящих через синий мрак. Ветер, несущий их на своих жестоких руках, навевает тоску. Музыка бы разбавила это ощущение неприкаянности, но я забыла ее включить в самом начале поездки, и теперь, на полном ходу, уже поздно начинать это делать раньше. Но ничего, до дома ехать не так уж далеко.
Вот он, родной перекресток перед домом. Осталось постоять под красным воспаленным оком светофора, и мне нужно будет только преодолеть извилистый лабиринт двора. Там-то снег бросится во все тяжкие в попытках отомстить машине-убийце. На поворотах ее ведет в сторону, и приходится постараться, чтобы не въехать в припаркованные машины соседей.
Наконец, я достигаю своего подъезда. Последнее испытание - припарковаться задом в узкое пространство между другими автомобилями. Помыкавшись туда-сюда пару-тройку минут, мне удается это сделать. Теперь нужно срочно покурить, чтобы разбавить зашкаливающий в крови адреналин толикой спокойствия. Я открою окно настежь и буду выпускать тонкие струйки дыма в синеву воздуха, наблюдая, как они смешиваются со все еще сыплющимся снегом. После я вылезу из машины и еще долго буду стоять, задрав голову в тщетных попытках увидеть звезды. Они скрыты за грязно-лиловой периной облаков. Их фонарики не в силах пробиться через нее, в отличие от меня, успешно пробившейся на машине через перину пурги.
Долго ли, коротко ли, но и я, и моя машина остывают до опасных температур, и я спешу поскорее убраться с улицы. Сапоги хрустят по снегу на дороге. Ломают прозрачные скелеты снежинок, оставляя за мной грязные осколки их раздробленных костей. Вместе с теплом тела меня покинуло и тепло душевное, ожесточив до морозных кристаллов то, что еще пару минут назад было живым сердцем.
Сейчас предстоит пурга домашней суеты: переодеться, поужинать, помыть за собой посуду, поставить извлеченные из холодильника кастрюли обратно, протереть от жирных разводов стол... Беготня по кухне стирает в прах все величие остывших эмоций, заставляя кашлять от этой пыли, поперхиваться сгустками усталости. Надеюсь, я не простудилась. Хорошо было бы лечь спать, но я точно знаю, что не смогу уснуть сейчас. Значит, придется придумать какие-то другие дела.