Кишки проводов шевелящимися напряженными комьями лежат возле удлинителей в квартирах, ползут под плинтусами к отверстиям в стенах, скользят от квартиры к квартире. Переваренная в желудках ТЭЦ и ГЭС пища из топлива и воды струится по кишечнику кабелей к сфинктерам розеток, дабы дать людям энергию. Длина этого органа города невообразимо огромная, ведь все дома тоже соединены толстыми черными кишками линий электропередач. Они режут небосвод, задымленный дыханием города, на разноугольные куски то серого, то грязно-голубого, то черного, то ультрамаринового цветов. Их этих обрезков склеиваются мозаики настроений горожан и в каждом отдельном случае играют своими переживаниями.
В моем случае сегодня утром они сложились в желание немного побыть эритроцитом в кровеносной системе города. Поэтому я быстро собираюсь, надев на себя первые попавшиеся под руку тряпки, и выскакиваю из квартиры, даже не запомнив, заперла я ее или забыла. Длина пищевода лифтовой шахты в нашем доме тоже невообразимо огромна, и я то переминаюсь с ноги на ногу, то запрокидываю голову, до перебираю пальцами брелок ключей от автомобиля, то покачиваюсь из стороны в сторону, а еще кручусь вокруг своей оси, поочередно поднимаю колени к груди и сгибаю руки в локтях. Спуск с двенадцатого этажа, не такого уж и высокого по меркам мегаполиса, кажется удручающе долгим.
Наконец, лифт останавливается на первом этаже и размыкает челюсти дверей, чтобы выпустить меня. Я поспешно выхожу вначале из них, потом из дверей подъезда и чуть ли не бегом направляюсь к своей машине. Она окрашена в ярко-синий цвет, но у эритроцитов крови города - машин - нет общего обязательного цвета. По крайней мере пока в законодательстве он не прописан.
Нажать кнопку открытия дверей. Сесть в кресло. Проверить настройки зеркал и положение сиденья. Пристегнуться. Перевести переключатель передач с первой скорости в нейтральное положение. Выжать сцепление еще раз и, придерживая тормоз, завестись. Включить фары. Сжать руль в руках и трижды глубоко и медленно вздохнуть с закрытыми глазами. Я же хочу быть здоровым эритроцитом и не иметь повреждений судорожности или рассеянности? Да. Значит, нужно привести свой разум в должное состояние.
Этот ритуал я повторяю всегда, когда самостоятельно сажусь за руль. Водительский стаж у меня исчезающе маленький и вожу я пока неуверенно. Но сегодня обрезки неба сложились в желание потренировать свои навыки, и, раз уж у меня есть немного свободного времени, нельзя упускать такую возможность. Обстоятельства складываются так удачно далеко не каждый день.
Да и сидеть дома в окружении тонкого кишечника проводов было откровенно неприятно. Кишечник как орган никогда не вызывал во мне сочувствия и тем более приязни. Как бы ни были полезны и нужны его функции, содержимое его стенок всегда отталкивает здорового человека. Хотя и в самом человеке, как бы чист душой он ни был и какой бы аскезы не придерживался в питании, все равно найдут себе место дурно пахнущие непереваренные остатки пищи. Да и электричество - те же самые продукты переработки, только в проводах - в человеческом теле присутствует тоже. Получается, я придерживаюсь двойных стандартов, питая отвращение к одному кишечнику и не питая, или почти не питая, к другому.
Впрочем, я - человек, я - кислород, который вдыхает город с чистых полей провинции в легкие своих жилых и рабочих помещений. Я являюсь необходимым элементом для жизни этого чудовищного железобетонного организма. Именно люди наполняют клетки зданий города жизнью. И сами являются ею же, одаривая все его органы функцией и, значит, смыслом.
Кто город без нас? Нагромождение кубиков с квадратными дырками на манеже из асфальта с парой ярусов подземных этажей, сверху до этого самого низу оплетенное кишечником проводов. Но кому оно нужно без нас, людей.
***
Город недовольно трясет головой, пытаясь избавиться от ветра в ней. Этот ветер завывает людскими голосами, полными высокомерия и самовосхищения, в его извилинах. Люди думают, что они одни в этой черепной коробке. Они кричат, что это они создали город. Они считают себя его мозгами, хотя на самом деле являются только мусором, который уже как пару тысячелетий пора вынести из головы прочь, прямо в бездонную пустошь мусорного ведра. Пусть разложатся и перегниют. Может хоть в этот раз что-то полезное из них вырастет.