Мы встретились в гибриде ресторана и бара. Я чувствовала себя виноватой за то, что собираюсь рассказать о последних проделках Морфея. Мне казалось, что этого делать нельзя. Что я как будто предаю свой безграничный секрет, который должен оставаться тайной под семью туманами.
До кабака я добиралась на такси. Люди в метро тоже собирались своровать мои сонные сокровища, жадно вглядываясь в тревожные глаза. Они и сами тревожные, голодные до спокойствия и равновесия, поэтому любая пища для духа воспринимается, как нажористый гуляш с расплавленным сыром в нем. В супе, вернее, каше, много мяса надежд на облегчение, помидоров завышенных требований к миру, болгарского перца несогласия со своим местом в нем да остроконечной морковки дерзости. Белок нужен для строительства новых духовных мышц, чтобы нещадно ими раскидывать любые проклятья недоброжелателей, овощи же просто полезны для психического здоровья эгоистичного индивида.
Мне не хотелось быть чьей-то пищей тем более, что я чувствовала себя голой, публично раздетой своим секретом. В нем было так много похоти и преданности, что я боялась за честь своего рассудка. В конце концов я не куртизанка, чтобы давать каждому встречному за скромную плату из пары медяков животного удовольствия.
Перед тем, как зайти в ресторан, где меня терпеливо ждали островной виски и вяленая оленина, я судорожно закурила. Выбрала в этот раз сигареты покрепче, вернее, сигариллы, Кэпитан Блэк без отдушки. Ненавижу химические вкусы и сладкие фильтры. Грустно, что еще зимой я перестала на время курить и решила бросить окончательно, но стоило солнцу занять господствующее положение на ложе временной линии дня, как желание дымить вернулось. Конечно, ведь дым визуально так похож на туман. А от тумана у меня куда большая зависимость, нервная аддикция, привитая снящимся мне Городом.
Наконец, кончики пальцев обжег тлеющий фильтр сигариллы, и я, выкинув окурок в мусорку (никогда не бросаю их под ноги, лучше уж карманы ими забить под завязку - в отличие от Кого-то, так недовольного созданным им миром), наконец нырнула под ирландскую вывеску Смитса и стала спускаться вниз по лестнице. На костылях это было делать особенно неудобно. Да и с хромающая на голую уязвимость из-за желания хоть с кем-то поделиться своим секретом, я не очень стремилась к предстоящей встрече. Мной руководствовала скорее жизненная необходимость как-то облегчить свой груз, который сгибал до горба мои и без того сутулые плечи.
В конце концов, я дотащилась до низу недлинной лестницы. Еще предстояло найти своего друга в трех немаленьких залах, и я эритроцитом начала медленно курсировать по ним, разнося клеткам-посетителям кислород своей тревоги. Они тоже были голодны, а знакомое блюдо - это проверенный способ удовлетворить желание жрать.
Конечно, мне пришлось справа налево прохромать через все залы в поисках без пяти минут собеседника. Он сидел в самом дальнем углу самого последнего зала. Сопротивление намерению поделиться секретом и, может быть, даже попросить совета, становилось невыносимым. Лососи снов шли против течения речи назад к устью моего сознания, и вдруг мне невыносимо захотелось уснуть их мальком в икринке, еще не покинувшей брюха матери-рыбы. Чайки желания облегчиться охотились на белобрюхих рыб, никогда не знавших солнца и лишенных весны.
Заторможенная сильным обратным течением намерений, я остановилась в начале зала. Сердце выстукивало по на кастаньетах ребер фламенко, и те отзывались нарастающей невралгией. Я начала жалеть, что не прихватила с собой обезболивающее и спазмолитик. Если так пойдет и дальше, то совсем скоро воздуху придется преодолевать песчаную завесу спертого дыхания, крупинки которой будут так больно обдирать горло. Самое то в качестве лотка для скребущих на душе кошек.
Нет, надо решиться и преодолеть-таки финишную прямую до забронированного столика. Тем более, что друг уже заметил меня. Да, не сделать этого было бы трудно с моей манерой одеваться: кружевная блуза, корсет под грудь с изображением картины Рафаэля Санти и белые джинсы с головами Давида руки Микеланджело - на такое трудно не обратить внимания.
Скрепя сердце, я дохромала до столика, сняла замшевую куртку кирпичного цвета, шарф в крупную клетку винных цветов, и перегнулась через стол, чтобы приобнять Василия и чмокнуть его в гладко выбритую щеку.
- Привет. Прости за опоздание, сам понимаешь, - подняла я в руке костыль.
- Здравствуй! Да забей, я не так уж долго тебя жду. Что будешь?
- Надо поймать официантку, - ответила я и призывно помахала рукой одной из девушек, неплохо мне знакомой.
Сделала заказ из того, чего и хотела, удобно устроилась на диванчике и принялась ждать заказ, болтая с товарищем о чем-то незначительном. Начинать свои жалобы стоило, когда так долго вожделенный заказ принесут, чтобы нас никто не прерывал.
Скулы свело судорогой. Я поняла, что все это время впивалась зубами в зубы и играла в кости желваками. Только так и не поняла, одержала я победу или проиграла.
Это пережевывание воздуха не укрылось от внимательных глаз друга.