-Блямц, блямц, блямц, - прогрохотали по казарме сапоги. "Дежурный офицер", - мелькнуло в голове у Малышева и тут же снова погасло. Мозг ещё не привык обрабатывать информацию дня и жаждал забвения, стараясь оттянуть миг пробуждения как можно дальше, оттянуть момент, когда надо будет оставлять нагретое за ночь ложе, свою свалявшуюся ямку в старом матрасе. "Ещё минут пять, ещё не время", - подумал Малышев и перевернулся на другой бок. Теперь, открой он глаза, со своей койки рядовой увидел бы ряд двухъярусных кроватей, отделявших его от окна, за которым начинался рассвет, то есть небо из сумеречно-ночного слегка серело, чтобы затем стать обыденно дневным, ещё более серым и скучным, как и вся паскудная жизнь в этих болотистых местах за воротами с красной звездой.
"А интересно, кто сегодня по роте", - кольнула новая мысль, - "Нет, это не старшина, тот бы выматерился на всю казарму. Значит: либо ротный, либо замполит. А, впрочем, ну их к лешему, спать, спать, спать. Ещё пять минут мои". - И утренняя дрёма вновь овладела рядовым. И уже "шварк-шварк" в конце центрального прохода заелозили швабрами дневальные, судорожно наводя наружный блеск и подмывая пол, который через минуту-другую вновь будет затоптан сапогами, испоганен, изгажен и вымазан. Но пока - их время. И не дай бог взлётка будет грязная. Тогда ещё сутки придётся наряд тащить, а работа будет стоять, да ещё и новая навалится. "Шварк-шварк-шварк".
Последние мимолётные сновидения мелькнули перед Игорем, розовая волна неги пронеслась по телу, и просто бесчеловечным было бы выдернуть его в этот момент из утреннего сказочного бреда, так бесчеловечно, что...
- Рота, подъём, - донеслось вместе со звуком повторного поворота ключа, и все мысли отлетели в сторону.
Дневальные уже дотирали взлётку, а рота уже встрепенулась. С верхних коек посыпались духи, чтобы побыстрее надеть своё тряпьё и выстроить на взлётке что-то наподобие каркаса, который потом постепенно заполнится подходящими с ленцой черпачками и дедушками. Хотя дедушки уже успели "припухнуть" и старались либо отлежаться подольше, либо слинять с этого утреннего построения, приевшегося им хуже горькой редьки за истекшие два года.
Малышев тоже резко бросил ноги вниз. "Только бы не на пятки" - мелькнула мысль, и ступни ударились о холодное дерево пола. Ладно, хоть на голову никому не свалился, иначе тычок обеспечен. Или, в лучшем случае, просто обложат матюгом, а, попадёшься под горячую руку, так и по сопатке могут вписать. Спотыкаясь о табуреты в проходе, он выскочил на взлётку, дабы занять своё место и стал ждать, когда замполит наконец-то соблагоизволит отправить роту на зарядку.
- Ну что, построились? - донеслось из канцелярии. Молодой замполит Скоропадов был первый год, как из училища, поэтому старался понравиться всем, и стоящим выше офицерам и лидерам из личного состава, некоторые из которых были старше его по возрасту, да и в жизни повидали побольше. С виноватой улыбкой он показался на пороге канцелярии.
- Дежурные по кубрику, шаг вперёд, за инвентарём шагом марш, - скомандовал он.
- Мовчан, - окликнул он одного из сержантов, - веди, проводи зарядку, - и тут же скрылся в канцелярии снова.
Игорь вдруг почувствовал, что в спину ткнулся кулак Ясеня, дедушки из его кубрика:
- Что, салабон, припух? - свистящим шёпотом произнёс тот, - Не знаешь кто дежурный?
Игорь сделал шаг вперёд и побежал за инвентарём, пока конкуренты из соседних кубриков его не опередили. Щеток вечно на всех не хватает, так что - кто первым дорвётся, тот и дела свои быстрее сделает. А с Ясенем шутки плохи. Лучше уж не возражать.
- Рота, налево, на зарядку бегом марш, - с запозданием раздался голос наконец-то обувшегося Мовчана, и около восьмидесяти пар сапог погрохотало к выходу.
К ящику с инвентарём Малышев успел первым. Схватив тряпку, щётку и тазик, он ринулся в умывалку, чтобы побыстрее приступить к своей работе. Но не тут-то было. Дорогу загородил Ясень:
- Что, гурон, нюх потерял? - втянул он в себя воздух, - Припухать начал понемногу? Не знаешь, кто дежурный по кубрику? - Ясень схватил Малышева за вторую сверху пуговицу ХБ и потянул к себе.
- Так я же вчера был, - попытался слабо возражать Игорь.
- А меня это... волнует? - Ясень явно начал выходить из себя.
- Да я...
- Оставь его, Олег, чего к салабону привязался? - донёсся голос сзади, - Пускай шуршит.
На душе у Игоря немного полегчало. Рука Ясеня ослабила хватку. Малышев повернул лицо в сторону неожиданного спасителя и увидел толстяка Котляревского, который лишь вчера поздно вечером прибыл из командировки.
- Нет уж, я разберусь, а то совсем поопухали, душары, - не так уверенно, но всё же ещё настаивал Ясень.
- Пошли лучше курнём, - Котляревский положил свою тяжёлую руку на плечо Ясеню и стал отводить его к подоконнику, где уже примостились для перекура те из дедушек, кто пришёл сюда раньше.
А Малышев, поставив тазик в ближайшую раковину (он так и не выпустил его из рук во время инцидента) стал наполнять его, постепенно приходя в себя. Краем глаза Игорь всё же поглядывал в сторону окна, возле которого пристроился Ясень, мало ли что. Вскоре тазик наполнился, и Малышев потащил его в свой кубрик.
В кубрике почти никого не было, только у окна, сидя на нижней койке, подшивался Морячок, чернявый рядовой старшего призыва. Малышев оставил тазик на взлётке, а щёткой стал выметать из-под коек пыль, спички, бычки и прочий мусор. Он уже готов был приступить к влажной уборке, когда от окна донёсся голос Морячка:
- Эй, ты, как тебя там, иди сюда.
- Чего, Валер? - отозвался Малышев, что к дедушкам лучше являться по первому зову, стараясь не выводить их из дружелюбного состояния.
- У тебя руки чистые? - Морячок поднял голову в сторону приближающегося Малышева.
- Ну? - Игорь ждал, что скажет ему этот дедушка, решивший занять своими нуждами столь драгоценные минуты до прихода роты с зарядки.
- Тогда слетай в каптёрку, принеси мне белых ниток. Да поживей. Скажи - для меня.
Быстрым шагом Игорь устремился в сторону каптёрки.
- Гош, - донеслось сбоку, - Ты уже подмёл? Щётку возьму? Игорь кивнул, и теперь уже в соседнем кубрике закипела работа по наведению блеска.
Повезло. У каптёрки никого не было. И нитки болтались на месте. Отмотав приличный кусок, Игорь уже было повернул в свой кубрик, но тут дверь каптёрки приоткрылась, и на пороге появился хозяин этого уголка природы, здоровенный старший сержант Кондаков. Холодный пот прошиб Малышева. Сердце учащённо забилось. "Сейчас привяжется", - мелькнуло в голове.
- Стой, гурон.
Малышев остановился и оглянулся.
- Кому нитки тащишь? - в голосе сержанта не было злости, а чувствовалось лишь равнодушное любопытство. Ему явно не было понятно, что тут делает рядовой младшего призыва во время, отведённое для зарядки.
- Морячку, он просил, - глядя на сержанта, как кролик на удава, пролепетал Игорь.
- Ну, ну, тащи, - Кондаков уже было направился в умывалку, - Да, - на пороге обернулся он, - Принеси-ка моё полотенце. Койку знаешь? Ну, то-то...
Дверь захлопнулась. Облегченно вздохнув, Малышев поспешил назад к Морячку.
- Ну что, принёс? Давай сюда, Морячок нетерпеливо протянул руку за ниткой. Отдав нитку, Малышев повернулся, чтобы продолжать уборку, всё ещё надеясь, что до того, как рота прибежит с зарядки, останется кроха свободного времени.
- Э! - вдруг снова окликнул его Морячок, - А под тумбочками кто подтирать будет? Или, нет Ясеня, так можно на халяву отвертеться?
В душе Игоря начинало что-то ворочаться. То ли раздражение, то ли злость, что из-за какого-то много мнящего о себе фрукта начинало портиться это утро, не так уж плохо начавшееся. Но, ни слова не говоря, он отодвинул тумбочку рядом с Морячком и вымел из-под неё несколько окурков со спичками, которые, наверняка, тот же Морячок и смолил вчера после отбоя с соседом по койке Подберёзовым. Догнав щёткой бычки до взлётки, Игорь взялся за тряпку.
- Подними ноги, а то замочу, - Малышев накрутил тряпку на швабру и подошёл к койке Морячка. Теперь командовал он. И, не дай бог, не поднял бы этот прилизанный дедушка ноги, уж Игорь бы постарался, чтобы его сияющие сапоги, а то и штаны изведали грязной воды. Но Морячок ноги поднял. Осталось только размеренными движениями прошаркать под всеми койками, собрать мусор в тазик и упереть его вместе со швабрами в умывалку.
" Гоп, стоп", - промелькнула мысль, - "Совсем забыл. Там же Кондаков. Ему полотенце принеси, козёл его забодай. Что же делать?"
Около шкафа для инструментов Игорь остановился. Косясь на дверь в умывалку, он положил на места щётку и тряпку, а тазик пристроил рядом, надеясь вылить потом, при удобном случае. Пытаясь придать своим рукам чистый вид, Малышев заспешил к койке Кондакова. Белоснежное полотенце висело там, где ему и положено было быть. Вскоре Малышев уже бежал к умывалке. Но Кондакова внутри не было. Не было его и в сортире. Зато были другие. Не успел он ступить и шагу, как вдруг оказался припёртым к стенке. Трое кавказцев стояли перед ним. Один из них приставлял к горлу Игоря остриё ножа и говорил:
- Не рипайся, дющарик. Лючши сразу гавари, гдэ дэнги. А то - чик, - он слегка нажал, - и усё.
- Нет у меня никаких денег, - еле проговорил Малышев, между тем как цепкие смуглые руки шарили по карманам его ХБ, извлекая оттуда поочерёдно военный билет, записную книжку, карандаш и некоторые другие мелочи.
- Пасмотрим, пасмотрим, - кавказцы судорожно вынимали военник и записную книжку из обложек, прощупывали пилотку. Конечно, в пилотке они ничего кроме иголок найти не могли, но под обложкой записной книжки у Малышева лежал последний червонец, чудом сохранившийся ещё с гражданки, о котором и сам Игорь забыл где-то уже недели две тому назад.
- А эта что? Некарашо обманивать старщих, даракой, - произнёс тот, что был с ножом, - Болше так дэлать ни будиш, а? - нож ещё плотнее вжался в кожу гола Игоря.
- Не буду, - выдавил из себя Малышев, видя, как его последние деньги перекочевали в карман кавказца.
- Ню то-то, а то...
Что было бы "а то" Игорь узнать так и не успел, так как снаружи послышался грохот сапог. Возвращалась с зарядки рота.