Молчанов Максим Александрович. Мы из Пту

Записки нашей жизни. Мы из ПТУ

Сергей проснулся от звука будильника. Нехотя открыл глаза. Дождавшись пока кончится мелодия, и телефон замолчит, Сергей уткнулся в подушку и почувствовал сладостную истому наступающего сна. ...

Звон. Через десять минут сигнал к подъему повторился. Дребезжавшее от виброзвонка трюмо, на котором лежал телефон, вывело Сергея из себя, и он нехотя сполз с дивана, с огромным нежеланием выпуская из объятий подушку и одеяло.

Выключил будильник.

-- Полшестого.

Умывшись, Сергей отогнал последние остатки сна, которые так не хотят отпускать после раннего подъема.

Сергей завтракать рано утром не мог, по причине, как он сам выражался: "индивидуальная непереносимость, вот!".

Поэтому одевшись и выпив чашку кофе. Как всегда опаздывая, отправился на учебу.

По дороге на автобусную остановку, до места учебы приходилось добираться на автобусе по причине изрядного расстояния, он выкурив сигарету и дойдя до вышеупомянутой остановки, стал дождаться автобуса и своих заспанных и таких же недовольных жизнью товарищей.

Через двадцать минут появился автобус, который сегодня сам опоздал.

Сергей сел в автобус, тут же влетел в двери запыхавшийся однокурсник.

-- Здорово, бивень! -- обратился Сергей к вновь прибывшему.

-- Здорово! Чета ты сегодня раненько!

-- Это вы с "аутобАсом" поздненько! Слушай, Серегин, какие сегодня у нас пары?

-- А хрен его знает! -- ответил Серегин, взгромоздившись на сидение.

Дело в том, что "Серег" в группе было двое и во избежание путаницы один другого начал называть "Серегиным".

...Автобус тронулся. Двери с жутким скрипом захлопнулись. Сергей задремал...

-- Оплачиваем дорогу, оплачиваем! -- это кондукторша наконец-то вспомнила, что надо "оплачивать".

Сергей нехотя открыл глаза и осмотрел салон: "Человек десять" -- подумал он и достал из кармана куртки проездной. Кондукторша не заставила себя долго ждать. Сначала осмотрела билет у Серегина, затем подошла к Сергею, взяв проездной, долго его рассматривала, ощупывала.

-- Да сам нарисовал, сам! -- не выдержал Сергей.

-- Тогда штраф - сто рублей! -- ответила ухмыльнувшись кондуктор.

-- Не все сразу! Завтра сотку нарисую, устроит?

Кондуктор отдала билет и пошла дальше - "штрафовать". Сергей снова задремал.

...-- Подъем!

Сергей открыл один глаз, осмотрелся. В автобусе стоял Темыч и покачиваясь в такт его ходу на кого-то орал.

-- Ты че? - спросил Сергей, окончательно проснувшись.

-- А-а-а! здорово, проснулся! - сказал Темыч, протягивая руку.

-- Да с твоими разбирательствами поспишь.

-- Да вот, сволочь, кондукторше мой проездной не понравился!

-- Да она и на Серого накинулась, -- отозвался Серегин, -- "Нарисовал" - кричит!

-- Ага, совсем оборзели! - прокричал Темыч в сторону котроллера, -- ну че, пацаны, идем сегодня?

-- Я - да, а вот Серегин...

-- Та я не знаю, я подумаю...

Автобус уже минут десять ехал по городу. На очередной остановке вошла группа студенток.

-- Оп-п-па-а-а! Девчонки, здорово! -- крикнул Темыч.

-- Кто там? я не вижу. - спросил Сергей.

-- Ксюха, Настя, Юля, Кристина и вроде... не знаю, - ответил Темыч.

-- "Не знаю" - красивое имя, главное, что редкое, -- пытаясь поднять себе настроение ёрничал Сергей.

Вскоре однокурсники стояли на остановке, осматривая утренний город.

-- Ну что, господа, приступим к утренней обкурке?

-- Мсье, я с Вами абсолютно согласен!

Сергей и Темыч задымили, а Серегин, недовольно фыркая, вдыхал их "выхлопы".

-- Я где-то вычитал, что человек некурящий, на, заметьте, находящийся в зоне поражения табачным дымом умирает на пять лет раньше своего курящего собрата, -- окончил Сергей, утвердительно устремив указательный палец вверх.

-- Так получается, если курящий попал под трамвай, то некурящий должен немедленно умереть на пять лет раньше? -- сделал вывод Темыч.

-- Ну ты, блин, загнул! Паганини хренов.

-- Че? -- спросил Серегин, не расслышав. По-видимому задумался о вечном, а скорее всего об обаятельной девушке, находившей на другой стороне улицы, на которую так пожирающе взирал в процессе всей дискуссии.

-- Сдохнешь ты, Серый, на пять лет раньше, если наш дым глотать будешь, -- рявкнул Темыч, и посмотрев на другую сторону, понял причину рассеянности товарища, ухмыльнулся и покровительственно постановил. -- согласен!

Сергей оглянулся, оскалился, выбросил бэчек.

-- Ну что, "хороша Маша, да не наша"! Пора!

На территории училища, как всегда в это раннее время находилась учительница литературы и молоденькая социолог.

-- Ну что, "тридцать вторая", опять опаздываем? Звонок когда был? -- злобно поинтересовалась преподаватель литературы.

-- Нам сие неведомо. -- ответил Сергей, и чуть слышно добавил: "задолбала, блин! Каждое утро мозги компосирует!" -- потом улыбнулся, -- Последний раз, Алин Алексеевна!

Надо, наверное, рассказать о сих героях, так как они будут занимать одни из главенствующих ролей в нашем повествовании.

Сергей Корнилов, как в принципе и Темыч, человек довольно сложного характера. Нельзя сказать, что он шалопай или балбес. В школе Сергей весьма неплохо учился, но в определенный момент все наскучило и принято было поистине историческое решение: искать что-нибудь новое. Ему прочили институт, карьеру -- одним словом "Золотые горы". Но он, подобно индийскому принцу Гаутаме, вышедшему из сказочного дворца, где он находился со дня своего рождения, понял, что это, как он сам <Сергей> говорил "не жизнь, а фикция", и что "нужно искать другую, настоящую, а главное, что она есть и искать ее стоит!".

Сергей ее нашел по всей вероятности в виде ПУN..., фактически сбежав из школы с урока алгебры, прямо с полугодовой контрольной. Тогда на "день открытых дверей" в училище, был откомандирован автобус и сей "умник" прознав об этом "смылся", только для того, чтобы не писать контрольную....

...Первое время учился Сергей неплохо, но потом постепенно забросил "все на свете" и принялся, как он сам говорил "плыть по течению".

Артем Белозеров, более известный как Темыч, как говорилось выше, человек со сложным характером -- типичный шалопай, огромнейший поклонник противоположного пола. До такой степени, что даже на втором курсе, чуть было, не женился. Но обстоятельства сложились по-другому. Учился... да он и не учился, ездил туда-сюда, иногда, конечно, по большим праздникам, появлялся в училище.

Полной противоположностью обоим был Сергей Александров, так же известный под прозвищем "Серегин". Отличник. Педант и аккуратист. Спортсмен, подающий большие надежды... Короче, с точки зрения Воронцова - конченый человек.

Сашка же Воронцов, был их однокурсник и давний приятель. В принципе, такой же молодец, как и первые двое - "плывущий по течению".

Первой парой было обществознание. Учительница, как всегда, предупредила о последствиях, в случае отсутствия конспекта на уроке. Через некоторое время прозвенел звонок.

-- Ну как, идем? -- спросил Темыч у товарищей подойдя к их партам.

-- Я - да, а кто еще? Александров выпендривается, Александр думает, -- ответил Сергей.

-- Ладно, пошли! -- согласился Воронцов, -- а че Серегин?

-- Да ну его на хрен! Запарил он! -- огрызнулся Сергей.

-- А куда это вы? -- спросил сосед по парте Сергея - Славка.

-- На "Кудыкину горУ", хавать водку поутру! -- многозначительно ответил Сергей.

-- И я хочу "поутру"! -- заулыбался, подходя к собеседникам, Шадо.

-- Детям до шестнадцати запрещается! -- как всегда огрызнулся на него Темыч.

Вообще "доставать" Шадо было ежедневным стимулом Белозерова к посещению училища.

Собирались они сегодня пойти "реально погудеть" в санаторно-курортную зону. Сущим удовольствием этих товарищей было залезть на гору и бросать вниз, в реку, пустые пивные бутылки, в надежде, что те разобьются о воду. Ну, одним словом, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы оно не вешалось!

-- Серый, ну что, идем? -- обратился Сергей к Александрову, -- "спецов" сегодня нет...

-- Почему?

-- Блин, ты че, глухой? Ясно было сказано, что мастерша заболела.

-- Ну-у-у... ладно!- застенчиво улыбнувшись протянул Александров.

-- Бля-а-а, сегодня дождь с гравием пойдет,- тяжко вздохнув, заключил Корнилов.

Воронцов не хотел никуда идти. По своей натуре Сашка был очень ленив, и если бы можно было, он и в туалет вовсе не ходил бы.

Воронцов, хотел просто посидеть в парке, поразмышлять о вечном, о смысле бытия... но, после: "Сидеть и размышлять будешь в сортире!" -- почему-то испугался, и молча пошел туда куда шла основная процессия.

Через некоторое время Темыч почему-то улыбнулся, прокашлялся и прибавил шагу.

-- Куда это он? -- не понимая, спросил Воронцов.

-- Инстинкт! -- указывая на сидящих на скамейке очередных "жертв", ответил Сергей.

-- Во тип, а! -- ухмыльнулся Серегин, -- о, да я их знаю!

Девушек было трое. Темыч некоторое время с ними разговаривал, они хихикали, посматривая в сторону компании.

...Шли не спеша. Воронцов то и дело поглядывал на девушек, которые примкнули к группе после весьма пламенной речи Белозерова. Девушки представились как:

-- Настя, Кристина, Ксюша.

Сергей шел молча, опустив голову. Воронцов, как было сказано, поминутно посматривал на девушке, которых занимал широкая, во всех отношениях, душа -- Темыч, рассказывая какие-то нелепые истории.

Александров, по-видимому, был очень доволен, что ушел с пар, на его сияющей физиономии было крупно написано и два раза подчеркнуто:
"Я РАД!!!".

Темыч "оторвался" от своих собеседниц и обратился к товарищам:

-- Ну что, куда?

-- Вперед! -- скомандовал Сергей, указывая рукой, соответственно, вперед.

-- Куда? -- спросила Настя.

-- Вперед! -- повторил Сергей, -- и вообще, я устал и хочу домой, к маме. Если мы сейчас не пойдем ТУДА, я уйду.

--А куда это, ТУДА? -- поинтересовалась Кристина.

-- В жо... жо... жо... в гору! Извините, букву перепутал. -- запинаясь ответил Сергей.

Девушки хихикнули. Надо сказать, что подобные шутки доставляли Сергею огромное удовольствие, но чувством юмора он практически не обладал. Все приколы рождались на фоне злобы на весь мир и полного разочарования в действительности.

-- На какую гору? -- поспешила узнать Ксения.

-- Сказал бы, на "какую"! Но здесь дети.

-- Кто? -- обиженно спросила Ксения.

-- Я! -- гордо заявил Сергей.

-- А все же, на какую гору?

-- Бля, че, у нас гор "море" что ли? На ху...

-- На хорошую гору! -- испугавшись ответа Сергея, досказал Темыч.

-- Да,-- кивком подтвердил Корнилов его слова,-- на смотровую площадку.

Надо отметить, что эта гора находилась за городом, в санаторно-курортной зоне. Гора была чем-то, вроде достояния нации, визитной карточкой города, его достопримечательностью.

Во время Кавказской войны капитан армейской разведки наткнулся на минеральный источник, и впоследствии на том месте возникло поселение, где проходили лечение раненные офицеры, затем возникла станица. После окончания Великой Отечественной войны станице присвоили статус города, через некоторое время - "город-курорт". Следующее звание даже страшно представить.

Гора была совсем небольшой. Точной высоты не помню, точнее не знаю, однако, подниматься на вершину около двадцати минут. Это совсем не мало, как кажется на первый взгляд.

Итак, они поднимались. Вершина была окружена заборчиком, а в центре располагалась беседка.

-- Господа, Алкоголь закуплен, приступим к злоупотреблению!

Надо отметить, что не один из выше указанных товарищей не был "злоупотребляющим", однако иногда любили расслабиться, как и, впрочем, все молодые люди, по праздникам.

Поясним также насчет девушек. Кристина, знакомая Белозерова, уговорила подруг пойти с парнями, уверяя, что он <Белозеров> культурнейший и почтеннейший малый (Это Темыч-то!), и те с радостью согласились, думая, наверняка, что остальные такие же "рыцари", как и этот прохвост.

-- Выпьем за нас, друзья! -- поднял тост Сергей, и все дружно приступили к уничтожению пива; девушкам, лично Корниловым, был куплен превосходный сок, но его употребляла только Ксения, остальные же:

-- Гуляем! -- Ну Вы поняли.

Через некоторое время Темыч и Кристина куда-то ушли вместе. Воронцов сказал, что скоро придет, тоже удалился. За Сашкой ушла Настя. Они не вернулись...

-- Ну что, генерал, полки редеют? -- обратился Серегин к Сергею.

-- Истина! Куда они ушли?- очнулся Корнилов.

-- А почему "генерал"?- удивилась Ксения.

-- Потому что командный голос постоянно вырабатывает! -- ответил Серегин. -- сам себя назвал, фамилия, видите ли!

-- В смысле, фамилия?

-- Вы это для поддержания разговора спрашиваете? -- спросил Сергей.

-- Да, -- рассмеялась Ксения.

--Фамилия моя - Корнилов. О чем-нибудь говорит?

-- Нет, какой-нибудь великий человек?

-- Все ясно. Это я - великий человек, а Корниловы - это дворянская фамилия, династия, которая подарила Государству множество офицеров морских и от инфантерии, видных государственных деятелей.

-- А почему, все-таки, "генерал"?

-- Да я... битый час...- взорвался Корнилов.

-- Серый успокойся, не волнуйся! -- попытался успокоить Сергея Александров, -- понимаете, дел в том, что был такой генерал Корнилов...

-- Полковник!- обреченно вздохнул Сергей.

-- Что?

-- Генерал-полковник, дубина!- Рявкнул Корнилов.

-- А! Ну да, генерал-полковник Корнилов, который был командующим Белой армией...

-- Русской!- сжав кулаки, хрипел в бешенстве потомок дворянского рода.

-- Короче, Вы поняли?

-- Да, -- испуганно ответила Ксения.

Остальные несколько минут они говорили не о чем. Корнилов закурил кряхтя как столетний старик, положив голову на руку. Ксения, уже немного с опаской, что-то спрашивала, Александров ей что-то отвечал...

-- Господа, с вами, конечно, приятно беседовать, но я, пожалуй, пройдусь. Если вы не против, -- сказал Сергей и ушел туда, откуда нет возврата.

На беседке остались Серегин с Ксенией. Долгое время они молчали. Девушка видя смущение Александрова, решила вывести его из оцепенения.

-- А-а-а, Вы тоже Сергей? -- спросила она.

-- Да, вроде, - смущаясь, ответил он.

-- А-а-а, как Ваша фамилия, отчество?

-- Сергей Александрович Александров.

-- А-а-а, вашего товарища?

-- Сергей, кажется Сергеевич, Корнилов.

-- А-а-а, высокого такого?

-- Александр Александрович Воронцов, последний Артем Викторович Белозеров. Зачем это Вам?

-- Давай на "ты"? -- вместо ответа предложила девушка.

-- Давайте... ну в смысле, давай.

-- А сколько тебе лет?

-- Семнадцать, через два месяца восемнадцать будет.

-- Взрослый такой!

-- Бывает, а Вам, т-то есть, т-тебе? Ой, извини, как бы я...

-- Нет, нет! Шестнадцать, через три недели будет семнадцать.

Серегину поначалу был очень хреново. Он по натуре очень стеснительный, с девушками почти не общался, тем более, он недавно расстался со своей подругой - посттравматический шок.

Ксения была положительной девушкой. Хорошее воспитание, манеры - в наше-то нелегкое время, за образование молчу, выше было видно, как она отчаянно пыталась вспомнить генерала Корнилова.

Александров постепенно расслабился. Девушка умела расположить к себе людей, в разговоре чувствовалась необыкновенная легкость, казалось, что самый забитый ботаник, общаясь с ней, мог превратиться в спокойного, уверенного в себе... все же ботаника.

-- Что-то их давно нет, -- забеспокоился Серегин, -- может, пойдем, посмотрим, что там случилось, может они вообще свалили.

--Ну и к лучшему, нам ведь неплохо, правда? -- в глазах Ксении блеснул соблазнительный огонек.

Александров побледнел и раскрыл рот, пытаясь что-то ответить.

-- Да ладно, расслабься! -- рассмеялась девушка, -- пойдем!

Надо отметить, что еще секунду и Серегин мог потерять сознание. "Да! Умеют они потрепать нервы!" -- подумал Александров, но в глазах все еще темнело.

Гора, поросшая лесом, поздней осенью напоминала, как говорил Сергей: "Метла блин!" или "фиг знает че!". Листва под ногами уже не шуршала, поэтому с лирикой ничего не получается, да и какая тут может быть лирика -- красавица и ботаник. Неважно.

Была поздняя осень, листья не шуршали под ногами, гора, обросшая лесом, была похожа на метлу, по склону двигались двое.

-- Где же они могут быть? -- нервничал Серегин.

-- Неужели они действительно...нет, нет! Глупо! Не могли они уехать, -- почему-то тоже беспокоилась Ксения.

-- Ах ты, блин! -- удивился голос из ниоткуда.-- Ах ты, зараза!

-- Что это? -- испугалась девушка.

-- Наши, -- разъехался в улыбке Серегин, -- подожди, не бойся. ТАМ, ГДЕ ПЕХОТА НЕ ПРОЙДЕТ...

-- И БРОНЕПОЕЗД НЕ ПРОМЧИТСЯ ...-- ответил голос из ниоткуда. -- СЕРГЕЙ НА ПУЗЕ ПРОПОЛЗЕТ...

-- ИНИЧЕГО С НИМ НЕ СЛУЧИТСЯ! -- закончил Александров, -- это Серега! Серый! -- Заорал Серегин, -- ты где?

-- В ман... ой, извините! А вот, насчет ничего не случится - это вы зря! -- орал Сергей, поднимаясь по склону.

-- Ты где был? -- спросил Серегин, -- и где все остальные?

-- Где был, где был! Пиво, как бы, того! В туалет, короче, ходил, а насчет остальных - не видел!

-- Да как это так "не видел"? куда они могли деться, надо их найти!

--Ну да, Кавказ маленький, найдем к утру!

-- Да ведь...

-- Слушай, ты че, Белозерова не знаешь, что ли? Да засели где-нибудь под кустом...

-- Да ты че! Девушка ведь...

-- Рояль ищут!

-- Какой РОЯЛЬ?! -- взревел Серегин.

-- ДЕРЕВЯННЫЙ! -- заорал ему в ответ Сергей. -- В кустах который.

-- Ты че несешь?!

-- Да вот, гриб в кустах-с нашел! -- спокойно ответил Сергей. -- Вот его и несу. Иду, значит, иду и вижу - гриб, такой, знаете ли, грибной. Ну я за ним, а там, прямо перед грибом, овражец небольшой, скользко. Но гриб все-таки у меня! -- Закончил довольный и довольно грязный Сергей.

Ксения при первом появлении Корнилова, при его виде, расхохоталась. А сейчас вообще рыдала от смеха. Обезумевший Александров, грязный, но довольный Корнилов с огромным удивлением наблюдали за истерикой девушки.

-- Вроде не пила, -- сказал Сергей.

-- Бывает, -- ответил Серегин.

-- Как думаешь, хроническое?

-- Наверняка.

-- Сколько уже умирает?

-- Минут пять.

-- Кошмар.

-- Ужас.

-- Надо ампутировать! -- постановил Сергей.

-- Не надо! -- сквозь смех вскрикнула Ксения.

Послышался разговор. Группа из пяти человек проследовала к горе.

-- Туристы, -- заметил Сергей и тут же заорал, -- Во-ро-н-цо-о-о-ов! Сво-о-о-ло-о-о-чь!

Отдыхающие шарахнулись, послышались недовольные реплики.

-- Пардон, -- извинился Сергей и опять: -- Бе-ло-о-о-зе-о-о-ров!

-- Да что же это такое! Как можно?! -- оскорбился один из отдыхающих.

--Я с Вами абсолютно согласен! Это просто невозможно! Только познакомились с девушками, а они их уже... Ксюша, закройте уши, дык вот, а они их уже....

У отдыхающих открылись рты, а "недовольный" захлопал глазами так, как будто пытался взлететь.

Через некоторое время пацаны катались со смеху.

-- Ксения, вы точно ничего не слышали? -- спросил хохочущий Корнилов.

-- Д-да, - запнувшись, ответила девушка.

-- Ну ты, блин, в натуре! --долго еще удивлялся Серегин.

-- Слушай, а бутылки в воду... как же так-то, а? -- вспомнил Сергей.

-- Какие бутылки? -- спросила девушка.

-- Пивные, они их бросают в воду с горы, в надежде, что бутылки разобьются, -- объяснил Александров.

-- О, я их, кажется, слышу! -- сказал Сергей.

-- Кого? Бутылки? -- Александров сделал изумленную физиономию.

-- Не, -- протянул Сергей. -- Наших.

-- Ты знаешь, что надо делать когда кажется?

-- Да. Бе-ло-о-о-зе-о-о-ров! Во-ро-н-цо-о-о-ов!

-- А-а-а! -- отозвались откуда-то.

-- Ага! -- крикнул в ответ Сергей. -- Они в ущелье, видимо, -- тут же догадался он и быстро пошел вниз по склону, откуда только что появился.

Спустившись к ущелью, Сергей увидел Воронцова и Настю у самого входа в ущелье, образованное в довольно крупной скале, состоящей по большей части из песчаника.

-- Где Темыч? -- спросил Сергей.

-- Не знаю, -- ответил Воронцов. -- Мы с Настей решили...

-- Расписаться! Я вас поздравляю от всей души! Только не забудьте на крестины позвать. Честь имею! -- Корнилов щелкнул каблуками, развернулся и отправился к небольшой часовне, которая находилась метрах в пятидесяти от входа в ущелье.

Он думал. Опять вспомнил ее, ухмыльнулся, запел какую-то грустную заунывную мелодию. Шел не спеша, опустив голову, почти закрыв глаза.

-- Алкоголь, -- сказал он сам себе и тут же увидел Темыча и Кристину.

-- Серый, ты куда? -- спросил Белозеров.

-- Да вот, часовню хочу посмотреть вблизи, а то ведь только на фотках видел.

-- Тебя ждать?

-- Нет! Александрова с Ксенией не забудьте.

-- Они уже подружились? -- обрадовано спросила Кристина.

-- Ага, двойня.

-- Что "двойня"?

-- Возникла в результате дружбы, -- не мог не съязвить Сергей. -- ну, ладно. Не серчайте - я ушел!

Корнилов достал сигарету, закурил, но тут же смял ее и выбросил.

-- Негоже это, в Божье место иду.

Подойдя к часовне, Сергей осмотрелся, прислушался. Тишина. Даже воробьи молчали, сейчас они нахохлившись сидели на ветвях кустарников. Корнилов с удивлением заметил, что часовня вполне действующая. Дверь была открыта. Сергей зашел и увидел служителя.

-- Что тебе надобно? -- осведомился батюшка.

-- Да я, в общем.... э-э-э... ни разу здесь не был, хотел посмотреть, -- ответил Сергей.

Батюшке на вид было лет пятьдесят. Весь седой, он был похож на классических мудрецов, которые присутствуют практически в каждом фильме, где сюжет связан с определенной таинственностью.

-- Верующий? -- спросил святой отец.

-- Не знаю, -- честно ответил Корнилов.

-- Это ты там кого-то звал?

-- Да.

-- Нашел?

-- Да, нашел.

-- Друзья?

-- Вроде того.

-- Я знаю, почему ты пришел, многие приходят. Ты устал жить.

-- Именно, -- Корнилов почему-то испугался, но не батюшкиного постановления, а того, что он, Сергей, сказал правду, -- но пришел не поэтому, просто хотелось просмотреть.

-- Давно ли был в церкви? -- спросил батюшка.

-- Очень, лет пять назад.

-- А крестик носишь?

-- Носил, недавно потерял. Оборвался, а зачем Вы спрашиваете?

-- Ты мне напоминаешь одного человека, -- ответил святой отец.

-- Кого? -- удивился Корнилов.

-- Одного человека. -- повторил батюшка. -- Давно ли исповедовался?

-- Никогда, -- Корнилов был шокирован этим разговором, но уйти не спешил, ему казалось, что священнослужитель должен сказать что-то важное.

-- Ты веришь, просто не знаешь этого. Я тоже был как ты -- курил, выпивал, жил в свое удовольствие. Потом я устал жить, я даже хотел покончить с собой, правда, из-за несчастной любви. Я благодарен, что этого не случилось.

Корнилов был в панике. Как будто рассказывали про него.

-- Все же ты очень напоминаешь одного человека. Как тебя зовут? -- спросил священник.

-- Корнилов Сергей.

-- А отца?

-- Сергей.

-- А где он?

-- Отец погиб... в Афганистане. Я еще тогда не родился, -- ответил Сергей.

-- А где отец служил, род войск?

-- Ну. В авиации "черные тюльпаны" слышали, вот он был пилотом. Мать говорила, что их на посадке сбили.

-- Ясно. Здесь давно живете?

-- Да, около десяти лет, а зачем вам?

-- Да похож ты на моего приятеля, сильно похож. Я ведь тоже... ну да ладно.

-- Я наверное пойду...

-- Свечку-то поставь, а я уж помолюсь за упокой души его.

Корнилов так и сделал. Попрощался со священником и вышел из часовни. К своему удивлению, он обнаружил Белозерова и Кристину, находившихся практически на том же месте.

-- А остальных не видели?

-- Уехали они, -- ответил Темыч.

-- А вы как же?

-- Да мы еще здесь погуляем.

-- Ну, давай тогда, -- попрощался Корнилов и пошел по направлению к остановке.

Сергей был откровенно рад за своих товарищей. Утром никто и предположить не мог, что так все обернется.

Корнилов подошел к ущелью. Воронцова и Насти не было. Сергей улыбнулся, достал из кармана телефон, посмотрел время.

-- Ого! Четыре! Следующая маршрутка в пять. Блин.

Корнилов шел не спеша. Думал о необычном разговоре с батюшкой. "Почему его интересовал мой отец?"

Отца своего Сергей никогда не видел.

Сергей Корнилов-старший погиб за три месяца до рождения сына.

Сергей всегда мечтал, чтобы у него был отец. Мать его больше не вышла замуж, да сын бы, наверное, и не принял другого "папу".

Портрет отца, статного лейтенанта, сколько себя помнил Сергей, всегда был перевязан черной лентой.

... Корнилов не заметил, как подошел к остановке. Людей почти не было. Хмурое осеннее небо... Да! Сергей любил это время года. Поздняя осень! Другие любят раннюю - "багрово-золотую", или на худой конец весну, но он ждал именно это время года, эту погоду, это состояние души.

Корнилов отличался определенным складом души -- найти и доказать. Про позднюю осень, как многие думают, никто не писал. Сергей нашел: "Стоял ноябрь у двора" из пушкинского "Онегина". Осень не совсем поздняя, но все-таки грязи хватает.

-- Привет, -- услышал он за спиной.

Сергей обернулся. Она!

-- Зд-д-равствуй! -- запнувшись, ответил он.

Это была она! Его первая и, как он считал, последняя любовь.

-- Что это с тобой? -- поинтересовалась она видом Сергея.

У Корнилова перехватило дыхание. "Она! Она! Она!" -- ликовал он в душе. Потом подумал: "Тю! Как глупо! "Она! Она! Она!"" -- передразнил он сам себя.

-- Ой, Виктория, это страшная история!

-- Я не из пугливых.

Корнилов понял, что пятиться дальше нельзя, а то она плюнет и он останется без лавров "Лучшего хохмача сезона".

-- Знаете ли, иду я, значит, иду и-и-и тут... вижу - гриб. Такой, знаете ли, сволочь, грибной весь. Ну я туда, а там овражец -- совсем небольшой. А оно-то скользко. Ну я как бы того, этого. Короче вот! -- закончил Корнилов.

Вика усмехнулась. Сергею стало не по себе. Как это так! Тут народ недавно оборжался, а она только усмехнулась! Надо исправлять ошибку.

-- А рассказать анекдот? -- спросил он.

-- Только не пошлый, -- попросила Вика.

-- Ладно, проехали, -- Сергей других не знал.

-- Как ты учишься? -- спросила она.

-- Нормально. А ты?

-- Тоже ничего, -- ответила она.

Внезапно налетевший ветер подхватил ее волосы. Она подняла голову, попыталась их уложить, но ветер непреклонен.

"Как она прекрасна!" -- подумал Сергей.

Корнилов стоял глупо раскрыв рот. Она посмотрела на него. Улыбнулась. Опустила глаза. Сергей пришел в себя.

-- Извини, -- растерянно сказал он.

-- За что? -- спросила она.

Она на самом деле поняла, только понимала одного -- зачем он просит прощения.

-- Я в школе иногда был груб с тобой, -- сказал он не то, что хотел.

Ему показалось, что он "сморозил" великую глупость.

-- И ты меня прости, -- ответила она.

-- Не понял? -- удивился Сергей.

-- Разговор помнишь, в классе... седьмом

-- Нет. То есть, да... то есть какой?

-- Я на тебя накричала тогда, сорвалась. Ни за что в общем, оскорбила, тебе и так доставалось. Не знаю почему именно сейчас это тебе говорю, возможно, время пришло.

-- Я помню, -- мрачно ответил Сергей. -- Тебе тоже от того урода жизни не было. Ты ведь именно из-за него сорвалась. Я помню, ты даже грозилась перейти в другой класс.

-- Не будем вспоминать, -- попросила она.

-- Хорошо. Извини. Ты не виновата... Да о чем мы вообще говорим! Сейчас у тебя все хорошо. У меня тоже... как бы.

-- А почему "как бы"?

-- Неважно. Знаешь, мне в школе часто доставалось, я оттуда вынес одну истину -- товарищество, братство -- это сила. Один даже псих не справится. Это жизнь.

-- У тебя есть друзья?

-- Для меня они братья. Не знаю, как они, но я за них порву любого! К чему этот разговор? Не понимаю, к чему?

-- Ты другой стал.

-- А ты нет. Такая же как и прежде - кра...

-- Наша маршрутка! -- воскликнула Вика.

-- Да, -- обреченно вздохнул Сергей и полез "забивать" место.

Виктория Пинаева была одноклассницей Корнилова. В школе ему не хватало смелости признаться ей. Куча комплексов, а самый главный -- пораженческий. Годы шли, а он все вздыхал и тайком поглядывал на нее. Потом у нее появился "друг". Потом другой, третий... Сергей был в бешенстве. Он считал, что те ее попросту используют. Она чересчур правильная, воспитанная, умная, каждая шваль считал за великое дело заиметь у себя такую девку. Но долгих отношений не получалось. Она держала их на определенном расстоянии, а им хотелось большего. Последний продержался особенно долго. И до сих пор держится.

Корнилов одно время страшно мучился, потом плюнул и твердо для себя решил, что она не его и никогда его не будет -- ему этого не надо. Он решил, что на его век других хватит, что не она одна на свете и есть более, более, более...

Но чтобы оставить мысли о ней, ему необходимо было переступить через свой труп. Он это сделал.

... Сергей проснулся от звонка телефона. Достал из кармана. Звонил Александров.

-- Да... еду... а ты где?... Ясно.. завтра? Еду... да, еду... давай.. и тебе не хворать! -- выключил, положил в карман.

Маршрутка уже подъезжала к его остановке. Остановилась, повалил на выход народ. Вика сидела впереди, а он почему-то сел назад. Вскоре он вышел, оглянулся.

-- Ну пока! -- попрощалась Вика.

-- Честь имею! -- ответил Сергей, и щелкнув каблуками развернулся и зашагал в сторону дома.

Тут Корнилов заметил ее друга. Он шел очень быстро со странным выражением лица.

-- Тебе чего от нее надо? -- озлобленно спросил кавалер Пинаевой.

-- Ничего, -- удивленно ответил Сергей.

-- Вот и вали отсюда, понял?

-- Ты бы хоть поздоровался, -- с укоризной сказал Вика своему кавалеру.

-- Привет! -- рявкнул тип. -- ты все еще здесь? -- спросил он повернувшись к Сергею.

-- Я че то не врубаюсь тебе какого хрена надо! -- осклабился Корнилов.

-- Че? -- накинулся тип на Сергея, схватив его за куртку.

-- Отпусти, что я тебе сделал?

-- Нехрен на старших голос повышать! -- Евгеньев посмотрел на подругу, усмехнулся и добавил -- извинись.

Корнилов оглянулся.

-- Это ты старший? -- расхохотался он, -- ладно, извиняюсь!

Корнилов с размаху ударил типа в горло, тот ошарашено отпрянул, схватившись обеими руками за пораженное место. Сергей подскочил и кулаком еще раз ударил в лицо противнику. Тип упал как подкошенный. Вика подбежала к нему.

-- Женя, Женя! -- кричала она.

Корнилов тряс руку.

-- Блин, выбил походу. Вот же блин, а!

-- Я тебя сейчас, козел... -- захрипел тип, поднимаясь.

Он накинулся на Сергея, ударил три раза в лицо. Брызнула кровь. Сергей отскочил и в бешенстве нанес удар противнику в нос и, схватив за уши ударил лбом об остановку. "Женя" тут же вырубился и упал.

Ошеломленный народ на остановке притих. Тут кто-то прибежал разнимать бойцов. Корнилову кто-то ударил в затылок и рубанул по ногам. Он упал, но быстро вскочил и увидел, что против него двое. Это были друзья этого "супчика".

-- Сволочи! -- заревел Сергей, подскакивая.

Тип начал приходить в себя и поднимался на ноги. Недолго думая, Сергей топчущим ударом рубанул в голову типу, тот снова отрубился. Двое накинулись на Корнилова разом. Сергей успел одного ударить ногой в живот. Второй ударил Корнилову в лицо. Сергей отшатнулся, наступил на камень и упал. Двое подбежали и стали добивать его.

-- Успокойтесь! Хватит! -- кричала в слезах Вика.

-- Заткнись, сучка! -- крикнул ей один из них.

Тут подбежал какой-то мужик. Одному врезал в шею, другого срубил в ухо.

-- Ты как, братан? -- спросил он у Корнилова.

-- пять с плюсом! -- ответил Сергей.

Это был дядя Миша, сосед Корнилова.

-- Это ты его так? -- спросил он у Корнилова, помогая ему встать и указывая взглядом на лежащего под стенкой Викиного парня. -- Чем ты его?

-- Да я и не помню, -- ответил Сергей, сплевывая кровь.

-- Эк они тебя отделали, суки! -- сказал дядя Миша. -- Ты в поряде?

-- Лучше не бывает. Да я их тоже того-этого.

-- Это да. -- согласился дядя Миша.

Вика подбежала к Сергею в слезах.

-- С тобой все...?

-- Ты своего лучше проверь... и на цепь посади, а лучше усыпи, говорят это недорого, -- огрызнулся Корнилов.

-- Сережа, ну зачем ты начал эту драку? -- прошептала Вика.

-- Девушка, успокойтесь! -- оборвал ее дядя Миша и обернувшись к Сергею спросил -- Серый, это ты начал?

-- Ни че не помню. Все как в тумане, -- ответил Сергей.

Вика ушла со своим другом. Тот, оглянувшись, прокричал:

-- Я тебя убью, Корнил! Так и знай!

-- Всегда к вашим услугам, сударь! -- крикнул ему в ответ Корнилов. -- А пугать меня не надо! Кстати, убивать тоже толпу приведешь, сам справиться не можешь?

Тип вырвался из объятии Виктории и помчался на Корнилова. Сергей не долго думая рванул, что было сил, в обратную от нападавшего сторону, перемахнул через забор в чей-то огород и скрылся.

Александров остаток дня провел под впечатлением. Проводив Ксению, домой, он еще полчаса шлялся по городу в состоянии гиперэйфории.

Он был счастлив, как никогда еще не был. На следующий день они договорились встретиться. Врубив музыку на весь дом, он улегся на диван и закрыл глаза, пытаясь представить ее перед собой...

... Вдруг раздался звонок телефона. Александров поднял трубку. Это звонил Корнилов, предупреждая, что он завтра не поедет на учебу, так как у него болит морда.

-- Ну и хорошо, что не поедет, а то опять что-нибудь учудит, -- разговаривал сам с собой Александров, -- а я ж с ней встречаюсь завтра...-- добавил он мечтательно-задумчивым голосом.

Сергей Александров родился на три месяца позже Корнилова, в один месяц с Воронцовым. До восьмого класса он был забитым "очкариком", во всех смыслах этого слова, так как носил очень не подходящие ему очки и постоянно что-то зубрил. Потом начал заниматься спортом -- тяжелой атлетикой; позже, плюнув на нее, увлекся акробатикой и боксом. Снял очки, но учился так же как и раньше на "отлично". От жизни многого не требовал, в будущем ничего особенного не ждал. Короче, жизнь его была тихой и размеренной, поэтому для него появлении Ксении среди серых будней было подобно снегу в середине июля. В институт он поступить не смог по финансовой причине - у него старший брат учился в академии, поэтому родители не смогли обеспечить нормальную учебу обоим сыновьям. Собирались отправить Александрова-младшего в какой-нибудь техникум, но и туда он попасть не смог по той же причине. Тогда глава семейства стукнув кулаком сказал:

-- Нефтяник - это звучит гордо!

Гордо, так гордо. И Серегин отправился в местный ПТУ для прохождения длительной учебы.

Человек он был расчетливый, первый никуда не лез, зря рта не открывал, чаще всего открывал при употреблении пищи и при ответе на паре. К различным авантюрам, в которые его постоянно пытались втянуть Корнилов и Белозеров, относился отрицательно. Не курил, не пил (ну если только иногда, по большим праздникам, таким как международный день блондинок), не употреблял наркотиков (вообще), насчет сквернословия... Ну с кем не бывает? Вообще, непонятно, как такой "комсомолец" попал в "Белое движение" "генерала" Корнилова. Ну с Воронцовым все ясно -- они были одноклассники, а Белозеров... да, в принципе, они особо не общались, но все четверо, вместе, как говорится, были сила.

Вечерело. Александров не заметил, как уснул.

... -- Здравствуй, Сережа!

-- Привет, Ксюша!

-- Пойдем, погуляем?

-- Пойдем.

-- Поцелуй меня...

-- Я... я...

-- ну да ладно тебе!

-- Там, где пехота не пройдет,

И бронепоезд не промчится... -- раздавалось из Ксении...

Сергей проснулся в полнейшем шоке.

-- Не может быть! Даже во сне уже мерещится.

-- ... Сергей на пузе проползет!

И ничего с ним не случится! -- орал голос из ниоткуда.

-- Нет, это не во сне, -- сказал сам себе Александров и подскочил к окну.

-- Серы-ы-ы-й! -- не унимались перед калиткой.

Александров отдернул шторку. На улице, перед калиткой стоял Корнилов. Александров вышел на улицу, зевая во весь рот.

-- Дрыхнешь, сволочь! -- с ходу начал издевку Корнилов.

-- С вами, блин, подрыхнешь! Что случилось?

-- Не "что", а "кто"!

-- Ну "кто" случилось?

-- Слушай, у тебя и так с чувством юмора туго, а с спросонья вообще кошмар какой-то!

-- Слушай, тебе чего надо, а? -- Корнилов его уже окончательно достал, -- блин, а что это с тобой?

-- О! Только заметил! Я ж че и пришел - похвастаться! -- ответил сияющий во всю синюю физиономию Корнилов.

-- А кулаки-то! А с рукой, что? -- увидев замотанную билетом кисть, спросил Серегин.

-- Да выбил, блин, -- обиженно ответил Сергей.

-- Дык, -- поперхнулся Александров. -- Ты где уже успел?

-- Да с дружком Пинаевой, да с парой сотен вурдалаков из его класса, как только из маршрутки вылез.

-- Это с Евгеньевым, что ли? -- Александров еще плохо соображал.

-- Ага, с ним. С ним.

-- Ясно. -- Александров замолчал на несколько секунд. -- Это вы с ним Пинаеву не поделили?

-- Серый, тебе в кайф издеваться? -- обиделся Сергей.

-- Ну не только ведь тебе одному издеваться тут над всеми! Ходит тут песни под окнами орет! Тебе че, в кайф людям спать не давать? А если бы родители дома были, а?

-- Так я же не матом... -- начал оправдываться Корнилов.

-- Еще не хватало!

-- Тем более я твоих видел, когда сюда шел. Они мне навстречу.. А, так это ж они меня попросили тебя разбудить, чтобы ты живность покормил, вот! -- победоносно закончил речь Корнилов.

Александров зевнул во всю ширь.

-- Ладно!

-- Ну, давай! Я пошел, -- сказал Сергей и направился туда, откуда пришел.

-- А чего приходил-то? -- обернулся Серегин.

-- Так... -- растерялся Корнилов. -- А, вспомнил! Музыка есть новая?

-- Да есть что-то там, сейчас вынесу, -- ответил Александров и ушел в дом.

Воронцов сидел на скамейке в парке. Домой он не поехал, так как находился под впечатлением сегодняшнего дня. Он так же, как и Александров в Ксению, по уши влюбился в Настю. Когда с Воронцовым происходило что-то "эдакое", он обуреваемый мыслями, обычно, сидел и пялился себе под ноги, куря сигареты одну за другой. Так случилось и в этот раз.

Сашка докуривал уже пачку, когда к нему подошли две девушки.

-- Здравствуйте, мальчик!

Воронцов медленно повернул к ним голову. Глаза его были ужасны. Такое было впечатление, что в них собрались все отходы мыслительной деятельности Сашки.

-- Привет, -- безразлично ответил Сашка.

-- Можно присесть? -- спросила одна из девушек.

-- Нельзя, -- так же безразлично произнес Воронцов.

-- Почему?

-- По кочану! Лавочек мало, что ли? -- ответил Сашка.

-- Фу, какой грубиян! -- девушки пошли дальше, перемывая ему кости.

-- Посади их, дай им сигарету, потом в кафе поведи... -- размышлял Воронцов, -- потом повези к себе домой... Вот если бы сразу домой...

Александр Воронцов был третьим ребенком в семье. Отец военнослужащий, мать занималась частным предпринимательством -- короче зажиточные. В том, что Сашка пошел в училище нет ничего удивительного, не выдался умом, или как говорил Корнилов "Тупая сволочь!".

Воронцова отличал немалый рост, крепкое телосложение, короче, как говорил, опять же, Корнилов "Вы прирожденный батрак, Саша".

Действительно, с малолетства он был приучен к труду. В свободное от учебы время он постоянно где-нибудь работал, обеспечивая самого себя, и мог спокойно прокормить двух хорошеньких девушек, которые только что пытались с ним познакомиться. Но был Воронцов чрезвычайно расчетлив, лишней копейки просто так у него не уйдет. Он понимал так, если у него теперь есть девушка - Настя - значит надо тратиться на нее. Если бы не было... значит, познакомился бы с этими двумя.

В армию его не брали, поэтому он решил после окончания училища идти прямиком на стройку подниматься по жизни. Учиться дальше не хотел, да и не мог. Жизнью своей был исключительно доволен, как сам считал "Я живу полной жизнью".

-- О-о-о! Лошадь херова!

Воронцов поднял голову. Увидел идущего Корнилова в сопровождении Белозерова и Неверенко - их однокашника.

-- А вы как здесь? -- удивился Воронцов.

-- Шо, зараза, тоже под кайфом? -- балагурил Корнилов.

-- А что "тоже"?

-- Да я часа... полтора назад был у Серегина, дык тот вообще...

-- А что это с тобой? -- спросил Воронцов у Корнилова, заметив "боевые" ранения.

-- Ну мы ж без "фокусов" не можем! -- просто ответил Сергей.

-- На учебу завтра едешь? -- спросил Александров.

-- Ты че! С такой физиономией?

-- А шляться по городу "с такой физиономией" нормально?

-- Ну что, уже расслабиться нельзя? -- возмутился Корнилов.

-- Так что ты сидишь, пойдем с нами, -- предложил Воронцову Неверенко.

-- А вы куда? -- спросил Сашка.

-- Колян, блин! Ну ладно, -- согласился Корнилов, -- пойдем, романтик хренов.

-- Кстати, -- обратился Темыч к Сергею. -- Завтра опять собираемся. Кристина приведет еще одну подругу.

-- Класс! -- "обрадовался" Сергей. -- А как зовут?

-- Ой, я даже не спрашивал.

-- Ага, так я тебе и поверил, -- прищурился Корнилов.

-- Правда, не знаю!

-- Да я все равно завтра не еду, блин.

-- А на чем ты приехал? Спросил Воронцов у Корнилова.

-- На байке с Темычем. Часа два и домой, пошли, короче.

-- А мотоцикл где оставили?

-- У моей бабушки, она здесь недалеко живет, -- ответил Белозеров.

-- Ясно. Куда идем? -- спросил, вставая Воронцов.

-- В бар.

-- Ну ладно, пойдем, а что за праздник?

-- Всероссийский день ПТУ, -- ответил Сергей.

-- А деньги?

-- Ус покойся, мы с Серегой сегодня куш взяли, -- похвастался Темыч.

-- Сколько? -- поинтересовался Воронцов.

-- Узнаешь. Пошли уже! Сколько мы еще будем здесь торчать! -- орал, прыгая на месте, Корнилов.

На следующее утро Александров проснулся, первый раз за все время учебы с радостью. Быстро собрался и отправился на остановку.

В автобусе Корнилова не было. Александров со спокойной душой сел на заднее сидение новенького "ПАЗика", заплатил за проезд и задремал.

В училище Корнилов так и не появился. Белозерова также не было Зайдя в кабинет Александров обнаружил спящего Воронцова.

-- Здорово, Саня, -- поздоровался Серегин.

Воронцов приоткрыл один глаз, протянул руку, поздоровался и снова задремал.

-- А Серега где? -- спросил Александров.

-- Его сегодня не будет, -- не открывая глаз, ответил Саня.

В кабинет завалил народ. Студенты, галдя и здороваясь, рассаживались по местам.

-- Здорово, Серый. А что это с ним? -- спросил протягивая руку подошедший Шадо.

-- А хрен его знает! Здорово!

После обмена рукопожатиями все расселись. Вошел преподаватель БЖД. Выдержав все формальности приветствия, он напустил на себя самый строгий вид и задал ожидаемый, в принципе, вопрос:

-- Ну что, бойцы, готовы к сдаче зачета?

-- Так точно! -- крикнул Слава, -- а какой зачет, Ярослав Степаныч?

Преподаватель посмотрел на него из-под очков, и не найдя на лице Славы ни следа хитрой усмешки, ответил вопросом на вопрос:

-- Разборка автомата устроит?

-- Вполне, -- обрадовался Славка.

Открылась дверь. Вошедший Неверенко, производил впечатление человека неспособного к обучению. Он прошел к своему месту, сел и уткнувшись лбом в парту закрыл глаза.

-- Николай, по всей видимости, сегодня зачет сдавать не будет, -- усмехнулся препод.

У Александрова сложилось такое впечатление, что Воронцов и Неверенко каким-то образом вчера вечером встретились. Вскоре дверь повторно отворилась. Зашел Белозеров. Вид у него был не намного лучше Неверенко.

-- Здрасьте! Можно сесть?

-- Проходи, -- вздохнул Степаныч.

Темыч уселся на заднюю парту.

-- Здорово, Василь! -- поздоровался он с соседом.

-- И тебе не хворать! Бурная ночь?

-- Скорее вечер. Колян, как дела? -- обратился Белозеров к Неверенко.

Колян поднял голову, посмотрел на Темыча.

-- Лучше чем у Корнилова.

-- Это точно, -- согласился Темыч.

-- Артем, -- позвал чуть слышно Белозерова Александров, -- А что с ним опять приключилось?

-- Да как обычно бывает. Этот дурак выпил, ну не сказать, чтобы лишнего, и тут какие-то типы подрулили...

-- Так! Дядьки! Вы что, рехнулись? Сейчас урок или что? -- обратился к переговаривающимся Степаныч.

-- А. Да. Извините! -- ответил Белозеров и Александрову чуть тише, -- потом расскажу.

-- пара дальше шла безо всяких эксцессов. Все по очереди разбирали автомат -- даже Неверенко. Темыч автомата в руки не брал. Никогда. Вообще, временами создавалось впечатление, что кроме девушек и стакана, он больше ни к чему не был приспособлен.

...Раздался звонок. Закончилась третья пара. Студенты и студентки повалили отовсюду. Серегин вышел на крыльцо.

-- Сережа, привет!

Александров ошалел -- в десяти шагах от него стояла Ксения.

-- Здравствуй! -- обрадовался Серый.

Он в два прыжка соскочил к ней с высокого крыльца здания ПТУ.

-- А как ты? Неужели ты здесь учишься? -- почему-то испугался серый.

-- Нет, что ты! Просто захотелось тебя увидеть. А учусь я в институте, -- ответила Ксения. -- пойдем прогуляемся?

-- Ага, -- не нашел других слов Александров.

На крыльце появились одногруппники Александрова. В полнейшем шоке проводили друга глазами.

-- Ого! Славик, ты ее знаешь? -- спросил один другого.

-- Мы и его-то толком не знаем, -- ответил Славик. -- Разве могли мы еще сегодня утром предположить, что наш сегодня днем наш "великий мозг"...

-- Слушай, харе! Ты ее знаешь? -- повторил вопрос первый.

-- Нет. Но хотел бы познакомиться поближе. О-о-о! Паша, слюни подбери! Не красиво, в конце концов!

... Александров и Ксения гуляли по парку. Пары давно у обоих закончились. Общее "собрании сегодня так и не состоялось по причине отсутствия Корнилова, ведь ради него оно и должно было произойти. Воронцов "полетел" на свидание с Настей, только "полет" был не особенно убедительный с похмелья. Темыч уехал домой, еле отсидев первую пару.

-- А что случилось с твоим другом? Почему он сегодня не приехал? -- спросила Ксения у Серого.

--Он вчера с одним типом подрался, днем, а вечером, мне сегодня Белозеров рассказал, приехали в город с Саней, Коляном и Артемом, в бар. Подвыпили, а тут какие-то фраера подкатили. Ну Серега на одного вроде "не так посмотрел". Ну, как водится, слово за слово... Короче, у Воронцова кулаки сбитые и брось рассечена, Колян с фингалом, а Белозеров вроде, как и не участвовал - ни царапины. Насчет Корнилова, не знаю, не видел, -- закончил Александров.

-- Буйные у тебя друзья!

-- Да нет, в принципе. Серый, так вообще, первый никуда не лезет, Саня тоже. Ну если его тронешь -- это все!

-- Кого? -- не поняла Ксения.

-- Воронцова. У него сразу "планку рвет", как зверь становится!

-- Ну ладно, давай о тебе, -- попросила Ксения, -- как ты учишься?

"Ботаник херов!" -- почему-то вдруг вспомнились слова Корнилова.

-- Нормально, -- не раздумывая ответил Александров, что, в принципе, было правдой. -- а ты?

-- Тоже ничего.

-- А как твоя фамилия? -- вдруг вспомнил Александров.

-- Ну вот! Договорились о тебе... -- вздохнула Ксения. -- ну хорошо! Фамилия моя Ксюшина.

-- Ого! Это как так? -- разъехался в улыбке Александров.

-- А что? -- немного смутилась Ксения.

-- Ксения Ксюшина! Ух, ты! Бывают же совпадения, но чтоб такие!

-- Ну ты же Серегин, ведь так?

-- Нет. Моя фамилия....

-- Да помню я, не парься! -- хохотнула Ксения. -- "Серегин", "Генерал", а остальные?

-- В смысле? -- Не понял Александров.

-- Ну, прозвища.

-- А-а-а! Саня - Длинный, Темыч - Черный фраер.

-- Как интересно! -- улыбнулась Ксения.

К парочке навстречу двигалась группа парней спортивного вида, слегка нетрезвых. Ксения почему-то остановилась, осмотрелась.

-- Сережа, пойдем туда, -- она указала на ближайший проулок.

-- Почему? -- Не понял Серегин, и переведя взгляд на толпу, догадался. -- А-а-а! Ты их боишься? Не бойся, я с тобой!

Ксения приобняла Серого, посмотрела ему в глаза.

-- Хорошо, -- шепнула она ему. -- только пообещай, что не будешь лезть на рожон.

-- Обещаю, -- немного подумав, ответил он.

Компания вплотную приблизилась к паре. Остановилась. Из толпы, их было около десяти, вышел здоровый, как памятник, по всей видимости, спортсмен, парень.

-- Ну, здорово, Ксюха! - обратился он к Ксении.

-- Привет, Таймураз! -- ответила Ксения, -- как жизнь?

-- Да потихоньку - потихоньку. А это кто? -- Таймураз указал на Серого.

Александров понял, что это "хороший" знакомый его спутницы. На вид ему было двадцать пять. Все в компании был кавказцы. Национальную принадлежность Александров определить не смог.

-- Это друг... -- растерялась Ксения. -- друг сестры.

-- У тебя нет сестры. Кто это? Хотя я уже понял. Тебя как зовут? -- обратился он к Александрову. Ксения хотела сама ответить, но, поймав взгляд Александрова, не стала вмешиваться в мужской разговор.

-- Сергей.

-- Я - Таймураз. Наверное, слышал?

-- Нет, -- искренне ответил Серый.

-- Интересно. -- протянул кавказец. -- Меня в этом городе все знают. Ну да ладно. Ты, я вижу, пацан нормальный. Эта -- он указал на Ксению, -- моя девушка. Не гуляй больше с ней: для здоровья опасно. Понял?

-- Нет, -- не задумываясь ни на секунду ответил Серый.

-- Че ты еще не понял? -- усмехнулся Таймураз.

-- Таймураз, может ему объяснить "че-по-чем"? -- предложил один из спутников "знаменитого" горца.

-- Нет. Не надо. Я думаю, он все понял. А ты, -- обратился Таймураз к Ксении, -- если не хочешь, чтобы он пострадал, не водись с ним. Все, пацаны, пойдем!

Компания "горцев" неспешно обошла стоявших на дорожке Александрова и Ксению и под шутки-прибаутки того "объясняющего" двинулась по парку. Таймураз немного обернулся и крикнул, обращаясь к Ксении:

-- Я заеду за тобой в восемь. Сегодня сезон открываем. Без тебя меня пустят. -- Последнее предложение он произнес с нескрываемой издевкой, отчего Александров начал закипать.

-- Пошел ты, козел! -- крикнула ему в ответ Ксения.

-- Все! Чмоки! Я тебя люблю! -- Группа "спортсменов" скрылась в переулке, но их еще было слышно. Эти ребята не любили ходить тихо.

Надо было видеть Александрова. Нет, он не испугался; он вообще ничего не боялся, или почти ничего; просто он был ошарашен поведением Ксении. У нее есть парень, а она гуляет с другим, которого едва знает! Ксения, словно прочтя его мысли, тихо объяснила ситуацию:

-- Это мой бывший, но он никак не может с этим смириться. -- она умолкла и после минутного молчания добавила -- Не бойся...

-- Я ничего не боюсь! Никогда мне больше не говори такого! Тебя били когда-нибудь пятнадцать человек?

-- Н-нет, -- испугалась девушка.

-- А меня били! На нас тогда пришлось по десять противников в среднем. Я вырвался. Легко отделался. А ты говоришь "не бойся"! -- Александров увидел испуганное лицо девушки и, поняв, что сейчас наговорил, сказал как можно мягче. -- Кто этот Таймураз? Я его не знаю.

Мягкий тон на девушку подействовал. Выражение лица хоть и не стало сияющим, но гримаса ужаса с него сошла.

-- Местный авторитет. Спортсмен - боксер. У него "бригада" пятьдесят человек. Оружие, машины, все как полагается. Он держит целую сеть магазинов. Менты, городское управление все у него в кулаке.

-- Ого! Он твой бывший?

-- Да. -- грустно ответила девушка.

-- Честно?

-- Да. Я бы тебя не стала обманывать.

-- А про какой сезон он говорил? -- вдруг вспомнил Александров.

-- А, -- отмахнулась Ксения. -- Он еще стритрейсингом увлекается. Все заезды города проходят под его надзором. Просто он знает, что я не люблю там появляться, вот и сказал.

-- Понял. Ну, извини, что не поверил сразу.

-- Извиняю. Только встречаться мы не можем больше.

-- Почему? -- поднял брови Александров. -- Я его не боюсь!

-- Я боюсь, -- тихо сказала девушка.

-- Я с тобой! Не бойся, вместе мы - сила!

Они зашагали дальше по парку. Как Александров не пытался развеселить Ксению, она становилась все мрачнее и мрачнее.

"Боже! -- неслось в голове девушки. -- Он ведь такой хороший! Веселый, смелый, воспитанный! И мы не можем быть вместе! Почему этот гад-Таймураз мешает мне жить?"

Погода в этот день выдалась на удивление теплая, и Александров приехал домой только к вечеру. Приехал и завалился спать.

Выходные прошли как обычно. Студенческие сходки заканчивались пьянками. Хотя не только студенческие, не только сходки. В понедельник, как обычно по понедельникам, рано утром весь центр был завален пивными бутылками, банками...

Было еще темно. В это время солнце поднимается над горизонтом весьма поздно. Как следствие темноты, было холодно и воздух был необычайно влажным, как, впрочем, всегда по утрам, когда на траву ложится обильная роса. Александров вышел из дома в начале седьмого. Вдохнул влажный утренний воздух и, уткнувшись носом в поднятый, до конца застегнутый воротник куртки, побрел к остановке.

Автобус спал, и когда подошел Александров просыпаться не собирался. Остановка эта была конечной, поэтому, была ли то маршрутка или автобус, каждое, раннее и, как всегда, необычайно сонное утро можно было наблюдать сию картину.

Александров постучал в дверь автобуса. Водитель, по-видимому, спавший, очнулся, открыл.

-- Кондуктора нет, сразу оплачивай.

Серый достал пару червонцев отдал, получил билет и направился на заднее сидение. Минут через двадцать автобус загудел, захрипел и, чихая и кряхтя на каждом обороте колеса, начал потихоньку двигаться. Но тут же резко остановился. Двери с шумом, который представлял собой нечто среднее между скрипом и шипением, отворились и в салон влетел разгоряченный Корнилов. Быстро расплатившись с водителем, с разбегу плюхнулся на сидение рядом с Серым.

-- Здорово, бивень!

После традиционного обмена рукопожатиями оба задремали. На следующей остановке зашел Воронцов и их общий однокашник Паша Берег. До училища они доехали без всяческих приключений. У Корнилова за три дня с следов "сражения" не осталось. Учеба так же прошла без всякого художественного интереса. Хотя нет, было. На литературе Корнилов получил пять, а Александров две двойки. Это было нечто. Воронцов бился весь день в истерике, поминутно пытаясь опозорить Серегина. Корнилов за два дня отсутствия на учебе без уважительной причины был лишен стипендии.

-- Слышь! Оу! Шо за херня! -- послышалось сзади. Никто не переглядывался. Все и так поняли - это идет Темыч

-- Ты че, пацан? -- в шутку набычился, выходя из кабинета, Сергей.

-- А-а-а! О-о-о! Серега, здорово!

-- А ты че это в понедельник и в бурсе? -- спросил, пожимая руку, Корнилов.

-- Дык, ведь пары закончились! -- бросился в оправдание Темыч.

-- А-а-а! -- протянул Сергей. -- ну да.

-- Серегин и Саня здесь? -- спросил Темыч.

-- Да.

-- Где они?

-- Во-ро-н-цо-о-ов! Се-рё-о-о-гин!

-- Короче, -- начал Темыч, не дожидаясь искомых. -- Нас в парке ждут девчонки...

-- Шо случилося? Хто орал? -- спросил выходя из аудитории Серегин.

-- Давай, давай, давай! Быстрее! Саня, -- обратился Темыч к Воронцову, -- шевели "батонами"!

-- А что случилось? -- удивился Сашка.

-- По дороге расскажу! -- крикнул Темыч, выбегая на улицу.

Дело в том, что в кафе их, действительно, ждали девушки. Парни сели в маршрутку. Проехали четыре остановки. Погода так и "шептала". Накрапывал дождь, подул холодный ветер. Корнилов был как дома -- это была его погода. Все четверо подошли к кафе минут через десять после выхода из училища. Над входом висела табличка на непонятном для Сергея языке, но вспомнив, что немецкий и английский имеют в себе единый латинский алфавит прочитал:

-- "Кисс". Во, мля, а!

С другой стороны стекла им приветственно помахали.

-- Вон они! -- указал Темыч и первым зашел в дверь. За ним вошли вс остальные.

За столиком возле окна сидели четыре девушки, но Ксении не было. Пацаны поздоровались, подсели к ним.

-- А где Ксюша? -- спросил Александров в растерянности.

-- Должна подойти с минуты на минуту, -- ответила Кристина, -- кстати, хочу представить. Это Алина.

Девушка приветственно кивнула. Улыбнулась.

-- Привет!

-- А это,-- Кристина указала на Корнилова, -- Сергей, это тоже Сергей, это Александр, а этот оболдуй - Артем.

-- Очень рад знакомству с Вами! -- с ходу начал плести лесть Корнилов Алине.

Зазвенела дверь. Вошла Ксения. Александров улыбнулся.

-- Здравствуй! -- поздоровался он, вставая.

Ксения, увидев его, поменялась в лице.

-- Привет. Ты что здесь делаешь? -- спросила она.

-- Как это? -- не понял Серегин.

-- Пойдем, надо поговорить, -- сказала она и направилась к выходу.

-- Извините, одну минуту! -- растеряно улыбнулся Александров и вышел вслед за Ксенией.

-- Вот, -- сказала Кристина, -- два дня знакомы и уже такая любовь!

-- А ты откуда знаешь? -- спросил Темыч.

-- Ну если ты слепой... Вот, Сережа еще в первый день понял! -- указала она на Сергея.

Корнилова от гордости распирало.

-- Что ты тогда сказал, -- продолжала Кристина. -- "двойня в результате дружбы"!

Вскоре вернулся Александров.

-- Извините нас, мы уходим, -- сказал он, забирая вещи.

-- Как это? -- удивился Темыч.

-- Пусть идут, -- покровительственно сказал Кристина и обратилась к Александрову -- Она хорошая девушка, только запуталась, ты классный парень, помоги ей. До свидания!

-- Спасибо, до свидания!-- смущаясь, попрощался Серый и вышел.

Друзья сделали заказ. Бурно общались, смеялись, короче, отдыхали. Через час решили, что хватит. Пацаны, как полагается, расплатились и все вместе отправились гулять по городу. Воронцов с Настей и Темыч с Кристиной шли под руки. Корнилов и Алина шли отдельно друг от друга. Сергей понял, что ему не удалось произвести впечатление на девушку, хотя она ему очень понравилась. Досаждать ей он не захотел, считая, что это, по меньшей мере, не благородно.

Кристина что-то шепнула Темыч. Тот разъехался в улыбке.

-- Мы уходим, -- сказал Кристина, -- всем пока!

-- Давай, пацаны! -- попрощался Темыч.

Вскоре Саня и Настя также попрощались и удалились.

-- Вы тоже уходите? -- спросил Корнилов у Алины.

-- Почему ты так решил? -- задала ответный вопрос девушка.

Корнилов ухмыльнулся и ничего не ответил. Они шли минут десять в полном молчании. Сергей остановился. Алина тоже. Корнилов посмотрел ей в глаза.

-- Идите домой, девушка. Вам разве мам не говорила, что со студентами училища гулять нельзя, они плохие?

-- Что правда?

-- Нет, -- безразлично ответил Сергей.

-- Почему ты меня гонишь? -- строго спросила девушка.

Корнилов был бы рад пропустить этот вопрос мимо ушей, но ход девушки строгостью был оригинален и сделал свое дело. Корнилов, немного подумав, ответил:

-- Я не понимаю одного, я вам не по нутру, так почему...

-- Это мне решать, -- оборвала его девушка. -- Сколько тебе лет?

-- Восемнадцать.

-- Где учишься?

-- В... хм, ПУ.

-- Училище?

-- Да. А Вы?

-- В институте.

-- С Ксенией, Настей...-- догадался Корнилов.

-- Ага.

Сергей протянул руку.

-- Сергей Сергеевич Корнилов.

-- Алина Сергеевна Куликова, -- девушка в ответ подала ручку.

Корнилов взял ее ручку в свою и поцеловал. Девушка зарделась румянцем.

-- Извините, -- попросил прощения Сергей. -- Не смог удержаться.

-- А мне понравилось, -- ответила Алина. -- Первый раз со мной знакомятся таким образом.

-- А что, уже много раз знакомились? -- с издевкой спросил Сергей.

-- Уже ревнуешь? -- усмехнулась Алина.

-- А как иначе!

Они шли по улице, поминутно перекидываясь фразами. Увидь это Остап Бендер, он бы сказал: "Лед тронулся, господа присяжные заседатели!".

-- Слушай, хотела у тебя спросить...

-- Валяй!

-- Ты ведь неплохой парень, почем ты так ведешь себя в обществе?

-- А с чего Вы взяли, что я, по Вашему выражению, "неплохой"? -- усмехнулся Сергей.

-- Не ерничай. Я серьезно. И хватит "Выкать"! -- не выдержала Алина. -- В конце концов, ты умеешь нормально говорить или нет?

-- Или нет, -- не раздумывая, ответил Сергей. -- Да и вообще, к чему этот разговор? Неплохой, неплохой! Вы ведь меня знаете немногим больше часа и пытаетесь делать выводы насчет моего характера, внутреннего мира. Вы хотите сказать, что я "ношу маску"? Да. Так оно и есть. Мне ничего другого не остается. Я всю жизнь был забитым зубрилой. Меня били. Я бил. От этого ничего не менялось. Тогда я стал развязным, начал курить, ругаться матом и выпивать само собой. Да пока не узнаешь человека не надо делать выводов. И в конце своей, абсолютно не по теме, речи кланяюсь и жду аплодисментов! -- закончил, как всегда победоносно, Корнилов.

-- Хватит кривляться! -- бросила Алина.

-- Хорошо, не буду.

-- Так, -- девушка взглянула на часы. -- Ну, мне домой пора. А завтра приходи сюда в это же время.

-- А что будет? -- почти равнодушно спросил Сергей.

-- День рождения у меня будет. -- так же ответила Алина.

-- Опа! Так ведь с наступающим!

-- Спасибо.

-- Сколько, если не секрет?

-- Семнадцать.

-- Эх! Где мои семнадцать лет!

-- Будешь? -- спросила Алина.

-- Чтоб Сергей Корнилов такое пропустил! Ни-за-что! Конечно, буду!

-- Жду, -- улыбнувшись, сказала девушка. -- Ну, пока!

-- Честь имею! -- Корнилов щелкнул каблуками и зашагал в направлении остановки.

Накрапывал мелкий дождик. Свинцовые тучи медленно ползли по небу, словно им было лень делать каждое движение. Неожиданно Корнилову вспомнилось мятежно-зовущее "Я свободен!" Кипелова. Он шел, что называется, на автомате. В голове беспорядочно роились мысли. Он видел каждую, но, ни за одну не мог ухватиться. Сергей достал сигарету. Зажав губами фильтр, чиркнул зажигалку. Барабан почти не тронулся с места.

-- Вот, зараза! -- выругался Сергей, и, поняв, что от этой китайской дешевки ему толку не добиться, окликнул впереди идущего парня. -- Парниша, стой!

-- Чего? -- парень остановился. Судя по внешнему виду, это был программист. Или будет таковым. Костюмчик на нем с утра был аккуратно выглажен и чист. Еще утром волосы, очевидно, были зачесаны назад. Сейчас и костюмчик, и прическа выдавали в нем человека, весь день решавшего сложнейшие алгоритмы.

-- Огоньку не найдется? -- Слегка сипловатым голосом спросил Сергей. Эта фраза произвела на гения компьютерной мысли неизгладимое впечатление. Он чуть было не заорал на всю улицу "помогите, грабют!". Надо сказать видом своим Сергей сейчас заткнул бы за пояс любого представителя шпаны. Небритый около недели, с таким же шухером на голове. Плюс ко всему коронная фраза, когда на улице до тебя хотят докопаться какие-нибудь уроды. Бандюк! Иначе не скажешь.

-- Н-не курю! -- запинаясь, ответил программист.

-- Ладно, бывай, -- Сергей остановился. Посмотрел по сторонам. Оглянулся еще раз на программиста, который удалялся быстрым шагом, не веря в свою удачу, и надеясь, что "бандюк" не опомнится, пока тот не скроется в первом же проулке. Сергей посмотрел на стоявшую не в далеке беседку. Там отдыхали две девушки и один парень. Решительным шагом он направился туда.

-- Здорово! -- обратился Корнилов к парню. Тот сидел, обняв одну из девушек, весьма привлекательную шатенку. -- Огонька не найдется?

Парень повернулся ко второй девушке:

-- Зажигалка у тебя?

-- Вот, -- улыбнулась та, протягивая зажигалку с логотипом "Dolce & Gabbana". "Бензиновая, -- подумал Сергей, прикуривая. -- Богатые, видать, родители! -- тут же одернул свои мысли. -- Хороша Маша, да не наша". Он затянулся и, удостоверившись, что табак тлеет, протянул зажигалку хозяину.

-- Благодарю, -- сказал Сергей и развернулся для того, чтобы проследовать на остановку. Но тут же резко обернулся. -- Девушка, простите, а как Вас зовут?

-- Молодой человек, у меня есть парень, -- усмехнулась та.

-- Простите, я не хотел Вас обидеть. Просто хотел узнать Ваше имя. Ручаюсь, Вы меня больше не увидите.

-- А Вы не обидели. Меня Машей зовут. Этого с Вас хватит, -- всем своим видом Маша показала, что разговор окончен.

-- Маша, -- ухмыльнулся Сергей и побрел к остановке, вскоре исчезнув под косыми струями дождя.

Темыч ехал домой. Городок был небольшой, поэтому ни трамваев, ни троллейбусов здесь не водилось, лишь потоки автобусов, маршруток, такси. В отличие от Воронцова, Александрова и Корнилова, которые жили в пригороде, место обитания Темыча находилось практически в центре города.

Белозеров доехал на такси, а на другом транспорте он почти не ездил -- презирал, к дому. Жил он вместе с матерью и бабушкой. Отец лет десять как уехал от них в другую страну, там попал в тюрьму. Некоторое время назад освободился из мест не столь отдаленных. Неплохо зарабатывая, вскоре открыл свое дело и, конечно же, всячески материально поддерживал сына, каждый месяц высылая ему не меньше десяти тысяч. В результате этого Темыч вел разгульный образ жизни. По своей натуре Белозеров-младший был хамоват, развязен, нагл, отчего и получил еще на первом курсе от Корнилова прозвище "Черный фраер". "Фраер" понятно, а "Черный" антоним первых четырех букв его фамилии "Бело...". Кстати, раньше Темыча так и называли -- Бело.

Белозеров зашел в дом, достал с полки диск Михаила Круга, шансон бел его темой, включил, улегся на кровать и с наступлением первых мелодий почувствовал, как говорил Корнилов "Ой! Эндорфин потек, счас эйфория будет!"

Белозеров учился с Кристиной в одном классе, но в школе они друг на друга внимания не обращали. Общаться они начали, когда Темыч уже учился на третьем курсе. Они с Корниловым подходили к остановке, а она уже там стояла, ждала свою маршрутку.

Вообще, Темыч не был однолюбом. У него была масса девушек, и с каждой он провел не больше месяца. С Кристиной они уже вместе почти два. Корнилов не понимал, что в нем находят девушки. Роста Белозеров был среднего, не спортсмен, умом особо не отличался, внешность самая заурядная, но к какой бы девушки он не подошел, она тут же становилась его.

Кристину на завтра пригласила к себе Алина. День рождения, как никак. Ну а если приглашена Кристина, конечно, приглашен и Темыч. Он еще с полчаса слушал музыку, потом встал, подошел к тумбочке, достал из нее триста рублей, положил в куртку. Взял из пачки сигарету и вышел на балкон. Дождь уже сбавил обороты и лишь накрапывал мелкими, не очень густыми каплями. Темыч закурил, осмотрелся.

-- Так, это надо будет букет..., что-нибудь, -- разговаривал он сам с собой. -- Да ладно, завтра придумаю.

Он выкурил сигарету. Еще около минуты постоял на балконе, опершись на перила и тупо уставившись на серую картину окружающего мира, который предстал в таких же серых тонах.

-- Фигня! -- пробормотал Темыч и скрылся в дверном проеме.

Погода сегодня была не в пример лучше, чем вчера. Пока что была. Несмотря на то, что с неба лились теплые лучи осеннего солнца, на горизонте надвигались несметные рати осени в виде серо-свинцовых туч. К вечеру обязательно пойдет дождь. Ну и пусть. Дождь - это романтично.

После учебы Алина отправилась на место, которое сама назначила вчера Корнилову. Сегодня у нее был день рождения. Мама, бабушка, сестра с утра начали предпраздничную суету. Одна на кухне, другая магазине, третья убирала весь дом. И только отец мрачно на все это мрачно взирал, но не долго

-- Труба зовет! -- сказал он и удалился на работу.

К обеду начал дуть сильный холодный ветер, и армия осени двинулась в наступление. Алина подошла к тому месту, где они вчера расстались с Сергеем. Его не было. Она прождала около получаса. Ветер не утихал, а даже наоборот, наверно. Начал накрапывать дождик. Алина надела сегодня новенькое пальто, которое хорошо защищало от ветра. Достала телефон, чтобы посмотреть время, но он отключился.

-- Батарея, наверное, села, -- сказала сама себе девушка. -- спросить надо, может рано еще...

Корнилов был прав, он не понравился Алине. В кафе он вел себя достаточно вызывающе, а потом, что ни говори, следы таких жестоких драк быстро не проходят. Синяки кое-где еще виднелись, да и сбитые кулаки... Растрепанный, грязный, небритый Корнилов производил страшное впечатление. Алина не знала зачем она его пригласила, но уж если пригласила, тогда надо ждать.

В парке было немноголюдно. Алина немного прошлась, высматривая, у кого бы спросить время.

-- Извините, время не подскажите? -- спросила она у проходившей мимо молодой женщины.

-- Нет, извини, часы забыла!

-- Спасибо, -- понуро попрощалась Алина.

Немного подумав, она пошла дальше. Вдруг она видела сидевшего на лавочке молодого человека. Подошла к нему.

-- Извините, -- Алина подняла глаза. -- Ой! Сергей?!

-- Нет, я его улучшенная копия, -- ответил Корнилов и, вставая, добавил. -- С днем рождения!

Сергей преподнес Алине букет цветов и какой-то сверток, выглядевший весьма празднично и поднимавший настроение уже одной своей раскраской. Корнилов не был похож на себя. Во-первых, чистый, во-вторых, причесанный, в-третьих, выбритый, как курсант, в-четвертых, в строгом черном костюме, белой рубашке с галстуком, в начищенных сверкающих туфлях, в-пятых... с велосипедом?!

-- А ты как это... на нем...? -- спросила Алина, не найдя других слов, указав не велосипед.

-- А-а-а! -- весело протянул Корнилов. -- Это я часа два назад купил, класс! Углеродная рама, улучшенное рулевое, пяти скоростной! Круто, да?

-- Да, наверно.

-- Хочешь прокатиться? -- спросил Сергей, все еще восхищаясь своей покупкой.

-- Н-нет, извини. Ты лучше скажи, где ты был?

-- "На Фонтанке водку пил"! Я здесь около получаса сижу, -- ответил Корнилов. -- А Вы только пришли?

Последний вопрос доставил Корнилову особенное удовольствие, потому что он видел, когда она подошла, но ему было интересно, как она ответит на этот заковыристый вопрос. Сергей сидел именно на той лавочке, возле которой они вчера расстались, а вот Алина ошиблась. Что ж, все мы люди, а людям свойственно ошибаться. Но иногда эти ошибки заставляют человека выглядеть глупо, а многим, если не всем, это очень не по нраву.

-- Н-нет, то есть да, -- не желая выглядеть глупо, ответила Алина, -- пойдем, наверное.

-- Пойдем.

Алина жила не далеко. Они подошли к стандартному двухэтажному дому. Поднялись на второй этаж. Дверь открыла женщина средних лет.

-- Привет мам! -- Поздоровалась Алина.

-- Привет!

-- Добрый день! -- поприветствовал мать Алины Корнилов

-- Добрый, добрый! Это твой Кирилл? Ах, она так много о Вас рассказывала! Ну проходите, проходите!

Слова матери вогнали Алину в краску. Но Корнилов чувствовал себя прекрасно. Он понял, в чем тут дело и его прикололо положение Алины. Корнилов думал, как она будет оправдываться. Оправдываться она не собиралась, лишь только смерила Корнилова таким взглядом, что он решил "А! Ладно! Развлекайся!".

Сергей прошел за Алиной. Велосипед он поставил за дверью, предварительно повесив на него страшный бумажный трафарет написанный тут же, дословно "Тронешь - умрешь!". А внизу дописал "... Это говорю тебе я -- Кирилллл!"

Алина, увидев надпись опять покраснела. Квартира была небольшая, но очень светлая и уютная. Корнилову не могло не броситься в глаза изобилие книг. Повсюду были книжные полки, шкафы, просто лежащие на диванах, креслах, столе книги, книги, книги... Сергей чуть было не потерял сознание. Сам себя он называл "книжным маньяком". Корнилов не мог спокойно пройти мимо книжного магазина, он должен был туда зайти. Если были с собой деньги, покупал; если нет - не спал ночами, мучился, пока не приобретал.

Сергей на личном опыте знал, что книгоман в семье, обычно, один.

-- А на кого вы учитесь? -- спросил Корнилов у Алины.

-- На экономиста, -- ответила она из другой комнаты.

"Экономисты... скучные люди. Самая хреновая профессия. Всю жизнь считаешь деньги, и всю жизнь понимаешь, что они не твои! Экономисты... Хм. Экономист, как и ОНА... Нет! Хватит об этом думать!" -- размышлял про себя Сергей.

Тут он заметил на полке довольно плотный том под названием "Военное дело Майя". "Нет, мать точно такое читать не будет, -- продолжал размышления Сергей. Конечно, можно было просто спросить, чьи это книги, но Корнилов был из тех людей, которые воображают себя прекрасными кандидатурами на должность какого-нибудь офицера КГБ... или на худой конец великими интеллектуалами. -- Бабушка тоже... возможно дед..."

-- А кто у Вас отец? -- спросил Сергей.

-- Человек, -- ответила, подходя к нему, Алина и добавила шепотом, -- перестань называть на "Вы"...

-- Но я уважаю Вашу мать и поэтому... ОЙ! Кажется, я выругался, -- Корнилов опять становился самим собой. Роль "Кирилла" была ему не по плечу. Ну не мог он долго быть предсказуемым!

-- Сергей, прекрати! -- негодовала шепотом Алина, -- Ты когда прекратишь издеваться?

-- Я восемнадцать лет был "Сергей", но сегодня я для всех "Кирилл"! Ну да ладно! Так кто Ваш, то есть твой отец?

Хлопнула дверь. Послышались возгласы.

-- Да вот и он... -- сказала Алина.

В комнату вошел подполковник. Как-то недоверчиво посмотрел на Сергея. Корнилову тоже стало не по себе.

-- Здорово! -- сказал ее отец. -- Значит, это ты на мою дочь посягаешь?

-- Здравствуйте! Именно "посягаю", -- ответил Сергей.

-- Ну что ж, пора Алинку замуж выдавать, а то в девках уж засиделась, -- обратился отец к Алине.

-- Пап, ну ты чего? -- смутилась Алина.

-- Ладно, цыц! -- пригрозил отец дочке и обратился к Сергею, -- тебя как звать?

-- Сергей... -- он осекся, уловив испуганный взгляд Алины.

Сергей просто забыл, что он сегодня Кирилл, но уже ничего не вернешь. В комнату вошла мать:

-- Может чаю?

-- Мам, ну я тебе говорила, что мы пойдем в кафе...

-- Ну, хорошо, хорошо! -- согласилась мать.

Опять хлопнула дверь.

-- О! Это, наверное, Катька пришла, -- мать вышла в коридор.

-- А Екатерина...? -- начал вопрос Сергей.

-- Это моя младшая сестра,-- ответила Алина и уже из коридора добавила -- Она тоже с нами пойдет.

-- Слушай, -- начал отец, когда Алина вновь появилась в комнате, -- я не пойму, если это Сергей, -- он указал на Корнилова, -- и он твой парень, то кто тогда Кирилл?

Алина пораженчески опустила голов, поняв ее сейчас обвинят в разврате. Сергей не горел желанием ей помогать в столь непристойном деянии, как обман родителей, но в день рождения.... Пусть это будет еще один подарок.

-- Дело в том, что я как бы... того-этого... В общем, Кирилл -- это мой брат, близнец. Он подъедет позже, и я вот вызвался сопроводить сударыню в кафетерий.

-- А-а-а! -- переваривая полученную информацию, протянул отец. -- Все ясно. Ну что ж, я не против. Кстати, я не представился. Сергей Никитич Куликов, -- сказал отец и протянул Корнилову руку.

Рукопожатие. У Корнилова на затылке волосы зашевелились.

-- Слушай, а тебя где-то видел! -- сказал Куликов.

Корнилов поперхнулся воздухом. Он-то знал, где мог видеть Куликов.

-- Все может быть, -- ответил, откашлявшись, Сергей. -- Но вряд ли!

-- Сколько тебе лет? -- спросил Куликов голосом типичного ГУЛАГовца.

-- Восемнадцать, -- ответил Корнилов.

-- Все ясно. В Военкомате на учете стоишь?

-- Да. Отсрочку получил на полгода.

-- Все правильно. А я в Военкомате служу!

-- Ого! А! Да! Вы же подполковник Куликов, седьмой кабинет, работа с призывниками!

-- Именно! -- гордо ответил отец Алины. -- Но все равно ты мне кого-то напоминаешь...

В комнату вошла девушка лет пятнадцати. Посмотрела на Корнилова, улыбнулась. Корнилов улыбнулся в ответ только глазами.

-- Привет, пап! И Вам здрасьте! -- обратилась она к Сергею.

-- Здравствуйте, мадемуазель! С кем имею честь? -- поинтересовался Корнилов.

-- Екатерина, сестра Алины! -- представилась девушка, -- А Вы, верно, Кирилл?

-- Нет. Я его брат, Сергей. Кстати, очень приятно!

-- Взаимно! -- ответила Екатерина. -- ну что, Лина, идем?

-- Хорошо, мы пошли, -- сказал Алина.

-- Вы уже уходите? -- выглянула из кухни мать, когда трое подошли к дверям.

-- Да, мам!

-- А когда вернетесь?

-- Не позже восьми, -- ответила Алина.

-- Хорошо, только не пей спиртного, я тебя предупреждаю! -- угрожающе сказала ей мать.

-- Не переживайте, я ее прикрою! Сам все выпью! -- не удержался Корнилов. -- До свидания!

-- До свидания! Заходи еще! -- попрощалась с ним мать Алины.

Вскоре се трое - Корнилов, Алина и Екатерина - вышли на улицу.

-- Ой! -- всполошилась Алина, -- я сейчас приду!

Он возвратилась в квартиру, взяла ключи и собралась уже уходить, когда услышала голос отца.

-- Лин, это ты?

-- Да, пап.

-- А как его фамилия? -- спросил отец.

-- Чья фамилия?

-- Ну, Сергея?

-- Корнилов. Его друзья еще Генералом называют, смешно, да? А что?

-- Да, нет. Нет, ничего.

-- Ладно. Пока. Мы ушли. -- сказала Алина, выходя за дверь.

Куликов сидел в раздумье. "Корнилов... генерал... Ну был такой, помню..."

-- Алина! -- крикнул он. Но ответа не последовало. -- ушла.

Еще немного посидев, Куликов отправился на кухню. У плиты стояла его жена. Из кастрюли пахло, чем-то очень и очень вкусным.

-- Обедать скоро будем? -- спросил Сергей Никитич.

-- Да, сейчас, -- ответила жена. -- Правда, он славный?

-- Кто? Корнилов?

-- А кто такой Корнилов? -- не поняла она.

-- Друг нашей дочери. Он мне вот кого-то напоминает, а вспомнить не могу. А что, у тебя там, Вера, варится?

-- Сейчас увидишь! -- ответила она по тарелкам что-то необычайно необыкновенное.

Жена взяла две тарелки и понесла их к столу аккуратно, боясь расплескать.

-- Вспомнил!!! -- заорал Куликов.

Вслед за криком на кухне раздался звук разбивающегося фарфора. Это жена с испугу уронила обе тарелки. По полу растекалось что-то ароматно пахнущее.

-- Что ты вспомнил?!!! -- испуганно посмотрела на него она.

-- Вспомнил, это... где Корнилова видел! Он полгода назад, на призывной комиссии в Военкомате, во дворе, под окнами Степаныча, песни матом орал! А я то, думаю, что это он мне так в память врезался!

-- Ну ты даешь! -- негодовала жена. -- садись на пол!

-- Зачем? -- удивился Куликов.

-- Обед доедать, идиот!

Корнилов остался с Катериной наедине. Алина забежала в подъезд. Некоторое время стояли в молчании. Наконец спросила Катя:

-- Сергей, а у Вас правда есть брат-близнец?

Корнилов умоляюще поднял глаза:

-- Катя, Вы издеваетесь? Разве я похож на человека, у которого есть родной брат? Обычно, это весьма общительные, эмоциональные люди. Насколько я знаю, я не из таких. Часто говорили.

-- А разве на такую похожа? -- не удержалась спросить Катя.

-- Честно?

-- Желательно.

-- Похожа. Вы хоть и не ищите у сестры защиты, как это обычно делают младшие братья и сестры, но Вы знаете, что у сестры сможете найти поддержку, -- высказал свое мнение Сергей.

-- А тут Вы правы. Сергей, а можно я буду с Вами на ты?

-- Конечно... -- Сергей не договорил. Из подъезда вынырнула Алина:

-- Ну что, пойдем?

-- Вперед. -- уже по привычке небрежно бросил Сергей.

Шли, как всегда, не спеша. Корнилов всячески развлекал Катерину. Не подумайте плохого, просто развлекать Алину оказалось, как говорится, "дохлым номером". Да и Катерина просто понравилась Корнилову. Не столько внешне (хотя внешностью она ничем не уступала сестре), сколько характером. А характер у этой девушки почти не отличался от Корнилова. Или это было только в последние пятнадцать минут? В конце концов Катерина не выдержала, она задала вопрос, который мучил ее с самого знакомства с Сергеем.

-- Сергей, а у Вас есть девушка?

Корнилов посмотрел на Алину. Та, немного подумав, утвердительно кивнула.

-- Да, есть на примете, одна... -- ответил немного задумчиво Корнилов. И чтобы не терять своего имиджа, добавил -- Я готов петь!

-- Не надо! -- испугалась Алина. -- Хватит того, что вчера в кафе распелся, что нас чуть не выгнали!

-- Но не выгнали же! Да и не собирались, просто администратор испугался, что мы притащили спиртное с собой.

-- Еще бы! -- негодовала Алина, -- смотря на тебя, можно было подумать, что не только спиртное, но и наркотики у тебя всегда при себе!

-- А у меня все есть! Как в Греции!

-- Ну-ну! Кстати, пообещай мне, что сегодня ничего такого не будет.

-- Клянусь! -- торжественно объявил Корнилов, встав по стойке "смирно" и положа руку на сердце.

Они подошли к кафе, где вчера все вместе собирались. За тем же столиком окна уже сидели Александров с Ксенией и Темыч с Кристиной. Девушки встали, по известной традиции поцеловали друг друга, поздравили Алину. Парни также преподнесли ей по букету цветов.

-- А что там делает Серый? -- спросил Темыч, увидев за стеклом Корнилова возле лавочки.

-- Это он велосипед приковывает, чтобы не уперли, -- ответила Катя.

-- Ах! Что это за прелестное создание? -- встрепенулся Темыч, увидев младшую Куликову.

Кристина отвесила Белозерову увесистый подзатыльник. Конечно, в шутку.

-- Это моя младшая сестра, Катя, -- представила ее Алина. -- Это вот, Артем, это Сергей.

Александров встал, пожал ручку Кате и подал ей стул. Та с легким реверансом приняла пластиковую мебель.

-- А где Настя с Сашей? -- спросила Алина.

-- Минут через двадцать подойдут, Настя недавно звонила, -- ответила Ксения.

Наконец появился Сергей. Поздоровавшись, уселся и замурлыкал какую-то мелодию. Алина на него посмотрела с укоризной.

-- Ого, Серый, а что это с тобой? -- удивился его внешнему виду Белозеров.

-- Это не со мной, а с Алиной, -- ответил Корнилов, -- у нее, как бы, праздник, а тут я со своей небритой мордой... Ой! Пардон. Со своей небритой физиономией.

Алину откровенно раздражал Сергей, его тон, вся эта внешняя напыщенность. Он это понимал, но ничего не мог сделать. Корнилов и так уже вел себя спокойно. Можно сказать, на грани фантазии. Зато ее сестра была к Сергею явно не равнодушна. В принципе, как и он к ней.

Некоторое время спустя появились Воронцов с Настей. Они так же поздравили именинницу и уселись между Корниловым и Ксенией. Сергей осмотрел всех присутствующих вопросительным взглядом. Поймав взгляд Алины, приподнял брови, чуть заметно кивнул головой, как бы спрашивая разрешения. Девушка отрицательно отвела глаза. Но его это ничуть не смутило.

-- Итак, -- произнес вставая Корнилов, -- я поднимаю сей стакан сока за нашу именинницу и хочу произнести следующее:

"Танкист! Поздравляем тебя

С днем Армии нашей сильной!..."

Ой! Извините, че-та я того-этого...

Алина!

"Речью сочной, но недлинной

(Прежде в емкости нальем!)

Мы расскажем, как с Алиной

Замечательно живем!

Поздравляя, ей желаем --

Милой, ласковой, родной --

Чтобы цвела жизнь вечным маем,

В небе тучки ни одной!!" -- закончил Корнилов и выпил залпом пол-литра сока, находившихся в стакане.

Девушки, все, кроме Алины, зааплодировали.

-- Это ты специально про танкиста? -- обратилась она к Сергею, -- ты же обещал, клялся, в конце концов!

-- Ой, Линка, не будь так категорична, -- вступилась за Корнилова Настя, -- парень тебе такие стихи написал, ну просто пошутил!

-- Вообще-то нет, -- опустив глаза сказал Сергей, -- я стихи в книжке "Поздравления" нашел их, а насчет шутки, так это я, пока их искал, перечитал уйму всевозможных стихотворений, пожеланий да поздравлений, вот оно перемешалось.

-- Что ты за человек! -- тихо сказала Алина, -- ты даже не смог промолчать насчет... ну выдать за свои, что ли?

-- Это не будет честно по отношению к автору, который написал эти стихи, -- ответил Сергей.

-- Может, ты и автора назовешь, издательство? А как же без него? -- с издевкой спросила Алина.

-- Ага. Назову. Автор - Кирилл, а издательство "РВНХ", что обозначает "Родителям Врать Не Хорошо!"

Алина его поняла. Она поступила несправедливо, Сергей вел себя достаточно хорошо, и действительно просто хотел пошутить. Катя хотела что-то добавить к словам Сергея, но сочла лучшим промолчать.

-- Извините меня, -- сказал вставая Сергей, -- Мне пора. Пойду, пожалуй. Дела, сами понимаете...

-- Какие могут быть дела? -- не поняла Кристина.

-- В банк заехать надо, оплатить коммунальные, да стипендию снять, если пришла, -- ответил Корнилов, -- Ну, бывайте! Честь имею! -- И щелкнув каблуками, удалился.

Сергей вышел на улицу не оглядываясь. Ему было почему-то страшно обидно, он понял, что Алина его просто использовала, как прикрытие перед родителями. Зачем? Чтобы не падать в их глазах. Или падать было не так больно. Корнилов отковал от скамейки велосипед, сел и поехал прочь от кафе.

Когда они втроем подходили к кафе, начинал накрапывать мелкий дождик. Сейчас он стал гуще. Уже чувствовалось приближение зимы, с каждым днем люди одевались все теплее. Дул, кажется, северо-восточный ветер. Свинцовое небо низко плыло над городом, приобретая все более и более устрашающий вид. Вдруг, сначала вперемешку с дождем, пошел снег. Черный пиджак уже блестел от невпитывающихся капелек воды, в которую входили и капли дождя, и растаявший снег. Вскоре снег самостоятельно начал засыпать землю. Крупные рваные хлопья безостановочно кружили над городом в сумасшедшем вальсе, падая и тут же исчезая на залитом дождем асфальте.

Сергей ждал автобус, ехать домой на велосипеде два десятка километров по такой погоде -- не самый лучший вариант. Корнилов уже промок до нитки и пытался взбодрить себя, куря сигареты одну за другой. Три девушки, что-то весело обсуждая, поравнялись с Сергеем.

-- Ой! Такой нарядный! Да еще с велосипедом! Откуда? -- спросила одна из них.

Сергей посмотрел на нее исподлобья.

-- Оттуда, оттуда, -- указал он на небо.

Тетрадь 2.

-- Ты кого-то ждешь? -- спросила другая.

-- Ага, жду. "Вчерашний день", -- ответил Корнилов. Совершенно не было настроения с кем-то общаться, поэтому он, спустя мгновение, добавил. -- Что вам от меня нужно?

-- А может познакомиться хотим? Пригласить...

-- О-о-о! Как говорил один пацан Райкину "У нас в Одессе такие хохмы два раза не проходят!". Опля! Мой транспорт подъехал, -- указал Корнилов на автобус, -- так что, извиняйте. В следующий раз познакомимся...

-- Так и мы на нем ездим, -- сказала первая, более общительная, -- Я тебя каждое утро вижу.

Сергея отличала еще одна немаловажная особенность -- войдя в транспорт, мгновенно засыпать. Нередко, таким образом, он проезжал бесплатно. Вообще это было хобби Корнилова -- ездить "зайцем". Он вел счет -- сколько, когда, где. На этот момент Корнилов "зайцем" проехал сорок шесть раз и был чрезвычайно горд собой. Он даже разработал систему, при помощи которой можно было без всяких проволочек не оплачивать проезд. Система предполагала определенное наличие артистизма, старого проездного билета (если действие происходит в автобусе), храбрости (для некоторых это не так то и просто) и веры в то, что вас государство обделило, обворовало, но следует знать "сколько у государства не воруй, своего не вернешь".

Обычно Сергей ездил на самом заднем сидении, но определенная компоновка салона этого автобуса не позволяла расположить с удобством велосипед, поэтому он разместился, примерно, в середине, поставив свой транспорт в проходе.

На одной из остановок в автобус зашла Пинаева со своим другом. Ни девушка, ни ее парень демонстративно не заметили Корнилова. Сергей улыбнулся, закрыл глаза и вскоре уснул.

Время шло. Студенты не заметили, как наступил новый год. Хотя до него еще был целая неделя, определенное настроение уже витало в атмосфере. Только глупый и недалекий человек может подумать, что сессия это привилегия высших учебных заведений и, что в профессиональных училищах ее, в принципе, быть не может. Просто сие "представление" называется здесь по другому, а именно, как говорил один лучших студентов ПТУ, его имя, к сожалению, затерялось в веках, "пацаны, пришел полный звиздец". Надо так же отметить, что все здесь называется иначе, чем в других учебных заведениях. Например, учителя здесь никогда не назовут "преподом". Студентов училища, называют студентами только непросвещенные люди, сами себя они называют "бурсаками", а свой "храм науки" -- "бурсой". Уж не знаю, откуда это повелось, но, по видимому, прижилось сразу. Первокурсники, попавшие сюда после школы, где учителя говорят на языке Пушкина и Толстого, сразу понимали, что русский язык этим не ограничивается и что он, русский язык, велик и, соответственно, могуч. Преподаватели, абсолютно ничего не стесняясь, это повсеместно доказывали. Конечно их можно понять, по другому, почти всегда , привести группу в порядок не представляется возможным. Если новичков еще можно как-то успокоить, то третий курс... вообще не успокаивают по причине полного их отсутствия. Ну бывало и такое, что какой-нибудь замученный до смерти ностальгией или родителями выпускник все же появлялся на территории, но как и все в этой жизни, ненадолго, и он -- гонимый надеждами и мечтами, а так же желанием выспаться после вчерашнего, уходил в небытие... прямо через забор.

Так вот, наступил "звиздец", и в училище появились третьекурсники. Нефтяники сегодня сдавали спецтехнологию, и это было то короткое время, когда их всех можно было созерцать вместе. Мастер быстро объяснила, что от них требуется и "бурсаки" разбрелись по всей территории училища, бурно обсуждая предстоящий зачет.

Александров стоял с однокурсниками, что-то обсуждая.

-- Ну да, так она тебе и поставила, -- ухмыльнулся Александров. -- Жди от нее, как ты ходил, так она тебе и поставит

-- А почему бы и нет? -- удивился собеседник. -- конспекты у меня есть...

-- Рохин, ты дебил! Никогда она тебе "пять" не поставит, это я тебе с полной уверенностью говорю! -- постановил Берг.

-- Паша, ты бы вообще заткнулся, -- обиделся Рохин. -- у тебя хоть бы и тройка вышла.

-- А я и не спорю, -- ничуть не смутившись, ответил Берг. -- Я на нее родимую и надеюсь!

Шел снег. Студенты стояли под навесом возле курилки, как ни странно - курили, и готовились к зачету. Некоторое время спустя подошел сонный Белозеров с явными признаками вчерашнего застолья.

-- Пацаны, дайте сигарету, а то я сейчас помру.

Кто-то дал ему сигарету, Темыч закурил и постепенно начал приобретать человеческий вид.

-- А Серый приехал? -- спросил он через некоторое время.

-- Да он уже как полчаса сдает, -- ответил ему Александров. -- Самый первый влетел в кабинет.

-- Да ладно?! -- удивился Темыч. -- Ого! Вот это да!

-- Здорово, пацаны! -- поприветствовал пришедший Воронцов. -- Ну че, сдаете?

-- Тебя ждем, -- резко ответил ему Александров.

-- Прикинь, Саня, -- обратился к Воронцову Берег, -- Игорь, -- он указал на Рохина, -- на пять хочет сдать Болван!

-- Заткнись! -- рявкнул на Берега Рохин. -- Ты запарил уже!

-- Хочется, но колется! -- сказал вышедший из корпуса Корнилов. -- и колется очень и очень больно. Здорово, Темыч! Саня, привет!

-- Здорово! -- ответил Белозеров, -- на что сдал?

-- Вы не поверите! Это такая история! Сижу, значит, сижу и вдруг... "Корнилов, ты готов?" Я говорю "Да как Вы смеете, меня на "ты"!" Ну они, конечно, извинились, так, мол, и так, Сергей Сергеевич, простите...

-- Короче, -- не выдержал Воронцов. -- На что сдал?

-- Ну, на пять.

-- Не может быть такого! -- вскрикнул Рожин. -- У тебя же ни одного конспекта!

-- Ха-ха-ха! Игорь, засунь свои конспекты себе в... сумку! -- смеясь заорал на него Берег.

-- Почему "ни одного"? -- ответил Корнилов. -- Один есть! Не, реально, мужики, "пять"!

-- За это надо выпить! -- выкрикнул отошедший к урне Воронцов.

-- Саня, не надо про выпивку, -- крикнул ему в ответ дребезжащим голосом Темыч. -- Мне и так хреново, а ты как будто издеваешься.

-- Как я тебя понимаю, -- согласился возвратившийся Воронцов, -- вот, помнится, на той неделе...

-- Саня, не надо! -- уже умоляюще произнес Темыч. -- Я же попросил!

-- Ладно.

-- Ну, пацаны, с вами весело, а мне надо еще в парочку мест заглянеть, -- сказал, уходя, Корнилов. -- Покедова!

-- Ты че, домой? -- спросил Александров.

-- Нет, -- ответил по пути Корнилов, -- в городе буду, если что, звони. Ну бывайте! Честь имею!

Сергей вышел за ворота училища, поправил ворот куртки, чтобы снег не попадал за шею и направился в сторону вокзала. Через некоторое время он уже выходил из маршрутки, проехав три остановки. Осмотрелся, закурил.

-- Сережа, это Вы? -- услышал Корнилов за спиной.

Он обернулся. Перед ним стояла Катя Куликова.

-- Здравствуйте! -- обрадовался Сергей. -- Как жизнь? Как... Алина?

-- Ай, нормально, -- отмахнулась девушка. -- А как Вы?

-- На пять баллов!

Сергей был весьма рад этой встрече, ведь, после того, как он, фактически, сбежал со дня рождения ее сестры, прошел месяц и никого из той компании, из девушек, он больше не видел. Кристина порвала с Белозеровым примерно через неделю после того дня, Настя была вынуждена уехать в другой город, скорее всего надолго, оформила перевод в местный институт. Но отношения с Сашкой поддерживала, обещала приехать на новогодние каникулы. Ксения и Александров, единственные, у кого все было в порядке, но они встречались в тихую, почти всегда у нее дома, поэтому ее Корнилов тоже после тех событий не видел. Вообще, у Сергея складывалось такое впечатление, что от него все прячутся, конечно, это было несерьезно. Алину он видел через две недели после ее дня рождения издали, но подойти не решился.

-- Ты никуда не спешишь? -- спросила Катя.

-- Нет, -- соврал Сергей, на самом деле ему нужно было зайти в несколько мест, но он решил, что места подождут, -- а что?

-- Может, прогуляемся? -- предложила девушка.

-- Пожалуй!

Людей было немного. Снег усиливался, но Корнилова и Куликову это нисколько не смущало.

-- Вы знаете, а Линка привела все-таки своего Кирилла, -- усмехнулась Катя.

-- Ну и что?

-- А ничего хорошего. Вы лучше.

-- Спасибо! -- не ожидая такого ответа улыбнулся Корнилов. -- Я представляю, как она оправдывалась.

-- Да, кстати, был такой момент, -- хихикнула девушка. -- Отец ее в блуде обвинил... Да вот еще! Папа еще кричал, чтоб Вашей ноги не было у нас дома, -- уже вполне серьезно добавила она.

-- Как видите, я строго выполняю указание товарища подполковника. А почему? Хотя... -- вспомнил Сергей. -- я понимаю.

-- Он говорил, -- продолжала девушка, -- что таких шалопаев, как Вы -- она указала на Сергея. -- еще поискать надо. Папа говорил, что Вы на комиссии под окном военкома песни матом пели...

-- Было, было, -- не стал отрицать Сергей.

-- Папа говорил, что это безотцовщина, что матери не могут воспитать нормально парней.

Сергей изменился в лице.

-- А у Вас правда нет отца? -- спросила девушка.

-- Правда, -- несколько севшим голосом ответил Сергей и, откашлявшись, добавил: -- за такие слова можно ответить.

-- Не поняла? -- удивилась Катя.

-- За то, что Ваш отец сказал. Я не виноват, что меня мать воспитывала одна.

-- А где Ваш отец?

-- Далеко... очень далеко, -- ответил Корнилов.

-- Ой, он ушел от вас, да? Но не переживайте, у него, наверное, другая семья и, возможно, они счастливы. Ведь надо прощать. Вот недавно смотрела одну передачу...

-- Мой отец погиб на войне, -- отрезал Корнилов. -- Извините, давайте закончим этот разговор. И, вообще, пусть подполковник радуется, две прекрасных дочери, две больших звезды, что еще ему надо?

-- Я Вас уже начинаю бояться, -- сказала девушка.

-- Я сам себя иногда боюсь, -- ответил Сергей. -- Да ладно, что уж.

-- А вообще, извините меня. Я не знала о Вашем отце...

-- Извиняю! Да и Вы меня за резкость тоже...

-- Извиняю! -- улыбнулась девушка. -- Помните, я у Вас про девушку спрашивала, есть или...

-- Про какую? -- не понял Корнилов. -- А-а-а! Нет. Нету. У меня, кстати, брат есть Вашего возраста, двоюродный, правда.

-- И что?! -- не поняла Куликова, -- Вы, что, хотите сосватать?

-- Если б хотел, сосватал, -- твердо ответил Корнилов, -- Ладно, мне пора. Дел много, так что... До свидания.

-- Да, наверное. Извини меня еще раз... за отца, -- опустив взгляд попросила Катерина.

Сергей посмотрел ей в глаза, улыбнулся, взял ее голову в свои руки и поцеловал в лоб. Девушка растеряно смотрела на него.

-- Будь счастлива! -- сказал Корнилов. -- Передавай привет семье и скажи подполковнику, что я не буду больше в военкомате песни матом петь. Пока! -- сказал Сергей и, развернувшись, пошел обратно.

Куликова долго еще стояла на том месте и смотрела туда, куда ушел Корнилов. Скрылся он довольно быстро, так как снег стал сыпать крупными невесомыми хлопьями, пытаясь укутать маленький городок в белое пуховое одеяло.

-- Хоть Линка и дурра, -- рассуждала на ходу Катя, -- но и в правду говорила, что он какой-то шальной...

Ксения сидела в кресле, листая книгу. Вдруг зазвонил телефон. Это был Александров, он предупредил, что завтра они не смогут встретиться. После разговора она положила телефон на тумбочку, закрыла глаза. Вспомнила, как они познакомились: его смущение, бойкого Корнилова, все время молчавшего Сашку, Артема с Кристиной в обнимку -- как давно это было. Усмехнулась, вспомнила, как два Сергея чуть не передрались из-за "рояля в кустах". "Собраться бы всем вместе! -- Подумала она. -- Только этого уже никогда не случится. Кристина Артема видеть не хочет из-за его пьяной выходки, Настя уехала, Корнилов неизвестно где. Алина слишком занята учебой и непонятно чем еще. Светка... да она вообще днями из дома не выходит! Юлька тоже. Ужас какой-то!"

-- Дочка, ты дома? -- раздался голос из прихожей.

-- Да, мам! -- крикнула Ксения.

В комнату вошла ее мать.

-- А я думаю, где ты есть? -- сказала мать. -- А разве папа еще не пришел?

-- Был дома, -- ответила Ксения. -- Дядя Жора заходил час назад, и они вместе ушли.

-- По пиву опять... как это говорится по-вашему? -- начала мать.

-- Ворваться, -- помогла ей Ксения.

-- Точно! Именно "ворваться"! -- мать, повторяя слово "ворваться", вышла из комнаты.

Ксения опять впала в ностальгию. "Собрать бы весь класс, -- мечтала она. -- вот было бы весело! Но, что поделать, только через четыре года первая встреча, и то, всех их и не соберешь! Все поразъехались. У всех другие заботы". Ксения не заметила, как совсем стемнело, и на улице зажглись фонари. За окном слышался чей-то звонкий смех. Она встала, подошла к балкону, присмотрелась. На улице парень пытался поймать девушку, и та, смеясь, отбивалась от него снежками.

-- Как глупо, -- сказала она, глядя на них, -- делать им больше нечего. А хотя...

Ксения взяла телефон, набрала номер Александрова. Гудки, гудки, гудки... Он не отвечал, по всей видимости, спал после сдачи зачета. Она бросила мобильник на кресло, а сама бессильно опустилась на кровать, уткнулась в подушку и зарыдала.

Ксения довольно часто плакала, это было весьма свойственно ее чувственной, во всех отношениях, натуре. Конечно, она была веселой, обладала превосходным чувством юмора, но переходный возраст творит с молодыми людьми страшные вещи.

Ксения не была уроженкой этого города. Она родилась в Гатчине и жила там до пяти лет. Потом родители были вынуждены переехать на юг, так как маленькой Ксюше не подходил сырой "петровский" климат и она, как следствие этого, часто болела. У ее отца здесь были родственники, поэтому выбор сразу пал на этот город. Олег Николаевич Ксюшин -- отец Ксении, работал на нефтегазодобывающем предприятии, на одной из высших должностей, поэтому он с радостью воспринял известие о зяте-нефтянике, то бишь об Александрове. Мать Ксении, Галина Николаевна, преподавала в школе математику и так же не препятствовала встречам дочери с Серегиным. Конечно, Серый, сколько его ни уговаривала Ксения, ни разу не был у нее дома, но ее родители верили дочке на слово, дословно "Это замечательный, тихий, скромный человек". Как бы на это ответил Корнилов, легко догадаться: "Еще забыла добавить - БОТАНИК! А это как клеймо - не отмоешься!"

Ксения училась на экономическом факультете с отличием. Она не знал почему туда поступила, ей очень нравилась биология и химия, но все же был сделан выбор и приходилось нести эту ношу, так сказать, достойно. В этом отношении они были похожи с Сергеем -- оба чрезвычайно обязанные, ответственные. Ксения часто вспоминала слова Сергея Корнилова, которые Александрова вогнали в краску по уши:

"Нефтяник и экономистка - достойный сюжет для романа! А если серьезно, ребята, вы -- отличная пара, таких людей, как вы, редко встретишь, и я могу быть горд, что я знаю таких людей и я надеюсь, что еще долго буду созерцать сию сияющую партию! С днем рождения, Ксюша ! Будьте счастливы. Берегите себя и Серого! Честь имею!

Сергей Корнилов."

Эти слова были начертаны на задней стороне фотографии, которую передал Корнилов через Александрова Ксении на день ее рождения. На снимке было пять человек - Ксения, Александров, Кристина, Темыч, Воронцов, Настя и Корнилов. Они как-то гуляли все вместе, и Корнилов насильно затащил их в фотоателье, но фотографий ни так и не увидели. Никто, кроме Корнилова. А теперь эта фотография перешла Ксении. Ей почему-то это поздравление показалось завещанием.

... Ксения перестала плакать. Она спала. К ней в комнату вошла мать. Некоторое время она смотрела на дочь, потом взяла плед и укрыла ее. Подошла к книжной полке, где в одном ряду с тематическими книгами по бухгалтерскому учету и биологии стояли Александр Дюма и Даниэль Дефо, взяла фотографию, стоявшую там же, и долго смотрела. Прочитав поздравление, мать улыбнулась, подошла к окну. Шел снег...

"... Слово за слово,

Кулак по столу!

Вспоминаем мать

Да апостолов!..." -- орал пьяный Корнилов, идя домой. Уже было темно. Снег перестал валить пушистыми хлопьями, так и не успев навалить больших сугробов. Хотя для южных регионов двадцать сантиметров снега - уже сугробы. Но в этот вечер не было и двадцати. Небо было затянуто плотной пеленой облаков, поэтому, несмотря на полнолуние, было темно, и единственное освещение создавали фонари, рассеивая по улицам тусклый электрический свет. Впереди замаячила темная высокая фигура, медленно, но верно шедшая навстречу. Корнилов остановился и, присмотревшись, заорал во всю глотку:

-- Во-ро-н-цо-о-о-ов! Сво-о-о-ло-о-чь!

-- Ну что? -- отозвался Сашка. -- Чего ты орешь?

-- Отмечаю, Саня, отмечаю! -- довольно улыбнулся Корнилов и с новыми силами опять заорал: -- Радость-то, какая! За это надо выпить!

-- Кому радость, -- подходя, сказал Воронцов. -- а кому "трояк".

-- Вот те нате, хрен в томате! -- удивился Корнилов. -- соболезную, всем своим существом соболезную! Надо горе залить!

-- А тут я с тобой согласен, -- серьезно, даже слишком серьезно, ответил Воронцов.

Вскоре они появились возле какого-то магазина, оба "в стельку", братаясь и восхваляя достоинства каждого.

-- Саня, -- торжественно произнес Корнилов. -- Держи "краба"!

Воронцов пожал растопыренную пятерню Корнилова.

-- Саня, ты пацан! Нет. Саня - ты мужик! -- горланил Корнилов.

-- Серый, братан. За это надо выпить! -- шатаясь под внезапным порывом ветра, резюмировал Воронцов.

-- Саня, боюсь тебя огорчить...

-- Огорчай!

-- Мы за это уже пили, -- смущенно, в пределах своего состояния, сказал Корнилов.

-- Так, блин! -- было видно, что Воронцов конкретно загрузился.

-- Саня, Саня, -- пытаясь вывести его из ступора, произнес Корнилов, -- давай за краба...

-- За руку, что ли?

-- Не, не... за длаль... дальсто... тьфу! -- в сердцах сплюнул Корнилов. -- за дальневосточного краба. Его и так млао осталось.

-- Давай, -- согласился Воронцов и достал из рукава бутылку "беленькой", наполовину полной. -- Давай за краба! Как пьем? Стоя?

-- Саня, -- угрюмо сказал Корнилов. -- Боюсь тебя огорчить, но мы и так уже стоим.

-- Да?! -- чрезвычайно удивился этому внезапно открывшемуся обстоятельству Воронцов и, по всей видимости, решив проверить, наклонился... и плюхнулся лицом в снег.

Корнилов, увидев это действие, рухнул назад спиной вниз.

-- Я с тобой абсолютно согласен, -- сказал он. -- За краба пьем лежа!

Тут вдруг над ним склонилась чья-то рожа.

-- Рожа, -- обратился Корнилов к роже. -- Ты кто?

-- Рожа это ты, -- отозвался Александров. -- А я Сережа.

-- И я Сережа! -- удивился этому обстоятельству Корнилов. -- Давай пить... ой, то есть, дружить!

-- А я Саша, -- отозвался из соседнего сугроба Воронцов.

-- Вы чего, пацаны, рехнулись? -- недоумевал Александров, помогая им подняться на ноги.

-- Нет, -- ответил Корнилов. -- мы упали. За краба пили...

-- За Ромку? -- не понял Александров.

-- Нет. За дальнесто... тьфу ты! Дальневосточного! -- пояснил Сашка. -- А что, Роман из Дальнего Востока?

-- Дело в том, что у них в группе учился Ромка Крабчевич, ну и носил он соответствующее прозвище "Краб".

Через полчаса можно было наблюдать следующую картину -- размахивавшего руками Воронцова, пританцовывавшего и глупо хихикающего Александрова и орущего во все горло песню Корнилова, причем все эти действия производились на ходу.

"Пляшет небо под ногами,

пахнет небо сапогами.

Мы идем, летим плывем,

наше имя - легион..." -- орал Сергей.

Дело было в том, что Сергей и Сашка потихоньку, помаленьку напоили Александрова и были этим чрезвычайно горды.

-- Мы трое борзых! -- горланил на всю улицу Воронцов. -- Пой, Серега!

Людей было сегодня необычайно много, пятница - день всевозможных дискотек и тусовок. Навстречу "борзым" двигались не менее борзые, человек шесть парней, и с ними две девушки. Вскоре две группы сошлись, обменявшись рукопожатиями. Корнилов заметил стоявших в стороне от всех Пинаеву и Евгеньева.

-- А вас, что, здороваться не учили? -- спросил, икая от лишнего выпитого, Корнилов.

-- Привет, -- отозвалась Вика.

-- Слышь, ты, Корнил, -- пытаясь вырваться из объятий подруги, крикнул Евгеньев. -- Ты договоришься!

-- Ох, Виктория, Виктория, я же Вам говорил, -- начал речь Корнилов. -- Посадите Вы его на цепь или усыпите, в натуре!

-- Серега, -- схватил Корнилова Александров. -- успокойся.

-- А я не успокоюсь! -- заорал на всю площадь Корнилов. -- Я сейчас...

-- Заткнись! -- не выдержал Александров.

Тут Корнилов увидел в толпе двух обидчиков, знакомых по драке на остановке, тупо улыбнулся, подошел к Пинаевой, на глазах у изумленной публики, приобнял ее за плечи.

-- Видите, Виктория, -- сказал Корнилов, указывая на двух одноклассников Евгеньева, -- какой у Вас крутой жених, с телохранителями ходит. Страшно, наверное, ему очень...

Евгеньев схватил его за куртку, оторвал одним махом от Вики и с размаху врезал в ухо. Корнилов, страшно хохоча, упал на снег. Он впал в полнейшую истерику, катался по утоптанному снегу, смеясь навзрыд.

-- Что это с ним? -- испуганно спросил Евгеньев.

Народу собралось уже человек двадцать. Корнилов, не переставая хохотать, поднялся на ноги, отряхнулся и перестал смеяться также резко, как и начал. Он повернулся с жутко спокойным лицом, схватил лежавшую рядом палку. Удар был такой силы, что всем показалось, что у Евгеньева вылетела челюсть. Он упал на кого-то, а Корнилов еще больше прежнего расхохотался. Тут кто-то кинулся на него, но Воронцов ударом с ноги сбил нападавшего. Тут началось нечто, даже те, кто не знал, в чем, из-за чего все началось, кидались в драку, и нередко можно было наблюдать, как кто-то вылетал из общей кучи. Когда все закончилось, те, кто были сначала драки, заметили, что ни Корнилова, ни Воронцова, ни Евгеньева не было.

Вскоре все возвратились на дискотеку, и к своему удивлению, увидели танцующих зачинщиков побоища, всех, кроме Евгеньева. Его Вика отвела домой, по ясной причине.

Корнилов, Александров и Воронцов танцевали в окружении полусотни девушек.

-- Я даже не знаю, как это назвать, -- сказал один из тех, кто был свидетелем начала драки, указывая на танцующих. -- Что-то, наверное, не так в этом мире.

-- Не парься, -- ответил ему другой. -- Все нормально. После драки, как говорится, кулаками не машут, а пляшут! Не хрен было вообще лезть в драку, это их проблемы.

-- Нет, ну ты понимаешь, -- начал первый. -- Что так не делается. Пинаева его девка...

--Тем более, -- спокойно ответил второй. -- Это их личное дело. Ты знаешь, сколько пацанов на свете? Так вот, если из-за каждой пары начинать разборки, то начнется Третья мировая.

-- Нет, -- недоумевал первый. -- Но на место надо ведь ставить? А то, вот какой-нибудь бухой подойдет к твоей...

-- И я буду сам с ним разбираться, -- спокойно ответил второй. -- Не переживай, тебя позову.

-- Кстати, а с кем твоя танцует? -- ехидно спросил первый, указывая на девушку своего собеседника.

-- Опа! С Воронцовым, -- ответил выматерившись второй.

-- Ну что, Берег, выкусил! -- ликовал первый.

-- Хм, -- ничуть не удивился Берег. -- Саня мне друг, товарищ и брат. Выкусил!

Первый, по всей видимости, решил замять этот ни к чему не ведущий разговор и обиженно вышел на улицу. Берег направился в танцующую толпу, пригрозил пальцем своей девушке, на что в ответ мягкий взгляд, словно говорящий "не волнуйся, все нормально", и Воронцову, на что получил приветливый жест от "друга, товарища и брата".

...Корнилов шел по улице. Было около двух часов ночи. Под ногами хрустел морозный снег, хотя мороз был символический - около трех градусов. Сергей пытался протрезветь, очень не хотелось приходить домой в таком виде. Шел он, как всегда, горланя песню:

Потеряли свое "я"

Два военных корабля.

Позабыли свой фарватер

И не помнят, где их цель.

И осталась в их мозгах

Только сила и тоска...

-- Ей! -- раздался голос из окна. -- Тише! Люди спят!

-- Да пошел ты! -- крикнул ему Корнилов. -- Нам музыка строить и жить помогает!

... Непонятная свобода

Обручем сдавила грудь,

И не знают, что им делать --

Или плыть, или тонуть...

-- Слышь, ты! -- раздалось из другого окна. -- Тише будь!

-- Заткнись, урод! -- крикнул в ответ Корнилов. -- Ублюдки безкультурные!

Сергей шатался еще минут двадцать в сопровождении песен в собственном исполнении. Несмотря на холод, ему было чрезвычайно жарко от выпитого спиртного. Сняв куртку и свитер, он остался в одной тельняшке и двинулся дальше. Снег прекратился и неожиданно подул ветер. Вдруг он уловил едва слышимый плач. Корнилов быстро побежал в ту сторону, откуда доносились рыдания. Он представлял, что на девушку напал маньяк и он сейчас его уничтожит... а дальше, как обычно. Корнилов бежал, поминутно останавливаясь, прислушиваясь к звукам. Наконец он нашел очаг. Возле своего дома, на скамейке, плакала Пинаева. Корнилов чрезвычайно удивился этому явлению.

-- Вот так, ёперный театр! -- воскликнул он. -- Я-то уж не знал чего и подумать, а тут вот так вот.

Вика при его словах вздрогнула, подняла голову, а, увидев его, испуганно вскочила, осмотрелась. Корнилов вышел на свет.

-- Здрасьте! -- едва заметно поклонился он. -- А что это Вы тут делаете?

-- Плачу, -- ответила Вика.

-- Ну, это я вижу, -- серьезно сказал Сергей. -- А почему здесь, и что случилось? Хотя, это не мое дело.

-- А что это с тобой? -- спросила Вика, указывая на его внешний вид. -- И почему ты в такое время здесь ходишь?

-- Пытаюсь протрезветь, -- ответил на два вопроса сразу Сергей.

-- Ты знаешь, -- начала Вика. -- Ты Жене челюсть выбил. Он слова сказать не может.

-- О как! -- удивился Сергей. -- Так, а плачешь из-за этого? Тогда извини... Дорогая моя, да ты никак пьяна?!

-- Нет, -- всхлипнула она, -- она накричал....

-- Ну-у, а говоришь, слова сказать не может! Знаешь, -- сказал Сергей, садясь рядом с ней, -- я не хотел такого, но ведь он сам начал. Ты пила?

-- Ты начал! -- резко ответила Вика. -- Ты же его знаешь, зачем лезть на рожон?

-- Ну, -- неуверенно протянул Сергей, -- предположим, я начал...

-- Нет, ТЫ начал! -- в очередной раз всхлипнула девушка. -- И зачем ты палку схватил?!

-- Это была не палка, это был штакет, -- как бы между делом заметил Сергей, но девушка не обратила внимания на такой эффект. -- Там посажены молодые деревца в штакетных ограждениях. Ну вот, кто-то, похоже, вырвал одну...

-- Ага, и ты ее под слоем снега нашел?!

-- Да там вытоптано было... да и не думал тогда я ни о чем, просто увидел, что-то чернеет на снегу, вот и... а насчет твоего приятеля, -- продолжил Корнилов, -- он тебя недостоин, постоянно оскорбляет....

-- С чего ты это взял? -- попыталась удивиться Вика, -- а кто достоин, не ты ль?

-- Нет, -- твердо ответил Сергей, при этом громко икнув, -- не я, но и не он.

-- Он тебя когда-нибудь убьет, -- тихо сказала Вика. -- Не он, так его дружки... Хм, никогда не думала, что Воронцов за тебя в драку влезет... и Александров тоже...

-- И Серый?! -- удивился Корнилов.

-- Да, на него кто-то налетел, и ему просто ничего не оставалось, -- ответила Вика.

-- Ладно, я вижу, ты замерзла, -- начал Корнилов, -- одень мою куртку, мне все равно пока не надо, хмель в башке играет.

Вика подозрительно посмотрела на него.

-- Ой, да ладно тебе, -- возмутился Корнилов. -- одевай!

Вика накинула на плечи, великоватую на ее хрупкие плечи, куртку и приятно поежилась.

-- Что-то здесь романтикой попахивает, -- прищурив глаза, сказала она.

-- Попахивает? Ой, извини, это я... я больше не буду, -- попытался разрядить обстановку Корнилов. -- Не, слушай, я так не могу больше, ну, может матом орать, чтоб лирикой не пахло. Какая, на хрен, романтика в третьем часу ночи?! Пытающийся протрезветь нефтяник и... финансистка?

Вика утвердительно кивнула головой.

-- Ага, -- продолжил Корнилов. -- и зареванная финансистка!

Из окна дома показалась чья-то голова, по всей видимости, не довольная разговором Вики и Сергея.

-- Молодые люди, тише можно?! -- негодовала голова. -- Или выйти настучать, на хрен!

-- Э-э-э! -- взревел Корнилов. -- за базаром своим следи, "голова из окна"!

-- ТЫ че, пацан! -- продолжила негодовать голова. -- Ну, подожди....

-- Корнилов, тебе все мозги, что ли, отбили? Это мой папа! -- вскрикнула Вика.

-- Опля! Как в кино! -- чрезвычайно удивился Корнилов. -- Ну, пока. Баички. Я побег!

Сергей взял протянутую куртку и быстро пошел назад от дома Вики. Отойдя на приличное расстояние, он сбавил темп, и просто уже побрел по направлению к своему дому. Мысли роем кружились в голове, а нужную поймать он не мог, и поэтому прочел стих:

-- Хожу ли я, брожу ли я,

Все Юлия, да Юлия!

Проснусь ли я в июле я,

И сразу вспомню Юлию!

Че за бред? -- сказал сам себе Корнилов. Он не мог понять этот вечер - пьяный Александров и пьяная Вика в один день... а не я ли ее напоил?! Нет, не я. Да и с чего я взял, что она пьяна? - размышлял по пути Корнилов, - наверное, оттого, что я сам страшно пьян, и мне все кажутся пьяными...

Идя домой, Корнилов разбудил всех собак в округе, троих из них, которые осмелились на него напасть, а после трусливо бежали, догнал, и эти собаки больше ни на кого не нападали. Так же, что-то разбил, также кинул два снежка в окно своей бывшей одноклассницы Светки, а также диким криком:

-- Абр-р-р-р-л-л-л-л!

Напугал до смерти какого-то чуманеющего на тротуаре наркомана, и это далеко не все события, которые произошли за десять минут ходьбы до своего дома.

Наконец Сергей дошел. Дома матери не оказалось. На столе он увидел записку:

"Уехала к бабушке, буду через три дня. Мама"

Сергей положил записку обратно, подошел к зеркалу. На ухе запеклась кровь, а в целом оно было синим. Он был доволен исходом стычки, теперь на него просто так нападать никто не будет...

"Только кусок арматуры надо с собой носить," - подумал Сергей.

Действительно, не только Корнилов, но и многие другие были удивлены событиями последнего вечера - избили Евгеньева, избили страшно, и не толпа, а один человек, который никогда раньше даже слова не мог сказать в ответ обидчику, не то чтобы, поднять на него руку. Корнилов решил быть как его отец, Сергей его не мог помнить, но по рассказам матери, это был сильный, волевой человек. До службы на "черном тюльпане" Сергей Корнилов-старший воевал три месяца за штурвалом штурмовика, был сбит, уже на земле полтора часа отбивался от "духов", пока не подошла рота десанта, для эвакуации двух пилотов. Дело в том, что его напарника тоже сбили но ему повезло меньше. Илью Исаева убило осколком гранаты, он катапультировался на расстоянии километра от отца Корнилова. Корнилов и Исаев были друзьями еще с военного училища, как рассказывала мать Сергея, именно Исаев познакомил ее с его отцом. Получив ранение, отец Сергея попал в госпиталь. Там решили, что он для штурмовика не подходит по ранению, и направили после лечения на АН-27. Сергей Корнилов-старший погиб при заходе на посадку на военной базе в Баграме четвертого июня восемьдесят восьмого года. Они несли в Афганистан сто восемьдесят только прошедших учебку солдат. Вскоре пришел гроб и два ордена, его только по ним и опознали, а через неделю почтальон принес от отца. Он написал его за день до злосчастного вылета в Афганистан с какой-то базы. Такое было ощущение, что письмо пришло с того света. Через две недели была получена похоронка на дядю Сергея, брата его матери -- Виктора Мерещкова, ему было всего девятнадцать. Отец не смог пережить потери сына, умер за два дня до рождения своего первого внука, за два дня до рождения Сергея. Не выдержало сердце, а через месяц вернулся домой Виктор. Без ноги, весь обгоревший. Потом выяснилось, что в госпитале вместо тяжелораненых его записали в умершие.

История рода Сергея была наполнена горечью войны, наверное, с самого дня его основания. Предки его отца, Корнилова, были донскими казаками, а матери - Мерецковы - кубанскими. Сергей интересовался историей, хотел больше узнать о своей родословной. Как-то он был у бабушки, матери отца, и та дала ему толстый фотоальбом.

-- Твой отец был копия - Алексей Дмитриевич, -- сказала Сергею бабушка, когда они просматривали альбом.

Алексей Дмитриевич Корнилов был его прапрадедом. С черно-белой фотографии на них смотрел молодой казачий офицер с очень серьезным взглядом.

-- Он воевал в Русской армии, -- говорила бабушка, "русской" она называла белое движение. -- Моя мать говорила, -- продолжала она. -- Что его расстреляли в Ялте. Красные. И все же, как он похож на твоего отца!

-- А мне говорили, что я на отца похож, -- гордо заявлял маленький Сережа.

-- Ты на Мерещковых похож, -- резко отвечала бабушка и шумом закрывала альбом.

Мерещковы в гражданскую войну разбились на два лагеря, как и многие в то неспокойное время -- старшие ушли в белую, а младшие - в красную армии. Из четырех сыновей домой, через пять лет, вернулся только один, самый младший -- Григорий, красноказак, как раньше говорили.

Сергей Корнилов-младший придерживался "белых" взглядов, считая, что нося такую фамилию это, действительно, верно. У его отца из-за фамилии были большие проблемы с властью, все-таки Корнилов - белый генерал, а тут его однофамилец или еще, что хуже, родственник, советский офицер. Конечно, никаким родственником отец Сергея генералу не был, но как факт ему только в третий раз удалось поступить в летное училище. И в училище, а потом и в части, у Корнилова-старшего были проблемы с замполитами из-за фамилии. Тогда практически все офицеры были коммунистами, но отца не приняли, хотя он в партию особо и не рвался. Мать рассказывала, что в части его отца достал замполит - оскорбил фамилию и Корнилов-старший недолго думая избил его. Отец Сергея тогда уже был в звании старшего лейтенанта, его немедленно разжаловали до лейтенанта и отправили в Афганистан, где он за два месяца вернул себе звание и даже был представлен к ордену "Красной звезды", но опять, увидев фамилию, в штабе решили, что он не достоин столь высокой награды. Через месяц комполка Корнилова добился, чтобы его наградили. Отец Сергея получил орден уже находясь в госпитале. После очередной боевой операции отец получил еще один орден. Именно по этим орденам его и опознали после гибели.

... Сергей не заметил, как уснул, в доме громко играла музыка, но он спал. Спал без сновидений, тихим спокойным сном....

До Нового года оставался один день. Люди как-то резко подобрели, стали приветливыми, спокойными. В магазинах уже не было очередей, все готовились, закупив всё необходимое, дома.

В городском парке громко щебетали какие-то невидимые зимние птицы, перепрыгивая с ветки на ветку, сбивая с огромных еловых лап снег. Солнце светило ярко, отсвечивая от снега, больно слепило глаза. Стоял мороз. Все как Александра Сергеевича: "Мороз и солнце..," Среди всего этого великолепия целовалась молодая пара. Люди, проходя мимо, оглядывались на них, улыбались, иногда прохожие поздравляли их с наступающим праздником. Напротив них, на спинке скамейки, сидел парень, с грустной улыбкой наблюдая за парой.

-- Эй, пехота! -- крикнул им наблюдатель.

Молодые люди оторвались друг от друга.

--Александров, -- крикнул парень, -- ну ты, блин, даешь! Растление малолетних средь бела дня!

-- Это вместо привета? -- спросила у него девушка.

-- Здравствуйте, Ксюша, -- крикнул парень. -- И все же вы красивая пара! Сколько ни смотрю, все удивляюсь... -- он замолчал и мечтательно добавил: -- да...

Корнилов опустил голову, потом быстро встал, посмотрел не солнце, прищурился, достал сигарету, закурил, спрыгнул с лавочки и пошел прочь от того места.

-- Сережа! -- прикрикнула Ксения, но он уже не оборачивался.

Они, долго молча, смотрели вдаль, не понимая выходки Корнилова. Александров недовольно фыркнул, посмотрел на часы, нужно обнял Ксению, та обмякла в его руках, опустила голову ему на плечо и закрыла глаза. Так они стояли минут пять, потом Ксения подняла к нему взгляд, о чем-то тихо спросила. Александров чуть видно улыбнулся и утвердительно кивнул.

-- Гхм-гхм-гхм! -- раздалось из ниоткуда.

Ксения вздрогнула, обернулась. В это время надо было видеть Александрова. Казалось, что этот человек был способен совершить самые страшные поступки в своей жизни.

-- Корнилов, как ты меня задолбал, -- тихо сказал Александров.

-- Расслабься, Серега! -- орал, сидя уже на другой лавочке, Корнилов. -- Все путем! Жизнь прекрасна! А Вы, Ксюша, вдвойне прекрасней!

-- Ой, спасибо! -- рассмеялась девушка. -- А ты чего бегаешь?

-- Спортом занимаюсь, -- ответил Корнилов. -- Новый вид спорта -- бег за сигаретами. Папиросы у меня закончились, вот, пока я за вами с умилением наблюдал.

-- А это что? -- указал Александров на банку пива в руках Корнилова.

-- А это в виде бонуса, -- ответил Сергей. -- Смотрите, как прикольно! У меня родилась одна философская мысль. В этом месте собралось основное представление о нынешней молодежи - любовь и бухло, -- как всегда победоносно закончил Корнилов.

-- И долго ты здесь сидишь, философ? -- спросил Александров.

-- Нет, а вы меня не видели, что ли?

-- Нет.

-- Ха! Минуты две за вами наблюдаю, с умилением, как уже было сказано выше.

-- Короче, вали отсюда! -- грозно, даже слишком грозно, заявил Александров.

-- Слушай, Серый, что ты такой злой! Я тебя щас, честное слово.... -- Корнилов задумался, подбирая подходящее цензурное определение того, что он сделает с Александровым. -- Отхлобучу!

-- Действительно, -- согласилась с Корниловым Ксения. -- Так давно не видели Сережу, а ты ведешь себя...

-- Да это ты его давно не видела, -- огрызнулся Александров. -- А он мне уже надоел, каждый день.... Если не вижу, то слышу его!

-- Ой, не будь таким категоричным! -- усмехнулась девушка.

Корнилов допил пиво, выбросил банку, закурил.

-- Да вы целуйтесь, целуйтесь, -- серьезно сказал он. -- Если вам неудобно, я отвернусь.

-- Слушай, Корнилов! -- оборвал его Александров. -- Ну, ты и сволочь!

-- Заткнись, каналья! -- заорал Корнилов. -- Заткнись и целуйся!

Прохожие оборачивались на оравшего Сергея, но, так как все резко подобрели, недовольных реплик не было. Корнилов негодовал еще минуту, потом замолчал сбил пепел и сделал большую затяжку, после пуская лениво-жирные кольца дыма. Молчание затянулось довольно на долго, пока Корнилов не докурил сигарету.

-- Молчание, говорю, затянулось, -- начал повествование он. -- может в кафе сходим? Все-таки, Новый год скоро! так сказать, плавно войдем в праздник!

Александров посмотрел на него исподлобья.

-- Почему бы и нет! -- обрадовалась Ксения. -- В наше пойдем?

-- Хо-хо-хо! Вы, что кафе купили? -- спросил с недоумением Корнилов.

После своей реплики Сергей услышал целую лекцию от Александрова, что пора уже повзрослеть, начинать нормально мыслить и видеть вещи такими, какие они есть, а не смотреть через кривую призму...

От этой речи даже у бывалого Корнилова рот раскрылся. Ксения о чем-то задумавшись, тихо стояла возле Александрова.

-- Бля, Серегин, -- прервал тишину Корнилов. -- Ну ты, блин, даешь! Где же ты слово-то такое отрыл - взрослеть?

-- Ты опять! -- взревел Серегин.

-- Ай, -- отмахнулся Корнилов. -- Заткнись.

Через полчаса они уже сидели в пиццерии. Корнилов развлекал компанию анекдотами, он выучил несколько цензурных без матов на всякий случай.

-- Слушай, -- обратился к нему Александров. -- Я удивляюсь, откуда у тебя постоянно столько денег?

Корнилов пристально посмотрел на него, потом перевел взгляд на Ксению.

-- Ну, -- обратился Корнилов к ней. -- Еще?

-- Нет, -- подняв руки, сказал девушка. -- Мне, пожалуй, хватит.

-- А я себе еще закажу, официант!

Корнилов заказал еще пиццу, а так как влюбленная пара отказалась съел ее сам. Пока Сергей мучил свое блюда, Александров и Ксения пили сок и тихо общались между собой. Корнилов то и дело поглядывал на них, но голод делал свое дело, и он снова возвращался к пицце. Заказав так же джин-тоника, и ничего не почувствовав, кроме страшного "сушняка", Корнилов постановил:

-- Гарсон, водки! НА что ему ответили, что "это приличное заведение" и что "здесь водку не подают". Корнилов, по-видимому, серьезно обидевшись, потребовал жалобную книгу с серьезным намерением расправиться с несправедливостью. Официантка лет девятнадцати с большими голубыми, как небо, глазами принесла ему жалобную книгу и встала позади него. Корнилов без колебаний достал ручку из внутреннего кармана куртки, оттуда же достал очки, чем вызвал искреннее удивление Александрова, оттуда же достал маленькую расческу, причесался, положил ее обратно, одел очки, открыл книгу, пролистал и с удивлением обнаружил, что она была девственно чиста.

-- Интересно, -- сказал он. -- В заведении нет водки и в то же время жалобная книга пуста?! -- повернувшись к девушке, он добавил: -- вы так и будете стоять над душой? Вы мне мешаете фантазировать, я бы сказал, творить!

На это девушка угрюмо ответила:

-- Пиши!

Корнилов некоторое время смотрел на чистый лист, потом взмахнул ручкой и что-то быстро написал, затем передав книгу официантке. Та, взяв книгу, ушла с недовольными, но тихими возмущениями.

-- Что ты там написал? -- спросил Александров.

-- Стихи, -- невозмутимо ответил Корнилов с таким видом, как будто он каждый день пишет стихи в жалобных книгах кафе. -- Кое-что на ум пришло.

Корнилов обернулся, поймал взгляд официантки. Так пригрозила ему пальцем, но уже улыбаясь. Все втроем вышли на улицу. Корнилов расплатился за всех, взял с собой еще банку тоника, тут же ее выпив.

-- Слушай, -- обратился к нему Александров. -- Ты мне так и не ответил, откуда у тебя столько денег?

-- Ты уже надоел, -- не выдержала Ксения. -- Тебе что, завидно? Человек работает...

-- Ага, -- прервал ее Серегин. -- Песни целый день орет по деревне...

-- А ты, что, налоговая?

-- Хорошо, что не наркоконтроль, -- вздохнул Корнилов.

-- Не понял?

-- Дилер я, Серый, дилер.

-- Как это?

-- Свожу продавца с покупателем, и определенный процент от сделки мне.

Александров неприятно усмехнулся, махнул рукой.

-- Врешь ты все, дилер. И какие же ты сделки заключаешь, какой товар?

-- Всякий.

-- А именно?

-- Ну, наркотики, шмаль, тебя устраивает?

-- Кишка тонка!

-- Ну, не веришь, как хочешь. Ты у меня спросил, я ответил.

-- Ты, что - наркоман? -- испугалась Ксения.

-- Нет, наркоман и дилер - это разные вещи.

-- Неужели... Как ты мог! -- негодовал Александров. -- Ты же сын боевого офицера! Героя! Ты же сам сколько раз говорил, что не посрамишь своих предков, а тут такое...

-- Ну я же им насильно эту дрянь в глотки не засыпаю! Я ее даже в руках не держал, просто свожу покупателя с продавцом.

-- И что, так хорошо идет "бизнес", что у тебя такие суммы?

-- Ну я не только шмаль...

-- Ага, и оружием тоже? -- съязвил Александров.

-- Нет. Ну ты же не поверишь. Я статью написал три месяца назад, тогда же выслал в редакцию одного военно-исторического журнала. Ну, им видимо понравилось, и они предложили постоянное сотрудничество.

-- Что ты городишь, какая статья! Врет и не краснеет!

-- Я говорил, что ты не поймешь, но все, что было сказано выше - чистая правда. А насчет наркотиков, так мне денег не хватало на бумагу, все это надо было распечатать, а архивы, а книги, я книг только закупил на четыре тысячи! Могу вас уверить, что дилерством я уже не занимаюсь. Две недели назад была последняя сделка, а три дня назад было предложение по продаже, деньги большие, но я отказался... Ну, мне пора, за сим разрешите откланяться. Честь имею!..

Александров и Ксения узнали Корнилова с другой стороны. Это был не хам, не готовый на все авантюрист, а довольно умный, расчетливый человек, не лжец и трепло, как думал Александров. Они и подумать не могли, что можно книги потратить такую сумму, тем более они не ожидали этого от человека, для которого, как они предполагали, самым главным в жизни была пьянка.

Обычно молодежь, употребляющая наркотики и занимающаяся их реализацией, гордится этим, но для Сергея это было неприемлемо, он стеснялся говорить о своих делах, тем более о статье -- в его кругах могли неправильно его понять. Действительно, Корнилов был авантюристом, причем с большой буквы С. Он с головой окунался в новое дело, но быстро остывал если дело было пустяковое и в нем не присутствовало ни грамма опасности.

Сергей шел на остановку, нервно куря и щурясь под лучами яркого зимнего солнца. Мороз и не думал уступать место оттепели. Что было хорошо. Новый год все таки скоро. Под ногами хрустел наст снега. Настроение было все равно приподнятым. Сергей вышел на остановку и удовлетворенно улыбнулся -- автобус стоял на месте. Сергей подошел, дверь распахнулась при его приближении. Он сел в автобус и задремал, едва заплатив за проезд.

Александров шел домой. Поднялась страшная метель -- на расстоянии вытянутой руки уже ничего не было видно. Мысли роились у него в голове с огромной скоростью, как говорят в таком случае, "шел на автопилоте". Вдруг кто-то его окрикнула. Он оглянулся, осмотрелся, но никого не увидев, двинулся дальше. Он вдруг понял, то своим счастьем с Ксенией он обязан именно Сергею, ведь если бы Корнилов тогда, осенью, не ушел, вряд ли Ксению когда-либо он увидел. А познакомиться с ней у него не хватило бы смелости. У Александрова мелькнула мысль, что он специально оставил их, но быстро отбросил свое измышление.

-- Серегин! -- окликнули его второй раз. -- Сволочь херова! Я тебя долго звать буду!

"Не буду оборачиваться, -- подумал Александров. -- А то я домой сегодня не дойду, опять напоят..."

-- Стой, гад! -- окрикнули его в третий раз. -- Серый, блин, это я, Корнилов!

Александров остановился, обернулся, ничего не было видно, ни слышно. Проехала машина, и свет фар выхватил из темноты две фигуры.

-- Серый, ну ты, блин, даешь! -- орал Корнилов.

-- Ты знаешь, который час?! Что ты здесь в такое время делаешь? -- негодовал Александров.

-- Подарок тебе веду!

Они, наконец, поравнялись. Корнилов, обняв за плечи, вел девушку. У Александрова одновременно с радостью прошел какой-то холодок по спине. Корнилов стоял, обняв Ксению.

-- Вот, держи свою любимую, -- сказал, вытирая снег с лица, Корнилов.

-- Как это...

-- Ты, что не рад? -- чихнув, спросила Ксения.

-- А как же родители?

-- Родители уехали к родственникам, а я сказала, что в Новый год пойду к подружке, вот так!

-- Ну ладно, ребята, я пойду, мне еще к Воронцову зайти надо. С наступающим! -- крикнул Корнилов и побежал в обратном направлении.

Ошеломленный Александров не мог найти слов. Ксения взяла его руку в свою, и они, молча, побрели в страшную темную бурю. Серегин был на седьмом небе от счастья, когда пришел в себя. Он приглашал ее на Новый год, но она тогда отказалась, сказав, что родители не пустят, да и такие праздники надо встречать в семье. Она, действительно, собиралась к подруге, родители не планировали отъезд, но так получилось. Ксения отказалась с ними ехать и отправилась к однокласснице, но по дороге увидела Корнилова, и тот ей предложил на все наплевать и ехать к Александрову. И она поехала. Александров заметил на ней мужскую куртку:

-- Это что?

-- Ой, -- спохватилась Ксения. -- Это Сереги куртка, замерзла я сильно и он...

-- А в обнимку шли?

-- Да, ну ты и ревнивец! Это он для согреву.

-- Знаю я его, "для сугреву"! -- усмехнулся Александров.

-- Как ты можешь, а он тебя своим другом считает! Парень в такую пургу в одном свитере!

-- Ладно, извини. Пойдем, познакомлю тебя со своими родителями.

-- Как это банально, -- усмехнувшись, пошутила Ксения.

-- Что? Ага, уже нахваталась от Серого?

-- Нахваталась, нахваталась! -- дразнила его Ксения. -- Пойдем, познакомишь. Новый год, все-таки, семейный праздник!

Ксения рассказала ему как все произошло, во избежание недомолвок, и они счастливые, пропали в новогодней метели.

Было около одиннадцати часов вечера. Время, полное чудес и всевозможных фокусов Новогодней ночи. Ведь времени для загадывания Главного Желания в Новом году остается все меньше и меньше!

-- Е-мое! Что за хрень! Сволочи, понабросали хмеля! -- негодовал Корнилов, оступившись на пивной бутылке.

Погода стояла невероятно солнечная, теплая, но с севера уже наступали тучи, подул легкий прохладный ветерок. Корнилов поймал это дуновение и, прищурившись, сделал счастливую физиономию. Май в этом году был необычно "положительным", как выражался сам Корнилов. Откуда-то донеслось легкое любовная песенка. Видно, кто-то уже почувствовал приближение чего-то особенного и врубил свой "патефон" колонками на улицу, решив поделиться счастьем с остальными. Корнилов выругался на чистом русском и с испорченным вконец настроением двинулся дальше. Шел он, как всегда, не зная куда и неведомо зачем.

Внешний вид его был весьма устрашающий: кепка, сдвинутая на затылок, в тельняшке, в выцветших штанах с огромной дыркой на колене и тапочках на босу ногу, причем жующий перья чеснока, при этом горько фыркая.

-- Что я сдох! -- услышал он позади.

Обернувшись, он увидел идущего к нему Александрова.

-- Ага, я с тобой абсолютно согласен, что б ты сдох!

-- Ты, что, Серый, под поезд попал?

-- Хуже, поезд под меня! -- усмехнулся Корнилов.

-- И с каким счетом?

-- Ничья. В мою пользу. -- Александров подошел к Корнилову, и они пожали руку. -- Как жизнь, здорово!

-- Нормлаек, лучше не бывает!

Александров ездил в город к Ксении и сейчас находился в весьма приподнятом настроении. Учеба у них, теоретическая часть, закончилась, и сейчас их группу отправили на практику, на которую ни один из них за месяц ни разу не попал. Корнилов отдыхал от учебы, Александров, катаясь каждый день в город, развлекал подругу, а к Воронцову приехала Настя, о чем было немедленно доложено на всю округу Генералом. Она сдала все зачеты "автоматом" и явилась три дня назад. Белозерова не видели уже около двух недель и где он, что с ним, никто толком не знал. Сергей пытался ему звонить, но аппарат Темыча был выключен.

Серегин всю дорогу рассказывал о своих достижениях. Спортивных, учебных и любовных.

-- А как у тебя?

И Корнилов на его вопрос хвастал своими не менее важными достижениями. Вчера жонглируя ножами, случайно один воткнул себе в ногу, днем раньше на утренней пробежке за сигаретами на него напала собака. Она больше ни на кого не нападает. Сегодня утром обнаружил, что его кошка косо на него посмотрела и он ей решил объяснить "че по чем", но эта наглая тварь пустилась в бега. Так этого оставлять было нельзя, и Корнилов, пытаясь ее догнать, перемахнул через забор. Вместе с забором. В результате чего порвал штаны и спину в трех местах, но кошку поймал и предал ее суду по законам военного времени.

-- На работу тебе надо, -- выслушав его, сказал Александров. -- А то ты такими темпами скоро всю станицу разнесешь!

На работу устроить Сергей был бы и рад, но на месяц на нормальную работу никто его устраивать не хотел, а на ненормальную сам Сергей не соглашался.

-- Зачем на работу, мне ведь через месяц в армию. Да. А как Ксюха?

-- Нормально. Тебе привет передавала.

-- Длинный завтра на шашлык звал. Праздник. В честь приезда Анастасии.

-- И сколько она здесь пробудет?

-- Ну, все на две недели приехала. Вроде. А вообще она девка хорошая, добрая, хозяйственная. Сашка сколько самостоятельно живет, ни разу уборку не делал похоже. Братан говорит, второй день порядок Настя наводит.

-- А братан откуда знает?

-- Так он же возле этого балбеса живет. Сашка и тебя вместе с Ксенией звал.

-- Нет, я не могу. А ты?

-- Не знаю. Наверное, опять буду пить и писать.

Через некоторое время однокурсники простились. Александров пошел домой, а Корнилов отправился неведомо куда дальше. Он посмотрел на небо и понял, что он давно не предавал значения облакам, тучам, давно их не одушевлял. Раньше, глядя на облака, лежа на прогретой июльским солнцем земле, поросшей изумрудной травой, он видел не физико-химические процессы, происходящие в атмосфере, а плывущие по небосклону фигуры людей, животных...

-- Я сошел с ума, -- сказал сам себе Корнилов и, достав сигарету, закурил.

Он подошел к небольшой речке. Между берегами лежал старый деревянный мост. Не долго думая, Корнилов с разбега перемахнул через поручень и исчез под водой.

Белозеров отсыпался после долгой дороги. Темыч пробыл больше недели у родственников на Украине и приехал только сегодня вечером и изрядно уставший, выпив стакан чая, тут же уснул.

Через двенадцать часов Темыч открыл глаза и посмотрел на люстру. Достал телефон, позвонил Шадо и еще паре товарищей, назначив встречу на час дня, решив отметить приезд. Через некоторое время он уже шел по городской аллее.

Во всю силу цвели деревья, девушки гуляли в легких платьицах или в мини-юбках. От всего этого великолепия у Белозерова закружилась голова и, во избежание потери равновесия, он сел на скамейку, коих здесь было, как говорил Корнилов, "ого! Как у меня табуреток!".

Раздался звонок телефона из кармана Темыча. Шадо его уведомил, что приехать не сможет. Другие также в назначенное время так и не появились. Белозеров, немного еще посидев, медленно поднялся, поправил кепку.

-- Ну что ж, как-нибудь в другой раз, значит, -- сказал он сам себе.

Шатался по городу он часа два в полной растерянности от бытия. Познакомился с двумя девушками, как полагается, взял у них номера телефонов.

Темычу почему-то было невероятно тяжело на душе. Он был окончательно разбит вдребезги собственной жизнью и некоей бесповоротностью событий, происходящих вокруг него. Он чувствовал отрешенность от этого мира, а скорее чувствовал себя бесплотным существом, волочащим бремя жизни на своих плечах в виде неподъемных целей, к которым он прикован навечно и осужден нести их до своего логического и физического заключения.

С этими гнетущими мыслями он брел по аллее и вскоре вышел к большой арке фонтана. Это было довольно высокое сооружение в виде герба города, чуть наклоненная греческая амфора невероятных размеров извергала из своих недр тоненькую струйку воды, которая, стекая к основанию оного сооружения, разбивалась на молекулы о постамент амфоры, который был выполнен в виде груды довольно большого размера камней. Все это внешнее великолепие обрамляла арка, на которой слева была прикреплена красноречивая угрожающая надпись:

"ВОДУ НЕ ПИТЬ! ЯДОХИМИКАТЫ!"

Но в великий праздник ВДВ эта суровая надпись нисколько не смущала разгоряченных от палящего августовского солнца и от выпитого в огромных количествах спиртного десантников, которые браво взмывали на верх арки, употребляя неприглядные "ядохимикаты" в огромных количествах. Некоторые молодцы, даже пытались засунуть голову в амфору, по всей видимости, чтобы больше досталось. Тут, как всегда, прибегала милиция в виде двух патрульных, которых тут же избивали под радостное гигиканье дембелей всех поколений. Потом приезжало целое подразделение и любителей "ядохимикатов из амфоры" ждал увлекательный круиз по волнам уголовного кодекса в виде КПЗ. Но бравых десантников это не смущало, и если ППС с ними не справлялись, приезжал горячо любимый дембелями (можно было показать свой профессионализм) ОМОН.

Итак, Темыч уткнулся в "ядовитый" фонтан. Он осмотрелся и остановил свой взгляд на привлекательной девушке, которая двигалась... нет, она плыла по жгучему майскому мареву в направлении санатория, за которой еле поспевал Воронцов, как-то растерянно озираясь.

Надо отметить, что май в этом году был необычайно жарким и, как говорил Темыч в таких случаях, "глобальное потепление!". Так он сказал и в этот раз, опустив руку под прохладную струю "ядохимикатов" и сей прохладой обтер лицо на секунду представив, как он будет страшно мучиться от полученных увечий после этого опрометчивого поступка, обожженный химикатами.

Но тут же брезгливо обтер другой рукой, вспомнив, как Корнилов, долго чихая и сморкаясь, умывался. Темыч еще раз осмотрелся, но, ни девушки, ни Воронцова не было видно.

-- Показалось, -- сказал он сам себе и пошел дальше.

-- Насть, ты можешь чуть помедленнее? -- взывал к совести своей подруги Сашка. -- Ну сколько можно!

Он ковылял еле переводя дыхание, пытаясь догнать Настю. Сашка прихрамывал на левую ногу и растерянно сверкал фингалом во все стороны света. Сии боевые ранения у него появились в результате стычки с Корниловым. Корнилов же отделался легким испугом и ушибом уха. Все произошло мгновенно, конечно же, из-за денег. Двое товарищей, отдыхавших в тот "роковой" вечер вместе с Сергеем и Сашкой в вечерней прохладе, дававшей приятное ощущение отдыха от раскаленного до катастрофы за день воздуха, решили отправиться в магазин. Воронцов дал им купюру, сказав, что это червонец, было темно, и они отправились далее по назначению, а Сашка гордый и веселый стал рассказывать, что это он им дал сотню, а они не знаю и, что "Вот будет прикол!". Не понятно, в чем заключался "прикол", но пацаны явились из магазина, отдали ему пачку сухариков и две жвачки - типа, сдача с десяти рублей. В этот гнетущий момент надо было видеть Воронцова. Он метался по всей остановке и за ее пределами в поисках истины и справедливости, доказывая, что он отдавал сто, а ему принесли десять рублей. Те же двое трясли головами, мол, это не так, ты все врешь. Хохочущий Корнилов вывел вконец убитого горем Воронцова из себя и получил тяжелый удар по уху. Корнилов, недолго думая, вскочил и ударил его в грудь и в лицо. После Сергей потащил Сашку в магазин и там выяснилось, что, действительно, двое их товарищей расплачивались сотней. Вероятно, они надеялись провести Сашку, думая, что он чрезмерно пьян и все такое... Воронцов отвел обоих за остановку (на остановке кроме их четверых было еще трое) и там, поговорив, все выяснилось. Но разгоряченный всем происходящим и пивом Корнилов не потерпел его неблагородства и со всего маху ударил в ухо зачинщику сего заговора. Вскоре все утряслось и все счастливые, допив пиво, отправились по домам.

-- Отстань от меня! -- крикнула ему Настя и прибавила шагу.

Воронцов плюнул и зашагал, то есть заковылял в другом направлении.

Корнилов прислонился спиной к старой липе, облегченно вздохнул в тени дерева и поднес к губам пол-литровый пластиковый стакан кваса. Квас был невозможно холодным и до тошноты сладким, но делать было нечего -- купленное он никогда не выкидывал. Было около трех часов и спешить некуда, поэтому можно было позволить себе расслабиться в тени старой липы, помнящей, наверное, еще самое основание города. Корнилов допив квас громко икнул и изрыгнул из себя утробный звук удовольствия. Только всю эйфорию портили страшно нывшие зубы после залпом употребленной холодной жидкости.

-- Непременно в санаторно-курортную, -- решил Корнилов сам для себя и направился к санаторно-курортной зоне.

Корнилов ехал в маршрутке уже около десяти минут. Еще чувствовался неприятный привкус кваса. Сергей почувствовал невероятное одиночество и тоску. Эти ощущения всегда были его спутниками возвращения домой. Всегда. Отчего и почему, он не знал, наверное. Как он сам объяснял: "Переходный возраст творит с людьми страшные вещи. Вот и со мной сотворил, вот".

Маршрутка остановилась возле небольшого магазина. Он посмотрел через дорогу и его, как будто ударило током. Вскочил с места, вылетел из закрывающейся двери маршрутки. Солнце затянуло тучами, подул легкий ветерок. Почувствовалось долгожданная прохлада, которую за этот месяц можно было лицезреть минут пять, да и то две недели назад. Причиной его волнения стала стоявшая на другой стороне улицы Виктория. История продолжалась секунд пять. Потом он пришел в себя и перешел дорогу.

-- Привет, -- сказал он.

-- Привет, -- ответила ему она.

Сергей сел недалеко от нее и уставился на дорожный знак. Он решил ехать домой и ждал, как и она, своего транспорта. Через некоторое время он закурил. Потом встал и почему-то куда-то пошел, вскоре вернулся и опять присел. Только уже дальше.

До своей остановки было еще четверти часа. Людей в маршрутке осталось четверо. И водитель, а как же без него! Корнилов отчего-то подумал, что она, наверное, смотрит на него. Он повернул к ней голову. Она сидела в самом конце салона и смотрела на него, но когда их глаза встретились, она, по законам жанра, быстро отвела взгляд к окну. Корнилова больно укололо, и по животу пробежали мурашки. Сергей решил больше не смотреть на нее, чтобы не рисковать своими нервами. Зазвонил телефон.

-- Да...нет, Темыч. В субботу?.. Нет... денег нет... да... совсем нет. Давай, не болей. Честь имею!

Он первый вышел на улицу и стоял, ожидая ее. Вика вышла последней, прошла мимо него и тихо направилась дальше. Она болела. Болела тяжело. Еще со школы. Он не мог передать своего состояния, когда видел ее, ехал с ней. Он никогда не садился с ней рядом, никогда. Как ни странно, но говорил он с ней только один раз. Тогда, осенью, а зимнюю встречу "в третьем часу ночи" он вспоминал, как пьяный бред, в сущности, так оно и было. Корнилов брел изнуренный, обиженный и злой, "как сто собак". Но вдруг его настроение переменилось, на лице появилась улыбка, смертная бледность сошла.

-- Сережа! Привет! -- прокричала Ксения.

-- Здрасьте, -- поравнявшись с ними, сказал Сергей, пожал руку Серегину и потискал маленькую ручку Ксении.

-- А ты откуда? -- осведомился Александров.

-- Из города, ага. А вы?

-- В город, ага! -- весело заявила Ксения в тон Корнилову.

Корнилов поражался ее жизнерадостности, и поэтому решил идти домой.

-- Ну, я пошел! Счастливо!

Корнилов зашел в дом, снял кроссовки, достал с книжной полки собрание сочинений Булгакова, включил музыку на всю громкость и, завалившись на диван, открыл книгу и принялся читать. Но тут же закрыл том, отложил его и закрыл глаза.

-- Ты на курсах был? -- спросила, входя, мать.

-- Да, -- ответил, не открывая глаз, Сергей. -- Был.

-- Ты дипломную собираешься делать?

-- Нет.

-- Сегодня встретила мать Сереги, говорит, что он уже почти сделал.

-- Мозги он делает, а не дипломку! Он еще и материал-то не брал, у него сейчас совсем другие заботы. Я бы даже сказал, "Заботы другого рода, лирического рода", вот. "Проснусь ли я в июле я, И сразу вспомню Юлию!"

-- Ты доспишься, что, действительно, проснешься в июле, без диплома и пойдешь служить в стройбат!

-- Кому-то надо и в стройбате служить, -- невозмутимо ответил Сергей.

Сергей повернулся на правый бок и почувствовал сладостную истому наступающего сна.

Алина сидела в кресле, листая фотоальбом, в эту минуту раздался звонок в дверь.

-- Кать, посмотри, кто там, -- крикнула она сестре.

-- Сама посмотришь, не надорвешься! -- раздалось в ответ из кухни.

-- Что за несносная девчонка! -- Алина медленно встала из кресла, отложила фотоальбом и прошла в переднюю, открыла дверь. На пороге стоял ее друг. Или парень. Или вообще, неизвестно кто!

-- Привет, Андрюша!

-- Привет, Лин! Как дела, моя хорошая?

-- Дела у прокурора, ненаглядный ты наш! -- раздалось из кухни.

-- Здравствуй, Катя!

-- Не "Катя", а Екатерина Сергеевна! -- выходя из кухни, огрызнулась девушка лет пятнадцати, вытирая здоровенный тесак полотенцем.

Сестра сделала угрожающую мину, но та, щелкнув зубами в ее сторону, отправилась обратно на кухню, положила тесак и полотенце по местам и прошла в свою комнату. Алина провела Андрея в зал и опять села в кресло. Андрей был уже третьим после того пресловутого Кирилла. Родители были чрезвычайно этим недовольны, а Катерина говорила просто:

-- Вертихвостка ты, Линочка, вот! -- всегда заканчивая фразу, победоносно взметала указательный палец вверх.

В поведении младшей сестры раздражало Алину все: выражение, жесты, эта невероятная злоба на мир -- все это напоминало ей Корнилова. Она понимала, что сестра к нему неравнодушна, но почему? Чем он ее так поразил? Алине он был противен до мозга костей, его вычурность в поведении, его чрезмерная развязность в общении, его внешний вид. Также вела себя сейчас ее сестра. Раньше более-менее спокойная, она после встречи с ним стала настоящим монстром. Алина догадывалась, что их встреча не была единственной, и это сильно повлияло на мировоззрение Катерины и ее поведение. C родителями она общалась спокойно, как и раньше, но Алину она ненавидела всем сердцем, ее кавалеров презирала и повсеместно пыталась их уколоть, унизить, затоптать в грязь. Катерина начала слушать тяжелую музыку, от которой гремела вся посуда в квартире, и люстра норовила сорваться вниз.

Катю пытались осадить соседи, но она накричала на них последними словами, а по ночам Алина нередко слышала тихий плач из комнаты сестры. Она стала ненавидеть Корнилова еще больше, считая, что он отнял у нее сестру. Но через два месяца все более или менее улеглось, сестра все равно нападала на ее "друзей", но все постепенно приходило в свое русло. Катя больше не плакала по ночам, не скандалила с соседями и, по мере возможности, с Алиной...

На улице стояла прекрасная погода: цвели сады и Алина выходила замуж. Отец, как и все отцы в этом случае, был против, но вскоре сдался и благословил дочь. Выходила она за некоего Диму, который был на пять лет ее старше, был достаточно обеспечен, его папа был бизнесменом, разъезжал на новенькой "Тойоте" и отличался завидным красноречием. Итак, был хорошая погода, увели сады, Алина вышла на улицу. Двое проходивших мимо парней разом подмигнули ей, а она с величайшей гордостью показала им кольцо на руке, а они ей в ответ средний палец. Алина недовольно фыркнула. Позади ее послышалось громкое троекратное чихание.

- Во, блин! Заррраза!

Молодой человек в белом костюме шел, захлебываясь чиханием и минералкой. "Не может быть!" - подумала она, - Ну и город!" Молодой человек громко икнул.

-- Извините, -- сказал, проходя мимо нее, Корнилов.

Потом, допивая минералку, чихнул с такой силой, что эта благословенная жидкость вырвалась наружу через нос.

-- Ого! Так и утонуть можно! Извините, -- извинился он еще раз и зашагал дальше.

"Он даже не узнал?!" -- негодовала в душе Алина.

Сергей пошел дальше, а она осталась стоять на том же месте, как вкопанная. Он ее узнал, но не подал вида; он был страшно злопамятен и сейчас, когда они столкнулись "лоб в лоб", он практически полностью игнорировал ее с целью оскорбить. И, надо отметить, что у него это получилось. Она оскорбилась до невозможности. Нервно дергая сумочку, Алина отправилась по своим делам.

Ксения. Что можно сказать о ней? Она долго ждала Александрова. И дождалась. Почему она хранила фотографию в рамке на своей книжной полке, на которой, в принципе, были изображены незнакомые люди, а событие кануло в Лету. Вместе они собирались раза три-четыре. Память о встрече, об "обретении"? Может быть. Она давно уже не плакала.

-- А мы поженимся? -- спросила она.

-- Да. Обязательно поженимся.

Они мечтали, как когда-нибудь уедут и будут жить долго и счастливо. Они мечтали, как через много лет вернутся домой, увидят всех своих друзей, их подросших детей, страшно похожих на родителей в молодости. Ксения громко смеялась, представляя Алину в очках на цепочке, жалующуюся на "проклятый радикулит" и несносных внуков, говоря о распущенности современной молодежи.

Они смеялись вместе, потом замолкали, каждый прислушиваясь к своим мыслям и купаясь с головой в счастье. Ну, ни что не вечно под луной, и они были вынуждены каждый раз расставаться.

-- Я, наверное, пойду, -- в который раз говорил он ей. -- Надо в училище заехать.

-- А Сережа?

-- С ним, с ним. Сейчас ему позвоню только. Он уже должен быть в городе.

Александров набрал номер.

-- Серый, здорово!.. А кто это?.. Я?.. Нет... не родственник, а что с ним?.. Как?!.. А где?.. Его мать знает?.. Еду...

Серегин дрожащей рукой убрал телефон в карман.

-- Что-то случилось?

-- Да. Сергея... он в больнице. В хирургии.

-- Я с тобой, -- тоном не принимающим отказа сказала Ксения.

Через полчаса они уже были больнице. В кресле сидела мать Корнилова.

-- Здравствуйте.

Мать подняла на них заплаканные глаза.

-- А... это ты, Сережа, здравствуй.

-- Что с ним?

-- Ножом его... в спину... -- дальше мать не смогла ничего сказать.

Некоторое время спустя вышел хирург и, посмотрев на сидящих, спросил

-- Родственники?

Мать Сергея подошла к нему с абсолютно спокойным выражением лица. Хирург говорил с ней минут десять.

-- Что с ним? -- спросила Ксения.

-- Жизненно важные органы не задеты, -- ответила ей мать и пошла по коридору в направлении выхода.

-- С ней надо поговорить, -- рванулась Ксения.

-- Нет, -- остановил ее Серегин. -- Не надо.

Прошла неделя, может чуть больше. Александров, Ксения, Воронцов, Темыч, Берег, Шадо и Славик собрались вместе к Корнилову в больницу. В больнице им выдали белые халаты, причем Темыч, долго ругался по поводу пятна на своем "прикиде", но после того, как Серега показал ему почти такое же, успокоился. Палату нашли быстро. Изнутри доносились звуки музыки, глухие удары и пение. Войдя в палату, компания ошарашено замерла...

Посреди палаты плясал старичок лет восьмидесяти, четверо других хлопали в ладоши в такт ему, а напротив него на койке сидел Корнилов, горланя песню на немецком языке и аккомпанируя себе на гитаре. Вакханалия продолжалась довольно долго. Все это действо прервала медсестра.

-- Федор Михайлович! -- обратилась она к старичку. -- Вы опять?

-- Анечка, милая, если бы Вы знали...

-- Не хочу ничего знать! У Вас процедуры десять минут, как идут! Мигом в сто пятнадцатый кабинет!

-- Есть! -- вытянулся по стойке "смирно" старичок и, протиснувшись между ребятами, скрылся за дверью.

-- О! -- протянул Корнилов, увидев своих. -- Ребята!

Ксения его буквально окружила, расспрашивая о здоровье и всем прочем, конечно и про то, что здесь только что творилось.

-- А-а-а-а, это Михалыч. Ему бы полтинник скинуть годков, он бы вам брейк выдал за милую душу! Задорный дед!

-- Вот, мы тебе тут принесли... -- начала было Ксения.

-- Ага, -- прервал ее Корнилов. -- А я думал, вы в зоопарк после идете.

-- Почему?

-- Слоника кормить, куда я, по-вашему, это все дену?

-- Сожрешь, -- откликнулся Темыч. -- Ты нынче болеешь, тебе поправляться надо, вот и будешь витаминами питаться.

-- Мне кажется, что после этого изобилия я здесь еще задержусь. С желудком.

-- А где ты гитару взял? -- спросил Александров.

-- У Юрца, -- указал Корнилов в сторону лежащего на койке лицом в подушку парня.

Юрец лениво поднял приветственно правую руку.

-- Здрасьте, -- ответила ему Ксения.

Открылась дверь палаты, вошел довольный Михалыч.

-- Ну, Серега, -- обратился он к Корнилову, -- штукатурить будем!

-- Че?

-- Палата под нами...

-- Ну?

-- "Баранки гну!", штукатурка там осыпалась.

Корнилов расхохотался, отложил гитару в сторону.

-- Ладно, давайте, что вы там принесли.

Снова вошла медсестра, на сей раз скомандовала обед.

-- ну что, "музыканты", кушать идем?

Все положительно закивали.

-- А к Вам, Юра, посетительница.

Юрец лениво повернулся к ней с вопрошающим взглядом. В палату вошла девушка лет семнадцати-восемнадцати.

-- Ника! -- воскликнул Юрец.

Девушка быстро подошла к нему, села на край кровати. Они обнялись, поцеловались.

-- Ну, как ты? -- спросила она.

-- Как видишь, хреново, -- ответил он. -- а как мать, отец? Как их здоровье?

-- Почему ты не в госпитале? -- пропустила вопрос мимо ушей Ника. -- Я тебя обыскалась. Мы уже не знали, что и думать... -- у девушки появились слезы на ее прекрасном лице. -- Татьяна тоже хотела приехать..

-- А что ж не приехала? -- усмехнулся он. -- Ну, ладно тебе.. не плачь. Все же нормально... Сегодня вечером придет машина. На госпиталь повезут. Я не знаю, что у них там случилось, почему меня сюда заперли...

-- Это не слыхано, чтобы офицера в районную больницу!

-- Да ладно тебе, -- усмехнулся Юрец.

Ребята вопрошающе посмотрели на Корнилова. В ответ он им указал на гитару, где красовалась фигурная выгравированная надпись: "Любимому брату от Ники на долгую память в день окончания военного училища".

Что там, действительно случилось, никто не знал. Почему его не отправили сразу в госпиталь тоже для всех осталось тайной, покрытой мраком халатности... В госпиталь он так и не попал. Умер он ночью, не приходя в сознание, уже в скорой помощи, которая везла его в центральный краевой госпиталь. Соседи его по палате узнали от заплаканной медсестры на следующий день. Юрий Косарев, лейтенант ВДВ, два раза был в Чечне, через три месяца после командировки на учениях солдат обронил гранату. Косареву восемь часов делали операцию. Но все бывает в этой жизни. Корнилов, молча, сидел, смотря на гитару. Потом смахнул слезу и вышел вон. Он шел по коридору больницы с матерью. В одной руке он держал спортивную куртку, в другой гитару, когда вдруг заметил Нику. Она стояла возле регистратуры, что-то заполняя.

-- Мам, ты иди, а я через пять минут догоню.

-- Давай, -- ответила его мать и пошла по направлению к выходу.

-- Вероника! -- окликнул девушку Сергей.

Она не обернулась. Сергей подошел к ней, чуть коснулся ее плеча. Девушка вздрогнула, обернулась.

-- Извините? -- еле слышно проговорила она.

-- Вас Вероникой зовут?

-- Да. Я Вас знаю?

-- Я лежал в одной палате... короче, вот, -- Сергей протянул ей гитару.

Глаза Ники вдруг наполнились слезами. Корнилов, бросив сумку, быстро подал ей платок. Она убрала слезы, пристально посмотрела на него.

-- Он был хорошим человеком.... Я Вас понимаю...

-- Нет, -- оборвала его она. --не понимаешь. И, дай Бог, чтобы не понял.

У нее на глазах снова выступили слезы.

-- Возможно, -- у него к горлу подступил ком. Сергей почти не мог говорить, он понимал ее, как никто другой. -- эта гитара...

-- Забери ее себе.

-- Не понял?

-- А что тут непонятного? Возьми ее себе. Она в надежных руках, правда?

-- Да.

Выпускной. Что это такое и с чем его едят в простых русских ПТУ, попытаемся разобраться. В первую очередь -- это пьянка; во вторую -- пьянка и, наконец, в третью -- радость и пьянка. Так случилось и в этот раз. Вы можете подумать: "ну хоть среди пьянок затерялась радость по поводу выхода во взрослую жизнь", и Вы будете совершенно... не правы. Потому что "радость" эта лишь по поводу предстоящей пьянки и не более того.

-- Гребанный дворец молодежи...

-- Корнилов! -- окрикнула его мастер. -- Ты чего ругаешься?!

-- Так, как же не ругаться, Екатерина Тимофеевна! Все ноги сволочи поотдавили!

Дом культуры и досуга молодежи со странным названием "Перекресток" был заполнен до отказа. Сидячие места были все заняты и многие теснились у стен. На сцену вызывались по очереди группы "дембелей" для вручения дипломов. После каждого выхода пели мастера, учителя, вызывались с пожеланиями родители, даже небольшой спектакль сыграли... не, это скорее была сценка. Принимали в ней непосредственное участие учительница литературы и русского языка Наталья Владимировна и дочь завуча.

Наталья Владимировна играла капризную принцессу, у которой постоянно падала корона. Корнилова это настолько достало, что он сначала решил бежать, плюс к тому, что над ним поселился телеоператор со своей камерой, лампочка которой светила ему прямо в глаз. Бежать некуда, это факт. Поэтому он наорал сначала на оператора, потом на "принцессу":

-- да выкинь ты эту корону, дура!

Дочка завуча играла профессора.

Потом пела Тимофеевна, пела навзрыд. Три года это, наверное, немного, но за это время люди сближаются до невероятности. И вот, мастера плакали, провожая, отпуская своих "орлов" и белых "лебедушек", как выразилась одна из мастеров. Ведь здесь учились еще и девушки. Наконец на сцену вызвали нефтяников тридцать второй группы. В этой группе было четыре красных диплома, больше, чем в других. Красные получили Александров, Кураев, Мерцалов и Филипос. Александров получил также ленту "Лучший по профессии". Дипломы нефтяникам вручал начальник НГДП - 1.

Корнилов стоял на сцене среди остальных однокашников. Называют фамилию... нет... не моя... вот... опять не оно... ВОТ!!! Корнилов вышел из толпы, ничего не соображая... Пожал руку начальнику НГДП... Тот протянул ему синий диплом, а внутри красная корочка допуска... И вот уже на улице, Корнилов, наконец, понял, что ВСЕ! Все кончилось...

-- Ну что, в пивную? -- суетился Волк.

-- Можно и в пивную, почему бы и нет, -- стопорился Неверенко.

-- А поехали на гору! -- предложил кто-то.

-- Точно! Мужики, поехали! -- разорался Корнилов. -- Это ж, блин, е-мое! А где Александров?

-- А черт его знает, -- подходя сказал Темыч. -- В последний раз я его видел у дверей "Перекрестка".

-- А Воронцов?

-- Там же.

-- Пацаны, подождите меня, Я за Саней и Серегой! -- крикнул, уходя, Корнилов.

--Мы, если что, в пивной будем, -- прокричал ему в след Волк.

Возле "Перекрестка" суетилось огромное скопление народа.

-- Серы-ы-ы-ый!

-- Оу! Шо стряслось? -- выскочил из толпы Серегин.

-- пошли или поехали на гору!

-- Ну... не знаю....

-- Началось! Ты, блин, нытик! Сань, поехали с нами!

-- Я не могу! -- отозвался Воронцов. -- Мне домой надо.

-- Славик?

-- Не знаю. Тоже домой.

-- Ну вы и гады! -- беззлобно огрызнулся Корнилов.

-- Сергей, -- окрикнула Корнилова мать. -- Ты сейчас куда?

-- На Гору, наверное, -- пожал плечами Корнилов. -- А ты домой?

-- Да, только ты долго не задерживайся. Сегодня еще гостей встречать..

-- Хорошо. В два часа буду дома, -- сказал Сергей и снова влился в толпу довольных жизнью выпускников.

Через некоторое время он уже ехал вместе с Волком, Мерцаловым, Белозеровым и Неверенко. Все вокруг казалось необычайным. В глазах как будто плыл хмельной туман. Люди вокруг были настолько приветливы, что Корнилову на мгновение показалось, что сегодня тридцать первое декабря. Девушка улыбнулась в ответ на его улыбку и застенчиво опустила взгляд.

-- Вот и все, - сказал Корнилов.

Они стояли уже возле санаторно-курортной зоны, возле огромного санатория "Предгорье Кавказа". Корнилов взял бутылку пива, дернул за кольцо. Раздался дикий хлопок. Пробка отлетела метра на три в высоту и грохнулась на крышу магазина.

-- Тоже мне, шампанское, -- выругался он в ответ фонтанирующему пеной пиву.

Из-за угла появились Кураев и Стас Савельев. Должны были подойти еще четверо, но Корнилов, Белозеров, Неверенко, Кураев и Савельев решили никого не ждать и идти прямо на гору.

-- Догонят, если захотят, -- резюмировал Корнилов.

По пути фотографировались, а чуть захмелев, начали брататься и вспоминать прошедшие год, иногда с грустью, но чаще хохотали. В какой-то момент Корнилов резко остановился и громко закричал:

-- Пацаны, смотрите, свадьба!

Навстречу им шла свадебная процессия, в которой они заметили еще одного своего однокурсника с повязкой "СВИДЕТЕЛЬ" - Саню Шопена. Поздравляя друг друга, они обменялись рукопожатиями.

-- Саня, не может быть, чтобы тебя! И захомутали! -- смеялся Стас.

Наконец, подошли к Иверской часовне.

-- Темыч, сфоткай меня на ее фоне, -- попросил Корнилов.

-- Без базара, -- доставая фотоаппарат, ответил Темыч

-- Артем...

-- Подожди, братана фоткаю!

Поднялись они безо всяких помех. На той самой беседке сидела группа девушек. "Дембеля" решили им не мешать и поднялись на вторую беседку. Там уже шла пирушка по высшему классу. Гуляла группа официантов и официанток. Пацаны сели на скамейку чуть пониже беседки.

-- О, как! -- чрезвычайно удивился Корнилов.

По дорожке поднимались, таща здоровенные пакеты с выпивкой и всяческой снедью Мерцалов, Волк, Рохин и Александров.

-- Серегин, ты же домой собирался! -- закричал Корнилов.

-- Вот, как видишь...

-- Ну, дайте мне посидеть с "красным дипломом"! -- суетился захмелевший Корнилов.

Вскоре все уже были на беседке. Выпивали, закусывали целыми упаковками, повсеместно фотографировались.

-- Темыч, сфоткай с Коляном! И с дипломами давай! -- обратился Корнилов к Невернко.

-- Давай!

Потом фотографировались с пьяным "в умат" Волком и Мерцаловым.

-- Дайте, я сфоткаюсь с "Красным дипломом"! -- кричал Корнилов, фотографируясь с Александровым.

-- Темыч, -- спустя какое-то время ошалело сказал Корнилов. -- А с тобой-то мы и не фоткались!

Потом Корнилов, уже изрядно выпив, забрал фотоаппарат у Темыча и начал фотографировать весь происходящий здесь разгул. А разгул по своим масштабам был ужасен...

-- Оставь чуть-чуть кадров, -- попросил его Темыч. -- меня с Викой сфоткаешь.

-- А она здесь?

-- Да. Позвонила только что, она за первой беседкой.

-- Я с тобой.

Вика - это новая подруга Белозерова. Корнилов всегда недоумевал, что девушки находят в этом "фраере". После Кристины он встречался с девятью (!) девушками. Вот теперь это невинное дитя попала в его сети. Корнилов фотографировал их по всем законам жанра. Потом вернулся назад. По пути заметив, что на первой беседке остались две девушки. Он сфотографировал гору за рекой, затем быстро развернувшись, быстро нажал кнопку затвора объектива, запечатлев прекрасных незнакомок и их ослепительные улыбки.

Потом было много чего... Попытка познакомиться с теми девушками и опоздание Корнилова и Стаса - девушек уже не было. Долгий путь домой, растянувшийся на четыре часа с небольшим. Шатание по городу, постоянные встречи с такими же шатающимися однокурсниками. И, наконец, они дома. Вдыхают полной грудью свежий прохладный воздух.

-- Слушай, Серый, а ты так и не рассказал, как... ну.... -- замялся Александров.

-- Как на нож нарвался? -- помог ему Корнилов.

-- Н-ну, да.

-- Легко, -- сказал, закуривая Корнилов. -- Шел я как-то на развилку, по городу, а уже вечерело. Слышу, за новостройками... ну, знаешь, их еще не достроили... Ну так вот, иду я, значит, иду и слышу сдавленный плач, короче суета какая-то творится. Ну, я туда. Смотрю, пятеро "шкафов" поймали девчонку. У меня на глазах одни у нее вырвал сумку... А остальные ее окружили, улюлюкают, ну видно, что уже "бухие"... Ага, значит, другой ей так ловко руки завернул. Я, значит, смотрю, лежит доска небольшая. Вот я ее хватаю... А дальше... вроде, одного в голову, второму в челюсть. Девчонка вроде сразу же и убежала. Дальше ничего не помню. Помню только сирену, лица в колпаках надо мной и все. Мне позже врачи сказали, что мимо патруль проезжал, и девчонка та их остановила и направила по нужному, как говорится, адресу. Вот так вот.

Александров неуверенно покачал головой:

-- Да ладно?

-- Да. Вот так и было, -- ответил, закуривая, Корнилов. -- Девчонку эту я больше не видел. Хоть бы в больницу зашла...

-- Ну, ты молодец! Я бы...

-- Тоже ты бы так и поступил, я уверен в этом. Знаешь, я когда эту картину увидел, у меня как будто затмение наступило...

-- А вечером опять бухло рекою

Течет по глоткам ПТУ.

"Скажи, братан, что еще для счастья?"

"Скажу, девчоночку мою!" -- орал Корнилов песню собственного сочинения под гитару. Темыч в это время копался в дисках, Кураев пытался подпевать Корнилову, поминутно хохоча. Они собрались дома у Корнилова. Вскоре подошли два брата Сергея.

-- Ооо! Пати только начинается!

-- А Александров где? -- спросил младший.

-- С Ксенией шляется, -- ответил Корнилов. -- Должен подойти.

-- Серега, -- возмутился младший брат. -- Шляются пьяные матросы по кабакам и борделям! А с девушкой гуляют!

-- Умный слишком вырос, -- пробормотал Корнилов, ставя гитару.

Но Александров так и не подошел. Вскоре по дому разносился страшный хохот полнейшей истерики. Вспоминали двадцать третье февраля, а точнее "выходку" Белозерова.

-- А "Глобальное потепление" помнишь?

Белозеров все отрицал.

-- А как по снегу круги нарезал, поминутно ныряя в сугробы? -- не унимался младший брат Корнилова.

-- Да чего вы выдумываете? -- негодовал, опустив глаза, Темыч.

-- Было, было! -- орал Корнилов. -- А как я тебя, сволочь эдакую, тащил с дискотеки, а потом на остановке пилюлей вломил, чтоб ты протрезвел?

Вскоре все четверо, младший ушел домой, пошли в бар. Бар был весьма небольшим, но довольно уютным и в некотором смысле даже милым. Его стенки были окрашены в розовый цвет. По дороге встретили Александрова. Заказали пива, на закуску сухарей и чипсов. Корнилов при виде последних громко икнул:

-- Сколько их можно жрать? Целый день на них сижу.

В выданную официанткой тару высыпали ненавистные в этот момент Корниловым чипсы и рыбу. Корнилов взял у Александрова пачку семечек и высыпал ее туда же. Александров, увидев это, молча высыпал в тару еще и пачку арахиса.

-- Вот, блин и салатик!

Темыч вытянулся, глаза загорелись. Как-то нехорошо улыбнулся.

-- Что это с ним? -- спросил Александров у Белозерова.

-- Твою мать! -- заорал Корнилов, отплевываясь. -- хотел гребаной картошки с рыбкой разом, а получилось и с семечкой нечищеной! Гадство!

-- Запей, -- посоветовал Кураев.

-- Основной инстинкт, Серега, -- ответил Корнилов Александрову, запив "салатик" пивом.

Недолго думая, Корнилов положил голову на стол. Взгляд его был направлен в другую залу, где отдыхала компания, как это сейчас принято говорить, девушек "за двадцать". Темыч смотрел туда же.

-- Пойти познакомиться, что ли? -- пробормотал Темыч.

-- Иди, -- безразлично ответил Корнилов.

-- Я думаю...

-- У нас Серегин думает, а тебе не положено! Пойди, пригласи потанцевать, чего это они скучают в тройном одиночестве?!

Но Темыч с ними так и не познакомился, и пацаны, залив стол пивом и загрузив его до отказа бытовым мусором, отправились дальше. Дальше был клуб. В клубе уже не так дико, как раньше орала музыка. Корнилов витал в хмельном тумане и, по всей видимости, не он один. Вовнутрь они так и не пошли. На улице Корнилов заметил Пинаеву и Евгеньева. Изобрел грозную отрешенную физиономию, поздоровался с окружающими. Сел на скамейку.

-- Шо будемо мутить? -- спросил Сергей. -- А где, кстати, Ксюша.. на... шина... Где? Оны был здесь? А чего ее не было в этом... как его... ВО! В "Перекрестке"? Ксения, Серег, Ксюшина!

-- Ты долго будешь выпендриваться? -- спросил его Александров.

-- Нет, -- растерянно ответил Корнилов, -- Я просто никак не могу вспомнить, кто она такая? А, кстати, кто она такая?

-- Серый, -- принялся объяснять ему Темыч. -- Это девушка Серого.

-- А Серый - это я?

-- Н-ну, да, ты. Но она не твоя девушка.

-- Это как?

-- Легко. Ты думаешь, ты один Серый?

-- Нет, -- возмутился Корнилов. -- Нас уже сто миллионов! Присоединяйтесь! Плюс есть еще белые, черные, и все мы братья! Во как! Да ладно, вам! Я же прикалываюсь! Ну, что серые рыцари величественного ПТУ, постреляем!

Петарда невероятных размеров взмыла ввысь и бухнула. Глухо. Сноп зеленых искр заставил завизжать массу девушек. Корнилов незаметно таскал петарду весь вечер с собой.

События разворачивались невероятно быстро. Евгеньев проводил Пинаеву домой, а теперь вспоминал вместе с Корниловым любимое ПТУ, где прошли лучшие годы многих и многих студентов.

-- А ты помнишь, Серега, нашего "обежерика"? как его там?

-- Анатолич, -- подсказал Корнилов. -- он уже два года назад ушел в военкомат, а сейчас вообще на пенсию ушел.

-- Да-а-а... -- протянул Евгеньев. -- Вот это был препод! Приколист, еще поискать таких надо! А вообще, "бурса" - это как армия. Надо выживать. Вот, Серый, как в армии?

-- Не знаю. Я там не служил.

-- Да я тоже. Но ведь так получается, -- Евгеньев глубоко затянулся. -- Ничего, вот Серега расскажет. Отслужит, сравнит и расскажет.

-- Обязательно, -- пробормотал Корнилов.

Сергею вдруг стало невыносимо тоскливо. Три года, друзья, а после того, как год назад в летнем трудовом лагере на яблоках, проверили друг друга в боях с местными, стали как братья. Вся эта суета, все, что было, так сказать "сердцу мило" теперь в прошлом. Что делать завтра? Похмеляться. А послезавтра? Даже мудрый Александров не знал, что же будет дальше. Мы были студентами, и сейчас за это пили. А что будет завтра, послезавтра, через месяц или год - это все на в ту ночь не волновало.

Ксения шла в легком белом платьице по еще спящему городу. На улице стояла прекрасная погода. Первый день июля ласкал ее мягким шелковым ветерком, чуть подхватывая ее светлые локоны. Она шла навстречу к нему. Александров должен был приехать на первом транспорте. И он приехал. А теперь стоял в условленном месте.

-- Как дела?

-- Нормально, а у тебя?

-- Замечательно, все прекрасно.

-- Ты великолепна... Я тебя люблю... до невыносимого люблю, -- он крепко прижал ее к себе.

-- И я тебя люблю, -- прошептала она.

Солнце понемногу двигалось, постепенно поднимаясь над горизонтом. Они стояли у фонтана. Ксени держала в руках букет хризантем, частенько поглядывала на на цветы, улыбалась и невероятно ласково оборачивалась на Александрова. Они пошли на гору. На ту самую беседку. Поднявшись созерцали утро над рекой, над горами, поросшими лесом. У Александрова в руках блестела зеленым стеклом бутылка минералки.

-- Это нехорошо, но давай попробуем, -- спросила Ксения.

Она взяла бутылку, подошла к обрыву и бросила ее вниз.

-- Не разобьется, -- постановил Александров. -- Я не знаю, почему они решили, что...

Бутылка звякнула, и от поверхности воды отскочили и пошли ко дну несколько осколков.

-- Серега был бы рад этому зрелищу. Ну, что, пойдем?

Они любили друг друга, и это было самое главное в этой жизни, и сама жизнь без любви не имеет смысла. А те, кто это отрицают, либо хотят таким образом выделиться и завоевать ту одну либо просто больны, смертельно больны.

Александров и Ксения пробыли наверху довольно долго. Самое удивительное было в том, что они за все это время не встретили Корнилова. Встретили они только Неверенко, которому было не до них, он их просто не заметил. Александров его тоже поначалу не заметил.

-- А это же твой однокурсник? -- спросила она, когда Колян был уже вне зоны досягаемости.

-- Как вовремя! -- усмехнулся Александров.

-- Сережа, вставай! -- скомандовала Ксения Олеговна. -- Вставай, через два часа самолет.

-- Ксюша, ну пять минут еще, -- жалобно попросил сонный Сергей Александрович.

-- Никаких пять минут! Вставай!

-- Как на меня орет, так ничего, а как сам... -- раздался голос из коридора.

-- Я тебе сейчас так всыплю, -- вставая пробормотал Сергей Александрович.

-- Так, Александров, давай быстрее!

В спальню вошла девушка лет двадцати.

-- Папа, ты обалдел, время-то уже глянь сколько.

-- Елки! -- вскрикнул Сергей Александрович. -- А что ты мне говорила! "Два часа..."

-- Часы отстают, наверное...

-- Нет, -- прервала родителей дочка, -- Эти спешат...

-- Ну, Томка! Ну, я тебя сейчас... -- схватившись за сердце, хохотал Александров. -- Чуть до инфаркта не довела!

Девушка выскочила из комнаты, звонко смеясь.

-- Вот так тебя будить и надо, -- сказала Ксения.

Они должны были лететь домой. Дома они не были уже больше десяти лет. Сергей Александрович Александров в данный момент пребывал в должности главного инженера НК "Роснефть" на Дальнем Востоке. Ксения Олеговна Александрова работала в том же управлении главным экономистом. Тамара Сергеевна Александрова была их дочерью восемнадцати лет от роду и в данный момент училась на втором курсе Владивостокского государственного технического университета по специальности, связанной с торговым флотом. Жили они во Владивостоке уже как пять лет с момента назначения Александрова на должность. С Ксенией они поженились двадцать пять лет назад. Свадьбы, как таковой, не намечалось. Были собраны только самые близкие. Свадьба была летом, после выпускных экзаменов в институте. Александров поступил в ВУЗ в двадцать лет. На тот момент он зарекомендовал себя на практике, как толковый специалист и был приглашен на работу в Сыктывкар.

Все на свадьбе были поглощены только этим вопросом, как вдруг забрехали собаки.

-- Етить твою собачью мать! Малыш, блин, ты не собак, ты - козел и свинья! Не признал! -- Раздалось за калиткой.

Тогда была уже глубокая ночь. Пес радостно завизжал и стал прыгать из стороны в сторону.

-- Сейчас посмотрю, кто там, -- сказал Александр Сергеевич Александров.

-- Здравия желаю! -- раздалось из темноты.

-- Здравствуйте, а Вам кого?

-- А вот того нехорошего человека!

-- Гражданин начальник, но у нас тут свадьба... А что он натворил?

-- Ну, не "гражданин", и совсем не "начальник", а скорее "товарищ лейтенант". А натворил он очень нехорошее дело. Можно его сюда позвать?

-- А документы Ваши можно?

-- Извольте, -- сказал лейтенант и протянул корочки.

-- Так, сто двадцать первый танковый полк, лейтенант Сергей Сергеевич Корнилов?!

-- Бать, что там? -- раздалось из-за дома.

Лейтенант достал фонарик и посветил себе на лицо.

-- Серега! -- заорал Александров.

На крик подошла Ксения.

-- Сережа?! Сережа!

Корнилов схватился с Серегиным, расцеловался с Ксенией. Про "крутую" работу Александрова все забыли. Пошли тосты за тостом, анекдоты, каждые пять минут Корнилов орал "Горько!".

-- Слушай, Серый, устал целоваться, у тебя есть верный товарищ, который за тебя и на амбразуру, и на невесту! -- После этих слов Серегину приходилось снова и снова, и снова, и снова...

Все втроем спали, когда объявили очередную посадку в Москве. Через три часа они были уже дома. Город еще спал, когда Александровы подошли к калитке. Из будки вылезла морда, а затем и вся здоровенная овчарка и лениво тявкнула.

-- Трезор, ты нас пустишь? -- как можно вежливее спросил Серегин.

-- Вам кого? -- спросил старик, выходя из дома.

-- Вашего сына.

-- Сына? Какого? У меня их два. Один спит. Другой, сволочь, зазнался. Поди, годков, эдак, с червонец не был дома. А тут, на-те! Явился!

-- Здорово, бать.

-- Здорово, Сергей, -- старик вышел на улицу, крепко обнял сына, расцеловал невестку, поцеловал внучку, не сдерживая слез, -- а это кто?! Ты ль, моя маленькая Томочка! Внученька моя золотая!

Уже был обед. Мать суетилась у печи, а отец никак не мог наслушаться сына.

-- Ну, а сейчас-то как дела?

-- Да, нормально. Но нефти уже почти нет. Разведка дальше и дальше уходит в море. Вот так то...

-- Ну, что, мать, -- обратился отец к жене. -- обед на стол, что ли!

Сели на улице. Собралась вся семья -- отец, мать, Юрий, Сергей, их жены, дети, у старшего их было двое - дочь двадцати восьми и сын на три года младше.

-- Ну, бать, рассказывай, как друганы мой поживают!

-- Ну, Пономарь - большая птица, да... Ну, помельче будет, чем ты... Ткач тоже, начальник нашего лесхоза.

-- Ух, как! Так, а Пономарь где?

-- В Воронеже, в институте преподает.

-- Со мной вместе, -- подтвердил Юрий.

Серегин задумался. Он уже изрядно выпил вина, мысли никак не приходили в порядок.

-- А "бурсаки" как? Как Серега?

-- Ну, нормально. У Санька, как ты знаешь, трое детей. Кстати, младший вчера из армии вернулся.

-- А работает где? Воронцов-то работает?

-- По стройкам, в основном.

-- Ясно, -- протянул Серегин. -- Так, а Серега? Я же его уже лет двадцать не видел!

-- Какой?

-- Корнилов, что с ним? Наверное, уже в генералы выбился, нам простым смертным не чета!

-- Да нет его... -- тихо ответил отец.

-- В смысле?

-- Как нет... -- настороженно спросила Ксения.

-- Кто, что говорит.. Точно никто не знает, что с ним случилось.

-- А что, где он?

-- А где ж ему еще быть, на кладбище он... возле своих лежит. Когда его хоронили, я думал вся наша армия приехала. Стреляли человек сто солдат.

-- Да нет. Что ты врешь-то? -- прервала мать. -- Говорили, это офицеры и солдаты из его части приехали. А жена-то как убивалась его... А мать....

-- А когда же это... вот... вот так-то... -- голос у Сергея осел.

-- Лет десять назад, -- продолжал отец. -- Ты как раз год, как уехал. Воевал он много, очень много. Но погиб, говорят, не там.

-- А где же?

-- Да не знаю, тебе говорят, дурья твоя башка! Все отстань от меня.

После обеда Сергей подошел к Ксении. Она все поняла.

-- Дочка, ты с нами идешь? -- спросила она у Тамары.

Они шли на кладбище. Ксения несла в руках букет цветов. На погосте было невероятно тихо. Иногда налетал ветерок, качая ветки деревьев над сотнями крестов и памятников. Искали очень долго.

Вдруг увидели человека, сидящего за столиком возле могилы.

-- Извините, -- обратился к нему, подходя Александров. -- Вы не видели здесь...

Он осекся, бросив взгляд на памятник, возле которого сидел человек, вздрогнул.

-- Нашел, -- сдавленно сказал он.

Подошли Ксения с дочкой. На большом памятнике был изображен человек в военной форме. Под фотографией майора танковый войск была выбита надпись "Сергей Сергеевич Корнилов Любим, Верим, Скорбим". На могиле лежал огненный венок, на ленте которого искрилась надпись "от однополчан". На столе стояла бутылка водки, один стакан, накрытый коркой хлеба. Второй стакан человек крутил в руках.

-- Ну, здорово, Серега, не думал я, что вот так мы встретимся.... не думал....

Ксения закусила губу, смахнула слезы. Поцеловав памятник, возложила букет цветов.

-- Здравствуй, Сережа.

-- А кто это? -- спросила Тома.

-- Наш друг, дочка, наш друг... Сережа...

-- А Вы его сослуживец? -- спросил Александров у человека.

-- Нет. Друг. А ты кто?

-- Тоже... друг.

-- Хм, -- человек допил из стакана, и налил еще. -- А где ж ты был, когда его хоронили?

-- Я не знал.

Человек налил ему полный стакан.

-- Пей. За упокой его души. За другана нашего пей.

Александров одним махом осушил стакан и глухо ударил им по столу. Сел напротив.

-- Ты не знаешь, как... ну... как он погиб?

-- Говорят, на учениях... А откуда ты его знаешь?... то есть знал.

-- Я с ним вместе учился. В училище.

-- В военном?

-- Нет, в ПТУ.

-- Ага, а как имя твое?

-- Сергей.

-- Артем, -- представился человек. -- А фамилия как? Может, знаю...

-- Александров.

-- Белозеров, -- протянул руку человек и вздрогнул, как будто протрезвев. -- Серега! Это я, Артем! Темыч!

-- Темыч! -- громко протянул Александров.

-- А это не... -- указал Темыч на Ксению.

-- Она.

-- Ксюша!

Водка уже кончилась. Кончился и коньяк, принесенный Александровым. И минералка Томы тоже кончилась. Вспоминали училище, как Темыч познакомил девушек с пацанами.

-- Вот мы почти и собрались, -- обратился Темыч к памятнику. -- Только Саньки не хватает... И тебя, конечно... нет, ты с нами, братан...

-- А ты когда его в последний раз видел?

-- Кого? Саню?

-- Нет, Серегу.

-- Та он до... до того, каждый год приезжал сюда. Как приедете, сразу звонит. Ни здрасьте, ни до свидания... Сразу, "Темыч, братан, на рыбалку". И вот на рыбалке, по барам. Соберем целую шоблу народа, и вперед! Как приезжал, друзей собирал из "бурсы" и из училища военного, кто здесь служит. Вот так то...

-- А жена, дети? -- спросила Ксения.

-- Да, а как же... Жена, да вы ее знаете... Катя... Раньше, кажется, Куликовой была....

-- Не может быть! -- в один голос выдохнули Ксения и Сергей.

-- Да. А дети... Сын у него. Двадцать лет парню. Тоже, как и отец. В военном учится.

Прошло довольно много времени. Все вчетвером шли на остановку, провожать Белозерова домой. Александров пообещал завтра приехать в гости.

-- Ну, а у тебя-то как с семьей?

-- Да, нормально. Два раздолбая, одному двадцать четыре, другому пятнадцать. О, глянь.

Белозеров указал на группу молодых людей и девушек, расположившихся в парке. Один парень играл на гитаре, а девушка пела какую-то песню, как выражался Александров "В вашей музыке хрен что поймешь!".

Тома шла, украдкой поглядывая на сию компанию. Вдруг один из них приподнялся, вглядываясь в ее сторону. Парень, игравший на гитаре, бросил свое занятие и обернулся. Тома быстро перевела взгляд в сторону. На следующее утро Александров, как и обещал, отправился к Белозерову. Ксения с дочкой поехала к родителям. Плач, радость, счастье у дверей. Долгие распросы, ответные распросы.

Остаток дня Ксения рылась в фотоальбомах.

-- Мам, ты видела ту фотографию? -- спросила Ксения.

-- Какую?

-- Где мы осенью, всемером. Там она еще подписана. А вот, нашла!

У Ксении вдруг появились слёзы. Она горько зарыдала.

-- Мам, ты чего? -- испугалась Тома.

-- Вот он, -- указала она на фото.

-- Кто?

-- Сережа... Корнилов. А вот твой папа... А это Саша Воронцов с Настей, это я, это Артем с Кристиной.

Дрожащей рукой она перевернула фотографию, улыбнулась своей, такой же, как и тридцать лет назад, улыбкой.

-- Что тут? -- спросила Тома. -- "Нефтяник и экономистка - сюжет для романа... Сергей Корнилов".

У Томы тоже показались слезы. Когда обе успокоились, дочка как бы невзначай спросила.

-- Мам, а ты не находишь, что тот парень похож на вашего друга?

-- Какой парень?

-- Который в парке на гитаре играл.

-- Не заметила.

Через два дня они приехали к родителям Александрова. Ксения зашла в магазин, а Тома чуть отстала, ища в сумочке что-то, потом достала платочек и хотела уже обтереть туфельку от пыли...

-- Стойте! -- раздался крик сзади.

Тома резко повернулась. Перед ней стоял давешний гитарист.

-- Не надо портить такую красоту, возьмите мой сопливчик.

-- Очень надо!

-- Томка, не задирай нос! -- крикнул подходя отец. -- Тебе чего, парень?

-- Здравия желаю!

-- И тебе не хворать. Так, чего надо?

-- Да, пристает! -- пожаловалась Тома.

-- Не понял? -- сделал удивленный вид Александров. -- Правда?

-- Никак нет, познакомиться хочу с барышней, а она, кажется сопротивляется...

Александров расхохотался, вогнав тем самым дочку в краску.

-- Тебя как звать-то?

-- Сергей.

-- Тезка, значит. Дык вот, Сергей, если барышня сопротивляется, значит облом. Я вообще доходчиво изъясняюсь?

-- Так точно, яснее некуда.

-- Еще вопросы есть?

-- Платочек...

-- Что, платочек? -- не понял Александров.

-- Ну, Вашей дочери хочу предложить...

-- Молодой человек, обычно девушке предлагают руку и сердце...

-- Без проблем!

Парень встал на колено перед Томой. Тома, по всей видимости, первый раз столкнулась с такой серьезной проблемой. Она жалобно посмотрела на отца. Александров, увидев это зрелище, расхохотался еще больше, но тут же сделал серьезный вид.

-- Ну, ладно, вставай. Ты чей такой бойкий будешь?

-- Ведомо чей. Мамин.

-- Сибиряк?

-- Почему это?

-- Мамин-Сибиряк. Писатель такой.

-- Я как бы в курсе.

-- Я тут давно не был... Да вставай ты уже!

Парень нехотя поднялся с колена.

-- Так, а на остановке твоя шобла сидит? -- указал Александров на группу молодых людей, наблюдающих за товарищем.

-- Моя, но не шобла.

-- А кто это?

-- А Вам зачем? Я своих не сдаю!

-- Я не мент, я нефтяник. Так кто это?

-- Люди.

-- Слушай, Серега, я десять лет здесь не был. Хочу просто посмотреть, узнать кто где... Хорошо, здесь дети Пономаря, Ткача, Воронцова, Корнилова есть?

-- Есть, -- ответил парень. -- Воронцов Андрей, Корнилов есть.

-- А кто из них Корнилов? -- заинтересовался Александров.

-- Из них никто. Я Корнилов.

Александров пришел в замешательство. Крепко обнял парня, смахнул слезу. Тома решила бежать, пока ее, действительно, не выдали замуж.

Вечером Ксения с Томой отправились в гости к Кате Корниловой. Она жила с сыном у свекрови. Они подошли к высокому забору, за которым стоял двухэтажный рубленный дом.

-- Катя! -- прокричала Ксения.

Громко залаяла собака.

-- Гришка! Пасть закрой! -- крикнул кто-то.

Пес покорно повиновался и скрылся в будке, злобно рыча. Из калитки вышел молодой человек.

-- Здравствуйте! Девушка, Вы ко мне? Передумали? -- обратился Сергей к Томе.

-- Ты его знаешь? -- спросила мать у Томы. Та в ответ фыркнула и отвернулась. -- Маму твою можно?

-- Да. МАМ!!!

-- Почему крик? -- вскоре появилась мать.

-- Мы ищем Катю Куликову.

-- Ну, это я. Только сейчас Корнилова.

-- А я Александрова. Ксюшу Ксюшину помните.

-- Подруга Алины, Если не ошибаюсь?

-- Да.

-- Это ТЫ?!

-- Да.

Дальше все как обычно при встрече людей, которые давно не виделись. Подруги остались разговаривать в доме, а Сергей повел Тому показать сад.

-- Так, Алина... Что с ней? -- спросила Ксения.

-- Алина умерла лет... лет двадцать пять назад.

-- Как?...

-- Да.

-- Мы же еще здесь жили. Почему не знали?

-- И мы-то узнали только через три года. Они с мужем уехали в центральную Россию.

-- Соболезную. А как это случилось?

-- Зимой простудилась. Потом пневмония и все.

-- Вот как значит... А за Настю, Кристину, Юльку ничего не знаешь?

-- Нет. Хотя, слышала, что они вместе работают в соцзащите, в городе.

-- Как ты, Катя, постарела..., -- причитала Ксения.

-- Да и ты уже не девочка, -- улыбнулась Катя. -- Ну, Тома на тебя похожа. Особенно глаза.

-- И Сергей на отца.

-- Да. Он вообще его копия. Причем во всем. В то же военное пошел учиться, где и Сережа учился.

-- А когда вы с Корниловым сошлись?

-- Он уже капитаном был. Сыграли свадьбу и в полк, аж на Урал.

-- Мы были вчера у него.

-- Молодцы. Он часто вас вспоминал.

-- Артема там же встретили. Как он изменился, не узнать. Весь седой.

-- Артем воевал тоже. Потом срок получил. Пять лет отсидел в лагерях. Я считаю, несправедливо. Вчера был у нас. К Сереже часто приходит. Мы в отпуск приезжали каждый год, так они вместе целый месяц на рыбалке пропадали.

-- Вот видишь, -- сказал Томе Сергей. -- это отец посадил сад тридцать лет назад. "Вишневый сад", как у "Дяди Вани", здесь часто собирались "Три сестры", а над всем этим парила "Чайка", -- он усмехнулся. -- Чехов.

Тома чуть видно улыбнулась. Они подошли к закрытой беседке. Беседка напоминала комнату. Цветы. Много цветов. Окна были открыты. Много книг на полках. Много фотографий. На диване стояла гитара.

-- Это твой отец? -- указала она на фотографию, на которой был запечатлен молодой человек в шлеме и комбинезоне возле танка.

-- Да.

-- А это? -- указала она на старенький черно-белый снимок, с которого улыбался молодой человек за штурвалом самолета.

-- Это мой дед. В Афганистане.

-- А это?

-- Тоже мой дед. Это он с товарищем в Баграме. А это мой прадед. Говорили, что снимок сделан под Вязьмой. А это мой прапрадед. Снимок примерно 1915 года. Хорунжий.

-- А что это значит?

-- Чин такой был. Что-то вроде капитана.

-- А гитара... А что на ней выгравировано?

-- Это отцовская. Он играл на ней в особых случаях, а так она, в основном, на стене висела.

-- "Любимому брату от Ники в день окончания военного училища", -- прочитала девушка. -- это его сестра, твоего отца?

-- Нет. Он не рассказывал эту историю. А я особо и не интересовался.

-- Сыграй что-нибудь.

-- А что?

-- Что хочешь...

Сергей взял в руки гитару, пристально посмотрел на девушку, улыбнулся...

Милой моей заплакано лицо.

Город уснувший проводил бойцов.

Снова туда, где сотни судеб

Пулей стряхнет беда.

Где нас с тобой разлука будит,

Дни превратив в года...

Сводят с ума вечерние огни

Снова до встречи считаешь дни...

"Здравствуй, любимая моя Томочка! Как у тебя дела? Как наш боец? Когда приеду, не знаю, но уже не могу... так хочу увидеть твою улыбку... твои глаза...

Где сейчас нахожусь, сказать не могу. Могу только сказать, что эта пыль уже достала, мне кажется, что я от нее никогда не отмоюсь..."

Старший лейтенант поднял голову, всматриваясь в даль. К нему бежал с каким-то конвертом сержант.

-- Здравия желаю, товарищ старший лейтенант!

-- Вольно, что случилось?

-- Приказ из штаба полка! -- выпалил сержант, протягивая конверт.

Старший лейтенант развернул конверт. Пробежал по нему взглядом.

-- Свободен.

-- Есть!

-- Хотя, стой!

"... Ну, вот, милая моя, опять приказ вперед и только вперед. Мне кажется, что мы скоро к океану выйдем. Ты спрашивала, кто такой "огненный Серега"? Это моя машина. Мой танк. У меня экипаж, помимо меня еще два Сергея, и вот механик предложил так назвать нашего стального зверька. Ну, что ж, Томочка, крепко тебя целую, моя любимая... Поцелуй за меня Сережку, передавай всем привет. Твой Сергей".

Старший лейтенант сложил листок в конверт, передал его сержанту:

-- Смотри мне, в целости и сохранности!

-- Есть!

-- Экипажи, по машинам! Рота в колонну по одному! Идем в авангарде!

Пыль, гарь стояли стеной над пустыней. Впереди стальной колонны шел танк с надписью "Серега". В командирской башне стоял, всматриваясь в даль, старший лейтенант Сергей Корнилов. Они шли "вперед"...

2007 год.

Оставить комментарий © Copyright Молчанов Максим Александрович (kish.08@mail.ru) Размещен: 13/07/2011, изменен: 13/07/2011. 266k. Статистика. Статья: Проза		Ваша оценка:
Аннотация: Кто не учился в средних специальных или средних технических учебных заведениях, тот вряд ли поймет все, что описано в этой повести. Вы думаете, что благородные молодые люди остались в прошлом? Вы не там их ищете! Что ж... все мы родом из ПТУ...

Молчанов Максим Александрович : другие произведения.

Мы из Пту