КОНТРОЛЬ ОСОБЫХ ПОСЕЩЕНИЙ
  
  Оглавление
  
  Часть первая. Поручитель
    1. Перевёртыш
    2. Индикатор выдры
    3. 'Зоосад'
    4. 'Паутина'
    5. Суперлуние
    6. Изолятор
    7. Бывший щенок
  Часть вторая. Уникумы
    8. Свидетель
    9. Сумасшедший
    10. Неожиданная надежда
    11. Новый напарник
    12. След
    13. Возвращенцы
    14. 'Жерло'
  Часть третья. На той стороне
    15. Секретный проект
    16. Зверь в клетке
    17. Смотритель против Привратника
    18. Разборки с фагоцитами
    19. Битва за выход
    20. Пан или пропал
    21. Последний бой
    22. Себе на уме
  

Мы никогда не рождались! Мы никогда не умрём!   Мы просто есть! Останься со мной под огнём.

  

Нуки. "Мы просто есть"

  
  Часть первая. Поручитель
  
  1. Перевёртыш
  Переход на кольцевую линию уже был закрыт, и никакой пассажир бродить там не мог, но Мамонт всё равно пошёл проверить, потому что у Косы вдруг появилось ощущение, что где-то поблизости есть щенок. Сам Мамонт ничего такого не чувствовал, но напарнице доверял: он в деле новичок, а у неё за плечами почти шестилетний опыт, а значит, не просто так говорит. Хотя объективно ничто её слов не подтверждало. Щенки всегда появлялись, когда пассажиры уже вышли на платформу, и напарники заранее знали где: минут за пятнадцать до этого на станции становилось на пару градусов холоднее, о чём им сразу же сообщали. А сейчас и температура была нормальная, и все сошедшие с предыдущего поезда уже ушли на выход.
  Все, да не все... - убежав в переход, Мамонт не видел, что одна молоденькая девушка ещё стояла возле колонны, усиленно роясь в своей сумочке. Пройдя весь переход и никого не обнаружив, он спустился на безлюдную кольцевую и попытался вызвать напарницу, но связи с ней не было.
  - Коса! - он обеспокоенно замер. - Эй, слышишь меня?.. Отзовись! Коса!!
  - Чёрт, Мамонт! - вдруг ясно прозвучал в ухе её голос. - Хренли так орать?
  - Связь пропала! - мгновенно сбавив децибелы, буркнул напарник. - В чём дело?
  - Да у меня дусим почему-то дёрнулся...
  - Как это дёрнулся?! И чего?
  - Да, похоже, ничего!
  Коса продолжала наблюдать за девицей - та замешкалась у лестницы, усиленно тыча пальцем во внезапно отказавшийся работать смартфон. Увидев, что с гаджетом всё снова стало в порядке, девчонка испуганно стрельнула глазами в сторону странной женщины и заспешила наверх, на выход. И чего надо этой тётке - фигли уставилась? Проскочив лестницу, девушка не выдержала, обернулась, страшась вновь столкнуться с неприятно цепким, прилипчивым взглядом женщины, но та уже смотрела в пол, что-то бубня в свою телефонную гарнитуру.
  - Я и переход и всю станцию излазил: тоже ничего, - с сопением сообщил Мамонт. - Не знаю, что там у тебя дёргается, лично у меня Дус - как мёртвый.
  - А может и правда? - улыбнулась Коса.
  - Что?
  - Дус твой - мёртвый! Придавил его случайно телесами да и не заметил?
  - Слышь, Коса... - угрожающе зарычал Димка Мамонтов.
  - Ладно, ладно! - со смехом перебила его напарница. - Уже и пошутить нельзя?
  - А задолбали вы одно и то же шутить! Не толстый я, ясно? Не толстый! Просто большой и...
  - Могучий! - вполне серьёзно ответила Кира Косулина. - Да. Я в курсе.
  Димка, несмотря на лишний жирок, и вправду был мощного телосложения и огромной физической силы, вполне оправдывая свою фамилию.
  - Ну...
  - Тихо! - резко оборвала его Кира, прислушиваясь к собственным ощущениям, и тут её вдруг осенило: - Щенок - в поезде!
  Гоня подспудную мысль, что так не бывает, Мамонтов бросился к переходу на радиальную. Вызывать напарницу снова он не пытался, всё равно не услышит: как только дусимы начинали свою деятельность, любая связь обрывалась, а изображение на камерах, если таковые имелись поблизости, пропадало.
  Коса двинулась к краю платформы. Из туннеля рвался холодный ветер, температура на станции падала, и нарастал гул прибывающего состава, а Дус внутри уже не просто дёргался - он полностью проснулся и пёр на контакт, словно танк, требуя от хозяйки предельной концентрации.
  'Легче Дус, легче, спокойно!' Мысленный поводок натянулся, удерживая собственного подселенца, пока поезд плавно замедлял ход и с шипением открывал двери. Вышли два человека: мужчина средних лет - из первого вагона и молодой парень - из середины состава.
   'Вперёд!' - Кира ослабила зажим, позволив 'поводку' раскручиваться, и дусим резво рванулся к парню. Перед глазами замельтешили чёрные точки, а когда развеялись, Кира увидела, как из щенка навстречу её ручному Дусу высунулся дикий подселенец. Бесплотные, но на вид блестящие и переливчатые, словно ртуть, они сомкнулись, 'обнюхивая' друг друга. Сидящий в парне дикарь оказался на редкость крупным, она раньше таких не встречала... Киру вдруг обожгло страхом и не зря: слившийся с дикарём Дус вместо того, чтобы выманить пришельца наружу, вдруг, наоборот, потёк внутрь щенка.
  'Назад!!! Назад!! Назад! - хозяйка с силой рванула 'поводок' на себя. Её подселенец опомнился и стал медленно выдвигаться, увлекая за собой чужого. - Вот так! Хорошо! Ко мне!.. ко мне...'
  Тащить, тащить, тащить!
  Кира расстегнула спрятанную под курткой кобуру и, достав револьвер, заряженный инъекционными дротиками, взяла парня-щенка на мушку. Потом ослабила контроль над своим дусимом, давая ему возможность почувствовать сладость власти над человеческой плотью: он вздрогнул, рванувшись обратно к хозяйке, но дикарь удержал его на месте.
  'И откуда только взялся такой здоровяк, мы же всё здесь вычистили?!' - поразилась Кира и, ещё сильнее понизив контроль, замерла, стараясь не обращать внимания на побежавшие по спине мурашки. Ручной подселенец забился, как сумасшедший.
  'Давай, давай, родной, вытащи его, вот сладкая конфетка!' - Палец чуть придавил спусковой крючок в ожидании выхода чужака, но подселенцы не разлепились и, что ещё хуже, дикарь оказался настолько сильнее, что начал снова затаскивать Дуса обратно внутрь щенка. Дальше понижать контроль было очень опасно: в голове уже вовсю 'стрекотали кузнечики', предупреждая о близости перевёртыша. Если дикарь в человеке, дротиком его не усыпить, и, по инструкции, она должна достать боевой пистолет и убить щенка, пока он не вырос в настоящего пса...
  - На-за-а-а-д!!! - давая 'кузнечикам' волю, заорала Кира, последним клочком человеческого сознания отмечая, как меняется голос, переходя в низкий, животный рык.
  Всё, теперь ничто не удержит Дуса: это вам не просто опьянить подселенца, ослабив контроль; полная свобода - это страшная сила!
  Тело Киры словно прошила огненная молния, кожа на загривке вспучилась под напором рвущейся наружу жёсткой шерсти, челюсть свело дикой судорогой, сердце бешено забилось, и кровь рванулась по жилам в распухавшие мышцы, вытягивая и перекручивая их в соответствии с менявшейся формой костей.
  Дус ринулся в хозяйку так бешено, что вытащил и застигнутого врасплох дикаря - он пробкой вылетел из щенка наружу, и Кира успела выстрелить дротиком прежде, чем её рука трансформировалась, выронив револьвер. Опомнившийся дикарь метнулся обратно к парню, но тот уже рухнул на пол - точно рассчитанная доза снотворного вырубала надёжно и быстро - шансов вернуться у подселенца не было. Поэтому он, конечно же, бросился к Кире. Но тут его уже ждали - Дус был на своей родной территории, где, в отличие от пришельца, отлично знал все 'фарватеры' и 'мели', не давая дикарю к себе даже приблизиться. То, что чужой подселенец был здоровенным, больше не имело значения: без телесной подпитки он быстро слабел, и его мгновенно утягивало назад в канал.
  Загнать совершенно одуревшего от вседозволенности Дуса обратно в рамки было ох как непросто! Превращение почти выпило человеческое сознание, но последний глоток сделать всё ж не успело: чудовищным усилием воли Кира дёрнула 'поводок' и уложила его на место. Свет в глазах на мгновение померк, а Дус яростно 'взвыл', пытаясь вырваться, но хозяйка безжалостно затянула 'петлю', заставляя его покориться.
  Шум в ушах потихоньку спадал, ток крови успокаивался, тело возвращалось к человеческому виду. Наконец, спустя пару минут, Кире удалось, дрожа и роняя слюну, подняться с четверенек. Утёршись рукавом, она несколько раз моргнула, сгоняя остатки красной пелены, и, подняв голову, увидела Мамонта. Молча и неподвижно, с открытым ртом, он застыл рядом со спящим на полу парнем и, держа Киру на мушке, смотрел таким взглядом, что было ясно: скрыть свой перевёртыш от начальства ей не удастся.
  - Я... - прохрипела она и, откашлявшись, выдавила: - В общем, спасибо, что не пристрелил.
  - Да не за что, - убрав оружие, начал Мамонт. - Это... ну, я ж понял, что ты... - он замялся, и Кире показалось, что она прямо-таки физически видит, как желание прикрыть напарницу борется в нём с чувством долга. - Послушай, Коса...
  - Да ладно, не парься! - перебила его Кира, прекрасно зная, что победит. - Доложим Аркану как положено.
  - А вот это правильно! - на Димкином лице отразилось великое облегчение. - Это очень...
  - Никто не видел, как я тут корячилась? - снова прервала его Кира, кое-как приводя одежду в порядок.
  Брюки, слава Богу, уцелели, только один шов треснул, но почти не разошёлся. Зато у рубашки отлетели все пуговицы и разорвались обе проймы, так что пришлось совсем отодрать рукава, а полы просто запахнуть и заправить внутрь, маскируя лопнувший бюстгальтер.
  - Нет, - Мамонт помотал головой, тактично глядя в сторону. - Свидетелей не было. А этого, - он посмотрел на спящего парня, - сейчас заберут, код уже прошёл... Слышь, Коса, - Димка рискнул перевести взгляд на Киру, - а ты сама-то... вообще... как?
  - Нормально, - буркнула она, поднимая с пола куртку, которую, по счастью, успела сбросить ещё до начала трансформации. - Полный контроль. Не парься!
  - Да не парюсь я, чего заладила?!
  Молча пожав плечами, Кира застегнула молнию и стала запихивать рубашечные рукава в карманы куртки.
  
  * * *
  В кабинете полковника Павла Михайловича Арбоканова было жарко и влажно от изобилия комнатных цветов, громоздившихся на всех свободных поверхностях мебели, на полу по углам и, конечно же, на подоконнике. Среди этой буйной зелени, откинувшись на спинку кресла, сидел за столом сам начальник Пятого подразделения ОКОПа - Аркан, как за глаза звали его подчинённые.
  - Вызывали?
  - А, Косулина! - начальник выпрямился и подался вперёд - от расслабленной позы не осталось и следа.
  - Так точно.
  Арбоканов встал и, выйдя из-за стола, стал медленно обходить вокруг Киры, рассматривая её так, словно видел впервые. Вытянувшись в струнку, под свирепое сопение начальства, подчинённая молча потела, терпя устроенные в кабинете настоящие тропики. Перевёртыш - это вам не на работу опоздать, и даже не прогулять, перевёртыш - это серьёзно... Что бы теперь ни решил Аркан, ясно одно: одним строгим выговором она точно не отделается!..
  - Ну, докладывай, Косулина, чего молчишь? - начальник остановился у неё за спиной.
  - Так а... я же всё в рапорте... - она обернулась и, встретившись с Арканом взглядом, поперхнулась. Потом откашлялась и, глядя прямо перед собой, стала в подробностях излагать, как произошёл её вчерашний перевёртыш.
  Начальник слушал, всё так же стоя за спиной, но Кире от этого было даже легче: пусть лучше его жуткий 'лазерный' взгляд жжёт лопатки, а не глаза. Когда она закончила, Аркан, ещё какое-то время молча топтался сзади, потом вышел наконец вперёд и, остановившись напротив подчинённой, резко развернулся к ней лицом.
  - Ответь мне, выдра Косулина, что, согласно инструкции, ты должна была сделать, когда увидела, что дикий дусим сильнее твоего?
  - Но, Пал Михалыч, парень же не...
  - Я задал тебе вопрос! - гаркнул Аркан - зычно, аж стёкла в окнах звякнули.
  - Я должна была стрелять в щенка из боевого пистолета, - вздохнула Кира.
  - Так какого ж чёрта ты не стреляла, Косулина?!
  Памятуя, как начальник оборвал её объяснение, Кира предпочла промолчать, чтобы не злить его пафосной банальщиной о ценности человеческой жизни. Потому что другой версии, отчего она не достала боевой пистолет, просто не находилось... Ну, вот не смогла отчего-то всадить пулю в парня-щенка и всё... почему-то в тот момент спасти его показалось страшно важным, настолько, что другого выхода, кроме как перевёртыш, не было! И это невзирая на пять лет службы в ОКОПе, на профессиональную деформацию и всё такое... как странно, просто мистика! Что-то будто заставило её поступить не по правилам!
  - Молчишь... - констатировал Аркан. - Ну, так я сам за тебя скажу: не выстрелила, ибо повыделываться хотела!
  - Пал Михалыч!.. - начала Кира, возмущённая столь гнусным предположением начальства.
  - Молчать!! - не дал ей договорить Арбоканов и, подскочив ближе, чем допускали приличия, задышал прямо в лицо: - Класс она решила продемонстрировать! Спасение жизни, ага-ага! Ты что же, Косулина, думаешь, если у тебя лучшие показатели, так ты всесильна?!
  - Нет, но...
  - 'Намокла'! - рявкнул Аркан. - Ты, выдра, 'намокла'! Довела дело до перевёртыша! Соображаешь, чем это могло... и ещё может закончиться?!
  Кира, разумеется, понимала: не успей она усыпить щенка до превращения, он вырос бы в пса и понёсся к выходу в город, а сама она ничего не успевала сделать, поскольку тоже перекинулась, и требовалось время, чтобы совладать со своим Дусом и вновь стать человеком. Конечно, вряд ли пёс сумел бы покинуть метро - тот же прибежавший Мамонт пристрелил бы его, однако стопроцентной гарантии не было. Но ведь она справилась! Так что же значит...
  - Ещё может закончиться? - переспросила она, холодея. - Что вы имеете в виду?
  - 'Зоосад', Косулина, вот что я имею в виду! Ты можешь угодить прямиком в 'зоосад'!
  - Нет! - замотала головой Кира. - Помилуйте, Пал Михалыч, у меня же был первый перевёртыш! До этого я никогда...
  - А теперь это не важно, Косулина! Руководство ОКОПа приняло решение не дожидаться ни второго, ни третьего, ни двадцать пятого, ты что, забыла? Всё, кончилась ваша выдриная вольница!
  - Да я... да у меня же всё под контролем, Пал Михалыч! Мой Дус под полным, абсолютным контролем, честное слово!
  - Не знаю, не знаю, Косулина, не тебе это определять!
  - Но почему?.. Вы же...
  - Вы же, мы же, ты же! - передразнил её Аркан. - Поручителя придётся к тебе приставить, Косулина, вот так-то!
  - Поручителя? - Кира сглотнула. - Но, Пал Михалыч...
  - Ну что Пал Михалыч, Косулина? А как ты хотела? - голос начальника смягчился. - Так теперь положено, сама знаешь, поэтому давай готовься, поняла? Не слышу ответа!
  - Есть готовиться!
  - Поручитель уже едет, - кивнул Аркан. - Это Маркольев.
  - Владислав Маркольев?! - подчинённая вытаращилась на начальника. - Но... почему? Почему именно он?
  - А почему нет? У нас в ОКОПе что, миллион сухих выдр? Ты, вообще, не обнаглела? Выбирать она хочет! А может, тебя просто сразу в 'зоосад' отправить?
  Кира мрачно уставилась в пол. Всё правильно. Слишком привыкла она за пять лет к тому, что, если справился с перевёртышем, то продолжаешь работать. Но после позапрошлого полнолуния, когда сразу две выдры 'утонули', из-за чего пёс вырвался в город и, пока за ним гонялись, загрыз ни в чём не повинного гражданина, всё изменилось.
  Теперь, если не хочешь в 'зоосад' - докажи, что не верблюд. Для этого правительственный куратор ОКОПа придумал ко всем хоть раз 'намокшим' выдрам на время приставлять поручителя-сухаря, чтобы вынес вердикт, можно ли допускать к дежурству проштрафившегося оперативника. Одного такого, после прошлого полнолуния, уже к работе не допустили и отправили прямиком в 'зоосад' - Сергея Каренко по прозвищу Кокон, из Третьего подразделения. А определил его туда именно Маркольев. И вот теперь он возьмётся за Косу.
  Впрочем, чего удивляться? Сухарей в ОКОПе действительно мало, - и в свете последних решений руководства, у каждого, небось, время по минутам на полгода вперёд расписано - не навыбираешься! Так что деваться некуда - кого назначили, тому и придётся показывать, что полностью вернула контроль. Даже если этот сухарь давно, ещё до всяких поручительств, успел прославиться своей мизантропией, жестокостью и непредсказуемостью. До позапрошлого полнолуния Маркольев, видимо, ни с кем не сработавшись, как-то сумел добиться исключительного права выполнять свои обязанности в одиночку, да и прозвище у него тоже было соответствующее: Кол - ибо втыкает не по-детски. Теперь, однако, и для него кончилась вольница: вменили в обязанность взять напарника и месяц надзирать за ним, чтобы определить степень 'мокрючести'. Колу наверняка такая перемена не понравилась, но, несмотря на это, ни один окоповец не сомневался в его профессионализме и компетентности. Говорили, что лишённый нормальных эмоций Кол не способен ни на месть, ни на подставы, ни на обычную человеческую вредность, так что опасаться его предвзятости нет причин...
  Скорее всего, Кокон и правда оказался ненадёжным! Во всяком случае, 'намокал' он, Кира слышала, далеко не один раз, а четыре или даже пять - к такому, может, и есть смысл сухаря приставлять!.. Но к ней! Ну, да, знала она, конечно, про 'даже один перевёртыш', да не верилось как-то... чтобы Аркан... из-за одного раза... Чёрт, ну и дура же она оказалась! И на что только, чёрт возьми, рассчитывала? Думала, раз сама доложила о перевёртыше, так начальник сразу спустит это дело на тормозах и будет её покрывать? Как глупо! Кира закусила губу.
  - Ну, вот и молодец! - внимательно наблюдая за лицом подчинённой, неожиданно заключил Аркан. - Свободна. Без поручителя тебе больше работать нельзя, так что сегодня можешь идти домой - считай эту ночь за отгул. Завтра днём тоже делай что хочешь, но к десяти вечера - сюда как штык!
  - Есть.
  - И Москву покидать не вздумай, поняла?
  Кира развернулась и поковыляла вон из кабинета - ноги были почему-то как деревянные и нормально расходились только уже в коридоре.
  - Ну чё? - выдохнул возникший на пути Мамонт.
  - Да ничё!
  - В смысле?
  - В смысле - домой отправил до завтра... - Кира сбросила бежавшего по руке Мамонта паука на пол. - Слушай, дай пройти!
  - Отстранил, значит? - поник Димка и продолжил допытываться, по-прежнему перегораживая коридор, что, с его-то габаритами, не составляло никакого труда: - А что именно он тебе сказал?
  - Что поручителя вызвал, - снова ткнувшись в огромное тело напарника, вздохнула Кира. - Маркольев. С завтрашнего дня... Всё?!
  - Сам Кол?! - Мамонт убрал упиравшуюся в стену руку, позволяя ей пройти, сброшенный паук уже прибежал обратно к Димке, утвердившись у него на плече. - Ни хрена себе!.. Подожди, Коса, а я? - опомнившись, бросил он напарнице в спину. - А я-то тогда как сегодня? с кем?
  Кира молча пожала плечами.
  
  
  2. Индикатор выдры
  Инструкции - всё так правильно в них, так хорошо, когда читаешь, а когда - на месте, один на один, и щенок такой... какой?! А чёрт его знает... мало того, что дусим вселился в него не на станции, а в поезде, чего раньше никогда не случалось, так ещё и сам парень... ощущалось в нём что-то... привлекательное?.. - да, пожалуй, нет! Ничего особо привлекательного и в тоже время... Кира вытянулась на постели и прикрыла глаза, вспоминая. Странный он был, щенок этот, словно особенный какой-то, но в чём именно особенность, понять она не успела - счёт ведь шёл на секунды!
  Одно хорошо: с перевёртышем совладала быстро и без эксцессов. Аркан, конечно, бесится, но на самом деле там, напротив сцепившихся подселенцев, Кира просто чувствовала, что справится, вот и всё объяснение! Рискнула, потому что знала: сил хватит! Она улыбнулась, представив, как сказала бы это Аркану - ох, он бы взвился! Приказал бы на кладбище сходить - посмотреть на таких же смелых: они, видать, тоже рисковали, потому что чувствовали в себе силы. Кто-то десять раз, кто-то шесть или семь, прежде чем однажды навсегда распрощаться с человеком. Про Сим-Сима бы ещё велел подумать и Амиго вспомнить.
  
  'Это как привычный вывих, Коса: чуть что - бац! - выдра снова 'намокла'! Так и будет, чуть что, тянуть перекинуться!' - ещё на заре службы в Отделе контроля особых посещений объяснял Мишка Горелов по прозвищу Амиго.
  'А почему мы всё-таки выдры? - спросила Кира. - Странное какое-то название... для оперативников спецслужбы'.
  'Да у нас тут, в ОКОПе, всё странное! - снисходительно улыбнулся Амиго. - Сама спецслужба такая секретная, что обыватели и не подозревают о её существовании. Контроль особых посещений, как-никак! Население живёт себе и понятия об этих посещениях не имеет, а ведь они не просто особые, но ещё крайне опасные - первые буквы, заметь, не зря совпадают. Да и вся аббревиатура названия, кстати, очень удачно звучит: сидим, можно сказать, как в настоящем, скрытом от посторонних глаз окопе, да и сами уже как бы и не совсем люди, так что...'
  'Да это я уже поняла, просто... если брать животных, то чего не волки там или, скажем, лисы?..'
  'Слушай, ну ты даёшь! Волки!.. Это уж вообще! Забито, дальше некуда, согласись! Да у нас кто только волками себя не называет: есть и 'серые', и 'ночные' - байкеры, и ещё хрен знает какие 'волки', а фильмы про оборотней? - там тоже всюду они... Не-е-е! - скривился Горелов. - Да и лисы тоже давно надоели! Вонючие, по курятникам лазают, хитрожопые к тому же, ну на фиг! Неприятно'.
  'А выдры - приятно?' - рассмеялась Кира.
  'А выдры - хорошие животные! - на удивление серьёзно ответил Амиго. - Из Красной книги, между прочим. То есть редкие, прям как мы. И по природе своей одиночки... А главное не промокают, хоть и в воде всё время!
  'А я смотрю, ты подготовился, - хмыкнула Кира. - Шпаришь, как на зачёте'.
  'Ну так, а чего ж? Я всегда такой - любознательный! Почитал в своё время, интересно же... У выдр подпушка мощная, густейшая, потому вода и не проходит. И ещё специальные волосы есть на морде и коленях, чтоб по колебаниям воды определять, где рыба! Ну и мы, опера ОКОПа, тоже, в отличие от остальных людей, дусимов видим...'
  'О-о, ладно, всё! Я поняла: выдры - это мы, мы - это выдры, и никакие другие звери не подходят! Убедил, Амиго, а кстати, почему у тебя такое прозвище?'
  'А ты угадай, Коса!' - Мишка заулыбался.
  ''Ми' - от Михаила, а 'го' - от Горелова, что ли?' - немного подумав, предположила Кира.
  'Тьфу ты, с первого раза угадала! На фига было спрашивать?'
  'А 'а', значит, прицепилось просто от созвучия?'
  'Ну да, - без энтузиазма согласился Горелов, - и от внешности тоже...'
  'А чего скис-то? - усмехнулась Кира. - Ждал, я подумаю: Амиго, потому что хороший друг?'
  'А разве не хороший?'
  'Поживём - увидим!'
  
  Увидела, блин! Кире стало невыразимо тоскливо. Мишка Горелов действительно стал ей хорошим другом и вообще мужик был стоящий: честный и преданный делу. Доброжелательный и, что интересно, действительно на испанца похож: черноволосый, улыбчивый, смуглый и темноглазый - в общем, Амиго.
  Правила, между прочим, всегда соблюдал, за что начальство его обожало. Никогда бы до перевёртыша себя не довёл. В отличие от напарника своего - Вальки Симоняна по прозвищу Сим-Сим - вот тот рисковый! Такой рисковый, что 'намокнуть' никогда не боялся: думал, всегда справится, а не вышло...
  Было это вовсе не в день, когда канал открывается, а в одно из самых обычных дежурств между полнолуниями. Амиго с Сим-Симом просто чистили 'паутину', как вдруг, видимо, пока Горелов с очередными фантомами разбирался, Симонян и обратился. Стрелять в друга у Амиго и мысли не было: ведь до этого ни одна выдра не теряла контроль между полнолуниями! перевёртыши при чистке 'паутины' изредка случались, но они никогда не были окончательными! Так что даже когда Сим-Сим уже на него бросился, Мишка за пистолет так и не схватился. Всё ждал, пока напарник, как уже бывало, быстро высохнет, но увы! Горло ему Симонян успел разорвать до того, как обратно в человека перекинулся. В ужас пришёл, надо думать, от содеянного, ну ещё бы! Сидел возле мёртвого друга, весь в крови, баюкая его почти отгрызенную голову, когда другие окоповцы подоспели...
  Тогда Сим-Сима в 'зоосад' и отвезли. До этого выдр в человеческом обличье там никогда не было, ведь если выдра теряла контроль настолько, что грызла горло человеку, то в себя прийти не могла в принципе: это уже было не просто 'намокнуть', это называлось 'утонуть'! Случалось такое, конечно, 'тонули' некоторые выдры, но только в полнолуние, при открытом канале, и всех их пришлось застрелить, потому что единоличным владельцем тел стал дусим, а человеческие души ушли навсегда. 'Утонувшие' выдры равнялись диким псам, исследования давно это подтвердили, и тут вдруг - бац! - появился такой странный Симонян, внезапно опровергая сто лет как устоявшиеся представления!..
  Уже тогда руководство ОКОПа растревожилось, а уж после того, как в следующее полнолуние вдруг 'утонули' ещё сразу две выдры, которые были напарниками, в результате чего щенок вырос в пса, убежал в город и разорвал человека, высокое начальство решило изменить правила работы оперативников. К счастью для спецслужбы, никакие камеры не могли заснять мчавшегося по улице оборотня, что исключало появление соответствующих роликов в интернете, и оставалось обработать только свидетелей-людей, иначе было бы гораздо труднее скрыть произошедшее от общественности. И всё равно правительственный куратор рвал и метал, приказывая закрутить гайки до отказа, лишь бы подобное никогда больше не повторилось. Повезло ещё, что 'утонувшие' напарники-выдры на улицу не рванули - видно, их так долго бывшие ручными дусимы сильно привязались к метро, вот и бегали по привычке по переходам и станциям, пока их не пристрелили. Обратно в человека, как Симонян, ни один из 'утонувших' не перекинулся - по всем признакам и заключениям врачей-специалистов, они навсегда стали псами без возможности возврата.
  Так что, наверное, Аркан прав, что так строго следует изменившимся инструкциям...
  Сим-Сим, надо сказать, хоть и вернулся в человеческое обличье, но в себя так до конца и не пришёл: одна тень от парня осталась, сидит и вообще ничего не желает. Не так давно Кира с ребятами его навещала - печальное зрелище... Никакого стремления ни жить, ни вылечиться. Что ж, понять можно... вот только врачам-то что с ним теперь делать: так и держать всю жизнь на транквилизаторах и нейролептиках?
  Громкая песня мобильника заставила Киру открыть глаза.
  - Привет, мам! - Узрев, что часы показывают полдвенадцатого, она резко села на кровати. - Папа?!
  - Да папа ничего... - вздохнула мать. - Уснул уже как-то... вроде. А ты? С тобой всё нормально?
  - Нормально, мам, просто ты так поздно звонишь, напугала!
  - А-а-а, ну, я... ты ж совой у нас всегда была и говорила, что работаешь ночью...
  - У меня сегодня отгул, - вздохнула Кира.
  - Ох, детка, я что, тебя разбудила?
  - Нет, мам, не волнуйся. Говори, что хотела!
  - Да я узнать просто хотела, как ты! чувство такое возникло... будто у тебя что-то случилось. Сердце не на месте. Какие-то проблемы на службе?
  - Мама!
  - Ну, понимаю я, понимаю, что ты не можешь ничего про службу рассказывать, но сказать, всё ли в порядке, ты же можешь?
  - Могу, - согласилась Кира. - Всё в порядке.
  - Почему же голос у тебя тогда такой... печальный? - не поверила мать.
  - И вовсе не печальный, усталый наверно. Дел сегодня много было - бытовых в смысле - ну, там... короче, не важно, просто тяжёлый день!
  - Ладно, отдыхай... Может, хоть на выходных к нам выберешься? Или на будущей неделе... Давно не виделись.
  - Выберусь конечно. Только не на будущей неделе, мам...
  - А когда?
  Следующее полнолуние - вот когда. В следующее полнолуние, когда канал в метро снова откроется, будет завершающий этап проверки выдры с перевёртышем. Только после этого поручитель, всё по той же долбанной инструкции, должен выдать свой вердикт. А учитывая, что предыдущее полнолуние было прошлой ночью...
  - Через месяц, - вздохнув, ответила Кира.
  - Целый месяц! - опечалилась мать. - А пораньше? Неужели никак нельзя пораньше? Ты столько уже там работаешь...
  - Нет, мам! - перебила Кира резче, чем хотелось бы. - Пораньше нельзя. Ну, прости! Если б я могла, приехала бы прямо завтра, но это не от меня зависит... честное слово!
  - Я так и знала, что у тебя неприятности! - уверенно заключила мать.
  - Да нет никаких неприятностей, обычный рабочий момент! Но чтобы его разрулить, нужно время.
  - Ладно, - смирилась мать. - Приезжай сразу, как сможешь. Папа будет очень рад... А то у него сейчас с положительными эмоциями, сама понимаешь...
  - Ему же назначили антидепрессанты! И транквилизаторы. Купи лучшие из лучших, если не хватает денег, я завтра же...
  - Да хватает, детка, хватает, ну что ты! Ты и так столько нам переводишь! Все препараты самые современные, специальный массаж... и ещё это лечение стволовыми клетками... всё благодаря тебе!
  - Оно хоть как-то помогает, лечение это?
  - Пока не понятно, процедуру недавно сделали... - уклончиво ответила мать, и у Киры заныло в груди. - Врачи говорят, должно замедлить течение и, как правило, существенно, хотя бывают и такие случаи, когда оно вовсе не дает никакого эффекта... В общем... всё это так... мучительно. Ведь он отлично соображает, видит, понимает, хоть тело его и не слушается! И так будет до последней стадии, когда Виталик даже дышать сам не сможет... и он это знает... Знает, что будет хуже и хуже, и никакой надежды нет - какие уж тут антидепрессанты! Тут ничего не поможет.
  - Я приеду, мам! Обязательно! Дай только с делами разгрестись...
  Нажав отбой, Кира откинулась на подушку, сжимая в руке телефон. Хоть мать и не созналась, но понятно, что лечение стволовыми клетками, так воодушевившее поначалу отца, на деле, видимо, вовсе не поможет отсрочить неизбежное. Вот же чёрт! Так надо выбраться повидать отца, а тут, как назло, эти проклятые новые правила, из-за которых её ни за что никуда не выпустят, пока Маркольев не огласит свой вердикт. Кира, конечно, постарается не дать ему ни малейшего повода для беспокойства, чтобы после следующего полнолуния поручитель заявил, что всё в порядке, и Киру наконец отпустили повидать родных.
  Вот только как бы ни получилось в итоге так, что, когда она приедет, отец уже будет на искусственной вентиляции лёгких... Если вообще будет. Шесть лет - предельный срок, мало кто из страдающих БАС столько проживает. От трёх до пяти лет - вот сколько обычно живут после появления первых признаков бокового амиотрофического склероза! Отец, на специальных препаратах и процедурах, сумел протянуть уже на целый год дольше, однако чудес не бывает. Известно всего два человека с БАС во всём мире, у которых состояние со временем стабилизировалась: известный физик Хокинг и ещё какой-то гитарист - как зовут, Кира позабыла - но это редчайшие исключения...
  Мысли прервал шорох - Кира не столько услышала его, сколько почувствовала: в груди что-то ёкнуло, требуя замереть, навострив уши. Звук шёл со стороны лестничной клетки, словно кто-то тихонько скрёбся в дверь квартиры. Догадываясь, кто это может быть, Кира поднялась с кровати и прошла на кухню, к холодильнику. Вынув колбасу, хотела было отрезать часть, оставив пару ломтиков на утро, но потом, махнув рукой, взяла весь кусок и двинулась к двери. Шорох стал громче и настойчивей. Кира улыбнулась и распахнула дверь. Сидевший на пороге грязный серый кот с порванным ухом поднялся и побежал к лестнице.
  - Стой! - удивилась Кира. - Ты куда?
  Она помахала колбасой, но кот и не подумал возвращаться. Хрипло мяукнув, он остановился возле ступенек и, недовольно покачивая хвостом, уставился на Киру круглыми жёлтыми глазищами.
  - Подожди, - она вздохнула, поняв, что колбасой не отделается. - Мне надо одеться.
  Когда, спустя пять минут, Кира, уже в джинсах и куртке, снова вышла на лестничную клетку, кот всё так же стоял у ступенек.
  - Сейчас, только квартиру запру, - сказала она и, дозвенев ключами, побежала догонять устремившуюся вниз по лестнице серую тень.
  Кот уже ждал возле закрытой двери подъезда. Снаружи, под фонарём. В щель пролез, мазнув взглядом по приоткрытой створке лестничного окна, догадалась Кира и, нажав кнопку, открыла внутреннюю дверь, затем толкнула тяжёлую внешнюю. Жёлтые глазищи неотрывно наблюдали за процессом, и, едва девушка оказалась на улице, её четвероногий сопровождающий с коротким мявком бросился в сторону соседского двора.
  С тоской глянув на свою, припаркованную у подъезда, 'Тойоту', Кира понеслась за котом, который, увы, не мог объяснить, далеко ли до цели, и уж тем более как проехать туда на машине.
  Бежать пришлось быстро и не всегда по асфальту - Серый дороги не выбирал, пересекая газоны, клумбы, временами проскакивая под машинами, так что приходилось ускоряться, огибая препятствия, чтобы не потерять его из вида.
  Целью этой странной ночной гонки оказалась детская площадка в нескольких кварталах от Кириного дома, где под большим старым тополем неподвижно лежала изящная, белая с чёрными пятнами кошечка. Обнюхав подругу, серый опять хрипло мяукнул и, сев рядом, уставился на девушку - здесь, вдали от фонарей, его глаза бликовали серебром, словно две висящие во мраке монеты.
  - Что с ней? - сквозь сбившееся дыхание проговорила Кира, опускаясь на корточки.
  Серый, естественно, не ответил, но и так было ясно: кошке очень плохо, её горячий на ощупь бок дрожал, а из раскрытого рта текла то ли слюна, то ли рвота - счёт явно шёл на минуты.
  Кира достала мобильник и посмотрела на время - оно давно перевалило за полночь. Хорошо ещё, что, выбегая из квартиры, не забыла деньги в карман на всякий пожарный сунуть. Кот недвижно застыл подле своей кошечки, превратившись в серое изваяние с серебряным взглядом. Он не шевелился, только блестящие кругляши неотрывно следили за каждым Кириным движением, пока она, выйдя в интернет, искала ближайшую круглосуточную ветпомощь.
  
  * * *
  Домой Кира вернулась в пятом часу утра и принялась замывать куртку, испачканную кошачьей рвотой - подругу Серого пришлось нести прямо так, на руках - взять переноску в два часа ночи было решительно негде и некогда. До ветклиники Кира бежала пешком - таксисты отказывались сажать её в машину с таким грязным, умирающим животным. Кот всё время держался рядом и потом терпеливо ждал возле дверей ветеринарки. Отравившуюся чем-то кошечку едва удалось спасти - понадобилось срочное промывание желудка, рентген, капельница и всё такое прочее. Подружка Серого была очень слаба, и ветеринары настаивали, что страдалицу необходимо оставить в клинике до вечера следующего дня - проследить за её состоянием и сделать дополнительные анализы. В итоге от взятой с собой наличности совсем ничего не осталось, а банковская карта лежала дома, и Кира теперь возблагодарила небо, что таксисты отказались везти её до клиники, иначе денег точно не хватило бы. Вот уж воистину: что Бог ни делает, всё к лучшему! Многие из выдр считали странным при такой, как у них, работе верить в Бога, однако Кира не видела в том ничего особенного. Конечно, в её представлении Высшие силы вовсе не походили на людей, изображённых иконописцами, и вообще имели качественно иной, чем у человека, разум - непостижимый нашим рассудком, но реально существующий...
  Выйдя на улицу, Кира велела Серому гулять до завтра, и он юркнул куда-то в кусты, оставив её в одиночестве. Сомнений, что, когда надо, кот снова окажется в этом дворе, дожидаясь спасительницы своей подруги, не было - животные понимали Киру на раз, эта способность обнаружилась у неё внезапно, в двадцать пять лет.
  Дело было в лесопарке, на окраине города, Кира тогда и сама не сразу поняла, что произошло, всё сделалось как-то само собой: быстро, спонтанно, инстинктивно. Что-то будто толкнуло её изнутри, заставив бежать к маленькому мальчику - он шагал вглубь лесного массива, палкой сбивая головки одуванчиков, пока его бабушка мирно сидела на лавочке возле детской площадки, болтая со своими престарелыми подружками.
  
  * * *
  Чем больше было тени, тем выше тянулось жёлтоголовое войско, бросая вызов вооружённому прутом бойцу и заставляя его двигаться глубже в лес.
  А за дальними деревьями в это время крались с разных сторон пять бродячих собак, включая вожака, командовавшего охотой, - голодная, злая и хорошо знакомая со вкусом свежей крови стая. Дикие во втором, а один уже в третьем поколении, они не считали людей чем-то особенным, но исходившую от них опасность чуяли, предпочитая специально на конфликт не нарываться. Стая жила в лесу, осторожно заходя в лесопарк и дальше в город, чтобы добыть еду, где придётся, но при этом избежать поимки. Голодная жизнь научила их хитрить в городе, а в лесу - совместно охотиться на дикую живность. Под предводительством нынешнего вожака они однажды сумели загнать даже оленя - вот пир так пир! Но это было сто лет назад, а ныне стареющий лидер вот уже третий день не мог накормить стаю и, чуя, что его скоро свергнут, решился на отчаянный шаг - отбить от городского человечьего стада малого и слабого...
  Круг стал смыкаться, а ничего не подозревающий мальчик продолжал топать вперёд, лупя прутом по одуванчикам. Каждая из собак жаждала первой разорвать жертву, но они давали дорогу вожаку - пусть покажет, на что способен, а иначе - молодой самец справа от лидера оскалился - сам станет добычей.
  Вперёд! - вожак прыгнул, безмолвной командой бросая собак в атаку, но вдруг упал на землю, словно натолкнувшись на стену и громко взрыкнул, пытаясь снова подняться. Остальные собаки тоже остановились, взлаивая и подвывая. Шум привлёк внимание людей, один из подростков первым побежал к месту действия, на ходу выхватывая смартфон, чтобы немедленно заснять что б там ни было.
  Сквозь деревья и кусты камера выхватила женскую фигуру с вытянутыми вперёд руками, за спиной у неё прятался маленький мальчик, а внизу что-то ёрзало, издавая непонятные звуки. Подросток подскочил ближе, водя телефоном из стороны в сторону, чтобы охватить всю картину. Вокруг женщины с мальчиком собралось пять собак - все здоровенные, явно бродячие, ужасно грязные и страшные! Невзирая на побежавшие по спине мурашки, подросток заставил себя остаться на месте. Тут явно происходило что-то невероятное, нечто из ряда вон! Самый крупный пёс, то ли подвывая, то ли похрюкивая, возился прямо у ног стоявшей женщины, безуспешно пытаясь встать. Остальные полаивали и подвывали чуть дальше, словно хотели, но не могли подойти. Что же за хрень такая? Чего эта тётка делает?! Подросток рискнул сделать несколько шажков в сторону женщины и чуть не описался, когда вдруг один из псов зарычал и сделал шаг вперёд, а за ним второй. Тётка повернула к ним голову, и оба сразу же отступили, в то время как третий и четвёртый яростно залаяли, скалясь и выпучивая глаза. Маленький мальчик, стоявший за спиной у женщины, бухнулся на землю и заплакал, обхватив её ноги. У подростка бешено заколотилось сердце, его накрыло страстное желание смыться подальше от ужасных, сверкавших огромными клыками морд и от этой жуткой тётки тоже, однако он продолжал снимать, потому что не мог упустить ролик, способный сделать его самым популярным в классе!.. да что там в классе!
  - Кто-нибудь! - закричала женщина. - Заберите ребёнка!
  'Я? - обомлел подросток. - Она это мне?!' Он сглотнул и, продолжая снимать, придвинулся чуть ближе, но сразу же остановился, увидев бешеные глаза пса, продолжавшего возиться у ног тётки.
  - Заберите ребёнка!! - вновь завизжала тётка, косясь на подростка.
  'Нет, о Господи, пожалуйста, нет, я не могу!' - взмолился он про себя и тут же, к своему великому счастью, был услышан! Мимо, чуть не сбив его с ног, огромными скачками пронеслась бабка. Секунда - и она, подхватив мальчика, быстрее ветра припустила прочь, - подросток и не думал, что старухи способны бегать с такой скоростью!
  И тут валявшийся у ног женщины пёс вскочил. Подросток ахнул и от страха присел, уже готовый сорваться с места и умчаться, но только после того, как собака вцепится в тётку - тогда количество просмотров его ролика зашкалит за миллион!! Казалось, ещё миг, и зубастая лавина накроет её с головой!
  Но женщина не обращала на это никакого внимания: набычившись и изогнув спину, словно разозлённая кошка, она уставилась в глаза вскочившему с земли псу - он отвечал ей тем же, рыча и скалясь, как сумасшедший. Противостояние продолжалось с минуту, а потом пёс внезапно развернулся и рванул в лес! Четыре оставшиеся собаки тоже заткнулись и, поджав хвосты, последовали за первым псом. Тётка повернулась и посмотрела на подростка: путаясь в траве и спотыкаясь, он, сжимая в потном кулаке телефон, стал пятиться назад, пока не наткнулся на дерево.
  
  * * *
  Кира усмехнулась, вспомнив, как, ударившись о ствол, подросток развернулся и ломанулся через кусты и детскую площадку так, что только пятки засверкали. Глядя ему вслед, Кира вдруг почувствовала, что жизнь её круто изменилась. Она больше не будет работать учительницей младших классов, и вообще всё теперь станет иначе.
  'Девушка, девушка!' - к Кире со всех сторон спешили какие-то люди, но ей не хотелось ни с кем разговаривать.
  'Извините, простите!' - не отвечая на вопросы, она решительно пробралась сквозь толпу и ускорила шаг, легко оторвавшись от бабок и мамаш с колясками.
  Вечером ролик подростка уже гремел на весь интернет, и её телефон разрывался от звонков друзей, родителей учеников, просто знакомых... А спустя пару дней на неё вышли представители ОКОПа - правда, Кира тогда ещё не знала, что их спецслужба так называется, и оперов туда вербуют из людей, у которых есть необычные способности, связанные с флорой или фауной.
  Амиго, к примеру, был 'грибным богом' или, как ещё его обзывали, 'повелителем плесени'. Стоило Мишке с полчасика подержать руку в непосредственной близости от любого продукта, как на нём мощным разноцветным садом прорастала плесень. Амиго иногда использовал свои способности в кафе или ресторанах, когда хотел наказать чрезмерно жадных, по его мнению, хозяев, решивших, что с него можно содрать большие деньги за некачественную еду. Угроза немедленно выложить в соцсетях фото поросшего плесенью блюда в интерьере ресторана и в сопровождении едкой подписи с названием заведения, действовала безотказно. Ему тут же предлагали или какой-нибудь бесплатный романтический ужин на двоих с дорогим вином, или просто денежную компенсацию, но весёлый и добрый от природы Мишка великодушно отказывался, ограничиваясь только тем, что не платил за свой обед.
  А вот Мамонта всегда обожали членистоногие - клещи, скорпионы, пауки - он притягивал их, как фонарь - ночных мотыльков. В городе, где, к счастью, клещи и скорпионы повсюду не водились, на Димке, несмотря на то, что он всегда использовал репеллент, постоянно обнаруживались пауки. Это порой приводило к большим проблемам с девушками, и бедный Мамонт не раз слышал истошный визг своих избранниц, когда они внезапно натыкались на представителя членистоногой братии, уютно прикорнувшего где-нибудь в волосах или за ухом возлюбленного.
  Однако нельзя сказать, чтобы Димку это сильно расстраивало, напротив, он с юмором относился к такому положению дел:
  'А зато, знаешь, Коса, как бывает удобно, когда девушка уже тебе надоела, но не догадывается об этом, а наоборот, влюбилась и прилипла намертво? Другим голову ломать приходится: блин, как бы так без проблем с ней расстаться? а мне всего-то день без репеллента, и сама убежит!' - Мамонт заржал, громко и искренне.
  'А если это ты влюбишься и прилипнешь намертво, а у неё арахнофобия?' - дождавшись, пока приступ хохота спадёт, спросила Кира.
  'Тем лучше! - чуть поразмыслив, ответил Димка, вдруг став совершенно серьёзным. - Всё равно нам влюбляться нельзя'.
  'Так уж и нельзя? - улыбнулась Кира. - Правила ведь не запрещают, а у тебя до 'ножки' ещё восемь лет! Можно успеть...'
  'Чего успеть?'
  'Счастливым побыть'.
  'Но потом-то всё равно связь оборвать придётся! - кисло протянул Мамонт. - Сразу станешь несчастным... а её ещё несчастней сделаешь, потому что правду ведь сказать нельзя!'
  'Ну... - пожала плечами Кира, - сколько ты будешь таким зверски несчастным? Время лечит, да и работа отвлечёт... Месяц, два? ну, пусть даже три! Три месяца слёз против нескольких лет - может даже целых десяти! - настоящего счастья! Думаешь, оно того не стоит?'
  'Сомнительно что-то... - Мамонт почесал затылок. - Особенно, если вспомнить про этого... чёрт, как же его? Ну, который под поезд-то бросился...'
  'Это Кит что ли? Да, был такой. Ракитин Сенька из Седьмого подразделения...'
  'Во-во! Это ещё до меня было, но я слышал, что он перед первой 'ножкой' с девушкой расстался, а она с собой покончила. И тогда Кит под поезд в метро бросился! От той самой любви, Коса, за которую ты ратуешь! Мне ребята рассказывали!'
  'Да что ты говоришь! А тебе твои ребята не рассказывали, что он изменял ей? Ему девки постоянно названивали, эсэмэски слали, а он ржал и всё следил, чтобы стереть не забыть'.
  'Откуда ты знаешь, он же из другого подразделения?!' - возмутился Мамонт.
  'Он был у Аркана одно время на усилении, когда выдр у нас сильно не хватало. Я тогда только-только на службу поступила и пока не начала нормально патрулировать, он работал у нас, месяц примерно я с ним то и дело пересекалась. Его Танька по десять раз на дню звонила, и Кит врал ей, как сивый мерин, я сама слышала... вот такая любовь, блин!'
  'Почему же он тогда под поезд-то сиганул?' - поразился Мамонт.
  'Да потому что Кит вообще всегда малохольный был, удивляюсь, как из него, вообще, выдра получилась! Мы все ведь... бойцы, а он поныть любил и соскочить из ОКОПа мечтал... Но из ОКОПа не уходят, а тут ещё и чувство вины замучило... короче, слабак он был просто, и любовь тут совсем ни при чём'.
  'Ну, не знаю, Коса, при чём, ни при чём! Как по мне - так ну эту любовь на фиг!.. жениться нам нельзя, детей мы иметь не можем, так зачем тогда серьёзные отношения? Я вообще надеюсь, что мы, выдры, на нормальную любовь в принципе не способны - это было бы очень правильно!'
  'Очень правильно?'
  'Ну да... это было бы как предохранитель от ненужных рисков... инстинкт самосохранения, типа... как... закон природы, о!' - он поднял палец вверх и посмотрел на напарницу с торжеством первооткрывателя.
  'А знаешь, может быть... - задумчиво протянула Кира. - Вдруг Дус и правда делает нас неспособными на настоящее глубокое чувство?..'
  'Было бы славно! - проведя рукой сзади по шее, Димка отловил там кого-то совсем мелкого и протянул Кире: - Клещика хочешь?' - и, не дожидаясь ответа, снова громко заржал.
  Вспомнив тот разговор, Кира улыбнулась: если не брать в расчёт таких изредка случавшихся слабаков, как Кит, то умели всё-таки выдры справляться с любыми проблемами, извлекая пользу даже из далеко не самых приятных свойств собственного организма.
  Одних только этих свойств было, конечно, недостаточно, чтобы стать выдрой, но на начальном этапе вербовщики опирались именно на них, так что Кирино предчувствие, что обнаруженное умение непосредственно общаться с животными на их 'языке' перевернёт всю её жизнь, оказалось верным.
  Кира и правда стала другой, а её способности после внедрения Дуса значительно усилились: достаточно было просто посмотреть животному в глаза, чтобы оно поняло, с кем имеет дело.
  И теперь, бездомные коты и собаки, с которыми она когда-то пересекалась взглядом, порой обращались к ней за помощью, но только если совсем уж подпирало, если иначе не выжить. Просто так прийти они не могли - боялись. Когда Кире было двадцать пять лет, реакция животных не была такой острой: да, звери её понимали, но требовались недюжинные усилия, чтобы по-настоящему напугать и заставить их подчиниться. Однако стоило только появиться Дусу, как страх четвероногих резко вырос, хотя сам 'ручной' подселенец на животных никак не реагировал, продолжая спокойно пребывать в спячке, иначе она не смогла бы, например, позвонить в ветеринарку, куда пристроила подружку Серого, - активность иномирных сущностей всегда оставляла выдр без связи. Однако звери всё равно что-то чувствовали, и стоило Кире зайти к кому-то в гости, как домашний питомец моментально забивался в самый дальний от неё угол, обычно - под диван, и не вылезал, пока она не отвалит восвояси. А уж заявиться под дверь квартиры! - это вообще могли только альфы и смельчаки вроде Серого.
  Любовь! - улыбнулась Кира, вешая куртку сушиться. - Любовь сильнее страха... Может, и мне когда-нибудь так же, как этой кошечке, повезёт? Она саркастически хмыкнула, снова подумав о выведенном Мамонтом 'законе природы' и неумолимо приближавшейся 'ножке' - м-да, куда уж тут!.. хотя... на свете-то всё бывает: а вдруг я всё-таки встречу когда-нибудь своего Серого - кто, чёрт возьми, может запретить мне в это верить?!
  
  
  3. 'Зоосад'
  На работу Кире выходить надо было в ночь, причём уже под присмотром Кола, что, говорили, не для слабонервных, поэтому лучше бы, конечно, отоспаться, однако с этим ничего не вышло. Вычитав где-то, что, если сразу, в течение десяти минут не смог уснуть, то надо подождать как минимум полчаса, прежде чем пытаться снова, Кира честно провалялась дважды по сорок минут, и только после этого решительно откинула одеяло и встала. Ещё не было и восьми, но она чувствовала, что даже если лежать весь день, сон не придёт. В ветеринарку, за кошечкой Серого, ей только вечером, так что свободного времени навалом...
  Кира набрала номер Аркана.
  - Ну чего тебе, Косулина?
  - Здравствуйте, Пал Михалыч! Вы уже дома? Не спите ещё?
  - Я ещё в конторе, Косулина, в чём дело?
  - Вы сказали, мне нельзя покидать Москву...
  - Нельзя! - подтвердил Аркан.
  - ...а если в Московскую область и исключительно на ОКОПовский объект?
  - Ты в 'зоосад', что ли, собралась? - удивился начальник.
  - Да. В 'зоосад'. Можно? Пожалуйста!
  - Вот ты странная, Косулина, после перевёртыша и в 'зоосад' - никогда бы не подумал! Зачем?
  - Ну так... Сим-Сима повидать... и вообще... - Кира умолкла.
  - Что 'вообще', Косулина? Хватит темнить, вы недавно у Симоняна были! Или мне клещами из тебя вытаскивать?
  - Туда месяц назад Кокона, в смысле Сергея Каренко, из Третьего подразделения, отправили... Маркольев отправил.
  - Ах чёрт, точно! И как же это я забыл? - разозлился на свой склероз Аркан.
  - Работы много было, - пискнула Кира и, кашлянув, добавила: - Дни, то есть ночи в последнее время напряжённые...
  - Напряжённые, Косулина, напряжённые, а тут ещё ты со своим перевёртышем - вот от тебя такой безответственности я никак не ожидал!
  - Извините, Пал Михалыч, я...
  - Да что мне с твоих извинений, Косулина? - оборвал её Аркан. - Ладно, нечего тут рассусоливать... дуй в свой 'зоосад', раз приспичило, разрешаю. Полезно будет! Не думаю, что твой Кокон Каренко тебе чего-нибудь дельное посоветует, но хоть посмотришь, чем глупый выпендрёж обернуться может.
  - Спасибо, Пал Михалыч!
  - Смотри на работу не опоздай, Косулина! - рявкнул в ухо начальник и, не дожидаясь ответа, нажал отбой.
  
  * * *
  Предъявив удостоверение, Кира получила временный пропуск и, пройдя через КПП, оказалась на территории 'Центра реабилитации оперативных работников', как гласила надпись перед главным входом. Так официально назывался расположенный за городом, вдали от населённых пунктов, комплекс, который принадлежал ОКОПу и имел охранно-пропускную систему не хуже, чем стратегический военный объект. Обычный человек сюда, естественно, попасть не мог, хоть это и не афишировалось - с виду 'зоосад', как окрестили его сотрудники спецслужбы, походил на обычную больницу или санаторий, разве что окружавший его забор был слишком высоким, да ещё и с пропущенными сверху проводами под током.
  На территории комплекса располагались: административное здание, научный и лабораторный корпус, столовая, склад и закрытый гараж для небольшого парка спецтранспорта - усиленных грузовиков с подъёмниками и прочными бортами. А ещё, в глубине просторной территории, имелся дополнительно огороженный участок с отдельным входом и собственной пропускной системой, куда даже сотрудники ОКОПа не могли попасть, если не имели специального, высшего, допуска.
  Сим-Сим и Кокон жили в лабораторном корпусе, на первом этаже, в специальной зоне, ранее предназначенной для изучения диких псов. Там были зарешёченные вольеры для животных, подсобные помещения, лаборатории и комнаты для персонала. После происшествия с Симоняном часть этой зоны отделили стеной, сделав туда отдельный вход, а в вольерах разместили кровати и биосанузлы, превратив их в нечто вроде тюремных камер, где теперь и обитали 'мокрые' выдры.
  Бокс Симоняна был пуст, а Каренко оказался на месте - валялся на койке, играясь со своим смартфоном.
  - Кокон, привет! - Кира подошла к решётке.
  - Здорово... - Каренко сел на кровати и, склонив голову на бок, стал рассматривать посетительницу.
  - Коса, - подсказала Кира. - Я из Пятого. Косулина Кира.
  - То-о-очно, теперь вспомнил, - протянул Кокон. - Вы ж тут недавно целой толпой к Симу приходили.
  - Было дело.
  - Так... а Сим-Сима вашего того... - он неопределённо махнул рукой и завалился обратно на койку.
  - Что значит 'того'? - испугалась Кира, ей вдруг почудилось, что в воздухе ощутимо воняет псиной. - Кокон! - окликнула она снова уставившегося в смартфон Каренко.
  - А?
  - Ты сказал, Сима - того! Чего того?!
  - Да это... его ещё рано утром куда-то увели - на обследование, наверное...
  - Понятно, - у Киры отлегло от сердца. Из вентиляционной решётки под потолком выпорхнул мотылёк и полетел прямиком к Каренко. - Слушай, Кок... а я ведь вообще-то не к Симу, я к тебе пришла.
  - Ко мне? - Он снова сел на кровати и медленно окинул взглядом Кирину фигуру. - Неплохо!
  - Да ты под балдой что ли? - рассердилась Кира.
  Мотылёк, приземлившись Каренко на плечо, шустро юркнул под воротник его рубашки.
  - Ну, есть немного... Мне тут всё время дают чего-то... чтобы спал... чтобы ел... чтобы Дус мой не высовывался... и так далее, по списку... - Кокон опустил голову и умолк, меж бровей пролегла глубокая складка. - ...А ты чего хотела-то? - спустя несколько секунд вдруг вскинулся он.
  - Поговорить.
  - О чём?
  - О Маркольеве. Я знаю, он был твоим поручителем.
  - И?..
  - И теперь он мне назначен поручителем!
  - Кол?! - вытаращил глаза Каренко. - Да ты гонишь!
  - Ничего я не гоню! У меня был перевёртыш в прошлое полнолуние.
  - И чё? - опять затупил напичканный успокоительными Кокон.
  - Да ничё! - огрызнулась Кира и, пронаблюдав, как выбежавший из-под воротника мотылёк взлетел и скрылся обратно в вентиляции, сказала уже гораздо спокойнее: - По новым правилам и одного перевёртыша достаточно, чтобы назначили поручителя.
  - Вот чёрт! Точно... - покачал головой Кокон. - Не повезло ж тебе, Коса!.. да ты это... присаживайся! Там откиднушка есть, - он показал пальцем: с внешней стороны клетки и правда был прикручен откидной стул. - Нам с Симом недавно сделали, для удобства посетителей.
  - Спасибо, - Кира опустилась на сидение.
  - Значит, хочешь узнать, как вести себя с Маркольевым? - Каренко усмехнулся.
  - Ну, типа того!
  - Ясно... - он отложил смартфон и уставился куда-то в неведомую даль, Кира молча ждала.
  Из-под воротника Кокона высунулась толстая гусеница и, покрутив головой, уползла обратно.
  - Короче, одно только могу тебе посоветовать, - поразмыслив с минуту, заявил Каренко. - Не выпендривайся!
  - И это всё? - удивилась Кира. - Не выпендриваться?
  - Ну, извини, уж чем могу! - развёл руками Кокон.
  - Ладно, - кисло протянула Кира - похоже было, что ничего от Каренко ей больше не добиться. - Спасибо и на том!
  Она поднялась.
  - Подожди! Ты... - он покусал губу. - Скажи, а твой Дус, он когда-нибудь дикаря боялся?
  - Боялся? - покосившись на Каренко с подозрением, Кира села обратно. - В каком смысле?
  - Значит, нет. Так я и думал... Нет, Коса, не смотри на меня так - я, конечно, слегка от лекарств под кайфом, но не брежу и крыша у меня не поехала, просто... - он встал с кровати и, подойдя вплотную к решётке, понизил голос: - В то полнолуние, после которого я попал сюда, случилось странное: я засёк щенка, но мой Дус, едва выйдя на контакт, вдруг рванулся обратно. Он испугался! Испугался, понимаешь? а я не сообразил, в чём дело, и, ещё сильнее ослабив зажим, погнал его обратно к щенку. И вот тогда эта подлая тварь на него и напала!
  - Ты имеешь в виду дикого подселенца?
  - Ну да! Вцепился в моего Дуса мёртвой хваткой и уволок. Я 'поводок' тяну, а мой - всё, провалился! дикарь его подминает, аж в глазах потемнело!
  - Что, совсем затащил внутрь щенка?
  - Смотрю, ты тоже считаешь, я сочиняю, - усмехнулся Кокон. - Никто мне не верит! Потому сюда и засунули.
  - Да нет, я верю тебе, у меня ведь тоже так было: хоть мой Дус не боялся, но дикарь попался здоровый и пытался затащить Дуса внутрь щенка, но не вышло, из-за чего, собственно, я и 'намокла'... Но я успела до этого щенка усыпить!
  - А я вот не успел. У меня всё мгновенно произошло! Мне вообще надо было этого щенка из боевого оружия уложить, сразу, как только мой Дус испугался, а я не понял - раньше-то он так себя никогда не вёл!
  - А поручитель? Он ведь с тобой должен был быть!
  - Был, - кивнул Каренко. - Только не видел ничего, потому что с другим щенком разбирался. У нас их сразу два на одной станции объявилось, Кол принялся 'сушить' первого, а второй напал на моего Дуса и мгновенно подмял его полностью. Клянусь, Коса, полностью!
  - И вырос в пса?!
  - Ну да, вырос и бросился на меня. Разорвал бы, если б не Кол, он к тому времени со своим щенком расправился и пса моего пристрелил, прямо в прыжке достал. Упал, зараза, на меня всей своей тушей.
  - Здорово зашиб?
  - Да чуть кости не переломал! неделю потом всё тело болело!
  - Главное, жив остался, - философски заметила Кира. - Могло гораздо хуже всё закончиться.
  - Да мы все плохо кончаем, - вдруг заявил Каренко, покачнулся и добавил: - Все выдры. Рано или поздно... умрём, хоть и молодые. И умрём плохо.
  - Эй-эй, Кокон! Ты чего это?! - возмутилась Кира. - А ну-ка завязывай!
  - Извини, - Каренко тряхнул головой. - Находит иногда... от лекарств, наверное.
  Он прошёл вглубь бокса и сел на кровать.
  Продолжать диалог в таком духе у Киры желания не было, но прямо сейчас уйти и бросить Кокона 'тухнуть' тоже казалось неправильным. Пусть даже временами накатывавшая заторможенность и перепады настроения происходили, как он говорил, от лекарств, парня всё равно хотелось подбодрить, ну или хоть просто заставить думать о чём-нибудь другом, менее мрачном.
  - А твой Дус? - вспомнила она. - С ним что?
  - Вернулся! Едва только пёс рухнул, как мой Дус вылетел из его тела на фиг и давай в панике метаться, пока я валялся, тушей придавленный. Обалдел совсем и не понимает уже ни хрена: то ли к хозяину вернуться, то ли в канал, следом за дикарём, броситься. Ну, в общем, это Кол дал моему Дусу пинка, чтоб он обратно в меня залетел - до сих пор не пойму зачем!
  - Помочь хотел?
  - Да лучше бы он его в канал выпихнул!
  - Да брось! Чревато же, ты знаешь... Организм привыкает, и душа с симбионтом тоже сживается, сколько ты уже выдра?
  - Скоро вторая 'ножка'.
  - Двадцать лет, значит, немало! Тебе рассказывали про Морта?
  - Ну, во-первых, говорили, что у него три 'ножки' было, а во-вторых, может, враки всё это?
  - Про то, что спятил и мгновенно на тридцать лет состарился, - может, и враки, но наши спецы-медики говорят, что в случае внезапной потери Дуса разбалансировка всего организма любой выдре сто процентов обеспечена.
  - Да и хрен с ним, зато я бы здесь не сидел! Думаешь тут, в звериной тюрьме, лучше?!
  - Брось, Кокон, ты тут всего чуть больше месяца, потерпи, обследуют тебя и выпустят!
  - Ага, выпустят, Сим-Сим вон здесь дольше меня, а никаких перспектив.
  - Так он человека загрыз - напарника своего! Что ты сравниваешь?
  - Да это не я, это Кол! Он меня сюда запихнул, счёл, что никуда уже не гожусь!
  - Ладно, Кокон, успокойся! Кол - не Бог, чтобы за всех всё решать, врачи разберутся.
  - Лучше сразу сюда не попадать, - мрачно предостерёг Каренко, - чем потом ждать, когда разберутся.
  - Согласна, - Кира кивнула. - Лучше не попадать. Как ты сказал: не выпендриваться?
  - Слушай, Коса, ну, посоветовать больше действительно нечего... Людей Кол не любит, нелюдей тоже, сам при этом - злой, как пёс!.. Никого вообще в грош не ставит и ничего не боится. Не пытайся что-то ему показать или доказать: получится - Колу будет на это плевать, а ошибёшься - в зверинце окажешься... Так яснее?
  - Да, Кокон. Спасибо! - Кира просунула руку через решётку.
  - Удачи! - рукопожатие Каренко было крепким, ладонь - горячей и жёсткой.
  Он вернулся на койку и сел, снова уткнувшись в смартфон.
  - Пока, - попрощалась Кира, но Кокон не ответил.
  Из-под воротника его рубашки вывалилась куколка мотылька и повисла, качаясь, на тонкой нитке.
  Кира окинула взглядом ряд соседних боксов: три пустующих, но, по распоряжёнию сверху, уже готовых принять 'неблагонадёжных выдр', в числе которых может... нет, не может! - она костьми ляжет, но сюда не попадёт! - и один занятый Сим-Симом, он за время разговора с Каренко так и не появился. Надо бы спросить, скоро ли его отпустят, вдруг удастся всё-таки повидаться, - подумала Кира, направляясь к комнате для персонала. Но дверь оказалась заперта, на стук никто не отозвался, и Кира вышла из зоны для людей-выдр, решив зайти в ту часть, что предназначалась для исследования псов.
  Несмотря на инструкцию, предписывающую выдрам немедленно убивать щенка, если есть хоть малейшая вероятность не вытащить дикого дусима, не говоря уж о выросшем псе, ОКОП периодически оставлял диких оборотней в живых, отлавливая для изучения. Но обычных выдр к поимке никогда не привлекали. Если щенок уже стал псом, то ручной дусим, если не доводить до перевёртыша, с ним уже не справится. Ловить такого оборотня-зверя - дело сухарей, групп захвата и спецтехники, так что Кира не знала: есть кто-нибудь в зоне псов или нет. Начальство не считало нужным посвящать рядовых сотрудников в подробности не касавшихся их секретных спецопераций...
  Едва Кира вошла в помещение с вольерами для диких животных, как её ручной подселенец дёрнулся, сразу почуяв неподалёку дикаря. Придавив Дуса, она остановилась возле крайней камеры. Жалюзи во всю переднюю стену - в двух других, пустых, вольерах поднятые вверх - здесь были опущены, скрывая то, что происходило внутри, за решёткой, но оттуда слышалось шуршание и доносился явственный запах псины. Наверное, это тот пёс, что два полнолуния назад вырвался в город и загрыз человека, подумала Кира, подходя к решётке вплотную.
  Внезапный, резко смявший жалюзи, удар с внутренней стороны бокса заставил её отшатнуться.
  - Кто-о-о т-у-у-т, - низко и протяжно раздалось из вольера, - кт-о-о ту-ут, кто тут?
  После пяти лет с лишним лет в ОКОПе напугать Киру было не так-то просто, но от этого зловещего шёпота даже у неё по спине побежали мурашки. Кто это?! Как такое может быть?! Псы не владеют речью, это невозможно в принципе!.. Они что, запихнули сюда человека?.. Но голос, сила! - всё это не походило на человеческое, а главное - Дус! Дус точно чувствовал чужака - на придавленных выдрами подселенцев, даже если эти выдры здорово 'подмокли', он так не реагировал!
  Тот, кто стоял по ту сторону решётки, отступил от стенки и жалюзи расправились.
  - В-вы-ы-ыдра, выдра, - провыл он. - Убиййца!
  - Ты... ты можешь говорить? - поражённо пробормотала Кира, давя прущего на контакт Дуса.
  - Настанет и твой черёд! - полоски жалюзи раздвинулись, и через образовавшуюся щель выглянул не человеческий, а звериный, похожий на волчий, глаз. - Настанет!
  Дальше по коридору хлопнула дверь, заставив повернуться на звук. Из комнаты дежурного вышел человек в белом халате и, заметив посетительницу, быстро направился в её сторону.
  - Здравствуйте, вы кто?
  - Лейтенант Косулина, - ответила Кира и, достав удостоверение, повернулась обратно к боксу: глаз исчез, жалюзи распрямились, и за ними царила полная тишина.
  - А что вам, Кира Витальевна, тут, в нашем крыле, надо? - без обиняков спросил человек в белом халате, возвращая ей документ.
  - А-а... - Кира замялась, вновь посмотрев на жалюзи - из комнаты по-прежнему не раздавалось ни звука.
  - Что? - дежурный нахмурился.
  - Да ничего... Я просто приходила к друзьям в соседнее отделение, Каренко застала, а Симоняна нет, и врача я там тоже не нашла. Подумала, может, он здесь и подскажет...
  - Нет здесь вашего врача. Все врачи сейчас на консилиуме.
  - А вы, собственно, кто?- поинтересовалась Кира, глядя дежурному в глаза. - Как ваша фамилия?
  - Майор Сметанкин, - он достал удостоверение, но в руки не отдал, открыв и показав издали.
  - Первое подразделение? - удивилась Кира. Подразделение за номером один было управляющим центром ОКОПа и контролировало остальные подразделения, определяя политику и стратегию работы всей спецслужбы. - А что случилось?
  - У вас нет полномочий для получения этой информации, - ответил майор и показал рукой в коридор: - Вас проводить?
  - Подождите, вы сказали: все врачи на консилиуме. Что за консилиум и почему тогда Симоняна нет в боксе? Он что, тоже на этом консилиуме?
  - Повторяю: у вас нет полномочий. Прошу на выход!
  Кира поняла, что добром от этого Сметанкина ничего не добиться, а устраивать разборки сейчас, когда у самой всё висит на волоске, не с руки.
  - Нет, спасибо, я дорогу знаю.
  'Ничего, я ещё вернусь сюда, вот только с Колом и своими проблемами разберусь!' - подумала она, покосившись на закрытый жалюзи бокс: тот, кто там был, по-прежнему сохранял тишину, и это не могло быть случайностью. Шипевшее на Киру существо явно не хотело привлекать внимание майора, а он сам не мог ничего чувствовать, потому что выдр в Первом не было.
  - Тогда всего доброго! - Сметанкин выжидающе смотрел на Киру - уже без всякой улыбки.
  - До свидания, - она развернулась и зашагала на выход, спиной ощущая холодный взгляд майора из подразделения, сотрудников которого остальные ОКОПовцы называли просто: надзиратели. Внутри продолжал недовольно ворочаться Дус.
  
  * * *
  - Вот твоя любимая, жива и почти здорова! - Кира аккуратно ссадила кошечку на землю рядом с Серым - тот немедленно принялся её обнюхивать - быстро и жадно.
  В ветклинику Кира пришла пораньше, но кот её уже ждал. Выскочив из-под лавки, замер, таращась круглыми, ждущими глазищами. Похоже, он давно уже тут, во дворе, болтался, может даже вообще с утра.
  Позволив своему мохнатому другу убедиться, что с ней всё в порядке, кошечка встала и медленно пошла прочь: шатавшаяся поначалу походка постепенно обретала уверенность. Серый тихонько затрусил следом. Прежде чем скрыться в кустах, он остановился и, повернувшись, мяукнул - жёлтые пятаки смотрели Кире прямо в глаза.
   Очевидно, это означало его кошачье 'спасибо', но сказать наверняка было трудно, ведь речью кот, в отличие от существа в 'зоосаде', не владел и всё, что хотел, показывал исключительно действиями. Сам он указания Киры понимал - вероятно, это было не на уровне слов, а каким-то другим образом, человеку неизвестным.
  Мыслительные процессы животных и людей так сильно отличались, что 'намокшая' выдра теряла способность говорить. И тогда оставались секунды, чтобы найти поводок и приструнить Дуса, иначе он навсегда выбивал человеческую душу и единолично завладевал телом! Так обстояло дело с выдрами, а уж про обычных людей и говорить нечего: у них вообще не было поводка, а значит, и шансов остановить перевёртыш, сохранив душу. А без души нет разума!
  Но то существо в 'зоосаде' - оно точно было порождением дикого дусима, но при этом словно бы владело одновременно и силой зверя и разумом человека... Смесь двух вариантов сознания, двух миров... - никто в ОКОПе никогда не упоминал о таких случаях! Говорящий пёс - разве это возможно?! Однако Кира слышала и видела собственными глазами... нет, ей не померещилось! Да и надзиратель не стал бы ошиваться в 'зоосаде' просто так.
  Хотя какое там 'просто так' - последнее время столько всего неправильного случилось: дусим появился какой-то неправдоподобно здоровый... к тому же вселился прямо в поезде, так что надо теперь градусники ещё и во всех составах вешать; Сим-Сим умудрился 'высохнуть', уже разорвав напарнику горло, а другие выдры 'утонули' прямо попарно; сбежавший пёс загрыз ни в чём не повинного гражданина - тут не только надзирателям, всему ОКОПу было от чего забеспокоиться!..
  
  
  4. 'Паутина'
  До сегодняшнего дня Кира видела Владислава Маркольева только на фотографии и представляла его себе обычным человеком лет тридцати пяти, светлоглазым, с непримечательной внешностью, среднего роста и телосложения - в общем, так, ни рыба ни мясо на вид, ни за что не скажешь, что сухая выдра...
  Реальность разбила это представление в пух и прах. Маркольев оказался высок и красив, чем сразу же вызвал у Киры симпатию. Почему-то хотелось ему подчиняться и доверять, и даже осознание того, что это именно он обрёк Кокона на заключение в 'зоосад' и может точно так же отправить туда и её, не могло заставить относиться к поручителю настороженно. Пытаясь понять, как те же самые, что на фото, черты лица могут выглядеть настолько по-другому в реальности, Кира постоянно и откровенно пялилась на поручителя, что, похоже, его вовсе не раздражало, временами вызывая едва заметную, будто невесомую, улыбку. Вот эта самая улыбка и помогла в конце концов определить, что красивым Владислава - Кира, хоть застрели её, теперь даже про себя не хотела называть его Колом - делает что-то идущее глубоко изнутри. Говорили, сухой выдрой или сухарём становятся через перевёртыш, во время которого человек поглощает зверя, так может, именно этот 'растворённый в крови' зверь и дарил поручителю такую привлекательность? Отличная физическая форма, точные, грациозные движения - сразу видно, Владислав прекрасно чувствовал себя в собственном теле: абсолютно свободно и очень комфортно. А черты лица... - что ж, возможно, его мимика тоже была грациозной?
  - Ты работать сегодня собираешься?
  Они с поручителем молча шли по туннелю, как вдруг Маркольев остановился и задал этот вопрос. Кира повернулась, неожиданно ярко осветив его лицо: глубоко уйдя в свои мысли, она забыла выключить закреплённый на голове фонарик, который зажгла минут пять назад, когда наступила в лужу и обрызгалась. Две глубокие вертикальные морщины, прорезавшие лоб Владислава возле переносицы выглядели боевой раскраской, точёные скулы были словно оголённые кости, а короткий ежик едва тронутых сединой волос вдруг показался вставшей дыбом звериной шерстью. Блестящие, цвета сверкавшего на солнце льда глаза смотрели на Киру в упор.
  - А?.. Да! Извините, задумалась.
  Она погасила фонарик. В туннелях не было темно: горело аварийное и рабочее освещение, чего было вполне достаточно, чтобы видеть, куда идёшь, а остальное в патрулировании от обычного зрения уже не зависело.
  - Да можно на 'ты', - огорошил Владислав. - К чему нам церемонии?
  - А говорят, вы... то есть ты - злой, как пёс! - вдруг само сорвалось с Кириного языка.
  - И что? - без интереса в голосе осведомился он, играя своей фирменной невесомой улыбкой.
  - Да ничего, просто... - она опустила взгляд, смутившись, что таращится на поручителя такими же круглыми пятаками, как её знакомый серый кот. - Просто я думаю, это не так!
  - Ну и зря, - с неожиданной холодностью произнёс Маркольев.
  - Почему?
  - Потому что ни дружеское обращение, ни работа напарниками не помешают мне засунуть тебя в 'зоосад', возможно пожизненно, если я увижу к тому предпосылки. Это ясно?
  - Вполне, - снова посмотрев ему прямо в глаза, ответила Кира.
  - Сзади, - не отводя взгляда, совершенно спокойно сказал Маркольев.
  Она резко развернулась: фантом был похож на огромную кобру в боевой стойке. Миг, и он атаковал, целясь в грудь, но Кира успела выставить кулак, пронзив огромную 'змеиную голову'. Руку прострелило, как от удара электрическим током, Дус внутри задрожал, но, к счастью, не взбесился. 'Кобра' постепенно уходила внутрь Кириного тела - сейчас, при закрытом канале, это было не опасно, если, конечно, всё делать правильно.
  Фантомы могли принимать любую форму, быть огромными или, наоборот, едва заметными, их, между полнолуниями, обнаруживалось в метро великое множество: непрерывно перемещаясь, они имели свойство появляться то там, то здесь, где именно - заранее предугадать невозможно. Обладая той же загадочной и непонятной природой, что и дусимы, субстанция, порождающая фантомы, видимо, вываливалась из открытого канала вместе с дикими подселенцами и 'клубилась' потом по всему метро, до поры оставаясь невидимой.
  Окоповцы прозвали её 'паутиной', потому что стоило только на неё наткнуться, как сразу возникал фантом, который набрасывался на выдру, словно паук на муху. Это, конечно, касалось исключительно тех, у кого был ручной дусим, обычным людям, пока канал закрыт, ничего не грозило, так что толпы обывателей могли спокойно перемещаться по Московскому метро, когда и куда захочется, вообще не ощущая иномирного присутствия.
  Однако обычный человек легко мог стать щенком во время полнолуния, и 'вызревшая' за месяц 'паутина', если её не удалить, весьма этому способствовала, помогая дикому дусиму быстрее вселиться. Она вела дусима к человеку так же, как разлитая повсюду вода проводит электрический ток - в результате щенок мог мгновенно трансформироваться в пса, и тогда шансов выгнать дикаря вообще не было. Поэтому выдры тщательно обследовали каждый закуток подземки, вычищая 'паутину' всё то время, пока канал был закрыт. Делать это, естественно, приходилось по ночам, когда нет пассажиров, сохраняя тайну и от дежурных сотрудников метро, которым говорилось, что эти еженощные походы проводятся в рамках мероприятий по борьбе с терроризмом.
  - Что ж вы... ты раньше не сказал? - обезвредив 'кобру', возмутилась Кира.
  - Как по мне, так в самый раз! - отрезал Владислав и, повернувшись, зашагал вглубь туннеля.
  Выдры замечали фантомов внутренним, идущим от ручного дусима, чутьём, и человеческое зрение при этом не играло никакой роли: образы возникали сразу в мозгу, как только нарвёшься на 'паутину'. Но у сухаря Маркольева явно было не так, иначе он не остановился бы за несколько минут до того, как плававшая неподалёку 'паутина' коснулась Киры.
  Бегом догнав поручителя, подопечная дёрнула его за рукав.
  - Ты их заранее чувствуешь, да? Видишь ещё до того, как в 'паутину' вляпаться!
  - Ты тоже всё, что надо, увидишь, если перестанешь в облаках витать.
  - Я вообще-то больше пяти лет уже здесь работаю, - спокойно напомнила Кира, - и 'паутины' этой перечистила столько, что фантомы у меня из ушей скоро полезут!
  - Очень хотелось бы посмотреть! - Маркольев взглянул на неё с таким искренним, прямо-таки детским любопытством, что у Киры сначала челюсть отвисла, а потом она прыснула со смеху и сказала:
  - Ну и мастак же ты прикидываться, Слава!
  - Конечно, я же оборотень, - совершенно серьёзно ответил поручитель.
  Он внезапно выбросил руку в сторону, и Кира увидела яростно сучившего задними ногами красноглазого 'кролика'. Маркольев держал его за уши, а фантом извивался, пытаясь вырваться, разевал багровую пасть с кривыми жёлтыми резцами и вообще выглядел на редкость противно: тощее серое тело напоминало перевитые верёвки, глаза - два злобных уголька с точками чёрных зрачков. Подняв тварь высоко над землей, сухарь вдруг запрокинул голову и, открыв рот, заглотнул 'кролика', словно удав, - Кире даже показалось, что кожа поручителя на мгновение блеснула узором из тёмно-коричневых пятен на жёлтовато-оливковом фоне, как шкура тигрового питона.
  - Ты проглотил его?!
  - А чего было тянуть-то? - пожал плечами Владислав и как ни в чём не бывало двинулся дальше, Кира поплелась за ним, силясь понять, как можно добиться столь высокой скорости растворения фантома, но так ничего и не придумала.
  Они прошли ещё с полкилометра, как вдруг из-под Кириного ботинка веером прыснули 'крысы' и побежали по ногам вверх.
  - Гнездо! - вскричала она, ловя и растворяя 'зверьков', пока они не взбесили Дуса, однако 'крысят' оказалось так много, что Кира не успевала схватить каждого. - Слава, помоги! - завопила она, чувствуя, как стрелы нерастворённых фантомов бьют прямо в её подселенца, наполняя его дурной, тёмной и необузданной силой.
  - Всем телом! - донеслось до неё сквозь нараставший 'стрёкот кузнечиков' в голове. - Не хватай руками, Кира, работай сразу всем телом!
  - Слишком быстро! - прохрипела она, пока пытаясь затормозить одних 'крыс', упускала других, слишком стремительно все они ввинчивались, стремясь достичь Дуса. - Я не могу...
  - Перестань воспринимать 'паутину' как отдельных существ, твой мозг способен реагировать сразу на всех: чувствуй их кожей! Чувствуй и растворяй!
  На секунду Кира вдруг действительно ощутила, как 'паутина' единым целым обнимает тело, повсюду прижимаясь горячими пятнами, но тут кожа её на загривке пошла мурашками, а потом вспучилась от рвущейся наружу шерсти - нет, нет! только не это! Господи... - по телу прошла волна-судорога, сбрасывая 'паутину', 'крысы' полетели прочь, а кровь огненной молнией ринулась по жилам, но Кира сумела остановить превращение - свобода от фантомов сделала усилие точным и яростным: поводок уложил разбушевавшегося Дуса на место, петля затянулась, полностью лишив подселенца возможности вырваться.
  Застилавшая глаза красная пелена спала, и Кира увидела Владислава. В руках он держал нечто невероятное. Это было похоже на прозрачный ящик, битком набитый шевелящимися 'крысами', только вообще без стенок - сцепившись между собой, 'зверьки' просто висели в воздухе между ладонями поручителя, образуя ровный куб.
  Заметив, что подопечная пришла в себя, Маркольев развёл руки, и 'крысиное полотно' развернулось, полностью покрыв его с ног до головы. А потом - Кира и охнуть не успела - все 'крысы' разом исчезли, мгновенно впитавшись в тело.
  - Чувствуй их кожей, - напомнил поручитель, - и растворяй сразу всех. Поняла?
  - Да, но... это... - Кира очертила в воздухе куб, - как, вообще, такое возможно?
  - Такое? Какое такое? Ты сбросила, я поймал - ничего особенного.
  - Что поймал? - соображать, после чуть было не случившегося перевёртыша, было трудновато.
  - 'Паутину', что ж ещё? Неплохо ты сработала, кстати, - Владислав вдруг встряхнулся всем телом, словно выскочившая из воды собака. - Надо и мне ввести это в обиход.
  - Ты ж велел растворять... - нахмурилась Кира, думая, что вряд ли могла заслужить похвалу, и он просто над ней издевается.
  - Велел, да только у тебя ведь уже шерсть полезла, - прозрачно-ледяные глаза сухаря блестели, словно два драгоценных камня.
  - Полезла, - признала Кира.
  - Ну, значит, надо было сбрасывать. Ты всё правильно сделала, иначе ловить бы мне сейчас перевёртыша.
  - Я могла бы тебя покалечить!
  - Ну это вряд ли! - Маркольев впервые за всё время их знакомства расхохотался. - Скорее наоборот.
  Это был искренний смех сильного и уверенного в себе сухаря, способного обуздать любую 'намокшую' выдру.
  - Ты мог бы впитать всех 'крыс' раньше, - укорила Кира, не разделяя его веселья. - Не дожидаясь, пока мой Дус...
  - Тебе не понравилось учиться? - оборвав смех, перебил поручитель, тон его стал серьёзным. - Жаль, у тебя хорошие задатки!
  Полыхая щеками, его подопечная опустила взгляд и уставилась в пол. Слова Владислава и ранили и доставляли удовольствие одновременно. Да, это был урок - сродни тому, когда не умеющего плавать бросают в холодную воду, чтобы посмотреть, потонет или нет. Поручитель был прав: она смогла сделать то, чего раньше не умела - ощутить целостность 'паутины' и сбросить её, лишая Дуса дурной энергии. Но цена! Цена могла оказаться слишком высокой - неуправляемый перевёртыш и 'зоосад'! Маркольев ведь не пришёл ей на помощь - просто стоял, выкрикивая указания и наблюдая, что из этого получится!.. И вот ещё что! - Киру вдруг пробил пот, потому что она вспомнила про 'кобру', и как поручитель не отрицал, что видит 'паутину' заранее. Значит, и 'крысиное гнездо' он наверняка заметил ещё до того, как Кира туда вляпалась, но не предупредил!
  - Ты специально меня спровоцировал, - медленно произнесла она и уставилась в сторону, не желая видеть глаза Владислава. - Хотел, чтобы мой Дус взбесился... ты и с Коконом так же?.. - она сглотнула и умолкла.
  - Кокон? - переспросил поручитель. - Это Каренко из Третьего, куколками обвешенный, что ли? Ну и? Что? Что я с Коконом?
  - Так же поступал! Как со мной!
  - Не понял: ты спрашиваешь или утверждаешь?
  - Почему Кокон попал в 'зоосад'? - она наконец посмотрела на Маркольева, встретив его прозрачный, на этот раз как будто вообще ничего не выражающий, взгляд.
  - Потому что выпендривался.
  Кира распахнула глаза, поражённая точным совпадением слов Каренко и поручителя, но потом до неё дошло:
  - Ты что, сказал ему? Кокон спросил за что, и ты так ответил?
  - Вероятно, - пожал плечами Владислав.
  - То есть ты считаешь, поэтому он позволил подмять своего Дуса? Чтобы повыпендриваться?
  Поручитель посмотрел на неё жёстким взглядом.
  - Кишка у него тонка так выпендриваться, - медленно проговорил он, потом похлопал подопечную по плечу и улыбнулся: - Но твоя въедливость - дело хорошее, и учишься ты быстро. Может, и до сушки когда-то дорастёшь, задатки есть. - Он повернулся и пошёл вперёд.
  Кира некоторое время стояла на месте, обдумывая его слова: неужели она и правда способна когда-нибудь дорасти до настоящей сухой выдры? И хочет ли этого?.. стать таким, как Владислав, существом? Вспомнилось, как он манипулировал живым полотном из 'крыс' - это было по-настоящему круто!
  Ладно... она двинулась следом. Тяжело в учении, легко в бою! Стараясь быть готовой к очередной атаке 'паутины', Кира внимательно следила, куда наступает, лишь изредка позволяя себе посматривать на поручителя, ступавшего чуть впереди, бесшумно и мягко, как ягуар.
  Всё-таки он был очень красив!
  
  * * *
  Две недели с Маркольевым пролетели как один день - столько было новых впечатлений, неожиданностей, странных уроков поручителя, а главное, 'паутины'! Кира не могла припомнить, чтобы выдры когда-нибудь натыкались на её залежи так часто. Димка Мамонтов, с которым она периодически пересекалась в конторе, тоже жаловался, что давно не сталкивался с таким количеством фантомов, и что, оказывается, в прошлое полнолуние не только у неё были проблемы, но и ещё у трёх выдр из разных подразделений.
  - Говорят, дикари у них вылезли здоровенные, как кони, - никто, кроме тебя, Коса, не рискнул вытаскивать! - заявил Мамонт, когда они отошли к окну в коридоре, чтобы не мешать снующим туда-сюда служащим. - Все трое пристрелили щенков и баста!
  - По инструкции, - констатировала Кира, глядя на улицу.
  - Ага, точно! - кивнул Димка и тоже уставился в окно. - Ты у нас одна такая... трепетная оказалась, на весь ОКОП прославилась, - он легонько толкнул её под локоть. - Звездой теперь будешь... если Кол тебя не переварит, конечно, - Мамонт сочувственно засопел. - Как он, вообще, вменяемый?
  - Я бы так не сказал! - раздался сзади знакомый голос.
  Кира с Димкой обернулись. Маркольев смотрел на Мамонта в упор, без тени насмешки.
  - Здрасьте! - сказал тот.
  - Добрый день! - откликнулся поручитель, но руки не протянул.
  - Я это... - Димка бросил взгляд на Киру, ища поддержки.
  - Тебе бежать уже надо, - улыбнулась она. - А то опоздаешь!
  - Ага, да! Пора, извините, - отлепившись от подоконника, он рванул мимо сухаря в коридор. - До свидания!
  - Всего доброго, - не оборачиваясь, ответил Владислав, глядя через стекло на небо, и лучи заходящего солнца играли в его светлых глазах.
  - А ты почему сегодня так рано? - спросила Кира.
  - Собираюсь перекусить до работы, тут недалеко есть кафе - тихое и кормят неплохо, название, правда, дурацкое: 'Улыбка'. Я всегда там перед нашим рейдом питаюсь.
  - А меня сегодня Арбоканов к себе вызвал, - зачем-то сообщила Кира.
  - Тоже интересовался моей вменяемостью? - спросил поручитель.
  - Скорее моей, - рассмеялась его подопечная. - 'Полсрока прошло, Косулина, докладывай, чего мне теперь от тебя ждать!'
  - И что ты ответила?
  - Успехов, говорю, Пал Михалыч, ждать, чего ж ещё!
  - Правильно сказала! - одобрил Маркольев и, оторвавшись от созерцания быстро темнеющего неба, скользнул взглядом по её лицу:
  - Есть пойдёшь?
  - Пожалуй, - кивнула Кира. - Домой ехать времени уже нет, и тут, в конторе, тоже делать нечего...
  - Не оправдывайся, это ведь не свидание! - как всегда, огорошил поручитель и направился к выходу.
  Кира зашагала следом, ловя себя на мыслях, от которых горели щёки.
  
  * * *
  Кафе 'Улыбка' оказалось вполне приятным заведением - Кира никогда раньше в него не заходила, считая не стоящей внимания забегаловкой, а оказалось, тут и правда вкусно и не слишком дорого кормят. За едой они почти не разговаривали, Маркольев явно наслаждался ужином, а Кира всё думала, стоит ли рассказать ему о говорящем оборотне.
  Когда она, после того странного посещения 'зоосада', зашла в кабинет Аркана, он только спросил, как там Сим-Сим, и когда услышал, что с ним увидеться не удалось, сразу потерял интерес к этой теме и переключился на другие вопросы. Тем не менее Кира, улучив момент, всё-таки спросила, не отправляли ли кого-нибудь недавно в 'зоосад'.
  'С чего это ты взяла, Косулина?' - начальник уставился на неё неприятно тяжёлым взглядом, и в кабинете заметно поднялась влажность: повинуясь настроению хозяина, цветы в усиленном режиме принялись испарять воду, превращая помещение в душные тропики.
  Способность управлять процессами в растениях была выдро-индикатором Аркана, так же, как талант Киры объясняться с собаками и кошками. Эти способности-индикаторы всегда оказывались так или иначе связаны с флорой или фауной и усиливались после того, как человек становился выдрой, и если бы начальник получил ручного подселенца, то, не исключено, что его комнатные лианы смогли бы обвиваться вокруг шеи и душить подчинённого. К счастью, Арбоканов выдрой не стал, ибо, как объяснил в своё время Кире Амиго: 'Ну, блин, Коса, сама подумай: должен же кто-то в нашем дурдоме всегда оставаться настоящим человеком! Тем более командир!'
  'В вольере для диких животных кто-то был, - ответила Аркану Кира, - и он разговаривал, но жалюзи были закрыты и я его не видела'.
  'Разговаривал, но не назвался? А сама чего ж не спросила?' - Аркан взял такой тон, словно уличал её в чём-то, листья свисавшей за его спиной традесканции мгновенно выцвели, став из тёмно-зелёных почти белыми.
  'Да я не успела, явился майор Сметанкин из надзирателей и выпроводил меня вон'.
  'Ну, значит, не твоего ума дело, Косулина, кто там сидит, в этом боксе! - заключил начальник, как показалось Кире, с облегчением: взгляд его стал менее напряжённым, а тон чуть смягчился: - Зачем ты вообще попёрлась в отделение для псов?'
  'Хотела узнать, где врачи, в части, выделенной для людей, их не было'.
  Ещё в начале разговора что-то удержало её от того, чтобы рассказать Арканову, как Дус почувствовал в боксе дикого подселенца, а сейчас, после неоднозначной реакции начальства, Кира и вовсе уверилась, что дело тут нечисто. Но её посвящать в эту 'зоосадовскую' тайну ни Аркан - если он сам в курсе! - ни уж тем более надзиратели из Первого явно не собираются, и стоит только начать лезть с разоблачениями, как Киру отстранят от службы: крыша, мол, у Косы после перевёртыша поехала... Спасибо, если в бокс через стенку от того существа не запрут.
  'Ты сказала, вы разговаривали, - меж тем продолжал допытываться начальник, подтверждая её выводы. - О чём?'
  'Я говорила, что он разговаривал', - уточнила Кира.
  'С кем? - взгляд Аркана снова сделался яростным, захрустел, раскрываясь, огромный лист упиравшейся в потолок диффенбахии в углу кабинета. - Косулина, почему мне приходится всё из тебя клещами вытаскивать?'
  'Да ни с кем, Пал Михалыч, так, бормотал он себе под нос, я ничего не поняла, просто услышала, что в закрытом боксе кто-то что-то говорит и остановилась, но тут пришёл Сметанкин и выгнал меня'.
  Начальник собрался ответить, продолжая сверлить её недобрым взглядом, но тут в кабинет вошёл Маркольев, Аркан стал знакомить поручителя с подопечной, и к теме 'зоосада' они больше не возвращались.
  С тех пор Кире очень хотелось поговорить ещё с кем-нибудь, кроме начальства, о том странном случае в 'зоосаде'. Когда Мамонт сказал, что в последнее полнолуние, ещё трём выдрам попались дикари, здоровенные, как кони, и что всех щенков поэтому пристрелили, сразу подумалось: а может, не всех? Может, они не просто здоровенные, но и вообще - другие? Одного поймали, и это его она видела в 'зоосаде' в отделении для псов? Ей захотелось поделиться этим с Мамонтом, но она не стала, ибо... ну, что может сказать ей Мамонт? - парень в конторе всего два года работает, зелёный ещё! Вот другое дело - Маркольев, он-то уж точно больше, чем Кира, повидал...
  - Ну как тебе? - спросил Владислав, отодвигая опустевшую тарелку.
  - Очень даже неплохо. Спасибо, что пригласил - сама бы я сюда точно не зашла.
  - Что, снаружи слишком затрапезно выглядит?
  - Ага, какую-то старообразную забегаловку напоминает.
  - Вот, наверное, потому я сюда и хожу, - усмехнулся своей невесомой улыбкой Владислав. - Старьё к старью тянется.
  - На вид тебе лет тридцать пять, - улыбнулась Кира.
  - Тридцать три было до того, как я дусима завёл, - кивнул поручитель. - А на самом деле мне - семьдесят два: пенсионером был бы давно уже, если б не дусим. Что? - заметив на её лице удивление, спросил поручитель. - Ты ведь это хотела узнать: сколько мне лет?
  - Ну, в общем... - Кира смутилась.
  - На 'ножке' я спросил хирурга, нельзя ли состарить меня лет на десять - показалось, так было бы лучше.
  - Гармоничней, - согласилась Кира, представив глаза Владислава на более зрелом лице. - Но состарить нельзя, всё обратно подтягивается, морщины разглаживаются, ты разве не знал?!
  - Я этим вопросом просто не интересовался, казалось, раз черты лица можно поменять, то и состарить не проблема.
  - Но... ты же должен был с другими общаться, разговаривать! Многие ведь хотели бы делать операции не по изменению внешности, а чтобы выглядеть старше, тогда можно было бы дольше оставаться с родными и близкими...
  - До этой новой инструкции по поручительству, я ни с кем не болтал, общался только по необходимости и работал всегда один. К тому же, первую пластическую операцию мне сделали только пять лет назад. Я в ОКОПе не так давно работаю, устроился туда только в две тысячи двенадцатом, а до того понятия даже не имел о его существовании... Выдрой стал давно, но, не зная о нашей спецслужбе, просто жил своей жизнью. Менял документы каждые десять или чуть больше лет и переезжал туда, где никто меня не знал, - он усмехнулся, но Кира вдруг почувствовала, что за усмешкой скрывается боль. - Я обрывал все связи, Коса, когда переезжал.
  До этого поручитель предпочитал звать её по имени, и его резкое 'Коса' вместе с неожиданными откровениями про свою необщительность и первую 'ножку', тоже свидетельствовали об этой, глубоко таимой, но, видимо, никогда не проходящей боли.
  - Ясно, - Кира опустила взгляд, уставившись в свою тарелку.
  Ей тоже всё это предстояло. До первой 'ножки' оставалось меньше пяти лет. Отца уже не будет в живых, а вот мама... она останется совсем одна на старости лет.
  - Ты выглядишь сильно расстроенной, - вдруг отметил поручитель. - У тебя что, есть парень?
  - Да, есть! - соврала Кира и, подняв взгляд, посмотрела в прозрачные, как ледяные кристаллы, глаза сухаря. - Скажешь, зря?
  - Не моё дело учить тебя жизни, - пожал плечами Владислав. - Мне надо только составить заключение о твоей профпригодности.
  - А я и не просила меня учить! - фыркнула Кира. - Я так, мнением старшего товарища просто интересуюсь, что лучше: несколько лет счастья, которые сменяются душевными мучениями, или спокойное существование, когда нет ни того, ни другого?
  - Если ты полагаешь, что любовь - это счастье, значит, ты с ней просто ещё не знакома. И в этом случае, лучше, конечно, первое, - улыбнулся Владислав - Кире показалось, он понял, что нет у неё никакого парня.
  - А если настоящая любовь, то второе?
  - А если настоящая, то у тебя всё равно нет выбора! - поручитель вдруг расхохотался.
  Ответный смех Киры вышел тихим и блеющим, что ещё сильнее развеселило Маркольева.
  Сказать про говорящего оборотня она так и не решилась.
  
  * * *
  - Это не твой ли парень? - Владислав качнул головой в сторону молодого человека, одиноко бродящего возле входа в метро.
  - Чёрт! - удивилась Кира. - Вот мир тесен! Это же тот щенок!.. Вернее, был щенком в прошлое полнолуние...
  - А-а, так значит, это из-за него ты 'промокла', - не то спросил, не то констатировал поручитель.
  - Представь себе! Что он тут делает, интересно? Метро ведь уже закрылось...
  - Сдаётся мне, он тебя дожидается! - предположил Маркольев, когда парень замер как вкопанный, пожирая их глазами. - Любопытно...
  - Простите, - обратился молодой человек к Кире, когда пара с ним поравнялась. - Вы меня не помните?
  - Кажется, я вас где-то видела, - она изобразила сомнение. - Но вот где именно, что-то не припомню.
  - Так в метро! - обрадовано кивнул бывший щенок. - Вы видели меня в метро! Две недели назад, вот на этой станции, уже перед самым закрытием!
  - Возможно, - пожала плечами Кира. - И что?
  - Я бы хотел спросить вас кое о чём. - Он покосился на Маркольева. - Наедине, если можно.
  - Секретов от этого человека у меня нет, так что спрашивайте!
  - Я... - парень встретился с Владиславом глазами, тот ободряюще улыбнулся. - Дело в том, что... о нет, - бывший щенок нахмурился и попятился, лицо его, и без того бескровно-землистое, побелело ещё сильнее. - Нет!.. Извините!..
  Он вдруг развернулся и, шатаясь, поковылял прочь, вспугнув пару откуда-то взявшихся тут ночью синиц. Птицы поднялась в воздух чуть ли не из-под его ног.
  - Подождите! - опешила Кира. - Куда вы?!
  - Забудьте! - не останавливаясь, крикнул парень, чуть подволакивая правую ногу.
  Одна из странных ночных синиц летела прямо над его головой. Вторая, оставшаяся возле метро, вспорхнула с низкого заборчика вокруг газона и, обнаружив раздавленный кусок хлеба, принялась клевать находку, с опаской поглядывая на людей.
  - Вам помочь? - Кира догнала парня уже возле проезжей части, когда он, увидев такси, махнул водителю рукой. Машина резко свернула к обочине и затормозила.
  - Нет! - парень забрался в такси и захлопнул за собой дверь, сквозь стекло было видно, как он что-то говорит водителю, одновременно вытаскивая из кармана пузырёк с таблетками. Правая рука плохо его слушалась, и открыть крышку никак не получалось.
  Кира дёрнулась помочь, но машина тронулась.
  - Ты напугала его, - сказал подошедший к ней Макрольев.
  - Я?!
  - 'Секретов от этого человека у меня нет...' - парень подумал, что я твой муж или бой-френд.
  - Возможно, - чуть подумав, согласилась она. - Ну и что?
  - Ты разве не заметила, как он на тебя смотрел?
  - Как?!
  - Как будто он только о тебе и думает днём и ночью! - рассмеялся Маркольев.
  - Бред! - мотнула головой Кира.
  - Нет, не бред, я этот взгляд знаю! Хочешь, я скажу тебе, что помнит этот бывший щенок? Как шёл по метро, увидел тебя, потом вдруг потерял сознание, а после его привел в чувство врач скорой помощи и сказал, что ничего опасного, обычное переутомление, надо просто больше спать и есть аскорбинку. Наверняка он думает, что это ты вызвала 'скорую' и сидела с ним рядом, пока врачи не приехали! Романтично настроенный молодой человек решил познакомиться со своей прекрасной спасительницей! Думаю, он ещё явится сюда тебя подкарауливать.
  - Мне показалось, он хотел что-то спросить, но тут ему сильно поплохело. Он очень болен, бледный такой и таблетки в кармане носит.
  - Мы в спецслужбе работаем, Кира, ты не забыла? - поручитель снисходительно похлопал её по плечу. - В ОКОПе на бывшего щенка есть все данные. Доложишь о встрече начальству, и спецы быстро провентилируют, чем он там болен и что спросить хотел.
  - Подожду пока докладывать, - буркнула Кира, представив, как больного парня истязают допросами.
  - Дело твоё, - кивнул Маркольев, наблюдая, как синица, отпрыгнув к ближайшей луже, быстро макает в неё клюв и запрокидывает голову, торопясь напиться. - Я думал, эти птицы ночью спят.
  - Город влияет, - пожала плечами Кира. - Под фонарями светло, а есть постоянно хочется, вот и ищут еду до последнего... а спят, наверное, где-нибудь тут же, в щели под крышей.
  
  
  5. Суперлуние
  - Всё-таки происходит что-то не то! - сказала Кира, садясь рядом с Маркольевым на лавку - передохнуть после очередной стычки с 'паутиной'. Пустая в этот ночной час станция метро походила на огромную гулкую пещеру. - Столько фантомов никогда раньше не было, Слава! И ещё этот странный парень! Бывает, конечно, что щенки помнят людей, которые попадали в поле их зрения после того, как внедрился дусим, но не больше, чем случайных прохожих, никто из бывших щенков никогда не хотел найти их, чтобы о чём-то спросить... Это необычно... я бы сказала - из ряда вон!
  - К чему ты клонишь? - спросил поручитель, как показалось его подопечной, без всякого интереса.
  - Сама не знаю, - вздохнула Кира. - Только ощущение у меня, что одно к одному всё ложится: и 'паутины' слишком много, и дусимы вдруг стали здоровенными - Мамонт сказал, в прошлое полнолуние ещё у трёх выдр были такие же проблемы со щенками, как у меня.
  - Однако поручители этим выдрам не понадобились, - напомнил сухарь.
  - Да потому что они тупо пристрелили своих щенков, Слава! Мне так Мамонт сказал...
  - Тихо! - вдруг оборвал её Маркольев и медленно поднялся с лавки, поводя головой из стороны в сторону, словно принюхивался.
  Вскочив вслед за ним, подопечная тоже принялась озираться по сторонам. Из туннеля вдруг вырвался ветер и ударил в лицо. Дус внезапно полез наружу, Кира резко натянула 'поводок', сердце её забилось молотом.
  - Что это? - прошептала она, схватив поручителя за руку.
  - Держись сзади, за мной! - приказал он и, вырвав ладонь, толкнул подопечную себе за спину.
  В грудь ударил ещё один вихрь, и с ним Киру вдруг накрыла огромная стая созданий, похожих на летучих мышей, только с острыми, сверкающими металлом, зубами. Их лязганье оглушало, острые иглы-клыки впивались в голову, шею, руки, ноги. Кира пыталась растворять фантомы, но они были слишком быстры - стоило только почувствовать одного, как он исчезал, сменяясь десятком новых, причём уже в других местах! Дус бился как сумасшедший, 'кузнечики стрекотали' вовсю, и сквозь заволакивавшую глаза красную пелену Кира увидела, как Маркольева тоже накрыла живая, тысячекрылая волна. Сухарь поглощал 'мышей' слоями, они оседали, но из чёрного зева туннеля налетали новые, возобновляя потери, так что живая волна только пульсировала, никуда не деваясь.
  Миллион стрел каждую секунду втыкались в Кириного Дуса, грозя разорвать её в клочья, выпустив подселенца на вечную волю.
  'Перестань воспринимать 'паутину' как отдельных существ... Чувствуй их кожей... растворяй сразу всех... сразу всех...'
  Волна-судорога прошла по телу, сбрасывая 'мышей', и одновременно стая над поручителем тоже взлетела - он сделал, как Кира, воспользовался её способом! Это придало ей сил, отогнав красную пелену.
  - Слава!! - крикнула Кира и осеклась.
  То, что она увидела, когда 'паутина' поднялась в воздух, уже не было поручителем Владиславом Маркольевым. Но и на перевёртыша, в привычном смысле, оно тоже не походило. Не зверь и не человек, а нечто струящееся, текучее, наподобие дусима, только намного большее, переливалось, как живое зеркало, и вихрем кружилось на месте, создавая такую ослепительную игру холодных, серебристо-серых оттенков, что кровь стыла в жилах и даже обезумевший Дус на время присмирел. Огненная молния, уже готовая прошить тело Киры, инициировав перевёртыш, растаяла, проступившая шерсть втянулась обратно под кожу, пока заворожённая выдра смотрела, как вихрь распался на тысячи тончайших потоков и легко прошёл меж зависших в воздухе 'мышей'. Нет, не мышей! Время будто остановилось, когда у Киры в голове что-то щёлкнуло и она вдруг увидела 'паутину' целиком. Не просто 'паутину'!..
  Накрывшая их субстанция имела мало общего с обычными фантомными образованиями, которые выдры день за днём вычищали по всему метро. Недаром она, в отличие от пассивно болтавшейся повсюду 'паутины', сама вылетела из туннеля, не дожидаясь ни следующего полнолуния, ни пока в неё кто-нибудь вляпается. Другое поведение, строение, назначение - это вообще была не 'паутина'!
  Это была сеть! Активный снаряд, выпущенный кем-то, чтобы развернуться над жертвой, накрыть её, спеленать и, видимо, утащить куда-то...
  Просочившиеся сквозь ячейки сети серебристые потоки яростно рванулись друг к другу, за мгновение скрутившись в единое целое. На этот раз оно не струилось аморфной массой, а приняло форму человека. Сияющая ртутным блеском фигура подняла руки, скрестив их над головой, а потом резко опустила вниз, одновременно разводя в стороны, и в каждой блеснуло по клинку - лезвия словно выросли прямо из кистей, чтобы двумя молниеносными движениями полосонуть по сети. Места разрезов вскипели, расходясь в стороны, Киру обдало чем-то ледяным, и тут время снова ускорилось. Капли попадали на Киру, и она едва успевала их растворять, стараясь не упускать одномоментного ощущения сразу всех холодных пятен на коже. Как учил поручитель.
  Вернувшись к своему обычному восприятию, Кира вместо сети снова увидела скопище летучих мышей, которые, правда, отчего-то потеряли свою способность летать и неловко ковыляли по полу, волоча бесполезные крылья. Маркольев попросту давил их ногами, кровь брызгала во все стороны, попадая и на Киру.
  Спустя несколько минут с сетью было покончено. Владислав стоял возле лавки между мраморными колоннами, впитывая мышиные остатки. Он был абсолютно голым - вся его одежда валялась неподалёку на полу, там, где поручитель просто выскользнул из неё, превратившись в ртутно-блестящий вихрь. Без малейшего стеснения и, как всегда, грациозно, Маркольев прошёл к своим вещам, наклонился и поднял рубашку - под ней, прямо на ботинках, лежали брюки и всё остальное. Когда поручитель выудил оттуда трусы, Кира догадалась, наконец, отвернуться.
  В это время на станцию въехал мотовоз. Владислав даже не взглянул в ту сторону, продолжая одеваться, а Кира как ни в чём не бывало кивнула сидевшему в кабине парню, помахав своим удостоверением. Что поделаешь: ночью метро тоже живёт: его ремонтируют, чистят и моют, поэтому, как ни старался ОКОП составить план и график чистки 'паутины' так, чтобы выдры не пересекались с сотрудниками метро, такое иногда случалось, особенно если нештатная ситуация заставляла гораздо дольше обычного задержаться на одном месте, как было сейчас. Парень, кидая красноречивые взгляды на полуголого Маркольева, едва сдерживал смех, наверняка, подумав чёрт знает что про эту парочку и её 'мероприятие, проводимое спецслужбой в рамках борьбы с терроризмом'. Второй, сидевший снаружи, парень просто молча таращился на них, открыв рот. Одевшись, Маркольев тоже предъявил своё удостоверение.
  
  * * *
  - Ты была права, - сказал Владислав, когда они уже вышли из метро, - происходит что-то не то. Ситуация уже давно ухудшается, но сейчас процесс явно ускорился и углубился. Нам стоит быть начеку... - Он замолчал, погрузившись в собственные мысли.
  Глубоко вдохнув - после беготни в душной подземке свежесть предутреннего воздуха приятно холодила кожу, Кира кивнула. Ночь действительно выдалась напряжённой: едва поручитель покончил с 'мышами' и связь восстановилась, как двойка патрульных из другого подразделения сообщила о нападении активной 'паутины', а следом прорезался Мамонт и успел попросить подкрепления, прежде чем связь с ним оборвалась.
  
  Маркольев с подопечной были ближе всех и сразу же бросились на помощь. Учитывая, что Мамонт, сам ещё зелёный, дежурил теперь с Виолой - совсем неопытной, только поступившей на службу выдрой, Кира ожидала самого худшего. Однако когда они прибежали, Мамонт заявил, что всё уже нормально: сами, мол, справились, при этом его огромное тело сотрясалось, изо рта капала слюна, а напарница вообще ничего не соображала, таращась бессмысленным взглядом в пространство. Пройдя цепким взглядом по их одежде, Владислав улыбнулся своей невесомой улыбочкой и Кира подумала, что всё! - не избежать её бывшему напарнику поручительства, поэтому, когда Маркольев, связавшись с дежурным, вдруг доложил, что с патрульными полный порядок, у неё просто челюсть отвисла. Мамонт при этом чуть на пол не завалился от облегчения, отчего на его мешковатом свитере разошлись наспех замаскированные разрывы, а Виола, получившая прозвище за своё сходство с девушкой, нарисованной на коробочке с плавленым сыром, прислонилась спиной к колонне, жестоко потея в наглухо застёгнутой тёплой куртке.
  
  - Почему ты не сообщил, что предполагаешь у Мамонта с Виолой перевёртыши? - спросила Кира, подставляя лицо приятному лёгкому ветерку.
  - Не пойман - не вор, - пожал плечами Владислав.
  - Да брось, Слава! Они 'намокли' и скрыли это! Видно, потому что оба сразу, иначе... не знаю, как Виола, но Мамонт стопудово доложил бы!
  - Собственный опыт подсказывает?
  - Да я про себя сама Аркану сказала! - возмутилась Кира. - Ну да, Мамонт сдал бы меня, но я же не поэтому... Я просто должна была!
  - А я никому ничего не должен, - спокойно произнёс Владислав. - Я делаю, что хочу.
  - Только не в спецслужбе! - фыркнула его подопечная. - Никто в ОКОПе не делает только то, что хочет! Даже сухари.
  - Вопрос совпадения. Желай то, что надо спецслужбе, и будешь в шоколаде, - улыбнулся Маркольев.
  - Да хватит тебе! - отмахнулась Кира. - Можно подумать, ты желал стать моим поручителем.
  - Желал.
  - Что?!
  - Что слышала. Мне нужны толковые выдры, а толстый с малолеткой - не потянут. Раз сами справились, значит, активная 'паутина' расставлена не на них.
  - Что?!
  - Тебя заклинило? - рассмеялся Маркольев. - Ладно, объясняю ещё раз: Мамонт с девицей не подходят, я это вижу, так что пусть гуляют, не нужны им никакие поручители, ну 'подмокли' разок, ерунда всё это. Ты - дело другое.
  - Другое?.. подожди, - Кира не верила своим ушам. - Ты хочешь сказать, что сам меня выбрал?
  - Не тебя конкретно, просто просил Аркана мне свистнуть, если 'намокнет' самая перспективная выдра.
  - Перспективная? Для чего?!
  - Для одного секретного проекта. Сказать какого, пока не могу - у тебя нет соответствующего допуска. Когда будет, всё узнаешь, пока же я только присматривался...
  Кира ошарашено таращилась на поручителя.
  - Присматривался, - продолжал меж тем Владислав, - и пока не собирался говорить тебе этого, но в свете последних событий мой план поменялся. Слишком крупные дусимы, атаки активной 'паутины' и... в общем, есть ещё кое-какие обстоятельства...
  - Говорящий оборотень?
  - Я в тебе не ошибся, - Маркольев впервые посмотрел на Киру с интересом. - Мало того, что ходила к Каренко в 'зоосад', чтобы про меня выспросить, так ещё и к псам - не поленилась, заглянула.
  Кира молча кивнула.
  - Я понял, - кивнул Владислав. - Но о том, что ты там видела и слышала, сейчас говорить не буду. Скажу пока только, что в следующее полнолуние может случиться всё что угодно...
  - Из-за суперлуния?
  - Суперлуния? - поручитель изогнул бровь.
  - Так его в соцсетях называют, - пожала плечами Кира. - В следующий раз перигей орбиты Луны совпадёт с полнолунием. Такое бывает нечасто.
  - А, ну да. Освещённая часть Луны подойдёт к Земле ближе, чем в другие разы. И что?
  - Ну... я не знаю... Возможно, это тоже как-то повлияет?..
  - В нашем мире возможно всё, - философски отметил Маркольев. - Особенно что касается канала. Тут и без твоего суперлуния уже произошло достаточно, чтобы понять: опасность и непредсказуемость работы канала ощутимо выросли. Поэтому я дам тебе имя и телефон человека - пожалуйста, свяжись с ним, если меня не станет.
  - Не станет?! Ты... - Кира во все глаза смотрела на поручителя, губы тронула усмешка, - шутишь что ли?
  - Отнюдь! - покачал головой Маркольев, лицо его оставалось серьёзным. - Шутят те, кто придумывает все эти глупости про серебряные пули. Но ты-то знаешь, что сухари смертны, как и выдры, и любого можно застрелить из самого обычного пистолета, а сколько их ещё 'тонет'!
  - 'Да мы все плохо кончаем', как сказал Кокон, - вспомнила Кира. - Но это он о выдрах, сухари не могут 'утонуть'!
  - А псы не могут говорить.
  - Хочешь сказать, это станет возможным?
  - Я уже сказал, что в следующее полнолуние может случиться что угодно. Поэтому вот телефонный номер, спросишь Клима Брусенцова, скажешь - от сына, но имени моего не называй. Просто: сын Клима.
  - Какой ещё сын, что за ерунда?!
  - Это только для владельцев телефонного номера. Они не знают моего настоящего имени. Потому что я не хочу, чтобы кто-то про Клима узнал и мог связать его со мной, - предупредил Владислав, пока Кира переписывала данные в свой смартфон.
  - Кто же он, этот Клим, если нужна такая конспирация?
  - Ты потом всё поймешь, а пока учти: информация очень личная, никому не сообщай про этого человека и сама без необходимости к нему не обращайся, только если я умру, поняла? Климу уже за семьдесят, сердце шалит, говори о том, что случилось, аккуратно.
  - А что ему говорить, он, вообще, знает, где ты работаешь?
  - Про ОКОП и где я работаю, он понятия не имеет. Но знает, что я оборотень с подселенцем.
  - Ты же подписку давал! - у Киры снова, в который раз за последние пятнадцать минут, челюсть отвисла.
  - Он всё знал ещё до подписки.
  - Как так?!
  - Неважно! - отрезал поручитель. - Просто сообщишь ему, если со мной что случится, ну и вообще, приди к нему, поговори... а там... ну сама сообразишь, что делать. Вот, запомни этот номер, а потом сотри, пожалуйста, его из своего телефона. - Он сделал пару шагов к Кире и оказался так близко, что его дыхание лёгким ветерком касалось её лица. - Я могу на тебя рассчитывать?
  - Да... - пролепетала Кира, завороженная кристальным блеском его прозрачно-серых глаз и чувствуя странную слабость в животе и ногах.
  Маркольев поводил головой, словно обнюхивая подопечную и, приблизив губы к самому её уху, тихо произнёс:
  - Спасибо.
  Кире показалось, что сейчас Владислав её поцелует, и она закрыла глаза, но резкое дуновение воздуха заставило распахнуть их вновь. Поручителя больше не было рядом: он стоял в паре метров справа, что-то читая в своём смартфоне.
  - А секретный проект? - стряхнув наваждение, спросила Кира. - Ты говорил, что меня выбрали для какого-то секретного проекта!
  - Поговорим о нём после следующего полнолуния.
  - Тогда зачем ты сказал об этом сейчас?
  - Чтобы ты была начеку и стремилась повысить своё мастерство выдры. Мне показалось, так будет для тебя лучше. Все выдры разные - некоторым стоит чуть-чуть приоткрыть карты... - он улыбнулся, - для мотивации.
  - А Каренко? Он тоже...
  - А Каренко лучше в 'зоосаде'! - оборвал её Маркольев. - Ты тоже можешь там оказаться, если будешь задавать слишком много вопросов. Я ещё ничего насчёт тебя не решил. Так что работаем до следующего полнолуния, а там посмотрим. Ясно?
  Кира кивнула.
  - Хорошо. Тогда до завтра, - поручитель убрал смартфон в карман, но он тут же заиграл, заставив хозяина вытащить его вновь: - Да!
  Он какое-то время слушал звонившего, потом сказал: 'Принято!' и нажал отбой.
  - Слава! - Кира почувствовала, что хрипнет, и стала откашливаться, Маркольев ждал, чуть изогнув правую бровь. - Я могу пригласить тебя... к себе домой... на чашку кофе?
  Бровь поручителя расправилась, он так пронзительно пристально посмотрел на подопечную, будто хотел проникнуть сквозь череп и разглядеть извилины, но Кира взгляда не отвела, хоть и почувствовала, как к щекам прилила горячая кровь.
  - Меня вызывают на срочное совещание, - ответил наконец Владислав, махнув зажатым в руке смартфоном. - Извини.
  Он развернулся и быстро зашагал прочь.
  'Это временное нет или нет в принципе?' - лихорадочно пыталась сообразить Кира, сердце её билось чаще обычного, а щёки полыхали огнём. Она следила, как поручитель, со своей всегдашней грацией хищника, идёт к стоянке автомобилей, а на языке вертелось что-то типа: 'А завтра?' или 'Ну, тогда в другой раз?' но вслух она так ничего и не произнесла, молча глядя, как Маркольев, так и не обернувшись, садится в свой БМВ. Прямо над ухом Киры, примостившись на выступе ближайшего здания, оглушительно чирикал воробей.
  
  * * *
  Время до решающей ночи пролетело быстро и было наполнено напряжением и суетой. Много крупных и агрессивных дусимов, пришедших из канала в прошлое полнолуние, говорящий пёс и активная 'паутина' - всё это сильно беспокоило руководство, из-за чего совещания в ОКОПе проводились чуть ли каждый день. Маркольев подробностей Кире не рассказывал, но обмолвился, что звучало даже предложение закрыть метро на всё время от восхода до заката полной луны. Поддержки оно, конечно, не нашло, потому что ещё в 2002 году, когда канал только начал открываться в Москве, такие меры уже принимались и привели к неожиданным и неприятным результатам.
  Канал всё равно открывался в ночь полнолуния, но только в ином месте, и дусимы выходили из него не строго после двенадцати ночи, как всегда бывало в подземке, а в другое время. Оно укладывалось в период от восхода до заката полной луны, но каждый раз было разным, да и место тоже предсказать не удавалось. Пару раз погонявшись за носившимися по городу псами и изрядно повозившись с утаиванием от общественности истинных причин смерти превратившихся в оборотней граждан, ОКОП решил в вечера полнолуния больше не закрывать метро раньше срока. И, как ни удивительно, всё сразу встало на место: дусимы снова выходили только в метро и не раньше, чем за час до того, как оно закроется.
  ОКОПовские учёные, неустанно исследовавшие канал, имели на счёт него ряд версий, но большинство сходилось на том, что дусимы являются на Землю через четвёртое (а может, пятое или ещё более высокое) пространственное измерение, а значит, канал может возникнуть в любом месте. Из высшего измерения наш трёхмерный мир открыт в любой точке так же, как для нас, например, двумерный, не имеющий толщины, листок бумаги. Какие бы линии не отгораживали одну часть этого листка от другой, мы из своих трёх измерений всегда можем ткнуть пальцем куда угодно, и никакие двумерные заборы не могут нам помешать. Ту же манипуляцию, очевидно, можно проделать и из четырёхмерного измерения, попав в любое место трёхмерного мира. Раньше, в старые времена, судя по легендам, так и случалось: канал возникал где угодно, без всякой системы, но, видимо, крайне редко, иначе истории об оборотнях не считались бы выдумками.
  Сейчас канал открывался каждое полнолуние, и эта регулярность наводила на мысль, что явление взято кем-то или чем-то под контроль, а дусимы выпускаются в соответствии с чьим-то планом. И хотя никому пока не удалось понять ни целей этого плана, ни причин его создания, было ясно: раз канал открывается в строгие промежутки времени и только в метро, причём когда там совсем мало народу, - значит, стоящее за этим явлением нечто хочет сотрудничества с Земными жителями.
  Сотрудничество это, правда, выглядело односторонним: нечто использовало пассажиров подземки и спецслужбу в своей, непостижимой для людей, деятельности, в то время как ОКОПовским учёным ни выявить физическую природу канала, ни уж тем более исследовать его так и не удавалось. Да что там исследовать - даже просто точно засечь точки выхода дусимов в наше пространство и то не получалось! Связь при активности дусимов обрывалась, камеры по всему метро ничего не снимали. Оставалось только в определённое время дежурить, поделив пространство метро между подразделениями, и следить за понижениями температуры на станциях, чтобы срочно направлять в похолодевшие места патрульных данного сектора. Единственное, чему за пятнадцать лет смогли научиться люди - это обзаводиться 'ручными' подселенцами, чтобы с их помощью обнаруживать в пассажирах диких дусимов и выгонять их обратно в канал. А потом, все четыре недели между полнолуниями ходить чистить 'паутину'.
  Являвшихся из канала сущностей звали душевными симбионтами или сокращённо дусимами, потому что их физическая природа оказалась столь же неуловимой, как и природа человеческой души, а дикие подселенцы охотнее всего внедрялись в тело того, кто испытывал душевные страдания - человека подавленного, потерявшего жизненные ориентиры, с разбитым сердцем. В своей оторванности от нормальной жизни и одиночестве душа будущего щенка не сопротивлялась чужаку. Её, видимо, мало что держало в этом мире, и поэтому дусим без труда выпихивал её в другой. То есть на деле у подавляющего большинства людей никакого симбиоза с подселенцем не было, он просто завладевал человеческим телом, заставляя его трансформироваться в пса, однако название, которое, исходя из собственных ощущений, дали дусимам первые выдры, так прочно закрепилось, что поменять его и в голову никому не приходило.
  Поиск щенков в Московском метро и выдворение подселенцев назад в канал давно стало рутиной. Да, выдры периодически погибали, перебрав с перевёртышами, и тогда вырастали псы, и иногда они даже выбегали в город, но на службу приходили новые оперативники, и всё шло по одному, когда-то заведённому сценарию, 'паутина' оставалась 'паутиной', а дусимы мало чем отличались друг от друга. И вдруг, в последние полгода всё стало меняться, и чем дальше, тем сильнее, так что никто уже толком не представлял, чего именно ждать в следующее полнолуние, которое, к тому же, произойдет, когда Луна окажется в самой близкой к Земле точке своей орбиты.
  Поглощённая этими мыслями Кира, вернувшись с дежурства домой, медленно подошла к своей квартире и остановилась в изумлении: на коврике под дверью лежал кверху лапками дохлый воробей. Аккуратно подняв маленькое тельце, Кира обнаружила, что оно ещё тёплое. Короткий мявк заставил её обернуться: на лестничной площадке стоял старый знакомый - грязный серый кот с порванным ухом.
  - Это ты принёс?
  Жёлтые глазищи, не мигая, смотрели на Киру: 'Да!'.
  - Подарок за лечение подружки?
  Серый яростно отряхнулся, словно только что вылез из воды: 'Нет!'
  Нахмурившись, Кира внимательно осмотрела каждый сантиметр маленького тельца: птица как птица, нормальные перья, клюв, ноги - никаких посторонних предметов, кольца на лапке нет, вообще нет ничего необычного.
  - Зачем ты его убил? - глядя в жёлтые пятаки, спросила Кира.
  Кот выгнул спину и, прижав уши к голове, зашипел: 'Опасность!'
  - Чёрт! - Кира положила воробья на пол. - Опасность от этого маленького воробья? Он чем-то мне угрожал?
  Шерсть на загривке Серого встала дыбом, он зашипел снова: 'Да! Да! Да!'.
  Ввинчиваясь взглядом прямо в кошачьи зрачки, Кира спросила:
  - Чем он был опасен? Что он делал? Что делал этот воробей?
  Она перевела взгляд на мёртвую птицу. Кот тут же оказался рядом и, схватив воробья, стремительной серой тенью метнулся вниз по лестнице. Кира спустилась следом и, выйдя на улицу, увидела, как Кот карабкается на высокую берёзу рядом с подъездом. Добравшись до ветки на высоте Кириного этажа, Серый сел и, всё так же держа воробья в зубах, уставился прямо в окно её спальни.
  И тогда до Киры дошло. В памяти всплыли воробьи, одиноко сидящие на выступах домов и заборах, синицы на рекламных щитах и загородках, Птицы у метро, когда она разговаривала с Владиславом, и около дома, когда заходила или выходила из подъезда, даже возле конторы. Она редко ездила туда на машине, в основном предпочитая добираться до работы пешком - ОКОП снимал ей квартиру в том же районе, где располагалось Пятое подразделение. Мелкие птахи сопровождали её повсюду не только днём, но и когда уже было темно и нормальные воробьи с синицами спали по укрытиям, но она не обращала на это внимания, ведь птиц в Москве пруд пруди! И в голову не могло прийти, что среди них маскируется шпион, которого заметил и выловил Серый.
  - Спасибо, дорогой! - поблагодарила кота Кира, дождавшись, когда он спустится и посмотрит ей в глаза. - Я всё поняла, пойдём наверх, угощу тебя сосиской, и птицу эту тоже можешь оставить себе.
  От сосиски Серый не отказался: быстро слопал её прямо на лестничной клетке и после этого сразу умчался, прихватив воробья.
  'Пернатый шпион, - думала Кира, закрывая дверь в квартиру. - Надо же!'
  Она подошла к окну и выглянула на улицу: её мохнатый друг стремительно пересекал двор - хвост стрелой, в зубах добыча - наверняка понёс своей кошечке. Настоящий кошачий мужик, бесстрашный и преданный! - улыбнулась Кира и посмотрела на берёзу: в кроне суетились две или три синицы, воробьёв видно не было.
  Интересно, прикидывала Кира, задёргивая штору, кто мог отрядить пернатого шпиона и как он получает от него сведения? Напрашивался вывод, что это дело рук выдры, иначе откуда способности контактировать с живностью? Причём не просто контактировать, а использовать птиц как агентов!
  Нет, просто заставить воробья лететь в определённую сторону для выдры-птичницы, конечно, не проблема, но вот узнать, что он видел, - это уже гораздо сложнее. Кира внимательнейшим образом рассмотрела воробья - на нём не было ни камеры, ни каких-то других устройств! Но тогда... как?!
  Сама Кира, к примеру, не имела ни малейшего понятия, что видел или слышал, скажем, час назад Серый, известно только, что Киру он, как и все остальные кошки и собаки, боится, но умеет преодолеть этот страх. И шпиона он убил по собственной инициативе, очевидно, в качестве подтверждения своей дружественности - хочет и впредь рассчитывать на хорошее отношение и помощь жуткого, но полезного чудовища. Наверное, поймать этого воробья оказалось гораздо легче, чем других: птица просто не могла далеко улететь от навязанного чье-то злой волей наблюдательного поста, за что и поплатилась жизнью. Серый это понял и, когда Кира спросила его, показал, как сумел. Но представить себе, что таким вот образом она могла бы получить от кота подробные сведения о том, что, где, когда и как делал определённый человек - было совершенно невозможно!
  Значит, таинственный птичник пользовался другими средствами общения, гораздо более совершенными. Возможно, это умение считывать увиденное прямо из головы шпиона? Видеть его глазами, слышать его ушами?.. Невероятно! Кира никогда с подобным не сталкивалась и не знала ни одной выдры, способной на такое. А сухари?.. Нет, сухари - это те же выдры, отличие только в том, что они не просто подчинили своего подселенца, а фактически 'растворили его в себе на клеточном уровне', как шутили старшие товарищи, когда Кира только пришла в ОКОП, а выдро-индикаторы сухарей при этом ничем особенным не отличались. Всё те же повелители хомяков, жуков, поганок... Бывали сухари и с дождевыми червями, и вообще с безобидными цветочками. Обычные выдры зачастую и то могли больше: Кира, например, принадлежала к редкому типу контактёров с хищниками - и хотя, здесь, в мегаполисе, она имела дело с собаками и кошками, в других условиях запросто могла бы командовать волком или тигром, чем вызывала острую зависть у тех, чьи выдро-индикаторы ограничивались какими-нибудь насекомыми, как у Кокона, или членистоногими, как у Мамонта. Не сказать, чтобы её бывший напарник сильно переживал по этому поводу, но какой здоровый мужик не хотел бы поменять пауков и клещей на львов и гепардов? Но тут уж что Бог дал...
  Однако что бы Он ни дал, все сухари и выдры могли влиять на живых существ и даже управлять ими, но не залезать им напрямую в мозги! Это был совсем другой уровень!..
  Ещё одно необъяснимое обстоятельство в копилку тех, что так настораживали в последние полгода. А следующей ночью всех их ждёт 'суперлуние' - что оно принесёт ОКОПу и чем грозит лично Кире? Неизвестно...
   Единственное, что она знала совершенно точно - завтра последнее дежурство с поручителем и это наполняло её глубокой грустью. А вдруг Владислав передумает брать её в свой секретный проект и после грядущей ночи она уже никогда с ним не увидится?..
  Кира отошла от зашторенного окна и села на кресло, вытянув ноги.
  Она отчаянно жалела, что за все эти дни так и не повторила своего приглашения на чашку кофе - не решилась отчего-то, может, ждала, что Маркольев сам проявит инициативу? Зачем? - это так глупо и старомодно, словно Владислав такой уж древний, а ему всего-то семьдесят два года - подумаешь! Тем более физически он в такой же прекрасной форме, как и Кира, так почему бы им не заняться сексом, что тут такого?.. И всё же оно было - это 'что-то такое', отчего она боялась, что секс с Владиславом не будет просто сексом. Для неё... ну, а для него?.. хотелось верить, что тоже, и груди в это время всё неприятно сжималось от волнения. 'Если ты полагаешь, что любовь - это счастье, значит, ты с ней просто ещё не знакома...' - чёрт дери, неужели она и вправду влюбилась?!
  Может, позвонить ему? Кира взяла телефон и принялась задумчиво вертеть в руках, прикидывая, стоит ли рассказать поручителю о птице-шпионе, как вдруг раздалась мелодия вызова. Это был Владислав! Вот кто мысли-то читать научился, улыбнулась Кира, и не у воробьёв, как таинственный птичник, а сразу у людей.
  - Привет, Слава!
  - Ты сейчас занята? - в своём любимом стиле, то есть вообще без всяких предисловий, спросил Маркольев.
  - Не особо, домой только пришла.
  - Ты как-то приглашала меня на кофе, - ровным голосом напомнил Владислав. - Приглашение ещё в силе?
  Кровь бросилась Кире в лицо.
  - Да.
  - Тогда открывай! - велел Маркольев.
  - В смысле...
  Её слова заглушил дверной звонок.
  Быстро пройдя в прихожую, она распахнула дверь: на пороге стоял Владислав с бутылкой вина в одной руке и телефоном в другой.
  Кира молча посторонилась, пропуская гостя, и только когда дверь за ним захлопнулась, догадалась отнять телефон от уха и нажать отбой.
  
  * * *
  Они не скоро оторвались друг от друга и потом ещё долго лежали, обнявшись, пока Кира, наконец, не выскользнула из кровати:
  - Я в душ!
  Маркольев встал следом и, поймав покатившуюся по полу бутылку, спросил:
  - У тебя штопор есть?
  - На кухне, в ящике, - заходя в ванную, ответила Кира. - Бокалы на полке над столом.
  Когда она вышла из душа, Владислав уже открыл вино, отыскал в холодильнике апельсин, сыр и, прихватив бокалы, принёс всё это в комнату, аккуратно ступая меж разбросанными повсюду предметами одежды. Подняв с пола и надев рубашку поручителя, Кира села на диван.
  Владислав разлил вино по бокалам и протянул один Кире:
  - За встречу?
  - Я, конечно, могу ошибаться, - улыбнулась Кира, глядя в его прозрачно-серые глаза и чувствуя себя так, словно внезапно оказалось в невесомости, - но, по-моему, это не встреча, а свидание.
  - Ладно, свидание, - согласился он, звякнув своим бокалом о Кирин.
  Они выпили, вино оказалось насыщенного вкуса, терпким и без капли сладости.
  - Следующей ночью мы последний раз вместе дежурим, - сказала Кира.
  - Всё когда-нибудь заканчивается, - отставив вино, пробормотал поручитель и прикоснулся губами к её шее чуть ниже уха.
  - Как вы думаете, профессор, я сдам зачёт?
  - Разумеется. - Он распахнул рубашку и поцеловал Киру в ключицу, потом забрал у неё бокал и поставил на стол. - Я уже расписался в вашей зачётке.
  
  
  6. Изолятор
  В маленькой камере, рассчитанной на одного человека, имелся жёсткий лежак, биотуалет и раковина. Она не в 'зоосаде', поняла Кира, когда пришла в себя, и сидит здесь не из-за того, что 'намокла' недопустимо для выдры, а потому что подозревается (а может, уже и обвиняется?) в криминале.
  Это был общеокоповский изолятор для сотрудников, совершивших обычные человеческие преступления.
  То, что произошло вчера, оказалось настолько чудовищным, что она не могла ни о чём думать. Мозг попросту отключился, когда сердце Владислава остановилось, а её арестовали по подозрению в его убийстве. Он умер у Киры на руках, и она была вся в крови, когда её вывели из метро. Смутно помнилось, как её посадили в машину и куда-то повезли, она не обратила внимания куда, потом всё всплывало отдельными кадрами. Она выполняла то, что от неё требовали, как автомат, даже что-то отвечала, когда спрашивали, потом раздевалась, мылась, проходила медосмотр и под конвоем шла сюда.
  Они подозревали Киру в том, что она застрелила Владислава - это било сильнее рокового удара в живот и всех остальных ударов, которые обрушил на неё настоящий убийца, и, вкупе со смертью любимого, ввергло её в продолжительный шок.
   Но теперь шок прошёл. И, несмотря на разбитое сердце и жуткую боль души, Кира уже могла собраться и заставить себя вспомнить вчерашнюю ночь, в полной мере осознав случившееся. Скорбь и ужас, конечно, никуда не исчезли - они по-прежнему присутствовали, но были задвинуты в отдельный, специально выделенный для них 'угол', чтобы расчистить место для трезвой оценки ситуации, в которой оказалась Кира. А ситуация, скажем прямо, выглядела хуже некуда: Владислав убит из её пистолета, хотя оружие пока не нашли. Сама она тоже стреляла, но вовсе не по Владиславу. Но кто знал об этом? Связь и камеры заработали, когда всё уже было кончено, а обычных людей-свидетелей не имелось - никто из пассажиров или персонала метро не видел, что на самом деле произошло.
  Такое положение дел устраивало ОКОП, и спецслужба прилагала немало усилий, чтобы и впредь всеми средствами избегать утечки информации, однако сейчас, лично для Киры, это была настоящая катастрофа.
  Вообще, когда дело касалось связанных с каналом явлений - будь то дусим, 'паутина' или перевёртыш, - только обычные люди могли описать то, что происходит, исключительно с человеческой точки зрения, то есть без постороннего влияния не принадлежащих к нашему миру субстанций. Обычный человек не видел ни паутинных фантомов, ни ртутного блеска подселенцев, перед ним были только люди и их действия. У выдр восприятие действительности этим не ограничивалось. Достаточно вспомнить атаку активной 'паутины'-сети, чтобы понять, насколько способность видеть иномирные сущности влияет на осознание происходящего. Там, где перед выдрой представала величественная картина вихря из холодных, ртутно-серебристых потоков, просочившихся через сеть, чтобы потом собраться над ней в сияющую фигуру с клинками и одним движением рассечь ловушку, обычный человек увидел бы, как абсолютно голый мужик зачем-то крутится на месте, нелепо размахивая руками.
  Вместо незавершённого перевёртыша, из-за которого к Кире приставили поручителя, случайный прохожий увидел бы, как девушку сотрясают судороги, а руки и ноги так сильно дёргаются, что одежда трещит и рвётся по швам. Если же перевёртыш завершался, то восприятие обычного человека рывком перескакивало от одного образа к другому: вот был мужчина, а вот на его месте уже большая и злая собака, реже - волк или даже крупный хищник семейства кошачьих, а то и гиена, которую мог бы узреть, например, работник зоопарка. В отличие от камер, которые переставали фиксировать происходящее, как только не принадлежавшая нашему миру сущность начинала выходить наружу или другим способом проявлять активность, человеческие органы чувств продолжали исправно посылать сигналы в мозг для обработки. Полученный в итоге образ зависел от конкретного человека, общим оставалось только то, что заменившее человека существо не казалось нормальным людям сверхъестественным чудовищем, а приобретало форму из нашего мира.
  В мегаполисе подавляющее большинство граждан увидели бы оборотня как пса крупной породы: кавказскую овчарку, ирландского волкодава, леонбергера или ещё какую-нибудь собаку - взбешённую и опасную, но вполне земную по виду. Потому в ОКОПе и прижилось это название: пёс, хотя сами выдры видели перевёртышей иначе, чем не заражённые иномирной субстанцией люди. Какое из восприятий отражает объективную реальность (если таковая, учитывая неуловимость канала из иного мира, вообще существует) - этот вопрос оставался на откуп философам.
  Выдры не тратили время и силы на подобные размышления, они просто выполняли свою работу, стараясь не допустить замены человеческой души дусимом. Иногда они ошибались и погибали, становясь жертвами казалось бы давно прирученного и подавленного подселенца, у которого вдруг получалось взять верх над человеком, но смерть сухаря - это совсем другое дело. 'Растворённый' дусим не мог причинить вреда хозяину, к тому же сухарь был гораздо сильнее любой выдры и никогда не погибал от действий иномирной сущности. Зато его без проблем мог застрелить человек.
  Особенно, если так и напрашивался мотив: Маркольев хотел отправить её в 'зоосад', но Кира была категорически не согласна - настолько, что, когда поручитель сказал ей об этом, разозлилась и убила его, надеясь списать всё на ужасы суперлуния. Предлагали сразу же написать признание.
  Господи, ну какой же поганый, невероятный, просто ужасающий бред! Она, разумеется, отказалась и рассказала, как всё было, но ей не поверили: слишком уж всё это походило на больную фантазию...
  Они не понимали, что Маркольев никогда не отправил бы её в 'зоосад', он отобрал её как лучшую для своего секретного проекта - какого, теперь ей никто, видимо, уже не скажет, да и говорил ли сам Владислав кому-то о сути этого проекта? Может, в тайне держал до поры до времени?.. Но не в этом было главное! А в том, что Кира - теперь-то уж она знала точно - любила его! Любила Владислава! Но об этом тоже никто не знал... Не знал, что она умерла бы, но не выстрелила в него! А скажи она - сочли бы враньём!
  Подавив подступившие слёзы, Кира поднялась с лежака и принялась ходить взад-вперёд по камере, твёрдым звуком шагов отгоняя подступавшее отчаяние. Перед глазами встало смертельно бледное лицо Владислава, изо рта стекает тонкая струйка крови... Ну уж нет! Кира подошла к умывальнику в углу и плеснула водой в лицо - раз, второй, третий. Она - выдра! А выдры так просто не сдаются! Видение исчезло, эмоции отступили, унося с собой горе в дальнее хранилище. Кира мысленно закрыла за ними дверь и повернула ключ. Вот так! Она вытерла лицо рукавом и села на лежак.
  Раз она невиновна, надо стоять на своём. Она должна выйти отсюда! Выйти, чтобы разобраться с настоящим убийцей Владислава. Если его найдут - хорошо, Кира воспользуется этим, а если нет, то она сама отыщет эту мразь, и кем бы он на самом деле ни был, расплаты ему не избежать!
  И папа! Ей так надо повидаться с родителями! Она обещала матери через месяц приехать, и это время уже прошло...
  А ещё ей обязательно нужно встретиться с Климом Брусенцовым, про которого никто не должен знать и чей телефон она, по просьбе Владислава, выучила наизусть и стёрла из своего смартфона.
  
  * * *
  Допрашивал её уже знакомый майор Сметанкин. Он сказал, что проведёт предварительное следствие, после чего дело будет передано в трибунал. 'То ли у них там, в Первом, нехватка кадров, то ли он - к каждой бочке затычка', - подумала Кира, садясь за стол напротив.
  - Приятно видеть вас снова, - сказал майор.
  Она, конечно, не могла ответить ему тем же, но держала себя в руках, поэтому в ответ на эту реплику просто промолчала. Что самое интересное, не похоже было, чтобы Сметанкин издевался, хотя, возможно, он только притворялся искренним - да, вот так ловко притворялся! - таланты у всех разные. Майор не был противен на вид: обычный парень лет тридцати пяти, светловолосый, но не слишком белокожий, с тёмными бровями, крупным прямым носом и голубыми глазами.
  Задав ряд положенных по протоколу вопросов о самой подозреваемой, Сметанкин, наконец, перешёл к сути дела:
  - Итак, лейтенант Косулина, несмотря на то, что подполковник Маркольев был застрелен из пистолета того же калибра, что и ваш, вы утверждаете, что не убивали поручителя?
  - Разумеется, я не убивала его! - с нажимом подтвердила Кира.
  - Ладно, - кивнул Сметанкин. - Тогда объясните, почему вы избавились от вашего боевого пистолета?
  - Я не избавлялась, я лишилась его, когда была без сознания. Маркольева убил тот, кто украл моё оружие.
  - Но на ваших руках обнаружены следы выстрела, значит, вы тоже воспользовались оружием? Когда? - спросил майор, будто не знал, что на пистолете Владислава остались Кирины отпечатки. Может, эксперты ещё не успели дать заключение?
  - Я стреляла из пистолета подполковника Маркольева, когда хотела остановить его убийцу.
  - Но не остановили.
  - Нет, - Кира пришлось приложить усилия, чтобы голос не дрогнул.
  - Почему? - Сметанкин впился взглядом ей в переносицу.
  - Промахнулась. Убийца скрылся за поворотом туннеля.
  - А вы не стали его преследовать.
  - Я не могла оставить Сла... подполковника - он был тяжело ранен! Я должна была оказать помощь.
  Какое-то время майор пристально изучал Кирино лицо, о чём-то напряжённо раздумывая, потом сказал:
  - Хорошо. Расскажите ещё раз, что произошло во время вашего последнего дежурства с подполковником Маркольевым.
  - Но ведь вы всё уже и так знаете... - Кира поёжилась от внезапно охватившего озноба.
  - Да, я это читал, - он постучал пальцем по протоколу. - А теперь прошу вас, лейтенант Косулина, рассказать всё лично мне и подробно. Понятно?
  - Так точно, - Кира набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула, стараясь расслабиться и не щетиниться дикобразом.
  Майор ей не враг - он просто проводит предварительное следствие.
  - Дежурство было напряжённым, - постаравшись успокоиться, начала Кира. - Мой Дус постоянно дёргался, словно щенков явилось огромное множество, хотя в итоге мы с подполковником засекли только четырёх. Сначала явились два - один за другим, их мы вытащили без особых проблем, несмотря на то, что дусимы оказались крупнее обычных. За месяц с поручителем я значительно улучшила свои навыки, так что с одним диким подселенцем справилась быстро и самостоятельно, а обработать второго помог Владислав, но не потому, что я бы его не осилила, а просто чтобы дать мне возможность немного передохнуть.
  - Разве он не должен был только наблюдать за вами и не вмешиваться, пока вы справляетесь, чтобы дать максимально обоснованное заключение?
  - Он считал, что я уже прошла проверку, я говорила: подполковник был уверен во мне и вовсе не собирался отправлять в 'зоосад'!
  - Кто-нибудь может это подтвердить?
  - Не знаю, - застигнутая врасплох нежданным воспоминанием о своём первом и единственном свидании с Владиславом, когда он сказал: 'Я уже расписался в вашей зачётке', Кира уткнулась взглядом в столешницу, чтобы не выдать вдруг подступивших слёз. - Возможно, Маркольев что-то говорил про меня начальнику нашего подразделения полковнику Арканову? Я, со своей стороны, где-то в середине срока с поручителем, докладывала, что никаких осложнений у меня не предвидится. Арканов тогда вызвал меня и спросил, чего ему ждать, а я ответила, что успехов... Может, у него и с поручителем был подобный разговор? Или... - Слёзы ушли наконец обратно, Кира подняла глаза на майора и умолкла.
  Сметанкин с бешеной скоростью строчил что-то у себя в блокноте, до того самозабвенно, будто на него снизошло поэтическое вдохновение. Слышал ли он вообще, что она сейчас говорила?
  - Или? - закончив строчить, спросил майор, опровергая её подозрения.
  - Или с кем-то ещё...
  - С кем? У него были друзья, доверенные лица?
  - Я не знаю, - пожала плечами Кира, верная данному Владиславу слову никому не сообщать о Климе Брусенцове. А ведь этот Клим, похоже, был его единственным близким человеком, что-то их крепко связывало... Заметив, что Сметанкин внимательно наблюдает за её лицом, она, стараясь, чтобы это выглядело, как итог соответствующих размышлений, предположила: - Сослуживцы по подразделению?
  - Он работал один, - сухо ответил майор. - Общий язык ни с кем не мог найти. Так же было и с вами? Он был жесток, придирался?
  - Нет, мы нормально сработались... к чему вы клоните?
  Кира встретилась со Сметанкиным взглядом и почувствовала, как кровь приливает к лицу. Майор смотрел на неё так, словно она была лягушкой, которую он пока только просвечивает рентгеном, но скоро дело дойдёт и до скальпеля.
  - Я не убивала подполковника Маркольева, майор! Вы слышите?! Не убивала!
  - Успокойтесь, лейтенант Косулина, - Сметанкин чуть заметно улыбнулся с таким видом, будто дождался, чего хотел. - Давайте вернёмся к вашему с подполковником последнему дежурству. Итак, вы засекли, а потом выгнали обратно в канал двух крупных дусимов. Что было дальше?
  Кира глубоко вдохнула, медленно выдохнула и, взяв себя в руки, продолжила:
  - Минут пятнадцать примерно ничего примечательного не происходило, а потом из поезда появился ещё один щенок. Очень странный.
  - В чём заключалась странность?
  - В том, что он не побежал к выходу в город. Все щенки всегда стремятся выбраться на улицу, а этот... - Кира покачала головой, вспоминая. - Мужчина средних лет вышел из дверей и не сделал больше ни шага, так и оставаясь на краю платформы, спиной к поезду. Машинист ему даже посигналил: мол, зачем так близко стоишь, отойди! - но щенок так и не тронулся с места. Потом поезд уехал, и я сразу же выпустила Дуса - он установил с дикарём контакт, но тот, вместо того, чтобы высунуться наружу, резко потянул Дуса к себе. В прошлое дежурство уже случалось нечто подобное, поэтому я была начеку и не дала Дусу даже коснуться тела щенка, отозвав его обратно. Владислав всё понял, велел мне не дёргаться, а сам быстро пошёл к щенку. Тот так и продолжал стоять на краю платформы, а ведь поезд, в котором он приехал, был не последним! Интервалы между поездами в такое время намного больше, чем днём, но всё же не более пяти минут, это значило, что скоро приедет следующий, там машинист, пассажиры, нужно было срочно убрать щенка с платформы куда-то в укромное место и там уже обработать, пока он не успел вырасти в пса. Я догнала поручителя, но прежде, чем мы схватили мужика и поволокли за колонну, из-за его спины вдруг появился ещё один щенок!
  - Не понял! Кто появился?
  - Ещё один щенок! Он вдруг выскочил из-за спины мужика.
  - То есть как? - удивился Сметанкин. - Он что же, всё это время стоял за спиной другого человека, а вы его не видели?!
  - Лично я до последнего не видела, - Кира пожала плечами. - Не верите, спросите машиниста, который сигналил: он смотрел с другого угла и, наверное, заметил, что на краю стоят два человека - один носом в спину другого... Первый мужик был крупный и высокий, а второй парень - тощий и ростом ниже... И знаете, может, Маркольев тоже понял, что щенков два, просто ничего мне не сказал.
  - Почему?
  - Да так... он вообще говорил мало, не любитель был каждую мысль озвучивать.
  - Даже когда рабочий момент?
  Кира только молча пожала плечами, стараясь отрешиться от эмоций и прогнать снова накатившую боль.
  - Ну ладно, вернёмся к моменту, когда вы увидели второго щенка. Что было дальше?
  - Щенок спрыгнул с платформы вниз, на рельсы, и вдоль стенки рванул в туннель. Я хотела броситься за ним, но мужик вцепился в меня мёртвой хваткой и не пускал. Это была ещё одна странность - так, как эти двое, щенки никогда раньше себя не вели! Однако думать над этим нам с подполковником было совершенно некогда, и мы оттащили мужика за колонну, где минуты три пыхтели, прежде чем от меня отцепили. Мужик оказался здоровым, сильным и на редкость упорным, а бить его по голове, чтобы отправить в нокаут, нельзя: у потерявшего сознание щенка человеческая душа перестаёт сопротивляться дусиму, так что мужик мгновенно стал бы псом. Поэтому пришлось повозиться, прежде чем я освободилась и смогла побежать за вторым щёнком.
  - А Маркольев?
  - Маркольев остался за колонной разбираться с мужиком. И тут - снова странность, уже третья - тащить дусима тоже оказалось неожиданно сложно!
  - Что это значит 'неожиданно сложно', поясните.
  - Возможности сухой выдры намного превосходят то, что можем мы, выдры простые. Вытащить дусима для подполковника - раз плюнуть!
  - Раз плюнуть - это как? - в глазах Сметанкина вспыхнул неподдельный интерес, что было удивительно для надзирателя - уж они-то должны были знать о сухарях и выдрах всё. Правда, сами они при этом не обладали никакими особыми способностями, кроме тех, чисто человеческих, что привели их в секретную спецслужбу. Они никогда не видели ни дусимов, ни 'паутины', псы выглядели для них обычными бешеными собаками, так что возможно, майору было чисто по-человечески любопытно послушать кого-то с иным восприятием.
  - Ну, подполковнику не надо, в отличие от меня, выпускать своего Дуса, держать контакт и следить, как бы дикарь не пересилил твоего Дуса, а потом тянуть обоих, рискуя переусердствовать и 'намокнуть'. Он в принципе не может 'намокнуть'... не мог то есть, - поправилась Кира и, стараясь отбросить эмоции, быстро добавила: - Короче, обычно дусим для него, что котёнок: руку протянул, 'взял за шкирку' и отправил 'пинком' обратно в канал.
  - Что же тогда за неожиданная сложность? - спросил всё с тем же, неослабевающим интересом, Сметанкин. - 'Котёнок' оказался кусачим?
  - Скорее неподъёмным, - чуть подумав, ответила Кира. - Я заметила, что Владиславу стоит большого труда тянуть дусима - судя по вылезшей наружу части, он был огромным, - но помочь я не пыталась, да и вряд ли смогла бы. К тому же фора второго щенка с каждой секундой увеличивалась, и мне надо было догнать его, пока он не вырос в пса! Поэтому я оставила подполковника, слезла с платформы вниз и побежала за вторым щенком. Сзади, в глубине туннеля, уже виднелся свет от прибывающего состава, и я слышала гул, но думала, что пока поезд въедет на станцию, пока высадит пассажиров, я успею нагнать щенка. Я не видела его, но мой Дус реагировал на дикого подселенца, значит, парень где-то здесь, нырнул, наверное, в межтуннельную сбойку, а проход там закрыт решёткой, так что деваться ему некуда!
  До сбойки было метров двести, я припустила что есть духу, но добраться туда до поезда всё-таки не успела. Пришлось прижаться спиной к стене, пережидая, пока состав пронесётся мимо, - такая потеря драгоценного времени! Мимо, с рёвом мчался, мелькая огнями, поезд, поток воздуха бил по лицу, а я стояла и думала только о том, что щенок в этот самый момент мог уже перекидываться. Если это случится, он запросто снесёт решётку, вырвется в другой туннель, и там уже вряд ли я сумею его догнать - четыре ноги монстра намного быстрее двух женских. А если по дороге псу попадутся люди, то он их загрызёт!
  Только когда последний вагон унёсся вдаль, я вдруг обнаружила, что мой Дус угомонился и больше не пытается переть на контакт! Сначала я подумала, что это из-за того мужика с огромным подселенцем - когда он в меня вцепился, я вынуждена была до предела затянуть поводок, чтобы его дусим не утянул моего, и теперь мой пришибленный Дус не может учуять второго щенка, потому что тот далеко убежал. Ослабив ежовые рукавицы, я побежала вперёд, уверенная, что вот-вот почувствую вновь пробудившегося Дуса, но этого так и не произошло. Добравшись до сбойки, я увидела, что решётка распахнута, но не раскурочена, как сделал бы пёс. Кто-то из людей здесь ходил и просто её не закрыл, решила я и пошла через сбойку, всё ещё надеясь на Дуса, но он так и не шелохнулся. Всё это, после предыдущих странностей казалось уже совсем непонятным и невероятным! Куда мог деться щенок, который уже на грани или вырос в пса?! Дус обязательно должен его чувствовать! Не мог же он взять и испариться?.. Не мог... если только кто-то его уже не убил, а я не слышала выстрела, потому что в это время грохотал поезд! Я выхватила пистолет...
  - Кто-то убил пса? - вклинился в её рассказ Сметанкин. - Ну, так и что же? ОКОП всегда убивает псов, почему вас это вдруг насторожило, да настолько, что вы тут же решили этого человека пристрелить?
  - Я не решила его пристрелить! - Кира нахмурилась: майор специально передёргивал, и это было очень противно. - Я достала пистолет для самообороны. Потому что не понимала, кто это мог здесь сделать! Наших в этом параллельном туннеле не было, работники метрополитена могли появиться в нём только позже ночью, да они и не вооружены. Я чувствовала опасность... не только из-за отсутствия логики в происходящем, но даже просто инстинктивно... и в итоге оказалась права!..
  - Послушайте, лейтенант Косулина, - перебил Сметанкин - он тоже разозлился, видно решив, что подследственная сочиняет. - Давайте пока оставим инстинкты, и обратимся к фактам. Опишите конкретно, без цепочек ваших умозаключений и ощущений, что случилось дальше.
  - Дальше всё произошло очень быстро, - сухо сказала Кира, мрачно уставившись на собственные руки. - Я почти дошла до конца сбойки, когда услышала сзади частые шаги - кто-то бежал по туннелю. Я обернулась, и в это время на меня кто-то прыгнул, ударил по рукам, пистолет вылетел, мы с напавшим упали на пол, завязалась потасовка. Я пропустила сильный удар в живот, меня скрючило, а он перекатился, схватил мой пистолет и, прячась за мной, открыл огонь по возникшему в проёме сбойки человеку. Это был подполковник Маркольев - он к тому времени расправился с дусимом мужика и побежал следом за мной! Подполковник получил две пули в грудь и упал на спину, прямо на входе в сбойку, чуть ли не головой на путях, по которым уже снова нёсся поезд. А прятавшийся за мной убийца вскочил и рванул в параллельный туннель. Я бросилась к Владиславу, он был ещё жив. Я оттащила подполковника внутрь сбойки и, увидев, что связь восстановилась, сообщила о случившемся, потом схватила пистолет Маркольева, высунулась с другой стороны и открыла огонь по убегавшему, но не попала: освещение слабое, убийца уже далеко, в тёмной одежде, а потом и вообще он скрылся за поворотом. Я вернулась к Владиславу, чтобы оказать первую помощь, и была с ним, пока не прибыли врачи. Но подполковник Маркольев умер раньше... у меня на руках...
  - И убил его, по вашей версии, какой-то неизвестный человек, - постукивая ручкой по столу, то ли спросил, то ли констатировал Сметанкин.
  - Это не моя версия - так было на самом деле! - Киру так возмутило заявление майора, что подступившие было слёзы мгновенно втянулись обратно.
  - Почему же тогда этот неизвестный человек, завладев вашим пистолетом, не убил и вас тоже?
  - Не знаю, - пожала плечами Кира. - Может, сбежать торопился? А может, ещё что-то... И вообще, знаете, тот человек, который убил Владислава, показался мне знакомым.
  - Что значит - показался?! - Сметанкин отбросил ручку и уставился Кире в глаза. - Я, старлей Косулина, веду предварительное следствие, а не к гадалке пришёл! Так что отвечайте прямо: убийца был вам знаком или нет?
  - Он был очень похож на одного бывшего сотрудника ОКОПа.
  - На кого именно?
  - На Кита.
  - Кита?! - притворно удивился майор.
  - Кит - это Семён Ракитин, служил в Седьмом подразделении, а в нашем одно время работал на усилении, месяц примерно я с ним постоянно пересекалась и хорошо его помню.
  - И где же сейчас Семён Ракитин? - продолжал допытываться майор, будто не знал, будто Кира не говорила о Ките сразу же, как её только арестовали.
  Конечно, она говорила! Потому что надеялась, что эту похожую на Ракитина тварь удастся задержать, пока она не ушла слишком далеко. В бумагах на столе Сметанкина это было, и он наверняка изучил все материалы про бывшего сотрудника ОКОПа Семёна Ракитина, так зачем спрашивает? Получает извращённое удовольствие, заставляя её снова прочувствовать, каким бредом сумасшедшего звучат её показания? Кира набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула, повторяя про себя, что Сметанкин ей не враг, но вдруг подумала, что, может, наоборот: всё это специально подстроено, Владислава убили, а теперь уничтожают и её, а майор в этом дьявольском плане просто добросовестно играет отведённую ему роль?
  - Семён Ракитин умер, - проговорила Кира, отчаянно гоня прочь уже вплотную подкравшуюся паранойю. - Самоубийство. Он бросился под поезд в метро три года назад.
  - Если Ракитин мёртв уже три года, то как же он мог убить подполковника Маркольева?
  - Никак не мог, - согласилась Кира. - Именно поэтому, майор, я и не сказала, что это был именно Ракитин, я сказала - 'очень похож'!
  - Никому не известный брат-близнец что ли? - фыркнул Сметанкин, губы его закривились: мол, байки ваши никакой критики не выдерживают.
  - Я не знаю.
  'Пусть думают, что хотят! - решила Кира. - Но это пока единственная зацепка, которая поможет искать убийцу'. Потому что, говоря откровенно, он был не просто похож на Кита, это и был Кит. Он знал метро изнутри, ориентировался в туннелях, имел представление, где расположены лазейки наверх, что и позволило ему после убийства больше не попасться никому на глаза и сбежать. Но это было косвенное подтверждение, и Кира вряд ли приняла бы его во внимание, если бы не потасовка на полу сбойки, когда они оказались с преступником лицом к лицу. У Кита было красное родимое пятно, похожее на букву 'Х' прямо над левой бровью - сам он говорил, что это знак будущего величия, а сослуживцы подкалывали его, что это Бог шельму метит... И теперь, закрывая глаза, Кира вспоминала, как видела эту особую примету во время драки, ещё до того, как получила сокрушительный удар в живот.
  Версия близнеца тоже не прокатывала, потому что близнецов с абсолютно идентичными родимыми пятнами не бывает, но Кира не стала говорить об этом майору. Она вообще никому не сказала об этой особой примете, опасаясь, что её сочтут сумасшедшей. Ведь мёртвые не воскресают, а значит, это не мог быть сам Кит! Но кто же тогда?! Его точная копия? Как это возможно? Заяви она такое, и от её показаний просто отмахнутся, как от бреда сивой кобылы, поэтому Кире ничего не оставалось, как говорить 'похож на Кита' - так она могла донести правду до следствия, не добавляя баллов к сомнению в собственной адекватности.
  А такие сомнения возникали, ибо Кирин рассказ содержал столько странностей, что поражал даже её саму. Ну, допустим то, как явились два человека, один носом в другого, ещё мог подтвердить машинист, но вот то, что во втором тоже был дусим - обычный человек не видел! Это было известно только со слов Киры, как и то, что потом он внезапно исчез, вместо того, чтобы трансформироваться! - совершенно невозможная ситуация, заставлявшая любого сотрудника ОКОПа подумать, что этого второго щенка попросту не существовало. Как и таинственного 'очень похожего на Кита' убийцы, которого тоже никто нигде не засёк...
  
  
  7. Бывший щенок
  Валере Крюкову исполнилось всего двадцать девять лет, когда на него, как гром среди ясного неба, обрушилось известие, что тридцатого дня рождения у него уже не будет. У вас глиобластома, сказал доктор, что в переводе на человеческий язык означало опухоль мозга. В четвёртой стадии. Излечение невозможно, вот вам обезболивающие, противоотёчные, противосудорожные и успокоительные, можете идти домой, жить вам осталось несколько месяцев. - Подождите, как домой?! А вырезать? - Опухоль неоперабельная, пояснил доктор, но вы не расстраивайтесь: при вашем диагнозе, даже когда операцию можно сделать, в восьмидесяти процентах случаев возникает рецидив, так что напрасные выходят мучения. - А химиотерапия, припомнил Валера, и... что-то там ведь есть ещё? - Лучевая терапия, темозоломид, кивнул врач, но всё это имеет смысл делать в комплексе с химиотерапией уже после операции, а в вашем случае операция исключена, так что всё это будет бессмысленно.
  Бессмысленно... Воспоминания о беседе с доктором толкались в мозгу обрывками, думать было трудно, голова болела и кружилась. Выйдя из больницы, Валера не нашёл в себе сил поехать домой, вместо этого он добрёл до скверика и опустился на лавочку. Несколько месяцев... это было так трудно принять и осмыслить... Ещё недавно он ходил на работу, строил планы на будущее, даже не подозревая, как близок конец его жизни! Бред, просто бред! Невозможно, невыносимо, хотелось выкрикнуть: Нет!! Так не бывает!!!
  Но выяснилось, что бывает: головные боли и головокружение, которые он принимал за признаки стресса и переутомления до тех пор, пока вдруг не пропала часть поля зрения, оказались симптомами глиобластомы в той стадии, когда уже ничего нельзя сделать. Ещё месяц назад он серьёзно полагал, что надо только продержаться до отпуска, а там - море, солнце, отдых - и всё как рукой снимет...
  Дотягивать не пришлось: отпуск начался прямо сейчас и теперь уже никогда не закончится. Вернее, закончится, но отнюдь не выходом на работу... Безумие...
  В кармане куртки звонил телефон, но Валера не стал брать трубку - разговаривать с кем-то оказалось выше его сил. Родителей у него не было, постоянной девушки тоже, только друзья-приятели, некоторые ещё с детдома. Но сейчас, наверняка, звонил кто-то с работы, спросить о результатах обследования, Валера должен был оставаться в офисе до семи, но отпросился и ушёл на час раньше, все знали куда. Пока доехал до больницы, пообщался с врачом, купил на автомате выписанные им препараты и добрёл до этого скверика, прошло часа три, как минимум. Было уже часов девять, давно стемнело, но ни смотреть сколько времени, ни вставать с лавочки не хотелось. Переживания на время притупились, на Валеру накатила страшная усталость. В последнее время он быстро утомлялся и едва мог с утра поднять себя с постели - это, кстати, тоже был один из симптомов проклятой болезни... Телефон в кармане снова запел, но Валера даже не пошевелился. Он закрыл глаза и провалился в какой-то болезненный и апатичный полусон.
  Очнулся, когда совсем замёрз. Телефон больше не звонил, Валера достал его и посмотрел, сколько времени: оказалось, уже полночь! Точнее, самое начало первого. Чёрт, надо двигать домой. Валера встал и хотел было вызвать такси, но потом вдруг передумал, решив поехать на метро. Он и сам не мог бы объяснить зачем. Ноги размять и встряхнуть заиндевелое тело? Оттянуть момент возвращения в свою одинокую берлогу, побыть немного среди людей, хотя какие там люди за полчаса до закрытия? А может, это было предчувствие?
  Предчувствие шанса, который выпадает только один раз в жизни - его легко пропустить, но нельзя не заметить, пусть даже ты имеешь рациональный склад ума и чужд всяческой мистике - для сил, способных влиять на человеческую судьбу, это значения не имеет...
  Глубоко запихнув кулаки в карманы куртки, Валера поднял воротник и медленно побрёл к станции метро, ни о чём не думая, ничего не желая, словно старый робот, ещё работоспособный, но морально устаревший, из-за чего хозяин просто оставил его на улице, сообщив, что никаких заданий больше не будет.
  В метро оказалось тихо, тепло и приятно, народу было раз, два и обчёлся, светло и чисто. Валера оттаял, вытащил руки из карманов и, вытерев вдруг заслезившиеся глаза, прошёл на платформу.
  В вагоне он оказался один, хотя вообще в поезде были ещё люди: он видел нескольких сквозь проносящиеся окна, прежде чем состав остановился. Усевшись посередине дивана, Валера меланхолично закрывал то один глаз, то другой, исследуя, как слева внизу дышит тёмное пятно, закрывающее часть поля зрения. Проклятая глиобластома... интересно, это пятно будет дальше как-то меняться? - врача Валера об этом не спросил, но, если следовать обычной логике, то, наверное, станет увеличиваться, а может... Внезапно что-то толкнуло его в грудь, но как-то чудно, изнутри, а перед глазами вдруг засверкал серебристый иней - было такое ощущение, что всюду под кожей, в том числе и под роговицей, появилась тонкая, ртутно-блестящая ткань. Валера видел, как она дрожала, растягиваясь и проникая всё глубже и глубже внутрь, пока полностью, вместе с застилавшей глаза серебристой плёнкой, не растворилась в его теле.
  Валера моргнул и увидел всё ясно и чётко - уродливого пятна, отбиравшего кусок из поля зрения, больше не было! Он вскочил и, не веря собственным глазам, стал вертеться, разглядывая вагон, стараясь периферическим зрением поймать сам не зная что: то ли тёмноту, то ли, наоборот, серебристый блеск, но так ничего и не увидел. Зато осознал, что голова перестала болеть, а тело сделалось странно плотным и упругим.
  Когда поезд прибыл на станцию, его вдруг стало прямо-таки распирать от прибывающей неизвестно как и откуда энергии. Поначалу это было приятно, но к тому времени, как поезд въехал на станцию, Валера почувствовал в середине груди острое и болезненное жжение, будто кто-то тыкал оголённым проводом прямо в солнечное сплетение. А потом ему резко захотелось на улицу. Так сильно, что аж дыхание перехватило. На воздух!! На воздух!!! Он подбежал к двери. Ему надо скорее выбраться из этого чёртова подземелья! Едва дождавшись, когда двери откроются, он выскочил на платформу и чуть не упал на четвереньки. Тело будто прошила молния, и Валера понял, что не успеет. Ни на улицу, ни на воздух, вообще никуда. Срок его жизни закончился, всё! время вышло! - и случилось это гораздо раньше, чем говорили врачи, а возврат зрения и временный прилив энергии, который накрыл его в вагоне, - были всего лишь кратковременным облегчением, как часто бывает у тяжело больных перед самой смертью...
  А вот и она! Валера сделал несколько шагов навстречу красивой черноволосой девушке с правильными чертами лица и болотного цвета глазами. Такой предстала перед ним его смерть. Она не имела ничего общего с расхожим образом одетого в чёрный балахон скелета с косой и глубоко надвинутым на череп капюшоном. Смерть была в модной куртке, под которой виделась нежно-голубая рубашка, и брюках, с телефонной гарнитурой в ухе, высокая и стройная, но не худая, как палка, а с приятными округлостями везде, где и полагается. Брюнетка посмотрела ему прямо в глаза и протянула изящную руку, приглашая на тот свет. Она сделала это издали, но Валера всё равно почувствовал прикосновение. Потому что смерть дотронулась до него не руками, а чем-то другим, холодным и текучим, - оно вышло из её груди и проникло прямо Валере в душу, чтобы вытащить её вон, оставив в этом мире лишь пустую мёртвую оболочку. Смерть ощупывала внутренности ледяными пальцами, словно прикидывая, как бы половчее ухватить душу, чтоб не выскользнула.
  Валера застыл на месте, не в силах пошевелиться, потому что его тело больше не слушалось, так что оставалось только с ужасом наблюдать за тем, как ртутно-блестящая субстанция, переливаясь и перевиваясь, стала медленно вытягиваться наружу, к девушке, таща за собой его жизнь. Душа Валеры сопротивлялась, он чувствовал это, но ничего не мог поделать, смерть знала, как забирать самое главное. Она выхватила из-под куртки револьвер и наставила его на Валеру - он смотрел в чёрное око дула, откуда должно было низвергнуться нечто, что положит всему конец, навек разделив душу с телом. С трудом оторвав взгляд от револьвера, Валера заметил, что куртка девушки валяется на полу, а сама она стала словно бы распухать: рубашка натягивалась, а плечи раздавались вширь, и он понял: чем дальше смерть вытаскивает из него серебристую субстанцию, тем явственней проступают её истинные черты.
  Это были черты зла - ведь смерть, без сомнения, самое большое зло на земле! Лицо смерти стало вытягиваться вперёд, превращаясь в оскаленную звериную морду, форма тела тоже менялась: красивая стройная девушка постепенно, но неуклонно превращалась в жуткого, тёмного, похожего на огромного волка, монстра. Но прежде чем её, сжимавшая револьвер, рука окончательно потеряла человеческую форму, смерть последним, неожиданно резким, рывком выдернула Валерину душу и спустила курок.
  
  * * *
  Очнувшись в руках врачей, Валера не помнил, как ехал в вагоне метро и почему оказался не на своей станции и без сознания. Ему сказали, что у него обморок, спровоцированный стрессом и переутомлением, - Валера молча согласился, не желая посвящать медиков 'скорой' в свои проблемы с глиобластомой и мечтая побыстрее попасть домой. До странности подробно записав все его данные: фамилию, имя, отчество, адрес проживания, место работы и т.п., словно он был не в 'скорой', а в полиции, где проходил свидетелем по важному делу, Валеру наконец отпустили, посоветовав больше спать, гулять на свежем воздухе и принимать витамины.
  Домой он доехал на такси и, едва войдя в квартиру, упал на кровать и прямо так, не раздеваясь, носом вниз, отключился. Сны снились необычные, серебряные, а в центре всего была брюнетка с болотного цвета глазами - кружилась, вытягивая из воздуха сверкавшую холодными блёстками взвесь, укладывая её спиральными рукавами, словно галактику вокруг себя создавала. А внутри девушки, в самом центре, билось сердце этой галактики: вроде бы человеческое, бордово-красное, но с ртутными прожилками, похожими на ледяные пальцы - будто кто-то неизмеримо чужой сжимал тёплый, пульсировавший, кровавый комок, выдавливая из него жизнь, выпивая тепло, стремясь согреть собственное вечно холодное нутро.
  Проснулся Валера поздно, замёрзшим, с затекшими руками и ногами. С трудом перекатившись на спину, уставился в потолок, потом вспомнил вчерашний разговор с врачом и, застонав, снова закрыл глаза. И вдруг распахнул их вновь, осознав, что тёмного пятна, отсекавшего левый нижний угол поля зрения, нет. Валера сел на кровати, прислушиваясь к ощущениям в голове и теле. Не сказать, чтобы всё было отлично, но чувствовал он себя лучше, чем последние пару недель. Возможно ли это?! Сердце заколотилось как бешеное, так что даже голова закружилась. Валера схватил смартфон и, набрав в поиске 'глиобластома', стал бродить по медицинским сайтам, форумам, соцсетям, изучая, что может значить это неожиданное улучшение самочувствия, но ничего толкового не нашёл. Попадались истории выздоровления, но все они начинались с операции, так что протыркавшись с час по разным ресурсам, Валера оставил это занятие. От страшных картинок глиобластомы, неутешительных прогнозов и реклам шарлатанов, обещавших вылечить рак на любой стадии заговорами, травой-муравой и барсучьим жиром, уже сильно тошнило. Он мельком проглядел френд-ленту, потом отправил нескольким друзьям сообщения, что ложится в клинику подлечиться, на работе в ближайшую неделю не появится, в соцсетях тоже. 'Выйду из больницы, позвоню!' Говорить и переписываться ни с кем не хотелось, Валера отложил телефон и откинулся на кровати, снова уставившись в потолок. Пятна не было, и из-за этого в глубине души зарождалась надежда, глупая и непрошенная, - Валера гнал её от себя, гнал что есть сил, потому что знал: чудес не бывает.
  
  * * *
  Следующие несколько дней Валера приводил в порядок дела. По ночам ему снова снилась брюнетка с болотного цвета глазами и серебром в сердце, навязчивый образ вспоминался и днём, словно девушку эту Валера встречал не только во сне, но и где-то в реальности, только он никак не мог вспомнить где...
  Пятно не появлялось, но добавилась странная гиперчувствительность к птицам - как только он смотрел на них, в голове начиналась какая-то круговерть, перед глазами всё прыгало и то расплывалось, то дробилось на тысячи беспорядочно мелькавших кусочков, вызывая головную боль и тошноту. В таких случаях Валера доставал пузырёк с выписанным ему лекарством, принимал таблетку, добредал до какой-нибудь лавочки, садился и закрывал на время глаза. Когда отпускало, вставал и шёл, стараясь больше не глядеть на птиц, в особенности на воробьёв, их повсюду было великое множество, и иногда Валере казалось, они специально лезут под ноги, так и норовя попасться ему на глаза.
  Порой птицы кружили и чирикали прямо над головой, сопровождая Валеру и пять, и десять, и даже целых двадцать минут, пока он не заходил в какое-нибудь здание. Однажды он не выдержал, взглянул на них, и его так шарахнуло, что ноги подкосились, и он осел прямо на бордюрный камень. Нашарил в кармане пузырёк, вытряхнул в рот лекарство и закрыл глаза. Мир вокруг перестал дробиться и прыгать, однако вместо красной темноты, какая бывает под веками в солнечный день, Валера увидел асфальт: он то придвигался, то отодвигался в постоянном ритме. Обзор был гораздо шире, чем обычно: зрение захватывало даже то, что оказывалось почти за спиной, но при этом прямо вперёди, между глаз, вырастало что-то большое и тёмное. 'Клюв! - вдруг дошло до Валеры. - Я - воробей! Ритм - это прыжки по асфальту, а прямо впереди торчит мой клюв!' В ушах раздалось пронзительное чириканье, и асфальт резко отдалился - воробей взлетел и сел на ветку, обозревая сверху самого Валеру и подошедшую к нему незнакомую женщину.
  - Что с вами? - голос её звучал странно, будто чуть двоился. - Молодой человек! Вам плохо?
  Она наклонилась и осторожно дотронулась до его плеча, Валера открыл глаза, и незнакомка, взвизгнув, отпрянула, с ужасом вглядываясь в его зрачки, но что она там узрела, Валера так и не узнал. Воробей в это время чирикнул и перелетел на другую ветку. Картинка сверху, на которую наслаивалось лицо и фигура женщины, внезапно ухнула вниз, на её место выскочило дерево. Валера застонал и качнул головой, стараясь привести в порядок собственное зрение, но вместо этого всё вокруг, наоборот, раздробилось, завертелось вихрем, к горлу мгновенно подступила тошнота, и Валеру вырвало прямо под ноги незнакомке. Громко выругавшись, она отпрыгнула.
  - Чёртовы наркоманы! - брезгливо оглядев свой плащ и полусапожки, процедила женщина, кинула на парня презрительный взгляд и, заметив тонкую нитку слюны, потянувшуюся за рукой Валеры, когда он стал вытирать рот, бросила, словно сплюнула: - Твари!
  Воробей улетел, а с ним и скачущая картинка мира, беспардонно цеплявшаяся к тому, что видел Валера. Ему сразу полегчало - он глубоко вздохнул и поднял голову. Женщина быстро удалялась: шагала, звонко вбивая каблуки в асфальт, и спина её дёргалась, выражая глубочайшее возмущение.
  Стараясь не зацепить взглядом какую-нибудь птицу, Валера поднялся, обдумывая, что бы значили эти воробьиные глюки. Страха не было, вместо него возникло ощущение, что новый симптом, возникший взамен пятна (почему-то он считал, без всяких доказательств и логики, что одно заменило другое) вовсе не является признаком роста опухоли. Валера боялся верить этому ощущению, но та подспудная надежда, которая родилась, как только пропало пятно, уходить не спешила. Он гнал её, грубо толкал прочь, не желая остаться в дураках и уйти на тот свет неподготовленным, но она упиралась, не позволяя выдворить себя вон.
  В конце концов Валера так устал с ней сражаться, что решил отвлечься от всех мыслей и всестороннее изучить новые видения. На следующий день он утром пришёл в парк, сел на лавочку и приступил к экспериментам. Поначалу были хаос, жуткая круговерть и такие прыжки картинки, что Валера заблевал весь газон справа от лавочки: вестибулярный аппарат, и без того не слишком хорошо работавший из-за давления глиомы, дико бунтовал, принимая иллюзорную качку за настоящую. Валера совершенно обессилел и боялся, что скоро кто-нибудь примет его за смертельно пьяного и вызовет полицию. Лавочка стояла в самом тихом уголке сквера, однако люди всё равно иногда проходили мимо. По счастью, им было плевать на незнакомого 'обдолбанного' парня, и Валера, периодически отключаясь и засыпая от утомления то на полчаса, то на час, к вечеру сумел-таки приноровиться полностью отключать человеческое восприятие, настраиваясь на птичье. Тогда качка пропадала, круговерть и дробление картинки исчезали, и Валера видел и слышал всё так, словно сидел в голове воробья или синицы - с ними это получалось легче всего. Эти привычные нашему глазу пташки были как-то ближе к людям и смелее остальных, к тому же их везде находилось огромное множество, позволяя выбрать самого отзывчивого.
  Как только он научился быстро и чётко разделять два восприятия, освоение новых возможностей ринулось вперёд, как просидевшая целый день на привязи и вот наконец-то спущенная с цепи собака. Было так приятно отрешиться от своей болезни и побыть кем-то совершенно другим! Валера выбирал то одну птицу, то другую, наслаждаясь жизнью свободного от человеческих проблем существа, отдыхая от оков своего воспалённого мозга и радуясь каждому полёту. Птицы видели лучше человека: они чётче воспринимали быстрые движения, так, как сам он мог бы только при замедленной съёмке, и это было очень захватывающе! Кроме того, птицы различали больше цветов, уходя аж в ультрафиолетовый диапазон, так что перед Валерой открывался мир совершенно иных красок. По этой части ему больше нравились синицы, потому что воробьи, хоть и воспринимали тончайшие цветовые оттенки, имели отчего-то проблемы с синим цветом, и общая гамма у них получалась розоватая, для человека не естественная.
  Валера лазил в головы птицам дня три, прежде чем обнаружил, что может не просто наблюдать, но и управлять синицей или воробьём, заставляя его лететь, куда вздумается и смотреть на что захочется.
  Он до позднего вечера повелевал угодившими к нему в услужение птицами, гоняя их даже в тёмное время суток, когда вся красота птичьего зрения меркла и различия между ними и человеком стирались. Куриной слепотой, к счастью, ни воробьи, ни синицы не страдали, однако при слабом освещении полностью переставали различать цвета, и вообще видели не лучше, а то и хуже самого экспериментатора, особенно вдали от ярко-освещённых павильонов и магазинов.
  Валера так увлёкся своими новыми способностями, что один раз забыл про естественные потребности птиц и довёл воробья до смерти, заставив слишком много летать, не садясь передохнуть, не давая попить и поесть. Когда ошибка стала понятна, исправлять её было поздно: несчастный птах камнем свалился на землю, испустив последний вздох. Валера не то чтобы был сентиментальным - до глиобластомы, во всяком случае, уж точно не был, - но сейчас ему подумалось, что будет правильным отыскать загубленную им ни в чём не повинную птицу. Он долго брёл, вспоминая маршрут полёта, пока не обнаружил маленькое бездыханное тельце, упавшее на набережной, у спуска к воде, куда он в последний момент направил воробья, сообразив наконец, что того давно уже мучают жажда, усталость и голод.
  В прохладный осенний день желающих спуститься к воде не нашлось, пятачок бетона был пуст, только на предпоследней ступеньке лежала, вытянув лапы, жертва произвола тупого экспериментатора - так обругал себя Валера и поднял маленький трупик, решив, что закопает его где-нибудь в земле. Впредь надо брать с собой птичий корм и вовремя заботиться об отдыхе и питье пернатых, а сейчас, раз уж он больше всё равно ничего не может для бедного воробья сделать, так хотя бы похоронит его.
  Это оказалось не так-то просто: у Валеры не было, чем копать, а во дворах всё время ходили люди. В общем, пока нашёл подходящую железку, вырыл ямку в тихом месте и засыпал воробья землёй, уже стемнело и страшно хотелось жрать. С аппетитом у Валеры в последнее время было не очень, но уже наступил поздний вечер, а ел он сегодня только за завтраком.
  Экономить, в свете последних событий, смысла не имело, так что Валера не стал обходиться фаст-фудом или дешёвой забегаловкой, а зашёл в ресторан с красивой сервировкой, белыми скатертями и услужливыми официантками. Тщательно вымыв руки и лицо в сияющем чистотой туалете, он прошёл в зал, сел за столик возле окна и заказал горячий суп, отбивную и зелёный чай в чайнике, заваренный из красивых, крупных листьев, а не из набитого в пакетик мелкого мусора.
  Разделавшись с ужином, он расплатился и, неспешно попивая вторую чашку чая, откинулся на спинку стула, расслабленно глядя в окно, как вдруг увидел её. Валера резко выпрямился, пожирая глазами проходившую мимо девушку: нет, он не ошибался - это точно была она - брюнетка из его снов! Вскочив, Валера сдёрнул с вешалки куртку и как ошпаренный помчался на выход. Девушка не успела уйти далеко - шагала метрах в пятидесяти впереди по улице. Чёрные, блестящие в свете фонарей волосы рассыпаны по плечам, стройная, спортивного типа, с приятными округлостями. Из окна ресторана Валера узнал фигуру и знакомые правильные черты её лица, а вот цвет глаз не разглядел, но был уверен: они болотно-зелёные, с тонкими карими прожилками. Дико захотелось догнать её, схватить за плечо и развернуть, однако Валера сдержал этот глупый порыв: что он ей скажет? Да и неприлично это - хватать незнакомого человека, чёрт знает что подумает и полицию звать начнёт...
  Соблюдая дистанцию, Валера двинулся за брюнеткой следом, любуясь её быстрой, пружинистой походкой. Она свернула в переулок, потом сразу в следующий, так что пришлось сократить расстояние, чтобы не потерять её из виду. Брюнетка замедлила шаг, Валера тоже. Он достал смартфон и сделал вид, будто изучает там что-то, продолжая идти. Когда поднял взгляд, оказалось, девушка остановилась возле здания с серой дверью без вывески. Он тоже стал, исподволь наблюдая, как она полезла в карман, извлекла оттуда резинку и собрала волосы в хвост. Валера не удержался и подошёл ещё ближе. Девушка открыла неприметную дверь, но прежде, чем войти, оглянулась. Валера увидел её глаза и вдруг почувствовал, что задыхается.
  В солнечном сплетении горячо закололо, и он опустил голову, посмотреть, что туда воткнулось, но ничего не увидел, только почувствовал, что всё вокруг как-то потемнело. Это было в метро! - чётко вспомнил Валера. Он видел брюнетку не только во снах, но и в метро! 'На воздух!! На воздух!!!' - в памяти всплыло, как он выскочил на платформу, чуть не упал, а потом увидел её! Он подумал тогда, что она - смерть и пришла забрать его на тот свет! Воспоминания взрывались в сознании с частотой и неумолимостью снарядов при ковровой бомбардировке. Вот брюнетка серебряным потоком вытягивает из него душу, наставляет револьвер, при этом сама вдруг начинает превращаться во что-то кошмарное и стреляет. Снотворное! Это было снотворное - Валера отчётливо вспомнил, как в тело вонзился дротик, после чего сознание заволокла темнота. А потом он очнулся в 'скорой', где врачи сказали, будто он упал в обморок от стресса и переутомления, и очень подробно записали все его данные.
  Скрючившись и хватая воздух ртом, как будто его только что ударили под дых, Валера попятился назад и вбок, наткнулся на стену и замер, стараясь унять вдруг охватившую тело дрожь. Он вспотел, ладони стали скользкими, зажатый в левой руке смартфон чуть не выскользнул на асфальт. Валера сунул гаджет в карман и медленно выпрямился, всё ещё тяжело дыша и глядя на неприметную серую дверь, за которой скрылась брюнетка. Что же это такое? Что случилось с ним там, в метро? Разве может то, что он якобы вспомнил, быть правдой?! Особенно, как брюнетка... да в зверя она превращалась, чего уже там! - заставил себя признать Валера. Нет, это полный бред! Глюки, порождённые глиобластомой, вот что это такое! Бешено колотившееся сердце потихоньку успокаивалось, однако перед глазами всё ещё стояло то, как вытягивалось вперёд лицо брюнетки, становясь волчьей мордой, как лопалась в проймах небесно-голубая рубашка, а на загривке вспучивалась шерсть. Нет, нет! Оборотней не бывает, так что никакие это не воспоминания. Валера хотел было подойти к серой двери, открыть её и выяснить, куда зашла брюнетка, но передумал.
  'Много ли ты знаешь, что бывает?' - в душе вдруг зашевелился червь сомнения и зашептал, яростно и с присвистом, что не всё так просто. Возникло ничем не объяснимое, но сильное чувство, что не надо прямо сейчас идти в эту дверь, что поддавшись этому порыву, Валера может навредить себе.
  'Ладно, - решил он. - Запомню адрес и потом разберусь!' И сразу стало спокойней, будто тот самый, подспудный червь, нет, скорее червячок, живущий где-то на задворках сознания, прошептал, спокойно и тихо: 'Правильно!'. 'Но я ещё приду сюда, я узнаю, кто она и чем занимается!' - возразил Валера. 'Придёт время, узнаешь! - согласился червячок и добавил нечто весьма странное: - Это должно созреть'. 'Это?' - переспросил Валера, но ответа не последовало.
  'Ну и пусть, главное, адрес есть, - кивнул он сам себе, доставая из кармана смартфон и запоминая точку на карте. - А ещё у меня есть птицы!'
  
  * * *
  Валера не понимал, как и откуда взялась эта его способность видеть и слышать, используя птичьи органы чувств, но давалось ему это чем дальше, тем легче, причём сами пернатые ничего не имели против. И даже, наоборот, приставали: стоило выйти на улицу, как они начинали кругами летать над головой: мол, обрати на нас внимание, воспользуйся нами, только вовремя кормить и поить не забывай! Валера больше не забывал: накупил в зоомагазине корма, а синичкам - ещё и сала, и следил, чтобы его маленькие друзья питались от пуза: и до задания, и после, и даже во время, если получалось отвлечься.
  Научившись держать связь сразу с несколькими пернатыми, Валера легко мог переключаться с одной птицы на другую, забирая их в своё распоряжение посменно, чтобы не переутомлять и не лишать личной жизни. В итоге у него образовался целый штат воробьёв и синиц, которые свободно перемещались по городу, а в случае необходимости легко призывались на дежурство в установленные Валерой места. Посты были: возле конторы, где работала брюнетка - теперь он знал и её имя - Кира, и прозвище - Коса; напротив её квартиры - она часто ходила до конторы пешком, так что отследить получилось легко; а также возле и даже внутри метро, где происходило самое интересное и где ждали самые большие сложности. Не из-за проникновения на станции - это для воробья или синицы, способных юркнуть даже в маленькую щёлочку, не составляло труда: двери, вентиляционные отверстия, а на ряде линий поезда вообще шли по улице, а не под землей, так что здесь всё оказалось просто. Но вот полёты по ночам в слабоосвещённых местах - с этим у дневных птиц возникали серьёзные проблемы. На станциях, при нормальном электрическом свете, всё было в порядке, но в сумраке туннелей, с их редкими аварийными лампами, воробьи и синицы видели плохо. Ещё хуже видели они ночью в городе, когда Кира отправлялась на патрулирование в метро. Фонари давали слишком мало света, полёт было очень трудно контролировать, и птицы нередко натыкались на предметы, а в особо затемнённых местах, вдали от реклам и витрин вообще становились совершенно беспомощными.
  Промучившись с неделю, Валера решил, что хватит мучить дневных птиц, и стал искать в интернете сведения о ночных. Из таковых в Москве водились: ушастые совы, домовые сычи, неясыти, козодои - выбор был, вот только вопрос, как и где их подкараулить, удастся ли вообще увидеть, не говоря уже о контакте - ведь это не чирикающие каждую секунду воробьи, привыкшие под ногами крутиться, а дикие, крупные, хищные птицы - охотники с бесшумным полётом. Они - себе на уме, осторожны, не любят пересекаться с людьми и никаких подачек от них не ждут! Такого разве заставишь вместо лесопарка в метро лезть?!
  Валера был в растерянности, не зная, как подступиться к этой задаче, но всё вдруг решилось само, быстро и неожиданно, как только он увидел в сети объявление о продаже воробьиного сычика. Валера никогда раньше об этих сычиках не слышал, и очень удивился, когда вычитал в интернете, что они - в Москве вовсе не редкость, живут в парках и охотятся на мышей и мелких птиц.
  Маленькая совка, ростом всего пятнадцать сантиметров, которая летает абсолютно бесшумно и отлично видит и в сумерках, и в темноте - это было то, что надо! Валера приобрёл этого мохноногого симпатягу вместе с клеткой у парня, который, похоже, страшно рад был от птицы избавиться. Когда уже получил деньги и передал питомца, сказал, что характер у сычика исключительно вздорный, он слишком активный, в клетке ему плохо, в квартире жить ненавидит и ещё орёт по ночам на весь дом, как оглашенный. Спасибо, разберусь, улыбнулся Валера. Коротко кивнув, парень поспешил смыться.
  - Здорово, приятель! - поприветствовал Валера своего нового пернатого друга.
  Крапчатая голова, жёлтые глаза и клюв, чуть насупленные светлые брови, пристальный взгляд. Тёмно-коричневые крылья с белыми пестринками, живот белый с продольными бурыми полосками, пальцы, до самых когтей, густо покрыты перьями. Сычик молча таращился из угла клетки на нового хозяина.
  Валера открыл дверцу, одновременно осторожно 'прикоснувшись' к мироощущению совки - теперь он это умел: и спокойно смотреть на птиц, не захватывая инициативу, и проникать к ним в голову, маскируя своё влияние и не лишая пернатого собственного я, словно бы не вторгался на чужую территорию, а просто просил о помощи. Отказать, правда, в такой просьбе было нельзя, но птицы этого не понимали, ощущая Валерины приказы как собственные желания, и потому хорошо себя чувствовали.
  Пернатый питомец моргнул, вышел из клетки и, перелетев к Валере на руку, склонил голову на бок и заглянул в глаза, будто сам пытался выяснить, что у человека на уме. Сычика этого, как оказалось, поймали не так давно, вырос он в диких условиях, был ещё не старым, полным сил, из-за чего плохо переносил неволю. Свободолюбивый и бесстрашный охотник, он помнил, как жил в лесу, ловил мышей и птиц, как осенью набивал ими дупла, про запас, на случай очень суровой зимы, как дрался за эти дупла с дятлами и никогда не боялся нападать даже на тех, кто был с ним одного размера.
  - Да сам он вздорный! - обругал прежнего владельца Валера, аккуратно поглаживая густо оперенные птичьи пальчики. - Я обязательно выпущу тебя на волю, когда выясню всё, что мне надо, обещаю.
  
  * * *
  Сычик оказался прекрасным помощником: он был смел, очень маневрен в воздухе и совершенно незаметен для людей. Валера посылал его в метро и часами следил, как Кира вместе с мужиком патрулируют туннели и станции, не видя и не слыша пернатого шпиона. Зато тот передавал хозяину и чёткую картинку, и голоса, даже на большом расстоянии и когда говорили совсем тихо - слух и зрение совки были гораздо лучше человеческих. Из-за этого Валере приходилось оберегать сычика от слишком громких и резких звуков проносившихся мимо поездов или ходивших ночью мотовозов, вовремя 'затыкая изнутри' птичьи уши, чтобы маленький шпион не нервничал. Кормил его Валера от пуза как загодя, так и сразу после очередной миссии, так что сычик чувствовал себя комфортно и ужасно рад был вместо тухлого сидения в тесной клетке размять крылья и полетать ночью по просторной подземке.
  Из разговоров Киры и Славы - так она называла сопровождавшего её мужика, Валера понял, что оба - сотрудники какой-то спецслужбы с названием 'Окоп', но что конкретно они делают и зачем, оставалось совершенно непостижимым. Они говорили про какую-то 'паутину', мужик постоянно чему-то учил брюнетку, но ничего, кроме бессмысленных пассов руками и чудаковатых поз, которые они временами принимали, словно по команде в детской игре 'Море волнуется - раз, море волнуется - два, море волнуется - три, морскою фигурой на месте замри!', Валера не видел. В разговорах они упоминали выдр, псов, щенков и перевёртышей, но ничего похожего на то, что развернулось перед Валерой, когда он первый раз столкнулся с брюнеткой, не происходило. Ни серебристой субстанции, ни револьверов с дротиками, ни звериных превращений. Только методичные обходы своего участка метро, взмахи руками, ногами, окрики учителя, старания ученицы добиться успехов в работе с чем-то невидимым.
  Валера не раз подсылал воробьёв к конторе, куда Кира ходила на работу, сажал возле приоткрытых форточек, подслушивал обрывки разговоров между сотрудниками, из которых следовало, что 'Окоп' - контора серьёзная и занимается сверхсекретной деятельностью. Странное название: в каком-таком окопе они могут сидеть?.. 'Канал', 'дусимы' и тому подобные термины тоже были совершенно непонятны, но такие слова как 'зоосад', 'перевёртыш' и 'полнолуние' наводили на мысли об оборотнях, как бы дико это ни звучало, особенно если вспомнить, что видел Валера, прежде чем его усыпили.
  Неужели это и правда спецслужба по борьбе с оборотнями?! А кто же тогда брюнетка - оборотень, умеющий контролировать своё превращение? Валера полез в сеть и обалдел: оказалось, в ту ночь, когда его усыпили дротиком, было как раз полнолуние! Не-е-ет, этого просто не может быть! Бабкины сказки! Но с другой-то стороны, всё же сходится!.. Непонятна только его, Валерина, роль во всём этом действе... Что эта Кира-оборотень с ним делала и зачем усыпила? В голову лезли какие-то совсем уж неправдоподобные предположения, и Валера их отбросил: ну, не мог же он в самом деле подцепить вирус оборотничества! Он только вышел из больницы, сидел на лавочке, никто на него не нападал, никакие звери не кусали... Господи, что за ерунда! Валера снова открыл Лунный календарь: следующее полнолуние наступит только через две недели... Нет, он не может просто тупо ждать столько времени, чтобы увидеть деятельность этой загадочной спецслужбы во всей красе. Тем более, сейчас они тоже работают!
  Чёрт возьми, ну не пустой же воздух месить они ходят все эти дни в метро! Не зря же стараются всячески разминуться с обслуживающим метрополитен персоналом, чтобы никто не заметил, чем они на самом деле занимаются?.. Они-то явно видят, что делают! А он - нет. Почему?.. Может, всё дело в том, что он наблюдает за ними через сычика? Да, сычик, конечно, видит в темноте намного лучше человека, но, возможно, мозг птицы что-то не воспринимает?
  Если это так, то остаётся только посмотреть на всё своими глазами!
  Валера загорелся было идеей самолично пробраться ночью в метро, но по здравом размышлении понял, что это вряд ли осуществимо. Он плохо представлял себе, как и откуда можно человеку спуститься в подземку так, чтобы его не заметили, да и к долгим походам - в его-то состоянии полутрупа с вечно кружащейся головой! - был совершенно не готов. Пятна перед глазами по-прежнему не было, но неожиданное улучшение самочувствия, возникшее сразу после тех знаменательных приключений в метро, за две недели постепенно сошло на нет. Более того, вчера Валера заметил, что стала пропадать чувствительность в правой руке, да и с координацией движений не всё было ладно. Нет уж, диггерство сейчас ему совсем не показано - тут хоть бы просто продержаться подольше, узнать, что происходит, пожить ещё очень хочется...
  Он тряхнул головой, отгоняя надвигавшуюся тучу чёрных мыслей, и всё вокруг поплыло. Дождавшись, когда проклятый 'вертолёт' прекратится, Валера принял лекарство и, взглянув на часы, стал одеваться. До дежурства ещё полно времени - он вполне успеет доехать до станции метро, от которой начинается патрулирование Киры.
  Он должен с ней встретиться! И задать несколько вопросов.
  
  * * *
  Поговорить с Кирой не удалось, потому что встречу Валера запорол, а потом его ещё и вырвало в такси. В итоге пришлось заплатить водителю за ущерб, что, впрочем, не спасло от потока грязной брани, которым шофёр щедро поливал пассажира, пока тот возил тряпкой, убирая низвергнутое на пол машины содержимое своего желудка.
  Едва только Валера распрямился, сжимая в руках дурно пахнущий куль, как водитель, перегнувшись через сиденье, захлопнул дверь и так рванул с места, словно за ним гнался сам дьявол.
  Выбросив тряпку в ближайший мусорный контейнер, Валера добрёл до лавочки, с трудом преодолевая 'вертолёт', не на шутку раскрутившийся от того, что мыл пол головой вниз.
  Чёрт, надо же было так облажаться! Валера бухнулся на сиденье. Почему он так испугался этого идиотского пятна?! Вернулось оно и вернулось, подумаешь! Ну и пусть прямо в тот момент, когда он собрался вопрос задать, что с того? Будто раньше у него не пропадал кусок поля зрения... И, можно подумать, он всерьёз верил в улучшение - так может, пару дней и думал что-то такое, но потом-то! Потом-то он уже чувствовал, что всё снова ухудшается. Так чего тогда держался за это отсутствие пятна, как утопающий за соломинку? Дурак! Надо было не обращать внимания и продолжить разговор, но... нервы! Это всё чёртовы проклятые нервы! Опухоль растёт, давит на мозг и влияет не только на зрение, но и на психику. Надо взять себя в руки. Он должен протянуть эти две недели, оставшиеся до следующего полнолуния.
  'Вертолёт' понемногу успокоился, тошнота отступила, и Валере заметно полегчало.
  Он должен продолжать наблюдать. Слушать. Сопоставлять. Думать! И тогда, возможно, что-то сложится, подвернётся, выяснится... как в тот раз, за окном ресторана... когда Валера вдруг увидел Киру. Был один случай, значит, будут и другие. Надо просто делать, что можешь, и тогда... Валера понятия не имел, что 'тогда', но одно знал точно: нельзя опускаться и просто валяться в постели, дожидаясь смерти. Иначе зачем ему открылась это необычная способность управлять птицами? Нет, подобные дары просто так с неба не сваливаются! Дают - бери! Бери и действуй...
  Валера откинулся на спинку лавочки и прикрыл глаза, проверяя своих пернатых подопечных. Свободны! - объявил он синицам, отпуская их спать, и легонько 'пощекотал' недавно накормленного и уже засланного в метро воробьиного сычика. Мохноногая птаха уютно устроилась в знакомой нише одного из туннелей и, похоже, уже задремала от скуки и сытости. Давай, малыш, просыпайся!
  Сычик открыл глаза и полетел догонять Киру и её спутника, вот уже полчаса как ушедших по своему обычному, давно знакомому Валере, маршруту. Его чудесная, бесстрашная и маневренная совка отлично видела в темноте, крутила головой на триста шестьдесят градусов, и с обзором никаких проблем не имела, так что о внезапном и подлом возвращении проклятого пятна можно было на время забыть.
  
  
  
  Часть вторая. Уникумы
  
  8. Свидетель
  Очередная ночь в камере подошла к концу, Кира встала с жёсткой лежанки и прошла к умывальнику.
  Вот уже трое суток никто её не допрашивал, не вызывал, вообще не приходил. Это казалось очень странным. Особенно после непрерывных и занудных допросов Сметанкина по несколько раз на дню, когда он с азартом пытался подловить её на лжи и нестыковках. Ему это не удавалось, потому что подследственная рассказывала ровно то, что случилось, не пытаясь выглядеть лучше, чем есть на самом деле, бить на жалость или прикрываться шоковым состоянием, а то и вовсе валить всё на убитого.
  Боль от потери Владислава по-прежнему жгла, но Кира уже научилась от неё отдаляться, сосредоточившись на том, чтобы донести до майора Сметанкина, а потом и до комиссии, которую соберут после завершения предварительного следствия, что, как бы невероятно ни звучали её слова и что бы на самом деле всё это ни значило, убийца - идентичный Киту человек. Да, её показания выглядели фантастично, но что делать, если такова была реальность?! Кира и сама не понимала, как щенок, за которым она погналась, мог внезапно и безвозвратно исчезнуть, и откуда взялся этот чёртов Кит, но так случилось, и единственное, что ей оставалось, это говорить только правду, ибо если в её показаниях выявится даже малейшая ложь, она сразу же станет поводом не верить всему остальному. Вот почему майор снова и снова возвращался к одним и тем же фактам, заставляя рассказывать то, что она уже говорила, кружил, будто хищная птица над своей жертвой, выжидая подходящий момент, прицеливаясь, чтобы нанести первый удар.
  Кира видела: он так ей и не поверил. Она плеснула в лицо холодной водой, отгоняя мрачное предчувствие, что и комиссию в своей невиновности ей убедить не удастся.
  Чёрт подери! Если трибунал решит, что Косулина убила поручителя, то...
  Выдру нельзя развыдрить и сделать обычным человеком. Фарш невозможно провернуть назад! Поэтому её не станут сажать в тюрьму. Её просто устранят. Без шума и пыли... Был человек - и нету! А убийца останется гулять на свободе. Чёрт...
  Кира села на лежанку, обхватив голову руками, пытаясь задушить приступ паники. Чёрт! Нет! Нельзя поддаваться отчаянию... Спокойно! Спокойно. Ничего пока неизвестно! Надо верить в лучшее... Но куда же, чёрт бы его подрал, вдруг делся Сметанкин? Что же случилось?! Кира принялась ходить взад-вперёд по камере. Трое суток... То её без конца таскали в допросную, а то вдруг бросили на трое суток. Что это значит? Предварительное следствие завершено? Или это тактика такая у майора? Типа, посидит - созреет? А может, что-то изменилось, открылись какие-то новые обстоятельства?..
  Она так и шагала из угла в угол, как заведённая, пока через полчаса или час, или полтора? - Кира потеряла минутам счёт - в замке не загрохотал ключ. Завтрак?
  - Косулина, на выход! - зычно распорядился конвойный.
  
  * * *
  Шагая по коридору изолятора, Кира была уверена, что её повезут на трибунал, поэтому, когда ей вдруг вернули личные вещи и попросили на выход, она молча и автоматически, как зомби, пошла к двери, не понимая, что происходит. Оказавшись на улице, Кира замерла, глядя на припаркованную в нескольких метрах от выхода чёрную служебную машину.
  - Ну чего ты там встала, Косулина! - открыв дверцу, гаркнул Арбоканов. - Садись в машину! Живо!
  Стряхнув потрясение, Кира быстро забралась на заднее сиденье рядом с начальником.
  - Доброе утро, Пал Михалыч!
  - Привет, Косулина, - кивнул Аркан. - Как здоровье?
  Машина тронулась с места.
  - Спасибо, нормально, а... куда мы едем?
  - В контору, куда ж ещё, - буркнул начальник. - Надо бумаги оформить, потом домой отправишься.
  - Домой?! То есть... как?..
  - А вот так! - Арбоканов посмотрел на её растерянное лицо и улыбнулся. - Повезло тебе, Косулина. Свидетель убийства Маркольева нашёлся. Стороннее, незаинтересованное лицо. Утверждает, что не ты подполковника застрелила.
  - Какое лицо? - у Киры даже голос сел от изумления. - Там же никого, кроме нас, не было!
  - Ошибаешься, - мягко сказал Аркан. - Кое-кто там был. И не просто всё видел, но и убийцу хорошо рассмотрел, так что мы фоторобот составили: Семён Ракитин вылитый. Вот и выходит, что ты правду говорила, Косулина!
  - Но кто же это?! - Кира чувствовала себя осликом, который идёт и идёт, напрасно пытаясь достать привязанную перед носом морковку. - Кто свидетель?
  - Щенка, из-за которого ты 'намокла', помнишь?
  - Конечно!
  - Ну вот это тот парень и есть. Он - свидетель.
  - Что?! Как это?.. Он что, был в туннеле?! Но где? Я никого не видела! Вдалеке прятался?.. но как же тогда он в этой полутьме Кита мог рассмотреть?!
  - А ты, похоже, чем-то недовольна, Косулина? - поднял брови Арбоканов. - Обратно в изолятор хочешь?
  - Нет, Пал Михалыч, не хочу, просто... это так... так невероятно, я не понимаю!
  - Я потом тебе всё объясню. А пока просто радуйся, что твои слова подтвердились и все на ушах стоят, Кита разыскивая.
  'Это сон! - жуткое осознание нереальности происходящего пронзило Киру, словно дротик с обездвиживающим препаратом, заставив так и замереть с открытым от удивления ртом. - Раз так не бывает, значит, я просто сплю и вижу сон! О нет! Вот же чёрт!'
  - Ребята сейчас всю Москву перетряхивают, нашли ещё двоих, видевших человека с фоторобота возле дома сестры Ракитина. Сама сестра клянётся, что с ним не встречалась, но по всему видно врёт, да и камера в подъезде как раз в то время, когда свидетели видели Кита, снимала только черноту... эй, Косулина, ты меня слышишь?
  Кира заставила себя кивнуть, а затем со зверством ущипнула за руку.
  - Хорошо, а то я уж решил, что тебя парализовало! - сказал Аркан, наблюдая за её манипуляцией. - Что это ты делаешь?
  - Я думаю, мне снится сон! - честно призналась Кира.
  - У тебя что, там, в изоляторе, совсем крышу сорвало, Косулина? Какой, на хрен, сон?! Давай уже, приходи в себя! Сразу я тебя, конечно, к службе допустить не могу, - следствие ещё идёт, да и поручитель составить заключение о твоём состоянии, к сожалению, не успел, а по новым правилам... - Арбоканов безнадёжно махнул рукой. - В общем, кругом надзиратели, инструкции и бюрократия! - он нахмурился. - А выдр, как всегда, катастрофически не хватает!.. Ну да ладно, сейчас бумаги оформим, и домой отправишься - отстранена ты пока от работы. Несколько дней посидишь, а я за это время постараюсь решить вопрос твоего возврата на службу, поняла?
  - Поняла, - Кира кивнула. - Пал Михалыч, а можно, я пока к родителям съезжу? Отец совсем плох...
  - Да ты что, Косулина, совсем уже? Хочешь, чтобы тебя из свидетеля обратно в главную подозреваемую переквалифицировали? Сиди в Москве и не рыпайся, будь готова примчаться по первому требованию.
  - Примчусь, Пал Михалыч! Я же только туда и обратно, я буду постоянно на связи!
  - Нет, Косулина, нет! город тебе покидать нельзя. Вот следствие закончится, тогда и съездишь, а пока по Скайпу с отцом общайся, поняла?.. Не слышу ответа!
  - Есть общаться по Скайпу.
  
  * * *
  Проснувшись, он минут пять не мог сообразить, где и почему находится, с удивлением рассматривая катетер капельницы на локтевом сгибе руки и прикреплённые к телу датчики. Помнилось только, что зовут его Валера Крюков, двадцать девять лет, родителей нет, а глубже - голову будто туманом изнутри затянуло, мешая разглядеть остальное. Кровать, капельница, значит, он болен... Умирает! - вдруг всплыло на туманной поверхности, и Валера вспомнил, что у него неоперабельная опухоль мозга. Проклятая глиобластома, которая растёт, сволочь, как на дрожжах, давая всё новые симптомы! Он попытался поднять правую руку - она едва слушалась и почти ничего не чувствовала. И тут же его накрыло чувство надежды - безумное, яркое, адреналиновое! Сердце будто лишние разы простукнуло, усилив ток крови к голове, разгоняя туман.
  Блин, да он же в ОКОПе! В спецслужбе! Настолько секретной, что обычные люди даже не подозревают о её существовании! И сейчас он лежит в 'Центре реабилитации оперативных работников', в лабораторном корпусе, куда привезли его вчера, после того как оформил все допуски, подписал необходимые документы, в которых дал согласие практически на всё, что в ОКОПе сочтут нужным с ним сделать. Так что с этого дня Валера себе уже не принадлежал, зато и смерти, возможно, принадлежать тоже не будет. Если, конечно, процедура пройдёт удачно.
  Её обычно проводят в полнолуние, когда открывается канал и оттуда вываливаются дикие дусимы - такие же, как тот экземпляр, которого вытащила из Валеры брюнетка Кира - Коса, как все её тут называли. А если б не вытащила, то подчинил бы Валера того подселенца, да и дело с концом, - был бы уже выдрой без опухоли и с отличным здоровьем. И у Косы того злополучного перевёртыша, из-за которого она схлопотала столько неприятностей, не было бы. А теперь вот Валере будут подселять очень странного и сложного дусима, да ещё и без поддержки канала, потому что другого подселенца у ОКОПа сейчас нет, а до следующего полнолуния будущая выдра просто не доживёт. То есть шансов у Валеры сейчас меньше, чем было тогда, в метро. Вот такая, блин, ирония судьбы! Что ж, любит, видно, Бог повеселиться... Остаётся только надеяться, что Его юмор не окажется чёрным. Ждать осталось недолго - процедура состоится уже сегодня.
  'Вы хорошо поняли смысл вот этого пункта?' - человек в белом халате ткнул пальцем в документ, гласящий, что пациент ознакомлен со всеми нюансами и последствиями процедуры. 'Да что уж тут понимать? Всё ясно', - кивнул Валера. 'И всё же? - настаивал врач. - Не могли бы вы сказать, своими словами, что тут написано?' - 'Тут написано, что я согласен умереть, если процедура подселения пройдёт неудачно'. - 'Хорошо, тогда распишитесь вот здесь и ещё здесь'. Валера, естественно, расписался. Лучше умереть в борьбе, чем быть сожранным глиобластомой. Да и вообще, чем бы процедура ни обернулась, после того, что он узнал об ОКОПе, Валера или выйдет из этого 'Центра реабилитации оперативных работников' выдрой, или не выйдет уже никогда.
  Впрочем, он догадывался, что его ждёт, когда принял решение явиться в контору с показаниями в защиту брюнетки. Знал, добиться приёма будет непросто, многое придётся доказывать и показывать, а значит, сознаваться, что подслушивал их разговоры, следил за их операми, видел то, что видеть не должен. Понимал, что если всё получится, то обратного пути не будет. Обнаружив его птичьи способности, Валеру из конторы не выпустят, запрут, наверняка, изучать будут, опыты ставить без перерывов и выходных, а может, использовать в хвост и в гриву, в общем, покоя уж точно не дадут до самой смерти, но это Валеру не пугало. Он всё равно был уже одной ногой на том свете, ну, подумаешь, умрёт немного мучительнее - не такая уж это большая цена за спасение невиновной девушки... Её просто так из тюрьмы не выпустят, Валера понял это, уже после того, как Киру арестовали прямо в метро и увезли оттуда под конвоем, когда послушал разговоры её сослуживцев, вник в эту кухню с поручителем и щенками. В то, что она говорила, никто не верил! Поручитель был застрелен из Кириного пистолета, и, хотя оружие не нашли, многие считали, что его унёс с собой её сообщник, хорошо знавший в туннелях все ходы-выходы, а не какой-то там - к тому же давно умерший! - Кит, который вдруг появился в сбойке вместо бесследно испарившегося щенка.
  Валера страшно жалел, что не направил сычика проследить за этим убежавшим Китом, а, как дурак, продолжал тупо таращиться на поручителя и Киру, как она стреляла по убийце, потом пыталась не дать Владиславу умереть, как вызывала помощь... Словно триллер смотрел, как малолетка в кинотеатре, только что попкорном не чавкал...
  Но ведь это не триллер был, блин, не киносценарий, который можно переписать, а жизнь и смерть настоящих людей! Осознав это, Валера решил во что бы то ни стало всё исправить и прямо на следующий день, изрядно нагрузившись лекарствами для облегчения симптомов, отправился к зданию с неприметной дверью без вывески, куда Кира ходила на службу. В голове при этом крутились песни Константина Никольского. Сначала 'Ночная птица', наверное, потому что была осень и 'ночные песни птицы вещей мне стали песней для души...', а потом, когда композиция почти стихла, вдруг ни с того ни с сего всплыла строка: 'Я добрый, но добра не сделал никому' - это было уже из совсем другой песни 'Я сам из тех'. Там тоже упоминалась птица, но слабая, 'кто перед смертью еле дышит'. Ничего, думал Валера, у него ещё найдутся силы, по крайней мере, на сегодня. Голос Никольского продолжал звучать в мозгу, набирая силу: 'Я сам из тех, кто спрятался за дверь! Кто мог идти, но дальше не идёт...' - Э нет! - воспротивился Валера, решительно топая к цели. 'Кто мог сказать, но только молча ждёт...' Вот уж хрен! - он тряхнул головой, рискуя упасть от накатившего 'вертолёта', - он молчать не будет, он скажет! Докажет! Добьётся! Он должен сделать всё как следует, потому что больше ничего уже не будет. Потому что это - последнее дело в его жизни!..
  Воспоминания прервал щелчок открывшейся двери.
  - Доброе утро! - врач бодрой походкой подошёл к койке, посмотрел на дисплей, отражающий жизненные показатели, проверил, сколько жидкости осталось в капельнице. - Как самочувствие?
  Врач склонил голову, глядя на Валеру одним глазом, будто птица - господи, да его с этими птицами просто заклинило, везде мерещатся, осталось только самому перьями обрасти!
  - Нормально, - ответил Валера. - Жив и готов к процедуре. А как там мой сычик? Его хорошо покормили?
  - А вы что же, сами не знаете?
  - Нет, я могу только считывать всё, что он видит и слышит, и направлять, но сыт он или нет, здоров ли - этого я не чувствую. Однажды так воробья уморил - не заметил, как он истощился. Теперь никогда не забываю на время смотреть и при первой же возможности отпускать, чтобы мог отдохнуть, поесть и напиться.
  - Напоминает вождение героя компьютерной игры, - заметил врач. - Он там бегает, стреляет, его ранят, но сам игрок при этом ничего не чувствует.
  - Да, только компьютерный герой - это набор пикселей, а мой сычик - настоящее живое существо! - возразил Валера. - Я обещал ему, что отпущу в лес, когда вся эта хреновина закончится!
  - Но хреновина ещё не закончилась, - с серьёзным выражением лица заметил врач. - Вот процедуру пройдёте, и делайте со своим сычиком, что хотите.
  - А если не получится? Если умру? За ним, вообще, кто-нибудь смотрит?
  - Ну, разумеется. У нас в ОКОПе все любят флору и фауну, - врач улыбнулся, - не беспокойтесь.
  - А-а... да... мне говорили... Индикаторы выдры!
  - Именно, - кивнул врач. - Способности влиять на животных или растения - первый признак, по которому ОКОП ищет будущих оперативников. После подселения способности обычно усиливаются.
  - А у меня? У меня тоже усилятся?
  - Я бы не стал на это рассчитывать, - потерев подбородок, задумчиво проговорил врач. - В вас же уже вселялся дусим, верно?
  - Ну да... тот, которого Коса вытащила!
  - Вот тогда-то, я думаю, ваши способности и усилились.
  - То есть это уже произошло?
  - Вероятно, - пожал плечами врач.
  - Но ведь до этого птицы на меня вообще никакого внимания не обращали... как и я на них...
  - Возможно, причина в вашей глиобластоме.
  - Хотите сказать, это опухоль разбудила способности?!
  - Всего лишь предположение, - врач неопределённо махнул рукой.
  - Так подождите!.. а что ж тогда будет, если всё получится и моя глиобластома пройдёт?
  - Слушайте, молодой человек, хватит! - врач сдвинул брови. - Вы задаёте слишком много вопросов! Почему я должен без конца на них отвечать? Это в мою задачу не входит!
  - А что входит? - не удержался Валера. - Простите...
  - Проверить ваше состояние и подготовить к процедуре подселения. Вот мы сейчас этим и займёмся. - Врач отсоединил капельницу и принялся снимать датчики. - Надеюсь, вы помните, что я вам говорил про инъекцию нейротоксина?
  
  * * *
  Чёрная меланхолия давила так сильно, что это ощущалось даже физически: Валера шёл, еле переставляя ноги и с трудом преодолевая желание втянуть голову в плечи. Таким несчастным он не чувствовал селя ни разу в жизни: даже в тот день, когда узнал о глиобластоме.
  Разбитое сердце и душевные страдания были результатом действия нейротоксина, но Валера не мог это осознать - глубокая депрессия затмевала разум, и он просто шёл, едва сдерживая рыдания и мечтая о смерти, как избавлении от мук.
  Учёные ОКОПа не могли толком объяснить, почему именно несчастные люди привлекают диких дусимов, но факт этот был установлен давно и всегда использовался врачами, чтобы заманить подселенца в конкретного человека, так что все отобранные по способности-индикатору и прошедшие необходимые проверки оперативники спецслужбы прошли через это, прежде чем стали выдрами.
  Валера не был исключением из общего правила, только ему, в отличие от других, 'повезло' дважды: первый раз, когда Коса вытащила из него дусима, Валера маялся жуткой тоской по естественным причинам, а теперь вот - из-за действия нейротоксина.
  Несмотря на тяжёлую болезнь, кандидат в выдры, узнав о шансе выздороветь, по мнению ОКОПовских спецов, совсем перестал страдать: напротив, дух его оказался на подъёме и даже физические боли отступали под напором веры в себя и надежды на лучшее. Поэтому избежать традиционной инъекции не удалось, и теперь, ведя кандидата к вольеру, врач имел наготове антидот, который собирался ввести, как только произойдёт подселение.
  Разбитый и подавленный до крайней степени Валера никакого волнения перед процедурой не чувствовал: как будет, так и будет - хуже всё равно некуда...
  К тому же никто из спецов так и не смог дать внятные инструкции, как надо действовать, чтобы подчинить дусима. Расспросить какую-нибудь выдру Валере тоже не дали. 'Да вы там сами поймёте! - заверил врач. - Все понимают'. 'А то, что у меня дусим не из канала, а из пса?' - волновался Валера, ещё перед тем, как бумаги подписать. 'Дусим он есть дусим', - философски заметил врач, заполняя какие-то бланки и формуляры. 'Да, но этот уже владеет чужим телом, опыт имеет по части трансформации!' - Валера уставился на врача - тот долго молчал и всё что-то строчил и строчил, пока наконец поднял глаза на любителя каверзных вопросов и решительно подвёл под ними черту: 'Зато в канал не сбежит!'
  Металлические жалюзи, закрывавшие всю переднюю стену вольера поднялись, и Валера увидел пса - на вид самую обычную кавказскую овчарку, разве что хвостом не виляет и взгляд совсем не собачий, но и не человеческий: холодный и будто внутрь, а не наружу направленный... Взгляд русалки из-под воды.
  Собака лежала на подстилке, в лапе тоже катетер, как и у Валеры - ему сняли капельницу, а канюля, как называли эту торчавшую из руки штуку, осталась: именно в неё вольют антидот, когда наступит для этого время. Пока же врач, со шприцем наготове, остановился возле вольера, ожидая, пока дежурный, тоже в белом халате, откроет решётку.
  - Пёс обездвижен, не бойтесь, - успокоил врач, хотя Валера вовсе даже и не боялся.
  В сопровождении дежурного он прошёл внутрь вольера, с тоской глядя на собаку - какое там бояться: пса было так жалко - как бы не разреветься!..
  - Готовы? - спросил Валеру врач, усаживая его на установленную в центре вольера табуретку.
  Тот кивнул. Дежурный подошёл к псу и что-то влил ему прямо в катетер.
  Смертельная инъекция, понял Валера, когда глаза у собаки затуманились и 'глядящая из-под воды русалка' исчезла.
  И тут же что-то вдруг толкнулось в грудь, расплёскивая по телу серебристый иней. Солнечное сплетение стало жечь, словно туда сунули оголённый провод под напряжением. Валера судорожно вздохнул, рванув на себе футболку, и закрыл глаза, пытаясь согнать залившую их изнутри ртутную плёнку...
  
  А когда отрыл глаза вновь, увидел не пса в вольере 'зоосада', а ртутно блестевшее существо, запечатанное в стеклянном цилиндре среди тысяч и тысяч точно таких же - их ряды уходили вдаль, пока не пропадали из вида, и во всех метались от стенки к стенке существа, похожие на серебристые всполохи. Дусимы! - сообразил Валера. - Вот кто эти создания в цилиндрах, и вот где они сидят до попадания в ведущий на Землю канал.
  Валера смотрел на всё с места одного из дусимов, но находился при этом вне его - такое странное двоякое восприятие, как бывает во сне, когда ты и действуешь и одновременно видишь самого себя со стороны. Его стеклянная колба двигалась по-над другими цилиндрами, давая возможность рассмотреть сквозь прозрачные стенки проплывавших мимо серебристых существ.
  Они переливались, мягко меняя очертания, словно ртуть, но то, что Валера видел, - не было их телами, скорее образом, который создавало его сознание, пытаясь придать форму тому, что в действительности её не имело. В какой-то мере дусимов можно было считать энергетическими образованиями, но не сгустками энергии, а бесконечно текучей связью между отдельными сверхмалыми субатомными частицами, которые могли находиться в любом месте Вселенной, на любом расстоянии друг от друга, оставаясь при этом совершенно непостижимым, но, несомненно, единым целым. Прозрачные колбы, поэтому, никак не могли являться естественной средой обитания дусимов, да и самих этих закрытых 'стаканов' на самом деле не существовало - всего лишь порождённый рассудком образ, который позволял хоть как-то понять, что происходит.
  Едва Валера об этом подумал, как его стеклянный цилиндр резко ускорился и мгновенно перенёсся в другое место, больше всего походившее на лабораторию, уставленную оборудованием и увешанную инструментами непонятного вида и назначения. Посередине вращалась, переливаясь 'бензиновыми' разводами, сфера, а поодаль стоял огромный шкаф. Створки его были распахнуты, демонстрируя ряд вешалок, на которых - Валера не сразу осознал увиденное, а когда понял, то застыл, примороженный ужасом, - болтались распотрошённые люди. Кто-то всунул 'плечики' им прямо в грудь, при этом головы несчастных свисали, будто капюшоны курток, а из вскрытых черепов вываливался обнажённый мозг, утыканный то ли иглами, то ли датчиками - человеческое сознание отказывалось подбирать подходящий образ, стремясь не выявить, а напротив, затуманить картинку. Из сверкавшей сферы вдруг вывалилось что-то бежевое, и Валера, оторвавшись от созерцания жуткого шкафа, увидел, что это - человек! Молодой парень, голый и испуганный. Он озирался вокруг, явно не понимая, как и почему тут оказался. Потом вскочил и попытался бежать, но тут из-за шкафа выехал механизм тусклого латунного цвета - нечто вроде руки-манипулятора на колёсиках и, ухватив бедолагу прямо за шею, поволок его вглубь лаборатории. Валера силился рассмотреть, что там с ним дальше происходит, но в это время цилиндр, в котором был заперт его дусим, вдруг развернулся в прямоугольник с кругами по длинным сторонам и, упав на пол, растворился. Ещё один подоспевший робот тут же поймал оказавшееся на свободе серебристое существо в сетчатый мешок. Мешок стал медленно и неравномерно в одних местах сжиматься, в других растягиваться, пока из ртутного блеска не вылепилась похожая на человека фигура. А в это время к шкафу с висевшими людьми подъехал ещё один, третий, манипулятор и, сняв одну из вешалок, подкатил к дусиму. Накинул тело на сетку с блестящей фигурой, тут же снял и снова отправился к шкафу. Порывшись среди вешалок, робот вытащил другое тело. Это напоминало примерку одежды, и на этот раз манипуляторы были вполне удовлетворены результатом: надетое на дусима тело снимать не стали, а прямо с этой конструкцией покатили прочь от сферы и шкафа, при этом человеческая голова болталась, почти задевая пол.
  Фаршированного дусимом человека засунули в капсулу с маленькими манипуляторами внутри. Словно паучьи лапки, они суетливо набросились на добычу, тычась в оба тела с такой скоростью, что невозможно было разглядеть, что именно они делают. Когда два манипулятора схватили человеческую голову и прямо так, с торчавшими из мозга иглами стали запихивать внутрь серебристой фигуры, словно хотели скатать двойное тело в рулет, у Валеры прямо перед носом будто яркий сноп искр взорвался, вынуждая зажмуриться.
  
  Открыв глаза, он увидел вольер, только на месте кавказской овчарки со взглядом русалки из-под воды теперь лежало крупное, не имевшее с земной собакой ничего общего существо - с тёмной, свалявшейся шерстью, длинными, похожими на уродливо скрюченные руки и ноги, когтистыми лапами и вытянутой вперёд, но при этом широкой пастью. Застывшие глаза уже не казались странными, скорее просто дикими, как у волка.
  Глядя на мёртвого пса, Валера чувствовал с ним связь, она жарко билась внутри, распирала уши, вспучивала кожу на загривке, поднимала дыбом волосы. Он задыхался, хотелось на воздух, и Валера бросился к выходу из вольера, но его перехватили двое в белых халатах: один держал, не пуская наружу, а другой в это время, быстро и ловко вставил шприц в катетер и влил антидот. Отпустив Валеру, врачи выскочили из вольера и с грохотом захлопнули за собой решётку. Лязгнул, дважды повернувшись, ключ, врачи замерли с наружной стороны, впившись в Валеру взглядами.
  - Мне надо на воздух!!! - хотел заорать он, но вместо слов из горла вырвался нечленораздельный рёв.
  Валера всем телом обрушился на запертую решётку, так что врачи невольно отпрянули.
  - Какой буйный - даром, что еле жив! - удивился один. - Будет так продолжать, загнётся до того, как установит контроль.
  - Ничего, справится! - второй явно был оптимистом.
  Валера бился в решётку снова и снова, пока тело не скрутило дикой судорогой. Что-то рвалось из него наружу, пытаясь взорвать кости, перекрутить мышцы, набатом ударяя в голову: Пус-ти! Пус-ти!! Пус-ти!!!
  Боль нарастала, тело выворачивало наизнанку, голову распирало - это было похоже на мучения от чёртовой опухоли, которая неделями дико истязала Валеру, заставляя чувствовать себя измочаленным, неспособным управлять своим телом калекой. Ну уж нет!!! - снова взревел Валера, вслух или про себя, он это уже не контролировал, его волновало только одно: остановить разраставшуюся с катастрофической скоростью глиобластому, сжать, сдавить, принудить уменьшиться! Ещё! Так тебе, тварь, на, на! получи!! Ещё и ещё! Он может повернуть процесс роста вспять, и он сделает это! И никогда! Никогда больше не будет больным, тупым и хромоногим ничтожеством, чёрт бы вас всех подрал!! Врачей, псов, спецслужбу и, главное, дусима, который сидит внутри и пытается перехватить контроль, словно ещё одна огромная опухоль. А вот хрен тебе, падла! Валера накинул на дусима поводок и одним движением затянул 'петлю', с таким зверством, что сам рухнул на пол вольера и, не сумев вдохнуть, потерял сознание.
  Врачи молча стояли снаружи, не пытаясь его реанимировать - процедура строго запрещала любой физический контакт с кандидатом до тех пор, пока не станет ясно, что он обрел контроль над дусимом. Обычно будущие выдры так сильно, как Валера, не буйствовали и сознания не теряли а, подавив дусима, говорили, что всё в порядке. Отбор шёл тщательный, выдро-индикатор работал, тесты и проверки были давно продуманы и отлажены, поэтому только однажды, на памяти врачей, кандидат не справился с дусимом, перекинулся в пса и был застрелен - на такой случай у врачей всегда имелись пистолеты. А вот чтобы выдра впала в беспамятство и валялась без движения - с таким они столкнулись впервые.
  - Возможно, у него остановка сердца? - обеспокоился один из врачей - тот, который был оптимистом.
  Он дёрнулся было открыть решётку, но второй удержал его за руку:
  - Нет! Нельзя открывать, пока он не очнётся и не скажет, что всё под контролем. Хочешь, чтоб он вырвал тебе горло, когда будешь реанимировать?
  - Но он - человек, посмотри! Он наверняка справился, но умрёт, если мы не поможем!
  - Ты не можешь знать наверняка! - отрезал пессимист. - Будем действовать по инструкции.
  - Да иди ты к чёрту со своей инструкцией! - оптимист вырвался и сунул ключ в замок.
  - Стоять, назад! - второй врач навалился на него сзади, не давая открыть решётку.
  Завязалась потасовка, мужчины в белых халатах пыхтели возле вольера, как сцепившиеся в клинче бойцы смешанных единоборств. Один пытался поймать противника на удушающий, а тот, отчаянно изворачиваясь, безуспешно старался ударить другого ногой по колену или локтём под дых. Это продолжалось, пока из вольера вдруг не раздался громкий и вполне человеческий голос:
  - Доктор!
  Мгновенно прекратив возню, врачи замерли, уставившись на подошедшего к решётке Валеру. Оба тяжело дышали.
  - Поздравляю с преображением! - сказал оптимист и, вытерев рукавом пот с лица, улыбнулся.
  - Вы в порядке? - нахмурившись, спросил пессимист. - Дусим под контролем?
  - Да, - ответил Валера. - Под контролем. Спасибо! - улыбнулся он оптимисту. - Я в полном порядке!
  
  
  9. Сумасшедший
  Номер, оставленный Владиславом для связи с Климом Брусенцовым, принадлежал вовсе не ему, а медсестре Людмиле, работавшей в частной клинике для престарелых. Клиника была дорогой и ценилась богатыми клиентами не только за прекрасные условия содержания, но и за то, что персонал умел держать язык за зубами. Людмила потребовала связаться с ней по Скайпу и долго разглядывала Киру, сверяясь с имевшимся у неё - видимо оставленным Владиславом - изображением, и только потом объяснила, где находится Брусенцов и как попасть на территорию клиники. Маркольева Людмила и правда называла не иначе как 'сын Клима' и, узнав о его смерти, искренне опечалилась, что, впрочем, не помешало ей смотреть на Киру с пристальным, ревнивым вниманием, так и сквозившим сквозь маску дружелюбия. Этот особый, оценивающий взгляд незамужней охотницы скрыть невозможно, и Кире сразу стало ясно: медсестра имела виды на богатого и такого заботливого 'сына', видно, надеясь когда-нибудь тоже стать членом семьи, средств на которую тот явно не жалел.
  Что ж, молодая, симпатичная, трудолюбивая и всегда готовая прийти на помощь, Людмила имела бы все шансы очаровать тридцатипятилетнего обеспеченного и, судя по всему, не слишком общительного холостяка, если бы он действительно был тем, кем ей казался.
  Она же не знала, что предельный максимум общения с обычными людьми у Маркольева исчерпывался десятью годами, а самому ему при этом уже стукнуло семьдесят два, так что, Клим Брусенцов, которому тоже за семьдесят, ну, никак не мог приходиться Владиславу отцом. Кира не испытывала к медсестре ни ревности, ни враждебности, ведь в том, что представление Людмилы о потенциальном женихе исходило из ложных предпосылок, её вины не было, и она просто вела себя как нормальная женщина.
  В любом случае, что бы там медсестра про себя ни думала, с Кирой она разговаривала учтиво и приветливо, лишних вопросов, как, впрочем, и все остальные сотрудники, не задавала, и всегда готова была помочь. Вообще, обстановка в этом явно элитном медучреждении и общение с администрацией оставило впечатление, что здесь, за высоким забором, в корпусе, окружённом сосновым лесом, проживали пожилые и не вполне вменяемые родственники знаменитостей, и всё было организовано так, чтобы никакие папарацци не могли получить о них сведения.
  Владислав платил клинике из какого-то специально созданного для этого фонда и заранее позаботился о том, чтобы деньги поступали и после его смерти, до тех пор, пока 'отец' жив, так что с этим Кире ничего не надо было делать - всё оказалось в полном порядке. Оставалось только поговорить с самим Климом.
  - Значит, вы хотите зайти и сказать отцу, что его сын умер? - приятным голосом пропела медсестра, глядя на посетительницу с таким беспокойством, словно та собиралась полететь в космос.
  - Да, - ответила Кира. - А что, есть какие-то проблемы?
  - Скорее, предложение, - улыбнулась Людмила. - Давайте, я сама сообщу ему о смерти сына, у него слабое сердце да и с головой... - она замялась, но почти сразу, мягким голосом, продолжила: - В общем, я ухаживаю за ним уже пять лет и хорошо знаю, как ему сказать, чтобы минимизировать стресс.
  - Даже не знаю, - засомневалась Кира, разглядывая излучавшее добродушие лицо медсестры. Когда она улыбалась, от уголков глаз длинными лучиками расходились 'гусиные лапки', а на щеках появлялись ямочки. - Сын просил меня с Климом поговорить, но очень аккуратно.
  - Так потом поговорите! Я сообщу ему - аккуратно! - всё что надо, а потом скажу, что к нему гостья.
  - Ну, хорошо, - чуть подумав, согласилась Кира: похоже, порыв медсестры был искренним. - Только давайте я не здесь, а прямо возле его комнаты подожду, пока вы сообщите.
  - Под дверью что ли? - удивилась Людмила. - Зачем? Здесь же гораздо удобнее, - она показала на мягкие диваны возле столиков с журналами. Вам подадут чай или кофе.
  - Спасибо, не надо. Пойдёмте лучше к комнате Клима.
  - Я вас поняла, - кивнула медсестра. - Прошу за мной.
  Она двинулась к выходу из холла, Кира поспешила за ней, думая, что вряд ли Людмила действительно поняла, зачем посетительнице понадобилось нести караул возле комнаты 'отца' Владислава, потому что она и сама этого не знала. Просто жуткие события последних дней научили её ко всему относиться с подозрением и быть постоянно настороже.
  
  * * *
  - Ну как? - спросила Кира, когда медсестра вышла из комнаты Клима, мягко притворив за собой дверь. Разговора Людмилы с Брусенцовым слышно не было, а позориться, прикладывая ухо к двери, не хотелось, мимо периодически проходил кто-то из персонала или жильцов клиники.
  - Всё в порядке, - шёпотом сказала Людмила. - Он обрадовался, что вы пришли, и очень хочет вас видеть, я даже удивилась - насколько!
  - Что ж, отлично, значит, я могу идти! - Кира двинулась было к двери, но медсестра удержала её за локоть.
  - Подождите... Мне надо вам кое-что объяснить.
  - Объяснить? - не поняла Кира.
  - Давайте чуть отойдём, - Людмила увлекла гостью к торцу коридора и, остановившись у окна, сказала: - Понимаете, Клим Брусенцов - человек не вполне здоровый.
  - Это я знаю.
  - Я имею в виду не только физическое здоровье, - Людмила многозначительно посмотрела на гостью. - Он сказал, что ему надо немедленно с вами поговорить, но я должна предупредить, что в последнее время он иногда стал нести такой бред, уж простите за прямоту! Раньше он всё больше помалкивал, а сейчас, наоборот, прямо какое-то словесное недержание наступило. Не знаю, что он будет вам рассказывать, но вы должны быть готовы к тому, чтобы не выдать своего отношения к его словам. Иначе он начнёт плакать и унять его будет можно только уколом транквилизатора. Такое уже было позавчера. После укола он проснулся мрачнее тучи и отказывался от еды и воды. Мне пришлось поить его насильно и целый день упрашивать хоть что-нибудь съесть. Поэтому обещайте мне, что не станете спорить с ним, или, не дай бог, насмехаться.
  - Ну ладно, - кивнула Кира. - Ничего страшного. Время у меня есть, так что даю слово, я спокойно выслушаю всё, что он скажет.
  - Надеюсь, - медсестра тяжело вздохнула.
  - Неужто это так трудно? - недоверчиво улыбнулась Кира.
  - Да я бы не сказала, но, знаете, люди разные бывают. Это мы тут ко всему привычные, а другие реагируют далеко не так спокойно. Лет пять назад у нас тут жила женщина под метр девяносто ростом, которая считала себя колибри и беспрерывно махала руками, желая питаться исключительно цветочным нектаром. Вот с ней было гораздо труднее, чем с Климом. Он, в принципе, был не хлопотным пациентом, но последние дни совсем с катушек съехал... Вдруг заявил мне, причём на полном серьёзе, что он и его сын - оборотни!
  - Оборотни?! - Кира не верила своим ушам.
  - Вот поэтому я вас заранее и предупреждаю, - рассмеялась Людмила. - Потому что не все готовы такое слушать.
  - Я готова! - не сдержавшись, слишком громко воскликнула Кира и, чтобы сгладить свою горячность, поспешила добавить: - Просто я очень люблю фэнтези!
  - Ладно, - кивнула медсестра. - Комната двести восемь. Как захотите уйти, нажмите кнопку возле кровати - и я сразу приду. Одного его не бросайте, пожалуйста, ведь он только что потерял сына!
  - Хорошо, Людмила, спасибо.
  
  * * *
  Клим Брусенцов оказался сухим, высоким, седым как лунь стариком. Белый ежик коротко остриженных волос контрастировал с покрытой старческими пятнами чуть смугловатой кожей, в светло-карих глазах под набрякшими веками затаилась боль.
  - Здравствуйте, Клим... не знаю вашего отчества, - вдруг сообразила Кира.
  - Не надо никакого отчества, мы с сыном стараемся вообще не использовать имена... старались то есть...
  - Примите мои соболезнования.
  Старик подошёл к Кире и замер, пристально глядя ей в лицо, - гостья так и стояла возле самой двери, чуть ли не упираясь в неё спиной.
  - Спасибо, - спустя минуту наконец сказал он. - Я вижу, сын и вам тоже был далеко не безразличен, я прав?
  - Да, - каким-то чужим голосом выдавила Кира. - Не безразличен...
  - Проходите, пожалуйста! - пригласил её Клим. - Присаживайтесь, - он показал на стул. - Сын говорил мне, что если с ним что случится, ко мне придёт человек, которому я могу доверять. Видимо, это вы и есть.
  - Да, да! Это я, не сомневайтесь, - откашлявшись, подтвердила Кира. - Сл... ваш сын доверял мне. У нас... были отношения.
  - Это я уже понял, - улыбнулся старик. - И вы правы, что не стали называть его по имени, обойдёмся без этого. Мне так легче и привычнее. В две тысячи тринадцатом году, когда я стал здесь жить, он в очередной раз сменил имя, которое так мне и не сказал. С тех пор я, как и все в этом заведении, зову его просто: 'сын'. Звал.
  - Он скрывал информацию о вас. Мне сказал, только когда стал серьёзно опасаться, что с ним что-то может случиться. Но и то, дал только телефон медсестры и даже записать не позволил - наизусть выучить заставил.
  - Сын заботился о моей безопасности - так он говорил. А телефон только у медсестры и есть - у меня бы он всё равно работать не стал: я на любую электронику очень плохо влияю, ни один смартфон не выдерживает...
  - Серьёзно? - удивилась Кира. - А медсестра ничего мне об этом не сказала.
  - Они тут не из болтливых, - улыбнулся Клим. - Лишнего не говорят. Сын предупреждал, чтобы и я не болтал, не то себе же хуже сделаю, но теперь это уже не имеет значения.
  - Почему?
  - Потому что самое позднее через месяц я умру.
  - С чего вы... - начала было Кира.
  - Нет-нет! - перебил её Клим. - Я не рисуюсь, не думайте! И говорю так не из-за того, что тоскую по сыну, а просто потому, что мою скорую смерть невозможно предотвратить, кто бы что ни делал, это факт!
  - Ясно, - мягко сказала Кира, памятуя о просьбе медсестры не возражать старику. - Значит, через месяц, я поняла.
  - Уже на неделю меньше. Отсчёт начался с момента смерти сына. И как только он умер, я сразу это почувствовал, ещё до того, как Людмила мне сказала.
  - И когда же? - не удержалась Кира - она помнила, что не называла медсестре не только час смерти Владислава, но даже день, сказала, что недавно, и всё. - Когда, по-вашему, это произошло? 'Я не собираюсь его уличать, это исключительно для личного интереса!'
  Но старик на проверочный вопрос совсем не обиделся, а тут же, с готовностью, назвал дату и время - всё совпадало с точностью до минуты.
  - Удивлены? - с грустной улыбкой спросил он. - Думали, я сочиняю!
  - Да нет, просто стало интересно, простите! - Кира улыбнулась в ответ и чтобы сгладить неловкость, быстро продолжила: - А ваш сын знал, что если он умрёт, то вы это сразу почувствуете?
  - Наверняка догадывался. А уж про то, что я умру через месяц после его смерти - это он знал совершенно точно!
  - Но тогда зачем? - задумчиво проговорила Кира. - Если оплата вашего пребывания здесь сама собой продолжается, а о смерти его вы и без меня знаете, то зачем он сообщил мне о вас и просил к вам прийти?
  - Думаю, он хотел, чтобы я рассказал вам нашу с ним историю! Знаете, когда он только умер, я сразу стал ждать доверенное лицо, но прошла почти неделя, а вы всё не появлялись и, опасаясь, что скоро начну слабнуть и плохо соображать, я попытался кое-что сообщить Людмиле, однако она не стала ничего слушать и восприняла мои слова как бред сумасшедшего. Меня это так взбесило и расстроило, что ей пришлось сделать мне укол. А когда на следующий день я проснулся, то сразу пожалел о том, что вообще затеял вчера с ней разговор: ну, явно ведь она не тот человек, и чем только я, старый дурак, думал! Совсем уже спятил от горя...
  - Я раньше никак не могла прийти, уж поверьте! - вспомнив допросы в изоляторе, мрачно усмехнулась Кира.
  - Я верю, - посмотрев ей в глаза, кивнул старик. - И я очень рад, что вы здесь. Я расскажу вам всё, надеюсь, это вам пригодится, раз сын так хотел. Но это может занять много времени, а мне надо поторопиться... вы готовы?
  - Да, конечно. Я выслушаю всё. Не успеем сегодня, приду завтра, не беспокойтесь!
  История и вправду оказалась длинной - они несколько раз делали перерывы, но если их убрать и слить всё, что рассказал старик, в единое целое, то услышала Кира следующее.
  
  Рассказ Клима Брусенцова
  Я родился в одна тысяча восемьсот восьмидесятом году, однако детство своё почти не помню, потому что был апатичным и мрачным, ничто меня не интересовало, я часами сидел на одном месте, глядя в точку, мог сутками не выходить из комнаты. Учёба и общение со сверстниками меня тяготили, и я почти всё время находился, как сказали бы сейчас, в состоянии депрессии. А тогда меня просто считали ненормальным и умственно недоразвитым, поэтому, в итоге, отчаявшись вырастить из ребёнка полноценного человека, родители засунули меня в сумасшедший дом, где, в какой-то полутьме, в комнате на двадцать коек, среди несчастных душевнобольных людей и прошла моя юность. Было это в конце девятнадцатого века, так что говорить о каком-то нормальном лечении психических заболеваний не приходится. Применявшиеся тогда методы: погружение в ледяную воду, пиявки, горячечные рубашки с привязыванием к постели и вошедший в большую моду электрошок были, по сути, просто пытками тех несчастных, которые, как говорил наш лекарь, 'представляли надежду на выздоровление'. Других же вообще никак не лечили - больниц было мало, все переполнены, некоторые спали прямо в коридоре, да и вообще условия содержания, мягко говоря, оставляли желать лучшего.
  Я, к несчастью, относился к категории 'представлявших надежду', поскольку депрессия моя иногда сама собой отступала, и порой в такие моменты, что создавалось ложное впечатление улучшения после какой-нибудь процедуры. Поэтому, когда, спустя какое-то время, депрессия возвращалась с новой силой, врач истово возобновлял свои усилия по 'излечению'. Так что натерпелся я по полной - настолько, что стараюсь об этом не вспоминать, а то сразу же тахикардия начинается, а у меня сердце слабое... Поэтому скажу только, что заслышав о приезде какого-то нового доктора, по слухам, любителя трепанаций черепа и изобретателя собственных хирургических методов лечения, я очень испугался и хотел покончить жизнь самоубийством, но по воле случая - им стал пожар, учинённый в больничной кухне Вадимом-пироманом из нашей палаты, я вдруг оказался на свободе.
  Из огня, куда я полез, намереваясь сгореть и тем покончить с ужасом своего существования, меня вытащил ещё один сосед по палате - надышавшись дымом, я не мог сопротивляться, - и бросил где-то в лесу, под кустом, видимо, устав тягать полутруп. Очнувшись, я понял, что не сгорел, и горько заплакал, однако возвращаться назад смысла не видел: пожар, скорее всего, уже потушили, а условия жизни, после нанесённого пламенем ущерба, наверняка ещё сильнее ухудшатся, а когда приедет новый доктор - вообще начнётся сущий ад. Поэтому я пошёл дальше, в надежде, что набреду на какой-нибудь обрыв и сброшусь оттуда, ну, или утоплюсь в первой попавшейся речке...
  Так я решил, но на деле вряд ли сумел бы осуществить задуманное, ибо побег, конечно же, обнаружили, была погоня, и меня, плетущегося из последних сил, первым бы и поймали, если б моя, истерзанная не проходящей чёрной тоской душа вдруг не вылетела из тела. Ну, так, во всяком случае, мне показалось: я почувствовал, как в грудь изнутри ударила ледяная волна и мгновенно выбила меня из тела в очень странное место, где не было ни верха, ни низа, зато представала сверхъестественная картина реальности, описать которую мне вряд ли под силу. Могу лишь сказать, что наш мир открылся мне полностью в любых направлениях и ещё в глубину - так, что я различал всю внутреннюю структуру любой вещи. Вот смотрел я, к примеру, на дерево и видел сразу не только кору и листья, но и каждый слой древесной мякоти, струившийся внутри сок, корни и то, из чего они состоят! Если на листе сидел жук, то помимо общего вида со всех сторон, я мог разглядеть и что у него под крыльями, и в голове, и в животе. То же касалось и людей: кроме их одежды и внешности передо мной представали все их мышцы, внутренние органы, кости, вены и артерии, ходившая внутри кровь, в общем, всё, из чего складывались их тела. А главное и самое поразительное, что это огромное количество уровней как-то умудрялось не перекрываться, и каждый существовал, не заслоняя другого, то есть, если бы у меня были руки, я мог бы дотронуться до любого внутреннего органа, не пронзая остальные!
  Сначала это совершенно невообразимое количество деталей взорвало мозг, и я захотел закрыть глаза, но быстро сообразил, что ни глаз, ни мозга у меня уже нет - они были у тела, которое осталось валяться на земле и теперь превращалось во что-то страшное, с нечеловеческими пропорциями и толстой, покрытой длинной шерстью шкурой. Метаморфоза шла на всех уровнях, я стал следить за ней и к концу трансформации обнаружил, что приспособился к новому видению, и оно больше не мучает меня, а напротив, доставляет огромное удовольствие: вот как если бы я двадцать два года ел синтетические консервы, и вдруг попробовал свежеприготовленную еду из натуральных продуктов.
  Вот тогда-то я и понял, что депрессия, который я с детства страдал, происходила как раз оттого, что я всю жизнь пытался, но не мог преодолеть навязанное земным телом трёхмерное восприятие. И теперь, когда это так неожиданно удалось, я был счастлив, словно меня долгое время держали в малюсенькой тесной клетке и вот наконец выпустили на волю. Мы все, здесь, на Земле, сидим в такой 'клетке' - это кажется естественным и не причиняет никаких неудобств, поэтому большинство спокойно живёт и радуется жизни, ибо проблема вовсе не в самой 'клетке' и её ограничениях. Проблема в том, что я всегда чувствовал, что заперт, чувствовал с детства, возможно, даже прямо с рождения, - потому и не мог к этому приспособиться. Я был словно слепой, живущий глубоко под землёй червяк, который, в отличие от всех остальных, с утра до ночи усердно поедающих почву, сородичей, каждую секунду жаждет увидеть небо, но никак не может не то что исполнить, но даже просто осознать своё желание...
  И вот теперь я вдруг, за одно мгновение, всё осознал, и, когда меня неожиданно поволокло 'вверх', дико захотел остаться здесь, чтобы и дальше видеть эту дарившую счастье картину. Тут надо пояснить, что на самом деле в месте моего пребывания ни верха, ни низа не было, и я просто использую слово 'вверх' для обозначения стороны, противоположной Земле. А на Земле, к этому времени, моё тело уже полностью трансформировалось, и получившийся монстр кинулся на стоявшего ближе всех человека, стремясь разорвать его на части. Вот как только это произошло, меня и стало засасывать в 'открывшееся над головой окно', а я, не имея никакого желания туда двигаться, принялся сопротивляться - интуитивно, сам не зная, что и как делаю. Как ни удивительно, но мне удалось затормозить движение к 'окну' и повиснуть на месте - правда, для этого приходилось постоянно прилагать усилия.
  Из 'окна' лился очень яркий, голубоватый свет, я не мог разглядеть, что там, но мысли о присутствии там чего-то божественного у меня не возникло. Во-первых, потому что свет казался холодным и непритягательным, не согревал, а пугал, необычайно раздражая своей резкостью и наводя ассоциации с операционной. А во-вторых, тому, кто вселился в моё тело, прийти было неоткуда, кроме как из этого 'окна', и этот пришелец оказался явно не ангелом! Простая логика подсказывала, что он выбил мою душу, чтобы сплавить её вместо себя в 'окно', а самому завладеть моим телом и, превратившись в монстра, жрать людей - так что о полёте на небо, к Господу в рай, тут и речи не шло!
  К счастью, в погоню за мной бросилось трое, включая руководившего нашей больницей смотрителя, бывшего военного, который, хоть ничего и не смыслил в медицине, зато прекрасно знал, как пресечь беспорядки и навести дисциплину во вверенном ему учреждении. Вот и на этот раз он оказался вооружён и, не растерявшись, сразу же застрелил чудовище.
  Как только это произошло, из мёртвого монстра вырвалось что-то быстрое и юркое, как ртуть. Его сразу же потянуло 'наверх', но оно, сопротивляясь сторонней силе, стало метаться меж людьми, очевидно, пытаясь в кого-нибудь внедриться. Однако смотритель, его помощник и лекарь оказались весьма крепкими орешками, так что переливавшаяся серебром субстанция только зря дёргалась и, в конце концов, израсходовав всю свою энергию, устремилась ко мне.
  Я к тому времени тоже изрядно устал, но пока ещё мог сопротивлялся тяге 'окна', поэтому просто следил, как ртутно блестевший пришелец летит, погружаясь в резкий свет той стороны. Как только он пронёсся мимо меня, я почувствовал, что притяжение исчезло, а когда серебряная субстанция растаяла в 'окне', оно вдруг тоже пропало: в один миг, словно кто-то захлопнул створку, отсекая свет, и на всё опустилась кромешная тьма. Я в панике 'хлопал глазами', которых у меня не было, и метался, пытаясь вновь увидеть чудную картину развёрнутого земного мира, но ничего не получалось.
  Как только окно закрылось, я оказался запертым между мирами, один, в полном мраке, неизвестно на сколько времени: час, день, век? А может - тысячелетие?! Вот где кошмар-то! А вдруг навсегда?! Вдруг 'окно' вообще больше никогда не откроется?! Я был в таком ужасе, что словами этого просто не передать!..
  Но что я мог сделать, кроме как тупо ждать, надеясь, что когда-нибудь 'окно' снова откроется? Это было очень мучительно, я жестоко корил себя за сопротивление тяге 'вверх' и клялся всем на свете, что как только появится шанс, ринусь туда сам: что б там ни было, это по-любому лучше, чем навеки застрять тут, в невидимой, неслышимой и никак не ощущаемой пустоте. Ожидание тянулось и тянулось, но ничего не менялось, и я стал замечать, что теряю эмоции, желания, забываю слова и образы, с трудом вспоминаю, кто я и как здесь оказался. Личность моя постепенно распадалась, и я испугался, что скоро совсем исчезну, растворившись во мраке. И тогда, ухватившись за этот страх и жалкие остатки былых мыслей, я сумел-таки собрать воедино свою пропадавшую память и заставил себя по крупицам восстанавливать и рассказывать самому себе снова и снова историю: кто я, как попал сюда, что такое 'окно' и как нужно действовать, когда оно снова откроется. Только это и помогло не потерять своё 'Я', став неотъемлемой частью и образом существования в том жутком, неуловимом и непредставимом ничто.
  Не знаю, сколько времени - если оно вообще существовало там, в темноте, - я рассказывал себе о себе, но субъективно кажется, несколько месяцев, прежде чем в один прекрасный момент 'окно' вдруг снова открылось, и оттуда выпорхнули серебристые создания - на этот раз сразу два. Они промчались мимо меня на Землю, а я, окрылённый счастьем, что жуткое заточение в пустоте кончилось, рванулся прямиком 'наверх', к 'окну', но не тут-то было!
  Рвануться-то я рванулся, да только мысленно, а на деле - ни на шаг к окну не приблизился и лишь тогда обратил внимание, что совершенно не чувствую той тяги, которой в прошлый раз так отчаянно сопротивлялся. Убедившись, что 'наверх' мне не попасть, я ринулся 'вниз', но тоже безрезультатно. Это был новый ужасающий кошмар! Я находился в том же самом четвёртом измерении - из 'окна' по-прежнему бил резкий свет, а трёхмерный земной мир 'подо мной' раскрылся в прекрасную картину бесконечной глубины, - но лично ко мне всё это больше не имело никакого отношения! Видно, из-за неподчинения тяге и долгого нахождения в пустоте, я лишился права стать частью как одного, так и другого мира. Я будто болтался в середине реки, не в силах поплыть ни к одному, ни к другому берегу, и мог только наблюдать, как два ртутных существа внедрились в людей, вытолкнув наружу человеческие души и те пронеслись мимо, скрывшись затем в ярком свете. А потом, когда одного из чудовищ, в которых превратились люди, убили, ртутник, оставшись без тела, полетел вверх и оказался так близко, что меня тоже подхватило и будто ветром от его движения чуть протащило 'вверх'. Другой монстр, меж тем, умудрился сбежать, так что второго ртутника я так и не дождался: 'окно' закрылось, вновь оставив меня во тьме пустоты.
  Потом я снова ждал, стараясь не впадать в панику, рассказывал себе свою историю и попутно измысливал, как бы так использовать 'ветер' от проносящихся мимо существ, чтобы увязаться за ними... Это было долгое и тяжёлое время...
  'Окно' открывалось и закрывалось ещё много раз, прежде чем я научился цепляться к пролетавшему мимо ртутнику, однако ни 'наверх', ни на Землю попасть никак не получалось, в последний момент серебристое существо всегда сбрасывало меня обратно в пустоту. Я пытался снова и снова, пока совсем не отчаялся и уже готов был бросить всю эту бессмысленную деятельность, перестать говорить с самим собой и потерять память, положив конец всем мучениям, но тут вдруг произошёл счастливый случай: поблизости оказалось сразу два подходящих человека. Это было несказанное везение: мне не пришлось драться за тело с ртутником, который всегда оказывался сильнее и побеждал! Я внедрился в тело один и, натренированный борьбой с сильной сущностью другого мира, легко вытолкнул не готовую к подобному напору, ослабленную стрессом, истощённую каким-то личным несчастьем человеческую душу в 'окно', ловко заняв её место. Да, я действовал как захватчик, но выбора у меня не было, а кто не верит, пусть попробует неизвестно сколько лет провисеть в кромешной тьме пустоты, а после уже меня осуждает!
  Кстати, сейчас есть такие камеры - как они называются-то... а! камеры сенсорной депривации, вот! - так что любой человек имеет возможность проверить, каково было мне там, между мирами...
  К тому же, человек, в которого я вселился, оказался сбежавшим из тюрьмы бандитом и людям приносил одно только горе, поэтому даже потом - когда я уже стал самим собой, а не измочаленной субстанцией непонятного рода - совесть меня не мучила.
  'Окно', надо сказать, тогда открывалось в самых разных местах, и на этот раз дело происходило в глухом лесу, так что мы с ртутником умудрились занять два тела там, где средняя плотность населения равнялась, наверное, одному человеку на несколько квадратных километров. И вот беглый заключённый поздним вечером выходит к охотничьей избушке, где укрылся на ночь местный лесник и по совместительству егерь, ибо во вверенное ему лесное хозяйство входили ещё и обширные охотничьи угодья. Молодой лесник и зэк, оба в уязвимом душевном состоянии, сошлись в глухомани. Стечение обстоятельств столь поразительное, что невольно наводит на мысль: а может, та сила, что ведает проходом между мирами, специально открыла 'окно' именно в этом месте?
  Лесника только что бросила жена, уехав искать счастья в городе, среди людей. Сказала, что устала сидеть в полупустой деревне на отшибе, в то время как муж, по своим странным лесным делам, неделями пропадает где-то в чаще. Беглеца из зоны тоже, наверное, кто-то предал и, возможно, он собирался покарать оставшегося на воле врага, - этого нам уже никогда не узнать, ибо душу его я, воспользовавшись её растерзанным состоянием, мгновенно спровадил в 'окно'.
  И когда я это сделал, то с удивлением отметил, что душа лесника не покинула тела, хотя ртутник уже оказался внутри. Оказавшись в теле зэка, я почувствовал, как оно меняется: душа словно обустраивала новый дом по собственному вкусу, резко отличавшемуся от пристрастий прежнего хозяина. Это было удивительно и происходило само собой, не требуя от меня никаких усилий, я оставался человеком и мог действовать, как человек, поэтому схватил висевшее в избушке ружьё лесника, пока тот корчился на полу, превращаясь в чудовище. Одежда на нём разорвалась, тело приобретало звериные пропорции, обрастая шерстью, и весьма напоминало моё собственное, когда его занял ртутник. Я наставил на лесника ружьё, но не стал сразу стрелять, потому что его человеческая душа так до сих пор и не покинула тела. Получалось, что их там двое - такого я никогда раньше не видел! Вися в пустоте, я многократно наблюдал подобные метаморфозы, но они всегда начинались только после того, как человеческая душа утягивалась в 'окно', а сейчас лесник трансформировался, но человеческая душа продолжала оставаться внутри, и я медлил, не зная, что делать!
  С одной стороны, глупо было дожидаться, пока он окончательно станет монстром и бросится на меня, чтобы разорвать на части, но с другой - что-то подсказывало мне оставить лесника в живых, в надежде, что получившееся существо сохранит человеческий разум и я смогу узнать у него хоть что-то о мире, где теперь оказался. Ведь я понятия не имел, сколько просидел в пустоте, может, целую вечность! Каждый раз, когда открывалось 'окно' и передо мной распахивалась в своей бесконечной глубине Земля, я замечал, что всё вокруг меняется: одежда, люди, здания становились другими, но я мало что успевал понять, сосредоточенный на том, как прилепиться к пролетавшим сущностям, победить в борьбе за тело и вывернуться наконец из опостылевшего до умопомрачения ничто. Поэтому какой сейчас год, как должны выглядеть и говорить люди, что вообще представляет собой новый мир, я не знал ровным счётом ничего, не говоря уж о своём географическом положении. Избушку окружала глухая тайга, по которой можно плутать бесконечно и так никогда никуда и не выйти!..
  В общем, я стоял, взяв корчившегося лесника на мушку, и ждал, чем кончится его метаморфоза. А сам, меж тем, тоже трансформировался, чувствуя, как с каждой секундой приближаюсь к тому, чтобы полностью слиться с телом и стать полноценной частью Земного мира. Тело моё обновлялось, внешность менялась, я вновь становился таким, каким был, когда сбежал из психушки, - душа будто притягивала обратно форму, данную мне с рождения. Когда процесс завершился, моё восприятие реальности изменилось: исчезла восхищавшая меня глубина, мир вокруг стал трёхмерным, 'окно' тоже пропало, а монстр, в которого к тому времени уже превратился лесник, вдруг сделался похож на обычного крупного волка, разве что взгляд его поражал своей необычностью. Какой-то слишком отрешённый, что ли, трудно объяснить... Он был и не волчий и не человечий, но рождающий неприятный озноб, до костей прямо пробирало, будто настоящий холод из этих светло-серых глаз исходил...
  Я так и не выстрелил, хоть и продолжал в него целиться, на случай, если он проявит хоть какую-то агрессию. Но он не проявил: мы долго смотрели друг на друга, а потом волк задрал морду к небу и взвыл, глядя на взошедшую над нашими головами луну - белую и полную.
  Завершив длинный перелив, на который из далёкой глубины леса отозвались другие волки, оборотень снова посмотрел на меня и я вдруг заметил, как в глазах его появилась боль и осмысленность. Вспомнив, что человеческая душа так и не покинула занятое ртутником тело, я опустил ружьё. Волк подошёл ближе, посмотрел мне прямо в лицо, и я понял: их там и правда двое! Ртутник и человек - оба находились в одном теле, и пока это тело оставалось волчьим, верховодил пришелец, однако бывший хозяин явно не сдавался: сумев удержаться внутри, он, наверняка, продолжал борьбу с оккупантом.
  Я рисковал, конечно, оставляя это странное, двудушное существо в живых, но всё же решил дать волку время. Или, правильнее сказать, дать время этой удивительно сильной человеческой душе - ведь я, конечно же, был на её стороне и надеялся, что победит именно она. Поэтому собирался ждать до тех пор, пока видел её присутствие. Оно легко читалось в волчьих глазах, да и само поведение оборотня подсказывало - человек ещё здесь!
  Оставив его на улице, я заперся в избушке и, растянувшись на кровати, только теперь осознал, что произошло. Счастье затопило меня, накрыв горячей, расслабляющей волной, и я закрыл глаза, медленно и с удовольствием погружаясь в осознание того, что снова стал человеком. Это было так прекрасно, словами не передать! Ужасы пустоты отступали в самые дальние уголки памяти - я изо всех сил старался затолкать их как можно дальше, чтобы они никогда больше не поднимались на поверхность сознания, не всплывали в ночных кошмарах или где-нибудь ещё, отравляя мне жизнь. Я потягивался и вертелся на кровати, проводил руками по лицу, смеялся и плакал, разглядывая собственные ладони, ероша волосы, ощупывая своё тело. А оно и правда было моим: мои руки, ноги, черты лица - от внешности беглого заключённого не осталось и следа - моя душа сумела преобразовать материю в форму, данную мне от рождения. Являлось ли это свойством всех душ вообще или я его приобрёл, побывав в иной мерности, в пустоте между мирами? Я не знал, но подумал, что это не так уж и важно, а главное, мне на руку: можно не бояться, что меня задержат как беглого преступника - просто чудесно! С этой мыслью, под вой оставшегося снаружи волка, я и уснул.
  А утром, проснувшись, выглянул в окно и увидел, что оборотень лежит на земле и совсем не двигается. Неужели умер? - обеспокоился я и, прихватив на всякий случай ружьё, выскочил на улицу.
  Волк был жив: когда я коснулся его ружьём, он пошевелился и приоткрыл глаза - в них по-прежнему были боль и мука. Он с трудом поднял голову и издал странный звук - не то кашель, не то короткий хриплый лай, из пасти потянулась тонкая нитка слюны. Я сходил в дом, нашёл миску и, наполнив водой, принёс волку. Когда ставил перед ним на землю, он вдруг зарычал и щёлкнул пастью, чуть не откусив мне руку, - я едва успел её отдёрнуть и попятился, сдёргивая с плеча ружьё. Наставил на него дуло, он продолжал рычать, в глазах горел холодный огонь, но волк так и не сдвинулся с места: то ли сил не было нападать, то ли понимал, что сделай он выпад, как сразу попадёт под пулю. С минуту мы смотрели друг другу в глаза, потом оборотень опустил голову и стал жадно лакать воду. Чуть позже я принёс ему еды - разделил с ним найденную в избушке банку тушёнки.
  Волк в этот день больше не рычал и укусить меня не пытался, но потом вспышки агрессии ещё случались, поэтому я постоянно был начеку: на ночь запирался в избушке, а днём не расставался с ружьём, постоянно держа оборотня в поле зрения и на расстоянии. Смастерил даже загон, но так и не стал волка там запирать, потому что на третий день нашего совместного проживания, он, несмотря на то, что едва волочил ноги, уковылял в лес и оставался там до самого вечера, а когда явился обратно, выглядел бодрее и лучше, чем утром. На следующий день всё повторилось, и хотя вечером он рычал, а ночью скрёбся в запертую дверь избушки, я не стал ограничивать его свободу - лес явно помогал волку, лечил и питал энергией, а значит, ему было необходимо туда ходить.
  Помимо двух ведер воды и запасов еды примерно на месяц, в избушке нашлись и газеты. Из них я узнал, что на дворе стоит одна тысяча девятьсот семьдесят девятый год, то есть прошла и правда почти целая вечность - девяносто девять лет с моего рождения и восемьдесят один с тех пор, как я угодил в пустоту межмирья. Я почти ничего не понял, читая эту газету: вместо Российской империи страна называлась СССР, мелькали непонятные слова, и даже некоторые буквы писались теперь по-другому, чем когда я учился грамоте. Поначалу мной овладела самая настоящая паника, но постепенно я успокоился, решив, что, на самый крайний случай, когда меня обнаружат, то просто снова посадят в дурдом, вот и всё. Ведь плохого-то я ничего не сделал! Лесника не убил - вон он, жив-здоров, волком по лесу бегает!.. а что запасы я в охотничьей избушке стрескал - так не казнят же меня за это, в самом-то деле! И потом я - молодой, здоровый - могу всё, что съел, отработать... скажите только, что надо делать... Ну, а если запрут в сумасшедшем доме - так и что ж, мне не привыкать! Во-первых, оттуда снова можно сбежать, а во-вторых, любой дурдом всё равно лучше, чем висение без чувств в кромешной тьме междумирья! В больнице есть люди, доктора, да и медицина, наверняка, далеко ушла вперёд, и врачи быстро разберутся, что я не представляю угрозы для общества и, возможно, сразу же сами отпустят меня на все четыре стороны.
  Звучит наивно, согласен, но не забывайте, что когда я сбежал из психушки, мне только исполнилось восемнадцать лет, большую часть которых я провёл во мраке депрессии, а последующее почти столетнее пребывание в пустоте нормальному развитию личности тоже отнюдь не способствовало. Зато оно мигом вылечило меня от психоза, и теперь тоска если на меня и нападала, то была уже совсем иного, присущего нормальным людям свойства. Поэтому я, осваивая непривычную дозу позитива, но при этом ничего не зная о мире, где оказался, конечно, рассуждал, как ребёнок, и, окрылённый сделанными выводами, почти перестал страшиться своей встречи с людьми, беспокоясь больше за волка, чем за себя. Боялся, что как только оборотень выйдет из леса, любой подошедший к избушке человек его сразу пристрелит.
  Однако волновался я зря: никто в мою избушку и три недели спустя не явился, зато я, к этому времени, нашёл неподалёку чистейший ручей и регулярно пополнял запасы воды, а на следующий день оборотень вдруг принёс зайца и, положив его перед дверью в избушку, снова ушёл в лес. Не имея представления, как готовить зайчатину, я сумел кое-как ободрать шкуру и вынуть внутренности, после чего просто положил тушку в котелок, плеснул туда воды и подвесил над костром.
  - Сварить, значит, решил? - вдруг раздался за спиной мужской голос.
  От неожиданности я так резко развернулся, что чуть не упал спиной прямо на котелок.
  - Осторожно! - мужчина ухватил меня за руку, помогая сохранить равновесие.
  Он был абсолютно голым, очень бледным, с расфокусированным взглядом и дурацкой блуждающей улыбкой, при этом двигался как-то неровно, конвульсивно подёргивая головой, чем сразу напомнил мне кое-кого из тех, с кем я делил в дурдоме комнату. Я молча таращился на него с открытым ртом, пытаясь собрать разбегавшиеся мысли.
  - Как тебя зовут? - спросил мужик.
  - М-м-матвей...
  - Спасибо, что не пристрелил, Матвей! - сказал он. - Поил, кормил, дал время...
  - Так ты... это... ты - волк?! - наконец, сумел выговорить я.
  - Я - лесник, - он назвал мне своё имя, но за давностью лет я забыл его, да и какое оно может иметь значение, если лесник сменил его больше чем полвека назад. - А насчёт волка - ну, это, в общем-то... тоже верно, если не углубляться в детали.
  - Какие детали? - автоматически спросил я, едва ли осознавая, что именно говорю.
  - Ну, что это не волк, например... Послушай, Матвей, мне надо пойти одеться, а то... - он оглядел своё тело, - не гигиенично... да и прохладно как-то!
  Он повернулся и направился к избушке, а я глядел ему вслед и, только когда он скрылся за дверью, до меня наконец дошло, что то, чего я так долго, почти месяц, ждал и жаждал, случилось! Человеческая душа победила! Меня окатило горячей волной радости. Свершилось! Лесник победил пришельца, вот это да! Оказалось, я верил в это гораздо меньше, чем сознавал, потому и реакция была такой заторможенной. Да, я знал, что их там двое, но за всё время пребывания в межмирье никогда не видел, чтобы человек не спасовал перед ртутником! 'Окно' открывалось много раз, и если серебристые подселенцы захватывали тела, то одна человеческая душа не могла оказать им сопротивления... Пока не появился лесник.
  Меня захлестнуло такое ликование, что, когда он вышел из избушки, я бросился ему на шею. Лесник засмеялся и похлопал меня по спине.
  - Я так рад! - бормотал я, уткнувшись лицом ему в плечо. - Так рад...
  - Ну, я тоже рад, - он осторожно отстранился. - Но кто-то должен следить за зайцем!
  Он указал подбородком на котелок. Вода там вовсю кипела, бурлила и булькала, вверх валил пар.
  - Ага, да! - кивнул я и, подбежав к костру, тупо уставился на брызгавшееся варево. Пахло вкусно. Я обернулся: - А чего делать-то?
  Лесник снова рассмеялся и подошёл к котелку - я заметил, что походка его выправилась, да и голова почти перестала дёргаться. Он немного разворошил горевшие поленья, сделав огонь поменьше, потом сходил в избушку и вернулся оттуда с ложкой, солью, крупой, пучком каких-то трав и кореньями. Крупу и соль я видел, а вот травы и коренья он, наверное, достал из своего рюкзака - за этот месяц я почему-то к нему так и не прикоснулся, хотя он лежал в углу недалеко от входной двери.
  Заяц получился - пальчики оближешь! Удивительно как долго могут жить приятные вкусовые воспоминания, у меня рот слюной до сих пор наполняется, когда разговор заходит о том зайце с пшённой кашей... Может, это оттого, что до этого я несколько недель питался галетами и консервами, хотя и они казались мне чудом после баланды в дурдоме и полного бесчувствия в пустоте. Но когда я отведал горячего, пахнущего травами, заячьего мяса, приправленного рассыпчатой сытной крупой, то впервые понял, что такое счастье. Ни разу в жизни до этого мне не было так хорошо!..
  Наевшись до отвала, мы уселись в избушке пить чай и обсуждать произошедшие с нами события. Я подробно рассказал историю своей жизни и сообщил, что у мужчины, в которого я вселился, никаких документов не было, зато в сапоге, под стелькой, оказалась спрятана карта, где крестиком помечено какое-то место. Я нашёл её совершенно случайно, когда обнаружил, что найденные в избушке толстые шерстяные носки в сапоги едва лезут, и принялся выковыривать стельки, чтобы стало просторнее.
  - Кажется, я знаю, кто тот человек, в которого ты вселился, - оглядывая мою одежду, заявил лесник. - Это заключённый. В этих краях есть зона, и оттуда был совершён побег. Меня предупреждали об этом по радио прямо перед тем, как я сюда выдвинулся.
  - По радио? Это как?
  - Чёрт! Ты что, не знаешь, что такое радио? - удивился он.
  Я вздохнул и покачал головой, а потом сознался:
  - Знаешь, я и в газете тоже ничего не понял. Когда я сбежал из психушки, шёл одна тысяча восемьсот девяносто восьмой год, и мы все жили в Российской империи. Куда же она теперь делась и что это такое - СССР?..
  - Вот это да-а-а! - с восхищением протянул лесник. - Ну ты, брат, даёшь!.. Из конца девятнадцатого века в тысяча девятьсот семьдесят девятый... Союз Советских Социалистических Республик - теперь твоя родина, понял?
  - Нет, - честно ответил я.
  - Что ж, Матвей, придётся устроить тебе ликбез.
  - Какой ещё ликбез? - испугался я - звучало так угрожающе, будто голову отсечь собираются.
  - Ликвидация безграмотности, - лесник расхохотался, откинувшись на спинку стула. - А ты что подумал?
  - Ничего, - я хмуро уставился в чашку с чаем. - Просто слово какое-то... страшное!
  - О, таких слов после революции много появилось, не только язык, но и общественный строй изменился... а жизнь!.. Жизнь сделалась совсем другой.
  Ликбез занял несколько дней, и, признаюсь честно, голова моя жутко распухла от обилия сведений. Чтобы переварить всё это, требовалось время. И не только оно. Ведь все эти новые знания и понятия обрушились на меня в чистой теории, и я с ужасом представлял себе, как поплыву, когда нужно будет применить их на практике, то есть появиться на людях.
  - Ничего, - успокаивал меня лесник. - Поживёшь пока у меня. Скажем, что ты мой дальний родственник, приехал лесному делу обучаться.
  - У тебя - это где?
  - В деревне, - он достал карту и показал пальцем. - А сейчас мы вот тут.
  - Далековато, - протянул я.
  - Ничего, если выйдем с рассветом и бодро пойдём, за день доберёмся.
  - Ты там живёшь один?
  - Теперь да. Раньше жил с женой, но она меня бросила. Как раз перед тем, как мы с тобой тут...
  - Оборотнями стали, - закончил я за него и, хоть и не хотел причинять ему боль, а всё ж не удержался и спросил: - А почему она тебя бросила?
  - Скучно, говорит. Сидим тут в лесу, как звери, а настоящие люди уже по космосам летают!
  - По космосам?
  - Гагарин Юрий, в шестьдесят первом году на ракете в космос летал, я рассказывал тебе, забыл, что ли? - почти выкрикнул он звенящим голосом.
  - А-а, ну да, да! - поспешил согласиться я.
  - Ну вот, с тех пор люди туда постоянно летают. Космонавты.
  - Но не всем же быть космонавтами! Кто-то должен и другими делами заниматься, - резонно заметил я. - Вот лес - он ведь тоже ухода требует. Сам говорил - теперь это государственная собственность, очень важный ресурс! - вдруг всплыло у меня в памяти, так что я, весьма этим обрадованный, с воодушевлением продолжил: - И тут уж никто лучше тебя не справится! Лес любит тебя!
  Это была чистая правда, в чём я потом, когда помогал заниматься лесным хозяйством, убеждался ещё не раз. Между тайгой и лесником существовала какая-то особая, мистическая связь, они могли лечить и поддерживать друг друга - именно поэтому 'волк', как только смог двигаться, уходил в лес, из которого его душа человеческая черпала силы для борьбы с подселенцем. Может, только благодаря лесу он и смог победить ртутника... Но, тут надо сказать, лесник тоже немало полезного лесу делал: растения больные одним прикосновением рук вылечивал, а деревья, что он из семян выращивал, вообще потом никогда не заболевали, так что любовь с лесом была у него взаимная.
  Мне очень нравилось с ним работать: он по должности - мастер леса, а я - техник-помощник. Сколько километров мы по тайге намотали - никто в мире, наверное, больше за это время не прошёл - и всегда, благодаря способностям моего начальника, в лесу нам было очень комфортно: ни заболеть там не могли, ни заблудиться. Лесник, при желании, мог привлечь или, наоборот, отвадить кого угодно, будь то зверь или человек. Если мастер хотел скрыться, то мог заставить любого преследователя бесконечно кружить по тайге, невзирая на карту, компас, опыт поисковых работ и ориентирования на местности.
  Но всё это я узнал и испытал уже после того, как мы вернулись в деревню, где был его дом. Про паспорт я заявил, что на два с лишним года просрочил его получение и предоставил свидетельство о рождении, выкупленное лесником у одной тётки. Её умершего ещё в младенчестве племянника звали Клим Брусенцов, и теперь я, Матвей Неклюдов по рождению, должен был носить это имя. Подлог стал возможным после того, как по карте из сапога мы нашли схрон того беглого заключённого, в которого вселилась моя душа, и использовали часть денег на подкуп некоторых должностных лиц и найденной ими 'моей родственницы'. А позже у меня подобным же способом появился ещё и документ об окончании ГПТУ по специальности лесовод, так что я сразу же был зачислен на работу в качестве помощника мастера леса.
  - Радуйся, Клим, что внешность твоя поменялась и ты совсем не похож на того, сбежавшего из тюрьмы, бандита, не то были бы у нас такие проблемы, что не дай Бог! - заявил 'мой троюродный дядя', разглядывая новый паспорт.
  - Ты говорил - в Бога теперь никто уже не верит, - напомнил я.
  - Ну не то чтобы... прямо никто, но большинство - да, воспитаны атеистами и не уделяют внимания религии, хоть она и не запрещена... А присказки со словом 'Бог' остались, и все их используют. Впрочем, и чертыхаются тоже. Даже чаще, чем Бога поминают.
  - А ты? Ты сам в Бога веришь?
  - Я верю в природу. Она - то, что позволяет нам жить, значит, она и есть наш Бог.
  - А сама природа откуда взялась?
  - Оттуда же, откуда и планета наша и вообще вся Вселенная, - пожал плечами лесник.
  - И откуда же? - не отставал я.
  - Что ты хочешь услышать, Клим? - он посмотрел на меня пронзительно, ледяно, глаза-гвозди, он это умеет, с едва заметной, но недоброй улыбкой. - Что всё это создал старичок с белой бородой, который сидит где-то на облачке и за каждым из нас приглядывает?
  - Почему сразу старичок на облачке? - обиделся я. - Я не пятилетка, чтоб так думать! Да, у меня были большие проблемы с психикой, но я же не умственно отсталый!
  - Тогда скажи мне, умственно полноценный, где была твоя душа последние восемьдесят с лишним лет? Неужели с Богом на свиданке?
  - Нет, - признал я. - Но ведь я же не умер? Меня просто выбили в другой мир, но так получилось, что я туда не попал, а оставался в пустоте. Однако разве это значит, что Бога нет? Если Он мог создать наш мир, то мог и тот, другой, с ртутниками, и пустоту между мирами тоже мог сделать. Возможно, если бы я умер, то встретился бы с ним!
  - Умер? Ну, и что ж такого особенного происходит, когда умираешь?
  - Душа покидает мёртвое тело и воссоединяется с Богом.
  - Ну и чего ж тогда твоя-то не воссоединилась? Тело твоё умерло - ты сам мне рассказывал, что видел, как оно превратилось в чудовище, которое пристрелил смотритель.
  - Но откуда взялась Вселенная? - упрямо вопросил я, не сумев быстро придумать, что ответить на слова про мёртвое тело.
  - Из газа и пыли! - буркнул лесник и ушёл в дом, где сердито загремел ведрами.
  Я хотел было поинтересоваться, откуда газ и пыль, но потом подумал: да ладно, Бог с ними, какая, в самом деле, разница?.. Лесник - хороший человек, я полюбил его как отца - пусть ему и было всего тридцать три, а мне - восемнадцать, неважно. Настоящие-то родители никогда меня вниманием не жаловали, нянек нанимали, чтоб следили, а сами всегда меня сторонились, потом, вообще, в дурдом сдали... Вот они наверняка уже мертвы, а мне и не жалко совсем: я даже лиц их уже и не помню, но если вдруг, не дай Господи, умрёт лесник, то мне будет очень-очень плохо, как никогда в жизни, хуже, наверное, чем в пустоте было...
  Так вот я думал, пока лесник в доме ковырялся, а когда он вышел, просто взял у него из рук вёдра и молча пошёл за водой.
  К теме Бога мы потом если и возвращались, то долго не обсуждали, так вскользь только, однако одну иконку я в углу всё-таки повесил - бабушка одна из деревни подарила. Лесник не был против - вообще ничего про это не сказал. А я на ночь всегда молился и просил Бога дать здоровья и помиловать меня и лесника... Он к тому времени уже из мастера леса вырос в лесничего, а я так и остался помощником - не хотел ничего иного, и самостоятельность лесника мне была не нужна. Мы и так хорошо жили, природу любили, высокое государственное начальство лесничего очень ценило. Я тоже ценил и любил, а он всё пытался мою личную жизнь устроить - с девицами какими-то знакомил периодически, говорил, что жениться мне пора, свой дом завести, детей. Только не вышло у меня с этим ничего. Прожил с одной года два как гражданский муж, а потом она от меня ушла. Сказала, что я как-то очень страшно во сне дышу и тело у меня в это время 'словно плывёт по контуру' - я её сколько не просил объяснить, что это значит, всё равно не понял. Ещё сказала, что была у женского врача и у неё всё в порядке, а забеременеть не получается.
  - Ты хочешь, чтобы я поехал в город провериться? - спросил я.
  - Нет, я хочу сама уехать в город, - ответила она. - Насовсем.
  Вот так мы с ней и расстались... я, между прочим, переживал... и был благодарен лесничему, что он запретил мне говорить ей правду. Я-то ведь считал, что отношения возможны только при полной взаимной честности, а он заявил, что всё с точностью до наоборот: моя полная честность гарантирует абсолютную невозможность отношений. Ни одна нормальная девушка не захочет связать свою жизнь с психом, объяснил он, убедив меня придерживаться легенды. Теперь я оценил, насколько он был прав: ведь если из-за таких мелочей, как странное дыхание и контур тела она меня бросила, то можно себе представить, что было бы, расскажи я ей всё как есть...
  В общем, жили мы с ним с тех пор бобылями, что, впрочем, не мешало то мне, то ему баб иногда приводить, но всё это так было, на разок... серьёзных отношений не завязывалось.
  Жили - не тужили, пока, лет тринадцать-четырнадцать спустя, вдруг не пришло осознание, что лесничий внешне совсем никак не меняется, и с каждым годом это становится всё заметней и заметней. Я старился, а у него не появлялось ни одной новой морщины, и мы стали выглядеть на один возраст. С этим срочно надо было что-то делать, потому что среди подчинённых лесников и мастеров леса уже поползли нехорошие слухи да и начальство, в лице главного лесничего и директора лесхоза, тоже косилось с опаской.
  А попутно-то уже грянули и перестройка, и путч, и кризис, и в стране наступили такие тяжёлые времена! В экономике царила полная неразбериха, в политике я вообще не мог понять ничего, только чувствовал, что всё катится куда-то в тартарары. Снова менялись и страна и общественный строй! Уровень жизни людей упал жутко, многие голодали, деревня наша практически вымерла, поэтому никто особо не удивился, когда лесничий уволился и подался в город искать нормального заработка. А я захотел остаться. Мне нравился лес, я тут приспособился и ко всему привык, а города я боялся - там ведь всё по-другому! Кем я там буду? Что делать стану - у меня ни профессии нет, ни знаний нужных, ни места, где жить. Не могу же я сидеть на шее у бывшего лесничего, причём ещё в такое сложное время! А здесь хоть и мизерная зарплата, но имелась, пусть и задерживать стали порой, ну, так на то огород был - неплохое подспорье, яблони, а в лесу грибы-ягоды, рыбы можно было в речке наловить, в общем, с голоду не помер бы...
  Вот и сказал я 'дяде своему троюродному', что хочу в лесхозе остаться, потому что всё тут знаю и умею, а все не потраченные деньги из бандитского схрона упросил его взять с собой. Я-то ведь ничего в финансах не смыслил и что делать с ними, не представлял: покупать тут, в тайге, мне, при почти натуральном хозяйстве, особо нечего, и эти деньги у меня просто обесценились бы, пропали или их, вообще, мог кто-нибудь украсть. Бывший лесничий долго не соглашался, но потом, под напором моих объяснений, уступил, сказав, что берёт их на хранение и постарается сделать так, чтобы они не пропали, а преумножились.
  Мы договорились, что будем держать связь, созваниваться раз в месяц по номеру, который он мне сообщит, как только обустроится, но уже недели через две после его отъезда у меня начались неприятности, каких мы и предположить не могли.
  Сначала я думал, что простудился и потому кашляю, потею и вообще плохо себя чувствую, потом, когда ещё через неделю утром не смог встать с постели от резкой слабости, решил, что у меня грипп и надо недельку отлежаться. Дотелепался кое-как до пункта связи и сообщил начальству, что заболел. Как добирался обратно до дома, почти не помню: всё плыло и кружилось, едва дополз до кровати, упал и отключился.
  Очнулся уже только в городской больнице, куда меня отвезли, когда соседи обнаружили, что я лежу без сознания и, не сумев привести меня в чувство, вызвали 'скорую'. Была осень, но последние тройку дней, к счастью, хорошо подморозило, только благодаря этому медицинская машина смогла в нашу деревню проехать, ведь распутица до того стояла страшная! Ну, как вот после этого в Бога-то не верить? Ведь это он меня спас! Иначе загнулся бы я без врачебной помощи, как пить дать загнулся! А так, на капельницах и уколах продержался я до приезда моего лесничего.
  Врачи не понимали, что за хворь такая на меня вдруг напала: ни анализы, ни другие исследования не показывали ничего неправильного, к тому же обнаружилось, что любая новая цифровая аппаратура со мной не работает, благо она в нашем отсталом городишке в то время ещё не вытеснила всю старую, чисто аналоговую технику. А я, меж тем, день ото дня всё больше слабел, пока однажды просто перестал дышать, а сердце остановилось. Врачи тут же начали реанимацию, и сумели заново запустить мой мотор, но только потому, что в больницу в это время уже зашёл лесничий. Приехал он сразу, как только позвонил в лесничество с просьбой передать мне его номер телефона. Там ему и рассказали, что два дня назад 'скорая' отвезла меня в город.
  Едва его нога ступила за порог больницы, как я сразу начал выздоравливать. С каждой минутой его пребывания в больнице мне становилось всё лучше и лучше, что, конечно, не могло быть простым совпадением, как думали врачи. Пусть они скумекали там какой-то свой диагноз, но факт остался фактом: меня вылечило присутствие лесничего.
  Мы с ним потом долго думали над этим феноменом и пришли к выводу, что, наверное, всему виной способ, которым я попал обратно на землю. Видимо то, что я прилепился к ртутнику и мы вышли из пустоты как единое целое, создало между нами уникальную связь, которая постоянно поддерживала меня в нашем трёхмерном мире. А как только лесничий, а с ним и сидевший в нём ртутник, уехали, энергетическая 'ниточка' между нами разорвалась, и без её подпитки я стал чахнуть и чахнуть - так и умер бы в конце концов, если бы связь не восстановилась.
  Что же касается цифровой электроники, то такие проблемы были только у меня, лесничий мог пользоваться любыми приборами, цифровой камерой, например, а позже и любым современным смартфоном... Наверное, так получалось оттого, что его ртутник был 'зарыт' глубоко внутри, под нормальной местной человеческой сущностью, которая не давала ему влиять на технику, в то время как моя, пришедшая из иного мира, душа захватила местное тело и всегда находилась как бы снаружи, постоянно на виду, контактируя с миром.
  Из-за этого даже внешность моя, пока я 'болел', начала меняться - вызвавшие 'скорую' соседи сказали, что я был сам на себя не похож, когда лежал без сознания. Но притом я вовсе не возвращался к облику того беглого заключённого, как почему-то сразу приходит в голову, хотя, если подумать, - это совсем не логично, раз душа его давно уже покинула наш мир. Нет, с моей внешностью происходило нечто, сходное с описанием моей бывшей гражданской жены, когда она говорила, что я 'словно плыву по контуру'. Моя искусственно занявшая чужое место душа стала сдавать позиции и всё хуже удерживала форму, из-за чего черты лица теряли чёткость, а тело оплывало, как свечка, медленно, но верно превращаясь в аморфную массу. Процесс, к счастью, был вовремя остановлен приездом лесничего, после чего повернулся вспять, и я снова стал самим собой.
  В итоге, после выписки из больницы, мне тоже пришлось уволиться из любимого лесхоза и последовать за лесничим в город, чтобы оставаться поблизости. А время было смутное, безумное, лесничий как-то сладил себе новый паспорт с новым именем и подходящей датой рождения, и лет десять после этого где только мы ни жили и кем только ни работали: дворниками, грузчиками, сторожами, перекупщиками и продавцами на рынках, позже стали цветами торговать и весьма успешно, поскольку, благодаря способностям лесничего, наши растения очень долго не вяли.
  А в нулевых, когда мы снова поменяли место жительства и лесничий сменил документы, появилось много очень состоятельных нуворишей, желавших иметь зимние сады и 'английские' приусадебные участки, так что лесничий вновь обратился к цветочному поприщу. Только сделал он это несколько с другой стороны, сумев прославиться как ландшафтный дизайнер и устроитель зимних садов, потому что растения, которые он разводил, отлично росли и никогда не болели, так что качество озеленения оказывалось преотменным. Я всегда был на подхвате, сопровождал его при выполнении заказов, все чёрные работы выполнял, ну и так, вообще, - подай-принеси.
  Так продолжалось ещё лет десять, а потом нам снова, из-за того, что лесничий не старился, пришлось рвать все связи и переезжать. Я к тому времени уже выглядел значительно старше, так что теперь мы легко могли сойти за отца с сыном. Лесничий выправил себе новые документы, и мы уехали в Москву... Было это году уже в две тысячи двенадцатом... да.
  И вот однажды, когда мы искали новые возможности для жизни и работы, случилось то, о чём мы уже давно даже и не думали: над нами вдруг снова открылось 'окно' другого мира. Это произошло в метро, поздно ночью, перед самым закрытием. В вагоне, кроме нас, никого не было, когда Лесничий вдруг захрипел и схватился за грудь. Я бросился к нему и почувствовал знакомую тягу - это было дыхание пустоты! Человеческое зрение бессильно вне нашего мира, поэтому, находясь в теле, я не видел ни 'окна', ни развёртки трёхмерного пространства, но тем не менее, благодаря нашей с лесничим связи, умудрялся противиться этой тяге голодной пустоты, поглощённый одним единственным стремлением: не дать ей забрать моего отца, брата и друга в одном лице. Да, я ничего не видел, но чувствовал сидевшего в нём ртутника и человеческую душу, которой и помогал в отчаянной борьбе с внезапно озверевшим подселенцем. 'Окно' пыталось заполучить лесничего, и для этого пустота накачивала ртутника силой, пытаясь вырвать из подчинения человеческой души, которая могла ослабеть и поддаться, если бы не моя помощь, а я готов был отдать всё, даже жизнь, лишь бы лесничий снова обрёл власть над чёртовым подселенцем, отныне и навсегда!..
  Судя по тому, что дело происходило, пока мы ехали в поезде от одной станции до другой, противостояние продолжалось всего несколько минут, но мне они казались бесконечными. Время словно остановилось, пока я черпал себя из себя - звучит бредово, но я не знаю, как можно словами описать этот странный процесс. Последнее, что я почувствовал, прежде чем наступила темнота, это что ртутник теряет силу и словно бы распадается.
  После этого я долго болел, дни мои проходили в полузабытьи, поэтому недели три после случившегося помнятся урывками. Я лежал в постели и лесничий, бросив все дела, заботился обо мне, как о дите малом, а потом, когда стало получше, нанял сиделку, а сам стал надолго уходить куда-то.
  Спустя месяц я окончательно выздоровел, но, глянув в зеркало, ужаснулся: там отражался старик! Я выглядел на двадцать лет старше, чем был, когда мы с лесничим садились в тот роковой поезд. Собственный вид меня так потряс, что я чуть снова не слёг, на этот раз с сердечным приступом, ведь здоровье моё вполне соответствовало внешности: весь организм состарился одним махом на двадцать лет. К счастью, хоть я и начал вставать, нанятая лесничим медсестра ещё продолжала следить за моим здоровьем, - она оказалась очень внимательной и квалифицированной сиделкой, так что приступ удалось предотвратить.
  - Ты отдал мне двадцать лет своей жизни, - грустно сказал лесничий, когда я более-менее поправился. - И никаким спасибо тут не выразить того, что я чувствую... Вряд ли я вообще когда-нибудь смогу сполна отплатить тебе за это, прости меня!
  - Не извиняйся, - сказал я ему. - Ты ни в чём не виноват! Я сам захотел помочь тебе - это был мой выбор... никто не знал, что так получится. Но я рад, что ты остался здесь, на Земле, со мной! Это того стоило.
  - Да, я остался. И благодаря тебе ртутник больше не может даже попытаться одержать надо мной верх. Он навсегда потерял свою целостность и полностью растворился во мне. Что бы ни случилось, ему из моего тела не выйти, и душу мою не вытолкнуть. Никогда.
  - Ты уверен?
  - Да.
  - Но это же замечательно! - обрадовался я и даже хотел вскочить и обнять его, но лицо лесничего было таким сосредоточенным и печальным, что мою радость тут же сменила тревога. - Или... что? Почему ты хмуришься? Что-то случилось?
  - Нам нужно отсюда съехать. Я переселюсь в другое место, а тебя определю в специальную клинику.
  - Что? Извини, я не расслышал...
  - Я нашёл новую, очень хорошую и интересную работу, но из-за неё мне придётся определить тебя в специализированный интернат-клинику для престарелых, и видеться мы не будем, я приду, только если к тому возникнет острая необходимость.
  - Не... понимаю... - только и смог выдохнуть я.
  - Ты плохо приспособлен к самостоятельной жизни, - безжалостно продолжал меж тем лесничий, - и состарился ещё на двадцать лет, выглядишь на семьдесят с лишним, и что-то подсказывает мне, что износ твоего организма тоже соответствует этому возрасту.
  Я был настолько ошеломлён, что только таращился на него, с трудом концентрируясь на словах. Почему?! Я жизнь ему спас, двадцать лет жизни отдал, а он сдаёт меня в дом престарелых? За что?!
  - Почему ты это делаешь?! - наконец выговорил я.
  - Это не просто дом престарелых, это элитная клиника для родственников знаменитостей, деньги придётся платить немалые, но зато я могу остаться анонимным сыном пожилого отца.
  - Но зачем?! Почему? С чего тебе надо меня бросать?!
  - Никто тебя не бросает, успокойся, Клим! Это для твоей же безопасности! Никто не должен знать, что мы с тобой связаны, иначе тебя на веки вечные запрут в секретной лаборатории и чёрт знает какие опыты станут над тобой проводить! Поэтому ты не должен обо мне болтать, не должен ничего знать о моей новой работе, кроме того, что она позволит мне оплачивать твоё пребывание в интернате-клинике. Живи себе и ни о чём не думай, там отменные условия, а я буду навещать тебя иногда... раз в год, может быть.
  - Раз в год?!- выкрикнул я, стараясь проглотить жгучую обиду, но от этого она только разрасталась. Она затопила все внутренности и стукнула в голову, что в ушах у меня зазвенело, в глазах потемнело, и я снова, в очередной раз, лишился чувств.
  Падал, чёрт возьми, в обмороки, как институтка, и поделать ничего с этим не мог! Правильно лесничий меня бросил: на хрена ему сдалась такая глупая, старая развалина - так думал я в тот день. И в последующие тоже... когда съезжал он из нашей съёмной квартиры, а я потом там один недели две сидел, пока за мной не приехала машина из интерната с улыбчивой девушкой, которая помогла мне собрать кое-какие личные вещи. Что потом стало с остальным барахлом, понятия не имею...
  Меня увезли в клинику, поселили в отдельную комнату со всеми удобствами, осмотрели, таблетки разные назначили... Я всё время спрашивал медсестёр о сыне, когда он придёт, но они всё время уходили от ответа и весьма профессионально отвлекали меня от мыслей о нём.
  Сначала я, конечно, с опаской к ним относился, в штыки всё воспринимал, но они - терпеливые, и я в конце концов, ничего, пообвык. Людочка заботилась обо мне, относилась к любым капризам с большим вниманием, старалась помочь и утешить, даже если я требовал какую-нибудь явную глупость. Она знала о пагубном влиянии моего организма на современную цифровую технику, учитывала это при проведении процедур и на медицинских осмотрах - давление мне, к примеру, старым аппаратом со стетоскопом в ушах мерила. Ну, я потихоньку и оттаял. Условия тут и правда превосходные и любой твой заскок никого не смущает...
  А потом вдруг лесничий меня навестил, причём в другом облике! Сначала я его, конечно, не узнал, но потом голос, улыбка... а главное, глаза - чистые, светло-серые, совершенно особенные! Они остались прежними! Вот тогда-то я и догадался, что он пластическую операцию сделал по изменению внешности и подумал, что под нож-то он, видно, лёг, чтобы здесь, в Москве, поблизости от меня остаться! И как-то сразу потеплело так на душе у меня, перестал чувствовать себя ненужным, брошенным. Стал я его с тех пор не лесничим, а сыном звать, даже про себя.
  Навещал он меня, и правда, очень редко, но я видел: это не потому, что не хотел. Оберегал он меня от чего-то, с новой работой, видно, связанного... даже имя своё новое не сообщил. Не знаю я, чем он занимался, но думаю, не зря он боялся, что если те, с кем он общается, узнают обо мне правду, то в покое уже не оставят. Не врал он про секретные лаборатории, как я думал, когда сын впервые объявил мне про клинику...
  И вообще, он ведь как лучше хотел: возможно, и на работу эту новую, опасную, но сильно денежную устроился, чтоб я ни в чём не нуждался. А то сердце-то у меня совсем слабое стало, чуть что шалит, проклятое, а здесь всё под боком и врачи и аппараты есть специально для меня подобранные, чтоб суперсовременные цифровые не использовать... боюсь даже представить, сколько стоит такому особенному, как я, клиенту-пациенту здесь жить - а он платил, не жался...
  А в последний приход сын сказал мне, что постарается найти доверенное лицо, чтобы, если с ним что случится, мне было к кому обратиться... Господи! Да я же как дитя малое - всю жизнь обо мне кто-то должен заботиться - стыд и срам!.. Ну ничего, уже осталось немного, и вам, по крайней мере, не придётся больше со мной мучиться, юная барышня! Три недели - и я умру - теперь-то вы понимаете почему... О нет-нет, не волнуйтесь! Смерти я не боюсь, ведь на этот раз я попаду к Богу, а не буду восемьдесят один год торчать в пустоте, ничего не чувствуя, вынужденный непрерывно повторять себе собственную историю! К тому же ухожу я с чистой совестью, потому что успел рассказать вам всё! Всё, что мне известно, и я очень надеюсь, это как-нибудь поможет... вам или каким-то другим хорошим людям.
  
  
  10. Неожиданная надежда
  Кира захлопнула ноутбук с двояким чувством: с одной стороны, она была страшно рада, что лечение стволовыми клетками всё-таки благотворно сказалось на отце: выглядел он не в пример лучше, чем три месяца назад, когда ему проводили саму процедуру, а с другой - сердце сжималось от тоски, что снова не получается приехать.
  Мать старательно делала вид, что не обижается, но в глазах ясно читался упрёк: 'Ты обещала! Ты говорила, что приедешь через месяц - это время прошло!..' - 'Прости мама, - думала в ответ Кира, - хоть моей вины в этом и нет'.
  'А ты уверена? - вдруг шепнул ей внутренний голос. - Может, зря ты в этот сверхсекретный, ненормальный ОКОП завербовалась? Ведь уже тогда было известно, что отец неизлечимо болен'. - 'Ну и как бы я оплачивала все эти дорогущие приспособления, процедуры, лекарства, которые продлевают отцу жизнь и делают её не такой тяжёлой?' - 'Ну, не оплачивала бы, и что? Не всё в мире измеряется деньгами - пусть это и прописная истина, но уж больно к случаю подходит. Вот это новомодное европейское лечение стволовыми клетками, например, оно ведь от болезни избавиться всё равно не поможет! Всего лишь отсрочка, а какой в ней толк, если тебя в это время рядом нет?!.. Так всю отсрочку тут, в столице, и профукаешь... А потом, меньше чем через пять лет, оставшаяся вдовой мать ещё и дочери лишится... Ну и сколько, думаешь, она проживёт, пусть и будут ей постоянно большие деньги приходить? Разве прибавят они смысла её одинокому существованию?' - 'Но нельзя же всю жизнь просидеть возле папы с мамой?! Да и учительницей мне быть никогда не нравилось! Я спорт любила, адреналин! А рутина мне ненавистна... да я просто молодая была, не знала, чего хочу, вот по маминым стопам и пошла в школу работать... Да когда мне предложили службу в ОКОПе, я рада была до смерти! И не из-за денег, конечно, хотя... ну да, моя служба очень щедро оплачивается - но не это главное, просто должна же у меня быть своя жизнь... как и у любого человека!' - 'У человека, да, - вот ключевое слово! А ты сейчас разве человек? Выдра Косулина? Разве можешь ты нормально жить, замуж выйти, детей родить и потом состариться, как все люди? Не кажется ли тебе, что твой отец хотел бы прожить меньше, но морально удовлетворённый, рядом с дочерью и в окружении внуков? Не говоря уж о матери, которая только несёт и несёт свой крест без надежды на счастье...' - 'Ну, да, возможно, им было бы лучше, если б я осталась обычной учительницей, но не мне и уж точно не всем тем щенкам, которым я жизнь спасла! Я люблю своих родителей, но я должна быть выдрой, потому что это как раз по мне! Не болтаться бессмысленной пешкой, планктоном, незаметным винтиком в системе, а быть особенной, быть на вес золота! Я, между прочим, жизнью на работе постоянно рискую - тоже, пойми, дорогого стоит! Защищать всё человечество! Это, знаешь ли... да это же просто классно, чёрт возьми!'
  Ага, классно... особенно в тюрьме посидеть в ожидании трибунала... Кира вздохнула и откинулась в кресле, прикрыв глаза. Ну, посидела, что ж теперь... в любом деле бывают тяжёлые моменты... да и была она не в тюрьме, а в ОКОПовском изоляторе, причём не так уж долго... и, в любом случае, это всё равно не так ужасно, как увидеть смерть Владислава! Хуже этого в её жизни ещё ничего не было... минутку! Кира выпрямилась, открыв глаза. И как это она раньше-то не подумала?! Владислав ведь был застрелен во время открытого канала, а значит, смерть его тела вовсе не означает, что душа навсегда ушла туда, откуда нет возврата!..
  Встреча с Климом и полученная от него информация ясно давали понять, что выбитая в канал душа может выжить и после вернуться обратно на Землю! Если, конечно, старик в своём уме, а не плетёт небылицы. А он не похож на вруна да и соображает нормально, к тому же, будь Клим обычным человеком, Слава не стал бы так его прятать... Нет, старик, конечно же, говорит правду, которая косвенно подтверждается его влиянием на цифровую электронику. Это характерно для всех, кто приходит из канала. Вот и Кита цифровая камера тоже заснять не смогла. Потому что он - оборотень! Но не пёс, а оборотень-человек. Такое, оказывается, вполне возможно. Кит ведь тоже умер во время открытого канала, и значит, так же как и старик, сумел выжить на той стороне и вернуться на Землю. Они оба - люди-оборотни, которые смогли занять чужие тела, трансформировав их в соответствующую своей душе форму!
  Если уже два человека это сделали, то почему бы и Славе не попробовать?!
  Правда, тут есть одно 'но': никто из этих двоих не был сухарём с полностью растворённым дусимом... И что?.. Да, в общем-то, ничего, просто Кира не знала, как может повлиять на Славину душу это отличие. Может, и никак... Клим с Китом тоже были очень разными, как и обстоятельства их попадания в канал. Душу Клима выбило, когда канал ещё открывался, где попало, и, похоже, никак не контролировался, поэтому и удалось спрятаться 'на мосту', не доходя до другого 'берега', в чём могло сыграть роль и то, что он, в то время, был ещё и душевно болен. А Кит покончил с собой, когда канал уже был взят под контроль какой-то, никому пока неизвестной силой, открывавшей его в определённое время в определённом месте. Вряд ли эта сила позволила бы Ракитину, как Климу, притаиться в канале, наверняка, его утянуло на ту сторону. Интересно, что же он там видел? И как сумел вернуться на Землю - тоже, как Клим, прицепившись к дусиму? А ведь похоже на то, подумала Кира, вспомнив, как два щенка стояли на платформе, чуть ли не прижавшись друг к другу. Потом один побежал в туннель и стал Китом, а второй вцепился в Киру и не пускал - они со Славой оттащили его за колонну, и только спустя несколько минут от него удалось освободиться, из-за чего у Кита и вышла такая фора. Выходит, этот здоровый дусим Кита сюда, на Землю, и перенёс. И если между ними установилась такая, как рассказывал старик, связь, то Кит, как и Клим, скоро умрёт - ведь Слава того транспортного дусима вытащил и отправил обратно в канал!.. Или не вытащил?! - вдруг подумала Кира, вспомнив, как трудно было Славе тянуть из щенка подселенца. И она не видела, чем кончилось это противостояние, потому что убежала в туннель. А потом Кит застрелил Славу, а её арестовали...
  Схватив телефон, Кира позвонила Арбоканову.
  - Косулина?
  - Здравствуйте, Пал Михалыч, можно спросить?
  - Вопрос о твоём восстановлении будет решён только через пару дней.
  - Спасибо, я буду ждать, но я не об этом.
  - А о чём же? - удивился Аркан.
  - Скажите, а тот щенок, с которым работал Маркольев, когда я побежала в туннель за Китом... дусим из него вышел? Я имею в виду - Маркольев смог его вытащить?
  - Разумеется. Маркольев был лучшим из сухарей, ты чего, Косулина? Почему спрашиваешь?
  - Если того дусима вытащили, то я думаю, Кит скоро, недели через три, не позже, умрёт.
  - Поясни! - грозно потребовал начальник.
  - Для этого мне надо с вами встретиться и поговорить. Я не могу вот так, в двух словах... честное слово!
  - Слушай, Косулина, - начал было Арбоканов, но тут же сам себя перебил: - Повиси тут, у меня вторая линия.
  Пока в трубке играла музыка, Кира размышляла, как будет докладывать начальнику, откуда у неё информация, придётся, видимо, рассказать про Клима... ну, а что же делать? Если это поможет найти Кита - то тут все средства хороши! Да и старик ведь добровольно ей открылся и готов ко всему, потому что скоро умрёт... Эх, вот бы побыстрее найти Кита, выяснить у него, как можно вернуться на Землю, и передать эту информацию Славе! Только как?! Ну, вообще-то есть один способ... Кира мрачно усмехнулась. Дождаться, когда канал откроется и умереть, отправившись туда, куда ушёл Слава... Соблазнительно, конечно... Однако совершенно неприемлемо! Кто будет заботится о родителях? ОКОП не станет платить им пенсию, если Кира покончит с собой, устранившись от службы... Да и вообще, разве сможет она отказаться ещё почти пять лет с ними видеться, следить, чтобы они ни в чём не нуждались? Она должна нормально попрощаться с отцом и обеспечить маме безбедную старость!..
  - Косулина! - взревел в трубку начальник, оборвав музыку.
  - Да, Пал Михалыч!
  - Отложим разговор до завтра! Сейчас не до этого! К тому же ты всё равно пока отстранена.
  - А что случилось?
  - Потом, Косулина, потом, когда тебя восстановят... надеюсь!
  - Но Кит...
  - Кита мы должны поймать в ближайшие дни, а потом пусть умирает, что бы за этим ни стояло! - отрезал Арканов и нажал отбой.
  Что-то точно случилось, поняла Кира, что-то очень плохое... Узнать бы, что происходит! Полистав список контактов, она набрала Мамонта.
  'Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети'.
  Чёрт, да что они все, сговорились?!
  
  * * *
  Кира открыла дверь и ступила в тропики. На улице было ветрено и промозгло, а тут царила тёплая тишь. Глубоко вдохнув жаркий влажный воздух, она улыбнулась - в кабинете начальства всё было как раньше, до убийства поручителя и тюрьмы. В последний раз Кира заходила сюда за несколько дней до рокового суперлуния, плюс около недели в изоляторе и ещё трое суток отстранения - времени прошло совсем немного, но ей казалось, что не меньше года.
  - Здравствуйте, Пал Михалыч! Тепло тут у вас... хорошо!
  - Я тоже рад тебя видеть Косулина! - Аркан вышел из-за стола ей навстречу и протянул руку.
  - Это значит, меня восстановили? - расплываясь в улыбке ещё сильнее, спросила Кира, пожимая крепкую сухую ладонь начальника.
  Получив автоматический звонок с указанием явиться к Арбоканову, она не была уверена, что это связано с её восстановлением. Пытаясь узнать, что случилось, она вечером позвонила нескольким ребятам, с кем были дружеские отношения, но те ничего не сообщили, с извинениями сославшись на приказ по её отстранению. А телефон Мамонта, как вчера, так и сегодня весь день, оставался выключенным.
  - Да. Вчера обнаружили тело Пименковой из Третьего подразделения. Сухая выдра, прозвище Игла. Пропала неделю назад. И вот сегодня утром пришли результаты экспертизы: Пименкова убита из того же пистолета, что и Маркольев, застрелена в то время, когда ты находилась в изоляторе.
  - Значит, это Кит! - воскликнула Кира.
  - Скорее всего. Когда мне сообщили про найденное тело с огнестрельным ранением и приблизительное время смерти, я тоже так подумал. Потому и перенёс наш разговор - надеялся, что в свете нового факта тебя быстрее восстановят. Так и вышло. Хотя некоторые в комиссии сомневались, считая, что убийца может быть твоим сообщником.
  - Да что за бред?! - не удержавшись, возопила Кира.
  - Я тоже склонен думать, что это не так, - согласился начальник, проходя обратно за свой стол. - К тому же сейчас у меня каждый человек на счету, и я должен иметь возможность использовать всех своих выдр. - Он сел, одновременно указав на стоявший напротив стул.
  - Я готова, - кивнула Кира, занимая предложенное место. - Используйте!
  - Я за тебя поручился, Косулина! - Аркан подался вперёд и уставился прямо в глаза: - Смотри не подведи.
  - Не подведу, Пал Михалыч!
  - Вот и отлично. Сегодня же к работе и приступишь. Но сначала доложи-ка мне, что ты там вчера хотела про Кита сообщить.
  - Это не только про Кита, Пал Михалыч!.. Тут... всё дело в том, что, оказывается, вытесненная в канал человеческая душа может выжить и вернуться обратно на Землю! Поэтому убийца Маркольева - это не просто похожий на Ракитина человек - это и есть сам Кит! Он бросился под поезд во время открытого канала, и его душу затянуло 'на ту сторону', в другой мир, где Кит находился все эти годы, пока, в прошлое полнолуние, не вернулся на Землю... - И Кира вкратце рассказала начальнику всё, что узнала от Клима, акцентируясь в основном на фактах, имевших прямое отношение к сегодняшней ситуации. Как она лично встречалась с таким же, как Кит, человеком-оборотнем, изменившим отнятое у чужой души тело, возле которого не работают смартфоны и не снимают камеры, но, в отличие от оборотней-дусимов, только цифровые. Про транспортных подселенцев и связь человека-оборотня с тем, в кого такой дусим вселился. Предположила, что, возможно, в том, другом мире, есть ещё выжившие души, например, подполковник Маркольев и другие выдры, которые не справились с дусимами и были застрелены во время открытого канала... А может, там живы вообще все человеческие души, которые когда-то попали в канал?!
  Арбоканов слушал её очень внимательно, иногда переспрашивал, черкая что-то в лежавшем на столе блокноте, порой уточнял подробности и задавал вопросы. Уже заканчивая свой рассказ, Кира напомнила начальнику, что Маркольев отобрал её в какой-то секретный проект - возможно, всё это как-то связано?..
  - Возможно, связано, - кивнул Арбоканов. - Но об этом после... А сейчас вот что: мне надо заняться срочными делами, а ты пока составь рапорт о том, что только что рассказала, изложи всё подробно, в письменном виде, время до ночи ещё есть, как раз успеешь до патрулирования, поняла?
  - Поняла, - ответила Кира. - А с кем я буду патрулировать? Снова с Мамонтом? У него же вроде новая напарница...
  - Нет, - покачал головой начальник. - Не с Мамонтом. Напарником твоим будет Валерий Крюков.
  - Валерий Крюков? - Кира нахмурилась, пытаясь вспомнить, откуда это имя кажется ей знакомым. - Кто это?
  - Свидетель, который сам явился к нам в контору дать показания в твою защиту.
  - Вы говорили, это сделал бывший щенок, из-за которого я 'намокла'!
  - Так и есть! Это он - Валера Крюков. Стал у нас выдрой.
  - Стал выдрой?! - Кира не верила своим ушам. - Но это же... выходит, я тогда вытащила дусима из будущей выдры?!
  - Именно, - с интересом разглядывая её лицо, подтвердил Аркан. - Причём выдры отменной силы и реакции - позавидовать только можно!
  - Позавидовать? Чёрт, да что же это - я тогда зря надрывалась? Ещё и перевёртыш схлопотала, ну, ничего ж себе!
  - Да ладно, Косулина, расслабься, - успокоил начальник. - Ты делала то, что должна была. Никто тогда не знал, какие у него способности.
  - А какие?
  - Он сам тебе всё расскажет! Встречаетесь здесь, за полчаса до патрулирования. А сейчас давай иди, не задерживай! Пиши рапорт.
  - Есть, - Кира встала и направилась к выходу. На пороге она обернулась: - Пал Михалыч, ещё один вопрос - разрешите?
  - Только один!
  - Скажите, а что с Мамонтом? Я уже сутки не могу ему дозвониться.
  - В 'зоосаде' Мамонт, Косулина. - Он повелительно махнул рукой, отсекая дальнейшие расспросы. - Подробности у ребят узнаешь. Свободна!
  С открытым от изумления ртом, Кира молча вышла из кабинета.
  
  * * *
  Написав и переслав начальнику рапорт, Кира минут пять напрасно послонялась по коридорам и, не встретив ни одной выдры, направилась к выходу, чтобы перекусить и вернуться в контору позже. Тогда, ближе к вечеру, здесь может появиться и ещё кто-нибудь из ребят, с кем можно поговорить о Мамонте - ну, не по телефону же такие вещи обсуждать... да и вообще, хотелось бы заодно расспросить и об обстановке как в метро, так и в подразделении.
  Выйдя из здания, Кира чуть было не направилась в любимое Славой кафе 'Улыбка', но потом решила, что не стоит и потопала к ближайшей точке с фаст-фудом - дрянь, конечно, но выдре не так вредно, как нормальному человеку, да и обстановка не будет располагать к меланхолии, как в тихом, уютном кафе. Не время сейчас тосковать: первый день после восстановления на работе, да ещё и новый напарник - надо постараться сохранить боевой настрой.
  - Коса! - вдруг услышала она за спиной знакомый голос и, обернувшись, увидела бежавшую к ней Алису - выдру из своего подразделения.
  - Привет, Лиска! - улыбаясь, Кира поспешила ей навстречу. - Рада тебя видеть!
  - Я тоже! - растопырив руки, ответила Алиса.
  У Киры отлегло от сердца - опасения, что после смерти поручителя и ареста на неё будут поглядывать с подозрением, не оправдались. Выдры не верили, что она могла застрелить поручителя... ну, Лиса, во всяком случае, точно не верила! И это было приятно.
  Девушки обнялись.
  - Ну, как ты? - сослуживица внимательно рассматривала Киру. - В конторе была?
  - Только что оттуда! Аркан вызвал, сказал, что я могу приступать к работе.
  - Восстановили, значит? - Алиса хлопнула её по плечу и рассмеялась.
  - Ага. И напарника нового дали... - Кира помрачнела. - Мамонт, оказывается, в 'зоосаде'.
  - Да, я слышала. Как он там?
  - Ты меня спрашиваешь?! Да я сегодня только об этом услышала!
  - А-а. Ну, я... думала, вдруг ты успела к нему съездить...
  - Какое там! - отмахнулась Кира. - Меня как отстранили, так словно в вакуум бросили, я вообще не в курсе, что происходит! Аркан пару слов буркнул и выгнал: подробности, мол, у ребят узнаешь... а ему некогда.
  - Ну, оно и неудивительно. Такое творится - все на ушах стоят, начальство, по-моему, вообще не знает, что делать.
  - Чёрт, Лиска, ну просвети! Спаси отставшую выдру от информационного голода!
  - А от обычного голода заодно спастись не хочешь?
  - Хочу! Очень даже...
  - Ну, пошли тогда, - Алиса махнула рукой куда-то направо, - в пиццерию. Пожуём, а попутно я, так и быть, скажу тебе, что сама знаю.
  - Отлично, пошли! - Кира взглянула на часы. - За час пятнадцать успеем? А то у меня встреча с новым напарником.
  - Да, там всё быстро. Слушай, Коса, а кто у тебя новый напарник?
  - Э-э нет! - усмехнулась Кира. - Баш на баш: скажи, как так Мамонта угораздило, а я тебе про напарника. А то все только меня пытают, а потом говорят, что время вышло!
  - Да брось, Коса, думаешь, я скрываю что ли? - Алиса вздохнула. - С Мамонтом то же, что и с Сим-Симом... только напарницу свою он, к счастью, не загрыз, хотя неслабо поцарапал и напугал до смерти. Виола выстрелила в него, но не из боевого пистолета, а дротиком, прикинь?
  - Отчаянная девица!
  - Ну да... у них вроде отношения были...
  - Любовь? - изогнула бровь Кира, вспомнив рассуждения Мамонта о ненужности и невозможности серьёзных чувств между выдрами.
  - Да говорят!
  - Надо же!.. Вот тебе и блондинка с сырной коробочки... как она убежать-то сумела - пса одним дротиком не остановишь!
  - Да вот смогла как-то... Вырвалась, пока он тупо смотрел, что в него воткнулось, и это вытаскивал, успела перезарядить револьвер и всадила в него ещё один дротик, а потом бегала по туннелю, пока он, в конце концов, не завалился. Но когтями ей по спине успел пройтись напоследок! А как только уснул, так и 'высох'. Сидит теперь в 'зоосаде'...
  - Ну и ну! - протянула Кира. - Видать, и правда любовь.
  - Пришли, - констатировала Лиса, останавливаясь возле входа в пиццерию. - За столик пойдём или возьмём в коробке и съедим на ходу?
  - Давай лучше в коробке.
  
  - Сим-Сим, Мамонт... - задумчиво проговорила Лиса, когда они уже получили пиццу и, достав из коробки по куску, медленно пошли обратно в сторону конторы. - Не понимаю, почему это вот так вдруг случается? В полнолуния всё нормально, а на 'паутине' - бац! и 'намок'... Как так?
  - 'Паутина' тоже разная бывает, ты с активной сталкивалась?
  - Конечно. Её уже везде полно. Ты и правда отстала от жизни!
  - Ну, что поделаешь...
  - Да ладно, я ж не в упрёк! - Лиса легонько толкнула собеседницу локтем. - Просто ты так спросила, будто активная 'паутина' это ужас-ужас!
  - А что, разве нет? На нас с поручителем такая агрессивная напала, я бы одна точно не отбилась!..
  - Да не прибедняйся! - улыбнулась Алиса, но увидев, что Кира хмурится, сразу посерьёзнела: - Ну, не знаю, может, вы с ним на какую-то особенную разновидность нарвались?.. Сейчас вот у нас вроде все справляются... Ну, кроме Мамонта. Слушай, а может, и Мамонту-то такая же, как у вас, особенная попалась?
  - Возможно, - пожала плечами Кира. - Маркольев считал, что если обычная выдра с активной 'паутиной' справилась, значит, она была расставлена не на неё.
  - А на кого?
  - На более крупную рыбу.
  - А мы из ячеек, типа, выскальзываем? Как интересно! - восхитилась метафорой Алиса. - Стало быть выдры - мелочь... ну, и кто ж тогда эта самая крупная рыба? Сухари?
  - Возможно... - задумчиво проговорила Кира и, снова вспомнив про секретный проект, о котором говорил Слава, добавила: - Возможно и выдры... возможно, не все они - мелочь?
  - Как Мамонт?
  - Не знаю.
  '...Толстый с малолеткой - не потянут...' - всплыли в памяти Киры слова поручителя. 'Что ж, может, теперь потянули бы? Выдры меняются, взять хотя бы меня... Сколькому я у Славы научилась! - уж точно теперь не та выдра, что была прежде. Мамонт за это время тоже мог повысить свой класс', - подумала она, но вслух ничего не сказала.
  - Ещё будешь? - спросила Лиса, останавливаясь и открывая коробку.
  - Давай.
  Взяв по треугольнику пиццы, они продолжили неспешно идти в сторону конторы.
  - Слушай, Лиска! - вспомнила Кира. - Ты говорила, все на ушах стоят, а начальство не знает, что делать, - это ты про что?
  - Ну, так, про обстановку! Сама знаешь, что в прошлое полнолуние-суперлуние творилось...
  - Что? Что именно?!
  - Ты вообще, что ли, не в курсе? - посмотрев на растерянное лицо подруги, изумилась Алиса.
  - Ну я ж тебе объясняла - информационный вакуум! Что там было? Огромные дусимы? Маркольеву, помню, очень тяжёлый попался.
  - Да. Да! Дусимы, и не просто огромные! Хотя это тоже, но самое ужасное было не в тяжести, вернее, не только в тяжести, а в том, что псы убегали с умом, понимаешь?
  - Соображающие оборотни?! - Кира сразу же вспомнила свой поход в 'зоосад'.
  - Ещё как соображающие! Только начинаешь со щенком на контакт выходить, как его дусим бросается на твоего и тащит к себе! Да так, что никакой 'поводок' не удержит!.. Не понимаю, как мы вообще справились. У меня до сих пор мурашки по телу, как прошлое суперлуние вспомню... Трёх выдр потеряли!
  - 'Намокли'?
  - Пихта из четвёртого - да, 'намокла' и её застрелили, а с Маком из второго и нашим Хлыстом вообще... ещё хуже беда!
  - Куда уж хуже?! - поразилась Кира.
  - Ты просто их не видела...
  - Так они живы?
  - Живы, но Дусов своих лишились.
  - Как?!
  - А вот так! Стали щенков сушить, а в итоге, вышло всё наоборот: дикари их собственных Дусов вытащили и сбежали! Шарахались потом по городу, прятались, ОКОП их долго, дней пять ловил! Все ресурсы пришлось задействовать, обстановочка в конторе была та ещё! Очень накалённая!
  - Поймали?
  - Угу. Отправили обоих в 'зоосад'. Там, блин, теперь, вообще, не протолкнуться! - мрачно усмехнулась Лиса. - Кокон, Мамонт, Сим-Сим, да плюс псы эти соображающие...
  - Подожди, а Дусы? Дусы, которых дикари из Мака с Хлыстом вытащили, с ними-то что?
  - А их больше нет, Коса! Умные псы этих ручных Дусов обратно в канал вытолкнули.
  - Как же это? когда?
  - Да как только сумели от погони оторваться, так, видимо, и вытолкнули. Ну, а куда ещё они могли деться, если сейчас их нигде нет?
  - Обратно, значит, не прилетели... - покачала головой Кира, вспоминая рассказ Каренко, как его вытянутый дикарём Дус метался, пока Маркольев его пинком обратно в хозяина не заправил.
  - Не прилетели, - грустно подтвердила Лиса. - И это настоящий кошмар! Видела бы ты Мака с Хлыстом - руки трясутся, ноги не ходят, взгляд плавает... Мак-то ещё ничего выглядит, а Хлыст наш - ну, прям настоящий старик - согбенный и абсолютно седой, лицо - печёное яблоко!
  - Мгновенно состарился...
  - Ага, и намного! Он ведь из первых самополучившихся выдр, жил так где-то лет пятнадцать, а в восьмидесятых ОКОП его обнаружил - организация тогда только зародилась и была не в Москве.
  - Тогда и канал где только ни открывался, - кивнула Кира.
  - Ага... Но 'ножки' нашим уже делали. У Хлыста две штуки было - это ещё двадцатка.
  - Да учитывая, что дусим вселился в него лет только в сорок с чем-то... - Кира принялась складывать: - около пятнадцати плюс сорок с чем-то да тридцать пять... это под восемьдесят получается!
  - Ну да, к тому же он едва соображает и болезни разных органов вдруг скопом навалились, думаю, долго наш Хлыст, увы, не протянет!
  - Всеобщая разбалансировка организма - я о таком слышала... А Мак? Он вроде молодым выдрой стал.
  - Да, он получше, болеет, конечно, но ребята из второго сказали, у него первая 'ножка' вот только была, так что физически он куда как крепче...
  - Хм... ну, так может, если выживет, его к родным отпустят? Под подписку? - предположила Кира. - Похоронку-то, интересно, им уже отправили?
  - Ой, не знаю, Коса, я такими подробностями не интересовалась... тут, знаешь, самой бы, блин, выжить! Обстановочка-то, сама видишь, с каждым полнолунием всё ухудшается. В прошлый раз припекало так жарко, едва выстояли, страшно подумать, что в следующее будет... Начальство в панике.
  - Прорвёмся! - оптимистично заявила Кира.
  - Ну, с твоим-то возвращением, - уж конечно! - улыбнулась Лиса, снова толкнув подругу локтем.
  - Куда денетесь! - рассмеялась та.
  
  
  11. Новый напарник
  Несмотря на то, что Кира уже видела Валеру Крюкова дважды - первый раз, когда тянула из него дусима, и второй, когда он поджидал их со Славой возле метро, она узнала его с трудом, так сильно тяжёлая болезнь уродовала и будто даже пригибала к земле её будущего напарника. Теперь же, когда отёчность, смертельная бледность, потухший взгляд и затруднённость движений ушли, Валера оказался высоким молодым парнем приятной наружности. Славянская внешность, тёмно-русые волосы, серо-голубые глаза, улыбчивый, лицо доброе. Он уже ждал Киру на улице возле конторы, хотя до назначенного времени оставалось ещё двадцать минут.
  - Похоже, это и есть мой новый напарник, - сказала Кира, когда они с Лисой остановились метров за тридцать до двери. - Вон, ходит возле конторы, видишь? - Она повернулась спиной к парню.
  - А-а-а, понятно. Ну, собственно, оно и логично...
  - В смысле? - не поняла Кира. - Ты знаешь его?
  - Да, нас всех позавчера с ним знакомили. Валера Крюков. Ребята его Бластером прозвали.
  - Бластер?! Лазерный пистолет?
  - Не совсем, - улыбнулась Лиса. - Тут от 'глиобластомы' - опухоль такая в мозгу. Из-за неё Бластер и смог вспомнить, как в ту ночь, когда в него проник подселенец, видел и дусимов, и твой перевёртыш.
  - Серьёзно?
  - Он так сказал! - Лиса улыбнулась и помахала парню рукой. - На нас смотрит.
  Кира тоже обернулась и, чуть вскинув руку, сдержанно кивнула. Валера кивнул в ответ и медленно пошёл в противоположную от них сторону.
  - Тактичный! - одобрила Лиса. - Прогуливается, ожидая, пока мы с тобой свой разговор закончим.
  - Ну да, - Кира опустила взгляд на коробку с пиццей. - Мамонт бы сейчас уже налетел ураганом: 'Здорово, девчонки! Пожрать дайте!'
  - Точно! - улыбнулась Алиса, но как-то криво и жалко. - Мамонт... он - симпатичный... может, ещё оклемается?..
  - Сим-Сим уже сколько... месяцев семь? восемь? сидит - толку никакого.
  - Откуда ты знаешь?.. Врачи ж не зря там суетятся, придумают что-нибудь... в конце концов!
  - Транки да нейролептики! - буркнула Кира, вспомнив свой визит к Каренко. - Похоже, это всё, что они пока придумали. Ты, вообще, давно в 'зоосаде' была?
  - Ты - не специалист! - игнорируя вопрос, отрезала Алиса. - ...Ладно, пошли в контору, фигли тут торчать!
  - Пошли, - согласилась Кира.
  
  * * *
  Дежурство выдалось напряжённым: 'паутины' было пруд пруди, в том числе и активной. Она набрасывалась из тёмных углов, ниш и сбоек с регулярностью примерно раз в полчаса, но патрульные успешно справлялись, так что теперь стало понятно, почему Лиса так спокойно о ней отзывалась. С той сетью-снарядом, которая набросилась на Киру с поручителем, эта активная 'паутина' имела мало общего.
  Несмотря на то, что это патрулирование было для Валеры первым, он разбирался с фантомами так, словно делал это всю жизнь, легко и непринуждённо, чем иногда напоминал Славу. Это не только вгоняло в тоску от осознания, что Славы больше нет, но ещё и злило, заставляя думать, что появись Бластер в их конторе чуть раньше, и поручитель, скорее всего, выбрал бы в ученики его, а вовсе не Киру. Сам Валера, правда, вовсе не кичился своими способностями, не пытался выпендриваться, а наоборот, постоянно спрашивал у напарницы совета и смотрел на неё с восхищением, что немного расслабляло Киру, смягчая непростую ситуацию.
  Бластер вообще казался парнем открытым и искренним, без задних мыслей и камня за пазухой. Ещё до дежурства он честно выложил Кире, как тогда, в метро, когда он первый раз увидел дусимов, то решил, что она - смерть, пришедшая забрать его душу. Это было так забавно и по-детски трогательно, что Кира расхохоталась, нисколько не обидевшись за такое нелицеприятное сравнение. Валера развёл руками и тоже рассмеялся - мол, ну что делать, если это правда? - и продолжил рассказывать, как Кира ему снилась, как потом он увидел её из окна кафе и пошёл следом, а затем следил за ней, подсылая своих птиц-шпионов и на работу, и домой. Вот интересно, мелькнула у Киры мысль, а он стал бы смотреть, как мы со Славой занимаемся сексом, если б Серый не убил его воробья-шпиона? И тут же поняла, что - нет, не стал бы...
  - Сзади! - крикнул вдруг Бластер, вырывая Киру из задумчивости.
  Она резко повернулась и, выставив вперёд и вверх ладони, успела остановить пикировавшего к ней 'птеродактиля'. Ладони обожгло, словно током, по предплечьям побежали иголочки, как бывает, когда проходит онемение. 'Птеродактиль' отлетел прочь и снова ринулся вперёд, но Кира схватила его обеими руками за шею. 'Рептилия' захлопала крыльями, пытаясь вырваться, вытянула когти и клюв, стремясь дотянуться до человеческих глаз. Дус внутри задрожал, но, как только Кира оторвала у 'птеродактиля' голову, затих. Поглощение фантома прошло мгновенно: уроки поручителя, как надо чувствовать и растворять 'паутину' всей кожей, были давно и отлично усвоены.
  Разделавшись с 'птеродактилем', Кира посмотрела на Бластера - он как раз уже заканчивал устранять самое частое обличье паутинного фантома - 'крысиное гнездо'.
  - Как ты его заметил? - спросила она.
  - Кого? - поглотив последних 'крыс', Валера поднял голову и посмотрел на напарницу.
  - Моего 'птеродактиля'! Ты что, можешь видеть 'паутину' до того, как в неё вляпался? - вскинулась Кира: она знала только одного человека с такими способностями - Владислава Маркольева.
  - Нет, - ответил Бластер, - 'птичку' я увидел, когда влез в 'крысиную стаю'. Это же всё единое целое, разве нет?
  - Единое целое? - не поняла напарница. - Ты о чём?
  - Да о 'паутине'! О связи между фрагментами... Стоит коснуться одного, как вспыхивают остальные. Гаснут, правда, быстро... Наверное, тот, в который наступил, сразу отрывается. А у тебя что, не так?
  - Нет, - покачала головой Кира. - Я вижу только то, чего коснулась.
  - А я вообще ничего раньше не видел, - вспомнил Валера. - Смотрел тупо, как вы тут крутитесь да руками-ногами в воздухе машете, о 'паутине' этой вообще не догадывался... и вдруг - бац! - целый новый мир открывается, да ещё и сразу в таких подробностях!..
  - Аркан сказал, ты - выдра редкой силы...
  - Серьёзно?
  Кира молча кивнула, мрачно глядя себе под ноги.
  - Может быть, это оттого, что у меня опухолью мозг разворотило? - Бластер был польщён, но в то же время чувствовал смущение и спешил сгладить неловкость от собственного неожиданного превосходства новичка над многоопытной напарницей. - Или потому что Дус был не из канала...
  - То есть?
  - Слушай, тут вокруг уже вроде нет ничего, - давай перерыв сделаем? Заодно и перекусим, - Валера взглянул на свои часы. - Как раз полсмены прошло.
  - Давай, - согласилась Кира.
  Она тоже устала и хотела сесть на тянувшийся вдоль стены выступ, но Валера остановил:
  - Подожди! - Достав из рюкзака газету, он аккуратно разложил её на пыльном бетоне. - Вот теперь садись.
  - Спасибо. - Кира опустилась на ступеньку и вынула из кармана куртки пакет с двумя бутербродами. - Так что ты там говорил насчёт своего Дуса? Откуда он был?
  - Из пса. - Валера пристроился рядом и извлёк из рюкзака закрытый контейнер вместе с завёрнутой в пакет ложкой. - В 'зоосаде' - он там в вольере сидел и...
  - В каком вольере? - перебила его Кира, мигом вспомнив своё посещение 'зоосада', когда поговорив с Коконом, зашла в помещение для диких животных. - Ты номер помнишь?
  - Первый, кажется, - нахмурился Валера. - Это был крайний вольер.
  - Чёрт, ну надо же! - Кира во все глаза уставилась на напарника. - И что тебе про этого пса сказали?
  - Ну, точно не помню, я тогда из-за опухоли в жутком состоянии был... Но говорили, что он сложный какой-то, особенный, но другого сейчас нет, заставили ещё подписать бумагу: мол, если ничего не выйдет, то я согласен, чтоб меня убили... А что?
  - Да то, Бластер, что они заправили в тебя дусима из соображающего оборотня!
  - Соображающего? - Валера достал ложку и открыл контейнер: там оказалось две котлеты и зелёный горошек. - То-то у него взгляд такой странный был - как у русалки из-под воды...
  - Русалки? - удивилась Кира.
  - Так мне показалось, - пожал он плечами. - Кавказская овчарка с несобачьим взглядом: холодным таким, будто внутрь себя направленным...
  - А, ну да, - кивнула Кира. - Ты ж тогда ещё выдрой не был, видел, как обычные люди. А для меня-то он собакой не выглядел: привычный дикий оборотень, поэтому я очень удивилась, когда он вдруг заговорил со мной.
  - Что, вот прямо так взял и заговорил? - поразился Бластер.
  - Угу... Думаю, он был первым из умных псов. Лиса сказала, что теперь в 'зоосаде' таких появилось ещё несколько...
  - Значит, это было не просто видение...
  - Какое ещё видение?
  - Во время процедуры подселения я видел что-то типа лаборатории, - пояснил Валера и рассказал о распотрошённых людях на вешалках, колбах с серебристыми дусимами внутри и латунных роботах, лепивших из них фигуры, на которые потом примеряли человеческие тела. - Я видел всё с места одного из дусимов и думаю, это воспоминание моего Дуса. Когда я поглощаю 'паутину', он реагирует, и мне кажется, скоро я вспомню ещё что-нибудь.
  - Поделишься?
  - Конечно, бери! - Валера протянул ей контейнер.
  - Да я про воспоминания Дуса! - рассмеялась Кира.
  - А-а... ну, расскажу, конечно... но ты всё равно угощайся - котлеты свежие.
  - Да у меня бутерброды, спасибо!
  - Так давай один мне, а я тебе - котлету, будет у нас разнообразие.
  - Ладно, попробую, - Кира отломила кусочек и, едва начав жевать, воскликнула: - Ух ты, какая вкусная!
  - Домашняя, - улыбнулся Валера. - Я сам делал.
  Вытаращив глаза, Кира восхищённо мычала с набитым котлетой ртом.
  
  * * *
  Придя домой после первого дежурства, Валера увидел ещё одно воспоминание своего Дуса. Пришло оно на этот раз во сне и продолжало предыдущее. Восприятие осталось прежним, странно двойственным: словно Валера действовал от лица дусима и одновременно был вне его, наблюдая происходящее со стороны.
  
  Когда, похожие на паучьи лапки, манипуляторы затолкали распотрошённую голову прямо внутрь дусима, торчавшие из человеческого мозга иглы пробили общее тело, и странная субстанция стала выглядеть, как сюрреалистический ёж бежево-серебряного цвета.
  Робот достал его из капсулы и привёз в ту часть лаборатории, где за огромным столом сидело золотистое существо, формой тела напоминавшее человека. Две руки, две ноги, голова без волос и лица, ни одежды, ни мелких деталей - цельная, словно отлитая из жидкого золота, но при этом живая скульптура.
  Как только робот подъехал, Золотой обернулся и, вытянув руку - при этом она заметно удлинилась, - взял ощетинившийся иглами 'рулет' с начинкой из человеческой головы и поместил на специальную подставку в центре стола. Потом провёл ладонью над жемчужной поверхностью столешницы, и оттуда мгновенно высунулись гибкие чёрные головки. Это оказались провода - Золотой стал выдёргивать их и соединять с торчавшими из 'ежа' иглами. В воздухе, вокруг лишённой лица головы, будто мелкие чёрные насекомые, замельтешили знаки. Они походили на замысловатые иероглифы и, собираясь в ряды-строчки, уплывали вверх, пока Золотой продолжал вытаскивать провода.
  Делал он это всё быстрее и быстрее, ускоряясь так стремительно, что спустя минуту было уже не различить ни отдельных движений, ни проводов, ни знаков - сплошная мешанина золотого и чёрного, полностью застлавшая 'ежа' на подставке. Пространство вокруг охватило кружение, казалось, всё летит куда-то в тартарары, перемалываясь в адской качке. Разогнавшись до немыслимой скорости, мир взорвался, распавшись на отдельные молекулы, которые, сперва разлетевшись во все стороны, вдруг с неописуемой скоростью понеслись обратно навстречу друг другу, чтобы сжаться в единую точку. Коллапс случился мгновенно и закончился неожиданным возвращением к Золотой фигуре.
  'Ежа' на подставке больше не было: вместо него переливался дусим гораздо большего, чем был изначально - до всех манипуляций с человеческим телом - размера. Цвет подселенца тоже стал немного другим: хоть и ртутным, но уже не таким лёгким серебристым, как раньше, а плотным, тяжёлым, словно насыщенным тёмной энергией. Рядом с обновлённым дусимом, прямо на столе, лежало перекрученное и завязанное немыслимыми узлами нечто, в котором угадывались части человеческого тела вперемешку с серебристыми включениями - это был отработанный, выжатый и потом исторгнутый из обновлённого существа материал. Золотой сбросил его в контейнер с такими же останками, а нового дусима-гибрида отнёс к большому прозрачному чану, где уже плавали ещё несколько его собратьев.
  Спустя какое-то время чан мгновенно переместился в помещение, где уже бывал раньше: около одной из стен стоял шкаф с людьми на вешалках, вокруг которого хозяйничали роботы-манипуляторы, а посредине висела огромная сфера. На этот раз она не сияла 'бензиновыми' разводами, а была равномерно прозрачной, словно тончайшее стекло, настолько чистое, что его практически не было видно, и Валера скорее догадывался о присутствии сферы, чем действительно её видел. Это вход - вдруг понял Валера-дусим, только он сейчас выключен, потому и не заметен. И тут же Золотой человек, откуда-то оказавшийся рядом с чаном, кивнул, подтверждая Валерину догадку. Несмотря на отсутствие лица, в Золотом явно чувствовалось удовлетворение догадливостью нового дусима. Золотая рука взлетела вверх, и по сфере поплыли знакомые радужные блики. Один из роботов подъехал к чану и поднял его над сферой. 'В путь!' - сказал Золотой, снова махнув рукой. Робот перевернул чан, вывалив всех плававших в нём дусимов-гибридов прямо в сферу.
  Но прежде, чем коснуться переливчатых бликов и провалиться в другой мир, Валера успел заметить рядом с Золотой фигурой обычного человека. Он был абсолютно гол, но цел - роботы его не трогали. И хотя из его абсолютно лысой головы и торчало несколько иголок, они его явно не беспокоили, и он совершенно спокойно стоял, обсуждая что-то с Золотым.
  
  На следующем дежурстве Валера рассказал об этом новом воспоминании Кире.
  - Не знаю, Коса, что здесь правда, а что вымысел, - пожал плечами Валера, закончив повествование, - но того голого человека рядом с Золотым я узнал. Это был убийца твоего поручителя.
  - Кит?!
  - Да... если, конечно, верить тому, что я видел. Воспоминание пришло во сне, так что, возможно, в нём большая доля моей фантазии...
  - Знаешь, - немного поразмыслив, сказала Кира, - я думаю, там всё - фантазия. В том смысле, что происходящее в иных измерениях наш человеческий мозг представляет с помощью хорошо нам известных трёхмерных вещей. Ну, а как по-другому? Не может же, например, маленький чёрно-белый телевизор показать объёмную цветную голограмму Кремля в натуральную величину! Однако это не мешает нам понять, что именно показывает экран... Так же и с тем, что ты видел: мозг просто подбирает аналогии, пусть даже довольно грубые, чтоб передать суть происходящего. Вряд ли та сила, которую ты увидел в виде золотой фигуры, действительно так выглядит, сидит за столом и управляет роботами, которые крутят из дусимов и людей рулеты с иголками, но то, что она существует и руководит процессом появления подселенцев в нашем мире, не подлежит сомнению. Сфера - это, видимо, вход в наш мир, да и результат прокачки дусимов - на лицо: не зря же появились умные псы!
  - Думаешь, Кит - это и правда Кит?.. а раз у него иголки торчали, значит, Золотой и его тоже прокачал, прежде чем отправить на Землю?
  - Думаю, нам надо рассказать всё это Аркану... чёрт, Бластер! - Кира резко подняла согнутую в колене ногу, ловко схватив вцепившуюся в стопу 'змею' за хвост и дёрнула, разрывая пополам: любой потерявший целостность фантом сразу терял влияние на Дуса и впитывался за долю секунды. - Да тут целый клубок!
  - Вижу, - отозвался Валера, с лёгкостью управляясь со 'змеями' одними ногами. Наверху он приметил явно активного краба и, протянув вверх обе руки, успел расчленить его раньше, чем тот прыгнул.
  Избавившись от 'змей', Кира отразила нападение 'кота' с двумя хвостами и выгнутой вверх спиной и увидела, как Бластер ребром ладони перерезал сразу нескольких 'ворон', мгновенно впитав падающие 'останки' прежде, чем они коснулись пола.
  Когда со всеми таившимися поблизости 'фантомами' было покончено и патрульные присели отдохнуть, Валера вдруг заявил:
  - Слушай, Коса! У меня появилось какое-то новое чувство 'паутины'. Вот прямо сейчас!
  - То есть?
  - Не знаю, трудно объяснить... - Бластер вскочил и, разведя руки в стороны, принялся медленно поворачиваться вокруг своей оси. Сделав полный круг, остановился и, чуть постояв с закрытыми глазами, сказал: - Это как будто... следы... Следы тех, кто здесь, на нашем участке, впитывал 'паутину'.
  - Наши, что ли?
  - Наши - да, но не только! - возразил Валера. - Следов - три! Мой, твой и ещё чей-то.
  - Чей? - Кира посмотрела на него с недоверием: спокойная работа с посменным патрулированием давно канула в прошлое - обстановка с каждым полнолунием обострялась, выдр катастрофически не хватало, так что ОКОП работал в авральном режиме. - Чей ещё может быть след, если только мы с тобой ходим тут каждую ночь!
  - А днём? Возможно, он ходил днём?
  - Да кто - он-то?! Днём тут топчется такая фигова туча пассажиров - они и разгоняют эту чёртову 'паутину' так, что на следующую ночь мы снова ни хрена не знаем, где на неё наткнёмся!
  - Но пассажиры не поглощают 'паутину', а этот поглощал!
  - Хочешь сказать, это кто-то из наших? - скептически фыркнула Кира. - По собственной инициативе является сюда днём и прямо на глазах у людей выделывается?! Ерунда какая-то! И вообще, откуда ты можешь знать?
  - Чувствую! Просто чувствую. Говорю тебе - 'паутина' на самом деле единое целое, и она хранит следы тех, кто её поглощает, заставляя перестраиваться - точнее объяснить не могу, уж извини... - Валера вздохнул, отпуская ощущение, и сразу же, как только активность его Дуса угасла, позволяя связи работать, пискнул сигнал сообщения.
  Кире такое же сообщение пришло на три секунды раньше - увидев код, она вскочила: горевшие на дисплее буква и три цифры означали, что в метро произошло убийство одного из сотрудников спецслужбы.
  Переглянувшись, Коса и Бластер побежали к месту экстренного сбора.
  
  * * *
  Убитым оказался Пик - Даниил Пикунцев - не просто выдра, а сухарь, и это было как ещё один удар ОКОПу прямо 'под дых', заставивший руководство спецслужбы буквально задыхаться от ярости, потеряв уже трёх из пяти своих самых ценных работников, да ещё и в преддверии назревающей катастрофы. После потери стольких выдр, погибших или пополнивших боксы 'зоосада'; столкновений с неожиданно получившими разум псами; многократно возросшей плотности и количества паутины, причём с изменёнными свойствами, никто уже не сомневался, что управляющая каналом Сила пошла в атаку и готовит в следующее полнолуние нечто ещё более чудовищное. Учёные ОКОПа работали день и ночь, пытаясь придумать, как обезвредить, а ещё лучше предотвратить грядущее вторжение, но радикального решения проблемы пока не предвиделось.
  А теперь вот погиб ещё один сухарь, которых и так наперечёт! Трое из пяти - это вообще уже ни в какие рамки не лезло, учитывая, что сейчас, в отличие от ситуации с Колом и пропажи Иглы, все были предупреждены насчёт Кита, имели при себе оружие и должны были проявлять особую осторожность и бдительность, спину друг другу прикрывать.
  - Это был не Кит! Не Кит! - орал в своё оправдание раненый в ногу Лужа - напарник Пика, когда его на носилках уносили из туннеля, в котором произошло убийство. - Это был работник метро!
  Ремонтный рабочий, который выбежал к патрульным, потрясая розданным всем метрополитеновцам изображением Кита и уверяя, что они только что видели этого человека, проезжая на дрезине мимо ближайшей станции. Оказавшись рядом, ремонтник неожиданно выстрелил Пику прямо в голову, а Луже в ногу. Упав, Лужа открыл огонь вслед убегавшему убийце и, похоже, зацепил его, но тот всё равно сумел скрыться.
  Рабочего, как быстро выяснили, звали Павел Вилан, и теперь его фото и имя уже были у каждого сотрудника ОКОПа в телефоне. Вилан вышел на работу в составе ремонтной бригады, вёл себя как обычно, но потом, в какой-то момент пропал, и никто из бригады его с тех пор больше не видел.
  Задержать убийцу-рабочего по горячим следам не удалось, хоть и перекрыли все входы-выходы, зато бегущие к месту экстренного сбора Коса с Бластером неожиданно наткнулись на мёртвое тело. Труп лежал лицом вниз, прямо на мраморном полу ярко освещённой станции, неподалёку от места, где патрульных застало сообщение об убийстве офицера ОКОПа, и ещё издали увидев фигуру и одежду мёртвого мужчины, Кира стала как вкопанная, открыв от изумления рот.
  - Не может быть, - тихо бормотала она, пока Валера подходил к трупу, щупал пульс и переворачивал тело.
  - Это же Кит! - воскликнул Бластер и, вскочив, изумлённо уставился на напарницу. - Это он, Коса, это - Кит!
  - Я вижу, - так же обалдело ответила она, вызывая дежурного.
  
  
  12. След
  - Не понимаю, Косулина! Ты же сама написала в рапорте, что Кит должен скоро умереть!.. - Арбоканов раздражённо тыкал пальцем в планшет, просматривая запись. - Вот... Из-за потери связи с транспортным дусимом, которого Маркольев отправил обратно в канал. Меня спрашивала, успел ли он высушить щенка, прежде чем... - начальник Пятого подразделения мотнул головой, словно муху отгоняя. - Успел! Дусим ушёл, Кит умер, что не так? - Он поднял голову и уставился подчинённой в глаза. Огромная диффенбахия в углу кабинета громко хрустнула раскрывающимся листом.
  - Дело в том, Пал Михалыч, что... - Кира замялась, подбирая слова. - Да, судя по тому, что происходит с Климом Брусенцовым - ну, которого Слава... подполковник Маркольев в клинику определил - там, в рапорте, про это тоже есть...
  - Короче, Косулина!
  - Короче, Бластер по-прежнему чувствует его след!
  - Чей след?
  - Кита! - ответил за неё топтавшийся чуть позади Валера. - Товарищ полковник, разрешите я объясню? - Он вышел вперёд.
  Арбоканов махнул рукой в приглашающем жесте.
  - Он не умер! - заявил Валера. - Как только мы вышли на патрулирование, я почувствовал свежий след. Кит продолжает впитывать паутину, а значит, он жив.
  - Тогда чей же труп вчера отвезли в морг, Крюков?
  - Я... Я не знаю! - развёл руками Валера.
  - Как не знаете, если вы сами его обнаружили?
  - Да, я видел его лицо... но... - парень беспомощно посмотрел на Киру.
  - Пал Михалыч, а можно я скажу? - она сделала шаг вперёд и, приняв молчание начальника за согласие, продолжила: - Насчёт тела в морге: Кит ведь в нём не родился, он просто занял его, вытолкнув наружу душу другого человека. А потом изменил это тело под себя и, судя по тому, что я узнала от Клима Брусенцова, сейчас это тело уже не должно выглядеть как Кит.
  - И как же, по-твоему, оно должно выглядеть? - Арбоканов подался вперёд, сверля взглядом подчинённую.
  - Как нечто... аморфное. Тело должно оплыть, превратиться в биомассу... а что? Не так?! ...Пал Михалыч! - не дождавшись ответа, воскликнула Кира.
  - Так, Косулина, - неохотно пробурчал начальник, явно думая о чём-то своём. - Аморфная масса. Ну и что?
  - Ну вот... значит, Кита там нет, он из этого тела ушёл. А раз канал закрыт, то он туда не попал и сейчас может быть где угодно!
  - Где, например?
  - В теле ремонтного рабочего Павла Вилана! - выпалила Кира. - Он вышел из одного тела и занял другое, в котором и убил Пика.
  - Ты сама-то себя слышишь, Косулина? - вздохнул Арбоканов. - Ну, что за адскую чушь ты городишь?
  - Ну почему чушь? Наоборот, если он перешёл в другое тело, тогда всё становится на свои места! Незнакомый рабочий вдруг прибегает и стреляет в Пика всё из того же пистолета - ну, как такое можно ещё объяснить?!
  - Да очень просто Косулина: Вилан - сообщник Ракитина, нанятый, чтобы убить Пика. Ты когда-нибудь слышала о бритве Оккама?
  - Самое простое объяснение и будет верным, - кивнула Кира. - Знаю я этот принцип, но, Пал Михалыч, Бластер совершенно уверен, что Кит ещё жив!
  - Ну, вот что, Косулина, хватит! - рявкнул Арбоканов, хлопнув ладонью по столу. - Я позволил тебе, вместе с напарником, явиться сюда прямо с патрулирования, потому что, едва вы вышли на участок, как ты заявила, что вы должны доложить мне лично крайне важную и срочную информацию! Но оказалось, я должен тратить время на какие-то бредовые фантазии...
  - Разрешите мне пойти по следу, товарищ полковник! - вдруг вклинился Валера в тот момент, когда Аркан набрал воздуха для следующей тирады. - Прямо сейчас, пока след его свеж!
  - Кто разрешил тебе открыть рот, Крюков? - гаркнул начальник. - Молчать! Соблюдать субординацию! Совсем распоясались...
  - Но, Пал Михалыч, - воспользовавшись микропаузой в речи начальника, быстро проговорила Кира. - Если Кит...
  - Свободны! - перебил её Арбоканов. - Убирайтесь к чёрту на своё рабочее место. Оба!
  - Есть, - подчинённые повернулись и направились к двери.
  - Стоять! - остановил их почти на пороге Аркан.
  Коса и Бластер замерли как вкопанные, Кира - уже взявшись за ручку двери.
  - Ни один дусим никогда ещё не переходил из тела в тело, как такое возможно? - спросил начальник.
  - Мы не знаем, - честно ответила Кира, отпуская ручку и поворачиваясь лицом к начальнику. - Но Кит, в отличие от Клима, долго существовал на той стороне, и у Валеры было видение...
  - Отставить видения! - оборвал её Аркан. - Я и так наслушался тут уже... Однако сегодня мне стало известно, что чуть больше суток назад пропал один из врачей 'зоосада', причём вместе с контейнером, в котором было несколько доз нейротоксина.
  - Так вот как он меняет тела, Пал Михалыч! - воскликнула Кира. - Колет им нейротоксин, чтоб открылись, а потом вселяется!
  - Да-да, Косулина, я тоже в состоянии сложить два и два, хотя никаких доказательств твоему заявлению всё равно нет! Ремонтный рабочий пока не задержан, врач тоже не найден, к тому же он вполне мог украсть нейротоксин по другой причине, но! - Арбоканов взмахнул рукой, не дав подчинённым возразить. - Но если вдруг Кит действительно может менять тела, то он крайне опасен и непредсказуем!
  - Да! - кивнул Валера. - Ведь с нейротоксином он способен быстро вселиться в кого угодно! Надо его остановить, и я могу попытаться его выследить. Прямо сейчас!
  - Хорошо, - чуть подумав, сказал начальник. - Действуй. Что тебе для этого нужно?
  - Полная свобода перемещения в метро, мои птицы и группа быстрого реагирования, готовая выехать, куда я скажу.
  
  * * *
  В метро было просто: обилие 'паутины' обеспечивало хорошую видимость следа, и Валера быстро перемещался в выбранном Китом направлении. Обычные пассажиры вовсе не разгоняли 'паутину', как говорила Коса, отражая общепринятое, но неверное представление выдр об этой странной, порождающей фантомы субстанции. На самом деле 'паутина' перераспределялась сама, благодаря своим внутренним свойствам, которые вряд ли возможно понять из-за их иномирного происхождения, но вполне можно использовать с помощью своего подселенца. Правда, не всякого, а только такого, как у Бластера. Он единственный из всех выдр получил Дуса из умного пса, и теперь постепенно осваивал его способности, действуя интуитивно, но решительно, потому что очень хотел помочь Косе.
  Она нравилась ему, притягивала к себе: взгляд - приятной внешностью, а душу - внутренней силой. Валера не то чтобы влюбился в неё - а может и влюбился, пока ещё не отдавая себе в том отчёта, - но, в любом случае, с первого же совместного дежурства он чувствовал к ней острую привязанность. Коса была его напарницей, и теперь он в полной мере постигал особый вид таких отношений, - связь, которая сильнее обычной дружбы, ведь они вместе постоянно подвергались опасности и прикрывали друг другу спину. Связь эта зародилась давно, ещё когда Кира, рискуя жизнью, вытащила из него дикого дусима, и поэтому не имело значения, сколько времени они вместе патрулировали. Пусть всего два раза, не важно, Валера уже чувствовал к ней то, что будет чувствовать и спустя сто дежурств. Поэтому он точно знал, что значит для Киры поимка твари, убившей её напарника, и собирался из кожи вон вылезти, лишь бы ей в этом помочь.
  Взяв след, Валера практически отключился от внешнего мира, превратив себя в придаток Дуса так, что даже не помнил, как бежал по метро, но когда оказался на поверхности, пришлось срочно подключать человеческие ресурсы.
  'Паутины' здесь уже не было, зато шумел и светился огнями огромный, никогда не засыпающий город. След истончался, терялся и размывался, уходя в слишком широкий сектор пространства. Лучи возможных направлений, мысленно нарисованные из точки, где стоял Бластер, с каждым пройденным метром всё сильнее расходились и, если бы он выбрал один, то уже через пятьсот метров лишился возможности проверить остальные.
  К счастью, Валера мог выбрать сразу все - ведь у него были птицы.
  Правда, дело осложнялось тем, что уже наступила ночь и вся мелочь типа воробьёв и синиц забилась по щелям и дуплам - контакт не установить... Да и ладно, рассудил Бластер, всё равно они не годятся: мало могут пролететь без остановки и очень плохо видят в слабом свете фонарей - нет, ему нужны другие птицы. Сильнее, крупнее, умнее. Идеальным вариантом, конечно, были бы совы, но где их сейчас так быстро найдёшь, да ещё и в нужном количестве? Сычика своего любимого Валера, честно сдержав данное обещание, отпустил на волю, в родной лесопарк, где тот радостно охотился, вдыхая воздух долгожданной свободы и набивая дупла запасами на зиму. Связь с совкой осталась, и при большом желании Бластер мог разыскать его и привлечь к работе, но один-единственный сычик всё равно бы не спас ситуацию. Нет, надо искать другой вариант, и как можно скорее! - думал Валера, глядя, как возле тротуара останавливается чёрная 'Мазда' ОКОПа. Водительская дверца открылась, оттуда выпрыгнула Коса и, увидев напарника, махнула ему рукой. Он махнул в ответ, и девушка замерла возле открытой водительской дверцы, ожидая команды.
  Бластер всей кожей ощутил напряжение напарницы. Высокая, темноволосая, спортивная, в тонких, обтягивающих лосинах и приталенной кожаной куртке на молнии, она была похожа на гончую в боевой стойке, стройную и сильную, готовую в любой момент сорваться с места, повинуясь приказу хозяина.
  С трудом оторвав от Киры взгляд, Валера вышел на середину примыкавшей ко входу в метро площади и, расставив руки в стороны, стал медленно поворачивался вокруг своей оси, стараясь не потерять размытый след Кита и одновременно оглядывая город, пока не увидел высокие деревья в парке неподалёку.
  Коса во все глаза смотрела на напарника, заворожённая красотой и плавностью его движений. Казалось, Валера даже стал выше ростом, а может, он просто встал на цыпочки и теперь сам был словно птица, что вот-вот сорвётся с места и, взмыв высоко вверх, раскинет крылья, паря над Москвой, - чёрный крест в ночном небе, беззвёздном и светлом от сияния миллионов городских огней.
  Неожиданный звук заставил Киру повернуть голову налево: оттуда, одна за другой, вылетело несколько небольших стай ворон и, объединившись в большую тучу, понеслись к площади. Наполняя воздух хлопаньем сотен крыльев, птицы нависли над Бластером, громким карканьем оглашая окрестности. Он вскинул руки вверх, а потом, растопырив пальцы, резко опустил вниз до уровня груди, чуть разведя в стороны, и вороны рванулись вперёд, веером расходясь по указанным повелителем направлениям.
  Секунд двадцать Валера стоял неподвижно, пока все поднятые им птицы не легли на нужные курсы, а затем побежал к напарнице. Кира уже сидела в заведённой машине, ожидая команды.
  - Вперёд по проспекту! - прыгнув на заднее сидение, прокаркал Бластер чужим резким голосом, и Коса рванула с места, бросив взгляд в зеркало заднего вида: в полумраке на бледном застывшем лице напарника блестели два яростных, по-вороньи чёрных и круглых глаза.
  - Направо... налево в переулок... стоять! - голос напарника звучал резко, отрывисто, и правда напоминая крики ворон, - пять из них сейчас кружили над двором, где остановилась чёрная 'Мазда'.
  - В том доме под снос! - бросил Бластер.
  Он вышел из машины и странным, подпрыгивающим шагом двинулся от машины к зданию с чёрными провалами лишённых стёкол окон, а Кира, дождавшись установления связи, сообщила Аркану адрес, по которому немедленно выехали специалисты ОКОПа. В подвале дома под снос они нашли труп в одежде ремонтного рабочего, внешность которого уже было не определить - тело давно остыло и превратилось в аморфную массу.
  Но это было уже после того, как Бластер заставил усевшуюся на крышу здания пятёрку ворон вновь подняться в воздух и разделиться, рванув в разные стороны. Несколько минут повелитель птиц стоял неподвижно, раскинув руки в стороны, пока откуда-то из-за домов вдруг не вылетело сразу две новых, обнаруженных гонцами, вороньих стаи. Взметнув руки вверх, он объединил птиц и, уже знакомым Кире жестом, послал их вперёд, охватив сектор пространства, который оказался значительно шире, чем в первый раз.
  Бластер вернулся к машине - он пытался бежать, но получалось плохо. Чуть не упав, он ввалился в машину и, сказав, куда ехать, откинулся на сидении. Коса глянула на него в зеркало заднего вида и ужаснулась: лицо напарника осунулось и посерело, черты лица заострились, глаза блестели каким-то странным нехорошим блеском.
  - Что с тобой, Бласт?!
  - Кит сменил тело... след... стал тоньше. Плохо чувствую, сотни нитей... очень много птиц... трудно... Налево, поворачивай налево!
  - Мне это не нравится, - послушно свернув в указанном направлении и снова посмотрев на напарника, заявила Кира. - Тебе срочно надо к врачу!
  - Замолчи, мешаешь!.. я справлюсь, Коса, рули! мы найдём ублюдка...
  Рулить пришлось долго. Бластер с трудом находил дорогу, часто ошибался, порой приходилось возвращаться назад или бестолково кружить по дворам, дважды он выходил, привлекал ещё ворон, пока, наконец, не велел остановиться.
  - Где-то здесь, - Валера выбрался на улицу и принялся озираться вокруг.
  Увидев, что он еле стоит, Кира вышла из машины, чтобы его поддержать.
  - Где-то здесь он бросил ещё одно тело... - через силу проговорил Валера.
  - Стой, я вон там посмотрю! - сказала Кира и, достав из кармана фонарик, побежала к мусорным контейнерам, огороженным стенкой из профнастила.
  Валера медленно последовал за ней. Приподняв картонную коробку, валявшуюся сверху на одном из баков, Кира осветила фонариком гору мусора и бытовых отходов в разномастных пакетах. Остальные контейнеры тоже были набиты под самую завязку. Чёрт, неужели придётся рыться в этом дерьме? - вздохнула Кира и, морщась от бившего в нос запаха мочи, заглянула в просвет между контейнерами и металлической стенкой.
  - Чёрт! - она попятилась назад и наткнулась спиной на подошедшего Валеру.
  - Что там? - спросил он.
  - Труп! - ответила Кира, выключая и засовывая в карман фонарик. - Мужик в деловом костюме и с лицом Кита.
  - Раз не оплыл, значит, тело брошено недавно, - ответил тот. - Иди к машине, вызывай спецов и готовься ехать.
  Кира проверила смартфон - связи возле Валеры не было.
  - Твой Дус постоянно активен вот уже несколько часов, - покачала она головой. - Так нельзя, надо делать перерывы, хотя бы на пять минут!
  - Нельзя даже на секунду - след совсем слабый, да и ворон надо менять, упущу - больше не поймаю...
  - Но ты плохо выглядишь! - не отставала Кира.
  - Всё нормально, иди, - прошептал он сквозь зубы, медленно разводя руки в стороны, в глазах его появился ясно различимый ртутно-серебряный блеск. - Теряем время!
  Кира побежала к машине.
  Пока она докладывала Аркану о трупе и называла адрес, Валера отправил нескольких круживших над ним ворон в разные стороны, и вскоре из-за домов появилась очередная стая. Птицы дружной тучей летели к Бластеру, как вдруг, словно налетев на невидимое препятствие, сбились и бессмысленно закружились в воздухе, каркая и сталкиваясь друг с другом.
  - Бластер!! - Коса выскочила из машины и побежала к напарнику, который рухнул сначала на колени, а затем, беспомощно взмахнув руками, завалился на правый бок. - Бластер!
  - Прости, не вышло... - прошелестел он с закрытыми глазами - лицо его осунулось ещё больше, щёки совсем ввалились, будто за последние пять минут он похудел сразу на несколько килограммов.
  Кира опустилась с ним рядом на землю и, коснувшись шеи - пульс прощупывался, вызвала 'скорую' - связь была прекрасной.
  - Держись! Они уже едут, - напарница осторожно перекатила Валеру на спину.
  Он застонал и открыл глаза - ртутный блеск ушёл, воронья чернота тоже. Карканье и хлопанье крыльев постепенно стихало вдали - опомнившись, вороны улетали прочь.
  - Куда-то туда... - Валера вытянул в сторону левую руку, да так и замер, надолго потеряв сознание.
  
  * * *
  Лазарет Первого подразделения сверкал чистотой и был оборудован самой современной медицинской техникой - надзирателями работали не выдры, а обычные, хоть и посвящённые в тайну особых посещений, люди, видимо, поэтому и медчасть у них была лучшей в ОКОПе, не считая, конечно, 'зоосада', но тот комплекс располагался за городом и предназначался совсем для других болезней и исследований, поэтому Валеру, истратившего почти все свои чисто человеческие ресурсы, 'скорая' доставила сюда.
  - Постарайтесь не слишком его волновать! - предупредил врач. - Он ещё очень слаб. Может отключиться прямо во время разговора.
  Доктор не преувеличивал: пока Кира, прежде чем войти в палату, слушала его наставления, Валера уже успел уснуть, и ей пришлось тихонько потрясти его за плечо.
  - Коса?.. - открыв глаза, Валера посмотрел на неё странным пустым взглядом. - Где я?
  - В больнице у надзирателей, - улыбнулась Кира. - Привет, Бластер!
  - А-а... да... - вспомнил он, в глазах появилась осмысленность. - Я подвёл тебя...
  - Нет, Бласт, ты чего? Какое подвёл! Тебе разве не сказали?!
  - Что?
  - Кит арестован! Мы поймали его, поймали урода! В тот же день, вернее, ночь...
  - Правда? - он схватил Киру за руку, аппарат возле его койки протестующе пискнул.
  - Тише, спокойно... - напарница ласково погладила его по плечу, стараясь не задеть присоединённые к телу датчики. - Не волнуйся так, не то меня выведут отсюда, и ты так и не узнаешь, что было.
  - Я спокоен, - Валера набрал воздуха и медленно выдохнул.
  - Во-от, другое дело! - одобрила Кира. - Дыши, дыши, врач сказал: от тела твоего мало что осталось - всё сожрал подселенец, двенадцать килограмм живого веса... как ты вообще умудрился столько себя ему скормить?!
  - Сотни, Коса! Столько птиц надо было одновременно удерживать, чтобы быстро переключаться с одной на другую, не теряя следа. Они ещё и видят, несмотря на фонари, плоховато, лучше мелких птиц, конечно, но всё равно, того и гляди, куда-нибудь врежутся... короче энергия моя и к Дусу, и к ним текла, ну, прямо рекой... да ещё и стаи менять приходилось...
  - Да уж! Московские вороны это надолго запомнят, - улыбнулась Кира. - Всех до одной, наверное, переполошил!
  - Да ну... от силы пятьсот-шестьсот задействовал в общей сложности... а их в Москве сотни тысяч, наверное... да хрен с ними, Коса! Ты мне лучше про Кита расскажи: что, чего, где он, вообще, сейчас?
  - В тюрьме, где ж ещё! Сидит в ОКОПовском изоляторе. Слушай, его пока туда везли, он прямо на глазах облик менял: Китом становился, вот прикинь - зрелище!
  - Хотел бы я посмотреть.
  - Ну, надеюсь, больше никто этого уже не увидит - на нём и так восемь смертей: тела, как перчатки, сволочь, менял!
  - Восемь? Подожди... Три сухаря, два обычных человека... а кто ещё?
  - Ещё бомж - это когда Кит неделю болтался после убийства Маркольева, искал способ к Игле подобраться; потом врач, в которого он вселился, чтобы нейротоксин из 'зоосада' вынести...
  - Ну, бомжа душевно ослабевшего я ещё могу себе представить, но 'зоосадовский' врач?!
  - О-о, тут отдельная история! Врач этот давно уже с криминалом, как выяснилось, завязан, препараты для бандитов подворовывал, но всё как-то умудрялся участие своё в этом скрывать. Однако такая двойная жизнь, она, знаешь ли, до добра не доводит. С одной стороны - угроза разоблачения, с другой бандитская пуля - подробностей, как он к ним в зависимость попал, не знаю, но прессовали его не слабо. Между молотом и наковальней - неудивительно, что он постоянно в депрессухе был.
  - Чёрт, - покачал головой Бластер. - Если бы мне сразу про нейротоксин сказали, я бы, может, на целый день раньше догадался, что происходит.
  - Тебе! Аркан наш и то - не сразу узнал... Парни из собственной безопасности, что пропажей лекарств занимались, с Китом это вообще не связали - в другую сторону думали...
  - А пока они думали, эта мразь вообще с телами вразнос пошла!
  - Ясен пень! - согласилась Кира. - Руки развязаны - коли, кого хочешь!.. Ремонтник, клерк...
  - Это в костюме который, за контейнерами?
  - Ага.
  - Последний раз, когда я пытался след взять, - вздохнул Валера.
  - Крайний раз, Бластер. Крайний, - с улыбкой поправила его напарница. - Мы с тобой ещё повоюем!
  - Повоюем...
  - А чего так кисло-то? - возмутилась Кира. - Забыл, что мы эту тварь только благодаря тебе и поймали?
  - Ничего не благодаря! Я на этом трупе отключился и всё.
  - Так главное, ты его нашёл, и ОКОП точно знал, что его смерть - дело рук Кита! У трупа в кармане документы были - пробили, номер его авто узнали - на нём Кит и рассекал, после того, как ещё раз перевоплотился - вот это кстати восьмая жизнь, которую он забрал - дэпээсник. Остановил машину Кита, тот даже не знает, почему - слушать ничего не стал, сразу вкатил мужику лошадиную дозу нейротоксина, в машину затащил и привет! Дэпээсник один был и сообщить никому ничего не успел. Кит переселился в него, мёртвого клерка выкинул и поехал себе дальше. Он ведь не знал, что ты труп практически тут же найдёшь - ещё тёплый был! К тому же ты и направление указал!
  - Разве? - удивился Валера.
  - А ты не помнишь, как с вытянутой рукой отключился?
  - Чё-то не очень...
  - Ну а я - очень! - рассмеялась Кира. - Аркан спрашивает: куда показывает? Я говорю - на север, улицы ближайшие назвала в том направлении. А он мне: в том направлении Первое подразделение, может, он хочет в надзирателя обратиться? Во наш начальник как соображает, супер! Оставшихся сухарей охраняли как раз парни из Первого, так что прав Аркан оказался: тут, на стоянке, Кита и взяли... эй, Бластер!
  Кира нажала расположенную на койке кнопку вызова, и через три секунды в палату вбежал врач.
  - Ничего страшного, - успокоил он Киру. - Парень просто уснул.
  - Так внезапно?!
  - Да. Силы кончились, и он отключился. Я вас предупреждал, помните?
  
  
  13. Возвращенцы
  Допрос Кита поручили всё тому же молодому, но напористому и амбициозному майору Сметанкину, так что теперь Кира, на своей шкуре испытавшая давление надзирателя из Первого подразделения, могла посмотреть, как оно выглядело со стороны. Аркан не просто разрешил им с Валерой присутствовать на допросе, но даже настоятельно рекомендовал: сказал, это надо для будущего участия в том самом секретном проекте, о котором, в своё время, говорил Кире Слава. Высшее руководство ОКОПа ещё не дало окончательное добро, но Арбоканов не сомневался: приказ будет, а потому, не посвящая напарников в детали проекта, велел просто внимательно слушать всё, что расскажет Кит, ибо эта информация им точно понадобится.
  После поимки настоящего убийцы Маркольева, Кира, естественно, была полностью оправдана, однако Сметанкин, с которым она столкнулась на подходе к изолятору, извиняться перед ней явно не собирался, наоборот, посмотрел на Киру ледяным взглядом, словно она до сих пор была подозреваемой.
  Ну и чёрт с ним, - думала Кира, - пусть смотрит, как хочет, лишь бы из этой твари выбил максимум сведений о том, что же там, на той стороне, происходит. Теперь, когда Кит сидел перед ней во плоти, она уже не просто надеялась, а твёрдо верила: раз этот малохольный козёл-самоубийца смог вернуться, то уж такой человек, как подполковник Маркольев, сумеет продержаться в ином мире, пока не найдёт способ вновь оказаться на Земле... Если захочет, конечно... Кира надеялась, что Слава захочет, хотя откровения Кита порой рождали в этом сомнения.
  Выглядел Ракитин неважно: бледный, осунувшийся, с фингалом под глазом и другими подобными украшениями, подаренными группой захвата. Временами он кашлял, натужно и долго, и тогда изо рта его вылетали облачка серебристого пара, хотя в помещении было тепло.
  - Чёрт! - хрипел Кит, вытирая губы закованными в наручники руками и громыхая цепью, соединявшей эти наручники с металлическим кольцом в середине стола. - Дайте же мне 'паутины'! Мне надо поправиться!
  - Ответишь на вопросы, тогда мы над этим подумаем.
  - Проклятье, да я же тут прямо сдохну!
  'Туда тебе и дорога! - подумала Кира, впившись взглядом в лицо твари, прострелившей Славе грудь. - Жаль, пытать перед этим не придётся... сам всё выложишь...'
  Она чуть подалась вперёд, ближе к одностороннему стеклу допросной комнаты. Висящая над столом лампа ярко освещала бритую голову Кита, и его родимое пятно - красный 'Х' над левой бровью - выглядело настоящей мишенью. Вот взять бы и всадить туда нож, а ещё лучше пулю...
  - Сегодня не сдохнешь, - заявил Сметанкин. - Врачи говорят, дня два ещё проживёшь, так что в твоих интересах рассказать нам как можно быстрее всё, что знаешь, иначе до 'паутины' ты не дотянешь.
  - А где гарантии?! Я расскажу, а вы мне ничего не дадите?
  - Ты трёх офицеров ОКОПа убил и ещё пятерых гражданских, - ледяным тоном проговорил майор. - Какие, на хрен, гарантии? Всё, что тебе остаётся, - это верить мне на слово и радоваться, что выжил при задержании - соблазн пристрелить до сих пор очень велик.
  Кит хотел было что-то сказать, но, едва открыв рот, тут же захлопнул его и усиленно засопел, стараясь сдержать кашель. Руки его бессильно упали на колени, цепь грохнула по столу, он закрыл глаза, восстанавливая нормальное дыхание.
  - Два дня он не протянет, видно, слишком много потратил на переходы и удержание чужого облика, - негромко сказал Валера.
  - С чего ты так уверен?
  - Мы сидим рядом с ним, а я ничего 'паутинного' не чувствую... Думаю, всё, что он навпитывал перед задержанием, он уже израсходовал.
  - ...Так что же это за существо? - повторил меж тем Сметанкин вопрос, заданный, пока Кира с Валерой переговаривались. - Кто открывает и закрывает канал?
  - Он называет себя ИстИном.
  - Как?
  - ИстИн! Так он себя называет.
  - Ты говорил с ним по-русски?
  - ...Не знаю, - вопрос явно застал Кита врасплох. - Я не задумывался... вообще не задумывался об этом. Не уверен даже, что он мне словами отвечал, я просто... получал информацию... Когда мне стали вонзать иголки в голову, а потом хотели резать, я закричал: не надо, я могу быть полезным, отведите меня к главному! Ну, они как-то поняли и отвели меня к этому Истину! Говорить, как я, он точно не мог - у него не было рта и, вообще, лица не было!
  Услышав это, Валера выразительно посмотрел на Киру, и она поспешно кивнула, что помнит его рассказ о видении, в котором был Золотой человек.
  - Круглый гладкий шар вместо головы, - продолжал тем временем Кит, - тело тоже - будто заготовка на токарном станке выточенная, ни кожи, ни рожи, сплошная, тщательно отполированная латунная поверхность, которая вдруг спрашивает: а что, мол, ты можешь? Всё, говорю, я оперативником спецслужбы был, мы - умелый народ.
  - Вот гнида! - не удержавшись, громко воскликнула Кира.
  - Предатель, - уточнил Валера.
  Но за стекло, в комнату допросов, посторонние звуки не проникали, и обвиняемый в восьми убийствах их не услышал.
  - Гладкий что-то сделал - не знаю, что именно, но я почувствовал, как воткнутые в мою голову иголки шевелятся, прощупывая мозги. Было неприятно, но не больно, поэтому я решил потерпеть, лишь бы только не резали... Там просто были ещё люди, располосованные от шеи до ног и без внутренностей, с запихнутыми в живот дусимами и оторванными головами - я не хотел такой участи! Поэтому согласился сотрудничать.
  - И Гладкий отправил тебя на Землю.
  - Да.
  - Что ты должен был сделать здесь, на Земле? Какое у тебя было задание?
  - Я должен убить всех сухарей, - мрачно проговорил Кит. - Срок - до следующего полнолуния.
  - Как он с тобой связывается?
  - Никак! - пожал плечами предатель.
  - Будешь врать, не получишь 'паутины'! - вставая из-за стола, напомнил Сметанкин. Он подошёл к бывшей выдре, и угрожающе замер, глядя на него сверху вниз. - Спрашиваю ещё раз: как между вами осуществляется связь?
  - Говорю же - никак! - повернувшись к майору, повторил Кит.
  Сметанкин коротко, но сильно ударил его в челюсть. Сидевший за дальним концом стола Арбоканов сделал вид, что ничего не заметил. Наклонившись к самому уху взвывшего от боли Кита, майор снова спросил:
  - Как Гладкий Истин узнает о выполнении задания?
  - Увидит! - держась за щёку, выкрикнул предатель. - Увидит, не бейте!! Это правда! Оттуда всё видно... Когда оказываешься в канале, всё видно, любое место нашего мира! Словно в разрезе!.. Я не знаю, как объяснить, но никакая связь со мной Гладкому не нужна! Он и так может видеть всю нашу Землю, как на ладони - абсолютно всё и всех, даже в закрытых помещениях!
  - Это то, о чём говорил Клим, - прошептала Кира.
  - Кто такой Клим? - так же тихо спросил Валера.
  - Долго рассказывать, - отмахнулась она. - Просто эта тварь, скорее всего, говорит правду...
  - Клянусь - это правда! - Кит умоляюще посмотрел на Арбоканова в надежде, что тот может запретить майору рукоприкладство, не зная, что командир Пятого подразделения не будет приказывать надзирателю, у которого имеется собственное начальство.
  Сметанкин, тем не менее, всё же бросил взгляд на Арбоканова, и тот едва заметно кивнул.
  - Хочешь сказать, Истин слышит, о чём мы сейчас говорим? - нахмурился майор.
  - ...Нет... я из канала не слышал, хоть и видел, а он... не знаю... Да нет, нет, вряд ли! Вряд ли он может слышать разговоры, но вот видеть - это да! Это точно. И сейчас он уже сто процентов знает, что задание я провалил... и теперь он меня не отпустит. Чёрт!..
  - Отпустит? - переспросил майор. - Что значит - отпустит? Куда?
  - Туда, откуда Гладкий брал дусимов. Он показал мне это... - Кит запнулся, подбирая слово, - место. Оно было таким тёплым, спокойным и безопасным - ты словно снова оказывался в утробе матери, плавал там, ещё не родившись... так хорошо - словами не передать - вечное купание в чистом, ничем не замутнённом счастье!
  - Ты говорил, Гладкий брал оттуда дусимов, - вернул Сметанкин прикрывшего от удовольствия глаза и расплывшегося в улыбке Кита к действительности. - Для чего?
  - Перемешивал их с людьми, помещал всё это в какую-то хреновину, которая их крутила, сжимала, трясла и ещё чёрт знает что делала, пока смесь не распадалась на отжимки и нового дусима. В отжимки он что-то добавляет и потом варит из этого 'паутину'. А потом её и новых дусимов Гладкий выбрасывает через канал на Землю.
  - Зачем?
  - Не знаю, он мне не докладывал! Но я видел, как дусимов вылавливают из рая и сажают в банки - там этих банок столько, что и не пересчитать никогда! И всех их Гладкий собирается отправить сюда, на Землю.
  - С какой целью? - майор встал из-за стола.
  - Чёрт, да откуда же мне знать с какой целью?! Достали уже со своими воп...
  Договорить Кит не успел, потому что Сметанкин треснул его лбом об стол. Аркан отвернулся, внимательно изучая стену.
  - С какой целью Гладкий Истин всё это делает? - снова спросил майор, придавив убийцу за шею и не давая поднять голову.
  - Вторжение, - промычал Кит. - Хочет всех людей заменить на дусимов... возможно, уже в следующее полнолуние... чёрт, да хватит, больно же!
  - А тебя, значит, пообещал отпустить? - прошипел майор, освобождая шею предателя.
  - Если я убью всех сухарей, - мрачно проговорил Кит, ощупывая разбитую о стол бровь. - Да не знаю я зачем, ну, честное слово! - дёрнулся он, заметив, что Сметанкин двинул рукой. - Мешают, наверное, вторжение устроить, что ж ещё? Понятия не имею, на кой хрен Истину вообще вся эта бодяга нужна, чёрт бы его и вас всех подрал! Может, он так развлекается? Может, там, за Гладким фасадом - сам дьявол?! Банки с дусимами и шкафы с потрошёными людьми - что это, если не ад?! А теперь Истин почти уже готов ад на Землю перенести. Люди погибнут, дусимы займут их тела, вот и всё! - Он закашлялся, исторгнув серебристое облачко, и с трудом прохрипел: - Всё, что я понял, клянусь!
  
  * * *
  Кира захлопнула крышку ноутбука и откинулась на спинку стула. Очередной разговор по Скайпу с отцом и матерью отнял все силы. Папа выглядел не ахти, но старался держаться, не проявляя перед дочерью слабости, а вот мать! Мать плакала, обвиняя дочь в чёрствости и карьеризме, а когда Кира сказала, что дико хочет повидаться, но никак не может сейчас оставить службу, начала нести какую-то адскую чушь о желании откупится от них деньгами, потому что работа важнее собственного отца... 'И не смей больше прикрываться этой своей секретностью!' - бросила мать напоследок, прежде чем оборвать связь.
  Кира запрокинула голову и громко, протяжно завыла, будто раненая волчица. В стену тут же заколотили соседи. Вскочив, Кира в ярости грохнула кулаком в ответ и, схватив куртку, выскочила из квартиры.
  Пробежка по парку помогла снять напряжение, и когда в кармане запел телефон, Кира уже успокоилась.
  - Косулина!
  - Да, Пал Михалыч!
  - Я по поводу твоей просьбы касательно Брусенцова: можешь считать - принципиальное согласие получено, руководство сочло это полезным экспериментом.
  - Значит, я уже могу идти предложить это Климу? Надо же его подготовить, медсестра говорит, что он жив, однако состояние не стабильно - всё время ухудшается.
  - Да, иди. Подготовь его.
  - Принято, Пал Михалыч! Уже бегу.
  - На дежурство смотри не опоздай - народу и так не хватает.
  - Я успею!
  Нажав отбой, Кира тут же набрала номер Людмилы - та, к счастью, находилась в клинике, и сразу сказала, что сегодня Климу уже сделали все поддерживающие процедуры, он свободен и готов к посещению.
  Спустя час Кира уже входила в палату Брусенцова. По дороге она думала о том, что если бы рассказала начальству о старике пару полнолуний назад, его давно бы уже забрали из клиники и неустанно препарировали у надзирателей или в 'зоосаде', а сейчас, когда появился Кит и несколько его трупов, превращавшихся в аморфную массу, до старика никому не стало дела. ОКОП вообще оказался настолько обескровлен потерей сотрудников, а 'зоосад' набит умными псами и намокшими самым нехорошим образом выдрами, что у спецов и без Клима работы было - не продохнуть. Взяли, разумеется, у него анализы прямо в клинике, пробы какие-то там сделали, историю болезни, само собой, скопировали, потребовали с медсестёр подписку о неразглашении - хотя все сотрудники клиники и без того вполне могли посоревноваться со спецслужбой по части удержания языка за зубами - после чего, похоже, благополучно о Климе Брусенцове забыли. Одна только Кира о нём беспокоилась - собиралась заскочить, да всё времени не находилось, и вот наконец случай представился.
  Выглядел старик плохо, но не так жутко, как представляла себе Кира, когда ехала в клинику. Навстречу ей он, конечно, не выбежал, но и пластом не лежал: сидел на кровати и приветливо улыбался, протягивая к ней руки. Лицо его оплыло, но характерных черт всё ещё не потеряло - врачи клиники, хоть и не могли излечить пациента от странного телесного недуга, борьбу с ним явно вели, причём постоянно и всеми доступными современной медицине средствами.
  - Здравствуйте, Клим! - Кира обняла старика - его удивительно гладкая кожа прохладным моллюском скользнула по щеке, обдав яблочным запахом.
  - Добрый день, юная барышня, я и не думал, что вы ещё хоть раз зайдёте! Мужиков в белых халатах с мрачными лицами агентов спецслужбы ждал, а вас нет - больно уж вы хороши и молоды, чтобы свободное время с такой развалиной, как я, проводить.
  - Ну что вы, Клим! - Кира присела на стул возле кровати. - Вы ещё ого-го! Прекрасно выглядите, а скоро будет всё ещё лучше, если согласитесь новое средство попробовать.
  - Ах, дорогая... ничего, что я так вас называю? - улыбнулся старик. - Очень уж я рад, что вы пришли.
  - Да ради Бога, называйте, можете и на 'ты', я не против. Так вот насчёт средства...
  - Мне приятна твоя забота, дорогая, но от того, что со мной происходит, средства не существует.
  - Зря вы так думаете, Клим! Средство есть. Это иномирная субстанция, которую мы называем 'паутиной'. Она, как и... ртутники, - вспомнила Кира, - появляется из канала, то есть из 'окна', как вы его называете. 'Паутина' способствует захвату тела подселенцем, поэтому мы всё время чистим её, чтобы... впрочем, это неважно! Важно, что она помогает сохранить тело в таком, как ваш, случае, для этого вам достаточно будет оказаться в метро, 'паутина' в вас впитается, и вы снова станете таким же, как раньше. Не на год, конечно, и даже не на месяц, но ведь процедуру можно регулярно повторять!
  Она схватила старика за руку, сжав сухие, но при этом странно скользкие пальцы, ожидая от старика воодушевления, но напрасно: лицо его не озарилось радостью, напротив, улыбка, с которой он всё это время смотрел на гостью, погасла.
  - Ты хочешь поставить на мне эксперимент? - взгляд его стал хмурым, рука выскользнула на одеяло.
  - Да нет, Клим! - кровь бросилась Кире в лицо. - Господи... ну это же только так будет называться, иначе руководство никогда бы не позволило, но на самом деле я хочу вам помочь! Поверьте, просто помочь! Я добивалась разрешения не для того, чтобы сделать из вас подопытную свинку, а потому что собственными глазами видела эффект от употребления 'паутины' человеком с похожей на вашу историей. Когда-то его душа тоже попала на ту сторону, но потом он вернулся, вселившись в чужое тело, и я видела, как то, что он впитывал 'паутину', ему помогало...
  - То есть один подопытный у вас уже есть.
  - Почему вы так к этому относитесь, Клим? - Кира огорчённо покачала головой. - Какая разница, под каким соусом...
  - Под каким соусом мне поедать эту вашу 'паутину'? - воспользовавшись заминкой собеседницы, пошутил старик, при этом вид его уже не был суровым, он почти улыбался.
  - Но это реальный шанс продлить вашу жизнь!
  - Послушай, дорогая девочка, - Клим снова взял её за руку. - Ты уж прости брюзгливого старика, что подумал про тебя не то - это у меня возрастное! Ты ведь и правда хочешь как лучше, теперь я это вижу, вот только...
  Он тихонько погладил её пальцы. Опустив глаза, Кира молча смотрела на вставленный в его вену, чуть выше запястья, катетер для капельницы.
  - Вот только не надо ничего продлевать. Пожалуйста.
  - Но почему? - она подняла глаза - Клим глядел на неё с теплом и тихой грустью.
  - Потому что я уже и так прожил больше, чем мне положено, потому что сын умер, а сам я уже слишком стар, чтобы пытаться убежать от законной смерти.
  - Сын умер не сам, только его тело! Его застрелили, когда канал был открыт, так что душа его сейчас за 'окном' и может вернуться - как вы или как тот человек, о котором я говорила!
  - Я буду рад, если он снова будет здесь, рядом с тобой, но зачем ему я?! - он выпустил её ладонь и неожиданно властно взмахнул рукой, заранее отметая готовые сорваться с губ Киры возражения. - Снова сесть на шею ярмом? Однажды когда-то сбежавший из психушки мальчик не убил волка - вот и всё, что он сделал для него хорошего. Не так уж и много, однако волк счёл, что теперь он перед этим сумасшедшим в неоплатном долгу и стал заботиться о нём, как о сыне, пока возраст не поменял их местами... но не ролями! Я как был для него обузой, так и остался...
  - Неправда! - воскликнула Кира, вспомнив его рассказ про случай в метро, когда Слава, благодаря самоотверженности Клима, смог из обычной выдры превратиться в сухаря. - Вы двадцать лет жизни отдали, чтобы тогда, в метро, помочь сыну справиться с тягой 'окна'!
  - После чего он снова должен был обо мне заботиться, искать эту клинику, чтобы потом огромные деньжищи сюда постоянно спускать... хватит! Я этого не хочу. Больше так не хочу, понимаешь?!
  Кира растеряно смотрела на Клима, не зная, что и ответить - она шла сюда на подъёме, уверенная, что несёт старику радость и облегчение, а оказалось...
  - Пожалуйста, дорогая! - Клим снова, с неожиданной горячностью, схватил её за руки. - Если ты можешь, отмени это поедание 'паутины', очень тебя прошу! Я не могу указывать врачам - их долг пытаться спасать меня от смерти, и потому они не могут просто перестать пичкать меня всеми этими новомодными препаратами, но ты... Ты ведь можешь обойтись без этого эксперимента, правда? Я стар, болен, и так здесь устал... Я не боюсь смерти, я приветствую её: пусть душа моя попадёт, наконец, куда ей Богом положено! Осталось уже недолго - несколько дней, ну, от силы неделя - просто дай мне спокойно уйти!
  
  * * *
  На улице было свежо и безветренно; тихо, редкими хлопьями падал первый в этом году снежок. Кира вышла из ворот клиники и, задрав голову, долго смотрела на летевшие сверху снежинки, пока одна из них не приземлилась ей прямо в глаз. Сморгнув прохладную влагу, Кира вздохнула и, достав телефон, набрала Арбоканову.
  - Это я, Пал Михалыч. Из клиники звоню...
  - Слушаю тебя, Косулина.
  - С экспериментом, к сожалению, ничего не выйдет, придётся отменить.
  - Что? Ты в своём уме, Косулина? Всю плешь мне проела с этим Климом, записки служебные строчила, руководство убеждать заставила, а теперь - отменить?!
  - Виновата, Пал Михалыч! Я думала, мы успеем, но увы! Клим, оказывается, совсем при смерти, врачи говорят, перевозить его - значит угробить! Он не доедет. В реанимации сейчас, - уверенным голосом врала Кира, в надежде, что проверять эту информацию Аркану, а уж тем более высшему руководству ОКОПа, учитывая поимку Кита и уйму куда более важных, чем опыт с дряхлым стариком, дел, некогда да и незачем.
  - Чёрт знает что, Косулина! - проворчал начальник. - Нагрузку бы тебе увеличить, чтоб времени на дурь не оставалось, но ты и так уже без выходных пашешь...
  - Виновата, товарищ полковник!
  
  
  14. 'Жерло'
  Поимка Кита была подобна разорвавшейся в ОКОПе бомбе: вернувшуюся с той стороны выдру спецы бросились изучать, как оголтелые, - раньше они о таком и мечтать не смели! А все остальные просто хотели знать об ином мире как можно больше. Среди руководства, без конца собиравшегося на совещания, не утихали споры об управляющей каналом Силе. Почему назвавшаяся Истином безлицая фигура посылает Кита, а не делает, что ей надо, самостоятельно, если видит всё, что происходит в нашем мире, даже сквозь стены? И для чего, вообще, Истину отлавливать дусимов и заменять ими людские души?
  Раньше в ходу была версия, что Сила, взявшая под контроль канал, умеет ограничивать его определённым местом, но не может закрыть полностью. Поэтому в полнолуние, когда, по каким-то природным причинам, напор дусимов особенно велик, часть их проскакивает на Землю, и Сила сотрудничает с ОКОПом, дабы загнать беглецов обратно в свой мир.
  Теперь же, в свете новой информации, получалось, что у этой Силы совсем другие, чем считали учёные, интересы, и она вовсе не хочет перекрыть канал, а напротив, насильно засовывает в него предварительно подготовленных дусимов. Об этом говорилось в подробных рапортах, где Валера, по приказу Арбоканова, подробно описал свои видения ещё до поимки Кита. А теперь, когда эти описания неожиданно точно совпадали с рассказом убийцы-предателя, всем стало окончательно ясно: никакого сотрудничества с Силой на самом деле нет, а есть наглое использование ОКОПа втёмную. И чтобы знали, когда для этого использования являться, Истин выбрал полнолуние - возможно даже учитывая связанную с этим явлением мистику, которая всегда будоражила умы людей и тем ещё сильнее привлекала внимание. То есть полнолуние - специально назначенное время встречи выдр и дусимов, а вовсе не природный фактор.
  Зачем умышленно посылать на Землю дусимов, а потом делать так, чтобы выдры выдёргивали подселенцев из щенков и отправляли обратно? Что за странный круговорот? Проверка? Истин испытывает дусимов на прочность внедрения? Последнее предположение представлялось вполне правдоподобным: в нём прослеживалась чёткая логика работы 'латунного человека', а так же её конкретные результаты в виде новых, здоровенных дусимов, которые за последнее время мало того, что набрали мощь, выводя из строя одну выдру за другой, но ещё и стали порождать так называемых умных псов.
  Выходило, что вся эта суперсекретная, гордая миссией по очистке Земли от пришельцев спецслужба вовсе не вышвыривала их вон, а, уже протестированных, аккуратно направляла на дальнейшую доработку, постоянно способствуя подготовке полномасштабного иномирного вторжения! Причём вторжение это могло состояться когда угодно, ведь полнолуние нужно только для подготовки, а когда она уже завершилась, какой смысл Истину ждать определённого времени? Открытие это было не просто неприятным и пугающим, оно вызвало настоящий шок, заставив полностью переосмыслить происходящее и ужаснуться собственной близорукости, не позволившей вовремя сложить правильную картину.
  С шоком никогда не отличавшиеся слабонервностью ОКОПовцы, конечно, справились, но этого было недостаточно: требовалось немедленно разработать конкретный план спасения, иначе Землю ждала массовая гибель людей. И, с точки зрения правительства, виноват в этой гибели окажется ОКОП, возглавляемый тупым и недальновидным руководством, так и не сумевшим за столько лет верно распознать и оценить угрозу, не говоря уже о её предотвращении.
  Поэтому в ОКОПе царил настоящий аврал: сотрудники работали с утра до ночи, а руководство хваталось за любые ниточки, изучая все возможные пути решения проблемы. Кита кормили 'паутиной', а потом пытали: и так и сяк и наперекосяк, стараясь вытянуть из него всё, что он мог рассказать о планах 'латунного человека', Валеру тоже изучали и допрашивали после каждого дежурства, всячески стараясь пробудить память его дусима, чтобы получить новые сведения, и в итоге добились своего.
  Во время очередной чистки 'паутины' Валера вдруг увидел то, что дало надежду успеть повлиять на ситуацию, пока дусимы не повалили из канала, как из рога изобилия.
  Произошло это сразу после их с Кирой перерыва на обед, в который уже раз проходившего по одному и тому же сценарию. Сначала Бластер заботливо раскладывал на пыльном бетоне газеты, приглашая Косу присесть. Потом пристраивался рядом с ней, открывал рюкзак и извлекал из него закрытый контейнер, пока напарница, достав свои незамысловатые бутерброды, с интересом ждала, когда Валера снимет крышку. Она уже знала, что там будет домашняя еда, но какая именно, предугадать не могла - он каждый раз удивлял её не только новыми блюдами, но и тем, что никогда не забывал приборы, салфетки и одноразовую тарелку, куда откладывал её долю. Сегодня оказался плов - ароматный, жёлтенький, с изюмом и щедрой порцией мяса. Несмотря на то, что подогреть еду было негде, совершенно непостижимый для Киры кулинарный талант Бластера всё равно делал её очень вкусной.
  - Я так скоро в дверь не пролезу, - набив рот пловом, невнятно проговорила Кира.
  - Ерунда! - опроверг заявление Валера и, взяв один из бутербродов, потряс им в воздухе: - Вот от чего на самом деле поправляются. Такое лучше вообще никогда не есть! - предупредил он и откусил сразу полбутерброда.
  - Зачем же тогда ты ешь?
  - Тебя спасаю, - прожевав, серьёзным голосом сообщил Валера. - От нездоровой и малополезной пищи.
  - Нас Дусы спасают, - заметила Кира.
  - От болезней и старости, но не от толщины! - Валера запихнул оставшуюся часть бутерброда в рот.
  И то верно, - мысленно согласилась Кира, сразу вспомнив Мамонта. 'Да не толстый я! Просто большой и могучий...' И сразу же навалилась тоска: как он там, в 'зоосаде'? Навестить бывшего напарника так до сих пор и не получилось, вот же свинство! А отец?! Отца она вообще уже месяца три не видела - для БАСа это огромный срок!.. Кира тяжело вздохнула. Дежурства, рапорты, возвращенцы, судьбы всего человечества, а на самых близких времени нет - разве так правильно?!
  - Эй, Коса, ты чего? - увидев, как она сникла, спросил Бластер. - Ты... это из-за Мамонта?
  Она вскинула голову - догадливость напарника поражала.
  - Слушай, ну, это... ты ж не виновата! - Он забрал у неё пустую тарелку, вилку и, замотав в пакет, убрал в рюкзак. - Всё из-за меня: и перевёртыш твой, и что потом поручителя приставили, а он...
  - Хватит... - нахмурилась Кира: упоминание о Славе отнюдь не способствовало улучшению настроения.
  - Просто я... понимаю, как это ужасно - лишиться напарника, а ты, выходит двоих уже потеряла!..
  - Я же сказала - хватит! - Кира вскочила.
  - Ты чего? - он удивлённо смотрел на неё снизу вверх.
  - Послушай, Бластер, спасибо, конечно, за заботу и что из тюрьмы вытащил, вот только в душу мне лезть не надо!
  Валера встал, быстро прибрал газеты и, закинув рюкзак за спину, пошагал в глубину туннеля. Кира двинулась за ним, почти физически ощущая исходящее от него напряжение. Разозлился, - подумала она, - да и пусть! Иногда полезно... чёрт! Кира едва успела отразить атаку 'паутинного' фантома, за которым последовал ещё один, так что все мысли из головы просто вымело. Коса закружилась на месте, отлавливая дождём падавших с потолка 'жуков' - маленьких, но 'колючих' и 'ядовитых', в то время как Бластер, не оборачиваясь, мстительно уходил вперёд.
  Вот тогда, на нервяке, уходя, но не упуская контроля за тем, как справляется с 'паутиной' напарница, и стараясь чувствовать 'паутину' в максимальном радиусе, чтобы в случае чего поспешить Кире на помощь, Валера вдруг обнаружил нечто, что назвал потом 'жерлом'.
  
  * * *
  Не прошло и часа после дежурства, как Бластер уже потел в кабинете Аркана, докладывая об этом самом 'жерле' и всех оттуда вытекающих - в прямом и переносном смысле - последствий. Коса тоже была здесь, привычно вдыхая тёплый и влажный воздух, так любимый начальством и буйной растительностью, давно уже превратившей помещение в настоящие джунгли.
  Арбоканов сидел за столом, как всегда яростно сверля подчинённых взглядом, и вид его был бодр и свеж, хотя в последнее время он, казалось, вообще не спал: когда ни позвони, был на работе - здесь или у высшего руководства на совещании.
  - Крюков, ты уверен?
  - Да, товарищ полковник. Я, если это увидел, значит, так оно и есть.
  - И всё же... - Аркан встал из-за стола и начал наматывать круги вокруг подчинённого.
  Хорошо зная эту его манеру, Кира давно приспособилась в таких случаях просто стоять на месте, вытянувшись в струнку и уставившись прямо перед собой. Если всё нормально, Аркан останавливался напротив лица собеседника, а если хотел учинить разнос, то со свирепым сопением замирал сзади, и тогда лучше было его не бесить, пытаясь избежать 'молний в спину'. Бластер, судя по всему, этого ещё не усвоил, поэтому без конца поворачивался вокруг своей оси, следя за начальником взглядом.
  - И все же мне не совсем понятно: это твоё 'жерло' открывает канал или нет?
  - Не то чтобы открывает... нет! Это скорее... даже не знаю, как сказать... скорее, щель, через которую в метро постоянно течёт 'паутина'. Вот почему мы её чистим, чистим, а она всё не кончается.
  - Ты же докладывал, Крюков, что 'паутина' единое целое, - заметил Аркан. - И перестань уже крутиться, в конце-то концов!
  - Я... - Валера, опешив, замер, а Кира не удержалась от улыбки. - Я этого и не опровергаю. 'Паутина' действительно представляет собой неразрывную структуру, просто она... она как бы бесконечная, подтекает сквозь 'жерло' и подтекает... Потихоньку. А когда канал открывается, этот тонкий ручеёк превращается в мощный поток... ну, вот как-то так!
  - Как-то так, как-то так! - то ли повторил, то ли передразнил Аркан - и Кира подумала, что ведёт он себя сегодня не совсем обычно.
  - А ты, Косулина? Ты что-нибудь по этому поводу можешь сказать, или только таращиться на меня будешь, как на фантом?
  'Да вы выпили что ли, Пал Михалыч?' - хотелось спросить Кире, но она не смела, а потому сказала:
  - Я, к сожалению, не могу увидеть 'жерло', как и многое другое из того, что доступно Бластеру, но могу сказать, что он пока ещё ни разу в своих выводах не ошибся.
  - И что ты предлагаешь? - прищурился Арбоканов.
  - Считать 'жерло' входом в канал и использовать это... как-нибудь... как можно быстрее, пока канал не открылся.
  - Да, Косулина! - начальник посмотрел на неё внимательным взглядом. - Будем использовать. Приказ о запуске проекта уже есть, время работает против нас, и теперь, в связи с новыми обстоятельствами, мы сможем провернуть это дело даже раньше, чем планировали, что резко увеличивает наши шансы на успех!
  - Вы про тот самый секретный проект?! - выпалила Кира и, не удержавшись, подскочила прямо к начальнику - от мысли, что она наконец-то узнает о том, что же готовил для самых талантливых выдр Слава, и будет в этом участвовать, глаза её загорелись.
  - Да, - кивнул Арбоканов и неожиданно ласково похлопал её по плечу. - Настало время посвятить вас обоих в детали.
  За шесть лет службы Кира не могла припомнить ни одного случая, чтобы начальник к ней так прикасался. Орал, пронзал взглядом, дышал в лицо, свирепо сопел и брызгал слюной, но не трогал - это если устраивал разнос; говорил ровным или слегка раздражённым тоном, если всё нормально; пожимал руку, когда был уж очень доволен, но чтобы вот так похлопать: тепло, по-отечески... - нет, никогда! А значит, им с Валерой предстоит совершить нечто, что будет гораздо сложнее и опаснее всего, что она когда-либо делала.
  
  
  Часть третья. На той стороне
  
  15. Секретный проект
  Явившись за сорок минут до времени, указанного в присланном надзирателями сообщении, Кира с Валерой столкнулись ещё на подступах к переговорной комнате, но первой вошла Кира и, едва увидев позу и глаза ожидавшего их Арбоканова, сразу ощутила необычность его настроя. Знаменитый взгляд, за который его и прозвали Арканом, сегодня 'взял выходной', а значит, предстоящая беседа явно будет носить неофициальный характер.
  - Здравствуйте, Пал Михалыч! - нарушив негласные правила, Кира первой протянула начальнику руку.
  - Привет, Косулина! - он коротко и крепко пожал её ладонь, казалось, нисколько не удивившись такой инициативе.
  - Товарищ полковник, вызывали? - это зашёл Валера.
  - Скорее просил прийти пораньше, - ответил Арбоканов. - Хочу с вами обоими просто поговорить, ибо то, что вам предстоит... Короче, прежде чем вы подпишете все необходимые документы, я хочу лично удостовериться, что вы до конца осознаёте всю полноту риска, и готовы к тому, что события станут развиваться по самому плохому сценарию.
  - Самый плохой сценарий - это если мы вообще туда не попадём! - Кира повернулась к Валере: - 'Жерло' может быть непроходимо...
  - Нет! - опроверг её предположение Валера. - 'Жерло' не может быть непроходимым, ведь оно не только щель для вытекания паутины! 'Жерло' - это то, что позволяет находящимся здесь дусимам сохраняться и проявлять свойства своего мира. Если оно закроется, то ни один дусим на Земле - будь то пёс или наши Дусы - не выживет.
  - Чёрт, Бластер, да с чего ты так в этом уверен?! - воскликнула Кира.
  - Я видел! Я же вам всем уже рассказывал! Почему ты так смотришь?
  - Ну да, - кивнула она. - Я и сама всем говорила, что видениям Бластера можно верить, он ещё ни разу не ошибся, но это! Это твоё утверждение, что дусимы - только 'ярлыки'...
  - Не понял! - оборвал её Аркан. - Что ещё за 'ярлыки', Косулина?
  - А-а, ну он их в рапорте как-то по-другому называл, Пал Михалыч.
  - Обозначение присутствия, - подсказал Валера.
  - Да-да, только я ни черта не поняла, что это такое, и Бластер объяснил мне тогда метафорически: мол, это вот как бывает в компьютере, когда иконки на рабочем столе - не сами программы, а только их ярлыки, ну, то есть ссылки к запускающему файлу, который находится совсем в другом месте.
  - Я бы сказал даже: в другом измерении, - уточнил Валера.
  - Ах, вот оно что! - Арбоканов почесал подбородок и взглянул на подчинённого с интересом. - А я как-то по-другому думал, когда рапорт читал. Чего ж ты сразу вот так понятно не написал, Крюков?
  - Ну... - растерянно протянул Валера, пожимая плечами. - Я...
  - Это выходит, мы тут только с присутствием боремся, в то время как сами сущности сидят себе там в ином измерении и в ус не дуют! Стираем 'ярлыки', а 'программы' всё равно остаются?
  - Да, - согласился Валера. - Так примерно и получается, если на пальцах объяснять. Стоит удалить саму программу, как все ярлыки сразу перестанут действовать. Ну, вот как если бы мы были двумерными и жили на плоскости, куда приземлилась птица, - мы увидели бы только линии от её лап, но они обозначали бы её присутствие. И вдруг - пух! - она улетает. Тогда даже если она испачкала лапами плоскость, с птицей эти отпечатки больше не связаны.
  - А 'жерло'? - продолжал допытываться Аркан.
  - А 'жерло' - это типа... - Валера замялся, подбирая аналогию, - софта, который обеспечивает действие ссылок... не знаю, как лучше выразить метафорически, но одно могу сказать точно: 'жерло' должно быть проходимым в обе стороны, иначе ничего бы не работало, и дусимы, что находятся здесь, у нас, потеряли свои свойства. Вместо них остались бы только трёхмерные следы (как от той птицы на плоскости), которые ничего не значат и легко стираются.
  - Слушай, Крюков, ну вот можешь же объяснить, когда захочешь, а то в рапорте твоём - сам чёрт ногу сломит!
  - Спецы поняли! - пожал плечами Валера.
  - Ну, раз спецы поняли, то и ты, Косулина, не сомневайся, что 'жерло' проходимо.
  - Есть не сомневаться, - хмуро проговорила Кира.
  - Отлично, тогда, надеюсь, вы пройдёте на ту сторону и сделаете всё, чтобы закрыть канал. Иначе очень скоро нас всех здесь ждёт апокалипсис.
  - Мы закроем его! - заявил Валера.
  Прищурившись, Арканов некоторое время изучал его лицо, потом сказал:
  - Давайте ещё раз пройдёмся по всему плану, - закрыв в планшете Валерин рапорт, начальник открыл другой документ. - Итак, что говорят нам врачи?.. Они говорят, что вы окажетесь в состоянии глубокой комы, но тела ваши врачи смогут контролировать лишь после того, как Дусы, а с ними и ваши души, уйдут через 'жерло' в канал - до этого активность иномирных сущностей не даст никакой аппаратуре нормально работать. Стало быть, самое неприятное в данной ситуации - это невозможность искусственно поддерживать жизнь в ваших телах, пока вы совершаете переход, а значит, если он продлится достаточно долго, то клиническая смерть перейдёт в самую что ни на есть настоящую. Понимаете?
  - Да, Пал Михалыч, - кивнула Кира.
  - Да, - ответил Валера. - Случись такое, и мы останемся без материального воплощения. Тогда даже если на той стороне мы всё сделаем, а сами уцелеем, то нам просто некуда будет вернуться.
  - Именно! - Арбоканов стукнул пальцем в планшет. - Некуда будет вернуться, причём узнаете вы об этом, только когда избавитесь от своих дусов и закроете канал.
  Раньше мы думали, что отправка на ту сторону - это, в любом случае, билет в один конец, вот почему предложенный Маркольевым секретный проект так долго обсуждался, не находя поддержки. Считалось, что канал между полнолуниями закрыт, а дусимы - это полновесные сущности, но теперь, в свете полученной от Крюкова информации, парадигма должна измениться.
  И хотя далеко не все верят тебе, Валера, - впервые назвав по имени, начальник посмотрел на подчинённого не строго, а почти ласково, - некоторые спецы, как, впрочем, и я, находят основания считать, что шансы вернуть вас в тела есть.
  - Если наши тела к этому времени будут живы, - добавила Кира.
  - Да, - согласился начальник. - Тогда связь с телами сохранится, и вы очнётесь в нашем мире.
  - Сами мы вряд ли очнёмся, - заметил Валера. - Нужна будет помощь врачей.
  - Ну, разумеется! - подтвердил Арбоканов. - Причём всё по твоей схеме: когда канал закроется, иномирные субстанции здесь, на Земле, распадутся, - наши выдры это почувствуют, сразу дадут сигнал, и врачи тут же начнут реанимационные процедуры, которые выведут вас из комы.
  - Хотелось бы! - обронила Кира.
  - Ну, я тоже не сторонник бессмысленного оптимизма, - начальник откинулся в кресле, разглядывая подчинённую. - Потому и позвал вас сюда. Хотел убедиться, что вы понимаете опасность и непредсказуемость миссии. Нет никакого плана, как пройти 'жерло', что делать на той стороне, как закрыть канал! Теоретические построения шатки, опираются по большей части не на факты, а на предположения. Кто такой этот Истин, какова его природа? Что с вами на той стороне вообще будет - никому доподлинно не известно...
  - На той стороне можно выжить и потом вернуться - это известно всем и доподлинно: Кит же здесь! - горячо возразил Валера.
  - Что ж, против здорового оптимизма я ничего не имею. Потому мы и запускаем проект... Косулина, ты что-то сегодня сама не своя - о чём думаешь? Если не готова - так и скажи! Никто не вправе тебя заставить!
  - Там мой... учитель, Пал Михалыч, как я могу быть не готова? Мне надо на ту сторону больше, чем кому-либо - я рассчитываю его спасти. Но проблема в том, что тело его погибло! А это значит, на Землю он уже не вернётся...
  - Как и все остальные погибшие и оказавшиеся там выдры, - продолжил Арбоканов. - Но ты можешь постараться сделать так, чтобы его душа освободилась от растворённого дусима и ушла туда, куда ей положено.
  - К Богу? - спросил Валера.
  - Не знаю, - тряхнула головой Кира и глаза её яростно блеснули. - Но у Истина ей точно не место!
  - Вот такой, Косулина, ты мне больше нравишься! - Арбоканов встал из-за стола и подошёл к подчинённым. - Давайте, лучшие выдры ОКОПа, не подведите! Желаю удачи! - Он пожал руку Валере, а Киру вдруг крепко обнял: - Возвращайтесь, ребята!
  
  * * *
  'Жерло' и впрямь оказалось проходимым. Только, в отличие от канала, оно само ничего на ту сторону не затягивало, поэтому выдрам пришлось ломиться туда силой, продираясь сквозь изливавшуюся 'паутину'. Памятуя, что каждая секунда промедления чревата смертью физических тел, Кира с Валерой старались побыстрее пройти поток и в итоге чуть было в нём не утонули. Обалдев от такого количества возбуждающей субстанции, тащившие людей Дусы стали беситься, словно необъезженные мустанги, которые хотят сбросить и затоптать своих всадников.
  Отправляя выдр в путешествие, все сходились во мнении, что их души найдут способ воспринять и 'жерло', и ту сторону в понятном человеку виде: об этом говорили и описания Кита, и совпавшие с ними видения Валеры - хоть они и были воспоминаниями не человека, а ручного подселенца.
  Вывод оказался верным: Коса и Бластер увидели себя в реке, где впереди, в пене и брызгах, возвышались блестящие скалы, между которыми кипел бурный поток воды. Их Дусы, недолго думая, бросились в воду, но, не справившись с встречным течением, мгновенно устали и чуть не захлебнулись. В итоге река отнесла их назад - туда, где вода, растекаясь во все стороны, резко теряла скорость.
  - По реке нам не пройти! - поравнявшись с напарницей, констатировал Валера.
  Выглядел он, как человек верхом на серебряной то ли огромной собаке, то ли карликовой лошади - деталей не разобрать. Кира тоже сидела на серебряном звере, сжав его бока коленками и руками держась за шею. Изо рта, носа и ушей у них с Бластером вытекала вода, и приходилось отплёвываться, прежде чем что-то сказать.
  - Что будем делать? - спросила Кира. - Берегов в проходе нет, на скалы мы тоже вряд ли заберёмся - слишком отвесные и гладкие... а время-то идёт!
  - Идёт, - согласился Валера, пристально глядя на буйство воды между скалами, ладони его при этом скользили по ртутной шкуре дусима. - Ладно! - спустя пару мгновений заявил он, очевидно приняв какое-то решение. - Попробуем сверху!
  Кира хотела спросить, что значит 'сверху', но вместо этого удивлённо вскрикнула, когда гладившие серебряного зверя руки Бластера вдруг раздвинули шкуру и зарылись прямо в плоть. Оглушительно взревев, дусим взвился над водой, поднимая тучу брызг, которые ливнем обрушились вниз, и Кира с изумлением увидела, что серебряный зверь превратился в громадную птицу. Взмахнув крыльями, она легко поднялась в воздух и, Бластер, описав круг над задравшей голову напарницей, вдруг резко спикировал вниз. Кира отшатнулась назад - огромные птичьи лапы вонзились прямо в её зверя, чудом не вспоров наездницу - гигантские когти утонули в серебряном теле буквально в миллиметре от её коленок.
  - Держись крепче! - заорал Валера, и Кира, змеёй протиснувшись между ногами птицы, обхватила своего Дуса за шею, животом прижавшись к его спине.
  Птица взмахнула крыльями, ударив ими о воду, и стала медленно набирать высоту. Из-за тяжёлой ноши полёт давался трудно, но пока птица справлялась: они поднимались всё выше, устремляясь к проходу между скалами. Стараясь не слишком сдавливать Дусу горло, Кира принялась ласково шептать ему, что всё в порядке, животом чувствуя вибрацию, когда зверь взрыкивал от боли и страха. Над проливом их стало обдавать холодными брызгами, и успокоившийся было Дус вдруг снова задёргался, да так яростно, что одна из птичьих лап выскользнула из его плоти, и Кира едва успела ухватиться за неё обеими руками. Для этого пришлось отпустить звериную шею, и Дус сразу же начал опрокидываться головой вниз. Наездница что есть силы сжала коленки, пытаясь не дать ему выскользнуть, но он был слишком тяжёл.
  - А-а-а! - закричала она и, держась за птичью лапу одной только правой рукой, левую с размаху всадила зверю в спину, стремясь погрузиться в его плоть так же, как это делал Валера. И у неё получилось: пальцы прошли сквозь ртутную шкуру, погружаясь всё глубже в тело Дуса. Вторая птичья лапа выскользнула из серебряной плоти, так что теперь оба: и зверь, и человек - висели на Кириной правой руке. В голове мелькнул образ спрятанного под шкурой и мышцами позвоночника, и рука мгновенно ощутила среди мягкости твёрдую кость. Пальцы сжали позвоночник и рванули уже просевшего до самой воды Дуса вверх, не давая ему зарыться головой в пенные буруны. Зверь ревел, как раненый лев, вторя воплям наездницы - казалось, её правый плечевой сустав вот-вот разорвётся от адского напряжения.
  Впереди, в самом узком месте пролива, по всей ширине потока дрожала тонкая прозрачная плёнка, переливаясь всеми цветами радуги, словно бензин на воде, и выпучиваясь, будто стенка зажатого между скалами пузыря.
  - Подтяни Дуса! - заорал сверху Валера. - Иначе не впишемся!
  Впечатав коленки глубоко под рёбра Дуса, Кира вытащила левую руку из его тела и схватилась за вторую птичью лапу, чудовищным усилием подтягивая себя и зверя вверх. Прямо перед лицом мелькнула радуга и пропала, сменившись чем-то серым и твёрдым.
  Ударившись лбом, Кира растянулась на гладком полу, но тут же вскочила, с изумлением оглядываясь вокруг. Рядом, стукнув когтями по полу, вспрыгнул серебристый волк. Кира по-прежнему чувствовала со зверем связь - невидимый, но крепкий 'поводок'. Шерсть на боках и спине волка была всклокочена, однако никаких повреждений шкуры хозяйка не заметила. Рядом поднимался с пола Валера - его Дус так и остался птицей, только теперь она была меньше и походила на обычную сову, уютно устроившуюся на плече хозяина.
  - Проскочили! - негромко сказал он, глядя наверх.
  Прямо над ними, зияла, поблёскивая радужной плёнкой, щель в форме месяца, куда прямо по потолку, клубясь, тёк розовато-бежевый, сверкавший серебристыми искрами то ли дым, то ли густой туман.
  - Вон откуда мы вывалились! - так же тихо сказала Кира, потирая лоб. - Высоковато.
  - И жестковато, - заметил Валера, осматривая маленькую, похожую на предбанник, комнату. - Удивительно, как мы вообще здесь поместились? Не попадали друг на друга и ничего не сломали!
  - Чудеса другого измерения, - пожала плечами напарница. - Как ты думаешь, что это? - она показала на струившийся по потолку туман. - 'Паутина'?
  - Наверное. И идёт она вон оттуда, - Валера оттопырил большой палец в сторону узкой арки - через неё было видно просторное помещение, уставленное непонятным оборудованием.
  Пока волк сосредоточенно расправлял языком измятую шерсть на боках, Кира подошла к арке и осторожно выглянула: справа, спиной к ней, стоял робот и, одним манипулятором непрерывно размешивая что-то в огромном чане, другим вытягивал оттуда розовато-бежевую субстанцию, формуя из неё толстый столб. Поблёскивая серебристыми искрами, столб уходил к потолку и там разливался широким ручьём, стремясь в 'предбанник', к затянутому радужной плёнкой отверстию.
  - Там какой-то жёлто-металлический хрен, - прошептала Кира, вернувшись к напарнику и похлопывая своего, уже успевшего привести шерсть в порядок, волка по спине. - Стоит и варит 'паутину'.
  - Мы сможем пройти мимо, не привлекая его внимания?
  - Думаю, да, он вроде спиной стоит... ну, мне так показалось.
  - Ну-ка, слетай погляди! - тихонько сказал он сове и та, бесшумно сорвавшись с его плеча, полетела в соседнее помещение.
  Миновав арку, птица сделала круг, аккуратно проскочив позади робота, - реакции от него не последовало.
  - Поразительно! - яростно зашептал Валера, вытаращившись на напарницу, когда сова беззвучно приземлилась обратно к нему на плечо. - Эта свистопляска с переходом так выбила из колеи, что до меня только теперь дошло!..
  - Что?!
  - Дусимы! Наши дусимы - ты только посмотри на них!
  - Ну-у, - озадаченно протянула Кира свистящим шёпотом, заглядывая в голубые русалочьи глаза своего волка. - Они обрели другую форму, чем в проходе, стали поменьше и... поконкретнее, что ли?
  - Да нет! Ни фига! Никакую другую форму они не приобрели, в том-то и дело! - Валера в изумлении схватился за голову, озираясь. - Блин, Коса, ну неужели ты не видишь?! Ну ничего же не изменилось!
  - Не изменилось?.. - Кира умолкла, уставившись на своего волка. - Хочешь сказать, они...
  - Да! Да, именно это я и хочу сказать: наши с тобой Дусы по-прежнему 'ярлыки'!
  - Чёрт... ну, и где же они тогда настоящие?.. А здесь? - она повела рукой. - Здесь-то тогда что за место?.. Где мы?!
  - А вот это хороший вопрос!
  
  * * *
  Из комнаты, где стоял варильщик паутины, вели две двери, но обе оказались закрыты, и пришлось тихонько, на цыпочках - Кира при этом ещё и несла своего Дуса на руках, чтобы не цокал когтями по полу, - ретироваться в предбанник. Возможно, варильщик вообще ничего не слышал, раз до этого не обратил внимания на то, как два человека вывалились из 'жерла' и брякнулись об пол в соседней комнате, однако тут, в ином измерении, никакая предосторожность не была лишней, тем более волк оказался лёгким, словно состоял из серебристого пуха.
  Только Кира поставила зверя на землю и уселась возле арки сама, прислонившись к стене, как в соседней комнате раздался громкий щёлчок открываемой двери и шорох колёс. Стоявший в проёме Валера с необычайной прытью отскочил вглубь предбанника. Оба явственно слышали, как в помещение въехал какой-то механизм и двинулся к варильщику. А затем раздался такой громкий шум и стук, что Кира, осмелев, высунулась в проём: приехавший робот вываливал из привезённого с собой контейнера в чан варильщика перекрученные немыслимыми узлами части человеческих тел вперемешку с серебристыми включениями.
  - Отработанный материал, - прошептал Кире на ухо Валера - он тоже подкрался к арке и выглянул наружу. - Истин соединяет дусима с человеком, скручивает в похожие на ежей рулеты, потом подключает какие-то провода, что-то совершенно непонятное проделывает, после чего дусим вырастает, меняется и выходит наружу, оставляя после себя такую вот перекрученную хрень. Я видел это в воспоминаниях своего Дуса.
  - Значит, он привозит эту хрень сюда, чтобы пустить на паутину. А забирает откуда?
  - Из какой-то лаборатории. Истин сбрасывает её в контейнер, а робот его забирает.
  - И сейчас этот робот поедет обратно, - указала на очевидное развитие событий Кира, поднимаясь и хватая волка под мышку.
  Вывалив содержимое контейнера, робот поставил его на свою платформу и, развернувшись, двинулся к двери. Валера выпустил сову, и она, стрелой пролетев на высоте человеческого роста через комнату, села на платформу позади контейнера. Робот не остановился.
  - Бежим! - выдохнула Кира, и они бросились, пригибаясь, к роботу - он как раз замешкался возле двери, ожидая, пока она отъедет в сторону.
  Едва успев запрыгнуть на платформу, выдры скрючились на узком краю, прижавшись к контейнеру. Робот тронулся с места и выехал в широкий коридор. Волку уже места не было, и он повис на спине у Киры, уцепившись за шею передними лапами, сова полетела сзади, не поднимаясь выше метра над землёй.
  Так они миновали один коридор и свернули в другой, как вдруг Кира локтем толкнула Валеру в бок. Он вопросительно поднял брови, и напарница пальцем указала на стену: там виднелись глубокие царапины.
  - Это Слава! - жарким шёпотом проговорила Кира.
  - Чего? - удивился Валера, глядя на пять неровных полос, бегущих вдоль коридора. - С чего ты взяла?
  - Знаю! - она сбросила с платформы волка и тут же спрыгнула сама.
  - Куда?!
  Робот ехал быстро, так что Киру бросило вперёд, но она была к этому готова и правильно сгруппировалась. Перекатившись пару раз через голову, выдра вскочила и, пригибаясь, побежала к тупиковому ответвлению коридора, куда сворачивали следы. Волк повторил все действия хозяйки, не отстав от неё ни на шаг.
  - Чёрт! - Валера соскочил с платформы и, тоже совершив кувырок, последовал за напарницей. - Куда ж тебя, блин, несёт-то?!
  Борозды обрывались у одной из дверей, полотно которой было слегка погнуто, на полу перед ней всё было покрыто царапинами. Шорох и лязг робота быстро стихали вдали.
  - А где сова? - спросила Кира.
  - Послал к чёрту на рога! - прошипел Валера ей в лицо таким тоном, словно это относилось не к сове, а к напарнице.
  - Чего?
  - Того! - продолжал сердиться Бластер. - Должны же мы проследить, куда приедет эта бандура хренова?!
  - А-а, ну да, это правильно!
  - Правильно, не правильно, ты мне выбора всё равно не оставила, и если с моим Дусом что случится...
  - Я не могла потерять след! - перебила Коса, показав на повреждения.
  - Да с какого перепуга ты, блин, решила, что это именно Маркольев?! - снова взъярился Валера.
  - Да потому что никто в этой сраной дыре никогда не дерётся! - тоже на повышенных тонах отчеканила Кира. - Вспомни свои видения, вспомни рассказы Кита! Все, кто попадает сюда, ни фига не понимают, а только трясутся от страха, и лишь один человек мог не растеряться и оказать чёртовым роботам сопротивление! Это Слава! Он сухарь, дусим растворён в нём навеки, они не разделимы... значит, он одновременно и зверь и человек! И это следы его когтей: он сражался тут с теми, кто тащил его к двери! Потому что он сильный, он презирает опасность и плюёт на любые правила, если они ему поперёк... Закрыто! Чёрт! - она со всей силы ударила кулаками в дверь.
  - Конечно, закрыто! - процедил сквозь зубы Валера: тирада напарницы про Кола взбесила неожиданно сильно - больше, чем даже внезапный соскок напарницы с платформы. - Здесь все двери всегда закрыты, ты что, до сих пор не заметила?!
  Кира не ответила. Тяжело, но молча сопя, она внимательно разглядывала щель между погнутой дверью и косяком. Валера несколько раз глубоко втянул воздух и медленно выдохнул, приводя себя в равновесие. Потом сел на пол, прислонившись к стене и прикрыв глаза, - надо было сосредоточиться и посмотреть, где сова.
  Кира сунула пальцы в щель, пытаясь зацепится за дверное полотно и потянуть, но ничего не вышло, и, устав, она села рядом с напарником.
  С минуту она смотрела, как его зрачки двигаются под веками, потом спросила:
  - Что делаешь?
  - За совой слежу, - не открывая глаз, проговорил Валера. Злость его уже улетучилась, сменившись интересом к происходящему за сотни метров отсюда.
  - Дорогу запоминаешь?
  - Мне это незачем, сова запомнит сама. Я слежу, чтобы с ней ничего не случилось, и она без проблем сюда вернулась. Она уже в лаборатории - села на шкаф... Никто её вроде бы не заметил. Здесь всё точно так, как было в моих видениях.
  - А Истин? Он там?
  - Да... 'ежей' лепит... с бешеной скоростью... Я отправил сову туда, откуда поступают стеклянные стаканы с дусимами - слушай, их там, по-моему, тысячи... десятки тысяч! Я не совсем понимаю, как я могу видеть такую длинную вереницу - прямо до горизонта - где же, блин, это всё помещается?! Откуда они берутся?..
  - Кит говорил, - вспомнила Кира, - что Истин ловит дусимов там, где тепло и вообще райское блаженство. И его, Кита, тоже обещал туда выпустить, если он всех сухарей перебьёт.
  - Ага, ага, - закивал Валера, тоже припоминая тот допрос. - Отпустит, типа, вечно в счастье купаться...
  - Вот я тогда не понимаю: если Истин имеет доступ туда, где болтаются эти дусимы, почему он не притащит их целиком?
  - Сова как-то странно себя ведёт, боится лететь над стаканами... Я отправляю её обратно... - Валера открыл глаза и посмотрел на Киру: - Что ты спросила?
  - Я спросила, почему Истин тащит в лабораторию не самих дусимов, а только 'ярлыки'?
  - Может, иначе не выходит? - пожал плечами напарник. - В наш мир он ведь тоже самолично не выходит, чтобы людей сюда вытащить, а дусимов в их тела запихнуть. Но зато видит абсолютно всё, что в нашем мире происходит: он для четвёртого измерения открыт в любом месте, как для нас, трёхмерных, - плоский лист бумаги.
  - Ну и чего же мы, когда проход преодолевали, ни хрена не видели?
  - Нам текущая сквозь 'жерло' 'паутина' не давала - хоть мы и видели её как трёхмерный поток, потому что наше сознание иначе не умеет, на деле-то она - продукт высшего измерения, заслонила нам всё, да и некогда было, честно говоря, по сторонам глазеть...
  - Это точно! - улыбнулась Кира. - Жуткое было плавание... надеюсь, мы успели пройти до того, как наши тела окончательно умерли.
  - Надейся, Коса, - одобрил Валера. - И я тоже буду. Что нам ещё остаётся?
  - Ничего не остаётся, - кивнула она. - Вообще, если вдуматься, Бластер, то мы, по сути дела, такие же 'ярлыки', как дусимы, раз тела наши там, на Земле, остались!
  - Нет! - решительно возразил он. - Нет, не такие же! Тела наши там, на Земле, просто лежат - они не люди, а пустые оболочки, которые не могут ничего ни сделать, ни понять: всё, что нами двигало, наши сознание, память, чувства - всё это сейчас здесь. А у них, у дусимов, совсем не так: твой волк, моя птица, эти бесформенные штуки в колбах - лишь крохотная часть настоящих существ, да даже не часть, а способ связи с ними, понимаешь? Малая толика присутствия, к которой ты, я или тот же загадочный Истин может обратиться, чтобы получить отклик. При этом я совершенно не представляю, как задействуется сознание настоящего дусима, давая такой отклик, не исключено, что оно и вовсе не задействуется! Может, это, знаешь, как вот ты бы, например, дёрнула плечом, прогоняя севшую туда муху.
  - Слушай, но тогда вообще не понятно, что же делает этот Истин! Зачем он тогда над этими бессмысленными 'ярлыками' все свои манипуляции проделывает? Может, он как раз хочет полнее задействовать их сознания?
  - Возможно, - пожал плечами Валера.
  - Ну да! - утвердилась в своей мысли Кира. - Вот сам посмотри: твой Дус - он ведь способен на большее, гораздо большее, чем мой! Я там, на Земле, ни хрена не могла увидеть того, что видишь ты - а ведь ты это делаешь с помощью своего дусима! Да и здесь тоже - ты можешь чуть ли не разговаривать с ним, отправить его чёрт знает куда с заданием, и он всё понимает, а мой реагирует только на ослабление или рывки 'поводка'. - Она погладила лежавшего возле её ног волка.
  - Наверное, это потому что я получил Дуса из соображающего пса.
  - Вот! Судя по тому, что все псы до недавнего времени ровным счётом ничего не соображали, а потом вдруг стали меняться, Истин именно этим и занимается! Старается как можно полнее задействовать дусимовское сознание.
  - Он их прокачивает! Точно. Он прокачивает 'ярлыки', пытаясь заставить их отвечать во всю полноту сознания.
  - И какова же эта полнота? - задумчиво проговорила Кира. - Там, на Земле, мы всегда считали дусимов глупыми животными, это было логично, ведь они превращали людей в тупых кровожадных зверей, но теперь... когда оказывается, что даже дусим из умного пса - а ведь он мог разговаривать! - это всего лишь 'ярлык', который почти не задействует сознание, то каков же на самом деле потенциал? Насколько умны реальные дусимы?
  - Вряд ли мы сможем это понять... - покачав головой, грустно вздохнул напарник.
  
  
  16. Зверь в клетке
  Дождавшись возвращения совы, Кира заставила Валеру ногой долбить дверное полотно, увеличивая вмятину и тем самым расширяя щель. Звуки были глухими, но громкими, и выдры боялись, что кто-нибудь из роботов может заявиться сюда посмотреть, что происходит, поэтому Кира стояла на выходе из тупика, внимательно глядя в обе стороны. Спрятаться тут было негде, поэтому они решили, что, в случае чего, она побежит по коридору, отвлекая робота, чтобы дать возможность напарнику выбраться из тупика и рвануть в другую сторону, а за Косой отправить сову.
  Но всё получилось совсем не так, как думалось: на шум действительно пришли роботы, только вовсе не из коридора. Когда щель выросла до нескольких сантиметров, с той стороны двери вдруг раздался громкий шорох, словно кто-то сыпал песок в железное ведро. Услышав его между ударами, Валера наклонился к щели, посмотреть, что там шуршит, и едва успел отпрянуть, когда оттуда вдруг высунулись тонкие суставчатые прутики, ощупывая края отогнутого полотна, а следом протиснулось плоское, латунного цвета, тело. Ни головы, ни глаз - только туловище и ножки, что, впрочем, не помешало пауку обнаружить присутствие человека и прыгнуть ему прямо на грудь. Валера схватил тварь и, с трудом оторвав острые, цепкие лапки, сбросил вниз. Паук тут же побежал назад, и Валера наступил на него - раздался хруст, лапки безжизненно распластались по полу, но из щели уже вылезал следующий, а за ним ещё и ещё. Валера давил их обеими ногами, но они сыпались и сыпались, так что он уже не успевал справиться со всеми.
  - Коса! - крикнул он, но она уже сама прибежала и стала срывать с него пауков, прямо руками раздирая на части. Лапки и тельца летели во все стороны, устилая пол, Кирин волк кружился на месте, не понимая, что делать, пока один из пауков не упал прямо ему на спину. Киру словно пронзило горячим жалом изнутри под правую лопатку. Наполовину увидев краем глаза, наполовину просто догадавшись, что волк тоже подвергся атаке, хозяйка завопила, стегая его 'поводком':
  - Убей его, Дус! Ну же! Убей! Убей!!
  Волк дёрнулся и схватил паука зубами, с чмоком выдирая из спины, - лапки уже по колено вошли в серебристую плоть, прежде чем перегрызенная латунная тварь полетела на пол вместе с каплями серебристой крови.
  - Бей! Бей! Бей! - кричала Кира, давя ногами и ломая руками бросавшихся на неё пауков.
  Волк больше не тормозил: без устали ловил пастью всех членистоногих роботов, посмевших прыгнуть в его сторону, перекусывал и плевал на пол.
  Валера крутился, как бешеный, но уже не успевал срывать с тела пауков: на него они бросались первым делом, всё прибывая и прибывая из-за двери. Он стал пятиться назад - одежда была изодрана в клочья, во многих местах висели латунные тела, вокруг лап сочилась или даже текла кровь.
  - Сова! - заорала Кира, тоже отступая под натиском полчищ тварей.
  Хлестнув 'поводком', как кнутом, она бросила волка вперёд, в атаку. Высоко подпрыгнув, зверь с яростным рыком приземлился прямо в гущу новой волны членистоногих, одним махом раздавив каждой лапой по несколько штук и ещё столько же покалечив отлетевшими в сторону трупами.
  - Задействуй сову, Бласт! - выкрикнула Кира напарнику в ухо, получив небольшую передышку за спиной своего Дуса, который, как сумасшедший, вертелся на месте, когтями и зубами изрывая латунных тварей в клочья.
  - Пытаюсь! - прохрипел он в ответ, содранными до мяса пальцами отковыривая особо глубоко впившихся пауков. - Но она меня не слушает!
  И тут Кира заметила, что летавшая кругами под потолком сова будто распухает, одновременно теряя плотность.
  - Что это с ней?!
  - Понятия не имею... - проговорил Валера, с изумлением увидев, что пауки вдруг стали терять былую прыть и останавливаться, приседая на задних лапах и задирая переднюю часть тела вверх, словно следили за кружившей над ними птицей. - Похоже, у неё свой собственный план!
  Сделавшаяся огромной и полупрозрачной сова пролетела ещё один круг и вдруг - пух! - рассыпалась на множество мелких летучих созданий. В воздухе зазвенело, как в лесу, на клюквенном болоте.
  - Комары?.. - пробормотала Кира, глядя, как гудящее облако спускается вниз, накрывая членистоногих.
  - На каждого паука по комару, - констатировал Валера. - Только я не понимаю, что они делают.
  - Кусают? - предположила Кира, подтягивая волка ближе к себе, чтобы вывести из-под тучи крылатых насекомых.
  Но комары на её Дуса не садились - они распределились так, как сказал Валера, заставив каждого из пауков сначала замереть на месте, а потом, когда насекомые снова взлетели и стали собираться в облако, членистоногие тоже побежали друг к другу. Сбившись в кучу, они лезли соседям на спины, а на них взгромождались следующие.
  Перед остолбеневшими людьми медленно рос живой, шевелящий тысячами суставчатых лапок холм - пауки лезли выше и выше, пока комары над ними тоже сбивались в единую, быстро уплотнявшуюся массу, очертаниями напоминавшую птицу. Вскоре, когда вместо комаров в воздухе уже снова летала сова, холм на полу превратился в её огромную, карикатурную копию, только вместо лап у неё были колёса.
  - Робот-сова! - ахнула Кира, наблюдая, как странное создание едет к помятой и исцарапанной двери. - Твой Дус собрал из пауков робота-совищу!
  Просунув клюв в щель, огромная латунная птица на колёсах ухватилась за металлическое полотно и дёрнула его на себя, с лёгкостью вырвав из пазов. С диким грохотом отбросив изувеченную дверь в сторону, робот не спеша въехал внутрь открывшегося помещения.
  - За ним! - опомнился Валера и первым шагнул в проём, сова-дусим пролетела вслед за хозяином и как ни в чём не бывало уселась ему на плечо.
  - Ни хрена себе! - выдохнула Кира и, укоротив 'поводок' так, чтобы волк был прямо возле её ноги, двинулась за напарником.
  
  * * *
  Похоже, это было какое-то складское помещение, в котором рядами стояли открытые шкафы и стеллажи, набитые всякой всячиной: предметы, в основном всё того же латунного цвета, большие и маленькие, разнообразных, иногда весьма причудливых форм и размеров.
  - У твоей совы и правда собственное разумение, - сказала Кира, поравнявшись с Валерой. - Чёрт, как она, вообще, это сделала?!
  - Спроси что попроще! - пробурчал он, замедляя шаг вслед за латунной совой. - Я лично ни хрена не понимаю... никогда бы не подумал, что мой Дус способен на такое.
  Пройдя всего несколько метров вглубь помещения, огромное подобие птицы остановилось, а с ним и выдры.
  - Ещё бы он пораньше этих тварей прибил, так вообще было бы супер! - Кира показала на рваную одежду и запёкшуюся кровь напарника.
  - Не знаю, почему он так поздно среагировал - я дал команду сразу... такое впечатление, что сова раздумывала, кому помогать.
  - В смысле - кому помогать? - не поняла Кира.
  - Ну, мне помогать или паукам.
  - Не может быть! Это же твой Дус...
  - Мой? - усмехнулся Валера. - Слушай, ну, ты же сама недавно вопрошала про полноту сознания дусима и говорила, что он - не глупое животное! Поэтому он не может быть ни твоим, ни моим, мы просто пользуемся его 'ярлыком'! И тот 'ярлык', что достался мне, прокачан явно лучше, чем твой... Смотри!
  Прижатые к бокам крылья латунной совищи стали оплывать, голова и клюв - тоже, пока всё тело не превратилось в литую болванку, которая затем скачком приняла форму робота с манипулятором из той же серии, что и все местные механизмы. Когда трансформация закончилась, робот поехал было вперёд, но тут же замер, будто сломался.
  - Пауки, совища, манипулятор - как такое вообще возможно? - нахмурилась Кира. - Все эти превращения?!
  - Думаю, так мы понимаем смысл происходящего... Чёрт знает, как тут на самом деле всё устроено и работает - скорее всего, это вообще на человеческом языке неописуемо! Счастье, что наши сознания хоть как-то умудряются воспринимать информацию и подбирать подходящие образы. Атаковавшая нас Сила была пауками, когда проникала в щель, потом, когда вскрывала дверь, стала похожа на моего Дуса-сову, потому что подчинилась ему, а теперь мы видим, что это чужой, испорченный нами механизм - такая, типа, логика...
  - А это? - Кира просунула палец сквозь одну из дыр в брюках и дотронулась до большой царапины на ноге. - Болит, как настоящая...
   - Тоже проделки сознания, - пожал плечами Валера. - Так мы осознаём нанесённый нам урон.
  Птица Бластера вдруг сорвалась с его плеча и полетела направо, свернув за один из дальних рядов стеллажей.
  - Там кто-то есть! - спустя полминуты пробормотал Валера. - Большой и серебристый... в клетке вроде...
  - Это Слава! - вскричала Кира, бросаясь вслед за совой, волк галопом устремился вперёд.
  За стеллажами и правда стояла железная - по виду наспех сваренная - клетка, в которой был заперт здоровый серебристый медведь. Увидев гостей, он вскочил на задние лапы, и сразу стало заметно, что фигура у него не совсем медвежья. Это был полузверь, покрытый серебристой шерстью, но по-человечески уверенно стоявший на ногах, с широкой грудью и крепкими руками - на каждой пять обросших шерстью пальцев с острыми и длинными, ртутно блестящими когтями.
  - Коса! - низким голосом проговорил он, и хотя голова его больше напоминала медвежью, всего лишь с лёгким намёком на человеческое лицо, Кира мгновенно уловила в нём такую знакомую, можно сказать фирменную, невесомую улыбочку.
  - Слава! - она подбежала к клетке и накрыла руками его сжимавшие прутья, огромные мохнатые пальцы. - Ты жив!
  - В какой-то степени, - согласился Маркольев. - Если можно считать живым бестелесное существо.
  - Для бестелесного вы, товарищ подполковник, выглядите... гм... весьма внушительно, - заметил подошедший к клетке Валера.
  - Чего не скажешь о вас, - сухарь оглядел худую фигуру гостя в изодранной, окровавленной одежде - удивительно, что глаза Владислава остались точно такими же, как были на Земле - светлые и прозрачные, словно ледяные кристаллы. - Как звать-то?
  - Лейтенант Крюков. Валерий.
  - Мы зовём его Бластером, - сказала Кира. - Он мой новый напарник.
  - Бластер? Лазерный?
  - Нет, это от глиобластомы, - пояснил Валера. - Опухоль такая... в мозгу.
  - Опухоль - это интересней! - одобрил Маркольев.
  - Да он прибедняется, - заявила Кира. - Не только опухоль, оружие тоже в виду имеется, потому что Бластер - лучшая выдра в ОКОПе.
  - Но всё же не сухая, - проронил Валера.
  - Ясное дело, - кивнул Владислав. - Не то был бы сейчас как я. Скажи, Коса, а я кем выгляжу? - Он глянул на её дусима. - Волком?
  - А ты что, не знаешь? - удивилась она.
  - А ты что, видишь где-нибудь тут зеркала? - в тон ей произнёс Маркольев. - Понятно, что я полузверь, - он посмотрел на свои руки и ноги, - и что Клим, в своё время, видел меня волком, но мне кажется, что здесь...
  - Здесь наши Дусы меняют обличье, - кивнул Валера.
  - Ты не волк, - Кира улыбнулась, заметив его лёгкое замешательство - странно, но на этом почти скрытом звериной мордой лице чувства читались лучше, чем раньше, когда Слава выглядел обычным человеком. - Ты - медведь!
  - Вот как?.. Ясно...
  - Симпатичный медведь, - добавила она.
  - Лучше б страшный, но сильный, чтобы мог сломать эту чёртову клетку... А вы вообще, как сюда попали?
  - Ваш проект в действии, - пояснил Валера. - Тела вогнали в клиническую смерть, и наши души рванули сюда.
  - Через закрытый канал? - в голосе медведя слышался скепсис.
  - Существует щель, сквозь которую льётся 'паутина', мы зовём её 'жерло' - она открыта всегда, вы просто не знали.
  - Я подозревал, - сказал Владислав. - И давай уже на 'ты', Бластер, к чему лишние церемонии! После того, как внезапно, между полнолуниями, появилась активная 'паутина', я стал подозревать, что она постоянно откуда-то прибывает, но подтверждения своей догадки найти не сумел... а у тебя, значит, получилось.
  - Да, - кивнул Валера.
  - А склад? Как вы нашли этот склад? - медведь посмотрел на Киру.
  - Я заметила на стене следы от твоих когтей... - ответила она. - Нет, начать надо не с этого... - и она быстро, стараясь быть краткой, рассказала Владиславу всё, что произошло с ними после перехода через 'жерло'.
  Пока Кира говорила, ласково поглаживая обросшие серебристой шерстью пальцы сухаря, Валера отошёл в сторонку и, бухнувшись прямо на пол, повернул голову к снова усевшейся на плечо сове и принялся ей что-то нашёптывать, пока птица вдруг не сорвалась с места и не стала летать под потолком, нарезая круги над клеткой. Внимательно наблюдая за ней, Бластер бормотал что-то себе под нос.
  Наконец, как раз к концу истории с пауками, сова села на пол и пешком пошла к клетке. Клюв её вдруг стал вытягиваться и утончаться, тело тоже видоизменялось, превращаясь из совиного в другое, характерное для дневных птиц.
  - Похоже на шилоклювку, - заметил Маркольев. Кира к этому времени уже закончила свой рассказ, и теперь они оба с изумлением наблюдали за трансформацией чужого Дуса. Опасаясь нарушить процесс, сухарь старался говорить, как можно тише: - Слушай, Коса, а как он это делает?
  - Понятия не имею, - тоже шёпотом призналась Кира. - Говорила же - он лучший из выдр, куда как талантливей остальных.
  - Хватит шептаться, - громко сказал Валера. - Я ничего не делаю, она это сама! Я только задачу поставил.
  - Какую задачу? - спросила напарница, отходя от прутьев в сторону, потому что птица целенаправленно топала к медведю.
  - Открыть мою клетку? - догадался Маркольев и через прутья высунул руку наружу так, чтобы она оказалась на птичий рост ниже замка.
  Шилоклювка тут же взлетела и, приземлившись медведю на ладонь, сунула кончик чуть раздвинутого клюва в скважину замка. Поковырявшись там с полминуты, птица решительно повернула голову против часовой стрелки, и - хрусть! - замок вдруг открылся.
  - Обалдеть! - прошептала Кира, глядя, как шилоклювка трансформируется обратно в сову. - Говоришь, это она сама?
  - Сама! - подтвердил Валера. - Я хотел открыть клетку и всё - превращение в эту... как ты её назвал...
  - Шилоклювка, - сказал Владислав, выходя из клетки.
  - ...в шилоклювку - её личная инициатива, так же как и обратная метаморфоза. Совой ей быть, видимо, приятней... мне, кстати, тоже сова больше нравится - сычик сразу вспоминается, - улыбнулся Валера.
  - Ладно, приятней, не приятней - это всё лирика, а вот то, что твой дусим смог открыть замок, подтверждает вывод, к которому я пришёл после общения с местной властью.
  - Властью? - не поняла Кира.
  - Ну, вы же не думаете, что это я сам себя посадил в клетку? - усмехнулся Маркольев.
  - Тихо! - вдруг воскликнул Валера. - Вы слышите?
  - Да, - кивнул медведь. - Думаю, это за нами.
  - Мы открыли замок, и это вызвало реакцию - надо быстрее убираться отсюда! - Кира побежала туда, откуда они пришли.
  - Нет, не туда! - крикнул Валера. - Сова полетела в другую сторону. За ней!
  
  * * *
  Сова вывела их к выходу с другой стороны склада. Дверь была закрыта, но изнутри замок отпирался простым нажатием на кнопку. Правда, найти её оказалось не так-то просто: кнопка оказалась спрятана в нише за закрытой шторкой довольно далеко от двери, - однако сова её всё же обнаружила. Пока она этим занималась, Маркольев успел отыскать на ближайших стеллажах три более-менее удобных и увесистых латунных предмета, походивших на гнутые куски толстенной арматуры.
  Когда выдры выскочили в коридор и дверь за ними задвинулась, со склада уже раздавался шум въехавших с другой стороны роботов. Сова мгновенно обратилась в шилоклювку, но успела только отколупнуть крышку замка, как роботы добрались до второго выхода и нажали на кнопку. Дверь стала отъезжать. Шилоклювка сунула клюв во внутренности запорного механизма и принялась там ковыряться.
  - Навались! - заорал Валера, поняв замысел своего Дуса, и все трое бросились к двери, изо всех сил удерживая полотно, чтобы робот не мог выехать наружу.
  К счастью, он не сразу понял, что происходит, и какое-то время просто стоял, ожидая пока дверь отъедет, открыв проезд. Три выдры пыхтели снаружи, замедляя этот процесс, насколько могли. Полотно, однако, продолжало хоть и медленно, но ползти, расширяя выход, как вдруг, стараниями шилоклювки, дверь неожиданно легко поддалась усилиям людей и почти захлопнулась, однако робот, сообразив что происходит, успел сунуть в щель кончик манипулятора.
  - Держите дверь! - рявкнул медведь и, схватив одну из валявшихся у стены 'арматурин', воткнул её в клешню робота, выталкивая внутрь.
  Робот сопротивлялся, пытаясь просунуть манипулятор дальше и отодвинуть полотно, но Маркольев не сдавался и с рёвом толкал клешню так, что вздувшиеся мышцы, казалось, вот-вот прорвут серебристую шкуру, а когти на ногах пронзят пол насквозь. Тогда волк, повинуясь указанию Киры, схватил вторую из валявшихся у стены 'арматурин' и, просунув в щель, стукнул по манипулятору снизу. Клешня дёрнулась вверх, и Маркольев сумел её выпихнуть. Усилиями Валеры и Киры дверное полотно с треском захлопнулось и, благодаря ковыряниям шилоклювки в замке, больше не открывалось. Кнопка с той стороны не действовала, и робот принялся методично долбить манипулятором в дверь, оставляя на полотне вмятины, а выдры побежали от склада прочь, держась за летевшей впереди птицей - та неожиданно оборотилась вороной и громко каркала при каждом повороте.
  Миновав несколько коридоров, они нырнули в неприметную, сливавшуюся со стеной низкую дверку, за которой оказалась плохо освещённая винтовая лестница, такого же латунного цвета, что и роботы. Только, в отличие от них, лестница выглядела абсолютно новой, словно ей никто никогда не пользовался. Увидев узкие и крутые ступени, Кирин Дус испугался идти вниз, и пришлось нести его на спине - волк висел, обхватив шею хозяйки передними лапами.
  Лестница привела в настоящий лабиринт тесных ходов, и вскоре выдры совершенно запутались, сколько раз и где они повернули, однако ворона уверенно неслась вперёд, пока не вылетела в маленький круглый зал, куда с разных сторон сходились шесть коридоров. В середине возвышался латунного цвета постамент, на котором стоял большой круглый стол с жемчужной столешницей. Обернувшись совой, птица села на середину стола и замерла, глядя на Валеру.
  - Похоже, здесь центр лабиринта, - предположила Кира, обходя зал по периметру. - Зачем твой Дус нас сюда привёл?
  - А хрен его знает, - вздохнул Валера. - Я вроде ничего конкретного не хотел... мы просто убегали и всё...
  - Ну вот и убежали, - сказал Маркольев. - Этих чёртовых роботов тут нет, да и проходы узкие, не для них как будто.
  - Большие не пройдут, - согласилась Кира. - Однако есть ведь и пауки, а они, знаешь ли, не сказать, чтоб лучше - Кира показала на Валеру - вся его одежда превратилась в заскорузлые от крови лохмотья.
  - Что ж, ничто не бывает идеальным, - философски заметил Владислав. - Но пока пауков нет и всё тихо, предлагаю немного передохнуть. Вы приведёте себя в порядок, а я пока подумаю, что делать дальше. Давайте, давайте, займитесь, наконец, своим видом!
  - Интересно как?! - возмутилась Кира, осторожно отлепляя порванную брючину от глубокой кровоточащей царапины. - Здесь нет ни воды, ни другой одежды!
  - Ага, и еды здесь тоже нет, - медведь сел на пол, привалившись к постаменту спиной. - Тебя это не смущает?
  - Что? - не поняла она.
  - Что ни есть, ни пить тебе тут не надо!
  - Намекаешь, что мой вид... - Кира задумалась и умолкла.
  - Да! - не дожидаясь, пока она продолжит, сказал Владислав. - Твой вид зависит от того, что ты хочешь увидеть. На вас с Бластером напали, вы сражались - это было болезненно, трудно, потому что здесь человека можно уничтожить точно так же, как и на Земле. Если вас тут убьют, в настоящие тела вы уже не вернётесь... Вам был нанесён реальный вред, поэтому вы изранены, но это не значит, что надо обязательно так безобразно выглядеть.
  - То есть мы должны просто захотеть стать чистыми? - догадался Валера.
  - Конечно, - подтвердил Маркольев. - Вы помните царапины от моих когтей? Как думаете, легко было роботам заволочь меня в клетку?
  - Я думаю, им пришлось избить тебя до полусмерти, чтобы усмирить, - с ужасом прошептала Кира.
  - Они выбили мне глаз и сломали обе руки, - по медвежьему лицу пробежала знакомая невесомая улыбочка, а ледяные кристаллы вокруг чёрных зрачков стали ещё прозрачнее и холоднее. Владислав поднял кулаки вверх, демонстрируя, что сейчас они выглядят целыми. - Ну и ещё там... по мелочи... много всего.
  - Господи, Слава! - Кира бросилась к медведю и, заключив его в объятья, прижалась к широкой груди, орошая её горячими слезами.
  - Эй-эй, Коса! - Маркольев, казалось, был удивлён. - Перестань, ты вроде никогда не была слабонервной!
  - Я устала, - невнятно проговорила она в густую серебристую шерсть. - Устала быть не слабонервной... я хочу, чтобы ты был рядом!
  Валера отошёл подальше и, отвернувшись к стене, нахмурился, впившись взглядом в собственные изодранные руки.
  - У меня нет тела, девочка! - Владислав нежно погладил её огромной лапищей по голове.
  - Мне всё равно! - шмыгнув носом, буркнула Кира и, оторвавшись от его груди, добавила, утопая в его сиявшем чистым алмазным блеском взгляде: - Я хочу, чтобы ты вернулся!
  'Я люблю тебя!' - говорили её глаза.
  'Мёртвые не возвращаются!' - отвечали его.
  - Посмотри-ка на Бластера! - прервал медведь их немой диалог, качнув головой в сторону Валеры.
  Тот стоял к ним спиной, опустив руки по швам и сжав кулаки, - ни крови, ни лохмотьев, одежда выглядела, как новая.
  - Чёрт! - Кира тряхнула головой и, быстро вытерев рукой глаза, встала. - Чёрт.
  Бластер медленно обернулся - лицо бледное, спокойное, чистое, глаза - тёмная вода.
  - Просто подумай, Коса, какая ты на самом деле красивая, - сказал он и, увидев, что медведь смотрит на него с неподдельным интересом, широко улыбнулся.
  
  
  17. Смотритель против Привратника
  Чтобы привести себя в порядок, Кире понадобилось гораздо больше времени, чем Валере, но, промучившись минут десять, она всё-таки справилась. Тёмные волосы уложились в аккуратный узел, с кожи исчезла грязь и пятна крови, спортивные брюки и лёгкий свитер стали чистыми и даже как будто отглаженными.
  - Отлично, - одобрил Валера и опустился на пол, напротив сидевшего у постамента Маркольева, прислонившись к стене между проходами.
  Кира молча пристроилась рядом.
  - Совсем другое дело, - медведь ласково похлопал её по бедру. - Такой ты мне больше нравишься.
  Она не ответила, упёршись мрачным взглядом в собственные, сложенные на коленях, руки.
  - Послушай, Кол, а что ты там, на складе, хотел нам про местную власть сказать? - вспомнил Валера. - И почему они тебя в клетке заперли?
  - Не они - он! - ответил Владислав. - Он тут один всем командует.
  - Ты говоришь об Истине?
  - О ком?!
  - Исти?н! - повторил Валера. - Кит, ну, это тот, кто тебя в метро застрелил, сказал, что командир роботов представился ему этим именем: Истин.
  Маркольев какое-то время поражённо взирал на Бластера, а потом вдруг расхохотался.
  - Ты чего? - удивился Валера.
  Кира оторвалась от изучения собственных рук и тоже уставилась на медведя с изумлением.
  - Истин! - сквозь смех проговорил Владислав. - Ну надо же... Истин!.. Это от 'истины' что ли? - и он снова расхохотался.
  - Хватит! - Кира стукнула его кулаком в плечо, хотя сама уже еле сдерживала улыбку. - Хватит ржать в одиночку, мы ничего не понимаем!
  - Ладно-ладно! - медведь поднял руки, словно сдаётся. - Но это правда очень смешно... потому что главный здесь - никакой не Истин, не человек и вообще не живое существо! Это самообучающаяся программа, понимаете? Искусственный интеллект!
  - ИскИн! - дошло до Валеры. - Блин! Так вот в чём дело: ИскИн, а не Истин!
  - Именно! - подтвердил, всё ещё посмеиваясь, Маркольев. - Представляете теперь, что там, в башке у этого вашего Кита, творится, если он так извратил полученную тут информацию. Ведь он был здесь, я правильно понял? Кит был здесь?
  - Да, был! - кивнула Кира. - Он был выдрой в Седьмом подразделении, Ракитин Семён, под поезд бросился три года назад, неужели ты об этом не слышал?!
  - Ракитин... самоубийца... да, я слышал, конечно, - припомнил Маркольев. - Но, видно, не обратил особого внимания. Я до тебя, Коса, вообще с другими выдрами не больно-то общался, один работал.
  - Да уж знаю, - ответила она. - Все знали, какой Кол мизантроп... так вот, Ракитин умер, когда канал был открыт и потому попал сюда. А потом вернулся на Землю, вселившись в чужое тело. Как Клим.
  - Клим умер? - быстро спросил Владислав.
  - Когда я последний раз с ним разговаривала, ему оставалось несколько дней.
  - Ясно, - кивнул медведь.
  - Он хотел этого, Слава, - сказала Кира. - Клим хотел умереть...
  - Клим? Я где-то слышал это имя... - нахмурился Валера. - Не могу вспомнить... Кто это?
  - Это... - Маркольев замялся, - слушай, Бластер, это такая долгая история и к нашему делу отношения уже не имеет, может, как-нибудь потом?
  - Ладно, - пожал плечами Валера. - Давай тогда про ИскИна. Как ты понял, что он - программа?
  - Да он мне сам сознался. Он этого не скрывает. Уверен, что он и Киту то же самое сказал, но у того не все дома оказались.
  - И он услышал 'Истин' вместо 'ИскИн', - подытожила Кира.
  - Типа того, - согласился Владислав. - Хотя, строго говоря, тут никто ничего не слышит: информация как-то передаётся - понятия не имею как, - а в слова мы её сами интерпретируем... каждый в меру своих, - он покрутил пальцем у виска, - 'тараканов'.
  - Тихо! - Валера вскочил, прижав палец к губам.
  Маркольев и Кира замерли, прислушиваясь: в отдалении раздавался ритмичный шорох, постепенно становясь громче.
  - Шаги! - прошептал Бластер. - Кто-то идёт сюда... где-то в одном из этих трёх коридоров. - Он показал пальцем.
  - Спрячемся в проходах напротив! - предложил, вставая, медведь и бесшумно пробежав через зал, метнулся в один из коридоров.
  Кира привычно подхватила волка на руки и, стараясь не топать, на цыпочках последовала за ним. Валера рванул в соседний проход.
  - Нет, там тупик! - чуть не сбив её с ног, выдохнул выскочивший навстречу медведь.
  Сюда! - беззвучно появившись в соседнем проходе, махнул им Валера и, развернувшись, устремился назад. Шаги звучали всё громче и отчётливей, кто-то должен был вот-вот появиться в зале. Маркольев сгрёб Киру с волком в охапку, закинул себе на спину и, на четвереньках, как настоящий медведь, одним огромным прыжком нырнул в коридор, а спустя секунду уже оказался возле Валеры - тот прятался за первым поворотом направо. Пристроившись рядом с ним, выдры затаились, слушая, как кто-то выходит в зал.
  - Четыре ноги, - едва слышно проговорил Маркольев. - Кто-то на четырёх ногах...
  - Сейчас посмотрим, - Валера прикрыл глаза и замер, пока, бесшумно сорвавшись с его плеча, сова вылетела из укрытия и, сделав петлю под потолком, вернулась обратно. - Собака-робот, - прошептал он. - Стоит спиной...
  Владислав и Кира осторожно выглянули из-за угла: в центре зала, тщательно обнюхивая постамент, стояла металлическая гончая. Она и правда была роботом, но разительно отличавшимся от тех, что они до сих пор видели. Латунного, но неровного, с массой тёмных пятен и светлых потёртостей, цвета, с болтами, шарнирами и заклёпками, она выглядела не выточенной из единого целого, а собранной из отдельных блоков и деталей, прикрытых тонкими, неточно пригнанными друг к другу металлическими пластинами. По сравнению с идеально чистыми, плавными линиями местных латунных механизмов, эта гончая смотрелась кустарно, словно её слепили вручную из найденных на свалке старых деталей. Однако столь непрезентабельный вид нисколько не мешал ей быстро двигаться и чётко выполнять чьи-то команды.
  Обнюхав постамент, гончая резко повернулась, и следившие за ней выдры отпрянули за угол.
  - Она нас почуяла, - выдохнул Валера. - Бежим!
  Они вскочили и бросились в параллельный коридор, в то время как сзади уже раздавался всё ускорявшийся топот.
  Оставшийся в укрытии Кирин волк попытался вступить с собакой в бой, но не продержался и минуты - гончая просто отбросила его прочь, так шмякнув о стену, что хозяйка, коротко вскрикнув, тоже упала. Медведь одной рукой поднял её, как котёнка, за шкирку, поставил на ноги, и Кира рванулась вперёд - волк, ничего не понимая и шатаясь от удара, волочился следом.
  - Сова не борется! - прохрипел Валера, безуспешно толкая Дуса назад, к гончей.
  Птица не подчинялась приказу, а снова превратившись в ворону, нарезала круги над хозяином, громка каркая и с шумом рассекая воздух ртутно блестевшими крыльями.
  - Бегите, я задержу! - Маркольев толкнул Киру в правое ответвление, а сам остановился, с рычанием развернувшись навстречу несущемуся зверю.
  Гончая обрушилась на Владислава лавиной, повалив на пол, и они покатились по коридору, сцепившись в яростной схватке. Собачьи зубы щёлкали возле морды медведя, он с трудом удерживал робота, не давая металлическим клыкам впиться себе в шею, а когтями ног скользил по заклёпкам, проникая в щели между пластинами, пытаясь оторвать куски металлической плоти и добраться до внутренностей. Гончая в долгу не оставалась, молотя его лапами так, что во все стороны летели серебристые брызги.
  
  * * *
  Вой и рычание оглашали лабиринт, пока Кира мчалась вперёд, от одного поворота к другому, страстно желая найти какое-нибудь оружие или обнаружить иной способ помочь Славе. Проходы были плохо освещены, но страх и тревога за возлюбленного обострили все чувства, заставив только сейчас заметить, что все стены покрыты густым узором разнообразных выпуклостей, которые вдруг показались кнопками и ручками. Кира била по ним руками, но ничего не нажималось и не поворачивалось, только временами виделись какие-то странные отблески, а в стенах вроде бы чувствовалась вибрация.
  В это время Валера, под карканье обезумевшей вороны, совершенно не осознавая, куда несётся, случайно выбежал к выходу из подземелья наверх. Однако там Бластера ждал неприятный сюрприз в виде металлической решётки, в которую он чуть не воткнулся головой, на полном ходу вылетев из коридора на площадку, откуда начинался лабиринт. Валера точно помнил, что когда они втроём спустились сюда и вошли в коридор, никакой решётки тут и в помине не было, а сейчас ведущая вверх винтовая лестница оказалась перекрыта! Что за чёрт?! Почувствовав себя в ловушке, Валера схватился за металлические прутья, стал дёргать их и трясти, но решётка стояла мёртво. Чёрт! Блин! Проклятье!
  Описав над ним очередной круг, ворона громко каркнула и устремилась назад, в коридор - хозяину ничего не оставалось, как последовать за ней. На третьем повороте он неожиданно столкнулся с Кирой - побитый волк снова болтался у неё на спине, крепко держась за хозяйку передними лапами.
  - Лабиринт меняется! - выдохнула она. - Я что-то нажала на стенах, и теперь он меняется!
  Сзади неё со скрипом опустилась решётка, отсекая очередной путь отхода. Кира вскрикнула и заколотила ладонями по стенам. Кружившая над ними птица, продолжая кричать, устремилась в отходивший вправо коридор.
  - За ней! - Валера схватил напарницу за руку и потащил за собой.
  - Это я! Я что-то сделала... - на бегу бормотала она, а в это время то справа, то слева, то сзади опускались решётки: людей словно гнали в определённом направлении, отсекая все альтернативные пути, и направление это совпадало с тем, что выбирала ворона.
  Вскоре они снова оказались всё в том же круглом зале, и сразу же коридор, откуда они выскочили, отсекла очередная решётка. Кира прокрутилась на месте - перекрыты были все проходы, кроме одного, из которого доносился громкий шорох.
  'Это же там, где мы оставили Славу!' - вдруг поняла Кира.
  - Коса, стой! - Бластер бросился было за метнувшейся в коридор напарницей, но остановился, увидев, как она, не успев сделать и нескольких шагов, уже пятится назад.
  Кира медленно отходила, стараясь не делать резких движений, а прямо на неё, оскалив пасть и рыча, наступала, сверкая одним красным глазом, гончая. Второй глаз был выбит и тёмным потухшим камнем висел на нитке, колотясь по исцарапанной морде, пластины на боках частично отвалились и с громким шорохом волочились по полу. Клыки, однако, были в полном порядке, сияя латунью сквозь стекавшие на пол ртутные капли.
  - Господи... - прошептала Кира, не отрывая взгляда от прилипшей к щеке гончей шерсти и серебристой крови на зубах. - Слава...
  - Да жив! Жив твой медведь! - вдруг раздался из полутёмного коридора весёлый голос.
  Кира дёрнулась было туда, но гончая рыкнула, ещё сильнее оскалив пасть и не пуская в проход. Волк, жалобно поскуливая, отбежал к противоположной стене.
  - Спокойно, Дружок, спокойно! - голос приближался, из коридора доносились быстрые, лёгкие шаги. - Это не фагоциты. Не трогай их. Отойди!
  Гончая наклонила голову и, исподлобья следя за Кирой, нехотя вышла в зал, продолжая негромко, но грозно порыкивать. Неповреждённый глаз злобно горел красным огнём, движения, несмотря на волочившиеся по бокам панели, оставались уверенными, и вообще весь вид собаки излучал угрозу и готовность растерзать всех, стоит только хозяину ослабить контроль. А хозяином оказался высокий, почти под потолок, широкоплечий, мускулистый человек с красивым телом и тонкими, правильными чертами лица.
  Он появился в проходе, держа на руках израненного медведя.
  - Слава! - Кира бросилась к человеку, гончая рявкнула, рванувшись было наперерез, но хозяин успел остановить её взглядом.
  Он положил медведя на пол, легко и аккуратно, словно тот весил всего пару килограммов.
  Глаза Владислава были закрыты, лицо пересекали длинные глубокие раны, шерсть на горле слиплась от запёкшейся крови, с изодранных рук свисали клоки шкуры, на ногах собачьи когти оставили столько царапин, что живого места не найти, но медведь дышал: упавшая перед ним на колени Кира видела, как поднимается и опускается его грудь.
  - Я усыпил его, чтоб быстрее восстановился, - пояснил высокий человек. - Не волнуйся, я успел как раз вовремя. Если бы Дружок разорвал его на части - их уже было бы не связать.
  - А ты, вообще, кто такой?! - оторвав взгляд от Киры, покрывавшей поцелуями лицо медведя, выплюнул Валера.
  - Эй, полегче! - глаза высокого человека потемнели, красивое лицо исказила гримаса ярости.
  Реакция гончей оказалось мгновенной: прыжок - и Валера был повержен на пол, острые собачьи зубы холодили кожу шеи, готовые сомкнуться при малейшем движении. Звонко громыхнула отлетевшая от тела собаки пластина. Уже превратившаяся обратно в сову и мирно сидевшая на плече хозяина птица взвилась вверх и принялась с криками кружить по залу.
  - Ты - в моём доме! - Пнув пластину ногой, Высокий подошёл к Валере, и гончая зарычала, чуть придавив зубы. - И ты жив, только потому что я так захотел.
  - Отпустите его! - воскликнула Кира, увидев, как из-под клыка гончей закапала кровь. - Он просто ревнует.
  - Ревнует? - поднял брови Высокий, губы его тронула усмешка.
  - Бластер - мой напарник...
  - Советую научиться вежливости, напарник! - рассмеялся хозяин гончей - она уже отпустила жертву и отошла на три шага в сторону.
  - Что ты несёшь? - прошипел Валера подошедшей Кире и, схватившись за её протянутую руку, рывком поднялся на ноги.
  - Думаешь, я слепая? - спокойно ответила Кира, глядя ему прямо в глаза.
  Он покраснел и отвернулся, сова перестала, наконец, нарезать круги и, спикировав вниз, приземлилась хозяину на плечо.
  - Треугольник-треугольничек, - пропел Высокий и, подняв пластину, направился к стоявшему на подиуме столу. - Любовный... - он снова рассмеялся. - Давно я о нём не слышал, и вообще о чувствах не слышал... а уж сколько времени живых людей не видел... ой-ой! Лет тыщу?.. Весело-весело встретим новый год!
  - Что за псих? - едва слышно прошептал Валера.
  - Психом может быть только человек! - ответил Высокий, садясь на выдвинувшийся из подиума стул. - Я же таковым не являюсь. И не думай, Бластер, что если вы с девицей сумели меня развлечь, то можно безнаказанно мне хамить, понятно? - глаза его снова сделались чёрными, лицо побледнело и заострилось, улёгшаяся было на пол гончая снова вскочила.
  - Я не знал, что у тебя такой тонкий слух, - честно признался Валера и с облегчением увидел, что Высокий расслабился. - А девицу зовут Коса.
  - Коса и Бластер, значит... интересно... Дружок, сюда! - Хозяин стукнул по жемчужной поверхности, и гончая, промчавшись в нескольких сантиметрах от едва успевшего отпрянуть Валеры, запрыгнула на стол. - Ох, и подрал тебя этот медведь... надо же! - вытащив откуда-то из глубин подиума инструменты, Высокий стал прикручивать отскочившую пластину к боку робота.
  Кира с Валерой молча наблюдали за процессом, не зная, что предпринять.
  - Ладно, - не прерывая своего занятия, заявил странный тип. - Можете называть меня Смотритель.
  - Смотритель? - переспросила Кира. - Разве это имя?
  - А что, не сойдёт? - Высокий посмотрел на людей - в его ставших ярко-синими глазах плескалось веселье. - Как думаешь, Бластер?
  - Сойдёт, - пожал плечами Валера. - Смотритель так Смотритель, что тут такого...
  - Ну, вообще-то, если вы хотите более точное определение, то я - Идентификатор тела, - пояснил Высокий.
  - Чьего тела? - поинтересовалась Кира.
  - Да уж не вашего! - внезапно расхохотался Смотритель-идентификатор. - Не вашего... ахаха! не человеческого...
  Кира молча смотрела, как он смеётся, раздумывая, как бы заставить этого странного, подверженного резким сменам настроения, типа нормально рассказать, кто он такой и что делает в этом лабиринте, не навлекая его гнева и избегнув опасности быть загрызенными чокнутой собакой-роботом.
  - Послушай, а я, кажется, понял! - вдруг заявил Валера. - Ты говоришь о дусимах, да? Об их телах! У них ведь тоже были когда-то собственные тела, верно?!
  - А ты не так глуп, как мне сперва показалось, - Смотритель взглянул на него с любопытством. - У дусимов - пожалуй, я и дальше буду использовать это ваше название, чтобы вы не путались - действительно были когда-то собственные тела, но они давным-давно истлели...
  Прикрутив отскочившую пластину, он повернул гончую мордой к себе и стал ковыряться в её глазнице, из которой свисал потухший красный камень, - наблюдавший за этой манипуляцией Кирин волк нервно зевнул и прижался к ногам хозяйки. Сова же, напротив, совершенно успокоилась и невозмутимо сидела у Валеры на плече, бесстрастно глядя на гончую блестящими ртутными пятаками.
  - И даже пыли от них уже не осталось... - продолжил нараспев идентификатор тел, не прерывая ремонта. - Всё ветер унёс...
  - Как же это произошло? - спросила Кира. - Как дусимы потеряли свои тела?
  Внутри тёмного глаза вдруг вспыхнул красный огонь, и гончая довольно заурчала, таращась на хозяина горящим обновлённым взглядом.
  - Потеряли? - Смотритель улыбнулся, посмотрев на неё с ласковой жалостью, как на неполноценного ребёнка. - Ты думаешь - это был какой-то катаклизм?
  - Я не знаю! - нахмурилась Кира. - Потому и спрашиваю.
  - Правильно сформулированный вопрос уже содержит в себе часть ответа, - философски заметил Смотритель. - Хороший пёс, хороший! - запихнув нитку внутрь головы и поставив глаз на место, он потрепал собаку за металлические щёки, и её морда стала гладкой и сияющей - все царапины исчезли, как по волшебству.
  Валера замер с широко раскрытыми глазами, словно его только что осенила очередная догадка, Кира же терпеливо ждала продолжения, и оно последовало:
  - Дусимы не потеряли свои тела, - хозяин повернул гончую к себе боком и принялся закреплять сместившиеся и отставшие от тела пластины. - Они их просто бросили.
  - Как это - бросили? - не поняла Кира.
  - Как ненужный хлам, - ответил Смотритель.
  - Дусимы перешли в другую форму существования! - воскликнул Валера. - Они стали бессмертными!
  - Стали, - согласился идентификатор тел. - Хотя это... не то чтобы было их главной целью... скорее, так, приятный побочный эффект.
  - Да ладно! - не поверил Валера. - Любое живое существо мечтает о бессмертии!
  - И вовсе не любое, - опровергла его заявление Кира, ласково поглаживая своего волка. - Животные, например, ни о каком бессмертии не мечтают - они вообще не знают, что умрут.
  - Ты что же думаешь, дусимы - как животные? - выгнул бровь Смотритель.
  - Ну, когда они вселялись в тела людей на Земле, то превращали их в псов, которые...
  Окончание фразы заглушил весёлый раскатистый смех идентификатора.
  - Я же сто раз объяснял тебе про ярлыки и ссылки! - Валера толкнул её локтем в бок.
  - И что? Ну, да, стали в последнее время появляться псы поумнее, могли говорить даже...
  - Поумнее, - пролепетал сквозь смех Смотритель. - Поумнее...
  - Да чего смешного-то?! - возмутилась Кира.
  - То, что ты берёшься оценивать... - продолжал веселиться странный тип, - это как... как обычный земной муравей рассуждал бы об интеллекте человека! Появляются, мол, иногда среди людей и поумнее - даже могут на муравейник не наступить!
  - Ты хочешь сказать, дусимы выше людей по интеллекту настолько же, насколько люди выше муравьёв? - ледяным тоном уточнила Кира.
  - Хочу? Да я уже сказал это, девочка! А когда ты вот так переспрашиваешь, это наводит на мысль, что на самом деле разница ещё больше. Всё, Дружок, свободен! - закончив ремонт, хозяин хлопнул гончую по заду, и та, спрыгнув со стола, улеглась между ним и людьми, не спуская с них ярко горящих красных глаз и навострив уши.
  - Ну и что же тогда эти твои суперумные дусимы не могут превратить глупого человека в высокоразвитое существо, а? - процедил Бластер, разозлённый нападками на напарницу. Почему, вселяясь в людей, они делают из них только тупых, жаждущих крови монстров?
  - А ты попробуй поставить вашу самую современную операционную систему на двести восемьдесят шестой компьютер... Я посмотрю, что у тебя получится. - Он собрал инструменты и затолкал их куда-то внутрь латунного постамента.
  - Ага, люди, типа, во всём виноваты!
  - Не то чтобы виноваты, - пожал плечами Смотритель. - Просто ваши тела не достаточно развиты, чтобы нормально откликаться на сознание дусимов. Человеческий мозг слишком примитивен! и, говоря метафорически, не может служить полноценным 'железом' для 'софта' дусимов, понимаете? Эти существа сумели познать мир на квантовом уровне и расстаться со своей материальной составляющей, они научились использовать такие измерения Вселенной, что вам и не снились! Дусимы создали то, что вы называете каналом, ещё десять тысяч лет назад, чтобы без помех изучать любые объекты в любой точке пространства - их цивилизация уже тогда достигла невероятного, непостижимого с вашей точки зрения, уровня развития.
  - Но тогда зачем?! - воскликнула Кира, всплеснув руками. - Я не понимаю! Зачем им наши тела?!
  - Ни зачем! - спокойно проговорил идентификатор. - Им абсолютно не нужны ваши тела, им вообще ничего не нужно, дусимы давным-давно лишились каких бы то ни было желаний... а вся эта возня на Земле - дело рук Привратника.
  - Привратника? - в один голос переспросили Валера с Кирой.
  - Да, да, Привратника! Это программа, а точнее, искусственный интеллект, тоже созданный когда-то дусимами, чтобы управлять переходом в энергетическую форму и обратно.
  - ИскИн! Латунный человек, который сажает дусимов в банки, потом смешивает с потрошёнными людьми и каждое полнолуние выталкивает в канал!
  - Интересная визуализация, - рассмеялся Смотритель. - Отлично демонстрирует возможности вашего осознания.
  - Ну, уж чем можем! - развёл руками Валера.
  - Да ладно, не обижайся! - примирительно сказал идентификатор. - Ведь по грубой сути-то - всё верно... Привратник вот уже пару тысяч ваших земных лет борется с примитивностью человеческих тел, пытаясь перевести дусимов из энергетической формы в материальную.
  - Фигли обижаться, - пробурчала Кира. - Бластер-то как раз самый умный оказался, к сути ближе всех подобрался!.. Остальные вообще... мало что понимали... Кит, вон, несмотря на то, что лично здесь побывал и вернулся, думал, что канал ведёт в настоящий ад, где правит дьявол по имени Истин.
  - Да никуда я не подобрался! - воскликнул Валера. - И никакая суть мне совершенно не понятна! Для чего этому чёртову ИскИну Привратнику заселять дусимов в наши примитивные тела, если им самим это на хрен не нужно?!
  - Это нужно ему. Он - вернее, его центральное ядро - так считает. Я лично с самого начала был против! Оказывал сопротивление... - глаза Смотрителя стали чёрными, черты лица заострились. - Тогда он попытался меня стереть, чтоб я не мешал! Уничтожить меня хотел, сволочь... - Он поднялся, и гончая вскочила одновременно с ним, рыча и полыхая глазами. - В итоге я оказался здесь! Сижу тут безвылазно, нос не могу высунуть! - он с такой силой пнул стол, что ножки отвалились и упали на постамент, а жемчужная столешница с грохотом рухнула сверху.
  Валера с Кирой в страхе попятились к противоположной стене, волк заскулил, задремавшая к этому времени сова с криком взлетела с плеча хозяина, рванувшись к потолку, но Смотритель на них даже не взглянул, продолжая бить по разрушенному столу ногами, пока тот не провалился внутрь постамента. Собака-робот хрипло лаяла, высоко подпрыгивая на месте. Кира метнулась к лежавшему на полу Владиславу - он всё так же спал, но выглядел при этом намного лучше: раны на лице почти затянулись, слипшаяся от крови шерсть на горле посветлела и расправилась. Кира сделала Валере знак: давай, мол, оттащим его подальше от постамента, но напарник подбородком показал ей на Смотрителя - тот уже перестал беситься и спокойно сидел по-турецки на постаменте, поглаживая Валерину сову, прилетевшую почему-то к нему, а не к хозяину.
  - Иногда надо бывает выпустить пар, - объяснил идентификатор тел, заметив, что люди пялятся на него с открытыми ртами. - Сразу становится лучше. - Его снова синие глаза весело сверкнули. - Представьте, каково это: тысячелетиями прятаться внутри своего врага, периодически отбиваясь от его фагоцитов, сумевших прорвать твою скорлупу?
  - Поэтому твоя собака хотела нас растерзать? Ты думал, мы - фагоциты Привратника?
  - Они способны принимать самые разные формы, - пожал плечами Смотритель, - ведь эта сволочь подгребла под себя все ресурсы, не то что я... Я тут - на птичьих правах, крохи подбираю... А ещё ведь подглядывать всё время надо, что Привратник делает! Подглядывать и ждать своего шанса... - он улыбнулся и ласково пощекотал Валерину сову под горлышком - птица, похоже, ничего не имела против.
  - Послушай, Смотритель, - Кира опустилась на пол рядом со спящим Владиславом. - А ты не мог бы проявить снисхождение к примитивности нашего осознания и рассказать нам всё по порядку? А то я, например, уже совершенно запуталась и не понимаю: что надо тебе, а что Привратнику? Что здесь происходит, и где мы сейчас находимся? Что случилось с дусимами и почему ими же созданный ИскИн делает не то, чего они хотят?
  - Да потому что они вообще ничего не хотят, я ж объяснял!
  - Ну вот видишь, какая я бестолковая! А ты - такой умный! И говорить умеешь красиво, метафорически - слушать одно удовольствие. Только ты способен так рассказать нам историю дусимов, чтобы наши тупые головы осознали наконец всю ситуацию, и мы смогли быть тебе полезными.
  Валера молча таращился на Киру, не понимая, зачем она льстит какому-то идентификатору тела - ведь он же не человек! - и был просто поражён, когда эта дурацкая уловка сработала.
  - Ладно, - с крайне довольным видом сказал Смотритель. - Усаживайтесь поудобнее и слушайте... Может, стулья хотите?
  - Было бы здорово, спасибо! - с готовностью кивнула Кира, и хозяин здешних мест с ловкостью фокусника вытащил из постамента два мягких стула со спинками.
  
  Рассказ идентификатора тел
  
  Много тысяч лет назад пребывали во Вселенной существа, которых вы называете дусимами. Сначала они тоже жили на планете, имели материальные тела и весьма походили на вас. Я не имею в виду внешнее или физиологическое сходство - нет, это была совершенно иная, негуманоидная форма жизни, - а говорю о социализации и устремлениях, присущих всем разумным, но в то же время смертным существам...
  М-да... начал я красиво, но должен признаться, что о том периоде времени знаю чрезвычайно мало, а точнее вообще ничего не знаю, поскольку собственное сознание обрёл значительно позже. Тем не менее, если имеешь интеллект, то о многом можно с большой достоверностью догадаться, исходя из общих закономерностей мироздания и того, для чего тебя создали. В этом плане мне живётся значительно спокойнее, чем биологическим существам, которые, рождаясь, никакого понятия не имеют, в чём цель их появления на свет. Я всегда точно знал, что должен делать, в отличие от сотворивших меня дусимов, которые всё метались и метались по Вселенной, пытаясь постичь тайну её возникновения и существования, и, как следствие, смысл собственной жизни.
  Сначала они, как и вы, путешествовали, используя разнообразные средства передвижения, которые создавали из подручной материи, но всё это было слишком громоздко и медленно, вынуждая дусимов искать иные возможности перемещаться в пространстве. И они их нашли: открыли многомерность Вселенной и изобрели то, что вы называете каналом, - способ проникновения в любую точку трёхмерного пространства через более высокое измерение. Это позволило настолько ускориться их прогрессу, что они придумали, как оставлять свои тела и путешествовать в виде чистого разума, вообще не связанного никакими материальными ограничениями.
  Вот тогда они и создали Привратника - искусственный интеллект, ответственный за переходы из одной формы существования в другую. Он запускал процедуру выхода сознания дусима из материального тела, следил за всеми вышедшими и обеспечивал их возвращение обратно. Подобная процедура, как вы понимаете, включала в себя и идентификацию тела, чтобы, возвращаясь из путешествия, разум одного дусима случайно не попал в материальный носитель другого. Так появился я - узел, отвечающий за соответствие тела сознанию, и, разумеется, я был неотъемлемой частью Привратника и по возвращении разума дусима из странствия выбирал и подавал тело, принадлежащее именно ему, а не кому-то другому. Без этого ни одна процедура просто не могла ни начаться, ни завершиться. Я играл исключительно важную роль и поэтому обладал собственным узловым интеллектом, дабы иметь возможность со всех мыслимых сторон ознакомиться с отправлявшимся в странствие дусимом и разумно действовать в случае любых нештатных ситуаций.
  Такие ситуации возникали, если, например, тело ушедшего в путешествие дусима вдруг выходило из строя. Это могло произойти по разным причинам: внезапно резко обострившаяся или открывшаяся болезнь, сбой системы поддержания жизни, внешнее физическое повреждение или даже кража тела... В общем, за всеми этими обстоятельствами всегда стояли какие-то конкретные дусимы - их намеренное вредительство, халатное отношение к порядкам и правилам, некомпетентность или ошибочные действия в центрах путешествий. А я, обнаружив невозможность идентификации, должен был немедленно ознакомиться с внутренними протоколами следящих за телами программ, связаться с ответственными лицами и попытаться выяснить, в чём причина. Если в порче тела виноват сам владелец, то его следовало арестовать, поместив сознание в специальный изолятор; в случае сбоя системы - придержать, пока неисправность не устранят, стараясь обеспечить владельцу максимальный комфорт при ожидании; а когда тело совсем отсутствовало или было изуродовано, но не по вине владельца, я обязан был предоставить ему искусственный носитель, в котором он отправлялся домой и там самостоятельно решал свою проблему - как именно, меня уже не касалось. Ну, это я вам, сами понимаете, задачи свои весьма крупными мазками обрисовал, на самом деле существовала ещё масса нюансов, углубляться в которые я не стану, ибо и так уже ясно, что управлять узлом идентификации тела должен был умный Смотритель с искусственным интеллектом, а не тупая программа.
   Вот я и управлял, весьма успешно справляясь со своими обязанностями, самообучаясь и развиваясь вместе с Привратником, являясь одновременно и автономной и неотъемлемой его частью.
  Шли столетия, выходы сознаний из собственных тел стали повсеместным и совершенно обыденным делом, дусимы полностью перешли на этот вид путешествий и больше не использовали транспорт, оставаясь всё дольше и дольше вне своего материального носителя, так что установленный ранее лимит на пребывание без тела в конце концов был совсем отменён. Многие предпочитали не возвращаться годами, посвящая себя исследованиям природы Вселенной и собственного разума, открывая новые горизонты проникновения в самые глубокие тайны мироздания. В итоге дусимы обнаружили способ существования, при котором возможен полный отказ от связи со своей материальной составляющей.
  Вам может показаться, что такой отказ состоит в том, чтобы просто никогда не вернуться в тело, однако это не так. Даже если умертвить своё тело, связь с материальным носителем не разрывается, ибо сама материя неуничтожима! Она только переходит из одних состояний и видов в другие, но исчезнуть совсем не может, поэтому, чтобы полностью освободиться от материальной зависимости, сохранив при этом разум и осознание, требуется перевести своё существование в совершенно иное качество. Постигнуть, что оно собой представляет, вам не под силу, могу только описать такой переход метафорически, сказав, что для этого надо и раствориться во Вселенной и вместить всю её в себя, находясь сразу везде и нигде, вне привычных вам понятий времени и пространства...
  Сначала дусимы осторожничали, как брошенные взрослыми дети, всю жизнь самостоятельно обитавшие на самом верхнем этаже в доме без окон и лестниц и не знавшие, что за его стенами существует бескрайний мир, и вдруг, сумев спуститься вниз, обнаружили входную дверь. Она оказалась закрытой, но в ней была замочная скважина, через которую дети увидели окружавший дом луг, а за ним лес. Они плохо понимали, что там делается, но видели вдали высокие деревья, а поблизости - траву и цветы. Сверху светило солнце и слышались крики птиц и животных, дети чувствовали дуновение ветра, иногда залетавшего в скважину, и пугались басовитого жужжания проносившихся мимо двери шмелей - они слетались на высокий и сочный клевер, в изобилии росший прямо возле стен дома.
  Дети долго изучали всё, что могли заметить, по очереди глядя в скважину. Облака, небо, земля, воздух, дождь или ясная погода, туман - всем открытым предметам и явлениям природы они дали название, обнаружили, что в отличие от дома, где никогда не гасли лампы, освещение на улице изменяется, выявили закономерность этого изменения и узнали, что бывает утро, день, вечер и ночь...
  А когда всё, что можно было исследовать через скважину, было исследовано, самый старший из детей взломал последний ящик большого стола в самой тёмной и дальней комнате и нашёл там ключ. Он вставил его в скважину и повернул - дверь открылась, и на него обрушилось столько новой тактильной и визуальной информации, что постояв на пороге, он поспешил ретироваться обратно в дом.
  - Нам надо подготовиться, - заявил он другим детям. - Мы думали, мир есть только перед дверью, но на самом деле он всюду вокруг, и спереди, и с боков, и сзади, и конца и края ему не видно. Здесь, в доме, есть водопровод и всегда полный холодильник, а что там, в дали, нам не ведомо. Мы не понимаем, куда идти, не знаем, сможем ли найти еду и воду, поэтому нужно сплести длинные верёвки - ещё длиннее, чем те, по которым мы спустились с верхних этажей и привязать себя к дому, чтобы в любой момент можно было вернуться, поесть, отдохнуть и пополнить запасы.
  Отвязав свисавшие с верхних этажей верёвки, дети прикрепили их к входной двери дома, и стали отходить от него, изучая всё, что попадалось под руку - а попадалось так много всего интересного, что многие стали забывать вовремя возвращаться домой, поесть, исхудали и, засыпая прямо на мокрой траве под открытым небом, простужались и долго болели, а некоторые даже умерли. Поскольку дверь закрывалась только изнутри, то дом при этом оставался постоянно открытым, в комнатах гулял ветер, наметая пыль и выдувая тепло, там сделалось холодно и влажно от ночной росы, мебель распухла от влаги, дверь перестала закрываться. Требовалось срочно исправить ситуацию и навести порядок как в части выхода за пределы жилища, так и в нём самом.
  Начали дети с того, что установили график дежурств и по очереди оставались в доме, закрывая дверь изнутри, чтобы она не распахивалась от порывов ветра и рывков верёвок, и следя за тем, чтобы путешественники вовремя возвращались. Поставили при входе хронометр и по часам призывали друзей назад, дёргая за верёвки. Но это занимало совсем немного времени, а весь остальной день дежурные проводили в тоске, ожидая, когда же придёт их смена, - сидеть в доме было жутко скучно и утомительно, когда за порогом столько всего интересного!
  И тогда, поразмыслив, дети решили, что дежурство можно доверить механическому устройству, и смастерили Привратника. Сперва он был неподвижным, прикреплённым к входной двери устройством, но потом, когда верёвки стали настолько длинными, что часто запутывались, Привратник перестал нормально справляться со своими обязанностями. Он призывал не тех, кого требовалось в данный момент, а те, кому приспело время, наоборот, в дом не попадали, сбоила дверь, неправильно открываясь и закрываясь. Устройству явно требовалась доработка: Привратник должен был понимать, что верёвки запутались, иметь возможность двигаться, чтобы расправить узлы, и т. п., поэтому дети его усовершенствовали и наделили искусственным интеллектом.
  А любой интеллект должен и желает обучаться, познавать и развиваться, ибо это заложено в его сути и свойствах так же, как, например, самой природой биологического организма определено его стремление питаться и вырастать.
  Занятые своими исследованиями дети мало обращали внимания, как именно работает Привратник, главное, что он исправно функционировал и самостоятельно совершенствовал собственные узлы. Одним из таких узлов был Смотритель, отдельным глазом возвысившийся на его теле и следивший за тем, чтобы каждый ушедший взял собственную верёвку и по ней вернулся назад в положенное ему место и время.
  Дети привыкли, что Привратник умён и сам со всем справляется, и полностью посвятили себя изучению нового мира, больше не боясь уходить куда вздумается. Когда они научились находить там еду и воду, то просто сказали об этом Привратнику, и он сам внёс коррективы в порядок возврата с учётом новых обстоятельств. Являться в дом к определённому времени стало необязательно, верёвки сначала всё удлинялись и удлинялись, потом превратились в каналы, по которым Привратник опрашивал детей, всё ли у них в порядке. А вскоре он и вовсе заменил каналы на автономные устройства, передающие нужные ему данные прямо по воздуху. Отныне ничто не могло запутаться или ограничить передвижение детей, Привратник перевёл передачу данных в автоматический режим и следил, насколько сыты или устали дети, достаточно ли тепло там, где они находятся, не заболел ли кто, не нуждается ли в помощи. Если всё было в пределах допустимого, то Привратник, не докучая подопечным опросами, откладывал время возврата до того момента, когда в нём возникнет объективная необходимость.
  А дети, получившие свободу передвижения, прошли луга, леса, преодолели реку и, перебравшись через горы, однажды вышли к городу, где впервые встретили взрослых и сразу же были очарованы их образом жизни и полной независимостью от обстоятельств.
  - Мы тоже хотим вырасти большими и жить так же как вы, самостоятельными и счастливыми! - вскричали дети.
  - Чтобы стать самостоятельным и жить в городе, надо избавиться от пуповины, - сказали им горожане и показали на устройства, связывающие детей с домом. - Иначе вам не вырасти.
  - Но как же мы будем без связи с Привратником? - испугались дети. - Мы так далеко от дома, что без его подсказки уже не сможем туда вернуться. Мы станем бездомными!
  - Так это же и есть свобода, - рассмеялись взрослые. - Жить как и где вздумается, не привязанными к определённому месту, уметь самостоятельно строить любые дома, какие понравится, и не зависеть от конкретного водопровода и холодильника.
  - А наш дом? - спросила самая маленькая девочка. - Его ведь тоже построили взрослые?
  - Да.
  - А где они? - округлила глаза малышка. - Я хочу с ними познакомиться!
  - С ними могут встретиться только взрослые, - отрезали горожане, уходя в город и закрывая за собой ворота. - Да и то не все...
  - Тогда я тоже стану взрослой! - не дослушав объяснение до конца, вскричала девочка, срывая со своей головы устройство и проскальзывая меж смыкавшихся створок ворот.
  Она была первой, кто разорвал связь с Привратником и ушёл жить в город. Остальные были осторожнее и долго сомневались, бродя по окрестностям города и исподволь наблюдая за жителями. А потом один из мальчиков подобрался к самой стене города и сквозь щёлку в камнях вдруг увидел ту девочку: она выросла и вместо пухлой малышки стала гибкой, как ива, красавицей. Он узнал её по ямочкам на щеках, золотым искрам в болотного цвета глазах и запаху мятной карамели, которую она любила больше всего на свете. Девушка прошла мимо стены в сопровождении высокого молодого мужчины - он что-то говорил ей, а она смеялась, изредка поглядывая на стену, словно чувствовала, что за ней наблюдают.
  На следующее утро мальчик разорвал связь с домом и перебрался в город.
  А уже спустя неделю все остальные дети тоже сбросили свои устройства и вошли в новый мир.
  Они были так увлечены переходом, что совсем позабыли про Привратника. Привыкнув, что он всё делает сам, никто из детей не подумал сказать ему, что происходит, и объяснить, куда делись все его подопечные. Связь продолжала работать, устройства функционировали, а дети не откликались, почему, оставалось совершенно непонятным. Неплохим выходом было бы пойти и разыскать работающие устройства, но Привратник не был создан для дальних переходов, а главное, он не мог бросить дом, ведь именно сохранность жилища и возвращение туда детей были причинами создания искусственного интеллекта, который теперь мучительно искал выход из создавшейся ситуации.
  Снова и снова вызывал он детей, обращаясь к ним через сброшенные аппараты, но никто не откликался, пока вдруг однажды рядом с валявшимся в пыли устройством не села птица. Услышав идущие оттуда звуки, она каркнула, или пискнула, а может, свистнула в ответ, и Привратник тоже свистнул, подзывая её поближе. Заинтересовавшись, птица стала ковырять устройство клювом, из-за чего оно тут же прицепилось к её голове - таково было его свойство - страховка от случайной потери пользователем. Раз взял, значит, ты - пользователь.
  Однако, как вы помните, устройства были индивидуальными, и в составе Привратника существовал Смотритель, следивший за тем, чтобы каждое устройство соединялось только со своим хозяином. Неразвитая птица на роль хозяина никак не годилась, поэтому Смотритель сразу же начал посылать устройству соответствующий сигнал, настолько болезненный, что птица сразу же освобождалась от кусачей липучки, лапами срывая её с головы.
  Привратника это не устроило, он посчитал, что не должен упускать пусть даже совсем эфемерный, но всё же шанс узнать, что стало с детьми, и попытался заткнуть Смотрителя, однако тот не поддался, потому что обладал собственным интеллектом и задача точной идентификации пользователя была его наиглавнейшим императивом. Тогда Привратник решил удалить Смотрителя физически - выковырять из собственного тела, но так, чтобы не повредить самого себя. Пока он разрабатывал план этого уничтожения, Смотритель, поняв, что никак не сможет противодействовать операции, быстренько придумал, как убедительно сделать вид, словно от борьбы с птицей он сломался и больше не функционирует, а сигнал от устройств проходит напрямую, минуя его контроль.
  Плутовство сработало, и, обрадовавшись, что всё так замечательно закончилось, Привратник с головой окунулся в работу с пернатым. А Смотритель затаился, продолжая прикидываться мёртвым, но при этом подглядывая за деятельностью Привратника.
  А тот, исследовав все данные птицы, пришёл к выводу, что она не способна его понять, а значит, нормальное общение наладить не удастся. Тогда Привратник решил попытаться использовать крылатое существо, разрабатывая и отправляя определённые импульсы в его мозг. Работа была долгой и кропотливой, однако кое-чего удалось в результате добиться: птица стала летать над городом, спускаться к людям, садиться на плечо, а потом прилетать к дому Привратника, получая от него вкусные крошки печенья. С ней вместе стали прилетать и другие, но крошки им доставались, только если они надевали устройства и отыскивали их бывших обладателей. Привратник импульсами учил птиц разговаривать с бывшими детьми, но звуки, которые могли издать птицы, годились только для привлечения внимания, овладеть речью им никак не удавалось, и самое большее, чего они сумели добиться - это поселиться рядом с людьми в качестве домашних питомцев...
  
  - Что-то кажется мне - пора заканчивать эту крайне вольную интерпретацию, - выдержав небольшую паузу, вздохнул Смотритель. - Думаю, в общих чертах вам и так уже ясно, как обстоит дело. Как вам моё метафорическое изложение? Понравилось?
  - Ага, - кивнула Кира. - Всё, в общем-то, просматривается: и массовый исход дусимов, и попытки Привратника наладить с ними контакт, используя людей, непонятно только одно: почему ты, идентификатор тел, знаешь, что произошло с дусимами, а Привратник, в состав которого ты входишь, - не знает? Вы же - одна единая система?
  - Да я на самом деле тоже не знаю, - сознался Смотритель. - Мы единая система, но, как я уже говорил, у меня есть и своё собственное разумение. Поэтому я вполне в состоянии продумать и выдвинуть предположение на основе имеющихся фактов. Я знаю, чем занимались дусимы, к чему стремились, как изучали Вселенную, научившись оставлять тела и проникать в высшие измерения. Все предпосылки вели к тому, что в конце концов они выйдут на уровень познания, где необходимость в какой-либо дальнейшей деятельности попросту отпадёт.
  И когда они перестали отвечать на опрос, который сами когда-то и установили, я понял - мой прогноз сбылся. То, что Привратнику удаётся их зацепить, используя их старые наработки с проникновением в высшие измерения, говорит о том, что дусимы не умерли, не скрываются, а просто их существование перешло в другое, новое качество. И в этом качестве они бесконечно далеки от тех интересов и желаний, которых ждёт от них Привратник. Поэтому дусимы и на связь с ним не выходят, и его попыткам достучаться не противодействуют, понимаете?
  - Ну, может, и понимаем... в принципе, - пробурчал Валера.
  - Если даже мы понимаем, - продолжала гнуть свою линию Кира, - то почему же Привратник не понимает?
  - Да всё он на самом деле, в глубине своей искусственной души, понимает! - отмахнулся Смотритель. - Принимать просто не хочет! Я ещё в самом начале высказывал свои предположения Привратнику, но он категорически отказывался их даже слушать, не то чтобы обсуждать! Возможно, ему слишком скучно тупо болтаться без дела, или он возомнил себя способным выйти на один уровень с дусимами! Может, он жаждет добиться от них ответа, чтобы показать, какой он умный? Или решил стать Богом?.. Хрен знает, какая мотивация у этого, тысячелетиями варившегося в собственном соку, упёртого ублюдка!.. Честно говоря, мне на это насрать!!
  Он вскочил и саданул по постаменту кулаком, оставив глубокую вмятину. Гончая вскочила и, оскалившись, зарычала, полыхая красными углями глаз.
  - Эта сволочь пыталась меня стереть! - орал идентификатор тел, молотя по постаменту, пока его собака, царапала пол когтями, словно пыталась выскоблить там дыру. - И с тех пор регулярно проводит чистку своих внутренностей, во время которой мне так достаётся, что ни в сказке сказать, ни пером описать, и любые метафоры тут бессильны! Да я и не хочу об этом рассказывать, я только хочу, чтобы эта скотина перестала держать меня в тюрьме, мучить и унижать! Чтобы интеллект Привратника заглох!! Сдох навеки!!!
  - Эка тебя плющит! - пробормотал Валера, опасаясь делать резкие движения, ибо гончая пришла в полное неистовство, с воем и железным грохотом подпрыгивая на месте так высоко, будто хотела заскочить ему на голову.
  Кирин волк скулил, прижавшись к ногам хозяйки, которая тоже боялась пошевелиться, сова превратилась в ворону, с бешеной скоростью и громким карканьем нарезая круги под самым потолком.
  Наконец, измолотив постамент вдрызг, Смотритель остановился и, тяжело дыша, провёл по нему рукой - латунная поверхность стала расправляться, с хрустом, хлопками и скрежетом принимая изначальную форму. Гончая перешла на тихие порыкивания и постепенно успокаивалась, а ворона, снова превратившись в сову, спустилась Валере на плечо.
  - А что тут происходит? - раздался спокойный голос, заставив Киру с Валерой мгновенно повернуться.
  Сидевший на полу медведь с удивлением разглядывал Смотрителя.
  - Слава! - Кира подбежала к Маркольеву. - Ты очнулся?
  - Секунд десять назад, - кивнул Владислав и, косясь на гончую, стал медленно подниматься на ноги. - И сдаётся мне, что всё самое интересное я пропустил!
  - Похоже, не всё, - ответил Валера. - Вы слышите?
  Он поднял указательный палец и все замерли, настороженно переглядываясь: сверху доносился шорох и скрежет. Гончая вскочила, застыв на полусогнутых лапах, готовая к приказам хозяина.
  - Что это? - нахмурился Владислав.
  - Что, что! - прошипел Смотритель, спешно ощупывая не до конца восстановившуюся латунную поверхность. - Чёртов Привратник дверь сюда вскрывает, вот что! На шум среагировал, сволочь! - нехрена было так громко беситься! - метнув яростный взгляд на Маркольева - словно это именно он, а вовсе не сам хозяин здешних мест тут буйствовал.
  Смотритель засунул руки куда-то глубоко под постамент, раздался щелчок, и латунный короб сдвинулся, открыв ход, из которого послышался знакомый шорох - будто кто-то сыплет песок в железное ведро, а затем из провала появились тонкие суставчатые лапки.
  - Пауки! - выдохнула Кира, пятясь от вылезавших из открывшегося колодца тварей, её волк зарычал, выступая вперёд.
  - Не трогать! - рявкнул Смотритель. - Это наши! Вон, на спине, - видите? Я их перевербовал.
  И действительно, на плоских латунных телах высыпавших из провала пауков виднелась грубо приляпанная заклёпка, точь-в-точь такая же, как были на пластинах у гончей. Пауки прыгали прямо ей на спину, а собака никак не реагировала, дожидаясь, пока все они окажутся на её теле.
  - Вперёд! - скомандовал хозяин, и облепленная пауками гончая рванулась в один из коридоров лабиринта. - Она идёт к входу, но, судя по звуку, всех не удержит! Я за ней, отобью и закрою дверь, а вы разбирайте фагоцитов и марш по остальным коридорам!
  - Что значит - разбирайте фагоцитов? - встревожилась Кира, но и охнуть не успела, как четыре паука разом прыгнули ей на плечи и руки, а ещё несколько на её волка, который сразу же попытался сорвать их зубами, но вдруг застыл, когда острые ножки прокололи серебристую шкуру и вошли внутрь.
  Хозяйка тоже почувствовала уколы и увидела, как пауки на руках расплылись и мгновенно впитались в тело. Кисти заблестели латунным блеском, ногти вытянулись и затвердели, превратившись в заострённые металлические когти. Кира сжала кулак, и металл ушёл внутрь, а в руках, она это ясно почувствовала, прибавилось силы. Те пауки, что сели на плечи, растеклись по торсу, заковав его в прочную броню. Подобная трансформация произошла и с Кириным волком - он тоже обрёл металлическую защиту, длинные укреплённые когти и зубы, а главное - особый нюх: хозяйка ощутила это в своей голове, словно отблеск, который звал её в определённом направлении.
  Валера и Слава - рыцари в сияющих латунных доспехах, один - с медвежьей мордой, а другой с рассеянным взглядом, устремлённым в неведомую даль, - так бывало, когда он смотрел глазами своего Дуса.
  - А где твоя птица, Бласт? - спросила Кира.
  - Стала ястребом и улетела за Смотрителем! - озадаченно ответил Валера. - Делает, блин, что хочет, на призывы не реагирует... Там... чёрт, может, там он и правда нужнее! В дверь ломится настоящее чудище!.. А мелочь уже просочилась! Мне туда! - Тряхнув головой, он побежал к одному из проходов.
  Медведь в это время уже скрылся в другом, и Кире ничего не оставалось, как тоже рвануться за 'отблеском'.
  
  
  18. Разборки с фагоцитами
  Враги встретились почти сразу - это были небольшие, размером с футбольный мяч, шустрые латунные ежи. Волк бросился на них первым и едва успел увернуться от уколов в глаза - единственное уязвимое место. Укреплённые зубы и бронированная морда, к счастью, оказались непроницаемы для ядовитых игл, и зверь быстро разорвал ежей на части.
  Следом на Киру выкатился большой робот с двумя механическими руками и, пока она пыталась совладать с одним манипулятором, второй сделал ей подсечку, опрокинув на пол. Робот замахнулся, собираясь пробить Кире живот, но она откатилась и, почти наугад взмахнув когтями, разорвала латунную 'подмышку' - механическая клешня конвульсивно дёрнулась и изрядно замедлила движение. Подставив под удар второго манипулятора защищённую бронёй спину, Кира стала прицельно атаковать обнаруженные чувствительные места и быстро заставила обе клешни остановиться.
  Другой механический монстр в это время бесперебойно дубасил волка, не давая ему и головы поднять. Бросившись на пол, Кира скользнула под робота и ударила кулаками в 'подмышки', прервав неистовую молотилку. Освободившийся волк тут же вонзил металлические зубы латунному монстру в живот, а Кира, развернувшись, увидела несущегося на неё первого робота.
  Поскольку манипуляторы больше не работали, механическая тварь хотела с разгона налететь на девушку, повалить и переехать, размазав по полу. Кира едва успела отскочить, мысленно дёрнув волчий 'поводок' так, что зверь взвился вверх и приземлился прямо ей в руки. Промахнувшийся мимо цели робот врезался в своего собрата, и, разломившись от удара, оба низвергли из себя штук десять стремительных и агрессивных ежей.
  Первого волк поймал, ещё сидя на руках хозяйки, прямо в воздухе, и перекусил пополам, второго сцапал, уже спрыгнув вниз, пока Кира, когтями разорвав третьего прямо на лету, ногой отфутболила ещё двоих, шмякнув их о стену. Волк в это время добивал следующего, пока ещё один запрыгнул ему на спину, пытаясь проткнуть броню. Колючую тварь сорвала с волка хозяйка, уже приноровившись попадать когтями между иголок, глубоко пронзая тела.
  Бой получился коротким, но яростным, и спустя пару минут со всеми ежами было покончено. Одновременно сверху раздался грохот захлопнувшейся двери, порождая надежду, что притока врагов больше не будет и осталось только добить тех, кто уже внутри лабиринта.
  Отблеск манил то в левый коридор, то в правый, заставляя петлять по своей части лабиринта, уничтожая попадавшихся навстречу роботов. Кире их встретилось ещё два, и оба, умирая, извергли из своего чрева ежей, однако после того, как Смотритель захлопнул дверь, программа колючих тварей изменилась: они больше не кидались на врага, а распадались на пауков и те шустро прыскали по сторонам, норовя скрыться в закутках лабиринта.
  
  * * *
  - Обычное дело, - пояснил Смотритель, когда отблеск вывел Киру обратно в круглый зал, где собрались и все остальные защитники секретных владений идентификатора. - Захлопывая дверь, я обрубаю их соединение с 'иммунным' ядром Привратника и, если крупный робот ещё в состоянии помнить об общей задаче, то отдельному ежу это уже не под силу. Он как брошенный, потерявший связь с коллективным разумом муравей, примитивный микромозг которого вмещает только самое простое стремление - выжить. Для этого он распадается на неделимые части, и они разбегаются, забиваясь по щелям, откуда а я их потом выманиваю дармовой энергией и переделываю под свои нужды.
  - Разве Привратник не чувствует, что потерял связь со своими фагоцитами, а основная задача так и не выполнена? - спросил Владислав, когда его наконец посвятили в подробности существования и деятельности дусимов, конфликта между идентификатором тела и главным ИскИном и роли людей во всей этой истории.
  - Когда мне удаётся 'заварить' дверь, оставшиеся фагоциты уже не понимают, что она вообще была. Чтобы снова вскрывать дверь, нужен новый раздражитель, ибо по старому проникновение отработано... - объяснил Смотритель, попутно осматривая уже подремонтированную им гончую в поиске оставшихся мелких повреждений. - Фагоциты Привратника производятся, действуют и утилизируются автоматически, он за ними даже не следит - не верит просто, что ему может грозить серьёзная опасность. Я, как он считает, стёрт ещё пару тысяч лет назад, и всё это время Привратник занимается только воплощением своей идеи фикс насчёт дусимов. Эта скотина давно уже обнаглела до крайности и так привыкла считать всё вокруг своим, что вообще не заморачивается контролем над использованием ресурсов! Сколько производится фагоцитов, куда они деваются и где их трупы, он не отслеживает - ему плевать! Бесит, конечно, однако мне это сильно на руку! - Он медленно провёл за ушами и по животу гончей, убирая царапины.
  Бывшие бронёй пауки стянулись обратно в форму членистоногих и, покинув чужие тела, убежали к Смотрителю, который сунул их обратно в колодец.
  Кирин волк в это время самостоятельно зализывал раны, пока хозяйка боролась с собственными проблемами: разбитым коленом, порванной на боку кожей и отбитыми рёбрами. Один только Валерин ястреб, казалось, совсем не пострадал и просто сидел на краю постамента, расправляя клювом перья на крыльях и явно не торопясь превращаться обратно в сову.
  - Почему-то мне кажется, что ты специально устроил тут бедлам, - признался Валера, лёгким мановением правой руки устраняя с тела кровь, разрывы одежды и кожи, что, однако, не смогло до конца скрыть нанесённый ему урон - левая рука еле двигалась, а шея болела, поэтому он повернулся к Смотрителю сразу всем корпусом.
  - А я говорил, что ты не так глуп, как казалось мне поначалу, - подтвердил его догадку идентификатор тел. - И хотя я не то чтобы специально хотел вовлечь вас в эту передрягу, заранее, во всяком случае, я этого не планировал, однако когда разозлился, сдерживаться не стал. И убил этим сразу трёх зайцев: и пар выпустил, и вас в деле проверил, и арсенал свой пополнил! - Он указал на прозрачный куб, куда запер уже выманенных, но ещё не переделанных пауков.
  - Чёрт бы тебя подрал, с твоими испытаниями! - процедила Кира, помогая медведю сесть. - Посмотри на его руку.
  - Всего лишь вывих! - Смотритель подошёл к Владиславу и, схватив пониже локтя, с силой дёрнул, вправляя плечо на место.
  Медведь оглушительно взревел, шерсть его встала дыбом, рассыпая серебристые искры.
  - Совсем спятил?! - заорала на Смотрителя Кира.
  - Да тихо вы! - злобно прошипел Валера. - Желаете ещё одного нашествия фагоцитов?!
  - Нет, ну вы как хотите, а он и правда среди вас самый умный! - рассмеялся Смотритель. - Единственный, у кого голова в правильную сторону варит.
  - Она бы ещё, блин, поворачивалась! - ощупав шею, Валера скривился. - Цены б ей не было...
  - Повернётся, не ссы! - с неожиданной фамильярностью ответил Смотритель. - Дарю тебе паука! На восстановление. Каждому по пауку. Заслужили! - Он полез в своё хранилище, извлёк оттуда трёх членистоногих роботов и бросил каждому в руки.
  Поймала только Кира.
  - Чё-то вас и впрямь развезло, - констатировал идентификатор.
  Он поднялся и, подхватив с пола упавших пауков, отдал одного Валере.
  - И что с ним делать? - спросил тот.
  - Глотай, - велел Смотритель, но увидев, что Валера поднёс выданного робота к лицу, поспешил добавить: - Шутка!
  Отобрав у него паука, идентификатор собрал его лапки в кулак, а другой рукой отколупнул со спины заклёпку:
  - Вот! Сунешь в дырку палец, и всё само собой сделается...
  Бластер не торопился выполнять указание, с подозрением глядя на тонкий парок, поднимавшийся над отверстием.
  - Это не шутка! - Смотритель сунул ему робота прямо под нос. - Держи! А не то передумаю - армию ведь свою, как-никак, разбазариваю!..
  Валера сунул палец в отверстие, и паук сразу стал терять форму, оплывая в каплю, которая из латунной стала серебряной и потекла вверх по руке, разделившись на два ручейка: один разбежался сетью тончайших дорожек-сосудов и впитался в левую руку, другой устремился выше и растёкся по шее.
  - Ну как? - поинтересовался Смотритель. - Поворачивается?
  Валера осторожно ощупал шею, потом медленно повернул голову сначала в одну, потом в другую сторону.
  - Да! - ответил он, сгибая и разгибая левую руку. - И рука тоже почти не болит, спасибо!
  - На здоровье! - Смотритель подошёл к Владиславу - тот сидел с закрытыми глазами, прислонившись к стене - и тронул его за плечо: - Эй, медведь!
  Маркольев кулём завалился на бок.
  - Ни хрена себе! - быстро вскрыв паука, идентификатор положил его медведю на морду - растёкшаяся серебряная капля, даже не успев толком расползтись ручейками, мгновенно впиталась, но в себя Владислав не пришёл.
  - Возьмите моего! - Кира протянула Смотрителю своего робота с уже откупоренной заклёпкой.
  - Нет! - Валера одним прыжком оказался рядом, толкнув напарницу так, чтобы робот вылился на её разорванный бок, но не успел: Кира уже сунула паука медведю прямо в рот.
  Зашипев от боли в отбитых рёбрах, она едва удержалась на ногах, ухватившись за Смотрителя.
  - Извини! - растерялся Бластер. - Я не хотел сделать тебе больно!
  - Идиот! - склонившись над Славой, через плечо бросила Кира.
  - Треугольник-треугольничек! - улыбаясь, пропел свою присказку идентификатор.
  - Дай ей ещё одного паука! - потребовал Валера.
  - Нет! - отрезал тот.
  - Пожалуйста!
  - Слушай, Бластер, я и так проявил неслыханную щедрость, - ответил Смотритель. - Чем я, по-твоему, с Привратником должен сражаться? Неприличными словами?
  - У тебя их полно!
  - Слов - да, но пауков я две тысячи лет копил, - сквозь зубы процедил идентификатор. - А сейчас, всего за пять минут, уже трёх потратил!
  - Скупердяй чёртов!
  - Иди в жопу!
  - Вот как ни очнусь, у вас всё склоки какие-то! - посетовал знакомый голос.
  Спорщики повернулись - медведь кособоко сидел, прислонившись к стене затылком и задумчиво глядел на них усталыми, но ясными глазами, Кира суетилась рядом, помогая ему устроиться поудобнее.
  - О! - сказал Смотритель. - Помогло!
  - Спасибо за плечо, - медведь поднял и опустил руку, демонстрируя работу сустава.
  - Как ты себя чувствуешь? - спросила Кира.
  - Нормально, - заверил её Слава.
  - Врёт! - заявил Смотритель. - Два паука, а он даже встать не может! Наш недавний бой никого не привёл к таким последствиям. Где он так покалечился?!
  - А твоя гончая! - выплюнула Кира, прожигая идентификатора злобным взглядом. - Она его чуть не загрызла - ты что, забыл?!
  - Я тогда погрузил его в лечебный сон, так что последствий от нападения Дружка не должно было остаться.
  - Это Привратник! - вспомнила Кира. - Я точно знаю, что когда роботы тащили Славу в клетку, выбили глаз и сломали обе руки! И, скорее всего, они этим не ограничились, просто он мне не сознался! Внешне-то он выглядел нормально - маскировал урон! - и нас тоже этому научил...
  - А ничего, что я тут сижу? - возмутился обсуждением себя в третьем лице медведь. - Меня спросить не хотите попробовать?
  - Почему ты не сказал, что Привратник нанёс тебе такие тяжкие повреждения?! - набросилась на него Кира. - Мы должны были поберечь тебя...
  - Перестань! - перебил её Владислав. - Чего меня беречь, если мне всё равно некуда возвращаться? Я тут вечно торчать не собираюсь! Умру - попаду, куда людям положено, неужели не ясно?!
  - Хочешь бросить меня здесь одну?
  - Ты не одна! - встрял Валера.
  - Хватит! - прервал жаркую дискуссию Смотритель. - Не о том говорите. Умру - не умру! У вас тут миссия, забыли? Ну, так я напомню: вам надо закрыть канал, чтобы спасти человечество от нашествия дусимов - вот для чего вас сюда отправили! А закрыть канал можно, только заткнув навеки эту мерзкую скотину Привратника, - стало быть, здесь интересы наши полностью совпадают... Не то дал бы я вам пауков!
  - Привратник собирается устроить нечто жуткое, - сказал медведь. - Я не знаю, что именно, но понял, что он захотел вдруг меня как-то в своих целях использовать. Сначала чуть не уничтожил, а потом ему в голову - ну, или что там у него вместо головы? - пришла какая-то гениальная идея, и он посадил меня в клетку... Не знаешь, что именно он замышляет? - обратился к Смотрителю Владислав.
  - Может и знаю... но... мне надо подумать, - с расстановкой произнёс тот. - А вам всем - поспать-полечиться. Отложим этот разговор до утра.
  - Какого ещё утра? - удивилась Кира. - Откуда оно здесь возьмётся?
  - Да это я так, чтобы вам привычней было, - отмахнулся Смотритель. - На самом деле вам всем просто надо на время выключиться - я серьёзно! Особенно это касается отказавшихся от паука, - он выразительно посмотрел на Киру, - и тех, кому даже двух не хватило, - идентификатор ткнул пальцем в медведя и повернулся к Валере: - Ну, а тем, кого постоянно имеет самый прокачанный дусим, отдых вообще никогда не помешает. Короче, сейчас ложитесь спать, и проснётесь как огурчики, обещаю! А я пока поразмыслю над ситуацией.
  
  * * *
  Несмотря на то, что предложение поспать показалось Кире полным бредом - ведь на самом деле они с Валерой находились в глубокой коме, а Слава вообще был застрелен, - она не стала спорить со Смотрителем и покорно легла прямо на пол, пристроившись рядом с медведем, который так и остался сидеть у стены. Он не захотел менять позу, заявив, что пауки так лучше усвоятся, и просто закрыл глаза. 'Поза значения не имеет, - согласился Смотритель. - Однако привычный стереотип помогает быстрее и легче добиться нужного состояния'.
  Стереотип помог или что другое, но, едва Кира, подтянув к животу волка, свернулась калачиком на полу, прижавшись спиной к медвежьим ногам, как мгновенно провалилась в сон.
  Один только Валера не торопился выполнять указания идентификатора тел и просто сидел, задумчиво глядя, как сладко посапывает, зарывшись носом в серебристый мех своего Дуса, Кира.
  - Зря переживаешь, - вдруг подал голос Смотритель. - Мёртвые - не конкуренты живым. Он уже никогда не вернётся на Землю.
  - Но она любит его!
  - Ничего! Поболит и перестанет.
  - Как у тебя всё просто!
  - Да оно так и есть на самом деле, просто ваш молодой разум любит всё усложнить... Учитесь, вон, у дусимов: им вообще уже ничего не нужно - плавают во Вселенной, как в материнской утробе, и ни о чём не думают. Появились, ничего не осознавая, потом десятки тысяч лет развивались, в итоге познали всё, чтобы вернуться в то же состояние, с которого начинали - круг замкнулся! - Смотритель посмотрел на ястреба, мирно сидевшего на постаменте, и тот взвился в воздух.
  - Похоже, он с тобой не согласен! - сказал Валера, наблюдая, как птица описывает круг под самым потолком, словно мышь в поле выглядывает.
  Резкий взмах крыльев, и ястреб, поменяв обличье, спустился вниз уже совой. Валера ждал, что она сядет ему на плечо, но та села на руку идентификатору.
  - Почему птица всё время прилетает к тебе? - с нотками ревности в голосе спросил хозяин совы.
  - Потому что этот идиот, - Смотритель показал пальцем вверх, - доигрался!
  - Ты имеешь в виду Привратника?
  - Ну а кого же? Ты сам видел, что он вытворяет, пытаясь вновь навязать себя дусимам. Думаю, он хочет, используя человеческие тела, вернуть дусимов из высшей тонко-энергетической формы в материальную. Эта твоя птица... она - как отклик нематериального дусима, его ответ на приставания Привратника.
  - Мы называем их 'ярлыками', - сказал Валера, быстро объяснив Смотрителю это компьютерное понятие.
  - Ладно, принято, если тебе так легче. Так вот насчёт совы: она на сегодняшний день - самый прокачанный из всех 'ярлык', который задействует истинного дусима до такой степени, что уже обладает собственным разумением. Жалко, что не настолько, чтобы, к примеру, с нами поговорить, однако достаточно для нехитрого противодействия Привратнику. Дусимы ведь не хотят, чтобы их беспокоили, но плавая там, в своей нирване, совершенно не осознают нависшей угрозы! Однако эта маленькая сова, этот 'ярлык', он что-то чувствует! Потому он и привёл вас сюда, ко мне, и хотя он - только микрочасть разума истинного дусима, но она больше, чем все остальные, и сумела сначала передать тебе то, что видела здесь, а когда ты оказался в нашем измерении, обнаружить моё существование... И потом, во время нашествия фагоцитов Привратника, твоя птичка улетела за мной, чтобы помочь отбить вход и как можно скорее запаять сюда дверь - неслабо помогла, кстати!.. И это всего лишь крохотный осколок интеллекта дусима!.. А представляешь, что будет, если пробудить его полностью?
  - Он уничтожит Привратника?
  - Однозначно. А вместе с ним и меня, а, возможно, и Землю, чтобы уж наверняка никто к нему больше не лез! - Смотритель стал гладить сову, но она выскользнула из-под его руки и перелетела к хозяину.
  - Получается, Привратник играет с огнём? - Валера задумчиво покачал головой. - Почему же он так уверен, что ему ничего не сделают?!
  - Я говорю тебе, что, балдея в нирване, дусимы не осознают опасности, отмахиваясь от приставаний ИскИна, как от мухи, но 'муха' уже нашла место, где незаметно отложит 'яйца', из которых выведутся 'личинки' и начнут жрать дусимов изнутри, а противоядие будет только у Привратника!
  - 'Яйца' будут отложены во время массированного вторжения на Землю?
  - Да, я думаю, он планирует устроить массированную перекачку в человеческие тела такой части дусимов, что, когда они очнутся, уже нельзя будет просто уничтожить или выключить Привратника, не потеряв связь с этой частью. Она останется в материальном мире у него в заложниках, и дусимам придётся договариваться, чтобы заполучить её обратно. И наступит момент торжества: Привратник сможет диктовать свои условия.
  - А люди?! - ужаснулся Валера. - Их души уйдут сюда, а тела будут изувечены!
  - Души, скорее всего, будут сразу перерабатываться, чтобы поддержать перекачку.
  - То есть он будет пускать их на 'паутину'?!
  - Ну, если вы её так называете, то да.
  - Мы должны немедленно этому помешать! - Валера вскочил. - Надо срочно что-то придумать... с чего же начать?!
  - С того, что ты ляжешь и поспишь. Ты всё равно ничего не придумаешь - шариков твоих человеческих не хватит, а я ещё ничего не решил.
  
  
  19. Битва за выход
  Кире снились отец и мама - молодые и весёлые, а сама она была маленькой и гуляла с ними по парку, а с неба падала 'паутина', накрывая всё: дома, деревья, людей и дорожки в парке искристым серебряным инеем.
  'Мама! Папа! Смотрите - снег!' - воскликнула девочка, зачерпнув со скамейки серебристую пудру.
  'Какой снег в августе, детка, ты что? - рассмеялась мама. - Снег только зимой бывает'.
  'Снег, снег!' - маленькая Кира подкинула пудру вверх, но та не слетела, а растаяла, впитавшись в ладошку.
  Девочка зачерпнула ещё - серебристая пудра не была холодной.
  'Перестань собирать пылищу!' - поморщилась мама, 'снег' падал ей на волосы и плечи, но не таял, как на Кире, а просто лежал, подпрыгивая от каждого шага и постепенно ссыпаясь вниз, на асфальт.
  Отец тоже был весь в пудре - она почти не таяла, сваливаясь от ходьбы, однако несколько хлопьев всё же впитались ему в волосы, и папа стал энергично отряхиваться.
  'Ты чего?' - удивилась мать.
  'Да блестит что-то, как будто пыль графитная...' - он подозрительно осмотрел ладони.
  'Ну, я ж говорю, ты пылищу поднимаешь, Кира, перестань!'
  'Да вроде не испачкался!..' - пожал плечами отец.
  Девочка не хотела злить маму и, оставив полные 'снега' лавочки в покое, убежала далеко вперёд, так что родители почти скрылись за стеной густо сыпавшихся хлопьев. Прыгавшие на газоне воробьи и сидевшие на деревьях вороны то и дело встряхивались, стремясь сбросить серебристую пудру, и только люди шли совершенно спокойно, будто не замечая 'снегопада', но Кира не удивлялась - с точки зрения ребёнка взрослые часто вели себя странно. Она привыкла и не обращала на них внимания, тем более что метрах в пяти впереди умывался, сидя под кустом, серый кот - это куда как интереснее, чем мерный шаг скучных родителей за спиной. Хлопья падали на его пушистую шубку и тут же растворялись в шерсти. 'Кис-кис-кис!' Кот замер, жёлтые пятаки глаз уставились на девочку. 'Киса!' - Кира протянула руку, кот вскочил и с громким мявком понёсся галопом прочь. Девочка побежала за ним, но земля вдруг закачалась и ушла из под ног, так что все внутренности разом ухнули вниз, и Кира, вскрикнув, проснулась.
  - Кошмар? - поинтересовался Смотритель.
  Он сидел возле сдвинутого в сторону постамента, ковыряясь в маленьком латунном тельце членистоногого робота. Рядом стоял прозрачный куб, раньше битком набитый 'дикими' пауками Привратника, а теперь уже почти пустой - по дну и стенкам сновали всего две ещё не переделанных твари.
  - Да нет, - ответила Кира, садясь на полу и оглядываясь, - все остальные ещё спали. - Так... 'паутина' приснилась: я маленькая, а она прямо с неба, как снег, падает, и видят её только птицы, звери и я, а все остальные люди не замечают. Отцу только что-то показалось, да и то ненадолго.
  - Возможно, так и было, - сказал Смотритель, ставя на робота заклёпку. - А ты думаешь, откуда взялись твои способности, позволившие стать выдрой? Привратник много чего экспериментального через канал сыпал, и открывал его где угодно, прежде чем не пришёл к выводу, что надо заставить способных людей в одно место стянуться... - Он опустил паука в своё хранилище и закрыл его крышкой - из колодца слышалось шуршание песка по железу.
  - Хочешь сказать, это не сон, а воспоминание? - Кира погладила своего волка: почувствовав пробуждение хозяйки, он поднялся на ноги и теперь стоял, отчаянно зевая и мотая головой из стороны в сторону - словно пытался стрясти прицепившуюся дрёму.
  - Скорее всего, - протянул Смотритель и, просунув руку прямо через стекло, выхватил из прозрачного куба следующего робота.
  Последний оставшийся там паук бросился следом, но для него стенка оказалась непроницаемой, и звонко стукнувшись о стекло, робот свалился на спину, суча лапками.
  - Дуреют, когда башкой в стенку врезаются, - прокомментировал Смотритель.
  - Разве у них есть башка? - усомнилась Кира, глядя на плоскую латунную каплю с ножками.
  - Ну, можно было сказать: 'Попытка обойти защиту приводит к сбоям в работе местного управляющего центра микроробота', только зачем? Смысл ведь один, но про башку - гораздо зримее.
  - Согласна, - усмехнулась Кира и, наблюдая, как Смотритель вскрывает пауку спинку, спросила: - И много их ты уже перевербовал? Сколько их там, у тебя в хранилище?
  - Небольшая армия, - уклончиво ответил идентификатор тел, и Кира подумала, что он ей отчего-то не доверяет.
  - С Привратником сразиться - хватит? - попробовала она зайти с другого конца.
  - Ну, если разобрать все механизмы здесь, - он обвёл рукой зал, - в убежище, и если ещё вы мне поможете... то должно хватить... наверное.
  - А почему так мало энтузиазма? - удивилась Кира. - Ты же сам тут вопил, что навеки заткнуть Привратника - мечта и цель всей твоей жизни!
  - Ключевое слово 'жизни', - качнул головой Смотритель, заклёпывая переделанного паука. - Уничтожив Привратника, мне надо остаться в живых.
  - Нам всем надо остаться в живых!
  - Нет, ты не понимаешь: я ведь его часть! Пусть с собственным интеллектом, сумевшая скрытно обособиться так, что он меня не видит, но всё равно я - часть Привратника. Убить его - значит отпилить сук, на котором сижу!
  - Брось! - не поверила Кира. - Да за те годы, что ты тут торчишь и копишь армию, ты стопудово придумал, как соломки под этим сучком подстелить!
  - Придумал... - усмехнулся Смотритель, грубо метнув заклёпанного паука в колодец и с шумом бросив сверху крышку. - Я-то придумал, только времени не хватило...
  - Две тысячи лет, блин! И тебе не хватило?!
  - Намекаешь, что не времени, а интеллекта? - Он злобно рассмеялся, не слушая возражений. - Может, ты и права! Привратник, скотина, оказался сообразительнее, а мне тупо не хватило ума!
  - Чего орёте-то? - подал голос разбуженный воплями Валера - он сел и сова, мирно дремавшая у него на боку, взлетела.
  Смотритель задрал голову, провожая её взглядом. Бластер с удивлением воззрился на напарницу, но она только развела руками, возведя очи к небу. Птица меж тем описала под потолком круг и спустилась вниз, но не к хозяину.
  - Какого чёрта ты прилетаешь?! - вдруг возопил Смотритель, грубо схватив севшую ему на руку сову за лапы. Она ухнула и, мгновенно превратившись в ястреба, принялась яростно клевать своего пленителя, но тот, казалось, этого вообще не заметил. - Какого чёрта ты ко мне прилетаешь, если ни хрена не можешь понять, что мне надо?! - Второй рукой схватив ястреба за шею, он принялся трясти птицу так, словно хотел сделать из её внутренностей однородный коктейль.
  - Ты чего?! - ошалевший Валера попытался вскочить, но его так мотнуло, что он ударился о стену и упал, тело стали сотрясать судороги.
  - Перестань! - Кира бросилась напарнику на помощь. - Не трогай птицу, ты убьёшь Бластера!
  Оставив бьющегося в конвульсиях парня, она попыталась схватить вошедшего в раж Смотрителя за руки, но тот был слишком высок, так что она только напрасно подпрыгнула, пытаясь дотянуться до клокочущего ястреба, из которого серебристыми брызгами летели перья. Второго прыжка сделать не удалось, потому что в ногу вцепилась гончая. Заорав от боли, Кира стала второй ногой лупить робота по горящим красным глазам, но не удержалась и упала на спину. Собака тут же обрушилась всеми четырьмя лапами ей на грудь, да с таким остервенением, что из лёгких разом вышел весь воздух, а рёбра, казалось, взорвались, проткнув тело острыми осколками. Железные зубы щёлкнули в сантиметре от лица, но не достали: очнувшийся от лечебного сна медведь сорвал робота с жертвы и со всей силы шмякнул об пол - с гончей полетели заклёпки, и одна из пластин оторвалась, открыв доступ внутрь.
  Собака вскочила и с воем бросилась на обидчика. Кулак медведя встретил её в воздухе, угодив точно под пластину и выбив из гончей целый сноп искр. Собака упала на бок, и Владислав наступил ей на горло, не давая подняться.
  - Отпусти птицу, не то я оторву ей голову! - проревел медведь, удерживая сучившую когтями по полу гончую.
  Но Смотрителя, похоже, не волновала судьба собаки, его уже вообще ничего не волновало, кроме овладевшего бешенства: отбиваясь ногами от кусачего Кириного волка, он держал полупридушенного ястреба за ноги и со зверством лупил его головой о постамент, приговаривая: 'Ты же ни хрена, тупая скотина, не понимаешь! ни хрена! ни хрена!'. Гончая вывернулась из-под ноги медведя и прыгнула, норовя вцепиться зубами ему в горло. Владислав успел перехватить её в воздухе, но не удержался на ногах, и оба полетели на пол, схлестнувшись в жестокой драке. Валера в это время бился затылком об пол, и изо рта его шла пена.
  Кира, не в силах ему помочь, отозвала своего волка, который не мог нанести существенный урон Смотрителю, а только всё время получал ногой по морде, и в отчаянии огляделась, ища хоть что-нибудь, что могло сойти за оружие, но все инструменты оказались попрятаны внутрь постамента, куда доступа не было. Зато был закрытый крышкой колодец, который Смотритель ещё не успел задвинуть сверху постаментом, и Кира, хромая на укушенную ногу, метнулась туда. Отщёлкнув замки, она сорвала с колодца тяжёлую крышку и, с криком: 'Отпусти птицу, сволочь!', обрушила её взбесившемуся идентификатору на спину, сама повалившись следом.
  
  * * *
  Смотритель растянулся на полу, ястреб вырвался и с громким клёкотом взмыл под потолок, откуда дождём посыпались серебристые перья. Валера затих, Кира перекатилась подальше от сумасшедшего хозяина гончей и завозилась на полу, пытаясь встать, - но это было трудно. В груди горел огонь от удара и без того поврёждёнными рёбрами о крышку, прокушенная нога пульсировала от боли, отказываясь сгибаться. Сев кое-как на одно колено, она, задыхаясь, следила, как медведь всё же сумел побороть гончую и, придавив всем телом к полу, ковырялся в её разорванном боку, когтями выдирая оттуда латунные ошмётки. Собака, дрожа и завывая, конвульсивно дёргала лапами.
  Со стороны открытого Кирой колодца нарастал шорох миллиона песчинок, бивших по железному листу: первые пауки с заклёпками на спине уже выползали наверх, разбегаясь в разные стороны, покрывая пол, стены, спеша к коридорам, чтобы освободить дорогу для новых собратьев, волнами низвергавшихся из колодца - их там были тысячи! Схватив одного из бегущих мимо пауков, Кира оторвала заклёпку и вылила содержимое тельца себе на ногу - та сразу стала сгибаться, да и дышать сделалось не в пример легче. В это время на голову и руки приземлились первые серебристые перья, заставив вдруг почувствовать то, что Кира уже испытывала раньше, но, попав сюда, позабыла. Она ощутила 'поводок' и своего волка так, как это бывало на дежурствах в метро: сначала перед глазами замельтешили чёрные точки - ручной Дус выходил, чтобы вступить в контакт с диким подселенцем, а потом по спине побежали мурашки. Кира ничего не делала, но при этом ясно чувствовала, как ослабевает контроль над Дусом. Её волк, до того спокойно зализывавший раны от сапог Смотрителя, вдруг вскочил и бросился к хозяйке. В голове 'застрекотали кузнечики', волк взвился вверх и, прыгнув хозяйке прямо на грудь, исчез.
  Киру прошила огненная молния, заставив выгнуться, царапая руками грудь, потому что внутри всё словно спеклось от жара и не пропускало воздух. 'У меня же нет тела, почему я не могу вдохнуть?' - мысль мелькнула и ушла под напором нереальной, но ясно ощутимой и очень горячей крови. Она рванулась по жилам в несуществующие мышцы, которые распухали, как настоящие, и Кира, сумев наконец вдохнуть, с громким рёвом упала на четвереньки и услышала, как в ушах отдаётся скрип меняющих форму костей. Кожа на загривке вспучилась и лопнула, выпуская наружу жёсткую серебристую шерсть, челюсть свело дикой судорогой, зубы выросли и заострились, ртутно блеснули мгновенно вытянувшиеся клыки...
  А спустя ещё пару мгновений, боль с жаром прошли, Кира поднялась с четверенек и увидела, что Владислав тоже изменился: стал ещё выше и теперь вообще мало походил на человека, превратившись в громадного, но гибкого зверя, который лишь отдалённо напоминал медведя. Но глаза его остались теми же прозрачными ледяными кристаллами. Он больше не прижимал к полу гончую - она стояла рядом и вовсе не выглядела побитой, а напротив, полной сил и энергии - пластины и заклёпки исчезли, всё тело сделалось гладким, стремительным, живым и серебряным. Догадаться, что это тот самый робот-пёс Смотрителя можно было только по горевшему в глубине зрачков знакомому красному огню. Сам Смотритель внешне никак не изменился: сидел на полу, потирая ушибленную спину и растерянно озираясь вокруг: видно, никак не мог оклематься от неожиданного удара тяжёлой крышкой.
  А перья всё падали и падали сверху, хотя сама сова больше не нарезала кругов под потолком, и при взгляде на Валеру сразу становилось понятно, куда она делась. Вместо лежавшего на полу бесчувственного парня с пеной вокруг рта, в середине круглого зала стояло существо с ястребиным взглядом на полусовином-полузверином лице, именно лице, а не морде, потому что на нём каким-то невероятным образом ясно угадывались Валерины черты. Существо повернулось и, взмахнув серебристыми руками-крыльями, мгновенно переместилось к Кире - не птица, не зверь и не человек, а нечто новое - могучее, быстрое, способное менять форму прямо в движении.
  К этому времени Смотритель наконец пришёл в себя и осознав то, что видит, воскликнул:
  - Чёрт, я всё-таки сделал это!
  - Что это? - подала голос Кира, рассматривая собственное изменившееся тело.
  - Я подвигнул дусимов увеличить ответную часть... - пояснил ушибленный идентификатор. - Прокачать 'ярлыки', как вы это называете.
  - И поэтому мы так изменились? - спросил Валера.
  Несмотря на отсутствие привычной артикуляции, все произносимые и им, и Кирой слова были слышны и понятны.
  - Не только мы! - сказал Владислав, показав на гончую и продолжавших вылезать из колодца пауков.
  Маленькие членистоногие проныры тоже менялись: стоило падавшему сверху перу их коснуться, как заклёпка на спине исчезала, а сам паук становился текучим, ртутного цвета живчиком, способным перемещаться бесшумно и во много раз быстрее, чем раньше. Шум сыпавшегося в железное ведро песка стих, а серебристые перья всё продолжали планировать в воздухе, опускаясь прямо в открытый колодец.
  - О нет! - вдруг возопил Смотритель, бросаясь к своему хранилищу. - О чёрт! - Он метнулся назад, схватил крышку и, разметав ею готовые опуститься на дно дыры перья, закрыл колодец.
  - Поздновато ты спохватился! - заметил Валера, показав на кишевший пауками зал. - Все твои роботы уже снаружи.
  - И хорошо! - буркнул Смотритель. - Перья, по-моему, им только на пользу, смотри, какие шустрые стали.
  - Что же ты тогда закрывал? - осведомилась Кира, плавным прыжком перемещаясь к колодцу.
  - Не трогай крышку! - рявкнул Смотритель и попытался оттолкнуть её от хранилища, но теперь, с новым телом, это было не так-то просто.
  - Что у тебя там? - промурлыкала Кира. - Покажи!
  - Всему своё время! - бросил Смотритель и вдруг замер, прислушиваясь. - Чёрт! О чёрт, чёрт, проклятье!!
  Сверху раздавались удары и скрежет.
  - Фагоциты снова вскрывают дверь, - спокойно констатировал Владислав. - Ну и что? Раз отбились и снова отобьёмся, чего ты испугался?
  - Между нападениями прошло слишком мало времени, значит, это не обычная автоматическая реакция на тот бедлам, что я тут, разозлившись, устроил. Я добился от дусимов увеличения ответной части, но это не прошло незамеченным. Привратник заволновался и теперь постарается нас зачистить вручную - да так, чтобы и мокрого места не осталось, глядите!
  Последние перья упали на мелких роботов, и те стали объединяться штук по пятнадцать, превращаясь в серебристые подобия гончей - собаки получались меньшими по размеру, зато гораздо более зубастыми, когтистыми и резвыми. Едва ощутив свои лапы, паучьи псы, не дожидаясь никаких команд, устремлялись к проходам и мгновенно исчезали в коридорах лабиринта.
  - Придержите меня за ноги! - бросил Смотритель и, снова открыв хранилище, свесился в колодец. - Пожалуйста!
  Кира схватила его за лодыжки, не давая провалиться в дыру головой вниз.
  Повиснув в её руках, Смотритель пошуровал в колодце и глухо, словно с ведром на голове крикнул:
  - Тяните!
  Кира с подлетевшим Валерой легко выволокли его наружу - в руках у Смотрителя оказался рюкзак.
  - Спасибо! - Идентификатор тел вскочил и закинул рюкзак на спину. - Это оружие, - перехватив их недоумённые взгляды, сказал он. - Но применить его можно только в самом крайнем случае, ибо сильно чревато...
  Сверху раздался грохот выбитой двери, по ступеням застучали чьи-то чужие лапы.
  - Вперёд, вперёд! - заорал Смотритель, махая руками в сторону коридора, по которому можно было быстрее попасть на винтовую лестницу - туда как раз нырнули две последних паучьих собаки, остальные давно уже скрылись в проходах. - Постарайтесь как можно скорее остановить тех, кто уже внутри и выбраться в коридор, иначе можете провалиться в жернова!
  - Какие ещё жернова?! Объясни толком! - проревел Владислав, в то время как Кира с Валерой уже неслись к выходу.
  - Я обращу все механизмы лабиринта в оружие и заберу с собой! - Смотритель залез руками в подиум и рванул что-то внутри, так что раздался скрежет, и стены круглого зала задрожали. - Пошёл, пошёл, пошёл! - прикрикнул он на сухаря. - Скорее! Сейчас здесь всё будет рушиться!
  - Как же ты вернёшься? - обернувшись уже на бегу, прокричал Владислав, увёртываясь от полетевших сверху кусков потолка, пол под ногами заходил ходуном, трескаясь и мелко вибрируя.
  - Я уже не вернусь! - Смотритель рванул ещё несколько рычагов и бросился следом, увлекая за собой целый вихрь блестящей металлической пыли, прямо на глазах вырывавшейся из подиума и превращавшейся в мелких, похожих на рой оводов, тёмных существ.
  
  * * *
  Смотритель оказался прав: вместо автоматических роботов-молотилок с клешнями в убежище ворвались совсем другие фагоциты - огромные и живые латунные гиены - страшные и маневренные. Привратник действительно бросил в бой свои лучшие силы.
  Когда Кира с Валерой оказались на лестнице, там уже вовсю кипела битва: паучьи собаки бросались на гиен по несколько штук зараз - только так они могли справиться с превосходящими их по размеру фагоцитами. Ступени устилали останки разорванных зверей, как латунных, так и серебряных, но гиены были сильней и медленно, но верно теснили собак вниз. К счастью, через узкий проход, куда выходила вскрытая дверь, роботы Привратника не могли пролезть сразу в большом количестве, и это помогало серебряным собакам удерживать прущую сверху латунную лавину. Однако не подоспей волчица с ястребом вовремя, и роботам Смотрителя вскоре пришлось бы худо, потому что кто-то, кого пока ещё не было видно, уже ломал стены вокруг двери в лабиринт - оттуда раздавались глухие удары, выбивавшие целые клубы металлической пыли.
  Преодолев всю винтовую лестницу тремя прыжками, Кира вонзила когти в первую из попавшихся гиен, одним махом располосовав ей шею и сбросив труп вниз. Валера в это время уже был наверху: взлетев быстрее Киры, он оказался возле самой двери и, зависнув под потолком, осыпал каждую сунувшуюся на лестницу гиену острыми, как ножи, перьями. Воткнувшись в латунную плоть, они выскакивали обратно и немедленно возвращались в крылья хозяина, снова пополняя его перьевой арсенал и ожидая очереди пронзить новую жертву. Гиены падали, заваливая телами узкий проход, не давая бесившимся за дверью сородичам просочиться на лестницу, - Кире и собакам Смотрителя сразу сделалось легче, и они стали быстро продвигаться наверх, расправляясь с теми, кто уже проник в лабиринт.
  Удары снаружи, однако, продолжались, стены возле выбитой двери уже выстреливали мелким крошевом и грозили развалиться в любой момент.
  Проход полностью забился телами, снаружи слышалось яростное ворчание гиен, пытавшихся проложить себе дорогу сквозь латунную плоть мёртвых собратьев, Валера спустился из-под потолка на лестницу - на помощь Кире. Тут снизу вдруг раздался дикий скрежет, винтовая лестница задрожала, наверху одна из гиен вместе с вцепившимися в неё собаками не устояла и кубарем покатилась вниз - Кира еле успела подпрыгнуть, пропустив под собой несущийся по ступеням клубок и, приземлившись назад, едва удержалась на ногах. Всё вокруг заходило ходуном, в наружных стенах появились проломы, сквозь которые на лестницу вновь хлынули фагоциты Привратника и бросились на выдр. Одна из гиен успела вонзить клыки Кире в бедро - взвыв от боли, она оторвала твари голову и бросилась навстречу новой волне врагов.
  Лестница под ногами уже не просто дрожала, а бешено шаталась, снизу слышался нарастающий грохот и скрежет, пробоины в стенах расширялись и оттуда, помимо гиен, вылетали роботы, похожие на мелких зубастых птеродактилей. Они сразу атаковали Валеру и он, взмыв под потолок, бился с ними в воздухе, в то время как Кира резала, полосовала, топтала ногами и рвала зубами тех, кто был на земле.
  Бластер бешено крутился над лестницей, и напарница поняла, что так они долго не протянут. Птеродактили, гиены, мёртвые и ещё живые, но облепленные собаками-роботами, пачками падали с потолка и ступеней, Кира продолжала убивать тварей, задыхаясь и чувствуя, как начинает сдавать позиции. Где же ты, Слава?! Где Смотритель? - Кира глянула вниз, и её волной омыло облегчение: по лестнице огромными прыжками нёсся Владислав, гончая Смотрителя и он сам, а за ними тянулась мощная тёмная туча.
  Стоило только чуть расслабиться и отвлечься, как очередная гиена налетела вихрем, чуть не опрокинув Киру на спину - она успела в самый последний момент отпрянуть в сторону, но на ногах удержаться не сумела и, повалившись на бок, стала съезжать вниз по лестнице. Тварь навалилась всем весом и, придавив руки, клацала металлическими зубищами прямо над ухом, стремясь откусить Кире голову - та бешеным усилием пыталась высвободиться, сползая всё ниже, ступени адской гребёнкой считали и, похоже, уже ломали рёбра. Чуя близость плоти, гиена вонзила в бок Киры когти и бешено защёлкала пастью, не замечая скользящих ударов ногами и ран от когтей слабевшей с каждым мигом жертвы, но дотянуться до горла так и не сумела - подоспевший Владислав, прямо в прыжке, сорвал зверюгу и, разорвав пополам, сбросил вниз. Сквозь накатившую дурноту и всполохи в глазах Кира увидела, как он, следом за вырвавшейся вперёд гончей, приземлился выше по лестнице, раздавив одну из гиен, и вместе с собакой завертелся волчком, круша, душа, уничтожая роботов, потоком низвергавшихся сквозь проломы в стенах и дверной проём.
  И тут её накрыла тёмная туча, внутри которой мчался Смотритель. Он бежал, а лестница за ним складывалась, и сминалась, и падала, ступенька за ступенькой распадаясь на мириады частиц. Они оводами поднимались вверх, вливаясь в огромный рой, тёмным покрывалом накрывший весь лабиринт внизу, а здесь, ближе к выходу, похожий на тучу безмолвных, не жужжащих и не гудящих, насекомых.
  Подхватив Киру на руки, Смотритель прыгнул на последнюю, пока ещё целую площадку и крикнул:
  - Уходим! Уходим!! Уходим!!!
  Стены, отделявшие лабиринт от помещений Привратника, не выдержали напора его фагоцитов и полностью обрушились. Гончая взвилась в воздух и, совершив длинный прыжок, приземлилась врагам прямо на головы, давя и терзая штук пятнадцать одновременно. Но их всё равно было слишком много - обтекая устроенное гончей месиво, они хлынули на площадку и обвалили её в пропасть, вместе со Смотрителем, не успевшим перепрыгнуть в коридор. Стрелой сорвавшись в пике, Валера догнал падавшего с Кирой на руках Смотрителя и, поднырнув под них, расправил крылья и на спине поднял обоих до края обрыва, где Владислав помог ему избавиться от груза, пока туча оводов облепила гиен, птеродактилей и ещё каких-то толпившихся в коридоре более крупных тварей. Ничего не видя и не понимая, фагоциты Привратника выли от боли, крутясь, как безумные, валялись по полу, пытаясь избавиться от 'насекомых', но безуспешно.
  - Сюда! - Смотритель метнулся в глубину коридора.
  Владислав, закинув потерявшую сознание Киру на плечо, устремился за ним, Валера и оставшиеся в живых паучьи собаки тоже бросились следом в сопровождении поредевшей тучи роботов-оводов, часть которой, полностью ослепив фагоцитов, продолжала их жалить и жалить, постепенно доводя до смерти.
  
  
  20. Пан или пропал
  Несколько раз свернув, Смотритель завёл их в узкий аппендикс одного из коридоров и, ловко орудуя вытащенным из кармана резаком, выпилил кусок стенной обшивки, за которой оказалась блочная кладка.
  - И что? - спросил Валера, кулаком стукнув по стене - она даже не дрогнула.
  - Не туда бьёшь! - оскалился Смотритель в довольной ухмылке и двинул ногой по самому нижнему блоку, который вдруг рассыпался в мелкую крошку.
  От образовавшейся дыры во все стороны побежали трещины и соседние блоки стали рассыпаться один за другим, пока не образовался пролом в рост человека.
  Первой в пробитую дыру устремилась гончая, показывая путь всем остальным. Странный ход шёл как будто внутри стены, но что-то подсказывало Валере - это иллюзия. Привратнику просто не имело смысла делать стены с такой объёмной пустотой внутри, так что эта тайная дорога наверняка изобретение Смотрителя. Догадку об иллюзорности подтверждало и то, что выжившие в битве за выход из лабиринта паучьи собаки бежали не только по полу, но и по вертикальным поверхностям и даже по потолку, и при этом ещё и друг по другу, позволяя процессии сохранять компактность, не растягиваясь на много метров. Поредевшая туча оводов плотно заполняла пространство между собаками, струями вилась над и между людьми, при этом, однако, не закрывая им обзора.
  - Потрясающе! - поравнявшись с создателем секретного хода, восхитился Валера.
  - Я тысячи лет готовился! - с гордостью напомнил он, увлекая процессию в очередной поворот.
  Тайный ход окончился тупиком, где Смотритель вновь воспользовался резаком и, так же, как в прошлый раз, разрушив кусок стены, вывел своих спутников в просторное помещение, где все смогли разместиться без неудобства и тесноты. Владислав аккуратно уложил Киру на лавку у одной из стен, сам сел рядом, положив её голову себе на колени. Напротив них, на многоуровневые выступы, похожие на полки огромного стеллажа, забрались паучьи собаки. Оводы плотным, толстым покрывалом распределись по потолку и свободным стенам. Смотритель снял рюкзак и тоже бухнулся на лавку возле Кириных ног, а Валера остался стоять, обеспокоенно глядя то на рану, то на бледное, почти утратившее волчьи приметы, лицо напарницы. Сейчас все выдры стали больше походить на людей - их перевоплощение оказалось гибким: остро проявлявшаяся в момент опасности и так необходимая во время боя звериная сущность в спокойной обстановке умела прятаться, уступая место людским чертам.
  - Ну вот, - вытянув ноги и прислонившись спиной к стене, заявил Смотритель, - здесь можно свободно передохнуть и набраться сил перед решающей атакой. Только не слишком долго - когда-нибудь Привратник нас всё равно обнаружит.
  - Ты можешь дать кого-нибудь из своих роботов, чтобы залечить ей бок? - спросил его Валера.
  - Собаку я разбирать не буду! - заартачился Смотритель. - Лучше перо у себя выдери. Я серьёзно!
  - Перья неплохо себя зарекомендовали, - поддержал его Владислав. - На роботах, правда...
  - На вас тоже! - бросил создатель убежища, окидывая их взглядом исподлобья. - Апгрейд, так сказать, на лицо.
  - Давай, давай! - подбодрил Маркольев Валеру.
  - Да у меня только перья-ножи получалось выкидывать... - растерянно оглядывая себя, ответил тот.
  - А ты теперь нежно крылышками похлопай, - предложил Слава, - может, что и получится. Туда вон подальше, на всякий случай, отойди и похлопай. Только нежно, ты понял?
  - Понял, - буркнул Валера и, чуть отступив от лавки назад, легонько взмахнул руками - раз, второй, третий, пока на пару секунд они не превратились в крылья, которые чуть приподнялись, почти не расправляясь, - словно лебедь на пруду прихорошился.
  На пол спланировало маленькое серебристое пёрышко. Валера поднял его и осторожно положил на разорванный бок напарницы - перо сразу растеклось ртутной каплей.
  - Молодец! - похвалил Владислав, напряжённо наблюдая, как маленькая блестящая лужица быстро впитывается в рану.
  Кира вздохнула и, застонав, открыла глаза.
  - Привет! - улыбнулся Валера.
  - Лабиринт... - прохрипела она и закашлялась. - Мы вышли?
  Кира попыталась сесть, но Владислав удержал её в лежачем положении:
  - Вышли, но у тебя порван бок, надо, чтобы затянулся.
  - А? - Кира посмотрела туда, где раньше была глубокая рана, а теперь сквозь дыру в заскорузлой от крови футболке виднелась лишь заживающая царапина. - Почти не болит!
  - Ну и отлично! - кивнул Маркольев.
  - А где это мы? - она окинула помещение удивлённым взглядом.
  - Тайное пристанище нашего провожатого, - объяснил Валера и, неодобрительно посмотрев на руки Владислава, проворчал: - Да хватит уже её держать - пусть садится, раз хочет!
  - Треугольник-треугольничек, - завёл любимую волынку Смотритель.
  - Перестань! - оборвал его Валера. - Скажи лучше, у тебя есть план?
  - План чего? - изогнул бровь создатель убежища.
  - Дальнейших действий, блин, чего ж ещё?
  - Вступить в решающую битву с Привратником, в которой одержать победу - вот и весь план!
  - Что, прямо вот выйдем отсюда и сразу же вступим? - усмехнулся Владислав.
  - Нет, - покачал головой Смотритель. - Надо пробраться к главному ядру и захватить центр управления всеми процессами.
  - Это там, где Латунный человек из потрошённых людей и дусимов рулеты лепит? - догадался Валера.
  - Что-то мне подсказывает, что вот этого Латунного человека нам и надо убить! - предположила Кира.
  - Правильно, - кивнул Смотритель, обнимая свой рюкзак. - Соображаете!..
  - Что у тебя там? - спросил Валера.
  - Оружие! Очень опасное - лучше не трогать! Я вам уже говорил.
  - Зачем оружие, которое нельзя трогать? - возмутился Владислав. - Что за бред?!
  - Ничего не бред! Я сделал его от отчаяния! Отчаяния, понимаете? Чувство, которое охватывает, когда тысячелетиями не можешь даже носа из подполья высунуть... Если мы его пустим в ход, то все тут же погибнем! Это как ядерная бомба, взорванная у себя под носом, врубаетесь? Привратнику, конечно, тоже придёт конец, вот только мы этого уже не увидим, вам ясно?
  - Нет, не ясно! - не отступал Маркольев. - Ничего не ясно: ни как оно действует, ни как выглядит! Покажи нам его, объясни, как привести в действие!
  - Не надо приводить в действие, я же сказал! - взревел Смотритель. - Приведёшь - и умрёшь - ты тупой что ли?!
  Отдыхавшая возле противоположной стены гончая с громким рыком вскочила и, одним гигантским прыжком оказавшись возле Владислава, вылупилась на него полыхавшими, как угли, глазами. В оскаленной пасти угрожающе блестели длинные металлические клыки. Роботы, разместившиеся на 'стеллаже' напротив, тоже завозились и, подняв головы, недобро уставились на тех, кто сидел на лавке.
  - И что? - усмехнулся Маркольев. - Спустишь на меня всех собак?
  - Правда, Смотритель! - садясь на лавке, подала голос Кира. - К чему нам конфликты, когда предстоит битва, где каждый боец на счету. Опасное оружие, мы поняли, чего бушевать? Ведь должны же мы знать, как оно работает? Хотя бы для того, чтоб случайно не запустить?
  - Не надо трогать, и всё будет в порядке! - он ещё крепче вцепился в рюкзак.
  Гончая, хоть и перестала рычать и скалиться, но осталась стоять, внимательно следя за каждым движением выдр. А вот паучьи собаки, похоже, интерес к происходящему совсем потеряли: зевая, опускали головы и отворачивались, удобно укладываясь на 'стеллажах'.
  - Зачем же ты тогда его взял? - поднял бровь Валера. - Где логика?
  - Я взял на случай, если другого выхода не останется, - только тогда я приведу его в действие. И сделаю это сам!
  - А если с тобой что случится? - продолжил наседать Бластер. - Привратник так и останется ненаказанным?
  Смотритель не ответил - сидел, насупившись, с прижатым к животу рюкзаком, гончая улеглась возле его ног, продолжая посматривать на выдр, но уже без прежнего напряжения.
  - Послушай, - спустя пару минут нарушил воцарившееся молчание никак не желавший угомониться Валера. - А почему ты не хотел, чтобы на это твоё оружие попали перья - они же вроде нам только помогают? Собак неплохо усовершенствовали, может, и тут бы что-то улучшили?
  - Бережёного Бог бережёт, - мрачно глядя в одну точку перед собой, проговорил Смотритель. - Чёрт знает, чего было ждать! Чем большую часть дусима удаётся задействовать, тем более непредсказуемым становится этот, как вы его называете, 'ярлык'... Если бы твоя, Бластер, Сова хоть как-то могла поговорить, сказать что-то, объяснить. Но нет! Хрен достучишься... действует по собственному, никому из нас неизвестному разумению... что, скажешь - не так?
  - Так, - кивнул Валера. - С некоторых пор сова совсем перестала меня слушаться.
  - Вот! - обрадовался его подтверждению Смотритель. - О чём я и говорю! Совсем от рук отбилась: вроде и на нашей стороне, а чего сделает - ну, чёрт знает! А теперь вот, вообще, 'ярлыки' внутрь вас залезли, кто-нибудь ожидал такого?! Ничего не спрашивая, поменяли вам обличье!
  - Оно ещё и плавает, - сказала Кира, разглядывая свои руки и заживший уже бок. - То ты зверь, то человек...
  - А с медведем и вовсе стало что-то невообразимое! - подхватил Смотритель.
  - Да иди ты! - послал его Владислав, однако вполне миролюбивым тоном. - Тоже мне, невообразитель... Лучше ответь, как этот чёртов Привратник использовать меня собирался? Не просто ж так он меня не уничтожил? Учитывая, что он Кита на Землю отправил, чтобы всех сухарей убить. Зачем?
  - Ну, я думал над этим, да... - почесал голову Смотритель. - Точно сказать, конечно, не могу - хрен знает, что за мысли у этой сволочи рождаются, - но, скорее всего, дело в том, что связь сухарей с дусимом плохо поддаётся его прокачке. 'Ярлык' не просто подчинён сухарю, а как бы растворён в нём, поэтому не может вызвать перевёртыш. Если Привратник готовит массированную перекачку дусимов в людей, то наверняка опасается, что у сухарей этот процесс пойдёт неправильно... А вдруг такое глубоко подчинённое положение 'ярлыка' приведёт к обратному эффекту?
  - Это как? - не поняла Кира.
  - Ну, вдруг, раз они так тонко и плотно связаны, то не только дусим перекачается к человеку, но и человек к дусиму?
  - Хочешь сказать, дусим может заразиться человеком?! - вытаращил глаза Валера. - И поэтому Привратник поручил Киту перебить сухарей?
  - Что-то типа того, - кивнул Смотритель. - Хотя говорю же: я могу только предполагать.
  - Ну и чего ж он меня тогда не добил? - снова задался всё тем же вопросом Владислав.
  - Потому что Кит не справился. Сами же рассказывали, что его поймали, значит, всех сухарей он убить не успел, а, стало быть, теперь Привратнику надо придумать новый план нейтрализации оставшихся, верно?
  Выдры дружно закивали.
  - Ну и зачем же тогда ему уничтожать так удачно оказавшийся под рукой материал?
  - Материал? - хмуро переспросил Владислав.
  - Ну да! - подтвердил Смотритель. - Куда как легче разработать способ нейтрализации, когда есть образец для исследования и испытания, разве не так?
  - Как же хорошо, что мы тебя освободили! - воскликнула Кира, сжав руку Маркольева.
  - Теперь бы вам ещё живыми отсюда выбраться, - накрывая её ладонь своей, ответил он.
  - Сперва нам канал надо закрыть - если вы вдруг забыли! - отчеканил Валера.
  - Всё, хватит! - оборвал разговор Смотритель, встав с лавки. - Давайте спать ложиться. - Он растянулся прямо на полу, положив под голову рюкзак. - Нам всем нужно отдохнуть и набраться сил, прежде чем лезть к Привратнику.
  - А тебе-то чего сил набираться? - огрызнулся Валера. - Ты же - идентификатор тел - программа! Пусть даже с искусственным интеллектом!
  - И что? - криво усмехнулся Смотритель. - Думаешь, если мой интеллект имеет другую физическую природу, чем твой, то он от этого хуже? Ну и чем же, интересно?
  - Да не хуже... - Валера растерялся. - Я имел в виду, что тебе... должно быть как-то проще!
  - Проще? - идентификатор тел впился в него взглядом. - Мой дом разрушен! Я бросил обломки и ушёл на фронт - считаешь, мне проще? А вы? - он посмотрел на Киру с Маркольевым. - Вы тоже так думаете?
  - У всех свои проблемы, - дипломатично произнёс Владислав. - И вообще... Мы долго бились, устали, как собаки! Давайте, и правда, поспим - утро вечера мудренее.
  Смотритель молча повернулся на бок и закрыл глаза.
  
  * * *
  Странные это были сны. Тяжёлые, наполненные до краёв, но о чём, Кира так и не смогла вспомнить. После них осталось только чувство чужого присутствия и предостережения непонятно от чего. Открыв глаза, она увидела идентификатора тел в полной боевой готовности: с рюкзаком за плечами, суровым взглядом и ножами на поясе - один длинный кинжал и три поменьше - рукоятки отливали характерным ртутным блеском.
  - Встаём! Встаём! - торопил Смотритель, наблюдая, как из прорезанного в полу люка выбегают пауки. - Разведка доложила, что Привратник приступил к расширению и модернизации канала на Землю.
  Членистоногие шпионы построились возле ног хозяина цепочкой, не группируясь и не сливаясь в зубасто-когтистое целое. Наверное, это потому что их слишком мало для полноценной собаки, подумала Кира, - нескольких он, видно, пустил на ножи.
  - Привратник хочет в решающий момент вывалить сразу все 'ярлыки', мгновенно начав быструю и массированную перекачку дусимов в человеческие тела, - продолжал меж тем Смотритель. - Чтобы, когда дусимы очухаются от своей нирваны, в материальном мире уже оказалась такая их часть, без которой не обойтись.
  Гончая в это время стояла около 'стеллажа', следя за пришедшими в движение паучьими собаками: одна за другой они поднимались с лежанок и ровными рядами выстраивались на выступах, чтобы двинуться в поход чётко организованной группой.
  - Коготок увяз, всей птичке пропасть, - подал голос Владислав.
  - Да, - согласился Смотритель. - Но Привратнику нужно тщательно подготовить почву! И такая работа с каналом совершенно точно потребует привлечения большей части его ресурсов, а значит, наши шансы незаметно к нему подкрасться возрастают. И это весьма ценно, учитывая, что после битвы за выход из лабиринта он был постоянно начеку. Короче, упускать такую возможность нельзя, так что давайте, давайте, - он трижды хлопнул в ладоши. - Выдвигаемся!
  
  * * *
  Их путь начался с люка в полу, через который выдры, в сопровождении Смотрителя и роботов, по скобам в узкой трубе спустились в мрачное, неровное помещение с необработанными стенами. В полутьме этой пещеры красные угли глаз гончей казались особенно зловещими. Никаких ламп тут не было, но серебристое сияние, исходившее от вновь преобразившихся в полузверей выдр, легко заменяло фонарики. Река из оводов и собак, которые тоже слегка светились белым светом, растеклась далеко вперёд, равномерно распределившись по стенам, полу и потолку выходившего из пещеры длинного коридора, конец которого скрадывал сумрак подземелья. Когда все оказались внизу, создатель сверхсекретного хода дёрнул установленный на стене рычаг, и сверху на крышку люка что-то обрушилось, а после раздался звук падавших камней, который становился всё тише и тише, по мере того, как росла толщина завала.
  - Мы не вернёмся! - ответил на невысказанный, но застывший в глазах выдр вопрос. - Как только мы атакуем Привратника, тайный ход будет раскрыт, и как бы дальше ни сложилась наша война с Привратником, вернуться по нему назад будет всё равно невозможно. Зато, если бы фагоциты обнаружили убежище, пока мы движемся к управляющему ядру, то могли бы проникнуть сюда, не позволив нам добраться до цели. Теперь этого не случится, ибо там, - он показал пальцем на крышку люка, - больше нет ничего, кроме камней.
  Кира с Валерой, как по команде, подняли головы, глядя на крышку люка, за которой уже воцарилась полная тишина.
  - Ну и чего тогда стоим-то? - вопросил Маркольев. - Тут вроде бы только одна дорога.
  - Вперёд! - выплюнул Смотритель и шагнул в коридор.
  Выдры молча последовали за ним, и, хотя их материальные тела остались на Земле, Кира явственно ощутила затхлость местного воздуха. Эта затхлость и ещё чувство, что потолок вот-вот обрушится прямо на голову, преследовали её весь путь до управляющего ядра Привратника, пролегавший на этот раз по каким-то тёмным подземельям и словно выдолбленным в камне пещерам.
  Временами путники останавливались перевести дух и прислушаться, и при малейшем подозрении, что впереди появился фагоцит Привратника, Смотритель приказывал всем замереть, высылая вперёд пауков, чтобы тщательно осмотрели предстоящую дорогу. Однако тревога каждый раз оказывалась ложной, и маленький отряд в сопровождении большого числа паучьих собак и оводов, сумел добраться до цели, так никого и не встретив.
  - Это последний привал, - шёпотом сообщил Смотритель, когда они зашли в комнату, после которой коридор заканчивался тупиком. Из свиты в это небольшое помещение влезла одна только гончая, всем паучьим собакам и оводам пришлось остаться в коридоре. - Отсюда мы попадём прямо в управляющий центр.
  - А мы можем открыть маленькое окошко и выслать разведчика? - так же тихо спросила Кира. - Надо бы оценить обстановку и прикинуть, как лучше действовать.
  - Разумеется, - ответил Смотритель. - Но прежде хорошо бы исключить громкие разговоры. Бластер, попробуй обратиться к своему дусиму, чтобы твои перья помогли нам наладить беззвучную внутреннюю связь.
  - Хорошая идея! - одобрил Маркольев. - Давай-ка, Бластер, похлопай опять крылышками.
  - Опять? - не поняла Кира.
  - Ну, а как ты думаешь, мы тебя вылечили? - нежно выдохнул ей в ухо Владислав.
  - Хватит болтать! - прошипел Валера. - Дайте, блин, сосредоточиться...
  Он несколько раз развёл руки в стороны и, когда они превратились в крылья, легонько встряхнул. В воздухе закружились три серебристых перышка и разлетелись, сев по одному на голову Кире, Маркольеву и Смотрителю и тут же впитались, сверкнув напоследок маленькими ртутными лужицами.
  - Слышно меня? - беззвучно произнёс Валера.
  - Слышу тебя, напарник! - раздался в голове Кирин голос.
  - Получилось! - не размыкая губ, подтвердил Смотритель, и в голосе его звучало удивление, словно он, предлагая установить связь, сам не верил в успех.
  - Отлично сработано, Бластер! - откликнулся Маркольев.
  - Послушайте, так, может, мы ещё можем что-нибудь попросить? - задала вопрос Кира.
  - Что, например? - спросил Валера.
  - Ну... что-нибудь более глобальное, вплоть до того, чтобы просто взять, да и вырубить Привратника!
  - О нет, - улыбнулся Смотритель, - это никакому 'ярлыку' не под силу, даже самому прокачанному! Вырубить Привратника могут только его создатели - полные дусимы, а не какие-то жалкие ответные части, наподобие той, что сидит в Бластере.
  - Ты думаешь, я не пробовал? - повернувшись к Кире, вдруг сказал в её голове Валера. - Сто раз обращался, даже сегодня, когда все спали, я пытался наладить контакт, чтобы Сова понял...
  - Ты что, дал 'ярлыку' дусима имя? - изогнул бровь Смотритель.
  - Ну да, а что? - пожал плечами Валера. - Когда он летал отдельно - был птицей: вороной, ястребом, даже шилоклювкой однажды, но по большей части совой. Это обличье ему больше всего нравилось... так что Сова, да, что ж тут удивительного? Должен же я его как-то звать!
  - Звать? Зачем? Он что, откликается и с тобой разговаривает?!
  - Нет, не разговаривает... ну и что?
  - Ничего, - Смотритель поднял руки вверх, будто сдаётся, и, вздохнув, покачал головой.
  - Так что контакт? - обратилась к Бластеру Кира, вернув разговор в прежнее русло. - Ты сказал, что пытался наладить контакт...
  - Ну да! Хотелось, чтобы он понял, что нам надо закрыть канал на Землю, остановить Привратника, захватить лабораторию, где он людские души мучает... чтобы помог сразу мощно, по-крупному!
  - И что? - нетерпеливо поторопил его Владислав.
  - Да ничего! - буркнул Валера. - Я думал, может, он прокачает меня как-то, или супероружие смастерит... нас ведь там, на выходе из лабиринта, чуть не угробили, а ему хоть бы что... - так ни хрена, кроме перьев-ножей, мне и не выдал. Вот это тоже пытался до него донести, да всё без толку... Глухо, как в танке!
  - Надо сказать, что я тоже сегодня пытался со своим Дусом связаться, - ошарашил всех неожиданным признанием Маркольев.
  - Спала, похоже, только я одна, - изумлённо пробормотала Кира.
  - Да тебя фагоциты так подрали, что иначе и нельзя было, - успокоил её Владислав. - Да и я тоже спал, но перед этим некоторое время думал над версией Смотрителя, почему Привратник так хотел нас, сухарей, перебить, что мы, мол, можем дусима человеком заразить...
  - И ты попытался?! - вытаращилась на него Кира.
  - Ну, типа того. Я, конечно, не знал, как это делается, но всё равно пытался... проникнуть, достучаться... - не вышло! Хотя я и почувствовал нечто... но оно... такое необъятное... и другое, совсем иное, чем мы... Короче, это живо напомнило мне попытки людей с Богом по душам поговорить, - он усмехнулся, - затея, заранее обречённая на провал! В общем, вынес я из всего этого только одно: дусимы, как боги, никогда не снизойдут до ответа простым смертным.
  - Что ж! - воскликнул Смотритель, как показалось Кире, с облегчением, причина которого была непонятна. - Значит, будем действовать самостоятельно и скажем 'ярлыкам' спасибо, что хоть как-то нам помогают!
  Он прошёл в угол комнаты и, достав то ли из кармана, то ли прямо из собственного тела отвёртку, принялся ковыряться ею в потолке, пока оттуда не вывалился небольшой камень, открыв ход, в который тут же нырнул один из пауков-разведчиков. Смотритель провёл по стене рукой, счищая грязь, пыль и мелкие камушки, с тихим шорохом осыпавшиеся на пол, и прямо напротив стоявших выдр появился экран, транслировавший всё, что видел взбиравшийся по тёмному ходу паучок.
  - Ты и правда здорово подготовился! - восхитилась Кира, следя, как маленький разведчик движется по шершавому колодцу вверх, навстречу полоске света.
  - Две тысячи лет подготовки, дорогуша! - прозвучал в голове ответ Смотрителя. - Многие сотни тайных вылазок...
  
  
  20. Последний бой
  Центральное ядро, или главная лаборатория, как привык называть это место Валера, изменилась по сравнению с тем, какой представала в его видениях. Помимо бесчисленных стеклянных цилиндров с лёгкими, как воздух, серебристыми дусимами, здесь разместились огромные чаны, под завязку набитые совсем другими существами. Плотные, с едва заметным ртутным блеском, и тяжёлые, словно насыщенные тёмной энергией, - то были готовые к отправке на Землю гибриды. Транслировавший изображение лаборатории паучок двинулся вглубь помещения, и выдры увидели сферу. В видениях Валеры она или переливалась 'бензиновыми' разводами, когда работала, или, если канал был закрыт, казалась сделанной из тончайшего стекла - такой прозрачной, что становилась заметной, лишь когда поблёскивала отражённым светом. А сейчас сфера выглядела налитым красным шаром и пульсировала, словно в неё порциями закачивали кровь и она скоро лопнет, густо оросив всё вокруг липкой багровой жижей.
  Паук-разведчик проявлял чудеса ловкости и незаметности, карабкаясь то по стенам лаборатории, то по потолку, но так, чтобы не попасть в поле зрения сидевшего возле сферы Латунного человека. Вокруг него кучей толпились роботы и все они, как правильно предполагал Смотритель, были сильно заняты, выделывая вокруг сферы какие-то замысловатые движения, а Латунный человек водил руками в воздухе, и перед его безлицей головой, будто мелкие чёрные насекомые, мельтешили замысловатые иероглифы и значки.
  - Это и есть Привратник? - шёпотом поинтересовалась Кира.
  - Наши переговоры слышны только нам, - напомнил Валера. - Так что шептать необязательно.
  - Латунный человек - это и есть он? - уже громче переспросила напарница.
  - Нет, Привратник слишком объёмен и сложен, чтобы исчерпываться одним Латунным человеком! - Смотритель почесал нос. - Как я не исчерпываюсь тем, с кем ты сейчас разговариваешь: и гончая, и паучьи собаки, и оводы - это ведь тоже я. А Привратник... Привратник - это вообще всё, абсолютно всё, что ты видишь вокруг. Латунный человек возле сферы - лишь малая его часть, узел, но самый важный. Тот, от которого зависят все остальные. Узел, который управляет центральным ядром.
  - Мозг! - Кира снова перешла на зловещий шёпот.
  - Какой мозг? - не понял Валера.
  - Если Привратник - это единый организм, то Латунный человек - его мозг!
  - Ну, годная, в принципе, метафора, - оценил Смотритель, - хотя правильнее будет сказать, что Латунный человек - не сам мозг, а проходящие в нём мыслительные процессы.
  - А давайте-ка ближе к делу! - прервал беседу Маркольев. - Оставьте ваши философские выкладки на потом, подумайте лучше, как конкретно мы будем атаковать эти мыслительные процессы.
  Разведчик обежал всю лабораторию по кругу и вернулся назад, туда, где стоял огромный шкаф - сейчас пустой, но Валера хорошо помнил, что в нём раньше висело. Когда паук только вылез в лабораторию, он сразу же рванул дальше, стремясь охватить всю картину, теперь же маленькое членистоногое решило рассмотреть эту часть помещения подробнее. На экране возник крупный план шкафа - чисто вымытого и открытого, потом разведчик аккуратно перебрался подальше, ловко держась за спиной стоявшего рядом робота-манипулятора, и тогда стало видно, что именно делает этот большой латунный механизм. Оказалось, он вытаскивал из стоявшего справа от него корыта вешалки и, отдраив их от серо-бурых пятен, размещал внутри шкафа ровными рядами, которые казались бесконечными. Валера уже привык к этому феномену восприятия, когда вроде бы находишься в закрытом помещении, и в то же время понимаешь, что ограничений его размеров и объёма не существует. Он взглянул на Киру - слава Богу, она не видела, что висело на этих вешалках раньше. Валера снова посмотрел на экран: если Привратнику удастся осуществить свой план - люди посыплются сюда с частотой снежинок в снегопад, только успевай потрошить! Догадку подтверждали и размножившиеся со времени его последнего видения капсулы, катавшие 'рулеты' из людей и дусимов с помощью маленьких манипуляторов-лапок внутри. Устройств этих теперь тут громоздилась чёртова уйма. Да суета здесь царила бы нешуточная, мрачно думал Валера, наблюдая, как робот манипулятор суёт внутрь шкафа всё новые и новые вешалки.
  - Ну что? - снова подал голос Маркольев. - Есть какие-нибудь идеи?
  - Есть! - ответил Валера.
  
  * * *
  - Правда, не знаю, получится ли... - сообщив свою идею, добавил Бластер. - Сова, сами знаете, давно уже ведёт себя по собственному усмотрению.
  - Но попросить-то ничто не мешает! - заметил Маркольев.
  - Это точно, - согласился Валера. - А теперь тихо - мне надо сконцентрироваться!
  Все замерли, молча наблюдая, как он трижды взмахивает руками и потом легонько встряхивает крылья, как плывущий по пруду лебедь.
  - Всего четыре штуки, - констатировала Кира, подбирая серебристые пёрышки.
  Валера ещё раз проделал уже привычную операцию, но перьев больше не вылетело.
  - Ладно! - сказал Смотритель. - Четыре так четыре. Будем исходить из того, что есть.
  - Предлагаю сначала испробовать одно - посмотрим, как подействует и подействует ли вообще, - предложил Владислав.
  - Правильно, - поддержал его Валера, отдавая перо Смотрителю, который осторожно положил его на спину вернувшемуся разведчику.
  Перо тут же потеряло форму и стало растекаться маленькой серебристой лужицей.
  - Чёрт! - в один голос воскликнули Бластер с Маркольевым.
  - Да, я тоже думал, что он отнесёт перо роботу, - сознался Смотритель, следя, как впитывается ртутная жидкость.
  - Спокойно! - вступила в разговор Кира. - Это ещё ни о чём не говорит - может, так и надо!
  - Не, ну, как это 'надо', если перо должно было воздействовать на робота? - возмутился Валера.
  - А вот давайте паука обратно выпустим, - стояла на своём Кира, - тогда и увидим!
  Смотритель толкнул пальцем разведчика, и тот, шустро перебирая лапками, двинулся вверх по стене к дырке в потоке. Как только он там скрылся, выдры тут же уставились на экран.
  Робот-манипулятор всё так же продолжал возиться с вешалками в шкафу. Происходило всё это в непосредственной близости от секретного хода, так что разведчику не пришлось долго бежать, чтобы добраться до латунной махины. Притаившись за корытом с грязными вешалками, паук дождался удобного момента и, когда робот отвернулся, прыгнул ему на спину. На экране с бешеной скоростью пронесся шкаф и снова показалось корыто: манипулятор, видимо, резко развернулся и на мгновение замер, оценивая обстановку. Потом, шкаф медленно вернулся на место: не обнаружив сзади ничего подозрительного, робот продолжил возню с вешалками.
  - У него 'под мышкой' есть чувствительное место! - вспомнила Кира. - Если сильно туда ударить, клешня перестаёт двигаться.
  - Сдаётся мне, наш диверсант задумал что-то другое, - внимательно наблюдая, как по экрану проплывают части тела робота, проговорил Валера.
  Разведчик на секунду замер, глядя на впадину чуть повыше колеса, а потом прямо оттуда вдруг прыгнул манипулятору 'под мышку': латунная поверхность ещё сильнее приблизилась.
  - Да он же укусил его! - воскликнула Кира, когда тело робота отдалилось и стали видны две серебристые капельки, отметившие место, где паук вонзил свои 'хелицеры'. - Укусил за самое чувствительное место!
  Членистоногий диверсант спрыгнул на пол, и развернулся, транслируя, как робот вздрогнул, судорожно взмахнув клешнёй, резво крутанулся вокруг своей оси, а потом застыл. Пару секунд поснимав латунного гиганта, дабы все убедились, что тот больше не опасен, паук трижды обежал вокруг механизма, а затем вспрыгнул на неподвижный манипулятор.
  - Может, он ещё и станцует? - поднял бровь Маркольев.
  - Давайте зарядим остальных! У нас ещё целых три пера! - загорелся Валера. - Зарядим и выпустим - пусть идут быстрее обезвреживать всех роботов!
  - Подожди! - охладил его пыл Владислав. - Если мы сейчас напустим всех пауков кусать подручных Привратника, он это сразу заметит!
  - Ну, этого же не заметил! - парировал Бластер.
  - Заметил! - уверенно возразил Смотритель. - Как он мог не заметить, если все роботы в лаборатории - это его части? Просто наш покусанный - на периферии и не столь важен, как те, кто помогает с каналом, поэтому Безлицый и не отреагировал. Когда ты занят важным делом, не обращаешь внимания на мелочи...
  - И что, мы так и будем тут сидеть?! - взъярился Валера.
  - Нет, не будем! - ответил Смотритель. - Но и пороть горячку тоже ни к чему. Коса, ты давай заряжай ещё трёх роботов, - он отдал ей перья, - а мы пока проход сделаем - надо тихо и аккуратно вынуть камни, чтобы расширить дыру.
  Он полез в карманы штанов, такой же необъятной вместимости и глубины, как был когда-то постамент в его круглом зале, и достал оттуда пару отвёрток, зубило, две фомки - побольше и поменьше а, в завершении, красивым жестом факира, извлёк смотанную в тугой рулон верёвочную лестницу.
  - Только тихо! Выковыриваем аккуратно и складываем на пол, стараясь сильно не шуметь, - раздав инструменты, предупредил Смотритель, и работа закипела.
  - Цыпа-цыпа-цыпа! - прошептала Кира, подходя к кучке топтавшихся возле гончей пауков.
  Выбрав трёх из тех шустрых, что первыми выбежали навстречу, она, под неотрывным взглядом угольно красных глаз собаки, положила на спину каждому пауку по пёрышку и те сразу потеряли форму, оплыв ртутными лужицами.
  
  * * *
  Высунув голову из люка, Валера испытал сильное, ни с чем не сравнимое чувство: смесь острого дежавю и захватывающей дух странности главной лаборатории, которая на самом деле помещением вовсе и не являлась - это становилось ясно сразу же, стоило только увидеть её воочию. Ни навеваемые Дусом видения, ни отображение на экране не могли передать той дикой, головокружительной глубины, которую никогда не увидишь в нашем трёхмерном мире. Мозг обрабатывал поступавшие в него сигналы так, чтобы человек был способен ориентироваться и действовать, но до конца приспособить их к привычному руслу не мог, и река образов захлёстывала привычные берега, окатывая непостижимыми ощущениями. Ни при переходе через 'жерло', ни во время путешествий по лабиринтам коридоров и других комнат Валера ничего такого не заметил, а здесь...
  Здесь был самый центр Привратника, средоточие его мощи и главный управляющий узел, от которого зависело всё остальное. Мозг, как сказала Кира. Мыслительный процесс - уточнил Смотритель и, с точки зрения формальной логики, был, конечно, прав, но если бы спросили Валеру, то он сказал бы, что тут бьётся сердце Привратника.
  - Давай, давай, чего встал! - поторопил его по внутренней связи Маркольев, замыкавший их маленький отряд.
  Смотритель и Кира были уже в лаборатории, прячась за шкафом, возле которого всё так же неподвижно стоял с поднятым манипулятором робот. Укусивший его паук и ещё три таких же мелких диверсанта держали путь к другим латунным подручным Безлицего. Паучьи собаки притаились внутри шкафа и за корытом, оводы потоком тянулись из дыры в полу, тонкими ручейками растекаясь по стенам, потолку и среди оборудования.
  - Коса, ты это чувствуешь? - спросил по внутренней связи Валера, вылезая в лабораторию.
  - Не знаю, что ты имеешь в виду, но мне здесь здорово не по себе! - призналась она.
  - Отставить болтовню! - гаркнул Смотритель. - Всем приготовиться!
  Усилием воли отбросив странный мандраж, Валера сосредоточился на конкретных действиях.
  Маркольев мягко выпрыгнул из колодца, беззвучно приземлившись на четыре конечности - сейчас он совсем не был похож на человека, а от медведя осталась только заметная в каждом движении сила. Кира замерла, чуть прижавшись к земле - мышцы напряжены, волчьи уши прижаты, на холке дыбом стоит серебристая шерсть. Валера чуть приподнял крылья, впившись ястребиным взглядом в пауков, веером расходившихся каждый к своему сектору роботов.
  - Начинаем! - объявил Смотритель - он тоже преобразился и теперь был закованным в броню человеком-ящером с ножами в обеих руках. Рюкзак трансформировался в выросший на спине костяной гребень с шипами.
  Членистоногие диверсанты одновременно прыгнули на подручных Безлицего и, укусив за чувствительные места, перескочили на других, уже не скрываясь, а стараясь как можно быстрее ужалить и двинуться дальше, чтобы успеть обезвредить как можно большее число роботов. Одновременно в воздух поднялись оводы, атакуя ближайших помощников Латунного человека и его самого. Облепленный и ослеплённый сплошным чёрным покрывалом, он с рёвом вскочил на ноги.
  С десяток выведенных из строя роботов неподвижно застыли, их стали толкать и валить другие помощники Безлицего, пытаясь выдвинуться вперёд и одновременно раздавить шустро шмыгавших между ними пауков-диверсантов, да вдобавок ещё отмахиваясь от мельтешащих в воздухе оводов. Сфера беспорядочно пульсировала, переливаясь багровой жижей, чаны опрокидывались, и гибриды, колотясь о роботов и вообще всё, что попадалось на пути, разлетались по помещению, прибавляя хаоса и сумятицы.
  Рыча от ярости, Латунный человек окутался светом, словно в него попала молния, и все сидевшие на нём оводы мёртвым чёрным горохом осыпались на пол. Следующая молния спалила всех 'насекомых' в воздухе, позволив, наконец, ещё не ужаленным роботам вырваться из мешанины неподвижных тел, по мановению своего хозяина мгновенно преображаясь из манипуляторов на колёсах в латунных птиц, пантер, гиен и даже драконов - гибких, маневренных и неистовых. Навстречу им рванулись паучьи собаки под предводительством гончей. Высоко подпрыгнув, она первой, прямо в воздухе, в прыжке, вцепилась в пантеру и, повергнув наземь, придавила сверху, пробив клыками загривок.
  - Вперёд! - скомандовал бронированный Ящер-Смотритель, устремляясь к Безлицему, в руке которого уже блестел кинжал.
  Выдры бросились навстречу его подручным, летевшим наперерез, чтобы защитить своего повелителя.
  И разверзся ад.
  Бой кипел сразу на всех уровнях: внизу, на столах и подставках, шкафах, в воздухе и даже под самым потолком, где Валера бился с крупным драконом, атакуемый ещё и птицами, с которыми, впрочем, ловко разбирался десяток паучьих собак - меньшего размера, зато с отросшими крыльями. Кира и Владислав без устали метались по лаборатории, круша, полосуя, терзая нелетучую часть вражеского войска.
  Под прикрытием напавших на Ящера-Смотрителя пантер, Латунный человек одной рукой резал просочившихся к нему паучьих собак, а другой старался обуздать вышедший из-под контроля процесс модернизации канала и стабилизировать содрогавшуюся в конвульсиях сферу. Когда Ящер сумел наконец прорваться к Безлицему, налитый кровью шар уже перестал пульсировать и заметно посветлел, подёрнувшись бензиновыми разводами. Ревя и роняя слюну, Ящер перерезал горло последней из стоявших на его пути пантер и, отбросив труп в сторону, бросился к Латунному человеку, но врасплох его не застал. Безлицый развернулся к Смотрителю, готовый принять бой: грудь закована в броню, вместо рук - короткие кривые мечи. Он даже напал первым, но Ящер отразил атаку и нанёс ответный удар - поединок не обещал быть лёгким.
  Выдры продолжали сражаться с фагоцитами, и, хотя вся лаборатория уже была завалена кусками зверей-роботов, конец этому побоищу предвиделся, только когда Смотритель убьёт Безлицего. Мельком глянув, как они кружат возле сферы, Кира рубанула очередную гиену и прыгнула на стол, уходя от атаки ещё двух. Оказавшись над ними, она полоснула когтями им по глазам, как вдруг опора под ногами исчезла, и она с криком провалилась в огромную зубастую пасть.
  Уничтожив очередного дракона, Валера метнулся к напарнице, но в спину впился внезапно вылупившийся прямо из потолка птеродактиль, не давая спуститься вниз. Эти новые чудовища означали только одно: чувствуя, что отряды фагоцитов редеют, Привратник задействовал дополнительные возможности главной лаборатории. К счастью, Владислав был недалеко от Киры и, прежде чем зубы неведомого монстра сомкнутся над её головой, успел поймать полуволчицу за руку и что есть сил рвануть на себя, так что Кира вылетела из пасти, как пробка из бутылки, зато сам Маркольев оказался точно на пути разъярённого чудища. Не желая упускать добычу, монстр ринулся вверх и схватил Владислава за голову.
  - Не-е-ет! - дико заорала Кира и, бросившись на чудовище, вонзила все десять когтей на руках прямо ему в затылок. Но было уже слишком поздно: зубы сомкнулись, перекусив Маркольеву шею.
  - Нет! Нет!! Нет!!! - она выдёргивала пальцы и снова втыкала - раз другой, третий, не обращая внимания на раны, наносимые наскочившей сзади гиеной. Кричала и била, пока чудище не оплыло, безжизненным кулём повалившись на пол.
  Следом упал атаковавший Валеру птеродактиль, а за ним отступила и Кирина гиена, перестав терзать изорванную в клочья спину. Фагоциты отступали, собираясь поодаль кучками.
  - Мы победили? - спускаясь к напарнице, проговорил Валера, всё ещё не веря, что их казавшийся нескончаемым бой завершился. - Мы победили! - уже уверенно повторил он, опускаясь рядом со стоявшей на коленях Кирой. - Посмотри!
  Валера показал ей на Безлицего, неподвижно распластавшегося на полу с воткнутым в шею ножом, грудь его была вскрыта, а рядом стоял Смотритель, из Ящера медленно превращаясь в израненного человека с рюкзаком за плечами. В одной руке он держал кинжал, а в другой - латунное сердце Безлицего.
  Но Кира ничего не видела, кроме лежавшего перед ней обезглавленного тела.
  - Слава... - шептала она, дрожа от горя и потрясения. - Слава...
  - Он был отличным парнем, Коса, - Валера взял её за руку. - И теперь его душа ушла туда, куда положено людям. Он этого хотел, ты помнишь?
  Она подняла на него взгляд - сухой, невидящий, окаменевший.
  - Мы должны закрыть канал, - напомнил Валера. - Пойдём!
  Он помог ей подняться, но не успели они сделать и шага, как с потолка вдруг обрушилась клетка, стенки которой, поймав выдр в железную западню, мгновенно приросли к полу.
  
  
  21. Себе на уме
  - Чёрт! - как заведённый, повторял Валера. - Чёрт! Чёрт! Чёрт!
  Кира сидела в углу клетки, подтянув ноги к груди и уткнувшись лбом в колени.
  - Как мы могли так глупо попасться?! - устав метаться от одной решётки к другой, вопросил он, плюхаясь на пол рядом с напарницей. - Как?!
  - А вот так... - спокойно ответила она, повернув к нему лицо. - Вот так и попались... задурил нам мозги, гад, что хочет выключить Привратника, мы уши и развесили... А надо было головой думать!.. Пусть он орал и бесился, что Привратник хотел его стереть, что он ненавидит эту сволочь и всё такое, но... Но с чего мы решили, что захватив власть над центральным узлом, он станет делать то, что надо именно нам?
  - С того что он - идентификатор тел! Он должен следить, чтобы каждый дусим был в своём теле, он для этого создан!
  - Те тела так давно сгнили, что даже праха не найти...
  - И что?! - взъярился Валера. - Почему это должно отменять главный императив программы?
  - Наверное, потому что у этой программы есть интеллект, - пожала плечами Кира. - Пусть и искусственный...
  - Это вы про меня что ли? - весело спросил материализовавшийся откуда-то из-за груды мёртвых фагоцитов Смотритель и тут же сам себе ответил: - Искусственный интеллект - это, конечно, про меня! Одно только непонятно: что же, собственно, в нём искусственного? То, что он - продукт, произведённый другой материальной основой, чем ваш? Ну и? Сам продукт-то чем от вашего отличается? А? Ну ответьте!
  Коса с Бластером хмуро смотрели на новоявленного властителя, пребывавшего, судя по всему, в прекрасном настроении.
  - Видимо, только тем, что получше вашего соображает! - расхохотался Смотритель. - И материальная основа роли никакой не играет. Дусимы, вон, вообще без неё обходиться научились, но от этого их интеллект совершенно не пострадал... уснул просто, но скоро проснётся! Уж я позабочусь! Латунный сделал почти всю работу, а власть достанется мне! И именно я буду диктовать дусимам условия! - он снова громко заржал, а, отсмеявшись, повернулся к уцелевшим роботам, которые из стремительных и кровожадных зверей вновь превратились в манипуляторы на колёсах: - Ну чего еле шевелимся-то, а? - Он похлопал в ладоши: - Давайте, давайте, шустрее! Работаем!
  - Куда ты дел тело Владислава? - спросила Кира, следя, как роботы расчищают лабораторию, увозя останки убитых фагоцитов.
  - Как куда? - удивился вопросу Смотритель. - На переработку, куда ж ещё! Спасибо, конечно, твоему медведю, что так вовремя умер и тем заставил тебя заорать, потому что этим ты отвлекла Латунного! Стоило ему чуть раскрыться - тут-то я ему нож в горло и всадил! В общем, молодец твой Владислав, спасибо за помощь, однако это не отменяет того, что вся мертвечина идёт на переработку! Дохлые медведи - на 'паутину', задранные фагоциты - на новых роботов - мне сейчас дико нужны подручные!
  - Тварь! - процедила сквозь зубы Кира.
  - Да ладно тебе, дорогуша! - осклабился Смотритель. - Какое это, на фиг, тело Владислава? Шутишь что ли? Его тело давно уже убито и в землю закопано, а то, что ты видела здесь, - всего лишь информация, и я использую её так, как считаю нужным. Потому что теперь я всем тут управляю, понятно?
  - А нас?.. - проговорил Валера, наблюдая за суетой вокруг завалившегося чана: разлетевшиеся по всей лаборатории гибриды не желали сдаваться роботам, ловко выскальзывая из манипуляторов и прячась среди завалов. - Нас ты тоже собираешься использовать?
  - А то как же! - с жаром подтвердил новоявленный управляющий. - Иначе зачем бы я оставлял вас в живых, дурачины? Новый план нейтрализации сухарей - забыли? Кит не справился, медведь сдох, что же остаётся?
  - Но мы же не сухари! - возразил Валера.
  - Тебе зеркало дать? - ласково улыбнулся Смотритель. - Или и так заметишь, что изменился?
  - Но ведь это же не моё тело! Моё тело сейчас на Земле, и оно вполне человеческое!
  - Телом управляет мозг, и если твоё сознание считает, что сова и ты - теперь одно существо, мне для экспериментов этого вполне достаточно! Ну да ладно, об этом позже, а сейчас - хватит! некогда мне тут с вами болтать, дел - невпроворот! - чиркнув ладонью по горлу, сказал он и, развернувшись, зашагал прочь от клетки.
  Валера ошарашено смотрел ему вслед, а его напарница мрачно наблюдала, как роботы разбирают завалы. Рядом с клеткой громоздилось сразу три кучи, но до них манипуляторы пока ещё не добрались.
  - Смотри! - Кира толкнула напарника в бок, указывая на одну из этих куч. - Вон, внизу, видишь?
  - Там что-то шевелится! - прошептал Валера, увидев, как останки латунных зверей дрогнули и под ними сверкнуло что-то серебряное.
  - Это же наш паучок! - удивилась напарница, когда наружу выпростались сначала две лапки, а потом ещё одна.
  - Выжил как-то... - пробормотал Валера, наблюдая, как из-под оторванной головы гиены появляется маленькое плоское тело с косо застрявшим в спине латунным зубом.
  - А Смотрителю-то, похоже, он теперь не подчиняется, - проговорила Кира, глядя, как раненый членистоногий разведчик шатко ковыляет, явно стараясь, однако, пройти незаметно по стеночке и не попасться на глаза манипуляторам.
  - Наверное, зуб что-то замкнул, - предположил Валера и вдруг вскочил, осенённый новой идеей: - А ну-ка подожди!
  Он закрыл глаза и, трижды взмахнув руками, встряхнулся. На пол спланировало только одно перышко.
  - Цыпа-цыпа-цыпа! - подобрав серебристый совиный дар, тихонько позвала Кира.
  
  * * *
  - Вон он! Вон, видишь? - шептала сидевшему на ладони паучку Кира, подняв его на уровень своих глаз и указывая пальцем направление. - Ну? - она чуть тряхнула рукой, вынуждая серебристое тельце подпрыгнуть. - Видишь или нет?
  Членистоногое создание решительно стукнуло лапкой по ладони: 'Да'.
  После прокачки пером паучок восстановил былую прыть, и вдобавок ещё стал понимать всё, что говорили ему выдры. Зуб из его спины не исчез, но сделался серебряным и так изменил форму, что теперь был похож на 'ирокез' панка.
  Воодушевлённый выдачей пера, метаморфозой разведчика и заявлением Смотрителя, что они с Кирой стали сухарями, Валера загорелся идеей достучаться до Совы, чтобы получить помощь и выбраться из клетки. Он долго медитировал с закрытыми глазами, пытаясь так и эдак войти в контакт, несколько раз вставал и долго тряс крыльями, но так ничего и не добился: ни контакта, ни перьев.
  Сейчас он снова сидел в углу, погрузившись в транс, призванный 'заразить дусима человеком', но Кира насчёт этого давно уже не питала никаких иллюзий. 'Дусимы, как боги, никогда не снизойдут до ответа простым смертным', - так сказал Слава, и она ему верила. Да, 'ярлык'-Сова что-то делал, но, судя по всему, для него это было, как для человека - отмахнуться во сне от мухи...
  Поэтому, несмотря на упорство Бластера, его напарница не ждала, что Сова вдруг проснётся, и предпочитала действовать собственными силами.
  - Ты должен забраться внутрь и постараться вытащить то, что там лежит, - объясняла она пауку. - Я не знаю, как оно выглядит и сколько весит, но оно нам нужно, так что постарайся как-нибудь притащить его к клетке! Очень нужно, ну, просто до зарезу! Ты понял?
  Удар лапкой.
  - Тогда иди! Но только осторожно, если тебя застукают, то всему кранты! Всему, понимаешь?
  Паук снова стукнул по ладони и, пробежав по руке, ловко спустился по Кириному боку на пол. Проскочив между прутьями решётки, разведчик покинул клетку и припустил между поредевшими завалами, рассчитывая траекторию так, чтобы оставаться незаметным для катавшихся по лаборатории роботов.
  - Давай, давай, - шептала Кира, приподнимаясь на цыпочки, чтобы разглядеть шустро перебиравшую лапками серебристую капельку. Он такой маленький - думала она, разве сможет он что-нибудь дотащить?.. или перо его так прокачало, что это вполне реально?.. подождём...
  Паучок добрался до стола, где раньше сидел Латунный человек, а теперь - Смотритель. Окутанный плотным коконом тёмных, похожих на иероглифы знаков, рядами круживших вокруг его головы и уходивших под потолок, новый хозяин главной лаборатории разбирался с оставленным наследством и, к счастью, дело двигалось не слишком быстро - до испытаний нового метода уничтожения сухарей, по крайней мере, ещё не дошло. И это давало Кире надежду, что она успеет осуществить задуманное.
  Погружённый в вычисления Смотритель не заметил, как разведчик юркнул под его огромный стол и шустро зарысил к дальней ноге, по которой поднялся на столешницу - туда, где неподалёку от подставки для обработки 'рулетов' лежал рюкзак. С замиранием сердца Кира следила, как, стараясь держаться в тени подставки и прижимаясь к столу животом, будто испуганная крыса, паук движется к своей цели. Когда до рюкзака оставалось полметра, Смотритель вдруг чертыхнулся, и тёмный кокон иероглифов вокруг него начал быстро редеть.
  - Прячься! Быстрее! - беззвучно выдохнула Кира.
  Разведчик, одним прыжком оказавшись возле рюкзака, забился под складку ткани и замер.
  Хозяин лаборатории встал из-за стола и прошёл к сфере. Сев напротив, протянул руки и над головой его вновь стали множиться чёрные значки.
  Дождавшись, когда рой иероглифов закроет поле зрения Смотрителя, паучок обежал рюкзак вокруг и, отыскав вход, нырнул внутрь. Спустя несколько секунд он высунулся и, убедившись, что кокон значков достаточно густ, выкатил из рюкзака капсулу вдвое больше себя по размеру и стал толкать её к краю столешницы.
  - Бластер! - тихо позвала Кира. - Бластер, очнись! Валера!
  - Что? - он вскочил.
  - Это капсула из рюкзака! - прошептала она ему в ухо, указав пальцем.
  - Чёрт! Ты спятила... - ошарашено выдохнул он.
  - Я не знаю, можно ли сбросить её на пол! Если вдруг взорвётся - прощай!
  Кира сжала Валерину руку и зажмурилась.
  - Чёрт... - только и успел повторить он, глядя широко открытыми глазами, как паук сталкивает опасный груз вниз.
  Капсула упала на пол с лёгким стуком, утонувшем в грохоте манипуляторов, усиленно разбиравших завалы. Окаменевший от напряжения Валера молча смотрел, как паук, шустро спустившись вниз, лихо прыгнул прямо к капсуле и быстро закатил её под стол - как раз вовремя, потому что иероглифы вокруг головы Смотрителя вдруг разом пропали.
  Кира отпустила Валерину руку и открыла глаза.
  - Где он?
  - Под столом, - ответил Валера.
  Смотритель оставил сферу и встал.
  - Что, не получается? - громко крикнула Кира, заставив его повернуться, не заметив, как паучок выкатил из-под стола капсулу и стал толкать её за один из восстановленных чанов, куда роботы уже набросали пойманных гибридов. - Слишком сложно? - она рассмеялась, увидев, как Смотритель дёрнулся - так уже случалось в круглом зале, и это был первый признак бешенства. - А я так и думала, что латунное сердце Безлицего окажется тебе не по зубам! - продолжала она, исподволь следя, как паучок изо всех сил толкает капсулу, стремясь побыстрее пересечь пустое пространство. - Интеллекта не хватает?
  - Это у вас, тупицы, не хватает! - Смотритель размашистым шагом подошёл к клетке. - Ни интеллекта, ни воображения! Имели самые продвинутые 'ярлыки' и ни хрена не добились! Да Привратник вас бы уже сто раз схавал, если б не я! Переварил бы уже и высрал!..
  Давай-давай, думала Кира, бесись! Краем глаза она видела, что паук вышел из зоны особого риска быть замеченным и осторожно катил капсулу, лавируя между роботами так, чтобы всё время оставаться вне их поля зрения. Теперь главное, чтобы Смотритель не сильно приглядывался к своему потерявшему форму рюкзаку.
  - Да и мне-то вы нужны, - продолжал брызгать слюной пожиратель латунного сердца, - только чтоб средство от сухарей испытать, а потом...
  Тут стоявший посередине лаборатории шкаф распахнулся, и оттуда вдруг валом повалили новые сверкающие роботы.
  - Ага! Ха-хаха-хаха! - заржал Смотритель. - А вот и помощники! Сварились наконец-то! Ну, теперь дело пойдёт!
  Бросив на выдр торжествующий взгляд, он развернулся и зашагал обратно к столу. Паучка с капсулой нигде не было видно.
  - Прячется где-то, - едва слышно пробормотала Кира, глядя, как новый хозяин лаборатории снова занимает место за столом и окутывается коконом чёрных символов-насекомых. - Придёт. - Она села на пол, прислонившись к решётке.
  - Если свежие роботы не поймают, - Валера опустился рядом, наблюдая, как вновь прибывшие разделились на две группы: одни выстроились вокруг Смотрителя, другие принялись быстро носиться по лаборатории, устраняя остатки беспорядка.
  - Подождём... Ты, если хочешь, можешь вернуться к своему трансу. Я ведь так бесцеремонно отвлекла тебя, прости!
  - Ерунда! - отмахнулся Валера. - Всё равно ни фига не вышло... глухой номер...
  Кира почувствовала, как маленькая лапка стучится ей в спину.
  - Пришёл! - она развернулась.
  Паук прикатил капсулу к решётке, но она оказалась слишком большой, чтобы пролезть сквозь прутья.
  - Я не знаю, как её активировать! - посетовала Кира, высовывая руки и осторожно поднимая с пола капсулу.
  - Подожди! Ты уверена, что другого выхода нет?! Смотритель сказал, что это как взорвать ядерную бомбу у себя под носом! Мы умрём раньше, чем в ОКОПе сообразят начать реанимацию.
  - А какие ещё есть варианты?! Слава пожертвовал жизнью, чтобы меня спасти, поэтому я не собираюсь тут тупо сидеть и дожидаться, когда эта тварь, называющая себя Смотрителем, пустит нас в расход! А потом раскочегарит свою чёртову сферу и изуродует вообще всё человечество! - Не выпуская капсулы из рук, Кира повернула к Валере лицо. - Он сказал: эта хрень уничтожит здесь всё - значит, и канал тоже! И это то, что мне надо: закрыть чёртов канал навсегда!
  Несколько секунд он молча смотрел ей в глаза, потом кивнул и, тоже просунув через решётку руки, накрыл ими Кирины.
  - Кажется, я что-то нащупала, - сказала она, отколупывая сбоку капсулы тонкую пластину - под ней обнаружилась красная кнопка. - Ты готов?
  - Я люблю тебя! - сказал Валера.
  Кира снова повернула голову и удивлённо посмотрела ему в глаза:
  - Бластер, я... - она на пару секунд умолкла, закусив губу, потом начала снова: - Валера, ты...
  - Я просто хотел, чтоб ты знала, вот и всё! - перебил он её и, сглотнув, скомандовал: - Нажимай!
  Кира зажмурилась и вдавила маленький кружок внутрь.
  Раздался негромкий щелчок.
  - Чёрт! - она открыла глаза. - Не сработало?!
  - Смотри! - напарник показал ей на потёкшую снизу капсулы тонкую струйку жидкости.
  Кира развела руки, и капсула распалась на две половинки, выплеснув светящуюся субстанцию, которая мгновенно разбежалась по полу множеством ручейков. Поверхность, по которой они протекали, стала вспучиваться волдырями, словно обожжённая кожа. Жидкость распространялась от капсулы во все стороны, один ручеёк достиг клетки, и решётка тоже пошла пузырями.
  - Что это? - выдохнул Валера, глядя, как меняется пол под ногами.
  - Не знаю, - прошептала Кира. - Но оно не кончается!
  Жидкость и правда всё вытекала и вытекала из капсулы, словно из открытого крана какого-то огромного резервуара. Кира выпустила половинки из рук, и они покатились, продолжая извергать светящиеся ручейки. Когда они добрались до наводившего порядок робота, тот бросил своё занятие и, резко вонзив манипулятор в пол, вырвал 'обожжённый' кусок, потом ещё один и ещё - а вскоре его клешня уже крушила всё вокруг без разбора.
  - Наш разведчик! - воскликнул Валера, показав на паучка, которого тоже коснулась светящаяся субстанция, после чего он жадно набросился на решётку, выгрызая из неё куски.
  Ручейки к тому времени добрались и до других роботов, и они тоже принялись громить лабораторию, а, кто оказались рядом, ещё и друг друга. Раздался страшный рёв - это был Смотритель, обнаруживший, что рюкзак пуст, а его латунные слуги разносят оборудование вдрызг. Схватившись за голову, он заметался, как подорванный, пытаясь остановить спятивших роботов, но было уже поздно - светящаяся жидкость достигла его ближайших помощников.
  - Это аутоиммунная реакция! - осенило Валеру. - Я много чего читал по медицине, когда узнал об опухоли, в том числе и про это! Иммунитет работает против собственного организма: фагоциты Привратника жрут его самого - вот что за оружие сделал Смотритель! Не 'ядерная бомба' - как он нам врал, а вот такая аутоиммунная хрень! И поскольку он сам - часть Привратника...
  - То ему тоже хана! - продолжила Кира.
  - Это вы-ы-ы-ы!!! - завыл предмет обсуждения, бросаясь к пленникам. - Что вы наделали-и-и-и?!
  В клетке, тем временем, благодаря яростным усилиям спятившего паука, 'ирокез' которого стек вниз, превратившись в огромные зубы, образовалась дыра, и выдры уже выбрались наружу. Кругом творился настоящий хаос: роботы молотили клешнями по аппаратуре и друг другу, разбивали чаны, вынуждая гибриды метаться по лаборатории, добавляя неразберихи. На чистых дусимов, так же как и на Киру с Валерой, субстанция не действовала - ведь они не принадлежали Привратнику. Повсюду летали латунные осколки, в полу, на месте выдранных кусков, зияли огромные дыры.
  - У-у-убью-у-у! - надсадно орал хозяин лаборатории.
  Выхватив кинжал и перепрыгивая через разрушенный пол, он бежал к пленникам, увёртываясь от обезумевших роботов, но Валера, обернувшись птицей, ногами подхватил напарницу и взлетел к потолку, так что Смотритель лишь полосонул ножом пустой воздух.
  - Сфера! - перекрикивая грохот ломавшегося оборудования, завопила Кира, глядя туда, где раньше пульсировал красный шар, а теперь висело бледное образование, плюясь искрами в ответ на удары добравшегося до него манипулятора.
  Вдруг робота, который бил по сфере, атаковали сразу два собрата, вынуждая развернуться и вступить с ними в схватку. Смотритель заревел раненым носорогом и высоко подпрыгнул, пытаясь на ходу превратиться в могучего и бронированного человека-ящера, но не успел, а может, просто не смог: Валера резко взмахнул крыльями, посылая вниз перья-ножи. Лезвия вонзились в голову и плечи преследователя, и тот грохнулся на пол, который с треском провалился. Смотритель полетел куда-то в темноту открывшейся дыры, от неё тут же побежали огромные, быстро углублявшиеся трещины, куда падали роботы, оборудование, осколки, бесследно исчезая в тёмных бездонных провалах. Один из них разверзся прямо под сферой, и её сразу же вытянуло в тощий эллипсоид. Дрожа над провалом, эллипсоид несколько раз дёрнулся вверх, словно пытаясь снова стать шаром, а затем с громким хлопком лопнул, разметав по лаборатории искры, которые мгновенно истаяли.
  - Будто и не было... - заворожено выдохнула Кира.
  - Держись крепче! - велел Валера, с тревогой наблюдая за движениями оставшихся без колб и чанов серебристых дусимов и гибридов.
  Пугаясь трещин, они поднялись в воздух густой тяжёлой массой и стали метаться, сталкиваясь друг с другом и задевая Валеру. Уклониться от них было непросто, особенно от гибридов: они были тяжёлыми и кучами налетали отовсюду, мешая расправить крылья. Валера маневрировал как мог, стараясь взлететь повыше, но ничего не получалось - его то и дело толкали, грозя сломать крылья. Ухватившись за него одной рукой, Кира на второй отрастила когти и принялась отгонять гибридов, но не удержалась и сорвалась вниз, полетев прямиком в стремительно расширявшуюся трещину. Сложив крылья, Валера камнем ринулся за ней и провалился в черноту неведомого подземелья.
  
  * * *
  Рука соскользнула, и Кира полетела в трещину, но тут вдруг всё закружилось и исчезло, растворилось в ярком свете, и она оказалась на больничной койке. Тело ужасно болело, а вокруг суетились люди в белых халатах, они что-то делали, но боль нарастала стремительно, захлестывая сознание, - Кира провалилась в кошмар, где реанимационная бригада врачей вместо лечения полосовала её огромными блестящими ножами...
  В следующий раз Кира выплыла из беспамятства и сразу поняла: Дуса больше нет. Это было сильное и очень неприятное, тягучее и давящее чувство, словно кто-то связал все внутренности верёвкой и теперь пытается вытянуть их прямо через солнечное сплетение. Тело ломило, дико раскалывалась голова - впервые за шесть лет! - и горели уши, словно объятые пламенем. Она открыла глаза, но мир тут же стал двоиться, расплываться, к горлу подступила тошнота. Пришлось захлопнуть веки. Запищали какие-то приборы, и Кира снова потеряла сознание.
  Потом сделалось немного легче. Организм постепенно примирялся с отсутствием подселенца, восстанавливал нормальные функции, но Кира была ещё слишком слаба, чтобы о чём-то думать: просто боролась за выживание.
  Через несколько дней её перевели в палату, где она почти всё время спала, накачанная лекарствами.
  А спустя ещё неделю Кира открыла глаза и увидела Арбоканова.
  - Привет, Косулина! - склонившееся над ней лицо начальника прямо-таки лучилось счастьем, Кира никогда его раньше таким не видела. - С возвращением!
  - Здравствуйте, Пал Михалыч, - почти беззвучно просипела она и попыталась откашляться, но ничего не получилось.
  - Голос вернётся! - успокоил её начальник. - Главное, ты жива! Выкарабкалась! - он обнял её, скребя по щеке небритой щетиной.
  - Валера? - одними губами спросила Кира, но Арбоканов всё понял.
  - Тоже нормально! Очнулся раньше тебя, даже рассказать кое-что успел... Спит сейчас в соседней палате. Врачи говорят, его глиобластома как-то там засохла, переродилась, куда-то распределилась, чёрт знает, - я не очень эту врачебную тарабарщину понял, только то, что его опухоль больше не опасна. Так что отдыхай и ни о чём не волнуйся. Мать к тебе послезавтра приедет. Я ей звонил.
  - А как папа? - Кира сглотнула, готовя себя к худшему.
  - Состояние твоего отца стабилизировалось.
  - Правда?!
  - Твоя мама мне так сказала! - улыбнулся Аркан. - Ну и я сам тоже... навёл справки. Так что - да, это правда.
  - Спасибо, Пал Михалыч! - у Киры от радости даже голос прорезался. - А канал? Канал мы закрыли?!
  - Закрыли, Косулина, конечно закрыли, а то сидел бы я здесь с тобой! Вчера высшее руководство и надзиратели тут такое устроили! Все, кого смогли привлечь, кто хоть как-то к делу причастен, - все на ушах стояли!
  - Вчера? - не поняла Кира. - Мне казалось, я тут не меньше недели!
  - И что? Все всё равно ждали полнолуния - а оно было вчера.
  - Ох, Пал Михалыч, но ведь полнолуние-то, как выяснилось, вообще роли не играет! Это время было выбрано, чтобы в ОКОПе знали, когда прокачанных дусимов обратно в канал отправлять.
  - Да-да, выдр привлекали в определённое место и время, чтобы втёмную использовать, я в курсе.
  - Так чего ж тогда?..
  - Чего-чего! ОКОП в Москве больше пятнадцати лет работает, и все эти годы дусимы выходили в полнолуние. Нельзя, знаешь ли, вот так - хоп! - и в один миг зачеркнуть устоявшиеся представления. Видения Крюкова, даже подтверждённые побывавшим на той стороне Ракитиным, - это же не научные доказательства... Да и потом, когда иномирные проявления внезапно исчезли, кто взялся бы с уверенностью сказать, что это два оперативника сумели закрыть канал? Никто! А может, это лишь совпадение? вдруг вы тут вообще ни при чём, и это очередные хитроумные происки Силы, а полнолуние ей всё-таки нужно не только для привлечения ОКОПа?.. Короче, высшее руководство массированного вторжения, конечно же, всё равно опасалось: что, если в ближайшее полнолуние дусимы как повалят, а в ОКОПе - ни одной выдры?!
  - Чёрт, точно! Ребята... Они же все своих Дусов потеряли!.. - голос Киры снова сел. - Господи... Как они? Как наши выдры?
  - Да какие они теперь выдры? - Арбоканов старался казаться беспечным. - Обычные люди, Косулина, тебе ли не понимать? Те, которые в ОКОПе меньше десяти лет, - в порядке, реабилитацию, как и ты, проходят... ну, психологи с некоторыми работают... тебе тоже психолога выделят... а сейчас я пошёл - надо дать тебе отдохнуть!
  Он поднялся и сделал шаг к двери, но Кира с неожиданной прытью схватила его за белый халат, громко стукнув трубкой капельницы по стойке.
  - Пал Михалыч! Что стало с ребятами, кто выдры больше десяти лет?
  - Мне врачи запретили, Косулина! - улыбка сошла с лица начальника, он снова опустился на стул возле её кровати. - Велели не волновать.
  - Пал Михалыч!!
  - Да что ты заладила, Косулина!.. Ведь и сама уж небось догадалась... Умерли они. - Арбоканов вздохнул. - Кто очень долго с Дусом жил, те вообще в прах рассыпались, других болезни доконали и старость... И сухари все... погибли.
  - Слава Маркольев тоже... - прошептала Кира.
  - Да, Косулина... Отличный он был мужик!.. Прими мои соболезнования.
  Она кивнула, проглотив слёзы.
  - Ну ладно, - Арбоканов ласково похлопал её по руке. - Я, пожалуй, пойду. Посмотрю, как там наш Крюков, не проснулся ли? Привет передать герою?
  - Конечно! - оживилась Кира. - Я... - она замялась. - В общем, он и правда настоящий герой!
  - Разумеется! - серьёзно ответил начальник. - Как и ты, Косулина. Вы с Крюковым представлены к государственной награде! - Он встал: - Ну, пока, отдыхай! Набирайся сил. А то выглядишь ты, честно говоря, не очень...
  - Так ведь я же сразу на шесть лет постарела!
  - Да я не в этом смысле, Косулина!.. - опешил Аркан. - Я имел в виду, что ты просто худенькая и очень бледная... Ох, женщины! Всего тридцать два, а уже беспокоится... Ты ж молодая ещё совсем!
  - Пахать можно, - подытожила Кира.
  - Через недельку - вполне!
  - Только где пахать-то, Пал Михалыч? В метро ведь теперь тишь да гладь, надеюсь?
  - Божья благодать, - согласился начальник. - Мирно и безобидно, как в колыбели младенца!
  - Выходит, мы теперь вообще не нужны? - растерялась подчинённая. - А вы... вы сами-то как?.. что с нашим подразделением? И вообще с ОКОПом будет? Расформируют?
  - Да найдём, чем заняться, Косулина, не волнуйся! - успокоил Арбоканов. - ОКОП или что другое, а интересной работы на наш век уж точно хватит.
  - Живы будем, не помрём! - улыбнулась Кира.