Мохорт Генрих Генрихович : другие произведения.

Первая любовь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Воспоминания о молодости, первой любви и путешествии в Краснодарский край.

Первая любовь.

Кто взял поцелуй и не взял остального, утратит и то, что ему было дано. Овидий.

Рассказ.

   Поезд шел мимо Азовского моря на Северный Кавказ. Было утро после непогоды, море было похоже на лужу с мутной, глинистого цвета, водой. Я ехал на летнюю производственную практику после четвертого курса лесоинженерного факультета в Хадыженский леспромхоз. Меня и моего товарища Петю Полищука направили в поселок Травалево. Там нас поселили в деревянное общежитие, в комнату на троих. Третьим жильцом был повар местной столовой, который был старше нас лет на 15. Он носил кожаную повязку, которая закрывала его левый глаз. В соседней комнате жили две девушки, которые работали в лесном котлопункте. Немного дальше по коридору была большая комната, в которую поселили наших коллег из Москвы - таких же студентов -практикантов. Их было человек 5 - один имел русскую фамилию, один - украинскую, двое были грузины, хотя их фамилии оканчивались на "ян", один - Толик - был абхаз. Нас сразу объединило то, что было жарко, все решили, что работать в лесу не будем. Кроме этого, в трех километрах от нас, в Хадыженске, была турбаза, на которой отдыхали молодые девушки и женщины, мужчин там явно было мало. Танцы на турбазе устраивали каждый вечер. Нас там ждали с нетерпением! Местные юноши увлекались футболом, о чем мы узнали сразу же после прибытия в Травалево. На стене автостанции было написано: "Кто с мячем к нам придет - от мяча и погибнет! На этом стоит и будет стоять Травалевский "Спартак". Вот так!" По дороге, которая спускалась с гор, мимо поселка проезжали лесовозные автомобили с прицепеми, груженные большими деревьями. Было жарко днем, ночью - прохладно. Рядом с общежитием протекала небольшая горная речушка, в месте поворота русла она образовывала нечто похожее на небольшой пруд, в котором можно было купаться. Комендант общежития - немолодая уже женщина, была с нами весьма приветлива и охотно рассказывала про свое детство и молодость, которые прошли на берегах Азовского моря. Она была уверена, что ничего лучшего этого моря у нас нет. А к Черному морю можно было съездить автобусом из Хадыженска в Туапсе. Мой товарищ Петя на удивленье быстро наладил отношения с одной из поварих и оставался у них в комнате и днем, и ночью. Я тоже зашел к ним ненадолго, т.к. их комнату украшал огромный букет каких-то фиолетовых горных цветов с резким запахом. От этого запаха мне стало нехорошо и я быстро ушел к себе. Им же эти цветы совершенно не мешали. Кроме перечисленных людей, в общежитии жил горный инженер с взрывотехником и водителем грузовика. Они прокладывали горную лесовозную дорогу. Было лето, стояла прекрасная погода, делать было нечего, впереди был целый месяц отдыха в горах. В первый же день после прибытия мы на попутных машинах поехали на турбазу. Там тоже протекала мелкая речка в широком русле, которое свидетельствовало о её возможной трансформации после дождя, было небольшое озеро, где мы выкупались, ребята познакомились с директором турбазы. Директор был мужчина в расцвете лет и не скрывал того, что надеется на нас в плане налаживания контактов с отдыхающими. "Ребята, вы не представляете, как на женщин влияет наша природа, солнце, воздух и все остальное, они тут буквально расцветают и жаждут любви! Я на вас очень надеюсь!" Каждый из нас тоже надеялся на что-то, кое-кто даже это что-то обещал директору...
   Мы разбрелись кто куда, знакомились с местностью, дышали полной грудью, загорали, играли в волейбол. Один из москвичей был с кейсом, в котором носил портативные шахматы. Посреди высохшего русла он играл в шахматы с девушкой, которая показалась мне прекрасной. Потом мы все выстроились в кружок и перебрасывались волейбольным мячом. Было весело! Девушку звали Тамарой. Она была высокая, стройная, улыбчивая, общительная москвичка. Потом было время обеда, туристы пошли к себе в столовую, а мы поехали на свой участок. Там наш повар приготовил нам лангеты, которые мы запивали Кубанским вином, все было вкусно и жизнь была прекрасной. Вечером вся наша компания, кроме Пети, пешком двинулась на турбазу. Когда стемнело, вся обочина дороги засветилась зеленоватыми огоньками - там было много светящихся пульсирующим светом насекомых. Я насобирал их полный спичечный коробок. На танцплощадке было много девушек, играла музыка, начались танцы. Я пригласил Тамару и больше мы с ней в этот вечер не расставались. Во время танца она украшала волосы девушек, которые танцевали рядом, светлячками из моего спичечного коробка. Потом мы с ней ушли по направлению к реке и долго сидели на ступеньках какого-то деревянного мостика. Я неумело пытался её целовать, она быстро научила меня целоваться взасос, я наивно спросил, откуда она знает, на что получил ответ, что научили подруги. Какой-то прохожий побеспокоил нас, пришлось встать, чтобы пропустить его. Он высказал предположение, что мы новички, т.к. обычно влюбленные не сидят на дороге, а прячутся где-то дальше, в кустах. Тут только я почувствовал, как болит моя рука, которой я обнимал Тамару за спину и на которую она опиралась. Кожа на ней была поцарапана о ступеньки, но это была такая мелочь...Часам к двум ночи Тамара сказала, что пора идти спать и я проводил её к спальному корпусу турбазы. Я был на седьмом небе от счастья! Тамара [Неизвестен] Первая любовь, первые поцелуи! Такие события преобразуют человека быстро и навсегда. В потемках шёл я в Травалёво. К моему большому удивлению, товарищи ждали меня у дороги! Мы об этом не договаривались заранее, но, конечно, в компании идти 3 км по горной дороге было веселее, тем более, что самые разговорчивые делились своими впечатлениями. Я молчал. На следующий день у нас с Петей была запланирована экскурсия в горы. Мы с рабочими поднялись в горы на маленьком автобусе, который, вероятно, доживал свои последние дни. Потом нас повел по трассе будущей дороги мастер. Деревья на трассе уже были повалены. Будущая дорога пересекала глубокий каньон, на скалистом дне которого текла какая-то мелкая, но чистая, прозрачная речка. Сваленное дерево лежало над каньоном. Мастер, показывая на него, сказал, что наш горный инженер ловкий, как горный козел, он перешел по этому дереве на другую сторону! Тут и нам с Петей захотелось испытать себя. Пока я подтягивал шнурки на кедах, Петя уже пошел по стволу дерева. Я мысленно дал себе слово, что перейду, даже если Петя свалится. С нашей стороны был комель и по толстому стволу идти было нетрудно, но дальше ствол сужался, дальше середины дерева вверх торчала ветка. Петя дошел до ветки, взялся за нее рукой, осторожно развернулся обратно и вернулся назад. Я же решительно перешел на другую сторону каньона, повторив "подвиг" горного инженера. Потом мы немного походили по горам. В густом лесу уже были прорублены широкие просеки, но леса еще оставалось не так мало. Мы попытались перейти с одной горки на другую, но идти в такую жару было трудно, т.к. приходилось прокладывать себе путь через высокую и густую растительность, в которой мы узнавали только папоротники. Мы вышли к дороге, где разгружались самосвалы, которые возили гальку. Один из водителей предложил нам спуститься с ним вниз. Этот спуск был без преувеличения страшным, хотя, как оказалось, водитель вполне справлялся со своей задачей. Особенно он напугал нас, когда на узкой дороге мы встретили поднимающийся в гору лесовоз и ему пришлось резко затормозить и остановиться на самом краю обрыва. Когда мы вышли из кабины самосвала, то ещё долго не могли успокоиться. Вечером все ребята, кроме Пети, снова были на турбазе. Почти всё повторилось. Мы с Тамарой уже не только целовались, но и разговаривали. Я ей рассказал что-то о себе, а от нее узнал, что она работает на Карачаровском заводе пластмасс, что на работе у нее прозвище "щучка", что у нее немного пониженное давление, поэтому она иногда покуривает. "Кстати, Геночка, не попросишь ли ты у того парня для меня сигарету?" Я просил, Тамара курила, а я в первый и последний раз целовал курящую женщину. На третий день Петя заинтересовался, куда это мы ездим и что там такое интересное. Мы провели день в обществе друг друга и Тамары. Купались в озере, загорали. У Тамары выскочила из купальника одна грудь, мне было неловко и я не знал, как ее вернуть на место. Но сама она не очень смущалась. Петя потом, как опытный серцеед, сделал свой вывод, назвав её "битой бабой". Стабильные отношения были только у меня, остальные ребята быстро меняли своих подруг. Как-то появилась идея отпраздновать мой день рождения. Я дал Пете 5 рублей и поручение организовать вечеринку. Юра, Жора и я. [ Петя ] Когда мы с Тамарой вечером приехали в Травалево, зашли в общежитие, то увидели шикарно накрытый стол и за столом всю нашу компанию. Оказалось, что горный инженер в этот же день праздновал годовщину окончания института и ребята решили наши праздники совместить. На столе были какие-то экзотические вина, закуски и за столом веселая компания. Мы славно посидели, Тамара не хотела пить вино и просила меня выпить за нее, а я ни в чем не мог ей отказать...В конце концов мы вышли из общежития в ночь и продолжали целоваться и обниматься, пока нас не подобрал лесовоз. Выйдя из машины возле турбазы, мы пошли к "нашему" месту, где продолжили то, что нам казалось тогда важнее всего на свете. Тамара стала более податливой, но я оказался слабым звеном: "Черные глаза" и то, что ещё я пил за столом, сделали свое грязное дело - меня затошнило и я несколько раз отходил куда-то в кусты, пока не вырвал всё, что выпил и съел. Вот вам романтика и проза жизни... Тамара подарила мне альбом для фотографий со своей фотографией. На следующий вечер туристы и Тамара вместе с ними праздновали окончание первой части своей туристической программы. Дальше у них планировался поход через горы с ночевкой и выход к морю в районе Аше. Там предстояло провести ещё дней 10 на пляже, для многих самая ценная часть туристического маршрута. Вечером вся наша компания, как обычно, находилась около танцплощадки. Тамара исчезла где-то в зарослях вместе со своей туристической группой. Я молча страдал и терпеливо ждал. Товарищи смотрели на меня с сожалением и возмущались коварством и безответственностью женщин. "Ты не вздумай ещё на ней жениться. Конечно, москвички - интересные девушки, но...
   Торопливость при принятии таких важных решений недопустима". Я их успокаивал, что со мной всё в порядке, но переживал свои не лучшие часы. Наконец откуда-то из кустов вынырнула Тамара. Увидев моё лицо, она, кажется, что-то вспомнила. Хотела оправдаться, но я был искренне возмущён ее поведением и не склонен был её прощать. Несколько поцелуев размягчили моё сердце и расстались мы ночью вполне мирно. Ребята, как всегда, ждали меня, домой мы шли молча. Дальше пошли дни, заполненные какими-то не очень важными делами.
   Мы с Петей съездили в Туапсе, оттуда на катере переплыли на какой-то галечный пляж, где море было очень чистое и прозрачное. Но нас на катере так укачало, что Петя не купался вообще, а я искупался раз, но чувствовал такую слабость, что не было сил нырять, а это моё любимое занятие. Потом наша сборная команда по футболу обыграла местный "Спартак", Галивандян оказался хорошим нападающим! На этой почве с местными ребятами немного поспорили, но разошлись мирно. Москвичи посмеивались над Толиком - абхазом. Он любил острую пищу и гордился этим. "Ты ему скажи, что удивляешься, как он может кушать такое перченое" - подговаривали меня,- "Тогда он так наперчит, что сам не сможет кушать!" Я, конечно, не стал его провоцировать. ; Приехал наш преподаватель Вовк. Мы ему рассказали о практике, угостили его обедом, в его компании покупались в нашей речушке, потом проводили до автобуса. Автобус был проходящий, пока пассажиры разминались, Вовк сел на свободное место в первом ряду. Никакими уговорами сдвинуть его с этого места другим пассажирам не удалось, так и уехали. Наш повар как-то разговорился и поведал нам, что было время, когда он хорошо танцевал и брал призы на конкурсах. Это были самые светлые воспоминания его жизни. Потом как-то мы присутствовали при его разговоре с каким-то аборигеном, он все время повторял одно слово "Че!" Я его спросил позже, что оно значит, оказалось "Нет!". ; Юре Греську из дому пришёл перевод, мы поехали с ним в Хадыженск. Свой желтый бумажник он держал в заднем кармане брюк, при этом бумажник торчал из кармана сантиметра на три. Когда мы возвращались домой в автобусе, людей было очень много. Выйдя около турбазы, мы увидели два лесовоза. Юра сел в тот, что ближе, я прошел вперед, в дальний. Водитель не успел тронуться, как Юра появился перед нашим капотом, держась за задний карман брюк, и махнул нам рукой, чтобы мы ехали. Я сразу понял, что он потерял бумажник. Потом в мою комнату зашли его товарищи и сообщили, что бумажник с переводом украли, что если это я пошутил, то лучше отдать. Я сказал, что такие шутки не для меня, что я и сам все сразу понял и даже сказал водителю лесовоза. Юра предложил мне проехать с ним в милицию, что мы и сделали, там я написал объяснение. Конечно, мои ощущения были не из приятных, плохо, когда тебя подозревают, а ты не можешь оправдаться. Водители лесовозов, которые нас всегда подвозили, были хорошие люди, работа у них была тяжелая, просто высидеть день в раскаленной кабине, где с человека пот катится градом, уже подвиг! Плюс горные дороги, тяжеленный груз, желание заработать... Наше пребывание на практике было омрачено ещё одним событием - убийством водителя лесовоза. Какой-то местный мальчишка в Хадыжах хотел остановить лесовоз, когда тот полз в гору, водитель, естественно, не остановился. Тогда парень вспрыгнул на подножку машины и ткнул водителя ножичком в грудь. Друзьям, которые всё это видели, сказал: "Будет помнить меня!" Водитель умер, парня судили. ; Директор турбазы потихоньку сводничал, желая угодить своим клиенткам. Он решил познакомить нас с девушками, которым очень хотелось и они были заранее на всё согласны. Из этой затеи тоже ничего не получилось, "пары" сразу перепутались, попытка установить телесный контакт провалилась. Мужская гордость наших ребят была уязвлена. Никто нас на этой практике не удерживал, мы взяли в конторе леспромхоза необходимые материалы, отметили командировки и разъехались кто куда. Петя остался со своей девушкой. Мы с Галивандяном поехали на попутной машине в Туапсе. Там я вышел, а он поехал дальше. Я мечтал встретиться с Тамарой. Оставив свой чемодан в гостинице, я на электричке поехал в Аше. Довольно быстро нашел Тамару. Она сразу спросила, получил ли я ее письмо. Я писем не получал. Это ее успокоило. Ей отдых уже порядком надоел и она на несколько дней раньше взяла билет на самолет с Сочинского аэродрома до Москвы. Это меня огорчило, но что тут поделаешь? Мы съездили на электричке в Туапсе, я забрал свои вещи. Дежурная гостиницы не хотела пускать Тамару со мной, говоря, что "как вам не стыдно, там же постоянно живет профессор ..." В Аше меня подселили в палатку к каким-то ребятам, я их не запомнил, т.к. приходил, когда они уже спали, а когда я просыпался, то их уже в палатке не было. Режим на турбазе в главном корпусе, где жила Тамара, был строгий, посторонних туда не пускали. Тамара рассказала, как они шли через горы, как ночевали, как какие-то дикие свиньи напугали их ночью, как ей было одиноко, т.к. остальные туристы образовали пары, а она была одна. На пляже с Тамарой разговаривала очень симпатичная подруга, которой так понравилось в Аше, что она продлила своё пребывание тут ещё на неделю. Тамара дала мне своё удостоверение и послала за шлюпкой. Шлюпку мне дали без проблем, Тамару там уже хорошо знали. Сама Тамара купаться пока не могла, т.к. у нее были "интересные" дни, которые всё никак не кончались. На шлюпке мы плавали и разговаривали обо всём. Я решил воспользоваться случаем и постирать носки. Тамара попутно заявила, что своему мужу носки стирать не будет. Но тут о чем-то подумала и отняла у меня один носок. Так что каждый из нас постирал по одному носку. Тем временем небольшая качка вызвала у меня морскую болезнь, меня вырвало через борт шлюпки, я едва догреб до берега. На следующий день я уговорил Тамару не ходить на пляж, не жариться на солнце, связывая ненормальности её здоровья с неумеренным пребыванием на пляже. Мы где-то ходили, куда-то ездили на автобусе, но кроме Тамары я ничего не замечал. К вечеру этого дня Тамара чувствовала себя вполне здоровой. После ужина мы долго гуляли в окрестных парках и лесах, которые переходили одни в другие. Кроме нас была ещё одна пара её знакомых, они целовались на скамейке. Тут неожиданно для меня Тамару охватил какой-то страх, ей рассказали много страшных историй о том, как приезжих насилуют местные горцы. Она тянула меня на свет, к той скамейке, где целовались её знакомые. Когда мы подошли к ним и нарушили их занятие, по их недовольным взглядам было понятно, что поступили мы бестактно. Всё же мне удалось Тамару увлечь в прогулку через лес, но её испуг был так велик, что лишь выйдя из тени под свет фонаря на территории турбазы она успокоилась. Там мы и целовались до изнеможения. Мои попытки сменить место ни к чему не привели. В расстроенных чувствах накануне разлуки я проводил Тамару в её спальный корпус и поплёлся спать в палатку. Настроение было гнусное. Утром проснулся с тяжелой головой, не хотелось ничего делать. Чувствовал себя "чуваком". Но что поделаешь? Собрался, Тамара уже была готова, мы сели в электричку и поехали в Сочи. Там я поинтересовался на вокзале, есть ли поезд на Львов. Оказалось, что есть, что уже скоро. Я купил билет и мы с Тамарой пошли к автобусу в аэропорт, до посадки в самолёт ей ещё надо было довольно долго ждать. Проводив Тамару, я грустный пошёл на вокзал. Подали мой поезд. И тут я вижу - бежит со своими вещами раскрасневшаяся Тамара! Она чуть не плачет - боялась, что не успеет. Оказалось, мы с ней забыли, что где-то в её вещах был мой фотоаппарат, каторым я ни разу не воспользовался за всю практику, т.к. гораздо лучший фотоаппарат был у Пети и он нас фотографировал. Мы ещё раз прощались со слезами, теперь она провожала меня. Мой поезд тронулся, оставляя на перроне мою первую любовь. Потом какое-то время мы с Тамарой переписывались. Её письмо и другие письма мне передал Петя - там было её признание в любви, частично в стихах. Боже, какие мы были несмелые! Но прошлое не вернуть. Осталась память и фотографии. А Пете долго приходили посылки с фруктами из Краснодарского края. Ещё один визит в Краснодарский край.
   Грустный, с пересадками добирался я домой. Последняя пересадка была на станции Рудница.
   Оттуда до Бершади надо было ехать по узкоколейной железной дороге. На станции Дохно наш поезд стоял, когда на соседний путь прибыл поезд из Бершади. Я, глядя в окно, глазам своим не
   поверил: в окне этого поезда я увидел маму, отца и моего младшего брата. Они готовились кушать и раскладывали на столике под своим окном какие-то продукты. Меня они не видели, хотя я махал им руками. Пришлось выбежать из вагона, подбежать к их окну. Тут они меня увидели и тоже замахали руками, приглашая меня к себе. Времени на размышления было мало, я схватил свои вещи и зашёл в их вагон. Там они мне объяснили, что едут в Краснодар отдыхать по приглашению наших родственников - бабушкиной родной сестры Саши, её мужа Леонида Чернецкого. Что мне в Травалёво они отправили письмо, в котором всё рассказали. Что мне следовало ехать не домой, а в Краснодар к Чернецким. М-да! После всех моих путешествий я бы более охотно поехал домой, но что поделаешь? Поехали в Краснодар. В Краснодаре у Чернецких был свой дом с колодцем, огородом и виноградником, с гаражом, в котором хранилась 21-я "Волга" и мотороллер. И красивый пёс на цепи. Кроме стариков, в доме жили их сын Валентин, его жена Нина и двое внуков - мальчик и девочка. Встретили нас очень радушно. Дед был очень энергичный, он сразу показал нам подшивку 3%-х облигаций, чтобы мы не стеснялись есть и пить, т.к. они люди состоятельные. Валентин - крупный, начинающий лысеть, мужчина, предложил мне боксировать с ним, но я отказался (мы были в разных весовых категориях). Жена его была полненькой, миловидной, скромной женщиной, работала в аптеке провизором. Все они были очень приветливы и симпатичны. Бабушка Саша была чёрная, как цыганка, почти всё время проводила на кухне и часто курила. Дед был очень интересный, разносторонних знаний человек. По вечерам любил решать кроссворды из "Огонька". По образованию он был священник, по должности - протоирей. Зарплата у него была более 300 рублей, по тем временам это была зарплата директора завода. Кроме зарплаты, он что-то имел от своей паствы, так как пользовался у местного населения большой популярностью. Его сын Валентин работал дежурным инженером на тепловой электростанции. Когда мы немного обжились у них, то узнали много интересного. Оказалось, что священник Чернецкий не очень верил в бога и, когда после революции начались преследования священников и верующих, он отрёкся от веры, снял рясу и пошёл работать бухгалтером. У него была врождённая аномалия кистей рук, пальцы у него напоминала ласты котика. Для армии он не годился. Когда началась война, он с семьей оказался на оккупированной территории. Кто-то написал на него донос, что он якобы еврей. Обвинение по тем временам было смертельное. Когда его арестовали по такому обвинению, он стал оправдываться. Во-первых, еврей должен быть "обрезан", а он не обрезан. Во-вторых, он по образованию православный священник, а попасть в духовную семинарию еврей не мог. Немцы не препятствовали возрождению веры в бога, открывались церкви, закрытые при "советах", священников не хватало. Чернецкому предложили провести в одной из новых церквей богослужение. У него была отличная память, он службу знал наизусть, поэтому "экзаменаторы" признали его священником и предложили ему работать в той же церкви. Он согласился. Там он и работал и до конца войны, и после. Вторично предавать бога он не решился. Когда вернулась советская власть, то, разобравшись, ему даже объявили благодарность за его помощь подпольщикам. Вообще-то по жизни он был человеком азартным, весёлым. Мама рассказывала, что дядя Чернецкий, сидя на каменном заборе церкви, играл с её младшим товарищем Петрашевским Володей в карты. Они громко спорили и чуть ли не дрались, так как оба "махлевали". Когда его многочисленные племянники и их друзья приходили на богослужение, он их умышленно смешил, а верующие потом изгоняли их из храма. Его сын Валентин в конце войны был лётчиком. Он сумел низко пролететь над родительским домом и сбросить родителям письмо, в котором сообщал о своём скором возвращении. Работа на электростанции была посменной, а в свободное время он показывал нам достопримечательности Краснодара. Там был неплохой парк с озером. Но наибольшее впечатление на меня произвели три вещи: улицы, обсаженные фруктовыми деревьями, все прохожие могут пользоваться дарами природы; прекрасные и недорогие вина в магазинах, обилие продуктов, даже кукурузное масло, чего я раньше не видел; приветливые, довольные жизнью, весёлые люди, с которыми мы встречались. Погода стояла жаркая и Валентин возил нас на пляж, на старую Кубань. Это было большое водохранилище около электростанции с очень чистой и тёплой водой. Туда же предприятия вывозили на отдых своих тружеников. Я от нечего делать даже переплыл эту Кубань, на другом берегу росли тополя, было много отдыхающих. Плыть надо было долго, но безопасно, так как вода была очень тёплая. Когда я вернулся, Валентин был недоволен тем, что его отец где-то выпил вина, а ему после операции на печени это было запрещено. Он даже предупредил продавщицу, чтобы не наливала "вот этому деду". Но дед был хитёр, вино купил не он, а его собутыльник, которого ему было несложно найти. Да, вина там были замечательные. "Кубанское", "Кубанское игристое" - это были лёгкие, ароматные и очень вкусные натуральные вина. Больше нигде и никогда этих вин я не видел. Помню, как я был разочарован, когда в Москве, в знаменитых ГУМе и ЦУМе их не оказалось. А я думал, что в Москве всё есть...
   В нашу программу отдыха входила поездка в Адлер - там жили в собственном доме родители Нины. Валентин решил проверить мои навыки вождения автомобиля. Я успел похвастаться, что сдал на права экзамены в ГАИ. Правда, на легковых автомобилях никогда не ездил. За руль "Волги" я сел около электростанции, на которой работал Валентин. Там была довольно большая территория с аллейками, вокруг которых росли деревья. Мои навыки управления не произвели на родственника благоприятного впечатления и он решил не брать меня вторым пилотом. Правда, я заехал на эстакаду, где мы помыли машину, но гидромуфта, которая в ней стояла, не давала привычного для меня ощущения при включении сцепления и всё получилось неровно и не гладко. В самой электростанции Валентин представил меня своему товарищу, который был очень молчалив. Позже он мне объяснил, что "народные" дружинники сломали ему горло и он едва не умер, теперь у него искусственное горло и говорить ему трудно. Бабушка Саша показала нам семейный альбом. Там было их с Лёней свадебное фото. Я был потрясён её юной красотой и не менее тем, что с человеком делают прожитые годы и житейские невзгоды.
   Время летело быстро. Мы с братом Юрой купались и ныряли в тёплой и прозрачной воде старой Кубани, гуляли, беседовали с соседями. Сосед был пожарником, в свободное от основной работы время они с женой выращивали помидоры и возили их продавать куда-то в северном направлении на своём "Москвиче". Жили в достатке, но детей у них не было. Он предложил Юре оставаться у них."А когда мы станем старыми, придушишь нас подушкой и всё останенся тебе," - шутил он. В Адлер мы летели самолётом. Полёт был быстрый и не трудный. Прилетели вечером. Обосновались у родственников Нины на втором этаже. И сразу пошли к морю. Пляж был галечный. На улице была ночь. Вода в море была очень тёплой и тёмной, купаться было страшновато. В воздухе было настолько жарко, что нам казалось, что вокруг нас печки: всё излучало тепло. Я вспоминал Тамару и тихо страдал. Сердечная "рана" ещё долго не заживала. Вечером я сам гулял по Адлеру, но легче не становилось. Как-то, разглядывая сувениры, которые продавались у пляжа, я увидел розово-жёлтого цвета ракушки размером с детский кулак. Продавец сказал, что я и сам смогу, если захочу, достать такие же, их много у пристани. А потом надо их сварить и гвоздём извлечь внутренности. Идея показалась мне заманчивой. У пристани ныряли мальчишки и доставали ракушки. Я предпринял несколько попыток, глубина была большая, ушам было больно, но я достал две ракушки. К сожалению, я не знал, что уши при погружении надо "продувать", закрыв нос, пока воздух не выровняет давление под барабанной перепонкой. Мои погружения привели к повреждению барабанных перепонок. Ощущалось небольшое неудобство в ушах. Я на это не обратил внимания. Лишь после возвращения домой, когда я стал плавать и нырять в нашей, не такой уж чистой речке Берладинке, у меня начался наружный отит, уши начали вылезать из головы, пришлось пострадать за свою глупость. Пенициллин выручал меня не раз, помог и в этом случае. Грустное воспоминание, не буду больше об этом... Самое волнующее событие - плаванье в шестибальный шторм. Как-то во второй половине дня стала портиться погода, на пляже объявили штормовое предупреждение. Ветер крепчал, волны росли, но многие, и я в их числе, ещё купались. На волнах вдалеке от берега качаться было интересно и совсем не страшно. Заходить в воду надо было быстро, ныряя под волну. Труднее всего было выходить на берег. Волны быстро несли к берегу, но там, где уже было мелко, верхние слои воды неслись к берегу, а нижние возвращались в море, образуя мощные водовороты, которые перемешивали пловцов с галькой. Было немного страшновато, купающихся становилось всё меньше. Наконец в море остались лишь два человека, они плыли вдоль пляжа, а по земле их провожали два милиционера, надеясь их задержать, когда они станут вылезать из воды. Не знаю, чем закончилось их "соревнование", мы не дождались этого. Валентин посоветовал мне сходить в летний кинотеатр и посмотреть американский фильм, который ему очень понравился - "Великолепная семёрка". Я его посмотрел, но был не в восторге.
   Юра сделал в машине "шкоду" - прожёг прикуривателем панель приборов. Валентин хотел свозить нас в Абхазию, но людей было много, стали "торговаться", кому ехать. Я решил уступить место и воздержаться от поездки. Сидя на заднем сидении "Волги", я резко открыл заднюю дверь.
   В этот момент мимо проезжал самосвал. Он не зацепил дверку, но проехал очень близко, так, что все испугались и решили перенести поездку на завтра. На следующее утро Валентин повёз нас по горной дороге, что петляла над морем. Было очень красиво и интересно. Граница Абхазии (Грузии) проходила по речке, т.е. точно по середине моста. За мостом, уже на грузинской территории, был блокпост со шлагбаумом. Там скопилось много машин, которые ехали в обоих направления. Но движение задерживала одна машина с фруктами, которую почему-то не выпускал милиционер с пистолетом Стечкина в руке. Водитель этой машины вышел из кабины и шёл на милиционера, раскрывая свою волосатую грудь и приговаривая "Стреляй, стреляй если можешь!
   Я что? Преступник? Стреляй!". Тут со стороны Грузии подъехала какая-то спецмашина с мигалкой, шлагбаум приподняли, но первым "прорвался" дерзкий водитель с фруктами. После этого уже всех пропустили, "пробка" рассосалась. По дороге в Сухуми Валентин показал нам "пещерный" ресторан. Это было заведение, подобного которому мне не доводилось видеть ни до, ни после этого. И в Адлере, и восточнее было нестерпимо жарко. Вход в ресторан был прямо в скале, рядом с дорогой. Там был полумрак, было прохладно, играла тихая музыка. Посетители что-то ели и пили. Я заметил только огромные арбузы. Через щели в скалах, вверх, к свету тянулись какие-то растения. Где-то журчала вода. Мы переглянулись и вышли на жару. По проложенному под дорогой туннелю официанты носили яства из кухни, которая располагалась с другой стороны. Мы поехали дальше. Недалеко от дороги, на горе стоял большой дворец с мраморными ступенями. Валентин знакомил нас с обычаями горцев - торгашей, их заносчивостью, неуважением к русским. Нам всё это казалось странным. В Сухуми было очень жарко. Мы сфотографировались у большого фонтана в центре города около театра. Там был уже другой, непривычный нам, мир.
   Возвращались домой мы уже в темноте. Валентин заметно нервничал, т.к. встречные машины часто не переключали дальний свет на ближний. Ехать по горной дороге ночью было опасно. Мы повстречали большую колонну машин, которые непрерывно сигналили. Валентин объяснил, что это везут хоронить покойника. (У нас же сейчас так ездят свадьбы...). Вернулись мы усталые, но довольные. На следующий день была экскурсия в Сочи, в ботанический парк, но я, зная свою слабость, не хотел плыть на катере и остался дома. Самый трудный период дня в нашем отдыхе был обед и пара часов нестерпимой жары после обеда. Наши родители в первый же день обожглись на солнце, у них на теле были настоящие раны. Поэтому наши экскурсии были отдыхом от солнца и способствовали заживлению ран. Недалеко от пляжа была большая столовая, которая выдавала обеды на четыре стороны сразу и очереди двигались быстро. После обеда мы шли в парк, располагались в тени и отдыхали. Прошло много лет с тех пор, приходилось отдыхать в разных местах, везде можно найти свои прелести, но такого чистого и тёплого моря больше не было. Спасибо Чернецким, которые устроили нам столь интересный и незабываемый отдых. Мы вернулись домой, обменялись с Чернецкими фотографиями, которых оказалось немало.
   С тех пор прошло много лет (>46!). Наши с Юрой родители умерли, а мы почему-то не поддерживаем связей с родственниками. Наверное, это неправильно, но "имеем, что имеем". В парке растёт бамбук [Чернецкий]
   Мохорт Г.Г.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"