Моциевич Яков Петрович : другие произведения.

Дух долины пришельцев

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Без коментариев
   Дух долины пришельцев. (Повесть, черновик, часть первая)
  
  Начало пребывания в долине пришельцев казалось слишком долгим.
  Здесь, сидя на краю земли, пришелец мог наблюдать всю плоскость долины. Начиная от прозрачной реки, где он должен был смыть с рассудка остатки мыслей, пожалев закопать их в холодный грунт у высокой горы перед входом в долину. До тропы уходящего. Какая, подобно змее ползла между холмами равнодушия, сливаясь с ними на линии горизонта. Там, пролегало пространство безмолвия, Великая Тишь. С присущим только ему, пространству, традиционным страхом. Путь от прозрачной реки до тропы уходящего, был подобен самой Вечности. Вечному страху и Вечной тишине.
  Пришелец, перед Вечностью и Тишиной неминуемо испытывал страх. Этот страх сопровождал пришельца на протяжении всего пути от начала тропы уходящего до холмов равнодушия, и далее до линии горизонта. Осознание этого факта непременно должно было порождать ужас перед будущим. В этом ужасе, когда остатки сознания, тени мыслей о прошлом, не смытые пришельцем в прозрачной реке преграждали ему путь среди холмов к выходу из долины, в этом ужасе таилось его, пришельца, будущее. Ужас перед будущим превращал пришельца в единый, абсолютный Страх. В этом страхе пришельца, Дух Долины ожидавший пришедшего, освобождался от собственного страха, чем жил вечность в Долине Пришельцев.
  Дух Долины вытряхивал из сущности пришельца его страшащийся Вечности Дух. Сам обволакивался сущностью пришедшего. Предрекая этой сущности выход на тропу уходящего, до самого предстания пред Всевидящим Оком. Чтобы под Его испепеляющим взглядом пройти короткий Путь на Ту сторону. Всевидящее Око своим взглядом сжигало сущность пришельца на Его коротком пути. Сжигало сущность, не нанеся увечий Духу Долины. Дух, прикрывшийся чужой сущностью, проходил короткий путь. Выходя за черту сбрасывал обожжённую сущность пришельца и сделав шаг на Ту сторону навсегда забывал то, что не обязан помнить.
  Ради этого, там, среди холмов равнодушия, Дух Долины готов был ждать пришельца целую Вечность. И если пришелец, войдя в долину засиделся на краю земли, позволил себе слабость удивиться этой Вечной красотой и тишиной, ему уже никогда не отделаться от этого страха.
  И он, Дух, зная тропы в лабиринтах долины, должен был в самом начале тропы уходящего возвестить о долгожданном обретении Долиной нового Духа. Возвестить, нарушив Великую Тишь. Возвестить, добавив пришельцу страха. Обрекая пришельца скитаться в своём Вечном ожидании по лабиринтам Долины. Привыкать к Вечному одиночеству. Принимая вечный страх как единственное, чего он может быть достоин в Долине пришельцев. Принимать для того, чтобы однажды, дождавшись следующего пришельца, прикрывшись сущностью пришедшего спалив её под испепеляющим взглядом Всевидящего Ока, он смог сделать шаг на Ту сторону.
  Дух Долины ждал пришельца. Дабы, запутав среди холмов равнодушия и испугав запахом страха, воспользовавшись замешательством пришельца самому вернуться к жизни. К Вечной жизни и Вечному Пути. Ибо жизнь есть Путь. Жажда Вечной жизни, умножаемая страхом Смерти, предрекает пришельцу Вечный Путь.
  Нужен ли пришельцу этот Путь? Нужен ли был ему этот Путь? Пришелец узнает лишь сделав шаг на Ту сторону. Для этого, ему Вечность придётся быть Духом Долины. Таков Закон.
  
  
  Разноголосый собачий лай разорвал тишину воскресной ночи. Разорвал он и ход мыслей Владимира Васильевича Семёнова, дежурного врача кардиологического отделения областной больницы имени Святого Фомы. Располагающейся на проспекте Железнодорожников, возле парка.
  От долгого и пристального взгляда в черноту неба, звезды слиплись перед ним большими яркими кляксами. Он растер глаза кулаками. Посмотрел на часы и зевнул так, как позволяло зевать одиночество ночного дежурства. Медицинская сестра, чьё сопровождение его не особенно обременяло, придя на работу, молча похмелилась и спала в сестринской.
  Облокотившись на подоконник, он высунул свою седеющую голову в открытое окно больничного коридора, провожая взглядом шумную процессию собачьей свадьбы. Полной грудью вдохнул свежесть ночного воздуха, не надолго задержал его внутри своего крепкого организма и медленно выдул обратно. Шёл третий час ночи.
   Работа в областной больнице, какая волею судеб находилась в районе "Озерков", была жизненно необходима его карьере. Фактическое место жительства, если не затрагивать такие категории бытия как первая жена и её мама, ютилось на юго - западе города. Оба этих района Петербурга именуются спальными, так как находятся вдали от шумного и суетливого центра. Передвигаясь с работы домой и обратно, Владимир Васильевич обычно дремал на жёстких сидениях электрички метро и маршрутных такси. Это состояние преследовало его на работе, и в гостях. Если вдруг случались подобные мероприятия.
  Спал и дремал он уже второй год, считая этот период жизни сонным. Так было нужно тестю. Бывшая жена, из чувства гуманизма упросила папу принять участие в жизни и судьбе бывшего мужа. Тот обещал со временем устроить его в не престижную клинику с престижным доходом. А если "бывший" закончит диссертацию, "защитится", продвинуть выше, в частную клинику под его крылом. Закончить работу нужно было к октябрьскому семинару! Ежегодный съезд кардиологов, значимое имя тестя и г - н Семёнов с готовой работой.
  Всё шло по намеченному пути. Но уже третью неделю Владимир Васильевич тщетно пытался прекратить внутренний диалог, не дававший покоя в сонном периоде его жизни.
  Виной тому была история, участвовать в которой он никак не хотел. Боль стыда, мучившего его перед самим собой как медицинского работника, да ещё и пишущего диссертацию, была не выносимой.
  Эта история ни коим образом не влияла на его карьеру здесь, в этом мире, где тесть всё устроит. Но что касалось жизни загробной, о которой Владимиру Васильевичу в силу профессиональной деятельности периодически приходилось задумываться, тут назревала серьезная проблема. Грех, взятый на душу кардиологом Семёновым принес ему доселе незнакомое чувство мученического раскаяния.
  
  
   Торжественное чаепитие, устроенное в ординаторской по поводу очередной летней пятницы и окончания рабочей недели было прервано звонком из реанимационного отделения. Владимир Васильевич развел руками, - дескать, что тут поделаешь. Извинился перед коллегами, одним глотком выпил остывший чай, на ходу закусил его высохшим тортом.
  Гражданин, оторвавший доктора от торжества праздника лежал на кушетке, держа руки по швам. Молча глядел в потолок. Медсестра Татьяна, вот уже который год он забывал ее отчество, встретила кардиолога Семенова кратким рапортом:
   - Давление сто двадцать на девяносто, пульс семьдесят. Лоб холодный.
   - Здравствуйте, - добродушно улыбаясь, Владимир Васильевич сжал запястье вновь поступившего больного, лично измеряя пульс, - что произошло?
  - Болит, - тяжело вздохнул тот, - спасу нет, как болит.
  - Что болит?
  - Сердце. Сердце у меня болит.
  - Покажите, где у вас болит, - сохраняя вежливый тон, спросил доктор.
  - Вот здесь, - рука больного с усилием поднялась и указала в середину грудной клетки. - Здесь болит.
  - Кроме сердца, здесь еще с десяток органов, которые могут однажды заболеть. Где конкретно?
  - Здесь, - уже гораздо увереннее больной указал на тоже место.
  - Может у вас душа болит? - спросил он больного в надежде придать тому бодрости, и повесить на его физиономию минимальную улыбку.
  Но гражданин никак не отреагировал на шутку. Наоборот, он стал еще серьезней. От напряжения на лбу прибавилось морщин. Он тяжело вздохнул и вновь замолчал.
  Доктор в немом вопросе поднял брови на медсестру. Та в ответ лишь пожала плечами.
  Он прослушал больного на хрипы и стуки внутри больной груди. Заново сосчитал пульс и заглянул в глаза пациенту. Белки были в норме, зрачки слегка расширены. Но в глубине, там, за зрачками он действительно увидел боль.
  Пока сестра готовила больного к кардиограмме, заботливо ставя присоски на его худое тело, Владимир Васильевич украдкой оглядел гражданина на предмет принадлежности к какому либо сословию или профессиональной деятельности.
   На вид мужчине было лет пятьдесят, может немного больше. Сухопарый, мутными глазами, не моргая, он смотрел в потолок. Кроме внешней странности, и какой то патологической усталости, кардиолог Семенов об этом гражданине ничего особенного сказать себе не мог. Для наркомана тот был стар. Для алкоголика слишком хорошо выглядел. Для симулянта, с кем иногда, но все же приходилось встречаться, тот не был особенно разговорчив. Широкий и плоский бумажный червяк кардиограммы поскрипывая вылез из прибора, ничего нового Владимиру Семеновичу не дал. Обычная для такого возраста небольшая аритмия. Слабая тахикардия, и еще несколько сопутствующих отклонений. Все как у людей. Даже по фамилии, указанной в мед карте тот был Иванов.
  Размашистым почерком доктор Семенов отписал на чистом листе историю болезни, которую как смог вытащил из странного гражданина. Дал распоряжение медсестре проводить того на отделение, обустроить и поставить капельницу с мочегонным. На всякий случай.
  По расписанию, висевшему на двери ординаторской, лечением этого больного должен был заниматься не он. Так как утром кардиолог Семенов должен был начать отдыхать аж три дня. Заниматься должен был кучерявый и разговорчивый аспирант, работающий по графику на отделении в свой обычный рабочий день.
  Однако, судьба сыграла злую шутку. Утром позвонил аспирант. Сославшись на семейные обстоятельства, попросил день отработать за него. Владимир Васильевич любезно согласился, предвкушая лишний день к своим дачным выходным.
  Он подремал пару часов на кушетке родной реанимации. Хлебнул горячего кофе, взял с десяток историй болезней своих пациентов и отправился трудиться на отделение.
   Несколько бабушек, два дедушки и один ярко выраженный алкоголик прошли перед глазами кардиолога Семенова как один пациент, кому необходимы таблетки от повышенного давления и пару минут душевного разговора. Результатом такого разговора было рождение веры в исцеление. По глубокому убеждению Владимира Васильевича именно эта дисциплина могла заменить большую часть предлагаемых наукой препаратов для достижения оздоровительного эффекта.
  Странный пациент, с кем сама судьба познакомила непоколебимо верившего в свою квалификацию доктора, оказался камнем преткновения. Его присутствие в палате озадачило не только доктора, но и медсестру.
  - Этот, с больной душой, не в себе. - Шептала она за обедом. - Я знаю, от таких ничего хорошего не жди.
   Высказывание медицинской сестры острыми буквами врезалось в память кардиолога Семёнова. Каждый раз при обходе, приветливо поздоровавшись, он до боли в глазах всматривался в кардиограмму, результаты УЗИ и перелистывал историю болезни, тщетно пытаясь поставить диагноз. Назначая процедуры и выбирая препараты, каждый раз он вспоминал слова медсестры.
   - Как вы себя чувствуете? - с лицемерной заботой спрашивал доктор странного больного, чья кровать стояла у окна и тот часами, по старчески согнувшись, сидел на ее промятом краю, отрешенным взглядом глядя куда то в небо. - Улучшения есть?
   В ответ тот ненадолго переводил на доктора свой взгляд. Как бы прицениваясь, можно ли доверять человеку в белом халате?
  Не найдя этого доверия отрицательно качал головой, вновь отворачиваясь к окну.
  Прошла уже неделя с момента, как этот гражданин поступил на отделение. Поставить диагноз его лечащий врач так и не смог. Заведующий отделением, кому Владимир Васильевич в ненавязчивой форме поведал историю о странном пациенте, не был против подержать того еще одну неделю, как позволяет максимальный срок, предусмотренный полисом обязательного медицинского страхования. Затем, украсив выписной эпикриз фразой "выписан в удовлетворительном состоянии" распрощаться с гражданином до следующих встреч. Однако, простится им пришлось гораздо раньше, и без выписки официального документа.
  После работы, перед тем как угомониться от медицинских дел в своей холостяцкой келье, Владимир Васильевич захаживал в пивную. Она располагалась на пути от подъезда до остановки маршрутного такси. Её открытые двери и яркая вывеска манила своим гостеприимством многих. Кардиолога Семёнова в том числе.
  При состоянии личной жизни как "семейная", о гостеприимстве той пивной однажды узнали жена и её мама. В этом, по убеждению обоих, крылась одна из причин развода. Перегар Владимира Васильевича, даже после одной кружки пива на ход ноги с работы домой, не давал тёще покоя.
  
  
  Развод с женой, первой и как был уверен бывший муж, последней, произошёл без сценария. Однако, как оказалось, тёщей сценарий готовился давно и тщательно. Тайное стало явным. Мама жены, какую он так долго терпел, призналась, будто всегда ненавидела таких как он.
  Сынишка, в силу своего юного возраста ничего против развода не имел, хотя по его признанию не понимал зачем он нужен. Всё ведь было, вроде хорошо. Владимир Васильевич считал себя приличным человеком. Объяснять ребёнку жизненную позицию его бабушки в отношении зятя, означало перейти тот барьер, когда приличный доселе человек сразу становится не приличным. Подбирать слова для смягчения серьёзного разговора с сыном отец не стал. Лишь ограничился фразой, - когда вырастешь, ты всё поймёшь. Он повторял эту фразу каждый раз при окончании очередной встречи. По графику, составленному тёщей.
  Приличным человеком Владимир Васильевич после развода оставался не долго. Среди многих магических слов есть одно, которое в мгновение переквалифицирует приличного человека в подонка. Это слово - алименты. Мама бывшей жены, не жалея усилий добилась удержания на алименты половину его официальной зарплаты. И диссертация, по совету бывшего тестя, однажды, возможно, но смогла бы компенсировать эти финансовые издержки до совершеннолетия сына.
  Свою однокомнатную квартиру, после женитьбы Владимир Васильевич сдавал в наём через агентство. Эта вторая зарплата регулярно отдавалась в руки жене, на накопление какой либо покупки в дом. Что покупать и зачем решала тёща. С такой постановкой зять не спорил, так как до развода считал себя приличным человеком.
  По расторжении договора, на выселение жильцов требовался месяц. Эти три десятка дней бывший муж и зять жил на работе, в кардиоотделении. Ему, как добросовестному сотруднику администрация выделила помещение, душевую. Комната с кафелем под ногами и на стенах, душем и кушеткой по началу радовала Владимира Васильевича больше, чем его однокомнатная квартира. До работы из дома не нужно было добираться. Не нужно было вставать на два часа раньше и тратить время на маршрутку, метро, маршрутку. Хотя, был и минус. Пивная или рюмочная, в областной больнице не задумывалась даже в проекте.
  Жильцы съехали. Владимир Васильевич после них сделал ремонт сам, как сумел и был этим фактом крайне не доволен. Гостей он особо не ждал, и переделывать результат собственного ремонта не желал. После пивной, на пути с работы домой, он не слишком заглядывался на криво поклеенные обои, удручающую побелку потолка и ванную в постоянном состоянии ремонта. Тезис современности, когда ремонт проще прекратить чем закончить, вполне его устраивал. Устраивало ещё одно обстоятельство. Квартира жены и его келья располагались в одном квартале но по разным его сторонам. Пути миграции Владимира Васильевича с остановки маршрутки до дома исключала встречу с бывшими родственниками.
  Вопрос о следующей женитьбе, или связи с какой либо женщиной он исключал из перечня вопросов повестки дня. Кардиоотделение, сверхурочные дежурства плюс работа над диссертацией стали для него нормальной рабочей практикой. Пивная, рассматривалась как практика посильного и разумного отдыха от всего вышеперечисленного. Такая категория культурного досуга как театр, кино и прочее не рассматривалась. На подобные мероприятия попросту не хватило бы времени.
  Пивная же, стояла на пути между работой и холостяцким прибежищем. Для посещения подобного очага досуга местного масштаба не требовалась инсталяция типа костюма с галстуком, периодических заходов в парикмахерскую и лишних денежных знаков. Денежные знаки, регулярно оставляемые кардиологом Семёновым в пивной не были лишними в его не хитром бюджете. Коэффициент полезного действия от их траты на досуг по упрощённой схеме, виделся ему не соизмеримо выше, чем траты на досуг по схемам остальным. Кроме того, в пивной не было женщин. Те женщины, кто частенько захаживал в пивную, были чем то похожи на сидящих в ней мужчин.
  На работе, на кардиоотделение к подруге на чай приходила иногда женщина, кому Владимир Васильевич на его досаду был не равнодушен. Женщина пребывала в ранге профессора из отделения травматологии, в добром настроении и здравии. Похожий возраст, одиночество и периодические встречи в коридоре отделения угнетающе действовали на пишущего диссертацию холостяка. При таких случайных встречах он приветливо здоровался, и со скромностью девственницы отводил глаза, опасаясь ненароком покраснеть. На то была причина.
  Очередное не хитрое застолье в день очередного праздника произошло как это бывает, с запланированной импровизацией. Дежурным коллективом решили присесть к столу не на долго, и разойтись. Торжество по обычаю затянулось. Затянулись и разговоры на отвлечённые темы. Одной из тем застолья стала тема одиночество кардиолога Семёнова. Как мог он пытался сменить тему разговора. Усилия оказались тщетными. Профессор в похожем возрасте и одиночестве методично вытаскивала из него информацию о состоянии личной жизни, и вообще.
  Владимиру Васильевичу это надоело. После развода, выплачивая алименты, он уже не считал себя приличным человеком. Поэтому он выложил всё сразу, все карты. Рассказал про развод. Про работу и дежурства. Про диссертацию, и отсутствие свободного времени. И главное, про вынужденное этой совокупностью причин не желание вступать в реку семейной жизни второй раз.
  На его удивление, эти аргументы в итоге не повлияли. Профессор при коридорных встречах продолжала так же мило здороваться. Интересовалась, как у него идут дела. Владимир Васильевич отказывался понимать, что же он не рассказал про свою жизнь за столом торжества? Что же забыл рассказать. Он даже не помнил имя этой женщины. Помнил только, оно заканчивалось на "а". Татьяна, Марина, Светлана... Оттого, улыбчивые коридорные приветствия угнетали его и озадачивали. Он терпел, считая такую рабочую обстановку крайне не здоровой. От терпения накапливался стресс. Как убирать стрессы он знал и умел.
  
  По вечерам, после обычной работы в рамках графика, он засиживался в пивной. Пил пиво, тупо уставившись в кружку. Ни с кем особо не общался, хотя здоровался со многими. Работа, дежурства на сверхурочных и диссертация, по его мнению исключали жажду общения. В своей холостяцкой жизни Владимир Васильевич кроме многих отрицательных, видел и положительный момент. Когда один, когда не кому ругать, не накапливаются стрессы. Для вечерних засиживаний в пивной это было важно.
  В конце дня, по пути на работу для вечерних дежурств по графику, он так же иногда захаживал в пивную. В случае, если головная боль превышала допустимый предел, полтаха водки и бутерброд с сыром были просто необходимы. Уже в маршрутке, головная боль утихала. На лавке метро, спустившись вниз на "Кировском заводе" или "Проспекте ветеранов", в процессе непроизвольного дрёма затухал перегар. На выходе из метро "Озерки", стакан горячего чая или бульона напрочь убирал из дыхания остатки алкоголя. На рабочее место Владимир Васильевич приходил опохмелившийся, с поправленной головой и трезвый.
  
  
  В тот вечер кардиолог Семенов заступил на ночное дежурство в обычном полусонно - опохмелённом состоянии. Отлежался на кушетке родной реанимации два с половиной часа, и был морально готов выполнять свой долг.
  Вместо его обычной спутницы медсестры без отчества в ту ночь дежурила пухленькая студентка. Завязывать знакомство с ней Владимир Васильевич не стал. Это избавило от ненужных разговоров и позволило сосредоточиться на диссертации. Ему казалось, тесть интересуется его диссертацией больше чем он сам. При входящем звонке на мобильном, когда высвечивалось имя тестя, кардиолог Семенов подбирал слова, дабы враньё о скором завершении его научной работы выглядело правдоподобно.
  Он не терпел общаться с пациентами на тему их нескончаемых болезней во время ночного дежурства. Для этого, по его убеждению, хватало дня.
  Дождавшись, когда сестра выключила в столовой телевизор, днем напоминавшей муравейник а вечером видеозал, он подождал пока больные разбредутся по палатам и направился в туалет.
  - Извините, - вдруг услышал за спиной робкий голос.
   Обернувшись, он увидел своего странного пациента. Тот бесшумно подошёл, глядя прямо в глаза недовольному от начинающихся вечерних разговоров доктору. С непререкаемой правдой в глазах сказал:
  - Я Дух Долины. Я могу провести тебя на Ту сторону без вечного ожидания. Ты не будешь вечно ждать нового пришельца. Ты сможешь сразу уйти на Ту сторону. Если пожелаешь сейчас, тебе не грозит участь смертного, сгореть под взглядом всевидящего Ока. Я проведу тебя на Ту сторону, ты мне отдашь свою сущность. Мне нужно остаться в долине. Мне нужно вернуться в Долину и остаться там. За это, я проведу тебя на Ту сторону. Соглашайся, ибо жизнь есть Путь. Жажда вечной жизни есть жажда вечного пути. Мне нужно обратно в Долину. Дай мне воспользоваться твоей сущностью. За это, сквозь Долину пришельцев я проведу тебя без страха. За это, облачившись в твою сущность я проведу тебя не замеченным под испепеляющим взглядом Всевидящего Ока. Сущность, твоя сущность сгорит. Но, я останусь в Долине Пришельцев, где и должен Быть. Ты уйдёшь на Ту сторону и забудешь всё то, что не обязан помнить. Соглашайся.
  Тусклый свет коридорного фонаря падал на жилистый лоб странного пациента. Вытаращенные глаза и впалые щеки на пепельной, стянувший череп коже напомнили Владимиру Васильевичу фотографии поверхности Марса. Шепот, отраженный каменными стенами коридора казался ему криком. Все происходящее напоминало мистическое настроение триллера, в котором кардиологу Семёнову приходилось участвовать. Причем не в массовке, а в одной из главных ролей.
   - На ту сторону? - Со лживой улыбкой изумился Владимир Васильевич, - спасибо, дружок. Мне и здесь хорошо.
   Пока доктор сомневался в своих подозрениях, странный пациент произнес фразу. Тем самым назначил себе приговор:
   - Такого не было никогда от начала времён. Этого не может быть, потому как этого не может быть никогда. Дух Долины вернулся назад, откуда приходит пришелец. Я, Дух Долины. Я избрал тебя. Я не хочу на ту сторону. Моё место в долине. Я так решил. Вместо меня на ту сторону Я отправлю Тебя. Большей чести для одолевающего путь, нет. И быть не может. Тебе решать.
   Тяжёлый вздох наполнил темную пустоту больничного коридора. Владимир Васильевич широко улыбнулся, дружески похлопал больного по плечу:
  - Вы переутомились. Сейчас, дежурная сестра принесёт вам таблетку снотворного. Идите в палату, уже поздно.
  За локоть он проводил больного до двери.
  Перед тем как войти в палату, странный больной с такой же правдой в глазах, шёпотом произнёс:
  - Зелёные мыши.
  - Что что? - Не расслышал кардиолог Семёнов. - Зелёные мыши?..
  - Да, сегодня в столовой я видел зелёную мышь, - прошептал пациент.
  - Вот как. Что ж спасибо за информацию, буду знать. Спокойной ночи.
  Позабыв про туалет, в хорошем расположении духа он направился предложить чаю медсестре.
  Догадывался, конечно догадывался об этом. Но, принять такое серьезное решение не всегда бывает просто.
  У странного гражданина действительно болело внутри. Но не сердце, с болезнью которого доктор мог справиться процедурами или таблетками. А душа. Лечение же подобных заболеваний не входило в профиль кардиологического отделения.
  На следующее утро, заведующий отделением, кому Владимир Васильевич рассказал о ночном происшествии, связался по телефону с медицинским заведением соответствующего профиля. Больница Святого Николая Чудотворца, где лечат души, в простонародии называется "Пряжкой", по названию реки. И уже днём странный пациент переехал по новому адресу.
  Сам же Владимир Васильевич покидал место своего медицинского дежурства с гордо поднятой головой.
  Для кардиолога Семенова все встало на свои места. Единственным своим минусом он считал постановку настоящего диагноза слишком поздним. - Но, лучше поздно, чем никогда, - рассуждал он, сидя в пивной, глядя на клочья белой пены, медленно сползавшие со стен пустой кружки на ее дно. - Так же и диагноз. Измеряй показатели человеческого тела, слушай красноречивые рассказы больного про свой недуг. До тех пор, пока вся шелуха, не позволяющая доктору видеть настоящую причину не сползет как эта пена, истинную причину заболевания вполне возможно так и не узнать.
  Отдохнувший, гладко выбритый и выспавшийся, Владимир Васильевич явился на работу в тонусе. Несколько бабушек, пара дедушек и алкоголик были для него в тот день милыми собеседниками. Назначать процедуры и выписывать для них лекарства, было для доктора одним удовольствием.
  Мысль о скорой защите диссертации приобрела, наконец, долгожданную законченность. Медицинская сестра, сопровождавшая его в сонном периоде жизни, казалась трезвее, чем обычно. За это Владимир Васильевич похвалил её новую причёску, сам спустился в подвал за капельницами и шприцами.
  Положил не плечо увесистую коробку, закрыл дверь на ключ и стал подниматься по лестнице, как вдруг краем глаза заметил в углу, под батареей отопления зеленый комочек размером с маленькую грушу.
  Ступени лестницы он покорял подобно альпинисту. Медленно и осторожно. Выйдя из подвала на первый этаж он закрыл дверь на ключ, остановился в не решительности. Не в силах справиться с внутренними противоречиями поставил коробку на пол, отпер дверь и спустился обратно в подвал.
  Включил свет, слыша в каменной тишине подвала свое тяжелое дыхание опустился на колени, и заглянул под батарею отопления. Перед ним, на левом боку, с оттопыренными лапками и открытым ртом лежала зеленая мышь.
  Биение своего сердца показалось ему неровным. Он огляделся. второй раз посмотрел на зеленую мышь, взял ее за хвост, внимательно смотрел. Со всех сторон, вместе с глазами и ушами мышь была покрыта зеленой краской. Только живот остался серым.
  Владимир Васильевич аккуратно положил мышь на место. Носовым платком вытер взмокший лоб, прислонил спину к холодной стене.
  Освежившись, медленно перебирая ступени, отяжелевшими ногами вышел из подвала. Закрыл дверь на ключ, захватил увесистую коробку с капельницами побрел мимо пищеблока на отделение.
   - У нас красят подвал? - Без приветствия спросил он заведующего отделением. В коридоре первого этажа он беседовал с рабочими.
   - Да, - приветливо ответил тот, не отвлекаясь от разговора, - на следующей неделе проверка из министерства, приказано обновить. Тебе нравиться цвет? - Спросил тот, показывая на свежевыкрашенную стену.
   Кардиолог Семенов не слышал его слов. Он взбежал по лестнице на второй этаж, бросил коробку с капельницами под ноги медсестре. Ворвался в ординаторскую, начал нервно перелистывать истории болезни, по алфавиту расставленные в шкафу.
   - Не то.., - бубнил он себе под нос, откладывая одну папку за другой, - не он, не он.. Вот, - он открыл папку на последней странице, плюхнулся на стул и схватил телефон.
   Дверь в ординаторскую открылась, Владимир Васильевич набирая номер, не оборачиваясь заорал:
  - Могу я позвонить по личному делу?!
  Дверь за его спиной закрылась. В телефонной трубке он слышал длинные гудки. Один гудок, второй, третий. Длинные гудки казались в тот день длиннее, чем обычно.
  - Алло, - сменил гудки долгожданный голос, - больница Святого Николая Чудотворца.
   - Здравствуйте, - взволнованно начал свою речь Владимир Васильевич, - вас беспокоит кардиолог Семенов из областной больницы. Тут вышло недоразумение, - одной рукой он сжимал телефонную трубку, другой передвигал с места на место всё, что лежало на столе. - Два дня назад, нет, три, или в общем недавно, к вам поступил гражданин Иванов. Его перевели от нас. Знаете ли, поступил с сердцем, а оказалось того, - Василий Семёнович покрутил указательным пальцем у своего виска, - не в себе. Утверждал, будто видел зелёных мышей. Посмотрите пожалуйста.
  - Хорошо я посмотрю, - ответил голос в трубке, - а что случилось?
   - Дело в том, что зелёные мыши, из за которых этого пациента и отправили к вам, они есть на самом деле. Я их видел собственными глазами. Так получилось, у нас на следующей неделе проверка из министерства, красили подвал.
  - Зелёные мыши? - После этих слов на другом конце провода повисла пауза. - Кто звонит? Как ваша фамилия? - голос в трубке был по прежнему спокоен, - алло?
   Владимир Васильевич молчал. Хаос мыслей и чувств, закономерных и противоречивых выдавливал на его лбу крупные капли пота.
  - Алло? - Вопрошал голос в телефонной трубке, - Алло? Я слушаю вас.
   Кардиолог Семёнов оторвал трубку от уха и положил на телефонный аппарат. Желание восстановить справедливость иссякло. Хаос в голове сменился пустотой. Он тяжело поднялся, вышел из ординаторской.
  У дверей собралось большинство персонала. Все замолчали, с вопросом глядя на коллегу.
  - Звонил первой жене, - нашелся Владимир Васильевич, - ей плохо без меня.
   Женская часть коллектива бросилась успокаивать его. От мужской слышались ободряющие лозунги. Больше всех старалась успокоить спутница его сонных лет медсестра Татьяна, отчества которой не знал никто.
  Он поблагодарил коллектив за участие и заботу. Широкими шагами направился по коридору, внимательно разглядывая вытертый пол. Едва не сбил с ног заведующего отделением.
  - С тобой все в порядке?
  В ответ Владимир Васильевич заглянул в глаза заведующего так глубоко, примеряясь, можно ли довериться ему, и его белому халату? Рассказать всю правду, попробовать вместе всё исправить, что тот сделал шаг назад. Не найдя в его глазах ничего, что могло как то обнадёжить, дать силы попробовать изменить, он утвердительно кивнул головой:
  - Все в порядке. Просто, ей плохо без меня.
   Заведующий отделением по отечески похлопал его по плечу.
   - Понимаю, - с серьезностью в голосе сказал он, - для нас, кому они верят и на кого надеются в излечении, - заведующий кивнул на больничный коридор, - для нас закиснуть, уйти в себя, означает перестать давать им надежду на исцеление. Ты это понимаешь?
   - Да, - с еще большей серьезностью ответил Владимир Васильевич, уходя по коридору в сторону выхода во двор. Не оборачиваясь, бросил, - я справлюсь.
  
  
  Белая пена медленно стекала со стенок кружки на её пустое дно. Народ в пивной звенел стеклом в редких и сомнительных тостах.
  Дым сигарет. Гул голосов. Изредка доносящееся бормотание телевизора, висевшего над стойкой бара.
  Владимир Васильевич сидел за столиком у окна. Тупо уставившись в пустую пивную кружку, он напряжённо молчал. События последних дней не давали ему покоя в его профессиональном бытие как медработника. Быть подонком, выплачивать алименты, это ещё куда ни шло. Так делает ряд мужчин. И теперь ещё сомнения в профпригодности. Право на ошибку...
  - Привет.
  - Добрый вечер, - Владимир Васильевич лениво поднял глаза.
  Перед его столиком стоял мужчина старше среднего возраста и роста. Обычно одет, с обычным равнодушием к окружающему миру во взгляде.
  - Заметил, вы здесь частенько бываете.
  - Я здесь бываю слишком часто, - отвечал мужчина, - проще это сформулировать как - постоянно.
  Возникла не ловкая для кардиолога Семёнова пауза. Он жестом пригласил мужчину за стол.
  - Владимир Васильевич. Можно просто по имени.
  - Дружище, - не раздумывая, ответил не званый гость.
  - В смысле?
  - Просто дружище. Меня здесь все так называют.
  - Не спорю. Но у всех нас есть имена, - попробовал улыбнуться Владимир Васильевич, - в конце концов, это нормально, быть как то названным однажды.
  - Моё имя стёршийся иероглиф. Если вы об этом.
  - Послушайте, дружище. Если вы пьяны, мы сможем начать беседу в другой раз.
  - Не разумно откладывать на завтра то, что можно было сделать вчера.
  - Согласен полностью, - сказал кардиолог Семёнов, отодвигая на середину стола пустую кружку, собираясь встать из за стола, - только, не вижу смысла в подобных диалогах.
  - Смысл не нужно видеть, его достаточно лишь знать. Послушайте, ваша грусть и пустая кружка в руке не оставят равнодушным даже трезвенника. Пивная, и эта в том числе, есть место отдыха. Люди беседуют, или тупо глядя в телевизор, думают о своём, о наболевшем. Но при этом попивают пиво или закидывают внутрь по полтахе. Вы же, со вселенской грустью уже час смотрите на пустую кружку.
  - Это запрещено?
  - Пока нет. Однако вы с грустью в глазах и без покупки алкогольной группы в этом заведении занимаете столик. Грустите дома, на кухне и за занавеской. Уверен, претензий к вам будет минимум. Ныне, за этим столиком могла бы расположиться группа прохожих. Закупив в заведении напитки и закуски. В этом, есть экономическое целесообразие данного заведения. Не более того.
  - Хорошо, приношу заведению свои извинения.
  Владимир Васильевич встал из за стола.
  - Это не всё.
  - ?
  - Вы постоянный посетитель, завсегдатай. Я послан для того, чтобы развеять вашу грусть.
  - Посланы? Кем же?
  - Барменом. Я займу вас отвлечённой тематикой. Место грусти сменит праздная беседа. За это одолжение, нас ждут два пива. За счёт заведения.
  Владимир Васильевич сквозь мглу табачного дыма рассмотрел бармена. Тот кивнул.
  - Что ж, в этом есть доля правды, - примирительно произнёс кардиолог Семёнов, присаживаясь обратно за стол.
  Гомон не трезвых посетителей, бормотание телевизора. Равнодушие к работе, постоянный недосып от сверхурочных дежурств. Алименты, диссертация. Женщина профессор, кто к нему не равнодушна и профессиональная ошибка, за какую стыдно. - Возможно, новое знакомство и никчёмная беседа в пивной разбавят этот застой, - думал Владимир Васильевич, глядя как от стойки бара отчалил новый знакомый, с двумя кружками пива в руках.
  - Вы согласились с ситуацией, - говорил дружище без имени, - присаживаясь за стол, - это здравый поступок. Значит, ещё не всё потеряно.
  - Потеряно не всё, но многое. В конце концов, бармен прав. Грустить можно и дома.
  Они чокнулись кружками.
  - Будем знакомы.
  Сделали по глотку. Украдкой оглядели друг дружку. Помолчали.
  - Будем обсуждать причину грусти, дабы её устранить, - начал говорить дружище, - или станем беседовать на отвлечённую тему?
  - Обсуждение причины грусти вновь навеет грусть. Теперь уже и на вас. Вы часом, не психоаналитик?
  - Нет. Психоаналитику, как правило, нужен психолог. Мне не нужен ни тот ни другой. Может, на ты?
  - Владимир.
  - Дружище. Зовите меня так.
  - У вас действительно нет имени?
  - Я действительно не хочу этой обыденности. Тупого однообразия, лживой имиджевой культуры и мнимых ценностей, вызванных исключительно принадлежностью к социальному слою. Цивилизация потребителей непрерывно потребляет всё, что сама и создаёт. От информации до мусора. Всё это уже не интересно, поэтому в прошлом.
  - Что в настоящем?
  - В настоящем только ожидание. Всё самое главное и интересное в будущем.
  - Вы философ?
  - Я реалист.
  - Реалист не может быть философом?
  - К сожалению нет. Философия есть теория, для доказательства своего права на реальность, требующая обязательного подтверждения на практике. Реальность же есть практика, не требующая каких либо подтверждений и доказательств. Только констатация.
  - Возможно, - парировал Владимир Васильевич, - но как быть с истиной? Через философию, хоть и теоретически, хоть и с подтверждением на практике, но можно докопаться до истины. В реализме, к сожалению, можно найти лишь правду. Голую, циничную и не приятную. Наверное, тем и отличается правда от истины. Правда здесь, а истина где то там, до неё нужно докопаться. Её найти.
  - Истина лежит на поверхности, перед носом ищущего. Поэтому её трудно заметить. Поэтому, до неё и докапываются. Поэтому, её ищут и не находят. Поиск истины занятие не столько трудное, сколько приятное для самолюбия. От того, интересное. В этом поиске процесс важнее результата. Имя этому процессу - лирика.
  - Возможно. В чём же тогда истина, если она лежит перед носом.
  - Истина всего лишь в том, что правды нет. В этом есть проза бытия.
  - С такими заявлениями трудно спорить, - задумчиво произнёс Владимир Васильевич, - однако что то подсказывает, по одному пиву для подобной беседы будет мало.
  - Солидарен полностью, - оживился дружище, - это есть истинная правда. В этом процессе результат важнее поиска. В таких случаях, я предлагаю испить напиток адептов.
  - Напиток адептов?
  - Да, есть такой напиток. Он не обяжет докапываться до истины во первых. И не позволит нам её увидеть перед носом во вторых.
  - Если я правильно понимаю, - отозвался кардиолог Семёнов, - речь идёт про водку. Однако смею напомнить, дружище, мне завтра на работу. Возможно, адептам не нужно завтра идти на работу, но пока я простой смертный. Меня ждут с дюжину пациентов в кардиологическом отделении. На истину не похоже, но это правда. Я не могу рисковать.
  - Никакого риска. Никакой водки. Напиток адептов, это когда в пиво плеснуть портвешка.
  Раздумья Владимира Васильевича длились не более минуты.
  - Если я правильно понимаю, напиток адептов подразумевает закупку не только пива, но и портвейна.
  - Да.
  - Портвейн здесь в розлив не продаётся.
  - Нет.
  - Портвейн в пивной вообще не продаётся.
  - Нет.
  - Это означает, закупка портвейна произойдёт в близлежащем магазине.
  - Да.
  - Стандартная ёмкость бутылки портвейна составляет ноль семь литра.
  - Да.
  - К такой ёмкости подразумевается ещё по паре кружек пива как минимум.
  - И да и нет.
  - Что это значит.
  - Это значит, мы возьмём ещё по кружке, плеснём портвешка и закончим.
  - Закончим с чем?
  - Закончим с алкогольным возлиянием и беседой на отвлечённую тему.
  - Как же мы закончим, если портвейна будет ноль семь?
  - Усилием воли мы примем решение и остановим процесс.
  - А куда мы денем остатки портвейна?
  - Оставим в камере хранения, за барной стойкой.
  - Разве такое возможно?
  - Не забывай, развеять твою грусть меня отправил к тебе бармен. Считай, будто я здесь устроен не официально.
  - Ты хочешь сказать, - недоверчиво произнёс Владимир Васильевич, - когда завтра я зайду в пивную, спрошу остатки портвейна, мне его отдадут без лишних вопросов?
  - Да. Это правда.
  - Возможно. Но, на сколько я понял, за пиво и портвейн плачу я.
  - И это тоже правда.
  - И если я правильно понял, напиток адептов ты вкушаешь каждый день и за это не платишь.
  - Это уже истина. Только правда в том, что я здесь каждый вечер. Днём есть время выспаться.
  Кардиолог Семёнов опять задумался:
  - Пусть так, только откуда нам взять меру? Как мы узнаем про неё? Когда нам остановиться? Я не могу рисковать.
  - Нет ничего проще. Где мы будем брать кружки с пивом для напитка адептов?
  - Наверное, за барной стойкой.
  - Правильно. За стойкой бара стоит бармен. Он не употребляет уже. Мы определяем лимит возлияния. Имеется в виду количество вливаний портвейна в очередную кружку пива. Этот лимит мы излагаем бармену. Он повторяет по пиву и вливает портвейн ровно столько, сколько мы определили на вечер. И если кто либо из нас, в порыве алкогольного опьянения захочет изменить лимит, он откажет без объяснения причин.
  - Зачем ему это надо?
  - И ты и я постоянные клиенты. Он не может не учитывать этот фактор в своей деятельности.
  - Допустим. Но как быть, если в один из вечеров одного из нас не будет в пивной? Довольно часто я дежурю на сверхурочных. Как быть с портвейном?
  - Портвейн для напитка адептов будет испит лишь тогда, когда вечером мы оба будем в пивной.
  - И ты не будешь плескать в пиво совместный портвейн, если вечером меня не будет в пивной?
  - Буду, - спокойно ответил дружище, - только не наш совместный портвейн. Надеюсь, ты понимаешь, будто грустишь здесь не один.
  - Об этом я не подумал, - признался Владимир Васильевич, - и много нас таких?
  - Пока в этом мире будет грусть, будет и кому грустить. Напомню, пивная моё рабочее место. Хоть и не официально, но моё.
  - Согласен, убедил. Кто идёт за портвейном?
  - Не надо никуда ходить. Для напитка адептов портвейн есть в наличии по магазинной цене.
  - Убедил, - сдался Владимир Васильевич, - на чём мы остановились?
  Дружище наморщил лоб, поднимая информацию из отделов памяти.
  - ...истина лежит у ищущего перед носом, поэтому он её не найдёт...
  - Я о другом. ...реалист не может быть философом, а философ никогда не станет реалистом. В этом есть отличие прозы от лирики.
  - Раз на то пошло, давай по крупному.
  - В смысле?
  - Лирика есть желаемое, проза есть действительное.
  - К чему ты клонишь, дружище? - С подозрением в голосе спросил Владимир Васильевич.
  - Согласен ли ты с двоеначалием мира?
  - В общем и целом да. Чёрное и белое. Плохое и хорошее. Холодное и горячее.
  - Ты забыл добавить мужчину и женщину. Или это вторично?
  - Согласен, забыл. Но мы говорили о других категориях.
  - Не спорю. Однако, без наличия в бытие этих начал, без их непрерывного взаимодействия и как следствие прироста популяции вида, не кому было бы рассуждать о двоеначалии мира. Тем более в пивной.
  Владимир Васильевич замолчал.
  - Это не всё, - продолжал новый знакомый, - трезвый и пьяный противоречат двоеначалию мира?
  - Допустим нет.
  - Лирик и прозаик противоречат?
  - Допустим нет.
  - Желаемое и действительное противоречат?
  - Допустим нет. Может, на сегодня ограничимся? Признаюсь, на данный момент я не готов совмещать беседы на подобную тематику и знакомство с напитком адептов.
  - Согласен полностью. Но. Позволь мне озвучить вводную для твоего разума информацию относительно заката теории двоеначалия мира и роли этой пивной в данном процессе.
  Белая пена стекала со стенок пивной кружки на её пустое дно. Владимир Васильевич молча смотрел на стекающую пену. Перевёл взгляд на нового знакомого и сказал:
  - Знаешь...
  - Знаю. Грусть локальная, с которой ты одиноко сидел за этим столиком, сменяется грустью глобальной. От информации какую слышат твои уши с появлением нового знакомого. Понимаю, на груз что у тебя на душе ложиться новый груз, уже на рассудок. Позволь мне внести инфу в твой разум. Пусть она там будет. Воспользуешься ты ей или нет, дело твоё. Но, если ты разберёшься с грузом на душе, тебе станет легче лишь на миг. Снял груз с души, стало легче, стало хорошо на душе. К хорошему привыкаешь быстро. Это есть одно из свойств нашего сознания необходимое для адаптации к среде.
  - Кстати, - вставил Владимир Васильевич, глядя на пустую кружку, - сегодня среда.
  - Раз ты до сих пор не ушёл из за стола, значит адаптировался. Суть. Снял груз, привык, забыл. Пришла пустота, чем ты займёшь свой разум? Чем займёшь пытливый ум? Он не даст тебе покоя и будет грызть себя, пока не найдёт объект. Я внесу в твой разум информацию. И когда ты снимешь груз с души, твой разум вместо пустоты увидит инфу. Хочешь, назови это личным Эго, суть не изменится. Твоему уму будет чем заняться. Он будет грызть инфу, оставив в покое тебя. Ты обретёшь душевный покой. Ты отдохнёшь по настоящему. Это даст тебе возможность определиться что к чему, без шелухи и тумана. Дай мне внести в твой разум информацию.
  - На.
  - Короче. Желаемое и действительное, два разных полюса. Были ими. Теперь, в последние времена, желаемое всё чаще выдаётся за действительное. Причём не разово, не случайно или по ошибке. Этот процесс принял индустриальные масштабы. Реклама, есть тому красноречивое подтверждение. Самое противное, если для выдачи желаемого за действительное нужно хотя бы отработать, что либо сделать, оторвать пятую точку от дивана и приложить ум или руки. То для выдачи действительного за желаемое можно остаться на диване. Это называется - самодостаточность. Если желаемое ассоциировать с лирикой, а действительное с прозой, то проза жизни не подвержена эволюции. Не подвержена росту и вообще какому либо изменению. Это всего лишь факт. Не более того. Тогда лирик, кто ищет истину, выглядит более разумно в своих тщетных усилиях, чем прозаик. Как это всё можно назвать?
  - Идиотизм. Особенно, применительно к сегодняшнему вечеру в пивной.
  - Идиотизм, - новый знакомый поднял палец вверх, - вот имя тому, что твориться ныне. Настали последние времена. Готов ли ты к ним?
  - Я воздержусь от ответа.
  - Правильно сделаешь. Оставь ответы для более серьёзных вопросов. Если пожелаешь, в перспективе, я ознакомлю тебя с концепцией современного идиотизма. Его научной и религиозной составляющей.
  Владимир Васильевич украдкой огляделся. Гомон не трезвых посетителей, табачная мгла и бормотание телевизора над стойкой бара. Он придвинулся к новому знакомому, в пол голоса спросил:
  - Ты слышишь сам, что говоришь?
  Новый знакомый придвинулся к кардиологу Семёнову и в пол голоса ответил:
  - А ты представляешь всю трудность миссионерства по насаждению концепции идиотизма?
  Опять за столом возникла неловкая пауза.
  - Есть два варианта развития событий на сегодняшний вечер. Первый, мы закончили беседу, я ухожу домой. Второй, ты знакомишь меня с напитком адептов, и мы рассуждаем исключительно о поиске истины с правдой. О лирике с прозаиком и ни о чём более. Что ты выберешь, дружище?
  - Дело сделано. Инфа закинута в твой разум. Я выбираю второй вариант.
  - Спасибо.
  Владимир Васильевич полез в карман за деньгами. Дружище допивал своё пиво, равнодушно озираясь по сторонам.
  
  
  К утренней суете у метро "Озерки" кардиолог Семёнов стоял спиной. Опёршись локтями на стойку торгового павильона с надписью "Настоящая шаверма" он тщетно пытался разглядеть узор на салфетке. Третий стакан горячего бульона оказался лишним во всех отношениях. Выбросив его в урну вместе с салфеткой, Владимир Васильевич поплёлся на остановку маршрутного такси.
  Он влез в жёлтый автобус, безцаремонно уселся на ближайшее сидение. Передал кому то вперёд деньги за проезд и отвернулся к окну. Минуты страха, какие испытывают подавляющее большинство пассажиров маршрутного такси, в тот день были ему не интересны. В тот день его порадовали сидения китайского автобуса, чего он раньше не замечал. Литое пластмассовое сиденье, как символ не принадлежности к гуманной рассе, на ухабах и рельсах приводило Владимира Васильевича в чувство гораздо качественнее, чем стаканы горячего бульона.
   На отделении царила рабочая тишина. Проходя по коридору он здоровался в ответ, не реагируя на того кто здоровается с ним.
  - Одну минуту, мужчина, - услышал он за спиной.
  Заведующий отделением заглянул ему в глаза как любимая женщина:
  - Батенька, да ты пьян.
  Владимир Васильевич молчал. Стоял упёршись спиной к стене. Молчал, думая, что бы соврать.
  Заведующий отделением взял его под локоть, довёл до своего кабинета. Быстро открыл дверь ключём, втиснул кардиолога Семёнова и втиснулся сам.
  - Что ты себе позволяешь? Не мог позвонить? Соврать что либо стандартное?
  - Палыч, я хотел. Хотел но не сумел.
  - Что ты несёшь? - Вопрошал заведующий, - не сумел... Сказал бы - мне сегодня не здоровится. Или - я сегодня занемог. Все мы люди. Всё ясно, вопросов нет. Я бы здесь разобрался что к чему. Но вот так, в таком виде приходить на работу? Это самая натуральная дискредитация медицины. Ладно пациенты, а если кто из директората? Какие мне слова искать для объяснения ситуации? Ты об этом подумал? И не называй меня так при коллективе, мы на работе.
  - Сегодня я не могу думать, извини.
  - Причём здесь это, если ты уже пришёл.
  Владимир Васильевич сидел на стуле, уткнув локти на колени. Тупо уставившись в пол. Началась икота.
  - Тебя сейчас стошнит, только не здесь.
  - Всё под контролем, просто...
  - Просто что?
  Интонация голоса заведующего ему не понравилась. И тут его осенило:
  - Как ты спал последнее время? Не ворочался ли?
  - Что ты несёшь, - буркнул заведующий, - ты пьян. Смотреть противно.
  - Возможно. Помнишь, в конце прошлой недели мы отправили в "дурку" парня. Ему мерещились зелёные мыши. Помнишь?
  - Возможно, причём здесь это?
  - В тот день, или после, я спустился в подвал за капельницами. И что ты думаешь? Я видел зелёную мышь.
  Заведующий отделением сосредоточенно молчал.
  - Какого теперь у нас стены на первом этаже? Я тебе отвечу, зелёные. Мыши тоже, зелёные.
  Полным боли взглядом он посмотрел на заведующего.
  - Работяги красили подвал из пульвелизатора. Кроме стен, они покрасили и мышей. Оттого мыши стали зелёного цвета, пока не подохли от краски. Мы слили в дурдом нормального человека. Он поступил на отделение с тахикардией.
  Владимир Васильевич замолчал. Ему казалось, ещё не много слов и в приступе раскаяния он расплачется навзрыд.
  - О Боже! - Заведующий отделением стал серьёзен, как перед сеансом электростимуляции.
  Оба замолчали. Тяжёлая тишина. Тиканье настенных часов.
  - Когда в подвале, я увидел зелёную мышь, - с горечью в голосе и сухостью во рту продолжал кардиолог Семёнов, - сразу побежал в ординаторскую звонить туда, в Святого Георгия. Объяснил ситуацию. Типа, зелёные мыши есть на самом деле. Я их тоже видел. Это ошибка, гражданин нормальный.
  - И что?
  - А то, что после моего объяснения на другом конце провода возникла пауза. Меня попросили представиться, откуда звоню и как моя фамилия.
  - Это я помню, когда ты вышел из ординаторской сам не свой, - заведующий театрально потупил взгляд. - Что будем делать?
  - Жить дальше, - Владимир Васильевич вспомнил фразу из кинофильма, - будем жить и работать, как и прежде. Это единственное, что нам осталось в этой жизни.
  - Поэтому ты запил?
  - Может поэтому, может усталость накопилась. Не знаю.
  - С тобой понятно. Что с этим, с больным делать будем?
  - Там его вылечат. Там разберутся, болен ли он, и чем. А я пойду домой.
  - Подожди, - заведующий выглянул в коридор, - я тебя провожу. Отдохни дня два три, я закрою этот вопрос. Ты давно не был в отпуске, года два. Подумай, когда куда, возможно выбью путёвку.
  - У меня есть дача.
  - На даче ты будешь пить. От этого устаёшь ещё больше, чем от работы. Я знаю.
  Он вышел в коридор. Через минуту открыл дверь:
  - Идём. Вроде никого нет.
  Со скорбью на лице Владимир Васильевич шагал по коридору родного отделения. С такой же скорбью распрощался с заведующим. Оставив за спиной стены родной больницы, сменил скорбь на головную боль от похмелья. Не останавливаясь пересчитал карманную наличность и быстрым шагом двинулся к остановке маршрутного такси.
  
  
  В пивной был занят один столик. Не прошло и часа с открытия, будний день. Владимир Васильевич поздоровался с барменом как со старым знакомым. В ответ тот осторожно кивнул.
  - Кухня уже работает?
  - Пока нет, - ответил бармен, - есть куриный бульон с рисом. Сосиски могу разогреть в микроволновке.
  - Для начала, нужно похмелиться.
  Выражение лица бармена не понравилось кардиологу Семёнову. Там было и равнодушие, и подозрение и ещё что то не дружелюбное.
  - Скажите, со вчера должен был остаться портвейн, для напитка адептов. Так ли это?
  - Скажу, - ответил бармен, не переставая расставлять пивные кружки горлом вниз, - вы выпили не один, а два портвейна. Кроме того, взяли ещё пять пива. Вот ваш долг.
  Он покопался за барной стойкой, вытащил лист отрывной бумаги и явил посетителю.
  Владимир Васильевич ознакомился с цифрами, присвистнул:
  - И это мы вдвоём...
  - Увы. Под конец дискуссии вас собралось человек десять. Те, кому не хватило места вокруг столика, стоя принимали участие в беседе.
  - Этого я не помню.
  - Я помню.
  - Тогда, быть может, - робко начал Владимир Васильевич, - вы помните к какому выводу мы пришли относительно истины?
  - Помню. Ищущий не видит, будто истина лежит у него перед носом. Поэтому никогда её не найдёт. Чтобы ему помочь в этом поиске, отрезвить от иллюзий, ему необходимо периодически щёлкать по носу. Это добавит в его лирику частичку прозы. Тогда у ищущего есть шанс однажды увидеть перед своим носом то, чего он так долго искал. Искал истину там, где её просто не могло быть.
  - Ну, в общем и целом выглядит правдоподобно.
  - Более того. Ищущий истину - лирик. Тот, кто периодически должен щёлкать ему по носу - прозаик. И когда лирик всё же увидит перед своим носом истину, он выкатит проставу прозаику.
  - Что ж, в этом есть здравое зерно, - попробовал отшутиться кардиолог Семёнов.
  - Полностью согласен. Могу лишь добавить, если лирик выкатит проставу прозаику в моей пивной, я буду благодарен им обоим.
  - Достойный поступок.
  - Не спорю, - кивнул бармен, - найдя эту формулировку вы и взяли ещё один портвейн и пять пива. Обмыть, так сказать, результат мозгового штурма.
  - Если я правильно понял, у меня есть долг вашему заведению.
  - Есть. Не слишком большой, но есть.
  - На данный момент наличности может не хватить. Я дойду до дома...
  - Не нужно лишних движений. Сейчас они вам противопоказаны. Эту мизерную сумму я запишу вам на долг. Когда будет при себе наличность, рассчитаетесь.
  - Благодарю, - возмутился Владимир Васильевич, - но я не такой. Я не бедный.
  - Не нужно лирики. Так говорит каждый, на кого я однажды завожу долговую книгу.
  Владимир Васильевич тяжело вздохнул.
  - Хотелось бы похмелиться.
  - Удивляться тут нечему, - бармен подключал под стойкой новую кегу с пивом, философски заметил, - не объяснимо лишь то, что не за чем объяснять. Только, хочу заметить одну не маловажную деталь. Прежде чем свежая порция алкоголя попадёт вам в кровь, прольётся через мозг и выровняет внутричерепное давление устранив головную боль от похмелья, вам разумно определиться с целями и задачами дня грядущего. Напомню, на данный момент ещё не стрельнула пушка на Петропавловке. Полдень близок, но он ещё не наступил.
  - У меня болит голова и есть деньги, в конце концов.
  - Определившись, - невозмутимо продолжал бармен, - из широкого ряда алкогольной группы вы сможете выбрать то, что наиболее точно соответствует целям и задачам грядущего дня.
  - Я подумаю за столиком.
  - Не вопрос. Для этого они здесь и стоят.
  Владимир Васильевич уселся за стол к окну. Задумался.
  Три дня он смело может отдыхать. Точнее, два. На третий день необходимо придти в себя. Диссертация подождёт. Ругать не кому. Деньги дома есть. Не так много как хотелось бы, но есть. В крайнем случае, теперь он счастливый обладатель долговой книги в этой пивной. Всё это время, эти месяцы или годы после развода, он регулярно употреблял после работы, дабы сбросить усталость. Теперь, когда заведующий отделением предложил ему отдохнуть, появился смутный шанс злоупотребить. - Есть ли в этом необходимость? - Рассуждал кардиолог Семёнов глядя в окно, на уличное передвижение людей и механизмов, - скорей всего нет. Однако, если и получится злоупотребить, возможно и такое, завтра ему не нужно на работу. Сценарий грядущего дня был примерно понятен, за исключением окончания. Эдакая, не слишком волнующая интрига. Почти как в поговорке у джазмэнов - импровизация важна, но лучше если она заготовлена дома.
  - Цели и задачи грядущего дня примерно понятны. - Владимир Васильевич влез на барный табурет и упёрся локтями в стойку. - Если у вас есть свободная минутка, буду благодарен консультации о точности выбора алкогольной группы.
  - Это не займёт много времени. Итак. На старые дрожжи вы начинаете пивом. Не просто пивом, а разливным холодным свежим пивом. Процесс опохмеления происходит плавно и безболезненно. Если строить график, где горизонталь есть временной отрезок, вертикаль есть качество самочувствия, то возможно выстроить кривую состояния опохмеляющегося. Эта кривая покажет нам всю несостоятельность утреннего опохмеления пивом.
  - Любопытно.
  - Итак. Поначалу, пиво разбавит головную боль и сухость в полости рта. В этом есть плюс. Далее, употребление минимума пива может вернуть опохмеляющегося в исходное, теоретически приближенное к трезвости состояние. То же плюс.
  - Теоретически приближённое это - почти трезв.
  - Да. Однако, лёгкий градус пива не позволит опохмеляющемуся распознать момент, когда процесс опохмеления переходит в процесс опьянения. Вернёмся к графику. Из исходной точки, учитывая временной показатель, кривая ползёт вверх, улучшая самочувствие опохмеляющегося. Когда внутричерепное давление опохмеляющегося приблизительно сравняется с исходными для трезвого гражданина параметрами, наступит состояние похожее на эйфорию. Типа, не зря похмелился пивом. Кривая перестанет расти и не заметно для опохмеляющегося поползёт вниз. Он, тем временем, пребывая в приятном самочувствии, будет и дальше по глотку вливать в себя пиво. Кривая ползёт вниз до тех пор, пока не перейдёт нулевую точку графика. В тот момент, опохмеляющийся понимает, он опять пьян, но сделать с этим уже ничего не может. В подавляющем большинстве случаев, опохмеляющийся, осознав ошибку и её необратимость в дне наступившем позволит себе накачиваться пивом, или чем другим и дальше. Последующий рост кривой определяется как показатель повторного опьянения, и на это состояние нужно строить другой график.
  - Есть вопрос по верхнему показателю кривой.
  - Слушаю.
  - Кривая дошла до верхней своей точки и начала ползти вниз. Эта верхняя точка, возможно ли поняв её по состоянию, остановиться в ней?
  - Теоретически да. Но на практике, когда вы начали вторую кружку пива и поняли состояние верхней точки, буде те ли вы отказываться от почти полной кружки холодного свежего пива?
  - Сомневаюсь.
  - И правильно делаете. Сомнения эти не безосновательны. В корне этих сомнений лежит цена за кружку пива, его холодный вкус и возможное обвинение в эстэтстве со стороны окружающих опохмеляющихся. Имеется в виду данная конкретная пивная. Причём, если всё же состоится обвинение в эстэтстве, с ним нужно будет работать.
  - В смысле?
  - Драки не будет, здесь это не принято. Но вы можете утерять теоретическое достоинство в глазах посетителей. Если среди этих посетителей завсегдатаев будет большинство, вам придётся объяснить ситуацию. Объяснение ситуации подразумевает не предвиденную и скорее всего не нужную работу мозга по нахождению объяснений. Затем, как следствие, реабилитацию в глазах завсегдатаев. Если конечно, вы и в дальнейшем собираетесь посещать эту пивную.
  - Реабилитация подразумевает проставу завсегдатаям за допущенную оплошность.
  - Можно и так сказать.
  - Она повлечёт за собой не предусмотренные денежные траты.
  - Совершенно верно, - утвердительно кивнул бармен, - или не минуемое добавление цифр в долговую книгу.
  - И то и другое не слишком разумно.
  - Согласен.
  - Поэтому, избрание пива как средства опохмеления так же не разумно.
  - Совершенно верно. Но, с одной оговоркой. Мы говорим о дневном пивном опохмелении. Когда по факту уже полдень.
  - Кроме дневного, я знаю только утреннее.
  - Вы правы, утреннее. Причем, речь идёт о раннем утре.
  - Имеется в виду утро перед рабочим днём.
  - Оно самое.
  - Ну, это я делаю частенько. По пути на работу закинул полташку водки, и пока едешь в транспорте...
  - Не совсем так. Сейчас мы говорим об опохмелении пивом, о разновидностях пивного опохмеления.
  К барной стойке подошёл посетитель. Недоверчиво покосился на Владимира Васильевича, заказал два пива. Бармен обслужил клиента и продолжил.
   - Есть ещё способ опохмеления пивом, но перед рабочим днём. Не как сейчас, когда этот день в своём календаре рабочим вы уже не назовёте. А перед самым натуральным рабочим днём.
  - Интересно, впервые слышу.
  - Например, употребляя или злоупортебляя с вечера, вы знаете, вам завтра утром на работу. Вставать утром вам нужно часов в семь. Вы, с вечера ставите в холодильник бутылку лёгкого пива и ставите будильник на шесть. Или, пол шестого. Утром, встав по будильнику вы не слишком просыпаясь выпиваете бутылку холодного пива, ставите будильник на семь ноль -ноль и продолжаете сон. Процесс опохмеления происходит во сне, безболезненно и не заметно. Проснувшись в семь вы ощущаете себя не столько трезвым, не столько с похмелья сколько слегка под шафэ. Эдакое лёгкое алкогольное опьянение.
  - Не знал. Надо будет попробовать.
  - При таком виде раннего пивного опохмеления ваше самочувствие в норме. Окружающим это не заметно, а не нужный по утру запах алкоголя устранит плотный завтрак.
  - С пивным опохмелением закончили?
  - Да. Если хотите, есть ещё рецепт раннего утреннего опохмеления, но он не подразумевает хождения на работу в наступающем световом дне.
  - Интересно. Хотя я до сих пор и не опохмелился.
  - Вы до сих пор не определились с повесткой дня. Если мне не изменяет память, вам нужна была консультация.
  - Да, извините.
  - Этот способ опохмеления - шампанским.
  - Скромное обаяние буржуазии? - Ухмыльнулся Владимир Васильевич.
  - Оно самое. Причём, обязательно использование исключительно сухого шампанского. Такие сорта как полусухое или полусладкое для опохмеления не подходят.
  - Отчего же?
  - Разница гигантская. В полусладком и полусухом шампанском, отечественном, кроме остатков дрожжей есть и сахар. Он сводит на нет результат опохмеления. Голова у вас будет болеть не от вчерашнего возлияния, а от сахара в шампанском на голодный желудок.
  - Только сухое?
  - Только сухое. Причём, осторожно открываете бутылку с вечера и ставите в холодильник. За ночь шампанское остывает и освобождается от большей части пузырей. С утра, когда вы жаждете хорошего самочувствия, достаточно одного бокала. С него, с одного как правило становится лучше. Отпустило, ещё один. И ни в коем случае нельзя сразу выпивать всю бутылку. Это всё испортит. Даже если случится чудо, и у вас в руках появится новая, не початая бутылка шампанского, оно будет не холодное и с пузырями. Результат от него будет не предсказуем.
  - Понятно.
  - И никогда не похмеляйтесь креплёными винами. Портвейном особенно, это опасно для рассудка. И вообще, настоящий портвейн стоит дороже водки. "Конь" для опохмеления исключён. Вискарей не держу, публика не та. Какие вопросы.
  - Вопросов нет. Ваши знания впечатляют.
  - И меня тоже. Именно по этой причине доктор навсегда запретил употреблять алкоголь. Хочется, знаете ли, пожить ещё маленько. Вы определились с повесткой дня?
  - Наверное да. Хотя не знаю. Два дня у меня выходных. Тупо напиваться сейчас нет желания. Дружище нет, беседовать не вижу с кем. Кроме вас, естественно.
  - Я на работе.
  - Тогда, надо похмелиться и идти домой. Валять дурака до вечера.
  - Хотите совет?
  - Будьте добры.
  - В случае, если как вчера шумные компании вокруг вашего стола станут обычным делом, цифры в долговой книге будут увеличиваться. Делайте выводы.
  - Благодарю.
  - Ещё один совет. Дружище подойдёт ближе к вечеру. Сейчас день. Советую вам махануть сотку водки, скушать горячий куриный бульон с рисом, придти домой и лечь спать. И никакого пива! К вечеру вы проснётесь трезвым, всего лишь с сухостью во рту. Что поправимо и обычной водой. И если у вас не будет других дел, гостеприимство моей пивной к вашим услугам. Если вечером в пивной не будет свободных столиков, в конце стойки для вас будет забронирован барный табурет.
  - Благодарю. Тогда, сотку водки и бульон.
  
  
  Писк мобильного телефона разбудил кардиолога Семёнова. Он широко зевнул, потянулся как кот и пошёл по квартире искать телефон на слух.
  - Слушаю.
  Голос заведующего отделением обрадовал:
  - Как самочувствие?
  - Отличное. Какое ещё может быть?
  - Я думал, ты запил.
  - Вот ещё, я читаю.
  - Читаешь? - В голосе заведующего отделением он услышал нотки недоверия. - Уж не свою ли диссертацию?
  - Смешно.
  - Сегодня среда, в пятницу выйдешь?
  - Ты ж сказал три дня.
  - Я не нашёл замены, у всех дела.
  - У всех, кроме меня. Ладно, так и быть.
  - Удачного отдыха.
  Владимир Васильевич выключил телефон, посмотрел на часы. Шесть вечера. Он ещё раз потянулся и стал собираться в пивную. В коридоре, проходя мимо годового календаря, заметил не те цифры, какие он пишет на эпикризах. Остановился, пригляделся, тяжело вздохнул. Календарь был за прошлый год.
  В Ванной комнате он увидел свою физиономию в зеркале. Рассмотрев внимательно, в подробностях, пришёл к неутешительному выводу. Он выглядел старше своего биологического возраста. Мешки под глазами, уставший взгляд, не бритая щетина, нестриженные остатки волос. В недрах шкафа он нашёл несколько свадебных фотографий. Выбрал ту, где не было тёщи, вернулся к зеркалу в ванной.
  Долго и кропотливо он сравнивал зеркальные и фотографические отображения. На свадебной фотографии он был самим собой, выглядел как кардиолог Семёнов.
  Почти довольный жизнью, почти не стар. Если приглядеться, можно было найти в нём тень науки. Сказать - этот человек что либо пишет. Если не диссертацию, то что либо другое.
  Перед зеркалом стоял другой человек. Не так уж стар, определённо не доволен. Наверное, уже ничего не пишет. Что в общем и целом соответствовало реальной действительности. С большой долей уверенности, глядя в зеркало Владимир Васильевич мог сказать - это человек пьёт. Если не пьёт, то употребляет регулярно. По свадебной фотографии этого сказать было нельзя. Возможно, имело место изотерическое влияние тёщи.
  Кардиолог Семёнов вышел из подъезда. Определил погоду, соответствие к ней верхней одежды. Поздоровался с бабулями на лавочке и направился в сторону пивной.
  Прогулочным шагом, заложив руки за спиной, как настоящий философ, он не спеша шёл по тротуару. В случайно вылезшие два выходных, трезвый, он шёл напиваться. Напиток адептов располагал к этому как нельзя лучше, чем просто глотать пиво. Более того, в случае, если кто либо из прохожих спросил бы его, - какую тему вы сегодня собираетесь обсуждать в пивной? - Владимир Семёнович не моргнув глазом готов был дать ответ, - концепция современного идиотизма. Его научное и религиозное обоснование.
  Пивная встретила кардиолога Семёнова гулом голосов, мглой табачного дыма и запахом пивной пены. Посетители звенели стеклом в редких и сомнительных тостах. Бармен трудился за стойкой, разливал пиво. Полную кружку, под струёй пива из крана сменяла пустая, и так бесконечно. Создавалось впечатление, будто пиво не останавливаясь будет течь из крана до скончания времён.
  Свободных столиков не было. Подсаживаться к кому либо Владимир Васильевич не стал. Он уселся на барный табурет в конце стойки. Бармен обслужил последнего в очереди клиента, спросил:
  - Что желаем?
  - Для начала одно пиво.
  - Наличными или в книгу?
  - Наличными. И, спишите долг. Я оплачу.
  Владимир Васильевич расплатился по счетам, получил пиво. Только хотел сделать глоток, как услышал за спиной вопрос:
  - Мы вчера не закончили беседу. Сегодня продолжим?
  Обернувшись, он увидел не одного вопрошающего, а дюжину глаз. С ожиданием смотревших на одиноко сидящего с краю барной стойки, философа. На затылке он почувствовал взгляд бармена.
  - Извините друзья, на сегодня другие планы. Хочется отдохнуть от вчерашних дискуссий.
  Владимир Васильевич повернулся спиной к залу, продолжил пить пиво.
  Бармен, расставляя на поднос чистые кружки, заметил:
  - Достойный ответ. Только, завсегдатаи так не отвечают. Делайте выводы.
  - Привет.
  Дружище уселся рядом, на барный табурет. Заказал пива:
  - Как дела?
  - Лучше всех.
  - Как голова?
  - На месте. У меня вылезло два выходных. Боюсь делать выводы.
  - Два выходных это хорошо или плохо?
  - В общем и целом хорошо. Если бы был женат, уехал с семьёй на природу.
  - А сейчас будешь напиваться в сомнительной компании. Верно?
  - В общем, да.
  - Предмет беседы определён?
  - Нет, но... - Владимир Васильевич медлил, - вчера ты обмолвился про концепцию современного идиотизма. Любопытно ознакомится.
  - Сработало, - оживился дружище, - мало кто на это клюёт. В большинстве случаев меня называют идиотом, и прекращают беседу.
  - Я не стал бы осуждать этих людей. Однако, всё же, мне было бы интересно прослушать лекцию на эту тему. Если бы ты был идиотом, мне пришлось бы сказать тебе то же самое, что говорят в большинстве случаев. Но ты не идиот. Вчера я в этом убедился.
  - Благодарю. Только, прежде чем перейти к основной части, нужно выяснить один не маловажный аспект.
  - Слушаю.
  - Скажи пожалуйста, в твоём понимании идиотизм это что?
  - Идиотизм это то, - влился в беседу кардиолог Семёнов, - что движет идиотом.
  - И да и нет. Это наиболее распространённая формулировка. Поверхностная и однобокая. Она закрывает путь к аналитическому подходу в отношении изучения современного идиотизма.
  - Поясни.
  - Идиотизм, и современный в том числе, есть некая субкультура. Предельно свободная, гуманная, и абсолютно безнаказанная за свою философию. Причём, она имеет не индивидуальный или массовый, а глобальный характер. Оттого, для максимально объективного изучения, осмысления и принятия этой философии необходима другая формулировка.
  - Например.
  - Например - идиотизм это то, что продвигает в жизнь идиот.
  Владимир Васильевич глотнул пива.
  - Согласен. Первая формулировка попахивает популизмом. Она не продуктивна. Вторая же, открывает широкий простор для рассуждений двух идиотов?
  - Для всестороннего, глубокого изучения этого явления во всех его ипостасях.
  - Если я правильно понял, - изрёк кардиолог Семёнов, - принятие второй формулировки есть первая ступень для постигающего философию идиотизма.
  - Совершенно верно. Встав на эту ступень можно идти дальше.
  - Идём дальше.
  - При такой свободе мысли идиотизма, возможно начать с начала и рассуждениями пройти путь до логического завершения. А можно и наоборот. Это не принципиально.
  - Думается мне, начать сначала будет разумно в любом случае.
  - Не спорю. Итак. Первое - идиот есть приверженец идиотизма.
  - Да.
  - Идиотизм есть философия бытия, какую мы раскроем позже.
  - Да.
  - Сейчас попробуем выяснить, зачем идиоту продвигать идиотизм в жизнь.
  - Пробуй.
  - Среди людей, большинство нормальных. Они таковыми себя считают. В общей массе, кроме большинства есть и меньшинство.
  - Меньшинство, - подхватил Владимир Васильевич, - это идиоты, и похожие на них с первого взгляда.
  - Совершенно верно. Подавляющее большинство, нормальные люди, ничего в жизнь не продвигают. Никаких идей или философий. Всё в жизнь человека современного уже продвинуто. А если и продвигают, то придумывают велосипед заново. Либо по убеждениям, либо от безделья, либо от комплексов. Для них есть перечень положений, на основании и по которым они осуществляют свою жизнь и деятельность. Как то - конституция, административный, уголовный и налоговый кодексы. Кроме этого есть ряд основных конфессий. Со своей морально - нравственной составляющей не противоречащей жизни нормальных людей, большинству. Не считая атеистов. Их мораль чужда даже идиотам. Поэтому, всё у большинства вроде бы хорошо. Но.
  - Есть ещё и меньшинство. Меньшинство мешает жить большинству.
  - Ещё как. Идиоты - это ложка дёгтя в бочке с мёдом. Ты сказал, вчера убедился будто я не идиот.
  - Да, было такое.
  - Так вот. Ты ошибся. Я идиот, самый настоящий. Давай выпьем за это.
  Дипломатично улыбаясь, Владимир Васильевич чокнулся кружкой с дружище, сделал глоток и поставил кружку на стойку:
  - Возможно, я что то упустил. Признаться, всегда думал, будто идиот это предельно не умный человек.
  - Так оно и есть.
  - Но, ты не производишь такого впечатления.
  - В том то весь и фокус. У идиота нет необходимости производить впечатление. Тот, о ком ты говоришь это дурак. Там нет никакой философии и быть не может.
  Кардиолог Семёнов задумался.
  - Возможно, я чего то не понимаю. Надеюсь по ходу повествования войти в курс дела.
  - Всё ты понимаешь. Ты просто испугался. Такое бывает, когда понял что то важное, сам же к нему не готов. Когда ждал чего то давно. Ждал, а тут раз, и пришло оно. А ты не знаешь что с ним делать. Это верный признак, ты на правильном пути, адепт. Ты честен перед самим собой. Ты не боишься своих мыслей и чувств. Только так, только на эту чистоту может придти прозрение. Как ты смотришь на напиток адептов?
  - Отрицательно.
  - Что так?
  - Наша беседа приняла другой смысловой окрас. Чем тот, за каким я сюда шёл.
  - Теперь, ты хочешь постичь философию идиотизма в моей интерпретации, пребывая в здравом уме и трезвой памяти.
  - Вот именно.
  - Что ж, это разумно. Согласен. Но. Что дальше?
  - Не знаю. Прежде чем мы продолжим беседу, а продолжим мы её обязательно, я должен обдумать услышанное. Привыкнуть к этой мысли.
  - Так тебе будет проще с первой ступени философии идиотизма сделать шаг ко второй, а там и к третьей. Я правильно понимаю?
  - Возможно. Ты говоришь как гуру. Мне это не нравится. Я чую не ладное.
  - Брось. Идиотизм троичен. Ты ещё не подошёл и на шаг к научному идиотизму, а уже испугался. За научным будет религиозный. За ним будет путь идиота через этот мир. Прибереги эмоции, прибереги страх. Бояться будешь тогда, когда придёт для этого время. А не до или после. Мы до сих пор трезвы, без целей и задач. Это нужно исправлять. Ты сказал, будто у тебя два выходных. Какие делаем выводы?
  - Я за напиток адептов. За злоупотребление алкоголем в этот вечер, но с другой тематической составляющей в беседе. Относительно идиотизма мы остановились на: у идиота нет необходимости производить впечатление.
  - Нет. Про идиота и его место в троичности идиотизма будем говорить в самую последнюю очередь. После научного и религиозного обоснований. Мы остановились на: идиоты, каких меньшинство - ложка дёгтя в бочке с мёдом.
  - Да. На сегодня, на этом давай закончим. Просто напьёмся и всё.
  - Это проще простого. Но нам нужна будет тема. Без темы процесс поглощения напитка адептов скучен.
  - Пойдём в зал, к подвыпившим друзьям. Будем говорить про футбол.
  - Вспомни слова бармена.
  - Ах да. Сегодня днём я закрыл долговую книгу.
  Между собеседниками повисла неловкая для Владимира Васильевича пауза. С одной стороны, он не хотел постигать суть научного идиотизма в состоянии алкогольного опьянения. С другой, домой идти не хотелось, не для этого он брал выходные. С третьей, в конце концов, он собирался прослушать лекцию об идиотизме, а не о влиянии невесомости на фибреляцию сердечных желудочков.
  - Я готов сделать шаг ко второй ступени. Берём пиво и портвейн. И ещё, мне надоело сидеть за барной стойкой. Одному, ещё куда ни шло. А беседовать боком, так долго не высидишь.
  - Начнём здесь, - сказал дружище, - как освободится столик, перейдём за него.
  - Пусть бармен пишет в долговую книгу. Завтра я рассчитаюсь за сегодняшний вечер. Так проще.
  - Сегодня будем говорить в пол голоса. Собрание революционеров нам не нужно, имей это в виду.
  Владимир Васильевич кивнул, глотнул пива и краем глаза стал обозревать зал на предмет свободного столика.
  
  
  
  
  Пивная гудела голосами не трезвых посетителей. Сквозь гул прорывалось бормотание телевизора. За столиком у окна, друг напротив друга сидели двое. Гуру, в лице дружище посвящал ученика, в лице кардиолога Семёнова в философию современного идиотизма.
  Оба, в руке сжимали по кружке с напитка адептов. Оба были серьёзны и сосредоточены на предмете разговора.
  - Итак, - начал дружище, - от малого ко многому. Мы адекватны.
  - Пока да.
  - Мы начали раскрывать первую из трёх составляющих современного идиотизма как философии последних времён.
  - Согласен. Только, почему последних?
  - Терпение. Вот чем нужно запастись адепту на его пути сквозь миры.
  - Понял, - кивнул Василий Семёнович, - больше не буду.
  - Именно идиотизм характеризует состояние эволюционного процесса как, последнее. Расцвет науки, фундаментальные открытия в различных её областях в прошлом. Ныне, промышленно ориентированные экономики лишь пользуются ранее полученными открытиями. Используют их в целях производства товаров различного назначения. Какими ты, как представитель общества потребителей, не можешь не пользоваться.
  - Не скажи, по телевизору иногда проскальзывает информация о каком нибудь открытии. Так ли уж всё плохо?
  - Мы уходим от сути, но вернёмся. Информация об очередном открытии, на телетайпной ленте СМИ ещё не означает факта самого открытия. Не говоря уже о его пользе или коммерческом успехе. Факт упоминания бренда научного заведения совершившего то или иное открытие есть рядовой пиар ход для поднятия его рейтинга. Твой мозг принял информацию об открытии, зафиксировал её и на этом всё. При том количестве информационного мусора, какой ежедневно занимает твой разум и забивает память, ты забудешь об этом открытии в течении недели. Эта информация об открытии будет подвинута из под твоего сфокусированного внимания другой, очередной, свежей и по началу оригинальной для твоего мировоззрения следующей информацией. Та, в свою очередь будет подвинута следующей и так дальше. Телевизор делает из тебя того, кем ты не хочешь быть на самом деле. Не заметное, безболезненное убивание личной индивидуальности тебе нравится, оно не навязчиво. Оно обусловлено двумя показателями - состоянием твоего позвоночника во первых, расслаблен он или напряжён. Это зависит от мебели и позы для просмотра. И количеством телеканалов во вторых. Чем больше, тем лучше. Нужна тебе информация предлагаемая данным телеканалом или нет, интересна ли она, приятна или полезна, вопрос другой. Важен выбор. Пять десятков телеканалов всяко лучше, чем пятнадцать.
  - Ты против телевизора?
  - Я за информацию. Она влезает в тебя со всех сторон, в любом случае. Её качество и надобность в ней лежит исключительно в твоей индивидуальности. Но, информация из телевизора характеризуется как предлагаемая тебе, а не необходимая для тебя и твоих целей с задачами. В этом есть разница.
  - То есть, я включаю телевизор и поглощаю то, что мне в принципе не нужно.
  - Да. Тебе приходится постоянно определяться, что же тебе нужно от телевизора. Для этого есть "лентяйка", она листает каналы.
  - А если я устал после работы и мне хочется отдохнуть, развлечься какой нибудь милой чушью. Чтобы она как вошла в разум, так и вышла, забрав с собой усталость от рабочего дня. Как быть с этим?
  - Согласен. Информативные потоки делятся на развлекательные, занимательные, нужные тебе и не нужные. Ты свободен в выборе.
  - Тогда, - Владимир Васильевич поднял кружку в намерении тостовать, дружище присоединился. Чокнулись, глотнули, поставили на стол, - тогда объясни мне, в чём проблема моя и моего телевизора.
  - У вас нет проблем, в том весь и фокус.
  - Они нужны? Проблемы нужны?
  - Не столько нужны, сколько предпочтительны.
  - ?
  - В той информации какую тебе предлагают, ты можешь и не найти нужного тебе материала. Для нахождения нужного материала, например, тебе было бы разумно посетить библиотеку. В миллионнике их хватает. Но, для этого тебе придётся оторвать свой зад от дивана. Процессу отрывания будет всячески мешать телевизор.
  - Согласен. Но, если мне не нужно в библиотеку?
  - Не спорю. Не обязательна библиотека, речь идёт об информационных ресурсах вообще. Носители информации печатные или электронные, ныне живущие носители или уже нет. Для реализации задач по достижению цели ты не сможешь обойтись без информации. Той узкой, специфической информации, какой никогда не будет в телевизоре.
  - А если у меня нет цели при просмотре телевизора. После работы я хочу просто отдохнуть. Такое может быть?
  - Может. Однако, информативный поток разумно обосновать. Нужен он тебе или нет.
  - Ты слишком требователен к телевизору. Возможно, у тебя его по просту нет?
  - Отсутствие цели у тебя и тебе подобных характеризует времена как последние, - невозмутимо продолжал дружище, - эволюция осталась в прошлом. Там же где и открытия, лёгшие в фундамент современной науки. Эволюцию сменила деградация. Отсутствие цели как в индивидуальном так и в массовом начале тлетворно повлияло на цивилизационный рост. И это уже свершившийся факт.
  - Слышу тебя, и мне становится грустно.
  - Как вчера? Когда ты грустил, глядя на пустую кружку?
  - Хуже. Вчера грусть была индивидуальна. Имела, скажем прямо, ярко выраженный личностный характер. Сегодня, я грущу за всех нас.
  - В этой пивной? - Криво ухмыльнулся дружище.
  - Отнюдь. Грусть за будущее нашей цивилизации одолевает меня с каждым твоим словом, о гуру, - Владимир Васильевич в изумлении покачал головой.
  - Прекрати. У нас беседа. Мы беседуем. До сих пор я не услышал от тебя аргументов, опровергающих мои измышления.
  - Наоборот. Я весь внимание. Ты лучше чем телевизор, хотя и канал не переключить. Глотнём напитка адептов, он придаст бодрости нашим мыслям.
  Они подняли кружки, опять глотнули. Дружище продолжал:
  - Не забывай, мы отошли от сути и до сих пор к ней не вернулись.
  - Не забуду. О чём мы говорили?
  - ...отсутствие цели в индивидуальном и массовом начале тлетворно влияет на цивилизационный рост...
  - Да, дальше.
  - Он, этот рост, замедлил своё движение на сколько можно, перед полной остановкой. СМИ лишь имитируют этот рост как не прерывный процесс, как эволюцию. Проблема только в коммерческой сути телевидения. Информационный блок нужен зрителю, тебе. Он не занимает много эфирного времени, в этом его плюс. Большую часть времени занимают рейтинговые передачи и реклама. Так что, инфа об очередном открытии полученная тобою из новостей будет потихоньку отодвигаться на второй, а далее и на третий план по их окончании. Не говоря уже о достоверности и качества информации относительно того же открытия. Если мы об этом. Любое открытие упирается в промышленную перспективу и неизбежные при этом искажения. Как информационные так и финансовые.
  - Например.
  - Например, прививка от гриппа. Ты прививаешься по осени от гриппа?
  - Нет.
  - Почему?
  - Не знаю. На работе предлагают иногда прививки от чего либо, причём бесплатно. Но я как то, обхожу их стороной.
  - Ну и зря.
  - А ты, дружище, ты по осени делаешь прививку от гриппа?
  - Обязательно. Идиот не должен болеть. С тем терпением, с каким он пойдёт сквозь миры ему всегда нужно быть в тонусе. В здоровом теле здоровый дух.
  - Никогда бы не подумал.
  - Ну и зря. В пивной по зиме сквозняки от дверей. Каждый день за одним столиком не усидишь, приходится приспосабливаться. Так что, прививка от гриппа это нормально.
  - Почему бы тебе не забронировать собственный столик. Учитывая всю серьёзность ситуации?
  - Бармен против, я предлагал. Он считает, это может снизить продажи пива.
  - Каким образом?
  - Мне он это не объяснил. Хочешь узнать - спроси.
  - Не буду, это не мои дела.
  - Согласен. Продолжим с прививками от гриппа. На данный момент они делятся на два вида, отечественные и импортные. Отечественные дешевле, их не нужно привозить и растамаживать. Суть у тех и у других одна, при индивидуальных особенностях каждого организма они прививают к нему слабую версию гриппа известных штаммов. Импортные дороже отечественных в силу повышенной базовой стоимости, плюс неизбежная торговая наценка, оправдывающая коммерческое начало. И те и другие виды вакцины пользуются спросом как у частных лиц так и у коммерческих организаций, заботящихся о здоровье сотрудников несущих этой организации прибыль. Стереотипность мышления позволяет гражданину полагать, будто наше всё, произведенное в нашей стране - всё говённое. Гражданин приобретает импортный продукт. В данном конкретном случае он дороже отечественного по причинам, не имеющим отношения к качеству продукта. Спроси у прохожего, - какая прививка от гриппа надёжнее, качественнее - отечественная или импортная? - Восемь из десяти ответят, - наверное импортная.
  - Почему ты так думаешь?
  - Не думаю, а знаю. Это к вопросу об открытиях, об информации, какая иногда мелькает в СМИ. Теоретически, в большинстве случаев открытия сделаны либо на базе уже имеющихся, либо провозглашаются на подходе к самому открытию. Временной отрезок от провозглашения до подлинного открытия в этом случае не важен. Тебе не важен. Ты получил инфу об очередном открытии. Наука идёт вперёд. Всё у нас будет хорошо. Ты погрел душу информацией об очередном открытии, тебе стало полегче, не на долго. Всё остальное тебе мало интересно. А именно всё остальное и есть либо подспорьё на пути эволюционного роста, либо помеха.
  - В здоровом теле здоровый дух. Тогда, почему мы пьём?
  - Почему ты пьёшь, не знаю. Я знаю, почему пью я.
  - ?
  - Я жду.
  - Жду чего? - Вопрошал кардиолог Семёнов. - У моря погоды?
  - Можно и так сказать, - ответил дружище, - как только ты постигнешь философию идиотизма, вникнешь в его троичную суть, ты поймёшь что может ждать идиот в этом мире.
  - Очень на это надеюсь.
  - Мы закончили с открытиями, на примере прививок от гриппа?
  - Да.
  - Мы закончили с отсутствием цели у большинства как характеристики последних времён?
  - В общем и целом да, согласен. Хотя, и поспорил бы.
  - Из этого спора ты не вышел бы победителем.
  - Вряд ли.
  - Обоснуй.
  - Я пишу диссертацию. Это есть моя цель. Она не занимает всего объёма времени бодрствования, но я этим занимаюсь осознанно и предметно. Правда, когда время позволяет.
  Дружище пристально оглядел собеседника, задумался.
  - Что то не так?
  - Всё так. Просто, после таких заявлений у тебя увеличивается шанс стать идиотом.
  - Благодарю. Слышал бы тесть твои слова.
  - Когда я говорил эти слова, то имел в виду вопрос - когда ты последний раз брал в руки наброски, записи, чтобы писать черновик?
  - Я понял, - кивнул Владимир Васильевич, - не далее как вчера.
  - Ты уверен, будто говоришь правду?
  - Убеждён.
  - Если ты врёшь, ты врёшь себе, а не мне. С такой постановкой вопроса тебе трудно будет стать настоящим идиотом. В помыслах своих, ты должен быть чист перед самим собой.
  - Я подумаю над этим. Вернёмся к теме. Твоя формулировка идиотизма и идиота отличается от общепринятой. Но всё же, почему именно идиот?
  - С таким ярлыком проще жить среди нормальных граждан. Меньше вопросов.
  - Согласен. Иногда, я мечтаю чтобы меня оставили в покое.
  - Мы отошли от сути, в начале беседы. Не пора ли вернуться?
  - Самое время. Вкусив напиток адептов, мы будем и дальше копаться в грязном белье философии последних времён. Продвижение мысли откроет нам знание первой ступени в троичности современного идиотизма. Но для начала, лично мне нужно совершить продвижение до туалета.
  - Я позабочусь на счёт напитка адептов. Он у нас, заканчивается.
  Дружище взял пустые кружки, побрёл к барной стойке. Владимир Васильевич встал из за столика, со второй попытки. Лавируя между столиками направился в уборную. Отправив естественную после пива надобность, он ополаскивал руки под холодной водой, как услышал за спиной вопрос:
  - Тысяча извинений, но о чём так долго можно говорить вдвоём за одной кружкой пива?
  Кардиолог Семёнов обернулся. Мужчина, в состоянии средней степени тяжести смотрел на него с вопросом.
  - Мы знакомы?
  - Для того, чтобы ответить на вопрос не обязательно знать вопрошающего. Это всего лишь формальность.
  - Почему вас это удивляет?
  - Вчера, при коллективном обсуждении участи лирика и прозаика вы были более общительны.
  - Не спорю. Однако сегодня, когда расплачивался с барменом за вчерашнее коллективное обсуждение, несколько поиздержался. Возможно, это как то повлияло.
  - Возможно.
  - А вообще, - закончил диалог Владимир Васильевич, подставляя руки под электросушилку, - мы не виделись с дружище тысячу лет.
  - Даже когда до вчерашнего дня встречались в пивной?
  - Послушайте, что вы хотите выяснить? Что узнать?
  - В случае, если затеете что либо интересное, революцию например, можете на меня рассчитывать. Мне скучно, я впишусь.
  - Что ж, будем иметь в виду.
  Закончив диалог они вышли из уборной, расселись по местам. Владимир Васильевич взял кружку, доверительно спросил дружище:
  - Ты не знаешь, кто это?
  - Знаю. Этот персонаж один из тех, кто участвовал в открытии пивной. С самого дня основания. Не много их осталось. Он упоминал про революцию?
  - Да. Сказал будто ему скучно.
  - Это не совсем так. Со второго дня открытия пивной на него заведена долговая книга. Революция это то единственное, что в теории поможет ему рассчитаться с долгами перед барменом. Держись от него подальше, на всякий случай.
  - К делу. Мы возвращаемся к сути, от чего отошли в начале беседы.
  - ... именно идиотизм характеризует состояние эволюционного процесса как последнее. Последние времена.
  - Про последние времена, интересно.
  - Слушай, так нельзя, - взмолился дружище, - мы опять уходим от сути. Это технологически не правильно. Ты только встал на первую ступень, тебе нужно постигать и постигать. В этом процессе опережение событий технически не возможно. Ты услышишь только то, что я тебе расскажу, поведаю. Это базовое знание. Необходимое, но в общих чертах. Все остальные движения твоей мысли и души сугубо индивидуальны. Будь добр, отнесись к этому серьёзно. Или вообще, не вижу смысла излагать тебе такое количество информации.
  - Я серьёзен как никто другой, - ответил Владимир Васильевич, глотая из кружки напиток адептов.
  - Понять, рассмотреть, расслышать и прочувствовать завершение эволюционного процесса под силу только идиоту. Идиот расслаблен. Он созерцает этот мир ожидая знамения, некоего знака. Понять, увидеть услышать или расшифровать этот знак возможно лишь в расслабленном состоянии. В состоянии внутреннего покоя, с собой и с миром. Эдакое осознанное состояние постоянного умиротворения. Не случайное, а постоянное, необходимое для. Формулировку этого "для" ты увидишь после обладания знанием. После понимания и принятия троичной сути идиотизма. Сейчас, я тебя знакомлю с троичной сутью необходимой "для". А понимать, принимать, подтверждать и опровергать ты будешь сам. Поэтому, не отвлекайся на детали. Зри в корень.
  - В каком нибудь буддийском монастыре, после таких слов мастер поручил бы не внимательному ученику грязную работу. В качестве наказания за не внимание.
  - У нас всё проще, - отвечал дружище, - с тебя ещё два пива. Если в этом будет необходимость. Никакого коллектива. Нет необходимости в плече ближнего или душевном разговоре о мирском или вечном. В этом, у идиота есть гигантский, но единственный плюс.
  - Не вопрос. Идём дальше.
  - Продолжаем. Идиот расслаблен. Нормальный человек этим похвастать не может. Во первых, у него нет на это времени. Он занят, мирская суета забирает с головой. Зарабатывание денежных знаков, как единственно необходимое условие для жизни и деятельности. Мирские заботы, без которых жизнь нормального человека не возможна. И отдых, как правило краткосрочный. Не всегда объяснимый самому себе в его качественном показателе, и как следствие с КПД паровоза. За краткосрочный отдых нормальный человек должен сбросить усталость эмоциональную и физическую. Восстановиться в нейтральном, умиротворённом состоянии, когда ничего не делаешь и ни о чём не думаешь. Иные это называют чисткой кармы. Я не сторонник подобной лирики. Если у нормального человека и получится восстановить силы за короткий срок, то накопить эти жизненные силы для последующего участия в мирской суете будет ему крайне сложно. Как правило, эти силы расходуются в первое время мирской жизнедеятельности и теоретически подлежат восстановлению в следующем отрезке краткосрочного отдыха.
  - Возможно, ты и прав. Как быть с отпуском? Ежегодный отпуск, как правило, не в холодное время года. Так делают не все, но многие.
  - Отпуск для нормального человека несёт массу позитива. В этом есть плюс. Однако, минус не меньше. После двух выходных на неделе рабочая пятидневка не кажется такой уж ужасной. Нормальный человек начинает ждать пятницу с понедельника. С отпуском сложнее. Попытки нормального человека после отпуска войти в рабочий тонус могут затянутся до следующего отпуска. На это есть известная поговорка - никто так не нуждается в отпуске, как тот, кто из него только что вернулся. Поэтому расслабленное состояние идиота, и суетный мирской ажиотаж нормального человека как день и ночь.
  - Наверное, соглашусь. Почему такое отношение к карме?
  - Путь идиота сквозь миры не может быть предопределён или предначертан. Его величество случай складывает для идиота обстоятельства таким образом, что идиот совершает переход из этого мира в другой в здравом уме и трезвой памяти. На сколько нужна последняя в другой реальности говорить трудно, но без здравого ума переход не совершить. Уйти отсюда - да, а вот совершить переход туда - нет. Поэтому карма с её лирикой здесь ни при чём.
  - Вопросы.
  - Идём дальше.
  - Идём дальше. Ожидая знамения, идиот не участвует в мирских процессах. Он лишь созерцает этот мир, его несовершенство. В хаосе атомов и молекул не может быть совершенства изначально. Потому как совершенство, если оно и есть в данном конкретном мире, нуждается в определении. Человека можно назвать совершенным?
  - В смысле? Тело может и можно. У нас в больнице на травмотологии работает такая медсестра...
  - Я не об этом. В общем и целом, человека можно назвать совершенным? С его заботами, слабостями, вожделениями и пристрастиями.
  - Наверное нет.
  - Тогда, кто будет давать определение совершенству? Не совершенный человек?
  - Согласен. Но, есть такие категории бытия человека как искусство, культура. Эстетика сквозит во всём, от очков до трусов. От формы автомобиля до рабочего костюма зубного врача. Ты посмотри, какие в последние годы начали строить здания! Как офисные так и жилые - красота. Не будут уже строить не "хрущи" не "корабли", ситуация изменилась. И она меняется медленно, но постоянно. Это с трудом можно назвать стремлением к совершенству, но стремлением к чему либо назвать можно. Для этого есть дизайнеры, которых обучают. Кто в проекте придаёт изделию эстетически грамотную форму, не говоря уже про стиль и сочетание цветов с оттенками. И ты, гуру, придя в магазин одежды, выберешь ту вещь, какая покажется тебе наиболее эстетически подходящей. Причём не только на вкус, а на рост и вес. И если попробовать робко представить, будто человек стремиться ко внешнему совершенству, приятному его глазу, то не удивлюсь если не совсем осознанно, не умело, у человека проявляется потребность в совершенстве внутреннем. Для этого, на выбор, у человека есть ряд основных религиозных конфессий, причём бесплатно. Каждая из них человека возвышает над его животной природой. Над не совершенным миром, где он произошёл на этот свет. Потому как автором каждой основной религии, не смотря на качество переизданий, выступает сын Божий. Один из. Над всем и вся, и над этой пивной тоже, стоит один Бог, самый главный. Он есть совершенство. Поэтому грешный человек, постигая каноны и догматы избранной им религии, в теории идёт к совершенству духа. Дойдёт или нет, не так уж и важно. Важно стремление. Ищущий да обрящет.
  - Давай за это выпьем, - сказал дружище, поднимая кружку, - затем, я буду вынужден тебя огорчить.
  Они хлебнули напитка адептов, помолчали. Гул голосов в пивной стихал. Народ начинал расходится. Близился час закрытия заведения.
  - Теперь, огорчай, - твёрдо заявил Владимир Васильевич.
  - Мы опять отходим от сути. Хотя наверное, удивляться нечему. Тема на столько широка, что не знаешь, с какой стороны за неё и схватиться. Это пройдёт, когда ты примешь троичность идиотизма. По теме к тебе два вопроса. Вопрос первый: если ты врубаешься в определение состояния религиозности человека и её перспектив типа совершенства духа, тогда какого хрена ты просиживаешь штаны в этой пивной?
  Кардиолог Семёнов медлил с ответом, глядя на напиток адептов, покрывавший её дно.
  - Я отвечу за тебя. Заботы, мирские заботы лежат на тебе тяжёлым грузом. Они давят на тебя. Это давление есть помеха для созерцания и понимания мира. Для нормального человека созерцания его красоты. Для идиота, созерцание его не совершенства. Неотложное, каждодневное занятие мирскими заботами оказывается важнее занятия совершенствования духа. Совмещать подобные занятия под силу не каждому. А раз по вечерам ты просиживаешь штаны в пивной, то не занимаешься ни тем, ни другим. Огорчил?
  - Не слишком. Я воздержусь от ответа.
  - Вопрос второй: ты упомянул про сынов Божиих, как авторов основных религиозных конфессий. Скажи пожалуйста, эти сыны, мессии, более не посещают наш суетный мир по какой причине? По причине насыщенности ассортимента в методах духовного совершенствования человека, или же по причине отсутствия результатов от предыдущих посещений.
  Владимир Васильевич задумался. Он допил из кружки, оглядел полупустой зал и сказал:
  - Давай продолжим завтра. Сегодня уже поздно.
  - Нет уж, дружок. С концептуальными моментами половинить технологически не верно. С первой частью идиотизма мы закончим сегодня, а там как получится. Пока народ разойдётся, пока бармен разберётся с выручкой, мы с тобой успеем закончить.
  - Согласен, - Владимир Васильевич кивнул тяжёлой головой.
  - Закончим с сынами Божиими. Посещений нет и более не будет по причине отсутствия результатов от предыдущих их посещений. Какая то часть человеков нормальных пользуется религиозными догматами. Пользуется для себя, чтобы в Раю оказаться после. Или при жизни, но для всех, как наиболее разумную организацию общества исходя из гуманиситических начал. Ни в том, ни в другом случае результат не виден. Если виден, он не значителен. Уверен, не тот, какой планировался. В целях личной корысти, возможны результаты верования истинного, но эта затея без обратной связи. Не проверить. А вот в отношении насаждения гуманизма на себе подобных, тут проблема. Пороки те же, что и со времён ветхого завета. Расслоение общества на социальные классы. После совершеннолетия гражданина не доступные морали Содом и Гоморра. Деньги как альтернативная религия. Не прекращающаяся борьба за мировое господство и ряд других показателей, при которых пришествие мессии даже теоретически не возможно. Потому как настали последние времена. Цивилизация близится к своему закату. Эволюционный процесс закончен. Если и будет пришествие, то лишь для наказания. Так вот до этого наказания, идиоту нужно не просто уйти отсюда, а совершить переход в другую реальность. Такую возможность ему нужно ждать и быть к ней готовым. Готовиться нужно уже сейчас, знамение бывает раз в жизни. Доступно объяснил?
  - Вполне. Слушая твою речь о последних временах, мне хотелось плакать от горя. Закат цивилизации, как он близок!? Становится жутко на душе.
  - Далее. Идиот созерцает не совершенство этого мира. Один случай из жизни, другой, наблюдения из разрозненных могут сложиться в тенденцию. Назови сферу человеческой жизнедеятельности, например. В ней, мы попробуем найти что либо интересное для пытливого идиотского ума.
  - Сфера жизни и деятельности, - кардиолог Семёнов допил напиток адептов, поставил пустую кружку на стол, - жратва. В смысле пища.
  - Почему именно эта сфера?
  - Я хочу есть.
  - Разумное объяснение. Только, опасаюсь, бармен уже не сможет тебе в этом помочь.
  - И не нужно. Дома, в морозилке должны остаться пельмени. Вроде бы, оставался и майонез. Дойду, поем, и спать. Сегодня был трудный день.
  - Он ещё не закончен. Возможно поговорить о не совершенстве содержимого твоего холодильника.
  - Я весь внимание.
  - Пельмени. Упаковка полкило, или килограмм?
  - Не помню. Но не килограмм точно.
  - Тогда, скорее всего четыреста пятьдесят граммов. Сколько стоили эти пельмени?
  - Не помню. Но не много, рублей пятьдесят, может больше.
  - При такой цене, как правило, тесто в пельменях начинает разваливаться сразу после окончания срока варки, указанной на упаковке. Что до мясного содержания, то оно при такой цене состоит из остатков птицеразделочного производства. Так называемый тримминг.
  - Что это значит?
  - Это значит, при разделке курицы не ликвидными для продажи остаются потроха, кости, хрящи, кожа и головы. Всё это перемалывается в мелкий фарш, сдабривается пищевой добавкой для наличия вкуса мяса и отправляется в виде пельменей на прилавок магазина. В один из дней, не поленись, сделай пельмени сам. Возьми фарш говяжий и свиной, пропусти через мясорубку лук, добавь соли и щепотку чёрного перца. Сравни вкус пельменей собственного производства и покупных. Это будет твой первый личный пример несоответствия заявленного с фактическим, где тебя как покупателя держат за идиота.
  - На досуге обязательно попробую. Это всё?
  - Ты упомянул про майонез.
  - Да. "Провансаль" мой любимый майонез, я всегда его покупаю.
  - О вкусах не спорят, но. Ты наверное наизусть знаешь его ингредиенты.
  - В общем и целом да. Масло, горчица, желток, соль и ещё что то.
  - Возьмём желток. Скажи, кто будет для тебя разбивать куриное яйцо, отделять желток от белка.
  - Не знаю. Не думал об этом.
  - Этого никто не будет делать. Подобные ингредиенты приходят на завод изготовитель в порошках и концентратах. Производитель пищевых ингредиентов ведёт постоянную работу по замещению натурального сырья на пищевую биохимию. Это удешевляет закупку, упрощает производство и на выходе конкурентоспособно по цене с другими производителями. Поэтому, тот майонез, какой ты так нахваливаешь, имеет мало общего с аннотацией на упаковке.
  - Возможно, но для меня он по прежнему вкусен.
  - Не спорю. Если ты постоянно употребляешь его в пищу, то попросту привыкаешь ко вкусу. Привыкаешь к не заметному изменению вкуса, вызванного постоянной работой производителя пищевых компонентов над удешевлением стоимости товара. Рынок диктует.
  - Возможно ты в чём то прав, но не во всём.
  - Ещё по пиву?
  - Я пас. Мне достаточно.
  - Идём дальше, - продолжал дружище не обращая внимание на опустевший зал, - закончим с мясными изделиями. Слышал про сою?
  - Слышал.
  - В мясных изделиях её хватает, она замещает мясо по вкусу и калориям. Ты согласен с такой постановкой вопроса?
  - Не думал об этом.
  - А ты подумай. Тебя не спросили, из мясного убрали половину мяса и добавили сою. Сказали - на, ешь. Приятного аппетита. Тебя держат за идиота ещё до того, как ты подошёл к прилавку.
  - Возможно.
  - Далее, возьмём сосиски. Как думаешь, сколько килограммов сосисок делается из одного килограмма мяса?
  - Не знаю.
  - Минимум десять килограмм. К минимуму мяса масса наполнителей, от крахмала до картона. Как тебе такая постановка вопроса?
  - К чему мне столько информации?
  - Делай выводы. Тебя как потребителя, как покупателя изначально держат за идиота. Ты отнекиваешься, типа - не знаю, возможно. Расставь точки над "Й". Ты идиот, не пора ли с этим согласится? Это нормальный человек не будет соглашаться, у него масса забот и проблем. Если у тебя нет ни того ни другого, чего же ты ждёшь? Скажи себе - я идиот! Это упростит задачу в принятии троичности идиотизма как философии последних времён. Форсируй события, покуда есть такая возможность.
  - Я подумаю. Это всё?
  - Конечно нет. Мы говорим о выявленных фактах современного идиотизма, укладываем их в тенденцию. По формированию тенденции формулируем концепцию современного идиотизма основанную на фактах и логике. У тебя есть другие предложения?
  - Есть. Давай на сегодня закончим.
  - Это не разумно, останавливаться на половине пути. Сколько у нас ещё времени? - Не оборачиваясь к бармену, спросил дружище.
  - У вас нет более времени. Заведение закрыто, - услышал он из за спины.
  Держась друг за дружку, они вышли из пивной. Улица встретила их огнями фонарей, тишиной, отсутствием прохожих и редкими автомобилями. Тёплая летняя ночь висела в воздухе. Над ночью, в черном небе висел млечный путь. Они дошли до ближайшей автобусной остановки, уселись на лавку.
  - Я выявил достаточно фактов идиотизма в современной реальности, - говорил дружище Владимиру Васильевичу. Тот облокотился спиной на холодное стекло остановки, устало смотрел в ночное небо. - Их не так много, но вполне достаточно. Они не такие уж и удивительные, но имеют место быть. С этим нельзя не считаться. Ты слушаешь?
  - Слушаю.
  - Возьми тот же мобильный телефон. Срок его нормальной работы не более трёх лет. Компания производитель не заинтересована в долгосрочной работе своей продукции. В противном случае, ты перестанешь покупать новинки, это отразится на прибыли компании. А сотовый оператор, при каждом исходящем пишет - условная переадресация. Она тебе нужна? Скорее всего, нет. Но, когда их законодательно прижали на предмет бесплатных входящих, они кроме тарифных планов различными выкрутасами восполняют утерянную прибыль. С тебя нужно только деньги, ты дойная корова. Ты идиот, кто пользуется этой услугой потому как это уже привычка, это удобно. А эти копейки, которые с тебя тащат, так ли уж они важны в итоге? Да?
  - Да. Я пьян и хочу домой, - жалобно произнёс Владимир Васильевич.
  - Автокредит, - не слушая собеседника, бодро ворочая языком, продолжал дружище, - эта троица - автосалон, банк и страховая компания вытаскивают с клиента деньги с такой наглостью, будто он для них идиот первой степени. Автосалон максимально фарширует базовую комплектацию. Страховая компания страхует всё риски, нужные и нелепые. Банк на всё это лупит процент. Клиента держат за счастливого обладателя нового автомобиля. Причём, на льготных условиях.
  - Я хочу домой, - повторил кардиолог Семёнов.
  - И если попробовать выделить эти выявленные мною факты в один ряд, получится удручающая картина. Отношения компания - клиент, понятны. Они всегда будут такими. Но. Тот, кто делает твои пельмени сам ест мясопродукты с содержанием сои. Те, кто пихают в мясопродукты сою треплются по мобильному, оплачивая не нужную переадресацию. Те, кто придумал условную переадресацию будут обмануты на деньги при автокредитовании. Те, кто обманывает клиента по автокредиту едят майонез, где вместо яичного желтка химический заменитель. Те, кто вместо яичного желтка суют в майонез химический заменитель...
  - Хватит. Я устал. Либо много информации, либо напиток адептов сделал своё дело. У меня действительно осталось мало сил. Нужно ещё дойти до дома.
  - Потерпи ещё пять минут, и мы закончим с первой третью современного идиотизма.
  - Пять минут, - повторил Владимир Васильевич.
  - Пять минут, - повторил дружище. - Суть, все обманывают друг дружку. Каждый - лжец, этим словам не одна тысяча лет. Ближний зарабатывает на ближнем деньги, считая того если не за идиота, то за кого то подобного. Причём, большинство из "ближних", верующие и набожные, как и он сам. Это последняя стадия деградации цивилизации. Эти измышления основаны на локальных фактах.
  - Есть ещё и глобальные?
  - Обязательно. Например, Киотский договор.
  - О не выбросе в атмосферу углекислого газа. Он разрушает озоновый слой.
  - Да. Есть ряд государств, какие подписались под этим документом. Есть ряд, кто подписывать не желает. Это вводит ограничения на производства, требует дополнительных затрат и как следствие негативно влияет на экономику. И те, кто подписался под этим документом, и те, кто не стал этого делать усиленно дымят трубами своих производств. Только, те, кто не подписался, считают за идиотов тех, кто это сделал.
  - Локального и глобального достаточно. Вывод какой?
  - Вывод прост. Наша планета, как и ряд подобных небесных тел, вращается вокруг светила.
  - Оставь солнце в покое.
  - Это есть наша Солнечная система. Если ты попробуешь взглянуть на небо...
  - Я смотрю в него с самого начала пришествия на остановку.
  - Ты увидишь на нём кучу звёзд. Это есть наша галактика, так называемый млечный путь. Все эти системы, звёзды и прочие тела крутятся вокруг центра галактики. Он не виден из за скопления газа, как следствие от термоядерных реакций при постоянных взрывах сверхновых звёзд, и остатков былых галактических катаклизмов. Всё это, вся наша галактика, весь этот млечный путь и даже эта пивная, всё это со свистом летит в тар-тарары. Летит бесчисленное количество миллиардов лет. Тех лет, какие человек будучи царём природы, определил как обороты планеты вокруг светила. Один оборот, один год. Сто оборотов, сто лет. Вот ты был, вот тебя уже нет. Позже человек придумал световой год, для определения космических расстояний. Это когда в тар-тарары ты не просто летишь годы или столетия, а летишь туда со скоростью света. А это всё, это ли не идиотизм? Оттого, путь идиота сквозь миры есть наиболее разумная версия жизни.
  - Где то я уже это слышал, - пробубнил Владимир Васильевич, - жизнь, путь...
  - Ты слышишь это внутри себя. Для идиота это нормально, слышать внутренний голос. Мы заканчиваем, нужно подвести итоги. Это важно. Ты готов?
  - Да.
  - Те изложенные мною факты идиотизма в современной реальности, от локальных до глобальных, разумно ли их назвать анализом сложившейся ситуации?
  - Вполне. Хотя, мнение нормального человека на данную проблему было бы иным.
  - Разумно ли аналитику считать за науку?
  - Вполне. Это тебе скажет даже нормальный.
  - Тогда, какие выводы мы делаем относительно сегодняшней беседы?
  Владимир Васильевич наморщил лоб:
  - Научное обоснование идиотизма?
  - Совершенно верно. Сегодня, начиная от барной стойки в пивной и до этой автобусной остановки, ты ознакомился с первой третью, с первым фрагментом философии современного идиотизма. С его научным обоснованием. Второй фрагмент будет религиозным обоснованием, готовься.
  - Охотно ознакомлюсь, только не завтра. Мне потребуется время переварить уже услышанную информацию.
  - Желаю удачи, - сказал дружище, - ты знаешь, где меня искать.
  Он резко встал и пропал за остановкой.
  - И ещё, - пробубнил Владимир Васильевич себе под нос, - хотелось бы придти в себя перед рабочими буднями.
  Путь к дому был не тороплив. Уличные фонари мерно раскачивались то в одну сторону, то в другую. Временами, ему был слышен свист. То и дело, запрокидывая голову к звёздному небу, он шептал:
  - Тар-тарары...
  ...подъезд, лифт, квартира. Он дома. Напиток адептов мешает развязать шнурки. Они выпрыгивают из рук. Ругать не кому. В этом есть плюс холостяцкой жизни. Сон в одежде и обуви как вынужденная необходимость. Так получилось, так сложились обстоятельства. Их перед гражданином складывает само провидение. Спорить с провидением глупо, поэтому не за чем.
  Он постиг одну из третей современного идиотизма. Много это или мало? Стать идиотом, чтобы дождавшись знамения совершить переход до того, как человечество будет наказано за безверие. Минимализм греет душу. Завтра, он проснётся дома. Завтра он никуда не пойдёт. Завтра будет завтра...
  Владимир Васильевич упал на полутораспальную кровать. Не успел он пожелать себе спокойной ночи, как тяжёлые веки его воспалённых от табачного дыма пивной, глаз, сомкнулись. Сон, вызванный особенностью напитка адептов объял кардиолога Семёнова от лысеющего темечка до стоптанных каблуков его ботинок.
  
  
  Суетливую пятницу Владимир Васильевич не любил. Субботнее и воскресное рабочее больничное бытие было более приятно ему во всех отношениях. Вместо коллег, посетители к болящим. Вместо писанины эпикризов на выписку, чтение периодики или художественной литературы в ординаторской. Вместо чая с лимоном, лимоном можно было закусить полтаху разбавленного, но настоящего медицинского спирта. Вместо создания видимости труда в будни, в выходные на работе можно было просто отдохнуть.
  - Всем привет, - сказал кардиолог Семёнов присутствующему в ординаторской медицинскому коллективу.
  Он прикрыл за собой дверь. Рукопожатием поздоровался с мужской частью персонала. Улыбкой, с женской. Заведующего отделением ждали как обычно, минут десять. Отвлечённые беседы и общие фразы заполняли минуты ожидания с традиционной, не имеющей к работе тематикой.
  Пятничная летучка длилась примерно столько же, сколько и ожидание заведующего отделением. Слова ободрения, надо мол собраться и оттрудится последний рабочий день на неделе, как и обычно по пятницам вносили в коллектив ауру серьёзности. Хотя, у каждого кто не оставался на ночные дежурства уход с работы раньше времени был запланирован задолго до последнего трудового дня пятидневки.
  После исхода из ординаторской заведующий отделением отвёл Владимира Васильевича на два слова:
  - Ближе к вечеру, после обеда, часа в два, в реанимацию по неотложной поступит больной. Скажет, чтоб позвал меня. Это мой старый знакомый, из состоятельных, долго рассказывать. Короче, VIP палату не занимай, если с утра кто нибудь пожелает индивидуального подхода. Это просьба. С меня причитается.
  - Понял, - ответил кардиолог Семёнов, - не вопрос. На сколько он?
  - На неделю точно. Причём, оплата по полной программе. Так что, будь с ним повежливей.
  - Попробую.
  Он взял в ординаторской несколько историй болезни своих пациентов, отправился трудится на отделение.
  Несколько бабушек, два дедушки и один ярко выраженный алкоголик прошли перед глазами кардиолога Семёнова как один пациент. Слова ободрения, таблетки, имеющиеся в социальной больнице и робкая надежда на возможное выздоровление. Это всё, чем располагал Владимир Васильевич на своём рабочем месте. Не считая реанимационной. Там берегли прибор для электростимуляции сердца, провода с присосками для кардиограммы и железный шкафчик с препаратами для наркоза.
  После обхода, он зашёл к заведующему отделением.
  - Привезли моего пациента? - Спросил тот, оторвавшись от писанины.
  - Нет ещё, жду. Хотел тебя спросить.
  - Весь внимание. Если ты не пришёл занимать денег в долг, отвечу на любой вопрос.
  - Я что, - поморщился Владимир Васильевич, - похож на того, кто просит денег?
  - Пока нет. Однако, ты выглядишь устало. Вид у тебя не бодрый и не свежий. При таком внешнем виде, деньги тебе могут понадобиться. Не ты первый, не ты последний.
  - А ты, выглядишь бодро.
  - Скорее всего, да. Просто, я не пью продолжительное время.
  - По этой причине деньги у тебя есть. И в долг их никому не дашь. Так?
  - Так оно и есть. Не дам.
  - Копишь на очередную покупку для дома для семьи?
  - В общем и целом да, - заведующий отделением оторвался от писанины, отложил авторучку, внимательно оглядел кардиолога Семёнова. - Пьёшь?
  - Не пью, употребляю.
  - Что то подсказывает, злоупотребляешь. У пьяницы другое мироощущение, чем у алкоголика. Пьяницы более жизнелюбивы. Попил, скинул усталость и дальше трудится. Алкаши бродят с хмурыми рожами. Уличный физиономизм тому подтверждение. От этого кругом становится хмуро. Не спасает ни хорошая погода, ни женские улыбки. У меня был такой период в жизни, я знаю эту тему.
  - Говоря про хмурые рожи и наш разговор, что ты имеешь в виду? - Насторожился Владимир Васильевич.
  - Ничего особенного. Скорее всего, в твоём холодильнике либо пельмени, либо макароны. Квартплата просрочена месяца за два, не меньше. Личная жизнь не нужна, для неё нет места. О работе над диссертацией речи уже не идёт. Я прав?
  - Отчасти. Ты забыл добавить, будто я не на что не коплю.
  - Да, не копишь. Нет нужды. А я вот, решил сменить автомобиль.
  - Средство передвижения сменишь на атрибут?
  - Вряд ли. Социальный класс, без наворотов, собирается у нас. Решили с женой накопить. Я как никак, заведующий отделением. Накопления мобилизуют, дисциплинируют. Тебе это может помочь сменить чёрную полосу, на белую.
  - Возможно. Только пока не придумал, на что можно копить и нужно ли это вообще.
  - Скажи, давно ты не был в отпуске?
  Кардиолог Семёнов задумался. Пожал плечами.
  - Не знаю. Года два, может больше. Как развёлся так и не был.
  - Отдыхать нужно.
  - В смысле?
  - В смысле, будто КЗОТ придумали не дураки. Количество рабочих часов в неделю, в месяц. Отпуск раз в год обязателен, аж двадцать пять рабочих дней. Хочешь за раз, хочешь располовинь. Эти рабочие часы определены для твоей продолжительности жизни. Дожил до пенсии, и на пенсии ещё пожил сколько придётся. В Европе, при законодательном увеличении рабочих часов сверх нормы, демонстрации на улицу выливаются. А тебя в отпуск не выгнать.
  - Хочу иду в отпуск, хочу не иду. Мои дела.
  - Так долго не протянешь. Отдыхать надо обязательно, но не обязательно с алкоголем. Стресс с усталостью копится, пружина сжимается. Алкоголь помогает её сжимать, ты терпишь и то и другое. Рано или поздно пружина выстрелит. Справишься ты с этой бедой или нет, никто не знает. Годы по здоровью уже не те, пожалел бы себя.
  - Жалость к себе не лучшее чувство, - уверенно ответил Владимир Васильевич, - со своими делами я разберусь сам.
  - Хорошо если так. А то, накопил бы на отпуск. Свалил бы на пару недель в Европу или Азию. Хмурых рож там на порядок меньше, чем на наших просторах. Ты не сможешь это не заметить.
  - Копить, искать... Проще уехать на неделю на дачу.
  - На даче ты будешь пить.
  - Откуда ты знаешь?
  - Сомневаюсь, чтобы ты нюхал полевые цветы или бегал за бабочками. Будешь сидеть напротив ящика, листать каналы и накидываться алкоголем пока не вырубит. Данный вид отдыха распространён, но это не значит, что он популярен.
  С минуту, кардиолог Семёнов молчал:
  - Возможно, ты и прав. Я подумаю над отпуском. К тебе есть два вопроса.
  - Весь внимание.
  - Палыч, скажи мне без лжи. Ты знаешь, где находятся тар-тарары?
  Заведующий отделением с любопытством разглядывал коллегу.
  - Знаю. Я живу в центре, а тар-тарары где то у тебя, на юго западе. Может, ближе к Гатчине. Где то там.
  - Ошибаешься. Это гораздо дальше. Вопрос второй. Помнишь того беднягу, кого мы отправили в психушку не так давно.
  - Из соображений профессиональной этики я стараюсь забыть этот казус. И тебе советую. Там разберутся, что у него болит и почему.
  - У меня он из головы не выходит. Жаль парня.
  - Мне тоже. Могу накапать пятьдесят капель корвалола, если это поможет. И вообще, что за лирика? Чем у тебя забита голова? Тар-тарары, психушка... Грустить можешь регулярно, но дома. На кухне и за занавеской. На работе, будь добр, излучай бодрость и энергию. Для болящих это ещё одно лекарство. Причём, бесплатное. И ещё, зачем ты копаешься в тех вопросах, какие на повестке дня не стоят? Если всё в порядке с работой и организован досуг, для подобных вопросов нет почвы. Мой старый приятель, ещё с института, до сих пор не знает чем отличается бойлер от бройлера. Однако, это не мешает ему быть просто хорошим человеком.
  В дверь кабинета заведующего постучали. Голова медсестры, чьё отчество не знал никто, информировала:
  - На реанимацию по неотложной поступил больной. Спрашивает вас.
  - Спасибо. Сейчас идём.
  - Вас, это наверное тебя, - отшутился Владимир Васильевич, - я буду в ординаторской.
  Не хитрые пожелания на выходные уходящему персоналу в пятничное послеобеденное время. Не слишком толстая периодика обязательно с фотографиями сюжетов. Не скрываемые позёвывания и дремота. Совокупность этих "не" вдруг сподвигла кардиолога Семёнова на поступок. Он пошёл переодеваться, как услышал за спиной голос заведующего отделением:
  - Не рано ли?
  - Я всегда ухожу вовремя, или, самый последний. Возможно, не произойдёт ничего сверх естественного, если сегодня я уйду пораньше.
  - Воз можно и такое. Одна просьба. Моего больного сейчас перевезут в отдельную палату. Сходи с ним поздоровайся, побеседуй пять минут. Ты будешь работать завтра, и дежурить в ночь. У меня, как у нормального человека два выходных, суббота и воскресенье. Передаю его в твои надёжные руки.
  - Что с ним? - Без интереса спросил Владимир Васильевич.
  - Мотор барахлит. Кардиограмма не хорошая. А что и почему, возможно проявится за выходные.
  - Познакомлюсь с больным, переоденусь и пойду.
  - Куда вдруг заторопился? Если не секрет.
  Кардиолог Семёнов задумался. Возможно ли доверять ему, и его белому халату откровения дружище в пивной? Не найдя этого доверия в бодром облике заведующего отделением, он взял того за плечо, предельно серьёзно произнёс:
  - Видишь ли, тройственная суть современного идиотизма как философии последних времён интересна своим не предвзятым анализом реальной действительности. Она интереснее, чем рабочая рутина и перспективы завершения работы над диссертацией. В этой тройственной сути есть интрига. Когда процесс познания будет закончен, когда адепт будет обладать знанием, место интриги займёт душевное спокойствие и умиротворение. И вот тогда, велика такая вероятность, настанет время для отпуска. Тогда я и отдохну. Обещаю.
  - Надеюсь, отпуск как событие в твоей жизни не заставит себя долго ждать. Ты вступил в секту?
  - Путь идиота через миры индивидуален. У него нет необходимости в соратниках или плече ближнего. Нет необходимости в душевном разговоре, как о мирском так и о вечном. В этом его гигантский, но единственный плюс.
  - Если я правильно понял, - осторожно спросил заведующий отделением, - в своём желании накопить на свежий автомобиль, я был для тебя смешён. Или нет, слишком жалок, чтобы ты посвятил меня в тайны своего идиотизма. Адепт, в своём стремлении к духовному совершенству выше мирских ценностей и удовольствий. Я правильно понял?
  - Лживая имиджевая культура овладела сердцами и умами людей. Закрыла им глаза. Подмена ценностей произошла не заметно и безболезненно. Настали последние времена. Ныне, для констатации этого факта не нужно быть пророком.
  Они молча смотрели друг на друга, стоя посреди больничного коридора.
  - Помнишь Татьяну? Профессора с травмотологии.
  - Помню, - кивнул лысеющей головой кардиолог Семёнов.
  - Быть может, тебе имеет смысл познакомится с ней поближе? Она периодически спрашивает про тебя, интересуется. Ты же, ведёшь себя как учёный муж пишущий диссертацию.
  - Ты хочешь подменить ценности? Оставить меня полезным для общества? Хочешь женщиной заменить мне профессиональное и духовное совершенствование?
  - Хочу. В среду, под вечер будет застолье, чисто символически. Надеюсь видеть тебя среди приглашённых. Там будет и она. К тебе просьба, подстригись и переоденься.
  - Что я с ней должен делать?
  - Ничего нового. Познакомишься поближе, уверен, вы понравитесь друг другу. Будешь знакомить её с удивительным миром оргастических переживаний, время от времени. Женщина не за мужем. Дети есть, вроде один.
  - Я уже забыл, как это делается.
  - Она напомнит, если что.
  Не сказав в ответ ни слова, Владимир Васильевич направился в конец коридора. В направлении одноместной палаты.
  - Про идиотизм, ты это серьёзно? - Услышал он за спиной.
  Не оборачиваясь, в ответ он равнодушно махнул рукой:
  - Не бери в голову. Как его зовут?
  - Он скажет. Будь с ним повежливее.
  Войдя в палату для одного больного, оглядев её аскетическую роскошь, кардиологу Семёнову вспомнилась его квартира. Комната, залой не назвать, без кухни. Разница вырисовывалась не слишком большая. Вместо больничной койки на колёсах, полутораспальная кровать. Вместо телевизора под потолком, телевизор на тумбе, напичканной по одному разу просмотренными видеокассетами. В квартире был ещё шкаф с тряпичным содержимым, да пустых квадратных метров раза в два побольше. С первого взгляда, если не вдаваться в подробности, такая же палата для одного больного. Разве что, дверной замок с ригелем, чугунная ванная вместо душевой кабины и состояние санузла хуже, чем в одноместной палате кардиологического отделения. И календарь на стене. Больному иногда нужно вспоминать, сколько времени он не здоров и какой теперь год, козла или таракана.
  Новоиспечённый VIP больной осваивался на новом месте. Раскладывал из хоккейного баула спортивные одежды, домашние тапочки. Звенел кружками, ложками, выставляя их в тумбочку рядом с вареньем. Сверху, на тумбочке уже лежала книга с закладкой.
  Сдержанно поздоровались, познакомились по отчеству.
  - Завтра начнём выяснять, что и почему. Сегодня располагайтесь, привыкайте. Дежурный врач в курсе.
  - Скажите, телевизор работает?
  - В вашем случае, - вежливо улыбаясь ответил кардиолог Семёнов, выходя в больничный коридор, - важна надёжная работа кнопки вызова дежурной сестры.
  
  
  Третья маршрутка до метро "Озерки" пришла переполненной. Недовольство граждан на остановке, включая кардиолога Семёнова, возрастало. Пятница, серьёзные планы на вечер и не запланированная проблема с транспортом.
  Подошло полупустое маршрутное такси. Его номер и краткое описание маршрута выглядели для граждан на остановке не слишком убедительно, чтобы торопиться занять места. Петлять до метро "проспект Просвещения" по времени примерно столько же, сколько займёт пройтись пешком до "Озерков".
  Решение Владимир Васильевич принимал не долго. В торговой палатке возле остановки он закупил две банки крепкого пива, на ход ноги. Одну открыл, одну в карман. Степенным шагом, на прямую, через парк отправился одолевать путь до метро.
  Пятничный летний вечер начинался тёплым и безветренным. Отсутствие намёка со стороны небес на возможный дождь. Тишина аллеи парка ни шла ни в какое сравнение с толкотнёй на остановке. Шорох гравия под ногами навевал романтические настроения на доктора после трудового дня в прозе медицинского бытия.
  - Сколько всего перемешалось за последнюю неделю, - думал кардиолог Семёнов, вливая в себя по глотку тёплое крепкое пиво, нарушая размеренным шагом тишину аллеи, - на смену размеренному ритму работы, дежурствам и диссертации пришла моральная дилемма с ошибкой в постановке диагноза. Как следствие, вместо кардиологии больной отправился в сумасшедший дом. Доктор хотел изменить ход событий, исправить ситуацию. Он звонил, звонил туда и рассказал про зелёных мышей. Изменить ситуацию не получилось, значит так тому и быть. При очередной попытке утопить моральную дилемму в вине, проявляется дружище с навязчивым идиотизмом. При внутреннем согласии с отсутствием личной жизни проявляется потенциальная женщина, кому он по не объяснимой причине не безразличен. Для закрепления этой проявки нужно всего лишь подстричься и переодеться. Наверное, ещё и помыться. То пусто на события, то густо. Возможно, - допивая пиво резюмировал Владимир Васильевич, - в этой амплитуде есть здравое зерно. В любом случае, на это есть холостяцкое три "Не" - Не нужно никому ничего объяснять. Не кому ругать. Не нужно извиняться.
  Он допил остатки пива. Огляделся в поисках возможной урны и увидел не в далеке, среди листвы, часовню. У культовых сооружений в миллионниках, имеют место быть урны для мусора, и общественный туалет неподалёку. Работающий, как правило, в светлое время суток.
  Часовня, или не больших размеров церковь, огороженная по периметру кованным забором укрывалась от глаз прохожих среди молодых тополей. Владимир Васильевич выбросил пустую банку из под пива в урну перед открытой калиткой, огляделся. Ни на аллее, ни на скамейках возле ограды часовни не было ни души. На парковке перед входом ни одной машины. Лишь на территории стояли два автомобиля без следов грязи и пыли. Решение принималось без промедлений.
  Медлить пришлось перед ступенями крыльца. Вспомнив про традиции, перед входом в Храм необходимо было осенить свою грешную сущность крестным знаменьем, поклониться. Кардиолог Семёнов не стал принимать на себя груз ответственности за Вселенский собор, расколовший однажды Христово учение на два принципиально противоположных лагеря. Одни крестятся с лева на право. Другие с право на лево. Когда как, и те и другие проживают свой век в Суе, и устав от мирской суеты принимают одинаковую участь.
  - Главное, чтоб сверху вниз, - рассудил для себя пришедший к Храму.
  Не умело перекрестился, с лёгким поклоном вошёл внутрь.
  Никого внутри не увидел, на всякий случай он перекрестился ещё раз.
  Образа, мерцание лампад, тишина.
  - Сколько времени он не был в церкви? Наверное, с тех пор, как перестал быть женатым.
  Не частые, спонтанные походы с женой и без тёщи. Придти отметится. Типа, раб Божий до сих пор есть в наличии в этом мире. Иногда приходит поблагодарить и попросить. Отписать за здравие, и за упокой. Покаяться не умело, для приличия.
  Так объясняла эти редкие посещения жена. Иногда на Пасху, с покрашенными куриными яйцами и куличом потратить время жизни в толпе таких же верящих, на окропление святой водой. После, придя домой, какое то время жить надеждой на то, что тёща когда нибудь изменит к нему отношение. Тогда, во всём этом действе был смысл. Не ясный, не навязчивый, но был. Тот смысл, какой не нужно искать, в каком не нужно копаться.
  За алтарём послышалась суета. Вышел батюшка. Владимир Васильевич пригладил остатки волос. Сунул руку в оттопыренный карман куртки, закрывая банку пива.
  - Приветствую, - служитель культа с подстриженной бородкой, возраста старше среднего шёл на встречу пришедшему, - служба уже закончена. Чем могу?
  - Есть два вопроса, - замялся кардиолог Семёнов. - В случае, если на первый вопрос изложите развёрнутый ответ, на второй я отвечу сам.
  - Вы говорите как искуситель.
  - Боже упаси. Просто, на ровном месте выросла проблема. На исповеди эту проблему не решить, да и исповедоваться начинать времена не те. А вот в виде исключения, в приватной беседе минут на десять, думаю можно пролить на это свет.
  Батюшка молчал, раздумывая. Оглядел пришедшего:
  - Хорошо. Я попробую пролить свет. Вот жертвенник, - он указал рукой на чашу с мелочью и редкими купюрами, стоявшую возле загородки для продажи свечей и предметов культа, - внесите посильно на Храм и подождите меня во дворе, на скамейке. Буду через пять минут.
  Владимир Васильевич внёс посильно. Оставил на жетон, на маршрутку до дома, одно пиво и холодный пирожок с капустой по выходу из метро. Прежде чем выйти из Храма, на всякий случай он ещё раз перекрестился сверху вниз.
  Скамейка в церковном дворе оказалась такой же жёсткой как в маршрутном такси и метро. Эта жёсткость придала Владимиру Васильевичу уверенности в праве озвучивания вопроса пришедшего к Храму.
  Служитель культа не заставил себя долго ждать.
  - Чем могу? - Спросил он, усевшись рядом на скамью.
  Кардиолог Семёнов замялся. Откашлялся, пригладил остатки волос на голове, начал излагать.
  - Я медицинский работник. Служу в больнице святого Фомы, тут не далеко, в конце парка. Служу в кардиологическом её отделении, рядовым кардиологом. На ровном месте, у меня выросла проблема.
  - Частная? Профессиональная?
  - Исключительно профессиональная. Как мед работник я ошибся в постановке диагноза. Меня это грузит. Наверное совесть. Хотя, возможно и Богобоязнь. Не знаю.
  - Охарактеризуйте своё эмоциональное состояние.
  - Моё эмоциональное состояние ровное, как полёт стрелы Амура. Я к вам пришёл с вопросом, как к священнослужителю. Вы же, разговариваете со мной как психоаналитик.
  - А ты хотел, чтоб я разговаривал с тобой как епископ с тараканом?
  Оба замолчали. Ветер не смел ворошить листья тополей аллеи парка. Не говоря уже, о шорохе гравия под ногами редких прохожих аллеи.
  - На прошлой неделе, - без эмоций продолжал кардиолог Семёнов, - не верным диагнозом я слил в "дурку" не винного человека.
  - Все мы не без греха, - отвечал батюшка, поглаживая бородку.
  - Вопрос в другом, я ошибся. Больной видел зелёных мышей. Зелёных мышей в природе не бывает, я об этом не слышал. Посоветовавшись с заведующим отделением, мы отправили парня в сумасшедший дом. На следующий день, я сам, своими глазами видел этих зелёных мышей. В больнице красили подвал. Работяги из пульвелизатора покрасили и горстку мышей. Оттого они стали зелёными. Поскольку был такой факт, я сразу отзвонился в больницу Святого Николая Чудотворца. Типа, была совершена ошибка. Нужно исправить ситуацию.
  - Тебе ответили, будто исправлять будут вместе с тобой.
  - В общем и целом, да.
  - Я понял тебя, - поглаживая бородку отвечал батюшка, - ты испугался. Испугался ответственности за принятое решение.
  - Да, вроде того, - отвечал кардиолог Семёнов. - Если я, как кардиолог буду убеждать медперсонал психушки в наличии зелёных мышей, я сам буду выглядеть как тот, кого собственноручно туда слил.
  Батюшка поглаживал свою бороду. Думал, молчал:
  - Что ты хочешь от меня?
  - Не знаю. Шёл мимо, в кои веки не поехал на маршрутке до метро. Увидел часовню, зашёл. Всё.
  - Совета или мнение?
  - Мнение.
  - Тогда, слушай. Лирике, какую ты излагаешь, человек прохожий, нет места в реальной действительности. Грустить будешь дома. На кухне и за занавеской. В миру, основой жизнедеятельности является суровая реальность бытия. Та, от которой не отказаться. Либо, своим мировоззрением ты идёшь с ней вдоль, либо поперёк её дороги. Делай выводы. На этом, мнение закончилось. Начались советы. Они тебе нужны?
  - Да.
  - Тогда слушай. Перестроечные годы помнишь?
  - Не так чтоб очень. Но в общем и целом, да.
  - Например: работает коллектив хулиганов. От авторитета, или рожи беспредельные, тогда особой разницы не было. Были темы. Тему отработали, вышел результат. Заработали денег - замечательно. Не заработали, и такое бывает. Никто не "сел", уже хорошо. Минимализм по прежнему в цене.
  - Вы это к чему, святой отец?
  - К тому, будто тебе угомониться надобно со своими мышами в голове. Зелёные они или синие. Дело прошлое, забытое. Не жалей о содеянном. Это единственный совет, какой я могу тебе дать отныне и во веки. Так получилось. Так сложились обстоятельства. Максимализм в такой ситуации ни к чему хорошему не приведёт. Правду искать, особенно с мышами, дело не благодарное.
  - Почему?
  - Мыши добра не помнят, - ответил батюшка, - поговорка есть такая. Обстоятельства складывает его величество случай, само провидение. Кто над всем этим стоит?
  - Не знаю.
  - Я знаю. В Него верю, Ему и служу.
  - Вот ты про что. Про Веру?
  - Про истинную.
  - Не боишься ошибиться?
  - Этот вопрос не стоит на повестке дня. Решение принято давно. Ты на пенсию уйдёшь, а у нас пенсии нет. Служим до упора. Хочется ли, нравиться. Надо так, другого объяснения нет. О содеянном жалеть не буду.
  Владимир Васильевич замолчал. Он достал из кармана куртки банку пива, открыл и с пеной, смачно хлебнул:
  - Понятно. Про это понятно. Ещё вопрос.
  - Надеюсь, один из последних. У меня есть дела.
  - Про конец света как наказание.
  - Когда он наступит? Или почему?
  - Хотелось бы услышать развёрнутый ответ, - пробубнил кардиолог Семёнов, - как никак, разговоры ходят.
  - Кто тебе нашептал про концы света?
  - Земля слухами полниться.
  - Какие пороки, такие и пророки. Занимайся своим делом и меньше слушай всякую чушь. - Сказал батюшка, поглаживая бороду, - послушай, иди куда шёл. С подобными вопросами к служителям культа обращайся реже, чем тебе хотелось бы. Богословские споры никогда не были в цене.
  - Хорошо, - не унимался Владимир Васильевич, - раз ты такой эрудит, скажи мне про жизнь, про смерть. Я ведь, по роду работы бывает, труповозку вызываю. Не в роддоме чай, работаю. Суть в этом во всём, есть она или нет?
  - Это последний вопрос?
  - Да.
  - Могу озвучить только своё мнение.
  - Да.
  - Жизнь. Видишь ли, у органики другое технологическое обоснование. Более сложное, чем у неорганической природы. Изменение состояния неорганической материи при изменении температуры, давления и других факторов, вполне объяснимо. У органики другой принцип. Клетка делится. Растёт, стареет, болеет, отмирает. От простейших, до совокупности систем, в сложных. Флора и фауна. Наличие серого вещества в голове и его удельный вес. Всё это не спроста. Для подобного разнообразия, не говоря уже про эволюцию, скорее всего есть, или был умысел. Без умысла, объяснить начало органической жизни на планете трудно. Трудно безбожнику, мне просто. Господь Бог так решил. На всё Его воля, тогда и сейчас. Есть проблема, я не совсем верующий, я служивый. Служу Богу, служа Ему служу людям. И пока на святой земле, в Храме Господнем, на Пасху будет снисходить святой огонь, я буду верить и служить. Остальные комментарии мне не интересны.
  Смерть. Нас несколько миллиардов. Каждый день рождается и умирает по миллиону. Однажды ты был рождён, однажды умрёшь. Это закон бытия. Факторы среды не позволят тебе жить вечно, или слишком долго. Важен коэффициент изменения, во всём нужна свежая кровь, а в мозгах особенно. Господь не позволит человеку найти средство от бессмертия плоти. Бессмертие может если не остановить, то серьёзно повлиять на демографию. Без обновления не возможна эволюция, как в техническом так и духовном аспекте. Кроме того, в каждую эпоху к смерти относились по разному. Привыкни к этой мысли, и тебе станет легче жить.
  - Мне и так жить не особо тяжело.
  - Итак, - батюшка встал, по дружески похлопал кардиолога Семёнова по плечу, - здесь, на этом свете по жизни разобрались. И на том, с Божъёй помощью разберёмся. Остальное, по ситуации. Ступай, живи и для терзаний выбирай пиво полегче. С крепкого не заметишь, как накидаешься. И вообще, откуда у тебя эти мысли? Про жизнь, про смерть?
  - Мы живём в свободной стране. Думаю о чём хочу.
  - Так то оно так. Однако по опыту знаю, подобные мысли мучают либо от безделья, либо от пьянки. Судя по крепкому пиву, какое ты уверенно в себя вливаешь, преобладает второй вариант. Хотя, пивной алкоголизм трудно поддаётся лечению, но если бросишь пить, то просохнув схватишься за голову от не решённых насущных проблем. Не решённых, потому как когда пьёшь решать эти проблемы и вопросы некогда и не зачем. Они либо откладываются на будущее, либо окончательно снимаются с повестки дня. А когда ты в трезвости, в тонусе и на бодряке занят решением насущных задач, тема жизни и смерти для тебя не будет актуальной. Успехов и аккуратнее.
  Владимир Васильевич проводил служителя культа тяжёлым взглядом. Допил пиво, опустил пустую банку в урну и захрустел гравием аллеи по направлению к метро.
  
  
  - Я уже подумал, - сказал дружище, усаживаясь за столик к окну с двумя кружками пива, - ты забыл дорогу в пивную.
  - Видишь ли, я пока не совсем ещё идиот. Приходится ходить на работу. Не только в дни зарплаты, а вообще. Ты не работаешь?
  Они расположились друг напротив друга. Пивная шумела не трезвыми голосами. Сквозь гул прорывалось бормотание телевизора, висевшего над стойкой бара. За ней, бармен колдовал с чистыми пивными кружками, краном розлива пива и денежной массой.
  - Нет. Я домохозяин.
  - В смысле?
  - В прямом, - отвечал дружище, - на мне лежит забота о домашнем очаге и кухня. Оттого, я появляюсь в пивной только по вечерам.
  - Работает жена?
  - Работает жена.
  Владимир Васильевич задумался:
  - А как она смотрит на всё это, - он кивнул на пространство пивной, - если не секрет.
  - Не секрет. Смотрит нормально.
  - И не ругается?
  - С чего ей ругаться? Дома порядок, еда приготовлена.
  - Я имею в виду пьянку.
  - С этим так же нет проблем. Когда она приходит с работы, я уже в пивной. Никто не мешает ей отдыхать. Из пивной прихожу поздно, она уже спит. Уходит на работу рано, когда сплю я.
  - Когда вы видитесь, извини за вопрос.
  - Она оставляет записку, в какой день хочет меня видеть и с какой целью. К этому дню я готовлюсь, вношу изменения в свои планы. В этот день я встречаю жену с работы цветами и признаниями. В этот день возможен шопинг, культпоход или ужин. Ей нравится.
  - Это, - робко спросил Владимир Васильевич, - типа любовь?
  - Можно и так сказать. Просто, женщине негде жить, а я не хочу работать. Кроме того, я пью на свои. Имеется в виду, денежных трат на мой алкоголь у неё, нет. Остальное вторично.
  - Интересное решение семейной жизни.
  - Возможно. На прожитьё я раньше сдавал комнату. Одному другому третьему. Однажды появилась она, по объявлению на остановке общественного транспорта. Когда очередной клиент съезжает, я расклеиваю объявления на остановках. Это самый действенный способ, разговор с хозяином без посредника. Некоторое время присматривались, притирались. Далее, ласковые сети. Я так думаю, - улыбнулся дружище, - их этому учат в школе. На уроке труда. Теперь вот, ячейка общества.
  - Какие пороки, такие и пророки, - задумчиво пробубнил кардиолог Семёнов, глядя на пену, стекавшую со стен кружки.
  - Ты о чём?
  - Это так, вторично. Ты считаешь подобные отношения между полами нормальными?
  - В общем и целом да. И её и меня устраивает такой расклад, почему нет?
  - Действительно, почему. А я вот, одинок.
  - У меня нет жилетки.
  - Я не плачусь, - Владимир Васильевич поднял кружку в ознаменование тоста, - эту тему закрыли. Приступим к постижению третьей ступени современного идиотизма.
  Они чокнулись кружками, хлебнули напитка адептов. Кардиолог Семёнов приготовился к посвящению в тайны учения. Дружище наморщил лоб, собираясь с мыслями:
  - Ты знаешь подлинную формулировку идиотизма.
  - Да. Это есть то, что идиот вносит в жизнь.
  - Ты познал одну из составляющих современного идиотизма как философии последних времён.
  - Да. Я ознакомился с его научной версией. Сегодня, я узнаю версию религиозную.
  - Узнаешь. Только, прежде чем ты начнёшь процесс познания из моих уст второго фрагмента, нам разумно допить эту порцию напитка и взять следующую. Чтобы не отвлекаться от беседы.
  - Согласен, - кивнул Владимир Васильевич. - Сегодня с наличностью у меня не густо. Пусть бармен запишет эту сумму в долговую книгу знаний.
  Дружище не заставил себя долго ждать. Он без очереди взял два пива, обмолвился словом с барменом и через пару минут уже сидел за столиком напротив кардиолога Семёнова.
  - Первая из трёх частей идиотизма закончилась всеобщим полётом в тар-тарары.
  - Да.
  - На этом, работа нашего воображения заканчивается. Стереотипное мышление, навязанное данной моделью социума, не позволит нам идти дальше в познании.
  - Допустим.
  - Место воображения нам заменит логика и рациональность. Без предисловий, идиотизм при всей связанной с ним абсурдности разумно считать за религию. Не потому, будто это современно или оригинально. Так проще.
  - Проще что?
  - Так проще сопоставлять в единое целое три части идиотизма как теоретическую версию философии последних времён. Именно сопоставление трёх фрагментов в результате должно дать эффект, необходимый для перехода идиота в другую реальность. Напомню, ты как единица должен суметь сопоставить три фрагмента этой философии.
  - Этого язычества, - вставил кардиолог Семёнов.
  - Как хочешь, так и называй. Три части, три фрагмента - идиотизм научный, идиотизм религиозный и идиотизм личный, индивидуальный. Сопоставив эти три части тебе должен открыться переход в другую реальность.
  - Какие гарантии?
  - Гарантий нет, есть Вера. Она не истинная но вера. Поверить в то, что ты сам себе придумал, сам для себя решил. Как решил, так и будет. Тебе предстоит в мирской суете узреть знак. Если ты принял эту философию, сложил фрагменты, то знак ты не сможешь не увидеть. Увидев знак, знай - скоро будет переход, к нему нужно готовиться. Прежде всего внутренне, обратной дороги нет. Ты уходишь отсюда, увидев этот мир, приходишь не весть куда, но ты делаешь это. Ты перейдёшь, ты совершишь переход. И из следующего мира ты, придёт время, уйдёшь дальше. Таков закон, ибо жизнь это путь.
  - Где эти слова я уже слышал? - Бубнил кардиолог Семёнов, глядя на дно пивной кружки, - мои уши уже слышали эти слова.
  - Этим переходом продолжится путь идиота сквозь миры. Застрять здесь, с нормальными людьми, ожидая наказание за бездуховное прозябание в материи при изобилии духовного материала внесенными сынами Божиими в мир, проще простого. Но, что то подсказывает, у идиота другие планы.
  - Допустим. Исходя из этого у меня два вопроса. Ответ на них необходим. От этого зависит степень доверия к тебе и твоему учению.
  - Напомню, - дружище поднял указательный палец, - учение не моё. Его не существует ни на античных ни на современных носителях. Его нет в перечне разрешённых или запрещённых верований. Я лишь выполняю миссионерскую деятельность. И то, увидев как в пивной демонстративно грустит взрослый человек. Вообще грустить, а идиоту тем более, нет никакой нужды. Грустью, ты выедаешь себя изнутри. Сознательно лишаешь себя жизненной силы. Эдакое временное подобие суицида. Самоуничижение, самобичевание ради чего? Та минута слабости, какую человек испытывает в грусти, опасна. Если эта лирика понравится, в мыслях и чувствах ты будешь стремиться к этому состоянию раз за разом. Как наркоману нужна доза, так и тебе нужно погрустить при первой возможности. Тем временем, реальность бытия другая. Жизнь течёт, идёт или бежит вне зависимости от того, грустит живущий или радуется. И моя задача как миссионера от идиотизма не столько приобщить тебя к учению, сколько изменить вектор твоего бытия. Себе, на совесть и на страх я это придумал и в это поверил. Не более того.
  - Зачем тебе это?
  - В конце концов, я делаю доброе дело. Может в итоге и зачтётся по традиционному вероучению, если с идиотизмом как с религией не прокатит.
  - Если я правильно понял, ты всё же сомневаешься в разумности избранной для себя религии, - теперь, указательный палец поднял Владимир Васильевич.
  - Сомневаюсь? Вряд ли. Просто, впервые делаю то, что никто никогда не делал. А так как, я всего лишь простой смертный, с таким же стереотипным мышлением как и все мы, то подстраховаться в этом случае есть нормальное, объяснимое разумное решение.
  - Короче, если икры не достанется, блины съедим и с маслом.
  - Вроде того. Я жду. Выяснив, выявив, сформулировав и приняв для себя каждую из трёх составляющих единого целого, каждого фрагмента в отдельности, я сложил это целое. Однажды, его величество случай, силой провидения сложит обстоятельства таким образом, что для идиота, меня, откроется переход в другую реальность. Я в это верю, так как в этом итоге есть здравый умысел. Перспектива, пародия на теорию о "бессмертии духа". Об эволюции духа до той чистоты, какой обладает лишь Создатель. "По образу и подобию", верю, это не пустые слова. Но ныне, пустые, тупиковые в плане эволюции, последние времена. Жизнь, нелепыми устоями надуманного социума оправдана смертью, и наоборот. Не записью в некрологе - помер, как простолюдин или ушёл, как великий. А в здравом уме не столько уйти отсюда, сколько придти туда. Куда не знаю, но придти каждому из нас рано или поздно придётся в любом случае. Таков закон бытия. Так, чего же ждать? Сидеть, сложа руки?
  - Альтернатива?
  - Можно и так сказать. Форсировать события не за чем. Но, упёршись логикой и рациональностью в мышлении на здравое обоснование, возможно быть к этому форсажу готовым. Остальное, как на часах. Когда минутная и часовая стрелка сойдутся на одной цифре, это значит будто его величество случай сложил обстоятельства для перехода идиота в другую реальность. И если идиот к этому готов, остальные рассуждения на эту тему не считаю целесообразными. Воображение дальше не работает в следствии отсутствия у памяти как базового так и периферийного материала на эту тему. Как с тар-тарары, это предел для воображения. Я всего лишь поверил в то, что сам себе придумал. А получится это или нет, узнаю в любом случае.
  - Если я правильно понял, - задумчиво произнёс кардиолог Семёнов, - грустить тебе некогда.
  - Ты правильно понял.
  - Ответ на первый вопрос понятен. В случае, если мне будет понятен ответ и на второй вопрос, мы продолжим беседу о религиозном идиотизме.
  Они подняли кружки. Звякнуло толстое стекло. Хлебнув напитка адептов, они продолжали беседу.
  - Вопрос второй. Откуда ты всё это узнал.
  Дружище хлебнул ещё раз, поставил кружку на стол:
  - Однажды в пивной, я набрался напитка адептов так, что не встал из за стола. Пока были силы, бодрился. Когда иссякли, повалился со стула. Ударился головой об пол. Да так сильно, что кроме черепно - мозговой травмы открылась чакра. На секунду, на мгновение, перед тем как отключиться, моё сознание через открытую чакру прикоснулось к информационной матрице. Возможно и наоборот, информационная матрица прикоснулась к моему сознанию по неведомой мне причине. Но, в ту секунду я был в здравом уме, фактически. Когда очнулся, пока бинтовали голову, видимых изменений собственного мировоззрения не заметил. Уже после, дома, очнувшись и проснувшись окончательно, даже сквозь боль головы я отчётливо осознавал собственном мозгу наличие вероучения об идиотизме как философии последних времён. Причём, с ответами на все вопросы.
  Владимир Васильевич молчал. Он смотрел на кружку. Смотрел как пена стекает со стен на муть оставшегося содержимого:
  - Такое бывает. Что то вроде клинической смерти. Зафиксированные случаи есть, а вот изучить их не представляется возможным. Люди видят тоннели, свет или что там ещё. Но на этом кратком воспоминании, как правило всё и заканчивается. Такое бывает. Как бы там ни было, наверное, это самое здравое объяснение проявления данной философии. В этом случае нужно либо бросать пить, либо...
  - Либо?
  - Либо испить чашу до дна. Я готов к третьей ступени. К постижению сути религиозного идиотизма. В конце концов, мне тоже скучно. От неё не избавиться, и толку не много. Не так много, чтобы поверить в её единственную реальность.
  - Ито верно, - оживился дружище, - мы отвлеклись. Если считать идиотизм за религию, то её основные плюсы в отсутствии Божества и известных истории догматов. Для того, кто принял данную философию, открывается полная свобода в использовании личной фантазии и воображения. Никаких рамок в использовании бытия. Никакого форматирования себя относительно к общим положениям, так как положений этих и в помине нет. Никаких догматов и канонов. Хочешь, придумывай их сам. Не хочешь, ничего придумывать не нужно. Не кому ругать. Не зачем посыпать голову пеплом. Не за что каяться, а если очень захочется - кайся за что хочешь, выбор не принципиален.
  - Это не совсем свобода. Похоже на волю вольную.
  - Как угодно. Но рамок, ограничений или запретов нет. Нет, пока ты сам себе их не придумал. А придумывать ты их не будешь по причине отсутствия необходимости в этих рамках, они лишние. Они мешают на пути идиота, заслоняют суть. Минимализм по прежнему в цене. Этот вопрос закрыли?
  - Да. Идём дальше.
  - Осознанный факт отчуждения собственного мировоззрения от общепризнанного.
  - Без отчуждения не обойтись? - Робко спросил кардиолог Семёнов.
  - Боюсь, нет. - С пониманием ответил дружище. - Перелом неизбежен. Ты до сих пор был нормальным человеком, кто из интереса или от скуки вникал в понравившуюся своей новизной и оригинальностью альтернативную версию бытия. Теперь, для принятия идиотизма как философии, пришло понимание неизбежности отчуждения мировоззрения навязанного социумом от личного, индивидуального понимания реальной действительности. Ты в очередной раз испугался. Как только привыкнешь к этой мысли, испуг пройдёт. Это технический вопрос, отнесись к этому философски.
  Оба замолчали. Дружище глотал напиток адептов. Владимир Васильевич в тупости смотрел на дно пустой кружки.
  - Гол!!!
  Пивная взорвалась победными криками. Посетители отчаянно поздравляли друг друга с победой. Иногда обнимались, чаще звенели стеклом в красноречивых тостах.
  - Видишь ли, - осторожно продолжал разговор дружище, когда футбольные страсти угомонились, - у нас серьёзная проблема.
  - У нас?
  - У нас у всех. В какой то момент эволюции произошёл перелом. Сменился вектор развития. С духовного, акцент сместился на технический, а там и на индустриальный. Теперь, все показатели упираются в глобальную экономику. Всё и вся теперь определяются лишь индексами или процентами, по которым виден рост или спад. И то и другое влияет на благосостояние, а значит и мироощущение отдельно взятого человека. Рост подразумевает занятость, создание рабочих мест. Как следствие покупательскую способность, кредитоплатёжность, улучшение социальной сферы и минимизацию криминогенной составляющей. Все эти показатели влияют на самочувствие гражданина во всех отношениях. В общем и целом эта ситуация есть позитив. Называется не иначе как правильный курс с уверенностью в завтрашнем дне, в глобальном смысле этого слова. Спад, подразумевает всё тоже, только с точностью до наоборот. Поэтому мироощущение отдельно взятого человека, ныне, в большей части зависит от состояния локальной, или глобальной, мировой экономики. В меньшей, от состояния мировой, или его, человека, духовности. Если, не брать в расчёт самодостаточность. Здесь разумно провести градацию, так как совмещать плотское и духовное, человечество за свою историю так и не научилось. Возможно и были удачные примеры, однако, в информационной матрице об этом факте упоминания я не заметил.
  - Мне опять грустно за всех нас. Только вот, так и не понял, к чему ты клонишь?
  - Всё просто. От начала мира, того мира в каком уже присутствовал полноценный человек, а не дальний родственник Дарвина, от того начала человека вёл культ. Он поднимал человека над его природой. Распрямлял ему позвоночник, заставлял дышать полной грудью. Заставлял отрывать взгляд от земли, от её несовершенства и тленности, заставлял смотреть в небо. Туда, в чью вышину и чистоту стремился его дух. В стремлении человека возвысится духом над материей с её издержками в проживании своего века, в этом стремлении рождался культ. В религиях, культ проявлялся в безусловном и безоговорочном принятии отношения человечей духовности к Божественному, как единственно возможная версия бытия человека от рождения до последнего вздоха. В искусствах и ремёслах сквозила эстетика. Рукотворная красота, как дань Богу за возможность увидеть эту жизнь и с благодарностью насладиться ею, была нормой. Всё это было когда то тогда, давным давно. Было ли подобное, или нет, ответы лишь в библиотеках, музеях и аукционах.
  Современная версия бытия человека как часть модели социума диктует ему ритм жизни. Если человек не принимает этот ритм, он на обочине этой самой жизни. Он другой. Другого, более низкого сорта чем тот, кто принял ритм жизни и живёт по законам социума и его ритму. От этого разница в мировоззрении. От этого, люди разделяют себя на нормальных и не нормальных. От не нормальных, как правило открещиваются. Люди не от мира сего, неудачники, бездари и прочая подобная публика у нормальных вызывают если не аллергию, то неприязнь. Сочувствия нет, на него попросту нет времени.
  - К чему ты клонишь?
  - Глянец журналов, реклама товаров и услуг, имидж деловой активности, как следствие успешности и респектабельности призваны данной моделью социума тщательно скрывать единственную и основную проблему последних времён. Проблему эту разрешить не представляется возможным, оттого единственный выход, её тщательно скрывать. Не поднимать на поверхность, будто этой проблемы нет.
  - Ты хочешь сказать, - ухмыльнулся Владимир Васильевич, - в модном костюме и дорогом галстуке, распрямив спину и дыша полной грудью мы проживаем комфортно, интересно но бесцельно. Дух в каждом из нас теперь не стремиться к небу, к его чистоте и вышине.
  - Так оно и есть, - подтвердил дружище, - возможность возвыситься духом над тленностью материи мы не заметно для себя променяли на комфортное, хотя и краткое проживание среди атомов и молекул. Данный вид социума глух к духовности, её наличию и эволюции. Он слышит лишь требования Эго человека. Требования алчного и ненасытного Эго, чьё стремление заключается лишь в повышении социальной ступени индивида как части социума. Устойчивый комплекс не полноценности отдельно взятого человека гармонично дополняет полноценность новоявленных и мнимых ценностей, продиктованных данной моделью социума. Подразумевающее только лишь изменение атрибутов очередной ступени. Изменением собственного статуса, с вытекающими из этого изменениями стоимости самих атрибутов. Будь то недвижимость, автомобиль, круг общения, качество отдыха или цифры на банковском счету. Меняется только стоимость атрибутов социальной ступени. Изменение стоимости подразумевает изменение дохода, как в плюс так и в минус. Это единственный вектор эволюции сегодняшнего дня.
  - Быть может, ты просто неудачник? Алкоголик и тунеядец?
  - Так оно и есть, кроме неудачника. Я поймал за хвост удачу, прикоснулся к информационной матрице. Определил теорию современного идиотизма как философию последних времён. Свёл три составных фрагмента идиотизма для возможности ожидания, когда стрелки часов сойдутся в одной цифре и я смогу уйти отсюда в здравом уме. А тот факт что алкоголик и тунеядец, только на руку. Меньше вопросов от нормальных, эта деталь держит ресурс оперативной памяти в свободной готовности к принятию действительно значимой информации. Этот свободный ресурс в итоге и позволит увидеть знак, когда нужно уходить. Нормальный, по сегодняшним меркам человек, в ежедневной суете и ритме жизни может этот знак и не заметить.
  - Если я правильно понял - ты готов, ты ждёшь знак. Типа, когда стрелки часов сойдутся в одной цифре ты свалишь отсюда не раздумывая.
  - Да. Упомянутый мной вектор эволюции в современном её виде, есть ничто иное, как фактическая деградация. Причём, в своей тупиковой версии. Деградация не личности, не общественно социального строя как среды обитания, а деградация эволюции духа человека как технологического процесса. Если таковой имеет место быть в этой однажды придуманной реальности. Бессмертие, круговорот жизни, нетленность духа сменилось сладким тленом. Низложена основа основ земного бытия человека. Низложен культ, что отделяет животное от человека. Теперь важны бытовые удобства, приличная зарплата и сопутствующие мещанскому мировоззрению детали, такие как марка автомобиля или место проживания. Теперь, вместо кувшина с вином - бутылка. Вместо блюда - одноразовая посуда. Вместо камасутры - порнопродукция. Древние создавали культ во всём, что видели и слышали, чем пользовались в быту и молитве. Пришествия сынов Божиих на их веку были обычным делом. Некая корректировка эволюционного процесса применительно к рассовой разнородности. Мы, в современном понимании нас, извратили само понятие культа как метода возвышения духовного над плотским. Теперь, поддаваясь требованиям социума и скорости проживания жизни, мы всё вынуждены упрощать, даже если этого и не хотим. Ныне, низложена даже религия как культ. Хочешь верь, хочешь не верь - твои дела. Главное, чтобы у налоговой и МВД к тебе не было претензий.
  Если веришь, ты верующий. Просить ты можешь ежечасно. Благодаришь же тогда, когда есть на это свободное время. Если ты не верующий, то всё вышеперечисленное есть плачь идиота, на ознакомление с которым неверующий потратил своё время.
  - Возможно, в твоих словах и есть доля правды. Но, ты сам порождён тем же социумом. Именно он создал условия для твоего рождения, в какой то мере взял на себя заботу, дал тебе бесплатное начальное образование. Учитывая отечественные полит. катаклизмы прошлого века, и среднее и высшее образование тобой так же получено бесплатно. Социум подготовил тебя к проживанию в среде. Дал базовые знания, хоть и понемногу но обо всём, и ты ещё будешь его обвинять в грехах?
  - Вопрос стоит иначе, - продолжал свою речь дружище, - попробуем восстановить причинно - следственную связь. Вопрос первый: те синусы с косинусами, какие ты решал на уроке алгебры, тебе хоть раз пригодились? Что ты о них можешь сказать?
  Кардиолог Семёнов наморщил лоб. Глотнул из кружки, опять наморщил лоб. Пожал плечами и ответил:
  - Ни разу не пригодились, и сказать о них толком ничего не могу.
  - В этом нет твоей вины, - миролюбиво произнёс дружище, - это всего лишь ошибка системы. Системы постижения знаний, определённой и утверждённой социумом. Далее. Ты получил образование медика. Начало этого пути было твоим желанием, или чьим то другим?
  - Точно сказать не смогу, - вновь наморщился Владимир Васильевич, - скорее всего, это было настояние родителей, с которым я не спорил.
  - Ныне, жалеешь о сделанном выборе?
  - Вряд ли. Нет, не жалею. Дело не в карьере и не в диссертации. Мне по душе такой ритм жизни. Не торопливый, аналитический и творческий. Причём, с серьёзной долей безответственности. Так получилось, и я этому рад.
  - Здравый ответ. Но. Согласен ли ты, будто понимание принадлежности к профессии или ремеслу приходит не в отрочестве, а в зрелости.
  - Согласен. Только не понимаю, к чему ты опять клонишь?
  - Ещё одна явная ошибка системы. Далее, не сотвори себе кумира.
  - У меня нет кумиров.
  - Ты не посещаешь выборы различных уровней? От местных до федеральных?
  - Когда был женат, посещал. Теперь нет, некогда.
  - Демократия в своей эволюции как достояние, из достижения превращается в средство. В рутину выборов ты отдал свой голос. Теперь ты свободен, на все четыре, до следующих выборов. Римская формула демократии нам не приемлима. Простолюдинов больше чем достойных граждан в силу полит. катаклизмов прошлого века. Однако, кумиры есть. Твои они или нет, тобой избраны или не тобой, но народ выбрал себе слуг и дал им власть. Атрибуты власти они выбирают себе сами, на вкус и цвет. За их атрибуты платишь ты. Избранные слуги народа проживают жизнь в недосягаемом для избирателя социальном слое. Что то вроде отдельной касты. Так или иначе, количество претендентов на место в академии госслужбы растёт год от года. Хотя как статистический процент пришедших на выборы избирателей год от года как правило, не слишком меняется.
  - К чему опять ты клонишь?
  - Всё к тому же, - говорил дружище, - такое количество системных ошибок подразумевает системный кризис. Не совершенный социум не может совершенствовать систему ценностей насущного бытия. Так же как не может определить систему координат духовных. Не может исправлять собственные системные ошибки. Пусть свершиться чудо, и новая, удивляющая своей новизной система нравственных и духовных координат сменит устаревшую, не оправдавшую себя возрастом систему. Проблема лишь в том, что социум, застарелый как третичная стадия сифилиса, не сможет принять любую новизну, какой бы правильной, нужной и своевременной она не была. Он будет сопротивляться новизне, даже если она со временем и будет сформулирована продвинутыми представителями рассы, любой рассы. А приняв её новизну, извратит под себя. В данной системе социума гниёт семя, из которого в теории может вырасти новая система. Это тупик. Эволюция, прогресс и интеллектуальный рост в данной модели социума зависят от ряда факторов, не имеющих отношения к духовности человека.
  Системный кризис, спровоцированный не верным вектором эволюционного процесса дело ближайшего будущего. Разумно было бы подготовить новую систему, новую модель социума, не дожидаясь пока рухнет старая. Однако, что то подсказывает, будто создавать эту новую, свежую систему взамен устаревшей, некому и не из чего. Оттого, не ступают более сыны Божии на грешную землю. Незачем более надоедать нам истинами и заповедями. Не зачем корректировать процесс духовной эволюции. Адский пламень как миф. Он порождает иронию при аварийном отключении коммунальными службами горячего водоснабжения в зимний период. Не убий и не укради отражается эхом в уголовном кодексе, применение которого на практике по большому счёту зависит от конфигурации результата работы следователей и адвокатов. И те и другие не болеют альтруизмом. Оттого у Фемиды завязаны глаза, чтобы не видеть стоимость соблюдения законности. Не далёк тот день, когда ей заткнут уши и залепят рот скотчем. Чтобы в процессе очередного изнасилования правосудия у неё не было возможности звать на помощь. Эти тенденции, демократии и правосудия, всего лишь одна из сторон глобализации, какую уже не остановить. Деньги стали новой религией. Этой религии не нужны не пророки не мессии. Им нужен ты, твои мозги и руки как производителя и потребителя.
  Проживание в социуме без денежных знаков, даже теоретически возможно только в психбольнице или кино. Мы гуманная расса, хюман рэйс. Это объясняет одну из заповедей последних времён. Как налогоплательщик ты платишь за содержание психов в изоляции от своего общества по одной причине - рано или поздно ты сам можешь оказаться в сумасшедшем доме. Тебе будет дарована благодарным социумом койкоместо и трёхразовое питание, дабы изолировать тебя от остальных, от нормальных. От тех, кто не хочет понимать суть бытия. Ибо те, кто хочет этого, неизбежно придут к выводу о последних временах.
  - Не слишком ли ты сгущаешь краски, дружище, - тяжело ворочая языком, вопрошал Владимир Васильевич, - не пора ли закончить с религиозным идиотизмом. Не то, я действительно в него уверую.
  - Сгущать нет необходимости, - отвечал дружище, туманным взглядом оглядываясь на барную стойку, - нужно всего лишь пролить свет. Тогда, всё станет ясно как Божий день. И те истины, правила поведения, нормы морали и прочие нормативные составляющие гуманной рассы ты этим ясным днём не найдёшь даже с огнём. Всё встало с ног на голову, кроме одной не слишком заметной детали.
  Дружище замолчал, с досадой посмотрел в пустую кружку и хотел было сказать, как кардиолог Семёнов отрезал:
  - Я пас. На сегодня достаточно. Как напитка адептов, так и вводной информации.
  - Возможно, ты и прав, - согласился дружище, - но тогда тебе придётся дослушать мою речь. Тогда, при следующей нашей встрече тебе останется лишь выслушать третью часть идиотизма. Ты познаешь принятие нормальным человеком статуса идиота и сведёшь его с обоснованием идиотизма научного и религиозного. Это будет четвёртая ступень. Пятой ступенью будет твоё ожидание перехода в другую реальность, когда ты будешь готов узреть знак свыше. Тогда само провидение откроет тебе врата. Тогда ты навсегда забудешь то, о чём не обязан помнить.
  - Где то я уже это слышал, - отозвался Владимир Васильевич, - отодвигая пустую кружку.
  - Шестой ступенью будет сам переход. Информации об этом нет, так как уходящий уходит навсегда. Шестая ступень ушедшего отсюда будет первой ступенью следующего, кто принял идиотизм как философию последних времён. Таков закон.
  - Знакомые термины. Только, не вспомню, где же я их слышал?
  - Может, из телевизора? - Ухмыльнулся дружище, - количество информационного мусора в этом потоке информации превышает разумные пределы.
  - Возможно. Но, однажды я это всё же где то слышал. Осталось только вспомнить, где.
  - Быть может, вспоминая детали, мы возьмём ещё по кружке напитка адептов? За мой счёт.
  Кардиолог Семёнов отрицательно покачал головой:
  - Это будет последняя кружка на сегодняшний вечер. Иначе, мой процессор зависнет. А мне завтра на работу, лечить больных, делать их здоровыми. Подобные алкогольные возлияния по логике противоречат профессиональной принадлежности. Если бы всё происходящее видел и слышал старина Гиппократ...
  - ...то был бы вынужден откорректировать клятву, - закончил мысль дружище.
  Он с трудом поднялся из за стола, взял пустые кружки, определив курс до барной стойки отправился покорять метраж. Кардиолог Семёнов обхватив голову двумя пятернями, держал её на локтях упёртых в стол. Напиток адептов увеличивал удельный вес головы, она с трудом держалась на плечах. Открытие чакры, в следствии удара головы об пол казалась реальностью. Вводная информация относительно религиозного обоснования идиотизма была в прошлом. Впереди, кроме завершающей кружки напитка адептов Владимиру Васильевичу предстоял путь домой. Завтра утром путь на работу, в родную больницу, с головой от похмелья расколовшейся как орех. Путь идиота сквозь миры виделся кардиологу Семёнову более гуманным по отношению к собственной сущности, чем путь домой с напитком адептов внутри себя.
  - Это последний на сегодня наш выпад в сторону алкоголя, - бубнил дружище, ставя на стол кружки полные напитка.
  - Надеюсь, - пробубнил в ответ Владимир Васильевич. Он хлебнул из кружки, поморщился. - Если я правильно понимаю, ты находишься на шестой ступени своего учения.
  - Да, почти.
  - Сидишь на чемоданах?
  - Можно и так сказать.
  - И тебе не хочется пожить здесь ещё? Вроде как, всё не так уж и плохо?! Сыт, пьян, есть где жить и на что кушать. Да ещё и женщина под боком, а ты собрался свалить отсюда. По нашей конституции жизнь человека есть основная ценность. Не забывай, мы гуманисты.
  - Пивная не самое лучшее место для чтения морали.
  - Ни в коем случае, - махнул рукой Владимир Васильевич, - это я так, к слову. Жизнь и так коротка. Ты же, получается, её вообще не ценишь.
  - Оставь лирику, - отвечал дружище, - в разных моделях социума по разному относились к жизни. Для воина не было большей чести, чем умереть в бою. У римлян, выпить отраву, как форма суицида было обычным делом. Я бы не стал заострять на этом внимание, на ценности жизни в нашей версии бытия. Теперь, благодаря научному прогрессу она напрямую зависит от техногенного фактора.
  - Возможно. Но как быть с шушмерами? Есть информация, будто в канувшей в лету древней цивилизации люди жили аж триста лет.
  - Возможно, но нам ничего не известно об их общественно политическом строе. Об их модели социума. Духовный у них был вектор развития или технический, мы этого никогда не узнаем. Так стоит ли тешить своё самолюбие подобными мыслями? Нам такое долголетие уж точно ни к чему.
  - Почему нет?
  - Представь, триста лет платить налоги устанет даже законопослушный налогоплательщик. Триста лет смотреть по телевизору юмористические передачи по выходным, это серьёзное испытание для психики. Ко всему, что делать с похмельем? Триста лет просыпаться с больной головой? Что делать с демократией? Триста лет ходить на выборы, ожидая однажды увидеть изменения???
  - А если не пить? Если работать? Найти в жизни интересное занятие, или периодически менять эти занятия? Жить с интересом, попробовать вырости духовно?
  - Триста лет работать..., приходить на работу утром и приходить уставшим вечером? - Дружище отрицательно покачал головой, - это уж точно не по мне. Такая судьба больше похожа на наказание. На сколько я помню свои грехи, подобного наказания не заслужил. Не знаю, чем такой жизненный срок занимались твои шушмеры. Быть может, от скуки в ожидании логического завершения жизни они разгадывали кроссворды? Что до "расти духовно", по какому религиозному вероучению? Скажи мне, идиоту, чтоб я не ошибся в выборе. Чтобы угадал.
  - Быть может, - ухмыльнулся кардиолог Семёнов, - ты и прав. Но просто так взять и согласиться с твоими умозаключениями, лично мне что то мешает. Либо это пьяный бред, что скорее всего так и есть. Либо мне нужно привыкнуть к этим мыслям. Привыкнув, увидев синхронизацию твоих суждений в информационных потоках, мне будет проще принять решение. Для этого понадобиться время. Не много, но всё же понадобится.
  - Торопиться нет причины. Однако, не доверять информационной матрице у меня нет оснований. И вообще, слишком много факторов для неутешительного вывода будто время, отпущенное нашей цивилизации в данной итоговой версии, подошло к концу. Как быть с вирусами? Твоё мнение?
  - Ты имеешь в виду иммунодефицит?
  - И его в том числе. Мы, как вид млекопитающих обитаем на поверхности планеты. Бактерии и вирусы обитают от океанского дна до верхних слоёв биосферы. Все они подвержены факторам влияния, в том числе и с участием человека. Всё это видоизменяется, мутирует, приспосабливается и вновь влияет как факторы. В плюс для человека или в минус. Круговорот жизни в природе, на всех её одно или многоклеточном уровне есть совершенная система жизни, в которой не может быть кризисов. В этой системе нет системных ошибок. Эту систему не нужно корректировать или обновлять. СПИД, птичий грипп, теперь свиной, какой будет завтра? Мы как цивилизация, как модель социума, человек как единица на данный момент скорее всего безвозвратно отошли от версии задуманной Всевышним. Мы стали другими, каким Он хотел видеть нас как созданных по образу и подобию. Образ, возможно остался близким к первоисточнику. Но что касается подобия, современная модель социума, с его мнимыми ценностями, лживой имиджевой культурой и высотой бездуховности не имеет перспектив. Возможно, по этой причине появляются дети индиго, как представители следующей, пятой рассы. Эдакая свежая кровь. Возможность изменения ситуации с целью возвращения человека разумного к той версии бытия, какую и задумывал Господь Бог от начала времён. Свежая кровь со временем, возможно изменит ситуацию с моделью социума, с несовершенством системы и качеством духовности человека. Вирусы во вред или на благо - в глобальном смысле. Вот вопрос. Но всё это если и будет, то не скоро.
  - Извини, но я не готов в таком состоянии участвовать в Богословских спорах. Время прощаться, иначе завтра придётся брать выходной. Увидимся.
  - Быть может, осушим кружки?
  Владимир Васильевич не ответил. Он поднялся из за стола со второго раза, держась за спинки стульев доплёлся до барной стойки. Бармен за стойкой разбирался с бумагами.
  - Извиняюсь, можно вопрос?
  - Пивная закрыта.
  - Я не об этом. Вспоминая ваш ликбез относительно похмелья, не найдёте ли вы минуты для совета. Так получилось, сегодня я злоупотребил. Завтра у меня важный во многих отношениях день. Есть ли способы предотвратить утреннее похмелье сейчас? С вечера. Уверен, ваш опыт будет мне полезен.
  Бармен оторвался от вычислений. Он с укоризной поглядел на клиента, отложил бумаги:
  - Есть верный способ, называется "эффект трёх шагов". Только, он сведёт на нет ваши траты на алкоголь этим вечером.
  - Утро завтрашнего дня для меня важнее сегодняшнего вечера, - уверенно ответил кардиолог Семёнов.
  - Для начала, краткий экскурс в технологический процесс. Из широкого ряда алкогольных напитков наиболее простую формулу имеет водка. Это позволяет ей быстро всасываться в кровь, и не требует от организма серьёзных энергетических и биохимических трат на разложение и вывода из организма продуктов разложения. Надеюсь вы понимаете, мы говорим о разумных дозах потребления, а не о тех, какие по объёму выпитого граничат с ураганным церозом. Большинство же остальных напитков имеют сложные формулы. Поэтому организмом перерабатываются не так быстро. Они дольше задерживаются в крови и застаиваются в желудке. К этой группе относится и напиток адептов, какой вы вливаете в себя не зная устали, меры и не применяя закуску. Поэтому, велика вероятность, будто значительная часть выпитого сегодня вечером стоит у вас в желудке до самого горла.
  - Вынужден с вами согласиться. Дружище меры не знает.
  - Сейчас, придя домой, - продолжал бармен, не обращая внимания на тираду клиента, - вы выпиваете стакан тёплой кипячёной воды. Это есть первый шаг. Затем тщательно моете кисти рук. Второй шаг. Далее, ставите ноги на ширину плеч и держа спину параллельно к полу фиксируете свою голову над санузлом. Левой рукой, если вы правша, на всякий случай держитесь за что либо. Указательный и средний палец правой руки засовываете себе в широко раскрытый рот как можно глубже. Этот трюк вызовет рвотный рефлекс. Ваша задача не мешать процессу опорожнения желудка. С утра контрастный душ и маложирный кефир. Какие вопросы?
  - Вопросов нет, Благодарю за развёрнутый ответ.
  - Ждём вас в нашей пивной, - ответил бармен, возвращаясь к бумагам.
  Владимир Васильевич вышел на свежий воздух. В воздухе чувствовалось дыхание лета и отсутствие табачного дыма. С мыслью о невозможности прецедента для древних шушмеров жить триста лет посещая пивную несколько раз в неделю, не ровной походкой он двинулся покорять путь до дома.
  Затворив за собой дверь, на ходу в прихожей скинув куртку и ботинки, он втиснулся в ванную комнату, предотвращая неконтролируемую возможность начала "эффекта". В строгости соблюдая предписанную барменом очерёдность действий "эффекта трёх шагов", кардиолог Семёнов упёрся левой рукой в стену, зафиксировав тяжёлую голову над санузлом.
  - Надеюсь, дети индиго будут более разумны, чем мы.
  Произнеся эти слова, он засунул два пальца себе в глотку и начал шумно освобождать желудок от напитка адептов.
  
  
  
   ... системный кризис, спровоцированный не верным вектором эволюционного процесса дело ближайшего будущего. Разумно было бы подготовить новую систему, новую модель социума, не дожидаясь пока рухнет старая. Однако, что то подсказывает, будто создавать эту новую, свежую систему взамен устаревшей, некому и не из чего. Оттого, не ступают более сыны Божии на грешную землю. Незачем более надоедать нам истинами и заповедями. Не зачем корректировать процесс духовной эволюции ...
  - Сегодня утром я сдал кровь и мочу, - говорил VIP больной, глядя как доктор, отвлечённым взглядом в третий раз пытается измерить ему давление.
  Кардиолог Семёнов сидел на стуле рядом с койкой больного боком, чтобы выдыхаемый им перегар не мешал диалогу. От выпитого натощак кефира его слегка подташнивало, хотелось в туалет и пораньше закончить рабочий день.
  - Что ж, - заявил доктор сворачивая прибор, так и не зафиксировав давление больного, - сегодня уже лучше. Будем ждать результаты анализов. Кровь на биохимию и клинический. Сегодня сделаете кардиограмму, запишу вас на УЗИ сердца. Как только на руках будет весь пакет результатов анализов, будет ясна причина и от неё определим лечение. А пока, отдыхайте.
  - Возможно, это вам пригодится, - больной достал из тумбочки папку с бумагами, - это выписки из предыдущих больниц, анализы, кардиограммы и прочее. Возможно, это поможет вам в работе.
  - Спасибо. Обязательно поможет.
  Владимир Васильевич взял прибор, сунул бумаги под мышку, вышел в коридор.
  Брожение больных и их родственников по больничному коридору по субботам и воскресеньям кардиолога Семёнова никогда не напрягало. Бродят и бродят. Спросят, он ответит правдиво. Посоветует после лечения алкогольную диету, когда некоторое время жизни можно обойтись и без спиртного. Посоветует диету медикаментозную, когда с внутривенной версии больной уходит на домашнее таблетирование. Посоветует даже не волноваться по поводу и без повода, благо вредно это. Посоветует и посочувствует но, не в эту субботу. По утру, переусердствовав с кефиром, с не привычки, Владимир Васильевич невольно стал заложником больничного санузла для персонала. Ему было не до разговоров. Больные, их родственники и сопутствующие болезням разговоры в ту субботу отодвигались на второй план перед более важными и регулярными посещениями уборной. Те двойные стандарты, в каких украдкой он обвинял бармена пивной, служили доктору мишенью для снятия психологического стресса.
  Дойдя до ординаторской он поставил папку с болезнями подопечных на полку служебного шкафа под свои инициалы, и усевшись в глубокий диван принял расслабленную позу. Не на долго.
  На бегу до санузла, расталкивая коллег по цеху и больных, он клял бармена за злую шутку. Восседая на видавшем виды стульчаке, он благодарил того за мудрость и хорошее отношение к клиенту.
  Прочуствовав в одно из посещений уборной заметное уменьшение алкоголя внутри собственной кровеносной системы, Владимир Васильевич с разрешения дежурной сестры заперся в бельевой. Глубокий сон, какой овладел доктором среди чистых простыней и пододеяльников, был безмятежнее сна тысячи праведников, раскаявшихся в будущих грехах.
  В дверь бельевой постучали. Владимир Васильевич открыл глаза. Прислушался к не нормативной лексике внутреннего голоса относительно спонтанного пробуждения, прочувствовал острую боль в позвоночнике от не традиционной позы сна.
  В дверь постучали ещё раз. Доктор широко зевнул, потянулся, пригладил остатки волос на голове и вышел из бельевой. Перед дверью стоял кучерявый и разговорчивый аспирант, работающий по графику на отделении в свой обычный рабочий день.
  - Я по делу, - виновато улыбнулся юноша. - Если у вас есть дела дома или вообще, я готов отдежурить за вас. Мне это было бы не трудно.
  Владимир Васильевич уверенно улыбнулся. Дела? Конечно же есть. Ещё бы, на старые дрожжи закончить постижение философии идиотизма. Познать третью, заключительную часть как мироощущение идиота и ожидать от провидения знака, дабы уйти отсюда прежде, чем небо от гнева Божия рухнет на грешную землю.
  - Даже не знаю, - театрально растерялся кардиолог Семёнов, - что и сказать. Молодым везде у нас дорога...
  - Мне не хватает часов практической отработки, - говорил юноша, - хочу наверстать упущенное, скоро сессия.
  - Что ж. Если это так важно я готов вам помочь.
  Собирался Владимир Васильевич не долго. Прерванный сон, после просыпания так и остался сном. Как говориться, - подняли, разбудить забыли.
  Стакан холодной минералки с пузырями. Краткая служебная записка и прощальный взмах рукой всем тем, с кем он собирался коротать длинную больничную ночь кардиологического отделения.
  Маршрутное такси подошло быстрее, чем он ожидал. Свободных мест не было. Пришлось ехать стоя, как цирковая лошадь во время переезда от прошедшего представления обратно в стойло.
  Эхо кафеля станции метрополитена.
  Свободное сидячее место в вагоне между двумя не знакомыми доктору гражданами. Скорее всего, потенциальными пациентами. Диагнозы он поставит им позже.
  Ступени перехода с линии на линию и опять сидячее место с плотно закрытыми глазами сидящего. Чтобы не уступать никому. Чтобы не испытывать моральной дилеммы относительно категорий женщин в положении или ветхости, каким нужно обязательно уступить место. Для этого в метро сидящий может спать. Демонстративно, натурально или притворно. Может читать литературу. Периодику или книгу, зависит от длительности пребывания под землёй. Может с тупостью во взгляде смотреть строго вперёд себя, на огузок или пах стоящих в проходе между сидящими. Может, войдя в вагон метро, встать к противоположной двери и не желать усесться. Такое желание наиболее оправдано. Оно из ряда тех желаний, какие не обязательны к воплощению.
  Владимир Васильевич имел на всё это иное, более простое обоснование.
  - Если не я не уступлю место, значит его не уступит кто нибудь другой. Не уступит тот, или иной, не важно. Важен результат.
  От этой мысли глаза сидящего на жёсткой лавке вагона метро смыкались ещё крепче.
  По выходу из чрева метрополитена, на ход ноги банка крепкого пива, холодный пирожок с капустой. Термически обработанная капуста, как наиболее гуманный для желудка ингредиент в отечественной фастфудовской гастрономии.
  Двери пивной. Теперь, они всегда открыты для таких, как кардиолог Семёнов.
  Бармен, чей укор во взгляде может изменить мироощущение клиента.
  Столик у окна. Там ученик будет слушать и слышать гуру.
  Напиток адептов в кружке из толстого стекла. Без напитка и стекла постижение философии последних времён не возможно.
  Путь домой. Полутораспальный матрац для одной персоны и тревожный сон в ожидании мелодии будильника на мобильном. Далее путь на работу сквозь маршрутное такси, метро и опять маршрутку.
  Объёмом сделанной диссертации можно растапливать буржуйку на даче, в короткие выходные.
  Мыться в душе можно через день. Когда не женат, когда не пользуешься дезодорантом.
  Перспективы в жизни, если они и есть, нужно выискивать как стёршийся иероглиф под слоем песка.
  Сдуть этот песок сил уже нет. Нет тревог и амбиций. Если что то и сможет со второго раза определить смысл бытия, так это похмелье.
  - Что ж, - повторил Владимир Васильевич, - если это так важно для вас, я уступлю.
  Он вышел из бельевой, шумно закрыл дверь на ключ, отдал его в молодые руки:
  - Идите и отнесите. И ещё скажите...
  Он немного подумал, и закончил:
  - Удачного дежурства.
  Переодевание было не долгим. Застёгиваясь на ходу кардиолог Семёнов спешил на остановку маршрутного такси.
  
  
  Пивная встретила Владимира Васильевича пеленой табачного дыма, в котором алкоголь составлял процентов семьдесят пять. Остальное делили шум подвыпивших голосов и бормотание телевизора. За стойкой колдовал бармен.
  - Добрый день, - приветствовал его Владимир Васильевич.
  - Добрый, - не глядя на вошедшего, ответил бармен, разбираясь за стойкой с бумагами
  - Будьте добры, - кардиолог Семёнов склонился к бармену и конфиденциально спросил, - скажите, есть ли в моей долговой книге какие либо записи по не оплаченным счетам?
  - Нет, все долги погашены. Желаете открыть новую серию?
  - Да... Так получилось, поиздержался. Наличности нет.
  - Бывает, - ответил бармен, откладывая в сторону бумаги, - на то долговая книга и была придумана однажды. Древние знати толк во многом, и финансах то же. С чего начнём?
  Владимир Васильевич влез на барный табурет, гляделся:
  - Дружище уже здесь?
  - Нет, для него ещё рано.
  - Тогда, наверное, пиво.
  - Одно пиво?
  - Да, уточнил кардиолог Семёнов, - начнём с малого.
  Бармен нашёл за стойкой его долговую книгу, сделал в ней запись, нацедил из крана пиво поставил перед клиентом запотевшее стекло.
  - Благодарю.
  Сказав это слово, Владимир Васильевич шумно осушил половину кружки:
  - Извиняюсь ещё раз, хочу задать вопрос, пока у вас нет клиентов.
  - Слушаю.
  - Дружище, он как, нормален?
  - В смысле?
  - В смысле психического здоровья.
  - Отклонений за ним не замечал, хотя это и не мои вопросы. Вас что то тревожит?
  - Не так, чтобы очень, - огляделся Владимир Васильевич, - просто, он утверждает будто он натуральный идиот, и даже имеет на это свою философию.
  - Что вы хотите от меня?
  - Мнения. Когда человек, будучи в здравом уме и трезвой памяти утверждает будто он идиот, хочешь не хочешь возникает вопрос.
  - Что ж, - невозмутимо ответил бармен, - мы живём в свободной стране.
  - В смысле?
  - В конституции, в основном законе прописано что либо об идиотизме?
  - Не помню, - растерялся Владимир Васильевич, - наверное нет.
  - Совершенно верно, - продолжал бармен, - что не запрещено, то разрешено. В уголовном кодексе есть статьи предусматривающие наказание за идиотизм как жизненную позицию или исповедываемую философию?
  - Нет. Уверен, нет такой статьи.
  - И это правда. Идиотизм по нынешним временам можно проследить во многих ипостасях бытия современного человека. Не нужно этого боятся. Ко всему, хоть дружище и называет себя идиотом, с ваших слов, у него есть один серьёзный плюс.
  - Любопытно.
  - Плюс - у него не было и нет долговой книги в этой пивной. Это ли не показатель идиотизма? И ещё, он знает толк в людях.
  Кардиолог Семёнов поблагодарил бармена за консультацию, взял кружку и занял место за столиком. Холодное пиво, влитое внутрь начало работать. Владимир Васильевич прочувствовал, как доза свежего алкоголя поборола старые похмельные "дрожжи", начал обдумывать происходящие события.
  - С идиотизмом научным вроде всё понятно, - рассуждал будущий адепт, - научный, потому как аналитику смело можно считать за науку. Анализ происходящего неоднозначен, как в реальном времени, так и в прошлом и тем более в будущих временах. Рассуждая здраво, многое поставлено с ног на голову. С идиотизмом религиозным тоже особых вопросов не возникает, если не затрагивать основной вопрос - гнев Божий. Однако, здесь можно быть спокойным. Данная конкретная религия придумана человеком, кто не боится называть себя идиотом, за историю человечества мессий от этой религии в мир не приходило. А значит те догматы и каноны придуманы тем же человеком, тем же идиотом и алкоголиком. Причём, не мудрствуя лукаво. А отсутствие Божества вообще перемещает всё это из серьёзной религии в язычество, причём, довольно сомнительного качества. С двумя фрагментами понятно. Что с третьим? Статус идиота..., третий фрагмент в философии современного идиотизма при котором откроется знак?
  - Привет.
  Дружище бодро похлопал Владимира Васильевича по плечу, уселся напротив.
  - Привет, - ответил тот, - бери на мой счёт два напитка адептов и закончим с третьей частью идиотизма. Мне не терпится всё это узнать, понять, осознать или что там ещё. Либо принять эту философию, либо выбросить из головы.
  - Я вижу, ты настроен серьёзно.
  - Не так, чтобы очень. Просто, пиво плохо вышибает похмелье. В этом его минус.
  - У пива есть только один минус, рано или поздно оно может закончиться. Остальные минусы кроятся в нас самих.
  - Ты всё же, философ.
  - Это слова бармена, - заметил дружище, - он имеет более прагматичное отношение к пиву.
  - Причём, сам он не пьёт.
  - Судя по всему, своё море он уже выпил. Начинаем.
  Дружище отправился к барной стойке, кардиолог Семёнов допил пиво, тяжело вздохнул глядя на уличную суету за окном.
  Когда две кружки с напитками адептов появились на столе, а дружище уселся напротив, Владимир Васильевич изрёк:
  - На сколько я понял, сего дня я узнаю третью часть, третий фрагмент исповедуемой тобой философии. Далее, мне придётся какое то время осознать, принять это. Соединить в одно целое, чтобы ждать знак. Я верно излагаю?
  - Верно. Для того чтобы осознать и принять будет лучше какое то время не пить. То есть, не употреблять. Принять троичность современного идиотизма как философию последних времён более разумно в здравом уме и трезвой памяти.
  - Итак: наука, религия и он. То есть я, идиот. С чего начнём - с отношения идиота к двум фрагментам или влияние двух фрагментов на человека. Дабы тот понял наконец, будто он идиот, всегда им был. А всё что твориться вокруг это чистой воды идиотизм.
  - Начнём сначала, - резюмировал Владимир Васильевич, - так будет логичнее в любом случае.
  Они подняли кружки с напитком адептов, без традиционных тостов звякнуло толстое стекло. Совершили по глотку, придвинулись ближе друг к другу, подальше от посторонних ушей и дружище как гуру начал свой монолог.
  - Видишь ли, идиот, или тот кому необходимо им стать для завершения троичности, законченности данной философии и начала ожидания знака перехода в другой мир, идиот должен стать воистину идиотом.
  - То есть.
  - Из гражданина мнимого, сомневающегося, или испытывающего страх при мысли о грядущем переходе в другой мир он, гражданин, должен стать полноценным идиотом. Идиотом настоящим, без иллюзий.
  - Каким образом?
  - Варианты пришествия гражданина к такому знаменателю, к такому статусу как настоящий, готовый завершить собой третий фрагмент этой философии, варианты могут быть самые разные. Это есть импровизация, не подлежащая прогнозам в окончательном результате. У каждого идиота, результат получается индивидуальный.
  - Отношение идиота к двум фрагментам данной философии, научному и религиозному со стороны обычного гражданина и настоящего идиота может выглядеть по разному, - рассуждал Владимир Васильевич. - Поэтому было бы разумно выявить влияние двух фрагментов, научного и религиозного обоснования на гражданина, кому предстоит стать настоящим идиотом.
  - Здравый ход. За примером далеко ходить не будем, возьмём тебя. На таком примере тебе будет более понятно происходящее.
  - Согласен.
  - Ты изъявил желание ознакомиться с первым фрагментом данной философии, с идиотизмом научным. При условии, что аналитика есть наука.
  -Да.
  - Ты ознакомился и принял версию идиотизма религиозного. Поскольку нет в существующей реальности такой религии, Божества и канонов.
  - Да.
  - Оказали ли на тебя хоть какое то влияние два этих фрагмента?
  - И да и нет.
  - Объясни.
  - Да, потому как оба обоснования не лишены здравого смысла. Количество фактов в существующей реальности более чем достаточно, чтобы подобное язычество имело право на жизнь. Как сказал один мудрец - в каждой шутке есть доля шутки. Нет, оттого что твоё прикосновение к информационной матрице хоть и произошло по факту, но при крайне сомнительных обстоятельствах. Открытие чакр дело тёмное, не изученное. А та ситуация, при которой открылась чакра у тебя от количества выпитого напитка адептов, заставляет задуматься больше о мере потребления алкоголя на душу населения, нежели о троичности идиотизма как философии последних времён.
  - Не буду с тобой спорить. Но. Тот факт, что ты сидишь в этой пивной и вникаешь в третий фрагмент данной философии, есть подтверждение твоей заинтересованности в итоговом понимании троичности идиотизма. В противном случае, мы рассуждали бы про футбол, инфляцию или у нас вообще не было бы причин для беседы.
  - Согласен, - кивнул кардиолог Семёнов, - хоть из интереса, хоть для общего развития или даже хоть для начала пути идиота сквозь миры, я желаю постичь суть троичности. Хочу узнать необходимость наличия третьего звена, третьего фрагмента. Я слушаю тебя, о гуру.
  - Прекрати паясничать, мы говорим о серьёзных вещах, - огрызнулся дружище.
  С минуту он молча цедил напиток адептов, затем начал говорить:
  - Если с чем не согласен, или не понимаешь сути, сразу спрашивай, не молчи.
  - Да.
  - Для того, чтобы начать вникать в подлинный статус идиота, статус необходимый для третьего фрагмента данной философии, нужно быть в здравом уме и трезвой памяти. Это важно.
  - Слышал бы мой тесть эти разговоры, он сам бы дописал диссертацию.
  - Не отвлекайся, мы говорим о серьёзных вещах.
  - Я весь внимание.
  - Среди различных по технологии, времени и качеству результата есть один стопроцентный вариант, разделённый на две версии.
  - Поясни.
  - Слышал ли ты что либо, о теории про линию жизни?
  - Не помню. На вскидку нет такой информации.
  - Суть. Человек подвержен влиянию линии жизни. Точнее двух линий жизни. Линией эту теорию проще назвать исходя из вращения небесных тел. Минута, день, месяц и год создают в жизни человека некую линию, некий след его проживания на Земле. Здесь нельзя не учитывать эмоциональное состояние человека, как вектор вверх, так вниз и равновесие. Этой кривой, если строить график, способствует тот самый пресловутый социум. С его ежедневными рутинными бытовыми нуждами или решением задач по достижению глобальных целей, не важно. Исходя из этого, линия жизни человека разделяется на две параллельные линии. Одна линия, та жизнь, которой человек живёт в реальности. Другая, та жизнь, какой человек хотел бы жить на самом деле. Его мечты или стремления. Между двумя этими линиями, как правило, есть расстояние. У кого минимальное, у кого глобальное, у кого этого расстояния нет, и вместо двух линий жизни он подвержен одной.
  - Это ты сам придумал, или всё та же информационная матрица...
  - Разницей в несоответствии двух линий одной, выступает мироощущение гражданина. Если гражданин живёт примерно так, приблизительно так как хочет жить, линии жизни у него, действительная и желаемая идут близко друг к другу. От этого, мироощущение гражданина с вектором плюс.
  Если гражданин живёт так, как жить не хочет. Или у него по каким то причинам не получается жить так, как ему хотелось бы жить эту жизнь, линии его жизни отдаляются друг от друга. От этого мироощущение этого гражданина с вектором минус. Со всеми вытекающими последствиями для его психики, его самого и окружающих граждан. Поэтому данный вид социума, в котором все мы имеем неосторожность проживать свою Земную жизнь, подразумевает работу человека над максимальным сближением этих его линий жизни. Поэтому мы меняем занятие, работу, женщин, обувь, транспортные средства квадратные метры. Многие занимаются этим всю жизнь, некоторые раз от раза. Кому это однажды надоедает, кому нет. Конечно, духовный рост важен для человека разумного, но комфорт, тепло и уют никто не отменял. Но, есть те, кто не занимается подобными деяниями.
  - Если я правильно понял, - заметил Владимир Васильевич, - это такие идиоты, как ты.
  - Совершенно верно, - кивнул дружище, - у таких идиотов не две линии жизни, а одна. Способ жить так как ты хочешь, хотел бы жить сложен и неоднозначен по отношению к времени жизни и нервному состоянию человека. От этого неминуемые стрессы, усталость и вообще, смысл жизни может быть размыт без остатка. Это версия, когда человек стремиться жить так, как хотел бы жить. Жить так, как ему хочется жить свою Земную жизнь.
  - Ты же, если я правильно понял, придерживаешься противоположной версии.
  - Ты правильно понял. Я хочу жить так, как я живу. Это всего лишь самодостаточность, не более того.
  - И пьянка то же?
  - Ты будешь читать мне мораль, или постигать третий фрагмент?
  - Буду постигать.
  - Тогда слушай дальше. Самодостаточность трудно определить. Грань между идиотизмом и гениальностью если и есть, то слишком неясная, не явная и не понятная. То мироощущение, какое даёт самодостаточность при второй версии, когда ты хочешь жить так, как живёшь, оно универсально. Универсально ДЛЯ, но для чего? Для проживания этой жизни в этом мире? А может, для проживания некоторого периода жизни в любом из миров, куда ты пришёл или откуда ты уходишь? Некая временная величина, необходимая только лишь для ожидания перехода?
  - Если я правильно начинаю тебя понимать, - задумчиво молвил Владимир Васильевич, - при обретении человеком разумным самодостаточности, он становиться настоящим, готовым для перехода в следующую реальность адептом.
  - Нет, - улыбнулся дружище, - он становится настоящим идиотом. Третьим фрагментом, необходимым для полной комплектации троичности современного идиотизма как философии последних времён. Законченная троичность идиотизма здесь, в индивидуальном единичном порядке, в хаосе атомов и молекул, через астральные фибры синхронизируется со вселенской периодичностью смены частоты открываемости врат перехода. Эта периодичность есть единовременная возможность для перехода из мира в мир. Это не один, единожды сотворённый для тебя случай чтобы ты свалил отсюда, с грешной Земли. Ты должен понять, осознать свою ничтожность, только тогда поймёшь и высоту. От тебя, от твоей абсолютной готовности к комплектации этой троичности выстраивается отношение к синхронизации астральных фибр во вселенском механизме смены частоты открываемости перехода. Помни, переходишь из мира в мир не ты один и не только здесь. Ты часть вселенной, причём не кусок застывшей молекулярной цепочки, а полноценная единица вселенского духовного ресурса. При принятии философии идиотизма у тебя не остаётся шансов на свою жизнь как личную собственность. Не на жизнь здесь, а вообще, ты отдаёшь право перехода провидению. Помни!
  - Ты называешь себя идиотом, - спокойно рассуждал Владимир Васильевич, - а не задавался ли ты вопросом - а не дурак ли ты?
  - Вероятно, каждый задаёт себе этот вопрос, - отвечал дружище глядя в кружку, - но не забывай, шанс свалить отсюда или уйти туда выпадает не каждому.
  - Это не только пародия на изотеририческую теорию, - улыбнулся кардиолог Семёнов, - это универсальная чушь. И собачья, и кошачья, и возможно даже тараканья.
  - Остроумно, - улыбнулся в ответ дружище, - только ты не знаешь самого главного. Не знаешь и не подозреваешь даже.
  - Не спорю, методом самодостаточности ты превращаешь себя в того, кто не хочет расти. Как духовно, прозябая со своей чушью в этой пивной. Так и материально, не желая работать и живя, грубо говоря, на халяву. Ты просто неудачник. Это и есть третий, заключительный фрагмент твоей идиотской теории. Извини за резюме, но правда она матка. Мне не интересна твоя теория троичности идиотизма как философии последних времён. Вопрос закрыт.
  - Браво, - добродушно улыбнулся дружище, - вот теперь, после такого монолога, ты действительно, реально готов к постижению сути этой философии. Для чего нужна троичность фрагментов ты узнал, осталось тебе узнать, зачем нужен переход. Зачем тебе пришло время свалить отсюда, из этого мира.
  - Боюсь, мне это будет не интересно, - равнодушно ответил Владимир Васильевич, - допивая из кружки и собираясь уходить.
  - Ошибаешься. Ты, и такие как ты совершают переход отсюда в другую реальность, осуществляют движение из этого мира сквозь миры регулярно. Такие как ты здесь не нужны. Это необоснованная, не нужная нагрузка на бюджет.
  - Похоже, ты про то спятил.
  - Похоже, - придвинулся к собеседнику дружище, - пришло время тебе узнать реальное состояние дел.
  - Повторяю, - икая, застёгивал куртку Владимир Васильевич, - мне это уже не интересно. Успехов.
  - Троичность идиотизма и переход есть государственная программа, - как всегда спокойно говорил дружище, - свою задачу я выполнил. Помнишь, в начале первой встречи я сказал тебе слова - "позволь мне внести в твой мозг инфу?" Инфа внесена, она работает в твоём мозгу и теперь, летом, я смогу с семьёй уехать в законный отпуск. И не переносить его на октябрь или ноябрь, как в прошлом году.
  Кардиолог Семёнов наморщил лоб:
  - Похоже, ты выпил лишку. Если я не ошибаюсь, ты живёшь в интересном союзе с женщиной гражданским браком.
  - Не ошибаешься. Только, есть одна деталь. То, что ты услышал про мою семейную жизнь, есть единственная ложь во всей информации. Я работаю в комитете государственной безопасности в звании капитана. Вербовал к переходу очередную единицу СБ - 27. В документации, когда пишешь отчёт, такие как ты проходят под индексами и номерами. Мне не слишком приятно превращать людей в безликие цифры и буквы, но, такая работа. Извини.
  Владимир Васильевич от души расхохотался, чем обратил на себя внимание посетителей и бармена. Закончив смеяться, он допил напиток адептов, поставил пустую кружку на стол и сказал:
  - Либо ты спятил, либо ты просто выпил лишку, либо и то и другое. Я больше не вижу смысла в наших встречах. И вообще, в этих разговорах.
  - Твой рабочий номер 3128, - сохраняя прежний тон продолжал дружище, - коэффициент соответствия 1 : 0,7. Вероятность перехода по предварительной оценке 3А. Работа в единицей закончена при явном положительном результате.
  Между бывшими собутыльниками повисла пауза. Гомон посетителей, бормотание телевизора Владимир Васильевич не замечал. Он перестал улыбаться, на его скулах заиграли желваки:
  - В Бога веришь?
  - Ну в общем да, как все. Когда припрёт, тогда попросишь.
  - Да или нет!
  - Да.
  - Поклянись именем Бога, будто говоришь правду, - повысил голос кардиолог Семёнов.
  Посетители пивной замолчали, глядя на двух завсегдатаев за столом у окна. Телевизор начал бормотать гораздо тише обычного. Бармен вышел в зал, подойдя к их столику громко произнёс?
  - Не пора ли вам освежиться?
  - Мы что нибудь должны? - Спросил дружище.
  - Нет, - бармен отошёл в сторону, освободив путь посетителям.
  - Первым из за стола вышел дружище. За ним с третьего раза поднялся Владимир Васильевич. В молчании пивной они вышли на свежий воздух.
  Автобусная остановка после часа пик была полупуста. Дружище провёл пальцем по скамейке. Убедившись, будто скамейка на остановке чиста от дорожной грязи, он уселся. Через минуту, рядом с ним уселся СБ - 27. Какое то время оба молчали. Первым заговорил Владимир Васильевич:
  - Ты действительно работаешь в КГБ?
  - Да.
  Они опять замолчали. Теперь, молчание нарушил дружище:
  - У тебя наверное есть вопросы. У меня есть на них ответы. Давай поскорее закончим, и я пойду. Твоя лирика мне малоинтересна.
  - Вопросов много, - в раз протрезвевший кардиолог Семёнов с глупой улыбкой огляделся, - вопросов больше, чем достаточно.
  - Поэтому, давай без промедлений.
  - Ты действительно работаешь в КГБ?
  - Да, в звании капитана. Название службы и номер отдела тебе ни о чём не скажут.
  - И если я правильно понял, ты меня завербовал.
  - Ты правильно понял. Вербовка прошла успешно, это важно. Бывают различные казусы, конфликты на последнем этапе. Но, ты по характеру меланхолик, это многое упрощает.
  - И что теперь? - Осторожно, глядя в глаза дружище, спросил Владимир Васильевич.
  - Ничего. Иди домой, проспись и прекрати пьянку. То мироощущение, какое необходимо для ожидания знака перехода приходит в здравом уме и трезвой памяти. Умиротворение, спокойствие, совмещение внутреннего покоя с внешним, возможны только в трезвости. Иначе, много времени может быть потеряно впустую. И не забудь постоянно убеждать себя в личном идиотизме.
  - Закрепить, так сказать, теорию?
  - Да. Не нужно твердить себе, - я идиот, - как мантры. Нужно лишь иногда повторять эти слова, лучше в слух. Постоянно вспоминай прошлое, лучше с отрочества, в этом возрасте впечатления наиболее яркие. Анализируй прошлые события, казусы и нелепости, какие происходили с тобой в жизни. Подобная аналитика позволит тебе убедится в предрасположенности к идиотизму с самого начала, когда ты был ещё юн. Это укрепит в тебе веру, будто ты действительно, по жизни, творил глупость и всегда совершал идиотские поступки. Вера рано или поздно перерастёт в убеждения, а убеждения сделают тебя по настоящему готовым к пути идиота через миры, пространства и время. Абсолютная убеждённость в личном идиотизме позволит тебе завершить троичность этой философии и стать настоящим адептом, ожидающим перехода.
  - Костанеда? Учение Дона Хуана? - оживился кардиолог Семёнов.
  - И да и нет. Те были наркоманами. Для расшатывания собственного сознания как инструмента адаптации к среде они кушали мескалин, зёрна кактуса содержащие галлюциноген. К тому же, они совершали коллективный переход. А ты алкоголик, оттого будешь совершать переход по индивидуальной программе.
  - Кто то из нас сошёл с ума. Как ты думаешь, кто?
  - Мы оба адекватны. Ты протрезвел, такие дела происходят с тобой не каждый день. Я не пьянел, так как перед употреблением напитка адептов каждый раз принимаю таблетку мезапроптизола.
  - Мезапроптизол?
  - Да. Алкоголь как входит, так и выходит с мочой, не расщепляясь в организме, не нанося вреда мозгу и печени. Надо лишь периодически пить воду. Мы оба в здравом уме. Я тебя просил, не нужно лирики. Только вопросы и ответы. Начинай.
  - Попробую, - Владимир Васильевич откашлялся. - Я, завербован сотрудником комитета госбезопасности.
  - Да.
  - С какой целью, зачем я нужен?
  - Ты не нужен, в том то всё и дело. Цель - осуществление альтернативной государственной программы по качественному и количественному обновлению генофонда.
  - Программа секретная?
  - Совершенно секретная. Поэтому её реализует комитет, а не разжиревшие чиновники в кабинетах.
  - "Не нужен" в смысле?
  - Как от гражданина и патриота своей Родины от тебя нет толку, никакого. Поэтому, такие как ты, алкоголики, наркоманы, тунеядцы и прочий генетический мусор, по разработанной и утверждённой программе отправляются в странствие по мирам.
  - Параллельные миры? Это реальность?!
  - Да, найден способ перехода, Причём, надо заметить, гуманный способ перехода для таких как ты. Не на Соловки, не пулю в затылок, а государством сделано одолжение антисоциальному гражданину покинуть этот мир, начать долгое странствование по неизведанным мирам. Возможно, ты обретёшь бессмертие, кто знает.
  - Если всё так, как ты говоришь, почему же ты сам не уйдёшь?
  - Могу уйти. Но во первых, до пенсии мне осталось работать четыре года. Как никак, я давал присягу служить Родине. Во вторых, я доволен своей жизнью.
  - Я то же доволен, и пока на тот свет, или в другие миры не собираюсь.
  - Это не правда, в смысле, будто ты доволен. Просто, враньё.
  - Откуда ты знаешь?
  - Знаю. Ты устал, и от пьянки и от жизни. Диссертацию ты не брал в руки уже год. Новую семью, ячейку общества, сооружать не хочешь. На работе спишь. При совокупности этих обстоятельств ты подумаешь, переломаешься, привыкнешь к этой мысли и при проявлении возможности уйти примешь положительное решение. Твой тип людей редко игнорирует возможность не воспользоваться таким шансом.
  - Почему ты решил, будто я сплю на работе?
  - Я не решал, так оно и есть. Ты спишь в бельевой. К тому же, безответственность при лечении людей, граждан нашей Великой страны, недопустима при такой профессии, как у тебя.
  - Откуда ты знаешь про бельевую? - Недоверчиво спросил Владимир Васильевич.
  - После перестройки комитет хоть и перепрофилировали, но агентурная сеть осталась. Она никуда не улетучилась. Чтобы тебя окончательно покинули сомнения, скажу про календарь.
  - Что за календарь ещё?
  - Календарь в твоей квартире. Ты даже календарь не удосужился поменять, он прошлогодний. И ремонт в ванной не доделать вот уже сколько времени. Твои жизненные силы, интерес к жизни - их нет. Оттого по индексу ты числишься как СБ.
  - Что это значит?
  - Ты СБ - 27. С - состоявшийся. В смысле состоявшийся алкоголик. Б - бесперспективный за возрастом. 27 - алиментщик.
  Владимир Васильевич слушал дружище, тупо уставившись в асфальт остановки. Дружище продолжал:
  - 3128 твой рабочий номер, по какому ты числишься в базе данных на вербовку. 1:0,7 - коэффициент соответствия. Если проще - коэффициент правды.
  - Объясни.
  - Ты врёшь. Ты постоянно врёшь, всем и самое главное, себе. Это не имидж, не самообман, это стиль жизни. Твоего пустого, никчёмного существования на территории Российской Федерации.
  - Пусть так, чем же я Родине помешал? Чем не угодил?
  - Не будем поднимать историю, и говорить о прошлом, когда ты получил образование в школе, затем и в институте. Получил бесплатно. В армии ты не служил. Разумно поднять один вопрос, про день сегодняшний. От работника, как специалиста, от тебя толку мало. Иными словами, ты создаёшь не качественное медицинское обслуживание граждан. В случае, если бы ты был коммерсантом, спортсменом или артистом - ещё полбеды. Но в виде зарплаты ты получаешь деньги из казны. Тебе платит государство, за что? За то, что ты спишь в бельевой? Ты выйдешь на пенсию, будешь получать пенсию, деньги из казны, пока не протянешь ноги. Посчитать, сколько вас таких никчёмных, сумма получается со многими нолями. Это называется не рациональное использование бюджетных средств. Так же, как и лечить вас смысла нет. По этой причине отказались от ЛТП.
  - Похоже на бред.
  - Похоже, не спорю.
  - Тогда, причём здесь генофонд?
  - В том то всё и дело. Когда такие как ты совершают переход, государству не нужно выплачивать вам зарплаты и пенсии, высвобождается большое количество бюджетных средств. Эти деньги идут на качественное и количественное обновление генофонда.
  - Плодите послушных? Выращивать в инкубаторах андроидов?
  - Совсем нет. Этими деньгами будет обеспечиваться стимуляция программ увеличения рождаемости. Программы приобщения детей к спорту, наукам и искусствам.
  - Каким образом, если не секрет?
  - Не секрет, - продолжал дружище, - ты сказал, будто не смотришь телевизор.
  - Там нечего смотреть, - буркнул себе под нос Владимир Васильевич.
  - По телевизору периодически, несколько раз в сутки выходят выпуски новостей. Чтобы гражданин был в курсе, что твориться в стране и в мире. Из новостей ты мог узнать о программе "материнский капитал". Эта программа создана для увеличения рождаемости. Если ты в курсе, у нас в год минус под миллион граждан - алкоголь, наркота, ДТП. Граждан России становится меньше, а нужно, чтобы становилось больше.
  - Как в Китае?
  - Не обязательно. Задачи, которые будет решать Россия в двадцать первом веке, подразумевают руки и мозги. Причём, здоровые в плане здоровья, и патриотически настроенные в плане гражданской позиции. По этой причине программ планируется несколько. Официальных и секретных.
  - Очень интересно.
  - Со временем будет увеличен материнский капитал, начнёт работать программа отцовского капитала. За количество детей будет программа льгот. Особо плодовитым планируется снятие подоходного налога. Будет введён жёсткий налог на бездетность и другие. Два, три поколения и демографическая ситуация изменится.
  - Ты говоришь, как политинструктор.
  - Ничего удивительного, по боевой и политической подготовке у меня только "отлично".
  - Может, ты ещё записан в кружок авиамоделирования?
  - Не угадал. Академическая гребля, скоро соревнования. И вообще, отжимаюсь сотню раз за четыре минуты, делаю подъём - переворот и стометровку бегаю не ниже норматива. И это за сороковым десятком. Что тут плохого?
  - Нет, - хмуро ухмыльнулся Владимир Васильевич, - наоборот. Скажу больше, именно такие мужчины нужны Родине в двадцать первом веке.
  - Так оно и есть. Такие нужны, а такие как ты не нужны. Поэтому вас и отправляют отсюда.
  - А как же статистика? Как запишут - "пропал без вести"?
  - Статистику делают люди, а не Боги. Дальше рассказывать?
  - Да, конечно. Интересно, как тут у вас всё будет по новому, правильно и как надо.
  - Не в этом дело. Во первых, те друзья, кто из соседних республик приехал в страну на стройки, обратно уезжать как ты понимаешь, не слишком торопятся. Оттого демографическое лицо России со временем может измениться. Во вторых, война продолжается, её никто не отменял. Геополитика диктует свои условия.
  - Что ж, любопытно.
  - Видишь ли, на континенте мы всем мешаем. От нас не знают что ждать, и в наших недрах несметное количество природных ископаемых. На протяжении всей истории России как федеративного государства, с нами ведут войны. От локальных до глобальных. Даже при распаде Советского Союза, когда братские народы обрели так называемую свободу и стали независимыми государствами, Россия определяла геополитику на континенте. Но Господь Бог предусмотрительно заложил в наши территории гигантское количество углеводородов. Благодаря этому, Россия назло кредиторам расплатилась по внешнему долгу аж за Советский Союз. Благодаря этому, потихонечку меняется ситуация и в социальной сфере, и в экономике.
  - Потихонечку, это ты верно подметил. Хотелось бы побыстрее, жизнь проходит.
  - Тот то и оно, проходит в пьянстве и безделии. Я говорю не про тебя лично, а вообще, про таких, как ты. На других континентах земного шара, жизнь идёт вперёд, широкими шагами. Оттого мы отстаём и отстанем от цивилизованного мира навсегда, если не принять меры. Меры эти жёсткие, возможно не слишком гуманные, но ситуация диктует свои условия. Ваша постперестроечная беспечность расценивается не иначе как внутренний враг, наряду с алкоголизацией и наркоманией.
  - Беспечность?
  - Именно, - кивнул дружище, - по другому не назвать. Здоровому населению нужно работать засучив рукава, развивать экономику страны, создавать средний класс, а вы пьёте и ничего не хотите знать.
  - Развивать, создавать.., как же это всё делать? Как можно работать засучив рукава без озвученной национальной идеи? Её нет, - кто мы, куда и идём и что в итоге нужно всем и каждому?
  - Помнишь в первой нашей встрече ироничный спор прозаика с лириком?
  - Было что то подобное, я не вникал.
  - Ну и зря. Как правило в поиске истин, лирик ищет то, что лежит у него под носом. Национальная идея давно оформлена и понятна каждому здравомыслящему гражданину.
  - А можно мне узнать, на последок.
  - Можно. Ты наверное понимаешь, будто на блюдечке с каёмочкой тебе благополучие не принесут. Времена другие, капитализм не терпит беспечности и лени. Теперь, государство берёт на себя заботу о гражданах до совершеннолетия и после ухода на пенсию. Те, кто по середине, умные здоровые и сильные живут по известной формуле - хочешь быть счастливым, будь им. Счастливым можешь заменить на - богатым, знаменитым и прочим. Главное, быть патриотом, Родину любить.
  - А ларчик, оказывается, просто открывался.
  - Так оно и есть. Ни у кого в мире нет такой низкой ставки подоходного налога. А как государство бережёт гражданина, кто притащил деньги в страну, в экономику! Не сознательные граждане воруют деньги здесь, и выводят за границу, от греха. Был бы ты сознательным, патриотически настроенным, украл бы за границей кучу денег и притащил сюда, в экономику страны.
  - А если посадят?
  - Если ты не совершил преступления на территории РФ, тебя никто не посадит и не выдаст буржуям. Родина, своих граждан не выдаёт, ты законы почитай. Так как ты не турист, за границу не выезжаешь, бояться тебе нечего. Открывай на эти деньги бизнес, создавай рабочие места. Как говориться - зелёный свет. А ты, и такие как ты заливают время жизни алкоголем в пивных да на пьяных углах. Стыдно должно быть. И вообще, подобные исторические процессы занимают длительное время. Теперь, когда мы стали сильней, наше влияние усиливается не только на континенте, но и в мире. Холодная война до конца не погасла, западные СМИ продолжают формировать о нас негативное мнение. Ко всему, теперь в качестве оружия в этой войне противник применяет героин. Новое, эффективное оружие. Год от года, его производство увеличивается. Кто умирает от старости, кто от алкоголя или героина, но при такой тенденции через полвека как нации и обществу придёт логическое завершение. Тогда, вместо федерации территория России будет поделена по колониальному принципу, и бывшие друзья будут каждый в своей колонии выкачивать полезные ископаемые для своих нужд. Тогда, оставшееся население страны будет распределено по резервациям, где мы начнём бережно сохранять нашу культуру, традиции и обычаи. Тогда, война закончится. Такова задумка нашего врага, мирового империализма. А пока война продолжается, по всем фронтам, и Родине нужны ...
  - молодые и здоровые патриоты, кто в двадцать первом веке сотворит Родине такое величие и мощь, какое и задумано было самим Господом Богом, - закончил мысль кардиолог Семёнов, - я правильно понял?
  - Правильно.
  - А я - генетический мусор, жертва перестроек.
  - Примерно так. Но, государство даровало тебе возможность совершить переход. Любой маг, экстрасенс и прочие прохиндеи на изнанку бы вывернулись, за возможность постижения этой теории. Ты должен быть благодарен, а вместо этого я слышу лишь сарказм.
  - Спасибо. А можно, в виде исключения я просто доживу, как все, даже без пенсии. Устроюсь в частную клинику, в конце концов.
  - Никаких исключений. Просто дожить, как все, это твоё право гарантированное конституцией. Есть такая книга. Давно брал эту книгу в руки? Перелистывал, анализировал, знакомился с поправками, над которыми периодически ломают свои лобастые головы народные избранники?
  - Нет. Не брал. Разве что в институте, перед зачётом.
  - С тех пор как ты закончил институт, политический строй в стране изменился. Изменилось многое, и конституция в том числе. Кроме того, раз теперь всем нам придётся доживать в правовом государстве, не лишним было бы в домашней библиотеке иметь и административный кодекс, и налоговый. Я посоветовал бы ещё и уголовный кодекс приобрести, он не дорого стоит.
  - То есть, я могу и не совершать переход в другой мир?
  - Конечно, это твоё право. Но твои данные, психотип, фото и видеоматериалы прошли аналитическую программу, компьютер выдал положительный результат. Повторяю, люди твоего типа, как правило не упускают этот случай. Ты перегоришь эмоционально, привыкнешь к мысли, успокоишься. Днями и ночами будешь думать и думать, всеми этими факторами ты сам себя подготовишь к переходу. Когда твоё мироощущение будет готово к составлению в троичность этой философии, вместе с научным и религиозным обоснованием, останется только ждать, когда откроется переход. Всё, более ничего не нужно.
  - Как меня вычислили для вербовки? Почему я?
  - Это закрытая информация?
  - Я буду нем как рыба. К тому же, мне грозит переход в иной мир. Вам нечего опасаться.
  - Это закрытая информация.
  - Ну, пожалуйста. Хочу знать, как я попал на крючок.
  Дружище задумался. Молчал с минуту. Придирчиво оглядел Владимира Васильевича, он ответил:
  - Обращал внимание, в метро, на входе и выходе с эскалатора стоят камеры видеонаблюдения? Сигнал проходит через датчик дистанционного определения наличия алкоголя в крови. Если бы ты видел видеоматериал прохода неиссякаемой толпы граждан в метро через датчик, на многое у тебя изменилось бы мнение.
  Теперь, замолчал и Владимир Васильевич. Редкие пассажиры, подошёл автобус, двери открылись выпустили граждан и впустили. Автобус отчалил от остановки, оставив после себя чад от сожжённой салярки.
  - Кто бы мог подумать...
  - Каждый занят своим делом. Есть ещё вопросы?
  - Есть. А если не получится? Или, пойдёт что либо не так?
  - У всех получается, а у тебя должно не получиться? Ты, какой то особенный?
  - Нет. Такой, как все.
  - Тогда нет повода для волнений. Не ты первый, не ты последний.
  - Кто разработал эту теорию?
  - Это не теория. Это философия троичности идиотизма, позволяющая совершить переход из этого мира в другой. Какой не знаю. Как ты уйдёшь, не знаю. Кто разработал эту теорию, я то же не знаю. Я знаю лишь то, что должен знать. Моя задача внести в твой разум информацию, а дальше она сама в твоей голове будет работать. Моя работа закончена.
   - Короче говоря, меня, Семёнова Владимира Васильевича завербовал сотрудник КГБ, капитан...
  - Мы больше не увидимся. Моё имя тебе не нужно.
  - За удачную вербовку ты получишь премию?
  - Нет. Достаточно записи в послужной список.
  - Допустим я поверил, ты меня убедил. Тогда, почему ты сам не перейдёшь в другой мир? Твоя присяга это не аргумент, тут что то другое. Что то не так. Я чую подвох.
  - Никакого подвоха здесь нет, - как всегда спокойно говорил дружище, - не совершаю переход, потому как время не пришло. Кроме того, у меня жена любимая, двое детей растут. Зарплата - грех жаловаться. Льготы, кредиты, интересная работа. Спорт, хобби. И пенсия, не у каждого пенсионера союзного значения такая была. Я не пью. Мне нравиться жить. Когда стану ветхим, немощным, тогда и уйду.
  - У меня всё наоборот. Если например, эта теория станет достоянием гласности?
  - Не вопрос. Останови прохожего на улице, и расскажи ему о троичности идиотизма как философии последних времён. Что он скажет? А ещё лучше, вызови скорую помощь, и расскажи эту теорию доктору.
  - Слушай, - оживился кардиолог Семёнов, - а дай мне таблетку, попробовать.
  - Попробовать выкинуть деньги на ветер?
  Дружище достал из внутреннего кармана упаковку, достал блистер:
  - На, держи. Здесь осталось три таблетки.
  - У тебя не будет проблем? Они не подотчётные?
  - Нет, за них я не расписываюсь.
  - А за деньги, что тратишь на алкоголь, расписываешься, - рассматривая упаковку таблеток, спросил Владимир Васильевич.
  - За деньги расписываюсь, даже чеки приношу в бухгалтерию.
  Какое то время молчали. На улицу опускались сумерки.
  - Время прощаться, - произнёс дружище, миролюбиво глядя на кардиолога Семёнова, - не переживай. Всё будет хорошо. Умереть - это одно дело, совершить переход совсем другое. В истории цивилизации есть примеры подобного перехода в другой мир, или миры, пример телепартации, то же о чём то говорит. Ты главное, поскорее успокойся, чтобы принять соответствующее мироощущение для готовности третьего фрагмента.
  - Почему идиотизм, почему переходит идиот? Можно было назвать как то иначе, посимпатичнее?
  - Не я это придумал. У меня нет ответа на этот вопрос.
  - Если у меня получится с мироощущением, когда ждать переход?
  - Это уже как получится. У каждого индивидуально складываются обстоятельства. Через месяц, через год. Завтра или никогда, я работаю по инструкции, и такой информации в этой инструкции к сожалению нет.
  - Если я правильно понял, - Владимир Васильевич вертел таблетки в руках, - совершать переход в другой мир я буду со спокойной душой. С мыслью, будто у Родины моей в двадцать первом веке будет всё в порядке.
  - Ты правильно понял. У Родины будет всё в порядке. Ты узнал больше, чем нужно знать единице СБ - 27. Уже поздно, мне нужно идти.
  - Жена ждёт?
  - Ждёт, - кивнул дружище, - и будет рада, когда я приду с работы. Нежно поцелует, накормит. Если ты об этом.
  - Расскажи про будущий миропорядок. Уверен, отличник боевой и политической подготовки знает и это. Расскажи, и мы разойдёмся навсегда.
  - Ну, раз ты не смотришь новости, слушай. Благодаря намеченным реформам, в осуществлении которых ни у кого не должно быть сомнений, у России будет меняться статус на континенте. Кроме реформ социальных, как ты понимаешь, будут реализованы реформы и экономические. Экономика заработает в полную силу, и подсаженные на наш природный газ, недовольные нашими успехами европейские друзья станут горевать пуще прежнего. Евросоюз и так без того довольно хрупкая организация, поскольку несколько сильных центрально европейских экономик тащат на своём горбу кучу дармоедов из восточной Европы. Не всё у них так просто. Поэтому, определять геополитику в Евразии будут Россия и Китай. Япония, в следствии сейсмической активности в двадцать первом веке к сожалению уйдёт под воду. С Соединенными Штатами вообще интересная ситуация. Их печатный станок, какой денно и нощно печатает "пустые" доллары, роет американской экономике глубокую могилу. При гигантском профиците бюджета и таким же гигантским внутренним долгом, администрация США весь пар выпускает в гудок. Если учесть, будто Китай на триллионы долларов скупил активы американских компаний, то образно говоря, китайцы крепко взяли дядю Сэма за яички. Учитывая начинающиеся разговоры о новой мировой валюте и не знающий устали американский печатный станок, то могила для американской экономики будет выкопана до логического завершения уже в среднесрочной перспективе. Когда такой момент назреет, то образно говоря, китайцы начнут откручивать дяде Сэму яички, предъявлять ему претензии за свои деньги. Благо, китайская экономика растёт как на дрожжах. Чтобы дяде Сэму остаться с яйцами, ему придётся отдать Китаю часть территории США во избежание конфликта. А то и автомобили китайцы уже лепят как пирожки, и в космос полетели, и лунной программой начали заниматься. По имеющейся на данный момент информации, китайцам приглянулся Орегон, поближе к Тихому океану. Они уже придумали название - "Новый Сы Чуань". Китайскими селекционерами уже выведен сорт риса, пригодный к произрастанию на Орегонской земле. Если произойдёт такая сделка, то Россия протянет руку помощи дяде Сэму, предложит США продать нам обратно Аляску. Причём, мы заплатим золотом. Скорее всего, администрация США пойдёт на эти сделки по продаже части территорий, чтобы при рухнувшей экономике не допустить гражданской войны. Если дядя Сэм допустит ситуацию до гражданской войны, учитывая максимальную разнородность населения США по национальному признаку и федеративное устройство, гражданскую войну остановить будет крайне трудно. Она примет очаговый характер. Пока Соединённые штаты будут заняты своими делами, Россия и Китай будут обеспечивать на планете Земля многополярный мир. Так что, руки и мозги, с крепким здоровьем и патриотическим настроением нам будут нужны как воздух.
  - Откуда такая информация?
  Дружище встал со скамьи остановки, дав понять будто беседа закончена:
  - Служба внешней разведки, в отличии от нашей, работает по профилю. Желаю удачного перехода и успехов в странствовании по мирам.
  - Спасибо, - только и оставалось сказать Владимиру Васильевичу.
  Они пожали друг другу руки. Дружище не торопясь пошёл по тротуару, кардиолог Семёнов уселся обратно на скамью автобусной остановки. Он сидел, положив локти на коленки, и в тупости глядел на асфальт.
  Сколько времени он просидел на автобусной остановке в раздумьях, отрешённый от реальности, Владимир Васильевич не знал. Когда он пришёл в себя, было темно и прохожих на улице бродили единицы. Он достал из кармана упаковку таблеток с надписью на блистере - "мезапроптизол", повертел её в руках. - Похоже на бред, или сон, или ещё что либо такое, чему не хотелось верить.
   - Он положил таблетки в карман куртки, тяжело поднялся со скамьи автобусной остановки и побрёл в сторону дома.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"