Аполлон Тупорылов : другие произведения.

Медаль и ее стороны

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Странная история - 2. Брошено на пол-пути

Аполлон Тупорылов

  Медаль и ее стороны

Посвящается И.

   Это продолжение 'Странной истории'. Не окончено, увы... Точнее, едва начато... И вряд ли есть причины продолжать.

I. Георгий Рогожин год спустя

   Стояло прекрасное утро позднего мая. Воздух дышал прохладой; белесый туман стелился по пустынным улицам. Я медленно, ибо позволяло время, шёл вдоль серого бетонного забора, направляясь в Университет.
   Было без двадцати восемь утра.
   Да, это я, Гера, я всё ещё существую. И для некоторых весьма неплохо существую. Хотя у меня есть причины быть недовольным собой, своим положением в данный момент.
   Скоро закончится учебный год, первый год на биологическом факультете Университета. Вот уже май на исходе. И что же, могу ли я быть доволен своим выбором, своим положением. Ну, скажем так, в смысле обучения - очень неплохо, в иных же отношениях... Нет, хватит мяться, я недоволен! Нет!
   Пусть я отношусь к 'элите' факультета (это далеко не мои слова), пусть зимняя сессия сдана на 'отлично', хотя и с некоторым трудом, пусть у меня есть очень хорошие знакомые и даже друзья на факультете... Нет, что-то не то... Надоела математика, физика и химия. То, от чего я бежал во время учёбы в школе, восстало из небытия и ринулось на меня! Да, вы скажете, что эти 'сопутствующие' предметы, и будут они лишь два года... Согласен. Я не нахожу в себе самого главного - Призвания. Призвания к выбранной науке. Но я пока покорно плыву по течению.
   Всё вышеизложенное было бы пустяком, если бы у меня всё было отлично в личной жизни. Хотя что я там говорил насчёт личной жизни? Нет её как таковой?
   Как??? У меня возникли какие-то проблемы с Натальей, этой богиней, этой Гебой?
   Возникли.
   Я опять вынужден расписываться в собственном бессилии объяснить причину нашего разрыва. Да, наши отношения можно назвать так, хотя решительного объяснения пока не произошло. Но это на повестке дня. Может быть, даже сегодня.
   Так что же случилось? Да ничего особенного. Мы с Наташей учимся на одном факультете, в одной группе, по интеллекту она ненамного уступает мне... Но за время учёбы мы окончательно убедились, что не подходим друг другу. Не надо объяснять это идиотскими знаками Зодиака, бросьте эти предрассудки. Хотя, наверное, Телец и Лев плохо могут существовать на Земле в одной клетке. Мы не нашли понимания, хотя действительно были так близки - и физически, и духовно. Чудовищно близки.
   Я не собираюсь сейчас выискивать и вспоминать все тёмные моменты и моментики, когда мы спорили и ссорились. Это нормально. Нет, я клянусь, это было настоящее чувство! Вопрос в другом - почему оно потухло? Я не могу сказать ничего осмысленного. Наверное, это просто жизненные перипетии, внутреннее чувство интуиции, и всё в этом роде. Находясь в круге жизни, в этом Circle of life, люди знакомятся и ссорятся, находят и теряют друг друга, и, как сначала кажется, совсем без причин. Но причины есть - их умы работают на разных частотах!
   Да! Прекрасно! Это не софистика, действительно, мой мозг работает на другой частоте, нежели мозг моей Наташи. Зная друг друга так близко и поддерживая такие отношения, мы убедились, что не подходим для дальнейшего существования в таких формах. Вот так. Огонь потух.
   Впрочем, я не склонен говорить, что мы стали врагами. Лучше сказать, что я отношусь к Наталье так же, как к Саше - я очень её люблю, уважаю, но целовать собираюсь только ручку. Я объяснил свои чувства несколько иносказательно, не думайте, что мое отношение к девушке измеряется в количестве и качестве поцелуев. Я очень уважаю Сашу, она моя очень добрая и близкая подруга. Вместе с Кириллом, который, наконец, добился взаимности. Дай им Небо счастья! Наташа, наверное, станет чем-то подобным, подругой, знакомой? Хотя Саша - сама кротость, а Наталья может что-нибудь такое сделать, личность она мстительная, хотя и не южанка, которые этим славятся.
   Ну, а пока мы ещё счастливые возлюбленные. Но пора заканчивать эту комедию. Нам это уже надоело. Пусть наши отношения станут деловыми, не более, как однокурсников. Тем более, что Наталья несколько остепенилась, появляется чаще в деловом, строгом одеянии - она должна сама понимать что дело идёт к единственно возможному концу.
   Я, медленно продолжавший свой путь, оглянулся. Да, это она!
   Позади меня шла стройная девушка в строгом тёмно-зелёном платье, которое, впрочем, облегало её фигуру так, что была видна её прелесть и красота. На груди блестела яркая брошь - стрекозка. Светлые волосы были завиты и уложены в замысловатую причёску, почему-то напомнившую мне египетского фараона.
   Я остановился.
   - Здравствуй, Наташа! - улыбнувшись, приветствовал я свою девушку.
   - А, Георгий, привет! - ласково улыбнулась она. - Слушай, по физике задачку сделал?
   - Как?! Ты, ты не смогла? - притворно возмутился я.
   - Нет, не смогла! Куда мне! - возмущённо парировала Наталья.
   - Да, куда тебе! И я её тоже не сделал. Мы с тобой деградируем.
   - Да ладно, Гера, хватит! Остроты, конечно, в тебе много. Но есть ли что-нибудь другое?
   - Как знать? По крайней мере, когда-то было! - вздохнул я, слыша колкие замечания Натальи.
   - Было? Сомневаюсь, господин Притворщик! Очень сомневаюсь!
   - Я притворщик? - от удивления я потерял дыхание, - Ну это уж совсем! Глупо и нелогично!
   - Такой и ты сам! - кинула Наталья. - Видеть тебя не хочу!
   - А придётся! - язвительно парировал я. - Ты неправильно ведёшь деликатную беседу, Наташа. Надо было сказать: 'Дорогой сэр, ввиду объективных причин, вызванных вашим игнорированием моих идей и желаний, а также вызванного нашими отношениями дискомфорта в душе, сердце и теле, прошу считать нашу любовь делом завершённым и законченным!' - я резко остановился, схватив Наташу за руку, даже не схватив, а дёрнув. Она испугалась.
   - Ты... Ты сошёл с ума!
   - И давно у тебя такие подозрения? - опять пошёл я на обострение, но вовремя остановился. - Давай закончим шутки, Наташа. Мы чувствуем, что не можем больше так... Да?
   Девушка молча кивнула головой, а её лицо залилось красной краской.
   - Так объявим же друг друга свободными! Жаль, что у нас ничего не вышло - ведь мы любили друг друга... Но что поделаешь... Это жизнь, Наташа... Ну, не плачь, не плачь... Слёзы не помогут... И не мне уже тебя утешать!
   Я поцеловал, наверное, последний раз, плачущую девушку.
   Но она быстро спохватилась, и, поборов нахлынувшие чувства, успокоилась. Впрочем, по часто вздымавшейся груди было ясно, что Наташа взволнована.
   - Пойдём. Но ведь мы будем дружить, правда? - с мольбой в голосе произнёс я, взглянув ей в глаза. Наташа кивнула головой и, глубоко вздохнув, выкинула чувства из головы. Гордо подняв взор, она устремилась вперёд, оставив меня размышлять над происшедшим. Но размышлять было некогда - времени до занятий осталось пять минут.

II. Наша группа

   Я зашёл в главный корпус и, поднявшись на четвёртый этаж, обнаружил уже собравшихся сокурсников. Здесь были уже почти все и из нашей, второй группы.
   Пресловутая студенческая группа стала для меня второй семьёй - естественно, не по чувствам, которые я к ней испытывал, а по времени, которое проводил в ней. Ещё бы, каждый день из шести в неделю - четыре пары занятий как минимум! Иногда - пять, иногда - шесть. То есть, уходя из дома в семь утра, я возвращался домой от трёх до шести вечера. Сколько это будет часов? Максимум - одиннадцать. А как же восьмичасовой рабочий день?
   Поэтому члены группы невольно стали чем-то большим, чем просто сокурсники. Хотя, если честно, среди них не было замечательных личностей. По крайней мере, для меня. Почти. Почти не было. Были люди если не замечательные, то интересные. Сейчас я кратко опишу всех, ибо весь личный состав группы будет играть большую роль в дальнейшем.
   Нас было двенадцать - четверо парней и восемь девушек, подобный половой расклад был типичен и для других групп (всего их было шесть), и для всего курса и, по слухам, и для других факультетов тоже.
   Итак, первым опишу себя. Ох, великий человек, с недюжинными талантами во многих отраслях знаний, прекрасный специалист и так далее. В обществе я держался несколько обособленно, не принимая почти участия в бешеных праздничках, устраиваемых товарищами, был (или пытался быть) подчёркнуто вежливым и тактичным. Что ещё сказать? Не знаю.
   Вторым - моим товарищем - был Александр Золотов, также весьма оригинальная и интересная личность с любопытными привычками. Его также выделяла и оригинальная внешность. Он был высокий, стройный молодой человек с ослепительной рыжей шевелюрой и выразительными чёрными глазами. Держался он очень независимо, к окружающим относился с иронией, и пошутить над ними, что называется, 'поприкалываться', обожал. Мы стали друзьями, но и я был объектом его не всегда приятных шуток. Однако я без промедления вношу его в 'белый список' своих знакомых.
   Третьим был Алексей Крымов, спокойный, весёлый товарищ, мой напарник по лабораторным работам, надёжный человек. Почитать любил, хотя не всегда то, что нужно. И, наконец, последним из сильного пола был Пётр Кузовкин, которого можно описать одним словом: верзила. И как он сдал экзамены?
   Теперь девушки. Все они поступили сюда сразу после окончания школы, так что все мы были одногодками.
   Наташа Минская - вы её знаете, кажется.
   Аня Кустова - очень симпатичная девушка, весёлая и любящая развлечения.
   Мария Югова - также очень красивая девушка, с короткой современной стрижкой, очень романтичная и сентиментальная. Однако она мне не нравилась своей жесткостью, которой у неё было порядочно. То есть, она была романтична и сентиментальна только для своих друзей.
   Настя Чайкина - о ней у меня нечего сказать, обычная девушка, в меру красивая и симпатичная, без особых умственных талантов.
   Настя Петрова - в принципе очень походит на свою тёзку, разве что отличается своими негативными качествами - завистлива, мстительна и тщеславна. Да нет, не думайте, что это какая-то мегера, но... Да и красоты особенной я не видел в её южном лице.
   Катя Николишина - скромная, тихая, сверх меры тихая девчонка, испуганно шарахавшаяся от любого поручения или задания, где нужно было проявить инициативу. Да, впрочем, и немудрено - она приехала откуда-то из области. Я видел в её крестьянском лице красоту, но она почему-то прятала её, маскируясь под странными причёсками, странными головными уборами и постоянно устремлённым в землю взглядом. Но не дай Бог мне осуждать её! Это наш промах что мы не чувствуем той великой силы, которая заложена в людях из провинции - они не так развращены пошлой цивилизацией, как мы, городские простофили.
   Ирина Ланская - я за глаза, а иногда и в разговоре с друзьями, называл её 'мотыльком'. Это была живая, весёлая девушка, впрочем, обладавшая и большой скромностью, а иногда бывшая просто застенчивой. В глазах её светился огонёк радости жизнью; когда я наблюдал за её походкой, мне казалось, что она не идёт, а парит над землёй. Но в минуты, когда нужно было сделать что-то важное - я говорю о зачётах и экзаменах - других поводов я просто не видел - она преображалась. Тогда Ира становилась не похожей на самую себя, так изменялось её лицо, превращавшееся из дышащего жизнью в серьёзно-нахмуренное, словно девушка несла на своих хрупких плечиках тяжёлую гору. Училась она хорошо. Но я - лучше! Если честно, меня удивляла её непосредственность, граничившая с простодушием. Я считал, что Ира слишком доверчива и не умеет скрывать свои эмоции - следовательно, в её голове не особенно много содержания, раз она не контролирует себя надлежащим образом.
   Марина Чудова - ослепительной красоты брюнетка с длинными волосами с потрясающим металлическим отливом. Она, казалось, была пришелицей из другого мира. Её кожа была неестественно белой, а зелёные глаза сияли огнём таинственности. Что-то я слишком восторженно. Марина играла значительную роль в группе, училась неплохо, а на семинарах досаждала странными вопросами, которые, впрочем очень нравились преподавателям из-за их необычности. И язычок девушка имела острый, не дай Бог, что-нибудь не так скажешь, сразу получишь прозвище какой-нибудь одиозной исторической личности. Я её не очень любил, но были моменты, когда я признавался себе, что восхищаюсь Мариной. Правда, прозвище у меня благодаря ей было не больше не меньше, как Тимур Тамерлан. Вот объясните, почему.
   Ну как, понравилось? Если да, то либо из-за того, что я просто приукрасил свое окружение, либо... не такие уж они и плохие? Хм...
   Такова была наша группа, вам судить, в каком обществе я проводил сейчас большую часть своего времени.

III. Известие

   - Привет, Георгий! - ко мне подошёл Золотов, пожав мне руку. Он был в клетчатом костюме и с дипломатом в руке - Опаздываешь!
   - Неужели? - поглядел на часы я. - Действительно! Но почему не началась лекция? - у нас первой парой должна была быть общая биология.
   - А вот сюрприз! - усмехнулся Саша, загадочно улыбаясь. - Вместо лекции будет вербовка в одно замечательное место... Впрочем, все поедут - единогласно.
   - Ага! - догадался я. - Практика?
   - У тебя появляются пророческие таланты, Гера! Вот ещё бы ты сказал, вернёмся ли мы обратно?
   - Шансы есть, но небольшие. Когда-нибудь археологи найдут наши останки - в болоте, под слоем ила, вместе с нашими гербариями.
   Александр рассмеялся.
   - Как мрачно! Но, надеюсь, наша смерть не будет бесполезной. Нашим именем назовут какую-нибудь планету в созвездии Кита. Ну, а пока - пойдём, узнаем, можно ли будет с собой взять одежду или там выдадут - полосатую.
   Классная шуточка! Мы пошли вдоль стены по холлу, образованному на четвёртом этаже лестницей, ведущей вниз, кафедрой зоологии беспозвоночных и находящейся в другой стороне от неё аудитории '333'. Возле окон и расположился весь наш курс, точнее, кто нашёл в себе силы проснуться утром вовремя и уговорить себя посетить лекции. Таких было процентов шестьдесят-семьдесят от всего состава. Пожав руки 'попавшимся под руку' парням, я кивнул девушкам нашей группы, что-то оживлённо обсуждающим. Наташа, правда, молчала - она была расстроена. А я почему-то быстро пришёл в себя - даже шуточки шутил.
   Через пятнадцать минут появился наша методист, Анастасия Евгеньевна, очень своеобразная личность, с улыбкой на лице набивавшая на своём 'крутом' компьютере времен Бэббиджа, вызывавшем у меня снисходительную усмешку, приказы о зачислении и отчислении, о выговорах и поощрениях. В другое время она играла на нём в интеллектуально-зрелищную игру 'Порно-тетрис'. Тяжёлая судьба у методистов... Иногда. Она открыла аудиторию, и мы вошли.
   Я расположился среди наших парней - между Золотовым и Крымовым, на втором ряду в центре, чуть справа. Это была очень хорошая позиция. Студенты, как всегда с шумом и хаотическими перемещениями, заняли места. Через минут пятнадцать методист, по традиции несколько задержавшись в деканате, появилась вновь и заняла руководящий 'пост' за столом возле переносной трибунки, служившей обычно предметом студенческих шуток. И 'беседа' началась.
   - Здравствуйте! - начала методист. - Пришло время для вас заняться долгожданной летней практикой...
   По залу пронёсся гул. Все хорошо знали ужасы летней практики, из рассказов студентов других курсов и из факультетских легенд.
   Что мы узнали о ней? Итак, после летней сессии мы должны были переместиться в таинственное место под названием Четверики, которое расположено где-то на границе с Казахстаном - в степи. Или лесостепи. Там нас ждали степные растения и животные, по которым мы должны были сдавать зачёты. Так же были даны инструкции насчёт проездки туда (и обратно - понадобится ли?), и некоторые другие, технические. Затем слово взял один из наших руководителей в поездке - доцент кафедры зоологии беспозвоночных Борис Борисович Анастас. Он долго говорил что-то об уникальности лесостепной зоны в Четвериках, и что мы должны не дуться, а благодарить их за предоставленную возможность. Но я уже заметил, что у нас чем больше хвалят что-то, тем хуже оно оказывается в действительности.
   - И в конце концов, зачем верить каким-то слухам? Главное - вести себя достойно! - попытался состроить на лице героическое выражение Анастас.
   - Ну-ну! - усмехнулся Золотов. - Посмотрим, как достойно будешь ты сам вести себя, когда какой-нибудь верзила вобьёт тебя одним ударом по шею в землю!
   Нельзя было не улыбнуться от этой грубоватой шутки, ибо сам Анастас был далеко не богатырского телосложения.
   - Ну, ребята, всё. Вопросы будут? - спросила Анастасия Евгеньевна.
   - Спросить, что ли, за пытки нужно будет платить отдельно или их профсоюз оплачивает? - достаточно-таки громко произнёс Золотов, чем вызвал недовольный шум на заднем ряду, где сидели девушки.
   - Да хватит тебе. Пусть хоть сейчас не беспокоятся! - недовольно проворчал я. У меня тоже было неважное настроение.
   - Наоборот. К трудностям нужно подходить во всеоружии! - парировал Александр, но потом угомонился.
   А тем временем собрание закончилось, и пора было собираться. Но...
   - А, кстати! - вспомнила методист. - Сегодня вторая группа отрабатывает в Ботаническом саду. У вас ещё три часа неотработанных осталось.
   Эта она про трудовую повинность, оставшуюся после достославных времен Бату-хана.
   - Классно! - развёл руками Крымов. - Я сегодня хотел в последний раз по магазинам прогуляться.
   - Почему в последний раз? - усмехнулся Кузовкин, подошедший спросить что-то у меня, так как я до конца мая был старостой группы. - Сессию сдашь, только тогда поедем.
   - Что, Петя? Второй стипендии за май не будет! - улыбнулся я, увидев подошедшего Кузовкина (я, как староста, выдавал стипендии). Петя был хотя и не выдающихся умственных способностей, но всё же товарищ неплохой, добродушный и весёлый.
   - Да нет! Мы же сейчас отрабатываем! - удивился Пётр.
   - А! Вижу, что ты очень желаешь! Странно - я в первый раз вижу такого исполнительного человека! - пошутил я, чем привёл Кузовкина в настоящий восторг. Тот любил похвалу.
   Собравшись в коридоре, мы всей группой пошли по направлению к Ботаническому саду.

IV. Ботанический сад.

   Вот мы и в Ботаническом саду. К сожалению, так называемом Ботаническом саду. Таким он стал в наше время.
   Не знаю, каким сад был раньше, но по рассказам знающих людей, он оправдывал своё название. Однако что он представлял сейчас!
   Использовалось всего около половины всей его площади, остальную занимал бурьян (если не свалка!). Да и остальная площадь представляла из себя плохо ухоженные аллеи тополей и елей с растущими кое-где вовсе не экзотичными кустарниками, а также обычные огородные грядки. Оранжерея, которая, по сути, должна была представлять собою сердце Ботанического сада, была по внешнему виду неотличима от подсобного помещения. Теплица была в полуразрушенном состоянии.
   Что тут можно сделать?
   ...Нас встретил пожилой мужчина с лопатой в руках и, любезно предложив оставить портфели и сумки в прихожей оранжереи, начал давать поручения. Почти все девушки были направлены на грядки для посадки и пересадки всевозможных цветов, моих товарищей отправили вывозить на тачке мусор, а я, как староста, должен был наблюдать за ходом выполнения работы.
   Немного поиздевавшись над парнями ('Давайте, давайте, работайте! Мусор - ваше призвание!'), я собирался посмотреть на таинственные грядки с рассадой цветов, но внимание моё остановила Ирина Ланская. В то время, как остальные устремились работать, она осталась возле оранжереи. Так, ясно. Сегодня она была в очень нарядном белом платье, даже с какими-то серебристыми кружевами. Конечно, грядки недостойны такого платья.
   - Ирина, ты что? Сегодня же не праздник! - развёл я руками.
   - Каждый день должен быть праздником! - ответила она и слегка покраснела. Ира была весьма самокритична.
   - Но, Ира, сегодня праздник земледелия. На него одевают одежду потемнее и поскромнее... - я глянул на свои 'универсальные' брюки, которые тоже не походили на спецодежду. - Ну, я - это понятно, мое предназначение - праздно шататься... Ладно, давай, отдыхай сегодня, сил набирайся. Пока! - я хотел раскланяться, но заметил, что девушка стоит в нерешительности.
   Странно. Вы бы обиделись, если бы вас освободили от трёхчасовой трудовой повинности? Однако Ирина стояла, в нерешительности закусив губу.
   - Не хочешь идти домой?! Ну, тогда... А! Будешь заведовать красотой! - улыбнулся я, тогда как Ира удивлённо посмотрела на меня. - Будешь заведовать посадкой цветов. Они ведь, понимаешь, каждый имеют свой цвет, свой запах, своё значение. Я ведь, дуралей, в этом не разбираюсь. Согласна?
   Девушка радостно кивнула, яркий румянец загорелся на её щёках и она устремилась к грядкам. Я пошёл туда же. Надо посмотреть, как работают мои подчинённые!
   Ничего, всё в порядке, работают. Все девушки, как мне казалось, серьёзно отнеслись к работе. Как никак, всё же имеет отношение к биологии. Впрочем, конечно, подметание улиц тоже. Сейчас же они садили астры, бархатцы, левкои, душистый табак и другие цветы. Я невольно залюбовался их энтузиазмом, который давно не приходилось видеть. Однако кое-кому мои наблюдения не понравились.
   - Эй, Тамерлан, странно видеть нас за работой? - иронично крикнула мне Марина Чудова, отложив в сторону лопатку.
   - Ужасно странно! - усмехнулся я.
   - Бездельничать-то не надоело? - опять начала Марина. - Лучше бы вон ящики с рассадой нам принёс!
   - Что, сами не поднимете? - для порядку произнёс я и, критически оглядев свою белую рубашку, направился к ящику с петуниями.
   Затем, притащив все ящики к грядкам, я расположился там в позе Наполеона и начал вместе с Ириной Ланской давать приказания:
   - Марина, резеду нужно по краю садить, она не будет заметна в середине. А вот эти табаки нужно расположить кругом по центру, они расцветут и будет белый вкусно пахнущий круг. А белый цвет, кажется, символ чистоты.
   - Чьей чистоты? - неожиданно прервала меня Марина Чудова.
   - Как чьей? Моей! - невозмутимо произнёс я единственно возможную фразу, чем вызвал такой смех, которого и сам не ожидал услышать.
   - Ну, хватит, хватит! Лучше садите цветы! Кстати, Катя, вокруг круга с душистым табаком нужно посадить что-нибудь... У тебя есть мысли?
   Похоже, что нет и в помине. Катя Николишина обиженно потупила взор, как будто я произнёс что-то недозволенное, не сказав ни слова.
   - Ну, нет так нет... Маша, - я обратился к Юговой, - что ты думаешь?
   - Гвоздики! - произнесла та, мечтательно устремив свой прекрасный взор в небо. Я невольно залюбовался ею.
   - Ну так что? - произнесла та, заметив создавшуюся паузу.
   - Я разве возражаю? Конечно! - очнулся я и продолжил: - Так, а в центр? Ты, Марина, конечно, давно знаешь, что садить внутрь круга с белыми табаками, символами моей чистоты? - все опять засмеялись.
   - Астры! - сверкнув своими персидскими глазами, резко ответила Марина. - В знак того, что есть субстанции повыше твоего табака!
   - Ну-ну! - развёл я руками. - Охотно отдаю эту пальму первенства тебе. К сожалению, пальм здесь нет, а то бы посадили. Ира, ведь здесь нет пальм?
   Ирина повернула ко мне покрытое от смеха румянцем лицо. Её белые зубки сверкали, как жемчужины.
   - Нет, но в холле первого корпуса есть. Давайте принесём!
   Все опять засмеялись. Я тем временем перешёл к грядке слева.
   - Ага, работа идёт полным ходом! Сколько бархатцев! Наташа, тебе нравятся бархатцы? Я что-то даже и не думал об этом? Если б я знал!
   Моя старая знакомая устремила на меня взгляд, полный такого гнева, что мне показалось, что он испепелит меня. Я невольно вздрогнул и сделал шаг назад, чуть не раздавив бывшую тут же Аню Кустову. Я тут же обратился к ней, пытаясь убежать от взгляда Наташи.
   - Ну как, Аня, дела идут успешно?
   - Как никогда! - озорно усмехнулась Аня, и локоны каштановых волос упали на её лоб. Изящным движением она откинула их назад и направила на меня взгляд своих карих глаз. Я присел рядом с ней, выхватил из её рук совочек и начал помогать девушке садить петунии.
   Так прошли оставшиеся три часа. За полчаса до их окончания я всё-таки отпустил домой Ирину Ланскую и пошёл поприкалываться над парнями, которые, вывезя гору мусора из сада, сейчас вывозили что угодно, только не то, что было нужно.
   - Эй вы, дурачины, зачем торф-то вывозите? - остановил я Золотова с Крымовым. Те удивлённо посмотрели на меня. - Вон, смотрите, ящики расколотые валяются. Ну да ладно, закругляемся. Петя, отбой! - крикнул я Кузовкину, стоявшему под засохшим деревом, помнившим еще старика Мичурина.
   Мы взяли свои вещи и, отметившись, что действительно вкалывали три часа, начали расходиться.
   - Аня, до свидания! - кивнул я Кустовой. Та улыбнулась и, кинув за плечи ранец, вышла за ограду, ещё раз улыбнувшись.
   - Ну что, Гера, идём? - подошёл ко мне Золотов.
   - Можно. Хотя можно ещё поработать. Хочешь? - ответил я.
   - Спасибо. Я и так сегодня столько калорий истратил, что их в студенческой столовой уже не восполнить! Так что идём-ка домой!
   Мы пошли по направлению к троллейбусной остановке.

ï ï ï

   - Ты, дружок, я вижу, в последнее время что-то хандришь? - медленно, как бы раздумывая, произнёс Александр. - И, мне кажется, я догадываюсь, в чём причина!
   - Неужели? Так ты ясновидец! - парировал я.
   - Нет, Гера, послушай, действительно. Вечные проблемы, не так ли?
   - Да, да, да! Сдаюсь! Сдаюсь! Вечные, странные, глупые, вечные любовные проблемы! Моё лицо сгорит от стыда, когда я говорю это! Право, мне хочется вырвать своё сердце из груди - что оно себе позволяет, а? Что оно делает? Всё было нормально, даже хорошо... Я больше не могу! А ты хорош - этакий советчик нашёлся, добрый дедушка!
   Свои слова я не буду комментировать, я тут явно вышел из себя и наговорил кучу лишнего. Золотов тактично молчал некоторое время, пока мы шли к остановке, а затем произнёс:
   - Я не найду тебе человека, у которого в жизни не было подобных происшествий. Тебе и Наташе ещё повезло что вы так легко отделались друг от друга...
   - Да? Легко??? Да что ты говоришь? Я ведь нажил такого врага! Да и сам, сам хорош! Ну что же случилось? Что случилось? Как будто снежная лавина обрушилась на меня! - вскипел я. - Что я сейчас буду делать? - схватившись за голову, я по инерции шёл вперёд, хотя и не смотрел куда иду.
   - Стой, стой, я не хотел тебя обидеть! - воскликнул Александр. - Держись, держись, тебе поможет только время... Ну, а чтобы протянуть его, давай-ка расскажу тебе байку...
   Мы подошли к остановке, где случайно оказался почти пустой троллейбус. Забравшись в него и усевшись на сидения, мой друг начал свою историю, предназначенную для того, чтобы 'протянуть время'.

V. Рассказ Александра Золотова.

   Пока тут ничего нет.

VI. На практику.

   Вот так вот... Александр очень помог мне в тот день и в последующие. Таким образом, я смог успешно сдать летнюю сессию, хотя срыв не прошел даром - я срезался на первом экзамене, своём любимом - зоологии беспозвоночных... Получил с трудом, ввиду прошлых заслуг, четвёрку. Обычно я очень переживаю, но сейчас - нет. Другие проблемы волновали меня, вы их знаете.
   Наступило четырнадцатое июня - день, когда мы должны были уезжать. В семь утра мы собрались на железнодорожном вокзале.
   Время было раннее, но все были в бодром состоянии: готовились принять неизвестность, какой бы она ни была. Шутили и смеялись. Оглядев платформу, я издалека узнал малиновую курточку Наташеньки, в которую она часто наряжалась в те времена, когда мы были вместе. Что-то больно кольнуло у меня в сердце. Но... Но, но, но! Какая-то безнадёжная надежда на что-то теплилась у меня в груди, я мог сказать своей бывшей (бывшей ли?) любви: te amo, te amo, Natasha! Ну а сейчас, в этот утренний час, я не собирался ей ничего говорить, тем более, что, завидев меня, девушка совершенно никак не отреагировала. Я подошёл к родной группе, которая собралалась вокруг Насти Чайкиной, что-то рассказывавшей остальным.
   - Ну и вот, и после этого этот как даст нашему багром!
   - Багром?! - переспросила впечатлительная Ланская.
   - Да, багром. И его потом два месяца в больнице держали.
   - Стоп, стоп, о чём речь? - вмешался я. - О способе поимки осетров в местном болоте?
   Шутка была хорошая, но к моему удивлению никто не рассмеялся.
   - Да нет, Гера, это не рыб, а простодушных студентов будут ловить багром! - невесело произнёс Золотов.
   Я понял. К сожалению, настроение ребят уже сейчас было не идеальным. Ничего не осталось, как вздохнуть.
   - Ничего, пусть только попробуют! - принял геройское выражение лица Крымов.
   - Мы сами их! - взмахнул руками и Кузовкин. Я оглядел этих двух: наряжены в костюмы хаки, которые сейчас популярны, а у Пети в кармане ясно прорисовываются очертания ножа. Да нет, ребята, это вы слишком.
   - Да да. Главное - вести себя достойно, как говаривал Борис Борисович. Кстати, где он?
   - Вон, с Михайличенко разговаривает! - махнула рукой Аня.
   Чуть подальше нас виднелась клетчатая кепка Анастаса (в два раза больше его головы). Он беседовал с длинным, как жердь, студентом, наряженным в серый халат. Это был Андрей Михайличенко. Староста первой группы, известный заводила, весельчак и шутник.
   - Да, кстати, мы не переизбрали старосту! Я порядком переутомился, неся на себе ужасное бремя, отнимавшее у меня силы как физические, так и моральные. Окажите уж честь! - вспомнил я.
   - В поезде! Там как раз делать нечего! - вмешалась Марина Чудова.
   - Конечно. Только вот влезем ли в одно купе? - иронично произнёс Саша Крымов, чем вызвал некоторое подобие смеха.
   А тем временем вдали показался поезд. Глядя на приближающиеся малиновые вагоны, я пытался предположить, куда они увезут меня.

ï ï ï

   Мы должны были 'погрузиться' в седьмой вагон. Я вышел вперёд, к дверям вагона, чтобы поговорить с Анастасом, который оказался здесь.
   - Здравствуйте, Борис Борисович! - поздоровался я.
   - А, Георгий! Привет! - как бы очнувшись от размышлений, увидел меня наш руководитель. - Ну, как настроение у ребят?
   - Да как вам сказать? Не на максимуме... - ответил я.
   - Ну да, откуда же им быть на максимуме? - как бы себе пробормотал Борис Борисович. - Вот, Георгий, посмотри, до чего довели науку: мы боимся ехать на свою научную базу! Что же будет дальше?!.. Ну ладно. - он положил свои руки мне на плечи и очень серьёзно, глядя мне в глаза, вымолвил:
   - Мы должны сделать это! - и пошёл к другой группе.
   Меня, признаюсь, нисколько не тронул этот драматический жест Анастаса. Я невесело усмехнулся и, подняв взор, оглядел наших ребят. Они выстроились в линию, чтобы наконец-то сесть в поезд.
   Позади возвышались две атлетичные фигуры Крымова и Кузовкина, которые что-то говорили стоявшему последним Золотову, который читал какую-то программку. Наши девушки подошли ближе к поезду. Первой стояла Катя Николишина, в косынке и светлом платье в горошек. Её симпатичное лицо сегодня на удивление не было затенено никакими выкрутасами, и она была просто прекрасна.
   - Ну что, Катя, всё отлично? - улыбнувшись, спросил я.
   - Всё! - робко ответила она.
   - Ну что же так грустно, если всё хорошо? - опять улыбнулся я, и указал на дверь поезда, что можно садиться. - Ну, давай! - и я легонько прижал хрупкую Катю к себе. Та, зардевшись, прошла в вагон.
   Дальше я пропустил в вагон Марину Чудову, как всегда необычно прекрасную - та кивнула мне, Затем - Настю Петрову, бывшую сегодня как нельзя больше серьёзной и нахмуренной, и другую Настю - Чайкину, бывшую в наряде, который без преувеличения можно было назвать бальным.
   - Настя? Ты что, сошла с ума? Мы же на практику едем, а не на вручение дипломов?
   - А какая тут разница? - недоумённо подняла ресницы Настя и скрылась в вагоне.
   Потом прошла Мария Югова. Её глаза глядели куда-то в даль, она, казалось, была в другом мире и даже не обратила на меня внимания, проходя в вагон.
   После того, как Наташа толкнула меня локтем и едва не сбила с ног, проходя в поезд, Ане Кустовой я рискнул даже поцеловать ручку, и ответом мне была искренняя (мне кажется!) улыбка. Аня была сегодня одета как раз 'по погоде': джинсы и лёгкая голубая блузка. Как раз 'полувыходной' костюм для поездки на увеселительную практику. Однако мои любезности, кажется, произвели на других не лучшее впечатление. По крайней мере, Ирина Ланская, шедшая из девушек последней, вдруг, побледнев, остановилась и... мне показалось, что она споткнулась.
   - Ира, ты что? Вроде в кроссовках, не в босоножках? - я подбежал к ней.
   - Да ничего... Это, это... Это от волнения... - ответила Ира и опустила взгляд.
   - Что?! - не понял я. - От какого ещё волнения?
   - Новая эпоха длиной в целый месяц... Сегодня... Короче, я не выспалась. Привыкла уже в девять утра вставать. - Ирина поправила лёгкий рюкзачок, и, виновато взглянув на меня, прошла в поезд. Мне ничего не осталось, как развести руками.
   - Ребята, вы что там? - заметил я, что ребята не торопятся и оживлённо о чём-то переговариваются. - Вы о чём?
   - Да, тут Кузовкин хотел нунчаки взять... А я говорю, что хоть с нунчаками, хоть без нунчаков, быть нам битыми, - произнес Крымов.
   - Ладно, ладно, нашли, о чём спорить! - рассердился я. - Полезайте быстро в вагон!
   Мы пошли вперёд.

ï ï ï

   Нас было двенадцать человек, и расположилась наша группа в трёх плацкартах. Стали обустраиваться, располагаться. Через часик всё было сделано и мы, вздохнув, как после тяжёлой работы, расселись по своим полкам, наблюдая за мелькавшими в окне трубами индустриального пейзажа. Ну вот. Теперь мы во власти судьбы. Честно говоря, страшно не было: во мне была надежда, что новое место не окажется каким-то подобием ада. Везде живут люди, у всех есть и сильные, и слабые стороны. Но... Но ведь люди же! Договоримся! Не даром такие умные!..
   - Так, ребята, мы пошли к Мите! - схватил меня, начавшего дремать, за руку Саша Крымов. Митя, Митя Якушкин, был человек интеллигентного вида, хотя атлетичного телосложения и весьма любящий удовольствия. Также любил подуться в карты, и наши 'спецназовцы' сейчас отправлялись к нему.
   Мы с Золотовым остались одни. Мой коллега, разобравшись с чашкой чая, посмотрел на меня вопросительно - оценивающим взглядом.
   - Ну как, Гера?
   - Да койка вроде мягкая! - ответил я.
   По лицу Александра скользнула улыбка, но в глазах была сама серьёзность.
   - Ладно, ладно, шутник. Я вот что имею в виду: ты закончил со своим кризисом?
   - Кризисом? Это катастрофа! - проворчал я.
   - Нет, нет, Георгий. Я по твоему поведению чувствую, что ты потихоньку выходишь... Поверь, что любое событие многолико, и ты, может быть, ещё будешь благодарить судьбу за то происшествие... Помнишь, ты сам говорил на культурологии о многообразии взглядов на события!
   Я вздохнул. Слова Золотова были правильны, я это чувствовал, но попробуйте-ка убедить в этом своё сердце!
   - Ты прав, абсолютно прав. Жизнь - это причудливо огранённый изумруд, и весь вопрос лишь в том, с какой стороны на него смотреть. Но ты ведь знаешь, что одно дело, что думаешь, а другое дело, что чувствуешь и что хочешь сделать. Так что... Сколько бы мы ни философствовали, только действия помогут что-то изменить.
   - Но их нужно делать! - развёл руками Александр.
   - Конечно. А я не могу. Словно какая-то сила приковывает мои ноги к земле. Я ничего не хочу!
   - Ну, ты говоришь неправду. Просто у тебя почему-то инертность повысилась в голове. Ты ждёшь случая, а надо его ловить! - страстно взмахнув руками, проговорил Золотов.
   - Знаю. Но не буду, - коротко резюмировал я.
   Минуту молчали. Затем мой друг поднялся.
   - Ты едешь в правильном направлении, дружок. На практике тебе волей-неволей придётся что-нибудь делать. Придётся! - неожиданно сказал он.
   - Ну конечно, конечно, придётся... - развёл я руками. А помогать мне будет... Помогать мне будет...
   - Мистер Александр Золотов! - засмеялся мой собеседник.
   Как будто получивший второе дыхание, я спрыгнул, точнее слетел, с полки и очутился перед Александром.
   - А что, по данным разведки, тебе известно о моём рейтинге среди наших мадемуазелей? - лукаво улыбнулся я.
   - По данным разведки, твоя популярность около... около семидесяти шести целых и тридцати восьми сотых процента от максимально возможной. Общую картину портит одна белокурая особа...
   - А, да ну эту Валькирию. Мы найдём богинь подобрее! - вскричал я, и мы крепко пожали друг другу руки.
   Taedium vitae была побеждена! Ура!
   Но... Но всё ещё только начиналось...

ï ï ï

   После разговора я опять расположился на койке и под стук колёс начал размышлять. Мне сначала нужно подумать, прежде чем решаться на какие-то сложные новые решения. Солнце бросало розовые лучи на стены вагона (было часов семь вечера), а свежий ветер приносил нам запахи леса - поезд ехал через него.
   Пришедшие Крымов с Кузовкиным соорудили из листа бумаги некое подобие флага и вывесили его за окно. На флаге был нарисован какой-то странный древнекельтский, как мне с гордостью объяснил Крымов, символ и слова 'Дорогу берсеркам!'. Без комментариев.
   Я же не мог поймать ту нить, которая привела бы меня к чему-либо осмысленному. Я всё не мог понять, что же сейчас является моей целью. Я не хотел признаваться себе, что потерпел два сильных поражения - одно в выборе места для обучения, в смысле специальности, а другое - в своих личных делах. 'Да такого просто не может быть! - говорил я себе. - Этого не должно произойти, ибо и так было уже достаточно происшествий.'
   Однако моё состояние души, да и тела тоже (движения были какими-то нерешительными, словно конечности не подчинялись приказам головного мозга) говорили, что я ошибаюсь и судьба выиграла ещё два раунда в своём поединке с моим индивидуумом. Брр... Ну никак, никак... Ничего не придумаю. Мне остаётся только смеяться - Золотов вселил в меня оптимизм, но его нужно применять. К чему вот только?
   И тут, словно читая мои мысли, в дверь постучали и через мгновение в ней показалась прелестная головка Ани Кустовой с изящной чёлочкой каштановых волос, спадавших на высокий лоб.
   - Я вам не помешала? - спросила она.
   - Нет, наоборот, очень помогла! - засмеялся Саша Крымов.
   - В чём же? - улыбнулась Аня.
   - Мы хотели из окна выпрыгивать, а вот Рогожин был против. Мы и договорились: если в течение трёх минут никто не зайдёт к нам, то прыгаем, а если кто зайдёт - не прыгаем! - сострил Золотов, действительно выглядывавший из окна до этого - таёжные фитоценозы рассматривал.
   - А почему же Рогожин-то против? - посмотрела на меня вопросительно девушка.
   Я хотел что-то пошутить насчёт того, что я староста, но меня опередил тот же Золотов.
   - Очевидно, в этом же поезде находится нечто, с чем ему не хочется расставаться. Да, Гера?
   - Естественно. Это - мой термос! Он бы разбился при прыжке! - сделал я трагическое выражение лица. Все засмеялись.
   - Нет, я говорю о вещах одушевлённых. Причём противоположного пола и может быть, даже не белокурых. Потемнее... - разошёлся Золотов. Аня кокетливо улыбнулась.
   - Ну, хватит. Ишь провидец нашёлся! - нахмурился я. Это было уж слишком. - Ты что хотела сказать? - посмотрел я на Кустову.
   - Да вот вы сами хотели Геру переизбирать! - ответила она.
   - Ну, не переизбирать, а снимать - ибо это невозможно - быть старостой два месяца. А ведь мы действительно хотели, да, Саши? - я посмотрел на Золотова и Крымова.
   - Хотели. Ну и? - обратился к Анне Золотов.
   - Мы хотим сегодня это сделать. У нас в плацкарте. Согласны?
   - Ах, какая честь! У вас! Это будет просто невежливо - отклонить такое предложение! Когда только? - за всех ответил я.
   - Да прямо сейчас! Давайте, ждём! - промолвила Кустова и скрылась в дверях.
   - Ну, идём? - я спрыгнул с полки.
   Мы все критически осмотрели свои наряды и стройною толпою двинулись к выходу.

ï ï ï

   Я забыл указать, в каком составе были 'укомплектованы' плацкарты нашей группы. Это, может быть, и неважно, но я люблю всякие подробности.
   Итак, состав нашего вы уже знаете - я, Золотов, Кузовкин и Крымов. Девчонки расселились в двух: в первом - Наташа Минская, а также обе Насти и Мария Югова; во втором - Аня Кустова, Катя Николишина, Ира Ланская и Марина Чудова. Мы направлялись во второй плацкарт.
   Когда мы вошли, все остальные уже были там и наше появление было встречено дружными аплодисментами. Я в недоумении оглянулся.
   - И как вы планируете мы тут разместимся? Нас же всех двенадцать человек!
   - На коленях будем сидеть! У парней! - бесцеремонно вставила Чудова.
   - Слушай, Марина, такие вольности можно позволить себе, когда на душе легко и весело. Сейчас же - нет. Давай-ка отложим это недельки на две, - полушутя - полусерьёзно произнёс я. Остальным не оставалось ничего, как согласиться со мной, отвергнув такое соблазнительное предложение.
   Мы разместились так: на верхние полки залезли: на одну - Кузовкин с Крымовым, на другую - Настя Петрова, Маша Югова и Катя Николишина. На нижних уселись: на одной - мы с Золотовым, Аня Кустова и Настя Чайкина, на другой все оставшиеся - Ирина Ланская, Марина Чудова и Наташа.
   Мы с ней встретились взглядами и одновременно отвели глаза в стороны.
   - Ну что, дамы и господа? Предлагаю вам выдвигать кандидатуры на место нашего старосты, немного уважаемого Георгия Рогожина, который, находясь на таком ответственном посту, не справился со своими обязанностями, - начал Золотов, но был остановлен мной.
   - Э, а почему же не справился? - удивился я и, поднявшись, поглядел на товарища. Разумеется, я понимал, что это очередная шутка.
   - Как почему? И ты ещё спрашиваешь? А кто же занимался взяточничеством, казнокрадством, да ещё и развратные действия совершал в очереди за стипендией! - разошёлся Золотов.
   Все стали смеяться. Одни - громче, другие - тише, в меру своей испорченности.
   - Какое же казнокрадство? Это когда я тебе случайно десять рублей одиннадцать копеек недодал? Да! К сожалению, десяти рублей у меня нет, а вот копейки... - я достал из кармана несколько монет и протянул под общий хохот Саше.
   - Ага, взятку даёшь, чтобы я замолчал! Не выйдет! - оттолкнул мою ладонь Золотов. - Ну так что, ребята? Кто будет вести себя на посту старосты достойнее, чем этот отщепенец?
   - Вот сам и давай! - укоризненно произнесла Ира Ланская.
   - Я? - Золотов попался на свою же удочку. Он не любил находиться на каких-либо должностях.
   - Ну уж нет! - решительно произнесла Чудова. - Если Золотов будет старостой, то не видать нам стипендии, как своих ушей!
   - Это почему? - удивилась Аня, сидевшая рядом с Сашей и посмотрела ему в глаза.
   - Потому что он, как человек интеллигентный, у кассы толкаться не будет, а подойдёт к ней последним. Когда там ничего не останется.
   - Ну, тогда... Тогда может ты, Марина? - спросил я.
   - А что? Не против! - ответила та.
   - А как же толкаться? - засмеялась Настя Чайкина.
   - Гера научит! - ответила Чудова.
   - Нет, я не так уж и силён в этой дисциплине. Вот Петя Кузовкин больше умеет в этом разбираться.
   Кузовкин с высоты кивнул головой.
   На том и порешили. Марину избрали единогласно.
   Выходя, я опять шутил, раскланиваясь перед девушками и даже некоторым целуя ручки. А затем пришла очередь поиздеваться над Золотовым.
   - Ты что? Зачем меня ругал? - подступился я к нему.
   - Специально, чтобы дать тебе что-нибудь ответить, дабы ты произвёл на кого-нибудь впечатление. По-моему, удалось.
   - Мне тоже так кажется - ответил я, - Аня Кустова, по-моему, ко мне весьма благосклонно относится.
   - Не только - как бы размышляя, молвил Золотов, - Ирина тоже, мне кажется, к тебе неравнодушна. Ты б видел сегодня её лицо!
   - Неужели? - улыбнулся я. - Не замечал этого раньше.
   - Так раньше же ты так не чудил? - рассмеялся мой друг. - Впрочем, на успех ты можешь рассчитывать почти со всеми. И даже с Мариной. Хотя это не нашего поля ягода, к ней другой подход нужен.
   - Ну-ну, ты меня обнадёжил. Будет из чего выбирать! - улыбнулся я, и мы зашли в плацкарт, чтобы, наконец, через некоторое время завалиться спать. Было около одиннадцати.

VII. О прибытии и бытии.

   Прошёл ещё один день, а на следующий, ближе к полудню, мы уже выгружались на станции Алексеевка. Отсюда было около тридцати пяти километров до Четвериков, возле которых и располагалась наша база.
   Неизвестно почему, но нас встречал автобус. Я как-то не расспрашивал людей о его происхождении, я тогда просто собрал вещи и погрузился вместе со всеми в это средство передвижения.
   Разумеется, не это было главным в этот день. Главное - мы увидели наше место обитания таким, какое оно есть.
   Но сначала - о местности. Нас, жителей лесной полосы удивило резкое уменьшение доли так близкого нам леса. Мы глядели на поросшие мягкими степными травами поля, странно далёкое серовато-голубое небо и гадали, что нас ждёт в этих непривычных местах. Во время получасовой езды в автобусе мне казалось, что мы никуда не едем - так всё было однообразно, что окружающий пейзаж почти не менялся.
   Но... Вот и всё. 'Приехали!' - то ли с грустью, то ли с обречённостью пробормотал Анастас и первым выскочил на степную землю.
   Я аккуратно помог спрыгнуть с достаточно высокой ступеньки Ирине Ланской, затем сам выпрыгнул наружу и остался возле двери. Подал руку и 'вывел' Марину, обеих Насть и задержавшуюся в конце автобуса Аню.
   - Ну что, всё в порядке? - прищурился я и взглянул я на надевавшую тёмные очки девушку.
   - Да, конечно... А ты?
   - Почти. Что-то висит над нами, что не дает мне покоя.
   - Что? Кто висит? - поняла мои слова буквально Кустова и посмотрела вверх. В небе летел орёл.
   - Ой, смотрите! Смотрите! - по-детски обрадовалась Анюта и даже запрыгала на месте. Все мы, конечно, биологи и поэтому начали оживлённо обсуждать, что это за птица. Кто говорил, что это сокол, кто - что ястреб, я - что орёл, а Кузовкин даже додумался до того, что окрестил небесного гостя кондором.
   Однако всех перещеголял Саша Золотов, который не только согласился со мной, что птица - aquila, но и дал птице полное название - царство, подцарство, тип, класс, отряд, семейство, род, вид!
   Так или иначе, мы стояли перед некоторым подобием забора из невысоких - в метра полтора - досок. Хорошо, что догадались также соорудить и калитку.
   - Идём! - решительно прервала наши споры Марина Чудова и мы гуськом поплелись к калитке.
   Ну вот, мы 'изнутри'!
   - Ну как? - улыбнулся я, наблюдая за Анютой, которая с улыбкой сфинкса оглядывала 'учебно-производственную базу Университета'.
   - Круто! - засмеялась та. Как тебе вон то болото?
   - Это, видимо, озеро Мариково - присоединился к нам Саша Золотов, - Помните, как восхищённо описывал его тёплые бирюзовые воды декан?
   - Как? Что? - обиженно надула губки Машенька Югова. - А зачем я брала купальные костюмы? Чтобы купаться в той луже?
   Мы дружно засмеялись, слыша эти слова.
   - Да что вы возникаете? - удивилась Чудова. - До озера - вон сколько идти, а вы обсуждаете!
   Действительно, озеро было где-то в километрах полутора, но вряд ли можно было ожидать, что в этой рыжевато-зелёном поле скрывалась голубые воды. Наверное, всё-таки болото.
   Но мы пошли дальше, шутя шутки и весело переговариваясь друг с другом. Несмотря ни на что, все студенты остаются оптимистами. Всегда. Даже после несданной сессии.
   Что же мы увидели дальше?
   Пройдя мимо озера, которое, к сожалению, так и оказалось болотом, мы завидели впереди плывшие в мареве постройки.
   - Н-да, негусто! - вздохнул Крымов. - Всё, как в самом страшном кошмаре!
   - Да что ты, я и не ожидал увидеть таких хором! - иронично ответил ему Золотов.
   Я посмотрел на унылые серо-коричневые деревянные постройки. Их было видно пять. Итак, что это было? Слева от дороги было два здания, не таких больших как оставшиеся - это были дома для преподавателей и для студентов-дипломников и аспирантов. Одноэтажные деревянные постройки были не ахти какой архитектуры, но всё же бараками их назвать было нельзя.
   А где должны были жить мы? Для нас были выстроены (в каком веке???) два барака (в самом наихудшем значении этого слова). Два не потому, что парни и девушки должны были жить раздельно, но для того, чтобы одновременно могли проходить практику два курса. Наш же должен был жить в дальнем бараке, стоявшему параллельно дороге (а второй был ей перпендикулярен - оба барака стояли буквой 'Г'). За 'жилыми' помещениями находился склад, или что-то подобное - с различными хозяйственными помещениями - кухней, кладовой, столовой.
   - Ну что стоите? Вперёд! - удивился тому, что мы замерли, как вкопанные, Борис Борисович Анастас и вытащил фляжку с водой.
   Ну вот, мы и в нашем жилище. Зачем его долго описывать? Двухэтажное здание с ведущей на второй этаж высокой крутой лестницей. На первом этаже находились какие-то подсобки, а на втором были места нашего местообитания. Поднявшись по лестнице, вы оказываетесь в коридоре. Пойдя направо, вы увидите комнату для девушек (разумеется, общую), а пойдя от лестницы налево, комнату для парней (тоже общую). Про убранство комнат много писать не буду - если вы когда нибудь имели сомнительное удовольствие побывать в больнице или не слишком престижном санатории, то вы поймёте, о чём речь. Просторная комната с обоями полувековой давности, стандартные железные кровати с продавленными сетками (хорошо, что они вообще были!), а также стол и несколько тумбочек. Вот и всё убранство. У девушек в комнате было всё абсолютно также. Единственное отличие состояло в том, что у них на столе находилась кем-то забытая голубая ваза.
   Здесь мне предстояло ещё раз сломать сложившиеся представления о Жизни и о Любви.

ï ï ï

   После обеда в столовой (не буду даже описывать красоту её стен и внутреннего интерьера - не говоря уже о свежести еды!) мы получили немного свободного времени, чтобы прогуляться по окрестностям, благо, сегодня день был нерабочий.
   Во дворе я подловил бесцельно прогуливающихся туда-сюда нашего старосту - Марину, а также Аню Кустову и Сашу Крымова, пытавшегося произвести какие-то махинации с кустом ковыля. И мы пошли осматривать наши владения.
   Природа здесь, конечно, отличалась от привычной нам уральской тайги. Но не настолько, чтобы мы чувствовали себя здесь, как белые медведи на канарском пляже. Кратко окружавшую нас действительность можно было описать в двух словах: степная ширь с островами леса и перелесков. Им, кстати, суждено было сыграть значительную роль в дальнейшем, но всему своё время.
   Однако что же я так мрачно начинаю? Да нет, всё начиналось очень даже неплохо. Природа была на что посмотреть. Тепло, солнечно, очень уютно. Мы шли по грунтовой дороге, которые одинаковы и в Хабаровской, и в Архангельской области, глядя на ласково кивавшие ветру колоски неведомых степных растений, и, хе-хе, какая сентиментальность, также ласково глядели друг на друга. Странно, почему мы не догадывались сделать это раньше? Может, и жизнь наша от этого стала бы более ласковой?
   - Это что такое? - удивлённо спросила Марина, глядя на маленькое животное, неожиданно появившееся на обочине дороги.
   - Хм, а ты как думаешь? - прищурился Саша Крымов.
   - Куница, наверное! - пожала плечиками Марина.
   - А вот и нет! Это обыкновенный хомяк! Только не домашний хомяк, а дикий. - важно закончил Саша.
   - Да, дикий. Он и покусать может! - 'испуганно' добавил я. Нам нужно уходить! Аня, быстрее! - и я довольно-таки бесцеремонно схватил девушку за руку, в то время как сам двинулся к обочине дороги. Аня, естественно, не была готова к этому и, покачнувшись, склонилась ко мне. Я обхватил её за талию и мягко перенёс на зелёный ковёр степного поля, перескочив через обочину. Я глянул в карие глаза своей 'спасённой', и мы не смогли сдержать весёлого смеха.
   - Эй, герой, не переоценил ли ты опасности? - сурово проговорила Чудова. Хомячок тем временем, устав наблюдать, бросился в траву.
   - Стоп, куда же ты? - воскликнул Крымов и побежал за животным. - Не уйдёшь! Кого мы на ужин есть-то будем?
   Я ещё раз глянул Ане в глаза и увидел в них одно слово: 'Возможно'. Что, что возможно? Я не мог понять, но аура вокруг девушки неумолимо влекла меня всё ближе и ближе... Словно во сне, я обхватил руками тонкую Анину талию и легко прикоснулся к алым, словно светлые греческие розы, губам девушки, которые, о!, ответили мне тем же.
   Стоп, да что же это я, да разве может этот ровный, сделанный из какой-то там целлюлозы лист бумаги передать то, что есть у меня в душе, что есть у меня в сердце? Да как же это может случиться? Хотя - ведь дерево тоже живое, и бумага должна бы кое-что чувствовать... Ну ладно, это уже анимизм начинается. Душа отсутствует не только у неодушевлённых предметов, но даже и у некоторых одушевлённых. Надеюсь, я не отношусь к их числу.
   Когда мы с трудом оторвались друг от друга, то с удивлением заметили Сашу Крымова с какой-то длинной жердью на плече, и Марину, что-то весело сообщавшую своему собеседнику.
   - Ну ничего себе экспонат для гербария Саша нашёл! - удивился я.
   - Это, наверное, для защиты от тутошних... местных, в общем, - поправляя съехавшую на лоб чёлочку каштановых волос, произнесла Аня.
   - Местных? - развёл я руками. Ну зачем же так грубо напоминать о действительности?
   - Местных хомяков, я имею ввиду, - усмехнулась девушка и лукаво взглянула мне в глаза.
   Но вот и наши собеседники. Жердь Саша нашёл у дороги и, что добру пропадать, взял её с собой для хозяйственных нужд. Ага, вы ещё увидите, для чего она мне пригодится... Эх, ведь всё так связано в этом бессвязном мире. Увы? Увы!
   Но вот пришло время, и жёлтый диск божественного светила начал краснеть, опускаясь на западной стороне степного массива. Тонкие тёмные облака пробегали по его челу. Эге, это уже романтика пошла...
   А мы уже подходили к 'лагерю'. Или научно-производственно-учебно-экспериментально-испытательной-и-ещё-и-ещё-и-ещё- базе, надеясь в душе на лучшее. День, как видите, пока складывался неплохо. Надежда не только не начала умирать, она стала увеличиваться. Ведь часто бывает и так - ждёшь взбучку, неудачу, поражение... Короче говоря, пишешь завещание, и... Вдруг - успех! Головокружительный!
   А весь парадокс в том, что ты к нему не готов, и толком из него ничего не извлекаешь.

VIII. La Noche Primera

   Как я уже говорил, вся наша научно-испытательная братия вынуждена была за неимением лучшего занять единственно пригодный для жилья барак, гордо именовавшийся нашим деканом, сейчас наверное греющимся в тепле у телевизора, 'общежитием'. Преподаватели наши были воспитаны не в спартанском стиле и поэтому жительствовали в каком-то доме, находившемся уже в самом селе Измаил. До которого по прямой от нашего кочевья километра два по крайней мере. Так что мы в очень известной степени могли чувствовать себя свободно - и днём, и ночью.
   Естественно, наши среднестатистические вкусы и пристрастия ненамного отличались от таковых всей нашей молодёжи. Так что многие решили обмыть такое важное событие, как приезд на практику. Другие включили магнитофон на полную мощность и, глядя на светлое ночное небо, под грохот ударников предавались мечтам о ВолшебнойСтранеГдеНетЛетнейПрактики. Нашлись некоторые, кто предпочёл шумное общество более тесной компании. Занятно, что я сейчас не буду перечислять замеченные мною парочки. Чересчур был поглощён созерцанием своих собственных дел. Однако удивился тому, что Саша Золотов вместо изобретения новых приколов беседовал с Мариной Чудовой о живом организме под названием Gonionemus vertens. Нашлись храбрецы, которые, не боясь сусликов, осмелились выйти во двор. Я тоже рискнул - потому что Аня была там.
   Не знаю, какое чувство влекло меня к ней. Но стоп - не говорите, что это не была любовь. Что вы называете любовью? То, что видите в современных голливудских фильмах? Ну уж простите меня, love isn't only sex! Не есть любовь и восклицания типа: 'О, привет! Как насчёт того, чтобы провести весело время?'. Просто сие понятие сейчас превратилось из абсолютного в относительное. А это абсурд - я, например, не могу 'немножко ненавидеть', а уж тем более 'немножко любить'. Всё дело в том, задержится ли это чувство в твоём сердце до такой степени, что его удаление приведёт к твоей смерти - как удаление древка стрелы из раны приводит к смерти воина.
   А пресловутая sagitta уже присутствовала в моём сердце - когда я смотрел на изящный изгиб шеи Анюты, как плавно линии щеки растворялись в очертаниях подбородка и как чарующе спадали тёмные густые волосы и облегали такие хрупкие плечи. А мог ли я нужным образом ответить на неотразимо глубокий и вдохновенно-нежный взгляд её карих глаз? Аня, что ты мне? Что ты мне?
   - Ну что, Анюта, как настроение? Похоже, ночь здесь не такая уж страшная? - как бы чего-то опасаясь, я глянул ей в глаза. Они ответили мне ласково-лукавым импульсом.
   - Совсем нет! А ты бы хотел? - рассмеялась она.
   - Да как же? Я бы не смог тогда стоять здесь и говорить с тобой! - удивился я.
   - Да? - кокетливо пожала плечами девушка. - А зачем говорить со мной?
   - А с кем же ещё говорить, Аня? Ты можешь представить, чтобы я говорил с кем-нибудь другим?
   - Нет! - отрицательно кивнула головой Аня. - Не могу.
   - Ну так в чем дело? Пойдём, я тебе ещё кое-что скажу.
   Я взял её ладонь в свою и не мог не почувствовать, какая она тёплая и нежная. Мы немного отошли от барака и остановились возле небольшого холмика, поросшего кустарникообразной травой.
   - Нет, это не случайность, что мы оказались здесь! - прошептал я, проникновенно глядя в глаза девушки.
   - Конечно нет, Гера. И сейчас мы здесь не случайно! - произнесла с каким-то мечтательным оттенком в голосе Аня.
   Я жестом предложил ей присесть и сам опустился на тёплую степную почву. И не упустил случая положить свою руку на хрупкие плечики Ани. И даже чуть наклонил её к себе.
   Да, что ещё нужно было мне в тот момент? Мы вместе смотрели на мелькавшую в тонких облаках луну, на тёмное одеяло степной травы, на угрюмое здание барака... Смотрели, и у меня не возникало желания пофилософствовать. Я был счастлив.
   На минуту её взгляд встретился с моим, мы ещё крепче сжали друг другу руки и неведомая сила опять сблизила наши губы. Чувствуя её дыхание, словно лепестки алых роз, я крепко обнял девушку и никто не смог вырвать её сейчас из моих объятий.
   Так что... так что, я нашёл свою судьбу?
   В некотором роде.

ï ï ï

   Через час мы нашли нужным вернуться обратно. Хорошего понемножку.
   Еще раз положив свою руку на Анины хрупкие плечики, я ощущал своё неодиночество в этом мире, а когда, проводив её до дверей комнаты, поцеловал её в тёплые алые губы и не постеснялся ещё раз взглянуть в мягкие карие глаза моей спутницы.
   О нет, не осуждайте меня, пожалуйста! Каждый раз, когда я меняю увлечение, я пытаюсь оправдаться - в первую очередь перед собой. Действительно, моё глубокое убеждение - любовь одна, единственная и неповторимая - до победного конца (не хочется упоминать слово 'смерть'!). И мне не стыдно (сейчас) за перемены объектов страсти, ибо сердцу не прикажешь, а все предыдущие попытки можно назвать пристрелкой, артподготовкой (ах, как цинично, подумаете вы, и будете правы. Но мне нужно как-то объяснить то, что вообще объяснить на бумаге да и на словах невозможно). Итак, борясь с ехидной совестью, я чувствовал некую дрожь в руках и жар в голове. Не смея применять магическое слово, я смею заметить, что это, по крайней мере, можно назвать влечением. Сильным.
   Да, кстати, ещё один вопрос для размышления. Мой друг говорил мне, что настоящая любовь - это когда он хочет иметь ребёнка от своей избранницы. Не буду сейчас это обсуждать, но, однако, замечу, что действительно иногда обдумываешь или даже мечтаешь о длительных отношениях с девушкой - до женитьбы, по крайней мере. А иногда - нет, хотя любишь (я имею ввиду головокружение, дрожь в руках и бессонницу) не меньше.
   Тогда я не думал ни о чём, кроме как о каштановых Анютиных волосах и очаровательных карих глазах. С этими мыслями, проводив девушку, я вышел опять во двор. Для чего? Да и не знаю даже. Может, хотел подышать ночным степным воздухом, который, на удивление, по ночам весьма прохладен.
   Во дворе, освещаемом ярким, но одним, фонарём, еще разгуливали мои товарищи. Саша Золотов всё еще о чём-то разглагольствовал с Мариной Чудовой, сидя на толстом коротком бревне, которое валялось возле глубокой канавы, шедшей возле стены барака. Я подошёл поближе к ним.
   - Ну так кто появился раньше, обезьяна или человек? - начал я с небольшого прикола.
   Золотов с чувством собственного достоинства изрёк:
   - Это зависит от того, какую обезьяну и какого человека ты имеешь ввиду.
   - Как какого? Homo neobrazovannus localis - 'человек необразованный местный'.
   Они рассмеялись.
   - Ну, а вид обезьяны? - улыбнувшись, спросила Марина и искорки ночного огня сверкнули у неё в глазах.
   - Australopithecus domesticus - домашний австралопитек. Хотя трудно сказать, кто из них более достоин носить звание человека.
   - Вот что, Гера, хватит шутить! - так же шутливо начал Саша, но в голосе звучали тревожные нотки. - Завтра, возможно, ты будешь иметь удовольствие вариться в их котле как деликатес.
   - Саша? - возмущённо нахмурила брови девушка. - Ты что? Поживём-увидим, может, они не такие уж страшные. И вообще, как говорит Карнеги, нужно жить сегодняшним днём. А не думать о далёком будущем. - решительно ответила Марина и положила свою ладонь на плечо Саши.
   - Карнеги, Карнеги... Зачем он тут? Мы сами себе психологи. Сами определим, что нужнее. - пробормотал Золотов.
   - Да да. Ещё целая ночь впереди. Так что у нас... и у вас есть ещё время. На этом не смею утруждать вас своим присутствием. Было приятно пофилософствовать. - я пошёл было к дому.
   - Мы, пожалуй, тоже. Что-то холодать начало. - встал и Золотов.
   - Может быть, может быть. Только вот вряд ли провести ночь в этом бараке полезнее, чем сидеть на таком ужасном холоде. Градусов 15, наверное.
   - Примерно. По Кельвину, - как-то устало добавил Александр.
   - Я думаю, что это зависит от обстоятельств, - оглянулся я, взглянув на них, подозревая, что в их душах происходит какой-то процесс. Что бы это могло быть?
   Ну а я держал в своём уме только один образ: нежно улыбающееся личико Анюты, немного склонённое вправо, и каштановые локоны, спадающие на чистый прямой лоб.
   С такими мыслями я добрался до своего логовища и, пару раз сказав не очень-то литературные выражения о его качестве (что отвлекло меня от мыслей о таких прекрасных вещах), отошёл в мир мечтаний и бестелесных духов - где меня ждала Она.

IX. La Noche Segunda

   Моя старая привычка сохранилась - утром я встал раньше всех и вышел во двор полюбоваться местной природой во всём ее утреннем величии. Причем я и не знал - иронизирую я или говорю правду. Все же не считайте меня сухим и черствым прагматиком - я часто корю себя, что каждый день прохожу мимо прекрасных и добрых людей, не замечаю природу и ее обаяние. А ведь как прекрасно одно лишь голубое небо, подёрнутое маленькими резными облачками, а обычный кустик сирени, растущий (если его еще не выпилил из эстетических соображений ваш сосед дядя Петя) около вашего подъезда? Это ведь целый мир, и я иногда глубоко завидую японцам, находящим красоту в каждом камешке у них под ногами. Наверное, поэтому они так спокойны и уравновешенны - знают, что мир прекрасен и как бы он чёрен и зол не казался, одна лишь стройная травинка может с лихвою окупить и уничтожить эти несчастья - ее красота затмевает их.
   Но мы, несчастные, воспитаны по-другому. Нам подавай или виллу на Гавайях, счет в Лондонском банке, десяток 'Мерседесов', либо контроль над всем миром или, того пуще, полное совершенство души и тела. Боюсь, что у меня были и остаются такие же грандиозные 'максимы'.
   Да, к нашим овцам. 'Природа', как цинично называют Великую Живую Землю мещане, выезжающие за город опорожнить бутылку сорокаградусной, или 'окружающая среда', как выражаются 'экологи', считающие, что, если они подсчитали уровень углекислого газа в атмосфере и вычислили среднегодовое количество осадков, выпадающее на три с половиной квадратных метра шиферной крыши дворника дяди Вани, то им и карты в руки, была здесь действительно прекрасна и чарующе глядела мне в глаза, в которых я уже давно не видал чего-то иного, кроме как лика Анюты. На несколько минут я потерял всякую ориентацию и, погрузившись в мир степных ароматов, полной грудью вдыхал аромат степного мира.
   - Доброе утро, Гера! - услышал я за спиной спокойный голос. Если Саша Золотов в чём-то и уступал мне, то этот проигрыш укладывался в эти пятнадцать минут, разделявшие мое и его пробуждение.
   - А, Саша! Решил тоже встретить природу с утра пораньше? - спросил я.
   - Да нет, надоело прохлаждаться на скрипучей кровати, вот и все! Видимо, не буду больше спать на этих венских кроватях! - довольно озлобленно произнес он, не подозревая, что говорит почти пророческие слова.
   - А зачем спать? Ты уже смог заметить, как красиво здесь - днем и ночью. Вокруг прекрасные растения, животные и люди... - заметил я, покусывая стебелек ковыля. - Вон, смотри, какой-то абориген идет... Или это Анастас?
   Из-за пологого холма действительно появился какой-то субьект, одетый, судя по всему, в темные рубашку и брюки. Он приближался к нашему скромному местообитанию. Мы в задумчивости смотрели на него, не представляя еще, кто это и зачем он идет сюда.
   Наконец, он приблизился настолько, что я смог его разглядеть. Это был высокий, плотного телосложения малый, примерно лет двадцати, с обветренным лицом. Черты его были прямыми и крупными и оно было красиво своей грубой красотой.
   Он приблизился к нам и подошел ко мне.
   - Закурить есть? - прищурив глаза, он пронзил меня своим взглядом, прямым и откровенным.
   - Не курим! - решительно ответил я.
   Парень заложил руки в карманы и обошел вокруг меня, потом снова уставился мне в глаза.
   - Что?
   - Не курим! - повторил я, чувствуя, что что-то тут не так.
   - Молодой человек, неужели вы шли из села только за куревом? - подал голос Александр, с достаточно ехидной интонацией. Пришелей свирепо глянул на него, затем спросил:
   - А вода хоть у вас есть? Принеси попить!
   - Есть, хотя и немного. Сам, наверное, знаешь, у нас будет напряженка с водой. Ну хорошо, сейчас, - и Золотов пошел в барак.
   - Побыстрее можно? - резко крикнул парень, смотря за неспешно удалявшимся Александром. Но тот словно не слышал, чем заставил парня выругаться и сплюнуть.
   - А ты кто такой будешь? - спросил я, в душе уже понявший, что это кто-то наподобие разведчика.
   - Петя меня зовут. Запомни. - буркнул он. - Мы еще придем, всей оравой, познакомиться. Ведь вы к нам только раз в году приезжаете.
   - Вы из Четвериков? - спросил я. Парень хрипло рассмеялся и скосил на меня глаза в довольной улыбке.
   - Я - да, а много парней из других деревень. Мы все здесь дружные.
   - Мы тоже! - вздохнул я, и в этот момент появился Золотов с водой. Петя залпом опорожнил стакан и, быстро отдав его, развернулся.
   - Мог бы и побольше налить для дорогого гостя! Но мы еще придем, поближе с вами познакомимся. И с вашими девчонками тоже.
   - Не советую забывать о приличиях! - заметил Золотов.
   Петя, уже перешедший на быстрый шаг, оглянулся и зло сверкнул глазами.
   - Молчал бы! Еще посоветуешь!
   Глядя на удалявшегося 'местного', мы переглянулись.
   - Честно говоря, это полностью из моих ожиданий. Худших ожиданий, - пожал я плечами, - которые постоянно мучили меня, хотя я пытался их отогнать. Сегодня они завалятся к нам и быть нам, по крайней мере, битыми.
   Наверное, Золотов в обычных условиях как-нибудь прикололся бы, но сейчас задумался и поднес ладонь к подбородку.
   - Может, все-таки как-нибудь их выдворят? Бандиты все-таки!
   - Кто? Анастас? - невесело улыбнулся я. - Ну ладно, пойдем внутрь. Там уже наши просыпаются. В десять должны преподаватели подойти.

ï ï ï

   Мы с Сашей чистосердечно рассказали о том, что произошло. Странно, но все восприняли случившееся как что-то само собой разумеещееся. Лишь Петя Кузовкин и Крымов воинственно произнесли несколько храбрых фраз.
   - Будем верить, что изберем правильный путь для общения с этими личностями! - подытожила Марина Чудова, когда мы выходили из столовой, где повар, больше похожая на уборщицу, давала какую-то (я не понял, из чего она была сделана) кашу, подгоревшее молоко и прочие лакомства в том же духе. Да, я тут волновался о себе, а вот о девушках и не подумал. Конечно, в минуты гнева человек раскрывается, как цветок, и обнажает всю свою истинную сущность, но будущее девчонок меня весьма беспокоило. Так, инстинктивно, бессознательно.
   Времени на размышления особенно не было, в пол-одиннадцатого подошли Анастас и две женщины - преподаватели ботаники. Точнее, одна - специалист по такой отрасли, как опыление цветов, а другая - по злакам. Но это не меняло сущности.
   Повесив на плечи коричневые гербарные доски, взяв необходимые ножи и прочий инструмент, мы дружною толпою двинулись в степь. Впереди гордо устремлял свой бег Борис Борисович Анастас, за ним шли Мария Ивановна и Степанида Анатольевна, ну и мы, студенты, враз забывшие о волнениях утра и радостно веселившиеся и шутившие друг над другом.
   Отойдя от базы примерно на километр, мы остановились на широкой равнине, которая простиралась сразу за перелеском, закрывавшим нашу базу с юга. Здесь произрастало много степных растений, которые расли как бы группами - здесь заросли малиновых цветов, там - желтые фонарики, а ближе к лесу - сочные стебли высокорослых злаков.
   - Ну вот, мы и пришли! - довольно произнес Борис Борисович. - Сейчас вы будете учиться, как нужно правильно собирать цветы для гербария. Кроме того, я напомню вам, что нужно выучить внешний вид и характеристики двухсот видов растений, типичных для этого биогеоценоза - я имею ввиду степь. Не забывайте, что вы должны знать и латинские названия. Но об этом вам лучше расскажет Степанида Анатольевна.
   Та, грузная и полная женщина с добродушной улыбкой на румяном лице, так же добродушно созвала всех практикантов вокруг себя и перво-наперво записала фамилии всех студентов. Затем кратко объяснила все прелести Четвериков, что многие здешние растения в других районах не растут...
   - Почти что эндемики, - закончила она. - Итак, Борис Борисович уже сказал вам о числе трав, которые вы должны выучить. Но чтобы их выучить, нужно знать, как правильно собрать растение в полевых условиях.
   Около двух часов она обьясняла, как нужно выкапывать растение, отряхивать с его корней землю, раскрывать гербарные доски и укладывать листочки так, чтобы они не помялись. Затем мы получили наиподробнейшие инструкции о том, как нужно сушить собранные растения. Самые ответственные из нас подробно записывали указания в блокнотики и тетрадки, самые безответственные - глазели на прекрасную природу, прыгавшего по кочкам Анастаса, а кое-кто делал таинственные знаки девушкам.
   - Ну что ж, ребята, давайте, сегодня вам нужно найти двадцать пять видов. Идите сюда, я вам покажу их изображения в атласе, а Мария Ивановна поможет вам найти их на поле.
   Все оказалось удивительно быстро и просто. Мы нашли наши двадцать пять видов весьма быстро, заполнили наши гербарные доски и, от нечего делать, стали вместе с совершенно ополоумевшим от сознания важности выполняемой работы (он писал докторскую) Анастасом ловить пауков-тарантулов, чьи норки он умудрялся находить в поросшей тонкими стебельками желто-серой земле.
   К двум часам дня, развеяв неприятные мысли, мы медленно - спешить было некуда - шли обратно к базе. Я, подойдя к смотревшей на синие васильки Анюте, обхватил ее за талию.
   - О чем ты сейчас думала, Аня? - спросил я.
   - Что мы вот эти синие васильки засушить забыли, - лукаво посмотрела на меня Анюта и засмеялась.
   - Сушить васильки, милая, мы не будем. Им здесь будет лучше, - ответил я и ласково поцеловал мою девушку. Ее локоны мягко щекотали мне щеки, и я был наверху блаженства. Солнце озаряло лучами степь; я с Аней словно стоял на высоком пьедестале и окидывал простирающуюся в мириады бесконечности жизнь счастливым взглядом. Вот был тот миг, ради которого стоило и проделать двести таких переездов. Воздух пах Красотой.
   А миг действительно был мигом. Аня отстранилась от меня и виновато улыбнулась.
   - Не будем сушить васильки. Как ты пожелаешь. Они выцветут, пожухнут и пропадут. Ведь все пропадает, Гера?
   - Почти все. Лишь очень немногое бывает неизменным.
   Аня опять рассмеялась.
   - Твое лицо, то есть его выражение, не отнесешь к неизменным вещам. Ты на кого-то обиделся?
   - Нет, просто пытаюсь постичь смысл этого момента, который пережили мы с тобой.
   - Пережили? - наклонила головку набок девушка. - Оказывается, тебе немного нужно для счастья. Один миг - и больше желать нечего.
   Куда она клонит? Опять я что-то сделал не так? Миг?
   - Ну, нет, жить стоит хотя бы для второго такого мига...
   - С другой Аней или Наташей? - залилась смехом Аня, но в ее глазах сверкнула недоверчивость. У меня в сердце екнуло. Я объявлен неискренним? Она, попрыгунья, хочет искренности?
   Но выяснять подробности не пришлось. Аня, прихватив с собой свой гербарий, который я было вызвался тащить, исчезла, как dea in machina.
   Когда мы возвращались домой, то бишь, в барак, я еще раз залюбовался красотой отдыхающего вечера. Солнце клонилось к западу, создавая золотистый туман, поблескивавший на колыхавшихся, как волны, кустах ковыля и степных трав. Горизонт таял в молочно-теплом мареве. Стало прохладней.
   Я шел почти последним, размышляя над сказанными словами. Даже неспешный Золотов и то намного обогнал меня. Он был в неплохом настроении и много улыбался, глядя на шедших рядом друзей.
   Он заговорил со мной почти у места назначения.
   - Что с тобой опять? Не рад раннему возвращению с мест охоты? - спросил он.
   - Нет, я в восторге! - ответил я машинально.
   - Ты меняешься, как цвет лица укушенного тарантулом индивидуума - удивился Саша. Но я сегодня был плохой. Просто плохой. Когда я погружаюсь в себя, хуже выражения лица не придумаешь.
   - Лучше быть укушенным аллигатором, чем... Впрочем, бросим это - сказал я.
   Золотов еще раз удивился и пожал плечами.
   Мы вернулись.

ï ï ï

   Вот и наступила достославная nocta seconda. Стало прохладно и приятно... Но все по порядку.
   Мы, естественно, остались одни - преподаватели и немногочисленный обслуживающий персонал испарились, как кристаллы иода. Это было и хорошо, и плохо. Некоторые из нас в очередной раз доверчиво забыли про все страхи, начали слушать магнитофон, употреблять различные напитки и веселиться. Некоторые, но, конечно, не все. Я, видимо, был мрачнее тучи, в предчувствии неприятного; кроме того, я думал о легкомысленных словах Ани, которые она сказала мне сегодня. Что-то мне в них не нравилось. В этот вечер мне вообще мало что нравилось.
   Я сидел за полуразвалившейся тумбочкой, заменявшей мне стол и в рассеянности перелистывал листы какой-то ботанической книжки. Многие уже завалились спать, кое-кто слонялся во дворе, кто-то ушёл к девушкам. Кто-то соображал на троих. Мне не было до них никакого дела. Что делали девчонки, спросите вы. Они, вероятно, были у себя в комнате - опять же, за исключениями.
   Но около десяти вечера тишина улетучилась. Во дворе что-то зашипело и затарахтело похуже разбуженного пчелиного улья. Меня больно кольнуло в сердце он неприятной догадки. Я побежал к окну.
   Во дворе происходило нечто на первый взгляд странное. Орда наездников на мотоциклах с колясками и без, лошадях и пеших воинов окуппировала наш несчастный двор! Тут же обреталась 'мыльница' - машина такая, знаете. Орда гудела, шумела и, кажется, терроризировала находившихся во дворе 'наших'.
   - Началось! Местные приехали! - произнес я. Все бросили свои дела и ринулись к окнам. Кто-то лихорадочно засуетился, кто-то засмеялся.
   - Пусть только попробуют! - заметил Саша Крымов, упирая руки в бока.
   Орда побросала транспортные средства во дворе и ринулась внутрь дома.
   - Как с девчонками? - спросил я у проснувшегося Золотова. - Мне это не нравится.
   - Что как? Не будем же мы бросаться на смерть из-за них? Они же умные-разумные - знали куда ехали, - ответил Золотов, зевая. Он, конечно, был в своём роде прав, но ставил всех нас в дурацкое положение - мы же как никак защитники, хотя на дворе и не тринадцатый век. На дворе железобетонный двадцатый.
   - Нам не нужно их бросать! - ответил я, несколько расстроенный словами Золотова.
   Послышался громкий топот и такая же отчётливая ругань на лестнице. И вот, момент истины: они появились перед нами, эти призраки Четвериков.
   Их было человек двадцать или двадцать пять, в основном крепко сбитые парни от шестнадцати и старше. Одетые в неброские рубахи и куртки, их лица, покрытые степной пылью оценивающе-подозрительно смотрели на нас, столпившихся у входа.
   - Ну, привет, козлы-туристы! - наконец, промолвил стоявший впереди верзила, метра под два, с волосами болотного цвета и в такой же блеклой одежде. Это было что-то наподобие бушлата и темных брюк. Его лицо было так же выразительно, как и деревянный чурбан, но от его грубых черт веяло вызывающей силой. Тут же стоял и виденный утром паренёк, и какой-то местный 'франт' в клетчатой красной рубахе и повязанным на голову платком, его лицо было действительно, смею заметить, этаким 'смазливым'.
   'Козлы-туристы' замялись, не зная что ответить. Тогда длинный начал опять.
   - Чего перепугались, как свиньи в загоне? Я - Димон, или Газовый Баллон, как меня называют. Это - Петруха, а это наш Лёшенька (он показал на двух своих спутников). А с другими вы познакомитесь скоро. Ну а теперь, неумытые горожане, разрешите мне познакомиться с вашими девками.
   И он, не ожидая нашего ответа, развернулся и зашагал к той комнате, где были наши девушки. Мне было не по себе.
   Кое-кто последовал за ним, а другие остались с нами. Они рассеялись по комнате и начали обозревать наши пожитки. В буквальном смысле обозревать, а кое-кто из них полез и обшаривать содержимое сумок.
   - Эй, эй, вы совсем обнаглели! - возмутился Петя Кузовкин.
   - Ну, ну, потише! - шикнул на него бородатый амбал в черной рубахе и щёлкнул по носу. Петя попытался сопротивляться, но был с легкостью пушинки вышвырнут на кровать, чуть не продавив её. Это ждало каждого.
   'Знакомство' местных с девушками - по крайней мере, первое, проходило достаточно тихо - да, я очень нервничал из-за этого. Я надеялся, что у этих бандитов всё таки были тормоза. Ну а чем чёрт не шутит в этих краях?
   Вожаки вскорости вернулись к нам и торжествующе обвели вас взглядом.
   - А ничего у вас цыплята! - заметил Газовый Баллон, смастерив некое подобие улыбки. Мы с ними ближе познакомимся, ну и с вами, болванами, тоже. Ну, как тебя зовут, сонная тетеря? - он стащил одеяло с пытавшегося показаться спящим Мити Яковенко, бородатого парня отнюдь не хлипкого телосложения.
   - Митя, - все еще притворяясь сонным, произнес тот.
   - Ну хорошо. Пусть спит. У нас тут тоже Митяй есть. И тоже с бородой. Митяй, помоги ему уснуть!
   Бородач, который рылся у Кузовкина в сумке (и вытащил оттуда пачку папирос), накинул на Яковенко одеяло и пытался придушить. Вся шпана гоготала, видя, как трепыхается под одеялом Митя. Затем им это наскучило, они обратили свой взгляд на меня, сидевшего на своей тумбочке.
   - Что за паразит, сидит, когда мы тут к нему пришли! - зашипел Газовый Баллон и обратился к другому верзиле, стоявшему с ним рядом, выскому парню в красном свитере и со слащавой улыбкой на самодовольном лице. Тот двинулся ко мне.
   - Что, слишком умный? - спросил он и широко улыбнулся, как ковбой на пачке 'Мальборо'.
   - Немного есть, - отвечал я.
   - Немного - это хорошо, - произнес тот, - Но когда немного, ещё хочется. Хочешь стать ещё умнее?
   - С удовольствием!
   - Да с каким удовольствием, посмотри-ка на себя! Вежливости не обучен, ростом не шибко вышел, руки, как коряги, а ещё корчит тут учёного! Знаем мы вас, писклей! Ничего, не расстраивайся, мы тут из тебя дурь выбьем. Бесплатно.
   - Спасибо, я как-нибудь обойдусь. А вот вам всё-таки не нужно было сюда идти. Мы здесь не отдыхаем, а учимся... - начал я что-то коллаборационистское.
   - Отдыхай, - и мой собеседник свалил меня вместе с тумбочкой на пол. Я вдобавок ударился о железный косяк кровати и вырубился на пару мгновений.
   Затем вскочил, лихорадочно ища какой-то выход.
   - Вы сумасшедшие, кто так себя ведёт? Если хотите, чтобы мы были вам друзьями, то не ведите себя так... Ведь я за всех отвечаю.
   - Что-что? - прищурился парень в красном свитере. - За кого ты отвечаешь?
   - Староста он, - ответствовал сидевший с радиоприёмником на кровати Крымов.
   Парень ухмыльнулся.
   - О, большая шишка. Ну ладно, живи, ещё быть может пригодишься. А меня зовут Андрей, - он подал мне широкую загорелую ладонь и сжал в ней мою так, что хрустнули кости. Затем сей Андрей обернулся к Крымову.
   - А ты кто такой? И что это у тебя в руках?
   - Я Александр. А это у меня маленький радиоприёмник. Я его слушаю. Я люблю слушать, - снисходительно улыбнулся Крымов, что, очевидно, демонстрировало его независимость и уверенность в себе.
   - А под зад ты получать любишь? - вступил в разговор Димон. - Ну-ка, дай-ка мне твой приёмник.
   Андрей (или Дрон) вырвал у Саши, несмотря на его протесты, из рук приёмник и кинул его Димону. Тот в свою очередь повертел приборчик в руках.
   - Нет, я радио не слушаю. Мне он не нужен. - и он швырнул приёмник на пол. Тот глухо звякнул о деревянные доски. Главарь пнул его, и прибор улетел куда-то под кровати.
   - Да ты совсем обнаглел! - воскликнул Крымов и вскочил. Но тотчас же опустился обратно, когда над ним нависла фигура Газового Баллона.
   - Ты потише, - посоветовал он. - А этот рыжий зачем тут? - он указал пальцем на стоявшего у стенки Александра Золотова. - Ты зачем, рыжий дурак, сюда приехал?
   Золотов посмотрел на Димона как на погибшую сто лет назад вошь.
   - Во-первых, если и есть тут дураки, так это не я. Во-вторых, рыжим быть в сто десять раз приятнее, нежели тупицей и дубиной. Ну, а в-третьих, я приехал сюда по собственной воле, на практику, - и он презрительно посмотрел на Димона взглядом Людовика XIV.
   - Нет, вы слышали, что он навякал? - оторопел главарь. Сейчас он походил на промахнувшуюся по мухе жабу. - Наболтал всякого - я дубина? Это я дубина, да?
   - Про вас, сударь, я не сказал ничего, ибо вы этого просто не стоите, - ответствовал Золотов, лезя прямо на рожон.
   - А вот тебя стоит и прибабахнуть, щучье отребье! - свирепо прорычал Газовый Баллон, но... ничего не сделал, лишь щёлкнул пальцами перед носом у Золотова.
   - Больной дурак, что уж тут говорить, - пояснил он. - Убирай свой никчемный зад куда-нибудь подальше - не понял что ли, проваливай!
   - Ну, как хотите, господин грубиян, - заметил Золотов, и уселся в угол комнаты на стул.
   - У тебя башка плохо варит, да? - воскликнул Димон - Я сказал: валяй отсюда, как последний козёл!
   - Увы, я не доставлю вам такого удовольствия. Я боюсь за своих друзей. Я останусь.
   - Пошёл ты... - надоело Газовому Баллону. - Ну, маменьки сыночки, давайте-ка выпьем за встречу! - и он вытащил на свет Божий огромную бутыль самогону неопределённого цвета.
   Затем мы, как рабы, сдвинули кровати и уселись уютной компанией на них, отведывая мерзко противную (для большинства) жидкость. Да, я присутствовал на этой евхаристии и пил плоть и кровь этих падших людей. Я сознаюсь. Я знал, что во мне много рабского, во мне много подлого, и меня до сих пор тошнит от воспоминаний об этом дне. Один Золотов так и остался сидеть в углу комнаты, беспристрастно взирая на пир Балтазара.
   Часа через два пришельцы совсем захмелели (наряду с многими нашими) и, смешивая свою речь с трёхэтажными ругательствами, говорили о том, какие у нас хорошие девушки, и какие планы они имеют на этот счёт. Они ещё долго оскорбляли нас как людей и как 'мужиков', а затем поползли вниз по лестнице. Они пообещали прийти завтра. Мы понимали, что так и будет.
   Я выпил два гранёных стакана этой жидкости, чем испортил себе много чего всякого. В том числе и остатки духовного равновесия.
   - Мы идиоты, каких не видел свет! Мы болваны! Мы слабаки, и эта чернь права! Мы с радостью отдадим все свое и наших девчонок, чтобы сохранить себе жизнь - говорил я всем. Всем и никому, ибо мои слова не доходили до сердца наших парней.
   - Гера, ты перепил. Пойдём, охладимся на свежем воздухе. - взял меня за руку Золотов и вывел, буквально вывел во двор.

ï ï ï

   - Гера, ты всегда был таким осторожным... - начал мой товарищ, один не потерявший своего proper pride в сегодняшнем позоре. - Ты слишком сильно говоришь. Поразмысли хорошенько о создавшейся ситуации.
   - Вот и выяснилось, что все мы самое настоящие слабаки, - горько отвечал я. - Не надо отговорок, это и так ясно. Один ты вёл себя как подобает мужчине. Но это не поможет, они нам ещё врежут, да так...
   - Ты совсем расклеился, - заметил Золотов. - Утро вечера мудренее, давай-ка завтра поразмыслим, ничего не потеряно, я говорю тебе.
   - Ну хорошо. Ты меня убедил. Нс смотри, сэр Саныч, наше с тобой окружение - не какие-нибудь пэры и сквайры, они и пальцем не шевельнут для того, чтобы защитить свою честь. Её у них попросту нет. Да и у меня, похоже, тоже.
   Золотов слегка усмехнулся.
   - Да что с тобой? Самокритичность - это хорошо, но не лучше ли списать сегодняшнее происшествие просто на неподготовленность, скажем так? Как бы ты был caught unawares. Okay?
   - Зубы мне не заговаривай. Ладно, мы договорились на том, что мы ещё повоюем. Если силёнок хватит, - бросил я и стремглав скрылся в доме. Там я не мешкая и не обращая внимания на моих горе-товарищей, растаскивавших кровати, добрался до своего логова и в тяжёлых размышлениях уснул лицом к стене.

X. Новый порядок

   И вот, что у нас получилось. Теперь мы были если не в осадном положении, то в некотором подобии концентрационно-трудового лагеря. Днём мы должны были работать на нашей ботанической практике, а вечером подвергать себя этакому самоистязанию в виде приёма местных хулиганов? Так казалось мне.
   Что же до советов Золотова, то мы вместе с ним и Мариной Чудовой встретились на благословенном дворе возле барака, чтобы обсудить сложившееся положение.
   - Что эти обормоты вам сказали? - полюбопытствовал Золотов, обратившись к Марине.
   - Стандартный набор грубостей. Как то: 'Привет бабоньки, классно что вы сюда привалили. Мы - хорошие мужики и у нас весело. Пойдём погуляем!' - повела бровями Марина. - Ну, они сказали немного больше и кулаками не махали, как у вас. Правда, Гера?
   Она намекала на приличный синяк у меня на лбу, словно у уличного драчуна. С тумбочек без последствий обычно не валятся.
   - Ну и? - нетерпеливо спросил я. Я хотел услышать от Марины совет.
   - Что и? - пожала плечами Чудова. - Вы ведь парни, не можете им указать на подобающее место?
   - Ты погоди, Марина, - прервал я, - Мы с собой уж как-нибудь разберёмся. А вот с вами, с вами что будет? Это меня беспокоит.
   - Да что ты, Георгий? - рассмеялась Марина. - Неужто ты о своей шкуре вовсе не заботишься? Всё о нас, да? Без нас-то будто бы не проживёшь!
   - Постой, Марина, - вмешался Золотов. - Гера говорит вполне резонно. А ты уже какие-то причины и следствия ищешь. Он ведь о вас заботится.
   - Ну ну, - вздохнула Чудова. - Надеюсь. Только нет особой нужды о девушках печься. Хулиганы то они хулиганы, 'мразь-то они мразь', как только что Гера заметил, но... Я не верю, чтобы они могли причинить нам какой-то вред. По крайней мере, без нашего на то согласия, - она деланно улыбнулась, сгибая в руке тростинку длинного полувысохшего злака.
   - Так, так, - упёр я руки в бока. - Значит, мы, по твоему, делаем много шума из ничего, беспокоимся о том, что выдумал наш горячий ум, и что никогда не случится? Нам, то бишь парням, нужно лишь поставить пару синяков им на морду, и всё будет о`кей?
   - Да, - просто ответила Марина. - Они обращаются с вами так, как вы им позволяете. А что до нас, должны же они иметь соображение! Ничего они такого и не делали. Приглашали в степь на лошадях покататься, да в своё село на какой-то праздник. Мы, конечно, соображаем, что они далеко не ангелы, но и вы такие же.
   - Марина доверчива, - глубокомысленно заметил Золотов, - но в чём-то права. Марина, ты будешь сообщать нам о событиях по вашей женской части. Ты говорила в целом правильно, но не забывай, что мы на Диком Западе находимся всё-таки. Граница близко. Сброда тут много. Ты живёшь в городе... Часто ездишь и путешествуешь?
   - До дачи и обратно. На электричке, - заметила Марина, нахмурившись. - Ладно, вы уж тут вообще. Счастливо, - и она, тряхнув копной отливающих воронёной сталью волос, побежала в дом.
   Мы с Александром посмотрели друг на друга.
   - Вот видишь, Гера, а ты тут уже о каком-то мировом заговоре против своей священной особы заговорил, - заметил мой умный собеседник, - Если тебе дали в лоб, не нужно писать статьи об этом в центральные газеты и плакаться в подушку, нужно избежать возможности получения повторного удара и постараться прямо или косвенно, морально или физически, дать сдачи.
   - Ты язычник! - буркнул я. - Ударят тебя по лбу, ты должен подставить другой лоб, чтобы ударили. Конечно, если он у тебя есть, этот запасной лоб. Я лишь говорю о том, что нам нужно объединиться и не пускать эту сволочь. Но это невозможно по причине тупости и мягкотелости наших с тобой сокурсников и согруппников. Что же будем делать?
   - Постарайся быть тем гордым Георгием, которым мы тебя знаем, - заметил Золотов - И вообще, веди себя, как обычной, но гордый и по-хорошему уважающий себя человек. И всё будет о`кей. А вот касательно наших мисс и мадемуазелей, ты прав. Нужно следить за этим делом не смыкая ока. Тут ты прав, Гера.
   - Хоть в одном я прав! - вздохнул я. - Чует моё сердце, тут что-то будет.
   - Это и я предчувствую, - неожиданно произнёс Саша.
   Мы удивлённо посмотрели друг на друга.

ï ï ï

   В этот день, в четверг, 17 июня, мы занимались теми же растениями и на том же лугу, что и вчера. Я старался быть поближе к Ане, как-то инстинктивно, видимо, желая забыть витавших надо мной демонов страха.
   Аня была, как всегда, одета красиво, хотя и немного вызывающе открыто, в розовой футболке и шортах. Её мягкие каштановые волосы были сегодня заплетены в косу.
   - Ну как, Анюта, что было ночью? - спросил я, подойдя к ней со своей неуклюжей гербарной папкой.
   Она отвлеклась от выкапывания серого корневища, крепко засевшего в сухую степную землю и удивлённо посмотрела на меня.
   - Неплохо. Это ты об этих местных парнях? Похоже, они вас немного отделали.
   - Совсем немного, - отвечал я, держась за свой бесславный синяк.
   - Зря они. Они просто невоспитанные и дикие, - беззлобно улыбнулась Анюта. - Не умеют себя вести. Мы их перевоспитаем.
   - Брось, Аня. Они слишком невоспитанные, чтобы их перевоспитывать, - я присел рядом с девушкой и обнял её за плечи. - Если что, я тебя буду защищать.
   - Э, Гера, - вздохнула она и ласково улыбнулась, поцеловав меня. - Ты забыл свой двуручный меч дома.
   Тут уж вздохнул я и молча согласился с моей возлюбленной. Я не оставлял мечей дома; их у меня вовсе не было. Я привык пользоваться только глаголом, а тут он был почти бесполезен.
   - Нет, Аня, тебе точно не страшно? - настаивал я.
   - Надеюсь, что нет, - отвечала она. - Впрочем, я надеюсь на вас, мы все надеемся. Марина девчонка умная, а вы - ребята смелые. Всё будет хорошо.
   - Всё! - и я, успокоенный уверенностью Анюты, с благодарностью положил руку на её колено. Так, инстинктивно. Мы поглядели друг другу в глаза и рассмеялись, весело и беззаботно.
   ...А вот парни, мои сокамерники (ой, что за слово!) были почти в панике. Они предполагали самое страшное... Одни предлагали срочно ехать обратно, другие - жить в Измаиле, рядом с преподавателями, третьи - чуть ли не вырезать местных хулиганов. Кузовкин советовал скрываться по ночам в лесу. Я не думал, что они такие... Я о них лучше думал. Я о себе лучше думал. Я думал...
   Золотов был тоже в некотором смысле серъёзен и не подтрунивал над моими страхами. Тем не менее, он старался этого не показывать и оживлённо болтал с Мариной и Настей Петровой насчёт какого-то выловленного в норке членистоногого. Затем почему-то поцеловал Марине руку. Шутник.
   - Сегодня ночью многое выяснится, - бросил он мне на обеденном перерыве, отвлекая от наливания чаю Ане, - Сегодня-то мы и решим, что делать. А пока не вижу смысла расстраиваться.
   Когда все пошли обратно, несколько наших парней пошли в лес и выломали там с полдюжины жердей. Я не стал размышлять, на что им они. Мы шли с Анютой, молча... Мы были рядом, я чувствовал ее рядом и мне не хотелось ничего говорить.

ï ï ï

   Вторая ночь, которая с местными. Подушка, одеяло, скрипучая кровать и страх. Животный, подлый, низкий страх в целях самосохранения, так скажем. И другой страх, более благородный - страх за благополучие Ани и других девушек. Тут я искренен, как горный хрусталь.
   Пришли. Опять пьют свое пойло. Кто пьет? Да я сам пью его, сокращая число нервных клеток и страшно подумать, что еще сокращая. Кто-то пару раз треснул меня по затылку и схватил за волосы.
   - Чего, староста, захорохорился? - раздался смех. - Не мужик что-ли, стакан выпить не можешь! Придется научить!
   Орава загалдела. Ржание лошади рядом с ними показалось бы арией оперной дивы. Кажется, они решили научить меня, как правильно пить. Очень даже здорово!
    

...НЕТ, НЕ МОГУ Я ПИСАТЬ ДАЛЬШЕ! НЕ МОГУУУУУУУУ!

ВСЁ. СТОП.

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"