Необходимо искоренять причину болезни, а не лечить ее симптомы.
Она всегда просила счастья для своих близких.
Сначала это была молитва, чтобы родители не разошлись, потом, чтобы мать обрела счастье с новым ухажером. Чтобы ее маленький братишка был здоров, чтобы он был счастлив. Чтобы бабушка с дедушкой не болели, чтобы не ругались. Ну а уже в конце добавляла: прошу, чтобы у меня было спокойствие, чтобы учеба хорошо шла, работу найти нормальную в будущем, для меня больше ничего не надо.
Выполнялась эта молитва через раз.
Родители все-таки разошлись. Мать обрела счастье...в выпивке. Из-за этого от нее отворачивались мужчины. Братик рос здоровым мальчишкой, конечно, болел иногда, но как все маленькие дети. И пока все с ним было в порядке, что будет дальше, неизвестно никому. Бабуля с дедулей и правда не болели, но вот ссоры у них бывали, но это опять таки, как обычно у людей, который прожили вместе почти сорок лет.
Ну а она...Получила спокойствие, ничего особо не волновало ее сердце. Все эмоции были обусловлены тем, что идет из головы.
"Так, сейчас было бы неплохо выглядеть веселой и жизнерадостной, а сейчас я должна быть печальной..."
Шли годы, ничего не менялось. Она была словно заморожена. Красивая, умная, но бездушная...кукла.
С ней встречались, потому что хотели видеть рядом с собой красивую девушку. Она была дополнением, не более. И ее это, в общем то устраивало, с ними было удобно. Она не лезла в их душу, они особо не навязывались ей со своими сердечными переживаниями...чаще всего, все были довольны. Ну кроме тех, кого она завоевывала, влюбляла в себя. Это же было обусловлено тем, что она хотела потешить собственное самолюбие и просто убедиться, что может это сделать. Она была со всеми, и она была ни с кем. Сама по себе, спокойна в своей бесчувственности.
И все же, чего-то не хватало. Слишком пусто было там, где должно находиться сердце. И эта пустота иногда словно превращалась в зияющую рану, края которой дико болели. И волны щемящего душу чувства одиночества все накатывали, заставляя задыхаться, кричать диким голосом, обхватывать себя руками, пытаясь стянуть края этой раны, но ничего не выходило и от этого было еще хуже.
И вот она лежит в своей одинокой кровати, пытаясь сделать вдох, но сгибаясь от боли, пронзающей все тело. И глотает горькие слезы, упиваясь своим одиночеством.
Пролежав так некоторое время, рана в груди затягивалась сама по себе, и она уже могла сделать полный вздох, набирая больше воздуха в легкие. И потом осторожно выдыхая его, ведь в груди еще сохранился отголосок той невыносимой боли, из-за которой она совсем недавно боялась вздохнуть.
А потом опять были слезы, они тихо прочерчивали тонкие дорожки по щекам и падали на подушку, но она даже не пыталась их остановить или вытереть. Просто пришло время оплакивать себя. Она умеет смеяться, должна уметь и печалиться. Одно, как и другое, требует искренних слез, из самого сердца. Она понимала все, поэтому просто ждала, пока это кончится. Не было смысла пытаться что-то сейчас делать, а он должен быть во всех действиях.
Потом она засыпала, скорее забываясь сном. А утром делала холодные компрессы на опухшие от слез глаза. Красилась, скрывая следы ночных рыданий, одевала маску благополучия и шла навстречу новому дню.
Но вот однажды, рана не затянулась, лишь ослабла боль. Но она так же пыталась стянуть ее края, но все усилия были тщетны. Не возродилась после очищающей боли, так она называла ее.
Встав утром, она думала, что будет выглядеть хуже, чем обычно, ведь это была бессонная ночь, но волнения ее были напрасны. Из зеркала на нее смотрело холодной, равнодушно-красивое лицо, и только в глазах, заместо привычной пустоты, затаилась боль.
Отзвонившись на работу, она сказала, что больна и поэтому останется дома. Немного послонявшись по квартире, села на диван, перед телевизором. Привычное действие, привычное место, но сегодня все вызывало апатию.
Полистав каналы, оставила на какой-то телепередаче. Она не понимала, о чем там говорят, не видела происходящих действий. Она слышала, но не слушала. Смотрела, но не видела. Просидев так некоторое время слух зацепился за одну фразу "День святого Валентина". Проморгавшись и сфокусировав взгляд на экране, она увидела тошнотворно-розовые сердечки и какую-то девицу, увещивавшую, что сегодня, в День всех влюбленных, необходимо поздравить своих любимых, а за подарками зазывала приходить к ним, так как у них сегодня огромные скидки...
Резко выключив телевизор, она с отвращением отшвырнула пульт.
- День святого Валентина, вот только его мне сегодня и не хватало...
"Хотя может именно это мне и не хватало?"-подумала она.
Она никогда раньше не размышляла на эту тему и эта мысль сначала показалась глупой, но подумав какое-то время, поняла, что все же хотела бы влюбиться, может тогда она почувствовала бы себя живой?...
Бред...нет...не знаю...может быть...
Но эти размышления лишь привнесли чувство горечи. Ведь если бы она была способна на любовь, то это давно бы уже произошло.
Одевшись, она выбежала на улицу.
Идя по серым улицам города, у нее было такое ощущение, что она сливается со стенами зданий. Раньше она выделялась из любой толпы, а сейчас сливалась с серой массой. Дойдя до набережной, она села на скамейку и уставилась невидящим взглядом на темные воды реки. Она давно не молилась, но сейчас она просила кого-нибудь там, наверху подарить ей немного счастья, хотя бы чуточку. Но конечно же, ничего не происходило. А так хотелось надеяться на чудо. Умом она понимала, что ничего не произойдет, но вот в груди продолжала зиять открытая рана.
- Что, лимит моих исполнившихся прошений уже исчерпан?- с горечью сказала она.
Поднявшись, она побрела к ближайшему магазину. Купив пачку сигарет, вернулась на набережную. "Кто-то когда-то говорил, что сигареты успокаивают, вот сейчас и проверим это утверждение"-думала она.
Первая сигарета - задохнулась от дыма, но ничего, прокашлялась.
Вторая сигарета - уже ничего, по крайней мере теперь нет кашля.
Третья сигарета - если этот шум в голове и есть то самое спокойствие, то оно ей не особо нравиться.
Четвертая сигарета - замерзшие пальцы не могут зажечь огонь, со злости швыряет красный кусочек пластмассы за парапет и смотрит, как он тонет в воде. Продолжая держать сигарету, стоит и думает, что ей делать дальше. Неожиданно перед лицом появляется огонек зажигалки.
- Огоньку?-произнес бархатный мужской голос.
Она подняла лицо и встретилась взглядом с обладателем глаз цвета стали, в них таилась та же самая пустота, что прежде была в ее глазах.
- Да, спасибо,-прикурив, она отвернулась к воде, ожидая, что он сейчас уйдет. Ей хотелось, чтобы он ушел, потому как она чувствовала, что опять начинают накатывать волны боли, а задыхаться от этих чувств при нем, у нее не было никакого желания.
Но неожиданно он подошел и крепко обнял ее, прижимая спиной к своему телу. И в этот же момент ее накрыла такая волна дикой боли, что она, закричав, выронила чертову сигарету из рук, начала выворачиваться из его объятий. Каким-то невероятным образом, она чувствовала, что эта боль пронзает не только ее тело, но и его тоже, и он ощущает все то же, что и она. А боль все накатывала, раздирая на кусочки тело, словно ломая кости, выворачивая ее наизнанку. А это все не прекращалось и казалось, что это боль способна убить, но каждый раз все прекращалось за мгновение до того момента, как она должна была умереть. И вот она, последняя, самая сильная волна, но нет сил терпеть, в глазах темнеет, сознание улетает куда-то далеко, лишь бы подальше от этой боли, но она услышала тихий голос: "Держись, любимая, это последняя, я с тобой, мы выдержим. Должны, я не могу тебя потерять" Она схватилась за эти слова, как утопающий, за спасательный круг, и вынырнула из темноты беспамятства. Набирая полные легкие морозным воздухом, широко распахивая глаза, прищуриваясь от неожиданно выглянувшего солнца, ища взглядом серые глаза, видя, что они наполнены любовью. И чувствуя, как что-то внутри нее тянется к этому мужчине, как оно наполняет ее своим теплом. И она улыбаясь, прячет лицо у него на груди, шепчет хриплым голосом:
- Я боялась, что не найду тебя.
- А я боялся, что не успею, и пустота убьет тебя, но мы справились, все будет хорошо, мы вместе, навсегда. Я люблю тебя.
