Аирин : другие произведения.

Мать и сын

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Все мы думаем, что знаем историю. Но так ли это? Кто из нас хотя бы раз пробовал оглядеться вокруг себя и задаться вопросом: "Вокруг чего я живу?" Почему сейчас мы живём в бетонных коробках на головах друг у друга? Почему не можем строить так, как умели раньше? Почему у всех старинных домов первые этажи оказались в земле? Можно много задать разных "почему"? Но почему-то их не задаём... Ведь мы даже не обратили внимание на сегодняшний Политех с его раскопанными многометровыми нижними этажами. Почему мы не думаем о прошлой цивилизации, которая была до нас? Ведь, возможно, её представители могут до сих пор находиться среди нас? Почему мы не хотим открыть глаза и увидеть то, что нас окружает? То, что вокруг нас? Почему?
  'Мать и сын' из цикла 'На обломках цивилизации'.
  
  Все мы думаем, что знаем историю. Но так ли это? Кто из нас хотя бы раз пробовал оглядеться вокруг себя и задаться вопросом: "Вокруг чего я живу?" Почему сейчас мы живём в бетонных коробках на головах друг у друга? Почему не можем строить так, как умели раньше? Почему у всех старинных домов первые этажи оказались в земле? Можно много задать разных "почему"? Но почему-то их не задаём... Ведь мы даже не обратили внимание на сегодняшний Политех с его раскопанными многометровыми нижними этажами. Почему мы не думаем о прошлой цивилизации, которая была до нас? Ведь, возможно, её представители могут до сих пор находиться среди нас? Почему мы не хотим открыть глаза и увидеть то, что нас окружает? То, что вокруг нас? Почему?
  
  Одним ранним летним утром на дорогу, ведущую от Синь-камня к Троицкой Слободе, селу, находящемуся примерно в трёх километрах от этого места, вышли двое светло русых людей. Это были женщина среднего возраста и мальчик лет 13-14 на вид. Оба были светловолосые, в хорошо пошитой и не бросающейся в глаза одежде. На женщине, несмотря на раннее время, был сарафан, доходящий до середины икр ног, довольно просторный с открытым верхом. На её плечах была лёгкая накидка в тон одежде - тёмно-буроватого зеленого цвета. Волосы аккуратно заплетены в косу, которая была уложена кругом на голове. Мальчик был одет в такого же цвета одежду, что и женщина. Рубашка и брюки, из-под которых виднелись открытые тёмные сандалии, на нём были свободного покроя. Только цвет рубашки был немного светлее. Немного волнистые волосы его были аккуратно подстрижены и слегка касались плеч.
  Мальчик, которого женщина держала за руку, постоянно с интересом оглядывался вокруг. Не торопясь они проходили Клещинский комплекс, от которого мало что осталось. Тем не менее, женщина всё-таки решила ненадолго остановиться и подняться на небольшую возвышенность, которая была известна в народе, как Александрова гора. Солнце только-только стало появляться над озером. Мальчишка восхищённо замер.
  - Кроме вида встающего солнца здесь, к сожалению, смотреть нечего, - печального проговорила женщина.
  - Да, ма, - тихо вздохнул её сын, - Жалко.
  - Что поделать... Прошлого великолепия уже не вернуть. Всё что осталось, это несколько валунов, - женщина махнула в сторону, показывая направление, - Пойдём. У нас не так много времени. Надо успеть добраться до Слободы. Иначе можем не уехать во Владимир на первой маршрутке.
  Мальчик заметно оживился, но мать погасила его пыл, напомнив:
  - Не надейся на многое. Он уже не тот, что был раньше.
  - Да, я помню. Ты предупреждала, что всё изменилось...
  
  ***
  От Троицкой Слободы до Владимира они доехали за два часа. За это время мальчишку несколько раз мутило и, в конце концов, он не выдержал и обратился к женщине:
  - Ма, я уже не могу дышать. Здесь столько ужасных запахов...
  - Это ещё ничего. Чем ближе мы будем приближаться к большим поселениям, городам, тем будет хуже, - тихо проговорила она, наклоняясь к сыну и незаметно вкладывая что-то небольшое в его руку.
  В газели половина мест в этот ранний час пустовала. Те немногие люди, кто ехал, дремали или спали. Поэтому никто из них не увидел, как мальчик, быстро оглянувшись по сторонам, поднёс руку к своему носу, ненадолго её там задержал и с облегчением прикрыл глаза.
  - Хорошо-то как... - через некоторое время проговорил он. - Запахи чувствуются, но очень слабо. Можно привыкнуть. Ты была права, ма, надо было стразу поставить.
  Женщина на это только улыбнулась и печально уставилась в окно.
  
  ***
  Во Владимире, выйдя из здания автовокзала на Вокзальную площадь, они свернули налево в сторону Большой Московской улицы. Поднимаясь по дорогу вверх по холму, мальчик остановился перед большой лестницей, что вела дальше наверх. Слева он увидел маленький кирпичный оранжевый домик с небольшим куполом и крестом на крыше.
  - Ма, а что это такое?
  - Это недавно построенная часовня.
  - Часовня?
  - Да. Помнишь, мы говорили, что большинству нынешних людей необходимо к кому-то обращаться, просить.
  - А почему такое примитивное здание?
  - Потому что нынешняя цивилизация теперь так строит. Более сложные здания она построить просто не может. Нет ни знаний, ни желания.
  - И людей это устраивает?
  - Судя по всему да, - женщина пожала плечами. - Домик вполне ещё в приличном состоянии. Эта часовня в честь жён-мироносиц. Захочешь узнать больше, когда вернёмся, можешь запросить информацию сам.
  Мальчик на это лишь пожал плечами. Ему было не интересно.
  - Она поставлена напротив вот этого здания, - продолжила между тем женщина и указала рукой на стоявший неподалёку трёхэтажный дом. - Там стоял храм в честь этих Святых Жён-Мироносиц. Его снесли и построили дом железнодорожников.
  - А мы можем туда войти?
  - Можем. Только там ничего интересного нет.
  Внутри часовни на стенах были развешены иконы. Тут же, рядом, продавались церковные товары.
  Мальчик постоял на пороге, обвёл всё это глазами, посмотрел на ценники и, повернувшись к матери, спросил:
  - Ты же говорила, что это часовня, а это магазин.
  На часовню домик ну никак не тянул. Слышавшая всё это тётка-продавец, что заодно и присматривала здесь за всем, недобро сузила глаза и приосанилась, готовясь отчитать парнишку.
  Женщина, увидевшая это, сделала в её сторону быстрый пас правой рукой и притянула к себе сына. Глаза тётки расфокусировались, и она потеряла к ним интерес. Для неё они как бы перестали существовать.
  - Я же тебя предупреждала: нельзя говорить всё, что захочешь среди этих людей.
  - Извини. Я забыл.
  - Это церковная лавка. В ней продают церковную продукцию. Просто места мало, вот всё и расположили здесь. А в основном такие лавки-ларьки ставят отдельно. Но не гнушаются продавать и внутри. Просто здесь за неимением места всё это сразу бросается в глаза.
  - Но это же неправильно! Да и как вообще можно таким торговать...
  - Они так решили. Для них это норма, что около каждого здания или внутри него идёт торговля. В любом случае, это не наши проблемы. Идём отсюда.
  И они, выйдя из часовенки, пошли к Коммунальному спуску (бывшему Лукьяновскому). Им предстояло подняться по длинной лестнице, чтобы, пройдя по Богословскому переулку, выйти к Большой Московской улице, по которой ходило большинство троллейбусов и автобусов. Оттуда можно было легко добраться до любого места в городе.
  Женщина с сыном неторопливо шла к этой улице. Им предстояло посетить знаменитые Торговые ряды. До них она собиралась дойти пешком. Благо было недалеко.
  
  ***
  
  По Большой Московской улице не торопливо они прошли мимо Соборной площади и вышли к Торговым рядам. По дороге мальчик снова с интересом вертел головой, оглядывая дома и расположенные в них магазины. Он не понимал, зачем их здесь так много. Сами ряды его поразили ещё больше: казалось, улица состояла из одних магазинов, выстроенных в один ряд. Из одного магазинчика можно было сразу попасть в другой, так плотно они располагались друг за другом.
  Вскоре такое однообразие Торговых рядов мальчику надоело, и он обратился к матери:
  - Ма, а давай пойдём куда-нибудь ещё, посмотрим что-нибудь другое.
  Женщина была не против, и они свернули на первую попавшуюся улицу, которая носила название Княгининской и состояла из обычных для Владимира преимущественно двухэтажных старых домов. Мальчик со всё возрастающим недоумением смотрел на эти дома, уходящие первыми этажами практически в землю, на двери, сделанные на месте окон и не понимал почему так. Наконец, он решился спросить:
  - Ма, я не понимаю, почему они живут ниже земли? Вторые этажи сделали первыми? Почему они не откопали эти дома?
  - Потому что ныне живущие здесь этого не понимают.
  - То есть ты хочешь сказать, что они не видят, что их дома занесены и поэтому их не откапывают?
  Женщина пожала плечами.
  - И это тоже. Одни считают, что так раньше строили, другие, что со временем здания просто ушли в землю.
  - Это как строили? - мальчик недоверчиво посмотрел на мать. - Неужели они действительно верят в то, что первые этажи специально в земле рыли, а потом ещё и подвалы внизу делали? И облицовывать снаружи ещё умудрялись?! Не могут так люди думать.
  - А они и не думают. Они верят в это. А кто задумывался, те уверены, что дома под своим весом со временем ушли в землю или с годами эти здания под слоями грязи ушли вглубь. Это у них называется культурным слоем, - женщина горько усмехнулась.
  - Но это же бред!
  - А я и не спорю: полностью с тобой согласна.
  - Но всё равно... как же так, - мальчик остановился и растерянно огляделся вокруг. - Не может же такого быть, чтобы они действительно думали, что ушедший в землю дом на один-два этажа даже нигде не треснет. Или мусор может накопиться настолько, что под ним пропадёт этаж-другой. Даже если не убирать его на земле, не может же он так равномерно распределиться по всей территории. Да и вообще, откуда взяться такому количеству мусора?
  - Они не думают, - повторила женщина. - Иначе бы задумались, почему горы свозимого ими мусора на специальные полигоны там никак не превращаются в 'культурный' слой. Они просто верят. Нынешние люди с рождения видят такие засыпанные дома. Для них это норма. Так было всегда и так будет.
  - Это ужасно. Всё равно, не может быть такого, чтобы никто не видел этого и не задумывался о причинах, - мальчик тряхнул головой, отказываясь в такое верить.
  - Ну почему же? - женщина печально взглянула на сына. - Есть и такие. Но их мало. Очень мало. Они задают вопросы, пытаются найти ответы, но у них мало данных, чтобы сделать какие-либо правильные выводы... Но не будем об этом. Это не наше дело. Пойдём.
  - Подожди, - мальчик потянул мать за руку. - Я хочу посмотреть поближе вот на это.
  Женщина взглянула в указанную сторону и неуверенно произнесла. - У нас мало времени...
  - Ну мы же ненадолго. Только взглянуть... Это же одна из церквей? Так их называют, да?
  - Да. Это Никитская церковь. Не думаю, что нам следует туда идти - тебе ещё рано такое смотреть.
  - Ма, пожалуйста. Мы же здесь для того, чтобы увидеть.
  - Но не всё...
  Женщина ещё раз взглянула на трёхэтажное зелёное, а местами и голубое, здание, названное церковью и стоящее на небольшом холме, под которым явно прятался ещё один этаж этого строения, и приняла решение.
  - Хорошо. Пойдём.
  
  ***
  Перед тем, как зайти внутрь, женщина посмотрела на здание каким-то расфокусированным взглядом. Казалось, она смотрит сквозь него. Стоящий возле неё мальчик не мешал. Он терпеливо ждал.
  Наконец женщина чуть мотнула головой, словно отгоняя морок, и вздохнула: всё-таки придётся прикрыть голову. Скопившиеся вокруг здания и внутри него виды энергии доверия не вызывали. Она покрыла голову накидкой, что была на её плечах.
  - Всё так плохо, ма? - спросил сын.
  Он, в силу возраста, ещё не всегда умел так быстро настраиваться, чтобы увидеть энергетические составляющие, но вполне отчётливо их ощущал.
  - Не совсем, но мне лучше подстраховаться на всякий случай. Не нравится мне то, что увидела. Впрочем, ты можешь не волноваться. Твоя защита слишком сильна для подобного рода явлений. Это больше бьёт по нам, женщинам.
  Зайдя в церковь, они ненадолго остановились на пороге. Затем мальчик, внимательно осматривая всё вокруг, медленно пошёл по часовой стрелке, вдоль стен. Женщина решила ему не мешать. Выйдя в центр помещения, она неторопливо огляделась вокруг и чуть поморщилась. Обычная стандартная обстановка для подобных церквей и храмов. Находиться здесь было неприятно. Она не любила подобные строения. Не для того они были построены, а уж как использовались... только усугубляло ситуацию. Но не ей об этом судить. Раз такое происходит, значит, на это есть причины. В любом случае, лучше здесь не задерживаться.
  Женщина огляделась и, не заметив сына, поспешила его найти. Он оказался стоявшим в дальнем конце в состоянии близком к шоку и смотревшим широко раскрытыми глазами на ритуал.
  'Крещение', - с ужасом поняла женщина. Почему в этот день, в это время и вообще здесь крестили, она не могла понять. В данный момент ничего подобного не должно было быть. Иначе она не за что бы сюда даже близко не подошла. Её ребёнку вообще такое ни то, что видеть, знать не надо было. Он ещё слишком мал для этого. Но было поздно. Он УВИДЕЛ. Единственное, что женщина могла сделать, это по-тихому его вывести из здания и постараться привести в чувство.
  - Милый, пойдём со мной, - мягко произнесла женщина, обняв сына, и развернула его к себе. - Нам пора.
  - Ма, они... там... их... Также нельзя, - мальчик попытался развернуться назад и рвануть туда, где проводился обряд.
  Там надрывались криками несколько младенцев. Их родители на это никак не реагировали. Они спокойно стояли и смотрели, как их дети заходятся плачем. Для них и остальных взрослых, что были там, такие истерики были нормальным явлением. Из всех детей только один был спокоен и равнодушно воспринимал всё происходящее.
  'Раб, - сразу определила женщина, - уже пришёл в этот мир по привязке'. Такие души были потеряны и не интересны.
  Ей всё-таки удалось, не привлекая внимания, вывести сына на улицу. Заведя его за угол церкви, она склонилась к нему, внимательно всматриваясь в застывший взгляд своего ребёнка.
  - Милый, посмотри на меня, - негромко попросила женщина и дождавшись, когда тот перевёл на неё тусклый, бессмысленный взгляд, продолжила. - Мы ничего не можем сделать. Это не нам решать. Это решение их родителей. Это их грех.
  - Но это же неправильно. Они не имеют на такое право, - еле шевеля губами, произнёс мальчик.
  - Да, не имеют, но всё-таки делают.
  - Почему?!
  - Видимо, они верят, что так защищают своих детей.
  - Закрывая их от мира? Отрезая навсегда от эне...
  - Тшш, - женщина мягко, но твёрдо приложила палец к губам сына. - Помни: нельзя об этом здесь говорить.
  - Но отрезать от своего рода... Это безумие!
  - Да, они безумны, но что поделать. Пока они этого хотят, никому не исправить. Ты же знаешь, достаточно многим из них только задуматься...
  Мальчик облизнул пересохшие губы, соглашаясь.
  - Тем более души-то разные. Молодые не жалко. Страшно терять старые, - женщина тяжело вздохнула, извлекла из кармана сарафана небольшую коробочку и предложила. - Воды?
  Сын, молча, кивнул и взял несколько небольших прозрачных шариков размером с горошину каждый.
  - Получше?
  - Да, - мальчик немного помолчал и произнёс. - Знаешь, хорошо, что у них всё-таки остаётся шанс после смерти вырваться из оков. Если душа не приняла сознательно рабства, она может отбить свою свободу. Вырваться. Ведь род поможет, не оставит. Вытянет её. Ведь правда? - мальчик с надеждой посмотрел на мать, отчаянно ждя от неё подтверждения свои словам.
  - Шанс есть всегда, - согласилась женщина и, быстро отвернувшись, пошла к дороге. - Пойдём. Уже почти двенадцать часов. Через час нам надо быть на вокзале, если мы хоти успеть на электричку до Москвы.
  Она не стала говорить сыну, что кроме обряда крещения, есть ещё и отпевание, которое не даёт душе вырваться в другом мире, блокируя её... не давая роду прийти на помощь, повторно блокируя душу от него. И здесь уже не играет роли, приняла душа рабство или отринула его в своей нынешней жизни. Обряд крещения, проведённый при рождении, просто затягивал отрезанную и оставшуюся без поддержки рода душу в тот ужасный круговорот с неимоверной силой...
  Женщина сильно мотнула головой - такое даже вспоминать не следует, не то, что думать. Вот это было действительно страшно. Страх потерять себя, своё я... Религий в этом мире много, но цель у всех одна - душа.
  До вокзала шли молча. Мальчик уже не вертел головой, смотря по сторонам и разглядывая город. Он ушёл в себя. Его же мать, молча шедшая около него, думала о том, насколько же мудро было наложить запрет на посещение этого мира детям до совершеннолетия. Рано им такое знать и тем более видеть. К сожалению, её сын просто бредил этим миром, хотел здесь жить... Ему разрешили, сделали исключение на посещение этого мира. И вот результат...
  
  ***
  
  К железнодорожному вокзалу они вышли в районе четырнадцати часов и даже успели пройти половину состава электрички прежде, чем нашли свободное место у окна, у которого и устроился мальчишка. Женщина же села напротив него в середине скамьи. Около неё у окна уже сидел парень и что-то смотрел в своём телефоне.
  Мальчик наконец-то смог осмотреться вокруг. Вагон электрички, как, впрочем, и остальные, которые они прошли, оставлял желать лучшего. Свои полсотни лет он точно отъездил. Деревянные, обшарпанные скамейки были слишком жёсткими, чтобы без проблем проехать на них четыре часа. А уж какие запахи в нём стояли... Жаркий летний день давал о себе знать запахом пота, перемешанного с какими-то химическими веществами.
  Женщина с сочувствием посмотрела на сына, которого, не смотря на открытые окна, явно немного мутило от запахов, стоявших в вагоне. Она сделала быстрый жест рукой у своего носа. Мальчик понял и, кивнул, показывая, что понял. Он слегка сжал рукой крылья своего носа, регулируя поставленные там утром заглушки от запахов. Стало получше.
  Тут рядом с ним плюхнулась на свободное место какая-то бабулька с баулом. Поставив его около себя, она шумно выдохнула, вытащила из бумажного пакета, принесённого с собой, шаурму, и принялась, чавкая, есть. Мальчишка побледнел и снова сжал, но уже сильно крылья носа, перекрывая тем самым себе почти все запахи. После чего закрыл глаза, чтобы хотя бы не видеть ту же чавкающую бабульку. Было просто противно. К такому он не привык.
  Женщина только сочувственно посмотрела на своего сына. В конце - концов, он этого хотел. Пусть теперь прочувствует все прелести этой, так сказать, цивилизации. Ему это было просто необходимо...
  Наконец, электричка двинулась с места, постепенно набирая скорость.
  Парень, сидевший у окна слева от женщины, наконец-то оторвался от своего телефона, но только затем, чтобы вынуть наушники из кармана рваных джинсов и вставить их себе в уши. Практически сразу в них загрохотала музыка.
   Мальчик всё-таки открыл глаза и не верящее посмотрел на окружающих его людей. Никто из них не сделал парню замечания, хотя было видно, что некоторым это не нравится. Мало того, бабка, сидевшая около него, вынула свой телефон и, врубив на всю громкость какой-то ролик, принялась его смотреть.
  Какофония из звуков, запахов и просто разговоров, в которых время от времени проскальзывал и мат, всё это ввергло мальчишку в состоянии шока. В прострации он уже как-то отстранённо стал воспринимать окружающий его мир. Сил не было уже даже удивляться. Возможно, позже, когда они уже вернуться домой, он задаст матери много вопросов о том, что он так и не понял. Например, почему здесь многие ходят в рваной и облезлой одежде? Они настолько бедны, что не могут купить себе хорошую одежду и не могут или не умеют хотя бы её зашить? Как можно ходить с такими дырками?..
  В окружающий мир мальчишка вернулся только в Москве. Электричка уже остановилась, и кто-то его тормошил. Эта была его мать. Она, склонившись над ним, осторожно трясла его за плечо.
  - Мы приехали. Пойдём.
  Мальчик послушно встал и пошёл за матерью к выходу.
  Выйдя из вагона, он ненадолго остановился и глубоко вдохнул. После электрички любой воздух казался чистым и свежим. Он даже немного ослабил заглушки в носу и сразу поморщился от запахов. Но они были не такими сильными и поэтому терпимыми.
  Подойдя к зданию вокзала, женщина бросила взгляд на часы, которые висели под его крышей. Было почти семь часов вечера. Она повернулась к сыну и спросила:
  - Куда пойдём? У нас ещё есть время побывать где-нибудь в городе. Например, мы вполне можем успеть на Красную площадь...
  Мальчик отрицательно замотал головой:
  - Нет. Больше никуда не хочу, - что-то ему подсказывало, что ничего хорошего его там не ждёт. - Я всё понял, ма. Я просто хочу домой.
  - Хорошо, - женщина мягко улыбнулась. - Как скажешь. Пойдём.
  Идя к метро, им пришлось пройти мимо нескольких ларьков с едой. Около них мальчик остановился.
  - Как вкусно пахнет, - не веря произнёс он. - Неужели здесь так хорошо готовят?
  - А ты сними заглушки, - посоветовала ему женщина.
   Тот послушно их снял и практически сразу же вернул на место.
  - Что это за дрянь?!
  - Следи за словами. Ты всё ещё хочешь есть?
  Мальчишка энергично замотал головой. Запах протухшего мяса, пропитанного какими-то химическими составами и добавками, видимо призванными повышать аппетит, не вызывал ничего, кроме рвотного рефлекса.
  - Нет! Я даже смотреть на это не могу. Пойдём отсюда скорей.
  
  ***
  
  Метро уже не вызвало у мальчика таких сильных эмоций, как та же электричка. Хотя народа здесь было огромное количество и пробираться сквозь толпу, пропахшую потом и какими-то химическими запахами было тяжело.
  Но всё когда-нибудь заканчивается. Вот и их день в городе подходил к концу. Они вышли из метро 'Коломенская' и пошли по направлению к парку. Не спеша дошли до него и, зайдя внутрь, медленно направились по одной из его дорожек в сторону Велесова оврага.
  - Ма, - всё-таки решил задать вопрос мальчик, несмотря на уговор, что все вопросы будут заданы дома. - Можно один вопрос?
  - Да. Я слушаю тебя. Спрашивай.
  В парке в этот час было мало народа и относительно тихо, несмотря на пролегающую недалеко автомобильную дорогу.
  - А что это за химикаты, которыми поливают себя здесь люди?
  - Они называют это духами и думают, что эти ароматы намного лучше любых естественных. Например, настоящему запаху цветов многие предпочтут химический заменитель. Большинство здешних людей атрофированы к природным запахам и считают их плохими.
  - Не понимаю... это же такая дрянь...
  - Я тоже, дорогой... я тоже...
  Женщина горестно вздохнула. И это её сын видел только малую часть всего того, что здесь происходит.
  Так, в молчании, они и дошли до начала Велесова оврага. В нём уже начал собираться туман. И чем дальше вглубь оврага, ближе к Перунову камню, тем плотнее он становился. Здесь было очень тихо, даже звуки от недалеко расположенной автострады сюда не доходили. Казалось, это был другой мир. Мир со своими законами и понятиями.
  Женщина, глядя на этот быстро густеющий туман, облегчённо вздохнула и немного расслабилась. Затем она взяла сына за руку и шагнула в него. Наконец-то этот день закончился, и они совсем скоро, очень скоро будут дома...
  
  Конец.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"