Как и на первом представлении, в замке Воскресенского, с бокалом в руке Вольный прохаживался по мраморным коридорам Петроградского театра князя, наблюдая за публикой. Мимо надменно проплывали роскошные дамы под мехами и бриллиантами, цепко клеясь к вальяжным кавалерам в безупречных костюмах и смокингах. Только на сей раз, среди публики мелькали странные персонажи в масках животных и птиц: медведи, быки, волки, орлы. Вольный пока не определил, гостями были князя или переодетыми артистами.
Взгляд его привлекла яркая женщина в красном, длинном платье, похожая на ту, из первого посещения театра. С хрустальным бокалом в изяшной ручке мило беседовала с... Полиной. Вольный, едва узнал ее. В вечернем туалете совершенно преобразилась. Взволнованый, серенький воробейчик-пассажир в ослепительную превратился, светскую красотку. Дамы обменялись фразами и с лучезарными улыбками разошлись. Полина направилась в сторону зрительного зала, а Вольный пожалел, что нет московского корпускула, чтобы по архиву опознать ее яркую собеседницу.
Если раньше, все гости Воскресенского представления инкогнито посещали, нынче атмосфера изменилась: обходились без наномасок, таящих лица от лазутчиков президента.
Прозвенел последний звонок. Вольный занял место в боковой ложе зала, в стиле барокко, с обилием хрусталя и золотой лепнины. Тяжелая занавесь под неистовые аплодисменты взметнулась, открывая внушительных размеров сцену. По центру, в ярком свете, руки крестом на груди, ноги широко расставлены, прямо, как статуя, стоял губернатор Воскресенский. Представление начиналось.
Пьеса представляла изуродованные главы бессмертной "Войны и мира". Придворные борзописцы Воскресенского, как всегда, удовлетворяли извращенный вкус князя. Изображал сегодня императора Наполеона, в зеленого сукна, под золотыми эполетами мундире и черной треуголке. Держался надменно, властно приказывая верным маршалам, взять Москву. Роль его заклятого врага, царя, играл актер, загримированный под президента.
Красочно и шумно, с дымом и стрельбой настоящих пушек, началась битва враждебных армий. Войска Наполеона, кто бы усомнился, живо разгромили царских гусар, окружив на сцене толпу пленных в уже изодранной, клочьями, форме. Ликующий Воскресенский, на живом белом коне, торжествуя, въехал в поверженную столицу, под вопли восторженных горожан.
Публика, изрядно опоенная знаменитыми коктейлями князя, предвкушала кульминацию: жертвоприношения. Свет в зале потух. Изможденных пленных, во главе с плешивым царем-президентом, грубо потащили в зал, ставя на колени перед разгоряченными зрителями. Блестя в полумраке глазами, в руках держали, занесенные ножи-ятаганы и длинные кнуты.
Но что-то, шло не так. На подмостках не хватало Наполеона-Воскресенского, а князь так любил сцены с кровью. Подчиняясь, скорее интуиции, Вольный скрытно выскользнул за кулисы, добрался до гримерной князя и проник в пустую, соседнюю. Приложив ухо к стене, он услышал приглушенный голос.
- Ваш дружок почуял, неладное. Исчез из зала, а возник в соседней комнате, где за перегородкой сейчас, подслушивает.
- Думал, не догада-а-ется... - протянул другой, узнаваемый голос, Светозара, -...но профессионала, не надуть. Значит, сам выбрал судьбинушку. Пусть, охрана приведет его!
Только Вольный оказался у двери, чтобы бежать, немедленно распахнулась. Два дюжих молодчика схватили его под руки, заломали и потащили. Козлиные морды обоих покрывала длинная шерсть.
Артисты чертовы, в мерзких масках, пронеслась мысль. Сопротивляться, не вышло, его затащили в гримерную князя. Воскресенский презрительно глянул на пленника, бьющегося в лапах охранников, но рядом с ним Вольный не увидел Светозара.
- Не ожидал, что шпион Москвы, ловко так сработает...
Голос... не Воскресенского, но додумать пленнику не позволили, ударом по голове обрушив на пол. Дикие оскалы козлов-молодчиков ждали решения хозяина.
- Обыскать!
На туалетном столике появились корпускул, пистолет и упаковка таблеток.
- Вот как, дельце провернуть собрался?... - прошипел князь. - Не пулей, так ядом, не мечом, так...
- Не Воскресенский, ты! И козлиные морды - не артисты!.. Под маской князя спрятался, Светозар?!.
Договорить Вольному не позволили. Тяжелая нога впечатала горло в пол, зверски давя кадык. Он исступленно захрипел.
- На чем подловили инквизиторы, господина Вольного?.. - презрительно наклонился лже-князь, - Согласился в Москве на предательство и решился на смертоубийство, чтобы из игры, одним махом выскочить?! Если отпущу, будешь пытаться, достать меня. Мирному исходу меж нами, не быть... и про свою тайну, не позволю раззвонить по свету... Прости, бывший друг!
Подручные, ухватив суть, вытянулись в ожидании.
- Объявляю, последний акт! Тащите гостя московского на публику... - сквозь зубы, велел Воскресенский.
Вольному заткнули рот, на голову натянули холщовый мешок, грубо поволокли. Через суровую ткань доносился свист хлыстов, стоны и крики возбужденной публики. Кажется, ощутил он даже запах свежей крови. Неожиданно, мешок с головы сорвали.
В ярком свете над ним скорнился лже-Воскресенский с раздутыми от возбуждения ноздрями. Явился снова на сцену, рыча в обезумевший зал.
- Привел вам главную жертву! Предатель жаждал, убить императора, а тело мое на заклание плешивому своему хозяину отдать. Берите! Режьте, презренную его плоть, а как насладитесь, айда, воевать Москву-у-у!...
Вольного пронзила дикая боль от ударов хлыстами. За ними, в тело вошли ножи. Свет померк. Падая в бездонную пропасть, вспомнил он скандинавское слово, о котором говорил Полине, и закричал: Фье-л-л-е-е-е!
Наступила тьма...
В беснующемся от крови зале, не заметили, как опять со сцены исчез князь. Незаметно вернулся в гримерку, сорвал треуголку Наполеона, в угол бросил. Устало оперся на туалетный столик.
Глядя в зеркало, Светозар медленно стягивал с лица маску Воскресенского.