Алексий лихорадочно включил корпускул. По привычке, выбрал сетевой канал, где Полина когда-то служила. Передавали новости. Растерянный ведущий, указывая на крыши Москвы, старался говорить хладнокровно, но голос срывался.
... - Сейчас я на вершине колокольни храма Возрождения! С высоты птичьего полета видны толпы народа. Из города стремятся на восток. Тысячи машин и людей, однако паники нет. Организованные колонны спокойно покидают столицу....
Корпускул следовал за рукой ведущего, показывая опустевшие дома и улицы. Ветер гнал пыль, вперемежку с осенней листвой, по безлюдным проспектам.
- Какое необычное явление на горизонте!.. Белая туча ползет, закрывая небо, за ней следует тьма... Видите!?.. громко крикнул ведущий, кому-то на площадке. - Буд-то живая... Похоже, стаи птиц растревожены огнем!
Тот час опустилась тишина, несколько особей пронеслись мимо колокольни, следом двигалась живая стена из несметного колличества пернатых.
- Смотрите!... Окраины уже обьяты пожаром!..
Горизонт на северо-западе, откуда наступали язычники, пылал. Черные клубы дыма застилали небо, подбираясь к центру города. Свирепое пламя жадно пожирало нетронутые кварталы. Словно вдоль улиц проложили невидимые бетфордовы шнуры.
Одна птица, вылетев из живой тучи, приземлилась на перила колокольни, рядом с ведущим.
- Чайка или баклан?! Но... откуда?.. До моря далеко...
Из глаз ее вырвались два тонких световых луча. Мигом вспыхнули деревянные перекрытия и пол колокольни. Ведущий и остальная публика в панике кинулись вниз, бросив на штативе корпускул.
С экрана на Дронова взирал огромный, немигающий глаз птицы. Заглядывая в корпускул, чайка ударила клювом так резко, что Алексий, по другую сторону, невольно отшатнулся.
Картина рассыпалась и исчезла...
... В третьем часу, пополудни войска Святозара-Воскресенского, под звуки строевого марша, вступили в опустевшую Москву. Впереди рыскал передовой отряд лохматых зверо-язычников, позади, с большой свитой, князь-главнокомандующий на белом коне. Замыкали колонну босые, окровавленные шеренги пленных. На толстых веревках, нещадно хлестая кнутами, их тащили здоровенные "быки" князя. Пустынные, столичные улицы встречали победителей осенними вихрями опавшей листвы.
Около Кремля колонны остановились. Вокруг собралась толпа, оставшихся в городе жителей, с опаской разглядывая войско князя.
- На коне, сам Воскресенский!? - раздавались голоса.
Когда затих грохот победного марша, странный звук послышался. Стая ворон, каркая и шумя, кружилась над Кремлем.
Под этот шум, звери-бойцы князя разбредались. Рыскали по квартирам, хозяйничали с провизией, везде было их много, но войска уже не было. Воскресенский сразу издал указ, запрещал мародерство, все было напрасно.
Тогда князь забрал себе в Кремль все золото, а остатки погорелого города отдал на разграбление. Дикое войско и без позволения начало грабеж. Творили насилие над оставшимися в Москве и громили церковные святыни, превращали храмы в казармы, иконы летели в костер, в алтарь ставили лошадей, покрывая вместо попон священными ризами. Но и для язычников, бесчинства обернулись гибелью. Голод в Москве усиливался, сами истребляли съестные припасы. Конные казаки царя кружили вокруг Москвы, захватывая мелкие отряды, отбивая оружие. Несколько раз, стремительно врывались в центр Москвы, затевая кровавые схватки. Город полнился слухами, что в отдалении стоит и ждет царская армия Романова, готовая ударить слабеющего врага.