Джейми отослал Бобби за Роджером Маком, но слишком волновался, чтобы ждать, и отправился следом, оставив Клэр наедине с ее варевом.
Снаружи все казалось мирным и прекрасным. Бурая овца с парочкой ягнят праздно стояла в своем загоне, с тупым удовольствием двигая челюстями. Ягнята неуклюже прыгали взад-вперед позади нее, как мохнатые кузнечики. Грядки Клэр пестрели зелеными ростками и распускающимися цветами.
Крышка колодца была приоткрыта. Джейми наклонился вернуть ее на место и обнаружил, что доски покоробились. Он внес ремонт в свой мысленный список домашних дел, и ему страстно захотелось посвятить следующие несколько дней копанию грядок, разбрасыванию навоза, укладке черепицы и тому подобным вещам вместо того, что ему предстояло сделать.
Даже загребать старую отхожую яму или кастрировать поросят было бы лучше, чем идти к Роджеру Маку с вопросами об индейцах и революциях. Обсуждение будущего с зятем казалось Джейми, мягко говоря, ужасным, и он старался никогда этого не делать.
Вещи, которые Клэр рассказывала ему о своем времени, часто выглядели фантастическими, полуреальными-полусказочными, иногда даже жуткими, но непременно увлекательными, ведь из рассказов он узнавал о своей жене что-нибудь новое. Брианна, как правило, делилась с ним интересными описаниями несложных механизмов или нелепыми историями о людях, гуляющих по луне. Они доставляли ему огромное удовольствие, но не угрожали душевному равновесию. Однако Роджер Мак обладал хладнокровной манерой речи, которая до ужаса напоминала Джейми труды историков, а потому вызывала чувство абсолютной обреченности. Когда он разговаривал с Роджером, ему казалось, что та или иная ужасная случайность не только обязательно произойдет, но будет иметь для него прямые и личные последствия.
Это походило на разговор с особенно злобной гадалкой, подумалось Джейми, которой заплатили слишком мало, чтобы услышать что-нибудь приятное. Внезапное воспоминание всплыло на поверхность его сознания, подпрыгивая, как поплавок.
Это случилось в Париже. С друзьями, тоже студентами, он пьянствовал в пропахших мочой тавернах рядом с университетом. Он был уже порядком пьян, когда кому-то вдруг захотелось, чтобы ему погадали по руке. Вместе с другими Джейми протиснулся в угол, в котором всегда сидела старуха-гадалка, едва различимая в полумраке и клубах трубочного дыма.
Сам он этого делать не собирался: в кармане у него была всего парочка пенни, и он не был намерен тратить их на всякий нечестивый вздор. О чем и сообщил во всеуслышание.
И тогда корявая клешня высунулась из темноты и схватила его за руку, погрузив длинные грязные когти в его плоть. Он вскрикнул от неожиданности, а все его друзья захохотали. Они развеселились еще больше, когда гадалка плюнула ему в ладонь. Она деловито втерла плевок в его кожу и наклонилась так близко, что он почувствовал запах застарелого пота и разглядел вшей, который копошились в седых волосах, торчавших из-под края ее заскорузлой шали. Она таращилась на его ладонь и щекотала ее грязным ногтем, водя им по линиям. Джейми попытался выдернуть руку, но она стиснула его запястье, и он с удивлением обнаружил, что не может освободиться.
- T'es un chat, toi, - проговорила старуха со злобным интересом. - Ты кот. Маленький рыжий кот.
Один из них - кажется, его звали Дюбуа, - тут же принялся мяукать и выть ко всеобщему удовольствию. Но Джейми не желал попадаться на удочку и, проговорив: "Merci, madame", - снова попытался вырваться.
- Neuf, - сказала гадалка, быстро постукивая по случайным местам на его ладони. Затем она схватила его за палец и выразительно им пошевелила. - У тебя на руке девятка. И смерть, - добавила она небрежно. - Ты умрешь девять раз, прежде чем найдешь покой в могиле.
И под хор саркастических улюлюканий французских студентов и хохота остальных она наконец его отпустила.
Джейми фыркнул, отправляя воспоминание туда, откуда оно пришло - и скатертью дорога! Но старуха не желала забываться так легко, она звала его сквозь годы - как когда-то сквозь хрипящий, переполненный пивом воздух таверны.
- Иногда умирать не больно, mon p'tit chat, - кричала она ему вслед с издевкой. - Но чаще наоборот.
- Нет, не больно, - пробормотал он. И остановился, потрясенный, прислушиваясь к себе. Христос. Это не себя он слышал, а своего крестного.
"Не бойся, парнишка. Это ни капельки не больно - умирать". Джейми оступился и пошатнулся, но удержал равновесие и застыл, ощутив привкус металла на корне языка.
Его сердце внезапно заколотилось, безо всякой причины, словно он пробежал много миль. Он видел хижину и слышал крики соек в зеленеющих кронах каштанов. Но гораздо яснее он видел лицо Мурты. Его суровые черты расслаблялись в успокоении, а глубоко посаженные черные глаза то находили, то теряли фокус, словно крестный одновременно смотрел на Джейми и на что-то вдалеке за его спиной. Он ощущал на своих руках вес тела Мурты, ставшего вдруг таким тяжелым в миг его смерти.
Видение исчезло так же внезапно, как появилось, и Джейми обнаружил, что стоит возле дождевой лужи и смотрит на деревянную фигурку утки, наполовину утонувшую в грязи.
Он перекрестился, коротко помолившись за упокой души Мурты, потом нагнулся, поднял утку и ополоснул ее в луже от грязи. Руки у него дрожали - и неудивительно. Воспоминания о Каллодене были редкими и обрывочными, но они начинали возвращаться.
До сих пор они лишь изредка приходили к нему в полудреме. Он и раньше видел в них Мурту, а потом крестный стал ему сниться.
Джейми не сказал об этом Клэр. Пока нет.
Он толкнул дверь хижины, но дом был пуст, очаг едва тлел, прялка и ткацкий станок стояли без дела. Скорее всего, Брианна пошла к Фергюсу навестить Марсали. Но где же был Роджер Мак? Джейми вышел наружу и замер, прислушиваясь.
Слабый стук топора доносился откуда-то из леса за хижиной. Затем он умолк, и Джейми услышал голоса мужчин, громко приветствующих друг друга. Он развернулся и направился к тропе, которая вела вверх по склону, полузаросшая весенней травой, но покрытая черными пятнами свежих следов.
Что могла рассказать ему старуха, если бы он заплатил? - подумалось ему. Солгала ли она в отместку за его скупость - или сказала ему правду по той же причине?
Одной из самых неприятных вещей в разговорах с Роджером Маком была уверенность Джейми в том, что Роджер всегда говорил правду.
Он забыл оставить утку в хижине. Вытирая ее о бриджи, в мрачном расположении духа он пробирался через заросли сорняков, чтобы услышать, какая судьба его ждет.