И отросток чьей-то ненужной жизни иногда (что может быть скрыто в этом иногда) присобачивает одно совиное перо к перу филина. Мать-самец, отец-самка. И с высоты птичьего полета мир также непрогляден, как и с высоты летящей птицы. Ржаной колосок пробивается сквозь многосоточный сорняк. Лямбутония замещает эрос союзовидальный. Крыкваскония камбафляжится как трумбофлебит. Фоносемантика соприкасается с темой текста (прозы или стихосложения). Слава мира застывает, и похотливое зерно казалась бы бессмысленной связи и жизни кручевернивается вервием вокруг баобаба действительности. Птичка прыгнула на листок. Трехжильная лапа с задневекторной пяточкой. Хочется всем воеводным войскам жажды сласти ссосасться с орудующей партией. Катарты, мрази, тьмы. Слазь, катамышка, марашка и цапочка. Курам кам. Затруби на всевыданье. Одно продолжение из третьего ряда приглашает к аргентинскому танго и чиканью ножичком. Мам марук. Что нагадает цыганка, когда линии судьбы наверстают и кряжму и кусок муры. Он говорит. Иногда говорят и другие. Змееносец.
Близнецы (сиамская часть Стражи)
У них все общее. Только Францу улыбается лезвие дамасской алебадры, а Фриц уповает на адский шерстень. Сиамцы воздушны, как азиатские кошки. Их прыг-бросок продолжается микромгновение, и тела жадных авестийцев уже разваливаюся пополам, и черепа похотливых зороастрийцев раскромсаны. Грязь, кровь, мозг - удел любого покусителя на алмазный зодиакальный диск. Когда Франц жаждет вывести из себя жидкие испражнения, то Фриц жаждет пить. Оба не могут срать и блевать одновременно. Сиамская жизнь заставляет жрать в отведенное для смены караула время. Именно когда приходит сладострастие пуза, языка и членов, их воздушество пропадает. Всякая падаль лезет из щелей (клопы-тараканы, изуверцы и исследователи Гороскопа). Но слабостью Близнецов невозможно воспользоваться, потому что радиус прохождения их службы неумолим. На смену под дежурный пароль приходит водяное чудище - серебристый Рак, точно также как Франц-Фриц заменяют золотое Тело. Пол одного раза может предоставиться за биллионы дежурных смен для земных узколобых засранцев приникнуть к алмазному диску, прогрызть орешек знаний Гороскопа. Исключение - это всего лишь правило другого порядка. Близнецы всегда кого-то любили. Они допускали до своего единого воздушного тела Великого Кузнеца. Он ковал им орудие, башмаки, пряжки и аммуницую. Они горячительно надували ему меха и охлаждали его мускулистое допотопное туловище. По отношению к Великому Кузнецу между Фрицем и Францем пробегал параноидальной искрой синдром их межполовой любви. Но их воздух, щекоча, облегала в рубашку Великая Мама (она же вся жена). Любили ли Близнецы воробьев, синиц, канареек, которые чик-чирик кувыркались в их ушах и легких? Неумолимый диаметр поставил Близнецов напротив противоположного отрезка Гороскопа, который расщепился на 2 неравных существа. Тринадцатый врач-Змееносец на несколько дней нарушил ход межпланетной ходьбы. Зачем? Почему? Решил стать правилом другого порядка. Тринадцатым между двенадцатью. Встал, гад, со стреляющим кентавром рядом и изгибается своими змеиными руками. На груди Змееносца золотая манишка со всеми жилами Всей Судьбы. Змееносец самостоятельно придумал болезни и целительные препараты. Правда, всему кругу было понятно, что здесь не обошлось без ковки Великого Кузнеца. И Близнецы в свободное от Стражи время плакали. При несении караула Франц посвистывал своей алебадрой, Фриц поигрывал адской шерстерней. Их глаза были сухими, но их дух рыдал. Им казалось, что от неразделенной любви.
Весы (обвесчицы Стражи)
Стоишь тута на угловой, кис-кис ирис вывешиваешь. Андраноиды сурьезные, хмыри, так и вьются со своими контрольными закупками. Чай не на бахче здесь пупырюсь, и не на цветной капусте. Замешали меня административными штрафами обехеэсэсовцы. Рвану, как амстердамский трамвай, траву-дураву развешивать. На ярмарке-продаже яблок чуть не погорели да на картофане. Целую полвечность из своего круга до тружбы на лотке фасовкой занимались. Заведующий приказал. Ларь то все равно без меня не откроется. Воздуха не хватит меня в торг на съедение нечисти антигороскопной сдать. Разбежаться. Противно еще всем голытьбе астрологической сдачу давать. Говаривали мне рыночники, что на проспекте Шота Руставели дают один рубль за Космос (70 коп стоит в просторечии), а сдачу не берут. Заподло восточным красавчикам-астрологам. Убалюкать весовщиков пытаются. А мы их гирей с оловянной вставочкой между сознаний. Не лазь. Весы потихоньку свои и контрольные подкрутим. Все ж опять таки нам, зодиакам, выгода. А человечкам и покупателям отсос. Заведующего я, конечно, люблю. И директора нашего кружного магазина, хоть он и женского рода. А нач.торга районового ненавижу. Все они там в фланочках и по фланочкам ходют. Плакаты междисковые вывешивают посменно. Будто незнакома мне никака ответственность. Я свое место знаю. Коммерческий директор райторга всю нашу службу знает. Как растяжки липовые контрольных закупщиков обойти, от штрафа увернуться и уголовки. Взвешали мы его между своих божественных весоног. Угрюм, но любвеобилен. Одно слово, как левое место. На всю нашу братию столько дармоедов со своими комиссионными. Ладно, пора опять мне в смену. Жучить у мудофилов копеечку, чтобы ни одна падла не приникла в наш богатый алмазный диск. Подходи, народ. Ириски и карамельки сегодня в реализации. Взвешу то, что слева, как то, что справа. Все едино. Все равноценно. Как мой взвешенный символ. Как воздух.
Дева (красная шапочка Стражи)
Или нарциссик пахучий распустится, или ландыш звенящий из-под снега высунется - все рай для радующейся девочки. Для кого-то осень, для кого-то весна - земля благоухает либо от дождя, либо от капели. Мигнет Дева искристо огненному Львенку и заступает. Тысячи образов (блондинки, шатенки, брюнетки, рыжеволосой) отражаются в холодной речке времени. Вздрагивают видения в волнистом омуте. Кап-кап. И кружочки бесплотной любови расходятся, как центробежный канкан. Все бабье лето. На юг пойдешь - черномазая лапочка бананом угостит и подсластит ананасом, на север двинешься - пухлая тетенька парным молоком напоит с теплой булочкой и в хрустальную розетку положит из морошки варенье. Вкуснятина. Ух и страшен Серый Волк, размалеван. Да и он на пироги с яблоками и с брусникой может угодить. Сварит Дева целый жбан волчатины, чтобы неповадно было злому зверью зубы точить на Гороскоп. Одно слово - Изабель, или Натали, или Шапо Руж. Возьмет девочка жестяную кружку, кинет туда медную монетку, зазвенит, запоет грустную песенку, как старая облезлая шарманка. Про рыцаря и русалку, про старика и старуху, про свадебный пир и разлуку с суженым, который идет на войну. Смерть. Судьба. Время. Рассекает их алмазный диск, как коса траву на сенокосе. Пошла мать-прародительница пшеницу и рожь в поле жать, наточив лунный серп. Змеи Змееносца в колосьях выверчиваются. Землю любимую нюхают. Яйца пытаются отложить. Дева любую жизнь любит и привечает. Стоит посреди степи уставшая, красная, пот рукой со лба стирает. Снопы уложены. Хлеб скоро печь. Красный серп пока не остыл от жатвы. На закате ворожит расскаленностью. Прошла девочка свои день и ночь, превратилась в пылающую деву. Сколько пошлых надежд разбилось об ее жаркую красоту. Только равному может открыться соль земли. Только тогда, как источник и средоточие любви, притопает малыш. Всему своя смена. И в книжице своей судьбы между страниц всегда натыкаешься на закладку из бутона тюльпана. Как бы не был горек замкнутый круг, в нем всегда есть место любви и деве.
Овен (нуль-рогоносец Стражи)
Нуль-реле в башке козла отказано. Признать нулевым нулем рога барана. Копытцом цоп-цобе белый чертенок поискривает, топоча им, как реостатом по медным жилам. Трезубцем турдым по охраняемому алмазу - проверка на прочность. Кристалл был (будет) нулевым эффектом и нулевой связкой. Не страшна нулю нулевая флексия. Ни жара, ни холод, никто и ничто не подпустит чертяга к квантовому механизму судьбы. Рогами-круглешками внутри нуля упитанный барашек водит во все стороны, из передних копыт направлена на черно-белый цвет трезубая вила. По краям нуля два костра, пылающих на ледяном хворосте, где в мерцающей огненной мгле два медных котла, где в жидком азоте обломаны надежды всех горделивых подонков. Чхали стражники на всех докторишек, композиторов и писак. В минусфаренгейтовом взваре закопытит Овен любую к Гороскопу сласть и похоть. Клекотала Стража равнодушно на миг мгновения. А нулю-рогоносцу и в стойле, и в карауле не спится. А и не должен Овен храпеть во всю ноздрю. Только баран может мечтать о горной травянистой пасеке, о набивании пуза зеленой травой. Как река Лимпопо и речка Замбези, несется и падает время с нулем глубин в нуле функции. Все время в Зодиаке приближается солнечное равноденствие по ходу неправильного круга. К концу караула нуль-рогоносец особенно опасен. Народы земли приближаются к огню со своими праздниками. Воскрешение мертвых (людей и богов) происходит в момент смены Овена и Золотого Тела (следующего рогоносца). Змееносец и здесь перестарался, воскрешая ненужные существа, со своими микстурами. Желтое светило пополам рассекает зодиакальный круг. Вся космическая природа напрягается на мгновение в нуллификации мира. Зависло. Глюк. Но огненный белый чертенок щелкнул нагайкой-хвостом, перекинул Солнце со своих рогов на рогатые ветви Тела и заблеял, как вулкан. Служба исполнена: ни один докторишка не прорвался в Зодиак, только тусуется и воскрешает в Гороскопе всяких хмырей Главный Доктор. В карауле Овен огнен, как первородная лава. На следующие 12 циклов (после смены) он приближается к нулю, чтобы снова всю подлую научную детвору жарить. Холодом. Пытливо. Ласково. Любя.
Рыбы (рептилии Стражи)
Ох уж эти рыбы. Однажды задумал Великий Кот мормышкой сделать свою лапу. Но не видать охотнику за налимом кровавого карася на когте. Сначала горячий сладкий чай с лимоном или бидонное молочко слизнуть с блюдца шершавым языком хлюп-хлюп. Не напомадишь. Не наповертишься вокруг кошачьего туловища за собачьим хвостом. Одно придется - бросаться на туловище и руки дерева от иззеня-зеленого страха, как собственный кошачий глаз. Анабис и цихлоп растут в замкнутом стеклянном мире. Трубки с кислородом направлены в замкнутый аква буль-буль. Каллихтовый сом проплывает, усом пошурукивая, в охранке водной стихии. Панцирь Стражи на рыбешке и три пары нащупывающих гниль усов. И по суше проползет, и в воздухе дезертира-насильника прихлопнет. Грунт вспуржит, сожрет любого зодиакального паразита. Только дружок-рак по днищу ползает и донные грузила, как минный тральщик, перекусывает. Одно слово - водный корешок. А сволота-квакша от Змееносца, от рептилий отхлобучиться в пытке жалкой пытается. Геккона, она, однако, цеклопалая, не дендробатес. Котяра-охотник и маску с фланцами на харю обветренную натянет, мечтая о клеве. Легко и надежно трубка с маской в рыболовную лузу встанет. Одна надежда у насильников Зодиака проникнуть в типа слабый водный Стражи знак. Думают, что самое время. Хрум-аллюминий, хрясь-медь, дзвынь-стекло, жвачка-резина. Погибла вся антиихтиандрова дружина. Не любве, рыбакам, рыбы. Любись рыбасе и хеку хитонаво костяшко. Линь в водоеме завелся. Не трудно обнаружить его место. Плохо линь кочует, все в ил илистый въиливается. Руками его лови. Все рыбами придумано для рыбака-дурака. Для Великого Котища. Но Стража не дремлет. В клуб 69 или 96 отведет забавника за рыбьей охотной природой. Ох уж там кошаки и кошачки вывертываются. Сплошная забава. Рыбы, видимо, за целый рыб-день ни одного хвоста и плавника не поели. Все уже поздно. Сварят Рыбу из любого рыбака, не пожалуются на речную водичку и обожженный котелок. Вскроют пузо любому охотнику за воздушным пузырем. Хочешь пива со скумбрией? Посмотри в глаза Рыбам. Глотни ячменного колоса и радуйся. Рыбы любят всех, и пока всех не сожрали. Ох уж эти Рыбы. Ласковые, грустные, молчаливые. Их не 1, а 2.
Скорпион (яложад Стражи)
Когда наугольник двигается по восточной песчаной косе вокруг красного сверкающего антареса, тропический лес двинется в жертвенный белый-белый туман и расступится вдоль жертвенника. И от волка не ушел далеко Скорпион. Заклали космические силы беспозвоночного яложада на круглую вечность. В экваториальной пустыне сидит паукообразный защитник окружности под щербистым желтым камнем. Мухи вьются на страже, угрожая ротовыми грызущими частями. Мекоптера и уропиги трутся друг о друга: одни - паукообразным жгутоногом, другие - хоботовидностью перепончатых рыл. Весь чешуйчатый скорпио-мир на карауле. Потянулась голая рука или часть человечьего тела к алмазному диско-достоинству. На волосок от ядовитой косы смерть голой кровавой плоти. И не погладишь. Жал-бросок, яло-выпуск, удушливый хлюп, спазмы мозга. Все одна, одно, один, вокруг. Жадность знания, жизни, Смерть. Пустыня. Самка Скорпиона шмыгнет мгновенно, оставляя узор ядовитого жала на песке. На спине скорпионихи только что живорожденные из желтых яиц самцы. Клешнями перерезают членовредители земных многоножек. За дело, за мысль, за правду-мать. Куражатся. Жалами-локаторами покручивают и чешут крючковатый шип. В течение всей окружности не узнают никто и ничто (за исключением Змееносца) нахождение на Скорпионе двух гребешков на брюшном сегменте чудища. Навсегда защитят яложады Гороскоп от падали и падонков. Убьют уколом, разгрызут жалом, разорвут щупальцами и закопаются в песок. Песчаная буря не страшна, и не страшен бурый соседний волк. В ископаемом состоянии Скорпионы превращаются в каменный уголь, но пришла стрелка времени-час - и беспозвоночные хвостатые Стражники оживают. Правда рядом притаился Змееносец. Яд он может отобрать специальным ненаучным прибором. На опыты. Припарки из яда делать мертвым. И сгнившие волосатые трупы оживлять. Берегись, древний паукообразный народ. Менжуйся и ты, человечество. Скорпион на Страже. Можно только жрать пыльцу времени. И внутренне разлагаться в надежде, что Змееносец спасет. Не всех, не тебя.
Лев (царский саваннец Стражи)
Он рождался четыре летомунния. Рождался зрячим в кошачьих муках пятном огня. Он вылезал голубым регулом, насыщая рыком трапецию звездной саванны. Рррррраздражаясь. Львеночек на солнышке в травушке, как яркий уголек, мамкину сиську полсвета ососет. Сосет, не пересосет, когтистый царчик. Вокруг сучьи волосы Вероники путаются. Мешают кувыркаться в млечной мгле. Когтем их малышок цап. Секстантом невидимый главный сектант пытается хрясь по башке. Увернутся львенку не трудно от запука. И твердым кистью-шипом по конструкции ба-бах. Пролетело мимо рядом с эклиптикой угломерное отражательное созвездие. А сектанту угрозить лапой ууууу глуха рыча. Вконец подлая гидра лезет щупальцами целоваться. В чаше-соседке крови граальной нахлобучится склизскими гидроцальцами и в морду львенку (пока еще не волосатую) тыкать. Да сгинула бы вся. Галиматья. Последней обниматься желает большая медведица. Говорили ей: не надо. Саванна, полупустыня, пустыня населена огненным львенком, мелким и царственным львом. Куда медведю в адскую жарищу. Зимуй себе на полярной зимовке под северополюсной звездой. Только пусть Стража стоит. На караул сдают раз-два и принимают три-четыре Рак и Дева (зодиакальные друзья, стихийные враги). Львеночек песенку свою урчащую спел, прокатился на черепахе, напугал жирафа, реванул на попугая. Короче быстро вырос. Лапа вооружена громадными втяжными когтями. На туловище половой диморфизм: темнобурая, почти черная грива. Огненный страх вселяет зодиакальным сталкерам царский саваннец. Зебру на клык, антилопу и буйвола. Нажраться свежего мясо, напиться теплой кровью. Не пустить гадов нечеловеческих к Гороскопу, тем более лев сам звездный человек. Настигающий прыжок длинною с созвездие. Коготь утопить в плоть, клык перерезать аорту. Радость большому кошаку. Предупреждение исследователям алмазного диска: всяким мышевидным грызунам, падали, мелким позвоночным и саранче. Огненный Лев трудится всю ночь, весь свой угол окружности. Все переел, раскусил и выловил. Не тронул одного колониста Змееносца в пробковом шлеме с микстурами, скальпелем и ланцетом. Он вроде и не поймешь, кто такой. Пусть недоеденную падаль изучает и тыкает своими приборами. Пора Леве погрузиться в сон. Пришла его девственная смена. Ложится огонь в ясли, царский саваннец. Одним глазиком-угольком шуршит и похрапывает. И будет следующий. РРРРРРРР. Клык в плоть, коготь в мясо, кровь в пузо. МММММММ. Царский удел и разврат.Львиная похоть.
Водолей (акваманил Стражи)
Эоны скачут по радиантам метеорных потоков. Вокруг водяная пыль в водяном лесу восходит от водопада, как воздушный символ Водолея. Два акварида окружают кольцом бронзовый акваманил. Рыбы плещутся, запутываясь в клостериумах и каулерпах, в фукусах и саргассумах. Кит, соседнее звено зодиакальной эволюции, хрумкает планктон и выпускает аквапыльный столп. Орел кружит и клацает глюком в голубом. В голубом, синем, буром, черном звездном небе. А за окружность уходит землянистый сменщик: стражник Козерог. Ваше воздушное величество. Ваше время на стремя, на цикличный шухер. Снится героям, похотцам Гороскопа, бронзовый или глиняный сосуд. То ли рукомойник-зверюшка, то ли спасительный винный сосуд. Пир закатывает алмазное кружко. Водоохранный, смертельный. Чтобы угостить и напоить всех жаждущих зодиакального света. Усыпить и выпустить бардовые кишки. Из аквамильчика омоем жадные руки, из амфоры угостим кисло-сладким вином. Заснули, собаки-недолюди. Из укропницы швырнем на кожу укропом-кипятком. Обожжем. Кожа волдырем. Шипит и пупырится, лопается. Ха-ха-ха. Срам рубанем и опять же кинем самим же, собакам, на съедение. Водолюбы заползают по горам отпировавших трупов. Попеременно двигают черные жуки-водолюбы правой и левой ногой. Растительной пище нет. Нитчатым водорослям, куколкам комаров откажут жуки при Вашем воздушестве в поедании. Отложат яйца для вывода молоди в плавающий кокон, в каждый мертвый слюнявый рот. Личинки у водолюба хищники, поедают собачьи мозги-моллюски. Водорадость. И приснится же акваманил в виде зверя, птицы и всадника им всем, бесправильным в правиле и правильным в бесправильности. Сияет сосуд водянистым белым светом, окруженный водоносной паренхимой. И появится от сонного созерцания у исследователей Гороскопа к паренхиме адская похоть. Захочется им нажраться толстой мякоти алоэ и кактуса, запивая тяжелой водой. А тут как тут и Водолей. И за спиной у него клопы-водомеры. Маленькая гетероптера, бескрылая с тонким вытянутым телом и длинными ногами. Быстро скользят водомеры по водянистой поверхности. Их тело в бархатистом пушку. Сосут мгновенно и живых, и мертвых. Яйца свои таскают на себе. Вот он, водоводный горизонт, насыщенный двумя изотопами межгалактического водорода. На случай, если уж совсем одолеет падаль Зодиак, Водолей взорвет водородную бомбу. Пусть пока санитар Змееносец омывает трупняк перекисью. Может вытащит из мертвечины водородистые металлы. Уважает Водолей гидриды и водородный у Змееносца термометр. Все ж таки свой, родственный. В десятичном логарифме концентрации водородных ионов Водолейное Воздушество весел. Его водородный показатель велик и ужасен. Без ила, без дна и до самого водного дна.
Телец (золотое тело Стражи)
Закупорьте жадные мысли купоросом и патиной. Внутри золотого тела в сеченом сердце слышится славная песня Ориона и плач серебристых Плеяд. Проскачут золотистые зайцы, хитровонючие агути. Проползет по земле золотой карась, исполняющий три извращенных желания. Золота, воли, власти. Эмоции побоку. Один ненасыщаемый денежный абулизм. Землистый рогоносец-бык держит на рогах солнце, передаток от козлов, баранов и других стражников. Зодиак зерванально Телом защищен. Самородным копытом, октаэдром могучего тела, сфероидностью рогов, палкообразностью хвоста. Сплошная амальгамность, интерметалльность сущего. Золотое тело начинает двигаться с солнечного равностояния, а встретятся на вершине золотой радуги друг Лев и Рак. Каждый ответит за свой цикл. Любит бычок землю: пахать, боронить и коверкать. Любит и людей: золотом развращать. Телец - золотой молодчик, золотистый стафилококк. Денег человечеству все равно в полной мере не даст, только вызовет гнойный воспалительный процесс, инфицирует незаживающую от нищеты рану. Глаз быка яростно золотом и телецентрацией золотого стандарта сверкает, травит душу, желанный до трясущихся рук Альдебаран. Разворачивается в душе каждого человечка золотое обращение: кокковидные, размножающиеся делением клетки, как виноградная отравленная лоза. Один Змееносец, как вектор духовной борьбы между жизнью и смертью, поможет несчастному похотливому человечеству. Знает Змееносец, что живет человек в своем непознанном и непознаваемом мире, и жизнь чел.существа трагически безрадостна. Внутри людоедствующих крутится кровь, крутится насосом сердца, который с момента рождения черствеет, ржавеет и приходит в негодность. Мир воли и представлений хрупок, как сами людские воля и представления. Царапнулся человечек, и уже хлещет алая кровь. Ни за какие деньги, ни за какие золотые тела не купишь бесконечность движения кровавого тельца. Но Змееносец достанет из-за пазухи золотую печать: кровоостанавливающий желтокорень. Корневище у гидрастиса желтое, на изломе, на верхней стороне покрыто рубцами от отмерших стеблей. Всего лишь навсего многолетнее травянистое растение семейства лютиковых. И Змееносец знает его и всю жизненную сущность. Золотое тело мычит. Не нравится Тельцу, когда выживают захваченные в золотую сеть и отсканированные ртутью зороастрийцы. Не место их сущности у зодиакального алмазного диска. Все равно никогда люди не поймут мир и к миру не прорвутся. Поэтому одна у человечества судьба: колесо бессмысленной судьбы - адская некрекращающаяся мука. Смерть, только смерть - надежда для мученика. Змееносец оживляет уже именно трупы: без душ, без эмоций, без воли. А Золотое Тело водит хоровод среди жаждущих душ, наделяет маленькой надеждой. Ему поклоняются все земные народы, а Золотое Тело их ест, пьет, губит, душит, любит.
Рак (тропическая опухоль Стражи)
Алмазное колесо выбрало Рак, как свою генетическую нулевую точку. Угроза всего живого человечества погрузилась в воду на дно и терпеливо сторожит зодиакальный круг, шевеля протоцефалоном. Рысь запрыгивает на спину Пса. Лев хватает клыками крутящуюся черную гидру. Из тропика Рака один раз спускался на землю небесный разведчик. Но его двукратность поменялась на кратность трех, и Пернатый Змей разрезал пополам изменившуюся раковую сущность. Рак не хотел убивать людей. Змееносец пытался оказать разведчику медицинскую помощь: вылечить от рака рака и людей. Никогда. Великая Сущность не позволит не сторожить движение сущей окружности. Напустит полипы и лейкоплакии на эпителиальные ткани. Тропическая раковая опухоль любит все водянистое и слизистое. Бросится митозом на открытые полости, щелкая клешнями. Проломит живительную скорлупу. Разгрызет воровато жизненный кокос. Проглотит жизнь. Сожрет бессмертие. Оставит Рак только ошметки: высосанные раковины желаний, никчемные рожки и ножки человеческих надежд. Змееносец сделает из ракового шлака бусы-раковинное письмо, посадит в каждую мертвую ракушку по амебе, искушая мертвую плоть сном жизненных надежд. Рак продолжит движение задом по кругу, вне времени будет дробить свое яйцо. Появятся на звездный свет серебристые науптилиусы, чтобы, перерождаясь в тропических раков, вверить человечью жизнь в невозможность остановить смалывающее колесо судьбы.
Козерог (козья морда Стражи)
Ну, каприкорнус. Гугу, раззява. Саблеобразными изогнутыми рожками бодается сторожевой Козел. Шайки туров, козерогов, голимых парнокопытных кругвыгчивыгчиваются. Нету мха и лишайника на теле алмазного Зодиака для пропитания. Один горный неразгрызаемый элемент, и к нему гравитирует авестийская мразь. Грязь тянет с обгрызанными ногтями руки. Козерог одним козьим ударом копыта и рога хрясь по земному шлаку. Прощелыги умертвлены в жирный перегной. Уже шапка козляка, овечки, коровяка базидиально трутовиктывается. Тело желто-бурого цвета ядовито для неба и съедобно для хвойного форума. Гименофора дырявится радиусом и веретеновидными спорами. Змееносец прошел, насобирал лукошко грибочков на соление, маринад и супчик. Собирается мутным отваром опоить козла, чтобы проглядел Козерог в своем тропике нижнее стояние брилльянтодиска. Жеманятся устроить людишки на козлином участке окружности собачье козоводство. А козульку не хотят ли и треугольное треухое рогатое сечение. Дуам, гам. Бугры безоаровые завоют. Подбородки бородатые поднимутся. Заблеют и закозлят. Косули, козы, истинные матки подгребут под осеменение. Свирель запоет сатира пилигимнией. Из ушей человечков хлынет гной от ласковой нежной музыки. Лопнут зрачки, продырявив глазницы, и жизнь превратиться в один жадно жующий рот. Мокрицы будут ползать по безгубым устам и слушать хлюпанье гнили. Бам. Ублюдки услышали козлиную лиру, увидели лицо сатира. Козерог мечтает, стоя на горной гряде низшей Стражи, об истинном предназначении земли своей сферы. Его козья морда поглощает соль, пуд за пудом, не догадываясь, что сахар - это соль. Змееносец сидит на пригорке, одну змиюгу достал из своих волос, пасть ей пинцетом разжал и выдавил на сахар-рафинад всего одну каплю яда. Козлам ли решать: кому чаю кадушка, а кому бессмертие. Неправильный круг крутится. Козлиная морда смеется и подергивается. Рог на Страже. Земля на Ужасе.
Стрелец (миксантропическое божество Стражи)
Уступка требования произошла из-за правила другого порядка: из-за мудрости. Невоздержанные в своем безумстве человекокони ограничивали круг действия окружности. Вегетативным путем от липы, грозовой тучи и огненного колеса Галактика произвела угол с луком, со стрелой, направленными в центр себя, в точку алмазного диска, в яйцо своей сущности. Цепной линией, стрелой провеса и габаритом линии Стрелец уменьшает интенсивность развития волнового кризиса и знает действие стрелолиста, стрелоуха и стрелы прогиба. Сагиттарию сорвет многолетнюю (водную, болотную травку) и приложит к больному уху летучей мышки-кожана (белобрюхой, резцами зубастой). Сядет стражник в свою стрелочную будку. Он - все стрелочные пути: и контроллер, и улица, и измерительный прибор, и средство для перехода небесного подвижного состава. Наделен миксантропик Стражи навигацией болезни. Знает откуда и где что растет. Умудрен от прародителя, прикованного к огненному алмазному диску, к судьбоносному колесу. Стрелец стрельнул в человеческий мир тафрометопоном линеолатум, ложным ужом и отголоском зарницы. Яростным огнем. Свою адскую боль от яда гидры стражник променял на каждый день терзаемую печень. Привнес систему знаний, огонь и Змееносца (панацею от смерти, жизни, болезней). Стрелой-змеей охранял Зодиак. Ее мордой вогнутой с продольным желобком, ее сверхсветовым перемещением. Стрелка охотиться на похотливых человекоящериц. Дежурит и подстерегает на веточках лекарственных кустов. И душит добычу, обвивает ее, одновременно кусает. Подонки погибают от нескольких укусов прямо на галактическом жертвеннике. Подходит Змееносец, достает телескоп, направляет на трупы микроскоп, таращится, причмокивая, притопывая, приплясывая, прищелкивая и присвистывая. Разрешено Главному Докторишке туснуться на упругое осевое смещение на стрелковой окружности самим небом и людоконским стражником. Целую неделю вытаскивает Змееносец падаль на щите Медузы Горгоны из-под стрелецкого арт.обстрела. Утащит в стрелецкую степь, в целинные разнотравно-злаковые черноземы. Будет в красочном, насыщенном видами травостое натирать мертвые человеческие тела горькой полынью. Характерен в степи меловой карст. Стрелец любуется на своего ученика Змееносца. Кентавр подарил докторишке маленький уголок. Пусть развлекается. Сколько еще бесконечности времени будет ломать жизнь колесо судьбы. Змееносец с красным крестом на подмоге пусть будет у похотливого человечества. Все равно вонючим собакам ничего не светит. Бай-бай.
Манишка Змееносца
Только безглазые первые дети лилового Неба знали о происхождении алмазной судьбы. В палеандровой битве сразили гигантов нарождавшиеся Стражники (первым дюжиным числом). Не помогли недосозвездиям их змееновидные нижние конечности и клыкастые туловища. Оскоплен Неб. Отрезали у бесплотной бесконечности одно металлическое яйцо. Набух от синящей боли живородящий член. Бурая кровь и бугристая сперма капает с него прямо в земляной влагалищерот. Появляются золотые волокна. Великий Кузнец собирает оплодотворенную землю бронзовым черпалом и бросает в вулканический котел. Глумятся Стражники над трупами ублюдков-гигантов, вставляют и садятся на бородатые головоорганы своими органами. Режут, кто алебадрой, кто клыком, кто жалом. Жрут разлагающиеся кишки и пьют трупный яд. Потом кидают ошметки тел в котел Великого Кузнеца. Из кончиков змеиных хвостов рождается Змееносец. Выплавляет для Змееносца Великий Ремесленник из варева золотой зодиакальный диск в виде кольчуги. С ядерной дырой посередине гороскопа для змеевидной головы. Поделен золотой Зодиак на 12 домов, углов и окружностей. Надевает Змееносец на себя золотую манишку. Обод у манишки белый, блестящий, тройной с серебристыми клепками. Сделана кольчуга из пяти листов. Собака лает, ветер воет, птица летит, цветок растет, дерево шумит, пожар горит, вода моет, земля кишит, небо стынет. Стоят в карауле 12 Стражников по окружности. Повернется налево Змееносец - встает на кольчуге Луна и, перекатываясь, превращает левую руку в змеиный хвост. Направо повернется - Солнце выскакивает из-за бугра, передергивая правую руку в кобриную конечность. Земные два города шумят рыночной толпой: оба обрамляют река-океан. Один город широко раскинулся на 12 холмах, другой - крепость-цитадель на горном откосе. Увлечен рок. Небо сопит во все свистелки. Мрак хлюпом контрабасным бушует. На змееносном черепе целое колесо. Земную пашню всковырнуть мистическим ногтем. Дымится земля. Выплюнуть яйца в борону и полежать наседкой. Колесо мелет. Жизнь идет. Дети рождаются и растут. Абсолютно бессмысленно. Как трава. Ниже, чем абсолютный нуль.
Туманности Стражи
Мир горек. Как вкус культи енота. Как цокот клюва тукана. Как запах гавна ежа. Все конечно сущное. Море меньше, чем океан, начинающийся из ручья. И в свечении одного из созвездий на Гибралтаре Великий Борец обманул атлантов, установив две скалы. Два базальтовых камня стоят на двух берегах узкого пути в Сверкающий Океан. Путь один, выбора два. Над левой скалой ястреб кружит, над правой - беркут. У подножий сидят зеркальные опростоволосенные Ариадны. Ждут Великого Спутника и Алкаша. Козлы траву хавают, блея песню шестнадцати колец и тринадцати стражников.
Вся жизнь в нашей любви. К своему семени и двуполому существу. Рептилии, пошушукаясь, буравчиком уходят на дно. Достают на поверхность в пасти черные жемчужины своей рыбьей холодной страсти и истомы. У рыб кажущаяся броня-чешуя и душа, как лед. Растапливает настоящий человек одним словом, одним любовным пожатием всю суровость минусовой похоти. Рыбы всплывают. Пузом кверху. Оглушенные. Полумертвые. Мертвые. От одной только капли эликсира истинной любви. Ого-го. Приходит искристый Водолей. Игрив акваманил в ласке. Жонглирует мячиками жизни и трупами рыб. Но прикоснутся волшебной палочкой с цирковому воздушному сгустку. Рассыпется трапеция игры. Стоит акваманил, наполненный любовным соком, и грустно плачет. Толкает его уже трезубцем нуль-рогоносец. Хочет расправиться с нежностью и лаской. Хрясь. Барашек крут, агрессивен и огнен. Но дать ему сиську с молочком пососать. Куда ушел пожар движения? В любовное покалывание всех конец. А на очереди Телец. Одна у него надежда. Заманить человеческое счастье в золотой круг. Но не нужно влюбленным все золото мира. Подавай томный взгляд глаза в глаза, электрическое прикосновение рука об рука. Все у влюбленных сообща, как у сиамской части Стражи. Близнецы могущественны. Они сильны, пока только не запоет их душа, потому что их дух всегда рыдал. Сиамцам казалось, что от неразделенной любви. Поэтому на смену задом приходит холоднокровный Рак. Убийца всего живого. Опухоль не может жить без живого. Раковая двукратная сущность от встречи с чувственным чисто человеческим меняется на трекратность. Рак любит и поедает сам себя. Обыкновенный митоз. Болезнь любви. Ла-ла-ла. РРРРРР. Бросается саблезубо, как похоть, Лев. Огненный животный царь. Но не полный хозяин судеб и вообще не владелец людей. Когда Великий Охотник выходит с оружием на тропу, уже судьба саванца предрешена. Направит дуло Амура в львиное сердце. Ба-бах. Любовное брожжение в крови и ушах. Мяучит уже Лева от человечьей истомы, как маленький пушистый котенок. Обваляется шкурой в траве, а посреди безбрежного поля Дева идет. Сама в себе. Пышная, красным молоком наполненная. Сама вся для искушенья в любви. Красная шапочка шипит, как кипящий котелок. Остается ее только остудить, превратившись в ветерок. Коснуться сначала пальчика-мезинчика на левой ноге. Пощекотать пяточку. Завалится баба от сладости на бочок и кряхтит. Делай с ней, что хошь. Хе-хе. Надо только положить любовь на Весы. Сколько микрограмм весит сущее? Обвесчицы и так попробуют примериться, и этак. Гирьку сюда, противовес отсюда. Однако не взвешивается. Весы рыдают, расстраиваются. Остается погладить их по голове, приголубить, поцеловать во взвесь их отсутствующего сердца и облечь их воздух в амурный страстный пар. Что можно противопоставить любви? Яд Скорпиона или яложада Стражи. Жесток ископаемый Стражник. Внутри его тела древняя отрава. Циркулирует вместо крови столетья. Одно есть во всей вселенной противоядье - человеческая любовь. Капля эликсира попадает в яложадную пасть, и жало Скорпиона вонзается прямо в клыкастый рот, умертвляя хищника и его отравленный сок, превращаясь к окружность жизненной сущности. Последним знаком поражается Козерог, пропустив два предыдущих. Самое трудное для любви справится с козьей мордой Стражи. Она стоит за спиной и все время, падла, любится и подергивается. Бородой сатира залезает в женские влагалища. Тяжело ее оттуда достать. Козью морду можно только порвать на мельчайшие куски, чтобы она заново родилась, потому что в начале ее пути она сама дает жизненный сок любви, постепенно превращаясь в обыкновенную похоть.
Предпоследними ребятами Зодиака из тринадцати Стражников и шестнадцати колец стоят Стрелец и Змееносец. Стоят на Олимпе, обнявшись, в сфере бесчеловечной любви, давно насыщенные человечностью. Кентавр и человек, голые в своей сущности, жарко обнимаются и страстно целуются, потому что один другому уступил часть угла своей окружности и судьбы. Навсегда. Как ненужную над и под сущность. Фиолетово-бардовый лиловому.