© Мишина Надежда

Ять: печати Сдерживания.

    

    

  

Глава 19.

Суббота. Часть 1.

До бала 7 дней.

  - Их можно заткнуть? - Спросонок попросила я, как телевизор выключить.

  - Легко сказать. Да и вряд ли это их удовлетворит. Вот если я разведу костер и сожгу тебя на нем...

  - Так разожги и слепи голема. Видела одного у Зелана, так от живого не отличишь.

  Хотела было снова уснуть на пахнущей туалетной водой Хотьсу подушке, да в окна его дома полетели камни.

  - Мне очень жаль, что у тебя из-за меня неприятности. - Стала я собираться, но вещи валились из рук. Он накинул на меня свой халат.

  - Спустись в гостиную, тебе подадут кофе. Я распорядился.

  - Ты общаешься со слугой телепатически? Почему? Тебе не нравится камушек?

  - Он означает включенность во всеобщее поле мысли. Я бы и тебе не рекомендовал его носить. - Он вздохнул. - Тебе особенно.

  Посидев еще немного передо мной на корточках, положив руки на мои коленки, он коснулся их лбом и ушел вниз, на первый этаж.

  Пока я пила кофе и по звуку определяла разбитые окна, появились еще новости: прибыл Зелан. Он приехал к самым дверям, не сбавляя оборотов и не очень заботясь, что кто-то не увернулся. Прежде чем он забарабанил, его уже впустили.

  - Марсель сказал, что ты скорее всего здесь. - Вместо приветствия начал он. - Отец хочет тебя видеть. Срочно. И до того, как ты станешь разгонять поклонников собственными средствами.

  Наконец, у него что-то в голове состыковалось: мое присутствие, мужской шелковый халат на голое тело, расшитый райскими птицами.

  - Так это правда. - Не понятно было, разочарован ли он или не удивлен вообще.

  С другой стороны, и у меня что-то в голове соединилось: Зелан стоял, держа за загривок Рекси, как половую тряпку. Розовая морда кота имела вид лихой и придурковатый, в смысле, настолько довольный, что он почти улыбался. Никак стопку валерьянки нолили?

  - Он что, укуренный? - Показала я на Зеланова "кролика", мило поджавшего все шесть лапок и поигрывающего распушенным, как у белки, хвостом.

  - Эта... Нет. Еле поймали с Марселем, кот думал, похоже, что с ним играют.

  - Признал за хозяина. И зачем он тебе в таком виде?

  - На полдня, одно заброшенное имение посетить. Кстати, я затем и пришел: мне Марсель нужен, туда неделя ходу. Сказал, что без твоего приказа он уйти не может.

  - Так неделя - или полдня? - Деловито уточнил Хотьсу.

  - Хотелось бы за полдня обернуться. Или до бала. Без Марселя - дольше.

  - Не хочешь сказать, что ты там забыл? - Спросила я, прикидывая, справлюсь ли без вездесущего слуги.

  - Легок на помине. - Поприветствовал Хотьсу Марселя, появившегося за спиной Зелана и просочившегося в дом с большей поспешностью, чем обычно, - дворецкий Хотьсу еще не до конца дверь открыл. По его лицу было видно, что у него на то имелись обстоятельства. Я отставила кофе.

  - В саду взрыв.

  - Мальчики?! Бьянка?! - Затараторила я с перепугу.

  - Целы все. Энтони остроумно предложил новому искателю счастья опробовать его стекло.

  - И?

  - Одно, поглощающее, выдержало четырнадцать секунд, а потом взорвалось, как граната.

  - У нас нет сада и дома?

  - У нас нет оконных стекол и еще пары ваз. Пострадал только тот несчастный.

  - Так вот от чего я проснулся. - Хотьсу ушел мне за спину и положил руки на плечи. - Ты открыла полигон?

  - Вроде того. - Согласилась я.

  - Так что на счет меня? - Напомнил о своем деле Зелан, чуть помахивая, как дама - сумочкой, котом. Тот никаких признаков неудобства не выказывал.

  - Марсель, - решила я, - сопровождай Зелана, возвращайтесь быстрее. Мне надо собраться. - Покинула я всех.

  - Я оставлю повозку? - Зелан с Хотьсу быстро договорились, после чего Хотьсу поднялся за мной.

  - Вокруг тебя столько всего происходит. Могу я быть рядом?

  - Виктория тебя достанет, а ее сестра состоит в какой-то группе для борьбы с такими, как я. Если тебе такое внимание льстит или ты считаешь, что это правильно...

  - Слышу типично женские нотки в голосе.

  - Не рад?

  - Рад. - Он, не дав мне выпутаться из снятой вчера сорочки, всей перекрученной, обнял. - Значит, ты со мной искренняя. Это среди магов редкость.

  - Я не маг.

  - Если ты называла это по-другому, сути это не меняет.

  - А ты? Искренен? Ты так спокойно сел обратно к Викки.

  - Да ты еще и ревнуешь!

  - Я тебя не понимаю. В тебе столько второго дна, что внешне остается только чуть от первого. - Отставив его руки, продолжила одеваться. Влетевший камень едва не угодил мне в голову. Поймав его, бросила обратно и сбила шляпу, вроде цилиндра, с одного "демонстранта".

  - А ты всем про себя говорила?

  - Есть большая разница между тем, чтобы все о себе рассказывать и давать близкому человеку ощущать, что мне можно доверять.

  - Между тем, тебя тоже мало заботит, что думают о тебе окружающие. Не в том ли причина твоих сердечных неудач? Положиться-то на тебя можно, а вот искренности не дождешься.

  - Твоя невеста другая? - Я молилась, чтобы он назвал ее бывшей.

  - Виктория? У нее все от сердца: и зависть к Ожели, и ненависть к тебе.

  - А к тебе она что испытывает? Хочешь сказать, что любит?!

  Мне надоели эти разговоры задолго до их начала. Сколько можно требовать от меня что-то сверх того, что я могу дать.

  - Ты привыкла обороняться. Причем, это уже неосознаваемое свойство. Кто или что причинили тебе такую боль? Да и это вторично.

  - Хотьсу, не надо. Этих разговоров - не надо. Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала?

  - Кому ты неосознанно причинила боль своими способностями? Ты все время себя контролируешь из-за этого.

  - Я причиняю вред только осознанно. - Я буквально оттолкнула его с дороги, но он перехватил мою кисть.

  - Мы продолжим этот разговор, когда захочешь.

  - Тогда мы никогда не увидимся. - Резюмировала я и поторопилась к выходу. Толпа орущих снаружи ринулась ко мне. Под рубищем нищих угадывались стройные и подтянутые силуэты наемников. Когда первая рогатина воткнулась в меня, я, собственно, уже катила в повозке Хотьсу в столицу. Во-время он все-таки подсуетился на счет голема. Надо бы поменьше думать об этом мужчине.

  Насколько я поняла, через старое кладбище до столицы от дома Хотьсу было быстрее, поэтому решила срезать. Влажное утро с легким утренним туманом и моросящим дождем обещало слякотный день без грамма солнца. Легкая взвесь ощущалась почти через стекло: я остановилась в тишине кладбища, на все еще зеленой траве и вдохнула прохладный воздух. Уж где спокойно, так это здесь.

  Я дошла от повозки до стоящих в ряд каменных плит высотой в три четверти человеческого роста. На них были высечены имена погибших в священной войне какого-то порядка, изображенного римскими цифрами, или такого же года. Плит было много, около двадцати или больше. Ряд изгибался вдоль дорожки, даже при утреннем, неясном освещении отсвечивая резными буквами, залитыми червонным золотом. Я прошла рядом с ним, пробегая глазами имена, заполняющие черного камня плиту до уровня земли.

  Остановилась только у последней и то только потому, что ее не хватало. Присев около этого места, слегка раздвинула сочную траву, скрывающую голую землю: прямоугольник, еще не заросший полностью. Если здесь что и стояло, то скрыто не так уж и давно. Соскобленные имена на "королевском руне" не вызывали бы подозрений - мало ли "отпадающих", сухих ветвей на древе короля, но если чьи-то имена и из списков воинов вычеркивают, то это уже наводит на определенные мысли.

  Обдумать их лучше бы в дороге: надо через Хотса скорее добраться до дома, пока кто-нибудь не пронюхал про отсутствие Марселя. Хочется надеяться, что он "построил" стражу и ни Бьянке, ни мелким ничего не грозит.

  

  В пути разыгралась непогода: только вращение лопастей спасало от залива стекол потоками воды. Дорога сразу превратилась в ров с грязью.

  Не смотря на крепкий сон у Хотьсу на плече, под рассвет приснилась моя безымянная спутница, все более напоминающая мне Пантеру. Да хоть она! Мы вновь сидели во сне на краю поля имени Прокобены: мне, как сновидящей, все равно запах не давался, а вот спутница сидела в противогазе а ля киберпанк.

  - Ну и вид. - Поздоровалась я.

  - Лучше перестраховаться, знаешь ли. Рада, что ты мепня помнишь.

  - Тебя забудешь, как же. До Олимпа добралась, чтобы обресть свободу от меня, - твоему упорству позавидуешь.

  - Оно и твое, между прочим: например, по части не замечать очевидные вещи.

  - А именно?

  - Здесь, представь себе, воняет, хоть святых выноси. И Ожели тебя предупреждала, кстати.

  - Да о чем ты?

  - Вспоминай, будь добра, ты не во всех снах обращалась ко мне.

  Неожиданно я и правда вспомнила.

  - Да, она что-то говорила про естественное, как же она это назвала...

  - Раззеркаливание. Я пришла поговорить о твоей психике.

  - Что, опять?! - Только родов и отделения нового образа мне не хватало.

  - Не совсем. - Она явно была в хорошем расположении духа. - Начну издалека. Совет Хранителей...

  - Начни совсем издалека - кто это?

  Она вздохнула:

  - Небесная полиция. Межмировая. Яснее?

  - Не многим. И чего?

  - Того. - Она все еще поддерживала дурацкий тон. - Они решили вытащить наружу "нестареющие ценности", чтобы понять или создать заново систематику миров, отыскали себе библиотекаря, который им все популярно объяснил и разжевал на близлежащие темы. Короче, опять извлекли все записанные устные предания про оси любви и магии.

  - Ого. - Во сне это казалось понятным. Сейчас, вспоминая ее объяснения, я и половины не могла сформулировать: какие-то смутные ориентиры, эти оси. Запомнилось только, как Пантера, чуть ли не в лицах, пересказывала удивление членов Совета, обнаруживших, что раззеркаливание - это антибожественное клонирование себя по городам и весям - имеет наидревшейшее и (вот так номер!) естественное происхождение.

  Пантера, посмеиваясь, объясняла:

  - Все просто. Движешься в сторону волшебства - тебя раззеркаливает, то есть по мирам появляются двойники, тройники и остальные, что проживают всеразличнейший опыт, который идет в копилку глубинной памяти. Что узнаешь ты в одном мире, то, так или иначе, пробьется и вылезет в другом. Конечно, официальную религию все это бесит, потому как она изначально стояла на оси любви и единения. Развиваясь в эту сторону, человек не только не теряет магический опыт, но и консолидирует его в одной личности. Но при этом развивается чувство любви. Закостенелым магам ее даром не надо. Поэтому они путешествуют по мирам и убивают двойников.

  - Тебе бы лекции читать.

  - Отстань, я пытаюсь сделать так, чтобы ты поняла.

  - Хорошо, молчу - продолжай.

  - Так вот. Прокобена. Эта женщина была из покойного первого состава Совета. Ушла в духовность от капитального провала и разочарования в любви. Проще всего инициироваться в магию можно только через поля. "Перейти поле" получается лишь в одну сторону: стать не-магом обратно сразу не получится, обходной путь основательно долог и запутан. Став магом, ты несешь всю ответственность, весь груз кармы за свою деятельность, никаких деток и кровной мести. И на том спасибо. Правда, с ее, Прокобены, подачи научились делать "синтетическое" раззеркаливание, без цветов, но оно, уже легче, обратимое и вообще ненатуральное.

  - Это как грудь увеличить?

  - Да, и отпустить ее погулять. Слушай дальше.

  - Неужели ты все подводишь к седьмой печати?

  - И к твоей психике, не забудь. Печать - это редкость. Архаичная. Потому как она проявляется у мага только на предпоследнем этапе, - она стала загибать пальцы, - только для обозначения истинного, скажем, содержателя души среди всех двойников, и только у тех, кто максимально грамотно прошел этапы становления. Сама понимаешь, до такого состояния еще дожить надо, а уж про "грамотно" и не вспоминается...

  - Эй, подожди-ка! Что за предпоследний этап? Мне что потом, помирать?

  - И да, и нет. Снять проклятье может только любовь. Любовь и взлелеянное в магической борье эго - это, по большей части, не совместимые вещи. И очень многие просто уходят, еще на ранних стадиях, не дожидаясь, так сказать.

  - А те, что проходят испытание? Такие вообще есть?

  - Кроме блаженных идиотов?

  - Кроме.

  - Мне пока не встречались. Но я не во все миры вхожа. Например, духовный рай, он же Царствие Небесное, отдельных человеков на Земле - не моя вотчина, я их не вижу, но по косвенным признакам знаю, что они не перевелись.

  - Не грузи, да не грузим будешь. Чего ты от меня хочешь?

  - Ты забыла самое начало теперешней жизни здесь.

  - Намекни.

  Она поразмыслила и решила рискнуть.

  - Состояние, в котором ты была сразу перед этим, помнишь?

  Я покопалась в воспоминаниях.

  - Ах это. Да, помню. Тоска какая-то и ничего не радует, словно ничего нового уже случиться не может.

  Как только вспомнила, так оно и навалилось.

  - Блин. Обязательно было заставлять вспоминать? Я и имя свое сразу вспомнила, которое до Аки Ять было...

  - Это состояние - потолок развития эго. Скриппиты улизнули в сферу большего могущества и ушли от выбора, а тебе не советую.

  - Чем я хуже?

  - Ты не хуже, ты опаснее. Снять печать ты сможешь, главное, чтобы ее с тебя не сняли.

  - Давай уже яснее излагай, тут и без тебя тень на плетень все, кому не лень, наводят. Тьфу, ну и сказала, снова стихи.

  - Я и так в Совете "на карандаш" взята, больно они боятся, что я вперед них пролезу. Амбиции...

  - Куда тебе вперед них лезть, и так уже во все дырки.

  - Я же сказала, куда. Если ты сможешь, и я смогу. Мне тоже не очень радостно от перспективы всю жизнь вылизываться и есть дичь сырой прямо с перьями и кишками, если ты с дубу рухнешь. Старайся.

  - Так у тебя корыстный интерес?

  - Эволюция, друг мой. На чем я остановилась-то? - Отмахнулась она, чтобы я не задавала вопросы. - Предела эго ты достигла и радостей теперь будет все меньше и ощутить их будет все сложнее.

  - С этим можно что-то сделать?

  - Э...Мм... Ты в бога веришь?

  - Иди в ж... - Меня понесло в раж сразу же. - Закрой эту тему.

  Она выжидательно молчала.

  - Не дави на меня! Нет, нет, нет и нет, не верила, не верю и не буду. Вопросы?

  - Да какие тут могут быть вопросы! Придется жрать с перьями. - Она поморщилась. - И с кишками.

  - Это же не единственный выход, правда? - Я внутренне была готова согласиться на любой.

  - Да уж конечно! Иначе мы были бы обречены. Предлагаю тебе влюбиться по уши.

  Когда она замолчала, я все-таки понадеялась на продолжение, никак не думая, что это и есть альтернатива вере в бога.

  - Ты серьезно?

  - Да. Но, если идти этим путем, рано или поздно, опять приходим к вопросу веры. - Пантера поднялась и пошла к холму, что виднелся мне до этого за ее правым плечом. - Так что глухо.

  - А магией печати не снять? Все. - Двинулась я за ней.

  - Они тебе мешают?

  - В общем-то нет. Но на фига они мне всю руку разукрашивают... Давай снимем, ты же можешь? - Заторопилась я, чувствуя, что просыпаюсь.

  - Я-то могу, и меня, если так дело пойдет, вынудят это сделать, чтобы ты окончательно перешла в разряд пособников хаоса, чтобы стереть тебя в порошок.

  - За что это?! Я себе эти украшения не просила!

  - И наследство Грейда не просила! - Остановилась она на пике холма. - Но ведь это не дает тебе право от него избавиться?

  - Пожалуй. Значит, если магией избавиться от этих пробок на руке, то я сойду с ума?

  - Ты - нет. А вот все окружение из-за тебя - сто процентов. Давай-ка объсню, только запомни, ради всего святого: печати Сдерживания не только тебе не дают слететь с катушек по четырем стихиям и от дома, где ты обитаешь (надо ли уточнять, что у Фларенсии такой защиты шестой печатью не было?), но и тем, кто попробует через тебя добраться до могущества твоих подруг, не позволяет это сделать. Другое дело, если ты с ними научишься работать - тогда скриппиты тебя вспомнят. Их вызывать никто, кроме тебя, научиться не может.

  - Если бы знала, что попаду в такой переплет, Константину бы в поля загнала, чтобы Фларенсия ничего не учудила! - Я как раз оглядела чернеющее головками цветов поле, тянущееся до горизонта и там ничего не ограниченное, никаким леском. Плутать можно безумно долго, в этом-то "благолепии".

  - В этом и дело, - вздохнула Пантера, совсем как я, - это наше единственное преимущество: ты никого из своих двойников не убивала, попросту не подозревая об их существовании. Я бы на твоем месте старалась сдерживаться при любых провокациях против Фларенсии.

  Ее напрягло еще что-то в моих словах, хотя в основном говорила как раз она:

  - Слушай, а почему ты решила сразу бы Константину от Фларенсии избавить, а не иметь дела с ней самой?

  - А чтобы наверняка.

  - А с твоей матерью никто не хотел так поступить из-за тебя?

  Только она это сказала, как я проснулась. Проснулась так, словно получила сильнейший удар в живот.

  

  Сейчас, анализируя свой сон, я связала воедино слова Пант и Хотьсу. Не могла ли я неосознанно причинить зло своей матери, которую даже не помнила? Когда, интересно, я подобное могла сделать, в утробе, что ли?! Я ли ясновидящая, я ли монстр?

  Пришлось остановиться и всерьез покопаться в себе, в куцых воспоминаниях детства, целиком забитых бабками и их проделками. Как-то ведь у меня все рано началось и круто полетело, а в ЭБ я вообще одной из "младшеньких" была...

  Внутри поднялась неприятная волна на подобные "раскопки": что-то противилось во мне выводу, что я не хотела рождаться с такой судьбой и лучше бы меня никому не рожать - кощунство чистой воды.

  Потом Фларенсия эта... Вот сдалось ей со мной меняться местами?! Заварила кашу. Но и ее можно понять: дед (он же отец) ушел, помощи ждать не от кого. Наверное, все же, она его любила, если закрыла глаза на его повод сгинуть и последовала за ним.

  Что отсюда следует? А то, что, найдя себе "подмену", она, только гипотетически, избежала смерти. Я как-то не учла, что кто-то избавлял меня от двойников, и Фларенсия, видимо, последняя, раз уж я на "предпоследнем этапе". На последнем от меня останется или буйно помешанная, или ангел во плоти.

  - Ладно, пусть Фларенсия живет. Я так решила! Раз я маг и освободилась от Пантеры, то и Фларенсию объявляю реальным человеком! - Произнесла я для уверенности вслух.

  (Много-много позже, сопоставляя что-то с кое-чем, я пришла к выводу, что в миг, когда я озвучила свое решение, произошло такое стечение обстоятельств, которое буквально чудом сохранило Фларенсии жизнь. Кто б об этом думал...)

  - Главное, если она теперь не мой двойник и я - не она, то по какому, собственно, праву я занимаю ее место? Это уже махинации с законом, выдавание себя за другого человека с целью овладеть собственностью. И с получением камешка общемыслия на балу это станет известно всем.

  - Опаньки. - Сказала я и одновременно поняла, что на лопастях повозки кто-то висит, пялится на меня, тараща глазенки, и готовится с матюгами разбивать стекло камнем.

  Оглядевшись, обнаружила, что меня окружают. Провернувшись вокруг, вновь замерла "лицом к лицу" с этим безумцем. Оглядела лопасти - его порвет при движении - и жестами попросила слезть, при этом начиная медленно двигать свой "комбайн" вперед. Угроза целостности моей кабины успела не только соскочить, но и унести ноги, камни, что полетели в меня, отлетели от вращающихся полозьев.

  Слегка погоняв доставал по кладбищу (разгоряченные в такую погоду они простынут, понадеялась я, и не выйдут "на работу" после) и понеслась к Хотсу, как на пожар.

  Торможение впопыхах вышло "в стену", на повозку свалился с чьего-то балкончика цветочный горшок: жирная земелька под дождем раскисла и потекла по шарообразной кабине.

  - Очередной веселый денек начался. - Скептически осмотрел меня Жозув, подавая руку при выходе.

  - И вам утро доброе. Печенькой не накормите?

  Жозув моего юмора не оценил и сразу потащил в кабинет, который я уже видела, а потом и еще дальше. Совсем уж в каком-то бункере он усадил меня в кресло-диван на резных ножках и сам сел на диванчик напротив. То, что полыхнуло по стенам следом за этим рассаживанием, я узнала сразу: подобный "экран" я использовала на ЭБ, чтобы обезопасить зрителей и сделать видимым оружие бойцов. Неожиданно захотелось прикоснуться к экрану: не верилось, что еще кто-то в состоянии фиксировать ауру события и визуализировать купол места.

  - Не прикасайтесь. - Предупредил Хотс, особо не торопясь меня уберечь. - Впрочем, если мои выводы верны, вам это ничем не грозит.

  - Серьезно? - На всякий случай отдернула я руку.

  - На дуэли Креза и Зелана вы не случайно использовали силу. - Пошел от в "атаку". - Вы не спонтанный маг.

  - Я вообще не маг, начнем с того.

  - Моих свидетельских показаний достаточно, чтобы к вам были применены законы о магии и магах.

  - Жозув, это вам Ожели подсказала? - Села я обратно.

  - Вы спасли Энтони. Откуда вы достали бумеранг?

  - Из кармана.

  Жозув чуть зубами не проскрипел.

  - Вы вправе отказываться. Но я должен вас предупредить: очень многие попадут из-за вас под удар.

  - Вот как?

  - Вы рискуете жизнями тех, кто вас окружает.

  - Так считаете только вы, от остальных никаких претензий не поступало.

  - И не поступит, если вы будете экспериментировать со взрывчаткой. - Поторопился он уколоть. - Вы ведь не знаете, кто погиб, не так ли?

  - Олух. Жадный олух. - Отрезала я. - Не знаю, кто оплачивает эти вылазки в мой сад, но надо обладать состоянием, чтобы профинансировать столько попыток. На это способно не так много людей, и хорошо бы, чтобы вы не имели к этому отношения. Послушайте, я еще не была на месте взрыва, говорите короче.

  - Где же вы были? - Не отвязался он. - Девушке до бала надлежит беречь свою честь.

  Я скрестила руки на груди и уперлась взглядом в лицо Хотса: фигли, если не спит в такую рань, то уж явно в курсе.

  - Хорошо. К делу. Вы маг, хоть и отрицаете это. По женской иерархии у вас должна быть изумрудная аура...

  - Оливиновая. - Поправила я.

  - Что?

  - Оливин. Изумруд более прозрачен и не имеет "жирного" блеска. Дальше.

  Хотс как-то "перещелкнулся", словно потерял нить разговора.

  - Маги такого уровня сильно дестабилизируют пространство вокруг себя и, как следствие, привлекают сильного мага противоположного пола как сдерживающий фактор.

  - Итого?

  - Вы можете спровоцировать войну против нас.

  - Иначе говоря, я опасна для короля?

  - Да. При появлении на горизонте вашего врага дешевле будет избавиться от причины...

  - ...и лишиться защиты против превосходящего противника, поскольку, как я полагаю, маг-враг имеет сходный уровень таланта. А достоверно узнать все это вы сможете лишь тогда, когда он окажется у вас под носом. - Я поднялась. - Спасибо, что вывезли Константину.

  Я едва не поблагодарила его за то, что он спас чужую мать.

  - Это еще не все, Фларенсия.

  Пришлось откликнуться и сесть.

  - У вас должны быть печати. Они есть?

  Я театрально похлопала себя по бокам и карманам, которые сразу вывернула:

  - Наверное, дома забыла.

  - Прекрати поясничать! Решается вопрос о том, жить ли тебе дальше или нет!

  - Самообладание подводит? Нет у меня никаких печатей, я даже не понимаю, о чем речь! - Возмутилась я на грани отчаяния: хотелось добраться до дома побыстрее еще и потому, что с моих мелких станется и самим полезть под удар.

  - Речь идет о Сдерживании!

  - Яснее ясного! Конечно! - Продолжала я ерничать. - Хотс, вы мне столько голову морочили, что нет никакого желания вникать в тонкости ваших интриг! - Уже я выступила в роли обвинителя, против обычного положения дел в "семье". - Если и сейчас вы пытаетесь манипулировать мной, как пешкой, то ни о каком сотрудничестве и речи быть не может!

  Если уж про Сдерживание знает сам Хотс, то, может, он мне хоть что-то внятно скажет.

  - Хорошо. - Он весь собрался. - Не имеет значения, что вы отрицаете в себе магию.

  Хитро, но мы на провокации не поддаемся.

  - Я расскажу вам о технике безопасности. Во-первых, теперь, как маг, вы обязаны со мной сотрудничать. Это закон - маги подчиняются напрямую мне. Во-вторых. У вас на теле должны быть знаки, так называемые печати Сдерживания. Ищите их сами, иначе искать их буду я.

  - Какая перспектива! Ну-ну. - Потребовала я продолжения.

  - Фларенсия. - Перешел он на доверительно-протокольный язык. - Сколько я тебя знаю, ты очень долгое время была не в себе и лишь последние несколько дней проявляешь поразительное здравомыслие. До этого находиться рядом с тобой было невыносимо для всех. И я меньше всего хочу повторения этого кошмара. Печати, если они появились и вступили в силу, - это как канал для реки: если бы не они...

  - Так их обязательно несколько?

  - Да. Душа многолика, и худшим ее проявлениям нужны печати.

  - Значит, худшим?

  - Я не так выразился: плохо контролируемым. - Хотс очень старательно пытался объяснить "предмет", отчего у меня закрались подозрения:

  - Вы с подобным уже сталкивались?

  - Лично - нет. - Признал он. - Изучал летописи. Пока в прошлый раз вычислили такого мага определенным ритуалом, успела начаться и разгореться священная война. По сути, ее начал Его Величество Люпин, методом перебора искавший этого злосчастного мага. И то, считается, что никто из умерших не погиб зря, обошлось меньшими жертвами, чем если бы на наших землях состоялось сражение.

  - Тоже изумрудный против... черного?

  - Пурпурный против лазуревой.

  - И что же, вычислили одного мага, а что второй после этого?

  - Ушел сам. Тихо-мирно.

  - Прямо как Грейд. - Удивилась я.

  - Это он и был.

  С минуту я ловила ртом воздух, как умирающая рыба.

  - Сколько же ему лет?

  - Много. Непростительно много. У него высший сан среди магов - бытовой пурпурный. Его магия с минимальными отличиями от естественного фона, поэтому его практически невозможно было выявить. Только присутствие "лазуревой дамы" превращало его в Зверя, а женщины никогда не таятся. Поэтому я пытаюсь с тобой договориться по-хорошему.

  - Вернитесь к печатям. Что в-третьих?

  - Мы не знаем способов их снять, а пурпурный или другой сан мужских магов знает - это мужская прерогатива снимать "комплексы" с девушек.

  - Хотс, мой враг, - если уж я, по-вашему мнению, маг, - это обязательно мужчина? - Все четче обрисовывались перспективы возвратных гастролей дезорга. С учетом того, сколько на нем висело, то он не просто овладел чужими и своими печатями, переколов их с других, как пустую скорлупу ореха, но и научился использовать добычу максимально эффективно. И, если уж я "подкоп рою" под его наследство, то уже мешаю, не говоря про какую-то "магию".

  - Фларенсия, если ты хотя бы предполагаешь, кто это может быть...

  - Я бы хотела ошибиться...

  Дезорг инициировал меня в маги, используя Прокобену. Он помог мне выстоять и в жизни, и в ЭБ. Он меня учил. Для чего все это было? Чтобы убить теперь? Доказать, что ученик не превзойдет мастера? Или ему нужен был равный соперник?

  Равный... который спровоцирует сближение... как магнит. Неужели он готовил меня столько лет, чтобы я неосознанно вернула его, сюда? Успокаивает ли он себя тем, что я не должна смочь поднять на него руку? Он просчитал это все?! Значит, если он и ищет там свою официальную жену, он должен поторапливаться.

  (Где же я вычитала, что он ушел за ней? Никак не могу вспомнить, откуда у меня эта информация. Или это только мои предположения?)

  - Это Грейд. - Хлестко ударили слова Хотса. - Я знал! Фларенсия? Вам плохо?

  - Он же мне... - Я не знала, как его лучше называть, какая ипостась его мне была ближе: дед, учитель, "какотец"?

  - Тоже не новость. По крайней мере, мы знаем, кого ждать. Хоть какая-то ясность - с ним дело уже имели.

  - Нельзя исключать и другие варианты. - Перевела я дух. - Это может быть Хойжу?

  - Как официально! Словно вы едва знакомы. - Бил меня моим же оружием Жозув.

  - Так и есть. Так что на его счет?

  - Исключено. - Веско заключил он.

  - Работает на вас?

  - Какие лестные отзывы. Вы его подозреваете?

  - Я и Зелана подозреваю, если на то пошло. Куда он смылся вместе с моим Марселем?

  Жозув к этой новости оказался не готов, его корпус еле заметно дернулся - будто он собирался повернуться влево привычным движением. Но тому, кто с ним не знаком, это вляд ли бросилось бы в глаза.

  - А он куда-то "смылся"? - Повторил он термин не без некоторой неуверенности в произношении: так выговаривают иностранное слово с неясной вокализацией.

  - Сказал, должен обернуться за полдня - только до имения и обратно.

  - Именно за полдня? В гости, он не сказал?

  - Что за беспокойство? Я пошутила на счет своих подозрений...

  - Как он сказал, ты можешь повторить дословно?!

  Подумать только, Жозув чуть на меня не кричал: о Фларенсии бы так заботился.

  - Дословно - нет. - Я дала понять, что вообще ему ничего не скажу, будет на меня орать. Жозув медленно вдохнул-выдохнул и сделался "весь внимание". Вот ведь нервы! Или отсутствие таковых.

  - Сказал, что хочет посетить одно заброшенное имение в семи днях отсюда, но собирался вернуться до бала.

  Хотс решительно развернулся к "экрану" и вывел на него подробнейшую карту королевства.

  - В семи днях? - Уточнил он.

  Я покопалась в памяти.

  - Сказал, что "до туда семь дней ходу". - Ту и до меня дошло, в какую даль он собрался без ничего. - Эй, он же водит не хуже Бьянки.

  На карте показался красный круг с центром в Ибо.

  - За семь дней на его скорости, он окажется почти у самых границ. Но там нет ничего! Что ему могло там понадобиться?

  Линия круга пролегала все сплошь по полям, лесам и болотцам, цепляя прибрежный шельф и кусок моря.

  - Мы живем в "Померанце"?

  Жозув на мгновение отвлекся, посмотрев на меня, как на прежнюю Фларенсию:

  - Ты не знала?

  - Догадывалась. - Пробубнила я. - Вы бы линию расширили до дня пути, может, Зелан собирался не к седьмому дню приехать, а весь этот день еще катиться.

  - Ладно, посмотрим, что в полосу попадает. - Сделала он и призадумался. - Что еще он мне не сообщал? - Показал он пальцем на темное пятнышко.

  - А что там?

  - "Заброшенное имение". - Передразнил он. - У него должны быть веские основания проникать в эту черную дыру.

  - Э-э-э, куда?

  - Охранное заклинание на старом доме мешает выйти из него, мы так и не можем узнать, кто были его владельцы, а хотелось бы - пограничье, все-таки.

  - Какая откровенность! С чего бы, дорогой отчим?

  - Твоя будущая фамилия - Грейд. Я тебе ни с какого боку не отчим, а Константина, как родит, станет Хотс.

  - Я буду единственным владельцем?

  - Конечно.

  - Тогда я пошла?

  - Да. Стой! Возьми. - Он бросил мне какой-то прикручивающийся значок. - Носить постоянно.

  - А потом говорите маги-женщины не скрываются. - Убрала я бляху в карман, стоя на пороге, благо, "экран" он уже свернул. - Кстати, Зелан упер моего кота, Рекси. Розового.

  Когда я закрыла дверь, Жозувово "Зачем?!" еще гремело на весь кабинет.

  Окинув взглядом обстановку, отметила, куда Жозув должен был поворачиваться, когда непроизвольно дернул корпусом: слева от его кресла находилось зеркало. Стало быть, это и есть его приемник информации. Вспомнив о главном, я быстрым шагом пошла на выход, уже заранее решив срезать через кладбище и осмотреться кругом в поисках последней плиты.

  Уже вовсю зарядил ливень, на улицах Ибо почти не было прохожих. Интересно, разгонят ли тучи к празднику? С виду, они надолго.

  

  Остановившись в конце ряда из памятных плит, я огляделась, насколько позволяла стена дождя. Сомнительно, чтобы последнюю, единственную, плиту унесли на какие-нибудь сельхознужды. Может, разбили и бросили неподалеку. Еще не зная о свойствах органического стекла кабины увеличивать и приближать объекты для сидящих внутри, я открыла один ее лепесток и стала вглядываться в кустики, художественно посаженные незамкнутым кольцом в нескольких метрах от дуги мемориала.

  Потом я решила подкатить ближе, поскольку ствол одного дереца казался излишне прямым, да и ветвей от него не шло. Вблизи оказалось, это лом. Торчал он, понятное дело, из двадцать второго памятника (я их пересчитала, да).

  Выбравшись, я промокла вся и сразу, как встала в одежде под душ, так что дождь перестал волновать дальше. Войдя сквозь живую изгородь, я увидела, что плита только разбита, но не растащена. Значит, это случилось недавно, если за золотом еще не пришли. Или, вместе со смертью, и про кладбище забыли, все, кроме газонокосильщиков.

  Взявшись за лом, выдернула его: он на треть ушел в землю. У кого же хватило силы так вогнать прут - с одного удара, насквозь и глубоко? Далее последовал утомительный процесс переворачивания кусков, оказавшихся на редкость тяжелыми, с сохранением порядка: я боялась пропустить хоть букву.

  Впрочем, это было несложно: вся плита была в грязи, поди заметь. Я стояла рядом и в отупении смотрела, как вода размывает грязь, расчищая буквы. Я уже и забыла, что торопилась в особняк, дабы там еще чего не случилось.

  Плита неровно лежала на кочке, поэтому земля стекала сверху вниз: постепенность открытия имен гипнотизировала. Я не сильно представляла, что ищу: думала, пойму, когда увижу. И поняла ведь: в самом низу были соскобленные имена, как на древе Его Величества. Интересно, они одни и те же?

  Присев, я стала водить пальцами по сколам: остались самые глубокие бороздки, хоть и замаскированные царапинами. Сбивали явно впопыхах, плиту далеко не тащили, просто разбив ее и бросив. Нормально, ведь здесь мало кто бывает, если вообще мимо проходит.

  Совершенно случайно, я поняла, что буквы-то мне, хоть и еле угадываемые, знакомы. Прямо скажем - "до боли". Я еще раз все перепроверила, прощупала, едва не облизала. От такого поворота закружилась голова. Я знала этих людей! Не помнила, как выглядят, но знала! И та же фамилия значилась в моем паспорте, оставшемся черт знает где.

  Сначала мелькнули верхушки деревьев, хотя я и не стала выше их, затем опрокинулось следом небо. Дождь залил лицо. Что я лежу, поняла, когда меня больно укусили за руку, между большим пальцем и указательным.

  Чуть не зашибла Топку. Она обеспокоенно тыкалась в меня мордой и урчала.

  - Я в порядке. Уже. - Потрепала я ее по голове. По апельсиновог цвета ее башке. - Рекси на тебя плохо влияет. - Заключила я.

  Кое-как поднявшись, вернулась к плите и снова ее осмотрела.

  - Придется прихватить парочку с собой, иначе сама себе не поверю.

  Топка с удовольствием забралась в сухую повозку и принялась обтекать.

  - Как ты меня нашла, морда? - Спросила я ее, пока тужилась с одним куском плиты. Естественно, мне не ответили: заговори она, я бы... я... да фиг с ним, говорящего же дракона пережила - и эту переживу.

  Сложив части на полу, как было, убедилась, что имена не изменились.

  - Ну, поехали. - Закрыла я за собой. Сев, тоже малость отжала воду, где могла, поежилась и погнала.

  Около замка никого не было из посторонних. Кого там поблагодарить за непогоду? Люпина и компанию? Ни с кем не пересекаясь, я перетащила добычу с кладбища в комнату. Потом уже побродила в поисках Бьянки и "трех поросят". Нашла их только под чердаком, в большом зале, где они - все четверо - возились вокруг листа бумаги - плана сада. Все до хрипоты спорили, откуда и куда били линии, Джек мучился с карандашом и ластиком, поскольку все ему диктовали направление лучей, путали номера деревьев и какую линию имели в виду.

  То есть, не все, а Бьянка и Колин наперебой объясняли, Колин явно проигрывал, поскольку всю ночь не спал. Энтони, тоже засыпая, колдовал над какой-то кашеваркой, наподобие детской, уменьшенной копии взрослого агрегата. Что это у него, я не знала, но тот работал в перчатках и очках сварщика. О том, что он спал с открытыми глазами, говорили его судорожные вскидывания головы, как только он отключался.

  - Шли бы вы спать. - Внесла я рацпредложение.

  Все подняли на меня головы.

  - Так это... - Показал куда-то за окно Колин.

  Я посмотрела: четкие красные линии виднелись благодаря взвеси капель в воздухе. Представила, что обо мне напишут после сомнительных действий на кладбище, прикинула, что кашу маслом не испортишь и, распахнув здесь окно, чтобы не порезаться об торчащие осколки, позвала Колина. Пока сонный парень не очухался, взяла его за отворот куртки и выставила в окно.

  Проснулись все! Колин запричитал и перепугался, остальные заголосили от шока, черте что отговаривая меня делать, типа, не бросать в терновый куст и все прочее.

  - Тихо! - Повысила я голос. - Или уроню и возьму следующего. Что ты видишь?

  Колин растер слезы и дождь и попытался осмотреться:

  - Вижу дождь, окна, дерево у стены... Эй! Там еще один луч! - Стал он показывать пальцем.

  - Да не дергайся ты! - Втащила его обратно. - Мне надо "отключить" именно этот луч. Отложите все на потом, пока Энтони нас не спалил. Всем спать. Останавливай кашеварку!

  Чего они мне не рассказывают, что делали ночью, что случилось утром, и вообще - молчат, я поняла, только глянув на себя под лампами.

  - Мне не идет?

  - Это земля с погоста. - Добила Бьянка. Похоже, они еще и дышать забыли.

  - Про грязевые ванны не слышала? - Нахамила ей "на радостях".

  - Простите. - Бьянка смутилась по самое декольте.

  - Загони всех спать, чай, не последний дождь. И дай поесть.

  Переодеваясь в промерзшей комнате, заметила "каталоги", что достал Марсель. Скривилась при виде одной обложки: носить это без серьезной деформации тела невозможно, а стиль "курочка ряба после удара током" мне вообще никогда не нравился. Да еще и камин при отсутствии стекол в окнах топить было бесполезно.

  Оставив отмывать ванную и одежду слугам, спустилась вниз. Бьянка уже порхала вокруг стола.

  - Да брось ты все, так поем, сдались мне эти салфетки. Что ночью было?

  - Я... хотела спросить, требуется ли вам врач? - Быстро заговорила она, прямо-таки отскакивая в сторону.

  Никак не найдя причину беспокойства, уставилась на нее, ожидая объяснений.

  - Земля. И мокро. - Растерялась она.

  Меня принимают за телепата-космонавта, сиганувшего с орбиты в море?

  - Вы не простыли под дождем, принимая грязевые ванны? - С надеждой на понимание озадачила она меня новой головоломкой.

  - Так. Я не простыла. И судя по твоему тону, мне все-таки надо встретиться с врачом. Зачем, позволь тебя спросить? - С нажимом произнесла я.

  - Он... он вас отравит. Наверное. Или еще какую-нибудь гадость сделает. Госпожа, меня заставили! Сказали уговорить вас встретиться с доктором, иначе... иначе пострадает его семья... я испугалась!

  Не об этом ли любезно предупреждал Хотс?

  - Ты выехала из дома? Когда тебя поймали?

  - Нет, не выходила. К нам пришел...

  - ...тот, кого стража пропустила без вопросов, даже когда ей приказали никого не пускать. Дай-ка угадаю! Распорядитель?

  Кивнула.

  - Что за манера - во всем себя винить! - Взбеленилась я на картину маслом "водопад Бьянка". - Неужели он ничего не боится, что сам пришел?

  - Он, - начала она и осеклась, но затем мужественно продолжила, якобы не хвастаясь, - мой давний поклонник. Утомительный и назойливый. Пообещал навсегда отстать...

  - И ты променяла "отстать" на мою жизнь? - Я старалась успевать есть между вопросами и хюпанием носом Бьянки.

  - Он очень убедительно говорил, что ваше здравие - временное явление перед сильнейшим рецидивом...

  - То есть, если тебя отсюда он не выманил, то решил убить сразу двух зайцев: и от меня избавиться, и тебя поставить в безвыходное положение. В благодетели заделаться решил... Да прекрати ты плакать, в конце концов! Что ты в последнее время воду льешь, как на мельницу! Отставить! Или уезжай вообще к Константине, если боишься меня! Зачем ты мне тут, вся такая трусливая? Чтобы всем вокруг верить, что хозяйка у тебя бяка?

  - Нет.

  - Что нет? - Что я, в самом деле, уговариваю ее постоянно.

  - Я не уеду.

  - Но бояться меня будешь?

  - Не буду.

  - А верить всем слухам подряд?

  - Нет, но...

  - Что?

  - Теперь все говорят, что вы за короля соби...рае...тесь. - Она вдруг поймала себя на том, что отличает "дезу" от просто бредней. - Ой, я дура-а-а. - Совершенно искренне схватилась она за голову.

  - Так ночью-то - что было?

  - Мальчики "вышли на охоту", Джек ждал указаний рисовать, Колин зорко высматривал "жертву", потому что Энтони предложил самим не лезть в пекло. Несколько стекол спустили на нитке, они взорвались сразу, но негромко - как лопнувший бокал примерно. Когда осталось одно или два, появился тот умник, что тоже ставил опыты со стекляшками. Ему подкинули одно и тот очень обрадовался, что "держит". А потом рвануло. И должно было бы взорваться как фейерверк, но от наших оконных осколков ничего в саду не случилось. Энтони собрал частички первого стекла и окон, захотел их сплавить. Марсель среди ночи искал маленькую печку, на которой девочек учат готовить.

  "Девочек учат готовить на "кашеварке" под тысячу градусов? Что, простите, они готовят и не в крематроии ли их учат?! И как они эту "кашу" едят? И не драконам ли они ее варят..."

  - Теперь ясно. Скажи, а распорядитель тебе чем-нибудь пригрозил, если ты его ослушаешься?

  - Пообещал взять свое силой.

  - Где? Здесь?!

  - Я сегодня собиралась на базар, но без Марселя это будет очень долго и тяжело. И страшно выходить.

  - Я отвезу. Заодно проясним несколько вопросов.

  Я сосредоточенно жевала, понимая, что у меня снова на пять минут времени - мозгов не хватит все планы посчитать. И это - только утро! К полудню все будут знать, что я еще и вандал. Блин, камни же...

  С квадратными глазами вернулась Бьянка.

  - У нас опять что-то случилось?

  - У вас в комнате, на полу. Камни! От плиты...

  - И? Сама видела, земля на мне с погоста, что тебя удивляет?

  - На них имена врагов короля!

  - Они же сколоты. Что с того? - Все всё знают, как я погляжу. Бьянка призадумалась.

  - Мемориал на кладбище увековечивал павших в священной войне: Люпин искал страшного мага и брал по несколько человек с каждого Дома, не обошел даже Нормаланд. Никто не выдерживал ритуал Сопричастия Сути нашего короля, но и не смог выдать среди своих мага, потому что его среди них не было. И только последний Дом, вымирающий, всего из двух человек, мужа и жены, оказался пособником. Их обоих убрали, особенно страдала жена... Извары погибли, их имена недостойны даже упоминания на этих плитах!

  - На плитах имена врагов или все-таки жертв расправы короля?

  - Извары - не жертвы! Они враги! Они всех обрекали на гибель!

  - Только двое человек обрекали на гибель всех остальных?!

  - Да.

  - Водили знакомство с какими Домами, не знаешь?

  - Нет! - Что прозвучало как "и знать не желаю".

  - Ты их не трогай, если это оскверняет твою веру в короля. Кстати, а что значит, если на древе короля затерты имена?

  - Отпавшая от веры ветвь, отрекшиеся родственники или просто "паршивая овца", о которой и вспоминать противно.

  Безапелляционность заявления Бьянки заставила меня несколько усомниться, что те имена связаны с кладбищенскими. Тем более, что на рулоне золота своей фамилии я не узнала.

  - Еще что-нибудь? - Спросила я, так как Бьянка не уходила от стола.

  - Умляут просится в вашу стражу. - На одном дыхании выговорила она.

  - Он в твою стражу просится, а не в мою. А я пока не озолотилась на лестницах, платить ему жалование.

  - Ой! - Сделала Бьянка срочный книксен и унеслась куда-то в подсобку, вернувшись со стопкой листов.

  - Тут все описано, Марсель всем сказал, что вы работаете для короля, вот они и не торопят.

  Три подробнейшие заявки, пять - от часовен из дерева в самых разных весях, четыре - "починять" уже имеющиеся подъездные.

  К таскаемым с собой листам дневника прибавилась и эта кипа. Допив сок, мы пошли к повозке. Догнал старший охраны и спросил, каковы будут распоряжения.

  - Стрелять. Приедет распорядитель (особенно, если он), приказываю его не узнать и совершить предупредительный выстрел под ноги. Остальных просто не пускать.

  - Против лиц, облеченных властью от короля, мы не имеем права...

  - Имеете. - Во-время я вспомнила про бляху и сунула ему под нос.

  - В этом случае у нас приказ один - увольняться со службы. - Отчеканил он.

  Моргнул-таки!

  - Да и пускай. Оставляй трех детей одних в доме. Идем. - Потащила я Бьянку по крытой галерее в "конюшню".

  - Он же их бросит! - Простонала она.

  - А я Марселю пожалуюсь. Никакая бумажка с печатью короля не спасет.

  - Они все равной уйдут! Это же знак отличия мага!

  - Тьфу ты. - Остановилась я на полпути и посмотрела назад. Очертила радугу-дугу рукой, и над замком повис "экран"-купол. - Хотс меня под брусчатку закатает, сам своему подарку не обрадуется.

  - Новая священная война... - Бьянка была готова поседеть.

  - Потом будешь внукам рассказывать, как помогала мне выиграть. Поехали уже на базар, а?