Аннотация: Спасибо доброму человеку, опубликовавшему письмо в "Известиях". Надеюсь, у тебя все получится.
Мы здесь не потому что свободны, мы здесь, потому что
нас лишили свободы. Глупо не замечать цели нашего
существования и подвергать сомнению мотивы поступков.
Агент Смит, "Матрица"
"...может будет хоть день, может будет хоть час, когда
нам повезет..."
Виктор Цой "Кончится лето"
ОНИ
Они - это некий идеал для многих из нас. Они ходят на работу в красивые офисы с кондиционерами, в которых секретарши приучены называть их по имени-отчеству. У них хорошие машины, они носят модные шмотки и в разговорах часто употребляют незнакомые английские слова. Они пытаются быть крутыми и циничными одновременно. Они плывут по жизни легко и красиво. Им часто кажется, что жизнь в кармане, успех достигнут, кресло директора, главного менеджера, старшего юриста (нужное подчеркнуть) уже подгоняют под их субтильные спины.
Но иногда к ним приходит незваное ощущение, и, выбивая дверь в их сознание ногой, настойчиво, словно таксист на вокзале, требует задуматься. Не в силах противиться такому напору, а еще потому, что думать они привыкли, они впускают непрошеные мысли и сдаются без боя. Мысли внешне напоминают ковбоя из знаменитой рекламы, Джеймса Бонда или Брэда Питта. Мысли манят, укоряют и называют вещи своими именами. Они спрашивают, глядя прямо в глаза, как злые следователи: в чем смысл твоего существования? Когда ты перестал жить по настоящему? Что не дает тебе покоя по ночам? Что ты ищешь в случайных встречах или в рюмке водки? И главное - КУДА ПОДЕВАЛИСЬ ТВОИ МЕЧТЫ?
Но следующим утром проснувшись и встав под душ, вчерашние мысли кажутся надоедливой глупостью. Новый день как умелый ковбой накидывает на их шеи лассо и они покорно дают посадить себя за руль иномарки. Новый день, который похож на вчерашний больше, чем правая грудь Памелы Андерсон на левую. Они понимают, что...
МЫ
...Ежедневно, кроме выходных, мы проводим вместе по девять часов - с девяти утра до шести вечера. Сорок пять часов или две тысячи семьсот минут в неделю. Если составить график жизни, то получится, что мы проводим друг с другом времени больше, чем с подругами, родителями и друзьями. Больше, чем спим. Больше, чем отдыхаем.
Мы - сослуживцы. Коллеги. Мы небрежно пользуемся профессиональной лексикой - откат, выходы, решение вопросов и небрежно оцениваем умственные усилия наших клиентов. Каждое утро мы произносим друг другу заученное: "Привет, как дела", хотя нас, как и американцев, давно не интересует этот вопрос. Мы мечтаем, что в один прекрасный день мы заявим начальнику, что он полный идиот, и с оттяжкой прибавим два-три матерных слова. Мы мечтаем о собственном деле, и умело разбираем все ошибки тех, у кого это самое "свое дело" получилось.
Мы влились во всемирные ряды менеджеров среднего звена. Мы готовы выдать несколько бессмысленных точных ответов на такие же бессмысленные точные вопросы. Мы знаем, где хранится платежка ? 2345 от 01.01.2003 и знаем как оправдать свою бездеятельность бездеятельностью клиента. Мы как шкиперы старого рыболовецкого траулера, которые вот уже энное количество лет заходят в одну и ту же старую гавань, знакомую как свои пять пальцев. Умело огибая несуществующие мели и крепко держа старый штурвал, удерживая корабль на курсе при несуществующем шторме, мы каждое утро швыряем старый якорь на его законное место.
Мы - автоматы. Мы - адепты ордена, поклоняющегося восьмичасовому рабочему дню, стабильной зарплате и ежегодному отпуску, пророку их. Мы одеты в недорогие, но чистые костюмы и неяркие галстуки. Мы - бойцы Иностранного легиона. Наши отличительные знаки - торговые марки. Рядовые носят Bennetton, сержанты - Berghaus. Звание лейтенанта присваивается с покупкой пиджака от Pierre Cardin. Майор одевается в Hugo Boss, полковник носит Gucci. Пришиваемая вручную подкладка генеральских мундиров снабжена магическим квадратом с надписями Armani, Versace, Ermengildo Zegnia. Наша медаль "За отвагу" - золотой Parker в нагрудном кармане. Наш орден Почетного легиона - Patek Phillipe на левом запястье. Tissot и Longines мы дарим нашим солдатам за храбрость.
Наше рабочее место безлико как троллейбусная остановка. Стоит убрать с него горы бумаги, как ничто в нем не напомнит, кто за ним сидел. Послушный компьютер хранит избитые шутки, присланные друзьями по электронной почте и скачанного Robbie Williams и последнего Харуки Мураками. Мы бегаем курить, хотя курить нам вовсе не хочется, и пьем противный кофе, из экономии приобретаемый руководством раз в квартал. Мы ходим обедать и, поглощая каждодневную пищу, чувствуем себя космонавтами, выдавливающими в себя сначала тюбики с борщом, а потом с киевскими котлетами. Наша свобода - это возможность носить джинсы и не носить галстук. Самые свободные могут опаздывать на работу. Мы верные исполнители ненужных ритуалов.
Мы хвастаемся друг перед другом не количеством насечек на прикладе верного "Винчестера" и умением выхватывать кольт быстрее, чем враг успевает моргнуть. Мерилом жизненного успеха стали количество получаемых раз в месяц денег и лошадей под капотом. Хотя настоящих лошадей мы видели разве что в кино. И уж точно никогда на них не скакали. Особенно под стрелами племени сиу-сиу или догоняя прекрасную незнакомку в белом платье. Мы знаем о лошадях ровно столько, сколько знаем о том, когда в последний раз мы "отрывались" по полной. Мы раз за разом пересматриваем "Достучаться до небес" и никак не можем понять: неужели нужно заболеть саркомой кости, чтобы увидеть море?
Мы полицаи, которые вместо того, чтобы отнять у немца "Шмайссер" и уйти в лес, надеваем повязку и приходим в комендатуру, где нам выдадут реквизированный дом и корову. Вместо того, чтобы сказать "Он голыми руками убил 15 фрицев", мы говорим "Он поехал на семинар по налоговому планированию в Урюпинск".
Наши каменные божки - интернет, телевизор, "ЗН" и "FHM". Более продвинутые сидят на "XXL". Мы поклоняемся им каждый день. Они не ошибаются и знают обо всем. Нам остается следовать инструкциям, которые написали такие же парни как и мы, понятия не имея, о чем писали. Когда временами жизнь напоминает ноутбук в руках семилетнего монгольского пацана, они приходят нам на помощь. Благодаря им мы знаем как произвести впечатление на начальство, которые в душе мы давно и прочно презираем, окрутить очередную девушку в баре, вкуснее пожрать и крепче поспать. Мы забиваем головы бесполезными фактами и цифрами, вроде того, сколько миллионов сперматозоидов в одном грамме спермы, когда последний раз шел дождь в каком-то Индийском штате или сколько процентов женщин после 40 думают о сексе с животными.
Мы - несбывшаяся мечты коммунизма. Мы лучшие образчики комсомольцев. О таких Ленин и мечтать не смел. Желание обладать и иметь привязало нас к правилам и уставам крепче, чем наших отцов к Марксу на политсобрании. Мы с радостью впрягаемся в заранее приготовленные для нас ярма, радостно закусываем удила и таща за собой телегу, отправляемся искать счастье. Мы весело даем обрубить себе крылья за спиной и рассказывая очередной анекдот, меняем свою свободу на возможность продавать ничего для никого, а потом купить еще больше ничего для себя. И чем больше ничего мы покупаем, тем больше нам кажется, что все в жизни как надо. Мы таки сумели пристроиться и мимикрировать, опера.
Каждое утро на завтрак мы намазываем на хлеб усталость, а вечером выпиваем чашку горечи. Мы винтики без права голоса. Мы нашли себе уютную норку, в которой заботливо храним наши воспоминания. Так мы убеждаем себя, что все еще живем. Мы так и не научились делать простых вещей без занудливого самокопания и анализа. Ведя неизменный диалог со вторым "я" в вагоне метро или перед дверцей холодильника мы перебираем истрепавшиеся от частого использования корешки ответов, вопросы на которые мы так и не придумали. Этими ответами нас пичкали с детства, и продолжают сейчас. Не зная ничего, кроме штампов и заскорузлых истин, мы готовы придушить в следующий раз того, кто скажет, что человек сам кузнец своего счастья. Мы храбримся, и убеждаем себя, что знаем о жизни все, или почти все. Ответ "не знаю" придуман не для нас. Тот, кто не знает, роется в мусорном баке или дежурит на дороге с полосатой палочкой в руке. Мы - властители жизни. Мы знаем...
Мы японская рок-группа, поющая на английском языке. Мы истово надрываем горло и выдаем заученные тексты глупых песен. Мы - предавшие своих предков самураи. Одним махом мы обменяли кимоно и хокку на макдональдс и чипсы. Но это не поможет нам пробиться в хит-парад. Мы самозванцы, готовые признаться, что...
Я
...Я забыл что такое любить. Я давно не заводил новых друзей. Я не люблю гостей, потому что мне не о чем с ними разговаривать. Я социопат. Я разучился даже ненавидеть себя. Я похож на футбольную команду, которая перестала расстраиваться по поводу очередного проигрыша.
И как порой хочется, чтобы пришла война. Глупая, бессмысленная, испепеляющая и жестокая. Тогда я выбегу на улицу, и оглушу эту асфальтовую пустыню своим сорванным криком. Я заору тебе в лицо: "Ну что, дождался? Этого ты хотел?" И спрошу у тебя, что последнее ты увидишь перед смертью? Ауди, на которую копил три года? Мягкий итальянский уголок? Я ненавижу тебя, потому что всю жизнь ты прятался от жизни. Ты дожил до 30 лет, но так и не узнал, как это - нестись на мотоцикле во весь опор с красоткой за спиной, затеять драку с шаолиньскими монахами или пробираться сквозь каменные джунгли Нью-Йорка, скрываясь от агентов ЦРУ. Все что ты хотел - это больше спать, вкуснее жрать и трахнуть больше баб. Ты - банальность, вчерашняя новость, дешевое повидло. Я убью тебя, потому что у тебя мое лицо...