Директор был странным человеком, но плохим хозяйственником. Несмотря на все ухищрения, главное свое предназначение и цель существования - красить школу, исполнял он плохо и нерегулярно, прямо скажем, без коммерческого огонька в глазах.
А потому все получалось как-то нескладно. Коллеги немного стыдились его за это.
Как-то в очередной покрас он вообще не проследил за процессом, и в результате школу покрасили целиком, включая все окна и двери.
Как и положено романтической личности за электричество он тоже платил нерегулярно и неохотно, и потому по приговору электрической компании школу надежно отключили от необходимых для его подачи проводов.
Из-за закрашенных окон и отсутствия электричества в школе воцарился мрак в прямом и переносном смысле.
Пришлось на сэкономленные от электричества деньги закупать свечки и факела.
От всей этой суматохи и затемнения, дети все стали какими-то ненужными и пропащими, за это родители перестали забирать их из школы. Так же поступили и родственники учителей.
Первое время все сильно переживали, а потом как-то потихоньку попривыкли.
Директор, например, полюбил сидеть в своем кабинете при свете факелов. Он зажигал их в каждом углу и размышлял о чем-то неопределенном.
Дети тоже притерлись к обстоятельствам, полюбили свечи, хорошо прожаренное на костре мясо и легкий алкоголь (и тем и другим школу почему-то продолжали снабжать поставщики, видимо по какому-то долгоиграющему госконтракту).
Главное, школа продолжала выполнять свою просветительскую функцию. Правда, по теории естественного отбора (который почему-то перестали упоминать на уроках) часть предметов сошла с исторической арены, а часть, наоборот, откуда-то появилась.
Детям стали охотно заходить рассказы из жития святых, катехизис, метание ножей и хоровое пение.
А вот всякие там математики и прочие ненужные науки сами собой забылись, кроме химии, в ней все чувствовали какую-то скрытую силу и угрозу.
Обычно по вечерам, когда гасили факела и по углам играл злобный ветер, а из заброшенного кабинета астрологии доносились какие-то странные тревожащие звуки, все собирались в актовом зале и неистово молились.
Во время молитвы в самый разгар религиозного экстаза на сцену выходил директор и ревел навзрыд. Он поднимал руки к небу и что-то хотел сказать сквозь бурные рыдания, но никто не мог понять ни слова и от этого все молились еще усердней.
Потом выходил учитель химии. Он открывал учебник химии за 8-й класс и начинал на распев читать его с любого попавшегося места.
Все затихали, слышались только всхлипывания первоклассников.
Появлялась надежда.
Он читал выразительно, то поднимая, то опуская голос, доводя себя до исступления и вспышек безумия. Формулы за ним повторяли все хором, срывающимися от волнения голосами.
Когда он заканчивал, старшеклассники снимали его обессиленное тело со сцены и клали на пол.
Все сидели в тишине еще около часа, пораженные открывшимся.
Потом все расходились по своим темным углам, тихо перешептываясь, радуясь еще одному прожитому дню.
А где-то за закрашенными окнами всходило упрямое, бесполезное, солнце.