Кейн Мирриам : другие произведения.

Удушье

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Таких историй, как моя, тысячи. Люди живут ими, смиряются со своими диагнозами, прыгают с крыш, влюбляются, совершают ошибки, просто продолжают жить. Как все. Они почти всегда не знают, когда умрут. Но разница в том, что они знают, что затухают. Они надеются больше других, они теряют больше всех, они живут в страхе. И я надеюсь и боюсь.
  * * *
  Есть одна песня, которая мне нравилась. Я никогда особо не вслушивалась в слова, а когда вслушалась, то не поняла. Повзрослев, я случайно нашла этот диск и, слушая его, я почувствовала, как слезы наполняют мои глаза, в самый первый раз после того, как узнала, что больна раком. Вот, что стало причиной моих слез:
  Во тьме я встречу своих создателей,
  И они все сойдутся во мнении, что я - словно удушье.
  Сейчас мне нужно просто тихо уйти,
  Чтобы найти место, где бы я могла
  Лечь и уснуть.
  Я плакала, потому что и я была удушьем. Я душила собой родителей, высасывала из них всю их смелость, все силы, деньги около года. Это не то, что должны переживать родители шестнадцатилетнего подростка. Они должны беспокоиться, да, должны покупать мне что-то, просто потому, что я хочу и потому, что нужно, но не так искаженно, как сейчас. Они не должны каждый день бояться открыть глаза, потому что их дочь-подросток может быть мертва, не должны тратить все деньги на ее безнадежное лечение. Вот почему я думала, что я - их Удушье.
  -Сэмми, спускайся кушать! - Крикнул папа.
  Мой отец - писатель, он немного не в себе все время. Мне повезло - я пошла в папу, и никто в этом доме не мог признать профессию писателя - глупой и невозможной для исполнения, как это обычно делают в отношении других детей-писателей, которые "просто слишком мечтательны и еще не выбрали нормальную профессию". Хотя на самом деле, то, что я писала - это просто отчаянная попытка выйти из забвения, которая пока что не увенчалась успехом.
  Таких историй, как моя, тысячи. Люди живут ими, смиряются со своими диагнозами, прыгают с крыш, влюбляются, совершают ошибки, просто продолжают жить. Как все. Они почти всегда не знают, когда умрут. Но разница в том, что они знают, что затухают. Они надеются больше других, они теряют больше всех, они живут в страхе. И я надеюсь и боюсь.
  Каждую неделю я шла в идиотскую группу поддержки для онкобольных, где собирались больные и их друзья и обсуждали, насколько они несчастны. Таких групп было множество, некоторые даже всерьез думали, что это может помочь. Я воспринимала это, как клуб единомышлиников, где говорят о смерти. Я даже не знала, зачем я ходила туда. Проблема была в том, что при здоровых я ощущала, что другая, а при больных могла вести себя, как обычно. Большинство приходили без друзей, потому что редко кто выдерживает косые взгляды, болтовню за спиной, поездки в больницу и счет дней "до". Моя подруга была даже большей героиней, чем я, честно. Она была спокойна всегда и выносила мои истерики по поводу моей смерти и несчастности, рассуждений о судьбе и тому подобное. Ее звали Харпер, она носила длинные юбки в пол и большие амулеты золотого цвета, в общем, она была странной, поэтому к ней не приставали в школе насчет того, что она дружит с рак-больной. Я тоже была похожа на сумасшедшую - у меня были короткие волосы (из-за химиотерапии) и большие голубые глаза на исхудалом лице, я часто смотрела в пустоту, как будто рак задел мой мозг (это главная теория всех, кто видит меня и знает, что я больна). Я надевала джинсовые юбки выше колен и джинсы, футболки и свитера со странными картинками, высокие сапоги и сумки с бахромой, где я носила электронную книгу, блокнот и пасту на всякий случай.
  -Харпер уже здесь, милая! - Крикнула мама.
  -Она здесь, Сээээм!!!! - Проорала моя младшая сестра Терри. Ей было восемь, это один из самых несносных возрастов, по крайней мере, по отношении к ней. У нее была своя электрогитара, которую она ВСЕ ВРЕМЯ мучила. Причем, это было даже отдаленно не похоже на песню, которую она пыталась изобразить. Они с подружками всегда собирались у нее и "играли" на своих инструментах: Хлоя на детском барабане, Рене на синтезаторе в две октавы. Они называли себя "Дьяволами" и решили покорить Нью-Йорк своим рок-н-рольными способностями.
  -Я слышу, Теееер!!! - Прокричала я в ответ, надевая свою футболку, на которой была нарисована собака с огромными клыками и подпись: "Я не кусаюсь". Харпер пробормотала что-то вроде приветствия и потащила меня к своему пикапу, который, кажется, существовал еще при динозаврах.
  -Эта та самая бездарная футболка, которую ты ненавидела? - Спросила она, мотая головой из стороны в сторону так, чтобы два ее хвостика хлестали ее по лицу.
  -Да.
  -Зачем ты ее надела?!
  -Она такая же бездарная, как и группа для Обреченных. - Ответила я.
  -Неужели ты думаешь, кто-нибудь это поймет? - Сказала она, засовывая в рот две пластинки клубничной жвачки. - Кроме шуток, я бы подумала, что у тебя нет чувства юмора.
  Я фыркнула.
  -Я же вроде как не думаю о чужом мнении, как и ты, а то бы ты не сидела здесь в этой уродливой юбке цвета детской неожиданности.
  -Ха-ха. Один-один. Как ты себя чувствуешь? - Спросила она обеспокоенно.
  -Если эта "машина" не развалится по дороге, придавив меня, все будет нормально.
  Она рассмеялась и въехала на стоянку перед зданием, где проходила встреча.
  -Итак, и в этот раз обошлось без происшествий. Ничего не хочешь сказать?
  -О Боже! - Она все время просила меня благодарить этот автомобиль после того, как он доезжал, несмотря на мои шутки.
  -И назови ее по имени. - Скомандовала она. Вы просто не можете понять всей ее чокнутости. Она боялась, что машина обидится и перестанет работать. Вот такие дела.
  -О, дорогая Блесс,- да, она на самом деле назвала машину благословением, - спасибо за то, что ты соизволила привести нас сюда и не сломалась по дороге.
   -Очень мило. Пошли. - Серьезно кивнула Харпер.
  Я закатила глаза.
  На собрании было немного народа. Я, Харпер, Чейз (истеричка с раком мозга), Боб (милый парень без ног), Кэтти (самая добрая и маленькая девочка с раком из всех нас), Оуэн (с ремиссией) и его здоровый друг. Главным был психолог Ник, хотя тоже не без сдвинутости - он молился Богу постоянно и носил с собой книгу с молитвами, каждый раз читая одну из них перед нашим уходом, причем все без разбора, иногда даже не по теме, например, в прошлый раз он прочел молитву, которую читают перед едой и все в таком духе. Это иногда даже забавно.
  -Сегодня мы поговорим о ваших желаниях, - бодро сказал Ник, обводя всех взглядом, - кто хочет начать?
  Чейз подняла руку. Ник нахмурился, зная, что это ничем хорошим не закончится.
  -Я хочу уже, наконец, подохнуть и встретить Бога, - психолог только немного расслабился, готовясь прочитать нам лекцию о Боге, как Чейз продолжила, при этом выглядя очень рассерженно,- чтобы на хрен высказать все, что я о нем думаю! У меня все.
  И резко села. Ник выглядел так, будто сейчас взорвется от ярости, но взял себя в руки. Кэтти ахнула, прикрыв рот.
  -А я вот, - тоненьким голосом проговорила она, - желаю, чтобы никто никогда не ругался. Меня это пугает.
  -Вот, о чем я говорю! - Крикнула Чейз.
  -Нужно быть благодарными. - Спокойно отметил Ник, на что она закатила глаза. - Оуэн?
  -Я желаю никогда больше не почувствовать боль от рака.
  -Боб?
  - Я хочу снова ходить.
  Я увидела в глазах каждого горе от несбывшихся надежд и желаний. У всех нас была история, как у больного, так и у здорового. У каждого были свои мечты, терзания, судьба.
  Ник опросил всех, даже Харпер и парня, Здорового Љ3, который сказал, что желает добиться чего-нибудь.
  Когда спросили меня, я ответила, что хочу успеть все пункты моего написанного списка "Что нужно сделать перед смертью".
  Никто из нас не сказал, что хочет избежать смерти. Как говорил Сенека: "Смерть предстоит всему: она - закон, а не кара". Правильнее было бы сказать, что мы боимся неизвестности, но на самом деле смерть - не единственное, о чем мы не имеем представление. Мы не знаем практически ничего о снах, о том, почему иногда мы видим кусочки будущего, но мы же не боимся заснуть. Тем более, это не нам надо бояться, а тем, кто рядом. Мы не будем знать, что умерли, от этого будут страдать другие люди. Не мы. Но все равно все без исключения боятся смерти. Это так же обычно, как не любить брокколи.
  -Время молитвы. - Произнес Ник.
  Мы сели полукругом и закрыли глаза, чтобы вникать в каждое слово. Смысл был не в том, что он прочитает, а в том, как он это делал. Его голос тек, как ручей или мед, это вызывало мурашки, он обволакивал тебя, давал надежду.
  -За все благодеяния Господни,
  За сокровища веры и благодати,
  За труд наш и его плоды,
  За минуты твёрдости и за немощь,
  За мир, борьбу, здоровье и болезни,
  За счастливый смех и слёзы скорби,
  За тяжкий крест, возложенный на нас,
  Да будет прославлен Иисус Христос!
  Мы все, даже Чейз, одновременно проговорили: " Аминь".
  -Эй! - Услышала я, когда была у двери, чтобы выйти. - Сэм, привет.
  Я улыбнулась. Мы с Оуэном дружили, иногда ходили в кафе или клуб, чтобы как-то развеяться.
  -Это Саманта и Харпер, - представил он нас своему другу, - это Адам.
  Адам был неплох: у него были короткие черные волосы, зеленые глаза цвета летней травы, высокие скулы и мускулистое тело. Он не был красавцем, но был из тех, кто выигрывал своим обаянием.
  -Приятно познакомиться.
  -Нам с Харпер пора на курсы, поэтому я подумал, может, вы подружитесь. - Быстро проговорил Оуэн, увлекая Харпер. Харпер ходила на курсы по дизайну, а Оуэн на компьютерные, и ходили они в одно время, так что всегда шли туда вместе. Сразу скажу, что они, серьезно, были всего лишь друзьями, потому что он всегда подкалывал ее по поводу одежды, а она его - по поводу его нездоровой любви к очкам (у него их было пар 40, честно, и он одевал каждый раз новые), хотя проблем со зрением у него не было.
  -Ну, пока. - Я проводила их глазами, ненавидя, что они оставили меня с этим Адамом. Я не была особо общительна, не умела и не могла сходиться с людьми, поэтому и не любила заводить новые знакомства.
  -Итак, Адам, что насчет мороженого?
  Он рассматривал меня с интересом.
  -Я - за.
  Кафе стояло через дорогу. Все это время мы молчали. Я придумывала себе болезни и оправдания, чтобы долго не задерживаться в его компании и не обидеть его. Он подошел к стойке и сказал:
  -Одно шоколадное, одно фисташковое.
  Я нахмурилась и спросила его, пока несли мороженое:
  -Откуда ты знаешь, что я люблю фисташковое?
  -Ты просто похожа на ту, кто любит фисташковое мороженое. - Ответил он.
  -Что? Что за бред?
  -Ну ладно. На самом деле я всегда заказываю эти два потому, что если бы я не угадал насчет фисташкового, то отдал бы тебе шоколадное, все его любят. Зато я впечатлил тебя. - Ответил он, нагло ухмыляясь.
  -Неужели тебе не встречалась девушка, которая не любила не то, не другое?
  -Встретилась одна, которая не любила фисташковое и имела аллергию на шоколадное, но я просто сказал, что всегда ем два мороженого, и это прокатило.
  Я покачала головой. Я оказалась права: он бабник, каких поискать.
  -Боже. В чем заключается схема, если ты рассказываешь, как догадался?
  Он пожал плечами.
  -Я только тебе рассказал.
  Это заставило меня задуматься, воспринимал ли он меня, как девушку или нет из-за болезни. Мне стало обидно, но не настолько, чтобы кинуть в него мороженое.
  -Держи. - Сказал Адам, отдавая мне фисташковое.
  Я сделала вдох и выдох, заставляя себя улыбнуться.
  -Спасибо.
  Мы сели и снова замолчали. Я металась между смской от мамы, которая требовала идти домой, или какой-нибудь терапией, на которую мне нужно было прийти через пять минут, когда он сказал:
  -Что за пункты в твоем списке?
  Я не врубилась сразу, что он имел в виду предсмертный список.
  -Например, в прошлом году я побывала на концерте рок-группы, научилась говорить по-испански и играть на гитаре. Мне нужно спешить, но некоторые из пунктов ставят меня в тупик.
  -Что, например? - Заинтересованно спросил он, наклоняясь ко мне.
  -Ну, мне всегда была интересна реакция людей на нечто неожиданное, типа, нарядиться суперменом и петь на гитаре в метро. Это было бы странно и неожиданно для всех.
  Он вскочил на ноги.
  -Почему же ты не сделала это?
  -Не знаю. Стесняюсь, наверное.
  Он покачал головой и сказал:
  -Надеюсь, мне засчитают это на небесах.
  Он встал на стол, обвел все кафе и людей, сидящих в нем, взглядом рок-звезды и неожиданно затянул Numb.
  Сначала, где-то одну четверть куплета, я была в шоке, потом тоже встала на соседний столик и начала ему подпевать.
  Некоторые люди просто сидели и удивленно следили за нами, другие выходили из кафе, крутя у виска, третьи (кассирша) звали кого-то по рации, один парень в углу подпевал нам, я заметила, что на его футболке было написано Linkin park, большинство достали телефоны и снимали нас, смеясь, были даже те, кто делал вид, что каждый день видят, как подростки стоят на столах и поют. Мне было весело. Мы надрывались, стоя на столах, пока все окружали нас, приходя с улицы, вставая из-за столов. Я делала вид, что передо мной барабанная установка, Адам - что держал гитару.
  Мы были близки к концу песни, когда увидели полицейских, подходящих к двери кафе. Адам и я поклонились и под смех и аплодисменты выбежали через черный выход, задыхаясь от пения, бега и хохота. Я вытащила свой блокнот и вычеркнула один из пунктов.
  -Ты всегда носишь его с собой? - Спросил Адам, его лицо было красным.
  -Да, конечно. Мало ли что, встречу какого-нибудь сумасшедшего, который поможет мне с ним.
  Он рассмеялся. Его телефон издал жалобный писк.
  -Ой. - Произнес он, вглядываясь в экран. - Мне нужно идти к ветеринару с Халком.
  -Халк? Ты смеешься? Кто это? - Спросила я.
  -Мой кот. - Сказал он серьезно, роясь в своей сумке.
  -Не говори мне, что у тебя есть кот по имени Тор, пожалуйста.
  Он улыбнулся, достав из нее зеленый ошейник.
  -У меня есть не только этот кот, но еще Капитан Америка, Железный Человек и кошечка Черная Вдова. - Его голос звучал увлеченно и насмешливо, он был готов к реакции, которая могла быть у меня после его слов.
  -О нет. Секунду назад я думала, что ты в своем уме. - Я покачала головой, усмехаясь.
  -Ты ошиблась. - Пожал он плечами.
  -Почему именно супергерои из Мстителей? - Поинтересовалась я, надеясь, что он скажет, что это все его младший брат, помешанный на этом фильме.
  -Мне захотелось.
  Адам выглядел так, будто потешался надо мной, хотя это я должна была бы выглядеть так уверенно, как он. Не то чтобы я растерялась. Я просто не встречала парня, помешанного на котах так сильно. Мне было смешно и неожиданно одновременно.
  -Зачем тебе столько котов?
  -Я люблю животных. Я нашел их на улице и не смог их там оставить.
  Итак. Только что он признался в том, что любит котиков. Мой мир никогда не будет прежним. Ему просто не хватало нимба над головой, после этих слов.
  -Все, что я узнала сегодня о тебе: ты помогаешь рак-больным и исполняешь их странные желания, а потом еще оказывается, что ты помогаешь котам. Не могу поверить, что встретила такой редкий экземпляр.
  -Да уж. Просто некоторые по жизни счастливчики. - Улыбнулся он, вертя в руках ошейник Халка.
  -Честно, боюсь представить, сколько у тебя собачек...
  -Только кошки, обещаю. - Он поглядел на часы. - Он записан на три, так что пока. Увидимся завтра, если ты, конечно, не против странных парней с пятью котами.
  -Окей. - Ответила я, наблюдая, как он уходит. Мне реально везло с людьми: подруга думает, что ее машина живая, психолог - что Бог всегда с ним, сестра - что она суперзвезда, вот теперь еще и Адам, со своими котами-супергероями. О, Боже, похоже он прав. Я всегда буду окружена психопатами. Просто представьте, если бы мои друзья были бы нормальными. Я вот не представляю такую скукотищу.
  
  
   * * *
  Мы с Любителем Кошек встретились два дня после. Я с Харпер пошли в кафе перекусить, а там наткнулись на них с Оуэном. Харпер подсела к ним, а значит, и мне пришлось.
  -Как Халк? - Спросила я.
  Лицо Оуэна вытянулось.
  -Ты рассказал ей о своем... - Пытался он придумать, какое слово больше всего подходит, - пристрастии?
  -Да. - Спокойно сказал Адам, кушая пончик.
  -Но ты никому не говоришь об этом. - Недоумевал Оуэн.
  Адам с невозмутимым видом пожал плечами.
  -С ним все нормально. - Обратился он ко мне. - Хотя ему не очень понравился ветеринар.
  Он вытянул руку, которую украшали царапины.
   Я улыбнулась.
  -Мило.
  -Так что насчет сегодня? - Спросил он у Оуэна.
  -Нет. Никак. - Огорченно проговорил Оуэн. - Моя мама боится поехать ко врачу сама и берет меня с собой. Снова.
  -Твоя мама боится врачей? - Удивилась Харпер, едя свою пиццу.
  -Только зубных, честно.
  Мы рассмеялись.
  -А что должно было быть сегодня? - Поинтересовалась я.
  -Сегодня День Новой Песни. - Ответил Адам. - Когда мы собираемся вместе и придумываем песню. Но Чарли не может - у него сегодня уборка, у Дейла сестра выступает в детском садике, а Боба наказали из-за того, что он опять разбил папину машину. Теперь еще и Оуэн со своей больной мамочкой.
  -Не грузи на мою маму. - Строго сказал Оуэн.
  -Просто уточни, сколько всего она боится и куда тебя брала за последний месяц. Ты даже на посиделки клуба по вязанию с ней ходишь.
  -Закрыли тему моей мамы! - Крикнул Оуэн, хотя не очень серьезно.
  -У вас есть группа?
  -Да. И даже есть крутое название и несколько крутых песен. - Ответил Адам с гордостью в голосе.
  -Как называется? Котоман и другие? Маминкин сынок и кошки? - Спросила я, насмехаясь над ними.
  Адам закатил глаза, ухмыляясь, Оуэн обиженно отвернулся к окну, но я заметила, как его плечи тряслись от смеха.
  -Нет, конечно. Мы называем себя Forever Young.
  -Я думала, это будет что-то типа Cool Guys или Sexy Boys. - Отозвалась Харпер.
  -Никаких больше шуток на эту тему. И, Оуэн, - он наклонился к нему и театральным шепотом сказал: - не говори им, что они были одними из вариантов.
  Мы с Харпер рассмеялись, Адам послал нам кривую улыбку.
  -Так насчет этого? Тебе нужен тот, кто мог бы помочь? - Проговорила Харпер, после того, как отсмеялась. - Возьми Сэм.
  Я выпучила глаза и стала показывать ей всякие знаки, означающие, что я хочу, чтобы она заткнулась.
  -О, Сэм играет на чем-то? - Заинтересовано спросил Адам.
  -Да. На гитаре, пианино и банджо.
  Я ее убью.
  -Серьезно? - Повернулся он ко мне.
  -Да. - Поговорила я сквозь зубы.
  -Тогда давай, может, поможешь.
  Черт-черт-черт. Зачем он предлагал это? Он знал, насколько я больна, но все равно не шарахался от меня, как остальные.
  
  
  * * *
  Адам жил в большом доме, с большой лужайкой перед ним. Он отвел меня в просторный гараж, где были свалены разные музыкальные инструменты - в углу стояло четыре гитары, большая барабанная установка, пианино и даже скрипка.
  -Круто.
  Еще над всем этим весел огромный плакат с названием их группы.
  -Садись.
  Он придвинул мне потрепанный стул и протянул гитару, сам сел напротив.
  -Начнем. - Я взяла гитару и попросила:
  -Ты хотя бы сыграй что-нибудь из своего.
  Он кивнул, на секунду задумался и взял несколько аккордов.
  -Каждый раз, закрыв глаза,
  Меня поглощает пустота.
  Она несет в себе забвение
  От каждого ее прикосновения.
  Мечта рождается во мне-
  Навсегда остаться в темноте.
  Его голос оказался приятней, чем я ожидала. Он пел мягче, чем когда орал со мной на столе. Это было прекрасно.
  Я кашлянула, он пристально посмотрел на меня.
  -Хорошо. У тебя есть какие-нибудь наброски?
  Он кивнул. Он выглядел так серьезно, поэтому, когда он стал петь, я сначала не врубилась, что он прикалывался.
  -Голубые глаза, зеленые уши,
  Я повел ее кушать суши.
  Розовый рот, фиолетовый хвост,
  Она сказала бредовый тост.
  Я рассмеялась и подхватила следующий аккорд, продолжив:
  -Как зелень глаза, опилки в мозгу,
  Не могу преодолеть тоску.
  Говорю тост, держа бокал,
  Где же нормальный парень пропал?
  Он уже еле сдерживался, но закончил:
  -Молю небеса, чтоб в туалет ушла,
  Тогда я смог бы уйти, спеша.
  Родинка на лбу, суши - отстой,
  Я просто хочу побыстрее домой.
  Теперь мы вместе повалились на пол, отчаянно хохоча. Это первый парень, при котором я могла нести бред, не стесняясь. И это было здорово!
  -Это будет хит! - Едва закончив, сказал он.
  Это вызвало еще один приступ смеха. Я заметила, как из носа потекла кровь. Я быстро вытерла ее рукавом, чтобы Адам не заметил, но это было как напоминание или глоток воздуха. Или пощечина. Ты не такая как он. Ты больна.
  -Ээээ... Я думаю, мне пора.
  Адам перестал смеяться.
  -Что? Ты же только что пришла!
  Он выглядел таким огорченным, что я даже немного колебалась. Но мне здесь не место.
  -Прости.
  Я уже была в шаге от побега, когда увидела женщину с огромной улыбкой приближающеюся к нам.
  -Привет. Я - мама Адама, Джессика Стэнфорд.
  Я влипла. Как. Всегда.
  -Здравствуйте, я - Сэм. Я уже ухожу.
  Миссис Стэнфорд улыбнулась и сказала:
  -Я говорю серьезно: я не отпущу тебя, пока ты не попробуешь мой кокосовый пирог! - Она была милой, и от нее вкусно пахло этим пирогом. Но я смутилась. Она узнает и тогда не будет такой милой. Она выгонит меня. Надо уйти.
  -О, нет, простите....
  Она не послушала меня, пошла вперед, в дом. Я растеряно посмотрела на Адама.
  Он пожал плечами.
  -Она не отпустит, пока ты не съешь ее пирог.
  Отлично, блин.
  -Ты скажешь ей? - Спросила я, имея в виду свою болезнь. Представляю, как это будет: "Эй, мам, у этой девушки рак", "О, сынок, тогда лучше не общайся с ней. Сэм, я думаю, ты обойдешься без пирога".
  -О чем? - Искренне изумился он.
  Я ткнула пальцем себе в грудь.
  -Обо мне.
  Он все равно выглядел так, будто не понимал, о чем это я.
  -Ты будешь зеленый чай или черный, Сэм? Я так взволнована, Адам никогда не приводил девушек домой. - Я выбрала зеленый, и она продолжила: - И давно вы встречайтесь?
  У меня расширились глаза.
  -О нет, мэм, мы просто друзья.
  Адам тоже выглядел смущенным, он пробормотал:
  - Вот почему я не вожу девушек домой.
  Мы сели за стол, и мама Адама продолжила расспрашивать, пока я ела вкуснейший пирог. Кто-то потерся о мою ногу, и я вскрикнула.
  Это оказался кот.
  -Кто это? - Я посмотрела на красный ошейник. Кот был коричневым, его глаза были карие. - Это Железный Человек?
  Адам рассмеялся и кивнул. Его мама выглядела немного шокированной, я думаю, из-за моей осведомленности.
  -Где остальные? - Спросила я.
  -Наверное, дрыхнут в зале.
  -Вы можете идти посмотреть на них, вы наелись? - Забеспокоилась миссис Стэнфорд. На ней было платье в горошек, голубого цвета, на талии она завязала белый фартук. Она была похожа на маму из сериалов. У нее были кудряшки и большие зеленые глаза. Я уверена, она была неотразима, будучи молодой.
  -Спасибо, это было очень вкусно. - Сказала я, вставая. Адам поднялся со мной, говоря, что я никогда не догадаюсь, где кто, имея в виду котов. Едва мы вышли, он проговорил:
  -Я единственный ребенок в семье, вот они и переживают. По любому поводу.
  Он закатил глаза. Я улыбнулась.
  В его зале было темно, поэтому я заметила кошек, только когда он включил свет. Одна залезла в пустую коробку, другая спала на телевизоре, третья играла с пряжей, последняя угрожающе шла ко мне.
  -Чего это она? - Испугалась я. Ее хвост распушился, как у белки. Она была черной с белым ошейником. Адам взял с дивана подушку и кинул на место рядом с ней, из-за чего она забавно выгнулась и убежала.
  -Это была Черная Вдова? - Поинтересовалась я. - Она всегда такая?
  Он кивнул.
  -Ты можешь погладить Капитана Америку, он точно не укусит.
  Он показал на белого кота с красно-голубым ошейником.
  Следующие полчаса мы сидели у него в зале, пока он рассказывал о каждом коте. И это было смешно. Мне понравилось у него, и я почти забыла, почему должна была уйти. На этот раз они отпустили меня, и, к счастью, его папа не пришел домой, чтобы угостить меня чем-нибудь. Перед тем, как уйти, мы обменялись телефонами.
  
  
  
  
  * * *
  "Что еще есть в твоем списке?"
  Вот что я увидела сегодня утром. Мне написал Адам. Не скажу, что мне было неприятно, потому что, если парень (симпатичный парень) пишет тебе, когда ты больна раком, это что-то, да значит. Поэтому я не была виновна за глупую ухмылку, которая появилась у меня на лице, когда я прочла это и писала ему ответ:
  "Ммм... Я всегда хотела научиться рисовать"
  Я долго перечитывала мое сообщение, но не придумала, что могла бы еще добавить, поэтому отправила так.
  "О_о Тебе повезло. У одного твоего знакомого есть друг-художник!"
  -Чему это ты улыбаешься? - Спросила Терри, нагло пытаясь прочесть сообщение с экрана моего мобильника.
  -Не твое дело! - Ответила я, убирая телефон подальше. Она бросилась его у меня отнимать, я в ответ ее щекотать.
  - Сэм! Дай мне прочесть!!! - Кричала она, стукая меня своими маленькими кулачками. - Какая ты противная!
  Я выбежала из комнаты, держа телефон над собой.
  Терри побежала за мной, и мы возобновили бой, когда неожиданно мне стало плохо. Силы начали покидать меня, а тошнота подступать к горлу. Сестра сразу увидела, что мне плохо, ее глаза расширились, в них застыл страх. Я упала на колени, пытаясь отдышаться. Она стояла и смотрела на меня около десяти минут, пока мне не стало лучше, и я не смогла подняться.
  Ее карие глаза наблюдали за мной, за моим тяжелым дыханием и бледным лицом. Наблюдая, насколько я слаба, что даже не смогла сыграть с ней, как это делают все нормальные сестры.
  -Сэм, скажи мне честно: ты умрешь? - Спросила она, я заметила, что ее голос дрожал, а в уголках глаз появились слезы.
  Соврать или нет? Рано или поздно она узнает это. Я сама не знала, как сложится ее судьба - будет ли она стоять над моей могилой и принимать соболезнования от других или держать мою руку, благодаря врача за то, что я стою здесь и разговариваю, лишённая болезни?
  -Не знаю, Терр. Никто не может знать точно, не так ли?
  Она кивнула и неожиданно обняла меня. Ее маленькие ручки обхватили мою талию, первый раз за столько лет.
  -Я попрошу у Него, чтобы ты выжила, хорошо? Мы все вместе будем просить, и он даст нам шанс.
   * * *
  Художника звали Эйден. Это был парнишка лет 18, выглядевший, как будто не спал давно, только лег, перед тем, как мы позвонили. Его волосы были взъерошены, глаза покраснели, он постоянно зевал.
  -Привет, Адам. Почему ты всегда приносишь свою задницу не вовремя?
  Я улыбнулась, Харпер, пришедшая с нами, потому что "два парня - это для тебя слишком" (в общем, практически без причины) хмыкнула. Адам рассмеялся и пожал руку Эйдена.
  -Чувак, ты не меняешься!
  Только сейчас он заметил нас.
  -Ой, ты привел девчонок! Простите, дамы, - обратился он к нам с напускной вежливостью, - у меня не прибрано. - Он подождал, чтобы мы как-то среагировали на это, потом представился: - Меня зовут Эйден.
  -Я - Сэм, это моя подруга Харпер.
  Увидев последнюю, он выглядел вдохновленным. Она напустила на себя безразличие, что обычно означало, что парень ей нравится. Сегодня на ней была, как всегда, длинная юбка фиолетового цвета, черная кофта и длинная подвеска в виде клетки. Он же был в помятой футболке с пролитым на ней кофе и в синих джинсах. Его глаза были голубо-серые, скулы резкие, сам он был худым и высоким.
  -Проходите в мою обитель! - Громко проговорил он, пропуская нас в свою квартиру.
  Мы вышли в просторный зал, где во всю стену было окно, которое открывало головокружительный вид на дорогу с 20 этажа. Везде по всей комнате были разбросаны картины, одни лежали на полу, испорченные и разорванные, другие - повешены, некоторые были не закончены и покоились на мольбертах. Везде были карандаши, краски, кисти, пастель - в общем, то, что я примерно ожидала от художника.
  -Итак, что от меня нужно? - Спросил он, спокойно проходя мимо всего этого бардака к нетронутым листам.
  Адам посмотрел на меня в ожидании пояснения.
  Я хотела нарисовать что-то стоящее, что-то, что я могла бы показать людям. Мне всегда хотелось творить что-нибудь прекрасное.
  -Ладно, я хочу нарисовать что-нибудь сносное. - Быстро проговорила я.
  Эйден кивнул.
  -Я понял тебя. Что будем рисовать? Пейзаж, натюрморт, может, абстракцию?
  Я объяснила ему, что хочу. Он выглядел заинтересованным, дал мне карандаш и оставил нарисовать эскиз. Я хотела изобразить жар-птицу, сзади нее, как фон, кляксы краски.
   Адам тоже взял себе холст. Харпер решила просто посмотреть.
  -Что рисуешь? - Спросила я его.
  Он загадочно улыбнулся и повернул холст так, чтобы я не увидела, что на нем.
  Мы молчали некоторое время, водя карандашом по бумаге, пока он не спросил:
  -Что еще есть в твоем списке?
  Только сейчас я поняла, что все это время мой язык был высунутым. Надеюсь, он этого не заметил.
  -Ну, знаешь, мне бы хотелось найти себе идеальную песню, - он выглядел одухотворенно, пока я не добавила: - на похороны.
  -Что?! Ты так уверена, что умрешь? - Спросил он, выглядя при этом так, будто хотел встряхнуть меня хорошенько.
  -Нет, конечно, но я бы не хотела, чтобы на моих похоронах включили что-нибудь ужасное. Мало ли, может мне захочется посмотреть, как меня провожают? - Я помолчала и добавила: - Смерть поджидает нас везде, я к ней ближе, чем, например, ты, поэтому хочу быть готовой.
  Он отвернулся.
  -Поговорим о чем-нибудь другом. - Проговорил он хриплым голосом.
  Остальные два часа мы болтали о пустяках и отвлеклись только на чуть-чуть, чтобы Эйден посмотрел, подправил мою работу и сказал, что делать дальше.
  -Дай я тебя сфоткую. - Сказал Адам, когда работа была почти окончена. Он достал фотоаппарат, приказал мне замереть и ослепил меня вспышкой.
  -Зачем тебе мой снимок?
  -Я хочу связать свое будущее с фотографией, вот и тренируюсь на всех.
  Дальше наш разговор свернул к его учебе, пока я не закончила.
  У меня получилось отлично, если считать то, что даже нарисовать домик вызывало у меня трудности. Это было похоже на то, что я представляла. Мы поблагодарили Эйдена, я взяла свой рисунок, Адам оставил. Харпер и Эйден выглядели очень довольными, кажется, новый роман разворачивался на наших глазах.
  Когда мы были у лифта, я поняла, что забыла свою сумку. Она лежала у пустого холста, около перевернутой к стене картины Адама. И, пока Эйден был в другой комнате, я решила мельком взглянула на нее.
  Это была я. И не совсем я. Он изобразил меня здоровую, с блеском в глазах, с длинными волосами. На его картине я смеялась, в моих руках было мороженое.
  
  
  * * *
  -Сэм, где ты была? - Спросила меня мама, когда я вошла в дом.
  -У друга Адама! - Крикнула я. Я чувствовала слабость, меня тошнило, голова раскалывалась.
  -Что за Адам?
  Я даже не помнила, что не рассказала ей. Раньше я не имела секреты от нее. Я отдалилась с того момента, когда узнала, что больна. Я просто решила, что так ей будет легче пережить мою смерть. Я подслушала их разговор с врачом. Она спросила: "она выздоровеет?", а он ответил, что не уверен и что я могу угодить в те несчастные несколько процентов, которые выживают.
  Это был первый шаг, ближе к болезни и страху, дальше от нормальной жизни и беспечности. От людей, которые были моими друзьями, а потом просто забыли меня. Ото лжи. Так ли я хотела быть здоровой, улыбаться и шутить с теми, кто отвернется от меня, как только меня поразит лейкоз? Хотела бы я иметь врагов, а не только тех, кому меня жаль? Хотела бы я пытаться стать красивой каждый день или ходить практически лысой? Хотела бы я, чтобы людям было наплевать на меня? Хотела бы я жить, не понимая цену жизни?
  Да. Да, я хотела. Я хотела проснуться и почувствовать себя свободной от гнета, от рвоты, от врачей, чтобы я могла почистить зубы, не боясь, что из десны пойдет кровь. Хотела бегать, жить полной жизнью, а не пугать остальных. Есть такое выражение: "Живи, как будто завтра не существует". Я жила так, будто завтра - это нечто само собой разумевшееся. Я ошибалась. Все люди ошибаются. Когда-нибудь они откроют глаза и почувствуют, что они близки к краю, но они не вернут секунды, которые проводили без смысла. Они останутся наедине с оставшимися.
  Я подошла и обняла маму, забыв, что она сказала. Я плакала. Она обхватила меня руками, слезы текли по ее лицу тоже. И тогда я поняла.
  Даже если я не буду говорить с ней и рассказывать обо всем, она все равно будет горевать по мне. Потому что нет сильнее горя, чем горе матери, потерявшей ребенка.
  Весь этот вечер мы говорили. Я рассказала ей все, мне было так легко. Как-то раз я написала стих, он начинался так:
  "Воспоминания прячутся в сердцах,
  Чтобы смерть до них не добралась".
  Я оставлю такие воспоминания, о каких бы она думала с улыбкой.
  Вскоре к нам присоединились папа и Терри. Я весь вечер провела, слушая несмешные истории моей сестры, которые она рассказывала так забавно, что я все равно смеялась, слушая папины рассказы об издательстве и мамины, о клиентах-психах (она была психологом).
  И знаете что? Это был один из самых лучших вечеров за всю мою жизнь.
  
  
  * * *
  
  "Не хочешь сходить со мной в мою звукозаписывающую студию?" - Прочитала я на следующее утро от Адама.
  "У тебя есть собственная студия?"
  "Конечно! Каждый уважающий себя музыкант имеет дядю, у которого есть друг, у которого есть друг, у которого есть брат, который владеет студией и одалживает мне ее на время" - написал он в ответ, заставив меня улыбнуться.
  "Ну, тогда ладно. Когда? "
  "Через час".
  Я встала. Мои ноги подкашивались, меня тошнило. Снова. Я заставила себя одеться и спуститься на завтрак.
  За столом сидел только отец, мама и Терри обычно вставали раньше всех, поэтому завтракали без нас.
  -Ты сегодня поздно. - Сказал папа. - Как себя чувствуешь?
  Ужасно.
  -Отлично! Как дела с романом? - Папа улыбнулся, эта тема всегда была его любимая.
  -Я близок к концу. Джастин скоро сознается, что это он убил Мэри-Энн.
  У отца был детектив. Я читала все книги, которые он писал до этого, но он никогда не показывал их до того, как допишет.
  Стоп. Он мне рассказал конец!
  -Пап! - Я кинула в него оладий. - На кой черт ты сказал мне, что Джастин все-таки признается?! Я специально ждала эту книгу!
  Она была последней в его трилогии. А он все испортил!
  -Ты сама спросила! - Сказал он, кидая в меня чайный пакетик.
  Я сделала вид, что ужасно зла. В ход пошло печенье.
  -Эта была моя любимая рубашка! - Крикнул папа, направляя на меня баллончик со взбитыми сливками.
  -О нет. Ты не посмеешь! - Грозно проговорила я.
  Он с безумным хохотом диснеевского злодея облил мою футболку сливками. Я пыталась убежать от него, забыв о том, что на столе было достаточно чайных пакетиков. Которые, кстати, оставили следы на моей футболке!
  -Что это такое?! - Неожиданно прервала нас мама.
  -Упс.
  -Я готовила эти оладьи! Эти взбитые сливки для торта! - Кричала она.
  Она ругала нас, хотя я видела, насколько теплыми стали ее глаза. Она видела меня, не сторонящуюся всех, особенно родителей. Я смеялась. Закрыть глаза - и тогда можно поверить, что это навсегда.
  Когда нам сказали о том, что я больна, тогда, наверное, у нас у всех были такие лица, что до передачи всей глубины нашего горя нужна была депрессивная музыка, как в фильмах, и, может, сцены из моего детства. Это был тот день, когда мы все потратили слез больше, чем за всю нашу жизнь до этого. Это был день, когда умерла та наивная и добрая часть меня, которая всегда верила в то, что если плохие вещи происходят, то точно не с ней. Тогда родилась новая, обозленная на весь мир, завидующая здоровым, скрывающая свою боль за сарказмом. Каждый день начинался проклинанием судьбы, без желания жить, а заканчивался смотрением в одну точку, думая, что в этом нет смысла. Но, честно говоря, нигде нет смысла, если рассмотреть все. Если копнуть глубже, то человек даже точно не знает, в чем смысл жизни. И это отметает все остальные вопросы.
  Когда мама закончила играть роль человека, которого заботило, что ее муж и дочь разгромили кухню, я переоделась и, как раз к тому моменту, когда Адам подъехал к дому, вышла.
  -Я вижу, ты приоделась. - Встретил меня с насмешкой он.
  Я была в тех же самых джинсах, только футболка была другой. И, кстати, она была очень даже неплохой. На ней был скелет, показывающий средний палец.
  Я ухмыльнулась.
  -Это далеко?
  Он покачал головой и включил радио. Все пятнадцать минут мы подпевали знакомым песням, особенно смешно было, когда Адам повторял за певцом, не зная слов. Это было что-то типа: "Картошка каждый день сельдерей!".
  Мы подъехали к высокому небоскребу, в котором я ни разу не была. Адам решил стать джентльменом и открыл мне дверь машины. Я, конечно же, пытаясь выйти достойно, споткнулась и чуть не упала, Адам подхватил меня. Это все напоминало мне романтичную комедию, только вместо красотки-скромницы была я, и у нас не было многозначительного взгляда, когда герои понимают, что влюблены друг в друга. Тем более Адам заржал, у него даже слезы потекли от смеха.
  Я стукнула его сумкой и вошла в здание. Он догнал меня, когда я входила в лифт.
  Я сделала вид, что ужасно обижена, но он рассмешил меня.
  Его группа была на месте. Чарли играл на барабанах, он был высоким, тощим в потрепанной одежде, настоящий рокер. Еще он был очень красив. Хотя мне кажется, что его глаза могли быть более зелеными, а не голубыми, а его губы слишком тонкие. Через несколько секунд до меня дошло, что я переделывала его в Адама. Что это со мной? Дейл был пианистом. Он был толстым с добродушной улыбкой, он очень смутился, когда я пожала его руку. Боб выглядел так, будто всю ночь спал в метро, а одежду менял три года назад. Но у Боба был мило-хулиганский вид, поэтому он не вызывал отвращения. Он играл на баз-гитаре, как и Оуэн, а Адам пел. Может, у этой группы и есть будущее.
  Студия была небольшой, но уютной. Я даже не пожалела, что встала сегодня с кровати. Парни чувствовали своим долгом пошутить по поводу моей футболки, кроме, конечно, Дейла. Он, вообще, кажется, девушку в первый раз видел.
  Группа вошла в застекленную комнату, где были все инструменты. За какой-то очень важной штукой, записывающей и редактирующей все это, сидел брат друга друга дяди Адама. Его имя было слишком длинным, и сам он почти всегда молчал, так что я не замечала его. Forever Young начали играть, и моя уверенность в их будущей популярности увеличилась. Адам был бесподобен, и хотя не все песни были в моем вкусе, его голос менял все.
  Песня под номер пять что-то мне напомнила, тем более у Адама был такой вид, будто сразу было понятно, что я должна ее знать. Тогда я поняла. Под эту мелодию у нас придумалась песня про суши. Он только изменил слова. Теперь ее название было "Устал". В ней пелось о том, как он устал от нечестности и грязи этого мира, где нет параллели между судьбой и тем, что заслуживаешь.
  Я даже похлопала в конце. Я уже говорила, что он великолепен?
  Когда они начали перепевать некоторые песни, чтобы улучшить их на записи, я ушла в туалет.
   Пол этажа занимала квартира владельца студии, он здесь и жил и работал. Одна комната была заперта, в другой был туалет, третья была приоткрыта. На обратном пути я остановилась, увидев ее.
  Она была практически пуста, только в середине стояло огромное черное фортепиано. У нас в доме не было место такому большому инструменту, поэтому у нас был синтезатор. Но это совсем другое. Это пианино как будто дышало, оно было живым.
  Надеясь, что меня никто не застукает, я вошла. Серые занавески висели на окнах, за которыми уже были сумерки. Вокруг меня витала таинственная атмосфера, так что я, не задумываясь, опустилась на стул и начала играть.
  Комнату наполнили ноты Людовика Эйнауди Burning. Я обожала все его композиции, особенно эту. Она напоминала мне меня. Как я горю внутри.
  Я высвобождала звуки. Они отражались от стен и окружали меня. Я чувствовала себя живой.
  "Во тьме я встречу своих создателей,
  И они все сойдутся во мнении, что я - словно удушье.
  Сейчас мне нужно просто тихо уйти,
  Чтобы найти место, где бы я могла
  Лечь и уснуть" - Эти строчки возникли в моем мозгу случайно, но на самом деле это было то, что полностью отражало, как я себя чувствую.
  Когда я закончила, я осталась сидеть на месте с закрытыми глазами. Я ненавидела плакать, но этот момент, когда музыка догорала в моем сердце, слеза скатилась по моей щеке.
  -Сэм? - Послышался голос позади меня. Я вздрогнула и обернулась, пытаясь незаметно вытереть лицо.
  -Долго ты здесь? - Спросила я, мой голос немного дрожал. Он стоял в середине комнаты.
  Он смутился. Я даже улыбнулась, никогда не видела, как он смущается. Думаю, узрев меня голой, он не так бы покраснел.
  -Где-то с середины. - Он подошел ко мне и сел на стул рядом со мной. - Хочешь поговорить об этом?
  Из-за него я могу расплакаться еще сильнее. Как он мог ко мне привязаться и быть таким добрым, несмотря на мой противный характер и болезнь? Несмотря на то, что я некрасива и ничем не выделяюсь?
  Когда я покачала головой, он осторожно протянул руку и неуверенно погладил меня по плечу.
  Это оказалось последней каплей.
  Я больше не сдерживалась. Он придвинулся вплотную ко мне и притянул к себе.
  И тогда я поняла, как хочу жить.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  * * *
  -Ээээ... Что насчет чая? - Спросила я Адама.
  После того, как я позорно расплакалась, он помог мне скрыть следы слез, потом быстро попрощался с группой и отвез меня домой. Мне было неловко от всей этой ситуации и от его искренней заботы, и, чтобы поблагодарить его, я пригласила его к себе. Ему, скорее всего, вместо "Почему бы тебе не зайти ко мне?", послышалось "Почему бы тебе не вести себя, как будто это твой дом тоже?", потому что, как только он вошел, он спокойно открыл холодильник и стал есть все, что ему приглянулось. Как будто мы с ним старые друзья или как будто это я в гостях. Я стояла, раскачиваясь на пятках, не зная, куда себя деть, пока он ел мамин торт.
  -О да, - жуя, промямлил он, - давай чай.
  -Я думала, парни должны хотя бы делать вид, что воспитаны. - Пробурчала я, ставя чайник.
  -Зачем? Если мы собираемся дружить, тебе стоит познакомиться с настоящим мной во всей моей красе.
  Я закатила глаза. На самом деле так мне нравилось больше, чем если бы он сел на край дивана и заговорил о погоде.
  -Скажи, что осталось в твоем списке.
  Я вздохнула.
  -Осталось дописать книгу.
  Он усмехнулся, подняв только одну сторону рта. Солнечный свет коснулся его волос, окрашивая их в темно-красный цвет. Если сначала мне думалось, что он выигрывал обаянием, то сейчас я поняла, что он красив по-своему. Он красив из-за его кривых улыбок, из-за его непосредственности, из-за его зеленых глаз, из-за его отзывчивости, из-за его шуток и поддержки. Я почувствовала, как что-то, похожее на счастье, поднималось во мне.
  -Дай почитать!
  Мои ладони вспотели. Отлично, оказывается, давать что-нибудь почитать было сложнее, чем писать. Но я кивнула. От критики не убежишь, если хочешь написать что-нибудь стоящее. Вот только у меня мало времени.
  И теперь я не могла это игнорировать.
  Адам поднялся и поблагодарил меня за чай. Серьезно, я не ожидала этого.
  Когда он вытащил мой ноутбук и открыл мою незаконченную книгу, я поняла, что самое худшее - это ожидание. Что будет, если ему не понравится?
  Я забросила эту историю, даже не знаю почему. Меня тошнило только от одного воспоминания о ней. Я бы начала новую, если бы не время.
  Сколько вообще можно читать? Честно говоря, я не дошла даже и до середины. Думается, я вообще не успею дописать. Но так обманывать себя и надеяться лучше, чем ничего.
  -Я прочел. - Проговорил он. И замолчал.
  Все, я ужасна.
  -И?...
  -Неплохо. Издадут это точно. - Он сказал это так, что сразу ясно он недоговаривает и дает мне самой право решить - нужно ли мне знать правду или нет.
  -А если честно?
  -Это не станет бестселлером. - Ну вот, он сказал это. - Я правду сказал - это выпустят. Это средняя книга, которую будут читать, но не восхищаться.
  Я так и знала. Главное сейчас - не заплакать. Что-то я в последнее время расклеилась. Ненавижу жалеть себя.
  -Почему?
  -Ты завидуешь своему герою. Ты создала полную свою противоположность - спортсменка без болезней, с длинными волосами, кучей друзей, всегда в центре внимания. И сама же возненавидела ее. Ты идеализируешь все ее действия, придумываешь, как она оступится и злорадствуешь. Это легко читается между строк. Ты не вжилась в своего героя, ты не вдохнула в нее жизнь. Это главная проблема. Либо реши ее, либо забудь об этом и допиши книгу. Но я уверен, что если бы ты написала правду, все было бы лучше. Это бы стало хитом. Попробуй.
  С каждым словом я чувствовала себя так, будто он меня ударял. Но он не соврал.
  -Я не хочу писать о девушке, больной ракой, будучи самой больной. Я не хочу, чтобы меня запомнили, как девушку-ракбольную, написавшую о себе же. Есть и другие вещи во мне, не рак. Как только он стал частью меня, он въелся в мою плоть и испортил мне жизнь. Но он не управляет ею. Я не дам ему этого права.
  -Ты не права. В тебе есть много чего, не только рак. Ты напишешь книгу, которая отразит то, что ты думаешь, а не то, как ты больна. Понимаешь? Ты сама зациклена на нем, отпусти это. Не пиши о том, как тебе плохо. Пиши, как ты справляешься с этим. - Адам выглядел возбужденным этой идеей.
  Но я себя так не чувствовала.
  -Мне нужно подумать.
  Мне нужно, чтобы он ушел. Чтобы он не видел, как я заплачу. Второй раз за день. Мне не хотелось, чтобы он видел, как я слаба. Какая я жалкая.
  -Ты уверена? - Напряженно спросил Адам.
  -Да. - Мой голос сорвался. Уйди, скорее!
  Он напряженно оглядел меня.
  -Прости, если обидел.
  Я пожала плечами. Он, кажется, ждал еще чего-то, но, когда я ничего не сделала, а только смотрела на него, он развернулся и ушел.
  А я снова дала волю слезам, даже не зная, почему плачу.
  Но, как только слезы иссякли, я открыла новую страницу и начала писать. О себе.
  
  * * *
  
  Прошло несколько дней. Может, недель. Я сбилась со счета. Каждый день я проводила с Адамом. Мы ходили на пикник, в кино на ужастик, который я почти не видела, потому что закрывала глаза почти каждую секунду, потом на мелодраму, в течение которой Адам пропустил сотню шуток и тысячу раз закатил глаза, мы побывали в парке аттракционов, где оказалось, что он боится высоты. Каждый вечер мы приходили к нему домой, болтали и играли с его кошками. Мне еще никогда не было так хорошо, так просто, так легко.
  Но мне становилось все хуже. Вся боль почти исчезала, когда я была рядом с ним, но появлялась, искажая мою улыбку. Я не могла сбегать от нее так долго.
  -Саманта Грей. - Произнесла медсестра, высунув свою голову из кабинета врача.
  -Мам, можно я пойду на обследование одна? - Я видела, как исказилось ее лицо, но я не хотела затягивать ее туда.
  Это было обычное обследование. Но на этом я должна была быть одна.
  Я сжала ее руку, ободряюще улыбнулась и вошла в кабинет.
  -Как дела, Сэм? - Улыбнулась мне доктор Хоуп. Она была высокой, лет тридцати, с черными волосами и мягкими чертами лица. Она была худой и выглядела на двадцать. Хоуп стала врачом после того, как ее сын умер от онкологического заболевания. Сейчас у нее была дочь, здоровая дочь. Но в память о сыне она стала лечить таких, как я.
  -Отлично! - Соврала я. Она прищурилась и оглядела меня с ног до головы.
  -Давай посмотрим.
  К концу обследования доктор выглядела так, будто собиралась сказать мне нечто не очень положительное.
  -Сэм. Мне очень жаль, но твоя болезнь прогрессирует. Тебе сегодня же нужно лечь в больницу, иначе это может плохо закончиться.
  На мои глаза навернулись слезы. Я вспомнила Адама.
  -Можно я лягу завтра? - Спросила я с надеждой в голосе.
  Она покачала головой.
  -Мы можем потерять тебя, если ты не ляжешь сегодня.
  Она врала. Я не знала, кому из нас. Я давно поняла, что надежды нет, но скрывалась от правды, делая вид, что у меня есть шанс. У меня его не было, зато был последний вечер для того, чтобы попрощаться с Адамом.
  -Пожалуйста. Мне просто нужен этот вечер, хорошо? Всего один вечер!
  Хоуп посмотрела на меня, ее взгляд смягчился.
  -Не хочу лгать тебе. Надежды почти нет, но я буду бороться за тебя. Я дам тебе этот вечер, но должна предупредить тебя, что каждая секунда без препаратов может стоить тебе жизни.
  Вот так. Я почувствовала, как боль проникает глубоко в мое сердце.
  -Не говорите моей маме, пожалуйста.
  Она выглядела так, будто я разрываю и ей сердце тоже.
  Но она кивнула.
  -Я завтра сама ей скажу.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  * * *
  
  
  Мама вскочила, как только я вышла из кабинета врача.
  -Ну, что?
  -Представляешь! - С наигранным возмущением сказала я, - У них не работало оборудование, придем завтра, ладно?
  Она нахмурилась, с подозрением взглянув на меня.
  -Ты была там так долго...
  -Мы пытались его починить.
  После этих слов ее лицо разгладилось.
  На обратном пути мы заехали за мороженым, и купили для Терри шоколадку, а для папы - кофе. Мы болтали и смеялись, и, кажется, это был первый раз, когда она расслабилась. Я старалась проводить с ней почти каждую секунду, а когда мы приехали домой, поиграла с сестрой, поболтала с папой. С каждой секундой все острее понимая, что я скоро умру. Я не знала, хорошо это или плохо, когда ты точно знаешь, когда умрешь. По крайней мере, я просто не помнила, что чувствовала, когда не знала. Когда не задумывалась, что этот день - последний.
  -Милая, к тебе пришли! - Крикнула мама с улыбкой. На пороге стоял Адам. Он понравился всем сразу. Просто потому, что все поняли, что он не такой парень, который использует красивых девушек. Я ведь некрасивая. Когда я это ему сказала, Адам выглядел обиженным. "Ты не знаешь, насколько ты красива, просто потому, что это ты", - вот так он выразился. Парень даже несколько раз притаскивал камеру, чтобы снять меня. А может, он запасался воспоминаниями.
  Он выглядел подозрительно сейчас, так как его щеки горели, а это было только в особых случаях.
  -Это тебе, - улыбнулся он, протянув мне букет, который все время держал за спиной. Это был странный подбор цветов - не по цветовой гамме. Казалось, он просто наугад их выбрал. Но букет все равно был прекрасен. Просто потому, что он от Адама.
  -Спасибо.
  Всмотревшись, я заметила азалии, гортензии, примулы, а в центре - черный тюльпан.
  -Пойду поставлю в воду. - Проговорила я.
  Адам выглядел еще более растерянным, когда я уходила, оставляя с ним маму и папу. Терри побежала за мной с таким видом, будто сейчас откроет мне огромную тайну. Даже не стала участвовать при допросе.
  Я выбрала прозрачную вазу и ставила в нее цветы, когда сестра вошла ко мне с книгой в руках. Мне хотелось, чтобы цветы стояли у меня в комнате, а не как обычно - на кухне, потому, что это были только мои цветы. Не знаю, откуда у меня вдруг развилась такая странная логика.
  -Смотри! - Воскликнула Терри, шлепаясь на кровать рядом со мной и листая книгу. Ее я узнала сразу, ведь я сама ее и подарила. "Язык цветов". Отлично.
  -Не думаю, что у Адама был какой-то умысел... - Начала я, но сестра остановила меня, подняв указательный палец.
  -Вот! Нашла! - Взвизгнула она и стала цитировать: - "Азалию дарят перед нежелательной разлукой, она как бы говорит: "Ты единственная для меня"". Смотри-ка, как мило!
  Я закатила глаза.
  -Теперь я могу идти?
  -Нет! Так... "Гортензия олицетворяет надежду, некоторые народы верят, что она отгоняет болезни". Ты все еще не веришь? - Спросила она меня, прищурившись. - Примула означает, что он не может без тебя жить. А вот черный тюльпан... - Она быстро пролистала страницы, пока не остановилась на одной, замерев. - А вот значение черного тюльпана - хочу умереть с тобой.
  На этот раз я нахмурилась.
  -Вряд ли он купил их специально.
  Терри приподняла бровь, как бы говоря, что я слишком наивна.
  -В любом случае задумайся, кто он для тебя. - Сказала она с серьезным видом. Такой вид бывает у старушек в сериалах. Она даже взгляд умудрилась скопировать.
  -О Господи, Терри!
  Я улыбнулась и сбежала по лестнице к Адаму.
  -Ну, ладно, мы пошли. - Сказала я, надевая куртку и одновременно пытаясь вытолкнуть парня за дверь.
  Мама с папой выглядели удовлетворенными, а вот Адам был бледным.
  -Ну и как? Что они тебе такого наговорили? - Спросила я, залезая в машину.
  -Они неплохие родители, но у меня было чувство, что я на допросе.
  Я хихикнула.
  -О чем они спрашивали?
  -О том, кем я хочу стать, кто мои родители, где я учусь, есть ли у меня братья или сестры, были ли у меня проблемы с полицией и т.д. - Он завел машину, я нахмурилась.
  -Они же понимают, что семья... я не успею... - Я замолчала. Адам судорожно вздохнул и пробормотал что-то типа "не понимаю о чем ты".
  Я вспомнила доктора Хоуп. Мои ладони вспотели. Почему все пытаются делать вид, что все нормально?
  -Куда мы едем? - Сменила я тему.
  Он, наконец, расслабился и улыбнулся.
   -Это сюрприз.
  Я откинулась на сиденье и прикрыла глаза. Его присутствие всегда успокаивало меня. Я даже не поняла, что задремала, пока Адам не тронул меня за плечо.
  -Просыпайся, соня, приехали.
  Он ласково посмотрел на меня, я заметила, как горят его глаза. Он помог мне выбраться, потом взял с заднего сидения гитару и повел меня к воротам.
  Я прищурилась и оглядела здание. Это оказалось большая открытая сцена, где обычно проводились концерты групп. Сама сцена была под куполом, а вот места для зрителей открыты. Сейчас здесь было пусто.
  -Итак, - Адам потер руки, - нам осталось только перелезть через забор.
  Я удивленно вскинула брови.
  -Здесь же есть охрана!
  Он кивнул.
  -Нам нужно управиться за час, пока здесь дежурит один мой друг.
   Я закатила глаза.
  -Отлично.
  Оказалось, нам открыли заднюю дверь, поэтому не надо было перелезать через высокий забор.
  -Надеюсь, это стоит этого. - Ворчала я, разглядывая дырку на моих штанах, которую я получила, когда зацепилась о гвоздь.
  Адам сглотнул. Положив гитару на пол, он сбегал за двумя стульями, на один из которых сел и принялся доставать инструмент из чехла. Похолодало, поэтому я куталась в куртку, гадая, что же он задумал.
  Была уже ночь, но фонарь рядом освещал достаточно, чтобы было все видно и чтобы не нарушить атмосферу таинственности. Я снова начала клевать носом, пока Адам возился со своей гитарой.
  -Сэм. - Позвал он меня. - Помнишь, ты сказала мне, что перед своей смертью хотела бы услышать песню, которую бы поставили на похоронах? - Я кивнула. - Я нашел идеальную песню.
  Я выпрямилась, готовая слушать. Он взял первый аккорд, и это оказалась знакомая мне мелодия. Это была "Молодость", только измененная, более низкая и печальная.
  А потом я услышала, как он запел.
  -Тени опустились на то место, что ты покинула,
  В наших сердцах теперь пустота.
   Сохрани середину, это то, чем я живу,
  От идеального начала к трагичному концу.
  
  Если вы все еще дышите, вы везунчики,
  Потому что большинство из нас вздымает проломленную грудь.
   Мы жжем то, что внутри нас, чтобы почувствовать себя живыми,
   Делаем кучу ошибок,
   Которые ломают наши жизни.
  
   Мы отчаянные,
   Мы дикие и молодые,
   Мы гонимся за призрачным будущим.
  Думая, что бессмертны.
  Но однажды мы узнаем правду,
   Но мы умрем, так и не дожив до этого момента...
  
  Если вы еще истекаете кровью - вы везунчики,
  Потому что большая часть наших чувств прошла без следа.
  Мы жжем то, что внутри нас, не понимая.
  Сохраняем фотографии любимых, что уничтожили в нас веру,
   И я до конца своих дней буду плакать над ними.
  
  Что ж, я познал любовь, я нисколько не жалею,
  Даже если мне больно дышать.
  Мои глаза взмокли от твоих слов, оставшихся
   Звенеть в ушах, когда ты обнажила мою душу.
  Если вы влюблены, вы счастливчики,
  Потому что большинство из нас скорбит о ком-то.
  Мы жжем то, что внутри нас, чтобы повеселиться,
  Отвлекаем свои сердца от утрат,
   Но мне всегда будет тебя не хватать.
  Мне всегда будет тебя не хватать.
  На этот раз он заплакал первым. Я пододвинула свой стул к нему и обняла его.
  -Не оставляй меня, пожалуйста, - прошептал он, прижимая меня к себе, - пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...
  Вот тут я заплакала тоже. Мы сидела под тысячами звезд, прижимаясь друг к другу, боясь признать, как мало у нас времени. Мы плакали, потому что нам было больно, мы плакали, потому что это была жизнь, а в жизни добро не всегда побеждает, мы плакали, потому что понимали, что зло уже победило. Мне было так больно из-за будущего, которого у нас не будет. Мне было так больно из-за болезни, отравляющей не только мне жизнь. Она испортит ее моим родителям, моей подруге, моей сестре, Адаму.
  Мне было больно потому, что у меня не было достаточно времени, чтобы любить. Я любила Адама, я буду любить его до того самого конца, когда рак не остановит мое сердце. Мне так бы хотелось, чтобы этой любви хватило, чтобы победить смерть.
  Мне так повезло, что я влюбилась, мне так не повезло, что я потеряю это.
  Когда слезы иссякли, он подал голос:
  -Ты боишься умереть?
  Я покачала головой.
  -Я боюсь все это потерять.
  Адам поднял мое опухшее лицо и поцеловал. Он сделал это с таким отчаянием, как будто знал, что это в последний раз. В этом поцелуи не было ни капли романтики, там царила только боль. Как будто нас сносил ураган, и все, за что мы могли держаться - это наш поцелуй.
  А потом свет фонарика испортил все.
  -Эй! Дети, откуда вы здесь?!
  К нам шел охранник. Адам подхватил гитару, и мы сбежали по ступенькам, двигаясь в сторону запасного выхода. Охранник был толстым, двигался медленно, но твердо шел за нами, выкрикивая ругательства. Мы же, хихикая, залезли в машину, еле успев выехать, прежде чем рассерженный толстяк стал бы колотить по ней.
  -Это было страшно! - Вскрикнула я, пытаясь отдышаться.
  Он кивнул, потом резко остановился и стал смеяться. Я присоединилась к нему, пока наш стресс не вышел с последним смешком.
  -Сумасшедшая ночь. - Сказал Адам мне напоследок. - Самая лучшая из всех.
  По его машине колотил дождь. Он заставлял меня чувствовать так, будто мы единственные во всем мире. И так здорово было думать, что больше ничего не осталось. Ничего плохого.
  -Спасибо тебе. - Сказала я, пытаясь заполнить тишину.
  Он ничего не ответил, поэтому я взялась за ручку, чтобы выйти из машины.
  На секунду я почувствовала себя в фильме. Музыка, играющая по радио, была бы саундтреком, а я была бы просто актрисой, здоровой и красивой в жизни. Адам только делал вид, что плакал несколько минут назад. Я бы только играла девушку с секретом, что она может завтра умереть.
  Но это не фильм.
  Я вслушалась в слова песни. Они так похожи на то, что я чувствовала в ту секунду. Эти аккорды запомнятся мне до самого конца, так же, как голос Адама, поющего "Молодость", так же, как слова из "Удушья". Я могла бы представить, что эти три песни - основа воображаемого фильма. Моей жизни.
  "Как только я пытаюсь быть с ним ближе,
  Он уже ушел.
  Не знаю, что мы делаем,
  Не знаю, что мы сделали,
  Но огонь так близко,
  Я думаю, мы должны бежать".
  Адам вздохнул и проговорил:
  -Помни о том, что ты мне обещала.
  Я кивнула, хотя не поняла о чем он. Он уже тронулся с места, когда до меня дошло. Он просил меня пообещать, что я не оставлю его. Пока мы сидели там, я даже не поняла, когда сказала, что обещаю. Получается, я соврала.
  На улице был настоящий холодный ливень. Моя одежда быстро намокла, но я все равно впитывала каждое мгновение, когда я чувствовала себя живой. Можно было подумать, что это небесный душ. Я хихикнула.
   Как ярко воспринимается жизнь, когда ты почти мертвец. Я подняла голову, не заботясь, что могу заболеть. Теперь уже ничего неважно, кроме воспоминаний.
  Я ни о чем не жалею. Даже сейчас.
  Войдя в дом, я прошла к родителям и сестре. Взрослые обсуждали что-то по работе, Терри играла с куклами. Их черты еще сильнее врезались мне в сознание. Я вспомнила, как папа свозил меня в первый раз в зоопарк, а мама утешала после моего первого разочарования с парнем, как мы проводили Субботы пирогов один раз в месяц и как папа стаскивал со стола горячие куски, прикладывая к губам палец, чтобы мы не сказали маме. Я помнила, как в первый раз увидела свою сестру и как мы лазили с ней по деревьям, как она побила какую-то подругу в садике, а потом ее родители пожаловались мне с мамой, а я показала им средний палец, сказав, что их дочь этого заслужила. Как Терри в четыре хотела сбежать из дома, потому что мама не купила ей куклу, а я ходила за ней в лес и уговорила вернуться, пообещав, что сама куплю ей ее, и копила на эту Барби, складывая деньги в свинью-копилку, и как обрадовалась Терри, когда я принесла ее домой. И как она проглотила в три года монетку, а мы ездили с ней в больницу, как мы радовались, когда нам сказали, что все позади. Я помнила все.
  Я оглядела каждого и проговорила:
  -Как насчет вечера Монополии?
  Папа поднял брови, мама улыбнулась, а Терри с радостным криком побежала за игрой. Я давно не играла с семьей, даже не знаю почему. Это было весело. Я видела, как поддается мама Терри и папе, а папа радуется новому приобретению, как ребенок. Я радовалась от души, хотя проиграла и обанкротилась почти сразу. Наблюдать за ними тоже было интересно. Напоследок я обняла каждого и сказала, что люблю их. И от этой любви я задыхалась.
  Перед сном я позвонила Харпер.
  -Как ты себя чувствуешь? - Спросила она с беспокойством.
  -Неплохо. - Соврала я, быстро сказав о поломке в больнице, и поспешно сменила тему, - как дела?
  Она только этого и ждала. Оказывается, пока я была занята Адамом, я пропустила то, как Харпер и Эйден начали встречаться. Теперь я знала все - от того, как они случайно встретились в парке и до того, какие его глаза на солнце.
  -Он еще более сумасшедший, чем даже я! - Воскликнула она. - Его мольберт зовут Судьба, и, когда у него не получается картина, он ставит ее в кладовку и держит там три часа, пока она "не осознает, как плохо поступила".
  Я рассмеялась.
  -Вы идеальная пара.
  Харпер мечтательно вздохнула.
  -А как у вас дела с Адамом?
  Этот вопрос вызвал у меня глубокий вздох. В моем сердце был ураган, мне представлялось, как ветер дерет деревья, а они кружатся, будто отчаявшиеся танцоры. Даже когда я узнала, что больна, мне не было так плохо.
  -Я очень плохо поступила. - Сказала я.
  -Вы поссорились? - Обеспокоенно спросила она. - Ты можешь рассказать мне все, что угодно.
  -Я соврала, когда сказала, что приборы не работали. - Я помолчала, пытаясь уловить, что происходит на другом конце провода. Харпер молчала. - Они показали, что... что... Что мне осталось совсем немного. Я на самом деле никогда до конца не принимала то, что скоро умру. Но теперь это трудно не понять. Я зря встречалась с Адамом. Теперь ему будет так же больно. Я такая глупая эгоистка! - Я остановилась, переводя дыхание. - Все так запутано.
  Около минуты мы молчали, потом Харпер начала говорить, и ее голос был твердым и уверенным - полной противоположностью моего.
  -Я думаю, он все понимает. Это был только его выбор - начать поддерживать тебя. Значит, ты что-то, за что он готов был бороться. Думаешь, он не знает, что может пострадать? Думаешь, я этого не осознаю? Это как идти на войну, где знаешь, что погибнешь. Мы все тебя любим и готовы всю оставшуюся жизнь провести, оплакивая и горюя о тебе, с разорванными сердцами, только ради нескольких часов, которые мы провели рядом с тобой. Это был только наш выбор. Я люблю тебя, Сэм, и если ты умрешь через несколько часов, я все равно буду тебя любить. Для меня это будет честь - говорить своим внукам, как когда-то я дружила с самым сильным человеком из всех - с Самантой Грей. И когда я буду плакать, вспоминая тебя, и меня спросят, стоило ли это того, - я без раздумий отвечу, что стоило.
  И тогда я поняла. В жизни есть смысл - есть смысл во всех этих терзаниях и слезах, в этих обидах и усилиях, в улыбках и смехе, - во всем этом есть смысл. Мы живем не для какого-то там философского умысла, все намного проще - мы живем ради того, чтобы жить. Мы живем ради других людей, ради любви, ради друзей, ради семьи и ради себя. Ради каждого дня. Вот в чем смысл.
  После разговора с Харпер я нашла свой давно забытый список дел. И, наконец, вычеркнула последний пункт - влюбиться. Вот и все.
  Перед сном я, в первый раз за всю свою жизнь, опустилась на колени, чтобы помолиться. Я вспомнила Ника, его голос и умиротворяющую улыбку на лице.
  -За все благодеяния Господни,
  За сокровища веры и благодати,
  За труд наш и его плоды,
  За минуты твёрдости и за немощь,
  За мир, борьбу, здоровье и болезни,
  За счастливый смех и слёзы скорби,
  За тяжкий крест, возложенный на нас,
  Да будет прославлен Иисус Христос!
  Эти слова были самыми правильными в этом момент. Какой бы ни была наша жизнь, спасибо за то, что она есть.
  И когда я легла в кровать, то закрыла глаза с облегчением, без страха.
  Мне снилась вся моя жизнь. Мне снилась Харпер, когда ей было десять, когда она еще ходила в платьицах по настоянию мамы, но она всегда имела взрывной характер. Она как-то раз избила мальчика, обидевшего меня. Его, кажется, звали Фрэнк. Интересно, вспомнит ли он о двух подругах, которые разбили ему нос? Скажет ли он когда-нибудь: "Как там поживает противная Сэм?", расстроится ли он, когда ему расскажут о моей участи? Не думаю. Но мне все равно. Я вспомнила маленькую Терри, как я боялась поднять ее на руки. Она была такой хрупкой, что мое сердце замирало, когда к ней кто-нибудь притрагивался, а особенно когда отец подкидывал ее вверх. Я подумала о родителях, которые старались дать мне все, которые врали мне, что мне идет быть любой, даже лысой. Напоследок я представила лицо Адама. Как бы мне хотелось, чтобы он жил счастливо со своими кошками - супергероями, чтобы прославился и чтобы кто-нибудь видел его улыбку каждый день и любил ее так же, как я.
  Вот, о чем я думала, пока мое тело разрывало на части. По крайней мере, мне бы хотелось, чтобы хоть что-то существовало кроме этой боли. Наверное, я не помнила ничего даже о себе, не говоря уже о других. Так что все это вранье, что человек вспоминает о своей жизни перед смертью. Я вспомнила об этом перед тем, как сомкнула глаза и перед тем, как Смерть подошла ко мне, забирая воздух из легких.
  Перед тем, как меня окружила тьма.
  
  
  
  
  * * *
  Меня разбудил громкий писк. Я попыталась поднять левую руку, но не получилось - она была слишком тяжелой. Я открыла глаза. Надо мной простиралось что-то белое, и первая моя мысль была о том, не в рай ли я попала. Но потом пригляделась и поняла, что вряд ли на небесах пишут что-то типа: "Здесь лежал Майк-сломанная-рука!". И тем более я надеялась, что там мне не будет так хреново, как мне было сейчас.
  Я была в больнице. И я была жива.
  Рядом со мной был Адам. Он сидел на стуле, его голова покоилась на кровати. Он спал. Его лицо осунулось, под глазами были мешки, рука сжимала край одеяла. Он будто сидел со мной всю ночь или больше, боясь пропустить тот момент, когда я проснусь. Адам не выглядел привлекательно - его волосы были очень грязными, лицо красным и припухшим, рот приоткрыт не так красиво, как показывают в фильмах. Но в этом вся суть. Любовь - это когда все равно, как он выглядит. Я влюбилась не в его лицо, а в его душу. Любовь - это когда ты принимаешь его таким, какой он и есть.
  Поэтому мои губы растянулись в мягкой улыбке, а рука, способная двигаться, погладила его по волосам.
  Адам дернулся и открыл глаза.
  Его губы приоткрылись, и он издал полустон, полукрик, полный надежды:
  -Сэм?
  Он дернулся, скорее всего, собираясь вскочить и позвать врача и родителей, но я остановила его, слабо схватив за руку.
  -Побудь со мной немного. - Прокаркала я.
  Он на секунду замер, потом осторожно протянул руку и дотронулся до моего лица.
  Он плакал.
  -Как же я боялся, что ты уйдешь, так и не узнав, что я люблю тебя!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Сейчас
  Эпилог.
  
  -Давай задувай свечи! - Поторапливает меня Харпер.
  На мой двадцать третий день рождения собрались все - лучшая подруга с ее мужем-художником, мои родители и взрослая сестра, мой муж. Мы сидим за большим столом, счастливые, что вместе, и говорим обо всем, кроме самого сложного для всех нас периода - о моей болезни. Мы просматриваем фотографии, смеемся над шутками, слушаем, как играет Терри на гитаре, мы счастливы.
  Я не задумываюсь насчет того, что мне загадать вот уже шесть лет.
  "Я хочу, чтобы все мы жили долго и счастливо" - похоже на невыполнимое желание, но, так или иначе, оно исполняется из года в год.
  Я обязана Адаму тем, что я сейчас задуваю свечки в форме двойки и тройки. Познакомившись со мной, он разыскал некого доктора Мартина, живущего в Портленде, который всю жизнь посвятил поиском лекарства от рака. Его последнее достижение было заброшено, потому что работало только на жалких пяти процентах от ста. Адам позвонил ему и спросил, не может ли он дать лекарство, на что получил отказ. Доктор знал, с чем связывается - родители детей, на которых оно не сработало, хоть и сами умоляли его дать попробовать, потом закатывали скандалы, в которых обвиняли Мартина в смерти их родных.
  На моем чердаке до сих пор лежит старое, пожелтевшее письмо Адама доктору, в котором он пытался убедить его. Когда мы ссоримся или он уезжает по работе, я достаю его из коробки, провожу руками по выпуклым чернилам и слышу голос Адама, звучащий в моей голове.
  "Дорогой Доктор Мартин,
  Я уже понял, что Вы не собираетесь отвечать на мои звонки, и я принимаю Вашу позицию. Но Вы не представляйте, насколько важно для меня, чтобы одна девушка, обреченная на смерть, попробовала выбраться. Я поговорил с ее родителями, они согласны. Вы никогда не видели Сэм, но, увидев, Вы бы согласились, что ради нее стоит рискнуть.
  Она как солнце или свет. Когда я ее впервые увидел, я не нашел в ней ничего необычного - простая девчонка, больная раком и спрятавшаяся от всего мира под огромным слоем сарказма. Но когда узнаешь ее лучше, нет, когда она открывает рот, шутит и улыбается, ты понимаешь, что она особенная. Она лучше большинства людей, и это нечестно, что именно ее ты видишь практически без волос и с осунувшимся лицом, изуродованную болезнью. Она самая честная и открытая из всех, она даже не думает, что выживет, но не кричит и не заходится в истерике от несправедливости. Она наслаждается каждым днем, она пытается за эти несколько лет, по нелепости данные ей, успеть сделать столько же, сколько обычные люди. Она также умна и потрепанна жизнью, как столетний старик. Она также юна и наивна, как подросток. Такая дикая и жуткая смесь.
  Вы, наверное, поняли, что я люблю ее, когда я позвонил сотню раз и когда Вы увидели тысячу записей на автоответчике. Даже если она не выживет, я все равно буду любить ее до конца этой чертовски несправедливой жизни. Я пытался найти такую, как она. Я пытался, но, оказывается, такая она одна. С ней одной жизнь обретает потерянный смысл, только она одним взглядом может заставить чувствовать себя особенным и способным на многое. Только она дарит надежду и заставляет принять жизнь такой, какая она есть. Только она дарит тепло. Только она - мой дом.
  У Вас было такое ощущение, будто Вы знакомы с человеком сотню лет, заговорив с ним впервые? Чувствовали ли Вы, что ждали ее всю жизнь? Что Вы встречались раньше, быть может, в другой жизни? Я считаю, нельзя отказаться от такого человека, рядом с которым все отходит на второй план. Прикол даже не в том, что она красива, хотя по мне она прекрасней других, прикол в том, кто она.
  Я не влюбился в нее в первый день, как показывают в фильмах. Это чувство зрело несколько дней, недель. Кажется, слишком быстро, но не тогда, когда она может выскользнуть у тебя из-под носа, а ты даже не успеешь осознать, что только с ней был тот единственный момент, когда все на свете замирает, когда замечаешь мелочи, когда разум отключается и тебе больно надолго с ней разлучаться.
  Когда она впервые пришла ко мне в дом, она вписалась туда идеально, как будто должна была быть здесь всегда. Я тогда еще не понял, что она вписалась не в мой дом, она идеально подошла мне, где бы она ни была. Моя мама сказала мне, что даже если потом я буду всю жизнь страдать, я не должен отпустить эти моменты и эти чувства. Потому что потом до конца буду жалеть.
  Любовь у каждого своя, но все равно каждому ясно, когда она придет.
  Я не пытаюсь разжалобить Вас, чтобы Вы дали мне лекарство, пусть даже оно может не помочь. Я пытаюсь объяснить Вам, почему я не могу отстать.
  Когда ты находишь свою любовь, разве не нужно за нее сражаться?
  Адам Стэнфорд"
  Это письмо пропитано слезами многих людей, но именно оно стало толчком для новой жизни, более счастливой и лучшей, чем у меня когда-либо была. Потому что доктор согласился.
  В течение этого времени, когда надежда ускользает, когда горе нависает над тобой, когда кажется, что все против тебя, я поняла многое. Я обрела многое и многое потеряла. Но я никогда не буду жалеть об этом - об этой боли, походах к врачу и терапиях. Потому что я нашла Адама и научилась кое-чему очень важному.
   И я хочу, чтобы все, кто читает это, поняли то, что поняла я. Цените каждую секунду, цените слезы и горе, цените радость и смех, цените крики и ссоры, цените минуты безысходности и отчаяния, цените кровь и падения, цените мир, борьбу, болезни и скорбь, цените слабость и силу, ошибки и попытки все исправить. Цените любовь, чувства счастья и ненависти. Цените даже тогда, когда вам покажется, что это все теряет смысл. Потому что все это означает, что вы живы. А это самое ценное, что у вас есть. Вот, что я хотела донести, описывая эту историю.
  Цените жизнь.
  Конец.
  
  Об авторе.
  (Взято из журнала "Нью-Йорк-Мэгэзин")
  
   "...Это первая и последняя книга Саманты Грей. Она написала ее в семнадцать лет, когда уже год страдала от рака крови - лейкоза. Через полгода после публикации Саманта умерла. За неделю до этого журналистке Клэр Уотсон удалось уговорить врачей и родных взять у нее интервью.
  Вот, что сказала писательница:
  "То, что я писала, не все правда, и это видно по мне. Я хотела написать историю любви и надежды, а не очередную историю о раке. Вот почему в "Удушье" вы не найдете ни одного упоминания или намека на то, каким раком я больна и насколько на самом деле это было больно. Я рассказала все об Адаме. Я рассказала о его шутках, группе и странной любви к котам. И это главное.
  Худшая сторона этой книги, где я мучаюсь и выдерживаю химиотерапии, прикрыта намеками. Кто-то скажет, что из-за этого она стала лишь одной из идеализированных историй. Что ж. Так и есть. Я создала тот мир, где онкобольные выживают, если верить, где любовь побеждает раковые клетки, где я счастлива. Где я встречаю свое двадцать третье день рождение.
  Это книга-мечта, это книга-дневник.
  О, еще хочу добавить - Адам действительно написал письмо. Но только он написал его мне.
  Потому что в реальности не всегда существует доктор, готовый избавить от всех болезней.
  Потому что хэппи-энды очень редки в нашей жизни. Но в этом и есть ее прелесть"..."
  
  Эпилог.
  Адам улыбнулся и сел на скамейку перед могилой. Он аккуратно стянул со своего плеча чехол, чтобы не задеть огромный букет черных тюльпанов. На могиле лежало множество живых цветов, но черные тюльпаны появлялись здесь только раз в год.
  Он чувствовал светлую печаль. Казалось, со времен привыкаешь ко всему, но он все равно испытывал легкое потрясение каждый раз, видя надгробную плиту с ее фотографией. Ему казалось, что все это сон, но, когда он открывал глаза утром, все оставалось прежним - время до сих пор летело. Но уже без нее.
  -Привет, Сэм. - Проговорил он мягко и нежно, как будто надеясь, что она слышала его. - С седьмой годиной тебя!
  Адам сжал кулаки. Он не мог свыкнуться с мыслью, что прошло семь лет с того момента, когда он видел ее улыбку. Слышал ее смех. Держал ее руки в своих. Он стал взрослым, окончил университет, получил работу. Развлекался, попадал в плохие компании, ошибался, а потом начинал все сначала. Он вырос, она - нет. Он часто об этом думал.
  Ему иногда казалось, что он сходит с ума. Он был почти уверен в этом. Но ему было все равно.
  - Я не могу поверить, что прошло уже семь лет. - Прошептал Адам, опустив голову. - Я скучаю по тебе, Сэм. Я всегда буду любить тебя.
  Ему показалось, что на его спину легла ее рука, но, конечно же, такого не могло быть. Она мертва.
  - Я живу дальше, - продолжил он, - как ты и хотела.
  Он будто бы услышал ее тихий смех, но это ветер трепал листву деревьев.
  - Я чувствую тебя иногда. Мне кажется, это ты заставила меня пойти на вечеринку, где я встретил Клэр. Это ты стояла за мной, когда я оканчивал университет и пришел на свое первое собеседование. Ты держала меня за руку, когда я думал, что выхода не будет.
  
  Солнце стало медленно опускаться, оставляя зловещие тени, ползущие по земле и могилам. Он представлял, как она так же, как и другие тени, медленно уползает от него. Он видел ее в птице, пролетающей мимо, в весенних цветах, пробивающихся через холодную землю и в молодых листьях, преображающие деревья. Она никогда не уйдет, думал он, она всегда будет со мной. И поднимал голову, рассматривая птиц, следил за тенями, наблюдал за растениями. Ветер легонько трепал его, и ему почудилось, что это уж точно она. Для него она была везде.
  - Знаешь, я думаю, время пришло. - Сказал Адам. - Я думаю, я нашел ее. Знаешь, как я понял, что это она? На наше первое свидание она надела футболку, где была надпись: "Я люблю детей, но целого мне не съесть". А потом сказала, чтобы я шел к черту, если попрошу ее носить платья. - Он улыбнулся воспоминаниям. - Она напоминает мне тебя. Но не думай, что я пытаюсь тебя заменить. Я люблю тебя и буду любить, пока меня не зароют рядом с тобой. Но и ее я тоже люблю, по-другому.
  Он замолчал на секунду, потом потянулся к карману и достал оттуда синюю коробочку.
  - Как ты думаешь, ей понравится? - Спросил он задумчиво, вытаскивая кольцо. Небольшой прозрачный камень поймал лучик солнца и заблестел всеми цветами радуги. Это было простое кольцо, но прекрасное в своей простоте.
  Адам будто почувствовал радость Сэм. Он представлял, как она счастлива, что он не остался один. Она всегда переживала об этом.
  Он поднял глаза на могилу. Она была изображена улыбающийся, веселой, будто говоря, что ей не страшна смерть. Что им нужно жить дальше. Снизу были написаны слова, которые она сама выбрала: Воскресну.
  - Вчера приехала Эйден и Харпер с Томасом. Он нашел альбом с твоими снимками. Знаешь, что он сказал? Что когда он подрастет, он женится на тебе, потому что ты красивая. Меня это жутко развеселило, я представил, как ты хихикаешь, слушая его, но все еще не веришь в то, что он сказал правду. Мы рассказали ему, кто ты такая. Каждый раз это похоже на плаванье в прохладном озере, когда вокруг тебя жара. Это как глоток свежего воздуха. Я счастлив. Ты подарила мне не только воспоминания, но и друзей на всю жизнь. Я благодарен тебе.
  Он долго молчал, смотря в одну точку, размышляя, но затем продолжил тихим голосом:
  -Ты не
  удушье, Сэм, ты - спасение, ты - смысл, ты - та, кто заставлял меня улыбаться. И я нисколько не жалею, что встретил тебя. Мне, наоборот, повезло. Некоторые проживают жизнь, так и не познав любовь. - Адам устало провел рукой по лицу. - Ты никогда не исчезнешь, обещаю тебе. Воспоминания о тебе будут гореть в наших сердцах и вспыхивать в сердцах наших детей.
  Он задумчиво посмотрел на небо. Он сидел здесь долго, перечитывая письмо, перебирая страницы "Удушья". Этот ритуал проводился часто, но ему он никогда не надоедал.
  Он понял, что, наконец, отпустил ее. Он долго к этому шел, цепляясь за воспоминания, но потом понял, что, проживи он так всю жизнь, она была бы несчастна. Даже если любимые умирают, нельзя забывать, что мы все еще живы.
  Он проживал жизнь и за нее тоже.
  -Я принес тебе подарок! - Воскликнул вдруг он и стал вытаскивать гитару из чехла. Он улыбнулся, почувствовав, как она села рядом с ним. Ему почудилось, как Сэм тихо сказала: "Она скажет "да"".
  Он начал петь, его лицо было полно радости, хотя в глазах стояли слезы. Его пальцы легко находили нужный аккорд.
  - Тени опустились на то место, что ты покинула,
  В наших сердцах теперь пустота.
  Сохрани середину, это то, чем я живу,
  От идеального начала к трагичному концу.
  
  Если вы все еще дышите, вы везунчики,
  Потому что большинство из нас вздымает проломленную грудь.
  Мы жжем то, что внутри нас, чтобы почувствовать себя живыми,
  Делаем кучу ошибок,
  Которые потом пытаемся исправить.
  
  Мы не замечаем, как взрослеем,
  Продолжаем гнаться за призрачным будущим,
  Думая, что бессмертны.
  Но однажды мы узнаем правду,
  Что мы можем умереть...
  
  Если вы еще истекаете кровью - вы везунчики,
  Потому что большая часть наших чувств прошла без следа.
  Мы жжем то, что внутри нас, не понимая.
  Сохраняем фотографии любимых, что уничтожили в нас веру,
  И я до конца своих дней буду плакать над ними.
  
  Если вы влюблены, вы счастливчики,
  Потому что большинство из нас скорбит о ком-то.
  Мы жжем то, что внутри нас, чтобы повеселиться,
  Отвлекаем свои сердца от утрат,
  Но мне всегда будет тебя не хватать.
  Мне всегда будет тебя не хватать.
  Всегда, Сэм.
  Всегда.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"