Аннотация: Фанфик по Сказаниям Зестирии. Гонки... Дождь... И... Допинг... Писалось в 2018 по Сказаниям Зестирии Хоррор, Эротика
Миррэй Фианит
***
*Гонки... Дождь... И... Допинг...*
*
*Допинг*
***
Болид летел, все, увеличивая скорость. Словно юркая мышка, он проскальзывал мимо соперников, оставляя после себя клубы черного, едкого, густого дыма и тлеющие язычками пламени следы протекторов.
Стадион шумел.
Он ревел, словно впавший в безумие раненый в самое сердце древним охотником мамонт. Он, рукоплескал, словно огромное живое море, переполненное разноцветными цветами фейерверка, что внезапно вспыхнул, отразившись от его древней, как мир глади...
Один за другим, болиды проносились по мокрой от дождя трассе, каждую минуту норовя съехать в кювет и взорваться. Стадион продолжал буйствовать, приветствуя своих фаворитов и совершенно не задумываясь о том, что начавшийся над головами болельщиков дождь все усиливался.
Лавируя между безликих, серых, как дождливая осенняя хмарь болидов, вперед вырвался белый, словно утренний снег на гималайской вершине Эвереста, спорткар. Вырвался, чтобы стать лидером гонки. На его боках насмешливо-задорно красовались надписи: Shepherd и Seraf 04.
***
Пилот был рад, на его загорелом, как ржаной коржик лице, цвела пышным цветом белоснежная улыбка, а в зеленых, словно поцелуй весны глазах уже сверкало, гордо подняв пушистый хвост, страстное предвкушение победы. Вот только...
Дождь...
Дождь, шедший над стадионом Дакама, спутал ему все планы...
До финиша оставалось всего ничего, каких-то жалких сто метров, но машину занесло и она, все-таки финишировала, но перекувыркнувшись несколько раз в воздухе и врезавшись в одну из трибун...
Начался пожар. Сразу же, несколько бригад медиков и пожарных бросились к болиду...
Последовавший за пожаром взрыв, ничего хорошего им, конечно же, не сулил, но, свершилось чудо. Каким-то неведомым образом, пилот спасся, буквально вывалившись на проезжую часть и по счастливой случайности не попав под колеса едущих ему в след болидов.
Он был жив. Жив, но ранен. При падении, он серьезно повредил руки, получил тяжелую контузию и ушиб внутренних органов, так же сломав ногу, когда его выбросило из машины.
***
'Черт!..
Еще б чуть-чуть и победа была бы у меня в кармане! За что?! Ну, за что? Почему мне так не везет?!' - с грустью и злостью думал он, вглядываясь в уныло-стальное небо, роняющее ему на голову свои кристально-стальные капли-слезы.
То, что машина финишировала, ничего не значило, ведь он так и остался за чертой в нескольких метрах от столь желанного финиша, а это значило, что гранд на поступление в лучший коллеж Элизии и признание масс, ему больше не светило. Теперь же, ему оставались только месяцы реабилитации и поиски работы, ведь нужно было оплачивать жилье и вообще, как-то сводить концы с концами, а еще это долбаное подозрение в приеме мельдомия...
'Нет, ну где ж это видано-то? Это ВАДО, судя по всему, окончательно с глузду сьихало! Подозревают всех и каждого! Да, ладно б там боксеров или бегунов на длинные дистанции, так нет же! Гонщикам Дакама тоже прилетело! И, ведь из-за этих дурных проб, он и не спал всю ночь! Не спал, и как следствие - не выспался, а дождь и хмарь, как тяжелый мешок с камнями, бетонным прессом давил на психику. И, вот результат: машина - в хлам, у него - ранения, грозящие перерасти в завершение карьеры...
Слава Лордам, что вообще жив, остался, а то не ровен час, мог бы и сгореть вместе с болидом...
Хоть в этом повезло!' - с грустью подумал Сорей, так звали пилота, и устало упал на асфальт, с которого попытался подняться, но травмы не позволили ему это сделать...
*
Стадион гудел. Слышались щелчки фотоаппаратов и звук неотложки с пожаркой, а еще крики. Много, много криков...
Буквальное целое море, переполненных ужасом голосов...
А среди них - голос...
Голос того, кто всегда, его - Сорея поддерживал...
Голос, его персонального механика и супруга по совместительству - Миклео Хельдальфа...
Юноша, собрал болид буквально по винтику, в подарок к их пятой годовщине и, вот результат...
Мало того, что он - Сорей, сам покалечился, так еще и машину угробил, горестно думал он, обдумывая произошедшее и ситуацию, в которой оказался.
Его грызло настоящее чувство вины перед Миклео.
Ему было грустно, тоскливо и обидно.
Он, расстроился, что этим своими деянием, огорчил любимого и оставил их обоих без выигрыша и шанса свалить из этой убогой, и всеми богами забытой дыры - Камланна, где они гнили, порастая грибами и травой...
Гнили, под насмешливые взгляды владелицы единственной на их городишко забегаловки Эдны Райфалк, обожающей мартини с вишенкой и ее брата - немного мрачного и угрюмого бармена-бильярдиста Айзена...
Гнили под колкие шуточки Розы Спарроуз, местной ростовщицы и просто бой-бабы, щеголяющей откровенно-вызывающими нарядами и ультра мини, а так же под мрачный цинизм ее бой-френда - Дезеля Винда...
Они гнили под печальный взгляд официантки-стриптизерши Алиши Дифды, что в свое время, как банный лист увивалась за Сореем...
Они гнили под шутливые комментарии о бренности бытия и быстротечности их и без того молодой и переполненной страстями жизни, местного повесы-эгсбициониста Завейда, дамского угодника, сердцееда и ловеласа...
Гнили под чуть снисходительную печаль учителя истории, этикета и естественных наук Лэйлы Лэйк, изредка посещавшей забегаловку, только чтоб повздыхать об их загубленной юности...
*
Его родители - Селена и Георг Хельдальфы, давно умерли, погибнув в автокатастрофе, а он...
Он, решив плюнуть в лицо судьбе, и стал гонщиком Формулы 5, а теперь...
Теперь, он участвовал в финальном заезде Дакама, и как оказалось в весьма неудачном заезде...
Единственным его родственником оставался лишь его дед - Зенрус Шепард. В его честь гоночный болид Сорея и носил свое гордое имя.
Он носил имя в его честь и в честь легендарных серафимов, согласно древней легенде сопровождавшей в своем нелегком странствии столь же легендарного Пастыря, что когда-то в незапамятные времена жил в Элизии, куда он, Сорей, так истово и рвался, жаждя выиграть гонку, но как оказалось - не судьба...
Миклео тоже потерял всех своих родных...
Его отец, Лукас Рулай, и дядя, Майкл Файер, погибли, когда произошел пожар, на подстанции Камланна, вследствие удара молнии, а его мать, Муза Рулай, провела несколько лет в коме, но так и не вышла из нее...
Выйдя за Сорея, Миклео, смог хоть немного освободиться от груза скорби и печали, что, как Дамоклов меч, довлели над ним.
Он оправился от горя утраты, и найдя в себе силы, посвятил всего себя конструированию и ремонту гоночных болидов. Вот почему Сорей, так сильно расстроился из-за машины...
*
Сорей знал, что нужно было что-то делать...
Делать и постараться покинуть Камланн...
Деревню 'Истока', как многие в шутку называли их городок, а Сорей...
Он называл его 'Деревней Стока', из-за того, что в нем почти полностью отсутствовала инфраструктура, после чудовищного пожара, в котором погибла большая часть населения, и просто не было работы для молодых людей вроде него и Миклео...
*
'Ну не барменами или стриптизерами же им идти к Эдне! Да, их же даже куры засмеют после такого, если они так поступят, а Эдна...
О, она просто съест их живьем...' - мрачно думал пилот, лежа на трассе Дакара и стоная от боли во всем теле...
Он прекрасно понимал, что свой шанс, а по совместительству счастливый билет в светлое будущее, сиречь в Элизию - он упустил, попав в аварию, в самый ответственный момент, что буквально ставило жирный крест на его карьере пилота болида...
Шанс накрылся для него медным тазиком, буквально загнав его в угол и поставив перед выбором: провести весь остаток своей жизни в Камланне и сгнить там от тоски и безработицы или попытаться сбежать в закат и просто наплевать на все жизненные неприятности...
В перспективе, конечно, оставались еще Озерный град и Марлинд, и возможно, только возможно - далекий и несколько пугающий Ластонбелл, но, как он понимал - это все будет еще не скоро, совсем не скоро, а пока...
Пока, самое насущное - это госпиталь...
Госпиталь, для спортсменов, который уже приветливо-гостеприимно раскрывал для него свои сладостно-строгие объятья, и в котором он, вероятней всего, проведет два или более месяца, находясь на столь жизненно-необходимой ему реабилитации...
Да, он будет думать обо всем этом позже, а пока...
Пока он просто не знает, как решить образовавшуюся проблему...
Он подумает об этом после, когда дождь, наконец, перестанет лить, а голова и тело перестанут болеть...
Он подумает об этом тогда, когда выберется из этого состояния между жизнью и смертью и почувствует себя полностью живым, ведь сейчас он себя таким совсем не ощущал...
Он чувствовал себя трупом, по какой-то неведомой причине задержавшемся в мире живых...
Эдаким зомби...
И это его не радовало...
Совсем...
*
'Сорей!
Ты жив? Ответь мне, Сорей!' - прокричал, буквально свалившись рядом с ним в грязь, Миклео, принявшись тормошить пилота за плечи, при этом, буквально умываясь слезами...
'Хех...
Да, что со мной сделается?
Я в порядке! А вот машина...
Прости, Миклео...
Я угробил твое детище...
Мне жаль! Правда жаль!' - виноватым голосом произнес пилот и, расплывшись в улыбке, закашлял. На его губах проступила кровь.
'Д-дурак! О чем ты?! Какая машина?!
Доктор, быстрее!
Ему совсем плохо!' - с тревогой в голосе прокричал Миклео бригаде медиков, что, как тараканы, бежали сейчас к нему.
Сорею же показалось, что они превратились в маленьких сказочных существ - норминов, являющихся заядлыми алкоголиками и наркоманами в их наркотическом бреду...
И Сорей вновь рассмеялся, напугав Миклео, который буквально побелел, как полотно, взирая на струйки крови, срывающиеся с губ любимого...
'С-сорей...' - безнадежно протянул Миклео, смотря на него...
'Не беспокойся! Это все допинг! А со мной, все будет в порядке...' - кашляя кровью, прошептал пилот, начиная мелко дрожать.
'О чем ты! Какой допинг?' - искренне не понимал Миклео, испуганно смотря на явно бредящего супруга.
'Ну...
Этот, как его...
Мельдомий! Будь он неладен! А знаешь, я наконец-то понял! Это - ты!
Ты - мой самый большой допинг, Миклео!
Мой мельдомий! И я ведь все-таки выиграл! Выиграл в этой лотерее судьбы! Выиграл, этот чертов Дакам! Выиграл его ради тебя! Выиграл, пусть и проиграл его для всего мира!' - нежно улыбаясь, произнес юноша, теряя сознание под звук завывающей голосом баньши неотложки, а Миклео...
Миклео, продолжал сидеть в грязи и в луже крови своего супруга, что алым облаком, как кровавой луной, сейчас растекалась под его телом, окрашивая его белый костюм в свои черно-багровые тона...
*
Он продолжал сидеть, держа Сорея за руку, на которой золотым огоньком посверкивало их обручальное кольцо, подмигивая лучиком надежды...
Миклео продолжал сидеть, пока врачи оказывали Сорею первую помощь.
Он сидел и онемевшими от душевной боли и горя губами, неверяще шептал:
'Допинг...
Да, будьте вы прокляты!
Вы убили его!
Вы украли его у меня! Украли! Этот проклятый ВАДА, проклятый допинг, это - ваша вина, а итог...
Итог: теперь я один...
Только я, дождь и...
Мельдомий...
Допинг, которого нет, не было и никогда не будет! А, ведь Сорей был прав, но только лишь наполовину...
Это не я - его Допинг! Это мы - Допинг друг для друга!
Мы - то, что позволяет нам жить, а без этого жизнь просто не возможна! Ведь любовь - это и есть - самый сильный на свете допинг и без него просто нельзя выжить на свете, в мире, в котором нет, не то, что света, но и самой любви...'
*
'Он будет жить!' - с облегчением произнес санитар, обнадеживающе похлопав по плечу Миклео.
'Можешь отпустить! Дальше мы сами!' - добавил он, взглянув на мертвенно бледного механика, все еще державшего пилота за руку, а после санитары положили Сорея на носилки и понесли к скорой.
Миклео все еще неверяще смотрел им вслед...
Смотрел и плакал...
Плакал, не замечая, что промок до нитки...
Не замечая, что погасшая было надежда - разгорелась в его сердце, безумным пожаром вечной любви, грозя сжечь в ней весь мир буквально дотла, восстав из пепла подобно фениксу, возрождающейся после своей гибели.
***
'Сорей!
Ты - дурак!
Ты будешь жить! Слышишь!
Ты - мой допинг! И, если надо - я достану тебе этот клятый мельдомий и ты будешь жить! Ты поправишься, обещаю! Только не сдавайся! Не вздумай сдаваться! Ведь, я...
Я, люблю тебя! И я, буду любить тебя всегда! А машина...
Я построю новую!
Ты только выздоравливай поскорей! Выздоравливай! Слышишь?!
Я построю ее для тебя, а ты выиграешь следующую Формулу 5 для меня! Ведь если тебя не будет, то и для меня жизнь потеряет, смыл! Я делаю это, лишь ради тебя! Ведь Ты - Мой Допинг! А Я, как Ты и сказал - Твой! Вот и будем допингом друг для друга! Допингом, который приведет нас к победе! Обязательно приведет, и пусть ВАДО подавятся! Мы все преодолеем, и Shepherd будет первым!
Он будет на всех заголовках газет!
Мы будем жить в Озерном граде, и учиться в Элизии, а значит - мы оба будем жить! Жить наперекор всему, даже самой смерти! И, если для этого понадобится этот клятый мельдомий, я его достану! Достану его хоть с того света, но я сделаю это! Сделаю это ради тебя! Только поправляйся скорее, любимый! Ведь, я просто сойду с ума от одиночества и любви, если тебя не будет рядом!
Я действительно люблю тебя, мой Сорей, мой допинг! И, я всегда буду с тобой! Всегда буду любить только тебя! Буду с тобой всегда! Буду твоим допингом навечно! И, пусть все горит, синим пламенем!
Мы непобедимы! Это и есть - сила нашей любви! Сила нашего допинга! Ведь вместе, мы - Сила! Сила, что сворачивает горы, какими бы огромными они не были, а это значит, что Жизнь - продолжается! Дакам продолжается!
Он будет продолжаться, пока мы живы и пока продолжается сама борьба! С допингом или без, но мы все равно будем счастливы! Ведь счастье - это и есть допинг! Допинг, без которого жизнь просто не существует! Возвращайся ко мне, мой любимый допинг, мой Сорей!
Я тебя жду! Возвращайся ко мне, чтобы я смог тебя обнять, задушив в своих объятьях от нежности! Возвращайся, чтобы мы вместе видели сны, где счастье все еще возможно! Возвращайся, я жду тебя, твой Миклео, твой допинг!' - кричал Миклео, вслед уходившей бригаде, стирая окровавленной рукой текущие из глаз злые слезы отчаяния. А дождь продолжал идти...
Дождь продолжал идти, нежно целуя Сорея в нос и гладя своими струями-ножами голову сидящего на асфальте Миклео...
***
Стадион шумел. Шумел, зло, насмехаясь над трагедией постигшей семью Хельдальф...
Ему всегда, как и во все времена требовалось только одного: хлеба, зрелищ и крови...
И, он их получил...
С лихвой...
Таблоиды завтрашних газет уже буквально обещали пестрить новостями о произошедшей трагедии...
Они уже буквально сейчас кричали:
'Гонщик Формулы 5 - Сорей Хельдальф, попал в аварию из-за передозировки мельдомия!' - но, Миклео этого не слышал...
Он просто сидел под дожем...
Сидел, слушая, как кричит стадион, как воет карета скорой помощи, увозя его супруга, а Сорей...
Сорею было уже все равно...
Ему снилось, что он спит вместе с Миклео на их супружеском ложе, а не на жесткой каталке скорой помощи и называет Миклео - своим допингом, своим мельдомием, без которого он - Сорей не может жить, а Миклео лишь улыбается и шутливо-нежно называет его дурачком...
*
Дождь шел.
Миклео, с трудом поборов рыдания поехал в больницу...
Поехал туда, куда увезли его супруга...
Поехал, заказывая по пути, в интернет-магазине, мельдомий, чтобы Сорей, назло всем этим эскулапам в белых халатах, именуемых 'врачами от бога', пошел на поправку и вернулся к нему - к Миклео, к своему 'Мельдомию', к своему 'Допингу', а Элизия..
Она - подождет, а допинг...
Он - его достанет! Достанет во чтобы то ни стало, ведь он поклялся! Поклялся Сорею и самому себе! Поклялся, потому что он - Миклео Хельдальф - супруг самого лучшего гонщика Дакама, пилота Shepherd and seraf04, его персональный Допинг.
Мельдомий...
Допинг спортсменов...
Он его уже достал! Достал, а значит Сорей - Его 'Допинг' - уже спасен!
Миклео ехал, ведя машину, а дождь продолжал умывать землю, смывая с нее все следы своего преступления...
Смывая все следы допинга, столь небрежно смешанного с кровью, пролившейся на стадионе Дакама и кровью, обливающей сердца двух любящих друг друга людей...
Людей, ставших друг для друга самым настоящим допингом - Истинной Любовью...
***
'На острие иглы ревет мотор... Визг тормозов, как гомон голосов,
Как шум толпы, дорвавшейся до крови, как ярость бури, что идет по полю...
Сметает страсть с пути врагов, сверкает сталью кровь богов.
Ревет мотор в безумной пляске ритма, течет река машин, одевши в краски лица...
Безумный мчит вперед пилот, в его душе любовь живет!
И крылья дарит без конца, по лезвию ведет она!
И в кровь, кипящую огнем, она бросает вновь и вновь
Отраву, что дарует власть преграды на пути сломать!
Она как яд, и как змея, уж многих со свету сжила,
Свела с ума, свела в могилу, явившись ангелом с клепсидрой.
Триумфа миг им подарив, низвергла в мрак с небес вершин,
И в бездне черной, гробовой, навек оставила - наедине с собой...
Известность с славой забрала, их обманула - предала!
Разрушила надежды разом, своей рукой лишив награды!
Она безжалостна была, прекрасна станом и мила,
Но лицемерна, как Медуза, что в камень обращала чудом!
Несчастных тех, кто обольстился, ее красою кто прельстился!
Мгновенной славы кто искал, кто на краю не устоял!
Теперь они лежат в могиле, ничтожно прокляты той силой,
Что прежде им дала венец, из лавра, что, сиял, как свет!
Сиял, огнем священным ясно и говорил, что жизнь - прекрасна,
Но оказалось это - ложь и наказанье - медный грош!
Что словно нищим бросит мир, когда узнают тайну их!
Когда раскроется афера, и все узнают, что герои - ничтожества на деле....
Из чаши зла нектар испив, и души разом погубив,
Когда запретный тот нектар отведали, предав азарт, отринув честь и состязанье,
Отдав достоинство на покаянье и в облике слепого беса,
Явились праздновать победу, которую добыли ложью,
Когда сказали, что способны, любую силу превозмочь!
С Олимпа умыкнув его святую дочь!
Огонь священный Прометея зажгли, колеса опалив
И Финиша Черту проехав без сомнений, сказав, что это - их судьба!
Настигнет кара с наказаньем, и вечным будет покаянье!
Смеяться будет гнусно люд и не укрыться пересуд!
Уже не будет этой власти и будет день всегда - ненастным!
Когда за окаем, зайдет то Солнце, что дарует Рог,
Что Изобилием зовется, приносит яства и успех, венчает славою героев,
И злато с серебром приносит, и нежной музыки аккорды, дарует - страждущим в тени.
И дев невинных ласки нежны, что страстью трепетной полны - дарует,
Когда постигнут своим сердцем, насколько перед миром виноваты все они...'