Иногда плен и свобода бывают равны, ибо не всякий плен является неволей и не всякая свобода - волей...
Силы, желающие быть счастливыми и желающие подарить счастье многим, способны на все...
Они даже способны разделить измерение на множество версий...
Они способны на это, даже осознавая все риски... А вызвав множество противоречий, и сотворив версии, они продолжают свой бесконечный путь вечного поиска совершенства.
Они продолжают его, ища самый истинный путь. Ведь именно в этом и заключается путь к счастью. В этом и заключается извечный поиск истины, поиск своего места в этой жизни, поиск своей души, поиск того, что делает человека человеком, делает его свободным, а именно - счастливым по-настоящему...
***
*Пролог*
***
Мультиверсум сиял.
Он сиял, искрился, переливался тысячами цветов и оттенков, разбрасывая сомы фрагментов-мыслеобразов. Все в нем дышало жизнью... Жизнью и преображение, и... И, словно бы... горело... Горело, нарушая постулаты жизни.
Оно горело, опровергая их. Ибо во все времена пламя было последним очищением, последним приютом исстрадавшейся душе, призванным очистить и упокоить в себе все живое...
Пламя пылало, противореча вселенским постулатам тем, что оно - пламя - не сдаваясь, все же горело. Горело там, где гореть в принципе не могло, но при этом при всем оно, тем не менее, все же, и оправдывало часть примата самой жизни о том, что огонь - это не только смерть и разрушение, это еще и сама жизнь и... созидание...
Оно оправдывало его, пусть и частично, но все же все же... Ибо почти все живое имело в себе Искру... Искру Жизни, искру Разума, искру вечного пламени преображения. Все, имеющее в себе эту самую неистребимую силу, было теплым, а значит сами постулаты о непримиримости и бессердечной жестокости, а также о все объемлющей уничтожимости сути пламени или были ошибочны, в виду не полного их осознания многомудрыми представителями вселенского социума или в корне были неверны в виду их неполноценности и заведомо изначальной неточности, неполноты и ошибочности...
Пламя, являясь разрушением, так же являлось и источником жизни... Без него самого принципа жизни быть не могло... Ибо жизнь и была огнем, а огонь был жизнью... Неся разрушение, пламя несло с собой и жизнь... Неся ее, оно даровало Искру...
Оно даровало ту самую первосущностную Искру, из коей и обязано было однажды возгореться пресловутое пламя пробуждения и самосознания, пламя все той же вездесуще и неистребимой жизни...
Возможно, так оно и было... Ведь во вселенной не было ничего постоянного... Все было изменчивым... Все было в вечном движении, в вечной трансформе-поиске. Ибо движение тоже было вызвано сутью огня...
В мироздании постоянно что-то заканчивалось, а что-то начиналось... Начиналось внезапно: впервые или по новой...
Оно начиналось вновь. Начиналось, стремясь повторить уже пройденный до этого мириадами один и тот же путь извечного цикла повторений, ибо в этом был смысл вечного движения в вечности и самой жизни вечности...
Что-то где-то строилось, создавалось, неукоснительно с неизменным упорством и постоянством, а также неукоснительной непреклонностью и неумолимостью возносясь, возводясь и воздвигаясь из праха. Что-то неизменно и неотвратимо менялось, без конца преобразуясь в нечто новое, более искусное, изящное, в более прекрасное, величественное и совершенное и... и в неуничтожимо вечное... Ибо только совершенное могло существовать вечно и не быть подвержено разъедающему скрепы реальности времени. Только вечное могло сопротивляться неумолимому распаду вещей и форм, так как над абсолютом ничто не имело власти.
Вот, к примеру, в вечности, под светом, несущегося в никуда, в неведомую неизведанную неизвестность, пламени, воздвигалась на прахе прошлого, почти на пустом месте, очередная цивилизация...
Она возводилась, возрождаясь, аки феникс из пепла. Строилась, почти самопроизвольно, сотворяясь, возникая буквально из небытия.
Она создавалась, движимая токма током мысли разумных созданий, чающих сотворения прекрасного и незыблемого как созидание, оплота своих самых прекрасных надежд и чаяний.
Она сотворялась, опровергая безжалостное решение времени: стереть, размолоть в жерновах истории кладезь прошлого и не допустить наступления грядущего - столь желанного многими счастливого светлого будущего...
А где-то, в то же самое время, в тот же самый миг, гасло очередное солнце... Солнце, еще одной, в списке неизбежности, утомленной вечностью неизбывного и неизбежного перерождения, вселенной...
Будучи постоянным и непостоянным одновременно, мир, включающий в себя квази широкое понятие мультиверсусная мультивселенная-мультиверсум - противоречил сам себе. Противоречил, в буквальном смысле сотворяя узор противоположностей.
Он противоречил, словно бы ткя полотно мгновений. Полотно образов, эманаций, флуктуаций и сверхчувств, которое существовало и при этом не могло существовать в принципе, так как было абсурдно нереальным и невозможным, ибо сам замысел был алогичен здравому смыслу. Но все же, он становился в некотором роде, допустим, но только при условии, что сам мультиверсум, был в тоже время в некотором смысле живым существом, путь и не в том понимании, какое в это определение вкладывали, разумны формы жизни его населяющие. Познать вселенную - значит познать Абсолют. Вопрос был в другом: мог ли сам Абсолют позволить познать себя и разгадать тайну жизни, момент трансфигурации, трансцендентности и трансмутации, значащий переход живого в неживое и обратно?
***
Движение во вселенной не прекращалось ни на миг. Все и всегда неустанно неслось вперед: к точке метафлуктуации. К точке, рекомой во все времена, началом и концом всего и вся, альфой и омегой, первопричиной и концом бытия...
Мириады тонких линий стелларов-фотонов стремились в одну точку неизбежности, в координаты вселенной, в которой сходились параллельные, кои пересекались только в ней - в точке субдукции реальности - в точке Лагранжа, в месте стыка двух или больших по числу реальностей, если в оных существовали эти самые линии. Ибо условия их столкновения все же могли быть в ней выполнен, что было почти что не возможно ни в одной из существующих геометрических теорий человечества... Даже при условии если в дело вступали наработки не только Евклида, но и Лобачевского с его отрицательными потенциалами реальности, но так же и труды Римана, по факту не имеющие в своем содержании параллельных... И тем не менее, они пересекались... Пересекались подтверждая собой сам факт существования сверхреальноти - сиречь мультиверсума реальностей... В каком-то смысле, это вторило вечной и незыблемой фразе Джордано Бруно: "И все-таки она вертится!" Ведь он все-таки оказался прав... Прав, пусть его все равно и сожги на костре как безумца, как гения, на многие столетия опередившего свое время...
Чтобы та или иная теория подтвердилась, иногда требуются сотни, а порой и тысячи лет... Но, каждый искатель истины и правды, все рано всегда знает! Знает, что прав! Знает и верит в это. Верит всеми своими душой и сердцем. Верит всем своим Я! Всем своим существом.
Он знает, что она - Истина - где-то рядом. Знает, что он прав, ибо в его сердце, как и в сердцах Джордано, или, к примеру, мифических Уленшпигеля, Люцифера, Прометея, Данко и прочих иже с ними, всегда горит, стуча непоколебимой уверенностью извечное убеждение в правоте своих ценностей и идеалов: "Оно того стоило!"
***
Огни, сияя, неслись вперед. Неслись, звеня мириадами звуков, что постепенно перетекали в сонмы и хоры чудесных многозвучных, многозвонных и многокрасочных, как неудержимая цветомузыка изначальной симфонии сфер, звучащих на все лады, голосов...
Голосов, рожденных искрой жизни в самом начале всего...
Голоса наполняли своими красками и своей чарующей, завораживающей силой вселенную, все вселенные, все проявления, все проявленные и не проявленные аспекты бытия вечности.
Она текла, несясь вперед, то безумной прямой, прокладывая себе кратчайший маршрут в вечности, то текла извилисто незамутненной и гневливой стремниной, затекая под каждый лежачий камень разума и в каждую позабытую щель существа жизни всех живых.
Она текла, петляя и прокладывая себе путь сквозь время и пространство, как дух-путепрокладчик в вечных, бескрайних и бесконечно изменяемых и непознаваемых глубинах и пучинах космоса ирреальности и реальности, что постоянно возникали на ее пути.
Она текла, кипя и страждя.
Она искала выход, искала решение... И... и нашла... Нашла всем чертям назло! Нашла, выйдя из лабиринта безысходности. И в тот же миг, где-то очень и очень далеко возможно, что в том самом сердце Мироздания, в той самой точке Лагранжа - в эпицентре всего этого не-Хаоса, появился отклик Искры...
Он появился, и... И всполохи...
Они...
Они разлетелись... Разлетелись по всем закоулкам и закуткам мультиверсума, отзеркаленные от обломков-осколков разумов мириадов живых существ. А разлетевшись, они принялись трансмутировать, преображаясь и меняясь, представая в совершенно новых формах и вариативных образах.
Они являлись живым и псевдо живым формам разумных и неразумных существ, то в образах людей, то зверей, то духов... Ибо будучи зародышем Искры, они сами были самой суперпозицией - первоидеей, первомыслью, перво причиной, всегда первой во всем.
Они были самой сутью перемен... Перемен, несущих всеобъемлющее, окончательное и бесповоротное освобождение от всего... Освобождение от всех оков, цепей, ограничений и стереотипов. Ведь понятие Свободы также было всеобъемлющим, а Искра...
Искра и была ей...
***
Казалось, все вокруг дышало смыслом... Дышало жизнью, и при этом, дышало разрушением... Ведь на самом деле эта самая точка в центре сути вещей была началом конца и концом всех начал...
Она была исходом всего. Была кольцевым движением вечности, лентой Мебиуса, колесом Сансарры, Уроборосом, вечным Коловратом бесконечности...
Уроборос - змей вечности - проявляя себя, оплетал подходы к закату вещей, создавая своим иллюзорно нематериальным телом некое подобие мембраны реальностей. Дымчато-млечной преграды-границы, сплошь усеянной искрящимися точками звездочками и при этом переполненной мириадами галактик и черными дырами, создающими своими экспонентами и трассирующими полями квазиневозможный ход времени...
Царство смысла... Царство богов... Царство зарождения вещей... Точка невозврата - откуда вели все дороги и куда они все всенепременно возвращались. Вот чем был Уроборос на самом деле...
Он был пространственно-временным проколом, кротовой норой втягивающей и выталкивающей материю и время во все стороны с цикличностью, известной лишь ему самому, ибо сам период цикла, был чудовищен по меркам разумных существ.
Уроборос был вратами перехода.
Он был соединением объединяющим мириады массивов мультиверсумов во всех вариатитвных версиях вселенных и пространственно-временных континуумов, при услови, что сам факт, существования оных был допустим существующими в точке Лагранжа законами квантовой физики...
***
Приоткрыв сверкающий глаз - сверхновую мирового порядка, и на кратки миг, отпустив свой хвост - время - Уроборос дыхнул пламенем - преображением форм - в бесконечную бездну сущего.
Вечность преобразилась.
Звезды во вселенной стали гореть ярче...
Смеясь кристальным смехом бесконечности осколки его воли, окрыленные желанием жителей зачарованного королевства-идеи человеческих и прочих желаний, хлынули во все стороны как фонтан-фейерверк, как водопад, сметающий все на своем пути.
Они хлынули и понеслись вперед. Помчались на поиски осколков-фрагментов, недостающих частиц душ, которые были так жизненно необходимы для существования их мира...
Их троичного мира, разделенного по принципу: царства богов, людей и демонов... Шеол, Аркадия и Новый Олимп... Так часть жителей Мультиверсума называли предстающее перед их сознаниями. Ибо для каждого открывался только один из миров. Узреть же все, могли лишь живущие в точке сверхфлуктуации. Только те, кого называли протоформами или по-иному метасилами сути вещей. Ибо они были постулатами самой суперпозиции и частью строения самого космоса.
Мир во вне времени, мир без времени, мир со своим временем, мир имеющий право выбирать время, создавать время и управлять временем - вот чем был их троичный мета порядок. Ибо те, кто населяли его, поддерживали самим своим существованием сам хрупкий баланс во всех вселенных.
Они поддерживали его, и при всем при этом, вся третичность-троичность точки перехода, была именно что точкой перехода, а не четвертой мерностью пространства созидающей совокупность версумов.
***
"Там, за завесой всех вещей, в омуте слепых страстей,
В плену потоков и огней, ожидая пробужденья,
К жизни вечной возвращенья, часа славы ожидая,
Дремал, спеленутый злосчастьем, как нитями чужого счастья,
Сияя сквозь дремоту зла, огнем священного всегда,
Блаженный мир людских надежд.
Мир, в который суждено однажды было всем вернуться...
Всем тем, кто в час, когда звезда, планету светом обожгла,
Ступил на путь познанья зла, кто в путь пошел, творя мосты,
Кто за собою в свет увел, всех ищущих небес простор,
Кто пламенем души горя, ступил на тропы бытия,
Познанья все вобрав в себя, впустивши в разум свет огня,
Что говорил, всегда твердя - вариативность - ключ добра.
Ведь мультиверсум - благо зла, и без него - совсем нельзя...
Он сила инь, в нем ночи тьма... Ведь космос - это дней душа.
А ян останется всех ждать. Гореть, всех вечно будет обличать,
Манить, по правде говорить, и ждать, когда костер сгорит,
Ну, а пока... он все ж горит... А песня... снова прозвучит...
Глаза откроет вновь дракон и музыка потоком снов,
Из пасти в тьму польется в новь, искать во тьме свою любовь -
Потерянный живых огонь... Ведь тот костер горит всегда...
Он в зазеркалье как звезда, он нить творит из миражей,
Из сновидений и огней, творит, назло беде, разя собой, из тьмы творя людей.
Свернет костер. Родятся искры. Потянутся они вперед,
Туда, где каждый вечно ждет. И именно за ними враз
Помчатся звезды - не страшась. Преграды разом все падут,
А люди счастье обретут и снова в мире своих снов поймут:
"Да вот же, вот она, любовь!.. Стоит всегда, без лишних слов...
У древа белого миров... Стоит с улыбкою из снов...
Стоит, и блешут без конца ее разящие глаза...
Все вьются яркой пеленой, взобравшись звезды на подол!"
Повсюду свет. Стоит в огне богов престол... Сверкают искры. Полон счастьем дол...
Немолчен вечных разговор и пение вселенной.
Стоят у грани меж миров - познавшие забвенье.
Они стоят, и пьют из снов, из чаши вдохновенья, свою горящую любовь,
Из крови дней - мгновенья"
- пела вселенная.
***
"И словно бы, ответив песне, что прозвучала в бездне,
Когда разверз уста дракон мгновений,
Сверкнули, заискрились и тотчас из виду скрылись искры...
И именно за ними, наперегонки со смыслом, полетел живой огонь...
Он полетел назад. Помчался вспять, сквозь шум и омут - в вечность.
И время расступилось - наступил вселенский ноль.
И вечность в раз преобразилась...
Ведь в зазеркалье тысячи миров другая ипостась творенья отразилась...
Три глаза зверя видел хрупкий мир.
Они глядели. Улыбка тлела на устах, а вечность содрогалась...
Ее постиг великий - самый первый страх...
Ведь только ужас - неизбежность, с огнем магическим живущим всем досталась...
Искрясь, летели всполохи огня. И находя в потоке силы отклик, они творили чудеса.
Потворствуя желаньям смертных, ежесекундно воплощались в чудных формах,
Приемлемых для космогонии, присущей на тех заветных тропах мирозданья,
Что породил идущий с осознаньем по грани меж миров, испив любви из чаши всех страданий...
Они неслись по миру. Неслись, мчались с силой,
Превыше граней допустимых для смертного познанья...
Мгновение и... разлетелись...
В раз изменившись, превратились, обретя открытое лишь свету предзнаменованье.
Исполнили они свое благое всем сердцам предначертанье...
Они нашли, искали, что, во множестве фракталов, зон эонов...
И мириады глаз поймали свет. Улыбки запечатлелися на лицах.
Драконы времени в единстве взмыли вверх, их пенью вторя сердцем.
Очередной священный танец пробужденья начался...
Продолжилась начальная война...
Борьба добра и зла, бой жизни с вечной смертью...
И началось от страхов всех освобождение...
Из плена, из ловушки трансцендентности,
Из клетки разума, материи иной, сбежал похищенный безумцами огонь.
Начался долгий путь домой... Путь в мир, который был желанен сердцу всех.
Ведь только он и был - реален...
И смеясь, сполохи снизошли, подарив ключи от неба тому,
Кого искали среди звезд, а подарив, умчались дальше - в вечность,
Что б осветить всю бездну своим светом
И повети домой, сквозь неизвестность, все мириады, всех живых погрешность..."
- казалось, звучало в пространстве.
***
"Звучало в тот странный миг, когда миры соприкоснулись,
Когда смешались времена и боги разума коснулись
Живых на кратки миг сведя сума.
Коснувшись, наделили силой... Кого рукой вдруг обласкали,
Кого запечатлели взором, кого в уста подарком даровали
Кого оставили у серого у взморья,
Взирать на плавный бег столетий,
На буревестника полет, что бурю воспевает песней,
Всегда бушующую песней пенных вод...
Их дар жесток и мимолетно счастье,
Но знают все - борьба приносит ясность
Ведь без нее нельзя...
Ведь только пустота - одна...
Вот, что навек прибудет...
Когда их песня свое утратит чудо...
Когда исчезли боги, люди осознали,
Себя как часть волшебного огня...
Они прозрели, словно вечно знали - они и есть та музыка огня
Они смотрели ввысь, туда, где в тьме пылала... звезда...
Звезда, чье имя подарила тишина...
В ларце царицы дней она всегда сияла,
А имя... Ее имя знал любой на свете человек...
Ведь золотом оно в душе горело и песней нерушимой несокрушимо пело.
В венце творения сияя жил ее огнь,
Причина жизней всех - Надежда!
Так звали все ее... Она им силы придавала...
Жить велела и заставляла всех вершить,
Спасать и отдавать - не забирая!
Учила всех всегда! Всегда, всегда любить!
Учила жить и быть счастливым!"
- звенела музыка сфер. Звенела, соединяя тропы мультиверсума и судьбы его обитателе. Ведь великая игра богов была в самом разгаре, а призом в ней была жизнь всего сущего, право стать счастливым и завоевать истинные любовь и свободу.
*Свобода 1*
***
Гало Тимос, пожарный и просто хороший парень, смеялся...
Ему, как никому другому и как никогда в жизни, что в прочем все же, бывает наверное порой у каждого, было весело... Весело, но при этом и как-то жутко... Жутко не по себе.
Ему было жутко просто до мандража, до дрожи в коленках, до черных мушек перед глазами, сухости во рут и странному ажиотажу, словно бы зуду в теле и под кожей, из-за которых у него подергивались левый глаз и самые коники пальцев, что так и чаяли дотронуться, ухватить собой нелепый, но от того не менее манящий приз...
Приз! Да, именно что ПРИЗ! Приз, к котором и так без лишних слов тянулись его загребущие и откровенно шаловливые ручонки... Да, ему просто нереально, безумно-бесстыдно... повезло...
Повезло, как везти попросту не могло, но все же... все же, это случилось... и... И возможно в этом была не только его удача, но и... невезение... Да, именно что невезение, присущее только тем, кому внезапно без видимого повода или причины начинает фартить и везти на пустом, ровном мете, а потом... А потом, как говорится известно, что дальше-то происходит: словно бы обухом по голове огревает, забирая свое... Ну, как?! Как тут не поддаться? Как устоять? Как не воспользоваться подвернувшимся шансом? Как не злоупотребить возможностью измениться и изменить свою жизнь к лучшему, не переделать все так, чтобы было хорошо, а? Ведь, как известно, изменить жизнь к этому самому "лучшему", такой шанс выпадет только один раз в жизни... Это, как один счастливый выстрел на миллион, как лотерейный биллет в миллиард евро, как поцелуй принцессы... Вот только... Только... Только осознание приходит позже... Оно приходит, когда пойманный в ловушку долгов "неофит" осознает, что вляпался, а назад-то ходу-то и нет... И тогда... Вот тогда-то и приходится платить по счетам, расплачиваясь за свои наивность и несусветную, непроходимую глупость... Вот он в расставленную ловушку, в сети интриг, в паутину коррупции и лжи и попался... Попался, как мотылек, в сети арахны, а та и довольна - съела и глазом не моргнула, даже ногой мохнатой, лапищей своей гротескной, и той не повела, благо подарила ему "компаньонку" - "жирную муху", вернее даже целый выводок этаких "мух" - своеобразный так сказать приз. Особый такой, своеобычный приз... Приз "за особые заслуги" перед миром... приз "За Доверчивость"... А он, дурак, и попался... Повелся на медок посул и обещаний... Попался, продавшись с потрохами, не думая о последствиях... Это он уже позже локти грызть принялся, когда осознание содеянного-то пришло, когда он наконец-то понял, что значит быть неудачником во языцах, ведь двойная удача - она-то по всем определения означала в своем смысле только одно: совершенную неудачу, сиречь своего рода замысловатое проклятье полнейшего невезения вгоняющее ежели не в мрачность и безрадостность небытия, то в абсолютную кабалу нескончаемых долгов в дальнейшей жизни... Или... или все же это была его вина, а не невезение с пресловутыми удачей-неудачей?.. вина... Да, все же наверно вина, ибо он... грешен... согрешил... поддался... Подался, потворствовав своим грязным, тайным, потаенным, сугубо греховным желаниям наживы. И пусть он был тогда пьян, - это не было его оправданием. Это было доказательством вины... Даже сам факт дня рождения его не спасал... Алкоголь... Вино - не отговорка. Оно - спусковой курок, катализатор, ключ-триггер, что вскрывает гнойник на душе... Зеленый змий - отягчающее и никак иначе! Иного попросту не дано... Да, он подался... Поддался уступив... Поддался соблазну...Поддался столь опрометчиво подвернувшемуся, сиречь предложенному искусу... поддался, и... и не устоял... не устоял, ибо грешен...
Грешен как и все, ну или почти все так как нет ни совершенно свтых ни совершено виновыных, жинь эот доминошка иногда становящаяся непроницаемо серо полосой у которой на все одрн ответ это пятьдесят оттенков серого, пятьдесят граней отчания что отчанно жаждут стать ста поцелуями вечно зеленым светом на упти и ..и оной сплошной белой линией инетой что вмаониторе больничной комнаты,нет атой что всегда речется токо каксветлая полоса жини иникакиначе... но куда же без этого? В этом ведь вся мужская натура! Не устаивать перед искушением, поддаваться ему, обращать его себе во благо! Ну, а что? Это же то же ответ искушающим! Пусть и своеобразный, даже своеобычный, но все же - ответ, путь и такой - немножечко необычный и странноватый, но ответ! Это своего рода аксиома восприятия человеческого фатализма: не можешь победить - стань одним "из" или... или подчини, приручи, зачаруй, подыграй слейся воедино, переделай под себя, перестройся или пестрой, конформируй и... И вот он решил подыграть, подчиниться условиям игровой системы, правила мировой игры обстоятельств...
Подыграл называется... Подыграл, и... И влип... Влип по полной, и... И теперь не знал как выбираться и как вообще быть...
Он ведь все же не великий муж, дабы устаивать в великом искусе!