Мирович Игорь Львович : другие произведения.

Ариэль

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Ариэль
  
  
  Чиновник откинулся на спинку стула, мягко потянулся, сладко зевнул, сочувственно почесал правой рукой левую щёчку и затем слегка раздвоенный кончик носа:
  --- Я готов понять ваше возмущение, но...
  Ариэль взорвался:
  -Вы соображаете, что говорите?! Какой-то идиот перепутал чипы... или программа идентификации допустила ошибку. Сбой! Сбой! Сбой! Кто может быть уверен на 100%, значит, куда полетят электроны? Это может случиться с каждым... Так сделайте же что-нибудь, ради Бога, - крупный,стройный мускулистый мужчина в расцвете лет покраснел, его высокий лоб покрылся каплями крупной испарины, руки задрожали.
  - М-да, я-то вижу, - сомнение звучало в голосе толстого равнодушного, полулысого-полуседого чиновника в белой рубашке с синим галстуком почему-то напоминавшем ошейник с поводком, а мысли в черепной коробкой весело шебуршали: 'Со мной такого случиться не может!'
  - Но я мечтаю ещё детей, - почти прошептал Ариэль.
  Чиновник равнодушно пожал плечами, насмешливо подумав: 'Моё-то какое дело?'
  - Хотите, я сниму штаны, - хлопнул себя по бокам Ариэль, как птица, взмахнувшая крыльями, чтобы улететь далеко и навсегда.
  Тревога и неприязнь проскочили в буро-равнодушных глазах чиновника:
  - А это ещё зачем? И засвербила мозги мысль: 'Эксгибиционист. С какой дрянью, однако, приходится водиться!'
  
  - Чтобы вы увидели, чтобы вы увидели, что просто у меня нет хвоста! - выдохнул Ариэль. И тут же прочитал в бесстыже-равнодушных, изредка поволочных глазках и лёгком движении толстых и сальных лоснящихся губ:
  - Ну, при современном-то развитии медицинской науки, техники и хирургии разве это проблема отрезать хвост так, что и комар носа не подточит. Да и и генная инженерия, и генная модификация столь развиты... такой это пустячок.
  Ариэль страстно захотел хряснуть по этим губам или хотя бы взреветь: "Идиот ты несчастный", но усилием воли перекрыл горло, чуть не задохнулся, лишь захрипел и застонал. Отдышался, затряс головой, инстинктивно заискал глазами в окружающем пространстве поддержку, но увидел лишь за спиной чиновника государственный флаг, окружённый портретами президента и премьер-министра. В нарисованных глазах последних неумолимо сверкало: "Государство наше демократическое и повейское. Государство наше право-вое. Управление исправное и ужасно легитимное. Для того мы и присутствуем, и получаем исправно деньги налогоплательщиков. Твои, кстати, тоже. Чтобы порядок был. Демократия - это соблюдение прав меньшинств, прежде всего сексуальных. Они повылазили из своих шкафов и обратно их туда не загнать. Мы и Верховный зуд Сраведливости защитим всех из меньшинств и всех извращенцев. А так же беззаконно прорвавшихся в страну иностранцев. Закон - есть закон. Прогрессивная общественность вся как один на нашей стороне. Политкор-р-ректность наше оружие".
  Ариэль взмолился:
  - Ну, хорошо, отбросьте. Неужели вы не видите, кто перед вами стоит, сидит, находится, даже если я не снимаю штаны? Да, нет штанов? Да какая разница?! Я вас умоляю-ю-ю!!!'
  - Вопрос не во мне. Я лишь простой исполнитель. Винтик, так сказать, хорошо отлаженной государственной машины. Дело не во мне. Программа и идентификаторы..., - эхом камнедробилки звучали в ушах Ариэля слова чиновника.
  - Боже мой, ну не виноват же я, что перепутали эти проклятые чипы!
  Организм чиновника стремительно приближался в его пространстве-времени к вкуснейшему, оплаченному государством обеду, настоящему празднику гурманов всех мастей. Он не имел права порушить такое! Обнаружится ли большее святотатство?!
  - Есть правила поведения. Недопустимы расистские идеи. Оскорбление чипа есть не что иное, как грубейший расизм, более того, фашизм и нацизм. Имейте в виду: мы этого не допустим. Искореним под корень заразу! Имейте в виду, что закон силён своей неукротимостью и неумолимостью. Я мог бы завести на вас уголовное дело - и лет так пятнадцать вам обеспечено. Но я вхожу в ваше, как бы состояние, кто бы вы ни были. И предупреждаю, что повторного неуважения закона не допущу, тем более, расизма и шовинизма. Точка и восклицательный знак. Даже не один, а три, нет, четыре. Так какое решение вы приняли?"
  - Так что же вот так? Ни за что ни про что?... ведь молодой ещё человек...
  'Кто знает вообще, человек ли?' - грызнула начинающая беспокоиться физиология благородный, но голодный мозг, серое и белое вещество одновременно, и зазвучали голосовые связки:
  --Это очень быстро проходит, поверьте мне. Но заметьте, - чиновник начал терять терпение, в чём ему прекрасно помогал желудочно-кишечный тракт, уже жаждущий вкусить дармового обеда (по экспоненте росла кислотность желудочного сока). А тут сидит этот...
  - Так какое решение вы принимаете?
  Резко закисленный желудок завизжал: 'Что ты с ним церемонишься?! Вызови охранника и дело с концом. Взашей его!!! Сегодня такой вкусный суп! А десерт! А ты всё с этим цацкаешься?! Подумай хоть когда-нибудь и о себе, ну, правда...'
  Могучим усилием воли чиновник унял неуправляемое раздражение и возбуждение расходящейся не на шутку зарытой в нём природы (физиология она физиология, и считаться с ней совершенно необходимо). Хоть и было невозможно его уволить, но где-то там, в самом нутре его, гнездилось даже какое-то, как бы это помягче, состраданьице, какое-то, если хотите, даже человеколюбие, что ли. Другие на его месте давно бы вышнырнули этого. Он же славился по всем департаментам своим необычайным гуманизмом и терпимостью:
  -Так каково ваше решение?! Спрашиваю в самый-самый последний раз!
  - И если я отказываюсь?
  - А вот этого я вам не рекомендую как члену семьи, - чиновник был совершенно одинок и не страдал от этого ничуть, напротив, ощущал счастье и гордость.
  - Если вы отказываетесь, то вы нарушаете законы, принятые нашим парламентом. То есть рушится вся жизнь нашего демократического повейского государства, правового, в котором действует закон. Следовательно, вы подлежите уничтожению, а ваша... (или уж и не знаю кто...) пойдёт под суд.
  - И кто же напридумывал такие, извините за выражение, - хотел бросить в сердцах идиотские, но вовремя одумался и просто выдавил из себя - законы, - всё больше и больше сникал Ариэль.
  - Нет, и не извиняю за выражение, - чиновник оглянулся, чтобы набраться государственных чрезвычайно положительных энергий, - все законы приняты законно избранными. Верховный суд Справедливости их не отменил, значит, они совершенно кошерны, легитимны и законны и, более того, гуманны. Не нарушают права человека. Государство наше демократическое и... И вообще, опять вы за старое, расистское?! Где только вас учили? Куда смотрели ваши родители?
  Чиновник погладил свою голову:
  - Эх, как хорошо сказано. Цицерон, честное слово! Как меня мало ценят и должным образом не продвигают. Такой талант пропадает сидя тут вот с этими... Зарыли придурки в землю, не понимают, что творят!
  - А мои права? Я разве не человек? - вскричал Ариэль и осёкся.
  Чиновник опустил глаза в какие-то бумаги позапрошлого года.
  
   Ариэль брёл по улице. Все уже знали о нём и о его деле: блогеры писали статьи, каждый - со своей политической точки зрения; колумнисты интернет-изданий посвятили ему несколько строк; ю-туб выпустил ролики, которые в общей сложности уже просмотрело более десяти миллионов, и дальше смотрели, некоторые по много раз.
  Общество защиты прав человека финансировалось только на защиту арабских человеков, страдающих от Израиля. Ничто другое правозащитников не интересовало, не интересует и не заинтересует. Общество защиты животных пришло в смятение и замешательство и благополучно пребывало в них.
  Население, за редчайшим исключением, осталось совершенно равнодушным: их это не касалось. Каждый крутился в своей тарелке. И что ему до какого-то, и что ему грозит, и что ему сделают. С ними такого никогда не случится. Считанные люди пытались вступиться, но их быстро заткнули. Праведники, правда, продолжали роптать, но кто на них обращает внимание?! сколько их и набралось-то...
  Нет, набралось. 'И там, где нет людей' всегда находятся люди, пусть хотя бы несколько десятков, ну, например, тридцать шесть. Они и в самом деле боролись за Ариэля. В социальных сетях создали сообщество: 'Не можем молчать!' - их нещадно банили. Выходили на неразрешённые демонстрации - разгоняли, травили газом и собаками, арестовывали и судили, увольняли с работы.
  Кто-то и в парламенте захотел защитить Ариэля, но ему быстро дали понять, что не надо, дело, дескать, не гламурное, и вообще законы следует исполнять. Закон строг, но это закон. И вообще скоро у нас выборы.
  Ни один адвокат не брался за его дело ввиду полной безнадёжности и негласного мнения: не связывайся, потом проблем не оберёшься. Один, правда, попробовал, но и он вскоре отказался: намекнули ему вежливо, но твёрдо: не надо, - и пресса, разумеется, возмутилась, непонятно чему, кто он вообще, да разузнали его политические убеждения, не наш. Это ведь не террористов защищать.
  Кому-то из правящей клики страстно захотелось любой ценой завершить дело Ариэля. На это были брошены совершенно несоразмерные силы. Непосвящённые не понимали, зачем?
  Мало кто из прохожих не оглядывался на Ариэля. Одни хихикали и шептались, другие бросали осуждающие взгляды, третьи недоумевающе поживали плечами. Но вон у тех блеснуло в глазах сочувствие, только они его быстро погасили.
  По малом времени Ариэль неожиданно заметил, что всё больше и больше прохожих стало шарахаться от него, корчить рожи, затыкать носы. Вертлявая блондинка, чей загривок по-хозяйски сжимал локтевой сгиб длинного и прыщавого брюнета, презрительно сморщилась, повела острым носиком, стрельнула глазками в Ариэля:
  - Как же от него гадко несёт псиной, - выкрикнула она, чтобы Ариэль услышал каждое слово.
  - Чего ты хочешь, мочалка, кобель - он и есть кобель, и смердит кобелём, - равнодушно высморкался свободной рукой длинный и прыщавый: - Кирпичом бы его, гада, по зубам, чтобы неповадно, чтобы не шастал где попало, где не положено. Полить бы керосином и поджечь суку. Вот смеху-то, обхохочешься! - на этот раз освободил он содержимое ротовой полости на тротуар.
  Ариэль отскочил в сторону и от ужаса похолодел: неожиданно ему почудилось, что он на самом деле смердит псиной. И пронзила его мысль: "Вот и всё! Вот и я унюхал... А вдруг я действительно собака?! Не могут же все ошибаться и лишь только один я быть правым, белым и пушистым?!" Ему даже показалось, что он поджал хвост.
  К всеобщему удивлению Ариэль нервически расхохотался:
  - Я вонючая собака?!
  Тут-то к нему шустренько подскочила плотненькая старушонка в сереньком почти салопе и со словами:
  - Тоже ведь живая тварь! Не грусти, солдатик, вот тебе на ужин, - сердобольно подсунула под самый нос Ариэля завалявшиеся протухшие, позеленевшие, смердящие шкурки и обрезки самой дешёвой колбасы. - Покушай, милок. На границу тебя возьмут - будешь нашу великую Родину, собачка, охранять.
  - Родину-уродину! - загоготал хлыщ в зелёной рубашке. - Фас!!!
  - Сдохни, но врага не пропусти, цуцик! Да бери же ты, бери, бестолочь! От себя и своих внуков оторвала... Бери, бери солдатик! Всё натуральное, органическое, слава Богу, не генномодифицированное.
  Отказаться Ариэль не посмел, хоть и почувствовал невыносимую тошноту и отвращение, зажал в кулаке зловонный подарок.
  - Почесала бы тебя за ушком, да страсть боюсь блох набраться...Ну, ты покушай, покушай, кобелёк, от чистого сердца чай!
  Окончательно потеряв чувство реальности, Ариэль чуть не положил в рот отравленный гостинец, но что-то свистнуло, поэтому, пусть и в последний момент, он опомнился, отшвырнув от себя тухлятину.
  .- Да-а, на самом деле совершенно неблагодарная тварь! Так тебе и надо, без яиц его!! - гневно затряслась сердобольная.
  Внезапно точно удар тока пронзил Ариэля. Кулаки сжались, все мышцы напряглись, сердце бешено загрохотало в груди, дыхание прихватило, во рту пересохло, в голове застучало: 'Хватит... Иди! Взорвись! Беги! Несись! Лети! Разгроми всю эту мерзкую и подлую контору! Камня на камне не оставь! Портреты в клочья!' Он воочию представил задуманное... Давно забытые чувства человеческого достоинства и справедливости воскресли, заполнив всё его существо: 'И чтобы неповадно было... Камня на камне не оставить... Всех чиновников-людоедов в клочья... Нет, только без крови, но в клочья их костюмы и голыми на улицу... чтобы все увидели всю их мерзость. Воздаяние!'
  Он испытал почти неукротимый, страстный порыв: 'Взрывать, рвать, метать, крушить всё и всех, плющить эти рожи! Камня на камне не оставить! Чтобы десятилетия все выжившие с ужасом и содроганием вспоминали это как самый кошмарный сон своей жизни! Чтобы грязной утробой своей ощущали! Чтобы боялись даже помыслить свершить с кем-либо подобную мерзость! Чтобы своим детям и внукам передали, те дальше... последующим поколениям! И пусть меня разотрут в кровавое месиво, но я спасудесятки тысяч невинных - и значит, жизнь прошла недаром'.
  Ещё доля мгновения - и Ариэль ринулся бы исполнять необходимое, и что могло бы остановить его. Но тут, на опережение, его схватил за рукав невыносимо воняющий какой-то жуткой дрянью, сильно поддатый, или обкуренный, или ширнувший в вену:
  - Это... у нас что, правда? - икнул он.
  Вместо того чтобы вырвать руку и умчаться со скоростью света, Ариэль, к своему же удивлению, застыл, обмяк, мотнул головой:
  - Что правда? У кого у вас?
  - Н-не у н-нас, а у в-вас... Ну, что ты - генно-модифицированная, - как и слово-то такое произнёс, да на одном выдохе, - с-собака, с-сука как есть, твоя мать. И с-сам ты с-сука вылитая, хоть портрет м-малюй, - господин странно заикал, вытер чёрные руки о грязный свитер и дёрнул головой.
  Ариэль засуетился:
  - Ну, вы понимаете, я-то - человек, вас обманули, нам просто перепутали чипы и...
  - Я-й, я-то всё понимаю, - бесцеремонно оборвал его господин, - н-но ты у нар-рода прощ-щения проси! Покайся, ты... п-перед нашим н-народом д-добрым и с-справ-ведливым, с-сука... разоружись!
  - Мне всадили чип собаки, а собаке мой. За что же мне каяться?! -Ариэль суетился, потел, старался из-за всех сил убедить этого случайного встречного, пусть и не вполне вменяемого (но где они вменяемые?), как будто именно от этого зависело всё его будущее.
  - Ну вот, - вцепился в его руку, качал головой и покачивался всем телом то ли пьяный, то ли под наркотиками.
  - Вы мне не верите, так я могу снять штаны и показать, что у меня нету хвоста. Хотите?
  - Ген-но-модифицированный, тьфу ты. А ведь тоже под ин-теллигента косишь. Врут б-блогеры. И все врут и в-воруют, и строят из себя, тьфу, и ничего не понимают, ни на грош. А министры воруют б-больше всех. Н-нет, президент - самый большой ворюга, тьфу на него, --сплюнул встречный, качнулся и, чуть не упал, выпустив руку Ариэля.
  Всё показалось Ариэлю пустым, неважным, бессмысленным. Он махнул освободившейся рукой и захотел продолжить свой путь в никуда.
  - Один б-блогер, мать его, раскрыл, м-мужик, твой секрет. Ты - это т-твоя с-собака, которой втюрили чип с-своего хозяина, а с-собаке, наоборот, твои чипы и провели ген-ную модификацию, - полюбил он это слово, - Тьфу ты, какая гадость, и т-теперь т-тебе, как с-собаке, должны отрезать яйца, то есть ка-стри-ро-вать, а и-иначе прибить... камень на шею и буль-буль, у-утопить...
  Ариэль нашёлся:
  - Но у меня-то человеческие...
  - Эх, ты, ген-но-модифицированный, а законов не уважаешь. Да от тебя невыносимо за 548, нет, за 549 километров... квадратных шибает в нюхалку псиной. Ф-фу, какая гадость: дышать человеку нечем! Блевотина ты, - собрав всю имеющуюся в его распоряжении слюну, опять с глубоким отвращением сплюнул господин и повернулся спиной к Ариэлю, выражая полное презрение. - Все врут. Все врут и воруют. И парламент, и премьер, а президенттак больше всех. И ген-но-модифицированная собака. Ли-це-ме-ры, - заорал он и сладострастно зачесал живот и то, что пониже.
  - Имя у тебя мерзкое. Даже собаку так стыдно кликать. Сам бы и оплатил. Почему с нас, честных законопослушных граждан, возьмут честным трудом заработанные деньги за твои яйца, если тебе это надо? - презрительно поджал губки с иголочки одетый господин в очень дорогих очёчках.
  - Я понимаю, это полный беспредел. Честные люди все с вами, --украдкой пожал руку Ариэлю морщинистый мужчина с добрыми глазами в плаще с поднятым воротником и мгновенно пропал; никто ничего и не заметил.
  Некое длинношеее женоподобное с ярко накрашенными губками, манерами и характерным голоском пассивного педераста кокетливо поводило ручками, ножками, губками:
  - Какая эти собаки гадость. Чистые стрейты. Я их всегда на дух не переношу. Псятина. Другое дело кошечки- мурлыкошки.
  Так никогда, до последнего мгновения жизни Ариэль и не сможет понять, что же на самом деле остановило его?
  - Почему я сломался и оказался такой тряпкой?
  Голова гудела. Подташнивало. Всё вокруг казалось нереальным. И сам себе Ариэль представлялся непонятно даже кем или чем.
  Он осязал себя совершенно опустошённым: сдутой ничтожной игрушкой, не способной ни на что. Апатия и безразличие заполонили его.
  - Зачем это всё? Пусть все и всё летит в тартарары. Какое мне дело до всех остальных, да и до себя тоже. Всё настолько бессмысленно и нелепо, что какая разница, что эти выродки сделают с моим телом?!
   Чиновник тщательно следил за своим драгоценным здоровьем. Откушав с огромным удовольствием потрясающе вкусный, не генно-модифицированный обед, обмяк и резко подобрел, хотя куда уж больше-то, но таков был его неписаный обычай, при этом, только представьте себе, ещё и думал:
  - Всем бы так! Как славно было бы! А тут, фи, опять этот зануда. На какой, однако, износ мы работаем, - крутилось в голове, да одновременно говорилось, - Это не ваша забота - идентификатор яиц разберётся.
  Ариэль махнул рукой, печально развернулся и побрёл.
  . На углу его остановил высокий усатый полицейский с выпирающимся животиком:
  - Вы обязаны носить ошейник и намордник, иначе я оштрафую, -он повертел головой: - Кроме того, если вы ещё раз выйдите на улицу без кастрации, как того требует закон, то я отведу вас на живодёрню. Без хозяина вам тоже в общественных местах больше нельзя, и без справки о прививке от бешенства. Кроме того, от вас несёт псиной - вас надо мыть, и ваш хозяин должен носить пакет для ваших испражнений. Помолчал, захотел добавить:
  - Передайте это всё вашему хозяину, - но передумал.
  - Но яйца у меня человечьи...
  - Во-первых, это наглость с вашей стороны; во-вторых, мне плевать: моя обязанность стоять на страже закона и всех законов, которые вы так беспардонно попираете. Но имейте в виду, со мной ваши левые номера не пройдут. Не на того попали! Так-то. Идентификатор яиц во всём разберётся. Не ваша печаль.
  - И печаль моя. И яйца мои...
  - Уже нет, закон не позволяет. Вы меня не выводите из себя, потому что когда я выхожу из себя, то мне самому страшно, про других страшно и подумать, - потерял терпение полицейский и замахнулся огромной дубинкой. - За права человека я постою горой! За права человека я всех в порошок сотру! В секунд любого укандохаю!
  Ариэль жалобно вильнул хвостом, в воображении смирился со всем, изобразил всем своим видомзаконопослушание и побрёл дальше. Полицейский остался им доволен: 'Так-то оно много лучше'. Но больше всего полицейский остался доволен собой: 'Так только и следует защищать законы и права человека, независимо от его расы, национальности, вероисповедания и вживлённого чипа", -- буравчиком-журавчиком скребла его мозги мысль.
  - Если я увижу вас ещё раз без хозяина, то заберу в ... приёмник... и если увижу с яйцами, то тоже вам несдобровать, - прогромыхала сзади сводная дивизия стражей порядка. Закон есть. И судьи есть в нашем городке.
  
   - Говорила я тебе, - броуновским движением мельтешила по квартире жена, собиравшаяся стать бывшей, - так нет, не послушался... Умный больно. Эгоист. Пожалел эту тварь, а меня и сына тебе не жалко, - она злобно пнула ногой ничего не понимающего в делах людских, нелюдских и законах пса, который заскулил и отскочил в сторону. - Вот теперь и живи с ней. С меня достаточно. Люди проходу не дают. Обсмеяли всю: 'Жена кобеля - значит сама --- сука'. Из-за тебя, идиота несчастного, стала сукой. Не бывать этому!
  Она судорожно швыряла в чемоданы вещи свои и сына.
  - Умнее всех. Говорила я тебе: 'Эта тварь лишь гадость и грязь'. Так нет, умнее всех, нужна была тебе эта чёртова собака, друг человека, друг человека... Вот и дружи с другом человека. Жалостливый больно.
  В дверь позвонили:
  -Такси вызывали?
  - Да, да, Арнольдушка! Вот мои чемоданчики. И я тоже. И я тоже.
  Плотный мужчина с бегающими глазами и ядовитой улыбкой, в обтёрханных джинсах и синей рубашке навыпуск над выпирающим животом шустренько подхватил багаж. Уже бывшая жена схватила за руку сына.
  - Папа! - закричал мальчик.
  Ариэль рванулся к ребёнку, но женщина резко, как куклу, выбросила малыша из квартиры и мгновенно обернулась:
  - Стоп! Я дама молодая, видная. На меня на улице мужчины заглядываются. На кой мне кастрат жалостливый?!Меня бы пожалел, меня, женщину молодую и красивую. Вот и оставайся со своей хвостатой дрянью! С этими словами она безжалостно хрястнула дверью - и была такова.
   Ариэль застыл на несколько мгновений. Собака заскулила. Ариэль погладил тёплое доброе тело и дал поесть. Затем прошёл в комнату. Возле стола валялась игрушка сына. Он поднял её и положил на диван, над которым висела свадебная фотография. Неожиданно откуда-то, из заднего плана, из далёкого уже прошлого прозвучало: 'Хорошо бы сука, так ведь стерва'. Ариэль вздрогнул, вспомнив, как его отговаривали от этого шага...
  Неожиданно в проёме двери выросла фигура среднего роста, среднего возраста, среднего веса в сером, в чёрных очках на пол-лица и молча ввалилась в комнату:
  - Можно войти, господин Ариэль?
  - Уже вошли.
  Фигура оккупировала стул:
  - Можно сесть, господин Ариэль?
  - Уже сели.
  - Всё для вашей же пользы, господин Ариэль, и только из самой чистосердечной заботы о вас, господин Ариэль. Вы, конечно, знаете, что нам с вами повезло жить в правовом государстве, господин Ариэль.
  - Уже догадываюсь.
  -А вот этого не надо, господин Ариэль! Цинизм здеся неуместен. Я понимаю ваш, некоторый, как бы это помягче, нигилизм, что ли, господин Ариэль... Но ладно, не надо судить человека в момент попадания в проблему, господин Ариэль. Короче, господин Ариэль, у курирующего вас чиновника по-настоящему доброе сердце. Он просто золотой человек. Самородок. Короче, он из-за всех сил, мягче сказать, борется, болеет и хочет помочь вам, господин Ариэль. Но вы понимаете, что всякий труд должен, как бы это помягче, оплачиваться...
  -То есть, если я дам взятку, то плевать на все чипы и законы, --вскочил Ариэль.
  Фигура оглянулась, пожала плечами, пожевала губами:
  - Зачем вы так сразу, господин Ариэль. Ну допустим... Нет, не допустим! Закон будет соблюдён во всей своей силе и обязательности, но ваши яйца останутся с вами, господин Ариэль.
  - Сколько?
  - 100 000.
  - Да вы что?
  - Речь идёт о вас, молодой всё-таки человек ещё. Ваше здоровье, так сказать, господин Ариэль...
  - Чёрт с вами... Это всё, что у меня есть.
  - Известно.
  - Чёрт с вами, мародеры, - Ариэль выскочил в другую комнату, открыл сейф, опорожнил его до последней монетки, вернулся и бросил все свои сбережения на стол.
  Фигура не спеша, тщательно пересчитала купюры, отложив несколько самых мелких монеток:
  - Нам лишнего не надо, господин Ариэль,- положила всю наличность в сумку, встала, поправила чёрные очки на пол-лица. - У вас есть счастье, господин Ариэль. Дальше всё будет хорошо! И пропала.
  Ариэль упал на диван и отключился...
  Непонятно, сколько времени прошло, но Ариэль очнулся от того, что мужчина в чёрных очках на пол-лица и шляпе надвинутой на глаза трясёт его за плечо, приговаривая:
  - Хорошо, что я. Можно было бы всё вынести.
  - Уже вынесли, - потянулся Ариэль.
  - Вот оно как, - сел новый незваный гость на всё тот же стул.
  Воцарилась тишина.
  - Чем обязан? - окончательно пришёл в себя Ариэль.
  - Вы помните, что государство наше соблюдает права человека, более того, ставит их превыше всего.
  Ариэль ужасно захотел плюнуть, но в своей квартире не стал:
  - А так же правовое!
  - Я даже понимаю ваш цинизм, но не оправдываю его. Курирующий вас государственный служащий - человек с большой буквы и обладатель золотого сердца. Он искренне желает вам помочь, но вы, сами понимаете, что всякий труд... Что с вами? Вы побелели, как смерть. Вот вам доказательство, - гость достал мобильный телефон и показал Ариэлю ролик. Именно тот самый чиновник говорил:
  - Полностью доверяйте моему человеку и делайте всё, что он вам скажет. И ваша проблема разрешится к вашему удовольствию. Всё останется на своём месте.
  Ариэль затряс головой.
  - Вы понимаете, что труд должен оплачиваться? Все ваши неприятности можно уладить за 100 тысяч, которые у вас есть и дома.
  - Но за час до вас сюда приходил точно такой же - и я отдал ему все мои 100 тысяч.
  - Вы что идиот? - заорал истошным голосом незванец. - Вы проверили его полномочия? он предоставил вам? - трясся посланец чиновника всеми членами и телесами.
  - Я... я ничего... Как???
  
  
  
  
  - Идиот! Край непуганых идиотов. Видимо, и правда перепутали чипы. Этот пёс такого бы никогда.., - Вас просто надули как ребёнка! Обворовали!! Развели!!! Идите и выполняйте решение закона... или найдите сумму! Ваша жизнь на кону, иначе...
  Только сейчас Ариэль осознал весь ужас происходящего. Отчаяние, стыд, ненависть, презрение к себе:
  - На самом деле идиот, безмозглое животное, - забормотал он.
  Гнезванец вытянул руки, с хрустом сжал кулаки, резким и хлёстким ударом швырнул их на стол чуть не переломив его и пол под ним:
  --- Опишите во всех подробностях пришедшего до меня.
  --- Очки как у вас... я больше ничего не помню, --- слёзы навернулись на глазах молодого, сильного мужчины.
  --- Идиот. Я так и думал.
  Незванец переговорил с кем-то по телефону. Получил новые инструкции:
  - Ну вот что, хватит валять дурака. Одолжите у друзей! Возьмите в банке. Действуйте, чёрт вас подери!
   Почти сразу же, поначалу всей этой нелепой истории, абсолютное большинство, которое Ариэль считал своими друзьями или хотя бы хорошими приятелями, порвало с ним все отношения. Он всё-таки решил попытать счастья. Набирал номер за номером - в ответ лишь длинные гудки... Но вот, хоть один ответил.
  - Извини, ты знаешь моё положение. Появилась возможность разрешить дело, но мне требуются 100 тысяч. Мы знакомы не первый год. Я всё верну. Не сомне...
  Сухой и хлёсткий голос резко оборвал Ариэля:
  - У меня нет. Возьми ссуду в банке! - и тишина... оглушительная тишина, как звонкая пощёчина.
  
  Последний звучал сочувственно: "Ариэль, у меня есть только 10000. Дам в любой момент".
  Последний звучал сочувственно:
  - Ариэль, у меня есть только 10 000. Дам в любой момент.
  Опять слёзы навернулись на глазах Ариэля:
  - Если бы ты только знал. Ты - единственный. Подожди минуту (прикрыл трубку рукой)... 10 000! Умоляю вас! Я заработаю и всё верну!
  - Мало того, что вы идиот, так вы и нас считаете идиотами, - холодная режущая сталь звучала в голосе незваного гостя. Всё же он вновь связался с пославшим. Минуту спустя жёстко, хлёстко, безжалостно бросил:
  - Нет!
  Ариэль набрал номер банка.
  - Ваш счёт закрыт до особых распоряжений, до полного разбирательства, до выяснения положения, - ледяным голосом чеканила каждое слово чиновница.
  - Переведите меня, пожалуйста, к директору банка.
  - Нет, он не может с вами разговаривать. И всё та же разрывающая уши и душу тишина...
  - 10 000! - бессильно откинулся на спинку дивана Ариэль.
  - Вы издеваетесь над нами! Тема давно закрыта, - скривился пришелец, но всё же в третий раз вышел в прихожую, вновь переговорил с кем надо и только затем покинул квартиру, молча, по-английски прихватив с собой новенькую куртку Ариэля и недавно купленный, ещё не распакованный кухонный комбайн самой последней модели и потому самый дорогой. На память, наверное, уж если бывшая жена забыла впопыхах.
  Ариэль впал в прострацию.
  - Вы обязаны предстать, - зазвучал голос курирующего его чиновника. - Обидели человека, такое благородство проявил, и так наплевали в душу. Вот они, люди...
  Ариэль вышел, забыв закрыть дверь. Ссутулившись, свесив голову, он брёл, плохо понимая куда.
  - Вы только не подумайте утопиться, повеситься или чего там такое незаконное, преступное. Спасут и примерно накажут. Всю семью, кстати, тоже, - грозно прозвучал голос опекающего его чиновника. - Ну превысил он слегка свои должностные обязанности, но что не сделаешь для пользы дела и любимого всеми фибрами души государства, для того, чтобы царили в нём законность и порядок, конечно! Цель-то ведь она того... оправдывает совсем любые средства.
  - Да, да, да, - как китайский болванчик кивал Ариэль и покорно брёл навстречу неминуемому.
  К концу рабочего дня чиновник стал нетерпелив и чрезвычайно зол: - Я так рассчитывал. С какой всё-таки дрянью приходится возиться...
  - Вот и он, преступник, - впорхнула в кабинет начальника секретарша, пышная дама, выполняющая всегда беспрекословно и даже с большим удовольствием все его распоряжения. Чиновник кивнул. В кабинет вошёл Ариэль.
  С огромным трудом предотвращая взрыв клокочущего в груди вулкана ненависти, мобилизовав все свои актёрские способности, чиновник скривил рот то ли в оскале, то ли в улыбке:
  - Я лично договорился для вас, в виде исключения, насчёт наркоза. Вы ничего и не почувствуете. Укольчик, поверьте мне, даже приятный - и всё кончено, и начинается правильное всё, значит. 'Я желаю вам большого, - он чуть не произнёс: человеческого, но успел вовремя задержать слово, потом всё-таки передумал, - человеческого счастья и начала новой правильной жизни'. По закону. И поверьте мне, законы у нас хорошие. Очень хорошие и человеколюбивые. И на самом деле, человечным показался, однако. Просто на редкость, учитывая такую злую обиду, и не за что, главное. Хотя, пока ставшая лучезарной улыбка непрерывно синим пламенемоблучала Ариэля, в благородной черепной коробке госслужащего копошилось и колошматилось, метались громы и молнии: 'Я те покажу, ничтожество, как распоряжаться чужим имуществом, которое заработано ой как тяжело. Ворюга. Идиот. Коррупционер. Вообще без всякого обезболивания отрежут твои тухлые яйца. Будешь знать, вор, как глумиться над честными людьми, которые к тебе всей душой. Визжать будешь, как поросёнок недорезанный. Взяточник презренный. Взяткодаватель, который в миллиард раз хуже получателя. Вот из-за таких-то взяткодавателей у нас и имеет место быть коррупция. Замучила просто. Коррупция, которая угрожает нашей демократии. Таких щадить нельзя! Как жалко, что у нас мораторий на смертную казнь! Калёным железом вывести эту заразу из нашего общества... Подыхать будешь и помнить будешь! Тварь презренная. Прикажу ребятам помедленнее...'
  Мысли мыслями, а вот высоконравственный
  рот же продолжал свою отдельную от мозгов партию:
  - Вы и комариного укусика не почувствуете. Лучшие и самые добрые силы мобилизую для вас. Лишь с комфортом и удовольствием, - а в центральной нервной системе от правого к левому полушарию шваркнуло: - Сдохни, шелудивый пёс!
   Оставшись один, чиновник развязал надоевший ему за день галстук:
  --- Но какая мразь посмела меня опередить? Ворюга! Из своих кто-то. Ничего, найдём и покараем!Такое сотворим, что все мухи от ужаса сдохнут!
  Все СМИ с облегчением, переходящим в полное удовлетворение, отметили законопослушность, соблюдение прав человека и политкорректность и сварганили объёмные материалы, как и всегда, совершенно бессмысленные, извините, совсем о другом, правда, всё равно бессмысленные. И блогеры что-то написали. В ютубе любой мог посмотреть в режиме реального времени всю процедуру. Затем выложили ролик, который просмотрели 4,5 миллиардов и продолжают смотреть. В фейсбуке все выставили "нравится", многие "лайкнули". И в чатах "початились" всласть. Общество защиты прав человека ещё более усилило борьбу за поруганные Израилем права арабского человека на Ближнем Востоке и везде. ООН приняло пакет из 613 осуждающих Израиль резолюций. Как и следовало ожидать, оппозиционная пресса обрушилась с нападками на правительство. Парламентарии радостно разводили руками: какие хорошие законы они напринимали. Оппозиция отметила полный провал правительства во всех сферах. Чиновники радовались тоже. Шустрые бизнесмены завалили рынок произведённой в Китае продукцией с фирменными наклейками. Все были счастливы: никакого насилия. Государство правовое и оксейское.
  Власти предержащие потирали радостно руки. Их окрылила такая совсем не очевидная законопослушность и почтение толпы к любым придуманным законам. Достойно и по-государственному вели себя практически все, и приговорённый прежде всего. Потому-то уже вечером того же знаменательного дня были разосланы десятки тысяч повесток с требованием немедленно явиться для прохождения процедуры. Оказалось, что огромное большинство вызванных совсем не держало дома не только собак, но и вообще какой-либо живности. Хотя кто-то разводил рыбок, которые по закону плавают без чипов. Только кого такие мелочи интересовали...
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"