Кальтакан
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Приключения по ту сторону снов.
|
Кальтакан.
1.
В среду без четверти пять Ритка Звонарева получила странный звонок от подруги Катеньки. Очень странный.
Перед тем, как зазвонил телефон, Ритка, в будущем премьер-министр, на худой конец - простой министр, ну, или, скажем, видный политический деятель, а сейчас студентка первого курса финансовой академии, сидела дома и читала изречения Конфуция. Как всякому порядочному председателю правительства, ей требовалось хорошенько начерпаться из родника мудрости, с коей вести потом страну к процветанию и благоденствию.
- Благородный муж думает о Пути, а не о еде, - прочитала Ритка и бросила на тарелку недоеденный, кстати, пятый уже по счету бутерброд. В это время зазвонил телефон.
- О, Катенька, - воскликнула Ритка, глянув на экранчик, - наконец-то.
Наверняка многих людей интересует, что может связывать таких дурнушек, как Ритка и принцесс вроде Катеньки, да еще делая закадычными подругами. Ответ простой. Их связывает детство. Подружиться девицы успевают еще в детском саду, когда кардинальные отличия во внешности не бросаются в глаза. Когда же гормональная буря превращает одну в фотомодель, а другую в серое прыщавое нечто, привязанность друг к другу оказывается слишком сильна, чтобы отдавать ее в жертву зависти или самодовольству.
Что касается Ритки, то она Катеньке особо и не завидовала, рассуждая в полном соответствии с законом сохранения. Если для кого-то природа в чем расщедрилась, значит, сэкономила в чем-то другом. Красавица и блондинка Катенька служила ярким тому подтверждением. Выходило, сама Ритка, должна быть если и не Эйнштейном, то уж точно не последнего ума. Косвенным доказательством чего служила честно заработанная в школе серебряная медаль. А красота.... Зачем премьеру красота?
С того момента как Ритка поступила в институт, а Катенька, как и следовало ожидать, завалила экзамены и устроилась в торговый центр продавщицей, они стали видеться куда реже, чем в школе. Жизнь потихоньку начинала их разводить, и Ритка скучала, без пустой и веселой подругиной болтовни, без ее кипучих, но легких страстей.
Увы, разговор с подругой ее не порадовал. Скорее озадачил. Катенька без долгих вступлений пригласила ее в ресторан, где собиралась познакомить со своим женихом. Прямо так и сказала - женихом. А на момент их последней встречи месяца два тому назад, штатные кавалеры на Катенькином горизонте вообще не маячили. Но не столько это озадачило Ритку, от Катеньки всего можно было ожидать. Озадачил ее Катенькин голос. Тихий, усталый, словно погасший. Вместо эмоционального фейерверка, который обычно обрушивался на подругу в куда менее значимых ситуациях. Услышать такой голос от Катеньки - все равно, что услышать рэп от бабульки у подъезда. Увы, ни о чем спросить подругу Ритка не успела, Катенька распрощалась. Тоже сам по себе факт небывалый - разговор с Катенькой занявший меньше получаса.
Ритка долго сидела над замолкшей трубкой и искала подходящее слово. Подобрать подходящее слово - это уже полдела в осмыслении любой проблемы. Наконец нашла - обреченность. В голосе Катеньки звучала тоскливая обреченность. Что-то произошло за два месяца в жизни подруги. Нечто важное и нехорошее.
Единственное путное во всем этом, подытожила Ритка в конце своих долгих размышлений - то, что у Катеньки есть я. Умница, которая разрулит любую проблему. Будущий министр, как-никак.
2.
Встреча с Катенькой и ее женихом произошла на следующий день и ничего не прояснила. Отнюдь. Она лишь изрядно усугубила Риткины подозрения.
Начать с того, что Катенькин избранник вовсе не поразил, как ожидалось, своей сногсшибательной внешностью. Вернее, поразил - в обратном смысле. Бросилось в глаза остренькое личико, с мелкими чертами, мясистые уши, лысина, плохо замаскированная жиденькими бесцветными волосенками и глубоко посаженные глазки, хитрые и бегающие. Мешковатый костюм не из особо дорогих, пышный галстук с райскими птичками.
Наверняка у него чудное, вычурное имя, - подумала Ритка и точно!
- Вольдемар, - гордо представился жених, и Ритка поперхнулась, чтобы скрыть смешок. Рост его не превышал Риткин. Когда они с Катенькой пошли танцевать, он оказался ниже на полголовы. Это без ее любимых шпилек!
Не поразил избранник и своими финансовыми возможностями - деньгами сорить не принимался и, как Ритка выяснила немного погодя, к олигархам никакого отношения не имел. Пробавлялся директором затрапезного салона связи на окраине Москвы.
Особенным умом сей благородный муж, по ходу, тоже не отличался, да и горячностью чувств, романтикой какой, не порадовал - держал себя деловито, по-хозяйски, будто они с Катенькой не первый год тянут привычную супружескую лямку.
Глядела Ритка на него, на подругу, щебечущую с натужным весельем, прячущую взгляд и чувствовала, как закипает у нее внутри какой-то яд, которым так и хочется брызнуть на это лысое недоразумение. За вопиющую наглость и нарушение принципа паритета, который, по мнению Ритки, неукоснительно соблюдается в человеческих отношениях. Так уж устроено: за все, что получаешь от партнера, должен не меньше отдавать. Если уж позарился на такую красавицу, обязан быть Аленом Делоном или "Феррари" к крыльцу подгонять. Ну, или стихи даме посвящать на худой конец. Гениальные. Она вот, Ритка, себя рядом с порядочным молодым человеком и представить не может, а тут! Аж глаз задергался у Ритки от праведного возмущения.
- Откуда ты такой взялся? - едко спросила Ритка, когда Катенька отлучилась на пару минут.
- Тебя не спросил, - парировал Вольдемар, с вызовом поставив маленькие бесцветные глазки, - а тебе что, завидно?
Ритка аж задохнулась от негодования, но заставила себя сдержаться.
- Уж не знаю, почему она с тобой связалась, но жить она с тобой не будет. Я ее знаю. У нее не чета тебе кавалеры не задерживались.
- Будет, - спокойно ответил Вольдемар и ухмыльнулся.
Ритка даже сморгнула растерянно - такая непоколебимая уверенность прозвучала в его словах.
- Посмотрим, - сказала она тоном спартанца перед боем.
- Посмотрим, - в тон ей ответил Вольдемар.
Звучало как объявление войны. Не гоже, конечно, будущему премьеру связываться со всякими лысыми недоразумениями, но мелкость проблемы искупалась важностью принципа - всякая, возникшая перед ней проблема должна быть решена. Переехана словно танком. Лишь женщина-танк сможет пробиться к вершинам власти и большой политики. Ну и подругу надо спасать, понятное дело.
Вернулась Катенька, и они подняли бокалы за скороспелое супружеское счастье. Ритка пристально смотрела поверх бокала на своего врага, это торжествующее ничтожество, на кислую подругу и думала: чем же он ее все-таки взял, а?
Да, здесь явно крылась некая темная история. Но ничего, она узнает. Теперь это уже дело чести.
3.
С Катенькой она увиделась на следующий день. Как и вчера, Катенька старалась выглядеть веселой, продолжала щебетать, и Ритку вновь поразил контраст натужного веселья с погасшим, словно потерянным взглядом. Риткино сердце сжалось от жалости и возмущения.
- Что ты в нем нашла? - спросила Ритка посреди Катенькиного потока слов, внимательно глядя на подругу.
- В Вольдемаре? - Катенька, казалось, ждала этого вопроса, - ну, он заботливый, работящий. Повышение скоро обещали.... Меня любит.
- Уверена? Что-то я не заметила.
- Да нет. Любит. Ухаживает, цветы дарит. С работы встречает. Как меня увидел, говорит, сразу голову потерял.
- Так от тебя полшколы нашей голову потеряло, что с того? - Ритке вспомнилась вчерашняя ухмылка Вольдемара, и ее прорвало, - Он же мерзкий. Маленький, тупой, лысый. Цыпленок ощипанный. И называет себя как противно: Вольдемар, тьфу!
- Он действительно Вольдемар, - заступилась Катенька, - у него в паспорте так записано.
- Да плевать, что у него в паспорте написано! - воскликнула Ритка, - я же вижу, ты сама не своя. Он ведь тебе не пара, согласись. Не о таком же ханурике ты всю жизнь мечтала?
Катенька вздохнула и потупилась. Ага, что и требовалось доказать!
- Что происходит, Катя? Как ты с ним связалась? Зачем?!
Катенька вздохнула еще раз, комкая в руке ремешок от сумочки. Ритка пристально уставилась на подругу. Великое искусство пауз незаменимо при убеждении самых разных оппонентов. В чем сходились лучшие риторы всех времен и народов.
И Катенька сдалась. Поломалась еще пару минут и сдалась.
- Ну... Я не знаю... Можно ли сны пересказывать.... Вещие.
- Сны? - удивилась Ритка и уверила подругу: вещие сны пересказывать не только можно, но и нужно, особенно если ты не хочешь, чтобы они сбылись.
Катенька вздохнула, повела прекрасным плечом и поведала следующее.
4.
У них в магазине подобралась неплохая компания девиц. Днем в павильонах покупателей немного, вот и коротали время в незатейливых девичьих разговорах. А о чем девушкам разговаривать, когда сплетни закончатся? О будущих избранниках, ясное дело. Мечтали, в общем, кто во что горазд.
Как-то Верочка из "Панинтера" и говорит:
- Что зря языками трепать? Хотите узнать, как мужья выглядеть будут? Так это погадать надо. Я один способ знаю, меня бабушка еще научила. Если надо, расскажу. На этой неделе в ночь под пятницу как раз полнолуние - самая гадательная ночь.
Все, понятно, ручки похватали и давай записывать. Катенька тоже все обстоятельно законспектировала и в четверг вечером готовиться начала. Перво-наперво наказала домашним ночью к ней в комнату не заглядывать. Затем все постельное белье и ночнушку наизнанку вывернула. Под подушку - червового короля положила. Там правило такое: на какую даму ты на себя обычно гадаешь, такого короля и кладешь. А какая она дама, если не червовая? Свет погасила, штору отдернула, чтобы лунный свет в комнату попадал, и перед тем как лечь проговорила заветные слова. Вот какие:
"Четверг со средой, вторник с понедельником, воскресенье с субботой. Пятница одна и я, молода, одна. Лежу я на Сионских горах, три ангела в головах: один видит, другой скажет, третий судьбу укажет".
Легла, одеяло до носу натянула и смотрит на луну, а сердечко так и колотится. Не сразу, правда, задремала и точно - видит сон.
Идет она по тропинке к дому. Вроде как к тому, который у ее родителей на дачном участке стоит. Заходит. Нет никого, только занавески колышутся. Она туда-сюда. Глядь, а посреди большой комнаты - крест деревянный стоит, не иначе могильный. Жуть. Везде ленты траурные и зеркала занавешены, будто умер кто. Заметалась Катенька по дому - родных искать. Забегает в свою комнату - там зеркало не прикрыто, траурной ленточкой повязано, перед ним - стакан и черного хлеба кусок. А в зеркале - она, Катенька, аккурат, как на траурном портрете. Тут и вовсе подруга обмерла со страху.
Но слышит голос, гулкий, то ли с неба, то ли со стороны иконы, которая в красном углу висела:
- Лишь суженый твой беду отведет, коли за него держаться будешь.
И входит суженый - все чин-чинарем, в атласном кафтане, шапке соболиной, в сафьяновых сапожках. Росточком, правда, не вышел, да личико какое-то невнятное, постноватое, шапка на ушах подвисла. Но ничего - кланяется ей в ноги, траур обдирает весь и уходит важно, сапожками задвигая. Великоваты, видно, сапожки.
И снова голос, низкий, трубный:
- Жди, красавица, суженого. Скоро придет за тобой добрый молодец. Судьбой приставлен от всех бед тебя и детей твоих уберегать.
Дальше Катенька не помнит, что было. Проснулась - все из рук валится. Тоска мутная на душе. Шутка ли - вещий сон беду смертную предсказал.
И надо ж такому - по дороге на работу нос к носу сталкивается с красавчиком из сна. Точь в точь - и росточком невелик, и личико сморщенное, и уши торчат. Увидел ее и дар речи потерял. Катеньке уж и самой ему на выручку пришлось пойти. Обрадовалась по первости - есть теперь кому беду жуткую отвести. Ну, суженый тянуть не стал и вскоре замуж позвал. Вот и не верь после этого в вещие сны.
5.
Ритка задумчиво потерла прыщик на подбородке. Чертовщина какая-то. Натуральная чертовщина, от которой так и веет жутким мистическим холодком.
- А ты его точно никогда раньше не встречала? Подумай.
- Говорю же, Звонарева, в первый раз во сне увидела. Да и какая разница? Это же вещий сон, - прекрасная грудь поднялась с тяжким вздохом.
Катенькин телефон разразился звонком, и подруга умчалась к своему Вольдемару. А Ритка осталась в глубокой и растерянной задумчивости.
Да-а, был момент, когда будущий представитель правящей элиты совершенно потеряла почву под ногами. И даже отчетливо услышала в голове голос бывшей классной, относившейся к Ритке в высшей степени придирчиво:
- Звонарева? Слышу звон, да что толку в нем?
Голос этот, резкий будто вопль мартовского кота и едкий, будто уксус с некоторых пор комментировал все ее неудачи и сомнения в себе.
Но, надо полагать, и у знаменитой Риткиной тезки, железной леди Мэгги Тэтчер бывали трудные моменты, полные терзаний и сомнений в себе.
Поэтому после нескольких минут растерянности Ритка взяла себя в руки и заставила отвлечься, чтобы не мешать работе таинственной интуиции, прятавшейся где-то в глубине головы.
И та не подвела. Выбросила из своих недр ухмыляющуюся физиономию Вольдемара. Физиономия всплыла, наглая, самоуверенная, помаячила прямо перед Риткиным взором и лопнула мыльным пузырем. Но на Ритку уже снизошла уверенность: это неспроста. Не ухмылялся бы он так нагло, если бы сам не устроил здесь какой-нибудь подвох. Вот только в чем подвох? Гипноз? Есть ли другой способ повлиять на сны?
До разгадки было еще как до Луны, но материалистическая почва под ногами давала оперативный простор для размышлений. И следующая дельная мысль не заставила себя ждать. Если все происшедшее - коварные происки Вольдемара, как-то же он должен был узнать, что Катенька собирается гадать. И когда собирается. Вот он - след! - обрадовалась Ритка и снова позвонила подруге:
- Слушай, Катенька, а из ваших, в магазине, кто-нибудь с Вольдемаром знаком?
- Как же, - ответила та, - у него там сестра работает. Кстати, та самая Верочка из "Панинтера".
Ритка аж подскочила. Ничего себе попадание! Ай да я!
- А тебе зачем? - поинтересовалась подруга.
- Да так, потом объясню. Ты это.... Вольдемару только не говори, что я спрашивала. Хорошо?
На Катенькино обещание надежда, конечно, слабая, наверняка проболтается. Ну и ладно - чем раньше враг поймет, что дни его сочтены, тем скорее начнет метаться и делать роковые ошибки.
6.
Верочку из "Панинтера" Ритка подкараулила после работы у супермаркета. Верочка не в пример брату оказалась высокой, видной и фигуристой. Лицо, правда, имела какое-то тусклое, без изюминки, лишь глазки напоминали братца - мелкие, юркие.
Увидев Ритку, та недоверчиво нахмурилась, явив в лице неуловимое сходство с Вольдемаром. Ритка завернула длинную, давно заготовленную речь. Мол, брату вашему нужна помощь. Женится на Катеньке - не видать ему добра. Катенька, дескать, особа ветреная, легкомысленная, уж она-то знает. Ничего хорошего, короче, из их брака скороспелого не выйдет.
Верочка слушала хмуро, никак не реагируя. Потом вдруг заявила:
- Так ему и надо, козлу. Сам виноват.
Ритка растерялась даже:
- А вас что же, судьба брата не беспокоит?
- Да пошел бы он куда подальше, - ответила Верочка, собираясь шествовать своей дорогой.
Ритка решила сменить тактику и вновь заступила Верочке путь:
- Подождите! Я знаю, что ваш брат подверг психику Екатерины Приваловой незаконному воздействию. Это карается законом. А вы ему оказывали преступное содействие. Вы должны чистосердечно рассказать мне все, чтобы я смогла нейтрализовать происки вашего брата. Иначе я вынуждена буду обратиться в соответствующие органы.
Верочкины брови удивленно приподнялись, и она со своего высока смерила маленькую собеседницу презрительным взглядом:
- Да пошла бы ты куда подальше, малявка. Доказательств у тебя никаких нет. И быть не может. Так что, пока, девочка.
Ага! Сам факт воздействия на Катенькину психику она и не подумала отрицать. Значит, имел он место быть, имел! Уже удача. Однако, долговязая фигура быстро удалялась. Ритке оставалось лишь смотреть ей вслед. Что ж, жалостливый и шантажный варианты не сработали. Надо думать....
- Эй, - не успела она повернуться, как ее окликнули. Верочка.
Ритка прытко подсеменила к продавщице.
- Если уж тебе так нужно, могу помочь. Точно чем он занимается, сказать не могу, он не говорит. Но за тридцать тыщ могу принести ксерокопию тетрадки, в которой он все записывает. Там уж сама разбирайся.
- За сколько? - вылупилась Ритка.
- Че глухая? Тридцать тыщ, говорю. Тыща баксов. За меньшее мне возиться резона нет. Мне на комнату нужно побыстрее накопить, съехать от них от всех.
Шестеренки бешено закрутились в Риткиной голове. Тридцать тысяч! Как жалко. У нее, конечно, был неприкосновенный запасец, отложенный на курс английского языка с выездом в англоговорящую страну. Не то чтобы тридцать тысяч запредельно много. Просто в свое время она приняла железное решение: копилку не трогать, иначе к сроку от нее ничего не останется. Но ведь дело чести и принципа! Счастье подруги, как-никак. А-а, Ритка махнула рукой и согласилась.
- Деньги готовь, - сказала Верочка и широкими шагами направилась к метро. Деньги видать ей действительно были нужны.
7.
Кальтакан.
Это слово, написанное несколько раз неровным, корявым почерком, стояло на первом листке вожделенной ксерокопированной тетради.
Ритка вгляделась в неровные буквы. Странное слово. Никогда такого не слыхала. И веяло от него чем-то древним, индейским. Седыми пирамидами, торчащими из джунглей. Какими-нибудь толтеками. И никоим образом оно не вязалось с жалкой личностью Вольдемара.
Ритка не поленилась и набрала "Кальтакан" в поисковике, благо компьютер был под рукой. Оказалось, слово весьма известное в определенных кругах. В Википедии она прочитала:
"Кальтакан (пер: дивный, удивительный сон) - особое состояние сознания, достигаемое во сне. Позволяет обрести контроль над сновидением и в сонной реальности вести себя будто в состоянии бодрствования. Аналогично называется смесь галлюциногенных растений, прием которой позволял достигнуть этого состояния. К сожалению, рецепт смеси не дошел до наших времен. Аналогом в современной культуре может быть понятие "осознанные сновидения".
Упоминания о кальтакане встречаются...".
Смотреть статью дальше Ритка не смогла - не справилась с нетерпением, набросившись на корявые записки Вольдемара. И надо сказать, по мере чтения нетерпение лишь росло. По прочтении же оно достигло пределов вовсе невыносимых. Ритка подскочила и бросилась искать Катеньку.
- Катенька! Катенька! - вскричала она, увидев подругу, - ты свободна. Бросай своего Вольдемара на фиг.
- Ты что, мать, белены объелась? - удивилась Катенька.
- Думаешь, сон вещий был? Вещий? Как бы не так. Наглый и подлый обман! Вот, смотри. Ты его почерк знаешь? Вольдемара?
Катенька пожала плечами:
- Вроде похож. Я никогда внимания не обращала. На кой мне его почерк?
- Его, его почерк, не сомневайся. Потом можешь сверить. Смотри, как он ловко тебя провел, гад.
Катенька волей-неволей глянула на пачку листков.
- Значит, есть такой препарат. Кальтакан называется. Если его принять, просыпаешься в собственном сне и можешь вести себя там как захочешь, будто наяву. Официально он считается не существующим, но, как видишь, существует, раз Вольдемар его где-то достал. Здесь, на этом листке он описывает свои первые опыты после пятилетнего перерыва. О том, что было раньше не упоминает. Так.... По числам. Вот смотри, 20-го у него был первый прием КТ (КТ - я полагаю, он называет кальтакан). Он уснул и увидел во сне, как маленьким гуляет во дворе. Почти сразу он понял, что спит, нашел свои руки - ну, как у Кастанеды. Во сне всегда первым делом свои руки надо найти. Потом принялся гулять по улицам, встретил своего деда, давно умершего.... И так 21-го, 22-го, 23-го, короче, целую неделю он погружается в собственные сны, с каждым разом все лучше и лучше, пишет, что навыки восстановились без особых проблем. Особых проблем не испытывает, за исключением разве утреннего отходняка. И еще все время опасается каких-то хантеров. Я не поняла, что он имеет в виду....
- К чему ты мне все это рассказываешь-то? - скучным голосом спросила Катенька.
- А вот к чему. Если принять двойную дозу препарата, можно попасть в сон к другому человеку. К другому, понимаешь ты, дуреха? Так слушай: 28-го он пишет о погружении в сон к В.. Я думаю, к сестре - Верочке, к кому еще? Для этого надо всего лишь в своем сне найти какую-то дверцу. И через нее же вернуться обратно. Всего-то! Какое-то время он шастает по снам своих приятелей. Для тренировки, надо полагать. Вот, хантеры опять ему мерещатся, но он успевает убежать.... Погоди-погоди, перехожу к самому интересному. Смотри, что он пишет 30-го: "Приступаю к основной части своего плана. Необходимо достать: крест, черные ленты, занавески на зеркала, костюм Ивана-Царевича, фотографию К. Затем необходимо договориться с В. и назначить время проведения погружения". Ни о чем тебе не говорит? Догадываешься, кто такая К.? И где ты видела крест, траурные ленты и кое-кого в костюме царевича? Костюм, правда, великоват был, но да ничего, сошел. Здесь он пишет: "Гадание предполагается в ночь на 13-е". Верочка, кстати, сама мне рассказала: насчет гадания именно он ее попросил на работе рассказать. Я думаю, братцу пришлось раскошелиться. А здесь, 13-го: "Погружение в сон к К. прошло успешно". Вспомни, когда ты видела сон свой вещий? Поклясться готова: в ночь на тринадцатое! Ну, все понятно? Никакого вещего сна не было. Тебя развели, подруга. Ты свободна. Посылай своего Вольдемара на фиг. На фиг это ничтожество!
Ритка замолчала и торжествующе уставилась на Катеньку. Вот он, упоительный миг победы!
8.
Катенька помедлила немного и отреагировала, мягко говоря, неожиданно. Красивое лицо ее скривилось, она наклонилась к Ритке, крепко обняла ее за шею, и Ритка кожей почувствовала горячую слезу:
- Хорошая ты подруга, - запричитала Катенька по-бабьи, прихлюпывая носом, - Ритка, настоящая. Спасибо тебе, всегда знала: в беде не бросишь, стеной стоять будешь. Не поленилась: тетрадочку целую исписала, почерк вон даже похож, придумывала, старалась, отксерила и все так натурально.... Дай Бог хоть тебе здоровья и счастья женского, коли мне не особо отмерено....
Ритка была поражена:
- Ты что же, не веришь мне? Думаешь, я сама все сочинила?
- Да неужели ж можно сны менять? Никогда не поверю.
Ритка долго еще убеждала подругу, ссылалась на Кастанеду, на Верочку и современные достижения науки. Увы, Катенька держалась под стать гоголевской Коробочке.
- Хочешь, чтобы я в беду без Вольдемара попала? - сказала Катенька, наконец, - мне вчера голос во сне сказал, чтобы мы со свадьбой не тянули. Иначе вовсе худо будет.
- Вчера? - удивилась Ритка.
Вот как! Империя наносит ответный удар. Ах, скотина! Не унялся еще? Но, увы, аргументы ее иссякли, и она сдалась. Маленький танк завяз в трясине обстоятельств. Глухо и печально цокали по асфальту каблучки уходящей подруги.
- Звону много, толку мало! - только и проквакала в голове классная.
А в довершение всех переживаний ночью Ритке приснился Вольдемар. Да, уж, как только не глумился над Риткой. Куда бы она ни бежала, перед ней тут же возникала его бесцветная, лысая физиономия, изрекающая всяческие обидные слова.
Ритка проснулась в холодном поту, комкая в бессильной злобе пододеяльник. Чуть позже, в институте, ее словно ударило: вдруг Вольдемар не просто снился ей сегодня ночью, а бесцеремонно влез в ее сон? Как давеча в сон подруги? Да запросто. Пораскинув мозгами Ритка окончательно уверилась в своем предположении. Ах, подлец! Наглый, самодовольный, уверенный в своей безнаказанности хам!
Ритку трясло мелкой дрожью весь день. Неужто никакой управы не найти на эту наглую морду? Неужто нет способа убедить дубиноголовую Катеньку?
И Ритка нашла выход. Она - Ритка, да не нашла бы! Выход крылся в коротеньком номере телефона, нацарапанном Вольдемаром на полях своих каракулей. Перед цифрами стояло слово "кальтакан", после них - слово "Грим". Судя по большой букве в начале - чье-то имя. И эта коротенькая строчка на полях торчала будто ниточка, ведущая к неведомым возможностям.
Быть может, в другое время Ритка и подумала бы, стоит ли звонить по непонятным номерам и ввязываться в предприятия с непредсказуемыми последствиями. Но не теперь, когда вся ее душа горела от жажды мести. Лишь кровь врага остудит ярость в ее сердце.
9.
Голос у Грима оказался такой, какой и должен быть у человека с мрачным прозвищем Грим. Хриплый, усталый, слегка очумелый, тягучий как деготь. И недовольный, словно хозяин воспринимал жизнь как непреходящую тяжесть, а не прошеный звонок изрядно усиливал ее.
- Да.
- Здравствуйте. Это Грим?
- Ммм.... Да.
- Я вам звоню по поводу кальтакана.
Грим поперхнулся, закашлялся и, справившись с кашлем, замолк.
- Мне нужен кальтакан, - повторила Ритка.
- Вы от кого? - разродился, наконец, невидимый собеседник.
- От Вольдемара.
- От кого? Не помню такого.... Короче, нет у меня.... Я завязал давно.
- Мне очень надо. Очень! Человеку помочь.
- Да говорю же: завязал.
- Грим, Гримчик, Гримочка, ну пожалуйста. Это очень важно. Очень-очень. Человека надо спасать. Пожалуйста!
Ритка замолкла, почти физически ощутив, как скрипят мозги Грима.
- Ну, пожалуйста!
- Ладно, черт с вами. Ммм.... Сегодня в девять у памятника Гоголю. Только это дорого, знаете? Сколько препарата вам надо?
Знать бы как он выглядит, это чертов кальтакан, - подумала Ритка и сказала:
- Как дело пойдет.
- Хм... до вечера...
- Стойте, стойте! - засуетилась Ритка, - как вас хоть найти-то?
- Ммм.... Ну, не маленький я.... С бородой, в общем, не спутаете....
Бармалей, что ли? - хмыкнула Ритка про себя, однако, скорее нервно, чем весело - тащиться на ночь глядя на встречу с самым, что ни на есть сомнительным типом - куда уж веселиться.
Она припоздала минут на десять. Замешкалась с одеждой, одеться ведь следовало достойно, но с подчеркнутым безразличием к своему внешнему виду. Не дай Бог у нового знакомца возникнет подозрение в том, что она придает значение мелочам вроде собственной внешности.
Николай Васильевич Гоголь издалека заметил ее и сощурился пристальным взглядом - так ей всегда казалось при подходе к гоголевскому бульвару. Особенно сейчас, на фоне хмурого, темнеющего неба, когда лицо великого классика терялось в тени.
Грима она заметила издалека - неподвижно застывший громоздкий силуэт, казавшийся продолжением скульптурной группы бульвара. Немаленький - мягко сказано. На голову выше остальных прохожих. Да еще черные кудрявые лохмы торчат беспорядочной копной. Ей бы такие богатые возможности для прически.
- Грим?
Пока здоровило медленно, словно голем, разворачивался, Ритка постаралась до максимума довести выражение безразличия на лице. Безразличия к разочарованию, которое мелькнет сейчас при виде нее в глазах нового знакомого. Должно мелькнуть - голос-то у нее ничего, красивый, звонкий, под стать фамилии. А вот остальное....
Больше всего на свете Ритка не любила подобные моменты.
Однако на широкой и некогда упитанной, но сейчас носившей следы явного измождения, физиономии Грима читалась лишь попытка сосредоточиться. Словно он забыл, зачем оказался перед памятником Гоголю и теперь силился припомнить.
- Я вам звонила по поводу кальтакана.
Густые и черные брови, наконец, сошлись посредине широкого, морщинистого лба и Грим сказал:
- Пошли.
Широкими шагами он направился прочь от памятника к темнеющей, застоявшейся заводи бульвара. Маленькая Ритка посеменила следом. Сколько же ему лет? - думала она на ходу. И затруднилась с ответом. В некоторых ракурсах лицо нового знакомца казалось весьма молодым, в иных - изрядно умудренным жизненным опытом. Фигура его производила впечатление крепкой, но скорее полноватой, нежели атлетической. Плечи обтягивала ношеная затертая штормовка неопределенного цвета, на ногах - камуфляжные штаны и сильно стоптанные внутрь кроссовки.
Грим дошагал до пустынной скамеечки, не сев на нее развернулся к Ритке. Брови его снова сошлись, а взгляд сверху вниз уперся в Риткины глаза.
- Зачем тебе это надо? - разглядев собеседницу, Грим счел нужным перейти на "ты".
- Что? - опешила Ритка.
- Ну, лезть во все это?
- Я же говорила: человека нужно спасти. Подругу.
- В смысле?
Ритке пришлось рассказать обо всем. Ну, это она умела - быстро, четко, ясно, вычленяя главное. Грим слушал, придавив ее тяжелым взглядом круглых, близковато посаженных глаз.
- Ну, и сколько ты хочешь взять препарата? - поинтересовался он по окончании рассказа.
- Не знаю. Я думала, вы подскажете.
- Та-ак, совсем хорошо. Она еще и не в курсе. Ты хоть понимаешь, куда лезешь?
Ритка пожала плечами. Грим приблизил к ней свое широкое лицо, так, что в его зрачках ей привиделось свое маленькое отражение, и сказал страшным голосом:
- Ты бы полезла в джунгли, девочка? В амазонскую сельву? Одна? Ни разу там не бывав и не зная ни черта? Где на каждом шагу гады ядовитые, болота смрадные, тигры голодные и индейцы, которые пока скальп с кого-нибудь не снимут, домой не вернутся? Так вот, по снам чужим шариться - во сто крат хуже. Потому что там ты никогда не знаешь, с чем столкнешься в следующий миг. И даже предположить не можешь - никакого воображения не хватит. Даже у меня. В психушку захотела? Короче, подруга, кальтакана я тебе не дам.
В Ритке вскипело раздражение - то ли от наглого вторжения в свою интимную зону, то ли от запаха крепкого табака осеняющего бородатую физиономию, то ли оттого, что ее задвигали как маленькую несмышленую девочку - скорее от последнего.
- Мания величия? Понятно, - заявила она, отстранившись, - думаете, вправе решать за меня? Ответственность плечи не давит - за каждого решать?
Грим не нашелся, что ответить. Тут уже она сделала шаг вперед.
- Я взрослый человек. Вы меня предупредили, и я вполне отдаю себе отчет в своих поступках. Я готова заплатить сколько надо. А опасностей я не боюсь. Если Вольдемар справился, я и подавно справлюсь.
- Вольдемар твой - либо продвинутый, опытный, либо отморозок шизанутый.
- Во-во, скорее второе. Ну, так как, продадите препарат?
Грим смотрел на нее некоторое время, почесал дремучую макушку и махнул пятерней:
- А, черт с тобой. Знаю таких. Все равно не отвяжешься. В конце концов, я предупреждал.
- Только вы мне объясните, что и как.
Грим страдальчески наморщил лоб, тяжко вздохнул, словно смиряясь с необходимостью вырвать больной зуб:
- Как хоть зовут-то тебя? Маргарита? Марго, значит.... Ну, слушай, Марго.
Ритка прытко достала заранее заготовленный блокнот с карандашом и приготовилась много писать. А Грим достал из кармана пачку дешевых сигарет.
10.
Человек, как говорится, предполагает, а Бог располагает. Даже будущими премьер-министрами.
На следующий день позвонила Катенька и пригласила на свадьбу. Через две недели.
- Когда? - опешила Ритка, - а почему так быстро? Вы же месяца через два собирались? Что, опять голос?
Катенька помялась немного и призналась: да, вновь явился во сне пророческий голос. Прямым текстом велел перенести свадьбу на месяц поближе, да еще наказал особо не тратиться - ни к чему, мол, деньги разбазаривать. Ну, дражайший Вольдемар, конечно, подсуетился и все устроил в лучшем виде.
Бросив трубку, Ритка закусила губу от праведной злости на своего врага, наглого, бессовестного, да еще и жадного в придачу.
- Свадьбы не будет! - воскликнула будущий премьер тоном известного советского киногероя и поняла: двухнедельный план подготовки к сонной прогулке, подробно описанный ворчливым Гримом, сокращается до пяти часов, оставшихся до ночи. А если брать чистое время - часов до трех.
Согласно наставлениям Грима первые несколько, не менее пяти, дней, а лучше неделю следовало посвятить очищению и укреплению духа. Короче говоря - длительным медитациям и постоянной рефлексии. Следующие несколько дней, опять же лучше неделя, отводились на работу с восприятием и границами. Требовалось целыми днями наблюдать, вживаться в разные образы, представлять себя днем будто во сне, то и дело искать свои руки. После чего разрешалось принять, наконец, первую дозу препарата и погулять в своем сновидении. И уже после того, как человек мало-мальски освоится в собственных снах, а это уже у кого как пойдет - кто за неделю научится, кому и месяца мало, имело смысл думать о посещении снов чужих.
Так. Медитацией Ритка решила позаниматься часик перед сном. В чем-чем, а в крепости своего духа она не сомневалась. Чего ж зря время терять? Часик-другой придется потренировать восприятие, раз уж положено, и сегодня же махнуть в собственный сон. Завтра же, если все пойдет хорошо, в чем Ритка тоже была уверена, нагрянуть в сон к Катеньке, где открывался оперативный простор для воздействий на психику подруги. Риткин план не во всем соответствовал наставлениями Грима, но и она ведь тоже человек незаурядный.
Что ж, Риткины слова, как правило, не расходились с делом. Она выполнила все требуемые упражнения, да еще успела подготовиться к завтрашнему семинару по философии.
В половине одиннадцатого Ритка строго-настрого предупредила родителей не тревожить ее, заперлась в своей комнате, достала из сумочки пузырек из-под валерианки, на содержимое которого ушли все ее сбережения и заработки, оставшиеся после общения с Верочкой, и, открыв зубами крышечку, вытрясла на ладонь маленькую белую таблеточку. Если Грим не наврал, это и был знаменитый кальтакан. Согласно скупым объяснениям бородача, препарат спонтанно образовывался из просроченных на строго определенное время таблеток от кашля. Причем свойства кальтакана сохранялись у препарата не больше года, после чего необъяснимо исчезали и он вновь становился бросовой просроченной таблеткой. Что за препарат, и на какое время его требуется просрочить, Грим, понятное дело не сообщил.
Ритка некоторое время разглядывала крохотный кругляшок с полосочкой посредине.
Вот, бородатый черт! Ухитрился же смутить ее душу. Ну, сон и сон - погрузилась бы, погуляла и спокойно вернулась обратно. Так нет, в голове против воли крутились слова, сказанные мрачным голосом: "Ты думаешь, это просто так? Мы вступаем на самую грань совершенно других сфер - чужих, враждебных, опасных, о которых не имеем ни малейшего представления. Они могут просто так и не отпустить. Какую-то плату они по любому возьмут".
Ритка судорожно вздохнула. Закинула таблетку в рот и запила водой. Все. Обратного хода нет. Хотя с другой стороны, интересно, аж дух захватывает. Словно перед хорошей экскурсией.
Ритка погасила свет, улеглась в свою уютную постель. Посмотрела в желтоватую тьму за окном, на отсветы уличных фонарей, украшающие потолок. Собралась уж было подумать о том, о сем, но внезапно провалилась в сон.
11.
Ритке приснилась Италия. Когда-то она вместе с родителями ездила туда в тур поездку и вынесла массу впечатлений. На Италию, правда, приснившееся мельтешение людей в каком-то мрачном то ли супермаркете, то ли аэропорту походило мало, но Ритка точно знала - это Италия. Как всегда мы знаем во сне.
- Пошли скорей на последнюю экскурсию, а то через час - самолет, - сказала какая-то размытая личность, по ходу - неизвестная подруга.
И Ритку словно по мозгам шарахнуло: как самолет? У нее же багаж в гостинице! Со всеми подарками, покупками и сувенирами. Со всей Италией! Ничего не ответив, Ритка поспешила через тесную толпу. А вдруг успеет? Хотя вряд ли - до гостиницы за час и не доберется.
Всей душой оплакивая багаж, который теперь возьмешь разве чудом, Ритка все же продралась сквозь толпу, смутно вспоминая путь к гостинице. Продралась и остановилась у висящего на стене телефона, перед которым выстроилась изрядная очередь.
- Извините, что это за телефон? - поинтересовалась она в силу природного любопытства.
- Как что? - удивился кто-то ее незнанию, - Это связь с Господом Богом.
С Господом Богом? Блин, вот кстати, - обрадовалась Ритка и на радостях очнулась в собственном сне. Грим не обманул - кальтакан сработал.
Она поняла, что спит, остановилась и поднесла ладони к глазам - так полагалось по инструкции Грима. Ладони - дань памяти незабвенному Карлосу. С таким же успехом подходила любая другая деталь, на которой требовалось фиксировать внимание. Руки постепенно проступали из мути, очерчивались, приобретали цвет, объем, линии. Вот линия жизни - длинная и четкая....
Вдруг будто лопнул мутный ватный пузырь, окружавший голову. И будущий глава правительства действительно очутилась в большом, бесконечном даже, помещении с низковатым, правда, потолком. Звуки, пожалуй, подкачали - то вовсе исчезали, то, далекие, всплесками прорезывались сквозь звенящую тишину. И на грани восприятия постоянно мерещился какой-то низкий гул, будто гудела сама окружающая пустота.
Ритка с любопытством озиралась по сторонам. Тусклые фонари уходили рядами в ниточки бесконечной перспективы по темному, асфальтового цвета, потолку. По эскалатору уползала куда-то вверх нескончаемая толпа. Перед дверями павильонов, идущих по дальней стене, стояли этажерки с глянцевой рекламой и мелким товаром. Цветные, яркие и, казалось, абсолютно реальные. Ритка нагнулась и подобрала рекламный листок с пластиковых плиток пола. Ненароком коснулась сине-серого пластика. Пол был гладким, холодным и с соринками. С листка Ритке улыбнулся огромной улыбкой большой, мохнатый кот. Надо полагать, Чеширский. Улыбка показалась Ритке хитрой, неприятной. Зеленые глаза сверкнули острыми звездочками, и котяра, как ему и положено, стерся, оставив лишь улыбку. Ритка отбросила неприятную карточку.
Кругом - люди как люди, разные, живые. По крайней мере, так показалось Ритке в первый момент.
Погоня за багажом, понятное дело, отменялась - на кой ей сонный багаж? Пожалуй, стоит просто походить туда-сюда.
Риткин взгляд упал на телефон. Ах да - связь с Господом Богом! Вот и надпись на стене: "GOD". Как случай такой упустить? Сон, понятно, но все равно интересно. Ритка поискала глазами конец очереди. Он терялся где-то за колонами. Что же делать? Этак все время на стояние и потратишь. Нет уж. Но и ломиться без очереди не хотелось, пусть даже и в собственном сне. Неизвестно как отреагирует с виду вполне реальная толпа. Каким-то законам сна, наверное, и самой Ритке приходится подчиняться.
От телефона отошел озадаченный человек, но следующий - высокий тип в костюме, то ли замешкался, то ли прозевал, то ли ждал какой-то команды. И Ритка недолго думая заскочила в красную телефонную будку, словно сошедшую с улицы советского города. Хотя мгновение назад телефон укрывался под синим колпаком - в этом она готова была поклясться.
Серый облупленный корпус, номерной диск, трубка на гофрированном металлическом проводе - такие телефоны она видела в раннем детстве и в кино. Вот и номера на табличке - пожарные, милиция, скорая помощь. Ага - Господь Бог. Ритка приложила холодную трубку к уху и набрала нужные цифры на тугом диске. И тут вспомнила - две копейки! В старых телефонах для звонка нужно бросить две копейки. Прикольно - разговор с Богом за две копейки. Однако монетки то у нее нет. Вот досада.
Ритка посмотрела на старый телефон, с исцарапанным серым боком, на номер Господа Бога, на инструкцию, где действительно говорилось о двух копейках, сквозь треснувшее стеклышко в двери покосилась наружу, откуда на нее внимательно смотрели из очереди. В голове оглушающе гудела тишина. Чудно! Ну, точно - сон.
Для очистки совести Ритка порылась в кармане курточки - и, о чудо - нащупала монетку. Не двушку, правда, а наш, современный полтинник, который теоретически вполне мог сойти и за двушку. Обрадовалась, вставила монетку в прорезь телефона, набрала номер и уж совсем приготовилась сказать: "Господи!", но женский металлический голос в трубке сухо сказал:
- Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети "Скайлинк". Позвоните попозже.
Ритка не стала дожидаться, пока ей повторят то же самое на английском языке, и вышла из будки. Ну, не досада - не удалось поговорить с Богом из-за каких-то двух копеек. Может, занять двушку у кого-нибудь в очереди? Хотя нет - не судьба, так не судьба. Да и о чем спрашивать Господа она толком не придумала.
Посмотрю-ка я лучше, что творится наверху, - решила Ритка и направилась к эскалатору, увозящему куда-то молчаливых сосредоточенных людей. Пока она поднималась, ей показалось, что взгляды всей очереди направлены ей вслед. Бесстрастные, но внимательные....
Странно, кстати, почему Господь пользуется сетью Скайлинк?
12.
На улицу она выбралась из подземного перехода, вырубленного, похоже, в каком-то древнем гранитном утесе, надо полагать каком-нибудь историческом памятнике. Настолько древнем, что кусочки со стен перехода временами отваливались и медленно, бесшумно, перышками, падали на пол. Как в странном сне, можно было бы сказать, если бы это не являлось сущей правдой.
Вечерело. Тихие, синеватые сумерки заволакивали пейзаж. Но фонари не горели - света хватало. В таком свете окружающее казалось блеклым, бесцветным и таинственным. Мощеная дорожка вела через крохотный сквер на улицу. Из сквера на Ритку накатывали эфирные волны сладких цветочных ароматов. Большие цветы смутно белели в тенях, густевших под плотной сенью деревьев. Люди, толпившиеся в подземных переходах, подчас узких, как на подводной лодке, куда-то подевались, и Ритка направилась к улице в полном одиночестве.
Шаркающие звуки ее шагов единственные нарушали окружающую тишину. Сорвавшийся с дерева листок мягко погладил по лицу. Из-под ноги выскочил и запрыгал по дорожке шальной камушек. Ритка обернулась - никого.
Вскоре она оказалась на маленькой площади, окруженной плотной стеной домиков, старых, обветренных, вросших в мостовую, но в то же время аккуратных, стильных, как бывает только в старушке Европе. Окна все с высокими решетчатыми ставнями, черепичные крыши с козырьками и водосточными трубами, цветы на балкончиках, пушкинские фонарики, на ажурных лапках выступавшие из стен, потемневшие вывески лавочек. Прямо рекламная открытка старинного европейского городка, выступившего из задумчивого сумрака прошлого.
Три улочки утекали с площади и вовсе в темную мглу, за какие-то свои, невидимые глазу, повороты. Ни единой фигуры не нарушало всеобщей неподвижности. Ни единого живого окна - либо наглухо зарытые ставни, либо слепо отразившееся в стеклах смутно сиреневое небо. Лишь на другой стороне площади мягко перебирали ветер тенты пустынного уличного кафе.
Ритка поразмыслила немного и двинулась по улочке, чуть более широкой и не так сильно напомнившей ей горное ущелье. К тому же, там виднелось побольше цветов. Звук шагов казалось жил своей жизнью. Он то скакал по стенам, карнизам и стыкам водосточных труб вверх, прячась где-то под карнизами крыш или за пышными цветами на балконах. То упрыгивал далеко вперед или назад, наверное, продолжая существовать где-то в сумеречной мгле. Может быть, поэтому Ритке постоянно мерещилось внимательное постороннее присутствие, и она настороженно озиралась по сторонам.
Стоило ей пройти мимо первой же входной двери, как створка ее начала беззвучно отворяться. Ритка остановилась, опасливо отступив на пару шагов. Из темного проема выступила, вернее даже сказать, выплыла в сумрак улочки невысокая, поменьше Ритки, девочка в пышном старинном платье с несоразмерно широкой юбкой и с гротескной огромной прической, походившей издалека на уши огромного пуделя. Ни дать ни взять, инфанта Маргарита с известной картины Веласкеса. Причем вся фигура сплошь была одноцветной, то ли серой, то ли тёмно-синей - в мутных сумерках не разобрать, чем походила на живые скульптуры, с некоторых пор наводнившие европейские города. И точно, фигура медленно, будто механически, присела в поклоне, исполнила несколько причудливых пассов руками, совсем как кукла наследника Тутти в "Трех толстяках". После чего жестом пригласила Ритку следовать дальше по улице и замерла.
- Мне? Идти? Куда? - поинтересовалась озадаченная Ритка.