Миронов Вячеслав Николаевич : другие произведения.

Охота на "Шейха"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.61*5  Ваша оценка:

Вячеслав Николаевич Миронов. Охота на "Шейха"

 
  • Вячеслав Николаевич Миронов. Охота на "Шейха"
  • Ступников
  • Каргатов
  • Ступников
  • Каргатов
  • Ступников
  • Каргатов
  • Ступников
  • Каргатов
  • Ступников
  • Каргатов
  • Калиниченко


    •       © Copyright Вячеслав Николаевич Миронов
          Редактор: Владимир Григорьев
          Email: vova@dux.ru
          WWW: http://artofwar.ru/m/mironow_w_n/
          Date: 18 Dec 2004

          Оригинал этого романа расположен на сайте "ArtOfWar.ru"






    Ступников



          Я шел по улице по направлению к нашему отделу, с трудом вытаскивая ноги из грязи. Чечня полна липкой вязкой грязи - она повсюду. Вот и здание отдела, никакой вывески. А зачем? ФСБ на войне вывеска не нужна. Мы свое дело тайно делаем. Реклама нам ни к чему. Тщательно очистил подошвы ботинок, - рядом с крыльцом догадливые бойцы вбили металлическую пластину. Пока счищал грязюку, дневальный сообщил, что меня ищет начальник оперативной группы.
          Начальник и в Рио-де-Жанейро начальник. Моим был подполковник Сухарин Сергей Константинович. С первого взгляда мы понравились друг другу. Смотрелись, правда, несколько комично при его росте метр шестьдесят пять и моем метре восемьдесят. Над нами всегда подтрунивали на совещаниях в Ханкале. Местные остряки прозвали нас Тарапунькой и Штепселем. Несмотря на нашу внешнюю несовместимость, мы классно сработались. Он - шеф, я - его заместитель. Полное понимание с полувзгляда и полуслова.
          - Ну, что, Александр. - Константиныч закурил, пустил дым в стол. - Звонили из Ставки...
          - Из Ханкалы? - уточнил я.
          - Из нее! - Шеф кивнул головой.
          - Тоже мне! Нашли Ставку, - я усмехнулся. - Звучит прямо как "звонили из Ставки Сталина!"
          - Ну, ты же знаешь, как они любят себя величать, - поморщился начальник.
          Его отношение к коллегам, находящимся в так называемой "Ставке", было точно таким же, как и у меня. К ним нужно относится как к больным детям. Больной ребенок что-то себе там напридумывал, а ты должен выполнять его прихоть, потому что ребенок болен и очень капризен. А не выполнишь - выяснится, что он вдобавок еще и мстительный.
          - Так и что они звонили? Извини, что перебил.
          - Команда поступила - отправить тебя в Чечен-Аул.
          - А чего я там не видел? Мне и здесь очень даже ничего. Толстой-Юрт - приличное место. Тихо, спокойно, бандиты хвосты поджали, с "фугасниками" еще покончим - и можно будет билеты на отдых продавать. Представляешь, откроем в нашем сарае отель для зарубежных экстремалов. Констатиныч! Ты только прикинь, - я провел растопыренной ладонью по воздуху, - вывеска: "ФСБ и братья"! Интурист повалит. А самое главное - вербовочные беседы можно проводить прямо на месте. Тут тебе и валюта и показатели. Шпионов - куча. Комбинации оперативные, спецоперации. Подумай, Констатиныч, а?
          - Хорошая идея, Саша, ты только оформи это справкой, планчик накидай, согласуй наверху, я подпишу. Название отеля надо подкорректировать, а то здесь кроме шизофреников никого не будет, надо будет филиал психбольницы открывать, - начальник шутил, он, как многие здесь, в Чечне, ценил юмор. - Ну, а кроме смеха, повторяю - Ханкала сказала, что надо тебе, мужик, собираться и ехать в Чечен-Аул.
          - Его ж сейчас чистят?
          - Чистят. Следующий шаг - Старые Атаги. Приказали для подготовки спецоперации отправить самых опытных оперов, кто не первый раз в Чечне. Я им доложил, что у нас здесь работы невпроворот, а они через пару дней назвали-таки тебя. Сейчас со всех групп надергают по Чечне самых матерых волкодавов и туда. Ты назначен заместителем командира группы.
          - О, повысился! Был замком группы, им и остался, - я "надулся" от самодовольства.
          - Не лопни от гордости, - усмехнулся начальник.
          - Чтобы не лопнуть, надо жидкость залить. Да и перед товарищами как-то неудобно "на сухую" уезжать.
          - Ну, сдавай дела Иванову, а вечером и присядем за стол. Насчет транспорта я договорился. Завтра военные поедут в ту сторону, пообещали на "броне" тебя подбросить. Они на усиление едут. Здесь тихо, а там что-то уж очень горячее намечается.
          - Иванов занимает мое место?
          - Именно он.
          - Он об этом знает?
          - Пока нет. Сам скажешь?
          - Ну, должен же я объяснить, почему он принимает у меня дела и должность.
          - Хорошо.
          - Ствол я себе оставляю?
          - Извини, Саша, не могу. Он за моей группой висит, - шеф развел руками.
          - Спиши на боевые потери! - Очень мне не хотелось расставаться с пристрелянным автоматом, порой мы были с ним единым целым. Не раз и не два за эти три недели он спасал мне жизнь.
          - Ты что, наших бюрократов не знаешь? Приедешь на место, поговоришь с милиционерами и ВВ, у них один черт пара особистов есть, выделят они тебе автомат.
          - Ага, а мне на "броне" полдня ползти по горам с ПМ?! - возмутился я. - Ну, начальник, не ценишь ты меня! Вот так, да?
          - Нет, ребята, пулемета я вам не дам! - процитировал тот Верещагина из "Белого солнца".
          - Ну а я скажу так: "Константиныч, не делайте из оружия культа!" А вообще, ты был бы хорошим начальником, если бы не был таким жмотом!
          - Иди-иди, тебя не переслушать. Еще будешь начальником. Вечером за ужином встретимся.
          Я встал, приложил руку к непокрытой голове, четко развернулся и вышел.
          Хороший попался начальник. Вообще, везет мне с начальниками. Что в Красноярске, в региональном Управлении ФСБ, что в первую командировку в Чечню, в 2000 году, что сейчас - здесь. И мужики тут хорошие. А могут быть плохие? Сомневаюсь. Нет, конечно, где-нибудь в Ханкале, возможно и есть, они же носа оттуда, как правило, не высовывают. А вот в "поле" дерьма нет.

          В Толстом Юрте вышли на трех боевиков, пришедших на отдых. Были они в одной банде, во время переходов и боев были ранены. Приползли к родственникам раны зализать. Так нет ведь, не сиделось уродам, шило в одном месте... Заложили фугас, на котором подорвался грузовик с военными... Три "цинка" домой отправили. Мальчишки были молодыми, только по полгода оттянули на "большой земле", везли их с Ханкалы на службу... Эх! Не довезли!..
          Военные хотели полдеревни из артиллерии разнести, еле мы их отговорили, попросили у них три дня.
          Старейшины - бараны в бараньих шапках - лишь цокали и качали своими пустыми головами. Мол, нет у нас боевиков. Ага, нет! Не верили, что военные разнесут их "Юрт" к юртовой матери. Чеченские менты все знали, но тоже качали головами и цокали языками. А на большее они и не способны, если у них материальной заинтересованности нет.
          Ну, вот мы и начали с Константинычем отрабатывать все версии. Понимали, что если не отыщем, то будет хреново. И военные подумают, что чекисты не могут найти гадов, убивших товарищей, и от деревни мало что останется. Да и хрен с этой деревней, сами пустили бандитов, сами укрывали, сами и получите по полной программе. Вот только я против коллективной ответственности. Ну, не нравится мне, когда за пару-тройку подонков отвечают несколько десятков, а то и сотен людей. И не потому, что я гуманист, а просто мы сами таким макаром пополняем ряды духов.
          Выехали мы всей группой на место происшествия - подрыва фугаса, облазили его на коленях. Вот она, лёжка духовская, отсюда дорогу как на ладони видать - и трава примята, и окурки валяются. А машинку для подрыва - это, как правило, либо батарейки, либо полевой телефон ТА-57, они с собой утащили. А что это значит? Правильно - они еще один фугас заложить собрались, вот только после этого уже никто не сможет военных остановить, и раскатают они этот Толстой-Юрт по бревнышку к едрене фене.
          Пошли по следам, а отходили они к деревне, по дороге нашли маленький баллончик - ингалятор для астматиков. Баллон был наполовину пуст. Выпал из кармана, видимо. Кто-то из боевиков болен астмой. Конечно, посиди в горах, в землянке, тут тебе и астма, и простатит, и вши, и полный букет всяких хворей. Жаль, что не гангрена, быстрее бы сдох подонок.
          И вот у нас кроме окурков и этого самого ингалятора ничего нет. Окурки обычные, прикус тоже обычный. Шерлок Холмс или еще кто-нибудь, может, и смог бы рассказать про владельцев этих сигарет много всякого, а мы - ничего. Оставался только баллон.
          Узнали мы, что это очень дефицитная вещь в этих краях. И всего пять дней назад с партией медикаментов поступили такие баллончики в наш район, и поступили - к военным! А те часть лекарств - и этих ингаляторов тоже - передали в местный медпункт для поддержания здоровья местного населения.
          Наших проверили быстро. Все было на месте. Ну, не болеют наши бойцы бронхиальной астмой, ежели что - их тут же комиссуют. Держали эти ингаляторы так, на всякий случай, и "чтоб було".
          Была большая вероятность, что кто-то из местных медиков просто выбросил ингаляторы на местный рынок. Но уж больно товар специфичный. Решили понаблюдать за персоналом деревенского медпункта. Там и персонала-то было всего три человека. Все женщины. Одна врачиха и две медсестры.
          В течение двух дней одна из медсестер носила домой объемные сумки. А на второй, после полуночи, когда комендантский час уже в полном разгаре, пошла, крадучись, в сторону недостроенного жилья, что в ста метрах от ее дома. При подходе она что-то там просвистела, тихо так, сложив губы трубочкой. Кто-то откинул в сторону деревянный настил, на секунду показалась полоска света от свечи.
          Через полчаса женщина отправилась в обратную дорогу. Мы ее по-тихому перехватили у самого дома. Рот зажали, руки за спину. При ней ничего не было. Нам было все ясно, но надо было узнать, сколько в этом недостроенном бункере сидит бандитов, чем вооружены, что замышляют.
          Она поначалу отказывалась говорить. Когда объяснили, что за ней следили, показали баллончик, который обронили боевики при отходе, она начала что-то кричать на чеченском. Допрашивали у нас в отделе, в подвале, так что ори, не ори, никто не услышит. Наши объяснения, что хотим взять их живыми, что в стране мораторий на смертную казнь, и ее друзья, или кто он там, будут жить, тоже не принесли результата: уперлась бабенка. То в молчанку играет, то матами нас кроет. Потом попыталась глаза мне выцарапать. Да и хрен с ней! Заперли ее. Может, потом что-нибудь расскажет.
          Тут же вывели на этот схрон военных. Попросили, чтобы по возможности кого-нибудь живьем взяли, для допроса, для получения информации. Конечно, разбежались! Окружили они хату, и сразу из гранатомета три раза как дали. И все. Допрашивать там уже некого было. Размазанные по стенам подвала останки трех духов догорали долго и "воздух не озонировали".
          На грохот взрывов примчались чеченские менты и попытались качать права, что федералы, мол, не имеют права проводить спецоперации по уничтожению боевиков без согласования с ними. Ага, тот самый случай!
          Медсестру мы наутро допросили, она уже была сломлена морально, и тихо, не поднимая головы, отвечала на вопросы (мы ей предварительно показали останки ее дружков). Да, это она передала ингалятор больному боевику - дальнему родственнику. Нет, сама в боевых действиях участия не принимала. Лечила боевиков, кто приходил в деревню. И в первую кампанию, и сейчас тоже. Как часто они приходят? Раз в три-четыре месяца. По два-пять человек. Иногда потом уходят на "материк" - в Россию, а в основном обратно - в горы, леса. Послушно перечислила всех, кого знала, помнила. Сообщила приметы, в чьих бандах состояли. А также, кто в деревне поддерживает с бандитами связь, принимал их на постой. Она была как в трансе, отвечала на вопросы монотонным голосом, качаясь на стуле. Вперед-назад, вперед-назад. Как маятник. Голос был тих. Было видно, что она устала от всего этого. И не скрывала своей вражды к нам. Монотонно перечисляла известные ей факты, фамилии, адреса, способы связи. И точно таким же голосом, не меняя интонаций, раскачиваясь в такт своим словам, оскорбляла нас и призывала на наши головы всевозможные проклятья, мешая чеченские и русские слова.
          Муж дамочки погиб при штурме Грозного в первых числах 95-го. Старший сын - при обороне Комсомольского, младшему сейчас 14 лет, воюет где-то в горах. Ну, а мамаша содействует боевикам. Несколько раз выезжала в банды - помогала врачихе, с которой работает здесь, проводить операции.
          Да многие деревенские помогают боевикам. Некоторые ходят в горы на несколько месяцев, потом полгода отсиживаются дома и снова в горы. Несколько милиционеров также являются боевиками. Получалось, что примерно полдеревни замешано в этом. А может, и не стоило военных сдерживать?
          Но надо сказать, это была оперская удача. Медсестра рассказывала три часа. Называла фамилии, адреса тех, кто помогал боевикам. Дело оставалось за малым: взять эту банду с поличным.
          Тем временем возле нашего домика собралась толпа, примерно человек пятьдесят. Они требовали, чтобы им отдали медсестру, незаконно, по их мнению, удерживаемую, и чтобы мы убирались в свою Россию. Многовато они хотели, за один-то раз.
          "Расколол" медсестру старший опер - майор Иванов, к которому я сейчас и шел. История для мадам закончилась скверно: ее отправили на "фильтр" - фильтрационный пункт. В тот же день она повесилась в камере. Как утверждали женщины, которые сидели вместе с ней в одной камере, она обмотала себе горло мокрым вафельным полотенцем: по мере высыхания то сжималось, и перекрыло, в конце концов, сонную артерию. По словам тех же "товарок", она убивалась, что русские, мол, ее изнасиловали, и поэтому она добровольно отправляется на тот свет, не вынеся позора. Да кому она нужна, насиловать ее!
          Только вот ногти у трупа были почему-то обломаны, руки исцарапаны, лицо в ссадинах и гортань переломана, что полотенце ну никак не могло сделать.
          Иванов испуганно клялся и божился, что пальцем ее не трогал. Представители прокуратуры хищно поглядывали на нас и задавали провокационные вопросы. Вскрытие расставило все по своим местам. По крайней мере, для прокуратуры. Но не для местных. Как рассказывали, через три дня на одном из прочеченских сайтов в интернете появилась информация о том, что федералы похитили медсестру, изнасиловали ее и повесили. Вот как бывает.
          На ее могиле развевается на шесте зеленая повязка - мол, неотомщенная.
          А потом мы начали проводить адресные зачистки. Начали с милиционеров, на которых нам указала перед смертью женщина. У одного много интересного нашли. Например, пять автоматов, радиостанцию, тол, выплавленный из мин и снарядов. Много литературы ваххабисткого толка на арабском, чеченском и русском языках. Чеченец молчал как партизан, и мы отдали его военным, чтобы те сопроводили юношу на "фильтр". Страж порядка был убит при попытке к бегству.
          Следующий милиционер, у которого был менее богатый улов, - но на пожизненное заключение хватало - оказался более сговорчивым, дополнил имеющуюся у нас информацию. Потом мы взяли еще пять человек. С оружием, с литературой, да взрывчатки было изъято около двухсот килограммов.
          Многие скрылись, когда пошли аресты. Но зато в окрестностях села прогремело два взрыва - фугасы. Один не причинил никакого вреда: подорвался сам минер, когда его устанавливал, а на втором подорвалась чеченская машина - в момент взрыва она обгоняла БТР, и приняла на себя всю убойную силу. Наших лишь контузило.
          Не зря я здесь поработал три недели. Почему я? Я же не Остап: "Командовать парадом буду я!" Мы все вместе, шесть оперов вместе с начальником, падая с ног от усталости, сделали это. Вскрыли бандитскую сеть, изъяли прорву взрывчатки, предотвратили новые терракты, спасли деревню. И вот сейчас надо с ними прощаться и убывать к новому месту службы. А так неохота!

          Я вошел в кабинет-комнату Иванова. Он здесь и работал и спал. Комнатка маленькая - метров восемь. Иванов внимательно изучал какой-то документ. Увидел меня, листок перевернул и положил на стол.
          - Здорово! Шифруешься? - я кивнул на перевернутый документ.
          - Да, нет, - он улыбнулся, - просто привычка.
          - Понятно, - я кивнул, сам такой, это уже в крови. - Значит так, Паша, я поговорил с шефом насчет тебя.
          Иванов напрягся. Кому понравится, когда насчет тебя ведутся переговоры, а ты об этом ничего не знаешь.
          - Расслабься. - Я положил руку ему на плечо. - Я предложил тебя заместителем.
          - Строчку второго зама ввели? - в голосе Иванова неподдельное удивление.
          - Да нет! Скучно мне здесь стало. Попросил перевести куда-нибудь, где пожарче, а ты себя отменно зарекомендовал в работе с дамочкой - вот и говорю, что заслужил.
          - Заливаешь? - Иванов был и удивлен и насторожен, не разыгрываю ли я его.
          - Вам, предводитель, давно уже пора лечиться электричеством. Не устраивайте преждевременные истерики! - ответил я.
          - И что дальше?
          - Как что? - я хлопнул его по плечу. - Принимай у меня дела и должность, а вечером накроешь стол - за то, что я такой добрый. Приказ уже состоялся. "Шура, пилите гири - они золотые".
          - Врешь! - Иванов не верил мне.
          - Пойдем к шефу.
          Константиныч все подтвердил. Иванов долго тряс мне руку. Дела и должность я передал ему очень быстро, минут за двадцать. А потом он начал готовить стол. Надо же было представиться перед личным составом в новой должности: пусть временной, пусть в командировке, но все равно - приятно. А мне приятно и за товарища - за его карьерный рост, и за то, что мне удалось его разыграть с "протекцией" - люблю розыгрыши. Ну, и стол накрытый - тоже хорошо!
          - Давай, Паша в складчину. Я делаю "вынос тела", а ты представляешься.
          Ну, не совсем же я наглец.
          - Хорошо, - согласился новоиспеченный зам.
          И вот через три часа мы собрались за одним столом. Шесть оперативных работников и начальник.
          Вот они сидят. Паша Иванов - новый заместитель начальника группы. Сам он из Костромской области. Великолепный психолог, как он эту медсестру расколол!
          Женя Грачев. Прозвище у него "Мерседес". У прежнего министра обороны - однофамильца Жени - была такая кличка. Питал сей муж склонность к дорогим иномаркам. У нашего Грачева не то что "Мерседеса", квартиры не было. Сам он из Амурской области. Жена беременна вторым ребенком. Всего год назад перевелся из Таджикистана, был там особистом - военным контрразведчиком. Воевал. Перевелся в Россию в территориальное Управление, думал, что здесь отдохнет, но не получилось. Пообещали, что когда вернется из Чечни, поставят в льготную очередь на получение квартиры. Женя бегло знал арабский, что нам помогало при расшифровке радиоперехватов. Однажды мы его переодели и посадили в камеру на "фильтре" к арабу-наемнику, взяли того раненным. Этот араб-подлец ни черта по-русски не говорил. Женя сумел его разговорить. Прикинулся новообращенным исламистом, мол, с Украины доброволец, принявший ислам. Клюнул араб, клюнул! Женя много полезной для федерального здоровья информации из него выкачал. Женя скрывал ото всех, но потихоньку писал стихи. Я однажды случайно услышал, как он вполголоса рифмовал. Стихи были посвящены его жене.
          Алексей Рогозин. Старший опер из Омска. Почти земляк - сибиряк. У этого вместо головы - компьютер. Просчитывает возможные комбинации очень быстро и толково. Когда при разработке операции кажется, что все уже ясно и понятно, он показывает другие возможные комбинации. И все предстает совсем в другом свете. У него свой стиль манеры с агентурой. Не признает конспирации. Говорит, что отсутствие конспирации - самая главная конспирация. На местном рынке ходит по рядам, торгуется, что-то присматривает, шумит, шутит. А между тем, вполголоса инструктирует источников, и получает отчет о проделанной работе. Неоднократно получал нагоняй от шефа и от меня тоже. В одиночку ходит на рынок, там толпа может сомкнуться и разойтись. В лучшем случае - убьют, а могут и утащить в горы, с них станется. Но везет Лехе, везет.
          Игорь Баев из Татарстана. Этот всегда сохраняет хладнокровие. Не флегматик, просто очень спокойный человек, у него врожденная склонность к анализу событий, фактов. Собирает информацию по крупицам. Когда мы допрашивали милиционера-оборотня, то упустили маленький момент, когда тот обронил, что некто "Г." распоряжается гуманитарной помощью по своему усмотрению. Нам нужны были боевики, а тут мелкий жулик. А Баев начал раскручивать эту тему. И оказалось, что этот "Г." часть гуманитарного груза просто отвозит боевикам. И не скрываясь, а выправляет необходимые документы и днем, не таясь, едет куда надо. Часть груза пускает на местные и близлежащие рынки. Прямо Корейко с бандитским уклоном. Помогает своим "братьям" бороться с неверными, но и свой карман не забывает. И этот "Г." - ну, точно "г..." - много интересного рассказал. Баев довел его до полного изнеможения, задавая вопросы. Преступнику пришлось вспомнить все свои грехи, начиная с 2000 года. Нелегко это было. Но Игорю удалось. Теперь на место этого подпольного миллионера придет другой. Расчистили место...
          Гена Шор. Откуда у него такая фамилия, он не знает, но предполагает, что из Скандинавии, мол, был такой у них воин "Гор", оттуда и пошло. Его по имени никто никогда и не звал, только Шор. Гена мог черта из-под земли достать. В том смысле, что если у группы ломался автомобиль, или срочно надо было чего-нибудь, он договаривался - и все у нас появлялось. Ну, и не было в группе более меткого стрелка, более сильного рукопашника. Когда шли на задержание пособников бандитов, первым заходил в дом и "фиксировал" к полу именно Шор, хотя можно было, конечно, просить об этом военных. Но тогда обычно бывало много трупов, и никакой информации, а нам надо было работать ювелирно: чтобы соседи не сразу заметили пропажу, не подняли шум, не спугнули бы сообщников.
          Вместе с Шором "работал" Сидельников Володя. Оба они были из Питера, держались вместе. Вова все схватывал на лету, зачастую мысли даже не поспевали за ним. Ему постоянно надо было куда-то бежать, что-то делать. Заставить его написать какую-нибудь бумагу, было проблемой. Он говорил, что сходит на задержание или еще куда-нибудь, лишь бы не заставляли его писать. Ему нравилось здесь именно отсутствие лишних бумаг. Душа его рвалась на свободу. Для него действие было главным. Какой будет результат - все равно, главное не сидеть на месте. И они с Шором прекрасно дополняли друг друга.
          И все мы вместе, во главе с нашим шефом, были слаженным коллективом. Буквально за несколько дней притерлись друг к другу, я их "сплотил" несколькими дружескими посиделками. Как стать товарищами? Правильно - хорошо посидеть за столом! Жалко уезжать. Но не мы выбираем службу, служба выбирает нас.
          Все уже знали, для чего мы собрались сегодня.
          - Товарищи офицеры! - начал начальник. - Мы собрались потому, что согласно приказу Директора подполковник Ступников переводится в следственно-оперативную группу в Чечен-Аул на должность заместителя начальника группы. На его должность назначен майор Иванов. - Начальник почему-то волновался. - Ну, скажи нам что-нибудь!
          Это уже ко мне. Я встал.
          - "Заседание продолжается!" Итак, что могу и хочу сказать вам, господа присяжные заседатели! Работал, как мог, надеюсь, никого не обидел, зла не держите. Не специально. А вообще-то, мне жалко от вас уезжать! Ну, давайте выпьем! "За Союз "Меча и Орала"!
          - Давай, Серега! - все встали, чокнулись, выпили.
          Мы посидели еще часа два, поговорили, повспоминали недавние события. Больше говорили, чем пили. Если бы бандиты не подорвали фугас, то неизвестно, сколько духовское гнездо было бы у нас под носом. Так что мы были удовлетворены результатами своей работы. Можно сказать, не зря свои деньги получаем.

          Наутро я пошел к военным. Они уже выстраивали колонну. Зябко, холодно, висел мокрый туман. Зима - она и на Северном Кавказе зима. Но отличительная особенность кавказской зимы - грязь.
          Кавказская грязь нуждается в отдельном описании. Она жирная как масло, имеет привычку мгновенно облеплять обувь огромным, не счищаемым комком. И поначалу несведущий гражданин наивно трясет то одной ногой, то другой, в надежде, что эта грязь отлетит. Ничуть не бывало! Военные придумали хитрость. На то они и военные - у них своя смекалка. Надевают чулки от ОЗК (общевойсковой защитный комплект) из непромокаемого материала. Ткань там гладкая, грязь не так сильно налипает. Обувь чистая и не такая мокрая. Только вот рвутся эти чулки, стоит только зацепится за какую-нибудь проволоку, кусок металла или корягу.
          Формирующаяся колонна состояла из пяти БТР-80. Вдоль колонны ходил, размахивал руками и командовал сорванным голосом не молодой майор.
          - День добрый, - поздоровался я. - Попутчика возьмете?
          - Куда? - он смотрел на меня, задрав голову.
          - В Чечен-Аул.
          - Документы! - потребовал майор.
          Я показал ему красное служебное удостоверение.
          - На зачистку?
          - Военная тайна.
          - Подожди, я тебя знаю. - Он внимательно смотрел в лицо. - Ты принимал участие в захвате духов, что подорвали фугас. Точно?
          - А зачем тебе это?
          - Значит ты! Александр. - Майор протянул руку.
          - Тоже Александр. Тёзка. - Я ответил пожатием.
          - Я тоже в Чечен-Аул перебазируюсь, кидают на подмогу. Значит, вместе будем служить, по соседству. Слушай, а ты в Грозном в августе 96-го был?
          - Нет. Не был, - я покачал головой, - а что?
          - Понимаешь, когда духи Грозный взяли, то нас бросили на подмогу операм, которые в здании ФСБ сидели. Там тогда жарко было. Духи их по периметру обложили. И был там высокий сотрудник, такой же примерно как ты. Хорошо стрелял. То из одного окна, то из другого. Помогал нашим поближе к зданию подойти. У меня командира взвода ранило, духи его утащить хотели, так длинный своим огнем их отгонял. Мы взводного-то эвакуировали. Потом нас отбросили. Так все и ищу этого сотрудника, хочу ему спасибо сказать, жизнь он тогда моему лейтенанту - сейчас он уже капитан, спас, и не могу. Точно не ты? - он еще раз внимательно посмотрел в глаза.
          - Точно. - Я усмехнулся. - Первый раз в Чечню попал в 2000 году.
          - Долго был?
          - Полгода, сейчас на четыре месяца. А ты?
          - Если считать с первой войной, то у меня уже шестая командировка. Сейчас тоже на полгода. А раньше на три-четыре месяца, вахтовым методом. Три месяца здесь - три месяца дома. - Майор вздохнул. - Ладно, идем, определим тебя. На броне сверху ездил?
          - Ездил.
          - Хорошо. Эй, положи вещи в десантный отсек, и поджопник дай! - это он прокричал какому-то солдату на головной машине.
          Тот резво спрыгнул, и исполнил команду. Выдал мне оторванное невесть где сиденье от иномарки - "поджопник". На броне зимой сидеть холодно и твердо. Простатит не дремлет! А тут комфорт. Относительный, конечно. Мне повезло, что определили на головную машину, по крайней мере, не летят куски грязи от впереди идущей машины. С другой стороны - и подрывать на фугасе, и обстреливать тоже будут первую машину. За комфорт надо расплачиваться риском, адреналином.
          БТР-80 идет мягко, словно большая иномарка, это не БМП, на которой все кости растрясешь. Сам майор сел на второй БТР. Старый воин - мудрый воин. Кстати, "мудак" можно расшифровать как "МУДрый Армейский Командир". Но это к майору не относится. Матерый. И бойцы его слушают, верят ему. Видно, что все обстрелянные, опытные, сидят на броне и смотрят по сторонам, готовые при первой же опасности скатиться на землю и принять бой. Я со своим ПМ мог оказать им лишь моральную поддержку.
          Мягко едет БТР, убаюкивает. Хочется заснуть, а нельзя, засмеют военные - опера сон сморил! И есть риск свалиться с брони, шею сломать. Смотрю на проплывающие пейзажи, кажется, что война прошла по каждому метру дороги. Кое-где вырыты окопы, сейчас заполненные водой. В кювете лежит сожженный грузовик. Железо, когда обгорает, становится рыжим - будто ржавым, и очень хрупким. Через час езды увидел подбитый танк. Он здесь стоит уже давно, наверное, еще с первой войны. Корпус ржавый, башня повернута вправо, и ствол наклонен к земле. Кто на нем ездил, воевал? Что стало с экипажем? Кто выжил, кто убит. Война. Эх, война, война!
          Можно было ехать и через Грозный, так было бы короче, но старый майор решил не рисковать, и пошел на восток, потом - через станицу Петропавловская - на юг. Путь длинный, долгий и опасный. Это кажется, что на броне ехать хорошо. На БТР, конечно, трясет меньше чем на БМП, но холодно одинаково. Сначала начинают мерзнуть голени, потом ляжки, а потом холод начинает пробираться под бушлат. А там до простатита недалеко. Чтобы согреться, трешь, разгоняешь застоявшуюся кровь по ногам, хлопаешь себя по плечам. Слишком, на мой взгляд, в Чечне высокая влажность. Все прямо как в песне у Высоцкого: "Здесь вам не равнина, здесь климат другой..." Б-р-р-р, да, что же так холодно-то! Зубы начинают стучать. Наконец удалось немного согреться, но опять захотелось спать. Надо было чем-то себя занять, и я начал вспоминать всякие истории.

          Был у меня сосед по даче - дедок-фронтовик. Воевать начал еще на Халхин-Голе - потом финская, потом отечественная. Потом в мурманской области охранял ЛЭП. Демобилизовался только в 1947 году. Десять лет мужик воевал. На груди - иконостас. На 9 мая и 23 февраля я деду всегда стопку-другую подносил.
          И был дед замечательным рассказчиком. Помню, поведал, как в Норвегии наши взяли один городок. По пути наткнулись на винные склады. Но задерживаться не стали, пошли вперед. А когда выбили немца из города, то вернулись к этим примеченным складам.
          Подходят, а там уже часовой стоит. Трофейная команда тоже решила прихватить эти склады. И вот стоит толпа, еще горячая от боя. И часовой, перепуганный насмерть:
          - Братцы, ну не могу я вас пропустить! Не могу, меня под трибунал отдадут!
          - Не бойся, сынок, мы немного возьмем, это же мы его отбили у немца, - Говоривший солдат был уже стар, воевал с 41-го, шел от Москвы, нашивок за ранения штук пять: одна желтая - тяжелое, и четыре красные- легкие.
          - Не могу! - Боец чуть не плакал.
          Толпа все теснее сжималась, приближаясь к входу в подвал. Часовой сорвал с плеча винтовку и закрутится волчком.
          - Сынок, не балуй! - увещевал все тот же старый солдат юного салагу.
          - Кто тут вина захотел?! - сквозь толпу протискивался майор, командир трофейной команды.
          Он подошел к часовому, оттолкнул его, достал пистолетик и начал им размахивать:
          - Вино - государственная собственность, первый, кто посмеет вломиться, пойдет под трибунал как мародёр!
          - А ты его у немца отбивал?! - не выдержал старый солдат.
          - Тебе, значит, больше всего надо? - майор взвел курок и выстрелил в грудь старому солдату.
          Тот упал.
          Как рассказывал мой сосед по даче, никогда он больше не видел, как от человека так отлетают куски мяса. Все, кто был там, стали стрелять в этого майора. Первыми же выстрелами его отбросило к каменной стене склада, и уже мертвое тело шевелилось от многочисленных попаданий пуль, вырывающих плоть.
          Озверевшая толпа ломанулась внутрь подвала. Высокие, метров по пять потолки. Все свободное пространство, а там было более пятисот метров, было уставлено бочками, бочонками и огромными емкостями с вином. Кто-то проорал:
          - Не нам, значит - никому!
          И дал очередь из автомата по этим бочкам! Подключились и все остальные. В течение нескольких минут в подземелье стояла оглушительная стрельба. Вино текло на пол, заливая все вокруг. Ничего не было видно от пороховых газов. Как рассказывал дед, букет винного аромата и сожженного пороха - ни с чем не сравнимый запах. При этом он закрывал глаза и втягивал ноздрями воздух, вновь переживая те события.
          Когда злость солдатская была излита, начали черпать вино. Кто набирал прямо из-под ног, кто по колено в вине пробирался к определенной бочке и подставлял под бьющую струю емкость. Набирали во все, что было под рукой: фляги, кастрюли, бидоны, банки, каски и даже сапоги.
          Потом начался гудеж. Пили все и вся. На следующий день подошли свежие силы, которые должны были, пройдя город, двинутся дальше - гнать немца на запад. Но столкнулись с проблемой. Пьяные солдаты лежали по всему городу, прямо на улицах, мешая движению войск, - их просто оттаскивали на обочины. Ну а, узнав, где тот заветный погребок, также запасались спиртным и под веселым хмельком, с песнями, двигались через город.
          И никого не отдали под трибунал, не расстреляли, хотя распознать участников погрома можно было издалека. Когда они плавали в вине, то все обмундирование окрасилось в красный цвет от вина и никак не отстирывалось. В насмешку их долго потом называли "красноармейцы", делая упор на "красно".

          Эх, меня бы сейчас в этот подвал, да полкаски вина испить! Я зябко поежился. Холодно в Чечне. Тоже мне юг! Курил почти непрерывно, щедро угощая сигаретами бойцов. Не жалко. По дороге в Чечен-Аул несколько раз делали привал, чтобы оправиться: на холоде почки работают как насосы. Майор ко мне больше не подходил, оно и понятно, работы у него - выше головы. Надо не проморгать возможную засаду. Поэтому он и кричит, матерится сорванным голосом. Но слушают его бойцы. Беспрекословно выполняют команды. Не шутит народ.
          Чем дальше двигались на юг, тем больше попадалось сожженной, развороченной техники. В одном месте была видна свежая воронка от разрыва, не больше суточной давности. Рядом валялась полуобгоревшая "буханка" санитарного УАЗа. Его еще называли "таблеткой". На не обгоревшем боку виден красный крест в отверстиях от пуль. Вокруг машины раскиданы, втоптаны в грязь окровавленные бинты, сломанные костыли и порванные носилки.
          Это зрелище не прибавило энтузиазма, но заставило энергичнее крутить головами, внимательнее всматриваясь в окружающую местность. Постепенно адреналин разогнал кровь и холод отступил. Во рту пересохло, захотелось пить.
          Нам повезло, и мы добрались до Чечен-Аула без приключений.



          Я попрощался с майором и пошел искать месторасположение группы ФСБ. Отдел располагался на окраине села. Это не очень хорошо, так нас тут и перерезать можно. Вырыты окопы, высятся мешки с землей. Сквозь узкую щель смотрит пулемет, ствол следит за мной. Не очень приятно, но данность на войне. Хочешь выжить - не доверяй чужакам.
          У нас солдат срочной службы не было, значит, попросили охранять военных. А это говорит о том, что с ними полный контакт и понимание. Это приятно - легко будет работать. И значит, мы стоим у вояк на котловом довольствии - отпадает проблема в приготовлении пищи. Вдвойне приятно. Сдал продовольственный аттестат в часть, и все - кушай горячую пищу. Что зимой не маловажно. Вокруг относительный порядок, значит, начальник требовательный. И это хорошо.
          Документы у меня проверил сержант-срочник. Его страховал второй солдат. Стоял грамотно, позади меня и немного левее. Я вспомнил Остапа: "В чем дело, товарищ? Я вас спрашиваю! В чем дело?"
          - Проходите. Вас ждут. - Сержант отдал мне документы, но провожать не пошел.
          Группа базировалась в бывшем помещении МТС. Все окна, что выходили на улицу, были закрыты мешками с песком. В качестве украшений на стенах были развешаны плакаты, на которых в разрезе были нарисованы всевозможные двигатели. Будет чем заняться от скуки! Я осмотрелся.
          - М-да, это не Рио-де-Жанейро! Это гораздо хуже! - произнес я и пошел представляться новому начальнику - подполковнику Мячикову.
          - Ступников, наконец-то! - Он поднялся из-за стола и протянул руку: - Юрий Петрович. Заждался я совсем. Ты дома чем занимался? - спросил он с надеждой в голосе.
          - Связь обслуживал.
          - Я же просил опытных сотрудников, в первую очередь - из отдела по борьбе с терроризмом! - расстроено махнул рукой Петрович.
          - Опытный я, вторая командировка. Первая полгода, вторая - на четыре месяца.
          - А, садись. За отсутствием гербовой пишем на простой! Чай будешь?
          - Я замерз, можно и покрепче, - осторожно намекнул я.
          - Значит, водку с чаем!
          Мячиков поставил чайник на печку-буржуйку и полез в стол за водкой и закуской.
          Я тем временем осмотрел кабинет шефа. Стол, несколько разнокалиберных стульев с покосившимися ножками, плюс пара табуретов. Рядом - топчан, заправленный армейским одеялом. Буржуйка в углу. Над столом электрическая лампочка, дававшая желтый тусклый свет. Стол завален бумагами и картами. По бланкам я узнал сводки радиоперехвата. Тут же лежали какие-то списки, одна из папок была открыта, там была вшита ксерокопия протокола допроса. Это мне понравилось. Значит, мужик сам работает, пашет, сопоставляет, анализирует, ищет крупицы новой информации в уже известных фактах.
          Мячиков накрыл на приставном столе: сало, початая бутылка водки, банка тушенки, хлеб, репчатый лук.
          - Заседание продолжается! - я провозгласил, разливая.
          - Продолжается. - Мячиков подсел к столу.
          - Сколько всего народу в группе? - поинтересовался я.
          - Ты четвертым будешь. Сейчас чай поспеет, я всех и позову. Познакомишься. - Он достал кружки.
          - Мне обещали, что сейчас со всей Чечни опытных оперов соберут и кинут сюда - на усиление. - Я резал хлеб.
          - Ага, держи карман шире.
          - Заграница нам поможет!
          Я был мрачен. Провели как мальчишку. Будем работать в условиях тотального дефицита сотрудников, времени и информации.
          Минут через пять пришел третий сотрудник. Причем я его прекрасно знал.

          Серега Каргатов. Капитан. Он "загремел" в Чечню буквально перед Новым Годом, я - сразу после. Он - на шесть месяцев, я - на четыре. Серега прекрасно рисовал. Сам он себя художником не считал, хотя окончил Суриковское училище в Красноярске. Это у него первое образование. Второе - Красноярский педагогический институт, факультет иностранных языков. Прекрасно знал английский и немецкий, и постоянно совершенствовал их, шлифовал. Работал Серега по иностранным спецслужбам. И очень даже хорошо. В институте он получил вдобавок прекрасную подготовку по психологии. Плюс оперативную спецподготовку. Много читал. Очень много. И вот этот умница попал в Чечню.
          Каждый оперативник знал, что мимо Чечни он никак не пройдет, но все как-то отгоняли от себя эти мысли. Кто-то раньше, кто-то позже, но лучше позже.
          Есть у нас в Управлении и сотрудники, которые стали "псами войны". Работают вахтовым методом. Шесть месяцев на войне, шесть дома. И дома думают только о войне. А на войне о доме. Разрываются между своими желаниями. И никакая психологическая реабилитация не спасает. Это уже диагноз, образ жизни, медицина здесь бессильна. Псы войны. С другой стороны - оно и хорошо, постоянно прикрывают, едут за тех, кто работает дома, выполняют план по отправке в Чечню. А сейчас стали набирать для постоянной службы сотрудников в Чечню, и я знаю, что они подали рапорта. Скоро появятся здесь. Надеюсь, что теперь меньше оперативных работников станут направлять в командировки в эту бандитскую республику.
          Серега Каргатов остановился в дверях, не веря своим глазам.
          - Саша, ты?! - неподдельное изумление отражалось на его лице.
          - Я, Серега, я!
          Обнялись. Черт побери, а приятно встретить на войне знакомое лицо. Приятно!
          - Ну, как ты, Саня, что нового дома? - Серега буквально поедал меня глазами.
          - Дома все хорошо. Только вот узнали, что не справляешься ты тут. Вызвали в кадры и говорят, мол, езжай, товарищ Ступников в Чечню, без тебя, мол, Каргатов всю работу завалил, прямо труба. Вот и поехал. Но я только для оказания помощи. Буду тебя учить, а не работать за тебя. Поэтому только на четыре месяца, а там уже сам работай.
          - Как сюда попал? - Сергей понял и оценил шутку.
          - Попал-то я сначала в Толстой-Юрт. Думал, что всю командировку там отсижусь. Не получилось - начальник, - я кивнул в сторону Мячикова, - сюда вызвал. Вот и приехал.
          - Дома, что нового? - Серега по-прежнему поедал меня глазами.
          - Ничего. Все по-старому. Управление стоит на месте. Начальники на своих местах, подвижек нет ни по вертикали, ни по горизонтали. Все тихо и спокойно. Обычная рабочая ситуация. Сам-то ты здесь как?
          - Нормально.
          - Хорошо работает, - подтвердил Мячиков.
          - Тогда зачем вызывал, Петрович? Два красноярца в одном отделе - это уже диаспора. Почти мафия. Не боишься, что подсидим?
          - Я вам покажу диаспору, мне работа нужна! - он шутливо погрозил нам кулаком. - А кресло - нате - забирайте! А, вот и знакомьтесь - еще коллега. Разин Александр Владимирович.

          Мы обернулись. В дверях стоял совсем юный офицер. М-да, тогда понятно, отчего Мячиков требовал к себе опытных. Серега, конечно, не совсем юный, но специфики местной до конца, может, не просек. Он интеллигент, а тут нужны люди погрубее. Не то, чтобы я принижаю его способности, но сейчас не до глубинных оперативных разработок.
          А этот пришедший Разин - вообще "зеленый". Наверное, только ВУЗ закончил, а его сюда "законопатили". Отдел кадров выполнил план по отправке оперов в Чечню.
          - Тебе сколько лет, Александр Владимирович? - не выдержал я.
          - Много, уже двадцать три, - ничуть не смущаясь, ответил он.
          А выглядит моложе. Ну да ладно, не убивать же его за столь юный возраст. Будем работать. Возраст - это тот недостаток, который очень быстро проходит.
          - Вот и вся группа! - произнес наш начальник, разливая водку по разнокалиберным кружкам.
          - Сила! Не то, что в Толстом-Юрте! Разве "Нимфа" кисть кладет?.. - не удержался я.
          - Ну, все, шутки в сторону! Представляю своего заместителя - начал официальную речь наш начальник.
          Представил меня, потом Каргатова, Разина.
          Я стоял и с улыбкой в тридцать два зуба смотрел на нашу группу. Будем работать! А другого пути нет.
          После традиционных тостов, вплоть до четвертого о работе не говорили. Ну, что же, пора и поговорить.
          - Что известно об Атагах? - спросил я, обращаясь ко всем.
          - О каких? Новых или Старых? - уточнил Каргатов.
          - Обо всех. И в отдельности. "Чистить" которые будем?
          - Пока Старые, - ответил шеф - Значит так. Находятся они примерно в пяти километрах от нас. От Чечен-Аула. По дороге множество расщелин, оврагов, глубоких кюветов и прочей дряни, которая способствует установке мин, фугасов, устройству засад. Инженерная разведка снимает это добро довольно часто. Иногда или не успевает, или это делают у них уже за спиной. Пытались сами установить минные поля. Так духи часто снимают эти мины и используют против нас. Взрывают не только военные машины, но и представителей местной администрации.
          - Что, чечен чечена не любит? Перерастание контртеррористической операции в гражданскую войну? - я удивился. - Обычно, здесь было по принципу "ворон ворону глаз не выклюет".
          - Да нет, в Старых Атагах обосновались "вовчики" - ваххабиты, - пояснил Разин.
          - Местные или пришлые?
          - Арабы.
          - Обычно в чеченскую банду вливалось трое-четверо "вовчиков", и "мыли" там мозги, довольно умело. И местные "чехи" становились "вовчиками", так сказать, "местного разлива". "Вся контрабанда делается в Одессе, на Малой Арнаутской!" - не выдержал я опять.
          - Здесь видишь какая ситуация, - начал Сергей.
          Нет, он не подражаем! Что значит у человека интеллигентская "косточка"! Манера излагать свои мысли - мягкая, доступная, внимательно выслушивает собеседника, кстати, ни разу не слышал, как ругается Серега! И вместе с тем не размазня, не "жует сопли". Приятно наблюдать за его манерой разговора. Умница! И чувствуется, что к нему здесь прислушиваются. Внимательно, а не показушно выслушивают. Знай наших!
          - Старые Атаги по территориальному признаку расположены в Грозненском районе, а Новые - в Шалинском.
          - Это как-то влияет на духов? Они уже стали делить сферы влияния по территориям? - не выдержал и съязвил я.
          - Да нет. Администрация Новых Атагов внешне к нам лояльна. Там бандитов полно, но они там либо сидят на отдыхе, либо не дергаются и гадят в своем районе. Там только местные отморозки. А в Старых - арабы. Им кроме их ваххабисткого учения никто не указ. Вот они и воюют с нами - неверными, и отступниками, по их мнению, - местными духами.
          - М-да, нормальному человеку это не разуметь. - Я почесал лоб. - Что еще известно?
          - В банде около сорока человек. Вооружены стрелковым оружием, возможен миномет, ну, там мины, гранатометы и много автомобилей, очень мобильны. У них есть свои люди в Чечен Ауле.
          - Тоже арабы?
          - Нет, местные "вовчики". Снабжают их информацией о наших передвижениях и планах.
          - Менты "духовские"?
          - Скорее всего. - Шеф пожал плечами. - Мы к Атагам только стали подбираться. Здесь еще до конца не закончили. В "фильтре" полно народа. Там работы непочатый край, а тут еще и Атаги. Хотя, на мой взгляд, там "пустышка". С точки зрения закона - преступный элемент, а вот с точки зрения получения информации - "пусто-пусто", как в домино. Москва, а за ней и Ханкала, требуют "адресной" зачистки. С наименьшим раздражением местного населения уничтожать бандитов. Сам знаешь...
          - Знаю. Только бы эти бандиты сидели в одном доме и не бегали по деревне... - Я махнул рукой. - Ладно, задачи поставлены, цели определены... Лед тронулся, господа присяжные заседатели!
          - Вот и бери Каргатова - будешь отрабатывать Старые Атаги, Разин займется "фильтром", и то же самое - работать с прицелом по Атагам. Всем понятно? Во время моего отсутствия командует новый заместитель.
          - Пардон, а если не секрет, что стало со старым заместителем? А то меня терзают смутные подозрения, - вкрадчиво поинтересовался я.
          - Ничего. Его просто не было. Ты - первый, и самый главный среди заместителей, - ответил шеф.
          - Где мне расположиться?
          - Рядом свободный кабинет. Мы готовились к твоему приезду. Стол, стулья найдем, ну и кровать. Не найдем - возьмем у военных.
          - Автомат дашь, начальник?
          - Автомата нет, надо поговорить с военными, сам с особистами переговори - хорошие мужики, может, что и получится.
          - Идем. Я покажу, что к чему, - потянул меня на выход Каргатов.

          Серега завел меня в соседний кабинет, таблички не было. Но по размерам он был меньше, чем у начальника. Стол канцелярский, стул. Топчан, накрытый одеялом. И больше ничего. Понятно.
          Я открыл стол и обнаружил там несколько листков бумаги, пару толстенных "амбарных" книг - чистых. Жаль, могли и оставить план зимнего наступления! Фломастеры нашел. Попробовал, пишут! Тут же на своей двери написал "Заготконтора "Рога и копыта". Фломастеры передал Сергею. Он рисует.
          - Ты в своем стиле, - заметил Серега.
          - Постоянство вкуса - постоянство характера. А давай напишем: "Киса и Ося были тут!" Ну, давай, показывай, что к чему здесь. Пойдем знакомиться с местными достопримечательностями.
          - Пешком пойдем или поедем?
          - У нас тут есть машины? - удивился я.
          - Есть. "Шестерка", два УАЗика, один - "буханка" и нормальный, и ГАЗ-66.
          - Откуда такое сокровище?
          - Шеф насобирал. Что-то на Ханкале урвал, когда централизованные поставки были, что-то военные подарили, что-то само прибилось.
          - У военных взял? - я был удивлен - Это же надо. Уважаю. Молодец! Что-то у военных взять?
          - Ну, пошли, покажу тебе Чечен-Аул, потом к особистам сходим, к военным и ментам местным. Хотя к ментам ходить не стоит. Клятвенные обещания помочь, братание, прижимание рук к сердцу. И толку ноль.
          - Здесь что, уже постоянный райотдел?
          - Был временный, а сейчас - постоянный, - пожал плечами Каргатов.
          - А ты где расположился? - спросил я.
          - Рядом. - Сергей повел меня к себе.
          Через коридор, ближе к выходу располагался кабинет Каргатова. Чуть меньше моего, но почти весь был уставлен книгами. Именно уставлен, а не завален. Заметив мой недоумевающий взгляд, он пояснил:
          - В школьной библиотеке забрал. Бойцы печки ими растапливали, я их не осуждаю, надо солдату обогреться. Но книги жалко. Сберег, потом ребятишкам местным пригодится. Чем больше они будут читать книг, тем меньше дурных мыслей им в голову полезет. Да и сам читаю. Знаешь, некоторые книги из школьной программы перечитываю, и постоянно очень много нового открываю. Перечитал "Войну и мир", представь - совершенно другое восприятие. Наткнулся у Толстого на "Песню про сражение на реке Черной 4 августа 1855 года". И понимаешь, Саша, как будто вчера написано. Очень актуально звучит. Рекомендую.
          - Много ты себе оставил, Серега! - я с уважением посмотрел на стопу книг, которую Каргатов отложил себе для чтения. - А когда успеваешь?
          - Сплю мало. По два-три часа. Читаю, а когда глаза устают - свет здесь тусклый, наброски делаю. - Он показал на стол, там лежали бумаги, покрытые набросками пейзажей, как местных - с горами, так и наших, сибирских.
          Узнал очертания часовни Красноярской (для непосвященных - на десятирублевой купюре изображена), церквей, Управления. И тут же лежали наброски портретов. Здесь и Мячиков был, и Разин. Были эскизы портретов сотрудников Красноярского Управления.
          - Это Рыбников Валера взял с меня обещание, что когда вернусь, то должен обязательно нарисовать портреты всех сотрудников Отдела. Вот и тренируюсь. Представляю, как удобнее человека нарисовать, чтобы подчеркнуть не только его внешность, но и отразить его духовную сущность.
          - М-да, обещания надо выполнять. Ну, и как получается? - поинтересовался я.
          - Не знаю, пока ищу, думаю. А ты как считаешь?
          - Я не художник, но, на мой взгляд, очень похоже. - Я взял набросок портрета Сереги Брнова - начальника Отдела Каргатова. - Знаешь, одно лицо.
          - Я рад, что тебе понравилось.
          - Меня нарисуешь?
          - Обязательно!
          - А это что? - я поднял книгу, в ней было много закладок. - Коран? Тебе это зачем? - я был удивлен, открыл на одной из закладок, почитал. Ничего не понял, закрыл книгу. - Почем опиум для народа?
          - Чтобы понять противника надо знать, чем он вооружен. - Сергей взял у меня книгу и положил на стол.
          - Ну и что, понял? - мне было любопытно.
          По возвращении из первой командировки в Чечню сам хотел прочитать Коран, чтобы понять чеченцев, но все руки не доходили, а тут Серега читает его. Уважаю. Серьезно подходит к проблеме.
          - Нет, Саша, если честно, то не понял, - признался Каргатов. - Очень много постулатов, что проповедуют и христианство, и конфуцианство. Но то, что творят мусульманские фанатики по всему миру, не вписывается ни в какие ворота.
          - Не ломай голову, Серега, - я похлопал его по плечу, - всякая религиозная книга, будь то Тора, Библия или Коран - не руководство к действию, а лишь религиозно-философский трактат, который подобно маяку указывает путь, по которому следует идти. Не более того. Каждый читает ее по-своему. И трактует на свой лад. Посмотри, сколько течений в христианстве. И все лишь потому, что кто-то что-то там свое усмотрел. То же самое и в Коране. Не бери в голову.
          - Да, Александр, ты прав, религиозная книга - это не воинский Устав.
          - Кстати об армии. Поедем к особистам?
          - Поехали!

          Мы по периметру объехали Чечен-Аул. Деревня как деревня. В центре и на южной окраине дома побогаче. Все в этом мире относительно.
          Так, например, в Сибири эти дома были бы приняты за хоромины. Не у всякого богатого бизнесмена в Красноярском крае есть трех-четырехэтажный особняк, а тут - сплошь и рядом.
          Но, с другой стороны, по московским меркам - это лачуги.
          В школе располагался штаб сводного полка внутренних войск. Окопы, бетонные ограждения, мешки с песком, напротив прохода в школьный двор - БТР. На крыше школы - пулеметные гнезда.
          В глаза бросается надпись: "Моджахед, целясь в меня, вспомни, что я могу и сдачи дать". Я обратил на нее внимание Каргатова. Он тоже усмехнулся.
          - Знаешь, Саша древние говорили: "Если ты думаешь, что ты всматриваешься в пропасть, знай, что это может, пропасть всматривается в тебя!" Кажется так.
          - У военных более доходчиво. Приехали. Сейчас документы будут смотреть.
          - Работа у них такая.
          На улице холод и грязь, а солдаты не кутаются в полушубки, службу несут внимательно, на каждый шорох, движение реагируют. При этом страхуют друг друга. Вот когда мы подъехали, то один подошел, и не просто заслонил стекло со стороны водителя, а встал ближе к капоту, второй тут же взял нас на прицел, ствол на БТРе чуть-чуть шевельнулся и уставился на нас.
          - Вы к кому? - спросил боец, автомат "случайно" смотрит на нас.
          - К командованию и контрразведке, - ответил Серега, он за рулем.
          - Документы! - потребовал боец.
          Мы показали. Можно было орать и доказывать, что ФСБ у нас везде дорога и почет, но стоит ли? Как сказал один известный генерал в запасе: "Будь у тебя два чемодана законов, а у меня автомат, так кто будет правым?"
          Подождем. Солдат отошел в сторону и, крутанув ручку телефона, сообщил в черную трубку о нашем визите. Потом махнул рукой - проезжайте.
          Мы минуты три петляли по бетонному лабиринту, пока не уперлись в грязные колеса БТР, который целил в нас. Тот нехотя дернулся и отъехал назад, пропуская. Такие вот ворота. Потом он встал на свое место.
          Серега прекрасно ориентировался, куда надо ехать, и поэтому уверенно вел автомобиль. За школой стоят машины связи. Мы остановились. Из битого кирпича, обломков камней выложены дорожки. Грамотно, очень грамотно, можно ходить и не портить обувь. Видно, военные освоились здесь надолго и всерьез. Основательные ребята.
          Серега постучал в дверь кунга ГАЗ-66.
          - Дома есть кто?
          - А кого черти носят? - послышался веселый голос оттуда - Заходи. Ручку резче дергай!
          Мы вошли. Обычный, стандартный кунг ГАЗ-66. У входа - печка-буржуйка, из емкости, подвешенной под потолком, по капле капает соляра, дозатором служит система от использованной капельницы. Возле печи развешенные бушлаты сохнут. Электрическая лампочка, в ее тусклом свете видны два топчана, застеленные солдатскими одеялами, на них лежат бронежилеты, пара автоматов с пристегнутыми спаренными рожками. Два поясных ремня, на каждом по подсумку с запасными магазинами.
          Два офицера. В тапочках на босу ногу, пристроившись на ящике из-под оружия, что-то пишут. Завидев нас, бумаги перевернули. Привычка.
          Познакомились. Оба майоры. Один - с Дальнего Востока, второй из Подмосковья. Молодцов Вадим и Гаушкин Володя. Нормальные мужики, обоим далеко за тридцать лет. Предложили немного выпить.
          Выпили, из закуски достали и поставили на стол тушенку и мед. Мед Дальневосточный, ароматнейший. С чаем - первое дело, да и местную невкусную водку закусывать тоже здорово.
          Они только что вернулись с "фильтра".
          - Есть что интересное? - поинтересовался я.
          - Принципиального ничего. Пару духовских адресов узнали здесь, в Чечен- Ауле. Отдадим разведке, пусть проверят. Там посмотрим. Но, кажется, что ерунда.
          - А по Атагам зацепки есть? Давай, делись, и мы с вами поделимся тоже! Одна же контора! - я раззадоривал мужиков.
          - Понимаешь, Саня, какая-то хрень получается. - Вадим Молодцов выпустил струю дыма в потолок. - Все знают, что там арабы сидят. А они, уроды, не хотят особо общаться с местными духами, считают их нечто вроде плебеев. Мол, неидейные они. Мало акций возмездия проводят, не убивают отступников, не так Аллаху молятся. Их многие "чехи" сами опасаются. А многие почитают вроде как за святых.
          - За кого? - я чуть не поперхнулся.
          - За святых, - похлопал меня по спине Володя.
          - Значит, надо из живых святых сделать мертвых мучеников. С ними как-то спокойней. - Сережа прикурил сигарету. - Живых боятся надо. А мертвых - чтить.
          - Поэтому и молчат? - я справился с удивлением.
          - И поэтому тоже. В Старых Атагах всю обстановку под контролем именно это арабское войско и держит. Узнали, что Хачукаев с ними контакт нашел. И не просто нашел, а слились они воедино. Симбиоз, мать его за ногу! В экстазе террористическом слились.
          - Фамилия что-то больно знакома. Кажется - Хизир? Этот кадр?
          - Этот, - кивнул головой Вадим.
          - Это кто? - поинтересовался Серега.
          - Этот орел руководил обороной Грозного в далеком 1999 году. Потом, когда наши вошли в город, бежал. Ушел к Гелаеву, был у него что-то типа заместителя. Они с ним старые товарищи. Вместе держали оборону в Комсомольском. Потом Кадыров пришел к власти, стал агитировать всех в свое воинство. Мол, тем, кто перейдет ко мне - райские кущи, сохранение звания, и никто не подвергнется преследованию.
          - И что? Что предпринял Хачукаев?
          - По слухам, выезжал на сопредельную территорию, вел переговоры с командованием и Кадыровым о сдаче своей банды. Но, видимо, о цене не договорились. Об этом пронюхал Масхадов и объявил Хизира предателем Отчизны, лишил его воинского звания "бригадный генерал", отобрал банду. Хизир со своими верными телохранителями скрылся за границей. А сейчас вернулся. Видимо деньжата закончились. Своей банды нет, а покомандовать хочется. Вот и пошел к арабам...
          - Одним словом - пришел. Сам или опосредованно - какая разница! - встрял Сергей.
          - Да, Сережа. Зверюга матерый. Прозвище и позывной у него - "Шейх".
          - От скромности он не умрет. - Сережа усмехнулся и пустил струю дыма в потолок. - Бригадный генерал. Звучит. Они сами себе звания присваивают? Тут этих "генералов" - через одного. Самый младший - минимум полковник.
          - Да уж, генералов здесь как собак нерезаных. Полковников еще больше. Только при Шамиле Басаеве есть один лейтенант, которого он для интимных нужд использует. Но здесь другой случай. Я бы сказал даже особый. Этот Шейх еще при Дудаеве, когда амнистию объявили, вместе с Гелаевым сколотил из амнистированных уголовников полк - так они его называли. На самом деле - банда широчайшего профиля. Помнишь фальшивые авизо - Шейх с Гелаевым к этому руку приложили. Плюс поставка в Россию наркотиков. А обратно в Чечню - угнанные машины, рабы, заложники. Также банда эта выполняла функции эскадрона смерти. Русских и не только русских вырезали. С неугодными расправлялись. Двигали своих людей в правительство, в Парламент. Тейпы с гор спускали, власть им давали. Шариатские суды создавали.
          - Энергичные граждане, - Сережа усмехнулся. - Кроме того, из этих же мест и знаменитый танцор Махмуд Эсамбаев, и тот же Гелаев.
          - Вот это интересно, значит, Шейх не просто так объявился, он мало того, что с арабами дружбу водит, он и на сторонников Гелаева опирается. М-да, намечается что-то крупное. - Гаушкин задумчиво курил.
          - М-да - дерьмо! - подвел я итог. - Чую, будет жарко! Надо опередить!
          - Ну, и что нового-то? Они же подозревают, что после Чечен-Аула мы примемся за Атаги. Как Новые, так и Старые. Последовательность здесь не имеет принципиального значения.
          - Источники сообщают, что арабы и их друзья стремятся показать свою силу.
          - Это как? - не понял я.
          - Готовят что-то крупное и массу мелких неприятностей, - пояснил Гаушкин.
          - Конкретики как всегда нет?
          - Нет, - вздохнул Вадим Молодцов. - Где взять надежные источники? Так, одни предположения, все туманно и призрачно. Источников толковых нет. Чеченам доверия нет...
          - Сам знаешь, что получается, если работал с этим контингентом, - подхватил Гаушкин. - Если они тебе и "слили" правдивую информацию, то тут же сообщат духам, где и во сколько их будет ждать засада или зачистка. И хоть ты ему миллион убитых енотов дай, все равно "сдаст".
          - Миллион чего-чего? - переспросил Каргатов.
          - Убитых енотов. В магазинах на ценниках видел цену в "у.е."? В условных единицах. То есть, в долларах, - объяснил Молодцов.
          - А-а-а-а! - протянул Сергей. - А я-то думаю, что за "еноты", тем более дохлые, пардон, убитые.
          - По информации арабы серьезные ребята? - поинтересовался я. - Не студенты обдолбанные?
          - Да нет. - Серега поморщился от досады. - Если бы мальчишки были, то и бог-то с ними. Нет. "Братья-мусульмане" их подбирали. И этот, как его! - Каргатов щелкнул от досады пальцами, что не может вспомнить.
          - Ну, кто? Усама что ли? - Гаушкин подсказал.
          - Нет. Этот дядя бородатый в Лондоне сидит официально! - Серега снова щелкнул пальцами от досады.
          - Абу? - подсказал я.
          - Он! Абу Хамза аль-Масри. Имам лондонской Мечети. Уф, вспомнил! - Сергей был рад, что ему удалось вспомнить трудное арабское имя.
          - А это что за пряник? - полюбопытствовал Володя Гаушкин.
          - Этот пряник сидит в славном городе Лондоне, вербовал, вербует и будет вербовать наемников для войны с нами и прочими неверными, - пояснил я. - Еще со времен "нашего" Афгана, потом в Чечню начал отправлять пачками фанатиков. Сейчас опять в Афган духов шлет, с американцами воевать. Большую часть идиотов на себя амеры оттянули. И за это им наше чекистское спасибо.
          - Денежку этот Хамза со всего белого света собирает. И, как ты говоришь, этих самых "убитый енотов" у него побольше, чем мы все в кино видели. - Сергей был мрачен.
          - И готовит этот дядечка психопатов высокого качества, - подвел итог Вадим.
          Тут с улицы послышались какой-то грохот и громкие голоса.
          - Пойдем посмотрим, что за шум, - предложил Молодцов.
          Мы вышли на улицу и увидели забавную картину.
          Боец ростом около метра шестидесяти и такой же ширины в плечах заталкивал в кузов колесо от ЗИЛ-131, потом забирался туда сам. Поднимал колесо над головой его и со всего маху швырял о землю. Потом спрыгивал, брал это огромное колесо, которое было почти вровень с его плечами, и вновь забрасывал в кузов.
          Не знаю, сколько весит это колесо, знаю, что много, и одному человеку его сложно поднять. Но чтобы поднять его над головой, с размаху долбануть о землю, и так раз за разом?! Это уж слишком.
          - Что он делает? - спросил Сергей у стоявшего рядом офицера.
          - Да вот лень Зерщикову монтажкой поработать, вот он и решил таким макаром колесо разбортировать! - пояснил тот со смехом.
          Огромной силой обладал боец. Было видно, что ему это занятие было не внапряг. Лишь жилы вздувались на его огромной шее, когда он очередной раз задирал над головой колесо. И пыхтел как паровоз.
          - Это еще что, - обернулся к нам Вадим. - Этот черт, когда у него осколком шланг гидроусилителя руля перебило, еще неделю баранку крутил. Ну, набил мозоль, сорвал ее, рука и набухла. Флегмона, абсцесс. Ничего страшного, к счастью. Стали разбираться, в чем дело. Оказывается, ему просто лень было лезть ремонтировать. Лентяй страшный. И еще один случай с ним был. Машину поставил, а спереди и сзади его подперли другие машины. А тут в Червленную ехать - там, между прочим, водку продают дешевую. Этот черт и выпить не дурак, кстати. Так вот, он ставит свою колымагу на скорость и ручной тормоз. Снимает "соседей" со скорости и с "ручника", упирается спиной в бампер своей, а ногами в бампер сначала одной, потом другой машины, отодвигает их и едет за грузом в Червленную.
          - Если машины были ЗИЛ-131 или что-нибудь подобное, то ты мне заливаешь, - решил я его "поймать".
          - Я знаю, что тормоза воздушные и пока ресивер пустой, то тормозные колодки разведены, - обиделся Молодцов. - ГАЗ-66 были.
          - А ты не пробовал этого зверя использовать в качестве устрашения при работе на "фильтре"? - поинтересовался я.
          - Можно и попробовать, - пожал плечами Вадим.
          - А давай прямо сейчас, заодно и познакомлюсь с контингентом, - предложил я. - Есть интересные кадры?
          - Есть один красавчик. Чуем, что дух, но конкретики нет. Молчит, партизан.
          - Разведчикам отдавал?
          - А дальше что? Труп? Успеем.
          - Ладно, давай, попробуем направить неуемную энергию этого субъекта в мирное русло госбезопасности, - мне хотелось посмотреть фильтрационный пункт.
          Пункт, конечно, громко сказано: в подвале школы были оборудованы камеры. Охранял его милиционер из местных. Это мне не понравилось.
          При входе в подвал резко шибануло в нос - запах немытых тел, нечистот. Словами не передать всю гамму этой вони. Голова сразу же закружилась, к горлу подкатился комок. Не первый, конечно, "фильтр", но реакция всюду одинаковая.
          На весь подвал горело три лампочки желтым тусклым светом. Они моргали в такт работе дизель-генератора. По углам темень. Спрячь здесь сейчас взвод бандитов, и не увидишь. Я нервно повел плечами и, согнувшись, шагнул вслед за особистами. За мной шел Каргатов. Замыкал нашу делегацию Зерщиков, он гремел двумя прутами металлической арматуры. Такую применяют на стройке при заливке фундамента, опалубки.
          Молодцов оторвал его от дурного занятия - разбортирования колеса - путем сбрасывания последнего с кузова грузовика. Арматура ему нужна была для "представления".
          Кто-то будет кричать, что мы нарушаем права человека. Идет война, а на войне нарушаются права всех. Мы же не убиваем граждан в таких вот учреждениях. Выясняем их причастность к бандформированиям. Ну а также и добываем информацию, чтобы спасти сотни других жизней. Как солдатских, так и мирного населения.
          Вот и сейчас знаем, что в Старых Атагах опасная банда сидит, можно накрыть село артиллерией. Но кто выиграет? Никто. Села нет, духи получат новое пополнение в живой силе - "мстители" всегда есть, "чистить" село вслепую тоже толку мало. И банда уйдет, и личный состав положим при зачистке. Поэтому нужна информация, нужна информация. Четкая, своевременная, оперативная. И вот этот гражданин, который сидит в гордом одиночестве в камере, - все остальные пусты, обладает ей. Можно и силой выбить. Нет проблем. Но где гарантия, что она будет достоверной. Да и не любитель я силы.
          Вслед за нами пошел милиционер. Я обернулся:
          - Чего тебе?
          - Может помощь будет нужна, - ответил он.
          - Стой там, где стоишь, давай ключи от камеры. Помощник! - съязвил я.
          Многие милиционеры из местных были бывшими бандитами, перешедшими на сторону законной власти. Крови на них было ничуть не меньше, чем на тех, кто шлялся по лесам-горам с оружием. И многие не порвали связи духами, и поэтому снабжали бандитов как информацией, так и оружием, медикаментами, документами, устраивали побеги и прочие гадости.
          Но установка из Москвы и Ханкалы - по местным милиционерам не работать, разрабатывать бандитов и их связи. А как ментов чеченских не разрабатывать, когда они нередко бывают связью бандитов и их пособниками или участниками банд. Допустим, на "материке" кто-то из сотрудников правоохранительных органов стал сотрудничать с бандитами, так его не изучать? Конечно, будут разрабатывать, и если докажут его вину - определят срок наказания. Какие-то двойные стандарты в подходе. А это неправильно.


          Чеченец в форме милиционера передал ключи.
          - Ты один охраняешь? А где солдат? - спросил Молодцов у чеченца.
          - Покурить вышел.
          - Ладно, разберемся с этим любителем никотина, - буркнул Гаушкин.
          Сами открыли дверь камеры. Камера, конечно, сильно сказано. Когда-то здесь было подсобное помещение. Размер два на три метра. Обычная деревянная дверь, на уровне груди вырезано неровное отверстие и для освещения и для передачи пищи. Судя по всему, просто из автомата "насверлили" пулевых отверстий по кругу и выбили локтем. Дешево и эффективно. На противоположной стене в камере были видны следы от пуль.
          На полу валялся старый полупустой матрас. На нем лежал человек.
          - Встать! - заорал Молодцов.
          Крикнул он так громко, что я от неожиданности дернулся и ударился головой о потолок.
          Человек встал. В полумраке было сложно определить, сколько ему лет. Вроде не больше сорока. Рост 170-173 сантиметра. Лицо вытянутое. Лоб низкий, покатый, волосы растут почти от бровей. Волосы короткие, пострижены под "ёжик", глаза посажены глубоко, смотрит на нас как из бойницы. Лицо обезображено шрамом. Он шел от левой скулы, пересекал нос и заканчивался на середине правой щеки. Густые усы. Щетина трех-четырехдневной давности. Губы узкие, плотно сжатые, уголки губ опущены вниз. Подбородок с ямочкой, выдается вперед.
          Одет в потертый пиджак, явно на пару размеров меньше, руки торчат как палки, воротник поднят. Не жарко. Футболка неопределенного цвета. Грязные штаны наоборот велики, заправлены в кирзовые сапоги.
          Сейчас его начнут "раскачивать", по привычной схеме выводить из состояния душевного равновесия. Это не так сложно сделать. Любой, кто окажется в подобной ситуации, "поплывет". Главное, чтобы он говорил правду, а не уводил нас по ложному следу или не занимался оговором и самооговором. Нам "жертвенные бараны" тоже ни к чему.
          - Как он тебе? - поинтересовался Вадим. - Давай, выходи, чумодей! - он выволок мужчину из камеры за поднятый ворот пиджака.
          - Красавец! Сережа, ты общался с этим кадром? - спросил я, обращаясь к Каргатову.
          - Нет. Видать недавно взяли. Когда, кстати?
          - Позавчера. Вроде все зачистили. Проверили по пять раз все заброшенные дома. А под утро снайпер дежурил и услышал шум за спиной, оглядывается, а там вот это чудовище пробирается. Взяли его тихо. Думали, может, еще парочка духов прячется. Нет. Проверили этот недостроенный домик. А там схрон был заранее оборудован. При строительстве сделан. Между первым этажом и подвалом такой маленький полуэтаж. С виду и не заметишь. Если бы этот дядя не забыл за собой дверь закрыть, то и не увидели бы. - Вадим встряхнул его еще раз. - Но молчит гад, молчит.
          Мужчина старался делать независимый вид. Крепкий орешек.
          - Молчишь, сука. Ничего, я тебя отдам разведчикам, этак минут на пятнадцать, потом поговорим с тем, что от тебя останется, - пообещал Гаушкин. - Хотя я и сам могу с тобой поговорить. У меня времени нет. Эй, Зверюга!
          Из тени вышел Зерщиков. Вид он на себя напустил самый что ни на есть свирепый. Подошел почти вплотную к чеченцу и вытащил из-за спины две арматурины. Одну из них он уронил на пол. Та с грохотом упала и откатилась. Это подействовало психологически. Даже на меня.
          Вторую арматурину Зерщиков прямо перед глазами у чеченца завязал в узел. Это было сделано без видимых усилий. Лицо его было безучастным, но со зверской маской, смотрел он пристально прямо в глаза задержанному.
          Затянув узел, боец поднял перед собой железяку, помахал ею и отбросил в сторону. Затем нагнулся и поднял первую арматуру.
          - А сейчас наш кудесник завяжет тебе узелок на шее. Ты понял? - Володя Гаушкин закурил и выпустил струю дыма в лицо чеченцу.
          В глазах мужчины мелькнул ужас. Потом он начал что-то лепетать, путая русские и чеченские слова. Выходило, что шел к родственникам, документов нет, а тут зачистка, испугался, рванул в этот дом, он сам его строил, знал про тайник, вот и забился. Есть захотелось, поэтому и вышел.
          Очень складно говорил. Крепкий орешек.
          - Закатай левый рукав, - потребовал Каргатов.
          - А, что? - не понял задержанный.
          - Есть у меня думка. Если окажется, что там шрам длиной около пятнадцати сантиметров, плюс небольшая ямка - отсутствие куска мяса, его у тебя осколком мины вырвало, то тогда, "беженец несчастный", мы поговорим о войне и мире, и о "Трактористе".
          - О каком трактористе? - испуганно переспросил чеченец.
          - Покажи руку!
          Первым среагировал на команду Зерщиков. Огромными пальцами он без труда рванул толстую ткань пиджака на левом рукаве. Ткань поползла.
          И мы увидели шрам от хирургического скальпеля. Длинный, сантиметров двадцать, посередине этого шрама было заметно углубление. Как сказал Каргатов "типичный след осколочного ранения". М-да.
          Я обернулся на Серегу. Молодец! Но как?
          Каргатов прочитал вопрос у меня в глазах.
          - Я - художник, фотографическая, образная память, могу по описанию в ориентировке смоделировать, представить лицо.
          - А мы, значит, не можем? - Молодцов даже хмыкнул от удивления и от обиды.
          Под носом держали такого зверюгу. Сами взяли, а тут пришли "театралы" - так они нас называли, если хотели позлить, и на тебе, раскрыли вражину.
          - У меня это получается лучше, - скромно сказал Сергей.
          - Так что, дядя, поговорим? - это Гаушкин, обращаясь к задержанному. - Как тебя, кстати, зовут? Не слышу?
          - Я ничего не делал! - спесь у задержанного прошла сразу.
          - Ислам Исмаилов, - ответил за него Серега, - объявлен в федеральный розыск. Лично принимал участие в казнях российских военнослужащих. Разведчики еще не знают про тебя. Фарш для котлет наделают за пятнадцать минут, потом тебя же ими же и кормить будут. Так что, Ислам, говори. Чем больше будешь говорить, тем дольше будешь жить.
          - Скажи нам, и мы тебя передадим в прокуратуру. Там суд, и пожизненное отбывание срока, - включился в разговор Вадим, - у нас мораторий на смертную казнь. Так что колись, дядя. До самой задницы колись.
          Мы его допрашивали два часа. То, что нам попался гражданин, объявленный в федеральный розыск, - это хорошо. За это благодарность полагается. Но толку-то с этой благодарности! На хлеб ее не намажешь, и не узнаешь точные адреса местонахождения арабов, их планы, схроны, тайники, а также какую каку они готовят для нас.
          Ислам был за границей, рассказал, по какому каналу ушел и как пришел. Это тоже интересно, но это будут проверять наши коллеги с "материка", они потом проведут целую серию разработок и поймают еще несколько боевиков на убытии и возвращении из-за границы. Но не знал Исмаилов про арабов. Он шел к ним. Шел, шел, да не дошел. Рано мы его взяли, рано, поторопились! Шутка, конечно, спасли солдатские жизни. Но это уже лирика. Нужна информация об арабах. Это самое главное сейчас. Не будет ее - и люди погибнут, и самому хреново будет, за то, что работать не умеешь. Информация нужна! Источники нужны, источники! Где их взять? Надо искать. А где искать? А хрен его знает. Думать надо! А времени нет! Черт побери!
          Взглянул на часы. Время подходило к 21.00. М-да. Сложный денек выдался. Пора и поспать.
          - Серега, поехали домой. Я устал чегой-то. Гофмаршал, пойдемте спать.
          Пошли на выход. Милиционер буквально сверлил нас взглядом. Надо заняться этим типом. Особенно внимательно он рассматривал Каргатова. Займемся, но позже. Знает он что-нибудь про арабов? Не знаю. Если не знает, пусть его особисты трясут и разведчики душу вынимают.
          - Что уставился? Обидно, да? Твоего дружка захомутали. Теперь пойдет по этапу на Колыму снег убирать! - я вроде как по-дружески хлопнул по плечу чеченского мента.
          Вот только это лишь со стороны казалось, что по-дружески, на самом деле у него ноги немного подкосились. Но справился, устоял. Улыбнулся, трет ушибленное плечо. Нормальный бы заматерился, может, и в драку полез бы, а этот молчит. Надо подсказать, чтобы убрали его отсюда.
          Боец курил на лестнице.
          -У тебя штаны желтые от никотина не будут? Напарник у тебя мутный. Смотри, аккуратнее, - предупредил Серега солдата.
          - Да нет. Все нормально! - заверил нас боец.
          - Ну, смотри. Мы тебя предупредили!
          Вышли на воздух - после подвала он казался удивительно свежим.
          - Ты молодец, Сергей. Здорово ты его раскусил, - я был в недоумении.
          Эти ориентировки я читал пачками. Но разве там что-нибудь найдешь стоящее? Как правило, написаны безграмотно, со слов, фотографий нет. Иногда и имена не указаны. Просто идет описание, с указанием "Особо опасный преступник". Перечисляется ряд его кличек. С арабами-наемниками и просто фанатиками тоже сложно. А тут Серега попадает в "яблочко". Молодец, ничего не скажешь.
          - Я же могу мыслить образами. Ну и память, я ж говорил. Запоминаю текст страницами. Потом начинаю все складывать. Ориентировки помню. Когда шрам увидел на лице, стал вспоминать ориентировки лиц со шрамами. Подошли двое. Вспомнил шрам на руке. Тоже имеется в наличии. Один такой тип в розыске. Я же не сразу его опознал, нужно было время, чтобы все вспомнить и сопоставить.
          - Молодец, Серега, молодец!
          - Саша, что дома нового? - сменил тему Серега.
          - Да ничего. Все нормально. Народ работает. Ходит по улицам и глубоко им плевать на то, что мы сейчас с тобой обязаны добыть информацию про этих гребаных арабов.
          - Жена знает, что снова в Чечню поехал?
          - Да я хотел сказать, что на учебу уезжаю. Но начальник Отдела Славиков посоветовал не скрывать от нее. Так что ей я сказал, а родителям наплел, что еду на учебу в Москву. Повышение квалификации. А ты сказал?
          - Сказал, - Каргатов вздохнул. - Сейчас жалею. Лучше бы тоже соврал, что на учебу еду или в Норильск, на север. Сейчас переживает. Помочь мне не может, а только нервы мотает. Эх, погорячился я. - Сергей сокрушенно помотал головой.
          - Все нормально, не переживай. Время здесь быстро летит. Там ждешь пятницы, потом выходные махом проходят. И снова ждешь пятницы. А сейчас ты знаешь, какой день недели?
          - Нет, - Серега удивленно посмотрел на меня.
          - И я тоже не знаю. Это нормально на войне. Ты ждешь лишь срока окончания командировки, возвращения домой, поэтому дни недели не имеют значения. Здесь нет выходных. И понедельник точно так же похож на среду, как на субботу или воскресенье. Я это понял еще в первую командировку. А вот когда останется дней пять, то они будут тянуться как суслик, тянущий паровоз в гору.
          - Ну, мне еще далеко до конца командировки, поэтому и считать бесполезно.

          Доехали до "дома" без приключений. Доложили начальнику о "находке". Он обрадовался. Матерого зверя поймали. Выспросил подробности и начал названивать на Ханкалу. Доложил, что совместно с особистами был добыт ценный экземпляр. Руководство похвалило, приказало подготовить подробный рапорт и доставить задержанного утром в Ханкалу. Там его передадут в прокуратуру и будет показательный суд. Тоже надо.
          Каргатов его опознал? Вот пусть и пишет подробный рапорт, я же отправился спать.
          Вот только поспать не дали. Ночью раздался шум, крик. Скатился на пол. Больно ударился головой о ножку топчана. Нашарил пистолет. Прислушался. Выстрелов и разрывов не слышно. А сердце бешено колотится, в горле пересохло. Смотрю на часы. Светящиеся стрелки "Командирских" часов показывают три тридцать семь. Кому не спится?
          Спал по военному, в штанах и куртке; сунул ноги в ботинки, ремень на пояс, потом куртку застегну. Вышел в коридор. Тусклый свет от лампочки резанул по глазам. Закрыл рукой. Черт, что такое? Народ бегает такой же сонный и чумной. Начальник кричит, чтобы мы все одевались и двигали на "фильтр".
          - Стой, шеф! - Я остановил своего начальника за рукав. - Объясни в чем дело?
          - Твой задержанный сбежал! Вот в чем дело! - выпалил он мне в лицо.
          - Он такой же мой, как и ваш, - парировал я. - А подробности?
          - Не знаю, едем на место происшествия. Особисты уже там!
          Мы с Каргатовым сели в "нашу" "шестерку" и поехали. Народу там уже было много. Шума много, толку мало. Не люблю в работе шум. Отвлекает и привлекает чужое внимание.
          Мы бесцеремонно прошли сквозь толпу военных, милиционеров - как наших, так и чеченских.
          На входе в подвал лежал тот самый боец, что нес службу по охране задержанных. Лежал на спине, прижав руки к горлу. На лице и в широко распахнутых глазах был запечатлен ужас.
          Горло у солдата было перерезано широким махом. Кровь залила весь бушлат. Автомата не было. Поясной ремень перерезан, подсумка с запасными рожками тоже нет.
          Запомнился почему-то окурок. Солдат только прикурил, и тут же его настигла смерть. Только самый кончик сигареты был обуглен. Потом сигарета выпала изо рта и была залита кровью. Черт его знает почему, но вот именно сигарета запала в память. Видимо, вспышка от спички, когда прикуривал, отвлекла внимание часового, он и не заметил опасности.
          - Гля! А ведь я предупреждал бойца, чтобы не доверял менту духовскому! - я сплюнул.
          - Предупреждал, - подтвердил Серега.
          Он тоже был хмур. А чего радоваться? Сценарий был понятен еще до того, как спустились в казематы. Мент зарезал бойца. А потом вместе с бандитом сбежал. И теперь надо искать и мента и бандита. И то, что начальник позвонил на Ханкалу и доложил о поимке преступника, числящегося в федеральном розыске, - упущение. И за это полагается взыскание. Здесь, на войне, взыскание не объявят, но длинные нотации обеспечены. Плюс надо писать план по поимке беглецов. Потом этот план выполнять, и отчитываться за проделанную работу. А это отрыв сил и средств от основной цели - банды арабов в Старых Атагах. Мрачная перспектива.
          Теперь этот подвал казался еще более мрачным, чем несколько часов назад. Возле пустой камеры топтались Молодцов и Гаушкин. Им еще хреновей, чем нам. Тем более, что они уходили последними.
          - Здорово!
          - Виделись уже, - мрачно ответил Володя Гаушкин.
          - Ментяра перерезал горло бойцу, а сам прихватил духа, солдатский автомат и растворился в темноте. Так?
          - Так, - подтвердил Молодцов. - к гадалке не ходи, и так все ясно. Гля! Надо было и мента тряхануть!
          - Или на крайний случай заменить его! - буркнул Серега.
          - Э, да что говорить. Солдата уже не вернешь. Бандитов много в Чечне, еще поймаем. А вот его уже нет, - я в очередной раз сплюнул под ноги.
          Жалко мальчишку. Расслабился, повернулся спиной к бандиту. Думал, что если чеченец сражается на нашей стороне, то он товарищ. Оказывается, что нет. Враг в нашей форме и не более того. Комок поднялся к горлу, слезы стояли в глазах, и дыхание остановилось. Нелепейшая смерть в девятнадцать лет. И не в бою, а вот так - ножом по горлу. И сигарета... Почему мне в память врезалась именно эта сигарета, пропитанная кровью? Белая бумага стала красной, а желтый в крапинку фильтр стал бурым.
          Я тряхнул головой, отгоняя наваждение. Хотелось отомстить за солдатскую смерть. Душно в этом подвале, я рванул бушлат, а затем и куртку на груди. Душно мне. Вытер испарину со лба.
          Посмотрел на Каргатова, тот тоже стоял расстегнутый и тяжело дышал. На ресницах блестели капельки влаги. То ли слезы, то ли пот. Мы поняли друг друга без слов.
          - Ну, что у вас? - раздался за спиной голос начальника.
          Мы вкратце доложили обстановку. Он и сам, как опытный, все понял. Отправили БТР к дому милиционера. Надежды было мало, что застанем его дома. Так, на всякий случай.
          Обыск не много дал. Но были и интересные моменты. Самый первый сюрприз ожидал нас, когда захотели открыть дверь.
          Благо, что все подобрались опытные мужики и привязали за ручку веревку, дернули. Тут же раздался взрыв. Граната Ф-1.
          Дверь вынесло. Начинавшийся пожар потушили. В доме на чердаке нашли радиостанцию. В подвале пару килограммов взрывчатки разного вида. И пластид, и тротил и тол. Около десятка гранат. Сломанный, непригодный к стрельбе автомат. Патронов к нему около трех сотен. И большой нож по типу мачете. На его деревянной ручке были видны специально сделанные зарубки в количестве одиннадцати штук. После недолгих дебатов пришли к выводу, что каждая зарубка - чья-то жизнь. Много крови этот гад у нас попил. И вот так спокойно ушел из-под носа.
          Рядом с нами крутились чеченские милиционеры, они цокали, качали головами, клялись аллахом, что ничего не знали. И вообще этот бандит всегда держался от них в стороне. Какой-то, мол, он странный был.
          - Ага, странный! Странно, что вас вообще одели в милицейскую форму и дали оружие! - не выдержал Каргатов.
          - Спокойно, Серега, спокойно! - я вывел его на улицу. - Дыши, Сережа, дыши!
          А у самого чесались руки, чтобы расстрелять от всей своей широкой души этих оборотней. Веером от бедра из автомата, пока патроны не кончатся, и затвор сухо не щелкнет. Ведь не был я таким кровожадным в первую командировку. Хотя и принимал участие в засадах и сам в засады попадал. Но тогда враг был врагом, а не оборотнем. Доверять нельзя, нож в спину всадят. Даже не в спину, а по горлу.
          - Надо отомстить. Надо обязательно отомстить! - шептал Серега, подставляя грудь ночному зимнему ветру.
          - Надо с Атагами разобраться, Сережа, а потом уже и мстить можно.
          Нельзя, чтобы он увлекся идеей мести, из этого, как правило, ничего доброго не выходит.
          - Во время допросов этих оборотней, - он кивнул головой на дом, - можно и прощупать кого-нибудь по поводу вербовки. Как пить дать, там пара-тройка пособников есть.
          - Ну, вот видишь, ты уже начал разумно мыслить, - я хлопнул его по плечу. - А когда с Атагами разберемся, то обещаю, займемся и местью. Не казни себя так, Сережа. Что ты мог сделать?
          - Мог настоять, чтобы сменили милиционера на посту.
          - На основании чего? Ты же опер. Нужны факты, а не предположения. Твои домыслы к делу не подшить. Мне тоже его морда не понравилась, а дальше что?
          - Пока будем искать факты, они мальчишек будут резать, - зло ответил Серега.
          - Во-первых, этот покойный мальчишка сам виноват. Вместо того чтобы нести службу, бегал курить. А это запрещено. Во-вторых, хочешь крови - автомат есть, иди расстреляй всех чеченских ментов, что в доме. Ну? Хватит сопли жевать, работать надо!
          - Что делать? - не понял Серега.
          - Работать! - как можно жестче ответил я ему. - А для начала я бы выспался. Но не получится!
          - Допрашивать начнем?
          - Именно, по горячему. Нас четверо, двое особистов. Шесть человек. Ментов человек двадцать. На каждого чуть больше трех человек. На каждого по часу-полтора. К обеду управимся. К тому времени подъедет начальство, прокуратура, так что спать нам с тобой сегодня не придется. Кофе есть?
          - Чего? - Серега был еще в плену своих эмоций.
          - Кофе, чтобы не спать. Вливаешь в кружку стопку водки, конька все равно нет, а потом допрашиваешь. Догоняешь?
          - Кофе есть! - Серега уже настроился по-боевому. Ему хотелось поскорее начать допрашивать чеченских милиционеров. Наверное, полагал, что удастся достать этого оборотня.
          - Сережа, ты не забывай, что самое главное - добыть разведанные по Атагам. Прощупывай, вербуй. Обещай золотые горы, нам надо задачу выполнить, все, что реально выполнить из твоих обещаний - сделаем.
          - Я понял, Саша, - он кивнул головой. - Сделаем их! Давай!
          В коридоре столкнулись с нашим шефом.
          - Ну, что думаете? - спросил он.
          - Допрашивать надо, колоть. Всем вместе, включая особистов. Если кто нащупает кого-то причастного к этому побегу, то наваливаемся всей толпой, и колем до самой задницы. И самое главное - выуживаем информацию по Атагам, ищем кандидатов на вербовку.
          - Правильно говоришь. Времени мало осталось! Уже пять часов! - шеф посмотрел на часы. - За работу!
          Мы собрали всех чеченских милиционеров. Они себя очень неуютно чувствовали под взглядами и прицелами военных. То, что думали солдаты и офицеры, ясно читалось на лицах.
          Некоторые солдаты задирали чеченцев. Это не было явно, исподтишка. Не знаю, как там насчет ауры, но обстановка в доме была крайне напряженной. Взрывоопасной. Наше вмешательство было кстати.
          Горячие, гордые, по крайне мере - они таковых из себя строили, чеченские парни тоже были готовы схватиться за оружие.
          Менты сели в свои машины, мы - в свои. Особисты с нами в "шестерке" поехали на "базу".
          Сразу распределили всех по комнатам. Солдатам, которые нас охраняли, мы наказали, чтобы милиционеры не общались между собой. Начальник взял на себя начальника чеченских милиционеров, я - заместителя. Остальные - рядовых.
          Зашли в мой кабинет. Я не стал закидывать постель одеялом. Не хватало еще, чтобы он подумал, что я смущаюсь своего бардака. Не дождешься. Оглянулся. Милиционер шел следом. Меня и раньше настораживало что-то в его походке, теперь я осознал, что конкретно. Шаг. Как он ставил ногу. На полную ступню. Нормальный человек ходит с пятки на носок, а этот сразу ставит ступню. И это уже привычка. Получается, что ходит он на полусогнутых ногах, даже слегка пригибаясь.
          А кто так ходит? Правильно, лишь тот, кто привык ходить очень осторожно - по лесу. Чтобы не хрустнула ветка, не выстрелил сучок. Даже если это и произойдет, то приглушится ступней.
          Охотник? Может быть, только в Чечне с 1991 года охота ведется только на одного зверя - человека.
          Из стола я достал стопку бумаги. Через пару минут солдат принес стакан горячего кофе, явственно чувствовалось, что Каргатов туда влил стопку спиртного. Ай, молодец Серега! Предложил милиционеру, тот отказался. Ну, и хорошо, нам больше достанется!
          Я искоса смотрел на него, мысленно сопоставляя с известными мне ориентировками. Вот будет смеху, если мне, как Каргатову, удастся изобличить беглого преступника в милицейском обличии!
          Рост сто семьдесят, сто семьдесят пять. Возраст - лет двадцать пять. Волосы короткие, черные. Лоб большой. "Умник"? Интеллигент? Не похоже.
          Лицо круглое, не очень типичное для чеченцев, обычно у них лица вытянутые. Кожа пористая, похоже, что раньше он страдал от большого количества угрей, вся кожа как в мелких шрамах от этих болячек. Надо было раньше начинать половую жизнь и вести ее регулярно.
          Брови сросшиеся. Не нравится мне это, но здесь это часто встречается. Примета такая есть у русских, что если у человека сросшиеся брови, то он склонен к обману и жестокости.
          Нос прямой, тонкий. Глаза. Близко посажены к переносице, на круглом лице это смотрится не совсем симметрично.
          Носогубная линия четко прочерчена, досталось, значит тебе, юноша, в твоей короткой жизни.
          У глаз много морщин. Как глубоких, так и мелких. А на вид тебе лет двадцать пять. Такие морщины бывают либо у людей в возрасте, либо от постоянного прищуривания. Зрение у тебя, похоже, хорошее, а вот щуришься ты оттого, что солнце часто тебе светило в глаза. В горах? Ну, а так же потому, что часто целился. А в кого мог чеченец целится? Правильно - в наших. Подбородок округлый. Рот маленький. Уши расположены высоко. Умный, значит. Ну-ну, посмотрим.
          - Как зовут? - начал я, прихлебывая горячий, сладкий, пахнущий горячей водкой кофе.
          - Лейтенант милиции Магомед Асаев. - Он выпрямил спину.
          - Ты расслабься, это завтра, вернее уже сегодня, будешь перед Ханкалой напрягаться, в струнку вытягиваться перед прокуратурой. А они умеют душу мотать. Будешь им придумывать историю, почему твой подчиненный убил солдата, и сбежал вместе с заключенным. А дома хранил взрывчатку, патроны и радиостанцию. И еще много чего интересного тебя спросят. Кстати, как звали твоего мента? - я старался, чтобы собеседник расслабился, "запрессовать" его я всегда успею.
          Он не успел ответить, как из соседнего кабинета раздался крик:
          - В глаза смотри! - голос Володи Гаушкина.
          У каждого своя метода ведения беседы. Я усмехнулся, глядя, как "мой" Асаев вздрогнул. Привыкай. Я - "добрый", а вот Гаушкин - "злой". Могу и ему тебя передать. Прихлебнул кофе - хорош, не хуже, чем с коньяком.
          Вспомнилось, как перед командировкой, в нарушение всех инструкций, коллеги по отделу накрыли стол в кабинете, и пахло хорошим коньяком. Тогда Саня Иванченко мне посоветовал, чтобы я, перед тем как "давить" на собеседника, дал ему шанс выговорится. Иванченко год возглавлял пресс-группу, мы за это его звали "товарищ Геббельс"... И что такого казалось бы - вспомнил запах коньяка? А вот, что всплыло в памяти. Интересно.
          - Как звали твоего подчиненного?
          - Артур Хамзатов.
          - Что тебе известно о нем. Расскажи, кто он такой. Как появился у вас. Может, вместе воевали?
          Он бросил на меня быстрый взгляд исподлобья, и снова уставился в пол, под ноги. Так и хочется заорать, подобно Гаушкину: "В глаза смотреть, сука!"
          - Родился Хамзатов... - начал он скучным голосом.
          - Не то, - перебил я его. - Это все я возьму в его личном деле. У него же есть личное дело?
          - Есть, - тот кивнул.
          - Ты расскажи мне, откуда он пришел. Кто его привел. Вы вместе в одной банде воевали? - голос я не менял, ждал его реакцию.
          - Я не воевал! - он встревожился.
          - Не воевал? - переспросил я.
          - Нет.
          - Ну да ладно, расскажи мне о нем, о себе, что вас связывало. Вы же друзья были, - с нажимом сказал, а не спросил я.
          - Мы не друзья были! - быстрый ответ, слишком быстрый.
          - Ты куртку-то сними, у нас здесь не холодно, - предложил я.
          - Да я так посижу.
          - Да ладно, сними, - настаивал я.
          Не знаю почему, но что-то меня насторожило. Он периодически дотрагивался до левой стороны. Не часто, но как будто проверял, на месте ли что-то там или нет.
          - Зачем? - он снова невзначай дотронулся до кармана.
          - Хочу посмотреть, что у тебя в кармане лежит. Вот там, - я показал пальцем на его левый карман.
          - Ничего, - он поплотней запахнулся.
          - Я ничего не буду отбирать, просто покажи.
          Он встал и распахнул теплую куртку. Ничего.
          - Вторую куртку, - потребовал я.
          Он потоптался и с большой неохотой расстегнул ее. В левом нагрудном кармане что-то зеленело.
          - Достань!
          - Это не мое! Это покойного брата! - начал он оправдываться.
          - Показывай.
          Он достал - повязка воина Аллаха, или как она там называется. На зеленой головной повязке изображены арабские письмена. И бурые пятна. Похоже на кровь.
          Не знаю, что именно там написано, но подозреваю, что что-то типа "Got mit uns". "С нами Бог" - так писали немецкие оккупанты на пряжках ремней, а тут на лбу нечто подобное.
          В наших глазах эта повязка была серьезным обвинением, значит, воевал против нас. И не просто, а идейный дядя. Не просто патриот, а религиозный фанатик. Посмотрим.
          Я не скрывал своих эмоций, он прочитал все на моем лице.
          - Это моего брата! Его убили! - начал он оправдываться.
          - А ты пошел в милицию, чтобы отомстить за него? Так? - голос мой звучал зловеще.
          Тут я уже не играл. Мне было почти все ясно.
          - Нет! Мой отец был в оппозиции, а после 1996 года, когда вывели войска, мы не воевали, сидели дома, скот разводили, - милиционер был испуган. - Это мой двоюродный брат пошел воевать, и его убили. Я самый старший, поэтому должен отомстить! Я ношу повязку, иначе меня тейп не поймет. Родственники не поймут, - теперь он был готов расплакаться.
          Никогда не видел плачущего чеченца, интересное, наверное, зрелище!
          - И дальше что? - я "давил" его.
          - Ну, вот я и ношу повязку, - он смотрел преданно в глаза. - Аллахом клянусь, я не убивал никого из русских!
          По прежнему опыту знаю, мусульманин клянется - обманет.
          - Знаешь что, мой юный друг! Я хотел бы тебе поверить, но не могу! Сейчас приедет прокуратура, и я тебя сдам. Улик косвенных более чем достаточно! Поедешь, мил человек, на "фильтр", сначала на Ханкалу, а затем - в Чернокозово. Ты ведь многих конкурентов своего тейпа или просто личных недругов отправил по тюрьмам местным, да российским. Так что они тебе счетец выкатят. Не оплатишь. А можно проще. Сейчас вызываю бойца с автоматом, приказываю ему, чтобы он тебя стерег, и отдаю ему повязку вот эту. Дальше знаешь, что будет? - я закурил и выпустил ему струю дыма в лицо, потом перегнулся через стол, схватил за край куртки, подтянул к себе. Глаза в глаза, нос к носу. - Знаешь, что потом будет? - я кричал ему в лицо.
          Он оглох от моего крика, побледнел, обмяк.
          - Говори, знаешь? - снова заорал я, удерживая, не давая сползти со стула.
          - Да, - пересохшими, внезапно побелевшими губами прошептал он.
          - Тебя убьют при "попытке к бегству", - продолжил я.
          Оттолкнул милиционера на спинку стула, сам откинулся на свой, затянулся и выпустил струю дыма в потолок. А вот теперь, господа присяжные заседатели, наступает кульминационный момент!
          - В зависимости от времени, которое будет в распоряжении у солдат, они могут тебя порезать на кусочки, накрошить в соломку или распустить на лапшу. Не будет времени - просто пристрелят как собаку. Труп выбросят в реку, чтобы рыбы жрали. Ты будешь толстым, раздувшимся, зловонным, обглоданным, скользким трупом. Река вынесет тебя вниз по течению, тело твое запутается в тальнике и будет там крутится по течению еще несколько дней. И вороны будут жрать и терзать тебя. И по их кружению обнаружат труп неизвестного в милицейской форме. И найдут тебя не скоро, и не похоронят тебя по мусульманскому обычаю. И не попадешь ты в рай. Фу, мерзость! - я так живописал эту картину, что самому стало противно. - Эй, боец! Охрана! - заорал я во всю мощь своих неслабых легких.
          - Послушайте! - начал лепетать мой кандидат на вербовку.
          - Слушаю вас! - открылась дверь, на пороге стоял наш солдат с автоматом.
          На лице было написано, что готов он выполнить любой мой приказ в отношении задержанного, видимо, мои крики он тоже слышал и догадывался, что сейчас я могу отдать этого иуду в форме ему на растерзание. А после смерти своего сослуживца, а может и друга, он сделает все. Месть, месть, месть. Ни тени страха, ни тени сомнения, никаких угрызений совести. И по ночам, если приедет домой, не будет сниться ему этот порванный на куски за своего товарища мент. Не будет.
          И все это прочитал не только я, но и мой собеседник. Он смотрел на меня умоляющими глазами.
          - Ладно, иди пока погуляй, - я отпустил солдата.
          При этом боец кинул такой красноречивый взгляд на мента, что тот еще больше съежился на стуле.
          - Что дальше? - спросил я голосом полным металла. - Ему в случае чего объявят выговор. А выговор - не триппер, повисит да отвалится. Так что? - я кивнул головой на дверь, а за ней ждал охранник, который мог через секунду стать конвоиром. А то и членом расстрельной команды.
          - Что вам надо? - хриплый голос - кажется, что это сказал ветер, так тихо.
          - Немного. Старые Атаги. Это первое. Второе - Новые Атаги. Третье - местные. Чечен-Аул. И какую роль ты в этом играешь. - Я был спокоен и уверен, теперь он от меня никуда не денется. Это мой агент, и псевдоним у него будет "Махмуд"! Почему именно такой? Не знаю. Сначала пришло в голову Мухтар, но слишком обидно, а поэтому будет созвучно - Махмуд. "Махмуд, поджигай!"
          - Русский знаешь?
          Кивок.
          - Вот тебе ручка, вот бумага, пиши. Подробненько, а потом я тебе вопросы уточняющие и наводящие буду задавать.
          - А может, не надо писать? - в глазах у него такая тоска смертная. - Я и так все расскажу.
          - Надо, надо. Для меня это страховочка, что ты никуда не денешься. От бумаги вечностью веет! - любимая поговорка чекистов всех времен и народов. - Торг здесь не уместен!
          Он начал писать. Смахивая пот, вытирая руки о штаны ежеминутно, иногда поднимал глаза к потолку, ища там ответ. Лист, другой, третий. Я налил ему воды, он с жадностью выпил.
          Как только был закончен первый лист, я взял и начал его читать. Интересно, очень даже интересно.
          По его словам выходило, что в Старых Атагах Шейх не только вел переговоры с арабами, а уже произошло объединение. Об этом ушло донесение в штаб-квартиру "Братья-мусульмане", где нашло горячую поддержку и одобрение. А значит, скоро пойдет целевое финансирование. И готовится не что-нибудь мелкое, а захват Чечен-Аула. Для этого с боевиками, которые в Новых Атагах, Чечен-Ауле, Шали, ведутся переговоры о перегруппировке сил и средств под единое командование Шейха. Общая численность предположительно пятьсот-семьсот человек. Наступление - через месяц.
          Базируется сам Шейх по такому-то адресу. Но это не точно. У него три дома. В одном доме точно живет араб-боевик. Местный мулла поддерживает бандитов и призывает всех жителей села вступать на тропу борьбы с нами. Значит, поддержки духовенства мы лишены. А старейшины? Эти ничего не решают. Но в случае конфликта, как всегда, будут защищать бандитов. Типа, да, мы ссоримся, но это наши, чеченские разборки, и русским здесь делать нечего.
          Потом я взял с него подписку о сотрудничестве. Юридической силы она не имеет абсолютно никакой. Но психологическое влияние имеет огромное. Плюс страховка на тот случай, если юноша попытается крутить задом, пытаясь меня обмануть. Вспомнились слова из песенки: "Тетя Соня, не крутите задом! Это неприлично, вам говорят!" Нет, у меня определенно ассоциативное мышление. На каждое событие, фразу у меня сразу всплывает какой-то афоризм или строчка из песни, кинофильма.
          Я объяснил "Махмуду", как мы с ним будем связываться. Способы обычной связи, способы экстренной связи.
          Я отпустил его, а потом опросил еще двоих милиционеров. Я был на взводе, мне хотелось вербовать еще, получить информацию. Но не получилось. Они были крестьянами. А может, меня просто обманули?


    Каргатов



          Мне достался рядовой милиционер. Я сделал себе кофе, влил туда вместо привычной ложки коньяка целую стопку водки. То же самое сделал и для Ступникова. Подумал и влил для Саши еще стопку. Он огромный, чтобы согреться и не спать ему нужна доза побольше.
          Вошел милиционер.
          На вид лет сорок или около того. Рост немногим более ста семидесяти пяти. Черные с проседью волосы уложены назад. Видно, что человек тщательно причесывается, следит за своей внешностью. Лицо интеллигентное. Высокий лоб, небольшие залысины. Брови черные, широкие, густые - "домиком". Нос прямой, в профиль напоминает клюв хищной птицы. Уши большие, сломанные неоднократно. Не уши, а пельмени. Борец? Носогубная складка не выражена. Рот большой. Губы мясистые. Подбородок тяжелый. Шея накачанная. Плечи мощные, покатые. Точно борец. Руки большие, на кистях множество мелких шрамов. Ногти короткие, обломанные.
          Впечатление от него было двояким. С одной стороны, было видно, что человек интеллигентный или старается им казаться. С другой стороны - обломанные или обгрызанные ногти.
          Из других комнат раздавались крики - это мои коллеги кричали на опрашиваемых. Но они не действовали на моего собеседника. Он сидел спокойный и невозмутимый, как индеец. Криком его не возьмешь. Матерый мужик. А почему все еще рядовой милиционер?
          Не люблю суеты, не люблю шума и моментальных решений. Здесь нужна кропотливая длительная работа. Убитого солдата жаль, может и этот демон, который сидит напротив, тоже причастен к его гибели.
          А почему собственно "демон"? Спокоен и равнодушен. Я бы дергался, а у этого нервная система как у самурая.
          - Как вас зовут? - начал я.
          - А это имеет какое-то значение? - ответил вопросом на вопрос. Пытается меня "расшатать", вывести из равновесия?
          - Надо же как-то общаться. Как вас называть?
          - Иса. - Подумал и добавил: - Иса Гадуев. Автобиографию надо рассказывать?
          - А есть что-то интересное? - Теперь я его вывожу из состояния душевного равновесия.
          - Не знаю, - он пожал плечами. - Вы же можете взять личное дело, и там найдете, что я и в первую кампанию и во вторую воевал против вас.
          Он смотрел спокойно, проверял мою реакцию на его слова.
          Я справился с волнением.
          - Ну и как - понравилось? - Я закурил, пытаясь скрыть свое волнение.
          Ступников наверняка уже "потрошил" бы его. Не получится у меня - отдам Сашке.
          - Как может понравиться война. В 1993 году я уехал в Россию, мы покупали угнанные машины. Когда ехали через Москву, там был этот штурм вашего Белого дома - Верховного совета. Там повоевал под руководством Хасбулатова. В здании много было чеченцев. Мы хорошо постреляли, но силы были неравны. Потом нас выпустили по системе канализации.
          - Как выпустили? - не понял я.
          - Очень просто. Договорились с милиционерами, которые штурмовали здание, ночью передали им деньги, рассказали, где стоят машины, отдали ключи от них, они нас и выпустили.
          - Дальше!
          - Приехал домой. Оказывается, кто-то посчитал, что меня убили в Москве, и разграбил мою квартиру в Аргуне. Родителей убили. Похоронили без меня. Семьи у меня не было. Я поклялся, что отыщу, кто это сделал.
          - Нашел?
          - Узнал, но не отомстил, - он вздохнул, очень искренне.
          Это было первое проявление эмоций, ему было жалко, что не отомстил.
          - Убили без тебя?
          - Нет. Был такой полк, сформированный из бывших заключенных.
          - Одним из командиров которого был Шейх, - подсказал я.
          - Шейх, - подтвердил Иса.
          - Неужели сам Шейх забирался в квартиры и убивал людей? Птица высокого полета, не мог же он так низко опуститься?
          -Нет. Это сделали его подручные. Но у Шейха и тогдашней верхушки Чечни был один пунктик - они собирали старинное оружие. У моего отца был старинный меч. Долго рассказывать не буду, все равно историю Кавказа не знаете, знали бы - не полезли бы к нам. Так вот. Меч состоит из двух лезвий. Они гибкие, если ударить по человеку, то человек разрубается на несколько частей. Плюс ко всему этот меч можно носить на поясе как ремень. Выкован был в Дагестане в 1778 году. У многих он побывал. Потом перешел в нашу семью. Переходил от отца к старшему сыну. Когда была депортация, то мой дед спрятал его, потом рассказал моему отцу, и по возвращении из Казахстана мы отыскали его. Еще при Советах к нам приходили, предлагали большие деньги за него. Мы всегда отказывали. Нас не трогали, мы из старинного рода. Среди окружающих всегда авторитетом пользовались. Только от всего этого рода остался один я. Много кто хочет к нам примазаться, но все это низкородные плебеи, - Иса опять говорил абсолютно спокойно. - И вот когда прошел слух, что меня убили в Москве, пришли посланцы от Шейха и предложили продать меч. Отец отказал, после этого убили... - он вздохнул, - и его и мать. Меч передали Шейху, тот - Дудаеву. Показывали как-то, как он махал им.
          - Так ведь Шейх, может, и не знает, как завладели этим редким оружием? Поэтому мстить надо не Шейху, а исполнителям, - у меня забрезжила одна идея.
          - Шейх только поначалу не знал. Но республика у нас маленькая, ему передали, как это было, а попутно передали мою просьбу отдать мне этих трех негодяев.
          - А он?
          - Он сказал - на все воля Аллаха.
          - Иншалла! - вставил я.
          - Читали Коран? - удивился он.
          - Читал. А вы?
          - Нет. Не верю я ни в бога, ни в черта, ни в Аллаха, ни в Будду. Я верю в человека, в себя. Шейх сказал, что своих людей он покарает сам. И ничего не сделал. Я сам их нашел и убил. Не сразу. Одного убил здесь, в Чечне, второго - во время штурма Грозного вашими войсками, в январе 1995 года. Третьего - чуть позже.
          - Как же вы стали боевиком? С вашей родословной, - не удержался я от "шпильки", - вы должны быть минимум бригадным генералом.
          - Я старался держаться от всего этого. Я не воровал сам. Я покупал краденые машины, перегонял в Чечню. Но сам не воровал. Не вступал ни в какую банду.
          - Кто вы по образованию? Кем работали до войны?
          - Нефтяник я. Отец мой тоже нефтяник. Был нефтяником, - поправился Гадуев. - Когда пришел Дудаев, то образованные люди не нужны стали. Пришли те, кто знает Коран, и сказали, что теперь они образованные - а мы, интеллигенция - прах. Бараны! - Снова проявление эмоций. - Я старался не конфликтовать с ними. Я - потомок древнего рода - не должен опускаться до них. Просто отошел в сторону. Я всегда стараюсь держаться в стороне от интриг, политики. Это не достойно настоящих мужчин. Все это возня плебеев.
          - Так как вы стали боевиком? - настаивал я.
          - Началась война. И я пошел защищать свою землю, - спокойно, без пафоса ответил он. - Мои предки сражались с русской армией. В том числе и в горах, когда прошла депортация. Для вас мы - бандиты, а мы просто хотим жить по своим правилам, вам не понять нас, - опять спокойно продолжал говорить он.
          Интереснейший тип.
          - Плюс мне удалось убить моего обидчика, потом второго. За третьим я гонялся долго, но сумел и его найти. Вот Шейха поймать пока не могу. Но и ему недолго осталось ходить по земле. Или вы его убьете, или я. Хотите сделку?
          - Какую? - я насторожился.
          - Вы же хотите меня завербовать, чтобы я добыл информацию о Шейхе и ваххабитах. Так?
          - Ну, так.
          Кто кого вербует?
          - Проверьте по архивам Саратовского ФСБ. Псевдоним "Демон", - он усмехнулся, глядя на мое вытягивающее лицо.
          - Вы были агентом госбезопасности?
          - Был, - кивнул головой Иса. - Мне надо было добраться до третьего. Я знал, что он в Саратовской области, но не получалось его достать. Он тоже был агентом, но милицейским. Дело было между первой и второй войной. Я сам вышел на оперативников из ФСБ, и так же, как и вам, предложил сделку. Я помог перекрыть канал наркотиков, который поступал из Чечни и Дагестана. Не люблю наркотики, он делают из людей животных. И еще с моей подачи закрыли школу по подготовке ваххабитов.
          - В Саратове?
          - В пригороде. Там много мусульман. Надо было только создать школу по промывке голов, мозгов - и солдаты Аллаха, фанатики готовы. Взрывают дома, озлобляют народ против нас. В Чечне нужны строители, а не воины. Мы должны строить свое общество, свое государство, а не воевать со всем миром. И строить надо на цивилизованных основах, на памяти предков, а не на религиозном фанатизме. Так вот я помог раскрыть то, что интересовало ФСБ, а они мне рассказали, где находится третий. Он сидел на канале переправки наркотиков. Кэгэбешники специально не стали его брать. У меня был адрес и полчаса времени. Я убил его. Рассказал, кто я, напомнил, как он убил моих родителей. Через полчаса пришли ваши коллеги и зафиксировали самоубийство. Вам интересно?
          - Интересно. Продолжайте.
          - Потом началась вторая война. Я гонялся за Шейхом. Но, как вы говорите, не по Сеньке шапка. Он стал большой шишкой. Я снова воевал с вами.
          - Не надоело воевать?
          - Надоело. Устал я. Но нужно было добраться до главного - Хизира. И вот я узнаю, что он объявился в Старых Атагах. Я поступил в милицию. Теперь предлагаю вам сделку. Я даю информацию по арабским фанатикам и по Шейху. И его убивают. Кто убьет - я или вы с моей помощью, не имеет значения. Главное, что мои родители будут отомщены, и я буду причастен к этому. Так вы принимаете условия нашей сделки? - он подался немного вперед.
          - Кто выбирал псевдоним для вас?
          - "Демон" - это идея Порошина, оперативника, у которого я находился на связи. Пароль для восстановления связи - "вам привет от Порошина". Достаточно?
          - Вы подписывали какие-нибудь документы?
          - Имеете в виду подписку о сотрудничестве?
          - Не только ее.
          - Нет, мне предлагали, я отказался. Не хочу, чтобы потомок древнего рода марал бумагу. Я же пошел на это ради мести, не более того. И вы также должны понимать, что на большее можете не рассчитывать. Больше меня ничего не интересует.
          - Вы прямо как граф Монте-Кристо. Не жалко всю жизнь потратить на месть?
          - Говорил уже, я - единственный потомок древнего рода. Рано или поздно закончится война. Чечня возродится. И я не хочу, чтобы основой построения новой жизни стала извращенная религиозная идея.
          - А что, на ваш взгляд, должно стать основой?
          - Люди, технологии и экономический потенциал.
          - Вы очень практичный человек.
          - Я очень циничный человек. Хочу покончить с Шейхом и перебраться куда-нибудь за границу. Например, в Иорданию. Мои знания нефтяника, думаю, будут востребованы. Там женюсь, мне нужен наследник. И буду просто жить. Так как насчет сделки?
          - Я должен уточнить.
          - Свяжитесь с Саратовом. Сотрудник Порошин Константин Сергеевич. Сейчас, наверное, уже подполковник. Словесный портрет нужен?
          - Думаю, что нет. А пока расскажите мне о милиции, в которой вы служите. Кто бандит, кто пособник бандитов. Погиб солдат. Сбежал опасный преступник. Кстати, пособник Шейха. Хотелось бы поймать его, отомстить за солдата. Как насчет этого? Скажем так - первого шага к сближению для поимки Шейха?
          - Не поимки, а уничтожения.
          - Хорошо. Так как насчет уничтожения Шейха?
          - Все уже знают, что именно вам удалось опознать пособника. В милиции, где я служу, есть информаторы и Шейха и арабов. Подозреваю, что они специально поступили на службу, чтобы передавать информацию. Ну, а вам советую поостеречься. За вами будет охота. Такие вещи здесь не прощаются.
          - Я буду осторожен, - пообещал я. - Когда вы сможете нам передать сведения об оборотнях?
          - Через два-три дня.
          - А я уточню, кто вы на самом деле, "Демон".
          - Я предпочел бы тайниковый способ связи.
          - Вы и об этом знаете?
          - Знаю. Так безопаснее для меня, - и после секундного молчания добавил: - И для вас тоже.
          - Хорошо. Тогда слушайте внимательно. За зданием вашего райотдела есть разрушенный дом. Сохранились столбы от ворот. Возле левого столба бросьте пустую консервную банку. Туда через три дня положите то, что удастся найти. Не забудьте завернуть в целлофан, а то промокнет. Если мне срочно понадобится связаться с вами, я нанесу полосу мелом на этом столбе, то же самое сделаете и вы. Полоса должна быть хорошо видна издалека. Так вас устраивает?
          - Вы это сейчас придумали? - Он внимательно посмотрел на меня.
          - Нет. Я здесь уже достаточно много времени провел. Поэтому и подготовил несколько таких мест.
          - Я давно наблюдаю за вами. Вы мне импонируете больше всех комитетчиков вашего отдела.
          - Я не женщина, в комплиментах не нуждаюсь. Если бы на моем месте сидел сейчас другой работник, вы бы говорили то же самое. А если бы хотели, то давно нашли бы способ связаться со мной и предложить свои услуги. Так нет же, ждали, когда убьют солдата, сбежит помощник Шейха. Если хотели поймать Хизира, то помогли бы расколоть его помощника. Не верю я в искренность ваших намерений, Демон, не верю. Хотите обоюдной выгоды - помогайте.
          - Я не знал, кто у вас на "фильтре" сидит. Сам побеседовал бы. А солдата мне самому жалко. Я убивал в бою, но чтобы вот так. - Он поморщился.
          Это были не боль и не сочувствие. Это была брезгливость потомка древнего рода с высокой самооценкой и обломанными ногтями.
          Мы попрощались и договорились о месте встречи, когда она понадобится.
          После этого я безрезультатно опросил еще двух милиционеров.

          Скоро примчатся с Ханкалы. Они шлют бумаги и требуют, чтобы мы больше доверяли чеченским милиционерам и проводили с ними совместные операции. А как им доверять, если они вчерашние бандиты. В Красноярске почему-то не берут в милиционеры бандюков. Представьте, пришел бандит в РОВД, положил на стол оружие, покаялся - да, убивал, воровал, заложниками торговал. Свой канал по переброске наркотиков есть, но я теперь хороший, возьмите меня в милиционеры. Так что ли? "Умом Россию не понять..." Но здесь, конечно, политика. Сколько раз убеждался, что там, где начинается политика, заканчивается здравый смысл и порядочность.
          Через два часа все оперативники собрались в кабинете у начальника. Особисты тоже были. Они хоть и не подчиняются нам, но ведь вместе делаем общее дело, поэтому никто не возражал. Контора одна. Бойцам строго-настрого запретили запускать кого-либо в здание, и выгнали их на улицу. Не надо подслушивать. Большие знания рождают большие горести.
          Открыл совещание шеф.
          - Какие результаты? Удалось кому-нибудь что-нибудь толковое сделать?
          - Я завербовал заместителя местных ментов, - с места начал Ступников.
          - И как он на твой взгляд? - спросил наш командир.
          - А! - Саша махнул рукой. - Мутный он. Очень даже мутный. В кармане повязка духовская зеленая с письменами, пятна крови на ней.
          - Его?
          - Говорит, что нет. Была бы его, то вряд ли выжил бы. Да и не будет нормальный перекрасившийся дух таскать с собой такую важную улику. При первом же досмотре на армейском блок-посту к стенке поставят и свинцовую пломбу на затылок приладят. Никакая ментовская ксива не спасет.
          - А может, так и сделать? - с надеждой в голосе спросил Молодцов.
          - Попозже, Вадим, я посмотрю какую дезу он мне потащит. Если лажу, то полагаю, можно будет и отдать твоим разведчикам, они же у вас таксидермией увлекаются.
          - Большие специалисты. Поэты своего дела, - усмехнулся Гаушкин Володя.
          - Хватит смеяться! - хлопнул по столу начальник. - Как собираешься использовать?
          - На ложном оперативном контакте. Пусть полагает, что я ему полностью доверяю, а там поглядим, что он нам принесет. Отработал ему задание по местным и по Старым Атагам.
          - Понятно. Вопросы есть у кого к моему заместителю? Нет вопросов. Дальше. Каргатов, у вас что?
          - Провел вербовочную беседу. Надо заметить, что гражданин в милицейской форме не скрывал, что ранее состоял в банде...
          - Так давить его надо! - Ступников от возмущения покраснел.
          - Подожди, Александр! Это мы всегда успеем. Никто нам не запрещает после получения информации привлечь его со всей пролетарской ненавистью. Он утверждает, что является кровником Шейха. Сам не верит ни в бога, ни в черта. У него одна цель - отомстить за убийство своих родителей, санкционированное Шейхом. Выслеживая убийц, он, якобы, был агентом УФСБ по Саратовской области. Псевдоним - Демон. Надо сделать запрос туда. Пусть шифровкой сообщат вкратце все, что у них есть по нему. Экземпляр колоритный. Знаком с оперативной работой не понаслышке. Готов работать по Шейху и арабам с одним условием, как я понял, - чтоб мы Шейха живым не брали. Говорит, что потомок древнего рода. Циничен, умен, высокомерен, вместе с тем ногти обломаны. Может, даже грызет их.
          - С нервами не в порядке?
          - Обладает выдержкой такой, что нам и не снилась. Матерый.
          - А псевдоним-то - прямо как у Лермонтова.
          - Я и сам подумал про него так, как только увидел, чистый демон. Связь с ним буду поддерживать через тайник. Способ срочной связи оговорен.
          - Понятно. Готовь шифровку в Саратов. Если, что по "ВЧ" свяжемся, чтобы поскорее ответили, а то будут кота за хвост тянуть.
          - На материке могут. У них времени навалом, им не надо Атаги штурмовать! - пробурчал недовольный Ступников.
          - А у вас что? - спросил наш шеф, обращаясь к особистам.
          - Каждый сделал по вербовке. Но сами знаете, как можно доверять таким источникам информации. Надо проверить их всех. Не числятся ли в розыске. А то заведут в такую ловушку, что костей не соберешь.
          - Они даже если и не в розыске, все равно могут пакость устроить, - подхватил Молодцов.
          - Хватит не по делу! - снова хлопнул ладонью по столу шеф. - У тебя есть что-нибудь? - обратился он к самому молодому из нас.
          - Нет, - покачал тот головой.
          - Сейчас должна приехать проверка с Ханкалы. - Начальник был разражен. - Что будем докладывать? У нас с вами на руках труп солдата - первое. Второе - два сбежавших преступника, один из них особо опасный. Третье - идет время, а по Атагам у нас по-прежнему ничего нет. Кроме того, что Шейх и арабы что-то против нас замышляют. Шейху после возвращения надо возрождать свой имидж. Опыт этого бандита и религиозный фанатизм ваххабитов - очень опасный коктейль! Первая жертва уже сегодня есть. Если будем сидеть и задницей гвозди выдергивать, то жертв будет больше! И вы, - он обвел всех выставленным пальцем, - не будете идти в цепи на зачистках, а вот мальчишки пойдут! Бля! - Опять проверил он стол на прочность. - Работать надо! И нужны нестандартные решения! Работать! Прошу быть в пределах досягаемости, когда приедут с Ханкалы - они беседовать с вами будут. И не пить! Все, час на сон, потом побриться-помыться, позавтракать и работать! Вопросы? Свободны!
          Все разошлись.
          - Что, предводитель, пойдемте спать? - Саша тер красные глаза. Было видно, что устал здорово.
          - Это тебе не в Толстом Юрте прохлаждаться! - не удержался я.
          - Не скажу, что мы прохлаждались, но там я заимел дурную привычку - спать ночью. Несколько ночей, конечно, покуролесили по гостеприимным домам местных жителей в поисках раненых боевиков и сопутствующих им товаров. Но спал я там больше. - Саша сладко потянулся.
          - Иди, мне еще нужно запросы подготовить. С Ханкалы приедут эти чудовища-проверяющие, и я им их всучу, пусть отправят, а то потом придется самому туда переться. Не хочется. Я лично ощущаю себя там не в своей тарелке. Смотрят на тебя сверху вниз, считают кем-то вроде плебея, и награды исправно получают.
          - Знакомо, - хмыкнул Ступников. - Был случай - правда, не в нашей Конторе. Потом расскажу. Обрубаюсь - спать хочу. - И он ушел в свою комнату.
          Я у себя в кабинете-комнате налил кофе. Три ложки на стакан, побольше сахара, две ложки коньяка. Надеюсь, что придаст сил. Сигарету. Тру глаза, хочется закрыть их и поспать. Прошло всего несколько часов с момента гибели солдата и побега бандита, а кажется, что это было много лет назад. Нет, определенно надо поспать! Чего здесь, в Чечне, не хватает, так это сна. Недосыпание преследует постоянно. От этого становишься раздражительным.
          Есть старое средство. Нужно делать все левой рукой, а не правой. Не получается - человек начинает злиться. А это отгоняет сон. Злость - хороший двигатель. Пусть временный, но хороший.
          Я стянул с ног мокрые, никогда не просыхающие ботинки с высоким берцем, размял ступни ног. Ботинки к печке - пусть влага немного испарится. Сам обуваю тапочки, привезенные из дома. Как это все далеко! Как люди могут ходить спокойно по улицам, не опасаясь выстрела в спину? Или нет ночных обстрелов, разве такое возможно? Вырываясь из привычного цивилизованного мира, человек с нормальной психикой вдруг понимает, что от зверя он недалеко ушел. И быстро перестраивается. Я видел, как опера, кто вернулся из командировки из Чечни, долго приходили в себя. Значит, зверем стать проще, чем вновь обрести прежнее состояние души.
          Прихлебываю горячий кофе, а левой рукой делаю набросок. Что рисую? Лицо солдата, которого убили несколько часов назад. С годами учебы в училище выработалась фотографическая память. И не надо было закрывать глаза, чтобы вспомнить лицо девятнадцатилетнего парня. Вот он говорит с нами, когда мы выходим из казематов, вот он лежит в луже собственной крови, вытекшей из горла. На лице маска смерти - ужас, непонимание, страх, удивление. Глаза распахнуты и смотрят немигающе на нас. Страшно.
          Кофе, алкоголь, сахар, воспоминания, злость, все вместе прогоняют сон.

          Беру бумагу и пишу запросы. В левом верхнем углу "Срочно!" Под ним гриф секретности, экземпляр номер ..., ниже - Начальнику Управления ФСБ РФ по Саратовской области. Излагаю суть вопроса, немного сгущаю краски. Хотя так оно и есть на самом деле. Пишу кратко, как говорил Петр Первый - "экстрактно". Оставляю место для подписи своего начальника, для верности вписываю начальника оперативной группы ФСБ РФ на Ханкале. Помечаю, чтобы не забыли отправить все это шифротелеграммой. Это что касается моего Демона. Теперь запрос в информационные центры МВД и ФСБ как по Чеченской Республике, так и по России. Все, что касается сбежавшего преступника и его подручного милиционера. Все тоже уйдет "шифровкой". Смотрю на часы, как раз минул час. Открываю журнал регистрации, записываю туда подготовленные документы, присваиваю им номера, расписываюсь. Все. Теперь, в случае их пропажи, я могу пойти под военный суд.
          Поспать не придется. Скидываю тапочки, раздеваюсь до пояса и минут пятнадцать усиленно отжимаюсь, приседаю, кручу корпусом, наклоны. Обычная физическая зарядка. Зачем? Не знаю, дома этим не занимался, а тут само собой как-то пришло. Вполголоса повторяю детскую считалку на английском языке. Она не имеет смысла, точно так же, как и наша "Эни-бэни, рики-таки, турба-урба, синти-бряки!"
          У детей всего мира свой язык, зачастую непонятный взрослым дядям, которые делят какую-то непонятную власть, землю. Земли-то, дяди, всем хватит! Так думают все дети, кроме тех, на чьей территории ведутся войны. Вот и здесь, в Чечне, дети, кто уже может, берут в руки оружие. За мою короткую командировку я видел несколько мальчишек лет двенадцати-тринадцати, убитых с оружием в руках. Смотрел на них, пытаясь определить, что же их заставило взять автоматы. Месть? Подражание взрослым?
          Потом начал интересоваться методикой воспитания детей в Чечне и на Кавказе вообще. Получалась интереснейшая картина. До четырех-пяти лет мальчишек никто не может, не имеет права наказать физически, лишь словесно. С самого детства мальчишек приучают к физическому труду и обучают обращению с оружием. Если добавить к этому, что с 1991 года для мальчиков было введено трехлетнее образование, а для девочек - всего первый класс, и все это замешано на махровом национализме и религиозной идее, то становится как-то не по себе. Очень все похоже на средневековье, с поправкой на сегодняшнюю ситуацию. И оружием сейчас были не меч и стрелы, не кремневые ружья. Плюс к этому поддержка мусульманских стран и организаций, ваххабисткая литература, идущая потоком в Чечню, промывка мозгов. Так что удивляться нечему. В лице малолетних партизан, не умеющих толком писать, но прекрасно вычисляющих траекторию движения артиллерийской мины, мы имеем фугас замедленного действия. И если вместо того чтобы организовывать работу школ, загонять туда мальчишек и девчонок, загружать их мозг и свободное время учебой, мы организуем в школах штабы, а в подвалах фильтрационные пункты, то нам еще долго придется здесь воевать.
          Я не верю, что любовь спасет мир, не толстовец я. Но, получив педагогическое образование, я смотрю на детей не как на потенциального противника, а как на школьников. Поэтому и перенес к себе книги из школьной библиотеки. Надеюсь, что война когда-нибудь закончится, ведь даже столетняя война закончилась, и дети пойдут в школу. Вот тогда-то и книги пригодятся. Я их своему сменщику передам, и накажу, чтобы берег их для ребят, а не для печки.
          Обо всем этом я думал, пока умывался. Вышел в отделение охраны, парни "приготовили" завтрак - сходили на солдатскую кухню и принесли оттуда гречневую кашу с тушенкой.
          Если до командировки я очень любил гречку с молоком или с гуляшом, то теперь она стояла поперек горла. То же самое относилось и к тушенке. На рыбалке я с удовольствием мог съесть банку, а теперь наелся на многие годы вперед. Интересно, а если бы нас вот так же пичкали икрой красной или черной, я бы наелся ее до отвращения? Попробовать бы такую "икровую диету".
          В помещении, где находились солдаты охраны, заметил книгу, переплет показался знакомый. Взял. Ого! Шекспир на английском! Мы изучали творчество классика именно по такой книге. Видно, что ее ни разу не открывали, хотя издана была еще в семидесятых годах прошлого века. О, какой я старый! В прошлом веке!
          - Откуда, ребята, такая роскошь? - спросил я.
          - В развалинах соседнего дома нашли, - пожал плечами сержант. - Если надо - забирайте.
          - Спасибо, - искреннее поблагодарил я их.
          Особисты меня научили, что на войне нельзя ни у кого из своих соратников ничего забирать без спросу. Только испросив разрешения. Почему? Некоторые вещи являются трофеем, человек добыл их в бою, с риском для жизни, они ему дороги как память, как пример личной боевой доблести.
          Оружие и патроны, боеприпасы тоже нельзя брать не спросив. Во-первых, они могут быть жизненно важны для хозяина, а во-вторых - с "сюрпризом". Объясню, почему.
          Не секрет, что некоторые военные продают или пытаются продать духам оружие и боеприпасы. Этих военных - их к счастью мало, единицы - ловят. Как правило, до суда никто не доживает, их убивают свои же товарищи. Иногда убивают медленно. Сам не видел, но многие рассказывали. Б-р-р-р-р! Зато у других охотников до легких денег за счет жизней своих товарищей, отбивает эту охоту надолго.
          Так вот, зачастую те же самые особисты или разведчики делают боеприпасы с "секретами". Вынимают, например, замедлитель у гранат. При отпускании рычага граната взрывается в руках. Патроны либо варят, что приводит к их полной порче, либо добавляют туда какую-то взрывчатку, не специалист, толком не знаю. Видел лишь последствия, выезжал на место происшествия. Развороченный автомат, полчерепа нет. Правда, и чечены расплачиваются фальшивыми денежными купюрами, как российского образца, так и "убитыми енотами" - у.е. Каков товар, такая и оплата. Но те, кто проводит такие рискованные операции, не в обиде. Главное, что противник погибает, не принося никакого вреда нашим войскам. На войне как на войне, в том числе и тайной. Жестокость, хитрость.
          Вот и сейчас мы с Саней Ступниковым должны изыскать возможность бескровно - с нашей стороны - уничтожить банду Шейха и арабов. Тогда мальчишки пойдут в школу, и не будут устанавливать фугасы.
          Только закончил завтракать и с сигаретой принялся читать великого Шекспира в оригинале, как приехала комиссия с Ханкалы. Пошел встречать. Остальные еще спали.
          Прибыли пять человек. Трое из оперативной группы ФСБ, двое - представители прокуратуры.
          Своих коллег знал. Старший - полковник Иванов Александр Матвеевич. Позывной - "Дипломат". Человек меняется, а сменщику достается прежний позывной. Хороший мужик, сам он начальник отдела откуда-то из Дальневосточного округа, военная контрразведка. Здесь в штабе особо не разделяют на "территориалов" и "особистов", все работают на конечный результат. Иванов всегда внимательно выслушивал сотрудника, потом обсуждал проблему и предлагал решение. Не навязывал своего мнения. В отличие от многих, кто приехал сюда ха званиями и орденами, он прибыл для того, чтобы работать. Никогда не орал, не грозил всеми смертными карами. Прекрасно понимал, что люди работают, и угрожать им бесполезно. Дальше их не отправишь. И подстегивать их также без толку. Здесь, в Чечне, никого не надо агитировать, рассказывать, как нужна твоя работа. Все оперативники работают на пределе своих сил, на износ. То, что из-под носа ушел матерый бандит, было нашим упущением. Ушел ценный источник информации. Его можно было и осудить показательным судом, конечно, если бы он дожил до суда. Слишком много на нем было крови. Но все это упущено, и надо строить работу по-другому.
          Двоих других я тоже знал. Два подполковника. Оба из "территориалов". Один из Вологды, второй - из Курска. Тоже нормальные мужики. Или, как здесь говорят, "без тараканов в голове". Нам еще повезло. Если бы приехал подполковник Х. из Москвы, в Центральном аппарате, в кадрах какую-то должность занимает, то визгу и слюней было бы на полчаса. Из прокуратуры офицеров тоже видел на Ханкале.
          Отослал бойцов охраны разбудить всех наших и сообщить особистам, чтобы прибыли. Предложил позавтракать. Приезжие согласились, я поставил на стол бутылку коньяка. Тоже не побрезговали. Хороший знак. Все были в хорошем расположении духа.
          Прокуратура пошла осматривать место происшествия и писать бумаги. После совещания они нас опросят.
          Потом перешли в кабинет к начальнику, началось совещание.
          Начал полковник Иванов:
          - Начнем, можно курить, - и сам подал пример.
          Демократично и по-деловому. Не надо мучаться от никотиновой зависимости, ожидая, когда же закончится совещание, чтобы выкурить сигарету.
          - Мы прибыли не из Ханкалы, а по дороге из Итум-Кале. Нам сообщили о ЧП, и так как все равно мимо вас едем, то и заглянули, - начал Иванов. - В Итум-Кале, вернее, под селом, было происшествие. Секрет пограничников засек перемещение группы боевиков из пяти человек. Двигалась группа со стороны Грузии. Ребята были упакованы в НАТОвский камуфляж, еще толком даже не обмятый. Расположились покушать, варят там что-то. А пограничники сидят там уже две недели, все, что можно, уже съели. Питались ягодой да водой из ручья. Мы приехали, а они как собаки голодные. Весь сухпай, что был на борту, отдали, они его чуть не с упаковкой умяли. Приедем на Ханкалу - дадим по шее пограничному руководству, чтоб не издевались над людьми. Так вот, они засекли эту группу бандитов. Есть у них спец один, ас по стрельбе из миномета. А тот ушел ягоды собирать, кушать уж больно хочется. А духи уже заканчивают кашеварить, периодически пробуют - готово, не готово. Нашли этого минометчика-аса. Он аккуратно одной миной всех пятерых и положил. Пограничники кашу, которую духи приготовили, "заточили", с духов камуфляж содрали, дырки от осколков заштопали, в ручье кровь застирали. Встречают нас как представители НАТО. Зато, ребята, у этих покойников нашли интересные документы. Карты с проложенным маршрутом. Шли они в Старые Атаги. Несли инструкции на арабском языке. Переведем - вам передадим. Как пить дать деньги были, но кто из погранцов сознается, что они их заначили? Ладно, заслужили. Оружие тоже показали, какое было. Интересно, что оружие было плевое - АКСУ.
          - "Мечта кулака", - подал голос Ступников.
          - Именно. Из этого можно сделать вывод, что шли не серьезные боевики, а либо связники, либо командиры. Зачастую командиры из арабов предпочитают такие укороченные автоматы. Так что вы все правильно анализируете и посылаете бумаги в Ставку. Здесь замышляется что-то серьезное. Дело за малым - отработать по полной программе, что духи тут затевают. А вы, братцы, бандитов проворонили из-под носа, солдата потеряли, - уже укоряющим тоном произнес Иванов.
          Конечно, мы были готовы к тому, что нас будут корить, но все равно поежились. Неприятно это. Особенно смерть солдата. Бандитов мы еще поймаем, а вот солдатскую жизнь уже не вернем. Страшно все это, страшно.
          Потом мы вкратце доложили о проделанной работе и намеченных путях. Начальство одобрило. Я тут же подписал у шефа свои запросы и передал их Иванову.
          - Бюрократию разводишь? - недовольно пробурчал он, расписываясь в реестре.
          - Вам попробуй отдай, не расписавшись, потом сами и назначите проверку за утрату документов. Вон, и прокуратуру с собой возите, чтобы в долгий ящик не откладывать. Раз-два и в дамки, секретного документа нет, и по всей суровости военного времени с пролетарской ненавистью к стенке, и пломбу в затылок! - Ступников мрачно шутил, не выспался он.
          - М-да, Ступников, тебя послушать, так все начальники - зло!
          - Неизбежное зло. Не было б начальства, разве мы бы работали? Ни в жисть! - Ступников отвечал в том же духе.
          - Понятно. Не работники, а каторжане. Кавказская ссылка. - Иванов усмехнулся. - А по делу предложения есть? Чем помочь?
          - Людей нам побольше, оперов толковых, - гнул наш начальник свою линию.
          - Людей нет! - отрезал Иванов. - Нельзя всю Службу сюда в Чечню загнать, на местах тоже работы полно!
          - Мне бы их заботы, - огрызнулся Ступников.
          - Надо же кому-то на запросы Каргатова отвечать, - отшутился полковник с Ханкалы.
          - Есть предложение, - начал Саша. - У местных духов радиосвязь с бандитами из Атагов. Надо притащить сюда РЭБовцев, пусть ставят свои "глушилки" и "давят" УКВ-диапазон. Это второе, а первое - пусть попытаются вычислить духовский передатчик. Не получится - "давить" его.
          - А что это даст?
          - Если получится поймать радиста, можно и "дезу" им загнать. Конечно, пропажу человека в деревне сразу заметят, но попытаться стоит. Если не получится - "задавим" сигнал, пусть ножками топают, а мы связника вычислим. Там тоже можно поиграться. Информацию добыть. Комбинацию разыграть. Не мне вам рассказывать, что именно надо делать, в случае если связной будет у нас.
          - РЭБ, х-м-м-м, надо подумать! - Иванов поскреб небритый подбородок. Идея ему понравилась, по крайней мере, заинтересовала.
          - Пока будете думать и согласовывать, уйдет время и информация, - я не выдержал и встрял в разговор.
          - Но мы же не всемогущи!
          - Кто руководит контртеррористической операцией? ФСБ? Так и руководите! - Ступников явно не выспался и "нарывался" на грубость, провоцируя приезжих на скандал.
          Терпеть не могу скандалов, все можно делать тихо. Надо лишь убедить оппонента. Но для этого надо готовиться.
          - Ты думаешь, что все так просто? Пришел, скомандовал: "Отправить подразделение РЭБ в Чечен-Аул!", - Иванов начал нервничать.
          - А как иначе?
          - Поехали с нами, поживешь, покомандуешь, - предложил Иванов.
          - Ну уж нет.
          - А что, поехали! Стрельбы нет. К наградам поближе, сидишь, в потолок плюешь. Командуешь войсками, милицией. Эти направо, эти налево! Поехали! - Иванов явно "завелся".
          - Ну, нет! У вас там не работа, а сплошной политес. Москве надо давать ту информацию, которая им нравится. С духами вести танцы, иногда даже целоваться. Тьфу. Нет, товарищ полковник, я уж лучше здесь, на "земле", - замахал руками Саша, даже перекрестился, типа "свят-свят".
          - Ха, ты еще забыл про правозащитников, они же информаторы и защитники духов, - напомнил подполковник, что прибыл в командировку из Вологды, забыл его имя.
          - А, это исчадие ада! К этим особям у меня свое отношение. - Ступникова передернуло. - Ненавижу этих граждан, извратили такую идею! За иностранные "бабки" готовы закрыть глаза на нарушение прав других людей, русских, не чеченов. Дерьмо, а не люди.
          - А по существу? - Иванов прервал длинную тираду Ступникова.
          - Я все раньше сказал.
          - Попробуем. - Иванов обвел всех взглядом. - Вопросы есть?
          Пауза.
          - Вопросов нет, значит, за работу. Что еще надо?
          - Автомат дайте, - жалостливо попросил Ступников.
          - Ступников, зачем тебе автомат? Самое острое оружие опера - шило. Пусть агентура под пули лезет, - отшутился Иванов.
          Все вышли на улицу. Еще один день. Американцы говорят: "Новый день - новый доллар!" А нам что он принесет? Надеюсь, потерь не будет.

          За спиной раздался шум. Это Ступников. Как всегда шумный, огромный, заполняющий все пространство. И это не из-за его габаритов, а, пожалуй, из-за широты его души. Он выдавливал хмурое настроение, не давал никому унывать. Поворачивал ситуацию таким образом, что в тупике виделся проход. Но сейчас я так устал, что просто хотелось спать. Но толку от того, что я чего-то хочу, желаю? Надо работать. Мозговать надо! Голова не работает. Мозг требует отдыха!
          Я потряс головой. Может, так отгоню сон?
          - Ну что, предводитель, делать будем? - Саша закурил, выпустил струю дыма вверх.
          - Ты начальник, вот ты и командуй! - иронично заметил я.
          - У тебя дома были результаты гораздо лучше, чем мои! - заметил Саша.
          - То дома. Там своя специфика.
          - Ну, понятно, как работать спокойно - так впереди планеты всей, а как экстремально - так Ступников. Я понимаю, что количество шпионов, агентов среди связистов гораздо ниже, чем среди твоих иностранцев.
          - Когда вернемся домой, то поменяемся объектами обслуживания. Годится?
          - Сначала напьемся, а потом уже будем делить.
          - Как думаешь, дадут нам радиостанции подавления?
          - РЭБ?
          - Ну да, РЭБ!
          - Ни хрена, Киса, они нам не дадут!
          - Я не Киса, Саня! А почему не дадут? - я снова помотал головой.
          - Потому что они могут лишь требовать с нас работу, а сами ни хрена не могут сделать.
          - Если знаешь ответ, зачем спрашивать? - Я был в недоумении.
          - Пусть, Серега, они репу почешут. Требовать и дурак может, а тут им придется перед нами извиняться, придумывать причины, отчего же они нам не смогли помочь. Время выиграем, они нам меньше мозги засирать будут. - Серега сплюнул. - Какие есть мысли, предводитель?
          - Мышеловку делать надо. Сначала на маленькую мышку, потом ее как приманку используем и так далее. Не мне тебе рассказывать, как это делать. Может, уйдем с улицы? - я оглянулся.
          Конспирация уже в крови, а не в мозгах.
          - Пойдем, - согласился Саша.
          В моей комнате я взял несколько листов бумаги и вместе со Ступниковым начал рисовать причинно-следственные связи.
          Что это за штука?
          Помогает образному мышлению. На листе бумаги вычерчиваются схемы связей, действий, фактов, реальные и возможные последствия, предполагаемые ответные меры противника. Много что еще можно нарисовать.
          Саша рисовал, а я схематично пририсовывал рожицы. И милиционеров, как возможный канал утечки бандитам. И бандитов. И Хачукаева.
          - Это только в математике и физике кратчайший путь между точками - прямая, - философствовал Саня.
          - Знаю, знаю, - поддакивал я, - в контрразведке это может привести в гибели всего и вся.
          - Вы пошлый человек, - поморщился Ступников.
          - Отчего же?
          - Вам, уважаемый, везде трупы мерещатся.
          - Саша, не захомутаем мы эту банду, так точно будут трупы с двух сторон. Нашей и духовской. Уже сейчас "фугасники" резвятся, людей взрывают. Бойцы звереют, котел кипит, может и крышку сорвать.
          - А ты сам кипишь? - бросил на меня быстрый взгляд Ступников.
          - А ты? - вопросом на вопрос ответил я.
          - Я же тебе говорю, что ты пошлый человек! Никакого уважения ни к возрасту, ни к должности, ни к опыту, ни, наконец, к званию. Вот молодежь пошла! - он притворно вздохнул.
          - Саша, не держи меня за кандидата в органы. Лучше давай дальше думать. Рисуй. Если через пару дней мы не начнем активно работать, то можно ставить крест на всей спецоперации. Будет много трупов, никакого толка, помойка новых духов появится. В принципе - бог с ними, с этими духами, рано или поздно сдохнут, а вот наших жалко.
          - Может, потянем наших завербованных агентов? - предложил Саша, откидываясь на стуле, растирая затекшую шею.
          - Смотри, как бы они из нас информаторов не сделали! Мой точно знаком с оперативной работой. Надо мышеловку строить.
          - Какую?
          - Для начала детскую. Пустим дезу, но всем разную.
          - Если инфа соберется в одном месте, то, простой анализ выявит противоречие, метод наложение позволит выявить, что все это ерунда, и вместо каравана с деньгами нам достанутся лишь трупы. Не пойдет.
          - А что ты предлагаешь?
          - Купить агентов.
          - Купить? Несколько цинично, но под солнцем все имеет свою цену. Денег нет и не будет, чем покупать?
          - Должностями. У нас агенты, назовем их так, в основном, менты. Так?
          - Так.
          - Какой мент не рвется к власти, тем более - в бандитской республике? Подход к бюджетным деньгам. Это с одной стороны, с другой стороны, в этом краю много, очень много краденых автомобилей, и много чего еще. Чечены, по природе своей, далеко не пахари, они постоянно думают, где бы что "вымутить", украсть, обмануть.
          - Ты за весь народ-то не говори...
          - Говори, не говори, а если с 1991 года ничем кроме воровства, работорговли, угона, фальшивых денег, войны и прочей гадости ничем не занимаются?
          - Какие должности мы можем пообещать? Глава милиции - начальник РОВД. В Атагах, на выбор, или еще чего. Если захочет, то можно устроить и переброску "на материк".
          - Ну, и попутно "запулить" "дезу".
          - Отчего нет. Сообщаем, что они могут занять пост в обмен за информацию, ну, а также "проговариваемся", или даем подслушать ценную информацию. И устраиваем засаду в этом месте. Годится?
          - Попробуем. Как это будем докладывать начальству?
          - ЛОК.
          -Личный оперативный контакт или ложный оперативный контакт?
          - В зависимости от результата. А так - отвлечение внимания противника на негодный объект. Было дело - отвлекал.
          - Сами будем или привлечем кого-то?
          - Если привлекать кого-то, то отвлечем внимание от их основной работы. Раз. Второе - излишняя суета, придется привлекать большие силы военных для устройства засад, а это уже утечка и срыв.
          - Я тоже так думаю.
          - Как встретимся со "штыками"? ("штык" сленг - агент)
          - Как-как?! Что ты пишешь в своих справках?
          - Не напоминай мне о бумагах, хоть здесь рука немного отошла от всей этой писанины, от "планов громадье"!
          - Надо страховать друг друга. Вдруг какой-нибудь "умный" захочет заиметь личного раба в лице оперуполномоченного. Вот ни у кого такого нет, а у него есть.
          - Конечно. - Я схематично нарисовал человечка в погонах и тачкой в руках.
          - С кого начнем?
          - Начнем с козыря. С того, кто заявляет, что он давний агент и собирается отомстить за своего покойного родственника. А там посмотрим. - Зарисовка в виде игральной карты - туз крестовый.
          - Согласен.
          - Когда?
          - Да хоть завтра.
          - А почему бы не сегодня? Давай сегодня. Какую "дезу" будем толкать?
          - Что может заинтересовать духов, и будет это "что" только в одном месте? - рисую большой вопросительный знак и большую кость рядом.
          - Человек слаб и жаден. Чеченский бандит - не счастливое исключение.
          - Деньги? - Знак доллара и вопрос.
          - Типа, что привезли зарплату военным. Сколько их?
          - Думаю, что человек четыреста. На каждого по десять тысяч.
          - Не много ли?
          - Выплата "боевых".
          - Их же отменили.
          - Задолженность привезли.
          - Звучит красиво. Четыреста человек на десять тысяч - приличная сумма. Четыре миллиона. Ничего себе. Клюнут?
          - Мужик, это для тебя приличная сумма, а переведи в доллары. Сколько? Сто тридцать тысяч или около того. Для арабов, тех, кто воюет за деньги, не такая уж и большая. Тем более что надо делить на всю банду. Надо увеличить до завораживающего числа.
          - Десять миллионов?
          - Именно. На это должны клюнуть. Они люди, просто немного скоты, но все же люди. Жадность у них развита больше, чем у кого-либо. Они озверели. Тем более - по носу давно не получали. Считают себя неуязвимыми.
          - Принимается. - Рисую череп с перекрещенными костями.
          - Что второму агенту "вольем"?
          - Чем ложь невероятнее, тем в нее сильнее поверят.
          - Думаешь?
          - Уверен на все сто десять процентов.
          - Например?
          - Что военные везут химическое оружие для спец операции в Атагах. Военные его везут для хранения в Чечне. Ну, и в результате аварии совершенно "случайно" подорвут один из контейнеров в Атагах. А потом заявят на весь мир, что это оружие боевиков. Это первое, а второе - хим оружие легче спрятать в зоне боевых действий, инспектора туда не сунутся. - Я рисую цепочку грузовиков на фоне ядерного взрыва.
          - Глобально. А поверят?
          - А у них есть выбор? Они обязаны, если не поверить, то проверить. Агенту пообещаем, что выдадим ему противогаз. Пусть в нем и пишет сообщения.
          - Мы будем уходить в горы. Будут стрелять. Дадим вам парабеллум.
          - Примерно так.
          - А что бы ты сделал, если бы получил такую информацию?
          - В любом случае проверил бы. Если никак не отреагируют, значит, агент прошел проверку на "вшивость", и уровень доверия к нему и его информации вырос.
          - Обоих сегодня?
          - Каждый час на счету. По времени растянем места и время встреч, и начнем!
          И мы начали.
          Я вызвал своего агента. Оставил записку в условленном месте. Там же описал, где встретиться. В полуразрушенном доме.
          Саша уже лежал там, на чердаке, и страховал меня, заодно приглядывал за местностью.
          Я шел на встречу. Одно дело в родном городе, там есть риск, что встреча может быть сорвана, агент "засвеченный" или подставной. Все может быть. Операция может быть провалена. Чем мне это грозит? Выговор, строгий выговор, неполное служебное соответствие, понижение в звании, должности. Но я буду жить. Дальше работать в Управлении или в другом месте, но буду работать. А сейчас, здесь?
          Здесь в случае срыва операции погибнут люди, наши люди. А при встрече "Демон" может просто застрелить меня. Идти на встречу к нему в бронежилете глупо, показать сразу, что я его боюсь. Потею от страха.
          Дома я тщательно готовился к встрече. Читал материалы, личное и рабочее дело источника, прорабатывал вопросы, которые должен поставить ему. При этом надо следить за его реакцией, как он рассказывает, давать наводящие вопросы. Опять отслеживать, как он отвечает, не путается ли, не придумывает ли. Много нюансов.
          Были у меня и моментальные встречи. Заранее договаривались, где и когда мы пройдем мимо друг друга. Встреча в одно касание. И надо было рассчитать шаг и скорость так, чтобы агент или я моментально передали свернутую в шарик и запакованную в целлофан информацию. Со стороны не заметит даже опытный наблюдатель.
          Сейчас я тоже должен был подготовиться к встрече. Сел за свой стол, закурил. Ноги на стол, пусть отдохнут немного. Закрыл глаза. Думаю, как можно заставить его поверить мне. Как? Сказать, что мы вот-вот ждем грузовик или БТР, набитый деньгами. Так что ли? Что дальше? Он пожмет плечами, ну и ждите дальше. А если он не причастен к боевикам, но человеку затмит голову сама мысль о деньгах. Он организует банду или сам пойдет к бандитам и сольет им эту идею за определенный процент. Сами толкаем его в руки бандитов. Посмотрим, что дальше будет, что он сам расскажет.
          Если он действительно работал с органами госбезопасности, то он раскусит мою дезу с полпинка.
          Агент воевал на стороне боевиков, крови на нем много. Как я к нему отношусь? По законам мирного времени - посадить его на много лет, а еще лучше - расстрелять. Он бандит, убийца. Я брезгаю с ним общаться. Мне самому хочется расстрелять его.
          Но сейчас другая ситуация, я должен ему улыбаться и показывать, как я заинтересован в сотрудничестве. Его нельзя расстреливать, он - источник информации. Я должен якшаться с убийцей наших солдат и офицеров для спасения жизни тех, кто служит, живет рядом со мной.
          Для нормальной психики это непонятно. Если враг, значит должен быть уничтожен или же взят под стражу и передан следственным органам.
          Но здесь оперативная работа, здесь "закулисье". Ради получения информации пойдешь на многое. Даже на то, чтобы здороваться, общаться с убийцей наших ребят. "При всем разнообразии выбора - другой альтернативы нет!" - вспомнился мне слоган рекламной компании.
          Через час отправился на встречу. Главное, чтобы Саша был еще жив. Агент может придти раньше на место встречи и убить его, а потом и меня. С него станется.
          Так, Сережа, спокойно, спокойно! Дыши глубже. Не паникуй, еще не хватало источнику заподозрить, что ты его боишься, или волнуешься. Он возьмет психологический верх. Ты должен его "пересмотреть". В глаза, жестко, прямо, пока тот не отведет взгляд. Не можешь смотреть в глаза - смотри в переносицу, там, где череп стыкуется с носом, или чуть выше. Первое правило.
          Второе. Не говори много, пусть агент говорит, можешь открыть рот лишь для того, чтобы максимально разгрузить его от той информации, которой он обладает. А также для отработки задания.
          Третье. Улыбаться. Источник не должен видеть в тебе противника, чтобы раскрыть душу. Ага, бандит матерый тебе откроет и душу и сердце! В лучшем случае - цинк с патронами! Или ладонь, на которой будет лежат граната без чеки.
          Спокойно, не нервничай, думай, успокойся. Ты уверен в себе! Тренируй мышцы лица, разминай их, улыбайся, вот так лучше! Теперь сделай самую обаятельную улыбку. Еще теплее. Хорошо. Теперь давай тренируй взгляд. Внимательный и строгий. Ты видишь "Демона" насквозь. Он должен это чувствовать. Он должен ежиться под твоим взглядом, ему хочется заползти в щель. И помни, что ты не частное лицо, и занимаешься оперативной работой не в свое удовольствие, а в интересах государства.
          Ему плевать на государство. Он ненавидит Россию, он ненавидит русских. Я для него - лишь средство достижения цели. Месть - движущая сила.
          Как ни странно, но он для меня тоже. Способы достижения цели у нас здесь совпадают. Это при условии, что он не врет и действительно желает отомстить за своих близких. А если врет? И все это ловушка? А что это означает? Что? Ловушку. И звиздец!
          Осталось метров триста до места встречи, а еще до конца не решил, как именно и что надо говорить ему.
          От волнения вспотел, а нельзя потеть, нельзя. Сбавляю шаг, расстегиваю бушлат, снял шапку, достал платок, вытираю пот на голове, шею, теперь руки. Не хватало еще, чтобы агент заметил, что у меня влажные руки. Во-первых, это неприятно, во-вторых, показывает мою слабость.
          Женщины любят чувствительных мужчин, значит впечатлительных, значит тех, кто плохо контролирует свои эмоции. Следовательно, тех, у кого потные руки. М-да, ну и вкусы у этих женщин!
          О чем это я? Надо думать о встрече! А я о женщинах! Во дурак! Все, собрался! Шапку нахлобучил, платок убрал, руки еще раз вытер о бушлат.
          Потел я как от волнения, так и от того, что приходилось идти по грязи. Бронетехника размесила все дороги, от асфальта осталось лишь одно воспоминание и отдельные куски. Идешь и вытаскиваешь ноги из этой грязи. И потеешь от нагрузки физической и от волнения. От чего больше?
          Вот и вижу нужный дом. Во рту предательски пересохло. И чего я так волнуюсь, как будто первую встречу провожу?
          Домик я этот облюбовал давно уже. Он стоял несколько обособленно от других. С дороги его закрывали два недостроенных строения. Сам дом обнесен высоким каменным забором. Дом строили и не достроили, а потом кто-то из духов устроил там огневую точку. И нашим войскам ничего не оставалось, как сделать несколько залпов по этому квадрату.
          Недалеко от дома я поправил автомат, который у меня висел на правом плече стволом вниз. Потом снял с плеча. Чем черт не шутит!
          Снял с предохранителя, передернул затвор. Патрон в патроннике. Автомат на предохранитель, снова на плечо.
          Простые, незамысловатые движенья, а придали уверенности и спокойствия гораздо больше, чем все эти рассуждения.
          Сейчас в проулок, и через двадцать метров этот домик. Снова поднимаю голову, не вижу Ступникова. Не вижу. Жив ли?
          Вхожу. Слегка покашлял.
          Сверху шорох.
          - Все тихо. Я закоченел.
          - Хорошо замаскировался. Не видно с улицы.
          - Я все здоровье тут оставил. Коньяка не догадался взять?
          - Нет.
          - Ну, ничего, когда будешь меня страховать, я посмотрю, как ты замерзать будешь.
          - Я в подвале буду, там теплее, - меня забавляла перепалка.
          - Все - тихо. Черт твой идет.
          - Не "Черт", а "Демон", - поправил я его.
          - Один хрен "Бес". Давай, крути его. Если что, скажи какую-нибудь цитату из "12 стульев"!
          - Хорошо, Предводитель.
          Через минуты три раздались шаги. Я встал напротив входа. Меня видно. Автомат передвинул поближе. Сигарету в зубы. Закурил, лицо окутал дым.
          Агент вошел, встал в дверном проеме. В милицейской форме, в руках автомат. Не на плече, а именно в руках, предохранитель снят. Боится? Это хорошо, а если задумал чего недоброе? Шмальнет, и нет меня. Стреляет-то он получше меня. Опыта ему не занимать.
          Струя пота начала свой бег у затылка и закончила в трусах. Я улыбнулся в свои тридцать два зуба. Улыбка самая обаятельная. Голос мягкий, бархатный.
          - Заходите. Если бы я хотел устроить вам пакость, то пригласил бы к себе в кабинет. - Помолчал. - С конвоем бы пригласил. А здесь я заинтересован в вашей безопасности. Заходите.
          Источник внимательно оглядывал помещение. Стоял в дверном проеме. Так, наверное, зверь чует опасность, но не видит ее. Озирается. Кончиками ушей чувствует, но не видит. Оттого и насторожен.
          Я развел руками, как бы обвел ими помещение, повернулся вокруг себя. Рискованно, конечно, но надо же его расположить к себе. Для этого можно и спиной к зверю повернутся.
          - Ну, так и будете стоять? - в моем голосе уже издевательские нотки, мол, струсил, приятель.
          - Зачем вызывали так быстро? - он угрюм.
          - Здравствуйте, - я протянул ему руку.
          Для рукопожатия ему необходимо автомат взять в левую руку. Он помедлил, потом переложил автомат и пожал мою руку.
          Снова осмотрел полуразрушенную комнату. Больше комнат не было, все разрушены. Спрятаться негде, кроме уцелевшего чердака. А вот туда его пускать нельзя.
          - Будете в "зачистку" играть? - голос полон сарказма и иронии.
          - У меня мало времени, - буркнул он.
          - Что удалось узнать? - я напирал.
          - А что именно? - он угрюм.
          - Вы сами сказали, что мало времени. Я мог бы вам рассказать, как космические корабли бороздят просторы Большого театра. Но я этого не делаю.
          - Что?! А, "Операция "Ы"! - агент усмехнулся.
          - Будем о кино разговаривать, или о деле? Наши цели совпадают. Вы сами пошли на сотрудничество, сами предложили сделку. А теперь? - я "давил" на него.
          Главное, не перегнуть палку.
          - Помню я. Одно дело там, в России, сводить счеты, другое дело - здесь, на Родине.
          - Вы еще не поняли, что Чечня из России не выйдет?
          - Да понял я, понял, - снова замкнулся.
          - У вас есть желание, чтобы от Атагов, как Старых, так и Новых, камня на камне не осталось? Ваше молчание дает нам повод сделать именно так. А ваши так называемые "кровники" уйдут безнаказанно. Так что, если хотите мести - помогайте нам. А мы - вам. Говорите! - последней фразой я "хлестнул" его. - Не забывайте, что на вашей совести много крови. Сотрудничество с ФСБ в Поволжье вам, конечно, зачтется, но если об этом узнают ваши соседи по нарам...
          - Не пугайте, я могу убить вас. Прямо здесь и прямо сейчас. А потом уйду в горы... - он нервничает.
          - А дальше? Кровник ушел. Тю-тю. Так насчет разговора?
          - Есть тут связной. По крайней мере, я так думаю.
          - А почему так думаете?
          - Что вы знаете о радиосвязи?
          - Немного, но, полагаю, что разберусь. Продолжайте, пожалуйста.
          - В радиостанциях имеются аккумуляторные батареи.
          - Вы уж меня не держите за полного болвана.
          - Батареи надо заряжать периодически. А электричество есть лишь у военных, и от них запитаны милиционеры. Вот и приходит один местный житель и тихо, не привлекая излишнего внимания, заряжает батареи. Батареи старые.
          - У бойцов можно купить новые, - заметил я.
          - Можно, вот только они не подходят. Я спрашивал.
          - А радиостанцию купить?
          - Пробовали, оказывается, радиостанцию купить не так просто. А милиционерам передали старые, маломощные станции. Толку от них как от козла молока.
          - Это уже интересно. Что еще?
          - Он заряжает батареи в кабинете заместителя начальника милиции.
          В этот момент "Демон" вновь оглядывал помещение и не видел моей реакции. Я вспотел. Тот самый юноша с зеленой повязкой, о котором мне рассказывал Саня. Весело!
          А каково Ступникову сейчас лежать в трех метрах от нас и слушать этот разговор. Хоть бы у него нервы не сдали, и не стал бы он спрыгивать с чердака и выяснять подробности.
          Так, чтобы скрыть замешательство надо опустить лицо. Опустить мотивированно.
          Я стал хлопать себя по карманам, в поисках сигарет и спичек. Хотя прекрасно знал, куда кладу сигареты. Всегда в правый карман, туда же спички. Граната с выкрученным запалом - в левый.
          Вытащил сигареты, выбил оттуда одну - протянул "Демону", тот отрицательно покачал головой. Не курит и не пьет, долго жить собирается. Сам прикурил, дым в потолок. Пусть Александр помучается, от того, что его агент оказался двойником, и что не может покурить, чтобы обмозговать услышанное.
          - Как думаете, заместитель начальника милиции в курсе того для каких целей он заряжает батареи? - я ставил конкретные вопросы.
          Я интересовался мнением агента, я его ценю, мне важно его мнение. Агенту, пусть даже и очень опытному, это лестно. В нем видят не только оружие для добывание информации, но и человека.
          - Думаю, что знает, - агент усмехнулся.
          Усмехнулся как знающий человек, ну и также что-то мне подсказало, что не договаривает он чего-то. Держит козырь в рукаве. Хороший козырь, типа туза.
          - Думаю, что вам не только это стало известно по этому делу. Что еще?
          - Еще? - источник улыбнулся, хитро улыбнулся. - Слышал часть разговора.
          Я демонстративно молчал.
          "Демон" выдержал паузу.
          - Я слышал, как заместитель начальника спрашивал, мол, как здоровье у того милиционера.
          - Какого милиционера? - "не понял" я.
          - Который вашего бойца как барана зарезал и ушел. И еще он передал дедушке пакет с утепленной милицейской курткой. Новая курточка. А размер отнюдь не дедулин.
          - Полагаете, что он скрывается у него?
          - Не знаю, - источник пожал плечами. - Носить при себе новое обмундирование опасно. Только в пределах деревни. Попробуй вынести за пределы деревни, тут же на блок-посту проверят. И начнутся ненужные вопросы, подозрения,
          - Тот, который сбежал, был связан с радиотехникой?
          - Работал одно время на метеостанции. Полагаю, что радиодело знает хорошо.
          - Понятно. Еще вопрос. Этот дом мы досматривали, ничего подозрительного не нашли.
          - По опыту общения с этими "новыми чеченцами" рекомендую внимательно измерить межпотолочные перекрытия, ну и кухню внимательно посмотреть.
          - Не любите нуворишей? - я пошел на провокационный вопрос.
          - Не люблю, - не задумываясь ответил он. - Надо всю республику восстанавливать, а не свой карман набивать. Вы же, русские, один черт скоро отсюда уйдете, а мы останемся, спросим с них.
          - Отчего вы взяли, что мы отсюда уйдем?
          - Мы выберем своего президента, примем свои законы, большинство военных уйдет. А те, кто останется, будут сидеть за забором и не высовываться, все операции будут согласовываться с властями. Поэтому для меня важно до этого времени разделаться со своими врагами. Вашими руками.
          Он говорил спокойно, уверенно, как о решенном деле.
          И я почему-то подумал, что так оно и будет. Ладно, так далеко заглядывать не стоит. Освободить Атаги, а там уже командировка кончится.
          - Еще вопрос. Кто-нибудь еще поддерживает сепаратистов? - я сознательно избежал слова "бандит".
          - Конечно, - он даже удивился моему наивному вопросу.
          -Можете назвать кого-то именно?
          - Надо подумать. Мы же все бандиты, - он усмехнулся. - Вот только просто бандит в прошлом спрятал до лучших времен свое вооружение и ждет, а есть же и активные. Вас же активные интересуют?
          - Меня интересую все, - не стал я "давить" на источника, говоря "нас интересуют".
          - Я подумаю, - тот кивнул головой. - Тут еще маленький момент.
          - Слушаю внимательно.
          - Ваши солдаты и офицеры стали ходить к местным проституткам.
          - Знаю. Как ваши обычаи смотрят на это дело?
          - Косо смотрят. А что делать? Война, жить женщинам как-то надо. Мужчин на всех не хватает.
          - За вами не может осуществляться наблюдение? Вы осторожны? - источник должен уходить со встречи в полной уверенности, что о нем заботятся, берегут его голову.
          - Спасибо за беспокойство, - "Демон" усмехнулся.
          Все он знает, все понимает.
          - Не беспокойтесь, я достаточно осторожен. Я больше вашего заинтересован, чтобы сохранить свою деятельность в тайне.
          Я отработал ему следующее задание. А также место встречи, способы срочной двусторонней связи.
          Агент ушел. Шел уверенно, спина прямая, лишь под тяжестью автомата и, видимо, по привычке слегка наклонена вправо.
          Я стоял в глубине дома и курил, глядя ему в след.
          - Эй, замерзший попингут! Слазь! - я обратился к Саше.
          - Тебе бы так полежать! Сам ты пингвин замерзший! - послышался хруст и голос Ступникова. - О, как я замерз! Прикуривай сигарету! Выпить с собой есть что-нибудь?
          - Нет, только дома. - Я прикурил сигарету и протянул спустившемуся на негнущихся ногах с чердака Александру.
          Он взял сигарету, поставил рядом автомат и начал разминать затекшие и замерзшие конечности.
          - Ох, ну, и скрючило! Кажется, до костей промерз!
          - А как разведчики сутками на снегу лежат?
          - Хрен его знает, как они лежат! Надо будет спросить. Пошли скорее домой!
          Мы дошли до места дислокации нашего отдела. Сашу колотила мелкая дрожь. Действительно замерз мужик. Несмотря на то, что дорога была по-прежнему разбита и вся в грязи, и ноги приходилось вытаскивать из грязи, Саша, казалось, летел вперед.
          Я старался обходить наиболее грязные участки, но потом бросил эту затею. Ступников пер вперед как танк, я же от него отставал.
          Еще на крыльце Саня заорал во всю глотку:
          - Дневальный! Чайник ставь! Живее!
          Прямо в грязных ботинках мы прошли в комнату Ступникова. Саша на ходу снимал верхнюю одежду.
          Шапку с размаху бросил на кровать, ремень с кобурой, бушлат - туда же. Начал растирать предплечья, потом подсел у печки-буржуйки и начал греть руки.
          - Сережа, под кроватью стоит початая бутылка коньяка. Налей мне полстакана и себе плесни. Не пью один.
          - На! - Я протянул ему полстакана коньяку, себе на донышке.
          - За здоровье! - произнес Саша и быстро выпил.
          Зажмурился от удовольствия. Выдохнул. Закурил.
          - А вообще, Саша, что думаешь? - я тоже закурил
          - Если бы это было дома, то сказал бы, что лажа полная, но здесь это может и пройти, как бы безумно не звучало.
          - Знаю, знаю, - я вздохнул. - Дома я бы еще месяца два посылал бы агентов по адресу, чтобы они определяли, где эти батареи лежат, а где радиостанция, и зачем ему эта радиостанция, и много чего еще я бы узнал. И самое главное, где этот бегун из "Милицейских резервов" прячется.
          - А сейчас, предводитель команчей, надо работать быстро и без шума. Но, представляешь, надо обыскать дом частный и найти ма-а-аленькую радиостанцию. И этого гражданина. Вот найти бы этого гада. Хотя, честно, не верю, что он тут сидит. Но попробовать надо. А вот станцию они сейчас эвакуировать не будут. И даже когда найдем ее, это абсолютно ничего не доказывает. Он скажет, что радиостанцию нашел на улице, отремонтировал и слушает радио "Маяк", хочет знать, что в мире происходит. Дома бы затеяли бы радио-игру! - Саша мечтательно выпустил дым в потолок комнаты. М-да! На безрыбье и раком рыбу можно! И еще, Сережа, ты правильно сделал, что не стал ему баки забивать относительно получки. Этот гад с полпинка просек бы, что это деза.
          - Я знаю, поэтому и спланировал беседу по-своему.
          - И правильно сделал. Я не знаю, как со своим построить беседу. Время есть, подумаю. Согреться надо, а то мозг уже замерз. Б-р-р-р!
          - У тебя когда с ним встреча?
          Саша посмотрел на часы.
          - Через два с половиной часа. Чайку сейчас попьем, согреемся, и ты давай, топай - охранять меня будешь.
          - Очень мне нужно тебя охранять! Со своим "штыком" я встречу провел, тебя еще охранять!
          - Во, молодежь как заговорила! Никакого уважения ни к должности, ни к возрасту! Бардак в стране!
          В дверь постучали.
          - Чай, - голос дневального.
          - Давай!
          Мы сидели и разговаривали. Пришли к выводу, что надо выставлять пост наблюдения у интересующего нас дома. Причем надо блокировать все подступы к нему. Можно даже ускорить процесс, просто "слить" информацию молодому заместителю начальника РОВД, что, мол, знаем, где беглец прячется, и через пару-тройку дней его возьмем. Тот к нему, а тут и мы его берем. Но нужна будет помощь армейских разведчиков. Без них мы как без рук. Вечером собираем сходку. Руководить постом наблюдения и командовать в случае задержания буду я. Есть еще масса нюансов, которые нужно согласовать с особистами, разведчиками, и если понадобится - то и с командованием части, а то, не дай бог, и со Ставкой. А если дойдет дело до согласования со Ставкой в Ханкале - пиши "пропало".
          Мы еще немного посидели, но мне пора было выдвигаться. Памятуя, как морозило Александра, я оделся потеплее, взял несколько старых газет, теплее лежать на них.
          Где находился дом, в котором должна была проводиться явка Ступникова и его агента-двойника я знал.
          Почему нельзя проводить встречи там же где и я? Опасность расшифровки. Не исключена возможность, что и за нами следили, и могли расшифровать как источников, так и нас. А что делать? На войне как на войне. Задачу надо выполнять, надо работать.
          Вот и дом. Крыша с чердаком почти отсутствовала. Памятуя, как замерз Ступников, я решил не повторять его подвигов и сначала осмотрел дом. Мне приглянулся подвал. Добротный подвал. Там было несколько камер для рабов. Пол в нескольких местах был провален. Стены забрызганы кровью. Повсюду видны следы от пуль и осколков. Бой, видимо, здесь был нешуточный, если, судя, по отверстиям в стенах, били из танка. Вот следы от пуль из КПВТ. Серьезное оружие. В подвале я нашел несколько пустых, полуразваленных ящиков из-под автоматов. Хозяева в оружии не нуждались. Здесь же были ящики из-под патронов, гранат, рядом валялись проржавевший цинки от патронов, упаковочная бумага.
          Пост свой я организовал хорошо. В главном зале дома - это более-менее уцелевшее помещение, и встреча будет происходить именно здесь - я немного замаскировал провал в подвал.
          Разбитая мебель, пара картонных коробок. Я сидел на ящиках из-под автоматов. Видно все помещение, при желании можно было держать оборону входа. Нормально.
          Я передернул затвор автомата, на предохранитель ставить не стал. Вздохнул, поерзал задом и стал ждать. Жаль, что курить нельзя.




    Ступников



          Я выпил еще полстакана коньяка и отправился на встречу. Сказать, что был спокоен - значит просто соврать. Была б моя воля - свернул бы шею этому гаденышу. Ничего-ничего, Саша! Мы сейчас покажем этому гаду, где раки зимуют!
          Агент паршивый! Интересуется, как здоровье убийцы! Пусть гадина о своем позаботится!
          Прикуривая новую сигарету от окурка, я шел на встречу. По дороге здоровался с офицерами. Я должен выглядеть непринужденно. Никто не должен видеть моего озабоченного лица.
          Вообще, в войсках, как я это понял из первой командировки, и общения с военными, нас считали бездельниками. Ходят, чего-то вынюхивают. Толку от них никакого, денег, говорят, больше получают. Ни тебе подчиненного личного состава, ни техники. Не война, а так - прогулка по курортным местам бывшего союзного значения.
          Вот и сейчас идет опер, у которого даже автомата нет, а так - пукалка "ПМ". Улыбается, морщится от досады, когда приходится вытаскивать ноги из грязи и курит. Разве это война? Ни караулов тебе, ни нарядов. Все это я читал на лицах у встречных офицеров. Заслужить уважение военных надо делом. Например, как в Толстом Юрте.
          Ничего, мужики, и здесь тоже есть ниточка. Слабая, но есть, и здесь мы всем докажем, что не зря хлеб едим.
          И этот "агент" много знает, но не говорит, подлец. Ничего, разговорим... Главное, чтобы пришел, а не подался в бега.
          За такими размышлениями, я добрался до условленного места. Остановился, посмотрел вокруг. Вроде тихо. Смотрю на остатки крыши, где там Каргатов спрятался? Не видно, хорошо замаскировался. Не мне одному мерзнуть. Посмотрел на часы. До назначенного времени встречи оставалось еще десять минут. По инструкции полагалось прибывать минут за тридцать-сорок.
          Вошел в дом. Вроде ничего особо не изменилось с момента прошлого визита, не считая того, что мусор в зале лежит не так, как раньше. Следы видны. Каргатов или другой?
          Окурок в сторону. Расстегиваю кобуру, вытаскиваю пистолет.
          - Сережа, ты где? - окликаю я.
          Патрон в патроннике, снимаю осторожно с предохранителя. Правым плечом упираюсь в стену, медленно начинаю идти по периметру комнаты, пистолет перед собой на полусогнутых руках, левая кисть обхватывает правую. Ноги переставляю крест-накрест. Руки с пистолетом следуют за взглядом.
          - Все тихо, Саша! - голос Каргатова.
          Голос идет не сверху, как я ожидал, а от пола. От неожиданности, наставляю пистолет в угол, заваленный хламом.
          - Черт, напугал! - я ставлю пистолет на предохранитель и убираю в кобуру.
          Вытер рукавом бушлата пот со лба.
          - Подумал, что не надо мне мерзнуть как тебе, поэтому и в подвал спустился. - Голос Каргатова насмешлив.
          - На чужих ошибках учишься. Умный!
          - Саша, закури, и я следом, а то уже истомился, уши как у слона опухли.
          - Давай. Покурим. - Хотя и выкурил только что не меньше четырех сигарет, чего не сделаешь ради товарища.
          Я закурил, присел на разваленное, простреленное, забрызганное чем-то, может и кровью, кресло. Вытянул ноги. Хорошо. Виден двор, можно и подождать агента.
          - Вот там и сиди, Саша! - голос Каргатова. - Я этого гада буду держать на прицеле, да и вход прикрою.
          - Ты только по ногам бей, он мне живой нужен.
          - Тогда кресло оттащи в сторону, а то можешь оказаться на линии огня.
          Забавно разговаривать с Серегой, не видя его. Я отодвинул немного вправо кресло. Вот возле ворот остановился УАЗ. Милицейская машина.
          - Приехал на машине, - прокомментировал я.
          - Знаешь, сколько можно туда людей загрузить? - голос Сергея озабочен.
          - Не учи ученного! - я огрызнулся. - Одиннадцать человек с оружием запросто.
          - У тебя гранаты-то есть? - в углу шевеление, Сережа стал пристраиваться для стрельбы.
          - Есть одна. РГД. - Я нащупал гранату в левом кармане, вытащил ее и начал вворачивать запал.
          - У меня тоже одна. Идет. Кажется, один. - Шевеление в углу.
          - Один пока. Ты смотри за входом.
          - Слежу.
          По двору, тщательно обходя вывороченные взрывами куски асфальта, шел мой агент-двойник. Обувь и форма на нем были чистыми. И весь он был какой-то чистенький.
          Поверх милицейского бушлата - разгрузочный жилет, забитый запасными рожками, из карманов торчали гранаты с ввинченными запалами, по ноге бил подсумок с гранатами для подствольного гранатомета. Одна граната тускло отсвечивала в жерле подствольника. Автомат АКС. Складывающийся приклад откинут, перетянут резиновым медицинским жгутом. Спаренные рожки перевязаны синей изолентой. На ствол, там, где компенсатор, надет презерватив. Чтобы грязь не попадала.
          На поясе болтался большой нож-тесак. Таким удобно головы снимать. Видел у захваченных боевиков. Боевик хренов! Убери милицейскую шапку, надень спортивную, перевязанную зеленой лентой, - ну готовый дух.
          Хоть и старался он держаться независимо, мол, я тебе сейчас покажу, но жесты нервные. Боится, сучонок. Это хорошо, пусть нервничает.
          Вот он вошел в дом, через мгновение - показался в проеме зала.
          - Здравствуйте! - он смотрит на меня.
          Я молчу. У меня на коленях пистолет и граната. Смотрю на него в упор и молчу. Тот нервно поводит плечами.
          - Здравствуйте, - еще раз повторяет милиционер, оглядывая комнату.
          - Здорово, проходи, - я обвожу рукой комнату, приглашаю.
          Он подбирает какую-то коробку, пытается пристроится. Но навешал на себя столько боеприпасов, что она рассыпается под ним. Не упал, вскочил. Я смотрю молча.
          - Ничего, я постою. - Он смущен.
          Я пожимаю плечами, хозяин - барин.
          - Ну-с, молодой человек, будем говорить, или в игрушки дальше поиграем? - я напираю голосом.
          - О чем говорить? - чеченца на испуг взять не просто.
          Надо отдать должное воспитанию, они редко чего бояться. Это не русские.
          - О своих друзьях бандитах. Об Атагах. Или хочешь, чтобы я сообщил всем и вся, что твой брат боевик, и был убит. А ты теперь должен за него отомстить. Этого хочешь? Нет проблем. Но тогда крах всей твоей карьере в органах МВД. И быстрый взлет до заместителя начальника РОВД полетит к чертовой матери. Плюс ко всему закончится приработок. Без проблем. Я сейчас по станции вызываю комендантский взвод и под белые ручки тебе по этапу. Сначала по "фильтрам", а потом и в Россию. - Я курил и был внешне спокоен, хотя в любой момент был готов схватить пистолет и выстрелить оборотню в ногу.
          Правая нога у него чуть выставлена вперед. Очень удобно стрелять в колено. Промахнуться сложно. На секунду я даже представил, как он с воем рухнет на пол.
          Только вот за забором УАЗ, и бог его знает, сколько там народу, и какой у них приказ.
          Краем глаза я следил за грудой мусора, под которой прятался Каргатов. Он тоже был готов придти мне на помощь.
          Агент молчал.
          - Будем говорить, или как, юноша? Мне много известно о ваших "шалостях", - я осторожно "давил".
          - Мне ничего неизвестно, - он смотрел исподлобья. - Я лоялен к русским властям.
          - Может, еще что-нибудь расскажешь? Я очень люблю чеченский эпос. Сказки про то, какие вы хорошие, а вот урусы все такие хреновые, - меня разбирала злость.
          - Сказки рассказывают женщины детям перед сном, - он снова строит из себя гордого нохчу.
          - А что ты можешь рассказать про беглого убийцу?
          - Я ничего не знаю.
          - Он, может, в деревне?
          - Ищите, -пожимает плечами.
          - Найдем, сынок, обязательно найдем, - кивнул я головой. - Скажи мне, мой юный друг, - я пошел ва-банк, - а за каким чертом тебя намедни носило в Атаги, да еще под самый вечер, что ты отвозил?
          Я не знал, ездил он туда или нет, но блефовать - так уже до конца.
          - Я ездил туда по делам. И отвозил туда продукты родственникам.
          Ага, гаденыш мелкий, значит был!
          - Что видел?
          -Ничего не видел. Привез продукты и уехал.
          - Или ты слишком долго там был, или слишком долго ехал.
          - Это солдаты сказали на блок-посту? - он бросил быстрый взгляд.
          Значит, блок-пост он уже прикормил, надо подсказать, чтобы заменили там бойцов.
          - У нас много источников, в том числе и в Атагах. И нам известно, что ты там делал. Так, может, прояснишь ситуацию насчет продуктов и всего остального?
          -Чего остального? - он уже напряжен. Это хорошо.
          - Ну, например, насчет оружия и боеприпасов?
          - Не было никакого оружия. Докажите!
          - А я и не собираюсь ничего доказывать. Меня особо и не интересует это оружие. Меня интересует информация об Атагах. Я тебе это говорил. Я не занимаюсь мелочевкой. Ну, оттащил ты туда... - я начал лихорадочно соображать, сколько же он мог вытащить автоматов за одну ходку, - ...три автомата. И что? Бойцы об этом узнают - пустят твою шкуру на шнурки для ботинок. Меня интересуют Атаги. И беглый убийца. Говори, а то отдам тебя на шнурки, до суда не доживешь. Сам повесишься.
          - Я знаю немного, - он мялся.
          - Ничего, скажи, что знаешь. Начни с того, кому отвез оружие. Кто в доме еще квартирует.
          - Идрисов Ислан, - выдавил мент.
          - Хорошо. Зер гут, мой мальчик, что дальше? Кто он? Где живет?
          Он назвал адрес.
          - Хорошо. Кто он?
          - Один из старейшин села.
          - Что же старейшина нас так не любит?
          - Он воевал, а когда всех чеченцев депортировали, его отозвали с фронта, арестовали и отправили в Казахстан. За это он и не любит русских.
          - Это он зря. Два грузина все это задумали, Сталин и Берия, передай ему, чтобы он теперь грузин ненавидел. Русские здесь ни при чем. Кого видел в доме? Думаю, что у такого авторитетного дедушки кто-нибудь да живет. Не для себя же дедушка занимается скупкой стрелкового оружия. Живут же?
          - Живут, - тот кивнул головой.
          - Кто?
          - Трое. Они из коллектива Шейха.
          - Эко ты назвал - "коллектив". Забавно. Кто это?
          Он назвал имена.
          - Их должности?
          - Не знаю.
          - Не ври! Не могут у старейшины бойцы стоять на постое!
          - Не могут! - тот снова кивнул головой.
          - Кто?
          - Арабы. Они командиры.
          -Имена?! Имена, сука! - я шипел.
          Хотелось кричать, но не мог, в машине могли услышать.
          Он назвал. Так как имена были незнакомые, тем более, арабские, я записал в свой блокнот. Годится.
          Зейд аль-Авфи, Таккиадин аль-Таниси, Назиф аль-Тавхиди. Язык сломать можно.
          - А вот ты называл чеченцев. Это кто?
          - Это охрана, живут рядом.
          - Докатились! Арабы командуют чеченцами на их земле! Тоже мне воины. Тьфу! - я давил на психику - А, Асаев, чего молчишь? Слабы, получается, в коленках чеченцы, что без арабов с нами справится не могут? Что молчишь? Сказать нечего?
          - Мы и без арабов можем. Только если люди едут нам помочь, так почему помощь не принять-то?
          - Помощь принять можно и нужно, только вот, отчего гости стали командовать у вас в доме? Ты, наверное, уже и без трусов начал ходить, как твои арабские друзья?
          - Почему без трусов? - "агент" удивился.
          - Не положено правоверному ваххабиту в трусах ходить. Почему? Это ты у своих друганов команчей спроси. За это вы боретесь? Без штанов ходить? - я издевался над Асаевым.
          - Мы боремся за свободу. - Он был угрюм.
          Было видно, что мои слова задели его за живое. Ничего, пусть мозгами пораскинет.
          - Что еще ты мне хочешь и можешь рассказать?
          - Интересовались, кто из офицеров прибыл в Чечен аул.
          - И что?
          - Они знают, что ты прибыл. Из Толстого-Юрта им сообщили.
          -Забавно, - я хмыкнул.
          - Они очень расстроены, что ты им помешал. А там был один больной - он оказался племянником одного из старейшин.
          - Мир тесен. А ты что?
          - Я сказал, что постараюсь с тобой сблизиться.
          - Так что в данный момент ты выполняешь их задание. И если вдруг кто-то увидит нас с тобой, то ты можешь всем сказать, что выполняешь задание ваххабитов и заманиваешь меня в ловушку. Так, мужик?
          - Да нет, -смутился страж порядка.
          - Нет да. Именно так. Ты и мне ничего толком не сказал, и вроде бы выполняешь задание своих родственников, по совместительству хозяев. Именно так. Только имей в виду - погонишься за двумя зайцами - от обоих по морде получишь. Подумай. Рано или поздно с бандой покончим, а вот как ты будешь выглядеть? А, предводитель, пардон, заместитель предводителя местного дворянства? Что ты мне хочешь сказать? Только подумай. Кто знает, может быть сегодня тебя повяжут за связь с бандитами, и лишь один, кто сможет тебя вытащить из дерьма - я. Я и организация, которую представляю. Говори.
          - У Шейха есть часть архива Дудаева и Масхадова.
          - Чего-чего? - не понял я.
          - Мы гордимся Дудаевым. Генерал, первый президент свободной Ичкерии, он для нас как путеводная звезда. И как в Китае чтят и читают до сих пор Мао, так и у нас чтят Дудаева. Масхадов - его преемник. Он тоже мудрый человек.
          - Где архив, и что о нем известно?
          - Я не знаю, где архив. Некоторые листки зачитывает Шейх. Там есть даже план, как взорвать Кремль.
          - Кишка тонка, это из области фантазии. Что еще?
          - Говорят, что там указано, где и как можно достать ядерный фугас или боеголовку. Масхадов развил эту идею. Там готовый план. И Шейх хочет осуществить его.
          - Его бы к доктору. К психиатру. К тюремному доктору. Мне нужна полная информация. Найди мне этот архив, и я подниму тебя по должности. Уедешь из этого вонючего аула в город. Годится такая сделка?
          Пауза. Думает. Видно, как на лице борются чувства. Жадность и чувство долга перед соплеменниками. Жадность победила.
          - Я согласен.
          - Ну, так, может, в качестве заключения сделки, сдашь убийцу? Мы же должны доверять друг другу?
          Пауза. Молчание. Потом глубокий вздох и выдох. Решился. На что?
          - Хорошо, - он вздохнул как перед прыжком в воду. - Ислам Исмаилов и Артур Хамзатов - тот самый беглый милиционер - скрываются здесь, в деревне. - По лицу катился пот.
          Он назвал известный нам дом.
          - А не мог бы ты уточнить, где именно там искать? Дом, насколько я знаю, большой.
          - Вход из кухни в межэтажное перекрытие. Между первым этажом и подвалом. Вход из кладовой.
          - Откуда такие познания? - я решил идти до конца.
          - Я там часто бываю, - он опустил глаза.
          - Чего забыл?
          - У них радиостанция. Они поддерживают связь с людьми Шейха. Рация старая. Я заряжаю им батареи. Поймите меня правильно, я же не мог отказаться, меня бы убили. - Голос просительный.
          Руки прижимает к сердцу. Кончить его? Прямо сейчас? Ух, как руки чешутся-то! Гад! Но нельзя. Я должен улыбаться и говорить что-то о правильном выборе. Что за работа такая! Стрельнуть бы его без суда и следствия! Спокойно, Александр, спокойно! У тебя большая задача - Атаги. А этот иуденыш никуда не уйдет. Некуда ему деваться. На крючке он. На большом крюке. Как у подъемного крана.
          Тут на улице раздались шаги и голос, кто-то говорил на чеченском.
          Я положил руку на пистолет.
          - Это мой водитель, - пояснил Асаев.
          - Чего ему?
          Асаев подошел к окну и что-то спросил. Водитель ему взволнованно ответил. Асаев его отослал в машину.
          - По рации сообщили, что ваши попали в засаду. Где-то в пятнадцати километрах на юг. Мне надо идти.
          - Через два дня мы с тобой встречаемся здесь. В это же время. Мне нужна информация о местонахождении бандитов в Атагах и архива. Архива! А так же, где здесь, в Чечен-Ауле, прячутся бандиты. Думай, мужик. Я тебе сделаю карьеру. Я не дам тебе рыбу. Но удочку дам! Думаю, что при твоей сноровке сумеешь поднять много денег. Выбирай. Либо сытная почти легальная жизнь, либо на зоне подыхать. А я со своими связями много могу.
          - Я уже сделал свой выбор! - он пошел на выход. - Я сдал вам своего родственника.
          - Не вздумай его предупредить! - бросил ему вслед.
          Он кивнул головой уже на выходе.
          Я подождал, когда хлопнула дверь УАЗа и отъехала машина.
          - Выходи, подпольщик, покурим! - окликнул я Каргатова.
          Мусор зашевелился, и оттуда выкарабкался Сережа. Он долго отряхивался от пыли.
          Потянулся, размял руки-ноги.
          - Эх, хорошо! - он закурил.
          -Что скажешь, Сережа?
          - Класс! Хорошо, Саша!
          -У моего агента движущая сила - месть, а у твоего - жадность. Все как в классическом учебнике по оперативному искусству. Я получил первичную информацию, а ты получил подтверждение. Но насколько можно им доверять?
          - Доверять можно только родителям, они не предадут. А вот все остальные, тем паче такие источники информации...
          - Ну что, пошли? Наши, слышал же, попали в засаду.
          - Пошли.
          Опять пробираясь через кавказскую грязь, мы пошли к себе в отдел.

          - Вас ждет начальник! -дневальный встретил нас на крыльце.
          В коридоре было слышно, как начальник кричал в своем кабинете, разговаривая по телефону.
          - Разрешите? - мы вошли.
          Тот махнул рукой, мол, садитесь. Потом положил трубку.
          - Значит так. При проведении спецоперации по поиску схрона с оружием разведгруппа попала в засаду. Гаушкин был с ними, он ранен. Агент-проводник убит. Два бойца ранены. Один из них - тяжело. Выслали подкрепление. Группу эвакуировали. Сейчас ведется преследование бандитов.
          - Схрон нашли? - поинтересовался Каргатов.
          - Нашли - взорвали. Да и черт с ним, с этим тайником. Значит, так! Немедленно подключить всю агентуру и узнать всю подноготную! - начальник колотил кулаком по столу. - Что узнали?
          Мы вкратце доложили ему все, что нам удалось узнать.
          - Хорошо, хорошо! Когда будете брать этих двоих?
          - Полагаю, что под утро. Разведчиков возьмем. Сейчас сходим поговорим с ними, - ответил я. - И еще. Надо уговорить командование, чтобы почаще меняли личный состав на блок-постах. Местные быстро находят с ними общий язык, и те их не досматривают.
          - Хорошо, переговорю. Ты разведчикам скажи, чтобы особо не усердствовали. Они сейчас за своих покалеченных бойцов полдеревни готовы разворотить. С командованием я вопрос согласую. Что еще?
          - Вот список, - я протянул вырванный из блокнота листок с арабскими и чеченскими фамилиями, - надо пробить их по нашим и всевозможным учетам. Может, даже СВР и Интерпол, вдруг где и наследили. Но аккуратно.
          - Ступников, не учи ученного, - буркнул начальник. - И еще. Не особо кричите о том, что архив Дудаева замаячил.
          - Я что идиот - получить контроль от Директора ФСБ? - Каргатов неподдельно возмутился.
          - Во-во, будем раз двадцать в день отписываться о проделанной работе за последний час. Где Гаушкин? В госпитале?
          - Отказался от эвакуации, валяется у себя в кунге, навестите. Может, удастся уговорить уехать в госпиталь. Все - идите. Мне надо докладную писать. Тьфу! Агента еще убили.
          - Не пишите, что агент. Просто боевик. Заодно и количество потерь противника можем смело увеличить, - не удержался я.
          - Идите, умники, работайте! Упустите бандитов - шкуру спущу. Отвечаете головой за операцию.
          Мы вышли из кабинета начальника.
          - Ну что, больного надо проведать? - предложил Каргатов.
          - Пойдем сходим, - согласился я. - Только с пустыми руками как-то негоже ходить. У меня есть привезенная из дома бутылка нашей водки. Здесь такой нет. Берег для торжественного случая.
          - Сейчас как раз тот самый случай и наступил.
          Мы взяли литровую бутылку водки, сели в нашу "шестерку" и отправились в гости к военным контрразведчикам.
          Машину мотало по разбитым дорогам. Утопая в грязи по самые пороги, кое-как добрались до особистов.
          В кунге были: Молодцов, Гаушкин, командир роты разведчиков. Его мы раньше видели. Капитан Калинченко Андрей.
          Гаушкин полулежал на своем топчане, Молодцов и Калинченко сидели по бокам. На табурете, накрытом газетой, стояла початая бутылка коньяка и нехитрая снедь.
          - О, ё! Больной! - первым начал Каргатов.
          - Ты больной алкоголик! - подхватил я.
          - Да все нормально, мужики! - Володя пытался шутить, но был бледен, левая рука на перевязи, на плече на белом фоне бинтов было видно красное пятно.
          - Ну-ну, ты это своей бабушке расскажи. Все нормально! Какого хрена не эвакуировался? - напирал я. - Толку от тебя мало, пришлют здорового, нормального, а не какого-то дырявого опера.
          - Ничего, а отлежусь, завтра буду как огурчик, - оправдывался Володя.
          - Ага. Зеленый и пупырчатый! - встрял Сережа!
          - Типун тебе на язык! - Вадим Молодцов сплюнул на пол.
          - А ты не плюйся. Ты с ним в одном кунге живешь. Вот и будешь себя всю жизнь корить, что не спас товарища. - Сережа тоже поддерживал меня.
          - Не каркайте! Садитесь! Пить будете? - Гаушкин показал, куда нам пристроится.
          - Будем. Вот тебе, больной, микстура! Из самого Красноярска вез. Здесь такую вещь днем с огнем не сыщешь! - я поставил на стол бутылку водки.
          - Ух ты! Ну его на фиг, этот коньяк! Давай водки!
          Народ быстро слил из стаканов обратно в бутылку коньяк, ополоснул кипятком тару и поставил на стол. Разлили. Чокнулись. "За здоровье!" Выпили. Хорошо! Домашняя водка в Чечне была чем-то вроде деликатеса. Ни один многозвездочный коньяк и рядом с ней не стоял. Родимая. Напоминание о доме.
          - Ну, давай, герой Шипки, рассказывай, как и что ты в лесу делал? - я кинул в рот кусок сала. - Как тебя зацепило?
          - Да ерунда! Пуля через мякоть прошла. Единственное, задела какой-то сосуд, крови много. А так - кость цела. Заживет.
          - Ну-ка, пальчиками пошевели! - потребовал я.
          Володя пошевелил.
          - Нормально. Стакан сможешь держать и девок лапать тоже. Смотри, чтобы инфекция не попала. Что доктор сказал?
          - Натыкал много уколов. В том числе и от столбняка, еще чего-то. Жить буду. Разрешил не эвакуироваться.
          - Не забудь страховку оформить. Все деньги в дом! - посоветовал Каргатов.
          - Поднимусь - оформлю.
          - Ладно, давай рассказывай, как это тебя угораздило. По второй?
          - Давай.
          - "Штык" ко мне пришел. Говорит, мол, знает, где схрон у духов. Мол, оружие, боеприпасы, медикаменты, продукты. Ну, и все такое.
          - Понятно. Дальше.
          - Он показал на карте. Ну, сам знаешь, какие из них источники. Могут и в ловушку завести. С них станется.
          - Знаем. Дальше, - я кивнул. - Ну, давай, будем! - чокнулись, выпили, закусили.
          - Взял разведчиков, пошли. Агента с собой тоже. Переодели его в армейское обмундирование.
          - "Подменку" грязную, - вклинился в разговор разведчик. - Маску нацепили, не хотел он, чтобы бойцы его лицо видели. Идем разведгруппой. Нас восемь человек, плюс сопровождающие. - Он кивнул на Гаушкина. - Идем аккуратно. Дозор. Основная группа, замыкающие. Все тихо. Ни одной растяжки. Следов особых тоже не видели. Все было тихо, пока мой боец из дозора не наступил на "пальчиковую" мину.
          - Чего? Какую мину? - не понял Сережа.
          - "Пальчиковая" мина. Выстреливает патроном 9 мм в ногу тому, кто наступил. Выстрела при этом почти не слышно, хотя калибр и не маленький. Ну, а после этого началось!
          - Снайпер у них работал. Факт! - Гаушкин был мрачен. - Меня и зацепило. Так, ерундовина. Источника завалили прямо в голову. И еще одному бойцу в ногу...
          - Как бойцы? - я поинтересовался.
          - Нормально. Мой доктор, что в роте, на месте оказал первую помощь, оттащили из зоны обстрела. Тот, кто наступил на мину - рядовой Максимов - "Макс", вот он хреново. Кости стопы раздроблены. Как бы не отняли ногу. Второй - Халитов - нормально. Кость цела. Поймал "стекляшек" от подствольника. Фигня. Выковыряют.
          - Какая помощь нужна, капитан? - это уже Сергей.
          - Никакой. Я их на Ханкалу отправил. Наш доктор поехал с ними. Он всех на уши поставит. Военный доктор в третьем поколении. Его батя два срока в Афгане отрубил в разведбате. Сын тоже и разведчик и доктор от бога. Все, что можно, я знаю - сделает. Если надо - то дойдет до министра обороны, чтобы бойца спасти.
          - Ну что, мужики, третий тост! - я встал.
          - У нас был уже третий. - Мужики поднялись. - Поддержим вас.
          Гаушкин тоже попытался подняться.
          - Лежи, Вова. Тебе разрешается пить лежа.
          Выпили. Помолчали. Закусили.
          - Схрон-то взяли? - спросил Каргатов.
          - Взяли. - Гаушкин махнул рукой. - Подошло подкрепление. Я свой разведвзвод под рукой держал. Пришли мужики на БМП, как дали по кустам. Отбили. Своих эвакуировали. Нашли схрон. Свежий. Там у них не просто тайник был. "Лежка" у них там была, база. Человек двадцать. Они стали по нам из минометов лупить. Разбираться в тайнике некогда было. Пять килограммов пластида, жахнуло - "мама, не горюй!" Мы ходу оттуда. Потом артиллерию навели, они по квадратам работают. Нормально.
          - Потери-то у духов были?
          - Три трупа видели. Два "чеха", один араб. Но судя по крови - больше. Раненых человек пять - минимум.
          - Чистить будете?
          - Да ну его на хрен! Людей положим! Пусть артиллерия работает. Потом минных полей наставим - пусть подергаются.
          - А у вас что? - поинтересовался Молодцов.
          - Нормально.
          И мы рассказали, что узнали, поведали и про возможный архив Дудаева.
          - Архив Дудаева, - произнес Гаушкин задумчиво, выпуская дым в потолок. - Я о нем слышал.
          - Все мы о нем слышали, - подтвердил Каргатов.
          - Был у меня один знакомый специалист. Салтымаков. Бывший опер. А может, и не бывший. Сами знаете, как у нас в Конторе. Мы с ним в первую войну рядом стояли. Говорят, что он в октябре 1996 года ушел в Чечню за этим архивом.
          - Так тогда наших здесь не было, - встрял Калинченко.
          - Именно что не было. Разное болтали. Что он выполнял задание, что сам за деньги пошел. Потом кто-то якобы видел его на Лубянке при большой должности, другие говорили, что убили его в Лондоне. Но факт, что он этот архив искал.
          - Интересно, нашел или нет?
          - Кто знает. Кто знает. - Володя был задумчив.
          - Наверное, если бы нашел, то не всплыл бы он здесь и сейчас, - заметил Калинченко, он же - "Калина", позывной у него был такой же.
          - Источник говорит, что архив раздроблен, - заметил Каргатов.
          - Надеюсь, в Ханкалу не сообщили? Или успели уже "прогнутся"? - Молодцов был вкрадчив.
          - Не боись. Мы не идиоты! Нам не нужны здесь полчища проверяющих. - Я разлил водку. - Но это еще не все. Нам нужна сегодня помощь. Помощь разведчиков.
          - Я сегодня уже помог вашим коллегам. И что? Из-за этого я двух человек потерял. Не дай бог, ступню Максу ампутируют, в 19-то лет. И что я теперь должен делать? Опять поверить вам? Из-за тайника с оружием? - "Калина" смотрел на нас тяжелым взглядом.
          - Тебе там понравится, - Каргатов поддержал меня.
          - Там два друга... - начал я.
          - Какие еще друзья? - перебил Калина. Нетерпелив разведчик, оно и понятно. Двух людей потерял.
          - Два друга: хрен и подпруга. Помнишь, мент и бандит удрали с "фильтра". Дальше продолжать? - я смотрел в глаза Калине.
          У того глаза ушли в череп и он смотрел на меня как из бойниц. Тяжелый взгляд.
          - Отдашь мне.
          -Потом, - я поднял стакан. - Четвертый тост. Потом и поговорим.
          Выпили. Четвертый тост звучит так: "Чтобы за нас третий не пили".
          - Когда отдадите? - не унимался Калина.
          - Сначала мы с ними поговорим. С живыми! Понял?
          - С командиром вопрос согласован? - Калина напрягся.
          - Наш начальник сейчас как раз согласовывает эту тему.
          - Адрес?
          - Вот смотри!
          Я достал из офицерской сумки Молодцова карту и развернул.
          - Эй, откуда ты знаешь, что у меня там карта! - Вадим возмутился.
          - Интуиция. - Я был невозмутим. Очертил дом и прилегающие к нему подступы.
          - Твои люди перекроют вот здесь и здесь. Всех впускать. Кто будет выходить - тихо, без шума, живьем, подчеркиваю - живьем брать. Старшим будет Каргатов. Все делать с его ведома. Он же знает, где прячутся наши "друзья".
          Мы долго еще обсуждали детали. Где и как разместить скрытые посты наблюдения. Сколько людей привлечь. Какое вооружение брать. Как тихо захватывать выходящих из дома, куда их незаметно для окружающих эвакуировать. И много что еще надо обсудить. Всего не предусмотришь.
          Мне понравилось, как Каргатов самыми простыми вопросами ставил в тупик и разведчика, и особистов. Сергей тщательно готовился к предстоящему мероприятию. Он вообще был обстоятелен во всем. Наверное, это привычка художника. Мелочей не бывает.
          Потом, когда разговор пошел по второму кругу, я решил прервать ставшую пустой дискуссию, тем паче, что присутствующие уже устали.
          Всех нюансов не предусмотреть. "Посчитали на бумаге, да забыли про овраги. А по ним ходить!" Это как раз про нас. Как бы ни планировали, все может пойти кувырком. Господи, помоги!
          Я сквозь куртку потрогал нательный крест.
          - Все?
          - До вечера.
          - Надо поспать. И чтобы тихо!
          - Конечно, тихо. - Калина кивнул головой.
          - Ага! Как начнете собираться, так только мертвый не заметит ваших приготовлений! -саркастично заметил я.
          - Ладно, я понял! - он угрюмо мотнул головой.
          - Ты понял, чтобы никаких "попыток к бегству"!
          - Да понял, понял, но вы мне обещали отдать для беседы...
          Вроде все устали, движения вялые, Калина похож на большого медведя Балу из "Маугли". Тесно ему в маленьком кунге. Но он вдруг резко выбросил правую руку вперед и сомкнул кисть. Такое ощущение, что охватил чье-то шею и задушил противника.
          Это было очень неожиданно и резко. Как выпад кобры. Все вздрогнули. "Беседа" с разведчиками для бандитов могла закончиться плачевно.
          Мы ушли.
          - Ну что, предводитель? Готов? Эх, хорошо на улице! - я вздохнул грудью свежий, морозный воздух.
          Потянулся так, что хрустнули суставы. После прокуренного, а курили все присутствующие, маленького кунга казалось, что не дышал, а пил этот воздух.
          - Готов частично. - Сережа тоже жадно вдыхал воздух. - Если пойдет не по плану, то извини!
          - А за что извинять-то? Там бандиты. Один из них в федеральном розыске. Второй - убийца. Его пособник. Дом, где они укрываются - тоже хорош. Сознательно укрывают террористов. Так что это пусть они извиняются. У тебя какие-то сомнения? Давай я пойду, - я посмотрел на Каргатова.
          Нет у него сомнений.
          - Да я не о том! - он отмахнулся. - Просто будет жалко, если информация уйдет. Вот это обидно. Маленькая ниточка. Тоненькая. И чтобы ее не оборвать, надо много сделать. Разведчики могут напортачить. За товарища поторопиться отомстить. Э, что гадать! Будет ночь - посмотрим. Идем. Мне надо поужинать.
          На войне надо есть всегда, когда есть возможность. Почему? А кто знает, когда придется еще раз поесть. Поэтому и сало ценится не просто как продукт питания, а как залежи килокалорий. Это дома народ борется с лишним весом, а на войне лишних калорий не бывает.
          И еще относительно еды. Пока ехали домой, я вспомнил своего деда-соседа по даче. Он рассказывал, что когда воевал в финскую, попали они в "котел". Маленький такой "котел". Окружение полное. На пятачке в два на четыре километра батальон был отсечен от основных сил. Зима лютая. И финны долбят из артиллерии. И кушать нечего. Съели всех лошадей, собак. Все, что можно, то и съели. Зима, холод, финны, артиллерия и днем и ночью. Начали варить и есть кожаные ремни, сапоги. До людоедства дело не доходило, и слава богу. Но дед и его товарищи переодевались в форму финских военных и приходили на пункт питания финнов. Так было несколько раз. Голод толкает на безрассудные поступки. И мой сосед выжил. Он хотел есть, рисковал ради выживания и выжил, он даже приносил часть еды своим более робким товарищам. А многие, кто не решался на безумие - поход с котелком к противнику, умерли от голода или сошли с ума.
          Поэтому на войне надо есть. Есть при любой возможности. Неизвестно, когда еще раз придется покушать. Эх, дед-дед! Сейчас-то я тебя понимаю и восхищаюсь твоим мужеством. А тогда, на даче, я просто посмеялся над твоей сообразительностью. Чтобы понять человека, порой надо попасть в схожую ситуацию. Не представляю себе, чтобы я пошел за едой, переодевшись в форму чеченских боевиков. Безумие. Но на что я способен, чтобы выжить? Посмотрим.
          Когда уезжал в первую командировку, то матушка дала мне церковные ленты с какими-то письменами. Не знаю, помогают они или нет, но, уезжая во второй раз, я взял их с собой, и периодически трогал их и нательный крест. Это стало уже привычкой. Молитв не знаю, но, скажем так, примета, помощи просил.
          Вот и сейчас тоже...
          Мы добрались до отдела. Сережа пошел готовится к мероприятию, я - к начальнику.
          Шеф выглядел не лучшим образом. Казалось, он постарел. Оторвался от бумаг.
          - Ну, что? Поговорили? -растер он красные от напряжения глаза.
          - Поговорили. Удачно зашли. Там и главный разведчик был. Командир роты.
          - А, Калина. Как бы не напорол чего сгоряча.
          - Вроде пообещал. В том числе и поговорить со своими бойцами.
          - Может, надо было со своими "спецами"? - внимательно посмотрел на меня начальник.
          - Для этого надо согласовывать вопрос с Москвой. А за это время война закончится, - я примерно знал, сколько дней уйдет на это.
          - Да, ты прав. - Устал шеф, устал. - Тут вот расшифровки пришли.
          Он пододвинул ко мне стопку бумаг.
          - Времени нет читать. Вкратце, что там?
          - Расшифровка бумаг, что несли арабы, которых пограничники грохнули. Плюс перехват и расшифровка спутниковых телефонов.
          - Что нового?
          - Мы были правы, Шейх замышляет большое дело.
          - Надо же ему как-то возвращаться, а то ведь сколько отсутствовал. - Я закурил.
          - Арабы предлагают ему найти в Грозном контейнеры с радиоактивными изотопами - примерные координаты указываются, и изготовить так называемую "грязную" бомбу.
          - Это уже было. В конце прошлого года москвичи нашли эти капсулы и предотвратили попытку. Закордонные "вовчики" не унимаются. Считают, что здесь залежи радиоактивных капсул, -хмыкнул я.
          - А ну как эти гады соберут здесь эту бомбочку, да отвезут к тебе в Красноярск, что ты после этого скажешь?
          - Ладно, убедил. Что дальше?
          - Тут же приложен циркуляр.
          - "Поднять, усилить, укрепить, проинструктировать. И под персональную ответственность"? - я махнул рукой. - Это мы уже проходили.
          - Внедрять своих людей в органы власти, силовые структуры, а также - идти в агенты органов госбезопасности и органов МВД.
          - Они уже это выполнили. - Я выпустил струю дыма. - Местный РОВД, наверное, на две трети состоит из внедренных бандитов. Про агентуру я тоже пока промолчу. "Засланцев" полно, чувствую, что очередь выстроилась. Посмотрим утром, что получится из этого роя.
          - Так, а вот дальше ты уже не знаешь. Первое - устраивать акции, дискредитирующие федеральные силы. Дается несколько готовых рецептов. Камуфлировать мины под детские игрушки и подбрасывать детям.
          - Вот бляди! - я поперхнулся дымом.
          - Дальше. Вот интересный пункт. Переодевшись в форму федеральных войск, устраивать налеты на мирные деревни, органы власти, подразделений МВД, сформированных из местного населения, школы, больницы. Как тебе это?
          - Охренеть можно! - я потер лоб. - Не дураки там сидят.
          - Добавить?
          - А много еще?
          - Это только присказка, сказка будет впереди. Расшифровка телефонных переговоров, - он выдержал паузу.
          - Ладно, говори, - не выдержал я.
          - Закордонные друзья-товарищи сообщают, что как только сойдет снег, Шейху доставят оружие, денег.
          - Много денег?
          - Много. Больше двух миллионов долларов. Это только на его банду. А сколько их по Чечне?
          - Много, - я кивнул.
          - А пока Шейху предлагается активизировать акции по уничтожению живой силы противника. Привлекать в свои ряды больше боевиков. И самое главное - оттягивать из Грозного на себя федеральные силы. Ну-ка, прояви свои аналитические способности. Что это значит?
          - Одно из двух. Либо они планируют очень большую акцию в Грозном, либо здесь. Мы же раньше говорили, что замышляют эти гады большую пакость. К гадалке не ходи! Только не говори, что прилагается циркуляр, - опередил я его.
          - Не знаю, какой ты опер, но начальником работать уже можешь - циркуляры рассылать, - усмехнулся шеф. - Ладно, иди, готовься! Дай бог, чтобы все получилось!
          Я перекрестился.


    Каргатов



          Я пришел к себе и начал внимательно, наверное, уже в тридцатый раз изучать карту. По памяти делал на ней пометки. Здесь обрушен дом, он перегородил обзор. Но секрет выставить можно. Я закрывал глаза и шел вокруг дома. Здесь и здесь надо поставить людей! Надо сделать все очень и очень негромко. Тихо не получится. Тридцать человек ночью вряд ли в деревне смогут тихо войти в дом. А надо! У террористов есть оружие, и если не удастся без шума и пыли войти в тайник, то неизбежен бой. Чем он закончится? Трупами. Мы, конечно, отчитаемся, что ликвидированы два боевика, найдено столько-то оружия, радиостанция и прочая дребедень. Но никакой информации не будет. Ни по Старым Атагам, ни по Новым.
          Около двадцати двух часов ко мне пришел командир разведчиков. Калина был собран, скуп на слова, внешне спокоен.
          Позвали Ступникова. Еще раз обсудили детали. Их было слишком много. Можно было и понаблюдать за домом, но мы были в цейтноте. Нет времени. Сроки поджимали. Не будет командование Ставки переносить сроки зачистки Старых Атагов. Время, время, время! Оно спрессовалось для нас.
          Час мы положили на то, чтобы скрытно разместить разведчиков. Размещал Калина, по радиостанции он лишь докладывал, что "позиция такая-то занята". Мы делали с Сашей отметку на карте. Постепенно все намеченные позиции были заняты.
          Калина принес для меня маскхалат зимней расцветки. Не новый, местами порванный и прихваченный большими стежками. Грязные разводы, и разводы, нанесенные на заводе: штатный окрас перемешался с окрасом приобретенным. И поэтому маскхалат выглядел довольно потрепанно. Все правильно - это рабочая одежда разведчиков, а не киногероев.
          Наш наблюдательный пункт расположился в подвале дома напротив изучаемого объекта. Все тихо. Курить нельзя. Андрей Калина тихо уселся на пустой ящик из-под бутылок. Жестом предложил сделать мне то же самое. Я уселся на неудобный ребристый ящик. Через пять минут все тело затекло. Ребра ящика впились в зад, казалось, до самых костей. Я начал шевелится. Ящик скрипнул. В темноте и тишине подвала скрип прозвучал оглушительно громко.
          Андрей приложил палец к губам. Сам он сидел неподвижно, как идол с острова Пасхи. Тело стало уже тяжелым и занемело. Если бы сейчас надо было резко вскакивать и куда-то бежать, то я, наверное, рухнул бы как деревянная колода.
          Периодически кто-то выходил из дома во двор. Андрей вдруг взял из-под груды мусора какую-то палку. Я не сразу понял, что это СВД. Она вся была обмотана какими-то тряпками, очень похожими на мох, что растет на деревьях. Он внимательно посмотрел в оптический прицел, потом молча передал винтовку мне.
          В зеленом свете ночного прицела было видно, что вышла женщина, она набирала дрова, потом пошла в дом. Ничего подозрительного. И, что хорошо - собак не было.
          Как только женщина вошла в дом, радиостанция у Андрея что-то прошуршала - на нем были наушники, под горло выведен микрофон.
          Я посмотрел на окна дома. Окна занавешены плотными шторами. На кухне нижняя часть окна заклеена темной тканью или бумагой.
          Я посмотрел на часы. Прошел всего час, а кажется полночи. Нелегкий хлеб у разведчиков.
          Периодически радиостанция что-то шуршала, Калина отвечал. Я смотрел на него. Он лишь отрицательно качал головой.
          Прошел еще час. Напряжение сменилось усталостью, хотелось спать. Я из всех сил пялился в темноту. Тихо. Андрей сидел в прежней позе.
          И вот около трех часов открылась дверь и вышла женщина. Она обошла двор. Просто обошла, ничего не брала, ничего не делала. Подозрительно. Все граждане спят в это время. Только мы - контрразведчики и разведчики не спим. И террористы.
          Через минуты три вышел хозяин дома - старейшина. Он тоже медленно обошел двор, подергал ворота, надежно ли закрыты. Вернулся и открыл дверь.
          Из дома вышли двое. Радиостанция у Калины зашуршала громко. Он поднял руку, прижал гарнитуру к горлу и сказал просто:
          - Штурм! Живьем брать! - обернулся ко мне: - Смотри. Я пошел, потом тебя позову.
          - Живым, Андрей! Живьем!
          - Знаю, - он кивнул.
          Встал и легко вышел.
          После этого я попытался вскочить. И тут же сел на ящик. Ноги стали как ватными от долгого сидения. Я начал растирать икры, бедра. Кровь побежала. Ноги закололо. Я смотрел в темноту. Ничего не происходило.
          Взял винтовку, стал смотреть. Трое мужчин отошли в самый темный угол и беседовали. Двое из них при этом махали руками и приседали. Один, кажется, бывший милиционер стал отжиматься.
          Какая-то тень мелькнула в углу. Я смотрел. Двое разведчиков спрыгнули с забора и, присев на одно колено, ощерились стволами автоматов в сторону физкультурников.
          Бандиты продолжали заниматься своими делами. Не заметили наших. Это хорошо.
          За спинами двух разведчиков, что были во дворе, спрыгнули еще двое. К воротам на полусогнутых пробиралось человек семь. Они замерли в ожидании команды.
          Ближе к бандитам за забором сконцентрировалось человек десять-двенадцать. Они тихо строили лестницу из своих тел. Один встал к каменному забору, второй - ему руки на плечи, правую ногу назад, чуть присел. И таких "лестниц" было три. Там же я заметил и громадную фигуру Андрея Калинченко.
          Где были остальные бойцы, я не видел.
          Вот медведеподобный Калина поднял руку вверх, вторую приложил к горлу. Секунда и он резко опускает руку. Вперед!
          И разведчики рванули! Четверо, кто были во дворе, рванули вперед, при этом стреляли!!! Они стреляли, сукины дети!!! Они же поубивают всех! Будут трупы! А на хрена мне, нам - трупы?! Тут же рванули и разведчики, что прятались за забором. Они перемахнули через двухметровый забор.
          Те, кто прыгали, тоже стреляли!!! От пуль летели в стороны щепки от дверей, пули рикошетили и, оставив на мгновение искру, уходили вверх.
          Во дворе был ад!
          С третьей стороны забора во двор также перепрыгивали разведчики. Они не стреляли. Они перемещались к первым двум группам. Все происходило мгновенно.
          Чеченцы сначала опешили, но потом упали на землю и ползком попытались пробраться в дом. Старейшина тоже. Но они были живы! Они живы!!! Бойцы стреляли поверх голов!
          Вот один из бандитов достал пистолет и начал отстреливаться. Кто-то из солдат споткнулся и покатился по земле, зажав ногу. Козел! Урод! Он начал стрелять! Он ранил нашего!
          Разведчики подоспели вовремя. Пресекли попытку уползти в дом. Вот их стреножили... Били они их? Били. Но бандиты были живы. И это главное - мне была нужна информация.
          Срочно оказали первую помощь раненому солдату. Я уже спешил во двор. Часть бойцов ворвались в дом. Первую сигарету выкурил за три затяжки. Вторую сигарету в зубы, прикурил от окурка.
          В доме женские крики, визг.
          В конце улицы - шум моторов - БТРы рвутся на помощь своим. Во дворе стоит дым от выстрелов. Несколько карманных фонарей освещают раненого солдата. Нога забинтована, он бледен, по лицу крупными градинами катится пот. Мне страшно.
          Подошел к Калине, он был рядом со своим раненым товарищем. Тронул его за плечо. Он резко повернулся. Я протянул ему винтовку.
          - Как он? - я кивнул на раненого.
          - Дерьмо! Пуля перебила кость и задела артерию. Крови много потерял. Через минуту будут наши - эвакуируют. - Он был мрачен, зол, потом неожиданно резко и громко произнес: - Все будет хорошо, все будет хорошо.
          Как заговор, как молитву.
          А потом уже мне:
          - Они мои! Вы мне обещали! - Андрей в ярости.
          - Хорошо, Андрей. Позже, потом. Идем, у нас с тобой много работы!
          Мы подошли к пленным. Они стояли на коленях, руки за спиной связаны. Ноги связаны. На головах - подшлемники.
          - Забирай! У! Суки! - Андрей ударил прикладом винтовки по почкам "милиционера", тот согнулся и упал на бок. - Мразь. Скажи "спасибо" ему - прибил бы. - Он кивнул на меня.
          Пленные были связаны, с повязками на глазах, поэтому кто их "спаситель" они не видели. Ничего, еще посмотрят.
          - Андрей, сейчас приедет Ступников - заберет этих, - я кивнул на трех преступников. - Дай ему людей, пусть перебросят их к нам. И с ними останутся. Мало ли какая помощь понадобится.
          - Понял. - Калина был угрюм.
          Он смотрел, как грузят в подоспевший БТР раненого.
          - И еще. Возможно, сегодня ночью придется кое-кого арестовать, - смотря, что эти скажут, ты своих людей держи наготове, чтобы по первому свистку начать. Да, и посты усилить надо, чтобы мышь не проскочила. - Я помолчал. - Ни за какие деньги не проскочила.
          - Сомну, сотру в порошок, если хоть одна сука уйдет из этой гребанной деревни. Давай, Серега, работай, - душу вытряхни из этих крыс. Надо кого арестовать - зови, хоть всю деревню повяжу.
          Тут БТР с ревом отъехал от забора, и на его место встала "шестерка", за ней другой БТР. В сравнении с бронетехникой, "Жигули" выглядели как елочная игрушка.
          Из машины вышел Ступников с Мячиковым. Подошли. Им вкратце объяснили ситуацию. Калина распорядился, чтобы пленных загрузили в БТР и отвезли к нам в отдел. Восемь разведчиков сопровождали "груз".
          Мы с Калиной пошли в дом. Всюду погром. В зале на диване сидели три женщины. У одной из них на скуле зрел хороший синяк. Они не кричали, лишь что-то причитали на своем языке. Рядом стояли двое разведчиков.
          - Вот, - один из них протянул своему командиру огромный нож. - За дверью караулила, хотела мне горло перерезать. Я ее успокоил.
          Он кивнул на даму с подбитым глазом.
          - Эй, есть что-нибудь? - перекрывая шум обыска, крикнул Калина.
          - Есть!
          - У меня тоже!
          - И я нашел!
          - Сюда несите! В зал! Света побольше сюда!
          Послышался топот солдатских сапог и ботинок. Стали приносить то, что обнаружили в доме и во дворе.
          Девять автоматов, штук пятнадцать пистолетов. Патронов было много. Часть в цинках, часть в пачках, часть просто россыпью. Гранат около двадцати штук. Запалы ввернуты. М-да, если бы не взяли этих "чижей" во время прогулки, то дорого бы нам дался этот домик!
          Бойцы все приносили трофеи. Вот и старая радиостанция.
          - Настройку не сбили? - спросил я.
          - Нет, как было, так и стоит. Понимаем, - раздался басовитый голос разведчика.
          - А это лично вам. - Из темноты вынырнул разведчик, он нес стопку фотографий.
          Я взял пачку, мне подсветили фонариком. Калина тоже склонился над снимками.
          - Смотри-ка, Сережа, а ведь это ты!
          На фотографии хорошо было видно, как я куда-то иду по какому-то коридору. Здесь же были Ступников, Мячиков и Разин.
          - Где это нас так засняли? - я смотрел.
          - Не знаю, но похожи. - Андрей хохотнул: - Так кто за кем охотится?
          - Это РОВД! - я узнал коридор.
          Все снимки были сделаны с одного места. В РОВД была своя фотолаборатория. Отпечатать там снимки не представляло никакого труда. Фотографий Ступникова и моих было больше всех, хотя вместе мы были в РОВД только один раз.
          - Ребята, вас "заказали"! - Калину это явно развлекало.
          Бойцы притащили еще две мины направленного действия - МОН-90 и МОН-100. Это уже из области тяжелого вооружения. Серьезные ребята. Приволокли две большие картонные коробки. В них на русском и арабских языках была литература про ваххабизм. Картинки яркие, все на тему того, как посланники Аллаха уничтожают неверных и их пособников. Неверные были изображены в виде свиней, но в русской военной форме. Приспешники были тощие, трусоватого вида, по карманам рассовывали российские рубли и американские доллары. Воины ислама вооружены как Рэмбо, с просветленными лицами. Бумага хорошего качества. Странно, Коран запрещает изображать человека. Видимо из пропагандистских целей сделали исключение. Потом почитаю.
          Принесли карту Чечен-Аула. Вот это ценное приобретение. Я посмотрел на края карты. Все номера тщательно срезаны. Но карта военная. Склеена как положено. Обстановка нанесена по всем законам военной топографии. Позиции наших войск - синим цветом, как противника, тщательно прорисованы детали. Условные обозначения нанесены также правильно. Было видно, что обстановка уточнялась. Так одна из рот недавно перебазировалась на скотный двор, поближе к окраине, чтобы прикрыть село в случае неожиданной атаки со стороны глубокого оврага. Только минные поля обозначены схематически.
          Некоторые дома обозначены красным цветом. В том числе и тот, в котором мы сейчас находились. РОВД тоже было обозначено как "свое".
          - А "красных" домов-то много. Как считаешь, контрразведка? - Калина тоже внимательно изучал карту.
          - Если идти по аналогии, то можно и предположить, что эти "красные" домики являются опорными базами духов. Или, по крайней мере, сочувствующими. Что тебе эта подробная карта напоминает, а, разведка?
          - Дай сигарету, а то мои закончились.
          Закурили.
          - Такие подробнейшие карты составляются, когда готовится наступление. Смотри, тут даже указана тропа - проход в минных полях. Там наш патруль ходит. Сам недавно ходил по этому маршруту. Значит, наблюдали. А по нему можно близко подобраться к "блоку", и прямо в тыл. Режь сонных бойцов и иди в деревню. Хитро задумано. Рота незаметно в деревню просочится, и никто не заметит!
          - Я тоже так думаю, -кивнул я. - В деревне, судя по домам с красными отметинами, можно еще человек с полсотни собрать...
          - Плюс с собой можно тяжелое вооружение не брать, в деревне свое есть, - продолжил мою мысль командир разведчиков.
          - Есть что еще интересное? - крикнул Калина.
          - Есть! - голос со двора.
          Пыхтя от натуги, бойцы вкатили в дом пулемет "Максим", весь в смазке. Рядом же грохнули огромные ящики со снаряженными лентами.
          - В коровнике был спрятан, насилу откопали. Если бы не миноискатель, ни за что не нашли бы.
          - Откуда такое богатство? - мы с уважением смотрели на это грозное оружие.
          - Ему лет с полсотни, а смотри, как за ним ухаживали! - с любовью в голосе произнес Калина.
          Подошел, погладил его.
          - Я его себе забираю! - он обернулся ко мне.
          - Забирай, но в остальном поможешь нам, -согласился я. - А "Максимка", скорее всего, деду принадлежит. С войны, может, и с гражданской прячет его.
          - Точно. Ты "колони" его, может, где и пара рев-наганов заныкано. Я его у себя на блок-посту поставлю, а потом к себе в часть, в музей отправлю. Ну и сам тоже постреляю, - он снова любовно погладил по бронещитку пулемета. - Красавец! Все! Бойцы! Собрать все это барахло, и в БТР! "Максима" и все, что к нему относится, - ко мне, а остальное - контрразведчикам. Баб куда? -обратился он ко мне. - На "фильтр"?
          - Давай туда, сейчас некогда с ними.
          - Баб на "фильтр".
          Мы вышли во двор, чтобы не мешать бойцам грузить изъятое оружие. Во дворе уже стояло трое местных милиционеров, солдаты ощерились стволами автоматов, не пропуская их внутрь дома.
          Милиционеры были из рядового состава. Ни начальника, ни его заместителя. Агентов среди них тоже не было. Из их сбивчивой длинной тирады получалось, что мы не имели права проводить обыск в доме без их согласия и участия.
          Калина обвел их тяжелым презрительным взглядом.
          - Пшли вон! Пока я вас как пособников на "фильтр" не отправил!
          Милиционеры продолжали возмущаться. Но умокли, когда увидели как бойцы вытаскивают из дома оружие, боеприпасы, мины, пулемет "Максим". И очень их заинтересовали коробки с литературой. Одна из коробок развалилась. Макулатура посыпалась в грязь.
          Разведчики кое-как собрали ее и стали небрежно скидывать весь этот полиграфический хлам в коробку. Я подошел, взял одну из ваххабистких брошюр, протягул ближайшему милиционеру:
          - На. Почитай.
          Он молча взял ее и оттер от грязи. Уж больно это он любовно делал.
          Калина оставил в доме своих людей. С наступлением светового дня они должны были еще раз просмотреть дом.
          Когда выводили женщин, милиционеры снова заволновались. Что-то кричали обнадеживающее на чеченском языке.
          - Андрей, иди-ка, усиль посты. Думаю, что кто-нибудь попытается покинуть деревню.
          - Ага. Тот самый случай!
          Он подозвал одного из разведчиков. Офицер это был или сержант я не знал, все в одинаковых маскхалатах.
          - Значит так! Падай на технику и объедь все посты! Действуешь от моего имени! Никого не выпускать! Кто не подчинится - пусть валят "на глушняк". Если узнаю, что кто-то вышел "за бобы" - место в "цинке" этому доброму бойцу я обеспечу. После этого прибудешь к начальнику штаба и доложишь, что сделано. Вперед!
          Мы загрузились на БТР и поехали.

          Вот и отдел. На крыльце оживленно. В том числе и милиционеры толпятся. Часть гражданского населения стоит рядом. Ждут рассвета, будут устраивать митинг по поводу того, что федеральные войска совсем распоясались, хватают бандитов, житья от них совсем не стало!
          Милиционеры подтягиваются. Вот и начальник РОВД подтянулся, и заместитель - агент Ступникова. А вот и "Демон" стоит в тенечке. Остальных милиционеров я видел, но не знал.
          - А вот и пособники приехали, - Калина был в хорошем настроении.
          - Наносят упреждающий удар, - я скептически посмотрел на нашу охрану. - Андрей, может быть попытка прорыва и отбития задержанных. Сначала женщин, стариков и детей пустят. Ты бы поставил своих гоблинов, а? Главное - рассеять толпу.
          - Сделаем! -кивнул он.
          Потом крикнул своим. Те спешились с БТРа, окружили своего командира, тот поставил задачу. Разведчики выстроили коридор, по которому в наш отдел перетащили все, что изъяли в доме у старейшины.
          Я стоял на крыльце и смотрел. Чеченцы подумали, что привезли кого-то из захваченных, и ломанулись к этой цепочке, но отхлынули, когда увидели ящики, коробки, оружие.
          Из толпы тут же понеслись крики:
          - Подкинули!
          - Их подставили!
          Ну а брани было в наш адрес!
          Я смотрел на всю эту картину в свете электрических фонарей. Конечно не картина Верещагина "Апофеоз войны", но уж больно похоже на пролог к ней. А может, я просто устал и хочу спать?
          - Ну что, Серега! Пошли посмотрим, что "поют" наши подопечные.
          - Пошли! - я бросил сигарету в урну.
          В коридоре были бойцы отделения охраны и разведчики. Среди них выделялся Зерщиков. Он развлекал окружающих тем, что крошил пальцами обломки кирпича, превращая их в труху, в пыль.
          - А вот и особисты - ваши коллеги здесь, - Андрей показал на Зерщикова огоньком сигареты.
          - С чего взял?
          - А они Зерщикова с собой такают для акций устрашения. На психику давит. Впечатляет, конечно. Полные штаны со страху. Ты еще не видел, как он зубами вырывает из столешницы кусок дерева или перегрызает ножку стула?
          - Нет.
          - Посмотри. Первый раз, когда видишь, появляется желание этому бойцу кол осиновый в сердце загнать, - Калина хохотнул.
          - Ты чего его к себе не берешь? - толкнул я Андрея в бок.
          - Неповоротлив и ленив. Это ближе к вам - "заплечных дел мастерам", -хмыкнул он.
          - Кто бы говорил. Если бы не наша информация, хрен бы ты нашел этих козлов. Деревню разнес бы.
          - Разнес бы, но нашел! - он был в хорошем настроении.
          Я увидел бойца из нашей охраны.
          - Вас к начальнику. Срочно! - голос солдата был взволнован.
          - Что случилось?
          - Ханкала звонит, Москва звонит, прокуроры звонят, - дневальный покачал головой, мол, как все хреново.
          - Отдай их мне. Я их "при попытке к бегству", - Калина был озадачен.
          - Да, пошел ты... Иди лучше послушай, может, чего полезного услышишь. Я сейчас к начальнику, потом будем вместе разговаривать с этими уродами.
          Я прошел к начальнику. Тот положил трубку телефона и жадно пил воду.
          - Прибыл, - я закрыл за собой дверь.
          - Ну, ты и кашу заварил! - он отер пот со лба.
          - Ничего я не заваривал. Взял трех преступников, трех пособниц, и помойку всякого барахла. Я даже не допрашивал, времени нет. Они хоть колются?
          - "Плывут", - шеф махнул рукой. - Каждому в отдельности показали это страшилище - Зверщикова...
          - Зерщикова, - поправил я его.
          - Я бы ему фамилию заменил. Зверюга! Ты видел его фокус с табуретом?
          - Нет.
          - Погрыз его в труху. Потом кирпичи в руках растер в порошок. Силища невероятная. Особисты притащили. Посмотри - тебе понравится. Ну, да ладно. Не успели привезти задержанных, как начались звонки. Сначала из местного РОВД. Потом глава администрации прибежал. Потом Ханкала. Потом из местного правительства. Прокурор района, прокурор Чечни, надзирающий прокурор, какие-то авторитетные чеченцы звонили. Короче - все требуют отпустить под подписку.
          - Всех троих? - я налил воды, в горле пересохло.
          - Ага, - шеф кивнул.
          - Ну, и что, командир, будешь делать? - я напрягся в ожидании худшего.
          - А вот им всем! - он согнул левую руку в локте, правую положил возле сгиба.
          - Слава богу. Я думал, что отпускать будем с извинениями и компенсацией морального вреда. - Я закурил.
          - Крупную рыбу взяли. Сейчас их дожать и дальше идти. Я вызвал тебя, чтобы сказать, что времени у нас мало, очень мало. Это сейчас звонки начались, а завтра уже делегации пожалуют, ходоки. Поэтому работать быстро. Разрешаю не отдыхать, - он усмехнулся.
          - Спасибо, барин, спасибо. Век мы вашу доброту не забудем, - я шутливо наклонил голову.
          - А вот откуда они так быстро узнали в Ханкале про задержание? - начальник потер красные глаза.
          - "Дальняя" связь у милиции стоит?
          - Стоит, - шеф уже понял, куда я клоню.
          - Ну, вот и ответ. - Я встал и пошел к себе.
          В моей комнате полным ходом шел допрос беглого милиционера - Артура Хамзатова. Кандидата в покойники. Разведчики, да и не только они, а все военные хотели смерти этого убийцы. Мне его жалко? Нет.
          Допрос вел Гаушкин Володя. Рука на перевязи. Правой пишет. Когда делает неловкое движение - морщится от боли.
          Хамзатов уже сломлен. Голова опущена. Руки и ноги связаны одной веревкой, которая пропущена через табурет. Не убежать, только короткими прыжками с табуретом вместе.
          Когда я вошел, он поднял голову. В глазах страх. Это хорошо. Меньше возни будет с ним.
          - А, Серега! - Володя, поднялся. - Заходи. Молодец! Матерого взял.
          - А я, Вова, мелочью не занимаюсь, - я усмехнулся. - Давай, продолжай, а я попозже вклинюсь.
          Володя, начал:
          - Итак, Артур, продолжим. Ты сказал, что в милицию внедрился по поручению Шейха. Так?
          - Да. - Тот не поднимал головы.
          - Кто еще в местном РОВД пришел из банды по указанию главарей? Фамилии, адреса, чем они занимались. Чем ты сам занимался в милиции?
          И Хамзатов начал рассказывать. Получалось, что из РОВД только человек десять пришли не из банды. Но бандит бандиту рознь, как бы это парадоксально ни звучало.
          Так. Например, даже со слов этого бандита, "Махмуд" - агент Ступникова, он же по совместительству и заместитель начальника РОВД Магомед Асаев, не принимал участия в активных действиях против федеральных войск. Так, мелкая помощь, например, зарядить батареи для радиостанции.
          Мой агент "Демон", он же Иса Гадуев, вообще сторонится всех. Угрюмый. Но пользуется авторитетом. Его боятся. Пришел не из банды Шейха, о себе мало что рассказывает, но слухи ходят, что занимался большими делами, крови на нем много. Что, по слухам, был в одной банде кем-то типа исполнителя. Карал отступников. И не просто в Чечне, а по всей территории бывшего СССР и заграницей тоже. Уничтожал в одиночку не просто отступников, но и всех их ближайших родственников. Мзду не берет, молится истово, но не ваххабит, презирает тех, кто пришел воевать в Чечню за деньги. Говорит, что Чечню надо спасать от всех не чеченцев, и вера здесь ни при чем. Вот тебе и "Демон".
          Про начальника РОВД Артур пояснил, что его держат за "болванчика". Человек пришлый. Никто его не слушает. Теневым лидером является Алим.
          - Что за Алим-Налим такой? - Гаушкин потер раненую руку, поморщился.
          - Алим Саралиев. Формально он сержант. На самом деле является одним из офицеров Шейха. Тот ему доверяет. Слово Алима - закон. Только Гадуев может поступать как хочет. Алим думает, что Иса приставлен Шейхом или арабами наблюдать за ним, и в случае непослушания устранить его. - Артур по-прежнему сидел, опустив голову вниз, и говорил глухо.
          - Понятно. Где живет этот Алим?
          - Алим неместный. Живет прямо в РОВД.
          - Кто фотографировал нас в РОВД? И по чьей команде? - встрял я.
          - Фотографировал Умар Ханбиев. После того как вы, - он поднял голову, - опознали Ислама Исмаилова, Шейх приказал сделать фотографии тех, кто опознал, и передать ему. Сказал, что вы теперь его личные враги.
          - Деньги обещаны? - поинтересовался я.
          - Да, - задержанный кивнул головой. - За тебя - полторы тысячи долларов, за Ступникова - тысяча.
          - Не густо, - мне было смешно.
          - А меня и Молодцова заказали? - Гаушкин был заинтересован.
          - Нет. - Артур покачал головой. - Вы пока не успели нанести ущерб Шейху и его людям.
          - Не подмазывайся к нашей славе. Лучше работай - и тебя "закажут", - я ехидно выпустил струю сигаретного дыма в сторону Гаушкина.
          - Серега, у тебя талант врагов наживать, - Гаушкин сначала рассмеялся, потом гримаса боли исказила его лицо, и он погладил свою раненую руку.
          - Это Бог тебя карает, нельзя смеяться над врагами самого шейха, - я усмехнулся, потом обратился к Артуру: - Фотографии передали в банду?
          - Да, - он сглотнул слюну.
          - Зачем себе копии оставили и как переправили в банду?
          - Алим принес и сказал, чтобы мы опознали, кто именно узнал Исмаилова. Мы указали на тебя. На своем экземпляре он обвел лица, а потом передал.
          - Как передал? Способ передачи? Сам ездил в Старые Атаги?
          - Нет. Ездить запрещено, чтобы не вызывать подозрений у военных. Тайник. У Алима есть тайник где-то и не один. Он спрятал там. Потом по радиостанции вышел на связь и сказал, что оставил фотографии.
          - Понятно. Давай фамилии тех, кто поддерживает отношения с бандой.
          Я закрыл глаза, вспоминая карту, где были нанесены "красные дома". А вот сейчас и проверим его. Под веками горело и жгло. Хотелось спать. Не уснуть бы. Опер уснул на допросе. Это уже смешно. Интересно, а что процитировал бы сейчас Ступников.
          Я вспомнил карту. В цветах, в красках, со всеми условными обозначениями. Это было не так сложно. Я видел карту Чечен-Аула много раз. Сделать наложение из бандитской карты не так сложно. Но как хочется спать! Как я устал!
          Хамзатов начал перечислять. Фамилия, имя, отчество.
          - Э, нет, мужик, адреса давай! - уточнил Гаушкин.
          И бандит начал говорить.
          Гаушкин записывал, а я сравнивал с картой. Все адреса милиционеров, которые он перечислил, совпадали с "красными домами". Но были и еще такие дома.
          - Скажи, Артур, а вот такие адреса, они тоже с бандитами?
          И я перечислил несколько адресов, взятых с карты.
          Хамзатов поднял голову и долго смотрел на меня. Взгляд был долгий, тяжелый, гуляли желваки. Он хотел меня уничтожить.
          Я выдержал взгляд. Ничего сложного.
          - Вы нашли карту. Вы нашли карту! Вы ее прочитали?!
          - И что дальше? Да, нашли, да, прочитали, и мы ее еще качественно изучим. Исходя из карты, и нанесенной на нее обстановки, я полагаю, что Шейх с арабами готовился нас атаковать. Так?
          - Да, - бандит кивнул головой.
          - Кто рисовал карту?
          - Исмаилов. Приходили люди и говорили, что и где, он рисовал.
          - Когда планировалось наступление?
          - Через десять дней. В Старые Атаги должны еще подойти люди.
          - Откуда люди?
          - От Гелаева. Он обещал прислать на подмогу.
          - Это та самая "большая бяка", которую они нам готовили? - Гаушкин присвистнул от удивления.
          - Чую, Володя, что это еще не все. - Я потер виски.
          Голова разламывалась.
          - Расскажи нам про Старые Атаги.
          - Я буду жить? - он впервые оживился.
          Есть информация, можно и поторговаться. Ставка большая - жизнь. За жизнь можно и выдвинуть условия.
          - Жить будешь, -кивнул я. - У нас мораторий на смертную казнь. Дадут пожизненное, или лет двадцать. Потом амнистия, срок скостят до половины, потом выходишь на условно-досрочное, то есть, лет через семь-восемь - свобода. Устраивает? Со своей стороны я напишу, что ты оказывал помощь следствию. Так как?
          Он думал. На лице это читалось. Лоб то морщился, то разглаживался, губы то опускались вниз, то легкая усмешка скользила по ним. Ерзал на табурете. Были бы свободны руки - обязательно делал бы ими что-нибудь. Кисти у него и так под табуретом ходят.
          А может, этот кадр развязывается? Я подвинулся немного ближе, чтобы свалить его с ног если что.
          - Ручками-то особо не шебурши, - понял меня Володя. - Разведчики вязали узлы, которые только сильнее затягиваются. Веревку потом резать.
          - Я думаю. Мне нужно время, - он снова поднял голову.
          - Думать надо было раньше, - я был суров. - Ты солдату горло перерезал. Второго ранил, когда задерживали. Так что лимит времени исчерпан. Цейтнот.
          - Либо ты с нами, либо с Аллахом. Выбирай. - Гаушкин тоже "напирал".
          - Хорошо, я согласен.
          Тут забежал дневальный.
          - Товарищи офицеры, вас к начальнику. Обоих.
          - Зови кого-нибудь из разведчиков, пусть караулят. - Я встал.
          - Вспоминай, Артур, крепко вспоминай. - Володя тоже поднялся со стула.



          Вошли трое разведчиков. По-прежнему в зимних маскхалатах. Только капюшоны с головы скинули.
          - Кто старший? - спросил я.
          - Я, - один выдвинулся вперед, - сержант Коцага.
          - Значит так, сержант. Слушай меня внимательно. Вот этот гражданин - ценный свидетель. Если на нем хоть один синяк появится во время моего отсутствия, я с тебя лычки сорву и вместе с твоими яйцами приколочу у себя над рабочим столом. Ты меня понял? Я не шучу. Ты - отвечаешь за все, - я был зол. Надо же было начальнику в самый кульминационный момент собрать совещание!
          Сержант смотрел на меня как на бешенного. Сглотнул слюну.
          - Я понял.
          - Все, располагайтесь. Что найдете - можете съесть и выпить. Спиртного нет, не старайтесь.
          Пошли в кабинет к шефу. Там уже сидел командир сводного полка, незнакомые мне офицеры, наши только подтягивались. Последним ворвался командир разведчиков:
          - На "блоке", что в сторону Старых Атагов, расстреляли "Жигули". В ней было двое милиционеров и трое гражданских. Попытались подкупить часовых, чтобы выпустили. Когда наши отказались, то открыли огонь. У нас легко раненный, в машине - все жмурики.
          - Бля! Началось. - Командир грохнул раскрытой ладонью по столу.
          - Людей на усиление я уже отправил, - доложил Калинченко.
          - Садись. Говорить будем. - Мячиков указал место Андрею.
          - Предлагаю пригласить с улицы начальника местного РОВД, думаю, что ему тоже будет интересно, - предложил я.
          - Хорошо, - начальник согласился.
          Позвали начальника РОВД. Он вошел, переполненный праведного гнева. Его прямо распирало. Как бы не лопнул.
          - Мы вас потом выслушаем, а сейчас сядьте и слушайте молча. Мы дадим слово, - пресекая все его попытки заговорить, суровым тоном сказал начальник. - Можно курить.
          - Значит, так, - начал наш начальник. - Ситуация такая. Телефонные звонки меня уже достали. Завтра, вернее уже сегодня, часов в десять, думаю так, прибудет сюда много проверяющих. Начиная от наших начальников, заканчивая прокурорскими и милицейскими начальниками. Из местного правительства и всяких еще. Все они почему-то уверены, что мы здесь бесчинствуем. До девяти утра нужен результат. Понадобится помощь военных. Поможете? Вас тоже будут трясти, как яблоню, - это он обратился к военным.
          - Что надо делать? - командиру очень не хотелось подставляться в этих грязных политических играх.
          - Сейчас и решим. У кого какие предложения?
          - У меня, - я поднял руку.
          - Говори, Каргатов, - шеф кивнул.
          - У меня есть список милиционеров, которые поддерживают духов. Надо их задержать. И привлечь для этого тех, кто лоялен нам.
          - Хорошо, согласен.
          - А я не согласен! - встрял милицейский чин. - Вы проводите все операции, не согласовывая со мной.
          - Сядьте! Вы ничего не знаете, или не хотите знать! - шеф был резок.
          Калинченко и командир тоже покивали одобрительно.
          - Также, исходя из захваченной карты, мы знаем, где проживают люди, которые готовы поддержать бандитов, у них хранится оружие дома. В случае атаки бандитов, они выступят "пятой колонной". Их тоже надо брать.
          - Согласен, - сказал Мячиков.
          Остальные тоже покивали головами.
          - Что удалось выяснить? Ступников, начинай.
          - Я допрашивал Исмаилова. Вкратце - на Чечен-Аул готовилось нападение. Когда удался побег с "фильтра", то Исмаилову Шейх-Хачукаев приказал не форсировать переход в Старые Атаги, а организовать сбор разведданных на месте. В случае штурма многие милиционеры, а также местное подполье, по словам задержанного, выступят по команде организованно, всего до двухсот человек. Со своим оружием.
          - Кстати, - встрял я, - боевикам уже известны проходы в минных полях.
          - О, ё-тать! - командир схватился за голову. - Что еще?
          - Если немедленно не предпринять меры превентивного характера, то завтра эти самые двести человек могут устроить кровавую баню всем приезжим. Взять их в заложники, а мы будем лишь...
          - Хлопать себя ушами по щекам, - не выдержал Ступников.
          - Примерно так, - согласился Мячиков.
          - Вот список милиционеров и подпольщиков из Чечен-Аула, которые готовили вооруженный мятеж, - я подал листок. - Самые активные обведены. Их надо брать немедленно. Обыски само собой.
          - И куда их потом? - спросил командир.
          - На "фильтр".
          - Там и так все забито! На головы друг другу?
          - Шелупонь отпустить. Остальных колонной в Чернокозово. Самых интересных - на Ханкалу, после того как сами их отработаем.
          Милиционер читал список своих подчиненных, замешанных в подготовке штурма, и вытирал пот. Ступников решил "додавить" его.
          - Что будете делать завтра, уважаемый? Приедут начальники, в том числе и милицейские, и что ответить-то? Под самым носом заговор. РОВД -рассадник боевиков. За такие вещи по голове не гладят.
          - Так я не знал! - тот был испуган и вытирал лицо большим клетчатым платком.
          - Никто не знал, но почему-то ФСБ и армия узнали это раньше, чем начальник милиции. Бардак.
          - Что делать? - он испуганно смотрел на окружающих его офицеров.
          - Трясти надо! - наш начальник был предельно жесток. - Принимать активное участие в задержании и нейтрализации пособников. Вы согласны? Или поддерживаете пособников?
          - У нас длинные руки! - Ступников опять вставил цитату из своей любимой книги.
          - Я понял, - милицейский начальник был снова настроен решительно, точно так же, как когда он вошел в кабинет. Чувствует обстановку. Интересно, а он не из бывших партработников? Уж больно у него хорошо это получается.
          - Кто у вас сейчас во дворе? - Это Вадим Молодцов.
          - Почти все.
          - Через пять минут заводите их в здание. Всех! - Это уже командир военных. - Калинченко!
          - Я! - Андрей встал.
          - Вязать всех. Тихо вязать! И морды не бить! Потом разберемся! По списку! Понятно?
          - Так точно!
          - Товарищи офицеры, вопросы еще есть? - командир все понял, и принял решение.
          Командир на нашей стороне. Все хотят к победе подмазаться. Ну, мы не жадные - нам не жалко. Тем более что без помощи военных у нас ничего не получится.
          Вопросов ни у кого не было. Калинченко убежал в коридор, оттуда доносились команды. В выражениях никто не стеснялся.
          Через пять минут он зашел в кабинет:
          - Товарищ полковник! Готовы, можно заводить.
          - Ну что, теперь ваш выход, - начальник обратился к милиционеру, - справитесь?
          - Справлюсь.
          - Периметр закрыт? - Гаушкин к разведчику.
          - Мышь не проскочит.
          - Посмотрим.
          Все напряглись.
          - Давай! Ну, пошли? - командир встал.
          Все вышли в коридор. Я снял автомат с предохранителя. Хотя в тесном от разведчиков коридоре вести огнь было безумием. Своих зацепишь.
          Милиционер вышел на крыльцо и начал что-то говорить. Никто из нас ни слова не понимал по-чеченски. Мы лишь вслушивались в интонации. Толпа отвечала то глухим ропотом, то взрывом возмущения. Время шло, а толку не было.
          Но вот он что-то прокричал раза три. Одна фраза, повторенная три раза. И толпа поддержала его. И он вошел в коридор.
          - Сейчас будут заходить, - он снял шапку и опять вытер пот.
          Лампу в коридоре погасили. Лишь из открытого кабинета начальника падала полоска света.
          И действительно, первым зашел заместитель - агент Ступникова. Он вошел и остановился, со света, что горел на улице. В коридоре ничего не видно.
          Его быстро и молча стреножили, и тихо оттащили брыкающее тело в кабинет к Разину.
          Потом стали заходить другие милиционеры. Кто-то даже пытался оказать сопротивление, но их быстро "гасили".
          - Все. - это произнес милицейский начальник.
          Включили свет в коридоре.
          - Отбирать! Своих от чужих! Начали! - шеф первым вошел в кабинет Разина.
          Там вповалку лежало человек десять. Рты и глаза завязаны. Руки и ноги тоже. Все задержанные дергали конечностями, пытаясь освободится. Какой там! Каждое подергивание лишь затягивало узлы.
          Я передал список милиционеру:
          - Показывай, которых освобождать.
          И он начал. Первым указал на своего заместителя. Разведчики рывком подняли его и разрезали веревки. Тот потирал руки и ошалело оглядывался.
          - Выходи и жди в коридоре, - это приказывал командир.
          Ступников хлопнул своего агента по плечу.
          Потом подняли еще трех человек, среди них был и "Демон". Я злорадно смотрел, как с него сошла маска невозмутимости и высокомерия. Он был также ошарашен. Это полезно. Спесь слетела.
          Начальник РОВД построил всех освобожденных милиционеров. Сначала он принес извинения, потом вышел Мячиков и вкратце обрисовал ситуацию.
          Те стояли ошарашенные. Сначала их связали, а теперь предлагают участвовать в задержании бывших своих сослуживцев, провести обыски. Они начали что-то ворчать на чеченском языке.
          Вышел командир:
          - Значит, так, товарищи чеченские милиционеры. У вас два пути. Первый - вы помогаете нам. Второй - как пособники - добро пожаловать "на фильтр". Итак! Становись! Равняйсь! Смирно!
          Что-что, а командовать он умел! Когда он заорал как на плацу перед многотысячным строем, то я и сам подтянулся. Огромной мощной волей обладал этот мужик!
          Он выдержал паузу в пару секунд. И снова гаркнул:
          - Добровольцы в пособники бандитов - шаг вперед!
          Никто не вышел.
          - Сейчас вам поставят задачу, которую вы выполните. Вопросы?
          Мы улыбались. Чеченцы смотрели исподлобья.
          Ничего, ребята, привыкайте!
          Мячиков снова собрал совещание. Разведчиков и чеченских милиционеров оставили в коридоре. Отчего-то мы не стали называть при начальнике РОВД все адреса, которые запланированы для зачистки. Гражданин мент как-то не особо внушал доверия. Сам не знаю почему. Но, если начальник не видит того, что творится у него под носом, то зачем такой вообще нужен?
          Гаушкин продолжал "потрошить" Исмаилова. Никто не забывал, что информация по Старым Атагам - это самое главное.
          Тем временем на улице раздавался рев подъезжающей техники. Техники становилось больше, ропот толпы на улице утихал
          Калина, начальник штаба и незнакомые мне офицеры на улице формировали группы захвата. Руководили группами опера.
          Вот только оперов было мало, а объектов много.
          Я пошел в группе, которую возглавил Калина.
          -- Значит, так, разведчик, - я закурил на крыльце, - нам трупы не нужны. Нужна информация. Объясни своим гоблинам.
          -- За гоблинов ответишь. - Калина пошел к своему БТРу, я за ним.
          Возле бронемашины уже стояло восемь разведчиков, механик- водитель перегазовывал двигатель.
          -- Значит так, чудовища, - начал Калина - голос суровый, не терпящий возражений, - сейчас прем по адресам. Работаем. Как обычно, парами. Минус - Враг, Вражий сын- Крот, Аллигатор - Сом, Могила - Петрович.
          -- Я не буду с Могилой в паре работать! - подал голос Петрович. - Могила как дурак на ужин гороховой каши натрескался...
          Строй одобрительно хмыкнул.
          -- Разговоры отставить! Зубы потеют? - Калина был суров.
          -- Слышь, урод, я пойду первым, а ты за мной, не хочу твое дерьмо нюхать, - пробубнил Петрович Могиле.
          Быстро все забрались на броню. Мне выделили сиденье от иномарки - удобно, мягко, не холодно. Вот и первый адрес. Заглушили двигатель.
          Метров за сто до адреса остановились. Ничего особенного. Дом как дом, что этот, что у соседей. Оказывается, в башне БТРа кто-то сидел, она развернулась в сторону дома: ствол пулемета качнулся и уставился на него.
          Калина послал двух разведчиков в обход.
          -- Сейчас начнем брать дом, если кто дернет оттуда, тихо укладывать мордой лица в навоз, не бить по голове. Понятно?
          Вражий сын и Крот лишь покачали плечами, мол, понятно, но как там получится уже, так и получится.
          -- Как, Серега, будем брать - тихо или громко?
          -- Знаешь, я работаю в конторе, которая не терпит шума и суеты. Поэтому тихо-мирно, может в доме чего найдем, а то сейчас разворотим все, и кроме руин ничего не будет.
          -- Понял. К машине, - тихо скомандовал разведчик своим подчиненным.
          Удивительно бесшумно они спрыгнули с брони. Только сейчас я обратил внимание, что обычное стрелковое оружие у них обмотано тряпками, также были обмотаны и карабины у ремней - антабки, чтобы не гремели.
          Андрей ставил задачу, поводя руками в сторону дома. Я, стараясь не шуметь, спустился с брони.
          -- Ну, молись, контрразведка, чтобы нас не заметили! - Андрей перекрестился и сплюнул перед собой: - Держись за мной, если что - прикрывай, вперед не дергайся, твоя работа впереди, - и уже обращаясь к солдатам: - Живыми брать гадов! Живыми! Штурм!
          Разведчики рассыпались парами и, полусогнувшись, двинулись вперед.
          Один впереди. Второй чуть в стороне, сзади, прикрывает спину товарища. Вот первая пара подбежала к забору, один встал к нему спиной, руки в замок держит на уровне живота, второй с разбегу ставит ногу в этот "замок" и подпрыгивает вверх.
          Тут же раздается громкий звук, в ночной тиши казалось, что он подобен автоматной очереди - это у Могилы из желудка вышли газы перебродившей гороховой каши.
          -- Сука! - процедил идущий впереди меня Калина. - Клизму сделаю с пластидом!
          У меня от напряжения спина была мокрая, но я не мог не оценить комизм ситуации. Петрович резко развернулся и поддал кулаком в зад Могиле, который в этот момент переваливался через забор.
          - Свинтус гребанный! - пробормотал Петрович!
          В тот же момент залаяла собака во дворе.
          Было слышно, как распахнулась дверь, и послышался топот бегущих ног. Могила дал очередь.
          -- Могила, грохнешь их - самого убью! - заорал во всю мощь своих легких Калина.
          Во дворе солдаты уже что-то ломали. Стрельбы не было. Это уже хорошо.
          Как только подумал это, тут же раздалась очередь, но не во дворе, а в саду.
          - Они что у тебя совсем опупели, Андрюха? - я рванул вперед.
          -- Назад! - Калина схватил меня за рукав. - Успеем. Сначала дом проверим, сейчас доложат.
          -- Да в доме ничего нет. Главное - люди! - я оттолкнул Калину и первым вошел во двор.
          -- - Грохнут же дурака! - Калина обогнал меня.
          -- Если б они захотели оборонять дом или прикрывать отход тех или того, что рванули огородами, то огонь открыли бы уже минут пять назад, - я закурил.
          -- Огонь увидят! - Калина попытался отобрать у меня сигарету.
          -- - Да пошел ты на хрен! - я сплюнул в темноту. - Сейчас подняли шум, а толку-то? Твои гамадрилы только и могут, что "мочить", на большее не способны. Мне люди нужны, а не трупы! "Языки", понимаешь?! А что устраивают? Сначала твой пердун извещает, что мы прибыли, потом стреляет им спину в темноте, потом те гоблины, что в засаде, и должны были тихо стреножить, стреляют. Это о чем говорит? О профессиональной непригодности. Врубаешься, командир гоблинов?
          Тут раздалась еще одна очередь, но уже на другом конце деревни.
          -- Ну, все! Звиздец всей операции! Сейчас только мертвые не знают, что мы начали ходить по адресам. - Я был в бешенстве.
          -- Ладно! Идем! - Калина тоже был взбешен.
          Не знаю уж, то ли тем, что я ему высказал, то ли тем, что я оказался прав. В темноте со стороны сада послышался треск.
          -- Твою душу мать! В Христа, в душу, в кружку, в компот! Чмыри, гондоны, педерасты, суки завшивленные, бляди морозоустойчивые! Сгною! В нарядах сдохнете! - много чего еще орал Калина в темноту.
          -- Мы взяли одного! - раздался голос одного из разведчиков, Второй мог уйти, ну, я его... ну, это... Короче - на глушняк. Целил в ногу, попал в затылок. Сам не знаю как получилось. - Голос говорившего был смущенным.
          Мне это напомнило рассказ провинившегося сына о том, как он попал мячом в окно. Те же самые интонации. Детский сад, право, подготовительная группа! Гоблины! Ими только детей пугать! Не профессионалы, а солдатики, мальчишки! Эмоции и реакция вперед мозгов работает! Эх, нет с нами мужиков из нашего РОСНа (региональный отряд специального назначения)! Те умеют все делать тихо, без шума и пыли, не привлекая внимания. Вот они - профессионалы. Но... За неимением гербовой - пишем на обычной!
          Тем временем в доме продолжался досмотр. Лучи фонарей шарили по дому, кто-то нашел керосиновую лампу, зажег ее. Стало светлее.
          Разведчики из сада, а это были Вражий сын и Крот, подошли поближе. На плече у Крота висел пленный, он трепыхался, стараясь балансировать на плече разведчика. И лицо у Крота было виноватое. Хоть и слабый свет падал из распахнутой двери дома, но было видно, что это именно он убил беглеца.
          Командир разведчиков попытался сгладить ситуацию.
          -- Видишь, один живой, Серега! Тебе хватит! - Калина был доволен.
          -- Знаешь, Андрей, он может нам много лапши на уши навешать. Второго нет, чтобы проверить. Давай его сюда!
          Крот подошел и скинул небрежно пленного к моим ногам. Тот рухнул и лежал, не поднимался. Неужто убился?
          Вражий сын ткнул лежащего стволом автомата.
          -- Вставай, сука.
          Тот пошевелился и попытался встать. Ноги-руки были связаны солдатскими ремнями. Не мог он встать, снова повалился в чеченскую грязь.
          -- Ты кто? - спросил я его. - Лежи.
          -- Аджамаль Бакаев, - донеслось снизу.
          -- Хорошо, Аджамаль. Почему бежал? - я продолжал курить, лица Бакаева не видно, но вслушиваюсь в интонации.
          Страх. Пытается скрыть страх. Естественная реакция - это страх. А то, что скрывает страх... Отчего? От гордости? От того, что боится, что есть за ним, и он боится показать это. Честному человеку нечего бояться. А он хочет казаться честным человеком. А быть честным и казаться им - большая разница. Хотя, с другой стороны, что такое честный человек сейчас? Все относительно. Тот, кто на чужом горе и крови построил свое состояние, сейчас по телевизору выступает и учит всех уму-разуму. А эти чеченские бандиты - кто они? Для своей совести - они честные люди. Но то, что они делают - противозаконно и богопротивно. Вот и получается, что если совесть у тебя спокойна, значит ты - честный человек. Убил несколько сот человек, а совесть спит, или она покинула твой разум. Те, кто захватывал больницу и убивал здесь русских, делали все во имя своей тупой идеи, и были честными людьми.
          Я помотал головой. Усталость, философия в голову лезет. И все по Гамлету. Время другое, а люди, страсти, психология прежняя.
          -- Чего бежал? - наклоняюсь ближе.
          Тот попытался отодвинуться. Боится. Нормальная реакция. Если бы продолжал корчить из себя героя, это было бы уже ненормально. Молчит. Сопит.
          -- Говори. - Крот тоже склоняется.
          -- Тихо, Кротяра! Ты уже сегодня порезвился, - это Калина, и, обращаясь уже к задержанному: - Говори, не тяни кота за хвост.
          -- В гостях я тут был. У хозяина, которого вы убили. Мы думали, что бандиты пришли, за продналогом, вот мы и бежали, - голос дрожит.
          -- Кто еще в доме?
          -- Никого. Жена хозяина с детьми уехала к родственникам. Не знаю куда.
          -- Ясно, молчит. Потом будем говорить. Долго и упорно, - я сделал упор на последнем слове.
          Мы пошли в дом. Крот снова взвалил ношу на плечо.
          -- Э, нет, землеройка! - Калина остановил его, - Иди, тащи труп сюда, мы посмотрим. Один. Вражий сын, а этого, - он качнул стволом автомата в сторону лежащего на плече Крота, - в дом, там поглядим.
          -- Тьфу! - Крот скинул с размаху Бакаева на землю.
          Тот охнул. В стороны полетела жидкая грязь.
          Вражий сын, примерился, поднял, поставил на ноги задержанного, посмотрел, где у того почище бок, и взвалил его к себе на плечо.
          Крот, бормоча под нос маты в адрес покойного, поплелся в сторону сада.
          -- Не опасно? Один в ночь? - я поинтересовался у Калины.
          -- Знаешь, почему его Кротом кличут? - спросил тот с усмешкой.
          -- Откуда же я знаю ваши загадки? - я снова прикурил.
          -- Он в темноте все видит. Надевали на него темные очки, один черт видит. Он сам не знает, как так получается, может кожей, может ушами.
          -- Кроты слепы. Может лучше котом? -подсказал я.
          -- Он в темных очках как крот из мультика "Дюймовочка", а когда в бронежилете - вообще одна морда. Ладно, пойдем в доме пошарим. Ну что, мирный чеченец, чего в доме интересного зарыто? А?
          -- Не знаю. Не мой дом. Хозяина вы убили, - донеслось с плеча Вражьего сына.
          -- А почему Вражий сын? - поинтересовался я.
          -- Он кашеварил, когда мы в горах стояли. Группа ушла, его оставили пожрать сварганить, он тогда ногу подвернул сильно, а он, гад, Вражий сын, взял, и полпачки соли в котел бухнул. Вот так и стал Вражьим сыном.
          -- Я не виноват, что пакет с солью намок и у меня в руках разорвался, - отозвался Вражий сын.
          -- Думать надо, предвидеть, просчитывать. Вон, Крот тоже не предвидел и затылок чеху снес. А теперь вот этот нохча, что у тебя на плече как полотенце болтается, будет нам втирать, что он ничего не знает, и если что найдем в доме - он без понятия. А мы тебе, нохча, не поверим. И вот этот добрый, - он кивнул на меня, хотя в темноте не было видно, - будет тебя допрашивать с упорством, а мы тебя - с пристрастием, с особым цинизмом и в извращенной форме. Понятно, Абубакыр? - Андрей начал "раскачивать" пленного.
          -- Он - Аджамаль! - поправил я его.
          -- Один хрен - нохча, - пренебрежительно махнул рукой Калина. И уже обращаясь к Аджамалю:
          -- Ну что, нохча, будешь говорить? Шахидом сейчас станешь или погодишь несколько лет? Говори! - он задрал тому голову.
          -- Не знаю, - задержанный говорил жестко.
          Значит, оклемался. Значит, будем работать с этим кадром в отделе. Значит, юноша чего-то знает.
          Вошли в дом.
          -- Ну что, мужик, говори, чего и где в этом доме спрятано. Ведь все равно найдем. - Андрей, помахал автоматом перед носом Аджамаля.
          -- Не знаю. Ищите! - был ответ.
          Бойцы ходили, переворачивали мебель, но ничего не было. Они лишь разводили руками. Вот так. Грохнули хозяина, а в доме-то ничего. Это уже смахивало не на спецоперацию, а на убийство. Крота могли посадить надолго и всерьез. По-взрослому... Надо думать.
          Я прошелся по дому. Свет фонарей и керосиновой лампы давал плохое представление, нет четкости в линиях, теряется перспектива.
          Мыслим как опер. Где бы ты спрятал? Устроил тайник. И на виду и не видно. Посторонний не найдет. Думай, думай, анализируй.
          Зал. Около пятидесяти квадратных метров. Дискотеку можно проводить. Богато никто не запрещает жить. Это не порок, если все нажито честно. Если... Так, что имеем в зале. Четыре стены, две двери. Одна - на кухню, вторая в спальню. Обычная стенка с посудой, диван дорогой, телевизор тоже не из дешевых. Насколько я разбираюсь в аппаратуре, все класса хай-фай, экстра-класс. Хорошо живут крестьяне в Чечне! В Сибири бы так жили!
          Я прошел в спальню. Тоже ничего. Потом снова в зал и на кухню. Там тоже пусто. Так, назад.
          Что-то мне не понравилось. Не могу сформулировать. Но что-то, что-то... А что? Зал-кухня, назад. Света мало. Непонятно.
          -- Эй, все сюда, у кого фонари! Сюда! - крикнул я.
          Раздался топот ботинок. Все сгрудились в кухне.
          -- Чего?
          -- Нашел чего-то?
          -- Где?
          -- Спокойно. Светите на эту стену! - я показал на стену между залом и кухней. - С обеих сторон светите, и со стороны зала и со стороны кухни.
          Бойцы начали освещать указанное пространство.
          Я снова сходил на кухню, в зал. Так и есть. Стена сделана на конус. Мебельная стенка в зале и кухонный гарнитур скрашивают, скрадывают эту строительную хитрость. Просто как художнику видна перспектива, отсутствие параллельных линий, да и оперское чутье не подвело.
          В зале почти вплотную к стенке стоит диван. Его не пододвинешь. Следов, что мебель двигали, тоже нет. На кухне мебель стоит на месте, царапин на полу тоже нет. Где же, где же!
          Одежду из шкафа вынули и положили на диван. Внутри чисто. Точно чисто? Я потрогал заднюю сторону мебельной стенки. Фанера лишь прогибалась. Но прогибалась чересчур хорошо с трех сторон. А с одной стороны сидела наглухо.
          Взял фонарь, осветил. Ба! Скрытая рояльная петля. Есть! Двадцать одно! Очко! Тройка, семерка, туз на одних руках!
          -- Ну-ка, вышиби эту фанерку, только не упади внутрь - там должен быть лаз, - я был доволен.
          -- А ну, отойди! -отодвинул всех Калина - все вышли на кухню, - там, может, растяжка стоит! - он снял автомат, откинул пристегнутый приклад.
          Дождавшись, когда все выйдут из зала, двинул по фанерке прикладом. Та скрипнула под прикладом и с треском лопнула.
          -Эй, все сюда! - Андрей орал, автомат смотрел в темный лаз. Он был наготове открыть огонь.
          -- Эй, Минус. Хватай этого Казбека, и как за щитом спускайся вниз, я - за тобой, остальные - наверху. Если от меня или Минуса нет команд - зашвыривайте этот подвал гранатами! Эй! Кто в подвале! - он орал уже в темноту. - Две секунды и вам звиздец! Выходи - лапы в гору! Не трону!
          -- А в ответ - тишина! - Минус взял нож, приставил его левой рукой к горлу Аджамаля, под правой рукой задержанного просунул ствол автомата и повел его ко входу в лаз. - Дернешься, сука, башка полетит тебе же под ноги! Понял? И башкой не крути - сам отпилишь. Споткнешься - звиздец. Понял?
          -- Там ступенька обломана! - прохрипел Аджамаль. - Я упаду.
          -- Кто там? - я спросил его.
          -- Никого там нет. Я был, - с пленного лил пот.
          -- Проверим. - Калина махнул рукой: - Минус, убери режик, на ПМ. - Он передал ему пистолет. - Просто сними с предохранителя.
          Ствол пистолета уперся в голову чеченца.
          -- Чуть что, садись за этого урода! Я - прикрою. Вперед! - скомандовал Калина.
          Разведчики встали по сторонам. Места мало, мешали другу. Все затаили дыхание. Тяжело ждать. Твои товарищи идут в подвал. Могут погибнуть.
          Разведчик, что стоял возле лаза на колене - Петрович, положил автомат, достал две гранаты, разогнул усики на запалах, указательные пальцы вставил в кольца. Готов. Готов, если понадобится - сорвать кольца и кинуть гранаты в лаз. Гранаты, которые могут убить твоего командира и друга. Двоих твоих товарищей. Страшно! От ответственности и ожидания страшно.
          Легко говорить, что они могут погибнуть. Проще закидать подвал гранатами, но это можно было в первую чеченскую кампанию, а сейчас время не то. Все через прокурора и суд.
          Шаг в темноту сделал чеченец, за ним, приседая, Минус. За ними - Калина, в полуприсяде - автомат чуть выше плеча, ремень перекинут через шею, натянут.
          -- Андрей! Говори, что видишь! - крикнул я, не выдержав напряжения.
          -- Потом! Не мешай! - прошипел как змей Калина, через секунду добавил: - тут глубина, как у нас на заглубленном командном пункте! Метростроевцы хулевы!
          Фонари все дальше уходили вниз.
          -- Метров семь! - прошептал Враг.
          -- Тихо, придурок! - Аллигатор смахнул пот со лба.
          Напряжение достигло предела. Казалось, что просто кто-то чихнет и начнется...
          -- Сом, Аллигатор - ко мне! - раздался голос Андрея, - тут второй этаж, вернее - подвал!
          -- Ни хрена они тут накопали! - Сом полез вниз.
          -- Эй, Петрович! - вспомнил Аллигатор. - Ты усы-то у гранат загни назад. Одно дело - Врага замочишь, а тут я иду.
          -- Ничего, всем за компанию достанется. На всех хватит! - хмуро пошутил Петрович. Он вообще отличался немногословностью.
          Двое разведчиков спустились вниз. Вновь потянулось ожидание. Наконец раздался топот ног. Поднимаются.
          -- Чисто? -спросил у темноты Могила.
          -- Чисто, чисто, - голос Минуса, - клиента примите, а то грохнется, тут ступеньки нет.
          -- Эй, Петрович, усы загни назад! Свои.
          -- Ладно. Проверка! - Петрович бесшумно встал, по очереди загнул усики у гранат и спрятал их в карман.
          -- Товарищ капитан, вас товарищ капитан ждет внизу, говорит, что это интересно. А всем ждать здесь наверху. - Минус вытолкнул пленного из подвала, тот пролетел метр и упал лицом вниз - руки по-прежнему завязаны за спиной.
          -- Эй! Пацаны, не шалите. Морды бить не буду, просто, как положено чекисту, без суда и следствия шлепну тут же. Спишем на боевые. Поняли? - я посмотрел на них.
          -- Разберемся. Живой будет, - хмуро пообещали они.
          -- Петрович, ты здесь самый угрюмый, поэтому за этого кадра, - я кивнул на пленного, - головенкой своей отвечать будешь.
          -- Да не тронут они его, Сережа, спускайся уже! - крикнул снизу Калина.
          -- Иду, - ответил я и начал спускаться.
          В подвале высота была около двух метров, там лежали матрацы, одеяла, какая-то одежда, много книг, листовки бачок с водой. Я наугад подцепил одну из них. Брошюра. Что-то типа "Чеченские партизаны". Понятно, пропаганда. Значит, идейные обосновались тут. Аджамаль все будет валить на убитого хозяина.
          На нижний этаж подвала вела узенькая лестница. Спуститься можно лишь боком.
          Небольшое помещение. Два на три метра. Вмурованные в стену кандалы. Охапки соломы. Это уже не убежище - это узилище для рабов. Хорошо видны отметки на беленой стене- шесть вертикальных черточек, перечеркнутых одной горизонтальной. И таких отметок много. Долго здесь люди томились. М-да. Не знаю, как у бойцов, а у меня самого руки зачесались удушить этого Аджамаля, или как его на самом деле. Правы были, кто воевал в Чечне в первую кампанию: "Мертвый дух - лучший дух!"
          С трудом подавил в себе этот порыв. Мы здесь не для того, чтобы мстить за тех несчастных, что томились здесь. Задача - спасти тех, кто живой еще. В том числе и этих мальчишек.
          -- Смотри, Сережа, как тебе это нравится? - Калина отодвинул солому.
          Там лежали видеокассеты, запакованные в полиэтилен, чтобы не промокли. Видать ценные кассеты.
          -- Чего там? - спросил я у Андрея.
          -- Судя по названиям, тебе это понравится. "Штурм Грозного русскими собаками в Новый Год 1995", "освобождение г. Джохара от русских собак в августе 1996", "Допрос пленного", "Мусафар становится мужчиной - убил первого русского", тут много,что еще. Будет чем скоротать длинные вечера.
          -- Ага, ты только своим зверям не показывай эти кассеты - деревню раскатают к едрене фене.
          -- А вот еще, - он откинул солому, там лежал ПК, в смазке, рядом несколько снаряженных лент, все это прикрыто и укутано полиэтиленом, - ну, и еще пара ящиков с гранатами. Хватит?
          -- До кое-какой матери и даже больше, -вздохнул я.
          -- Чего вздыхаешь? - Калина уставился на меня.
          -- Хозяина жалко.
          -- Ты чего? - удивился разведчик.
          -- Они бы валили друг на друга, - я пошарил по стенам фонарем. - Смотри, видишь, рабы здесь отмечали дни своего заточения.
          -- Вижу. А вот здесь они записку оставили, - он подошел к углу и откинул сено, на стене было нацарапано "Дементьев Александр Евгеньевич, 1975, г. Петрозаводск, в/ч ХХХХХ". Где он теперь...
          -- - Запомни, потом передадим в Москву, пусть оформят, что парень погиб. Родителям пенсию пусть платят, - я запомнил все, что там было написано.
          -- И еще, - я потер лоб, пришла мысль: - Эй, наверху!
          -- На месте! - был ответ сверху.
          -- Посмотрите внимательно - нет ли где видеокамеры.
          -- Есть! - ответ последовал немедленно.
          -- Аккумуляторы заряжены? - я снова прокричал вверх.
          -- Заряжены, пленка новая вставлена, сама камера потерта, - доложил кто-то из разведчиков.
          -- А теперь, командир разведчиков, давай, прояви свои аналитические способности. Все данные имеются.
          -- Не понял! - Калина был озадачен.
          -- Есть любитель видеосъемок. Когда мы просмотрим эти пленки, - я кивнул, - то мы увидим, что там много авторских, хозяин или его гости снимали. Так?
          -- Ну, - разведчик кивнул головой.
          -- Наверху камера, затертая до дыр, заряженная до упора. Где можно зарядить аккумуляторы? В деревне нет света.
          -- У ментов.
          -- Правильно.
          -- Значит, хозяин дома или его гости связаны с ментами. Они же и дали этот адресок.
          -- Браво, Андрей, браво, но какой можно сделать вывод? - я настаивал.
          -- Ну, не знаю.
          -- Заряженная видеокамера, ПК, БК. Что это значит? Это значит, что скоро должен был начаться штурм деревни. Аккумулятор имеет свойство разряжаться. Значит, максимум через пять-семь дней должен начаться штурм. Соображаешь, мужик?
          Пауза. Думает Калина, думает, мыслит.
          -- Пулемет и все патроны я забираю с собой, - он произнес это тоном, не терпящим возражения
          -- А камеру и все видеопленки мы забираем, - я тоже кивнул головой.
          -- Годится. Поехали по другим адресам? - Калина отогнул рукав и посмотрел на часы.
          -- Поехали.
          -- Наверху стрельба! - доложили бойцы.
          -- Рядом?
          -- Нет, на другом конце деревни. КПВТ и автоматы. Взрыв. Глухой, как внутри помещения.
          -- Связаться с базой, запросить, нужна помощь или нет? - Калина начал быстро подниматься наверх.
          -- Сделано. Ответ отрицательный. Выполнять первоначальное задание, - доложил кто-то из солдат.
          -- Понятно! Грузимся. Не забыть кассеты, камеру и этого клоуна - абрека. У меня с ним будет долгий разговор, если у него здоровья хватит. Тьфу. - Калина плюнул на пол.
          Через десять минут мы погрузились в БТР.
          Было еще два адреса, но там не было ничего. Заслышав стрельбу, хозяева покинули дома. И все, что могло их скомпрометировать, унесли с собой.
          Все устали, валились с ног. Но один вопрос меня все еще интересовал.
          -- Слушай, Калина, объясни, отчего ты назвал Крота "морозоустойчивой блядью"? Просто интересное идиоматическое выражение.
          -- Значит, ты не знаешь загадки, хоть и из Сибири. - Калина самодовольно улыбнулся и любовно погладил ствол конфискованного ПК.
          -- Я не собираю фольклор, - парировал я.
          -- Ну, тогда слушай. Что будет если скрестить сибирскую лайку и блондинку? - Калина улыбался.
          -- Не знаю. Догадываюсь, но толком не знаю.
          -- Либо тупая сука, либо морозоустойчивая блядь.
          -- Ну, тогда понятно, - я усмехнулся.
          -- Сейчас работать? - Андрей сочувственно посмотрел на меня.
          -- Работать, работать, - я устало махнул рукой.
          -- Так давай поможем, выпотрошим этого черта - Аджамаля. Не бойся, пальцем не трону, так - психику поломаю.
          -- Спасибо. Понадобится - обращусь, а сейчас - домой, в отдел. - Я забрался на броню.
          Спать охота. Теперь с этим клоуном возиться еще.


    Ступников




          Ночка выдалась еще та! У меня на руках было три адреса. Это просто звучит: "три адреса", все равно, что посетить за вечер три пивных бара. Ничего сложного, лишь бы мочевой пузырь выдержал. А вот здесь все несколько иначе. Эх, поработаем!

          Я протер глаза. Спать хочется! Ночь скоро кончится, а работы еще непочатый край. Через несколько часов приедет много-много народу. Все важные, надутые. В зависимости от обстановки они примут решение.

          Я вышел на воздух. Толпы аборигенов не было. А я уж думал, что будут нас штурмовать. Не стали.

          А воздух-то на улице хорош! Если бы он не был пропитан вонью сгоревшей соляры, то идиллия была бы полной.

          Закурил. Сигарета выкурилась что-то быстро. А спать-то как хочется! Увидел главного "шпиона" - Калину.

          - Эй, Андрей! Где мои хлопцы? - окликнул я его.

          - Майор Иванов! - проорал в темноту Андрей.

          - Тут я. Чего надо?

          Из темноты вышел мой знакомый майор, тот самый, что вез меня из Толстого Юрта. У Иванова было помято лицо. Было видно, что человек спал, а тут внезапно сдернули, да еще под руководство какого гэбешника, или, как нас называли военные, "чека".

          Не скажу, что военные питали к органам госбезопасности особую привязанность. Просто считали, что таскали для нас каштаны из огня. Зачастую так оно и было, только они не понимали до конца, что мы делаем одно дело - боремся с духами.

          - А, тезка! - я протянул руку Иванову.

          - Привет! - буркнул он. - И зачем я тебя сюда привез? - Он сокрушенно помотал головой. - Сидел бы ты в Толстом Юрте, и все бы здесь тихо было. - Теперь он широко улыбнулся.

          Когда у человека есть чувство юмора, это радует.

          - Кого чистить будем? До утра потерпеть не может?

          - Не может, Саша, не может. Утром приедут всякие белоручки, будут нас учить жизни, мол, мы здесь бесчинствуем и прочее. Мальчик уже большой, все видел, все знаешь!

          Майор зло и длинно плюнул в темноту, показывая свое отношение ко всяким комиссиям "сверху".

          - Бля, мы так много не навоюем. Все может кончиться как в первую войну. Подпишем акт о капитуляции. - Он махнул рукой.

          - У тебя есть мысли на этот счет? - этот майор мне определенно нравился своей прямотой.

          - Навалом. Мысль первая. Собрать всех чеченцев, что в Москве живут, и сюда их. Начать с того, который "Лото" организовал. Сам чабан чабаном, он здесь баранов гонял, а в Москве - князем сидит, по телевизору выступает, учит всех, как надо в Чечне себя вести. По его выходит, что мы должны здесь на пузе ползать и дерьмо за духами убирать. Вот сюда их, на вечное поселение. Через неделю войны не будет.

          - А как же правозащитники? - я "заводил" майора.

          - А сюда же. Их тут быстро рабами сделают. Одним махом многие проблемы решим. Ладно, хватит лясы точить, какой адрес?

          - У нас их несколько. Пойдем по порядку.

          - Давай список. - Он протянул руку - Пока мы будем первых шерстить, шорох по деревне пройдет, и с остальных уже сдернут, или перепрячут оружие. Я наблюдателей по другим адресам тихо поставлю. Пусть поглядят, а там и нам доложат.

          Майор смотрел, читал адреса.

          - Значит, так, тезка! Предлагаю двинутся к самому последнему адресу, по пути бойцы будут выходить на исходные. Годится?

          - Без вопросов. Командуй! - я сделал широкий жест, как бы уступая дорогу.

          - Эх, нравится мне гэбэшники! - он усмехнулся. - Сейчас добрые, а пойдет что-нибудь не так, сразу все на военных свалят.

          - Не бойся, по кустам сидеть не буду.

          - Надеюсь. Моя группа ко мне! - гаркнул он в темноту.

          Когда бойцы окружили Иванова, он тихо, кратко и толково поставил задачу. В основном это был мат. Для связки он употреблял союзы "и", "или". Но то, что для иностранца было бы непереводимо, все понимали, и кивали головами. Так же он прошелся и насчет "крысятников-мародеров". При этом он покачал кулаком. Все без слов поняли, что мародеры останутся без части собственных зубов - самое малое.

          На трех БТРах мы выдвинулись по указанным адресам. Последний периодически притормаживал, с него спрыгивали двое солдат и исчезали в темноте.

          Вот и адрес, самый последний в списке. Начали!


          Все стандартно. Вошли во двор, но тут же из дома раздались выстрелы из автомата. Бойцы залегли кто где смог, используя любые выпуклости, ответили ответным огнем.

          Тут с БТРа ударил КПВТ. Мощный пулемет. Знаю, видел его в работе! Калибр 14.5 мм. Вес каждой пули 65 граммов, кладку в кирпич прошивает насквозь.

          Пулеметчик стрелял очень аккуратно, ведь мог зацепить и своих. Но по ушам грохот от пулемета стегал нестерпимо. Казалось, что коробка черепа расколется от этого звука, тем более что лежал я как раз под самым этим пулеметом.

          От штукатурки отлетали ошметки.

          Тут пулеметчик прекратил огонь, и пехота пошла вперед. Перебежками, прикрывая своих. На мой взгляд, работали они не хуже прославленной "Альфы", в темноте, постоянно стреляя поверх голов своих товарищей, метр за метром продвигались в сторону дома.

          Когда первые оказались у окон, бросили в дом гранаты. Через несколько секунд раздались разрывы. Входную дверь вынесло взрывной волной. Из окон повалил густой дым. В воздухе появился новый запах - запах сгоревшей взрывчатки.

          Понятно, что кроме трупов мы вряд ли что-нибудь здесь возьмем. А в этом адресе проживал никто иной, как Алим Саралиев. Теневой лидер - прямая связь с Хачукаевым.

          Из дома раздались одиночные выстрелы. Понятно, "контроль" - в голову.

          Кто-то из штурмовой группы вышел и позвал меня. Это был майор Иванов. Он махал перед носом рукой, разгоняя дым.

          - Там готовы. Все! Три мужика и одна баба.

          - Они раненые были? - я вошел в дом.

          - Какой там! - он махнул рукой. - Так, по привычке. Сам посмотри.

          Действительно: дама была убита пулей из пулемета, двое других разорваны гранатами, у одного была оторвана рука.

          - Слышь, Александр! - я обратился к нему. - Тут уже шухер на всю деревню, поэтому оставь здесь пару человек, пусть они прошарят все. Начиная от трупов, все, понимаешь - все! А мы поедем в другие адреса. Годится? Документы посмотрели?

          - Какие-то паспорта, но может и лажа. - Из темноты мне протянули коробку.

          Документов на Алима не было. Может, он среди убитых?

          - И еще. Не отдавайте трупы местным, надо опознать. Тут жила крупная рыба - Алим-Налим, зверюга знатный, может и ушел, а может, и грохнули мы его. Понятно?

          - Понятно!

          Майор оставил трех человек, остальные погрузились на БТРы, а те, когда разворачивались, случайно или специально завалили весь забор дома, откуда мы вышли.

          Военная операция. Она, как правило, приносит трупы, а не информацию.

          Подъехали к очередному дому. Из темноты помахали фонариком. Свои.

          Боец четко доложил, что, как только началась стрельба, вышел человек, и направился к заброшенному неподалеку дому. Бойцы собственными силами задержали и стреножили неизвестного. Задержанный попытался оказать сопротивление. Попытки сопротивления были пресечены. Также задержанный пытался подать сигнал, но и это было пресечено. Допросов не вели. При задержанном был обнаружен пистолет Стечкина, который они в темноте обронили, две гранаты Ф-1.

          Я похлопал бойца по оттопыренному бронежилету. Там явно что-то лежало. Майор запустил руку и вытащил "пропавший" "Стечкина".

          - У! - он замахнулся на бойца. Тот вжал голову в плечи.

          - На, тебе это надо? - майор протянул мне пистолет.

          - Пусть номер на бумажку и будет под рукой. А сам ствол - его трофей. Не имею привычку отбирать плоды чужого труда.

          Стоящие рядом удивленно и с уважением посмотрели на меня.

          Да, ребята, слухи про ЧК сильно преувеличены.

          - Мне нужна информация, документы, живые свидетели. Понятно? Есть оружие - хорошо. Нет - нужны бумаги. Поэтому выслуживаться и подбрасывать свои патроны, гранаты - не стоит. Всем все понятно?

          - Понятно, - кивнул майор. - Тащите этого чижа сюда, отдайте товарищу подполковнику. Ты и ты, - он ткнул пальцем в бойцов, которые задержали неизвестного, - остаетесь с товарищем подполковником. Поможете. А остальные - за мной. Брать живьем! "Контроль" - отставить! Пальцы прикладом поломаю, чтобы неповадно было!

          - Время! Время! - я постучал пальцем по циферблату.

          - Все! Работаем! - он махнул рукой.

          На этот раз обошлось без стрельбы.

          Ко мне привели задержанного. Чеченец. Лет тридцати. Одет в пуховик, на голове вязаная спортивная шапочка.

          - Ты кто? - я пытался рассматривал его в темноте.

          Молчание.

          - Ладно, мужики, - обратился я к солдатам, которые его задержали, - пойду посмотрю, что в доме. Буду через пять минут. И чтобы никаких "попыток к бегству". Понятно? Я не майор Иванов, миндальничать не буду. Понятно?

          - Так точно, - почти хором ответили бойцы.

          За спиной я услышал "беседу" бойцов с задержанным.

          - Ну, что, сука, в "молчанку" играем?

          - Твое счастье, что подполковник сказал, чтоб ты жил. Говорить будешь?

          Я ушел, посмотрим, как удастся разговорить чеченца. У меня не было времени его убеждать.

          А в доме полным ходом шел досмотр. Я вошел во двор. Иванов стоял на крыльце, курил и покрикивал на подчиненных.

          - Живее, время! Нам еще в несколько адресов ехать! Работать, ногами шевелить. Думай, где чего может быть спрятано!

          - Есть что? - я подошел майору.

          - Несколько гранат. Миноискатель что-то в коровнике показывает. Сейчас копают.

          - Глядишь, клад с золотыми червонцами окопают, - я смотрел на часы.

          - Тоннель выкопают.

          -Времени нет.

          - Знаю. В прошлую командировку зачистили мы деревню. Ничего. Тихо. Даже ни одного патрона. Представляешь? А нападения продолжаются. Поставили засаду на тропе. Бой был. Наши все целы. А чехи нас достали! Ну, мы их в "капусту" из миномета. Один выжил, правда, ненадолго. Негр. - Иванов показал руками размеры негра.

          По его получалось, что негр был больших размеров.

          - Да ну? Негр? - я усмехнулся.

          - Натуральный дух! Бородища, зеленая повязка, "разгрузка", стрелял, пока патроны не кончились, взяли его раненным. Здоровый был. Знал всего две фразы по-русски. Не угадаешь!

          - Ну, и? - мне уже интересно.

          - "Все карашо!" и "Я - местный!"

          - "Местный"? - я засмеялся.

          - Местный!

          - И чего с ним?

          - Да, ничего - помер он.

          - Спасти пытались?

          - А зачем? - удивился Иванов. - Он приехал умирать за веру, так кто же ему будет мешать! Не успели дотащить до медроты. - Он последнюю фразу придумал на ходу, это было видно, интонация голоса изменилась.

          - А сами не хотели оказать помощь?

          - У него на шее пять наших жетонов было, - он плюнул далеко в сторону.

          - Понятно. Время, Саша, время, - я снова постучал по циферблату.

          - Сейчас узнаю, что у них там! - он пошел в коровник и оттуда раздался трехэтажный мат, призывающий ускорить поиски оружия.

          Жетоны, которые упомянул Иванов, представляют собой металлическую пластину овальной формы, на ней выбит личный номер военнослужащего. По этому номеру можно опознать погибшего. Здесь, на войне, их носят, как правило, на шее. Снять их можно лишь с погибшего или пленного. А этот негр, значит, был любитель сувениров. Ну что же, такого гада и не жалко. Полагаю, что когда у него обнаружили жетоны, то ни у кого не проснулось милосердие.

          В темноте раздался крик Иванова:

          - Ну, подполковник, везучий ты!

          - Чего нашли?

          - Пять "граников" (подствольный гранатомет) и гранаты к ним, автоматов с десяток. И мины направленного действия. Тут темно, кажется - "сотки", сейчас вынесу.

          Он вынес одну мину.

          - Точно, МОН-100. Хорошо мы зашли, удачно. Такой арсенал под самым носом. Точно гады что-то замышляли. Вовремя мы их накрыли.

          - Превентивный удар. На опережение. Поехали?

          - А этот черт? - он кивнул в сторону, где оставили задержанного.

          - С собой. Побеседуем. Надеюсь, что твои бойцы его не грохнут.

          - Я их сам... Грохну, - он снова помахал в воздухе кулаком, - так и будем таскать за собой все это дерьмо, что откопали, и этого?

          - Отправь к нам в отдел один БТР, пусть там разгрузятся, и сами подъезжают.

          - Тихо! Слышишь, перестрелка началась? - он поднял палец и прислушался.

          - Может, помощь нужна? - предположил я.

          - Сейчас запросим. Радист! Ко мне!

          - Я! - подбежал боец с огромной радиостанцией за плечами.

          Р-159, вспомнилось мне. Масса более 10 килограмм. Боец не хрупкий. Тощий бы сломался под весом.

          - Запроси, может, помощь кому-то нужна, бой идет. Быстро! - майор нервничает. Бой идет, а он не видит и не знает, что там.

          - Все нормально. Духи пытаются из деревни вырваться. Наткнулись на засаду на тропе среди минных полей. Наши говорят, сами справятся. Подмога уже подошла, сзади подперли, - радист докладывал без эмоций.

          - Понятно. Главное, чтобы наши в темноте не начали бить по своим. А эти гады и ускользнут под шумок. Ладно, время!

          Через пять минут закинули все найденное оружие и боеприпасы в брюхо БТРа, туда же и задержанного. По словам бойцов, он начал говорить. Я посмотрел на него. Крови не видно, левое ухо опухло. Кости целы. Поговорим.

          Пока грузились, я спросил у Иванова:

          - А что у тебя радист как робот, без эмоций?

          - Он контрактник. Воевал в первую. Из отделения остался один. Дали медаль "За отвагу". Духов ненавидит печенью. Спокоен внешне как индеец, а внутри - огонь. Я его в бою видел - ртуть. Не смотри, что он такой, он сейчас кипит весь, ему в бой хочется.

          - Понятно.

          Один БТР уехал к нам в отдел. Мы двинулись по двум оставшимся адресам.

          Но там уже никого не было. Теплые печи, теплые постели. На одном из чердаков много окровавленных бинтов. И место, где было устроено лежбище. Нельзя было понять, сколько было там человек, но похоже, что двое. А ведь это дом одного из местных милиционеров. Нормально, поговорим, он, кажется, у нас сидит. Оружия, кроме охотничьих ружей, мы не нашли. Брать их не стали.

          Иванов протянул фляжку.

          - На, хлебни немного. Мы-то спать пойдем, а тебе чую, брат, придется еще ой как долго "кувыркаться".

          Я понюхал. Спирт? Водка? Непонятно. Аккуратно сделал глоток. Спирт! Рот, глотку обожгло, дыхание перебило. Медленно, стараясь не обжечься парами еще сильнее, выдохнул.

          - Ну, как военный штатный напиток? - Иванов хохотнул.

          - Нормально, - я оттер рот, усы, - ты ко мне приезжай, я тебя таким "стеклорезом" угощу - волосы дыбом встанут. Подбрось до дома, до хаты.

          Мы снова вытянулись в колонну. Рядом с нами сидел радист, он приложил руку к головному телефону.

          - Все, сделали духов, - доложил он.

          - Как?

          - На "глушняк", консервы можно делать, фарш уже готов. У нас потерь нет. Все целы, - радист по-прежнему говорил без эмоций.

          Ни малейшей радости. Мол, работа есть работа.

          - Ну и хорошо! - от переизбытка чувств майор хлопнул по броне.

          Я сокрушенно покачал головой.

          - А ты что, жалеешь их? - он подозрительно покосился на меня.

          - Мне они на хрен, Саня, не нужны, а вот та информация, которой они обладают - это важно, эти сведения, которые уже в фарше, могли многие жизни спасти. Понятно?

          - Разумею. Ничего, мы тебе еще много духов наловим! Деревенька-то мятежная! Ничего, разберемся.

          - Крови бы лишней в этих разборках не пустить, - я протер глаза.

          - Устал? - Иванов сочувственно взглянул в глаза.

          - Если бы был шанс сдохнуть, а потом воскреснуть - непременно воспользовался этой возможностью, - в голове вертелась пара фраз из "12 стульев", но они были не к месту.

          Действительно устал. "Гибен зи мир битте цвай марк".

          - Может, еще хлебнешь? - майор сочувственно протянул мне фляжку со спиртом.

          - Спасибо, Саша. Не надо. Я кофе попью и начну работать.

          Посмотрел на часы.

          - Ёлы-палы! Семь тридцать! Все! Я пошел! Часов в одиннадцать проверяющие навалятся. Успеть бы!

          Мы попрощались. Я уже пошел в здание, когда Иванов окликнул меня:

          - Слышь, Саня, давай я тебе своих бойцов человек пять оставлю? Помогут...

          - Спасибо, у нас разведчики есть, да и свое отделение охраны...

          - Удачи!

          - Счастливо! - я помахал.

          Вот так бывает, второй раз вижу человека, а кажется, что знакомы всю жизнь.


          Я зашел к начальнику. Там уже сидели командир, начальник РОВД, Гаушкин, Молодцов, Разин, Калина. Ну, вроде все в сборе.

          Я доложил о том, что сделали.

          Начальник довел, что удалось сделать остальным группам. Всего, вместе с моим, было задержано восемь, в перестрелках уничтожено тринадцать человек. С нашей стороны убитых нет. Двое легко ранены, от эвакуации отказались.

          Среди убитых опознали Алима-Налима. Жаль, большая рыбина ушла.

          Лояльные милиционеры взяли одного бывшего коллегу. При нем была обнаружена карта с проходом в минных полях, это нам было уже известно, и автоматический гранатомет АГС-17. Серьезный аппарат.

          Милиционер сиял. Он принимал участие в обезвреживании мощной банды. Он реабилитирован. Эх, мужик, если бы ты работал как чеченский ОМОН - цены бы тебе не было, и не было "пятой колонны" здесь - в Чечен Ауле, и в Старых Атагах не командовал бы Хизир Хачукаев, по прозвищу "Шейх", и арабы не устраивали бы свои пропагандистские акции, и спал бы я сном младенца в Толстом Юрте! Эх, мужик, мужик! Пузо у тебя большое, а вот с мозгами туго. Хотя ученые говорят, что мозг - это просто видоизмененный жир. А у тебя ни совести, ни этого измененного жира.

          Я смотрел на него, на всех. Только этот милиционер выглядел живчиком. Все же пили кофе. Кто добавлял водку, кто нет. Командир жевал кофейные зерна. Полученную массу сплевывал в кулек, и запивал все это кофе же. Угробит он себя так.

          Через несколько часов приедет комиссия, показать есть что. Сейчас все это надо закрепить информацией по местному селу и Старым Атагам.

          Предварительно с помощью "наших" милиционеров допросили моего задержанного. Оказался племянником того старейшины, которого мы первым задержали. Он состоял в банде, в Чечен Ауле находился на отдыхе, сил набирался, ничего, теперь у него будет время набраться. Самый гуманный суд в мире даст срок набраться и сил, и опыта и знаний при заготовке леса.

          Он начал давать сведения по Атагам. Наблюдатели на блок-посту сообщили, что при начале стрельбы в Чечен Ауле в нашу сторону было движение. Группа пехоты около пятнадцати человек не дошла около километра до блок-поста и слушала перестрелку.

          Связисты с узла связи сумели сделать перехват - бандиты вызывали своих товарищей в Чечен Ауле. Милиционеры перевели. Группа духов простояла около часа, а потом снялась и двинулась в сторону Старых Атагов.

          Одну интересную подробность рассказал задержанный разведчиками, тот, который со мной отказывался разговаривать. После общения с разведчиками почему-то стал более сговорчивым. Так вот, он поведал, что руководил сбором дани, средств для "чехов". На территории Чечни, что находится под контролем боевиков, это обычное дело. Духи облагают население "шариатским" налогом. Под этим понимается, что все жители обязаны платить духам за то, что они воюют с федералами. Почти военный коммунизм, мать их так! Деньги, ценности и продукты - все идет в ход.

          Так вот и наш пленник тоже занимался сбором дани здесь - в Чечен Ауле, в интересах бандитов, что сидели в Старых Атагах. Можно не сомневаться, что Новые Атаги также вовсю платят рэкетирам.

          Собеседник рассказал, что он собирал "оброк" и все передавал Алиму.

          - Ой ли? Все отдавал? - я посмотрел на него.

          Честно говоря, мне было все равно, все ли он передавал на прокорм бандитов, или оставлял себе "комиссионные". Просто любопытно. Хотя какое к черту любопытство! Через несколько часов приедут "проверяльщики", а меня интересует моральный облик пойманного бандита. Пусть адвокат в суде доказывает, что он воровал лишь с целью подрыва боеспособности бандитов, чтобы те недоедали, и не могли оказывать нам существенного сопротивления.

          В глаза как песку насыпали. Поспать бы!

          - Я оставлял себе немного. Надо же было на что-то жить. - Он был смущен.

          Мы начали его расспрашивать. По Старым Атагам он пояснил, что Шейх дал команду искать радиоактивные материалы. Не доставать, а лишь узнать, где они хранятся. При этом было непонятно - хотел Шейх использовать их на месте, вывезти и устроить теракт, либо продать их.

          Хизир был далеко не дурак, не хотел к себе в логово приносить источники радиоактивного заражения, он мог запросто их продать более мелкой банде, страждущей войти в историю как Басаев, Радуев, Гелаев и других бандитов, чьи имена упоминаются в новостийных выпусках. Сначала ты работаешь на бандитское имя, потом имя - на тебя. В итоге арабские шейхы, мусульманские экстремистские центры прямо-таки жаждут найти тебя и всучить пачки долларов, лишь только ты вел эффективную войну с неверными.

          Кажется, что только на секунду закрыл глаза, а успел присниться сон, вернее даже не сон, а просто вспомнился мой дед-сосед по даче. Он рассказывал, как после освобождения Норвегии познакомился с местной девушкой. И надо же так было случиться, что завязались между ними отношения. Случилась любовь. И хотел уже мой сосед женится на ней, как порядочный человек. Но не дали ему сотрудники СмерШа сочетаться браком с иностранной гражданкой. Негоже, мол, советскому солдату женится на иностранке, и отправили его в Союз. А она уже была тот момент беременная. И срок приличный. Вот так бывает. Хотел он, как честный мужчина узаконить свои отношения, но спецслужба - предок организации, в которой я служу, приняла решение и отправила на Родину. Еще хорошо, что не зачислили его в шпионы и не расстреляли. Видимо, опер попался толковый. Совестливый. Ну, и хорошо это.

          Сам себя поймал на мысли, отчего это я постоянно вспоминаю своего соседа? Зачем? И главное, его рассказы сами приходят на ум. Почему? Может, я сам подсознательно сравниваю ТУ и ЭТУ войну?

          Не знаю. Войны - они разные. Нельзя сравнивать Великую Отечественную войну и антитеррористическую кампанию. Господи, как спать-то охота! Сколько я уже на ногах? Двое суток? Трое? Не помню. Кажется, что уже год не спал. Я трясу головой. Надо продолжать допрос. Сравнительный анализ сходства и различия между войной и антитеррористичекой операцией продолжу позже.

          Я с ненавистью посмотрел на задержанного. Отоспится в тюрьме! А из-за таких вот уродов нам еще долго придется не спать, очень долго. Все! Хватит жевать сопли и хлопать себя ушами по щекам, он думает, что можно вешать нам хлебобулочные изделия на уши? Хрен! Время!

          -- Слышь, гаденыш! -начал я. - Довольно я послушал твоих россказней по поводу продразверстки и о том, как ты грабил бандитов, не корчи тут Робин Гуда! Адрес Шейха. Адрес! Где он сидит?! - грохнул раскрытой ладонью по столу.

          От неожиданности Гаушкин подскочил и тут же схватился за плечо.

          -- Я не знаю! - задержанный опустил голову.

          -- Ты кому в плен сдался? Милиции? - я подошел ближе.

          -- Не понимаю, - голова опустилась ниже.

          -- Понимаешь, сученок, понимаешь. Когда в начале второй кампании вас начали долбить во все щели, то вы в горы побежали. Можно было и дожать вас. Масхадов издал приказ: просачиваясь сквозь боевые порядки сдаваться в плен. Ни в коем случае не сдаваться ни военным, ни внутренним войскам. Они несли большие потери, и поэтому порвали бы вас в клочья. А вот менты и гэбэшники - те добрые, им информация нужна, вот им и следует сдаваться. А потом - в том же приказе сказано - проходить "фильтры", кричать, что ты раскаявшийся боевик, в банду вовлечен обманом. На допросах спокойно рассказывать все, что известно...

          -- Прямо как в армии Израиля, - вставил слово Гаушкин. - При попадании в плен военнослужащий обязан рассказать все, что ему известно.

          -- А вот потом уже "оседать" с чистыми документами, по возможности поступать в местные органы власти, в первую очередь - в милицию. Так?! И вот ты по всей этой схеме и натурализовался. И по всему выходит, мужик, что ты - вражина. И если тебе удалось просочиться сквозь боевые порядки наступающих войск, то сейчас ты попал по самые уши. И вояки, которые помнят те бои, сидят за этой дверью и мечтают, чтобы мило поговорить с тобой. И вот тогда уже не будет рядом с тобой ни меня, ни особиста, ни милиционера, ни адвоката. Тебя от смерти отделяет лишь дверь и мы. Расскажешь все нам - будешь жить, нет - тоже будешь жить, но недолго и больно. Говори.

          Задержанный с тоской посмотрел на дверь, потом обвел комнату взглядом, вздохнул, и начал говорить.

          -- Дайте карту Старых Атагов, - попросил он.

          Мы принесли и расстелили на столе подробную карту села. Карты он читать умел. Без труда сориентировался и начал уверенно отмечать, где, по его данным, находятся окопы, замаскированные позиции. Где расположен штаб, в каких домах базируются основные силы противника. Штаб по старой военной традиции располагался в школе. Где жили арабы, тоже было обозначено. Указана была минометная батарея. Это уже серьезно. А вот где жил "Шейх", он не знал. Показал дом, где тот поначалу базировался, но честно сказал, что потом он оттуда съехал, а новое место неизвестно. Сам был в Сатрых Атагах две недели назад. Обстановка тогда была воинственная, население поддерживало боевиков. Арабы активно и успешно вербовали в свои ряды новобранцев. Старейшины и местный мулла благословили их на войну с неверными. Готовился штурм Чечен аула, но мы опередили их.

          Не густо, конечно, но лучше чем ничего. Особенно нам не понравилась минометная батарея. Так как у Гаушкина было военное образование, он начал выспрашивать, какие минометы, в каком количестве, какой калибр.

          Минометов шесть штук, калибр он не знал, но сказал, что средние. Хрен его знает, какие это средние минометы в понятии задержанного.

          Минометная батарея, спрятанная за холмом, с помощью корректировщика может много бед наделать. А этого уже нельзя допустить. Тем паче, что минометы можно установить на грузовиках - и катайся по рокадам (дороги, идущие параллельно линии фронта), долби наши боевые порядки, а коль с дороги никуда не свернешь, то можно очень даже успешно колонну расхерачить, плюс фланговый кинжальный огонь, радиоуправляемые фугасы и мины. Весело как в аду.

          А боевиков в банде уже, по словам задержанного, человек двести, все вооружены стрелковым оружием, ну, и минные поля управляемые есть. Полным ходом ведутся работы по строительству фортификационных сооружений, наподобие тех, что были в Комсомольском. Спасибо, обрадовал.

          -- Еще пару месяцев потопчемся на месте, они такие силы подтянут, что только тяжелая авиация поможет. - Володя Гаушкин мрачно выпустил струю дыма в потолок. Помню, месяц назад получили информацию, что у духов в горах бункер славный имеется. Все есть - точные координаты. Кинули батальон, прочесали вдоль и поперек - нет ничего. Лес, трава, деревья, кустарник. Топтались три дня. На нас с Молодцовым командование батальона уже как на врагов смотрит, Ханкала материт. Уже собирались сниматься, да у бойца нога в щель смотровую угодила случайно. Ну, тут мы их и прищучили... Около полусотни духов потом нашли.

          -- Живых? - уточнил задержанный.

          -- Нет, конечно, - усмехнулся Володя.

          -- Я буду жить? - с надеждой в голосе спросил задержаный.

          -- Наверное, будешь! - я пожал плечами. - При условии, что ты рассказал правду, а не нарисовал нам тут свои эротические фантазии.

          -- Я честно сказал, - он был готов рвать рубаху на груди, но руки были связаны.

          -- Вот мы и будем проверять. Что твои товарищи скажут, дополнят. Если все совпадет - добро пожаловать в российскую тюрьму, живым. Если нет - извини, условия игры мы тебе подробно обсказали.

          -- Все? -спросил у меня Володя.

          -- Все! - я махнул рукой, сгреб карту Старых Атагов. - Отправь его, только чтобы не тронули, я пойду немного посплю.

          -- Хорошо, я тоже посплю, да повязку поменяю, а то что-то она намокла. -Володя потрогал раненую руку.

          -- Вали в госпиталь, - посоветовал я уже на выходе.

          -- Ага, и пропущу самое интересное. Нет уж, дудки, -кисло улыбнулся Володя.

          Мне хотелось провести анализ карты, расстановки сил и средств противника, по крайне мере, тех, что удалось узнать от этого "сборщика податей".

          Но сил не было. Я лишь скинул бушлат и просто рухнул на свою кровать лицом вниз. Спать!

          Упал и уснул. Прошло минут двадцать, а дежурный уже тряс меня за плечо.

          -- Вставайте! Комиссия приехала.

          -- Сколько времени? - не открывая глаз спросил я.

          -- Одиннадцать пятнадцать.




    Каргатов



          Дежурный поднял меня и сообщил, что "прибыла группа "товарищей" с Ханкалы. Надо идти. Я лежал и тупо смотрел в потолок. Смертельно хотелось спать.
          Хорошо бы сейчас заболеть. Заболеть так, чтобы положили тебя в больничную палату, и поспать неделю, просто спать и есть. Маршал Жуков, когда его сняли с поста министра обороны, придя домой, две недели ел снотворное, спал, просыпался, ел снова снотворное, и снова спать.
          Две недели сна! Я и без снотворного смог бы столько проспать. Не заметил сам, как уснул, что-то успело присниться. Открыл глаза, глянул на часы. Две минуты прошло, а сон узрел. Бывает же такое.
          Встал, быстро умылся. Бриться не стал. Пусть растет борода. Нет времени на нее, потом, когда появится время - побреюсь. Сначала отосплюсь. А потом побреюсь.
          Никогда не думал, что сон - это величайшее благо. Дома, на белых простынях, с любимой женой под боком и то, бывало, ворочался. Эх, белые простыни, эх, жена, да, и вообще женщины! Это так далеко и малореально! Было ли это вообще в моей жизни или это вымысел, принятый за реальность?!
          А ведь кто-то здесь останется на постоянную службу. Такими темпами можно и свихнуться, элементарно сойти с ума. От недосыпа.
          Новые Атаги, Старые Атаги, Чечен Аул, чеченцы, боевики! Как все это достало! Миндальничаем с ними, чего проще - проведи войсковую операцию под названием "Кто не спрятался - я не виноват!" И все. Оставшиеся - восстанавливают деревню.
          В кабинете начальника сидели незнакомые мне офицеры. Новый, необмятый камуфляж. Было видно, что его надели вчера-сегодня, сохранились еще складки, как он был уложен. Ни одного я не знал, хотя на Ханкалу мотался регулярно, и проверяющие приезжали к нам часто.
          Четверо подполковников и один полковник. У самого молодого, подполковника, был открыт ноутбук, рядом лежал диктофон. Цивилизация! Лучше бы у него был спутниковый телефон, я б домой позвонил.
          Лица у всех "городские" - необветренные, свежевыбритые, в спертом воздухе кабинета начальника витал запах отменного французского парфюма. Хорошо пахнут мужики. Лица внимательные. Это хорошо, если они приехали помочь, разобраться, а не крушить нам головы.
          Не знаю как, но верхним чутьем, по "мазучим" оценивающим взглядам я понял, что мужики все "конторские". Это уже добрый знак.
          Ну, будем знакомиться, а может, и поработаем.
          -- Это капитан Каргатов, - представил меня Мячиков присутствующим. - Благодаря его способностям был изобличен бандит, находящийся в федеральном розыске, а также он принимал активное участие в ночном рейде. Сейчас Ступников подойдет с особистами, и начнем совещание.
          Он представил мне офицеров, но из-за того, что не выспался, я не запомнил их имен. Лишь поинтересовался:
          -- А где прежние кураторы?
          -- Мы их сменщики, а они убыли домой, - пояснил мне полковник.
          -- Понятно. Из Сибири кто-нибудь есть?
          -- Нет. Мы все из Москвы, - ответил самый молодой, что был с ноутбуком, и после секундной паузы добавил: - Из центрального аппарата.
          -- Понятно, - я без эмоций кивнул головой. - Добро пожаловать. - Очень хотелось добавить "Добро пожаловать в ад!", но сдержался.
          В коридоре раздался зычный голос Ступникова:
          -- Дежурный! Дежурный, собака серая! Хватит спать! Сделай кофе мне и Каргатову и занеси в кабинет к патрону, - он открыл дверь и с порога, обращаясь к проверяющим: - Кто кофе будет? Здрасьте!
          Они опешили немного от такого напора, переглянулись и покачали головами.
          -- Дежурный! Два кофе. Когда особисты придут, у них спроси, нуждаются ли они в кофеине. И побыстрее, а то спать хочу! - Ступников зашел в кабинет, уселся рядом со мной. - Подполковник Ступников на оперативное совещание прибыл.
          Все молчали. Саша был зол, это было видно.
          -- Где такой камуфляж выдают, а то мой поизносился. - Он демонстративно оттопырил кусок рукава, там грубыми стежками была прихвачена заплатка.
          -- В Москве выдают, - спокойно ответил прибывший полковник.
          -- Это далеко, не поеду. - Саша пару раз резко склонил шею вправо, влево, раздался хруст шейных позвонков.
          В коридоре раздались шаги. Судя голосам, было ясно, что прибыли Молодцов, Гаушкин, Разин - видимо, его посылали за ними.
          Голос дежурного:
          -- Кофе будете?
          -- Давай, тащи, если водки нет, - это Молодцов.
          -- А водки точно нет? - Гаушкин Вова.
          -- У москвичей спросите, может, они с собой привезли. - Это Разин.
          -- Они кроме звиздюлей ничего не привезли. - Молодцов.
          -- Тихо - услышат. - Разин.
          -- А чего я сказал? Выгребут сейчас за все. - Молодцов.
          Дверь открылась.
          -- Группа военной контрразведки прибыла! - Молодцов вошел первым.
          Затем Гаушкин. Рука на перевязи. Рукав они оторвали. Форма с оторванным рукавом смотрелась необычно. Интересно, он не мерзнет? Бушлат наброшен на плечи. Повязка сверкает белизной.
          -- Проходите. - Шеф махнул рукой.
          Молодцов сел рядом со мной. Пока рассаживались остальные, шепнул:
          -- Толпа военных приехала, ментов - наших и "чеховских", прокуроров штук пять, и два придурка правозащитника, эти кроме как "фашистами" никого не называют. Пес у саперов взбесился, ни с того, ни с сего покусал одного, когда тот его хотел погладить. Его тоже обозвал "фашистской собакой", побежал к прокурорским, требует, чтобы пса пристрелили.
          -- Гуманист, - ответил я ему шепотом.
          -- Во-во, и я говорю - педераст. Не лезь к собакам - не покусают, - Вадим усмехнулся, но тут же стер ухмылку.
          Совещание с незнакомыми москвичами не предвещало ничего хорошего, но и мы не зря работали.
          -- Все? - спросил полковник у нашего шефа Мячикова.
          -- Все.
          -- Значит начнем. Прежде всего, мы прибыли, чтобы на месте разобраться с обстановкой, а также узнать, что у вас тут творилось сегодняшней ночью...
          -- Нормальная работа... - не выдержал Саша и подал реплику с места.
          -- Я предоставлю вам слово, Ступников... - ответил полковник, но был прерван на полуслове.
          Отворилась дверь, и вошел дежурный, в руках он держал пять армейских алюминиевых кружек с дымящимся кофе, было видно, что руки ему жгло, поэтому он поставил кружки на край стола и потер обожженные руки.
          -- Это обязательно? - полковник обвел нас взглядом, мы расхватали кружки, и, дуя, начали прихлебывать черный напиток.
          Не знаю, как удалось дежурному раздобыть водки, но он влил по паре ложек в кофе. Молодец!
          -- Иначе уснем! - Саша Ступников хватанул большой глоток и с наслаждением поставил кружку на стол, он тоже почувствовал живительную влагу в бездонной черноте кофе.
          -- Больше недели без сна на ногах, - пояснил Юрий Петрович Мячиков - он носом потянул воздух, учуял запах алкоголя и с завистью смотрел на нас.
          "Ничего, Петрович, надо было раньше заказывать кофе, сейчас будет уже некрасиво. Сиди и завидуй, как нам повезло!" - подумал я, потягивая кофе. Эх, сейчас бы еще сигаретку выкурить!
          -- Продолжим. Итак, товарищи офицеры! Попрошу доложить по оперативной обстановке, и о проделанной работе. Не знаю, что и как вы тут работали, мы прибыли только вчера, но уже были звонки из Центрального аппарата, Генеральной прокуратуры и Администрации Президента. В зарубежных средствах массовой информации снова появились статьи о бесчинствах федеральных войск. Мы прибыли сюда не одни. И прокурорские работники, и военные и двое правозащитников. В Ханкале аккредитованные журналисты, как наши, так и зарубежные, просто атаковали пресс-центр, рвутся сюда приехать. Так что неожиданно это дело приобрело политическую окраску и получило международную огласку. Теперь давайте разбираться.
          Это уже хорошо, добрый знак, что идет разговор о том, что есть желание разобраться в ситуации, а не махать мечом, снося головы направо и налево.
          Первым начал докладывать Мячиков, он заметно волновался. Еще хорошо, что напротив сидят коллеги, а не прокуратура.
          Докладывал толково, изредка заглядывая в бумажку, когда шла речь о цифрах. Отметил заслуги мои и Ступникова. С одной стороны - это хорошо, а с другой, если начнут "рубить лес", то нас первыми и "завалят".
          Диктофон был включен, красный огонек помаргивал. Диктофон цифровой, на много часов работы рассчитан. Не было у нас с Сашей такой техники на встрече с агентами, а то просто сейчас отдали бы, чтобы они послушали, и не делали умные лица.
          Потом пошли по старшинству. Ступников, потом Гаушкин, Молодцов, я и Разин.
          В целом получалось очень даже перспективная картина. Каждый из нас знал свой кусок информации, лишь начальник владел всей полнотой, а тут мозаика сложилась воедино, и все стало на свои места.
          Информация находила свое подтверждение во всех узловых местах, а это уже дорогого стоило.
          Полковник посмотрел на часы.
          -- Пятнадцать минут перерыв! И попросите, чтобы мне тоже кофе принесли. Такой же, что и вам приносили, с водкой, - он усмехнулся.
          Подполковники заулыбались и тоже попросили кофе.
          Интересно, а если бы он зарычал на нас, то они бы уже рвали нас на части?
          Вышли покурить на крыльцо. В кабинете у начальника остался и подполковник с ноутбуком.
          -- Как рука, Володя? А на фига рукав у куртки рванул? - я кивнул в сторону рукава.
          -- Да вот, попросил своих медиков повязку поменять, а им рукав мешал - рванули, но рукав обратно отдали, варвары! - Гаушкин притворно вздохнул.
          -- Ехал бы домой. - Я потянулся, хотелось спать, закурил.
          -- Чтобы я перед всеми родственниками появился в таком обличии? Они и так меня как в последний путь провожали. На перроне выли с причитаниями. Только не хватало "И на кого ты меня покинул-то!" А так, все остальное присутствовало. Заламывание рук, охи-вздохи.
          -- Обмороки были? - деловито осведомился Молодцов.
          -- Нет, до них дело не дошло! - Гаушкин потер раненую руку.
          -- Ну вот, а говоришь, что было как на похоронах. Обмороков не было, причитаний в полном объеме не было, - подвел итог незнакомый подполковник.
          -- А кстати, знакомиться будем? - деловито осведомился Молодцов. - А то мы вроде как припоздали, и не услышали, как зовут проверяющих.
          -- Гаврилов Сергей Александрович, - представился который постарше.
          -- Артюхов Максим Николаевич, - второй, тот, что пониже.
          -- Багров Никита Ильич, - средний по росту, чувствуется, что мужик тёртый, не первый раз на войне.
          -- А тот, что остался? - я кивнул в сторону распахнутой двери.
          -- А это Мухин Александр Петрович, - ответил Багров. - Аналитик! - Он поднял палец вверх. - Награжден Орденом "Мужества".
          -- Вторая командировка? А что он сделал? Вроде я не первый раз, но про такого не слышал. - Ступников пожал плечами.
          -- Он - аналитик! И анализировал ситуацию на Ханкале. - Багров усмехнулся.
          -- Можно по-разному анализировать, можно из крупинок информации собрать полную картину: например, где сидит душарская банда, и накрыть артобстрелом. - Я следил за реакцией приезжих. Провокационный вопрос я задал не случайно.
          -- Можно. - кивнул Багров - А можно стол умело накрывать и составлять победные отчеты. Умело составлять. Это, мужики, тоже искусство! За это дают не только ордена, но и звание досрочно. И не абы какое, "подполковник"! Въезжаете? - Багров снова поднял указательный палец вверх.
          Было видно, что он издевается над наградой аналитика.
          Остальные приезжие тоже усмехнулись. Недолюбливают они этого молодого "дикорастущего" подполковника. "Дикорастущий" - имеется в виду дикий карьерный рост. Иногда таких называли еще "акселератами". Чтобы получить "подполковника" досрочно, надо было совершить что-то очень героическое, минимум Масхадова или Басаева поймать. Я уже не говорю про Орден "Мужества". Среди тех, кто в погонах, эта награда ценилась высоко, точно так же, как и медаль "За Отвагу".
          -- А чего он с нами не пошел? - Ступников выбросил окурок и прикурил вторую сигарету.
          -- У него очень хорошая скоропись на компьютере. Он задокументировал все выступления, сейчас сопоставит с той информацией, что у него сидит в компьютере, и в зависимости от команды полковника Ивушкина будет либо вас хвалить, либо раздолбит к чертовой матери. - Гаврилов усмехнулся. - Не боись, мужики, вы сделали большую работу.
          -- А установка какая-нибудь была? - я посмотрел на проверяющих.
          -- Установка? Смотря от кого. Из Генеральной прокуратуры - чтобы прекратить этот чекистский беспредел, мол, сейчас не тридцать седьмой год. Из нашей Конторы - чтобы никто не порол горячку, если есть зерно истины - помогать, а если нет - то строго наказать. Правозащитники и местные, я имею в виду всех местных, кто звонил, выходил на Ханкалу - арестовать всех и отдать под суд.
          -- Ну, что? Каков вердикт? - Молодцов подался вперед.
          -- Вердикт? - Багров посмотрел на Вадима, потом обвел всех нас взглядом. - Вердикт один - какого черта вы все это не сделали неделю-две назад? Ведь если бы еще неделю "просохатили", то была бы такая бойня! А сейчас в спешке упустили многих "тузов". - Багров замолчал.
          -- И все-таки. Какой будет вердикт? - настаивал Молодцов.
          -- Молодцы - хорошо сработали. Сейчас можно всерьез говорить про Старые Атаги. Только нельзя тянуть кота за хвост, а то перегруппируются духи. И грош цена будет вашей информации. - Артюхов спокойно смотрел вдаль и будто сам с собой вслух размышлял.
          -- С прокуратурой что делать будете? - Гаврилов уже обращался к нам.
          -- Покажите, что мы нарушили, и военные принесут свои извинения. Все в рамках закона. - Володя Гаушкин смотрел на них чистым ясным взором.
          -- Военные принесут? - Багров усмехнулся.
          -- Принесут, -кивнул головой Володя.
          -- А какую реальную помощь вы нам можете оказать, кроме, конечно, того, что давать ценные указания и рассылать циркуляры? - Ступников спокойно посмотрел на приезжих, цедя дым сквозь зубы.
          При этом дым окутывал нижнюю часть лица, путался в усах, стекал по ним тонкими нитями.
          -- А разве этого мало? - Гаврилов хитро, снизу вверх посмотрел на Сашу.
          -- Хотелось бы больше. Коль наказывать не собираетесь, то помощи бы реальной, -поддержал я Ступникова.
          -- Какой конкретно? То, что вы писали и передавали нашим предшественникам - нереально. Слишком со многими придется согласовывать. - Багров смотрел на нас открыто, говорил просто.
          -- Ежу понятно, что мы пойдем чистить Старые Атаги в ближайшее время. Так? - Ступников не мигая смотрел на Гаврилова.
          -- Так. И что? - Гаврилов кивнул.
          -- Духи будут уходить. В Новые Атаги через мост, да и просто из деревни. У нас мало сил и средств, да и на своем уровне не прокачаем вопрос, чтобы перекрыть пути отступления бандюков. А на вашем - возможно устроить вертолетный десант и высадить по взводу "махры" на предполагаемых путях отхода, плюс огневая поддержка с воздуха, и они будут в "котле".
          Ступников наклонился и подобранной с земли обгорелой спичкой начертил простейшую схему. - Понятно? - потом стер ее подошвой ботинка.
          -- Понятно. - Гаврилов кивнул. - Только вот, зная, как все это происходит, согласование продлится не менее двух недель, и об этом станет известно всему миру. Не думаю, что это реально.
          -- Боитесь выйти с инициативой? - я смотрел на Гаврилова устало.
          Я уже понял, что никакой помощи не будет, просто мужикам не хотелось напрягаться, они же приехали проверять нас, а не совместно разрабатывать операцию и проводить ее. Вся ответственность ложится на нас - на нашу оперативную группу. У победы - много родителей, лишь поражение - сирота. В случае провала нас порвут на мелкие кусочки.
          Невыспавшийся мозг тут же нарисовал картинку, как с пятого этажа "хрущевки" Багров выбрасывает клочки бумаги, они летят, кружатся, и при рассмотрении оказывается, что это разорванные фотографии - Ступникова и моя.
          Мотнул головой, отгоняя наваждение. Сплю на ходу. И при чем здесь "хрущевка"?
          -- Инициатива у нас наказуема. - Багров снова отрицательно покачал головой.
          -- Есть такая притча, - я снова закурил, - ученик пришел к мудрецу, и спрашивает: "Мудрец! Скажи, отчего бедные помогают бедным, а богатые не помогают никому? У них есть деньги, власть, положение. Если они пожертвуют малой толикой, то спасут многих!" На что Мудрец подвел ученика к окну: "Что ты видишь за окном?" "Люди ходят, машины ездят, дети играют в песочнице, мамаши рядом с ними судачат о своем" - ученик еще раз внимательно посмотрел за окно, он надеялся там найти ответ. "А вот теперь посмотрись в зеркало!" - Мудрец подвел ученика к зеркалу: "Что сейчас видишь?" "Себя!" - ответил ученик. "Вот видишь. Там стекло и там стекло, но добавь немного серебра, и кроме себя ты уже никого и ничего не видишь!" - ответил Мудрец на вопрос ученика. Так что, товарищи офицеры, считаю, что и вы, заняв какое-то положение в жизни, кроме своих проблем ничего и никого уже не видите, - я бросил окурок под ноги и растер его.
          -- Притча хороша, но в реальной боевой обстановке не применима. Вы не знаете и не понимаете механизма согласования. Все не так просто. - Гаврилов покраснел.
          Видимо, притча все-таки его проняла. Это хорошо. А может и плохо. Кто знает, что у них на уме. Хоть и не первый раз они в командировке, но у них из Ханкалы свой взгляд на происходящее, у нас, тех, кто работает "на земле" - свой. Каждый пожинает свой хлеб, у каждого свой путь! Как говорят в армии: "Сначала покурим твои сигареты, а потом - каждый свои!"
          Пришел дежурный:
          -- Товарищи офицеры, вас приглашают! - он церемонно провел рукой в сторону кабинета начальника.
          -- Прямо как мажордом, - усмехнулся Гаврилов, проходя первым.
          -- Для вас стараемся, показываем, что у нас цивилизация. - Гаушкин пошел вслед за Гавриловым.
          -- Хорошо, к месту ты ввернул притчу, - шепнул мне Молодцов.
          -- Может, совесть проснется? - ответил я также шепотом Вадиму, пока шли по коридору.
          -- Ну, это вряд ли! Скорее Шейх придет к нам с повинной, -скептически усмехнулся тот.
          Расселись по своим местам в кабинете начальника.
          Было забавно наблюдать, как молодой "дикорастущий" аналитик ловит каждый вздох, каждое слово, интонацию, взгляд своего начальника, готовый по первой же команде броситься на нас и разорвать. Интересно, а как его наградят за операцию по Атагам?
          Я посмотрел на сидевших за столом. Наши, за исключением шефа, были спокойны, все устали, да и разговоры на крыльце показали, что наказывать нас не будут, что уже само по себе хорошо.
          Багров что-то чертит, рисует на бумаге, Гаврилов как покраснел после притчи, так и не отошел до сих пор.
          Артюхов все больше молчал, заглядывал через плечо к Мухину - аналитику и что-то читал, рассматривал на экране ноутбука.
          Встал начальник проверяющих - полковник Ивушкин.
          -- Хорошо поработали, товарищи офицеры, - начал он.
          После его слов Мухин быстро защелкал по клавишам ноутбука, вытаскивая новый документ. Это, как я понимаю, уже была хвалебная ода нашей работе, а первый документ - "представление к расстрелу". Теперь Мухин с любовью обвел нас взглядом. Прямо молочный брат, не меньше.
          -- Я не буду останавливаться на ваших промахах и ошибках, допущенных в ходе работы. - Мухин напрягся, готовый немедленно вернуть тот документ, что он уже подготовил. - Не об этом речь. Сейчас давайте вместе проработаем в общих чертах план операции по зачистке Старых Атагов. - Мухин расслабился.
          Мячиков достал карту Старых и Новых Атагов.
          Еще больше часа мы высказывали свое видение проблемы. Заглядывая в свои блокноты, уточняли оперативную обстановку на карте. Наносили те сведения, что нам стали известны. Я рисовал.
          Рядом со мной пристроился Мухин. Карта у него была введена в ноутбук. Он водил по экрану монитора какой-то палочкой, по типу стилоса, и после нескольких его манипуляций нарисованное отражалось на карте. Здорово. Умная штука, и судя по всему, Мухин хорошо знал свое дело.
          Когда мы уже почти закончили, пришел начальник штаба, через дежурного попросил нас всех прибыть на совещание в штаб. Все эти совещания у нас стояли поперек горла, но с начальством не поспоришь. Все мы и прибывшие поехали в школу.
          По двору расхаживали офицеры, на погонах у них красовались прокурорские эмблемы, рядом с ними прогуливались гражданские лица. Эти размахивали руками и что-то пытались объяснить прокурорским. Те лениво и молча кивали головами, думая о своем.
          Вся группа лиц была чеченцами. Эти не были заинтересованы в эффективности нашей работы.
          Когда мы прибыли, гражданские полезли в свои портфели и достали какие-то бумаги, начали их рассматривать, посматривая на нас.
          -- Слышь, Саня, сдается мне, что они опознают нас по тем фоткам, что духи заполучили от ментов местных, - я посмотрел на гражданских.
          -- Да ну. - Саша внимательно и с сомнением посмотрел на чеченцев. - Сережа, у тебя, наверное, от усталости развился маниакальный синдром преследования.
          Тут один из гражданских радостно ткнул пальцем в фото и заорал на весь двор:
          -- Это они, это они! Вот смотрите! Это они - фашисты! - и протянул бумаги прокурорскому работнику.
          Тот взял, внимательно посмотрел, сличая с оригиналом, потом лениво, барским жестом помахал нам:
          -- Товарищи офицеры, подойдите сюда.
          -- Это нам? - Ступников ткнул себя пальцем.
          -- Вам, вам, - прокурорский снова лениво махнул.
          На погонах у него было видно по три маленьких звездочки - старший лейтенант.
          -- Товарищ старший лейтенант! - Ступников сделал самую свирепую рожу, лицо налилось краской. - Как вы обращаетесь к старшим по званию?! И что за барские жесты вы себе позволяете. Если у вас есть какие-нибудь вопросы - обратитесь установленным порядком. А сейчас - мы заняты. Пока будем на совещании - почитайте "Устав внутренней службы"! Идемте, товарищ капитан! - это он бросил мне, как будто у меня была мысль бежать на полусогнутых к этому наглому старлею.
          Вслед раздалось какое-то возмущенное хрюканье прокурора и его спутника. Остальные прокурорские и гражданские остолбенели от такой наглости.
          На входе нес службу часовым Зерщиков, он выразительно показал "группе товарищей" средний палец, а когда они двинулись в нашу сторону, заорал:
          -- На совещание вас не звали, ждите, когда пригласят!
          Когда он показывал средний палец, тот по своим размерам походил на большой палец на моей ноге.
          Я остановился и закурил:
          -- Слышь, зверюга, а почему ты просто не мог показать им фигу? Это менее оскорбительно, - я протянул ему сигарету.
          -- А не могу сложить, - простодушно ответил он, взял сигарету и показал, что не может сложить фигуру из трех пальцев.
          Действительно, пальцы были непомерно огромны и толсты, и большой никак не хотел пролезать между указательным и средним. Просто поднять палец для него было легче.
          Следом за мной шел Ивушкин:
          -- Зря вы так с ними. Жрать сейчас начнут, - он укоризненно покачал головой.
          -- Будет забавно узнать, по каким каналам к ним попали наши фоторожи, - Ступников усмехнулся. - Вот и выявим канал поставки информации, а также выявим пособников, да и вообще, было бы неплохо пробить по учетам что прокуроров, что их пособников - правозащитников. Уверен, что столько вылезет - мало не покажется.
          -- Да кто же вам позволит-то! Немыслимое дело - прокуроров проверять! И не мечтайте! Генеральная прокуратура сожрет нас вместе с сапогами.
          -- А как военные настроены на Ханкале? - Гаушкин шел впереди нас, показывал дорогу.
          -- Точно также как и мы - надо брать! - Мухин вынырнул неизвестно откуда и, оттирая нас от Ивушкина, шел за ним.
          -- Смотри, аналитик-то даже сменил шаг, чтобы идти в ногу со своим шефом, - Ступников говорил не шепотом, чтобы Мухин слышал.
          Даже в полумраке было видно, как у того напряглась спина. Но он ничего не ответил, даже не обернулся.

          Совещание проходило в спортзале школы.
          Несколько столов были составлены, расстелена карта Атагов. Карта более подробная, чем та, на которую я наносил обстановку. А обстановка по Старым Атагам более подробная у нас! Это я отметил про себя, и меня порадовал сей факт.
          Вокруг стола сидело много незнакомых офицеров. Я их раньше не видел. И форма на них тоже свежая. На некоторых был застиранный добела камуфляж, но было видно, что они только что с "Большой земли".
          Все "наши" офицеры имели уставший, невыспавшийся вид. Круги под глазами, землистый цвет кожи, ввалившиеся от недосыпа глаза, в отличие от прибывших.
          Во главе стола сидел незнакомый полковник. Хоть и роста он был небольшого, но чувствовалась власть в его каждом взгляде, жесте, дубленная без морщин кожа обтягивала обритый череп. Этого я уже видел на Ханкале - начальник разведки Ставки. Он, насколько я знаю, не сидит на месте, не протирает штаны, имеет ершистый неуживчивый характер, сам принимает участие в разработке операций. Не связывает руки командирам, требует инициативных и нестандартных действий. Говорят, что приехал сюда, чтобы получить "генерала", но из-за нежелания лизать начальствующий зад не получит он генерала и уедет снова в свой Приволжско-Уральский военный округ. Жаль, судя по всему, хороший мужик. Калина про него рассказывал чуть ли не с придыханием, молится на него как на икону. Этого медведя сложно чем-то удивить и пронять. Калина рассказывал, что этот полковник был Афгане два срока в спецназе. Потом ему предлагали возглавить личную охрану Президента Узбекистана. Отказался. Так ему за это, якобы, не дали вывезти ни одной сумки с личными вещами. Он лично на таможне без единого слова, под плач жены и дочери, резал на мелкие полосы все вещи, включая нижнее белье, потом так же сосредоточено распорол чемодан и сумки. Затем загнал нож между плит в стене и одним резким ударом переломил лезвие. И пошел на посадку в самолет под недоуменные взгляды таможенников и пограничников. Такого они не видели и больше никогда не увидят.
          Мячиков достал карту и подошел к начальнику разведки Ставки. Поздоровались, стали сверять обстановку. Я стоял рядом, чтобы внести изменения на нашу карту. Но это не потребовалось. Совещание отложили на пятнадцать минут, чтобы штабные офицеры перенесли их на свою карту с нашей на свою.
          Главный разведчик внимательно смотрел за работой. Потом, проанализировав ситуацию, резко сказал:
          -- Хорошо поработали, мужики! Если бы во всей группировке так же бы работали комитетчики, разведчики и командование, то давно бы навели порядок. А то зачастую получается лебедь раком щуку!
          Чувствовалось, что он знает себе цену, не будет ни под кого "прогибаться". Ассоциативно я искал, на кого же он похож, потом понял. Читал сборник "афганских" рассказов. И был в нем рассказ Павла Андреева, там вот такой же был несгибаемый офицер-десантник, у которого на изнанке берета было написано: "Я Rex ВДВ, а не кусок гудрона!". "Rex" в переводе с латинского - царь, повелитель, великий воин.
          И этот полковник тоже был из породы Rex'ов.
          Он внимательно посмотрел на меня, потом обвел всю нашу группу взглядом.
          -- А вот вас-то я видел на фотографиях этих, - он кивнул головой в сторону выхода. - Скоро будут терзать, обвинять в геноциде чеченского народа. Они пытались местного начальника разведки капитана Калинченко загрызть. Вот им! - он согнул руку в локте, вторую положил на сгиб локтя. - Замучаются пыль глотать! Я им сказал, чтобы представили все доказательства вины Калинченко мне лично. И не мешали капитану работать. Они же отказались с нами на "броне" ехать, на "Волгах" телепались сзади. Ладно, все тихо обошлось, а то ехали как лезвие по коже. Больно и медленно!
          Он все это говорил очень убедительно. Понятно, что он знает как это - лезвием по коже. Больно и медленно.
          -- Мне Калинченко доложил, как вы работали. Очень хорошо, - он протянул руку и жестко пожал.
          Через несколько минут офицеры штаба закончили наносить обстановку на карту, и все расселись по местам.
          Три тусклые лампочки, висевшие над столом, освещали карту. Все присутствующие внимательно изучали изменения.
          Потом началось совещание. Начали офицеры, прибывшие с Ханкалы. Было приятно, что все отметили совместный труд военных и наш. Стали разрабатывать детали операции.
          На улице раздался выстрелы. Автоматная очередь и крики. Начальник штаба и Калинченко выскочили за дверь, все остальные напряглись. У каждого офицера было оружие, у кого автомат, у приезжих - пистолеты.
          Через полминуты появился начальник штаба.
          -- Все в порядке. Стрелял часовой - предупредительная очередь вверх. Прокуроры и правозащитники возжелали присутствовать на нашем совещании. Боец их не пропустил, - он пояснил.
          -- М-да, этим дай волю, так они всех бандитов объявят ангелами, - начальник разведки резко рубанул воздух. - Продолжим!
          Воздух он не просто рубанул, а как будто ударил кого-то сзади по шее, сверху вниз.
          Просто удивительно как наглядно, убедительно и визуально ярко ему удается все это показать.
          Совещание продолжилось, минут через пять к нему присоединился Калина. Он был красный и вытирал пот со лба рукавом. Форма на груди была помята. Пуговица на левом манжете рукава куртки - оторвана, вырвана "с мясом". Было видно, что он рвался в бой. Нельзя бить прокурора и правозащитника, но можно отыграться, сорвать злость на бандите.
          В ходе нашего совещания Ступников поднял вопрос о вертолетном десанте. Главный разведчик пообещал помочь, но при этом лицо было задумчивым. Неужели правы наши кураторы, что не так все просто? Тогда печально это.
          Единственное в чем нас заверили прибывшие - что перебросят дополнительно человек двести, чтобы мы могли максимально блокировать село своими силами. И это уже неплохо.
          Точную дату проведения операции называть не стали. Не потому, что боялись утечки информации, а просто надо было доложить руководству Ставки. На этой войне все надо согласовывать со Ставкой. Ладно, хоть в туалет можно сходить без спросу.
          Военные возлагали на нас - группу ФСБ большие надежды по добыванию информации. Мало того, они полностью хотели делегировать нам эту часть работы.
          Оно и понятно, в случае срыва операции, есть на кого спихнуть вину в неудаче.
          Особенно в этом упорствовал начальник разведки Ставки.
          Но Ивушкин не позволил. Не так наглядно и убедительно, как разведчик, он сообщил, что получение информации также есть первейшая и важнейшая задача и армейской разведки.
          Решили, что информацию добываем совместными усилиями. Руководить операцией будут военные. Мы - пристяжные, они - коренные.
          Я посмотрел на часы. Без малого два часа прошло, а ничего нового я не узнал.
          Совещание объявили закрытым. Ступников поймал нашего шефа - Мячикова:
          -- Петрович, мы пойдем поедим и спать. Время обеда, да и устали мы, в голову ничего путного после всех этих совещаний не лезет. Голова отдохнет, подсознание надо освободить, пусть оно переварит всю информацию, все наставления, а проснемся - и на тебе, готовый ответ! А, Петрович?
          -- Сейчас я вас протащу через прокурорских, а потом даю выходной до утра, - Мячиков устало кивнул.
          -- Ой. Ё! - Ступников забыл про поджидающую нас делегацию, и прошелся по ней и ее ближайшей родне, особый упор был сделан на матушек.
          Особенно Саша сокрушался по поводу отсутствия противозачаточных средств в момент зачатия ожидающих. Вообще-то Ступников редко ругался матом, предпочитая вворачивать цитаты из "12 стульев", но тут его проняло.
          Я помнил о них, и во время совещания готовился дать достойный отпор обвинителям.
          Когда выходили из дверей школы, Зерщиков уже не стоял у дверей, а находился в яме, обложенной мешками с песком, и стволом автомата следил за перемещениями "группы ожидающих товарищей". Видать сильно он разозлился на них. А они, соответственно, на него.
          Завидев нас со Ступниковым, вся группа плотной толпой двинулась к нам. Но не слишком резво, опасливо поглядывая в сторону огневой точки Зерщикова. Автомат в его руках смотрелся детской игрушкой. Казалось, что указательный палец его с трудом помещается в предохранительную скобу автомата.
          -- Ну что, Сережа, эти граждане сейчас готовы нас потянуть на Голгофу, - философски заметил Ступников.
          -- Не равняй себя с Христом, а их с римлянами, - ответил я.
          -- Ты прав. На римлян они не тянут. А уж Пилата среди них нет, это точно! Начали! - уже весело, с подъемом закончил Ступников. - Ну, что, старлей, -обращение у него получилось уничижительным, - изучил Устав?
          -- Мы вас давно ждем, чтобы разобраться в ваших методах работы! - Этот "старлей" кипел от негодования.
          -- Все вопросы вы можете задать моим сотрудникам, после того, как представите убедительные доказательства их вины. Лично мне представите. - Мячиков выпятил грудь колесом, голос его звенел как струна, потом добавил опять же унизительным тоном: - Товарищ старший лейтенант!
          Тем временем на школьном крыльце собрались все офицеры, наблюдая за этой ценой, готовые прийти к нам на помощь.
          -- Кто ваш начальник? Я буду жаловаться, вплоть до самого верха! Вам сейчас не девяносто пятый год! - старший лейтенант "завелся".
          -- Я их начальник! - вперед вышел полковник Ивушкин. - Вам, товарищ старший лейтенант объяснили алгоритм ваших действий. Генеральному прокурору чеченской республики будет доложено о вашем поведении, а также о том, как вы на чеченском языке пытались договориться с задержанными об их линии поведения. Нам об этом тоже известно. - Голос Ивушкина был сух, строг.
          Старший лейтенант "сдулся". Поник. Хорошо, когда в мятежной республике у тебя есть хлебное, доходное место. Кого хочу милую, кого хочу - наказываю. Перед тобой все ходят на цыпочках. А вот лишишься этого места. И что? Те, кого ты обидел - разорвут. Те, кто пресмыкался перед тобой - не заметят тебя. И этот парень с эмблемами прокуратуры все прекрасно понимал.
          Судя по глазам, которые сверкали, по сжатым кулакам, ему хотелось нас расстрелять, боковым зрением я видел, что ствол автомата Зерщикова смотрит на пылающего праведным гневом чеченца. И слетела с него барская спесь. Он проиграл этот бой, и от бессилия, и от того, что все произошло на глазах соплеменников, своих "подельщиков", его душила ярость.
          Чеченцы - темнокожие по своей природе, а этот стал красным.
          -- Еще пять секунд - и хватит инсульт, - спокойно, с философским налетом заметил Ступников.
          Не сказав ни слова, старший лейтенант развернулся на каблуках. Его свита так же молча пошла за ним.
          Мы еще минут пять пообсуждали инцидент. Все сошлись во мнении, что вся эта группа - пособники бандитов. И жаль, что у нас нет такой власти, чтобы их "хорошо потрясти".

          Я растер лицо, разгладил усы и снова закурил. По привычке и чтобы не уснуть. Рядом проходил боец. Я обратил внимание, что по годам ему под тридцать лет. Он выделялся на фоне остальных солдат своим возрастом и обстоятельной, кряжистой походкой. Взгляд у него был хозяйский, словно шел мужик по своему двору и присматривал, что не так сделано, что можно улучшить.
          -- Вова, кто это? - я спросил у Гаушкина.
          -- Этот? - "Гаух" кивнул головой в сторону обстоятельного солдата.
          -- Ну. Контрактник?
          -- Нет. Это солдат, обычный "срочник", после института призван на год.
          -- А чего такой старый? Он, по-моему, ровесник мамонтов, - я еще пытался шутить.
          -- Да не такой он и старый. Хотя клички у него "Старый" и "Председатель". - Гаух снова начал тереть раненую руку. - Зудит, зараза.
          -- Значит, заживает, поэтому и чешется, ты не усердствуй, а то инфекцию затащишь в рану. Герой доморощенный! Так, что с солдатом-то? - напомнил я Володе.
          -- Все просто. Закончил парень институт, вернулся в свою деревню, где-то под Волгоградом, начал работать агрономом. Потом выбрали председателем колхоза. Или как они там сейчас называются?
          -- Глава Администрации села.
          -- Во, я и говорю - председателем колхоза. Стал использовать чего-то там новое, короче - начал свою деревню из дерьма вытаскивать. Тут у него срок председательства подошел к концу, выборы на носу. Он подал заявку, что хочет остаться на второй срок. А мужик из соседней деревни, знаешь же такую породу, что принимают участие в любых выборах? В Госдуму, в районные депутаты, он бы и Президенты пошел, кабы деньги были...
          -- Городские сумасшедшие, - подсказал Молодцов Вадим, он подошел.
          -- Во-во, только деревенский дурачок. По типу этого. Он то за "красных" при Советской власти, то за "белых" при демократах. Он и за фашистов будет, если немцы придут...
          -- Сплюнь, дурак! - Молодцов постучал себя по лбу, дерева рядом не было.
          -- Это я так, к слову, чтобы понятно было. - Гаух потянулся ко лбу Вадима, чтобы постучать по нему.
          -- По своему стучи, собака серая! - Молодцов оттолкнул руку Володи.
          -- По своему успею, мне звук нравится, который ты из собственного черепа извлекаешь. - Вова улыбнулся.
          -- Пес смердячий. -Вадим тоже улыбнулся.
          -- Ну так вот: этот "вечно участвующий в выборах", прознав, что в соседней деревне формально требуется председатель, пошел агитировать народ. Но люди-то знали, что это за фрукт, и посылали его на три могучих русских буквы. Но дурак оказался не совсем дурак. Изучив внимательно автобиографию своего соперника - этого старого бойца, предпринял гениальнейший ход. Районный военком оказался его родственником, он к нему, мол, непорядок, бардак, уклонисты, дезертиры у тебя под носом ходят. Того под микитки и в военкомат.
          -- Он, что от военкома откупиться не мог что ли? - я впервые слышал подобную историю.
          -- Не мог. - Володя вздохнул.
          -- Отдал бы баранов, свиней, пару коров.
          -- Родственные узы с дураком оказались сильнее. Наверное, военком прикинул, что, имея родственника на посту председателя колхоза, он получит гораздо больше, нежели сейчас, когда получит жалкую подачку на ужин. Скандал был! Глава района выходил с ходатайством. Ни фига! Военком сочинил депешу о сговоре главы района и этого "Председателя". А копию отправил в Генеральный штаб - так, на всякий случай. Забрали нашего председателя и отправили на год укреплять обороноспособность нашей Родины. Военком за такие "подвиги" получил именные часы от командующего округом.
          -- И колхоз в придачу, - прокомментировал я.
          -- И колхоз тоже. Этот деревенский дурачок стал председателем и за полгода его развалил.
          -- Ну, для этого и дураком не надо быть, - заметил Молодцов.
          -- Глава района окрысился на этого идиота, и все. Ни тебе семян, ни топлива. Ничего. И через полгода было заявлено, что деревня признана бесперспективной и подлежит вливанию в другой колхоз. Но и, естественно, новый председатель порезвился, нахапал по самые закрома. Видимо, готовится к другим выборам. И военком в стороне не остался. Наш боец регулярно получает письма из дома. Переживает сильно.
          -- Запереживаешь, всю деревню два идиота угрохали. - Вадим сплюнул под ноги.
          -- А что, не могли бойца дома оставить? Какой из него боевик? - я был удивлен.
          -- Предлагали отцы-командиры. Я спрашивал. Отказался, мол, чего я за спинами молодых отсиживаться буду? Сам старшина, и воюет наравне со всеми. И ночью тоже "чистил" духов. В бригаде Вадима работал.
          -- Работал. - Вадим кивнул. - Нормально. Молодежь за собой вел, вперед не пускал.
          -- Резюме. Армия обзавелась на год хорошим солдатом, а за это время пришел звиздец хорошему колхозу, -подвел я итог рассказу Гауха.
          -- Трагедия. Шекспир и племянники. - Вадим снова плюнул. - По этой фигне надо сериал снимать. Пособием для политиков будет. Как добиваться политических целей с минимальными затратами сил и средств.
          -- Это такие страсти на уровне деревни, а что творится в высоких кабинетах! - Гаух важно поднял указательный палец.
          -- Этого нам лучше не знать. А то в людях и жизни разочаруемся. - Я выбросил окурок.
          Пролетев дугой, он попал точно в урну. Молодец я!
          -- В людях не разочаруемся, а в политиках - точно. - Гаух снова потер руку.
          -- А ты посмотри на Чечню, думаю, что энтузиазма тебе это не добавит.-- Вадим махнул рукой. - Пошли спать. Пусть московские гости решают. Работу оценили удовлетворительно. Уже не накажут, что само по себе хорошо. А дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут! - старая армейская поговорка сейчас звучала актуально.
          Спать! Мы доехали со Ступниковым до отдела и разбрелись по своим комнатам-кабинетам. Спать! Дежурному я наказал будить только в особо крайних случаях. Скинул ботинки, снял поясной ремень и уснул, едва голова коснулась подушки.



    Ступников



          Я сел на край кровати. Сначала было желание проанализировать ту информацию, что получил сегодня. Этот гусь из прокуратуры не просто так прыгал на нас. Тема получит свое развитие. Получит. Но чуть позже. Он наберется сил. И сам, или из-за угла, руками "верхних" руководителей, но устроит нам пакость. Не было сил. Устало, не торопясь, снял ботинки. Эх, просушить бы их! Начни их выкручивать, как белье после стирки, и польется вода. А носки, казалось, истлели на ногах, хотя надел их вчера чистыми. Надо постирать. А как же солдаты? Они же в портянках? Портянки, оно понятно, перемотал сухим концом, но и их один черт надо стирать.
          Мысли путались. На кой мне сдались эти портянки? А раньше как воевали? В годы Великой Отечественной? Я и спал и не спал. Забытье, дрема. Как еще это обозвать? Сумасшествие.
          Отчего-то я постоянно провожу аналогии, параллели с Великой Отечественной войной. Пытаюсь сравнивать, что именно и как происходило тогда и сейчас - здесь!
          Мы толком-то правду и про Отечественную войну не знаем. Только те, кто там был, могут нам рассказать. И, наверное, поэтому я постоянно веду немой диалог с соседом по даче, фронтовиком. Вспоминаю его нехитрые истории. В память солдата врезается не то, что он участвовал в каком-то громадном сражении. А то, как именно это было, что происходило вокруг него самого.
          И снова мне вспомнилось, как мои предшественники - сотрудники СмерШа отправили его в СССР из Норвегии, воспротивились особисты женитьбе солдата на беременной аборигенке.
          И попал дед в далеком уже 1945 году в Мурманскую область. Нес службу по охране ЛЭП (линия электропередач). Вдвоем они несли службу. Участок ответственности - 20 км. День-ночь, бредешь по просеке, смотришь, чтобы никто не подключился к ЛЭП, не спилил опору, или еще какую пакость не устроил. Скучно. Однообразно. Готовили по очереди из завезенных продуктов. Каша "кирзовая", да овощи сушенные. Летом грибы были, а зимой? Зверя война распугала, не взять зверя. Несколько раз зайцы в петли попадались. Вот тогда и был праздник живота.
          И начали солдаты осматривать окрестности. Может нора звериная попадется, или еще чего полезное сыщется.
          И нашлось! Кто ищет, тот всегда найдет! Найдет и перепрячет! Нашли они со своим напарником немецкий ДОТ (длительная огневая точка). В скалу был спрятан. Просто так его не возьмешь. Справа и слева проходы между сопок - спереди ровная площадка. Все простреливается из пулеметов. Сзади и сверху - скала. С воздуха надо очень постараться, чтобы разбомбить это укрепление. И замаскировано инженерное сооружение тоже было будь здоров! Не сразу и поймешь, что там что-то есть.
          Но заметили его наши солдаты и пошли. Шли аккуратно на снегоступах, под снегом могли быть и мины. Подошли. Дверь прикрыта, но не закрыта. Было видно, что покидали немцы в спешке свое логово. Вещи раскиданы, оружия-патронов много. Бежали, чтобы не попасть в "мешок" советских войск. Не пошли русские этой дорогой, а немцы их ждали, надолго могли задержать войска, но так и не пригодилась им эта длительная огневая точка.
          Вещи мало интересовали наших героев. Главное - кухня. На плите стояла полная кастрюля каши с мясом, но за давностью лет высохла она, и плесень, что поселилась на ней, тоже высохла.
          Зато консервов было множество. Был сделан погреб с ледником, а там - мясо! И ничего не сделалось этому мясу! Стали искать друзья спиртное. И нашли. Маленькая каморка и дверь закрыта на ключ. Если закрыто - значит там что-то ценное! Разломали дверь. А там - бочонок рома для офицеров и двухсотлитровая бочка со шнапсом. Не водка, не спирт, а немецкий шнапс. Сгодится!
          И начали они перетаскивать все это добро-богатство на самодельных волокушах в свою землянку. Забили ее доверху. Четыре дня таскали. Пять километров туда, пять - назад. Плюс Север, мороз за минус тридцать давит, нехватка кислорода.
          Шнапс таскали в чайниках и кастрюлях. Всю посуду у немцев взяли. А потом уже прикатили пустую бочку и перелили. Немного отлили и спрятали в снегу неподалеку, туда же зарыли бочонок с ромом.
          Своим друзьям - соседям по участкам слева-справа, отлили спирта, отсыпали консервов, оттащили, складировали под "пограничной" опорой передач.
          Слух о богатстве, которым располагал мой дед-сосед разнесся мгновенно по опорам ЛЭП. И потянулись ходоки вереницей. На каждый пост дед наливал чайник шнапсу, а за продуктами посылал в ДОТ.
          Но командование тоже услышало про богатство. И солдаты пьяные стали попадаться, да еще и просить, чтобы им каши "дробь 16" подвезли. Приехали. Тот шнапс, что в бочке оставался, быстро конфисковали, продукты в землянке не тронули, но все добро, что немцы в ДОТе бросили, прибрали и вывезли. А дед с напарником еще долго не спеша потягивали трофейный ром, а когда закончился - перешли на остатки шнапса.
          Дед рассказывал эту историю и закрывал глаза, вновь переживая те времена. Ром, по его словам, был восхитительный. Рассказывал, что однажды даже ездил в те места в семидесятых годах. Но так и не нашел ни своей землянки, ни ДОТа, многое изменилось и ЛЭП там больше на деревянных столбах не стоит.
          Эх, мне бы сейчас в такую же земляночку с бочонком рома, годовым запасом консервов. Ни тебе чеченцев, ни бандитов, ни их пособников. Только природа. И спать можно пока не посинеешь.
          А потом... Потом как будто свет в голове выключили. И я уснул.

          Разбудил меня громкий рык Калины. Он за что-то отчитывал дневального. Судя по высказываниям и междометиям, получалось, что провинность была пустяшная, только вот ревел Андрей Калинченко как белый медведь в жаркую погоду.
          Убил бы гада!
          Он распахнул дверь и заорал с порога:
          -- Саша, вставай!
          -- Иди на хрен! Я только лег! - буркнул я, натягивая одеяло.
          -- Меня чеченский прокурор допрашивал! - он сдернул с меня одеяло.
          -- Пошли его туда, куда я тебя послал! Уйди, сволочь! - я уже понял, что поспать не дадут. Сел на край кровати, протер глаза, растер лицо.
          -- Я пойду умоюсь, а потом тебя послушаю.
          -- У тебя выпить есть? - Калина обшаривал глазами комнату-кабинет в поисках спиртного.
          -- Ты только для этого меня разбудил? - я начинал злиться. - Тебе здесь что - винная лавка?
          -- Нет, просто чекисты пьют меньше, чем простые военные. У вас должна быть чистая голова...
          -- Руки должны быть чистыми! - ответил я. - Чтобы заразу не подцепить. А голова должна быть холодная...
          -- Ага, а ноги должны быть теплыми, - парировал Андрей.
          -- Сердце должно быть горячим. Про остальные органы человека "Железный Феликс" ничего нет говорил, - ответил я, умываясь водой из графина.
          -- Так у тебя есть выпить? - настаивал Калина.
          -- Выпить есть! - жестко ответил я. - Но если ты мне расскажешь, что разбудил меня из-за какой-то фигни - не получишь ни капли. На твоих глазах выпью стопку, запью кофе и уберу бутылку. Понял?
          -- Ну, ты и садист! - уважительно отозвался разведчик. - Я бы так не смог. А ты знаешь, что питие в одиночку - это первый признак алкоголизма?
          -- Ну-ну. А безалкогольное пиво - первый шаг к резиновой женщине. Ты это знаешь?
          -- Пиво безалкогольное не пью. Это извращение. - Андрей скорчил гримасу.
          -- Рассказывай, а я подумаю, сэкономить мне спирт или нет. - Я причесал волосы и усы, потом закурил.
          -- Вызывали меня к начальнику штаба, а там этот старлей. - Андрей показал, какого росточка этот прокурорский работник.
          Оно и понятно, что при его медвежьей комплекции чеченский следователь смотрелся пигмеем.
          -- Ну, этот и спрашивает у меня, мол, а кто руководил операцией?
          -- И кто руководил? - спросил я.
          -- Как кто? - удивился Андрей. - Конечно же ФСБ!
          -- Сдал, значит, нас. Понятно. Минус одна стопка. Давай дальше. - Я понимал уже, куда клонит этот чеченский следователь.
          -- Но-но! Ты так не говори. Ишь ты! "Минус одна стопка!" Я так тебе больше ничего не скажу!
          -- А я тебе ничего не налью. Алкоголик-тунеядец. Мало того, еще и "стучит" в прокуратуру!
          -- Так там были и русские прокурорские. Они с Ханкалы приехали с предписанием или постановлением. Короче, с бумагой приехали. Ни командир, ни начштаба ничего сделать не могли.
          -- Тоже понятно. Перевели "стрелки" на нас.
          -- Так затея-то ваша!
          -- А ты что - испугался?
          -- Нет. Как было дело, так я и говорил. За спиной у этого чеченца сидел прокурорский, но наш - русский, он корчил рожи, когда я что-то не то нес.
          -- Значит и в прокуратуре есть нормальные люди. Это хорошо. Дальше. Конкретно, что спрашивал?
          -- А ты наливай!
          -- Успеется, Андрюха, успеется! Алкоголь туманит разум, ты чего-нибудь забудешь, или нафантазируешь! И должен же я определить, сколько именно ты заслужил.
          -- Спрашивал, кто именно командовал группами захвата. Достал фотографии и показал мне их. Там в основном Каргатов и ты. Это те, что менты наснимали. Ну, я... -- он замолчал.
          -- Ну, и ты... - подсказывал я.
          -- В горле пересохло, - прохрипел Калина, и выразительно потер горло, - смочить надо.
          -- Потом.
          -- Не могу говорить. Пойду поищу "смазку". Бывай, садист! - он приподнялся, чтобы выйти.
          Я сидел и молча смотрел на него. Спиртного он вот так, с бухты-барахты, сейчас нигде не найдет, поэтому выдержим паузу. И он тоже знает, что вернется сюда же.
          -- Ну, я пошел? - спросил Андрей.
          -- Андрей, пока я ничего нового не услышал. Я же сказал, что все у тебя будет, только расскажи. А то возьму бутылку, и пойду к начальнику штаба, он мне все без фантазий расскажет. Годится?
          -- Вас что в ваших школах, всех так учили? Это же изуверство! - голос у него стал нормальным
          -- Учили, учили. Учили психологии, анализу, умению прогнозировать.
          -- Да? - голос скептический. - И что, по-твоему, я ему сказал?
          -- Ты сказал, что было темно, и ты не разглядел, кто именно командовал группами. И еще, ты врубил такого "дурака", что только, пожалуй, слюну не пускал. Сказал, что у тебя после контузий плохо с памятью на лица, и вообще, страдаешь "куриной слепотой". А также заявил, что справка о контузиях и ранениях есть в твоем личном деле. Так?
          -- Так, - он задумчиво потер небритый подбородок. - Только вот про "куриную слепоту" я не додумался. А ты откуда знаешь, что я там говорил?
          -- У тебя это на лице написано.
          -- Ну, контрразведка, ты и даешь! - он уважительно посмотрел на меня и покачал головой.
          -- А ты как думал! Не лаптем щи хлебаем! Давай дальше.
          -- А дальше этот все расспрашивал, как мы заходили в дом.
          -- Ну, а ты?
          -- Все как по закону. Окружили дом. Постучались в дверь, попросили вынести документы, мол, нет ли у них оружия. Естественно, через дверь представились. А они стали в нас стрелять. Ну, мы в ответ и открыли огонь, - глаза у Калины при этом были честные, поза искренняя, ну, а лицо честное-честное, прямо как у пионера.
          -- Если бы я тебя не знал, и не знал, как все было на самом деле, то поверил бы, - я усмехнулся.
          -- Он еще спрашивал, не кидали ли мы гранаты в окна, двери домов.
          -- И что ты сказал?
          -- Я ответил, что не кидали. И что они сами себя взрывали. И двери окна вынесены взрывом. Вот так.
          -- И что он еще сказал?
          -- А потом он понес какой-то бред, что мы не имели право их задерживать. Что они не бандиты, а участники незаконного вооруженного формирования.
          -- И что?
          -- Тут второй прокурорский включился. Они сыпали цитатами из уголовного кодекса.
          -- На тему?
          -- Этот, который "не наш", говорит, что здесь нет бандитов. Второй ему отвечает, что это вопрос спорный и законодателями толком не освещен, что все это можно трактовать по-разному. В чем тут "фишка", я не "просек".
          -- Эта "фишка", Андрей, заключается в том, что если участник НВФ...
          -- Чего-чего?
          -- Незаконного вооруженного формирования добровольно сдает оружие, согласно уголовному кодексу, и нет на нем крови, то он не преследуется по закону. А вот ежели бандит сдает оружие, то это всего лишь смягчающее обстоятельство. Не более того. Врубился?
          -- Врубился теперь. Этот тянет на то, что все они - участники как его?...
          -- НВФ.
          -- Вот. НВФ. И поэтому они сейчас пишут, что они хотели сдать оружие добровольно, или уже сдали, а мы их, значит - того. Заперли в камеры. Это хотел сказать?
          -- Это.
          -- У-у-у! - Он протяжно завыл. - Слушай, а ведь какая сука-то! И если он это докажет, то выпускаем и кланяемся в ножки, мол, виноватые мы! Так?
          -- Нет, Андрей, не так. Все они уже прошли процедуру "очистки"! То есть применяли к себе процедуру амнистии. А амнистию к человеку можно лишь один раз применять...
          -- Это как с приватизацией квартиры. Только один раз в жизни, - разведчик понятливо кивнул головой.
          -- Вроде этого. И вот они уже состояли в НВФ, то сейчас снова такую же штуку не провернуть. Кишка тонка! Плюс сами они давали показания, что готовили нападение на Чечен Аул. Так что, извините, этот номер здесь не прокатывает. Участие в банде, где все роли распределены, долгий устойчивый замысел. Они желали наступления последствий - нападения на село. Накапливание оружие, сбор данных, втягивали в банду новых участников.
          -- Слушай, - в глазах у него появилась зеленая тоска, когда я начал рассуждать по поводу бандитизма, - а может мы их того... "При попытке к бегству", а? Всех. Массовый побег, тут часовые и рядом стоящие военнослужащие открыли огонь. И все. А?
          -- Нельзя, мужик, нельзя. Чего-нибудь еще спрашивали?
          -- Он снова фото достал и спрашивает, мол, кого я тут знаю.
          -- Те же самые?
          -- Те же самые, - подтвердил он, - ну, я снова "на тормоз" встал. Не знаю, не ведаю. Плохая память.
          -- Он записывал? Ты что-нибудь подписывал?
          -- Нет. Ничего не записывал, ничего я не подписывал. Это что-нибудь значит?
          -- Если бы ты сообщил что-нибудь ценное, то, думаю, он бы записал. Составил протокол допроса свидетеля, а потом бы и подписал.
          -- Меня научили, что писать я должен лишь рапорт на отпуск. Ну, и еще. От свидетеля до подследственного - один шаг.
          -- Это правильно! - я потянулся.
          -- Выпьем? - в голосе его надежда.
          -- Выпьем. Может, что еще вспомнишь.
          Я достал бутылку спирта. Налил половину большой армейской алюминиевой кружки. Столько же добавил воды. Сверху положил ладонь. Началась реакция. Когда спирт смешивается с водой выделяется тепло, жидкость становится мутной, при этом нежелательно, чтобы был доступ воздуха. Некоторые добавляют кусочек сахара-рафинада. С одной стороны как катализатор, с другой - как абсорбент. Вообще полное смешивание происходит лишь спустя сутки, но кто же будет ждать, когда оно тут все смешается! Это уже из области пыток. Смотреть сутки как спирт смешивается! Пытка для русских мужиков!
          Ладонь почувствовала, что снизу греет.
          -- Ну, как? - в голосе Андрея такая надежда.
          -- Нормально. Греет! Сейчас минута и все.
          -- Откуда спирт-то? - Калина жадными глазами смотрел на кружку, казалось, что реакция происходит благодаря его испепеляющему взгляду.
          -- Я связистов обслуживаю. Пришел к мужикам попрощаться, сказал, что в Чечню еду, вот они и презентовали немного спирта. И не технического, а ректификат - высочайшей очистки. Медицинский. Где они его уперли - не знаю.
          -- У медиков и уперли. Где еще такой спирт найдешь! - казалось, что Калины вот-вот закапает слюна, как у голодной собаки, когда она смотрит на мясника, разделывающего мясо. И взгляд был голодный и в то же время умиротворенный.
          Мы выпили. Я понимал, что сейчас начнется напряженный рабочий день, а, может, он опять растянется на трое суток, поэтому лишь пригубил, поддержать компанию.
          -- Есть у меня друг, тоже связист, но военный. Прапорщик Омельченко Женя. Сейчас в Улан-Удэ служит. В первую кампанию воевал. Под конец войны загнали его, а он был начальником радиостанции, в горы. Там перепад высот бешенный, вот он на бугорке и стоял. Этим работал, как...! - Андрей щелкнул пальцами, вспоминая название.
          -- Может ретранслятором? - подсказал я.
          -- Да, ретранслятором. Принимал сигнал от тех войск, что внизу и ретранслировал его дальше. Духи быстро смекнули, что к чему, и начали стрелять, чтобы войска без связи оставить. Женя и экипаж закопали все три машины по "уши" в землю, лишь мачту оставили, как могли замаскировали. Один хрен пару раз духи удачно из минометов попали. Женя и бойцы ремонтировали, никто им не привозил новых антенных мачт. Обычный дурдом. Потом пару раз духи вылазки делали, Женя отбился, затем подступы заминировали. Когда в третий раз духи кишки двух своих людей развесили на деревьях - отстали. Изредка обстреливали. Наши связистам помогали только тем, что "горючку" для дизеля подбрасывали, да пожрать что-нибудь, ну, боеприпасов, естественно. Потом, в августе девяносто шестого, войска из гор ушли. Но начальство сказало: "Стоять"! А через три дня и связь с командирами пропала, но мужики продолжали стоять. Приказ есть приказ. Деваться некуда. И так мужики до октября просидели в горах. Войска уже ушли, а про них просто забыли. Кинули. Выгребайтесь сами. У них уже и горючка почти вся кончилась. Еда тоже кончилась, питались тем, что в лесу находили. От формы уже одно воспоминание осталось. И плюнул Женя на все это дело, внимательно обшарил радио эфир, послушал, что в мире творится. И узнал он, что, оказывается, подписан уже какой-то там Хасавьюртовский мир, и русских войск в Чечне-то уже нет. Все. Финиш. Придут рано или поздно сюда духи и спросят за те мины, на которых их товарищей порвали. Круто?
          -- Круче только вареные яйца, - я кивнул.
          Я уже много слышал подобных историй с "киданием" военных своим командованием.
          -- Они поехали на Моздок. Коль войска вывели из Чечни, то прорываться на Ханкалу или Северный просто не имеет никакого смысла. Абсолютно. Духи просто очумевали, когда мимо них ЗиЛ-131 проносился. Они и в голову взять не могли, что русские военные катаются, думали, что трофей. Когда уже ближе к границе дело пошло, то пару раз отстреливались. Никого не зацепило. Приехали на авиабазу в Моздоке. Пошли в штаб. Их никто слушать не хочет. Посылают кто куда. "Футбол" армейский: "Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знамо что!" Одним словом: "Приходите вчера". Им даже пожрать не дали в столовой, мол, вы не стоите у нас на довольствии. Наши на фоне их чистенькой формы выглядели как бичи. Закусило Женю и его солдат. Они на поле. На поле "под парами" самолет-транспортник. Они в комнату отдыха летчиков, мол, кто куда летит? Оказалось, что какой-то московский чин - генерал собирается в Москву через час вылетать. Они пилотов уговаривают, возьмите с собой. Те уперлись. Идите, пусть включат в полетный лист. Да кто же их в полетный лист включит-то? Этих непонятных бичей? Жене-то терять нечего, обратно в Чечню их уже никто не отправит. Занимают они круговую оборону в комнате пилотов. Шум-гам. Комендантские прибежали. Бой грозится нешуточный завязаться. Пилоты в заложниках. Маты сплошные в адрес друг друга летят. Тут генерал "нарисовался". Тот, которому лететь. Особисты понабежали. Войска, что на базе дислоцировались там же. Взятие Дворца Дудаева, не меньше. Если бы не пилоты, так, наверное, авиацию в воздух подняли и раздолбили бы домик к чертовой матери. А мужикам-то всего-то и надо было - добраться домой. Генерал московский сначала голосом попытался взять. "Равняйся, смирно, на гауптвахту шагом ма-а-арш!" Ага, возьмешь их. Объяснили, что они просто хотят с генералом долететь до Москвы. Все. И больше ничего им не надо в этой жизни. Генерал быстро просек ситуацию и согласился их подбросить до Москвы. Лететь до аэродрома Жуковский полтора часа. За это время Омельченко с бойцами поведали генералу историю своей войны. Тот сочувственно кивал головой и обещал, что непременно окажет им всемерную помощь и поддержку. По прибытии самолета генерал сел в служебную "Волгу" и укатил, наказав ждать. А через пятнадцать минут подъехало две машины, груженные солдатами комендантской службы. Видимо, у них были учения по отработке действий при захвате самолета. Машины встали спереди и сзади, один черт мужики не умели управлять самолетом, и улететь никуда не могли. Пилоты как-то умудрились выбраться из своей кабины и очутились на летном поле, а наши остались внутри самолета. Через "матюгальник" было предложено выбросить оружие и выйти с поднятыми руками. Женя с бойцами продержались четыре часа, пока не зашел переговорщик; ему все рассказали, и пока какой-то чин не приехал из Управления связи, Женя держался. Потом они сдали оружие. Им скрутили руки и кинули на гауптвахту, где продержали три недели. Допрашивали вместе и порознь. Хотели "пришить" терроризм. Прикинь, а! Мужики были на войне, воевали с террористами, а тут за то, что их бросили, хотели еще посадить лет на десять. Уроды! Пидары гнойные! - Андрей сплюнул на пол.
          -- Ты не особо-то харкайся у меня, - предупредил я.
          -- Извини.
          -- Что дальше?
          -- А дальше все-таки тот генерал, с которым они летели в самолете, заступился за них. Иначе засадили бы их как тигров в клетку. Оружие отобрали, вместо него дали расписки, выдали ВПД (военно-перевозочные документы), посадили на поезд, и поехали они к себе в Улан-Удэ. Забыли им дать сухпай, но мужики были рады, что вырвались из этого дурдома. Сердобольные соседи по вагону их кормили. По приезде в Улан-Удэ их встречал вооруженный конвой. Москвичи не забыли отбить шифротелеграмму о том, что Омельченко пытался устроить военный переворот в Москве. После Хасавьюрта, сам знаешь, по стране многие офицеры и прапорщики стрелялись. И вот московские "друзья" преподнесли дело так, что у Омельченко и его подчиненных "башню сорвало", хотели угнать самолет, что-то вроде военного мятежа поднять, ну и прочая хрень.
          -- Тогда почему их москвичи отпустили? - я усмехнулся.
          -- Вот такой же вопрос задали и в Улан-Удэ. Две недели промурыжили мужиков. Там и особисты старались, и прокуратура "руки выкручивала". Ничего себе - раскрыть попытку военного мятежа. За это медали дают! Но ничего не вышло. Спасибо тому генералу, с которым Женя летел, снова вмешался, отпустили мужиков. Вот так и повоевали. - Калина нервно закурил.
          -- Что сейчас с твоим другом?
          -- Ничего. Началась вторая война, его снова отправили в командировку сюда. Отпахал полгода - сейчас дома. Обещают в конце года очередную командировку на полгода. Кто зашел на эту "орбиту", то с нее уже не сходит. Кто по штабам сидит, девок за титьки щупает, а кто сюда.
          -- Становись штабным, и тоже будешь с девочками дружить, - посоветовал я.
          -- Я в штабе рехнусь от тоски. Там интриги. К командиру заходи - надевай штаны ширинкой назад. Тому не так улыбнулся, с опальным поздоровался. Здесь проще. Сопка ваша - сопка наша, и "мочи" их, козлов!
          -- Ну, ты тут немного погорячился насчет "гасилова". Прокуратура тебе вон мошонку "щекочет", а ты задницей гвозди из стула выдергиваешь. Ведь, если возжелают, в теории, конечно, то приложат максимум усилий нас с тобой посадить, - я провоцировал его, чтобы служба медом не казалась.
          -- А что я не по закону сделал? - Андрей поддался на мою провокацию и взвился.
          -- Закон, что дышло - куда повернул, то и вышло. Вопросов много, и в законодательстве зияют огромные дыры, не то, что прорехи, а просто громадные ворота, через них можно на "КАМАЗе" кататься туда-сюда. Поэтому, извини, мне надо обдумать то, что случилось, наметить противоходы, контрмеры.
          -- Ну, я хоть спирт-то допью? - выражение лица у него было обиженное, конфеткой поманили и обманули.
          -- Валяй! - я махнул рукой и начал делать себе кофе. Мозги надо прочистить.
          Дело принимало хреновый оборот. Очень даже хреновый. Прокуроры из чеченцев будут ставить палки в колеса. Будут тормозить всяческими проверками проведение зачистки Старых Атагов. Желание у них одно, явное такое желание, лежащее на поверхности, торчащее.
          Задолбать нас всевозможными проверками, допросами и прочими неотложными следственными действиями. И все это будет по закону. И по закону будет то, что бандиты будут преспокойненько в пяти километрах устанавливать свои бандитские порядки. И не моги их трогать! М-да, ситуация, мать ее так!
          Калина налил еще разведенного спирта. Я накрыл стакан рукой. Мне хватит.
          Сейчас надо потрясти свою агентуру, чего они там нарыли?

          После получаса беседы ни о чем с разведчиком, я отправился и вызвал по способу срочной связи своего агента. Того самого заместителя начальника местной милиции - Магомеда Асаева, он же "Махмуд".
          С одной стороны мы его вытащили из всей этой заварухи. За пособничество бандитам мог прямиком угодить на нары. С другой, им как пить дать уже известно, что чеченская прокуратура "мутит" вокруг нас. И что он будет делать, как себя будет вести - одному богу известно. Может струсить и выложить то, что знает, а может "включить дурака", мол, ничего не знаю, но ежели чего там разнюхаю - незамедлительно проинформирую наши доблестные многоуважаемые органы госбезопасности в вашем многоуважаемом лице. "Делим член на многочлен!" М-да, ситуёвина!
          Посмотрим, чего он сообщит, а в зависимости от результата и будем дальше разрабатывать наши стратегические планы, как грамотно прихлопнуть "Шейха" и его кровавую компанию.
          Будет смешно, если "Махмуд" не "снимет" знак о вызове на встречу. Скажет, что забыл. Тогда придется вызывать всех этих милиционеров и, для прояснения обстановки с задержанными, проводить опрос, много времени потеряем впустую.
          Я решил выждать еще пару часов. Просмотрел свои записи, чтобы не уснуть, вот ведь, Калина - гад, не дал выспаться, и я, чтобы оставаться в форме, глушил кофе с добавлением чистого спирта.
          Вышел, проверил. Знак был снят - подтверждение встречи. Ну, все, пора идти.
          Будить Каргатова, не будить? Пусть спит Серега! Я махнул рукой, дослал патрон в патронник. Пистолет положил в боковой карман бушлата.
          Дом тот же. Обошел его изнутри. Тот же самый хлам, на том же месте. Никого нет. Свежих следов на пыли нет, грязь застывшая нетронута. Будем ждать. Закурил, посмотрел на часы. Двадцать минут ожидания. Не уснуть бы. Придет источник информации. И что? Опер дрыхнет сном младенца. Стоит ли с таким работать?
          Я помотал головой, разгоняя сон. Растер лицо и уши. Отдельно помассировал губы, щеки. Это чтобы легче было улыбаться. Опер должен владеть своим лицом, голосом. И легко улыбаться. Суметь расположить к себе собеседника. Улыбка - первый шаг. Улыбка обезоруживает человека. Улыбка - первый признак того, что человек добрый и желает тебе добра. Только она должна быть искренней. От всей души, а не "американская" - нарисованная. Не дежурная. И глаза тоже должны улыбаться. Улыбка на лице без улыбающихся глаз - это оскал, гримаса агрессии.
          Относись к людям так, как хочешь, чтобы к тебе относились.
          Потом быстро в голове прогнал, какие вопросы меня интересуют. Послышались шаги. По тропинке грузно, весь обвешанный оружием, шагал мой источник информации. Мой агент с оперативным псевдонимом "Махмуд". Сегодня он пришел пешком. И лицо у него было тоже серое, уставшее. Шел нервно, озирался. Где же твоя прежняя уверенность? Где твоя вальяжность, барственность. Слаб в коленках-то мужик оказался. "Поплыл". Дожать? Посмотрим. Если будет кочевряжиться, то "прессану". Послушаем тебя для начала.
          -- Здорово, мужик! - я протянул руку.
          -- День добрый! Если он добрый, конечно! - лицо усталое у агента.
          -- Жив, здоров, на свободе. Чего тебе еще надо? - я улыбнулся, потом, перехватывая инициативу, продолжил: - Когда сюда шел, ничего подозрительного не заметил? Может, какая помощь нужна?
          Источник обязан видеть в тебе человека, который не только "качает" информацию, но и заботится о тебе, о твоей безопасности.
          -- Нет, все тихо. Я проверялся, - тот был совершенно искренен.
          -- Это хорошо. Сколько времени есть в распоряжении?
          -- Минут двадцать-полчаса, - "Махмуд" посмотрел на свои наручные часы.
          -- Что говорят в деревне про ночной рейд? Про задержанных. И вообще, что говорят, какие слухи бродят?
          -- А! - он устало махнул рукой. - Все в шоке. За одну ночь взяли почти всю милицию. Взяли сочувствующих. Но, теперь связались с прокуратурой, с правозащитниками, те пообещали, что вытащат всех из тюрьмы. Правда, и денег немало попросили за помощь. Говорят, чтобы подкупить следователей, контрразведку, охрану.
          -- Много просят? - мне стало интересно.
          -- По сто тысяч рублей за каждого.
          -- Ого! - я присвистнул. - Не кисло. А харя не треснет? И где у крестьянина такие деньги? Я сам такие суммы только в кино и видел. Но у нас большой город - большие возможности. Можно, на худой конец, и кредит в банке взять. А здесь?
          -- У кого есть - те уже передали. Многие связались с Хизиром, мол, они тебе помогали, ты им теперь помоги.
          -- А он что?
          -- Хизир обещает помочь. Не знаю, поможет или нет. Про вас много говорят.
          -- Про нас это кого? Поконкретнее, пожалуйста, - я подался вперед, сон прошел.
          -- Да про тебя и Каргатова. Говорят, что пока вас здесь не было, то все спокойно было. А началось с того, что Каргатов опознал Ислама Исмаилова, того, что с "фильтра" бежал. Говорят, что записали вас вдвоем в кровники, - он кинул пытливый взгляд на меня, проверяя мою реакцию.
          -- Ничего, пробьемся! - я усмехнулся. - Одним кровником больше, одним меньше.
          -- Это не ерунда, - продолжил агент. - Из-за вас к Хизиру примкнул Зелимхан Садаев. Он двоюродный брат Артура Хамзатова, того, что помог Исмаилову бежать.
          -- Ну, и что?
          -- Он не один пришел, а свою группу привел.
          -- Это уже интересно. С этого места поподробнее.
          -- Зелимхан привел 15 человек. Все обстреляны, воюют с первой войны. Из них трое арабов-наемников. Фанатики. Ваххабиты настоящие, по крови такие. Воевали в Палестине, в Афганистане.
          -- Серьезные ребята. Что еще известно?
          -- Да больше ничего. Зелимхан рвется в бой, говорит, что урусы, русские, - поправился "Махмуд", - не ждут нападения. И надо ударить их именно сейчас. Одна из целей - ваш отдел.
          -- Что известно про этого Зелимхана?
          -- Из уважаемого тейпа.
          У чеченцев принято говорить о человеке, начиная с его тейпа. Есть хороший тейп, а есть худой. Хорошие, в их понятии, это те, кто богаты, и их предки воевали против русских. А при Советской власти занимали неслабые посты. Дудаев был из горного тейпа, и после прихода к власти его тейп тоже пришел к власти. Не знаю, хороший это был родовой клан или не очень, но его сильно зауважали. Басаев из тейпа торговцев. Тоже, говорят, очень даже уважаемый клан. При Советской власти сильно погрели руки. А после печально знаменитого похода Басаева на Буденновск, тейп приобрел и всемирную известность. Послушаем дальше, что еще расскажет агент.
          - Ну, а также, - продолжил Асаев, - он примыкает со своими людьми то к одним, то к другим. От боя не прячется, но ищет, где есть деньги.
          -- Как полагаешь, он пришел именно сейчас к Хизиру из-за денег или из-за кровной мести? - мне становился интересен этот Зелимхан Садаев.
          -- Думаю, что из-за того и другого. Сейчас Хизир набирает силу, на него уже обращают внимание, конечно, до Басаева ему далеко, но тем не менее он владеет частью архива Дудаева и Масхадова. А это уже само по себе капитал. Тем архивом можно шантажировать и получать деньги из стран Запада. Они поддерживали Дудаева, снабжали его деньгами, консультировали. Точно так же, как и Масхадова. Если опубликовать, то большой скандал может разразиться, что на руку Москве. Плюс он ищет радиоактивные источники.
          -- Что еще известно о банде, что привел с собой Садаев?
          -- Как в любой банде, там нет постоянного состава. Это не в армии, что призвали, поставили в строй, вот ты и воюешь. Нет. Когда военные сильно наступают, прижимают, банда рассыпается, и все уходят на отдых. Кто в Россию, кто за границу, кто здесь по родственникам разбредается. Потом они собираются, либо вступают в другие банды. Точно так же и у Зелимхана. Знаю только то, что у него заместителем Очерхаджиев Аслан. Он раньше командовал группой под названием "Джихад". Потом она распалась. Он и привел с собой Руслана Коровина.
          -- Русский?
          -- Нет. Он наполовину русский. Отец - чеченец, мать - русская. Потом родители развелись, мать снова вышла замуж, но уже за русского, тогда и произошла смена фамилии. Но лет с двенадцати Руслан у отца воспитывался.
          -- Откуда такие подробности?
          -- Мы с ним из одного тейпа, а все, что происходит в тейпе с одним - знают все, - он пожал плечами, мол, это же очевидно.
          -- Чем знаменит Очерхаджиев?
          -- А ты не знаешь?
          -- Слушай, любой бандит, собравший вокруг себя группу из единомышленников в количестве пяти человек, мнит себя минимум Наполеоном.
          -- По слухам, именно его группа взорвала рынок в 2000 году в Пятигорске и Невинномыске.
          -- Ни хрена себе! - я снова присвистнул. - Серьезная публика. И они с Садаевым? В Старых Атагах?
          -- Да. Они большие мастера в закладке фугасов и их подрыве. Специализируются на радиофугасах. Извини, мне надо идти, - агент посмотрел на часы.
          -- Сможешь узнать, когда планируется нападение?
          -- Тем, кого из милиции не арестовали - не доверяют, говорят, что именно кто-то из них навел на боевиков. Угроз прямых нет. Так, просто косятся. Но мне теперь обратной дороги нет, - он вздохнул. - Для них я чужой, и для вас я тоже - чужой.
          -- Если был бы чужой, не стал бы я с тобой беседовать сейчас, - я встал с короба, на котором сидел, протянул руку. - Спасибо. Ты очень помог. Береги себя, аккуратнее.
          -- Вы тоже, - впервые за встречу он улыбнулся. - За вами сейчас охота.
          -- Разберемся, - я махнул рукой. - Часто охотник становится дичью, а дичь - охотником.
          -- Я могу рассчитывать на вашу помощь? Если... Если понадобится... Если понадобится уехать отсюда, - он сглотнул слюну, было видно волновался.
          -- Есть повод? Никто тебя не расшифрует. Здесь можешь быть спокоен.
          -- Иса Гадуев ходит, все высматривает. Я говорил: про него говорят, что был исполнителем - карал отступников. На меня странно посматривает. Почему его не арестовали? У него-то руки испачканы по самую шею кровью.
          -- Умный он, - я вздохнул, хотя смех разбирал, - прямых улик против него нет. В связях с Хачукаевым и его бандой не уличен. Ты и сам про него толком ничего не знаешь. Но не переживай, мы наблюдаем за Гадуевым. А чтобы мне можно было оправдать тебя перед своим руководством, надо аргументировать, мол, ты нам оказал неоценимую помощь, и надо тебя представлять минимум к "Герою России", но лучше, снабдив новыми документами, эвакуировать. Понимаешь? Твоя жизнь находится в твоих руках, глазах, ушах.
          --
          Понимаю, - он понуро кивнул. - Я сделаю. Я пошел - время.
          Еще раз пожал мне руку и вышел.
          Я понаблюдал на ним. Шел он устало. Опустив голову. Раскаяние за то, что со мной встретился? Страх за свою жизнь? Может все вместе. Он сейчас реально понимает, что лишь мы можем предоставить ему убежище. Вывезти его, эвакуировать, снабдить новыми документами.
          Иса Гадуев. Я снова чуть не расхохотался во весь голос. Это агент Каргатова "Демон". Ай да "Демон", ай да сукин сын! Правильная тактика, лучшая оборона - наступление. Он ходит и делает вид, что выясняет, кто сдал ФСБ своих соратников по оружию. Можно подозревать каждого, кто не в тюрьме, а его, благодаря репутации исполнителя смертных приговоров, - все опасаются. Ай да "Демон"!
          Я подождал еще минут двадцать, затем пошел. Коль в наши края прибыло подкрепление в лице маститых подрывников, то здесь надо принимать контрмеры. Но это уже не моя прерогатива. Есть начальник - пусть договаривается с командованием, и на Ханкале пусть думают. Если "просохатим" информацию, то люди погибнут. От этих мыслей стало немного не по себе.
          Прямиком направился к своему шефу Мячикову. Он сидел в кабинете, курил, читал бумаги, рядом дымилась обычная солдатская кружка. По запаху понял, что обычный кофе с водкой. Лицо у шефа было как у всех - серое, землистое. Оторвался от бумаг, растер красные от усталости глаза.
          -- Здорово, заместитель! Проходи. Говори, - пожали друг другу руки. - Кофе будешь?
          -- Буду!
          Он налил кофе. От водки я отказался.
          -- Наш "Шейх" подкреплением обзавелся. - Я выдержал паузу. Кто знает, может, начальник уже в курсе.
          -- Местные жители после наших арестов "дернули" к нему, чтобы не попасть на нары? - Не знает, это хорошо.
          -- Может, кто и дернул, не знаю. Но такой Зелимхан Садаев тебе ни о чем не говорит?
          -- Слышал. Была ориентировка.
          Петрович порылся в бумагах, заваливших весь стол. Потом устало махнул рукой. Оно и понятно, ежедневно поступали сводки, ориентировки с очень расплывчатым описанием. Только Каргатов с его фотографической памятью и образным мышлением мог представить себе портрет преступника. Мы же с Мячиковым не способны на подобное.
          -- Ничего особенного, - начальник открыл свою толстую тетрадь, полистал, туда он вкратце заносил все ориентировки, из которых выписывал основные "подвиги" преступников.
          -- Не ищи. Специалист по подрывам, любитель фугасов с радиовзрывателями. С ним еще около 15 бандитов. Два "вовчика" (ваххабита). За плечами арабов Афган, Палестина. Плюс еще пара интересных кадров - Очерхаджиев и Коровин. Прямо как у Булгакова в "Мастере и Маргарите" - Кот Бегемот и Коровин с глумливой рожей.
          -- Ага. А Шейх у них за Воланда, - усмехнулся Петрович. - На-ка, почитай. Прямо как в воду глядел. - начальник передал мне ориентировку.
          Я начал читать.
          -- Ну и как тебе этот "Кот Бегемот"? - Мячиков прихлебнул кофе.
          -- Хорошие ребята с одним большим недостатком - живут долго.
          -- Что-нибудь еще известно?
          -- Они готовят акцию возмездия тут у нас. Садаев предлагает напасть на нашу деревеньку. Мол, расслабились после зачистки. Нас с Каргатовым записали в кровники. Плюс есть подтверждение, что у Хачукаева имеется часть архива Дудаева и Масхадова.
          -- Слушай, мужик, - Мячиков внимательно смотрел на меня, - давай-ка я вас отправлю с Серегой куда-нибудь в другое место, а?
          -- За что? Петрович! Что мы тебе хренового сделали? - Я поперхнулся горячим кофе. - Плохо работаем? Не понял. Поясни.
          -- Тут многим вы на хвост наступили. Стали кровниками у милиционеров, стали кровниками у бандитов. Вон, ради ваших жизней, народ притащился откуда-то. Поеду завтра на Ханкалу и попрошу, чтобы вас перевели, где потише.
          -- Значит, слушай меня, Петрович. Стойте там и слушайте сюда, как говорят в Одессе. Я - русский офицер и прятаться на своей земле от бандитов... Да пошел ты, Петрович, на хрен! - я обиделся и "завелся". - И Серега такого же мнения! С командованием надо поговорить, чтобы они контрмеры приняли и подготовились к нападению. А не нас с Серегой эвакуировать. Никуда не поеду! Надо будет - до Директора дойду, вот тогда тебя куда-нибудь отправят. Ну, а чуть раньше, мы с Каргатовым тебя оправим. На три русские буквы, понял?
          -- Ты особо-то на меня не ори, я здесь начальником работаю, - предупредил Мячиков, ему не понравился мой монолог.
          -- Ну вот и работай, - уже более спокойно добавил я, - информируй командование, информируй Ханкалу, что у бандитов подкрепление, и если они "добро" на зачистку не дадут, через месяц бандиты нас зачистят. Силенок наберут - и зачистят. Людей положим из-за соплежуйства. Вот и весь расклад. Так что работай, начальник, работай.
          -- Ну, ты и тип, подполковник, - Мячиков шутливо покачал головой. Я, значит, думаю, как бы позаботиться о вас, а ты меня на три русские могучие буквы. Хорош гусь!
          Мы обсудили, как составить информацию командованию и копию в Ставку - на Ханкалу.
          Зачем письменно? Чтобы прикрыть свой зад. Если командование не примет мер, кто их знает, то совесть наша будет чиста, да, и перед прокурорами, коль они так заинтересовались нашими особами, также мы будем чисты. В этом деле лучше перебдеть, чем недоглядеть.
          Раздался голос Каргатова в коридоре:
          -- Дежурный! Где подполковники Мячиков и Ступников?
          -- Заходи, Серега, в кабинет к шефу! Он тут всех кофе угощает! - заорал я.
          -- Ты еще всю часть позови, - заворчал Мячиков, но кофе сделал.
          Я вкратце обрисовал ситуацию Сергею. Он, поглаживая усы, прихлебывая кофе, внимательно слушал.
          -- Ты своего "Демона" потряси, может, что еще нового узнаешь, - порекомендовал Мячиков.
          -- Потрясу, - кивнул Серега.
          -- Вопросы, господа хорошие, есть? - Мячиков выпроваживал нас из кабинета.
          -- Когда работать начнем? - я посмотрел на него в упор. - Сейчас прокуратура нас трясти будет, и что дальше?
          -- А информация по Старым Атагам у вас путная есть? Ну, приеду я сейчас на Ханкалу. Буду требовать "добро" на зачистку. Мне зададут такой же вопрос. И что? В каких домах базируются боевики? Где сидит Хачукаев? И этот... - он заглянул в бумажку, - Садаев с его дикой ордой? Где хранится архив Дудаева, Масхадова? Где у них огневые позиции? И еще много "где". Ну, и что мне им сказать? Что Ступникова с Каргатовым записали в кровники, и поэтому они требуют зачистки, так что ли? Я же тебе предлагал перевестись в другое место. Ты сам рвал "тельник" на груди и кричал, что будешь здесь до последнего. Вот, кстати, Каргатов, тебе тоже предлагаю с целью сохранения жизни тебя эвакуировать. Здесь, в Чечне, но там, где поспокойнее. Согласен?
          -- "Таити, Таити. Видали мы ваше Таити! Нас и здесь неплохо кормят!" - ответил Серега. - Лучше тогда сразу домой - в Красноярск. Пока я здесь с террористами борюсь, дома американские шпионы во все щели лезут.
          -- Ничего, приедешь, будем на чем показатели делать, - парировал Мячиков. - Значит так. Если не будет толковой информации по Старым Атагам - я вас эвакуирую к чертям собачим. С одной стороны я прикроюсь тем, что спас работников от гибели. С другой - у меня нет работников, чтобы провести агентурную разведку по Атагам. Пусть "чистят" вслепую. Я в стороне по объективным причинам. Ну, а вы потом будете жить-служить, зная, что вы не опера, а фуфло картонное.
          -- Ну ты и гад, Петрович, - я уважительно посмотрел на него.
          -- Я не гад, я - начальник. А это две разные вещи, - снова парировал Мячиков. - Все, молодые люди, работать, как завещал Ленин.
          Мы с Серегой встали и пошли на выход. Вслед начальник, чтобы нас добить, крикнул:
          - А то эвакуирую!




    Каргатов



          После совещания у начальника мы пошли в мой кабинет. Ступников взял стул, убрал с него томик Шекспира. Повертел его в руках.
          -- Ну, сейчас нам Мячиков устроит полное собрание сочинений "Шекспир и племянники", - он со вздохом положил книгу на стол.
          -- Думаешь? - я закурил.
          -- Уверен. Он нашими задницами прикрылся, причем капитально. Все продумано до мелочей. Мы предотвратили нападение на Чечен Аул, за это стали кровниками. Работа выполнена важная, нужная. Но для спасения наших жизней нас эвакуируют. Старые Атаги чистят вслепую, а то и вообще не будут, с учетом позиций прокуратуры. Драма как раз в шекспировском духе. Мысли есть?
          -- Есть. Надо моего "Демона" тряхнуть.
          -- Ну так и тряси. Мой "Махмуд" вон, что выложил. Только боится за свою жизнь. Твоего черта боится. Слушай, а, может, он и на самом деле "ликвидатором" работает? - Саша тоже закурил. - Что думаешь?
          -- Объективно мы имеем следующее. - Я начал рисовать причинно-следственные связи. - Первое. "Демон" - старый агент органов безопасности. С одной стороны - это замечательно. С другой, коль он работал по террору, а не ловил черную кошку в темной комнате, где ее нет, то он знает способы, методы работы контрразведки. Может устраивать свою игру на противоходах. Это плохо. Также мы знаем, что он принимал участие в ликвидации боевиков. Или даже не боевиков, а чеченцев, проживающих не только в Чечне, но и на Большой Земле. Так?
          -- Так. - Саша кивнул головой.
          -- Идем дальше. Он утверждает, и это находит свое подтверждение, что он - кровник Хачукаева. Так. Также известно, что воевал на стороне боевиков в первую кампанию. Это тоже не есть хорошо. Крови он не боится. Коней сильных у него не осталось. Убивал как своих, так и чужих. Это все понятно. Мы ему нужны лишь, чтобы добраться до Хачукаева. Самостоятельно, или чужими, то есть нашими руками. Это тоже все понятно. С другой стороны, он не предпринимает активных мер. Не занимается активным поиском информации. Это что? Страх "засветиться". Нормальное, логичное объяснение. Но, нарисовав психологический портрет выше, - я ткнул в пересечение стрелок, - можно узреть, что он прекрасно владеет техникой конспирации. Крови на нем - выше головы. Авторитетен у боевиков. Они сами его опасаются. Может производить "опрос в темную". Может, месть Хачукаеву лишь легенда, а преследует он совершенно иные цели и задачи. Он силен, может спокойно сколотить банду, возглавить ее, и на фига ему нужна эта ментовка, где он не на первых ролях? Может, все дело в том, что он хочет устранить Хачукаева с наименьшими потерями, и возглавить данный бандитский коллектив? - я откинулся на стуле и пустил струю дыма в потолок.
          -- Ну ты и загнул! - Ступников уважительно посмотрел на меня.
          -- Саша, я могу "загибать" все, что угодно, но это лишь умозрительное заключение. Не более того. Толку от него - ноль. Просто сам для себя наметил, что и как нужно прощупать у этого черта, когда пойду с ним на встречу.
          -- В принципе, складно и логично получается. - Саша внимательно изучил ту схему, что я нарисовал, потом посмотрел на томик Шекспира: - Шекспир отдыхает. Не служил он в контрразведке, не познал дна человеческой логики и хитрости.
          -- Ты не прав. Все, что происходило тогда, происходит сейчас. За несколько тысяч лет человеческая психика, логика не претерпели заметных изменений. И то, что я тебе нарисовал, вытекает лишь из постулатов логики. Люди-то, общество мало изменились. И побудительные мотивы, что толкают людей, тоже мало изменились. Человек - существо социальное, а чтобы выжить в социуме он обязан играть по его правилам, иначе общество его отвергнет и посадит в тюрьму, либо в сумасшедший дом. Вот "Демон" и пытается нас использовать в своих интересах, а мы его в своих.
          -- Знаешь, мне плевать, что он собирается нас использовать, но, полагаю, что ежели наши интересы совпадают, то надо достичь конечной цели - ликвидация Хачукаева с его бандой, а потом этот "Демон" пусть катится к чертям собачим со всеми своими целями и задачами. Согласен? - Ступников в упор рассматривал меня.
          -- Согласен, Саша, согласен. - Я думал как выстраивать беседу с агентом.
          -- Когда пойдешь?
          -- Думаю, что сейчас ему меточку оставлю, что вызываю по способу срочной связи, а там уже видно будет, придет, или не придет. "Снимет" он метку или нет. Поглядим.
          -- Вместе попремся? Я тебя не будил, дал поспать.
          -- Я не такой жалостливый, Саша. Так что на подстраховке постоишь.
          -- Ладно, чего для друга не сделаешь, но имей ввиду, что ты такой же бессердечный гад, что и Мячиков!
          -- Значит, скоро буду начальником, если уже мыслю как он.
          Я сходил и поставил знак-отметку, что вызываю своего агента на связь. Через два часа она была снята - сигнал понят и агент готов встретиться. Еще через полчаса Ступников устроился в засаде в доме. При этом он клялся и божился, что на чердак его не загонишь. В прошлый раз сильно намерзся. Поэтому полезет в подвал, но если там тоже будет холодно, то бросает всю контрразведку и идет греться.
          Я понимал, что все это шутка. Ворчание. Просто начальник его здорово "зацепил". И Сашке было обидно.
          Через двадцать минут я пошел на встречу.
          Сашу удалось хорошо пройти, следов его не видно, видно с тыльной стороны зашел. Когда агент пойдет, то будут видны следы лишь одного человека, источник не будет волноваться, что здесь засада. Не надо волноваться.
          Я вошел, осмотрелся. Все также как и раньше. Тот же хлам. Вот на этом ящике я сидел, и сейчас сел. Достал сигарету, закурил.
          -- Ну ты и гад все-таки, Каргатов, - раздался голос из угла, как раз за дверным проемом.
          -- А что делать, Саша. Ты страхуешь, поэтому и не можешь курить. Нюхай мой дым, - я издевался над ним. - Кстати, ты выбрал хорошую позицию. Если начнется пальба, то ты можешь его спокойно срезать. Только по ногам бей.
          -- Срезать можно очередью из автомата, а из моей "пукалки"\, под грозным названием ПМ - лишь пугать. ПМ, наверное, - это "пукалка модернизированная". Так что "режь" его сам из своего автомата, - у Сашки не прошло ворчливое настроение.
          -- Да ладно, Саня, тебе ворчать, - миролюбиво сказал я.
          -- Я тебя как молодого пожалел, не стал с собой брать. Не стал будить. А ты?... Никакого уважения ни к опыту, ни к званию, к должности. Нигилист, - продолжал шипеть Ступников из подполья.
          -- Кстати, ты - молодец, что с тыла в дом зашел. Следов не видно на дорожке.
          -- Знаю, что твой агент - битый волк, на мякине такого не проведешь.
          -- Тихо! Идет.
          На тропинке, ведущей к дому, показался мой агент. Походка усталая, плечи опущены, лишь исподлобья глаза обшаривают все вокруг. Он внимательно осматривал дорожку. Следы считывал.
          -- Добрый день, Иса! - я встал и протянул руку.
          -- Добрый.
          Огляделся по сторонам. Глаза шарили, высматривая угрозу. Успокоился, подобрал ящик и уселся на него.
          -- Как дела, как здоровье? - начал я.
          -- Ладно, считайте, что психологический контакт уже установлен, - проворчал он.
          -- Ну, коль установлен, давайте сразу и перейдем к проблемам. К нашим баранам. Например, к Старым Атагам. Конкретнее к вашему кровнику - Хачукаеву. Годится?
          -- Годится. - Он кивнул головой.
          Еще раз огляделся. Посмотрел под ноги.
          -- Хачукаев получил подкрепление. Но это так - расхожее мясо.
          -- Поясни.
          -- Садаев Зелимхан, его заместитель Очерхаджиев, и еще пара-тройка активных боевиков крупными делами никогда не занимались. Устроить засаду, подорвать транспорт, взорвать здание - это на все, что они способны. Правда, и специалисты в этом деле они хорошие. Но амбиции растут, прут вверх, они и почувствовали, что Хизир что-то большое замышляет, вот и примкнули к нему. Ну, а поводом послужило, то, что вы "зачистили" деревню, и в "трюм" попали его родственники по тейпу. Ну и вас со Ступниковым объявил своими кровниками. Ничего хорошего в этом нет. Они вас могут уничтожить. Фугас или радиомина. Они это любят и умеют. Хизир же, чтобы избавиться от них, - они же мало управляемые, как же - отдельная банда, - постарается натравить их на Чечен Аул. С одной стороны - акция возмездия. С другой, а вдруг удастся освободить пленных. Ну, и перед арабами не стыдно. Не сидит он на месте, а убивает неверных. И не где-нибудь, а в их логове. Так что те ему еще долларов отвалят. Все довольны.
          -- Когда планируется нападение? Откуда?
          -- Думаю, что пойдут они завтра-послезавтра. Сегодня в деревне был незнакомый человек. Часа три покрутился и исчез. Пришел, ушел. Куда? Не знаю.
          -- А ты бы откуда пошел? С учетом не только своего опыта, но и повадок Садаева?
          -- Садаев, думаю, пойдет по дороге. Внаглую.
          -- Отчего такая уверенность?
          -- Он привык работать в лоб. Наскок, удар, отход. Плюс, так как он любит и умеет закладывать фугасы, то он при отходе подпустит военных поближе и взорвет их. Все, что будет двигаться за ним, будет уничтожено. У него и сил мало, чтобы массировано пройти. Просочиться вряд ли будет. Он сам рвется в бой, чтобы стать заместителем Хизира, а тот ему своих людей не даст. Разве добровольцев. Но таких немного будет.
          -- Почему?
          -- Садаев не тот человек, чтобы за ним люди шли. У него большие потери были. И это все знают. Плюс у Хизира много из Старых и Новых Атагов. А там совсем другой тейп.
          -- Еще сможешь что-нибудь узнать по поводу нападения?
          -- Попробую, но вряд ли.
          -- Что в деревне, в милиции говорят по поводу зачистки?
          -- Каждый подозревает друг друга. Чеченцы из прокуратуры будут освобождать своих. Деньги уже из Москвы поступили в Грозный. Их там сейчас делят. Думаю, что скоро все выйдут на свободу.
          -- Вряд ли, - я усмехнулся.
          -- И не такое бывало на этой войне. Ничему я уже давно не удивляюсь.
          -- Тебя не подозревают?
          -- Нет. Боятся. Я понимаю, что не я один у вас агентом работаю. Делаю вид, что вычисляю. Они меня уважают и через это боятся. - Лицо его приобрело самодовольный оттенок.
          -- Особо не усердствуй. А то прибьют соратники по оружию. Боевики посчитают, что ты - агент наш. Или менты, чтоб ты их не преследовал.
          -- Боевики и так считают всех ментов, кто на свободе остался, они предателями. Так что доверия особого у них к нам нет.
          -- Что известно по Атагам? Где позиции духов? Где Хачукаев остановился?
          -- Позиции я хоть нанесу на карту. А вот с Хачукаевым - проблема. Каждую ночь он в новом доме. Правда, выходит он где-то заполночь, идет к своей даме сердца, часа через три возвращается. Спит до десяти утра.
          -- Что за дама? Где живет?
          -- Сначала была одна, а вот сейчас - другая. Телохранитель проболтался своему другу, а тот мне уже. Сначала была девчонка лет пятнадцати.
          -- А как же родители?
          -- А что родители? Против Хачукаева не попрешь. Они - крестьяне. Боятся. А может, и в жены возьмет. Зять - большой человек. Он подарки богатые сделал. Сейчас из-за войны люди копейке рады, а тут такое богатство. Да и не знает об этом деревня. Все тихо.
          -- А сейчас что за зазноба?
          -- Лет двадцати. Одно время была в городе. В Грозном проституткой была. Но об этом мало кто знает, а потом подалась в родные края. Живет одна. Родители пропали во время первой войны. Приехала к бабушке, да в прошлом году похоронила. Живет одна. Вот тот к ней и заныривает. Но меняет он их. То к одной, то к другой. И за деревней у него логово есть, там тоже он сутками пропадает. Умный, хитрый. Голыми руками, на арапа - не возьмешь. Ему привезли спутниковый телефон.
          -- У него разве не было?
          -- Был, но сломался. Новый притащили. Общается со всем миром. Правозащитники к нему интерес проявляют. Прочат чуть ли не в наследники Дудаева.
          -- Ну, конечно. У него часть его архива. Где он его хранит?
          -- Где-то за деревней. Я же говорю, что нашел он там логово.
          -- А где боевики остальные живут? Можешь показать?
          -- Могу, но не всех.
          Я достал карту Старых Атагов. На ней была уже нанесена обстановка по информации, что дали пленные милиционеры.
          Агент долго смотрел на карту. Потом вздохнул.
          - Кое что верное у вас. Но после зачистки они изменили свои позиции.
          И он начал править. Получалось, что окопы на окраине села они покинули. А подготовили укрепсооружения в домах, так удобнее бить по флангам наступающих войск.
          - А вот здесь заложены фугасы. Они управляются вот из этого дома, - он делал пометки на карте.
          -- Хорошо. Это все?
          -- То, что я знаю. А все это или нет - не в курсе. Только Хачукаев знает. Вы долго еще будете на месте топтаться?
          -- Думаю, что нет. Прокурорские душу мотают, видимо на Ханкале чего-то ждут.
          -- Дождутся, что Хизир либо уйдет, либо устроит вам всем тут радиоактивное заражение.
          -- А как же мирные люди?
          -- Прикроется Кораном. Для убийства неверных надо себя принести в жертву, или еще что-нибудь в таком роде.
          -- А когда Хачукаева ликвидируют или посадят в тюрьму, чем заниматься будешь?
          -- В Россию уеду. Тут мне делать нечего. Ну и плюс, получится так, что кто-то из чеченцев проанализирует все, и меня кровником объявят. Буду нефть добывать. Хоть в Татарстане, хоть в Башкортостане, можно и в Тюмень махнуть. Специалисты везде востребованы.
          -- А как же здесь?
          -- Здесь? Здесь, пока не уберут коммерцию из войны, до тех пор она и будет продолжаться. А я не хочу воевать. Надоело. В этой войне, да и в других, виноваты все. Вот и пусть они разбираются между собой, а я издалека посмотрю. Близких родственников у меня нет.
          -- А тейп?
          -- Тейп? Тейп молчал, когда убили моих родителей, хотя они были не последние люди в нем. Вот пусть потом и сами расхлебываются. Бараны! Ждут, когда кто-нибудь придет и за них все сделает. Сами жмутся по углам, да копейки зарабатывают, либо перегоняя нефть, либо на установке фугасов против вас. А почему вас интересует, что я буду делать после Хизира?
          -- Просто ты неординарный человек. Интересно, что будешь делать, когда достигнешь своей цели, - польстил я ему. - Может, в начальники куда пойдешь. Я же не знаю.
          -- Хотел бы стать начальником - давно стал бы. Мне свобода нужна. Независим я. И сидеть в кабинете с девяти до шести? Нет. Не мое. В поле - один, или с парой-тройкой своих единомышленников, где нет начальников, и все равны. Это для меня. Неужели думаешь, что я не мог сколотить здесь банду, "качать" с арабов деньги? Элементарно. Только вот тогда я буду зависим от них. А я этого не хочу. Я защищал свою родину от вас с оружием в руках. Хорошо защищал, - он пытливо посмотрел на меня.
          Хотелось его порвать на куски, разорвать очередью из автомата. Но я сдержался.
          -- Не хочешь меня убить за такие слова? - он продолжал смотреть на меня.
          -- Хочу, - признался я.
          -- Хороший ответ. Честный. А почему ты со мной общаешься?
          -- Потому что на данном этапе наши цели совпадают. Ты используешь нас, ну а мы - тебя. Цель одна - ликвидация банды Хачукаева - "Шейха". Плюс, в розыске ты не числишься.
          -- А потом? Потом, когда Хачукаева не будет, что со мной будешь делать? Арестуешь?
          -- Нет, не буду арестовывать. Ты помог, за что тебя арестовывать?
          -- Для численности, для галочки.
          -- Такое ощущение, как будто ты не работал с контрразведкой.
          -- Работал. Поэтому и доверяю. Не доверял бы - не стал бы работать и тем более так откровенно разговаривать. И еще мне нравится, что у тебя и твоего напарника появился кровник, а вы не бежите отсюда, поджав хвост, а просто работаете. Или не понимаете, что любой прохожий может вас убить?
          -- Понимаем, но это наша работа. - Я спокойно смотрел на него. - Ждем, когда ты сможешь нам что-нибудь рассказать про Садаева и о подготавливаемом нападении, ну, а также и о Хачукаеве. Нужны точные сведения о том, где он скрывается. Может, удастся его вывезти, может, как Дудаева ликвидировать, когда тот по телефону будет болтать со своими далекими спонсорами.
          -- Не удастся. Он сделал длинный "вынос" трубки. И даже если прилетит ракета, то разобьет очередной спутниковый телефон, не более того, - он покачал головой.
          -- Так когда?
          -- Послезавтра. У Садаева есть привычка. Он сначала направляет одного разведчика, потом - другого. Чтобы не опираться на одного человека. Перепроверить информацию. Человек всегда субъективен, а два мнения никогда полностью не совпадут.
          -- Как думаешь, сам он не пойдет на разведку? Чтобы лично осмотреть?
          -- Вряд ли. Зелимхан, как и Хизир, не ходит в бой. Только в случае необходимости. Не царское это дело. Нажать на кнопку радио взрывателя - это могут. Но не более того.
          -- Понятно. Как думаешь, разведчики просто приходят в деревню или к кому-то конкретно? Коль здесь тейп, то, может, по-родственному могут и помочь. Тем более что и оружия осталось здесь немало.
          -- Конечно, к кому-то приходят! - "Демон" кивнул. - Сразу сказать не смогу, но попытаюсь, есть у меня пара догадок.
          -- Сам знаешь, что с догадками мы не работаем. Факты. Кто, где, когда, время, кто еще знает. Только факты. И еще. - Я затянулся, на пару секунд задержал дым в легких. - Мы тебя очень ценим. Если нужна будет эвакуация - мы ее устроим по всем правилам.
          -- Я знаю, - он выглядел очень усталым.
          Мы все устали. Смертельно устали.
          -- Я не думаю, что понадобится эвакуация. Мне нечего стыдится. Я лишь исполняю кровную месть. Несколько изощренным способом, но я не стыжусь этого. В драке надо использовать любое оружие, которое у тебя под рукой. Не надо бежать домой за пулеметом, подбери камень и размозжи голову врагу! - он резко поднял руку, будто в ней был камень, и так же резко опустил вниз. Взмах и удар были очень резкими. Думаю, что если бы это действительно была драка, то голова треснула бы как арбуз.
          - Мне нравится с вами работать! - он смотрел в глаза.
          -- Почему?
          -- Вы такой же зверь, что и я. Вы знаете, чего желаете. Не юлите, называете вещи своими именами. Ваша цель - ликвидировать банду Хачукаева, с минимальными потерями со стороны мирного населения и военных. Я тоже этого хочу. Дуболомы могли бы просто разбомбить деревню. Хачукаев бы ушел, а вместе с ним те, кто выжил. Мне нравится ваш подход. До завтра! В это же время. У меня есть мысль. - Он резко встал, казалось, что усталость его прошла. - До свиданья.
          Мы попрощались, он резко вышел из дома, и не оглядываясь пошел к калитке.
          Я молча стоял и курил.
          В углу раздалось кряхтение. Ступников с матами вылезал из подпола.
          -- Ну, Серега, и нашел же ты себе агента. Правду говорят наши психологи, что каждый опер подбирает себе агента по своему образу и подобию. Ну и зверюга!
          -- В таком случае, Саша, получается, что и "Махмуд" похож на тебя, - пошутил я.
          -- Когда он рукой тут замахал, я подумал, что пора стрелять его. Обошлось. Ну, ты с ним поаккуратнее. Завтра на встречу хоть отделение автоматчиков бери, чтобы тебя охранять.
          -- Разберемся, Саша. Что думаешь?
          -- Я думаю, что мне надо напиться горячего кофе. Можно стопку водки. В подвале конечно теплее. Нежели на чердаке, но все равно приятного мало. А вообще, думаю, что в течение пары дней будет бой. Людей можем потерять. Хачукаев - хитрая сука. Голыми руками его не возьмешь. Если б было время, можно было и в "медовую ловушку" с ним поиграть. Женщин он любит, подсунули б ему какую-нибудь старую подружку, выманили зверя из берлоги, и взяли тепленьким. Эх, и почему нет времени! И отчего мне раньше эта мысль в голову не пришла! Ведь наверняка у него целый батальон любовниц.
          -- Ладно, психоаналитик с сексуальным уклоном, пошли к Мячикову, доложим, что узнали. Немного, но и на безрыбье и рак рыба. Сейчас бы еще пропустить бандитов в деревню. Хотелось бы им навязать бой, да, как узнаешь, как они пойдут!
          --
          Эх, черт. Мало информации. Они же могут просочиться!-- Ступников хлопнул себя по ляжке.
          -- Не пойдут. "Демон" же сказал, что попрутся по дороге, они спецы по взрывчатке, но не по захвату населенных пунктов. Вот если у них тут у сообщника припрятан фугас. Так, для "сэбэ", чтобы в хозяйстве пригодилось, вот тогда хреново, - я покачал головой. - Не дай бог!
          -- М-да, не приведи Господь! - Саша перекрестился и покачал головой-- Пошли к Петровичу, пусть командование усиливается. Одтин черт засиделись без работы..
          -- Пошли.
          Мы добрались до Мячикова и доложились ему. А потом мы вместе с ним поехали к командованию и вкратце все пересказали.
          Сказать, что командиры тут же забегали - не было этого. Все устали от ожидания. Войска должны воевать, а не топтаться на месте. Это топтание на месте выматывает.
          А часа в два ночи начался бой... Бандиты пришли по дороге из Старых Атагов.

          Военные выставили секреты, и когда духи подошли к блoкпосту и открыли огонь, то боец по кличке "Мышонок" из пулемета открыл огонь им в спину. Из пятнадцати нападавших восемь погибли сразу, остальные были ранены.
          По дороге в Старые Атаги было снято три фугаса. Два - радиоуправляемые, один на "растяжке", дублированный взрывателем нажимного действия.
          Медики оказали помощь раненым.
          А потом началась работа с задержанными.
          Не знаю, как, но через три часа появились представители прокуратуры. Им все объяснили, но все допросы проводились уже в их присутствии. А поутру всех задержанных отвезли на Ханкалу.
          Мы со Ступниковым и с особистами - Молодцовым и Гаушкиным - поехали с ними и участвовали в допросах. Информации было много.
          Бандиты, выторговывая жизнь, говорили и говорили, перекладывая вину на других, на умерших.
          Садаева не было ни среди убитых, ни среди раненых. Как рассказали захваченные преступники, Садаев остался управлять фугасами, чтобы при отходе своей группы взрывами отсечь военных.
          Говоря простым языком - Садаев предал своих бойцов. Не взорвал он фугасы, а бежал.
          В первую очередь нас интересовала информация по Старым Атагам. Но рядовые бойцы мало что могли рассказать, кроме трех адресов, где скрывались бандиты, а также возможного схрона с оружием. Зато очень много было информации о прошлых "делах" захваченных. Это уже для прокуратуры, и для наших коллег, что работали в Грозном.
          С видом победителей мы прибыли к нашему Петровичу и вручили ему ряд материалов, добытых в результате допросов.
          Мячиков во время чтения несколько раз вставал, не сдерживая эмоций, радостно хлопал себя по ноге.
          -- Браво! Браво! Ну, Каргатов, ну, Ступников! Ну, Молодцов, ну, Гаушкин! Ну, молодцы!
          Конечно, может, он говорил, сначала "Ступников", а потом "Каргатов". Но это уже не важно.
          Мы и сами знали, что молодцы. Наша информация спасла многие жизни, позволила ликвидировать банду. И получить много информации!
          Некоторые выдержки из наших записей Мячиков читал вслух.
          (некоторые фамилии изменены. Прим. автора)
          "В результате оперативной разработки


          Очерхаджиева Аслана Ибрагимовича,


          1979 г.р., проживающего по адресу: г. Грозный улица Верхоянская д.,3 кв.38,
          задержанного .... за проведение диверсионно-террористических актов в отношении сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих Федеральных сил, получена информация:
          В 1999 году он прошел специальную подготовку в лагере полевого командира НВФ Ахмадова Рамзана, находившегося в окрестностях н.п. Урус-Мартан. Его командиром являлся Эмир Абдурохман, позывной по радиосети "Бухари". Документально установлено, что Очерхаджиев А.И. принимал активное участие в боестолкновениях с Федеральными силами в период с начала 1999 г. по январь 2000г.
          Очерхаджиев А.И. участвовал в боях в районе станции Червленая - Узловая, Шелковского района. Руководил боями - Ахмадов Рамзан.
          В ходе беседы Очархаджиев дал новые признательные показания, о том, что именно он являлся командиром диверсионно-разведывательной группой под условным наименованием "Джихад". Он рассказал о структуре своей группы. В состав группы входил задержанный с ним Коровин Руслан.
          Коровин Р.М. под руководством полевого командира Абду-Джафара в 2000г. принимал активное участие в боевых действиях против Федеральных сил в горах Сержень-Юртовского района. Там же он прошел специальную подготовку по подрыву и стрелковому делу. После разгрома Коровин Р.М. вошел в разведывательно-диверсионную группу под руководством
          Дибиева Асламбека Селимовича
          09.03.1972 г.р., уроженца и жителя Урус-Мартана.


          В нее входили Алихан - заместитель Дибиева, Арби и Рустам по кличке "Клякса" - жители н.п. Урус-Мартан. Все они, кроме Коровина и Рустама, были убиты у поста ФСБ ЧР в перестрелке с военнослужащими Федеральными сил в декабре 2000 года.
          В январе 2001 года по указанию Ахмадова Ризвана, он же Ахмадов Дабу, позывной "Хамза", Коровин был рекомендован вместе с Берсановым Анзором кличка "Сайфутдин" и Рустамом позывной "Саяф" в разведывательно-диверсионную группу под командованием Очархаджиева. В группу входил Мурат кличка "Мурик" - житель селения Гойты, Урус-Мартановского района.
          Мурат принимал активное участие в боевых действиях против Федеральных сил в районе н.п. Дуба-Юрт Шалинского района.

          *** года из РУБОП СК получена информация о том, что следственно арестованная Курибеда Наталья Ивановна 1977 года рождения, жительница г. Невиномыск, Ставропольского края, в своих показаниях говорит о причастности Коровина С.М. к террористическим актам совершенным 06 октября 2000 года в городах Пятигорск и Невиномыск. В своих показаниях Курибеда Н.И. указывает на то, что взрывные устройства ей передал Коровин С.М., проживавший в то время у своих дальних родственников в г. Невиномыск.

          Из допроса Коровина:
          "В ноябре 1999 года я вступил в незаконное вооруженное формирование под командованием полевого командира Абу-Джафара и воевал против вооруженных сил России. Вступить в данную группу мне предложили мои знакомые "ваххобисты": Сейфула и Сейфутдин. В мои обязанности входило: в лагере и во время войны, охрана позиций на посту, дежурство и уборке по столовой.
          Наш лагерь в 1999 году располагался между селами Автуры и Сержень-Юрт, рядом с рекой, название которой я не знаю. В нашем лагере было примерно 70-90 человек, точное количество сказать не могу. Мы находились на данных позициях с ноября 1999 по март 2000 года. В лагере я проходил обучение по стрелковому делу, обращению с оружием и теорию взрывной техники, топографию я не изучал.
          В марте 2000 года наш лагерь разделен на две группы. Оставив позиции, одна группа, в составе которой был и я, ушла в село Шатой, руководил группой Абу-Харис. Вторая группа под руководством Абу-Джафара ушла в селение Дарго. Обе группы были вооружены гранатометами, пулеметами и автоматическим оружием. В группе Абу-Джафара было 2 гранатомета и пулемета на 20-30 человек этой группы. Наша группа в количестве 25-30 человек была вооружена автоматическим оружием, гранатометами РПГ-22 от 3 до 5 штук. Обе группы подчинялись полевому командиру Хаттабу. Связь в группах между собой поддерживалась при помощи переносных раций "Юсу", однако после ухода групп, связь между собой они не поддерживали. Больших радиостанций, переносимых на плечах, в нашей группе не было. Как командир группы выходил на связь с Хаттабом, позывной которого был "Таджь", я не знаю.
          В селе Шатой мы проживали в частном секторе, какого-либо обучения не было, что-то ждали. Кроме нашей группы в это время в селе находилось очень много боевиков, не менее 1000 человек. Находились мы в селе Шатой около двух-трех недель. Ближе к концу февраля 2000 года все боевики вместе с Хаттабом и Басаевым вышли из села Шатой в горы и шли до селения Зоны в течение 2 недель. При передвижении по горам, разведка во главе с Хаттабом, наткнулись на разведку Псковского десанта. Завязался бой, в течение нескольких часов было уничтожено около 90 Псковских десантников.
          В конце февраля, начале марта 2000 года вся группа во главе с Хаттабом и Басаевым пришла в селение Тавзана. Сутки отдыхали, питались, проживали в домах на окраине селения. По истечению этих суток наша группа во главе с Хаттабом ушла в лагеря, расположенные в горах. Пройдя сутки, группа в количестве 150 человек, где был, и я отделилась и пошла в селение Сержень-Юрт, с какой целью не знаю. Руководителя этой группы я не знаю.
          В начале марта, 7-10 числа 2000 года, мы пришли в селение Сержень-Юрт и расквартировались на окраине села, в домах жителей. В это время в селении находились Федеральные войска, боевая техника. Мы никаких действий против них не предпринимали, а отдыхали, лечились, искали проводников и карты местности. Получив указание от командира добираться, домой с целью отдыха, и находиться там до получения приказа, переоделись и сбрили бороды. Я и Магомед, переоделись в гражданскую одежду, оставив оружие в отряде, пошли в село Шали, где у него проживают дальние родственники. С помощью денег, у меня было 100 долларов США и 300-400 рублей, в селении Сержень-Юрт, мы наняли такси и на нем приехали к родственникам Магомеда. Имен родственников я не знаю. У них мы пробыли около 10 дней. Получив в комендатуре документы: я получил временную справку N9 на имя Возниева Руслана Мумадиевича. На какую фамилию получил документы Магомед, я не помню. Мы поехали в Урус-Мартан. Там Магомед остался у своих родителей, а я поехал на рейсовом микроавтобусе до поселка Черноречье. В Черноречье я пришел к своему родному отцу, Возниеву Мумади Хасуевичу и объяснил ему, что пришел от боевиков на отдых. Точное место жительство отца селение Алды, расположенное в 3 километров от поселка Черноречье.
          К отцу я пришел 25 марта 2000 года и пробыл у него до мая месяца. Находясь у него, я помогал отцу по хозяйству. В начале мая, к отцу приехала бабушка Люба, с моим свидетельством о рождении. Свидетельство о рождении необходимо было, для того чтобы получить паспорт. В поселке Старые Промыслы мне сделали по свидетельству о рождении справку формы N1. После 9 мая 2000 года я с бабушкой выехал в село Кочубеевка, Ставропольского края. В июне 2000 года я получил паспорт на имя Коровина Руслана Мумадиевича. После этого я с бабушкой уехал в город Георгиевск, Ставропольского края, а через некоторое время в город Грозный. Во время нахождения в селе Кочубеевка, в период с мая по июнь 2000 года, я познакомился с девушкой по имени Елена.
          Она была из города Грозного. Тесного контакта тогда между нами не было, что я был боевиком, она не знала. В конце июня 2000 года я приехал в квартиру бабушки, расположенную в городе Грозный по адресу: улица Библиотечная д.110, кв.45. Друзей боевиков в городе Грозном я не встречал.
          В начале июля 2000 года в городе Грозном я встретил знакомого из своего отряда, по имени Магомед, который проживал в селении Катаяма. Из его рассказа я узнал, что он недавно, примерно около двух недель назад вернулся из отряда и знал где он располагается. Мы доехали с ним до селения Дарго Веденского района на автотранспорте. Там на окраине селения мы встретились с командиром Абу-Джафаром. С ним был отряд 30-40 человек, я пробыл в отряде примерно неделю. В отряде, от Абу-Джафара я получил задание провести разведку на рынке в городе Пятигорске Ставропольского края с целью совершения диверсионно-террористического акта. Для этого была создана группа в количестве пяти человек, в состав которой вошли: командир - Абдула, позывной "Абдула", Асадула, Абузар, Абубакар - все по национальности карачаевцы и я. У меня была кличка "Муслим". У командира были только деньги, оружия и средств связи у нас не было. В городе Пятигорске мы сняли однокомнатную квартиру в 9-ти этажном доме, на 5-ом этаже и в ней жили все 5 человек. Квартиру снимал сам Абдула, владельца квартиры я не знаю. Номера дома и квартиры я не помню. По моему район называется "Ромашка", показать, где находится этот дом, я могу показать визуально. На квартире обсуждалась роль каждого, водителем автомашины со взрывчаткой будет Абубакар, он и пригонит ее на рынок, Абдула и Садула готовят "начинку" автомашины, то есть заряжают ее взрывчаткой - тротилом и пластидом, командир руководит операцией, Абузар ведет видеосъемку и передает видеокассету командиру, а я провожу разведку и после ее проведения уезжаю в город Грозный.
          До рынка "Верхний" мы шли пешком около 20 минут. На следующий день по прибытию в город Пятигорск, с целью осмотра территории рынка и выбора места где удобнее оставить автомашину со взрывчаткой, для последующего его подрыва, для проведения я ходил разведки на рынок. Осмотрев территорию рынка я определил наиболее людное место, где можно поставить машину со взрывчаткой, о чем доложил командиру. Другие участники группы получили от командира следующее задания: Абубакару поручили приобрести автомашину, Асадула и Абдула должны приобрести взрывчатку. Автомашину приобрести на второй день, ВАЗ-2108 или 09 белого цвета, 26 регион, номерного знака не помню. На этой автомашине передвигались Абубакар и Абдула. Где и как эту автомашину заряжали взрывчаткой, я не знаю, участие в этом я не принимал. Въезд на "Верхнем" рынке осуществлялся через центральные ворота. Место, где должны были оставить снаряженную взрывчатую автомашину, находилось, если двигаться по основной дороге рынка, вправо на стоянку автомашин, расположенную между двумя пешеходными выходами, справой стороны рынка, вокруг находящихся торговых лотков и палаток. Это место я показал командиру, и он сказал, что автомашину поставим именно в этом месте. Так этот план и остался в силе до конца. Примерно через день, исполнив свою функцию-разведчика по приказу командира, я уехал в город Грозный. Взрыв автомашины они осуществили без меня. После моего отъезда, группа осталась в городе Пятигорске. В начале августа, точного числа я не помню, на рынке в городе Пятигорске был проведен взрыв. Об этом я узнал сначала по телевидению, а потом, когда я приехал в селение Дарго, в расположение отряда, я получил подтверждение о взрыве от самого Абу-Джефара. Он похвалил меня и дал за хорошую работу 200 долларов США. Видеокассету о взрыве я не смотрел. Все участники группы взрыва в городе Пятигорске, вернулись в отряд и рассказывали о взрыве. Они говорили, что часовой механизм и взрывчатка располагалась в багажнике и салоне автомашине.
          Если бы я отказался от выполнения приказа о подготовке и производстве взрыва, то меня и бабушку убили бы по приказу Абу-Джафара, в назидание для других".
          Задержанный .... года совершения диверсионно-террористического акта в г. Грозном Хисимиков С.М., по кличке "Боб", позывной "Алам", вошел в группу "Джихад" по рекомендации Аюпа.
          Аюп является милиционером постоянного отдела внутренних дел, Ленинского или Заводского РОВД.
          Приобретение разведывательно-диверсионной группой оружия, взрывчатых веществ, взрывных устройств, радиостанций происходило через не установленное лицо по имени "Спартак", который пользуется автомашиной ГАЗ 31029 зеленного цвета (задние и боковые стекла автомашины затонированы). Члены разведывательно-диверсионной группы через "Спартака" передавали Ахмадову Рамзану отснятые видеоматериалы о произведенных диверсионно-террористических актах и получали денежное вознаграждение.
          Приметы "Спартака": мужчина на вид 28-30 лет, спортивного телосложения, по национальности чеченец, кисти рук крупные ориентировочно может проживать в населенных пунктах: Старые Атаги, Новые Атаги, или Чири-Юрт. "Спартак" чаще всего одевается в деловом стиле: костюм, белая рубашка, галстук.
          С начала января 2002 г. со "Спартаком" состоялось семь встреч в районе центрального рынка, около торгового центра г. Грозного.
          Очерхаджев был допрошен под видеозапись по следующим диверсионно-террористическим актам:

          -- Подрыв в начале января 2001г. автомашины "УРАЛ", с военнослужащими по ул. Первомайская г. Грозного. Автомашина двигалась от центрального рынка в сторону ул. Маяковского. Взрывное устройство,122 мм. Артиллеристский снаряд был заложен на обочине проезжей части, в старом мешке. В подрыве принимали участие: Берсанов Анзор - устанавливал и взрывал фугас, Очерхаджиев - снимал на видеокамеру, Рустам - помогал закладывать фугас, передавал сведения о движущихся автомашинах по радиостанции. После подрыва Рустам открыл автоматический огонь из имевшего у него автомата АКС-74У. Фугас до установки хранился в подвале полуразрушенного дома, недалеко от места взрыва. Подрыв производился с помощью радиосигнала.
          -- Подрыв в конце января 2002 БМП с военнослужащими Федеральных сил на пересечение проспекта Ленина и улицы Ноя Буачидзе. Взрывное устройство,122 мм. Артиллеристский снаряд был заложен на обочине проезжей части, в старом мешке. В подрыве принимали участие: Берсанов Анзор -устанавливал и взрывал фугас, Очерхаджиев - снимал на видеокамеру, Рустам - помогал закладывать фугас и передавал информацию о движущей автомашине по радиостанции. Фугас до установки хранился в подвале полуразрушенного дома, недалеко от местного взрыва. Подрыв производился с помощью радиосигнала.
          -- Подрыв в начале февраля 2001г. автобуса с военнослужащими Федеральных сил на пересечении улиц Первомайского и Октябрьской. Взрывное устройство, 122 мм. артиллеристский снаряд был заложен на обочине проезжей части, в старом мешке. В подрыве принимали участие: Берсанов Анзор - устанавливал и взрывал фугас, Очерхаджиев - снимал на видеокамеру, Рустам помогал закладывать фугас и передавал информацию о движущей автомашине по радиостанции. Фугас до установки хранился в подвале полуразрушенного дома, недалеко от местного взрыва. Перед установкой фугаса Коровиным Русланом была проведена разведка местности, выбрано место закладки. Подрыв производится при помощи электрической машинки.
          -- Подрыв в декабре 2001г. автомашины УАЗ 452 с военнослужащими Федеральных сил на проспекте Победы, недалеко от Драмтеатра. Взрывное устройство, 122 мм. артиллеристский снаряд был заложен на обочине проезжей части, в старом мешке. В подрыве принимали участие: Берсанов Анзор - устанавливал и взрывал фугас, Очерхаджиев - наблюдал за обстановкой в районе установки, выявлял секреты Федеральных сил, Рустам помогал закладывать фугас и передавал информацию о движущей автомашине по радиостанции. Коровиным Русланом была проведена разведка местности, выбрано место закладки . Фугас был привезен Берсановым Анзором вместе с Рустамом на автомашине ВАЗ 2107 из н.п. Маршо-Юрт и хранился в подвале полуразрушенного дома, недалеко от места взрыва. Подрыв производился с помощью электрической машинки.
          -- Подрыв 25 февраля 2001г. автомашины УАЗ 469 серого цвета, принадлежащий Заводскому ВОВД, на проспекте Победы недалеко от Драмтеатра. Взрывное устройство, 122 мм. артиллеристский снаряд был заложен на обочине проезжей части, в старом мешке. В подрыве принимали участие: Берсанов Анзор - устанавливал и взрывал фугас, Очерхаджиев - наблюдал за обстановкой в районе установки, выявлял секреты Федеральных сил, Рустам помогал закладывать фугас и передавал информацию о движущей автомашине по радиостанции. Коровиным Русланом была проведена разведка местности, выбрано место закладки фугаса. Фугас был принесен к месту взрыва Берсановым Анзором и Рустамом в сумке. Приобретался также в н.п. Маршо-Юрт. До установки хранился, недалеко в мусорной куче. Подрыв производился с помощью радиосигнала.
          -- Подрыв в конце февраля 2001г. автомашины Урал с военнослужащими Федеральных сил на пересечении улиц Тухачевского и Иосианина, при проведении военнослужащими инженерской разведки и разминирования. Взрывное устройство, 122 мм. артиллеристский снаряд был заложен на обочине проезжей части, в старом мешке. В подрыве принимали участие: Берсанов Анзор - устанавливал и взрывал фугас, Очерхаджиев - снимал на видеокамеру, Рустам помогал закладывать фугас и передавал информацию о движущей автомашине по радиостанции. Фугас до установки хранился в мусорной куче, недалеко от места взрыва. К месту взрыва фугас доставили Берсанов Анзор и Рустам. Приобретали также в н.п. Маршо-Юрт. Перед установкой фугаса Коровиным Русланом была проведена разведка местности, выбрано место закладки. Подрыв производился с помощью радиосигнала.
          -- Подрыв 6.03.01 года на проспекте Победы автомашины УАЗ 469 синего цвета, принадлежащие ГУВД Ставропольского края. В результате подрыва пострадал заместитель начальника ГУВД СК генерал-майор милиции Ревенко Н.В., командир ОМОНа ГУВД СК полковник милиции Пыхтин Н.И. Взрывное устройств, 152мм. артиллерийский снаряд был прикреплен изнутри к люку канализационного колодца, расположенного на проезжей части. В подрыве принимали участие: Берсанов Анзор - устанавливал и взрывал фугас, Очерхаджиев - снимал на видеокамеру, Рустам помогал закладывать фугас и передавал информацию о движущей автомашине по радиостанции. После подрыва Рустам открыл автоматический огонь из имевшего у него автомата АКС-74У. Подрыв производился с помощью радиосигнала.
          -- Подрыв в марте 2001г. на бульваре Султана Дубаева БТР с саперной разведкой Федеральных сил. Взрывное устройств, 152мм. артиллерийский снаряд был положен у мачты осветительного столба, расположенного у проезжей части. В подрыве принимали участие: Берсанов Анзор - устанавливал и взрывал фугас, Очерхаджиев - снимал на видеокамеру, Рустам помогал закладывать фугас и передавал информацию о движущей автомашине по радиостанции. Подрыв производился с помощью радиосигнала.

          Также от Очерхаджиева была получена информация о том, что на территории г. Грозного в настоящее время действует около десяти разведывательно-диверсионных групп занимающихся совершением диверсионно-террористических актов в отношении сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих Федеральных сил, разбойными нападениями и убийствами мирного населения:
          - группа "Герат" - специализируется на совершении подрывов;
          -- группа с позывными "Старый" - специализируется на совершении подрывов на их видео съемкой. В группу входят8 человек пользуются автомашинами ВАЗ 2106 белого цвета, стекла не тонированные, в номерном знаке имеется 95 регион, автомашина "Нива" белого цвета, стекла не тонированные;
          -- группа под руководством "Зелимхана" использует автомашины ВАЗ 2106 белого цвета, на месте заднего номера с надписью "викинги". Боковые и задние стекла со шторами белого цвета на любом стекле синяя полоса . Автомашина "Нива" ВАЗ 2121 белого цвета, стекла слегка затонированны. Заднее стекло полностью затонированно, по бокам шторки белого цвета. В банду в ходят 8 человек. Один из членов группы по кличке "Сайфутдин", 24 года, специализируется на убийствах рускоязычногонаселения.
          -- Группа, которую возглавляет Рустам, использует автомашину ВАЗ 2106 синего цвета, стекла полностью затонированны, на крыше автомобиля находится большая антенна, на заднем капоте маленькая. В состав группы входит Рамзан примерно 14 лет, по кличке "Малый". Сбор группы происходит каждый день на центральном рынке. На вооружении находятся пистолеты "ТТ", "ПМ" и АКС-74У. Группа совершает разбойные нападения и убиства.

          После того как был убит Ахмадов Рамзан, общее руководство группами стал осуществлять его брат, Ахмадов Ризван. Очерхаджиев сообщил, что в настоящее время в районе н.п. Урус-Мартан действует НВФ полевого командира бригадного генерала Дукузова Аслана (может называться Халидом), позывной "Сейф-Ислам" - жителя Урус-Мартана, из тейпа Гендер-Гно. Его приметы: на вид 27-29 лет, очень высокого роста, худощавого телосложения, волосы светло-русые, одевается в черные болоньевые спортивные брюки, фирменную куртку. Передвигается на автомашине "Мицубисси-Паджеро", ранее принадлежавшей "Красному Кресту". Наиболее вероятное его местонахождение - н.п. Гехи.
          По информации полученной в ходе опроса Очерхаджиева было установлено, что в районе населенных пунктах Шаро-Арун и Верхний Дай Шатойского района находятся склады в вооружением, медикаментами, боеприпасами и продовольствием. Месторасположение склада фигурант может показать при выезде на место.
          Очерхаджиеву известны братья Токаевы Абу и Анди являющиеся полевыми командирами (может опознать по фотографии).
          Очерхаджиев лично знаком с Хаттабом, Басаевым, Бараевым. Во время боевых действий получал от них благодарности. С Хаттабом последний раз встречался в январе 2000г. на позициях н.п. Дуба-Юрт. Позывной Хаттаба в то время был "Тадж".
          В ходе проведения оперативно-розыскных и агентурных мероприятий следственной группой получена оперативная информация о том к совершению серии диверсионно-террористических актов в отношении сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих Федеральных силна территории города Грозный причастны братья Биевы:
          -- Биев Турко Джабраилович;
          -- Биев Рахман Джабраилович;
          -- Биев Хамид Джабраилович;
          -- Биев Замлихан Джабраилович;
          23 января при совершении диверсионно-террористического акта Биев Рахман был ранен в руку. В настоящее время братья Биевы находятся в селении Саясан Ножай - Юртовского района. Разрабатывается план оперативно -розыскных мероприятий по их задержанию.

          24 января текущего года, на месте совершения диверсионно-террористического акта был задержан Тимиев Рустам Хусейнович, 06.04.1978 г.р., г. Аргун, прописан по адресу: г. Грозный, Киевский переулок, д.10, кв.7, фактическое местожительство: г. Грозный, улица Кирова, д.11 кв.60.
          В результате проведения комплекса оперативно-агентурных мероприятий в отношении Тимиева Р.Х. получена следующая информация:
          Примерно в конце 1998, начале 1999 года в Грозном был объявлен набор в Шариатский суд г. Грозного, которого находилось недалеко от площади "Минутка". Тимиев Р.Х. пришел к зданию Шаританского суда, где познакомился с Абдул-Маликом, жителем н.п. Урус-Мартана. Абул-Малик предложил Тимиеву поступить на работу в Шариатский суд и получил его согласие, разъяснил какие документы Тимиев должен предоставить при поступлении на работу. В функциональные обязанности Тимиева Р.Х. и других членов Шариатского суда входили: проведение рейдов по установлению местонахождения лиц, занимающихся сбыто вино-водочных изделий, лиц занимающихся сбытом и потреблением наркотических веществ и лиц, занимающихся проституцией. Командовал подразделением, в котором служил Тимиев Р.Х. - Абдул-Малик.
          Примерно в августе или сентябре месяце 1999 года Тимиев Р.Х. и еще 30 человек во главе с Абдул-Маликом направили в н.п. Сержень-Юрт, в котором находился учебный центр НВФ. Руководил центром полевой командир, Хаттаб. Тимиев Р.Х. неоднократно видел его, лично обращался с ним через переводчика. В учебном центре проводили стрельбы из стрелкового вооружения и гранатометов. После окончания учебного центра Хаттаб лично ставил задачи окончившим его боевикам. Тимиева и еще 30 боевиков, во главе с Абдул-Маликом, с целью занятия боевых позиций, направили в станицу Червленная. Позывной Абул-Малика - "Малик". Это происходило в конце 1999 года. Прибыв в станицу Червленная отряд, под руководством Абдул-Малика, занял первую линию обороны и начал готовится к бою с Федеральными войсками. В полтора километрах от их позиций, сзади, во второй линии обороны занимал позиции отряд во главе с полевым командиром Шамилем Басаевым. Примерно через 10-15 дней состоялся бой с Федеральными войсками. Когда Федеральные войска стали окружать позиции, которые занимали полевой командир Абдул-Малик, то отряд под руководством Шамиля Басаева Снялся с позиций и ушел в неизвестном направлении. Воспользовавшись медлительностью Федеральных войск, которые проводили маневр по кружению позиций первой линии обороны, отряду под руководством Абдул-Малика, в котором находился и Тимиев Р.Х., удалось уйти из окружения. Они направились в сторону н.п. Петропавловское. Во время перехода 3 боевика были убиты, остальные перейдя через Терский хребет прибыли в н.п. Петропавловское. Из н.п. Петропавловское отряд из 27 человек, в котором находился и Тимиев Р.Х., под руководством Абдул-Малика на автомашинах "Ура", "Нива", "Уаз" и "Газ-53" перебросили в н.п. Урус-Мартан. Так как отряд, подчинялся лично Хаттабу, то он расположился в н.п. Урус-Мартан и все стали ждать дальнейших приказов и указаний. Во время нахождения в н.п. Урус-Мартан лечили раненых, отдыхали, готовились к боевым действиям. После непродолжительного времени отряд перебросили в н.п. Борзой, Шатойского района. Отряд занял позиции и стал готовиться к боям. Однако вооруженных столкновений с Федеральными войсками в н.п. Борзой не было. Позиции боевиков постоянно обстреливала дальнобойная артиллерия и бомбили с воздуха штурмовая авиация и вертолеты. Примерно 6-7 боевиков были убиты в результате бомбежки авиации. В связи с тем, что из г. Грозный уходили боевики, отряд Абдул-Малика перебросили в н.п. Утум-Кала, где они должны были подготовить новые позиции для отступающих боевиков. Подготовив позиции, отряд был переброшен в н.п. Махкеты. Прибыв в н.п. Махкеты отряд занял позиции и приготовился к обороне. Однако, Абдул-Малик, продав свое оружие, скрылся в неизвестном направлении. После этого почти из отряда также продалли свое оружие местным жителям стали расходиться по своим домам. Тимиев, примерно 27 февраля, продав свой автомат, поехал к родственникам в селение Автуры. Там он находился примерно до апреля 2000 года. В апреле Тимиев вернулся в г. Грозный и устроился на работу в полк ППс под командованием Хамбулатова Аслана. Примерно в июле месяце полк расформировали, и Тимиев стал заниматься частным предпринимательством. В начале он занимался сбором металла, а затем кустарной добычей и продажей конденсата. Однако после ссоры с племянником своей жены Тайсумовым Алиханом перестал заниматься, и находился дома. Во время нахождения в г. Грозный Тимиев встречал знакомых, вместе с которыми он воевал против Федеральных войск. Первым, кого он встретил, был Биев Хамид, проживающий по адресу: переулок Кирова д.5. Биев Хамид предложил Тимиеву участвовать в совершении диверсионно-террористических актах против сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих Федеральных войск. Тимиев сказал, что нужно подумать. Однако через некоторое время Биев Хамид при встрече сказал ему, пришел приказ от Абул-Малика, что бы Тимиев работал вместе с Хамидом и его братом Турко. Примерно 10 или 15 февраля 2001 года Биев Хамид приказал Тимиеву перенести мешок с Олимпийского района, а именно из Киевского переулкаво во второй микрорайон, в подвал дома 5, по переулку Кирова.Тимиев перенес мешок по указанному адресу. Через несколько дней на Садовой улице произошел взрыв, но как сказал Тимиеву Биев Хамид, там никто не пострадал. После этого 23 марта Тимиев встретился с Биевым Хамидом на углу дома 11 по переулку Кирова. Биев Хамид сказал Тимиву, что завтра утром, т.е. 24 марта, будет два взрыва. На первый взрыв Тимиев не должен выходить, а после второго взрыва и окончание обстрела Тимиев должен будет подойти к месту взрыва взять оружие и жетоны с убитых. После окончания взрывов и обстрела Тимиев направился к месту взрыв. Недалеко от места взрыва он нашел раненого Рахман - младший брат Биева Хамида. Рахману примерно 19-20 лет и он был ранен в правую руку, в плечо. Тимиев взял Рахмана на плечо и перенес его на квартиру по адресу :переулок Кирова д.5, 5 подъезд, 5 этаж, дверь на лево. Дверь простая, ни чем не обитая. Тимив оказал медицинскую помощь Рахману, перевязал ему руку. Рахман переоделся в новую одежду, взял пленку из фотоаппарата "Кодак"и уехал в селение Саянсан, Ножай-Юртовского района к своим родителям. По словам источника, на пленке зафиксированы: установка фугаса, движение автомашины "Уаз" до взрыва, подрыв "Уаз" и автомашина "Уаз"после взрыва.
          В данное время, Хамид и Турко могут находиться у близкого знакомого Хамида -Башаева Вахи, проживающего с семьей по адресу: Киевский переулок, д.13 подъезд 3, этаж 3, квартира сразу же направо, Биев Хамид и Турко часто ночуют у них.
          Известно, что Тайсумов Алихан, вместе со своим другом по имени Хабиб являются участниками НВФ. Они участвовали боевых действиях против Федеральных войск в состав диверсионно-разведывательной группы под наименованием "Ангел", которая подчинялась полевому командиру Гелаеву. С их слов от всей группы в живых остались только они. Во время боевых действий у Алихана и Хабиба был позывной "Ликвидатор". В настоящее время Алихан и Хабиб продолжают совершать диверсионно-террористические акты в отношении сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих Федеральных сил. Источнику известно 3 совершенных террористических акта, о которых ему лично рассказывал Тайсумов Алихан:
          - в январе 2002 года, в районе улицы Ленина, недалеко от церкви подрыв автобуса с мирными гражданами. Заказчиком взрыва является Лесов Асламбек, позывной "Архитектор", проживает Наурский район, станция Калиновская, передвигается на автомашине "Жигули" Ваз 2106 белого цвета. Лесов является бывшим командиром "Наурской" группы, члены которой после разгрома ее Федеральными войсками перешли границу и сейчас н находятся территории Грузии. После подрыва автобуса Лесов наказал Алихана и Хабиба 120 ударами палок каждого, из-за того, что погибли мирные жители;
          -- в конце января недалеко от подрыва автобуса Алихан и Хабиб совершили подрыв автомашины "Уаз" с военнослужащими. Лесов заплатил за этот террористический акт 800 долларов США;
          -- в начале марта, недалеко от площади Дружбы народов, Алихан и Хабиб совершили подрыв автомашины "Урал" с военнослужащими. Лесов за взрыв "Урала" должен был расплатится на Центральном рынке, однако не приехал в назначенное время. Сейчас Алихан находится дома и никуда не выходит, так как на автомашине дяди сбил ребенка, который сейчас находится в больнице. Как пояснил Тимев, Алихан ему рассказывал о том, что в поселке Черноречье у него имеется схрон, в котором находится пулемет с подорванного БТРа. Его друг, Хабиб, проживает в н.п. Гикалово.
          В беседе с сотрудниками оперативной группы источник пояснил, что ему известно о том, что сотрудники ОМОН УВД МВД РФ по ЧР один из них по имени "Аслан" по кличке "Конь", второй по имени "Заур", третьего имени Тимиев не знает, совершили убийство русской женщины, преподавательницы института. Мотивом убийства послужило то, что женщина сказала им о том, что знает, что они были боевиками и сообщит в правоохранительные органы. Аслан, Заур и третий сотрудник, на автомашине "Жигули" Ваз 2106 белого цвета, подъехали к инструктору. Аслан и Заур вышли из автомашины и из автомашины и из пистолета "ПМ" застрелили идущую женщину. Аслана и Заура хорошо знают проститутки, проживающие в девятиэтажном доме по улице Киевской. Их зовут Айна, Раиса и Райзет. Они проживают на восьмом этаже. Айна примерно два месяца вышла замуж за парня по имени "Иса", сотрудник ОМОНа, который также хорошо знает Заура и Аслана.
          В настоящее время организованы и проводятся оперативно-розыскные мероприятия по раскрытию убийств трех женщин в Заводском районе и раскрытию убийства заместителя прокурора г. Грозного Мороз В.С. (справка о проделанной работе прилагается)".

          -- М-да, мужики, крупных зверей поймали, - Мячиков закончил читать. - Вот и русского поймали. Подонок.
          - Ну, допустим, что русский-то этот Коровин лишь наполовину, - заметил я.
          - Папа у него чеченец, а мама - русская, Потом родители развелись, мать вышла во второй раз замуж. Так этот Руслан стал Коровиным. Отчим погиб при каких-то разборках. С чеченцами не поделил чего-то в 1992 году. Зарезали. А вот дальше начинается самое интересное. Вернее самое поганое. В 1996 году мать торговала водкой. Блюстители Шариатского суда ее поймали с поличным и прописали сорок ударов палками. У женщины отказали почки, и она в муках умерла. После этого к этому Коровину пришли те самые ваххабиты, что поймали его мать, и они же были и свидетелями и судьями на этом процессе, - Сейфула и Сейфутдин. Они предложили ему поступить в их "ваххабитство", - Ступников говорил неторопливо, но было видно, что ему сложно сохранять спокойствие.
          -- И он пошел? - Мячиков недоумевал.
          -- Когда тот заикнулся про мать, ему ответили, что, мол, если эти "вовчики" будут торговать водкой, то Коровин может сделать с ними то же самое, что и они с матерью.
          -- Трындец полный. - Мячиков сидел, обхватив голову руками.
          -- Гаушкин пытался тут же убить этого Коровина. Прямо в присутствии чеченца из прокуратуры. Наше и его счастье, что у него рука ранена. Молодцов с одной стороны повис, а Каргатов -- с другой. Хотя, судя по вялой морде прокурорского, он был не против. - Ступников оттер пот со лба.
          -- Ну, теперь-то прокуратура отстала от вас? - Мячиков щурил глаза от сигаретного дыма.
          -- Вроде успокоились. - Ступников пожал плечами.
          -- Они даже намекали, чтобы по своей линии рапортовали, что вся эта операция по захвату группы была спланирована и проводилась совместно с чеченскими прокурорами, -усмехнулся я.
          -- Знаете, мужики, кроме слов благодарности от начальства мы все равно ни хрена не услышим, поэтому я готов доложить по всем инстанциям о том, что лишь благодаря чуткому и внимательному отношению со стороны работников чеченской прокуратуры, нам удалось взять эту банду. Лишь бы они к нам не лезли. - Мячиков смотрел на нас.
          -- Слышь, Петрович, я-то тоже вроде как не против этого, но у меня вторая командировка, а я не получил ни звания, ни медалей-орденов. Получается, что не воевал, а так - погулять вышел. Вроде как на Ханкале отсиживался. - Ступников вкрадчиво объяснял Мячикову, что за наши достижения нас можно было бы и как-то поощрить.
          -- Если бы ты на Ханкале сидел, то давно бы уже ходил с медалями и в чине полковника.
          -- Давай, переводи меня туда! - Саша начинал "закипать". - Мне там понравилось. Белые простыни, охраняет тебя чуть ли не полк, домой можно без проблем позвонить, в столовой - белые скатерти, кормят очень даже прилично. Женщины нормальные ходят. Жить хочется! В душе сразу как-то прилив сил ощущается! - при воспоминании о женщинах, Саша закатил мечтательно глаза. Или мне это показалось?
          -- Э, Ступников! - Мячиков покачал головой. - На Ханкале служат особы приближенные к императору. Значит так, мужики! Сделаете Старые Атаги по полной программе - разобьюсь в лепешку, но получите вы свои награды, ну, а сейчас я могу лишь вам сказать свое огромное начальственное "Спасибо". Этого хватит?
          -- "Спасибо" на хлеб не намажешь, на грудь не повесишь, и водки с таким названием тоже нет, - пробурчал недовольно Саша.
          -- Зато твою душу должно согревать, что начальство тебя ценит, помнит. По Старым Атагам что делать будете? - голос начальника перешел с маслянистого на деловой.
          -- Что делать? Что делать?! Работать будем. Ты же от нас не отстанешь. Только вот есть адреса, картина уже примерно ясная... - встрял я в разговор.
          -- Ни хрена не ясная, - перебил начальник. - Где скрывается Хачукаев - неизвестно. Архив где спрятан также непонятно. Тут этот Садаев еще объявился на нашу голову. Нет полноты и ясности картины.
          -- Конечно, нет! Мы еще пару месяцев протопчемся на месте, соплежуйство разведем - так все арабы стянутся к нам, вот тогда и будем подпрыгивать. Как в старой рекламе "Все флаги в гости к нам!" - теперь Саша не выдержал. - Информацию будем добывать, но без ясных сроков проведения спецоперации - все эти разговоры в пользу бедных. "Чистить" надо со всей пролетарской ненавистью! Они же так не успокоятся - новую бяку устроят, только с большими жертвами. Пока топчемся на месте - одно нападение предотвратили, второе - успешно отбили. А вот как насчет третьего - не знаю. Нападать надо, а не обороняться.
          -- Информацию полную добывай! Сейчас тебе не 1995 год. Тут, Ступников, политика вмешивается, все должно быть элегантно. С кружавчиками, с расшаркиванием ножкой. А ты прямо как Калинченко - только бы морды побить. Не хватает тебе интеллигентности, политеса. Политика - штука тонкая, прямо как похмелье. Чуть лишнего хватанул - и уже снова пьянка. А надо так культурно опохмелиться, чтобы снова не запить и чтоб начальники перегара не заметили, - Мячиков и сам прекрасно понимал, что наше топтание на месте ни к чему доброму не приведет.
          -- Понятно. Чуть-чуть беременная. Надо определиться, либо рожать, либо аборт делать. Либо чистим эти Атаги, либо сваливаем отсюда. - Ступников поднялся.
          -- Ты, надеюсь, на Ханкале эти речи не говорил? - Мячиков посмотрел в упор на Сашу.
          -- Говорил, говорил, он этими речами всех полковников достал. Как наших, так и милицейских, не говорю уже про военных, - заверил я Петровича.
          -- И что они?
          -- Они тоже, как и ты, согласно кивали головой, только вид у них был немножко рассеянный. Но все соглашались. - Ступников устало махнул рукой.
          -- Ну вот, видишь, они на Ханкале не могут принять решение, а что говорить про меня. Так что добывайте информацию. Работать, мальчики, работать.
          Мы с Сашей вышли от начальника.
          - И чего ты добился? - начал я. - Чего добился? Мячиков и так все понимает. Так просто, пар выпустил? Мы с тобой на Ханкале при любой возможности тыкали в нос всем этим полковникам и подполковникам, что надо двигаться вперед, но они сидят на месте, без указания Москвы бояться пукнуть.
          В последующие дни мы начали работать. Работали все. И Разин, и Вадим Молодцов с раненым Гаушкиным. У Володи дела пошли на поправку, рана заживала, и он не сидел на месте.
          Но все наши усилия были тщетны. Удалось лишь узнать, что к Хачукаеву прибыло еще подкрепление - часть сбежавших от нас милиционеров.
          Садаев был жив-здоров, он, говорят, снова поклялся нам отомстить. Ну, у нас таких "мстителей" был уже вагон и маленькая тележка. Можно уже им выстраиваться в очередь.
          Через своих агентов попытались выяснить информацию о местонахождении бандитов в Старых Атагах, чтобы те использовали канал РОВД. Но, как сообщили источники, это подставит их под удар. "Атагинские" милиционеры полностью подконтрольны "Шейху". И поэтому любые телодвижения со стороны "наших" милиционеров могут быть восприняты неадекватно.
          Привели даже такой пример: Садаев вместе с ваххабитами выселили чеченскую семью из собственного дома, чтобы там разместиться. Ни милиция, ни местная администрация, ни сам Хачукаев, к которому пошли жаловаться крестьяне, ничего не сделали. Но таким образом мы узнали, где место дислокации Садаева. Что уже неплохо.
          Гаушкин откуда-то притащил анекдот. Ползут двое. Один у другого спрашивает: "Эй, слушай, мы с тобой гоблины?" "Нет!" "Эй, а может, мы - хоббиты?" "Сколько раз можно тебе говорить, что мы не гоблины, не хоббиты, не гремлины, мы - ваххабиты!"
          Мы долго ржали. Анекдот быстро разошелся по нашему маленькому гарнизону.

          Так прошла неделя бессмысленного топтания на месте. И вот, наконец, поступила команда, разрешающая провести подготовительный этап спецоперации по обезвреживанию банды Хачукаева.
          И началось!
          Наверное, только ленивый наблюдатель не заметил нашего копошения. К нам зачастили представители Ханкалы. Приезжали и по линии командования, и по линии ГРУ, были специалисты по праву, те собирали весь личный состав и рассказывали, как в соответствии с новыми веяниями проводить зачистку.
          Ну, и само собой, к нам приезжали наши кураторы, начальники. Совещания за совещанием. Каждому приезжающему начальнику нужно было в цветах и красках расписать, что именно нам известно о банде Хачукаева. Силы, средства, все это связать с оперативной обстановкой в Атагах, как новых, так и старых, увязать с обстановкой по всей Чеченской республике. А не вызовет ли наша зачистка международный резонанс? А как у нас налажено взаимодействие с разведкой? А есть ли у нас понимание целей и задач командования?
          Проверяющие, что приезжали к военным и Калине, ставили примерно те же самые вопросы, только со своей спецификой. И потом они шли к нам в отдел, и мы уже в тридцатый раз повторяли заученные фразы. Они выходили из нас механически, как будто внутри включался магнитофон. А потом мы угощали приезжих. Когда наши проверяющие ходили на совместное совещание к военным, то ужинали там.
          После одного из таких ужинов Молодцов сказал:
          - Еще неделя такой подготовки к спецоперации и меня комиссуют с циррозом печени, как хронического алкоголика.
          Получалось так, что именно нам нужна была эта "зачистка", что мы должны были убедить весь сонм проверяющих в необходимости и целесообразности ее проведения. Мы выступали в роли просителей.
          Все это продолжалось больше недели. Мы устали, и валились с ног. Никогда не думал, что пить неделю - это так тяжело. Завидую алкоголикам, те пьют полжизни и никаких проблем со здоровьем.
          Я старался увиливать всячески от всех этих "посиделок", мотивируя это тем, что у меня встреча с агентами. Некоторые из проверяющих просились со мной, говоря, что им необходимо лично удостовериться в объективности информации от агента.
          Ступников, когда услышал об этом, взвился:
          - Вы что, нам уже не доверяете?
          Понадобилось немало времени, чтобы успокоить разбушевавшегося Александра. Казалось, что он готов порвать проверяющих на кусочки.
          Я же просто сообщил, что источник отказывается работать с кем-либо другим, кроме меня. Поэтому, будьте любезны верить мне на слово. Если не доверяете, отправляйте домой, и работайте сами.
          Все это было им объяснено в доступной, культурной, вежливой форме. При словах, что им самим придется работать, проверяющие как-то сразу сникли и пошли на попятную. Боевой запал типа "а мы вас сейчас проверим" заметно поутих.
          И очередной "Ступниковский" афоризм "А может вам еще ключ от квартиры, где деньги лежат?" пришелся как раз в жилу.



    Ступников



          И вот бал назначен всей группировке, дислоцированной в Чечен-Ауле, в день "М" и в час "Ч".
          В пять утра войска двинулись. Задача у военных была:


          -- Взять деревню Старые Атаги в кольцо. Никого не впускать, не выпускать, отбить попытки прорыва как изнутри кольца, так и извне его.
          -- В первую очередь проверить те адреса, которые мы им указали, самые перспективные, на наш взгляд, мы проверяли сами.
          -- Всех подозрительных граждан свозить на двор моторно-тракторной станции - МТС, здесь с ними будут работать, проверять их на причастность к НВФ специально выделенные люди, в том числе: Молодцов, Гаушкин, Разин.

          Все, казалось бы просто.
          Встали в четыре утра. До этого все вместе еще раз выверяли маршрут движения, как лучше зайти в деревню, как быстрее и безопаснее подойти к намеченным адресам, как лучше их "отработать". Выпросили себе в сопровождение и группы захвата разведчиков.
          Наметили адреса, где скрывается Садаев, живет любовница "Шейха", и еще один адрес, где, по словам наших агентов, возможен склад с боеприпасами.
          Легли спать в два часа. Дневальный потряс за плечо:
          - Товарищ подполковник, пора, время!
          Хорошо пишут в книгах и показывают в кино, когда герой вскакивает, ополаскивает лицо и бодрый мчится на выполнение задания Родины.
          Я сел на край кровати, растер лицо руками. Хотелось послать все к чертовой матери и завалиться дальше на кровать и спать, спать, спать. Черт, что это за война такая!
          То ли дело раньше. Выспались, выехали в чисто поле, договорились, и махай секирой, кто к закату выжил - тот герой, кто нет - тому вечная память. А тут? Ни жрамши, ни спамши! Вся ответственность лежит именно на тебе, именно ты спланировал всю эту операцию, люди идут по твоей информации. И если чего не доглядел, то все - все пойдет кувырком, и, не дай бог, погибнут люди. Как среди наших бойцов, так и среди гражданского населения. "Мирным" назвать у меня язык не поворачивается его назвать. Ну, никак не поворачивается.
          Я еще раз растер лицо, сполоснул его холодной водой, собрал все бумаги, записи, что могут понадобиться, пистолет положил в боковой наружный карман бушлата. Мне оттуда его вытаскивать его сподручнее, хотя, с другой стороны, что я мог сделать своим маленьким пистолетом, если, вдруг начнется полноценный бой? Ничего. Но, все равно, когда он греет правую ляжку, как-то спокойнее. Нельзя же на зачистку вообще "голым" ехать.
          Вышел на улицу, там уже бойцы подогнали к крыльцу нашу служебную "шестерку". Возле нее топтался Каргатов, отчаянно махая руками, пытаясь согреться. Я же просто поднял воротник у бушлата и спрятал в него лицо. На улице стоял густой туман, мерзкий, холодный, казалось, что холод пробирает до костей.
          - Как ты, Серега? - спросил я его.
          - Сейчас поесть бы, принять ванну, выпить чашечку кофе и завалиться спать к чертовой матери! - Серега не переставал махать руками, раскачиваясь в такт.
          - Не, брат, шалишь. К Чертовой матери - не надо, вот к какой-нибудь красавице, а еще лучше к жене под бок. А вот сейчас приедем в Эти самые Атаги и будет тебе и кофе и какава с чаем! - процитировал я Папанова из "Бриллиантовой руки". - И еще, Сережа, а мы проедем на нашей задрыге вслед за БТРами? Они же дорогу так размесят, что мало не покажется? - я скептически осмотрел нашу машину.
          - А, знаешь, Саша, наверное, ты прав. - Каргатов тоже посмотрел на месиво под ногами.
          Он даже вытащил ногу из топкой грязи, и полюбовался на черный ком, прилипший к ботинку.
          - Ну его на фиг! Военные уедут, а мы за ними приедем только к вечеру. Мячиков будет сидеть за рулем, а мы все втроем будем только и делать, что толкать машину из грязи и ям. Пошли по быстрому к военным, и сядем с ними на БТР.
          - А Мячикову скажем?
          - Ты иди к Петровичу, а я к военным. Шефа усадим вместе с командирами, а сами с разведчиками двинем, - и я зашагал к Калине, вытаскивая ноги из грязи и поминутно матерясь.
          По всей деревне механики уже вовсю прогревали двигатели своих машин.
          БТР и огромные КАМАЗы окутывались сизыми, а то и черными выхлопами соляры. ГАЗ-69, в основном машины связи, тихо урчали. Некоторые машины не заводились, и из-под поднятого капота, а у БТРов - моторных отсеков торчало по две, а то и три перепачканных зада. Зампотехи с сорванными глотками носились вокруг этих машин и отчаянно матерились.
          Рядом командиры строили подчиненных. Все были не выспавшимися, злыми. Еще раз ставили задачу, сонных бойцов призывали к тому, чтобы ничего не забыли. Проверяли оружие, снаряжение.
          У многих смысл сводился к одному: если начнется бой, то бог с ними с этими "чехами" - прикрывать друг друга, уничтожать противника.
          Бойцы, в основном уже обстрелянные, лишь сонно кивали. Лишь несколько новичков, их было видно по относительно свежей форме, слушали командиров, глядя на них преданными глазами.
          С одной стороны вся эта грозная махина внушала уважение и трепет. С такой силищей, да с такими орлами горы можно свернуть. С другой, я привык работать в тишине, и самое главное, чтобы без шума и пыли. А наши приготовления накануне, приезд комиссий, проверяющих, суета в половину пятого утра, потом потянемся всей этой махиной в сторону Старых Атагов -тут то только ленивый или чрезвычайно тупой боевик или его пособник не сообразит, что началась операция по зачистке села. Хреново все это.
          Тут одно из двух, либо засада, либо найдем мы лишь теплые постели и запах от немытых ног ваххабитов. А по-русски - дырку от бублика. Сам "бублик" укатится черт знает куда. И ладно, если просто уйдет из села и не вернется обратно. Выявили бандитов без потерь, как среди своих, так и среди гражданского населения, потом путем оперативной работы выявим оставшихся бандюганов и их пособников. А если они обратно вернутся? Скажем, за своими вещами и к своим любимым женщинам? Вот тогда - хреново.
          Я остановился и в полусумраке света фар еще раз оглядел фантасмагорию, что творилась на улицах села. Эх, как бы вся наша подготовительная работа не полетела коту под хвост.
          Часовые проинструктированы, чтобы из Чечен Аула мышь не выскочила, в случае чего - стрелять на поражение. Саперы проверили накануне минные заграждения, изменили установку мин. Это на случай, если из села побегут информаторы бандитские, а также, если Шейх попробует нанести упреждающий, как американцы любят говорить - "превентивный" удар. Но кто его знает, как дальше все пойдет? Вся эта шумиха не прибавляет энтузиазма, и не помогает тихой зачистке. Войсковая операция, она и есть войсковая операция. Это спецназ может наносить точечные удары и снова растворяться в темноте, а все остальные могут лишь "лупить по квадратам". Эх, будь, что будет! Я выбросил окурок в чеченскую грязь и махнул рукой!
          Вот и домик, в котором базировался Калина со своими гоблинами. Возле него три БТР тоже гремели своими моторами, водители периодически делали перегазовку, заглушая голос командира разведчиков.
          Для того чтобы лучше слышать, разведчики стояли кругом, внутри - Калина.
          В отличие от тех солдат, что я видел раньше, эти были сосредоточены и ловили каждое слово командира.
          Все были одеты в одинаковую форму, офицеры были подпоясаны солдатскими ремнями, то же самое оружие, те же самые шапки из искусственного меха, в армии их называют "пидарками", ни у кого нет кокард, некоторые одеты в черные подшлемники, наподобие спортивных шапочек. Почти у всех автоматы обмотаны тряпками. Надо спросить - зачем.
          Калина сам отличался от окружающих лишь ростом, громким, сорванным голосом. Да и, пожалуй, возрастом. Его командиры взводов были не сильно старше своих подчиненных. Но чувствовалось, что дисциплина железная.
          Отделения были разбиты на тройки-группы. Во главе каждой группы либо командир взвода, либо прапорщик, либо сержант.
          Эх, зачистку надо проводить вот такими ребятами, жаль их мало, а не теми, что привыкли уничтожать противника. Нам живые бандиты нужны, а не трупы.
          Кто-то обратил внимание командира, что я подошел. Он обернулся.
          - Здорово, -протянул руку.
          - Здоровей видали! - отшутился я. - На броню возьмешь нас? Один черт вместе работать.
          - Сколько вас там будет?
          - Как обычно. Трое. Не знаю, как Молодцов с Гаухом будут добираться. Начальника к командирам посадим. Возьмешь?
          - Куда от вас денешься. Не хочешь сказать что-нибудь бойцам? Я мог чего-то упустить. Не знаком с вашей спецификой "молчи-молчи".
          - Лишь одно, - я набрал полную грудь воздуха, и перекрывая шум работающих двигателей: - Мужики, запомните, нам нужны живые духи! Живой бандит может многое поведать, рассказать о других своих друзьях. Мертвый ни черта не скажет. Пусть даже раненый, но чтобы говорил. Понятно? Сегодня никаких "контролей". "Живьем брать демонов!" Понятно?
          - Так точно! - нестройным хором ответили разведчики.
          - Мы подъедем к вашему отделу, и там вас заберем. Минут, - Калина посмотрел на светящийся циферблат "Командирских" часов, - через двадцать пять. Будьте готовы. Ждать некогда.
          - Будем, Андрей. Я в штаб пошел, чтобы нашего Петровича они подобрали. Пока.
          - Давай!
          Я зашагал в сторону штаба. Там уже выстраивалась колонна. Быстро договорился с командиром и начальником штаба, что они повезут нашего начальника. Молодцов и Гаушкин с помятыми лицами, не выспавшиеся, как все вокруг, сказали, что поедут на штабных БТРах.
          Адреса, по которым они должны были проверять наличие бандитов, были известны.
          Как говорится, задачи поставлены, цели определены, пути намечены, за работу, дорогие товарищи!
          Колонна выстраивалась еще минут двадцать. Как сообщила инженерная разведка и дозорная машина, все чисто. Фугасов нет, "бородатых зайцев" - так иногда называли духов разведчики, или Дед Морозов, не видно.
          Что они могли увидеть в ночи, да еще в тумане, для меня это было загадкой. Ну, в каждой профессии свои секреты, свои тонкости и нюансы.
          Мы с Каргатовым взгромоздились на второй БТР. Я уже научился взбираться на броню без падений, обдирания и отбивания различных частей тела. Но все равно до бойцов, которые просто взлетали на броню, мне еще далеко. Для меня все еще оставалось секретом, как это можно в обуви, облепленной грязью, в бронежилете, с автоматом, по грязному борту бронированной машины взлетать наверх. И это делают вчерашние школьники, которые всего полгода назад жили дома и ничем не отличались от своих сверстников.
          Калина хотел подать мне руку, но, увидев, как я вскарабкался на броню, уважительно заметил:
          - Прямо на глазах растешь, контрразведка! - заметил он.
          - У меня еще масса скрытых талантов, о которых я сам не подозреваю, - буркнул я, усаживаясь на "поджопник".
          Каргатов тоже лихо взгромоздился на броню, благо, что моложе меня, и уселся рядом.
          Минут через пять колонна тронулась. Приготовился было к сильному рывку, но БТР мягко тронулся и покатил вслед за головной машиной.
          Не успели мы отъехать и ста метров, как первая машина остановилась, а вслед за ней и вся колонна. По радио, да и так по всей колонне послышались маты и вопросы. В переводе на гражданский язык это звучало, как "почему остановились?"
          Калина быстро отправил разведчика посмотреть вперед. Тот бегом сбегал и доложил, что какая-то баба машет черным платком перед первым БТРом.
          - Хреновая примета, - заметил Каргатов.
          - Не каркай. Может, у нее что случилось, или ей помощь требуется, а может, путешествует автостопом по Чечне, вот и поймала попутку. - А у самого кошки на душе скребли.
          - На Кавказе есть такой обычай - если сходились на битву мужики, а какая-то женщина выходила между ними и срывала с головы черный платок и кидала между ними, то битва не должна была состояться, - пояснил Каргатов.
          - Что-то вроде черной кошки? - предположил я.
          - Наверное, - пожал плечами Серега. - Только смысл вкладывался иной.
          - И что? Всегда помогало?
          - Нет. Сам знаешь, женщина должна сидеть в задней комнате, по их обычаям. Иногда и ее "месили". Видимо и эта какая-то полоумная решила нам сорвать зачистку.
          - Кол осиновый в сердце этой энтузиастке! Только слепоглухонемой не знает, что мы едем зачищать Старые Атаги! - я плюнул на землю.
          Разведчики с первой машины спрыгнули на землю, оттащили женщину в сторону. Она стояла на обочине, с растрепанными полуседыми волосами, что-то кричала в наш адрес, размахивая своим черным платком.
          - Видать, сильно нас материт старая ведьма. - Калина тоже сплюнул за борт.
          Бойцы показывали ей средний палец и другие международные жесты, посылая ее куда подальше.

          При выезде из деревни туман нас окутывал все больше, становился гуще, плотнее, его можно было осязать руками. Видимость становилась все меньше и меньше. С учетом темноты и тумана фары БТРа, скрытые светомаскировочной защитой, выхватывали куски местности на три метра, не больше.
          И хоть нервное напряжение росло с каждым метром, эта туманная сырость пробиралась под бушлат, окутывала ноги. Становилось холодно.
          Было слышно, как Калина скрипел зубами. Или зубы у него хорошие, или стоматологи в армии стали другими, но его нижняя челюсть ходила вправо-влево. Он ничего не говорил, лишь напряженно всматривался в мутный туман. Жестами показывал своим разведчикам, чтобы они не ослабляли внимание.
          С учетом пересеченной местности можно было спокойно подобраться к дороге и открыть огонь.
          Мы с Серегой сидели просто как пассажиры, стараясь не мешать бойцам выполнять боевую задачу.
          Неожиданно мне в голову пришла мысль: то, что сейчас происходит - осуществление именно наших задумок. Можно даже сказать, воплощение виртуального замысла в реальную действительность, и если мы чего-то недоглядели, то вот эти вот мальчишки попадут под огонь противника.
          Я еще раз внимательно вгляделся в лица солдат, что сидели со мной на броне.
          Суровые лица, обтянутые кожей. Серый цвет лица, темные круги под глазами. Тонкие, как карандаши в стакане, шеи выглядывали из воротников бушлата.
          Только взгляд, жесткий, как лезвие клинка выдает их. Сбитые пальцы цепко держат оружие. Они - солдаты. Они защищают свою Родину, нашу Россию. И они выполняют то, что мы запланировали.
          Мы можем фантазировать все, что нашей душе угодно, только вот именно эти солдаты, собранные здесь со всей России, будут выполнять задуманное нами. Будут претворять наши фантазии в жизнь. Именно они будут первыми входить в дома, где их могут ждать пулеметные гнезда, засады, растяжки, мины. Ответственно. И даже очень. И не дай Бог, если кто из них там ляжет. Я мелко перекрестился и потрогал через бушлат пояс, который был подвязан черной тряпочкой с письменами - оберег. Было бы дерево - постучал бы.
          Небольшое было расстояние, но мы тянулись как старые клячи. Дозорная машина была уже на окраине села и докладывала, что все в порядке. Тихо. Это хорошо, что тихо.
          Чеченские собаки раньше были злыми, но война их тоже научила, и теперь при легком побрякивании антабки о цевье автомата псы стремглав убегали. Не говоря уже про рокот бронетехники. Это наводило на них ужас. Война всех чему-то учит. И не всегда этот опыт бывает позитивным.
          На обочине свет фар выхватил бойца, он был регулировщиком, стоял на развилке дорог.
          Лицо его было также сурово и сосредоточено. Он стоял в тумане, в темноте один, с ним был лишь автомат с подствольником. Разведчики, казалось, не обращали на него внимания, у каждого своя задача.
          Наш БТР обдал его выхлопными газами, но он лишь помахал рукой перед лицом, разгоняя газ, не меняя выражения лица. Вот и окраина деревни.
          Мы остановились рядом с дозорным и головным БТРами. Офицеры спрыгнули и остались возле машин. Солдаты, соскользнув, мне даже показалось, что бесшумно, с брони, растворились в тумане, заняли оборону. С Серегой подошли к разведчикам. Поздоровались с теми, кого не видели утром.
          - Черт, - Калина сплюнул под ноги, - туман. Ни хрена не видно. Уходи, и никто не заметит!
          - Сейчас перекроем деревню, мышь не выскочит, товарищ капитан, - заверил своего командира взводный.
          - Боюсь, что мы уже и слонов не найдем в этой дыре, - Каргатов был мрачен.
          - Это точно, вон старая ведьма платком махала. Если уже последняя деревенская сумасшедшая сообразила что к чему, то думаю, что духовские наблюдатели и подавно. - Калина тоже прекрасно понимал ситуацию.
          - Сейчас подтянутся духовские старейшины с местным мэром, которых хоть "вовчики" и топтали ногами, но они их сдавать не станут. Потому как все они борются за свое великое дело. А то, что здесь было - это их чеченские разборки. В которые неверные не имеют права влазить. - Серега Каргатов смотрел на все вещи более спокойно и философски. Порой даже казалось, что вывести его из душевного равновесия очень сложно.
          Тем временем на площадку перед деревней выезжали новые БТРы. Подходили новые офицеры, они также скептически смотрели на перспективу поимки бандитов в деревне.
          Подошел Мячиков с начальником штаба.
          - Ну что, готовы? -задал шеф идиотский вопрос.
          -- Всегда готовы, как пионеры. Мог бы и не спрашивать, -буркнул я.
          -- Обязан спросить, а то вдруг передумали, тогда сейчас свернем операцию, может вас эта баба с платком напугала. - Шутки у Петровича были плоскими, было заметно, что он оценивал ситуацию и нервничал.
          -- Нервничаешь, начальник?
          -- Как тут не понервничаешь, столько работы и результат - вонючий "пук". - Начальнику предстояло объясняться на Ханкале, мы останемся в стороне.
          -- Чего-нибудь, кого-нибудь обязательно найдем. Не могли же они все оружие с собой утащить. Чем отчитаться мы всегда найдем, - успокоил Мячикова Гаух.
          -- Ну, дай-то бог! - шеф нервно повернулся, оглядывая окрестности. - Чего стоим? Работать надо. Или последним духам даем возможность слинять?
          -- Да уж хватит совещаться. Насовещались так, что печень чуть не лопнула. - Молодцов покачал головой. - Второй подготовки к зачистке я уже не выдержу - лягу под капельницу.
          -- Ничего, мы тебе стопки будем, Вадик, внутривенно вливать, в физраствор подмешивать. - Володя Гаушкин был циничен, впрочем, как всегда.
          -- Не отмажешься, не одним нам страдать, - я поддержал я Володю.
          -- Хватит трепаться! - Мячиков заметно нервничал. - Все знают свои объекты?
          -- Все, - почти хором мы ответили.
          -- Я пошел к командованию, думаю, что пора их поторопить, - и зашагал к командирской машине.
          Минут через десять раздалась команда: "По машинам!" Мы снова поднялись на броню. Не надо топтать ноги. Они еще пригодятся.
          И началось!

          Часть личного состава на максимальной скорости, насколько это возможно в предрассветном тумане, рванули на противоположную окраину села, перекрывая возможные пути отхода. С одной стороны деревню омывала река, взяли под контроль мост - полностью контролировать берег, поросший кустарником и деревьями, весь изрезанный оврагами, невозможно. Также прикрыли и третью сторону села. Все. Древня блокирована.
          По крайне мере хотелось в это верить.
          Еще группа поехала на моторно-тракторную станцию, там готовился временный пункт, именно туда будут доставляться подозрительные граждане. Именно там предполагалось предварительно отделять зерна от плевел. Гражданских лиц отпускать, а вот "вовчиков" и их пособников задерживать для дальнейшего разбирательства.
          Остальные разъехались по адресам. Каргатов пересел на другой БТР разведчиков, у него был "свой" адрес. Я остался на том, на котором приехали.
          Часть разведчиков спешилась и шла впереди и по бокам бронемашины. Они высматривали возможную засаду, нет впереди мин, растяжек или еще какой гадости.
          Стрелок на БТРе крутил башней, нацеливая свой грозный пулемет на все подозрительное.
          Пока все тихо. Из-за занавесок выглядывали лица. Кто именно - не разглядеть. Лишь боковым зрением улавливаешь колебание ткани и инстинктивно поворачиваешь туда голову. Бойцы, что на БТР, поворачивали в эту сторону оружие, шторки тут же задергивались. У всех нервы были на пределе, казалось, что вот-вот кто-то откроет стрельбу.
          Я выбрал адрес нашего знакомого Садаева. У Каргатова был адрес, где по сведениям агентуры скрывались боевики - ваххабиты. Молодцов поехал на склад оружия. Гаушкин - к одной из любовниц Шейха, но там он не должен был долго задерживаться, если нет ничего интересного, то у него был другой адрес, там тоже гостевали духи. Но надо постараться вынуть из этой крали адрес ее любимого мужчины. Пусть даже придется ее ради этого изолировать от общества на несколько дней.
          Я открыл свою офицерскую сумку, развернул планшет, сверился с картой. Поворот, потом еще один, и искомый домик.
          Все было на удивление тихо. Я, конечно, люблю тишину, но сейчас над сонной деревней кроме шума двигателей техники ничего не было слышно.
          Вот и "мой" дом. На фоне остальных он ничем не выделялся. Вокруг дома были и побольше, и посимпатичнее.
          Теперь понятно, почему Садаев обосновался здесь. Выгнал тех, кто послабее, а сам устроился здесь. Не доезжая метров ста до дома, остановились. В сером предрассветном тумане очертания были его размыты.
          - Этот? - Калина внимательно посмотрел на дом и прилегающие окрестности.
          - Он самый, - подтвердил я.
          - Ну, что, Александр, начнем?
          - Ну, не отступать же! - усмехнулся я. - А то получится, что приехали, посмотрели и убрались восвояси. С Богом!
          - Пошли! Штурм! - Калина спрыгнул с брони и устремился вперед. - Жди здесь, - бросил он мне на ходу.
          - Имей в виду, живьем демонов брать! - вслед крикнул ему.
          - Как масть пойдет!
          Разведчики быстро окружили дом и, прикрывая друг друга, вошли во двор. Собак не было, бойцы встали под окнами, человек пять - у дверей. Пинком распахнули дверь в дом, двое тут же ворвались внутрь.
          Все ждали автоматных очередей. Тихо.
          Я спрыгнул с брони и пошел в сторону дома. Тихо. Бойцы лишь исчезли в глубине дома.
          Из надворных построек, с чердака раздавались голоса-доклады:
          - Тихо!
          - Чисто!
          - Ни души!
          Во двор вышел Калина.
          - Чисто. Постели теплые, дом натоплен.
          - Ушли. Знали, значит, что мы идем по их души. Давай, осматривать, может, чего интересного оставили нам. - Я шагнул внутрь дома.
          Бойцы уже запалили керосиновые лампы и свечи, деловито искали все, что могло представлять интерес для контрразведки и для себя лично.
          Из большого, окованного металлической лентой сундука вытащили несколько пачек литературы. Я посмотрел. Ничего интересного. Брошюры, которые мы уже видели неоднократно, типа "Вставай мусульманский мир на священный джихад!", "Смерть врагам ислама" и прочая агитационная мура.
          На душе скребли кошки. Хреново все это, хреново.
          С чердака притащили РПК, несколько цинков патронов, два гранатомета, несколько индивидуальных аптечек, перевязочные пакеты. Несколько повязок зеленого цвета с арабскими письменами, те, что боевики повязывают поверх спортивных шапочек, бойцы растащили на сувениры.
          Стали внимательно осматривать мебель. Кому-то из солдат не понравился стол - вызвал подозрение. Его живо разломали, и оттуда посыпались бумаги. Там было пять фотографий, их я уже видел. Сняты сотрудники отдела. Наши с Каргатовым лица были обведены красным карандашом. Возле каждого стояли восклицательные знаки. Это не интересно.
          А вот карта - это уже привлекает внимание. Я пододвинул поближе керосинку и начал рассматривать, Калина пристроился рядом. Первая склейка - Старые Атаги и наш Чечен-Аул. Калина присвистнул от удивления.
          - Не свисти - денег не будет.
          - Мне они сейчас ни к чему, - парировал Калина. - Ты посмотри, они нанесли изменение обстановки в минных полях, что мы делали неделю назад.
          - Оперативно работают сволочи, видимо, не бросили идею нас разбомбить.
          - Им за это арабы деньги платят, поэтому для них это работа. Это мы с тобой, Саша, Родину защищаем, а они деньги зарабатывают. Есть такая профессия - террорист. Так, давай посмотрим, чего эти вражьи дети еще нарисовали? - Калина внимательно смотрел карту. - Они не используют красный цвет, как мы с тобой обозначаем свои войска, а рисуют зеленым. Либо принципиально, либо из-за отсутствия красного.
          - Скорей всего принципиально. Воины Аллаха, мать их. - Я прикурил от лампы и начал сверять обстановку, нанесенную на своей карте, и на карте боевиков.
          - Ты смотри, - Калина указал на сектор, через который мы въезжали, - еще метров десять, и могли нарваться на минное поле. Чудо, что они нам не устроили здесь засаду.
          - А задумано хорошо было! - я внимательно рассмотрел тот сектор карты, на который указывал Андрей. - Здесь и здесь они ставят пулеметные гнезда, и народ ломится именно сюда, потому как здесь бугор, на который также можно поставить пулемет.
          - А еще лучше снайперскую пару, или тройку. Снайпер, пулеметчик и гранатометчик. Накрошили бы они нас в труху. А у нас с тобой нет этих минных полей, контрразведка. - Андрей был задумчив. - Повезло. Пока.
          - Я что думаю, Андрей-Бармалей, надо валить по другому адресу, хотя и чую, что и там мы кроме следов ничего и никого не найдем. Давай-ка соседние дома вежливо, подчеркиваю, очень вежливо посмотрим. Не надо людей против себя настраивать.
          - Годится. - Калина кивнул, быстро позвал свой личный состав и поставил задачу. - С которого начнем?
          - С самого любопытного, с того, у которого шторки на окнах дергались, а то народ сейчас довольный сидит и смеется над тупыми федералами, надо адреналинчику в кровь-то им плеснуть.
          - Согалсен.
          - Андрей, только вежливо! - предупредил я.
          - Сделаем как в лучших домах Лондона и Парижа!
          Бойцы рассыпались и взяли в кольцо дом, что стоял через дорогу. Все так же под окнами, перед дверью, наизготовку оружие.
          Андрей сам громко постучал кулаком в дверь.
          - Проверка паспортного режима! - заорал он
          От такого рева поневоле присядешь, мертвого разбудит.
          Дверь мгновенно открывалась, на пороге стоял дед, одетый в поношенный пиджак, из-за его спины выглядывала пожилая женщина, видимо, жена. Дед в руках держал документы. Калина взял документы и прошел в дом, за ним просочились бойцы. Через минут пять бойцы стали выходить наружу и проверять постройки во дворе, двое по приставной лестнице стали подниматься на чердак.
          И тут из чердачного окна выпрыгнул человек, при приземлении упал на бок, поднялся и сильно хромая попытался сбежать. Бойцы быстро его догнали и сбили на землю. Он несколько раз пытался приподняться, но его сбивали на землю, потом уперли ствол автомата в спину и начали быстрый обыск.
          Я поспешил туда, не хватало еще, чтобы они его грохнули "при попытке к бегству".
          - Есть! - один боец задрал руку вверх, там была граната Ф-1, в народе "лимонка", разнесла бы все к чертовой матери.
          - Правильно ты говорил, что надо "любопытных" посмотреть. - Калина вышел из дома, за ним шли старик со старухой, что-то говоря, пытались сунуть Калине бумажки, наверное, деньги.
          - Слышь, они тебе деньги предлагают! - я усмехнулся.
          - Ну так и задержи их за пособничество бандитскому элементу и за попытку дачи взятки. - Андрей усмехнулся. - Поднимите этого орла! -уже к бойцам обратился он.
          - Хорош! Красавец! Саша, посмотри!
          Это был мужчина лет тридцати, лицо было перепачкано в грязи. Волосы черные, с легкой проседью, борода - тоже черная с проседью - росла почти до самых глаз с паутиной морщин, под курткой видно, что левое плечо было как бы больше правого.
          - Снимите куртку, и вообще разденьте его.
          Бойцы сноровисто собрали с него одежду. При каждом движении задержанный морщился от боли.
          На левом плече у него была наложена повязка, на правом отчетливо был виден след от постоянного ношения оружия, на указательном пальце правой руки - мозоль от спускового крючка. Нательного белья, трусов на мужчине не было. Лодыжка правой ноги у него опухла, видимо повредил при прыжке с чердака.
          Ваххабиты не носили трусов и нательного белья, это, мол, против Корана.
          - Ты кто? Говори, сука! - Калина вплотную приблизился к задержанному. - Где твои друзья? Говори!
          Задержанный молчал, в глазах читался страх, он побледнел. Калина коротким ударом дал ему поддых, тот пошатнулся, но бойцы крепко его держали и даже не дали согнуться.
          - Слышь, Саня, дай мне эту красаву на полчаса, он мне все расскажет!
          - Нет, не дам, -отрезал я. - Под твою личную ответственность пусть доставят его сборный пункт, а там мы уже сами помотаем ему кишки. - И уже обращаясь к задержанному: - Долго будем вынимать кишки, и мотать на руку, - я показал, как я буду это делать.
          Задержанный, не скрывая страха, смотрел на меня.
          - Ну, а мы с тобой осмотрим еще пару домов.
          - Минус, Враг! Взять этого зайца бородатого и доставить на МТС. Живого, способного говорить! Понятно? Иначе домой сами инвалидами поедете. Понятно? Не слышу?
          - Так точно, товарищ капитан. Понятно, - нестройно ответили два бойца с экзотическими кличками.
          - И чтобы одна нога здесь, другая там. Не болтать ни с кем, гранату отдайте там тоже, пусть полюбуются. Есть что в доме? - это он уже кричал к бойцам, что возились во дворе.
          -- Чисто. Нет ничего.
          -- Все проверили?
          -- Все.
          -- Ну, тогда уходим. Работы много. Ну, а ты, дед, считай, что повезло. Будем считать, что денег я не видел, а этот черт, - он кивнул в сторону задержанного, которого уже грузили в БТР, - залез к тебе на чердак без твоего ведома. В доме твои фото висят, с фронта. Воевал?
          -- Да. - Дед кивнул головой. - Гвардии сержант.
          -- Ну вот, гвардии сержант, не надо с падалью общаться. Не марай себя. Пошли!
          Когда отошли от дома, дед стоял и смотрел нам вслед. Ненавидел он нас или просто смотрел - некогда было разбираться, но было видно, что слова разведчика запали в душу фронтовика.
          - Я на фотографии посмотрел, у него две нашивки за тяжелые ранения и две - за легкие. Медаль "За Отвагу", две "Славы". Боевой дед. - Калина покачал головой.
          -- М-да, такие награды просто так не дают.
          -- Ладно. С какого начинать?
          -- Думаю, Андрей, что теперь надо с противоположной стороны от первого дома.
          Тут раздался шум двигателя. Показалась "Волга". Бойцы остановили машину.
          -- Кому не спится в ночь глухую? - задал под нос детскую загадку Андрей.
          -- По какому праву! Я буду жаловаться в прокуратуру! Я - помощник местного муллы! Уберите руки! Куда вы меня тащите! Я не выйду из машины! Позовите старшего! - донеслось со стороны машины.
          -- Ну, я старший. - Андрей подошел и как глыба навис над машиной.
          Рядом с ним встали бойцы, стволы направлены на водителя, готовые размолотить его при малейшем подозрении.
          -- Покиньте автомобиль, документы предъявите, машину к досмотру. - Голос зверский у Андрея.
          -- По какому праву? - мужик вылезал из машины, опасливо косясь на автоматы.
          -- По праву зачистки. Документы!
          -- Я - помощник муллы! - с пафосом и гордостью сказал он.
          -- Документы! - снова потребовал Андрей, в голосе уже клокотал гнев.
          -- На! - помощник муллы демонстративно бросил к ногам капитана бумажник.
          Документы упали в грязь. Я уже напрягся, чтобы оттаскивать Калину. Нам еще не хватало скандала со священнослужителем.
          Калина лениво, носком облепленного грязью ботинка поелозил по документам. Ему даже удалось перевернуть несколько целлулоидных страничек: в них были вставлены водительские права, документы на машину, еще какие-то справки. Калина тщательно измазал их грязью.
          - Документы в порядке. Можете забрать их. -Калины был готов взорваться.
          Помощнику муллы ничего не оставалось делать, как поднять свой бумажник, держа его двумя пальцами.
          - В машине чисто! - отрапортовали бойцы.
          Чисто, конечно, было в смысле того, что не обнаружено там оружия или еще чего запрещенного. Но бойцы, глядя на конфликт командира с водителем, постарались перепачкать грязью весь салон. Один залез в багажник и, делая вид, что он там что-то ищет, просто вытер внутри ноги. Все пристойно.
          - Где ваше командование? - спросил Калину помощник муллы.
          - В деревне. Вы покатайтесь, вас к нему отведут, - разведчик уже потерял к нему всякий интерес.
          -- А где именно? - он настаивал.
          -- Аллах знает, где находится мой командир, он отведет вас к нему. Спросите у него напрямую, - смиренно, явно издеваясь, сказал Андрей и повернулся к нему спиной.
          Захлопнулась дверь машины, и помощник муллы уехал.
          -- Попортит он нам крови! - Калина плюнул под ноги и закурил.
          -- Да и хрен с ним! - я махнул рукой. - Давай дома быстро осмотрим, а потом уже по второму адресу поедем.
          -- Давай.
          Бойцы быстро проверили два дома, но ничего не нашли.
          На соседней улице раздалась стрельба.
          - Радист, быстро узнай, в чем дело! Помощь нужна? - заорал Калина.
          - Нет. Не нужна. Предводители местных пришли. Митинг устраивают, - доложил радист через минуту. - Работаем по плану. Приказ командира.
          -- Ох, уж мне эти старейшины! - покачал я головой.
          -- Ну, что дальше двинули? - Внезапная автоматная очередь стеганула по нервам.
          -- Давай, двинем, а то, чувствую, они сейчас вышлют группы баб и ребятишек, чтобы те блокировали все. Они только и умеют, что баб натравить, а потом сделать несколько выстрелов через их головы.
          -- Они еще горазды своим же женщинам в спины пострелять, а затем списывают все на федералов. Проходили мы это уже. - Я махнул рукой. - Еще Ясир Арафат сказал, что самое страшное и грозное оружие - это рожающая женщина.
          -- Ну да, мы - русские, вымираем, а они плодятся. Скоро куда не плюнь, так в террориста или боевика попадешь. Куда пойдем?
          -- А пойдем мы с тобой, - я достал карту, и назвал адрес, - и будем мы с тобой внимательны.
          -- Шейх там сидит?
          -- Не думаю, но адресок у нас был и ранее, только вот на духовской карте, что в столе нашли, стоит булавочный накол на этом домике. Может и база, а может и мина. Так что бойцам скажи, чтобы поаккуратнее заходили. Там, может, и пару центнеров взрывчатки заложено. Как ухнет, так костей не соберем. Пошли?
          -- Пошли! - Андрей внимательно посмотрел на карту. - Радист, сообщи коробочке координаты, и не говори открытым текстом. Дай, я сам.
          Андрей взял гарнитуру.
          - Семидесятый? Как слышишь меня? Я тоже нормально. Значит так, там, где нас оставил, проедешь два квартала на север, а потом полквартала на восток, а там уже нас увидишь. Понял? Повтори. Все правильно. Нет, адрес и квадрат я тебе сказать не могу. Духи эфир сканируют. Усек? Все, давай, быстро груз скидывай, и к нам дуйте. Вперед, мальчики! - это уже к тем бойцам, что были с нами. По дороге проводил инструктаж. - Веревку взяли?
          - Так точно! Взяли. У меня! - боец поднял руку вверх.
          - Длинная?
          - Метров пятнадцать будет. Капрон.
          - Значит, по обстановке. Спокойно подходим. Если тихо, то привязываем веревку к двери и дергаем. Если не поддается, то "саперной отмычкой" открываем двери. Не знаю, что там будет. Разбились по парам и прикрываем спину. Перемещение по одиночке, напарник прикрывает. Вопросы?
          У бойцов не было вопросов.
          Так перемещаясь, идя за солдатами, мы прошли к адресу. По пути нам никто не встретился. Зато над деревней повис гул. Это были и рев двигателей бронемашин и отдельные автоматные очереди. Редкие, короткие.
          На бой не похоже, видимо, стреляли поверх голов местных жителей, когда те подходили слишком близко, мешая зачистке. Радист слушал эфир и докладывал, на каком участке встретили сопротивление. Я бегло посмотрел на карту. Местные отсекали военных от реки. Те группы, что двигались параллельно реке, не трогали.
          - Доложили, что наши выгрузили "хомяка" на пункте, отправляются к нам.
          - Это хорошо. Под броней спокойнее. - Калина был настороже.
          За все время движения нам не попался ни один местный житель.
          -- Тихо, слишком тихо. - Андрей изжевал уже фильтр сигареты, выплюнул окурок, и тут же прикурил новую. - Не нравится мне это.
          -- Товарищ капитан! Мы первые духа взяли! - доложил радист.
          -- Оно-то и плохо, что только одного взяли. Раненого, значит, остальные ушли, или затаились. Не переворачивать же всю деревню! - я сам начал нервничать.
          -- Если надо - то переверну, - пообещал командир разведчиков.
          -- Переворачивать тебе никто не позволит. Это не первая война. Теперь прокуратура в затылок дышит, и ты можешь духа "шлепнуть" лишь когда он тебе оказывает вооруженное сопротивление, - менторским тоном я "учил" Калину.
          -- Ага, ты мне еще скажи, чтобы я предупредительный выстрел сделал и заорал "Стой! Стреляю!" - Андрей язвил.
          -- Именно. А что ты будешь делать, когда он тебе ответит "Стою"?
          -- Как в команде. Отвечу "Стреляю!" Сколько в этой деревне всего адресов?
          -- Двадцать шесть, - я открыл свои записи и сверился с ними. - Но чувствую, что будет больше. "Пустышку" тянем. Нет духов в деревне. По крайней мере, не вижу я, чтобы они были.
          -- Отсекают нас от реки. Не просто так. Пособники, они же гражданское население, ничего просто так делать не будет. Дают духам уйти. Может, к реке рванем, а? Саня, уйдут ведь демоны, уйдут! Давай задушим, а? - Калина умоляюще смотрел на меня. - Потом все остальное прошмонаем. Успеем. А то все это "битье по хвостам" достало. Онанизм. Бег на месте с препятствием.
          -- Бег по граблям - национальный вид спорта русских. - Я задумчиво смотрел на список. - Давай вдоль реки рванем. Тихо. Без шума и пыли. Если напрямки, то нас здесь миряне блокируют. Надо быстро выезжать к одной или другой окраине села, и оттуда уже к реке. Поехали? Давай, с моста начнем, а там уже будем двигаться вдоль деревни. Надо руководству доложить.
          -- Вперед! На машину! - Андрей уже командовал бойцам. - С брони, с ходу доложим. Нас могут и сканировать.
          -- Поехали! - я уже как заправский ездок на БТРах махнул на броню. - Под задницу дай что-нибудь, - это я уже стрелку, что в башне бронемашины сидел. - Ты еще молодой, можешь и на сырой земле девок любить. А в моем возрасте надо простату беречь.
          Положил подушку, что когда-то была сиденьем в импортном автомобиле. Хорошо, наверное, сидеть в иномарке на кожаном сиденье с подогревом! Только вот в утреннем, пусть и рассеивающемся тумане зябко. И поэтому бойцы уже до меня оборвали черную, высококлассной выделки кожу, ее остатки свисали по краям, и я сидел на плотном поролоне. Из-под сиденья высовывалось около двадцати разноцветных проводов.
          Не меньше "Мерседеса", усмехнулся про себя. Жив ли хозяин?
          Калина по радиостанции иносказательно докладывал о наших перемещениях:
          - Отклонились от первоначального маршрута. Есть хорошая "наколка". Кто сказал? Душара, что мы цапанули, и сказал. Нет, не могу сказать, куда едем. И намекнуть не могу. Да ЗАС у меня навернулся еще месяц назад. Не могу сказать. Не могу знать, почему связисты не отремонтировали. Никто на него ноги не ставил! И не пинали его тоже! Все, перехожу на прием. Будет жарко - доложу. Вот тогда и координаты сообщу. Недалеко здесь, все в Старых Атагах. Ну, что, контрразведка, я все правильно доложил?
          -- Все правильно, разведка! С твоими возможностями и способностями пудрить начальству мозги пора подумать о чекисткой карьере, - потрафил я ему. - Дай прикурить, а то спички отсырели. - Я безуспешно пытался зажечь сигарету.
          -- На. - Андрей протянул окурок, потом забрал его назад и, не отрываясь от дороги и ее обочин, продолжил. - Не пойду я в контрразведку.
          -- А чего так? Не нравится?
          -- Дело не в том, нравится или не нравится. Если бы Родина нас так же любила, как мы ее, то давно бы уже при коммунизме жили. Не в этом дело. Вот вы же всю эту информацию по адресам у духов узнали. Правильно?
          -- Правильно.
          -- И ее вы получили не только у тех "чехов", что мы в плен взяли? Так?
          -- Так. Ты к чему клонишь? Неужели не знаешь, что такое агентура?
          -- Знаю. В училище изучали. И вербовку на идейно-патриотической основе, и на контрактной основе, и на компромате изучали.
          -- Вот видишь, ты умный мальчик. Навык, опыт. Чего тебя не устраивает? А?
          -- Одно дело вербовать агентов среди вражеской армии. Другое дело - среди духов.
          -- В чем разница? И те другие - враги. Причем наши - российские духи во сто крат опаснее. У него такой же российский паспорт, что у тебя. Он хвостиком махнул, и ищи его от Калининграда до Сахалина. Везде свои люди - прикроют. И там и здесь - есть свои и чужие. Какие проблемы-то? А, Андрюха?
          -- Понимаешь. - Андрей сделал паузу, с трудом подыскивая слова - Эти же твои агенты, они же.. Это... Наших убивали. Может, и моих бойцов убили. На них крови чуть поменьше, чем на Берии. Как ты с ними говоришь? Думаю, что не смогу я это сделать. Мне проще его порвать голыми руками. На запчасти разобрать, чем вот так, как вы, с ними улыбаетесь, чуть взасос ни целуетесь. Не по чести офицерской это дело, - вырвалось у него. - Они враги, а ты с ними за ручку.
          -- Значит, ты считаешь, что ни у меня, ни Каргатова, ни у Молодцова, ни у Гауха, и еще у многих нет ни чести офицерской, ни совести? Так? Ты морду-то не вороти. Повернись ко мне и скажи в лицо. Бойцы посмотрят за обстановкой на дороге. Говори! В глаза смотри. Так?
          -- Ну, так! - Калина с вызовом смотрел мне в глаза.
          -- И мне, и любому оперу из нашей Конторы точно так же противно возится с этим дерьмом. Точно так же хочется сломать шейку этому духовскому выкормышу. А теперь вспомни, что мы смогли сделать, благодаря информации, добытой оперативным путем? Напомнить? Предотвратили первое нападение на нас. Сколько мы тогда ментов взяли и их пособников? Потом второе нападение тоже. В спину тварей размолотили. Дальше. Здесь. Вот здесь, в этих гребанных Старых Атагах мы по адресам работаем. Адреса нам что, господь бог ниспослал? В глаза смотри. Я не святой, чтобы мне явился во сне ангел и сообщил список боевиков, скрывающихся в Старых Атагах. И не фокусник я. Точно так же, как и любой опер, что здесь пластается. А теперь прикинь хрен к носу, Андрюша, сколько мы жизней солдатских за эти три с небольшим недели сберегли? На твоих глазах. А что ты делал? Ты тоже должен вести оперативную работу. Но ты брезглив. Честь офицерскую не замарать. А у нас, значит, ее нет! Лучше пацанов в цветном металле домой отправлять и, размазывая пьяные сопли, бить себя пяткой в грудь да орать: "Мы отомстим за вас, пацаны!" Зато честь офицерская сохранена. Так? А мы так, погулять вышли. Ходим, бродим. С духами якшаемся. Твою работу делаем. Ты, значит, ждешь, когда же на Россию нападет иностранная держава, и вот тогда полностью раскроются твои оперативные способности. Так? Да? А местные духи, российского разлива - это не враг, а банда пьяных хулиганов? Да? - Я распалился, мне стало жарко, рывком расстегнул бушлат на горле и на груди, прикурил новую сигарету от окурка, "бычок" выбросил за борт. - А то, что эти иностранцы будут так же резать головы как скоту твоим бойцам, ты об этом подумал? И сможешь ты, соблюдая офицерскую честь, вести оперативную работу среди этих выблядков? Чем покойники, убитые духами и вражескими бойцами, отличаются друг от друга? А? Ты - высоко моральный офицер, ответь мне! В глаза мне смотри!
          Бойцы, хоть и не показывали вида, но внимательно слушали.
          - Ну? - Андрей нехотя посмотрел на меня.
          - А ты не "нукай", не запряг. И замучаешься запрягать. Так говори, есть у нас точно такая офицерская честь как у тебя, или нет? Говори. Да или нет? - я хотел порвать его, никто меня так не оскорблял.
          - Есть, - невнятно, но с вызовом произнес разведчик.
          -- Громче!
          -- Есть!
          -- Что есть? Есть на заднице шерсть! Я спрашиваю, ты извиняешься за то, что оскорбил меня и всех оперов, что сейчас со мной здесь загибаются? Есть ли у меня честь офицерская или нет? - у меня было настроение сейчас остановить БТР и стреляться, и плевать, что стрелок Калина был лучше.
          - Есть у вас офицерская честь. Я не прав. - Андрей протянул руку. - Глупость сморозил. Извини. Нет, действительно, извини. Я не хотел тебя обидеть, думал, что я сам такой весь белый и пушистый, настоящий офицер. Извини.
          Он был похож на большого гоблина. Доброго такого.
          - Бывает, - я пожал ему руку. - Проехали. - Я снова закурил. Довел он меня.
          - Саша, а ты не много куришь?
          - О здоровье моем решил позаботиться? Сначала доводишь до белого каления, а потом о здоровье заботишься? Заботливый ты наш!
          - Нет, я серьезно. Ты третью сигарету не вынимая изо рта прикуриваешь.
          - У нас прапорщик служил в Управлении, Сорокин Сергей, в Афгане на срочной был разведчиком. Так вот и рассказал о пользе курения.
          - Расскажи, я жене поведаю, а то тоже все пилит: "Не кури, да не кури!"
          - Были они на боевой операции, и зашли в кишлак, там их уже ждали. Засада. Рассредоточились, подмогу вызвали, отстреливаются. Серега в доме засел, в окно стреляет. Ни он никого зацепить не может, ни они его. Такая, беспокоящая стрельба. Приспичило ему покурить, а куртку он в угол комнаты бросил, а там курево и спички. Откатился он к своему бушлату, достает курево. И ровнехонько в то место, где его голова была, снайперская пуля в стену впилась. Он ее ножичком аккуратненько добыл, и как талисман дома хранит. Так что врут все медики, что курить вредно, иногда и жизнь спасает.
          -- Дела, - разведчик был в задумчивости.
          -- А ты как думал?
          -- Ну, вот за тем поворотом и приехали. Судя по карте, плюс туман, скользкие берега, хрен на БТР пройдем. Ножками потопаем. Пойдешь с нами? А то у тебя только "пукалка". Чего автомат не подобрал, что у ментов изъяли? С ПМ на войне далеко не уйдешь.
          -- Западло как-то брать в руки оружие, когда знаешь, что из него, возможно, наших убивали.
          -- Понятно. А начальники не дают?
          -- Начальники могут лишь по шапке дать. У опера самое острое и грозное оружие знаешь какое?
          -- Язык?
          -- Язык - у замполитов. А у опера - шило.
          -- Шило? - не понял Андрей.
          -- Дела сшивать, чтобы прокурору передавать.
          -- А, понял. Ну и шутки у вас, подполковник. Ну что, идем? - он спрыгнул с брони и давал наставления экипажу.
          Раздалась стрельба в деревне. Стреляли не короткими очередями, что поверх голов, а длинными, причем несколько автоматов.
          Мы тревожно посмотрели друг на друга. Такое лишь в ближнем бою бывает. Почти в упор.
          Радист уже слушал эфир.
          Стрельба прекратилась.
          -- Ну, что там? - Калина был напряжен.
          -- Нормально, - радист кивнул головой, - трое было духов, одного на глушняк завалили, а двое "белые трусы" выбросили. Жить хотят.
          -- Хорошо. Наши целы?
          -- Все целы.
          -- Хорошо. Теперь эти двое будут парашу на зоне выносить. Сами сдались. Русские себя последней гранатой взрывают, а эти - лапы в гору. У них только бабы обматываются взрывчаткой и себя подрывают. Не воины они - а так, понты гнутые. Ну, ничего, наши зэки им на зоне вправят "красного коня" куда надо. Тьфу. Ладно, пошли. Стрельбу, да и эфир все слышали. Сейчас зашевелятся.
          -- Значит, трое есть. Говорящие. Один - труп.
          -- Итого счет: четыре один! Наши ведут. - Калины улыбался.
          Мы спустились по глинистому берегу к воде. Берег порос ивняком и тальником. "Протектор" на ботинках враз забился грязью и глиной. Мокрая глина по мокрой глине хорошо скользит.
          Цепляясь за ветки кустарника, мы шли вдоль берега. Разведчики впереди, я - замыкающий. С одной стороны и хорошо, что у меня нет автомата. Я обеими руками держался за кусты, чтобы не свалиться в речку или просто не упасть.
          Наше передвижение, казалось, полдеревни должно было услышать, но все было тихо. Река, пусть и не сильно, но шумела. А может, и не ждали нас здесь.
          Первый разведчик поднял руку вверх и остановился. Все продублировали его жест.
          Хоть и не разведчик я, но знаю, что он означает "Внимание". Что-то или кого-то он заметил.
          Все тихо подошли к нему. Он молча, не говоря ни слова, показал на следы.
          Было видно, что утром уже кто-то дважды прошел к реке. Следы уводили в заросли прибрежного кустарника вверх по склону.
          Калина молча показал парам, что тропинку надо обходить с одной и другой стороны.
          Пальцем ткнул в мою сторону и указал мне место там, где я стоял.
          Все понятно, стою и жду на месте. Или как военные говорят: "Сижу в кустах и жду "Героя".
          Засунул руку в карман, снял пистолет с предохранителя, потом так же, стараясь не шуметь, извлек его.
          Разведчики, тихо раздвигая ветки, стали подниматься по склону. В любую секунду могли раздаться выстрелы.
          В горле пересохло. Я стянул свою шапочку и оттер ей лоб. Оглянулся. Стоять на самой тропе - нельзя! Она могла быть пристреляна, да и если кто будет ломиться сверху, то просто меня свалит. А это мог быть и свой.
          Я отошел пару шагов назад, выбрал площадку поровнее, полуприсел, по очереди вытер руки о штаны. Потеют, заразы! Пистолет взял обеими руками. Левая ладонь снизу охватывает рукоять пистолета. Жду.
          Изредка доносится, как камушек скатывается вниз из-под чьей-то ноги.
          А потом... А потом донесся шум ломаемых веток и маты. Наши разведчики с кем-то боролись и матерились.
          -- Стоять, сука!
          -- Куда! На!
          Изредка доносились звонкие и глухие удары.
          Сверху послышался шум, и кто-то прыгнул вниз, ломая ветки, за ним еще кто-то.
          Я встал и приготовился стрелять.
          Шум усиливался. И вот показался клубок тел. То, что наш там есть - это определил по отчаянному мату, что несся оттуда. Раз, два... Двое или трое? Нашим надо помочь. Хрен с этим "языком". Клубок тел катился по склону, сверху как сайгак прыгал Калина, пытаясь его догнать.
          -- Саня, бери гада, а то уйдет! - орал он.
          -- Хуль ему в рот! Не уйдет! - доносилось из клубка.
          Когда тела докатились до низа, с разгону все упали в воду. И тут я увидел, что это двое разведчиков держат духа. Голова его была под водой, он отчаянно пытался вырваться. Я подбежал.
          -- Взяли мы его товарищ подполковник, взяли! - произнес солдат, размазывая грязь по лицу и задыхаясь.
          -- Молодцы, мужики. - Рукой, в которой был пистолет, я оттер лоб. - Утонет же, вытащите.
          -- Не утонет, воды похлебает, меньше бегать будет, спортсмен хулев. - Калина стоял уже сверху и тяжело дышал. - Там еще одного "хомяка" взяли. По-русски ни бельмеса, араб, наверное. Вытаскивай. Ну что, спортсмен, здоровья много?
          Задержанный лишь мотал головой и кашлял, выплевывая воду.
          Мы все отдышались. Бойцы распороли брюки задержанному, и тот, чтобы они не свалились на ходу, придерживал их. Белья нательного и трусов он не носил, сквозь прорехи было видно его тело и болтающиеся гениталии.
          -- Трусы бы носил, так и яйца бы не отморозил, - пошутил один из разведчиков.
          -- А зачем ему яйца, он "петухом" на зоне будет, - вторил ему второй.
          Мы поднялись наверх, там уже связанный лежал второй задержанный. Убежище было временным. Сверху натянута полиэтиленовая пленка. Внизу такая же постелена на ветки кустарника, на пленке - одеяла. Рядом - несколько пустых консервных банок. Фляга с водой. Видимо, духи спускались за водой и напоролись. Два автомата с подствольными гранатометами. Еще какие-то вещи. Добрый улов.
          Я наклонился над связанным:
          -- Ну что, дядя, поговорим?
          Тот в ответ лишь пробормотал что-то на неизвестном языке. Похоже, действительно араб.
          - Звиздец котенку, больше гадить не будет! - Калина на ходу вытаскивал свой длинный нож.


          -- Не убивайте его! Он на самом деле по-русски не говорит! - это "спортсмен" впервые подал голос.
          -- Ну, тогда ты говори. За себя и за него! - Калина несколько раз взмахнул ножом, как бы примериваясь, как половчее снять голову арабу. - А то, значит, вам можно нашим бойцам головы резать, а тут, получается, незнание языка освобождает от отрезания. Саша, я не прав? - это уже ко мне.
          -- Мучайся, ищи переводчика. Потом переводчика в суд тащи, а этого за бюджет в тюрьме корми. Мне он не нужен. Если этот, - я кивнул на "прыгуна", - будет говорить - пусть живут. А если нет - то этому башку отпилим, - кивок на араба, - а этого кастрируем и яйца в глотку забьем. Как они с нашими. Око за око, зуб за зуб. Голова за голову. Тела в речку сбросим, течение быстрое - рыбам кормежка. Хрен найдут. Стрельбы не было. Никто не видел. Режь, Андрюха! - я подыграл ему.
          -- Не-е-е-т!!! - "спортсмен" дернулся всем телом, пытаясь спасти товарища, но его крепко держали.
          Андрей задержал руку на взмахе. Я посмотрел на араба. Тот закрыл глаза, побледнел и что-то шептал, видать молился.
          Калина подскочил к чеченцу.
          -- Ну, что, хомячина, говори.
          -- Он - араб, - в голосе ужас.
          -- Это мы уже поняли. А теперь посмотрим, все ли ты понял или нет. Жить хочешь? Ну!
          -- Да! - боевик поддернул штаны и смотрел преданно в глаза разведчику.
          -- Вот и хорошо! - Калина легко пошлепал его по щеке.
          Мне вспомнился этот жест. Гитлер любил так детей по щеке похлопывать. Интересно, а откуда Андрей этому научился? Фюрерских замашек не замечал. Но, странно, именно от этого отеческого похлопывания чеченец перестал дрожать.
          -- Как тебя, сынок, зовут? Куришь?
          -- Да, - тот кивнул.
          -- На. - Разведчик достал сигарету, вставил ее в зубы чеченцу, потом себе, прикурили. - Как зовут-то?
          -- Кюра Вазарханов, - выдавил из себя задержанный.
          -- Ну, Кюра так Кюра! Ну, давай, говори.
          -- Что говорить-то?
          -- А говори, Кюра, все. Как начал бандитствовать, как докатился до жизни такой. Где Садаева взять и этого ... "Шейха" - Хачукаева. И что это за бибизьяна валяется? За которого ты так ратуешь. Именно он тебе жизнью обязан. Ну, говори, сынок. Успокоился? - тот кивнул головой. - Вот так, спокойненько, и расскажи нам, как все было. Не бойся. Будешь честен - будешь жить. Говори.
          -- Я буду жить? - Кюра сглотнул слюну.
          -- Будешь.
          -- Дайте слово офицера, что не убьете.
          -- Слово офицера? - Калина усмехнулся и посмотрел на меня.
          Я пожал плечами. Не я же подговорил бандита, чтобы он брал слово с разведчика. Ну вот, давай, продолжи наш разговор, и посмотрим, какой ты офицер. На чаше весов жизнь многих людей и твое слово. Замараешь ты себя этим словом, пообещав жизнь убийце русских солдат или нет. Шевели мозгами, Андрей, а то инициатива уйдет. Пока клиент "плывет" надо дожимать.
          -- Слово офицера! - твердо сказал Андрей. - Давай.
          -- Впервые я начал воевать в 2001. Я тогда учился в Ярославле, бросил институт, вот и приехал помочь...
          -- Дальше, сынок, дальше.
          -- В октябре 2001 года мы взорвали танк.
          -- Где?
          -- В поселке имени Мичурина.
          -- Понятно. Кто из экипажа выжил? В плен попал?
          -- Никто не выжил. Мы раненых добили.
          -- Дальше. - Андрей тяжело сглотнул слюну, вытер пот со лба, руки спрятал за спину, они подрагивали, лицо покрылось красными пятнами, желваки гуляли под кожей.
          -- Тогда же в октябре подорвали "УАЗ" - "таблетку".
          -- Крест был на боку?
          -- Был, он раненых вез.
          -- Кто выжил?
          -- Никто.
          -- Где?
          -- Возле 15-го молочного совхоза.
          -- Дальше.
          -- Ну, подорвали "УРАЛ". Возле Ассиновской. Станица такая. Убили троих, но их там много было, ушли мы.
          -- Ну, ладно, это дела дней далеких, Кюра. - было видно, что Андрей с трудом себя сдерживает, делал глубокие затяжки, долго держал воздух в груди.
          Я про себя думал: "Давай, давай, разведчик, это тебе не выбивать показания, а добывать их!"
          Окружающие нас разведчики молчали, но было видно, что им тяжело это дается, костяшки пальцев, сжимающих оружие, побелели, глаза пылали ненавистью, они готовы были разорвать на мелкие кусочки этих духов. И стоит нам с Андреем отвернуться... "При попытке к бегству..." - стандартная формулировка. А лучше - концы в воду, благо, что вон она, рядом течет. Даже и стрелять не надо, просто связанных сбросить в эти быстрые мутные воды...
          Не знаю почему, вроде вокруг все свои, но я сделал несколько шагов и перекрыл обзор бойцу, что больше всех потел. Встал на линии огня.
          Этого ни в коем случае делать нельзя было, потому как дух мог дернуться и броситься на Андрея, но этот Кюра нужен мне живой. Нам всем он нужен живой... Очень нужен... И этот араб тоже знает много, жаль, что не знает Каргатов арабского.
          - А сейчас, дорогой ты мне человек, - продолжил Андрей, "раскачивая" духа - расскажи мне о сегодняшних делах. Например, где сейчас Шейх?
          -- Он ушел, - просто ответил Кюра.
          -- Когда ушел, куда ушел, кто с ним ушел, почему вы здесь остались?
          -- Шейх ушел вчера в обед. С ним основные силы ушли. Когда у него сеанс связи был по спутниковому телефону, ему сказали, что будет облава. Ну, и друзья из Чечен-Аула также сообщили про это. Мы хотели завтра Новые Атаги взять, но ваша зачистка нам помешала.
          -- Куда ушли?
          -- Не знаю. Нам сказали, чтобы мы здесь ждали. Я и он, - дух кивнул на лежащего араба.
          -- Зачем вас здесь оставили? Ты не понимаешь, что вас просто подставили? Сдали как стеклотару.
          -- Да нет, - голос неуверенный. - Скоро начнется митинг, как только туман рассеется, солнце взойдет, мы должны были сзади сделать несколько выстрелов по вашим, - он сглотнул слюну, бойцы еще больше напряглись.
          -- А этот гусь на хрена? Он же по-русски ни бельбеса не понимает. Если его схватят, то сразу на кичу кинут. Под местного не канает. Не понял.
          -- Если толпа назад хлынет, он должен был ударить по толпе. Мне не доверяют... Наверное. Я не знаю, смог бы по своим стрелять.
          -- Западло, значит, самому по бабам стрелять чеченским? Араба держите для этого! А по русским - нормально? - Андрей взорвался.
          Но тут же взял себя в руки.
          -- Ладно, проехали, ты и сам должен понять, продолжай.
          -- Как только начнется митинг, мы должны смешаться с толпой и сзади стрелять. Для этого даже специально привезли АКСУ, - он кивнул в сторону сваленного оружия, что изъяли. Там отдельно лежали два укороченных автомата.
          Для нормального боя - это не оружие, а вот по бабам в спину стрелять, и из-за живого щита по солдатам - в самый раз.
          -- Что же вы за люди такие? По своим же лупить? А? Шейх куда ушел? Он с концами ушел или вернется?
          -- Вернется. Он не далеко сидит.
          -- Где?
          -- Не знаю, - я почему-то поверил, что он не знает.
          -- Кто еще из ваших в деревне остался?
          -- Человек пять-шесть, все раненные.
          -- Где они сидят? Быстро говори!
          -- Не знаю. Они все места лежки поменяли. Те временные стоянки, что были рядом со Старыми Атагами, они покинули.
          -- Где могут новые быть?
          -- Садаев с Хизиром сами искали. Никого не брали с собой, даже телохранителей.
          -- А думаешь - где?
          -- На высоте. Хизир любит, чтобы все было видно.
          -- На высоте... - задумчиво протянул Андрей.
          Вокруг Старых Атагов этих господствующих высот было до кое-какой матери и больше. Любой холм годился для этих целей.
          -- Что слышал про архив? - я вступил в разговор.
          -- Шейх очень гордится, что у него он есть. Но где прячет - не знаю. Есть у него в окрестностях села надежное место. Там он и прячет его. Он знает и его телохранители.
          -- В какую сторону хоть уходили?
          -- Вроде к реке. Но там много тропинок - могли и свернуть. Ну, не знаю. Честное слово не знаю.
          -- А этот откуда? - Калина кивнул на араба.
          -- Из Афганистана. Он за идею воюет. Паломничество в Мекку совершил. Хадж.
          -- Божий человек, который наших убивал. Понятно. Тьфу! - Калина с ненавистью посмотрел на афганца.
          -- Ладно, пошли. Жить будешь, если не побежишь. Понял?
          -- Понял.
          -- Поднимайте этого урода и поперли! Новости есть? - это уже к радисту.
          -- Еще пятерых взяли. У нас без потерь. В селе митинг собирается.
          -- Все по плану. - Я поднял голову, солнце вышло, и туман начал рассеиваться. - Только не будет этих провокаторов. Пошли, сейчас там жарко будет.
          -- Где тут "сюрпризы" стоят?
          -- Какие сюрпризы? - не понял задержанный чеченец.
          -- Растяжки, мины, фугасы, волчьи ямы, - пояснил боец.
          -- Нет ничего, мы не успели ничего поставить.
          -- Пойдешь первым. - Калина подтолкнул чеченца.
          Мы выдвинулись. Но пошли уже другим путем - поверху. Среди кустов мелькала еле заметная тропинка. Под ногами трещали ветки. Первым шел чеченец, затем два бойца, потом афганец, я был замыкающим. Вышли к нашему БТРу, загрузили пленных внутрь, сами на броню, и поехали к МТС.
          Там уже собиралась небольшая толпа. Но для митинга маловато, человек десять, и то они просто слонялись, без воплей и проклятий в наш адрес.
          Все тихо и пристойно, основной митинг, скорее всего, в центре села.
          По двору МТС выхаживал Гаух. Увидел меня на броне, помахал здоровой рукой.
          -- Здорово, пехота!
          -- Сам такой. Кого взяли? - я спрыгнул с брони.
          -- Одного моя группа. Молодцов тоже взял. Каргатов Серега стреножил одного козлопана. Военные двоих. А ты?
          -- А мы - троих. Учись, салага.
          -- Ну так наливай! Ты у нас сегодня изменником работаешь!
          -- Дождетесь! Как же! Когда научитесь как старые волки работать, вот тогда и накрою поляну, а сейчас - за застеленным вашими общими усилиями столом дедушка вас будет учить уму разуму.
          -- Здорово, Володя! - подошел Калина. - Видал, каких орлов захомутали! - кивнул в сторону задержанных, их как раз вынимали из БТРа.
          -- Солидно. - Вова кивнул.
          -- Один - афганец. Учись работать! - Калина был доволен.
          -- Ну, и как разведка, вести допросы без пристрастия? - поинтересовался я.
          -- Да, ну его на хрен! Проще в речке утопить! Тьфу!
          -- А ты думал, что нам легко. Зато много полезной информации собрали, сейчас допросим их и еще много полезного узнаем. "Вовчика" тряхнем.
          -- И что он тебе расскажет?
          -- Ну, например, Андрей, откуда эта погань явилась, кто документы обеспечивал, канал переброски, состав, численность группы и много еще чего полезного для здоровья.
          -- Ага, скажет он вам. Держите карман шире.
          -- Знаешь анекдот про то, как нашли мумию и не могли определить, кто это.
          -- Их много, напомни. - Калина пожал плесами.
          -- Все просто. В Египте нашли мумию, но, вот досада, не могут определить ни возраст, ни чья эта мумия. Специалисты многих стран бились, не получается. Вызывают русских. Приехали спецы из ФСБ. Всех выгнали из помещения. Через полчаса выходят, раскатывают рукава рубашек, докладывают, мол, мумия эта - Рамзеса, ну, пусть шестого, возраст пять тысяч лет, был убит во время переворота. Женат, и все анкетные данные. Все в шоке. Откуда, мол, знаете? Да сам сказал. Вот так же и с этим зайцем беседовать будем. Шутка.
          -- Несколько видоизмененный анекдот, на эту тему рассказывали про ГРУ.
          -- Каждый кулик свое болото хвалит.
          Тут из здания МТС вылетел какой-то офицер и заорал:
          -- Все срочно в центр деревни! Духи митинг собрали, рассекают наших на группы. Больше двух тысяч. Срочный сбор! Все туда, зачистку приостановить. Там уже какие-то корреспонденты подтянулись и правозащитники!
          -- Блядь! По коням! - Калина побежал к БТР, на ходу кроя матом подчиненных, загоняя их на броню. - Саня, Вова, едете или остаетесь?
          -- Ты что, очумел? Я очень даже хочу на корреспондентов, а особенно на корреспонденток посмотреть! - Вова бежал, придерживая раненую руку.
          -- А мне надо позвонить, а у них спутниковые телефоны. Ну, и узнать, откуда они такой информацией обладают, - я тоже поспешил к машине.
          Водитель уже перегазовывал, казалось, что машина, как конь, бьет копытом, в предчувствии хорошей гонки.
          Все остальные машины тоже заводились, на них спешно грузились свободные солдаты и офицеры.
          Буквально за воротами в нас полетели камни. Так, начало есть! Бойцы дали несколько очередей поверх голов, рассеивая толпу. Только вот бабы, что стояли в передних рядах, откатились, а вот молодые люди с волчьим блеском в глазах остались, но почему-то быстро ушли за спины женщин.
          Механик несся как угорелый, мы вцепились в броню, казалось, что на поворотах нас сбросит в грязь. Нескольким заборам пришла хана. На узких деревенских улочках сложно вписаться в поворот под прямым углом. Но многотонная махина даже не заметила такого препятствия.
          Высокая скорость - залог выживания. Если где и засада, то духи не успеют очухаться, плюс, есть шанс уцелеть, проскочив фугас или мину.
          Не знаю почему, но я испытывал удовольствие от езды на броне БТРа! Сила, мощь стальной машины, придавала уверенность, заряжала энергией! Эх, прикупить его себе домой, да гонять по полям Красноярского края да бескрайним степям Хакасии! Если кратко сформулировать мой восторг, то это можно выразить одним словом, которое рифмуется со словом "холодец".
          В принципе, ничего страшного не случилось, митинг, пресса, правозащитники, которые замарали даже само понятие этого слова. Пошумят, и все. Мало ли они уже звиздели?! Одним звиздунком больше, одним меньше - какая разница?
          Разведчики по-прежнему всматривались в мелькающий пейзаж, когда вдруг Калина надел шлемофон, который ему протянул стрелок, что в башне сидел. Андрей прижал головные телефоны поплотнее. Потом заорал:
          -- Блядь! Назад! Срочно! На МТС! - и уже закричал в гарнитуру: - Всем назад - на МТС! Принимаю командование на себя! Нападение. Пытаются освободить духов! - потом повернулся ко мне: - Отвлекающий маневр этот митинг!
          Разворачиваться всей колонне из пяти БТРов долгое и бестолковое занятие.
          Мы проехали еще квартал и повернули назад. Калина слушал эфир. Не доезжая пары поворотов до МТС внезапно выехала "Волга", встала поперек дороги, заморгала фарами. И никто не выходит, не убегает.
          Засада? Смертник? А внизу живота что-то зашевелилось. Я подтянул ноги, готовый спрыгнуть с брони. А ну как рванет!
          Механик начал сбрасывать скорость.
          -- Убью на хрен! - зарычал командир разведчиков. - Вперед! Не успеет отпрыгнуть - да и хрен с ним. Сам виноват!
          Водитель "Волги", видя, что головной БТР не сбрасывает скорость, попытался сдать назад.
          Хрен! Хрясь! БТР наехал на капот "Волги", ту отбросило на каменный забор, мы помчались дальше.
          При подъезде к МТС были слышны отчетливо автоматные очереди, глухие хлопки подствольных гранатометов и взрывы от ручных гранат.
          Бой. Обана! А я со своим могучим оружием - "Макаровым"! Бля, Саня, надо было духовский автомат забрать! У них четыре было! Два АКС и два АКСУ. Придурок ты, Саша!
          БТР стальной грудью снес ворота станции, наши сидели в основном здании и вели бой с группой, что сидела в каком-то сарае, также расположенным рядом. Метров тридцать. Не больше. Калина заорал:
          -- Все с брони! Наводчик! Давай!
          Дважды нас не надо было просить. Как только БТР резко затормозил, подавшись многотонной тушей вперед, нас по инерции, а также из-за тяги к жизни сдуло с брони. Бойцы с ходу вступили в бой. Кто спрятался за колесом БТР, кто откатился.
          Следом ворвался еще один БТР, потом еще один, и так все пять. Наводчики начали молотить из своих крупнокалиберных пулеметов по этому сараю.
          Пули проделывали аккуратные круглы дырки в кирпичной кладке. Во дворе стоял дым, смешанный с пылью, мало что было видно.
          Калина и с ним трое бойцов подползли к сараю. В двери и окна они побросали несколько гранат. Ухнуло так, что крыша на сарае подпрыгнула и села назад. Ответные выстрелы затихли.
          Калина поднял руку вверх! "Внимание!" Потом замахал рукой. Нестройно, не сразу, но стрельба с нашей стороны затихла. Андрей и его ребята вошли в сарай, подтянулись и остальные, готовые в любую секунду прийти на помощь товарищам.
          Их не было минуты три. Они тянулись. Казалось, что прошло не меньше часа. Во рту пересохло, с головы катился пот крупным градом. Рядом Гаух менял рожок. Я и не заметил, что он тоже стрелял. Я со своей "пукалкой" был лишь зрителем. Бля, ну, где Калина!
          Вот появился в проеме Андрей!
          -- Все, спеклись! Один живой, вроде не сильно зацепило. Скулит падла, жить хочет. - Андрей кивнул назад. - Менты местные, решили отбить духов. Контрразведка, принимай пополнение! Но допрашивать будешь сам. - Андрей вытер грязное закопченное лицо не менее грязным рукавом бушлата и улыбнулся.
          Зубы были белыми. Улыбка грязного негра - шахтера, пахаря войны. Калина подвинулся, и двое бойцов за ворот милицейского бушлата выволокли раненого чеченца в милицейской форме.
          Ранен он был в бедро. Что-то кричал про перевязку, но кто его слушал, бойцы полубегом протащили его через двор и затащили в основное здание, там их ждал на пороге конвой, что охранял задержанных.
          Радист заорал, чтобы Калина подошел к станции. Андрей пошел, что-то радостно доложил, потом как-то насторожился, начал оправдываться.
          Потом швырнул со злостью шлемофон вглубь БТРа.
          -- Поехали, Саша, Володя, в центр!
          -- Нахрена? -Незнакомый мне офицер, что спрыгнул из подоспевшего на помощь БТРа, был в недоумении, впрочем, как и я.
          -- Знаете, кого мы задавили на "Волге"?
          -- Хачукаева? - с надеждой в голосе спросил я
          -- Хуль по всей морде! Прокурора, что нам нервы трепал. Как его? Старлей!
          -- О! Ётать! Тот самый?
          -- Тот.
          -- На глушняк?
          -- Хрен! Только ногу поломал!
          -- Блядь! Андрюха, твоего водилу надо перевести в конюхи! Не мог сразу давануть его, и пару раз развернуться! Теперь будем мучаться.
          -- Если бы я знал, что там это дерьмо сидит - сам бы сел за руль. Тьфу. Поехали! - он обречено махнул рукой.
          -- Меня подождите! - Гаух вышел из сарая, который только что расстреляли. - Новости есть.
          Руки у него были испачканы кровью, он вытирал их какой-то ветошью, при этом он обтирая какие-то удостоверения, видимо, милиционеров.
          -- Саня, помнишь, мы Алима упустили? Когда ментов шерстили? - Володя махал одним из удостоверений, чтобы скорее просохло от крови.
          -- И что? Один из мужественно погибших чеченских ментов - тот самый преступник, которого мы объявили в федеральный розыск?
          -- В точку. Вот он! - Вова махал красной книжечкой
          -- Крупная рыба попалась. - Калина расплылся в улыбке.
          -- Ни хрена не попалась она. Мы ее на "глушняк". Да и не "крупняк" он. Был координатором в Чечен Ауле, а здесь просто ментом. Вот и кинулся спасать свою шкуру. Знал, что про него тоже расскажут. Был бандитской "шестеркой", и сдох оным. Поехали! - я вскарабкался на броню.
          -- Ладно, поперли, - разведчик дал команду механику, и мы тронулись в центр села.
          Ух ты, казалось, что собралось около пяти тысяч человек. И откуда взялись. Тут же мелькали включенные на видеокамерах портативные прожекторы. Значит, и пресса здесь. Возле командирского БТРа крутились граждане в синих кителях - прокуратура. Снайпера вражеские могли бы их расстрелять в первую очередь, на фоне грязно-серо-коричневой массы военных они выделялись, как синий топаз в грязи. И не надо высматривать, кто там командир, лупи по синим - не ошибешься.
          Но не будет бить снайпер по синим мундирам, они сейчас приехали разбираться, и будут на стороне духов и их пособников. Не все, конечно, прокурорские работники такие сволочи, но те, которые мелькают в толпе, относятся к категории местного населения, а мы - федералы, для них - враги своего народа.
          Не любят нас. Да и хрен с ними! Они лишь бандитов своих любят! Злость поднялась откуда-то снизу, прилила к голове. Задавил бы гадов! Обернулся на Гауха. Вовка тоже сидел пунцовый как рак, при этом помахивал красным удостоверением покойного бандита. Сушил корки.
          Мы медленно подъехали к командирской машине. Местные нехотя расступались. И мы, и разведчики следили, не появится ли у кого ствол, нож, граната. Чую, не будет нам сегодня удачи. Повернулась данная тетя к нам большой, объемистой задницей.
          Командир вступил в перепалку с кем-то в штатском. Судя по упитанной ряшке - из правозащитников. Телевизионщики крутятся рядом, снимают командира с разных ракурсов. Потом сделают "нарезку" и покажут по всем каналам "лицо российской военщины". Самые зверские кадры пойдут в эфир.
          Мячиков стоял на броне соседнего БТРа. Мы встретились глазами, Петрович лишь качнул головой, показывая, куда мне надо пробраться.
          Я дернул за рукав за рукав Калину, тот был на взводе. Резко обернулся.
          -- Туда, Андрей, поехали, командирскую машину с тыла прикроем, заодно "защитников" духовских пододвинем. - Я указал туда, куда кивнул мой шеф.
          -- Давай туда! - ошалевший Андрей заорал не менее очумевшему от происходящего механику, тот кивнул и направил БТР в центр толпы.
          Медленно мы приблизились к командирской машине, и почти вплотную к той, на которой стоял Мячиков. Я перешел к нему, Гаух следом за мной.
          -- Видишь, что творится! - Мячиков был хмур, во рту торчал погасший окурок, который он перекидывал из одного угла рта в другой.
          -- Откуда они здесь взялись?
          -- Хачукаев, оказывается, ночью обзвонил со своего телефона ряд правозащитных организаций, сказал, что здесь федералы изнасиловали половину женщин детородного возраста, мужчин вывозят пачками и расстреливают, ну и все в таком роде.
          -- Здесь насиловать некого! - Гаух с видом знатока окинул толпу.
          -- Тебе, Гаушкин, все шуточки. - Мячиков вздохнул.
          -- Что дальше?
          -- Военные нас сдают как стеклотару по три копейки, оптом, и сразу. Говорят, что всю операцию спланировало ФСБ, они, мол, здесь старшие. У них и спрашивайте. Но пока пальцем не показали.
          -- Только потом не говори, Петрович, что я не требовал "глушилки", тогда бы и звонок перехватили бы. И заглушили. И не было бы этого цирка.
          -- Вы зачем прокурора задавили?
          -- Сам стоял на пути, не выходил, "ксиву" и погоны свои не показывал. Думали, что духи. Да жив же он! Медаль дадут.
          -- Знаешь, какая вонь сейчас поднимется! Уже поднялась.
          -- Алима-налима, что ушел от нас, на МТС грохнули. - Гаух передал удостоверение.
          -- А остальные задержанные?
          -- Не знаю, как все остальные, но троих, что мы взяли - красавцы. В цвет, в масть. Потрошить надо их.
          -- Смотри, как бы сейчас нас не заставили их отдать. - Мячиков был хмур.
          -- Где Каргатов, Молодцов, Разин?
          -- В больницу поехали. Сейчас не хватало, чтобы прокурорский сдох. Тогда на нас таких собак повесят, что по этапу к тебе на родину пойдем. От снега Сибири чистить.
          -- Ничего, у меня там все схвачено. Отмажемся, - я попытался успокоить начальника.
          -- Слабое утешение, - за спиной послышался шум - на деревенскую площадь втаскивалась колонна БТРов.
          -- Ханкала пожаловала. - Гаух сплюнул.
          Все обратили свое внимание на колонну. Свежие лица, чистый камуфляж, впереди два генерала. Чуть сбоку - наши начальники. У последних лица чересчур сосредоточены. Думают, сразу нас расстреливать или немного подождать.
          -- Ну. Пошли. - Мячиков спрыгнул с брони.
          -- Бог не выдаст - свинья не съест! - Гаух тоже спустился с брони.
          -- Свинья везде грязь найдет. - Я последовал за своими.
          -- Здравствуйте! - наши начальники пожали нам руки, что, впрочем, ни о чем не говорит, абсолютно не о чем. - Докладывайте, как вы допустили, что здесь нарушаются права человека! - голос строг и требователен, почти как у Господа Бога.
          -- Ну что, предводитель? Концессия терпит крах... - не удержался я.
          -- А вы, Ступников, зря веселитесь! Ваши с Каргатовым фамилии в прокуратуре и правозащитных организациях. Так что вы тоже будете объяснять то, что здесь произошло. Администрация Президента в курсе происходящего. По линии МИДа звонили из ПАСЕ. Требуют объяснений, что за беззаконие творит ФСБ.
          -- Оперативная группа под моим руководством никакого беззакония не творит. Это первое, - вступил в разговор Мячиков, голос его дрожал от злости. - Второе. В ходе оперативно-поисковых мероприятий задержано девять боевиков. Шестеро раненных, бандгруппа их не взяла с собой, чтобы не обременять себя. Двое, в том числе один афганец, были оставлены здесь, чтобы во время митинга, который сейчас проходит, - шеф махнул рукой по направлению митинга, - устроить кровавую баню. Задание отработано конкретное - устроить стрельбу из-за голов митингующих. Спровоцировать военных на ответный огонь по толпе, а после того, как толпа хлынет назад, стрелять в спины отступающих. После того, как все восемь задержанных были доставлены на сборный пункт, группа местных милиционеров попыталась отбить их. В ходе боестолкновения семь из нападавших уничтожено, один раненным попал к нам. Среди убитых, - Мячиков передал удостоверение, что подобрал Гаух, - опознан милиционер, объявленный нами в федеральный розыск, при зачистке ушел от нас. Был координатором. Если бы не наши оперативные действия, то сейчас бы здесь, на сельской площади, шел бы бой, в присутствии корреспондентов, прокуратуры. Спецоперацию по выявлению в селе бандитов и их пособников считаю верной, и настаиваю не прекращать, а продолжить, для этого привлечь силы и средства из расположенных поблизости гарнизонов.
          -- Понятно, - протянул один из приезжих. - Значит, вас надо к правительственным наградам представлять, а не возбуждать в отношении вас уголовное дело? Так?
          -- Наград не надо, обойдемся тем, что нас не накажут, -не выдержал и влез Гаух.
          -- Кстати, насчет прокуратуры, что там получилось? Кого задавили?
          Я вышел вперед и четко доложил, как оно было.
          -- И что теперь делать?
          -- Деревню переворачивать! - вырвалось у меня.
          -- Не получится. Не дадут. Команда сверху, - проверяющий высоко поднял руку вверх с вытянутым указательным пальцем, была б рука подлиннее, поднял бы еще выше, мол, почти от самого Президента, - зачистку немедленно прекратить! Все на исходные позиции.
          -- Гребнуться можно! Все как в первую войну. - Вова схватился от ужаса за голову. - Я думал, наивный, что что-нибудь изменится! Хуль! Ничего не изменилось!
          -- Задержанных, надеюсь, не отпускать? - осторожно поинтересовался Петрович.
          -- По поводу задержанных никакой команды не было. Поэтому их надо срочно эвакуировать, пока прокуратура не очухалась. У вас есть, где их можно надежно и без пыли спрятать?
          -- Есть. - Мячиков тряхнул головой.
          -- Потому что если их к нам, на Ханкалу, или в Чернокозово, то прокурорские враз разнюхают и вытащат их. Но учтите, под вашу персональную ответственность, мы ничего не знаем!
          -- Годится.
          -- Ну все, давайте, грузите пленных и потихоньку сматывайтесь, а мы тут будем урегулировать ситуацию. Да и фото Ступникова с Каргатовым у правозащитников и, наверняка, у корреспондентов тоже имеется. Не хватало еще, чтобы вас в международные военные преступники записали. Тогда придется вас посмертно награждать. Шутка! Все, сваливайте! Есть на чем ехать?
          -- Разберемся, - я мрачно кивнул головой и пошел в толпу, к Калине, Гаух за мной.
          -- Слышь, Андрюха, - я тронул за рукав разведчика, тот нервно обернулся. В глазах затравленный блеск и желание дать очередь по толпе. Достало его все это. Меня тоже.
          -- Валить надо отсюда, команда сверху все свернуть и валить к себе.
          -- Они что, гребнулись? - недоумение полное.
          -- И это ты у меня спрашиваешь? Валить надо в первую очередь нам и тебе, так как ты задавил прокурора. Пленных в брюхо БТРа покидаем и ходу. Сейчас здесь разборки начнутся - жарко будет. Прокурорские могут спокойно повязать, и наши не пикнут. Тем более под видеокамеры правозащитники овацию устроят. Тебе это надо? - я сознательно врал.
          Разведчик сейчас был в таком состоянии, что мог поверить любой ахинее. Хотя, с другой стороны, все могло быть.
          -- Я сейчас! - он перепрыгнул с брони своей машины на командирскую, подошел к начальнику штаба и, жестикулируя, показывая в мою сторону, что-то шептал ему на ухо.
          Тот повернулся и посмотрел на меня. Я энергично покивал головой. Мол, именно так, а не иначе. Начштаба тоже покивал, потом показал мне кулак. Я развел руками, пожал плечами и показал наверх. Начштаба лишь огорченно махнул рукой.
          -- Ходу! -скомандовал Андрей своему водителю.
          -- Э, нас не забудь! - заорал я, на ходу запрыгивая на броню БТРа, протягивая руку Гауху, тот тоже на ходу заскочил.
          -- - Вот теперь ходу. Знаешь позывные тех машин, на которых Молодоцв, Разин и Каргатов? - спросил я у Андрея.
          -- Знаю.
          -- Вызови их и скажи, чтобы немедленно бросили все, и двигали на окраину. Это приказ, Там их посадим к себе и поедем, а сейчас - на МТС!
          -- Понял! - Андрей натянул шлемофон, переключился на внешнюю связь и, не стесняясь в выражениях, не соблюдая никаких правил радиообмена, связался с Каргатовым и передал ему все, потом передал мне шлемофон. - На, сам разговаривай, они мне не верят.
          -- Здорово, Серый!
          -- Здоровей видали, Саша! - последовал ответ.
          -- Все, мужики - эвакуация, подробности при встрече. Промедление пахнет парашей. Вопросы есть?
          -- Вопросы есть, но при встрече! Через пять минут будем на площадке, где останавливались перед входом в село.
          -- "Коробочки" там отпустите и ждите нас, мы сейчас за "гостинцами" заедем. Все - эска!
          -- Чего? - не понял Серега.
          -- Связи конец!
          -- А-а. А я думал, что это первые буквы наших фамилий! Понял! Конец связи!
          -- Что он? - полюбопытствовал Гаух.
          -- Все в порядке. Думал, что "СК" - Это "Ступников и Каргатов".
          -- Ясно. А звучит неплохо, лучше, чем "сладкая парочка".
          -- Сами вы "твиксы" с Молодцовым, - отмахнулся я от него, не до шуток.
          -- Ну что, Андрей, тебя не хотели повязать?
          -- Хотели! Прокуратура все пытала командование, где тот БТР, что задавил их сотрудника!
          -- Не сдали?
          -- Вроде нет. Эх! Если б я "имел" коня, это был бы номер! Если б конь "имел" меня, я б наверно помер! Тоска! Выпить есть что-нибудь на базе?
          -- Найдется, - кивнул я, у самого было поганое настроение, и просто хотелось напиться до зеленый соплей или чертей, это уже как получится.
          Русская безнадега!
          -- У меня тоже кое-что завалялось! - поддержал "компанию" Гаух.
          -- Много пить не будем. "Трясти" надо будет "клоунов".
          -- Так по чуть-чуть.
          -- Ты вот что еще, Андрей, выцепи "Зверя", пусть он пару фокусов покажет. Чтобы народ посговорчивей стал.
          -- А он, кажется, на МТС и сидит, сразу и заберем. Может, мне и моим мужикам отдашь? А то так руки чешутся. А?
          -- О броню почеши! А то у тебя больно много летальных исходов!
          Вот и МТС. На входе два БТРа ощетинились стволами. На броне сидят бойцы. Впереди - цепь из солдат, они отсекают митинг от ворот. Толпа, вроде небольшая, вот только мужиков по количественному соотношению в центре побольше. И мужики вылезают вперед, что-то орут на солдат. Кто стоял молча, с каменными лицами, лишь желваками поигрывая, а кто-то вступал в перебранку.
          Мы подъехали вовремя. Двое молодых подонков из местных попытались схватить молодого щуплого солдата и затащить в толпу. Не знаю, чего они добивались, чтобы солдаты дали очередь по этой толпе?
          Но обманчива внешность. Солдат как-то очень быстро двинул стволом резко вверх в лицо первому, и тут же корпусом и откидным прикладом с разворота заехал в промежность второму. Первый упал со сломанной челюстью, другой, зажимая пах, покатился по земле, голося во весь голос.
          Все это произошло буквально за пару секунд, но толпа сдвинулась, и тут мы сзади наехали на нее.
          - С дороги, уроды! - заорал Калина, вкладывая столько ненависти в команду, что народ отпрянул.
          Казалось, что ненависть его осязаема. Не готов местный народ к такому проявлению. Это во время всех митингов они нас поливают грязью, а солдаты молчат, снося все обиды, командиры что-то пытаются втолковать, а тут... Нет, этот урус может сейчас сделать что-то такое, чего не могут другие военные.
          И толпа молча, без криков, без шепота, расступилась. Двое, кого приложил боец, испарились, растворились. Потому как понимали, что сейчас их могут осмотреть, и найти потертости на плечах, а то и мозоли на указательных пальцах. А "фильтр" вот он - за воротами бывшей МТС. Туда дорога широкая, а вот обратно...
          БТР, закрывавший въезд в "фильтр", дрогнул и откатился в сторону, мы проехали. Там тоже стоял БТР, "на страховке", он также отъехал в сторону.
          Бойцы уже набили мешки с песком, положили в окна, на чердаке - пулеметное гнездо. Смогут мужики продержаться до подхода основных сил.
          Из здания вышел немолодой майор.
          -- Опять кого-то привезли?
          -- Нет, забираем всех зверей.
          -- Ты что? Не отдам, приказ давай!
          - Сейчас гонцы с Ханкалы приехали, потом сюда с прокурорскими припрутся. Команда "Фу", все назад, в исходную точку! - Калина не говорил, он орал своим сорванным голосом.
          - Они что на Ханкале, совсем гребнулись? - майор тоже разозлился.
          - Не на Ханкале, а в Москве. Давай, грузи, и запомни, у тебя никого не было!
          - А кровь на полу? А, бойцы пару мешков песка опустошат, пусть ищут, ищейки хулевы! - майор сам ответил на свой вопрос.
          - Вы их что, уже допрашивали? - я похолодел, после таких допросов могли остаться трупы.
          - Да нет. Мент раненый испачкал, пока перевязали. Мы их пальцем не тронули. Ну, все как обычно. Руки-ноги, глаза завязали, лежат себе тихо в подвале, ждут, когда на допрос потащат.
          - Быстро давай сюда! Время, мать вашу так! - Калина рассвирепел.
          - Сейчас! - майор побежал в здание.
          - А ничего, что ты вот так майоров строишь? - Гаух внимательно наблюдал за диалогом.
          - Он соображает, что если сейчас сюда толпа правозащитников, прокуроров, корреспондентов ввалится, да плюс местные, то ему мало не покажется. Распустят на полосы. Мы - его единственное спасение.
          - А ментовские трупы?
          - А что трупы? Они не говорят, попытались напасть на войска, за что и поплатились. - Калина пожал плечами. - А то, что было восемь нападавших, а трупов семь, значит, кто-то ушел под прикрытием огня своих бандитских товарищей. Наверное, главарь, а может, и сам Хачукаев. Все нормально.
          - Майор сообразит?
          - Этот майор четвертый раз в Чечне. Две "ходки" в первую войну. Не смотри, что простоват, он собаку съел. Знает что к чему.
          - -Насчет собаки. - Гаух затянулся. - Объявление на чебуречной: "Тому, кто купит пять чебуреков - шкура собаки бесплатно!"
          - Кончай про еду. Жрать охота. Но выпить еще сильнее! - Калина напряженно всматривался и вслушивался, не едет ли делегация.
          - Открывай люк, принимай зоопарк! - заорал майор, из дверей бойцы вытаскивали пленных.
          Разведчики быстро спрыгнули с брони и открыли десантный отсек.
          - Дальше укладывай, плотнее, не влезут на хрен! - майор кряхтел, запихивая очередного пленного в брюхо БТРа.
          - Залезут, куда на хрен они денутся! - пыхтя ворчали бойцы. - Кто не влезет, пристрелим на хрен, да в реку концы.
          Пленные, слыша такие угрозы, извиваясь как черви ползли вперед. Жить все хотят. Тем более что у нас мораторий. И каждый из них мечтает выжить. Ничего, пусть потрясутся от страха, так быстрее "созреют". Потом будут "вкладывать" своих, выторговывая жизнь.
          Я смотрел на эти тела и вспоминал, как в прошлую командировку разведгруппа попала в засаду. Шестеро солдат, всем не больше двадцати, командир - лейтенант, только что из училища. Не намного старше своих подчиненных.
          Они три часа отбивались от духов. Станция у них сразу вышла из строя, помощь не позвать, могли сдаться. Попытаться сохранить себе жизнь. Только вот нет у духов моратория на смертную казнь. Им можно убивать пленных, а нам - нельзя. Ни по суду, ни без суда, нельзя, и все тут! Хоть лопни, хоть разорвись! Нельзя!
          Так вот эти мальчишки дрались до последнего солдата. А последний солдат, с перебитыми ногами, лежал и ждал, когда подойдут к нему "воины Аллаха". Он подорвал себя и этих "воинов" двумя гранатами.
          А вот эти, которых как скотину грузили в БТР, не смогли себя убить. Любят они себя. Так любят, что лучше отсидят срок на зоне гордые парни с гор. Не могут убить себя и пару врагов. А вот мальчишка с перебитыми ногами смог.
          Один из бойцов с интересом рассматривал рисунок на подошве пленного. Рисунок "протектора" был красив, глубокий, да и сами ботинки явно не отечественного производства.
          Боец вопросительно посмотрел на Калину.
          - Размер твой? - Андрей равнодушно смотрел на происходящее.
          - Мой! - боец молча приложил облепленный грязью сапог к подошве пленного.
          - Меняйся, - кивнул командир разведчиков. - Ты не против? - это уже ко мне.
          - Вообще-то мы с Сашей видели, как боец до этого любезно предложил пленному духу переобуться. Так было? - Гаух ответил за меня, и вопрос адресовал задержанному. Тот закивал головой. Боец расшнуровал ботинок, стащил его. Обул, потопал.
          - Нормально, как на меня сшили! - снял сапоги и обул духа.
          - Ну, хоть что-то приятное сегодня, - вздохнул Калина.
          - Все! Считаем, - майор вышел за последним, судя по форме, это был тот самый милиционер. - Раз, два...
          Еще, чуть не забыл, - Калина дотронулся своего лба. - Зерщиков у тебя?
          - Это животное? У меня. Забирай его на хрен! Эй, Зерщиков! Ко мне!
          Боец быстро подбежал, под глазом был свежий фингал.
          - А что он натворил?
          - Митинг видишь?
          - Ну.
          - Эта скотина пошла в сарай, где ментов положили, оружие, документы мы вытащили, а Зерщиков нашел оторванную руку, ее разрубило на несколько частей. Оторвал рукав от куртки, вложил туда остатки этой руки, вышел и перед толпой порвал зубами этот рукав, а когда порвал, оттуда вывались остатки руки. Получается, что он ее перегрыз. Две дамочки в обмороке, несколько человек проблевались.
          - Ты что, придурок? - Калина внимательно смотрел на солдата.
          - Я думал, что они разбегутся, - смущенно пробурчал боец.
          - Из-за таких как ты сейчас пойдут слухи по Чечне, что русские питаются мясом убитых чеченцкв. Ты хоть понял, что натворил, скотина?
          - А что я? - включил "дурака" Зерщиков. - Тушенка надоела, свежатинки захотелось!
          - Такими темпами тебя скоро самого освежуют. Балбес! Все! По коням. Дома разберемся! - Разведчик махнул рукой, мы сели на броню, поехали.
          Толпа расступилась под грозным взором Андрея. Я обернулся: толпа начала перебранку с боевым охранением. Ну-ну, ребята, митингуйте, в поле работать надо, а не воевать и не митинговать, тогда б и мы дома сидели, а не шлялись по Северному Кавказу, у меня дома работы невпроворот.
          Ехали недолго, как-то незаметно меня потянуло в сон, я тряхнул головой. Закурил. Тоскливо на душе. Может, действительно стоит напиться сегодня? Свои же в Москве предали нас.
          Тем временем добрались до окраины. Там стояли войска в оцеплении. Часть бойцов несла охранение, другая трудилась на земляных работах. Ох, и нелегкая эта работа!
          Отрывались окопы в полный профиль, тут же землянки, закапывали по самую башню технику в капонирах. Рядом валялись мотки колючей проволоки, пустые консервные банки, привезенные с собой. Их нанижут на проволоку: кто-нибудь попытается перелезть, тронет - баночки пустые консервные зазвенят, загремят. Не мы придумали, еще в годы Великой Отечественной. Здесь же сновали собаки. Многие подбирали кавказских овчарок, тут они были матерые. Собаки, как и люди, обживали новое место службы, место жизни.
          День зимний короткий, а к ночи надо много успеть. Только вот не знают мужики, что все это через несколько часов придется бросить и быстро-быстро, поджав хвост ретироваться. А все потому, что в войну вмешалась политика.
          И политикам плевать, что здесь бандитское гнездо, кто-то им что-то сказал, и они снова предали своих солдат. И верят политики не своим солдатам и офицерам, что готовятся жить в землянках, и каждую секунду рискуют своими жизнями ради политических амбиций этих самых политиков.
          Политики же сидят в больших теплых кабинетах, в удобных креслах, ездят на больших черных машинах, при этом рассуждая после сытного обеда о нарушении прав местного населения в Чечне. От этого у них ухудшается пищеварение, и они едут к своему персональному доктору. Тот, покачивая головой, сообщает, что сей государственный муж себя вообще не бережет, и прописывает дорогую пилюлю. После этого политик едет к себе домой. Все, рабочий день окончен. Жене он расскажет, что "эти военные" опять что-то там напортачили в Чечне. Толком никто не знает, что, но коли звонили из ПАСЕ, значит, что-то такое! И говорить за ужином я про это не хочу.
          Вся эта картинка так живо предстала перед глазами, что я даже потряс головой, прогоняя ее.
          Я смотрел на поджарых, прокопченных и просто грязных офицеров, прапорщиков, солдат, которые переговаривались сорванными голосами, на их шеи с торчащими кадыками, руки, все в ссадинах, на впавшие от усталости глаза.
          И вновь представился политик, такой вальяжный, дорогой костюм за тысячи долларов, такие же туфли, шелковый галстук, белоснежная рубашка, толстая шея переваливается через воротник, золотая заколка. Брюшко свисает через ремень. Пальчики белые, аккуратные, маникюрчик. И ничего этот политик не сделал толкового в жизни, лишь шаркал по паркетам, да "шел по курсу партии", и ему плевать какая партия, главное, чтобы она его кормила. И денег у него хватит его внукам, и похоронят его на престижном кладбище. И вся страна будет умываться слезами, непонятно от радости или от горя.
          А за каждым из тех, кто здесь, кроме своей семьи и России за спиной больше никого. И не пустят его в коридоры власти. Потому как допусти, так он все вещи назовет своими именами. А кому это надо? Никому.
          Вот и солдаты, и офицеры, ломая лопаты, поминая всуе всех святых и их родителей, перемещают кубы чеченской жирной, липкой и крайне грязной земли. Кто знает, может, вот так же во времена Ермолова предки кого-то из них лопатили эту искалеченную землю.
          Раздался шум подъезжающего БТРа. Обернулся, на броне сидели усталые Каргатов, Молодцов, Разин. Подъехали, спрыгнули.
          - Что, эвакуация? - Каргатов как и все недоумевал.
          - Скажи спасибо, что не ликвидация. - Я был мрачен.
          - Спасибо, - буркнул Серега Каргатов.
          - Пожалуйста, - ответил я. - Как там адвокат?
          - Какой адвокат? - не понял Вадим Молодцов. - Мы у прокурора были.
          - Это для нас с тобой - прокурор, а для духов - адвокат, - пояснил я.
          - А, ничего особенного. Нога целая. - Каргатов огладил усы и закурил. - Когда его водила дал по газам назад, то инстинктивно вывернул руль и подставил сторону пассажира.
          - Не хрен на переднем сиденье сидеть! Все начальники сзади ездят. - Молодцов нервно подернул правой стороной щеки, это у него после контузии.
          - Теперь он только в багажнике будет передвигаться. - Разин тоже устал, черные круги залегли под глазами.
          - Жить-то будет? - Гаух тер руку.
          - Он нас с тобой переживет. Башкой долбанулся то ли о панель, то ли о стекло. Мы водилу, пока тот в шоке от происшедшего был, допросили под протокол. - Каргатов понимал, что это слабое доказательство нашей невиновности, но, тем не менее, надо же чем-то прикрыть свой зад.
          - Он потом заявит, что вы ему ствол в ухо вставили и заставили подписать чистую бумагу. Или что в шоке был. Чеченец?
          - Он самый.
          - Лажа все это. Валим?
          - Поехали!
          Мы расселись на броне и двинулись в обратный путь. Теоретически не должно быть засады, но кто знает, может, Хачукаев или его люди захотят отбить своих.
          Доехали назад без приключений.



    Каргатов




          Я не склонен к пессимизму, только вот порой, а особенно здесь - в Чечне, складывается впечатление, что моя работа никому не нужна.

          Весь труд, все усилия, которые мы всем коллективом потратили на подготовку и проведение операции по Старым Атагам, полетели в тартарары.

          Ну, везем в нутре БТРа восемь человек, но нет полной уверенности в том, что сейчас не поступит команда отпустить их с извинениями, с расшаркиванием и полным политесом.

          Мне не нравится насилие, в принципе. Схватка ума, схватка интеллектов - это мое. И поэтому с удовольствием работал дома - в Красноярске, по противодействию разведывательных служб иностранных государств. Уж поверьте мне на слово, в России еще есть много чего интересного, что неизвестно западным державам, и в экономическом плане, и в военном.

          И вот, когда ты на острие этой борьбы, идет схватка умов. С одной стороны ты и Россия, с другой - противник и вся мощь того государства, на которое он работает. Кто кого. Но я на своей земле, а они - нет. И вот тогда все мне помогают, и никто не дает приказа, чтобы я со своими коллегами не мешал иностранным разведчикам, их агентам собирать информацию.

          В Чечне тоже моя земля. Но отчего-то здесь мне и моим товарищам не дают в полной мере бороться с бандитами. Жаль, что политики - не саперы. Те ошибаются всего один раз, и расплата всегда одинакова - жизнь, в лучшем случае - здоровье. У политиков же - ошибки прощаются, а расплачиваются за них тысячи людей.

          Отчего так все несправедливо устроено? Не знаю. Знал бы - исправил.

          И разведчики, что едут сейчас со мной на броне, получили урок в жизни, который не забудут: государству, политикам веры нет. Верить можно лишь своему товарищу, который воюет с тобой. А зачем тогда государство, которое подставляет своих солдат? Слава богу, что пока все обошлось без потерь с нашей стороны. А если бы был бой, и погибли наши солдаты? Страшно.

          Не хотелось думать, что нас предали. Но получалось именно так. Боюсь, что начнут нас обвинять в некомпетентности. Для всех очевидно, что в Старых Атагах находится банда, и у нас есть члены этой банды и пособники. Но, полагаю, что прокуратуре не докажешь. Они жаждут нашей крови. Действительно прав был Ступников, когда говорил, что они - адвокаты боевиков. А как же закон?

          Тем временем добрались до окраины Чечен Аула. Оставшиеся там солдаты постепенно сворачивали блок-посты, готовились к передислокации в Старые Атаги.

          Разведчики им быстро и популярно - с использованием междометий, местоимений, идиоматических, сленговых выражений и популярных жестов объяснили, чтобы те не торопились. Те были крайне удивлены и возмущены, и так же с помощью аналогичных выражений и жестов сказали все, что думают по этому поводу. Особенно много говорилось в адрес московских политиков и чиновников.

          Я сидел и слушал. От усталости или оттого, что все надоело, и я устал, вспомнился курс лингвистики и фонетики, который проходил в институте. Как же все-таки богат русский язык! Смешно. Старый профессор для наглядности нам приводил два примера.

          Так, английское слово "Fuck" говоришь отрывисто, а вот русское "Бля" можно орать и тянуть до бесконечности.

          И еще. Когда русский заходит в помещение, а там никого нет, он говорит: "Ни души", а англоговорящий гражданин скажет фразу, которая переводится "Ни одного тела". Получается, что для русского важнее душа, и человек обязательно отождествляется с душой, чего не скажешь про английскую речь.

          Хотя, читая Шекспира в подлиннике, понимаешь, что он был близок русскому по духу. У него тоже душа стояла на первом месте, особенно это видно в "Короле Лире" и "Сонетах".

          БТР подъехал к школе, в подвал которой и спустили пленных. Так как готовились к перемещению, охраны уже не было, и командир разведчиков, или, как его называл Ступников - командир гоблинов или предводитель команчей, назначил двух часовых из своих подчиненных.

          Он разъяснил им на недавнем примере, что курение на посту и отвлечение от несения службы заканчивается перерезанным горлом.

          Мы же напомнили им, что за жизнь каждого задержанного они отвечают лично своей головой. Молодцов пообещал, что если кто-нибудь из духов вдруг помрет, то часовые в обязательно-принудительном порядке сделают себе харакири штык-ножом.

          А потом поехали к нам в отдел. По дороге заскочили к особистам, они прихватили бутылку водки.

          Расположились у Ступникова. Говорить особо не хотелось. Выпили несколько стопок, и я ушел. Лег спать. А что делать? Допрашивать пленных? А зачем? Снова могут предать. Приедет Мячиков, пусть расскажет, что дальше нам делать. Наши фото есть у правозащитников, не исключено, что они потребуют через прокуратуру наши головы. После того, что произошло, я уже ни чему не удивлюсь.

          Было слышно, как Ступников бушевал, посылая всевозможные проклятия на головы тех, кто дал команду отступать. Но что толку. Проклятия не сбудутся, все это лишь сотрясание воздуха. Не умрут, не заболеют эти люди, и не пойдут туда, куда Саша отправляет их, и не вырастут у них на лбу и в других места те части тела, которые он хотел, чтобы выросли. Ждать. Только ждать. А ожидать свою судьбу лучше во сне. Разделся, духи далеко, начальство тоже.

          Я проспал долго. Проснулся сам. Оделся, за окном темно. Зима, темнеет рано, глянул на светящийся циферблат "командирских" часов - 21.30. М-да уж. Если бы проводили конкурс, кто больше проспит, то все, кто воевал в Чечне, наверняка одержали бы убедительную победу с огромным отрывом. Я не выспался, просто надо иметь совесть.

          В коридоре дневальный читал книгу под тусклой мерцающей лампочкой.

          - Начальник здесь? - я потянулся, эх, хорошо!

          - Начальник звонил Ступникову, сказал, что поехал на Ханкалу, там большие разборки учинили.

          - Ясно. - Я умылся из рукомойника, что висел в коридоре. - А где сам Ступников?

          - Он и все остальные уехали в школу, пленных "потрошить".

          - Давно?

          - Да как вы спать ушли, так они минут через двадцать и двинули. - Помолчал и добавил: - Связисты говорят, что про Старые Атаги Америка по радио говорит.

          - Вся Америка? - я удивился.

          - Да нет, или "Голос Америки" или "Свобода".

          - Эти наговорят, - я махнул рукой. - Поменьше слушай "вражеские голоса". И что болтают?

          - Что согнали все мужское население. И всех пытали электротоком. А кого подозревали в сотрудничестве с бандитами, ставили на два табурета, к хулю привязывали кирпич, он болтался между ног, а военные били по нему ногой. По кирпичу, - уточнил дневальный. - Тут же интервью брали у тех, кто чудом спасся. Говорят, что пропало без вести человек пятьдесят. Благодаря правозащитникам и иностранным журналистам прибыла прокуратура и прекратила все это безобразие. А про этого придавленного говорили...

          - Какого придавленного? Не понял.

          - Ну, того, которого БТРом переехало.

          - А. Ну, и?

          - Он, оказывается, вообще герой, пытался воспрепятствовать зачистке и арестовать военных преступников.

          - Так и сказали, что военные преступники? Или сам сочинил?

          - Связисты сказали, они даже записали на память передачу.

          - Надо будет тоже послушать, да потом к отчету приложить. Потом посмеемся, лет через десять. Прокурор-то жив? Не слышал?

          - Жив. Его на "вертушке" вывезли. Ну, не только его, всех, что с Ханкалы. Одна "восьмерка" села, а еще штуки три, что сопровождали, "карусель" крутили, прикрывали.

          - Не сбили?

          - Да кто же своих сбивать-то будет. Они же их адвокаты, - увидев мой взгляд, пояснил: - Я слышал, как вы их называли.

          - Понятно. На чем офицеры уехали в школу?

          - На БТРе, "шестерка" стоит там, где оставили. Ужинать будете?

          - А есть?

          - Каша с тушенкой. Мы на всех оставили.

          - Спасибо.

          - Вернулись с зачистки?

          - Все. Матерятся, да вы сами все знаете.

          - Нас матерят? Ну, чекистов?

          - Нет. Москву да Ханкалу. Все в "цвет" шло. Вон и духов повязали, значит, и банда недалеко ушла. Деревню перевернули, а потом бы окрестности из минометов прошарили. Никто бы не ушел... Не впервой же!

          - Что читаешь?

          - "Шамиль". Это не про Басаева, а того, что при царе здесь шуровал.

          - Ну, как тебе? - я ее прочел еще дома.

          - Надо денег за голову Басаева и многих других объявить, сами в мешке башку притащат. Они же продажные.

          - Не все так просто, как хотелось бы. Давай поедим, да поеду на подмогу.

          - Там все нормально. "Зверя" выпустили, он пару табуретов зубами поломал, арматуру на шее завязал у одного из душар, те и "поплыли".

          - Откуда такие подробности? - усмехнулся, на что Зерщиков способен - знаю, даже представил, как это все было.

          - Сам Зерщиков прибегал, у товарища подполковника сигареты кончились. Вот и рассказал. Потом "Зверюга" собирается кирпич крошить пальцами.

          - Его энергию, да в мирное русло - цены бы ему не было.

          - Не получится, - убежденно сказал боец. - Он слишком ленив, чтобы чем-то полезным заниматься. - Тем временем он из-под одеял достал котелок с кашей, ложку, налил чаю, все протянул мне. - Кушайте. Приятного аппетита.

          - Спасибо. - Я не пошел к себе в комнату, а тут же принялся есть.

          - Товарищ капитан, а можно я потом возьму у вас что-нибудь почитать? Мне ночь дневалить, а тут немного читать. - Он кивнул на книгу.

          - Бери, только потом верни. До армии много читал?

          - Нет. Я тут много понял.

          Мне уже стало интересно.

          - А что понял?

          - Жизнь понял. - Голос уверенный, убежденный.

          - Ну, хорошо! Спасибо за ужин. Посуду уберешь?

          - Идите, я все приберу.

          Вот и "Жигули". Завел, включил фары и поехал. Нет, чтобы не говорили, а самый лучший свет фар именно у "шестерки". Ездил я в Красноярске и на иномарках, но все равно, не тот свет, а здесь - прекрасно видно.

          Колонна проехала два раза по разбитой дороге. Туда-сюда. И размесила эта длинная колонна все дорогу вдрызг. Я лавировал между гребнями и ямами.

          Возле школы стоял БТР Калины, разведчики-бойцы курили рядом, главного гоблина не было видно.

          - Где ваш командир? - спросил я у бойцов.

          - В подвале, там работы много.

          - Трупы не выносили?

          - Не-а, все живы. Не дают нам, - хохотнул кто-то из темноты. - Они бы у нас быстро сознались во всем. Но командир сам там нас не пускает, приказал, если прокуратура появится, не пускать их ни под каким соусом.

          - Да уж вряд ли они сунутся. Ночь на дворе.

          - Они сейчас пьют на Ханкале, победу празднуют.

          - Откуда знаете?

          - Разведка знает все!

          - Логично. Меня пропустите?

          - Так вы же не из прокуратуры, с нами были. Конечно, проходите, тут аккуратно, ступенька сломалась. Придурок "Зверь" вытащил кирпич.

          - Зачем, вон их сколько в округе валяется. - Я удивился, чего-чего, а строительного хлама и мусора везде было полно.

          - Вот и мы спрашиваем - "Зачем"? А ему лень идти куда. Он его пальцами раскрошил. Придурок. Но духи полные штаны наделали, когда он завязал арматурины на шее узлом, и стал этот узел у каждого по очереди затягивать.

          - Тут каждый в штаны от страха наделает.

          - Ну да. Они же просто люди, хоть и духи. А жить все хотят.

          - Ну, давайте, провожайте, чтобы шею не сломать в потемках. - Я шагнул в темноту подвала.

          Боец быстро проводил меня вниз. От незнания действительно можно было кувырком упасть.

          Пленных развели по углам, тихо вели допрос. Ступников, Молодцов, Гаух допрашивали по двое пленных, а Калина и Разин - по одному.

          Подошел к Ступникову, тронул за плечо.

          - Не помешаю, товарищ подполковник?

          - Нет, конечно. Да почти закончили.

          - Понятливые?

          - Хорошие ребята. Сначала дурака включали. Мол, мирные беженцы. И ранения получены при уборке снега и расчистке грязи. Но все вместе им объяснили, и у них враз прошел приступ массовой амнезии, и они чертовски интересные вещи рассказывают. Кстати, а ты знаешь, что Калину и нас с тобой уже хотели оттащить на Ханкалу и допрашивать в качестве подозреваемых?

          - Я спал.

          - Поэтому будить не стали. Доложили в ответ на запрос, что Калина лежит с острым приступом радикулита, ну а у нас с тобой сердечный припадок.

          - А почему не наоборот?

          - Ты посмотри на этого гоблина, разве у него может болеть сердце, - он кивнул на Калину.

          Слабое освещение кидало причудливые тени по углам. Калинченко в этом неверном свете представлялся человеком-горой.

          - Да, ты прав, у этого сердце болеть не может, разве только с глубокого перепоя.

          - Мячиков звонил, сказал, чтобы мы не дрейфили, отбиваемся. Главное - результат. А его столько, что хоть сейчас разворачивай колонну - и вперед, то есть - назад, тьфу, запутался, ну, то есть на Старые Атаги.

          - Так все серьезно?

          - Хуже некуда. Мы с тобой и половины не знали.

          - Я думаю, что процентов десять мы с тобой знали, Саша.

          - Обижаешь, мы знали больше! - обиженно протянул Ступников.

          - Долго еще? Давай помогу.

          - Да, в принципе, я закончил. Так, сидим за жизнь базарим. Кто больше не прав в этих войнах.

          - И какой счет?

          - Один ноль в нашу пользу.

          - Убедил?

          - Да нет, конечно, просто мы его в плен взяли, а не он нас. Вот и весь аргумент.

          - Понятно. Железобетонно. У него своя правда, а у нас - своя. Истина как всегда где-то посередине спряталась.

          - Примерно так.

          - Ну, что, - Саша обратился к одному из задержанных, - жить ты будешь, как я обещал. С афганцем твоим мы завтра разберемся, - тот хлопал глазами и следил за интонациями в разговоре, - время до утра есть, так что, мужик, думай. С друзьями посоветуйся, коллективный разум еще что-нибудь подскажет. И есть у нас такая программа, как защита свидетелей. Но надо быть очень важным свидетелем, чтобы под нее попасть Понимаешь, мужик?

          - Да. - Задержанный кивнул.

          - Я закончил. А вы, мужики? - обратился Ступников к окружающим.

          - Закончил.

          - И я.

          - Я тоже.

          - До дома, до хаты. - Саша встал, растер онемевший зад, потянулся. - Если что важное - можешь разбудить в любое время суток. Идем, Сережа, покурим на свежий воздух. Устал я.

          Мы вышли на поверхность. Хоть и находился я в этом подвале не больше десяти минут, но ночной воздух показался мне таким приятным и вкусным!

          - Значит, так, разведчики, - Ступников обратился к часовым, - духов пальцем не трогать. Если вдруг попросят меня позвать или любого другого офицера, из тех, что допрашивали их - звать в любое время суток. Понятно?

          - Так точно, товарищ подполковник! - ответил кто-то из разведчиков.

          - Вот и хорошо. Идем, вкратце расскажу, что удалось узнать. - Саша тронул меня за рукав.

          Спустились с лестницы, отошли в тень, чтобы не было слышно.

          - Хачукаев получает информацию из Грозного, Москвы, Ханкалы. Ведет очень даже активный обмен.

          - Судя по его осведомленности, этого следовало ожидать.

          - Хизир набирает обороты, к нему приезжали два эмиссара из арабов, они проводили что-то типа инспекторской проверки по Чечне, встречались почти со всеми влиятельными командирами. Обещали деньги. Все ждут начала весеннего периода, чтобы тогда ударить по всей группировки, по всей Чечне. Жаждут повторить реванш, что получился у них в августе 1996.

          - Ну, это вряд ли. Не та обстановка.

          - Но крови попьют и прольют немало.

          - Вот и я про это. И что, Саша? Как наши и другие службы пропустили этих эмиссаров?

          - Все просто, гуманитарная помощь, соблюдение прав человека. Наши даже им вооруженную охрану дали, сопровождали колонну по Чечне, чтобы бандиты не напали. Шпионы кругом одни. Так и паранойя будет развиваться.

          - Шизоидный психоз не гарантирует отсутствие слежки, - вспомнил я старую чекистскую шутку.

          - Лучше бы наблюдали наши. Тогда бы и отследили всех этих эмиссаров.

          - Еще что-нибудь есть?

          - Отряд Хачукаева ждет через месяц подкрепления. Молодые чеченцы под видом учебы выехали за границу, где прошли промывку мозгов в Англии и на Ближнем Востоке, ну и, само собой разумеется, боевую подготовку. Среди них немало женщин. Шахидки, по совместительству снайпера, они же разведчики, наблюдатели. "ШП" -- -- - широкий профиль.

          - Долго готовили?

          - Полгода. Документы у всех чистые. Настоящие. Отбирали лишь тех, у кого есть российский паспорт, а потом помогли получить загранпаспорта.

          - Вербовщики здесь, в Чечне, известны?

          - Пара фамилий.

          - Тоже неплохо, можно и дальше цепочку потянуть.

          - Это еще не все. По линии усиления вновь зарождающейся чеченской милиции Хизир должен получить через две недели два грузовика с оружием. Оно поступает в Старые и Новые Атаги, и ждет он среди прочего груза переносные ракетные комплексы.

          - Вот это да! - я удивился. - "Игла"?

          - Нет, это им достать пока не удалось, "Стрела".

          - Тоже пойдет.

          - Плюс новейшие выстрелы к РПГ-7, те, что разбивают активную броню на танках. У нас не везде на вооружении стоит это. Прямые поставки с заводов.

          - Хорошие живут бандиты. Денег много.

          - Угу, бюджет министерства обороны не может позволить себе такие вещи, а бандиты - могут.

          - Саша, не переживай, отберем у духов это оружие - отдадим военным, пусть осваивают. За это с них еще магарыч сдерем. Пусть стол накрывают. Известно что-нибудь по месторасположению духов? Где "Шейх" скрывается?

          - Ой, Сережа! Я же тебе говорю, что мы с тобой столько не знали!

          - А теперь?

          - Много. Информации много. Сейчас пойдем к нам, засядем у карты, только поесть чего-нибудь надо, а то брюхо уже сводит, и нанесем обстановку.

          - Я уже поел, поэтому, будете говорить куда что, и я нанесу. А то продрых как последний гад, прямо даже и неудобно. - Мне действительно было стыдно, народ работал, а я спал.

          - Договорились, тем более что лучше тебя никто не рисует, у всех коряво выходит, а тебя карты - хоть на международный конкурс военных топографов отсылай. Вот так и отработаешь то, что проспал, а мы трудились не спамши и не жрамши. И, кстати! Командир гоблинов начал врубаться в оперативную работу! Первый раз я заметил это, когда он допрашивал пленных, когда мы их повязали, и сейчас. Начал понимать, что чекисты не зря свой хлеб поедают!

          - Хоть что-то приятное. Как думаешь, нас отдадут на растерзание прокуратуре?

          - Знаешь, Сережа, - Саша стал задумчив, - очень хочется верить, что этого не случится. И не потому, что мы с тобой "конторские", а потому, что мы делаем правильное дело. Хотя, если с другой стороны посмотреть на то, что произошло всего несколько часов назад, то меня терзают смутные подозрения. Деревню когда "чистили", вроде тоже правое дело делали, а тут получается, что сдали с потрохами, подставили - дальше некуда.

          - Вот если сдадут, тогда - дальше некуда, а пока посмотрим. Надо нанести обстановку на карту, составить массу справок, плюс справку-меморандум, доказывая, что банда Хачукаева действительно прячется в Старых Атагах, является устойчивым бандформированием, представляет угрозу для федеральных войск, мирного местного населения, и прекращение зачистки является ошибочным решением. Так?

          - Ну, ты, Сережа, загнул. Получается, что Москва ошиблась? Нет, мужик, ты не прав! Москва не может ошибаться. Пусть даже они нас загонят на минное поле, но они будут правы. Вот так. А то, что ты тут рассуждаешь, является крамольным антиконституционным мнением. Вот по этому мы не будем писать про это. Ограничимся толпой бандитов под предводительством "Шейха".

          Тем временем из подвала поднялись остальные опера и Калина. Андрей задержался у выхода, давая последние указания часовым. А потом поехали к нам в отдел.

          Оттуда позвонили в штаб и узнали, что командир, начальник штаба и наш Мячиков остались до утра на Ханкале.

          Сами же начали наносить обстановку на карту. Каждый расшифровывал свои записи и объяснял где, по его сведениям, находятся духи.

          Постепенно карта Старый Атагов покрывалась синими значками. Несколько раз я брал тайм-аут на перекур.

          С наслаждением разгибался и растирал затекшую поясницу, крутил шеей, она хрустела, тер красные глаза. Освещение было поганое, приходилось постоянно напрягаться.

          Прав был Саша, мы знали так мало!

          Но вот что удивительно, все называли убежища Хачукаева. Вот только этих убежищ у него получалось не меньше семи штук. Едины они были в одном - "Шейх" в случае опасности уходил к реке и там отсиживался.

          Никто толком не знал, что у него там. Дом? Схрон? Землянка? Или просто он лодке переправлялся на другой берег Аргуна, и там отсиживался в Новых Атагах?

          Хотя, чего проще - садись на машину и езжай дальше на юго-восток километров десять, там начало ущелья и очень страшное место. Военные его назвали "Волчьими воротами". Духовское местечко, крови русской там пролито немало.

          Так нет, Хачукаев не уходит, стоит здесь. Как форпост боевиков, что основались в Аргунском ущелье, и он здесь как часовой, отвлекающий, оттягивающий на себя многие силы? Или он дурак сам по себе, вызывающий для своего удовольствия огонь на себя, показывающий нам и своим арабским хозяевам, мол, я ничего не боюсь. И если мне арабы подкинут еще денег, то я такое могу устроить! Непонятно это.

          Это были не только мои мысли, но и всех моих товарищей по этой войне.

          Периодически открывали дверь в коридор, все курили и дым даже не клубился, а плавал слоями. Лампочка, и так тусклая, из-за никотинового тумана и вообще перестала освещать углы.

          Выходили на улицу, открывали дверь в мою комнату и дверь на улицу, так немного проветривало. Но через полчаса все повторялось вновь.

          Глаза у всех были красными и от усталости, и от напряжения, и от табачного дыма. Я посмотрел на часы. Ого! Полчетвертого утра! Понимали, что поутру приехать может не только наше командование, но и ребятишки из прокуратуры. С этих станется.

          Есть у меня знакомый опер, тот служил в Прибалтике, и когда националисты подняли голову, то прокуратура с КГБ активно отлавливала подрывной элемент, в том числе и подстрекателей к русским погромам. Прокуратура зачастую проявляла инициативу в этом деле. Зато когда власть поменялась, то прокурорские, те же самые, замаливая свои грехи, открыли охотничий сезон на своих бывших "смежников". И моему пришлось приложить немало усилий и смекалки, благо, что документы прикрытия имелись, чтобы эвакуироваться самому и вывезти без потерь семью. Его фото, вкупе со многими "врагами нового государства" были развешены на каждой остановке общественного транспорта. Вот только новые хозяева не простили прокурорских, некоторые сели на скамейку "запасных". И судили их как врагов народа. Никто не любит проституток. Если уж ты выбрал свой путь, то иди по нему. Тогда даже враги к тебе будут относиться с уважением.

          Некоторые из прокуратуры чеченской воевали в первую кампанию против нас, потом "сложили оружие", получили должности, "перекрасились". Только вот думаю, что и боевики относятся к ним с презрением, не говоря уже про нас. Военные же, наверное, ждут возможности и команды, чтобы устроить им "шквальный шальной снайперский обстрел". Мол, перепутал вражеский снайпер цель. Только вот никто из командиров не даст команду стрелять по прокурорским.

          Растер лицо. Все, хоть и спал, но от усталости всякая чушь в голову лезет. Нельзя быть таким кровожадным.

          Я-то хоть поспал, а как же мужики?

          Мои запасы кофе выпили быстро, Саша принес свой кофе, Разин - свой. Дневальный не успевал кипятить чайник.

          - Мужики, а что афганец собой представляет? - спросил я.

          - О, Серега, это еще тот фрукт! - Ступников важно поднял палец вверх.

          - Я понимаю, фрукт южного происхождения.

          - Он все же араб, алжирец, зовут его, - он открыл свои записи, - Аййуб. Пишется с двойной "й". Фамилия, если я сумел правильно записать - Абдулазы.

          - Он чем-нибудь, кроме трудно выговариваемого ФИО знаменит, примечателен?

          - Я же тебе говорю, что тот еще фрукт! В Алжире получил мусульманское обучение, потом поехал на заработки во Францию. Там в Лионе познакомился со своими земляками, те потащили его в мечеть, что в пригороде Лиона. А уже там имам этой мечети Шелали бен Шелали, - Ступников сверился с записями, - начал промывать ему мозги. Христиан ненавидит как черт ладана. Где только пахнет кровью - тут же организует помощь за панисламскую идею. Еще в 1994 году организовал поставку оружия албанцам, что проживали в Сербии. У самого этого черта есть два сына. Менад и Мурад. Менад прошел подготовку в Афганистане, является большим специалистом по производству и применению боевых отравляющих веществ.

          - Газы что ли?

          - Не только, аэрозоли также, отравление источников воды. Неоднократно бывал в Чечне. Вот и сейчас привозил гуманитарный груз. Придумали они простой способ эвакуации духов на отдых во Францию. Повоевал, а потом на Лазурное побережье. А? Лазурное море, белый песок. Девушки-француженки в бикини, нудистский пляж, коктейли в высоких бокалах, хотя по мне и пиво сойдет... - Саша мечтательно закрыл глаза.

          - Э-э-э-э! Мужик! Ты сейчас слюну пустишь, давай дальше.

          - Так вот, во время всех своих визитов они просто отдавали свои паспорта духам, те улетали на этот Лазурный берег греть пузо, а арабы шли с наглой мордой во французское посольство и заявляли, что так, мол, и так, паспорта они утратили, потеряли, украли и прочую ерунду. Им выдавали новые. А также они изготавливали паспорта у себя во Франции, вклеивали присланные фото чеченских бандитов, и уже здесь вручали им в торжественной обстановке. Как ударников бандитского труда местком и профсоюзы премировали их поездкой на юг Франции. Ах да, этот имам и семейство говорили, что было здорово рвануть или отравить посольство России во Франции.

          - Ни фига себе! - я почесал голову - Надо информировать Лубянку, дело такое - опасное. А этот араб с двойным "й" яды, газы и другое оружие массового поражения привез сюда?

          -- Сам не привез, но ждет, приезжие эмиссары пообещали, что в Грузии формируется очередной груз гуманитарной помощи, а вот там уже и будут компоненты для производства ОМП. Само оружие вести опасно - могут сообразить, да и не дай бог рванет, и перевозчиков убьет. Пусть местные бандиты сами все соберут и уничтожат неверных урусов.

          -- Слышь, а почему это мулла из Парижа не любит христиан? - мне стало любопытно. Живет этот гражданин в хорошей христианской стране, а вот саму страну и христиан не любит. Непонятно.

          -- Надо будет у шефа попросить командировочку, да, слетать в Париж, и лично спросить у этого черта! - Ступников сладко потянулся.

          -- Ага, только поторопись, а то чеченская прокуратура, вкупе с их судом выпишут тебе командировку куда-нибудь в Пермскую область на "красную" зону.

          -- Замаются. Не таких обламывали. - Саша спокойно, устало улыбнулся.

          - Все это надо обмозговать, причем спокойно, идем спать! - Молодцов потянулся, потер глаза. - Положите нас у себя или переться к себе?

          - Только не храпеть и портянками не вонять! - резко ответил Разин.

          - Годится! Я сплю в твоей комнате! - Гаух кивнул Разину.

          - Сейчас скажу дневальному, чтобы что-нибудь сообразил для тебя.

          - Пусть он тебе что-нибудь мягкое подыщет! Я сплю на твоей кровати. - Гаух уже направился внутрь отдела.

          - Это еще почему? - Разин начла возмущаться.

          - Все просто, я раненый, руке нужен отдых. Каргатова и Ступникова я не могу подвинуть, они старше меня, ты - самый молодой, вот ты и ищи где пристроиться.

          - Ну, как так! - возмущался Разин.

          - А ты как думал - с военной контрразведкой связался! Они подметки на ходу режут! - хохотнул Калина. - Разведка по сравнению с ними - дети. Так что, Разин, устраивайся поудобнее, где место найдешь, ни чем себе не отказывай! И еще после этого говорят, что в армии "дедовщина"! Они контрразведку не знают!

          - Понял. - Разин кивнул головой и пошел следом за Гаухом.

          Калина устроился на столе начальника - Мячикова, Молодцов на начальственной постели, Разин - на столе в своей комнате-кабинете.


          Утром нас разбудил дневальный.

          - Вставайте! С "блока" сообщили, что командиры приехали и шеф. Прокурорских нет.

          - И то уже хорошо! - я открыл глаза. Время?

          - Полдесятого. Чайник готов.

          - Хорошо. Буди остальных.

          - Да разбудил, все встали, только капитан Калинченко посылает...

          - Бушует разведчик? - я усмехнулся.

          - Сказал, что отправит на гауптвахту.

          - Не бойся, сейчас поднимем!

          Я прошел в комнату к шефу, там дрых на столе Калина. Молодцов лишь обреченное махнул рукой, мол, бестолку.

          Я просто скинул разведчика, приподняв стол.

          И восхитился его выучке. Он как кошка упал на руки, тут же откатился в угол, мгновенно выдернул пистолет и наставил на нас. А глаза еще сонные, ничего не видят. И все это молча, почти бесшумно.

          - Э-э-э! Андрюха! "Пушку" спрячь! - Молодцов показал ему пустые ладони. - Тихо, тихо, здесь свои.

          - Свои. - Калина оглядел комнату - Ваши лошадь в овраге доедают. Что я на полу делаю?

          - Дневальный тебя будил, так ты всех послал. Я тебя и скинул со стола, начальники и командиры приехали, сейчас сюда придут.

          - Не помню. - Андрей несколько раз потряс головой, потом резко вскочил, принял боевую стойку и провел удары руками и ногами. Руки резко поднял вверх и медленно, как бы с усилием опустил полусогнутыми на уровень пояса, медленно выдыхая. - Хо-о-о! Пожрать есть?

          -- Есть, идем. Ты бы еще работал как жрешь, так тебе бы цены не было.!

          -- Пусть трактор работает! Он - железный. - Калина был хмур и зол.

          Мы только начали завтракать в комнате у Ступникова, когда приехал Мячиков. Судя по его виду, мы поняли, что, конечно, расстреливать нас не будут, но это стоило Петровичу немалых усилий.

          Он сел рядом с нами.

          - Дневальный! Мне что-нибудь оставили?

          - Так точно. Вот! - Котелок с дымящейся кашей появился из-под солдатской подушки.

          - Вы ешьте, ешьте, а то в тюрьме таких харчей нет, - Мячиков явно издевался над нами.

          - Ты у нас паханом там будешь, - ответил Ступников.

          - Зачем? Я - друг чеченского народа. По крайней мере, так я распинался почти всю ночь перед этими заразами из прокуратуры.

          - Ну, и как? Убедил? Мы-то тебе все равно не поверим.

          - Нормально все. - Мячиков кивнул. - Вы это здорово придумали с заболеваниями. Они хотели вас немедленно этапировать в Моздок, а там уже - в Москву, мы уже контрмеры придумывали, а вы все просто - "заболели". Значит так, мужики! Едет на Ханкалу комиссия из Генеральной прокуратуры, МВД, ФСБ. Будут рассматривать, то, что мы натворили...

          - Товарищ подполковник! - вбежал дневальный - Вас срочно к телефону. С Ханкалы, ваш шеф. Сказали немедленно.

          - Твою мать! Даже пожрать по-человечески не дадут!

          Шеф ушел. А мы сидели тихо. Понимали, что, может, сейчас решается наша судьба. Может, в Москве приняли решение взять нас под стражу и этапировать в столицу нашей Родины - город-Герой Москву.

          Послышались шаги. Несколько метров от кабинета до кабинета, но, казалось, что они тянутся почти вечностью. Как шаги Командора в "Дон Жуане".

          - Бля! - Мячиков плюхнулся на стул, оглядел нас. - Не по вашу душу. Сегодня ночью из Старых Атагов переправилась банда и тихо проникла в Новые Атаги. Убиты, - он достал бумажку, - Манжа Джамбекова - директор совхоза, единственная женщина, которая занимала такую должность в Чечне. Имам мечети в Старый Атагах Асруди Матуев. Расстреляна семья члена администрации села Яхи Яламбаева.

          - Ни фига себе! - Молодцов аж привстал.

          - Дальше, мои юные друзья. Это дело Президент поставил на свой личный контроль. К нам вылетает "Альфа".

          - Кто?

          - Та самая "Альфа". Это первое. По распоряжению Генеральной прокуратуры, бронетехника не должна выезжать за пределы Чечен Аула.

          - Стой, командир. Я чего-то не понял. Там духи "мочат" направо налево мирных авторитетов, а мы не можем даже прийти им на помощь из-за запрета прокуратуры. Так? - Ступников, как и все мы были ошарашены.

          - Ну, почему же. Никто не мешает выехать туда на легковых машинах. Поэтому директор ФСБ принял решение отправить "Альфу". Послезавтра встречаем. Эта информация особой важности, поэтому - ни слова. Ну, и нужна полная информация по духам в Атагах. Что узнали на допросах?

          Я развернул карту, и мы показали ему изменения, что удалось установить. Ступников доложил про араба. Мячиков лишь крякнул, когда услышал про посольство во Франции, и отправился докладывать по телефону на Ханкалу.

          Нам было жалко людей, которых убили бандиты, но, когда узнали, что нас не будут арестовывать, как гора с плеч свалилась.

          Вышли покурить на улицу. Калина уехал к разведчикам, Молодцов и Гаух тоже отправились к себе.

          - Ну, что, Саша, надо агентуру тряхануть. Думаю, что после вчерашнего шум должен пойти по округе. - Я задумчиво смотрел в небо.

          - Давай, чтобы нас не упрекали, что мы с источниками не работаем, - Ступников кивнул.

          Я вызвал по срочной связи "Демона". Тот прибыл вовремя. Был очень раздосадован, что "Шейх" ушел. После нашего ухода из Старых Атагов банда вернулась, устроила митинг в центре села. Выступал сам Хачукаев, призывал всех на борьбу с неверными.

          - Где-то у реки у Хачукаева логово. Не знаешь где?

          - Я узнаю, - твердо ответил "Демон"

          На том и порешили, договорились встретиться завтра в это же время.

          У Ступникова агент тоже рассказал про митинг, сообщил, что Хачукаев через своих доверенных пособников хочет устроить митинг у нас здесь, и источник должен подобрать "нужных" людей, чтобы попытаться освободить пленных. Если надо отвлечь внимание, то бандиты готовы устроить отвлекающий маневр. Имитировать нападение.

          Не исключено, что вся эта бойня в Новых Атагах была устроена специально для этого, чтобы все военные поехали туда, а духи тем временем освободят своих товарищей по оружию. Не кисло. Получается, что благодаря прокуратуре их план сорвался.

          На следующий день я встретился с "Демоном", тот был уставший, разве что не засыпал на ходу, но показал на карте, где у Хачукаева убежище возле реки. Получалось, что там небольшой домик, с берега, с реки его не видно, он закрыт надежно кустами, подходы заминированы, есть лишь одна тропа, лодка также спрятана. Митинг собирали каждый день. Они бы также работали! В банду Хачукаева стали вступать новые члены. Не только из Старых Атагов, но и из Новых. Странная логика. Бандиты убили твоих односельчан, а они в банду... Где логика? Смысл в поступках и действиях? На митинге особо выделялся Садаев. Он слюной брызгал, проклиная все федеральные войска. Звал на священную войну. И Садаев в очередной раз поклялся убить нас со Ступниковым.


          И вот приехали "альфонсы", так мы успели окрестить офицеров "Альфы". Их было человек сорок, всех разместили в заранее подготовленных помещениях. Начались совещания. Познакомились. Сказать, что они чем-то особо отличались от всех остальных, нельзя. Нормальные офицеры. Не знал бы, что они - "Альфа", ни за что бы и не подумал. Так же шутят, не похожи на "псов войны". Взгляд, наверное, только их выдавал. Цепкий. У оперов взгляд "мазучий", а у этих - цепкий. В глаза. До затылочной кости.

          За нами сразу закрепили двоих офицеров, они были кем-то вроде организующих взаимодействие с нами - майоры Борис Курдибанский и Михаил Марченко. Очень скупо рассказывали о своих срецоперациях. Мы лишь по обрывочным фразам поняли, что оба не первый раз воевали в Чечне.

          Освобождали заложников в Минеральных Водах, еще где-то. Про свои подвиги они говорили нехотя, уклончиво, да мы и не настаивали. Уже одно это - работать вместе с "Альфой" - почетно. И опыта наберешься такого, что и не снилось. И чувствовалась у мужиков обстоятельность. Надежность что ли.

          При этом они знали массу анекдотов, вставляя их к месту. Ступниковские афоризмы им тоже пришлись по душе. И сработались мы с ними быстро. Легко.

          Другие офицеры знаменитого спецназа были выделены для организации взаимодействия с военными. Работа закипела. Нашу карту и всю информацию, которой мы владели, тут же переносили на свою карту и, рассуждая о предстоящем штурме, говорили на своем сленге. Что-то из разговора мы, конечно, понимали, но это "что-то" была, наверное, десятая часть.

          Они спрашивали, как лучше заходить в село, как выглядят дома, которые у нас отмечены как бандитские пристанища. Сколько этажей, какой забор, сколько окон в доме, есть ли запасной вход, есть ли собаки, имеются ли надворные постройки?

          Мы лишь пожимали плечами.

          -- Нам туда заходить! - втолковывал Курдибанский. - Бог - в мелочах. Отчего ты думаешь, наши операции длятся секунды? Потому что они до мельчайших деталей спланированы, отработаны и продуманы. Нет мелочей. Это же не войсковая операция. Это - ювелирная, точечная работа. И даже, если что-то пойдет не так, как запланировано, то, всегда должен быть надежный путь, чтобы отступить. Без наших потерь. Нет мелочей. Нет.

          А Москва и Ханкала все время нас торопила. Они торопили военных, они торопили. Торопили и "Альфу". В вышестоящих штабах недоумевали, как же так можно. Самое лучшее спецподразделение в стране прибыло проводить "зачистку", и толку нет! Почему топчетесь на месте?

          С другой стороны чеченская прокуратура тоже не зря деньги получает. С Ханкалы звонили и сообщали, что приходится с большим трудом удерживать этих "горячих парней" не месте. Генеральная прокуратура дала им карт-бланш.

          Мы все, и военные, и мы сами, рассказали офицерам "Альфы" о своих злоключениях в Старых Атагах. Те лишь развели руками. Все понимали, что надо "чистить" Атаги быстро, очень быстро. Или нас "зачистят" прокурорские. Со всей чеченской ненавистью.

          Калина со своими разведчиками от "альфонсов" просто не отходили.

          Он влюбленно смотрел на необычное оружие - автоматы и снайперские винтовки с глушителями, ощупывал, разве что на зуб не пробовал бронежилеты, рассматривал нежно, как величайшую ценность, ножи.

          Он ходил по пятам за командиром спецназовцев, умоляя провести занятия с его личным составом. И все-таки "достал"!

          Командир "альфовцев" выделил троих офицеров, и те на разрушенном здании провели учения по захвату дома. Калина сам наравне с подчиненными в десятый раз штурмовал дом. После штурма разведчиками здание разрушилось окончательно.

          Все разведчики ходили с горящими глазами, оказывается и в этом ремесле можно еще многому научиться. Они готовы были сутками драить для спецназовцев оружие, чистить их ботинки, точить ножи, снаряжать обоймы патронами. Просто находиться рядом с сотрудниками "Альфы" для разведчиков было счастьем.

          Офицеры щедро делились с ними секретами маскировки, ножевого и рукопашного боя.

          Так прошло три дня.

          Мы со Ступниковым получили информацию, что духи в Старых Атагах поумерили свой пыл. Митинги прекратились.

          То, что прибыл спецназ они знали, не знали - какой именно, думали, что спецназ внутренних войск, но попритихли. Местной агентуре Хачукаев отработал задание, чтобы его немедленно предупредили, когда колонна двинется на очередную зачистку.

          Но этой информации спецназовцам было мало.

          Вечером 11 февраля приехал наш шеф с очередного совещания. Он был хмур и до крайности раздражен. Как раз мы все сидели у Ступникова в комнате, Курдибанский и Марченко были с нами.

          -- Все, ребята. Звиздец. - Мячиков закурил.

          -- Что случилось?

          -- На Хнкалу какая-то комиссия приперлась из Москвы. Орет и топает ногами, отчего мы на месте топчемся.

          -- А, кто именно? - Марченко вздыбился.

          Шеф назвал фамилии.

          -- Это могут. -Курдибанский махнул рукой - Им дай волю, они всех на минное поле загонят, лишь отрапортовать в Администрацию Президента, что задача выполнена. И будут самыми первыми, при этом все будет подано так, что именно они геройствовали. Крови им ни солдатской, ни офицерской не жалко.

          -- Там где они появляются, задача выполняется точно, вовремя и в срок. Только пиррова победа получается. - Марченко стал хмурым.

          -- Это еще не все. - продолжил Мячиков, он затушил окурок и так раздраженно прикурил вторую сигарету-- эти "шефы" припрутся завтра к нам. Надо подготовить доклады, предложения.

          -- Не напрягайтесь даже. - Марченко встал и стал ходить по комнате.

          -- Это почему же?

          -- Они никого слушать не будут. Для них есть только одно мнение - это их личное. На них крови побольше чем на бандитах. Хотя они ни разу не держали в руках оружие, никого не растреливали. Они даже документы не подписывают. Приезжают, топают ногами, потом если не выполняют задачу, выходят на Администрацию, и все.

          -- Что все? Расстреливают?

          -- Нет, не расстреливают. В лучшем случае тебе дают шанс уволится "по состоянию здоровья". А здесь и сейчас просто спустят чеченскую прокуратуру.

          -- Вам-то "Альфе" чего переживать -то. Порвут-то нас. - Ступников начал понимать какая ситуация складывается.

          -- А нас порвут за некомпетентность. За то, что пошли на поводу у оперов. А проще - за трусость.

          -- Примерно точно так и звучало на совещании в Ханкале. - кивнул Мячиков, прикуривая третью сигарету.

          -- И что делать будем? - я недоумевал.

          -- Кровь будет. Наша кровь. - Курдибанский мрачно опустил кулак на стол.

          -- Давайте еще раз пройдемся по тому, что мы знаем и по тому чего не знаем. Определим приоритеты. - Марченко стал доставать свою карту-склейку. - А вы еще раз доставайте свои записи, может, чего упустили. - это уже ко всем присутствующим.

          До глубокой ночи мы сидели и сверяли, сопоставляли, прогнозировали, анализировали. Но этого было мало. Мы по-прежнему очень мало знали. Очень мало. Чтобы обойтись без потерь с нашей стороны. Нужна разведка. Разведку боем нам никто не позволит провести, значит надо проникновение.


          12 февраля часов в одиннадцать утра приехала ожидаемая комиссия. Все незнакомые лица. Охрана была - человек сорок спецназовцев. В ее составе было не меньше трех генералов. И приехали они с одной целью - раздолбать нас всех. Включая ни в чем не повинную "Альфу".

          Совещание происходило у военных. С ходу нас обозвали лодырями, жлобами, которые ничего не делают, а лишь могут топтаться на месте. Нас упрекали в полной некомпетентности. Какие либо контраргументы, в том числе и от "Альфы" не воспринимались. Диагноз был один - мы козлы конченные. И надо с нас всех сорвать погоны и отправить поднимать народное хозяйство.

          И был установлен срок - 15 февраля Старые Атаги должны быть зачищены. Банда Хачукаева и его пособников обезврежена. На вопрос про тяжелую технику последовал ответ, что приезжие не в силах отменить запрет прокуратуры. Но для этого и прислали "Альфу", чтобы они без тяжелого вооружения очистили деревню. Скандал о гибели чеченских мирных руководителей разнесся по всему миру и многие правозащитные организации, пособники бандитов за рубежом считают это справедливым актом возмездия. Наш МИД ничего не может возразить, поэтому наше топтание на мете становится всемирным посмешищем. И если мы не справляемся со своими обязанностями, то надо просто подать рапорт об увольнении. Честно подать. И на наше место придут более компетентные сотрудники. Досталось и "Альфе" тоже, то они не разленились и не могут как следует выполнить поставленную им задачу. В декабре 1979 их предшественники смогли взять Дворец Амина в чужой стране, а тут какого-то доморощенного бандита не могут ликвидировать. Речь не идет о том, что бы Хачукаева в плен брать, а просто ликвидировать банду. Четко, вовремя и без лишнего шума. Измельчали офицеры "Альфы", измельчали.

          Все эти горькие, несправедливые слова камнем падали на присутствующих Слова-то правильные, только вот не идти им в Старые Атаги.

          Ну, а под конец комиссия намекнула, что возникают подозрения не снюхались ли местные офицеры с бандой. Тут мы вскочили с мест. Но нам не дали сказать ни слова. Нагавкали, чтобы мы заткнулись.

          И уехала эта высокочтимая комиссия. Не на Ханкалу, а в другой населенный пункт, там тоже произошла заминка. Там тоже офицеры потеряли честь офицерскую и берегут жизни солдатские.


          Настроение было напиться. Даже у меня. Напиться в "ноль". И это мне, который к алкоголю равнодушен. А каково другим мужикам?

          Молодцов с Гаушкиным притащили откуда-то бутылку коньяка. Судя по маркировке был он сделан на Грозненском коньячном заводе еще до перестройки.

          Бойцы накрывали стол. Время обеда. Настроения никакого, но надо поесть.

          Ступников тоскливо оглядел пристутвующих и посмотрел на бутылку.

          -- Маловато будет. - изрек он.

          -- Может у кого еще чего спрятано? - Гаушкин тоже с тоской посмотрел на бутылку.

          -- У меня точно нет. - Калина был категоричен, и ему все поверили.

          -- Надо в Грозный смотаться за водкой. - предложил Молодцов.

          -- Лучше в Червленную, там дешевле. - Мячиков был мрачен как все.

          -- Ну, давай, разливай! - Вадим кивнул Курдибанскому, который крутил бутылку, рассматривая этикетку.

          Разлили. Все крякнули. Хорошо, но мало.

          -- Как слону дробина. - заметил Калина.

          -- Ни уму, ни сердцу. - подтвердил Разин

          Никто не ел. Так, больше ковырялись в стоящих котелках, выискивая волоконца тушенки.

          -- Что делать будем? - первым нарушил гробовое молчание Вова Гашкин.

          -- На разведку ехать надо! - Марченко оторвался от котелка.

          -- Как? - Мячиков посмотрел на часы - Время уже к пятнадцати ноль-ноль подходит. Скоро темнеть начнет. Раньше думать надо.

          -- А нас сейчас никто и не ждет там. - Курдибанский подхватил идею Марченко

          -- Они ждут разведку утром, но не вечером. - Калина вклинился в разговор.

          -- А на чем поедете? - Мячиков скептически отнесся к этой авантюре. - БТР нельзя выгонять. Как только начнете суетиться, так наблюдатели тут же сообщат Хачукаеву.

          -- Суеты не будет. - кивнул Марченко - Мы возьмем вашу машину, что под окнами стоит, "шестерку".

          -- Вы дороги не знаете, то, что на карте - это одно, я дорогу знаю! - Калина распрямился.

          -- А кто тебе сказал, что мы тебе машину отдадим, а? - я любил эту машину - Эту операцию. Проводит ФСБ, вот и будем проводить ее. Плюс есть масса нюансов, в которые, извини, мы тебя не посвящали.

          -- Видеокамера есть? Или свою брать? -Курдибанский внимательно всматривался в свернутую карту -склейку, он внимательно рассматривал въезд в Старые Атаги.

          -- Есть камера. У духов на зачистке взяли. - Ступников кивнул.

          -- Там еще много кассеток прихватили, они у моих бойцов. Как мальчонка лет девяти становится мужчиной, стреляя в голову пленному солдату. Как колонну расстреливают, а потом раненым головы режут. Я бы такие кассеты круглосуточно по первому каналу телевизора крутил, чтобы поменьше слезливых правозащитников стало в России. - Калина был злой, то ли от того, что его не берут с собой, то ли вспомнил про кассеты.

          -- Я не могу позволить вам такое безумие. - Мячиков был строг.

          - Твоя "шестерка" быстро бегает? - Марченко обратился ко мне.

          - Нормально.

          - Поехали, смотаемся, заодно посмотрим подступы. Саша Ступников, ты снимать на видеокамеру умеешь?

          - Умею, конечно.

          - Значит, будешь оператором.

          - Так, времени посмотри сколько, - вмешался Мячиков, - три часа. Пока доберетесь по разбитой дороге, потом назад, плюс по вражескому селу крутиться будете. Стемнеет.

          - Берем ответственность на себя! Поехали!

          - Станцию хоть возьмите!

          -- Возьмем, но, боюсь, из-за перепада высот ни хрена она не возьмет.

          -- Вы хоть бронежилеты возьмите.

          -- Пока доберемся до своих, возьмем "броники", да, назад - полчаса уйдет, и в "Жиге" неудобно сидеть в "броне". Быстро. Туда-назад. До темноты должны успеть. По коням! Сезон охоты на "Шейха" открыт!

          И мы поехали. Я сидел за рулем, Саня Ступников рядом со мной возился с видеокамерой, Курдибанский и Марченко - сзади.

          Спецназовцы не стали надевать бронежилеты, которые им предлагали взять у солдат отделения охраны, взяли свои автоматы с глушителями, они их называли "Вал", наверное, от слова "валить", радиостанцию.

          Мы въехали в Старые Атаги. Обычная жизнь. Народ ходит, и боевиков не видать. На въезде только оборудовано пулеметное гнездо, виден пулемет, но не видно хозяина. Саша все это тщательно заснял. Те, окопы, что отрыли наши солдаты на въезде в село, дооборудовали, довели "до ума". Хорошо же мы им помогли в этом деле.

          -- Ни блок-постов, ни проверки документов, не ждали. - Ступников откомментировал.

          -- _А, может, просто заманивают, типа "вэлком". - Марченко был хмур и сосредочен.

          Поехали по центральной улице. Карту брать с собой не стали, адреса выучили наизусть. Эта карта мне в память врезалась. Дома, отмеченные на карте как "духовские", Саша снимал очень тщательно.

          - Ты соседние сними тоже, может, оттуда придется заходить, или бандиты туда уйдут, - надо, чтобы мы знали, - инструктировали его с заднего сиденья "спецы".

          - Да снимаю я, снимаю. Дорога плохая, камера дергается.

          - Ничего страшного, мы покадрово потом рассмотрим.

          - Смотри, какая-то сволочь выбегала и спряталась назад! - закричал Саша, показывая пальцем, не прекращая снимать.

          - Где?

          - Да вон, возле универмага, ну, возле сельмага.

          - Давай туда, в проулок, посмотрим, что за гады такие!

          - Давай! - я крутанул руль и добавил газа.

          Там стоял КАМАЗ, рядом с ним человек двадцать вооруженных духов, они тут же открыли по нам огонь.

          - Назад! Засада! - заорал Борис.

          - Хуль! Сзади "таблетка".

          - Стреляй!

          Сзади нашу машину подпер "УАЗ-санитарка". Открылись задние двери и там тоже человек пять. "Передние" духи прекратили огонь, боясь попасть в своих.

          Мы начали стрелять. Я из автомата, Саня из своего ПМ, "спецы" - из "Валов".

          - Уходите! Мы прикроем! - орал Саша.

          - Давай на хуль, давай, мужики! - орал Борис. - Валим отсюда!

          - Серега, ты что заглох, Серега! - орал Саша...

    Калиниченко




          Мы не дождались контрразведчиков до заката, и наутро, наплевав на запрет прокуратуры, двинулись в Старые Атаги. Нас уже встречала делегация из старейшин и главы Администрации села.

          Мы им выдвинули ультиматум, чтобы отдали сами, добровольно контрразведчиков и тех, кто их захватил.

          Для духов контрразведчики - лакомый кусок, его всегда можно обменять на видного духа, пусть даже тот сидит в тюрьме на "Большой Земле", потребовать выкуп, любой контрразведчик и знает очень много. И поэтому мы не сомневались, что мужики живы, ранены, но живы.

          Старейшины заявили, что ничего не знают. Ну, ладно, гады, сами напросились!

          Мы начали чистить деревню. На краю села, возле реки нашли сожженную машину, а рядом... Рядом два тела. Ступникова и Каргатова.

          Мы знали, что у духов ничего святого нет. И хоть душили нас слезы, но послали вначале инженерную разведку. Тела оказались заминированы, и если бы их даже сдернули "кошками", то сработали бы два мощных фугаса, и от нас не осталось и мокрого места. Под каждой миной был зарыт снаряд.

          От всего этого блядства всем нам захотелось порвать духов на части.

          И пошли первые пленные. Они показали, что Каргатов был почти сразу ранен в позвоночник, Ступников трижды: в руку, плечо, грудь, отстреливался до последнего патрона в ПМ.

          Курдибанского и Марченко оттеснили к реке. Там мы нашли тело Марченко. Он был перед смертью шесть раз ранен. В десяти шагах от него лежал мертвый дух. В кустах еще два тела. Судя по тому, что все трупы не успели убрать, мужики дорого продали свою жизнь.

          Курдибанского нашли спустя три дня ниже по течению реки.

          Он бросился в воду уже трижды раненным. Мы нашли видеокамеру, на которую снимал Ступников, и узнали, как они попали в засаду. Узнали как они снимали...

          В доме, в котором остановился Садаев, мы нашли удостоверения и личные жетоны Ступникова и Каргатова. А также нательный крест Ступникова и длинную черную ленту со староцерковными письменами. Не уберегла его эта лента... Не уберегла...

          И кровь. Много крови на полу и по углам и на стенах. Кровь наших мужиков... Стоит ли говорить, что после этого было. Все работали на износ... Когда раненные Каргатов и Ступников попали в плен, то Садаев командовал пытками. Духи рассказали, какие муки приняли мужики. Но кроме мата они ничего не сказали.

          Наутро палачи приволокли Каргатова и Ступникова туда, где мы их нашли, и сделали по контрольному выстрелу. Ступников умер от него, а Каргатов - от переохлаждения. Суки, даже стрелять толком не умеют!

          Мы нашли логово Хачукаева и расстреляли из гранатометов к чертям собачим! И в развалинах его сарая нашли часть архивов Дудаева и Масхадова. Это те бумаги, на которые так мечтали взглянуть Саша и Сергей. Труп Хачукаева зловонно вонял.

          Все мы поклялись отомстить за смерть товарищей. И стояли мы: опера контрразведчики, бойцы "Альфы", разведчики, просто бойцы и офицеры нашего сводного полка. И ни один гад не ушел от нас.

          Двенадцать духов убили Каргатов, Ступников, Курдибанский и Марченко. Шестнадцать мы все во время зачистки.

          Садаева "достали" через три месяца, живым брать не стали. Двое арабов вырвались как-то и скрылись за границей. ФСБ провела комплекс мероприятий, в ходе которых эти два араба вновь прибыли в Чечню и были убиты "конторой" в апреле 2003 года.

          Во время зачистки мы работали только по тем адресам и информации, которые раздобыли Каргатов и Ступников. Даже после их смерти дело, за которое они положили свои жизни, было сделано. Деревня не пострадала. Охота на "Шейха" была закончена.


          Подполковник Ступников, майор Курдибанский, майор Марченко, капитан Каргатов награждены орденами Мужества (посмертно).


          2004 год

    Оценка: 7.61*5  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.

    Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
    О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

    Как попасть в этoт список

    Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"